Памятник
15.02.2011
С-Петербург, пр.Просвещения

	Стоял бронзовый поэт. Один посреди площади.
Взирая на всё вокруг невозмутимым вечным взглядом.
И на него срали голуби. Долго и мучительно. С
нескрываемым блаженством для себя.
Они клевали семечки, брошенные с подачки неряшливого
господина. Взлетали на ненужных крыльях. И клали
на искусство.
	А искусство молчало. Любой, запечатлённый в 
бронзе, не имеет права ответить. Это стыдно.
Поэт стоял, чувствуя ресницами дерьмо, летящее сверху.
И молчал.
	Голуби хотели всё больше и больше семечек,
чтобы срать гораздо регулярнее, но господин не считал
это нужным. Мало ли, что вы хотите.
А голуби дёргали головами и шеями, погружая свою анархию 
в бесполезный рефлекторный припадок.
И было счастье.
Одни считали себя кормящими, другие - знающими.
Но и те и те были смешны.
	Когда топтались по голове поэта грязными лапами,
он поглядывал на небо. Он всегда знал, что так и будет.
Он писал свои мысли для умных людей, в итоге стал жертвой
идиотизма. Его жизнь, его стремление к лучшему стали 
стойбищем для паршивого единоличия, готового заклевать 
своих же за крошку дарового хлебца.
	И когда дождь смывал дерьмо с головы поэта, 
он улыбался. Никто не мог видеть эту улыбку. Ведь 
сидели все в то время на карнизах и балконах, озирая
своё мокрое ничтожное тельце. И проникаясь искренней
страстью к собственному вероломству.
	Молнии крепчали. Визг метронома пополз изнутри
головы. И вечность качнулась. Затронула исподнее. Стала
перебираться к единственно верному окончанию.
К безответственности.
И голуби стали чувствовать, что гадят не просто так, а
этим предъявляют свои претензии на выражение мысли.
И неистово они бросились искать семечки, крошки хлеба, 
крупицы бесполезной инертности. И поглощать, поглощать...
Да взлетели на ненужных крыльях в воздух, покоряя такие 
смешные метры.
С трудом.
С целеустремлённостью.
И когда поэт подумал о новом произведении, произнеся
цитату из вступления вслух, голуби дружно водрузили на 
него центнер дерьма.
Поэт промолчал.
Он знал: обосрать может любой, а придумать не каждый.
Поэтому, голуби в его глазах не представляли ничего из
себя ценного. 
	Пусть они пичкают себя науками и традициями.
Пусть восторгаются храбростью в алкогольном порыве.
Пусть советуют то, о чём вообще не имеют представления.
	Всё встанет на свои места.
Придёт зима, и голуби сдохнут.
По колено в беспомощности они станут делить электрический
провод, приникая друг к другу. И отталкивая друг друга
от себя. И падая замёрзшими клочками материи в глотки
голодных котов.
	А поэт будет стоять, запечатлённый в бронзе.
Он улыбнётся после дождя и поцелует след от тронувшихся
поездов. Он занесёт в свой дневник ещё один день бессмертия.
И придумает то, для чего он родился.