Курбангельдыева Ларра Николаевна : другие произведения.

Улыбнись

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
   Улыбнись...
   И тут надо сделать маленькое отступление. Улыбнись -- это своеобразное продолжение Маленькой истории нелюбви, с несколько иным взглядом, но с теми же персонажами. История вполне достоверная и потому несколько глупая.
  
  
  
   Все персонажи, задействованные в рассказе, представлены под настоящими именами, за что им огромная благодарность. Все совпадения нарочны и достоверны.
  

I'd give - a kingdom

For one more day as a king of your world

I'd give a kingdom, if I had a heart

(Я бы отдал свое царство

За еще хоть один день царствования в твоем мире

Я бы отдал царство, если бы только у меня было сердце)

Группа "Соната Арктика"

  
   -- КАакдила? ("Как дела" на местном фольклоре)
   -- Какие уж у меня дела? - я, понятно, ломаюсь, мне нужно поддерживать флер усталости и разочарованности, пожимаю плечами и отвожу глаза в сторону.
   -- Улыбнись!--больше всего меня раздражает приказной тон. Не резкий, грубоватый, странно так раскачивает, как на качелях, слово "У-лыбнИсь", как бы с двойным ударением, но абсолютно невыразительно, неслышно. Смотрит исподлобья, сводя брови в одну линию, чуть прерываемую взгорьями складок кожи между.
   Улыбаюсь - у меня работа такая. "Улыбнись" -- уже безо всяких ударений, нисходя голосом, чуть угрожающим тоном. Улыбаюсь шире, вскидываю ласково глаза - пусть поверит, что я рада ему улыбаться. "Умница..." -- шепчет, делая загадочное лицо, глядя куда-то в середину моего черепа, косит слегка. Если бы не то, каким я его знаю, я бы решила, что это выражение влюбленности. Но я знаю, что это - скала, что большому каменному дракону не пристало выражать эмоции, что говорить "люблю" он будет или нарочно развязно, грубо, так, что и не верится, или же будет долго мяться, ломать комедию о том, как трудно ему это дается, вздыхать, скрипеть зубами - заметь, только для тебя! Потому я не воспринимаю его серьезно. Но, сама-то, в глазки заглядываю, у ног сижу, лицо в его ладошку спрятав, трусь о его бесконечную щетину, о побитые, пораненные руки. Мне нужно выцарапать его из скорлупы, от которой он упорно отказывается. Правда, со стороны этого не заметно, то, как я становлюсь шелковой под беззастенчивыми руками, то, как я пытаюсь теснее прижаться, чтоб быть ближе, то, как ворошу пальцами вихры, пытаясь лаской приучить к себе, чтоб без рук моих жить не смог. Потому что у каждого человека должен быть шанс на счастье. И чует мое сердце - если оно у нас будет, то идти к нему будет очень и очень больно.
   Осторожно, исподтишка, спрашиваю:
   -- Что мы делаем завтра вечером?
   -- А что, есть предложение? - он еще без задних мыслей, думает, небось, что опять попрошу меня погулять.
   -- Наши завтра собираются на тусовку. Давай вместе пойдем.
   -- Денег нет. - Ну вот, начинается. Такое ощущение, будто мы каждый день куда-нибудь ходим. Сто лет нигде не были, тем более вместе. Как первый раз домой к нему пришли, так там и обосновались. Да и пока ходили - чего-то я не заметила нашего дефектно-букетного периода. Не то, чтобы денег не было. Не то, чтоб жадный был. Просто нужды в этом не испытывал. Мы, женщины, народ меркантильный, мы в денежном эквиваленте любовь, проявляемую к нам, измеряем. И то правда, что чем мужчина больше вкладывает в женщину, чем дороже она ему обходится, тем дороже становится. Это как вклад в банк - в рост. И неважно, что достаешь ты оттуда помалу и в течение длительного времени, зато у тебя есть залог, что это твое, и никуда от тебя не денется.
   Тем не менее, я продолжаю упорствовать.
   -- Ну ладно тебе, -- я почти ною, превозмогая рвотные позывы от самой себя. Ненавижу клянчить, выпрашивать, даже просто просить.
