Аннотация: Еще одна глава. Прошу прощения за задержку, далее надеюсь дело пойдет быстрее :)
Глава 8. Приключения своими руками.
Поход продолжался. Вместе с ним на головы героев продолжали сыпаться проблемы. К счастью, ничего ужасного и крупномасштабного не происходило, зато всякой досадной и противной мелочи случалось в количестве, способном свести с ума кого угодно. Вообще в настолько разношёрстной и разнохарактерной компании редко когда сохраняется тёплая и дружеская атмосфера, не стали исключением и наши герои. Впрочем, если принять в расчёт очень странные особенности некоторых членов отряда и тот факт, что остальные, скрепя зубами от злости, всё-таки пытались их терпеть, можно с уверенностью говорить, что взаимоотношения приключенцев были ещё вполне себе сносными.
Безусловно, больше всех своими заскоками доводила окружающих до белого каления Фанька. Артистичная воительница уже через пару дней после знакомства окончательно достала попутчиков чудаковатыми принципами, которых она, если верить Хафейну и Ефсию, нахваталась из всевозможных приключенческих романов и пьес. В соответствии с её первым принципом настоящий Герой должен стоически преодолевать все трудности, встречающиеся на его пути. Если же трудностей не было, по логике Фаньки Герою следовало создавать их самому. Проявлялось это убеждение в том, что отважная девушка ночевала, не снимая доспехов и закутавшись в плащ, прямо на голой земле или на камнях и демонстративно игнорировала две больших палатки, в которых спали её спутники, а также принадлежащий Торлесу шатёр, под полог которого, как ни странно, Фаньку приглашали наиболее настойчиво. Что в не отличающейся особой красотой воительнице могло привлечь дракона, окруженного вниманием прекрасных Арледы и Верениен, для остальных было загадкой, но Торлес, несмотря на недовольство подруг, не оставлял попыток соблазнить Фаньку. Всё свободное от волшебницы, дриады и сна время (его было не так уж и много, но всё-таки) дракон увивался вокруг воительницы, пытаясь зазвать её на ночь в свой шатёр, однако его усилия оказывались напрасными - героиня упорно укладывалась спать на открытом воздухе. И спала бы себе на здоровье, если бы не одно "но": в этих краях после захода солнца становилось довольно прохладно, так что ночи напролёт незадачливая амазонка стучала зубами и дрожала от холода под плащом, который совсем её не грел. А по утрам отряду приходилось откладывать выход минимум на час, чтобы дождаться, пока Ефсий исцелит фанькины застуженные почки или суставы. Несмотря на всё это, девушка каждый вечер упрямо заворачивалась в свой плащ и ложилась как можно дальше от костра.
Согласно второму принципу Фаньки Герой обязан всегда быть на чеку и оберегать товарищей от всех опасностей, даже самых сомнительных. Следуя этому утверждению, каждое утро, едва только её спутники отправлялись в путь, воительница, размахивая мечом и выкрикивая только ей понятные лозунги, бросалась вперёд на поиски Великого Зла. Как правило, злодеями в глазах девушки представали животные и птицы, в изобилии водившиеся в этом крае, и её реакция на них, начиная с безобидных грызунов, шуршащих в кустах, и заканчивая осторожной антилопой, не вовремя перебежавшей дорогу, каждый раз была одинаковой - Фанька бросалась навстречу своему отряду с воплями о кознях Великого Зла и засаде, поджидающей их буквально за следующим поворотом. Поскольку авангард по очереди возглавляли Урлог и Хафейн, именно им, поминая про себя всю известную нечисть, приходилось проверять фанькины заявления. Впрочем, после дюжины подобных эксцессов воины решили, что суслики и джейраны никакой опасности не представляют, расслабились и перестали обращать внимание на Фаньку и её крики, но, как оказалось, зря, потому что на тринадцатый раз следом за воительницей из кустов выбежал молодой лев. Чуть позже Хафейн, заливаясь краской от стыда, тысячу раз повторял, что ему, отважному воину пустыни, не составило бы проблем справиться с какой-то дикой кошкой, вот только очень сложно вступать в бой со львом, когда на твоей шее висит перепуганная девушка, вцепившаяся в тебя с такой силой, что вряд ли даже величайшему из архидемонов будет под силу разжать её руки. Проблему с хищником пришлось решать Урлогу, который не стал доставать меч или топор, а в своей обычной манере просто схватил льва за шкирку и забросил в ближайшие колючие заросли, напоследок отвесив ему такого пинка, что животное, скорее всего, бежало через всю саванну без остановки.
Третий фанькин принцип был довольно безобиден, хотя и вынуждал всех ежеминутно затыкать уши. Дело в том, что благодаря прочитанным книгам девушка приобрела несколько странные представления о том, как Герои разговаривают. Она то застывала столбом и с драматическим выражением лица произносила речи о "неизбежной победе сил добра", "торжестве правосудия" и "спасающей мир любви", то переходила на такой сленг, от которого завяли бы уши у последнего портового грузчика.
И на фоне всех этих странностей девушки наличие у неё в соратниках весьма необычных злого и вечно голодного коня, поющего меча и умирающего хомяка воспринималось всего лишь как мелкая досадная помеха, которую можно было с легкостью игнорировать.
Сильнее всего Фанька раздражала Хафейна. Он часто рассказывал о том, что практически все женщины в пустыне делятся на жён и ведьм. Впрочем, воительницы среди его народа тоже имелись, хотя и были редкостью. Но проблема заключалась в том, что дочка театрального режиссёра абсолютно не вписывалась в образ правильной воительницы. Также она не тянула на ведьму и уж тем более на послушную жену. Такое несоответствие очень бесило пустынного героя, заставляя его ежеминутно скрежетать зубами.
