Курч Владимир Яковлевич : другие произведения.

Дом. Книга 3. "Идиосинкразия"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Идиосинкразия - это не болезнь, но у некоторых она протекает в очень тяжелой форме.
  

Идиосинкразия

  
oblozhka idiosinkraziya [Курч Владимир Яковлевич]
   Владимир Курч
   ДОМ
   Книга Третья
   Идиосинкразия
  
  1
  Планета Тренд. Республика Хеджер. Город Деривативы. 28479 год. Ночь со второго на третье число месяца роста травы нуасикука. Прохладно и пасмурно.
  Табло в салоне автомобиля показывало сорок девять часов сорок восемь минут. Эльф, находившийся за рулем, перевел взгляд с приборной панели на темную улицу столицы. Присмотрелся и заметил в свете фар у обочины рядом с фонарным столбом фигуру. Водитель выжал сцепление и перевел коробку передач в нейтральное положение. Затем слегка надавил на педаль тормоза, сбрасывая скорость.
  Машина поравнялась с фигурой, и эльф увидел гнома. Гном был изрядно пьян, держался обеими руками за опору осветительного фонаря, шатался и сам с собой общался. Фонарь являлся осветительным только по документам коммунальных служб, а на самом деле нить накала в его лампочке давно перегорела.
  Усмехнувшись и мысленно пожелав гному удачи, эльф нажал на педаль акселератора и посмотрел на часы. Они показывали "00-00". Вскоре автомобиль въехал на одну из улиц, ведущую из города и имевшую по три полосы в каждом направлении. По краю проезжей части росли деревья, на которых уже вовсю зеленели молодые листья.
  Водитель задумался. Он вел свое автотранспортное средство, думая о чем-то своем. Воспоминания, как могло со стороны показаться, были не из приятных. Выражение лица у эльфа было хмурым, даже несколько злобным.
  Возле автозаправочной станции, которая расположилась у границы города, автомобиль эльфа остановил сотрудник дорожной полиции. Подошел к машине. Водитель открыл окно. Сержант представился и попросил сертификат и лицензию на право эксплуатации транспортного средства. Проверил. Попросил дыхнуть ему в лицо на предмет паров алкоголя и поинтересовался, заглянув в салон:
  - Вы один?
  - Да.
  - Что везете?
  Поставленный вопрос слегка обескуражил эльфа, но он быстро взял ситуацию под контроль и пожал плечами:
  - В смысле, что везу?
  - Откройте заднюю дверь в вашем "универсале", - попросил сотрудник правоохранительных органов.
  Водитель выполнил просьбу, комментируя свои действия:
  - Вот трос буксировочный, вот инструмент для ремонта, вот огнетушитель, вот колесо запасное.
  - В колесе наркотики не перевозите? - сержант посмотрел на водителя, ожидая реакции того на эти слова.
  - Бортировать будем? - усмехнулся эльф.
  - Оружие холодное, огнестрельное?.. - продолжил расспросы МВД-шник, не обращая внимания на шутку водителя.
  - Нету. А у нас что, чрезвычайное положение ввели? Вроде, как о новых маневрах на границе с Инсайдом не объявляли по телевизору. И мафию уже всю победили давно, чтобы посреди ночи машины тормозить да про оружие и наркоту спрашивать.
  - Цель вашей ночной поездки? Что в карманах?
  - Презервативы. Еду за кольцевую на стометровку, - пояснил эльф.
  - А-а-а-а!.. - рассмеялся сержант, показывая рукой в направлении, где по ночам обитали путаны. - Бесполезно.
  - Почему?
  - Сегодня шлюх с вечера гоняли карабинеры. Рейд был. Приперлось этих вояк штук десять. Много проституток в автобус запаковали дуболомы, - отозвался о военизированной полиции сержант. - Так что не повезло вам.
  - Может, девчонки уже вернулись на работу? - предположил эльф. - Тут недалеко. Проеду с километр и увижу.
  - Удачи, - пожелал дорожный полицейский и вернул документы водителю.
  - И вам хорошего улова.
  - Улов... Какой теперь улов? - разочарованно махнул рукой сержант. - С начала кризиса машин в два-три раза меньше стало по дорогам кататься. Хомо не за что бензин залить в бак.
  - Так, вроде, полицейским Чини неплохо платит?
  - Да сколько он дорожным полицейским платит! - скривился МВД-шник.
  - Не знаю, как сейчас, а до кризиса, я слышал, что в полиции и по семь сотен эку выходило за месяц, - сказал эльф.
  - Ой... до кризиса... семь сотен... слушать тошно! Во-первых, не всем столько денег и тогда на руки давали, а во-вторых, после пятикратного обесценивания нашей федхи по отношению к эку... В общем, разделите семьсот на пять и добавьте немного сверху. Это то, что нам добавили за время кризиса. Так что дают нам тысячу федхов или двести эку сейчас. Попробуй проживи с семьей за такую зарплату, если продукты и шмотки уже в пять раз за это время подорожали.
  - Может, я и не прав, но своими ушами слышал, как один карабинер-офицер хвалился, что он, если его оклад перевести на валюту, то зарабатывает сейчас не меньше, чем в начале 28474 года.
  - Карабинеры тоже не все в масле рапсовом купаются. Это "Беркутне" платят по самое "не могу". А за что им платить такие деньги? - возмутился сержант. - Вот они приехали сегодня, половили проституток, завезли их в комиссариат и все дела. От уж, действительно, перетрудились баб за задницы в машину пихать! Может, по дороге измучились, пока в железном кунге шлюх перевозили и неизвестно, что с ними делали по пути? А нам тут стой ночью, как идиотам. Не тепло нынче в наряде, когда двойное солнце спрячется за горизонт. Как только Опцион с Фьючерсом погаснут, а Бэквордация взойдет на небе, то в месяц нуасикука ветер еще довольно прохладный в голову дует.
  * * *
  Вас приветствует информационный накопитель AZurga.
  Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
  Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.azurga.net: да.
  Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
  Заполните бланк запроса.
  Синхронизация: согласно пространству и времени запроса.
  Язык запроса: русский.
  Язык ответа: русский.
  Выдавать ли резервную копию на каком-либо другом языке: английском.
  Запрос: беркутня (Хеджер), значение термина.
  Единица измерения: беркут.
  Краткая характеристика единицы "беркут":
  1. Не является единицей International System of Units.
  2. Беркут (орнитологическое) - хищная птица.
  3. Беркут (полицейское) - специальное подразделение в составе карабинеров в республике Хеджер.
  4. Беркут (военное) - имя одного из линкоров на планете Флауаут.
  Подтвердите правильность характеристик гуманоида: да.
  Ответ:
  1. Беркутня (Хеджер) - пренебрежительное название спецподразделения "Беркут", созданного из сотрудников МВД, служащих в рядах военизированной полиции.
  2. Беркутня (Хеджер) - высокопрофессиональное полицейское спецподразделение "Беркут", созданное в первый президентский срок правления Ок-маната Чини при его непосредственном участии и называемое именно так криминальными элементами и мафией на жаргонном языке.
  3. Беркутня (Хеджер) - так часто называли сотрудников "Беркута" в разговорной речи из-за неприязненного отношения к ним части населения вследствие очень жесткого и зачастую неадекватного ответа на противоправные действия граждан страны.
  Продолжить: нет.
  Желаете выйти: да.
  Всего хорошего. До встречи.
  Происходит безопасное отключение от информационного накопителя AZurga.
  Вы отключены.
  * * *
   Эльф еще раз попрощался с сержантом дорожной полиции и уехал, как он выразился, к тем, кто оказывает интимные услуги. Жриц любви действительно не было видно вдоль трассы. Сегодня они не работали. Мужчина не расстроился, ибо "ночные стрекозы" не интересовали его, по крайней мере сегодня. Он проехал еще несколько километров от того места, где обычно дислоцировались путаны и свернул на грунтовую дорогу, ведущую в сторону от автомагистрали. Укрыв "универсал" в лесополосе, эльф извлек из-под сидений прибор ночного видения, модернизированный пневматический пистолет, фонарик и плащ. Все вещи, кроме оружия, которое он положил в карман, мужчина поместил в рюкзак и зашагал, удаляясь от трассы.
  * * *
  Республика Хеджер. Дериват ивы. Третье нуасикука 28479 года.
  Главный режиссер и генеральный администратор Хеджерского драматического театра Отци Тунга прогуливался по скверу со своим сыном Асилинваном. Они медленно шли по тропинке среди высоких мгентчие. На этих деревьях практически отсутствовала кора, которую эти растения почти полностью сбросили после окончания месяца холода баруди. А вот листва пока не успела достигнуть своих стандартных размеров и окраски, характерной для мгентчие в теплый период года на планете Тренд.
  Совсем недавно ливень щедро оросил почву водой. Земля обильно пропиталась влагой, отчего черные туфли отца и спортивного вида разноцветные башмаки сына оставляли при ходьбе глубокие следы на тропинке сквера. Дорожки для прогулок не имели искусственного покрытия, поэтому до блеска отполированная обувь Отци испачкалась. Однако режиссер не обращал на такие мелочи никакого внимания. Он во время разговора либо внимательно слушал Асилинвана, либо задавал ему вопросы. А еще пытался объяснить сыну, почему он совершил те или иные поступки, и что явилось этому причиной.
  Они дошли до конца сквера, развернулись и направились в обратную сторону. Отци, словно собираясь присесть, посмотрел на скамью, стоявшую вдоль дорожки. Глянул на нее - и желание продолжать беседу сидя мгновенно улетучилось: скамья была мокрой и грязной. Вокруг нее на голой земле и в молодой траве валялась масса окурков. Урна, находившаяся поблизости, была перевернута. Ее содержимое, по большей части пустые пивные бутылки, валялось рядом.
  - Я, сынок, вообще многого не понимаю! Я не понимаю, почему ты и твоя сестра вдруг перестали со мной общаться? Я уже не говорю о Ндокванзе, -драматург имел в виду сына своей бывшей жены Гижжы от ее первого брака. - Он всегда был раздолбаем, но ты... Дочь, так та - женщина. Ей мать в уши вдула, что я такой-сякой. Ладно. Но ты же - мужик. Чего ты меня сторонишься? Чего избегаешь, не общаешься?
  - Вот, общаюсь же сейчас, - будто в оправдание произнес Асилинван.
  - Общаешься... Это общение - один раз за два года? А эта твоя выходка, что ты женился, а я об этом узнал постфактум... Такое вообще ни в одни ворота не лезет!
  - Папа, я у тебя разрешения должен был спросить, прежде чем в брак вступать? - спросил сын.
  - Абсолютно нет. Это твой сугубо личный выбор. Но на бракосочетание отца-то хоть можно было позвать?
  - Так мы сделали это сугубо в узком семейном кругу.
  - А-а-а-а-а? - Отци вытянул шею и посмотрел вверх, где рваные облака быстро неслись по небу. - Вот оно, как теперь... Да-а-а... Узкий семейный круг, к которому я уже не принадлежу, исторг, согласно твоей воле и желанию, меня из своих рядов. Значит, мать с сестрой ты записал в узкий семейный круг? Родителей со стороны невесты, которые являются для тебя абсолютно чужими хомо, ты пригласил на свадьбу. А меня, не понятно, за какие такие прегрешения, ты вычеркнул из семейного круга и не посчитал нужным позвать на свое бракосочетание.
  - Ты, папа, сам себя исторг из нашего семейного круга, - заявил сын.
  - Асилинван, не смей так говорить! Я никогда не собирался дистанцироваться ни от детей, ни от Гижжы.
  - Зачем же ты ушел жить к какой-то соплячке моего возраста и бросил свою жену, с которой столько лет прожил вместе?
  - Для начала: я ни от кого не собирался уходить. Это твоя мать решила развестись со мной, а не я с ней.
  - Так это твоя жена принуждала тебя трахаться со всякими шалавами? -саркастически пошутил Асилинван.
  - А во-вторых, это не твое дело, как мы с матерью выстраивали свои взаимоотношения. Это тебя не касается.
  - Почему? Я же член вашей семьи!
  - Ты со своей женой для начала разберись, что да чего! Прожил в браке пару месяцев, а уже даешь советы по внутрисемейным взаимоотношениям хомо, который почти сотню лет женатым был.
  - А почему я не могу дать совет? Я что, не гуманоид? Я не могу иметь собственного мнения?
  - Можешь иметь и высказывать, - согласился Отци.
  - Так вот, я тебе и выскажу. Я вообще не понимаю, как муж может на протяжении всей своей жизни блядовать на стороне. Это на уровне дикости и разврата, что ты в открытую сожительствовал с этой твоей Вази, а до нее еще с парой десятков подстилок. Правильно мать сделала, что развелась с таким гулякой. Сколько это могло продолжаться?
  - О-о-о-о! Это цитаты не твои. Это тебя Гижжа науськала против меня. Провела, так сказать, агитационную кампанию среди несмышленых. Нельзя тольков белом и черном цвете судить о супружеских взаимоотношениях. Не все так просто. Ты утрируешь, рассуждая о семейной жизни, хоть сам ее и не видел еще. Ты, сынуля, если не знаешь сути вопроса, меньше советуй, если об этом тебя не просят. Не говори чужими словами умудренному жизнью хомо, что ему правильнее делать, и он тебе не будет советовать, куда идти подальше.
  - Ничего я не утрирую. Мне просто больно и противно смотреть, как распалась наша семья. И распалась только из-за твоей вины, папа. Ты вот обижаешься, что я к маме хожу в гости, а к тебе - нет. А куда мне к тебе идти? В квартиру, где ты живешь со своей пассией?
  - А что Вази тебе плохого сделала? Мать со мной жить когда-то не захотела, теперь я живу с той, которая согласна. Или ты считаешь, что я достоин существования не с молодой красивой девушкой, а должен валятся без денег пьяным под забором? А? Я живу так, как мне угодно, а ты живи так, как угодно тебе. Я же не пытаюсь клевать тебя за твой выбор спутницы жизни и стиль построения семейного гнезда, - перешел в наступление отец.
  - Что ты хочешь этим сказать?
  - Ты обмолвился, что живешь со своей супругой вместе с ее родителями.
  - Пока так, - отвел глаза в сторону сын.
  - Асилинван, мы же с матерью тебе когда-то квартиру купили, зачем совместно жить двум семьям? Ясно, что квартира твоя небольшая, но это свой угол.
  - Вот потому и не живу в ней, что она мала для меня была.
  - Что значит "была"? - не понял Отци. - Ты ее сдал внаем? Тебе не хватает средств? Понимаю, что сейчас кризис бушует. Знаю, что наш президент, прохиндей и популист, довел страну до состояния хуже, чем было при его предшественнике Вамку Замани. Но, чтобы жить с тещей, прости за прямоту, так это нужно быть конченым мазохистом.
  - С чего бы это? - пожал плечами младший Тунга.
  - Потому что невозможно двум семьям и, тем более, двум поколениям ужиться на одной жилплощади, - констатировал его отец.
  - Там все нормально, - самоуверенно произнес Асилинван. - Дом у тещи с тестем большой. Мне с Оккоргг они выделили целое крыло.
  - Оккоргг? - перебил сына Отци.
  - Да, так зовут мою жену.
  - Спасибо, что познакомил, - тонко подколол его драматург.
  - Ее родители отдали нам все северное крыло дома. У нас отдельный вход, две комнаты, санузел, кухня и так далее. Сами они пожилые, хорошие, в наши дела не лезут - живу и наслаждаюсь.
  - Лучше жить в своем сарае, чем в тещином дворце, как сказал один из героев моей пьесы, - гордо заявил Отци.
  - Папа, кончай ты свою драматургию тут в массы толкать!
  - А ты почитай пьеску-то мою хоть одну, - посоветовал отец. - А то, чувствую, ты последний раз книгу открывал еще в школе. С той поры в твою голову никаких мыслей и не влезло, кроме как пропагандируемых Окманатом Чини с телеэкрана. Он льет в массы свои идеи, как помои из корыта скотине в хлеву, а электорат это все хавает, запивая дешевым ромом. Он уже половину частных радиостанций, газет и телеканалов под разными предлогами лицензий лишил и позакрывал. Отдал их в управление своим придворным бизнесменам или вообще сделал государственными. Альтернативное мнение из средств массовой информации все труднее услышать в этой стране. Так если ты не будешь думать башкой и не будешь читать умных книг, то в конце концов превратишься в быдло-массу, из которой Чини и лепит новое общество.
  - Папа, задолбал ты меня каждый день с этой политикой еще в детстве и теперь продолжаешь мозги мутить. Я политикой не интересуюсь.
  - А чем ты интересуешься, своей Оккоргг?
  - А ты - своей Вази? - ответил колкостью на колкость сын отцу.
  - Умник нашелся. Сдал свою квартиру за сотку эку, а сам стал подкаблучником жены и ее стариков. Вся молодежь хочет на халяву получать деньги, ничего при этом не делая. Развратил Чини страну дешевыми кредитами и непомерными зарплатами. А когда халява пропала, то плакаться стали все: мол, нас обобрали, нас обманули! Но до тупоголовых не дошло, кто в этом виноват и какова причина. Серая и убогая биомасса до сих пор свято верит, что обобрал их не президент -обобрали плохие министры. А Чини - хороший. Стонет теперь люмпен. А все почему? А потому, что когда в руки падает халява, то мгновенно отключается или весь мозг, или одно из полушарий. Так что вали в свою хату, пока не стал грызться с тещей и тестем. А то, если разругаешься с ними, то жена станет на сторону родителей - и конец семье. Да, сынок. Из-за жадности придется тебе развестись не через сотню лет, как я, прожив совместно с твоей матерью, а спустя два-три года.
  - Нет у меня своей квартиры. Куда я пойду?
  - То есть, как это "нет"?
  - А вот так. Я же сказал, что политикой не интересуюсь. Выходит, что интересуюсь бизнесом.
  - Ты продал квартиру? - с возмущением спросил Отци?
  - Да, я продал свою маленькую квартиру, чтобы впоследствии приобрести свой дом.
  - Вот как?
  - Я открыл свое дело и часть денег запустил туда.
  - А другую часть?
  - Я купил себе нормальную машину. Не может же бизнесмен кататься на развалюхе, что была у меня до этого. Кто станет вести дела со мной, если я на деловую встречу буду приезжать на таком металлоломе, как у меня был?
  - Когда мы с матерью тебе покупали автомобиль, он не был развалюхой. Естественно, что все старится. Если ты посчитал, что, инвестируя в свой бизнес, ты приумножишь капитал, то я рад за тебя, - закивал головой режиссер, подбадривая сына, но в глазах его читалась растерянность. - Свое дело - это отлично. Быть может, ты выбрал время не самое удачное для его открытия. Сейчас покупательский спрос упал, поэтому выйти молодой фирме на прибыльную работу сложнее.
  - В той отрасли, где мы начали работать, кризиса нет.
  - А что это за отрасль?
  - Деревообработка. Мы завозим оборудование для деревообрабатывающих предприятий. Леса у нас в стране - хоть завались. Он идет на экспорт. Так что кризис нам не страшен.
  - Ты все время говоришь "мы". Ты с кем-то открыл совместный бизнес? -поинтересовался Отец.
  - Точно. Мы начали дело с моим другом.
  - Кто он?
  - Не важно. Ты его не знаешь.
  - Это плохо, когда родители не знают друзей своих детей, - сказал больше для себя, чем для сына драматург. - Значит, это не настоящие друзья. Меня волнует больше то, что ты сунулся в серьезный бизнес. Там, в лесной промышленности, "левые" хомо не косят деньги.
  - А у меня напарник не "левый". У него дядя работает в министерстве, - ответил Асилинван, бодро кивнув головой.
  - Зачем же ты нужен в бизнесе своему другу, если он настолько крут? Бизнес открывают и ведут, даже по дружбе, согласно прагматичным подходам. Одно дело: с друзьями зарабатывать деньги, другое - их пропивать по дружбе, - как-то грустно произнес Отци.
  - Вот этих самых денег ему для полноценной организации бизнеса и не хватало.
  - И ты продал свое жилье, - сделал вывод отец.
  - Все будет в порядке, папа. Я приумножу эти средства, что вложил в бизнес, - демонстрировал оптимизм Асилинван.
  - Конечно, сынок. Ухо только востро держи по ветру, не доверяй всем без разбору и доверяйся хомо в бизнесе с оглядкой. Бизнес - это лес, где обитают не только травоядные, но и хищники, - подбодрил сына отец, не забыв добавить: - Так сказала героиня в одном моем произведении.
  - Да все клево, папа! - поднял оба указательных пальца вверх Асилинван.
  - Будем надеяться, - подмигнул Отци и похлопал сына по плечу. - Звони почаще. Не пропадай, а лучше - заходи к нам в гости.
  - Посмотрим, - неопределенно ответил Асилинван, разжал и сжал кулак, посмотрел на небо и добавил. - Да хранит нас всех богиня Бэквордация.
  Сын зашагал по скользкой земле, а отец еще долго смотрел ему в след. В какой-то момент Асилинван поскользнулся и чуть не упал. Драматург напрягся и выставил руку вперед, словно попытался поддержать молодого хомо, воскликнув: "Осторожно!". Однако сын его не услышал, да и не мог услышать, поскольку отошел от отца на приличное расстояние. Асилинван удержал равновесие, а режиссер с облегчением выдохнул и с горечью выдал: "Поосторожней, сынок, на жизненных ухабах. А квартиру ты зря продал. Не бизнесмен ты, чтобы так деньгами распоряжаться. Только, что я тебе скажу, если ты и так со мной контактировать не хочешь?"
  Отци выбрался из грязного сквера, дошел до своего внедорожника, сел в авто, извлек из перчаточного ящика губку для обуви и вытер свои туфли.
  2
  Республика Хеджер. Трасса на выезде из города Деривативы. 28479 год. Ночь с четвертого на пятое число месяца роста травы нуасикука. Чистое звездное небо. Очень ветрено.
  Эльф резко притормозил свой "универсал" по сигналу дорожного полицейского, выпрыгнувшего из патрульной машины чуть ли не под колеса его автомобиля, сдал задним ходом и опустил стекло. Сотрудник МВД неспешно подошел к "универсалу" и представился водителю. Эльф, одиноко сидевший в своей машине, поднял глаза, глянул в лицо сержанту, узнал его и произнес:
  - Опять вы? Хе. Не спится же вам...
  - Как вижу, и вам также не до сна.
  - Ага, - согласился эльф. - Вы проштрафились перед начальством, что через сутки дежурите по ночам?
  - Куда путь в этот раз держите? - поинтересовался сотрудник дорожной полиции, проигнорировав вопрос водителя.
  - Туда же, куда не повезло попасть позапрошлой ночью, - пояснил водитель "универсала".
  - Для вас бляди, я вижу, как для меня дежурство, - усмехнулся сержант. - Документы и сертификаты-то хоть при себе?
  - А как же? - улыбнулся эльф и нерешительно сделал движение рукой, запустив ее во внутренний карман, словно надеялся, что МВД-шник сейчас махнет рукой и отпустит его, не проверив водительские бумаги.
  Но предположения эльфа не оправдались. Полицейский забрал документы и ушел с ними в патрульную машину. Его "Руук" с проблесковым маячком на крыше находился метрах в пяти от заднего бампера "универсала". На службе сержант был без напарника.
  "Чего это он собрался делать? Зачем ему мое водительское и сертификат? - тихо вслух рассуждал водитель, поглядывая в зеркало заднего вида. - Две ночи назад проверял, и все было нормально, а тут опять полез смотреть. Да еще и понес их в машину к себе. Странно..."
  Мужчина в "универсале" обернулся и увидел через стекло задней двери, что сержант положил то ли блокнот, то ли записную книжку, то ли лист протокола на руль своей машины. Дорожный полицейский делал ручкой некие записи или пометки, посматривая на его документы, которые держал в левой руке.
  "Он штраф мне выписывает, что так строчит? - не мог понять водитель, какие манипуляции с его документами проделывал сотрудник МВД. - Что за странный бык на шоссе мне второй раз подряд попадается? Еще не хватало, чтобы обыскал машину и нашел мой инвентарь".
  Три минуты спустя сержант вернулся и протянул водителю его документы:
  - Возьмите, - не глядя на эльфа, произнес сотрудник дорожной полиции.
  - Все нормально?
  - Можете ехать.
  - А что, собственно, произошло?
  - Ничего, простая формальность.
  - Простая?.. - покачал головой эльф, пряча документы в карман.
  Он еще хотел кое о чем расспросить сержанта, но тот уже вытянул табличку со светоотражателем, приказывая водителю, управляющему автомашиной спортивного вида, остановиться у обочины. Поняв, что разговор окончен, эльф выжал сцепление, включил первую передачу и тронулся с места, рассуждая: "Что-то тут не чисто. То ли меня выпасли быки, то ли кто-то случайно мою машину в прошлые ночи увидел в лесопосадке. Ой, не нравится мне это. Этот хмырь-бычара переписал мои данные. Все ясно - операция откладывается, как минимум, на неделю. И заканчивать операцию этой дорогой я уже не поеду. Хватит светиться. О, демоны и колдуны! Ничего, в следующий раз выеду на трассу с другой стороны кольцевой дороги. Сделаю крюк, а лучше вообще несколько километров пройду пешком, чтобы ни один мудак меня не увидел на машине. Что же сделать сегодня, чтобы легенду не портить? Придется, и вправду, к девчонкам на "стометровку" слетать. Так и сделаю. А почему бы и нет? У меня уже месяц, как нормального секса не было. Пусть девчонки поработают и доставят мне удовольствие. Надо, надо, чтобы подозрений у этих МВД-шников не возникло, снять сексуальное напряжение в цепи моего организма прямо сейчас. А вдруг проверку какую устроят, мол, брал ли я здесь напрокат девок или обманул этого дорожного полицая? У нас же все силовые структуры, как и президент, больны паранойей. Это не удивительно. От Чини шиза передается через министров Силового блока полковникам. От них - майорам, потом - лейтенантам и так далее до последнего констебля включительно. Пару лет работы в органах, и ты уже страдаешь маниями и фобиями, как глава государства".
  "Универсал" подъехал к "стометровке", растянувшейся на самом деле в длину вдоль шоссе более чем на километр. Девушки, женщины и бабушки стояли у дороги группами и поодиночке.
  Эльф притормозил у одиноко стоявшей проститутки, та подошла и просунула голову в открывшееся боковое стекло автомобиля.
  - Работаем? - с серьезным видом задал вопрос клиент, а у самого мысли еще не отклеились от дорожного полицейского.
  Девушка пристально посмотрела на водителя, извлекла верхнюю половину своего тела из салона и ответила:
  - Езжайте дальше.
  - Что значит "езжайте дальше"? - с недоумением спросил эльф.
  - Это значит, что я не хочу с вами работать, - бросила через плечо проститутка, удаляясь от авто.
  "Вообще шлюхи охренели! - подумал эльф, трогаясь с места. - Жизнь что ли сладкая пошла у них? Вся страна без денег сидит, а они тут хер за мясо не считают! Клиентов отшивают. Не хочет она, видите ли... Чего тогда приперлась на "стометровку", если не хочешь? Если не хочешь, то вали за ткацкий станок. Там сразу захочешь. А может, рожа у меня бандитского вида в полумраке или выгляжу я чересчур озабоченным? Ладно, сделаем по-другому. О, стоят две труженицы. Подкачу к ним".
  "Универсал" остановился, и две девицы, лет по семьдесят пять каждая, улыбаясь, чуть ли не вприпрыжку подбежали к машине. Одна была водяной, а вторая гномихой. Первая выглядела более стройной.
  - Привет, девочки. Почем сегодня женское тело? - начал шуткой диалог водитель. Девушки переглянулись, и одна вступила в разговор:
  - Такому мужчине сразу двоих нужно или только одну?
  - Сегодня одну, а вообще, я и с обеими справлюсь легко.
  - Так в чем дело? Берите двоих. Мы за опт скидку сделаем, - ответила другая и рассмеялась.
  - Сегодня, милые, и одной хватит.
  - А кто из нас вам приглянулся? - поинтересовалась более худая путана и положила молочные железы (в одежде, не оголяя их) на нижнее ребро оконного проема в двери автомобиля.
  - Дорогие девчонки, а насколько вы дорогие?
  - Почти бесплатная раздача любви сегодня, - ответила та, что поплотнее телом была.
  - И, тем не менее? - решил уточнить эльф.
  - А куда поедем: к вам, к нам?
  - Думаю, мы ограничимся сексом в машине. У меня, понимаете...
  - Понимаем, - прервала объяснения водителя водяная и эротично облизала губы. - Минет - пятнашка, классика - двадцать пять, комплекс - тридцать эку за час. По аналу и извращениям не работаем.
  - Можем сделать "золотой дождь", - добавила гномиха, пытаясь пошутить.
  - "Золотой дождь"? Помочиться на лицо? Здесь? - скривился эльф, приняв шутку.
  - Ага, если надо, то будет вам "золотой дождь", но мы делаем только его "выдачу", - уточнила водяная, и обе залились смехом.
  "Водяная покрасивее телом будет, но страшноватая с лица. А гномиха немного тяжеловата ниже талии, но как-то... поприятнее с такой дела иметь. Хотя...
  Какая разница в темноте, что у нее за мордашка. Ладно. Выберу гномиху", - прикинул в уме эльф.
  - Поехали, - эльф поманил пальцем гномиху.
  - Сегодня твой вечер, Нэнэ, - без обиды и зависти произнесла водяная. - Второй клиент подряд твой.
  - Думаю, что я и приехать назад не успею, как и тебе работенка подвернется, - поддержала коллегу по цеху девушка-гном, присаживаясь рядом с водителем и уже обращаясь к нему:
  - Ну, куда катим?
  - У тебя же должны быть на примете тихие стояночные места, - подмигнул ей эльф.
  - Езжай, я покажу.
  И "Мвамвитугари Упепо" поехал вперед. Они пронеслись мимо импровизированной придорожной выставки-продажи женских тел, точнее мимо пункта проката женских тел, и поехали дальше по трассе. Именно женских, так как лица мужского пола секс-услуги оказывали в других частях столицы.
  - Сюда, - проститутка указала пальцем направо. - Осторожно, не проскочи! Сбавь скорость.
  - Куда? - не понял клиент.
  - А вот, вот. Ага, - девушка кивнула на ответвление от основной трассы.
  - Я даже не заметил.
  - Потише езжай. Тут дорога не очень.
  Водитель повернул руль, и авто двинулся туда, куда указывала путь путана. Они съехали на довольно узкую дорогу - настолько, что машинам, едущим навстречу друг дружке, было бы сложно разминуться. Однако никакой транспорт не мешал движению "универсала". Так, на медленной скорости, они проехали около полукилометра в полной темноте. Слева и справа стоял сплошной лес.
  - Слушай, - обратился эльф к гномихе, - какая-то дорога у тебя стремная!
  - А как ты хотел? - она с усмешкой посмотрела на клиента. - Ты хотел, чтобы дорожные службы тебе асфальтом закатали путь к трахачу?
  Эльф бросил взгляд на Нэнэ и ничего не ответил. Ему как-то не понравился изменившийся тон разговора жрицы любви. Уверенности придавал пистолет, но он был спрятан в салоне под задним сидением, и, случись что, эльф не смог бы им быстро воспользоваться.
  - Нам еще далеко? - спросил он девушку.
  - А ты хочешь перегородить дорогу и заняться сексом прямо тут? Не волнуйся, счетчик я включу, когда приедем. Я свой час отработаю, если у тебя на целый час здоровья хватит.
  - Так сколько мне еще по этим колдобинам подвеску гробить? - продолжил допытываться водитель.
  - Там впереди заброшенный асфальтный завод. Перед ним отличная площадка для стоянки.
  - Далеко?
  - Почти приехали. Ты же сам захотел. Мы могли бы поехать к тебе, но это вышло бы дороже, или ко мне, что было бы еще дороже. Но возле асфальтного завода тоже нормально. Не так, как на кровати, но сюда все бездомные ездят, которые наскоряк хотят, - пояснила проститутка.
  - Кто? Бездомные?
  - Ну да. Те, кто девушку домой привезти не может.
  - Э-э-эй, - усмехнулся эльф и заметил сзади за собой вдалеке свет фар автомобиля, ехавшего за ним.
  - Вот сюда, на асфальтный, все и ездят. А ты не знал? Ты что, в первый раз?
  - Я иногда клиент "стометровки" по трассе Деривативы-Брокер, - сказал
  эльф.
  - Там шлюх заразных много, - с неким целомудрием заявила гномиха. - Смотри, можно всякую дрянь там цепануть. Я потом телефон свой тебе оставлю. Если захочешь - звони. Ну, сам понимаешь, звонить нужно заранее, днем.
  - Ага, - кивнул головой водитель и опять посмотрел в зеркало заднего вида. Узкая дорога сделала поворот, оттого двух фар он не увидел, но заметил
  скользнувший по елям луч "дальнего света" от той машины, что ехала за ними. Эльфу показалось, что движущийся сзади автомобиль приблизился к ним. "Надо будет побыстрее забраться на заднее сидение, чтобы, случай чего, дотянуться рукой до пистолета", - подумал он. Дорога совершила очередной поворот, и водителя "Мвамвитугари Упепо" ослепил встречный автомобиль.
  Навстречу двигалась машина. Дорога по-прежнему была узкой. По бокам росли деревья. А сзади к ним приближалось еще одно транспортное средство. "Как-то это все неправильно", - подумал эльф, а чувство подсказывало ему, что эти три машины встретились на узкой дороге вдали от хомо и ночью неспроста. Он глянул на гномиху. Ее лицо не выражало эмоций, а взгляд был устремлен вперед.
  - Я могу плохо кончить? - спросил он у нее.
  - Мы еще и не начинали. Потом скажу. Я же путана и специалист в области кончины.
  * * *
  Деривативы, улица Контанго, дом 189. Дорого обставленная квартира, которую арендует Отци Тунга совместно со своей девушкой Вази Фанно. Они ведут беседу.
  - Я на днях виделся со своим сыном Асилинваном, - в разговоре упомянул генеральный администратор Хеджерского драматического театра.
  - Родным? - захотела убедиться фотомодель.
  - Вази, ну когда ты запомнишь, что сына Гижжы звать Ндокванз?
  - Ой, папик, я в этих твоих детях совсем не разбираюсь. Я их никогда не видела и... - она махнула рукой так, словно хотела сказать, что и видеть не желает, а если и желает их видеть, то в одном неуютном месте. - Опять денег попрошайничать приполз?
  - Да нет. Инициатором встречи был я сам. Оказывается, он уже женился!
  - Тайно?
  - Втайне лишь от меня. Остальные об этом событии были прекрасно осведомлены и даже принимали участие.
  - Да, дала богиня тебе родственничков. Папа им нужен, только когда поиметь от него что-то конкретное нужно. А ты жалей их побольше... Ага. Всем детям, и родным, и со стороны, купил жилье, а мы квартирантами бомжуем в чужой хате. Мы ютимся здесь, как в курятнике, в "двушке" на пятом этаже, а бывшая жена сама занимает целый особняк.
  - Земляничка, вот это все, - режиссер обвел рукой предметы интерьера, -ты называешь курятником?
  - А не зажирно ли твоей старухе во дворце жить, когда ты имеешь права на этот дом, как и она, а сам сидишь у разбитого корыта? - возмутилась девушка.
  - Вази, я не собираюсь спорить и судиться с женщиной, с которой прожил много десятков лет, из-за некой жилплощади, - возразил драматург.
  - Весело! Твой дом стоит по нынешним меркам несколько сот тысяч эку, а ему на это наплевать! Продай его, а деньги поделите. Или, если Гижжа такая умная, то пусть выкупит свою долю и обитает в особняке. Тебе наплевать на сто тысяч?
  - Нет, но...
  - Хорошо, плюнь на этот дом, но сделай и мне приятное, - кокетливо произнесла молодая любовница.
  - Что ты, вертихвостка, удумала?
  - Папик, ты меня любишь?
  - А ты как думаешь? - Отци обнял ее за талию.
  - Ну... так вот я и спраши-и-и-и-ваю. Как сильно ты меня любишь?
  - Без ума, моя Земляничка.
  - Папик, а если я у тебя попрошу кое о чем, - поиграла глазками Фанно, - сделаешь?
  - Машина у тебя есть, от нарядов шкаф в этом курятнике ломится, - передразнил красавицу драматург, - отдыхать ездим по три раза на год. Чего тебе не хватает?
  - Ты знаешь? - Вази закатила глаза к потолку. - Скоро будет конкурс "Мисс Деривативы", так вот я хочу в нем победить.
  - Ты хочешь принять участие в конкурсе "Мисс Деривативы"? - Тунга окинул взглядом прекрасные формы своей женщины и утвердительно кивнул головой. - Побалуйся, если тебе этого хочется, поучаствуй.
  - Я не поучаствовать, а победить хочу в этом конкурсе, - заявила девушка.
  - Земляничка, победа денег стоит, и немалых. Неужели ты думаешь, что бесплатно тебе кто-то напялит корону победительницы на голову? Так просто никто награды не раздает девушкам со стороны, - пояснил режиссер, видимо знакомый с процессом выбора и работой жюри конкурса.
  - А я не со стороны. Мой мужчина - один из лучших драматургов страны.
  - Что значит "один из лучших"? - возмутился Отци.
  - То есть, ты - самый главнейший режиссер и драматург в Хеджере, - поправила себя Фанно.
  - Это правильно, - самодовольно улыбнулся Отци.
  - Так как на счет конкурса? Ты бы хотел жить с "Мисс Деривативы"?
  - Надо подумать, - мыслями в себя ушел Тунга.
  - Дорогой, не думать, а действовать пора. Уже мало времени. Или тебе денег жалко? - демонстративно отвернулась от драматурга фотомодель.
  -Жалко. Деньги-то немалые.
  - А сколько?
  - Я что, всю жизнь только и занимался тем, что платил за призеров конкурса красоты? - пожал плечами режиссер. - Не знаю. Тысяч пятьдесят эку будет стоить. Может, и сто...
  - Значит, на бывшую жену, которая тебя кинула и дом забрала, тебе не жалко доли в сто тысяч, а на такое невинное воздушное создание... - Вази сначала приложила руки к своей пышной груди. - А, папик, ты же не с замухрышкой какой-то живешь? Я - постоянная дива первых страниц светских журналов.
  - Да, в рекламе нижнего белья ты здорово снимаешься, - поддержал фотомодель драматург, а не вслух добавил: "Когда я щедро редактору проплачу, чтобы тебя на эту обложку поместили".
  - Разве я не достойна стать сначала мисс столицы, а потом, возможно, и "Мисс Хеджера"?
  - А там уже и до "Мисс Галактики" рукой подать.
  - Папик, - Фанно опустилась на колени и стала совмещать уговоры с сексом, начав ласкать своего любовника. - Разве тебе не хочется, чтобы тебе такой минет каждый день делала "Мисс Деривативы"?
  - Ой... - от удовольствия закряхтел Тунга. - А что еще умеет делать будущая "Мисс Деривативы"?
  - Я? Все! Я очень хорошая спечиалиштка по всем вопшроса... - далее из уст фотомодели, стоявшей на коленях перед драматургом, последовала нечленораздельная самореклама.
  Всем понятно, что Вази стояла на коленях не потому, что совершала в данный момент религиозный обряд. Это была и не репетиция актрисы театра перед режиссером эпизода новой постановки. Нет. Девушка просто приводила убийственные аргументы, убеждая своего мужчину в том, что тому необходимо выделить денежные средства для коронации новой "Мисс Деривативы".
  Отци едва различал смысл сказанного Вази, потому что ротовая полость у Фанно оказалась частично заблокированной и членораздельно она могла в данный момент совершать только одну операцию. Да ему сейчас это было не так уж и важно. Тунга не хотел сейчас думать. Он жил в этот миг эмоциями. К нему приближалась лавина оргазма. Разве будет жить разумом лыжник, когда на него с горы неожиданно пошла снежная лавина? Кончено, нет. Лыжник в этот миг живет эмоциями. Вот примерно в таком состоянии сейчас пребывал и Отци.
  А лавина оргазма все ближе и ближе. Тунга понимал, что она скоро накроет его с головой. И только пара фраз промелькнула в голове режиссера, перед тем как фотомодель поперхнулась и начала кашлять. Он, находясь на вершине удовольствия, для себя решил: "Такую надо толкать в "Мисс Деривативы". Она займет там достойное место".
  * * *
  Республика Хеджер. Фабрика по производству спичек "Мичи". 5.02.28479 года.
  Он, молодой рыжеволосый журналист газеты "Дант шарику", в течение всей своей недолгой профессиональной деятельности ждал этого дня - дня, когда он сможет приблизиться к президенту своей страны Окманату Чини и задать ему один или несколько вопросов в неформальной обстановке. Не то, чтобы совсем уж неформальной. Президент все-таки не собирался принимать его за чашкой чая в своей загородной резиденции. Президент приехал в рабочем порядке на открытие после реконструкции спичечной фабрики, но, тем не менее, данная встреча с прессой отличалась своим форматом от тех, что проходили в виде пресс-конференций.
  "Он, - думал о Чини молодой эльф-журналист, - будет стоять совсем рядышком со мной. Живой такой весь, а не накрахмаленный и припудренный, как на выступлениях с высоких трибун. Он будет как настоящий, как сошедший с глянцевой обложки дорогого журнала. Там, на обложках этих таблоидов, Окманат - как икона, а здесь он будет в реалии. Я обязательно спрошу у него о том, что меня и страну интересует в первую очередь. И мое фото... Нет, фото президента, на котором я стою возле него, также разместят на титульной странице нового выпуска "Дант шарику". Жаль, что наша газета выходит в черно-белом формате, а то бы на фотографии я с президентом... И правильно: нечего серьезному изданию переводить деньги налогоплательщиков на всякий гламур. "Дант шарику" занимается аналитикой и расследованиями, а не размещает на своих страницах всяких девиц полуобнаженных и смазливых".
  Мысленно произнеся последние слова, журналист отвлекся от темы главы государства. Его воображение нарисовало лежащий на столе модный цветной журнал. Он берет его в руки, листает, видит на страницах парней-симпатяжек неопределенной сексуальной ориентации, рекламирующих сорочки известного мирового производителя мужской одежды. Он переворачивает страницу. Далее его взору предстают загорелые и "накачанные" тела культуристов. Под фото ниже изображены баночки с пищевыми добавками для спортсменов. Он переворачивает еще один лист, и его воображению предстает красивая эльфийка, пытающаяся ненавязчиво заставить хеджерских девушек и женщин покупать определенный бренд женского белья. В своем видении молодой журналист всматривается в прекрасное тело фотомодели, читает надпись "Вази Фанно рекомендует всем..." и так далее по тексту рекламы... А затем журналист-эльф произносит два слова: "Шлюха продажная", - и видение исчезает.
  Мысли рыжеволосого парня с негустыми усиками снова подле своего кумира - Окманата Чини. Парень продолжает рассуждать: "Раз уж министерство печати и информации аккредитовало меня для поездки на эту фабрику "Мичи", то президентская охрана меня не станет держать в предбаннике, а выпустит походить рядом с Окманатом. Разрешит проследить за его реакцией на те или иные процессы на производстве и в целом на процессы в стране. Для этого журналистов и собирают, чтобы мы на деле могли видеть президента и рассказать о его взглядах. Да-а-а, сейчас попасть близко к телу Чини совсем не так просто, как это было лет десять назад. Тогда на подобные мероприятия пропускали всех, кому не лень. Сейчас стоит жесткий фильтр для всяких там оппозиционных журналистов. На пресс-конференциях тех, кто задает Чини каверзные вопросы, пресс-секре-тарь вносит в черные списки. Нет, этим журналистам не запрещают сидеть в зале, когда президент отвечает на вопросы. Им просто не дают в руки микрофон, и они не могут обратиться к Чини. Тянет руку, чтобы задать вопрос оппозиционный журналист, а его игнорируют. Правда, и журналистов этих поубавилось. Прикрыло министерство много газет и частных каналов, которые подыгрывали оппозиции".
  Эльф-журналист сидел на диване в холле возле проходной в ожидании, когда ему разрешат приступить к исполнению своих профессиональных обязанностей. Президент все еще не появлялся.
  Рядом с молодым рыжеволосым эльфом на диване расположился старый журналист-водяной. Он сидел, запрокинув голову на спинку, изредка открывая и закрывая свои навыкате глаза. Водяной был похож на хомо, который в эту ночь совсем не выспался. Он вздыхал, словно своим вздохом говорил: "Как я устал сначала ехать через всю страну целую ночь, а сейчас еще и ждать тебя, президент!". После очередного вздоха водяной снова минут на пять погружался в дремоту, и эльфу казалось, что в режиме такого ожидания этот старый журналист прожил всю свою жизнь.
  Через большие окна молодой эльф заметил некое движение на площадке у центрального входа в административное здание фабрики. Подъехали два микроавтобуса с затемненными стеклами, из которых вышли мужчины с короткими стрижками, в черных костюмах и солнцезащитных очках. По прилегающей территории и внутри здания администрации прокатилась волна суеты персонала этого предприятия.
  - Наверно, президент скоро приедет, - вполголоса произнес молодой журналист и вскочил с места.
  - Что? - водяной своей перепончатой рукой провел по лицу.
  - Наверно, президент на подходе! - уже громче сказал эльф-журналист.
  - Не вижу, - ответил водяной, глядя не на улицу, а почему-то в сторону проходной.
  - Смотрите, охрана приехала! - ткнул пальцем в противоположную сторону эльф.
  - Чего вы так суетитесь? Приехала - не приехала... При чем тут то, что происходит на улице? Вы по первому разу на завод с Чини попали?
  - Вообще-то, да, - слегка смутившись, произнес молодой журналист.
  - Только из универа, что ли?
  - Да нет... Я уже давновато, как окончил учебу.
  - Чего тогда ведете себя, как будто первый раз на задании? - не понимал собеседника водяной.
  - Я в силу определенных обстоятельств не мог полноценно заниматься в последние пять лет журналистикой, - пояснил эльф.
  - Понятно, - кивнул головой водяной, но расспрашивать подробности не стал.
  Старый репортер, казалось, уже вышел из состояния дремы. Желтая кожа на его лице приобрела более живую окраску. Он забарабанил пальцами по своему саквояжу, в котором хранилось профессиональное снаряжение, и добавил уже фамильярно:
  - К "презику" тебя допустят, когда эти бритоголовые в очках нас обшарят с головы до ног.
  Действительно, спустя некоторое время охранники стали ощупывать всех журналистов, томившихся в ожидании на подоконниках, лавках и стульях в холле. Плюс ко всему они проверяли всех посредством металлодетектора и осматривали сумки. С женщинами-журналистками те же операции проводили женщины из охраны президента. А всех ненужных субъектов они вообще выставили на улицу метров за двести от здания.
  После формальностей журналисты вернулись на свое место.
  - Серьезно с охраной дела обстоят у Чини, - удивленно высказался своему собеседнику эльф.
  - А как ты думал? У нашего по оснащению такая охрана, как у президентов ведущих держав мира! А количество охранников, я думаю, что даже поболей, чем у "презика" Репо. Но это уже секретная инфа. Половина из охраны явно похожа на охранников. А еще сколько тут в штатском... Ну, по типу, как ты тут примостился. Вроде как и журналист... - водяной подмигнул эльфу.
  -Я, честное слово, журналист. Посмотрите на мое удостоверение. Меня по первому разу аккредитовали к президенту. Сейчас приедет Чини, и мы по цехам пойдем. Я тоже буду вопросы задавать ему, - оправдывался эльф.
  - Ты дурак или прикидываешься? - недоуменно посмотрел на парня мужчина. - По каким цехам ты пойдешь? С кем? Чини давно уже производит осмотр фабрики.
  - Как? А с кем он осматривает? - глаза у эльфа в этот момент стали больше, чем у водяного. - С какими журналистами?
  - Вот с такими, - водяной кивнул в сторону парня в темных очках, уставившегося в один сектор, отведенный ему для охраны. - С Чини там пара-тройка надежных журналистов из государственных СМИ. Они сфотографируют все, как надо, и снимут на камеру. Вечером по телику сюжет правильный покажут со звуковым сопровождением. Они и в газетах фотки выложат завтра утром. Все стандартно, как в последнее время.
  - Я знал, что уже сейчас не так, как при старом президенте Вамку Замани, со свободой слова, но это ж... А мы тогда зачем? А где я фото цехов заводских с президентом возьму?
  - Тебе выдадут такие, какие ты захочешь выбрать.
  - Кто выдаст?
  - Пресс-служба. Вот Чини сейчас выйдет со стороны завода и пообщается с народом.
  - А вопросы задать я смогу?
  - Наверно, раз ты сюда уже попал, то благонадежный, - усмехнулся водяной.
  - А вы, случаем, не тихарем будете из этой самой охраны? - теперь уже молодой журналист с недоверием произнес в адрес своего коллеги.
  - Я из Колла. Я уже девяносто шесть лет, как пишу в разных газетах моего королевства. Не переживай на этот счет. Я помню, как еще брал интервью у старого владельца этой спичечной фабрики. Нормальный такой дядька был...
  - Поговаривают, что он мафию спонсировал, - понизил голос эльф, - за это у него и национализировали "Мичи".
  - А кто тогда не спонсировал какую-нибудь бандитскую капеллу? Мафия тогда весь бизнес контролировала. Как по-другому тогда промышленнику было жить, если он хотел жить, а не быть закопанным на кладбище? - развел руками водяной. - А бизнес у него отжали, потому что "Мичи" - единственное стратегическое спичечное предприятие, у которого нет конкурентов в нашей стране. Вот его и прибрали к рукам, чтобы самим контролировать продажу и сбыт спичек.
  - Прибрали, отжали... Рассказываете страхи разные! Бывшему владельцу деньги за фабрику выплатили, не бесплатно забрали. Государство всего-навсего выкупило по обоюдному согласию акции у хозяина, а потом провела переоснащение. Владельцу же говорили, чтобы он модернизировал производство, а тот не хотел. Вот государство и вложило свои средства в фабрику, после того как стало владельцем, - возразил эльф. - Или вы хотите, чтобы страна покупала половину нужного объема спичек за рубежом, тратя на это валюту, когда в стране избыток древесины?
  - Я хотел, как настоящий патриот, чтобы сначала бывший владелец "Мичи" ее переоснастил по последнему слову техники, а уж только после этого у него по сходной цене, раз этак в пять ниже рыночной стоимости, ее по-честному выкупили, - иронично произнес водяной.
  - Да что вы печетесь о старом хозяине? Начнем с того, что он не был единоличным владельцем фабрики, а только ее мажоритарным акционером. Не помню точно, но, по-моему, у него было около семидесяти процентов акций. Он, кстати, тоже в свое время, имея связи и предпринимая коррупционные схемы, отжал эту "Мичи" у старого хозяина. Он же не построил ее с нуля! Правильно? Это полдела, а самое главное, что он, будучи мажоритарием, всегда на годовом собрании акционеров голосовал своим контрольным пакетом против выплат дивидендов себе и миноритарным акционерам. Получается, что он благодаря разным схемам клал деньги себе в карман через оффшоры, а оставшиеся тридцать процентов владельцев никогда не имели со спичечной фабрики ни федхи. Эти хомо, как и он, также считались хозяевами и вложили в фабрику свои средства, но увы... Так что ворюга он еще тот. Я не обладаю информацией о сумме сделки. Может, на него и поднажали в администрации, но уж голым, так это точно, он не ушел с фабрики. Не бойтесь - будет он нормально, не хуже вашего жить, если паскудить стране не станет.
  - Знаете, молодой хомо, я в детстве с друзьями во дворе играл в такую игру: кто быстрее сожжет спичку. Мы одновременно терли спичкой о коробок, а затем, когда две трети ее выгорало, брались пальцами за спичку с обратной стороны. Таким образом, спичка за раз сгорала полностью. Один мальчик всегда жульничал, но часто выигрывал, когда соревновался с нами. Он в обход правилам постоянно и незаметно слюнявил пальцы, чтобы спичка не обжигала ему кожу. Так вот сейчас в этой игре победил Чини. Он сжег спичку первым, но не сжег ли он тем самым всю фабрику, мы узнаем через несколько лет. Частный бизнес всегда эффективнее государственного и профессиональнее. Будет ли новый директор "Мичи", который всю жизнь проработал обычным сторожем на складе древесины в родной деревне нашего президента, эффективным менеджером спичечного производства (а я думаю, что он даже такого слова "менеджер" не слышал) - это большой вопрос. Как бы не пришлось нам, потребителям, через пять лет управления этой фабрикой сторожем из Волатильности вместо одной спички использовать три, чтобы зажечь огонь в газовой плите, так как две первые не будут загораться в силу нарушения технологии производства.
  - Поживем - увидим, - сказал молодой журналист.
  - А теперь можешь подойти вон к тому хомо, - водяной указал, к кому необходимо обратиться. - Зарегистрируй свой вопрос для президента у него и получи добро, потому что скоро Окманат придет сюда.
  - Откуда вы знаете, что скоро?
  - Видишь, согнали стайку работников предприятия и поставили полукругом. Все они чисто выбритые, трезвые и в новой спецодежде. Это значит, что глава государства на подходе.
  - Спасибо, - эльф поблагодарил старого водяного и пошел.
  Водяной не стал регистрировать свой вопрос, а занялся настройкой фото- и видеоаппаратуры, которую собирался использовать в ходе общения Чини с пишущей братией. Для него все эти мероприятия были привычны и обыденны.
  3
  28479 год. Ночь с четвертого на пятое число месяца роста травы нуасикука. Заброшенный асфальтный завод.
  На стоянке для автомобилей у самого края площадки стоял "универсал" "Мвамвитугари Упепо". Освещение внутри салона было выключено. Внешние источники света на этой машине также не выбрасывали в пространство фотоны. В автомобиле были закрыты все двери, двигатель выключен.
  В небе светили Бэквордация и множество звезд. Было ясно и прохладно. Не функционирующий асфальтный завод смотрел на "Упепо" и еще несколько легковых автомобилей пустыми глазницами выбитых окон. Даже не побитых, а просто отсутствующих, так как оконные рамы уже давно кто-то благополучно вынул и забрал для собственных нужд. Вокруг территории завода на удалении рос высокий хвойный лес.
  Место не из веселых. Ну, так сюда же не влюбленные приезжают целоваться, держаться за руки и вздыхать, глядя на Бэквордацию и друг другу в глаза. В это место проститутки привозили своих клиентов. Точнее, клиенты по указанию путан ехали сюда.
  На этой площадке долго никто не задерживался. Попадали сюда с целью, чтобы по одному разу совокупиться и свалить каждый по своим делам. Иные приезжали на час. И сколько здоровье позволяло, столько раз за этот промежуток времени и спаривались вдали от городской суеты.
  Вот, видно, у клиента из дешевого "Кенгеле" или время вышло, или мужские силы были на исходе. По всему получалось, глядя со стороны, что он собирался уезжать, а перед этим захотел по малой нужде. Мужчина был культурным. Он вышел из машины и зашагал подальше, а не стал мочиться тут же на колесо. Проходя мимо "универсала", он то ли случайно, то ли из любопытства бросил взгляд внутрь этого транспортного средства. Луч света от спутника Тренда освещал салон "Мвамвитугари Упепо". Заднее сидение было разложено. На нем в неестественных позах лежали два голых тела - женщины и мужчины. Они не двигались. Женщина лежала с широко раздвинутыми ногами, а мужчина расположился поперек нее, перекинув правую ногу, достававшую пяткой до самой шеи дамы.
  "Заснули, что ли?" - буркнул себе под нос водитель "Кенгеле", расстегивая ширинку. Пописав на траву, в которую он заодно швырнул использованный презерватив, мужчина направился назад, снова заглянув в окно "универсала". Тела за эти несколько минут ничуть не изменили своего положения. "Двигатель выключен, поэтому не задохнутся", - успокоил он сам себя, посматривая на выхлопную трубу "Упепо". Он достал платок и вытер руки, вспомнив о презервативе.
  Ему стало неловко, что он выбросил кондом в траву, а не в урну для мусора. Однако контейнеров для приема мусора на этой площадке не существовало. А куда тогда девать этот презерватив? Только выкинуть. Не везти же его в город, чтобы там выкинуть, или, хуже того, забыть в машине. А по принципу "западла" это средство контрацепции обязательно нашла бы его жена. Поэтому без зазрения совести мужчина позволил природе самой утилизировать резиновое изделие, подумав: "А что с использованным гандоном делать? Его ж даже последние жмоты повторно не используют. Куда его? Не... ну... бомжи моют и потом надевают повторно. А может, даже и не моют и натягивают по пять раз, пока не порвется?".
  Хозяин "Кенгеле" от прохлады передернул плечами и зашагал к своему авто, забыв и про презерватив, и про мужчину с женщиной, лежащих в "универсале". В это время его "партнерша на час" не стала заботиться о своем имидже и охране окружающей среды, а присела у задней двери "Кенгеле", посидела секунд десять, встала, извлекла салфетку, подтерлась, бросив предмет гигиены на асфальт, и поправила юбку.
  - Трусы не забыла? - задал вопрос водитель "Кенгеле", подходя поближе.
  - На мне, - она улыбнулась и подняла юбку, демонстрируя нижнее белье.
  - Славно, а то у меня как-то деваха, специально, наверное... В лес я ее как-то вечерком вывез... Не за деньги, а так, трахались мы изредка... В эту поездку поспорили немного между собой, а эта сучка - ну, натурально специально, а как еще по-другому? - свои обосраные трусы мне в бардачок засунула и оставила. Хорошо, что двенадцатилетняя дочка моя нашла, а не жена. Дочка еще не соображает. Спросила только: "Папа, ты маме трусы купил?". Хорошо, что мы вдвоем были, и я только ответил дочурке: "Нет, это маме добрые хомо оставили в качестве гуманитарной помощи".
  Проститутка сделала вид, что эта бородатая история, которую ей в разных вариациях за тридцать лет стажа на трассе уже рассказали не меньше десяти клиентов, ее от души повеселила, и она рассмеялась. Вот на такой мажорной ноте хозяин "Кенгеле" завел машину, и они уехали прочь.
  Вслед за "Кенгеле" площадку покинула еще одна машина. Остался стоять только "Мвамвитугари Упепо", в салоне которого находились голые эльф и гномиха. Они лежали в полной тишине, пока мужчина не почесал пальцами подбородок и не произнес:
  - Гм... так и заснуть недолго.
  - Устал после трудового дня и бурного секса? - спросила путана.
  - Есть такое дело.
  - Надо одеваться и ехать назад. Холодновато мне, - гномиха поежилась и потянулась за одеждой.
  - Пора ехать, а то у вас тут еще дорога такая... Мало того, что вся в ямах и колдобинах, так еще и узкая, что двум машинам не разминуться.
  - Так разминулись же. Каждая съехала на обочину, и проехали.
  - Да уж, проехали. Чуть брюхом не легли. Асфальтный завод тут был! Прикол, что ли? Завод не мог проложить асфальтированную широкую дорогу от трассы до себя. Это только в Хеджере такое видано, - возмутился эльф, продолжая лежать в том же положении. - А, Нэнэ? Тебя же Нэнэ звать или это профессиональный псевдоним?
  - Нэнэ, - подтвердила проститутка. - А тебя? Хотя... это не важно. Но если ты позвонишь, то я должна же тебя под каким-то именем вспомнить.
  - Меня звать Хасимо, - произнес Джефри Клиан
  - Хорошо, я запомню тебя как Хасимо. Одевайся, а то, Хасимо, застудишь свои причиндалы и больше ко мне не приедешь. Или жена станет искать меня за то, что мужа ее до половой инвалидности довела, - усмехнулась Нэнэ.
  - У меня нет жены.
  - Слушай, так ты холостой? Такой кавалер и без женщины! Слушай, бери меня. Из путан отличные жены выходят, - она шутливо толкнула его в бок.
  - У меня двое первоклашек-двойняшек. Ты устанешь за ними следить, - серьезно ответил Хасимо Маурицио и стал натягивать штаны.
  - Один с ними воюешь? Пацаны, что ли?
  - Нет. Мальчик и девочка.
  - Трудно, наверное?
  - Вначале вообще была "вешалка", а потом и привык, и дети подросли.
  - У меня тоже был период, что хоть в петлю лезь, - задумчиво сказала гномиха, и повисла пауза.
  Джефри не стал донимать путану расспросами, продолжив одеваться.
  - Я же не сразу на "стометровку" попала, - продолжила Нэнэ как бы в оправдание, словно она на этой "стометровке" и родилась, и выросла, и сразу получила профессию. - Судьба так повернулась. Я почти окончила химический колледж. Только по глупости выгнали. Пару дней не хватило. Какое-то роковое стечение обстоятельств.
  - В жизни такое бывает, - согласился Клиан, перебираясь в кресло водителя и хлопая ладонью по пассажирскому сидению. - Надо машину прогреть. Лезь сюда. Тут теплее будет.
  Нэнэ не стала протискиваться между сидениями, а вышла через заднюю дверь и вошла через переднюю, положила сумочку на колени и продолжила рассказ:
  - Со мной и еще одной подружкой жила в общаге одна сучка. Жили и учились вместе. Понятно, что все трое с периферии, раз обитали в общаге. Ясно, что не из обеспеченных семей мы все трое были, коль не по съемным хатам жили, а там. Понятно, что всем хотелось и приодеться, и чтобы с ребятами нормальными дружить. Я старалась, как могла, в учебе. И училась, кстати, отлично. Думала тогда, что только благодаря хорошим знаниям я вырвусь из нужды и получу достойную жизнь. Вторая наша подружка, Икида, та чуть зажиточнее была. Ей сам сертификат нужен был, а не знания. Ее обещали пристроить где-то в какое-то госучреждение родичи. Насколько я знаю, ни фига она там особо не продвинулась. Выскочила замуж и посредственно живет в каком-то небольшом городишке, - махнула рукой Нэнэ Утафити, говоря о Икиде Рашиси. - А вот третья наша так называемая подруга, проживавшая с нами... Вази эту тварь звать. Вот уже блядина и шлюха была!..
  Джефри, услышав нелестные эпитеты в адрес некой Вази, криво усмехнулся, глянув на сидевшую рядом Нэнэ, которая считала какую-то свою подружку девушкой даже не "легкого", а "тяжелого" поведения.
  Лобовое стекло автомобиля уже прогрелось и высохло. Клиан включил ближний свет и задал вопрос:
  - Едем?
  - Обратно меня привези.
  - Так что эта твоя подруга сделала тебе дрянного на ниве профессиональной карьеры? - тонко пошутил Джефри.
  - Она фактически заставила меня сменить профессию химика на теперешнюю.
  - То есть она, занимаясь проституцией, неким обманным путем, без твоего желания, втянула тебя на путь торговли телом?
  - Эта шлюха Вази не проституцией, а блядством натуральным занималась! -на повышениях тонах продолжила свою мысль Нэнэ.
  Клиан уже собирался въехать на узкую дорогу, но впереди заметил свет приближающейся машины. На этот раз он не стал паниковать, думая, что некто собирается на него напасть, и решил ее пропустить. Он захотел уточнения от путаны:
  - Поделись секретом, а чем отличается обычная путана от суки-шлюхи, которая занимается натуральным блядством?
  - Тем, что я работаю "передком", а она торгует совестью и душой, - словно цитируя термины из "Словаря хеджерской проститутки", четко отчеканила Утафити.
  - Теперь буду знать, - в душе улыбнулся Джефри, но виду не подал. - И эта ее торговля - прибыльное дело?
  - Какая торговля?! Она продавцом никогда не работала и за прилавком не стояла. Она, видите ли, фотомодель! Вази легла под богатого мужика еще в начале учебы, заставила того покинуть семью, и прочее такое... Она - форменная проходимка!
  В это время машина, ехавшая к асфальтному заводу, поравнялась с "универсалом". В салоне громко играла музыка, горел свет, и две девицы с голым торсом трясли головой и грудями. Двое молодых парней подпевали голосу певца из магнитолы.
  - Разделись на ходу. Наверно, торопятся к работе приступить, - заметил Клиан.
  - Да это ж наши девчонки, - почти крикнула Нэнэ и помахала им через окно. - Лучше быть честными давалками, чем, как эта сука Вази Фанно.
  Коллеги Нэнэ не заметили дружеского жеста, и "Мвамвитугари" двинулся в путь.
  - Ну, чем так плоха эта твоя Вази? Допустим, она из корыстных побуждений легла под богатенького папика. Допустим, тот потерял голову и бросил свою жену. Чем это так катастрофично? Чувиха просто прется за деньги с одним и тем же мужиком. Чем она от тебя отличается? Только тем, что у тебя разные партнеры, а у нее постоянный. Она, небось, его даже и за мужа считает? И хвалится им перед окружающими.
  - Она не просто хвалится. Она, будучи интеллектуальной тупицей, постоянно унижала (я думаю, что не изменилась эта тварь и до сих пор) и продолжает унижать тех, кто беднее ее или расположен ниже по социальному статусу.
  - Ну ты, Нэнэ, и загнула. Прямь, философ или психолог.
  - А мы, путаны, почти все психологи. Это часть нашей работы, жизни и выживаемости.
  - Да и хрен на нее, на эту твою подругу. Плюнь и живи, как хочешь. Пусть каждый сам выбирает, кому и с кем спать. Не общайся с такой зазнайкой. Или ты ей завидуешь, что она поразворотливее? Найди себе богатого старичка и живи с ним, - дал совет Клиан, медленно перемещая свой авто по кривой и разбитой дороге.
  - Я не такая красивая, чтобы удачно присосаться к богатому мужчине, -призналась Утафити. - Родилась не такой. Что поделаешь? Да и здоровье не позволяет так похудеть, как она. Я и так двадцать кило сбросила по сравнению, как в колледже весила. Вази перешагнет через любого хомо и пойдет дальше, если ей это будет выгодно. Я так не могу. Она подлая. Она бросила учебу, но приехала за пару дней до получения нами сертификата, подстроила так, чтобы мы с Икидой покурили травы, а потом закатила скандал, побила окна и скрылась на дорогом внедорожнике своего папика. А нас с Рашиси забрали. Вклеили нам дебош, употребление наркотиков и выгнали из колледжа.
  - Вази так и не нашли для дачи показаний?
  - А как ты ее найдешь, если никому она не рассказывала, где проживала? Она же не с нами в комнате жила, а уже на тот момент со своим режиссером. Ай, кто там искать ее стал бы? - продолжала Нэнэ.
  - А вас выгнали, получается.
  - Выгнали только меня.
  - А вторую подружку? - спросил эльф.
  - А Икида поехала с деканом на пару деньков за город. Он ей предложил. После этого ей дали сертификат об окончании колледжа.
  - А тебе не предлагали?
  - Предлагали... - замялась Утафити. - Но я тогда праведная была. Не захотела с этим нашим старым козлом... Не захотела подстилкой у декана на два дня быть.
  - Два дня... - покачал головой Джефри, выезжая на шоссе. - Как смешно, наверно, это теперь выглядит. Ты ж тогда еще путаной не работала?
  - Ты что!? Я и думать об этом не могла. Я считала, что через пять лет, когда отработаю у себя дома на любой работе, то восстановлюсь, повторно сдам экзамены, пройду практику и получу сертификат химического колледжа.
  - И что помешало?
  - Город у нас маленький, а отец у меня долбанутый. Я как вернулась и рассказала ему, что и как, то он взбесился. Кричал, что из-за того, что меня выгнали, ему стыдно соседям в глаза будет смотреть. Орал на весь дом, почему выгнали только меня, а Икиду нет. Я ему сказала, что шлюхой быть не хочу и, в отличие от нее, спать с деканом не стала. Он еще сильнее разошелся. Начал горланить, что если бы я была шлюхой и жила вдали от него, то ему было бы менее стыдно, чем теперь, когда меня выгнали с учебы. Я что-то начала доказывать ему. Он в порыве злости стал меня избивать... В общем, меня без сознания, всю побитую "Скорая помощь" в клинику отвезла. Я оклемалась, перенеся несколько операций, но в полицию заявление подавать не стала. А нашей полиции от этого только лучше. Нет заявы - нет и дела. Мол, сама упала и сама виновата. Выписали меня. Я без медицинского полиса, а на мне куча долгов за лечение. Отец с матерью ко мне не пришли, и я их видеть не захотела после всего. Поехала в Деривативы опять. Только уже учиться на "стометровку", а не в колледж.
  - Восстанавливаться не станешь, - это был не вопрос, а, скорее, утверждение.
  - Я что, дура? Я тут за месяц зарабатываю, как в лаборатории по специальности получала бы за два года. Живу в столице, а так пришлось бы в Засранске каком-нибудь. Но все равно обидно, что сучка Фанно мне жизнь надломила. Она еще не только мне, но и своему бородатому руководителю театра сломает. Пусть пока этот старый енот тешит себя, что у него кобыла с приятной рожей и большими сиськами. Придет время, он останется голым и босым с этой шлюхой. Точнее, уже без нее.
  - Так вот какие "шишки" в театрах Хеджера работают? - улыбнулся Джефри. - Тянет их на "ягодки", некогда учившие химию в колледже. У меня, кстати, тоже на площадке в доме какой-то известный театральный деятель живет. У него тоже подруга или жена намного моложе за него, и такая видная девка!
  Они уже вернулись на то место, откуда Клиан забирал Нэнэ, только ехал "Мвамвитугари" сейчас в обратную сторону. Джефри рассчитался за услуги и двинулся домой.
  * * *
  Господин Ля'ушиндани любил гонки. Если говорить откровенно, то любил он много чего и много кого, но гонки на автомобилях по пересеченной местности - больше всего. Ля'ушиндани не принимал непосредственного участия в соревнованиях. Не являлся он ни пилотом, ни механиком, ни владельцем внедорожников, которые сквозь грязь и песок неслись, обгоняя друг друга. Ему нравилось наблюдать за процессом прохождения от старта до финиша этих мощных полноприводных авто. Была у него и любимая команда, за которую Ля'ушиндани болел. Он знал лично каждого из пилотов. Они его также, поэтому до начала гонок и по окончании этот хомо постоянно наведывался в свою любимую "конюшню".
  Все действо длилось по несколько часов в зависимости от вида единоборства и происходило на автодроме, на территории которого были искусственно созданы различные препятствия для большей зрелищности.
  Зрители в соответствии с ценой билета располагались на вершине возвышенности посреди автодрома, откуда все могли лицезреть, как машины прыгают с холмов, утопают в грязи либо увязают в сухом песке.
  Еще господин Ля'ушиндани любил деньги. А кто их не любит в Хеджере? В особенности, если эти денежные купюры номинированы в эку? Есть такие хомо, кто к деньгам равнодушен. Но, скорее всего, это те деньги, которые носят название "федха", напечатаны национальным банком республики Хеджер и с каждым месяцем все больше и больше теряют свое достоинство. Надо заметить, что у Ля'ушиндани и родной, и заморской валюты было в достатке. Не так, чтобы очень уж много, но на бедность он не жаловался.
  Далее, не нужно забывать, что еще господин Ля'ушиндани любил женщин. "А кто ж из мужиков их не любит-то?" - спросите вы. Но этот хомо был окружен не просто женщинами, а девушками-красавицами. Вполне логично. Если вы не домосед, не женатик и у вас денег в достатке, то почему бы вам не быть окруженным прелестными созданиями?
  Господин Ля'ушиндани имел должность генерального менеджера конкурса "Мисс Деривативы". Отсюда и достаток, и ставки на тотализаторе в автогонках, и конкурсантки-красавицы. Теперь вы догадались, мои дорогие, почему сейчас рядом с ним в соседнем пластиковом кресле сидел Отци Туга и наблюдал за гонкой?
  - Тут на вершине ветрено, - пожаловался на погоду режиссер.
  - Радуйся, что дождя нет, - нашел позитив Ля'ушиндани.
  - А в дождь они тоже гоняют? - не поверил Отци.
  - А им-то, какая разница? Они все равно в машине, а под колесами у них и так вода да грязь, независимо от погоды.
  - Местечко для беседы ты уютное нашел, - хмыкнул Тунга.
  - Ты ж мне не просто так позвонил, а по денежному вопросу, правильно?
  - Заставляют и просят. Для меня лично эти конкурсы уже не по годам, -развел руками драматург.
  - Оттого нашу беседу лучше вести здесь и посидеть в сырости и на ветру два часа, чем, побеседовав два часа в моем уютном кабинете, затем пятнадцать лет сидеть в сырости. Видишь, сколько тут народу и какой стоит шум? Тут за ревом толпы и двигателей нас никто не услышит и беседа наша останется между нами, коли тебя, мой старый приятель, не подослало министерство национальной безопасности, предварительно засунув тебе... - Ля'ушиндани сделал паузу и с прищуром глянул на собеседника.
  - Что и куда мне засунули?
  - ...диктофон в карман. Не обижайся. Зная, какую ты пламенную страсть питаешь к учредителю, я за тебя уверен.
  - К какому учредителю?
  - К учредителю и владельцу общества с ограниченной ответственностью под названием "Республика Хеджер", - уточнил менеджер конкурса "Мисс Деривативы".
  - Молодец, метко подметил, - Тунга похлопал приятеля по плечу. - Скоро этот учредитель нашему хеджерскому обществу ограничит все, что только можно. Правитель считает, что за это он не понесет никакой ответственности.
  - Это ненадолго. Скоро его сковырнут или народ, или свои же. Но себя на оставшийся до его отставки период мы обязаны сберечь. Вот я и говорю, что ухо нынче нужно держать востро. Я пару месяцев назад обнаружил у себя в кабинете подслушивающее устройство.
  - Да ты что? - округлил гномьи глаза режиссер. - А тебя-то уж за что?
  - Мы на бюджете сидим, поэтому нас могут и слушать, и щупать.
  - Хе! - поднял палец вверх Тунга, глянул на приятеля и подмигнул. - Не удалось. Недолго слушали.
  - Почему? Я этого "жука" не трогал.
  -Да?
  - Пусть лучше слушают то, что я им пожелаю сказать, чем тыкнут такую же штучку в ином месте, - расплылся в улыбке Ля'ушиндани.
  - Тоже умно.
  - И ты будь умным.
  - Ты думаешь, и меня могут слушать? - насторожился главный режиссер.
  - Дома, думаю, пока рано тебя записывать, а вот в Хеджерском драматическом запросто могут. Ты ж тоже частично от бюджета кормишься. А у нас МНБ, чтобы Чини им платил деньги, постоянно должно показывать результаты своей титанической работы, регулярно выявлять коррупционеров, затем их публично судить и сажать лет этак на двадцать за решетку. Всю мафию полиция и национальная безопасность уже победили. Свободную прессу наполовину уничтожили. Оппозицию потихоньку начали давить. Теперь нужно за интеллигенцию взяться. Это я тебе говорю как генеральный менеджер генеральному администратору. Ты чего пригорюнился?
  - Я как-то про про слушку и не думал, - задумчиво произнес Тунга.
  - Так ты нечестно, что ли, живешь, что так близко к сердцу мои слова принял? - толкнул приятеля плечом Ля'ушиндани.
  - Да ну! Я же айсберг, глыба в драматургии нашей страны. Меня Чини и пальцем тронуть не посмеет. Пусть только сунется своим рылом, так тут сразу полстраны на мою защиту станет, - изрек режиссер.
  - Четверть, - поправил драматурга менеджер конкурса "Мисс Деривативы". - Четверть страны.
  - Пусть четверть. Пусть даже десять процентов, - серьезно произнес Отци.
  - Слушай, глыба, чем могу помочь?
  Тунга обиделся на колкость товарища, но не подал вида, а перешел к делу:
  - Мы с тобой не виделись лет семь. За это время у меня произошли существенные изменения в личной и семейной жизни.
  - Ты отказался от любовниц и стал примерным семьянином? - с иронией произнес Ля'ушиндани.
  - Ты почти угадал: я развелся с Гижжей и сейчас проживаю со своей Земляничкой.
  - Надо же! Столько десятилетий прожили и разошлись. Видать, твоя Земляничка тебя серьезно подцепила на крючок и регулярно прикармливает земляничным вареньем? Это та начинающая фотомодель, которая была у тебя в любовницах еще при нашей прошлой встрече?
  - Точно. Это Вази Фанно, если ты слышал о такой, - подтвердил режиссер.
  - Признаюсь, не слышал, но, наверняка, видел, если она периодически мелькает на страницах в рекламе.
  - Еще как мелькает, - в голосе Отци чувствовалось, что ему было бы приятнее, если бы Ля'ушиндани знал имя женщины, с которой живет драматург.
  - Ей пора участвовать в конкурсе? - улыбнулся генеральный менеджер "Мисс Деривативы".
  - Она сказала, что ей пора побеждать, а не просто принимать участие в шоу.
  - Дело хорошее, - Ля'ушиндани в предвкушении денег оживился. - Ты хомо опытный. Фото ее принес, чтобы мы лишний раз не пересекались? Я не переживаю за твой вкус и не сомневаюсь, что она прекрасна, но все же... Знаешь, любовь слепа, а ты так увлекся ею, что... Я готов подвести ее к победе в конкурсе, но хотелось бы перед тем, как тебя обнадежить и пригласить ее на предварительный просмотр, взглянуть на твою Земляничку. Без обид, старина.
  - А какие обиды, ты же не можешь выпустить крокодила или пугало на сцену? - с этими словами Отци извлек из кармана штук десять фотографий. -Любуйся. Это она в вечернем платье. Мы ходили на мой юбилей... Не имеет отношения к делу. Это она в купальнике. Скажи, красавица! Мы ездили в прошлом году отдыхать. А следующие фото уже снимал профессиональный фотограф. Видишь уровень?!
  - Все в порядке, - сделал вывод генеральный менеджер, быстро просмотрев вторую половину фотографий.
  - Ну, как? - Тунга хотелось развернутых и положительных комментариев.
  - Супер! Если бы ей еще роста метр восемьдесят, то вообще могла бы победить без протекции.
  - А так, сколько мне это удовольствие обойдется?
  - Тебе, то есть ей, первое место надо?
  - Только первое.
  - Тысяч на сто эку потянет.
  - Сто-о-о? - изумился Отци.
  - Дружище, аппетиты растут.
  - Все валится: производство загибается, суверенный долг государства растет, национальная валюта падает по отношению к эку, а в этой нищей стране взятки растут!
  - Тише, тише, - Ля'ушиндани огляделся по сторонам, - не возмущайся так громко. Прайс определяю не я, а мой генеральный директор. Я с ним переговорю. У нас он поменялся. Теперь новый. У нас за последнее время вообще много чего изменилось. Пришел новый министр культуры и расставил своих хомо. Естественно, старых от корыта отодвинули, потому что своим необходимо жрать.
  - Тебя, хвала Бэквордации, хоть не тронули.
  - Если и меня попрут, то кто же работать-то останется? Не могут же в жюри конкурса только блатных бездельников оставить. Кто-то должен и работу выполнять.
  - Так, а пришли вообще полные бездари, что ни в зуб ногой не понимают в красоте? - спросил режиссер.
  - Отци, - скривился менеджер "Мисс Деривативы", - бездари - это легко сказано. Да, они бездари в шоу-бизнесе, но великолепные специалисты в распиле бюджетных денег. Наш старый генеральный директор, конечно же, брал, но и нам давал. Он пилил бюджет ножовкой, а новый генеральный директор пилит цветную бумагу бензопилой.
  - Я понимаю, что министр культуры в правительстве Чини ни одного стихотворения наизусть не прочитает. Я понимаю, что в ее лексиконе больше матерных слов, чем приличных. Наверно, она и соответствующему хомо протекцию сделала, чтобы тот стал во главе конкурса "Мисс Деривативы" и "Мисс Хеджер".
  - Хуже. Она поставила управлять всеми конкурсами по выбору разных мисс своего племянника. А тот не просто неуч, а недавно из тюрьмы вернулся.
  - Вот дела! А за что сидел? - захотел узнать Тунга.
  - За мошенничество сидел, а как тетя министром стала, так дело пересмотрели и освободили его. Все, как надо. Пересмотрели дело, его признали невиновным и компенсацию немалую дали за годы, несправедливо проведенные за решеткой. А раз хомо невиновен, то почему ему не стать генеральным директором?
  - Абсолютно верно, - ухмыльнулся режиссер. - Но ты с ним переговоришь насчет Вази?
  - Я думаю, все будет в лучшем виде. Пока никто еще не подходил с серьезной суммой, предлагая свою претендентку.
  - Вот и отлично! Поговори. Может и цена станет для меня более приемлемой.
  - Это вряд ли. Уж больно жаден он. Только дорвался до миски, а тут такой бюджет! Он трудоустроил еще с десяток своих дружков-подруг таких, как сам. При прежнем руководстве хоть была какая-то видимость работы с конкурсантка-ми. А теперь деньги они уже все просадили на свои нужды, так что даже не за что специалистов толковых набрать, чтобы претенденток научили правильно двигаться, одеваться. Раньше диетолог был, который в период подготовки следил, чтобы девочки нормально выглядели перед показом, а теперь... - Ля'ушиндани махнул рукой.
  - Тем лучше и проще для моей Землянички. Я ей сам подберу и дизайнера, и хореографа из театра. А как остальные будут готовиться? - не понял Отци.
  - Остальных дирекция наберет из танцовщиц ночных клубов, стриптизерш и прочих работниц увеселительных и ночных заведений. Тех не нужно ничему учить и тратить на них деньги. Те уже давно все знают и умеют, и отблагодарят, как полагается, по окончании шоу.
  - Ладно, позвони мне, когда что-либо прояснится, - попросил Тунга.
  Его приятель в ответ кивнул и протянул руку в знак согласия.
  4
  Республика Хеджер. Фабрика по производству спичек "Мичи". 5.02.28479 года.
  Вот они и встретились лицом к лицу. Один - молодой журналист из газеты "Дант шарику". Другой - президент. И оба рыжеволосые, но тот, что постарше, имел огромные бакенбарды и приличную лысину. Первый очень долго ждал, когда сможет воочию увидеть с близкого расстояния и пообщаться со своим кумиром. Второй до сего момента и не подозревал о существовании первого.
  Окманат Чини прошел через "проходную" в холл, где его встречали представители прессы и телевидения. Для молодого журналиста президент выглядел обыденно, и парень подумал: "Ничего такого изысканного на Окманате нет. Не похож он на зажравшегося пузатого функционера. И вообще, пузо у Чини отсутствует. Сразу видно, что президент большое внимание уделяет спорту и своему здоровью. Все знают: президент любит велогонку. У него аккуратная прическа, хоть на голове и курчавые волосы. Но, если присмотреться, то эти взлохмаченные на ветру остатки некогда пышной шевелюры развеивают миф о безмерной строгости Окманата. Что сказать? Обычный хомо, как и миллионы других: на руке дешевые часы и обут в туфли отечественного производства".
  "А костюмчик-то уже не такой простецкий, какой он носил в первый свой президентский срок, - заметил старый журналист-водяной и мысленно сказал это самому себе. - Фирменный для президента заказало управление. Вырос слегка Чини, вышколился. Но все одно, пиджачок этот хоть и брендовый, но по фигуре правителя лежит убоговато. Да... как ты не тюнингуй автомобиль "Руук", а он все равно дерьмовым был - дерьмовым и на утилизацию попадет. Так же и с Чини дела обстоят. Не было вкуса и гармонии в одежде у него в начале президентской карьеры - не появились они и по прошествии семнадцати лет управления Хеджером".
  Президента окружили репортеры и телеведущие. Чуть поодаль находилась группка рабочих предприятия. Чини стоял вполоборота к ним и вполоборота к видеокамерам представителей масс-медиа. Лицо, ответственное за распределение вопросов и последовательность их постановки, дало отмашку началу общения. Вначале он позволил сотрудникам спичечной фабрики спрашивать у президента о насущных проблемах.
  Одна женщина заговорила о проблеме заработной платы, а точнее, о сумме этой самой зарплаты в ближайшие месяцы непосредственно для тех, кто сейчас трудиться на "Мичи".
  - Зарабатывать будете достойно, - успокоил всех Окманат. Услышав такой позитивный ответ, рабочие дружно закивали головами и наперебой стали хватить президента за заботу и поддержку. - Запомните, государство - это вам не какой-то там частник-мироед, который думает только о том, как бы набить себе карманы. Если хозяин предприятия - государство, то оно прежде всего печется о тех, кто трудится на этом предприятии, а уже во вторую очередь думает о прибылях, - продолжил Окманат, сделав в последнем слове ударение на "я". - Владелец этой фабрики в лице государства будет также думать и о социальной защищенности своих сотрудников. Ведь, как у капиталиста? Он только деньги видит и выжимает из вас трудовые соки, часто доводя своих подопечных до потери здоровья. Ему не важно, что хомо может с возрастом приобретать профессиональные заболевания. Он хочет, чтобы вы только пахали на него, теряя свое здоровье. А вот уже когда у вас нет такой молодецкой прыти... Допустим, если заболел рабочий, потому что отдал годы жизни своему заводу, или часто по состоянию здоровья не может выходить каждый день на работу, то частник с таким хомо старается расстаться. А государству, наоборот, не выгодно этого хомо делать безработным и вышвыривать на улицу. Вы чувствуете разницу в подходах?
  Хомо в новеньких рабочих спецовках, наверно, почувствовали, потому что дружно закивали головами, одобряя слова президента, словно эту речь произнес не он, а профсоюзный лидер, обязанность которого состоит в том, чтобы отстаивать права и свободы членов профсоюза.
  Затем слово дали женщине средних лет. Она, смущаясь и путаясь в словах и выражениях, сначала от всего сердца поблагодарила Чини за неустанную заботу о своем народе.
  - Спасибо... спасибо, - президент был польщен. - Это всего лишь моя работа - заботиться обо всех своих гражданах. Я думаю и считаю, что каждый честный гражданин должен... да почему должен? Он постоянно печется о своей стране, пытаясь сделать ее богаче и краше. У нас в Хеджере таких сознательных граждан подавляющее количество. Ну, в овчарне, как говорят у нас в народе, не без паршивой овцы. Есть у нас группка хомо... Это даже не хомо, а выродки, "прошитые", оппозиционеры, которые за деньги врагов нашей прекрасной страны готовы пакостить своему народу. Таких - мизер, но они есть. Они, финансируемые из-за рубежа, постоянно вставляют палки в колеса нашей машине по имени "Хеджер".
  Надо заметить, что финансируют их не только извне. Есть и среди местных так называемых бизнесменов такие, кто пытается подкинуть в костерок борьбы, как они говорят, с режимом Чини, свои федхи и эку. Скажу сразу - такое не пройдет! Хотите заниматься бизнесом - пусть хранит вас Бэквордация! Занимайтесь, платите налоги, а также помогайте своим гражданам помимо установленных налогов и сборов. Бизнесмены - хомо богатые. Могут и из своего кармана в трудную минуту народу помочь. Не хотите помогать - не надо. Сами справимся. Потом только не просите, когда вам трудно станет. А таким, кто о других не думает, трудно станет впоследствии.
  Однако не финансируйте оппозиционных "прошитых" лидеров и их партии! Зачем это вам? А хотите быть не с народом, а с продажными тварями - тогда не обижайтесь, если с вашим бизнесом возникнут неприятности. У нас так: или бизнесом занимайся (тогда отойди от политики) или занимайся чистой политикой, но отойди от бизнес-дел.
  - А какие предусматрив... предусматриваются льготы и преферинц... пре-ферон, - эта же женщина пыталась перейти от благодарности к вопросу, но у нее это не совсем получалось.
  - Преференции, - подсказал ей представитель пресс-службы президента, глянув в свой блокнот.
  - Ой, извините, - покраснела сотрудница спичечной фабрики. - А какие предусмотрены преференции для хомо, отработавших более тридцати лет на муниципальных предприятиях?
  - Хороший вопрос, - по-отечески улыбнулся Окманат, поддерживая смутившуюся женщину. - Всегда считалось, что на частных предприятиях заработная плата чуть выше, чем на муниципальных и республиканских. Это не совсем правильное сравнение. У нас ведь как было до последнего времени? У нас все промышленные предприятия среднего уровня и небольшие были в частных руках. Мы этот перекос по возможности устраним.
  Бюджетные организации республиканской формы собственности никогда и ни в одной державе, где порядочная и некоррумпированная власть, как у нас в стране, не могут выплачивать сверхзарплаты. Поэтому работники бюджета по сравнению с частным сектором и получают чуточку меньше. Гиганты промышленности государственного подчинения (электростанции, крупные деревообрабатывающие и добывающие организации) всегда платили прилично.
  Это я говорю не о тех временах, когда в Хеджере жулики и бандиты гуляли по коридорам власти, а после того, как у нас главой государства стал ответственный хомо - ваш покорный слуга. Но я, то есть власть, стараюсь не очень высокий уровень бюджетников корректировать социальными благами. Принято недавно решение о том, что если ты проработал тридцать и более лет на одном месте в госорганизации, то тебе положены существенные льготы при решении жилищных условий. Это и компенсация по процентам за кредит, и субсидия для начала строительства, и рассрочка. Скоро выйдет указ, и все смогут с ним ознакомиться.
  Но у нас не только и не столько речь идет о жилой недвижимости. Посмотрите вокруг! Какое количество в стране за последнее время возведено объектов социально-культурного значения. Это и дворцы для молодежи, бассейны, спортивные комплексы, очень много велотреков, муниципальные (считай с бесплатным обслуживанием) больницы и клиники, оснащенные по последнему слову техники. Строим школы, детские сады...
  Дорогие мои, государство все свои силы и ресурсы направляет для улучшения жизни. Причем мы строим не только в столице и столицах королевств, но и в небольших городах каждого рыцарства, в сельской местности. Разве мафиозная государственная структура, что правила страной до Окманата Чини это делала? Никогда. Они же растаскивали страну по винтику и по нитке. С одной стороны были бандитские капеллы, а с другой - продажные чиновники.
  Даже не надо показывать пальцем. Сейчас все кардинально поменялось. И вы замечаете, что президент бьет по загребущим рукам, как и обычным ворам, так и коррупционерам в кабинетах. У меня нет исключений ни для кого. Украл - в тюрьму. Украл много - в тюрьму надолго. Украл и вернул наворованное в десятикратном размере - я могу и помиловать. Могу, если вор компенсирует убытки государства. Отпустить из-за решетки могу, но только после компенсации и детального рассмотрения в индивидуальном порядке.
  Вскоре вопросы задавать начали журналисты. Первым разрешили это сделать вампиру средних лет:
  - Господин президент, уже более двух месяцев не утихают разговоры, особенно в оппозиционной среде, по поводу предприятия по добыче и производству соли "Чумви". Быть может, вы могли бы прокомментировать ситуацию? Ходят разные слухи. Одни говорят, что стратегическое предприятие хотят взять под контроль бизнесмены, приближенные к отдельным членам кабинета министров. Другие высказывают мнение, что для "Чумви" не продлили лицензию на добычу хлористого натрия. Как дела обстоят на самом деле? Я хотел бы узнать у самого компетентного хомо в нашей стране.
  Окманат почесал указательным пальцем лысую макушку, и сделал вид, что такая постановка вопроса слегка поставила его в тупик. Выдержал паузу, осмотрев окружавших его гуманоидов, и произнес:
  - Никто из крупного бизнеса не пытается нелегальными путями завладеть акциями "Чумви". Я, например, об этом слышу впервые от вас. Если ведется нечестная игра, то прошу доказательства мне на стол, и в течение пятидесяти часов эти хомо будут за решеткой.
  Я думаю, вы в курсе, что это солевое предприятие является акционерным обществом открытого типа. Там много владельцев, и все негосударственные. "Чумви" действительно, как вы выразились, стратегический для Хеджера завод, поэтому государство никогда не будет стоять в стороне от тех процессов, которые происходят на нем. Как, собственно говоря, не будет стоять в стороне и от проблем спичечной отрасли. Все знают, что соль и спички - это предметы первой необходимости.
  Я не помню по памяти, сколько там десятков тысяч тонн поваренной соли добывает из земли "Чумви", но это важная статья дохода нашей страны. Никакого рейдерского захвата предприятия не произойдет. Это я вам гарантирую как глава государства.
  Теперь относительно лицензии. Никто не приостанавливал ее. "Чумви" как добывала в горах соль, так и продолжает это делать. Другое дело, что некоторые из совладельцев желают перетянуть одеяло на себя и дали команду сократить добычу. Мы всё это видим и пока только наблюдаем, особо не вмешиваясь. Но если кто-то попытается дестабилизировать обстановку в стране, создав искусственный дефицит соли, то он быстро получит по рукам.
  Лицензия у "Чумви" имеется. Пожалуйста, работайте! Это я обращаюсь к владельцам и директорату предприятия. Да, правительство подняло немного акциз за недропользование и добычу полезных ископаемых в целом по стране. А поскольку хлористый натрий - такое же полезное ископаемое, как, скажем, у наших соседей в Инсайде уголь, то и на соль слегка мы повысили акциз. Насколько там подняли, что наша оппозиция вякает?
  При этих словах президент посмотрел на своих помощников, требуя конкретных цифр. "В десять раз", - ответил один из них.
  - Мне подсказывают, что совсем немного. Это в относительных величинах кажется, что акциз повышен существенно, а в абсолютных - это сущий пустяк. До этого момента "Чумви" рыла в земле шахты, нарушала экологию, а платила пару федхов с тонны продукции. Такая ситуация тянулась с тех времен, когда местные бизнесмены под прикрытием мафии и продажных законодателей протолкнули в парламенте закон, по которому чуть ли не доплачивать государство должно было тем, кто эксплуатирует недра Хеджера.
  Хватит, господа, пить кровушку народа и обдирать государственную казну. Пора и меру знать. Хотите зарабатывать - будьте добры акциз уплатите по полной стоимости. А не хотите платить - государство с удовольствием выкупит у вас вашу долю акций, чтобы эффективно управлять этим монополистом соли на рынке Хеджера.
  Надо как? Надо, чтобы бизнесмены не жировали, а, в первую очередь, платили достойную зарплату работягам. И не только рабочим, но всему персоналу. А во вторую - исправно отчисляли платежи в бюджет. И уж только потом думали, как потратить полученную прибыль на свои нужды. Как говорят наши либерас-ты-экономисты? Они говорят, что бизнесмен тратит девяносто процентов прибыли на дальнейшее развитие бизнеса, а десять на себя. А у торгаша - с точностью до наоборот. Вот и тратьте на развитие, если причисляете себя к классу бизнесменов, а не скупайте недвижимость за границей.
  Вторым задать вопрос разрешили молодому эльфу:
  - Господин Окманат, вы сегодня затрагивали тему социального жилья для работников со стажем. А не предусматривается ли в администрации президента рассмотрение закона о поддержке молодых специалистов в таком же объеме?
  - Ты где работаешь? - спросил Чини.
  - Газета "Дант шарику", - не без гордости произнес молодой журналист.
  - "Дант шарику?" - президент нахмурил брови, пытаясь что-то вспомнить. -Постой... Так это ж частное издание. Правильно?
  - Да, - парень немного испугался реакции главы государства на свой вопрос.
  - Раз издание частное, то пусть твой хозяин и строит тебе дешевую квартиру или выделяет субсидию на ипотеку. Мы, конечно, помогаем молодежи, но... -Чини развел руками, - ты сам должен выбирать: или приличная зарплата в газете у "дяди", или государственные льготы для тех, кто трудится на благо государства.
  - Господин президент, - извиняющимся тоном проговорил молодой эльф, -у частных издательств не такие уж и большие оклады у сотрудников. Это мифы, что мы в деньгах купаемся. На самом деле у нас в стране основными средствами владеет небольшая группа богатых бизнесменов, а также нажившаяся в период до прихода к власти Окманата Чини прослойка номенклатуры. Одни построили себе дворцы, а другие получили на льготных условиях по десять квартир. Разве это справедливо? В то время, когда в нелегких условиях народ трудится, иные жируют. Было бы справедливым принять закон о роскоши. То есть тот, кто имеет особняк с огромной площадью или несколько квартир, пусть платит налог на роскошь. Если есть деньги на дорогой автомобиль, то пускай или продает его, или оплачивает государству свой комфорт. Поверьте, у кого десять квартир в собственности, тот продаст девять из них, чтобы не платить повышенный сбор за владение роскошью. Квартиры и особняки попадут на вторичный рынок, и избыток предложения жилья понизит цену квадратного метра в стране. Жилье станет доступным для менее обеспеченных граждан.
  Старый журналист-водяной закивал головой и тихонько, но чтобы слышали окружавшие его репортеры, произнес в адрес коллеги:
  - Молодец! Глубоко лизнул, и в мире нет такого освежителя полости рта, чтобы очиститься от того дерьма, что попало ему в рот. Зачтется. Чини берет таких на заметку.
  Действительно, сказанные парнем слова внесли коррективы в прогнозируемый пресс-службой ход общения президента с рабочим классом и газетчиками. Окманат взбодрился и произнес:
  - Оказывается, толковые и головастые ребята пишут статьи и в негосударственных газетах! Налог на роскошь... А это идея! Неплохая идея, молодой хомо из "Дант шарику". Это отлично, что частные репортеры думают и о стране, а не только освещают гламурные тусовки и телодвижения "прошитых". Правильно я говорю? - Чини посмотрел на рыжеволосого парня, а тот выпрямил спину и сказал:
  - Мы занимаемся журналистскими расследованиями, мы тоже боремся с коррупцией и мафией, как и вы.
  - Мафия... - Окманат снисходительно улыбнулся, подошел к эльфу и похлопал его по плечу. - Мафия тебе не по зубам, но мелких взяточников выявляй и пиши о них в своей газете. Того гляди, может, со временем и в серьезное агентство перейдешь.
  - Я мафию знаю не понаслышке. Я с ней воевал в свое время. Я проводил журналистские расследования в Деривативах и в Колле, в результате чего раскрыл несколько серьезных дел. А за раскрытие дела о вымогательстве и поджоге бандитами торгового объекта меня капелла Себастиано пять лет назад приговорила к смерти и расстреляла из автомата. Исполнителей на месте свои же бандиты и устранили, подорвав их машину. Это резонансное дело называлось "О взрыве на переходе у газетного киоска". Тогда погибло пять хомо, многих ранило и покалечило. Из моего тела достали восемь пуль. Я долго лечился, пока снова не стал в строй.
  - Это правда? - Чини окинул взглядом присутствующих, остановил взор на ком-то из своей охраны, а потом обратился к молодому эльфу. - Как, кстати, тебя зовут?
  - Шава Этангази, господин президент.
  В холле зашушукались и стали негромко обсуждать это событие. Кто-то из окружения президента подбежал к нему и, посматривая на Шаву, что-то тихо докладывал главе государства. Окманат сделал паузу, а потом объявил:
  - Раз такое дело и у нас тут присутствует герой, который не пожалел себя в борьбе с мафией, то его необходимо наградить. Эй, Серджио, - Окманат поманил в себе одного из помощников, - не в службу, а в дружбу, временно побудь гонцом. Съезди к нашим и принеси орден "Мужества". Пока мы тут будем общаться, ты вернешься с орденом и документами на присуждение почетного звания господину... э-э...
  - Шаве Этангази, - смущенно сказал молодой эльф.
  - Господину Шаве Этангази, - закончил фразу президент и сказал представителю пресс-службы. - А вы по окончании этого мероприятия побеседуйте с Шавой и по возможности (при его согласии, естественно) трудоустройте владельца ордена "Мужества" в одну из государственных телерадиокомпаний. Страна должна заботиться о своих героях.
  Когда Чини еще произносил эти слова, помощник президента Серджио (в классификации Чини - гонец) уже быстрым шагом покинул холл и направился к микроавтобусу службы охраны. Вскоре этот автомобиль с затемненными стеклами на огромной скорости уехал со стоянки у фабрики "Мичи".
  Тяжело прощаться с родными, понимая, что можешь их уже больше никогда не увидеть. В этой ситуации нужно для себя решить, кого ты больше жалеешь: себя или близких? Кому от того, что ты уйдешь из жизни, станет хуже? Как далеко и насколько долго будет ваша разлука?
  Убьют тебя. Вроде, и смерти боишься, и за себя страшно. Но если твоя жизнь прервется, то тебе уже все равно не придется страдать, коль твоя сущность исчезнет или сознание сотрется. А вот на семью свалится горе.
  Допустим, произойдет все наоборот: погибнут твои дети, жена или родители. В этом случае страдания придут в твою душу.
  Бывает, что все остаются в живых, но встретиться и пообщаться нет возможности. Тут всем плохо.
  Ялип Зуу'их некогда потерял не только окружавших его разумных существ, но и весь свой мир, в котором он обитал до того, как его сознание перенесли в тело умершего Джефри Клиана на планету Тренд. Сознание Джефри Клиана умерло, а тело с новым обитателем осталось жить в той же среде. Однако Ялин не нашел общего языка с женой Джефри и его детьми. Он уехал в Деривативы.
  Ялин думал, что пробудет совсем недолго на Тренде, если мерить временными рамками этой планеты. Его обещали отсюда забрать сподвижники и перебросить в иной мир, где Ялин мог бы успешно прятаться от преследовавших агентов Его Превосходительства, против которого он всю жизнь сражался. А еще Зуу'иха искали палачи Страшного суда за преступления, связанные с вторжением в естественный ход развития примитивных цивилизаций.
  Соратники забрать Ялина с Тренда не смогли. Погиб тот, кто должен был помочь Джефри в этом. Агенты Его Превосходительства убили Хасимо Маури-цио. От этого эльфа у Клиана на руках остался паспорт на его имя, все имущество и двое грудных детей. Таким образом Ялин Зуу'их превратился в Джефри Клиана, а потом продолжил свое существование в Хеджере по паспорту Хасимо Маурицио.
  На сегодняшний день двойняшкам Оганио и Унзури исполнилось по восемнадцать лет. Тени Подлинного пошли в первый класс.
  Уже прошла неделя, целых пять дней, с той ночи, когда первая попытка провести задуманную операцию закончилась провалом. В сей вечер Джефри также пребывал в задумчивости. Он покормил детей, почитал им на ночь сказку и раздал последние указания:
  - Унзури, Оганио, слушайте меня внимательно! Сейчас вы уснете, а я пойду по делам. Я уже вам говорил, что если меня утром не будет дома, то вы почистите зубы, позавтракаете (я бутерброды оставлю на столе в тарелке), оденетесь и пойдете в школу. Не забудьте выключить газ, если компот будете подогревать на плите. И двери проверьте, чтобы были закрыты на ключ. Если я не вернусь до вечера, то позвоните по номеру, который я написал на листке бумаги. Кому звонить, вы знаете. Я прошлый раз вам говорил об этом. Следите друг за другом, чтобы ничего плохого не случилось, и помогайте один другому.
  - Папа, ты не на работу поедешь? - спросила дочка.
  - Нет, - ответил отец.
  - Папа, а тебе обязательно нужно ехать? - задал вопрос сын.
  - Обязательно, - кивнул головой Клиан.
  - Ты можешь уже никогда и не вернуться к нам? - захотела узнать Унзури.
  - Все может быть, - подтвердил отец.
  - Папочка, у нас же никого нет из родных. Как же мы будем без тебя жить, если тебя не станет? - слезы появились на глазах дочери.
  - У вас есть еще два старших брата. Они вас обязательно когда-то найдут, - Джефри имел в виду две тени Подлинного на Тренде. - Вы рождены для больших испытаний, дети. Учитесь быть сильными, даже если жить придется без меня.
  - Папа, я не хочу жить без тебя, - Оганио обнял Клиана за шею и поцеловал в щеку. - А разве нельзя тебе забыть об этом деле и жить нормально.
  - Запомни, малыш: никому никогда ничего не надо прощать. Даже по прошествии времени.
  - А почему тогда ты ругаешь меня, когда я бью мальчишек из нашего класса? Они тоже меня дразнят, а ты говоришь, что не надо им по лицу кулаком бить, - спросил Оганио.
  - Потому что ты самый сильный в классе, и нечего каждому, кто ляпает языком, сразу разбивать нос. Не нужно по пустякам слабых обижать. Им только и остается, что дразнить тебя, потому что в борьбе и в драке они тебя не одолеют. Но ты должен быть умным и на слово отвечать словом, а не силой.
  - Папа, а если мальчишки меня обижают, то Оганио должен за меня заступаться? - тряхнула своими каштановыми кудряшками Унзури.
  - Конечно, моя красавица, брат должен защищать свою сестру.
  - Понял, Оганио? Ты будешь наказывать тех, на кого я покажу пальцем, потому что я девочка и меня брат должен защищать от драчунов и забияк.
  - А ты, папа, сильным в школе был? - спросил Оганио.
  - Конечно, - усмехнулся отец.
  - Значит, ты всегда побивал драчунов, с которыми дрался? - продолжил расспрос сын.
  - Нет, - Клиан на секунду задумался и продолжил: - Я много дрался и бил других, но чаще били меня. Это потому, что я приставал к сильнейшим и старался не трогать слабых. Все, дети, каждый идет в свою кровать.
  - А поцеловать? - с обидой, что про этот ритуал перед сном забыл отец, проговорила дочь.
  - Давайте, мои хорошие. Идите сюда, - Джефри поцеловал детей, выключил свет и вышел из комнаты.
  Он пошел на кухню готовить ребятне бутерброды. Открыл хлебницу достал пшеничный батон, потом извлек из холодильника сыр с колбасой и принялся нарезать эти продукты ломтиками, рассуждая: "Дурак я. Дурак и эгоист. Ради удовлетворения своих амбиций я рискую жизнями не просто двоих близких мне существ, а благополучием второй и третьей матрицы тени Подлинного в этом мире. Можно подумать, что эта мразь стоит того, чтобы об нее руки марать. Стоит, иначе как мне потом с этим в душе жить? О, не спят, балуются. Пойду, подвалю".
  Джефри заглянул в детскую комнату. Оганио перебрался на кровать к сестре и отбирал у нее мягкую игрушку. Унзури сопротивлялась и не отдавала.
  - Так, что это за баловство! ? - прикрикнул на обоих отец, а сыну персонально добавил. - Оганио, почему ты не в своей кровати?
  - Папа, он забирает у меня моего тигренка, с которым я сплю.
  - А она первая! Она первая украла моего пингвиненка, - возмущался Оганио.
  - Я сейчас сниму тапок и обоим по одному месту дам, чтобы лучше спалось.
  Дети улеглись и укрылись одеялами, предварительно показав друг другу языки.
  Еще примерно час Клиан успокаивал двойняшек, постоянно заходя к ним в комнату, а в перерывах перепроверял свое снаряжение и одежду, стараясь ничего не забыть для такой опасной операции. Когда маленькие "разбойники" засопели, Джефри оделся, заглянул к ним. Долго стоял, потом по очереди поцеловал детей и погасил свет в квартире. Помялся с ноги на ногу на пороге. Подумал. Затем опять влючил свет в ванной и открыл в нее дверь, сказав при этом: "Не нужно им в темноте спать. Детям неприятно ночью в потемках в туалет топать".
  Клиан захлопнул входную дверь, сжал и разжал кулак, помолившись богине Бэквордации, и, взвалив рюкзак на плечи, осторожно двинулся к своему автомобилю. По пути он попросил поддержки и у Борагоста - бога своего прошлого мира. "Мвамвитугари Упепо", где хранилась основная амуниция для операции, он оставил в соседнем дворе, чтобы не привлекать внимание жильцов своего дома.
  До точки начала операции Джефри добрался без приключений. Он спрятал свою машину в лесополосе и, нагрузив на себя все необходимое, пошел в сторону городской свалки.
  Сейчас он лежал, спрятавшись за кустами, на высоком холме. С этого места полигон по утилизации отходов был как на ладони. Полночь. Небо затянуто тучами. Темно. Клиан наблюдал за тем, что творится на свалке, то в прибор ночного видения, то в бинокль. Это место он облюбовал давно - с тех пор, когда начал наблюдать за ночной жизнью свалки, на которой некогда добывал тринизидпро-пиленхлор из кимбервиальных отходов.
  "Да, уже минуло пять лет с тех пор, как я последний раз обжигал здесь стержни, - вспоминал прошлое Джефри. - Пять лет, а ничего не поменялось. Почему не поменялось? Котлован расширился, здание администрации перекрасили, а так... все по-старому. Только вот мой нос совершенно забыл аромат полигона. А ведь, когда по нескольку раз в неделю приезжал сюда, то привык к этому смраду и вони".
  Клиан прислушался. Тишина. Прожорливые чайки спали. Уставшие за день старатели, те, кто не был бомжом, уехали. А те, что жили прямо здесь, в этот момент грелись группами по интересам у костров. Интерес у постояльцев свалки был один: днем насобирать свалочных богатств, к вечеру их продать, а, как стемнеет, поесть, да дешевым пойлом глаза залить. Интерес один, а группы разные.
  Джефри посмотрел вниз с пологого склона. В прибор ночного видения он осмотрел сточную канаву, окружавшую полигон отходов. Вспомнил, как его в ней чуть не утопили бандиты, и прокомментировал: "Подонки! Еще бы немного и я остался бы навечно лежать на дне этой речки-вонючки. Как я только чудом не захлебнулся и успел раскрутить проволоку с подшипником у себя на шее? На самом деле я захлебнулся, а точнее, нахлебался жижи с этой канавы. Выжил, но от нечистот, попавших в желудок и легкие, подцепил серьезную инфекцию. Месяц, даже больше - семнадцать дней врачи боролись за мою жизнь, а потом еще почти столько же провалялся в клинике. Благо товарищи из "Нумбани" за детьми присмотрели. Что ни говори, а в нашем рыцарском клубе надежные бойцы... и их жены".
  Клиан сменил ПНВ на бинокль и начал рассматривать здание администрации свалки. "Вот где ты, Дампо, прячешься. Я знал, что, как все безмозглые бандиты и уголовники, которым дают покровители власть над хомо, ты и деньгами, и этой властью станешь распоряжаться точно так, как делаешь это теперь. Видишь, тебя за стукачество при отсидке сейчас начальником свалки поставили тюремные надсмотрщики и охранники при больших чинах. Тебя они могли определить хоть начальником тюрьмы, все равно ты бы беспредельничал, насиловал слабых, калечил и убивал. А сам постепенно спивался бы или на иглу все глубже залазил, что, в принципе, с тобой и произошло. Теперь ты уже и в город со свалки не выезжаешь. Ты считаешь себя доном преступного мира. Куда тебе до дона Себастиано или Джам Бази? Ты уже, как бомж, живешь безвылазно вместе со свалочными "зомби" здесь и день, и ночь. У тебя-то и в годы "расцвета", когда ты пытался меня убить, не было приличной охраны, а сейчас и подавно нет. Что ж, это упрощает задачу. Я придурков, что якобы охраняют тебя, трогать не стану. Все равно тех, кто бросил меня в канаву, сейчас с тобой нет. Чего мне этих жизни лишать? А ты, дорогой, сегодня напьешься водицы из реки-вонючки вволю и в последний раз. Пойду, откопаю из-под дерна плот, да переберусь на нем на тот берег".
  5
  Республика Хеджер. Муниципалитет города Деривативы. 9.02.28479 года.
  Хомо сидели на деревянных креслах, стоявших вдоль стен коридора, ожидая своей очереди. Тем, кому не хватило сидячих мест, стояли около двери в кабинет, где надеялись решить свои проблемы. У каждого они разные. Однако хомо, как и люди, как и иные разумные существа, хотят поделиться своими невзгодами с другими индивидуумами, чтобы услышать слова поддержки или полезный совет, или просто высказаться, дабы не носить негатив сугубо в себе.
  Водяная Хуриа Хама, возрастом не более девяноста лет, сидела у входа в кабинет номер двадцать пять. Старая бабушка, опираясь на клюку, медленно продвигалась по коридору. Она останавливалась возле каждой двери, долго всматривалась в номер на табличке, и двигалась дальше. Через несколько минут бабушка доковыляла до того места, где располагалась водяная, и задала вопрос, указывая пальцем на дверь:
  - Дочка, а где здесь комната двадцать шесть? Ну, та, что субсидию разрешает взять.
  - Это вам, бабушка, сюда, - водяная указала на дверь и предложила старушке присесть, вставая с места. - Вы садитесь.
  - Спасибо, дочка, а то я, хоть и на трех ногах, - старуха улыбнулась, и приподняла свою клюку, - а стоять мне тяжело. А в этом кабинете дают субсидию малоимущим?
  - В этом дают, - подтвердила водяная.
  - Спасибо, - поблагодарила бабушка. - А ты тоже сюда?
  - Нет, я в двадцать пятый кабинет. Вот этот, что рядом с вашим, - пояснила Хуриа Хама.
  - Понятно, - кивнула головой старушка, усаживаясь в кресло. -Я... того... холодильник у меня сломался. Да так сломался, что монтеры говорят, что проще новый купить, чем мой ремонтировать. Говорят, что мотор в нем сгорел и ремонт выйдет дорого. А тут по телевизору вчера нашего кормильца, президента, показывают. И Окманат (триста лет ему здоровой и бодрой жизни) сказывает, что таким, как я, положена субсидия, если хотим купить себе что-то в дом. А денег у меня, ясное дело, что не хватает. Вот я и решила прямиком сюда идти, раз наш хеджерский заступник сам говорит, что субсидию дадут. Дают, не знаете?
  - Вроде, читала, что есть такой закон. А как он работает, то не скажу, потому что не видела его, - пояснила Хуриа Хама.
  - Так там же, в кабинетах, ученые хомо сидят. Надеюсь, они мне объяснят, что и как. А кто последним в двадцать шестую комнату будет?
  - Бабуся, я, - подтвердил гном, возрастом около ста двадцати лет, одетый в спецодежду с нашивкой "Мичи".
  - Ясно, сынок. Значится, я тебя держаться стану. А ты тоже за субсидией? -спросила старушка.
  - Тоже, - подтвердил гном.
  - Дадут, не знаешь? Или погонят драной метлой взашей? - задала вопрос гному бабушка.
  - Должны, раз президент обещал. Я сам слышал по радио, а до этого Чини самолично приезжал к нам на спичечную фабрику и обещал, что, кто более тридцати лет проработал на заводе без перерыва, тому будут послабления при строительстве жилья, - подбодрил старушку гном. - Я Окманату верю. Он никогда еще не обманывал.
  - А тут дело не в Чини, а в чиновниках на местах, - вмешалась в разговор женщина-вампир средних лет. - Я уже четыре месяца как обиваю пороги всяких госучреждений, а толку никакого.
  - А что у тебя за проблемы, милая? - теперь у вампирши поинтересовалась старушка.
  - Решили электрики протянуть линию электропередач над нашим домом. Кому она нужна над головой? Кто хочет, чтобы провода болтались над площадкой, где играются твои дети? - возмущалась женщина-вампир. - Собрали мы коллективную петицию и подали ее в свое территориальное отделение муниципалитета. Те отправили нас к энергетикам. Энергетики послали нас в городской муниципалитет. Никто не хочет проблемой заниматься. Говорят, что по нормам, раз линия напряжения не высоковольтная, то можно ее тянуть через наш двор. Вот и хожу уже почти год. Ну, да... Через три недели будет год, как я по кабинетам мотаюсь, а толку нет. Так что ваш Чини не всемогущ. На местах проблема тормозится.
  - Как раз таки виноват сам Чини, - ответила вампирше водяная Хуриа Хама. Он сам расплодил эту бюрократию в стране, поэтому и на местах масса проблем. Понатыркал на руководящие должности бездарей и неучей, поэтому и проблемы в стране множатся, как саранча. Чини наплевал на конституцию и правит при помощи эдиктов. А эдикты - это законы, согласно которым распоряжение президента вступает в силу немедленно, а только потом его одобряет парламент. А поскольку парламент у нас почти сплошь состоит из пособников Чини, то парламентарии безмозгло и одобряют все его эдикты.
  - Вы, наверно, из этих... из "прошитых" оппозиционеров, раз так об Окма-нате говорите? - предположил гном.
  - Если у нашего президента нет культуры и уважения, чтобы своих оппонентов называть по-нормальному, то можете считать меня "прошитой", - согласилась Хуриа.
  - А вы в партии состоите? - продолжал выяснять гном.
  - Состою, если это вам так интересно.
  - А в какой? - не унимался рабочий со спичечной фабрики.
  - Я член Либеральной партии, - ответила Хама.
  - Понятно тогда, - сделал вывод гном.
  - Что вам понятно? - захотела уточнить водяная.
  - Что вы против президента, народа и страны, - заявил он.
  - Странно вы рассуждаете. У вас все жители Хеджера ассоциируются с поборниками режима Чини, - пожала плечами Хуриа.
  - Так почти все хомо за него. Все за него, кто работают, а не живут на подачки спонсоров ваших партий, спонсоров нестабильности в стране, бедности и разрухи.
  - Вас послушать, так в том, что в государстве инфляция, девальвация и бедность, виновата не действующая власть, а оппозиция, - возразила гному водяная. - Чини подобрал под себя целиком законодательную, исполнительную и судебную власть, а виновата оппозиция. Разве национальным банком управляет ставленник оппозиции? Почему ситуация такова, что местную валюту можно сравнить только с туалетной бумагой? А если честно, то у меня больше доверия к туалетной бумаге, чем к федхе. Туалетная бумага не подводит граждан и не обесценивается. Правда, эта бумага должна быть импортного производства. Местная, которая выпускается на национализированном предприятии, часто рвется, заставляя пальцы на руках попадать в пикантную ситуацию.
  - Нормальная у нас валюта. Ее уважают во всем мире. И золота у нас в хранилищах, и серебра хватает, - буркнул гном, но как-то не совсем уверенно.
  - Вы утверждаете, что наша национальная валюта крепка, надежна и пользуется спросом во всем мире? Зачем же тогда родное государство вывезло с ферм все мясо за границу и продало там за никому не нужную валюту эку, а нам на прилавки магазинов бросило свиные головы да коровьи копыта? И это в стране, где животноводство и растениеводство во все времена было прибыльным бизнесом, а мяса дешевого всегда было завались. А знаете, почему? А потому что золотовалютные запасы на исходе и, чтобы их пополнить, необходимо хоть что-то продать на экспорт, - иронизировала член Либеральной партии Хеджера.
  - Зато за каких-то пятнадцать лет в стране почти не осталось мафии, и я не боюсь гулять по ночам по улицам, - гном бил в споре беспроигрышной картой.
  - Ничего страшного. Эти функции на себя с успехом взял Силовой блок и администрация президента во главе с самым главным доном Окманатом, - посмеялась Хама.
  - Что бы вы, "прошитые", не говорили об Окманате, что бы на него не тявкали, а он делает дело. А вы, оппозиция, только языками мелете. Вот вы, -обратился гном к водяной, - на каком предприятии работаете?
  - Я временно не работаю. Я - общественный деятель.
  - О-о-о! - протяжно и самодовольно выдал гном. - Вы, оппозиция, не работаете не временно, а постоянно. Это ваше состояние жизни такое: нигде не работать. Почему вы уволились с последней работы? Почему?
  - Меня не возлюбили коллеги по работе. Я никогда не воровала и не позволяла этого делать другим, - пояснила Хуриа. - Пришлось уволиться из-за прессинга администрации. А поскольку я член Либеральной партии, то меня с превеликим удовольствием выдавили с этой работы. Так как должность у меня была в госучреждении, то "режим" Чини меня выплюнул на улицу.
  - Так устройтесь на другую работу, - посоветовал гном. - Кто не дает? Если я хочу трудиться, то даже в робе прихожу в обеденный перерыв в муниципалитет, но работу не бросаю. Работы полно. У нас на спичечной фабрике, после того как государство выкупило контрольный пакет акций, сто новых рабочих мест появилось.
  - А спичек больше стали производить? - подключился к разговору молодой парень-эльф.
  - Больше спичек выпускать не стали, но зато сто хомо получили работу и не бездельничают теперь, и на митинги не ходят. Разве эти митинги и демонстрации могут улучшить жизнь? - задался вопросом гном и вошел в открытую дверь с табличкой с номером двадцать шесть, ибо подошла его очередь.
  - Не слушайте вы этих пособников "режима". Вот из-за таких, как он, и еще кучи чинуш, я потерял жилье в центре Деривативов, - поддержал Хаму эльф.
  - А что произошло?
  - А администрация нашего президента и защитника народа решила прибрать к рукам жилую недвижимость в центре столицы. Вышел приказ Чини: отселить жильцов из домов центральной исторической части столицы с целью включения этих домов в историко-культурный квартал. Это они так замутили, чтобы выселить нас на окраину города, а себе забрать козырные площади в самом центре. Нормально так, да? Вот я и стою в очереди в двадцать четвертый кабинет, чтобы мне позволили дальше жить в своей квартире. Но где ты у этих толстокожих кабинетных крыс добьешься правды? Наши дома уже давно приспешники Чини поделили. Вчера был у Троссчига на приеме. Зашел к нему в кабинет. Сидит такое рыло, что не вместится в кастрюлю, в которой моя мать свиную голову целиком варит на холодец. Он даже со мной разбираться не стал. Достал какую-то бумажку и начал ею мне в лицо тыкать.
  - Господин Троссчига - очень порядочный хомо. Он мой дальний родственник. Я его прекрасно знаю, - начала заступаться за чиновника полная женщина, ожидавшая в очереди на прием в двадцать третий кабинет. - Вы просто не имеете права так высказываться о нем. Он, кстати, не чета вам и работает в правительстве.
  - Это не ставит его на ступеньку выше, чем я, - возмутился эльф. - У меня, между прочим, тоже есть знакомая. Она в цирке работает. Это ж не значит, что ваш член правительства или вы моей приятельнице из цирка в подметки не годитесь. Она не хуже, не лучше и не глупее вашего знакомого. Она немного другая и в нашем правительстве вполне могла бы дорасти до премьер-министра.
  - И кем же ваша знакомая работает в цирке: клоуном или клетки после зверей чистит? - ухмыльнулась полная дама.
  - Она - обезьяна, мартышка Тоффи. Ее тоже часто по телевизору показывают, - пошутил парень.
  - Умник. Все вы только хаять можете. Попробовали бы поруководить, да кишка тонка. Небось, ты тоже, как и эта, - дама кивнула на водяную, - из оппозиции?
  - Я не политический, - отмахнулся эльф, - но, когда меня переселят из моей квартиры на окраину города, то тоже пойду митинговать.
  - Митинганты... - с пренебрежением сказала родственница господина Троссчига. - Я недавно подала иск против одного оппозиционного деятеля за то, что тот вышел на митинг перед моими окнами и выкрикивал в мегафон лозунги против власти. И выиграла в суде дело за то, что он, нарушая мой отдых и покой, оскорблял нашего президента. Суд признал, что он нанес мне моральный вред и подорвал здоровье, и обязал этого оппозиционера-бездельника выплатить мне компенсацию в размере десяти тысяч федхов.
  - Оригинальный способ разбогатеть вследствие утраты здоровья. А я каждый вечер вижу по телевизору рожу Чини, страдаю и ничего не делаю. Пора нести документы в суд на государственные телеканалы. Это ж сколько можно мне по суду цветной бумаги нарезать за подорванное здоровье? - улыбнулся парень-эльф. - А еще меня на работе принудительно заставляют подписываться на государственные газеты, которые никто не читает, даже в клозете. Пусть издательства мне платят за то, что типографский свинец отравляет мне прямую кишку. Надо иск подавать. У меня уже руки чешутся.
  - Иногда, когда чешутся руки, молодой хомо, то лучше почесать голову. А если она пустая, то хотя бы зад, - дала рекомендацию полная дама. - Жалко ему денег на подписку. Подумаешь, заставили газету выписать! Заплати и выпиши. Может, почитаешь да ума наберешься. Может, узнаешь, что не все президенты на планете бездельники и ни все чиновники тупицы. Много среди них и толковых.
  - Только эти толковые под руководством президента-деспота разгоняют мирные акции протеста да сажают невинных оппозиционеров за решетку без суда и следствия, - пошла в атаку Хуриа Хама.
  - Подумаешь, - ответила полная дама, - правитель-деспот несколько десятков оппозиционеров в тюрьмы посадил. Зато в стране небольшие коммунальные платежи за квартиру и бензин дешевый.
  - А то, что власть фактически национализирует прибыльные предприятия или заставляет владельцев продавать их нужным хомо, так это мелочи, да? - спросила водяная из Либеральной партии.
  - Плевала я на этих буржуа и на их предприятия, - махнула рукой родственница члена правительства. - У этих предпринимателей не последнее забирают. У них не одна фабрика или завод имеется.
  - У кого-то национализируют прибыльно работающее предприятие, а у кого-то хотят забрать одну почку. Просто потому, что она здоровая, и у владельца их две. Поделитесь почкой, если Чини попросит ее у вас? - спросил эльф.
  - Сегодня забрали завод у бизнесмена, право выбора у народа, демократию у общества, а завтра... - но не успела выразить свою мысль Хама, как ее перебила полная дама:
  - Да плевала я на всю вашу демократию, выборы и прочую политическую чушь. Мне нужна стабильность. Я хочу иметь постоянную работу, не бояться, что мой банк разорится и пропадут сбережения. Мне не нужна эта суета. Я хочу спокойной жизни.
  - Понятия "жизнь" и "спокойствие" несовместимы. Жизнь это есть постоянная борьба и самосовершенствование. А где наступает спокойствие, там следом идут сначала застой, идиосинкразия к переменам, а затем деградация. В гробу будет спокойствие. Вы в могилу спешите? - Хуриа пристально посмотрела на даму.
  - Вы быстрее меня там окажетесь. Мы же, порядочные хомо, просто обязаны поддерживать нашего президента. Он за последнее время создал столько новых рабочих мест.
  - Я полагаю, вас уже трудоустроили? - спросила у женщины водяная.
  - Представьте, что да. И неплохо, - злобно произнесла полная дама.
  - Вы сами-то, каким местом работаете? - поинтересовался эльф.
  - В отличие от тебя, тем местом, которое думает.
  - Смотрите, не перетрудитесь, а то от интенсивной работы можете нечаянно схлопотать геморрой, трудясь на благо узурпатора, - посоветовал парень.
  - Умник нашелся! - повысила голос полная дама. - Смотри на него! Узурпировали его крохотный мозг по самое "не могу". Хвала Бэквордации, благодаря этой узурпации хоть в стране дела пошли на поправку. Давайте отменим, как вы выражаетесь, узурпацию, а на самом деле порядок, и установим безвластие, разрешим митинги, наркоманию, гей-парады, и сборища пассивных гомосеков.
  - Когда показывают заседание нынешнего правительства, - возразил па-рень-эльф, - то там тоже сборище педерастов, только активных. Они активно отсасывают из бюджета народные денежки, не становясь при этом ни раком, ни на колени. И в такой позе стоит благодаря их заботе девяносто пять процентов населения страны.
  В этот момент из кабинета номер двадцать шесть вышел гном, работающий на спичечной фабрике. Он был озабочен, ни на кого не смотрел, а только бормотал себе под нос:
  - Мудаки... Где же я вам столько справок соберу?!
  Наконец, подошла и очередь Хуриа Хамы. Она зашла в кабинет номер двадцать пять. В комнате за столом ее встретила женщина в очках и спросила:
  - Вы по какому делу?
  - Я пришла согласовать место и время митинга, - пояснила Хуриа.
  - Какого митинга? С какой целью? - продолжала расспрашивать чиновница в очках.
  - Либеральная партия собирается протестовать против строительства в нашем городе очередного велотрека.
  - Вы против спорта? - с недоумением произнесла женщина в очках.
  - Мы против бездумной траты бюджетных денег на очередной спортивный комплекс, строительство которого затеял президент за счет государственной казны, поэтому руководство Либеральной партии и наделило меня полномочиями по согласованию данного мероприятия. Я не против здорового образа жизни и физкультуры в целом, но зачем в столице третий крытый велотрек? Только потому, что Чини большой любитель велосипедного спорта?
  - Это ваше право на акцию протеста, - устав слушать объяснения водяной, вставила свою реплику чиновница. - У нас свободная страна, поэтому можете митинговать, сколько вам хочется. На выбор вам предоставляются две площадки: Алькзургский парк или стадион "Эгг".
  - Что значит Алькзургский парк или стадион "Эгг"? Мы намереваемся устроить акцию протеста в центре города, - высказала свое пожелание Хама.
  - Намереваться нарушать закон вы можете, где угодно, а устраивать акции протеста с шестого нуасикука, согласно постановлению главы муниципалитета города Деривативы, разрешается лишь в Алькзургском парке или на стадионе "Эгг".
  - Послушайте, урочище Алькзургское - это окраина города, это фактически лес. Какой смысл устраивать акцию протеста в лесу или, как вы предлагаете, внутри стадиона?
  - Это не я предлагаю, - поправила сотрудница муниципалитета, - это постановление номер 121 от 6.02.28479 года так предполагает, а мы всего лишь обязаны исполнять законы: и я, и оппозиция.
  - Так кто же увидит наш протест, коль мы его станем проводить в чаше закрытого стадиона или в лесу? - недоумевала член Либеральной партии.
  - Кто придет, тот и увидит. Постановление не ограничивает численность участников акции протеста. Если проблема постройки велотрека так волнует всех жителей столицы, то все они непременно посетят ваше мероприятие. А если это никому не нужно, кроме горстки недовольных, то почему ради их прихоти мы должны перекрывать движение транспорта в центре города? У нас, кроме оппозиционно настроенных элементов, масса нормальных граждан, которые не желают стоять в дорожных пробках только потому, что вам взбрело в голову выступать против нового велотрека. Вы, если вам будет невтерпеж, то захотите митинговать каждый день. Что ж, центр столицы будет ежедневно парализован из-за того, что кому-то не нравится строительство спортивного сооружения? Вы знаете, сколько в стране хомо, недовольных теми или иными действиями местных властей или отдельных граждан? Если все бастовать станут, но наступит коллапс. Так что не нарушайте закон и выражайте свое несогласие в специально отведенных для этого местах, а лучше (это мой совет, лично от меня) идите работать, а не протестовать.
  Хуриа поблагодарила чиновницу за добрый совет, взяла разрешение на проведение митинга в отведенном властями месте и покинула кабинет.
  51
  Сказка о заботливом маньяке
  Маньяк долго готовился, чтобы подчинить себе жертву. Он имел свой дом в отдаленной горной местности и жил одиноко. А поскольку одному жить совсем невесело, а дружить с ним ни одна женщина не имела желания, то он решил похитить девушку и силой удерживать ее в заточении. С этой целью нехороший мужчина оборудовал подвал своего жилища таким образом, чтобы там можно было содержать жертву, та не могла оттуда сбежать, а никто из соседей не имел возможности прийти на выручку девушке, ибо не слышал ее призывов о помощи.
  В один из дней маньяк ехал на своем автомобиле по дороге. На обочине он увидел молодую женщину, которая голосовала и "тормозила" машину, чтобы доехать до ближайшего поселка. С помощью обмана и коварства маньяк заманил девушку к себе в дом и закрыл ее в подвале.
  Подвал имел несколько комнат и был изолирован специальными материалами от внешней среды. Стены подвала он соорудил из толстого камня, а двери поставил железные, поэтому жертва никак не могла вырваться из своего плена. Она его умоляла и просила, чтобы тот отпустил ее домой, но маньяк был непреклонен. Он сказал, что теперь этот подвал до конца жизни будет являться ее домом, а девушка обязана стать его любовницей. Молодая женщина отказалась от такого предложения. Тогда маньяк ее сильно избил кулаками и оставил на полу подвального помещения.
  Через некоторое время ссадины и синяки на лице девушки исчезли, а разбитые в кровь губы зажили. Маньяк снова спустился к жертве в подвал, закрыл за собой дверь и предложил девушке вступить с ним в половую связь. Опять молодая красавица ответила ему отказом. Маньяк пришел в ярость и побил жертву пуще прежнего. На этот раз он поколотил девушку ногами. Да так побил, что поломал ей ребра.
  Прошло несколько недель. Кости у девушки срослись. Маньяк в третий раз предложил ей разделить с ним постель, а если та откажется, то пригрозил зарезать ее большим ножом. Он приставил ей нож к горлу и поставил ультиматум: "Или по своей воле станешь со мной заниматься сексом, или я тебя прямо на месте пырну ножом, порежу на кусочки еще живую и закопаю в саду под деревом, как собаку".
  Жизнь жертве показалась дороже чести, и она согласилась. Маньяк тут же совершил акт сексуального характера над ней, а потом еще и избил, чтобы впредь покорной была.
  С той поры молодая женщина перестала перечить маньяку, а тот постоянно приходил к ней и глумился, но отношение свое к ней переменил в лучшую сторону.
  Так прошло несколько лет в заточении. Мужчина регулярно спускался в подвал и насиловал девушку. И ничего поделать она не могла, так как находилась в полной зависимости от маньяка.
  Как-то в очередной раз, посетив свою жертву, маньяк обнаружил ее заплаканной и поинтересовался, почему та ревет.
  "Зачем ты меня в неволе держишь? Отчего издеваешься над моей душой и телом? Что я тебе плохого сделала? Отпусти меня к моей семье, к моим родителям", - умоляла она маньяка.
  А он ей в ответ: "Экая ты баба - дура! Ну зачем тебе на волю? Ты же все имеешь в достатке, и даже сверх необходимого. Живешь ты, хоть и взаперти, да словно в королевских палатах. У тебя несколько комнат. В комнатах дорогая мебель, ковры на стенах и на полу. На потолке - золоченые люстры. В баре - дорогое вино. На завтрак, ужин и обед - изысканные заморские яства. На тумбочке стоит телевизор, к нему подключена спутниковая антенна с разными каналами. В углу есть аэробные тренажеры. В помещении тепло и сухо. За электричество, отопление и газ тебе платить не требуется. Секс - почти каждый день, причем разнообразный. Я с фантазией. Я изобретательный в сексе: один раз руки выкручу, другой - за горло придушу. Постоянное разнообразие. Другие женщины только и мечтают о таком партнере, сидя в одиночестве по вечерам. А у тебя постоянно мужик под боком. Иногда я поколачиваю тебя. Так все мужики своих баб бьют, чтобы ума прибавить в их глупые головы. Чего тебе не хватает?"
  Девушка набралась мужества и ответила: "Свежего воздуха и ясного неба над головой". Маньяк избил ее в очередной раз и на три дня лишил пищи.
  Так прошел еще год. Как-то раз садист забыл на ключ запереть дверь в подвал, а сам уехал в город по делам. Девушка выбралась из плена и добралась до своего дома.
  Как обрадовались возвращению дочери отец и мать! Они уже и не чаяли увидеть ее живой. Отец весь иссох, а мать глаза выплакала. Когда девушка рассказала о том, что с ней приключилось, отец сказал: "Не стоит заявлять в полицию. Этого маньяка еще признают невменяемым да просто в психушку упрячут, а не в тюрьму. Поехали, покажешь, где он живет".
  Отец взял ружье и острый нож, и они отправились на автомобиле к дому маньяка. Девушка не хотела возвращаться к тому месту, где ее истязал насильник, но отец уговорил ее. Они спрятались в засаде и стали ожидать. Когда маньяк объявился, отец дождался от дочери подтверждения, что именно этот мужчина держал ее в плену, и сказал: "На ключи, иди к машине и езжай к матери, а я сам разберусь с ним". Так и сделали.
  Официально: маньяк сгорел в своем доме в результате неправильного обращения с электронагревательными приборами. Но еще долго ходила легенда в этой местности, что отец отрезал яйца маньяку, пожарил на сковородке и заставил того их сожрать. Маньяку, вроде, такое блюдо не понравилось. Потому, как говорят, что отец забыл эти яйца перед жаркой посолить.
  Республика Хеджер. Деривативы. Один из залов в Хеджерском драматическом театре. 9.02.28479 года.
  Отци Тунга рассержен, а Ля'ушиндани в извинениях разводит руками и объясняет драматургу, почему его Земляничка не сможет занять первое место в конкурсе "Мисс Деривативы":
  - Да пойми ты... ну не могу я за сто тысяч эку дать корону твоей Вази.
  - Неделю назад мог и обещал, а сейчас цену набиваешь...
  - Это не я. Я не решаю в этих вопросах ничего, - оправдывался генеральный менеджер перед режиссером. - Или почти ничего.
  - Так уж и ничего? Это с ума сойти: сначала ты говорил, что за сто тысяч Вази станет "мисс", а теперь поднял цену в два раза.
  - Отци, дорогой, конечно, я не последний хомо в иерархии по выбору наших "миссок". Конечно, я организовываю все эти мероприятия и имею свой процент, конечно, я могу повлиять тем или иным образом на принятие решения по данной теме, но... Но последнее слово остается за моим генеральным директором. Только даже он не может решить все полностью. Он также подневольный гуманоид. Над ним тоже хомо стоят, которые его утвердили на должность. Пойми. Последние годы такса на первую мисс была по сто тысяч. Я рассчитывал, что и в этот раз все останется так же, потому что желающих до тебя в этом году не было. Однако на днях приперся к нашему директору Бин Микки и предложил за первое место для своей пассии сто пятьдесят тысяч. Знаешь такого?
  - Не знаю, - демонстративно и с пренебрежением ответил Тунга.
  - Да слышал ты про него. Он владелец банка "Шш Кроу Джигг".
  - Мне плевать, владельцем чего он является. Я имел договоренность с тобой о том, что Вази победит. По меньшей мере, это непорядочно: менять свое решение, - кривился режиссер.
  - Отци, я бы всей душой хотел, чтобы твоя девушка выиграла, но мой директор заявил: "Если Тунга хочет победы, пусть перебьет цену Микки на пятьдесят тысяч". Это его слова.
  - Урод он! В старые времена таких <вырезано цензурой> мафия отстреливала, как облезлых койотов. Переплатить этому <вырезано цензурой> сто тысяч! Отдать двести вместо ста! Да будь десять лет назад на моем месте кто-то другой, то заплатил бы эти сто тысяч эку местной капелле, чтобы его тело поутру нашли в помойной яме работники коммунальных служб. Это ж надо так дойти в жадности, что устраивать на взятках еще тендеры и аукционы по продаже мест в "Мисс Деривативы"!
  - Я извиняюсь, но ты прав. Доиграется мой директор, что сдаст его кто-то при взятке, запишут на пленку, и отмазать не получится. Еще и окружение подставит, - сделал вывод Ля'ушиндани.
  - За себя боишься?
  - Боюсь.
  - А сам потворствуешь этому обману. Вот что теперь мне делать? Я уже Вази обнадежил, а тут такое свинство. Хоть бы совесть заиграла у твоего директора, да предложил ей тысяч за тридцать звание вице-мисс.
  - Вице-мисс нельзя. Этот титул, даже без денег, отдали чьей-то внучке из верхушки кабинета министров. О втором месте и речи не может быть, иначе проблем не оберемся ни я, ни генеральный директор. Правда, у нас есть такой титул, как "Мисс Очарование". Ты знаешь?
  - Да, слышал, что зрители посредством телефонного голосования сами, без участия конкурсного жюри, выбирают наиболее понравившуюся конкурсантку из числа соискательниц короны "Мисс Деривативы".
  - Молодец. Правильно. Пусть Вази и станет "Мисс Очарование".
  - Как я понимаю, это сложнее. В отличие от одного десятка членов жюри трудно подкупить голоса десятков тысяч зрителей, даже если сотни волонтеров станут непрерывно звонить, поднимая рейтинг Вази, - предположил Отци.
  - А кто эти звонки считать станет? Тот, кто будет сидеть на телефоне, точнее, обрабатывать данные от наших телефонистов, тот и определит победительницу.
  - Я не знаю... - замялся Тунга. - Надо с Земляничкой переговорить. Вдруг она запротестует. Она ж у меня такая... А не получится с этой номинацией, как с первым местом?
  - Я на этот раз уже конкретно договорюсь с генеральным и по цене, и по кандидатуре, а потом тебе дам подтверждение, - заверил собеседника Ля'ушиндани.
  - И сколько стоить будет?
  - Семьдесят... - посмотрев на потолок, произнес генеральный менеджер.
  - Я готов дать пятьдесят. И то, если Вази устроит. Сотку стоила у вас мисс, а тут, гляди, уже "очаровашка" тянуть вдруг стала на семьдесят. Больше, чем полтинник, затребуете - можешь мне и не звонить. Обойдемся тогда мы без этих титулов. С таким успехом я могу заплатить меньшую сумму, и Вази станет "Мисс Фото Хеджера".
  - Это не так престижно. Это не столь публично, - парировал Ля'ушиндани.
  - Зато конкретно. А у вас еще голосование зрительское. Вмешается в процесс подсчета какая-нибудь комиссия из министерства, посадит контролера, и накрылся титул дырявым корытом.
  - Отци, все будет на высшем уровне. Это только в верхушках лес шумит, а у нас внизу тихо. Чини только по телевизору с коррупцией борется, а у нас в болоте все так же, как и десять лет назад. Все его спичи на публике - это только самореклама. Коррупцию невозможно вытравить при жизни одного поколения. Тем более, невозможно искоренить мздоимство, если одной рукой с ним бороться, а другой ставить на борьбу с этим явлением хомо, которые в душе готовы красть из бюджета. Гуманоид в силу своего образования и воспитанности сам должен дойти до того, что, воруя у государства, он ворует у самого себя. Скажи, ну какое самосознание у этого президентского окружения? Они выросли на том, что сливали солярку литрами и тоннами с тракторов у хозяев сельхозтехники. Они крали амуницию и консервы со складов в армии, занимались приписками в бухгалтерии, брали всю сознательную жизнь откаты на производстве. Сейчас то же самое, только в более крупных масштабах. Не... ну... ловят, конечно, сейчас больше, чем до Чини, но это совсем не то. Искоренять коррупцию необходимо экономическими факторами, а не постоянно пугать тюрьмой.
  Если бы Чини сделал так, что тендеры на поставку оборудования для госучреждений стали открытыми, то это другое дело. Приведу пример. Дали в специальной газете заявление на покупку, скажем, осветительных фонарей для нового моста в городе. Претенденты посылают заявки на поставку и установку этих фонарей в эту самую газету. В открытом виде, пока длится конкурс, сведения каждого из претендентов печатаются с этой газете. Каждый из претендентов называет цену, сроки выполнения, гарантийные обязательства и материал, из которого будет изготовлен конечный продукт. По окончании открытого тендера комиссия принимает решение среди, допустим, пяти или семи, или семидесяти претендентов. Все прозрачно и четко расписано. А у нас, на самом деле, три организации из числа избранных и близких к телу Чини участвуют в этом спектакле, посылая в запечатанных конвертах свои предложения, которых никто не видит. Потом в тесной комнате члены комиссии раскрывают эти предложения соискателей и определяют победителя. Если бы определяли... Но на самом деле все заранее, как и положено, расписано и поделено. И не беда, что кто-то проиграл. Ему дадут победить в другой раз, чтобы припасть к корыту и не забыть поделиться с комиссией, а "левых" претендентов отсеют еще на этапе подачи заявки. Понимаешь, насколько все было бы проще и честнее, если бы была внедрена моя схема прохождения тендера?
  - Понимаю, ибо и мой театр за счет бюджета обновляется, - задумался Тунга.
  - Разве моя схема тендера не более эффективна, чем существующая? -спросил Ля'ушиндани.
  - Более чем... - согласился генеральный администратор Хеджерского драматического театра. - Но при такой схеме у меня вряд ли хватило бы свободных денежных средств, чтобы я смог предложить свою девушку на роль "Мисс Очарование".
  - Вот именно поэтому я и держу свои мысли при себе, а не делюсь ими с сотрудниками министерства национальной безопасности или прочих фискальных органов.
  6
  Чем дальше ото рва и ближе к зданию администрации предприятия по утилизации отходов города Деривативы, тем воздух становился "тяжелее". Мало того, что воняло разлагающимися продуктами питания и отходами жизнедеятельности, располагавшимися под тонким слоем грунта или лежавшими непосредственно на почве, так плюс к этому нос щекотал дымок костров, которые жгли старатели, ночевавшие на свалке. К вони и дыму постепенно примешивался и запах разогретой пищи. "Зомби" готовили себе на открытом огне ужин. Или, если быть точным, то второй ужин. Ибо в первый раз копатели выпили и закусили сразу после захода Опциона и Фьючерса за горизонт Тренда.
  Над свалкой все еще висела ночь. Жители и гости этого места, кто не свалился от хмеля, продолжали пир, употребляя пищевые отбросы, привезенные мусоровозами из города, а также дешевое пойло, которое приобрели у начальника свалки - господина Дампо. Сам Дампо, приняв изрядную дозу рома, храпел в одном из кабинетов администрации. Кабинет этот в ночное время представлял собой нечто среднее между комнатой в ночлежке и залом ожидания железнодорожного вокзала.