   -- Ну и кто там будет? - берет себя за подбородок, трет щетину, ежиком мохнатящуюся под пальцами.
   -- Ну наши все, -- преданно гляжу в глаза. Я не сторонник "ласкового теленка", я так просто не умею, а учиться несвойственному чего-то лень, я представляю из себя прямую, линейной четкостью уходящую в перспективу. Но, я еще не теряю надежды найти в нем ту ниточку, за которую можно иногда потягивать, подобраться с такой стороны, с которой мне будет проще. Ненавижу подкаблучников, просто хочу сделать жизнь свою немного приятнее, избавиться от надвигающихся нервотрепок.
   Далее следует примитивный диалог типа "Мне там делать нечего, да и тебе тоже". Я начинаю закипать - это мои ребята, со многими я давно дружу, с кем-то когда-то встречалась (и до сих пор еще злюсь на себя), кого-то я сама туда привела, в этот круг. И только-только утвердила свои позиции, так, что меня там хорошо принимают, не как остальных девчонок, относятся серьезнее, честнее, правильнее, говорят красивые слова в мой адрес, безо всяких попыток завладеть моим телом, равно, как и душой. Мне верят, доверяют, на меня полагаются. Я - бесполое существо в женском обличии. Мне целуют руки, меня иногда танцуют. Никакой фамильярности, никакой грубости в мой адрес, разве что кто-нибудь новых зарвется, но на этот случай у меня есть надежное противоядие - все остальные. Кто-нибудь да скажет. Или даже встанет.
   Конечно, это несколько не то, чего я хотела бы, но, начиная с малого есть куда стремиться. Помалу. Успеть бы, я уже не девочка, скоро, очень скоро пройдет мое время.
   -- И что я там делать буду?
   -- Ну общаться... -- да, промахнулась, не будет он там ни с кем общаться для удовольствия, не его круг. Только чтобы поддержать приятельскую атмосферу, и то - на примитивном уровне пошленьких смешков и грубых анекдотов.
   -- С кем?!... С Гангом? С Вороной твоей? С Лысым? Со Стасиком? - уровень яда потихоньку повышался, всколыхнулся и плесканул на последнем слове. Ревнует. Не понимает - как это, долго заводить людей, которые тебе просто так улыбаются, без желания уложить тебя. Людей, признающих твое право на существование наравне с собой и Фредди Меркьюри. - О чем мне с ними говорить-то?
   -- А как же я?
   -- И ты не ходи. Я тебя прошу.
   Начинается. Ревность непонятно за что, рамки какие-то дурацкие.
   -- Неужели это проблема?.... - я еще сопротивлялась какое-то время, пока не поняла, что еще немного, и я стану воспринимать все его слова как издевку. Ну не слышу я его, не понимаю логики в поступках. Да, конечно, ему виднее, это его мир. Но это мой сон, и раз уж я не могу его оборвать - а вдруг не проснусь - приходится доигрывать, стараясь не повредить себе. Чего собственно, ради?
   -- Нет тут логики, но это единственное, о чем я тебя прошу сейчас... -- ни одной просящей нотки - только недовольство. Молчим. И, наконец, -- Я не запрещаю, ни в коем случае! Просто настоятельно рекомендую... ну и что ты сделаешь? - провокация чистой воды. Дорвалась! Искала подвох. Получила!
   -- Я все равно пойду, а потом буду долго замаливать вину, -- вижу косую усмешку "как у вас все просто - сделать, а потом прощения просить". Слышу "Ну-ну", сиплое, злое. Подхватывается:
   -- Сейчас я быстро искупаюсь, к Чарли пойдем.
   Выходит из ванной, истукан-истуканом. Непреклонный, резко-сдержанный, как лошадь, чувствует слабого седока и тешится под ним - в любой момент сброшу, заиграю! Чувствует силу свою и мою слабость. Две такие разные силы.
   -- Ну давай пойдем! Я же иду к Чарли, хотя не хочу.
   Следует пространное объяснение - почему я не хочу смотреть, как они с Чарли во времянке с картонными потолками водку пьянствуют, а потом ехать домой без настроения, и все равно еду.
   -- Тогда я тоже не пойду. - ну все, нашла коса. Я тут, понимаешь, бисер мечу, преданность выражаю... идеалам далекой молодости. Глупой молодости, наивной молодости.