Второе место по количеству вызываемых возмущений заслуженно принадлежало Бассу, который, быстро войдя в ритм похода, уже на следующий же день приступил к своим вокальным упражнениям. Удивительно, но среди восьми входивших в отряд существ обнаружились трое, кого пение гнома не напрягало, а это было уже значительно для такой небольшой компании. Урлогу песни Басса даже нравились, Торлес относился к ним равнодушно, к тому же обычно на марше он спал, а Фанька считала гномий вокал всего лишь очередной трудностью, которую надо мужественно преодолевать. Для остальных же пение Басса было сравнимо с пришествием демонов всех известных преисподен. Вежливые просьбы заткнуться, как правило, перерастали в грязную ругань, поскольку певец не терпел критики в адрес своего творчества. Дело обычно заканчивалось тем, что гном демонстративно прекращал всех слушать и упорно продолжал музицировать, попутно уворачиваясь от летящих в него со всех сторон предметов и боевых заклинаний.
Выход нашёл Урлог после случая со львом. С утра Басса стали отправлять далеко вперёд, где он мог безо всяких скандалов проводить свои репетиции, попутно разгоняя с пути хищников и прочих животных, так пугающих Фаньку. Все были несказанно счастливы, когда перестали слышать гномий голос, и только воительница расстроилась, потому что, с одной стороны, исчезла необходимость героического поведения, а с другой, пропал доступ к практически бесконечной кладези нецензурных выражений, которыми ежедневно поливали гнома.
На третьем месте в этом своеобразном негласном списке раздражителей находился Пэтти, доставший практически всех. А ведь поначалу некроманта считали очень полезным, особенно после того, как на болотах тот помог избавиться от туч москитов, просто-напросто оживив несколько десятков насекомых и заставив их отгонять своих же сородичей. Чуть позже хоббит поступил аналогично в отношении змей и скорпионов, создав вокруг отряда непроницаемый полог из зомби, не пропускающий мелкую вредную живность. Однако через пару-тройку дней обилие оживленных трупов стало нервировать членов отряда, особенно дриаду, но Пэтти к тому времени остановить было невозможно: на любой найденный трупик или скелет животного моментально накладывалось заклятие, включающее его в возрастающую армию некроманта. Единственным, кто мог остановить Редькинса, был Ефсий, но тот наоборот активно поддерживал тренировки хоббита, попутно используя часть зомби в качестве продуктов питания. Все попытки Верениен убедить парочку магов оставить живых и уже не очень живых тварей в покое результатов не давали, хорошо хоть удалось уговорить их избавить спутников от некромансерских экспериментов с пищей.
Прочие отрядные конфликты носили сугубо индивидуальный характер. Урлог мрачно косился на волшебницу, не желавшую обучать его чувству прекрасного, а Арледа демонстративно отворачивалась от эльфа, посмевшего отказать ей в ничтожной просьбе. Ефсий и Пэтти, измученные лекциями дриады на тему правильного питания и уважения к умершим, упорно пытались её избегать. Фанька скалила зубы на хоббита, считая его (и, надо признать, справедливо) сторонником тёмных сил. Урлог и Хафейн то и дело бросали недовольные взгляды на Торлеса, из шатра которого каждую ночь доносились сладострастные крики, а дракон понятно по каким причинам обижался на Фаньку. Кое-кто злился на эльфа из-за его привычки строить из себя тупого варвара. В течение некоторого времени Урлогу удавалось скрывать свою истинную сущность, но после философского спора с Ефсием, в котором эльф использовал такие слова как: "экзистенциализм", "субъективный идеализм" и "эмпирические проявления", односложная речь северянина стала выводить его спутников из себя.
Долго так продолжаться не могло. Отряд был на грани взрыва, и лишь мелкие неожиданные случайности заставляли всех сбрасывать пар.
***
Первый инцидент, в значительной мере определивший дальнейшую жизнь отряда, произошёл через четыре дня после встречи с Ренигобом. В то утро Фанька, проснувшись, обнаружила пропажу своего меча.
- Чья рука посмела тронуть Ловиальф? - пафосно прогнусавила воительница, ещё не оправившаяся после очередного насморка. - Я чую козни тёмных сил!
- А его Басс куда-то утащил, - своим обычным весёлым голосом подсказал Пэтти, отвлёкшись от приготовления завтрака. Вообще, если говорить точнее, еду готовил вовсе не хоббит, а скелет тушканчика, час назад найденный непоседливым некромантом и приставленный к помешиванию каши, а сам Зелёный Нос с важным видом контролировал весь процесс.
Заметив мёртвого тушканчика, Фанька по привычке взвизгнула, однако довольно быстро справилась с эмоциями и, приняв озабоченно-мрачный вид, пошла искать гнома. Следом за ней тут же увязались Хафейн, уже привыкший вытаскивать девушку из разных переделок, и Урлог, которого заинтересовала пропажа меча.
Похититель был обнаружен достаточно быстро. Спрятавшийся в зарослях кустарника, он вёл с мечом крайне интересный диалог.
- Я так не могу, - стонал гном. - Это выше моего понимания!
- Но ты должен! Постарайся вообразить перед собою юную деву, которую давно и пылко желаешь, - видимо, ради разнообразия меч решил поговорить прозой. - Сосредоточься на своих чувствах! Представь, что от этой песни зависит будущее ваших отношений!
- Ты так говоришь, как будто у тебя самого они были, - огрызнулся гном.
- Были! - со страстью в голосе ответил меч. - Пускай моё тело создано из железа, в него была вселена душа величайшего барда прошлого столетия!
- Правда что ли? - Басс был изрядно удивлён. - Но даже если я представлю красивую девушку, это никак не придаст мне сил. Мы, гномы, не испытываем к женщинам особой страсти. Вот если бы это была заготовка, которую надо обработать...