  Охрана Дампо, а по совместительству сотрудники этого городского предприятия, спали в количестве трех хомо в соседнем кабинете на скамьях. Однако такие неудобства охранников не особо беспокоили. Во-первых, они были пьяны и, возможно, обкурены. А во-вторых, эти господа большую часть своей взрослой жизни провели в местах заключения, где ночевали на нарах. Оттого в быту они были неприхотливы, но до определенной степени преданы своему хозяину. Так как тот дал им кров над головой, еду, работу, секс (имеются в виду не половые контакты с бомжихами со свалки), деньги и возможность пить и вдыхать внутрь все то, что приносит им наслаждение.
  Джефри Клиан перебрался на плоту с одного берега речки-вонючки на другой и, таща на себе тяжелую поклажу, направился вдоль канавы, делая приличный крюк, идя к зданию администрации не по прямой. Поблизости, в радиусе полукилометра, он не наблюдал ни одного хомо. Джефри особо не маскировался, пробираясь к намеченной цели. Однако старался и не привлекать к себе внимания, держась в тени. Это было несложно. Прилегающую к зданию администрации местность освещали лишь два прожектора, находившихся на крыше данного сооружения. Первый прожектор бил лучом непосредственно на площадку перед входом, а второй поливал светом навес, под которым стояла техника, используемая для работ на свалке.
  Клиану нужно было лишь незамеченным пробраться к двери, ведущей в администрацию, минуя освещаемые прожекторами места. Далее в плане маскировки дела обстояли лучше, поскольку сама дверь располагалась в тени.
  Дойдя до навеса, Джефри спрятался между самосвалом и трактором. Сверху от лучей искусственного света его скрывал брезент. Теперь он был невидим как со стороны старателей, так и из окон здания администрации. Освободившись от груза, Клиан решил отдышаться и осмотреться. Очевидно, о его визите никто пока еще не знал. Вдали колыхались на ветру языки пламени костров. Все окна в помещении были погашены.
  "Итак, на чем мы поедем назад?" - задал мысленно сам себе вопрос Джефри, определяя в полумраке, где стоит тот трактор, который он заприметил во время своих предыдущих разведок. Отыскав нужное транспортное средство на гусеничном ходу, он перенес к нему свое снаряжение, сделал паузу в очередной раз, оглядываясь по сторонам. "Вроде, спят", - успокоил он сам себя, достал из рюкзака пассатижи, нож, изоляционную ленту и отвертку. Поместил все эти вещи в карман и нажал на дверную ручку трактора.
  Можно было и не нажимать, так как дверь даже не была закрыта на защелку, а только прикрыта. Поднявшись в кабину, Клиан начал откручивать болты, крепившие переднюю панель трактора. Он хотел обойти цепь замка зажигания, чтобы запустить двигатель, не имея в наличии ключа от этого гусеничного устройства.
  Возникли сложности. Джефри работал в перчатках, дабы не оставлять отпечатков. Но такая конспирация тормозила работу, нарушая моторику пальцев. На все ушло минут двадцать. "Сделал, - констатировал Клиан. - А проверить можно будет только по факту заводки двигателя. Не буду ж я сейчас шум поднимать, проверяя свой взлом замка зажигания. Дальше надо еще выбить входной замок".
  В данном случае Джефри не стал мудрить. Он взял в руки фомку, которая играла двоякую роль: выламывала дверь и могла проломить череп, и, оставив часть снаряжения, пригнувшись, прокрался к входу в здание администрации свалки.
  Оказавшись у двери, Клиан улыбнулся, потянув ее на себя: "Может, и тут будет не заперто?" Нет. Войти в помещение он не смог. Дверь была закрыта. "Ладно, - согласился с существующим порядком Джефри, - начнем ковырять". Он положил фомку на подложку, снял со спины рюкзак, развязал его. Потом вынул длинный шланг, соединявший газовый баллон. Открутил вентиль на баллоне. Подсветил фонариком и убедился, что показатель давления на шкале манометра соответствует норме. Надел на лицо респиратор. Направил сопло на шланге в сторону и нажал на рычажок. Газ с шипением вырвался из сопла. Клиан с удовлетворением кивнул головой и снова надел рюкзак с баллоном. Затем взял фомку и принялся выламывать замок в филенчатой двери. Накладку он сорвал быстро и принялся за внутренности.
  Дампо не боялся жителей свалки. Это они его боялись, особенно, когда тот находился вечерами в не совсем адекватном состоянии. Оттого двери начальник полигона по утилизации отходов ночью держал под замком, но они были не укреплены против взлома, не обиты железом, имели обычные наружные петли и косяк из сосны. Джефри после трех минут работы фомкой удалось выбить сердцевину, и та с грохотом упала на пол по ту сторону двери. "Дьяволы и колдуны! - тихо выругался Клиан и прислушался. - Да хранит меня Бэквордация! Пошли вовнутрь". Клиан вставил фомку в образовавшееся отверстие и попытался отворить дверь. Та не поддалась, хоть замок фактически отсутствовал. "Идиот! - обозвал он сам себя. - Они закрыл ее изнутри на засов. Надо было сразу дверь ломать, а не с сердцевиной ковыряться. А сейчас вынимать дверь из коробки уже поздно".
  Кто-то в помещении зажег лампочку, и свет сквозь образовавшееся отверстие пробился наружу. Клиан услышал брань и шлепки босых ног по полу. Звук приближающихся шагов заставил Джефри отпрянуть от двери и спрятаться за угол.
  Спустя полминуты отворилась входная дверь, и ушам Клиана довелось услышать:
  - Это что за <вырезано цензурой> ломится сюда?
  Очевидно, говоривший эти слова не заметил, что некто выбил сердцевину в замке, а посчитал, что кто-то всего лишь наглым образом решил потревожить его сон.
  Джефри, выглядывая из-за угла строения, мог разглядеть только ступни босых ног, видневшиеся из-под двери. Остальная часть хомо была скрыта дверью, отворенной наружу.
  - Кто там? - спросил голос из дальнего кабинета.
  - Не знаю. Какой-то <вырезано цензурой>, - сделал вывод хомо с босыми ногами. - Сейчас голову проломлю молотком и узнаю.
  На некоторое время босые ступни исчезли из вида, а затем Клиан увидел уже туфли. Все пошло совсем не так, как рассчитывал отец Унзури и Оганио. Джефри полностью исчез за углом здания администрации, отступив где-то метра на полтора, и обхватил обеими руками фомку, положив ее на плечо.
  Вскоре из-за поворота появился мужчина в трусах, майке и в туфлях на босу ногу. В руке он сжимал молоток.
  Время двигалось к восходу двойной звезды. Слегка посветлело. Мужчина открыл рот, чтобы что-то произнести, но Клиан сделал шаг вперед и ударил того фомкой по голове. Охранник Дампо выронил свое холодное оружие и упал на землю, гортанно гаркнув. Джефри стал наизготовку, готовый нанести повторный удар, но, увидев неподвижное тело, отшвырнул в сторону ногой молоток и приблизился к двери, выглянув из-за угла.
  Там никого не было. Клиан засунул фомку в голенище сапога и оттащил тело охранника, чтобы его не было заметно с порога администрации. Затем Джефри взял молоток врага в левую руку, а правой держал сопло шланга, готовый в любой момент нажать на рычажок клапана подачи газа.
  Клиан, прижавшись к стене, приставными шагами подобрался к двери. Та по-прежнему была открыта таким образом, что никто изнутри помещения администрации свалки не мог увидеть его.
  - Что там? - кто-то из глубины здания задал вопрос своему товарищу. Но тот не ответил, ибо лежал с проломленной головой.
  Клиан присел и стал сквозь щель между дверью и косяком наблюдать. Вскоре послышалась реплика:
  - Там что, какому-то уроду рома захотелось ночью? Сейчас у меня напьется жижи из канавы на всю жизнь!
  Кроме слов, никаких действий не наблюдалось. Крадучись, Джефри переступил порог коридора. Чувствовался "дух" выпитого постояльцами с вечера спиртного, причем в избыточном количестве. Клиан сделал несколько шагов вглубь, но дальше идти не рискнул, чтобы не стать легкой мишенью в случае применения огнестрельного оружия. В узком длинном освещенном проходе он находился в невыгодной ситуации. Джефри бросил молоток и разбил им лампочку.
  Сразу стало уютнее. Издалека послышалась очередная порция возмущения и брани, хлопнула дверь. Клиан вытянул руку вперед и, быстро отступая назад, выпустил три порции газа в пространство. Потом он на улице прислонился за дверью к стене, достал свой модернизированный пневматический пистолет и стал ожидать.
  Кто-то приближался, и обут он был уже в обувь на каблуках.
  - Что за <вырезано цензурой> тут воняет? - донеслись до Клиана возмущенные слова шедшего.
  Ожидать пришлось не долго. Очередной охранник предстал перед взором Джефри. Этот был не вооружен, и Клиан смело выпустил ему в лицо порцию газа. Тот закрыл лицо руками, закричал, повалился на колени, затем на бок, еще немного подергался в конвульсиях и уснул.
  Джефри отбежал за угол, чтобы самому не вдохнуть усыпляющего газа. Он выпустил из правой ладони шланг, переложил в нее пистолет и лег на землю, следя из-за угла за обстановкой. Тело уснувшего Клиан не рискнул оттаскивать, поскольку пронзительный крик должен был разбудить всех, кто еще оставался в доме.
  Очередной, уже третий по счету, хомо из команды Дампо очень медленно пробирался к выходу по коридору, посему успел надышаться газом. На свежий воздух он вышел уже в полуобморочном состоянии, но с пистолетом в руке. Долго не думая, Джефри выпустил в него сразу четыре пневмопули. Убить они не могли, разве только при попадании в глаз или артерию. Однако Клиан в своем оружии заменил обычный резервуар со сжатым воздухом на более мощный, а ствол расточил под больший калибр. Оттого убойная сила в его пистолете увеличилась в сравнении со стандартным.
  Из четырех выстрелов цели достигли два, что привело охранника в замешательство. Он растерялся, выронил свой пистолет. Тогда Джефри использовал остальные пять патронов. Охранник Дампо так и не смог воспользоваться боевым оружием. А когда Клиан подбежал и почти "облил" его голову газом, тот скорчился и заснул, слегка облевавшись. По подсчетам Джефри в помещении должен был остаться только сам Дампо. Старатели до сего момента никоим образом не отреагировали на суматоху около здания администрации. Может, никто не видел, а может, никто не хотел ничего увидеть? "В общем, никого. Только я и Дампо. Как в фильмах, где на заброшенном заводе в живых остается только один положительный герой и один мерзавец. Вот они и выясняют отношения не на жизнь, а на смерть. Пора заканчивать, а то скоро пойдут первые мусоровозы из Деривативов и проснутся "зомби". Зачем мне свидетели? Ладно, бомжи-старатели... их можно в расчет не брать, но ведь на мусоровозах работают вполне нормальные хомо", - рассуждал эльф.
  Клиан подобрал и проверил пистолет охранника: боевой и полностью заряженный. Он снял респиратор, вытер лицо от пота и грязи. "Нужно идти за тем, за кем я сюда пришел. Газ рассеялся, и мне пора валить Дампо", - решил Джефри. Он сначала хотел спрятать респиратор, но потом подумал, что вдруг Дампо не удастся сразу пристрелить, а, возможно, придется и выкуривать из его схрона, поэтому опять надел на лицо средство защиты. А Дампо и не появлялся, что вызывало опасения.
  Здание администрации состояло из шести комнат на первом этаже и двух на втором. Подвала не было. Какой на свалке подвал? И так это сооружение представляло собой временную конструкцию, которую по мере заполнения котлована и изменения его конфигурации по истечении определенного срока приходилось переносить на новое место, заменяя износившиеся элементы.
  Клиан различными способами проникал в каждую из комнат: где-то врывался, выставив вперед пистолет, где-то открывал дверь, а сам в это время прятался, оставаясь невидимым. Но он нигде не мог обнаружить Дампо. "Неужели именно сегодня он свалил ночевать в город? А если не свалил, а наблюдает за мной, чтобы удачно пристрелить с первого раза?" - предположил Джефри. Потом в его голове рождалась следующая версия: "А может, у него нет пистолета, и он прячется от меня, зная, что я не смогу до бесконечности его разыскивать?".
  Пропажа нашлась самым неожиданным образом. Когда Клиан поднялся на второй этаж и отворил очередную дверь, он увидел беззаботно спящего на кровати Дампо. Тот храпел, лежа в одежде. Ожидая подвоха, Джефри навел на врага пистолет и, не отрываясь от того ни на миг, подошел к нему. Дампо не двигался, лежа на подушке без наволочки. Одна его рука находилась под подушкой, вторая свисала с кровати.
  Клиан растерялся. Он не предполагал, что тот, за кем он охотился столько времени, и тот, кто держал в страхе всю свалку, так беззаботно и в пьяном угаре лежит перед ним. "Надо спрыснуть его, - подумал Джефри и потянулся за шлангом, с болтавшимся у колена соплом. - Нет, тогда он уснет на несколько часов. Так я ж этого и хотел. Я хотел усыпить всю эту банду, чтобы потом свести счеты с ее главарем. Но теперь он так рядом и безоружен, что охота убить, глядя в его глаза, полные сознания".
  Деривативы. Стадион "Эгг". Разрешенный муниципалитетом митинг, организованный Либеральной партией Хеджера.
  У входа в чашу, вмещавшую до сорока тысяч болельщиков игры в мигунам-иир, толпились, группировались, концентрировались и стояли рядами различные категории граждан.
  Первая - оппозиционеры. Это те, кто, как они выражались сами, были против Окманата Чини и являлись несгибаемыми борцами с его тиранией. Сам президент именовал их не иначе, как "прошитые". Иногда он позволял себе небольшие словесные флуктуации в оценке своих оппонентов: от подонков (очень негативная) до негодяев (почти по-домашнему журил). Оппозиционеров собралось немного: не больше пятисот хомо.
  Вторая группа - силовики. Этих прибыло на митинг до трех сотен голов. Триста - это для искушенных в протестном движении гуманоидов, потому как на первый взгляд мужчин в форме можно было насчитать раза в три меньше. Но опытный и политически подкованный участник протестного движения сразу же своим зорким взглядом вырвет из хомо-массы "тихарей" из МВД, МНБ и т.д. и т.п., одетых "по-граждани".
  А еще все это действо описывать, снимать и комментировать набежало с полсотни операторов и журналистов.
  В общем, если собрать всех вместе, то получается неплохая массовка для проведения митинга в стенах стадиона "Эгг".
  Вот только почему-то никто из пришедших не стремился пройти внутрь. Все стояли снаружи: кто с плакатами, кто с флагами, кто с резиновыми дубинками, а кто с рациями.
  Пока никто не митинговал. Народ плавно перемещался по площадке. Кто-то встречал знакомых партийцев и обменивался мнениями относительно политической и экономической ситуации в стране. Кто-то, поправляя фуражку, следил за порядком. Естественно, что элита военизированной полиции - бойцы спецподразделения "Беркут" - здесь тоже присутствовали и лишь зевали или тайком ковырялись в носу, беззаботно охраняя порядок, который почему-то никто пока не собирался нарушать.
  Впрочем, не все так считали. Мегафон, установленный на крыше полицейской машины, без устали уже в двадцатый раз подряд сигнализировал нарушителям дисциплины: "Граждане, напоминаем: запрещено нарушать закон и проводить мероприятия в не отведенных для этого местах. Просим всех собравшихся пройти внутрь стадиона для проведения там разрешенного митинга. Нарушителей ждет наказание согласно...".
  - Да заткнешься ты или нет? - скривился один из участников, посматривая в ту сторону, откуда доносился голос из громкоговорителя.
  - Ой, - отмахнулся его товарищ-оппозиционер, глядя на машину с мегафоном, - это ж не хомо, а магнитофон-робот вещает.
  - Ты знаешь, мне кажется, что эти быки такие примитивные, - отозвался первый о сотрудниках полиции в целом, - что могут вот так, монотонно, вещать одну и ту же чухню целый день.
  - А чего не молоть языком, если такие деньги платят?
  - Ну да. А что они еще умеют?
  - Перекосить от злобы свое рыло и ударить порядочного хомо по голове дубинкой.
  - Или на параде показушно разбить о свою голову кирпич или бутылку.
  - Так если три извилины...
  - Это понятно. Ну не у всех же... Я постоянно задаюсь вопросом: ради чего молодые красивые жизнерадостные ребята идут в подразделения по разгону мирных акций протеста? Ну чего им не хватает? Зачем всю жизнь заниматься такой мерзкой работой?
  - Это для вас эта работа мерзкая, а для них, приехавших из деревни, это единственная возможность получить бесплатное жилье в столице и более-менее достойный оклад.
  - Так что, пройдем внутрь стадиона?
  - Не пойду я туда. Это какое-то скотство со стороны Чини. Загоняет своими постановлениями хомо в стойло на митинг, как животных. Обращается с нами, как... не знаю даже. А сколько оппозиционного народа он с работы повыгонял по политическим убеждениям, а скольких пересадил - идейных, просто недовольных, бизнесменов...
  - О-о-о-о! Предприниматель, у которого только бизнес отжали, - просто счастливчик. Кому пришлось лишь откупные на строительство велотрека отстегнуть - тот может в наше время радоваться. У того праздник. А кого посадили - у того будний день.
  - Бывает, что бизнесмена спецслужбы выдоят до последней федхи, а потом еще и закроют за решеткой.
  - Так для диктатора все бизнес-сообщество является кормовой базой или забитой мясом холодильной установкой, из которой можно брать даже не тогда, когда необходимо, а когда вздумается.
  - Это не открытие. Все узурпаторы во всех странах рассматривают бизнес своих сограждан как свою собственность.
  - Ага. Плати налоги в бюджет и еще кланяйся, чтобы чиновники тебе дали возможность их самих же за твои деньги содержать.
  - Поэтому мы и приходим на такие мероприятия. Думаю, недолго нам осталось протестовать против Чини. Скоро его мыльный пузырь лопнет, все увидят ложь и обман и вышвырнут узурпатора из его дворца. Еще пять лет такого правления, и к его резиденции придут злые дядьки с вилами. И, думаю, они приведут с собой тетку с косой.
  - Боюсь, что уже поздно что-либо изменить в лучшую сторону так быстро. Чини в Хеджере надолго. Он никогда сам не покинет пост. Есть только два пути: принимать правила жизни, установленные номенклатурой этой страны, или сваливать отсюда. Поменять тебе здесь никто ничего не разрешит. Все уже давно поделено и, боюсь, заложено.
  - Это до тех пор, пока той части населения, что не принадлежит к номенклатуре, хватает пожрать и немного отложить.
  - А наша номенклатура не настолько жадная и тупая. Она делится с населением. Вернее, Чини их заставляет это делать. В отличие от старой вороватой демократической власти, которая крала все подчистую - согласитесь, ведь крала, -это президентское окружение довольно большой процент возвращают назад в бюджет. Пусть по-кривому, пусть игнорируя законы экономики, пусть с откатами, но возвращают.
  - Пока возвращают, а затем и эти начнут по крупному уходить в офшоры.
  - Так и есть, а по-другому никак. Менять нужно сознание граждан. Нет у нас грамотного и честного лидера в стране. Всё шарахаемся из стороны в сторону: то слюнтяй Вамку Замани, то диктатор Окманат Чини...
  - Только в отличие от теперешнего президента Вамку Замани отбыл положенный срок в двадцать лет и сложил с себя полномочия, а этот уже успел по второму разу стать во главе государства.
  - Пока по второму, но впереди еще столько интересного... Ладно. Давай. Звони. Не забывай. Пройдусь, может еще кого встречу из знакомых, - попрощался один приятель с другим и пошел дальше.
  А тем временем активная участница протестного движения Хуриа Хама вместе с еще одним членом Либеральной партии подошли к входу в стадион "Эгг". Путь им преграждали турникеты, выставленные таким образом, что пройти на митинг можно было лишь по импровизированному коридору и только после досмотра и обыска сотрудниками правоохранительных органов.
  Хуриа и ее приятель подошли к турникетам. Карабинер из "Беркута" жестом попросил их остановиться.
  - Один момент! На это мероприятие пройти можно только после досмотра, - вежливо пояснил он.
  - С чего это? - возмутилась Хама.
  - Это для безопасности. Вы намереваетесь принять участие в массовом мероприятии. А вдруг вы желаете дестабилизировать обстановку и проносите с собой запрещенные предметы? Таковы новые правила. Откройте сумку, покажите, - представитель военизированной полиции обратился к спутнику Хурии.
  - Идиотизм, - отреагировал на происходящее мужчина и открыл свою сумку.
  - Что у вас с собой? - продолжал расспрашивать карабинер из "Беркута", заглядывая в сумку и тыкая туда пальцем. - Вот видите, вы протестуете против досмотра, а сами проносите запрещенные вещества.
  - Что я такого запрещенного несу?
  - Яйца, - пояснил представитель МВД.
  - А что, яйца - это оружие? Может, вы яйца относите к наркотикам? - не понимал своей вины спутник Хамы.
  - Для чего вы проносите на митинг яйца?
  - Чтобы съесть их. А для каких целей вы используете яйца? - в свою очередь задала вопрос Хуриа.
  - Я, девушка, знаю, для чего мне яйца, - усмехнулся карабинер. - А с какой целью этот мужчина несет их на митинг - это надо выяснить.
  - Да у него больной желудок. Ему необходимо часто питаться, - пояснила Хама.
  - Не знаю, - стоял на своем полицейский. - У меня есть четкое указание, что яйца являются запрещенными к проносу веществами.
  - Яйцо - не вещество, а продукт питания, - попытался пояснить спутник Хамы.
  - Не умничайте, а то вместо своего сборища попадете за решетку. Все знают, что яйцами часто кидаются в хомо во время выступления, - сказал карабинер оппозиционерам, а затем обратился по переговорному устройству к своему начальству. - У меня тут с яйцами один тип...
  - Мужик, что ли? - прошипел голос в "переговорке".
  - Так точно: лицо мужского пола с яйцами, - с очень сосредоточенным видом говорил сотрудник МВД своему руководителю.
  - И что за проблема с этими яйцами? - переговорное устройство передало вопрос, и в динамике послышался шум.
  - Мужчина пытается пронести на митинг два яйца. Говорит, что больной, и яйца ему нужны, чтобы поесть, - докладывал карабинер.
  - Так яйца вареные или как?
  - Не могу знать, господин майор.
  - Тогда проверь его яйца, - с иронией дал команду майор.
  - Как проверить? - спросил карабинер.
  - Покрути яйца и узнай, - посоветовал майор.
  - Кому покрутить? - не понял сотрудник "Беркута".
  - Сам покрути или пусть мужик покрутит.
  - А дальше?
  - Если вареное и крутится, то можешь пропустить, - дал разрешение майор.
  - Выкладывайте яйца и крутите, - распорядился карабинер.
  - Куда? - спросила Хуриа.
  - Куда-нибудь. На асфальт, например.
  - Что? Я буду крутить яйцами на асфальте? - возмущалась Хама.
  - Как же вы можете крутить, вы ведь женщина! - пошутил карабинер. -Пусть ваш приятель крутит.
  - Послушайте, не хамите. Мне этот ваш казарменный юмор с душком... Есть желание - берите яйца, и можете ими хоть крутить, хоть болтать, хоть жонглировать, если вы такой шутник. Уже вообще с ума посходили и сам Чини, и его аппарат. Мало того, что выражать свое мнение разрешают только на стадионах или в лесу, так еще издеваются регулярно. Но это, может, и к лучшему. Так быстрее народ поймет, что за власть вокруг себя организовал Чини, - негодовала Хуриа.
  - Гражданка, агитировать идите на стадион. Меня не надо тут агитировать.
  - Так вы ж не пропускаете.
  - Я же сказал, доставайте два яйца, крутите их на предмет сварены они или нет и проходите. Вы сами задерживаете очередь. Смотрите, сколько хомо за вами собралось?
  - Я крутить не буду и вообще не пойду за ограду, а переговорю с нашими лидерами и мы колонной двинемся к резиденции диктатора.
  Свое слово Хама сдержала. Активисты Либеральной партии не пожелали участвовать в мероприятии в чаше стадиона, и толпа протестующих направилась к центру Деривативов.
  Как только оппозиционная река потекла к резиденции Окманата, вслед за ней потянулись ручейки сотрудников Силового блока республики Хеджер, зевак и журналистов.
  Молодой веснушчатый рыжеволосый парень, позируя перед объективом телекамеры, стоял спиной к проходившим за ним демонстрантам с микрофоном в руке. Он, как матерый телеведущий, жестикулировал в сторону толпы, давая оценку всему происходившему в данный момент:
  - Мы ведем свой репортаж непосредственно у стадиона "Эгг". Сейчас радикально настроенная часть участников митинга, нарушая нормы и законы республики Хеджер, двинулась прямо по проезжей части к администрации президента, блокируя движение общественного транспорта, личных автотранспортных средств и просто пешеходов. Что движет этими хомо: политическая безграмотность или желание заработать дешевый авторитет? А может, активисты Либеральной партии банально отрабатывают денежные средства своих спонсоров? Разве могут такие действия быть примером для подражания в обществе? Кто в здравом уме и рассудке пойдет за такими лидерами, если они не в состоянии выполнить даже элементарные основополагающие нормы не только закона, но и морали? И эти оппозиционные силы еще хотят управлять страной, придя на смену президенту Чини! Найдут ли их лозунги отклик в сердцах жителей Хеджера? Я, лично, сомневаюсь, потому что порядок и порядочность начинаются именно с самого себя. А вот такие непонятные действия подрывают не только авторитет лидеров протестного движения, но и сами основы либеральных ценностей. Я думаю, что численность пришедших сюда граждан говорит сама за себя. Это ничтожное количество в сто, максимум в сто пятьдесят хомо, большая часть из которых проплачена, а меньшая просто не разобралась в себе и своих чувствах, то есть просто обманута, дает реальное представление о структуре и процентном соотношении недовольных действующей властью. Кто-то из лидеров Либеральной партии, проходя рядом с журналистом, громко выкрикнул воззвание. Толпа в ответ проревела политический лозунг. Парень с рыжими усиками отшатнулся, испугавшись, и продолжил:
  - Вы слышите, как озверевшая толпа кричит, отвечая на призыв неких деструктивных элементов? Создается впечатление, что еще минута-другая и обезумевшая хомо-масса станет громить витрины магазинов, поджигать машины и избивать прохожих. Мы на непродолжительное время прервем свой репортаж, следуя за колонной и внимательно следя за поведением членов либеральной партии и примкнувших к ним. С вами ведущий передачи "Маджибу" - Шава Этангази - специально для государственного общественного канала "ХТ-1". Оставайтесь с нами.
  Оператор выключил камеру и начал собрать оборудование.
  - Ну, с дебютом тебя на "ХТ"! По-моему, для первого раза очень даже неплохо, - подбодрил он Шаву.
  Этангази спрятал в футляр микрофон и сказал:
  - Давай догонять этих митингантов, а то, если начнут бить стекла и переворачивать машины, то пропустим все самое интересное.
  Оператор улыбнулся в ответ и, махнув рукой, произнес:
  - Успокойся. Никто ничего никогда не бьет на митингах Либеральной партии. Это ж тебе не анархисты. Все пройдет, как обычно: покричат, покостерят власть и разбредутся по домам.
  - А может, в этот раз будет все по-другому? - с некой надеждой в голосе спросил Шава.
  - Вряд ли, - покачал головой оператор. Потом посмотрел на Этангази и добавил: - А так хотелось бы преподнести жареных фактов в первом выпуске собственной передачи, да?
  
  
  7
  Этот диалог между Окманатом Чини и главой его администрации Фаниби Шару состоялся спустя несколько суток после конкурса красоты "Мисс Деривативы". Государственный секретарь администрации явился к президенту республики Хеджер с плановым ежемесячным докладом. В кабинете они находились вдвоем.
  За полчаса до этого господин Шару еще сидел на своем рабочем месте. Он располагался за столом и механически перебирал листы бумаги с диаграммами, машинописным текстом и от руки исписанными докладными записками. Изредка он сосредоточивал свой взор на очередном документе, всматривался в него, начинал барабанить пальцами по крышке стола, изготовленной из массива кру-анга, затем, несколько раз щелкнув кнопкой на автоматической ручке, делал пометки. Затем он снова уходил мыслями в себя, уставившись в одну точку. Либо вставал, скреб ногтями макушку головы, поднимал взор в потолок, осматривал углы, словно пытался обнаружить там микрофоны подслушивающих устройств. Ходил взад-вперед по кабинету и снова присаживался в кресло.
  "Ой, - вслух вздохнул Шару, а продолжил размышления уже про себя. -Пойди и узнай, какое у шефа сегодня настроение. Его настроение не будет зависеть от степени моего доклада. Оно меняется по не известным для меня законам. Точнее, будет зависеть, но... информация, изложенная мной, ляжет на более благодатную почву, если у него будут в этот момент в теле превалировать гормоны счастья, а не раздражения. Когда у него приподнятое настроение, то над ним даже подшутить слегка можно, а когда плохое, то... И мой доклад... Ну, я его уже и так и этак корректировал. Цифры одни нарисовать, а другие спрятать можно, изменив в нужную сторону. Только реальную картину на бирже, на улице и в заводских цехах это никоим образом не изменит. Да и докладчиков у Чини и без меня достаточно. Тут каждый со своими данными лезет и свою выгоду желает поиметь".
  В дверь кабинета Шару легонько постучали.
  - Да, - разрешил войти глава администрации.
  - Господин Фаниби, принесли из нацбанка последние данные баланса счета текущих операций, - стройная девушка в строгом брючном костюме появилась на пороге.
  - И? - без надежды в голосе спросил он у своего помощника.
  Та пожала плечами и покачала головой, передавая начальнику свои эмоции и документы. Шару принял бумаги, перетасовал их в руках, изучая содержимое, и поднял глаза на помощницу. Та все еще стояла у его стола.
  - Может, кофе, чтобы взбодриться? - предложила она.
  - Лучше - рома, - криво пошутил секретарь администрации.
  - Лучше - не надо рома. Это расслабит ненадолго, но вы же знаете, что он услышит запах спиртного, - посоветовала помощница так, словно ее и Фаниби связывало нечто большее, чем просто работа в администрации президента республики Хеджер.
  - Тогда и не надо. Буду выдвигаться, - согласился Шару, указав пальцем на настенные часы.
  - Вам подшить последнюю корреспонденцию?
  - Будем считать, что с ее доставкой запоздали.
  - Тогда Бэквордация вам в помощь, - напутствовала помощница Фаниби, развернулась и ушла.
  Костюм хоть и был пошит безупречно, но намеренно обтягивал ее бедра чуть сильнее, чем у иных сотрудниц администрации президента.
  С папкой под мышкой Шару вышел из своего кабинета, вошел в лифт и поднялся на верхний этаж здания администрации. Охранники отсалютовали Фаниби и пропустили его через металлодетектор. Индикатор на устройстве был безмолвен, и секретарь администрации ступил на дорожку в коридоре, растянувшуюся на десятки метров.
  "Меня всегда поражала эта тишина, эта гнетущая тишина, висящая в этом коридоре. Это ж до какой степени надо быть парано?.. - на этом слове рассуждения Шару запнулись, он осмотрелся по сторонам, но, сообразив, что мысли читать еще на его планете Тренд еще не научились, продолжил: - Это до какой же степени надо быть подозрительным или не иметь желания делить с кем-либо свое жизненное пространство, чтобы одному занимать целый этаж?"
  Фаниби двигался вдоль стен в самый дальний угол. Впереди него шагал охранник, сопровождавший главу администрации до двери кабинета, где в этот момент находился президент. Вообще-то, у президента на этаже было несколько помещений разных размеров, предназначавшихся для совещаний и встреч различного формата. Однако любимым оставался кабинет в тупике коридора.
  Тупик - это формальное название. На самом деле напротив кабинета находился аварийный выход, с возможностью прохода к лифту, на кровлю и к лестничной клетке. Аварийный выход был не заперт на ключ. Там дежурили два вооруженных охранника. Правда, попасть на этаж всем, кроме президента, таким способом было запрещено.
  "Лучше бы кабинет Окманата находился поближе к входу - к входу, через который я добираюсь до него. Эти семьдесят метров, что приходится вышагивать вдоль опустевших кабинетов, деморализуют. Зачем? Зачем было весь персонал переселять с пятнадцатого этажа ради одного только хомо? Все президенты, что властвовали до Чини, мирно располагались внизу, там, куда проще добираться без лифта. А этот захотел по-другому. Но ведь и Окманат не совсем такой президент, каковыми были его предшественники..." - думал Шару, пока не уперся в дверь, за которой находился самый главный хомо страны.
  Охранник связался по переговорному устройству со своим коллегой, оставшимся у входа. Тот, заранее получив от главы государства добро, доложил своему товарищу, что президент ждет секретаря администрации. Тогда охранник отворил дверь и впустил в помещение Шару, а сам остался возле двери, затворив ее.
  - Заходи, - пригласил Окманат Фаниби, поманив рукой.
  - Свет и радость в ваш дом! - поприветствовал глава администрации своего президента.
  - Свет... Свет... - скривился Чини. - Светлее от тебя не становится. Радость-то какую принес?
  - Я с докладом, - нейтрально произнес Шару, подходя поближе.
  - Садись, - Окманат поднялся из-за стола, указал рукой на кресло и протянул руку.
  Фаниби пожал ее в ответ и в знак большой признательности сделал легкий кивок головой, потом присел на край кресла, робко поглядывая на президента.
  - Ну что? Хреновые дела? - без подготовки начал глава государства.
  - Я бы так не-е-е-е рубил с плеча.
  - А как бы ты рубил?
  - Есть, господин президент, и положительные новости.
  - Наковырять хорошего я тебе могу, не выходя далеко за эти стены, - небрежно махнул указательным пальцем Чини, и секретарь администрации подумал: "Плохи мои дела. Не в духе он".
  - Так чем ты меня порадуешь? - спросил Чини.
  - Господин Окманат, несмотря на определенные временные трудности, которые народ Хеджера переносит и готов далее стойко переносить, электоральная поддержка действующего президента остается на максимальном уровне.
  - Врешь! Нет такой поддержки, что я испытывал два года назад. Сколько за меня процентов сегодня?
  - Гм-м-м. Сложно однозначно сказать, - замялся Фаниби.
  -А ты скажи.
  - Разные есть репрезентативные выборки.
  - Ты мне тут не <вырезано цензурой>! Репре... Репрезервативные выборы, понимаешь... Сколько процентов за меня?
  - Более семидесяти, если выборы были бы сегодня.
  - Мне сказали, что семьдесят один процент, - уточнил Чини.
  - Где-то так, учитывая, что погрешность исследования составляет два процента.
  - А почему падает? - Окманат слегка наклонил голову и сделал вопросительный жест пальцами рук.
  - Падает уровень доходов электората.
  - А почему падает уровень жизни народа? И не называй мне народ электоратом!
  - Я согласен. Падает, поскольку хозяйственная деятельность предприятий, финансовых учреждений... Это, на самом деле, прерогатива премьер-министра, а не администрации.
  - Когда ты, сукин сын, мне несколько лет назад подсовывал свою программу выхода из кризиса и кандидатуры своих бизнесменов, которым я выделял кредиты, ты тогда не ссылался на Жеши Соко! Ты мне обещал, что курс федхи больше падать не будет, инфляция в стране приостановится, золотовалютные резервы увеличатся и прочее. А теперь ты другие песни поешь! Ты на премьера не кивай. Хотя и у него пробелов выше головы. С ним я разберусь на следующей неделе. Что ты конкретно предлагаешь в краткосрочной перспективе?
  - Без девальвации нам не обойтись.
  - Слушай, что я гражданам скажу? Мы сделали в 28464 одну деноминацию с девальвацией, затем в 28474 снова в пять раз обесценили свою валюту. Не прошло и шести лет, а ты опять предлагаешь резко обесценить федху по отношению к эку. И я слышу такие предложения не только от тебя.
  - Господин Окманат, на этот раз нужно плавно отпустить федху, а не девальвировать единовременно, иначе мы так долго не протянем. Проедим лишь золотовалютные резервы. А так - оживим экспорт за счет более низких цен.
  - Девальвируем, а значит, сразу и цены скакнут вверх, и опять все по новому кругу. Надо не этим заниматься, а собственную промышленность и сельское хозяйство поднимать, чтобы товары хеджерские покупали, а не импортные, -немного успокоившись, говорил Чини.
  - Не хочет население наше покупать.
  - Почему?
  - Качество не то, - пояснил Шару. - После частичной национализации мы увеличили поступление доходов и налогов, отрезали от предприятий мафиозные структуры, но пришла другая беда: коррупция увеличилась на заводах. А еще вследствие монополизации целых отраслей упала конкуренция, а вслед за ней и качество. Выросла цена на многие товары.
  - Ты мне не заливай. Надо дисциплину укреплять, бороться с коррупцией и стимулировать своего производителя. А где-то и запретить излишний импорт, если определенные аналоги выпускаются в нашей стране. Запрети, к чертовой матери, импорт туалетной бумаги, коль мы выкупили контрольный пакет акций и модернизировали собственную фабрику. Неужели даже обеспечить население, чтобы удовлетворить потребности в подтирании задницы, мы не можем сами? Я не верю. Это саботаж! Почему мне поступает информация, что у нас перебои с туалетной бумагой? Я же (точнее, наше государство) забрал себе контрольный пакет акций этой сральной фабрики, поставил туда руководителем порядочного хомо, установил новое оборудование, купленное за валюту, а туалетной бумаги не хватает в стране. Чудо! Отчего?
  - Производство ее убыточно. Пока мы дотировали, то наш партнер, у которого 49 процентов акций осталось после допэмиссии, имел интерес к производству. А как дотации исчезли, то он сразу в виде дивидендов начал выводить капитал.
  - Так, пиши: с завтрашнего дня ни одна сволочь не имеет права выводить деньги из предприятий Хеджера. Хотят - пусть работают и тратят средства на расширение производства или социальную сферу. Не хотят - до свидания. Сами будем руководить, - в резкой форме дал команду президент. - А то умники такие.. . Ничего, пусть уматывается из страны, а хеджерская туалетная бумага еще всем нос утрет! У нас же своя целлюлоза, своя древесина. У нас - край лесов!
  - Боюсь, - робко запротестовал Фаниби, - таким образом мы распугаем всех инвеститоров.
  - И что дальше? - Чини наклонился к главе своей администрации.
  - Может начаться отток капитала, господин Окманат.
  - А ты сделай так, - президент встал со своего места, подошел к Фаниби, схватил его рукой за галстук и повалил на пол, - чтобы никто не оттекал. Ты понял меня!?
  - С-с-с-сделаю все, господин президент, - Шару испугался, и начал заикаться.
  - Запомни, если для страны надо (не для меня, а для государства), то можно предпринимать любые действия, чтобы простому хомо жилось лучше. А ты, сука, начинаешь мне выгораживать всяких капиталистов. Если надо, то национализируем вообще все до последнего кооператива, понял? - глава государства ослабил хватку и отпустил галстук секретаря администрации. - Ничего страшного не произошло, когда мы боролись с подставными фирмами и на три года запретили открывать новые банки. Никто не подох с голоду, а порядок в финансах и отмывке капитала навели один раз и навсегда. И здесь наведем!
  Фаниби вернулся на прежнее место. Чини также сел в свое кресло.
  - Как скажете, так и будет, - согласился с президентом Шару.
  - Конечно, будет. А если ты не согласен, то будешь мести улицу метлой. Нет, не улицу. Если в стране будет ухудшаться материальное положение граждан, будешь у меня мести асфальт на тюремной зоне, как метет бывший представитель президента в королевстве Трансферт вместе со своим сынком и сворой их подельников. Неприкасаемых у меня нет, несмотря на ранги, звания и занимаемые
  посты. Не можешь работать - сваливай сразу.
  * * *
  Вас приветствует информационный накопитель AZurga.
  Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
  Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.azurga.net: да.
  Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
  Заполните бланк запроса.
  Синхронизация: согласно пространству и времени запроса.
  Язык запроса: русский.
  Язык ответа: русский.
  Выдавать ли резервную копию на каком-либо другом языке: английском.
  Запрос: судебное дело в отношении Щуммстриксс Ееккла (Республика Хеджер), значение термина.
  Единица измерения: убийство.
  Краткая характеристика единицы "убийство":
  1. Не является единицей International System of Units.
  2. Лишение жизни одного разумного существа другим.
  3. Преднамеренное отключение питания для небиологических носителей, следствием которого явилось уничтожение информации.
  4. Полное удаление либо очистка памяти разумного существа, в результате чего его личность теряет самоидентификацию.
  Подтвердите правильность характеристик убийства: да.
  Ответ:
  1. Дело Щуммстриксс Ееккла получило общественный резонанс в результате того, что его сын Жичч, управляя транспортным средством "Писто" в состоянии алкогольного опьянения, совершил на скорости более ста двадцати километров в час выезд на встречную полосу дороги в городе Трансферт и столкнулся с автомобилем "Руук", двигавшимся во встречном направлении. В результате дорожно-транспортного происшествия водитель Чишмерь Шлам, будучи беременной, скончалась на месте, а ее муж умер по дороге в клинику от черепно-мозговой травмы.
  2. Дело Жичч Ееккла разбиралось и слушалось в суде города Трансферт королевства Трансферт. Итогом судебного заседания стало полное оправдание Жичч Ееккла. Было доказано, что в этот день он не употреблял спиртосодержащих напитков, а ДТП произошло на полосе следования его "Писто".
  3. Судебное решение вызвало негативную реакцию со стороны общественных организаций, независимых средств массовой информации, а также деятелей науки, культуры и искусства. Общественное мнение большинства населения королевства и страны осуждало Жичч Ееккла, так как первичные показания свидетельствовали о виновности подсудимого.
  4. Особое возмущение граждан вызвало решение суда о взыскании с родственников семьи Шлим, погибшей в аварии, компенсационных выплат в связи с порчей их "Рууком" собственности господина Жичч Ееккла (его автомобиля "Писто"), а так же с целью компенсации морального вреда, полученного господином Жичч Ееккла в вышеперечисленных событиях.
  5. Очень многие граждане Хеджера считали, что на судебное решение повлияло непосредственное вмешательство в дело его отца Щуммстриксс Ееккла, на то время являвшегося представителем президента Окманата Чини в королевстве Трансферт.
  6. Дело было направлено на пересмотр в результате непосредственного вмешательства президента Чини в этот процесс.
  7. В результате доследования прокуратуры и после рассмотрения новым составом суда было вынесено решение о признании вины Жичч Ееккла. Суд определил ему меру наказания в виде лишения свободы сроком в двадцать два года. Также была доказана вина его отца, который вмешивался в ход расследования. В ходе нового процесса были раскрыты и доказаны иные преступления и противоправные действия Щуммстриксс Ееккла в качестве представителя президента в королевстве Трансферт. Щуммстриксс Ееккла получил по совокупности тридцать восемь лет тюремного заключения.
  Продолжить: да.
  Вопрос: можно ли считать, что президент Окманат Чини нарушил конституцию республики Хеджер, оказывая давление на органы следствия и судебную систему.
  Ответ: формально - нет, ибо не имеется никаких доказательств.
  Продолжить: да.
  Вопрос: есть ли косвенные подтверждения того, что Чини вмешивался в судебный процесс.
  Ответ: в ходе последующих пресс-конференций и интервью Окманат Чини неоднократно озвучивал, что "стоило мне один раз позвонить, и мерзавца, и его сына посадили за решетку" или "там и без продажного суда было ясно, кто виноват", или "суд не хотел, а народ видел несправедливость, вот и пришлось мне лично посадить преступника в тюрьму".
  Продолжить: да.
  Вопрос: понесли ли наказание представители прокуратуры и суда, принимавшие участке в первой части дела Щуммстриксс Ееккла.
  Ответ: да, требуются ли подробности.
  Продолжить: нет.
  Желаете выйти: да.
  Всего хорошего. До встречи.
  Происходит безопасное отключение от информационного накопителя AZurga.
  Вы отключены.
  * * *
  Минут через семь после того, как Окманат вспылил, Фаниби стал замечать, что президент начал успокаиваться. Высказывался менее эмоционально, хоть еще и достаточно резко, отмечая, что пора положить конец всяким несанкционированным митингам, периодически проходящим в центре столицы.
  - Где это видано, чтобы бездельники толпами шлялись каждую неделю, перегораживая улицы Деривативов! ? Им же выделили две резервации. Пусть туда ведут своих крикунов и там горлопанят хоть целыми сутками, если в это время нет спортивных соревнований на стадионе. Надо с них начать еще и деньги брать за эти митинги. А то соберутся, нагадят вокруг, а коммунальным службам за ними прибирай.
  - Для этого, господин Окманат, необходимо принять новые поправки к закону о митингах, шествиях и собраниях, который только недавно был подписан, -заметил Шару.
  - Так пусть парламент или городская власть это и сделает. Они ж для того и наделены этими полномочиями, чтобы законы совершенствовать. Или ты считаешь, что они должны только свои корыстные интересы через парламент и муниципалитет пропихивать?
  - Я так не считаю.
  - Молодец, - похвалил в первый раз собеседника президент.
  - А то совсем наша оппозиция распоясалась. Не успели принять закон, чтобы бастовали в отведенных специально местах, а они по-прежнему прутся к моей резиденции, словно медом у меня тут намазано. Я с силовиками на этот счет переговорю. И тебя приглашу. Надо наводить в этом деле порядок. Кто не слушается и ходит с флагами и транспарантами по городу, того надо штрафовать, а то и садить. А вообще, если сказать по-хорошему, то надо надавать по мордасам самым активным оппозиционерам и крикунам "прошитым", чтобы не вякали и по улицам не ходили. И сразу покой да порядок в городе наступит.
  - Я это учту, - кивнул головой глава администрации и сделал заметку в записной книжке.
  - Надо трудовому народу по телевизору показывать почаще все это безобразие, которое творят противники власти.
  - Регулярно показываем, - доложил секретарь администрации.
  - А я регулярно смотрю, но как-то неубедительно, топорно идет пропаганда наших идей. Вот, например, как мне докладывают, совершенно без энтузиазма воспринял народ то мое постановление о дополнительных платежах на вторую и более квартиру в собственности. Если налог на роскошь широкие народные массы принял положительно, то в этой части - не очень, - с сожалением произнес Чини.
  "Не, ну а какой дурак будет радоваться, если у него две квартиры: за одну берут коммунальных платежей и земельную ренту по-нормальному, а за вторую в десять раз больше? Ладно, кто-то перепишет вторую квартиру на сына или разведется фиктивно с женой, но, во-первых, это хлопотно, а что делать одиноким?" - подумал Фаниби, а президенту сказал:
  - Надо молодежи давать в этом дорогу с их креативом и нестандартными подходами в агитации. Кстати, этот молодой журналист Этангази, раз уж он предложил такую полезную идею или подслушал ее у кого-то...
  - Неважно. Главное, что донес, - высказался в положительном ключе о Шаве Чини.
  - Естественно, что он молодец, раз донес. Тогда пусть и продвигает эту идею дальше в массы. Между прочим, он ведет уже какую-то десятиминутную передачу на канале "ХТ-1".
  - Я смотрел его передачу. Ничего так. Старается. Можно и его подключить к освещению этого постановления. Пусть зарабатывает себе на жилье. У кого-то квартир и домов несколько, а у него, поди, ни одной.
  - А он без жилья? - спросил Шару.
  - А ты, как думаешь, если он такими идеями живет, есть у него свой угол?
  - Так, может, парню посодействовать в получении жилищной субсидии или льготного кредита? - предложил глава администрации.
  - А он пока ничего еще такого не сделал, чтобы его квартирой награждать. Пусть покажет себя. А то быстро получит жилье и, всяко бывает с хомо, возгордится или употреблять алкоголь начнет в нехороших компаниях, не по тому пути пойдет. Рано еще. Ты держи на контроле, но пока не спеши. А вот формат его передачи можно было бы и расширить. Пусть вещает с экрана не каких-то там десять минут, а дайте парню развернуться и донести свое, а я, надеюсь, и наше мнение до общественности. Он молод, поэтому необходимо, чтобы его контролировали. А то молодость, любовь, эмоции... Главное, чтобы чего не ляпнул такого сгоряча в прямом эфире.
  - А на наших каналах нет больше прямого эфира.
  - Да? - поднял брови Окманат.
  - А зачем этот прямой эфир? Все передачи идут в записи, чтобы можно было различные случайные, и не очень, ляпы с эфира убрать.
  - Правильно и надежно, - с удовлетворением отметил глава государства. -А как же, если там... ну, не знаю... спортивные соревнования?
  - Идут с задержкой в двадцать секунд, а оператор, комментатор и идеолог зорко следят, чтобы ненужное, случай чего, не пустить в живой эфир.
  - Втроем следят?
  - Для надежности и порядка не помешает.
  - Головастые у вас в администрации ребята! - похвалил Чини собеседника и его команду.
  - Стараемся совместно с министерством печати и информации, а также с идеологическим отделом. Надо. И это дает свои плоды. Приведу пример. На последнем конкурсе "Мисс Деривативы", который шел, естественно в "прямом эфире", поскольку в конце было голосование телезрителей на титул "Мисс Очарование", случился казус.
  - Интересно, - президент насторожился.
  - Ничего такого политического, - успокоил его Шару. - Выскочил по итогам голосования один дурак на сцену и стал кричать, что результаты сфальсифицированы. Его моментально убрала охрана. Молодцы, вынесли за десять секунд из зала. А этот эпизод вырезали, и в эфир пустили картинку без этого хулигана.
  - Больных хватает. Правильно, а зачем народ по пустякам баламутить и показывать пример, будто каждый может кричать все, что вздумается. Дай волю и покажи, то скоро по улицам кроме "прошитых" будут и нормальные граждане с лозунгами и плакатами ходить. Нам надо добиться того, чтобы вообще эти митинги и манифестации в стране прекратились. Надо хомо показывать больше позитива с экрана. А этот негатив отрицательно на психику влияет. Если власть будет демонстрировать спокойствие и уверенность, то и обычным гражданам это будет передаваться. Нужно нам эту уверенность демонстрировать, начиная с себя: с меня, с тебя, с самого мелкого государственного чиновника.
  - Так, гм... - смущаясь, с заискивающим взглядом дал намек глава администрации своему президенту, - быть может, наш глубокоуважаемый президент и проявит инициативу.
  - Что ты там уже удумал? - весело, с прищуром спросил Чини.
  - Господин Окманат, вот у нас давеча прошел этот самый конкурс красоты, но вы не почтили своим присутствием это мероприятие.
  - Как-то не совсем серьезно на несерьезное мероприятие ходить главе государства, - несколько растерянно оправдывался Окманат.
  - А почему? Элегантные девушки на сцене, богатые бизнесмены с ухоженными спутницами в зрительном зале, в воздухе атмосфера благополучия и сытости. И на этом фоне во главе своего народа в первом ряду сидит президент. По-моему, очень респектабельно. По окончании действа глава государства поднимается на сцену и лично вручает корону победительнице. Разве это не пример того, что в Хеджере все великолепно?
  - Может быть... - согласился Чини.
  - Видите ли, важно посещение не только спортивных мероприятий и велогонок, - продолжил мысль Фаниби.
  Услышав такое, президент нахмурился.
  - Я не спорю, что спорт и велосипедные соревнования в частности - это весьма важно, но спорт - это территория мужчин. А вот конкурсы красоты смотрят, в большинстве, женщины, поэтому важно и на этом кластере сфокусировать свое внимание.
  - Чего класть? - не понял Окманат.
  -Я говорю, что лишних один-полтора процента электоральной поддержки в вашу копилку в результате посещения мероприятий такого рода вам пойдут на пользу.
  - Уговорил, - сдался президент. - Зови меня на следующие "Мисс" или "Миссис". Схожу. Гляну.
  - А зачем нам, то есть вам, ждать? Давайте по горячим следам устроим вашу встречу с мисс, вице-мисс и девушкой, получившей на этом конкурсе приз зрительских симпатий, - предложил секретарь администрации.
  - Где устроим?
  - Да где угодно. Например, в неформальной обстановке в вашей загородной резиденции. Вы побеседуете с девушками, сделаете им подарки, а телевидение сделает отличную картинку и покажет в новостях.
  - В неформальной атмосфере, говоришь... - задумался Чини, прикидывая что-то в уме. - Что-то типа беседы на кухне, да? Журналисты задают вопросы, а мы пьем чай, кушаем пирожные и отвечаем или ведем непринужденную беседу?
  - Не стоит созывать журналистов и пытаться устроить некую пресс-конфе-ренцию с участием победительниц "Мисс Деривативы". Достаточно одной камеры и общей картинки с комментариями за кадром. Ну, на крайний случай, нарезка из фрагментов интервью с конкурсантками, где они в общих чертах рассуждают на отвлеченные темы. Здесь главное позиционировать вас на фоне молодости, красоты и будущего республики Хеджер. Светлого и положительного будущего с уверенностью в завтрашнем дне.
  - А почему бы девушкам не высказаться напрямую о сегодняшнем и завтрашнем дне страны?
  - Господин президент, вы меня извините, но не стоит в такие мероприятия вплетать политику и экономику. Тем более, с такими гостями, как эти.
  - Не понял. Отчего же?
  - Как бы вам сказать... Как это говорится современным языком, эти хомо не под такое интервью заточены.
  - А под какое?
  - В силу того, что природа зачастую не может наделить разумное существо и интеллектом, и красивым лицом, и стройным телом одновременно, то... А еще потому, что эти девушки уже с определенного возраста себя позиционируют, не как... - не мог подобрать правильные слова Фаниби. - То есть не хотят усердно учиться, поскольку видят другие свои способности.
  - Они шлюхи? Ты предлагаешь мне попить кофейку с проститутками, чтобы потом об этом трепалась вся страна и хомо на кухне перемывали мне кости?! Не бывать этому!
  "Надо срочно донести до него, что это не так, иначе сейчас опять разойдется и начнет таскать меня за галстук или того хуже", - лихорадочно соображал глава администрации, пока не выдал:
  - Никакие они, да простит меня богиня, не проститутки. Они в основной массе - обычные тупицы! Какое интервью, простите меня, в присутствии главы государства может давать нынешняя вице-мисс? Перед конкурсом красоты, беседуя с одним журналистом, она заявила, что не наш Тренд, оказывается, вращается вокруг Фьючерса с Опционом, а двойная звезда совершает оборот вокруг нашей планеты! О чем тут можно дальше говорить? Можно тратить пленку и снимать этот бред, чтобы потом смонтировать и выбросить ненужное в корзину. Но к чему вообще тратить на это время и показывать даже перед журналистами то, что президент республики Хеджер сел с некими примитивными созданиями обсуждать вопросы обороны, инвестиций или охраны окружающей среды? Эти девушки, что приходят на конкурсы "Мисс Деривативы" или "Мисс Хеджер" и тому подобные, годятся для светских бесед. Они есть женщины, которые с юношеских лет поняли, что им не нужно усердно учиться, не нужно работать и набираться знаний. Они давно поняли, что они красавицы, поэтому главная их цель -удачно выйти замуж за состоятельных и богатых мужчин. А как это можно? А это можно, если те их заприметят в толпе и выдернут за руку из общей массы других красавиц в коротких юбках на длинных ногах, писающих кипятком при виде миллионеров, - набрался храбрости и открыто стал говорить Шару. - Для того чтобы подцепить на крючок владельца банка, крупного предприятия или успешного спортсмена, не нужно зубрить точные науки или ловко управляться с прядильным станком. Для этого надо уметь обольщать его своей красотой, макияжем, нарядом. Всем этим категориям мужчин, которые действительно трудятся день и ночь, необходимы красивые, доступные, статусные жены или любовницы. Они хотят отдыха и расслабления в компании таких вот беззаботных, веселых, жизнерадостных подруг, готовых восхищаться их положением в обществе, богатством. Им необходимы спутницы, которые будут помогать проматывать деньги.
  - Вот и я так: работаю днями и ночами, а счастья нету, - разоткровенничался Окманат. - Все у меня есть: власть, деньги, статус и даже куча симпатичных сотрудниц из спецподразделения министерства национальной безопасности, которые меня посещают, а настоящих отношений нет.
  - Господин президент, вам надо развеяться. Я все устрою и приглашу этих трех конкурсанток вечером для общения с вами. Смените пейзаж и круг надоевших вам лиц, а потом по обстановке, - предложил глава администрации.
  - Президенту сложно. Президенту стоит один раз оступиться, как сразу же его начнут терзать по оппозиционным каналам и радиостанциям продажные журналисты.
  - Господин Окманат, сколько там у нас в стране осталось этих оппозиционных газет, журналов (журналы "прошитых", по-моему, все закрылись) и каналов? - с ухмылкой произнес Фаниби. - С чего вам все на какую-то шваль обращать внимание? С вами в едином порыве весь хеджерский народ.
  - Не весь. Лишь семьдесят один процент на сегодняшний день, - скептически заметил Чини.
  - Это столько хомо поддерживает выбранный вами курс, а если провести выборы сегодня, то реально нет ни одного мало-мальски солидного политического противника у вас. Поживите немного и для себя, а не только для страны, -дал совет Фаниби.
  - Ладно, рули, - кивнул головой президент, а сам подумал: "Надо сменить тему, а то подумает этот хмырь, что я сопли перед ним распустил. Еще недавно тут на полу чуть не обосцался от страха, а теперь сидит тут передо мной, словно священник на исповеди".
  - Это второстепенное, или даже третьестепенное. Ты работай над повышением качества наших товаров, собиранием доходов, созданием новых рабочих мест, своевременной выплатой пенсий. О населении думай. Ну, и об этих... бизнесменах не забывай. Создавай для них, так сказать, питательную бизнес-среду. Только пусть эти мироеды не забывают, кто в стране хозяин, - строго произнес Чини, запнулся и добавил: - О народе хеджерском пусть не забывают. Он у нас хозяин в стране.
  "Что за долбо...б? - мысленно отреагировал на реплики Чини секретарь его администрации. - Это, видно, неизлечимо. В начале беседы запретил забирать дивиденды иностранным совладельцам, а иначе отнимет бизнес. А теперь мелет о питательной (где-то же выражение такое услышал, и запомнить смог) бизнес-среде. Вот что мне делать? Одновременно привлекать бизнесменов и не давать им распоряжаться своей прибылью? Как скрестить этот оголтелый социализм со свободным рынком капитала? Не знаю. Если бы хоть я один имел на него влияние, так я бы год за годом смог убедить его в необходимости лелеять капиталистов. Да, их можно иногда прижать и пограбить. Да, их можно и поэксплуатировать, поскольку и они эксплуатируют наемных рабочих, но их нельзя пугать, иначе сбегут, как дикие птицы, гнездиться в другие страны. А как его переубедить, если остальное его окружение - это или недалекие умом силовики из казармы, или безграмотная деревенщина из его рыцарства Консалт? Я среди этих недоучек единственный интеллектуал в коридорах власти. Нет, вру. Теперь, уже почти все его министры имеют не просто университетское образование, а даже по документам сделались академиками и профессорами. С ума сойти! Недавно узнал, что министр сельского хозяйства - доктор филологических наук. Прости меня, создатель, Виби Нгоно с трибуны не может ни начать, ни закончить фразу. Я ее слушаю и не понимаю, где начало, а где логический конец в ее высказывании. А вот смогла же подделать сертификат о получении высшего образования. Черт с ними. Мне нужно жить, а лучшей работы в Хеджере я не сыщу, чем сейчас. Надо слово замолвить на хорошую тему за хорошего хомо. Сейчас самый подходящий момент. Президент сам завел разговор об инвестициях".
  - Господин президент, все ваши поручения будут выполнены, а некоторые даже перевыполнены, - обратился вслух к собеседнику Шару.
  - Прямо на месте перевыполнишь? - скептически, но дружелюбно скривился Чини.
  - Коль уж вы заговорили об инвестициях, то я вспомнил, что на меня выходила группа деловых иностранных кругов, которые готовы инвестировать в Деривативы.
  - Что за инвестиции, чего они хотят?
  - Хотят вложить деньги, и не малые, в строительство культурно-спортивно-развлекательного комплекса.
  - И что им требуется от меня? Пусть вкладывают. Я не запрещаю, - наивным тоном произнес президент, но как-то весь напрягся.
  - Нужно ваше постановление по отводу земли.
  - Я, по-моему, ясно дал понять, что больше землю в собственность мы продавать не намерены. А если возникнет необходимость, то будем даже назад изымать участки для государственных нужд.
  - Я имею в виду долгосрочную аренду в черте города Деривативы.
  - Что там будет? - захотел уточнить президент.
  - Господин Окманат, я же говорил, что инвестор намеревается строить культурно-спортивно-развлекательный комплекс.
  - Что там будет располагаться конкретно?
  - Гостиница, спортивная инфраструктура, парк, казино...
  - Так ты открыто и говори, что хотят построить в центре Деривативов казино. Скажи прямо: "Окманат, дайте земли моим заграничным друзьям-товари-щам". А то ходишь вокруг да около, начинаешь мне молоть языком про культуру и спорт. У нас земля идет в аренду через аукционы, чтобы не было спекуляции и откатов. Выставили участок - милости просим, дорогие бизнесмены местного и зарубежного пошиба. Предлагайте свой проект, мы изучим, и дальше - по процедуре.
  - Не совсем так, как вы думаете. Дело в том, что место, где инвестор планирует сделать комплекс, частично находится в природоохранной зоне.
  - Так ты хочешь, чтобы я нарушил закон, разрешив строительство в запрещенном месте, чтобы народ потом меня в тюрьму посадил?
  - Ну что вы! Там всего-то ничего, небольшой участочек захватит стройка в неразрешенном пока месте. Придется вырубить не более пятидесяти деревьев, а подавляющая территория не попадает в раздел запрещенных.
  - Закон един для всех. Мне его нарушить?
  - Нет, изменить, - предложил Фаниби и извлек из папки планкарту.
  - Смотри, как за инвестиции болеет, даже художника нанял, чтобы нарисовал все, - то ли пошутил, то ли похвалил президент секретаря своей администрации. - Показывай.
  Шару чуть ли не в припрыжку добрался до Чини, развернул планкарту, чтобы Окманату было удобно смотреть, и начал объяснять. Чини слушал, а потом выдал:
  - Они хотят начать застройку в Алькзургском урочище? Постой, что-то недавно было связано с этим местом. На слуху этот парк у меня.
  - Это место вместе со стадионом "Эгг" определили в качестве двух площадок для проведения массовых мероприятий.
  - А, так этот парк выделили для протестов "прошитых", - вспомнил президент и пошутил. - Теперь ты хочешь, чтобы я взял и отобрал эту святую для оппозиции землю и отдал ее для их спонсоров-мироедов?
  - А "прошитые" сказали, что эта территория им не нужна. Они не желают протестовать на окраине города. И если говорить откровенно, то отдать инвестор просит только вот эту узкую полоску вдоль дороги. Иначе нет смысла вообще строить этот комплекс, если он не будет иметь выхода вот сюда, - Шару ручкой указал место на бумаге.
  - А твой инвестор знает, что Алькзургское урочище - историко-культурный памятник?
  - Конечно, но они обязуются все не просто сохранить, а восстановить и приумножить. И вообще, на все это они готовы потратить порядка трехсот миллионов эку.
  - С-с-сколько? - не поверил Чини, но сдержал эмоции.
  - Более трехсот миллионов. Господин президент, это внушительная сумма. Они, кроме казино, построят огромный торговый центр, современный кинотеатр, многоуровневую автостоянку, концертный зал, - глава администрации уловил, что президент начал склоняться на его сторону и решил выложить все козыри. - И опояшут весь Алькзургский парк велодорожками.
  Услышав такое близкое слово, как "вело", Окманат улыбнулся и вынес решение:
  - Дорожки и мы можем укатать. Для этого большого ума не надо. А вот построить крытый велотрек вот здесь, например, - президент ткнул пальцем в планкарту, - было бы замечательно.
  - Господин президент, если мы, как желаете вы, дадим разрешение на застройку этой древней части урочища, то, боюсь, это может послужить поводом для протестов нашей доморощенной оппозиции.
  - Вот и отлично, - усмехнулся Чини, - в таком случае "прошитые" сами будут приезжать по своей воле в то место, которое определено муниципалитетом для митингов и демонстраций. Короче, если твои инвесторы согласны бесплатно построить еще и велотрек, то зови своих бизнесменов сюда в кабинет буду с ними разговаривать. Но учти, если они испоганят мне парк, построив только одно казино, а остальное останется на бумаге, то предупреждаю: казино будет конфисковано в доход государства, а ты как пособник отправишься за решетку. У тебя тогда будет много свободного времени, чтобы в тюремном казино в карты в "очко" играть с рецидивистами, которые по двадцать лет баб не видели.
  8
  Сказка о бессмертной гидре
  - Дедушка, а, дедушка! - обратился внук к отцу своей матери, лежа в кровати. - Расскажи мне какую-нибудь сказку на ночь.
  - А какую ж тебе сказочку поведать? О чем ты слушать любишь? - задал встречный вопрос не совсем старый дед.
  - Мне нравятся истории про разных там драконов, змеев и чудовищ...
  - А-а-а-а, - почесал затылок дед. - Тогда, может, тебе поведать сказ о гидре многоголовой?
  - А что это за гидра?
  - А это чудище такое, что как змей по земле ползает. Голов у нее не счесть и туловище толстое, словно срослись в одном теле тысяча гадов.
  - Ого, какой ужас! - испугался мальчик и спрятался с головой под одеяло.
  Но любопытство взяло верх, и он сначала выглянул одним глазом из своего
  укрытия, а затем выбрался по пояс из-под одеяла и уселся на постели.
  - Рассказывай, - попросил внук, - я внимательно буду слушать.
  - А бояться не будешь?
  - Не-а.
  - Ладно, тогда слушай, - согласился дед и погладил мальчишку по голове. - Жил-был король, и было у него королевство.
  - Дедушка, дедушка, а короля того, как звали?
  Мужчина задумался, а потом ответил:
  - Король - да и король. Все короли одинаковые.
  - А мне папа говорил, что короли разные бывают: добрые, злые, кровожадные и глупые, - пояснил малыш.
  - Он прав, но всех королей объединяет одно: они рождаются принцами, а когда вырастают и становятся королями, то уже до конца жизни заботятся о своем народе.
  - Их постоянно выбирают жители страны, чтобы они всегда командовали ими? - решил уточнить мальчик.
  - Нет, внучек, король один раз и до самой смерти себя сам ставит самым главным в государстве. Его один раз выбрали, и править король будет, пока не умрет.
  - Это, как наш президент? Папа говорит, что нашего президента один раз выбрали, а дальше он сам себя до конца жизни выбирать будет. И другой президент у нас не появится, пока этого на кладбище не занесут.
  - Не слушай папу и не говори такого никому. Хорошо? Обещаешь?
  - А почему такое нельзя говорить? - не понимал внук.
  - Потому что, если такое болтать, то скорее твоего папу на кладбище занесут, чем президента нашего. Ты хочешь, чтобы твоего папу в землю сырую закопали?
  - Не хочу, - испугался малыш.
  - Тогда даже не упоминай имя президента нашего в плохом смысле, а то язык твой может отсохнуть. Ты понял?
  - Ага. А если я такое буду говорить, то приедет наш президент на черной машине с мигалкой, убьет моего папу, погрузит в свою большую машину, завезет на кладбище и там закопает?
  - Да, приедет и в тюрьму его заберет, и не будет у тебя твоего папы, если о президенте будешь говорить всякие гадости или даже думать об этом.
  - Я больше не буду. Я всем детям на улице буду рассказывать, что наш президент - самый хороший в мире. Я всем буду рассказывать, что он забирает в тюрьму и отвозит на кладбище только тех, кто о нем плохо думает, а хороших он не трогает.
  - Умница, - улыбнулся дедушка и продолжил сказку. - И всем жилось хорошо в королевстве под руководством мудрого короля. Да вот поселилась на гнилых болотах гидра страшная.
  - А у этой гидры есть имя или она, как и король: гидра - да и гидра? Ее как-то должны ж были звать. Ведь у каждого есть имя и фамилия.
  - Хорошо, пусть ее зовут Коррупция, - предложил дед.
  - Пусть зовут. А эта Коррупция может жить только в гнилых болотах или и в городе обитает?
  - Она везде приспосабливается к жизни.
  - И что она такого делает? - спросил ребенок.
  - Вредит всем.
  - Так она - вредная?
  - Очень, - уточнил мужчина и стал рассказывать дальше. - Захотел король расправиться с чудищем многоголовым. Собрал всех своих воевод, дал им оружие и послал в бой на болота. Воротился назад только один воин. Всех остальных гидра убила.
  - Убила и похоронила на кладбище?
  - Гм-м-м, - замялся дед. - Типа того. Осерчал король и послал вдвое большее войско на бой с гидрой Коррупцией. На этот раз он послал самых смелых, преданных и честных воинов.
  - Победили они чудовище?
  - И в этот раз воротился только один раненый боец. Остальные голову сложили в бою.
  - А чего, деда, такое сильное войско не могло одолеть гидру Коррупцию?
  - А у нее волшебный ларец золотой имелся.
  - Какой?
  - А вот слушай дальше. Разгневался король пуще прежнего. Собрал вдесятеро большее войско и сам во главе его поехал бой вести. Прибыли они на гнилые болота, стали ждать. И вот, видит король, выползает страшное чудище о сотнях и сотнях голов супротив его войска. Идет на своих коротких лапах навстречу воинам, а на пузе у нее золотой ларец висит. Весь красивый такой, сверкает. А из него золотые монеты так и сыплются на землю. Король подождал немного и бросил в бой свои лучшие силы. Бьются воеводы, рубят чудищу головы, а одолеть не в силах.
  - А почему?
  - А оттого, что стоит храброму и честному воину в бою случайно подобрать монетку с земли, которая из ларца упала, как мгновенно этот воин прирастает своим телом к телу гидры Коррупции. Прирастает и сразу же начинает сражаться против славного короля. И не одолеть никак это чудище. Кого гидра убьет, кого прирастит к себе, только войско королевское растаяло на глазах у правителя. И остался он один на поле бранном.
  - А если, дедушка, золотые монеты себе не класть в карман, то и не прирастешь к чудищу Коррупции тогда?
  - Конечно, дитя мое. Только так гидру Коррупцию одолеть можно.
  - А ты бы смог победить эту Коррупцию? - спросил у мужчины внук.
  - Я бы? Да. Это моя работа такая. Я ж прокурором работаю, - улыбнулся дед. - Все, ложись спать. Завтра новый день. Пора отдыхать. Сейчас я уйду, и прислуга запрет все ворота на вилле на замки.
  - Спасибо, деда, за сказку. А ты сейчас куда?
  - Мне пора лететь к бабушке домой и тоже отдыхать.
  - А на чем ты полетишь?
  - На вертолете, внучек, - ответил дед.
  - А это твой служебный вертолет?
  - Да нет, - отмахнулся прокурор, - где у нашей бедной прокуратуры воздушная техника? Все самому и за свои деньги приходится делать: и покупать, и
  обслуживать, и заправлять этот вертолет...
  * * *
  На столе тусклым светом горела настольная лампа, намеренно либо по забывчивости не выключенная еще с вечера начальником городской свалки господином Дампо. Она как могла освещала кабинет-спальню, где в данный момент, предавшись сну, лежал на кровати тот, чью жизнь пришел забрать Джефри Клиан. Отец Унзури и Оганио не сводил глаз со своего давнего врага. Тот продолжал похрапывать, спрятав кисть правой руки под подушкой. "Ну что, один выстрел в голову, и этот подонок больше не будет портить воздух на Тренде, - размышлял Джефри, наставив на бандита дуло конфискованного у охранника боевого пистолета. - Нет, так просто убивать я уже перехотел. Я с этим отребьем нашего общества поступлю иначе. А если он под подушкой держит оружие на изготовке? Я начну его вязать, а он мне пулю в грудь или нож в шею всадит, и дети сиротами останутся. А как же быть?"
  Клиан всматривался сквозь слабоосвещенное пространство в лицо Дампо, желая разглядеть в движениях лицевых мышц врага обман и подвох. Ничего определенного Джефри не увидел. Не ослабляя внимания, Клиан медленно снял рюкзак со спины, извлек из него баллон с газом. Взял металлический баллон за ремни и положил себе на плечо. Дампо закряхтел и стал поворачиваться. Кисть правой руки при этом начала появляться из-под подушки.
  Нервы у Джефри не выдержали, и он опустил баллон с газом на голову начальника свалки. Дампо проснулся, вскричал, прикрыв ладонями место удара, и Клиан увидел, что никакого оружия у бандита при себе не имелось. Тогда Джефри ударил лежавшего на кровати хомо каблуком в голову, после чего тот отключился.
  Клиан надел наручники на Дампо, достал из рюкзака канатную веревку и привязал ее к цепочке, соединяющей два браслета. Затем перевязал скотчем ноги начальника свалки и принялся складывать свою амуницию в рюкзак. А вместо респиратора надел шапочку с прорезями для глаз и рта. После этого Джефри медленно осмотрел все вокруг на предмет того, не оставил ли он каких-либо улик. "Вроде, не потерял ничего", - подумал Клиан.
  Он из чувства любопытства обследовал содержимое ящиков письменного стола, в одном из которых обнаружил револьвер. Хотел взять, но подумал: "К чему мне оружие, из которого, наверняка, убили когда-то хомо? Пусть полиция потом сделает баллистическую экспертизу и определит, кем на самом деле был покойный главарь государственного предприятия по утилизации отходов".
  Размышления Джефри прервала фраза "чё за <вырезано цензурой>!" Клиан закрыл рукой в перчатке ящик с револьвером и посмотрел на Дампо. Тому стала доступна речь, и он, моргая заспанными глазами, пытался приподняться.
  - Лежи, гниль, - произнес Джефри, сделал пару шагов к лежащему на полу хомо и ударил его сапогом по ребрам. - Это за тобой барышня с русой косой в пояс пожаловала. Отжил ты свое.
  Дампо испугался уверенной и четкой речи собеседника и задал вопрос:
  - Ты из какой капеллы?
  - Из симфонической, - пошутил Клиан. - И не поднимайся, пока тебе не разрешили.
  - А? Так ты - бык? То есть сотрудник полиции? - сделал предположение Дампо.
  - Помнишь меня? - Джефри снял с головы маскировочную шапочку и направил свет от настольной лампы себе на лицо.
  - Что-то связанное с капеллой Себастнано и Есаджн, - с трудом вспоминал бандит.
  - А ты, оказывается, еще не совсем отпил свой костяной кумпол. Я платил дону Себастиано за право работать старателем на этой свалке, но ты захотел, чтобы я за обжиг стержней отстегивал цветную бумагу в твой карман.
  - Братишка, но свалка-то моя, - начал мирным тоном объяснять Дампо. -Я - дон на этой свалке (и по совместительству начальник). Мне все отстегивают, кто роется в мусоре, понимаешь? При чем тут Себастиано? Я тебя выгнал когда-то? Ну, так приходи, плати и работай.
  - Ты гандон, а не дон. Ты не выгнал меня, а вместе со своими бывшими охранниками утопил в сточной канаве. Вспомнил? - Клиан поставил лампу на стол и снова надел вязаную шапку на голову, прикрыв лицо.
  - А-а-а-а-а... - выдавил из себя Дампо, показывая, что вспомнил об этом эпизоде из своей жизни.
  - Возвращается память?
  - Ну... извини... сам понимаешь... - развел ладони скованных наручниками конечностей бандит.
  - Извиняю и понимаю, и даже прощаю. Но все равно теперь твоя очередь тонуть в речке-вонючке.
  - Ты меня хочешь сбросить в парашу?
  - Угадал с первого раза.
  - Как ты рассчитываешь меня со связанными ногами донести до канавы? У меня здесь охранники.
  - Они спят.
  - Но я начну орать, и они тебя пристрелят.
  - Они еще долго будут спать.
  - Ты их убил? - удивился Дампо. - Но ты ж не мафиози? Ты же не можешь убить моих охранников и меня искупать в дерьме.
  - Я тебя не купать буду. Я тебя утоплю и подожду, пока ты в этом дерьме не захлебнешься. Я хотел тебя усыпить, отвезти на тракторе и сонным утопить, но все обернулось гораздо лучше. Мне выпала возможность избавить страну от мрази, когда эта мразь будет осознавать, что ее казнят.
  - Слушай, давай договариваться. Я все понимаю: старые обиды, невозможность заработать федхов без свалки и прочее. Я тебе все компенсирую. У меня тут припрятано немного. Отпусти меня. Зачем тебе меня грохать? Оттого, что ты меня прикончишь, ты богаче не станешь. Без меня ты денег не найдешь и трактор не заведешь. Деньги в нычке, а ключи от трактора в сейфе. Код от сейфа знаю только я. А станешь меня тащить по свалке к канаве, так прибегут "зомби". Это ж все мои хомо. Старик, они порвут тебя. И тебя самого за меня утопят в этой канаве. Зачем тебе? Я виноват в чем-то, погорячился. С кем не бывает. А если работать и обжигать стержни хочешь, то можешь мне даже не платить за это. Приходи, когда хочешь. Мои хомо тебе слова не скажут.
  - Мне ключи от трактора не нужны. Я взломал зажигание. Ты все равно умрешь, а вот деньги мне не помешают. Мне деток растить надо. Я - отец-одиночка. Говори, где эку припрятал?
  - Обещаешь тогда уйти и оставить меня тут?
  - Я пришел тебя утопить, а деньги гони сюда. Где ты их спрятал?
  - Не... ну... ты шутник, однако. Тебе и баблосов насыпь, а ты еще и пришить меня хочешь!
  - Где деньги, гнида, прячешь?
  - Давай торговаться, - улыбнулся Дампо, почувствовав, что смог зацепить Клиана. - Что ты можешь выложить козырного, чтобы я тебе нарезал цветной бумаги?
  Джефри вздохнул, достал из кармана пистолет, обернул его тем, что служило одеялом для Дампо, и прострелил тому обе ноги. Выстрелы были негромкими, все же импровизированный глушитель не так эффективен, как настоящий.
  - Пока, вот, могу предложить такой вариант, - произнес Клиан, брезгливо бросая на кровать покрывало.
  - О-о-о-ой! - закричал Дампо. - Ты <вырезано цензурой>! Да ты - беспредельщик!
  - Пока я вижу, что мудак - это ты. Но если я не получу своих (вернее, твоих) денег, то тебе станет гораздо хуже. Где ты спрятал мою компенсацию за потерю работы и средств к существованию?
  -Я... я... я обманул, что у меня есть деньги. Посмотри, я весь в крови, - Дампо закивал в сторону своих кровоточащих ран. - Мне больно, мне страшно смотреть, как я истекаю кровью. Помоги мне!
  - Ну, если страшно, то помогу, чтобы ты не видел, - согласился Клиан, вынул штепсель из розетки и одним рывком оторвал корпус настольной лампы от электрического шнура.
  В комнате стало темнее. Лишь набиравшие силу предрассветные сумерки помогали различать предметы и хомо в этом помещении.
  - Где, сука, прячешь деньги? Они тебе уже ни к чему. Зачем покойнику денежные сбережения? Я тебя бесплатно похороню в зловонной жиже. Ты же себя называешь доном. Вот я тебя, как и положено дону-свалочнику, со всеми почестями захороню в куче мусора.
  - Я пошутил, что у меня цветная бумага и золотишко имеется.
  - Так ты - шутник? А про золото ты мне до этого ничего не говорил. Значит, и золото у тебя есть? Давай, брателло, колись, а то потом поздно будет, - предупредил Джефри.
  - Нет у меня ничего. Я кровь теряю, - паниковал Дампо.
  - А зачем покойнику и деньги, и кровь? Интересный ты. Мертвецу не важно, сколько литров у него красной жидкости в теле осталось. Все равно по венам сердце ее качать не может.
  Говоря эти слова, Клиан вставил штепсель в другую электрическую розетку, которая располагалась недалеко от лежавшего на полу Дампо. Затем Джефри дотронулся оголенными проводами до окровавленной штанины бандита. Небольшая искорка проскочила между проводом и скорчившимся от судороги телом.
  - Это мой второй аргумент в торге, - сказал Джефри, после того как перестал пропускать электрический ток через своего врага.
  - Хорошо, забирай... Там... в телевизоре лежит все мое добро. Только больше не надо так зверски со мной, - взмолился Дампо.
  - Это не по-зверски. Так больно, как делал я, делают все порядочные настоящие мафиози со своими жертвами. Тебе ли, дону, главарю мафии, этого да не знать? Только какой-то ты говеный мафиози. Мало того, что на свалке живешь, так и капелла у тебя из четырех придурков всего состоит. Ну, что там у нас припрятано? - Клиан отсоединил вилку телевизора от розетки, перевернул его и посмотрел на Дампо. - Аккуратно надо быть с электричеством, правда? А то шандарахнуть током может. А это больно или нет?
  - Очень больно, - подтвердил начальник свалки.
  - Видишь, а если соблюдать правила безопасности при работе с электроприборами и бытовой техникой, то электричество принесет только пользу. И какую пользу принесет нам электричество? - Клиан снял заднюю крышку телевизора и присвистнул. - Смотри, ты! Не обманул. Сверточек... Что в нем? Ого, сотенные эку в пачке. Одна бумажка к другой ровненько лежат. Спасибо, Дампо, буду тебя на этом свете я добром поминать, а тебе на том икаться будет. И коробочка есть, а в ней... А в ней кольца да браслеты. Небось, это золотишко тех несчастных, что ты утопил в речке-вонючке?
  - Это я сам купил, за свои кровные.
  - А ты ж мне тогда хвалился, когда кидал меня в канаву, что пачками хомо топил в речке-вонючке.
  - Это всё понты были, - оправдывался Дампо.
  - Так ты - понтарь? А я-то думал, что бандит с большой дороги, что ты дон-попердон, который в страхе держит всю свалку. А ты, оказывается, просто понтарь, который за свои кровные в ювелирном магазине золотые побрякушки покупал? А сейчас эта кровь вытекает из тебя. А сколько, могучий дон, ты крови-нушки пустил хомо, а?
  - Я только быка одного завалил, за что и загремел в тюрягу.
  - И больше никого не обижал?
  - Никого. Это я с виду грозный, а на самом деле...
  - На самом деле ты - недоумок. Потому что только недоумок может хранить цветную бумагу в цветном телевизоре. А знаешь, почему?
  - Нет.
  - А потому, что при коротком замыкании цветной телевизор начинает гореть цветным пламенем. И в этом цветном пламени может за одну минуту сгореть вся твоя цветная бумага. Усек?
  В ответ Дампо закивал головой и взмолился:
  - Помоги мне! Я весь истекаю кровью!
  - Сейчас. Только свою компенсацию спрячу в рюкзачок и сразу первую помощь тебе окажу.
  И действительно, Клиан порвал на лоскуты некое трикотажное изделие из тонкой ткани и перевязал им раны Дампо.
  - Так лучше? - поинтересовался у врага Джефри.
  - Ага.
  - Отлично, а то еще умрешь раньше срока.
  - А дальше что? - захотел узнать свое будущее Дампо.
  - А дальше буду тебя выносить на улицу.
  - Как?
  - Пока головой вперед. Ты ж еще живой, - пояснил Клиан, взял в руки веревку, привязанную к цепи наручников и поволок начальника свалки по ступеням со второго этажа вниз.
  Дампо бился головой и жаловался на боль. Джефри не обращал на это внимания. Он выволок его на улицу. Охранники Дампо все еще находились в состоянии принудительного отдыха. Клиан подтащил начальника свалки к гусеничному трактору.
  - Что ты собрался делать? - спросил бандит.
  - Покатаемся, - ответил Джефри и принялся запускать двигатель трактора.
  Транспортное средство на гусеничном ходу завелось, и рев мощного двигателя разнесся по округе. Те старатели, что не спали в это время и сидели у костров, повернули головы в сторону здания администрации. Клиан неуклюже выехал из-под навеса, зацепив при этом два грузовика, стоявшие рядом. Затем он развернулся в сторону канавы и вылез из кабины. Трактор продолжал работать. Клиан подтащил Дампо к тыльной стороне трактора. Тот понял, что с ним хотят сделать что-то неладное. Бандит перестал бояться, что его могут пристрелить, и стал звать на помощь.
  Некоторые "зомби" услышали крики и двинулись в сторону здания администрации. Джефри принялся привязывать свободный конец веревки к крюку трактора. Дампо сопротивлялся. Он крутился, перемещал свое тело, насколько это было возможно сделать со скованными руками и перевязанными ногами. Уже дважды веревка выскальзывала из рук Клиана, потому, что Дампо удавалось ее натянуть, отползая от трактора на приличное расстояние.
  - Если ты не успокоишься, то мне придется тебя пристрелить на месте, -предостерег противника отец двоих детей.
  - Если я успокоюсь, то сдохну на дне канавы, - ответил начальник свалки.
  - Ладно, - Джефри наклонил голову к плечу, достал пистолет и опять два раза нажал на спусковой крючок.
  Один раз он промахнулся, а вторая пуля прострелила плечо Дампо. Эти два выстрела деморализовали бандита, и Клиан смог завязать узел на крюке. К этому времени первые "зомби-бомжи", ночевавшие на свалке, приблизились на расстояние, позволявшее идентифицировать жертву, привязанную к трактору, и вести беседу с его палачом. Клиан к тому моменту залез в кабину гусеничного трактора.
  - Что ты делаешь? - обратился один из старателей к Джефри. Однако тот не ответил, а тронул трактор с места.
  Веревка натянулась, и тело Дампо медленно заскользило по родной для него почве. Трактор тащил его головой вперед. Какое-то время ноги спутывала клейкая лента, но вскоре она перетерлась, и ноги бандита оказались свободны. Он попытался подняться, но потеря крови и слабость дали о себе знать. После нескольких безуспешных попыток начальник городской свалки упал на спину и трактор его поволок дальше. Спустя минуту предметы, встретившиеся на пути следования Дампо, сорвали с него штаны, и он продолжал свой путь в одних трусах.
  В местах соприкосновения спины и ягодиц с землей образовались раны. Они кровоточили, как и пулевые отверстия. Жители свалки относились к этому действу индифферентно. Они просто шли рядом с гусеницами мощной машины и смотрели на своего смотрящего. В их глазах не было заметно ни злобы, ни сочувствия, ни агрессии. Только один из них попытался взобраться на трактор, однако предупредительный выстрел Клиана остудил горячую голову.
  Хомо-свалочники прибывали к центру событий. Заспанные, пьяные, полуживые, они смотрели на того, кого боялись на протяжении последнего времени. Глядели на волочащееся, пока еще подающее признаки жизни тело того вождя, который мог еще вчера любого из них без всякой причины вот так же лишить жизни на этой территории.
  Наконец, трактор достиг края обрыва. Клиан приостановился, огляделся и со словами "хвала Бэквордации и Борагосту" въехал в канаву.
  Имя второго бога никто из жителей Тренда не знал, но, услышав имя своей богини, многие из них сжали и разжали кулак. А гусеницы трактора продолжали грести по дну канавы. И хоть само механическое средство до половины кабины погрузилось в жижу, трансмиссия и двигатель продолжали работать.
  Джефри по колено в воде смог выехать на отмель с противоположного берега и трактор заглох. То ли проводка закоротила, то ли мотор хлебнул воды. Но это для водителя было не важно. Он выбрался из кабины. Залез на крышу и осмотрел всех жителей свалки, пришедших на место казни. "Зомби" не выказывали никаких упреков и претензий в адрес Клиана. Их более всего волновал вопрос, кто же теперь станет хозяином на свалке. Они говорили между собой на эту тему.
  А что с Дампо? А его тело лежало под толщей воды. Клиан долго ждал, чтобы убедиться, что его враг захлебнулся. Веревка одним концом была привязана к крюку трактора, а вторым к наручникам на бездыханном теле на дне канавы.
  Светало. На территорию свалки заехали первые мусоровозы. "Зомби", увидев их, развернулись и пошли выполнять свою повседневную работу, позволявшую выживать в реалиях этого мира. Джефри стоял на кабине трактора в своей шапке, скрывавшей физиономию. Его озаботила в этот момент совсем другая проблема.
  Клиан вспомнил, что в школе у детей завтра, то есть уже сегодня, будет праздничный карнавал. Унзури на нем должна присутствовать в костюме мышки. Так вот, отец совсем выпустил это из виду. Он забыл пришить к костюму мышки серенький хвостик.
  "Как же мое солнышко пойдет на утренник без хвостика? Она расплачется. Вот костюм медведя для Оганио готов, а хвостик в прошлый раз оторвался. От, я дуралей! Совсем об Унзури позабыл. Надо скорее спешить домой, чтобы успеть пришить хвостик для моей доченьки".
  Хорошо иметь заботливых родителей или хотя бы одного.
  9
  Гном Отци Тунга сидел на диване в арендованной им квартире на улице Контанго в доме номер 189. Вид у него был хмурый, и выглядел он несколько озабоченным. Эльфийка Вази Фанно в приподнятом настроении порхала из одной комнаты в другую, примеряя к своему платью различные аксессуары.
  - Папик, ты чего такой напыщенный сидишь? - девушка подошла к мужчине и поцеловала его в щеку. - Скажи, как ты думаешь, мне лучше эту брошку нацепить или лучше вот этот кулон надеть?
  - Лучше тебе ничего не надевать, а сегодня остаться дома, - посоветовал ей генеральный администратор Хеджерского драматического театра.
  - О-о-отци! Ну как же я, "Мисс Очарование", и перестану вести публичную жизнь? Я же для этого и побеждала благодаря своему любимому папику в конкурсе "Мисс Деривативы", чтобы меня затем показывали по телевизору и снимали репортеры для журналов, - при этих словах Вази снова подошла к своему любовнику, положила ему руку на шею и поцеловала в орган слуха.
  От поцелуя у режиссера зазвенело в ухе. Он вставил в указательный палец в наружный слуховой проход и подергал им. Звон прошел. Остались только капельки слюны в ушной раковине. Отци, чтобы избавиться от них, наклонил голову и потер ухом о плечо, которое прикрывал махровый халат.
  - Я не против, чтобы ты красовалась на обложках и в передачах на ТВ. С этой целью, собственно, я и потратил кучу денег, чтобы ты победила в конкурсе. Но одно дело давать интервью какой-нибудь безобидной безмозглой дуре из бульварного издания, а совсем другое - встречаться вечером в домашней резиденции нашего придурка.
  - Брось, - отмахнулась Фанно. - Можно подумать, что я там с ним буду находиться только вдвоем? Кроме него, будет еще прислуга, охрана, журналисты, операторы. И конкурентки мои будут. На встречу он пригласил "Мисс Деривативы" - Эльг Сробб и вице-мисс - Санжу Гросбиу.
  - Земляничка, от таких хомо, как Окманат Чини, порядочным гуманоидам нужно держаться на приличной дистанции, чтобы не замараться. А ты сама с удовольствием бежишь на эти посиделки, с целью мелькнуть на экране ТВ подле узурпатора.
  - Отци, ты меня ревнуешь к президенту?
  - Я не собираюсь ревновать тебя к этому примитивному хомо. Пфу! Было бы к кому. Между мной и этим дегенератом интеллектуальная пропасть. Я за свою жизнь поставил большее количество спектаклей и написал книг, чем он осилил прочитать. О чем тут речь, Вази? С кем вести беседу? - Я думаю, глава нашего государства вообще не читает никакой литературы, кроме аналитических записок спецслужб.
  - Ну... Ведь ты сам как-то встречался с ним, когда Чини тебе предлагал пост министра культуры или что-то типа того, - вспомнила Фанно.
  - Этого мне хватило на всю жизнь. Сейчас бы я ни в жизни не пошел к нему общаться. Особенно после того, как это существо прикупило недавно себе самолет с золотым унитазом. Ведь в президентском летном парке есть у него два самолета. Нет, дай ему третий: реактивный двухпалубный и широкофюзеляжный. Зачем президенту нищей страны покупать третий лайнер? Что, некуда засунуть четыреста миллионов эку? Сколько за эти деньги можно было бы построить больниц, отремонтировать дорог, газифицировать отдаленных населенных пунктов? Так это же не просто самолет, а целая гостиница седьмой категории на крыльях. Я как увидел по одному кабельному каналу (его через пару дней лишили лицензии и закрыли) аналог этого самолета, то просто ужаснулся. Роскошь такая, словно на Хеджере не соль из земли добывают, да лес пилят, а нефть качают и на экспорт не успевают продавать. И что меня особенно поразило, так это наличие золотого унитаза на борту - в лучших традициях узурпаторов этого мира. Почему каждый диктатор хочет срать в золотой унитаз? Ты не знаешь?
  - Нет, милый, не знаю, но могу сегодня об этом у Чини спросить.
  - Не стоит. Он такого тонкого юмора не поймет. Это надо было мне спросить у него, когда я встречался, но тогда Чини еще не гадил в полете в золотой горшок. Лучше к этой никчемности вообще не ходить.
  - Не переживай. Я, дорогой, один раз к нему загляну, пойму, что он никчемность в сравнении с моим Отци, и больше ни ногой в резиденцию. Ага?
  - Я не одобряю твой выбор. Однако в отличие от нашего президента я - либерал, посему не могу моей даме запрещать принимать самостоятельные решения.
  - Чудненько! - Вази в третий раз поцеловала Тунга, и на этот раз в губы.
  - Смотри только, поаккуратнее в общении. Лучше помалкивать, а то... -режиссер покрутил кистью руки.
  - А то - что?
  - Там все разговоры записываются, а потом аналитики расшифровывают. Даже если чего лишнего взболтнуть и Чини пропустит мимо ушей, то МНБ все равно потом прослушает.
  - Учту.
  - Тебя подвезти или ты на такси?
  - Я сама на твоем внедорожнике поеду.
  - Земляничка, не стоит светиться дорогой машиной перед президентской охраной и соглядатаями спецслужб. Будь скромнее. И вообще, выгляди скромнее. Наряжайся, а я пойду тебе таксомотор вызову.
  * * *
  Оно появилось в нем вне его воли. Сначала где-то там, очень далеко, в дальнем уголке сознания. Поначалу он даже не воспринимал этого всерьез. Думал: так... шалости. Он стыдился этого чувства. Стыдился сам себе признаться, что оно зародилось в нем и хочет жить. Такие робкие-робкие ростки чего-то совершенно нового, девственного и недоступного для огласки. Он сначала сам себе не верил, что это состояние души и разума теперь присуще ему.
  Мы говорим не о подростковой первой влюбленности, хотя элементы схожести присутствуют. И речь идет не о пылкой и страстной юношеской любви, размешанной коктейлем сексуальных экспериментов и открытий. Любви взрослых индивидуумов, основанной на здоровом прагматизме и уважении партнеров друг к другу, касаться также не станем.
  Он дышал, работал, отдыхал, вел привычный образ жизни, а оно стучалось наружу и постоянно напоминало о себе. И он задумался: "А что, если это все всерьез?". И не просто задумывался, так как эти мысли и темы постоянно посещали его. Прошел еще какой-то период времени, и он, наконец, признался себе: "Я должен стать другим. Я, оказывается, не могу без этого жить".
  Мы сделали вывод, что это не любовь. Может, это болезнь? Отчасти - да. Болезнь. Даже не обычная болезнь, а хроническая. Ведь разумное существо, когда его организм начинает бороться с вирусами и бактериями, в начальной фазе заболевания тоже испытывает легкие симптомы хвори. Заболевший считает, когда ощутил первое недомогание, что всего лишь переутомился. Стоит поспать - и все пройдет. Далее при простуде начинаются головные боли и повышается температура. Вот тут-то и приходит осознание того, что без специальных препаратов нам вернуться в здоровое состояние будет нелегко. А что делать, когда болезнь переходит в хроническую форму?
  Аналогично и Джефри Клиан понял, что то, что зародилось в уголках его сознания, так просто из него не уйдет. Это навсегда, как хроническое заболевание. С этим придется жить, ибо без этого он уже не сможет существовать. Так что же произошло с отцом двойняшек? А случилось то, что каждый вечер, сочиняя и рассказывая сказки для своих детей, он понял, что должен донести свои творения и до других хомо. Он осознал, что одна, две, три сказки, выдуманные для Унзури и Оганио, - это только начало. Он просто обязан поделиться своими творениями с остальным миром.
  
  Джефри ощутил некую ответственность перед обществом. Более того, придумав два десятка сказок, он стал позиционировать себя не меньше, чем писатель республики Хеджер. Но душу стал точить червячок: "Какой же я писатель, если у меня нет собственных книг?". Все верно. Для того чтобы считать себя таковым, необходимо оформить свои мысли, взгляды, творческие труды на неком носителе: бумажном, электронном, каменном, фотонном, удаленном...
  Клиан на планете Тренд мог сохранить свои творения либо как аудиозапись на магнитофоне, либо на бумаге. "Что это за писатель, который наговаривает свои сказки в микрофон, записывая на кассету?" - решил Джефри и принялся за рукопись. В процессе написания сказок он сделал вывод, что должен создавать свои произведения не только для детишек, но и для взрослых. "Пусть это будет этакий семейный проект, - определился с форматом будущей книги Клиан. - То есть сказки будут разные, чтобы интересно было читать и мамам, и дедушкам, и внукам". Спустя пять лет рукопись была закончена. Джефри погладил ее и отложил в сторону со словами: "Разберусь с Дампо и вернусь к тебе".
  "Теперь бандит Дампо покоится на дне сточной канавы, тянущейся вдоль свалки, - говорил себе Джефри, - и после осуществления одной мечты можно приступить ко второй давней задумке". Скорее всего, Дампо уже извлекли. Не будет же утопленник, ушедший из жизни на глазах у десятков обитателей городского предприятия по утилизации отходов, лежать под толщей жижи столько времени.
  Клиан строил планы: "Для того чтобы выпустить книгу в свет, нужно, чтобы какое-нибудь издательство решилось ее опубликовать. Что значит "какое-нибудь"? Если отдавать рукопись в печать, то нужно сразу в толковый издательский дом. Там и гонорары повыше, там и реклама более эффективная. А то подпишешь договор с малоизвестным редактором - и будешь прозябать с мизерными тиражами, пока не истечет срок договора. Это точно. Временно права передашь непонятно кому, а они заниматься моей раскруткой не станут, и к другим издателям уже нет возможности обратиться, коль договор с этими заключил.
  Значит, нужно как можно скорее ознакомить издательства со своим произведением. Но я же не стану единственный экземпляр рукописи посылать, а лучше лично относить издателю. Тогда нужно сделать копии рукописи и разослать в ведущие издательства, а оригинал хранить дома. Хе! Отдать на копировку или в издательство... а где вероятность того, что мои вполне приличные сказки не сворует это самое издательство или его сотрудник, не выдаст за свою книгу и не издаст под своим именем? Доказывай тогда, что это я написал, судись. Фигушки! Надо подстраховаться. Я тут творил, писал столько лет, и вышло у меня все совсем даже неплохо, а кто-то приберет мои сказки к своим лапам... Нет. Одно дело, когда крадут новую книгу у маститого автора, тогда за него есть кому заступиться. На крайняк, в случае суда и экспертизы его стиль написания сравнят в украденной рукописи с прежними книгами. А у меня что? Первую книгу сопрут, и даже сличить не с чем будет в случай чего. Мне для спокойствия нужно запатентовать книгу в патентном отделе. А после этого воруйте. Тогда можете воровать. Мне только лишняя реклама будет на халяву если громкие судебные процессы пойдут".
  После таких мыслей Джефри снял телефонную трубку открыл справочник и позвонил в патентное бюро республики Хеджер. На том конце тихий женский голос ответил:
  - Здравствуйте.
  - Мир вашему дому - поприветствовал Клиан, - я книгу написал и хочу ее зарегистрировать.
  - Я не совсем вас понимаю. И вообще, это - приемная. По вопросам регистрации и авторских прав звоните по телефону... - сотрудница патентного бюро быстро проговорила набор цифр и положила трубку.
  Джефри не успел ни запомнить, ни, тем более, записать этот номер. "Демоны и колдуны! Какое-то скомканное начало большого творческого пути", - пробормотал он. Взял еще раз в руки телефонный справочник и внимательно всмотрелся в книжицу. Напротив графы "Патентное бюро республики Хеджер. Филиал Деривативы" был написан только один телефон. Тот, который он только что набирал. "Ладно", - скривился Клиан и повторил попытку. Абонент был занят. Занят, непонятно по какой причине, этот номер оставался на протяжении двух часов, в течение которых писатель не прекращал попыток дозвониться в нужное место.
  Однако желание приступить к процессу издания книги было столь велико, что Клиан решил сесть в автомобиль и все узнать непосредственно в здании бюро. Он оделся, взял на всякий случай паспорт, подумал немного и прихватил с собой рукопись со сказками.
  Джефри вышел из своей квартиры номер 118 на площадку пятого этажа. У двери лифта, ожидая его прибытия, стояла молодая красивая девушка, в этот день очень нарядно и изысканно одетая, и по-домашнему, в халате и тапочках, взрослый и намного ее старший по возрасту мужчина с бородой. Клиан поздоровался с этой парой и подумал: "О, так это же мои соседи из противоположного блока. Точно. Они давно снимают тут жилье. Редко их встречаю. Мужчину - так чаще, а его барышню только второй раз разглядеть довелось. Про него слышал. Соседка сплетничала, что в театре работает. Очень известный и видный драматург. И подружка у него не менее видная. Хороша! Это ж каким баблом нужно обладать, чтобы в таком возрасте такую красавицу иметь во всех смыслах этого слова? Везет же... Прямо как фотомодель с картинки! Не то, что мне... приходится перебиваться между случайными связями и местными шлюхами. Постой!"
  В голове Джефри возник ассоциативный ряд: шлюха, фотомодель, богатый мужчина, на содержании, бородатый руководитель театра, путана Нэнэ, химический колледж, секс возле асфальтного завода, подлая Вази, режиссер бросил свою жену ради молодой и красивой... Лифт все не приходил. Жильцы катались на нем вверх-вниз, минуя пятый этаж. Все трое молчали. Гном смотрел, не отрывая глаз от горевшей кнопки вызова лифта. Девушка, выпятив большую грудь, гордо стояла, бросая взгляд на Джефри. Нет, она не пыталась с ним заигрывать. Она словно ждала, что ее должны опознать, идентифицировать как знаменитость, оказать ей знак внимания, тем самым подтвердив ее статус.
  Клиан стоял чуть поодаль, держа под мышкой в полиэтиленовом пакете свою рукопись. И тут он соединил все воедино. Он не стал углубляться в воспоминания разговора с Нэнэ о том, какая нехорошая и хитрая Вази. Его сейчас больше заботила перспектива издания своей книги. "А ведь этот дядька с бородой, этот театрал и режиссер с драматургом в одном флаконе имеет непосредственное отношение к писательству. Получается, что он такой же писатель, как и я, но пишет произведения для спектаклей и ставит их в театре. Он - мой коллега. Сосед-писатель с таким стажем может оказаться хорошим помощником в деле продвижения моих сказок", - сделал вывод Джефри и решил завести разговор.
  В этот момент девушка снова глянула на Клиана, и он произнес:
  - Видимо, боги не хотят, чтобы мы торопились сесть в лифт. Мне кажется, что уже даже следуя не только логике, но и теории вероятности, двери должны были давно распахнуться.
  Гном, кажется, впервые отвел свой взгляд от кнопки лифта, многозначительно посмотрел на собеседника и ответил:
  - Однозначно вы правы, следуя и логике, и вероятности, и здравому смыслу, которого некоторым так не хватает, - далее он перевел свой взор на спутницу и, ища у нее подтверждения, спросил: - Правда, Вази?
  Девушка изобразила легкую степень обиды и поправила прическу, нечего не произнеся.
  "Вази. Так и есть. Случаются же такие совпадения, чтобы в одном доме и на одной площадке проживали хомо, так переплетенные своими судьбами посредством общих знакомых", - мыслил Джефри и молчал. Молчали и остальные. Клиан не находил повода, чтобы обратиться к Фанно по имени, но очень хотелось познакомиться с ее драматургом. А лифт по-прежнему не останавливался на пятом этаже. Сейчас где-то там внизу кто-то нещадно загружал его тяжелыми предметами так, что грохот стоял по всей шахте.
  Гном посмотрел на часы, произнеся:
  - Наверно, уже таксист заждался?
  - Не умрет. Это его работа: ждать клиентов, возить их, а потом деньги в карман ложить, - парировала Вази, не употребив слово "класть".
  "Сейчас пойдут пешком. Уже бы пошли, да, видать, девице в большой "лом" на таких каблучищах ходить по ступенькам. Жаль только, что нет в подъезде лифтера, которого можно вызвать на пятый этаж и "покласть" ему денег в карман, чтобы на первый отвез, - мысленно пошутил Джефри. - Ну, как я ей объясню, что я знаю, как ее зовут? Скажу, что как-то трахал проститутку и та рассказала о похождениях своей бывшей подруги Вази?" Однако когда девушка в очередной раз призывно посмотрела на Клиана, тот отважился:
  - Я извиняюсь, а вас не Вази Фанно зовут?
  Вы видели белую орхидею? Прекрасный цветок! Вы подмечали, как раскрывается ее бутон? Вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее, словно раскручивается спираль. Вот точно так же преобразилась и Вази. Ее белые волосы, словно белые лепестки и чашелистики орхидеи, при повороте головы в сторону Джефри рассыпались по плечам. Покрашенные в темно-бордовый цвет губы наподобие губы орхидеи слегка приоткрылись, обнажая белые зубы, словно это белый столбик у цветка. А янтарного цвета две серьги в золотой оправе сверкнули в лучах двойного солнца, будто два пыльника. Белоснежное рыльце орхидеи... Ну, тут мы воздержимся от аналогий.
  Все эти метаморфозы с лицом и волосами у Фанно, плюс широко раскрывшиеся голубые глаза, свидетельствовали о том, что не зря она такая живет на этом свете, если ее узнают на улице.
  - Вы смотрели конкурс или видели меня в журнале? - сияла Вази, глядя на собеседника.
  - Да, - неопределенно, но достаточно убедительно для девушки, ответил Клиан.
  - Вази, ты становишься популярна в народе, - не без гордости заявил гном, протянул руку соседу и скромно представился:
  - Отци Тунга. Драматург.
  - Хасимо Маурицио, - подал свою ладонь Джефри.
  - Будем знакомы. Очень приятно, - был дежурный ответ режиссера.
  - Очень приятно, - сказал Клиан.
  - Вази Фанно. Можно просто Вази, - девушка также в знак приветствия протянула кисть.
  Она ее подала таким образом, что Джефри по желанию мог ее как поцеловать, так и просто пожать. Он выбрал последнее.
  - А вы тут живете? - фотомодель указала на коридорчик блока, где располагалась дверь в жилье Клиана.
  - Ага, - кивнул он головой и добавил. - Постоянно.
  - А чем занимаетесь? - продолжила расспросы она.
  Джефри мог бы кратко описать свою прошлую жизнь в теле Ялипа Зуу'иха или поведать о том, как до этого зарабатывал на жизнь, посещая городскую свалку. Он мог еще похвастаться тем, что совсем недавно убил одного хомо, но не стал этого делать, а, чуть смутившись, подернул рукой, которой придерживал пакет с рукописью, и ответил:
  - Книги пишу. Писатель, так сказать, в некотором роде.
  - Да? - оживился Отци Тунга. - Писатель Хасимо Маурицио? Жаль, не слышал о вас до сего дня как о писателе.
  - Ну... я начинающий, - не глядя на собеседника, ответил Джефри.
  - О-о-о. И много написали?
  - Вот. Первая рукопись, - Клиан указал на пакет. - Несу в издательство.
  - Где печатаетесь? - интересовался драматург.
  - Пока еще не выбрал.
  - Да, - уголком губ улыбнулся Тунга. - Надо не прогадать по первому разу.
  - Я тоже так считаю, - согласился Джефри. - Могу, кстати, вам как специалисту в этом деле дать рукопись на время для ознакомления.
  - Как специалисту в области чего? - не понял режиссер.
  - Ну... вы же тоже пишете.
  - Но не издаю. Вам для начала надо найти главного редактора, которой согласится выделить мальчика или девочку из своих сотрудников, чтобы те пробежали глазами по вашему труду и приняли дальнейшее решение, - посоветовал театрал.
  - Учту, - сухо ответил Клиан, уловив иронию в словах Отци.
  Он хотел еще что-то возразить, но открылась дверь, и всем втроем пришлось переместиться в кабину лифта, пространство которой вскоре заполнилось духами со вкусом ванили. Сладкий запах, исходящий от этой прекрасной телом и лицом девушки, резко контрастировал с видом внутреннего убранства лифта. Джефри решил продолжить общение и, видя исписанные стенки кабины, пожурил нерадивых художников:
  - У кого какое творчество. Кто-то пишет книги, но пока не печатает, кто-то ставит свои пьесы на сцене главного театра страны, а кто-то реализует себя, уродуя жизненное пространство соседей.
  - Разрисовали весь лифт фломастерами, скоты. Делать быдлоте нечего, пока они в лифте едут, - скривилась Фанно.
  - А когда едут, то всегда делать нечего. И не только в лифте. Так в любой поездке, если сам не за рулем, - заметил Отци.
  - Но тут-то дорога не дальняя. Можно и потерпеть, - пошутил Джефри.
  - У наших хомо такой темперамент, что не хватает выдержки довезти на лифте до своего этажа ни бутылку с пойлом, ни жидкость в мочевом пузыре. Это за год не исправишь. Это уровень культуры и осознания себя как гражданина страны и хозяина всего, что тебя окружает, - произнес режиссер.
  Затем лифт остановился, створки двери отворились. Клиан хотел еще что-то сказать, но Тунга дал понять Джефри, что не хочет продолжать разговор. Он лишь пожелал ему творческих успехов, ненадолго задержавшись на крыльце с собеседником.
  - Если у вас появится время, то я готов вам предоставить копию рукописи. Может, вас заинтересует? - еще раз решил навязаться молодой писатель.
  - А в каком стиле пишете? - задал вопрос Отци.
  - Сказки.
  - Тем более... Сказки - это не мой профиль. Вы, наверно, большой любитель детей?
  - Приходится о детворе заботиться. А что поделаешь, если они с тобой проживают под одной крышей? - ответил Клиан.
  - Мне тоже приходится, - улыбнулся Тунга и перевел взгляд на Вази.
  - Так это ваши юные школьники мальчик с девочкой с портфелями ходят на занятия? - спросила Фанно.
  - Мои, - подтвердил Джефри.
  - Я сейчас и поняла, что они ваши, раз вы пишете сказки для детей.
  - Я пишу не совсем сказки и не только для детей. Книга носит название "Сказки для детей и взрослых", - Клиан кивнул головой и медленно пошел к своей машине, надеясь, что его окликнут и захотят продолжить разговор относительно книги.
  Вази поискала глазами такси и подала сигнал водителю, чтобы подъехал поближе. Отци посмотрел вслед Клиану и произнес:
  - С ума сойти! Каждая бездарность не успеет еще и двух строк написать, как уже норовит сунуть мне свой примитивизм в руки для прочтения. Как будто мне больше заняться нечем, кроме как листать всякую чушь, которую тоннами макулатуры ежегодно можно свозить на свалку или на переработку от таких субъектов, возомнивших себя деятелями искусства. Поражаюсь этим хомо.
  Потом Тунга дал последние наставления своей любовнице, плотнее запахнул халат и зашагал по ступенькам в подъезд.
  * * *
  Когда закончилась та часть встречи конкурсанток "Мисс Деривативы" с президентом, которая предназначалась для широкой аудитории, когда журналистская братия покинула помещение, Окманат Чини предложил трем красавицам перейти в другую комнату своей резиденции. Сам он на время исчез, а когда появился снова, то был одет уже в джинсы и джемпер. Этакий либерализм в одежде поразил девушек, а Вази сделала из увиденного вывод: "А не такой уже он и убогий сухарь, как казалось до этого".
  Первая мисс Эльг Сробб, вице-мисс Санжу Гросбиу и Вази Фанно ожидали президента, сидя за большим круглым столом, уставленным спиртными напитками и холодными закусками. К яствам они пока не прикасались. Чуть поодаль стояли четыре официанта. Чини вошел в гостиную, непринужденно улыбнулся и еще раз поприветствовал гостей, присаживаясь межу "Мисс Деривативы" и "Мисс Очарование". При этом Эльг Сробб про себя отметила, всматриваясь в Окманата: "Создает дружественную атмосферу: никакого официоза, все по-домашнему. Стол поставил круглый, чтобы доминантным самцом не выглядеть, во главе его сидя".
  - Девчонки, - продолжил общение глава государства, - я желаю, чтобы все мы на время забыли, кто мы такие, и разговаривали, как равные друг другу. Это именно я у вас прошу, чтобы вы, красавицы и цвет нашего общества, немного подтянули меня к своему уровню. Пусть сегодня не будет за столом президента. Пусть сегодня будет просто Окманат - хомо, обладающий чуть большими возможностями, чем другие. Чини обвел гостей взглядом, затем посмотрел на прислугу, сделал официантам жест, и те удалились.
  - Я сегодня сам поухаживаю за вами не хуже моих помощников, - пояснил президент, - а они пускай подадут нам горячее. Кушать по-настоящему будем? А то эта выпечка, что стояла на чайной церемонии... От нее желудок только колом стоит.
  Эти слова благотворно подействовали на красавиц, и те слегка расслабились. Вази даже смогла дополнить слова президента, высказавшись о мучных изделиях:
  - И полнеешь от них.
  Чини улыбнулся и произнес:
  - Понимаю, что в любом деле должны быть профессионалы. Это касается как президентов, так и мисс... ну... в общем, тех, кто олицетворяет красоту Хеджера. И вы как истинные профессионалки знаете толк в диете, чтобы поддерживать себя в такой высокой форме... в отличной форме. Все правильно. Но сегодня мы будем есть и пить, и забудем обо всех диетах и рекомендациях ваших специалистов. Правда, Санжу?
  Девушка смутилась, поскольку не ожидала такого прямого обращения непосредственно к ней, и, пожав плечами, ответила:
  - Н-н-не знаю.
  "Ой, сучка! Она не знает. Изображает из себя тут неоприходованную целку и недотрогу. Как во время репетиций перед конкурсом маты гнула через каждое слово, так тогда знала", - подумала Фанно.
  - Знаешь или не знаешь, а это приказ верховного главнокомандующего: сегодня забыть о фигуре и расслабляться.
  - Для меня слово президента - закон, - согласилась вице-мисс и расплылась в улыбке.
  "Закон для тебя, тупица, слово президента... Ха-ха! Да для тебя и твоих родственников-чиновников-подхалимов любой случайный чих Чини является непреложным законом", - мысленно отреагировала на реплику Санжу Гросбиу любовница драматурга.
  - Тогда - договорились, - подвел небольшую черту под беседой Окманат и задал вопрос всем, обводя рукой стол: - Дорогие дамы, здесь самые разные и, не побоюсь этого слова, изысканные напитки. Что употреблять будете?
  Произошла заминка. Девушки, как сговорившись, молчали. А первая мисс подумала: "Конечно, с пьяными девками легче общаться, особенно подвыпившему мужику.
  - Вази, - президент обратился вначале к ней, - что желаешь из спиртного?
  - Я большая любительница розового вина "Ш'онзз Грич Рози". Неплохие урожаи были с пятьдесят девятого по шестьдесят второй годы, - блеснула знаниями Фанно.
  - Гм, - Чини стушевался, - у нас на столе есть такой сорт?
  - Я не вижу, но не настаиваю именно на этом вине. Вы спросили о моих предпочтениях - я ответила, - извиняющимся тоном, но с достоинством произнесла Вази.
  Окманат слегка нахмурился и громко по имени позвал мужчину. Пришел официант. Президент обратился к нему, поглядывая на Фанно:
  - Вази хочет розового вина... э-э-э... ммм...
  - "Ш'онзз Грич Рози", - уточнила она.
  - Желательно с пятьдесят девятого по шестьдесят второй годы, - заметил Чини.
  - Господин Окманат, - официант развел руками, - это действительно прекрасный сорт, но в нашей винной карте он отсутствует.
  - Почему? - спросил президент.
  - Дело в том, что розовое вино довольно специфическое. Это нечто среднее между белым и красным. А большинство хомо употребляют или белое, или красное. Розовое, а тем более черное вино, не настолько распространено. Разве только среди гурманов... - далее мужчина углубился в винно-гастрономическую область, прочитав главе государства и всем присутствующим небольшую лекцию.
  "Она что, решила выпендриться перед Окманатом? - не вслух оценила высказывание Фанно Эльг Сробб. - Просто безмозглая курица. Лучше заметить -бройлерная толстая сисястая безмозглая курица. Еще и поперлась со своей комплекцией на "Мисс Деривативы". Понятно, что за деньги ее могли выбрать даже первой мисс. Нет. Ее ни первой, ни второй даже за деньги не выберут. Это же ужас! Ей только в порножурналах сниматься можно, вывалив свое вымя на живот и оттопырив огромную задницу".
  Тем временем официант закончил рассказ о винах и закусках к ним и ожидал дальнейших распоряжений от главы государства, предложив:
  - Именно "Ш'онзз Грич Рози" у нас сейчас нет, но мы можем послать хомо и через час бутылку или пять, если будет угодно, поставим на этот стол.
  - Не стоит, - ответила за Чини Фанно. - "Ш'онзз Грич Рози" легко можно заменить на то, что есть в наличии. Я не взыскательна.
  - Чего ж, Вази, вы будете тогда пробовать из запасов президентских винных погребов?
  - Любое розовое вино на усмотрение президента, - она дала понять, что выпьет иной сорт.
  Чини посмотрел на официанта, дав ему команду: "Предлагайте". Пока шло согласование позиций между "Мисс Очарование" и официантом, Окманат подумал: "Нехреновые замашки и запросы у этой Вази! Интересно, кто ее прет и поит таким вином? Эх, надо было прочитать внимательно докладную записку службы внутренней безопасности об этих девках, а то я не имел времени и желания. Ничего. Сейчас расспрошу.
  А эта Вази - ничего. В моем вкусе. Параметры тела у нее жизненные. Мне кажется, что я ее где-то несколько лет назад уже видел. И где? Две другие барышни тоже ничего, но Вази... Понимаю, что в конкурсы красоты подбирают по определенным параметрам. В наше время в моде длинноногие и худощавые, как эта мисс и вице-мисс. Кстати, насколько я помню, у этой вице-мисс то ли дядя, то ли тетя в замминистрах ходит. Не стоит с ней заводить интрижку. Она может быть обычным шпионом или агентом влияния, которого хотят ко мне пристроить. Не надо к себе подпускать хомо из родни ближайшего окружения по работе. Я понимаю, что одного моего росчерка пера, случай чего, хватит, чтобы отправить ее родственничка в отставку или отсидку... Однако информация обо мне уже может быть собрана через эту девку, а потом передана врагам. Каким врагам? А любым: внешним и внутренним. Тогда хоть сади в тюрьму, хоть на кол, а секреты обо мне уже уплыли, и их не вернуть.
  Отбросим ее в сторону. Будем целиться на Вази, а в запасе на сегодняшний вечер держать Эльг. С этими двумя логичнее получается. А с чего мне думать только о сегодняшней ночи? Может, я увлекусь одной из них. Тогда мне придется где-то мелькнуть с ней и в обществе, на мероприятиях, перед объективами. Пора бы с женщиной и к гуманоидам выйти. Я уже устал кувыркаться в постелях со своим спецсексподразделением МНБ взаперти этих четырех стен. Что ж тогда получится? Если пойду с вице-мисс, то это словно я с второсортной бабой дружбу вожу. Не-е-е-ет. Президент должен быть либо с первой, либо с "очарованием". Не, ну правильно. Такое вытекает из логики мышления".
  Когда Фанно решила для себя, что именно она будет в этот вечер пить. Чини обратился к официанту:
  - Значит, принесешь бутылочку, и уже подавайте горячее. Дай на кухне команду. А это вино, которого сегодня у меня нет, чтобы завтра десять бутылок стояло в погребе. Понял?
  - Будет сделано, господин Окманат.
  Потом президент поинтересовался, что станет выпивать вице-мисс.
  - Немного рома, - бесхитростно ответила Санжу Гросбиу.
  - Почему немного? - не понял Окманат.
  - Я, вообще-то, много не могу. Я слегка.
  - Какого рома предпочитаешь? - решил уточнить Чини.
  - Мне совсем чуть-чуть, господин Окманат. Чего-нибудь нашего, из Кон-салта, - тем самым девушка указала на свою связь с Чини на уровне землячества.
  "Я тупица, деревенщина, пришла на прием в резиденцию президента, чтобы чуть-чуть отхлебнуть любого рома. Я - примитивная. Я знаю только слово "ром", а на большее не способна. Мой мозг не в состоянии запомнить ни марку спиртного напитка, ни его вкусовые отличия. Дайте плужанке выпить немного рома. Ага. Я ж такая, чуть ли не с одной деревни с президентом. Буду чуть-чуть пить ром любой. А лучше, господин президент, принесите мне из закромов родины немножко самопального вонючего самогона по типу, что я пила в молодости на каждой дискотеке, перед тем как меня пацаны пердалили за зданием, где проходили танцульки.
  А после школы мои сердобольные родственнички, что просиживают задницу во властных кабинетах, меня пристроили учиться в университете в Деривативах. Но я настолько отставала в развитии, что даже с такой волосатой лапой не смогла продолжить учебу. Бросила за отсутствием ума и пошла работать стриптизершей. Вот теперь кручусь на шесте во время выступлений, а передком подмахиваю по окончании работы перед теми клиентами, что больше заплатят. Но я пью совсем чуть-чуть со своими клиентами. Ну, буквально не более пол-литра сорокапятипроцентного рома. Я такая лапочка, что свет таких не видывал еще", - в такой манере Вази мысленно и карикатурно высказалась о вице-мисс, словно та говорила от первого лица.
  "Мисс Деривативы" в свою очередь четко и однозначно назвала президенту марку и сорт ликера, который стоял на столе. Чини себе сделал зарубку: "А ты, Эльг Сробб, стараешься не напрягать обстановку и не высовываешься дальше моего носа".
  10
  Сказка о главной красавице
  Скучно стало жить в королевском лесу, где правил рыжий плешивый волк. И зверям скучно, и птицам, и гадам, и самому плешивому волку. Подумал он, подумал, как развеселить своих подданных, и постановил выбрать самую главную девицу-красавицу своего леса. Но волк решил, что выбирать должен не он, а специалисты по красоте.
  "Как этих специалистов найти? - прикидывал своим умом рыжий волк. - Вот специалистов по плаванию можно отыскать среди рыб. Специалистов по полетам - среди птиц. Специалистов по прыжкам - среди зверей. Кто же у меня в королевстве в красоте разбирается? А какая разница! Не важно, какой ты специалист. Важно, какой у тебя мозг. Если мозг весит мало, то это будет самый надежный мой подданный. Чем у жителя леса меньше мозг, тем он преданнее своему королю. Долго думать рыжий волк не стал и назначил главными специалистами по красоте улитку, крота и гусеницу".
  Три специалиста сразу же приступили к работе и назначили день, когда станут выбирать главную красавицу леса. Однако торопиться не стали. Вместо того чтобы отправить глашатаев во все дальние и ближние уголки леса с вестью о том, что скоро начнется такое действо, они просто сидели и ждали. А должны были как можно в большем количестве приглашать на смотрины девиц и перебрать лесных красавиц, чтобы лучших из лучших допустить к соревнованию.
  Пока эта весть облетела весь лес, пока желающие добрались на беседу к улитке, кроту и гусенице, то уже и день соревнований по красоте приблизился. Кто-то опоздал и не смог принять участие, а кто-то узнал об этой затее на следующий день после назначения волком трех специалистов. Первой об этих соревнованиях прознала жаба. Приходит к улитке жаба пучеглазая и говорит ей:
  - Улитка, мы же с тобой соседи и родичи. Мы же живем с тобой в одном болоте. Запиши меня для участия в соревнованиях по красоте. Жители одного болота должны помогать один другому. Зачем, чтобы кто-то из другого болота или речки участвовал в качестве красавицы? Запиши меня и постарайся сделать так, чтобы я победила, а я потом тебя обязательно отблагодарю. Мы с тобой совсем рядышком обитаем.
  Подумала улитка, что не плохо, когда кто-то в будущем может тебе помочь, и записала жабу пучеглазую участником на должность главной красавицы леса.
  Крот давно был знаком с облезлой крысой. Они частенько под землей в норах встречались. Но у крота случилась беда: дождем в один из дней залило его кладовку. Вода уничтожила все запасы зерна, корней и личинок. Крот остался без провианта, а на дворе уже стояла холодная пора. "Не помирать же с голоду", -решил крот и пошел к облезлой крысе.
  - Крыса, послушай, а не хочешь ли ты стать главной красавицей леса?
  - А отчего же не стать с моей-то обаятельностью? Только как это сделать? -спросила у него крыса.
  - Ты запишись у меня. Я тебе помогу выиграть соревнование. Только и ты мне посодействуй.
  - В чем? - захотела узнать облезлая крыса и пошевелила своими усами.
  - Слышал, что хозяйка ты хорошая, что запасов еды у тебя много. А мои запасы водой смыло. Ты поделись со мной фасолью, горохом да овсом, а я буду вовсю стараться, чтобы ты стала главной красавицей леса.
  - Договорились, - согласилась облезлая крыса.
  Гусеница всю жизнь мечтала стать бабочкой и летать. Но ей постоянно доводилось лишь ползать. А крыльями махать так хотелось! На помощь ей пришла сорока. Сорока везде летала и знала все сплетни и новости. Прознала сорока и про соревнования по красоте. Но сама участвовать не захотела. Она познакомила с гусеницей бесхвостую ворону, а та гусенице и говорит:
  - Запиши меня участницей соревнований по красоте, а я тебе помогу научиться летать.
  - А как ты меня научишь?
  - Очень просто. Видишь, у меня вырваны все перья в хвосте?
  - Вижу, - говорит гусеница.
  - Это меня пума ухватила за хвост, хотела съесть. Я от нее вырвалась, но хвост она мне выдрала. Новый пока еще не вырос. Зато я жива-здорова осталась. И смотри, даже без хвоста приноровилась ловко летать с ветки на ветку. Так что не переживай, делай меня главной красавицей, а там я и тебя порхать в небесах научу.
  - Ладно, коли не врешь, - ответила гусеница и записала бесхвостую ворону участницей соревнований по красоте.
  Вот так улитка, крот и гусеница приняли для участия в соревнованиях жабу пучеглазую, облезлую крысу и бесхвостую ворону. И больше никого эти три специалиста по красоте не допустили к соревнованиям. Приходили и другие жители леса, но специалисты им говорили, что те не подходят.
  А когда наступил день соревнований, перед жителями королевства предстали жаба, крыса и ворона. Среди этих троих и пришлось выбирать главную красавицу. А что делать, если на весь лес всего три красавицы достойные нашлись?
  * * *
  На следующий день после посещения патентного бюро Джефри Клиан позвонил в юридическую консультацию, специализирующуюся на защите интеллектуальной собственности.
  - Здравствуйте, я написал литературное произведение, хочу его издать. Мне сказали, что вы можете мне дать консультацию, - проговорил в трубку Джефри.
  - Консультация платная. Вы можете записаться и прийти в удобное для вас время, - ответила девушка.
  - Это хорошо, но я хотел хотя бы предварительно спросить кое о чем. Есть ли смысл к вам ехать? Может, те услуги, что я хочу получить, вы не оказываете?
  - Мне сложно вам что-либо конкретное пояснить. Наша организация в основном работает с клиентами в области споров по патентам, изобретениям, защите товарных знаков и торговых марок.
  - То есть всего того, что связано с коммерцией и производством, - сделал вывод Клиан.
  - Совершенно верно. А авторскими правами у нас заведует Хх'ючн. Его, к сожалению, сейчас нет в офисе. Он на досудебном разбирательстве. Будет на месте часа через четыре. Хотите попозже набрать его?
  - Я так и сделаю. Спасибо.
  Джефри позвонил в консультацию, как и обещал, через четыре часа:
  - Можно побеседовать с господином Хх'ючном?
  - Минуту, - та же девушка, что и в первый раз, ответила на звонок.
  После этого она, отведя в сторону трубку, громко позвала того, кому звонил
  Джефри.
  - Бэквордация на небесах и в сердце, - вежливо поприветствовал Клиана Хх'ючн. - Чем могу помочь?
  - Я написал книгу. Мне необходимо ее издать, и я хотел бы получить консультацию.
  - Та-а-а-к. И в чем с моей стороны я могу вам посодействовать? У вас возникли проблемы с авторскими правами?
  - Пока нет.
  - Замечательно. У вас есть подозрения, что некто хочет...
  - Я хочу отдать в издательство свою рукопись и быть при этом уверенным, что ее никто не сворует, - заявил Клиан.
  - Я несколько не понимаю, чем в этом случае могу вам посодействовать. Разве что только советом: не отдавать свою рукопись в ненадежные руки, - дал рекомендацию Хх'ючн.
  - Я же по внешнему виду рук не могу определить, надежные они или нет, - Джефри начал немного нервничать. - Как мне заранее себя обезопасить от мошенников и зарегистрировать на себя мой интеллектуальный труд?
  - Поймите меня правильно: нет такого механизма регистрации литературных произведений. Или у вас книга технического характера?
  - У меня сказки.
  - Замечательно. Сказки - это всегда замечательно. Я сам люблю детишек. У меня, знаете, их аж четверо...
  - И что вы мне посоветуете? - перебил собеседника Клиан, не став выслушивать рассказ адвоката о составе его семьи.
  - Как я уже вам говорил, нет инструментария, который, согласно законодательству Хеджера (да, по-моему, и любой страны на Тренде), позволит вам патентовать литературное произведение. Оно является вашим уже сразу по факту создания. Оно стало сугубо вашим сразу, как вы его написали. Вы - владелец.
  - Я это все знаю. Мне вчера об этом рассказали в патентном бюро.
  - Замечательно. Значит, вы уже знаете. Ничем по-другому вам помочь не имею возможности.
  - И что жнее мне делать?
  - Издавать, - посоветовал Хх'ючн.
  - А если похитят?
  - А если похитят, то тогда и обращайтесь ко мне. Знаете, я тут вам уже провел приличную бесплатную консультацию... Так что извините.
  - Я все оплачу. Я хотел бы лично с вами пообщаться. Может, мы в процессе разговора нашли бы какие-то решение. Вы бы подсказали мне случаи из жизни на эту тему или рассказали о прецедентах, которые случались с писателями.
  - Ой, - выдохнул адвокат, - на самом деле тогда вам нужно прийти в офис на консультацию к господину Марису. Он больше меня соображает в этих вопросах.
  - А мне девушка сказала, что вы.
  - И я тоже, но Марис более подкован в литературной теме. Я помогаю в основном авторам музыки и стихов.
  - Композиторам, певцам и продюсерам?
  - Да. Представляю их интересы, когда незаконно используют их песню в рекламе или кто-то гонорары не перечисляет и так далее, а Марис уже работает с писателями. Так и есть. У него более интересная работа.
  - Зовите Мариса, - попросил Клиан.
  - Вы приезжайте к нам в офис. Пока доберетесь, Марис вернется с обеда. Вот с ним и побеседуете. Всего хорошего, - трубку господин Хх'ючн положил так быстро, словно очень сильно устал от общения.
  Как только прервался разговор по телефону между Джефри и Хх'ючном, последний высказал претензии в адрес секретаря.
  - Послушай, не посылай ты ко мне этих безумных придурковатых начинающих писателей. Мало того, что среди них процентов пятьдесят вообще не дружат с головой, так еще и эта мания величия...
  - А что мне делать? - возмутилась девушка. - Самой их консультировать?
  - У нас есть Марис. Пусть он это дерьмо разгребает. А то сил, времени и энергии тратишь на этих писак столько, что можно выиграть целый судебный процесс, а гонорары от них нулевые.
  - Марис только после университета. Он молодой, - заступилась за недавнего студента девушка.
  - Молодой? Так пусть и пашет! У него нервы, может, железные, а я за сорок лет работы в нашей фирме уже устал по самое горло, - при этих словах Хх'ючн провел ребром ладони по кадыку, - от чудаковатых изобретателей и чокнутых творческих личностей. Выдумают какую-то чушь, которая никогда никому не будет нужна, и носятся с ней, словно вечный двигатель миру подарили. Ты вот сама подумай: кто будет воровать у этого писателя его сказки, чтобы издать потом? Вдумайся. Кому нужны его сказки, если этих сказок по миру пруд пруди? Его даже за деньги, возможно, не захотят печатать, если его рассказики для детей написаны безграмотным литературным языком. Ты думаешь, кто-то будет сидеть и править его каракули, чтобы потом под своим именем издать? Так считать - это клиника! Проще профессионалу написать свое новое произведение, чем напрягать редактора и корректора, чтобы те разбирали косноязычные завалы и правили безвкусные сюжетные линии.
  - Но мы не может послать подальше клиента, понимаешь, Хх'ючн? Ты, конечно старше и опытнее, чем я, но при таком избирательном подходе, как у тебя, когда ты хочешь только сливки снимать, мы отпугнем от себя будущих потенциальных мелких партнеров. Так нельзя делать, иначе слава о нашей консультации пойдет нехорошая. А слушки очень быстро распространяются. Ты, конечно, клиентскую базу уже наработал, но я скажу шефу об этом случае. Пусть он сам тебе скажет, прав ты или не прав.
  - Ладно, - поменял свой тон Хх'ючн. - Давай так: я дам совет Марису по этому эпизоду. Дам исчерпывающий совет, а ты забудешь о нашем разговоре.
  - И что это за совет в отношении этого молодого автора? - спросила девушка.
  - Пусть Марис ему посоветует сходить к нотариусу, прошить и проштамповать его рукопись. Заверить, как положено, в реестре документов, словно это не книга, а некие бумаги по делопроизводству. Потом нотариус запечатает в конверт рукопись и пошлет ее на адрес этого писателя заказным письмом с уведомлением. Почта проставит все даты и зальет сургучом. Письмо пусть он не вскрывает до предполагаемого судебного разбирательства. Тем самым будет доказано, что рукопись была написана гораздо раньше, чем дата выхода ворованной книги в свет. А дальше уже вступят в дело графологи. Не проиграет он дело. Время только потратит и деньги. Но деньги ответчик вернет, а время... А времени, чтобы стать известным, у него тут жизни может не хватить. Так что утерянное время - понятие относительное.
  - Хх'ючн, - девушка в недоумении посмотрела на адвоката, - ведь ты можешь по-нормальному дать совет. Почему тогда с пренебрежением относишься к клиентам?
  - Могу, но за деньги, и не малые.
  - Так он же готов платить. Этот мужчина не стремился бесплатно консультацию получить.
  - Да задолбали меня уже все эти творческие личности. Задолбали! Понимаешь? За столько лет. Ты вот его сейчас жалеешь, а поднимется он на ноги через какое-то время, оборзеет, разбогатеет (хотя не факт) и станет эти самые ноги об меня вытирать. Знаешь, сколько выпендрежа и понтов у всех этих писателей, актеров, режиссеров, певцов и прочей бомондовской шушеры? Меня иногда после двух предложений из их горла уже тошнить начинает. Ладно, пойду. Извини. Завелся. Не в духе.
  * * *
  Выпили по третьей и закусили горячими мясными блюдами. Каждый пил то, что желал: кто розовое вино, кто ликер, кто просто ром, а Окманат Чини употреблял виски. Причем третью президент пил стоя за дам и за любовь. За какую именно любовь он не уточнял: то ли к родине, то ли к народу, то ли еще к кому.
  - Ну что, девчонки, дорогое удовольствие эти конкурсы красоты? - поинтересовался Окманат.
  "Могло бы быть гораздо дешевле, - подумала Вази, зло глядя на первую мисс, - если бы всякие спонсоры-банкиры не совали свое рыло и кошелек, да не проталкивали бы своих подстилок. Эта жаба Эльг Сробб влезла со своим уродом Бин Микки. Дал он денег выше нормы, а так бы я была "Мисс Деривативы". Отци уже обо всем договорился. Нет же, надо было ему свою козу всунуть поперед меня. А чего ему? Не своих же кровных сто пятьдесят тысяч эку отстегнул. Достал из банка "Шш Кроу Джигг", сколько ему заблагорассудится, да и дал на лапу этому мудаку Ля'ушиндани. А этот крот полуслепой и очкастый только и рад, что ему еще больше предложили. Ни чести, ни порядочности у него не водится... Теперь эта пучеглазая Эльг Сробб сидит и изображает из себя светскую тигрицу. А сама кто? А сама - никто. Танцовщицей в ночном клубе была, пока ее один раз Бин Микки на вечеринке не заприметил, когда та на сцене жопой крутила. Небось, позвал ее в приватную кабину, дал пятьдесят эку, да леденцом угостил. Наверно, в кабинке она для Бин Микки показала и сделала эксклюзив, раз он на нее запал. А без него и его цветной бумаги она так до сих пор в потных лифчике и трусах прыгала бы по сцене каждый вечер. Ненавижу!"
  Закончив перемывать кости первой красавице столицы, Фанно перевела взор на вице-мисс и продолжила мысленно давать характеристику своим соперницам по конкурсу: "А эта крыса Санжу Гросбиу... Ну, какая из нее вторая красавица Деривативов? Какая-то неотесанная... Ты, дорогая, участвовала бы у себя на периферии в каких-нибудь "Мисс Консалт", так там даже и победить бы смогла. Мир несправедлив. Прав Отци, когда говорил, что беда наша в том, что в этой стране талант бессилен против бездарности, а интеллигентность всегда в проигрыше перед хамством. Чего обижаться на эту убогую и облезлую Санжу Гросбиу? Да я бы даже, если бы мне доплатили, то не согласилась быть на вторых позициях. Уж лучше стать "Мисс Очарование", чем носить вшивый титул "вице-мисс". А чему тут удивляться, если призовые места у нас раздают стриптизершам да танцовщицам? Это получается, что фактически нашли на улице, то есть в притонах, двух шлюх и сделали их лицом страны. Страшно подумать, говоря о нравственной стороне этих лиц, то есть морд. Уж лучше моя попа, чем эти две отвратительные физиономии! На фоне таких продажных девок даже Чини сморится благороднее. Хотя и он, и они - одного поля ягоды. Чини заказывает музыку и жюри, а жюри выбирает проституток в красавицы столицы. Отличный пример для подражания молодому поколению. Становитесь блядями - и перед вами откроются все двери в светлую жизнь!"
  Пока Вази рассуждала, первая красавица рассказывала президенту о нелегких буднях на пути к вершине славы и о победе в конкурсе. Окманат слушал, а затем повторил свой вопрос, слегка видоизменив его:
  - И во сколько обернулись в конечном итоге ваши старания? Я имею в виду в денежном плане.
  - Кто-то и сто пятьдесят потратил, - ухмыльнулась Фанно, давая взглядом понять, что имеет в виду Эльг.
  Та насторожилась, словно кто-то поднял подол ее платья и оголил женские прелести, открыв страшную и бесстыжую тайну. Это заметил Чини и навострил уши. Однако "Мисс Деривативы" так провела свое объяснение, что из ее слов выходило, что сто пятьдесят тысяч - это не в валюте, а в национальной денежной единице, что многократно уменьшало в глазах президента сумму, затраченную на победу.
  - Господин Окманат, - продолжила Эльг Сробб, - вы же понимаете, что наряды, тренировки, постановки, презентации не бесплатно даются.
  - Насколько я помню, заявил Чини, - государство само оплачивало подготовку претенденток на корону красавицы.
  - Вот те, кто готовился только за счет бюджета, сейчас разъехались по домам, а кто привлекал сторонних специалистов и репетиторов, те сейчас находятся перед вами.
  "Хвала богине, что эта тупая ворона, - первая мисс одарила Вази испепеляющим взглядом и мысленно сделала ей антикомплимент, - не сказала в открытую президенту, что ее режиссер совал взятку менеджеру".
  - Я, девочки все понимаю, - о том, что этими словами хотел выразить Окманат, можно было только догадываться, - но все же, откуда такие денежные вливания в вашу подготовку к конкурсу?
  "Тебя кто-то за язык тянул?" - безмолвно негодовала вице-мисс.
  Никто отвечать не желал, поэтому Чини уставился на Эльг Сробб, тем самым показывая, что ей от ответа не удастся уйти. Делать нечего, и она дала показания:
  - Начнем с того, что я подписала контракт с банком "Шш Кроу Джигг". Банк выступил моим спонсором, а я, в свою очередь, теперь в течение трех лет обязана безвозмездно участвовать во всех рекламных и промоакциях этого банка.
  "Оказывается, секс с владельцем банка теперь можно называть промоак-цией", - сделала для себя вывод Фанно.
  - Ага, - покрутил головой президент, - тоже неплохой вариант. А кто там у нас хозяин "Шш Кроу Джигг"? Не Бин Микки?
  - По-моему, да, - чуть смутившись, ответила первая мисс, но сразу же привела свои чувства в порядок.
  "Молодец! Держится достойно и своего любовника не выдает", - оценил поведение девушки Чини, но не огласил это вслух.
  - А кто твой спонсор? - задал вопрос Фанно глава государства.
  - У меня нет спонсора. У меня супруг связан с театральной деятельностью.
  - Постой! Какой у мисс может быть супруг? Мужья есть у миссис, - поправил ее Чини.
  - Господин Окманат, он мой гражданский муж, - уточнила Вази.
  - А-а-а-а... Ну, теперь модно называть женами и мужьями друг дружку вне брака. Понимаю. А какой театральной деятельностью он занимается? - продолжил расспрос Чини.
  - Он генеральный администратор и главный режиссер Хеджерского драматического театра.
  - Так это же государственная структура! Как может бюджетная организация спонсировать участницу конкурса красоты? - спросил президент.
  "Что, дура, доболталась своим длинным языком при отсутствии головного мозга? - подумала Эльг Сробб. - Сейчас посмотрим, как ты будешь выпутываться".
  - Так театр меня и не спонсировал. Я среди театралов почти живу, поэтому где кто что подскажет, где дельный совет даст... А еще я фотомодель, поэтому у меня от природы такие данные для победы, - рассказывала Фанно.
  - Вази, а как зовут твоего сожителя? - спросил Чини.
  - Отци Тунга. Вы его должны знать. Вы с ним как-то встречались и даже предлагали ему министерскую должность.
  - Я все должен знать. Вспомнил, - произнес глава государства, а сам подумал: "Так вот почему мне казалось, что я знаком с Вази. Я ее с этим Тунга видел вместе в театре на спектакле. Так вот, мой дорогой друг, как ты устроился, а я про тебя совсем забыл. И зря. Ты мне много советов дельных дал при нашей встрече. Надо тебя отблагодарить. Нет. Я с твоей подругой спать не стану. Туповатая и болтливая она. Уж лучше я интрижку заведу с любовницей Бин Микки. Это нормально. Он же за мои деньги сделал ее "Мисс Деривативы", поэтому пускай не обижается. Решено. Минут через пятнадцать я этих двоих сплавлю, а с Эльг мы продолжим разговор".
  Ни Вази, ни Санжу Гросбиу не испытывали обиды за то, что охрана президента под непонятным предлогом задержала Сробб в резиденции, а их двоих посадили в микроавтобус и привезли в город на то место, откуда забирали. Вази Чини не понравился. В принципе, свое мнение о нем она не изменила в лучшую сторону. Может, если только совсем немного. Санжу была только рада, что, наконец-то, смогла вырваться из неуютной для себя обстановки. Они обе покинули салон авто. Сопровождавшие их молодые парни из резиденции Окманата попрощались с ними и уехали. Охранники даже не стали, как это часто бывает у ребят этой профессии, шутить с девушками и просить их телефоны.
  Гросбиу пожелала удачи Фанно, села в стоявшее неподалеку такси и уехала. Делиться впечатлениями от встречи с президентом она не желала. Вази также не питала теплых чувств к этой девушке и легко с ней рассталась. Проблема заключалась только в том, что время уже было позднее, а таксомоторы в округе отсутствовали. "Подожду, - решила Фанно, - или поеду на автобусе, если долго такси не будет. Надо было не слушать Отци, а взять машину и ехать, а то теперь стою тут, как пугало посреди поля".
  Всмотревшись в темноту, Вази увидела припаркованный у тротуара роскошный седан "Уунда" стоимостью не менее пятисот тысяч эку. "Нормально так", - оценила машину Фанно и стала ее рассматривать. Остановка освещалась фонарями, поэтому авто можно было разглядеть.
