- А я куда? - спросил маленький первоклассник с жидкими, какими-то бесцветными волосами с тяжелым, набитым учебниками и тетрадями, ранцем за спиной у мамы, опустившейся на единственное свободное место рядом со мной. Это была красивая плотная женщина, и выглядела она в кожаных брюках и кожаном пиджаке, одетом поверх белой кофточки с вновь вошедшими в моду мелкими кружевами, довольно стильно. Как обычно в деревнях не самые хорошие хозяйки бросают на улицу собакам мясо, так же небрежно мать бросила сыну в ответ:
- А поищи там где-нибудь себе место!..
Мальчик глянул на маму из-под белых ресниц, часто захлопал ими и, как-то неловко повернувшись, стал пробираться сквозь толпу в конец автобуса.
И я вдруг вспомнила другого мальчика, задавшего тот же самый вопрос: "А я куда?.."
Моя старшая сестра Оксана всегда и везде считалась самой красивой, самой умной и самой популярной девушкой. В школе и в театральном училище вокруг нее постоянно вилось куча народов, и девочек, и мальчиков, причем не только ее ровесники и ровесницы, но и те, кто был ее на несколько лет младше или старше. Почему-то ее все очень любили, всем без исключения она нравилась!.. А я до сих пор не могу понять, что же привлекало их всех в ней, что притягивало? Ее красота? Да, наверно, но только внешняя - внутренней моя старшая сестра никогда не обладала. Она все делала исключительно для своей же выгоды. Друзья ее это понимали, но по-прежнему оставались ее марионетками. А играть людьми она любила... ссорила, мирила, использовала, обманывала... Пыталась управлять мной, что у нее не получалось и после никогда уже не получилось. Оксана была эгоисткой и вовсе не считала это своим недостатком. Напротив, была уверена, что это одно из ее многочисленных достоинств. Она не была глупой, жила по уму, с четким расчетом. После школы легко поступила в театралку и в конце первого же курса вышла замуж за сына бизнесмена. У нее родился сын, маленький Сережка, но из-за него Оксана не бросила учебу. Устроила маме истерику, показала все свои артистические способности и, оставив нам своего сына, укатила с молодым мужем учиться заграницу. Так в восемь с половиной лет я стала тетей...
Спустя три года, Оксана вернулась, уже разведенная. Через месяц снова вышла замуж, на этот раз за состоятельного тридцатилетнего директора какого-то японского ресторана. Забрала Сережку к себе и стала жить отдельно от нас. С мамой и со мной она связывалась очень редко, звонила раза три в полгода, коротко что-то рассказывала о себе и бросала трубку. Наша жизнь ей была неинтересна. А нам тогда приходилось нелегко. Маму понизили на работе в должности из-за какой-то ошибки, которую она допустила в отчетах, грозились уволить. Потом все-таки уволили, и она устроилась секретарем в какую-то мелкую и сомнительную фирму, которая вообще находилась загородом. На мамину зарплату мы кое-как вдвоем перебивались. Сама мама никогда по телефону не говорила Оксане о наших проблемах, объясняя это тем, что у нее и своих достаточно. Тот же маленький Сережка...
А Сережка рос и уже в пять лет начал сам набирать наш номер и звонить. От него до нас доходила хоть какая-то информация.
- Мама уехала с дядей Элизалом в лестолан, а я совсем один дома... - звучал в трубке тонкий Сережкин голос, и мы понимали, что Оксана со своим Элизаром в очередной раз отправилась отдыхать и развлекаться вместо того, чтобы научить своего сына читать или хотя бы правильно произносить букву "Р"
В этом деле помочь Сереже решила я. После школы я шла не домой, а ехала на квартиру к своему племянничку, и мы вместе с ним читали книжки. Сережа оказался способным учеником, поэтому очень быстро от тонких детских книжек с картинками мы перешли к толстым книгам про приключения и путешествия. Часто я засиживалась у Сережи допоздна и, чтобы не оставлять малыша одного в темной большой пустой квартире, оставалась вместе с ним. Оксана и Элизар меня игнорировали. По-моему им было совершенно все равно, кто находится в квартире кроме них самих. И самое грустное то, что это распространялось и на Сережу. Оксана только по утрам отводила сына в детский сад, что стоял прямо во дворе, а вечером его забирала я. Оксана вроде знала это, но у меня складывалось впечатление, что она не замечает моего присутствия.