- Тогда представь заготовку, - голос меча окреп. - Представь её, нежную и беззащитную, лежащую на твоей наковальне! Вообрази тяжелый молот в своих могучих руках и пламя горна, озаряющее мастерскую интимным светом! Нарисуй в своих мыслях, как этот маленький невинный кусочек железа, чей вид ранее наполнял сердце лишь жалостью, под ласковыми ударами буквально на глазах превращается в прекраснейшее изделие! Разве твое сердце не трепещет при виде такой картины?!
- Да! - возбужденно прорычал гном.
- Тогда наполни себя чувствами до предела, а потом выплесни их! Сосредоточься на моменте, поймай этот миг страсти и сделай его арией! Я уже слышу слова! Услышь их и ты!
В ту же секунду Хафейну пришлось заткнуть уши, потому что гном и меч дуэтом приступили к пению.
О, горна пламени творенья
И молота суровый звон!
Воспой подгорное уменье.
Металл, исторгни страстный стон.
- Бред какой-то, - Басс нервно вытер пот со лба. - Хотя мне уже начинает нравиться.
- И это правильно! Любой поэт проходит через подобное! Порой приходится исчеркать кучу бумаги, прежде чем удаётся поймать нужную мысль!
- А что мне делать с вокалом? Я вроде пел с искренними чувствами, но птиц с деревьев всё равно посшибало.
- Голос мы будем ставить в следующий раз! Конечно, получаться начнёт не сразу, но, если будешь стараться, в итоге всё выйдет просто превосходно! Поверь старому Маэстро, не бывает бездарных учеников, бывают лишь ленивые, и...
Но договорить мечу не удалось по причине появления из-за кустов его хозяйки, которой, в конце концов, осточертело слушать беседы об искусстве. Заметив крайне недовольную амазонку, клинок мгновенно замолчал, а гном смущённо опустил глаза.
- Это оружие, - гневно начала Фанька. - Предрекает смерти врагам, и его нельзя использовать столь безалаберно!
- Ну, пожалуйста, - к удивлению всех присутствующих гном вдруг встал на колени. - Позволь мне хоть немного поработать с ним. Никто и никогда не был столь милостив ко мне, как этот меч. А я готов в качестве оплаты за данную услугу сделать тебе новый доспех, ещё более красивый и устрашающий!
Воительница задумалась. Хафейн и Урлог недоуменно переглянулись и уставились на неё. На лице девушки очень отчётливо читалось противоборство мыслей, происходившее в тот момент в её голове.
- Ладно, я согласна, - наконец буркнула Фанька, когда желание обладать красивой экипировкой всё-таки одержало победу над недовольством по поводу непозволительного использования меча. - Но в случае опасности ты без разговоров обязан будешь вернуть Ловиальф. И вот что, сделай мне в придачу ещё один меч, а то негоже великим воительницам путешествовать всего лишь с единственным клинком!
Гном радостно заверил, что в ближайшей же деревне достанет железа, из которого скует девушке хоть дюжину мечей по любому из предоставленных эскизов. Эльфу и пустыннику, весьма удивлённым такой неожиданной сговорчивостью Басса, оставалось только тяжёло вздыхать, представляя, насколько увеличится число доставляемых Фанькой проблем с появлением у неё ещё одного клинка.
К счастью, в течение последующей недели новые доспехи и оружие воительница так и не получила, ибо Бассу было не до того. Остальные приключенцы изрядно веселились на привалах, наблюдая за уроками, которые гном брал у меча. Это отчасти сглаживало многие возникавшие недопонимания.
Но вскоре произошло событие, отвлекшее всеобщее внимание от Басса и Ловиальфа: Хафейну удалось убедить Фаньку в том, что истинному воину не нужна броня, потому что он должен полагаться лишь на свои боевые навыки. Житель пустыни несколько вечеров подряд рассказывал девушке случаи из собственной геройской практики, когда доспехи больше мешали, чем помогали, и, как ни странно, добился результата: Фанька наконец-то сняла свою "наводящую ужас" амуницию. Правда, она тут же извлекла из недр вещевого мешка ещё один "чудо-наряд", который своей нелепостью затмил предыдущий. Если у доспехов хотя бы теоретически имелось назначение защищать хозяйку от ран (другой вопрос, как бы они с этим справились), то это одеяние, судя по всему, было создано не иначе как для соблазнения представителей противоположного пола. Высоконравственный Хафейн всякий раз краснел и отворачивался, когда натыкался взглядом на Фаньку, разгуливающую по лагерю в очень-очень коротко обрезанных кожаных штанишках и лёгкой чёрной безрукавке, едва прикрывающей грудь. Оба предмета одежды были покрыты огромным количеством серебристых заклепок. Кроме того, в комплект входили несколько ремней и браслетов, выполнявших скорее эстетические функции, чем практические. Опытные в военном деле члены отряда даже не скрывали своих иронических ухмылок в отношении нового боевого облачения воительницы. Зато Арледе наряд понравился, и даже очень. В течение четверти часа волшебница восхищёнными глазами разглядывала Фаньку, а затем, не в силах больше сдерживаться, подбежала к ней и, схватив за руку, поинтересовалась:
- А у тебя ещё есть?
- Что именно? - не поняла амазонка, аккуратно освобождая руку.
- Костюмы! Вот такие же, походно-боевые.
- Есть, конечно же, но с какой целью ты ими интересуешься? - любопытство настолько овладело Фанькой, что она даже забыла о своей традиционной манере речи.
- Мне нужен костюм, а лучше два, - грустно простонала Арледа. - А то мне скоро будет нечего носить.
- Как это нечего? У тебя же полный мешок нарядов!
- Да?! - психанула волшебница и, не говоря больше ни слова, бросилась в палатку Торлеса.