  Вази смотрела на "Уунда", но из-за полумрака и затемненных стекол автомобиля не могла сказать, был ли кто в салоне. Спустя минуту фары "Уунда" подмигнули, приоткрылась дверь водителя, и кто-то махнул ей рукой, подзывая. Первым желанием у Фанно было подойти к такой дорогой машине, но женская гордость взяла верх, и она сделала вид, что ничего не заметила.
  Тогда водитель вышел из салона и подошел к Вази. Это был вампир. На вид ему можно было дать лет сто пять-сто десять. Одет он был очень изысканно, из чего Фанно сделала вывод, что вампир и есть хозяин машины.
  - Добрый вечер, - мужчина улыбнулся так, словно хотел изобразить позитив, но сам был чем-то озабочен. - Вы Вази Фанно?
  Красавица сегодня просияла во второй раз, но отметила, что в данном случае ей были такие знаки внимания приятнее, чем в случае с соседом по площадке.
  - Так и есть, - уже по-будничному, как и положено "звезде", подтвердила она.
  - Я извиняюсь, а вы не от этого...
  - От этого, - поняв, о чем речь, сказала она.
  Вампир улыбнулся, словно обрадовавшись, что нашел в этой стране хомо, который с полуслова понимал, о чем идет речь.
  - Меня зовут Бин...
  - Микки, - закончила за него Фанно, и они оба рассмеялись.
  Однако улыбка быстро сошла с лица вампира, и он спросил:
  - Эльг Сробб была с вами?
  - Она осталась с ним, - жестко, цинично, прямолинейно выдала информацию девушка.
  Банкир замер, ничего не говоря, выдержал паузу, а потом выдал:
  - Она целеустремленная. Решила перейти на новый уровень?
  - Я не знаю. Лично я не испытала вдохновения от общения с ним.
  - Я ей говорил, что такие походы ничего не несут в себе хорошего. Она, надеюсь, не насильно там была оставлена?
  - У него столько возможностей и соблазнов, что там сила не нужна. Нужно решить: надо тебе ехать домой или нет.
  - Вази, она ничего не передавала вам на словах? Не говорила, насколько задержится?
  Девушка отрицательно покачала головой.
  - А я вот тут ее жду, как школьник, - произнес Микки.
  - Это хорошо, когда ждут.
  - А вас не встречают?
  - Нет. Сейчас приедет такси, и я поеду домой.
  - Хотите, я подвезу вас? Все равно ждать Эльг бесполезно. Подвезти? Не боитесь? Я не буду приставать.
  - Подвезите, - согласилась Фанно.
  По пути они разговаривали, а по приезду Бин Микки дал Вази свою бизнес-карту со словами:
  - Вы удивительная девушка. Если случатся у вас трудности, то звоните, не стесняйтесь, - и больше ничего: ни поцелуев, ни посиделок у подъезда в салоне авто, ни обещаний. Даже номер телефона у Вази банкир не попросил.
  
  ***
  Сказка о рефлорации
  Приплыли как-то в империю падишаха купцы заморские со своим товаром и в стольном граде остановились. Много диковинного привезли с собой. Продают и меняются вещами с местными торговцами и между делом о дальних краях рассказывают. Прознал об этом падишах, захотелось и ему послушать истории о неведомых землях, народах и обычаях.
  Пригласил он заморских купцов к себе во дворец, сладкими винами потчует да яствами. Купцы поели, попили и начали сказки, былички да правду о дальних странах сказывать. Много чего рассказали падишаху, интересно ему было слушать. Но особенно его поразил сказ о прекрасной девице-танцовщице, жившей на дальнем острове. По словам купцов заморских, дева эта была столь красы невиданной, что при взгляде на нее можно было рассудка лишиться. Еще эта дева так прекрасно танцевала, что увидевший ее танец мог на время дара речи лишиться. А ежели она взбиралась на шесток высокий и крутилась вокруг него, то делала это столь искусно и быстро, что ветер и буря поднимались в округе. "Вот оттого, - молвили купцы, - никто и не решался посвататься к этой девице-танцовщице".
  Продали свой товар заморские купцы, сели на свои корабли и уплыли по морю домой. И все бы ничего, только не может забыть эту деву падишах. Все время думает о ней, не ест и не пьет. Закручинился и из дворца своего не выходит. Может, и сгинул бы от тоски по девице-танцовщице он, да только мудрый визирь дал совет, что нужно привезти эту деву во дворец к падишаху.
  - Будь по твоему, - согласился падишах, - завтра же снаряжу корабль и пошлю моих мурз свататься к этой девице. Пусть преподнесут ей от меня дары и расскажут, какой я великий правитель огромной империи. Думаю, что, услышав обо мне, девица-танцовщица сразу согласится сесть на корабль и приплыть в нашу столицу.
  - Девица эта не простая, и не совсем просто будет ее уговорить плыть к вам, ваше величество, - держал речь визирь. - А если она ослепит ваших подданных, а если бурю нашлет и корабль потопит? Здесь хитростью надо ее брать. Нужно к ней тайно подослать вора.
  - Вора? Вора, то есть обманщика? Почему вора? А где гарантия, что он вернется? - недоумевал падишах.
  - Найдем вора, который сидит в темнице, дадим ему задание и пообещаем свободу, а если не вернется к сроку, то убьем всю его родню до третьего колена, - нашел выход визирь. - И пускай вор доберется до острова и ночью украдет девицу.
  - А почему ночью?
  - Так ночью он ее толком не разглядит, поэтому и память не потеряет. А когда будет ее красть из постели, то она точно не сможет покрутиться вокруг шеста и вызвать бурю или затанцевать, чтобы вор речь потерял.
  - Будь по-твоему, - согласился падишах. - Только если вор не вернется, то вырежи его родню до пятого колена.
  Во дворец доставили из темницы очень известного и ловкого вора, снарядили его в поход, дали ему большой челн с парусом и одного-одинешенька выпустили в море-океан.
  Ловкий вор долго плыл до острова, но, в конце концов, отыскал его, потом разыскал дворец девицы-танцовщицы и, ночью похитив ее, связал, погрузил на челн и отплыл домой.
  Когда настало утро и небо посветлело, вор мог разглядеть деву. Она была дивна и прекрасна. Но, увидев ее, он не сошел с ума, а смог дальше плыть. Девица отнеслась к нему миролюбиво. Только сказала, что у нее есть желание: один раз в день у нее возникала потребность залазить на шесток и крутиться вокруг него, иначе без этого ей становилось худо. Вор ответил, что не против иногда снимать парус на своем челне, чтобы девица-танцовщица имела возможность покрутиться вокруг мачты. Дева с удовольствием танцевала и взбиралась на мачту. И ничего не происходило: вор при этом не терял дар речи, и бури с ветром также не возникало.
  Ураган же приключился по воле непогоды. Он выбросил небольшой челн на скалы и разбил его в щепки. Чудом вор и девица-танцовщица остались живыми. Они вылезли на незнакомый берег, обсохли и пошли, куда глаза глядят. Чего сидеть на песке, если ни воды, ни еды у них не было?
  Брели они долго. Ни одной живой души им на пути не попалось. Ели они ягоды и дикие фрукты, да пили воду из ручья. И все бы ничего, да невмоготу стало деве. Захотелось ей, как всегда, вокруг шеста покрутиться. А где его взять? Деревьев-то в округе нет, только кустарник. Что делать? А девице-танцовщице без своих крутилок совсем дурно становится. Но вор оказался парнем находчивым. Он говорит ей: "А ты подергай меня за мой шесток, он в размерах увеличится, окрепнет, длиннющим станет. Ты на него взберешься, покрутишься, и тебе сразу полегчает. Только ты разденься и голой танцуй, чтобы мой шесток на метр вытянулся".
  Девица-танцовщица приняла такое предложение, разделась, потанцевала на земле, взобралась на шесток вора и начала крутиться. И без того огромных размеров шест вора вырос еще больше, что привело его в восторг. Деве тоже доставляло сие действо удовольствие. Девица-танцовщица так увлеклась, что в порыве страсти взобралась на самый верх шеста и случайно запустила его в себя. А когда опомнилась, то сообразила, что потеряла девственность.
  Испугался и вор: "Как же я теперь невесту привезу к падишаху, коль она уже не дева? За такое повелитель по головке не погладит. От я дурак! По головке меня один раз погладила девица-танцовщица, а за это падишах мою голову с плеч велит срубить. Как быть? И возвращаться страшно, и не вернуться нельзя".
  Можно было бы "не совсем" теперь уже девицу назад ко дворцу ее воротить, но та, наслышавшись хвалебных од о богатстве и могуществе падишаха, сама уже хотела стать его женой.
  Погоревали вор с девицей и порешили идти к лекарю, который может вернуть ей девственность. А почему бы и нет? Если что-то может порваться, то почему ж это нельзя потом зашить?
  Нашли они лекаря нужного и поведали ему о своей проблеме.
  - Помочь я вам могу, но для этого мне нужны волшебные нити из композитных материалов. Этими нитями я верну честь для красы девицы-танцовщицы, - подумав, ответил лекарь.
  - А где же мне взять этих нитей? - расстроился вор.
  - Их можно украсть, вытянув из ковра-самолета, - посоветовал лекарь.
  - А где есть этот ковер-самолет? - спросил вор.
  - Ковер-самолет, сотканный из нитей композитных материалов, находится в ангаре у рыжего плешивого волка, - раскрыл секрет лекарь.
  - А где обитает этот волк?
  - В лесу его королевство располагается. Иди вот этой дорогой и на десятый день попадешь к нему. Укради две нити из ковра и возвращайся, а девица-танцовщица пусть пока поживет у меня.
  Согласился вор и отправился в лес к рыжему плешивому волку. Долго брел он лесами, полями и болотами и на десятый день добрался до деревянного ангара, где хранился волчий ковер-самолет. Только забрался вовнутрь, как стражники его заметили, связали и привели к волку. Волк был страшным, с рыжими бакенбардами и плешью на голове. Он разозлился, когда узнал, что вор хотел похитить ковер-самолет, и приказал отрубить тому на гильотине руки.
  - Не калечь меня. Ваше Плешивейшее Высокопреосвященство, - взмолился вор, - я не хотел красть у тебя весь летающий ковер. Мне нужны только две волшебные нити из композитных материалов, из которых соткан твой ковер-самолет. Если я их вытащу из ковра, то от этого он не перестанет летать. Наоборот, я могу даже улучшить твой ковер-самолет.
  - Каким образом? - заинтересовался рыжий волк.
  - А ты мне поведай: когда ты летишь на своем ковре, и во время полета тебе захочется опорожнить кишки, ты как это делаешь? - спросил у короля леса вор.
  - Сажусь на самый край ковра, чтобы не загадить его, и с высоты птичьего полета очищаю живот, - пояснил плешивый волк.
  - Это правильно, но неудобно. Если вы мне позволите, то я принесу вам огромную золотую морскую раковину, которую недавно отыскал на берегу моря. Вы ее установите на своем ковре-самолете и сможете спокойно и не напрягаясь, гадить в нее во время полета. При этом вы будете с комфортом сидеть на золотой раковине, не боясь свалиться на землю.
  - Идет, - согласился рыжий плешивый волк. - Ты даешь мне морскую раковину из золота, а я тебе две волшебные нити из ковра-самолета.
  Вор ушел и через месяц вернулся с золотой раковиной во дворец к волку. Плешивый волк был в восторге от золотой морской раковины. Обмен состоялся. Вор получил две нити, а рыжий волк обзавелся летающим туалетом из золота.
  - Спасибо, - поблагодарил вора плешивый волк. - Теперь я буду в округе самым богатым королем среди лесных правителей.
  - Удачи вам. Ваше Плешивейшее Высокопреосвященство! Не забывайте только дерьмо периодически из раковины выкидывать, а то протечет, - дал совет вор и направился к лекарю.
  Лекарь произвел рефлорацию, и девица-танцовщица теперь могла с честью и достоинством добраться до падишаха. Она поблагодарила лекаря и сказала ему напоследок:
  - У тебя шесток хоть и покороче, чем у вора, но перед сватовством я провела чудный месяц и научилась таким хитростям, что падишах будет доволен тысячу и одну ночь.
  11
  Месяц холода Баруди, как и год 28480, подходил к концу.
  Прошло больше года, а если быть точным, то все шесть месяцев и одна неделя с того дня, как Джефри отослал для ознакомления копию своей рукописи в самое первое издательство. Клиан передал пять экземпляров книги за авторством Хасимо Маурицио в пять потенциальных издательских домов республики Хеджер. К своей рукописи он приложил синопсис и информацию о себе. Все это время он с нетерпением ждал ответ. Ни от одного издательства вестей до сих пор не последовало. В первые недели и месяцы он по несколько раз в день заглядывал в почтовый ящик в надежде, что ему прислали уведомление о том, что редакция издательского дома "такого-то", прочитав произведение "Сказки для взрослых и детей", готова подписать договор, обсудить сумму гонорара с господином Маурицио и приступить к печати.
  Но писем такого содержания он не получал. Не получал Клиан вообще никакой корреспонденции из всех пяти издательств. Интересоваться в этих организациях судьбой своего произведения он не хотел, рассуждая: "Буду я там еще звонить или ходить. Подумают, что я набиваюсь. Пусть прочитают и дадут ответы, выставят свои условия, а я потом определюсь, с кем сотрудничать. Понятное дело, что поторгуюсь. За такие сказки, чтобы приобрести права на издание, они еще между собой и воевать будут. Мое произведение не рядовое. Мои сказки наполнены смыслом в отличие от легких произведений даже маститых писателей".
  Вот так в ожиданиях и житейских хлопотах жизнь отца Оганио и Унзури пробежала свою временную дистанцию. А сегодня, вынимая из почтового ящика газеты, Джефри обнаружил конверт. В графе "отправитель" значился "Печатный дом "Фаида"". "Ну, вот и началось. Первыми ответили с "Фаиды". Сейчас узнаем, что они мне написали". Клиан не стал ждать, пока поднимется в квартиру. Он, положив газеты под мышку, разорвал конверт в подъезде и извлек лист бумаги. Развернул его дрожащими руками и с волнением всмотрелся в текст, отпечатанный на машинке. Там было следующее: "Уважаемый Хасимо! К сожалению, предложенное Вами произведение не подходит нашему издательству. Желаем Вам удачи и творческих успехов! Главный редактор".
  Джефри оцепенел. Он не ожидал такого ответа. Он не представлял, что ему так куцо сообщат об отказе. Он предполагал, что кого-то могут не устроить его сказки, но думал, что получит в таком случае развернутую рецензию на свою книгу, а не этакую отписку, которую он перевел на нормальный язык следующим образом: "Дружище! Иди ты со своими сказками на <вырезано цензурой>. Пиши дальше свою херь, коли есть время и желание. Может, какого дурака твоя писанина и заинтересует, но не меня. Я - тот, кто ставит фильтр между талантом и бездарностью". Джефри еще раз перечитал текст письма. Потом перевернул лист. С обратной стороны он был чист, если не считать оттисков пишущей машинки, пробивавшихся с лицевой стороны.
  "Это - удар ниже пояса. Причем ногой. И на эту ногу предварительно натянули сапог. А нос сапога оковали железной пластиной. Больно врезали в пах. Может, все-таки я что-то не так сделал? Может, стиль написания у меня несколько резковатый и не совсем литературный с точки зрения классических произведений? Все может быть. Однако автор должен писать то, что чувствует. А от него ждут того, что в данный момент на потребе у читателя. Что же мне, переучиваться мыслить? Нет. Поздно. Я уже вторую жизнь так живу. Тогда, возможно, это только начало большой цепи разочарований и пересмотра внутренней самооценки как писателя".
  Клиан зашел в дом и выпил подряд три бокала "Красного Мастрийского". Через десять минут отпустило. Охмелев, Джефри размышлял на философские темы, сидя один в квартире. Затем алкоголь выветрился, и ему захотелось действовать. Клиан решил не ждать пассивно, пока кто-то соизволит ответить из оставшихся четырех издательств, а обзвонить их самому.
  Он набрал номер второго по счету издательского дома, куда передал свою рукопись. Ему ответили.
  - Свет в окно от двух солнц, - поздоровался Клиан с молодым парнем. - Меня звать Хасимо Маурицио.
  - Очень приятно, - ответили на том конце провода.
  - Я... - Джефри хотел сказать "писатель", но передумал: - Я отдавал вам рукопись.
  - Мне? - решил уточнить парень.
  - Не знаю, кому. Я оставлял ее в приемной.
  - Когда?
  - Около года назад. Обещали за пару месяцев рассмотреть и ответить, но пока ничего не прислали и не позвонили.
  - А что за произведение и каков жанр?
  - Сказки под названием "Сказки для взрослых и детей".
  - Наверное, еще руки не дошли, - пояснил парень. - У нас большая загрузка. Вам обязательно ответят после ознакомления. Такого не бывает, чтобы мы об авторе забыли.
  - Так уже три срока прошло! Сколько еще ждать? Или вас мой формат не устраивает?
  - Формат... А о чем ваши сказки?
  - Это небольшие рассказы на сказочные темы.
  - А персонажи?
  - Персонажи стандартные - хомо.
  - Понятно, - несколько разочарованно ответил сотрудник издательства.
  - Что-то не так? - насторожился Клиан.
  - Господин Хасимо, понимаете... сейчас у нас популярны фэнтези, а не сказки о коренных жителях Тренда. Сказки о гномах, вампирах, водяных и эльфах не пользуются спросом.
  - А что пользуется? - спросил автор.
  - Сейчас очень популярны фэнтези о людях?
  - Каких людях?
  - Каких-каких... О неграх, индейцах, белых и прочих мифических созданиях.
  - Так вы мне предлагаете переписать книгу в угоду конъюнктуре рынка?
  - Может быть, хотя... Наши специалисты прочитают вашу рукопись и свяжутся с вами. Творческих успехов вам.
  "О, и этот мудак меня послал подальше. Научились же, сволочи, вежливости", - сделал вывод Джефри.
  В следующих двух издательствах Клиану ответили, что на данный момент нет на месте тех хомо, кто может ответить на интересующие его вопросы. А вот в издательском доме "Китабу" его ждала удача: к телефону подошла главный редактор Асира Серикали и ответила:
  - Хасимо Маурицио? Очень хорошо! Я сама лично уже давно прочитала все ваши сказки и ждала, когда же вы позвоните. Мне так интересно на вас посмотреть, познакомиться и пообщаться! Подробности при встрече. Приходите. Да. Можете сегодня. Да. Буду ждать.
  "Ну, наконец-то! - воспрянул духом Джефри. - Хоть в одном месте работают серьезные хомо. Раз со мной говорила сама главный редактор, то понятно, что книгу в печать они мою возьмут. Надо после вина почистить зубы и отправляться на встречу".
  Клиан долго искал в здании типографии кабинет, где работала Асира Серикали. Когда вошел, увидел двух женщин. Одна была лет ста от роду и гномьей расы, а другая - вампирша предпенсионного возраста. Как понял Джефри, последняя и являлась главным редактором. Взгляд у Асиры Серикали строгий и колючий. Когда она подняла свои черные глаза на Клиана, тому захотелось захлопнуть дверь и уйти. Но отступать было глупо и нелогично, поддавшись первым впечатлениям и инстинктам, и он прошел в кабинет.
  - Хасимо Маурицио? - главный редактор вначале оценивающе глянула на Джефри, а затем на копию его рукописи, лежавшей у нее на столе.
  - Да, - подтвердил начинающий писатель.
  - О-о-о-о! Вы даже не представляете, как я хотела вас увидеть живьем, -сказала вампирша, но Клиан так и не смог понять, какие эмоции она генерировала при этом.
  - Хвала Бэквордации, что не мертвым, - отшутился Джефри.
  - А вы знаете, читая некоторые ваши так называемые сказочки, я где-то в глубине души допускала, что только некий некромант может с таким упоением писать "Сказку о солдате-некрофиле".
  - Зацепила? - улыбнулся Клиан.
  - Кто? - не поняла главный редактор.
  - Эта сказка вас.
  - Вы не представляете, до какой степени, - то ли пошутила, то ли с сарказмом произнесла Асира Серикали. - Расскажите, а какие силы вас толкают изливать чернила на бумагу в виде сказок о проститутках, дедушках-извращенцах, вступающих в половую связь с несовершеннолетними, неких педерастах, которым на воспитание передают детей?
  - Г-г-г... - рассмеялся Клиан, - Скажем так, дедушка проявляет заботу и спит в одной постели вовсе не с ребенком, а с достаточно половозрелой женщиной годов шестидесяти, поэтому...
  - Допустим, но зачем это представлять в таком свете? Зачем паскудить духовные и семейные ценности в своих произведениях, пытаясь их выдать за сказки, которые можно на ночь читать детям? - спросила главный редактор.
  Вторая сотрудница издательства "Китабу" слегка улыбнулась, но продолжала молчать и работать с текстом какого-то произведения.
  - Я думаю, что родители обязаны сами выбирать, какие книги читать своим детям или внукам перед сном, а какие только своим супругам. Понятно, что дедушка из сказки может рассказывать аналогичные истории лишь своей "внучке", потому что его бабушке они уже не интересны.
  - А зачем поднимать в сказках тему проституции, - Асира Серикали открыла рукопись, полистала и продолжила, - упоминать о муравье, который кусает хомо за гениталии?
  - Извините, а что вас никогда муравей не кусал за гениталии? - задал вопрос Клиан, и женщина-гном подняла на него глаза, оторвавшись от корректуры текста.
  - Меня? - смутилась главный редактор. - Меня не кусал никогда.
  - Вы столь категорично заявляете об этом, словно я спросил у вас о том, убивали ли вы котенка в детстве. Чего позорного в том, что муравей забрался к кому-то в трусы и ущипнул?
  - Ничего. Только зачем об этом трубить в книге на всю страну?
  - Потому что такое явление, как укус муравья, проституция, некрофилия, супружеская измена и прочее имеет место в нашем обществе. Если мы об этом будем молчать, то от этого на выезде из города проституток меньше стоять не будет. И я как писатель выплескиваю эту тему в гиперболическом виде, чтобы каждый задумался: а что сделал он как индивидуум, чтобы наше общество было чище и светлее.
  - Слушайте, - схватилась за голову Асира Серикали, - а можно общество обойдется как-то без ваших посреднических услуг в своем движении к светлому будущему?
  - Пускай это каждый сам для себя решит. Я всего лишь ставлю диагноз, как доктор, а пациент сам идет в аптеку, покупает себе препараты и лечится.
  - Вы мне напоминаете одного доктора. Он тоже лечит пациентов довольно своеобразно. При этом матерится, как сапожник, употребляет во время приема спиртные напитки, берет взятки, а после работы ведет разгульный образ жизни, -привела сравнительный пример главный редактор.
  - Вы лечились на венеричке у дяди Сифы? - догадался Джефри.
  - Что? - с недоумением и непониманием в голосе произнесла Асира, но при этом румянец окрасил ее щеки.
  - Проехали. Хе-хе, - махнул рукой Клиан. - Я у него как-то справку о состоянии здоровья брал. Такой колоритный типаж! Можно сказку, и не одну, о нем написать.
  Главред "Китабу" сделала вид, что не поняла собеседника, а ее сотрудница углубилась в работу.
  - И у кого вы только не лечились?.. В неврологическом не довелось сказки сочинять? - поинтересовалась Серикали.
  - На "дурке" не лежал, - дружелюбно подтвердил Джефри. - От алкоголя и наркозависимости не лечился, поэтому можете смело брать мои сказки и запускать в печать.
  - Вряд ли я смогу работать с вашим творчеством, - отрезала главный редактор.
  - Почему? - Клиан стал серьезным и немного погрустнел.
  - Потому что вы своими грязными мыслями опорочили все направление сказок. В сказках всегда добро борется со злом и побеждает его, а у вас вся пошлость этой цивилизации пробралась в сказочный мир. До вас я читала сказки для детей и для взрослых, получая при этом удовольствие и отвлекаясь от серой действительности. А вы вылили грязь и мерзость всего, что меня окружает, в тот прекрасный мир. Теперь и там есть инфляция, девальвация, проституция, наркомания.
  - В каждом литературном произведении читатель замечает лишь то, что хочет увидеть. То есть то, что способен уловить его мозг. Он, листая страницы, может совсем не обратить внимания на важные с точки зрения писателя моменты потому, что излагаемые события и проблемы его абсолютно не волнует в данный момент, - вставила реплику женщина-гном, возможно, пытаясь заступиться за молодого автора.
  - Я читала эти "Сказки для взрослых и детей". Мне показалось, листая рукопись, что их написал явно больной хомо, обремененный кучей комплексов. Мне представилось, что этому писателю нужно сначала подлечиться, желательно в дурдоме, прежде чем браться за перо, - произнесла Асира Серикали.
  - Надеюсь, поучаствовав в живом общении с автором, вы изменили свою позицию по отношению к нему? - спросил Клиан.
  - Не думаю. У вас проблемы с сексом, раз вы пишете такие сказки?
  - Возможно, - Джефри начал откровенно стебаться. - Я живу один, без жены. А вы желаете эту проблему неким образом помочь мне разрешить?
  При этих словах женщина-гном не выдержала и прыснула смехом.
  - Не смешно! - Серикали сделала замечание своей сотруднице.
  - Почему вы не хотите напечатать мои сказки? - спросил Клиан.
  - Я не собираюсь издавать эту гадость, - ответила главный редактор государственного издательства "Китабу".
  - Отчего же? - Джефри пожал плечами.
  - Мне противно даже держать в руках ваше так называемое произведение искусства, - женщина брезгливо махнула пальцами по направлению к рукописи. -Его нельзя читать не то, что детям, а взрослые не должны открывать страниц вашей книги. Порнография, извращения, насилие сочатся со страниц ваших похотливо-садистских рассказиков. Переосмыслите написанное вами, придайте своим рассказам приличный вид, нарядите их в доступную для восприятия форму, покайтесь. И, быть может, тогда у ваших сказок будет будущее. Задумайтесь и переосмыслите не только написанное, но и сделанное вами на протяжении всей жизни. Уверена, что все ваши похабные сказки - это следствие неверного жизненного пути.
  - Как знать... Иногда, чтобы переосмыслить сделанное, одной жизни мало, -у Ялина Зуу'иха перед глазами промелькнули эпизоды из его прошлой жизни.
  - Тогда хотя бы не настаивайте, чтобы порядочные издательства печатали ваши извращенные фантазии.
  - Значит, печатать горькую правду об обществе и его нравах - это противно? А вот издавать за хорошее вознаграждение на бюджетные средства пропагандистские книжонки, восхваляющие авторитарный режим Окманата Чини -это самое то, что надо? Да? - не выдержал Клиан. - Вам неприятно издавать произведение, в котором рассказывается о том, как на самом деле живут хомо? Видите ли, мои герои, оказывается, вступают в половую связь не только в классической позе. А еще они занимаются сексом не один раз в неделю согласно графику. О, беда! Эта интимная связь может быть (и кто бы только предположить мог!) не на кровати в своей квартире с собственной женой, а на стороне. Хуже! Оказывается, существует в моих сказках (а в жизни этого нет) такое явление, как гомосексуализм. Нигде в мире не существует, чтобы мужик с мужиком друг друга пользовали в "очко". Это выдумка сугубо моего извращенного сознания. А еще мои сказочные герои часто выражаются нелитературным языком, выпивая на кухне или в подворотне ром! Это только в моих сказках кто-то ссыт в подъезде, а в жизни все поголовно ходят в смокингах и посещают театры. Вот, надели они смокинг и пошли через проходную завода. А после работы сняли спецовки, надели на себя снова смокинги, собрались втроем, пошли в магазин, прикупили пять бутылок дешевого вина и зашли за гаражи. Все культурно, все в смокингах. Бахнули пять пузырей на три рыла. Тьфу, на три интеллигентных лица, поправили бабочки и направились в ближайший театр на премьеру.
  - Не передергивайте факты, - глаза у главреда сверкнули, и Клиан понял, что может говорить все, что вздумает, ибо эта дама никогда не возьмется переводить его рукопись в печатную форму. - Можно и нужно говорить обо всех пороках хомо, но нельзя это подавать в том виде, как это делаете вы.
  - Убедите меня на примере, - попросил Джефри.
  - Господин Маурицио, писатель вы наш, можно иногда вспоминать в своих произведениях о мужском половом органе, но нельзя чуть ли не в каждой строчке употреблять слово "член". Читая ваши сказки для извращенцев, создается впечатление, что вы вот-вот возьмете и извлечете свой собственный детородный орган на всеобщее обозрение и начнете заниматься эксгибиционизмом в толпе народа.
  - Госпожа Асира, ну у вас и фантазия! Наверно, и вам охота такие сказки, по типу моих, иногда пописать на досуге? А как вы представляете эту картину, на которой я извлекаю свой член из брюк? Каким вам видится в сексуальных фантазиях мой член? - сдерживая смех, спросил Клиан.
  - Если вы не успокоитесь, то я сейчас вызову полицию или охрану, - предупредила главред.
  - И скажете им, что я пытался продемонстрировать вам свой член? Или меня должны заковать в наручники только потому, что я употребил это гадкое слово? Давайте уже не будем гнобить безобидное слово "член". Разве быть членом является чем-то отрицательным? А как же при этом члены правительства? А что нам делать с членами Силового блока. А куда деть членов администрации президента? А вдруг когда-нибудь Хасимо Маурицио станет членом Союза писателей республики Хеджер? Он же не станет мгновенно плохим от этого. А если окончит членство в этой организации, то сразу станет хорошим? И этих членов масса в стране. Одни члены заседают в кабинетах, а другие члены нашего общества испражняются в лифтах. Или вы заявите, что это подлая ложь?
  - Вы не стоите и порванного носка членов правительства или членов президентского Союза писателей, - ответила Серикали. - Вы погрузили себя в извращенный мир, там живете и оттуда смотрите на наше здоровое общество. Судя по вашим сказкам, вам все мешают жить так, как вы хотите. Но так не бывает. Хомо обязан подстраиваться под общество, если большинство хочет жить по определенным законам. А получается, что вам мешают жить и правительство, и обыватели, и трудяги, и интеллигенция.
  - Поймите, мне жить мешают не гномы, вампиры и водяные. Мне жить мешают в этой стране придурки, точнее, только один. Это в мире, выдуманном больным воображением психопата, законы которого он перенес на хеджерское общество, все красиво. И в этом мире вы сидите в своем кабинете и не знаете горя. А все потому, что у вас в отличие от остальной массы населения всегда все в порядке с зарплатой, у вас все в порядке с заказами от придворных авторов, которые в вашей типографии печатаются за бюджетные деньги, собранные с налогоплательщиков. Выйдите в реальный мир и посмотрите, что случилось со страной за последние полтора года: сумасшедшая инфляция и девальвация, снова безработица поднялась до пятнадцати процентов, оппозиция сидит по тюрьмам, независимая пресса и телевидение уничтожены, целые сектора экономики национализированы. У нас в стране валюту невозможно в банке свободно приобрести - только при предъявлении паспорта. На руки дают только пятьдесят литров бензина в месяц при предъявлении служебного удостоверения или специальной карточки...
  - Это временные трудности, - нашла, что сказать, Серикали.
  - Временные... Осталось в Хеджере еще туалетную бумагу, изготавливаемую на национализированном предприятии, отпускать только при предъявлении голой жопы.
  - С этим нет проблем. Бумаги у нас хватает. Государство покрывает девяносто процентов потребностей в гигиенической туалетной бумаге.
  - Не сомневаюсь, ибо девяносто процентов населения осталась именно с голой задницей.
  - Уходите. Уходите, пока я не вызвала полицию. И не трогайте своими грязными лапами моего президента. Оскорбления в свой адрес я еще могу снести, но не сравнивайте себя и этого святого хомо. Забирайте свои записки сумасшедшего и выматывайтесь отсюда. Насколько я знаю, у вас имеется двое малолетних детей. Неужели и их вы знакомили со своим гениальным творчеством? Моя бы воля, я бы запретила таким, как вы, и издаваться, и воспитывать детей. Чему вы можете их научить? Таких, как вы, стерилизовать надо! - брызгала слюной редактор.
  - А у вас самой-то хоть есть дети?
  - Нет, - несколько смущенно ответила женщина.
  - К счастью. Природа вас сама стерилизовала, - горько усмехнулся Джефри, забирая со стола свою рукопись.
  * * *
  Этот же день. Отци Тунга и Вази Фанно выясняют отношения.
  - Отци, мне это уже изрядно надоело. Моя машина состарилась, а ключей от новой, что ты мне обещал, я никак не наблюдаю, - говорила на повышенных тонах девушка.
  - Земляничка, - очень спокойно произнес драматург, - твой автомобиль еще не исчерпал свой ресурс.
  - Офигенно! Я должна ждать, когда моя машина развалиться на куски. Только после этого ты сочтешь нужным мне купить новую.
  - Я имею в виду, что еще заводская гарантия не вышла на твою машину, а ты уже о другой мечтаешь.
  - Гарантия, может, и не вышла, но она уже вся штопаная-перелатанная, -возразила Фанно.
  - Вази, но я же не виновен в том, что ты неаккуратный водитель и умудрилась повредить кузов в пяти местах. И это раз. Второе: мы только что купили себе в собственность эту квартиру. Деньги же из воздуха не появляются. Я отдал на приобретение недвижимости последние сбережения.
  - А зачем ты покупал квартиру?
  - Во-первых, потому, что хозяин ее недорого продавал. Ты же прекрасно знаешь, что после принятия нового постановления правительства хозяева, имеющие в собственности более одной квартиры, обязаны платить в десятикратном размере коммунальные платежи за жилье сверх нормы. Вот нам бывший хозяин и продал ее по хорошей цене, так как на рынок хлынула масса квартир, предложение превысило спрос, и цены упали. А сам он хомо одинокий, и переоформить на близких родственников свою вторую квартиру у него не было возможности. Во-вторых, наше новое жилье расположено в приличном районе, дом наш тоже, вроде, ничего. Соседи... ну, соседи в основной массе люмпены, но не конченая гопота. Вази, мы столько в этой квартире прожили и столько заплатили за аренду за это время... Хозяин бы все равно ее продал, а нам пришлось бы переезжать на новое место.
  - Я бы с удовольствием переехала жить к тебе в особняк, но ты упорно из года в год ничего не предпринимаешь в отношении своего двухэтажного дома в элитном коттеджном квартале в черте города. И там, уж не знаю почему, по-прежнему проживает твоя жена.
  - Я тебе уже на эту тему десять раз говорил: не буду я с Гижжей судиться и делить имущество.
  - То есть ты ей подарил свою домину, да?
  - Нет. Это наше с ней общее имущество.
  - А чего же тогда ты оформил новую квартиру при покупке на себя, а не на меня? Раз ты такой добрый, то одной бы жене оставил хоромы в два этажа, а второй купил бы простенькую двухкомнатную халупку. А то странная вещь получается: со своей старухой ты разводиться не хочешь, на мне не женишься. Хомо ты уже не молодой. Случись чего с тобой, и я останусь без жилья и собственности. Эти твои дети, что общаться с тобой не желают, а только деньги пылесосом высасывают из тебя, когда им надо, после твоей смерти, как шакалы и гиены, сбегутся и квартиру приберут к рукам своим, и всю обстановку с мебелью. Хоронить тебя они, конечно, не придут. Зачем ты им сдался? А вот на дележ наследства слетятся, как грифы на падаль.
  - Спасибо за прямоту, а за "падаль" персональный плюс, - режиссер развел руками.
  - Отци, я тебя падалью не считаю, но я не хочу жить с мужчиной, а случись что, выметаться отсюда, забрав только трусы и туфли. Ты мне совсем не уделяешь внимания. Какую-то машину купить и ту не можешь. Ее же не с нуля покупать надо, а старую отдадим по взаимозачету, а новую из салона заберем.
  - Вази, за что купить?
  - За деньги, милый.
  - Ты хоть на миг когда-нибудь задумывалась, где я их беру в нужном для тебя количестве: на конкурс красоты, на эту квартиру, на отдых, на посещение бутиков и ресторанов?
  - А зачем мне задумываться, если мой гражданский муж говорит, что он руководитель театра, известный драматург и, вообще, совесть нации? Зачем мне задумываться о таком меркантилизме, как деньги?
  - Ой! Да. Деньги - это такая мелочь меркантильная, - усмехнулся Тунга. -Запомни: деньги капают, когда театр живет, а сейчас театр на реконструкции. Чини решил выделить средства и обустроить Хеджерский драматический.
  - Папик, ты же не мог нарадоваться, когда твой театр закрыли на ремонт. Говорил, что теперь с деньгами вообще не будет проблем.
  - Я радовался, потому что стройка - это всегда подряды, распределение заказов, работа с бюджетными деньгами и пожертвованиями спонсоров. И все это находится в руках генерального администратора.
  - Отлично! - улыбнулась Фанно.
  - Было бы отлично, если бы я был генеральным администратором.
  - Так ты теперь не режиссер? - удивилась девушка.
  - Вази, генеральный администратор - управленец, типа директора. Понимаешь? Главный режиссер - это тот, кто ставит спектакль. Драматург пишет пьесу, а актер играет роль. Так вот, Отци Тунга настолько уникальная личность, что мог до определенного времени совмещать в себе все эти должности, - с гордостью произнес сожитель Вази.
  Та кивала головой то ли из гордости за своего гражданского мужа, то ли от невозможности связать все эти понятия воедино.
  - Однако после закрытия здания театра на реставрацию министерство культуры назначило нового генерального администратора, который теперь без моего участия распределяет денежные потоки.
  - А ты?
  - А у меня остались все остальные привилегии, кроме этой, самой денежной, - разъяснил Тунга.
  - Вот как... - погрустнела девушка. - И какую часть своих доходов ты потерял?
  - Где-то две трети, - признался Отци.
  - Но остались же другие статьи дохода. Их не хватит на новую машину? Я готова подождать, но хотела бы себе взять хотя бы городской внедорожник.
  - Вази, деньги я теперь получаю за работу в театре как режиссер и еще от гонораров за написанные мною ранее произведения, которые ставят другие театры. Но у нас в стране произошло страшное обнищание населения за последний год. Зрителей все меньше на спектаклях. Зритель идет в магазин и покупает в первую очередь колбасу и хлеб, а лишь потом готов из своего семейного бюджета тратить деньги на искусство и зрелища. В нашем театре сейчас небольшие оклады, так как мы тратим приличные суммы на аренду площадок для выступлений, пока здание нашего театра на ремонте. Я - бюджетник. А Чини довел ситуацию уравниловки в обществе до маразма. Теперь уже я, режиссер и интеллектуал, ничем принципиально не отличаюсь в зарплате от обычного быдла из рабочих окраин, которое мечтает только о том, чтобы, ничего не делая, сытно жрать и крепко пить. Быдло на сегодняшний день получает лишь раза в два меньше, чем я на должности главного режиссера театра. К чему этому быдлу шевелить мозгами и совершенствоваться? Оно все последние годы, как животное в стойле, было накормлено, напоено и обогрето. Сейчас, конечно, маргиналы зашевелились, так как часть из них из-за сокращений выгнали на улицу, остальным урезали зарплату и всем повысили платежи и налоги. Но и по сей день еще люмпену можно оставаться примитивным разумным созданием, но при этом существовать на уровне интеллигента, находящегося в перманентном духовном развитии. И пока это сообщество будет бежать толпой и голосовать за диктатора, мои доходы как режиссера не вырастут.
  - Так мы остались без средств существования и оказались на мели? - сделала открытие Фанно.
  - Почему на мели? Я за гонорары буду прилично жить до конца жизни, пока в нашей стране и за рубежом будут по моим пьесам ставить спектакли.
  - Все равно это не то, что было раньше, - сделала вывод Вази.
  - На данном этапе жизни - да.
  - Получается, что ты не перспективный? - откровенно произнесла Фанно.
  - Для кого? Для тебя? - Тунга прищурил глаза.
  - Отци, что ты говоришь? Не для меня, а для этой страны, - поправила себя девушка.
  - Все меняется. Сегодня плохо, а завтра не станет Чини и все наладится. В быту мы особо ничем не ужались по расходам. Накоплений не делаем только.
  - Дорогой, давай тогда мне машину возьмем в кредит? - предложила Фанно.
  - Вази, какие проблемы? Бери кредит, продавай машину и покупай новую. Ты же у нас королева красоты и супермодель. Ты хвалилась, что в отличие от меня, неперспективного, как только что выяснилось, у тебя необъятный открытый горизонт возможностей. Мы жили за мой счет, а теперь будем существовать за счет твоего таланта.
  - Ты меня подкалываешь или считаешь виноватой в произошедшем?
  - Я считаю, что во всем должен быть разумный предел. Не надо было идти к Чини на встречу и сливать ему информацию или даже просто светиться перед его спецслужбами. Именно после твоего визита к нему у меня и начались эти дрязги. Я не знаю, что явилось причиной, но меня не так просто убрали с должности генерального администратора. А ты все не угомонишься и требуешь новой машины. Я не Окманат Чини, а ты не его любовница "Мисс Деривативы".
  - А что, эта сучка и шлюха Санжу Гросбиу записалась в любовницы к президенту?
  - Об этом знают все, кто новости узнает не только из телевизора. Но это так, отступление. Вот она себе может позволить в нынешнем своем статусе любые выкрутасы, а ты себя ведешь, как обнаглевшая любовница придворного олигарха, которому некуда денег девать. Ты видишь, что ситуация с денежными поступлениями в семейный бюджет не стабилизировалась, но продолжаешь на протяжении всего нашего разговора заявлять о притязаниях на новый автомобиль. У тебя больше нет других проблем? Ты умрешь, если не купишь новое авто в течение месяца? Тебя заклинило на этой теме? Иди и покупай. Как-то слишком шикарно ты живешь в свои семьдесят шесть лет.
  - Я, "Мисс Очарование", живу шикарно!? Эту мою жизнь ты считаешь за роскошь? Знаешь, Отци, я не хочу ругаться. Нам надо отдохнуть друг от друга пару деньков.
  - И где ты хочешь отдохнуть?
  - К родителям поеду в Эффективный портфель. Заодно их проведаю. Давно не была дома. Все уляжется, я позвоню и вернусь, иначе будем еще больше ругаться.
  - Подозрительно это как-то. Не в твоем стиле заботиться о ком-то. Вспомнила о них... Ладно, езжай. Не держу.
  - Хорошо, Отци, что ты такой заботливый о своей Гижже, о ваших детях. Обо всех дармоедах печешься, только не обо мне. Позаботься, пожалуйста, о том хомо, кто тебя любит и живет с тобой, а не об удаленных от тебя созданиях. Мне нужна твоя защита. Будь рыцарем, какие были в древние времена, когда дамам жилось хорошо и интересно, когда их боготворили, - сказала Фанно, начиная собирать в дорогу большую сумку.
  - Вази, читай иногда историю, а не только глянцевые пустотелые в интеллектуальном плане бульварные журналы, раз уж ты хочешь оперировать историческими терминами и сравнивать эпохи и быт. Жизнь женщин во времена рыцарей была куда менее разнообразной и более тяжелой, чем в затхлых провинциальных городишках и вымирающих селах в наше время. Теперь там хоть есть телевизионное вещание и пьяные дискотеки по выходным. Если бы в древние времена жилось так хорошо и интересно, как тебе представляется, то теперь молодежь бы в массовом порядке так не перлась из деревень и городишек типа Эффективного портфеля в столицу.
  - Спасибо, Отци, что напомнил мне лишний раз о моем происхождении.
  - Всегда рад помочь молодым и перспективным, - как-то с грустью произнес Тунга.
  Вази собиралась недолго и даже не стала просить у Отци денег и вызывать такси. Он ее не провожал. Посоветовал только несколько раз подумать, перед тем как совершить необратимую глупость и не надорваться, таская за собой такую большую дорожную сумку. Она произнесла что-то невнятное и ушла.
  Возле первого же таксофона Фанно остановилась, опустила в щель жетон, извлекла из сумочки бизнес-карту и набрала номер. Спустя пару гудков ее поприветствовал женский голос:
  - Банк "Шш Кроу Джигг"
  - Мира и счастья вам, - ответила Вази.
  - Слушаю вас.
  - Не могли бы вы соединить меня с господином Бин Микки? - попросила Фанно.
  - А как вас представить? - поинтересовалась девушка.
  - Скажите, что ему звонит Вази Фанно.
  - Повторите, я запишу. Повторите, пожалуйста.
  - Я "Мисс Очарование" Вази Фанно.
  - Подождите минуточку.
  На том конце отключили микрофон и потянулись для Вази долгие секунды ожидания. Затем услышанный Фанно больше года назад голос ответил:
  - Это Вази?
  - Да, Бин. Это Вази Фанно. Вы давали мне как-то свою бизнес-карту и говорили, что я могу, если возникнет...
  - Вази, я все помню. Говорите.
  - Я на встрече у него тогда, ну, вы поняли, где и у кого...
  - Хе-хе, понял, но давайте без имен. Это служебная линия.
  - Одна девушка говорила, что является лицом вашего банка, участвуя в жизни и рекламных проектах "Шш Кроу Джигг". Насколько я осведомлена, она вряд ли уже может выполнять теперь эту функцию. У меня лицо не хуже, чем у нее. Могу ли я надеяться на спонсорство со стороны вашей организации?
  - Насчет спонсорства она приврала, как и иным хомо в иных делах. Забудем об этом. Однако я готов обсудить с вами нюансы.
  - Бин, меня интересует долгосрочное сотрудничество. Если вы хотите с моим участием снять только один рекламный ролик, то лучше не начинать.
  - Вази, я работаю только по эксклюзивному дистрибутиву.
  - Я согласна отказаться от другого спонсорства в пользу вашей компании.
  - Молодец! Тогда сегодня в сорок часов вечера у входа в центр отдыха "Жлибецын". Я буду ждать ровно десять минут.
  - Я там буду без десяти минут сорок. Дресс-код вечернее платье или джинсовый брючный вариант?
  - У вас, Вази, деловой подход. Платье вечернее с глубоким декольте. Вам есть, что продемонстрировать публике.
  12
  Деривативы, 11.04.28481. Оганио и Унзури закончили третий класс.
  В месяц жары йото в Хеджере ежегодно проходил республиканский велопробег по улицам столицы. В этот выходной день сотрудники дорожной полиции по обыкновению блокировали движение автомобильного транспорта по маршруту следования велогонки, чтобы гонщики могли беспрепятственно крутить педали, а зрители подбадривать тех, за кого болели, стоя у края проезжей части. Маршрут собой представлял замкнутую кривую, огибающую центр города. Участники соревнования, а в этом мероприятии принимали участие все желающие, моги проехать один два или все пять кругов дистанции, чтобы добраться до финиша или всего лишь прокатиться в хорошей компании.
  Велопробег стал традицией за десять последних лет и превратился почти в национальный праздник. Все потому, что президент страны являлся очень большим любителем данного вида спорта. Он не только участвовал в торжественных мероприятиях по случаю заезда, но и непосредственно сам всякий раз садился на велосипед и ехал на нем от старта до финиша все пять кругов. Мало того, Окманат как хомо, находящийся в хорошей спортивной форме, непременно выигрывал каждую гонку. Многие бросали вызов президенту: бывшие и нынешние участники мирового первенства по шоссейным гонкам, чемпионы страны в закрытых трековых заездах, выносливые любители с более чем столетним стажем - все бесполезно. Все десять велопробегов выиграл. Чини. Вот что значит любовь к двухколесному другу и регулярные тренировки в зале и на открытом воздухе!
  Поглазеть на велогонщиков приходило всегда много народу. В большинстве своем это были государственные служащие, которые искренне жаждали приобщиться к спорту. Они организованно, с начальником во главе, почти строем прибывали и становились вдоль трассы на определенном участке, заранее закрепленном за организацией или предприятием. Настроение у этих хомо было приподнятым, что отражалось на веселых лицах. Спустя час лица мужчин становились еще веселее и слегка краснели. Наверное, от знойного двойного солнца.
  Сегодня чуть правее от аналогичной мужской компании разместились преподаватели одной из общеобразовательных школ - в основном женщины. Руководителем группы этих болельщиков была директор данного учебного заведения, которая по регламенту обязана присутствовать на спортивном мероприятии. Каждый раз, когда президент страны, описав очередной круг, подъезжал на велосипеде к учителям, директриса, женщина уже немолодых лет, по-юношески вскакивала и заставляла своих подчиненных, устало развалившихся на травке или стоявших под деревьями в теньке, подниматься и рьяно размахивать флажками на пластмассовых палочках. Она громко кричала на преподавателей, которые лениво и медленно поднимались:
  - Вставайте, вставайте! Президент приближается. Хлопайте, хлопайте в ладоши! Чего сидите? Хотите, чтобы меня уволили? Так я вас, дармоедов, сама выгоню завтра с работы. Давайте, машите флажками, улыбайтесь!
  На велогонке присутствовало телевидение. А кто ж, как не родное государственное ТВ, обязано освещать на всю страну такой праздник и пропагандировать здоровый образ жизни президента и его народа.
  Мужчина с рыжими бакенбардами (нет, это не Окманат Чини) играл одну из ключевых ролей на этом мероприятии. Конечно, президент также был с рыжими бакенбардами, однако они у него были более густыми. А у этого молодого хомо они редколесьем росли по щекам и бороде. Другое отличие: Чини имел возраст раза в два поболее чем у этого молодого парня. Но сходство было. Складывалось впечатление, что один пытался подражать другому.
  Молодого мужчину звали Шава Этангази. Он являлся ведущим программы "Маджибу" (теперь уже авторской) на канале "ХТ-1". В течение всего мероприятия Шава постоянно перемещался вдоль велосипедной трассы, позируя перед камерой, демонстрируя оптимизм, заряд духа и преданность руководству министерства печати и информации и лично главе государства. Его репортаж уходил в прямой эфир. Без врак. В отличие от основной массы передач, передававшихся посредством цензуры или задержки, Шаву никто не контролировал. Он говорил, а экраны на площадях и улицах Деривативов передавали в массы ту картинку, что можно было в этот самый момент лицезреть непосредственно с места событий. По-другому и не могло быть, ибо не могли же хомо, стоящие около больших экранов у обочины дороги, смотреть с минутной задержкой, как мимо них проносится пелотон, на протяжении всей гонки бесперспективно преследующий одного-единственного гонщика.
  Заезд подходил к концу. Лидеру оставалось преодолеть не более километра. Чини предстояло совершить по площади лишь полукруг, чтобы стать в одиннадцатый раз победителем этого велозабега, поблагодарить собравшихся, получить серебряный кубок из рук главы муниципалитета и перечислить свой гонорар за первое место на банковский счет одного из детских домов.
  Этангази вещал:
  - Итак, легендарная, не побоюсь этого слова, велогонка подходит к концу. Впереди... Сейчас мы увидим, кто приближается к нам первым.
  Судя по репортажу, складывалось впечатление: Шава верил, что в этом соревновании от старта до финиша сохранялась интрига относительно личности того велосипедиста, который может первым пересечь заветную ленточку в конце пути.
  Первым с большим опережением, неистово крутя педали, на площади появился Окманат. Остальная группа, включая участников и сотрудников спецслужб верхом на двухколесной технике, отстала метров на триста от главного велосипедиста страны.
  Увидев президента, жители страны, пришедшие поглазеть на пересечение победителем финишной черты, стали бодро его приветствовать, размахивая руками и флажками. Издали могло показаться, что все граждане только и ждали этого момента, только и жили ради этой минуты весь год, чтобы воочию понаблюдать за очередной победой в велогонке лидера страны и выказать ему свою искреннюю поддержку в нелегком деле управлении страной.
  Но не все хомо, находившиеся в толпе, были радушно настроены. Затесались в ряды сознательных граждан и "прошитые" оппозиционеры. И если основная масса народа ликовала, завидев издалека силуэт того, кто неусыпно заботился об электорате и народном хозяйстве Хеджера, то эти, словно отщепенцы, сморщили свои лица и скривились, будто увидели не президента своей страны, а серийного убийцу. А что они нашептывали друг дружке на ухо? Именно нашептывали, поскольку громко выражаться в адрес Чини было опасно при таком количестве сотрудников полиции и национальной безопасности, стоявших без формы.
  К примеру, один из мужчин тихо вещал своей подруге:
  - Устроил тут узурпатор очередное шоу, в котором непременно должен победить, а народ в это время нищает каждый день. Нагнал в этот зверинец бюджетников да силовиков, теперь разыгрывает комедию, будто его все так горячо любят. Велогонщик хренов...
  Спутница этого мужчины саркастически скривилась и ответила:
  - Еще пару лет такого бездарного управления страной и вместо велогонки начнется вилогонка, когда голодные хомо с вилами на его резиденцию пойдут.
  Посмотрев на приближающуюся фигуру президента, мужчина ответил:
  - Подождем. Пока еще не созрела в стране революционная ситуация.
  Молодая женщина в знак согласия кивнула головой. Эта дама-водяная являлась членом Либеральной партии, и звали ее Хуриа Хама.
  Она со своим приятелем стояла хоть и не в первом ряду на тротуаре вдоль трассы, где должен был проезжать Окманат, но близко от края дороги. А Чини тем временем, рассекая воздух, несся на всех парах к финишу. Увидев президента, Хуриа Хама произнесла уже не на ухо, а с такой силой, что ее услышал не только приятель, но и рядом стоящие хомо:
  - Какой негодяй! Меня сейчас вытошнит. На белом коне впереди чемпионов и призеров...
  Однако политический оппонент не мог услышать этих реплик, хоть и оказался метрах в десяти от Хамы. Видно было, как он улыбался зрителям, держась за руль своего бициклета. Хомо отвечали ему радостными криками и душевной теплотой. Отвечали добром на добро не все. Хуриа как-то спонтанно решилась и крикнула во всю глубину своих легких:
  - Долой диктатуру! Долой узурпатора хеджерского народа! Бандита в тюрьму!
  Президент не поверил своим ушам. Как так?! Его, эльфа всех хомо этой
  страны кто-то громогласно посмел оскорбить? Он понимал, что негодяя тут же схватят хомо в штатском, повсеместно размещенные службой безопасности среди толпы. Но ему было интересно, кто посмел не просто подумать о нем такое, а выкрикнуть вслух. Он повернул голову и попытался найти обидчика среди зрителей, но не мог на ходу его отыскать взглядом. Потом президент разглядел движение в толпе, но он к тому времени уже проехал это место и, чтобы увидеть происходящее, повернул голову назад. В этот момент Окманат потерял контроль над своим транспортным средством, резко дернул руль в сторону, и Чини полетел на асфальт. Вот так представительница слабого пола смогла несколькими фразами причинить вред могущественнейшему из гуманоидов этой страны.
  Остальные гонщики заметили падение президента, немного проехали вперед и остановились. Они не знали, что делать дальше. Все боялись в такой ситуации первыми пересечь финишную прямую. А до этой финишной черты было подать рукой, но непонятно, по какой причине, никто из велогонщиков не желал одерживать победу в столь престижном соревновании.
  Первые велосипедисты остановились около распластавшегося на проезжей части президента. Задние ряды участников наталкивались на впереди стоявших. Из велосипедов и тел стали образовываться завалы на трассе у въезда на площадь. Оператор Шавы продолжал снимать все происходящее, а прямой эфир, как ему и положено, передавал на всю страну картинку с президентом, пытающимся подняться с асфальта.
  Все видеооператоры, находившиеся поблизости, словно мухи на мед, слетелись к месту трагедии. Их камеры снимали, как Окманат два раза пытался подняться и сесть на своего железного коня и два раза опять валился на асфальт, пока сотрудники спецслужб не запретили съемку.
  Было заметно, что президент в результате ушиба находится в неадекватном состоянии. Но после того как ему дали понюхать вату, пропитанную некой жидкостью, Окманат смог, хоть и неуверенно, но подняться на ноги и даже сесть в седло велосипеда. Однако крутить педали ему было трудно. Чини мог в любой момент опять завалиться на бок.
  А велогонщики по-прежнему не двигались по направлению к финишу, ожидая особого распоряжения. Неожиданный выход нашел один из офицеров безопасности, являющийся личным телохранителем Чини. Он подошел к Окманату и сказал:
  - Господин президент, позвольте, я посоветую, как вам добраться до финиша.
  Чини взглядом, словно выпил литр рома, глянул на представителя спецслужб
  и спросил:
  - Как?
  Тот произнес:
  - Пусть охрана поддержит ваш велосипед, коль он пострадал от падения, и на нем сложно ехать.
  Идея нашла воплощение, и спустя минуту два крепких парня, став слева и справа от Чини, медленно покатили и велосипед, и его водителя к финишу. Тут и все остальные участники велозабега вспомнили, для чего они сюда пришли, и поехали вслед за кормчим.
  * * *
  Сказка о цирковом медведе
  Медвежонок родился в медвежьем углу леса и жил там с мамой-медведи-цей и отцом-медведем. В лесную школу он ходить не хотел, а потому целыми днями бодялся по чащобам, грелся на теплом солнышке посреди лужайки или плескался в речке. Любил полакомиться малиной, отобрать мед у диких пчел, а иногда даже забирался на окраину ближайшей деревни и в огороде воровал корнеплоды, что хозяева себе на урожай посадили.
  Так и жил себе медвежонок помаленьку, пока не приключилась беда: нагрянули в этот лес браконьеры без лицензии на отстрел и убили его отца-медведя. А следом за этим приключилась засуха огромная и мор среди зверей. Так от голода и болезней померла и матушка медвежонка. Остался он один одинешенек. Может, и погиб бы, ибо, где ж дитя само может в диком лесу само выжить? Но, на его радость, попал этот медвежонок в капкан. Умный возразит: "А что ж это за радость такая, когда тебе лапу железом перебило, а далее охотник вернулся и добил жертву прикладом по голове?".
  Но не все так просто в этой жизни бывает. Иногда зверь может угодить в капкан не только лапой, но и другими частями тела. Так приключилось и с нашим медвежонком. Покакать ему приспичило. А коль культуры у нашего медвежонка отродясь не было, то решил он справить свою нужду прямо посреди звериной тропы.
  Решил и сделал. Чего ему заботиться об иных лесных жителях? Не беда, ежели кто поскользнется потом посреди лесной дороги на медвежьей мине, оставленной им около куста. Ему - не беда. "А остальные пусть под лапы смотрят. Пусть глаза свои пораскрывают, когда по лесу идут", - рассуждал медвежонок, присаживаясь посреди тропы на кучку упавших листьев.
  Только листья эти с дерева не сами так аккуратно легли на тропу звериную. Их охотник сложил в этом месте, прикрывая капкан, оставленный им намеренно. Медвежонок присел и угодил своим задом прямо в капкан. Капкан сработал и защелкнулся, прихватив целиком "пятую точку" нашего любителя погадить посреди дороги. Не получилась у медвежонка в этот раз его затея наложить коричневую горку другим под лапы.
  Тут не совсем правильно описываются события. От страха медвежонок все же сумел завершить начатое им дело, хоть и не в обычной удобной позе, как предполагал. А капкан сильно стиснул задницу юному медведю, цепко железо ухватилось за то место, на котором сидят, не отпускает мишку. Медвежонок и так, и этак пытался высвободиться из капкана - никак не выходит. И, как назло, ни один лесной путешественник не проходил в это время по лесной тропе, дабы помочь ему. Справедлива поговорка: не накладывай смрадную кучу посреди дороги, а то сам в нее угодишь.
  Однако долго с прищемленной задницей медвежонку сидеть не пришлось. Вскорости подоспела и подмога: вернулся охотник, ставивший капкан. И он оказался добрым. Не стал медвежонка дубасить палкой или железным прутом по голове, а выстрелил в него из ружья. Медвежонок свалился на землю, а когда проснулся, то оказалось, что этот дядька был не просто охотником, а еще и большим любителем зверья разного. Он обладал собственным цирком, в котором эти звери выступали. Посему владелец цирка не убил медвежонка, а только усыпил специальной пулей, а потом смазал ему задницу "зеленкой" и перебинтовал.
  Через пару дней медвежонок уже мог трясти своим покалеченным задом, бегая по коридорам помещения цирка. Владелец цирка решил оставить медвежонка у себя. Он определил его в звериную школу и заставил прилежно учиться. А посля занятий по грамоте вечерами медвежонка учили цирковому делу. Ему определили велосипед, на котором он должен был кататься по кругу арены.
  Медвежонок выучился и вырос, превратившись в здоровенного медведя. Он на выступлениях крутил педали велосипеда, выполняя различные цирковые трюки и номера, чем изрядно потешал зрителей. Однако ничего другого за годы жизни в цирковом сообществе медведь выучить не смог. Он только и умел, что ездить по кругу арены, веселя ребятню и взрослых.
  Все в природе течет и меняется, переходя из одного состояния в другое. Рос медведь, богател со временем и владелец цирка. Цирк также разрастался в размерах. Шли годы. Все больше и больше зрителей приходило на шоу, которые умело ставил владелец цирка. Он постоянно перестраивал здание, где проходили выступления. И вскорости цирк расширился до размеров всего города. Получается, что цирк соединился с жизнью и со всей страной, настолько он стал популярен в народе.
  Прошло еще много лет. Владелец состарился и уже не мог больше управлять своим цирком. Он собрал всех зверей и сказал им:
  - Раз наш город превратился в цирк, то можете жить в этом городе, где вам удобно. Я шоу закрываю и ухожу на покой, а вы здравствуйте свободно среди прочих граждан этой страны.
  - Зачем вы закрываете наш цирк? - просили оставить все, как и прежде, звери. - Цирк для нас - это не просто работа, а состояние души.
  - Цирк для всех жителей нашей страны - это состояние души, - ответил им владелец. - Ступайте и живите, как пожелаете.
  И все разошлись кто куда. Клоуны в полном составе ушли работать в правительство, их туда с удовольствием приняли, а медведь отправился в большой спорт. Он решил, что сможет стать чемпионом по гонкам на велосипеде. А почему бы и нет? Он ведь столько лет катался на нем. Какая разница, где крутить педали: на велотреке или в цирке?
  Цирковой сторож устроился главным министром. Павда, он долго не удержался в новой должности. Видать, следил только за тем, чтобы не воровали нажитое, а нужно было еще что-то и создавать. Когда его увольняли, он возмущался:
  - И за что меня сняли? Я ведь ничего не делал!
  Остальные же постояльцы цирка слились с обычными гражданами. И так удачно, что спустя некоторое время невозможно было различить, кто взаправду
  гражданин этой страны, а кто сбежал из цирка.
  * * *
  Джефри Клиан находился в редакции издательского дома "Магаззетти". Он ожидал прихода редактора Глину. Последний задерживался. Джефри сидел в кресле и рассуждал: "Никогда бы не подумал, беря в пальцы ручку и садясь у еще не начатой рукописи несколько лет назад, что издать книгу окажется в десять раз сложнее, чем ее написать. Это же просто маразм: ни одно издательство не пожелало подписать со мной контракт и хотя бы попытаться запустить мою книгу в розничную сеть! Никто не захотел за свой счет печатать мои сказки. Да что там за счет издательства! Ни один редактор даже не предложил вообще никаких условий, чтобы я мог стать их автором. Большая часть вообще не захотела даже за мои деньги приступать к печати сказок. У кого-то много работы, у других плотная загрузка мощностей типографии... В моем понимании до того, как я начал писать, писатель всегда значился как нечто такое, к кому относятся с пиететом. А на самом деле...".
  Если бы Клиан говорил эти слова вслух, то, наверное, махнул бы от досады рукой. Однако вокруг находились другие хомо, и немые жесты Джефри могли быть ими своеобразно истолкованы.
  "К писателю вообще в издательских кругах у нас отношение не как к личности, несущей просвещение, а как к некому полудурку-попрошайке, только и желающему на халяву за счет других напечатать свой труд, бесплатно пропихнув его в массы, - продолжил свои рассуждения Джефри. - Что ты! Ждать нужно больше года, и то не дождешься, когда они соизволят открыть твою рукопись и полистать исписанные ночами страницы. Поражаюсь. Захожу в эти все издательства и вижу, как снуют вокруг меня девочки-мальчики с таким видом, будто они не меньше, чем владельцы издательского дома. А уж рукопись из моих рук принимают так, словно это не творение, а подшитые листы использованной туалетной бумаги. Это я говорю об обычных сотрудниках. А чтобы главный редактор сел со мной и по душам поговорил... Пф-ф-ф-у-у! Не-е-е... Вру. Одна тетка в ранге главы издательства со мной беседовала, но она использовала в отношении меня такие эпитеты, что...
  А этот Глину... Разве это порядочно опаздывать уже на полчаса, заставляя других хомо томиться в ожидании? А чего мне возмущаться? Мне нужно его благодарить: он оперативно, за месяц, прочитал мои сказки и согласился их напечатать. .. за мои денежки, естественно. Ладно, потерпим в первый раз. Может, по выпуску второй книги они со мной все будут уже по-другому разговаривать?"
  В помещение влетел редактор Глину. Извинился, поздоровался и пригласил Клина за стол:
  - Присаживайтесь, господин Хасимо.
  Джефри пересел с мягкого кресла в полужесткое и протянул редактору руку, произнеся лишь:
  - Понимаю.
  - А... - скривился Глину, - отдавали в работу книгу одного большого хомо из министерства. А он сам к нам нагрянул, решил поприсутствовать при начале печати. Ай! Захотелось ему попасть в печатный цех, чтобы побывать при изготовлении своей книги. Вы же понимаете, что все писатели думают, что их книга самая лучшая в мире.
  - Наверно, - согласился Клиан.
  - А писатель из министерства рассуждает так же, как и вы, только возможностей у него больше и внимания требует повышенного, - пояснил Глину.
  - Главное, чтобы произведение его было толковым.
  - Это не главное. Главное, что его финансируют на большой тираж, - улыбнулся редактор.
  - Да... А меня никто финансировать не желает, - многозначительно произнес Джефри.
  - Если бы вы доросли до такой должности, как он, то в бюджете деньги обязательно нашлись бы и на ваши стихи.
  - У меня сказки, - поправил собеседника Клиан.
  - А у него стихи.
  - Так стихи ж редко кто покупает.
  - Это не важно, хотят или нет читатели видеть их у себя в книжном шкафу. Главное, чтобы были деньги на издание, а по торговым объектам его книги обязательно распределят. На библиотеки много уйдет, - рассказывал Глину.
  - А там и гонорарчик с этого дела капать начнет...
  - А как же! Любой труд должен вознаграждаться.
  - А вы и меня небольшим тиражиком бомбаните и распределите по объектам и библиотекам, - предложил Джефри.
  - Как только относительно вас из министерства мне позвонят, да казначейство денежки перечислит, так, господин, Маурицио, обязательно и бомбить, и распределять по всем щелям будем, - рассмеялся редактор. - А пока могу только по вашей предоплате начать редактуру, корректуру и верстку ваших сказок.
  - Обрадовали.
  - Не переживайте. У вас нормальные сказки, но нашему издательству гораздо удобнее с экономической точки зрения печатать уже состоявшихся авторов, а не тянуть на своем гор... спине молодого автора десятки лет, чтобы в перспективе заработать на его трудах.
  - Логично. Давайте печатать.
  - Сначала договорчик и предоплата, а то...
  - Хорошо, - кратко согласился Клиан.
  Глину позвонил по телефону и попросил принести бланки договора в двух экземплярах, а также платежку. Джефри он при этом улыбнулся и продолжил:
  - Сейчас все подпишем, и завертится колесо. Пройдет месяцок-другой - и приедете забирать свои книги.
  - Не затянется эта процедура на длительное время?
  - Да нет.
  - А то вас постоянно нет на рабочем месте... - сказал Клиан.
  - Почему нет, да еще и постоянно? - удивился Глину.
  - Звоню вам, а мне постоянно отвечают, чтобы попозже набрал ваш номер.
  - Работа у меня не сидячая. А вы лучше письма пишите. Так удобнее. Принесли его, распечатал я конверт, прочитал в свободное время и отослал адресату обратно, - предложил редактор.
  - Тяжело писателю общаться посредством отписок. Я вот так уже не первый год жду писем и телеграмм из издательств. А у них все времени нет взять и нормально мне позвонить по телефону, объяснить, чего и как.
  - Специфика работы такая.
  - Неправильная это специфика. Эта специфика направлена на выжимание соков из творческой личности. К чему мне сочинять для вас письма и часами излагать в них то, что устно я бы мог лично обсудить в течение пятнадцати минут? Словами я могу донести до вас свои мысли, не одевая их в правильную форму. Но я не могу редактору писать безграмотно или нелитературно. Как нельзя объявиться на балу в одежде панка. Поймите, автор - он, как беременная женщина. Он годами создает свое произведение. Он, как мать во чреве вынашивает свое дитя, точно так же вынашивает своих героев, свои идеи в течение длительного срока. Мать, если ее ребенок желанный, еще до рождения дает ему имя и общается с ним. Так же и писатель еще до рождения книги проживает жизнь со своими героями - со своими детьми, если, конечно, его кто-то не обязал создавать абсолютно чуждое ему произведение, которое он пишет исходя из неких меркантильных целей либо по принуждению.
  Согласно законам развития Природы и общества, наконец, наступает переход количественных изменений в качественные. Женщина выносила свой плод и обязана явить его миру. Писатель закончил последнюю страницу произведения и должен его издать. И тот, и другая, подходя к самому ответственному и волнующему моменту, обращаются к специалистам: врачу и издателю. Ведь практически невозможно родить самой или напечатать самому книгу.
  Женщину могут экстренно госпитализировать, если неожиданно начались схватки. Однако ей, как и писателю, лучше заранее встретиться с тем, кто будет принимать у него роды, чтобы обсудить свои планы и совместные действия во время процесса появления на свет ребенка (героев). И уж совсем будущей матери не хотелось бы, чтобы роды у нее принимали посредством письменных рекомендаций, когда она одна лежит в родильном зале. То же и с автором. Он хочет общаться с персоналом. Хочет иметь живую обратную связь с теми, кто воплощает на бумаге его идеи. Специалист всегда может что-то подсказать, предложить варианты, сказать, как делают обычно, а чего писать не принято в определенных ситуациях.
  - Простите, но вы требуете к себе повышенного внимания, еще толком ничего на книжной ниве не создав.
  - Я говорю эти слова не столько персонально в отношении вас, сколько всей системы, выпускающей книги в свет, - Джефри немного нивелировал свои прежние высказывания.
  - Соглашусь, - поднял руку вверх Глину - Но я здесь работаю редактором, а не в детском саду. Не я создал или выдумал эту систему. Я в нее пришел. Она формировалась десятилетиями. Я лишь элемент уже существующего механизма. Надо мной есть главный редактор, а еще владелец издательского дома, акционеры и хозяева, так сказать. А я уже командую нижестоящими звеньями.
  - Возможно, я требую к себе повышенного внимания или старомоден, медленно внедряю в свой обиход новые информационные технологии. Но для меня книга - это нечто живое, а не сшитые белые листки бумаги с сотнями тысяч черных символов на них.
  - Не всё сразу. Подумаешь, вам не успевают лично позвонить. Уймите гордость и придите сами в редакцию. Попроситесь на прием.
  - А кто меня пустит так просто к вам? Я же не Отци Тунга, чтобы вашу дверь ногой открывать без приглашения.
  - Тунга театрал. Он не из нашей когорты. И, тем не менее, станьте таким, как он, пройдите его путь, и вы получите свои бонусы. А то вы хотите войти в Союз писателей напрямую с улицы или подворотни.
  - Я в писательский Союз Чини протиснуться не стремлюсь, - заявил Джефри. - Ничего не скажу плохого в ваш адрес. Ко мне вы отнеслись хорошо, скорее даже, нейтрально. Но в процессе нашего общения я подметил в вашем отношении ко мне такой элемент: для вас я такой же литератор, как красивая безродная собака, пожаловавшая на элитную выставку. Она ничего так себе. Даже занять место в середине списка могла бы в конкурсе. Но вот беда - не подпускают эту безродную собаку и близко к рингу, по которому подле правой ноги своего хозяина ходят кобели и суки с элитной родословной. Вот так же и я для вас. Не из вашей обоймы. Не из вашего теста. Так... выскочка.
  - Может, это и к лучшему. Непризнанные дерзают и творят, а сытые лишь водят чернилами по бумаге. Водят без признаков душевного порыва, без страсти. Живите голодным и творчески неудовлетворенным. И чем дольше, тем лучше. Чем позже спопситесь и позже начнете конъюнктурно писать, тем больше создадите настоящего. Пока вас не признают, хоть произведений нормальных немного настрочите от души, а не ради денег. А если не признают при жизни, то после смерти наверняка известным станете. По-настоящему известным, - подбодрил начинающего автора Глину.
  - Радужные перспективы. Особенно впечатлила слава после смерти. Стоит пред глазами надгробный холмик и камушек, на нем табличка, на ней хвалебные слова, а подле могилки толпы поклонников, не разглядевших при жизни гения.
  - Хорошо сказано, господин сказочник. А на табличке на камушке написано, что впереди три дороги. Ну, как в вашей сказке про рыжего плешивого волка. Ха-ха. С подтекстом. Не боитесь такие сказки писать? - спросил Глину.
  - Нет. А вы - издавать? - задал вопрос Клиан.
  - Я их просмот... прочитал, - поправил себя редактор. - Некоторые весьма забавны. Но не опасны. В них нет экстремизма, расизма и...
  - .. .пролетарского интернационализма, - добавил Джефри.
  - Верно. Там же волки, короли и мелкая придворная нечисть. Там нет фамилий и адресов с должностями. Выпустим. Не переживайте, - демонстрировал оптимизм Глину, а сам думал: "Не бойся, дружище. Никто ничего не узнает из твоих сказок лишнего. Пролежат они у твоих знакомых в кладовке или на нижних полках книжных торговых лавок в течение десятков лет невостребованными. А если ты и станешь знаменит когда-нибудь, то это случится нескоро. К тому моменту уже Чини не будет нашим королевством править".
  - Так и есть, - согласился Клиан. - Раз такое дело, то я хотел бы добавить еще одну сказку к этой книге. Я ее сегодня ночью написал. Вот она.
  Джефри извлек вчетверо сложенный двойной тетрадный листик в клетку, где очень мелким почерком была написана "Сказка о цирковом медведе", и передал ее редактору.
  - Так-так, - повторял Глину, читая новое произведение. Редактор улыбался, а когда закончил ознакомление со сказкой, спросил: - Вы вчера смотрели в прямом эфире велогонку?
  - Почему вы так решили?
  - Потому что в "кривом" в вечерних новостях показали не все. А в "прямом" там кто-то кричал перед падением президента очень звонко. Звонко-звонко... велогонка... - загадочно улыбнулся редактор. - Добавим. Уважим мишку на велосипеде. Добавим эту сказку. Только тираж вашей книжки обсудим.
  - Это как лучше?
  - А чем больше тираж, тем дешевле единица продукции.
  "О, боги! - подумал Джефри. - Для меня герои сказок - живые создания, а для него составные части единицы продукции".
  13
  Отци Тунга смотрел вечерний выпуск новостей по телевизору. Государственный телеканал, а к этому времени в Хеджере уже не осталось телевизионных медиаресурсов, не подконтрольных министерству печати и информации, рассказывал о том, как президент Окманат Чини, превозмогая боль, сумел-таки в одиннадцатый раз первым разорвать финишную ленточку в соревнованиях на велосипедах. Зазвонил телефон. Драматург поднял трубку, в которой услышал голос своей жены. Жены, которая числилась таковой по документам, а не гражданской. То есть ему звонила не Вази Фанно, а Гижжа Тунга. Отци был удивлен этому звонку, поскольку тот был совершен в поздний час. И это первое. А второе - драматург уже давно не слышал голоса того хомо, с кем прожил десятки лет.
  - Отци, ты? - спросила она.
  - Да, Гижжа. Я узнал тебя. Что-нибудь случилось?
  - Это хорошо, что трубку поднял ты. Мне не придется твоей Вази объяснять, кто я и зачем звоню.
  - Что произошло, Гижжа? Говори!
  - Прости за довольно поздний звонок, но такую новость трудно переварить одной.
  - Да не ходи ты вокруг. Рассказывай. С детьми все в порядке? Что там у тебя стряслось: заболел кто серьезно, трагедия, авария, дом сгорел?
  - Да, почти сгорел.
  - У тебя в доме пожар? - допытывался Отци.
  - Скоро начнется, - сыпала загадками Гижжа.
  - Что значит "начнется"? Ты готовишь самосожжение? Ты в порядке? Гижжа, говори прямо. Я тебе не мальчик. Мне скоро сто семьдесят лет, а ты темнишь.
  - Дом наш определили под снос. Я об этом только что узнала. Приезжай, поговорим.
  - Сейчас?
  - Приезжай сейчас, если тебя Вази отпустит. Но если из-за меня у тебя случится конфликт, то можно до завтра отложить, - предложила жена.
  - Никакого конфликта у меня не будет. Вази на съемках в рекламе. Она уехала на пару дней. Я один. Куда ехать?
  - В особняк, - потухшим голосом произнесла Гижжа.
  - Сейчас оденусь и приеду.
  Драматург дошел до крытого паркинга, где хранил в ночное время "Дунио Инджини", снял с сигнализации свой бежевый внедорожник, завел двигатель и медленно поехал по винтовому спуску на первый этаж стоянки. Он жаловался сам себе на жизнь: "Мало мне проблем на работе. Мало того, что Вази, задравши хвост, в последнее время неизвестно где пропадает и с кем бегает. Так еще и Гижжа заботу подкинула. Я ее уже два года, как не видел. На тебе! Объявилась, на ночь глядя. Что там у нее: проблемы с котлом, с электропроводкой? Какой пожар может возникнуть и спалить дом? Спалить дурдом, да и только... Не вспоминала два года, а сейчас приезжай и помоги. Другая стелилась, как трава-мурава, столько лет, а как денег у меня поубавилось, так сразу у Землянички тысячи причин находится, чтобы ускользать постоянно на всякие мероприятия. Где-то любовника завела, небось. Я - психолог, меня не обманешь. По-хорошему, так гнать пора Вази взашей, но ведь в дураках окажусь перед всеми. Надо бы замену Вази найти, но я как-то уже привык к ней. И настроения сейчас нет затевать любовные интриги и романы. Надо решить одни проблемы, которые более важны. А мелкие тогда и сами рассосутся на фоне успешной жизни".
  Особняк его встретил открытой калиткой. Отци прошел во двор, весь заросший травой. У забора сорняки вообще поднялись до колена. Он из вежливости нажал кнопку звонка и повернул ручку входной двери. Дверь отворилась. Драматург ощутил запах нежилого сырого помещения, который покинули не только его жильцы, но и домовой. Он вошел в холл. Было заметно, что комната давно не убиралась. На полу, на столе, на кухонной утвари лежал тонкий слой пыли.
  Из комнаты появилась Гижжа, держа в руках лист бумаги. Она кивнула головой, поздоровалась, обвела пространство рукой и, отдавая лист Отци, произнесла:
  - Вот это все определено муниципалитетом под снос. Почитай сам".
  Драматург ознакомился с написанным и замотал головой:
  - Ничего не понимаю. Какой снос? Почему не уплачивалась аренда за землю? И вообще, в доме какой-то бардак, пыль, вонь! Свари лучше кофе.
  - Кофеварки нет.
  - Сломалась?
  - Да нет, я ее забрала к себе, - ответила жена.
  - Куда "к себе"?
  - В квартиру.
  - В какую? Зачем? - не мог понять Отци.
  - В свою. Почему ты можешь уйти из дома в другую квартиру, а я не могу?
  - Пожалуйста, но зачем?
  - Я себе купила квартиру и уже больше года проживаю в ней.
  - К чему, если есть целый особняк?
  - Не хочу сидеть одна со своими воспоминаниями в такой огромной домине, - пояснила она.
  - Надо было сказать, что ты не живешь тут, так я бы хоть за домом присматривал. А то складывается впечатление, что ты и не наведывалась сюда ни разу, как переселилась в свою квартиру.
  - Так и есть. Я не была тут давно, а вот сегодня решила приехать и забрать телевизор. Мой сломался. А в почтовом ящике нашла это идиотское письмо. Не выдержала и позвонила тебе. Извини, конечно, но больно думать, что все это хотят пустить под бульдозер. Я хоть и не живу тут, но имущества жалко. Пусть стоит. Детям пригодится или продать можно всегда. И ты не вечно молодым будешь, чтобы по съемным квартирам с "Мисс Очарованиями" до смерти жить.
  - Я купил себе двухкомнатную, чтобы не снимать, - ответил Отци.
  - Тогда мне все понятно, - хлопнула себя ладошкой по лбу Гижжа. - Теперь и ты, и я обладаем вторым жильем. Понимаешь?
  - Уже да. Только ни ты, ни я не знали, что у каждого есть еще и по квартире. Оттого и рента за землю на этот дом выросла в десять раз. А я-то не знал и исправно платил по старому тарифу. Вот задолженность и образовалась. А эти гады создали комиссию, пришли с проверкой и теперь пишут, что дом не использовался по назначению и за него не вносились вовремя платежи.
  - А еще они хотят выпрямить дорогу, огибающую наш дом, поэтому сносят его. Чушь! Столько десятилетий он никому не мешал, а теперь вдруг позаботились о безопасности движения, - возмутилась Гижжа.
  - Это только предлог. На меня Чини объявил охоту. Мстит мне за правду. Не слышала? Он лишил меня кресла генерального администратора ХДТ, а затем и главного режиссера.
  - Слышала. В нашем театре говорили об этом. И кто ты теперь? - спросила жена. - Обычный драматург?
  - Обычный актер, - уточнил муж, - поскольку мои пьесы негласно запрещены к постановкам. Так что просто играю на вторых ролях. Плюс ко всему еще и ремонт здания нашего драматического идет. Короче, ни подмостков, ни работы толком нет.
  - Тяжело свалиться на землю с небес?
  - Тяжело во всех проявлениях, - подтвердил Отци, - но уезжать из страны либо менять театр не стану. Я в Хеджерском драматическом уже богиня знает, сколько лет тружусь. Лучше я подожду, когда президент сменится. Или сам с велосипеда неудачно упадет, или народ ему поможет. А за дом будем судиться. Никто так просто не сможет уничтожить собственность хомо.
  - Будем, если сил хватит. Однако в этой стране не суд правый решает, кто прав, а кто виноват, а лишь один упырь, опутавший страну паутиной изо лжи и деспотизма, - согласилась Гижжа.
  * * *
  К Шаве Этангази на работу явился майор МНБ со светлыми помыслами и горячим сердцем. Сотрудник спецслужб пришел не с пустыми руками. В этих самых чистых руках он принес видеокассету. Майор, по всей видимости, был не из скромных, потому как мяться и ожидать молодого журналиста не стал, а в зоне контроля при входе на территорию телекомпании "ХТ-1" показал свое удостоверение и потребовал пригласить сюда ведущего программы "Маджибу".
  На все возражения и рекомендации пожилой женщины-вахтера о том, что он может беспрепятственно подняться по ступенькам в "монтажную", где сейчас находился Шава, майор дал ей совет:
  - Мамаша, если ты хочешь встретить достойную пенсию и тихо уйти на покой, то делай то, что тебе говорит сотрудник министерства национальной безопасности. Если же тебе нужна беспокойная жизнь, то я еще две минуты тут тебя поуговариваю, - на этом месте он постучал пальцем по стеклу наручных часов, -а дальше приедет мой лейтенант и зачитает тебе статью о противодействии гражданами деятельности МНБ.
  Вахтерша со словами "о, богиня!" ломанулась к телефону и стала быстро крутить диск аппарата.
  Майору не пришлось долго ожидать Этангази. Вскоре молодой хомо с рыжими веснушками и такого же цвета бакенбардиками появился на ступенях холла.
  - Шава? - решил лишний раз убедиться сотрудник спецслужб.
  - Да, - подтвердил телеведущий.
  - Вот ты-то мне и надо, - майор во второй раз в течение десяти минут раскрыл свою волшебную книжицу с печатью и фото, одетую в обложку из кожзама.
  - Понятно. Только мне с МНБ не звонили и не предупреждали.
  - Оттуда не звонят. Оттуда приходят, - пошутил сотрудник спецслужб.
  - Чем могу быть полезен? - насторожился Этангази, заглядывая через плечо собеседника, словно где-то сзади могли прятаться коллеги майора с наручниками наготове.
  - Я, собственно говоря, - улыбнулся майор, пряча удостоверение, - здесь по двум причинам. Первая - неприятный инцидент с нашим президентом во время вчерашней велогонки. Вторая касается ближайшего выпуска твоей авторской передачи.
  - К вашим услугам. Что от меня требуется?
  - Эти услуги необходимо не мне оказать, а нашему государству и лично господину Окманату.
  - Тогда какие вопросы, - Шава склонил голову на бок.
  - Вопросы мы с тобой будем обсуждать и решать, сидя у экрана и монтируя небольшой раздел твоей еженедельной передачи. Пойдем туда, где сводят изображение, звук и накладывают на них правду жизни. Нам нужно обсудить содержимое вот этой кассеты, - майор показал ее телеведущему.
  - А что там?
  - Не что, а кто.
  - И кто?
  - Компромат, - коротко ответил сотрудник МНБ.
  - На кого?
  - Может, и на тебя, - спокойно произнес майор, - все зависит от того, как интерпретить информацию на ней.
  - Давайте глянем и проинтерпретируем, - корректно поправил собеседника Этангази.
  - Угу, - кивнул в ответ майор. - Веди.
  И они двинулись. Проходя мимо вахтерши, майор ей на полном серьезе сказал:
  - Не волнуйтесь. У вас будет большая пенсия. Главное - ей достойно распорядиться, - потом он ей подмигнул и погрозил зачем-то пальцем.
  Шава, шагая по ступеням, заметно волновался. Пару раз он даже споткнулся, и майор заботливо поддержал его под локоть. Это хорошо, что сотрудник спецслужб подставил Шаве свое плечо. Хуже, когда МНБ-шники подставляют подножку.
  Они зашли в аппаратную. Майор отдал Этангази кассету со словами:
  - Вставляй, но прежде покажи мне, как здесь перематывается пленка, где "стоп", а где "пуск" у твоей видеомашины, - Шава начал знакомить сотрудника спецслужб с устройством для монтажа и просмотра видеоматериалов. Тому быстро надоело, и он сказал: - Сложно. Крути сам баранку у своей машины.
  На экране телевизора появилось изображение. МНБ-шник поднял вверх палец, привлекая внимание Этангази, и попросил его:
  - Забыл тебе, Шава, напомнить. Нужно удалить из помещения посторонних
  хомо.
  Телеведущий с непониманием посмотрел на майора и еще двух сотрудников и ответил:
  - Какие они посторонние? Это мои помощники. С их помощью мы и создаем передачу.
  - А без них ролик минут на десять ты сам склепать сможешь?
  - Теоретически... да, но это удлинит время...
  - Удлиняй время и удаляй их.
  - У нас план, и время поджимает. Это обязательно? - задал вопрос один из сотрудников телекомпании.
  - Это необходимо. Сейчас мы будем просматривать материалы, доступные только ограниченному кругу лиц.
  Двое мужчин согласились и ушли.
  - Запри на ключ, - дал команду майор. Этангази ее исполнил. - Снимай с паузы. Я буду тебе комментировать. Персональным телеведущим буду у тебя, -распорядился майор.
  Шава нажал на кнопку. На экране было видно, что оператор любительской камерой сзади с расстояния метров тридцать снимает идущую впереди молодую женщину.
  - Узнаешь, кто это? - поинтересовался майор.
  - Я не знаком с ней, - признался Этангази.
  - Знаком. Поставь на "паузу". Это та тварь, которая кричала вчера в толпе на велогонке. Звать ее Хуриа Хама.
  - Теперь буду знать. Хуриа Хама. Однако мой оператор даже не успел ее толком заснять. Камера была развернута в сторону президента, когда она кричала...
  - Не важно, что она кричала. Может, она кричала совсем не то, что ты думаешь, - сказал майор.
  - А тут и думать не надо. Ее изображение в момент крика не попало в объектив, зато фразы "Долой диктатуру! Долой узурпатора хеджерского народа! Бандита в тюрьму!" прослушиваются четко.
  - Ты уверен?
  - Я могу сейчас этот материал вам поставить. И вы убедитесь в правдивости моих слов, - настаивал на своем Этангази.
  - Мы вернемся еще к этому эпизоду. Включай дальше. Видишь? Это она сегодня вышла из дома и направилась по своим оппозиционным делам.
  - Она оппозиционерка?
  - Конченая и "прошитая", - заметил сотрудник МНБ.
  - Ну да, - согласился Шава. - Разве может нормальный хомо говорить о некой диктатуре в абсолютно демократической стране?
  - Так она и не кричала ничего про диктатуру. Она горлопанила, что президент дурак и тупой велогонщик, - разъяснил ситуацию майор. - Зачем народу лишний раз в голову вкладывать кодовые слова о диктатуре и узурпации власти?
  - Она еще и это кричала?
  - Скоро увидишь.
  - А куда она идет? - задал вопрос Шава.
  - А куда постоянно ходят оппозиционеры?
  - Ну... на митинги, не на работу же.
  - Молодец, Шава! "Прошитые" в нашей стране ходят в два места: сначала за спонсорской помощью иностранных спецслужб, а потом отрабатывают эти деньги на антиправительственных митингах. Именно сейчас она идет за деньгами спонсоров и дестабилизаторов ситуации в Хеджере. Видишь? Зашла в подъезд на явочную квартиру.
  - Ага. А кто эти такие здоровые двое в кожаных куртках и спортивных штанах, что быстро заскочили вслед за ней в подъезд?
  - А богиня им свидетель, кто это такие. Мало ли по району придурков разных шляется, - пояснил майор.
  - Может, охрана ее? Хотя, какая у нее может быть охрана, - ответил сам на свой вопрос Этангази.
  - А теперь мы посидели в засаде, она сейчас будет выходить. Часа три эту уродку из Либеральной партии пасли около подъезда.
  - Понимаю, оперативная разработка. Но... как-то не стыкуется. Три часа вы ожидали, а тени от деревьев совсем не поменялись. Складывается впечатление, что прошло совсем мало времени.
  В телевизоре было видно, как Хуриа Хама открыла дверь и вышла из подъезда. Она с трудом переставляла ноги и держалась руками за живот. Чуть пониже живота на джинсах женщины виднелось большое мокрое пятно, а нечто наподобие рвотных выделений можно было различить на груди. Изображение было не совсем четким, так как снимали на непрофессиональную камеру, которая постоянно дрожала.
  - Что с ней? - спросил Шава.
  - Небось, заграничного виски нажралась. Спонсоры не только деньгами кормят, но и пойлом с закуской. Организм слабый, женский. А оппозиционная душонка падкая на дармовщину. Вот от жадности и не рассчитала сил. Видишь? Вот такие у нас борцы с режимом, как они себя величают.
  - Прикольно, - констатировал тележурналист.
  - А как же. Вчера рот раскрыла, чтобы облить грязью президента, а сегодня уже и вознаграждение получила за это. Смотри дальше. Сейчас полиция придет ее забирать.
  - А откуда полиции известно стало? Соседи вызвали?
  - Ага. Вот этот твой сосед, что сидит с тобой рядом и вызвал, - похвалился майор.
  - А вы знали, что она нажрется спиртного?
  - А как же. Смотри, как полицейские ее обблеваную будут забирать. Они еще по ходу дела и свидетелей пригласят, чтобы те зафиксировали факт употребления алкоголя. Дальше я комментировать не буду. Просто досмотрим, а затем сделаем нарезку, и ты запустишь небольшой обзор про нашу оппозицию в своей передаче.
  Сотрудник МНБ откинулся в кресле, заложил руки за голову и с торжеством наблюдал за четко организованной операцией. В кадре Хуриа Хама подошла к ближайшему дереву оперлась на него обеими руками и замотала головой. Затем ее вырвало на цветник.
  За кадром мужские голоса громко выказали по этому поводу восторг. Один из них, по всей видимости, оператор прокомментировал:
  - Оказывается, и оппозиционеры могут принести пользу обществу. Удобрения в почву внесла, теперь грядки зацветут в следующем году с новой силой.
  - Я этой суке так под дых надавал, что она не только обоссалась от страха, а еще и рыгать целый час после этого будет, - похвалился один голос. - Главное, чтобы синяков не осталось на животе.
  - А побои никто и не докажет, я ей в рот пойла налил. Теперь от нее разит так, что ни один бык-полицейский не будет сомневаться, что эта манда нажралась виски, - доложил о своих достижениях второй голос за кадром.
  Шава оторвался от просмотра и с недоумением посмотрел на майора. Тот скривился и произнес:
  - От, козлы, не могли убрать эти комментарии. А все потому, что торопились. Я говорил полковнику, что не стоит торопиться, а он настоял, чтобы я к тебе ехал и запускал материал в эфир. Полковник сказал, что у твоей передачи хороший рейтинг, и ты парень наш, надежный. Ладно, ничего страшного. Уберем этот кусок из проката. Тем более, что ничего полезного в этот момент не происходит. Или наложим на картинку иной фон. Это ж не сложно?
  - Наложить можно, что угодно. Можно показать, что эта Хама кричала не "долой диктатора", а "богиня, храни короля". Можно избить оппозиционерку, налить ей в рот спиртного и выдать это за попойку по ее личному желанию, но это фуфло. Я против "прошитых", я за президента и его дела, но зачем выдумывать? Разве народ не понимает, что с такими политиками, как эта Хама, нашей стране не по пути? Это ясно и без подтасовки фактов. Этот сюжет шит белыми нитками. А если дойдет правда до зрителей, то может случиться конфуз.
  - Ничего не случится. Надо делать так, как я тебе рассказывал, - ответил майор.
  - Это не по-журналистски. Это вообще неправильно, потому что всегда кто-то еще может снимать вас же на скрытую камеру, а вы об этом и не будете знать. Это может быть подстава в отношении меня, телекомпании и ваших сотрудников МНБ. Эта Хама даст оппозиционным или иностранным газетам интервью, где изложит свою позицию и свои факты. Вся эта подтасовка может вылезти наружу, и народ это не воспримет правильно.
  - Кончай трепаться, Шава! Каждый, просматривая сюжет по телевизору, верит только в то, во что хочет верить, и видит в этом сюжете только то хорошее, что согласуется с его представлениями о добре и зле. Этому мне еще в училище учили. Если ты за "прошитых", то сколько правды о Чини не рассказывай тебе, о его прекрасных деяниях, ты все одно не будешь воспринимать это положительно. А если тебе рассказать в то же время о мерзостях оппозиционеров, то, наоборот, ты не поверишь полностью в их гадкие делишки и намеренья, если будешь на их стороне. Так что, какая тебе разница, что о твоем сюжете подумают либералы? Ты делай так, чтобы простой работяга тебе поверил.
  - Поверил даже в ложь?
  - А о врагах президента можно все, что вздумается, говорить. На то они и враги. С ними - как на войне. И не важно, каким способом ты их одолеешь. Вали их по-любому, не жалей. Они, не приведи богиня, если придут к власти, то тебя не пожалеют. Так чего о них думать? Эта Хуриа Хама - прожженная оппозиционерка. Она не пропустила за последнее время ни одного митинга и демонстрации. Эта сучка систематически подрывает авторитет власти, паразитируя на своей же стране. Она знает, на что идет. Не переживай. Ей еще больше приплатят за то, что мы дали ей по мордасам пару раз. Мало дали. Такую придушить не жалко, чтобы больше не вякала на президента и правительство. Чего с ней церемониться? Все, садимся и вместе начинаем клепать ролик об этой гниде. Смонтируем, я его просмотрю, одобрю, и сможешь в свою программу в свободное место любые сюжеты пихать в этом выпуске.
  - Я как-то не готов к такому изложению фактов в авторской программе. Повторюсь, я готов бороться с врагами нашей страны, однако...
  - Господин Этангази, ты на телевидение попал или в сказку? - поднял ладони кверху майор, перебив его на полуслове.
  - На телевидение.
  - Телевидение государственное?
  - Государственное.
  - Так будь добр, работай на это государство по правилам этого государства. А то создается у меня впечатление, что трудишься ты не на "ХТ-1", а на некоем собственном канале, на котором ты по собственному желанию можешь выдавать в эфир за собственные же деньги любые сюжеты. Дорогой, так не бывает. Не нравится тебе формат передачи "Маджибу" - до свидания. За воротами телевизионного канала стоят тысячи таких, как ты. Им дадут эфирное время, зарплату, льготы и почти бесплатное жилье, и они придут на твое место с передачей "Маджибу" или еще какой. Понимаю, что ты молодой. Я в твои годы тоже был максималистом. Ничего, система этот недостаток исправила. Ну, не нравятся тебе правила игры - играй по-другому, на другого хозяина. А то ты интересный: как под смехотворный процент с офигенной субсидией в придачу брать кредит и получить квартиру в хорошем месте, так ты не отказался... А отрабатывать ее кто будет?
  - Мне пока ее только обещают, - потупил взор Шава.
  - Этот вопрос я лично сам закрою по выходу этого сюжета в эфир, - пообещал сотрудник спецслужб.
  - Не знаю... - сомневался Этангази.
  - Тебе не нужно собственное жилье? Ты обеспечен жилплощадью?
  - В какой-то мере обеспечен.
  - Шава, тебе нравится жить в квартире старой тетки и выполнять все ее капризы, или лучше быть самим себе хозяином и таскать в дом молодых телок? Тебе светит квартира, которую выставил на продажу хозяин, на улице Контанго в доме под номером 189. Это хороший дом. Там, между прочим, проживает твоя бывшая любовь Вази Фанно. И она, по моим сведеньям, мало того, что отменная красавица и "Мисс Очарование", так в последнее время не совсем ладит со своим театралом. У тебя появится шанс. Нет, я не настаиваю. Если тебе более по нутру потерять работу на "ХТ-1" и продолжать вылизывать интимные места своей сожительнице, то, пожалуйста. Но мне кажется, что гораздо приятнее засадить Вази Фанно, чем каждую ночь ублажать Нивэле Майджи. Если, конечно, ты не геронтофил. Шава, я видел Нивэле Майджи. Может, как журналист она и ничего, но трахать такую старушенцию даже мне не хотелось бы в моем возрасте.
  - Все-то вы знаете... - Этангази был поражен обилием фактов из своей жизни, известных спецслужбам.
  - А это моя работа - все знать и поставить тебя на истинный путь. Ты попал в почти рабскую зависимость от Нивэле Майджи и считаешь это нормой. А когда тебя сотрудник МНБ просит помочь ему (да и себе при этом тоже) в борьбе с врагами родины, то входишь в стопор. Выходит, что тебе собственная судьба не важнее всякого там оппозиционного отребья. Шава, ты дурак или прикидываешься? - майор по-отечески глянул на Этангази.
  - А с квартирой хоть не обманете?
  После этих слов вербовщик МНБ ухмыльнулся и подумал: "Теперь этот телевизионщик будет трудиться в нужном направлении. Для журналиста первый раз в газете облить кого-то грязью или выдать в эфир откровенную дезинформацию - это словно девушке первый раз в жизни секса попробовать. На это нужно решиться. Иногда после такого опыта доселе невинные девицы впоследствии становятся шлюхами, осознавая, что спать с мужчинами за деньги выгоднее, чем по любви бесплатно ноги раздвигать. Точно так же с газетчиками и телевизионщиками. Тот, кто хочет беспринципно торговать за деньги и привилегии своим журналистским талантом, становится проституткой. Это жизнь. Продажных шлюх мы презираем, но без них невозможно ни в жизни, ни на экране телевизора. Есть шлюхи подзаборные, есть придорожные, есть элитные, а есть и телевизионные. Кем этот станет? Все зависит от него самого".
  Не станем далеко по времени вглядываться в жизненный путь Шавы Этангази. Отметим лишь, что спустя два с лишним месяца он пропал.
  Сказка о жилищах зверей
  Король леса, рыжий плешивый волк, сидел на троне, а шакал лежал возле его лап, лизал их и рассказывал:
  - Ваше Плешивейшее Высокопреосвященство, в лесу зреет недовольство среди зверей.
  - Это почему еще? - возмутился волк.
  - Так ведь засуха великая стоит уже долгие месяцы.
  - И что с того? - спросил король у шакала.
  - Так воды не хватает.
  - Кому это не хватает? Мне хватает, - удивился волк. - А если кто-то недоволен, то пусть придет и пожалуется мне.
  - Боятся ваши подданные, что после такой жалобы их звереныши сиротами останутся, а жены - вдовами. И помрут они уже не от нехватки воды, а от недостатка пищи из-за утери кормильца.
  - Тогда пускай пасти свои закроют и голос не подают, а кому не нравится, пусть роют колодец глубокий и добывают себе воду для питья, - предложил рыжий волк.
  - Ваше Плешивейшее Высокопреосвященство, разучились ваши подданные лапами своими землю глубоко рыть. За таким-то правителем щедрым, который все всегда им дарил, забыли они, как в почву заглубляться. Когти свои острые и длинные они пообрезали и рыть теперь не могут, - открывал секрет шакал.
  - Зачем обрезали когти?
  - Модно теперь ходить, значиться, по лесу без когтей. Вот и пообрезали.
  - Тогда зверям надо к большой горе идти. Там река с горы стекает. В этой реке постоянно ледниковая вода есть даже в самый засушливый год.
  - Так за таким щедрым королем разленились подданные ваши лапы свои стирать и ходить к большой горе. Вот оттого и бунт зреет.
  - Отрубим головы бунтарям на гильотине, и делов-то!
  - Головы-то вы можете порубать, но дождь-то от этого с неба не польется. А раз нет дождя, то и земля твердая под ногами, и рыть ее тяжело даже с острыми когтями, - говорил шакал. - И если за водой к большой горе еще можно пойти, то ссохшуюся землю никак не хотят звери лапами разгребать, чтобы норы себе рыть.
  - А что еще за беда? - спросил плешивый волк.
  - Беда, что норы у многих зверей обвалились, а новые они не хотят рыть в сухой земле, чтобы не содрать в кровь лапы.
  - Так мне для них самому рыть или отдать свой дворец для жилья?
  - Вам, господин король, вообще нельзя трудиться. Но лесной народ бунтовать хочет, потому как нет жилья у многих, а рыть не хотят. Я выход вижу тут такой, что необходимо отобрать лишние норы у тех зверей, у кого их две и более.
  - И что с отобранными сделать? - захотел узнать волк.
  - Отдать тем, у кого их нет, и кто рыть себе новые не желает.
  - Зачем?
  - А зачем, чтобы у кото-то было две норы, а у кого-то ни одной? Ведь тот, у кого лишнюю забрали, менее возмущаться будет, чем тот, кому жить приходится под открытым небом. Вы же справедливый король, вот и раздайте лишние норы бездомным. Тем самым и бунт в головах успокоите.
  На том рыжий плешивый волк и порешил, запретив иметь в своем лесу в собственности более одной норы на выводок.
  Прошел год. Пошли дожди, и вновь наступила в лесу нормальная погода. Но снова пришел шакал к королю и говорит:
  - Ваше Плешивейшее Высокопреосвященство, те, кто получили безвозмездно норы, снова недовольны.
  - Чем на этот раз? - спрашивает волк.
  - Они охотиться и пищу добывать теперь ленятся и требуют, чтобы им приносили каждый день бесплатно еду. Иначе они или бунтовать начнут, или с голоду перемрут. Возмущаются они, что еды им не хватает, а другие жрут по три раза на день.
  - Хорошо, чтобы все были довольны, я издам закон, по которому звери в моем лесу могут жрать не более одного раза в день. Тогда и охотиться не надо часто, и кушать помногу никому не придется. Получается, что все будут голодать и все будут равны.
  - Это мудрое решение, - похвалил короля шакал. - Когда от безделья голодает сосед, то и себе на пустой желудок легче жить.
  
  
  14
  Спустя три месяца, 10.02.28482 года, Джефри Клиан смог впервые взять в руки книгу собственного сочинения. Редактор Глину со словами "ну, как?", улыбнувшись автору, протянул ему "Сказки для взрослых и детей" в мягком переплете. С восхищением Джефри принял от него свою книгу и поцеловал.
  - Подпишите ее мне на память, - попросил Глину. - Я храню в домашней библиотеке художественные произведения всех авторов, которых мы издавали. У меня их столько собралось за эти годы... Вот и ваша будет среди них стоять на полке.
  - Конечно-конечно, - ответил Клиан, попросил у редактора ручку, прикинул в уме, что написать, и спустя минуту передал Глину свой литературный труд с надписью на обратной стороне титульной обложки: "Моему редактору от Хасимо Маурицио. Спасибо за помощь в выходе в свет".
  Глину пробежал глазами по каракулям Джефри, поблагодарив его. Сам же подумал: "Помощь в выходе в свет. Слегка нелепо выразился, но это ж неожиданно для него. Я люблю вот так взять первый автограф у начинающего писателя. И чего только по первому разу с непривычки и врасплох они не пишут мне...".
  - Что прикажете мне теперь делать с этой сотней килограммов макулатуры? - Клиан кивнул головой в сторону открытого салона своего универсала "Мвамвитугари Упепо", надеясь, что Глину поможет ему в распространении отпечатанных экземпляров.
  - Во-первых, это не макулатура, а замороженные интеллектуальные и финансовые средства. А во-вторых, книги измеряются экземплярами, а не килограммами.
  - Хорошо, спрошу по-другому: а куда мне деть одну тысячу экземпляров сказок?
  - Продавать, - посоветовал редактор. - Ну и подарить кое-кому из знакомых и родственников.
  - Возьмите и продайте, хоть какую-то часть, - предложил-попросил Клиан.
  - У меня нет сети розничной торговли. Это прерогатива книжных лавочников. В нашей отрасли разделение труда. Без этого никак. Вы пишете, я издаю, розница продает. Вам необходимо продать свои книги через книжные магазины.
  - Они купят? - с надеждой в голосе спросил Джефри.
  - Они возьмут на реализацию.
  - На реализацию...
  - Станете популярным, а лучше сказать, известным, тогда за вас сражаться станут еще на этапе издания вашей книги. Даже раньше. Ваш труд захотят оплатить, как только книга будет прочитана редактором. А в лучшем случае еще и приплатят вам авансом, как только соберетесь начать писать. Да, наш издательский дом некоторым авторам платит наперед, заключая договор на еще не изданную книгу. Пока же отдайте на консигнацию в книжные магазины. Какая вам разница, где будут храниться ваши книги: дома или на полке в магазине?
  - Надо, чтобы эти магазины еще согласились меня взять на продажу.
  - Я здесь кое-в-чем смогу вам подсобить. Я сведу вас с нужными хомо. Они примут ваши книги. Условия обговорите непосредственно с ними, - решил поддержать начинающего писателя редактор.
  - Спасибо. Естественно, я с каждой проданной...
  - Да ничего мне не надо. Пишите и печатайтесь у нас. Я на этом зарабатываю, а не на посредничестве. Можно было бы организовать за ваш счет небольшую презентацию.
  - Это как?
  - Есть два варианта. Первый - для вашего близкого круга. Это, так сказать, нечто вроде вечеринки, на которой специально обученные хомо в перерывах между застольями прорекламируют для ваших родных и приятелей книгу.
  - У меня нет родных, кроме моих детей, да и круг друзей-товарищей довольно узок. Проще тогда мне самому непосредственно вручить каждому из них при встрече по экземпляру сказок.
  - Тоже вариант, - согласился Глину.
  - Тем более, что я изрядно поиздержался, издавая сразу тысячу единиц. Может, когда меня завалят книжные магазины гонорарами, тогда я соберу всех на вечеринку, - пошутил над собой Джефри.
  - Можно еще презентовать ваши сказки среди писательской братии, но это мероприятие больше будет похоже на "понты", чем на продвижение продукта на рынке.
  - Понятно.
  - Оно никоим образом не увеличит ваши продажи. Вы потратитесь, соберете журналистов. На бесплатную попойку, на самом деле, приползут те, кто имеет некое околописательское отношение к творчеству, но постоянно шляется по такого рода мероприятиям, чтобы бесплатно пожрать и попить. Можно и телевидение пригласить... Растраты, как я понял, будут не по вашему карману. Это, опять же, работает, когда вы уже хоть немного засветились как писатель, а сейчас хотите пропиарить новую книгу. А так вы потратите деньги, но окажетесь чужим на собственной вечеринке. Приглашенные будут общаться друг с другом, поскольку они завсегдатаи таких мероприятий, а вам придется, даже такое возможно, одиноко стоять в сторонке.
  - А разве ведущие не организуют все, как надо?
  - Ведущие?
  - Да, - кивнул головой Клиан.
  - На хороших ведущих, типа ди-джеев, придется дополнительно раскошелиться. Такие события по коммерческой раскрутке должны идти каскадом одно за другим, а не одиночно. То есть спонсоры-продюсеры в этом случае готовят различные передачи с участием автора на радио, телевидении, в прессе, а только в конце уже идет личная встреча с писателями и журналистами. Дорого. И надо еще знать, как себя вести в этой среде по первому разу. Отсюда вытекает набор в команду еще и имиджмейкеров. Хе-хе.
  - Бешеные траты.
  - Да, но если есть желание, то... Иначе на такой презентации к вам, в лучшем случае, станут подходить неизвестные и малоизвестные подвыпившие люди и что-то говорить. Другие начнут открывать подаренные им сказки на середине, вырывать из контекста отдельные фразы и предложения, просить их пояснить. В подобных ситуациях молодой автор испытывает двоякие чувства: гордость за изданный труд, воплощенный на бумаге, и ощущение, что его мир, описанный в книге, эти люди вульгарно трогают своими руками, не успев прочитать еще ни одной главы.
  - Спасибо за вводный курс в продвижение произведений. Для начала подсобите мне с поставкой книг в торговлю, а презентацию я всегда успею сделать. Надо признаться, что я не остановился на достигнутом, а продолжаю строчить свои ужасные сказки.
  - Они не ужасные. Просто в этом измерении под названием республика Хеджер многое видится совершенно не так, как в странах, где хомо стопроцентно свободны. Нашему народу, как оказалось, нужнее не вольный орел в небе, а дешевая из сои и сала колбаса в мозолистой руке. Удачи! А по поводу книжных магазинов наберите меня завтра. Нет, лучше после выходного. Я предварительно с владельцами частных торговых точек и директоров государственных созвонюсь, а потом дам вам их координаты.
  Итак, Шава Этангази пропал. Как минимум, для одного хомо - своей любовницы Нивэле Майджи. Женщина пару вечеров безрезультатно названивала на домашний номер, соответствующий месту проживания молодого любовника, но не смогла услышать его голос. Затем лично приехала на квартиру, арендуемую ею для проживания Шавы и для их сексуальных утех. Благо, комплект ключей от жилища у нее имелся. Но оно оказалось пустым. То есть те вещи, которые она дарила Шаве, либо те, что являлись ее собственностью, женщина обнаружила на привычных местах.
  Шампуни, полотенца, зубная щетка, крема, которыми пользовалась Нивэле, стояли, лежали, висели в ванной комнате. Тапочки Майджи пылились в прихожей. В шкафу оказались ее запасные трусы. Две пары колгот, некогда "про запас" положенные на полку, оказались нетронутыми.
  Никуда не делась и мебель, принадлежащая законному владельцу квартиры. Однако ни самого Этангази, ни его вещей не было видно. Они исчезли вместе с их владельцем. "Что за фокусы? - задала вопрос сама себе Нивэле. - Это не похоже ни на попадание парня в больницу по болезни, ни на похищение его некими лицами, ни на срочную командировку".
  Тогда Майджи немедленно позвонила Шаве на работу. Почему-то на этот раз ответил не непосредственно ее любовник, а секретарь. Женщина, спросив у Нивэле, кто интересуется господином Этангази, ответила, что такого сотрудника телеканала "ХТ-1" в данный момент нет на месте. На месте молодого журналиста не оказалось в течение всего дня и этого, и следующего.
  Стоп! Давайте разберемся с некоторыми возрастными понятиями. Если Шаве на сегодняшний день стукнуло девяносто лет (плюс-минус, туда-сюда с поправками), то какой он молодой журналист? Мы все по привычке его величаем таковым, сравнивая его возраст с прожитыми годами его постоянной сожительницы, которой лет (плюс-минус, туда-сюда с поправками) более ста пятидесяти. По сравнению с журналисткой Нивэле Майджи Шава Этангази, годящийся ей в сыновья, может считаться даже мальчиком. Но в девяносто лет эльф является уже полноценным мужчиной. С этого момента мы его так и будем называть. И пусть этот паренек и выглядит моложаво, слегка комично со своими редкими усиками и бакенбардами, но мы обязаны его исключить из партии "парень". Теперь он мужчина. На самом деле, я сейчас посмотрел на него пристально и понял, что он уже мужик, хоть и не по возрасту занимает свое положение в иерархии хеджерского телевидения. Так в этом же его заслуга, а не изъян. Хотя... что у одного победа и достижение, то другому за такие поступки и деяния может быть только стыдно.
  Разобрались. Идем дальше.
  Нивэле разволновалась и уже собралась заявиться к Шаве в кабинет, приехав к нему на телевидение, но ее без специального разрешения не пустили вот так, напролом, через проходную. На все возражения бывалой журналистки вахтерша отвечала отказом. Майджи возмущалась, тыкала в лицо пожилой даме свое удостоверение, но этот документ в данном случае не дал работнице масс-медиа никаких преимуществ. Если бы он покрутила у носа вахтерши удостоверением МНБ, то, возможно, как в случае с майором, ее бы и пропустили, но сегодня был не день Нивэле Майджи.
  Кстати, майор МНБ не обманул Шаву Этангази. Не подвел майора и молодой телеведущий. Каждый в результате данной сделки получил свое. Майор -премию и поощрение от руководства министерства безопасности. Шава - почти в подарок, с огромной временной рассрочкой, жилье, которое купил благодаря выгодному кредиту. Член Либеральной партии Хуриа Хама - бесплатную "путевку" на полгода для принудительного лечения от алкогольной зависимости в медучреждение закрытого типа. Кому что досталось. Шаве - квартира по адресу Контанго, 189. А Хуриа Хаме - пусть и временная, но тоже крыша над головой с питанием за счет бюджета.
  Этангази ничего не сказал своей сожительнице о приобретении им еще три месяца назад объекта недвижимости. Не афишируя, Шава произвел там косметический ремонт и неделю назад переселился в новую квартиру. Вышло так, что девяностолетний телеведущий тайно бросил свою сто пятидесятилетнюю любовницу, которая в течение более чем десяти лет обеспечивала его жильем, снимая квартиру, а также некогда устроила в газету "Дант шарику".
  Нивэле сдаваться не собиралась. Опытная журналистка подключила к поиску Этангази своих коллег из отдела расследований. С такого рода хомо у нее не было проблем. Тем более что ее муж Чунг до сих пор все еще руководил отделом криминальных расследований в той самой газете, где некогда трудился и сам Этангази.
  Долго искать не пришлось, и спустя полсуток Нивэле уже был известен адрес (и не только это), по которому ночевал ее недавний любовник.
  Майджи подъехала к дому номер 189 по улице Контанго на своем "Кенгеле", когда по ее предположению Шава доложен был возвращаться с работы, если, конечно, не задержался с кем-то. Она припарковала свой автомобиль таким образом, что легко могла сканировать пространство в непосредственной близости у входа в подъезд, в котором обитал Этангази, открыла окно авто и закурила.
  "Дожилась! - возмущалась Майджи в адрес своего любовника, которого, наверно, рассчитывала вернуть обратно, не сводя при этом глаз с площадки перед домом. - Шакал неблагодарный. Как жрать с моих рук, по курортам за мой счет ездить и спать в хате, которую для него снимала, так не отказывался. А как пригрели его на "ХТ-1" да передачку выделили, да как замаячил на экране, так сразу нос от меня воротить стал. Я это еще тогда заприметила, когда он, прыгая от радости, сообщил мне, что его по головке погладил сам Окманат Чини. А теперь, когда квартирой по льготному кредиту его наградили, так эта подлая душонка совсем свалить решил от меня. Негодяй! Надо было мне тогда засадить его за изнасилование меня в тюрьму, так и сейчас бы на свободу еще не вышел. Пожалела змею. Была бы у него не своя квартира, а койко-место на зоне. Тварь! Я постарела, а он решил молодых пощупать. Что ты! Телеведущим стал. Тайно, по-предательски свалил. Не попрощался, спасибо не сказал, бросил меня, как тряпку, вытерев об меня ноги".
  Майджи сама себе изливала злость, костеря на чем свет стоит своего экс-любовника, а недалеко от ее машины стоял микроавтобус "Мвамвитугари Мсафара" в грузовом варианте. Несколько мужчин в спецодежде периодически выносили из подъезда сумки, тюки, коробки и складывали все это в него.
  "По-фирменному одеты, и автобус раскрашен по фирмовому, - отметила Нивэле, рассматривая то ли водителей, то ли грузчиков некой транспортной, как она полагала, компании. - Новехонький микроавтобус, с иголочки, из салона. Надо же, кто-то и в это гиблое время в этой зачуханной стране вкладывается в транспортный бизнес инвестициями, рассчитывая в ближайшей перспективе извлечь прибыль. Наверно, какая-нибудь компашка открылась под крылом очередного министра или его зама. А скорее всего, там крыша из администрации Чини или спецслужб. Те еще большие мастера, чем из министерств, распределять лакомые куски. Взяли в нужном банке льготный кредит, рассчитывая подмять сервисом и дешевыми тарифами под себя конкурентов. По-другому я даже представить не могу. Что там на борту написано? Не вижу. Сейчас очки надену. Ага, понятно. Транспортное подразделение банка "Шш Кроу Джигг". Ясно. Один черт: что олигархат, что банки. И те, и другие никогда, даже в самые тяжкие и голодные годы, не будут бедствовать".
  Спустя некоторое время из двери этого же подъезда появилась фигура молодой и элегантно одетой особы. "А это еще что за пышногрудая девица с белыми длиннющими волосами и в кожаных обтягивающих от икры до кончика жопы штанах?" - так оценила ее журналистка. Понятно, что Нивэле не стала опускать стекло в своем авто и кричать об этом на всю округу.
  Девушка отдавала последние распоряжения о размещении в "Мвамвитугари Мсафара" своего груза. Сотрудники банка кивали ей головой в знак согласия. Она кричала на них. Майджи не могла различить, что именно. Один из грузчиков внял ее упрекам и забрался в грузовой отсек микроавтобуса, как могло издалека показаться, чтобы правильнее или удобнее разместить расположенные там вещи.
  Когда задание белокурой эльфийки было исполнено, мужчина вылез из микроавтобуса, развел руки в сторону, показывая своим видом, что пустяковая проблема устранена. Девушка приподняла глаза и лицо к небу и замотала головой, выказывая неудовольствие в корректной форме. Эти же жесты Майджи интерпретировала так, словно девушка произнесла: "Насколько можно быть тупым, чтобы с первого раза не понять таких элементарных вещей!".
  После этого эльфийка достала из сумочки, изготовленной из кожи суджик-ской гадюки, ключ с брелоком и вытянула правую руку вперед. За что удостоилась от Нивэле комплимента: "Ты, дура, еще и подпрыгни, чтобы сигнал быстрее до машины долетел. Вот живут же в соседнем подъезде с моим (если бы моим) Шавой такие сучки. Вот он к таким и убежать хочет. Да... теперь же он звезда экрана. Между прочим, она мне кого-то напоминает. Около года назад ее физиономия светилась на экране. Ну, я не телевизионщица, а газетчица, поэтому таких тонкостей не помню. Это ублюдок, мой бывший, телевизионщиком заделался. Ага! Переквалифицировался в голос из чрева или другого места нашего президента. А может, это его новая пассия? Я их кислотой тогда оболью. Да, нет. Эта ходячая задница... Постой... а не она ли ходила когда-то со мной в зал аэробных тренажеров? Точно - она. Только тогда она немного замухрышкой была, а сейчас о-го-го. Вспомнила. Ее звали Вази. А вот фамилии ее не помню. Помню, что заигрывала она еще на тренировках с таким великовозрастным гномом с бородой. Забыла я о нем напрочь. Как-то резко перестали они посещать зал аэробных тренажеров. И мне после покушения на Шаву не до велосипедов и "эллипсов" стало на долгое время".
  Габаритные огни на миниатюрной машинке подмигнули, и Вази Фанно пошла на посадку в свой новый авто. Это была не та машина, которую ей некогда в пользование купил Отци Тунга.
  Микроавтобус с логотипом банка тронулся с места и стал выезжать из дворовой парковки. Большая часть пространства, которую он до сих пор загораживал своим массивным корпусом, открылась, и Нивэле увидела шагающего по направлению к ней Шаву. Она занервничала. Этангази двигался, слегка покачивая в руках большой портфель. Вази завела свой автомобиль. Этангази и его бывшую любовницу Нивэле разделяло приличное расстояние, но оно по мере приближения к своему подъезду сокращалось. Однако в этот момент еще более короткая дистанция отделяла его от своей более ранней любовницы - Фанно. Все трое расположились на одной воображаемой линии.
  Три точки, находящиеся на одной прямой, не могут образовать геометрический треугольник. А любовный?
  * * *
  10.02.28482. Контанго, дом 189, квартира 61.
  По этому адресу проживает Гемма Иййя - хозяйка праздничного агентства "Ликизо Ля Моййоу". Под вечер этого дня она заметила, что у нее в холодильнике закончилось растительное масло. А салат с участием данного ингредиента уже был нарезан и сложен в глубокую чашу. Осталось только заправить и добавить приправ. Однако бутыль оказалась пуста. "Знала бы, так заскочила по дороге в супермаркет "Таджи". Вот растяпа! Проезжала же мимо. А кто знает наперед? Ладно, оденусь, выскочу. До "Таджи" тащиться не буду. Далековато. Сбегаю в "Бидхаа". Там, конечно, забегаловка еще та. Вечно какие-то пьяницы со всей округи околачиваются около этого магазинчика и внутри. Зато близко".
  Она вышла во двор, и в глаза ей бросился большой раскрашенный микроавтобус "Мвамвитугари Мсафара", стоящий под загрузкой у третьего подъезда. Заметив на его кузове слово "банк", она присмотрелась и поняла, какой организации принадлежит данное транспортное средство.
  Гемма двинулась вдоль дома, минула микроавтобус. В этот момент чуть впереди припарковался старенький "Кенгеле", водительница которого приоткрыла окно и закурила сигарету. Она явно кого-то ожидала, поскольку не вышла из салона, после того как заглушила двигатель. Иййя минула ее и заметила вампира, который двигался с четырьмя пакетами, наполненными продуктами, ей навстречу. Увидев Гемму, он поставил свою поклажу на тротуар и поприветствовал ее издалека.
  - Ытор Ебл! Сколько лет я тебя не видела! Я уже подумала, что ты переехал жить в другое место, если бы периодически не встречала твою жену и детей, -ответила ему Иййа.
  - Никуда я не делся, живу здесь. Правда, часто пропадаю за границей.
  - Новый бизнес? - задала вопрос Гемма.
  - В некотором роде. Нащупываю почву для работы и проживания.
  - И куда ты намылился?
  - Есть пару вариантов, - уклонился от ответа Ытор.
  "Ох ты, жадная и скрытная вампирская харя", - подумала о собеседнике Иййа.
  - А ты как? Насколько я помню, у тебя было весьма популярное в бизнес-кругах праздничное агентство. Все по-прежнему обслуживаешь корпоративы и вечеринки для богатеев? - поинтересовался Ебл с такой иронией в голосе, словно сам был малообеспеченным гражданином.
  - Не прибедняйся. Вон сколько еды домой тащишь! Ты, кстати, не расширился? Все по прежнему ютишься в своей двухуровневой квартирке или у соседей этажом повыше прикупил себе еще один уровень?
  - Какой там прикупать! Пора уже эту продавать да валить из этой страны подальше, - скривился Ытор, поднял голову в направлении своей квартиры, а затем бросил взгляд на пакеты. - А продукты все из "Чакулы". Ты ж сама, в нашей сети когда работала, покупала все со скидкой в супермаркетах, а лучше всего прямо со складов, свеженькое, не просроченное.
  - Было дело, - согласилась Гемма.
  - Так что там у тебя? Ты так и не ответила. В кризис банкетов поубавилось или только поскромнее застолья стали? - не забыл о своем вопросе Ебл.
  - А-а-а... - махнула рукой Иййа. - В жирные годы и корпоративы жирные, и заказов много, и на рынке всем места хватает, а сейчас...
  - Сейчас всем тяжело.
  - Продукты питания всегда покупать будут. С голоду никто помирать не хочет, а вот развлекаться и кутить можно только на лишние либо халявные деньги.
  - Так надо было тебе торговать харчами, - тонко подколол собеседницу Ытор. - Зачем ты сменила направление деятельности? Насколько я слышал, после того как ты бросила у меня пост менеджера, ты подалась ко мне в конкурентки.
  - Да уж... Наконкурпровала я с тобой, пахавши в единственном павильоне, когда у тебя десятки магазинов, - как бы оправдываясь, произнесла бывшая сотрудница "Чакулы".
  - Понимаю, - снисходительно улыбнулся Ебл. Не смогла конкурировать, а ведь так хотелось... Небось, когда открывала первую торговую точку, думала: "Я в этой торговле продуктами питания все входы-выходы знаю. Разве я дурнее этого Ытора? Знаний у меня хватает. Денег я и так, и этак подкопила, работая много лет в "Чакуле". Муж мой в банке трудится на не последних должностях. Случись чего, не хватит наличности на раскрутку, возьмем кредитик. Постою годик-другой за прилавком сама, а дальше все покатит, как у "Чакулы". Будем развиваться и каждый год по новому магазину открывать". Мечты... Я это тебе говорю без всяких обид. Время уже прошло. Но, если по-честному, то примерно так ты рассуждала тогда, правда?
  - Примерно так, - согласилась она.
  - Тут же ничего нового хозяин для себя не открывает, когда очередной амбициозный и хороший сотрудник покидает твою компанию. Да, немного обидно. Еще больше обидно, что он не понимает, что Ебл неспроста прижимист в оплате труда работникам, черств к ним порой. На самом деле я просто экономный. Экономлю на всем, иначе компания не выживет.
  "Экономь, экономь, а сам жри ту жабу, что тебя душит. Для тебя хомо в твоей торговой сети, что мусор: не приносит прибыли - так на совок и на помойку", - подумала о своем бывшем работодателе женщина, но вслух произнесла:
  - И экономия, и отношение к наемному работнику имеют свои пределы и границы.
  - Это ясно. Кому черная икорка, а кому черный хлебушек. Но так ты рассуждаешь, до того момента, пока сам не превратился в хозяина. Работник, трудясь на твоем предприятии, видит только вал, выручку. Он не пропускает через себя все расходы. Он думает, что раз такие обороты, то деньжищ у хозяина -фазаны не клюют. А заплати все налоги, расходы, зарплаты и прочие издержки, такие как сгнивший товар, тогда увидишь, что порой работаешь в минус. Я думаю, что твое разорение в сфере торговли было следствием колоссально навалившихся расходов, которые ты не смогла вначале предвидеть, а затем оплачивать в довольно длительной перспективе, пока предприятие не станет на ноги.
  - Там были проблемы с бандитами, - уклончиво ответила Гемма.
  - Проблемы в том, что ты занималась тем же бизнесом, что и какая-то капелла? Вряд ли. Мафии проще было собирать регулярно дань с торговцев, чем строить свои магазины, заполнять их товаром и персоналом. Это хлопотный и долгоиграющий проект на то время. Тогда капеллы прилично нарезали цветную бумагу, особо не вкладываясь на много лет вперед. Это теперь те осколки мафиозных групп, которые выжили в войне, готовы заниматься чуть ли не строительством детских садов, чтобы заработать, а тогда... Я думаю, что по тогдашним твоим доходам ты просто не потянула бандитский налог либо не желала его платить.
  - В некотором роде - да.
  - Теперь нет мафии из капелл в классическом виде, но полно мафиози из налоговой инспекции, из полиции, из спецслужб. Нынче масса деятелей из прочих государственных кормушек и проверяющих органов шастает и проверяет твой бизнес. Сколько теперь платишь им: больше, чем бандитам тогда в сопоставимых ценах? - спросил Ытор.
  - Если перевести на эку, - задумалась Гемма, - то раз в пять больше приходится платить всевозможных налогов теперь, чем требовала капелла Себастиано.
  - А на сколько выросла цена в эку на продовольствие, электричество, коммуналку за эти годы?
  - Да. Государство грабит почище бандитов. Только не издевается физически над бизнесом и его владельцем в отличие от мафии, - нашла что-то полезное в этой ситуации Иййа.
  - Это ты еще в тюрьму не попадала, когда у тебя госструктуры бизнес отжимают. Тьфу-тьфу-тьфу, - сплюнул Ебл. - Мелкий ты деятель.
  - Отжимают и у меня, только другим способом, - пожаловалась Гемма. -Пришли и конкретно сказали, чтобы не совалась в обслуживание элиты. Сказали, утрирую, конечно, что могу свадьбы по периферии организовывать, да под гармошку работяг на заводах веселить по праздникам. А крупные события есть в Деривативах кому обслуживать и без меня.
  - Кто-то из таких конкурентов, - Ытор ткнул пальцем в небо, - объявился?
  - Да. Работала у меня одна мандося. Потом свалила.
  - Небось, жаловалась, что ты жадничала и мало платила? - улыбнулся кончиком рта Ебл.
  - Не знаю, что там она себе думала, но ушла к какой-то своей одногруппни-це по университету, у которой папа в муниципалитете сидит. Раскрыла перед ней все карты мои, рассказала обо всем, как вести этот бизнес, потому что та дурочка была ни в зуб ногой в этом деле. Дочка этого чиновника, в свое время приперлась со своим папочкой вслед за Чини из глухих краев, где праздник считался удавшимся в том случае, когда там мордобой отменный случался, а то скучно. Моя бывшая работница-дебилка подумала, что станет чуть ли не совладелицей в новом праздничном агентстве. А дочка из муниципалитета получилась пару годков и дала под зад коленом этой полудурошной. Надо же наглости ей было набраться, чтобы после всего приползти ко мне назад и проситься обратно! Понятно, что я ее послала. Только от этого мне жить легче не стало.
  - Валить из этой страны надо, - дал совет Ытор. - Здесь ничего толкового не будет, даже если Чини уйдет. Все прогнило настолько, что уже не исправишь. Страна прогнила сверху донизу. Стоит президенту посильнее топнуть ногой в своем кабинете, как вся конструкция обрушится прямо в соляные шахты. Для того, чтобы эта система существовала в том виде, как это представляет себе Чини и его окружение, то есть так, как они настроили всю деятельность экономики, требуется чистых безвозвратных вливаний на уровне пяти миллиардов эку в год. А кто ж такие деньги дарить будет, если правитель сначала хает капитализм, буржуев и мировых финансистов, а потом просит у них помощи?
  - Я знаю. Муж сейчас возглавляет департамент в "Хеджерском Банке Процветания", поэтому я знаю обо всем из первых уст.
  - Пока государство еще что-то национализирует (отбирает) и питается плодами (дивидендами) отжатых у частного бизнеса предприятий. Только это ж не бесконечно. Отобранные предприятия деградируют. Занялось государство туалетной бумагой - все, зад можно пальцем подтирать. Нет нормальной бумаги. Как в юмореске: или картонкой, или наждачкой после посещения отхожих мест пользуйся. Экономика страны работает, как "стоковый" магазин уцененных товаров. По заявленной цене отечественный товар такого качества, выпущенный на государственных заводах, никто покупать не собирается. Расхватывают только тогда, когда курс национальной валюты падает, а цены остаются старыми, либо при тотальных скидках.
  - А недавно постановлением правительства вернули, как они говорят, в собственность Хеджера поля частных землевладений. Пока для эксперимента в отдельных рыцарствах страны, - напомнила Иййа.
  - Смешно. Хотят создать на этих площадях государственные аграрные кооперативы. Тут спившаяся деревня на своей земле на саму себя не желает пахать, а то будет на государство. Разворуют эти кооперативы и весь эксперимент провалят. Государственное сельскохозяйственное предприятие - это куча дотационного скота, содержащегося вопреки законам экономики.
  - Работать разленились даже в правительстве. Дошли до того, что на уровне правительства качают пиратские копии фильмов, и пиратские программы. Крутят их, не платя авторских вознаграждений, по ТВ и в кинотеатрах.
  - Скоро с голодухи будут воровать и качать пиратские нефть и газ, - рассмеялся Ебл. - А с другой стороны, у нас ведь самое социально защищенное государство, как уверял на полном серьезе один из чиновников. Да-да. Цена на хлеб у нас снижается по воле главы государства, а поднимается по настоятельным просьбам трудящихся. Недавно, чтобы ограничить инфляцию, урезали ценовые надбавки в розничной и оптовой торговле.
  - Значит, скоро хлеба не станет, - сделала вывод Иййа.
  - Но это еще не предел. Уже в коридорах власти бродит идея-постановление, согласно которой импортными товарами в нашей стране смогут торговать только те субъекты хозяйствования, доля в акциях государства которых составляет не менее пятидесяти одного процента.
  - Это зачем?
  - Во-первых, чтобы перекрыть выведение импортерами валюты за рубеж. Во-вторых, чтобы прибрать к рукам торговые сети. Если нет контрольного пакета государства, то магазин может торговать только отечественным дерьмом. Читай, разориться или безвозмездно отдать часть акций в госсобственность. А если муниципалитет получит контрольный пакет, то он поставит своего директора и прочую родню в управление торговых сетей.
  - Столько родни не наберется.
  - Значит, президентское окружение пропихнет на должность маркетологов, менеджеров и директоров своих любовниц и друзей-товарищей. Можно бабушек. А какая разница? Главное, чтобы свои регулировали денежные потоки.
  - Может, президент одумается и наложит вето на такой закон?
  - Президент присядет, подумает и наложил вето на закон. Вето будет лежать в углу и вонять. Вокруг него будут роиться мухи.
  - И что тогда и "Чакула", и ты будешь делать? - спросила о планах на будущее Гемма.
  - Продавать надо свою долю в "Чакуле" и ехать в те страны, где уважают инвестора. Я бы давно уже продал, но никто не хочет в нынешних условиях платить реальную цену за миноритарный пакет. Вот если бы я обладал контрольным пакетом, то свою долю продал бы давно. К черту избавился бы и от своего директорского кресла, и от этой квартиры, забрал бы семью, и пусть тут Чини со своим сбродом душится.
  - Тебе вот так легко бросить все - друзей, родину, привычные места? - спросила Иййа.
  - Понятия "родина" и "патриотизм" девальвировались в последнее время.
  - Девальвировались пропорционально девальвации хеджерской федхи?
  Ытор улыбнулся и расшифровал:
  - Это не удивительно, учитывая, что патриотизм гражданина нашей страны держится на толщине кошелька этого самого гражданина. Я мыслю более глобально. В связи с бурным развитием коммуникаций (медвежий угол имени Ок-маната Чини я в расчет не беру) жители планеты все больше и больше передвигаются по Тренду и меняют страну своего проживания. Некоторые меняют государство, в котором обитают, несколько раз за жизнь. Со сменой страны меняются жизненные приоритеты и пристрастия. Соответственно, хомо с переездом на новое место жительства теряет связь с бывшей родиной, погружаясь в среду того государственного образования, где сейчас работает, воюет, любит, болеет за спортивную команду и так далее. Понимаешь?
  - Трудно менять стереотипы, когда живешь национальными интересами.
  - Не существует никаких национальных интересов государства и тем более национальных интересов народа этого государства. Этим выражением прикрывается группа элит, находящихся в вершине пирамиды власти, а соответственно и распределяющая богатства страны, чтобы реализовывать свои узкокорыстные интересы. В данный момент Чини и его окружение заняли основные ниши в Хеджере.
  - Сомневаюсь, чтобы какие-то олигархи имели влияние на Чини, - пожала плечами Иййа.
  - Это они так думают, что влияют. Это не больше чем иллюзия. Такие, как наш президент, правят единолично. Но он готов в тактических целях делиться до поры до времени с отдельными финансовыми и промышленными группами частью доходов, чтобы потом еще больше подмять эти группы под себя. Он понимает, допустим, что в этом году не стоит подливать масла в огонь и раскачивать яхту известного олигарха. А через год он может его посадить в тюрьму, если ему так будет выгодно.
  - Страшно становится, как послушаешь тебя. Вся эта верхушка власти и бизнеса живет, как ядовитые гады в одной общей бочке. Я с бизнесом на таком уровне не общаюсь, поэтому все проще понимаю.
  - Ты и так для женщины отлично разбираешься в политэкономии, - сделал комплимент собеседнице Ебл.
  - Я думаю, что твоя жена знает намного больше за меня, раз общается с тобой, а ты с верхушкой бизнеса.
  - Я не такая уж и верхушка - немного выше среднего. А по поводу ума моей жены... А зачем мне умная жена? В чем она мне поможет, в бизнесе? Так она дома сидит. Мудрым советом? Не думаю. Жена должна уметь стирать, убирать, еду готовить и хорошо трахаться, а на все вопросы ответит энциклопедия.
  - Ты всегда отличался галантностью в отношении дам, - мрачно пошутила Гемма. - А с бизнесом у нас у всех проблемы, и конца им не видать.
  - Не видать долго. Если десятилетиями накачивать экономику страны пустыми деньгами, проводя анальную стимуляцию, то когда-нибудь это все прорвет и забрызгает таким дерьмом, что отмываться будем долгие годы. Устоявшееся бизнес-сообщество в замкнутой авторитарной системе не нуждается в притоке новых идей, капиталов и свежих мозгов, то есть конкурентов. Там уже все поделено, и доходы посчитаны на много лет вперед. И со стороны, из-за границы, из крупного бизнеса сюда никто не придет. Только по личному приглашению Чини и под его личные гарантии. Он может сколь угодно заигрывать с инвесторами и якобы снижать налоги, но невозможно построить на территории тюрьмы зону свободной торговли.
  - На деле совсем иное, а на словах сегодня Окманат по телевизору сказал, что поскольку государство регулярно подставляет свое плечо национальному бизнесу, то и хеджерский бизнес должен регулярно подставлять государству...
  - .. .иные части своего тела, - шутливо закончил за Иййю Ытор.
  - А еще народ у нас такой. Недавно встречалась с иностранным поваром, посетившим несколько ресторанов в Деривативах, так он возмущался: "Послушайте, как вы можете употреблять такую еду? Если бы в моей стране принесли мне недожаренное блюдо, да еще и такого отвратительного приготовления, то я бы поднялся с места и, не заплатив ни эку, покинул этот ресторан. А вы преспокойно сидите в питейном заведении, когда из кухни в зал тянет дымом, и молчите. Вам подают салат из несвежих овощей, а вы лишь посыпаете его перцем, чтобы пригасить нехороший вкус, и жуете. Надо уважать себя, а не соглашаться во всем. У вас же есть выбор: разные рестораны. Так не ходите в такие отвратительные забегаловки".
  - И что вы ему ответили?
  - Что, к сожалению, у жителей Хеджера нет больше выбора ни в чем.
  - У нас подавляющая часть так называемых предпринимателей вообще смутно понимает правила и приличия при занятии предпринимательской деятельностью. Рассказывал один знакомый. Дворик у него небольшой, стоянка для машин перед домом маленькая. А один из жильцов, мнящий себя великим бизнесменом, машины из-за бугра подержанные пригонял, марафетил тут этот металлолом в гараже и продавал на авторынке. Суть не в этом, что дерьмом на колесах наполнял дороги страны. Богиня ему в помощь. Значит, пригонял, продавал, дела шли более-менее. Тут очередной кризис постучал. Машины брать перестали, а он, будучи безграмотным, продолжал сюда их таскать, слушая по телевизору, что в стране временные трудности. И все свое четырехколесное добро держал на этой автомобильной площадке перед домом. В конце концов насобирал аж восемь машин на продажу. Захламил весь двор. Негде жильцам свои собственные поставить.
  - Есть такие, что о себе только пекутся.
  - А мой знакомый ему говорит, что так делать нельзя, что он не должен страдать из-за его бизнеса. Для предпринимательской деятельности есть отведенные для этого платные стоянки.
  - А этот?
  - Послал моего знакомого подальше. Чуть по носу не дал.
  - Я бы послушала, как отреагировал бы этот хомо, если бы некий торговец расстелил у него на лестничной клетке скатерть и стал торговать рыбой, которая к вечеру дурно пахнет. Или какой-то хомо на лестничной площадке перед его квартирой организовал бы мастерскую по ремонту обуви. А там воняло бы клеем и постоянно стучали молотками, подбивая каблуки, - привела пример Гемма и захотела узнать, что было дальше: - И чем закончилась история?
  - Кому-то из соседей надоело это безобразие, и в одну ночь сгорели все восемь автомобилей этого дельца.
  - Жестоко, - отметила Иййа.
  - Тогда еще одну историю, повеселее, о доморощенных бизнесменах. Мой другой знакомый решил стать производителем мыла. Года через два его встречаю и спрашиваю: "Как дела? Как прибыль?". Он отвечает: "Только убытки. В Хеджере трудно вести свой бизнес. Наше мыло бюджетные организации без откатов отказываются покупать, а граждане продукцию премиумного сегмента особо брать не хотят". Тогда я ему предлагаю реализовывать мыло хеджерским частным бизнесменам.
  - А им-то оно зачем? - захотела узнать Гемма.
  - Аналогичный вопрос он адресовал и мне. Так я ему дал совет: "Сделай подарочные наборы для владельцев местных предприятий и магазинов, а также банкиров. Предлагай им в одной упаковке сразу и мыло, и веревку. Сейчас это очень актуально для хеджерских бизнесменов. А еще мыло можно реализовывать членам правительства непосредственно перед их встречей с Чини. Для этих целей тебе придется изобрести новую модель с надписью на упаковке: "Мыло банное. Вазелиновое"".
  - Удался ему такой маркетинговый ход?
  - Не знаю. Я его давно не встречал. И это был его побочный бизнес. Баловство. Может, уже забросил его.
  - А может, уже используя это мыло по назначению, и повесился из-за проблем в основном бизнесе.
  - Шутка, достойная сравнения со сгоревшими восьмью автомобилями, -рассмеялся Ебл.
  Из своего подъезда в это время вышла Фанно и стала давать советы грузчикам из микроавтобуса. Ытор ее узнал и сказал больше для себя, чем для Иййи:
  - Вази куда-то переезжать собралась?
  Гемма обернулась и посмотрела на девушку, отметив:
  - Так это ее вещи так интенсивно паковали? Выходит, что слухи не беспочвенны. А ты с ней знаком?
  - Довольно близко, - многозначительно улыбнутся Ытор. - Очень жгучая она штучка, особенно на заднем сидении внедорожника.
  - Неужели ты и здесь, с соседкой по дому, умудрился под носом у своей жены и ее гражданского мужа заниматься сексом? - спросила Иййа у Ытора, а мысленно добавила: "О, богиня, какое же он животное и скотина, хоть вполне и образованное и вроде как интеллигентное, этот Ебл! Я думала, что с годами он стал цивилизованнее. Ну к чему передо мной хвалиться, что ты перепихнулся с этой Вази? Для чего? Чтобы унизить таким образом ее в моих глазах, чтобы выставить Отци Тунга в дураках, а себя показать этаким жигало? А относительно ее разрыва с драматургом и перехода под крыло Бин Микки неспроста ходили слухи в банковской среде. Зря ляпнула лишнее о Вази перед Еблом. Нечего сплетни об Отци через него плодить".
  - Я давно, больше десяти лет назад кормил ее сладостями. Потом надоела она мне. Расстались, забыл даже, при каких обстоятельствах. А она тут уже давно живет, но всегда при встрече отворачивает голову и делает вид, что или не знает, или не замечает меня.
  - Нормальная симпатичная девушка. Не знакома близко с ней в отличие от тебя, но прекрасно знаю ее супруга - Отци Тунга. Известный режиссер и в прошлом руководитель Хеджерского драматического театра.
  - О, не простой хомо. Фанно не станет встречаться абы с кем. Она целеустремленная. А почему "в прошлом"? Пошел на повышение режиссер?
  - Скорее, наоборот. Что-то не так сказал в глаза президенту, вот и понизили, -пояснила Гемма.
  - Чини быстро понизит, если не по его линии пошло. И может понизить до уровня темницы. Возможно оттого, что понизили, эта девица и пакует свои пожитки, переезжая к тому, кого повысили?
  - Ытор, пойди и спроси сам, если тебе так интересно, шутливо дала совет Иййа.
  - Пойду, - серьезно произнес Ебл, - а ты присмотри за пакетами, чтобы шантрапа не свистнула.