В то воскресенье я просто так решила навестить Сережку. Всю предыдущую неделю я болела, лежала с высоченной температурой дома и не могла прийти к нему. "Как он там?" - думала я, прибавляя шагу и представляя, как взлетаю по лестнице на площадку третьего этажа и, как, не дожидаясь, пока я позвоню в дверь, из квартиры выскакивает Сережка... Но у самого подъезда мне пришлось сбавить скорость. Сережка сидел на недавно покрашенной скамейке и плакал. Плакал сдержанно и беззвучно, как обычно плачут упрямые мальчишки, у которых все почему-то пошло не так, как они ожидали. Я опустилась на скамейку рядом с ним, положила ему на плечо руку и тихо спросила:
- Ну чего ты?..
Он обернулся, без всякого выражения глянул на меня и, снова уткнувшись в голую поцарапанную коленку, заплакал.
- Я же пришла, - словно оправдываясь, проговорила я. - Думал, забыла? Думал, не приду?
- Ничего я не думал, - всхлипнув, сказал Сережка. - Она меня п-предала... сказала, что я ей м-мешаю... в-всю жизнь ей испо-портил... к ней сейчас п-придет новый... т-тот, к-который вместо д-дяди Элизара... и я ей н-не н-нужен... а еще мама называется... А я к-куда т-теперь? Ну... если я уже... вот он... есть...
Оксана ненавидела своего сына, а он ее любил и продолжает любить. И в тот момент я ненавидела свою старшую сестру за Сережкину любовь к ней. Она всю жизнь была недочеловеком, а сейчас оказалась еще и недоматерью... Как же так? Почему? Ведь ее воспитывала моя мама!.. А этот Сережкин вопрос: "А я куда теперь? Если я уже есть?.."
Действительно, куда?..
- Сереженька, - еле сдерживая слезы, ласково произнесла я. - А пойдем ко мне? И к бабушке!
- А к-как же м-мама? - уже перестав плакать, но продолжая вздрагивать, спросил он.
- Мама?.. - переспросила я. - Мама... не знаю... если она захочет, она тоже придет к нам... Она же мама... и она тебя тоже любит...
- Лю-бит... - по слогам сказал он и посмотрел на меня.
В его глазах пряталась такая надежда на чудо, такая просьба не отнимать его, что я просто не посмела сказать Сережке правду... Я его обманула...
Взявшись за руки, мы пошли ко мне и к моей маме и случайно столкнулись на перекрестке с еще одним женихом моей старшей сестры. То, что это ее жених, сомнений не было. Белоснежная рубашка с иголочки, выглаженные брюки, до блеска начищенные ботинки, кожаная барсетка в одной руке и бардовая роза в другой...
Сейчас в автобусе эти слова: "А я куда?" во мне отозвались, как толчок. Я поднялась со своего места, успела схватить мальчика за руку, потянула и усадила его рядом с матерью.
- Я уже выхожу, - с улыбкой ответила я на его немой вопрос, встала к дверям и обратилась к женщине: - Пожалуйста, больше никогда не заставляйте своего сына задавать этот вопрос! Слышите? Никогда!
Я спрыгнула со ступенек и торопливым шагом пошла вслед за автобусом. Дома меня ждет Сережка, а до него мне еще идти три остановки. А еще я обещала ему мороженое. Придется зайти в магазин и выбрать его любимое эскимо...