Через мгновение она выскочила оттуда со своим мешком и принялась вытряхивать вещи прямо перед носом изумлённой Фаньки.
- Ты хочешь, чтобы я лазила по здешним зарослям в этом?! - бушевала Арледа, доставая прекрасное бархатное платье, подходящее для приёмов в императорском дворце, но никак не для похода по саванне. - Или вот в этом?! Или в этом?! - из мешка извлекались всё новые и новые одеяния из тончайших южных шелков, изящных эльфийских кружев, роскошной шитой золотом парчи, все восхитительные и неповторимые, но совершенно неудобные для дальнего путешествия.
- В лавке, которую мы посетили первой, торговали бальными платьями, и моя очаровательная спутница не смогла, к сожалению, устоять перед их ассортиментом, - извиняющим тоном произнес дракон, вышедший из шатра вслед за Арледой.
- Но я-то думала, что мы сразу поедем к эльфам, а у них надо выглядеть соответственно, - чуть ли не плакала Арледа. - И откуда же мне было знать, что придётся топать пешком, да ещё и по такой глухомани?!
Все озадаченно переглянулись. Один только Пэтти ехидно хихикал, не понимая всей серьезности момента. Но тут Фанька загадочно улыбнулась, схватила волшебницу за широкий рукав, что-то ей шепнула и утащила в драконий шатёр. Торлес сразу же последовал за девушками и был изрядно озадачен и расстроен, когда они его выставили. Однако когда через два часа Арледа и Фанька вышли наружу, грусть дракона как ветром сдуло, и он, увидев новый наряд своей возлюбленной, впервые взревел от восторга. Волшебница облачилась в крайне необычное платье длиной до колен, представляющее собой кольчугу из крупных звеньев, под которую больше ничего не было надето. Благодаря такому костюмчику, явно перещеголявшему Фанькины наряды, все достоинства Арледы были подчеркнуты как нельзя более выгодно и эффектно. Ошарашенный Хафейн от ужаса даже зажмурился и прошептал себе под нос что-то очень нелицеприятное в адрес имперских женщин, а Урлог, на миг оторвавшись от созерцания прелестей волшебницы, завистливо посмотрел на Торлеса.
История с переодеванием очень сдружила волшебницу и воительницу, что поначалу самым благотворным образом сказалось на образе действий последней. Общение с Арледой привело к тому, что Фанька стала забывать про свои героические замашки и порой вела себя как самая обычная девушка, чему остальные участники отряда были несказанно рады. Правда, не успел народ отдохнуть от пафосных речей, как им на смену пришло новое бедствие - практически круглосуточно незатихающие разговоры двух новоиспеченных приятельниц. Громкая болтовня на извечную женскую тему "Как выглядеть привлекательно" вскоре стала раздражать окружающих похлеще геройских лозунгов. Даже Верениен, также относящаяся к прекрасному полу и в какой-то степени интересующаяся рассматриваемой Арледой и Фанькой проблемой, страдальчески возводила очи горе, заслышав очередное обсуждение того, какими должны быть костюм и причёска прекрасной путешественницы во время перехода через жаркие пески. Растерявший всякое терпение Хафейн попытался было в не очень мягкой форме объяснить подружкам, как надо правильно одеваться в пустыне, но его, естественно, послали куда подальше, от чего воин пришёл в плохо скрываемую ярость и не успокоился, пока ни изрубил в щепки ближайшую акацию.
Вдобавок к постоянно возникающим конфликтам, уже одних только которых было предостаточно для сохранения атмосферы напряжённости, у многих приключенцев со временем стали возникать мысли о том, что их окружают, по сути дела, конкуренты и неплохо бы, наверное, от них избавиться. В общем, отряду определённо требовалось что-то сильное, способное его сплотить, в противном случае, об эльфийских краях героям можно было забыть.
***
Через несколько дней после переодевания Арледы вдоль дороги стали встречаться небольшие деревни. Мимо трёх поселений отряд прошёл, не обратив на них особого внимания, а вот в четвёртом решил остановиться, чтобы пополнить припасы и уточнить дальнейший путь. Деревенька ничем особенным из массы себе подобных не выделялась, и единственной местной достопримечательностью (с большой натяжкой, конечно) можно было назвать полуразрушенный мост через старое пересохшее русло притока Кинты. Зато приём удивлённым приключенцам был оказан самый что ни на есть торжественный, встречать их высыпало всё население. Причина столь бурной встречи стала очевидна после слов кряжистого краснолицего деда, представившего здешним старостой, о том, что путешественники - первые гости деревни за последние пару лет. После знаменитого обвала этой дорогой практически перестали пользоваться, и посёлок, кормившийся за счёт обслуживания путников, очень быстро стал вымирать. Многие жители уехали, остались только те, кто не захотел бросать своё имущество.
Поскольку эта жалобная речь произносилась уже в трактире, когда старейшина с огромной кружкой местного аналога пива уселся во главе длинного стола, за которым обедали гости, продолжаться она могла бесконечно долго. Сидевшие рядом с ним идейный трезвенник Хафейн и Урлог, из любопытства отхлебнувший предложенный напиток и решивший всё-таки его не употреблять, уже порядком утомились слушать старосту, но попросить его заткнуться пока не решались, ведь это стало бы проявлением неуважения к таким радушным хозяевам. Спас варвара и пустынника, как ни странно, Пэтти, внезапно подскочивший к старейшине со странным вопросом: "А маг у вас тут есть?". Дед, от неожиданности едва не поперхнувшийся псевдопивом, удивлённо посмотрел на хоббита и произнёс:
- Колдун что ль? Ещё как есть, как в любой нормальной деревне. Мы опустились, конечно, по сравнению с былыми временами, но уж не настолько, чтоб и колдуна потерять. Если он вам нужен, идите прям по главной улице на север, - старейшина неопределённо махнул рукой, видимо, пытался показать направление. - Там в конце дом колдуна и стоит, ни с чем не перепутаете - забор весь какими-то ихними волшебными загогулинами исчеркан. Только в ворота громче стучите, а то колдун наш глуховат малость, может и не услышать.