  Ытор направился к Вази. Микроавтобус тронулся с места. Майджи продолжала сидеть в "Кенгеле". Шава с портфелем двигался к своему подъезду. Вази в это время открыла дверцу своего автомобиля. Гемма, глядя на все это, тихо сказала:
  - И что, я, как дура, буду тут сторожить посреди двора эти пакеты? Я же за растительным маслом пошла. Проболтала тут столько времени...
  15
  Джефри Клиан въехал во двор дома 189 по улице Контанго на своем "Мвамвитугари Упепо". Задний отсек его универсала был заполнен свежеотпечатанными "Сказками для взрослых и детей". Первое, что заметил Джефри, так это одиноко стоявшую посреди парковочной площадки женщину, которая смотрела на удаляющегося от нее мужчину. Подле ногу нее лежали целлофановые пакеты с логотипом "Чакула", заполненные провиантом.
  Клиан принял влево, объехал и женщину и пакеты, которые та охраняла. Следуя далее на авто, Джефри обогнал соседа-вампира, который был хозяином четырех пакетов, что стояли возле дамы. "По-моему, она тоже из нашего дома", - подумал Клиан, тормозя невдалеке от своего подъезда. Затем он включил задний ход, пытаясь вклиниться между двумя легковушками. Поскольку стопки книг закрывали обзор через заднее стекло, Джефри проделывал маневр, пользуясь только боковыми зеркалами.
  Его "Мвамвитугари Упепо" ехал на задней передаче до тех пор, пока хозяин автомобиля не услышал пронзительный сигнал клаксона стоявшей позади небольшой машины. Клиан испугался, что, двигаясь вслепую, зацепил чужое транспортное средство, остановился и покинул салон своей машины.
  Из приоткрывшегося окна он увидел перекошенное лицо своей соседки по площадке. Вази Фанно, не стесняясь в выражениях, крикнула ему:
  - Ты что, не видишь, куда прешься на своей колымаге?
  Джефри внимательно осмотрел кузов своей машины и машины соседки и, ничего не увидев и близко похожего на следы от столкновения, спросил:
  - А какие, собственно говоря, проблемы?
  Фанно грациозно выскользнула из своего автомобиля и, указав пальцем на задний бампер "Мвамвитугари Упепо", нервно произнесла:
  - Еще немного и вы ударили бы меня!
  У Клиана было хорошее настроение, и он решил разойтись с соседкой посредством шутки:
  - Я? Вас? Да тут не меньше метра от моего "Упепо", до вашего "Менде" осталось.
  - А как мне выезжать сейчас, если вы мне передок подперли? - спросила девушка.
  - А вы, Вази, задком сдавайте, - посоветовал Клиан, переведя взор с заднего бампера "Менде" на "задний бампер" непосредственно самой фотомодели.
  - Чтобы врезаться в "Руук"? - девушка повернула голову и кивнула в направлении автомобиля, стоявшего позади ее "Мвамвитугари Менде".
  - Так вы ж, наверное, не первый год за рулем? - сказал Джефри.
  Он открыл заднюю дверь своего универсала, давая таким образом Вази понять, что не станет отгонять свой автомобиль, потворствуя ее капризам. Девушка еще что-то хотела возразить ему, но, когда она поворачивала голову, заметила приближающегося к ней Ытора Ебла. Он на самом деле двигался к ней. Об этом свидетельствовали устремленные на нее черные глаза директора "Чакулы".
  Воспоминания, пропитанные унижением, когда этот любовник бросил ее полуголой в лесополосе, болью отозвались в памяти. Она не имела ни малейшего желания иметь с этим хомо словесный контакт, поэтому быстро села в свой автомобиль. Она завела двигатель, включила заднюю передачу и резко тронулась назад. Глухой стук ее авто о стоявший позади "Руук" дал девушке понять, что можно уже перейти на режим "ход" в автоматической коробке передач, что она и сделала.
  Фанно вывернула руль и, надавив на акселератор, понеслась вперед с такой скоростью, что едва не сбила медленно шагающего хомо с большим портфелем. Девушка резко затормозила, что позволило тому отпрыгнуть в сторону и не угодить под колеса "Мвамвитугари Менде".
  - Под ноги смотри, тупица, - наградила Фанно этого мужчину комплиментом. Потом внимательно в него всмотрелась и добавила: - Шава!?
  Этангази не мог этого услышать, из-за того что перепугался. А второе: Вази не открывала окно, чтобы сообщить такие милые слова в его адрес: "О, богиня, что за день! Почему столько дерьма вокруг меня собралось в одном месте? Как хорошо, что я покидаю этот ублюдочно-захолустный дом! Как я его возненавидела в последнее время вместе со всеми его жильцами, гостями и обитателями. Вперед, в новую жизнь!"
  Шава, пришедший в себя после едва не состоявшегося ДТП, покрутил пальцем у виска и обернулся вслед уезжавшему "Мвамвитугари Менде". Он не узнал в водителе Фанно, поэтому расстегнул свой портфель, извлек из него ручку и блокнот и громко произнес, глядя на Ытора Ебла и записывая номер машины:
  - Надо выяснить, кто это на такой скорости гоняет по дворам. Не хватало, чтобы такая дура еще убила насмерть ведущего на телеканале "ХТ-1". Скажу, чтобы ребята ее нашли. Будет хороший репортаж.
  Почему-то на совладельца сети гипермаркетов не произвело впечатления то, что этот хомо работает на телевидении. Он никак не отреагировал на слова Этангази и не стал делиться с ним впечатлениями о выходке Вази, а посмотрел на поврежденный передний бампер "Руука" и фыркнул себе под нос: "Обдолбан-ная, что ли?". После этого Ебл направился к своим пакетам с провизией. Джефри также перевел свой взгляд, многозначительно покивал головой, глядя на поврежденный бампер соседской машины, и продолжил выгружать свои книги.
  Шава подошел поближе к "Рууку", посмотрел на вмятину на бампере и спросил Клиану:
  - Это водитель "Мвамвитугари Менде" побила это транспортное средство? - затем снова достал свою записную книжку и сделал в ней пометку.
  Клиан посмотрел на хомо и спросил:
  - А вы следопыт или следователь?
  Этангази чуть смутился от того, что собеседник не знает его в лицо, поставил портфель на тротуар и представился:
  - Скорее, первый, чем второй. Я - ведущий и автор программы "Маджибу" на канале "ХТ-1".
  Журналист улыбнулся, ожидая, что его сейчас узнают. Но Джефри отвернулся и достал из машины очередную упаковку своих книг.
  - Так вам знакома эта особа, которая помяла чужую машину и чуть не сбила меня? - повторно обратился к собеседнику Шава.
  - Несколько раз видел, - не соврал Клиан.
  - Может быть, поможете мне ее...
  - Ее? Чё, понравилась? - усмехнулся Джефри, заканчивая выгрузку.
  - Да нет... Я, собственно, не по этому вопросу, - попытался оправдаться журналист. - Я лишь хочу помочь обществу.
  - Помогать обществу - дело благородное. Не буду вам в этом мешать, -ответил Клиан, захлопнул заднюю дверь универсала, запер и поставил автомобиль на сигнализацию и понес одну пачку книг к дверям подъезда.
  Шава немного помялся и направился домой. Джефри намеренно нес груз медленно, потом отворил дверь в подъезд, подпер ее книгами, обернутыми в плотную бумагу, обернулся, убедился, что Этангази ушел, и после этого двинулся за следующей упаковкой. Их много лежало возле машины.
  "Помочь обществу, - ухмыльнулся Клиан, думая о Шаве. - Помощник нашелся. Эта долбанутая на всю голову Вази точно не из "прошитых", как ты, подражая нашему придурку, называешь оппозиционных деятелей. Поэтому она вряд ли может стать героем твоих передачек. Понравилась, небось, а ты уже слюни пустил и, чувствуя себя этаким влиятельным журналюгой общехеджерского уровня, решил с симпатичной телкой роман закрутить. Смотрел я пару раз твои потуги на экране. Чувак, кроме жопализовства должен быть еще и талант! Буду сейчас я, писатель, который независим от чиновников, с каким-то прихлебателем президента вести беседу... Ты, карманный журналистишка, все время пухнешь в своей норе на "ХТ-1", пряча там свою бездарность. Изредка бегаешь из нее к помойной яме, набираешь в ней полный рот жижи и нечистот, а затем низвергаешь ее и свой интеллект на тех, кто борется против узурпатора Чини. Ладно. Чего обижаться на этого журналиста. Он просто болен, как и вся система".
  Джефри продолжил носить книги, а Этангази продолжил путь в свою новую квартиру. Нивэле Майджи, подождав, пока он поравняется с ее машиной, открыла дверь и вышла. Журналист повернул голову и увидел свою, еще в недавнем прошлом, любовницу. От неожиданности он вздрогнул.
  - Шава, только не надо играть в детство и пытаться от меня убегать, - попросила его Нивэле.
  - Зачем убегать мне? - спросил Этангази.
  - Ну, ты же, не предупредив меня ни о чем, скрылся из своей... Из нашей с тобой общей съемной квартиры. Потом ты не звонил мне и прятался, как последний трус.
  - Ничего я не прятался. Мне выделили, то есть дали кредит на жилье. Вот я и перебрался. У меня была куча дел: работа, ремонт квартиры и много чего еще.
  - Я вижу, вижу даже сейчас, насколько ты занят. То ты чуть не угодил под колеса своей бывшей подружки по триппернице Вази Фанно, то у жильцов дома о ней, по всей видимости, расспрашиваешь и записываешь ее номера. Не повезло тебе. Может, она одно время и стала тебе по статусу чуть ближе. Так сказать, ты в статусе поднялся к ней, приобретя жилплощадь и собственных полчаса программы на "ХТ-1". Только вот тебе невезуха! Свалила от тебя к банкиру такая видная соседка... Или это ты с ней договорился, чтобы она подальше от своего драматурга отпрыгнула, а сама тайно к тебе в постель бегала?
  - Нивэле, ты больна? При чем тут Вази, мои расспросы о ней? При чем тут банкиры и мои с ней тайные встречи? Я уже забыл, как она выглядит.
  - Врешь! Смотри мне в глаза! - потребовала Майджи. - Это же она тебя только что чуть не сбила.
  - Это была Вази! ? - поднял брови Шава.
  - Хорошо. Не врешь. Я по глазам все вижу, - самодовольно произнесла Нивэле. - Ладно, садись в машину.
  - Зачем?
  - Поговорим.
  - Не буду я садиться.
  - Садись, садись, - поманила его пальцем Майджи.
  - Чего ты мне таким тоном всю жизнь приказываешь? - возразил Этангази.
  - А чего ты боишься? Раньше со мной ночевать не боялся, а теперь в машине посидеть боишься. Страшно, что я тебя съем?
  - Нет. Боюсь, что в очередной раз ты настоятельно попросишь меня сделать тебе куннилингус, - развел руками Этангази. - Или скажешь, что ты сильно устала, что ты весь день трудилась и тебе лень принимать душ. Поэтому я должен и обязан помыть тебе всю промежность от одной дырки до другой своим языком. Вот, чего я не хочу и что меня задолбало!
  - Это же просто сексуальные забавы, игры взрослых, которые присутствовали в наших с тобой отношениях столько лет...
  - А мне не нравятся такие отношения. И таких отношений больше не будет.
  - А какие будут? - поинтересовалась Майджи.
  - Не будет никаких вообще. Я имею в виду не рабочие от ношения, а личного и сексуального характера, - отрезал Шава.
  - Отчего же?
  - Потому что мне это теперь не нравится!
  - Значит, раньше нравилось, а сейчас, вдруг, разонравилось? Давай вспомним. Ты залетел в клинику с триппером. Там обделался от страха, сдал врачам пятнадцать или семнадцать женщин, которых трахал, а некоторых, как свою подстилку Вази Фанно, еще и заразил. А в списке оказалась дочка или родственница (а может ты жену пропер!) одного из шишкарей из министерства печати и информации. Папа из министерства дал команду в редакцию газеты "Жинай учингузи", и тебя оттуда выперли. Но не просто дали тебе под зад, а ты при увольнении оскорбил главного редактора, и тебя выперли из газеты с волчьим билетом. Тебя никто брать не хотел ни в одно издательство. Мой муж сжалился над тобой и приютил, чтобы ты в ночлежке не спал, потому что ты сидел без работы и без денег. Так?
  - Не совсем, но близко к этому, - согласился Этангази. - Кое-что ты досочинила. Я слушаю, Нивэле. Выговорись.
  - Потом я устроила тебя с большим трудом и по блату в хороший отдел в "Дант шарику".
  - Спасибо, - поблагодарил Шава, свернув губы трубочкой.
  - Далее я, плюс ко всему, сняла тебе квартиру. И это все тогда тебе нравилось. То есть, когда жил в моей хате, жрал за мой счет, ездил отдыхать по курортам, бухал в ресторанах, то тогда тебе нравилось? - упрекнула в альфонстве Майджи своего на то время любовника.
  - Мне никогда не нравились такие унизительные отношения - госпожа-раб, что ты навязала мне.
  - А чего же ты тогда не убегал?
  - Потому что ты сымитировала, что я тебя изнасиловал. Пригрозила мне своим знакомым полковником полиции, компроматом и тюрьмой. А дальше уже все эти годы не я, а ты меня насиловала.
  - Так надо было тебе поменять мое насилие на тюрьму. И там бы тебя насиловала не я, а уголовники, - предложила вариант Нивэле.
  - Так дело в том, что я не насиловал тебя. Это бесполезный спор. Да, я, в некотором роде, существовал определенное время благодаря твоей поддержке.
  - Как шлюха-содержанка, - уточнила Майджи.
  - Пускай будет по-твоему. Но я и отрабатывал, как и женщина-содержанка у своего покровителя, все твои капризы. Все твои капризы по жизни, которых была масса, и не только в постели. Куча твоих прихотей, порой абсурдных, я исполнял. Теперь я не завишу от тебя ни в финансовом плане, ни в плане трудоустройства, ни в плане жилья. У меня другой покровитель, другой работодатель, достаточно денег, своя квартира. Почему я после всего этого должен продолжать жить, как нравится тебе, и исполнять твои прихоти? Все, контракт закончен. Мы разбежались. Спасибо за сотрудничество. Какие претензии, госпожа Нивэле? -Этангази "поддернул" женщину, которая властвовала над ним.
  - Претензия, Шава, в том, что не только порядочные хомо, но и порядочные содержанки-шлюхи должны расставаться, коль уж на то пошло, с уважением к своим партнерам.
  - Хватит меня унижать. Если ты приехала разобраться, то мы выяснили все грани нашей прошлой совместной жизни. Если ты приехала меня оскорблять, то до свидания, а точнее, прощай, - Этангази повысил голос.
  - Я еще и не начинала тебя унижать, а если будешь таким тоном со мной говорить, то еще не известно, что с тобой случится завтра, потому что у меня на тебя найдется...
  - Дорогая, я тебе советую сесть в машину, закрыть рот, а потом дверь и валить подальше. А будешь мне еще угрожать, то я пойду к нужным хомо в администрацию президента или в МНБ, и будешь ты, голубка сизокрылая... - при этих словах Шава властно закивал головой, а затем неопределенно добавил: - Да-да.
  Этангази показалось, что его слова она не просто восприняла всерьез, а испугалась. У Нивэле как-то опустились плечи и ушли в пол глаза. "Как же все боятся системы! - подумал он. - Одно упоминание о системе, выстроенной Октантом, приводит в трепет любого. Разное дурачье, которое не видит систему изнутри, думает, что все делится только на власть, оппозицию, бизнес, партии. Система вобрала в себя намного больше. Система может перемолоть любого, потому что она в нашей стране завязана только на одного хомо. Но даже за такой короткий срок правления президента она проникла в тело, душу и мозг каждого жителя Хеджера".
  - Дурачок ты, Шава, - примирительно произнесла Майджи. - Я тебя люблю, поэтому и приехала сюда, сидела в машине и ждала, как малолетняя дура, пока ты не объявишься, чтобы попытаться вернуть тебя. А ты... - Нивэле села в машину, на глазах у нее блестели слезы. Она завела двигатель и уехала, а Этангази продолжал стоять.
  Нет, он думал не о ней. Он думал о системе государственной власти, выстроенной Чини. Затем, вслед за Нивэле, у Шавы также пробежал по спине холодок. Он передернул плечами и очень медленно побрел домой. А перед глазами всплывали образы различных чиновников и слышались их голоса. Этангази подумал: "А если и я вдруг чем-то не устрою наш государственный аппарат? Что тогда со мной произойдет?
  Я присутствовал на заседаниях различных уровней. Помнится, как я первый раз попал на заседание правительства. Как все министры боятся, наверно, даже не самого Окманата, а системы, которая может за один день опустить из кабинета в подземелье тюрьмы любого из них. Очень многие там, наверху, сильно спаяны. Я слышал выражение одного из знатных силовиков, что крепче всякого клея двух хомо соединяют застарелые пятна крови, пролитой ими когда-то вместе, особенно, если это чужая кровь невинных лиц. Там многие повязаны системой - системой ценностей. Об этом нельзя сказать вслух, а, тем более, с экрана телевизора. Система разрешает говорить лишь то, что нужно ей самой. Порой приходится молоть откровенную чушь. Однако система знает, что именно это хочет услышать из телевизора на всю страну наша чернь и обыватель на данном отрезке времени.
  Все боятся Окманата. На заседании правительства министры даже не желают поднимать на него глаза. Все держат в руках ручки и что-то помечают в блокнотах. Я не знаю, зачем они все это делают. Как-то я случайно увидел, когда с оператором во время заседания переходил из одной точки зала в другую, что у кого-то на листе бумаги были нарисованы человечки, у кого-то геометрические фигуры... вообще ничего общего с темой заседания. Пишут и рисуют всякую несуразицу, но делают вид, что работают. Кажется, раз они такие несерьезные, то страна должна развалиться, но система не позволяет ей это сделать.
  А пару дней назад довелось освещать заседание МВД столицы. Понятно, что всего подряд показать по телику не позволили, но что самое интересное... Начальник полиции Деривативов проводил это совещание. Этот генерал - полный профан и малообразованный служака с примитивным мышлением. У него, судя по словарному запасу, багаж знаний эквивалентен борсетке валютчика. Правда, он, насколько я слышал, любит блеснуть своей эрудицией, листая перед совещаниями одну единственную книгу, которую он брал в руки за последние тридцать лет, - энциклопедию. Он заучивает каждый раз новые данные, напрочь забывая старые, и потом задает своим подчиненным идиотские вопросы, не относящиеся к теме совещания. Например, какой размах крыльев у экваториального альбатроса, или сколько электронов вращается вокруг ядра циркония? Чем ставит в стопор офицеров. Они не знают точного ответа и даже не могут ничего сказать в свое оправдание. Такое поведение подчиненных каждый раз выводит генерала из себя. Он тогда начинает кричать, обзывать всех тупицами и стучать кулаком по столу. Идиотизм, но полиция города работает, как часы. Система или организм государственной власти не дает ей деградировать. А может, это мне только так кажется?".
  * * *
  Сказка о внутренних органах
  Есть мужчина. Он живет, двигается в разных плоскостях. Жрет (иногда много), пьет (иногда чересчур много). После обильных возлияний лежит недвижимо. Скажем так: теряет в этом случае одну из степеней свободы. Для того чтобы вывести его тело из состояния покоя, необходимо на него воздействовать. А что такое покой? Это когда в данной системе координат тело неподвижно либо движется прямолинейно и равномерно. Как вы думаете, хорошо, когда тело прямолинейно и равномерно в состоянии покоя? Некоторые скажут, что покой есть застой. Иные засомневаются и возразят, крича на всю округу, что покой есть то, к чему стремится каждое тело, каждый организм. Главное, чтобы этот покой был покоем здорового, а не больного, лежащего пластом, тела.
  Скажите, а может ли больной организм существовать? "Может", - ответит даже малое дитя. А может ли тяжелобольной организм существовать? "Может", - ответит даже подросток. А может ли тяжелобольная система жизнедеятельности функционировать продолжительное время? "Может, - ответит кто-нибудь из более-менее образованных. - Но в этом случае необходимо за этим организмом присматривать: кормить, подпитывать витаминами и минералами, лечить, содержать в специальных условиях".
  Однако наш мужчина, хоть и серьезно болен, но до определенной степени самостоятелен. Да, у него случаются кризисы в системе жизнедеятельности, но после инъекций работоспособность его органов улучшается.
  "И что же за болезнь такая у него?" - спросите вы. Отвечу: "У него не совсем здоров мозг". В данном случае мы ведем разговор не о том, что мужчина безумен или неадекватен вследствие психического расстройства. Мы ведем речь о том, что мозг как основной орган системы посылает неправильные команды иным участкам тела.
  В конце концов, в один прекрасный момент из-за неверно посылаемых команд, идущих из мозга, переругались все органы и части мужского тела. И не только внутренние, но и внешние. Обо всем по порядку.
  Руки у этого мужчины всегда трудились, и получалось у них очень даже неплохо. Но вот мозг послал неправильный импульс, и вместо того, чтобы работать, руки принялись попрошайничать. Они вытягивались вперед и переворачивали ладони кверху, прося милостыню.
  Пальцам такой порядок совсем был не по нраву. Пальцы твердили рукам, что они не собираются сжиматься вместе и ждать, пока в них прохожие положат монетку. Пальцы спорили с руками, заявляя, что они умеют искусно трудиться, а не ждать подачек.
  На такие слова руки ответили пальцам, что в том не их вина, а так постановил мозг. Тогда пальцы в качестве протеста стали не попрошайничать у прохожих на улице, а демонстрировать им неприличные жесты.
  Один из граждан, которому ладони показали средний палец, а при этом остальные пальцы сжались в кулак, ударил в нос мужчине. Носу сделалось больно, и он обратился к мозгу, чтобы тот прекратил безобразие. Мозг принял меры и отдал команду, но команда эта оказалась извращенной. Поэтому вместо того, чтобы поприветствовать гуляющую по аллее женщину, пальцы совместно с руками извлекли из штанов член и начали им трясти перед ошарашенной дамой.
  Глаза мужчины все это увидели и сделали члену замечание. Он ответил, что ему все "по херу", и раз голова не хочет думать, то пусть ей за это будет стыдно. "Голова находится сверху, ей виднее", - произнес член и сильно возбудился от своих слов. Такие неприличные действия вызвали агрессию со стороны других граждан. Они подбежали к мужчине с обнаженным членом и стали бить его ногами по ягодицам. Ягодицы взмолились, обратясь к мозгу, что они невинно страдают из-за действий рук, пальцев и члена.
  Мозг понял, что что-то не так, и дал распоряжение губам и рту извиниться. Однако сигналы мозга были неправильно посланы и еще более неправильно истолкованы губами, и они стали вместе с горлом и голосовыми связками кричать: "Суки! Уроды! Я вас всех <вырезано цензурой>" После этих слов ягодицам подвалили еще сильнее, поколотив их дубиной.
  Тогда ягодицы в отместку попросили руки, чтобы те сняли штаны. Просьба была исполнена, и ягодицы, оголившись, начали вертеть двумя половинками перед глазами обидчиков.
  Спина, ощутив на себе удар дубиной, попросила ягодицы спрятаться, но те ответили, что им и так уже полная жопа, поэтому они будут светить своей задницей, как прожектором.
  Пальцы вместо того, чтобы сжаться в кулак и ответить на внешнюю агрессию, полезли в карман к одному из нападавших и вытащили у него кошелек.
  Ноги не стали убегать, а пустились в пляс, на что зеваки, собравшиеся вокруг, решили, что организм мужчины отравлен алкоголем или наркотическими веществами. Услышав такие слова, уши доложили в мозг, что пора бы из организма вывести токсины. Мозг дал добро. Правда, вместо запуска функции очистки, желчный пузырь забросил в желудок порцию желчи. Тот не выдержал горечи, его схватил спазм, и рот изрыгнул на зевак те продукты, которые не успели перевариться.
  Непонятно, чем бы закончилась дисфункция организма, если бы вовремя не подоспела полиция и карета скорой помощи. Мужчину скрутили, потом укололи, а спустя час мозг у него просветлел и на ближайшее время установил
  правильную связь со своей периферией.
  * * *
  Когда Джефри Клиан перенес все экземпляры "Сказки для взрослых и детей" за авторством Хасимо Маурицио к лифту и собрался нажать кнопку вызова, он увидел на площадке между первым и вторым этажом стоящего к нему спиной и глядящего в окно Отци Тунга. Драматург курил и рассматривал происходящее во дворе.
  - Здравствуй, сосед! - поприветствовал Джефри Отци.
  - А-а-а! - оглянулся Тунга и ответил так, будто его только что разбудили.
  - Как-то странно вы решили покурить: не возле своей квартиры и не на крыльце...
  - Да-а-а, так... - махнул рукой Отци затушил сигарету о крышку консервной банки, висевшей на трубе системы отопления, и в эту же банку просил "бычок".
  - С Вази поконфликтовали?
  - Сегодня уже нет, - спокойно произнес драматург, не сходя с места.
  - А мне показалось, что она упаковывала в микроавтобус вещи и была на взводе. Наорала на меня, машину соседскую зацепила и унеслась, как фурия со двора.
  - Бывает.
  - А я, вот, издал первую книгу свою, - Клиан обвел рукой пачки со сказками. - Давайте я вам подарю одну. Жаль только, что ручки у меня нету. У вас нет с собой?
  - Это все формальности: подписывать, не подписывать...
  - Тогда примите в подарок неподписанную, - Джефри, разорвал упаковку, извлек из нее тонкую книгу в мягком переплете, поднялся по ступенькам и вручил ее соседу.
  - Благодарю, - Отци принял экземпляр и положил его под мышку. - На досуге полистаю. Только это будет не скоро, так что не терзайте меня в ближайшее время относительно моей оценки ваших трудов.
  - Понимаю, - скептически, но в тоже время с пониманием, усмехнулся Клиан. - Тогда окажите другую услугу: посторожите здесь часть моих книг, пока я первую партию буду поднимать на лифте. Все сразу не поместится в один заход.
  - А зачем их охранять, и от кого? - задал наивный вопрос Отци.
  - От воров. Ну... не знаю, - фраза Тунга поставила Джефри в тупик, -украдет еще кто.
  - Для чего асоциальным элементам воровать книги? Они же их не читают. Да еще в таком количестве. На макулатуру, разве что.
  - Чтобы продать, - неуверенно ответил Клиан.
  - Тогда вам необходимо будет им еще и доплатить за работу агентами по продвижению вашего товара.
  - Раздать на улице книги я и сам с таким же успехом могу. Знаете, я в них деньги вложил и хочу, если не извлечь прибыль, то хотя бы вернуть вложенное, -Клиана задели слова Отци, и он решил его также в отместку ущипнуть. - Да вы не нервничайте и не курите много. Здоровье дороже. Вернется ваша Вази в один прекрасный день. Так же приедет грузовой транспорт, и грузчик перенесет ее вещи обратно в дом.
  - Она не вернется больше, - опять без эмоций продолжил Тунга.
  - Почему вы так уверены?
  - Она уже перешла на новый уровень. Там вариант помоложе и побогаче.
  - Раз так, то остается жить с тем, что есть на данный момент, не держать зла на Вази и не обижаться.
  - А чего мне обижаться на Вази? Только недалекие хомо обижаются на других, чтобы прикрыть свое скудоумие и некомпетентность. Я знал, на что шел, поэтому сейчас рассчитываюсь за те шаги, которые предпринял несколько лет назад, - пожал плечами драматург.
  - Выходит, что вам нет больше смысла снимать эту квартиру?
  - Это мое жилье, а не съемное. Это моя собственность.
  - Я думал, что вы арендуете. Все равно вы нас покинете. Насколько я слышал, у вас есть большой особняк, поэтому вряд ли вы захотите оставаться в нашем доме.
  - Был особняк, да решением суда его у меня конфисковали.
  - Кому-то приглянулся? А на каком основании конфисковали? - не понимал Джефри.
  - Немножко не так, как вы себе представляете, - решил пояснить Отци. - Дом отбирают не в угоду кому-то с правом передачи в собственность. Хотя и бурундуку понятно, что делают это в угоду одному мерзавцу, который с телеэкрана не вылезает, сверкая там лысиной и остатками рыжих волос. Отбирают под предлогом реконструкции проезжей части улицы, а мой участок угловой к дороге. Просто так... по-скотски и без долгих умственных усилий решили напакостить, даже ничего не придумав более-менее правдоподобного.
  - Хоть компенсацию заплатят за снос?
  - Некую символическую... Мол, особняк старый и прочее... Вроде как амортизация здания большая, так что компенсация никудышная. Да и к чему она мне? Разве эта компенсация сможет покрыть расходы на приобретение нового особняка в приличном состоянии, да еще и в центре столицы?
  - А на каком основании все-таки отжимают?
  - Всю площадь республики Хеджер Чини передал фактически из частной собственности в свою личную, поэтому теперь имеет право прекратить арендные отношения с любым физическим и юридическим лицом в любой точке страны, - криво усмехнулся Тунга. - Кто-то намекнул ему, что неплохо было бы дать мне под зад и прогнать с этого клочка земли, и он дал отмашку.
  - Может, сам он такого и не говорил, но вокруг нелегитимных лидеров вращается масса политиканов-проходимцев, которые, как рыбы-прилипалы, питаются отбросами коррупционных схем тоталитарной системы, лишенной прозрачности и конкуренции. Вот такой прихлебатель из придворной камарильи и решил сделать приятное своему боссу, зная, что тот обрадуется вашей невзгоде, - сделал предположение Клиан.
  - Не употребляйте вы таких выражений, как "камарилья". Это безграмотное сообщество под предводительством неотесанного узурпатора даже не знает, к какой части речи можно отнести это слово, - поправил собеседника драматург. - Это сделал он... именно он. Ничтожества всегда мстительны, особенно когда дорываются до власти. Так что... снесут мой дом, в котором прошли десятилетия моей жизни.
  - А если вы переселитесь в свой особняк, продадите эту квартиру, то тогда посмеют ли они снести единственное жилище? - предложил вариант Джефри.
  - Еще быстрее снесут. Так они не имеют права снести, по крайней мере, если действовать даже согласно этому бандитскому закону, писанному нашим вождем. Без моего ведома и присутствия запрещен снос жилых строений, если хозяин жив. Поэтому лучше я буду находиться в удалении, а то стану проживать в особняке, а они нагрянут ночью, покажут бумажку и приступят к сносу здания. А раз меня нет - сносить нельзя. Ко мне сюда, кстати, уже приходила комиссия из муниципалитета, полиции и еще черт знает откуда. Совали под нос бумажку, требуя подписать, что я предупрежден о дате скорого сноса особняка.
  - А вы?
  - Вежливо послал их подальше и не стал ничего подписывать. Даже за порог эту свору не пустил.
  - А они?
  - Сказали, что снесут в таком случае и без моего участия.
  - А вы?
  - Я им кодекс и права свои процитировал, они и свалили восвояси, - гордо произнес Отци.
  - Вы бы хоть вещи оттуда вывезли.
  - Что-то вывезли. Часть пожитков моя супруга... ну, настоящая, а не Вази, забрала. Часть я себе сюда перевез: бытовую технику, аппаратуру и прочие ценные вещи. Однако всего ж не заберешь. Куда я в свою двухкомнатную, а Гижжа в свою однокомнатную денут кровати, люстры, столы, шкафы... Пусть стоит барахло там. Стены я ж не разберу в доме и не продам, хотя мне предлагало заботливое государство это сделать. Типа того, что им кирпичи от дома не нужны, и я могу их забрать. А мне они зачем? Скотство, идиотизм и попрание всех норм закона и морали! Поэтому я решил: опечатали там все входы-выходы, так пусть и стоит это в законсервированном виде. Авось, в стране перемены произойдут.
  - Скоро произойдут, как думаете?
  - Прогноз делать не стану, но при отсутствии легитимной власти и норм изменения порой, на примере иных стран, носят просто взрывной скоротечный характер. Что делать? Только ждать. Время - мой союзник. Не смог я приспособиться и стать лизоблюдом у одного хомо, вот и поплатился за это.
  - За что?
  - Долгая история. У нас в администрации президента на самом верхнем этаже обитает тело. Думает оно мало, поскольку природа почти лишила его такой функции. Но тело может говорить, махать руками, ходить, отдавать команды. Однажды я вступил в небольшое противоречие с данным телом. Тело мстительное. Теперь вот расхлёбываюсь за свою дерзость. Суд первой инстанции, который полностью зависим от тела, я, естественно, проиграл, теперь сражаюсь за свой особняк в суде следующей инстанции.
  - Надежда есть? Все-таки, как вы выражаетесь, у тела руки не настолько длинные, чтобы все под контролем держать. Оно только команду дает, а дальше уже в дело вступают нижестоящие звенья, - Клиан попытался приободрить Отци. -Может, связи ваши подключить, поговорить с кем надо?
  - Вы предлагаете мне унижаться и просить? - выкатил глаза Тунга.
  - Зачем унижаться? Достаточно включить весь ваш потенциал как режиссера.
  - Во-первых, я уже не режиссер ХДТ. Тело и тут постаралось. А потом... я считаю, что не я должен бегать и мобилизовать интеллигенцию вокруг себя и просить помощи. Это все прогрессивные хомо должны помочь тому, кто так много сделал для Хеджера. Вы хотите, чтобы совесть нации с протянутой рукой молила о том, чтобы тело с разумом недоумка бросило, как кость, мне подачку в виде того, что не станет трогать то, что мне и так принадлежит по праву?
  - Совесть нации... - Джефри побарабанил пальцами по перилам лестничной площадки. - То есть, вы себя к таковой категории причисляете потому, что драматург?
  - Не только и не столько. Я своими произведениями указал хомо путь к совершенству и, соответственно, к более цивилизованному мышлению и поведению. Я всю свою сознательную жизнь боролся с варварством в головах наших гуманоидов и их политической безграмотностью, социальной аморфностью, -заявил Тунга.
  - Отци, вы знаете, я тоже в своих сказках пытаюсь изменить хомо в лучшую сторону. Получается, что я тоже совесть нации? - не без иронии спросил Клиан.
  - Ну, вы даете! Какая вы совесть нации? Для этого надо быть еще и общественным деятелем. Не обязательно при этом ходить на митинги против тела, но ваши мысли должны будоражить общество, вызывать дискуссию. Хомо должны задумываться над вашими идеями. Совесть нации влияет на умы.
  - Я минут десять назад встретил у нас во дворе журналиста из "ХТ-1". Такой с бакенбардами рыжеватыми. Звать его Шава Этангази. Он ведет передачу "Маджибу" и, поверьте мне, так влияет на умы через экран ТВ!
  - Хе, - усмехнулся Тунга, - если этот недожурналист влияет на умы нашего так называемого народа, то пусть тогда у этой части хеджерского народа советь нации будет находиться в штанах у Этангази. Тогда этому народу, оболваненному пропагандой администрации тела, нужна именно такая совесть. Только с такой совестью лучше жить не в обществе порядочных гуманоидов, а в хлеве со скотиной и быдлом.
  В это время хлопнула входная дверь в подъезде и Джефри с Отци прекратили диалог.
  16
  Кемпинг в двадцати километрах от Деривативов с видом на озеро. Вази Фанно и Бин Микки расположились на террасе дощатого домика.
  Фьючерс и Опцион медленно катились к горизонту, образуя на поверхности озера полосу из отблесков света этой двойной звезды. Ветер не более одного метра в секунду. Без порывов. На водной глади небольшая рябь и стая диких гусей, медленно плывущая со стороны южного берега к северному. Владелец банка "Шш Кроу Джигг" и фотомодель, обнявшись, раскачиваются в плетеном из силунийского тростника гамаке. Оба периодически потягивают через трубочку слабоалкогольный коктейль. Глядя на их лица, видишь, что те излучают счастье.
  - Вот и пролетели два дня, как одно мгновенье, - произнес Бин.
  - Да, - вздохнула Вази и еще крепче обняла за шею банкира.
  - Пора возвращаться в город.
  - А так не хочется-я-я-я, - шмыгнула носом Фанно, словно собиралась заплакать.
  - Ничего не поделаешь, - Микки развернулся и лег поудобнее, положив голову на плечо спутнице, - мне пора работать.
  - А я тебя не отпущу, - шутливо возразила Вази.
  - Как так?
  - А вот буду держать тебя и не отпущу, и ни в какой банк ты не поедешь, а останешься со мной здесь надолго.
  - Тогда придет персонал кемпинга и ласково попросит нас вон отсюда, -Бин потерся кончиком носа о шею Вази, - потому что у нас этот домик забронирован только до конца сегодняшнего дня.
  - А ты продлишь аренду, и мы останемся еще, или я вцеплюсь своими пальцами в этот гамак и никуда не уйду.
  - В этом случае нас выставят вместе с гамаком за ворота кемпинга, - улыбнулся владелец банка.
  - Тебе хорошо?
  - Очень, - подтвердил Микки и поцеловал Фанно в щеку.
  - Если тебе хорошо, то зачем нам уезжать?
  - Потому что у меня есть банк, за которым необходимо присматривать.
  - У тебя столько персонала, что там и без тебя, милый, разберутся. Ты же владелец. Сделаешь один звонок, и пусть они там без тебя решают все эти дела с финансами, кредитами и депозитами. А мы будем здесь наслаждаться любовью и отдыхать.
  - Чтобы качественно отдыхать, необходимо не менее качественно трудиться и достойно зарабатывать для достойного отдыха, - прояснил свою позицию банкир.
  - А я тебя не пущу и просто до смерти зацелую.
  - Тогда я умру, и тебя некому будет любить, - сказал Бин, и их губы слились в продолжительном поцелуе.
  Гамак раскачивался все сильнее и сильнее, ибо Вази бесстыдно провоцировала своего партнера на занятие сексом. Дело закончилось тем, что гамак совершил еще несколько качков, после чего опрокинул пару на пол террасы.
  Они оба упали, стаканы ударились о доски. Коктейль Микки разлился, а стакан Вази и вовсе раскололся. Однако любовников это не смутило. Они продолжали целоваться лежа на полу. И только столпившиеся на берегу озера, метрах в семидесяти, трое детишек, которые смеялись и показывали пальцами на влюбленных, заставили Вази и Бин переместиться в кресла-качалки, также изготовленные из прочного силунийского тростника.
  - Мне будет грустно без тебя одной сидеть дома, - заявила Фанно.
  - Дорогая, а ты посетишь косметолога, зал аэробных тренажеров, массажиста и прекрасно проведешь время.
  - Массажиста? - Вази лукаво посмотрела на Бин.
  - Массажистку, - погрозил ей пальцем Микки.
  - Но у меня съемка только на следующей неделе. Мне скучно без тебя. Я хочу видеть тебя каждый день.
  - Вази, это невозможно. У меня много обязанностей. Я и так стараюсь быть рядом с тобой, когда получается.
  - Ты совсем меня не любишь, - девушка картинно закатила глаза. - Ты заставляешь меня страдать. Возьми тогда меня в банк.
  - Кем? Специалистом по ценным бумагам?
  - Издеваешься? - Фанно нахмурила брови и легонько ударила Микки по плечу. - Придумай для меня какую-нибудь должность. Я буду рядом. Тебе что, жалко?
  - Слушай, а давай - мне сейчас пришла в голову такая мысль - найдем для тебя занятие более интересное, чем слоняться по коридорам и кабинетам "Шш Кроу Джигг". Такой шикарной девушке место не в банке.
  - А где?
  - Давай, сделаем из тебя певицу.
  - Да ладно, - Фанно сделала вид, что обиделась неудачной шутке. - Прикалываешься?
  - Нисколечко, - на полном серьезе сказал Микки.
  - Это как? - заинтересовалась фотомодель.
  - Сделаем из тебя поп-звезду.
  - А кто станет меня продюсировать?
  - Вази, я буду лично и регулярно тебя продюсировать, - подмигнул девушке Микки.
  - Бин, ты реально прикалываешься?
  - Я серьезно.
  - Но я - фотомодель, а не певица. У меня нет голоса.
  - Это не важно. Наличие голоса у поп-звезды - это не самое главное. Главное - внешние данные, а у тебя их с избытком. Запишешь качественную фанеру и будешь колесить с ней от одной сцены к другой. И при деле будешь, скучать не останется времени. Если честно, то у меня есть толковый продюсер. Он мой хороший знакомый.
  - Кто это?
  - Хедрни Брожжш. Он продюсировал группу "Чвыг'ол".
  - Гремел этот квартет девушек одно время на всю страну, - заметила Фанно.
  - Конечно, гремел, пока им рулил Хедрни Брожжш. Короче, я с ним переговорю. Думаю, что Хедрни согласится. Он мне многим обязан. Вложим в тебя деньги, раскрутим. Брожжш и композиторов найдет отличных, чтобы хиты тебе написали, и прочее... Он толк в этом знает.
  - А как же моя карьера фотомодели?
  - Гм... понимаешь, фотомодель - это классно. Но фотомодель, какая бы она ни была великолепная, никогда не станет более знаменитой, чем самая посредственная певица, которая постоянно мелькает на экране. Степень узнаваемости того, кто располагается на обложках журналов, на порядок ниже того, кто сидит в телевизоре.
  - Согласна.
  - Поэтому на сто процентов обещать не буду, но сделаю все возможное, чтобы ты стала звездой сцены.
  - Постарайся, дорогой, меня не обмануть. А то обнадежишь, а сам потом закрутишься со своими процентными ставками и валютными торгами и забудешь о том, чего обещал своей Вази.
  * * *
  Пака Нье Я'Каринг была большой любительницей кошек. В своем имении на площади более двух квадратных километров у нее обитало более ста особей различных пород этого животного. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что на данной территории при таком скоплении кошачьих, склонных к активному размножению, спустя несколько лет мог возникнуть демографический кошачий коллапс. Но все дело в том, что эта женщина обожала именно кошек, а не котов. Выходит, поскольку котов у Пака Нье Я'Каринг не было, то и размножаться эти кошки могли только от случая к случаю.
  Посему потомство кошки приносили редко. Во-первых, за их половой жизнью неусыпно следило добрых десятка два прислуги, выполнявших, кроме присмотра за животными, массу других функций: садовника, повара, горничной, электрика, сторожа и прочих. Во-вторых, забор, ограничивающий имение от внешнего мира, был сконструирован таким образом, что через него не мог перемахнуть ни хомо, ни кот. А летающих котов на Тренде не водилось.
  В то время, когда муж Пака Нье Я'Каринг вел задушевную беседу с Вази Фанно на берегу озера, а если быть точным, то Бин Микки заканчивал общение с фотомоделью (возможно, в недалеком будущем с поп-звездой) и собирался ехать в Деривативы, его жена сидела в беседке на берегу большого пруда, выкопанного посреди имения.
  Имение "Я'Каринг" принадлежало некогда отцу Пака Нье. Однако после его смерти оно начало приходить в запустение. Семья Я'Каринг была богатой и знаменитой настолько, что Пака Нье, выйдя замуж за Бин Микки, не стала даже менять свою фамилию. Ее супруг также не имел желания брать себе титулованную фамилию жены, ибо, в свою очередь, являлся выходцем из благополучной среды банкиров. В общем, в данном браке каждый из супругов остался при своем.
  После того как скоропостижно ушла из жизни и мать Пака Нье, Бин Микки окончательно стал хозяином имения и спустя десяток лет привел его в то великолепное состояние, в котором оно пребывало по сей день.
  Итак, Пака Нье Я'Каринг сидела в беседке и так же, как и ее муж, любовалась игрой света и волн, а заодно кормила своих домашних питомцев, поочередно либо со всеми сразу ведя с ними монолог.
  К беседке приблизился охранник и доложил:
  - Госпожа Пака Нье, к вам в гости пожаловала госпожа Лъч'э.
  Я'Каринг нехотя оторвала влюбленный взор от своих кошек и глянула на
  охранника. Когда мозг обработал информацию и до нее дошло, что в гости к ней пожаловала одна из лучших подруг. Пака Нье, жестикулируя, приказала:
  - Чего же ты ждешь? Зови ее быстрее.
  После своих слов Я'Каринг двинулась следом за побежавшим к госпоже Лъч'э охранником. Вскоре обе женщины смогли увидеть друг дружку. И не только увидеть, но и обняться, поцеловаться от великой радости раз пять и наговорить одна другой кучу комплиментов, начиная от "дорогая, ты чудесно сегодня выглядишь!" до "послушай, а в каком бутике ты отцепила это платье из последней коллекции "Чроухх миддл", подруга моя?".
  Муж у Лъч'э являлся финансистом, поэтому женщины имели много общих тем для разговора.
  - Ну, чем ты жила целую последнюю неделю? - это был традиционный вопрос Пака Нье, который она задавала своим ближайшим подругам, после того как заканчивала изливать в их адрес поток хвалебных эпитетов.
  - Устала, - ответила ей с таким тяжким вздохом Лъч'э, словно только минут десять назад как вернулась из забоя шахты, успев лишь смыть с себя угольную пыль и переодеться в чистое. - Только вчера из Брозжо.
  - Вымоталась? - с тревогой в голосе поинтересовалась Я'Каринг.
  - Не то слово! Целый день с моим шлялись по ювелирным салонам, - пожаловалась Лъч'э на трудности, которые подстерегали ее и мужа в городе, являвшемся негласной столицей золота, бриллиантов и прочих украшений, расположившемся в тысяче километров от границы с Хеджером. - Но там же выбирать нечего. Вроде, всего много, а примеришь - какая-то убогость, да и только.
  - Представляю! - всплеснула руками Пака Нье Я'Каринг и в ужасе замотала головой. - А что делать, если судьба такая, и надо. Хоть нашли что толковое?
  - Смотри, - поделилась с подругой сокровенным Лъч'э, вынимая из сумочки футляр и открывая его.
  - Какая прелесть!
  - Но это секрет. Пусть это будет сюрпризом для гостей. Никому ни слова.
  - Могила, дорогая, - заверила подругу Пака Нье, обещая сберечь эту страшную тайну.
  - Нравится? Скоро же у дочки день рождения, а у меня нет ни одного приличного колье, - пожаловалась Лъч'э, наверное, забыв о тех трех-четырех килограммах ювелирных украшений, которые хранились у нее в сейфе, но, по всей видимости, абсолютно вышедших из моды до такой степени, что в них было стыдно появиться на публике. И правда, ее могли засмеять недоброжелатели, поскольку те украшения были приобретены уже более года назад.
  - А вы летали в Брозжо на своем собственном самолете?
  - Если бы! Мой захотел по делам на сутки заехать еще и в Шлогг, поэтому отправились в Брозжо на машине.
  - Это же такая даль, что по дороге может и стошнить, - предположила Пака Нье Я'Каринг.
  - Ой, лучше не вспоминать. Так и стошнило же... Сначала чуть не стошнило, когда в придорожном ресторане мне вместо стейка со средней прожаркой, как я просила, официант подал стейк с легкой...
  - Ужас! Будь моя воля, я бы такие дешевые забегаловки все бы позакрывала, - пофантазировала Пака Нье Я'Каринг, будь она на месте главы санитарно-эпидемиологического контроля республики Хеджер.
  - Я, вот поверь, точно такие же слова сказала моему. И знаешь, что он мне ответил? Он рассмеялся и сказал, что тогда вдоль всей трассы придется закрыть все придорожные точки питания, а хомо умрут с голоду в дороге. Но я это дело так шеф-повару с рук не спустила. Я вызвала его лично к столику и заставила нормально прожарить стейк.
  - Молодец, Лъч'э! Надо невежд и непрофессионалов ставить на место всегда, - поддержала подругу Пака Нье. - Нормально потом усвоился стейк?
  - Не успел, - изобразив смущение, ответила Лъч'э. - Когда я после приема пищи посетила туалет и открыла кабинку, то, представляешь, что я там увидела?
  - Какая-то дрянь не смыла за собой?
  - Хуже. Из мусорного ведра, куда посетители туалета выбрасывают использованную бумагу и предметы гигиены, выползла муха, взлетела и села мне налицо.
  - О, богиня! И что?
  - Что-что? Меня вытошнило прямо на пол этим стейком, и я забрызгала свои замшевые туфли за полторы тысячи эку. Их уже после этого можно выбрасывать.
  - А ты?
  - Я, как умная женщина, не стала закатывать истерику. Я просто связалась со своим адвокатом.
  - И?
  - И он теперь готовит иск к этому заведению, - гордо произнесла Лъч'э.
  - А супруг?
  - Ой, - махнула рукой пострадавшая, - он у меня такой мужлан! Как услышал про эту муху, так сказал: "А чего рыгать от того, что она села на щеку? Вот если бы муха тебе в рот залетела, да ты не успела ее выплюнуть и проглотила, тогда...".
  - И что ты ему ответила? - спросила Я'Каринг.
  - Я не успела. После таких реплик с его стороны меня повторно вытошнило уже в зале ресторана.
  - Бедняжка! Тебе при жизни памятник ставить нужно за те лишения, что ты терпишь в браке.
  - Ничего, зато теперь мой по делам на три дня уехал, и я от него отдыхаю.
  - И мой Бин уехал на деловую встречу на два дня. Утром детей бабушка забрала, так я весь день за своими кошечками смотрю. Такое блаженство!
  - А Бин по банковской линии поехал?
  - Конечно, - уверенно произнесла Я'Каринг. - У него, что ни выходные, так вечно какие-то деловые приговоры. А в будние дни в своем банке сидит до полуночи. Я ему уже говорю: "Бин, ты сгоришь на работе".
  - А он?
  - А он отвечает, что "Шш Кроу Джигг" - это его вторая семья. Я одно время подозревала, что он тайно встречается с этой... Потом она как-то стала "Мисс Деривативы".
  - Эльг Сробб.
  - Точно. Так зря я своего Бина пилила. Как потом оказалось, эта Сробб стала, как мне говорили, - далее Я'Каринг понизила голос почти до шепота, -любовницей нашего президента.
  - Ходят такие слухи, но мой сказал, что такие разговоры лучше не тиражировать, потому что сплетни - это удел малообразованных и бедных, а богатым хомо есть что терять в этой стране. А еще мой мне говорит, что нужно быть патриотом своей страны, тогда это всегда тебе зачтется. Он так и сказал на таможне пограничникам, когда мы ехали в Брозжо: "Еду ненадолго, потому что без Хеджера душа моя будет тосковать. Боюсь, что и сердце этой разлуки с родиной может не выдержать".
  - Он прав. А я все зря подозревала, что Бин мне изменяет с ней. И надо же, нафантазировала себе, что именно Бин заплатил деньги за то, чтобы Эльг Сробб стала первой "Мисс Деривативы". Теперь ясно, кто приложил к этому руку.
  - И не только руку, - дополнила Лъч'э, лукаво подмигнув.
  - А и сердце. Не будем никого осуждать, - произнесла Я'Каринг и осмотрелась по сторонам, словно за каждым кустом в ее имении притаилось по агенту МНБ, а затем сменила тему разговора, вернувшись к обсуждению своего мужа. - Теперь я за Бина спокойна. Я знаю, что он не к женщинам, а по делу в отлучку из дома уезжает. В прошлую его командировку он отсутствовал три дня. Рассказывал, что встречался с одним коллегой из дальнего зарубежья. Говорил, что у того банкира такие прелестные кошечки дома были, просто загляденье. Я у Бина попросила, если у этих кошечек потомство будет, то чтобы он обязательно хоть одну мне привез. А он, шутник у меня такой, говорит: "Если каждая кошечка, что я в руки брал, будет потомство приносить, то у нас с тобой денег не хватит всю эту свору содержать".
  - Завидую я тебе. Пака Нье. Твой Бин такой семьянин, а мой за каждой юбкой готов бежать, да еще и норовит поднять эту юбку повыше. На прошлой неделе возвращается после полуночи домой. Я его дождалась, спать не легла и говорю: "А ты почему так поздно и под хмельком с работы вернулся?". А он мне отвечает: "А у нас сегодня корпоратив был". Я ему встречный вопрос: "А почему ты меня с собой не взял?". А он: "Так ты ж не член нашей корпорации". Я его пристыдить решила и сказала, что другие мужья, небось, жен с собой побрали. А он отвечает, что в ресторан только сотрудники ходили. Я дальше интересуюсь: "Так корпоратив проходил в ресторане?". - "Но не под забором же нам пить", -мой мне отвечает. А мне интересно, я его спрашиваю: "А женщины там были?". Хитрый такой... выкрутился: "Конечно, у нас же нет дискриминации по половому признаку. Чего сотрудниц не звать на общее мероприятие?". У меня появились подозрения. Я спрашиваю: "И танцы были?". Посмотрел так на меня и, не моргнув глазом: "В ресторане всегда есть танцы. Я должен был заплатить за то, чтобы музыканты весь вечер не выступали?". Я ему в лоб: "Ты с бабами танцевал?". А он смеется, гад: "Мне, по-твоему, надо было мужиков приглашать на медленные композиции?". Я уже не выдержала, поняла, что он танцевал с симпатичными. А он: "А зачем мне страшных приглашать?". И что ты ему сделаешь? У него же на один вопрос десять ответов в кармане спрятано. И так гладко причесывает...
  Далее разговор у женщин пошел на тему детей. Вернее, какие они у них умные и сообразительные. А еще подруги высмеяли парочку-тройку дам, к которым обе не испытывали особых симпатий.
  * * *
  Сказка о болотном газе
  На окраине гнилого леса, а если быть точным, то между лесом и лугом, располагалось небольшое болото. Жители всех сословий на этом болоте не отличались особым богатством. Ну, не было ничего такого примечательного в болоте, что можно было бы продать зверям, гадам или птицам из соседней деревушки, речки или горы.
  Верховной кастой этого болота являлись жабы. Они были главными в этой местности и командовали остальными: водомерками, стрекозами, плавунцами и прочей живностью. И эта прочая живность из низших сословий иногда проявляла недовольство, требуя от жаб если не привилегий, то хотя бы достойной еды, жилья, заработка и отдыха.
  Жабы на такие требования всегда говорили, что бедность - не самое страшное. Важно то, что все жители болота, невзирая на положение в обществе, обязаны любить свое место обитания, не разевать рот на богатства обитателей других мест.
  "Откуда мне взять денег, чтобы дать всем болотным жителям столько, как это делают другие правители? - любил повторять Верховный жаба. - Смотрите: у речных жителей есть электростанция, благодаря которой они могут вырабатывать свет и продавать его животным из деревни. У обитателей каменной горы имеется руда - ее они сбывают в город. А у нас ничего нет. Но это не наша беда. Мы всего лишь родились в таком месте. Зато у нас есть гордость. И нечего скулить о том, что кто-то, например, из леса, отправится отдыхать в некие прекрасные места. Это не потому, что лесная братия трудолюбивая, а мы лодыри. Это говорит о том, что они имеют в собственности дармовую древесину, которую пилят и продают. Не стоит завидовать полевым мышам только из-за того, что у тех много зерна. Просто у нас нет плодородной почвы. Поэтому не возмущайтесь, что вам тошно сидеть в болотной жиже. Болото - самое лучшее место, и нечего делать на островах или на берегу океана. А посему, мои подданные, если не хотите угодить в темницу, то, начиная с сегодняшнего дня, прошу вас, перестаньте вякать, а натяните на лица улыбки и говорите только о хорошем".
  Так и сделали все сословия данного болота. С этого времени все касты сидели, не вылезая из родимой местности. И никто более не возмущался, ибо верили, что всем положено страдать, ведь такова их судьба. Оттого комары не пищали ничего крамольного на жабье сословие, стрекозы не хлопали крыльями, выражая свое неудовольствие. А улитки и так рот раскрывали всегда лишь для того, чтобы поесть чего-нибудь, и не более.
  Но в один прекрасный день привалило счастье огромное и на болото. Нашли в его недрах газ. А все знают, что там, где болотный газ, там всегда богатство. Только богатство, если быть правдивым, не обязательно наступает для всех жителей.
  Исходя из того, что установлено было восемь скважин по добыче болотного газа. Верховный жаба на каждую из восьми труб поставил по своему ближайшему другу. Сам же обложил этих восьмерых рентным сбором за пользование недрами болота и позволил им продавать газ жителям всей округи, за что взымал с них еще и экспортную газовую пошлину. Это он правильно придумал. Верховному жабе самому не хотелось газ качать, а деньги для болотной казны никогда лишними не будут.
  Платили восемь жаб, сидящих на трубе, немалую долю своей прибыли. Но они не жаловались на поборы от продажи болотного топлива. Им оставалось денег в избытке даже после уплаты всех пошлин Верховному жабе. Главный же жаба, чтобы укрепить порядок на болоте, нанял с соседнего пруда боевых тритонов. Тритоны считались крепкими и тренированными ребятами. Они мигом поставили не место недовольных, которые требовали, чтобы и с ними, наивными, поделились денежками от реализации газа. А что оставалось делать, если всякая чернь начала требовать от Верховного правителя невиданного? Эти малообразованные низшие касты захотели, чтобы с ними в равных долях поделились богатствами недр. Достаточно с них было уже того, что факелы, горящие на газовых вышках, бесплатно освещали их родное болото круглую ночь.
  В один из дней, чувствуя несправедливость, стрекозы, улитки, комары и иные обитатели пришли искать правды у Верховного жабы и заявили:
  - Почему ты говоришь о том, что мы обязаны любить свое болото и жить в нищете, никуда отсюда не выезжая, а твои восемь дружков, управляющих трубами с газом, жируют?
  - Где они жируют? - выпучил глаза главный жаба.
  - В заморских краях, - отвечают ему жители. - Первый жаба поехал со своей любовницей греть кожу на море. Второй жаба - на охоту в саванну. Третий повез своих детей учиться в город в престижный университет. Четвертый укатил с женой за покупками в деревню. Пятый сейчас сплавляется на плоту по реке. Шестой швыряет фишки в казино. Седьмой в горах на лыжах съезжает по снегу. Восьмой проходит курс лечения в пещерах соляных. А мы, народ болота, как сидели в жиже, так и сидим доселе. И от появления этого газа, что булькает из болота, для нас ничего не поменялось.
  - Это все неправда. Вы наговариваете на этих восьмерых всеми уважаемых граждан. Они день и ночь качают газ, обеспечивая безопасную жизнь нашего болота. Они по делам поехали, а не развлекаться. Вы все безграмотны и меркантильны. Вы алчны и видите только деньги. А посмотрите, как тихо, мирно и спокойно жить в нашем болоте. В иных краях - бураны, войны, землетрясения, голод и катаклизмы. У нас же тишина, как в приличном уютном болотце. Чего вам еще надо? Работайте, на благо родного края, повышайте свои знания и, возможно, и вы тогда станете богатыми и успешными, как эти восемь жаб.
  Потоптались у ног Верховного жабы просители, почесали затылки и макушки и ушли восвояси, каждый рассуждая примерно так: "Он же правитель, а я кто? Ему виднее. Он самый главный, а главных надо слушать. Вот стану я главным, тогда и меня все уважать станут. Тогда и я богатым буду и поеду по белу свету с кипой денег в кармане".
  17
  Минуло три года. На дворе стоял 28485-ый. В загородную президентскую резиденцию в гости к Окманату Чини пожаловал Мгени Кутока Ангани. Они ужинают, выпивают, ведут беседу.
  В какой-то момент старый эльф начинает предъявлять претензии президенту республики Хеджер.
  - Тамма, - обратился он к Окманату, назвав его детским именем, - ты мне скажи, когда ты построишь в стране атомную электростанцию? Я уже второй раз тебе об этом напоминаю.
  - Зачем атомную? - не мог понять Чини.
  - Потому что фотонную или более высокого уровня в этом мире пока создать невозможно, - пояснил Ангани.
  - А зачем в Хеджере нужна атомная? У нас достаточно рек. Можно построить плотину и установить на ней ГЭС. В этом случае выйдет намного дешевле.
  - А мне нужна атомная, - пояснил президенту хомо, который не являлся на данный момент гражданином этой страны, однако имел дипломатический паспорт, выданный министерством иностранных дел Хеджера.
  - Мгени, не валяй дурака. Это какая-то твоя глупая прихоть.
  - Это, Тамма, не моя прихоть. Это повеление Его Превосходительства.
  Услышав этот титул, Окманат насторожился и в более корректной форме
  решил уточнить:
  - А Его Превосходительству для чего атомная электростанция на территории Хеджера?
  - Его Превосходительству, дорогой мой мальчик, атомная электростанция нужна на Тренде, а не обязательно в твоей стране. Но поскольку других президентов на этой планете, являющихся агентами центра в Гвалтанио, у нас нет, то, будь добр - исполни его волю.
  - Ты не ответил на мой вопрос: для чего нужна атомная станция?
  - Я бы мог сказать, что не по статусу тебе, господин президент республики Хеджер, задавать вопросы Его Превосходительству. Даже воображаемо, виртуально, то есть через меня, - Кутока Ангани говорил таким тоном и так жестикулировал, словно общался с дворовым сорванцом, который излишне нашалил и на этом был пойман. - Но я тебе в общих чертах поясню. Для начала напомню: ты не забыл ту коробочку, из-за которой тебя чуть не убили пришельцы, а затем едва не сожрали волки?
  - Конечно. Спасибо тебе, что спас меня.
  - Не стоит благодарности, Тамма. Так вот, чтобы эта коробочка, а вернее, ее содержимое функционировало, нам необходим мощный источник энергии, коим может быть только АЭС. Понял? И это предел информации, которую на эту тему я в состоянии сегодня перед тобой раскрыть.
  - Надо - так построим, - не без иронии ответил Чини.
  - Тогда начинай искать подрядчиков и рыть котлован, - улыбнулся Кутока Ангани.
  - Проще простого, Мгени. Сделаем, соорудим и запустим. Дело за малым: дай мне миллиардов десять пятнадцать в денежном эквиваленте эку. А то, хоть сумма и плевая, - ехидно ухмыльнулся Окманат, - но у меня в свободной форме таких деньжат нет. И еще: АЭС - это тебе не канарейка, которую можно анонимно держать у себя в клетке, и об этом не узнает никто и никогда. Как мне объяснить всем, что атомная станция работает, а вот огромная масса энергии куда-то постоянно улетучивается?
  - Тамма, ты так и остался неучем, каким был в детстве, - погрозил ему пальцем старый эльф. - Энергия и масса - разные физические понятия. Энергия в отличие от массы не выражается в килограммах. И энергия мне будет нужна не на постоянной основе, а изредка, в определенные мгновения, в виде мощного импульса.
  - Тоже мне... знаток-приколист нашелся, - Окманат выпил рома, не чокнувшись с гостем, и положил в рот кусок ягненка. - Грамотей! Зато я знаю, как страной управлять. И понимаю, что экономика страны не вытянет в данный момент такую стройку. Это и так обескровит нелегкое экономическое положение в переходный период модернизации государства и процесса импортозамещения товаров из других стран. Строительство АЭС не найдет понимания в народе. Нашему хозяйственному комплексу она просто не нужна. Это только обескровит экономику и вызовет недовольство народных масс.
  - Модернизация. О-о-о-о! Переходный период! Да-а-а-а! - кривляясь, произнес Мгени Кутока. - Что-то надолго у тебя затянулась модернизация. А переходный период длится без малого четверть века. Пора бы уж, господин президент, заканчивать его и переходить к эре всеобщего благополучия! Импортозамещение! Ты хоть хлеб научись нормальный выпекать в стране. А то национализировал все пекарни, так хлеб твой в рот взять тошно. Раньше хоть выбор был. Можно было себе позволить, если денег хватало, купить и дорогую буханку, и дешевую, а сейчас в магазинах вместо хлеба одна клейковина печеная. Зашел отобедать в ресторан, так принесли какую-то серую булочку. Я даже второй раз укусить ее не смог. У тебя-то хлеб на столе сейчас приличный. Скажи честно, мы сейчас жуем хлеб по импортозамещению или тебе из-за бугра его привозят?
  - У меня в резиденции своя пекарня, - ответил Чини.
  - Значит, зерно привозное. Можешь не оправдываться.
  - А мне не перед ким оправдываться, - ответил Окманат и взглядом, полным ненависти и наглости, посмотрел на Ангани.
  - Разбираем дальше твое поведение, Тамма. Ты просишь десятки миллиардов эку. Но тебе позволили некогда взять гораздо большее - целую страну. А взамен просят малое - всего лишь АЭС. Ты хреново распорядился той страной, что тебе вручили. Вместо того чтобы навести порядок, ты сейчас стоишь на пороге народного бунта.
  - Это все происки врагов и вранье так называемых демократическо-дерь-мократических государств. На самом деле против меня на митинги выходит за раз не более пары сотен "прошитых" придурков-оппозиционеров. У меня, знаешь, какие рейтинги? Сейчас я позову адъютанта, он принесет свежие данные социологических исследований. Ты сам посмотришь, что на бумаге написано, бумага не врет, - попытался встать из-за стола президент и дать сигнал своему офицеру.
  - Да сядь ты на место. А своими дутыми рейтингами можешь одно место подтереть. Видел я видеоряд и доклад от независимых журналистов и социологов.
  - Независимых не бывает.
  - У меня бывают. По сравнению с тем, что было пять лет назад, хомо на демонстрации уже тысячами собираются. И это при том, что ты успел пересадить активистов и запугать остальных. Но, поверь, если у хомо не будет работы и чего пожрать, то он перестанет думать о том, что его могут уволить за то, что он вышел на митинг. Ему терять больше будет нечего. А все к этому идет, но ты ничего не делаешь.
  - Ты целыми днями следишь и контролируешь, чего я делаю, а чего нет? Тогда зачем ерунду молоть. Я по пятьдесят часов в сутки пашу иногда.
  - А где результат? Ты, господин президент, либо экономику поднимай, либо делай из Хеджера концлагерь. Мне все равно, что ты со своим населением сделаешь: или накормишь и оденешь, или за колючую проволоку поместишь. Мне важен результат: Его Превосходительству нужна атомная электростанция.
  - Легко сказать: сделай концлагерь. Я бы с удовольствием, но есть и другие страны вокруг меня. Я ж не в пустоте живу или на необитаемом острове.
  - На необитаемом острове никого нет, а у тебя двадцать миллионов трудоспособной рабочей силы. Пусть не все двадцать смогут кайлом махать и лопатой землю рыть, но столько и не надо для постройки АЭС.
  - Мгени, кайлом и лопатой АЭС не построишь. Для реактора технологии ядерные нужно иметь. Где они у меня? - после этих слов Окманат подлил рома себе еще и самостоятельно выпил.
  - Они есть у тех стран, которые вовремя у себя концлагерь соорудили, чтобы никто правителям жить не мешал. Возьми технологии у стран-изгоев, как их называют передовые державы.
  - Они что, мне подарят атомный реактор? Для оплаты нужны деньги.
  - Это, Тамма, не мои проблемы, где тебе взять денег.
  - А чьи?
  - А твои, дорогой.
  - А почему мои? - усмехнулся Чини.
  - Потому что Его Превосходительство так сказал.
  - Кому? Тебе? Ну, так вперед, господин Мгени Кутока Ангани. Бери лопату, бери кайло и строй электростанцию. Тебе Его Превосходительство дал задание, ты и выполняй. Чего ты ко мне докулупался? Лично мне никакой Его Превосходительство никогда и ничего не говорил. Это первое. Второе: я пока не нашел никаких свидетельств существования твоего Превосходительства. Слышал от тебя только твой треп.
  - Ты или лишнего выпил, или страх потерял? Хочешь проблем на свою голову?
  - Ты, Мгени, со мной разговариваешь, как некогда мафия из капелл пугала бизнес и власть, говоря: "Ты хочешь проблем?". И где теперь эта грозная хеджерская мафия? Почему все твои бездоказательные слова я должен принимать на веру? С таким успехом в древние времена жрецы втирали в уши своей пастве, что по небу в грозу катится божья колесница, которая молнией покарает всех тех, кто не будет этих жрецов слушать, горбатиться на них и деньги отдавать. Ты, приятель, забываешь, что сейчас разговариваешь с президентом страны.
  - Не забывай, что благодаря именно мне и Его Превосходительству ты живой сейчас. А то, если бы не он, то уже черви скелет твой переварили. Тебя из дерьма вытащили и президентом сделали, а ты блатуешь, как дон из мафиозной структуры, если уж сравнивать с мафией.
  - Мгени, президентом я стал благодаря самому себе. А ты на то время был моим соратником. На определенном отрезке времени всегда у политических деятелей есть сподвижники и сочувствующие. Затем кто-то уходит, их место занимают другие. Я помню добро и готов за него платить добром и преданностью, но я не буду пресмыкаться перед тобой. Я и так, находясь в ранге президента страны, слишком вольно позволяю тебе со мной обращаться. Не заигрался ли ты? Меня уже тошнит, что ты, как "шестерка", постоянно прикрываешься Его Превосходительством и лебезишь перед ним виртуально, как ты сказал в отношении меня сегодня это слово. Противно смотреть на тебя и слушать. Ты же взрослый мужик. По годам дед, а ведешь себя, как жополиз, постоянно повторяя: "Его Превосходительство! Его Превосходительство!". Есть у меня среди подчиненных такие придурки, которые, боясь потерять должность, постоянно стараются подлизаться. Я таких, честно говоря... А если твой Его Превосходительство такой всемогущий, то пусть он даст мне средств для постройки АЭС. А советы я и сам любому могу надавать, хоть отбавляй. Площадь территории Хеджера немалая. Пусть Его Превосходительство поможет мне найти и извлечь из недр полезные ископаемые. Пусть поможет выкопать нефть из земли или алмазы. Болот у нас, опять же, тьма-тьмущая. Наверняка под ними газа полно. Дайте технологию бурения на болотном ландшафте. Глядишь, и газом прорвет. Станем богатыми. А на деньги от продажи газа АЭС тебе построю или мощную газовую, если устроит тебя такой вариант. Так ты помоги, тогда и я в долгу не останусь.
  - Кстати, хорошо, что ты мне напомнил. Сейчас я в машину свою пойду и вернусь, - поднял палец вверх Ангани и поднялся с кресла.
  - Куда ты? Испугался? Бежать собрался или меня убить решил? - насторожился Чини.
  - Пф-ф-ф! - выразил презрение старый эльф. - Принесу тебе карту, дурак!
  - Что за карта?
  - Сейчас узнаешь.
  Мгени Кутака покинул помещение, хлопнув входной дверью. Окманат, убедившись, что его собеседник ушел, быстро нажал кнопку вызова адъютанта. Когда тот появился в проеме двери. Чини часто замахал четырьмя пальцами правой руки, показывая, чтобы тот быстро подошел к нему. Адъютант хотел что-то сказать и уже открыл рот, но президент приложил указательный палец к своим губам, а затем похлопал себя ладошкой по уху. Сотрудник министерства национальной безопасности все понял и наклонился к Чини. Окманат тихо нашептывал адъютанту что-то на ухо, прислушиваясь к шорохам у входа. Спустя минуту сотрудник МНБ убежал через свой выход.
  Ангани вернулся с большим листком бумаги и выглядел недовольным.
  - Тамма, у тебя паранойя?
  - С чего ты взял? - сделал выражение лица "а я тут ни при чем" президент.
  - Пошел за картой, возвращаюсь, а меня обыскивать начинают.
  - Не обижайся на ребят. Они работают согласно протоколу. Положено так: всех, кто приходит к президенту, надо проверить.
  - Странно, когда я прошлые разы, да и сегодня заходил в резиденцию, меня не проверяли, - пожал плечами Ангани.
  - Мгени, неужто ты меня подозреваешь в том, что я, пока ты искал карту, дал распорягу тебя обыскать?
  - Ладно, проехали. Смотри, - Кутока разложил на диване карту Хеджера, подозвал Чини к себе и стал рассказывать. - Из космоса проводили зондаж твоей страны. Вот в этом месте спутник обнаружил на глубине примерно девяти километров аномалию. Это тебе такая наводка. Попробуй произвести разведку. Может, чего толкового выкопаешь. Месторождение крохотное, но плотность залегания пород зашкаливает. Специалисты, дабы избежать ошибки, проверили много раз. Результат один и тот же.
  - И что там может быть? - заинтересовался президент.
  - Не знаю, со спутника не поймешь. Но ты ж сам просил тебе подсобить. Вот и дерзай.
  - Хе, - хмыкнул Чини. - Мне на девять километров скважину врезать?
  - А как ты хотел извлечь породу: методом волшебства и заклинаний? -улыбнулся старый эльф.
  - Пусть бы Его Превосходительство, если он такой заботливый и продвинутый, передал мне технологию или оборудование по добыче и бурению сверхглубоких скважин. Глядишь, и нашли бы чего, а потом и патенты эти, да и оборудование Хеджер смог бы другим странам перепродавать.
  - Тамма, ты болван или прикидываешься? Я тебе уже много раз объяснял, что нельзя из более развитого мира в менее развитый мир передавать технологии. Но твое неистребимое желание получить все на халяву окончательно затуманило твой мозг. Хочешь, чтобы палачи Страшного суда за такие дела казнили тебя, меня и Его Превосходительство?
  - Ой, не заливай! Тебя я еще понимаю. Ты - лицо частное. Но как они могут взять и запросто убить президента страны? Получается, если тебя послушать, то президента может любой профессиональный убийца грохнуть. Хорошо. Пусть уже меня, по вашим меркам болвана и дурака, могут убить, но Его Превосходительство ... Как же его, всемогущего, могут жизни лишить?
  - Они любого убьют рано или поздно вне зависимости от уровня развития мира, если Страшный суд вынесет такое решение. Если надо будет тебя, Тамма, лишить жизни, то они переселятся в чужое тело и выполнят задание, даже если для этих целей придется уничтожить полстраны, развязав войну. И ты, господин президент, будешь сидеть в своем бункере, обосравшись от страха, и молить вашу Бэквордацию, чтобы тебя убили быстро, а не, сдирая с тебя живого кожу и не снимая все это на камеру.
  - Уже поздно, - перевел разговор Окманат. - Благодарю за карту и за поддержку. Я поговорю по поводу этой аномалии на девятикилометровой глубине со своими спецами. А сейчас мне необходимо спать. Прощай, Мгени.
  - Я рассчитывал, что мы до утра с тобой пообщаемся, - обиженно произнес Ангани.
  - Я этой ночью не настроен развлекаться. Извини, Мгени.
  - Обиделся. Что ты! Ранимая душа...
  - Завтра, как и последние пять лет, у меня трудный день. А по поводу карты ты не беспокойся. Я вызову к себе главу департамента по добыче соли и обсужу с ним вопросы касательно твоего месторождения.
  - Тамма, при чем тут твои шахтеры к бурению сверхглубоких скважин?! -возмущенно и эмоционально произнес Ангани. - Здесь нужны специалисты по разведке, добыче, а еще вертикальному и горизонтальному бурению на огромной глубине. У твоих соледобытчиков, ковыряющихся в горных шахтах глубиной в несколько сот метров, нет ни навыков, ни технологий, ни оборудования, ни опыта. С таким же успехом ты мог бы взять себе в помощники по разработке этого месторождения своего министра сельского хозяйства Виби Нгоно. Та тоже была большим спецом, когда вместе с тобой ковырялась в навозе на свиноферме в Маркет-мейкер.
  - Вспомнил мое прошлое, чтобы уколоть?
  - Нет, господин президент, напомнил, что здесь твоим любимым импорто-замещением не отделаешься.
  - Почему же? Начнем бурить, а там по ходу разберемся, научимся.
  - Ты ничего не курил, пока я за картой ходил? Ты хоть понимаешь, сколько десятилетий уйдет на то, чтобы твои шахтеры освоили извлечение полезных ископаемых из такой глубины? Тебе дешевле обойдется атомную электростанцию построить, чем создавать производство по добыче этого, пока еще неизвестного месторождения. Я не спорю, бизнес имеет такое свойство, как развиваться и приспосабливаться под нужды потребителей. Но это происходит не за один год. Например, в Инсайде есть такая группа компаний "Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи". Они параллельно с классической добычей угля много десятилетий назад начали развивать сверхглубокое горизонтальное бурение. И теперь "Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи" является признанным лидером во всем мире в этом направлении. Вот к кому надо обращаться, Тамма, а не к твоим доморощенным спецам, которые глубже своего носа и задницы нигде не ковырялись. Запиши себе на карте эту фирму, а лучше на лбу, чтобы не забыл. Так ты не передумал? Может, девчонок привезти? Они в Деривативах ожидают в гостинице. Ждут сигнала. Проверенные. Я их с собой из-за границы привез.
  "Не переживай, будешь гудеть. Это я тебе сегодня гарантирую", - подумал Чини, но своему товарищу сказал так:
  - Хватит в такое тяжелое время гули гулять. Его Превосходительство прав: надо дело делать и стремиться строить атомную электростанцию, а не с бабами и ромом забавляться. И ты работай. Может, возникнут у тебя идеи, где мне на реактор денег наскрести.
  Эти слова Мгени Кутока Ангани понял как сигнал к тому, что Окманат Чини
  не разрешит ему в своей резиденции даже переночевать.
  * * *
  Вас приветствует информационный накопитель Azurga.
  Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
  Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.azurga.net: да.
  Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
  Заполните бланк запроса.
  Синхронизация: согласно пространству и времени запроса.
  Язык запроса: русский.
  Язык ответа: русский.
  Выдавать ли резервную копию на каком-либо другом языке: английском.
  Запрос: Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи (планета Тренд) значение термина.
  Единица измерения: нет.
  Краткая характеристика единицы:
  1. Не является единицей International System of Units.
  2. Группа компаний по добыче полезных ископаемых.
  3. Корпорация, владеющая шахтами по добыче угля в стране Инсайд.
  4. Лидер в продаже оборудования для сверхглубокого бурения.
  5. Оказывает услуга по разработке месторождений методом горизонтального бурения.
  Подтвердите правильность характеристик: не владею информацией.
  Ответ:
  1. Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи - основателем группы компаний и основным владельцем является Лику Годи.
  2. Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи - годовой оборот согласно международному финансовому отчету составил за 28484 год по летоисчислению Тренда 225 миллионов эку (+12% к уровню 28483 года).
  3. Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи - валовая прибыль за 28484 год по летоисчислению Тренда 74 миллиона эку (+17% к уровню 28483 года).
  4. Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи - инвестиции в основной капитал в 28484 году составили 109% по сравнению с соответствующим периодом 28483 года по летоисчислению Тренда.
  5. Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярд - акции корпорации не торгуются на международных фондовых рынках.
  Продолжить: да.
  Вопрос: дети Лику Годи.
  Ответ: Хандаки Годи (единственный сын) возрастом 68 лет по состоянию на 28485 год. В 28486 году должен получить сертификат о высшем образовании в Горном институте на факультете "Экономика и менеджмент".
  Желаете выйти: да.
  Всего хорошего. До встречи.
  Происходит безопасное отключение от информационного накопителя Azurga.
  Вы отключены.
  * * *
  Сказка о телевизоре и хлебе
  Почти во всех сказках повествуется о старых временах. К примеру, если страной управляет король, то он почему-то должен ездить в карете, охраняться стражей с мечами и верхом на лошадях. Лечить его обязаны лишь знахари и колдуньи травами, кореньями и заговорами.
  В нашем случае государем был король, правивший страной при помощи танков, полицейских с резиновыми дубинками и соглядатаев из спецслужб с рациями и фотоаппаратами. А разве не может быть современного короля или правителя с королевскими полномочиями в эпоху космических спутников и подводных лодок? Может.
  Король, хоть и слыл недалеким по уму правителем, но находился у власти долго. А коли на троне долгие годы сидит бестолковый король, то вскорости у этой державы дела начинают идти аналогично бестолковым образом. Такой правитель себе в помощники выбирает бестолковых, вороватых и ленивых мужей. И дело доходит до того, что нивы и поля скудеют.
  Если раньше крестьяне выращивали великолепные бобы, то без достойной государственной поддержки бобы выросли сморщенными и маленькими. Если ранее правительство квотировало дешевые удобрения для сельского хозяйства, то нынче аграрий смог внести в почву только то, что выкопал у себя из выгребной ямы туалета. Если когда-то трактора и машины можно было для нужд села взять в кредит под небольшой процент, то в последние годы техника стало неимоверно дорогой.
  После такой заботы о селянах и пшеница не родила, и картофель стал размером с виноград. А виноград собирали таким кислым, что вино из него пить просто невозможно.
  Однако по телевизору говорящая голова продолжала вещать о том, что в королевстве с продовольствием полный порядок. И хоть в магазинах хлеб продавался настолько отвратительного качества, что его есть не могли не только граждане, но и их свиньи, из телеэкрана вещали, что буханка хлеба в этой стране сравнима по степени гастрономического наслаждения с лучшими деликатесами мира. Говорящая голова, брызгая слюной, хвалила местные сорта хлеба. Она брала интервью у иностранцев, которые, сияя от счастья, заявляли, что более вкусных булочек и батонов они не ели еще в своей жизни. Для наглядности и подтверждения своей правоты эти иностранные туристы набивали себе полный рот хлебопродуктами, жевали их на камеру, а затем выплевывали, когда объектив отводили в сторону.
  А чтобы окончательно развеять миф о плохом качестве мучных изделий, говорящая голова взяла интервью непосредственно у самих свиней и спросила их, почему они не желают есть королевский хлеб, если иностранцы его уплетают за обе щеки. На этот вопрос хрюшки ответили говорящей голове так: "Наш хлеб стал такой вкусный, что нам жалко его кушать своим свиным рылом".
  Посмотрев телевизор и поняв, какая в королевстве благодать, один из жителей решил, что хватит ему питаться несвежими овощами, жарить тухлое мясо и травиться контрафактной водкой. Этот мужчина был знаком с радиоэлектроникой и являлся отличным специалистом в области бытовой техники. Народный умелец умудрился подключить свой холодильник к той программе телевизора, по которой об изобилии в королевстве рассказывала говорящая голова.
  И, о чудо! После создания гибрида телевизора с холодильником отсеки последнего после просмотра передачи с участием говорящей головы всегда мгновенно наполнялись качественными отечественными продуктами.
  Вот тут-то удача и повалила. И не только семье радиоэлектронщика, а и его соседям. Ибо он подключил за вознаграждение и их холодильники и морозильники к телевизорам. На этом он и сам заработал, и не дал помереть с голоду или отравиться своим знакомым.
  18
  Если в бизнесе что-то не так, то необходимо искать причины. Если ваш товар не продается в розничной сети, то никудышная торговля есть лишь следствие иных процессов и событий. Эти события и действия, которые свершились в прошлом, не вернешь и не изменишь (в классическом построении миров и континуума время-пространство). Значит, нужно устранять в настоящем механизмы, препятствующие продвижению вашего товара к конечному потребителю.
  Именно этим вопросом в данный момент занимался писатель Хасимо Маурицио. Джефри пришел к менеджеру по продажам крупнейшей книжной торговой сети страны "Уузаджи ва витабу" и имел с ней беседу в кабинете на втором этаже. На первом располагался огромный торговый зал одноименного магазина, где можно было приобрести разнообразную литературу: от научно-технической и узкоспециализированных справочников до любовных романов. То есть настоящих любовных, где описываются теплые чувства между мужчиной и женщиной, лишенные всякой пошлости, грязного секса... и чистого тоже. Где сердца влюбленных страдают и бьются в унисон, томясь от недельной разлуки, будто их разделяет целая вечность.
  - Госпожа Сциилг, объясните мне, пожалуйста, как так получается, что три года назад я отдал на реализацию пятьдесят экземпляров своей книги "Сказки для взрослых и детей", а денежный перевод от вашей организации за это время получил только один раз. Да и вообще, если посмотреть на инвойс, согласно которому вы перевели мне федхи, так вы продали не более десяти экземпляров за эти три года, - требовал ответ Клиан. - Я ждал, ждал, но больше так не могу. Вам сложно вовремя деньги мне перевести?
  - Господин Маурицио, давайте потише и по порядку, - успокаивала автора менеджер.
  - Давайте, - согласился Джефри.
  Женщина направилась к большому шкафу и, порывшись в ворохе документации, извлекла папку, являющуюся подобием личного финансового дела комитента Хасимо Маурицио. Положила папку на стол, присела на место и, водя пальцем по строкам, пояснила:
  - Действительно, ваших книг мы за все время реализовали только одиннадцать экземпляров, за которые с вами по-честному рассчитались.
  - Здорово! Перевели деньги один раз за три года и считаете, что это нормально, - возмутился Клиан.
  - А вы хотите, чтобы я поднимала на уши бухгалтерию и заставляла их выписывать документы раз в месяц, даже если реализован был лишь один экземпляр? В таком случае нам придется расширить штат бухгалтеров раза в три. При этом издержки от документооборота размером в одну книгу в месяц лягут на плечи "Уузаджи ва витабу". Вы так хотите? Вам-то что. Вы отдали на комиссию и ждете, а нам зарплату сотрудникам платить надо, а это все потери.
  - Можно подумать, что я в больших плюсах от этих продаж. За три года наша федха по отношению к эку потеряла шестьдесят с лишним процентов. Я не окупил даже того, что вложил в печать, не говоря уже об авторских издержках.
  - Вы хотите, чтобы я самостоятельно меняла цену на товар, который вы выставили на комиссию в нацвалюте? - сделала удивленное лицо Сциилг. - Если вам надо, то приходите и переписывайте договора сами.
  - Как это переписать договор?
  - Аннулировать старый и заключить новый.
  - При этом при закрытии старого уплатить проценты. Да? - решил уточнить Джефри.
  - Естественно. Или вы думаете, что уплату налогов от закрытия-открытия наша сеть будет покрывать за свой счет? Такие правила не я придумала, а правительство. Если вам не нравится, то добивайтесь правды там. А я в этой ситуации хомо крайний и заложник закона.
  - Уродливого закона, вытягивающего соки из хомо.
  - Согласна, но я тут не при чем.
  - А я?
  - И вы не при чем.
  - И что делать?
  - Господин Маурицио, исполнять или идти в парламент, администрацию и прочие структуры власти, становиться чиновником, заботящимся о своих гражданах, и менять законы и правила торговли.
  - Сами понимаете, что говорите дежурную ерунду и учите меня, как осуществить несбыточные мечты.
  - Тогда пишите такие произведения, которые будут расхватывать с полок еще горячими. Таким шедеврам не страшны ни инфляция, ни девальвация, ни деноминация.
  - То есть писать туфту на потребу дня или примитив?
  - Это зависит оттого, какие цели преследуете вы. Но читатель покупает то, что хочет. Вы не заставите его купить книгу, которую он не хочет читать. Зачем ему тратить деньги на тот товар, которым он не воспользуется?
  - Косвенно заставьте! - возразил писатель. - Если вы поставите одну книгу на видное место, как это делаете с произведениями руководства Союза писателей, а другую, как мою, запрете на нижнюю полку в дальнем углу магазина, куда покупатель не доходит, то возможности у моих книг и у проправительственных авторов будут на порядки отличаться.
  - Так становитесь руководителем этого Союза, тогда и ваши книги станут размещать на полках, арендуемых Союзом писателей. Я не в праве на полках, закрепленных за Союзом, организовывать продажу других книг. Их представители сами приходят и делают выкладку. Как мне поступить? Может, в других торговых сетях по-иному, но в наших магазинах только так.
  - Везде одинаково, - махнул рукой Клиан. - Сначала Чини национализировал все книжные магазины, чтобы там установить свои правила, а потом в этих государственных магазинах задвинули подальше или убрали вообще неугодных авторов.
  В коридоре послышались голоса. Затем отворилась дверь, и двое мужчин помогли третьему въехать на инвалидной коляске в кабинет. Старый водяной поблагодарил посетителей магазина, которые помогли ему взобраться на второй этаж. Мужчины, согласившиеся поднять абсолютно не знакомого им инвалида, закрыли дверь и ушли по своим делам, а водяной сразу же начал с претензий в адрес менеджера:
  - Это вы здесь самая главная по книгам?
  - Вообще-то, директор главнее, но я помогу вам, если есть такая необходимость, - ответила Сциилг.
  - Директоры-шмаректоры-проректоры... вы мне скажите, почему я как инвалид должен лазить по лестницам, чтобы попасть к вам на прием?
  - Такова конструкция здания, - пояснила менеджер. - Это не ко мне. Это вы можете у архитектора спросить, который его проектировал, и у вышестоящих лиц, что определили мой кабинет на втором этаже.
  - Ладно, это второстепенное. Теперь скажите, почему я как ветеран войны и писатель должен унижаться перед вами, чтобы вы взяли в продажу мою книгу?
  - А вы, собственно, кто?
  - Я, милочка, собственно Эхтун Члодд. Я вам уже на протяжении года звоню, а вы все отвечаете мне, что у вас на полках нет мест, чтобы взять в продажу мою книгу. Ответьте, до каких пор вы намерены надо мной издеваться?
  - Я? - женщина приложила руку к груди.
  - Вы или не вы... Какая разница? Звоню в ваш магазин, мне по телефону отвечают, что нет места для автора Эхтун Члодд. Приезжаю на коляске - та же песня: обратитесь через месяц, может, будет свободное место. Через месяц звоню - снова от ворот поворот.
  - Выходит, я еще счастливчик, раз "Уузаджи ва витабу" поставили меня на полку и за три года продали аж одиннадцать единиц, - глядя в пол, произнес Джефри.
  - А вы тоже писатель? - поинтересовался Эхтун Члодд.
  - Да, - подтвердил Клиан.
  - И за три года в этом магазине продали только одиннадцать ваших книг?
  - Так и есть, - кивнул головой Джефри.
  - Не густо, но хоть так. А меня вообще не берут. Хотя президент говорил, что ветеранам и инвалидам войны у нас открыты все дороги.
  - Открыты. Верно. И для молодежи, и для ветеранов, и для писателей, -ухмыльнулся Клиан, - поэтому вся страна по указанию нашего вождя может валить этой светлой дорогой подальше и в одно место.
  - Нет, я так это дело не оставлю. Раз мне по телевизору президент пообещал, что я обладаю привилегиями в этом государстве, то пусть эти государственные магазины и берут мою книгу на реализацию, - стоял на своем Эхтун Члодд. -Я дойду до президентской администрации.
  - Я не в курсе, господин Члодд, что лично вам обещал Окманат Чини, но если в торговой сети нет места свободного, то куда прикажете мне вашу книгу выставлять: у себя в кабинете, на полу в торговом зале, на полке складского помещения?
  - У вас полупустые полки для членов Союза писателей стоят. Поставьте мой экземпляр туда, - дал совет Эхтун Члодд.
  - Еще один решил распоряжаться площадями Союза писателей, - замотала головой менеджер. - Вы сколько книг издали?
  - Сто, - ответил водяной.
  - Да я не о тираже. Это ваше первое произведение?
  - Первое, но с чего-то когда-то надо начинать, хоть я и на пенсии.
  - Упаси создатель, я ничего не имею против. Начинайте, во славу богини. Но, может, прежде чем что-то требовать, вы хоть немного - и один, и второй, - Сциилг обвела мужчин пальцем, - изучите правила гласные и негласные литературного сообщества, а уже потом...
  - Милочка, меня тошнит от этого литературного сообщества, как вы выразились, - признался Эхтун Члодд.
  - Вы же сами выбрали себе такое хобби, как писательство, чего же вас от него тошнит?
  - Меня тошнит не от литературы, а от наших литераторов из Союза писателей. Оккупировали все книжные полки во всех магазинах. Нигде не пробиться за этими, из руководства "Союза писателей имени Окманата Чини". Мало того, что при жизни такого славного человека назвали его именем свою организацию, так еще и примазались к этой легендарной личности и паразитируют на популярности президента. За госсчет оккупировали самые лучшие места, повыставляли по десять своих произведений и жируют. Так там хоть бы произведения были толковые, а это ж ужас!
  Я как-то ради интереса полистал и ознакомился с творчеством председателя этого Союза господином Югочщен. Вы меня извините, я дилетант, пенсионер и далек от высокого искусства, хоть и имею в этом толк. То есть знаю толк в книгах. Но отнести к какому-нибудь стилю творчество Югочщена я не могу. Это же полная галиматья и бессвязный набор предложений из бессвязного набора слов! Это и не правда жизни, и не книги телесериального примитива, и не психически завернутые авангардистско-наркоманские мотивы. Это постоянно сквозящие через все его книги околопублицистические воспоминания о том, как господин Югочщен некогда работал библиотекарем в деревеньке Волатильность, откуда родом наш президент. И еще однотипные рассказы о том, как в детстве Окманат Чини чуть ли не каждый день прибегал к нему за новой книгой в библиотеку.
  - Я думаю, что Тамма Нгуви в детстве не читал даже книг по школьной обязательной программе, а не то чтобы брал для внеклассного чтения авторов и знакомился с их творчеством. Я думаю, что Чини в детстве вообще не читал, что видно по его уровню знаний и кругозору, иначе бы его не выгнали из старших классов за неуспеваемость, - чуть не рассмеялся Клиан.
  - Здесь вы... простите, как вас звать? - спросил Эхтун Члодд.
  - Хасимо Маурицио.
  - Здесь вы, господин Маурицио, наверно, начитались оппозиционной прессы и преувеличиваете. Наш Окманат весьма эрудирован, хоть вырос и вышел из народа. И у него колоссальный жизненный опыт.
  - Может, Чини считает, что он вышел из народа, но хеджерский народ - это не яма жижесборника.
  - Господа писатели, прекратите! Не стоит обсуждать главу государства, - от греха подальше решила прекратить эту дискуссию менеджер. - Вы сюда пришли по конкретным вопросам, вот, давайте, и будем их решать.
  - Я только "за", - согласился Эхтун Члодд. - Есть конкретное предложение: убирайте ко всем чертям это позорище Югочщена из вашего магазина и ставьте на место его книг книги настоящего автора, который честно описывает ужасы войны, подвиг народа в битве, зверства агрессора и прочую правду жизни. Я дело говорю. А членов и прочую нечисть из союза бездельников гоните обгаженной метлой, и подальше.
  - Послушайте, господин Члодд, вот идите со своими советами в Союз писателей или союз нечисти или бездельников, и пускай они вам там делегируют полномочия и разрешают определять, кто будет стоять на арендованных Союзом писателей полках, а кого выкинуть ко всем чертям, как советуете мне вы. Хорошо? - предложила Сциилг. - А я буду придерживаться контрактов и ранее заключенных договоров с нашими авторами. И еще одно: позвольте мне самой определять, что будет, а что не будет приносить прибыль нашей организации. Хорошо?
  - Я как-то однажды по приглашению моего знакомого из Союза писателей (кстати, отъявленного карьериста) посетил ради интереса заседание этой организации. Меня туда пустили, поскольку под эгидой Союза писателей в их типографии я как раз издал свою книгу. Не бесплатно. Они получили прибыль. Меня пригласили и даже агитировали вступить в эту самую субстанцию, но я потом отказался. Так вот, на этом заседании этого псевдолитературного союза в течение трех часов, пока я там сидел в инвалидной коляске, не удосужились обсудить ни одного вопроса по существу. Ни одного! Ни одной темы о писателях, их творчестве, о роли и участии писателей в общественной жизни, о помощи начинающим авторам. Ничего такого не было. Все заседание обсуждали, как поделить и перераспределить бюджетные субсидии от государства. Перегрызлись, деля народные деньги, как бешеные собаки. Честно скажу, я не выдержал и уехал из этого гадюшника. Не смог дальше этого вынести.
  - И ничего другого они не решали? - стало интересно Джефри.
  - Абсолютно. Этот товарищ, который меня туда позвал, сказал, что еще часа два после моего ухода они мусолили тему финансирования. А минут двадцать в конце заседания перемывали кости негосударственному оппозиционному писательскому союзу. По конкурентам прошлись, так сказать, по этой литературной организации. Есть и такое сборище писателей. Тех, кто не любит Окманата, насколько вы знаете.
  - Пока еще есть, - многозначительно цокнул языком Клиан. - Недолго он протянет в нынешних реалиях.
  - Вы правы. Туда им и дорога. Кто их поддерживает? Горстка хомо.
  - Господа, у меня нет желания и времени обсуждать дела писательских союзов, - женщина подводила разговор к тому, что пора расходиться.
  - Тогда делайте, как говорю вам я, - продолжил Эхтун Члодд. - А если вам прибыль важнее хомо, то тогда у меня нет к вам больше вопросов. Пускай этим занимаются служители закона из администрации президента. Я - ветеран и инвалид. Меня примет сам государственный секретарь администрации господин Фаниби Шару. Он разберется, почему хомо, пишущий о своей родине, обивает пороги "Уузаджи ва витабу", а иностранные авторы, пропагандирующие непонятно что, красуются на полках вашей книжной сети, милочка.
  - Так ведь только благодаря этим иноземным авторам наша фирма и живет. А если бы мы заполнили полки лишь книгами доморощенных Хасимо Маурицио, Эхтун Члодд и... - на этом месте менеджер замялась, но нашла в себе смелость и высказалась, как хотела, - членов руководства Союза писателей, то мы вылетели бы в трубу. Потому что, чтобы книгу покупали, недостаточно ее написать и думать, что вы покорили весь мир, и все население Тренда будет спать и держать под подушкой ваше творение. Книга - это такой же товар, как кроссовки, майка, автомобиль. Этот товар нужно рекламировать и продвигать. А что сделали наши авторы для продвижения своего продукта? Я отвечу: на девяносто девять процентов ничегошеньки. Это я вам объявляю как менеджер. Понимаете? Я - менеджер. Топ-менеджер. Мне все равно, что продавать. Все зависит от гонорара, который может получить моя фирма, так как от этого зависит и мое благополучие, и прибыль моей торговой сети.
  - То есть, для вас нет значения, каким вы товаром торгуете: родиной или трусами? И вам не стыдно? - возмутился Эхтун Члодд.
  - Она же вам сказала, что является менеджером. Это ее работа. Чего ей должно быть стыдно? - подшучивал над женщиной Клиан.
  - Чтобы хомо было стыдно, у него должна быть совесть, а у этой милочки перед глазами только прайс. Пойдем отсюда, Хасимо. Помогите, если вам не сложно, спуститься мне с небес на землю.
  Женщина попыталась закончить беседу с Эхтун Члодд в конструктивном русле, но тот не желал более общаться и уехал.
  Джефри и хомо в инвалидной коляске удалялись от книжного магазина. Эхтун Члодд рассказывал о себе:
  - Я ведь взялся за перо случайно. Жизнь у меня не простая сложилась: фонт, ранение в молодом возрасте и прочее... Пока работал и занят был, то как-то имел смысл в жизни, а как на пенсию вышел, наступила сплошная депрессия. Даже не понимал, для чего дальше жить. Запил. Пил серьезно, до чертиков. Потом закодировался и врач между делом посоветовал чем-нибудь заняться. В шутку предложил книги писать. Я попробовал. Вроде ничего, как мне казалось. Издал без проблем, но за собственную пенсию. Мне ведь не важно, сколько я получу за свои книги. Мне важно полезность свою ощущать. Я ж по-старинке жил, для других, а тут оказался на обочине жизни. Мрак полный. Когда печатал уже готовое произведение, мечтал, что со мной встречаться интересные хомо будут как с писателем, а вышло все даже не прозаично, а меркантильно. Оказалось, что мир искусства насквозь пропитан ложью и наживой. Лучше бы я пил дальше. Быстрее бы помер, а через залитые алкоголем глаза все кажется не таким уж негативным.
  - Любой мир этим пропитан, - со знанием дела ответило существо, знавшее о бесконечности мироздания и мириадах разумных существ. - Справедливости нет даже в самом правильно и честно устроенном обществе. Справедливость, как и совесть, понятие относительное, применимое в сравнении с чем-то другим. Где-то считают зверством применение любой смертной казни, а в иных местах преступники платят золотом за то, чтобы их казнили отрубанием головы мечом, а не четвертованием. И еще благодарят за это.
  - Вы правы. Справедливости нет, но ее нужно добиваться. Я обязательно пойду искать правды у нашего заступника-президента.
  - Пойдете просить милостыню у Чини и его братии? - скептически произнес Клиан.
  - А у кого еще можно просить в этом государстве? Вы же слышали о том скотстве, которое творится в Союзе писателей, а, соответственно, и во всей книжной сфере?
  - Вы хоть и писатель, но наивно смотрите на процессы внутри общества. Как говорит мой знакомый, известный драматург (я его перефразирую): "Вы же писатель - совесть нации. Зачем вам с протянутой рукой обивать кабинеты администрации? Будьте горды собой! Негоже писателю просить у тирана".
  - Какой он тиран? - без агрессии спросил Эхтун Члодд. - Он всего лишь твердой рукой разгребает тот бардак и кучу мусора, в которую превратили нашу державу его предшественники. Быстро эту гору мусора не переберешь.
  - Чини сам вольно или невольно создает вокруг себя этакие союзы из писателей во всех сферах жизни страны. Он окружил себя прихлебателями и невеждами, которые не могут и не хотят понимать природу развития общества, экономики, прогресса. И это страшно в долгосрочной, если он еще продержится пару десятилетий, или среднесрочной перспективе, если экономика рухнет через пару лет. А далее опять пропасть будет у ног Хеджера. Страна просто упускает время, отдаляясь от высокоразвитых наций и народов. Мы пытаемся закрыться в самих себе с этим импортозамещением, карманным парламентом, зарегулированностью экономики, подавлением инакомыслия. Это дорога в тупик, в нищету и казарменно-лагерный строй.
  - Знаете, я не разделяю ваших политических взглядов, но вы так спокойно и доходчиво все объясняете... Получается, что наш любимый президент и сам есть частичка этих государственных союзов писателей?
  - Естественно.
  - Получается, что просить у него бесполезно, он не поможет? - растерянно спросил Эхтун Члодд и перестал крутить колеса своей коляски.
  - Может, и подсобит в данном случае. Но вы же не станете по каждому пустяку бегать в администрацию? Сама государственная машина, работающая не в ручном режиме, должна решать все проблемы гражданина. А так, как Чини, и я могу в данном конкретном случае решить вашу проблему.
  -Как?
  - Хотите, я откажусь от своего места на полке в торговой сети "Уузаджи ва витабу" в вашу пользу?
  - Буду вам премного благодарен, - согласился водяной.
  - Поехали назад. Я переоформлю договор, - предложил Клиан.
  - Если вы, Хасимо, не шутите, то я разворачиваюсь, - боясь, что собеседник передумает, торопился Эхтун Члодд.
  - Едем в офис к этой менеджерше. Я все переоформлю.
  - А как же вы будете продавать теперь?
  - Магазинов и торговых сетей много. Я выпустил тысячу экземпляров и раскидал по все стране. Прорвусь как-то, - улыбнулся Джефри.
  - Знаете, если бы я был молод и здоров, и мог ходить, как вы, то мне вообще бы море было по колено. К чему мне тогда бы эти все магазины, в которых приходится умолять, чтобы взяли на продажу твою книгу?
  - А где бы вы реализовывали свои печатные произведения искусства? -поинтересовался у старика Клиан, понимая, что тот ему просто льстит за оказанную услугу.
  - Да где угодно. Я бы пошел по офисам, по квартирам, рынкам и прочим местам скопления народа, продавая книги с личным автографом автора. При низкой цене, а вам в этом случае не придется делиться с торговыми посредниками и платить налоги, их будут покупать. Может, первый небольшой тираж, который вышел недешево, вам придется продать и по себестоимости, но потом-то можно уменьшить расходы при следующем тираже большего масштаба. Ведь уже не придется ни корректору, ни редактору платить. А?
  - Это идея! У меня были разные профессии, но коробейником я еще не был.
  * * *
  Внедорожник "Уджумла-кусуду" подкатил к воротам президентской резиденции ближе к сорока семи часам вечера. Водитель Мгени Кутока Ангани, в крови которого содержалось в данный момент не более одного промилле алкоголя в пересчете на чистый спирт, открыл двери машины, дабы представитель службы охраны мог произвести визуальный осмотр салона транспортного средства. Убедившись, что все в норме, офицер МНБ дал разрешение на выезд. Старый эльф вернулся за руль, по-свойски махнул представителю спецслужб рукой и, нажав пальцем кнопку, поднял стекло в авто. "Уджумла-кусуду", набирая скорость, направился в столицу.
  Мгени не успел доехать до "кольцевой", когда сотрудник дорожной полиции включил проблесковый маячок своей патрульной машины и выставил вперед жезл со светоотражающей табличкой на конце, предлагая водителю внедорожника остановиться. Ангани съехал колесом на обочину и, не выключая двигатель, стал ожидать, когда к нему подойдет представитель МВД. Капитан дорожной полиции приблизился к автомобилю. Вначале зачем-то подозрительно надолго остановил свой взор на регистрационном номере внедорожника, далее пристально глянул на водителя. Кутока Ангани опустил стекло и приготовился выслушать причину своей остановки.
  - Пусть ярко светит вам Бэквордация, - дружелюбно, как показалось старому эльфу, поприветствовал его офицер, посмотрев при этом на естественный спутник Тренда.
  - Хвала богине, - улыбнулся в ответ Мгени. - Что-то не так?
  - Рядовая проверка на дороге. Ваши документы.
  - При рядовой проверке дорожная полиция не останавливает машины с дипломатическими номерами, - заметил Ангани.
  - Как-то уж не совсем уверенно вы держали автомобиль на трассе, господин Мгени Кутока Ангани, - пояснил МВД-шник, изучая сертификат на право вождения. - Ответьте мне, пожалуйста, вы употребляли сегодня?
  - Это не имеет значения, - расплылся в улыбке Кутока Ангани, раскрывая перед офицером дипломатический паспорт.
  - Как же, господин Мгени Кутока Ангани? Если вы принимали вовнутрь алкогольные либо иные запрещенные при управлении транспортным средством вещества, то не имеете права осуществлять дорожное движение, являясь при этом водителем.
  - Что-то уж больно грамотны вы для обычного дорожного полицейского, -заметил старый эльф.
  - А я не обычный дорожный полицейский, а тот, кто исполняет свои должностные обязанности по маршруту следования президентского кортежа.
  - Вот именно сейчас я и следую от президента к себе в отель.
  - Какого президента? - поинтересовался офицер.
  - Нашего... и вашего тоже. От Таммы... то есть Окманата Чини. И думаю, что он будет весьма недоволен, узнав, что его старого соратника и друга посреди ночи держат на обочине.
  - Все может быть. Но тем более наш президент также будет недоволен, если узнает, что по нашим дорогам разъезжают подвыпившие водители, прикрываясь статусом его друзей. Господин Чини всегда повторяет, что перед законом все равны, поэтому я обязан вас проверить на алкогольное опьянение.
  - С чего вы решили, что я пьян?
  - Потому что у меня нет насморка в данный момент, - улыбнулся своей шутке дорожный полицейский. - Освидетельствование будете проходить на месте или поедем в стационарный пункт?
  - Никуда я не поеду. Я подданный Квирзинии и нахожусь в республике Хеджер по дипломатическому паспорту на правах личного гостя Окманата Чини. Вот, кстати, пропуск на въезд в его резиденцию. Этого вам будет достаточно? -Мгени протянул офицеру пластиковую карточку.
  Тот принял ее из рук водителя, рассмотрел и приложил к остальным водительским документам, переложив в свою левую ладонь.
  - Проверяться на алкоголь будем? - повторил вопрос сотрудник полиции.
  - Нет, - был непреклонен Мгени. - Я вообще не обязан выходить из машины. Моя машина - это территория Квирзинии.
  - Пройдите тест, не покидая салона, - предложил полицейский.
  - Мне это, вообще-то, не нужно! - раздраженно бросил водитель.
  - В таком случае я не позволю вам продолжить движение. Можете сидеть в автомобиле до тех пор, пока не протрезвеете.
  - Я за ночь тут либо замерзну, либо задохнусь от работающей печки.
  - Не волнуйтесь, господин Мгени Кутока Ангани. Я могу вызвать по рации эвакуатор, и вас на платформе привезут на штрафстоянку прямо в вашем автомобиле, раз уж вы его покидать отказываетесь. Потом, естественно, услуги по буксировке и транспортировке вам или вашей стране придется все же оплатить.
  - Лучше вы по рации свяжитесь с охраной президента, сообщите туда обо мне и получите указания на мой счет, - Ангани предложил другой вариант, более приемлемый для себя.
  - Господин Мгени Кутока Ангани, даже если мы на минуту согласимся, что вы близки с главой нашего государства, то на каком основании я буду на своей частоте обращаться в диспетчерскую дорожной полиции, чтобы там меня перекоммутировали на частоту службы охраны президента? Что я им заявлю? Скажу, что в нарушение инструкций я, поверив на слово выпившему хомо, хочу получить заверения начальника охраны президента, что могу такого-то гражданина Квирзинии отпустить пьяным на все четыре стороны?
  - Не надо ни в какую диспетчерскую обращаться, - скептически заметил Мгени. Ваши разговоры и так прослушивает служба охраны Чини, коль уж вы дежурите на этой трассе недалеко от его резиденции.
  - Не знал таких тонкостей несения службы, - изобразил на лице наивность офицер.
  - Теперь будете знать.
  - Конечно, раз вы раскрыли секреты службы охраны, - усмехнулся МВД-шник.
  - Не притворяйтесь дураком. В этой стране доносчиков и стукачей больше, чем рядовых граждан. Сообщайте обо мне или дайте рацию, я сам поговорю, с кем надо, - предложил Кутока.
  - Уважаемый, давайте, я вам сразу отдам и рацию, и форму, и патрульную машину, и табельное оружие, а сам в трусах побегу в городскую психиатрическую клинику. Вы понимаете, что если я по вашему поводу обращусь туда, куда вы посылаете меня обратиться, то этот вечер будет последним в моей карьере? Реально, я прав?
  - Возможно, - согласился водитель.
  - Тогда подпишите протокол, что вы употребляли алкоголь, закройте на ключ ваш автомобиль, вызовите такси и уезжайте по своим дипломатическим делам. По такому нарушению я вас не в состоянии задерживать с дипломатической неприкосновенностью. Однако и двигаться по дороге я вам не могу разрешить.
  "Не-е-е-е-т, дорогой, - подумал Мгени Кутака, - меня хлопнули здесь явно по наводке или Чини, или с его согласия. Как только я ступлю на землю Хеджера, мне смогут скрутить руки в два счета. Тамма явно выходит из-под контроля. Мужика, видимо, клемануло, раз он начинает гнать табун не только против меня, но и в тыл Его Превосходительства. Ничего. Поставим на место. Его Превосходительство осаживал не только правителей таких мелких государств, но и властелинов целых планет. Пока я не вылезаю из "Уджумла-кусуду", я формально нахожусь на территории своего государства, гражданином которого являюсь. А выйду - и капец. Может, мне уже наркоты подбросили, пока я Тамму уму-разуму учил?"
  - Никуда я не пойду и не поеду. Вызывайте консула Квирзинии прямо сюда. Поскольку я нахожусь в статусе перового секретаря посольства, то он обязан прибыть на место происшествия. А почему вы не доложили до сих пор в МНБ, а рассказываете мне тут байки о пьяных водителях? Давайте-давайте, - подбодрил офицера Ангани, - согласно международной конвенции, вы обязаны поставить в известность посольство или, если такового в стране нет, то консульство, как в нашем случае, для хомо с дипломатической неприкосновенностью.
  - Как вам будет угодно, - с неохотой согласился капитан дорожной полиции, достал из кармана рацию и включил ее. На приборе загорелся индикатор, и в динамике послышался характерный для симплексных передатчиков шум.
  - А почему у вас передатчик был выключен? - удивился Ангани.
  - Сейчас свяжемся с консульством вашим, - проигнорировал вопрос полицейский.
  - И желательно побыстрее, - добавил водитель.
  В это время, устав, по всей видимости, ждать своего напарника, из патрульной машины вышел второй сотрудник дорожной полиции и направился к "Уджумла-кусуду". Мгени заметил через боковое зеркало. "На подмогу что ли идет? Боится, что этот один не справится?" - размышлял Кутока.
  Не успел первый полицейский нажать на кнопку, чтобы перейти из режима приема в режим передачи, как Мгени Кутока услышал из динамика "переговорки": "Внимание! Тишина в эфире!". В ответ на такой призыв офицер не стал переключаться, а уставился на рацию, словно она должна была начать после таких слов демонстрировать изображение наподобие телевизора. "Семьдесят четвертому, одиннадцатому и восьмому покинуть позиции и выдвигаться в район четвертого километра", - продолжило вещание переговорное устройство.
  - Что у нас тут? - спросил подошедший к авто второй полицейский в чине лейтенанта.
  - Все нормально, - успокоил его напарник.
  "Странно, - соображал Ангани, складывая в одно информацию, идущую к нему из различных источников. - Как может быть все нормально у дорожного быка, если он словил пьяного за рулем? Получается, что ждали упитого в стельку, а попался лишь хомо под хмельком. И это радует его? Бред. Ловили именно меня и ожидали более радикального поведения с моей стороны, а в итоге я покорно жду. Кого нужного жду, коль это его устраивает? Кто-то должен подъехать? Должен подъехать тот или те, кто лучше со мной справятся или решат какую-то задачу? Да и второй бык в чине летехи не по годам своим. Старый уже, а не выслужился. А раз лейтенант, то почему сидит в "патрульке", а старший по званию бегает вдоль дороги и тормозит машины?"
  Ангани мог бы еще долго перебирать в мозгу различные версии, если бы его взгляд не уперся в дорожный столбик с цифровой дробью "286/4", вкопанный недалеко от места остановки.
  "Так! - спохватился Мгени. - Столбик километража показывает, что по этой трассе проехали двести восемьдесят шесть километров, а до Деривативов осталось четыре. Я на четвертом километре. Это ко мне выдвигаются группы на перехват!"
  Двигатель "Уджумла-кусуду" не глушился с момента остановки, оттого Кутаки Ангани не довелось совершать никаких предварительных действий для побега, которые могли бы насторожить двух дорожных полицейских. Он медленно выжал педаль сцепления двигателя с трансмиссией и произнес, стараясь выразить свое пожелание как можно более ровным голосом:
  - Ладно, тащите вашу трубку. Подую туда разок. Мне все равно, что там она покажет. Окманат меня простит. Я при исполнении. Мне выпивать и за рулем можно.
  "Чего это он мялся столько времени, а теперь вдруг спохватился?" - насторожился капитан и с недоверием глянул сперва на водителя, а затем с немым вопросом на полицейского в форме лейтенанта. Последний встретился глазами с коллегой, а далее перевел взгляд на дорожный столб с надписью "286/4" и догадался. Этот поворот головы офицера не остался незамеченным Мгени, и он, решив, что медлить более не представляется возможным, резким движением включил первую передачу и почти бросил сцепление. "Уджумла-кусуду" с пробуксовкой рванул с места. Капитан было рванулся за внедорожником, но, поняв бесперспективность соревнования хомо с машиной в скорости, бросился к своему патрульному автомобилю, на ходу докладывая по рации обстановку. Лейтенант в свою очередь извлек из кармана более компактное переговорное устройство и также поставил в известность свое начальство.
  Мгени несся в сторону Деривативов со скоростью не менее ста тридцати километров в час. До городской объездной трассы было уже рукой подать, когда он заметил, что навстречу ему проехала патрульная полицейская машина без включенных проблесковых маячков. "Уджумла-кусуду" и ее разделяло ограждение, служившее преградой каждой из двух полос на въезде и выезде из столицы. А сзади его преследовали капитан и лейтенант. Кутока слышал вой сирены их авто через раскрытое окно, однако самих преследователей пока в зеркало заднего вида было не видно.
  "Та-а-ак, - рассуждал вполголоса старый эльф, - еще одни выдвинулись в район четвертого километра. Ладно. Мне бы до города дотянуть, а там им труднее будет перекрыть все улицы, ведущие до консульства Квирзинии. Я даже запертые ворота прошибу, чтобы оказаться на своей территории. Ничего. Уже дело к полуночи. Пешеходов и машин в городе мало. Можно будет без помех гнать по улицам".
  Мгени на ходу осмотрелся по сторонам: слева отбойники, справа кусты и ров. Двигаться можно только вперед. Он с легкостью обогнал кативший по правилам дорожного движения "Руук" и продолжил размышления. На этот раз уже мысленно, ибо прикинул, что охрана Чини наверняка прикрепило где-то в салоне подслушивающее устройство: "От, Тамма-сучок! От, выкормыш! Вот помоги такому примитивному существу вскарабкаться на вершину локальной власти. Дай ему стать президентом, и он перешагнет через тебя (а может, и через твой труп), если почувствует силу свою и потеряет хоть малейшую независимость от тебя.
  Эти автократические царьки - они, как дикие звери. Пока они молодые и немощные, то готовы тебе руки лизать за кров над головой и миску похлебки. Когда ранены или обессилены, то могут и жопу лизать, чтобы жизни не лишиться. А умереть они боятся больше всего. И только стоит им почувствовать силу и вдохнуть полной грудью, наполнив доверху легкие неограниченной властью, как сразу же обрывают поводок, сдерживающий их. Они, нарастив мышцы своих спецслужб, сразу же начинают вести свою игру, избавляясь таким образом, как им кажется, от своих детских и юношеских комплексов. Именно огромный комплекс маленького и униженного хомо движет этими созданиями на пути к вершине власти, к вершине неограниченной власти. И, забираясь все выше и выше на гору власти, ее, этой власти, для них становится все меньше и меньше. И они мечтают об абсолютном поклонении перед ними всех окружающих... Это еще что?"
  Ангани прервал ход своих мыслей, заметив впереди две патрульные машины посреди дороги. На каждой из двух полос стояло по автомобилю с включенной мигалкой. Путь в Деривативы был перекрыт. И не только машинами, но и спецсредствами. Перпендикулярно разделительной полосе положили "ежа". "Ясно, - решил Мгени Кутока, - на спущенных колесах далеко не уедешь". Он притормозил и совершил крутой разворот на сто семьдесят пять градусов, поехав в обратном направлении. Поскольку перелететь через ограждения "Уджумла-кусуду" не мог, то двигаться Ангани пришлось навстречу потоку автомобилей. Первым, с кем он разминулся, это был "Руук", которого он недавно обогнал. Вторым на пути оказался патрульный автомобиль капитана и лейтенанта. Они не ожидали такого маневра от преследуемого, поэтому позволили тому проехать рядом. Но спохватились и совершили разворот, продолжив погоню.
  Кутока ехал в таком темпе, в котором ему это позволяли встречные автомобили и мощность двигателя "Уджумла-кусуду". Так как это был полноприводный настоящий внедорожник, то на ночной дороге при огромной скорости водитель уверенно управлял этим транспортным средством. Сзади что-то хлопнуло. "Мерзавцы! Стреляют, - негодовал Мгени Кутока. - Видимо Тамма решил сыграть не по-детски, коль разрешил шмалять по мне из боевого. От, говнюк! Доиграешься, господин диктатор! Не забывай, что на каждого узурпатора найдется более авторитарный лидер с большим потенциалом. Как бы не пришлось тебе, милок, как тогда, в детстве, когда ты повеситься решил, не ползать передо мной на коленях, моля пощады у Его Превосходительства за свой нынешний выпендреж. Этих же диктаторов обязательно нужно в определенный момент ставить на место, чтобы затем можно было легко манипулировать ими какой-то период времени, пока они снова не оборзеют. Эх, если бы я мог решать свои дела с вменяемыми лидерами, разве ж я ошивался бы среди проходимцев и тиранов на этой планете? Увы, все, что находится на грани закона или за этой гранью, проще делать с беспринципными гуманоидами, чем с теми, кого контролируют общество, пресса и парламент. О-о-о-о! А вот патрульные и "еж" на обратном пути. Все! Теперь либо сдаваться, либо убегать по канавам. Прыгать по рвам и буеракам в моем возрасте не с руки. Трудновато, да и пристрелить могут. Но выходить с высоко поднятыми ладонями тоже унизительно".
  Ангани сбавил скорость до уровня пешехода. Метрах в ста от него поблескивали огни проблесковых маячков. Сзади на подмогу одним полицейским двигались другие. Мгени Кутока был почти окружен. Почти, но обочина была свободна...
  19
  Третьи сутки беспрерывно лил дождь. Низкие сизые облака, цепляясь за шпиль телевизионной башни, плыли над Деривативами, то временами скрывая верхушку ретранслятора, то позволяя ему выныривать из косматых рваных клочьев, несущих в себе тонны воды.
  Этот хомо еще неделю назад имел намерение сделать именно так. Однако начать задуманное помешала погода, а затем стала подкрадываться неуверенность и лень. "Нет, - сказал мужчина сам себе, - больше так нельзя. Нельзя свои мечты и порывы откладывать в долгий ящик, иначе они завянут и опадут, как перезревшие лепестки цветов, и я не успею собрать семена. Нельзя упускать возможность сделать крутой поворот в своей жизни, иначе на смертном одре будешь себя корить, что был слаб и поддался обстоятельствам. И почему сразу на смертном одре? Вообще-то, мне надо смотреть ближе и мыслить менее далекими категориями. О, как заговорил, словно... Короче, не в первый раз я выстраиваю свою жизнь по-новому, меняя и себя, и внешнюю среду вокруг себя".
  Минул час, и этот мужчина уже шагал по тротуару, обходя огромные лужи. Одет он был в куртку с капюшоном. За спиной висел рюкзак из непромокаемого материала типа брезент. Дождь ему бил в лицо. Периодически хомо доставал из кармана платок и вытирал им капли, стекавшие со лба на брови и далее в глазные впадины. Однако он беспокоился в большей степени не о себе, а о содержимом своего рюкзака. Мужчина переживал, что оно может быть подмочено и придет в негодность. Так, проклиная непогоду, он размышлял и двигался к своей цели: "Я такого уже давно не помню. Льет, как из ведра, сутки напролет. Странный дождь такой... Понимаю, когда гроза: ввалил ливень часик-другой, и опять сквозь тучи засветили Фьючерс с Опционом. Понимаю, когда несколько дней без умолку моросит с разной интенсивностью мелкий дождь. Но это вообще: три дня без перерыва идет конкретный ливень без грозы, но мощный".
  Хомо взглянул на небо и констатировал: "Такое ощущение, что несколько слоев разных облаков закрыло наши солнца. Снизу тучи прозрачные и легкие, как вата. Их ветер разгонит, тогда за ним второй слой, более плотный, виден. А вот если еще выше заглянуть, то там сплошная синяя свинцовая темень. Синоптики сообщают по телевизору, что за это время уже выпала почти месячная норма осадков. Еще так пару дней польет - и реки вспучатся от паводка. Горные реки уже переполнены".
  Рассуждая о погоде, мужчина зашел в здание железнодорожного вокзала. Он подошел к стенду с расписанием движения поездов, откинул капюшон, снял со спины рюкзак и поставил его на пол. Затем повернул голову в сторону больших настенных часов, сверил время на циферблате со временем прибытия и убытия транспорта в пригородном сообщении. Далее для убедительности несколько раз посмотрел на стрелки наручных часов, перевел взгляд на рюкзак, стоявший у его ног, присел на корточки, расстегнул его, осмотрелся по сторонам, словно боялся, что кто-то заглянет в него и увидит содержимое.
  Но рассмотреть, что находилось внутри, не представлялось возможным, поскольку это нечто было обернуто либо в полиэтиленовую пленку, либо помещено в целлофановый пакет. Мужчина еще раз подозрительно покосился по сторонам и, не разворачивая полиэтилен, запустил в пакет ладонь, словно пытался убедиться, что поклажа не промокла. Довольное выражение лица свидетельствовало о том, что предмет, находящийся в пакете, не был поврежден дождевой водой.
  Он застегнул рюкзак и взвалил себе на спину, перед этим достав из кармана куртки небольшой продолговатый предмет синего цвета. Хомо глянул на него, с недовольным видом покачал головой и полез свободной рукой в карман брюк. Извлек носовой платок. Аккуратно протер им продолговатый синий предмет, уделив особое внимание кнопке, находящейся на конце синей штучки.
  Мужчина волновался. Это было заметно по слегка суматошным движениям рук при возвращении платка и синего предмета в пластиковом корпусе по своим карманам. Он еще немного потоптался на месте, словно оттягивал момент начала минуты "икс", кивнул сам себе в знак согласия и направился к выходу из здания железнодорожного вокзала.
  Перрон встретил его порывами ветра и потоками воды с небес. Пассажиров, ожидавших свой транспорт перед железнодорожным полотном, почти не было. Лишь две женщины, прикрывшись цветными зонтами, будто грибами вортлуус на длинной ножке с широкой шляпкой, делились друг с дружкой новостями. Возникало ощущение, что эти две дамы случайно встретились на перроне после долгой разлуки, поэтому не хотели ни на минуту прерывать обмен новостями, накопившимися у них за годы разлуки.
  Остальные хомо прятались под искусственными укрытиями в виде сводов подземного перехода и козырьков зданий. Те же хомо, на чьи рейсы разрешили посадку, не задерживаясь под открытым небом, спешили занять места в вагонах.
  Состав "Деривативы - Трансферт" находился на шестом пути. Чтобы попасть в него, необходимо было пройти подземным переходом. Мужчина двинулся именно к нему. Подойдя к ступеням, он, дабы убедиться, что движется в правильном направлении, взглянул на табло, стоявшее у входа в переход. Но пластинки, из которых обычно складывались слова и цифры, показывали на этом информационном электронном стенде абракадабру. Его залило водой до половины короба, замкнув при этом электрические цепи. Как оказалось, неисправно было не только информационное табло. Рядом мигал всеми цветами и невпопад семафор.
  Мужчина хмыкнул, тихо произнеся: "В этой стране все через жопу работает, даже системы безопасности и жизнеобеспечения на транспорте. Весь Хеджер запитан через задницу. Вот так и живем, и функционируем через одно место".
  Скривившись, мужчина начал спускаться по ступеням в переход, пробираясь между хомо, прятавшимися от ливня. Он прошел по тоннелю и начал подниматься по ступням к платформе, вдоль которой тянулся железнодорожный путь номер шесть. Электропоезд стоял в ожидании отправки, до которой оставалось семнадцать минут. У этого выхода народу вообще не было. Все желающие совершить посадку на электровоз "Деривативы - Трансферт" ее произвели, а прохлаждаться на перроне, ведя разговоры с провожающими, никто из пассажиров не желал.
  Если к категории "народ" можно отнести контролеров (а в отношении их по всем основаниям это можно сделать), то все же трех хомо с красными повязками на рукавах мужчина заметил. Они стояли спиной к стене у самого выхода. Заметив мужчину с рюкзаком за спиной, контролеры дружно повернули голову в его сторону.
  "Ну что за шакалья работа у этих хомо? - подумал мужчина, почти поравнявшись с ними. - Нет покоя этим дармоедам даже в ливень. Интересно, а если бы конец света объявили, то эти придурки тоже ловили бы безбилетников? Мало в стране кондукторов и ревизоров, проверяющих и обслуживающих в поездах, электричках и дизелях, так еще придумали и такую заштатную единицу, как "народный контролер", дежурящий на перроне на общественных началах".
  - Вы на посадку? - задала вопрос женщина с красной повязкой.
  - Нет. Только освободился, - на тюремном сленге ответил мужчина с ранцем.
  - Я вас спрашиваю, вы идете на посадку в Трансферт? - задала второй вопрос та же женщина.
  - В Трансферте нелетная погода, и посадка запрещена, - на этот раз в духе пилота самолета произнес мужчина.
  - Билет, уважаемый, предъявите, - попросил мужчина-контролер.
  - А разве для прогулок по территории вокзала необходимо билет покупать? - парировал мужчина с рюкзаком.
  - А вы в такой дождь прогуляться пришли? - поинтересовался коллега первых двух контролеров.
  - Вам не понять этого ощущения, когда весь мир тонет в воде, а ты можешь свободно созерцать эту трагедию, - витиевато сказал мужчина с рюкзаком.
  - Вы провожать кого-то пришли или встречать? - предложила два варианта на выбор женщина.
  - Ага. Я собачонку потерял. Не видели?
  - Собаку? - скривился один из мужчин с красной повязкой.
  - Маленькую. Кило этак на сорок. Не пробегала? - без улыбки спросил мужчина у контролеров.
  - Странный тип, - пожала плечами женщина.
  - Болен, наверное, - тихо предположил ее коллега.
  - А в рюкзаке корм для вашей псины? - пошутил другой мужчина-контролер.
  - В рюкзаке у меня тринитротолуол.
  - А что это такое? - не поняла женщина.
  - Название собачьего корма? - предположил мужчина с повязкой.
  - Лекарство от идиотизма, - со знанием дела добавил третий член команды контролеров.
  - Да. Этот препарат отлично прочищает не только мозги.
  - И помогает? - со знанием дела подмигнул контролер своим товарищам, покрутив пальцем у виска.
  - При помощи этого тринитротолуола, - мужчина похлопал по своему рюкзаку, - я взорву весь этот гребаный мир.
  - Вы бы горячего чего выпили, а лучше успокоительного, - дала дельный совет женщина. - Может, помогло бы.
  - Пойду я, - махнул рукой мужчина с рюкзаком.
  - Мир взрывать? - хмыкнул контролер.
  - Не мир, так хотя бы поезд, - кивнул на прощание странный хомо и зашагал к началу состава.
  - Может, доложить в линейный отдел полиции, что кто-то мир взрывать хочет? - высказал пожелание один из мужчин с красной повязкой.
  Но тут из перехода к выходу потянулась группа из четырех хомо, и внимание народных контролеров было переключено на них.
  Тем временем мужчина поднялся в тамбур первого вагона, отбросил с головы капюшон, снял со спины рюкзак, достал из кармана синий продолговатый пластиковый предмет с кнопкой, повертел его в ладони. Затем посмотрел сквозь стеклянную дверь в салон вагона. Вагон был открытого типа, без перегородок - салон с креслами, как в поездах местного сообщения, хоть до Трансферта путь не так уж и мал. Его никто их пассажиров не замечал. В основном хомо сидели в ожидании отправления. Вагон был заполнен на треть.
  Мужчина глянул на свои часы и подумал: "Время поджимает. Чтобы шагнуть в новую жизнь, пора начинать. Интересно, кто же из присутствующих будет первым?".
  * * *
  Сегодня открывается после долгой реконструкции Хеджерский драматический театр. Это знаковое событие для всей театральной жизни страны собрало в отреставрированных стенах большое число интеллигенции, политиков, бизнесменов, то есть всех хомо, кто любит искусство от всей души или любит его искусственно, пытаясь лишь засветиться на грандиозном мероприятии.
  На этот праздник прибыл и Отци Тунга. Он явился в ХДТ в качестве... наверно, рядового актера этого театра, поскольку поста главного режиссера и генерального администратора он лишился еще до начала реставрационных работ. Продолжая играть различные роли на сцене, пусть и временно арендованной Хеджерским драматическим у иных храмов культуры, Отци постоянно находился в курсе того, как протекало восстановление здания, в котором он отработал не один десяток лет.
  И вот Тунга снова имеет возможность пройтись по залам и коридорам ХДТ, в которых слышен шум не отбойных молотков и электродрелей вкупе с матерными выражениями строителей, а гул зрителей, которые медленно прохаживались по ковровым дорожкам, делясь своими впечатлениями перед началом премьеры нового спектакля "Истоки".
  Бывший главный режиссер не участвовал в данной постановке. Ему предлагали, и это была не последняя роль, но Отци отказался, как он говорил, не потому, что стал в позу обиженного, а оттого, что совесть нации не может заниматься пропагандой тирана. Поэтому ему на этом мероприятии досталась скромная роль статиста из числа зрителей. Проще говоря. Тунга вручили билетик с местом на балконе. Вот на это он уже обиделся, но новый генеральный администратор сказал, что распределением мест в зрительном зале занималось не руководство театра, а администрация президента. В театр передали сто билетов, а остальное распределили среди иных важных персон. Поэтому, при всем уважении к драматургу Отци Тунга, генеральный администратор, учитывая его заслуги, смог дать ему лишь лучшее место из тех, что досталось сотрудникам ХДТ.
  В данный момент должности генерального администратора и главного режиссере в театре исполняли два разных хомо. Первый являлся выходцем их министерства национальной безопасности, полковником в отставке, и занимался хозяйственной деятельностью театра. На должность главного режиссера пригласили хомо из театра Комедии. На что Отци некогда заметил, что всякий комик желает играть роль трагика. "Главное, чтобы драматический не превратился в комический, - такое пожелание Тунга высказал новому главному режиссеру, передавая тому свои полномочия. - Берегите наше детище, - попросил Отци за театр и коллектив, напутствуя того при вступлении в новую должность. - Хватит нам одного клоуна в стране и банды жадных и безграмотных сатиров подле него".
  Понятно, что расставаться с властью в ХДТ Отци было больно и непросто. Возможно, оттого он и язвил, давая совет новому главному режиссеру. Как бы там ни было, но два новых руководителя взялись за дело на новом месте бодро и не подвели Чини и его администрацию, которые ходатайствовали перед министерством культуры о назначении этих двух персон на руководящие должности в Хеджерском драматическом театре.
  Естественно, что произведения Тунга сняли с подмостков ХДТ. Новый главный режиссер даже пытался извиняться перед Отци, объясняя, что, согласно негласным циркулярам, пьесы господина Тунга нежелательны к постановкам на территории республики Хеджер. На что Отци ответил, что весьма горд таким вниманием и заботой к своей особе со стороны генерального администратора и главного режиссера-кукловода этой страны.
  Потерял Тунга не только в творческом плане, но и в материальном, ведь реконструкцией театра отныне занимался новый генеральный администратор. Он, как и полагается, выбрал и подрядчика для ремонта ХДТ. Это была государственная строительная организация, которая в свое время занималась реконструкцией здания администрации президента, а также резиденции Окманата.
  А разве театр ремонтировать труднее, чем конюшню или комплекс правительственных зданий? И там и тут есть стены, потолок, пол... Какая разница? Правда, многие артисты поговаривали, что после капремонта в театре ухудшилась акустика, но, как сказал генеральный администратор: "Кричите посильнее со сцены, и вас услышат во всех закоулках этого здания даже глухие". Может, он и прав? Ведь этот хомо не с улицы попал в ХДТ, а прошел огромную жизненную школу в различных спецслужбах государства.
  Прозвенел последний звонок, приглашая всех в зрительный зал. Потянулся на свое место вслед за остальными и Отци, сверяя ряд и место с цифрами в билетике.
  Сам сюжет, разворачивающийся в пьесе, его интересовал мало. Он знал его наизусть. Тунге было интересно понаблюдать за скоплением народа, посетившего премьеру. Начало задерживалось. Все понимали, что пока не сядет в свое кресло главный зритель, до тех пор актеры играть не станут.
  Ждал и Отци на балконе, осматриваясь вокруг и рассуждая: "Благодетель наш припаздывает. Чернь и придворные ждут и волнуются. Но все ж понимают, что у президента много дел, и ему приходится думать за всю державу. А тут еще дождь зарядил третьи сутки без перерыва. Того гляди, погибнет весь урожай. Что тогда местному люмпену Чини петь будет? Скажет, что не смог наложить заклинание антидождя? Работяге эти объяснения до одного места. Коль Чини объявил себя почти что наместником богини на Тренде, то аграрию глубоко... параллельно и фиолетово, почему в стране или жрать нечего, или все подорожало в три раза. Раз ты былинный герой, то должен суметь остановить дождь или летящий на огромной скорости железнодорожный состав одним взмахом руки. А иначе ты не супергерой, а обычный смертный. А обычных смертных у нас в каждой подворотне по три десятка мочатся на забор в перерывах между застольями. Недалекий хомо с маленьким мозговым отделом не поймет, почему (а сегодня так именно и произошло) поток воды перерезал и размыл дорогу между двумя рыцарствами. Ему плевать на циклоны и антициклоны, электорат Чини свято верит, что их президент в состоянии повернуть разбушевавшиеся реки вспять. И только вина президента будет в том, что тот вовремя не остановил стихию. Ой, о чем это я? Забыл... у нас же есть телевизор, который спишет вину за прорыв плотины и за ненадлежащее исполнение работ по укреплению дамбы на врагов президента. Вплоть до того, что крабы подточили дамбу, и она рухнула. Вода и грязь потекла, смывая на своем пути дома, жизни, судьбы. Потом найдут стрелочника и впаяют тому тридцать лет за то, что не очистил водохранилище от пресноводных мохнатолапых крабов, которые прогрызли железобетон".
  Президент в своей лоджии появился незаметно, что явилось сигналом к началу премьеры.
  В антракте Отци сделал для себя вывод, что многие деятели искусства обходят его стороной, не пытаясь заводить продолжительный разговор. Коллеги из ХДТ и других театров все больше приветствуют его кивком головы или коротко здороваются за руку, отходя затем подальше от бывшего руководителя театра.
  "Боятся себя скомпрометировать перед МНБ-шниками и служаками из администрации Чини, наводнившими сегодня все пространство вокруг. А еще лет пятнадцать назад бежали друг перед дружкой, чтобы выразить мне свое почтение. Что ж, новые времена - новые кумиры, - улыбнулся своим рассуждениям Тунга и продолжил: - Недавно все эти же физиономии толпились вокруг меня, когда я ставил премьеру, а теперь жмут руку и поздравляют Шрунча, открывающего сезон своими "Истоками". Позор нации! Ну, что такое эти "Истоки"? Это некий симбиоз подхалимства и бездарности. Это ж исторический нонсенс! Этот Шрунч дожил до ста двадцати с лихом лет и был никому не известен. А сегодня его пьеса открывает сезон в ХДТ. А все почему? А все потому, что он получил благословение и благоволение от идеологического отдела администрации. К чему катится драматургия Хеджера? Какой-то, простите меня за прямоту, исторический фантаст, выдумал и выдал за реалии, что в древности наше королевство спас от нашествия мулитян князь Чини родом из рыцарства Консалт. Это такой тупой намек на то, что предки нашего придурка, а, соответственно, и он, были княжеского рода, являлись героями и спасителями отечества. Драматург (с прописной в кавычках буквы) Шрунч, а вслед за ним и вся цепочка идеологов и горе-историков даже не задумывались, что детская фамилия Окманата - Нгуви. Они пишут и одобряют историческую туфту, одобряя сиюминутные тенденции. Разве не понятно, что Нгуви и Чини - это разные фамилии? Но пьеса пишется для восхваления Окманата Чини, а не Таммы Нгуви.
  Наш же президент боится вспоминать период жизни до своей женитьбы на дочери сенатора Чини. Народ не знает парня Нгуви. Народ восхищается политиком Чини. Отсюда и растут ноги с грязными ногтями таких лженаучных исторических реалий. Ребята, какой князь Нгуви? Нельзя писать о князе Нгуви. Окманат родился Чини и умрет (точнее, будет жить вечно) под именем Чини. Князь Чини и только Чини! Его предок много столетий назад и наш президент сейчас спасают страну от всего на свете. Дурдом и историческая порнография. Не было в истории князя Чини. Не было. Никогда!
  Я ради интереса перерыл архивы и нашел только одно упоминание о некоем рыцаре Ченни (даже не Чини) только в единственной летописи. Он упоминается как хомо, пришедший сражаться с мулитянами, который привел с собой небольшой отряд крестьян. По всей видимости, рыцарь Ченни, а не князь, если таковой существовал на самом деле, прихватил с собой хомо без нормального вооружения. То есть с косами и мотыгами на поле боя привел немного крестьян, и этот его отряд участвовал в сражении. Это вся информация. Никаких громких побед он не одерживал, лозунгов и призывов, поднявших массы народа за собой в атаку, не выкрикивал. Под его началом никакие армии не побеждали мулитян. Хотелось бы сказать, чтобы господин Шрунч почитал хотя бы школьный курс истории Хеджера, да к чему тратить время на ненужные разговоры. Пусть Шрунч радуется - это момент его славы.
  Звонок. Пора дальше смотреть историческую комедию. Ого, как дождь за окном припустил! Наверно, даже природе стыдно за это представление, и она хочет поскорее смыть этот позор".
  Прошло минут семь второго акта, когда одна из дам, сидевшая в четвертом ряду и сначала долго смотревшая в потолок, вдруг поднялась и стала пробираться к проходу. Вслед за ней мужчина и его спутница в пятом ряду негромко возмутились и также пошли на выход.
  Зрители сконцентрировали свое внимание на хомо, поднявшихся со своих мест, а не на актерах, игравших на сцене. Оказалось, что неудобства этим троим доставили капли воды, падающие с потолка. Спустя несколько минут капель с потолка усилилась, и эвакуироваться пришлось уже более двадцати зрителям.
  "О, отремонтировали крышу так, что протекла в первый же день. Сто лет без ремонта крыши театр стоял, и все было в порядке. Стоило мудакам взяться за ремонт, как крышу снесло и подрядчику, и новому генеральному администратору. Как в той поговорке, когда соседка просит своего кума: "Приди, дорогой куманек, отремонтируй забор, а то чужие коты лезут в огород". А кум так отремонтировал, что собаки полезли. Вот вам на лицо воровская сущность огромного числа откатов за время строительных работ, - размышлял Тунга".
  Хоть и случился довольно-таки значительный неприятный инцидент с протеканием крыши, этот казус быстро устранили, послав подсобных рабочих, которые ликвидировали течь посредством пленки и брезента. Капать с потолка перестало, по крайней мере, до конца этого представления. А перед отселенными гражданами извинились и рассадили на дополнительные кресла, принесенные в зал по этому случаю.
  Только не долго музыка играла и слышны были победные марши в честь освободителя - князя Чини. Когда по ходу пьесы король награждал якобы предка действующего главы государства и произносил в его честь помпезную речь ".. .да сохранится имя и слава о роде твоем во веки вечные", декорации отреставрированного театра рухнули и погребли под собой актера, игравшего главного героя. На него свалился занавес и несколько стоек.
  Через минуту актера извлекли из вороха ткани всего помятого, без бутафорского меча и шлема. И выглядел в этот момент князь Чини каким-то жалким и унылым. По залу пробежал шумок: "Не к добру это... Нехороший знак... Смотрите, Окманат уходит с премьеры".
  Никто толком, за исключением незначительного количества тех зрителей, с посадочных мест которых отчетливо просматривалась президентская ложа, не видели, как Чини удалился с просмотра. Может, он и досмотрел спектакль до конца, только запланированной речи, посвященной открытию театра, никто так и не услышал.
  ***
  Сказка о театре
  Поехал как-то рыжий плешивый волк в дальний лес к другому королю в гости. Король-крокодил его привечал по всем правилам приема монарших особ, а в завершение пригласил в свой собственный придворный театр. Там показывали представление о предках короля-крокодила, которые обитали в сельве на территории королевства. Звери-актеры, переодевшись в шкуры, подобные крокодильим, демонстрировали действо о славных прапрадедушках современного повелителя и владетеля многочисленных лесных рек, которые расширяли год от года границы своего королевства.
  Плешивый волк был поражен и спектаклем, и всем антуражем, сопровождавшим жизнь на подмостках. По возвращении в свой лес рыжий волк захотел и у себя создать нечто подобное. Однако театр для его придворных был в диковинку. Они даже представления не имели, что это такое. Вначале волк думал отправить на учебу к королю-крокодилу некоторых их своих образованных зверей, чтобы те при его театре научились актерскому мастерству, но решил, что это долгий процесс, а театр плешивый волк хотел иметь здесь и сейчас. Ждать ему было невтерпеж, и волк сказал сам себе: "В своем королевстве я любое дело выполняю лучше любого из зверей. Неужели я сам не смогу создать театр? Коль Мое Плешивейшее Высокопреосвященство является эталоном для своих подданных во всем, то что мне стоит сделать театр единолично, затем самому отобрать толковых актеров и обучить их игре на сцене? Если я хороший правитель, то я смогу написать отличную пьесу, сам ее поставить, сам сыграть и сам изготовить декорации. Пусть потом все королевство еще больше гордится мной, а после моей кончины этот театр назовут именем Великого Плешивейшего Высокопреосвященства".
  Самолично построить театр и подмостки рыжий плешивый волк не смог. То ли лапы у него кривые были, то ли умения не хватало. Пришлось на помощь плотников, столяров, кровельщиков, каменщиков и иных мастеровых зверей кликать.
  Пока сооружалось здание театра, волк обдумывал, какой сюжет больше всего подойдет для первой пьесы. Зачем что-то новое изобретать, если кто-то уже придумал, что благодатной темой является спектакль о героическом прошлом рода королей? Вот плешивый волк, вспоминая о театре короля-крокодила, подумал, что и ему было бы неплохо поведать подданным о своих предках.
