Проснулись рано: гнетущее чувство, что куда-то опоздали, буквально подбросило меня на постели. С Ленькой, видать, случилось то же самое. С ужасом мы посмотрели друг на друга. Кругом было темно, но постепенно появился откуда-то свет. Ламп не было, просто стало светло. Дверь открылась, и вошла старушка, она принесла два мотка паутины и подала нам. Мы взяли, поблагодарили, но что с этим делать не знали.
- Тайный путь труден, а вы ещё паучата. Мир будет перед вами расплываться, исчезать, тяжело верить в то, чего не может быть. Привяжите паутину к амулету - морскому петушку, предохраняющему от беды. Паутина крепкая, над пропастью удержит, через реку поможет перебраться, врага опутает, только меня позовите. Если друг друга не узнаете, помните: только у вас двоих мотки с паутиной.
- Спасибо, бабушка, - с двух сторон мы обняли паучиху - покровительницу дома.
Она опять вкусно и сытно покормила нас. Наевшись, мы отправились искать Великана с дедом и нашли их на площади перед дворцом. Всю площадь занимала огромная шкура орла. Старушка вынесла тёплые шапки и рукавицы, меховые штаны, лёгкие, но тёплые, меховые сапожки и кухлянки. Оделись и, посмотрев друг на друга, мы расхохотались: медвежата. Как есть медвежата-подростки после зимней спячки худые, да вытянувшиеся, но в меху.
Великан показал нам свой летательный амулет, сделанный из какого-то лёгкого металла, похожего на серебро, а потом надел шкуру орла и лёг вниз лицом.
Дед помог нам взобраться ему на спину. Там было одно сидение, но мы уместились вдвоём, даже ещё место осталось. Сидеть было удобно: с боков и сзади нас закрывали кожаные щиты, впереди защищали кожаные ремни, за них можно держаться. Авача зарыл нас в перья орла, объяснил, что в воздухе очень холодно. Нам казалось, что мы в кабине самолёта.
Было весело, пока великан не взлетел. Сначала он приподнялся на руках, и от этого движения нас чуть не снесло с его спины, так что мы судорожно схватились за ремни. Потом скакнул к краю пропасти и уже в полёте раскинул руки. Шквалистый ветер сдирал нас со спины великана, ветер не давал кричать, ужас сжал сердце.
Я зажмурил глаза от страха, но перед внутренним взором появилась паучиха, и вспомнились её наставления, мысленно крикнул: "Паутина!" И чудо произошло: наше сидение и нас вместе с ним стала опутывать паутина. Стало легче дышать, опасность падения прошла, но ветер мешал наслаждаться полётом.
Дед-ворон пытался приблизиться к нам, но его ветром относило в сторону. Очень хотелось поговорить с Лёнькой, да ветер мешал. Как выяснилось позже, мы одновременно представили, что находимся в кабине самолёта, над нами и вокруг нас прозрачное стекло. Внезапно ветер утих. Удивлённо огляделись: мы в кабине! Как паутина превратилась в лёгкий, тонкий - тонкий, но прочный, прозрачный материал, не заметили.
- Смотри, кабина из такого же материала, что и шлем, который нам оставил человек, улетевший в сторону Ключевской сопки, - сказал Лёнька.
- Кто они? - посмотрел я на товарища.
- Тоже об этом думаю, но ничего в голову не приходит, - тихо ответил друг.
- Почему помогают, заботятся? И что бы мы без них делали? - спрашивали мы друг друга, но ответов не было.
Тогда мы просто стали смотреть вниз. Под нами простиралась от горизонта до горизонта самое прекрасное место на Земле - Камчатка. Высокие сопки, дымящие, как трубы домов, когда по утрам хозяйки растапливают печки, зелёные долины, синие нити речек - во всё это с нежностью всматривались мы.