- Колдун - и глухой? Что же это он себя не исцелит? - флегматично поинтересовался Хафейн, подперев щеку рукой.
- Так старый колдун уже, а кто ж от старости-то исцелится? - развёл руками староста. - Он и из дому-то почти не выходит. Кстати, а нужен он вам зачем?
Не успел Пэтти раскрыть рот, как из-за стола поднялся Ефсий.
- Понимаете, любезнейший, - начал толстый маг, отбросив птичью косточку и вытирая жирные руки о плащ хоббита. - Мы с моим коллегой, раньше всех закончив трапезу, решили немедленно же заняться делом и разузнать у местного специалиста о возможных магических ловушках и очагах вредоносной магии, которые могут поджидать нас в окрестностях. Спасибо Вам, уважаемый, что помогли, указав место его проживания. А теперь, с Вашего позволения, мы Вас покинем. Идёмте же, коллега.
Проводив взглядом толстяка и хоббита, старейшина молча уставился в свою ополовиненную кружку, и спустя несколько секунд поднял уже порядком замутневшие глаза на Урлога.
- Ой, чего-то я запамятовал, про что мы говорили, пока нас мохноногий... эээ... то есть друг ваш не перебил.
- Вы хотеть рассказывать об особенностях и трудностях дороги от деревни до гор, - быстро сориентировался эльф.
- Правда? - почесал в затылке староста, повернувшись к Хафейну. - А я не помню...
- Вот совсем память никакая стала, - посетовал дед. - Ну ладно, раз хотел, так расскажу всё, что знаю, мне ж не трудно.
Пока Урлог и Хафейн мучили старейшину расспросами, Торлес и девушки тоже пообедали и ушли закупать провизию. Басс оказался не при делах. Однако долго скучать ему не пришлось, вскоре он вынужден был вспомнить своё второе призвание. Оказалось, что деревенский кузнец уже вторую неделю лежит в постели с какой-то тяжёлой лихорадкой и, соответственно, работать не может, поэтому когда местные жители увидели прибывшего к ним гнома (а гномы, как известно, прирождённые мастера в работе с металлами), тут же понесли ему заказы. Починка сельскохозяйственный орудий и кухонной посуды была сущим пустяком для Басса, практически выросшего в кузне, заодно работа позволила спустить пар и пусть ненадолго, но всё же отвлекла от тягостных раздумий. Последние уроки с Ловиальфом не принесли ожидаемого результата, а лишь довели до крайней степени раздражения, и если бы гному не подвернулась возможность немного постучать молотом по лезвиям мотыг, он, наверное, обрушил бы его на головы соратников по отряду.
К большому сожалению, гора из котлов, кастрюль и серпов, очень быстро исчезла, а Басс вновь остался наедине с собственными мыслями. И неизвестно, к чему бы они привели, если бы на глаза гному ни попался небольшой бидон, определённый им полчаса назад как безнадёжно испорченный. Неожиданная идея моментально озарила ум умельца! Порывшись в куче отбракованного хлама, не подлежащего ремонту, Басс раскочегарил свою походную кузню и приступил к созданию того, что должно было хоть на время спасти его от тоски.
На изготовление проекта, задуманного гномом, опытному мастеру пришлось бы потратить как минимум несколько дней, но вдохновлённый Басс управился в несколько раз быстрее. Правда, для воплощения своей мысли в реальность ему пришлось вспоминать несколько старинных родовых заклинаний, на что, кстати сказать, и ушла большая часть времени трудового процесса, зато уже через два часа удовлетворённый гном держал в своих руках устройство, которое, благодаря компактным размерам, могло бы уместиться даже в вещевом мешке. Басс хитро ухмыльнулся: ему и раньше приходилось собирать самогонные аппараты, но никогда ещё работа не была выполнена столь тонко. В механизме было предусмотрено всё: от катализаторов для ускорения процесса до возможности производства продукта прямо на марше.
Конечно же, установка сразу была запущена. Забив печку сложными угольными составами, позволявшими долго поддерживать сильное и ровное пламя, Басс наполнил основной бак испорченными фруктами, а так же кусками местной разновидности съедобного кактуса. Теперь лишь оставалось ждать до вечера.
Ни во время выхода отряда из деревни, несмотря на настойчивые уговоры местных остаться погостить, ни во время дневного марш-броска по саванне спутники гнома не замечали ничего необычного в его поведении, но вот с наступлением темноты на привале он всех изрядно удивил. Басс не бухтел и не ворчал как обычно и совсем не собирался забираться куда-нибудь подальше от лагеря для вокальных упражнений. Вместо этого он с довольной физиономией сидел у костра, травил горные байки и даже не называл Редькинса Хреном. Кое-кто всерьёз задумался над причиной такой резкой перемены гномьего настроения, и уже вечером следующего дня его секрет был раскрыт, правда, случайно. Басс притаился было в кустах, чтобы зарядить самогонный аппарат новой порцией топлива, когда в это же самое место занесло беседующих Ефсия и Пэтти. Попытки гнома спрятать своё устройство ещё сильнее привлекли внимание магов.
- А что это за ерундовина? - Пэтти присел на корточки возле агрегата и ткнул его волшебными граблями.
Басс зашипел, крепко прижимая к себе свою драгоценность.