  "А что же я им расскажу? - задумался плешивый волк. - Не говорить же о том, что я грязный, облезлый и отверженный остальными обитателями жил когда-то на окраине болота, пока летучая мышь меня не вывела оттуда в этот лес. Этого мои звери, птицы, рыбы и гады не должны знать. Не должны они знать и того, что все предки мои тоже жили в том самом лесу обычными обитателями и никогда не имели в своих жилах королевской крови. Не стоит всем трезвонить и о том, что я обманным путем убил старого короля этого леса - льва, которого встретил израненным в лесу и подло добил, содрав с него шкуру и захватив впоследствии трон. Я выдумаю, а все пусть верят, что мой волчий род испокон веков правил этим лесом. А кто не поверит, тому отрубим гильотиной голову, и делов-то...
  Поставлю-ка я пьеску о своем дедушке по прозвищу "лысый". Такой дед у меня действительно был. Правда, королем он никогда не то, что не был, а даже объедками со стола короля не питался. Только, какая разница? Несколько лет подряд покажем этот спектакль по моим лесным чащобам, и зачуханное зверье само повертит в такую легенду. Я не просто поставлю спектакль, а сделаю его передвижным. Обучу актеров, и они на кибитках поедут по всему королевству показывать спектакли о том, как мой дед победил в битве войско слона, пришедшего покорить наш лес. Скоро моя выдумка о славном лысом короле-волке станет большей правдой, чем вся история этого леса за сотни лет. Какой я все-таки гениальный!"
  Ткачи пошили костюмы для различных персонажей, которых по очереди в пьесе должен был играть плешивый волк. Кузнецы изготовили доспехи, в которые рядились воины времен лысого короля. Цирюльники сделали парики, которые требовалось надевать в ходе пьесы. В общем, скоро все было готово, и наступил день премьеры.
  Но в этот день случилась огромная неприятность: началась сильная гроза, и никто из подданных не пришел на спектакль даже под страхом смерти, ибо грома и молнии они, набожные, боялись больше, чем рыжего плешивого волка. Волк был зол и упрям. Он считал себя выше богов, насылающих непогоду и испытания на жителей леса. Он не верил, что никто не придет глазеть на его пьесу, потому как он есть уникальный театрал: сам гардеробщик, сам билеты продает, сам драматург, сам режиссер, сам играет. Брать нужно еще повыше, оценивая заслуги плешивого волка. Он начал премьеру при абсолютно пустом зале, когда в небе полыхали молнии, в воздухе слышались раскаты грома, а дождь лил, словно разверзлись небеса.
  Закончился первый акт. Плешивый волк спустился в зал, сел на лавку в зрительном зале и закричал:
  - Браво! Бис! Какой чудесный спектакль, какая игра актеров! - затем ушел в гримерную на антракт.
  Ко второму акту дождь прекратился. Звери начали подтягиваться к зданию театра и толпились у входа, ожидая приглашения. А так как без дозволения рыжего плешивого волка ничто в его лесу не могло совершаться, то все ожидали его распоряжения на заполнение мест в зрительном зале.
  Наконец, из двери показался их король в костюме одного из персонажей и дал команду на вход. Но приглашенные продолжали стоять на месте.
  - Чего ждете? Милости прошу, - поманил лапой волк.
  - А как же мы без билетов войдем? - робко спрашивали звери.
  - Заходите! У меня вход бесплатный, - улыбнулся волк.
  Подданные обрадовались и стали заходить в здание театра, а рыжий плешивый волк негромко добавил: "Заходите, заходите. Вход бесплатный. Зато выход платный".
  20
  - Да хранит вас Бэквордация! Уважаемые пассажиры, вашему вниманию предлагается книга хеджерского автора Хасимо Маурицио под названием "Сказки для взрослых и детей". В этом произведении собраны небольшие истории в форме юмористических рассказов. Некоторые из них предназначены исключительно для взрослых, другую часть вы смело можете прочитать своим детям на ночь. Стоимость одного экземпляра составляет шестьдесят федхов. Каждую купленную вами книгу я как автор персонально подпишу для вас, - Джефри Клиан в подтверждение своих слов достал из кармана синюю чернильную ручку и несколько раз щелкнул кнопкой включения-выключения, привлекая к себе внимание потенциальных покупателей и давая понять пассажирам поезда "Деривативы - Трансферт", что именно он и есть Хасимо Маурицио.
  После вступительной речи Джефри, улыбаясь всем вокруг и всматриваясь в лица пассажиров, начал медленно двигаться по проходу вдоль вагона. Большинство из сидевших хомо даже не подняли на него глаза, не удостоив своим вниманием. Иные пассажиры уже читали ранее приобретенную ими литературу. Клиан почти прошел весь вагон, и невеселая мысль посетила его: "Неужели ни одна сволочь даже не поинтересуется, что же за книгу автор предлагает окружающим?". И тут одна женщина обратилась к нему:
  - А это на самом деле вы написали это все?
  - Конечно! Вот, посмотрите, - Джефри перевернул экземпляр, который до сего момента держал на уровне груди, демонстрируя лицевую сторону обложки, а сейчас дал возможность женщине увидеть на тыльной стороне свое фото.
  - Не врет, - женщина обратилась к своему мужу, который сидел напротив нее, и кивнула в сторону Клиана.
  - А как вас звать? - поинтересовался в свою очередь ее муж.
  - Хасимо Маурицио, - гордо ответил Джефри.
  - Что-то не слышал я такого, - скривился муж, - но теперь уже столько наплодилось писателей, что всех и не запомнишь.
  - Я из молодых, но довольно перспективных, - пошутил Клиан.
  - А что за сказки?
  - А вы полистайте, ознакомьтесь, - автор передал в руки женщины свою книгу в мягком переплете.
  - Та-а-а-ак, - многозначительно потянула она, открыв книгу с последней страницы и начав изучать содержание. - "Сказка о белочке", "Сказка о заботливом медвежонке"...
  - Это для ваших детей или внуков, - пояснил Джефри.
  - Молода я еще для внуков, - парировала с легким негодованием и обидой женщина. - А почему так дорого? Аж шестьдесят федхов?
  - Тираж у меня небольшой. Сам пишу, сам издаю, сам продаю.
  - Все равно шестьдесят - это многовато для такой тонкой книжонки. Это же не проблемы покупателя, что у вас тиражи малые. Он же не должен со своего кармана компенсировать вашу нерасторопность на рынке книгопродукции.
  "Что ты, манда, трындишь такое? - мысленно поблагодарил эту женщину Клиан за высказывание в свой адрес. - Ты или будь более расторопной и покупай, или не сверли мне мозг, а то состав скоро тронется. Мне некогда слушать твои нравоучения. Мне продавать надо, пока минут на двадцать электропоезд на посадку подали".
  - "Сказка о храбром муравьишке", "Сказка о солдате-некрофиле"... Что это за сказки такие о некрофилии? - женщина подозрительно глянула на писателя.
  - А это и есть взрослые сказки на ночь, - разъяснял суть своего произведения автор.
  - Какие-то у вас странноватые сказочки, - замотала головой женщина. - На ночь не хотелось бы читать про некрофилов.
  - А это кто такие? - спросила женщина, сидевшая рядом с первой.
  - Это те, кто трупы насилует, - пояснила первая.
  - О, святая богиня, - вторая женщина демонстративно разжала и сжала кулак, - избавь нас от нечистой силы!
  - "Сказка о безграмотном барсучонке", "Сказка о выборах жены". Политическая какая-то, - предположила первая женщина, продолжая знакомиться с оглавлением книги. - Нет, вы знаете, дороговато как-то...
  - Я могу вам немного уступить, так как вы первая покупательница за сегодня.
  - Видите, у вас никто не хочет брать ваших книг, а вы по шестьдесят просите. Шестьдесят федхов - это около четырех эку будет, если на валюту перевести. А раньше одна федха одному эку была равна, а теперь...
  - Так это ж не я виноват, а нацбанк и правительство во главе с Чини, что народ не по дням, а по часам нищает, - говорил в свою защиту Джефри.
  - Да пусть они там, в правительстве, уже все задушатся. Каждую неделю колбаса дорожает! - возмущалась женщина, продолжая читать содержание. -О, "Сказка о проститутках и тех, кто ищет счастья".
  - О ком, о ком там сказка? - оживился ее муж, пытаясь заглянуть в книгу.
  - Кобель! - женщина сложила книгу и попыталась ударить ею супруга по голове, но тот вовремя отклонился. - Проститутки его интересуют за шестьдесят федхов!
  - Проститутка минимум стоит четыреста, а тут только шестьдесят. Ну, пятьдесят, скажем, если писатель нам скидку сделает, - подмигнул Клиану мужчина.
  - Вы так осведомлены о расценках у путан из Деривативов? - схватилась за голову руками вторая женщина.
  - Он шутит, - попыталась сгладить ситуацию жена, комментируя слова своего мужа, грозно зыркнув в его сторону и продолжив читать: - "Сказка о любящей бабушке", "Сказка о плешивом волке", "Сказка о том, почему мама без писика"...
  - Но это же ужас! И не стыдно вам писать о таком? - спросила у Клиана вторая женщина.
  - Берем эту книгу о проститутках и маме без писика. Плати, жена, автору гонорар за сказки про жену без писюна, - обратился к своей супруге мужчина. - Правильно, а зачем жене писюн?
  - Главное, чтобы был у мужа хороший, - пошутил старый гном, сидевший с края через проход от этой супружеской пары.
  - Ладно, вот вам... сорок восемь федхов. Больше мелочи нет, а крупные я менять не хочу, - согласилась первая покупательница, подбивая свои "финансы" в кошельке.
  - Будь по-вашему, - согласился Джефри. - Давайте я вам автограф оставлю и запись сделаю. Как вас звать?
  - А зачем вам это? - насторожилась покупательница.
  - Ну... на имя или фамилию... на кого-то я ж должен подписать этот именной экземпляр, - пояснил Джефри.
  - На меня пишите. Нечего на ее чернила переводить, - усмехнулся муж покупательницы. - Вот здесь и подписывайте, куда я пальцем тыкнул.
  - Как вам удобно, - Клиан принял из рук женщины деньги за свою первую продажу, которую он осуществил в электропоездах, и достал из кармана синюю пластиковую ручку.
  В данном поезде в этот день Джефри не смог продать больше ни одной книги. Он и обойти-то успел всего лишь четыре вагона, как по громкой связи
  объявили, что через минуту состав тронется в путь.
  * * *
  Деривативы. Заседание суда по делу об оскорблении и нанесении телесных повреждений членом Либеральной партии Хуриа Хама в отношении сержанта полицейского спецподразделения "Беркут" Висарди Миллити. Судья - Эдви Гросхх, обвинитель - Л'юж Синтч, адвокат - Ощ Нурсул.
  Несмотря на то, что пятые сутки напролет шел дождь, зал судебных заседаний был заполнен под завязку. Присутствовали, в основном, члены оппозиционных движений, организаций и партий, правозащитники, родственники со стороны обвиняемой и потерпевшего, работники средств массовой информации. Большая часть хомо не смогла попасть в помещение, где вершилось правосудие, поэтому им пришлось поддерживать ту или иную сторону в коридорах суда.
  Несколько десятков хомо попытались пикетировать это мероприятие, выйдя с плакатами перед центральным входом. Однако ливень и приехавший на помощь дождю автобус с бойцами военизированной полиции "Беркут" быстро рассеяли толпу недовольных, а пятерых из митингантов забрали и увезли в неизвестном направлении. Возможно, их станут судить через несколько дней после вынесения приговора по этому делу, но уже по статье "за нарушение порядка проведения митингов, собраний, демонстраций и т.д.".
  Заседание шло без малого два часа. Из-за сырости в зале было душно, повышенная влажность воздуха создавала дискомфорт. Впрочем, трудности с рассмотрением дела постоянно возникали еще и по причине частых реплик с мест, а также общего шума и гула вследствие разговоров и обмена мнениями между слушателями.
  - Скажите, - расспрашивал подсудимую обвинитель Л'юж Синтч, - а что подвигло вас, госпожа Хама, выкрикивать слова оскорбления в адрес сержанта Миллити?
  - Я бы посмотрела, чтобы сказали вы, если бы такой громила из "Беркут-ни", - Хуриа кивнула головой в сторону сотрудника военизированной полиции, -ростом под два метра схватил вас за волосы и начал тащить по асфальту.
  - Подсудимая, - судья Эдви Гросхх сделала замечание, - вам никто не давал права оскорблять подразделение "Беркут" в общем, а сержанта МВД Висарди Миллити - в частности.
  Хуриа посмотрела с презрением на судью и затем с еще большим презрением и кривой усмешкой - на потерпевшего, повернув в его сторону голову и поджав губы. Она ничего не ответила и дождалась реплики Л'юж Синтча:
  - Мы не задаемся вопросом, что бы я делал на вашем месте, ибо судят в данный момент не меня, а вас. Мне интересны ваши мотивы.
  - Так попросите сержанта, чтобы он проволок вас за волосы от этой стенки до двери, и вы узнаете мои мотивы, - подложила член Либеральной партии.
  - Госпожа Эдви Гросхх, - сказал судье обвинитель, - я протестую против такого отношения ко мне со стороны госпожи Хамы.
  - Протест принят, - согласилась Гросхх. - Обвиняемая, я выношу вам уже четвертое предупреждение за ненадлежащее поведение во время судебного заседания.
  Шум в зале.
  - Я протестую, - подал голос адвокат Ощ Нурсул. - Моя подзащитная всего лишь предложила провести следственный эксперимент, дабы понять ее чувства и ощущения при агрессии со стороны господина Миллити.
  - Это не агрессия, а исполнение служебного долга, - заметил Синтч.
  - А еще в этом случае можно избиение женщины назвать и массажем спины, при котором я еще и удовольствие получила. Это приятно, как думаете, если хомо, который обязан меня оберегать по долгу своей службы, бьет беззащитную женщину резиновой дубиной по голове, затем кладет лицом в грязь, наступая при этом ботинком на позвоночник? - скривилась Хуриа.
  - Господин Миллити, вы совершали такие либо аналогичные действия в отношении моей подзащитной при задержании? - спросил адвокат.
  - Не совершал, - ответил сержант.
  - Вранье гнусное, - заявила на эти слова Хуриа.
  - Подсудимая, вам слово не предоставлялось, - погрозила ей пальцем Гросхх, а далее задала вопрос Висарди Миллити: - Потерпевший, каким образом вы производили задержание обвиняемой?
  - Ну... это... я уже говорил, - сбивчиво давал пояснения сержант, - что она на несанкционированном митинге выкрикивала лозунги антигосударственного содержания.
  - Уточните, какие именно? - захотел узнать Ощ Нурсул.
  - Президента нашего, Окманата Чини, оскорбляла словами, которые я не хочу здесь и произносить, - замялся Висарди.
  - Господин Миллити, воспроизведите фразы антигосударственного содержания, которые моя подзащитная произносила в адрес действующего главы государства республики Хеджер, - настаивал Ощ Нурсул.
  - Протестую, - воспротивилась судья.
  - Госпожа Хама, вы подтверждаете, что оскорбляли нашего президента и тем самым государство Хеджер? - спросил обвинитель.
  - А у вас страна Хеджер ассоциируется исключительно с именем узурпатора Чини? - задала встречный вопрос Хуриа.
  - Госпожа Хама, вы преступаете все грани! Еще один такой выпад в сторону уважаемого Окманата Чини, и я лишу вас слова, - строго приструнила подозреваемую Эдви Гросхх. - Мало того, что вы морально унизили сотрудника МВД, так теперь еще пытаетесь оскорбить главу государства.
  - Я всегда говорила только правду, даже если она касалась хоть президента, хоть полицейского из "Беркута". Может, эта правда горькая, но какая уж ни есть... А оскорблять я никого даже не пыталась. Эти хомо сами себя оскорбляют, совершая правонарушения. Я же невиновна. Этому свидетель как богиня на небесах, так и главный смотрящий за всеми хеджерцами на земле, - при этих словах Хуриа обернулась назад, окинув взглядом огромное панно с изображением Окманата Чини, простиравшееся от пола до потолка и занимающее полстены зала суда.
  Смех в зале и крики "браво". Судья призвала всех к спокойствию.
  - Почему же тогда в показаниях всех свидетелей фигурируют факты, что вы ругались матом, оскорбляя тем самым Висарди Миллити? - спросил Л'юж Синтч.
  - Какие свидетели - такие и показания, - ответила Хуриа.
  - Давайте послушаем, - предложила судья и пригласила одного из тех, кто случайно был в это время недалеко от места совершения правонарушения.
  Свидетелем оказался крепко сложенный краснощекий молодой мужчина, который подтвердил, что слышал матерную брань в адрес потерпевшего.
  - А при каких обстоятельствах вы оказались именно в это время именно в этом месте? - выслушав свидетеля, поинтересовалась член Либеральной партии.
  - Так меня послали на этот митинг, - стал давать показания свидетель, оглядываясь по сторонам, словно ища поддержки.
  - Вам нет необходимости раскрывать тайну своей личной жизни, - перебила его судья. - Все ясно и так. Теперь вызовите капрала Ссыка.
  Капрал Ссык зашел в зал суда в полицейской форме, словно его вызвали на дачу показаний прямо с дежурства.
  - Господин Ссык, - обратился к нему обвинитель, - слышали ли вы, какими выражениями госпожа Хама обзывала вашего коллегу Миллити?
  - Эта? - капрал кивнул на Эдви Гросхх.
  - Нет, свидетель. Вы указали на судью, а обвиняемая сидит вот там, - смутился Л'юж Синтч.
  - Подсудимая, встаньте, - скомандовала судья.
  Хуриа Хама встала с места.
  - А, эта? - оживился Ссык. - Точно. Она. Да. Она называла Висарди мудаком, козлом и пидарасом. А еще кричала, чтобы он сосал...
  - Не надо вдаваться в подробности, - попросила Эдви Гросхх.
  - Так вы ж сами просили, чтобы я рассказал. А я и не узнал ее сразу. Я привык, что судят обычно в клетке, а эта сидит себе на стульчике, как ни в чем не бывало.
  - Судья - чиновник подневольный и зависимый от администрации Чини, поэтому всегда сидит по жизни в клетке. Как вы думаете? - спросила у Ссыка Хуриа.
  Аплодисменты в зале и новое замечание Эдви Гросхх, которая на этот раз лишила подсудимую слова.
  - Да нет... но... - покраснел капрал.
  - Господин Ссык, - задал наводящий вопрос обвинитель, - сколько раз госпожа Хама плюнула в лицо сержанту Миллити, унижая его достоинство?
  - А сколько раз надо плюнуть, чтобы унизить? - не понял капрал.
  - Надо раз двадцать, как обезьяна, или один раз по-верблюдиному, чтобы "Беркутня" вся поголовно утонула в соплях, - громко пошутил один оппозиционный остряк из зала, после чего был удален судьей и выведен из зала под улюлюканье соратников сотрудниками полиции, в изобилии присутствовавшими на заседании в форме и без оной.
  - Вы подтверждаете факт плевка? - продолжил Л'юж Синтч.
  - Конечно, - согласился сержант, а потом, чуть подумав, добавил, дотронувшись до левой брови. - Она попала ему прямо в правый глаз.
  - Достаточно, - было заключение судьи. - Или у кого-то имеются еще вопросы?
  Однако ни Ощ Нурсул, ни Л'юж Синтч не посчитали нужным продолжить допрос свидетеля. После того как капрал удалился, ему на смену пришел сначала лейтенант, а затем капитан подразделения "Беркут", которые ответили на вопросы судьи. Обвинитель и адвокат вели себя с каждым новым свидетелем более пассивно, чем с предыдущим. Адвокат по ходу заседания все чаще поглядывал то на часы, то на Эдви Гросхх, то кривился, то прикрывал рот ладонью.
  Лишенной слова и тем самым права производить опрос свидетелей, Хуриа Хама ничего не оставалось, как только наблюдать за судебным разбирательством или отвечать на вопросы судьи и обвинителя. В конце концов этой ей надоело и она замолчала окончательно, перестав вообще реагировать на вопросы со стороны Л'юж Синтча и Эдви Гросхх.
  Такое поведение вывело судью из себя, и она набросилась на обвиняемую:
  - Меня поражает ваше хамское и презрительное отношение к служителям правосудия. Следствие пошло вам навстречу. Вас до суда не стали держать в камере предварительного заключения, а освободили под залог. Однако такое снисхождение вы не считаете за благо, а ведете себя, словно на сборище оппозиции, а не в зале суда.
  Крики с возмущения с мест.
  - Что вы можете сказать в свое оправдание? - продолжила читать мораль Эдви Гросхх. - Почему молчите? Вам нечего ответить?
  - Есть, но я лишена слова, - с безразличным видом произнесла Хуриа.
  - Хорошо, подсудимая Хама, я возвращаю вам слово, - дала задний ход судья. - Так что? Вам есть, что сказать?
  - Да, господа и дамы, судьи и палачи, лжецы и лизоблюды, - Хуриа поднялась с места и обвела взглядом все помещение. - На этот спектакль-судилище волей судеб пришли как порядочные хомо, так и подонки, как цвет и гордость нации, так и те, кто находится на дне или на нижней ступени социальной лестницы. Так уж карикатурно устроена наша действительность, слепленная из подручного материала диктатором Чини, что тот, кто должен находиться на моем месте, на самом деле выступает с другой стороны, пытаясь меня унизить, раздавить и уничтожить.
  Из меня хотят сделать преступницу те хомо, которым самим место в тюрьме. Однако они сейчас на коне, а я в роли обвиняемой. Это так они считают. Но им не стоит обольщаться, поскольку эти судьи (я имею в виду всю систему, а не отдельных индивидуумов) уже давно являются если не гражданами большой тюрьмы под названием "Хеджер", то обычными заложниками режима Чини. Устройство нашей страны все больше и больше напоминает концентрационный лагерь, состоящий преимущественно из охранников и осужденных, где одни посредством репрессивного аппарата подавляют других. Однако в идеале нашим гражданам уже давно поря меняться местами: кто отсидел - в охранники, а кто охранял - в тюрьму. Ибо судьи и есть преступники.
  - Хама, вы хотите снова лишиться слова? - напомнила о себе Эдви Гросхх.
  - Мне плевать! - скорчила гримасу член Либеральной партии. - Хотя я повторюсь еще раз: говоря слово "судья" и обличая систему, не имею в виду лично вас, так как вы всего лишь винтик в этой гнусной системе. Госпожа Гросхх, не думайте, что я здесь в красноречии пытаюсь соревноваться с вами. Слишком много чести для обычной судьи, которой управляют посредством телефона из администрации президента.
  - Вы забываетесь, подсудимая. Я снова могу лишить вас слова.
  - Лишайте, тогда вы не услышите всей правды, о таких, как вы сама, - безразлично сказала Хуриа.
  Судья не нашлась, что сказать, и обвиняемая продолжила:
  - Судебная система прогнила окончательно. Она утратила роль арбитра в решении вопросов, превратившись в карательно-репрессивный инструмент в руках узурпатора. Те, кто не хочет жить по лекалам Чини и его окружения, постоянно подвергаются преследованию и издевательствам. Дело доходит до абсурда. На прошлой неделе судили инвалида-колясочника якобы за то, что тот нанес побои сотруднику полиции на акции протеста. Как и в моем случае, нашлась группа свидетелей, которые видели, как этот мужчина ногами пинал вот такого мордоворота, - женщина неопределенно кивнула в сторону потерпевшего. - И все так называемые судьи на полном серьезе берут показания у подставных лиц и заочно инвалиду выносят приговор. Все свидетели клянутся, что видели, как колясочник ногами избивал "полициянта". А когда того приехали забирать из дома в тюрьму на тридцать суток, то вышел конфуз. Ибо все увидели, что тот не может ходить.
  - Вы намекаете, что вас также незаконно оговорили? - поинтересовался обвинитель.
  - Намекает, господин Л'юж Синтч, голос по телефону спецсвязи из ведомства Фаниби Шару, когда советует представителям правосудия незаконно посадить в тюрьму оппозиционера, а я открыто заявляю, что меня оклеветали. Я не оскорбляла, не плевала в лицо и, тем паче, не била сержанта Висарди Миллити.
  - То есть, вы хотите сказать, что все эти свидетели в количестве десяти хомо врали? - захотел уточнить обвинитель.
  - Девять из десяти так называемых свидетелей являются скрытыми или явными сотрудниками Силового блока, а тому десятому алкоголику, который оклеветал меня, небось, грозило самому заключение под стражу. Вот он и согласился под шепот следователя выдумать, что случайным образом видел, когда ехал в тридцать девятом автобусе, будто я наносила побои сержанту, - усмехнулась Хуриа.
  - Во-первых, если хомо не совсем презентабельно выглядит, то это вовсе не значит, что он болен алкоголизмом, - возразила судья. - А во-вторых, странно слышать такие ярлыки от женщины, которая сама проходила в недавнем прошлом курс лечения от алкогольной зависимости.
  Неодобрительные выкрики из зала.
  - А в-третьих, - Хуриа схватилась за голову руками, - автобус номер тридцать девять не ходит в том месте, где предположительно я избивала господина Миллити. Гляньте на карту маршрута движения тридцать девятого автобуса. Он только в воображении моего обвинителя, судьи и того следователя, что поднауськал свидетеля, мог ехать вместе с пассажирами по этой улице.
  Возгласы и крики "позор" из зала.
  - В-четвертых, я попала на принудительное лечение именно после такого заказного суда. Все прекрасно знают, что я употребляю алкоголь не более чем среднестатистическая женщина в нашей стране, - закончила Хуриа.
  - Допустим, случились некие накладки, - призналась Эдви Гросхх. - Свидетель мог что-то и напутать. Суд с этим разберется. Допустим, избыточная часть сотрудников полиции дала против вас показания вследствие того, что эти сотрудники как раз и находились в этот момент при исполнении. Но почему тогда, если вы столь невиновны, свидетели с вашей стороны не пришли в этот зал, чтобы дать показания в вашу пользу?
  - Ответ прост: за несколько дней всех ключевых свидетелей под надуманными предлогами арестовали на срок до десяти суток за мелкое хулиганство, - развела руками подсудимая.
  - Так и есть, - некто выкрикнул из зала, и его удалили.
  - Вас послушать, так вы такая незаурядная личность государственного масштаба, что по вашему делу арестовывают десятки оппозиционных активистов, вас судят под неусыпным оком администрации президента, на вас оказывают психологическое давление. Госпожа Хама, вы не страдаете манией величия? -усмехнулся Л'юж Синтч. - Получается, что суду, прокуратуре, следователям, правительству, лично государственному секретарю президентской администрации господину Фаниби Шару нечего больше делать, как пытаться засудить вас всеми правдами и неправдами. Вы сами верите в то, что говорите?
  - Протестую! Вопрос некорректен, - после долгого молчания подал голос адвокат.
  - Протест принят, - дала согласие Эдви Гросхх.
  - А вы считаете, что во время принудительного лечения в учреждении закрытого типа от несуществующей алкогольной зависимости я не страдала от лекарственных препаратов, насильно вводимых в мой здоровый организм? А вы считаете, что те десять суток во время предварительного заключения, что я провела в камере, надо мной не издевались, держа в холодном карцере? Вы бы и дня там не выдержали в этих адских условиях, которые специально создаются для неугодных режиму хомо?
  - Так кто же вам мешает стать на путь исправления? Кто вам мешает покаяться и начать нормальный образ жизни? Кто гонит вас на площади митинговать, нарушая закон? - сыпала вопросами судья.
  - Желание жить не так, как живете вы и подобные вам. Желание ощущать себя хомо, а не сбродом. Желание изменить страну до такой степени, где во главе угла стоит забота о личности, а не быть обслугой зарвавшегося узурпатора, -пояснила Хуриа.
  - Хотите - значит, будете! Если есть желание заявить окружающим, что вы осознаете пагубность нынешней жизненной позиции, то суд учтет ваше раскаяние. Нет осознания и раскаяния - это ваш выбор и право жить не так, как все. Никто вам в вашем выборе мешать не станет, - выказала мягкую угрозу Эдви Гросхх, не оставляя для подсудимой возможности избежать наказания.
  - То есть, вы навязываете мне заключение сделки со своей совестью, дабы влиться в ряды послушной биомассы, управляемой телевидением и пропагандой Чини?
  - Да ничего я вам не навязываю. Вы - свободный хомо в свободной стране. Выбирайте сами, как вам жить. Но нарушать законы, избивать сотрудников полиции, унижать власть вам не дадут, - сообщила судья, закончила заседание и удалилась для вынесения решения.
  Спустя какое-то время после перерыва Эдви Гросхх появилась снова и предоставила подсудимой последнее слово. Хуриа Хама заметно волновалась и начала свою речь довольно сбивчивым и неуверенным тоном. Однако за минуту завершения своего спича голос ее был тверд пусть не, как сталь, но, хотя бы, как бронза.
  Она обратилась к присутствующим со следующими словами:
  - Почтенная публика, соратники, сподвижники, сочувствующие и заблудшие! Я - очередная жертва преступного режима, который за годы узурпации хеджерской демократии сломал не одну тысячу судеб и жизней ни в чем не повинных хомо, вина которых заключалась только в том, что эти сыны и дочери своей родины не разделяли авторитарных взглядов президента. Сколько еще таких, как Хуриа Хама, появятся в ближайшем будущем, зависит только от вас. Возможно, что лет через десять счет на политзаключенных и исчезнувших при невыясненных обстоятельствах граждан пойдет уже на десятки, а то и сотни тысяч. Все в ваших руках! Поставьте заслон тирании, пока не случилось гуманитарной трагедии общегосударственного масштаба.
  Бурные аплодисменты из зала.
  Затем обвиняемая перевела поочередно свой взгляд на судью, обвинителя, с укором посмотрела на своего адвоката, посверлила глазами сержанта Висарди Миллити и его коллег и продолжила:
  - Теперь хотелось бы напутствовать вольных и невольных пособников режима. Господа, одумайтесь, пока не поздно, покайтесь и бегите от этой своей дьявольской работенки. Расплата все равно рано или поздно настигнет тех, кто попирал закон и порядок в Хеджере, кто глумился над гражданами, исполняя преступные приказы. Кара небес и люстрация все равно неизбежна. И то, как вы скоро покинете ряды клики Чини, будет способствовать смягчению вашей участи судом земным и судом богини.
  Власть диктатора не безгранична, хоть и страшна. Она ограничена временными рамками и терпением народа. А наш народ уже начинает прозревать от зомбирования, которому его подвергли те масс-медиа, что еще лет пятнадцать назад были абсолютно свободны и независимы в своих взглядах, а ныне перешли под полный контроль государства либо сподвижников диктатуры. Бегите от греха подальше!
  Я знаю, что решение по моему делу было отпечатано еще задолго до окончания данного заседания. Моя участь предопределена. Есть еще маленькая надежда на снисхождение, которого я все-таки не прошу, так как просить у тех, кто сам по горло в грязи и по локоть в крови, бесполезно. Скажу одно: я останусь свободным хомо. Тюрьма - не для меня. Хвала Бэквордации!
  - Хвала! - хором ответили ей десятки хомо из зала, сжав и разжав кулаки.
  После этого судья Эдви Гросхх начала зачитывать приговор. Нет смысла
  терять двадцать минут на повторение сказанного, озвучим только последние несколько фраз, произнесенных ею в конце своего спича: "...и по совокупности фактов признать виновной госпожу Хуриа Хама. Следуя букве и духу закона назначить ей наказание в виде лишения свободы сроком на девять лет. Приговор привести в исполнение немедленно без отсрочек и условного наказания".
  Судья оторвала свой взор от приговора, властно и свысока посмотрела на Хуриа, словно хотела сказать: "Ну что, дура, довыпендривалась!?".
  Обвинитель торжествующе ухмылялся.
  Адвокат отвел глаза в сторону, затем глянул на циферблат своих часов.
  Группа поддержки потерпевшей стороны захлопала в ладоши.
  Сочувствующие громко застучали ногами по полу в знак протеста.
  Конвоиры, один из которых на ходу доставал из-за пояса наручники, направились к осужденной.
  Хуриа грустно улыбнулась, и ее правая рука медленно потянулась к небольшому карману черного платья, расположенному в районе левой груди. Строгое, но элегантное платье более подходило для похода в театр или на похороны, или на похороны в Хеджерский драматический театр. Оно было бы в тему для траурного мероприятия, на котором собралась небедная публика. Но только не в качестве наряда для женщины, находящейся в роли обвиняемой. В такой непрактичной одежде сложно добираться до мест заключения, где, наконец, пенитенциарная система обеспечит осужденную униформой для заключенных.
  Хуриа нащупала бегунок малозаметной черной молнии и попыталась ее открыть. Пластмассовая застежка-молния была витой и короткой, поэтому женщина не смогла ее сразу расстегнуть. Однако ее действия не остались без внимания как конвоиров, которые ускорили шаг, направляясь к осужденной, так и полицейских, охранявших здание суда. Последние, почуяв неладное, а, скорее всего, потому, что имели опыт общения с теми хомо, кто неадекватно воспринимал решение суда, побежали к Хуриа.
  Хама увидела, что четверо полицейских с разной скоростью приближаются к ней. Она сильнее дернула за бегунок, и тот оторвался. "Собачка" оказалась в ее пальцах, а молния по-прежнему была застегнута.
  Иные хомо, присутствовавшие в зале, хоть и располагались поблизости от осужденной, но не предпринимали никаких действий, лишь наблюдая за происходящим.
  Хуриа разжала пальцы, и бегунок полетел на пол. Дзынь! Звук от падения маленького металлического предмета утонул в общем шуме зала.
  За это время полицейские успели сделать еще по два-три шага.
  Хама другой рукой разорвала застежку и запустила пальцы в кармашек. Судья выкрикнула:
  - У нее пистолет. Она нас всех убьет! - и спряталась под стол.
  Надо понимать, что один хомо с помощью единственного пистолета никак не смог бы застрелить всех присутствовавших на заседании. Однако член Либеральной партии и не собиралась этого делать. Она нащупала в кармане капсулу и достала ее.
  Полицейский, оказавшийся ближе всего к осужденной, заметил в пальцах женщины предмет, который, по всей видимости, мог представлять угрозу ее здоровью. Он прыгнул и оказался рядом с Хамой, но было уже поздно. Хуриа взяла капсулу в рот и зажала ее зубами. За мгновение до прыжка охранника она сжала челюсти, и оболочка капсулы хрустнула.
  Хуриа увидела протянутые к ней руки полицейского, почувствовала, как его массивное тело придавило ее к полу, затем она ударилась головой, и мир померк.
  Сказка о скотине в хлеву
  Поспорили как-то на ферме слон и лошадь. А весь-то спор начался из-за того, что коняка, уставший таскать плуг да телегу, заявил:
  - Нет больше мочи от рассвета до заката, из года в год гнуть спину на хозяина! Не желаю более так жить! Убегу!
  Услышав такое недовольство, зверь с хоботом вопрошал:
  - А как ты хотел? Разве может быть по-другому? Каждый в этой жизни обязан работать. Козел Фрид говорит, что благодаря труду наш хозяин с хозяйкой из обезьян превратились в мужчину и женщину.
  - Да откуда он такое знает, этот бородатый козлина? - поставил под сомнение утверждение козла конь.
  - Козел Фрид - самый старый из зверей на нашей ферме. Он говорит, что жил еще до рождения нашего хозяина и хозяйки. Он утверждает, что служил еще деду нашего хозяина, - сказал слон.
  - Получается, что дед нашего хозяина был обезьяном и отец нашего хозяина был обезьяном, а наш хозяин, то есть их внук и сын, стал вдруг мужчиной? - не поверил мерин.
  - Так козел говорит. И, ты знаешь, ему многие верят. Фрид говорит, что много прожил на этом свете, поэтому считает себя философом.
  - Да врет он все этот философ-козляра, а ты развесил свои лопоухие слоновьи уши и веришь его брехне. Где это видано, чтобы козел мог прожить столько лет, что помнит еще деда нашего хозяина? Насколько я знаю, именно слоны живут дольше всех.
  - Слоны живут долго, но всякие разные козлы - дольше, чем мы.
  - А чего же этот бородатый козел Фрид сам до сих пор не превратился в мужчину, раз он такой мудрый философ, а как блеял козлом с рождения, так и блеет до сих пор? - изумился конь.
  - Так дело в том, что, следуя мысли самого Фрида, только упорный труд превращает обезьяну в женщину, а обезьяна в мужчину. Но, сколько я живу, ни разу не видел, чтобы Фрид работал. Он не возит повозку, не дает молока, не несет яиц. В общем, живет, как обычный козел. Отсюда получается, что не каждое животное может вырасти до двуногой личности.
  - Это потому, что твой деревенский философ Фрид никогда не трудился. Только и занимался тем, что языком своим козлиным всякую чушь молол и пытался выдавать это за великие идеи, - заявил конь. - Не нужно верить на слово всяким вонючим козлам. Ты, слон, хороший парень, но зря считаешь, что каждое домашнее животное обязано всю свою жизнь горбатиться на хозяина.
  - А как еще? Так устроена Природа. Природа создала творца. Творец создал мир. После этого был определен бог, который смотрит за нашим миром. На нашей планете существуют разные страны. У каждой страны есть свой правитель. Он командует страной. Страна разбита на феоды. В каждой феоде главенствует феодал, который смотрит за фермерами, обладающими участком земли и постройками. У любого хозяина-фермера живут звери. Они ему принадлежат по рождению либо по факту покупки у прочих хозяев. Звери должны слушаться фермера и всецело выполнять его приказы, - поднял вверх хобот слон, демонстрируя тем самым, что хорошо знает иерархию мироздания.
  - На ферме живут не звери, а скот. Звери обитают в лесах, саваннах и пустынях, - возразил конь.
  - Называй живность фермеров как хочешь, но не упоминай мне в положительном свете дичь лесную. Разве жителей джунглей или саванны можно назвать нормальными животными? Это же дикое зверье - варвары необразованные. Возьмем, к примеру, тех же обезьян из леса. Что они умеют? Горланить да прыгать по веткам - это позор и безобразие! Они же никогда не работают. Ведя такой образ жизни, никогда не превратишься из обезьяны в двуногую мужскую или женскую личность. Ты завидуешь такому образу жизни? Ты хочешь уподобиться обезьянам и лазить по лианам?
  - Вряд ли лошадь способна копытами на дерево влезть, - заржал конь. -Я завидую не приматам, а степным лошадям. Те бегают по прериям и лугам, куда взор упадет. Для них везде безбрежное пространство и открытые дали.
  - Ты хочешь стать кочевником? Мечтаешь превратиться в бродягу бездомного и променять теплый хлев на холодную степь? - удивился слон.
  - А ты готов до смерти таскать бревна в хоботе, радоваться, что тебя кастрировали, и ждать, пока тебя забьет хозяин и начнет угощать твоим мясом соседей-фермеров?
  - А ты, как я полагаю, рассчитываешь на то, что когда сбежишь отсюда, у тебя по второму кругу вырастут яйца, ты станешь бессмертным и стервятники-падалыцики или некрофаги-трупоеды после твоей гибели не растерзают твою плоть? - задал мерину встречный вопрос слон.
  Каждый остался при своем мнении. Они попрощались. Слон протрубил напоследок хоботом и побрел в хлев. Конь застучал копытами, разбежался и перемахнул через изгородь.
  21
  Шестые сутки непогоды в Хеджере ознаменовались тем, что в этот день, 3-го куангука в месяц падающих листьев 28485 года, с самого утра стал стремительно подниматься уровень воды в Лимбрийском водохранилище. Подъем был обусловлен тем, что в верховьях реки Умбра, перегороженной плотиной в этом месте, два дня подряд шли обильные дожди. Обильные дожди с переменным успехом, на самом деле, более трехсот часов подряд не прекращались по всем королевствам Хеджера и пограничным территориям сопредельных государств. Однако в пределах рыцарства Лимбро за эти двое суток выпала полуторамесячная среднестатистическая норма осадков, свойственная данному времени года в данной местности.
  Быть может, события, случившиеся в этот злополучный день, не приняли такого оборота, коль не произошло бы мультипликативного наложения негативных факторов. Начнем с того, что день 3.05.28485 выпал "нерабочим".
  С'иднн Еоожж лишь недавно получил должность начальника управления идеологического отдела Лимбрийской ГЭС (ЛГЭС), стоявшей на плотине Лимбрийского водохранилища. А до этого С'иднн Еоожж трудился начальником участка на местном деревообделочном комбинате. Звезд с неба не хватал, но в двух последних выборных компаниях являлся членом избирательного совета по подсчету голосов, поданных за кандидатов в президенты. Был на хорошем счету как на деревообделочном комбинате, так и в общественной работе в избирательном совете. Непьющий. Однако подходящей должности по своим талантам найти в провинции не мог, пока государственный секретарь Фаниби Шару не создал при администрации президента отдел, который занимался идеологической работой и воспитанием граждан республики Хеджер. Тут вспомнили о С'иднн Еоожж и предложили ему занять соответствующий кабинет в здании управления ЛГЭС. Он с радостью принял приглашение, так как, во-первых, всецело разделял политику и идеологию Окманата Чини. И, во-вторых: а кто откажется от руководящей должности, на которой трудиться по сравнению с прежней необходимо было в разы меньше, а оклад, плюс премии, получался в разы больше?
  Вот так, совершив карьерный кульбит, господин Еоожж стал фактически вторым лицом на Лимбрийской электростанции после директора. А если не касаться производства и технологического процесса, то первым.
  Конечно, кроме увеличения жалования и переодевания из спецовки деревообделочного комбината в костюм местного кроя, С'иднн в нагрузку получил большую ответственность, которая выражалась не только в пропаганде правильного образа жизни и мировосприятия, но и в заботе о своем новом предприятии. Идеологический сектор организовал круглосуточные дежурства сотрудников в ночное время, а также в выходные и праздничные дни. Это укрепило дисциплину. Так как действующий начальник управления идеологического отдела ЛГЭС не злоупотреблял спиртным вне работы и не употреблял его на производстве вообще, то вслед за этим сократилось и количество работников электростанции, шатающихся по территории в "поддатом" состоянии.
  3-го куангука С'иднн Еоожж заступил на дежурство в ранге "главный по электростанции" в восемнадцать часов утра. В связи со сложной паводковой обстановкой на реках страны он попросил дежурного инженера Щапунэлли делать ему ежечасные доклады об уровне воды в Лимбрийском водохранилище. В девятнадцать часов по местному времени, согласно докладу Щапунэлли, уровень воды в бассейне водохранилища был превышен на четыре метра семнадцать сантиметров. До критического уровня оставалось девяносто восемь сантиметров.
  - Господин Еоожж, - с тревогой в голосе произнес Щапунэлли, - за сутки уровень с верхней стороны дамбы поднялся еще на двадцать сантиметров.
  - И что с этого? - спросил С'иднн, принимая у себя в кабинете пожилого инженера.
  - Тенденция негативная, - щелкнул языком Щапунэлли, откидывая с головы капюшон промокшего плаща. - Я только что с плотины.
  - Проходи, - пригласил его идеолог. - Чайку выпьешь для согреву?
  - Чайку... согреться? - отстранение отвечал дежурный инженер, а мысли его были заняты другим. - Пожалуй... э-э-э... потом. Я хотел обговорить ситуацию с уровнем воды.
  - Понял, - кивнул головой С'иднн и направился к шкафу, - я поставлю электрочайник. Пока он закипит, ты мне все расскажешь, а потом, как ты хочешь, мы его с крепкой заваркой и бахнем, чтобы твоя застывшая на ветру кровь разогналась по телу. Мы ж с тобой час назад наблюдали за водой в водохранилище. Что там поменяться могло за час?
  - Ветер, действительно, не на шутку поднялся, - согласился с новым начальником инженер и повесил свой промокший плащ на стойку-вешалку для просушки, а сам сел за стол к сотруднику идеологического отдела.
  - Подожди, я воды принесу, - сказал и одновременно пожаловался Еоожж, -сегодня ж выходной как-никак: секретарши нет, чтобы заварила. Старую не хочу кипятить повторно.
  С'иднн пошел в туалет за водой. Туалет был в конце коридора, как часто бывает в зданиях управлений на промышленных предприятиях. Понятно, что воду он черпал не из бачка унитаза. В умывальнике при туалете существовал кран с холодной водой. Пока Еоожж ходил с чайником по коридору, Щапунэлли размышлял: "Ой, дожился я, что должен у пришлого чужака получать разрешение на свои действия. Ну кто такой этот Еоожж? Еще два месяца назад хомо трудился по деревообделочному ремеслу, а сегодня заправляет работой целой электростанции. Смех. В городе говорят, что на прошлом месте он был нормальным специалистом... Только к чему его ставить на ЛГЭС? Он же тут такой крепкий спец, как я был бы спецом-гинекологом в бабском кабинете. Он смотрит на подшипник генератора таким взглядом и с таким пониманием, как я бы заглядывал бабе в дырку после месячных, пытаясь там ей что-то поремонтировать. Ага. А сегодня он утром пришел и с умным видом оценивал прочность дамбы с такой компетенцией, как если бы я заступил на дежурство в должности проктолога, исследуя мужику жопу после поноса и пытаясь при этом починить ему сопло, порванное геморроем".
  Где-то далеко хлопнула дверь. Инженер подумал: "Идет назад. Вроде бы мужик он ничего, но это не оправдывает наем на работу таких, как он. Для чего левые спецы нужны на заводах? В стране денег лишних много, что повводили должности идеологов и понабирали таких вот трутней на каждое предприятие? Какая польза от него? От него польза электростанции, как мне в доме говно от мух, что понасирали на окне. Ему плати зарплату такую нехилую, еще плати двум дармоедам (точнее, двум помощникам по идеологии) и секретарше, что бумаженции перекладывает... А! Еще по будням чай ему варит. Это работа! Я и без таких, как этот Еоожж, поддерживал и буду поддерживать своего президента. А на кой хер мне это идеолог сдался? Лучше бы со мной да другими сотрудниками поделились зарплатой. Ходят слухи, что не успел проработать на ЛГЭС два месяца, а уже совместно с МНБ позаводил папочки на некоторых сотрудников. Конечно, без администрации и проверки спецслужб на режимный объект командовать не поставят. Только к чему эти доносы в папки собирать, да еще так в открытую? Может, чтобы потом, коли чего надо будет сделать по его желанию, он пригласит работягу или управленца электростанции, краешек папки покажет тому и заставит сделать, как надобно".
  - Набрал, - улыбнулся С'иднн, приподнимая в руке чайник и втыкая сетевой шнур в розетку. - Рассказывай.
  - Прогноз хреновый, господин начальник.
  - Да ладно тебе... Ты официозом не страдай. До господина я еще не дорос.
  - Тогда скажу вам со всей прямотой: надо увеличить слив воды через шлюзы, пока она не поднялась выше и не поперла через дамбу.
  - Пока до критического уровня еще метр...
  - Уже меньше.
  - Это мелочи: метр или девяносто восемь сантиметров, - поправил инженера идеолог.
  - Девяносто восемь было в девятнадцать часов, а в двадцать уже было девяносто три. Пока мы тут с вами чаи гоняем, возможно, уже и все девяносто на эту минуту, - выразил озабоченность Щапунэлли.
  - Ты представляешь, что я сейчас дежурный по станции, а ты всего лишь дежурный по оборудованию? Если произвести слив воды, то кто за это будет нести ответственность?
  - Вы.
  - Вот именно. Но есть должностная инструкция, согласно которой я обязан оповестить идеологический отдел администрации Фаниби Шару в Деривативах. И они, и только они дадут мне разрешение на сброс воды. Это же не шутка тебе: при внеплановом сбросе воды мы затопим все, что располагается ниже плотины. Ты хочешь подтопить деревни вокруг Лимбро или даже сам город?
  - Город расположен чуть выше, на возвышенности. Его сброс не затронет. Да и деревни вокруг него вряд ли подтопит, если мы заслонку сантиметров на двадцать плавно опустим, - высказал предположение инженер.
  - Ты хочешь, чтобы я занялся самоуправством, а потом за это сел в тюрьму? Допустим, населенные пункты затронуты паводком не будут, но что будет с полями, с урожаем? Наверняка все, что посажено, будет уничтожено после слива. Мы и так сливаем в тех пределах, что нам дозволили. А остальное я не могу. У меня приказ администрации: держать воду и беречь урожай и народное хозяйство.
  - Весь урожай и так погиб после ливней, идущих уже более недели. Все сгнило или сгниет. Какая разница, как это произойдет? - спросил Щапунэлли.
  - Разница большая! Если урожай пропадет из-за стихии, то со стихии и спроса нет никакого. А если урожай загубим мы, то с нас и спрос будет самый настоящий.
  - Но урожай-то от этого не вернешь. Он уже мертв.
  - И черт с ним тогда, если он обречен. Ты хочешь, чтобы в результате неправомерных действий я оказался в тюрьме из-за причинения ущерба народному хозяйству в особо крупном размере? - постучал себя кулаком в грудь С'иднн Еоожж. - Как только отметка достигнет двадцати сантиметров до критического уровня, я сообщу об этом директору ЛГЭС и в администрацию президента. Если идеологический отдел даст телеграмму, то я солью хоть три метра в уровне воды.
  - Да при чем тут идеологический отдел?! При чем в нашем случае администрация в какой-то столице?! До Деривативов сотни километров, а проблема находится здесь! - не выдержав, повысил голос инженер.
  - При том, дорогой дежурный инженер, что есть такой порядок при наводнении. Ты считаешь, что в администрацию президента попадают некомпетентные хомо с улицы? Ошибаешься, дорогой. Ясно дело, что не зав. идеологическим отделом самолично примет решение, чего и когда там сливать. Они обратятся, опять же согласно инструкции, к метеорологам, к министерству по ЧС и еще к кому надо. Те все рассчитают, посмотрят прогнозы и так далее... Хомо специалисты в этом деле есть? Деньги за это получают? Так пусть и разбираются, а я чайку запарю. Вскипел уже.
  - Позвоните, пожалуйста, оператору. Узнайте у него уровень воды на... -Щапунэлли посмотрел на свои часы, - .. .на двадцать сорок девять.
  - Ладно, - С'иднн залил в заварник кипяток и выполнил просьбу инженера.
  - Сколько? - поинтересовался Щапунэлли, после того как Еоожж поговорил с оператором.
  - Восемьдесят девять, - ответил идеолог и потянул сквозь губы чай, обжег их и матерно выразился.
  - Видите? Растет.
  - Вижу. А что делать? Я ж тебе не богиня, чтобы стихию остановить.
  - Но можно предотвратить, - предупредил Щапунэлли.
  - Я живу и тружусь по правилам. До критической отметки восемьдесят девять сантиметров. Через шестьдесят девять я позвоню.
  - И будет поздно.
  - Ты умнее проектировщиков и тех, кто испытывал годами плотины?
  - Дело в том, что на улице очень сильный ветер, который гонит волну к дамбе. Это усиливает опасность.
  - Но даже при уровне в "ноль" еще нет стопроцентного прорыва дамбы. Это просто некий критический уровень, рассчитанный математически по формулам.
  - К чету формулы! Есть жизнь, есть практика, а есть болваны, которые пишут инструкции или сидят в кабинетах в столице! - негодовал инженер.
  - Потише! Разошелся он... Иди и работай. Когда будет уровень двадцать сантиметров, позвонишь мне. Грамотеи все такие!..
  - Вы - начальник идеологического отдела на ГЭС уже около двух месяцев, а я лишь специалист по обслуживанию электростанций со стажем работы в восемьдесят семь лет. Вам виднее, - инженер развел руками и пошел за своим плащом.
  3.05.28485. Примерно тридцать один час двадцать пять минут. Особняк Отци Тунга.
  Кран, оборудованный устройством для разрушения стен, подъехал к большим воротам, ведущим во двор, и остановился. Внутри этой машины сидели водитель, специалист по вскрытию замков и разнорабочий. Вслед за ним припарковался микроавтобус "Мвамвитугари Мсафара", из которого вышел судебный пристав, два бойца спецподразделения "Беркут" с автоматами, сотрудница муниципалитета из департамента архитектуры госпожа Тит, а также сотрудник кадастровой службы господин Зямлх. Внутри салона остался электрик, хомо, отвечающий за безопасность газовых коммуникаций, сотрудник водоканала и пожарник.
  Первое неудобство, с чем столкнулся пристав, который обязан был зачитать постановление о сносе строения, это невозможность проникнуть на территорию особняка. Он подошел к железной калитке высотой более двух метров, намочив брюки о высокую некошеную и не вытоптанную траву и вымазав в грязь туфли о размокшую вследствие непрекращающихся осадков глиняную почву. Пристав взялся за мокрую ручку калитки, повернул ее вниз, однако отворить дверь не смог. Скривился, разжал кулак и увидел ржавчину на ладони. Что-то произнес и цокнул языком. Что он сказал, никто не услышал, так как судебный пристав лишь неслышно пошевелил губами. Затем попытался вытереть кисть от ржавчины о ту же высокую мокрую траву. Не помогло. Он подошел к луже на дороге, поверхность которой каждую секунду покрывалась десятками новых капель, падающих с неба, вымыл руки и вытер их носовым платком. Вернулся опять к калитке.
  Из кабины наполовину высунулось тело крановщика и сделало предложение:
  - Может, шар-молотом долбануть по забору?
  Пристав обернулся на голос и отрицательно покрутил головой, говоря больше себе тихим голосом:
  - Зачем? Надо убедиться, что хозяев нет дома.
  Стоявший рядом сотрудник кадастровой службы Зямлх произнес для всех весьма уверенно:
  - Да их тут уже сто лет, как нет никого вообще.
  Пристав осмотрел входную калитку более обстоятельно и, обнаружив дверной звонок с отсутствующей верхней крышкой и кнопкой, постучал ногой в дверь. Повторив это три раза и не дождавшись никаких сигналов изнутри, судебный пристав пригласил того, кто умел вскрывать замки.
  Специалист по вскрытию не позаботился о том, чтобы носить с собой отмычки и сложные приспособления для проникновения в жилище. Он, пробурчав что-то вроде "нормальные хомо в такую погоду по выходным уже к этому времени успели проспаться и похмелиться по второму кругу", при помощи зубила и молотка выбил сердцевину замка и картинно отворил калитку.
  - А кто-то кричал, что необходимо валить стену, - спокойно произнес пристав.
  - Стену вообще валить не надо... пока, - сказала специалистка по архитектуре госпожа Тит и посмотрела на господина Зямлх.
  - Забор снесем в самом конце, - поддержал ее сотрудник кадастровой службы, работающий с ней в одном здании.
  Примерно по такому же сценарию группа этих хомо открыла двери, ведущие непосредственно в само здание, подлежащее сносу, после чего все ринулись по комнатам. Однако пристав всех остановил, извлекая из портфеля заранее отпечатанные листы:
  - Господа, нам необходимо подписать акт о проникновении в жилище. Прошу всех присутствующих поставить свои подписи. Да, и позовите кто-нибудь из тех, кто остался в микроавтобусе.
  После соблюдения всех необходимых формальностей приставом было дано право и время в количестве десяти минут на осмотр двух этажей здания.
  - Господа, прошу не задерживаться. Обследуйте помещения, делайте записи, заметки и замечания, подавайте их в письменном виде мне, - распорядился пристав.
  Разнорабочий, впервые попавший на мероприятие такого рода, подошел к приставу и спросил, обводя пространство вокруг рукой:
  - Так это все на самом деле придется в землю закатать?
  - В землю - не в землю, но все подлежит сносу, - пояснил судебный пристав.
  - А чего? - допытывался разнорабочий.
  - Иди лучше на обследование, а то не успеешь, - усмехнулся пристав.
  - На самом деле домину ко всем чертям снесут?
  - Снесут.
  - А чего, все-таки?
  - Суд вынес такое решение. Я не в курсе, почему. Можешь не спрашивать, - отмахнулся пристав.
  - Жалко. Добра столько, - подключился к разговору крановщик. - Я еще с таким не сталкивался, чтобы добротный особняк на ровном месте сносили.
  - Значит, надо кому-то, - сделал вывод разнорабочий.
  - И это все сломают на самом деле? - не верил до конца крановщик.
  - Тебе лично ломать и придется, - ответил пристав.
  - Жалко. Я на такие хоромы и до конца жизни не заработаю, а кому-то они оказались ненужными.
  - Я исполняю, а не комментирую решения суда.
  - Получается, что все это будет уничтожено? - спросил разнорабочий.
  - Да, - кивнул пристав.
  - Значит, добро это уже ничейное и никому не нужно? - сделал заключение разнорабочий. - А раз ничейное, то можно забрать себе.
  - Брать нельзя, потому как это считаться будет присвоением чужой собственности, а ходить по комнатам и смотреть дозволено, - пояснил пристав. -
  Пока строение и его содержимое не вывезли на свалку, ничего брать нельзя ни в доме, ни на подворье.
  - Странные законы, - пожал плечами разнорабочий. - Лучше сломать и выбросить на помойку, чем хомо отдать?
  - Не знаю, что лучше, а что хуже. Я руководствуюсь законом. Для этих целей и прибыл сюда, чтобы осуществить надзор, а ты походи и посмотри. Глянь, как бывший руководитель театра у нас в стране поживал.
  - Ну и пойдем. Чего тут стоять? - потянул крановщик за рукав товарища. - Пусть начальство тут надзирает, а мы посмотрим.
  - Давай-давай. Осталось пять минут, - поторопил их пристав.
  Он смахнул рукой пыль с дивана и присел. В голову полезли мысли: "Идите, алчные стервятники, готовые шастать на развалинах чужого горя, собирая слезы хомо. Разбрелись по комнатам, изображая любопытство, а на самом деле втихаря пытаются потрошить буфеты и тумбочки. Шакалы. А смысл? Разве что-нибудь путевое могут оставить хозяева, которые уже смирились с тем, что их собственность будет уничтожена? Конечно, толковое все уже повывозили. Но этот драматург много добра оставил: кровати, люстры, камин, столы, занавески... То ли богатый, то ли гордый. Не пришел сегодня. Дело каждого. Лучше, когда нет собственников, чем работать под их вопли, возгласы и проклятья. Еще припрется кто-то из родни... Сейчас соседи позвонят и приедут, как миленькие.
  Каждый хомо, попадающий на дело по разбору дома, норовит что-то себе утянуть полезного. Все только зависит от достатка и степени стыда и совести. Выносят ложки, кружки, полотенца старые... И сегодня будут из дома волочить все. Кто-то в карман положит, кто-то в узелок завяжет и спрячет в углу, чтобы в конце работы унести. Пусть несут. Все одно пропадет, а так, может, кому-то и польза будет. Вот полицейские вдвоем пошли наверх. Ну, им же стыдно в форме и при исполнении, при свидетелях потрошить шкафы.
  Эти двое работяг, что на кране приехали, рады будут, даже если полбутылки рома найдут. Сразу и дерябнут, спрятавшись от остальных. У всех свои запросы. А вот дядька из кадастра и тетка-архитектор ничего не возьмут. Будут только торопить остальных, приговаривая, что в выходной день пора побыстрее обесточить дом, перекрыть воду и заглушить газ".
  Зямлх и Тит ходили отдельно от остальных, внимательно обходя одну комнату за другой. Разговаривали они вполголоса, частенько озираясь по сторонам.
  - Люстра совсем новая, - внимательно осмотрев потолок в спальне хозяйки, сделала вывод Тит.
  - Ага, - согласился Зямлх. - Плохо, что пластиковый плафон в этом месте близко прилегал к лампочке и слегка потемнел.
  - Невнимательные хозяева по раздолбайству вкрутили более мощную лампочку, чем полагается. Козлы! Подпортили такую вещь.
  - Ладно тебе. Почти не видно.
  - Почти. Но уже не новая, и это сразу в глаза бросается.
  - Идем в следующую комнату.
  В спальне хозяина разнорабочий пытался отвинтить медный набалдашник со спинки кровати. Заметив Зямлх и Тит, он поначалу смутился, но потом продолжил свою работу.
  - А что это вы делаете? - возмутился "кадастровик".
  - А чего килограмму меди пропадать? - без стеснения ответил тот. - Лучше я отвинчу и сдам в приемный пункт, чем бомжи на свалке в куче дерьма откопают и деньги за это получат.
  - Прекратите! - возмутилась "архитектор". - Вам не стыдно мародерствовать?!
  - А вам-то что? Через час все это снесут, - огрызнулся разнорабочий, и изо рта у него запахло мужским одеколоном.
  - О-о-о-о, братец! - округлила глаза Тит. - Сейчас позову "Беркутовцев", составим протокол, и впаяют тебе года четыре, как миленькому. А ну, марш из дома!
  - Ладно, идем, - крановщик развел руками и виновато посмотрел на сотрудников муниципалитета. - И вправду... как-то не по-нормальному. Мы не мародеры. Мародеры с трупа снимают, но пойдем вниз.
  Когда эти двое исчезли, Тит подошла к кровати Отци Тунга и потрогала набалдашник из меди, возмущенно выражаясь и глядя на Зямлх:
  - Скажи, разве не скотство? Пьянь и мразь. Ради того, чтобы продать килограмм латуни за пятьдесят федхов, этот недоносок испоганить готов кровать стоимостью в две тысячи эку.
  - Пусть как бэушка она даже и тысячу стоит, - поправил женщину собеседник и попытался сдвинуть металлическую кровать с места. - Тяжелая, сука, прикручена к полу, что ли?
  - Нет, она даже разбирается. Смотри сюда, - успокоила мужчину "архитектор". Все, закругляемся. Что голытьба успела себе прихватить, то ихнее. Пошли. Пусть пристав из дома повыгоняет тех, кому не положено коммуникации отключать, а то перепортят вещи.
  Не успело сообщество по ликвидации строения выйти за порог дома, как к особняку быстро подъехала легковая машина, из которой выскочила Гижжа Тунга и, сжав кулаки, побежала к этому сообществу.
  * * *
  В тот самый момент, когда хозяйка притормозила у ворот своего особняка в Деривативах и покинула автомобиль, недалеко от городка Лимбро дежурный инженер Щапунэлли постучал в дверь кабинета начальника управленя идеологического отдела Лимбрийской ГЭС господина С'иднн Еоожж. Инженер ЛГЭС торопился с не меньшим усердием, чем бывшая актриса ХДТ. Не дождавшись приглашения, Щапунэлли переступил порог кабинета С'иднн Еоожж, где застал последнего за разговором по телефону. Инженер не стал подходить близко к начальнику а прикрыл за собой дверь и остался ждать у входа.
  Гримаса идеолога сигнализировала о том, что ее хозяин оказался недоволен столь неожиданным вторжением, однако его рука подала сигнал Щапунэлли, чтобы тот присаживался в кресло.
  - Хорошо, я тебе минут через пятнадцать перезвоню. Меня тут по работе отвлекли, - сообщил некоему собеседнику на том конце провода Еоожж, положил трубку и обратился к своему подчиненному: - Ну, что там еще стряслось? Поднимается вода в Умбре.
  - А чего ей падать? Стабильно растет. Для падения нет никаких предпосылок, как нет таковых у старой бабки, чтобы стать молодухой и наплодить детишек.
  - И что сейчас? - С'иднн перевел взгляд на телефонный аппарат, словно сильно переживал, что не смог продолжить диалог посредством данного устройства.
  - Сорок восемь, - доложил Щапунэлли, сколько сантиметров осталось до критической отметки.
  - Не так уж и плохо, - попытался улыбнуться Еоожж. - Думаю, что дотянем мы с тобой до окончания нашего дежурства, а там на смену придут другие хомо. Вот пусть у них и болит голова за этот уровень. А мы уже с тобой будем отсыпаться, поскольку свой наряд оттарабаним при проливном дожде.
  - Так что, вам абы не в вашу смену дежурства хлынула вода через плотину, а там хоть всемирный потоп?
  - Мне не все одно, - оправдываясь, сказал Еоожж, - но я не вижу причин для паники и не понимаю, что нужно делать и зачем кипишиться, если нормы уровня не превышены.
  - Зато я знаю.
  - И что?
  - Я позвонил директору и главному инженеру. Главного не было дома, а директор сейчас приедет.
  - Очень хорошо, - похвалил идеолог инженера, - директор нам не помешает. Пусть разделит ответственность, если ты считаешь, что все так критично.
  - Директор сказал, что скоро прибудет, и сильно меня ругал, что я так поздно ему сообщил о высоком уровне.
  - А что на этот счет считает нужным предпринять директор?
  - Подключил по своим связям транспортников, и те должны подогнать два самосвала со щебнем на случай прорыва. Я сам приказал нашему водителю завести и прогреть бульдозер и экскаватор на всякий случай.
  - Отлично. Это не помешает.
  - Не помешает. Кстати, это же посоветовал и директор, считая нужным начать слив воды. Господин С'иднн, звоните, куда там сейчас положено звонить. Потому что раньше не было вашей должности, и я как старший по плотине мог связаться с дежурным по управлению всеми ГЭС и получить от него разрешение на слив. Теперь это все усложнили.
  - Правильно. Государство создает многоуровневую систему защиты всего народного хозяйства и выстраивает цепочку принятия правильных решений.
  - Так позвоните вы, наконец, по этой гребаной цепочке. Или вы ждете, что в администрации на кого-то снизойдет божественное прозрение и вам сами позвонят?
  - Ты не командуй! Раскомандовался, понимаешь... Ты хочешь, чтобы меня турнули с работы за всякие ложные тревоги и сообщения? Ты знаешь, что будет, если каждый, поправ инструкции, станет звонить в администрацию президента и делиться там своими тревогами? Наша ГЭС маленькая по сравнению с другими. И воды в Лимбрийском водохранилище не ахти сколько, и высота плотины не сто метров. Да и электроэнергией она снабжает только наше рыцарство. Чего я буду будоражить Деривативы по такому малозначительному поводу? А что в таких случаях делали раньше? Что предпринимали в прошлые наводнения?
  - Так не было таких наводнений за всю историю существования ЛГЭС!
  - Не было? - сделал для себя открытие С'иднн.
  - Нет. Выше всего вода в Умбре поднималась в 28408 году, насколько мне позволяет память. Я помню, потому что в 28407-м за шесть месяцев до наводнения я женился. Тогда до критической отметки в водохранилище оставалось сто пять сантиметров.
  - Так чего же ты молчал?! Это ж сейчас нестандартная ситуация!
  - Я пытался вам это донести на протяжении всего дня.
  - На самом деле никто никогда еще не знал, как справиться с такой ситуацией? - Еоожж вскочил с места, почесал в районе виска и машинально сел обратно.
  - Я не шучу. Дамба старая, плотина никогда не ремонтировалась. Плевать на все эти инструкции. Внизу по течению город Лимбро. Столицу и треть рыцарства просто смоет, если, не приведи Бэквордация, дамба не выдержит.
  - Понял. Ты позвони с телефона моей секретарши в операторскую и узнай об уровне на данную минуту, а я со своего звоню в Деривативы. Иди туда, чтобы мы не мешали разговорами друг другу, - скомандовал идеолог, вытирая платком со лба выступивший пот.
  22
  - Что это за безобразие?! Что за бандитизм?! Кто вам позволил вторгаться на территорию частной собственности? - Гижжа Тунга двигалась к стоявшей посреди ее двора группе хомо, возглавляемой судебным приставом. - А ну, вон отсюда! Кто вы такие?
  - Ознакомьтесь с постановлением о сносе данного жилого строения и подпишите его, - пристав вынул из портфеля бумагу и протянул ее женщине.
  - Плевать я на все эти бумажки хотела. Можете их себе в туалете повесить, а затем использовать по назначению, - хозяйка вырвала из рук пристава документ и, не взглянув на его содержание, демонстративно порвала, а затем швырнула тому в лицо.
  - Полегче, гражданка, - пристав опешил от такого напора Гижжы, - а то будете не со мной разбираться, а с полицией.
  - Вот я сейчас пойду и вызову полицию, тогда и разберемся, - предупредила она всех присутствующих.
  - Так вызывать не придется. "Беркут" в доме, - сотрудница муниципалитета из департамента архитектуры госпожа Тит кивнула головой в сторону входной двери, ведущей в особняк.
  - "Беркутовцы" здесь? - как бы у себя спросила Тунга, а затем бросила остальным. - Отлично. Сейчас разберемся, почему тут бездействует "Беркутня", когда грабители взломали дверь в жилище.
  Актриса театра почти взбежала по ступеням и скрылась в стенах особняка. Войдя в холл, она обнаружила там спускавшихся по лестнице со второго этажа двух сотрудников военизированной полиции, спешивших на шум. Они явно не ожидали такого молниеносного перемещения Гижжы по территории, посему ее столь быстрое появление в холле для них стало сюрпризом. Оба карабинера из "Беркута" как-то нервно засуетились. Один из них, смущаясь, достал руку из кармана, а второй спрятал нечто блестящее и продолговатое в рукав.
  - А что это вы вместо того, чтобы гнать взашей проходимцев с моего двора, шастаете по дому у меня? - удивилась женщина, заметив что-то неладное.
  - А вы, собственно говоря, собственница, что ли? - спросил один из полицейских.
  - Собственница собственной персоной, - злобно кривляясь, объяснила она.
  - Тогда все вопросы к приставу, а мы тут лишь присматриваем за порядком, -сделал комментарий второй сотрудник "Беркута".
  - Тут пока порядком и не пахнет. И при чем тут "Беркут"? - не поняла хозяйка. - У меня в особняке матч чемпионата по мигунампиру или отлов посетителей наркопритона, раз вас привлекли?
  - Прислали и прислали. Вам МВД отчитываться не обязано.
  К этому моменту двое сотрудников МВД успели приблизиться к Гижже на расстояние не более одного метра. Тогда она вытянула руку и со словами "и что вы взяли у меня?" схватила одного из них за предплечье. Нащупав пальцами правой руки в рукаве тот предмет, что полицейский спрятал. Тунга сильно сжала ему руку чуть выше локтя, оттянула рукав в районе шлицы и дернула за запястье своей левой. Она проделала это столь виртуозно, что, когда сотрудник "Беркута" опомнился, то металлический предмет звонко ударился о половую плитку холла.
  - Мой нож! - вскрикнула она, поднимая его с пола. - Мой посеребренный нож! Откуда он у вас?
  Вопрос был излишним и очевидно наивным. Но даже со столь простецкой задачей сотрудник МВД не смог справиться. Он округлил глаза, словно его просили доказать на экзамене теорему, название которой он даже не слышал, не говоря о том, чтобы дать хоть подобие обоснования.
  - Ты украл мой нож?! - отбросив приличия, актриса даже не спросила, а предъявила обвинения.
  - Да это не мой... - нашелся, наконец, что сказать полицейский после затянувшейся паузы.
  - Понятное дело, что не твой. Он - мой! А ты его украл. Выломал дверь и украл, - повысила голос Гижжа.
  - Я его даже не брал в руки, - пришел в норму и улыбнулся фирменной улыбкой "Беркута" сотрудник, привыкший сдерживать эмоции и контролировать себя, когда вокруг бушует и неистовствует толпа во время массовых мероприятий.
  - А чьи отпечатки на нем? Мои? - закричала Тунга, поднеся нож на открытой ладони к лицу полицейского.
  - Шумят, - громко заметил, находясь во дворе, пристав. - Пойду, посмотрю, что происходит в доме.
  Услышав эти слова, сотрудник "Беркута", еще едва ли не ухмылявшийся секунду назад, снова нервно напряг мышцы лица и посмотрел на проем входной двери.
  - Гражданка, уберите холодное оружие, - попросил второй карабинер из спецподразделения.
  - Это не холодное оружие, это - вещественное доказательство! - продолжала громко спорить Гижжа.
  - Уважаемая, вы что-то напутали. Я даже не прикасался к этому ножу. Он на полу все время лежал.
  - На нем лишь ваши отпечатки пальцев, - помогал своему коллеге второй полицейский.
  - А на том, что ты припрятал в кармане, тоже мои отпечатки? - Тунга указала на карман, из которого при ее появлении он достал руку.
  - Что там у вас? - судебный пристав стучал каблуками, поднимаясь по ступеням крыльца, но еще не был виден изнутри дома.
  У полицейского, из рукава которого выпал нож, забегали глаза, словно он угодил в ловушку. У него нервно дернулся глаз, а далее он снял с плеча автомат и ударил прикладом женщину в подбородок. Та упала. Секунд через пять в холл вошел пристав.
  - Нервишки зашалили у хозяйки, - пожал плечами сотрудник "Беркута", показывая дулом автомата на тело Гижжы, лежавшее на полу.
  - Чердак у нее от напряжения не выдержал и стропила затрещали. С ножом пошла на нас, - второй полицейский пошутил и в подтверждение своих слов кивнул головой на нож, выпавший из руки женщины и валявшийся сейчас на полу.
  - Надо "скорую" вызывать, - решил пристав и направился на выход. - Пойду. А вы следите, чтобы не умерла, а то ведь, оно такое... никто не видел, при каких обстоятельствах она упала.
  Тот полицейский, который нанес удар актрисе, склонился над ее телом, поправил платье, задравшееся при падении выше колен, присел, дотронулся пальцами до шеи и продиагностировал потерпевшую на наличие пульса. Подтвердил: "Жива". Его напарник облегченно кивнул головой, извлек из кармана солонку из хрусталя, протер об одежду, чтобы не осталось отпечатков пальцев, поставил на пол и, пнув ногой, отшвырнул эту кухонную утварь в угол комнаты.
  * * *
  Когда на Лимбрийской ГЭС собрался "чрезвычайный штаб", включающий среди прочих членов команды также директора электростанции, начальника управления идеологического отдела С'иднн Еоожж и дежурного инженера Щапунэлли, двойное солнце уже село, но еще в сумерках можно было обходиться без искусственного освещения, чтобы видеть картину приближающейся катастрофы. Девять хомо, управленцев ЛГЭС, стояли на дамбе невдалеке от плотины.
  Лица всех были устремлены в сторону водохранилища. Общались громко, ибо шквальный ветер мешал спокойно говорить. Дождь хлестал по лицам, упругие вихри срывали капюшоны с голов.
  - Видите, как волна прет на нас? - техник акцентировал внимание директора, указывая рукой на волны, непрестанно бьющие в дамбу.
  - А сколько по последним замерам оставалось до уровня? - спросил директор.
  - Тридцать один, - ответил кто-то из персонала.
  - Темпы прибывания воды замедлились, - сделал вывод главный идеолог.
  - Прибывает поезд на станцию, а уровень воды подымается, - вполголоса подкорректировал его слова Щапунэлли.
  - Хвала Бэквордации, что замедлился! - вставил реплику один из заместителей господина С'иднн Еоожж.
  - Очень сильное давление на дамбу, - размышлял директор. - Надо потихоньку сливать.
  - Но вода же пока не переливается, - успокаивал себя и всех присутствующих начальник управления идеологического отдела.
  - Вы понимаете, - кричал то ли от злости, то ли для того, чтобы перекричать шум падающей с плотины воды и завывания ветра, директор, - что если произойдет перехлест, то уже будет поздно? Вода - это такая субстанция, что стоит только в одном месте тоненьким ручейком образоваться течи с верхнего уровня на нижний, как она вмиг размоет себе путь до состояния бурлящего потока, который все сметет на своем пути до последней капли, пока верхний бассейн не уровняется с нижним. Посему я как директор даю команду на открытие заслонки на пять сантиметров.
  - Я как начальник управления идеологического отдела не могу подписать такой приказ без телефонограммы из Деривативов. Я позвонил и заявку дал, но ответа на слив покудова нету. Так что ждем. Видимо, там посоветовались и решили, что еще не время.
  - Сегодня выходной. Там никто не чешется "покудова", - дежурный инженер подколол С'иднн Еоожж. - А в тридцать шесть часов администрация закроется вообще, и на телефоне там останется сидеть только единственный специалист-идеолог, который одинаково разбирается во всех сферах жизни хеджерского общества.
  - Раньше завтрашнего утра никто кардинальных решений принимать не будет, - дополнил своего инженера директор, зло шутя. - А зачем брать на себя ответственность, если красная черта не пройдена? А вдруг не прорвет плотину? Ну, случится такая оказия, и она выстоит... Кто тогда ответит за слив? Правильно: тот, кто проявил инициативу и взял на себя ответственность за судьбу ГЭС и живущих вокруг хомо. А инициатива у нас наказуема, ибо инициатива - это возможность и способность думать, а у нас уже этими долбаными телесериалами и новостями так оболванили народ, что думать перестало девяносто процентов населения. Осталось лишь десять процентов граждан в этой стране, кто способен адекватно воспринимать реальность.
  - Будем ждать, - принял решение главный идеолог. - Это единственно правильное в этой ситуации. Будем ждать звонка или телеграммы из соответствующих ведомств.
  - И сколько нам ждать еще? - директор посмотрел на С'иднн Еоожж с намеренно идиотским выражением лица, словно ученик тоталитарной секты на своего учителя.
  - До уровня "ноль", а потом откроем заслонки таким образом, чтобы уровень воды в водохранилище не превысил этот "ноль", - авторитетно заявил начальник управления идеологического отдела. - Вы уже дожили до седых волос, а ведете, честное слово, себя, как дети.
  * * *
  В тридцать семь часов пятнадцать минут реанимобиль министерства здравоохранения доставил Гижжу Тунга с черепно-мозговой травмой в клинику. К этой минуте специалисты отключили свет, воду, газ и прочие прелести цивилизации от ее особняка и поставили свои подписи под актом, выданным им судебным приставом, согласно которому теперь можно начинать снос непосредственно самого дома.
  - Думаю, что можете разрушать, - сделал заключение пристав, глядя на сотрудника кадастровой службы господина Зямлх.
  - Конечно, - бодро ответил тот.
  - Справитесь? - поинтересовался судебный пристав.
  - Не впервой, - уверенно заявил Зямлх. - Можете ехать. Выходной как-никак. Я с госпожой Тит доведу дело до конца. Садитесь в микроавтобус, забирайте всю команду. Чего нашим хомо под проливным дождем торчать? Мы с рабочими останемся и завершим начатое.
  - Тогда еще одна формальность. Надо передать по еще одному акту вам лично и вашему кадастровому ведомству данный участок. Так как имущества здесь до конца дня по факту не останется, то территория должна отойти под муниципальные земли, - сказал пристав.
  - Естественно, - согласился Зямлх и указал на дом. - Может, под крышу пойдем? Там хоть и темно, но подсветим и подпишем бумагу. Не под дождем же нам дело завершать.
  - Это понятно. Пройдемте под крышу того, что скоро будет развалено, -согласился пристав и двинулся к крыльцу.
  - Не столь уж и скоро, - сказал очень тихо сотрудник кадастровой службы и подмигнул судебному приставу.
  Они вдвоем зашли в холл особняка. Солнца уже не освещали Тренд своими лучами, поэтому в доме стояла темень. Зямлх включил фонарь и поставил печать с подписью под соответствующими документами. Пристав проделал то же самое. Затем каждый забрал свой экземпляр себе. "Кадастровик" полез в карман, вынул сто эку, посветил на них карманным фонариком и протянул их судебному приставу, приговаривая:
  - А эта бумага лично для вас. На ней нет необходимости ставить печать.
  Шутка не нашла понимания в глазах пристава. Он не ответил ничего, лишь
  кивнул в знак согласия головой, а потом осмотрел темноту и взял деньги.
  Когда все уехали, осталось лишь пять хомо: Тит, Зямлх, водитель-кранов-щик, специалист по вскрытию замков и разнорабочий.
  - Ну что, валим забор? - потирая руки, произнес крановщик, глядя на начальника и начальницу из муниципалитета.
  - Ты - дурак? - сотрудница муниципалитета из департамента архитектуры покрутила пальцем у виска. - Тебе он мешает?
  - Так все одно ж завалим его. Какая по мне разница, рано или поздно? - не понял упрека водитель.
  - Лучше поздно завтра рано, чем раньше времени сегодня поздним вечером, - ответил ему "кадастровик" выражением, понятным лишь Тит.
  - Господин Зямлх, чего делать-то? - развел руками разнорабочий.
  - Ты открывай ворота, он пусть на подворье въезжает, а ты, - Зямлх извлек портмоне, достал из него две купюры и протянул специалисту по вскрытию замков, - сбегай-ка в супермаркет (там в двух кварталах) и купи чего-нибудь поесть и закусить.
  "Вскрыватель" расцвел и быстренько зажал двести федхов в мозолистой ладони, но продолжал ждать дальнейших команд.
  - Иди, чего застыл? Или тебе приятнее под дождем без "согреву" стоять? - прокомментировала ситуацию архитекторша.
  Мужчина улыбнулся и исчез за каменным забором. Спустя минуту вернулся и задал вопрос, смущенно глядя на двух сотрудников муниципалитета:
  - А вам чего покупать?
  - В смысле? - не поняла Тит.
  - В смысле... - "вскрыватель" постучал пальцем по горлу.
  Тит и Зямлх рассмеялись, расшифровав свою подачку следующим образом:
  - Мы - нет. Возьми для вас на троих, - после чего "вскрыватель" исчез надолго.
  Кран с шар-молотом заехал во двор, крановщик ждал дальнейших указаний, не глуша двигатель.
  - Аккуратно вали кусок вон той стены, - распорядился "кадастровик". -Только так, чтобы крыша не завалилась.
  - Да тут работы минут на пятнадцать. Я мигом. А завтра бульдозеристы спланируют территорию, экскаваторщики погрузят, а самосвалы на свалку отвезут. Делов-то... - бравировал из кабины крана водитель.
  - Завалить ума много не надо, - заметила Тит.
  - Надо умело завалить, - добавил Зямлх.
  - Не понимаю. К чему это?.. Тянуть с этим...
  - А ужинать ты где будешь, если крыша рухнет? Под дождем? А так фонарик запалим, вы пожрете и, естественно, примете на грудь, - пояснил "кадастровик".
  - Дело говорите, - согласился разнорабочий. - А сами-то, чего не поужинаете?
  - Нам опись еще делать. И так темно. Мы акт обследования сделаем и подпишем, пока вы ужинать станете, - ответила архитектор.
  - Понятно, - кивнул головой разнорабочий, сделав ударение на первый
  слог.
  - Раз понятно, то отвали в сторону. Пусть он, - Зямлх указал на водителя, -завалит этот угол.
  В конечном итоге, по прибытии гонца из супермаркета крановщик успел шар-молотом проделать всего два небольших отверстия в стенах, одно из которых смотрело на улицу, а второе выходило углом на два соседских участка.
  Потом рабочие поели и выпили, поблагодарили руководство за кормежку и спиртное, а руководство распорядилось:
  - Сворачивай работу.
  - Как это? Я "под мухой" еще четче управляюсь со своим краном, - не понял водитель.
  - На сегодня хватит, - продолжила архитектор. - Темно уже, сыро и поздно. Завтра закончим.
  - А техника? - спросил крановщик о судьбе своей машины.
  - Кран пусть тоже отдыхает. Ворота запрем, калитку закроем, и все. Не зря же мы стену забора не рушили. Зачем вам выпившими тут лазить около работающих механизмов? - аргументировал свои слова "кадастровик".
  - Идите. До завтра. Все свободны, - распустила по домам рабочих архитектор Тит. - Пойду и я с господином Зямлх. Закрывайте замки и двери. Я устала, хочу к мужу и детям.
  Служащие муниципалитета ушли в одну сторону (звонить из ближайшего таксофона), а трое рабочих в другую (к ближайшему супермаркету за "поддачей"). Первым для счастливого завершения дня не хватало грузового фургона, а второй компашке - две пол-литровые бутылки самого дешевого рома на троих. В конце концов, чаяния и тех, и других были удовлетворены.
  Одни купили литр спиртного и оприходовали его почти без закуски в ближайшей беседке во дворе дома, на первом этаже которого непосредственно и располагался супермаркет. Зямлх же заказал грузовик с тентовым верхом, об аренде которого договорился заранее. Тит позвонила мужу, который должен был забрать ее на автомобиле, а сотрудника кадастровой службы подвезти домой.
  Спустя час (довольно скоро с поправкой на вечер нерабочего дня) во двор особняка заехал крытый фургон. Из кузова выскочили четыре бравых молодых и слегка выпивших хомо, которые под чутким руководством архитекторши стали выносить из дома все возможное, что еще там осталось и могло пригодиться в жизни.
  Ворота снова закрыли. Благодаря тучам на небе видимость была минимальная, поэтому загрузка вещей проходила в штатном режиме. Все двигалось по заранее составленному плану.
  И тут в процесс вмешался сосед по участку. Он услышал шум, вышел к себе во двор и увидел свет фар на территории особняка семьи Тунга. Заглянул через забор, разглядел хомо, которые выносили из дома мебель и предметы интерьера.
  Может быть, если бы просто рушили стены, это и не вызвало у него подозрений. А так он заметил что-то неладное, набросил плащ, взял для смелости с собой мощный фонарь и жену и пошел разбираться.
  Заходить на соседское подворье, следуя инстинкту самосохранения, они не стали. Лишь открыли калитку и осветили фургон и грузчиков фонарем, спросили, что здесь происходит. Их любопытство удовлетворил Зямлх, поприветствовав и спросив:
  - Чем могу помочь?
  - А что это за хомо, и что происходит? - поинтересовался сосед.
  - Тунга, ваша соседка, приезжала сегодня и решила, наконец, забрать свой скарб, - ответил соседям "кадастровик".
  - Это она? - соседка указала на женский силуэт, двигавшийся к ним.
  - Это не Гижжа, - сделал вывод сосед, осветив своим фонарем архитектора.
  - Здоровье Гижжы, к сожалению, не выдержало. Плохо ей стало, когда увидела то, что было нажито в течение жизни, а сейчас по суду должно пойти под снос. "Скорая" ее увезла. Ничего серьезного. Ударилась немного головой, когда от преизбытка эмоций сознание потеряла. Это в пределах нормы, - разъяснил ситуацию Зямлх.
  - Ничего себе норма! - удивилась соседка. - Женщина разбивает голову, а вам это в пределах нормы.
  - Ее жизни ничего не угрожает. Когда ее увозили, она разговаривала, -продолжил "кадастровик" уговаривать соседей.
  - А что, собственно говоря, за проблема?! - с претензией и на повышенных тонах вступила в разговор Тит.
  - Интересуемся, что тут за хомо грузят и выносят вещи, - спокойно ответила соседка.
  - Я все рассказал. Нет смысла повторяться, - предупредил коллегу Зямлх.
  - А Отци где? - задал очередной вопрос мужчина с соседнего участка.
  - А вы кто такие? - вопросом на вопрос ответила Тит.
  Женщина и мужчина дали пояснения, назвав свою фамилию и место жительства, но, в свою очередь, потребовали пояснений у Тит и Зямлх. Те показали служебные удостоверения и представились. Однако соседей это не удовлетворило или не убедило, и они продолжили расспросы. До поры до времени архитекторша и "кадастровик" отвечали спокойно. Когда же Тит стало надоедать, она перешла в атаку, отвечая на очередной вопрос о целях ночного присутствия чужих хомо на участке семьи Тунга.
  - Работа у меня такая, понимаете? - вспылила архитектор. - Думаете, я тут от удовольствия вся промокшая в выходной день торчу в темноте и по колено в грязи?
  - Я не знаю вашего распорядка рабочего времени, но хотел бы...
  - Не знаете, так и не болтайте лишнего, - перебила соседа Тит. - Не путайтесь под ногами. Не видите? Хомо трудятся. Идите домой, пока он у вас есть.
  - Вы мне угрожаете? - сосед перевел луч света фонаря с травы на лицо архитекторши.
  - Я не угрожаю, я в качестве сотрудника муниципалитета из департамента архитектуры произвожу обследование строений на предмет их сноса.
  - Ночью? - усомнился сосед.
  - Да, ночью! Я обследую тогда, когда захочу и посчитаю нужным. И спрашивать разрешения у вас не собираюсь. Слушайте, уберите от моих глаз этот дурацкий свет, - госпожа Тит ударила по электрическому фонарю, тот упал на землю, крышка отсека для аккумуляторов отвалилась, и он погас.
  - Это еще что за фокусы?! - взбунтовалась соседка.
  Сосед поднял фонарик и попытался его включить, но тот больше не хотел дарить хомо свет. Зямлх решил сбавить градус противостояния и сказал:
  - Господа, не переживайте, ваш дом пока не попадает под снос, хоть и предстоит изменение конфигурации проезжей части.
  - А что есть такая вероятность? - насторожилась соседка.
  - Вероятность есть всегда. На то и существует теория вероятности. А вот вероятность, что через месяц ваш дом снесут, а участок разравняют, прямо пропорциональна решению комиссии, возглавляемой мной и господином Зямлх, - с научно-бюрократической точки зрения решила объяснить архитектор.
  - Вы серьезно? - сосед сменил тон разговора с состояния "наезд" на состояние "легкое заискивание перед чиновником".
  - Вполне, - самодовольно ответил "кадастровик".
  - Но я вижу, что вы приличные хомо и отличная пара. Думаю, при определенных обстоятельствах вы здесь еще поживете, - подбодрила соседей Тунга архитекторша. - Не волнуйтесь. Ступайте домой и смотрите еженедельные аналитические передачи или свои любимые фильмы. Так будет лучше, чем спорить из-за какого-то хлама, часть которого мы отвезем хозяевам, а часть вывезем на свалку.
  - Ладно, пошли, - уступил в споре сосед.
  - И правда, пошли, если умные хомо совет добрый дают, - согласилась с мужем его супруга.
  Спустя один час и сорок минут все, что еще представляло ценность для Тит и Зямлх, было погружено и вывезено с территории особняка Отци и Гижжы Тунга. Архитектор и сотрудник кадастровой службы по-хозяйски закрыли все двери-калитки-ворота и с чувством выполненного долга удалились.
  Не успели они отъехать и сотню метров от особняка, как Лимбрийская дамба на одноименной ГЭС дала первую течь. Когда же фургон привез груз в ангар, Лимбрийское водохранилище на четверть уже опорожнилось вследствие прорыва.
  * * *
  Вас приветствует информационный накопитель AZurga.
  Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
  Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.azurga.net: да.
  Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
  Заполните бланк запроса.
  Синхронизация: согласно пространству и времени запроса.
  Язык запроса: русский.
  Язык ответа: русский.
  Выдавать ли резервную копию на каком-либо другом языке: английском.
  Запрос: Лимбрийский потоп (республика Хеджер), значение термина.
  Единица измерения: природно-техногенная катастрофа.
  Краткая характеристика единицы "природно-техногенная катастрофа":
  1. Не является единицей International System of Units.
  2. Масштабная авария на техногенном объекте, вызванная изменением параметров окружающей среды.
  3. Стихийное бедствие, следствием которого стало разрушение искусственно созданных объектов.
  4. Дегенеративный процесс при функционировании сложных технологических сооружений и механизмов, повлекший за собой массовую гибель живых существ.
  Подтвердите правильность характеристик природно-техногенной катастрофы: да.
  Ответ:
  1. Лимбрийский потоп - прорыв дамбы на Лимбрийском водохранилище, произошедший 3.05.28485.
  2. Лимбрийский потоп - трагедия, унесшая более трех тысяч жизней.
  3. Лимбрийский потоп - вследствие затопления города Лимбро и наводнения на реке Умбра около ста хомо числятся без вести пропавшими.
  4. Лимбрийский потоп нанес ущерб экономике республики Хеджер на сумму в полтора миллиарда федхов в ценах 28485 года.
  5. Лимбрийский потоп и катастрофа на электростанции расследовались органами прокуратуры на протяжении двух лет, вследствие чего были осуждены двадцать один хомо.
  Продолжить: да.
  Вопрос: какое наказание понес начальник управления идеологического отдела ЛГЭС господин С 'иднн Еоожж.
  Ответ: сорок четыре года тюрьмы.
  Продолжить: нет.
  Желаете выйти: да.
  Всего хорошего. До встречи.
  Происходит безопасное отключение от информационного накопителя AZurga.
  Вы отключены.
  23
  4.05.28485. Раннее утро. Около 12 часов. Особняк семьи Тунга.
  Осадки в виде дождя не прекратились и на следующий день после прорыва дамбы на Лимбрийском водохранилище. Они не усилились и не ослабли. Вода по-прежнему монотонно капала с неба на землю.
  Вокруг полуразрушенного дома сновали три-четыре группы хомо, которые продолжали разбирать строение. Нет, эти гуманоиды не числились в штате муниципалитета и абсолютно не были знакомы с сотрудником кадастровой службы господином Зямлх или с сотрудницей муниципалитета из департамента архитектуры госпожой Тит.
  Они действовали самостоятельно и появились здесь сразу после того, как два вышеперечисленных чиновника уехали вслед за фургоном. Никого не хочется обижать, но сравнение само собой приходит на ум, глядя на все происходящее: гиены прибежали к останкам убитой антилопы, как только львы закончили свое пиршество. А может, сейчас по подворью особняка прыгали стервятники, которые выковыривали своими клювами остатки плоти из скелета антилопы, после того как успели поужинать сначала львы, а затем гиены. Иерархию разбора дома в состоянии подробно описать только тот, кто непосредственно знаком с кухней всего процесса: от распоряжения на снос строения из уст некоего влиятельного лица, до бомжеватого вида мужичка, увозящего пустые бутылки с территории дома. Только компетентный знаток может расставить по ранжиру всех тех хомо, кто получил свою долю материальных либо эмоциональных бонусов от сноса особняка Отци и Гижжы Тунга.
  Вернемся от рассуждений к картине, меняющейся от полуночи до утренней зари вокруг особняка. После отъезда представителей власти сюда пришли или приехали те хомо, кто жаждал поживиться строительными материалами, из коих и было возведено это строение. Самые сильные и проворные под покровом ночи приехали на допотопном самосвале и начали грузить в кузов любые предметы, которые можно было сдать на металлолом. Они сняли железные ворота, выкопали из земли трубы-столбики и так далее. Долго не возились. Сделали свое дело и уехали, разрешив ковыряться на обломках дома остальным.
  Остались "кирпичники", приступившие к разукомплектации стен на элементарные неделимые строительные элементы. Остались "кровельщики", имевшие при себе лестницы, с помощью которых могли разбирать черепичную крышу, оставляя целыми и непобитыми большинство ее фрагментов. Остались "стропилыцики", забиравшие для своих нужд деревянные перекрытия.
  К утру подтянулись те хомо, которые "от нечего делать" и со словами "пригодится" выносили с подворья любые предметы. Брали даже то, чем впоследствии никогда не воспользовались. Но это уже были не "профессионалы" в области разбора старых строений, а любители легкой наживы для нужд домашнего хозяйства.
  Как ни странно, но кран, оставленный во дворе, не подвергся ни малейшем следам вандализма в отличие от тотального разграбления частного имущества семьи Тунга.
  Отци узнал о произошедшем только после того, как Гижжа позвонила ему из больницы и сообщила последние новости: "Дом грабят по указке Чини, а меня в своем собственном доме избил "Беркут". Мне на череп наложили три скобы, и я, хвала небесам, жива".
  В больницу ехать было еще рано, поэтому драматург решил посетить место, где он некогда жил со своей семьей. Машину он оставил невдалеке - не стал подъезжать близко. Покинул салон внедорожника "Дунио Инджини", набросил на голову капюшон и, обходя лужи и лужицы, побрел к особняку.
  Его взору открылся необычный вид. Ворота отсутствовали вместе со всей стеной, воздвигнутой некогда из дорогого декоративного кирпича. Граница между двором и улицей исчезла. Исчезла не только стена, но и крыша, оконные рамы. В стенах особняка зияли дыры.
  Отци замер, не веря своим глазам. Его дом, еще совсем недавно живой организм, нормально функционировавший, теперь стоял, как израненное существо, бьющееся в предсмертной агонии. Все жизненно важные коммуникации, снабжавшие дом, были отрезаны. С электрического столба свисали обрезки провода. Газовая труба была заглушена и выведена наружу. В месте стыка коллектора с трубой для подачи воды виднелась яма.
  Умирающий дом, словно гигантское животное, лежал на земле, издыхая, а по нему ползали и копошились вокруг его туши хомо-жуки. Эти гуманоиды, мокрые от дождя и грязные от разбора строения, предстали перед драматургом в образе жуков-могильщиков. В природе жуки-могильщики, с темным окрасом по всему телу, имели такую же расцветку, как и эти хомо, облаченные в темные грязные, серые во всех смыслах, одеяния. И только желтый оттенок лиц выделялся из всей этой серости. У жука-мертвоеда, которого вспомнил по картинке из энциклопедии Отци, тоже просматривалась желтизна в районе надкрыльев.
  "Несчастные убогие насекомые, лишенные возможности летать, природа и примитивный внутренний мир которых даровали им лишь возможность подбирать остатки того, чем жили нормальные хомо в течение всей своей полноценной жизни. Этому же быдлу досталось только удовольствие дотронуться и подержаться своими руками за то, чем пользовались более развитые в интеллектуальном плане существа изо дня в день. Что ж... Природе необходимы всякие создания. Кто-то может творить и порхать, а кто-то должен сжирать трупы. Так и есть. Без этого никуда. Кто-то же должен разобрать мой дом после его смерти. Есть подлый охотник, который в угоду своей прихоти и для развлечения убивает в лесу оленя, отпилив от него в качестве трофея лишь рога. Но некие животные и микроорганизмы просто обязаны тушу этого оленя переварить, обернув в прах, иначе эта туша будет лежать посреди тропы вечно. Если не будет могильщиков, то вскоре Тренд весь будет завален телами умерших животных, поваленными деревьями, прошлогодней травой и листвой. Это убьет жизнь. Таковы законы Природы. Таковы законы, которые мы знаем и которые нам дозволено знать. А на этих хомо чего мне обижаться? Они даже не злые в прямом смысле этого слова. Они нравственно деградировали, раз дошли до того, чтобы воровать то, что отобрал у порядочного гуманоида диктатор", - в своих рассуждениях Тунга прошел короткий путь от презрения к тем, кто разрушал его особняк, до глобального воззрения на развитие всего живого.
  Отци подошел еще ближе. На глаза накатились слезы. Он вспомнил, как в этом дворе бегали его малые дети, беззаботно резвясь на траве, как он обнимал за плечо левой рукой свою некогда любимую жену, а правой, держа полный бокал вина, размахивал, рассуждая теплыми вечерами о театральной и околотеатральной жизни, политике, экономике, обществе. Жизни, наполненной, словно этим терпким вином, радостями и невзгодами до самых краев. Жизни, в которой всегда было место для идей, честной борьбы, стремления к лучшему.
  "О, Бэквордация, - бывший руководитель ХТД поднял глаза к небу, - как же может все поменяться, если одна безвкусная бездарность придет и займет место того, кто должен вести своих граждан, как поводырь слепых котят, по эволюционной спирали. Хеджер, очнись! Как же так вышло, что тот, кому хороший хозяин не доверил бы пасти и отару овец, теперь пасет все страну с ее двадцатимиллионным населением? Нет. Это не только мой дом разрушил Чини. Он разрушит по такому же сценарию всю страну, ибо души этих двадцати миллионов дурачков он уже давно купил и разрушил. Пусть не всех, но большинства. Не хотят хомо менять сытую жизнь на идеалы. Лишь единицы. Вы прозреете, но будет поздно. Поздно, как поздно и мне теперь уже строить свой новый дом на руинах старого".
  Отци вернулся в реальность и заметил, как некий мужичок, положив на оба плеча по молодой яблоне, согнувшись под их тяжестью, выходит из его двора. Тунга узнал эти деревца. Он их сажал не более десяти лет назад. Они за это время подросли, стали толще. Мужчина их выкопал и перемещал на свой участок. Они неровно легли и балансировали, раскачиваясь в такт шагов. С корней опадала сырая земля, на ветке одной из яблонь болтались плоды первого урожая.
  Мужчина остановился, потому что ствол одной из яблонь свалился у него с плеча. Он с просьбой в глазах поднял свой взор на хозяина особняка, с которым не был знаком, и попросил:
  - Старина, помоги забросить, а то нести неудобно.
  - Тяжела ноша? - поинтересовался Отци, не сходя с места.
  - Тяжеловата, - подтвердил тот, - зато какие яблоки в следующем году вырастут на огороде у меня!
  - А чего же сам не посадил раньше таковых? Глядишь, и свои бы яблочки подоспели. Не пришлось бы воровать.
  - Разве это воровство? Я их от ножа бульдозера спасаю, можно сказать. У меня хоть поживут, а так - на свалку вывезут, и капут им.
  - Да я у тебя, защитник растений, не спрашиваю, что ты с ними делать будешь. Я спрашиваю, отчего ты для себя не посадил таких?
  - Так это ж деньги надобно тратить и возиться с посадкой, прищеплением, удобрением, а тут уже все готовое.
  - Я даже догадываюсь, за кого ты на выборах голосовал, - горько усмехнулся Отци.
  - Да при чем тут выборы? - с обидой ответил мужчина. - Ты на плечо мне закинешь или мозги компостировать дальше будешь?
  - Пусть тебе помогает тот, за кого ты свой голос отдал, - произнес Тунга, развернулся и пошел к своему автомобилю.
  В спину ему было брошено:
  - И откуда такие козлы берутся! После этих слов мужчина поволок деревья, корни которых стирались об асфальт.
  Отци этого уже не видел. Он вернулся к себе в квартиру на улицу Контанго. Жутко хотелось выпить, но через несколько часов предстояла еще поездка к Гиж-же в клинику. Ехать туда с запахом алкоголя он не хотел, поэтому решил убить время иным способом. Ему на глаза попалась книга Хасимо Маурицио, брошенная некогда на полку. Он взял в руки "Сказки для взрослых и детей" и со словами "ладно, надо себя чем-то занять" раскрыл произведение Джефри Клиана.
  ***
  4.05.28485. Время после полудня. Где-то между 24 и 25 часами. Железнодорожный вокзал.
  Мужчина в черных очках из непрозрачного стекла, постукивая белой тростью, двигался по перрону. Услышав голоса, он приостановился, повернул лицо и задал вопрос:
  - Господа, с этого пути уходит поезд на Жью?
  - Да, - в один голос подтвердили ему два приятеля, ведшие разговор между собой.
  - Далеко до первого вагона? - продолжил расспрос хомо, который был похож на слепого.
  - А кто его знает, - пожал плечами один из ожидавших.
  - Наверно, вам дальше надо идти. Я думаю, что вам нужно пройти вперед еще метров пятьдесят, - предположил второй хомо, ожидавший прибытия состава.
  - Дай богиня вам здоровья и отличного зрения, - поблагодарил слепой и постучал тростью по асфальту, выбирая себе дорогу.
  В ответ оба мужчины, посмотрев на инвалида, сжали и разжали свои ладони, подняв при этом головы на дождливое облачное небо.
  Когда состав "Деривативы - Жью" подали к перрону, пассажиры помогли слепому подняться по ступеням и подали ему тяжелую сумку, которую тот нес в руке. Этот мужчина остался стоять в тамбуре, ожидая, когда пассажиры рассядутся по своим местам.
  Выдержав временную паузу, слепой зашел в вагон и обратился к присутствующим, говоря быстро, на одном выдохе, почти скороговоркой:
  - Добрый день, уважаемые пассажиры! Вашему вниманию общество слепых предлагает в дорогу замечательную газету собственного производства "Чику-пику-шмику". В этом еженедельнике вы найдете увлекательные детективы, веселые анекдоты, любовные истории, криминальную хронику, сплетни из жизни звезд. Спешите покупать. Тираж "Чику-пику-шмику" ограничен. В этом выпуске вы узнаете, почему маньяк расчленил старушку. История о том, как из-за безответной любви девушка решила отомстить своему парню и уехала работать проституткой. Душераздирательный рассказ о том, как мужчина, чтобы не умереть с голоду отрезал и съел свои уши. Внимание, восходящая звезда эльфийка Вази Фанно крутит роман с известным вампиром-банкиром! Многое-многое-многое другое вы узнаете, приобретя газету "Чику-пику-шмику". Обратите внимание, в газете теперь не восемь, а двенадцать страниц. Она стала толще. И самое главное: покупая каждый экземпляр, вы оказываете посильную помощь хомо с ограниченными возможностями и обществу слепых. Покупаем, приобретаем. Цена - пять федхов. Просьба не обижать слепого и рассчитываться честно.
  Последние фразы продавец заканчивал, уже медленно двигаясь по проходу. Некоторые пассажиры задавали ему вопросы относительно содержания газеты, другие покупали молча, третьи клали деньги в ладонь слепому и самостоятельно забирали сдачу. Пройдя вагон, этот хомо смог реализовать семь экземпляров увлекательной газеты "Чику-пику-шмику". Затем он перешел во второй.
  Вслед за этим хомо первый вагон посетил следующий торговец периодическими изданиями. Этот был немногословен. Более того, он был немым, так как на шее у него висела табличка с надписью: "Грешники и праведники, покупайте слово богини из Ципинского монастыря. Оградите себя от сглаза, защитите душу свою и очистите помыслы. Стоимость семь федхов. Да хранит вас Бэквордация!".
  Внешне немой походил на монаха. У него были длинные волосы и не меньших размеров борода. Он постоянно шевелил губами, словно непрерывно читал молитвы. А в руках немой держал свежий номер "Ципинского целебного родника" за номером 256 (13). Проходя вдоль сидений, продавец смиренно всем кланялся, при этом рекламировал свой товар так усердно, что со стороны создавалось впечатление, будто своими газетами он почти тыкал в лицо потенциальным покупателям.
  Урожай у немого торговца в конце вагона оказался беднее, чем у слепого, хоть Хеджер и считался довольно набожной страной. Тот реализовал лишь две единицы своей продукции. То ли первого распространителя печатного товара общество жалело больше, то ли сваренный из собственных ушей холодец был хеджерскому народу ближе, нежели смиренная душа.
  После "фарша с кровью" и "молебна" народ ждала культурная программа: на сцену поднялся странный чудак с аккордеоном. Он представлял собой нечто среднее между юродивым и стихоплетом. Певец и музыкант в порыве рвал баян и голосовые связки, исполняя шутки-прибаутки о теще, жадном богатее и пьяном любовнике. Те, кто слышали музыкальное произведение впервой, посмеивались и бросали исполнителю в шляпу подаяние. Постоянные же пассажиры рейса "Деривативы - Жью" даже не повернули головы в сторону представителя хоть и уличного, но шоу-бизнеса.
  В то время, пока эта троица двигалась из пункта "А" в пункт "Б", навстречу им из вагона номер шесть в вагон номер один вышел... Нет, не о перемещении поезда или автомобиля идет речь, и это не задачка по математике. По прибытии состава "Деривативы - Жью" на платформу железнодорожного вокзала в последний вагон поднялся по ступенькам Джефри Клиан. В рюкзаке за спиной он нес книги Хасимо Маурицио.
  Встреча Джефри со слепым торговцем газетами "Чику-пику-шмику" произошла в четвертом вагоне. Они встретились в проходе. К этому моменту Клиан успел реализовать всего лишь один экземпляр своих сказок. Разминуться обоим продавцам было сложно в пространстве между сидениями. Понимая, что инвалиду необходимо уступать, Джефри освободил проход, став между сидящими пассажирами.
  Слепой продолжил движение, а когда поравнялся с Клианом, наверно, случайно, очень сильно надавил своей тростью тому на ногу в области пальцев. Джефри, ощутив боль, сквозь зубы втянул в себя воздух, перехватил белую трость своей рукой и переместил ее на пол.
  Затем писатель повстречал на входе в третий вагон глухонемого распространителя "Ципинского целебного родника". Тот как раз в это время закончил обход вагона номер три и открывал дверь в тамбур. Заметив Джефри, он оскалил желтые зубы и прорычал писателю нечто нечленораздельное. В этот момент взгляд у святого из типографии Ципинского монастыря был таким, что его с успехом можно было принять за распространителя газеты "Новости преисподней плюс".
  С аккордеонистом Клиан столкнулся в том месте, где не было ни одного свидетеля. Это случилось на сцепке вагонов. Увидев Джефри, вагонный шоумен сменил маску лица. Теперь его взгляд был не придурковато-наигранным, а таким, что коэффициент интеллекта его владельца мог смело превышать отметку в семьдесят единиц. Аккордеонист пристально посмотрел на Клиана и рявкнул:
  - Ты кто такой?
  Джефри, стоя к нему боком, повернул голову и спросил:
  - А ты переписью населения занимаешься? Может, я тебе анкету должен заполнить?
  - Шибко умный или пошутить решил?
  - Да куда уж тут шутить без гармошки? Без гармошки мои шутки-прибаутки никто и слушать не станет. Если бы у меня хотя бы губная гармошка была да штаны такие чудесные, как у тебя, то я мог бы скоморошничать по поездам, а так мне только книги писать дано и продавать их. У тебя, случаем, нет губной гармошки или флейты, на крайняк? - ерничал Клиан.
  - У меня кожаная флейта есть. Могу дать подудеть, - предложил аккордеонист.
  - А тебе так хочется, чтобы кто-то дунул? Так сходи к шлюхам. Они стоят толпой на привокзальной площади. А если цветной бумаги на них тратить жаль, а уже невмоготу, то я пойду, а ты тут по-быстрому между вагонами передерни себе затвор, - дал совет Джефри.
  - Еще раз увижу, что шастаешь по вагонам, - отгребешь по полной, - предупредил аккордеонист.
  - А тебе-то что? Я ж не кривляюсь под гармошку, тебе-то, какая разница?
  - А нехрен тут ползать, хлеб наш отбирать и масть перебивать.
  - Как я перебиваю тебе, ты в адеквате?
  - Чем меньше будет таких, как ты, тем больше денег будет у пассажиров, чтобы забашлять мне и тем, кто тут работает уже давно. Так что мой тебе совет -вали отсюда подальше. Много тут таких, как ты, пыталось засрать пространство. Продавай свою макулатуру в других местах, а в поездах чтобы я тебя больше не видел на этом вокзале. Это наша территория. Короче, я тебя предупредил. Потом не обижайся.
  - Молод ты еще мне советы давать. Я и без сопливых разберусь, чего мне делать.
  - Ладно. Я тебе пока по-хорошему объяснил, мудило, а потом разберемся по-другому, если завтра тебя увижу еще! - предупредил веселый аккордеонист писателя, двинулся вперед и толкнул Клиана своим музыкальным инструментом в грудь.
  - Разберемся - так разберемся, - с безразличным видом произнес Клиан и добавил. - Смотри, чтобы только после этих разборок не пришлось тебе всю жизнь на костылях веселить публику по пригородным составам.
  Больше дискутировать Джефри не стал. Хлопнул дверью и пошел в следующий вагон.
  * * *
  Два врача "скорой помощи" поднесли на носилках к реанимобилю тело, накрытое с ног до головы темной простыней. Водитель привычно открыл заднюю дверь, и мужчины погрузили труп в салон. Один из них забрался вовнутрь и начал пристегивать Хуриа Хаму, чтобы женщина, которая недавно покинула этот мир, не упала во время движения.
  Второй врач остался стоять снаружи. Вокруг него образовалась кучка любопытных. На медработника со всех сторон посыпались вопросы: "А что с ней? Отравили? Отравилась? Почки отказали? Сердце не выдержало?". На все эти расспросы доктор ответил коротко и ясно: "Мертва. Вскрытие и анализы все покажут". После этого он достал сигарету, закурил и отошел подальше от хомо и поближе к зданию суда. Спустя полчаса после констатации факта смерти этой водяной и оформления всех необходимых формальностей Хуриа увезли в городской морг.
  Судье Эдви Гросхх, обвинителю Л'юж Синтч и адвокату Ощ Нурсул по такому случаю пришлось на работе задержаться позже обычного, так как смерть обвиняемого в процессе судебного заседания все-таки явление необычное. И если Л'юж Синтч к этому отнесся спокойно, Ощ Нурсул меланхолично-недовольно, то Эдви Гросхх была раздражена.
  Они все трое пересеклись при выходе из здания суда.
  - Ну, что, Ощ, - обратился государственный обвинитель к адвокату, - куда путь держишь?
  - Дом-о-о-й, - протяжно ответил тот и махнул рукой. - Думал в кино успеть. Да куда уж теперь... Кино я сегодня уже тут увидел. Не просто кино, а целую трагедию, - пояснил Ощ Нурсул.
  - Страшно? - захотела узнать у адвоката Эдви Гросхх.
  Тот промолчал, и женщина повторила вопрос с уточнением:
  - Ощ, тебе было страшно или противно?
  - Эдви, - адвокат посмотрел на судью, - а чего тут противного? Тут грустно становится, и напряженка, как ни крути, от таких сюжетов.
  - Ощ, может, тогда снимем напряжение? - Л'юж Синтч дотронулся большим пальцем до своего кадыка.
  - Ай, чего-то мне не хочется. Дело я, считай, проиграл тебе, - скривился адвокат и посмотрел на обвинителя.
  - Да ладно тебе... Где ты его проиграл, если посадить в тюрьму некого? Считай, что ничья, - подбодрил обвинитель адвоката.
  Они вышли из здания суда и медленно втроем двинулись по аллее, ведущей к остановке.
  - Мальчики, какая разница: выиграл, проиграл? Уже столько лет дела вместе разбираем, что к этому пора давно привыкнуть. Это ж не соревнования, - заметила судья.
  - Все рано... получается, раз подсудимая отравилась, то она проиграла, а вслед за ней и ее адвокат проиграл, - задумчиво произнес Ощ Нурсул.
  - Можно подумать, что у нее были иные варианты, - усмехнулась судья.
  - Наверное, были... - высказал предположение обвинитель.
  - Варианты есть всегда, - сказал адвокат.
  - Есть, - согласилась Эдви Гросхх. - Только эти варианты ей надо было просчитывать еще лет двадцать назад, когда она только становилась на этот скользкий путь, а сейчас...
  - А сейчас это лишь последствия, - закончил за судью Л'юж Синтч.
  - Пока, - начал прощаться адвокат. - Вот и мой автобус показался, побегу. Да хранит вас Бэквордация!
  - Пошли с нами, - снова предложил обвинитель.
  - Нет желания, - еще раз отказался адвокат. - А вы куда?
  - Ну, куда... - пожала плечами судья. - Как обычно, к Л'юж. Он же у нас единственный из троих холостой со свободной квартирой.
  - Успехов, - на ходу, обернувшись, крикнул Ощ Нурсул и побежал к остановке.
  - Поедем? - Эдви Гросхх кивнула в сторону своего автомобиля.
  - Зачем потом выпившей за руль садиться?
  - И то правда, - согласилась женщина, - пусть лучше ночует машина около суда, чем под окнами твоей квартиры.
  - Тем более, что до меня не шибко далеко, - добавил обвинитель.
  - Пойдем в супермаркет купим чего-нибудь.
  - Угу. Надо бы. Задолбался я за сегодня.
  Они взяли в магазине совсем немного: две бутылки газированного вина, шоколад, торт, колбасу на бутерброды. Придя домой к государственному обвинителю, судья помогла ему по-быстрому накрыть стол.
  Выпили по три бокала. Л'юж Синтч закусил ломтиками белого хлеба, намазанными маслом, с колбасой и сыром. Эдви Гросхх несколько раз отломила от плитки шоколада. "Вставило" (в смысле, вино). Закурили прямо за столом. Напряжение (нервное) начало потихоньку уходить.
  Синтч поднялся, подошел к шкафу с открытыми полками, перебрал кассеты и вставил одну из них в магнитофон. Из акустических колонок полилась легкая музыка.
  - Потанцуем, Эдви? - предложил он, гася сигарету о дно пепельницы.
  - Ай, - ответ был скорее отрицательным.
  - Не хочешь?
  - К чему эти формальности, Л'юж? - женщина выпустила струйку дыма изо рта.
  - В смысле?
  - Зачем мне эти танцы? Приступим к сексу сразу, - конкретно предложила
  дама.
  - Я не против, - с выражением лица (морды), как у кота из мультфильма, когда тот забрался в кладовку со сметаной, произнес обвинитель и начал обнимать Эдви, а также целовать ее в шею.
  - Л'юж, подожди, дай я докурю, а то пепел упадет и прожжет твой диван, -судья попыталась отстранить обвинителя от себя.
  - Эдви, если я остановлюсь сейчас, то пламенное сердце прожжет мне грудь, -мужчина шутил, оправдывая тем самым поглаживание тела судьи.
  - Л'юж, не торопись, порвешь мне колготы, дай сниму, - практичная женщина затушила окурок, затем самостоятельно стянула с себя колготы. - Принеси какой плед накрыться, а то голой попе будет холодно.
  Обвинитель ушел в другую комнату, порылся в шкафу и вынул из него одеяло без пододеяльника. Когда вернулся, Эдви уже стояла без трусов и верхней одежды. Он подошел и попытался помочь ей снять бюстгальтер. Это у него не получилось, и женщина, перехватив инициативу, сама сняла с себя предмет нижнего белья и аккуратно положила его на спинку дивана.
  - Накрой меня, мне холодно, - словно стесняясь, попросила Эдви, ложась на живот. Он исполнил ее просьбу. Она закуталась в одеяло и повернулась к нему лицом, стала наблюдать за его действиями. Л'юж явно торопился, снимая с себя одежду быстрее обычного. Не получалось, он уронил запонку и та покатилась по полу. Обвинитель не стал ее поднимать, а забрался под одеяло к партнерше по сексу и коллеге по работе. Начались предварительные, но непродолжительные ласки.
  "Вставило" (в смысле, гособвинитель судье). Л'юж работал четко и напористо, но даму пропустил вперед. Кончил сам только тогда, когда она, закусив губу, выгнула дугой спину и томно простонала. Еще минуту они находились в положении "живот к животу". Потом напряжение (сексуальное) начало потихоньку уходить.
  Государственный обвинитель слез с судьи и опрокинулся на спину. Они лежали голыми, одеяло валялось в ногах, но холода никто не испытывал. Скорее, пустоту. Оба молча смотрели в потолок минут пять. Первым отважился задать вопрос партнер:
  - Эдви, ты думаешь о ней?
  - Не знаю, - тихо и неуверенно ответила она.
  - А у меня все мысли постоянно возвращаются к этой Хаме.
  - Надеюсь, когда ты занимался со мной сексом, то не ее труп представлял под собой?
  - Эдви, перестань казаться такой циничной. Кем бы она ни была и каких бы взглядов ни придерживалась, но это же хомо сегодня умер, и умер страшной и насильственной смертью. Она же себя готовила к такому концу. Это же не так просто. Это довольно отважный поступок.
  - Какой отважный?! - повысив голос, не согласилась с ним Гросхх. - Много ли отваги нужно, чтобы бросив все и всех уйти навсегда?
  - Не знаю. Наверно, немало. Для этого необходимо быть либо фанатиком, либо сильным духом, - предположил Синтч.
  - Для этого нужно быть всего лишь безответственным гуманоидом.
  - Почему?
  - Потому что легко красиво умереть, картинно проглотив яд во время судебного заседания. Что ты! Теперь она - герой, а все вокруг плачут, рыдают, пишут о ней статьи в государственной и оппозиционной прессе, потом "прошитые" оппозиционеры пойдут за гробом в похоронной процессии и станут считать ее жертвой режима и чуть ли не святой. А что потом будет с ее близкими и родными, этой Хаме до одного места было. Отравиться, удавиться, утопиться - это эгоистический поступок. Это значит, что ей на всех оставшихся в живых наплевать. Это самый простой способ решить свои проблемы - хлоп, и конец жизни. Какой она герой? Она - ничтожество, слабое безвольное ничтожество, которое сдалось и ушло из жизни.
  При этих словах Эдви поднялась с дивана, достала из пачки сигарету, чиркнула спичкой и извлекла огонь. Прикурила. Сделала штук пять подряд нервных затяжек. Замолчала. Обратно в постель не ложилась, продолжая стоять абсолютно нагой, опершись плечом о стену. Произвела еще две затяжки. К этому моменту она выкурила уже полсигареты. Не "вставило" (в смысле, никотин). Напряжение (эмоциональное) не спадало.
  - Думаешь, мне легко? Думаешь, что меня не посещали никогда мысли о самоубийстве? Но я хомо ответственный. Я в ответе за своих детей, за старушку-мать, за инвалида-отца, за алкоголика мужа. Если я помру, то кто присмотрит и вырастит моих детей? Кто о них позаботиться? А они малолетние: одному девятнадцать, а второму только двадцать пять лет. Кто их накормит и напоит? Наше долбаное нищее государство, которое только и делает, что обещания раздает? Мой муж, который через день обоссаным домой возвращается с работы? А когда пьяный, но еще при памяти, только жрать просит да в телик пялится. Я от него ни разу за последние десять лет ни одной федхи не получила - все пропивает. А Хаме без разницы - у нее нет детей, нет обязанностей и ответственности, кроме как перед сподвижниками из Либеральной партии. Вот ей травиться ядом можно, а мне подыхать возможности нет, - Эдви подошла к столу и стряхнула пепел в пепельницу.
  Вернулась на место, сделала затяжку и продолжила монолог:
  - Эти оппозиционеры, такие, как Хама, только разглагольствуют про свою заботу об народе, а на самом деле пекутся только о личной выгоде. Кто у власти, те тоже не лучше их. Все одинаковые. Так те, что при власти, хотя бы боятся Окманата, да на треть от своих возможностей работают. А эти бездельники... Вот ты, думаешь, чем они сейчас станут заниматься в ближайшее время? Правильно: меня станут травить. Мол, такая-сякая продажная судьиха довела небесное безгрешное создание до суицида. Мало того, что теперь меня из прокуратуры проверками заклюют, так еще и каждая вонючая оппозиционная газетенка будет норовить статейку обо мне состряпать. И, ясно дело, что в негативном ключе. В общем, эта сука и мне еще нагадила. Теперь слушай в спину себе упреки от всякой "прошитой" швали. Хотела ты, скотина, на себя руки наложить, так сделай это дома, чтобы жизнь приличным хомо не портить. А эта приперлась на суд и сдохла последи зала. Ненавижу!!!
  Женщина снова вернулась к столу, забычковала окурок, сама налила себе и Л'юж в пустые бокалы вина, опорожнив бутылку. Она подняла пустую алкогольную емкость, посмотрела сквозь нее, будто рассчитывала там увидеть нечто необычное. По всей видимости, ничего, кроме остатков красного вина с пузырьками на донышке и пары крошек от пробковой крышки, не разглядела, присела и поставила ее у ножки стола.
  Гособвинитель резко подорвался из положения "лежа" в положение "сидя", решив оказать даме уважение. Он поторопился взять в руку бокал, видя, что Эдви вполне может проглотить порцию вина, не чокаясь. Он двинул ей навстречу хрустальную посуду, заполненную красной субстанцией, судья проделала аналогичный маневр. Бокалы вот-вот должны были издать звук единения, как Гросхх произнесла "ёпт!" и поставила бокал на стол.
  Она замотала головой, скривилась и пошла рыться в своей сумочке. Долго искала, а затем вытащила небольшую пачку салфеток. Салфетки были хорошие: в полиэтиленовой упаковке, влажные, импортные, на основе хлопка.
  Пока Эдви искала предметы гигиены, Синтч, не опуская бокал, рассматривал сзади еще довольно молодое тело, которое имел радость недавно "иметь". Если оттолкнуться от того, что это тело зачало, выносило и родило двоих детей, то выглядело на свои годы оно вполне прилично. Понятно, что тяжелая нервная судейская работа и трудные бытовые условия увеличивали коэффициент износа, но Л'юж испытывал чувство удовлетворения (психологического, как мужчины-самца, и сексуального) от того, что уже не в первый раз мог поделиться с этим телом тем, что у него накопилось за неделю-другую воздержания. И в данный момент сперма гособвинителя двумя тоненькими струйками стекала по ногам судьи.
  Эдви, наконец, взяла в ладошку салфетку и чуть смущенно заметила:
  - Протекла, зачесалась языком я с тобой. Не успела до душа добежать.
  Произнося эти слова, Гросхх тщательно вытерла обе ноги, а затем промежность. Сходила на кухню и выбросила салфетку в мусорное ведро.
  - Можно выпить? - наполовину спросил, а наполовину посоветовал Синтч. Вернувшись, Эдви ничего не ответила, чокнулась и осушила емкость с вином. - Присаживайся, - мужчина похлопал по дивану рядом с собой. Она села, только чуть поодаль, словно не хотела, чтобы ее целовали либо лапали. Л'юж понял, что второго акта сегодня ожидать вряд ли стоит. Настаивать на сексе, принуждать партнершу в легкой форме или обвинять ее в холодности обвинитель не стал, произнеся: - Да не заморачивайся ты на Хуриа Хаме. Вторую открывать?
  - Я сейчас под душ, а потом по второй и по тортику, - извлекла из себя улыбку Гросхх.
  - Хорошо. Пока будешь мыться, я открою ее и порежу его, - Синтч имел в виду бутылку красного вина "Бардэукс вадого" и торт "Фураха кримм". - Только ты расслабься, выкинь этот сегодняшний процесс из головы.
  - Я бы выкинула, если бы не знала, какое количество разных рапортов и объяснительных мне придется отписать относительно этой смерти.
  - Я думаю, что это займет не больше времени, чем гипотетически Хама могла бы провести за тюремными стенами, оставшись она жива. Так что нам с тобой повезло, что мы находимся по эту сторону.
  - Сторону чего?
  - Сторону жизни, сторону власти...
  - Да я бы этой дуре по минимуму влепила и пусть бы везли ее для отбывания наказания с моих глаз подальше. А следующий раз, когда бы вышла на свободу и натворила чего, то ее кто-нибудь другой судил бы, а не я. Но я же не могла вообще ее оправдать, иначе мне пришлось бы с ней местами в камерах поменяться. Мне задали коридор ее вины и срока наказания, и я за его пределы выйти не могу. Я не хочу терять работу и доход, и не собираюсь переходить, даже если меня, не приведи богиня, уволят, в разряд бунтарей и уличных митингантов. Я - законопослушная гражданка, которая за эволюцию, а не за революцию. Мне чужды кровь, насилие и перевороты.
  - Да, Эдви, но ты же понимаешь, что ничего серьезного этому вышибале из "Беркута" эта худоватая женщина причинить не могла, если по правде.
  - Не знаю и вникать не хочу. Как сказал президент: "Если ты пошел в оппозицию, то с тобой теперь играют по другим правилам, чем с обычным преступником". Хама знала, на что идет. Согласна, что она не алкоголичка.
  - Ты уверена, что она лечилась... как бы сказать, на самом деле принудительно? - спросил обвинитель.
  - А куда ее было лучше девать? Лучше было тогда в тюрьму запихнуть? Вот добрый судья и определил ее в "санаторий", а не в зону.
  - Получается, что она там страдала, раз не была алкоголезависимой?
  - Л'юж, какое там страдание? Мой муж-пропойца два раза там лежал. И выходил оттуда со здоровым организмом и вот такой мордой, - судья изобразила лицо размером с тыкву, - от безделья и кормежки кашей и фаршем. Пусть все алкаши скажут спасибо президенту и правительству, что оно забесплатно лечит таких придурков от запоя. В других странах хомо деньги со своего кармана тратят, чтобы освободиться от алкогольной зависимости. А у нас их бесплатно лечат, так алкаши еще и вякают. Пьяница побудет на излечении год - значит, ровно на такой срок больше проживет, а не от цирроза попухнет. Спасибо кабинету министров надо говорить за бесплатную медицину, а не хаять правительство.
  - В общем, ты смотришь одно и то же событие под разными углами. Кто-то считает, что это ужасно или прекрасно, а ты оцениваешь в зависимости от площадки обзора, - сделал вывод Синтч.
  - Конечно, я - прагматик, - дала себе определение Гросхх.
  - Так, может, из прагматических соображений, мы еще разочек любовью займемся? - не терял надежды обвинитель.
  - Нет, дорогой, из прагматических соображений мне необходимо сполоснуться после твоих жарких объятий, - при этом женщина осмотрела себя в области лобка и чуть пониже, - потом посушить голову, нанести макияж, одеться и топать домой.
  - А как же продолжение банкета? - не понял обвинитель.
  - А вот этот банкет, Л'юж, будет у нас в перерывах, пока я буду приводить себя в норму.
  И Эдви Гросхх направилась в ванную, слегка кокетливо покачивая бедрами. На полпути она обернулась, чтобы убедиться, что ее сексуальный партнер продолжает за ней наблюдать.
  24
  Железнодорожные вокзалы в крупных городах планеты Тренд имеют одно несомненное свойство: за внешним блеском (и то не во всех случаях) здания, где непосредственно располагаются кассы по продаже билетов, залы ожидания для пассажиров, рестораны и бутики, скрывается обычная будничная жизнь линейных рабочих и служащих. Подъезжая на такси или в общественном транспорте к главному входу вокзала, вы можете наблюдать огни рекламы снаружи, респектабельный интерьер внутри, чистоту и порядок в целом.
  Еще на заре своего правления Окманат Чини решил, что привокзальную площадь, некогда приватизированную одним из богатейших бизнесменов Дери-вативов, необходимо вернуть государству. Он затеял судебное разбирательство посредством главы своей администрации господина Фаниби Шару. В те годы государству было не так просто, как в наши годы, выиграть судебную тяжбу у гражданина, формально не нарушившего при покупке земли в собственность никаких юридических норм.
  Однако время шло, нормы и правила внутри Хеджера менялись, и, в конце концов, привокзальная площадь вернулась под крыло муниципалитета. После этого президент заявил, что железнодорожный вокзал столицы - это визитная карточка и ворота в страну, и распорядился выделить финансы и обустроить старое здание вокзала.
  Сделали все так, как хотел Окманат. Понятно, что денег на реконструкцию ушло раза в три больше, чем изначально предполагалось. Ничего удивительного не было и в том, что, узнав о возросших тратах. Чини приказал арестовать генерального подрядчика и посадить в тюрьму. В общем, результатом этой всей кампании стал новый и современный вокзал, который на данный момент слегка осыпался и потерял тот шик, который изначально был заложен проектировщиками.
  А вот на инфраструктуру, которая находилась вне обозрения столичных градоначальников и гостей города Деривативы, денег более не нашлось. Посему за бетонным забором и стеклянным зданием вокзала, если походить по территории данного железнодорожного узла, легко можно было найти много интересного и даже отвратительного. Это и рабочие бытовки двухсотлетней давности, это и кучи мусора, ямы, некие трубы и иные крупные ржавые конструкции, временно сваленные, но лежащие уже лет тридцать, это и холод в цехах по ремонту машин и оборудования, и прочие прелести.
  Да что тут говорить? Когда экономическая ситуация в Хеджере стала ухудшаться, два последних года не могли отыскать средств даже на замену старых досок, лежавших в настиле на пешеходном переходе через железнодорожные пути.
  Джефри Клиан, закончив свой трудовой день в поездах, дизелях и электричках, направился домой. За плечами он нес рюкзак, на две трети забитый нераспроданной литературой. Дождь, беспрестанно зарядивший уже вторую неделю, промочил насквозь те самые доски на переходе через железнодорожные пути. А поскольку доски кроме воды имели многолетнюю пропитку маслами и прочими жидкостями, капающими из поездов, то идти по ним было скользко и неудобно, учитывая, что добрая четверть досок отсутствовала в настиле либо была сломана.
  Клиан с капюшоном на голове глядел себе под ноги, боясь споткнуться. Можно было пойти и по более обустроенному маршруту к стоянке, где ждал его "Мвамвитугари Упепо". Однако Джефри, по обыкновению, срезал, двигаясь от перрона вокзала вдоль путей, пробираясь тропами, где ходило мало гуманоидов. Зато это был короткий путь.
  Он уже почти закончил переход. Осталось преодолеть две железнодорожные колеи из без малого двадцати тянувшихся на этом маневровом участке железной дороги. Клиан чуть поднял глаза, оторвав их от земли. Впереди виднелся отсутствующий в бетонном заборе пролет, выводивший путника на тропу, по которой между сараями, электроподстанцией и иными старыми кирпичными сооружениями непонятного назначения необходимо было пройти, прежде чем появлялась возможность попасть на асфальтированную дорожку.
  Клиан поравнялся с бетонным ограждением метров двух в высоту и собрался подниматься по грунтовой тропинке, идущей в невысокую горку. Тропинка явно была неблагоприятна для подъема в такую погоду. Джефри озадачился, прикидывая перспективы оступиться и вываляться в грязи. Но долго думать ему не дали. Громкий окрик "эй!" из-за большого платана заставила писателя повернуть голову в сторону этого дерева.
  Из-за толстого ствола сначала показалась фигура аккордеониста. На этот раз он был одет в джинсы и свитер. Никакого шутовского одеяния, присущего этому хомо во время его выступлений в поездах, Клиан не заметил.
  Потом вышел глухонемой торговец религиозной литературой. Он тоже был довольно прилично одет. Не в сирую монашескую, как обычно, рубаху. Явился сюда для беседы в кожаных штанах, в потертой кожаной жилетке и с бородой. Видать, что борода была настоящая, а не прицепная. Куда ж ее денешь в таком случае, если она реальная? А длинные волосы продавец газеты "Ципинский целебный родник" собрал аккуратно в хвост. В таком виде его можно было принять за рок-музыканта. Этакого со стажем рокера или байкера из-за седоватых волос. Хоть по возрасту глухонемому было не больше восьмидесяти, но выглядел он старовато, как показалось Джефри.
  Последним появился слепой с тростью и в очках. Только трость у него была не белая и тонкая, с которой он ходил по вагонам, а такая увесистая, металлическая, дорогая, с гравировкой и отделкой.
  Клиану показалось, что все внимательно смотрят на него, включая даже хомо, лишенного зрения.
  - Привет, - поздоровался с ними Джефри. - Вижу, вы сегодня пораньше ушли со смены, переодеться успели. Праздник у вас сегодня или по сокращенному графику работали?
  - Не вздумай убегать, писатель, - предупредил аккордеонист, и троица двинулась к Клиану.
  Джефри немного растерялся. Инициатива была не на его стороне. Его застали врасплох. К тому же он не знал точного количества визитеров, поэтому осматривал местность, глядя то по сторонам, то на этих троих. А они медленно и уверенно шли. Тверже всех шагал слепой. Он не пытался нащупывать тростью путь, а смело ступал по мокрой траве своими ботинками на белой подошве.
  - Если вы поговорить, то стойте на месте, - предупредил их Клиан, сам при этом оценивая обстановку, сложившуюся вокруг него.
  - Пойдем, поговорим, - предложил аккордеонист, остановился и указал рукой на место за кирпичным складом без окон и дверей.
  "Надо успокоиться, - подумал Джефри. - Это же не мафия из капеллы. Это всего лишь обычные торговцы в поездах. Плохо, что прохожих абсолютно никаких тут нет. Будь тут другие хомо, эти бы молодчики не вели себя так бойко. А может, это какой подвох? А может, при них оружие? А может, что еще хуже, это палачи Страшного суда снова за мной в этот мир пожаловали - казнить за прошлые прегрешения? Надо выяснить их мотивы".
  - А чего мне по заугольям лазить? Чего я там, за сараями, буду делать? -спросил Клиан.
  - Песни петь, - растолковал аккордеонист.
  - Я без аккомпанемента петь не стану. А ты без гармошки, так что не пойду. Давай базарить здесь, - предложил Джефри.
  - Дрищешь? - ухмыльнулся аккордеонист. - А такой борзый был тогда в поезде. Я ж тебя, суку, предупреждал, чтобы духу твоего больше тут не было, а ты снова приперся на вокзал.
  - Послушайте меня те, кто способен выслушать, - решил выяснить причины конфликта Клиан. - Объясните причины, чем я вам мешаю? Я на вокзале хомо новый. Может, какие негласные правила нарушил?
  - Я тебе уже сказал - вали отсюда. Это было последнее предупреждение. Нам не надо, чтобы перед нами кто-то лазил по составу и сшибал с пассажиров наш доход, - продолжил аккордеонист.
  - Если так, то нет проблем. Хотите, я буду после вас четвертым ходить. И не стану лезть вперед, пока вы не обойдете состав.
  - Тебе, дебилу, не понятно, что нехер было вообще ползать по составам со своими книжками? - подал голос глухонемой.
  - О-о-о! Божья благодать снизошла на калеку, и он заговорил! О чудо! Больной излечился после первого же сеанса, - рассмеялся Джефри.
  - Дайте, я его долбану, - с этими словами слепой разбежался и со всей силы ударил Клиана ногой в грудь.
  Упали оба. С носа у слепого слетели очки, и Клиан увидел здоровые выпученные глаза этого водяного. Джефри поднялся, отряхивая со штанов грязь. Встал на ноги и торговец газетами "Чику-пику-шмику", поднял свою увесистую трость и попытался ударить Клиана. Джефри отбил рукой один удар и ощутил сильную боль чуть пониже локтя.
  - Вы больные, избивать хомо железным прутом из-за каких-то там газет? - возмутился Клиан, отступая назад.
  - А ты думал, что в свои сказки попал и с тобой тут развлекаться будут? - спросил бородатый, подбежал и врезал Джефри по подбородку.
  Клиан удержался и отбежал назад. Однако отступать ему пришлось в сторону, противоположную от тропы, то есть за так называемый склад без окон и без дверей. Правда, обойдя это здание слева Джефри заметил, что единственная дверь все же вела внутрь данного сооружения. Но за ней не было возможности укрыться. На ней висел замок. А вся территория вокруг склада была огорожена высоким деревянным дощатым забором.
  "Демоны и колдуны! - выругался Клиан, сообразил, что угодил в ловушку, и про себя решил: - Тут нет выхода, чтобы убежать. А смысл убегать? Чтобы больше не прийти на вокзал? Надо решить все сегодня, иначе они подготовятся еще лучше в следующий раз. Они какие-то "оторванные" или наркоманы".
  "Слепой", "глухой" и "убого-кривой" отрезали Джефри путь к отступлению. При этом продавец газет "Чику-пику-шмику" потянул за рычажок на своей железной трости, и Клиан увидел, что на ее конце вылез острый шип, длиной сантиметров семь.
  - Послушайте, давайте договариваться. Не станете ж вы меня из-за такой ерунды пиковиной пороть, - сделал деловое предложение Джефри.
  - Я таких договорщиков отсюда пачками выпроважал за последние двадцать пять лет, - похвалился "слепой". - Я вокруг вокзала каждый куст своим потом и кровью полил, чтобы место отстоять и расчистить от таких придурков, как ты. Я налогов быкам и капелле столько отстегнул за эти годы...
  "Ага, - сообразил Клиан, - значит, для работы в поездах нужно "крышу" найти среди вокзальных, чтобы без проблем продавать книги. Как только кто-то меня заметит и на мне станет деньгу зарабатывать, так сразу и обижать меня этим недоноскам никто не позволит. Бандитам и продажным полицейским абсолютно все равно, сколько хомо работает на данной территории. Им главное, чтобы ты исправно платил. Понятно, почему эти уроды торопятся меня отшить с вокзала. Как только меня кто-то под крыло возьмет, то уже разбираться эти "слепые" и "глухие" будут не со мной, а с теми, кто меня "крышует". Но для этого необходимо сегодня сберечь здоровье. Здоровье и честь".
  Спустя минуту писатель немного поубавил свой пыл, когда заметил, что торговец "Ципинским целебным родником" надел на правую руку металлический кастет. Он с важным видом поправил его и продемонстрировал своим товарищам, тряся длинной бородой, словно благостный старец во время молитвы.
  Самым гуманным среди этой троицы оказался аккордеонист. Он вынул из кармана всего лишь газовый баллончик, применяемый обычно для самообороны. Джефри понимал, что аэрозольное устройство с неизвестным для него жидким наполнителем этот гуманоид не станет применять для защиты от хулиганов, вооруженных острой железной тростью и кастетом.
  Нападавшие медленно двигались на Клиана. Тот снял с плеч рюкзак и расположил его перед грудью, защищая свои жизненно важные органы. "Поздно уже даже через забор перемахивать. Пырнут в спину. Надо было уходить сразу, а этих деятелей переловить потом поодиночке. Но кто ж знал, что они будут так конкретно агрессивно настроены против меня? Хотя бы палку какую подобрать, -Джефри осмотрелся по сторонам в писках оружия для борьбы с нападавшими. -Валялся хоть бы обломанный черенок от лопаты - я бы им ребра пересчитал. Им бы не удалось так просто взять рыцаря из клуба "Нумбани". Дал бы палкой по мордасам одному - двое других бы сами отвалили".
  Клиан отступал, пока не уперся спиной, а точнее задними мышцами бедра в некую преграду. Поток мыслей прервался. На пути оказался открытый, с высокими бортами, ящик для хранения угля.
  * * *
  Работу в конце дня заканчивают не только коробейники в пригородных поездах, учителя в школах и сталевары в цеху, но и министры в своих министерствах, капиталисты в своих офисах, банкиры в своих банках и президенты в своих администрациях. Часть хомо, вернувшись домой, продолжают работать. Одни убираются в квартире, другие готовят ужин, третьи идут на огород, четвертые ремонтируют поломавшийся от старости деревянный стул, пятые составляют бизнес-план. А кто-то работает с аналитическими записками и статистическими данными, собранными за последние сутки со всех концов страны.
  Окманат Чини, случалось, тоже трудился в домашней резиденции по приезду из Деривативов. Иногда из необходимости, иногда от нечего делать. В последнее время, когда Хеджер сутки напролет заливало водой, Окманат не знал покоя ни ночью, ни днем. И это естественно. Когда ты отвечаешь за всю страну, а к ней пришла беда, то как не кручиниться по такому случаю и пытаться спасти ситуацию?
  Чини помылся, перекусил и затребовал документы. Адъютант принес ему в кабинет папку с бумагами и спросил:
  - Чего еще изволите, господин президент?
  - Хочу, чтобы дождь, наконец-то, закончился, - ответил с тяжелым вздохом Окманат и наивно спросил. - Можешь мне в этом помочь?
  - К сожалению, - скрестил на груди руки адъютант, - я не богиня Бэквордация, чтобы раздвинуть облака и разогнать ветрами тучи.
  - А она может?
  - Бэквордация все может, господин Окманат. На то она и богиня нашего мира.
  - А как к ней достучаться, чтобы она услышала и прекратила эти бесчинства природы? - удрученно спросил президент.
  - Не знаю. Молиться, наверное...
  - Уже чего только не делали, - с безнадегой в голосе ответил Чини. - И в храмах священники молились, и в университетах профессора голову ломали, как дождь остановить, и летчики различные реагенты распыляли в небе... Ничего не помогает.
  - Остается веровать и ждать милости и чуда. Дождь обязан прекратится.
  - А что потом? Потом голод? - сделал вывод глава государства. - Топить начало, аккурат когда урожай собирать стали: в конце йото. Даже тот, что собрали, водой повредило: намочило, смыло, подтопило. Все королевства в воде по колено. Ни одно рыцарство не обошла беда стороной. Тридцать процентов дорог повреждено. Десять процентов населенных пунктов затоплено. Три процента городов и сел уничтожено под ноль. Населению даже не хватает временных укрытий. В Хеджере беженцы и перемещенные лица, будто война на дворе, а не дождь.
  - Беда, - коротко заметил адъютант.
  - В королевствах Трансферт и Колл перебои с электричеством. В королевстве Акционное манто и Маржинал не хватает продуктов питания и предметов первой необходимости. Их просто нет возможности доставить туда в необходимом количестве. В Брокере вообще вспыхнули беспорядки, грабежи и разбой. Пришлось ввести военное положение и направить армию и карабинеров. Я еще не читал, что ты мне принес сегодня за новости, - Окманат постучал пальцем по папке.
  - Никаких положительных изменений.
  - А ты говоришь, "чем помочь?". Не знаю...
  - Тогда, может, крепкую сигару и графинчик отменного виски пятидесятилетней выдержки, чтобы успокоиться и без эмоций полистать папку с докладом? - предложил адъютант, зная привычки своего патрона.
  - Не до выпивки сегодня. А покурить принеси. Ну... в смысле, обычную сигару с листовым табаком, - уточнил президент и открыл папку с докладными записками.
  Глава государства окунулся в буквы, цифры, символы и графики. Он то изучал предоставленный ему материал, то отвлекался, задумчиво пуская сигарный дым. Смесь релакса и работы президенту прервал все тот же адъютант. Он постучал в дверь кабинета Чини и встревоженно доложил, заикаясь:
  - Господин Окманат, там ч-ч-чертовщина какая-то происходит!
  - Что еще? Какие беды? - президент из-под бровей посмотрел на подчиненного с таким видом, словно хотел сказать: "Ну, дайте вы мне все хоть немного побыть со своими мыслями наедине!".
  - Там вас требуют!
  - Кто требует аудиенции? Кто-то срочно приехал?
  - Нет, не приехал, - замотал головой адъютант.
  - Что, кто-то пешком приперся к воротам резиденции? Кому там делать нехер? Я ж президент, а не сторож на стройке! - возмутился Чини.
  - Там не пришли. Оно здесь, - сбивчиво пытался пояснить офицер.
  - У кого-то из персонала проблемы?
  - Не из персонала.
