В. Нерусский.

Этажи.


Строи машин - строи, созвездья.
Куренье - ветреный пацан.
Ветра души - мечтаний вести,
Высоты - радости вокзал.

С балкона голову нагни.
Она - лишь шар, хранитель праха.
А там внизу горят огни
И лают избранно собаки.

Бегут под небо этажи.
Потрогай, пальцем укажи,
На ту звезду над этажами,
Что над судьбой твоей кружит.

На середине междометий
Микробы дум в антенне бдят.
Они за бытность не в ответе,
В них тени бренности сидят.

Но, подключившись, ты вольешься
В безумно глупый карнавал.
Ты ощущением нальешься,
Что жизнь - игра и шумный бал.

Но - пустота и этажи.
И та звезда над суетою.
И в их словах туман лежит.
И осень жизни за горою.

В кристаллах космоса сокрыта,
В хвостах безмолвия кружит,
Твоя судьба, что в жизнь одета,
И сонм машин, и этажи...













Бесконечность.


Запахи мыслей. Минута - века.
Дни - колебанья вращений.
Волосы прошлого - ада снега,
Полные бледных видений.

Двери двояки, и песня струится
Медленным дымом из них.
Если на край, то ты можешь свалиться
В мир архивированных книг.

Их не прочтут, они, слитые тьмою,
В шахтах молчат.
Так, перед дверью туманов омоет
Библиотекарей ряд.

















Шоссе.

 
Глобальные лица.
Глобальность милиции.
Хватательность крабов подтверждена.
В осени сонной много вина.

Ожидание желтых.
Псевдопоэт.
Звезды - лорды.
Пищи свиданиям нет.

Каждость суя,
Каждость подсовывая,
Прессом давит стена,
Движенья отдельных сковывая.

Отдельный - искра.
Отдельный читает наоборот.
Псевдопоэт - это игра,
и в ней - рот.
















Фискальность

Ладонность ума-его сигарета.
Дьявол не спит.
В жопе души корчится лето.
Всяк, отупея, свистит.

Жадность кончинна.
Диски летят.
Нож перочинный
Звуки выстроил в ряд.

Толстые взяли судьбой.
Это теперь.
Над синеющей головой-
Там вдалеке - зверь.

Люди - глисты.
Это известно.
Русь - ментовские посты.
Толстым не тесно.
















Кенгурища


Летним полднем
Смерть заполним
Святостью ее дыханья.
Смерть - единственное званье.

Кенгурища просыпались
Сверху вниз.
Жизни книзу разлогались,
То- трудам карниз.

Ожидало.
Жало, жало.
Ожидало и дождалось.
Есть, что взять, хотя и малость.

Летним полднем-
Сатана,
Пиво полнит
Силой дна.

Кенгурища пропадали.
Кенгурища припалали.
К венам жались и сосали.
Всю систему рассосали.
















Заточки
Он в кармане носил заточки.
Это было в сентябреньи.
А у подруги от ноябренья
Для гитары уздели примочки.

Синтезировался вечер
Силой каскадов пустот.
И лились пустые речи.
и в крыше сидел удод.


















Страна глистов.

Веселые автобусы бусы.
народ хренеет от того, что гнется.
Идет глиста, и тоже гнется.
а подглиста - под нею гнется.

А та, что гнется под подглистой,
Зовется подподподглиста.
И каждая глиста
Желает выше стать в глистейшестве России.

И от взаимоебли
Хорошо глистам большим.
Не нужно долго думать,
Чтоб глистами с подглистами управлять.

Они, глистея, и так друг друга топят.
















Комадоро-Ривадавия.






Осень космоса подозревает,
Что карманности нет никогда.
И оттого - душа улетает,
Туда улетает, где была всегда.

Там ни цвета нет, ни печали,
Ни тьмеющих в носу секунд поездов.
Может быть, в синем астрале
Прозрачные гробы отцов.

Может быть, сам засыпая,
Осыпаясь медлительностью пауков,
Чувствуешь, что тени - стаи,
Грозы прахов, дым веков.

Если ты пройдешь стороною,
Если существительное - помидор,
Осень двери в ночи откроет.
И войдешь туда, глупый вор.