Вдруг меня резко затошнило, а Ленька со стоном схватился за голову. Это великан начал снижаться. Оказывается, как-то незаметно прошёл час. Он мог лететь только два часа, а ему ещё возвращаться назад. Но ещё минут десять он кружил над долиной Гейзеров, чтобы мы могли полюбоваться ею сверху. Какая красота! Наш восторженный визг наверное слышали все в округе. Не описать красоту этого места! Речка бирюзового цвета между пологих холмов, а по берегам из земли бьют разной высоты фонтаны из воды и пара. И не описать всех их переливов и оттенков цветов.
Наконец, великан опустился на небольшой полянке. Спустились мы по паутине. Дед, который уже поджидал нас, одобрительно кивнул. Поблагодарили великана, неожиданно почувствовав, что привязались к нему.
Виновато улыбаясь, Тылвал объяснил нам ещё раз, что не может отнести к Ключевской сопке: у него не останется сил для возвращения, к тому же необходимо проверить, где спрут-хранитель. Если тот жив, его нужно уничтожить, иначе будет беда, а если мёртв, жалко бросить такое количество еды.
И нужно сообщить подземным, что хозяйка вулканов в беде. Он попробовал связаться с ними во дворце, но почему-то не смог. Да мы и сами понимали, что великан прав. Тылвал стал посреди поляны, развёл руки в стороны (нас ветром отнесло на край поляны) и взмыл вверх.
А нас ветер приподнял над землёй, хорошо ещё не очень высоко, падать не так больно было. Ворча и потирая ушибы, собрали унесённые ветром вещи в середину поляны. Огляделись: место было выбрано удачно. С одной стороны поляны был стланик, напротив - небольшое озерцо, в середине которого что-то булькало, с третьей стороны - водопад, по пути к нему весело звенел ручеёк. Дед вынул из кармана кусочек мела и начертил на поляне огромный круг, мы оказались внутри.
- Мы на тайном пути! - напомнил сурово старик. - Сейчас наберёте веток, как можно больше, сухой стланик хорошо горит, будьте на виду друг у друга, далеко не уходите, а я проверю воду.
Мы натаскали веток. Дед проверил воду и позвал нас. Сначала подвёл к озерцу и попросил внимательно осмотреть всё вокруг. Подход к воде с нашей стороны был заболочен, на другой стороне росли незнакомые мне растения. Слышался странный звук, как будто кто-то тяжело вздыхал. Всё вокруг было усыпано трупиками мелких животных и насекомых. Старик сорвал веточку и бросил в воду, та почернела. А мы хотели искупаться.
- Серная кислота, - констатировал дед.
Нас передёрнуло. Авача повёл нас дальше. Подвёл к ручейку и предложил определить, можно ли пить эту воду. Огляделись, вода чистая, весело журчит, трупиков нет, но запах неприятный. Бросили в воду листок, он весело поплыл, не меняя цвет. Вгляделись в камни на дне, вроде бы пить можно. Попробовали на вкус, какой-то привкус есть, но вода свежая и не противная.
- Пить можно, - разрешил дед, когда мы вопросительно посмотрели на него, и повёл нас к водопаду.
Тухлый запах заставил морщиться, но вода была чистая.
- Минеральный источник, сероводород, если хотите, можете и окунуться. Однако прежде чем лезть в воду, внимательно осматривайтесь, - вновь предупредил старик и добавил, - а теперь наберите воду и идём пить чай.
Мы быстро разожгли костёр, поставили воду для чая, нарвали шишек. Пока ели, смотрели на озерцо. Ветерок слабо морщил поверхность, над ней летали насекомые, которые время от времени садились на озерцо, чтобы уже никогда не подняться.
Дед оглядел нас. Его внимание смутило.
- Что-то не так? - спросил я.
- Мне нужно до вечера оставить вас здесь. Путь мой далёк. Нужно женщин из рода птиц отправить искать летающего и хозяйку вулканов. Вас с собой взять не могу и оставить боюсь. Война, которую ведут люди, освободила духов зла, а вы не знаете, что это такое.
- Скажите, что нам нужно делать, мы всё сделаем, как вы скажете, - ответил Лёнька.
- Из круга не выходить, быть постоянно на виду друг у друга, ничему и никому не верить. Вот это самое сложное: вы доверчивые. Понятнее объяснить не могу: не знаю, от чего предостеречь. А теперь попробуйте запомнить меня.