  - Не из персонала, не пришел, не приехал... Что за дерибас? На вертолете прилетел волшебник?
  - Не знаю, но оно разговаривает. Не разговаривает, вообще-то, но общается и вас спрашивает.
  - Цыни, ты курнул на службе или растворителя понюхал?
  - Абсолютно нет. Там у меня в дежурной комнате печатная машинка. Она вас просит прийти.
  - Тебе, шутник, долбануть разок... Ты думаешь, что если с тобой президент страны позволил себе пообщаться в неформальном режиме, то ты его разыгрывать теперь можешь?
  - Ни в коем разе, господин главнокомандующий вооруженными силами, -адъютант выпрямился и отдал честь. - Я заметил несанкционированное включение печатной машинки "Агазэти ачупишаджи", которая сама печатала текст, в котором требовала вас.
  - Печатная машинка? - сделал удивленное лицо Окманат.
  - Совершенно верно, господин президент! Изволите пройти в дежурку и взглянуть?
  - Идем, Цыни, - Чини с недоверием и опаской посмотрел на адъютанта и добавил. - Иди. Я сейчас подойду следом. Жди меня у себя в дежурной комнате за пультом и не вставай, когда я зайду.
  - Есть! - отсалютовал тот и удалился.
  Окманат, убедившись, что офицер ушел, достал из тайника некий предмет и положил его себе в карман. Затем нажал кнопку вызова телохранителя. На звонок явился крепкого вида и спортивного телосложения молодой парень в гражданской одежде и с простодушным лицом. Пройдя за порог президентского кабинета, он улыбнулся и по-домашнему спросил:
  - Вызывали, Окманат сын Баба?
  Чини оценивающе посмотрел на него, словно пытался разглядеть нить заговора между ним и адъютантом, и предложил:
  - Пойдем в дежурку. Цыни сказал, что печатная машинка сломалась. Посмотреть надо.
  Парень пожал плечами и ответил:
  - Так я, это... Окманат сын Баба, не по технике специалист, а по рукопашному бою, - президент на него строго молча глянул, и телохранитель добавил: - Но если, господин президент, надо, то я и машинку отремонтирую, если скажете. Я тут все равно скучаю без работы.
  Чини махнул рукой в сторону выхода и заметил:
  - Это хорошо, что у тебя нет работы. Если у тебя нет работы, значит, у меня нет проблем, а народ Хеджера в это время спокойно спит.
  Парень не хотел разбираться в логической цепочке высказываний своего патрона, посему сказал:
  - Я в лингвистике этой не силен. Вам виднее.
  И они вдвоем направились в комнату, где осуществлялось оперативное управление системой охраны и жизнедеятельности загородной резиденции президента республики Хеджер.
  Чини и его телохранитель вошли в дежурную комнату. Капитан Цыни, как ему и было велено, сидел за столом. Другой адъютант, бывший в этот день на службе, находился на своем рабочем месте. На столе в углу у стены располагалась печатная машинка. Из нее торчал лист бумаги, на котором виднелся текст на хеджерском языке. Цыни посмотрел на телохранителя, и взгляд его сказал: "Ну, а этот чего сюда приперся? Его еще тут только не хватает".
  - Цыни, показывай, - приказал Чини и напряженно посмотрел на капитана.
  - Вот, смотрите, - адъютант указал пальцем на автоматическую машинку "Агазэти ачупишаджи", не вставая с места.
  - Чего там?
  - Лист достать? - спросил адъютант.
  - Доставай, раз пригласил меня.
  Офицер покрутил колесико, вынул лист стандартного формата и передал его Окманату. Чини посмотрел на одного и второго своих подчиненных и молча принялся читать текст. В первой строке, отпечатанной машинкой "Агазэти ачу-пишаджи", было написано: "Окманат Чини присутствует в резиденции?". Вопрос во второй строке гласил следующее: "Я тебя спрашиваю. Чини далеко?".
  - Что это за чушь? - не понял президент и потряс бумагой перед глазами обоих адъютантов.
  - Расскажу по порядку. Сижу, значит, я тут за пультом, а лейтенант Чедд, - Цыни указал рукой на более молодого своего напарника, - на своем месте. Вдруг, ни с того, ни с сего, машинка начинает сама по себе набивать текст. Честное слово, это не розыгрыш. Никто из нас по клавишам не стучал.
  - Клянусь честью, - подтвердил адъютант Чедд.
  - Дальше, дальше. Меньше лирики, - поторопил рассказчика Чини.
  - Я, господин Окманат, естественно прочитал это и не поверил своим глазам. Спросил в пространство: "Что это?". А тут, словно кто-то меня услышал, и машинка отпечатала следующую строку. Видите, тут написано: "Окманат Чини присутствует в резиденции?". Понятно, что местонахождение президента - это государственная тайна, поэтому я сказал в воздух, что не имею права об этом распространяться.
  - И тогда машинка напечатала третью строчку со словами: "Позови его сюда, болван". Да? Правильно я понял? - догадался Чини.
  - Совершенно верно, господин президент, - продолжил Цыни. - И вы, господин Окманат, дальше видите по тексту, что мы, я и Чедд, продолжили общение с невидимым собеседником. Должностных инструкций при этом мы не нарушали.
  - А как работает эта машинка?
  - Примитивно, - начал пояснять Чедд. - Вот сетевой шнур, который втыкается в розетку и питает электричеством сам аппарат. Никаких шин управления и передачи данных...
  - То есть кабеля?.. - захотел уточнить президент.
  - Совершенно верно, - подтвердил лейтенант, - кабеля нет. Вся информация для печати поступает вследствие нажатия пальцем на клавишу с определенным символом либо буквой. После этого электрический привод нажимает на соответствующий рычаг, клише ударяется о бумагу и оставляет на ней свой чернильный оттиск. Листы на печать подаются автоматически: зарядил их штук пятьдесят в лоток и забыл об этом. Не надо каждый раз новый лист тыркать при печати.
  - Розыгрыш наших сотрудников-спецов вы исключаете? - спросил Чини.
  - Своих - да. Это очень безответственно шутить над самим президентом. Я думаю, что свои, если бы до этого дошли, то прикололись надо мной или Чеддом, - заключил Цыни.
  - А ты? - Чини захотел узнать мнение лейтенанта.
  - Я своих вообще исключаю. Службе охраны не составит большого труда всех подвергнуть проверке на полиграфе. А детектор лжи, как говорится, взяток не берет.
  - А не своих? - глава государства заглянул в глаза обоим адъютантам.
  - Спецслужбы других государств?.. - задумался лейтенант. - Все может быть...
  - Я исключаю, - стал рассуждать капитан. - Смысл? Смысл выдавать свои технологии только для того, чтобы посмеяться над президентом сопредельного или удаленного государства? Это технология будущего. Это запредельная технология тотального шпионажа. Зачем ею бравировать в такой идиотской форме. Проще втихую следить, чем глупости делать.
  - Поясни, - попросил Окманат.
  - Если вы продолжите чтение нашего с Чеддом общения с этим невидимкой, то становится ясно, что он не только видел на тот момент то, что происходило в дежурной комнате, но и знал, что происходит у меня дома.
  Президент округлил глаза и с недоверием скривился.
  - Может, и не видел, судя по его словам, но точно определил температуру в духовке, которую использовала жена Цыни, - сказал Чедд.
  - Что за дьявольщина? - Чини стало немного не по себе.
  - Когда я отказался вас позвать, - начал рассказывать об этом эпизоде капитан, - и выполнять просьбы этого субъекта, если так о нем можно выражаться, то он мне сказал, вернее, написал... напечатал на листе: "Адъютант капитан Цыни, как высшее должностное лицо приказываю тебе позвать сюда моего подчиненного - президента республики Хеджер Окманата Чини, пока он не натворил еще больших бед. Если ты еще не веришь в реальность происходящего, то позвони своей жене и напомни ей, что у нее скоро сгорит еда в духовом шкафу, а вместе с ней и весь твой дом".
  - Осведомился у жены? - полюбопытствовал глава государства.
  - Да, господин президент, - подтвердил капитан. - Звоню домой по городскому. Жена долго не снимает трубку, а потом таким недовольным голосом мне предъявляет претензию: "Чего ты тарабанишь?" Я ее, стало быть, спрашиваю: "А что там у тебя на кухне горит?". А она как ахнет и убежала, бросив трубку. Потом я ей перезвонил. И знаете, что моя дура мне заявила? Она сказала: "И как ты узнал, что я запеканку в духовку заперла и забыла?".
  - А ты что? - спросил Чини.
  - Работа, говорю, курица ты безмозглая, у меня такая!
  - А она? - впервые за время беседы усмехнулся Окманат.
  - Бабы!.. Тьфу! - сымитировал плевок на пол Цыни. - А она мне: "Дорогой, запеканку поставила, духовку включила и пошла "Насабу" смотреть. Сегодня предпоследняя серия. Так интересно! Представляешь? Мисси Ангелика нашла-таки, наконец, свою дочь Биджи после сорока лет поисков!"
  - Ха-ха! Женщины - они такие, - рассмеялся Окманат, но потом опять стал серьезным и произнес. - Получается, что этот ваш приятель, живущий в пишущей машинке, оказался прав насчет перегрева духовки?
  - Выходит, что у этой машинки есть искусственный интеллект? - высказался вслух телохранитель.
  "Есть, а как же. Зато у тебя его нету", - мысленно произнес капитан Цыни.
  - Интересная штука, - продолжал отвешивать комплименты телохранитель в адрес "Агазэти ачупишаджи". - Получается, она соображает, пишет и даже прикалывается над хомо.
  - Прикалывается, между прочим, над твоим президентом, - сделал замечание Чини.
  - Извините, босс, - приложил ладонь к груди телохранитель. - Может, если эта машинка такая всемогущая, то этот разум не просто разузнал, что у жены Цыни горит еда в духовке, а сам намеренно поднял внутри агрегата температуру, чтобы показать свое могущество?
  - Все может быть, - согласился Чини, а остальные призадумались над этой гипотезой.
  - Господин Окманат, не вешайте нос. Любого врага можно одолеть. Все имеют свою слабину. Может, этот разум поселился в этой взбесившейся печатной машинке? Да дайте команду, и я разобью этот аппарат вдребезги.
  После этой фразы печатная машинка зажужжала и отбила следующую информацию: "Голову себе, придурок, разбей вдребезги. Президент Чини, ты здесь?".
  Окманат с волнением и дрожащими руками вытащил из барабана лист и прочитал его. Сделал вид, что ему все нипочем, и ответил в никуда:
  - Допустим.
  "Читай сюда", - невидимка продолжил свое общение посредством печатающего аппарата.
  - Я весь во внимании, - Чини прочитал очередное сообщение и небрежно кинул лист на стол.
  "Агент "Президент" в Мире "Тренд", если ты не хочешь, чтобы твою избушку-резиденцию окончательно смыло водой, то немедленно освободи агента "Охотника"", - в письменном виде выдвигал свои требования некто.
  Такое заявление повергло в шок не только главу государства, но и всех присутствующих.
  - Агент? - тихо промолвил лейтенант.
  - Какой агент? - не понял телохранитель.
  - Мой верховный главнокомандующий чей-то агент? - капитан задал вообще крамольный вопрос.
  - Да не слушайте вы всякую чушь! Машинка несет околесицу на вашего президента, а вы и уши поразвесили до колен, - Чини оправдывался, и это чувствовалось в его голосе.
  - О ком ты говоришь? - спросил Чини.
  "О Мгени Кутока Ангани. Где он?", - гласил текст.
  - Где-где... - фыркнул Окманат. - Где и положено бунтарям, грубиянам и тем, кто пытается блатовать перед главой государства и командовать президентом. В тюрьме твой Ангани. А найду тебя, кто бы ты там ни был, и ты в одной камере с ним будешь баланду жрать.
  "Вряд ли (смех и улыбка), - было напечатано далее. - Еще недели две-три таких дождей, голода, холода и лишений - и население для тебя самого определит место за решеткой или порвет в клочья. Армия твоя разбежится, спецслужбы разбредутся, а полиция во главе грабителей и насильников станет. Ты, мелкий поц, понял меня?"
  - Нет. Никто Окманату Чини на Тренде не будет давать указаний, - был непреклонен президент, но внешне более походил сейчас на кролика, загнанного лисой в угол.
  "Смотри", - только одно слово в новом послании и успел прочитать Чини, как удар молнии огромной силы разорвал крышу его резиденции и обесточил все электрические сети.
  Окманат пришел в сознание от резкого запаха. Он открыл глаза и услышал: "Хвала Бэквордации! Он жив". Над резиденцией повисли вечерние сумерки, но президент смог различить фигуры, сновавшие вокруг него. Рядом стояла на коленях его личный врач. Она поддерживала главу государства за плечо, положив его голову себе на колени, и давала нюхать ватный тампон, смоченный раствором с отвратительным запахом.
  Чини поднял глаза: сквозь зияющую в потолке дыру были видны облака. Горела кровля. Капли дождя падали президенту на лицо.
  Окманат приподнялся и сел, огляделся. Его телохранитель стоял на коленях в углу и молился, не обращая ни на кого внимания. Лейтенант лежал без сознания.
  - Живой? - спросил у доктора Окманат, кивнув на Чедда.
  - Все в порядке, - успокоила она президента.
  - А где капитан?
  - Пошел запускать резервный генератор.
  Во дворе резиденции что-то загудело, и в соседней комнате появился свет. Луч от электрической лампочки пробивался сквозь дверной проем. Однако освещение появилось ненадолго. Что-то грохнуло на улице, и свет снова пропал.
  У Чини кружилась и болела голова. Вскоре пришел с фонариком адъютант Цыни.
  - Что там за грохот во дворе? Опять молния долбанула? - предположил Окманат.
  - Нет. Автономную подстанцию закоротило, и трансформатор разлетелся ко всем чертям. Ничего, сейчас МЧС-ники и прочие службы приедут. Крышу погасят. Она мокрая, не разгорится. Все восстановят. Безопасность на высшем уровне. Не волнуйтесь. Автоматчики на вышках и по периметру. Нападение исключено. Сейчас медики придут и окажут помощь Чедду. Как вы? Молодцом? - сыпал вопросами и сеял семена позитива капитан.
  - Я - да, - подтвердил президент.
  Цыни осветил лучом фонаря пол. Злополучная пишущая машинка лежала перевернутой на полу. Шнур оборвался, а штепсель остался в розетке. Оголенные провода торчали из-под изоляции.
  - Осторожно! Не дотрагивайтесь, - предупредил капитан, направив луч на место обрыва. - Смотрите, чтобы не коротнуло.
  - Так света ж нет, - хмыкнул Чини.
  - Точно, - адъютант хлопнул себя свободной ладонью по лбу, а потом обратился к машинке: - Ну что, и ты пострадала? Конец тебе! Больше болтать не будешь.
  В ответ барабан приводного механизма в "Агазэти ачупишаджи" начал вращаться.
  - О, богиня! - не поверил своим глазам капитан, сжав и разжав при этом кулак. - Она сейчас работает без электричества, хоть в ней и нет аккумуляторов.
  Удивлению врача, хоть она и не совсем была в теме, а также президента не было предела.
  - Он хочет что-то сказать. Вложи в приемник лист бумаги. Бумага вся вылетела из машинки, - попросил Чини.
  Цыни поднял с пола лист и заправил в лоток. Спустя пару десятков секунд появилось послание:
  "Немедленно освободи Мгени Кутока Ангани".
  Окманат несколько раз перечитал текст и осмотрел поврежденную от падения печатную машинку.
  - Да кто ты такой: творец, дьявол, фокусник, гипнотизер?! - в истерике закричал Чини.
  В ответ на эти слова барабан снова закрутился. Окманат лично вложил в приемник чистый лист. На этот раз бумага выходила очень медленно, словно заканчивался заряд батарейки. Аппарат работал так вяло, как движется детская новая самоходная игрушка, когда ребенок уже прилично "посадил" гальванический элемент, играя с ней целый день без отдыха. Молоточки отстучали по бумаге, но выйти целиком она не смогла - замялась, надорвалась и застряла. А потом аппарат и вовсе "вырубился", если так можно было сказать об устройстве, не подключенном в данный момент к источнику питания. Чини вытащил лист, разгладил его и узнал ответ на свой вопрос.
  25
  У забора стоял ящик с углем. Спиной к нему расположился Джефри Клиан, прижав к животу и груди рюкзак, наполненный книгами. Перед писателем, метрах в шести-семи, находилось трое мужчин, зарабатывающих на жизнь в вагонах пригородных поездов. Под ногами сырая земля, поросшая травой, пробивающейся сквозь угольный шлак. Над головой тучи, посылающие на нее, на эту самую голову, дождь.
  - Ну, что, гнида, страшно? - обратился к Джефри "слепой", тыркая железной тростью с острым наконечником в его сторону.
  - Тебя же, "казла долбаного", предупреждали, - напомнил Клиану о своем предостережении "немой", - а сейчас я тебе кастетом челюсть высажу один раз, и ты больше жевать не сможешь, а не только свой поганый рот в поездах открывать. Ты, сука, у меня навечно будешь бояться до конца жизни в вагон заходить, а не то, чтобы поперек дороги у меня стоять и цветную бумагу мою резать себе в карман.
  - Подождите, - внес деловое предложение аккордеонист, тряся газовым баллончиком "Пили-пили", - дайте, я его слегонца сбрызну, как муху в сральне на вокзале. Книжник наш дернется пару раз, как "бомбовоз" в туалете, и на землицу припадет. Вот потом, братаны, вы его и поколоть штырем смогете и челюсть нахер выбить, и мозги отбить, чтобы телега с горы пустая у него покатилась.
  После этого он приблизился к Джефри и выпустил в его сторону струю жидкости из емкости с надписью "Пили-пили". Однако Клиан успел прикрыть лицо рюкзаком, а порыв ветра частично развеял газовое облако, а частично отнес его в сторону нападавших. В результате никто не пострадал.
  - Осторожно! Своих не потрави, - возмутился торговец газетами "Чику-пику-шмику", отпрыгнув назад.
  - Что ты пстрыкаешь, как юный граффитист краской по стенке!? Если взялся, то залей ему конкретно рыло, а если не умеешь, то дай, я ему нос вдавлю кастетом в череповину, - предложил бородатый и длинноволосый продавец "Ципинского целебного родника", сделав несколько шагов в сторону от облачка аэрозольных частиц.
  Среди этой суматохи, длившейся не более полминуты, Клиан успел лишний раз оглядеться не только по сторонам, но и заглянуть внутрь ящика с углем. Ничего положительного для себя он не обнаружил и никаких выходов не придумал. Все так же, как и ранее: с двух сторон он был окружен высоким забором, с третьей располагался склад, а оставшееся пространство перекрыли эти трое. Уголь в ящике лежал мелкими кусками, не более четырех сантиметров в диаметре. "А вот баллончик у них с газом типа пили-пили. Опасен, если въестся в слизистую глаз, но легко смывается и действует непродолжительно", - подумал Джефри, прикидывая свои шансы.
  Долго прикидывать не пришлось. Неожиданный укол острым шипом, расположенным на трости у водяного, заставил Клиана схватиться за пропоротую чуть повыше запястья руку и выронить рюкзак.
  - Больно, бля! - взревел Джефри.
  - Я догадываюсь, - с наслаждением усмехнулся "слепой", сделав несколько шагов назад.
  - Наклонись, чтобы портфельчик с литературой поднять, - ухмыляясь, предложил "немой".
  Затем из-за угла склада показалась фигура хомо в плаще, надетом поверх спортивного костюма. У Клиана затеплилась надежда, что кто-то пришел ему на помощь; сейчас нападавшие убегут, а он сможет выбраться из этой прескверной ситуации.
  - Ну, что вы тут? - задал вопрос незнакомец, осматривая загнанного, словно охотниками, зверя, писателя-сказочника.
  - Все нормально, - успокоил его аккордеонист.
  - Да я задолбался уже вас ждать, - объяснил свое здесь появление хомо в спортивном костюме.
  - Подождите в машине, - посоветовал аккордеонист, из чего можно было понять, что обращение на "вы" имеет смысл во множественном числе, а не как степень уважения к собеседнику.
  - У меня уже все окна запотели. Что вы тормозите? Валите его, и повезли в лес. Или, давай, я его подстрелю, - сказал он и извлек из внутреннего кармана пистолет.
  - Иди. Дай насладиться моментом, - попросил "слепой". - Мы сами разберемся, не обламывай кайф. Смотри, чтобы никто не шел рядом.
  - Э! Мне заплатили, чтобы я этого, - незнакомец махнул пальцем в сторону Клиана, - за город вывез, а не в охранники у тебя нанимался. Буду я еще тут мокнуть и лохов пасти!
  - Жди в машине. Скоро будем, - пообещал аккордеонист.
  - Мы через десять минут придем с носилками, - то ли в шутку, то ли в серьез ответил хомо в спортивном костюме. - Если захотите тут кайфовать, то я предупредил... Мы поедем, а вы тут торчите. Пока вас быки не загребут.
  Джефри стоял, как вкопанный, пораженный тем, насколько серьезно решили свести с ним счеты. Он даже мог бы, улучив момент, поднять с земли свой рюкзак, но не желал акцентировать на себе внимание этого хомо, больше похожего на выпивоху, чем на бандита или члена капеллы.
  Затем гуманоид в спортивном костюме и плаще удалился. Аккордеонист снова повторил свою попытку и опять брызнул в Клиана из баллончика. Аэрозольная струя пронеслась мимо лица, лишь частично попав тому в глаза. Резкая боль, словно стеклянной крошкой протерли глазное яблоко, ослепила Джефри. Он вскрикнул. Его оппоненты разразились хохотом. Джефри присел на корточки, прикрыл лицо ладонями и сгруппировался, ожидая удара. Однако его никто не бил, считая, что противник уже повержен. В адрес писателя посыпались насмешки и проклятья. "Надо, что-то делать, раз не бьют, а то от этого пили-пили можно и ослепнуть", - размышлял Клиан, пока нападавшие готовились атаковать.
  "Немой" поправлял свой кастет, слегка постукивая им о левую ладонь.
  - Я начну. Я ему сначала ребрину пиковиной сломаю, а потом ты, - встал первым в очередь на добивание "слепой".
  - Не спешите, - остановил своих товарищей аккордеонист. - Дайте мне ему харю рассолом из баллончика конкретно залить, чтобы только наощупь всю жизнь потом передвигаться мог.
  - Решайте сами, кто первый. Только быстрее, а то ехать пора. А что это он из ширинки достает? - согласился уступить "немой" и с удивлением кивнул на Джефри.
  - А у тебя что там? Гы-гы, - заржал массовик-затейник.
  Тем временем Джефри расстегнул ширинку, извлек член, сложил ладони лодочкой, наполнил их мочой и стал тщательно промывать глаза.
  - О, смотри! - обратил внимание "слепой". - А чего это он в ладони ссыт и пьет мочу?
  - Хе! - ударил себя по животу аккордеонист. - Это он утром умыться забыл. Сейчас сцулями морду вымоет, а потом посрет и говном шею намажет, чтобы отложений солей не было.
  - Ага. Говно от остеохондроза помогает, - вспомнил "немой".
  Пока троица надрывала животы от смеха, Клиан промыл глаза и привел себя в порядок. Его зрение нормализовалось, и чувствовал он себя более-менее сносно, если не считать соленого привкуса на губах и легкого пощипывания в глазах. Но это уже были мелочи по сравнению с теми неудобствами, которые ему пришлось пережить несколько минут назад. Джефри еще раз утерся рукавом, подошел к дощатому ящику с углем и стал выбирать наиболее крупные куски.
  Заметив такое изменение в поведении жертвы, "слепой" первым ринулся в атаку, выставив вперед острие металлической трости. Его взгляд был агрессивен, хотя этого Клиан не имел возможности разглядеть из-за темных очков водяного.
  Джефри поудобнее расположил в пальцах рук кусок угля и бросил им в нападавшего. Промахнулся. Уголь пролетел выше головы. Это несколько снизило пыл "слепого" и скорость его наступления. Он продвигался теперь уже не так быстро.
  Все это происходило мгновенно и на небольшом промежутке простран-ства-времени. Не стоит думать, что двое других, проявив некое благородство, ожидали, пока торговец газетами "Чику-пику-шмику" один на один расправится с Клианом. Они также с кастетом и газовым аэрозолем стали наступать.
  Второй кусок угля попал "слепому" в глаз. Точнее, в стекло очков, которое треснуло, а осколки угодили водяному в зрачок. Он взвыл и упал на колени, почти повторив те же движения, которые недавно проделывал Клиан, когда ощутил действие аэрозоля. Разница была только в том, что сквозь пальцы, прикрывавшие лицо "слепого", потекла кровь.
  Джефри мгновенно сориентировался, подбежал к упавшему и подобрал с земли его трость. Перехватив ее поудобнее, он пырнул ею в горло "немому", который практически сам напоролся на острие на большой скорости. Продавец "Ципинского целебного родника" захрипел и споткнулся.
  Клиан вытащил из горла трость и ринулся на аккордеониста. Тот, недолго думая, пустился наутек. Далеко убежать не смог. Джефри сделал ему подсечку сзади. Весельчак упал, перевернулся на спину и взмолился о пощаде, выставив руки открытыми ладонями к Клиану. Рядом в грязи валялся газовый баллончик. Джефри поднял его и, не раздумывая, пустил мощную струю в лицо лежавшему. Тот начал кричать сначала громко, а затем очень громко, когда Клиан стал методично протыкать ему ноги тростью, приговаривая:
  - Ты, облезлый шакал, будешь у меня на костылях или с протезами прыгать по вагонам и песни орать всю оставшуюся жизнь.
  Джефри истязал его ноги до тех пор, пока аккордеонист не потерял сознание. Когда обнажились переломанные кости, Джефри оставил этого хомо с окровавленными и покалеченными нижними конечностями в покое и пошел забирать свой рюкзак.
  Приходилось торопиться. Десять минут, отведенные теми, кто ожидал в автомобиле, истекали. Клиан, не обращая внимания на своих врагов, быстро схватил рюкзак с книгами, бегло осмотрел место сражения на предмет утерянных личных вещей и помчался в обратном направлении, то есть к железнодорожным путям.
  - Стой! - услышал он окрик, когда поравнялся с проемом в бетонном ограждении.
  * * *
  Президентский кортеж с "мигалками" и воем сирен несся по вечерним Деривативам со скоростью не менее ста двадцати километров в час. Дорожная полиция оперативно остановила поток машин по всему маршруту движения главы государства. Окманат Чини, наспех одетый в пуловер, брюки и куртку, сидел на заднем сидении бронированного "Уунда" ценой в три миллиона эку. Он нервно поглядел на свои наручные часы и громко выкрикнул водителю:
  - Гони быстрее! Осталось четырнадцать минут! - затем лихорадочно развернул лист бумаги, на котором виднелось несколько строчек, выбитых молоточ-ковый системой печатной машинки "Агазэти ачупишаджи", пробежал по ним глазами, забарабанил пальцами по открытой перегородке панели, разделявшей водительский отсек с пассажирским, и снова погрозил шоферу: - Если не успеем, то ты у меня на тюремной зоне будешь пятьдесят лет щебень из каменоломни вывозить! Водитель, не отрывая взор от дороги, оправдывался:
  - Господин Окманат, куда быстрее? Мы же по городу едем.
  Однако Чини, не обращая внимания на своего шофера, приказал адъютанту, сидевшему спереди на пассажирском сидении:
  - Свяжись... там, с головной машиной. Скажи, чтобы поднажали на "газ", а то мы собственный кортеж обогнать не можем, а они тормозят наш ход.
  Адъютант выполнил просьбу президента, и ехавшие впереди президентского "Уунда" два внедорожника "Дунио Инджини" с проблесковыми маячками на крышах увеличили скорость.
  - О! - обрадовался Чини и похлопал водителя по плечу. - Теперь и мы ускоримся.
  - Куда ускоряться, господин Окманат? Посмотрите, что творится за окном. Две недели без перерыва шел обычный дождь, а сегодня - словно небеса разверзлись. Буря. Ветер. Гроза. Ливень. Темно. Ничего не видно перед собой. Щетки не успевают на полной мощности смахивать воду, так дождь хлещет. У нашего нового "Уунда" полный привод и все степени стабилизации хода, а его кидает по асфальту, как десятилетний "Руук". Мы ж не едем, а плывем. Того и гляди, шма-танет на повороте и перевернемся. Быстрее - никак. Быстрее - только лететь.
  - Лететь в такую погоду не с руки, - прокомментировал шофера адъютант.
  - Ты хочешь, чтобы он сбил мой вертолет ударом молнии? - Чини эти слова адресовал в большей степени себе, чем находившемуся не в курсе дел водителю.
  Кортеж повернул направо, и водитель выказал слабый оптимизм:
  - Кажись, вырвались! Сейчас по проспекту пойдем. Дорога здесь прямая и широкая. Должны успеть. Машины все к обочине прижаты, а ураган такой, что у пешеходов зонтики вырывает. Так что прохожие все под крышей прячутся, и не выскочит на дорогу ни один случайный зевака.
  Действительно, продвигаться по проспекту было проще. Однако на прямой улице, зажатой между высотными домами, при такой погоде периодически образовывались сильные потоки воздуха, как при порывах ветра в туннелях.
  Сквозь залитое водой окно автомобиля Окманат видел в свете фонарей многочисленные толстые ветки, упавшие с деревьев и валявшиеся на тротуарах и у обочины дороги. То тут, то там лежали на боку мачты рекламных щитов. Чини еще раз посмотрел на часы и, решив, что не опоздает к обозначенному времени, слегка успокоился. В это самое время порыв ветра оторвал от рекламного слогана на крыше пятнадцатиэтажного жилого дома огромную букву из алюминия и стекла.
  Буква величиной с взрослого хомо, подхваченная ураганом, закружилась в воздухе и понеслась в сторону президентского кортежа. Воздушный вихрь помог ей преодолеть расстояние в два десятка метров, и та грохнулась прямо под колеса автомобиля. При ударе пятидесятикилограммовой буквы о дорожное покрытие во все стороны полетели тысячи осколков от разбившихся неоновых ламп и десятки тысяч капелек-брызг. Машина на огромной скорости налетела на букву левым передним колесом, подпрыгнула и, потеряв управление, врезалась в стену дома. Автомобиль загорелся, несмотря на ливень.
  Из горящей машины выбраться смог только водитель. Он находился в шоковом состоянии, шатался, голова была разбита, лицо в крови. Водитель принялся открывать пассажирскую дверь, пытаясь спасти чью-то жизнь. К сожалению, дверь оказалась заблокированной. После неудачной попытки он принялся открывать дверь с противоположной стороны. В этот момент топливо в баке сдетонировало, и произошел взрыв. Водителя взрывной волной откинуло в сторону, а машину всю целиком охватило пламя.
  * * *
  Услышав за спиной окрик, Джефри Клиан быстро обернулся и заметил двух мужчин. Один из них являлся тем самым хомо, у которого на спортивный костюм был наброшен плащ, а в кармане, очевидно, лежал пистолет. Джефри не стал вступать с этими двоими в дебаты. Он пустился бежать по настилу через железнодорожные пути в сторону вокзала.
  - Стой, урод, пристрелю! - заорал преследователь и принялся догонять Клиана. Джефри решил лишний раз не вертеть головой, а смотреть под ноги на мокрые скользкие доски. Писатель бежал.
  Навстречу ему, опираясь на клюку, двигалась старушка. Клиан, чтобы не сбить женщину с ног на узком настиле, принял вправо, из-за чего ему пришлось бежать, перепрыгивая через рельсы. И тут он неудачно ступил на шпалу, нога подвернулась, и Джефри упал на железнодорожное полотно, больно ударившись ногой о рельс.
  Инстинктивно глянув на преследователей, Клиан увидел, что оба хомо неслись в его сторону. Их разделяли дистанция метров в двадцать-двадцать пять и старушка, застывшая в растерянности при виде мужчины, бегущеего ей навстречу уже с пистолетом в руке. Джефри понял, что необходимо было в очередной раз за столь короткий временной интервал подниматься с земли и спасать свою жизнь.
  Превозмогая боль, он оторвал свое тело от холодного металла и, прихрамывая на ушибленную ногу, побежал дальше. Преследователи не стали себя утруждать галантностью по отношению к пожилой даме. Со словами "пошла вон, старая карга!" они оттолкнули старушку в сторону. Та упала, а они понеслись за беглецом. Старушка была этому в какой-то мере даже рада, ведь ее никто не пристрелил. Хоть и вполне мог, как считала она. Женщина бодро вскочила на ноги и быстро-быстро, насколько позволяли ее возраст и здоровье, поспешила в сторону, противоположную движению троих мужчин.
  Больше никого в пределах видимости Клиан разглядеть не смог, посему рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. Однако и в спину ему никто не пускал пулю. Почему? На то были свои взгляды у нападавших. Может, они не желали привлекать звуком выстрела к себе внимание? А может, пистолет у них был не боевой?
  Преследователей мучила одышка, а Джефри - поврежденная нога, поэтому дистанция между ними сокращалась очень медленно. Клиан понимал, что до перрона, где толпился народ в ожидании поезда, он не дотянет. Догонявшие все равно скоро настигнут его при таком положении дел. "Тем более что смеркалось, поэтому расправиться со мной они не побрезгуют даже при свидетелях", - прикидывал свои шансы Джефри.
  Слева направо по ходу движения Клиана медленно двигался товарный поезд. От пути, по которому следовал состав, Джефри отделяли три пары рельсов. Клиан пробежал по настилу еще немного, а затем повернул навстречу тепловозу в сторону, противоположную вокзалу и перрону, куда изначально он стремился убежать.
  Заметив трех хомо, бегущих наперерез, машинист дал свисток, но тормозить не стал. Состав состоял из вагонов-дозаторов бункерного типа, которые имеют сужающуюся к низу форму. Такие вагоны способны быстро выгружаться, если их заполняют сыпучими грузами. А еще на них легко забираться по встроенной железной лестнице в силу конструктивных особенностей. Это заметил Джефри. Он поравнялся с первым вагоном, сумел взобраться сначала на лестницу, затем перейти по краю вагона на противоположную сторону и спрыгнуть с движущегося состава на землю. В поврежденной ноге кольнуло и отдалось эхом в мозгу. Но беглец не остановился. Далее Клиан пробежал к хвосту поезда метров пятнадцать и снова вскочил на лестницу. Теперь уже вагона номер три.
  Он решил отдышаться и посмотреть, что предпримут преследователи. Тот, что был без пистолета, пожал плечами и сказал:
  - Слушай, а нам оно надо, чтобы ноги отрезало поездом, чтобы за этим придурком гоняться?
  - Честно сказать, - ответил его напарник, - мне что этот козел, что те трое шакалов - одинаково.
  - Так чего тогда нам с "песталем" по путям прыгать? Того гляди, загребут быки линейные с вокзала.
  - Да мне по барабану. Я этих троих второй раз в жизни вижу. Они сказали, что заплатят, если этого в лес вывезем...
  - Деньги дали наперед?
  - Дали.
  - Так это их проблемы, что мы не вывезли. Мы предлагали. Они тормозили. Поехали в рестор да бухнем нормально и пожрем, если цветную бумагу они дали наперед.
  - Конечно, что наперед. Стал бы я без предоплаты впутываться в это левацкое дело.
  - Поехали тогда. Чего тут торчать?
  - А эти трое?
  - Не сдохнут. Пошли, - и двое преследователей повернули назад.
  Клиан прокатился с километр на площадке вагона, потом спрыгнул, прошел окольными путями до своего автомобиля и доехал до дома, где встретил Отци Тунга.
  Драматург оглядел своего соседа, который с ног до головы был весь в грязи. Поздоровался с Джефри. Принюхался, пытаясь определить, не пьян ли тот, находясь в таком неприглядном виде, а затем как бы невзначай сказал:
  - А я прочитал вашу книгу.
  Может, это был и не самый подходящий момент для общения, но такой поворот дела вдохновил писателя, и тот спросил:
  - И какова оценка?
  - А вы заходите... не сегодня, в любой день, когда вам будет удобно. Пообщаемся.
  - Сегодня, - Клиан смутился, посмотрев на свой гардероб, - я упал в лужу.
  - Упасть и подняться - это жизнь. Главное - не сесть в эту самую лужу навечно, - подбодрил соседа Отци.
  - Я завтра вечером к вам загляну, - пообещал писатель.
  - Буду ждать, - ответил драматург, - а пока советую вам принять ванну и как следует согреться. Вы еще вовремя успели до дома добраться. Синоптики передали по радио, что на город движется шторм невиданной силы. Сообщили,
  что вечером начнется нечто невообразимое.
  * * *
  Когда ехавший впереди внедорожник "Дунио Инджини" врезался в стену, водитель президентского "Уунда" немного притормозил. Окманат Чини прильнул лицом к стеклу своего авто и успел произнести:
  - Машина начальника охраны...
  Адъютант глянул на водителя и скомандовал:
  - Едем без задержки. Это может быть спланированный теракт.
  После этих слов автомобиль, въехавший в дом, взорвался. Чини, услышав хлопок, посмотрел в заднее окно и, увидев столб огня, закрыл лицо руками и начал молиться, сжимая и разжимая кулак. "Ладно, ладно, с этой аварией разберутся и без меня", - успокаивал себя Окманат.
  Потом он снова поднес бумагу из пишущей машинки поближе к глазам и фонарю на потолке салона, развернул помятый лист и в очередной раз прочитал то, что было на нем отпечатано. Послание гласило: "Даю тебе сорок минут в системе измерений вашего Мира. Мгени Кутока Ангани обязан быть на свободе. Тебе выйдет дешевле поехать лично, чем позвонить. Дешевле даже самому поползти на брюхе за ним в тюрьму, чем отправить посыльного фельдъегеря с пакетом. Его Превосходительство - для тебя почти бог".
  "Уунда" влетела в заранее открытые по случаю приезда главы государства ворота городской тюрьмы, где в основном содержались лица, ожидающие суда. Машина президента остановилась. Чини не стал дожидаться, когда кто-нибудь откроет ему двери, и покинул салон самостоятельно. В темноте блестели проблесковые маячки автомобилей его кортежа, въехавшего во двор исправительного учреждения. Охрана президентская и тюремная застыла в ожидании дальнейших распоряжений, ибо эта поездка выходила за рамки протокольных мероприятий.
  Окманат приблизил часы к глазам, чтобы циферблат был четко виден, затем нажал кнопку подсветки и мысленно сказал себе: "Успел".
  Пузатый седой начальник тюрьмы, внешним видом и походкой напоминавший более пингвина, чем полковника, покачиваясь, строевым шагом подошел к главе государства и начал доклад:
  - Господин президент и главнокомандующий вооруженными силами хеджерской армии...
  Чини скривился, махнул рукой, мол, такие формальности излишни, и спросил:
  - Отставить! Где он?
  - В камере, господин президент, - ответил полковник.
  - А тебе не передали разве, чтобы к моему прибытию он был свободен?
  - Так подследственный... Вернее, уже освобожденный гражданин Мгени Кутока Ангани отказывается выходить. Говорит, что ждет вашего прибытия, - оправдывался полковник. - Я, раз уж такое дело, не стал настаивать и насильно его выводить без вашего личного указания.
  - Пошли к нему, - скомандовал президент.
  Они направились в здание тюрьмы. Ветер стих. Дождь лишь чуть-чуть моросил, словно небо изливало последние капли на грешную землю республики Хеджер. Вокруг повисла некая особая тишина и умиротворенность, или даже природная гармония, которую нарушали только крутившиеся на крышах президентского кортежа "мигалки".
  У Окманата создалось впечатление, что он находится вне пределов реальности, настолько у него стало спокойно на душе, будто все проблемы исчезли раз и навсегда. И только эти проблесковые маячки мозолили глаза. Чини показалось, что он спит. Он незаметно для всех ущипнул себя. Нет, ничего не поменялось.
  - Да выключите эту светомузыку, - сказал он полковнику.
  Тот, никогда не знавший, как отдавать приказы президентскому сопровождению, подбежал к водителю ближайшей машины из кортежа главы государства и передал водителю просьбу Чини. Водитель по цепочке доложил своему непосредственному начальнику. Через десять секунд распоряжение Окманата было выполнено.
  Чини вошел в камеру. Ангани в ней находился в одиночестве, сидел на нарах, всматриваясь при тусклом свете лампочки на гостей. Эта камера вообще была рассчитана на одного "квартиранта".
  - Оставьте нас, - сказал полковнику Чини, и тот удалился. Отошла подальше и охрана президента, тем не менее, оставаясь в непосредственной близости от тела первого лица государства.
  - Мгени, дорогой, чего же ты молчал? Мне только сегодня сообщили, что ты здесь, - раскинул руки Окманат и двинулся навстречу старому эльфу. - Ты тогда так исчез неожиданно, а вестей от тебя никаких не поступало. Я уже волноваться стал.
  - Таксофона, Тамма, не было в камере. Не мог позвонить тебе, - не поднимаясь с места, пошутил Кутока и похлопал ладонью по шконке. - Садись или присаживайся, как тебе больше нравится, в зависимости от срока.
  - Я постою лучше. Так спокойнее, - произнес президент и протянул руку в приветствии, видя, что обниматься Ангани не жаждет.
  - Тут от безделья умереть можно, - заметил Кутока, но руку подал.
  - Мрачно тут, Мгени, - Чини огляделся по сторонам. - Поехали.
  - Может, баланды сперва похлебаем или тюремной каши пожуем? Тебе такой опыт вполне может по жизни пригодиться, - предложил Кутока. - Ты не голоден? Здесь нормально кормят. Есть тюрьмы, где в отличие от этой за месяц отсидки можно вообще желудок посадить.
  - Идем. Нам много чего надо вдвоем обговорить и переоценить. Здесь не самое конфиденциальное место для обсуждения начала строительства атомной электростанции и бурения глубокой шахты для разведки полезных ископаемых.
  
  26
  Ответом на короткий звонок послужил щелчок замка входной двери. Оба соседа улыбнулись друг другу. С одной стороны стоял Джефри Клиан, с другой -Отци Тунга.
  - Как вчера я обещал, так сегодня к вам и в гости заглянул, - немного смущаясь, произнес Джефри.
  - А! Конечно! Проходите, господин Хасимо, - драматург пригласил Клиана в квартиру, отойдя в сторону и освобождая проход.
  - Отци, можно просто Хасимо. К чему эти приставки, типа "господин"? - Джефри в тапочках и носках шагнул за порог дома.
  - Хорошо, - согласился Тунга, закрывая за соседом дверь. - Я буду звать вас Хасимо.
  - Можно и на "ты", - предложил Клиан.
  - Вы меня можете так называть, если вам удобно, но я так устроен и отношусь еще к той части старой интеллигенции, которая из уважения к личности пытается всех называть на "вы". Проходите. Увидите, как приходится жить тем деятелям искусства, кто не согласился с жизненной концепцией... как это вы метко его назвали?.. Концепцией мироустройства рыжего плешивого волка. Присаживайтесь, где вам будет удобнее. Извините за холостяцкий бардак. А ведь, на самом деле, наш правитель так похож повадками на облезлого волка из чащобы! Отважный вы хомо. Но начнем по порядку, коль вы уж попросили меня... точнее, согласились получить от меня оценку на ваш литературный труд.
  - С нетерпением жду, - Джефри сел в кресло.
  - Чай, кофе, горячий отвар на цветках и плодах дикой розы... желаете? -предложил хозяин гостю.
  - Потом.
  - Отлично! Хасимо, я прочитал вашу книгу, - драматург уменьшил громкость телевизора, сел в кресло напротив Клиана и заложил ногу за ногу.
  - И? - писатель чуть подался вперед.
  - Мне понравилось. Конечно, это не совсем та книга в понимании критика, которую всецело можно назвать литературным произведением с большой буквы. Но... смело, хоть и простовато, - начал Отци.
  - Для начала - нормально? - Джефри от похвалы немного расслабился.
  - Даже больше, чем нормально, учитывая, что вы не имеете соответствующих навыков в написании... только без обид, - Тунга улыбнулся и выставил обе ладони, пытаясь смягчить свои слова. - Писатель не должен обижаться на критиканов. Он обязан быть выше их мнения, хоть и прислушиваться к нему. Ваши произведения, скорее, элемент народного творчества или городского фольклора. Продолжайте в том же духе, если вас не остановит государственный аппарат.
  - Вы считаете, что мои сказки чересчур просты и их подтекст лежит на поверхности? А я думал, что все так завуалировал относительно власти, что внутренности моих произведений недоступны девяноста процентам населения.
  - Они недоступны ста процентам населения и, в свою очередь, понятны ста процентам граждан. Так что опасайтесь. В спецслужбах тоже встречаются интеллектуалы. Их осталось на данный момент очень мало, но они есть. Так что не ждите, что вас раскусят лишь с приходом эры всеобщего просветления и коммунизма.
  - Коммунизм - это фантом. По крайней мере, в понимании не концлагеря, а сытого равенства. Я не встречал таких сообществ и не слышал о них. Коммунизм своим существованием противоречит самой Природе, быть может, на ее начальном, плотском этапе развития. Посмотрите: все живые (и даже не обязательно разумные) существа стремятся занять в жизни более комфортную нишу, чтобы по условиям существования иметь более выгодные условия. А коммунизм твердит о равенстве. Выходит, что этот строй отвергает конкуренцию во всех ее проявлениях, отвергая и останавливая тем самым прогресс, что, естественно, ведет систему к деградации и, в конечном итоге, к распаду.
  - У коммунизма и Чини идиосинкразия к конкурентной среде? - задал вопрос Отци.
  - Ха-ха.
  - Однако распад или смерть - это не конец всего сущего, а лишь одна из ступеней в бесконечном движении по спирали. Та же точка сингулярности для одних является концом, а для иных - началом. Но... это мы с вами далеко забрели в джунгли философии и бытия, а в реалии жить нам приходится в Хеджере. Давайте вернемся к вашим сказкам.
  - С удовольствием, - согласился Джефри.
  - Вы очень тонко подметили алчность, нечистоплотность, безграмотность плешивого волка, обладающего при этом огромнейшей тягой к абсолютной власти. Ваша книга написана ко времени. Ухудшающаяся экономическая ситуация скоро заставит нашего обывателя понимать смысл ваших строк. У нас же обыватель думает желудком.
  - А слова произносит наружным сфинктером прямой кишки?
  - Чини своими псевдосоциальными подачками приучил нашего люмпена жить, абсолютно не думая не только о далеком будущем, но и о завтрашнем дне.
  - Все верно, - кивнул головой Клиан, - наше общество мне напоминает жену-домохозяйку, а Окманат Чини - это ее муж. Действительно, между маргинальными слоями Хеджера и их (не моим) президентом, с одной стороны, и безработной супругой и ее зажиточным мужем - с другой, очень много общего. Люмпен, как и домохозяйка, постоянно ждет подачки от своего хозяина. Именно подачки ждет такая жена, поскольку она не трудится, в полном понимании этого слова, и не имеет средств к существованию. Работать она, видите ли, на постоянной основе не хочет. Я не беру в расчет беременных, кормящих и инвалидов. Я говорю о здоровых молодых содержанках, которые, прикрываясь фразами типа "зато у меня порядок в доме", "зато я уделяю много внимания семье", не желают устраиваться на работу.
  Муж может периодически поколачивать такую жену. А почему бы и нет? Он же строгий и справедливый, как наш президент, а она постоянно нуждается в твердой руке. И эта твердая рука без проблем может взять табуретку и запустить в нерадивую супругу. А Чини может устроить в прямом эфире телевидения своим подчиненным разнос, доходящий до публичного оскорбления, или послать взвод "Беркута", который втопчет ногами и дубинками в грязь горстку "прошитых" оппозиционеров, решивших выйти с плакатами против власти диктатора.
  Все молчат: и жена, и общество. Так и надо. Ведь и муж, и президент - наш кормилец, наш защитник и последняя инстанция в поиске правды. Как же "лихторату", ждущему премии, субсидии, дешевого пойла на праздник, возмущаться? Ни в коем случае! Хозяин всегда прав. Он же щедрый, ибо содержит нас, глупых и неразумных. И этот люмпен или безработная жена готовы все прощать: измены, насилие, самодурство. Это все потому, что хеджерское общество в основной своей массе, как и домохозяйка, не хотят жить самостоятельно. А кто не работает, тот деградирует со временем. Да-да.
  Обратите внимание на то, что смотрит по ТВ избиратель нашего президента? Правильно: телесериалы, примитивные шоу и... прочую чушь, сплетни из жизни звезд. А что обсуждают мамашки, сидящие постоянно дома? Верно. Они сбиваются в стаи с себе подобными на детских площадках и стрекочут о своих сопливых детях, о героях тех же сериалов... ну и восхищаются, хвалятся своими мужьями друг поперед дружкой. Это полная дебилизация страны.
  - Это все делается командой Чини планомерно, для обыдлячивания народа этого государства, чтобы в будущем можно было ставить над ним любые эксперименты, - поддержал собеседника Тунга. - Диктатура день за днем и год за годом превращает личности в биомассу. Она перемалывает в кровавых ножах мясорубки все те ростки хорошего и доброго, что даются нам от рождения, смешивая их с ложью, карьеризмом, черствостью и предательством.
  - Отци, но так не будет вечно. В тоталитарной системе народ безмолвствует и доволен до тех пор, пока диктатор в состоянии его накормить. Когда нечего жрать, население перестает смотреть в телевизор и рукоплескать узурпатору, а смотрит в пустой холодильник и достает из сарая вилы.
  - До вил у нас пока еще далеко, как до ближайшего моря пешком, - усмехнулся Тунга.
  - Тиран не может по-другому. Он закручивает гайки до тех пор, пока не сорвет резьбу. Когда у народа нет инструментов законной смены власти, то дело, в конце концов, всегда заканчивается бунтом.
  - Народ довольно продолжительное время может соглашаться жить при авторитаризме и в нищете. Для него важен факт не абсолютного богатства и личных свобод, а нахождения конкретного индивидуума, то есть его, на социальной лестнице по отношению к остальному населению этой страны. Его бесит не то, что где-то за морями и лесами вольготно и сытно живет целый континент. Его бесит богатство соседа, который, по его мнению, достоин такой же доли, как и он сам. Его бесит социальное неравенство. И, в особенности, бесят его гуманоиды, сумевшие обогатиться за короткий промежуток времени посредством непрозрачных коммерческих сделок и проектов. Его тошнит от хомо, которые выставляют свое богатство напоказ, тем самым унижая окружающих и его самого.
  Ну, и власть должна быть подотчетна народу. Она должна не жировать, наплевав на тех, кто их содержит, уплачивая налоги. Вся вертикаль власти должна трястись от того, что их может в любой момент покарать правитель. Голодные и бесправные могут долго не бунтовать, если рядом с ними будут существовать не "пузатые" чиновники, а скромные патриоты во власти. А если эти слуги народа будут еще периодически попадать в тюрьму, а лучше всего - расстреливаться за коррупцию, то народ, даже пухнущий с голоду, может обожать своего диктатора.
  Все это, сдобренное пропагандой средств массовой информации, надолго может законсервировать пребывание во главе страны не совсем здоровой личности.
  - Если у вас было тяжелое детство и, как считаете вы, с вами общество обходилось несправедливым образом, то это вовсе не значит, что теперь, находясь на вершине власти, вы получили вседозволенность. Следуя такой логике, а это логика маньяка, над которым некогда издевались плохие хомо, вы можете тоже безнаказанно унижать и издеваться над слабыми, действуя при этом по методологии маньяка или психически нездоровой личности.
  - Хасимо, Чини плевать хотел с окна последнего этажа своей резиденции на весь этот сброд, который копошится внизу и периодически посылает ему то проклятья, то хвальбы. Ему до одного места все пожелания нашего населения. Чини держит хеджерский народ за быдло. А быдло - это скот. Разве со скотиной, которую сельский житель держит в хлеву, он обсуждает какие-нибудь дела? Нет. Крестьянин, не опираясь на мнение своего домашнего скота, то есть быдла, решает сам вопросы постройки сарая (жилья для быдла), рациона и места питания скота (кормежка быдла), метода убоя скота (каким образом и к какому празднику это быдло прирезать).
  Я уже молчу о том, что хозяин не посвящает свое быдло в планы относительно того, какую колбасу или холодец из своей скотины будет готовить его жена. Захотел Чини - и ввел загранпаспорта в Хеджере, хотя уже, наверно, нет таких стариков в государстве, которые помнили бы, что некогда у наших жителей были эти позорные документы. Зачем свободному хомо, кроме гражданского паспорта, еще и заграничный?
  - А это для того, чтобы власть могла контролировать поток выезжающих в иные страны.
  - Да. Захотим - пустим, а не захотим - торчи здесь. Это же ограничение свободы, но быдлу плевать на свободу. Маргинал готов безвылазно жить в своем болоте, лишь бы только ему кидали бесплатно полуобглоданную кость со стола на пиру у правителя. Запретил детям госслужащих учиться за рубежом, и чинуши сразу же вернули своих чад назад. А почему почти никто из них (я не говорю о том, чтобы возмутился) не бросил работу, чтобы дети получили в ведущих университетах мира нормальные знания?
  - Потому что боятся потерять доходное место в госаппарате, где, ни хрена не делая, можно сытно жить.
  - Правильно, Хасимо. Аналогично под соусом любви к нации Чини распорядился всем студентам независимо от формы собственности высшего учебного заведения в течение пятнадцати лет после окончания университета запретить работать за границей или эмигрировать. Это нормально? Хомо за собственные деньги пятнадцать лет сушил в университете мозги, нашел за границей достойную работу, а ему говорят, чтобы он за бесценок ковырялся на национализированных предприятиях. Это мое личное дело, где жить и как зарабатывать на эту жизнь! А люмпен рукоплещет таким законам из чувства зависти. Он-то своим мозгом, тупым и упитым виски, не способен сложить в уме трехзначные числа, поэтому и рад, что другие должны здесь гнить.
  - На выходе из государственного организма, регулируемого Чини, мы можем получить только один продукт, и тот не самого хорошего качества.
  - Госмонополии всегда менее эффективны, чем частные холдинги, но их проще контролировать и доить. В них трудится больше послушных и благонадежных.
  - Оттого за границу теперь ездят в основном только приближенные к власти, то есть - благонадежные, - пошутил Джефри. - А заодно и валюта не вывозится из страны.
  - А кто у нас в аппарате и смежных структурах работает? Это всем известно. Такие же быдляки, как и их главарь. Как вы там написали в сказке? Рыба тухнет с плешивой головы. Вот, по-моему, уже вся система и прогнила от подвала и до чердака. Самое интересное, что поедет такое быдло за пределы Хеджера якобы по делам, а на самом деле - развлекаться, и ведет себя там по-скотски и бросает тень на весь народ. Молодежь наша там напьется, драку затеет, в полицию попадет. Их на видео снимают, по телеканалам крутят потом. Ужас! А вернутся назад - у государства к этому быдлу нет никаких претензий.
  - А что вы хотели? Теперь эта свора из молодежных проправительственных организаций - опора нашего государства. Кто их тронет?
  - О чем я и говорю, что хомо в нашей стране, в своей общей массе, ничем не отличаются от скота. Базовые потребности у них примитивны. И если этот народ сносно кормить, одевать и периодически кидать социальные подачки, то он никогда не взбунтуется. При этом нашему населению можно обещать всякую чушь. То есть говорить такие вещи, которые порядочный гуманоид даже под гашишем не произнесет.
  Слышали вы, наверное. Чини издал указ, согласно которому при рождении ребенка родителям выделяется "семейный капитал" в сумме десяти тысяч эку. Невиданные для Хеджера деньги! Вдумайтесь! Десять тысяч настоящих денег. На наши фантики получается больше ста пятидесяти тысяч. Это при нашей-то средней зарплате в двести эку можно одному хомо не работать за такую премию пятьдесят месяцев или десять лет. Однако воспользоваться этими деньгами ребенок сможет только по окончании школы, то есть не ранее, чем через пятьдесят три года.
  - Маразм! Пятьдесят три года мать, отец и дитя будут ждать, пока им отдадут такую сумму. Во-первых, при таких темпах девальвации эти сбережения превратятся в прах, а во-вторых, если вдруг чудом ситуация на ближайшие пятьдесят лет в стране стабилизируется, то где тогда государство наберет для всех рожденных пятьдесят три года назад столько денег?
  - Чини выкрутится. Наш плешивый волк издаст закон, согласно которому время остановится, даты календаря меняться не будут и выплачивать гигантские пособия в будущем не придется, - рассмеялся Тунга.
  - Но лохи и в этом случае поверят, значит, такие законы нужны населению. Дебилизм!
  - Хуже. Дебильность - это заболевание, появившееся вследствие нарушения развития ребенка. И больное дитя не виновато, что родилось таким, - уточнил Отци. - А то, что обещает Чини, а потом тиражируют газеты и телевидение, выдавая за великое благо от президента народу, есть скотство. А его заявления относительно девальвации национальной валюты, слышали? Он сказал примерно так: "Если раньше курс федхи к эку был один к десяти, а теперь дают пятнадцать, то, значит, государство, а соответственно и весь трудовой народ, стал в полтора раза богаче. Посудите сами. Хеджер продает на экспорт соль, пшеницу или древесину. При поставках за рубеж нам за тонну теперь выходит в полтора раза больше федхов, чем при курсе один к десяти. А раз больше дают, то мы становимся богаче и независимее, потому что у нас больше денег, наших местных денег, потому что иностранной валютой мы в нашей стране не рассчитываемся. У нас ведь все расчеты в федхе. Какая нам разница, какой сейчас курс? Этот вопрос, по-моему, вообще не должен волновать обычного хомо".
  - Закон для Чини не писан, поскольку он сам пишет под себя все законы. Однако этот правитель не удосуживается соблюдать даже собою и под себя писаные законы. Любой закон для любого узурпатора представляет собой некое резиновое изделие, которое можно надуть до определенных размеров, необходимых под конкретную ситуацию. Я бы уточнил, что закон для нашего диктатора - это резиновое изделие одноразового пользования. Не более того. Закон для него писан, потому что одевает он это изделие на одно место и писать, - в последнем слове Клиан сделал ударение на первом слоге, - уже больше после этого не может.
  - Модель управления, созданная тираном, не может существовать без него. Он единолично, как ядовитый паук в центре паутины, сидит и дергает за все нитки. Он один и никто другой не может сплести такую именно сеть страха и подавления воли. Страшна жизнь при диктаторе, но еще более страшна после низвержения или смерти диктатора. Если в стране не создано гражданское общество, то на смену старому диктатору обязательно придет новый. Новый тиран после прихода к власти будет насиловать страну и узурпировать население по-новому со своей новой когортой единомышленников, деля власть и богатства. Диктаторы не появляются невесть откуда и захватывают власть. Ситуация в экономике и политической жизни страны способствует их появлению. Так что можно сказать, что само время их выбирает, а не бестолковый народ.
  - Но время идет, социальная среда в государстве меняется, а диктатор, единожды узурпировав власть, не желает никаких преобразований. Население, к примеру, уже не хочет видеть на троне тирана, а он отдавать власть не хочет.
  - Диктатура держится на экспроприации части или всех ресурсов у богатого меньшинства и перераспределении этого добра в пользу бедного меньшинства. Для этого необходима видимая колоссальная работоспособность вождя, публичная порка или расстрел чиновников, с обязательным наличием внешних и внутренних врагов, а также узурпацией каналов свободной информации, - продолжил Тунга. - При этих условиях его будет обожать люмпен.
  - Вот этого кумиризма, Отци, я вообще не понимаю. Обожать можно своих маленьких детей или свою собаку, потому что они чисты душой и помыслами. Но я не могу представить, как можно обожать циничного политика.
  - Это прерогатива морально слабых. А тирану, который тоже в душе морально слаб и ущербен, также необходимы поклонники и скоморохи.
  - Тиран, захвативший власть, постоянно окружен скоморохами, но никогда не бывает счастлив, - заметил Джефри. - Хотя диктатор - это не кумир, а беда. Диктатор - это инфекция нашего организма. Имя этого организма - Хеджер. Наши граждане - лейкоциты. Они должны бороться с узурпатором и победить его. Тоталитарный правитель желает узурпировать власть, а затем и разум хомо до такой степени, чтобы они и помыслить не могли, что он в чем-то не прав. А Чини не прав, но для осознания этого необходимо время и желание.
  - До осознания перемен маргинал доходит тяжело и мучительно. Я имею в виду перемены в мозгах, а не перемены в способе распределения благ. Это касается не только хеджерского населения. Быдло является таковым вне своей локации и размещения на планете Тренд. А иноземное быдло отличается от местного только тем, что ругается матом и унижает хомо на другом языке. Пока еще все обитатели этого мира (почти все) не доросли до понимания того, что духовное первично над примитивно материальным. Правда, в годы лихолетий и лишений у населения повышается гражданская ответственность. Однако пропорционально с нарастанием жирка на брюшной полости жиром заплывает и сознание индивидуума. Но мало сбросить с себя духовное рабство тоталитаризма. Нужно еще сбросить с себя лишние килограммы, чтобы свободным стало и тело. Вот почему я посещаю зал аэробных тренажеров. А вы?
  - У меня вот... два тренажера бегает в соседней квартире, - Клиан упомянул о детях. - С ними так назанимаешься за неделю, что половину занятий в рыцарском клубе пропускать приходится.
  - Хасимо, вы - рыцарь? Значит, знаете историю и соблюдаете заповеди богини, - сделал вывод Отци.
  - Заповеди богов... - Джефри задумался и почесал бровь. - А ведь любые поступки и заповеди богов также не подлежат критике, как деяния и мысли нашего президента. И усомнившийся в их праведности - еретик. Здесь власть и священники похожи.
  - Если вы знаете чуть больше, чем остальные, то почему бы вам не побыть немного во фронде к государству или храму? Надо только смеяться аккуратно над законами Мира или государства.
  - Чтобы смеяться над Миром, надо его очень хорошо знать. Знания не приносят счастья. Они толкают на размышления и поиск истины, которую отыскать невозможно, не зная устройства Природы. Вот поэтому великие комики становятся трагиками. Когда зритель их покидает, они остаются одни.
  - Вы намекаете, имея в виду меня как актера, или рассуждаете о мироздании?
  - Мир - это не более чем иллюзия, созданная наполовину творцом, а наполовину непосредственно самим гуманоидом, проживающим в этой среде. Вот живет разумное существо в тоталитарной империи. У него нет никаких прав, свобод, достойной зарплаты, комфортного жилья, но он создает себе иллюзорное пространство, в котором он якобы гражданин великой страны, которой можно гордиться. И он гордится победами спортсменов на соревнованиях, мощью военной силы своей державы, грозящей окружающим его цивилизованным народам ядерным кулаком, огромной гидроэлектростанцией, на строительстве которой загубили свои жизни тысячи политзаключенных.
  Система не дает разрешения на его свободное перемещение за пределы государственной границы, окруженной колючей проволокой и минными полями, а он и не рвется выехать из этого большого концлагеря, чтобы поглазеть на жизнь на сопредельной территории. Ему на выборах постоянно подсовывают безальтернативного кандидата, а он говорит: "А кто же еще, если не этот вечный лидер (узурпатор), может так хорошо заботиться о моем народе?".
  Денежная единица его страны нигде не конвертируется, а он убеждает сам себя, что его валюта самая твердая на планете. Ему доступны три-четыре государственных зомби-канала, где вообще нет альтернативной точки зрения, а он с нетерпением ждет, когда же ему покажут очередной старый фильм о войне. Всего лишь в ста километрах от его города, в стране с открытой либеральной экономикой любой крестьянин каждый год отдыхает на курортах, а он, инженер или учитель, хвалится, сколько картошки вырастил и сколько овощей закатал в банки, горбатясь весь отпуск на приусадебном участке в нынешнем году. Представляете? И он при этом счастлив и горд за себя. И знаете, почему? Вы можете подумать, потому что он примитивен и лишен информации. Отчасти вы правы. Но на самом деле он создал для себя свой мир, в котором свои ценности и свое мерило счастья. Он окружил себя плотной пеленой этого мира. Он сам себя убедил, что именно так жить и надо. И свято верит в свои идеалы, которые на самом деле превратили его в рабское существо.
  Вы думаете, что если покажете ему, что можно жить по-другому, то у него раскроются глаза и он за один день перевоплотится? Никогда. Сколько лет вы создаете свой иллюзорный мир, столько же лет вам придется из него и выбираться. Эти Миры не для того создавались, чтобы вы могли свободно перемещаться из одного в другой. Это под силу только немногим. И эти Миры не обязательно справедливее того Мира, в котором вы живете.
  Чтобы быть счастливым, вы должны построить свой собственный мир или несколько, где вы будете свободны. Боритесь за себя и за свободу. Борьба - это и есть свобода. Свобода - это и есть борьба. Ее не принесет вам никто: ни царь, ни бог, ни сама Природа. Но у вас есть право выбора. Воспользуйтесь им и конструируйте свое бытие, - заключил Клиан.
  - Слишком просто. Это несчастное существо, которое вы использовали в качестве примера, сотворило не свой Мир, а некий затхлый мирок. Он даже не мирок создал. Этот несчастный субъект просто ограничен во всех смыслах этого слова. Вас послушать, так любой забулдыга, который выходит из проходной завода в конце смены, заходит в магазин, покупает там дешевое пойло, заливает его себе в глотку в ближайшей подворотне, закусывает одной конфеткой на троих, а после этого прямиком попадает в свой Мир.
  Однако это мир алкогольного дурмана и низменных инстинктов. Здесь нет ничего даже близко похожего на божественное начало. Это словно свинью сравнивать с ангелом. Аналогично, согласно вашей концепции, пациенты психбольницы также обитают в неких своих Мирах. Причем каждый второй из них, страдающий манией величия, в своем Мире ни много ни мало известный гонщик, агент спецслужб, великий ученый-изобретатель или красавица-аристократка, обольстившая всю страну. Но они не в состоянии изменить законы физики и не обладают способностями сверхгуманоида, как себе сами это нарисовали там, далеко, в глубинах сознания. Они обычные хомо.
  - Здесь они обычные, в этом Мире, в котором вы соприкасаетесь с ними. Здесь, где вы контактируете с ними посредством того инструментария, который доступен в вашей среде, и многого не видите, - возразил Джефри.
  - Ну... тогда можно фантазировать до бесконечности. Тогда можно перевернуть все с ног на голову. Можно сказать, что серийный маньяк только в этом Мире мерзавцем является, а в ином измерении он избавляет общество от неугодных элементов. Только это общество не видит и не понимает, что убитые - не жертвы, а еще большее зло, чем сам маньяк. А как же грех и покаяние, загробная жизнь и суд божий? Мы все живем в рамках тех норм нравственности, которые не дают нам возможности морально опуститься. Творец создал мир и придумал для него законы.
  - Я как-то беседовал с одной монашкой. Она все твердила о спасении души, а я ей сказал и... зря, наверно, обидел женщину. На все ее аргументы я ответил: "Да что вы все разглагольствуете о какой-то душе и загробной жизни! Богами избраны единицы, и до каждого богам просто нет дела. Ну кому, каким богам конкретно вот вы нужны? Поживете на этой планете миг, если мерить в масштабах жизни вселенной, и издохнете точно так же, как самая простая букашка или слон. А что дальше? Что? А ничего. Превратитесь в кучку навоза или перегноя, как любое окончившее свой век животное или растение, и смешаетесь с песком, чтобы дать жизнь следующему поколению живой или разумной материи. И так цикл за циклом миллиарды лет, пока эта планета не будет сожжена в результате старения и эволюции ближайшей звезды".
  - Так просто?
  - Абсолютно. И не надо искать в функционировании организма каждой заурядной личности некий сакральный смысл. Так что живите и наслаждайтесь своим существованием прямо здесь и прямо сейчас.
  - Интересно вы рассуждаете о том, как необходимо жить. Вроде, как для себя самого, чтобы комфортно было, но вы-то еще живете ради других. По вам видно, что вы - гражданин. А послушать вас, так в основе существования должно быть некое удовольствие.
  - Так и есть, - подтвердил Джефри. - Мы все живем именно так, потому что нам жить именно так и нравится.
  - Хасимо, по-вашему, выходит, что любое действие, которое выполняет хомо, он делает именно так потому, что получает от этого удовольствие?
  - В подавляющем большинстве случаев. Мы просто или этого не замечаем, или боимся себе в этом признаться, - подтвердил писатель.
  - Хорошо. Давайте рассмотрим это на моем примере, на примере конфискации моего особняка. Администрация Чини дала сигнал. Муниципалитет ответил: "Есть!". И меня лишили дома, фактически заставив ютиться в этой квартире. Вы считаете, что я этого хотел? Вы думаете, что я к этому стремился? Вы на самом деле считаете, что я получил от сноса моего особняка удовольствие?
  - Конечно, дорогой Отци! Если бы вы не испытывали наслаждения от того, что происходило, вы поступили бы совершенно по-другому. У вас отобрали Дом. "Дом" с большой буквы. Словно разрушили ваш собственный мир (пишется в данном случае с маленькой буквы). Так случилось оттого, что вы не захотели плясать под дудку диктатора. Понимаете?
  - Более чем.
  - А ведь могли согласиться и получить много материальных бонусов и удовольствий от работы в команде Окманата. Видно, вам не нужны были такого рода удовольствия, и вы решили получить удовольствие вследствие борьбы с режимом Чини.
  - В дальнем приближении так и есть, - повертел рукой и одновременно головой драматург. - Я объясню. Лучше быть порядочным перед собой, чем считать себя подонком, продавшимся за подачки диктатора.
  - Согласитесь, что вы испытали наслаждение, когда отказались сотрудничать в той или иной мере с Чини.
  - Соглашаюсь. Только это совсем не о том, в чем вы пытаетесь меня убедить.
  - По такому же принципу хомо уходят в монастырь, лишая себя прелестей мирских утех, приобретая радость от службы богине, - привел еще один пример Клиан.
  - Это выбор лично каждого.
  - И вообще, делая добро или помогая кому-то, мы в первую очередь эгоистически получаем удовольствие опять же оттого, что делаем так, как нам хочется. Мы получаем удовольствие от процесса того, как иной гуманоид от нашего подарка или доброго поступка испытывает радость.
  - Давайте лучше о Чини, - предложил Тунга. - О добре и зле можно спороть часами.
  - Ладно. Вы осознанно стали на путь конфронтации с Чини. Я не знаю всех обстоятельств, что направили вас на эту стезю. Быть может, некая давняя личная обида на Чини или неприязнь на генетическом уровне. Я думаю, что вы его считаете недогуманоидом, и его место - ковыряться вилами в навозе на ферме или крутить гайки на заводе. Именно в такого рода местах, но не на руководящих должностях, и уж, тем более, не в ранге главы государства.
  - Так и есть, - подтвердил Тунга.
  - Возможно, вы считаете, что он занял не свое место...
  - А вы считаете, что место Чини быть президентом?
  - Я тоже так не думаю.
  - Хвала богине, что я в вас не ошибся.
  Тунга стал говорить громче. В его словах нарастали нотки раздражения и нервозности. Создавалось впечатление, что Клиан перехватил инициативу в разговоре с собеседником. Отци подумал: "Поначалу выходило, что этот начинающий писатель робко и на цыпочках заглянул к мэтру-критику, чтобы тот слегка похвалил-пожурил хомо за его книжицу. А сейчас этот Маурицио... этот простачок Маурицио, литературный труд которого тянул в лучшем случае на фельетон или комикс... Да, хороший и злобный фельетон на тему высмеивания пороков власти, но не более того. Как ловко он пустил разговор в свое русло. Сидел, слушал меня... раскусил меня где-то, а теперь поучать пытается. Этот Маурицио не просто писателишка, пытающийся протиснуть свои произведения в торговую сеть. Он много чего видел и с чем соприкасался".
  - И уж совсем личный вопрос. Можно?
  - Если он в рамках приличий, - поставил условие драматург.
  - Мне интересно как писателю. А каждый писатель немножко психолог.
  "Да ты, дружище, оказывается, не только писатель, но еще и психолог", -
  саркастически усмехнулся про себя Тунга.
  - Оставим этого несчастного Окманата. Мало того, что вчера вечером молния угодила в его резиденцию, и бедолага, наверняка, белье сменил после удара электрического разряда, так сегодня ему последние часа два беспрерывно икается. Отци, а почему вы считаете быдлом не только таких моральных уродов, как наш президент, но и почти всех жителей нашей страны?
  - За их низменные пристрастия, за недоразвитость... не знаю... - Тунга опешил от такого прямого, в лоб, вопроса. - Наше общество не созрело и живет животными инстинктами.
  - Вот так, поголовно, все хеджерское общество?
  - Вот так, поголовно, если быть откровенным, все общество этой планеты, -признался драматург.
  - А что же вы, Отци, тогда делаете на Тренде?
  - Живу и обитаю, - спокойно произнес Тунга, пожал плечами, будто ему задали дурацкий вопрос, и посмотрел на Джефри.
  Темные гномьи глаза Отци казались бездонными. "Бр-р-р! - Ялина Зуу'иха передернуло, он отвел взгляд и подумал: - Смотрит это существо сейчас так, будто прожило много жизней и знает все наперед. Хотя, я могу ошибаться, и он обычный обитатель этого Мира. Ну... не совсем обычный, конечно".
  - А зачем рядом со мной вы поселились?
  - Это допрос?
  - Вы же после меня пришли жить сюда на пятый этаж третьего подъезда. Странно для хомо, у которого есть свой дом.
  - Был дом, - поправил Тунга.
  - И не уехали, когда расстались с Вази.
  - Уже теперь некуда уезжать. Хасимо, я не агент МНБ или иных спецслужб. Так просто совпало, что мы оказались рядом. Я не искал с вами контактов и не следил за вашей жизнью. Я почти не пересекался с вами, если не считать случайных встреч, которые бывают у всех соседей. Вы сами пошли на контакт, если уж быть откровенным.
  В дверь настойчиво и тревожно несколько раз подряд позвонили. Отци и Джефри недоверчиво посмотрели друг на друга. Далее по двери стали громко стучать ногами. Клиан и Тунга почти одновременно встали с кресел и тихо подошли к входной двери. Из коридора до их ушей донеслась команда:
  - Выбивай сердцевину!
  
  
  25
  Сказка об ожидании
  Полюбил парень девушку. Встречаться они стали. И ухаживал этот парень за своей подругой так, что все вокруг ей только завидовали. На каждое свидание он приходил с букетом цветов. И пылкие слова из уст его в адрес девушки слетали каждые пять минут. А из ресторанов да курортов эта парочка вообще не вылезала, как казалось зевакам. И все за счет кавалера. Он был много богат, а еще более щедр. На каждый маломальский праздник девушка от парня получала красивый подарок: то кольцо с каменьями, то меховой наряд, а то и легковой автомобиль с автоматической коробкой передач. Во как! А многие говорят, что нет любви в мире, а только расчет да выгода. Есть настоящая любовь!
  Поскольку парень этот был половозрелым, то мужское семя, которое в изобилии у него плодилось и множилось в мошонке, стало поначалу давить ему на живот, потом на мозг, а, в конце концов, полилось у него в один прекрасный день из ушей. А надо сказать, что этот ухажер ни к каким чужим девкам, теткам, бабам и бабушкам не прикасался. Даже и не думал об этом. В мечтах он грезил только о своей возлюбленной. Однако та не спешила отдавать ему свое сердце, раскрывать для него свою душу и раздвигать ноги.
  У парня же день ото дня все сильнее и сильнее чесалось чуть ниже пупка. Отважился он и молвил девушке:
  - Дорогая, мы уже столько с тобой вместе, а еще не были близки.
  - Как же не были? - удивилась она. - Недалече как вчера мы ходили с тобой в бутик и ты покупал мне платье с глубоким декольте. Разве мы не близко стояли один подле другого, когда ты на кассе рассчитывался своей кредитной карточкой? Я тебя потом отблагодарила после покупки и поцеловала в щечку. Ты же держал меня после выхода из бутика за руку. Разве это не близость?
  - Понимаешь, - парень попытался объяснить девушке, чего он желает, - в щечку - это великолепно, но за щечку - лучше.
  - Ладно, раз ты так жаждешь, то я возьму за щечку, - улыбнулась девушка, схватила парня большим и указательным пальцами за его щеку и потрепала ее.
  - Я бы хотел, чтобы ты взяла у меня за щеку глубоко, - разочарованно произнес парень.
  - Настолько глубоко, насколько глубокое декольте у купленного вчера платья?
  - Да, чтобы ты глубоко взяла за щечку и сделала мне феноменальный сюрприз, - витиевато подсказывал ухажер своей возлюбленной.
  - Милый, - девушка снова схватила парня за щеку и прошептала ему на ухо, -хочешь, я поеду с тобой в дорогое казино. Хочешь? Я все брошу, и мы поедем развлекаться. Ради тебя я готова поехать в казино и хоть всю ночь напролет играть там в "очко".
  - Ну... - прикидывал свои шансы парень, - если мы там снимем отдельную комнату и будем играть в "очко" только вдвоем.
  - Как же нам в "очко" играть вдвоем? Кого же мы тогда обыграем. Мне в "очко" нравится играть на публике, когда вокруг много иных игроков.
  - Боюсь, что мы с тобой хотим играть в разное "очко" и по разным правилам, - скривился ухажер. - Хорошо, оставим в покое затею с казино. Давай лучше поедем ко мне в особняк и поиграем в Али Бабая.
  - Это как?
  - У Али Бабая была пещера с богатствами, он туда входил и выходил.
  - Дорогой, ты предлагаешь мне посетить ювелирную лавку?
  - Нет, я предлагаю тебе посетить мясные ряды на продовольственном рынке, купить там толстую и длинную палку колбасы и поместить ее в свою пещеру.
  - Ты готов подарить мне целый ювелирный магазин или небольшую колбасную фабрику?
  - Я готов свою личную палку сыровяленой колбасы забросить в твою пушистую пещерку.
  - Какую палку сыровяленой колбасы? - в недоумении захлопала глазами девушка.
  - Мою палку сыровяленой колбасы, которая растет на моих волосатых помидорах, - при этих словах он устремил свой взор на то место, которое зудело.
  - Ты предлагаешь мне грязный секс? - наконец дошло до барышни, и она возмутилась.
  - Почему грязный? У меня есть горячая вода. Ты можешь тщательно прополоскать своды своей пещеры водой с моющим средством. Включишь душ напором помощнее, и струя воды враз вымоет всех насекомых-паразитов из зарослей кустарника, покрывающего холм над пещерой. А потом мочалкой пройдешься по каньону. При желании отдраишь ершиком свое дупло от остатков органических соединений и помета тех жителей, что обитают в нем. Ну... зубы почистишь от мяса омаров, которых мы только что отведали. Не волнуйся, у меня есть одноразовые индивидуальные зубные щетки и нити.
  Девушка изменилась в лице, покраснела, потом побелела, а затем позеленела и выдала свое условие:
  - Я обещаю, что стану с тобой совокупляться в разных позах, в разных местах и в разное время суток. Но только после того, как ты за мной поухаживаешь как следует.
  - Куда уж больше?.. Каких тебе ухаживаний не хватает? И где гарантия, что мои ухаживания закончатся сексом?
  - А ты мне не веришь, разве? Значит, так ты меня и любишь! Тем, кого любят по-настоящему, верят на слово. Порядочные не обманывают. Ты что, не можешь совсем немного подождать, а затем получить меня вместе с пещерой, дуплом и ртом с почищенными зубами?
  - Так, а ждать-то сколько? У меня скоро от избытка семени барабанные перепонки лопнут. Сколько мне ухаживать за тобой осталось?
  - Совсем малость. Осталось каких-то там лет пятьдесят, - порадовала кавалера барышня. - Бывает, что целые народы такой отрезок времени живут в ожидании изменений к лучшему. А уж для влюбленного - это вообще не срок.
  * * *
  Столица Инсайда город Спрэд. Головной офис Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи. Переговоры ведут со стороны компании по добыче полезных ископаемых - владелец Лику Годи. Республику Хеджер представляет спецпосланник Окманата Чини - господин Мгени Кутока Ангани.
  В помещении за длинным столом друг напротив друга сидят только эти два хомо. Оба пожилые и очень уверенные в себе гуманоиды. Обмениваются мнениями, задают друг другу каверзные вопросы. По ходу разговора заметно, что между собеседниками существует элемент недоверия.
  - Вы утверждаете, что с помощью неких ваших приборов или измерений определили аномалию на территории Хеджера вот в этом месте, - Годи постучал пальцем по карте и скептически скривился, - на глубине девяти километров?
  - Совершенно верно, мистер Лику.
  - А что, простите, за метод вы использовали?
  - Не важно, мистер Лику. Это наше такое ноу-хау, - Мгени Кутока загадочно улыбнулся.
  Годи задумался. Вернее, абстрагировался на несколько десятков секунд от этой темы. Ангани посмотрел на собеседника и подумал: "Такое ощущение, что он либо болен... чем-то хронически, или ему что-то доставляет дискомфорт. Создается впечатление, что нечто стоит между нами в этом разговоре. Нет у этого шахтера заинтересованности в том, что я хочу до него донести".
  - Угу-у-у... - вернулся к разговору Годи, оторвавшись от размышлений. -Методы и изобретения, говорите, есть у вас в области исследования планеты Тренд на глубине девяти километров. Да-а-а-а. Зачем тогда я вам нужен? У меня нет таких технологий, чтобы я мог без бурения определить, что же там на такой глубине залегает. Вы что-то не договариваете, господин Мгени. Я не могу уловить нить разговора и суть ваших предложений.
  - Суть предложений проста: президент Окманат Чини хочет организовать совместно с вашей корпорацией предприятие на паритетных началах. Ваша доля в этом предприятии - пятьдесят процентов. Доля республики Хеджер - тоже пятьдесят процентов. То есть дивиденды от добычи этих полезных ископаемых будут делиться пополам. Поверьте, мистер Лику, это очень заманчивое предложение.
  - А почему именно мне? В мире существует несколько десятков подобных компаний, которые профессионально и квалифицированно на протяжении десятков или сотен лет эксплуатируют недра Тренда. И что за ископаемые придется извлекать на поверхность?
  - Компаний много, но технологией горизонтального бурения и гидроразрыва обладаете лишь вы.
  - Бу-у-у-у, - затряс головой Годи, - у вас все смешалось. Такая каша... Вы представляете, что такое девять километров под землей? Какой гидроразрыв? Там температура такая, что вода испаряется мгновенно. Это все похоже на некую авантюру.
  - Вы считаете, что предложения президента республики Хеджер могут содержать элементы авантюры?
  - Я не знаю, как у вас там внутри Хеджера, а за его пределами и, в частности, у нас в Инсайде, судя по репортажам средств массовой информации, вся деятельность президента Чини есть некая авантюра. Это так, чтобы и вы не обижались, но и я не держал фигу в кармане, а говорил открыто.
  - Мистер Лику, давайте не будем строить предположения на основе ангажированных журналистов. Давайте смотреть правде в глаза. Что бы там ни писали, но Окманат управляет Хеджером, и довольно успешно, на протяжении последних двадцати трех лет.
  - Я не спорю об эффективности управления вашего президента. Я веду речь о спорных моментах в вашем деловом предложении. Мне эти предложения кажутся авантюрными.
  - Почему, - пожал плечами Кутока.
  - Судите сами. Ко мне приходит хомо, который заявляет, что с помощью пока еще не существующей на планете Тренд технологии он или его знакомые произвели зондаж недр на глубине девять километров.
  - Мы это сделали при помощи спутника.
  - Какого спутника? Разве республика Хеджер космическая держава? Нет. Тогда кто, простите, в мире мог это сделать, если я о таком пока еще не слышал, хотя зубы съел на горнодобывающей стезе? И это - раз. Насколько я знаю, вы даже не являетесь гражданином Хеджера. Вы, подданный Квирзинии, вдруг стали посланцем Чини по этому делу...
  - А что здесь странного, если Окманат поручил гражданину другого государства заниматься этим вопросом?
  - Нет, странного ничего нет, - Годи криво усмехнулся. - А что тут, собственно говоря, странного? Приехал неделю назад Чини в тюрьму, освободил некоего Мгени Кутока Ангани из-под стражи и сделал своим спецпредставителем. Рядовой случай, не правда ли, господин Мгени? Из тюряги - и прямиком на дипломатическую должность. Вы обязаны мне представить веские доказательства, иначе это уже даже не авантюра, а дешевая комедия. Не знаю, участвует ли в ней сам президент Хеджера, или вы редкостный аферист, сумевший подделать документы и убедить хомо в администрации Чини наладить со мной контакт, но я вам не верю. Я бы даже больше поверил, если бы вы сказали, что вы инопланетянин, а не специалист в области добычи полезных ископаемых. Я готов выслушать ваши аргументы. У вас есть минут десять-двенадцать, более я не намерен терять свое драгоценное время.
  - А откуда вам известно о тюрьме?
  - Вы меня держите за редкостного болвана, если не понимаете, что я не согласился бы на эту встречу, не собрав о вас доступной информации!
  - Хорошо, - Ангани сделал очень серьезное выражение лица, - я не инопланетянин, но в моей команде трудятся хомо с экстрасенсорными способностями. Я сейчас вам докажу это на примере инсайдерской информации относительно ваших подземных разработок. Я вам дам информацию, которой обладают только узкого круга специалисты вашей компании, занимающиеся геологоразведкой.
  - Буду премного благодарен, - скептически произнес Годи.
  - Вот, мистер Лику, посмотрите на схему залегания угля на вашем новом месторождении "Глиим", - Кутока извлек из портфеля несколько листов бумаги и передал их собеседнику. - Не правда ли, забавно видеть те секреты, которыми, как казалось, обладаете только вы.
  - Допустим, - согласился Годи, внимательно рассмотрев план. - Но это может быть не продукт ясновидения или еще чего-то там сверхъестественного. Это могут быть обычные схемы расположения породы, добытые шпионским путем.
  - Даже если это так, мистер Лику, то это только еще раз подтверждает, что вы имеете дело не с дилетантом, а с профессионалом своего дела. Согласитесь, что украсть бумаги из сейфа вашей компании не так уж просто. Еще сложнее сделать из них копии, а затем положить обратно.
  - Это не копии, а интерпретация, выполненная на коленке от руки, господин Мгени.
  - А что вы скажете о месторождении "Ханаир"? Вы там только бурите и дошли до глубины три километра, а я вам дам данные, - Ангани достал еще два листа, на одном из которых в цвете и разрезе были изображены геологические пласты, а на другом - закрашенные темным цветом очертания предметов, - что вас ожидает при достижении четырех с половиной километров. Через месяца два-три сами увидите. Тогда окончательно убедитесь, что я не лжец.
  - Обязательно сверюсь с вашими рисунками, - усмехнулся Годи и аккуратно спрятал в стол то, что передал ему Мгени Кутока. - Допустим, вы окажетесь правы и я поверю, что нетрадиционными способами вы видите сквозь толщу Тренда...
  - Не я сам, а мои хомо. Они видят, да только вытащить оттуда нет сил у нас. Вот и относительно месторождения в Хеджере: видят, что там что-то очень плотное залегает. А вы же понимаете, чем плотнее вещество, тем выше у него атомный вес. Значит, тем дороже это вещество.
  - Мы имеем дело с породой, которую извлекаем, а не с веществом, - уже более дружелюбно усмехнулся Годи.
  - Вы - с породой, а мы - с деньгами, которые можно извлечь из этой породы, - рассмеялся Ангани.
  - Как я понял, это сугубо ваш проект, с которым вы осмелились подойти к Окманату Чини.
  - Для общения с президентом Хеджера мне смелости набираться не надо.
  - Ну... тем не менее, вы же оказались каким-то образом, хоть и непродолжительное время, но за решеткой.
  - В каждой системе, будь то производственно-коммерческой, как у вас, или политической, как в администрации президента, всегда есть различные группы влияния. Они в большей или меньшей степени борются между собой, при помощи чистых или грязных технологий, перетягивая одеяло на себя. Глава корпорации или глава государства обязан контролировать этот процесс и выступать арбитром, чтобы вся система целиком не выходила из-под контроля. Правильно?
  - Есть такое, - кивнул головой Лику.
  - Такая оказия произошла и со мной, но Тамма разобрался, и вот я у вас.
  - Тамма? - не понял Годи.
  - Так Окманата звали в детстве. Я нашего президента знаю с подросткового возраста. Он - сирота, рано потерял родителей. Я ему почти как отец. И у меня нет семьи. Не волнуйтесь, мы разобрались почти, как родственники.
  - Я начинаю вам верить. Однако этот проект долгоиграющий. Вы или президент Чини предлагаете мне инвестировать геологоразведку за свой счет, а свои пятьдесят процентов государство Хеджер внесет в виде месторождения.
  - Я думаю, что это логично. Недра и то, что они скрывают, так же, как и ваше оборудование, знания и вложенные средства, имеют свою цену.
  - Допустим, - покивал головой глава корпорации Ньйока Кучимба Висима Чхини я Ярдхи, - мы обнаружим там нечто, что разглядели ваши экстрасенсы. Что дальше? Для полномасштабных работ по извлечению породы требуется приличное финансирование. Средств нашей компании не хватит. Необходимо будет занимать деньги на внешних рынках. Как я понимаю, у Хеджера на данный момент нет средств для извлечения породы с большой глубины.
  - Когда вы там действительно обнаружите клад, ваше доброе имя позволит привлечь любые средства для добычи ископаемых из этого месторождения. Вам достаточно только сообщить, что вы нашли клад, а банки уже на другой день выстроятся в очередь у кабинета Окманата, чтобы ссудить деньги для добычи породы.
  - Хе-хе, - Лику самодовольно улыбнулся и поправил седую шевелюру. -А кто мне даст гарантии, что при смене главы государства новый президент не свернет этот проект, если мы не успеем до выборов убедить общественность в том, что в этом месте стоит продолжать изыскания? Я рискую деньгами, а Чини -только тем, что скрыто под землей, но еще не обнаружено. Вы сможете убедить новую власть?
  - Поверьте, мистер Лику, мы с вами раньше покинем этот мир, прежде чем Окманат Чини покинет кресло президента республики Хеджер.
  - Вы серьезно? - нахмурил брови Годи.
  - Такие хомо, как Окманат, приходят на должность главного лица страны один раз и навсегда. Так что ваши инвестиции будут защищены. Он вам лично даст слово. Вы должны понимать, что все серьезные дела решает в Хеджере только один гуманоид.
  - Ну, что ж... остается только дождаться результатов бурения на месторождении "Ханаир". После положительного исхода я согласен продолжить нашу беседу и желательно в формате с президентом Чини.
  - По рукам. Я умею ждать, - хлопнул в ладоши Мгени Кутока Ангани.
  * * *
  Когда Отци открыл дверь, они с Джефри увидели две пары детских глаз. Девчонка держала в руке отвертку, а мальчуган сжимал молоток.
  - Оганио, Унзури, вы что, разбойники, творите! - прикрикнул на детей Клиан и погрозил кулаком. - Зачем вы замок ломаете?
  - Тебя долго не было, мы разволновались, подумали, что с тобой могло что-то случиться. Унзури предложила пойти и узнать, - начал объяснение сын.
  - А молоток и отвертка зачем? Да опустите вы их, не наставляете опасные предметы на хомо, - попросил Джефри.
  - Оганио сказал, что тут могут быть полицейские нашего диктатора, поэтому лучше иметь защиту, - пояснила дочка.
  - Ладно, не стоит на весь подъезд обсуждать нашего президента и его МВД-шников. Заходите в дом, - пригласил Тунга.
  - Дверь-то хоть в свою квартиру заперли на ключ? - спросил Джефри.
  Оба ребенка отрицательно замотали головами.
  - Подождите, я закрою, а то кто залезет еще, - сказал Клиан и направился к своей двери, закрыл ее и вернулся назад.
  - Конфеты будете? - спросил у детей Отци.
  - Будем, - подтвердил мальчик.
  - А какие? - решила уточнить девочка.
  - Какие дают - такие бери и жуй. Да не забудьте спасибо сказать дяде Отци.
  - Я леденцов не хочу. Я шоколадные люблю, - сказала Унзури.
  - От шоколадных зубы портятся, - усмехнулся Тунга и поставил на журнальный столик хрустальную конфетницу. - Выбирайте сами, какие вам нравятся. Много не ешьте. Мне не жалко, но тот, кто ест много сладкого, может потерять зубы.
  - Зубы можно потерять, если болтать много лишнего и их повыбивают кулаком, - заметил Оганио, прожевывая конфету.
  - Ох, какой грамотный! - удивился Тунга.
  - Оганио, пасть закрой и не вякай на старших, - предупредил сына отец.
  - До ста считать-то хоть умеешь? - поинтересовался Отци.
  - Умею.
  - Сколько вам, лет двадцать пять, двадцать четыре? - спросил у детей Тунга.
  - Папаша, - мальчуган хитро посмотрел на Отци, - нам уже по сто лет.
  - Так вы же маленькие.
  - Мы просто карлики, понимаешь? - Унзури пошутила и тряхнула темными кудряшками.
  - Да... вам, как я понимаю, не скучно, - обратился Тунга к Клиану.
  - Скучать некогда, - подтвердил Джефри.
  - Как в школе учитесь? Хорошо? Проблем с учебой нет? С поведением, вижу, что есть. Интересно учиться? Дети другие не обижают вас? - спрашивал Отци.
  - Папаша, слишком много вопросов одновременно. Я больше трех не запоминаю, - пояснил Оганио.
  - Они хорошо учатся. Унзури более усидчивая, а Оганио, если бы не был таким шалопаем, тоже отличником бы стал, - ответил отец.
  - В школе половина болванов и дегенератов, - сказал парнишка.
  - Из них половина учителей, - дополнила Унзури.
  - Это почему еще? - не понял Отци.
  - А вы - драматург и описываете поведение и характеры хомо? - поинтересовалась девочка.
  - Драматург.
  - Так должны знать, что в школе, как и во всей стране, половина хомо -прихлебатели Чини. А раз он тупой, то и его прихлебатели - тупари. Они нас с Оганио выродками называют за то, что мы думаем не так, как их диктатор.
  - Да, Хасимо, тяжело вам будет, и детям не сладко с таким мировоззрением, -предупредил соседа Тунга, а затем задал вопрос детворе: - А вас не обижают в классе?
  - Я уже всем одноклассникам по носу надавал. Больше рыло не открывает никто на меня и на сестру, - ответил парень.
  - Оганио, у хомо не рыло, а лицо, - сказал отец.
  - А чем ты увлекаешься? - спросил Отци.
  - Я хожу в механический кружок, - ответил Оганио.
  -Куда?
  - В механический кружок, - еще раз повторил мальчик.
  - И что там делаешь? Чему там вас учат?
  - Механизмы разные собираем, деталюхи, машинки.
  - Интересно?
  - Ага. Я люблю всякую такую фигню, которая ездит, летает, прыгает, - рассказывал о своем увлечении Оганио.
  - А я занимаюсь стрельбой, - похвалилась Унзури.
  - У нее феноменальное зрение, вот и определил я ее в клуб стрелков. В жизни пригодится, - с грустью заметил отец.
  - А зачем тебе стрелять? - спросил Тунга у ребенка.
  - Чтобы слишком любопытным яйца в один момент отстрелить! - ответил за сестру брат.
  - Все, марш домой! - Джефри отвесил легкий подзатыльник Оганио и хлопнул по попе дочку. - Клоуны! Спектакль они тут устроили для известного драматурга.. . Он таких актеров-самоучек в жизни сотни встречал. Нашли, кого своим хамством удивлять. Валите домой и инструмент свой забирайте. Хватит конфеты грызть.
  Дети удалились, а взрослые продолжили общение.
  - Почитав ваши сказки и пообщавшись с этими детьми, находишь много общего между писателем Хасимо Маурицио и повадками его сына и дочери, -сделал вывод Тунга.
  - Отци, я готов извиниться, если они чем-то вас обидели.
  - Не стоит. Они просто бунтари, как и их отец. И несколько вульгарны, как и автор сказок о рыжем плешивом волке. Ничего страшного. Дети всего лишь пытаются подражать тем, кто их воспитывает, если крепко его любят. И, наоборот, становятся антагонистами родителей, если отец или мать не являются для них авторитетами.
  - Вы правы... Мне не всегда хватает времени, чтобы полноценно заниматься с детьми, а им не хватает женской заботы и ласки, теплоты, так сказать, -оправдывался Клиан.
  - Вы их воспитываете один фактически с рождения?
  - Супруга оставила нас, когда двойняшкам не было и года.
  - Извините, что заставляю вас вспоминать пережитое...
  - Ничего, ничего.
  - А что случилось с их матерью? - спросил Отци.
  - Она пропала без вести в гражданскую войну, которая тогда шла в Эквивалентном Процентном Доходе. Я ее так и не нашел. Тогда много хомо погибло в той резне, - Джефри начал рассказывать выдуманную историю.
  - Прискорбно. И вы переехали в Хеджер?
  - Я не хотел разделить участь своей супруги.
  - А как вы там оказались?
  - Мои родители там жили.
  - А Унзури и Оганио совсем на вас не похожи. И между собой у них нет практически ничего общего.
  - В мать пошли, - ответил Клиан.
  - Она - гном?
  - Наполовину.
  - Странно... В ЭПД девяносто девять процентов населения составляют водяные, - заметил Тунга.
  На эти слова Джефри никак не отреагировал и изменил направление беседы:
  - Сегодня первый день ясное небо и светят солнца.
  - Так вмиг за ночь переменилась погода, словно и не было затяжных дождей, - заметил Тунга.
  - Я даже не представляю, как измученное правлением Чини народное хозяйство поднимется после такого потопа.
  - А хеджерскому народу много не надо. Чини бросит подачку и попросит потерпеть годик-другой. И будут лапу сосать, веря в его обещания. Подключат телевидение, покажут репортажи о борьбе со стихией. Кому-то компенсацию заплатят за разрушенные дома. А заодно на непогоду спишут весь маразм управленцев нашего узурпатора и недальновидность в сфере экономики его самого. При монополии государства на формирование общественного мнения это сделать несложно. То там, то сям на экране появятся продажные рожи, которые сформируют в головах люмпена нужную картинку.
  - Даже ваша бывшая жена сегодня утром мелькала на экране, рассказывая о том, что на днях отправится с гастролями по регионам страны, чтобы поднять духхеджерцев.
  - Гижжа собралась ехать, как артистка погорелого театра, в кибитке по периферии, чтобы в шатрах и палатках давать спектакли на подтопленных территориях? -удивился Отци.
  - Да нет! Я речь веду о вашей молодой супруге, о Вази.
  - А-а-а-а... - махнул рукой Тунга. - Это все дешевый попсовый пиар. Ей посоветовали, что нужно в камеру сказать, она и выдала. Попсе постоянно необходимо о себе напоминать, а то поклонники забудут. Из нее такая вокалистка, как из меня скульптор.
  - Тем не менее, она приобретает год от года все большую известность и публичность, - заметил Клиан.
  - Хасимо, там не пахнет ни известностью, ни публичностью в том понимании, которое я вкладываю в эти слова. Известность - это смесь гениальности и порока, а публичность - это смесь бездарности и продажности.
  - Вази ушла навсегда? Вы не пытались ее вернуть?
  - Бесполезно. Она перешла на новый уровень, где у банковского капитала и его владельца маячат гораздо большие перспективы, чем у попавшего в опалу драматурга, - пояснил Тунга.
  - Крупных бизнесменов и политиков всегда тянет к попсовым певичкам. Охота им, знаете, прикоснуться к прекрасному хоть какой-то частью своего тела или богатой и щедрой души. А те за гонорары и возможность попрыгать на сцене рады открывать рот под "фанеру".
  - В этой стране попса поет под "фанеру", а чиновники выступают перед народом под фонограмму, чтобы чего лишнего не сболтнуть. Потому что и первые, и вторые думать разучились, а трудиться никогда и не умели.
  - С такими голосами, как у нашего поп-бомонда, им только на унитазе сидеть и орать "занято!".
  - Вази не стоило лезть в певицы. Она от природы очень гармонично сложена и красива лицом. Надо делать то, что умеешь. Ну... захотелось стать звездой сцены, а не только глянцевых журналов. У нее дар быть моделью при постоянных денежных вливаниях спонсоров. В этом плане она талантлива, - сказал драматург о своей бывшей сожительнице.
  "Талантлива... Хе! - про себя усмехнулся Клиан. - Пока ты давал денег, была талантлива как модель, сейчас Бин Микки станет нарезать цветную бумагу и башлять продюсеру, так и певицей станет талантливой".
  - Отци, талантливых у нас до хрена. Успешных - мало. Все эти рассказы о мальчике, приехавшем из забитого хутора в столицу и ставшем впоследствии великим бизнесменом, или о девочке из трущоб, превратившейся в известную артистку, не более чем сказки для обывателя. Таких сотые доли процента. На уровне статистической погрешности. Просто этим гениальным хомо повезло. Их заметили, и эти единицы попали в струю. А миллионы не менее уникальных созданий так и не смогли раскрыть перед обществом все свои способности.
  - Вы сравниваете себя как творческую личность, которая с трудом пробивает себе дорогу, с Вази, которую кто-то по жизни толкает? - задал вопрос Тунга.
  - Я так не могу, как Вази. Фанно, конечно, очень красивая, но взгляд у нее такой... циничный, как у шмары.
  - Я не хочу за спиной в вульгарном ключе обсуждать женщину, с которой прожил много лет, - Отци дал понять, что не желает развивать эту тему. - Я осознанно сделал свой выбор, связав себя с Вази. Я понимал, что наши отношения не продляться вечно. Однако я испытывал счастье, когда она была рядом со мной в то время. За все приходится когда-то рассчитываться. Вот и мой час расплаты наступил.
  - То есть, вы поступали так потому, что делали это ради удовольствия и испытывая удовольствие?
  - Конечно.
  - А ваша супруга Гижжа, где она теперь, коль уж вы вскользь о ней упомянули ранее?
  - Не знаю... Актрисой в театре третьеразрядном подрабатывает в массовках. Она в отличие от Вази не смогла себе найти богатого спонсора, который заплатил бы ее нынешнему главному режиссеру, чтобы тот дал ей ведущую роль. Я давно с ней не разговаривал. Точнее, это она не имеет желания общаться со мной.
  - А вернуться к Гижже у вас мысли не возникало? - задал вопрос личного характере Клиан.
  - Хасимо, это теперь уже невозможно. Разрушено последнее, что нас с ней связывало, - наш дом. К тому же на данный момент мы уже более не являемся законными мужем и женой.
  - То есть? - удивился Джефри.
  - Гижжа была инициатором развода, и я сказал: "так и быть". Поэтому сейчас мы с ней абсолютно чужие друг другу хомо как в юридическом плене, так и с точки зрения контактов.
  - Тяжело вам. Нелегкий сейчас период в вашей жизни.
  - Как вы говорите, я же сам выбрал для себя этот маршрут следования. Чего же мне обижаться? Тем более, что свою порцию неимоверного удовольствия я уже отгреб обеими руками вдоволь, следуя вашей логике. Теперь вот пожинаю плоды посеянного.
  - Но ведь вы и сейчас продолжаете получать удовольствие.
  - Вследствие чего?
  - Вследствие того, что продолжаете торчать со своими талантами в этой дыре под названием "республика Хеджер".
  - Прошу пояснений. Ибо первое - это то, что касается именно меня, моего пребывания в этой стране. А второе - я бы не хотел, чтобы вы оскорбляли мое государство.
  - Оно мое такое же, как и ваше, - заявил Клиан. - И костерите вы его поболее, чем я.
  - Я костерю политический строй, органы управления и тех бьщло-маргиналов, которые существуют на территории Хеджера, но не милый сердцу моему этот край.
  - То есть, если в совокупности прикинуть и сложить всех люмпенов и госаппарат, то получается, что костерите почти всех обитающих здесь гуманоидов.
  - Ха-ха-ха! Выходит, что так, - искренне удивился такому выводу собеседника драматург.
  - Так что же мешает вам эмигрировать и жить свободно в свободной стране?
  - Я желаю воочию увидеть крах Чини, крах его идей, его системы жизненных ценностей, чтобы после того, как этого недоумка вышвырнут из его кабинета, я по мере своих сил начал помогать гражданскому обществу заново строить новый, демократический Хеджер.
  - Похвально!
  - А еще... сейчас Хеджер - это самое лучшее место на планете, чтобы творить. Шучу. Есть страны и более экстремальные. Чтобы создавать гениальные шедевры в искусстве, автор должен страдать. Сытый и зажравшийся писатель, да и любой творческий хомо, может родить только попсово-ширпотребовский примитив, на котором можно лишь денег заработать. А настоящее искусство рождается в муках. И не только рождается, но и выносится в страданиях от зачатия до обрезания пуповины. Поэтому буду ждать, кто быстрее уйдет: или я закончу свои дни, покинув это мир, или наш диктатор издохнет. Лучше, чтобы он подох не физически, а духовно, чтобы потом, после отстранения от власти, прозябал в изоляции, с никому не нужными своими идеями.
  - Это утопия, - скривился Джефри. - Во-первых, всегда найдутся у таких проходимцев, как Чини, свои приверженцы и поклонники, которые всегда будут его боготворить и благодарить, даже после смерти или отставки. А еще для таких лидеров, как он, понятие политической смерти и телесной - суть одно и то же. Жизнь и узурпация власти для Чини - это сиамские близнецы, навечно сросшиеся в одно тело. Если их разделить, то погибнут оба.
  - Поживем - посмотрим и увидим. Кто не раскрывает широко глаза, тот не в состоянии увидеть. Я из-за границы получаю кое-какие гонорары за свои творения, которые ставят на подмостках вне моей родины. Некие крохи мне выделяют и в моем театре за работу. С голоду не умру. Мне уже много не надо. Я тоже, как и Вази, перешел на другой, только более низкий уровень материального потребления. Так что будем соседями, пока вас в тюрьму за ваши сказки не посадят.
  - Типун вам... за такие прогнозы.
  - Это, Хасимо, не прогнозы. Это комплимент, - улыбнулся Тунга.
  - Дорогой и уважаемый драматург Отци, а не попариться ли лучше вам на зоне за ваши антигосударственные взгляды? - рассмеялся Джефри.
  - Минуту! Смотрим настоящего журналиста и гражданина нашей державы.
  Тунга добавил громкости в телевизоре. Начиналась передача их общего знакомого - Шавы Этангази. В программе "Маджибу" на канале "ХТ-1" ведущий после короткого вступления стал рассказывать историю об одной женщине. Во время наводнения, когда бурный поток снес ее жилище, она сумела из дома прихватить с собой самое ценное, что имела - это протрет президента республики Хеджер Окманата Чини в деревянной рамке.
  "Это настоящий подвиг! - вещал с экрана Шава. - Эта женщина, спасая портрет президента, утонула в бурном потоке. Она завернула портрет в полиэтилен и держала на вытянутых руках до тех пор, пока вода не сомкнулась над ее головой. Спасая портрет президента, она символично спасала нашу страну. Ведь эта деревенская малограмотная женщина внутренне понимала, что без господина Окманата пропадет наше государство, оттого и отдала свою жизнь, чтобы спасти самое дорогое, что есть в сердцах и душах хеджерского народа. Она -герой. А вы бы так смогли?"
  - Вряд ли. Скорее, я бы залез на него верхом, чтобы плыть по волнам, -высказал свою точку зрения Джефри
  - Почему?
  - Ну, потому что этот портрет, как и его оригинал, не тонет в воде, - рассмеялся Клиан.
  Далее в телевизоре Отци и Джефри смогли увидеть Шаву Этангази вне стен студии. Вращая своей рыжеволосой головой с бакенбардами, как у Окманата, только более жиденькими, этот телеведущий вел репортаж (показывали в записи) с похорон активистки Либеральной партии Хуриа Хамы. Он стоял поодаль от похоронной процессии, говорил и размахивал рукой, свободной от микрофона, а оператор снимал его и одновременно около тысячи хомо, провожавших в последний путь женщину.
  Этангази сообщал зрителям: "Наша оппозиция... на самом деле это никакая не оппозиция, а обычные отщепенцы. Оппозиция, она хоть и против власти, но любит свою страну, свой народ и с уважением относится к законно избранной власти. А эти желают своему государству только зла, а сами существуют только на подачки иностранных спецслужб, то есть на пайку врагов Хеджера и нашего президента. Так вот, наша оппозиция умудряется делать пиар даже на смерти своих соратников. Звери и те хоронят себе подобных со смирением и печалью, а эти вот (затрудняюсь их назвать приличным словом) устроили карнавал и балаган из похорон некой Хамы.
  Теперь давайте разберемся, что же такого выдающегося сделала при жизни эта дама, что ее в последний путь вышла проводить горстка оппозиционно настроенных хомо, перекрывших движение общественного транспорта и частных автомобилей. Я навел справки и узнал, что она - обычная алкоголичка, каковых, без сомнения, в достатке в этаких околополитических оппозиционных структурах. Хуриа Хама лечилась от алкогольной зависимости. Возможно, даже употребляла наркотики. Иначе, как объяснить ее неадекватное поведение в ходе последнего судебного заседания? Конечным закономерным итогом такого беспардонного образа жизни явился публичный суицид, свойственный гуманоидам с расстроенной и неуравновешенной психикой, деградировавшей под воздействием психотропных, наркотических и иных веществ".
  - Отци, я, с вашего позволения, выключу телевизор или переключу на другой канал. Мне противно смотреть на эту рожу, - попросил Клиан.
  - Этот хомо за небольшой период деградировал до состояния своего босса, пройдя тот же путь оскотинивания, но за более короткий промежуток времени. Я сам выключу, - согласился с гостем хозяин, нажав на сетевую кнопку телеприемника. - Пойдемте на кухню, я вам, лучше, кофе сварю.
  * * *
  Сказка о второй жене
  Этот купец был очень богат. Однако купцом и, тем паче, зажиточным, сей муж стал не сразу. Сперва он жил, как обычный скромный паренек. Затем выучился грамоте и письму. Через некоторое время стал разведчиком. Это значит ходил-бродил по свету и занимался разведкой. А все оттого, что дар он в себе обнаружил, и эта способность стала ему приносить пользу. Он смотрел на камни, песок, траву и деревья вокруг и по этим признакам мог судить о том, что спрятано было под землей от глаз других. В общем, он занимался геологоразведкой. Ну, разведчиком, значится, был.
  Спустя много лет вернулся к себе на родину и женился. Деньги у него уже были на то время. Осмотрелся он в округе и купил себе большой участок земли. Земля эта была очень дешевая. Не плодородная землица-то эта была: песок да глина. Ни дерево, ни колос не желали расти да цвести на ней. Ему латифундист с радостью продал ту землю по невысокой цене.
  А купец был не промах. Он колодец глубокий вырыл в этой глине с песком. А в колодце вместо ключевой водицы солярка появилась. Солярка - не вода. Водой только ишака можно напоить, чтобы мешки таскал на своем горбу. А соляркой можно шайтан-машину заправить. А шайтан-машина может в сто раз поболей, чем один даже самый сильный ишак, мешков перевозить. Все знают, что если у шайтан-машины из шайтан-трубы валит дым, то она мчится быстрее за самого резвого верблюда.
  Все хозяева своих шайтан-машин начали покупать солярку у этого мужчины. Вот тогда-то он стал настоящим купцом. А купцом-богатеем он сделался, когда вырыл на своей латифундии большое озеро. То озеро через год до краев заполнилось соляркой. И потянулись со всех ближних и дальних краев к купцу за соляркой купцы-солярковозы. Они приезжали на своих солярковозных шайтан-машинах с большими железными бочками вместо кузова. А самые хитрые куп-цы-солярковозы цепляли сзади за бочкой прицеп с еще одной бочкой.
  Денег у нашего купца стало столько, что он возгордился весь своим богатством. С соседями своими переругался со всеми. И стал грозить им войной. Нанял лихой степной народ себе в услужение. Вооружил мужей бородатых со степи шайтан-огнем и сказал соседям: "Не будете меня слушать - скажу степня-кам-наемникам, чтобы пожгли ваши дома".
  И чем больше у него было денег, тем большей власти он хотел. А чем больше власти получал, тем зверел и свирепел больше. А когда цена на солярку выросла в три раза, то и жену свою он прогнал прочь. Сказал, что старая она и некрасивая, а еще совсем не умеет шайтан-минет делать, и учится этому не хочет. Дал своей жене немного денег, посадил на ишака и сказал: "Если тебя от шайтан-минета тошнит, то ехай, милая рыгать в чужие края, а мне тут не паскудь". Жена поплакала и удалилась. А что ей оставалось, коли лихие степные мужи ее чуть палками не побили.
  Пожил купец без жены, да решил новую себе завести. Ему приятели его, разведчики, что геологией занимаются, доложили, что за перекопом живет хан, и дочка у этого хана есть красоты писаной, и молода.
  Залил купец полную бочку соляркой и поехал на шайтан-машине свататься к хану перекопскому. Хан был наслышан о богатствах купца и принял его как дорогого гостя. Неделю поил и кормил, а когда купец о женитьбе разговор завел, ответ дал такой:
  - Уж больно мила мне дочь моя, а у меня за перекопом в землях моих совсем порядка нет. Пусть уж моя забавушка живет со мной да глаз мне радует в моих невзгодах.
  - А что за беда у тебя, хан, такая? - вопрошал купец. - Коли в твоих владениях порядка нет, то я могу тебе как тестю своему помочь порядок навести. Я пришлю тебе своих степняков с шайтан-огнем, и те всех твоих врагов и бунтарей враз попалят.
  - Дело не в бунте. Дело в том, что бедно живет народ мой: дорог хороших нет, порт совсем мелкий, моста нет через перекоп крепкого, - пожаловался хан.
  - Не проблема, - подбодрил будущего тестя купец. - За год обещаю тебе все дороги в ханстве камнем выложить. Порт на море твой углубим так, что будут в него заходить не только парусники, но и шайтан-корабли. Будешь их заправлять моей соляркой и в дальние страны ее продавать. Богатым станешь ты от торговли такой. Я тебе ее буду по дешевой цене, как родичу, продавать. Тебе и делать-то ничего не надо будет. Клич бросишь - к тебе купцы на шайтан-солярковозах-кораблях сами в очередь выстраиваться будут.
  - А если не будут? - засомневался хан.
  - Не будут покупать мою солярку - замерзнут от холода в морозы. И мост тебе через перекоп соорудим. Разберем твой из тростника и лиан, а построим крепкий из дерева и железа.
  - Ладно, раз ты такой щедрый, то забирай в суженые мою дочь, - согласился хан. - Но только тогда свадьбу сыграешь, когда обещания свои выполнишь. Приезжай за ней через год.
  Попировал еще неделю у хана гость и убыл домой. Приехал купец, а дома вести худые: цена на солярку в пять раз упала.
  - Как такое может быть?! - в бешенстве кричал купец.
  - Так сосед ваш, скотовод и пастух, пока вы в отъезде были, изобрел такой шайтан-пресс, который позволяет сжимать камни с такой силой, что из них солярка начинает вытекать, - сказывают купцу его слуги. - Он цену снизил, и все у него теперь покупают солярку.
  - Какой такой мой сосед?
  - Ковбой, у которого бородка клинышком, - говорят купцу его слуги.
  - Это тот, у которого вообще нет земли, а только скалы и горы? - не верил купец.
  - Так с этих скал он солярку и выдавливает, - объясняют хозяину.
  - Немедленно послать на него моих степняков с шайтан-огнем! - приказал купец.
  - Так у ковбоя уже в услужении есть мужи родом из болота. А для защиты ковбой им дал шайтан-луч. Не победите вы его в бою. Силы равны у вас с ним, - предостерегают слуги хозяина.
  - Тогда снизьте цены на солярку еще больше, чтобы ковбой разорился, или купите у него шайтан-пресс, - приказал купец.
  - Хозяин, на нашей земле нет такого камня в достатке. А продавать шайтан-пресс он не желает. Говорит, что вы - бандит, и дела с вами, господин, этот сраный ковбой иметь не хочет.
  Так и жить стали. Ковбой солярку давит из камня, а купец черпает из озера, и оба продают за небольшие деньги. Дураки! А ведь могли бы и договориться, да гордыня не позволяет.
  Спустя год поехал купец за невестой к хану, а тот ему молвит:
  - Где дороги новые? Где порт глубокий? Где мост через перекоп? Где солярка дешевая и караваны шайтан-кораблей у меня в очереди?
  - Я все сделаю, только попозже. А пока дочь свою мне отдай в жены, как обещал, - попросил купец.
  - Ты - брехло!!! - топнул ногой хан. Если хочешь иметь женой такую девушку, то должен за нее платить как следует. Я тебе абы какую невесту не подсовываю. Хочешь жить с красавицей-женой - будь честным и богатым. А если ты нищеброд и обманщик, то сожительствуй с бродяжками, а не с ханской дочерью. Я разрываю наш с тобой договор, и дочери моей тебе не видать.
  Выгнал хан купца со своей перекопской земли. Вернулся купец домой, а озеро его с соляркой совсем обмелело от нещадной эксплуатации. Нечем стало ему платить наемникам-степнякам. Хотел их отправить в степь на родину, но те сказали, что задолжал им купец много денег. "Отдавай нам за долги обмелевшее озеро с соляркой!" - потребовали бородатые мужи степные. Купец стал с ними браниться. Тогда они взяли шайтан-огонь и сожгли все поместье купца, а его самого убили. Еще и его латифундию разделили меж собой. И жить на земле купца стали от этого дня дикие степняки.
  28
  Прошло восемь лет. Холодное по меркам Хеджера утро 15.05.28493. Последний день месяца падающих листьев куангука накануне нового года. Деривативы. Железнодорожный вокзал. Пригородный поезд стоит у платформы в ожидании отправки.
  В канун праздника Нового года на планете Тренд многократно увеличивался пассажиропоток. Все куда-то перемещались. Одни хомо спешили домой, другие в гости, третьи к друзьям, четвертые к родственникам, чтобы в кругу близких встретить этот замечательный праздник.
  Пассажир с огромной неухоженной бородой сидел на скамье у выхода в самом последнем вагоне электропоезда. Он потерял дом, друзей, родственников и не имел никого из близких, к кому бы мог или имел возможность приехать и встретить новый 28494 год. Точнее сказать, родственники у него имелись, однако связь с ними была безвозвратно утеряна. Он являлся бомжом, но гордо именовал себя бродягой. От него не воняло ни мочой, ни фекалиями, однако устойчивый запах перегара являлся его естественным спутником жизни, а внешний вид говорил о социальном неблагополучии сего индивидуума. Наверное, из-за этого место рядом с ним долго пустовало, а попутчик присел на скамью в последнюю очередь, когда свободные места в вагоне закончились.
  Когда сидячих мест не осталось, вновь прибывшие хомо стали заполнять проходы между сидениями. Одна женщина в шляпе с большими полями, надетой на голову явно не по погоде, предполагая, что ей уступят место, стала возле бродяги. Тот, заметив, что она пристально и даже настырно поглядывает на него, пытаясь склонить оного к благородному поступку, заявил:
  - Дамочка, вам тут не светит, так как я еду до упора, а здоровье мое слабое, и организм не вынесет перегрузок многочасовой поездки на ногах.
  Та сняла свою дорожную сумку с полки, прошла метра два к соседней скамье, водрузила сумку на полку напротив себя, фыркнув:
  - Я даже стоять рядом с таким типом не желаю, а не то, чтобы сесть после него на скамейку!
  Бродяга усмехнулся и посмотрел сквозь окно на большие вокзальные часы. До отправления состава оставалось более пятнадцати минут. Да только этому пассажиру было все равно. Он никуда не торопился. Он так жил.
  В вагон зашел продавец "литературы в дорогу". Это был водяной. Он произнес рекламную речь. Но ни бродяга, ни окружавшие его хомо сей спич не расслышали, поскольку находились в противоположном конца вагона. А еще потому, что в вагоне было довольно шумно. Продавец, пробираясь среди уже уплотнившихся в проходе пассажиров, предлагал еженедельную газету общества слепых "Чику-пику-шмику". Смотреть на него было жутко, так как у торговца отсутствовало глазное яблоко. Вид единственного глаза и пустой впадины вместо второго вызывал одновременно жалость и отторжение. Когда водяной удалился, покинув последний вагон состава, дама в шляпе с большими полями, купившая у него газету с детективами, анекдотами, криминалом и гламурными сплетнями, произнесла:
  - О, богиня! Несчастный хомо. Хорошо, что ему еще помогает общество слепых, предлагая распространять газеты и давая возможность заработать на жизнь.
  - У него ж есть один глаз. Он не совсем слепой, - не согласился с дамой в шляпе мужчина-гном, сидевший напротив бродяги.
  - Как у вас язык поворачивается такое говорить о калеке?! - сделала мужчине замечание женщина в шляпе.
  - Какой он несчастный? По-моему, его положение даже улучшилось. Лет десять назад он продавал в поездах эту самую дурацкую "Чику-пику-шмику" в темных очках, словно был от рождения слепым. А теперь у него даже вырос один глаз, - констатировал бродяга.
  - Никаким он слепым десять лет назад не был, когда ходил тут с белой тростью и в темных очках, - вмешался в разговор интеллигентного вида мужчина, стоявший рядом и державшийся за поручень. Я уже лет тридцать по этому мар-шруту езжу. Навидался всего. Видел я, как этот некогда "слепой" после своей работы со своими дружками считал в подворотне за вокзалом дневную выручку. И был он тогда абсолютно зрячим.
  - Видать, накликал беду на себя и ослеп, - предположил мужчина-гном.
  - Понятное дело, - добавил бродяга. - Это все имитация и игра на чувствах. Он был когда-то таким же слепым, как вы, дамочка, нынче горбатая.
  Окружающие засмеялись, а женщина в шляпе произнесла:
  - Тьфу! Не приведи, богиня! Ну и язык у вас поганый.
  - Поганый... Хе-хе, - рассмеялся мужчина-гном. - Подождите малость. Сейчас вслед за этим появится проситель на костылях. Когда-то он косил тут под юродивого дурачка: прыгал с аккордеоном и пел в электричках. Потом кто-то ноги ему поперебивал. Теперь не прыгает, а еле передвигается и просит в шляпу подаяние. А потом нарисуется бывший немой, который с табличкой на шее ходил, опять же, лет семь-восемь, а может, и десять назад.
  - Вот смехота! "Хе-хе" вам всё, - дама в шляпке с большими полями пожала плечами и с укором посмотрела на гнома. - Что за гуманоиды пошли: ни жалости к инвалидам, ни женщине место уступить...
  - А вы - беременная или инвалид, что мы тут вам обязаны место отдавать? Я купил билет за ту же сумму, что и вы, только пришел на полчаса раньше, померз на платформе и занял место. А вы, небось, в салоне на распродаже за шляпкой в очереди стояли да в тепле ноги грели. Чего ж я вам уступать должен? -спросил гном.
  - Тут, видимо, кто-то конкретно с ними поработал со всеми тремя одновременно, - дополнил "интеллигент", вернувшись к теме торговцев в поездах. - Они тут трое все время ходили вместе, и только они монопольно торговали и деньги зарабатывали по вагонам, а потом вместе пропали на какое-то время. А когда опять появились, то уже калеками настоящими стали.
  - Какими калеками? - наигранно удивился гном и указал пальцем на хомо с большой бородой и в одежде монаха, двигавшегося с пачкой газет по проходу. -Все на поправку пошли. Видите? Этот тоже из их компании. Этот торгует "Ци-пинским целебным родником". Типа э-э-э... журнал из монастырской типографии. Раньше он немым был, не мог говорить вообще. А после того, как ему кто-то горло проткнул, случилось чудо, и он начал шепотом разговаривать. А до этого был нем, как рыба.
  Действительно, когда данный торговец монастырской литературой приблизился, то все услышали, как очень тихим и хрипуче-шипящим голосом тот предлагал свежий, за номером 377(15), выпуск "Ципинского целебного родника", а на шее у него виднелся большой уродливый шрам.
  - О, Бэквордация и великий создатель Мира, - женщина в шляпке разжала и сжала кулак, подняв взор к потолку вагона. - И куда катится эта нищая и убогая страна со всем населением вместе взятым?
  - Никакая наша страна не нищая! - вмешалась в разговор старушка-эльфийка. - Под мудрым руководством нашего президента Окманата Чини мы хоть как-то, да живем, а то вообще бы с голоду померли или бандиты задушили бы, или война началась бы.
  - Или метеорит упал бы на Тренд аккурат в самое сердце Хеджера, если бы был иной президент, или моровая язва наступила бы в стране, - пошутил "интеллигент".
  - А вы не ехидничайте, - сделала замечание ему старушка. - Между прочим, наш великий правитель был ниспослан нам сверху.
  - А мне думается, что снизу, - усмехнулся бродяга.
  - Ничего. Подождем, когда народ его пошлет подальше. Осталось недолго. В следующем году выборы, - произнес гном.
  - Никого другого не выберут, потому что никого другого в этой стране на пост президента найти невозможно! - категорично заявила старушка-эльфийка.
  - Так и этот за тридцать лет нахождения у власти уже так задолбал!.. - перешел из категории "слушателя" в категорию "высказывающего свою точку зрения" вампир годов ста тридцати. - Будем переизбирать власть, потому что эти уже наворовались.
  - Интересно, а разве вор может навороваться? - удивился бродяга. - Там, наверху, все воры во главе с самым главным. И крадут по-крупному, оптом, не мелочась. Как у нас получается? Украл пачку сахара - получи десять лет колонии. Разворовал бюджет на миллионы - осудят на пять лет, потом дадут скидку четыре года за опт и условный срок.
  - Судя по вашей физиономии, вы сидели, и не один раз, - сделала вывод старушка-эльфийка.
  Бродяга промолчал.
  - В шестьдесят четвертом году, - продолжил вампир, - он проводил свою деноминацию. Обобрал тогда народ... ладно, дела прошлые и старые. Сделал нашу федху к эку один к одному. Клялся, что это навечно такой курс будет, если только эку к нашей валюте не упадет. Сейчас на пороге девяносто четвертого года за тридцать лет курс сделался один к ста. Эку себе живет вместе с гражданами, которые им пользуются, припеваючи, а мы в полной жопе со своим президентом и его валютой.
  - Так я на литейке работаю и получаю десять тысяч, а жена на проходной в метро. Она в месяц приносит домой пять тысяч, не больше, когда премию подкинут. Это нормально? Семья в месяц живет на сто пятьдесят эку, - возмутился гном.
  - Это пока до выборов... - многозначительно заметил "интеллигент".
  - А после выборов Чини бросит вам кость в пятьдесят эку на двоих, плюс дети, и барахтайтесь, - сказал бродяга.
  - Что вы уже сочиняете? - не выдержала старушка-эльфийка. - Наверное, наслушались по радио вражеских радиоголосов? Курс этого эку мне до одного места. Я покупаю все отечественное, а оно дорожает ровно настолько, насколько повышает мне пенсию Окманат.
  - А если купить что-то не убогое и не местное из одежды, а импортное и современное, то как его не привязывать к цене валюты? - не поняла дама в шляпке.
  - А мне шмотки не нужны! Я эти, что у меня в шкафу висят, до смерти сносить не успею. И без заморских деликатесов очень неплохо себя чувствую. Наш президент сделал социальные магазины, в которых все товары стоят в пять раз дешевле, чем в буржуйских и частных, - продолжала агитировать пенсионерка.
  - Так в этих социальных магазинах только молоко да хлеб с солью продают по дешевке, а остальное мгновенно или разбирают в торговом зале, или еще на складе, - заметил вампир. - И в очередях нужно стоять по два-три часа, чтобы купить что-нибудь, кроме молока, хлеба и селедки.
  - А мне ничего, кроме молока, хлеба и селедки и не надо. Мне и этого хватает. Сколько мне, старухе, еды нужно? Я могу отстоять в неделю один раз три часа и купить то, что мне на неделю потом хватит. Я даже не знаю, чего мне не хватает... У меня все есть, - гордо заявила старушка.
  - Наверно, ей не хватает продуктовых карточек и войны для полного счастья, - тонко пошутил "интеллигент".
  - Вот на таких оболтусов, как вы, войны и не хватает, чтобы месяц под бомбежками да впроголодь в подвале пожили. Тогда вспомните, что при хранителе нашей земли Окманате жили, как в раю.
  - А если охота скушать прожаренный стейк из говядины, а не только селедки или кишок от селедки, намазанных на хлебушек? - поинтересовалась дама в шляпке. - Если молодой и растущий организм просит белка, а мяса дешевого нет?
  - Становитесь вегетарианкой, - нашла выход из ситуации пенсионерка.
  - Такое показное вегетарианство и отсутствие в продаже мяса наводит меня на мысль о каннибализме, - высказал мысли вслух "интеллигент".
  - Наш самый главный скоро заставит нас питаться его дебильными законами, которые он штампует каждую неделю, а народ нищает и нищает, - вступил в разговор водяной, сидевший спиной к этой компании. - Лучше бы добавил зарплаты, а то напечатал к новому году нам подарок - закон о том, что слово "президент" в хеджерском языке может обозначать только его должность и писаться с большой буквы.
  - Это оттого, что наш Президент - велик. Его имя нельзя ни склонять, ни спрягать, а необходимо писать с большой буквы, - расшифровала старушка последнее постановление президента республики Хеджер. - С этого момента необходимо писать только так, а иначе - до одного года исправительных работ.
  - Да не спорьте вы с ней, - дал совет бродяга. - Ее президента теперь поддерживают только больные на голову хомо. Заметьте, что никто в вагоне, кроме этой зомбированной, открыто и нахраписто не говорит о любви к этой власти.
  Бродяга демонстративно отвернулся от своей оппонентки и снова посмотрел в окно. Если бы на железнодорожных путях не стояли поезда в ожидании отправления, то он мог бы увидеть забавную картину. И что же такого необычного происходило у ворот при входе зону посадки первого перрона? А вот что: писатель Хасимо Маурицио медленно шел и разговаривал с Окманатом. Последний молчал, а Джефри Клиан говорил ему:
  - Заждался меня? Сейчас перекусим. Эх, Чини, ну как ты докатился до такой собачей жизни? Совсем за собой не следишь - зарос весь. Ничего. Я захватил с собой механическую бритву для стрижки. Сейчас подстригу тебе бакенбарды, будешь выглядеть, как подобает президенту. Ой, извини! Я сказал слово "презик" с маленькой буквы, а по новому указу нужно с большой. Ты не в обиде?
  Окманат неопределенно кивнул головой, и Джефри воспринял этот жест, как знак согласия.
  - Видишь колбасу? Колбаса классная - "Президентская". Жаль, что ты подписал новый указ, и мясокомбинат уже с нового года не будет иметь право называть смесь сои и туалетной бумаги, из которых изготовлена эта пародия на колбасу, президентским словом, - пошутил писатель и продолжил. - Куда ты к колбаске лезешь? Подожди, дорогой друг Окманат, сперва перед новым годом нужно морду подстричь, чтобы сегодня вечером ты прилично выглядел по телевизору, когда в полночь станешь всякую галиматью нести с экрана.
  Клиан извлек из рюкзака гибрид бритвы и ножниц и принялся кромсать рыжие волосы Окманата, которые падали на асфальт.
  Пока отец занимался бакенбардами Окманата, его дети вместе с соседом Отци Тунга вышли за продуктами к новогоднему столу.
  - А в какой магаз, дядя Отци, мы пойдем: в социальный или нормальный? - спросил Оганио.
  - Пусть в социальном отовариваются прихлебатели Чини, - ответил Тунга. - Если сейчас стать в очередь за дешевыми, а, соответственно, испорченными и просроченными продуктами, то можно и Новый год под магазином встретить, столько народа ломится в него постоянно. А чего в этих социальных супермаркетах делать? Там голые полки и пустые торговые залы до такой степени, что можно в мигунампир играть. Хомо нужно давать возможность деньги заработать, а не подачки в виде куска хлеба предлагать. В тех странах, где гуманоиды вольны в труде и гражданских свободах, они сами решают, что покупать за свои деньги. А у нас предлагают в социальных магазинах такой товар, который в приличном обществе и на свалку выбросить нельзя, так как он подлежит специальной утилизации и захоронению.
  - Я разговаривала с одной девочкой из нашей школы, так она хвасталась, что ее мама - главный бухгалтер социального супермаркета, и у них, как появились такие магазины в стране, сразу стало полно всяких вкусняшек из этих мага-зов, - рассказывала Унзури.
  - Такие магазины - кормушка для проходимцев. Впрочем, вся наша страна -кормушка для главного проходимца. Везде, где появляется распределение, рождается и коррупция с коррупционерами, - пояснил драматург.
  - А кто такие коррупционеры? - захотел узнать Оганио.
  - Ворюги и казнокрады, - коротко ответил Отци.
  Дети закивали головами, давая понять, что разобрались с этим термином. Они уже почти вышли со двора, когда Тунга окликнула женщина:
  - Отци, с наступающим! - Тунга прервал общение с детворой и обернулся на голос. К ним приближалась их соседка по дому Гемма Иййя. Драматург приостановился и в приветствии вскинул руку, в ответ поздравив женщину с наступающим праздником.
  - Привет, малыши! Как дела? О, как выросли! - поздоровалась Гемма с сыном и дочерью Джефри.
  - Тетенька, малыши на горшок ходят, а мы уже попу сами вытираем, когда с унитаза слазим. А, впрочем, и вас - с новым счастьем, - пошутил Оганио.
  - Пусть Бэквордация дарует вам в новом году мир, здоровье и хорошего президента, - Унзури улыбнулась и кивнула Иййе головой.
  - Весельчаки и заводилы, - цокиула языком Гемма. - В рот вам палец не клади, как и вашему папе.
  - Не надо, Оганио, сейчас острить по поводу того, что можно положить в рот, - предупредил мальчугана Тунга.
  - Дядя Отци, если вы держите в своей голове такие тайные и извращенные желания относительно тети Геммы, то я лучше свой рот прикрою, - парировал Оганио.
  - Ну... что я могу с ними поделать? Не пороть же их по голым задницам ремнем? - пожал плечами драматург.
  - О-о-о! А это уже садо-мазо... - подмигнула соседке девочка.
  - А я их к себе в праздничное агентство клоунами возьму. Пусть там публику веселят за деньги, а не просто упражняются в пошлости на улице. Там, как подопьют гости, такое бывает... - призналась владелица "Ликизо Ля Моййоу". -Сколько вам по возрасту сейчас?
  - Через полмесяца по тридцать три года будет, - ответила Унзури. - Только развлекать всяких придурков мы с братом не собираемся.
  - Почему придурков? - не поняла соседка.
  - Потому что праздники и развлекаловку в такое трудное время себе могут позволить только казнокрады и коррупционеры, - пояснила девчонка и посмотрела на Отци.
  - Мы можем, конечно, поотжигать и повеселить хомо, но только на похоронах какого-нибудь министра или самого Чини. Вот это, я понимаю, праздник будет по всей стране! Все нормальные хомо будут веселиться, салатик жевать да ром попивать. И только придурки от власти в трауре ходить будут, - добавил Оганио.
  - Сколько же в этих детях не по годам сарказма и ненависти... - с сочувствием посмотрела на них, а затем на Тунга Иййя. - Шутки шутками, а ребят необходимо показать психиатру.
  - Молчать! - приказал детям Отци, пытаясь предотвратить их реакцию на данное предложение.
  - Хотя, - после небольшой паузы продолжила Гемма, - звереем мы параллельно зверствам рыжего плешивого волка.
  - Живем по законам, принятым в его лесу, - грустно улыбнулся Тунга.
  - Вы же, Отци, слышали, что произошло с нашим соседом Ытором Еблом? -спросила женщина.
  - К сожалению для нас... и к счастью для него, - туманно выразился Тунга.
  - Отци, а счастье-то у этого хомо от чего? От того, что бизнес у него Чини забрал? От того, что тиран национализировал сеть продовольственных гипер-маркетов "Чакула" под надуманным предлогом, что в этих магазинах владельцы непомерно взвинчивали цены, пытаясь нажиться на народе? - возмутилась Иййя.
  - От того. Гемма, что живым и здоровым уехал из этой страны. От того, что, видимо, заключив сделку с теми, кто сидит наверху, без судов, шумихи в прессе и претензий подарил им свои акции этой компании. Потерял, тяжело, не спорю. Я тоже потерял многое за последние десять лет. Однако теперь Ытор Ебл встречает праздник Нового года вместе со своей семьей в веселой компании в цивилизованной стране.
  - На то он и вампир, чтобы выкрутиться, - заметила Иййя.
  - А его совладелец решил правду искать. Мол, ее можно найти в тоталитарной стране, если эту правду определил сам диктатор. Смешно. Сразу и статейка нашлась, и дело пришили. Теперь один, если прихватил с собой туда денег (а я думаю, что он не дурак), то построит бизнес поскромнее и менее доходный в нормальном государстве и будет там безбедно жить. А второй получит пару десятков лет колонии и станет зону топтать. Что лучше?
  - Ну-у-у... - отчасти согласилась с собеседником владелица праздничного агентства, - это, как на проблему посмотреть: с оптимизмом или пессимистически.
  - Вернее - пессимистически и очень пессимистически, - подкорректировал драматург.
  - А вы когда планируете уехать отсюда? - спросила Иййя.
  - Так вам и признайся. Открой вам душу, а вы сейчас не домой пойдете, а в МНБ и заложите дядю Отци. Так можно будет Новый год встретить в карцере спецслужб, если язык за зубами не держать, - ответил за соседа Оганио.
  - Мальчик - чудо! - всплеснула руками Гемма.
  - Я не поеду, - ответил Тунга.
  - Вы уже невыездной? - поинтересовалась Иййя.
  - Я хочу здесь досмотреть до конца закат солнц над нашим болотом, -пояснил драматург.
  - Дядя Отци, я уже устала слушать про эту политику, мне надоел этот Чини и его министры. Пойдемте в супермаркет, - попросила Унзури. - День и ночь вы с папой обсуждаете эту дурацкую политику. Надоел этот негатив.
  - Я вижу, вы сдружились с Хасимо, - заметила Гемма.
  - Да, - признался Тунга. - Новый год будем вместе встречать.
  - Куда-нибудь идете? - спросила женщина.
  - У Хасимо просидим дома, выпьем вчетвером. Мы с ним виски, а детишки еще маленькие, так я им сейчас шипучего слабоалкогольного напитка возьму, -признался драматург.
  - Дядя Отци, вы еще по подарку мне с Унзури обещали, - напомнил Оганио.
  Гемма рассмеялась, достала из сумки по огромной конфете и отдала девочке
  и мальчику. Те без подколок поблагодарили соседку.
  - Конечно, без подарка не останетесь, - заверил школьников Тунга. - Я вам сделаю даже два. Первый я куплю для вас в нормальном супермаркете, который еще не успели национализировать.
  - А второй подарок? - Унзури казалась заинтригованной.
  - А в качестве второго я сейчас свожу вас на экскурсию в ближайший социальный магазин, который еще совсем недавно принадлежал Ытору Еблу.
  - А что вы там нам купите? - задал вопрос Оганио.
  - А там не покупают. Там смотреть надо, чтобы запомнить на всю жизнь, -пояснил Отци.
  Далее все друг друга еще раз поздравили с наступающим праздником, и
  Гемма Иййя направилась к себе домой, а Тунга с детьми пошел в бывшую "Чакулу".
  * * *
  Писатель Хасимо Маурицио торопился на пригородный поезд, который минут через пять должен был отправиться от перрона железнодорожного вокзала в Деривативах. Рыжий пес по кличке Окманат бежал рядом с ним, заглядывая Джефри в глаза. "Нет, дорогой Чини, у меня для тебя нет больше ничего вкусного. Слопал ты свою колбасу, а теперь отвали. Мне пора в вагон садиться, а тебе нельзя. В поезда таких хвостатых, как ты, президентов не пускают. Там только хомо ездят", - разговаривал со своим четвероногим другом Клиан.
  Джефри подружился с этим кобелем года четыре назад. Это была бездомная, а если быть более точным, то вокзальная собака, которая занималась попрошайничеством в этом районе. Клиану приглянулось это животное, и он стал пса прикармливать всякий раз, когда приходил на работу. А работа после инцидента, когда его чуть не убили "слепой", "немой" и "убогий", была Джефри построена таким образом, чтобы как можно меньше пересекаться с этой троицей.
  Клиан решил продавать свои книги не перед отправкой поезда, а во время движения состава. Он рассудил, что удобнее не впопыхах за десять минут пытаться всучить сказки покупателю, а не спеша предлагать свои произведения, спокойно беседуя с пассажирами в пути. "В этом случае мне не придется соревноваться с идиотами, торгующими желтой прессой и таблоидами, - рассуждал он, - и минимально с ними физически встречаться, а мой читатель все равно купит именно мои сказки. Мой читатель в большей степени интеллектуал, чем те, кто покупает газеты у моих конкурентов. Мою литературу в отличие от их газетенок никто не станет выбрасывать в конце пути. Да и видеть этих калек мне лишний раз тошно. Нет, я их не боюсь, но обиду-то они на меня затаили немалую. А значит, обязательно пожелают отомстить мне. Так к чему этих троих провоцировать?"
  При таком графике работы у Джефри всегда было свободное время перед отправкой поезда, чтобы покормить Окманата и пообщаться с ним. Почему Клиан назвал этого пса именем президента страны? По всей видимости, он нашел некое внешнее сходство. Именно внешнее, ибо внутренний мир Джефри был настроен антагонистически относительно всего того, что наполняло Чини.
  Клиан считал, что морда этой собаки была точь в точь, как лицо президента республики Хеджер. Отсюда и кличка у пса. А когда писатель выбрил рыжую голову собаки таким образом, что оставшаяся шерсть была подобна бакенбардам и лысине действующего главы государства, то многие пассажиры при слове "Окманат" в адрес пса, восторженно восклицали: "А похож на него! Ой, как похож!".
  Иногда Джефри устраивал небольшие представления перед публикой, ожидавшей поезд. Он приказывал кобелю: "Окманат, ползи!". И дрессированная собака передвигалась на брюхе под аплодисменты зрителей. Или давал команду: "Окманат, к ноге! Окманат, лежать!". И четвероногий друг замирал на месте. Пес был смышленым, он даже демонстрировал предсмертную агонию президента, когда Клиан обращался к нему с просьбой: "Окманат, покажи, как ты сдыхать будешь". Животное падало на спину и начинало дрыгать ногами. Все смеялись и угощали пса разными сладостями или мясными продуктами.
  Однако больше всего забавляло жителей и гостей столицы, когда Джефри просил собаку продемонстрировать: "Покажи, как брешет наш презик с экрана телевизора". Тогда Окманат становился на задние лапы и заливался протяжным воем и лаем.
  Полиция на вокзале пресекала такие спектакли, но сержанты сами смеялись. И лишь служебные инструкции толкали их на то, чтобы пригрозить Клиану задержанием за нарушение общественного порядка. Писатель в этом случае без пререканий уходил, а его друг Окманат прекращал представление, убегая вслед за Джефри и виляя на прощание зрителям хвостом.
  За восемь лет писатель Хасимо Маурицио стал узнаваем в пригородном железнодорожном сообщении. Когда он шел по вагонам, некоторые с ним здоровались кивком головы, иные улыбались, либо подмигивали, самые близкие вступали в разговор, интересовались, когда появится новая книга, и выражали моральную (реже материальную) поддержку.
  На то, чтобы обойти весь состав от первого вагона до последнего, у Клиана уходило от получаса до часа. Он пробирался между пассажирами по проходу с такой скоростью, дабы успеть выйти на определенной остановке в зависимости от графика движения поезда и успеть пересесть на состав, едущий обратно в Деривативы. Так как сутки на Тренде длятся пятьдесят часов, то за день можно совершить приличное количество вояжей в пригородных поездах из столицы по различным направлениям.
  В этом рейсе Джефри не успел вовремя покинуть поезд на нужной остановке - разговорился с одним из знакомых и поехал дальше. После того как он закончил обход состава, Клиану ничего не оставалось, как присесть на скамью у выхода из последнего вагона, ожидая следующей станции, удобной для пересадки. Он оказался рядом с бродягой, сел напротив него и поздоровался с этим хомо. Другие пассажиры - дама в шляпке, "интеллигент" и гном - успели покинуть вагон. Они ехали недалеко, и таковых было немало. Оставшиеся расселись по освободившимся местам и продолжили путь. Бродяга долго всматривался в лицо Джефри, а затем обратился к нему:
  - А я вас знаю.
  - Ну да, - согласился Клиан, - я постоянно курсирую между столицей и пригородами.
  - Вы - писатель Хасимо Маурицио? - утвердительно спросил бродяга.