- Похоже, коллега, - нахмурился Ефсий. - Наш горный товарищ сумел изготовить походную версию самогонного аппарата. Я, безусловно, преклоняюсь перед талантом, способным создать столь сложную конструкцию, но, тем не менее, считаю, что от неё надо избавиться как можно скорее.
- Не отдам! - прорычал гном. Он обнял аппарат, словно мать ребёнка, и был готов в ту же секунду разорвать любого, кто покусится на его творение.
Шансы на победу Басса были очень низки, с двумя магами он бы точно не справился. На его счастье, волшебники не стали ломать самогонную установку: хоббита заинтересовало, что же именно она производит, а толстяк после недолгих раздумий решил оценить уровень мастерства гнома, заявив, что агрегат можно уничтожить и потом.
В результате следующие полчаса Пэтти и Ефсий дегустировали производимый аппаратом алкоголь. Басс был просто ошеломлён таким огромным количеством витиеватых комплиментов и критических отзывов, лившихся из уст двух выпивших магов. Признавая несомненные заслуги гнома в миниатюризации и ускорении процесса, они высказали немало замечаний по поводу плохого качества и недостаточного количества конечного продукта.
Ефсий и Редькинс в итоге так воодушевились, что, едва только из самогонного аппарата была вытянута последняя капля, немедленно приступили к его переделке. Работка была не из легких, но энтузиазма у двух коллег по магическому мастерству хватало с лихвой, и они справились с поставленными задачами практически играючи. Басс в очередной раз изумился, когда стал разглядывать то, что вышло из-под рук волшебников. Снаружи аппарат никак не изменился, но вот внутри... Во-первых, время переработки было сокращено раз в пять, так что теперь портативный агрегат мог с избытком обеспечивать спиртным весь отряд. А во-вторых, Ефсий установил специальные магические фильтры-преобразователи, которые позволяли изменять качество, вкус и крепость получаемого продукта. В теории это означало, что теперь аппарат стал способен на производство любого алкоголя, от тончайших эльфийских вин до крепчайшей орочьей самогонки. Дело оставалось лишь за самым малым: за проверкой работы обновлённой установки и последующей дегустацией.
Именно за этим занятием троицу и застал обеспокоенный Урлог, заметивший пропажу нескольких членов отряда и тут же отправившийся на их поиски. Как и положено нормальному лидеру, эльф тут же занёс над агрегатом свой волшебный топор, однако мольбы Басса и просьбы магов заставили его смягчиться и дать отсрочку, но с условием, что аппарат должен произвести легендарную настойку северных варваров, в противном случае он немедленно будет разрублен. Ефсию пришлось изрядно поднапрячься, чтобы спасти установку, но требуемая настойка всё-таки была получена, и Урлог, удовлетворённый результатом, присоединился к команде дегустаторов. За распитием алкоголя все четверо поклялись в том, что будут хранить тайну самогонного аппарата и ни слова о нём не скажут спутникам. Особенно Хафейну, который из-за своих убеждений скорей всего сразу же уничтожит "источник расслаблений", если про него узнает, и никакие уговоры на пустынного воина не подействуют.
Как и следовало ожидать, секрет аппарата оказался настолько надёжным, что уже к концу следующего дня о нём знал весь отряд. Разумеется, кроме Хафейна. Здесь Урлог пошёл на хитрость и каждый вечер отправлял пустынника на разведку, и пока тот изучал окрестности, остальные спокойно отдыхали.
В том, что народ так расслаблялся, была заслуга не только самогонного аппарата, но и романтической атмосферы, которую каждый вечер умудрялся создавать Пэтти. Для этого он поднимал мёртвых бабочек и заставлял их кружиться вокруг костра, выстраивая в полёте всевозможные красивые фигуры. А однажды хоббит сумел оживить нескольких птиц, которые пели потом для отряда всю ночь. Каким образом мёртвая птица может петь, осталось загадкой для всех, включая самого Пэтти.
Дружеские попойки очень быстро сблизили членов отряда, стерев практически все границы и условности, существовавшие между ними. Неприступная Фанька, в трезвом состоянии способная говорить только о подвигах, уже после пары глотков ячменного пива начинала глупо хихикать над любыми шутками и позволяла Торлесу щипать её за мягкие места. Гордая Арледа, выпив красного эльфийского вина, утыкалась в плечо Урлогу и жаловалась на то, что настоящие герои сейчас перевелись и всем мужикам нужно только одно. При этом то, что нужно всем мужикам, волшебница сама была готова с удовольствием осуществить в ближайшей же палатке, и лишь нежелание эльфа конфликтовать с обеспокоенным драконом, не позволило девушке добиться желаемого. Расслабившийся Басс на первой же совместной гулянке сочинил целую балладу о приключениях отряда, которую стал распевать каждый вечер, а то и по нескольку раз. Честно говоря, стихи баллады были плохими, а исполнение - так просто отвратительным, но всем очень нравилось.
Веселье продолжалось пять дней. А на шестой Хафейн всё-таки разрубил самогонную установку. Сам он потом оправдывался, что в темноте принял агрегат за демона, поскольку тот странно пыхтел и выпускал язычки пламени (Басс не до конца закрыл задвижку печки), но всё равно Хафейну не поверили, и никто не разговаривал с ним целые сутки, от чего пустынный воин очень страдал.
Гном, собрав всё, что уцелело, пообещал, что сделает ещё один самогонный аппарат. Однако время расслаблений уже истекло, потому что отряд подошёл к горам...
***
Торлес с несчастнейшим видом повернулся к товарищам и безнадежно покачал головой. Все уговоры были бесполезны, старейшина деревни с завидным упрямством отказывался выделять проводника.
- У нас празднества в честь нашего покровителя, бога Малая, - твердил он. - В течение следующих двух недель все жители обязаны справлять торжество и не имеют права выполнять работу, которая не связана с проведением праздника, иначе Малай сочтёт это большим грехом и может разгневаться.
