Возвращаясь домой, примыкаешь к чужим караванам,
Словно к ткани заплата - неровным смешным лоскутком.
Выбирать не приходится спутников в мире песчаном.
С ними едешь бок о бок - пока ни с одним не знаком.

Льется ветер, как пот - необъятные груди пустыни
Тяжело подымаются в ритме ударов копыт.
Представляется: и через тысячу лет так, как ныне,
День застанешь в пути - едкой пылью повсюду покрыт.

Оставляешь надежду когда-то дожить до привала.
За источник оазиса капли воды не отдашь.
Воспаленный тюрбан поворачиваешь вяло
В направлении, где обнажает пространство мираж...

... но, лишь только дугу описав, золотая монета
Без малейшего звука ныряет за дальний бархан,
Холодает - и ты расслабляешься, чувствуя это.
Посредине Вселенной встаешь, неподвижностью пьян.

Вот тогда-то становишься всем удивительно нужен.
Починяешь аркан, помогаешь тюки развязать.
Приглашает тебя разделить незатейливый ужин
Перепуганный встречей менялы знакомого зять.

И сидишь у костра, окунаешься в чудные сказки,
Прижимая рукой к пояснице тугой кошелек.
С проходимцем каким-нибудь делишься мясом по-братски,
Тихо радуясь, что от таких ты ужасно далек.

Говоришь полу в шутку, на странный дурацкий манер с ним,
Ожидая, когда же последние угли умрут.
Благодарно трясешь загорелую лапищу с перстнем,
Обнимающим грубо таинственный злой изумруд...

Засыпаешь. Огромное солнце врывается в дрему,
Неизвестный товарищ зовет на молитву вставать.
Вспоминаешь мучительно как, почему вы знакомы.
Проверяешь мучительно мелкую ценную кладь.

И ты снова в пути. Потихонечку плавятся дали,
Словно золото в тигле, который огнем разогрет.



Наблюдаешь, как сотни людей до тебя наблюдали,
Благородный металл, отливаемый в минарет.

Настает расставаться момент. Обнимаешься с каждым.
Обещаешь увидеться и не жалеешь похвал.
Говоришь, говоришь, говоришь. Говоришь аж до жажды.
А потом понимаешь, что кто-то тебя обокрал.