Как то странно он выделил последнее слово. Вгляделись: дед как дед, что в нём необычного? Ещё раз внимательно оглядели его с головы до ног. Что запоминать-то? И удивились: раньше старик был седой, а сейчас волосы были чёрные, с синеватым отливом, надо лбом клок волос топорщился, как пёрышко ворона. Мы утвердительно кивнули. Дед одобрительно улыбнулся, распрямился и ... исчез.
Старик не прав, самое сложное - это безделье. Когда человек занят делом, время летит незаметно, а если делать нечего - плетётся. Поговорили о том, как исчез дед, о том, что нам никогда не постичь его мастерства, о великане, о том, как здорово было бы порыться в его библиотеке, о спруте, о летающем человеке, о странной девочке, которую нужно найти, о том, найдём ли. Только о доме, о маме молчали - не хотелось травить душу. Вожделенно смотрели на водопад из тёплой минеральной воды, но из круга выходить нельзя. Погрызли орешки, ещё попили чаю, и... срочно захотели в туалет.
Вот проблема так проблема. Мне-то ничего, встал, сходил к орешнику. А Лёнька у нас ужасно стеснительный. Ну не может он на виду у людей (даже друга) делать это. Он виновато топтался рядом с чертой.
- Я только за орешник, далеко не уйду, - буркнул Ленька на мой укоряющий взгляд.
Делать нечего, пришлось утвердительно кивнуть. Сначала он был на виду, потом по понятным причинам исчез. Через некоторое время позвал его, но Лёнька не откликался. Подошёл ближе к стланику и снова позвал, но ответа не было. Забеспокоившись, закричал громче - без толку. Я стал громко звать, аукать, не зная, что делать.
- Чего кричишь? - грубо сказал Лёнька, выходя из стланика с другой стороны.
В руках он нёс шишки, крупные, отборные.
- Ты почему не отвечал? - набросился я на него. - Уже не знал, что делать.
- Давно знал, что ты трус, маменькин сынок, - с издёвкой ответил мой друг.
Я растерянно смотрел на него. Лёнька никогда не позволял себе оскорблять людей.
- Ты ещё поплачь, - продолжал он издеваться. - Туда не ходи, сюда не ходи. Это тебе нянька нужна.
Развалившись у костра, пнул котелок с чаем, чай разлился.
- Принеси воды! Сколько можно пить старый чай! - приказал мне Лёнька.
- Дед не разрешал выходить из круга, - спокойно ответил я.
- Мало ли что сказал старикашка, мы не обязаны слушать его! - по-прежнему грубо заявил он.
Я не знал, как вести себя с таким Лёнькой. Сам-то о себе я был невысокого мнения, конечно, не трус, но в сложных ситуациях теряюсь, упускаю драгоценные мгновения. Меня он мог оскорблять, но деда, который так заботится о нас, - это уж слишком. Сидеть рядом было неприятно, я перешёл на другую сторону костра.
На душе было гадко. Справиться с Лёнькой, если он захочет выйти из круга, не смогу, но и соглашаться с ним не собирался. А мне казалось, что знаю друга. Всегда восхищался его внешностью, его характером, его личностью. Самый-самый, вот какие слова подходят к нему. Самый высокий, самый красивый, самый умный, самый храбрый, самый честный, самый добрый.
Лёнька стыдился своей красоты, он считал, что парень должен быть смелым, целеустремлённым, а внешность не важна. Поэтому губы его всегда были твёрдо сжаты. Сейчас же передо мной сидел человек, явно самовлюблённый. Глаза, ярко - синие, сейчас отсвечивали красным, пухлые красные губы покусывали травинку. "Надо же, как костёр отражается в глазах", - подумал я.
Лёнька в упор смотрел на меня. Не выдержав его насмешливого взгляда, я отвел взгляд. Хотел спросить, где он потерял паутину, и вдруг всё понял. Это ведь не мой друг, а злой дух. Стало жутко! Уверенно поднял глаза на то, что сидело передо мной.