- А если мы пожертвуем вашему богу немного золота, может, он простит этот грех? - осторожно поинтересовалась Арледа.
- Ха! Что нам ваше золото! Сюда раз в год приезжают купцы, которых интересует вовсе не золото, а слоновая кость, которую мы собираем. На неё и вымениваем у торговцев всё, что нам нужно.
- А это правда, что старой дороги через перевал больше нет? - подала голос Верениен.
- Нету, и давно! Там теперь сплошные каменные завалы! Имеются, конечно, несколько обходных троп, - староста почесал лысеющую макушку. - Но они забираются высоко в горы, и без опытного проводника по ним не пройти, а никто из нашей деревни сопровождать вас сейчас не станет.
Все задумчиво переглянулись. Хоббит, улыбнувшись, достал свой посох, а гном погладил рукой топор. Урлог, заметив эти телодвижения, недовольно нахмурился.
- Не надо, - сурово шепнул эльф. - Я не хотеть драться со всей деревней.
- Согласен, - тихо произнёс Хафейн. - Если попытаемся угрожать этим ребятам, они, скорей всего, не испугаются и сами начнут драку. Без всякого сомнения, мы победим, однако проводника всё равно не получим. Разве что наш некромант наконец-то научится оживлять людей, - злобно усмехнулся пустынник, бросив взгляд на Пэтти.
- Нам ещё повезло, - пробормотал Ефсий. - Я вот читал, что существовал народ, у которого имелась традиция при знакомстве с любым иноплеменцем съедать один из его пальцев. Так что в сравнении с этим обычаем две недели без работы - сущий пустяк... Хотя и не хотелось бы так надолго здесь задерживаться...
- Придумал я, чем вам помочь! - вдруг резко подобрел старейшина, видимо, заметивший оружие и подслушавший разговор приключенцев. - Наши охотники, ходящие по горам, ещё достаточно трезвы и, думаю, смогут рассказать, как добраться туда, куда вам нужно.
Этот вариант всех устроил, тем более что Урлог и Басс, выросшие в горах, заверили спутников, что при наличии карты или, на худой конец, устных описаний смогут провести отряд куда угодно. Старейшина отыскал самого вменяемого из охотников, который с удовольствием рассказал о тропах и предстоящих опасностях. Как выяснилось, особых ужасов, кроме трещин, обвалов и оползней, там не было, правда, несколько лет назад по окрестностям стали ходить слухи о поселившихся в горах непонятных демонах. Людям они вроде бы не вредили, но встречаться с ними всё равно никому не хотелось, поэтому внешний вид этих тварей проводник так и не сумел описать.
Но разве какие-то мирные и не факт, что существующие, демоны могли остановить героический отряд? Скупив побольше теплых вещей, путешественники полезли в горы. До эльфов оставалось всего ничего.
Начало пути было проделано по остаткам старой дороги, с которой вскоре пришлось свернуть. Урлог, запомнивший ориентиры, данные местным жителем, потащил всех по малозаметной, но достаточно ровной тропе.
Чем выше путешественники поднимались, тем сильнее преображались ландшафты. Степные заросли постепенно уступили место дубовым и буковым лесам, те сменились хвойными, затем наступил черед редколесий и криволесий и, наконец, начались высокогорные луга. С высотой становилось труднее дышать, но эту проблему неожиданно для всех решила Арледа, у которой в арсенале нашлось заклинание, вызывающее концентрирование воздуха вокруг самой волшебницы и её спутников.
Дорога была тяжелой, но снабжённые подробным описанием приключенцы преодолевали трудности пути если и не с легкостью, то, по крайней мере, без особых проблем. Вот только Урлогу не повезло. Фанька наотрез отказалась оставлять своего коня в деревне, и для успешного прохождения препятствий варвару каждый раз приходилось взваливать жеребца себе на плечи, в противном случае из-за возни с животным отряд мог потерять кучу драгоценного времени.
На четвёртый день подъёма начался снегопад, который кроме снега принёс с собой резкое похолодание. Сильных затруднений это не вызвало, поскольку Ефсий сразу же наделил воздушный кокон Арледы свойством сохранять тепло. Кроме того, на маршах толстый маг проводил профилактику обморожений. Только вот ни то, ни другое совсем не помогало Хафейну. Воин, живущий в пустыне и привыкший к палящему солнцу, больше всех страдал от этого восхождения и с каждым новым шагом наверх мёрз всё сильнее.
- Великий старец Шабуфар утверждал, что жара ниспослана нам в качестве испытания крепости души и тела, - бормотал Хафейн, трясясь от холода. - Но почему-то про стужу не было сказано ничего подобного.
- Потерпи немного, - проворчал идущий рядом гном, стряхивая со своей бороды налипший снег. - Вон там я вижу неплохую пещерку. Совсем скоро до неё доберёмся, маги хорошенько всё внутри прогреют, и мы наконец-то насладимся теплом и сытной пищей.
Пещера оказалась достаточно просторной и уютной, и даже обитавший в ней горный медведь ничуть не испортил поднявшегося настроения измученных путешественников, тем более что зверя сразу же выгнал Урлог, по традиции пинком под зад. Избавившись от медведя, отряд стал располагаться на долгожданный ночлег. Ефсий поставил магический полог, защищающий от ветра, а затем прочитал заклинание, за несколько минут согревшее воздух. Пэтти в это время развел костёр и приступил к приготовлению пищи, а остальные расселись вокруг полевой кухни в ожидании ужина. Только Хафейн с Урлогом остались у входа, внимательно вглядываясь в заснеженную темноту.
- Для варвара ты очень грамотен, - неожиданно произнес пустынник. - Это потому, что эльф?
- Нет, в нашем племени все такие, - Урлог улыбнулся. - Спасибо шаману.