  - Верно, - Джефри улыбнулся в ответ и кивнул головой.
  - Я знаю не только вас, но и знаком с вашим творчеством.
  - Вот как? - Клиан окинул взглядом бродягу, но ни один мускул на его лице не выказал пренебрежение либо надменность в отношении бомжа. - Спасибо.
  - У меня нет дома. Мой дом - это электрички, дизеля, вокзалы. Я катаюсь по всему Хеджеру. Часто приезжаю и в Деривативы, так что пересекался с вами в поездках. Один раз женщина, купившая вашу книгу, прочитала несколько сказок и сказала, что это какая-то чушь и похабщина. Она даже не стала забирать эту книгу и оставила ее на скамейке в вагоне. Я ее забрал себе и в свободное время, а оно у меня почти все свободное, несколько раз перечитал ваши сказки.
  - Вы придерживаетесь такого же мнения? - спросил писатель у читателя.
  За годы скитаний по поездам, за время бесконечных часов общения с читателями Джефри приобрел иммунитет на любые критические замечания в адрес Хасимо Маурицио. Клиан, конечно, искренне радовался, когда кто-то отвешивал ему комплимент или хвалил его литературное творение, однако в отличие от первых месяцев нахождения в ранге писателя совершенно перестал переживать, когда его хулили.
  - Мнения о чем? - решил уточнить бродяга.
  - О моих сказках, - ответил Джефри.
  - Наоборот. Ваши сказки мне очень понравились. Они мне очень близки, потому что я лично знаком и с рыжим плешивым волком, и с глупым королем, и с его жадными и тупыми придворными министрами.
  - Интересно, - глаза писателя загорелись, - а насколько близко и в ранге
  кого?
  - Чего кого? - не понял бродяга.
  - Ну... откуда вы близко знаете прототип главного героя моих сказок и его окружения?
  - Я с ним вырос вот с таких, - бродяга отмерил расстояние от пола до своего колена, - лет.
  - Вы догадываетесь, о ком я пишу в своих книгах?
  - По-моему, только дураки уже теперь не догадываются, - заявил собеседник-бомж и осмотрелся по сторонам, словно боялся, что их кто-то подслушивает. -Вы очень точно подметили все его уродливые черты. Я даже думал, что вы мой земляк, но не смог вас вспомнить. Я не видел вас в молодости в рыцарстве Кон-салт никогда. Я сам из деревни Волатильность.
  - Из той самой, откуда родом...
  - Да-да, - подтвердил бродяга. Я с ним, можно сказать, на одной улице вырос.
  - И что вы можете о нем сказать?
  - Он - чмошник, натуральный чмошник и гнилой изнутри хомо. Его никто не уважал в нашем селе. Мы с братом один раз ему так всыпали, что он улетел в туалет и провалился в "очко", измазавшись в говно.
  - Забавно, - усмехнулся Джефри.
  - Это все осталось бы детской шалостью, если бы рыжий плешивый волк не был таким злопамятным и мстительным. Да что я вам рассказываю! Вы все его гнилое нутро в своих сказках точно описали. Только когда Чини вырос и стал президентом, он вспомнил о нас с братом и отомстил. Чини ненавидел нашу семью: меня, брата Хими, папу нашего. Отец Чини работал на нашем фермерском хозяйстве. Он был, как и его сын, нечист на руку. Наш отец поймал его на воровстве пшеницы и выгнал ко всем чертям. Вот за все это Чини, когда стал президентом, наслал на нас проверку. Мой младший брат схлопотал двадцать пять лет тюрьмы по сфабрикованному делу. Еще до сих пор не вышел на свободу. Этот гад Чини ни дня ему не скостил. Брату до освобождения осталось два года. Он уже фактически инвалид от этой тюремной жизни. А я инвалид моральный. Меня под следствием больше года держали, били и мучили, но я не подписал никаких документов, поэтому отделался условным сроком.
  - Ничего себе... - Клиан был поражен рассказом Вандамизи Мкилимы.
  - У нас с братом конфисковали все имущество и землю. Я от всего этого запил, семья распалась... Теперь бродяжничаю - привык. Не могу воротиться назад. Что-то сломалось у меня внутри. Боюсь, что снова меня заберут в тюрьму, как брата. А так... я почти лично знаком со всеми нынешними министрами, депутатами, начальниками. Все они выходцы с нашей деревни либо с округи. Чини всех односельчан перетащил в Деривативы и посадил на теплые места. А если бы его покойный пес Мбва был еще жив до сих пор, то он бы и его пристроил на должность директора столичного зоопарка.
  Джефри рассмеялся, а Вандамизи Мкилима продолжил:
  - Я смеюсь, что в нашей деревне уже, по идее, не должно было остаться ни одного жителя. Всем Чини нашел должности в Деривативах или столицах королевств. Мне кажется, что он специально придумывает должности для некоторых жителей Волатильности. Вот сейчас он придумал некий департамент смеха при министерстве культуры.
  - Знаю, - подтвердил Джефри. - Для повышения настроения граждан Хеджера Чини включил в этот департамент и подчинил ему цирк, театр сатиры, аттракционы в парке и еще кучу чего-то там.
  - Ага. Плюс включил туда комитет по достижению счастья. А вы знаете, кто стоит во главе этого департамента?
  - Честно сказать, я этим не интересовался. Маразма же в стране и без этого хватает.
  - Хватает, - согласился вампир Мкилима. - Управляет этим департаментом Журжетто Кляччи. В школе его звали придурковатый Жужу.
  - Почему?
  - Потому что во времена Таммы Нгуви, когда Жужу сам был еще подростком, он бегал по Волатильности с голым членом по селу, чем изрядно веселил жителей деревни. Бывало, старшие пацаны приколоться захотят, так дадут ему сладостей каких и попросят штаны снять. Этот Журжетто Кляччи вытащит писюн и за угощение бегает с ним по улице. А хлопцы дадут ему еще и денег, и подучат, так этот придурковатый Жужу возбудит член и давай его девкам показывать в таком виде. Те пищат, а пацаны ржут... смешно. А сейчас этот наш земляк солидным стал. Он о счастье и радости печется для всех жителей страны. В машине с тонированными стеклами катается, личного водителя имеет.
  - И грустно и смешно, - развел руками Клиан. - Чтобы как-то скрасить праздник Нового года я вам подарю свою новую книгу.
  - Новые сказки?
  - Нет, это "Страшилки для детей и взрослых", - уточнил писатель, извлек из рюкзака книгу, а из портмоне - несколько купюр и протянул их Вандамизи. -А еще возьмите немного денег... Примите в подарок, не отказывайтесь. Встретьте этот Новый год достойно и радостно. А мне пора выходить. Засиделся я.
  - Спасибо! Благодарю, Хасимо! Да хранит вас Бэквордация, - Вандамизи
  смотрел вслед уходящему Джефри, и слеза катилась по его небритой щеке.
  * * *
  Очередь в социальный магазин начиналась метров за восемьсот от входа. Огромный хвост из хомо-массы растянулся на сотни метров, изгибаясь, извиваясь и гудя. Желающих приобрести товары повседневного спроса по ценам в пять раз дешевле рыночной было предостаточно. Несмотря на предпраздничный день, женщины, пришедшие сюда, решили потратить свое свободное время не на приготовление еды и сервировку стола, а на возможность приобрести дешевые продукты к этому столу.
  Отци с двумя детьми пристроился в конец этого хвоста, поинтересовавшись у стоявшего последним мужчины:
  - Вы крайний?
  Тот, пожав плечами, растерянно ответил:
  - Получается, что я. Хотя и не знаю, буду ли тут стоять. Я, вообще-то, первый раз в социальный магазин пришел. Жена отправила. Сказала, что нечего на диване валяться, полезнее будет прикупить чего-нибудь по дешевке. Но я, честно сказать, шокирован этим зрелищем. Мне кажется, что здесь вообще невозможно достояться.
  В ответ на эти его слова стоявшая перед мужчиной тетушка заметила, сделав несколько шагов вперед:
  - Очередь здесь движется быстро. Это сегодня много хомо, а так я обычно за два-два с половиной часа добираюсь до входа в социальный супермаркет. А что делать? Кушать хочется, а зарплата у меня и у мужа совсем никудышная, а еще кредит за ковер и диван у нас на двоих.
  - Дожились, что, как в зверинце, нас кормят по спецпайку, - заметил Тунга.
  - А иначе вообще бы такая малоимущая, как наша, семья голодной сидела. А так хоть какая-то помощь от государства. Спасибо и на этом.
  - Большое спасибо, - грустно и с сарказмом добавил Отци. - Интересно, сколько этот эксперимент над народом продлится?
  - Пока зарплату нормальную платить не станут, - ответил мужчина, который стоял перед драматургом. - Если каждый день так выстаивать, то и пожить времени не хватит.
  - А кто вам позволит каждый день дешево отовариваться? - спросила тетушка. - По спискам можно покупать в социальных магазинах лишь раз в неделю.
  - Так я могу в разные социальные супермаркеты ходить в городе. Один день туда, другой сюда, - улыбнулся Отци.
  - Ходить вы можете только в тот социальный супермаркет, к которому прикреплены и в списках которого вы значитесь, - пояснила женщина, занявшая очередь за Тунга и детьми. - Только вот ближе к обеду в этих магазинах уже все разбирают, а к вечеру вообще голые прилавки остаются.
  Мужчина-водяной, крутившийся невдалеке от конца очереди и явно подслушивавший эту беседу, подошел к Отци и спросил:
  - Не желаете переместиться поближе к входу? Могу посодействовать, чтобы вы стали двадцатым с той стороны. Только надо торопиться, а то очередь у моего приятеля пройдет.
  - Вы - альтруист? - с иронией произнес драматург.
  - Он - кидала! - ответил за водяного Оганио. - У него взгляд колючий, как у зонщика.
  - Да нет, он - он обычный бомбила, - возразила брату Унзури.
  - Ты на него посмотри: он типичный разводилова, - настаивал на своей версии брат, - который сейчас попросит денег, а потом по дороге скажет, что его прихватил понос, и, чтобы не обосраться, скроется в ближайшей подворотне с нашими деньгами.
  - Мальчик, я тебе зуб на пидара даю, что не обману. Я недавно освободился, работы нет, а жрать охота, - пояснил свою позицию водяной.
  - Так сходите в социальный супермаркет и купите там по дешевке еды, чтобы не умереть от голода. И не забудьте прикупить в магазине социальных товаров социального рома, чтобы не умереть от обезвоживания организма, -дал совет водяному Тунга.
  - Вот ты, братишка, шутишь, а я на самом деле...
  - Я для вас уже не братишка, а дяденька, - поправил Тунга незнакомца.
  - Вот ты, дяденька, шутишь, а на самом деле в социальных магазах нет смысла пойлом тариться.
  - Дешевый ром и виски не подвержены инфляции? - спросил Тунга.
  - Правительство о пьяницах постоянно заботится, - заявила тетушка. - Это у нас только продукты дорожают, а спиртное на месте стоит.
  - Надо же об электорате своем заботиться. Скоро же у нас будет шоу под названием "Выборы", - снисходительно улыбнулся Отци.
  - Дядечка, так вы пойдете без очереди или мне других спрашивать? - напомнил о себе водяной. - Деньги за проход заплатите, когда первым стоять в очереди будете. У нас все строго. У нас за обман клиента ноги перебить могут, так что я (век в кандалах ходить) не обману. Я вам имя скажу своего братана. Вы подойдете и кликните его. Он вам отдаст свою очередь.
  - А чего сами не доведете? - захотел узнать причину такой схемы работы
  Отци.
  - Далеко топать, а потом опять назад возвращаться, - пояснил водяной.
  - А зачем назад, если деньги на руках будут у вас? Уже после этого обедать вам и брату пора садиться на лавке в ближайшем дворе, - предположил Тунга.
  - Так у меня там пять братьев стоит в первых рядах, - ответил водяной. -Пойдете без очереди?
  - А сколько стоит нынче экспресс-посещение социального магазина? -расплылся в улыбке драматург.
  - Ерунда - триста федхов с хомо, - озвучил прайс водяной. - А дети бесплатно. Только паспорт необходимо иметь на руках или водительское, чтобы отметку могли вам на кассе сделать.
  - Спасибо за сервис и информационные услуги, - поблагодарил водяного Отци. - А брата как звать?
  - Спросите Юв'юджина. Он заметный такой.
  - Чем заметный? - решил уточнить Тунга.
  - Шапка у него оранжевая вязаная и пол-уха отрезано левого.
  - Да простит нас всех богиня, - тетушка разжала и сжала кулак.
  - Хе! Приметная личность, - хмыкнул мужчина, стоявший между тетушкой и драматургом. - Ищите в толпе оранжевую шапочку и пол-уха.
  - Верхней части уха не хватает. Левого. Зовут Юв'юджин, - дал последние указания водяной.
  - Я понял. Если увижу хомо в оранжевой шапочке и без нижней части правого уха, то ни в жизни к такому не подойду. Я запомнил и не перепутаю. Детвора, пойдем, - дал команду Тунга, и его компания двинулась вперед.
  Когда Отци, Унзури и Оганио подошли к входу супермаркета, ранее именовавшегося "Чакула", то увидели, что у входа толпа заметно уплотнилась по сравнению с концом очереди. Хомо устали и стремились побыстрее попасть внутрь. Посетители спорили, бранились между собой и жестикулировали. Невдалеке чинно прогуливался полицейский, поставленный следить здесь за порядком.
  Тунга отыскал взглядом хомо, по приметам похожего на Юв'юджина, и обратился к нему. Тот подтвердил, что является именно тем, к кому Отци послал водяной.
  - Этот мужчина будет стоять вместо меня, - объявил он гуманоидам в очереди.
  - Вместо тебя, так вместо тебя, - согласился эльф, стоявший впереди Юв'юджина.
  - А двое детей вместо кого станут? - возразил гном, ожидавший допуска к социальным благам позади Юв'юджина.
  - Тебе дети помешают? - недружелюбно произнес хомо без пол-уха.
  - А чего я их должен пропускать? Я отстоял три часа, а эти малые пройдут без ожидания, - возмущался гном.
  - И что? Заберут твою пайку? - вступился за Оганио и Унзури эльф.
  - Заберут, не заберут... а должна быть социальная справедливость, раз это социальный супермаркет. Детям, между прочим, полагается полнормы родителей.
  - Да-да, - грозно помахала пальцем молодая дама в джинсах. - Не пропускайте их. Много тут хитрозадых шляется, а нам стой в очереди.
  - Они не мои дети, у меня на них нет документов, поэтому не переживайте, мы вас не объедим, - успокоил даму в джинсах Отци. - Детям ничего в этом пункте раздачи не дадут.
  - А вы покажите документ о том, что это не ваши дети и что у вас нет ихнего никакого документа, - попросила грозная бабушка.
  - Бабуля, у тебя клинический случай. Тебе пора в то заведение, где бесплатно кормят и иногда меняют старческие подгузники, - посоветовал Оганио.
  - Хам! Такой маленький, а уже хамом вырос! - продолжала бабуся.
  - Еще не вырос, - вступилась за брата Унзури. - Когда вырастет, то станет большим хамлом. У вас есть документ о том, что у вас нет документа на право посещения этого магазина?
  - Сейчас позову полицейского, и он вас отправит в то место, где в тюрьме сидят, - пригрозила бабушка.
  - Успокойтесь, - обратился сразу ко всем Тунга, - вы уже готовы за миску дешевой похлебки горло гуманоиду перегрызть, словно эти дети виноваты в вашем все ухудшающемся материальном положении.
  - А чего же ты тогда приперся сюда за миской этой самой похлебки, да еще и очередь у всяких непонятных личностей покупаешь? - спросил у Отци гном. - Если ты такой оппозиционер и "прошитый", то чего за подачкой лезешь? Все в здесь очереди хают Окманата (модно теперь стало так делать), а он - единственный в стране, кто хоть как-то заботится о своем народе не болтовней, а делом. Он создал социальные супермаркеты, чтобы помогать в трудный час гражданам. Что в этом плохого, что мы имеем возможность купить за реальную, а не накрученную спекулянтами стоимость еду и предметы гигиены?
  - Вот вы стонете, что вам плохо, но на самом деле не понимаете истинной причины своих бед, - обратился к гному Тунга. - Вам не нужны перспективы. Вы просто хотите, чтобы правительство Чини вам немного (ну так, пару соток эку) добавило к зарплате на вашем (я говорю к примеру) государственном предприятии, некогда бандитским образом отобранном у частного владельца. Забрать, что ему приглянулось, - это в стиле нашего президента. Этот супермаркет когда-то был частным, а не социальным. Он имел законных владельцев. Тут продавались товары по доступным для всех ценам, а теперь туфту продают, а вы еще и спасибо говорите за то, что вас обобрали
  - Никто меня не обирал. Правительство мне, наоборот, помочь пытается, - защищал кабинет министров гном.
  - Скажи тогда, сколько у тебя на депозите было эку двадцать лет назад и сколько теперь? - попросил у гнома эльф.
  - А я в кредитах был и тогда, и сейчас.
  - Раб Чини и раб кредитов, - сделал вывод эльф.
  - Я не раб, а свободная личность, а Окманат сделал нас еще более свободными, - ответил гном.
  - А почему вы возмущаетесь? Вы же у Чини обычный невольник. Что он скажет таким рабам, как вы, то вы и исполните, даже не пикнув. Вы не понимаете: чтобы жить нормально, нужно менять эту власть. А вы хотите не ее сменить, а всего лишь получить очередную порцию подачек. Вы до того впали в рабское состояние, что даже не можете ничего вразумительного мне в ответ возразить. Вы деградировали. Вы хотите только набивать свое брюхо пойлом, но не простым, а дешевым, и закусывать бумажной колбаской по приемлемой цене. Вы жалуетесь не на свой люмпенский менталитет, а на нехватку подачек со стороны диктатора. И если бы в вас жило хоть немного свободы, то...
  - ...то свободный хомо после таких слов уже давно дал бы обидчику по морде, - подлил масла в огонь эльф, закончив на свой манер фразу драматурга. - Однако твой мозг уже давно опух от жажды получить халяву, поэтому ты мне ничего не сделаешь.
  Сильнейший удар гнома кулаком по подбородку отправил эльфа на асфальт. Он попытался подняться, но снова упал. Женщины подняли крик, на который обратил внимание полицейский, направившись к месту происшествия. Гном не стал дожидаться блюстителя порядка и дал деру. В этот последний день уходящего 28493 года ему не посчастливилось приобрести дешевых товаров, а ведь он стоял к этому моменту пятым в очереди.
  29
  3.01.28494 года. Администрация президента республики Хеджер. Кабинет главы государства.
  Окманат Чини восседал в белом кожаном кресле за столом из черного дерева и рассматривал графический рисунок-картину, которая десятилетия провисела в его кабинете. Когда Чини менял свой кабинет по каким-либо причинам, этот рисунок в рамке перекочевывал вслед за хозяином на новое место жительства.
  Что же было нарисовано на прямоугольном листе бумаги, коль это изображение было так дорого главе государства? На первый взгляд ничего особенного. Цветными карандашами на голубом фоне нарисовали кисть правой руки в желтом цвете, повернутую к зрителю внутренней стороной. Пальцы на рисунке не касались друг друга и были максимально растопырены, насколько мог раскрыть свою ладонь хомо. Вторым и меньшим по сравнению с кистью элементом являлся такого же цвета овал, находившийся над кончиком среднего пальца и не касавшийся ногтевой фаланги.
  Президента от дум пробудил легкий стук в дверь.
  - Заходи, - позволил Чини, очевидно, заранее зная личность визитера.
  - Желтый и оранжевый лучи солнц в ваше окно, господин Окманат, - с порога, отвесив легкий поклон, поздоровался со свои начальником государственный секретарь администрации президента республики Хеджер.
  - И тебе всего наилучшего, - в ответ кивнул рыжей шевелюрой Чини и пригладил волосы на бакенбарде, взъерошенные вследствие того, что он размышлял, опершись рукой о щеку. - Садись, пока не посадили.
  - А есть предпосылки, господин президент? - Фаниби Шару на ходу изменился в лице и неуверенно проследовал к креслу, на которое указывал палец Чини.
  - Был бы хомо, а предпосылку даже искать не пришлось бы. При хорошем подходе гуманоид сам для себя подыщет предпосылку и назовет ее, - загадочно произнес глава государства.
  - Я таковой информацией относительно себя не обладаю... пока еще, -почти оправдывался невысокого роста водяной, вращая выпуклыми глазами, но боясь поднять их на своего патрона.
  - Значит, чувствуешь, что в чем-то замешан... - Чини прищурил левый глаз и протянут в приветствии руку гостю.
  - Ой, господин Окманат, я так и не научился до конца определять, когда вы тонко шутите, а когда готовы наказать. Но я знаю, что вы, хоть и строгий, однако справедливый и беспричинно не наказываете.
  - Провалишь мне президентскую выборную компанию и референдум, тогда и узнаешь.
  - А нас, кроме выборов главы государства, ждет еще и референдум? -удивился Фаниби и чистосердечно признался в этом. - Мы давно готовимся к избранию вас на новый срок, но о референдуме...
  - Я его, референдум, только минуту назад придумал. Откуда же ты можешь о нем ведать? - рассмеялся Чини.
  - Вы правы, я же не могу в отличие от вас видеть будущее, - подхалимски произнес Фаниби.
  - Я его не вижу. Я его изменяю и творю, - поправил главу своей администрации президент. - Зачем нам проводить отдельно выборы, а потом через лет десять референдум? Позже нельзя, иначе это взбудоражит общество. Я хочу в последний раз провести референдум и больше к этим плебисцитам не возвращаться.
  - Да, но вы могли бы свою администрацию заранее оповестить о ваших планах и намерениях, - робко предположил Шару.
  - А к чему это? Э-гэ-гэ... Эффект неожиданности не помешает никогда. Вспомни, как мы эффектно внесли изменения в конституцию в результате прошлого референдума.
  - Это был ваш элегантный ход, - согласился Шару. - Вы не раскрывали планов по внесению изменений в статьи конституции до последнего, заявляя, что останется норма об одном только сроке нахождения президента во власти. А непосредственно перед самим референдумом мы опубликовали конечный вариант нового Основного закона страны, по которому президент республики Хеджер может избираться не более двух сроков подряд на свою должность. Для оппозиции это явилось неожиданным ударом под дых. Они строили одни планы и линию сопротивления, а оказались дезориентированы перед новыми реалиями.
  - Верно. Но один срок по новой конституции я уже отбыл. Получается, что у меня осталось не более двадцати лет, если избиратель отдаст мне свои голоса...
  - Отдаст, а куда ему деваться? - развел руками Фаниби.
  - И я так считаю, но не передавать же через двадцать лет президентское кресло в лапы очередного проходимца.
  - Я всецело поддерживаю вашу точку зрения, господин Окманат. Но вы молчали, и я подумал, что внести изменения в конституцию вы собираетесь через несколько лет после выборов.
  - А зачем? Вот вспомни, в какой нервотрепке проходила вся эти кампания в прошлый раз.
  - Отлично помню, - подтвердил глава администрации. - Это же моя работа. В семьдесят третьем мы провели референдум, а в семьдесят четвертом вас избрали во второй раз. Извиняюсь: на первый срок по новой конституции! - Шару приложил руку к груди.
  - А между этими событиями страна страдала, экономика хромала. Гражданам нужна стабильность, поэтому я решил, что по новой конституции президент республики Хеджер может быть избран неограниченное количество раз.
  - Правильно! Давно пора! Пусть теперь знают и у нас, и за границей, кто в Хеджере хозяин, - Фаниби просиял от радости и хлопнул в ладоши.
  - Но это не единственный вопрос, который предстоит одобрить хеджерскому народу, - продолжил интриговать собеседника Чини.
  - А какие еще пункты вы собираетесь внести в список?
  - Я до конца еще не решил... да и, может, ты чего-нибудь подскажешь. Ну... того, что не помешало бы оптом внести в основной закон.
  - Это дело не пяти минут, господин президент.
  - Понимаю. У тебя есть для этого неделя сроку, - определил временные рамки Окманат.
  - Администрация обязательно по истечении пяти суток внесет свои предложения. И если они будут одобрены вами, то обязательно включим в опрос на референдуме.
  - Но один пункт нужно обязательно включить.
  - Вы поделитесь, какой именно?
  - Естественно. Я для этого тебя сюда и позвал, и ты, Фаниби, как государственный секретарь администрации об этом сейчас узнаешь первым.
  - Благодарю, господин президент, за доверие. Я его постараюсь оправдать.
  - Что значит: постараешься? Ты обязан его оправдать, а если нет, то... в начале беседы я тебе намекал об этом.
  - Исполним, господин Окманат! Так, что за вопрос?
  - Тебе не надоел наш флаг? - спросил Чини и поставил таким вопросом Шару в тупик.
  "И что ему ответить? - размышлял Фаниби. - Пойди, узнай, чего он задумал в этот раз. Скажу, что надоел, а он думает по-другому, - беду на себя накличу. Скажу, что готов голову сложить за государственные символы, а он уже решил некие изменения внести, - и тоже проблем не оберешься".
  - А в контексте чего вы спрашиваете? - попытался провести разведку Шару.
  - В каком еще тексте? Флаг - это не текст, а изображение, - не понял вопроса Чини.
  - Господин президент, я интересуюсь, какое именно состояние понятия "флаг" мы обсуждаем? То есть, - начал уточнять глава администрации, - что-то не так с высотой мачты возле этого здания, на которой установлен главный флаг страны, или мы должны обязать все государственные учреждения Хеджера установить на крыше флаг государства, или размер стандарта полотнищ во время военных парадов необходимо по-иному регламентировать?
  - Шару, ты неполноценный? - Чини постучал себе пальцем по виску?
  - Нет, - довольно уверенно произнес Фаниби.
  - Почему ты так считаешь?
  - Потому что президент республики Хеджер Окманат Чини не может поставить во главе своей администрации неполноценного хомо.
  - Да? Так я могу и снять неполноценного с такой должности. Ты - идиот, Фаниби?! Ты не понимаешь простых вопросов? Я спросил о внешнем виде вот этого флага, - удивленно поднял брови Чини и ткнул пальцем на небольшой флажок, стоявший на рабочем столе.
  "Что-то с боссом неладное сегодня. Грубит и хамит изрядно. Не в духе. Может, его кто на коня подсадил, а этому коню яйца зажал ремнем?" - подумал Шару.
  * * *
  Вас приветствует информационный накопитель AZurga.
  Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
  Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.azurga.net: да.
  Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
  Заполните бланк запроса.
  Синхронизация: согласно пространству и времени запроса.
  Язык запроса: русский.
  Язык ответа: русский.
  Выдавать ли резервную копию на каком-либо другом языке: английском.
  Запрос: флаг "ворон" (республика Хеджер), значение термина.
  Единица измерения: флаг.
  Краткая характеристика единицы "флаг":
  1. Не является единицей International System of Units.
  2. Государственный символ.
  3. Ткань определенной расцветки прямоугольной формы при соотношении ширины к длине один к двум.
  4. Полотнище, прикрепленное к древку.
  Подтвердите правильность характеристик флага: да.
  Ответ:
  1. Флаг "ворон" - первые упоминания в летописях Хеджера исходят к 26392 году.
  2. Флаг "ворон" - на белом фоне изображен черный ворон с поднятыми вверх крыльями.
  3. Флаг "ворон" - не существует однозначной исторической расшифровки изображения.
  4. Флаг "ворон" имеет тесную связь с тремя князьями, считающимися основателями государства Хеджер.
  Продолжить: нет.
  Желаете выйти: да.
  Всего хорошего. До встречи.
  Происходит безопасное отключение от информационного накопителя AZurga.
  Вы отключены.
  * * *
  Государственный секретарь изобразил на своем лице непонимание и максимум извинений, насколько позволяли мимические мышцы, и тихо выдавил из гортани:
  - Господин президент, если вы сочтете нужным уточнить детали...
  - Какие еще могут быть детали?! Здесь нужно менять все целиком! - повысил голос Чини.
  - Господин Окманат, вы хотите кардинально изменить флаг республики? -водяной неимоверно выпучил свои глаза.
  - Да! Да! И еще раз - да! Я хочу убрать с нашего флага эту птицу.
  - Ворона, - уточнил Фаниби, делая ударение на первый слог.
  - Ворона или ворону, или коршуна... Мне плевать! Я хочу изменить не только флаг, но и всю страну. Я хочу сделать ее лучше, чище, праведнее, а для этого мы должны стереть из сознания народа все то поганое, что ассоциировалось у них с прошлой властью и прошлым никчемным их существованием. Мы после этих выборов должны начать новую эру - эру всеобщего благосостояния всех граждан Хеджера, за исключением "прошитых". Этих оппозиционеров я вообще не хочу больше видеть и слышать. Они меня своим вяканьем раздражают все больше и больше, день ото дня.
  - Простите, а что в качестве альтернативы? - задал вопрос Шару
  - Вот альтернатива, - Чини гордо указал перстом на рисунок в рамке, висевший долгие годы на стене.
  Фаниби повернулся на сто семьдесят пять градусов и посмотрел на загадочную картину, рассуждая: "Так вот оно в чем дело... Ну, наконец-то я узнал, что же обозначает эта хрень, которую шеф таскает за собой из кабинета в кабинет. Интересно, он ее сам нарисовал, будучи в подпитии, или пригласил начинающего художника в состоянии легкой обкурки? По всей видимости, эта галиматья, изображенная на выцветшем листе четвертого формата, несет в себе некий сакральный смысл. Безумец. Только безумец, находящийся в такой полной жопе (в смысле, наша страна в деле финансов и госдолга), может решиться на изменение флага, которому больше двух тысяч лет. Зачем это нужно делать сейчас, в год президентских выборов, когда народ и так озлоблен от постоянного роста цен и безработицы?".
  - А я-то каждый раз ломал голову, что же за головоломка такая или авангардистский посыл у вас, господин Окманат, в качестве картины висит в кабинете, -просиял искренним удивлением и радостью глава администрации.
  - Нравится? - ожидая положительного ответа, устремил свой взор на собеседника Чини.
  - Скорее, интригует, ибо я не знаю расшифровки этого секретного знака. Может, вы приоткроете завесу тайны, а, господин начальник? - подчиненный позволил себе вольное обращение к боссу, почувствовав, что тот стал добрее и снисходительнее в разговоре с ним.
  - С удовольствием. Скажу прямо, что мне никогда не нравились все эти древние хеджерские князья и преклонение в истории перед их некими подвигами во имя родины. Я не понимаю, что ж такого они сделали тысячу или полтысячи лет назад, что ими до сих пор восхищаются, особенно наша доморощенная оппозиция. Можно подумать, что среди современных руководителей мало толковых хомо, которые сделали для государства в десятки раз поболей за этих князей и королей?
  - По крайней мере, одного из таких руководителей я вижу сейчас перед собой, - не преминул получить зачетный бал Шару.
  - И скажу тебе, Фаниби, что ты во многом прав, - подтвердил правильность хода мысли государственного секретаря президент. - Они вбили в голову простого хомо, что если князь, то это уже чуть ли не бог. Это заблуждение!
  - Естественно. Но мы, то есть администрация, в корне меняем учебники истории, пытаясь донести правду до каждого.
  - Молодец! Все верно. Необходимо не прятать истинную историю, а выволакивать ее из сундуков на свет, отряхивать от нафталина и кормить ею население, - дал поручение Чини.
  "Кормим, босс. Кормим народ из телевизора, как на убой. Скоро назад полезет, так непрерывно кормим по пятьдесят часов в сутки", - мысленно прокомментировал слова президента его госсекретарь.
  - Эта работа ведется постоянно, - изобразив мыслительный процесс, доложил Шару. - А эти князья не годятся и в подметки нашему президенту.
  - Ой, - отмахнулся Окманат, - да если бы я захотел, то уже на этом бы самом референдуме мог бы согласно волеизъявлению народа стать князем, но мне чужды все эти регалии, вся эти почести...
  - Давайте, господин главнокомандующий, вопрос о княжении и коронации перенесем лет на десять в будущее, на следующий, скажем, референдум, - прищурился Шару. - Не стоит в один плебисцит вмещать столько вопросов. А то все вопросы порешаем, а потом, что будем делать?
  - А ты считаешь, что это реально... провозгласить себя князем или, лучше того... королем Окманатом Великим? - серьезно спросил Чини.
  - А почему бы и нет? Разве мало прецедентов не только в истории, но и в сегодняшних реалиях?
  - Примеры, Фаниби?
  - Да хоть... Пф-ф-ф-ф-ф... - призадумался глава администрации. - Например, тот же трипольский Мухомор. Кем он был? Обычным кочевником-козлопа-сом, который ходил с грязной задницей по барханам да гонял по оазисам отары. По совместительству трахал овец, собирал их сухое дерьмо, чтобы разжечь в полупустыне костер и погреться ночью. Потом выучился на офицера, был рвачом и стукачом, как рассказывают его завистники и недоброжелатели. Затем выслужился до полковника, совершил в нищей стране Триполье военный переворот и провозгласил себя королем этого государства. Все считали его за клоуна, которого через год обязаны были повесить на ветке ближайшего саксаула как бунтаря и самозванца. Но на его счастье как раз в это время в этой нищей стране нашли нефть, после чего нищая страна Триполье стала богатой, а король Мухомор Первый до сих пор сидит на троне. Повороты судьбы... Так трипольский мухомор, хомо без роду и племени, стал королем. А вы-то, господин Окманат, прямой потомок древнего рода. Вам сама богиня велела стать пожизненным правителем с правом передачи власти по наследству.
  - Так ведь наследника нет, - развел руки и растопырил пальцы президент.
  - Разве это проблема? При современных методиках медицины зачать можно даже после смерти.
  - Чьей смерти? - встрепенулся Чини.
  - Донора спермы. Была бы замороженная сперма, а желающих родить от короля появится, хоть отбавляй. Смею вас заверить, что лучшие невесты и вдовы королевских дворов континента выстроятся в очередь на сватовство к такому завидному жениху-королю или князю. Главное - ресурс иметь такой, как у Мухомора Первого, который в теории бесконечно можно из земли черпать.
  - Видишь, Фаниби, он сделал свою державу процветающей. И я так хочу.
  - Господин Окманат, в мире нет ничего невозможного. Все дело в наличии денег. Есть деньги - и вы сможете сделать счастливым себя. Есть много денег -и вы осчастливите весь Хеджер. Есть безмерное количество денежных знаков -и весь Тренд будет молиться за вас. Плохо, что в стране с наличностью и безна-личностью последнее время туговато стало. Временно туговато, - поправил себя Фаниби, поняв, что уж больно свободно он начал раздавать рекомендации главе государства - Исходя из этого, надо хорошо взвесить, стоит ли рисковать, вынося щепетильные вопросы на референдум.
  Шару рассказывал, а Чини мечтал и улыбался, величественно глядя на свою любимую картину. Однако, услышав фразу о проблемах с финансами, вернулся в свое обычное недовольное состояние и спросил:
  - А что, у меня есть проблемы с рейтингом?
  - Скорее, не у вас, а у отдельных рейтинговых агентств.
  - И что они там вякают, и кто именно?
  - Самый низкий рейтинг доверия на предстоящих выборах вам выставляет агентство "ЫЛД".
  - Насколько низкий в самом начале моей избирательной кампании они ставили? - захотел узнать Чини.
  - Сорок два процента вам ставит "ЫЛД".
  - Вранье! Суки продажные! И откуда это бывшее рейтинговое агентство черпает такие данные? - возмутился президент.
  - Сколько спонсоры сказали, столько они и озвучили, господин Окманат.
  - А в каких местах сейчас находятся те, кто врет моему народу, занижая рейтинг главы государства, как минимум, в два раза? Они уже дают признательные показания за клевету?
  - К сожалению, мой президент, не дают пока еще, - извинился Шару.
  - А разве можно у меня в стране безнаказанно распространять клеветнические данные, и уж, тем более, на первое лицо государства?
  - У вас - нет, но они живут за границей. Там у "ЫЛД" офис, там и штаб-квартира.
  - Там и данные собирают?
  - Возможно, а возможно, и наши деятели им в Хеджере помогают. Но, я думаю, что это просто взятые с потолка цифры. Все хомо, находящиеся в здравом уме и рассудке, понимают, что будь выборы завтра, вы бы набрали не менее девяноста процентов голосов избирателей.
  - Несомненно, - Чини помрачнел, поднял брови и приказал. - Фаниби, завтра же срочно организуй мне аудиенцию с новым главой национального избирательного совета. Как эту даму зовут? А то она не землячка наша с тобой, и я не запомнил ее имя и фамилию.
  - Мпиши Супу, господин президент. Ее звать - госпожа Мпиши Супу. Очень толковая женщина. Я в свое время поработал с ней на ниве выборов в одном из королевств. Проверенный хомо, достойный и надежный.
  - Все равно... не важно... Я хотел бы лично сам с ней пообщаться перед таким ответственным мероприятием, как выборы.
  - Завтра она будет у вас. Не волнуйтесь, господин...
  - Это ты должен волноваться, чтобы на референдуме наши граждане процентов на девяносто поддержали мой новый флаг в противовес старому, несущему в себе индивидуализм, корысть, алчность. Это ты должен ночами не спать и думать, как народ убедить, чтобы этот хищник, изображенный на флаге Хеджера с распростертыми когтями, уступил место духовности, сборности, взаимопомощи.
  - Я сделаю все, и даже больше, но вы должны мне помочь в пояснении сути нового флага. Он же выражает нечто то, что вы вкладываете в него?
  - Конечно выражает, - подтвердил Чини. - Гербовщики-специалисты должны доработать мои взгляды и позицию, но суть такова...
  - Минуту, - поднял указательный палец вверх госсекретарь, взял ручку, открыл блокнот и приготовился конспектировать. - Я запишу ваши пожелания, чтобы потом с геральдиками облечь ваши слова в нужную государственную оправу.
  - Ладонь - символ религии, мольбы и веры в богиню. Открытая ладонь с растопыренными пальцами - символ открытости, честности и чистоты во всех проявлениях. Сама Бэквордация показана как наш овалообразный спутник, размещенный над средним пальцем.
  - Просто, лаконично, законченно. Гениально и доступно к пониманию, -восхищенно произнес Фаниби.
  - Ты прав. А подкрепим мы наши все эти новшества флага и прочие изменения в конституции улучшением жизни простого хомо, безопасностью личности, верой в будущее, уверенностью в завтрашнем дне, повышением зарплаты через несколько лет после выборов.
  - Я в этом ни на миг не сомневаюсь, господин президент, - соврал Шару, ибо не верил ни в один из пунктов банальных предвыборных обещаний политика.
  - Я не пустые слова на ветер кидаю, - заверял своего подчиненного глава государства. - При бурении скважины нашей совместной с Лику Годи компанией "Ньйока Кучимба Хеджер" специалисты нашли-таки то, что искали, но для продолжения исследований и дальнейшего извлечения породы и строительства комбината по переработке требуется порядка миллиарда эку.
  - Миллиард... - задумался Шару. - Немалая сумма для бюджета Хеджера в нынешних условиях, учитывая, что пятьдесят процентов принадлежит государству, а, следовательно, оно и должно покрыть такие издержки наполовину.
  - Не наполовину, а целиком. По соглашению именно мы платим за железо, а Лику Годи предоставляет свои патенты и мозги.
  - Игра стоит того?
  - Если все получится, то Хеджер станет не менее богатым, чем королевство Триполье у Мухомора Первого, - гордо произнес Чини. - Но для этого ты должен найти миллиард.
  - А где его взять? - рассуждал Фаниби. - У международных кредиторов и спекулянтов? Дорого. Нам меньше, чем под двенадцать процентов годовых, никто не даст. Пригласить хедж-фонды, так те попросят шальных процентов в проекте. К чему делиться с хедж-фондами, если, как заверяете вы, дело почти выигрышное?
  - Возьми у наших банкиров. Они хомо богатые - пусть поделятся.
  - За долю акций "Ньйока Кучимба Хеджер" их обязать кредитовать разработку месторождения?
  - Какой, к чертям, процент акций для этих финансовых кровососов? - хмыкнул президент. - Пусть эти козлы радуются, что им вообще позволяют зарабатывать деньги, и не малые, на территории Хеджера. Скажи десяти главным частным банкам страны, чтобы по сто миллионов скинулись. Потом как-нибудь, как разбогатеем, отдадим. Пусть дадут под долговые расписки под один процент. С них и одного процента хватит. Это по банкирам. А по оппозиции надо на период предвыборной митусни устроить зачистку, чтобы меньше ползало по стране "прошитых" политиков, агентов иностранных спецслужб и прочего непонятного сброда, агитирующего против закона и порядка. Это ты сам министрам МНБ и МВД в частном порядке шепни при встрече.
  - Уже шепнул, - гордо и с интригой на лице заявил глава администрации. -Министрам Силового блока даны соответствующие указания еще два месяца назад.
  - И работа ведется? - удовлетворенно спросил Чини.
  - Как обычно, господин Окманат, буднично, постоянно и рутинно, а не наскоками и по случаю.
  - Выходит, что ты не идиот, Фаниби, - президент поднялся с кресла, сделал несколько шагов к своему собеседнику и похлопал дружески его по плечу, улыбаясь во весь рот.
  * * *
  Вечером того же дня Джефри Клиан, услышав, как хлопнула соседская дверь, вышел на лестничную площадку и позвонил в дверь Отци Тунга. Драматург открыл и встретил писателя в верхней одежде и обуви.
  - А ты чего, караулил, пока я не пришел, что так резко объявился? - удивился неожиданному визиту Тунга, подал руку и стал расшнуровывать ботинки. -Вижу по глазам, что-то стряслось.
  - Мне сегодня звонили из МНБ, - произнес Клиан.
  - И?
  - Просили зайти на чай.
  - Кто и по какому случаю?
  - Позвонил по городскому какой-то хомо из структуры национальной безопасности, представился лейтенантом, сказал, чтобы завтра пришел к нему в четыреста шестой кабинет для беседы.
  - А тема? - Отци снял куртку, поставил на полочку для обуви легкие ботинки и почесал затылок.
  - Познакомиться захотел.
  - А почему именно с тобой? Общения ему не хватает?
  - Может, я ему понравился?
  - Скорее, ему приглянулись твои сказки, и он захотел попросить у тебя подписной экземпляр. Не переживай, это твой тайный литературный поклонник, -Тунга подмигнул Клиану, пытаясь того подбодрить и развеселить. - Ничего, что работает прихвостнем рыжего плешивого волка. Среди сотрудников спецслужб тоже мелькают нормальные хомо, понимающие весь маразм хеджерской действительности. Но им по фигу всё. Они трудятся не за идею, а за деньги. Пойдешь к нему или станешь ждать официальной повестки, которую принесет почтальон в погонах?
  - Ждать и жить в неопределенности - это заниматься самоедством. Я пойду и посмотрю, потом расскажу, что и как.
  - Осторожно, - предупредил товарища драматург. - После одного такого похода в злосчастный кабинет далее свои истории можно будет рассказывать долгие годы сокамерникам в тюрьме МНБ.
  - Что ж... всякое может с хомо приключиться. В этой стране сесть за проволоку колючую можно, и не писавши сказок. Если не вернусь, то Унзури и Оганио будут на тебе.
  - Насчет детей не переживай. Я буду рядом с ними, если меня не посадят вслед за тобой. А так, они у тебя самостоятельные. Да не бери ты себе дурное в голову. Не собачься ты там с ними. Вежливо и культурно разговаривай, не доказывай ничего, не толкуй о политике. Включай дурака и изображай полное безразличие к оппозиции и власти одновременно, - посоветовал драматург писателю. - У тебя же все иносказательно написано. Ты ж нигде конкретно никогда не упоминал ни одной известной фамилии. Так чего они хотят? Если какой-то сопливый лейтенантишка увидел сходство между твоими персонажами и его кормильцами, то это его проблемы и проблемы интерпретации им твоих книг.
  30
  5.01.28494 года. Администрация президента республики Хеджер. Встреча второго секретаря господина Брдво с владельцем банка "Шш КроуДжигг" Бином Микки. В кабинете на стене на самом видном месте разместились два портрета: государственного секретаря Фаниби Шару и президента Окманата Чини. После протокольных рукопожатий стороны сели за стол переговоров и перешли к общению.
  - Хотелось бы узнать повестку нашей встречи, - улыбаясь и нервничая одновременно, поинтересовался Бин, понимая, что ничего хорошего такие беседы в стенах администрации для него в последнее время не несут.
  - Господин Микки, - слегка извиняясь, будто бы это была его идея, криво улыбнулся Брдво, - хотим просить вас оказать посильную помощь нашему совместному инсайд-хеджерскому предприятию по геологоразведке и добыче полезных ископаемых "Ньйока Кучимба Хеджер" в деле финансирования месторождения Долмат и строительства на его основе горно-обогатительного комбината.
  - И насколько посильной должна быть моя помощь?
  - На сто миллионов эку.
  - Скажу честно, что это есть непосильная для меня помощь, - признался Бин. - Вся капитализация "Шш Кроу Джигг" на данный момент составляет чуть более трехсот миллионов в пересчете на эку.
  - Я не совсем досконально знаком с понятиями в банковской сфере. Но не всегда (а если быть точным, то в нашей стране сплошь да рядом) истинное финансовое состояние банкиров отличается от их капитала на бумаге, - Брдво поднял глаза на портрет Фаниби Шару, и второму секретарю показалось, что его шеф утвердительно закивал головой.
  - Зато в нашей администрации очень хорошо знакомы с другими "понятиями". Ваши коллеги превосходно применяют иную компетенцию - брать и распоряжаться финансовыми потоками, - тонко пошутил Микки.
  - Каждый - специалист в своей области, - не поняв юмора, ответил второй секретарь.
  - Поэтому лучше бы инвестиционными проектами занимались хомо соответствующего профиля и специализации, - посоветовал Бин.
  - Вы подвергаете сомнению мои профессиональные способности?
  - Что вы! С этим-то у вас как раз все в порядке. Куда уж выше задирать планку? Я хотел спросить: а почему ко мне обращается сотрудник администрации президента, а не руководящее лицо предприятия "Ньйока Кучимба Хеджер", если я правильно запомнил название.
  - Правильно.
  - Разве у этого предприятия нет владельца или управляющего?
  - Есть, - утвердительно кивнул головой Брдво. - Наше государство обладает половиной акций "Ньйока Кучимба Хеджер".
  - А остальные миноритарии? Или там только один Лику Годи? Я не планировал инвестировать в эту компанию, поэтому не интересовался как-то так специально.
  - Вы хорошо информированы о структуре "Ньйока Кучимба Хеджер". Отсюда... я как представитель государства Хеджер и вышел на вас по поручению главы государства.
  - Тогда ясно, - тяжело вздохнул Микки и поднял глаза на портрет Чини.
  Бину показалось, что рот Окманата скривился в ухмылке, а глаза пригрозили: "Ну, все, парень! Если я сказал, то никуда ты не денешься, а будешь отстегивать мне сто миллионов так ненавидимой мною иноземной цветной бумаги. Плохи твои дела, дружище-вампир. Бабки придется отстегнуть на мой "общак". И для тебя лучше сделать это без вяканья и возражений. Ибо жить и ползать по Хеджеру мелким (после уплаты ста миллионов), но свободным банкиром лучше, чем крупным кассиром-финансистом в тюрьме около месторождения Дол-мат, где в роли зэка ты проведешь ближайшие двадцать пять годков. Ты дай денежек, и пусть другие заключенные во вновь построенной колонии долбят недра страны".
  - Насколько я понял, вы согласны, - сделал вывод второй секретарь.
  - Вовсе нет.
  - Мне передать господину Фаниби, что я получил от вас отказ?
  - У вас только черное и белое. Вы хотите, чтобы я решил судьбу моих ста миллионов за пять минут? Я не думаю, что даже в этой стране найдется такой банкир, который после пяти минут разговора достанет из кармана сто миллионов, отдаст их и уйдет.
  - Основному владельцу "Хеджерского Банка Процветания" хватило для этого семи минут, - уточнил Брдво, сверившись со своими наручными часами стоимостью в пять тысяч эку. - О других ничего сказать не могу. В этом деле мне под кураторство определили два банка из десяти. Но, исходя из практики моей работы и опыта, я думаю, что все десять дадут положительный ответ.
  - Наверно, у банка ХБП инвестиционный портфель трещит по швам от избыточности. Я же должен перед тем, как принять окончательное решение, собрать немного информации. Я уже лет пять назад по такой же благотворительной схеме выделил (считай, что подарил) двадцать миллионов эку на переоборудование, оснастку, модернизацию и прочее... целлюлозно-бумажного комбината. Где те деньги, что я дал в качестве кредита? На сегодняшний день нет ни возврата средств, ни функционирующего производства по выпуску картона. А сколько помпезных слов было произнесено по телевизору и не только в период оприходования этих двадцати миллионов! Сейчас птицы гнезда вьют в пустых и недостроенных цехах этого долгостроя. Кто мне вернет двадцать миллионов, кто за это ответит? Мне в прошлый раз даже не второй, а первый секретарь, когда якобы просил денег, обещал золотые горы от этих вложений.
  - Бывший директор ответит. Мы его посадили... вернее, суд дал ему пятьдесят лет в закрытой тюрьме за нецелевое использование кредитных средств, -поделился информацией второй секретарь.
  - Директор - это попка-дурак, подставное лицо, исполнитель, временщик на этом предприятии, нанятый хозяином. Без ведома хозяина он и шагу сделать не смог бы, не то что двадцать "лямов" за три года "распилить". Владельца наказал кто-нибудь?
  - Владельцем, то есть заказчиком, выступала администрация президента совместно с министерством промышленности. Это ж государство. Вы хотите все государство Хеджер посадить за решетку? - изумился Брдво и глянул на портрет государственного секретаря.
  Ему показалось, что Фаниби Шару после таких слов начал истерически хохотать. Бин, в свою очередь, посмотрел на изображение президента. Оно изменилось. Лицо Чини стало суровым, глаза грозно блеснули в сторону портрета своего государственного секретаря, а губы прошептали: "Вы, недоумки, уже давно всей страной скопом сидите у меня в одной большой общей камере".
  - Вот поэтому я хочу знать, куда на этот раз пристрою сумму, впятеро большую, чем до этого.
  - Я готов посодействовать и ответить на все ваши вопросы, - согласился Брдво. - Естественно, в меру моей информированности и секретности темы.
  - Первое: что там нарыли в этой шахте?
  - Там не шахта, а скважина на данный момент. Месторождение Долмат богато содержанием ископаемой породы муразит.
  - Мне это ни о чем не говорит, - Микки непонимающе пожал плечами.
  - Один грамм чистого муразита стоит десять миллионов эку, - второй секретарь сделал при этом вид, словно он сидит на мешке с муразитом, который принадлежит лично ему.
  - А сколько в земле этого муразита? Может, там всего десять граммов спрятано, что не окупит даже мои вложения. А сколько нужно перемолоть исходной породы, чтобы обогатить и выделить чистое вещество?
  - Это уже тайна, - величаво произнес Брдво, словно у него был, кроме того мешка, на котором он сидел, еще целый амбар, набитый этим дорогущим продуктом.
  - Понятно. Да... и, кроме прочего, любое месторождение просчитывать всегда нужно. А у нас только пока научились хорошо чужие деньги считать. Хорошо... Допустим, этот проект может принести мне если не прибыль, то хоть минимальные убытки. Я думаю, что не является тайной, на каких условиях я должен кредитовать "Ньйока Кучимба Хеджер". Как это видят в администрации?
  - Пока речь идет об одном проценте годовых в валюте эку.
  - Гипотетически я (ну... банк) по процентам буду иметь миллион в год, -прикинул Бин.
  - И это не мало, господин Микки. Не мало, учитывая, что главным дивидендом в этом проекте станет ваше личное взаимодействие с государственным секретарем и лично президентом.
  - Спасибо, господин Брдво. Думаю, что главное именно это, а не деньги и коммерческая составляющая, - многозначительно произнес банкир.
  При этом Бин перевел взор одновременно на портрет Шару и Чини и мысленно обратился к ним: "Что, суки, разуть и раздеть меня в очередной раз решили? Хрен вам в жопу, а не мои бабки, морды ненасытные!". Микки послышалось, что глава администрации ему тихо ответил: "Обували и будем обувать таких лохов, как ты". А Чини при этом еле слышно добавил: "Обуем по полной программе, а потом еще и хер тебе в твою жопу запердолим по самые яйца, и не один раз!".
  Из воображаемого общения с первыми лицами Хеджера Бина вывел вполне реальный голос второго секретаря администрации:
  - Теперь я вижу, что мы ближе продвинулись к линии под названием "выделение кредита".
  - Да, сделали пару шагов, но это еще не вся дистанция.
  - Что еще требуется для преодоления всего пути?
  - Совсем малость. Деньги на определенных условиях, которые вы запросили, я дам. Вопрос второй: их нужно найти.
  - У вас нет ста миллионов? - удивился Брдво.
  - С собой, увы, не захватил, - выдал шутку Микки.
  - Так "поедьте" в банк и возьмите, - дал совет второй секретарь.
  - Мало съездить, - поправил собеседника Бин. - Нужно иметь свободные средства в наличной форме, а не только в акциях, кредитах, депозитах, залогах и прочее.
  - Вы хотите привезти кредит кэшем в багажнике автомобиля? - пошутил Брдво.
  - Багажника не хватит. Придется самосвал по такому случаю арендовать.
  - Ха-ха, - рассмеялся второй секретарь. - Я кое-что смыслю: вам нужно вывести деньги из одного состояния, чтобы они перешли в другое агрегатное состояние и стали доступны для кредитования, да?
  - В общих чертах, - подтвердил Микки. - Мне нужно убедить моего совладельца господина Смулли из Чойза, что деньги просит лично президент. С этой целью перед поездкой к нему я обязан заехать к Лику Годи и пообщаться с этим акционером нашего горнодобывающего предприятия.
  - М-м-м-м, - замялся Брдво. - К чему эта комедия, господин Микки? Все знают, что в природе нет никакого второго совладельца у вашего банка. Так называемый господин Смулли - это всего лишь, как недавно выражались вы, попка-дурак, подставное лицо, даже не временщик на этом предприятии, нанятый хозяином. Смулли - это никто. Он работает почтальоном в государстве Чойз. На него повесили акции, которые он отдал в пожизненное управление вам. Так что нечего вам к нему ехать.
  - Есть и существует второй владелец, раз уж вы так осведомлены. Это не Смулли, но без него банк не сможет выделить эти сто миллионов. Он заблокирует сделку своими голосами. Он себя не афиширует, но хочет регулярно получать дивиденды. Я должен его убедить, - раскрыл секрет Бин.
  - Допустим... Сколько времени вам на это потребуется?
  - Не более недели.
  - Реальные сроки, - кивнул головой второй секретарь.
  - Сейчас, насколько я слышал, до окончания президентских выборов ограничен выезд граждан за пределы Хеджера.
  - Частично, - подтвердил Брдво.
  - То есть?
  - Мультивизы и визы, открытые в прошлом году, действительны до конца этого месяца. Новые разрешения МИД выдает в индивидуальном порядке, -разъяснил сотрудник администрации.
  "Отлично, значит, жена и дети смогут выехать до конца баруди без препятствий. Надо убедить этого секретаря, работающего на побегушках, чтобы и я получил экстренное разрешение на выезд", - размышлял Микки.
  - У меня, к сожалению, мультивиза для путешествий по континенту закончилась. Вы должны как куратор проекта выбить для меня разрешение, чтобы я мог посетить и Инсайд, и Чойз. Я думаю, для вас это дело десяти минут.
  - Немного больше, но я должен услышать от вас заверения о согласии, которое смогу передать в качестве окончательного подтверждения лично Фаниби Шару, - начал торговаться Брдво.
  - Даю. Берите, если звезды сойдутся и богиня позволит. Еще... э-э-э... кредит мы будем оформлять на "Ньйока Кучимба Хеджер"?
  - Точно.
  - Это предприятие - резидент республики Хеджер?
  - Да.
  - Дайте мне свой горячий номер, чтобы я мог в любой момент держать с вами связь. Или выделите персональное лицо по этому проекту, - попросил Бин.
  - Все данные, господин Микки, вам подготовит моя секретарша.
  - Тогда я приступаю к оформлению документов для кредита, - Бин встал из-за стола и протянул руку.
  Брдво пожал ее, радуясь, что склонил и второго клиента, хоть и с большим
  трудом, чем из ХБП, на праведный путь.
  * * *
  Строение номер пять министерства национальной безопасности, куда сегодня на беседу явился гражданин Хасимо Маурицио, еще до того, как Джефри Клиан провозгласил себя писателем, всегда вызывало у него чувство тревоги. Всякий раз, когда он проходил или проезжал мимо этого здания, у него возникало ощущение, что оно в будущем сыграет одну из ключевых ролей в его дальнейшей жизни. Почему-то роль эта казалась Джефри зловещей. Он сам этого объяснить был не в состоянии. Чувствовал, но логически не мог выстроить цепочку. Может быть, некий негатив существовал из-за того, что МНБ для него ассоциировалось с властью, а власть ассоциировалась с Окманатом Чини. Отсюда и неприязнь. На то время Клиан не был публичным хомо, выражающим свои взгляды и мысли посредством книг в пригородных поездах. Все начало меняться после выхода в свет "Сказки для взрослых и детей". А после первого рабочего дня на железнодорожном вокзале, когда на "Мвамвитугари Упепо" Джефри минул строение номер пять, мозаика в его голове воссоединилась в единое целое, и он понял, что рано или поздно окажется по ту сторону стен МНБ.
  Сегодня это свершилось. В назначенное время Клиан дернул на себя огромную входную дверь строения номер пять, ступил за порог самой секретной организации Хеджера и подумал: "Ну, вот я и в логове МНБ-шников".
  Метров через десять дорогу ему перегородила рамка металлоискателя с турникетом. Справа перед турникетом в будке находился сержант. При виде Джефри он приблизил свою голову к окошку и вопросительно посмотрел на посетителя, ожидая, что Клиан первым начнет диалог.
  Так и случилось. Джефри обратился к сержанту со словами "мир вам", заметив на себе его пристальный взгляд.
  - Добрый день! - ответил сержант и замолчал.
  - Я к лейтенанту Морави в четыреста шестой кабинет, - прервал паузу Клиан.
  - По какому вопросу? По повестке?
  - По звонку, - произнес Джефри.
  - Ваши фамилия и имя, - попросил сержант и открыл журнал записей.
  - Хасимо Маурицио.
  - Паспорт ваш, пожалуйста, - протянул ладонь сотрудник МНБ, отыскав нужные данные в журнале.
  - Держите.
  Сделав в том же журнале пометки ручкой, сержант дал разрешение на вход, предупредив:
  - Крупные предметы и предметы из металла, если таковые имеются, положите в корзину. После прохождения через рамку заберете их.
  Клиан сделал все, как его просили, прошел контроль и начал подниматься по лестнице на четвертый этаж, как указал сержант. "Пока ничего страшного, -размышлял Джефри, поднявшись до третьего. - Никаких криков оппозиционеров под пытками из-за дверей, никаких злобных и перекошенных лиц приспешников и холуев узурпатора. А этот сержант на вахте... так ведет себя намного культурнее, чем иные чиновники в гражданских учреждениях. Понятно, что казарменный дух с фотографиями различных разведчиков и МНБ-шных ветеранов-сыскарей-стукачей по стенам присутствует везде. Ну... так это ж не театр Отци Тунга, где приятные лица артистов смотрят на нас с фото и картин... Это не гримерка с ароматами мировых парфюмерных брендов, в которой переодевается перед выступлением Вази Фанно. Здесь попахивает кирзой и гуталином. Здесь пол моют хлоркой, а все женщины имеют звание, но не имеют чести, так как продались за деньги диктатору. Но с таким же успехом диктатору продался и бюджетник-дворник, тоже являющийся госслужащим и убирающий для режима мусор во дворе. Вот именно, и тот и эти копаются в дерьме. Сами выбрали себе такую жизнь. Нет плохих и ненужных профессий. Только вот, как сказал мне однажды один пожарник: "Надо отличать тех сотрудников в погонах, кто спасает хомо, от тех, кто сажает их в тюрьму". Ладно. Кажется, что это и есть четыреста шестой кабинет. Прибыл".
  Клиан разжал и сжал кулак, посмотрел на потолок и легонько постучал костяшкой указательного пальца в дверь. С той стороны поступило приглашение. Джефри отворил, сначала заглянул, а затем попросил разрешения войти:
  - Можно? Я к лейтенанту господину Морави. Я - Хасимо Маурицио, - произнес Клиан, оглядывая строгую и скудную обстановку кабинета.
  - Входите, - дружелюбно произнес сидевший за столом мужчина лет восьмидесяти пяти в лейтенантских погонах. Над его головой на стене виднелись два портрета - президента и министра национальной безопасности. - Я знаю, мне уже сообщили.
  - Так быстро? - Джефри сделал вид, что удивился.
  - Такова специфика нашей работы, господин Хасимо Маурицио. Правильно я вас идентифицировал или у вас иная фамилия и имя? - задал вопрос лейтенант и уставился на Клиана, ожидая его реакции.
  "Так... Они что, нарыли нечто о моем прошлом, когда я еще по паспорту был Джефри Клианом? - встревожился писатель, но не подал виду. - Или это те, кто тянет за веревочку Ялипа Зуу'иха, разыскав меня на этой планете?"
  - Хасимо Маурицио - это не творческий псевдоним. Это мои реквизиты согласно паспорту, - шуткой ответил на вопрос Джефри.
  - То есть, вы считаете, что талант нечего прятать за псевдонимами, - улыбнулся Морави и предложил сесть.
  - Благодарю, - ответил Клиан, удобно располагаясь на жестком стуле со спинкой, положив себе на колени тонкую сумку-портфель. - А лейтенант Морави - это настоящая фамилия или агентурное имя для прикрытия?
  - Настоящее. Я же не оперативник. Кстати, сумочку со сменным нательным бельем можете повесить на вешалку, - с иронией предложил лейтенант, - и куртку снимите. У нас тепло. Это в тюремных камерах сейчас холодно и сыро, а у нас радиатор воздух подогревает.
  - Вы меня настраиваете на худшее? - спросил Клиан, на ходу снимая куртку.
  - Да нет. Надо же вначале о чем-то завести разговор.
  - Так вы меня позвали к себе пообщаться для профилактики или я в чем-то провинился? - допытывался Джефри, вешая куртку.
  - Вы такой нетерпеливый. Если бы вы совершили преступление, то с вами общался бы не я, а следователь, - заметил лейтенант.
  - Отчего же?.. Я в состоянии потерпеть, но нужно знать, во имя чего, -произнес Клиан, возвращаясь к столу.
  - Мне попросту захотелось поболтать с хеджерским народным сказочником в непринужденной обстановке, а вы все не желаете расслабиться и вести доверительную беседу.
  - Это значило бы, что диалог проходил бы под вашу диктовку.
  - Так и должно быть. Ведь я нахожусь при исполнении.
  - Я уже почти расслабился и готов к непринужденной беседе, - решил не спорить с лейтенантом Клиан. - Хотел только узнать: наш разговор записывают? Это чтобы уже окончательно не напрягаться...
  - Я не записываю, - развел руками лейтенант. - Но доказательств исчерпывающих вам, естественно, предоставить не смогу. Вот, если бы я писал, то мог бы доказать обратное, вынув из полки стола микрофон, а пока я достану более близкий для вас предмет. Я перечитал все ваши сказки, - признался Морави, извлекая из полки стола одну из книг Джефри.
  - Традиционный вопрос: и как вам?
  Лейтенант призадумался, взяв паузу и подбирая слова, а затем ответил:
  - Гм-м-м, - прочистил горло Морави. - Однозначно не ответишь.
  - Вас начальство заставило - извините, что перебил - или вы по зову сердца читали мои произведения?
  - По долгу службы начал, а из интереса потом продолжил и закончил.
  - И какие дадите рекомендации относительно моего творчества?
  - Я бы порекомендовал вам поменять направление полета мысли, которую вы переносите на бумагу.
  - Что вас смутило?
  - Мне кажется, что вы с большим преувеличением описываете недостатки рыжего плешивого волка или недоброго короля, умаляя их достоинства.
  - И всего-то? Вы хотите, чтобы я в своих сказках восхвалял этих персонажей? Вы меня вербуете, чтобы я писал не то, что чувствую, а то, что подскажут мне идеологи из МНБ? Тогда я смогу заработать много денег?
  - Мне нет надобности вас вербовать или заставлять становиться агентом службы безопасности, - снисходительно улыбнулся лейтенант. - И уж, тем более, для нашей организации нет целесообразности привлекать ваш талант для написания хвальбы государственным институтам. Желающих это делать - море. Целая очередь писак за дверью этого здания выстроится, если объявление по телевизору дать. Занимайтесь, чем вы занимаетесь, но делайте это чуть помягче, не так агрессивно.
  - И что мне тогда за это будет?
  - Содействие, если у вас возникают литературные затруднения.
  - Насколько я понял, если я в следующий раз напишу, что рыжий волк -заботливый король, который постоянно печется о своих подданных, то вы для меня бесплатно издадите эти сказки стотысячным тиражом в типографии министерства национальной безопасности. А затем еженедельно будете печатать в вашем профессиональном журнале "На страже родины" каждый раз мою новую сказку. Лучше всего, если вы обяжете всех сотрудников МНБ, как это принято у нас, по разнарядке купить полное собрание сочинений Хасимо Маурицио с выплатой огромного гонорара писателю.
  - Ценю ваш юмор, - признался Морави. - Но советовал бы не писать на политические темы. Все-таки сказки предполагают, что автор высмеивает общие пороки общества, а не сугубо конкретно все это переносит с образа нашего президента на образ некоего облезлого и мерзкого волка.
  - Вы считаете, что наш глубокоуважаемый Окманат чем-то подобен этому гнусному зверю, которого я изобразил в букве?
  - Никоим образом, - лейтенант встрепенулся и начал озираться по сторонам.
  - Тогда почему вы вдруг решили, что рыжий плешивый волк из моих сказок -это господин Чини?
  - Я так не решил, - оправдывался Морави. - Но так думает большинство хомо, перечитавших ваши книги.
  - У них дурной вкус, поверьте мне. Но вы-то так не считаете, как считает большинство хомо?
  - Я всецело уважаю нашего президента, правительство, парламент, - был серьезен лейтенант, - но ходят слухи. Понимаете? Хомо шепчутся и говорят о власти неправильные вещи после ознакомления с вашими книгами.
  - У нас хомо много чего говорят. Лучше пусть говорят, чем действуют, -успокаивал Морави писатель.
  - Вы, господин Хасимо, хитер, - придя в себя и погрозив пальцем, произнес лейтенант. - Я сейчас открою вашу сказку, и потом вы мне дадите ее толкование. Хорошо?
  - Лады, - согласился Клиан.
  Морави открыл книгу и принялся вслух читать.
  Сказка о налогах и парламенте
  Как-то захотелось одному королю прикупить себе новую золоченую карету о восьми гнедых рысаках. Позвал он к себе казначея и отдал приказ доставить ему этот экипаж из соседней страны. А казначей ему и говорит:
  - Ваше Мудрейшество, закрома драгоценных металлов и дивных каменьев в вашем королевстве пусты. Посему покупать такой дорогой экипаж мне для вас не за что.
  Осерчал на такие слова король и спрашивает:
  - Это почему же?
  Казначей развел руки и поделился с ним своими соображениями:
  - Наши счетоводы посчитали, что в королевстве денег тратится больше, чем собирается налогов.
  - Тогда скажи холопам, пусть покличут они мне сборщика податей.
  Слуги позвали мытаря, и король у него спросил:
  - А чего это так мало подати ты собираешь, что королю на жизнь не хватает?
  - Собираю я, Ваше Мудрейшеетво, все до последней монеты, что по закону полагается, - оправдывался мытарь. - А ежели средств не хватает, то в этом случае есть потребность в увеличении подати с ваших подданных.
  - Так в чем проблема? - удивился король. - Много ли ума нужно, чтобы увеличить мытный сбор с жителей королевства?
  - Ума, мой король, можно вообще не иметь, чтобы повысить налоги в государстве. Разве для этого ум полагается иметь? Для этого указ, а не ум должен быть, - рассудил сборщик подати.
  - Тогда пусть канцлер принесет мне бумагу и чернила, я издам указ и повышу подати, - предложил король.
  - Так, мой господин, уже дальше старые подати повышать некуда. Если вы их повысите, то тогда тот, кто платит мытный сбор, станет отдавать столько, сколько заработал, а посему останется без денег, - робко запротестовал мытарь.
  - Давай тогда с тобой придумаем новые налоги, если старые подати повышать уже болей некуда, - нашел выход король.
  - Так у нас мытой облагается все, что только возможно: и торговля, и ремесло, и заготовка в лесу, и сбор на лугу.
  - И это правильно. Все должно служить во благо державы. Так почему бы нам не взымать плату за посещение могил? Хочет муж или жена прийти на кладбище - пусть деньги дает мытарю.
  - Идея хорошая, мой господин, но ваши подданные настолько бедны, что, я боюсь, после введения такой подати они вообще перестанут посещать могилы своих близких, и захоронения придут в запустение, - тревожился сборщик подати.
  - А я издам такой закон, по которому каждый подданный в моем королевстве обязан будет еще при жизни покупать себе место на кладбище. И таким прозорливым указом мы застрелим в одночасье сразу двух уток: соберем деньги за покупку земли под могилу и станем брать постоянную плату за посещение своей могилы еще живым собственником.
  - А что заставит граждан ходить к себе на будущую могилу и прибирать ее? -удивился мытарь.
  - А если владелец могилы не будет в надлежащем виде ее содержать, то мы лишим его места будущего захоронения, землю на кладбище перепродадим другому, а тело нерадивого хозяина после смерти выбросим на растерзание собакам под забор или ракам в речку. Никто не хочет, чтобы его остывшее тело грызли собаки или шакалы, поэтому могилы будут под присмотром, оплата за посещение кладбищ станет регулярной, а казна пополнится. Видишь, у моих подданных сейчас самое дорогое в жизни - это их король. А вскоре появится еще нечто очень близкое и дорогое, чего они будут бояться потерять - место на кладбище.
  - Гениально! - воздел руки к небу мытарь. - Но этих податей за кладбище не хватит.
  - Давай тогда введем подать не только на смерть, но и на жизнь.
  - Это как? - не понял мытарь.
  -Ну, как?.. Хочешь дышать - плати. Не хочешь дышать - сдыхай, - рассудил мудрейший из королей.
  - Но, мой господин, все дышат по-разному. Дитя малое меньше, а взрослый муж намного болей.
  - Так посчитаем, сколько каждый вдыхает и выдыхает моего воздуха, и обяжем платить сбор за жизнь.
  - А как посчитать?
  - Очень просто, - ответил король, поскольку был весьма находчив. - Каждого жителя государства мы будем раз в год закрывать в железной наглухо зашитой бочке. Сколько продержится мой подданный минут без воздуха в этой бочке, от этого и ежегодный налог на воздух насчитаем.
  - Для этой цели придется создать целое министерство, которое станет постоянно мерять вместимость легких и груди жителя королевства, - сообразил сборщик податей.
  - Раз это дело прибыльное, то почему бы не принять на новую работу хватких мужей? - улыбнулся король.
  Так и сделали, только через год опять оскудела казна государева. Спрашивает он у казначея:
  - А в чем проблема?
  - Так обмерялыцикам груди столько монет приходится платить, что собранные у народа подати с воздуха не покрывают расходы на содержание этого министерства, - доложил казначей.
  - Грустно, - скривился король. - Но денег-то не хватает. Где их взять?
  - Нужно привлекать заморский капитал в державу, о мудрейший из королей!
  - Привлекай! - согласился глава государства.
  - Капитал, мой господин, такая вещь, которая на сегодняшний день идет в ту страну, где нет деспотизма и самодержавия.
  - А у нас деспотизм? - осерчал король. - Сейчас вот только пальцем пошевелю, и тебе без суда и следствия голову палач отрубит за такие обидные слова.
  - У нас все хорошо, но нет в королевстве парламента, а есть абсолютная монархия. Ее-то, эту абсолютную монархию, и боится заморский капитал.
  - Так давай я парламент этот назначу.
  - Нельзя. Парламент должен народ выбирать, - раскрыл секрет казначей.
  - Где ж то видано, чтобы холопы власть выбирали? Холоп обязан любить своего короля и работать с утра до ночи. Коль власть из холопов будет, то кто ж тогда трудиться станет?
  - Такие правила в заморских державах, что уличный сброд выбирает для начала главного счетовода, который считает голоса на выборах, а потом этот сброд избирает себе парламент. Этот строй называется не абсолютная, а конституционная монархия. Существует такое модное слово - "демократия", под которое купцы заморские готовы деньги класть в страну с заморской демократией.
  - Слушай, плевать я хотел на эту демократию заморскую. Но деньги мне по самое горло нужны. Я сделаю другую демократию - суверенную.
  - Это как?
  - Это когда я сам назначу сначала главного счетовода (а лучше бабу они податливее мужиков), который считает голоса на выборах. Потом мой счетовод правильно посчитает голоса при выборе парламента. И в конце всего этот парламент выберет в моей державе нового суверенно-демократического короля. Здорово?
  Казначей кивнул головой в знак согласия и пообещал через год построить в чистом поле суверенную демократию, чтобы денег поболей водилось в королевстве.
  31
  Северные роллетные ворота имения "Я'Каринг" поднялись, и автомобиль "Уунда" на скорости въехал на территорию. Белая жирная кошечка, забывшая, что на свете есть опасность, не успела вовремя отпрыгнуть в сторону, угодила под колеса автомобиля представительского класса и была раздавлена.
  Бин Микки, услышав предсмертный визг животного и хруст его костей, выругался. Он остановил машину и покинул салон. На дорожке, ведущей к особняку, лежала окровавленная тушка. Банкир от негодования замотал головой и огляделся по сторонам, прикидывая, куда можно было спрятать белую шерсть с кишками и кровью, чтобы у его жены не началась истерика. Хоть этих кошек и было у Пака Нье Я'Каринг больше сотни, но любила она каждого своего домашнего питомца с такой силой, словно тот был единственным живым существом, обитавшим с ней на планете Тренд.
  Времени на капитальное захоронение у Бина не было, ибо в его сторону уже двигался один из уборщиков, заметивший, что хозяин необычно остановил машину, не доехав до гаража или входа в особняк. "Что-то стряслось", - решил уборщик и направился в сторону северных ворот. "Ладно, - принял решение Микки, - выброшу я этого кошака в контейнер с мусором. Пока прислуга сообразит, Пака уже будет далеко. Там, куда она направится, ей будет не до кошек".
  Бин извлек из "бардачка" штук пять влажных салфеток, с их помощью взял пальцами то, что осталось от зверька под кличкой "Белочка", положил на коврик в салон авто, проехал задним ходом метров сорок на машине, поравнялся с контейнером, поднял крышку. Из емкости неприятно запахло. Бин поморщился, утилизировал "Белочку", вернулся к "Уунда", подошвой туфли сбросил остатки плоти с колеса, вытер руки новой порцией салфеток и поехал дальше.
  Проехав метров двести, поравнялся с уборщиком и успокоил того, сказав, что все в порядке, и никакая помощь не требуется.
  - А что стряслось, господин Бин? - все же решил удовлетворить свое любопытство уборщик.
  - Ерунда. Колпак с колеса потерял, - махнул рукой Микки.
  - Нашли?
  - Вернулся, нашел и нацепил обратно, - ответил владелец машины с коваными дисками.
  - И хвала Бэквордации, что обошлось, - обрадовался уборщик, развернулся и зашагал в обратном направлении.
  Банкир отыскал на пятистах акрах земли свою вторую половину и сообщил ей:
  - Дорогая, у меня для тебя сюрприз!
  - Какой такой сюрприз, милый? - обрадовалась Нье Я'Каринг.
  - Великолепный, - уточнил Микки.
  - И что ты, Бин, мне приготовил?
  - Я забронировал тебе отель в Брозжо. Помнишь, твоя подруга Лъч'э как-то ездила туда на шопинг за украшениями. Ты говорила после этого мне, что тоже жаждешь слетать туда.
  Я'Каринг сморщила лоб, пытаясь вспомнить эпизод почти десятилетней давности, и произнесла:
  -Я хотела?..
  - А разве нет?
  - Не помню, - призадумалась супруга.
  - Если ты не хочешь, то я отменю вылет нашего семейного самолета, заберу из аэронавигации разрешение на полет, и забудем об этом, - муж изобразил на лице обиду.
  - Что ты, Бин, я очень счастлива такому подарку... Хоть это неожиданно и незапланированно, - Пака Нье подошла к Микки и поцеловала его в щеку. -У меня, правда, нет приличного гардероба, чтобы лететь на отдых.
  - Пака, дорогая, женщинам всегда не хватает одежды, но в Брозжо можно купить все, кроме черта лысого, - подбодрил жену супруг и добавил: - Там, к счастью, есть все, кроме лысого рыжего черта.
  - В какой день мы туда направимся?
  - Ты с детьми - сегодня ночью, а я присоединюсь чуть позже, когда закончу тут свои дела.
  - Так, может, и мне подождать, а то мои кошечки... Я как-то не подготовила их к такому внезапному отъезду.
  - Милая, - сдерживая легкое раздражение, сказал Бин, - за сворой твоих кошечек без проблем присмотрит не меньшего количества свора нашей прислуги, остающейся без тебя на хозяйстве. У тебя континентальная мультивиза открыта?
  - Наверно.
  - Со следующего месяца до окончания президентских выборов аннулируются все возможности выезда из Хеджера. Это секрет. Пока секрет для всех, кроме нас. Вот почему нужно торопиться, а то ты не попадешь на показ новой бриллиантовой коллекции. Понимаешь?
  - Ужас! - схватилась за голову Пака Нье Я'Каринг. - Что творится? Ой! Значит и Лъч'э не сможет попасть, а она так рассчитывала на это. Надо ей позвонить...
  - Не надо. Пака. Мне очень влиятельный хомо об этом сегодня сказал. Не губи моих информаторов в правительстве.
  - Конечно, конечно, мой дорогой. И все-то ты знаешь... Я так люблю тебя!..
  - Все данные по гостинице и размещению я тебе скажу чуть позже. Ты только в дороге не болтай лишнего ни с кем, особенно с таможней и пограничниками в нашем аэропорту. Ты ж у меня умница...
  - Бин, разве я похожа на конченую дуру, чтобы трепаться и подставлять своего мужа?
  "Ты не конченая, ты - просто дура, но только, сохрани тебя богиня, на самом деле, не вляпайся ни во что до прилета в Брозжо", - мысленно попросил заступничества у Бэквордации Микки относительно своей жены.
  - А сколько без тебя там мне жить? Я и дети будем скучать...
  - Пару дней. Да я тебе позвоню и сообщу более точно. У меня важные переговоры, - сообщил банкир.
  - Ой, Бин, у тебя вся жизнь - сплошные встречи и переговоры. Я все сделаю, как ты того пожелаешь.
  - Ты у меня умница, - Микки при этом поцеловал супругу, на этот раз в
  губы.
  И она счастливая, будто студентка на первом свидании, пошла, держась за
  руку с мужем в особняк, обсуждая незначительные детали этой поездки.
  * * *
  Встреча президента Окманата Чини с главой национального избирательного совета республики Хеджер Мпиши Супу.
  Мпиши Супу на момент данного диалога исполнилось полных сто сорок семь лет. Это была почти никогда не улыбающаяся женщина-водяной, с глубокими морщинами на лбу, короткой ровной челкой, крашеными в черный цвет волосами, заканчивающимися чуть повыше эти самых морщин.
  Она в разговоре с главой государства держалась уверенно, разговаривала твердо и спокойно. Властно положив свои ладони с перепонками на поверхность стола. Супу сидела в кресле выпрямившись, не касаясь спинки.
  Где-то на десятой минуте диалога мужчина спросил:
  - То есть вы абсолютно не волнуетесь за ход выборов и референдума?
  - А разве к этому есть некие предпосылки? - удивилась дама. - Разве имеются некие силы, которые способны помешать конституционному акту?
  - Быть может... оппозиция? - нерешительно спросил Чини, разыгрывая роль хомо, весьма далекого от истинного положения дел.
  - Господин президент, оппозиция, если уж на то пошло, скажем прямо, раздроблена и недееспособна.
  - Почему недееспособна? - поинтересовался Окманат.
  - Вопрос, какие силы мешают ей объединиться, надо оппозиции адресовать.
  - А ваше мнение, госпожа Мпиши?
  - Наша оппозиция не выражает интересов народа. Она существует как бы сама для себя, то есть отдельно от общественной жизни.
  - Вот вы заметили, что наши "прошитые" раздроблены.
  - Это видно даже ребенку.
  - А кто их раздробил, по вашему мнению?
  Супу подняла свои зеленые глаза на Чини, сложила вместе ладони, сплетя пальцы, и пристально посмотрела на Окманата. Он тоже уставился на нее, явно ожидая единственно правильного ответа на поставленный вопрос. Однако услышал не то, что ожидал.
  - Амбиции раздробили, - ответила глава национального избирательного совета.
  - Да? - удивился Чини.
  Он произнес это с некоторой обидой, словно полководцу, который вернулся с триумфом после разгрома врага, некто бросил: "Твой противник был повержен вследствие того, что не смог удачно маневрировать на поле боя, а не потому, что ты проявил в полной мере свой полководческий гений".
  - Амбиции и нежелание пожертвовать своим... мелким и несущественным ради общего и большого, - дополнила Мпиши.
  - А вы готовы жертвовать?
  - Чем?
  - Всем, - уточнил президент и очертил пальцем круг в пространстве.
  - Готова, если это не противоречит моим нравственным принципам, господин президент, - произнесла Супу. Затем, подумав, что негоже вести себя так самоуверенно в присутствии того, кто является самым уверенным в стране, внесла коррективы: - Я готова выполнять свои профессиональные обязанности, отрабатывая на благо страны то доверие, которое оказали мне вы, господин президент.
  "Это уже теплее", - подумал Чини, услышав лояльность в словах и покорность в намереньях.
  - От вас же ничего не требуется сверхъестественного, - немного повеселел Окманат, - только четкое следование букве закона. Мы как работодатели, следуя духу закона, обеспечиваем вас зарплатой, социальными гарантиями, достойным жильем в столице, автомобилем, личным водителем. Вы как госслужащий обеспечиваете избирательный процесс на должном уровне.
  - Я для этого, собственно, и пришла на эту должность.
  - Для чего именно? - Чини пошел в тактическое наступление, пытаясь сделать абсолютно управляемым своего подчиненного.
  - Для выполнения своего профессионального долга, - Мпиши положила руки себе на колени и попыталась ответить так, чтобы глава государства не заподозрил ее в том, что она пришла в избирательный совет не ради бесплатной квартиры в центре Деривативов, не ради персонального шофера и не ради больших денег.
  - Я тоже так считаю. В противном случае вы бы находились и трудились уже в других местах, - без уточнений намекнул президент.
  Супу ничего не ответила на данное замечание, и Окманат продолжил:
  - Раз уж вы настолько уверены в благополучном исходе президентской кампании, то не назовете ли вы тот процент голосов, с которым я одержу победу на выборах в этот раз?
  - Я всего лишь подсчитываю голоса, а процентами пусть социологи занимаются.
  - Так я ж не социологов, а вас спросил. Мпиши, если бы меня интересовало мнение социологов, то я бы вас не спрашивал об этом! Или вы желаете сначала мне вопрос задать, а потом ответить на мой? Так как?
  - Исходя из того, что популярность действующего президента за последние двадцать лет выросла, а на последних выборах вы набрали чуть более семидесяти восьми процентов, то сейчас вы должны победить с результатом не менее восьмидесяти.
  - Я даже считаю, что справедливым был бы итог в восемьдесят пять процентов на президентских выборах. И это не подлежит обсуждению, - был категоричен Чини. - Хотелось бы, в дополнение, не менее красиво переиграть всех и на референдуме по новому флагу. Как вы считаете, семьдесят процентов - это реальная цифра?
  - Вполне, - твердо заявила Супу, а внутренний голос с сомнением прошептал: "Реально лишь пятнадцать процентов от списочного состава избирателей готовы к изменению флага, который развевался столетиями над Хеджером. Все в недоумении... К чему менять флаг?".
  - А вас не смущает, что некоторые наши шибко грамотные из числа псевдопатриотов вякают, что где-то лишь процентов пятьдесят пять, а то и меньше, готовы менять старый флаг как символ коррупции на новое знамя светлой жизни? -спросил президент.
  - Это их частное мнение. Колеблющиеся есть, но для их информированности и убеждения надо этим хомо донести суть новых веяний. И после этого все станет на свои места.
  - Значит, оппозиция и их заграничные спонсоры не испортят нам итоги голосования? - видно было, что Чини не был до конца уверен в исходе референдума.
  - А как они могут помешать? - Мпиши опять вернула себе уверенность и положила ладони на стол.
  - Заявят, как обычно, что они посчитали не так, как национальный избирательный совет. Станут показывать фотографии, на которых лежат огромные стопки бюллетеней "против" и гораздо меньшие по размеру - "за" новый флаг и право на неограниченное количество раз выбирать меня в президенты...
  - А кто их пустит к бюллетеням? - пожала плечами Супу.
  - Прошлые разы было именно так.
  - Господин президент, я не знаю, как там было в прошлый раз... Вернее, знаю, так как сама считала голоса после закрытия участков. Я хотела сказать, что не знаю, как в деталях выстроил избирательный процесс бывший глава избирательного совета. Но в этот раз все будет четко и согласно нашему Основному закону. Понимаете, господин президент, вертикаль власти должна быть не только в вашей администрации, но и в моем избирательном совете. А это значит следующее: кто у нас назначает главу национального избирательного совета?
  - Президент с подачи парламента, - ответил Окманат, словно поменялся ролями с Мпиши.
  - Верно. Вы назначили меня. Теперь я согласно своим полномочиям назначаю глав избирательного совета королевств. Те в свою очередь назначают глав избирательного совета рыцарств. Далее по лестнице вниз: главы рыцарств назначают глав избирательного совета городов и сел. Так что никаких оппозиционеров в совете по подсчету голосов не будет. Естественно, что мы не можем им и иностранным наблюдателям запретить присутствовать и следить за ходом избирательного процесса. Пожалуйста - следите. Однако никто никаких чужих хомо не допустит непосредственно к самому подсчету бюллетеней. Можно за этим процессом наблюдать издалека, и не более того. Они получат только цифры на выходе с избирательных участков и общие итоги по рыцарствам, королевствам и в целом по стране.
  - Это вы сами придумали? - широко открыв глаза, просиял Чини.
  - Это следует из логики здравого смысла и не противоречит той трактовке конституции, с уточнениями которой согласились наши граждане на прошлом референдуме, - самодовольно закончила Супу.
  - Мпиши, теперь я спокоен за результаты и выборов президента, и референдума в республике Хеджер на ближайшее время, - Чини торжествовал, словно уже победил на заявленном плебисците.
  * * *
  - Так что скажете мне как автор "Сказки о налогах и парламенте" о персонажах вашего новейшего произведения, господин Хамимо? - продолжил лейтенант Морави свои расспросы.
  - Понравилась, зацепило? - Джефри хитро глянул на сотрудника МНБ.
  - Признаюсь - зацепило. Но я все же хотел бы услышать ваше мнение о прототипах героев этой сказки. Только не надо, уважаемый мною писатель, изображать из себя... Ну, в общем, не говорите, что это некие отвлеченные персонажи, не имеющие ничего общего с действительностью.
  - Тогда вам придется самому назвать героя этой сказки и его аналог на планете Тренд, а я уже либо опровергну ваше мнение, либо соглашусь с ним, - предложил Клиан.
  - Хорошо, господин Маурицио, - пошел навстречу желанию писателя сотрудник спецслужб. - Это не совсем... То есть я вам выскажу не совсем мою точку зрения, а те сплетни, которые обитают в обществе вокруг ваших сказок.
  - Согласен. Если вы не хотите выражать прямо свои чувства, то можете озвучить мысли иных хомо. К примеру, ваших коллег по работе.
  - Скорее, моих коллег... вернее, не коллег, а тех, с кем мне приходится ездить в общественном транспорте, - произвел уточнение Морави.
  - Я весь во внимании...
  - Мудрейший король из этой сказки вам не напоминает нашего президента?
  - Разве только тем, что и тот, и этот - мудрейшие, - склонил голову к плечу Джефри. - Вы всех персонажей перечислите, а я потом дам обоснование.
  - Я серьезно, а вы со мной дурачитесь, - попросил отвечать без шуток лейтенант МНБ. - А казначей, а мытарь вам не напоминают наш чиновничий аппарат?
  - Чиновники во всех государствах вороваты. Только в одних странах они присваивают себе два процента от прошедших через их руки бюджетных денег, а в других откат достигает девяноста процентов. Это не только беда Хеджера, - дал пояснение Клиан. - Это знают самые забитые домохозяйки. Чтобы об этом сообщать, для этого не надо быть писателем.
  - То избыточное количество налогов и высокая ставка этих налогов в нашей стране, на которые жалуется весь бизнес... Разве налоги в королевстве мудрейшего короля не похожи на налоговую систему Хеджера?
  - И граждане, и бизнес даже в самой благополучной стране со щадящей системой налогообложения по типу офшора никогда не будут довольны налоговой службой, которая, по их мнению, изымает у физлиц и юрлиц деньги, - отметил Джефри. - Тем более, если народ беден, а налоги абсурдны.
  - Вы имеете в виду введение сбора за посещение кладбищ? - задал вопрос Морави.
  - А к чему это непродуманное решение муниципалитета города - взымать плату за посещение могил на территории Деривативов? Вы понимаете, что те крохи, которые соберут за вход на кладбище, никогда не перекроют тот моральный вред, который власти города нанесли своим гражданам. Складывается впечатление, что в муниципалитете столицы сидят вредители. Это постановление приняли не оппозиционеры, не их некие заморские спонсоры, а наши родные чиновники. Вот такая забота о хомо. Вот кого, а не меня, надо вызывать на ковер в МНБ. Их постановление о кладбищах вдесятеро мощнее и карикатурнее моих сказок. Тут и придумывать ничего не надо. В своих книгах я не призываю к насилию, не наношу никому оскорблений, не подстрекаю к свержению существующего строя. Я просто пишу сказки.
  - Просто пишите, а потом просто распространяете их в общественных местах, будоража сознание граждан, - поправил писателя сотрудник спецслужб.
  - Господин Морави, так как зарабатываю себе на жизнь я, продают литературу в общественном транспорте тысячи и тысячи хомо. Вы их всех по очереди пригласили на собеседование в этот кабинет?
  - Одно дело, когда некие калеки предлагают юмористическую прессу пассажирам в поездах, и совсем другое дело, когда вы реализуете произведения острой социальной направленности, - заметил Морави.
  - О-о-о-о, как глубоко вы изучили тему железнодорожного вокзала и пригородного движения транспорта в Деривативах! Но я повторяю, я не занимаюсь свержением существующего строя.
  - Диктаторского режима.
  - Не понял?.. - выразил недоумение Джефри.
  - Вы не занимаетесь свержением так ненавистного вам диктаторского режима узурпатора Чини, - уточнил лейтенант.
  - Я об этом не написал ни строчки, - сделал невинное лицо Клиан.
  - Зато часто в устной форме об этом говорите.
  - Что-то не припоминаю. Кто это вам такое сказал?
  - Не важно, господин Хасимо Маурицио. Я же вам наручники не надеваю, рассказывая о ваших взглядах. У нас демократическое государство, и вы можете говорить, что посчитаете нужным. У нас сажают за дела, а не за слова. Только ответьте мне на пару вопросов. Вот вы постоянно утверждаете, что у нас нет свободы слова, что у нас позатыкали всей прессе рот, что демократия вместе с оппозицией посажена за решетку...
  - Да не говорил я такого.
  - Не говорили - и славно! Вас лично за все эти годы существующий диктаторский режим в чем-либо ущемил, где-то притеснил, чем-нибудь кровавый режим вас обидел?
  - Н-н-н-ничем, - колеблясь, произнес Клиан.
  - Тогда будьте добры, господин писатель, не поливайте грязью власть. А лучше - забросьте свое ремесло коробейника в вагонах поездов, - дал совет лейтенант.
  - А чем жить?
  - Хотя бы до выборов не ходите по вагонам.
  - Это официальная угроза?
  - Это дружеский совет вашего литературного поклонника.
  - Спасибо, - высказал благодарность Джефри.
  - А теперь жду от вас обещанной рецензии на "Сказку о налогах и парламенте".
  - Частично я вам уже пояснил, а далее по тексту следует, что необходимо привлекать иностранный капитал, чтобы государство было богаче.
  - Угу, - согласно кивнул головой сотрудник МНБ.
  - Это базовые законы развития экономики. Без инвесторов нет передовых технологий, новых производств и роста ВВП.
  - Допустим. А "главного счетовода (а лучше бабу, они податливее мужиков), который считает голоса на выборах", - процитировал предпоследний абзац сказки Морави, - вы не сопоставляете с нашей главой национального избирательного совета госпожой Мпиши Супу? А слова о суверенной демократии? А намек на карманный парламент Хеджера? А вертикаль власти мудрейшего короля не есть ли система госуправления Хеджера?
  - Понимаете, господин Морави, - Клиан начал пояснять, жестикулируя при этом руками. - Вы примеряете мои произведения на нашу страну, находя в них некие черты сходства с той средой, в которой вы обитаете. Я же как писатель смотрю на вещи и процессы гораздо шире. Поверьте, я не описываю сугубо конкретных и реальных хомо. Я подмечаю в них нечто общее, присущее всем разумным существам, обитающим в социуме. Все хомо на Тренде обладают стандартным набором пороков и добродетелей. Только положительное и отрицательное формируется в большей или меньшей степени в их характере в зависимости от среды, в которой те выросли и получили воспитание, а сейчас живут. У всех разный базовый набор потребностей. У кого-то яхта с малым водоизмещением. А у другого нет даже лодки-плоскодонки, с борта которой можно удить рыбу, чтобы не помереть с голоду.
  - Не совсем понимаю, какое это пространное рассуждение имеет отношение к вашей конкретной сказке. Не уходите от темы, - попросил лейтенант.
  - В сказке я описал монархический строй, замкнутый на одно, пусть и самое мудрое и высокопоставленное лицо. Ему советуют изменить строй, чтобы пошли инвестиции. Мудрейший король ограничение своей власти видит в свойственном ему стиле. Что здесь такого? У нас же в стране не монархия? Нет. Значит, нет конкретно ничего общего между устройством нашего государства и сказочного.
  - Да, но вы в сказке намекаете на узурпацию власти...
  - Нет. Я там конкретно говорю о либерализации уже узурпированной власти, - заметил Джефри.
  - То есть имеете в виду Хеджер? Правильно я понял?
  - Ошибаетесь. Это лично вы думаете, что жизнь в сказке похожа на жизнь в нашей стране. Это лично вы нашли сходство с ущемлением прав народа и вседозволенностью короля. Значит, и у нас не все в порядке в нашем королевстве под названием "республика Хеджер", коль даже сторонник власти и даже составляющая этой власти так считает, видя ситуацию изнутри.
  - Получается, господин Хасимо, что это я придумал диктатуру в нашей стране, прочитав вашу абсолютно невинную и нейтральную сказку? - вытаращил глаза Морави от рассуждений Клиана.
  - Тут двояко: или придумал, или разглядел.
  - Еще пять минут разговора с вами, и вы мне предъявите обвинение в госизмене, - изумился лейтенант.
  - Поймите, если в стране есть проблема, то умные хомо ее обязательно заметят.
  - А глупые?
  - А дураку все равно. Ему абы на самое необходимое хватало. Но дело в том, что если перевести мою сказку - да не только эту, а любую - на иностранный язык, то прозорливый гражданин в каждом государстве найдет сходство персонажей моих произведений с известными гуманоидами в своей собственной стране, деревне, семье и так далее. Переведите сказки на трипольский язык, и в некоторых произведениях житель Триполья увидит в лице мудрейшего короля или рыжего плешивого волка своего правителя - Мухомора Первого. Издайте меня в стране Багтат, где президентское кресло на протяжении последних девяноста восьми лет неизменно занимает президент с фамилией Ворр, и его спецслужбы обвинят меня в том, что мои книги изданы в пику багтатскому Ворру. А все почему? А потому, что и Ворр, и Мухомор - авторитарные правители, узурпировавшие власть в своих государствах. Поэтому всякий маломальский намек на критику этих лидеров воспринимается режимом этих стран как выпад в сторону всей системы власти и Триполья, и Багтата.
  - И Хеджера, - добавил Морави.
  - Это не моя компетенция - сравнивать этих двух глав государств с Окманатом Чини.
  - И все же... Могут ли эти три государственных деятеля оказаться на одной скамье?
  - Скамье международного трибунала, вы хотели сказать? - грубо пошутил Клиан.
  - Я, упаси богиня, не это имел на уме. Можете ли вы их поставить в один ряд? Можете ли вы их всех троих отнести к какой-либо категории?
  - Если наш президент станет водить дружбу с этими двумя одиозными личностями, то тогда его можно будет причислить...
  - К чему? - открыв рот, ждал ответа лейтенант.
  - К когорте диктаторов и узурпаторов.
  - А пока нельзя его таковым считать?
  - Если только глава нашего государства по собственной воле не присвоит себе такой титул на очередном референдуме, - рассмеялся Джефри.
  - Если станет дружить с трипольским Мухомором и багтатским Ворром, то войдет в группировку диктаторов?
  - Что вы, господин лейтенант, меня по три раза переспрашиваете. Прокрутите потом на досуге пленку диктофона и прослушаете в спокойной обстановке нашу беседу, - весело произнес Клиан. - Скажите, если нормальный хомо вдруг начинает вести общие дела с убийцами, насильниками, наркоторговцами, то, как вы думаете, спроста ли это? Или этот хомо уже сам стал таким?
  - Ну... не знаю. Тут различные факторы надо учитывать.
  - А я считаю, что нечего нормальному президенту даже подавать руку всяким там политическим каннибалам. С политическими каннибалами дружат только те, кто хочет нажиться на незаконных операциях: отмывании денег, торговле оружием, участии в наркотрафике и тому подобном.
  - Ладно вам... Это все сложно. Знаете, сколько в мире не совсем здоровых и адекватных хомо, даже среди знаменитостей? Однако это не мешает заключать их в объятия на светских тусовках. Как говорят, долбанутых на голову много.
  - Отлично! Чем больше в этом мире долбанутых хомо, тем более нормальным на их фоне выгляжу я, - решил перевести все свои рассуждения в шутку Джефри.
  - Ха-ха! Среди творческих личностей хватает хомо со странностями, которые живут ради искусства, зачастую подвергая свою жизнь и здоровье бестолковому риску, - Морави, произнося эти слова, указал пальцем на Клиана.
  - Вы считаете, что я занимаюсь ерундой?
  - Зачем вы продолжаете писать все эти ваши сказки, если они не принесли вам ничего хорошего? В результате своего творчества вы не стали ни богаты, ни счастливы, ни популярны. Если не считать популярностью восторженные подмигивания вслед, когда вы толкаетесь в вагонах пригородных поездов среди хомо не самого высшего сорта.
  - Пчела тоже не понимает, для чего ей нужно собирать нектар с цветков. Однако продолжает этим заниматься каждый день.
  - Если эта пчела не матка...
  - .. .или, если эта пчела не является трутнем из кабинета госаппарата.
  - Я не обиделся. И прошу прощения, если задел ваши писательские чувства.
  - Я такого наслушался в свой адрес и насмотрелся за последнее время... - махнул рукой Джефри. - Я, пожалуй, пойду, если у вас нет ко мне претензий.
  - Вы думаете, что нет?
  - У вас - нет. Может, есть у кого-то другого? - предположил Клиан.
  - Формально закон вы не нарушаете. На сегодняшний день я вас отпускаю.
  - Можно дальше писать сказки?
  - Можно и страшилки, - разрешил лейтенант.
  - А продавать можно?
  - Продавец получает прибыль, соответственно - обязан уплачивать налоги. С этим у вас все в порядке?
  - Я имею патент, - объяснил Клиан.
  - Это уже не моя компетенция, а вашего налогового инспектора. Удачи.
  - И вам.
  Джефри надел куртку, взял свой портфель и с облегчением покинул строение номер пять.
  32
  Старые липы проносились за окном автомобиля. Деревья стояли голые, потому что, как-никак, за этим окном стояла середина месяца холода баруди. "Уунда" двигался в сторону государственной границы с Инсайдом. Машина ехала настолько быстро, насколько ей позволяло это делать дорожное покрытие. Все знают, что качество дорог прямо пропорционально уровню дохода на душу населения в государстве и обратно пропорционально уровню коррупции в системе строительства и содержания автомагистралей.
  В республике Хеджер за последние пять лет выбоин в асфальте прибавилось существенно. Отчего так случилось, многие водители понять не могли. Как-то не сходилось это с тем, что говорили по государственным каналам Хеджера.
  Этого не понимал и банкир, сидя в данный момент в салоне своего "Уунда" и при этом рассуждая: "Если включить ТВ, то минут через десять из сообщений и репортажей журналистов можно заключить, что народ у нас год от года живет все лучше и лучше. Чего же тогда дороги стали хуже, ежели граждане разбогатели? Получается, что вина лежит полностью на коррупции, проявляющейся при ремонте дорог? Однако это абсурд! Ибо уже на третьей минуте этого самого репортажа любого телеканала Хеджера следовало, что с коррупцией на этой части суши покончено раз и навсегда, причем уже давно, и всецело благодаря одному-единственному хомо, который порвал на части эту негодную коррупцию и изничтожил навечно".
  Путь на север пролегал через небольшие населенные пункты, объездных дорог через которые не существовало, поэтому водителю респектабельного авто приходилось вести машину по улицам сел и деревень. Бин Микки расположился на заднем сидении и предавался размышлениям: "Хвала Бэквордации, что Пака долетела без приключений до Брозжо! Без приключений - это условно. Наши доблестные козлы из таможни и пограничных войск обыскали весь самолет. Ни хрена они, конечно, не нашли, потому что я не идиот - прятать в обшивке всякую дребедень в преддверии своего отъезда из Хеджера. Зачем нормальному хомо вывозить в пачках наличность или драгоценности, если для перемещения денежных средств давно придумали безналичные расчеты и банковские карточки? Есть, конечно, вещи, которые тебе дороги в нематериальном плане. Только зачем их перемещать через границу под видом "контрабаса"? Существуют альтернативные схемы доставки из нашего имения к новому месту жительства семейных альбомов или сувениров, напоминающих о местах отдыха, знаковых событиях и хомо, с которыми ты там побывал. А имение... Жалко его, очень жалко. Пусть эти уроды во главе с Чини подавятся нашим имением. За эти пару дней, что я провел в Хеджере после отъезда семьи, я успел спрятать или переместить подальше от ищеек из МНБ то, что можно было незаметно припрятать или продать. Понятно, что без потерь не обойтись. Невозможно все на корню реализовать. Это сразу бросится в глаза спецслужбам. Тем более что у МНБ-шников такие, как я, и в обычное время на крючке находятся постоянно. А уж теперь, когда всплыл и замаячил кредит в сто миллионов, то подавно".
  Водитель сбавил скорость, и машина въехала в какой-то поселок. То, что это был небольшой город, Микки понял сразу, осматривая его застройку и инфраструктуру. Разобрался еще до того, как об этом предупредил его водитель:
  - Господин Бин, это последний городишко, где есть приличные магазины и можно что-либо прикупить в дорогу, не боясь отравиться.
  Банкир прикинул, стоит ли делать остановку, и ответил отказом:
  - Езжай без передышки. Повара мне в термосы и контейнеры положили достаточно еды и напитков. Не будем задерживаться. Надо поскорее добраться до границы, чтобы успеть попасть в Инсайд до темноты, а вам - пересесть на автобус и вернуться назад. Сегодня выходной, и на таможне будет полно народу. Очереди, наверно, большие...
  - Как скажете, - согласился с шефом водитель и продолжил крутить руль и жать на педали.
  У Микки в голове снова завертелись недавние события. Он рассуждал: "Тут ведь такое дело: охота и попрощаться со всеми близкими тебе хомо, и виду не подать, что сваливаешь из этого концлагеря. Ничего. Даст богиня - деньги сохраним. Самолет свой я уже извлек из воздушного пространства Хеджера. Перегоню его в Чойз на местный аэродром. Пусть там на арендованной площадке стоит. Это понадежнее, чем в ангаре у вурдалака Чини моему добру пропадать.
  Главе кредитного департамента нашего банка я все распоряжения дал. Думаю, что кредит в сто миллионов эку завтра будет благополучно переведен из "Шш Кроу Джигг" на счет "Ньйока Кучимба Хеджер". Вот только есть один маленький нюанс, о котором не знает никто, кроме меня. Ясное дело, что такие огромные валютные денежные переводы находятся под особым контролем нац-банка. И пусть. Ни к какому Лику Годи я не попрусь на аудиенцию. Тысячу лет мне сдался этот копатель земных недр. Не знаю, что он за хомо, но не видать ни ему, ни придурку Чини моих ста миллионов, как рыбе своих ушей. Как только деньги из моего банка попадут в "Ньйока Кучимба Хеджер", я сразу прямиком из Инсайда поеду в Чойз. Туда же в этот момент вылетит и мой самолет с Пакой и детьми. Раньше нельзя пересекать границу, а то это может вызвать подозрение. Кто его знает, как за мной в Инсайде и за женой в Брозжо будут следить агенты МНБ? Лику Годи предупрежден о моем предполагаемом визите к нему, а поэтому он сразу же должен будет доложить о нашем с ним разговоре в администрацию Фаниби Шару. Пусть ждут эти идиоты.
  Непосредственно самим переводом будет заниматься одна моя доверенная девочка из банка. Она ко мне неравнодушна и давно метит занять место Вази в моем сердце. Это сыграет хорошую службу. Она ни о чем не догадывается. Я просто оставил ей данные с банковским кодом и счетом предприятия "Ньйока Кучимба Хеджер". Когда она будет набирать платеж, то внесет название нашей организации, название получателя платежа и эти две последовательности цифр. В цифры на коде и в счете она вчитываться не станет. Это чисто механическая работа. Поскольку такая важная сделка у всех на слуху, то все будут думать, что перевод денег из "Шш Кроу Джигг" на фирму, половину которой контролирует сам президент, не несет в себе подвоха. Несет, господа, да еще какой подвох! Дело в том, что денежки эти уплывут из одной моей организации в другую под названием "Ньйока Кучимба Хеджер". Вот только различие этих абсолютно одинаково называющихся организаций в том, что одна зарегистрирована в республике Хеджер, а вторая в государстве Чойз. Вчера господин Смулли (да-да, именно тот самый почтальон) зарегистрировал по месту своего проживания фирму с названием "Ньйока Кучимба Хеджер". Никто же не запрещает открыть предприятие с точно таким же названием, только не в Хеджере, а в Чойзе. Никто. Вот Смулли вчера открыл и отдал ее мне в пожизненное управление. Он за это получит своих десять тысяч эку. Для почтальона это очень приличная сумма. А завтра мой банк "Шш Кроу Джигг" выдаст кредит моей новой компании в сто миллионов эку. После этого я поселюсь в Чойзе, а Шару и Чини будут сосать большой болт у себя в Хеджере.
  Да, я потеряю больше половины своей капитализации, но навсегда со ста миллионами, самолетом и свободой останусь в Чойзе или другой стране. Буду жить и жизни радоваться. Жаль только, что Вази Фанно там не будет. Ой, брат-Бин, не волнуйся... Будут у тебя сто миллионов - будет у тебя сто таких Фази-шмази. Не будет денег - и ты этой Вази не нужен будешь. А будет в твоей груди гореть пылкая любовь к Вази - перевезешь ее в Чойз. Поселишь где-нибудь в избушке, чтобы Пака не знала, сделаешь поп-дивой Чойза и будешь гладить ее попу и диву даваться. Она сама с радостью приедет, когда у нее спонсорские деньжата закончатся и ей не за что будет по сценам в Хеджере прыгать. При любом исходе я с ней расстался порядочно. Я ей оставил хороший подарок. Ей на первое время хватит, чтобы помнить меня и страдать, сидя у окошка и ожидая, когда мой "Уунда" поднимет столб пыли на ее улице".
  Вследствие сильного удара колеса автомобиля о некую преграду и последовавшего за этим резкого торможения тело Бина по инерции переместилось вперед, и он больно грудью ударился о переднее сидение. Возможно, если бы Микки не игнорировал правила дорожного движения и не забыл пристегнуться ремнем безопасности, то ему бы до сталось гораздо меньше, атак... он пострадал. Нет. Он ничего себе не сломал и не разбил, но дышалось тяжело.
  Произнеся каждый в отдельности цепочку матерных слов, Микки и водитель вышли посмотреть, что же стряслось.
  - Господин Бин, вы целы? Я чуть голову о руль не расшиб! Что такое посреди дороги? Ехал, вроде бы все ровно... и на тебе, - возмущался водитель.
  - О-о-о-о! - схватился за голову Микки, осматривая деформированный диск колеса и углубление на дороге. - Попали...
  - Да ее не видно было совсем! - оправдывался водитель.
  - Я тебя не обвиняю, но надо поменять колесо. Оно спустило и, наверно, его не подкачаешь. Слишком сильная деформация. Надо запаску ставить. Съезжай на обочину. Не нужно посреди дороги стоять, а то нас попутная машина согнет, как этот диск. Только потом тело уже не завальцуешь, - посоветовал банкир. - Тут хоть место и глухое и транспорт движется не часто, но все равно лучше перестраховаться.
  Водитель сделал так, как просил работодатель. Он вдобавок выставил знак аварийной остановки, вернулся к выбоине на дороге и прокомментировал:
  - Смотрите, господин Бин, яма-то глубокая и водой заполнена. А края прямые у нее, словно дисковой пилой выпилили нарочно.
  - Так сухо же вокруг. Дождя давно тут не было. Откуда воде взяться? - соображал Микки.
  - Так и я говорю, господин Бин, специально яму вырезали в асфальте, заделали, чтобы вода не проходила в землю. До краев заполнили водой, чтобы незаметно было.
  - Недоноски, - обозвал предполагаемых вредителей Микки. - Ладно. Меняй колесо. Я в туалет схожу.
  Туалетом, очевидно, Микки считал придорожную канаву, поросшую кустами. Он огляделся вокруг, подыскивая место, где можно справить малую нужду. Поселок остался километрах в семи позади. По обеим сторонам дороги за канавой располагалось то ли поле заброшенное, то ли луг, отделяющий автомобильную трассу от леса.
  Поскольку Бин Микки считал себя культурным хомо, то он не мог на виду у проезжающих машин и, тем более, своего подчиненного извлечь из брюк член и помочится на обочину. Он решил отойти в сторону, тем самым уединившись для такой интимной в его понимании процедуры. Пройдя метров шестьдесят по ходу своего предполагаемого маршрута, он вслед за дорогой совершил правый поворот и увидел впереди щит с надписью "Шиномонтаж". Сам железный вагончик, где непосредственно и оказывали населению эти услуги, стоял метрах в ста впереди.
  Бин сказал водителю, что разузнает, можно ли на месте осуществить правку диска, велел поставить запасное колесо и подъехать к вагончику. На том и порешили.
  В вагончике, на крыше которого размещалась реклама шиномонтажных работ, царил бардак, а еще - запах резины, автомобильной смазки, потных спецовок и жареных семечек, которые щелкали два работника возрастом лет по семьдесят, одетые в ватники. Они сидели на стульях, уставившись в маленький телевизор, и выплевывали шелуху от семечек прямо на пол под ноги.
  - Работаете? - с порога спросил Микки.
  Оба сотрудника медленно кивнули головами в знак согласия, нечего при этом не произнеся. Первый из них бросил беглый взгляд в сторону посетителя. Второй же был настолько поглощен комедийным телесериалом, что даже не соизволил обратить на Бина внимания.
  Микки ожидал дальнейшей реакции хомо, оказывающих услуги, а те уставились в голубой экран черно-белого телевизора. Наконец один из них, прореагировав на очередную шутку из ящика, спросил у Микки:
  - Что там у тебя стряслось?
  - Колесо, - неопределенно ответил Бин.
  - Понятно, что колесо. Двигатели мы не чиним, - заметил первый работник.
  - Что с колесом? - поинтересовался второй, не отрывая взор от сериала.
  - Спустило, - поделился информацией банкир.
  - Спусти-и-и-ил-ло, - повторил за клиентом второй работник шиномонтажа. - Снимай, неси, будем смотреть.
  - Я? Мне самому снимать?- удивился Микки.
  - Ну... найди тогда того, кто тебе снимет и принесет, - дал дельный совет первый шиномонтажник.
  - Братан, подожди. Сейчас серия закончится и поговорим. Не мешай. Или сходи за своим колесом, или давай досмотрим серию. Интересная серия, а ты отвлекаешь, - обратился к Бину первый сотрудник, раза в два моложе, чем он.
  Микки рассудил, что процесс ускорить он никак не в состоянии, пока не закончится этот дурацкий сериал или пока не подъедет на авто его водитель, или пока рядом не поставят конкуренты аналогичный сервис, поэтому решил обождать.
  Наконец, минуты через три, на экране пошли титры, и первый из сотрудников задал вопрос:
  - Так что там у тебя?
  - Я уже говорил, что колесо спустило.
  - А где машина?
  - За поворотом.
  - Так гони ее сюда. Чего там ей стоять? Опасно у нас тут без присмотра машину кидать. Подъезжай, или ты колесо покатишь оттуда? - сыпал вопросами второй.
  - А какой размер резины? - спросил первый.
  - Двадцать два, - ответил Бин.
  - О, братан, ты попал! Двадцать два дорого будет стоить, - озвучил прейскурант второй работник.
  - А что за тачка такая на двадцать второй резине? - захотел узнать первый шиномонтажник.
  - "Уунда", - обыденно сказал банкир.
  -"Уунда"! Хе! Нуты, старик, даешь! "Уунда"! Такие тачки обслуживаются с коэффициентом "три".
  - А если еще прокатать кованый диск, потому что погнулся, то коэффициент еще плюс пять будет? - нотки жесткости послышались в голосе Микки.
  - У нас сейчас нет того специалиста, который прокаткой дисков заведует, -пояснил первый специалист.
  - Так ваш хозяин на такой ответственной работе три оператора держит? -усмехнулся Бин.
  - Мы можем поднапрячься и все сделать без него, но это тебе обойдется в сотку эку, - назвал окончательный прайс второй работник.
  - Ага, - кивнул головой Микки, - а это колесо самому мне снимать или в услугу входит, что вы болты раскрутить-закрутить сможете?
  - Сделаем. Гони свой аппарат, а то пацанва местная живо разберет по запчастям, пока тут стоять будешь, - посоветовал первый, - если уже не поснимала оставшиеся три целых колеса.
  - Весело... Одни ямы на дороге мастерят, а другие грабить уже готовы. А чего так дорого за одно колесо-то?
  - Такая цена, - пояснил первый. - Умеешь кататься на "Уунда" - умей и башлять за такой крутой аппарат. Не нравится цена - вали дальше и ищи другой сервис.
  - Езжай-езжай на запаске, - ухмыльнулся второй. - Только не забывай, что до ближайшего шиномонтажа километров двадцать будет. Так что если влетишь в новую яму или на гвоздь напорешься, то на голом диске будешь добираться до ремонтной точки.
  - Ребята, а не охренели ли вы сотку эку брать за то, что сначала сами выдолбили яму посреди дороги, а потом ремонт делаете?
  - Дядька, ты что тут на нас ветер гонишь? Ты видел, что это мы яму соорудили? Так и всё... Какие претензии? - возмутился второй шиномонтажник.
  - Ты чем-то, старик, недоволен? Тебе не нравятся наши цены? Так вот, дорогой... Если ты такой умный, то гони двести эку за свой длинный язык. А за меньшее я даже спину не согну, чтобы тебе колесо рихтовать, - добавил первый.
  - А много не выйдет? - усомнился Бин.
  - Чего много? - захотел уточнить первый шиномонтажник.
  - По сотке на то, что у нормальных хомо лицом называется!
  - Ты откуда сам такой грамотный? - спросил второй.
  - Из Деривативов.
  - И куда жмешь, в Инсайд?
  - Это я объяснять стану таким дрищам, как вы, когда нужным сочту, -оскорбил Микки молодых хомо.
  - Не заплатишь двести эку нам - вообще тут не проедешь. Я тебе, мудило, стекла в твоей тачке побью, когда проезжать мимо будешь. Можешь сразу разворачиваться и валить назад другой дорогой в Инсайд.
  - Ели бы я только захотел, то вы бы мне бесплатно колесо отремонтировали. Жаль, на вас нет времени, и другие дела в голове стоят в первую очередь.
  - Бесплатно? Мы? - усмехнулся первый.
  - А может, тебе еще языками твое корыто помыть да волосатыми задницами отполировать и высушить его потом? - предложил второй. - "Ехай" в свои сраные Деривативы и там хоть бесплатно ремонтируй.
  - Поеду, но мои хомо сюда вернутся и тебе сломают нос, - Бин указал пальцем на первого сотрудника шиномонтажа, затем перевел взгляд на второго и обратился к нему. - Ну, а ты, приятель, по счетчику наговорил на сломанную челюсть за оскорбления в мой адрес. А вашу консервную банку не мешало бы вообще спалить, чтобы воздух не портила в округе.
  - Спалить шиномонтаж? Пф-ф-ф-фу! Ты знаешь, чей это бизнес? Ты знаешь, кто его крышует? - гордо произнес первый.
  - Даже не догадываюсь, - признался Бин. - Но мне плевать на бизнес вашего хозяина, на его крышевателей и вас самих.
  - Ты офигел такие слова изрыгать на почтенных хомо!? - на повышенных тонах спросил сотрудник номер два.
  - Да пошли вы... - послал нецензурно спорщиков Микки, развернулся и направился к выходу из вагончика.
  - Попутного хрена в горбатую спину, - пожелал второй и дал Бину ногой под зад.
  Банкир никак не отреагировал на физическое оскорбление и быстрым шагом устремился к своему "Уунда".
  * * *
  Очередь к налоговому инспектору была небольшой. Джефри был третьим. Перед ним располагалась эльфийская девушка лет шестидесяти, невысокого роста. "Ничего примечательного... - отметил ее внешние параметры Клиан, а затем сам себя дополнил: - А впрочем, я ж не кадрить ее пришел и не на знакомство посредством газеты, и не по телефону для секса заказал. Какая мне разница, как она выглядит? Сидит скромная подруга, и пускай себе ждет, пока ее не попросят штраф уплатить в этом кабинете".
  Первой у входа заняла позицию вампирша в возрасте. В каком? Не важно в данном случае. Важным было то, что выглядела она этакой повидавшей виды бизнесменшей или главной бухгалтершей, некогда имевшей в своем подчинении немалое количество хомо.
  - Сейчас зайду в кабинетик минут на десять, а выйду уже победневшей, -уверенно ответила она.
  - Вы точно знаете или уже морально приготовились, что оштрафуют? - поинтересовался Джефри.
  - А вы, милок, думаете, что аккурат перед выборами вас вызвали для того, чтобы налоги вам скостить?
  - Я на сто процентов не знаю... - признался Клиан.
  - Ага. Ждите. Казна пуста, а выборы на носу. С кого наш самый главный и самый умный станет деньги стричь? Как думаете? То-то и оно... - продолжила рассуждения женщина-вампир.
  - Может, на много и не оштрафуют? - утешал себя Джефри.
  - Может... - многозначительно развела руками дама. - Особенно, если не с пустыми руками придете.
  - А нести что лучше? - поинтересовался Клиан.
  - Чем торгуете или занимаетесь, то и в подарок преподнести лучше. Это и для вас дешевле обойдется, и вроде как не взятка. Вот вы, чем живете?
  - Книги пишу.
  - О! Надо было полный сборник сочинений с личным автографом принести, - дала совет писателю вампирша, а затем тот же вопрос адресовала эльфийке.
  Та немного смутилась, а затем пояснила, что бельем приторговывает изредка.
  - Тоже хорошо. Наш инспектор - женщина. Ей и постельное подойдет и нательное. Только размерчик у нее уточнить не мешало бы, - посоветовала женщина-вампир девушке-эльфу.
  - Что-то вы с пустыми руками, хоть и опытная такая, - дружелюбно сказала эльфийка.
  - А вы хотите, чтобы я с собой под мышкой притащила паровой котел для промышленного производства?
  Тут дверь отворилась, и дама, прервав разговор, исчезла в кабинете своего налогового инспектора.
  - Грамотейка какая... - отозвался о вампирше Джефри, когда та плотно закрыла за собой дверь. - Мне советует книги нести, а вам белье...
  - А что мне нести? Я вообще не предпринимательница. Я - студентка. Отправила, там, пару бандеролек за границу, так уже вычислили и вызывают. Это разве бизнес?
  - Все равно не помешало бы поделиться парочкой трусов и бюстгальтеров с инспектором, - пошутил Клиан.
  - Боюсь, что те трусы, которые я обычно отправляю клиентам, не устроят нашу налоговицу, - с ухмылкой произнесла студентка.
  Спустя несколько минут женщина-вампир поменялась местами с эльфий-кой и удалилась из здания налоговой инспекции.
  Студентка зашла в кабинет инспектора. Та в комнате была одна и сразу решила уточнить фамилию и имя приглашенной. После этого объяснила, что эльфийка в течение длительного времени занималась коммерческой деятельностью без уплаты налогов:
  - Мы проверили и установили, что за последние три года вами были отправлены посылки в количестве пятидесяти четырех единиц.
  - Может, и так. Я не считала, - пожала плечами девушка. - Разве это нарушение?
  - Вы добровольно укажете полученную прибыль от посылок или будем высчитывать?
  - Там не посылки. Там бандероли...
  - Действительно, - согласилась инспектор, заглянув в документы, - в тех трех случаях, когда международная корреспонденция, отправленная от вашего лица, была досмотрена, это были бандероли.
  - Вы копались в белье?
  - Я- нет. Для этих целей есть таможенные органы. Но я копалась в денежных переводах, полученных на ваше имя. Их, как ни странно, оказалось почему-то ровно пятьдесят четыре. И все от тех лиц, в адрес которых шла от вас корреспонденция. Понимаете, что доказательства на блюдечке?
  - Это абсурд! - недоумевала девушка.
  - Да ладно вам... Подайте и задекларируйте в уведомительном порядке вашу прибыль и оплатите как физическое лицо. Вы же деньги заработали. Вот перед вами женщина пришла и, не отпираясь нашим железным фактам, согласилась доначислить НДС, неуплаченный ее организацией за проданную продукцию.
  - Вы ощущаете разницу между паровым оборудованием, которым, как она сама сказала, торгует, и нижним бельем, которое я посылала клиентам.
  - Девушка, и то, и другое есть товар.
  - Но у нее новые паровые котлы, а у меня бывшие в употреблении трусы. Вы разницу ощущаете? Если, к примеру, вы поносили день-два трусы, а потом их отдали, пусть и за вознаграждение, своему соседу или знакомому мужчине, то вы будете считать это бизнесом?
  - Получается, вы бэушным бельем торговали? Это нарушение. Бывшее в употреблении белье нельзя продавать, - разъясняла налоговый инспектор. - Даже если вы его при чистке лазером обработали.
  - Зачем мне его вообще стирать? Я его надела, день походила и отправила клиенту.
  - Даже если та женщина-покупатель приобретала у вас нестираное белье, то это все равно нарушение закона с вашей стороны.
  - Я продавала не женщинам, а мужчинам... то есть лицам мужского пола. Зачем им стирать мои трусы?
  - А для чего тогда они им? - недоумевала инспектор.
  - Не знаю. Я у них не спрашивала, что они потом будут делать с моим бельем: носить по праздникам, нюхать, лизать... Это их дело.
  - Тьфу! Так вы каким-то извращенцам посылали ношение немытые тру-сы-ы-ы-ы?
  - Я не интересовалась их половыми пристрастиями.
  - Так не хило они вам платили за это дело! - присвистнула инспектор. - За одни трусы пятьдесят, как минимум, эку.
  - С месячными выделениями дороже, - уточнила эльфийка.
  - Я тут корячусь в этом долбаном кабинете за двести эку в месяц, а тут - бац и полтинник за то, что трусы поменяла.
  - Во-первых, трусы я покупала не из дешевых и за свой счет. Во-вторых, я на рекламу тратилась.
  - Все равно... Это же халява, - сделала вывод инспекторша.
  - Пожалуйста... А кто вам не дает? - ответила студентка, а про себя подумала: "Только вот кто с таким размером жопы, как у тебя, трусы купит?".
  "Такая эта девка замухрышка! - рассуждала об эльфийке налоговица, посмотрев на свое отражение в зеркале. - И какой идиот у этой зачуханной будет трусы покупать, когда баб и девок нормальных, хоть и возрастом постарше, хватает?" Вслух же она спросила:
  - А где вы клиентов находили?
  - В газетах и журналах наших и иностранных, где хватает солидных такого рода клиентов, - ответила та.
  - Фотографировались, посылали в журнал, и все такое?
  - А зачем свои фото посылать и "светиться", когда чужих хватает? Нашла фотку малоизвестной модели или провинциальной артистки со смазливым лицом, и в путь.
  - И на самом деле извращенцы часто покупали эти, простите, обосранные трусы?
  - Ну, - чуть смутилась студентка, - если вы будете регулярно брить свой анус, то остатков фекалий на трусиках не будет, а только вагинальные выделения.
  - Бритвой туда лезть и по геморрою скрести? - скривилась налоговый инспектор. - Как эту гармошку на заднице побрить? Перед зеркалом?
  - Можете мужа или друга попросить вам помочь, - посоветовала девушка.
  - Прости меня, Бэквордация! Нет. Не надо и думать об этом. Лучше я на своей попе буду всю жизнь на этом стуле сидеть, чем скрести ее бритвой, как мужик бороду.
  "Лучше сидеть своей жопой на этом стуле, хватать за задницу других и кормиться от взяток. Ясно дело, что так удобнее, и геморрой не подрежешь лезвием", - подумала эльфийка.
  33
  Когда Бин Микки вернулся к своему "Уунда", водитель уже закручивал болты на запасном колесе. Два телохранителя, сопровождавшие банкира в дороге, аккуратно извлекли из багажного отсека дорожные сумки и чемоданы своего хозяина и поместили туда поврежденное колесо. Затем вернули багаж на место. Водитель опустил при помощи домкрата автомобиль и спросил:
  - Что там слышно, господин Бин? Работает этот шиномонтаж? Смогут они наш кованый диск исправить? Работники там толковые?
  - Ребята что надо. Обложили меня матом, а напоследок еще и пинком под зад наградили, - грустно улыбнулся Микки.
  - Не понял! ? - вытаращил глаза один из телохранителей. - Сейчас мы им...
  - Не надо, - отказался от насилия Микки. - Вы, я уверен, покалечите этих полуумков, но они ж побегут в полицию, сообщат номер нашей машины, и на таможне меня примут тепленьким. А мне нет потребы сегодня давать показания в полицейском участке. Я уже завтра с самого утра должен с мистером Годи переговоры начать в Инсайде.
  - Но и прощать такую наглость нельзя, - ответил второй телохранитель. -Ох, господин Бин, сколько я вам раз говорил, чтобы вы далеко не отходили от охранников. Но вы же упрямый...
  - Во-первых, ничего критического не произошло. А во-вторых, не стоит меня по всяким пустякам сопровождать. Я и в Хеджере только на ответственные задания брал сопровождение, а за границей так вообще придется все вопросы самостоятельно, без охраны, решать.
  - Так вы желаете спустить это дело на тормозах, подъехать сейчас к шиномонтажу как ни в чем не бывало и просто отремонтировать колесо? - поинтересовался водитель. Это как-то не солидно, что ли, для одного из богатейших хомо страны.
  - А мы и не зайдем к ним. Поедем дальше на запаске и отремонтируем колесо на другой ближайшей станции техобслуживания, - сказал Микки. - Тем более что они запросили за ремонт аж двести эку.
  - Они чё, оборзели? - выкатил глаза первый телохранитель.
  - Не-е-е-е, господин Бин, - замотал головой второй телохранитель, - таких охреневших долбаков нельзя не проучить.
  - А кто сказал, что я их простил? Приедете завтра на неприметной машине без номеров. Тому дегенерату, что повыше, сломаете нос, а второму, что ниже ростом, вынесете челюсть. А хибарину их спалите. Канистру бензина прихватите и пустите им красного петуха.
  - Не вопрос, - улыбнулся второй телохранитель.
  - Завтра на смене могут быть другие хомо, которые вовсе не при чем. Да и хозяин этого шиномонтажа тут не при делах. Зачем палить его собственность? Он может быть вполне нормальным хомо. Просто у него работают эти дураки, -высказал предположение водитель.
  - Дело говоришь, - согласился Микки.
  - Вот только не возьму в голову никак: что заставило двух провинциальных идиотов катить бочку на солидно одетого финансиста на дорогом "Уунда" в компании водителя и двух мастеров по боям без правил? - пожал плечами водитель.
  - А откуда им знать, что я не один?
  - Так вы им не сообщили? - спросил первый телохранитель.
  - Нет. Поэтому, очевидно, они и вели себя так агрессивно по отношению ко мне.
  - Тогда зачем ждать завтрашнего дня? - предложил водитель. - Давайте, господин Бин, вы в машине посидите тут, а я с ребятами пешечком пройдусь до шиномонтажа. Зайдем в гости к ним, словно мы с вами не знакомы, спровоцируем их на конфликт, и наши ребята поломают им носы и челюсти вместе с пальцами. А вы потом подъедете минут через десять и попросите оказать услуги по нормальной цене.
  - Идет, - согласился Микки. - Только просьба: пальцы не ломайте, а то, как они тогда нам ремонт сделают?
  - Господин Бин, если сломаем пальцы на руках, то, даю вам слово, они ногами вам диск раскатают, - пообещал второй телохранитель.
  - Ладно. Только сильно их не калечьте, - попросил Микки. - Идите. Я там буду через десять минут. Надеюсь, вам хватит этого времени, чтобы козлам вправить мозги.
  И троица ушла, а Микки включил магнитолу и вставил кассету. Водитель вошел в вагончик шиномонтажа, а два телохранителя, оставшись незамеченными, притаились за углом.
  - Здоровья! - сделав лицо попроще, поприветствовал он работников.
  - Здоровей встречали, - произнес один из работников шиномонтажа, уставившись в телевизор.
  - Вопросы? - сказал другой.
  - Дороги у вас тут хреновые. В яму я влетел, - ответил водитель.
  - Да-а-а-а? - протянул первый.
  - Да, - подтвердил водитель.
  - Так это вопросы не к нам, а к дорожной службе, - усмехнулся первый. - Местные водилы все ямы знают, оттого и не влетают. Почаще ездить надо нашей трассой, тогда и проблем не будет.
  - Дорожники резину не заклеят, а у меня два колеса наеб...улись на яме и потухли. Теперь мой "Кенгеле" не может дальше ехать. Я так долбанулся... Боюсь, что подвеска ушла в жопу.
  - Мы подвески не чиним, - ответил первый, тот, что повыше ростом.
  - Так нужно не подвеску перебирать, а взять домкраты, снять два колеса и завулканизировать камеры, - попросил водитель.
  - Так возьми и сними, - предложил шиномонтажник, который пониже и понаглее.
  - Дайте два домкрата или хотя бы один. Второй у меня есть.
  - А ты с какой стороны едешь? - поинтересовался первый.
  - С Инсайда.
  - Понятно. Значит, не видел "Уунда"?
  - Я не видел ни "Уунда", ни мамунда. Дайте домкрат.
  - Что значит "дай"? Десять минут проката домкрата стоит две тысячи федхов. И залог еще две штуки, а то смотаешься с оборудованием, а нам платить хозяину.
  - Сорок эку за залог плюс прокат? Вы ныряли в реку и голову о корягу повредили?
  - Я тебе сейчас рыло поврежу, если рот не закроешь, - предупредил второй шиномонтажник.
  - Ты чего грубишь? Сейчас я с братьями приду, - припугнул грубияна водитель и ушел.
  Минуты две спустя дверь ногой отворил один из телохранителей. Его широченная спина и внушительный рост привели в трепет обоих шиномонтажников. Затем появился из-за его этой самой внушительной спины водитель, якобы брат. А когда третий персонаж, представлявший нечто среднее между первыми двумя, возник в проеме, один из работников попытался назвать фамилию или кличку того, кто владел мастерской или крышевал это заведение. Однако он не успел договорить - удар ногой в челюсть поверг его на пол.
  Он упал и решил больше не вставать и не сопротивляться, поджав ноги к животу и прикрыв пах и солнечное сплетение. Несколько ударов ногой по носу, который превратился в кровавое месиво, на несколько минут лишили его чувств. Второй шиномонтажник решил сопротивляться. Он схватил монтировку и приготовился то ли нападать, то ли защищаться. Один из телохранителей взял с верстака балансировочные клещи и запустил ими в голову противника. Удар пришелся в лоб, и тот упал, выронив свое оружие. Нападавший подошел к упавшему, приподнял его за волосы и два раза со всей силы врезал по челюсти.
  Все это время водитель не предпринимал никаких действий, а оставался только наблюдателем. Далее компания гостей исчезла, а спустя минут пять снова пожаловал Микки.
  - Ребятишки, - почти по-дружески произнес он, - я для вас две сотни эку принес. Вот только колесо в машине осталось.
  Нет интереса описывать сцену, в которой два хомо с окровавленными лицами приступили к своим профессиональным обязанностям. Они вначале попытались было сопротивляться, заявив, что рабочий день у них на сегодня окончен, но Бин сказал, что день может быть продолжен, и еще не известно, как закончится. После этого шиномонтажники согласились раскатать диск и заклеить шину.
  К тому времени, когда отремонтированное колесо было помещено в багажный отсек, у первого сотрудника оба глаза почти заплыли от образовавшегося кровоподтека. У второго сломанная челюсть распухла, а лицо в диаметре увеличилось раза в полтора.
  - Спасибо, - Микки учтиво, но не без сарказма поблагодарил их за успешно проделанную работу. - Вы же понимаете, что причина нынешних ваших бед не я. Так же, как причина моих затруднений с пробитым колесом не кроется в вас, а всего лишь в случайной выбоине посреди шоссе. Мы ведь совершенно случайно встретились на дороге. Понимая ваше состояние и входя в положение, я дам вам не по сто эку за титанический труд, а по триста. Мне не жалко. Я столько за час зарабатываю. А вам, быть может, это поможет в дальнейшем, - Бин бросил на землю шесть бумажек достоинством по сто эку, захлопнул дверь "Уунда" и уехал.
  Работники шиномонтажа, ползая на коленях, принялись собирать купюры, которые ветер успел разбросать по дороге.
  За ближайшим поворотом "Уунда" притормозил и забрал ожидавших его трех хомо. Водитель хотел сесть за руль, но Микки с ним не согласился под предлогом того, что до пограничного перехода осталось не более тридцати километров. А все вопросы по пересечению границы лучше решать непосредственно тому, кто сидит за рулем.
  
  * * *
  Хвост очереди из легковых автомобилей и грузовиков, ожидавших въезда в зону таможенного оформления и досмотра, достигал одного километра. Машины выстроились в две колонны - грузовики и легковые.
  - Ого, господин Бин, сколько народу! - поразился открывшимся пейзажем приграничной действительности один из телохранителей. - А мы ехали, так и машин на дороге почти не видели.
  - Мы ехали напрямую, но та дорога второстепенная, и транспорт там почти не ездит, - пояснил Микки, становясь в очередь за крайней машиной. - Нам эта очередь до одного места. Пусть тут душатся те, кому жалко пятьдесят эку отдать за быстрый проход. Сейчас прибежит мальчик, возьмет денежку и даст нам зеленый свет.
  Действительно, вскоре появился... но не мальчик. На этот раз к водительскому окошку подошел мужчина пенсионного возраста и сделал предложение, которого ожидал Бин.
  - Присаживайся, дедуля, - кивнул головой Микки, приглашая старика в салон. Водитель пересел на заднее сиденье к телохранителям, а старик уселся рядом с Бином.
  - Держи, - банкир протянул купюру в полсотни эку.
  - Так... это... - замялся дед, - господин или мистер... Не знаю, как вас величать. Это стоит шестьдесят эку.
  - Все время стоило полтинник, а сегодня с нас ты хочешь содрать на десятку больше?! - возмутился Бин.
  - Извините, но тарифы не я устанавливаю, - начал оправдываться старик. - Думаете, я все это себе заберу? Вы что! Мне, как там сказали, так я столько и прошу с клиента. Я тут целый день на ветру стою, так мне дадут пять эку с этих шестидесяти, и не больше.
  - А зачем тогда мучаешься? Чини пенсионеров любит, пенсии им большие платит. Сидел бы себе на печи или на лавке да радовался жизни, - в шутливой манере произнес Бин, дал старику еще десять эку и быстро поехал по выделенной полосе для рейсовых автобусов и спецтранспорта к шлагбауму.
  - Пускай он сгорит, этот Чини, и язык его отсохнет! Он только по телевизору мелет, что пенсионеры живут припеваючи. Может, в Деривативах и жизнь - благодать, а тут... - дед махнул рукой. - В Инсайде, вот в трех километрах отсюда... я понимаю... хомо живут. Их президент не треплется, что день и ночь думает о народе, а зарплаты нормальные платит. А у нас...
  Закончить мысль старик не успел, так как дорогу им на выделенной полосе перегородил старенький микроавтобус "Мсафара", выехавший из очереди. Три здоровенных пузатых мужика в спортивных штанах и куртках вышли из салона "Мсафара" и ожидали от водителя "Уунда" реакции на свой маневр.
  - Это что за придурки? - скривился Микки. - На бандитов не похожи...
  - Торгаши, наверно, - предположил дед. - Все хотят побыстрее проехать. Очереди в последнее время сильно увеличились. Хомо по полторы суток пухнут перед погранпостом, ругаются, спорят, до драк дело доходит. Никто никого не хочет пропускать без очереди.
  - У тебя-то спецпропуск имеется, чтобы этим дурням показать, если они по этому вопросу? - спросил Бин.
  - Конечно, господин или мистер... - хитро прищурился старик и достал фиолетового цвета документ, запаянный в пластик.
  Микки довольно улыбнулся и высунул голову в открытое окно. Трое пузатых мужчин грозно смотрели на него, но стояли на месте. Бин спросил дружелюбным тоном:
  - Какие проблемы, мужики? Может, вам помощь какая нужна?
  - Ты чего, блатной, что ли, переться без очереди? Или самый умный? - спросил самый храбрый из троицы.
  - Спецмашинам можно. Сходите на таможню и спросите, - посоветовал Бин.
  - Выше крыши вас тут таких за бабки без очереди ползет, - продолжил пузатый мужчина, поводив ладонью чуть повыше своей макушки.
  - Тебе же хеджерским языком говорят, что мы по спецпропуску, - сказал Микки и высунул документ из окна, а своим телохранителям дал сигнал на выход.
  - Я таких бумажек могу тебе хоть тысячу напечатать, - ответил пузатый мужик.
  - Так напечатай и катайся, а нам дорогу освободи, - первый телохранитель вышел из автомобиля и подал голос.
  - Забрали свою колымагу с дороги, пока мы ее не перевернули! - вмешался в разговор второй телохранитель.
  - А документ поближе покажи, - пошел на попятную другой пузатый мужчина.
  Спустя три минуты конфликт был улажен мирным путем и "Уунда" уже стоял первым на въезд. Водитель Бина и два его телохранителя при помощи того же пограничника, что работал "в сцепке" с дедом, были посажены в легковую машину, ехавшую в обратном направлении. Владелец этого "Руука" сначала с подозрением отнесся к перспективе брать таких пассажиров, но сто эку, которые вручил ему Микки, развеяли его последние сомнения.
  И вот Бин уже проходит погранично-таможенный контроль на посту. Его шикарный "Уунда" мгновенно привлек внимание сотрудников пограничного перехода. Возможно, из-за щедрости, которую владелец проявил, дабы не простаивать в очереди. Возможно потому, что при возникновении осложнений такие состоятельные хомо готовы пожертвовать определенную сумму на благотворительность. Быть может, поступил сигнал "свыше". В смысле, не от богини на небесах, а от хомо, считающих себя более могущественными в этой стране, чем Бэквордация в небе. В общем, обыскивали и Микки, и его багаж долго и тщательно. Ничего не нашли и уже собирались отпустить, но один молодой, но очень старательный и подающий надежды пограничник заметил, что запасное колесо недавно извлекалось.
  - Все верно, - подтвердил Бин, - я по дороге пробил колесо, менял его на запасное.
  "Неужели эти два шиномонтажника успели стукануть на меня и сообщить номер машины?" - подумал Микки.
  - Дело в том, что бывают случаи, когда в колесе перевозятся запрещенные товары или вещества. Их могут вам туда подложить даже без вашего ведома, -разъяснял молодой пограничник.
  - Это колесо запасное, его не разбирали при шиномонтаже. Ремонтировали то, которое пробито было. Понимаете?
  - А кто его знает? - задумчиво произнес парень. - Надо бортировать.
  - Надо - так бортируйте, - пожал плечами Бин. - Берите монтировку и разбирайте. Только потом, пожалуйста, верните мне его в том виде, в каком взяли. Я ковыряться с колесом не намерен.
  Молодой пограничник ушел советоваться и вернулся с хомо, представившимся начальником смены. Тот окинул взглядом "запаску", походил вокруг нее, перевернул. Привели собаку. Та обнюхала и колесо, и заодно всю машину. Ничего собака не учуяла. Молодой пограничник спросил у начальника смены:
  - Что делать?
  - Проверь на тайники и, если ничего не обнаружишь, то отпускай, - сказал начальник смены и удалился.
  Микки с молодым пограничником остались опять вдвоем. Парень с усердием принялся простукивать, прощупывать и просматривать различные укромные места. И не зря. Под обшивкой в полу он обнаружил небольшой лючок. Парень просиял, когда извлек оттуда небольшой металлический контейнер.
  - Это ваша вещь? - спросил он.
  - Моя, - улыбаясь, подтвердил Бин.
  - Вы знаете, что находится там внутри?
  - Да, - банкир нечто вспомнил и чуть не засмеялся. - Но то, что внутри -это не мое.
  - А что там внутри?
  - Ерунда. Шалости. Это мой такой тайничок от супруги для пикантных ситуаций. Ну, понимаете?
  - Нет, - серьезно ответил пограничник.
  - Не обязательно, чтобы ваша жена, если будет пользоваться вашей машиной, случайно обнаружила у вас в бардачке наполовину использованную пачку презервативов или подарок, который вы собираетесь в качестве сюрприза преподнести своей девушке именно сегодня, и именно в салоне автомобиля во время свидания. Вот для таких целей служит этот тайник.
  - Так внутри презервативы или белый порошок, который тоже прячут от своей жены? А может, в этом контейнере вы прячете (к примеру, не обвиняю вас) шприцы и наркотики?
  - Так откройте и убедитесь сами. Тут нет ни замков, ни кода. Или я могу открыть, если вы боитесь, что там бомба.
  - Я сам, а то вдруг вы захотите уничтожить улики. Но надо позвать понятых и начальника смены.
  - Зовите, пусть все потешатся.
  Когда вокруг контейнера собралось шесть гуманоидов, молодой пограничник вскрыл металлический ящичек. Внутри лежал использованный, с засохшей кровью женский тампон.
  - Что за дерьмо нынче контрабандисты перевозят в тайниках!? - расхохотался один из понятых и закрыл лицо руками.
  - Вы решили меня разыграть? Зачем вы мне демонстрируете эту мерзость? - возмутилась женщина-понятая.
  - Постарайтесь объяснить, - спокойно попросил начальник смены, - с какой целью это прятать и нелегально перевозить?
  - Никакой цели я не преследовал. Поехали мы как-то со своей девушкой смотреть фильм в автокинотеатр. На улице было темно. Во время просмотра решили заняться сексом. Моя девушка была не против, хотя у нее и критические дни. Не выбрасывать же эту гадость под колеса автомобиля прямо на площадке! Я как хомо женатый следов после себя не привык оставлять, - даже с некой гордостью, смакуя воспоминания, рассказывал Бин. - Потом забыл выбросить.
  - Значит, это не ваша вещь? - спросил молодой пограничник.