   Разобрались. Идем к Чарли. Там опять коса находит на чувствительные части моей души, видимо под влиянием возлияния. И я решаю - нафиг.
   -- Отведи меня на такси... -- ноги еле слушаются, голос тоже плетет какой-то свой узор. - прости, видимо, на самом деле не судьба.
   -- А что судьба? - кулак летит в дерево. Ага, наши просто так позиции не сдают, не все еще сказано. И тут ноги мои окончательно подкашиваются, и я понимаю, что сморозила глупость. Не стоило. Не жаль, просто не сейчас - как будто из-за тусовки. Глупо, правда? Но ведь это и моя жизнь! Сажусь на какой-то пенек. И тут начинается. Хождения кругами, приседание на одно колено, а после долгие озлобленные его отряхивания. Доказывания своего благорасположения (пока все в настоящем времени, но потом спохватывается), собственной несгибаемости. "А тут я как дурак прогнулся, увидел в тебе того человека!..да я для тебя!.." и все в том же духе. Я молодец, а ты дура, не поняла. Я же пред тобой колени преклонял! Да разве ж я просила? Напрашивалась? Да все это - и прилюдное становление на колено и целование рук, и нежности нечаянные - все компенсирует неотесанность и грубость. Фамильярность, чувство хозяйчика, издевки, насмешки. Я не понимаю, у меня нет чувства юмора. Ненавижу, когда делают больно. Хоть чуть-чуть. Хоть неосознанно, когда руки каменеют от сдерживаемого напряжения.
   Много нового про отношения я тогда узнала. Жалко - не помню, подвела меня память. Несколько раз по привычке все пыталась взять за руку, отдергивал. Злился, брызжа эмоциями. Разве не я тебе недавно совсем говорила - не могу я тебя любить? Не нахожу того, почему. Не цепляешь ты меня, легко мне будет уйти. Хочу, но не вижу того, что люблю в людях.
   Уехала. Кое-как прожила день, быстрее бы вечер разделил одиночество, даже не разделил - разбавил. Дожила. Поехала. Час на автобусе - стучала лбом по стеклу, тосковала. Неосознанно, тянулась туда - где не ждут. Или ждут?
   Приехала. С криками, воплями прошли полчаса. Устроили оторванную от общего коллектива фотосессию, ржали лошадьми, хохмили. Поднимали мне настроение сами того не зная. А я ждала.
   Сначала в окне мелькнуло плечо. Ну как же, знакомое плечо. Вошел. Скользнул взглядом, подошел, поздоровался. "Давно?" "Полчаса. Сядешь?" -- примиряющее, потянулась. Все равно же пришел! Не хотел, пришел. Стоило ли тогда мне мозги крутить? Значит, не просто пришел. Посмотреть, пойду ли я.
   Сел где-то спиной и изредка посматривал через плечо. Пил, неумеренно и прямо из горла - как я крут! Видишь ли? Я тоже не отставала - весело было, смеялись, пели.
   Потом вдруг пропал. И тут появился Соловей Толик, правая половинка моего сердца, гитарист, пропойца и маленький мальчик в одном лице. Поделился очередными несуразными глупостями, я выпросила для него гитару и началось!
   И тут появляется он. Крутится рядом, смотрит зло, улыбается криво. Сидит рядом, отгораживая меня рукой положенной на спинку стула, от остальных. Стоит рядом, когда подхожу ближе, песня тихая, специально по моей просьбе. Выскакивает, когда Лысый целует мне руку и обнимает. Жаль, не видел, как я Володю в щеку целовала. Убил бы.
   Или я убила. Крутится возле Таньки-худышки. ТощАя, аж ноги колесом кажутся. Она от него отскакивает - и к Володе "Обними, а то он меня обнимает". А я про себя - "Не знаешь ты, девочка, как он может обнимать..." и все во мне переворачивается. Любовь любовью, только я знаю, что собственником можно быть и без оной. Я - собственник. Я ревную Толика, когда он не поет мне, ревную брата, когда он пропадает с бабами и потом ласково посмеивается надо мной "Что, брат, хреново? Общий как?". Конечно же, я ревную его, потому что знаю, что такое обращение по пьяни - в ходе вещей. Кроме того этот спектакль рассчитан на меня. И от этого мне становится еще хуже. Детский сад. Смешно. И в этого человека я вглядывалась так тщательно?