- Шаману?
- У нас великий шаман, - судя по интонации эльфа, тот очень сильно гордился своим наставником. - До того, как он начал дарить нам знания, шаман был профессором в Имперской Академии!
- Профессором? - Хафейн удивленно поднял бровь.
- Это долгая история...
Впрочем, история оказалась довольно короткой. Действительно, шаманом одного из варварских племен являлся самый настоящий профессор, автор многочисленных трудов и монографий по самым разным наукам, чьё имя с почтением и благоговением произносилось во всех имперских учебных заведениях. Ему даже прочили пост ректора Академии, но длинный язык его сгубил. Многочисленные нелестные высказывания в адрес некоторых членов императорской семьи сильно испортили репутацию учёного и в конце-концов довели его до приговора к ссылке в одну из пограничных крепостей. Но судьба любит играть с человеком. На конвой, сопровождавший профессора и других ссыльных, напали варвары, собиравшиеся поживиться чем-нибудь ценным. Однако вместо ожидаемых ценностей им достался единственный выживший, которого они и забрали с целью получения выкупа. Выкупа варвары так и не дождались, зато пленённый профессор, едва придя в себя, стал осваиваться в племени и уже через несколько дней принялся учить всех уму-разуму. Сначала варварам казались смешными причуды имперского хиляка, но вскоре они стали замечать, что он говорит много интересных и даже полезных вещей. Со временем к профессору прониклись уважением почти все члены племени, а вождь, который и усыновил эльфа, официально повелел умному чужеземцу обучать молодёжь и провозгласил его верховным шаманом, для придания тому важности и значимости. Профессор прекрасно справился с возложенными на него обязанностями. Дела в племени шли тихо и мирно (многочисленные набеги на караваны - не в счёт) до тех пор, пока над их "учёностью" не стали смеяться соседние варварские кланы. И тогда в один прекрасный день вождь объявил им всем войну. Не известно, воинское ли мастерство или академические знания помогали племени Урлога, но победа осталась за ними. Разъярённый вождь пригрозил проигравшим, что простит нанесённое ими оскорбление только в том случае, если они научатся вычислять десятичные логарифмы. Слово "логарифм" было очень страшным, поэтому окрестные племена приняли его за проклятие и больше не смеялись над образованными соседями. Только вот соседи пришли к выводу, что свою образованность отныне следует скрывать.
На этом история заканчивалась. Правда, Урлог не смог удержаться и напоследок похвастался тем, что его отец может в уме решать сложные уравнения с тремя неизвестными, а так же с легкостью перемножает пятизначные числа.
- Великий старец Зухтима говорил, что мир гораздо сложнее, чем мы думаем. И твоя история, друг мой, подтверждает это, - философски подытожил Хафейн, весьма смутно представляющий, что такое уравнение с тремя неизвестными, но ни за что бы в этом не признавшийся.
Раздумывая, что бы ещё такого умного сказать, пустынный воин оглядел пещеру с ужинающими спутниками, и тут на его лице появилась невесёлая ухмылка.
- И почему я не удивляюсь? - пробурчал он и повернулся к эльфу. - Погляди, Урлог, у нас снова неприятности. Фанька пропала.
***
Сама Фанька никуда не пропадала. Просто принципы, размытые алкоголем Басса и Ефсия, снова активизировались в памяти девушки и заставили её устроиться на камне неподалёку от пещеры. Полуголая воительница, дрожа и стуча зубами, героически преодолевала холод и сидела на так называемом посту, чтобы в случае появления врага сообщить об этом остальным. Напрасно Ефсий объяснял Фаньке, что его сторожевые заклятия, реагирующие на злые намерения, предупредят всех намного раньше...
Обнажив клинок и спрятав подальше хомяка, девушка упорно старалась не замечать усиливающихся порывов ветра и хлопьев снега, летящих, казалось, отовсюду.
- Я вытерплю, вытерплю, вытерплю, - бормотала она посиневшими губами.
И вдруг неподалёку мелькнула тень. В то же мгновение Фанька потянулась было к лежащему возле ног мечу, но осознала, что не может двигаться. Холод буквально сковал девушку, и ей показалось, что она вот-вот превратиться в сплошной кусок льда. А тень тем временем всё приближалась. Воительница с ужасом сообразила, что сейчас погибнет: этот неизвестный просто уничтожит её, а она даже не может исполнить свой долг. Собрав последние силы, Фанька всё-таки сумела сдвинуть руку и схватить меч. В это время тень подошла вплотную, и девушка, увидев здоровенные рога противника, поняла, что демоны, вызов которым она осмелилась бросить, пришли за её душой. Сейчас оставалось сделать единственное, что она могла, и... Фанька потеряла сознание.
***
Урлог и Хафейн, собравшиеся на поиски потерявшейся амазонки, уже практически покидали своё временное укрытие, когда возле входа неожиданно появилось непонятное существо, со спины которого свисала бесчувственная Фанька. Существо имело бочкообразное туловище, покрытое сероватой шерстью, и четыре худых суставчатых ноги, а из места, на котором по идее должна находиться шея, начинался человеческий торс с человеческими же руками и головой, увенчанной парой огромных изогнутых рогов. Ростом, не считая рогов, создание совсем немного превосходило Пэтти, макушка хоббита и макушка этой твари были почти вровень. Хотя если бы рогатый распрямил ноги, подогнутые, по-видимому, из-за того, что ему крайне тяжёло было выдерживать вес Фаньки, скорее всего, стал бы выше.
- Прив'ееет, - проблеяло существо, зайдя внутрь пещеры и тряхнув длинной тонкой бородой. - Я - Д'ееемон!
- Чтоб я сдох, - вздрогнул Басс. - Это же живой козлолюд!