- Где Лёнька? - голос дрожал, но страх исчез.
Существо вскочило и оскалило зубы. Сжав паутину, мысленно позвал Няю на помощь. В тот же миг паутина обмотала существо с головы до ног. Кокон уменьшился, из него выкатился большой жук и побежал в мою сторону. Пинком отправил его в костёр. Раздался жуткий вой. От этого звука костёр раскидало в разные стороны, меня отнесло в сторону, еле-еле удержался на ногах. Страх за Лёньку сжал сердце.
И тут в круг ввалился мой друг. Друг ли? Отскочил от него подальше и оглядел с ног до головы. Точно Лёнька! Только тогда радостно улыбнулся.
- Где ты был?! - завопил я.
Подсев к костру, Лёнька собрал головёшки, подбросил новые ветки. Костёр привычно затрещал, взвиваясь ввысь пламенем.
- Говори! - потребовал я.
- История глупая, не думал, что так просто меня обмануть, - ответил Лёнька, смущенно отводя глаза, - уже хотел вернуться в круг, как увидел на шишке странного жука. Ты же знаешь, что мне нравится наблюдать за бабочками и жуками. А тут огромный жук. Я таких никогда не видел: золотой, с каким-то металлическим отливом, как будто выточенный из золота, с чёрными блестящими глазами. Подумал, что если принесу в школу, это будет научное открытие. Но жук смотрел на меня разумно, и мне стало стыдно: он живой, а его в коробочку. Так и не мог отвести взгляда, глаза втягивали в себя, слышу, как ты кричишь, а ответить не могу, и падаю куда-то... падаю, сознание меркнет... Уже совсем теряя сознание, схватился за моток паутины, наверное, хотел привязаться и пришёл в себя. Жука нигде нет, а ты кричишь. С трудом вошёл в круг. И мне стыдно, что так глупо попался.
Долго сидели молча. Хотелось пить, но выйти из круга мы боялись. Жара донимала, жажда мучила, но приключений на сегодня хватило. Стало понятно, что перед неизвестным мы бессильны. Нет, живыми остались, но проверять, что нас ещё ждёт как-то не хотелось.
- Котелок что ли отправить за водой, - несмело предложил я.
- Давай попробуем! - радостно согласился Лёнька.
Сначала попросили сходить котелок за водой, потом приказали, но тот и не шевелился. Наверное, посуда не знала, что нужно слушаться. Попросили воду налиться в котелок, но ручей как будто захохотал над нами. Ну ни к чему не приспособлены!
Тогда мы решили привязать паутину к котелку и забросить его в ручей. Бросали, бросали, наконец, забросили, а как вытаскивать...
- Няа, помоги, - взмолились в голос.
И... о чудо! Котелок наполнился водой и поплыл к нам. Поплясав от радости вокруг костра, поставили котелок на костёр.
Очень хотелось побаловать себя чем-нибудь вкусным, перебрали свои продукты и вспомнили, что сегодня уже ели, а еды у нас мало, когда закончится поход неизвестно. Так что решили попить чаю с сахаром. У нас были ещё две банки сгущёнки, но решили оставить для девочки. Лёнька предложил сделать чай с кедровыми орехами, их у нас было много. На камне раздавили орехи, всыпали их в чай.
Я достал пакет с аптечкой, чтобы через бинт процедить чай. Из пакета выпал стеклянный пузырёк, до половины наполненный белыми крошками. Попробовал одну крошку и обрадовался - сахарин. Теперь живём: сахар можно экономить, одной крошки достаточно, чтобы стакан чая был очень сладким. Процедили чай, положили сахарину, попробовали - напиток был бесподобный. У нас получился чай с ореховым молоком, не только вкусный, но и полезный. Пир удался!
Чай помог ослабить напряжение. Вечерело. Незаметно прошёл день. Мы не говорили о страшном и необычном, просто с благодарностью вспоминали паука - старушку и незнакомую врачиху, которая положила нам сахарин, скорее всего, оторвала от себя. Также вспоминали великана и деда, которые нянчились с нами, как со своими родственниками.