   Домой, все домой! И тут опять появляется он с извечным "КАакдила?" "Какие у меня дела, ты на меня посмотри!" -- я выдерживаю традиции. "Едешь?" "Нет"
   Собирались к брату. Не нравилось мне это, не хотела я с ним ехать. Во-первых, ко мне уже подкатывали, во-вторых - я не хотела опять начинать все с начала.
   "Пошли!" -- начинается подхватывание сильными жесткими пальцами, волочение меня за собой. Я против подобного отношения, вырываюсь, ухожу, возмущенная тем, что никто не заступился. Все же видели!
   Оглядываюсь - нагоняют Саша с Сериком. "Пойдем до Свободы?" конечно, пойдем, не оставляйте меня одну. Вернется же, догонит. Я уже его боюсь, он кажется мне зверем.
   Догоняет. Хватает за плечи, разворачивает и уводит. Сцена молчания за спиной.
   Стоим рядом с его домом. Суетливо ходит кругами вокруг меня и продолжает повторение вчерашнего разговора. Единственное отличие - "Ты меня променяла, и на кого? На Стаса? С которым почти не общалась? И стоило это того обдирания задницы при влезании на дерево?" "Да стоило, стоило!" -- я уже кричу, он мне безобразно надоел, и одновременно мне щемяще жаль его. За то, что он не может по-другому. За то, что он несчастен. И не может сделать меня счастливой. За то, что все равно пришел. И слышу:
   -- Я что, просто так пришел сегодня? Если б не Алферов, я не остался бы там больше 10 минут. Я на тебя посмотреть пришел! Как ты без меня! Как ты веселишься! Разве тебе было весело? Ты же весь вечер с Вороной просидела в обнимку!
   -- Что, поговорить больше не с кем? Чего ты сто раз повторяешь? Слышала уже, -- Я еще сопротивляюсь, я еще почти равнодушна.
   Бушует, бушует. Рвет и мечет, сидя напротив, почти плачет, морщится, жмет кулаки, скрипит зубами. Выдавливает:
   -- Чего ты хочешь? Я убью, украду, достану. Наизнанку вывернусь, скажи, чего тебе во мне не хватает? Как должно быть? Как ты хочешь? Научи! Я же с утра думаю, о чем бы с тобой поговорить, чтоб тебе скучно не было! Я просто на тебя смотрю...
   Я молча держу его побитую ладонь в своей. Что я могу сказать? Что боюсь его полюбить? Не хочу бросать? Жалко? Что могу сделать с этим жестким, больно причесанным жизнью человеком? Любить его страшно, уйти - больно. Да и не отпускает. Сам стабильный, как знак Инь-Янь на плакате над кроватью, наверное тоже не рад от такой хрупкой ситуации. Тоже мучается. Нет у меня терпения, не могу я приручать, только пытаюсь.
   -- Хочу, чтоб каждый день мне говорили доброе утро, и глаза светились от радости, чтоб любили за то, что такая... Чтоб было ласково и нежно...
   Обнимает мои колени. Кладет голову, я ерошу волосы.
   -- О чем ты думаешь?
   Что сказать? Целую в макушку и льщу:
   -- О том, что я никому не нужна. Грустно мне...
   -- Ты МНЕ нужна, -- хрипло и чуть виновато. Ага, уела!
   Еле отбилась, уехала домой. Думала, почти плача. Не могу оставить и не хочу оставаться. Не пропадет, просто никому не нужен. Должен же кто-то быть рядом и с таким человеком.
   А утром - звонок. И привычное:
   -- Улыбнись. Я тебя обидел вчера? Извини. Грустно мне...
   Может, все-таки судьба? Такая корявая, трудная. Жалкая такая, побитая, как собака. У каждого своя. Может, у нАс - общая?..

She should not lock the open door

(run away run away, run way)

Fullmoon is on the sky and He's not a man anymore

She sees the change in Him but can't

(run away run away, run away)

See what became out of her man... Fullmoon

(Ей не стоит закрывать дверей

(беги, беги, убегай)

Полная луна вновь на небе, и он более не человек

Она видит перемену в Нем, но не может

(беги, беги, убегай)

Осознать, во что превратился ее спутник... Полнолуние)

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"