Под висилицей.



Под висилицей сижу и курю.
Я радуюсь тому, что я.
Ты радуешься тому, что ты.
Они радуются тому, что они.
















Салаты.





Небосводно. Краснолампочно.
Тонкий пинцет.
У материнки вырву лампочку-лапочку.
Это будет ее рассвет.

Жрать нечего. Только салаты.
Окна в вечер о том виноваты.















Стинга.



Телевизор трогался единственным очком.
Молоток - судьбы отчаянный матрос.
Когда нет футбола, это чмо.
Я тогда пойду, посчитаю на чердаке ос.

Когда ты идешь, проламывая вечер
Какобычным чаем пустоты,
Телевизор - это просто в жопе свечи,
И ничем мне не поможешь ты.













Ручка.


Рулит торчно торч рулежный.
Крабы пьянствуют с утра.
В интернете - хрен галдежный,
Это - странная дыра.

Ручка этого сильнее.
Ручка - лучшая судьба.
Кто на свете всех милее,
Это - в стержне, блин, нора.

Синий свет кругами ходит.
Оживает жидкий час.
Так звездою хороводит
Сочинительный, блин, газ.














Громкие стебельки.


Пидорнуты восклицанья.
Не клонировать, не разгадать,
Отчего души стенанья
Разливает сеть опять.

Я боюсь потрогать эти людские стебельки,
у которых за громами и концептуальными угрозами-
лишь слабость физических часов.













22.30.


В час стомиллиардной тьмы
Барка души собирает.
Я с веслом сижу у той кормы,
И под нею - Хаос тает.














Сигарета и вечность.



Разливается гуашь.
Загляну в ее цветные глаза.
Может быть, ты мне дашь,
А может, не дашь, стрекоза.













Компоты.


Рваность слога -пинцеты,
Разлагаемые собачьей пылью.
Вот - компотики из поэтов,
Вот и то, что они нафиг выльют.

Писает мозг.
Он читал, да, да, читал.
У него в голове - вокзал.
А в правом ухе - кинозал.

В кинозале народ.
Блокбастер. Ништяково.
А в левом ухе - опять компот,
И - четвертьсурово.







Люся.



Когда ты злилась,
То говорила: ворот кунем!
Но пока ты еще не заволосилась,
Я на твоей спине немало нарисовал схем.


Подсвечивая фонариком
Твою темноту,
Я расбрасывал зарики,
Говорил: ну, ну.

А потом ты повзрослела.
А теперь ты - Люсинэ.
И, конечно, потолстела.
И если я подойду, ты скажешь - нэ.





Tail Gunner.


Трек ни жил, ни пел.
Мой брат ходил с гвоздиком.
Но соловей мимо летел
С телевизионным хвостиком.


Грозовые сиянья
Воткнули антенне гвоздя.
И вместо мозгов - изваянья,
А вместо треков - здя.




Кайфологически.....



Теоретически мусора бывают правы.
Теоретически в мусарне работают пацаны.
Теоретически главное - лавы,
и прочие для лавэ коны.


Кайфологически жизнь бесполезна,
Узка, словно жопа змеи.
Кайфологически в мире так тесно,
Что нужно скорее отсюда рулить.

Академически - можно проснуться,
Доказать недоказуемость бытия.
Но проще всего согнуться,
И быть как у гуся выя.









Триумфы.



Я пью за тех, кто едва.
Может быть, на нитке.
Триумф - это в мире два
Сапога, привязанные к хренитке.

Ты идешь по мечте московской,
Там где  Ivan eat Ivan.
И между пальцев у тебя  - нескользско.
Там, где ты родился - всякий всегда вофлобан.

Не плачь. Закончится жизнь.
Из тебя вытрусят эти опилки.
Но только прохладные знают высь,
И они молчат пред походом пылким.

Выпей за них. Они незаметны.
Их как будто и нет.












Стек Вызовов.



У домашних животных-
Шерстяные мечты.
И мысли их безыкотны,
Хотя и икают они от маеты.


Жуки, что живут в щелях
Особенно бесстрастны.
Их безупречный страх
Позволяет им быть безопасными.

Умирая, души жуков
Отправляются в рай.














Геморройя.



Я бы помог тебе во многом.
Но в лом. Гемор.
Лучше лежать на кровати.
Лучше плевать в потолок.


Лучше не видеть лампочку.
Лучше зайцев не знать.














Килобайты.




Мои ногти отцепились.
Пришли в магазин, купили два килобайта.
Я им говорю - и что с того.
Нафиг мне два килобайта?








Серпантин.



Жизни упакованы в зип-архив,
Потому и в самых зеленых снах
Нет иных альтернатив,
Как ощутить вековечный прах.


Зубы зверя потрогав,
Гланды судьбы оторвав,
Из зип-архива ты вынешь немного,
И то - воображеньем солгав.









Автоматическое-спорыньевое.


Пальцы в коробке эмоций.
Глаз - отвлеченный стронций.

В мусор вступив, мусором станешь.
Край, это то, как ты прежде отвянешь.

Так и есть - пляшут колибри,
Пляшут в своем эквилибриуме.
Гонзик, Гонзик, куда ты, родной?
-Там два куста растут под горой.

Люди мельчают, и в точке изъяна
Вновь над землей стоит обезьяна.
Она всех сильней, она всех сильней,
Она производит новых детей.

Только когда умрут поколенья,
Земля отойдет, отойдет от затменья.

Не будет заводов, не будет людей,
И так мы в аду сгнием поскорей.

Представь, там, наверху - пустота.
Новые ульи, новые вехи,
А мы в ярком аду торчим навсегда,
Навсегда, навсегда, навеки.

Но Гонзик, под гору метнувшись,
Не добежал, не добежал.





Всемирная зда







На руке я гвоздь кую.
Ююю, ююю.
Пять секунд, пять веков,
Все одно - вечность - лов.

Я не знаю, кто есть кто.
Кто играет в сифу снова.
Только день - это то ж пальто.
Что не так сурово.

Почему среди поэтов,
Бильярдисты и хуйня?
Потому что, есть запреты:
Так кричит она, пот струя.

Мировая зда, мировая зда.
Она такова, как и при Адаме.
Коль эмоциям дань воздал,
То по пуповине - снова к маме.

Не враждуй с землей.
Космос - это соль в крови.
Шерстяные руки - сладкий зной,
А иного - век дави.

Не давай ему подняться.
Не давай ему смеяться.
Коль смеется - игнорируй.
Безразличье - в силе сила.

Ничего сильнее нет средь полей, средь лесов.
Вечность - лов, в борщ - улов.
Ведь не только души - корм, но и руки - корм.
Игнорируй сор, пей сомнений сонм.

Если ж понял, что иным расти,
На земле чужой, на равнине,
Продолжай зло грести.
Зло - спасенье во трясине.




Яло




Термос. Чайник. Ночь.
Пахнет свежими презервативами.
Для чего родилась дочь?
Для чего она красива?

Развигаются створки.
Высыпается сор.
-Что это, Егорка?
-А. Это - Ночной Дозор.

-Иван, смотреть!
Телевизионная плеть.
Колонны идущих к загнутию,
Гнут друг друга в моральном вздутии.

Я сижу в своем боливаре.
Я - сам на сам в папирносном будуаре.





Страх




В каждой пяди сантиметра,
Щупальца от загнутости нег.
Ты сосала весело у ветра,
Ты сосала потемневший снег.


Вдоль шоссе, кривд и грязи,
Лишь один он, магазин.
Там вдоль полок перхоть лазит.
Подойди и скажит ей: ну что ты, ну что ты, Зин.






В Коврове



Я скоро соскользну.
А ты будешь петь.
Ты будешь лизать сосну,
Познавая плеть.

Я уйду, я уйду,
Подальше от толстых.
Я ночь ножом пройму,
Концом его особенно острым.

Но пока живи.
И удочка иногда - мать.
Потрясая тленом своим,
Узнай, как - знать.

Придя к мотоциклистам,
Забудь о морковке.
Припади к ощущениям чистым,
И не используй уловки.

Я знаю, что лет через пять,
Ты прибежишь ко мне, чтобы дать.
Но разве я моюсь вихоткой?
Мне чище синяя водка.