  - Даже по физиологии вряд ли подойдет, - сострил Микки.
  - А чья? - спросил начальник смены.
  - Не поверите. Вази Фанно, - гордо произнес Бин.
  - Прикалываетесь? - неким юношеско-ревнивым тоном выпалил молодой пограничник. - Это моя любимая певица. Я ее так люблю!
  - Я, представьте, тоже. Но гораздо чаще, чем вы, - Микки свысока глянул на парня.
  - Ситуация серьезная, - хмуро глянул на Микки начальник смены. - Все гораздо хуже. Получается, что вы сначала оборудовали свое автотранспортное средство тайником, тем самым внеся конструктивные изменения в автомобиль. А затем вы контрабандным путем пытались вывезти через государственную границу Хеджера не принадлежащую вам вещь. Машину в отстойник. Будем оформлять контрабанду.
  - Вы разыгрываете меня? - не осознал пока еще всей серьезности ситуации Бин.
  - Абсолютно нет. Дело может стоять о вашем аресте и конфискации вашего автомобиля как средства, при помощи которого вы осуществляли незаконное перемещение товаров и веществ через государственную границу в тайнике, -был серьезен начальник смены.
  * * *
  Узнав, что Бин Микки успешно покинул Хеджер, прихватив с собой сто миллионов безналичных денег, Окманат Чини пришел в ярость. По непроверенным данным он даже запустил хрустальной пепельницей в стену, когда эту новость ему сообщил один из агентов одной из спецслужб, которых в подчинении президента было немало. После этого немедленно был созван Силовой блок, на который также вызвали председателя национального банка.
  В комнату для совещаний пока никого из приглашенных не допускали. Президент там находился один, не давая разрешения начать большой разнос. Все министры толпились в холле, ожидая, когда смогут получить свою порцию рекомендаций от главы государства.
  Министр национальной безопасности Омо Квард, стоя у окна, вел вполголоса беседу с главой администрации Фаниби Шару. Они были не просто коллеги по Силовому блоку, а давними знакомыми, поэтому разговаривали непринужденно.
  - Президент все шишки бросит на меня. Я это чувствую, - жаловался министр МНБ государственному секретарю администрации.
  - Не переживай, - подбодрил Омо Кварда Фаниби Шару, - сегодня все получат по шее. Я уже прилично отгреб еще вчера.
  - Представляю, - покрутил головой Квард. - Но кто же мог предположить, что этот Микки прокрутит такую аферу?
  - Вот ты как глава спецслужбы и должен был это предупредить. А как? Тут я бессилен тебе дать совет. Денежки того... тю-тю. И сумма немалая в сегодняшних реалиях и ситуации.
  - И самое печальное, что можно хоть сто запросов делать в Чойз, но их правительство никогда не выдаст ни этого банкира, ни его денег.
  - Еще бы... Эти не выдают жуликов.
  - Этот Микки, небось, руки потирает да деликатесы запивает дорогим вином, а мне перед президентом за его побег отвечать. Ты не знаешь, в каком он сегодня расположении духа? - решил разведать Омо Квард.
  - С утра я его видел, так он был чернее грозовой тучи, - поделился наблюдением глава администрации.
  - Ой, несдобровать мне сегодня. Что посоветуешь? Ты ж президента лучше меня знаешь.
  - Даже не знаю. Совет в этом случае только такой: переверни брюки, надень ширинкой назад и иди к нему в кабинет. Да, ширинку можешь не застегивать, -грустно пошутил Шару.
  - Да... Тебе смешно. Тут как бы на самом деле не пришлось перевернуть погоны наизнанку.
  - А ты с ним не спорь, не оправдывайся, покайся, даже если невиновен, и он тебя простит, - дал совет Фаниби, а потом добавил через паузу: - Может быть.
  Наконец Чини дал добро, и приглашенных стали запускать по одному через металлодетектор в комнату для совещаний.
  Президент сидел во главе стола серьезный и даже угрюмый. Признаков озлобления на лице не наблюдалось. "Хвала Бэквордации, - Шару поблагодарил богиню. - Надеюсь, он уже перегорел". Министры Силового блока и глава национального банка неспешно подошли и стали у своих кресел, ожидая приглашения присесть. Окманат молчал, по очереди рассматривая каждого из пришедших. Затем промолвил:
  - Как вы все знаете, произошел пренеприятнейший инцидент.
  Чини сделал паузу и снова обвел всех взглядом. Чиновники стояли. Никто не отваживался первым сесть в кресло. Чини еле заметно улыбнулся и подумал: "И хер с ними. Пусть эти гондоны постоят. Они еще мне благодарны будут... те, кто сегодня не присядет на тюремную скамью".
  Далее он глянул на оператора, одиноко расположившегося у стойки с видеокамерой в углу комнаты. Он также работал стоя и был из спецслужб, а не сотрудник телевидения, оттого Окманат решил не стесняться в употреблении крепких слов, зная, что все лишнее вырежут, а все, что необходимо, выдадут через государственные телеканалы в эфир.
  - Господин Ржоо, - президент устремил свой взор на главу национального банка республики Хеджер. - Я полагаю, что в данной ситуации вы являетесь самым главным виновником произошедшего. С вас и начнем, - остальные с облегчением выдохнули. Особенно был рад такому повороту событий министр национальной безопасности. - С других участников этого разгильдяйства я ответственности не снимаю. Но с другими мы разберемся после ваших объяснений, - данная новость вызвала беспокойство у министров, и лица их снова стали хмурыми.
  - Господин Ржоо, как вы как главный банкир страны можете объяснить мне как президенту страны, как одному прохиндею удалось украсть у меня аж сто миллионов в пересчете на эку? Как он умудрился украсть у хеджерского народа такую сумму? Как этот Микки (правильно я называю его фамилию?) незаметно перевел более десяти миллиардов федхов за пределы страны? Это же колоссальная сумма! Она же не может проскользнуть незаметно!
  - Господин президент, - Ржоо стоял и мял ручку дипломата, - дело в том, что он открыл в Чойзе на подставное лицо фирму с аналогичным названием, как у нас, и перевел туда деньги якобы в качестве кредита, согласованного для "Ньйока Кучимба Хеджер".
  - А ты на что смотрел? - продолжил допрос Чини.
  - Господин президент, в мои должностные обязанности не входит проверка каждого денежного перевода.
  - Это не каждый денежный перевод. Это огромный денежный перевод, а ты об этом так легко говоришь, словно это те деньги, на которые можно отовариться один раз в супермаркете. Это сто миллионов эку! Вдумайся! Я вижу, что ты вдумываться не хочешь. Тебе словно эти сто миллионов, как мне сто федхов. Да я повешусь за сто миллионов, а на твоем лице нет ни капли раскаяния!
  - Я раскаиваюсь, но разрешите мне объяснить, - попросил глава нацбанка.
  - Давай. Для этого мы тут и собрались.
  - Там наложился чисто технический сбой на сговор сотрудников банка "Шш Кроу Джигг". По заданию Бина Микки, который к тому времени уже находился за границей, неквалифицированная девушка-менеджер провела сделку по перечислению денег. Она то ли была в сговоре с главой кредитного департамента этого банка, то ли просто по неопытности не те цифры набрала.
  - Так как же ты так выстроил систему безопасности банковской системы страны, что какие-то там девочки-мальчики могут запросто сто миллионов из банка украсть? А завтра у тебя миллиард по такой же схеме сопрут? И ты снова сопли развесишь?
  - Нет.
  - Что нет? - ударил кулаком по столу президент.
  - Мы усилим контроль и сделаем барьеры для таких операций, - предложил Ржоо.
  - А почему, находясь на своей должности почти двадцать лет, ты не сделал этого? Кто тебе мешал? Кто ответит за воровство такой кучи денег? Я считаю, что это преступная должностная халатность. И за это надо отвечать по закону. Поэтому, - Чини обратился к кому-то, кто, очевидно, следил за происходящим через скрытые камеры видеонаблюдения, - арестовать бездельника и лентяя господина Ржоо.
  Дверь отворилась, и в комнату вошли два здоровых молодца без знаков отличия. Они подошли к председателю нацбанка и вежливо защелкнули на его запястьях наручники. Ржоо продолжал держать дипломат перед собой, оглядывая всех присутствующих и не веря в происходящее.
  Оставшиеся на свободе министры потупили в пол глаза. У многих поджались ноги и задрожали от напряжения коленки. Но они не присели в кресла, а только еще больше согнули спины.
  Когда арестованного увели. Чини как ни в чем не бывало продолжил:
  - Генерал Мвандиши, что как министр внутренних дел вы сделали для поимки участников преступной цепочки, которая украла деньги?
  - Господин президент, нужна санкция прокурора, - Киджиджи Мвандиши обратился взором к генеральному прокурору, ища его поддержки.
  - Так... э-э-э-э, - подбирал слова Окманат. - А ты тогда зачем нужен в ранге министра, если ждешь отмашки от прокурора? Зачем ты хлеб ешь на госслужбе? Зачем тогда полиция, если она не ловит преступников? Ты допросил этих менеджеров и прочую шушеру из этого банка? Почему они не арестованы? Почему не дают показаний? Они уже должны были к этому моменту все рассказать и показать: кто, что и кому какие указания давал! Может, они уже в Чойзе получают свою долю у Микки? Почему преступники разгуливают на свободе?
  - Господин президент, - оправдывался министр внутренних дел, боясь, что его также могут отсюда сопроводить в наручниках, - прошли только сутки с момента совершения преступления. Еще не все детали выяснены. Мы работаем.
  - Так работай. Чего стоишь? - скомандовал Чини.
  - Мне можно идти? - с надеждой в голосе спросил Киджиджи Мвандиши.
  - Немедленно! Легкой рысцой и пробежкой до своего кабинета, как можно скорее, чтобы жир растрясти. Или на общественном транспорте езжай, чтобы с небес на землю спуститься, как простой хомо, а не на служебной машине рассекать по Деривативам.
  - Есть! - глава МВД надел головной убор, взял под козырек и удалился, обуреваемый двоякими чувствами.
  - Так на чем мы остановились? На том, что преступники-сообщники могли покинуть Хеджер? Что на это ответит министр обороны? - задал свой вопрос очередному чиновнику президент.
  - Господин верховный главнокомандующий, - начал генерал Зулу, - я понимаю, что пограничная служба находится в моем подчинении, но я не могу так оперативно дать вам ответ. Если у этих банковских мошенников с заграничными паспортами и визами все в порядке, то наши пограничники обязаны их выпустить за пределы страны, если нет иных указаний от других структур Силового блока.
  - Обязаны? А как ваши подчиненные из пограничной службы опростофилились и выпустили этого вора Микки, если он уже был на некоторое время задержан за какой-то там тайник?
  - В этом тайнике ничего, кроме использованных, простите за прямоту, затычек ничего не лежало. Ну... формально можно было его задержать, но команды такой не было, - доложил министр обороны. - Более того, он сделал из таможни звонок в администрацию, и второй секретарь господин Брдво лично попросил выпустить его за пределы Хеджера. Так мне доложил глава пограничной службы.
  - А это, Фаниби, что за дружба банкира с членом администрации? Немедленно отстранить от работы до выяснения всех деталей, - сказал Чини.
  - Господин президент, - вступился за подчиненного Шару, - Брдво курировал выделение банком Бина Микки этого самого кредита. Микки должен был ехать на переговоры с мистером Годи. Все хотели, чтобы переговоры завершились побыстрее и положительно. Естественно, Брдво посчитал нужным ускорить этот процесс.
  - Все равно отстранить до выяснения всех причин, - не изменил своего решения Окманат.
  - И вопрос, конечно, к национальной безопасности, - Чини посмотрел на главу МНБ.
  - Извиняюсь, - начал Омо Квард, - здесь есть наши недочеты. Не успели мы на опережение сыграть. К сожалению, этот бизнесмен успел покинуть пределы Хеджера, прихватив с собой все состояние. Не все, конечно. Особняк его мы опечатали и обыскали. Слежку и прослушку за его любовницей, родственниками и друзьями ведем. Будет команда - проведем изъятие документации в банке.
  - Банк национализировать, все его имущество раздать детским домам и сиротам, - дал Чини наказ главе МНБ. - А этого Микки... Выковыряйте мне его из-за границы и привезите сюда, чтобы он вернул награбленное мне... хеджерскому народу.
  - Похитить его в Чойзе на глазах у иностранных спецслужб и привезти сюда? -глава администрации намекнул президенту на нереальность выполнения такого задания. - Но как?
  - Да. Как доставить мне его сюда, - слегка улыбнулся Чини, - это уже ваше дело, но этот банкир должен быть у меня.
  - Но как, господин президент? - замотал головой Шару.
  - Как-как? Как получится: целиком или по частям, - хлопнул ладонями по столу Окманат.
  34
  Бывает такое, что начальство на работе тебя поимеет вдоль и поперек, причем незаслуженно, и закипает в тебе котелок возмущения несправедливостью наказания. Затем в это варево кто-то из коллег или случайных встречных добавит щепотку ненависти, ложку раздражения и несколько капель зависти. И спустя несколько часов посредством кипячения и помешивания на медленном огне готово блюдо под названием "Сорву злость на слабом". Это такое состояние, когда организм требует выхода отрицательных эмоций, когда хочется доказать самому себе, что ты не зашуганное создание, а нормальный гуманоид. Тебе хочется дать отпор, агрессивный отпор.
  Понятно, что своему шефу ты не в состоянии высказать, что он тупица по жизни и профессиональная бездарь, которая не имеет права унижать тебя, да еще и в присутствии иных сотрудников организации. Только дело-то в том, что если бы ты мог выплеснуть своему начальнику-обидчику всю правду о нем, и вдобавок то, что накипело за сегодня, то он, зная об этом, и не рискнул бы предпринимать некие словесные оскорбительные действия в твой адрес. Но послать руководство подальше можно только один единственный раз: перед тем, как написать заявление об уходе. А увольняться ты не собираешься. Приходится терпеть и вымещать злость на родных, вернувшись домой, либо, в свою очередь, уже на твоих подчиненных, стоящих на иерархической лестнице уровнем ниже.
  А вот иной случай, когда тебя обидели, и ты в состоянии дать отпор обидчику, да нет физической возможности это осуществить. Допустим, в городском транспорте некто, выходя из автобуса, наступил тебе на ногу. Ты сделал замечание, а вместо извинений получил пожелание заткнуть свой рот или засунуть язык себе в то место, куда его без специальной тренировки не воткнешь. Охота на самом деле после таких слов невежде заткнуть рот одним ударом кулака по губам, произнесшим это, или заостренной частью туфли врезать ему по тому месту, которое он рекомендовал исследовать своим языком. Однако перед вами уже сомкнулась толпа хомо в переполненном транспорте, а негодяй успел соскочить со ступеньки автобуса и напоследок показал тебе средний палец или согнул руку в локте, демонстрируя оптимизм и дружелюбие.
  Ну и последний пример. Едешь ты на личной машине, и вдруг тебя подрезает какой-то хулиганистый водитель, создавая аварийную ситуацию. Ты через квартал его догоняешь, становишься рядом и через опущенное стекло говоришь ему, сопровождая свою речь изрядным количеством междометий и иных морфологически нечленимых и членимых частей речи, что тот не умеет ездить и купил водительский сертификат. Твой оппонент, выслушав претензии, посылает тебя в район головки мужского органа системы размножения, жмет на акселератор и исчезает навсегда из твоей жизни, оставляя массу эмоций и повод для раздумий.
  Нечто подобное сегодня произошло с двумя нашими общими знакомыми. Первого звали Киджиджи Мвандиши. Он работает у Окманата Чини министром внутренних дел. Второй - Джефри Клиан. Он работал писателем-продавцом под именем Хасимо Маурицио. С ними обоими произошли в этот день похожие ситуации на работе, в общественном транспорте и в автомобиле.
  Генерал МВД после теплой и дружеской беседы со своим президентом, выполняя его заветы, направился к себе в кабинет не на служебной машине, а на трамвае. Он, конечно, сначала радовался, что в отличие от председателя нацбанка сможет продолжить сажать хомо в тюрьму, а не протирать в ней штаны за решеткой. Однако через полчаса гнев стал проникать в душу генерала. Он чувствовал несправедливый "наезд" президента в свой адрес. Он считал себя оскорбленным из-за того, что должен был, как дурак, шагать по асфальту к себе на работу, оставив служебный транспорт возле резиденции Окманата Чини, и трястись по рельсам в общественном.
  Хуже было то, что немногочисленные пассажиры трамвая номер три обращали пристальное внимание на его генеральскую форму. А два молодых неформально одетых парня, стоявшие невдалеке, почти в полный голос обсуждали Киджиджи Мвандиши, употребляя, опять же, неформальную лексику.
  Киджиджи сделал им замечание, те замолкли, а затем вышли на следующей остановке и через окно показали министру внутренних дел фигу. Генерал успел выпрыгнуть из трамвая, достал свое удостоверение и сказал этим ребятам, что они арестованы. Те пожали плечами, обозвали его быком, что весьма оскорбительно для полицейского, и медленно пошли прочь.
  - Стоять! - крикнул им Мвандиши. - Вы задержаны!
  - Мы шагаем, дядя при погонах, а не задержаны, - ответил один из них, посматривая за Киджиджи через плечо.
  - На землю лечь, а то догоню, и хуже будет! - пригрозил генерал, продолжая трясти удостоверением.
  - С такой жопой только тротуарную плитку трамбовать, а не хомо ловить по городу, - ответили неформалы и пустились наутек.
  - Задержите их немедленно! Это наркоманы! Я приказываю! - одновременно всем гражданам, стоявшим на остановке, дал распоряжение генерал.
  Но все сделали вид, что не услышали его слов. И только одна бабушка подала голос:
  - От этих наркоманов и их наркотиков уже нет никакого спасу!
  Главе МВД ничего не оставалось, как продолжить свой путь в министерство теперь уже пешком. Ожидать на остановке следующий трамвай было стыдно, после того как он оконфузился при задержании неформалов. Взять такси Мвандиши боялся, так как президент дал четкую команду: или идти пешком, или ехать на общественном транспорте. Это еще больше взбесило Киджиджи. И такое состояние у него сохранилось на протяжении всего рабочего дня.
  Когда Мвандиши вернулся домой и сел в свой внедорожник "Уджумла-кусуду", чтобы по личным делам совершить поездку, он все еще жил переживаниями, которые с ним произошли сегодня.
  Джефри Клиан ехал на "Мвамвитугари Упепо" с работы также на взводе. Он в электричке поцапался с одним пассажиром, который обозвал его книги листками бумаги, которые невозможно даже использовать в туалете, поскольку идиотский смысл написанного не воспринимает даже его задница. Он оскорблял Джефри, бредя вслед за ним на протяжении трех вагонов. А когда Клиан в одном из тамбуров на остановочном пункте попросил этого пассажира либо оставить его в покое, либо выйти вон из электрички, тот ударил Джефри ногой в пах и покинул состав. Боль не позволила Клиану настигнуть обидчика.
  Джефри управлял машиной, направляясь после работы домой и при этом рассуждая: "Мне вот интересно: этот придурок, что изматывал меня в электричке, а затем подло дал мне по яйцам, - он душевнобольной или нормальный? Скорее всего, что у него с головой не все в порядке либо он ярый приверженец Чини. Хотя... это все равно. Раз большой любитель Чини, то точно с башкой не дружит. А может, это провокация какая со стороны МНБ? Да. Подослали этого кретина, чтобы я с ним при свидетелях драку устроил, а потом загребли бы меня. Нет. Спецслужбы, если бы захотели, то им прибегать к таким многоходовкам не имеет смысла. Они бы закрыли меня в камеру еще при допросе у этого лейтенанта. Как его фамилия? Забыл. Какая разница. А что, если это подстроили мои конкуренты по продаже литературы? Они ж не забыли, как я их отметелил. И все это очень сильно заколебывает. Еще штраф в налоговую надо оплатить... Тоже чмошная организация. Столько денег уйдет на этот штраф!"
  Клиан подъехал на скорости к перекрестку, но светофор уже начал мигать, и Джефри решил не проскакивать, а притормозить, дождаться зеленого света и поехать дальше. Он резко нажал на педаль тормоза и спустя мгновение, услышав удар в задний бампер своего автомобиля, произнес: "Да что за невезуха меня преследует последнее время?!".
  Он заглушил двигатель и вышел из машины. За ним стоял "Уджумла-кусуду", из которого выбирался пожилой грузный мужчина. Это был министр внутренних дел в гражданской одежде. Он посмотрел на Клиана и произнес с претензией:
  - Что ты тормозишь так резко, придурок?!
  - Так это я виноват? - удивленно сказал Джефри, переводя взгляд с лежащего на асфальте своего бампера на Мвандиши.
  - Ездить научись, а потом за руль садись! - продолжал в повелительном тоне общаться Киджиджи.
  - Я-то умею, а вот вы ни разговаривать не научились за свои годы, ни машину водить. Правила надо читать да потом дистанцию соблюдать.
  - Правила я лучше тебя, идиота, знаю.
  - Что-то не видно, - усомнился Клиан.
  - Мне их знать по долгу службы положено, - заявил генерал. - А ты, как заплатишь штраф полиции да мне за ремонт машины, а потом еще лет десять без сертификата на вождение пешком походишь, так выучишь потом так, что ночью по памяти без запинки пересказывать будешь.
  - Теперь новые правила? Теперь тот, кто не соблюдает дистанцию и въезжает в зад впереди стоящей машины, теперь тот штраф платит? Странные правила дорожного движения у вас. Сами придумали?
  - Если надо, то я перепишу и правила.
  - Дала богиня денег, но не дала ума, - Джефри намекнул, что дороговизна автомобиля не соответствует интеллектуальному потенциалу ее владельца.
  - Ты, наверно, меня не знаешь, раз так разговариваешь? Не припоминаешь? - спросил министр внутренних дел.
  - Не припоминаю, - честно признался Клиан.
  - Ну, пошевели извилинами, вспомни. Вспомнил? Ты же частенько видел мое изображение, - хвастался Мвандиши.
  - Разве только на банке из-под тушенки, - пожал плечами Джефри.
  - Ах ты, сука! - взбесился генерал, вспомнив, что два парня-неформала также нелицеприятно отзывались о его габаритах. - Ты у меня лишением сертификата, штрафом и ремонтом не отделаешься. Говнюк такой... Раздолбал из-за него передний бампер, радиатор и решетку, а он еще и пи.. .дит тут!
  После этого министр внутренних дел извлек второй раз за день свое удостоверение, и ему в данном случае удалось арестовать обидчика.
  * * *
  Чойз. Тридцать три часа. Палуба прогулочного теплохода "Агери Мели", стоящего у причала на реке Агери. Чисто вымытые доски, стилизованные под настил древних кораблей, уже почти высохли. На средней и верхней открытых палубах размещался ресторан. Небольшие столики, предназначенные для двух-четырех персон, покрывали белоснежные скатерти, края которых подрагивали на легком ветру. Персонал медленно и неспешно передвигался по территории ресторана. Кто-то раскладывал столовые приборы, кто-то нес в бар из мойки чистые стаканы, фужеры, рюмки и бокалы.
  Такси остановилось у входа в небольшой порт "Мели". Двое мужчин среднего роста, среднего возраста, средней внешности открыли задние двери автомобиля и вышли. Тот, что в бордовой рубашке с длинным рукавом, подошел к окошку водителя и рассчитался за поездку. На другом была льняная рубаха с преобладанием серого цвета. Он осмотрелся вокруг и указал первому направление движения.
  Оба минули арку и подошли к пирсу, отыскали "Агери Мели", подошли к теплоходу и поднялись по трапу на борт. Улыбчивая администратор заметила гостей и быстро подошла к ним, приветствуя:
  - Пусть теплый ветер дует всегда вам в спину.
  - И вам всех благ, - ответил мужчина в бордовой рубашке.
  Его товарищ молча улыбнулся и в приветствии кивнул женщине в ответ.
  - Чего изволите? - поинтересовалась дама.
  - У нас с другом деловая встреча, - сказал мужчина в бордовой рубашке, -нам нужно на первых порах немного алкоголя и легкая закуска.
  - Если вы пришли на ланч, то, к сожалению, мы пока закрыты. До открытия заведения еще три часа. До отплытия теплохода в ночное путешествие по реке Агери - четыре часа.
  - Нет-нет, у нас будет деловой ужин, - растянул губы в улыбке мужчина в бордовой рубашке.
  Его друг в льняной снова промолчал, с интересом осматривая интерьер плавучего ресторана.
  - Хорошо, - согласилась администратор. - Смею только вас предупредить, что если вы желаете быстро завершить встречу, то это сопряжено с определенными неудобствами, поскольку наш теплоход возвращается назад к этому самому причалу лишь к двенадцати часам завтрашнего дня. Но при необходимости вы можете покинуть судно в промежуточных портах. Первая такая остановка будет часов через шесть после начала прогулки. В этом случае вам придется возвращаться назад на удобном для вас транспорте за свой счет.
  - Если нам надоест, то мы сойдем на берег, - ответил мужчина в бордовой рубашке.
  - Надеюсь, что вам не придется скучать. У нас тут весело, особенно после полуночи: много музыки, туристов... туристок незамужних, - сделала многозначительную паузу администратор, - фейерверки, дискотека, отличная выпивка и разнообразная закуска.
  - Это прекрасно, - сделал вывод все тот же мужчина и спросил согласия товарища в серой рубашке. - Прокатимся?
  Тот сначала, будто не понимая, вслушивался в вопрос, а затем поднял большой палец вверх.
  - Вы будете делать предварительный заказ? - поинтересовалась администратор.
  - А это обязательно? - спросил владелец бордовой рубашки с длинным рукавом.
  - Нет. Вам достаточно купить билеты на этот рейс, чтобы получить место за столиком, а с заказом можно определиться в пути. Но когда пассажиры рассаживаются по местам и начинают интенсивно делать заказы, кухня и повара, естественно, не могут достаточно быстро обслужить всех клиентов. Возникает задержка, и первые горячие блюда мы сможем подать только спустя час.
  - Ничего страшного. Мы подождем.
  - Тогда, может, салат или холодную закуску предварительно закажете?
  - Пожалуй, - согласился гость.
  - Тогда я схожу за меню и хочу вас предупредить, чтобы вы не опаздывали. Теплоход отчаливает минута в минуту по расписанию, так как время и график движения по фарватеру согласовывается заранее в департаменте по судоходству. Опоздаете - и ваши билеты пропадут. Деньги не возвращаются, если нет на то объективных причин.
  - Вы такая строгая, - пошутил посетитель в бордовой рубашке.
  - Вы зря смеетесь. Каждый день на рейс опаздывает около пяти процентов хомо, купивших билет.
  Администратор ушла, и мужчина в льняной рубашке обратился к своему другу на языке, непонятном в государстве Чойз:
  - Что ты там все треплешься с этой бабой? Я уже устал. Ладно. Она возвращается назад. Потом все расскажешь.
  * * *
  Бывший хеджерский банкир Бин Микки и чойзский почтальон Смулли ехали на недорогом автомобиле последнего, ведя беседу.
  - Еще раз тебе, Смулли, спасибо, что помог в очередной раз.
  - Бин, мне это не сложно. Я тебя давно знаю, рассчитываешься ты со мной всегда в срок и по договоренности. Вот и сейчас я получил свои десять тысяч. Я доволен. Машину поменяю. Наше законодательство настолько лояльно к такого рода финансовым сделкам, что открыть фирму мне труда не составило.
  - Дружище, - Микки достал из кармана пачку денег и положил их под магнитолу, - вот тебе еще пять тысяч. Теперь надо закрыть "Ньйока Кучимба Хеджер". Это предприятие свою роль выполнило, и его следы нужно аккуратно уничтожить, ликвидировав по всем правилам и законам Чойза.
  - Не проблема, - обрадовался Смулли и забрал пачку эку. - Бин, я никогда не лез в твои финансовые вопросы, но меня несколько настораживает такая спешка с открытием-закрытием фирмы. И еще... Я, хоть и почтальон по профессии, но навел справки, что в Хеджере есть очень большое предприятие с таким же названием. Как это говорят у финансистов?.. Оно не большое, а с большим инвестиционным портфелем.
  - Так и есть. Это долгая история, переполненная политикой одних персонажей, шизоидным состоянием главного персонажа и насилием над порядочными персонажами. Скажу кратко, часть этого портфеля перекочевала сюда, чтобы не попасть в портфель шизоидного персонажа. А теперь этот портфель уже перемещен далеко, и в чойзской фирме "Ньйока Кучимба Хеджер" нет надобности. А будет только вред, если она продолжит мелькать в статистической отчетности. Я должен на какое-то время исчезнуть из поля зрения. Но я с тобой в будущем еще поработаю, дружище Смулли. Ты не сможешь выйти на меня, пока я сам тебе не позвоню. Поэтому, если у тебя есть какие-то пожелания, то лучше их разрешить сегодня. Завтра я уеду на несколько лет.
  - В общих чертах мне понятно, а глупые вопросы я разучился задавать партнерам. Я хотел тебя отблагодарить за премию в десять тысяч и заказал ресторан.
  - Кстати, куда мы едем? Моя гостиница немного не по пути, где сейчас ты рулишь. Это первое. А второе то, что я сейчас нахожусь немного в щепетильной ситуации, и я не хотел бы разгуливать в публичных местах, тем более в подпитии.
  - Это, Бин, мой сюрприз для тебя. Хороший сюрприз. Без подвоха. Твоя семья уже улетела на твоем самолете, как ты мне говорил. Деньги, насколько я понял, в надежном месте. Так чего ж нам не отпраздновать твою победу, коль ты сейчас почти холостой?
  - Смулли, извини, я ценю твою заботу и искренность, но я еще на сто процентов не завершил то, что наметил. Я боюсь расслабляться. Это без обид. Я могу подвергаться опасности, поэтому хотел бы вернуться в номер.
  - В номере, где ты остановился, раз уж так ты переживаешь, тоже не в сейфе ты будешь находиться. Ночью иногда в толпе безопаснее, чем в одиночестве спать в отеле. Это первое. А второе то, - Смулли слегка передразнивал собеседника, - что я по своей природе немного угрюмый гуманоид. У меня почти нет, а может, и нет вовсе друзей. Я завел роман с женщиной, с красивой и обаятельной женщиной. Я понимаю, Микки, что мои представления о красоте могут сильно разниться с твоим, разбалованным женским обаянием и чрезмерным вниманием, восприятием. Но мне чертовски приятно будет посидеть со своей Уа в компании с таким видным банкиром да и вообще умным хомо. А чтобы тебе не было грустно, мы с моей Уа взяли за компанию ее подружку Бушнуаси.
  - Это самый плохой расклад, который можно придумать, чтобы я попал неприятную ситуацию: бабы, виски, кабак, незнакомый город. Все факторы против меня играют.
  - Бин, я заказал столик на теплоходе-ресторане "Агери Мели", который всю ночь плавает по реке. Там, я думаю, тебя никто искать не станет из твоих врагов. Отдохнем. У нас будет два номера на четверых. Для меня это будет незабываемый праздник. Потом будет что вспомнить среди череды серых будней. И это никакая не подстава, никто меня не перекупил и не заставил играть против тебя.
  - Сдаюсь. Будь по-твоему, но я хотел бы взглянуть на эту Бушнуаси. Если она меня не устроит, то лучше мы отправимся втроем. Я не хочу ухаживать за телкой... девушкой, женщиной, козой, овцой, кобылой, которая мне не нравится. Это испортит мне настроение, потом еще начнет кони кидать эта Бушнуаси, если она на что-то рассчитывала. Все пойдет не так, как надо, и вечер будет испорчен для тебя и для Уа.
  - А мы уже и приехали, - Смулли притормозил у совместного домовладения на четыре семьи.
  - Куда приехали?
  - К Уа. Смотри. Эта высокая рыженькая - моя Уа. Правда, ничего? - почтальон показал пальцем вдаль через решетчатую ограду, где у двухэтажного дома на скамейке маялись в ожидании две женщины лет по девяносто.
  - Даже больше, чем ничего, - подбодрил товарища Микки. - А я в женщинах разбираюсь.
  - Спасибо за поддержку.
  - Обе одеты по-вечернему в легкие платья. Ты, прохвост, уже обо всем договорился с ними заранее, а мне только парил мозги. Вторая с ней - это и есть Бушнуаси? - Бин имел в виду брюнетку, которая вела беседу с Уа.
  Женщины заметили машину Смулли. Уа замахала ему рукой. Они поднялись со скамейки и, что-то в женском стиле нашептывая друг дружке на ухо, пошли на улицу.
  - Эта черненькая - моя подружка на вечер?
  - Да, Бин, но она не шлюха. Будь с ней обходителен и деликатен, - предупредил Смулли. - Симпатяшка ведь, да?
  - Твоя лучше.
  - Но Бушнуаси тоже ничего, - рекламировал подругу своей подруги Смулли.
  - Какая-то она старая, с большим пробегом, - не зло пошутил Микки и толкнул друга в плечо.
  - Пробег по твоим меркам, может, и большой, но она по хеджерским дорогам не ходила, в Чойзе жила, так что нормально сохранилась.
  - Вроде с виду - ничего. Нормальная. Как работает - не знаю. Если бампер не помят, масло не течет, давление в цилиндрах нормальное, то такой девкой можно попользоваться еще пару лет, - банкир в цинично-шутовской форме обсуждал Бушнуаси, пока девушки не сели в машину, - а потом поменять на более молодую.
  - Ладно, бабский эстет. Выходим дам приветствовать. Идем?
  - Пошли, - согласился Бин.
  - Потом заедем ко мне. Я деньги выложу.
  - А я презиков в аптеке прикуплю на ночь, пока ты деньги по матрасам прятать будешь.
  - Значит, все нормально, - успокоился Смулли.
  * * *
  Уже стемнело. Унзури и Оганио сделали домашнее задание, смотрели телевизор и ждали отца. Джефри давно должен был вернуться с работы, дети волновались.
  - Чего-то папы нет так долго, - нервничала Унзури, обращаясь к брату. -Как думаешь, где он может быть?
  - Даже не знаю, - пожал плечами Оганио, - просматривая мультфильм о слоненке и обезьяне. - Он никогда так поздно не возвращался с вокзала. А что, если поезд в дороге поломался, и он не может добраться до Деривативов? Может, машина по дороге сломалась?
  - Тогда бы он с таксофона позвонил, - предположила сестра. - А если в аварию попал, не приведи богиня, или с пьяными повздорил в электричке?
  - Чего ты о плохом думаешь?
  - Знаешь, сколько придурков в поездах ездит?
  - Я пойду поужинаю. Тебе пасты погреть? - спросил Оганио.
  - Чего?
  - Макароны на сковородке разогреть из расчета на тебя. Ты жрать будешь?
  - Неохота. Боюсь я за папу. Ладно. Чуть разогрей, - попросила Унзури.
  - Тебе с томатом?
  - Угу.
  Дети перекусили, еще посидели у телевизора, а когда стрелки на часах приблизились к сорока четырем часам, Унзури приняла решение:
  - Схожу я к дяде Отци, пока он спать не лег. Это уже невыносимо, столько папу ждать.
  - Пойдем вместе.
  Дети позвонили к Тунга в звонок. Драматург в халате отворил дверь и спросил:
  - Ребятня, заходите, а Хасимо где?
  - Пока не вернулся, - чмыхнула носом девочка.
  - С работы до сих пор нет, - подтвердил брат.
  - Как нет?
  - Нету, - ответил Оганио.
  - С вокзала не приезжал вообще?
  - Не-а, - замотал головой парнишка.
  - Проходите. Дверь на ключ закрыли свою?
  - Закрыли, - ответила Унзури.
  Расспросив у детей подробности и узнав, что от Джефри не было вообще никаких вестей, после того как тот уехал на работу, Отци принял решение обзванивать по телефону те места, куда мог по разным причинам угодить его сосед.
  А сосед в это время сидел в комнате для допросов в одном из отделений комиссариата. Показания у него брал капитан Гномбэ. Они были вдвоем. Клиана только что привели из камеры и усадили за стол. Он сидел без наручников и отвечал на вопросы. А капитан при этом записывал его слова на бумагу. Гномбэ не мог добиться от Джефри тех показаний, на которые рассчитывал.
  - Господин Маурицио, - уговаривал он Клиана. - Чем больше вы будете упрямиться, тем больше времени вам придется провести в камере. Вам что, трудно признаться, что именно вы виноваты в дорожно-транспортном происшествии, в которое вы попали сегодня?
  - Господин капитан, признать себя виновным - это значит посчитать себя дураком, - не соглашался Джефри.
  - Почему же? Разве так трудно сознаться себе в том, что вы очень резко затормозили перед транспортным средством "Уджумла-кусуду", создав тем самым аварийную ситуацию?
  - Так это ж не я ему въехал в зад, а он мне, поэтому виноват тот водитель.
  - Это вы так думаете, господин Маурицио, а тот водитель считает иначе. Он говорит, что вы перед ним перестроились из одного ряда в другой, и он не смог избежать столкновения, - настаивал на своей версии Гномбэ.
  - Давайте опросим свидетелей, и они подтвердят, кто виноват, - предложил Клиан.
  - И показания будут, поверьте, против вас.
  - Почему?
  - Потому что тот водитель не может быть неправ. Он лучше вашего знает правила дорожного движения и никогда их не нарушает. Неужели вы не понимаете, что тот водитель не простой, а очень высококвалифицированный? Оттого он не представляет даже, как будет ремонтировать свой внедорожник за свой счет. И уж, тем более, совсем не представляет, как он может возмещать вам ущерб разбитой вами машины.
  - Ну... вы понимаете, что, признав себя виноватым, я попаду на деньги?
  - Ну... так сложились обстоятельства, - вздохнул капитан, выражая понимание ситуации. - Не ваш сегодня день.
  - А какой мне интерес подписывать себя на штраф? - удивлялся Джефри.
  - А какой мне интерес вести с вами беседу? Вы думаете, господин Хасимо, что я от этого допроса получаю удовольствие?
  - Разрешите, я детям позвоню, а то они переживают, - попросил Клиан.
  - Дайте показания и подпишите протокол, и я вас вообще отпущу к вашим детям.
  - Я серьезно. Им всего по тридцать три года, и они дома сидят одни.
  - Послушайте, вы же не совершили никакого преступления. Это всего лишь административное правонарушение. Неужели этот бампер на внедорожнике стоит того, чтобы ночевать в камере? - удивлялся Гномбэ.
  - Есть жизненные принципы, и я через них переступать не буду. Ваш генерал виновен, и вы это прекрасно знаете.
  - Это не просто мой генерал, это министр МВД. Понимаете?
  - Понимаю, но разрешите сделать звонок.
  - Показания давать будете?
  - Я уже дал.
  - У меня их никто не примет. Мне из-за вас получать нагоняй? Ладно. Ступайте в камеру и подумайте над моим предложением.
  Капитан позвонил в звонок, и Джефри увели, но ненадолго. Вскоре пригласили обратно. В кабинете находился все тот же капитан Гномбэ. Он молчал, пока в дверь не постучались, и на пороге не появился Отци Тунга, Оганио и Унзури. Им разрешили войти. Дети с криком "папочка!" бросились обнимать отца.
  - Что это за детский сад? - обратился капитан к капралу, который привел драматурга и детей.
  - Мужчина сказал, - капрал указал пальцем на Отци, - что задержанный -одинокий отец, и детей не с кем оставить. А сам он - одинокий сосед, у которого тоже нет жены, чтобы с детьми посидела. В общем, дети боятся быть дома одни.
  - Что тут у вас все одинокие?.. - пожал плечами Гномбэ.
  - Хасимо, что произошло? - спросил Тунга.
  - Попал в ДТП. Столкнулся с машиной министра внутренних дел. Теперь просят вину признать, - начал рассказывать Джефри.
  - Господин Маурицио, подбирайте выражения. Вас никто ничего не просит. Капрал, уберите посторонних.
  - Папочка, - заплакала дочь и ухватила отца за ногу, обняв ее, - а тебя отпустят?
  - Папа, я плакать не буду, - заявил Оганио.
  - Все вышли вон. Обещаю, что отпущу вашего отца через пятнадцать минут, если подпишем протокол, - Гномбэ махнул рукой, жестом выпроваживая всех из кабинета.
  Когда они опять остались вдвоем, капитан продолжил:
  - Слушайте, ну не мучайте, пожалуйста, вы и меня, и себя. Будете сопротивляться - будет только хуже. Все равно вы не правы. Возместите какую-то там тысячу-полторы федхов на ремонт и будете спать спокойно. А то из-за какой-то железяки с пластмассой на колесах детей до слез довели. Оно этого стоит? Вы ж, как я понимаю, бизнесмен. Разве у вас эти деньги последние? Заработаете еще. А то будете злить начальство, так еще и сертификат на вождение отберут. Оно вам надо? Потом больше потеряете, если лет пять машину запретят водить, - уговаривал Клиана капитан.
  - Ладно. Эмоции попридержу. Ради малых не стану я идти на принцип. Хрен с ним, с вашим генералом. Пусть задушится своим положением и моими деньгами.
  - Тише, тише... Это мы в протокол вносить не станем. А отметим, что вы не заметили "Уджумла-кусуду", ехавшего слева и сзади от вас и сначала резко перестроились перед ним, а затем, чтобы не пересекать перекресток на красный сигнал светофора, интенсивно надавили на педаль тормоза. Правильно?
  - Вам виднее, - без эмоций произнес Джефри.
  - Отлично. Пишем, что вину свою признаете, ущерб возместите и просите снисхождения при определении степени наказания за создание ДТП. Все верно?
  - Получается так.
  - Согласны, господин Хасимо Маурицио?
  - Да.
  - Тогда подписывайте здесь и здесь, - Гномбэ поставил ручкой птички на протоколе.
  Джефри расписался в двух местах. Капитан спрятал протокол в ящик стола и потер ладони.
  - Можно идти? - поинтересовался Клиан.
  - Сейчас. Еще одна маленькая формальность.
  - Какая?
  - Потерпевший... Раз вы признали свою вину, то господин Киджиджи Мвандиши является потерпевшим. Потерпевший написал заявление, что вы его оскорбили.
  - Я не делал этого, - скривился Джефри.
  - Вот вы сейчас и дадите свои пояснения по этому эпизоду, - предложил капитан.
  "От, чмошник! - подумал Клиан. - Вот бык есть бык. Какой бы не был полицейский - нормальный или гандон - а душа у него все равно бычарская. Если бы он мне сразу сказал, что есть две претензии, то я бы никогда первый протокол не подписывал. А теперь сказал "раз", и уже сложно не сказать "два". Козляра полицейская!"
  - Хорошо. Я напишу, что не наносил никаких словесных или физических оскорблений генералу Мвандиши.
  - Да, но потерпевший утверждает обратное, - цокнул языком капитан, - а за дверью плачут дети.
  - И вы обещаете, что после этого меня выпустите?
  - Обещаю. Но...
  - Что еще? - насторожился Клиан.
  - Свой автомобиль со штрафной стоянки вы сможете забрать только завтра. Как и личные вещи, которые находятся под описью в камере хранения. Чтобы забрать, нужно пройти определенные процедуры. Это еще займет часа полтора-два. Вы можете подождать, но зачем мариновать в комиссариате детей? Вы напишите, что не оскорбляли господина Киджиджи Мвандиши, а лишь сравнили его облик со свиным рылом на банке из-под тушенки, - при этом Гномбэ подмигнул Джефри, словно был согласен с тем сравнением, который тот дал министру внутренних дел. - Ведь так было на самом деле?
  - Я напишу, что ответил на высказывание генерала о том, что я часто видел его изображение следующим образом. Я сказал, что, возможно, видел его на банке из-под тушенки, - поправил капитана Клиан.
  - Раз так было на самом деле, то я так и помечу, а вы поставите свой автограф.
  Спустя двадцать минут после обещания Гномбэ семья Маурицио воссоединилась в коридоре комиссариата. Отци посадил всех в свой автомобиль и повез на улицу Контанго в дом номер сто восемьдесят девять.
  35
  На теплоходе "Агери Мели" было на самом деле весело и уютно, по крайней мере, для Смулли и его подруги Уа, а также Бина и его временной девушки Бушнуаси, которую ему предложили на этот вечер. Путешествие по реке Агери проходило по живописным местам, каких множество в Чойзе. Микки вначале был немного напряжен, однако непринужденная обстановка и небольшое количество алкоголя, которое он себе позволил, расслабило его нервную систему ровно до такого состояния, при котором виды, открывающиеся с левого и правого борта, приносили удовольствие.
  Когда Фьючерс и Опцион скрылись за горизонтом и тьма окутала судно, этим четверым путешественникам оставалось наблюдать лишь за огнями проплывающих мимо населенных пунктов или за посетителями ресторана. Бин и его приятели расположились на второй палубе. Микки несколько раз приглашал Бушнуаси на медленный танец и вел с ней непринужденную беседу. Болтать с ней ему нравилось. Учитывая, что утром он рассчитывал с ней расстаться навсегда, не беря на себя не каких обязательств, разговор на разные темы, не затрагивающие струн души, у него с ней клеился.
  Ситуацию Бин контролировал. Он избегал затрагивать в беседе со своими товарищами вопросы, касающиеся его банковско-финансовой деятельности, а старался рассказывать о нравах, обычаях и жизни населения тех экзотических стран, где ему удалось за свою жизнь побывать.
  Слушали с удовольствием, периодически прерывая его повествование различными вопросами. Несколько раз Уа попыталась расспросить Бина о политической и околополитической ситуации в Хеджере. Микки каждый раз удачно уводил разговор в иное русло, и Уа перестала его донимать расспросами об Окманате Чини, о прессинге власти в отношении бизнеса и оппозиции. Наверное, во время очередного танца ей Смулли шепнул на ухо, что не стоит продолжать интересоваться у этого жителя Хеджера тем, о чем он не желает рассказывать.
  Время шло к полуночи. Отдыхающие на теплоходе туристы в общей массе выглядели с каждым часом все более захмелевшими. Уже все наелись и продолжали лишь употреблять спиртные напитки различной крепости, изредка лениво ковыряясь в своих тарелках.
  Почти не прикасались к спиртному двое мужчин в бордовой и льняной рубашках, собравшиеся, как они заявляли администратору, на бизнес-ужин. Они заняли места на третьей верхней палубе таким образом, что их взору открывалось почти все пространство на второй палубе судна. Каюту на ночь они забронировали, однако находились в ней не более десяти минут, после того как взошли на борт. Остальное время они сидели в ресторане. Все свои вещи за исключением огромного чемодана на колесиках они держали возле столика. Тот, что был в бордовой рубахе, имел при себе средних размеров саквояж, а его друг у своих ног поставил небольшой пластиковый кейс. Они за весь вечер ни разу не спустились на танцпол, ни разу не сходили в туалет и не подошли к стойке бара. Зато часто поглядывали на компанию хеджерского банкира. Но Бин не замечал взглядов, которые те бросали в его сторону.
  Микки лишь ощущал на себе откровенные взоры Бушнуаси, которыми та все чаще награждала его. Бин отвечал ей взаимностью. Скажем так, хомо они были взрослые, а раз уже собирались ночевать в одной каюте, то оба понимали, каким актом закончится эта комедия или драма для обоих.
  После нуля часов на "Агери Мели" началась пальба и выстрелы - это пиротехники устроили фейерверк. Затем опять заиграла музыка, и гости пустились в пляс. Ну... те, у кого еще оставались силы и желание.
  У Смулли и Уа было в достатке и того и другого, поэтому они удалились на танцпол, слившись с толпой хомо, прыгающей в такт веселой и задорной песенки.
  Бушнуаси наклонилась к Микки и сексуально, чуть ли не целуя того в ухо, нашептала: "Бин, я немного устала. Ты не сопроводишь меня до каюты?". Финансист подумал, что пока у него присутствует желание овладеть этой женщиной, то неплохо бы его удовлетворить, и он спросил:
  - Ты уже хочешь спать?
  - А ты еще нет? - Бушнуаси одарила Микки хмельным влюбленным взглядом.
  - Я думал еще немного посидеть, - Бин посмотрел на нее, улыбнулся и уточнил, - чтобы уже уйти окончательно и не возвращаться, а завалиться в кровать. Или ты хочешь часок передохнуть, а затем вернуться за столик?
  - А как ты хочешь? - Бушнуаси отвечала вопросами на вопросы, давая понять, что готова уступить своему кавалеру. - Если ты желаешь еще посидеть, то сопроводи меня, пожалуйста, до каюты. Я хочу пи-пи, а там на первой палубе мрачновато. Да и пьяных шляется по кораблю достаточно. Я схожу в туалет и приму душ, а то после танцев и бурного вечера у меня все тело просит воды и шампуня.
  - Давай дождемся Уа и Смулли, предупредим их, что будем около часа отсутствовать. А они пусть нас ожидают и место держат, чтобы официанты не прибрали. А там посмотрим. Будет охота, так вернемся. Идет?
  - Как скажешь, - согласилась девушка и положила свою ладонь на руку Микки.
  Когда почтальон и его подруга вернулись за стол, Бин и Бушнуаси сообщили им о своих планах. Те согласились, причем Смулли подмигнул перед уходом Микки, а Уа еле заметно кивнула головой, подбодрив свою подругу.
  Все эти действия не ускользнули от двух мужчин с третьей палубы. Когда Микки и Бушнуаси в обнимку медленно двинулись в направлении своей каюты, мужчина в бордовой рубашке поднял свой саквояж, а тот, что в льняной, взял в руку свой кейс. Они разделились и направились на нижнюю палубу по двум противоположным трапам.
  Бушнуаси и Бин спускались по трапу, обняв друг друга за талию. На одном из пролетов они остановились и их уста слились в жарком продолжительном поцелуе. Со стороны девушки он имел вкус полусладкого вина, а изо рта кавалера разило конкретным и дорогим ромом. Им понравилось, и они продолжили путь до каюты.
  Подойдя к своему номеру, Микки отыскал в кармане брюк ключ и отворил дверь. В каюте было свежо и прохладно, работал кондиционер. Бин нащупал выключатель и включил свет. Номер осветился двумя бра, однако Микки показалось недостаточным такое освещение, и он зажег большую люстру под потолком. Затем он повернул ручку запирателя в замке и потянул на себя дверь, убедившись, что та действительно закрыта.
  Бушнуаси самостоятельно разделась и, поманив пальцем Бина, пригласила его в душ. Он сказал, что будет через минуту, и девушка скрылась за дверью ванной комнаты.
  После этого Микки заглянул под кровать, в шкаф и раздвинул шторы на иллюминаторе. Поскольку теплоход "Агери Мели" считался классом выше среднего, иллюминаторы у него имели вид обычных окон квадратной формы размерами метр на метр, а не маленьких и круглых, как на дешевых судах. Конечно, эти окна невозможно было открыть, и они были изготовлены из прочного органического стекла, но смотреть днем из этих окон было намного приятнее, чем через маленькое круглое окошко диаметром в тридцать сантиметров.
  Убедившись, что в каюте никого, кроме него и Бушнуаси, больше нет, Бин со спокойным сердцем оголил свое тело и направился в душ.
  Не станем описывать половой акт между Микки и Бушнуаси под многочисленными тонкими струями воды, а то шибко нравственные граждане опять скажут, что здесь описывается одна порнуха. А тот, кто эту порнуху описывает, сексуально озабочен. Зачем нам это надо? Не будем раскрывать секреты длины и толщины полового члена партнера и размер груди партнерши. Вот так! И совсем не станем описывать, как она стонала и орала во время оргазма. Также намеренно опустим эпизод, когда Бушнуаси ловко делала минет Бину, пока тот не эякулировал ей в ротовую полость, после чего она закашлялась и выплюнула его сперму, едва не захлебнувшись. Не будем. Пусть, кто хочет, тот пойдет на кухню, заварит чай и пофантазирует на эту тему самостоятельно и без наших подсказок.
  А расскажем о том, что, пока парочка удовлетворяла друг друга, двое мужчин с саквояжем и кейсом подошли к двери их каюты. Тот, что был одет в бордо-вую рубаху, зашел по трапу со стороны кормы, а его друг спустился с носовой части судна.
  Мужчина в льняной рубашке открыл кейс, достал отмычку и одним движением отпер дверь каюты. Его приятель ворвался, держа пистолет на вытянутой руке. Однако ни Бина, ни Бушнуаси он не обнаружил, а услышал лишь стоны из душа и шум струящейся воды. Его напарник также быстро проник в каюту и закрыл за собой дверь.
  - Трахаются, что ли? - услышав звуки из душа, предположил на хеджерском языке мужчина в льняной рубахе.
  - Нет, кроссворды разгадывают, - усмехнулся товарищ в бордовой рубашке.
  - Будем брать?
  - Да ладно. Пусть кончат напоследок. Куда они с корабля денутся?
  * * *
  Капитан Гномбэ должен был закончить работу утром в восемнадцать часов. Он сложил все бумаги в сейф и собирался отправиться домой отдыхать после ночной смены. Осталось лишь сдать оружие в хранилище комиссариата, сесть в свой автомобиль и уехать. Однако звонок телефона в его рабочем кабинете и последующий разговор с начальником комиссариата Уту заставили его подняться на второй этаж в кабинет полковника.
  Гномбэ закрыл дверь на ключ и направился на беседу к своему шефу. Подойдя к кабинету главы комиссариата, он дважды постучал и, дождавшись приглашения, вошел, обратившись к Уту:
  - Вызывали, господин полковник?
  - Да. Проходи, - кивнул головой Уту. - Вчера привозили задержанного Хасимо Маурицио, который побил машину министра. Ты его допрашивал и протокол составлял?
  - Так и есть. Он дал показания, я их запротоколировал, он подписал.
  - А где протокол?
  - Я отдал его сегодня в канцелярию в конце смены, - доложил капитан.
  - Ясно. А что конкретно он сообщил в показаниях? В чем там вообще суть вопроса? Я в курсе, но не шибко глубоко владею ситуацией относительно аварии.
  - Там спорный момент... Маурицио считал поначалу, что он невиновен.
  - Ага, - многозначительно произнес полковник таким тоном, словно говорил Гномбэ: "Продолжай, не молчи".
  - Вкратце: министр попал своим передним бампером в его задний. Маурицио сопротивлялся у меня на допросе, но в конце концов признал свою вину и подписал бумаги. Еще он нахамил министру, но тоже косвенно подтвердил, что был неправ, попросил о снисхождении, второй протокол также подписал, и я его отпустил около нуля часов сегодня ночью.
  - Зря, - был краток Уту.
  - Что именно? Зря он подписал и согласился, что виновен, или зря я поднажал, пытаясь взять у него правильные показания? Это не моя инициатива, а рекомендации майора... - оправдывался капитан.
  - Не надо было его выпускать из камеры, - уточнил начальник комиссариата.
  - Господин полковник, так никто ж не давал мне по этому поводу никакой команды. Как меня просили, так я и составил протокол, чтобы автомобиль "Уджумла-кусуду" и его владелец выглядели потерпевшей стороной.
  - Но никто и не давал команды отпускать его домой.
  - Тут такое дело... Вроде дело не криминальное, а административка. А еще он - отец, воспитывающий без жены двоих детей. Сосед с его детьми пришел искать этого Хасимо Маурицио. Дочка плакала. Он не желал признавать себя виновным. В общем, я его еле-еле без скандала уговорил, что если он подпишет признания и впоследствии оплатит ремонт побитого "Уджумла-кусуду", то будет ночевать дома. Он согласился. Я слово сдержал. Он же не опасен для общества, чего его в камере держать?
  - Это ты так считаешь, а наш министр сказал одному хомо из управления, который мне потом перезвонил сегодня еще в пятнадцать часов, ни свет, ни заря, что этому Маурицио надо посидеть на зоне и подумать годков этак с десяток. Понимаешь?
  - Ну... если министр так считает, то я не могу ничего возразить. Значит, суд присудит ему десятку - и будет сидеть. А что, он так зацепил министра в перепалке?
  - Это не твоего ума дело. Даже не моего, - ответил Уту.
  - И что теперь будет с Маурицио?
  - Арестовать просили и до оглашения приговора держать под стражей. Понятно, что не у нас в комиссариате, а в тюрьме, в камере предварительного заключения будет находиться.
  - Ну, так, значится, раз начальство решило, то тому так и быть, - пожал плечами Гномбэ.
  - Пусть они там разбираются, а нам нужно закончить начатое. Короче, поедешь сегодня вечером с группой к нему на квартиру и арестуешь этого Хасимо Маурицио.
  - Неудобно как-то, господин полковник получается. Я обещал, что если он протоколы подпишет, то я его отпущу.
  - Отпустил?
  -Да.
  - А вечером поедешь и арестуешь его повторно. Ты уже с ним знаком более-менее, тебе проще будет.
  - А может, кто-то другой это сделает, а то я ему обещал?..
  - Что, Гмомбэ, ты все заладил: "обещал, обещал"? Ты полицейский или в детском саду подрабатываешь воспитателем? Он - преступник, который, между прочим, сам в этом признался. Тебе дали приказ - выполняй!
  - Хорошо, - без энтузиазма согласился капитан.
  - Понятно?
  - Да, господин Уту. Во сколько прикажете прибыть сегодня вечером в комиссариат для выполнения задания по поимке преступника?
  - Подъезжай часам к сорока. Возьмешь группу захвата. Какой там захват... Возьми с собой двух сержантов и езжай к нему домой. И не забудь прихватить постановление об аресте. Я скажу, чтобы его напечатали. Сразу этого Маурицио отвези в тюрьму и сдай. Пусть следователи с ним сами разбираются. У нас не хватает времени настоящих преступников ловить и задерживать, а тут еще с ним возиться и протоколы строчить. Выполняй.
  -Есть!
  Двух мужчин, притаившихся в каюте Бина и Бушнуаси, можно сравнить со смертельной болезнью - той, которая уже внедрилась и пустила глубокие пагубные корни в тело и здоровье гуманоида, лишая его жизненных сил и подрывая иммунитет.
  Хомо или человек пока еще беззаботно живет, не подозревая о том, что некий вирус, грибок или бактерия уже размножается внутри него. Примерно в таком положении сейчас оказалась эта парочка, занимающаяся сексом, отдыхом и поглощением спиртного. Им хорошо, они расслабляются.
  Но другая парочка в это время была мыслями далека от полового совокупления, пьянки и утех. Они проникли в номер Микки и Бушнуаси, как хворь или недуг без спроса забирается под кожу хомо. Мужчины в бордовой и льняной рубашках влезли в чужую жизнь, как паразит в чужое тело. Они это сделали намеренно, они не собираются отступать и несут в себе опасность или смерть. Что именно? Пока не известно. Не сдав анализы, невозможно точно определить тип заболевания. Не услышав от мужчин с саквояжем и кейсом мотивов их преступления, невозможно определить степень опасности, которой подвергаются те, в чье временное жилище залезли преступники.
  Микки перекрыл воду из душа, и Бушнуаси первой ступила на коврик. Бин взял полотенце и принялся медленно вытирать мокрое тело девушки от волос на голове до волос на ногах. Когда он закончил, партнерша наградила его поцелуем и произнесла:
  - Бин, я уже отдохнула и полностью пришла в норму. Если у тебя есть желание, то мы можем подняться в ресторан к Уа и Смулли и продолжить.
  - Я скажу тебе об этом минут через десять, а может, и двадцать. Надеюсь, у меня еще хватит сил один раз заняться любовью, и мы заберемся под одеяло, -хитро улыбнулся Микки. - А пока ступай в спальню. Мне надо вытереться, а то здесь тесновато для двоих. Я стану вытираться и тереться об тебя, и ты снова станешь мокрой.
  - Тогда я тебя жду в постели, мой тигр, - Бушнуаси подмигнула Бину и вышла из душевой комнаты, закрыв за собой дверь, а Микки, напевая себе под нос некую песенку, начал вытираться полотенцем.
  Бушнуаси успела сделать несколько шагов, шлепая босыми ногами по паркету, как увидела сначала одного, а затем и второго незнакомца, уставившихся на ее голое тело. Бушнуаси опешила и даже не смогла крикнуть, как это часто бывает с хомо во время испуга. Ей, наверно, было в большей степени стыдно находиться нагой в компании незнакомых мужчин, чем страшно. Поэтому она первым делом одной ладонью прикрыла промежность, а другой - соски. И лишь после этого открыла рот, решив, что пора звать на помощь. Только ничего не вылетело из гортани Бушнуаси, кроме сдавленного хрипа, так как один из мужчин выстрелил в нее. Выстрел был тихим, будто его произвели из оружия с глушителем или из пневматического пистолета. Девушка постояла несколько секунд в оцепенении, а затем опустилась на одно колено, попыталась опереться рукой о кровать, но, в конце концов, свалилась на пол.
  - Держи дверь на прицеле, - сказал мужчина в льняной рубахе, - а я переложу ее на постель и накрою, чтобы подозрений не возникло. - Он спрятал свой пистолет за спину, подошел к Бушнуаси и переложил ее туда, куда планировал, сопроводив комментарием: - Тяжелая, сучка! - затем повернул ее голову лицом к стене, накрыл тело от ног до шеи одеялом и самодовольно прошептал: - С этой разобрались. Теперь она не станет вопить и звать на помощь. Аккуратно смотри. Сейчас Микки должен выйти.
  За дверью в коридоре послышались шаги, мужчины насторожились. Кто-то явно женского пола, на каблуках, приближался к номеру. Стук обуви приблизился к каюте, а затем отдалился. Потом где-то дальше по коридору открылась и захлопнулась дверь. Хомо в бордовой рубашке сделал рукой знак своему приятелю: неприятность миновала.
  - Его сразу валить, чтобы не возникло эксцессов? - спросил мужчина в бордовой рубашке.
  - Надо убедиться, что это на самом деле тот, кого мы ищем, иначе может быть скандал. Мы же его только по фото видели, - прошептал напарник.
  Бин, насвистывая что-то, распахнул дверь душевой и обратился к Бушнуаси:
  - Ты прикемарила?
  - Не дергаться! Руки вверх, - на хеджерском языке произнес мужчина в льняной рубахе.
  - Стреляю без предупреждения, - пригрозил второй.
  Микки несколько мгновений переваривал услышанное, пока не понял, что к нему обращаются на родном языке. Вначале он поднял глаза на говоривших, а затем и руки.
  - Кто вы?
  - Здесь вопросы задаем мы, - расставил приоритеты тот, что носил льня-ную рубашку. - Понятно?
  - Да. А зачем вы убили Бушнуаси, - все же задал вопрос Бин, не понимая, к чему такая жестокость, но осознавая, что девушка не просто уснула, дожидаясь возвращения партнера из душа.
  - Вела себя неправильно, - пояснил один из нападавших. - Вы - Бин Микки, подданный республики Хеджер?
  - Да, - был краток финансист. - А вы кто? И зачем я вам?
  - Министерство национальной безопасности Хеджера, - пояснил мужчина в льняной рубашке. - Вы задержаны. У меня приказ: вернуть вас живым на родину или при невозможности осуществить доставку, убить вас.
  - Здесь, господа, Чойз, а не Хеджер, и юрисдикция Хеджера тут не распространяется, как и работа хеджерских спецслужб, - заговорил о своих правах абсолютно голый хомо. - И что вам от меня надо? Как вы меня нашли и захватили?
  - Это только в детективах убийца изливает душу, перед тем как убить свою жертву, а мы - офицеры МНБ, поэтому пояснений давать не намерены.
  - Убийцы, офицеры, МНБ-шники... Кто знает, кто вы на самом деле... И что вам надо? - спрашивал Бин.
  - Извините, господин Микки, удостоверение я на задание не взял. Доказать вам не смогу.
  - И что дальше? - спросил Бин.
  - Это от вас зависит. Жить хотите?
  - Да.
  - Тогда выйдем в ближайшем промежуточном порту. Или у вас есть желание разделить смертное ложе со своей подружкой?
  - Я выбираю первое.
  - Отлично, - сказал хомо в льняной рубашке. - Тогда я за чемоданом, а вы -без фокусов.
  - Я зачем чемодан? - не понял Микки.
  - А труп здесь оставлять, по-вашему?
  Один из нападавших ушел, а второй приказал Бину стать на колени лицом к стене и руки положить за голову.
  Спустя минуту снова раздались женские шаги, но на этот раз в дверь каюты постучали. Сотрудник МНБ тихо посоветовал Бину не открывать дверь, а сказать, что он с девушкой решили лечь спать.
  - Кто там? - не вставая с колен, спросил Микки.
  - Бин, это мы, Уа и Смулли, - послышалось из коридора.
  - Мы уже спим, У а, - ответил Микки.
  - Так вас не ждать? - спросил Смулли.
  - Да.
  - Так открой, мы зайдем, - предложила Уа.
  Сотрудник спецслужб жестом категорически запретил это делать.
  - Я голый, из душа только, - соврал Бин.
  - Так надень штаны! - засмеялся Смулли.
  Микки перевел взгляд на мужчину в бордовой рубахе. Тот замотал головой.
  - Да я уже не хочу. Неохота.
  - Что-то произошло? - почувствовала неладное Уа. - А где Бушнуаси?
  Сотрудник МНБ пальцем показал на душевую комнату.
  - Бушнуаси под душем, - сказал Микки.
  - Бин, вы что, поругались? - не унималась Уа.
  - Немного.
  "Ты - дурак? Я тебя сейчас пристрелю!" - жестикулировал сотрудник спецслужб в отношении Микки, а затем негромко добавил, подойдя к нему:
  - Скажешь, что нет сил говорить, и попрощайся. И больше ни слова!
  - Ребята, я устал. До свидания. Прощайте! Все. Пока.
  Смулли и Уа еще попытались общаться, но, поняв бесплодность своих попыток, удалились.
  Увидев, что перед дверью каюты кто-то стоит, хомо в льняной рубахе спрятался на площадке трапа и ожидал, пока Смулли и Уа не уйдут. Когда они направилась обратно в ресторан, он быстро подкатил чемодан и постучал условным сигналом. Напарник ему отворил.
  Сотрудник МНБ, который ходил за чемоданом, расстегнул молнию по всему диаметру, открыл его и весело скомандовав Бину:
  - Господин Микки, прошу вас занять место согласно вашему билету.
  - То есть? - не понял Бин.
  - Вы ложитесь в чемодан так, как вам будет удобнее, и мы отправимся в захватывающее путешествие в республику Хеджер.
  - Так вы ж Бушнуаси собирались туда положить.
  - Мы передумали. Вы разместитесь в чемодане, мы сделаем вам укол снотворного и повезем вас домой, - рассказывал МНБ-шник в льняной рубахе.
  - Бред! Как вы перевезете хомо в чемодане через несколько границ? - не поверил Микки.
  - В машине с дипломатическими номерами, которые никто не имеет права досматривать. Это я вам говорю откровенно и честно, чтобы вы, во-первых, не умерли от страха и клаустрофобии, проснувшись после снотворного, а, во-вто-рых, чтобы, проснувшись, вы не пытались кричать и привлекать к себе внимание. Мы вам для страховки заклеим рот, чтобы вы могли только мычать. И еще: в чемодане, видите, есть кнопка. Если станет плохо, то нажмете на нее, и я получу сигнал. Я не хочу, чтобы вы умерли по дороге, но по-другому вас не вернуть в Хеджер. Ложитесь.
  - Дайте я хоть оденусь... - попросил Бин.
  - Господин Микки, чемодан этот с климат-контролем. Вы не замерзнете и не задохнетесь, если только не начнете плакать, и слезы с соплями не заполнят ваш нос.
  Бин согласился, лег в чемодан, ему сделали инъекцию, подождали, пока он заснет, застегнули чемодан и поставили на колеса.
  - Все даже лучше и чище, чем я предполагал, - с удовлетворением сказал хомо в льняной рубашке.
  - Пока - да, - согласился второй. - Как будем выволакивать его с теплохода?
  - Во время ближайшей остановки выйдем на причал - и все дела. Она через полчаса.
  - Будем сидеть эти полчаса здесь или пойдем к себе в каюту?
  - Лучше к себе. Чего тут торчать? Здесь мы как бы не на своем месте.
  - А если эта баба проснется? - усомнился хомо в бордовой рубашке.
  - Она после снотворно-паралитической пули спать будет еще часов двенадцать.
  - А потом?
  - А потом проснется, словно после офигенной попойки. Пока что-то сообразит, ты как сотрудник посольства уже пересечешь чойзскую границу в машине с чемоданом, а я по туристической визе уже на самолете в небе буду. Не волнуйся за нее. Если сердце выдержит или в рыгвотине не захлебнется, то будет еще долго жить и рассказывать своим внукам историю о шпионах. Посмотри, дышит?
  Хомо в бордовой рубахе подошел к кровати, сбросил с Бушнуаси одеяло и приложил ухо к губам, пытаясь уловить дыхание. Затем вожделенно осмотрел голое тело девушки и высказался:
  - Классная телка. Не зря ее пер в душе Микки. Отодрать бы ее...
  - Послушай, ну ты же третий секретарь посольства Хеджера в Чойзе и по совместительству лейтенант МНБ. Неужели ты позволишь себе насиловать женщину в бессознательном состоянии? Да, хрен бы с ней, можно было ее и продрать, но зачем тебе неприятности? Тебе баб мало? Так шлюху закажи.
  - Эта лучше продажных шлюх, - отметил хомо в бордовой рубашке и снова накрыл Бушнуаси одеялом. - У меня на нее даже встал.
  - Тогда идем к себе в каюту от греха подальше.
  - А если их друзья стуканут службе охраны судна и те к нам нагрянут и станут ломиться к нам, как действовать будем? Или если при выходе на трапе начнут нас брать?
  - Тогда второй вариант задействуем: вырежем стекло в иллюминаторе, ты выпрыгнешь с саквояжем в реку, вскроешь баллон с газом, надуешь лодку. А я выброшу тебе чемодан с Микки, а затем прыгну в воду сам. Намочимся и намучимся, конечно. Да еще и в мокром виде до машины добираться будем долго и трудно.
  - У нас же в запаянных пакетах есть сухие запасные майки и спортивные штаны, так что прорвемся.
  - Аккуратно и тихо идем к себе. И надо дверь отмычкой снова закрыть. А банкир-то наш бздливым оказался, хоть и богатым. Обосрался от страха и даже не рыпался, не сопротивлялся ни разу. Вел себя, как жертвенный баран, которого ведут к ритуальному камню, чтобы зарезать.
  36
  В квартиру номер 118, что расположена на пятом этаже в третьем подъезде дома 189 по улице Контанго, они пришли вечером и впятером. Капитан Гномбэ прихватил с собой сержанта, капрала и двух женщин в гражданской одежде.
  Джефри Клиан в это время готовил ужин для своей семьи, а дети делали уроки. Когда после продолжительного и настырного звонка он отворил дверь и увидел в коридоре всю эту компанию, то понял, что добром этот визит для него не закончится.
  - Господин Маурицио, - глядя поверх головы Джефри, обратился к нему Гномбэ, - у меня ордер на ваш арест.
  - То есть? - не до конца веря этим словам, попросил уточнить Клиан.
  - Вышестоящее начальство решило вас задержать и выдало на сей счет предписание, - продолжил капитан.
  Пока эти два хомо изъяснялись, сержант и капрал без приглашения зашли в квартиру. Оганио и Унзури бросили свои занятия и вышли из комнаты в прихожую, став рядом с отцом.
  - Папа, что такое? - со страхом спросила дочь.
  - Что это за хомо? Кто они? Полиция? - расспрашивал у Джефри сын.
  - Как видишь... Говорят, что арестовывать меня пришли, - продолжил Клиан.
  - Так ты же сказал, что тебя навсегда отпустили, - не понимала Унзури.
  - А ты у капитана спроси, - Джефри кивнул головой в сторону Гномбэ. -Это он мне клятвенно обещал, выбивая всяческими хитрыми способами показания, что стоит только мне признать свою вину в аварии на дороге, как меня оставят в покое. Свое получил, пред начальством отчитался за нужные показания, а спустя сутки приехал меня повторно забирать.
  - Господин Хасимо, я сегодня приехал не потому, что мне так этого захотелось. Я - полицейский. Мне дали предписание - я выполнил.
  - Так, а зачем было врать тогда при первом задержании? - недоумевал Клиан.
  - Я не врал. Я действовал в рамках своей компетенции. Я тогда имел возможность вас отпустить после определенных процедур, я помог вам.
  - Спасибо за заботу, - ехидно ответил Джефри. - А сейчас меня надолго забираете?
  - Это опять же не я решаю, - развел руками и опустил глаза капитан. - Но могу предположить, что вам стоит взять с собой самое необходимое, потому что отсутствовать вы будете не один день.
  - Какой вы все-таки гниловатый... - заключил Клиан.
  - Короче, собирайся побыстрее, пока тебя в этой одежонке не повезли в тюрьму, - сержанту надоел этот разговор: - Много треплешься и тратишь свое и наше время.
  - Чем больше вы будете болтать языком, тем меньше у вас будет времени на сборы, - в более мягкой манере, чем сержант, произнес капрал.
  Поняв, что ситуация серьезная, Оганио проскользнул на лестничную площадку и, не отрывая пальца, стал звонить Отци Тунга. Сержант погнался за мальчишкой и, схватив того за руку, затащил обратно за порог квартиры 118.
  - Убери руки, холуй диктатора, - выкрикнул Оганио и укусил сержанта за палец.
  - Вот гаденыш! - вскрикнув от боли, зашипел сержант и толкнул парнишку.
  Оганио удалился спиной о стену и крикнул:
  - Сдохни, сука!
  - Ты чего трогаешь моего ребенка? - возмутился Клиан и сделал ногой подсечку сержанту. Тот свалился на пол, ударившись головой об угол открытой двери.
  - Ах ты тварь! - поднимаясь на ноги, сержант вынул пистолет из кобуры. -Сейчас пристрелю, блядь, урода за нападение на полицейского!
  Две женщины, прибывшие вместе с сотрудниками МВД, молча переглянулись.
  Унзури завизжала так, что слышно было от первого до десятого этажа. Капитан поднял руку и крикнул:
  - Всем успокоиться!
  Сержант попытался и далее угрожать Клиану, но Гномбэ приказал ему спрятать оружие, и тот выполнил приказ. На крик стали выходить соседи Маурицио по этажу. В халате и тапочках выскочил на лестничную площадку и Тунга.
  Капитан понял, что обстановка накаляется и скоро может выйти из-под контроля. Он коротко объяснил жильцам пятого этажа, что им необходимо вернуться в свои квартиры, если они не хотят неприятностей. Видимо, проблем не хотел никто, кроме Отци, поскольку все за исключением драматурга выполнили распоряжение Гномбэ.
  После этого остальные, в том числе и Тунга, вернулись в квартиру Джефри, а капрал прикрыл двери, ведущие из квартиры к лифту.
  - Кто ты такой? Тебе приказ не понятен? Вали в свою хату! - в наглой форме обратился к Отци сержант.
  - Отвечаю для особо одаренных по пунктам. Их будет ровно три: по количеству заданных вопросов и озвученных просьб. Я - Отци Тунга - драматург и сотрудник Хеджерского драматического театра. Но поскольку вы, - сосед Клиана посмотрел в глаза сержанту, - кроме телесериалов о полицейских, уголовниках и подобных им персонажах, больше ни к какому искусству не приобщены, то вряд ли упоминание о театре разжижит ваш скомканный мозг. Приказ мне не понятен, ибо не подкреплен соответствующим документом с подписью и печатью. А по конституции я могу находиться в квартире своего соседа, если тот не против. И последнее... Я сомневаюсь, что такие особи, как вы, проживают в хате. Таких содержат в хлевах. У меня нет хаты, а есть жилище, и я туда вхожу и выхожу, а не валю.
  Обе женщины, не проронив ни слова, снова глянули одна на другую. Сержант, конечно же, не понял всех речевых хитросплетений Тунга, но заломил ему за спину руки, снял с ремня наручники и, застегнув их на запястьях Отци, произнес:
  - Короче, этого - в комиссариат. Там я ему конституцию прочитаю по слогам.
  - Не забирайте моего соседа, - попросил у капитана Джефри, - а то кто же за детьми присмотрит?
  - Дети будут помещены в приют на время вашего заключения под стражу, - разъяснил Гномбэ.
  - Как это?.. - у Клиана такой поворот событий вызвал шок.
  - А как по-другому? - пожал плечами капитан. - Вы - одинокий. Кто будет в ваше отсутствие осуществлять опеку над несовершеннолетними детьми?
  - Да мы с господином Тунга... - попытался мягко возразить Джефри.
  - Господин Маурицио, закон не позволяет отдать на содержание какому-то соседу ваших детей. Их заберут сейчас эти две сотрудницы приюта, - раскрыл причину присутствия двух дам в квартире Гномбэ. - Поэтому... поэтому собирайте все самое необходимое для мальчика и девочки, берите с собой то, что будет вам нужно в камере предварительного заключения, а мы после этого опечатаем вашу квартиру. Естественно, что на днях в присутствии понятых может быть произведен обыск.
  Унзури зарыдала и бросилась на шею отцу.
  - Вам пятнадцать минут на сборы, - предупредил Клиана капитан. - Вы вольны их потратить как на слезы с детьми, так и на сборы вещей. По своему опыту знаю, что второе в процессе дальнейшей жизни в приютах и тюрьмах гораздо важнее.
  - Хорошо, я учту ваши рекомендации и огромный жизненный опыт, - согласился Джефри. - Я соберу в дорогу себя и детей.
  - Папа, а нам что в эти пятнадцать минут делать? - спросил Оганио.
  - А вы, ребятня, берите все самое ценное для себя, и еще я вам дам немного денег. Спрячьте их. Деньги вам пригодятся, если их не отберут. Собирайтесь, а сами на всю жизнь запоминайте эти мгновенья, при которых режим Чини ломает судьбы и разрушает семью. Смотрите, запоминайте и делайте выводы. Спрашивайте, если чего надо. Я вам подскажу. У нас еще есть пятнадцать минут. Держитесь друг дружки, помогайте один другому. У вас в этом мире нет никого роднее, чем вы двое. Хотя... - отец призадумался, подошел к детям обнял их и прошептал неслышно для остальных: - Где-то в Инсайде есть еще ваши два брата старших... Не родных, других. Может, найдете когда-нибудь.
  * * *
  Хеджер. Деривативы. Тюрьма министерства национальной безопасности. Одиночная камера досудебного содержания.
  Бин Микки проснулся со страшной болью в голове и жаждой во рту. Ротовая полость, горло и, как ему казалось, все внутренности были пересохшими. Организм сигнализировал о том, что необходимо пополнить водный баланс.
  Как оказалось спустя минуту, болела не только голова, но также спина, суставы и мышцы из-за транспортировки тела из Чойза на родину. Бин все еще находился в чемодане, куда его уложили мужчины в льняной и бордовой рубашках на теплоходе "Агери Мели". Правда, чемодан был расстегнут, а его крышка откинута. Микки в скрюченном состоянии продолжал лежать в той же позе, в какой его упаковали той злополучной ночью. Он попытался вылезти из чемодана, однако ноги и руки не хотели слушаться своего хозяина. Бин мог видеть только стенки чемодана, он лежал на правом боку. Микки вспомнил, что несколько раз за время поездки он ненадолго приходил в сознание. В эти мгновения он сигнализировал похитителю, что хочет пить, нажимая на кнопку вызова, расположенную внутри чемодана. Его просьбу удовлетворяли, после чего снова пичкали очередной дозой снотворного.
  "Это явно не машина, в которой меня везли", - сообразил Бин, поворачивая голову таким образом, чтобы увидеть то, что находится сверху. Ничего особенного, кроме серого бетонного потолка он разглядеть не смог.
  Среди прочих неудобств - воняло мочей, и было холодно. Микки перенес центр тяжести на левый бок и уперся правой ногой в нижнюю стенку чемодана, лежавшую на поверхности пола. Ему удалось перевернуться и вывалиться из своего укрытия. Он захотел встать на ноги, но сумел довести дело только до половины, встав на четвереньки. На большее не хватило сил.
  Находясь в такой позе, Бин начал изучать обстановку. Она показалась ему удручающей. Находился он в помещении два с половиной на три метра или около того. Как и потолок, стены и пол были отлиты из того же строительного материала. В более короткую стену на всю ее длину были приделаны деревянные нары. На них отсутствовал матрас - только голые гладко отполированные и покрытые лаком доски. Это были даже не нары, а некий настил из внушительных брусьев, напоминающие железнодорожные шпалы, лежащие на полу. А на эти шпалы уже прибили струганые доски.
  Микки на коленках дополз до кровати-скамейки и сумел сесть. Поежился, обнял себя за плечи ладонями, пытаясь согреться. Не помогло.
  У противоположной стены в углу стояло ржавое ведро. Высота потолков доходила до четырех метров. Сверху справа виднелось небольшое зарешеченное отверстие без стекла. Симметрично ей, напротив, на том же уровне от пола висела лампочка в металлической сетке. Слева находилась железная дверь с небольшим окошечком для передачи пищи и смотровым отверстием-глазком.
  Вот, собственно говоря, и весь нехитрый интерьер. "А где же унитаз, - с удивлением заметил Бин, осмотрев несколько раз камеру, - или хотя бы отверстие в полу, куда гадить можно? Я знаю, что даже в самых отсталых странах в камере имеется что-то наподобие туалета и умывальника. А здесь... Хотя, в этой стране скотское отношение ко всему населению. Почему же тогда в тюрьме должно быть лучше? Содержание заключенных - это зеркало общества. Ну, так оно у нас кривое. Чего ж на это зеркало обижаться?
  Ссут и срут тут, наверное, в это ведро. Туда же и поблевать можно", - сделал вывод Микки, почувствовав спазм в желудке, после того как представил свою жизнь на новом месте. Однако его не вырвало. Желудок был пуст.
  Хоть комнатка была и маленькая, но ожидать и сидеть, испытывая жажду, бывшему банкиру не хотелось. Он привстал, опираясь о стену, и решил позвать хоть кого-то на помощь. "Раз эти два МНБ-шника говорили, что меня арестовали спецслужбы Хеджера, то, делаю вывод, что это хеджерская тюрьма, - размышлял Бин. - А может, они соврали? Вряд ли. Уж больно чисто и без акцента они изъяснялись со мной на хеджерском языке".
  Микки собрался постучать в дверь, но сообразил, что стоит абсолютно голым, то есть в том виде, как его положили в чемодан. "А что делать? Одежда же сама тут не появится из воздуха. Воздух... воздух. Какой смердючий воздух! Здесь нет унитаза, а воняет, как на вокзале в отхожем месте. Это из чемодана так разит. Я же испражнялся по малой нужде туда, пока ехал. Ой! - Бин наклонился и прикрыл крышку чемодана. - Как смердит! И я сам так воняю, потому что купался в своей моче, пока меня транспортировали. Как пить хочется. Я сейчас в состоянии хуже обоссанного бомжа. Тот хоть имеет возможность из лужи попить, а я и этого лишен. Лучше бы я сдох, чем терпеть такое унижение".
  Микки доковылял до двери и постучал в нее кулаком, сопроводив просьбой:
  - Откройте! Дайте попить. Воды!
  На его призыв долго никто не откликался, но затем за дверью послышались шаги. Кто-то подошел и повернул заслонку дверного глазка. Бин продолжил стучать, и тогда открылась дверка окошечка для передачи пищи. Микки попросил:
  - Дайте мне воды. Приведите мне адвоката. Расскажите, черт побери, где я, и что от меня хотят!
  - Не шумите, а то будете наказаны, - ответил голос с той стороны.
  - Наказан!? - то ли горько шутил, то ли выказывал полное непонимание угрозы Бин. - Куда уж больше наказывать и пытать хомо? Я очень пить хочу.
  - Пить можно только во время приема пищи или на прогулке. Время для этого не подошло, - пояснил голос.
  - А когда подойдет?
  - Вам сообщат об этом, - равнодушным тоном был дан ответ.
  - Но мне холодно и мучает жажда. Я скоро сдохну здесь.
  - Это ваше право, - сказали Микки, после чего дверца окошечка закрылась и охранник ушел.
  "Оказывается, в этой стране у меня есть права. Чудесно! Я обладаю правами как гражданин. И, насколько я понял, мне сообщили самое главное право в республике Хеджер - право сдохнуть", - Бин сделал два шага назад, после чего и
  морально, и физически разбитый опустился на нары.
  
  
  
  * * *
  Джефри Клиана привели на первый допрос после его повторного задержания. Его доставили из камеры предварительного заключения в кабинет к следователю Хуку. И к этому моменту сей господин вел с Клианом беседу уже более получаса.
  - Послушай, Маурицио, - уговаривал Хук Джефри, - чего ты валяешь дурака? Подпиши, что ты намеренно подставил свою машину под внедорожник министра внутренних дел с целью нанести ему тяжкие телесные повреждения для дальнейшей дестабилизации политической ситуации в стране перед референдумом и выборами президента. Получишь года три условно и через месяц уже опять будешь дома на диване телевизор смотреть, а не в сырой камере гнить.
  - Спасибо за совет. Я уже одного такого советчика, капитана Гномбэ, послушал. Тот мне нашептывал, что стоит мне подписать бумаги, что именно я, а не Киджиджи Мвандиши нарушил правила дорожного движения, и мне лишь вкатают штраф и отпустят потом на все четыре стороны. Я послушал этого капитана. Теперь сижу перед вами. Вы теперь советуете мне принять на грудь более тяжкое преступление, уже после которого я схлопочу, согласно вашим выводам, условный срок. Такими темпами, если я буду идти у таких, как Гномбэ, на поводу, то через неделю мне станут шить измену родине. А стоит мне признать свою вину и покаяться в очередной раз, то меня упекут за решетку всего на тридцать годков, но зато не расстреляют.
  - Я вижу, ты до хрена грамотный. Такими темпами ты на самом деле договоришься до реального срока, - сказал следователь.
  - Я вообще отказываюсь от своих прежних показаний, которые дал Гномбэ под давлением в комиссариате, - заявил Джефри.
  - Что-о-о-о? Я тебе откажусь, умник! Ты меня слышишь? Ты у меня подпишешь все, что я тебе скажу. Я таких, как ты, через колено за два допроса ломал, - продолжал угрожать Хук. - Я тебе сейчас, пока мы тут вдвоем, почки отсажу двумя ударами, и будешь кровью ссать.
  - Вы бандит или служитель закона?
  - Чего ты смотришь на меня и щеришься, вафел? Что ты тут сидишь передо мной, ногу за ногу заложивши?! - следователь поднялся со стула, сделал три шага к Клиану и пнул его подошвой туфли по колену.
  - Аккуратнее, без рукоприкладства! - возразил Джефри.
  - Да кто тебя руками трогает? Я тебя посажу в камеру к рецидивистам, те тебя опустят по полной программе, так потом на зоне будешь у параши весь срок спать и там же пищу принимать. Устроить веселую жизнь?
  Клиан неопределенно пожал плечами и произнес:
  - Бить хомо, если он в наручниках, всегда проще, когда ты сам - начальник и у тебя руки свободны.
  - Так не отнимай свое и мое время, если знаешь, что я - начальник, а ты -говно. Бери ручку и пиши то, что тебе умные хомо советуют.
  - Никакого поклепа я на себя возводить не буду.
  - Тогда смазывай жопу солидолом и топай в новую камеру. Там тебя научат раком стоять и хрен сосать каждый час. А дети твои пусть по приютам поживут, пока им приемную семью не подыщут. А я посодействую, чтобы детей твоих семья гомосеков усыновила. Вот тогда поймешь, что нужно было делать сейчас, да поздно уже будет, когда твоих детей отдадут на воспитание пидарасам. Я об этом лично позабочусь. Ты будешь париться на зоне, а твою дочь и сына будут воспитывать какие-нибудь заднеприводные мужички. Зашибись? Приятно будет ощущать, что у твоего сына и дочери сейчас приемный папа - пидарас?
  - А у тебя есть дети? - задал вопрос Клиан.
  - Есть.
  - И тебя не мучает ситуация, что их воспитанием сейчас занимается настоящий гандон и пидарас?
  - Ты охренел? - Хук поднялся со стула и ударил Клиана ногой в грудь.
  Табуретка под Джефри пошатнулась, и он упал на спину.
  - Сука, лег мордой в пол! Ложись на живот, тварь! - скомандовал следователь. - Руки за спину!
  - Как я могу за спину, если они в наручниках?
  - Лежать. Сейчас полежишь у меня часик-другой в позе ласточки, тогда узнаешь, кто тут пидарас, - с этими словами Хук ударил лежащего на животе Клиана ногой в область брюшной полости, открыл ключом замок наручников, завел руки Джефри за спину и снова их защелкнул. Затем следователь вынул из полки рабочего стола вторые наручники, сковал ими ноги. А еще у него была припасена толстая веревка, при помощи которой Хук максимально приблизил цепь одних наручников к другим таким образом, что суставы нижних и верхних конечностей оказались в напряженном состоянии, а ладони Клиана почти касались собственных пяток.
  - Козляра вонючая! Я пойду перекусить, а ты полежи и подумай, какие показания выгоднее до конца моей смены тебе начиркать в протоколе, - изложил свою точку зрения Хук. - А пока я от тебя отдыхать буду, с тобой побеседует старший следователь Д'ерчигг. Куда, урод, переворачиваешься на бок? Лежать, ублюдок, на животе!
  Следователь привязал свободный конец веревки к чугунному кольцу, вмонтированному в стену, и удалился.
  На самом деле он зашел в соседний кабинет, где находился старший следователь Д'ерчигг еще с одним мужчиной в костюме и без погонов.
  - Здоровья и потенции! - в шутливом тоне поприветствовал Хук товарищей по цеху.
  - И тебе тем же органом по лбу, - ответил хомо в костюме, а Д'ерчигг лишь в приветствии кивнул головой и продолжил перебирать бумаги.
  - Чего ты там так орешь, что аж за два кабинета слышно? - спросил старший следователь у Хука, не поднимая от документов глаз.
  - Да мудаком этот Хасимо Маурицио оказался. Все ерепенится и не хочет признание писать, - пояснил следователь и выразил сомнение: - Может, он не такой уж и виноватый в этой истории, как этого хочет министр?..
  - Тебе дело? Тебе сказали - ты сделай. А судья потом разберется, кто виноват и на какой срок, - улыбнулся старший следователь и поднял на Хука взгляд. -Не думай, не такая уж этот твой Маурицио жертва произвола.
  - Да мне вообще до одного места. Я просто завелся с ним на допросе, и от волнения меня на жратву пробило, - ответил Хук.
  - Покушай, - дал совет Д'ерчигг, - успокойся и продолжи допрос. Чего нервничать из-за дебилов разных?
  - Так он меня пидарасом обозвал.
  - А-а-а-а... - это меняет дело. - А ты ж ведь на самом деле не такой, да? -ухмыльнулся Д'ерчигг, подколов следователя.
  - Да иди ты... - отреагировал на шутку Хук. - Я этому долбоебу помочь хочу, чтобы не гнил на предварительном заключении, а быстрее на зону топал срок мотать, а он что-то из себя строит, мудило и обыватель херов.
  - Ну, знаешь, не такой уж он и обыватель... Вот мне только что он конверт принес, - старший следователь кивнул в сторону третьего собеседника, сидевшего у стола, - так там бумаги интересные на твоего Маурицио...
  - Что за бумаги? - заинтересовался Хук.
  - Из национальной безопасности передали по запросу для нас, - старший следователь многозначительно повертел руками и продолжил знакомиться с содержимым кипы бумаг, лежавших на его столе.
  - А какой стороной тела этот Маурицио прижался ни с того, ни с сего к МНБ? - не понимал следователь.
  - Оказывается, насколько я бегло просмотрел каракули наших МНБ-шников, он - писатель-сказочник, - поделился с товарищем информацией Д'ерчигг.
  - И что с того?
  - А с того, что сказочки, как там, в докладной, написано, довольно таки стремноватые, с подтекстом на власть. И распространял он свою писанину в электричках, дизелях, поездах, зарабатывая тем самым себе на жизнь.
  - О как? - кивнул головой Хук.
  - Так что тебе придется его еще и на оппозиционную деятельность раскрутить. Не завидую. Работку тебе подкинули не хилую на голом месте.
  - Н-н-н-нда-а-а... бля... - скривился Хук. - Рядовое ДТП повесили на меня, а теперь я должен превратить его не просто в покушение на министра, а в заговор против государства. Почему такая невезуха?
  - Не переживай, - успокаивал следователя старший и по званию, и по годам следователь. - Он же не уголовник и не рецидивист по пятой ходке, которого устанешь раскалывать и раскручивать. Этого интеллигента с оппозиционными взглядами чуть сильнее прессануть надо, и он поплывет, подписывая и подмахивая любые документы.
  - Этим и занимаюсь. Клиент сейчас в "ласточке" лежит.
  - Все правильно. Долго ждать не придется. Такие хмыри на первом же допросе сопли жевать начинают, шелкопряд пускать и на себя любые показания капать, - высказался третий собеседник, поднялся со стула и расплылся в улыбке. -Ладно, пора мне идти. Что мне тут с вами, костоломами, дела обсуждать. Мы морально подследственных убиваем, а вы всё "ласточки" да мешок полиэтиленовый на голову.
  - Зато результат быстрый, - похвастался Д'ерчигг.
  - Так пойди ко мне в кабинет и помоги решить эту задачу, пока я пережевывать пищу в столовке буду. Вот ключ от кабинета, а Маурицио привязан к кольцу, - попросил Хук, отыскав глазами точно такое же кольцо в стене возле рабочего места старшего следователя.
  - Давай ключ.
  - Лови.
  И все втроем вышли в коридор. Старший следователь прихватил с собой резиновую дубинку, которую используют в Хеджере карабинеры при наведении конституционного порядка на улицах страны.
  Д'ерчигг отворил дверь кабинета Хука и увидел лежавшего на правом боку Джефри. Тот слегка повернул голову и увидел новое лицо. "Хвала Бэквордации! - подумал Клиан. - Другого подослали. Этот по закону жанра избивать не станет, а разыграет доброго следователя".
  Старший следователь подошел к Джефри, склонился над ним, взял его за ногу, снял туфлю и со всей силы несколько раз ударил дубинкой по пятке. Ужасная боль пронзила тело Клиана, и он взял свои слова обратно, подумав: "Нет. Оказывается, это тот следователь был добрым".
  Однако убедить подследственного оговорить себя не удалось и Д'ерчиггу.
  Вскоре с обеда вернулся Хук. Он вальяжно протиснулся в дверь, на ходу отрыгнув и похлопав себя по животу.
  Д'ерчигг сидел на стуле хозяина кабинета. Клиан в наручниках, застегнутых за спиной, сидел на табурете через стол напротив старшего следователя.
  - Каков результат? - Хук ожидал хороших новостей.
  - Пока молчит, - констатировал старший следователь.
  - Это не радует, - скривился Хук, - а я так отлично поел. Жаль.
  - Пойду я. Своих дел хватает. Советую тебе его сегодня больше не волтузить. Надо его определить в камеру с опущенными. Пусть там поночует сегодня с ними, а завтра с утра его закинь в двадцать вторую к беспределыцикам. После этого сам проситься будет, - посоветовал Д'ерчигг и подмигнул коллеге. - Как ты думаешь, нормальный ход? Что на эту тему думают внутренние органы?
  - Чьи думают органы? - не понял шутки Хук.
  - Внутренние органы. Ну... - давал наводку. - В смысле... что думает следователь Хук из МВД?
  - Бр-р-р-р, - еще раз отрыгнул лишний воздух из желудка Хук. - Внутренние органы пока не думают. Они переваривают пищу после сытного обеда.
  - Пока переваривают пищу, но скоро выдадут результат в теплом виде, -криво усмехнулся Джефри.
  - Чего-о-о-о? Язык укоротить? - пошел к подследственному Хук.
  - Не трогай его. Его языку завтра утром найдут достойное применение в камере номер двадцать два, - произнес старший следователь.
  Минуты тянулись, как часы. А час длился для Бина, словно день. Он, изнывая от жажды и холода, сидел на нарах, пытаясь обхватить себя ладонями. Микки, к сожалению, не мог накрыть своими руками всю поверхность тела, и оно колотилось от холода.
  Он прислушивался к любому шороху, исходившему из коридора. За все это время, пока он находился в камере, по ту сторону стены кто-то передвигался: слышался скрип открывающихся дверей, стук обуви по бетонному полу и голоса. Несколько раз до его ушей долетал крик, будто кого-то били, а этот некто взывал о помощи.
  Сколько это длилось на самом деле, Бин точно сказать не мог. Он лишь ждал, что ему позволят согреться и утолить жажду. Когда холод стал невыносимым, Микки забрался в свой чемодан, скрючился и накрылся крышкой, чтобы согреться. Между вонью, лежанием в неестественном положении и холодом финансист отдал предпочтение борьбе с переохлаждением.
  Бин немного согрелся, находясь в темном узком пространстве чемодана. Ему удалось даже впасть в некое подобие полудремы.
  Щелчок замка входной двери привел Микки в чувство. Скрипнула дверь. Бин откинул крышку чемодана и выглянул с таким видом, словно надеялся очнуться от страшного кошмара. Чуда не случилось. Он по-прежнему находился в камере хеджерской тюрьмы, а не в люкс-номере фешенебельной гостиницы.
  То, что это была именно тюрьма республики Хеджер, он убедился по форме сержанта МНБ. А в званиях и воинских отличительных знаках Бин разбирался.
  На пороге стоял мужчина лет ста с лицом без эмоций, державший в руках одежду с непонятным рисунком и темные старые ботинки. Сержант поморщил нос, бросил тюремную робу на нары, ботинки на пол и сделал замечание:
  - Днем спать нельзя.
  - Я не знаю, какое сейчас время суток, и, вообще, мне очень холодно и хочется пить, - оправдывался Микки, вылезая из чемодана и прикрывая ладонями пах.
  - Одевайтесь. Время для прогулки.
  Обрадовавшись, Бин принялся напяливать на себя штаны и рубаху. Они оказались на несколько размеров больше, чем носил Микки. Рубаха была без пуговиц и надевалась через голову. А в штанах, больше напоминающих спортивные, отсутствовала резинка или шнурок, и они сваливались. Так что узнику пришлось придерживать их одной рукой. Ботинки же, наоборот, оказались тесными. Носки к ним в комплекте не шли. Не было в них и шнурков.
  - Берите ведро и несите его опорожнять, - скомандовал сержант.
  - Оно пустое.
  - Все равно берите. Так положено.
  Бин взял ведро в правую руку. Пальцами левой при этом он придерживал штаны.
  - По коридору двигаемся, не останавливаясь, пока не получите команду, -сообщил охранник.
  - Угу, - кивнул головой Микки. - А куда идем?
  - Вопросы на прогулке нельзя задавать, и разговаривать нельзя ни с кем, кроме сопровождающего. Можно лишь выполнять команды.
  - Ясно.
  Они вышли в коридор, и сержант затворил дверь камеры, закрыв ее на замок. Пространство между стенами коридора было светлым, на стенах горели лампочки. Высота потолка равнялась высоте камеры, в которой находился Бин. Коридор был узким и не очень длинным. Пока шли до поворота, Микки насчитал по три камеры с каждой стороны. Двери располагались друг от друга на расстоянии гораздо большем, чем ширина камеры, из чего Бин сделал вывод, что помещения, в которых содержались арестанты, отделялись друг от друга еще и воздушной звукоизоляционной прослойкой, а не только толстой стеной.
  Они дошли до поворота. Микки двигался первым. Далее коридор сворачивал налево, а вниз уходила лестница. Они двинулись вниз, спустившись на два этажа. Ни одной живой души Бин не встретил за то время, пока они шли до санузла. Затем сержант открыл дверь туалета и дал указания:
  - Ведро выливать в дырку.
  При этом он ткнул пальцем на отверстие в бетонном полу, к которому было пристроено некое подобие сливного бачка с ответвляющейся трубой. С этого бачка, насколько понял Микки, путем поворачиванием рычага, подавалась посредством трубы вода для смыва продуктов жизнедеятельности в канализацию.
  - Ведро оставите вот здесь, за дверью. Заберете на обратном пути. Сейчас можете опорожниться, если есть желание. Разрешено и воды попить.
  Сержант указал на кран, врезанный в трубу. В ту самую, через которую подавалась вода для смыва нечистот после испражнений. Вода, при открывании этого крана, выливалась в сток, ведущий в отверстие для мочи и кала. Кран располагался на высоте, не более полуметра от пола.
  Бин поставил в указанное место ведро, обернулся к охраннику, ожидая его реакции на желание Микки утолить жажду. Однако взгляд сержанта ни о чем не говорил. Тот лишь смотрел в пространство небольшого полутемного полутуалета -полуумывальника.
  Бин повернул вентиль крана и заметил, как из него потекла коричневая субстанция. Микки решил подождать, пока сольется ржавая вода, чтобы напиться чистой.
  - Долго думать не советую, а то вода закончится в бачке, а набирается она ну о-о-очень медленно. По этой же причине лучше сперва попить, а уж потом сходить по нужде и смыть за собой.
  - Так она ж, как болотная или застоявшаяся, и не пригодна для питья, -выразил легкое возмущение Бин.
  - Другой, увы, нет. Ждите тогда обеда. Вам принесут кружку чая.
  Жажда была такой нестерпимой, что Микки сомкнул ладони и принялся набирать в них то, что лилось из крана. Ему пришлось очень близко наклониться к канализационному отверстию в полу, в котором гудел ветер и из которого омерзительно воняло.
  Когда ладони наполнились коричневой водой до такой степени, что сквозь нее невозможно было видеть кожу, Бин поднес их ко рту и выпил. Вода была на вкус ржавой, содержала большое количество оксида железа и примесь песка. Однако Бин ее пил до тех пор, пока не услышал команду выходить во внутренний дворик на прогулку.
  Дворик имел размеры двадцать на двадцать метров. На выгул давалось полчаса. Стоять, сидеть и лежать запрещалось. Арестант обязан был постоянно ходить. Микки делал круговые движения вдоль стен в пять этажей высотой. Он видел только маленькие окошки в четырех стенах, служившие вентиляционными отверстиями в камерах, да квадрат неба в облаках.
  Других заключенных на прогулке не было. Он был один в этом каменном мешке. Сержант стоял в сторонке и курил сигарету. Поскольку традиционных зарешеченных окон на стенах не было, то Бину казалось, что он находится в некоем иллюзорно-садистском пространстве, где все вывернуто наизнанку.
  
  37
  По вызову в кабинет Хука пришел конвоир с карабином. Он забрал Клиана и повел его коридорами из здания следственного управления в корпус тюрьмы, где непосредственно проживали заключенные или подследственные.
  Джефри знал, что в тюрьме негласно существовали камеры предварительного заключения, в которых содержалась категория осужденных, называемая на языке мафии и полиции "опущенные". С ними обычному заключенному не полагалось, согласно тюремным правилам, здороваться, ночевать в одной камере или принимать пищу, чтобы самому не перейти в эту касту.
  Однако вопреки рекомендации старшего следователя Д'ерчигга Клиана привели к двери все той же двухместной камеры, из которой уводили на допрос и в которой он оказался после повторного ареста. Джефри вопросительно посмотрел на конвоира, когда тот открывал дверь, но тот ничего не произнес, кроме слова "входи", после чего расстегнул наручники на запястьях Клиана и закрыл камеру на ключ. "Из уст охранника слово "входи" услышать лучше, чем выражение "забирай вещи"", - подумал Джефри.
  Заглянув в камеру, он обнаружил там нового постояльца, которого подселили во время допроса. Джефри не удивился соседу, хоть и провел свою первую и единственную ночь здесь один. Клиан в какой-то мере был даже рад, что его не отправили к "опущенным", но насторожился, посмотрел на новичка, сел на свое место и произнес:
  - Мир дому твоему.
  - Здравствуй, меня звать Ахил, - ответил сосед, поднялся со своей одноярусной кровати, протянул руку в приветствии и стал приближаться к Джефри.
  - Сиди на месте, - предупредил его Клиан и спрятал руки за спину.
  - Ты чё, не уважаешь? - злобно-обиженным тоном произнес Ахил и раздвинул пальцы на руке, как при нападении коршун - когти.
  - Я не знаю тебя, а в тюрьме с незнакомыми лучше не здороваться.
  - Так я ж представился - Ахил. А тебя, как звать?
  - Хасимо, - ответил Джефри.
  - Это погонялово?
  - У меня нет погонялова. У меня есть имя.
  - Так ты - первоход? - поинтересовался Ахил.
  - Мне следак сейчас на допросе меньше вопросов задавал, чем ты.
  - Так надо же о чем-то базар вести, Хасимо, раз в хату попали одну.
  - А я не хочу говорить, - парировал Клиан.
  - Дело твое. Ты только мне скажи, чего ты зашугался, когда я поприветствовать тебя решил? Тебе в падлу руку мне пожать?
  - А меня следак обещал в камеру к "опущенным" отправить, только почему-то вернул назад. Вот я и думаю: если меня не привели к "опущенным", то, может, "опущенных" привели ко мне.
  - Э! Ты чего шепчешь на меня!? Какой я тебе "опущенный"? Ты знаешь, кто я такой? Я по третьей ходке уже иду. Сейчас под следствие взяли за кражу. Я в капелле дона Джам Бази был! - Ахил поднялся и с кулаками пошел на сокамерника.
  - Сядь на место, мафиози, - Джефри выглядел уверенным и выговорил эту фразу с насмешкой, - а то не успеешь присесть на шконку, получишь по голове и будешь с покойным Джам Бази общаться. Что-то твой видон не тянет на портрет крутого мафиози. Ты больше на "наседку" смахиваешь, которого трюмное начальство подсуетило, чтобы у меня выведать секреты.
  - Ладно, - кивнул головой Ахил и сел на место, - прямого оскорбления в мой адрес не было, но ты, Хасимо, должен аргументировать свой посыл.
  - Ну... - улыбнулся Клиан, - тебя за две предыдущие ходки научили в тюрьме устойчивым словестным оборотам. Хорошо, я аргументирую.
  Наступила пауза. Джефри услышал, как задвижка глазка на двери камеры издала тихий скрип, и медленно и негромко зашуршали ботинки конвоира, который привел его сюда. "Вот, сука, все стоял и смотрел, и подслушивал, как я себя вести буду с этим мудаком Ахилом. Только сейчас ушел. А я все не мог понять, а чего так неслышно он удалился после того, как закрыл дверь на ключ? С другой стороны, это его работа, следить, чтобы не возник конфликт между сокамерниками. Сейчас Ахил станет ненавязчиво меня убеждать, чтобы я подписал все то, что эти два чмошника-следака мне подсовывали", - мысленно рассуждал Клиан.
  - Чего замолк? - Ахил посмотрел на Джефри и понял, что тот догадался о подслушивающем конвоире.
  - Теперь, когда мы вроде бы одни, я готов правду за правду. Но если ты станешь врать, то я сразу это просеку, и наш диалог на этом прервется навсегда.
  - Я слушаю, - как бы согласился Ахил и откинулся спиной на стенку позади кровати.
  - Я так сказал, потому что предполагал, что тебя ко мне подсадили, чтобы я сделал что-то не по правилам общежития в местах заключения, что потом мне помешает, когда я окажусь в двадцать второй камере с беспределыциками.
  - Допустим.
  - Что именно? Тебя подсадила администрация ко мне, чтобы потянуть с меня информацию или она подослала тебя, чтобы ты меня "опустил"?
  - Во-первых, ни я тебя, ни кто-либо другой не может "опустить" просто так, иначе мне потом те, кто при старых порядках мафиозных жил и по тем правильным законам, сделают предъяву. Беспределыцики могут, но настоящая мафия -нет. Хомо сам себя должен морально опустить в глазах окружающих, а потом это уже официально оформят и переведут его в такой статус. Понимаешь?
  - Да.
  - А за что тебя закрыли, и что тебе "шьют"?
  - А тебе не сказали?
  - Нет.
  - Я повздорил в результате небольшой аварии на дороге с полицейским. А тот оказался министром внутренних дел.
  - Интересно! Ты протаранил тачку главного быка страны? - рассмеялся
  Ахил.
  - Он мою, но хотят сделать так, чтобы виноватым был я.
  - Ну, - выражение лица Ахила говорило, что он не совсем верит в правдоподобность этой истории, - а к чему огород городить?
  - А я не соглашаюсь.
  - Что-то должно быть еще.
  - В процессе расследования они узнали, что я писатель, и пишу свои книги не совсем так, как нравится нашей власти. И они считают, что эти книги о нашей хеджерской власти.
  - Ага, так ты политический? Теперь понятно, что не только министру важно наказать такого поца, как ты, за аварию, но некие еще деятели-быки хотят раскрыть громкое дело и получить за это повышение, - сделал вывод Ахил.
  - Наверно.
  - Раз верхушка бычарни и их следаки решили тебя посадить, то обязательно посадят. Это и разговора нет.
  - И?
  - Лучше сидеть с комфортом, чем быть "опущенным". Тебя все равно посадят. Так лучше не мучиться сейчас на следствии и не быть терпилой потом на зоне. Подпиши все, что они просят, и мотай свой срок или условно получишь. Пацан ты нормальный. Без команды тебя никто не станет прессовать и "опускать". Зачем себе портить жизнь в тюряге?
  - Ты считаешь, что реального срока не избежать?
  - Договаривайся со следователями. Бери все на себя, а там судья решит. Может, кто с твоих "подмажет" судью?..
  - Чтобы за взятку их тоже посадили, - сделал вывод Джефри.
  - Надо аккуратно, через проверенных хомо.
  - Может, через главу МВД взятку дать для надежности?
  - Мне нравится твой юмор, - рассмеялся Ахил.
  - А ты считаешь, что меня сломают и следователи, и тюрьма?
  - Видишь, ты сам сомневаешься в своей силе духа.
  - То есть меня, как обещали, отправят в камеру на ночь к уже ранее "опущенным", а утром переведут в двадцать вторую камеру и там сделают уже из меня такого? Да?
  - Да.
  - Вот так просто посадят туда-сюда из камеры в камеру - и готово? - решил удостовериться Клиан.
  - Как так просто? Просто так ничего не делается. Для начала хомо предупреждают, что его ждет. Нельзя с гуманоидом по тюремным правилам сделать плохое по несознанке. Для начала его надо проинструктировать, предупредить и правила объяснить, иначе будет нарушение закона мафии, - разъяснял Ахил.
  - А я, значит, уже предупрежден?
  - Уже да, - развел руками Ахил. - Но решать тебе самому. Если ты, к примеру, выдержишь пытки в кабинете следаков, то будешь молодцом. Но я сомневаюсь, что ты перенесешь утопление раз пятьдесят за допрос или удушье раз хотя бы двадцать. И так изо дня в день.
  - Какое утопление? - не понял Клиан.
  - Они приносят бадью, наполняют ее водой, а потом головой окунают тебя туда и держат, пока ты в легкие не нахлебаешь воды. Потом достанут, ты проблю-ешься, и снова повторят. И так раз пятьдесят. Ты водой захлебывался?
  - Бывало.
  - Приятно?
  - Не очень.
  - А представь, что так с тобой проделывают в течение двух часов подряд: захлебнулся, прокашлялся, захлебнулся, проблевался, - рисовал ужасы бывалый и опытный тюремный сиделец.
  - Трудно, - согласился Джефри.
  - Думай, а меня скоро на допрос поведут, - сообщил Ахил, взглянув на наручные часы.
  - Тогда дай совет напоследок, раз у тебя такой плотный график жизни в следственном изоляторе: и лекции читаешь сокамерникам, и на допросы успеть надо...
  - Спрашивай.
  - А что сделать, чтобы тебя не пытали следаки, но и при этом не брать на себя то, чего они требуют?
  - Пытают они беззащитного. А если будут знать, что ты им можешь причинить увечья даже в наручниках, то будут бояться к тебе близко приближаться. Они же ничем от осужденных не отличаются. И те, и другие проводят основную часть своей жизни в тюрьме. И те, и другие нападают на беззащитных и терзают их, "опуская" каждый по-своему того, кто им не может противостоять морально.
  Ахила увели на допрос через десять минут. Никаких вещей у него при себе не было. А еще спустя десять минут конвоир приказал взять Клиану свой рюкзак и повел его в камеру, где обитали осужденные с низким социальным статусом.
  Когда конвоир пожелал Джефри "приятной ночи" и запер за ним дверь, Клиан смог разглядеть в камере трех хомо. Они сидели на двухъярусных кроватях на втором этаже и глядели на Джефри. Кто они были на самом деле, Клиан не знал. У них же на лбу не было написано, что они так называемые "опущенные".
  Трое осужденных или подследственных молча смотрели на Джефри. Он рассматривал их.
  - Кто такой? По какой статье? - спросил тот, что расположился по центру. Клиан не счел необходимым отвечать на его вопрос. Опять повисла пауза. Тогда тот, кто находился на левой кровати, предложил:
  - Мы не знаем твой статус. Здесь много места. Выбирай себе сам, какое посчитаешь нужным.
  Клиан чуть отошел от двери, обернулся и заметил, что все тот же конвоир, который сопровождал его в течение дня, продолжает следить за ним и в данную минуту. Джефри наклонился к рюкзаку, расстегнул его, вынул бритвенный станок с обоюдоострыми лезвиями. Пальцы у него дрожали и не слушались. Клиан открутил ручку станка, достал лезвие, переломал его пополам и полоснул острым краем себе по запястью левой руки.
  * * *
  На первый допрос, насколько смог сориентироваться во времени Бин Микки, его доставили к следователю в ночное время суток все в том же наряде, в котором он прогуливался днем по внутреннему дворику тюрьмы. Надзиратель пришел в камеру, разбудил его и сопроводил тюремными коридорами для дачи показаний.
  Бин оказался в темном кабинете, где на столе горела всего лишь одна настольная лампа. Следователь располагался на стуле у стены. Конвоир усадил Микки на табуретку за стол напротив следователя, снял наручники и покинул комнату.
  Лица и возраст того, кто проводил допрос, Бин разглядеть не мог, так как свет от лампы бил ему прямо в глаза, словно прожектор. Микки молча сидел и щурился. Следователь пока не произнес ни слова, а Бин наслаждался теплом (не душевным), которым была наполнена комната, в отличие от его сырой и холодной камеры. Он попытался попросить, чтобы следователь повернул чуть в сторону лампу и прикрыл ладонью свое лицо. Однако следователь сказал, что на допросах нельзя поднимать руки вверх. Это запрещено правилами внутреннего распорядка, и за это можно угодить в карцер. "Оказывается, в этом заведении есть места и похуже моей камеры", - подумал Бин и остался сидеть в том положении, в котором ему разрешалось.
  - Вот смотрю я на вас, господин Микки, и думаю: до чего же себя по собственному желанию может довести хомо, который решил преступить закон, но не подумал о последствиях и неотвратимости наказания? - начал диалог следователь. - Вот если бы вы на себя посмотрели в зеркало, то заметили бы колоссальную разницу во внешнем виде между банкиром Бином Микки, который считался одним из самых уважаемых финансистов страны, и жалким преступником Бином Микки, сидящим сейчас передо мной в этих убогих лохмотьях. Неужели вам так сильно захотелось променять модный костюм из шелка и свой самолет на тюремную камеру и этот... я даже не могу подобрать слова... гардероб? Это какая-то модная коллекция от кутюрье? А запах!.. Какой от вас исходит запах! Не поделитесь, что это за туалетная вода?
  - Бросьте издеваться. Вы прекрасно знаете, в каком виде я сюда попал. Не голому же мне идти на допрос, - ответил Бин.
  - Да, не скрою. Я подробно изучил вашу аферу с выводом ста миллионов эку из банка "Шш Кроу Джигг" на офшоры. Гениально! Но я думаю, что у вас хватит гениальности раскаяться в содеянном и не губить свое здоровье ради ка-ких-то там ста миллионов. Скажите, неужели вам так хочется провести ближайшие лет сорок в аналогичной камере?
  - Что вы от меня хотите?
  - Чтобы вы вернули государству то, что украли у него.
  - Я ничего не крал ни у государства, ни у кого-либо, - возмутился Бин. -И вообще, приведите мне моего адвоката. Почему меня допрашивают без адвоката?
  - Потому что вы, господин Микки, пока не переведены из статуса свидетеля по делу о хищении ста миллионов в статус подозреваемого. А когда вас переведут, тогда и адвоката допустят, - как показалось Бину, с иронией в голосе ответил следователь.
  - Весело... Похитили, погрузили в чемодан, вывезли из одной страны в другую, нарушив все нормы международного права, содержат, как скотину в хлеву (в хлеву даже теплее), а, оказывается, я сюда приглашен таким экзотическим образом всего лишь для дачи показаний.
  - Вы же тоже экзотическим способом вывели деньги из банковской системы Хеджера и скрылись в Чойзе.
  - Хорошо. Допустим, я не имею права на адвоката, но я ведь имею право получить от родственников теплые вещи и предметы гигиены?
  - Вы желаете, чтобы ваша сообщница-жена вернулась в Хеджер и передала вам в тюрьму джинсы, кроссовки и свитерок? Мы будем рады ее приезду. А если она прилетит еще и на вашем семейном самолете, то встретим с оркестром. Вряд ли она захочет. Предполагаю, что она вас не дождется из мест заключения. Вы отсюда выйдете если не дряхлым стариком, то с видом дряхлого старика. И дети ваши вырастут без отца, и вы не сможете гулять с ними в выходной день в парке или ездить на отдых на море. Как вам такая перспектива? Так что о родственниках придется забыть на долгое время, если не одумаетесь. Ваша семья далеко. Может прийти и пустить горькую слезу ваша любовница Вази Фанно. Она в Хеджере. Это если вы ее считаете членом своей семьи. Но она вряд ли захочет ходить по мрачным казематам нашего заведения. Она ж поп-звезда. Зачем ей оборванец-заключенный? Так что думайте, господин Микки. Времени и у вас, и у нас безгранично. Не хотите идти на соглашение - милости прошу в ваши новые апартаменты. Неуютно в камере?
  - Я там сдохну после месяца такой жизни, и вам придется за содеянное ответить, - предупредил следователя Бин.
  - Послушайте, господин Микки, если вы, как выразились, издохнете, то вас в этом случае и зароют в яму, как собаку. Ну... подхоронят к покойнику на кладбище. И все.
  - Вы меня будете пытать и убьете, если я вам не отдам каких-то там сто миллионов, которых у меня даже нет на сегодняшний день?
  - Нет, что вы! Мы ж министерство национальной безопасности, а не шайка вымогателей. Мы в отличие от вас действуем согласно нормам кодекса. Только есть один нюанс: официально на территории республики Хеджер нет господина Бина Микки. А раз его нет, то и за его преждевременную смерть и отвечать некому. Понимаете?
  - А чтобы я появился?..
  - Вы должны пойти на контакт со следствием и помочь вернуть нам деньги.
  - Какие?
  - Те, что вы украли у банка.
  - Но это ж мой банк! Даже, допустим, если я и украл, то это ж мои деньги, -возразил Бин.
  - О, уже теплее, - следователь убрал свет лампы с лица Микки, - давайте я вам чай заварю. Согреетесь, а то в камере мерзко и холодно.
  Тощая фигура следователя поднялась со стула и включила электрочайник. Пока вода закипала, он продолжил:
  - Знаете, это только на первый взгляд кажется, что все деньги частного банка "Шш Кроу Джигг" принадлежат его владельцу. Но ведь в банке хранят депозиты частные лица, лежат средства фирм. Как им теперь жить, если банк разорился и денег нет? Знаете, какая несправедливость: вы шикуете, а старушка, доверившая вам последние средства, после разорения банка лезет в петлю от безысходности? - следователь заварил чай. - Я бы мог вам из заварничка сделать чай, но насыпал в кружку сухого, и побольше, покрепче. Вам же надо привыкать чифирить на зоне. Вы собрались кинуть родину и покинуть ее, прихватив народные денежки? Еще покинете, но придется посидеть пару десятков годков на дорожку.
  - Да я на самом деле не крал этих денег, поэтому и вернуть не могу. У меня их нет, - оправдывался Бин.
  - Знаете, господин Микки, мы подумаем в тишине. Я тоже чаю отхлебну, отдохну от общения с вами, а вы прикинете все "за" и "против". Если вспомните, где сто миллионов потерялись, то по окончании чайной церемонии сообщите мне об этом. Если же с памятью пока проблемы, то возвращайтесь в камеру. У вас масса времени для раздумий. Но, я думаю, что мы поладим, а я похлопочу, чтобы вас амнистировали. Вы Хеджеру - деньги, а страна вам - амнистию и свободу. Отдайте награбленное и валите в свой Чойз к семье. А?
  Бин допил крепкий без сахара чай, то есть такой, какой ему предложили, поставил кружку на стол и произнес:
  - Я не воровал эти сто миллионов и понятия не имею, где они могут быть.
  После этого конвоир вежливо и в наручниках сопроводил его обратно в камеру.
  * * *
  Спустя семь дней после того, как Джефри Клиан вскрыл себе вены, он был выписан из тюремного госпиталя и снова доставлен на допрос к следователю Хуку. Несмотря на порезы левого запястья, он сидел перед следователем в наручниках. Надо сказать, что на этот раз Хук ему сделал снисхождение: руки у Джефри были скованы не за спиной, а спереди. Клиан сидел на табуретке. Хук вел диалог, попутно записывая показания в протокол. Они в кабинете находились лишь вдвоем.
  - Как здоровье, Маурицио? - начал общение следователь.
  - Полосни себе бритвой по руке, вот и увидишь, - для сравнения предложил Джефри.
  - О-о-о! Борзо отвечаешь. Может, на больничке тебя мафия уже в одну из капелл пристроила мобом? Так я тебе быстро рога обломаю! Ты думаешь, что героем стал для заключенных, после того как "вскрылся"? Да им глубоко насрать на тебя, понимаешь? Если ты не член одной из капелл, то в тюрьме ты - никто.
  - Я это для себя сделал, а не для кого-то. Я сохранил свое лицо и честь.
  - Ой, бля... Если я захочу, то ты даже жопу свою не сохранишь. Ты лучше показания дай нужные. Я ведь их из тебя все равно вытрясу. Это уже для меня дело чести.
  - Будем видеть, кто крепче будет, - выпустил из легких воздух Джефри.
  - Да за тебя никто тут не "впишется". У нас тут иностранные инвесторы под следствием сидели. За них и посольства хлопотали, и правозащитники. А ты кому нужен? И, в конце концов, они давали нужные показания, отказывались от претензий, возмещали ущерб, нанесенный стране. Так это те хомо, которые в свое время сидели за одним столом с господином Окманатом Чини.
  - Сначала сидели с диктатором, а затем с тобой? - ухмыльнулся Клиан.
  - А ты как думал? Ведь как случается... Выходит заграничный или наш бизнесмен на администрацию президента и говорит, что готов открыть дело, но просит, чтобы ему налоги уменьшили, еще всякие поблажки... А он, мол, за это завод построит, деревообрабатывающий комбинат или шахту соляную. Президент дает добро, но эти капиталисты хитрые. Они высасывают соки из страны, пользуются льготами, а сами ни фига не делают из того, что обещали. А когда президент их за задницу возьмет и спросит, где результат, те руками разводят. Их тогда к ответу, чтобы денежные льготы вернули народу. Так это - миллионеры, а ты - писателишка местного розлива!
  - А ты мои книги читал?
  - Да на хрен мне их читать! Мне хватает для чтения протоколов, выводов судмедэкспертов и показаний разной преступной швали. Книг мне твоих только еще не хватало. Я и так знаю, что это полная чушь. Разве будет нормальный хомо писать против власти? Нет. Значит, ты - дебил. Я ж тебе талдычу, что против власти богатеи пошли и обосрались. А ты - так и подавно.
  - И что, ты вот этих инвесторов тут ломал и допрашивал?
  - А то...
  - Врешь, - не поверил Клиан. - Такие дела рассматривает МНБ. А вообще, они и вправду виноваты. Для инвестора начать сотрудничество с узурпатором -это через некоторое время продать ему душу, подарить деньги, а тело поместить в тюрьму. Если с тоталитарным правителем быть на короткой ноге, то твои ноги будут в дождь всегда в сапогах, в мороз - в валенках, а в жару - в сандалиях. Но это за пределами его резиденции. А рядом с ним приходится ходить по тонкому льду и на коньках. И только определенное время.
  - А потом? - Хук заинтересовался рассуждениями Джефри.
  - А потом можно и тюремные ботиночки годков этак с пятнадцать поносить, если случайно ему на ногу наступишь.
  - И?
  - Проси помилования, говори, что раскаялся, пиши письма с зоны и целуй в них ноги диктатора, не снимая кабинетных тапочек, - растолковал Клиан.
  - Вот и ты дурнем не будь. Дай показания и покайся. Скажи, что по слабоумию своему книжонки свои чирикал и что больше так не будешь. Глядишь, и амнистируют.
  - Я раньше сказки писал, а последнее время перешел на страшилки. Хочешь, расскажу тебе одну, чтобы ты что-нибудь понял?
  - Давай не под протокол. А то всякой чушью бумагу марать не хочется, -согласился следователь.
  - Хорошо. Я ее чуток подкорректирую под сегодняшние реалии и имена изменю. Думаю, ты будешь не против.
  - Валяй.
  Страшилка о тюрьме
  Один облезлый плешивый волк поставил двух упырей охранять зону. Упырей звали Хук и Д'ерчигг.
  Они брели вдоль заграждения из ржавой колючей проволоки, зорко следя за тем, что происходило с той стороны. Сверху беспрерывно лил дождь, было промозгло и холодно. Вокруг царил полумрак. Ноги упырей чуть ли не по колено увязали в грязи, но они продолжали идти, патрулируя периметр зоны.
  Они прошли еще метров триста и увидели труп мужчины, лежащий недалеко от забора из колючей проволоки.
  - Смотри, - Хук толкнул товарища локтем в бок, указывая на мертвое полуразложившееся тело, - еще не сгнил тот бизнесмен.
  - Недолго осталось. В наших краях они быстро перегнивают. Видишь, черви точат его лицо, - при этих словах Д'ерчигг ударил ногой в голову трупа, и она оторвалась от тела. - Давай согреемся, сыграем в мигунампир.
  - С тобой, что ли?
  - Можешь с трупом безголовым и гнилым сыграть, - предложил Д'ерчигг, ловко поддевая голову своим сапогом.
  - Давай, - согласился Хук и попытался у товарища отобрать ногой голову.
  Но Д'ерчигг был проворным, он сделал финт и, ловко шлепая сапогами по
  грязи, повел голову вдоль "колючки", дико при этом смеясь и приговаривая:
  - Отбери, отбери!
  - Это нечестно, - обиделся Хук, после того как долго и безуспешно пытался отобрать голову у товарища.
  - Это почему же? - Д'ерчигг остановил ногой голову, наступив на нее, и обернулся назад.
  - Потому что у тебя сапоги облегченные и тебе проще бежать по грязи, -пояснил Хук.
  - Так дорасти до старшего упыря - и тебе рыжий плешивый волк выдаст облегченные сапоги.
  - Все равно не честно, - продолжил Хук, в прыжке плюхнулся пузом в грязь, руками отобрал голову у соперника, поднялся на ноги, выплюнул жижу изо рта и с видом победителя отбежал от товарища. - Вот теперь ты у меня отбери!
  - Если голову в руки брать и бегать с ней, то это уже не настоящий мигунампир, а реповский мигунампир, - возразил старший упырь. - Брось ты эту голову. Я согрелся, мне тепло. Давай лучше курнем немного.
  - А откуда у тебя сигареты?
  - А это ж от этого бизнесмена и остались, - Д'ерчигг пальцем указал на голову. - Помнишь, как мы его перетащили через проволоку, то его жена принесла нам целый блок сигарет?
  - Ага, - вспомнил Хук. - Так ты их еще не скурил?
  - Не-а, - улыбнулся Д'ерчигг. - А они такие наивные, эти бизнесмены и их жены... Думала, что если даст мне двадцать пачек курева, то я ее мужа отпущу. Хе-хе. Не тут-то было. Гнить ему на нашей земле, пока в прах не превратится. А сигаретки ихние нам не помешают. Может, на пользу и не пойдут, но наслаждение доставят.
  - Так с ними и надо поступать, - поддержал товарища Хук. - Ведь за проволокой на зоне находится тюрьма. Кто в тюрьме обитает на этом огромном поселении? Правильно: подонки, мразь, преступники, асоциальные элементы, которых господин волк поселил отдельно от нормальных жителей.
  - Пусть эти жители тюрьмы радуются, что их пока не убил Его Плешивейшее Высокопреосвященство, а позволил этим отбросам общества жить и обитать отдельно от нормальных граждан. Я б таким... так сразу голову отрубал. Даже рука бы не дрогнула.
  - Пусть бы обитали на выделенной зоне, но лезут, гады, постоянно на нашу сторону, посему нам и патрулировать без продыху приходится, - скривился Хук.
  - Ползут. Приходится их отлавливать и уничтожать. Такая наша работа. О, смотри, еще один едет на бициклете. Смотри, лезет через проволоку. Побежали. Поймаем, - Д'ерчигг указал рукой вдаль на мужчину, который перетаскивал двухколесный бициклет через заграждение из колючей проволоки.
  Они быстро настигли нарушителя, повалили его на землю, избили ногами, вываляли в грязи, а затем стали допрашивать.
  - Ты что тут делаешь? Кто такой? - спросил старший упырь.
  - Я - грузоперевозчик, товар везу.
  - Так я тебе и поверил. А чего через проволоку бициклет тащишь? - захотел узнать Хук.
  - Я решил путь сократить, срезать напрямую. Вот и пошел через ограду.
  - А ты знаешь, что это запрещено? - спросил Д'ерчигг.
  - Знаю, но я спешил. Простите меня, отпустите.
  - Грузоперевозчик, говоришь... Контрабандист, значит, - сделал вывод Хук. - А что везешь?
  - Ложку соли и одно бревно, - оправдывался мужчина, вынимая из-за спины привязанное веревкой полено и доставая горсть соли из рюкзака.
  - Целое состояние! - радостно всплеснул руками Д'ерчигг. - А сам простачком прикидывается... Что с ним будем делать?
  - Надо его этим самым бревном забить, - ответил Хук. - Соль здесь разделим и съедим. Она полезная. Дерево я себе заберу, а то совсем холодно в хате. Буду печь топить. А ты бициклет жене и детям притащи домой. Пусть балуются и катаются.
  День спустя некий Хасимо Маурицио прогуливался со своими детьми недалеко от ограждения, отделяющего одну зону от другой. Светило солнце, пахло луговыми цветами, и щебетали птицы. Дети лишком близко подошли к колючей проволоке и отец их предупредил:
  - Ребятня, ни в коем случае за сто шагов не подходите к этому заграждению.
  - Это почему, папа?
  - Там за колючей проволокой находится тюрьма для психически нездоровых граждан. Их выслали туда на вольное поселение, а не заперли в кирпичную тюрьму, чтобы они быстрее поправили свое здоровье и больше не были опасны для общества. Вчера один дядечка случайно на бициклете попал туда к ним, так два душевнобольных преступника его забили до смерти бревном.
  - Папа, а эти преступники все больные?
  - Все во главе с самым главным придурком, - подтвердил отец.
  * * *
  - Слушай, Маурицио, да у тебя с башкой явно не все в порядке, - сделал вывод по окончании страшилки следователь. - Это какая-то галиматья. У тебя в этом рассказе волки управляют хомо, а упыри ловят контрабандистов. И зачем нормальному гуманоиду играть оторванной головой вместо мяча? Единственное, что я просек среди этой несуразицы, так это упоминание моей фамилии и фамилии старшего следователя Д'ерчигга. Если ты таким образом думал меня подколоть, то скажу тебе одно: на дурных врачи не обижаются. Ты, Маурицио, там упоминал про тюрьму для психов. Там тебе самое место. Но пока ты туда не угодил, ты обязан мне дать показания. А то, если ты такие страшилки еще кому-то расскажешь, то тебя точно признают идиотом и определят на обследование. А мне нет охоты по тюремным "дуркам" за тобой ходить и протоколы составлять.
  38
  Аккурат в тот же день, когда Джефри Клиана выписали из тюремного госпиталя, Бина Микки доставили второй раз на допрос. Его встретил все в том же кабинете все тот же следователь и, как ни в чем ни бывало, словно они расстались только вчера, поприветствовал Бина:
  - Тепла и света в вашу жизнь! Ну, господин Микки, как вам спалось?
  - Отвратительно, - ответило грязное небритое существо.
  - Обживаетесь потихоньку на новом месте? - язвительно шутил следователь.
  - Я не обживаюсь, а медленно умираю. Мне кажется, что у меня уже началось воспаление легких, - предположил Бин.
  - Ничего подобного, господин Микки, врач вас обследовал и не нашел никаких признаков заболевания.
  - У меня проблемы с почками, из-за того что я сплю в холодном помещении на голом настиле, - пожаловался Бин.
  - Здесь следственный изолятор - тюрьма, так сказать, а не пятизвездочный отель в Чойзе или на побережье Репо.
  - Я понимаю, но меня можно было за все это время хотя бы в душевую один раз сводить. Я весь чешусь. Мне кажется, что у меня паразиты завелись.
  - Нет у вас паразитов, господин Микки. Врач их не нашел, - спокойно ответил следователь.
  - Дайте мне тогда хоть мыла кусок и бритвенный станок, чтобы я мог побриться и привести себя в норму, - попросил Бин.
  - Побриться?.. Побриться можно. Только зачем это вам? Вас же никто, кроме двух надзирателей, меня и тюремного врача, больше не видит. Я могу посодействовать, и вам выделят бритву и мыло, хоть это и не приветствуется.
  - Почему?
  - А вдруг вы решите свести счеты с жизнью и убить себя этой бритвой? Хотя нет... Такие, как вы, слишком себя любите, и слишком сладко жили, чтобы резать вены. Если я вам дам бритву, вы себе увечий не нанесете?
  - Зачем наносить себе увечья? А что, тюрьма пустая? Я здесь единственный постоялец? Я слышал различные голоса за дверью камеры, но никогда никого не встречал ни на прогулке, ни в коридорах, - недоумевал Бин.
  - Здесь же не фуршет, господин Микки, чтобы встречаться и обмениваться мнениями с банкирами и промышленниками.
  - А почему вы не вызывали меня на допрос больше недели?
  - А о чем нам говорить, если вы утверждаете, что у вас нет ста миллионов эку? О чем мне говорить с нищебродом, у которого за душой нет и завшивленных ста миллионов? - улыбнулся следователь.
  - Я не говорил, что у меня нет такой суммы. Я сказал, что не воровал денег.
  - Может, чаю погорячее? - взбодрился следователь.
  - Спасибо, я хотел бы начать торг. Так как я денег не крал, то я не виновен и могу быть отпущен на свободу.
  - Это спорный вопрос.
  - Я не закончил, - Бин поднял палец вверх. - Я не воровал ста миллионов эку, но в качестве спонсорской помощи и добровольного пожертвования мог бы предоставить такую сумму из личных средств в пользу государства Хеджер в обмен на то, чтобы меня любым способом вернули обратно в Чойз. Но мне нужны гарантии.
  - Знаете, господин Бин, мне кажется, что для начала вам необходимо попарится в душевой и сменить камеру на более комфортную. Как вам такая идея?
  - Буду признателен, если условия моего содержания улучшатся, - повеселел Микки.
  - Тогда помойтесь под струями горячей воды, а я похлопочу, чтобы вам подготовили новую камеру, - следователь изобразил удовлетворение и вызвал конвоира.
  Бина повели в наручниках куда-то этажом ниже по извилистым коридорам. По дороге они встретили еще двух хомо, один из которых, очевидно, был надзирателем, а другой - явно из числа осужденных или подследственных. Однако ни того, ни другого Микки разглядеть не смог, так как его конвоир дал ему команду остановиться, повернуться лицом к стене и молчать, пока те двое не пройдут мимо.
  Затем Бина привели в огромную душевую, рассчитанную на персон пятьдесят, не менее. Это была обложенная плиткой по полу и по стенам комната со шкафчиками и деревянными лавками вдоль стены, на которых лежали перевернутые вверх дном небольшие оцинкованные тазы. Сверху шли толстые трубы, от которых ответвлялись более тонкие с разбрызгивателями на концах. Оттуда вода лилась на головы тех, кто находился внизу.
  Конвоир-охранник повернул вентили на трубах с холодной и горячей водой, и сверху потекла вожделенная влага.
  - Раздевайся, - приказал конвоир, снимая с Бина наручники. - Тебе погорячее или попрохладнее, или кипятка дать, чтобы пар был?
  - Мне пока хотя бы грязь смыть, - ответил Микки, скидывая с себя вонючую одежду.
  - Ладно, сам отрегулируешь как надо. У тебя есть полчаса на помывку. А я тебе зеркало, помазок, мыло и бритву сейчас принесу. Я тебя закрою здесь, а ты не дури.
  Но Бин уже не слышал предостережений охранника он зашел под струю теплой воды и наслаждался. Он блаженствовал. Эта душевая в данный момент не могла сравниться ни с одной из саун и массажных салонов, в сотнях из которых по всему Тренду он отдыхал, будучи на свободе.
  Микки стоял, а теплые струи омывали его тело с головы до пяток. Бин тер ладонями кожу и волосы, пытаясь смыть с себя все то, что осело на нем за последние недели две. Затем вернулся охранник и передал Микки мыло, и Бин уже с его помощью стал удалять грязь с тела.
  Потом Микки побрился, включил все горячие секции душа на максимальную мощность, а холодные перекрыл, сел на лавку и принялся ожидать, пока горячий пар не заполнит все пространство душевой. Ему было тепло и даже жарко впервые с того момента, как он оказался в этой тюрьме. Бину стало хорошо, и мысли потекли сами собой, а тело как бы оцепенело. Он рассуждал: "Никогда бы не подумал, что в такой дешевой помывочной можно получить неизъяснимое удовольствие от обычного стояния под душем. Хотя... Не такая уж она и дешевая. Да. Получасовой сеанс обойдется в десятую часть миллиарда эку. Это, пожалуй, самая дорогая душевая в мире. Ладно, разберемся. Я еще эти сто миллионов никому не отдал. Но следователь этот тоже не прост. Наверняка он меня записывал и на видео, и на аудио, когда вел допрос".
  Затем появился конвоир. Он сквозь пар показал пальцем на свои часы и обвел круг. "Пора закругляться", - сделал вывод Бин, перекрыл воду и направился к выходу из душевой. У двери на лавке его ждала стопка одежды, которую носят заключенные. "Может, это и недобрый знак, но лучше ходить в чистой тюремной робе, чем в этих грязных лохмотьях, - решил Микки и принялся надевать обновку. - С размером почти угадали". Потом - опять наручники и новый путь до новой камеры. Когда охранник открыл дверь, Бин увидел небольшое одноместное помещение с полноценной кроватью, постельным бельем, подушкой и одеялом.
  * * *
  Когда Хук допрашивал Джефри, к ним в кабинет заглянул Д'ерчигг с сигаретой в зубах.
  - Привет, как подследственный? - спросил у коллеги старший следователь. - Дает показания или уже закалился в стенах изолятора в борьбе с ненавистным режимом?
  - Сказки мне рассказывает, - ответил Хук.
  - Сказки? - решил уточнить Д'ерчигг. - Сказки они все любят для протокола рассказывать.
  - Страшилки про тебя и про меня, - уточнил Хук.
  - Это про то, что мы с тобой такие кровожадные кровососы, что сами ему вены вспороли, чтобы крови напиться? - пошутил Д'ерчигг.
  - Типа того, - кивнул головой Хук.
  - Ну-ну, а в следующий раз голову будешь разбивать о стену, чтобы мозги повылазили? - обратился Д'ерчигг к Клиану, выпуская в него струю дыма и тем самым привлекая внимание. - А, Маурицио?
  - Если надо, то и голову разобью, - подтвердил Джефри.
  - Разбивай, разбивай... Только это вряд ли тебе поможет. И чем дольше ты будешь тут молчать, руки резать и голову разбивать, тем хуже для тебя же, -сказал Д'ерчигг и, подойдя к столу, стряхнул пепел в пепельницу.
  - Хуже уже не будет, - усмехнулся Клиан.
  - Это почему же? - не поверил Д'ерчигг. - Будет и тебе, и детям твоим...
  - Что тебе мои дети сделали?
  - Дети - ничего. Дети - плод отцовского греха, - сказал старший следователь.
  - Что ты мелешь? - Джефри грозно посмотрел на Д'ерчигга.
  - Ты, еб...ан, мне здесь не тыкай. Гандон штопаный, - Д'ерчигг разозлился и ударил кулаком Клиана в скулу.
  - Подожди, не бей его, - попросил у коллеги Хук. - Мы с Маурицио тут уже наладили немного диалог.
  - А-а-а-а? - поднял брови старший следователь. - Может за ум возьмется? Да, побыстрее бы... А то времечко капает, а часики тикают.
  Джефри ничего не ответил.
  - Придурок, давай быстрее показания, а то твоей дочери и сыну ищут опекунов, чтобы не пухли в детском приюте. Уже приходило несколько нормальных супружеских пар, чтобы забрать их. Но, ты знаешь, у меня за долгие годы работы на этом месте накопилось множество связей и возможностей. Так вот, я подсуетился и сказал, что без моего сигнала, пока ты не расскажешь все, как надо, твоих детей в приличную семью не отдавали. А если будешь еще неделю кочевряжиться, то, ко всем чертям, над ними опекунство установит пара гомиков. Гы-гы! Приходило, мне сказали, два пидара. Понравились им твои дети. Хотят их себе в дом взять. И если я решу, то отдадут, ведь у нас в стране равенство однополых и разнополых браков перед законом, - цокнул языком Д'ерчигг.
  - Козляра ты вонючая и бык, если на детишках отыгрываешься, - Клиан с омерзением посмотрел на старшего следователя, а тот в ответ пнул Джефри в спину ногой.
  - Погоди, - махнул рукой Хук в сторону товарища по работе. - Не дубась его. Давай я покурю, а ты бычкуй сигарету и под протокол бери у него показания. Я тут уже начал. Садись на мое место, а я поссать схожу.
  - Хорошо, - кивнул головой старший следователь, сел в кресло Хука и склонился над листом бумаги. - Ладно, Маурицио, отвечай следствию на вопросы. Будешь отвечать?
  - Буду.
  - Отлично. Как называется твоя организация, в которой ты состоишь, деятельность которой направлена на дестабилизацию политической ситуации во время предвыборной кампании, и кто еще, кроме тебя, в ней состоит? - задал серию вопросов Д'ерчигг.
  - Вы... то есть ты шутишь!? - лицо Клиана выглядело ошеломленным.
  - Ничуть нет, Маурицио. Ты же пытался совершить покушение на министра внутренних дел, значит, имел на то умысел. А сам спланировать убийство ты не мог. Значит, называй пособников, - старший следователь постучал ручкой по столу.
  - Это бред какой-то! Это ваш министр врезался мне своей машиной в зад, а мне шьют чуть ли не теракт. Пс-с-с-с! - просвистел Джефри.
  - Был бы теракт, но его вовремя предотвратили, - на полном серьезе произнес Д'ерчигг. - А еще ты торговал экстремистской запрещенной литературой, подстрекающей к насилию.
  - Да ни к чему я не призывал!
  - Не пи...ди! У меня есть три свидетеля, которые на протяжении нескольких лет торговали газетами развлекательного характера в поездах рядом с тобой. Они дали показания и выступят в суде. Так и знай. И калекам и инвалидам быстрее судья поверит, чем такой оппозиционной сволочи, как ты.
  - Я продавал сказки, - пожал плечами Клиан.
  - В какой подпольной типографии ты издавал свои экстремистские книжонки? - наседал старший следователь.
  - В обычной. Зачем подпольно издавать сказки? Я вообще отказываюсь воспринимать это не иначе, как издевку, поэтому серьезно к твоим вопросам больше относиться не буду.
  - Проверим и типографию, и тебя, и сообщников. Ранее имел судимости? - спросил следователь.
  - Да, - ответил Джефри.
  - Какое количество?
  - Не считал.
  - Последний раз где отбывал наказание?
  - Сейчас отбываю.
  - Не понял. Ты в бегах?
  - Нет. Нахожусь по месту высылки.
  - То есть? - не понял Д'ерчигг.
  - Эта страна для меня и есть тюрьма.
  - А-а-а... Эта фраза тянет на серьезную статью. Я так в протокол и занесу.
  - Год рождения? - поинтересовался Д'ерчигг, потом сделал паузу, махнул рукой и добавил. - Не важно. Наверняка, ты давал показания на этот счет Хуку. Благодаря такой деятельности, какую ты развил, я зато точно знаю год твоей смерти. Благо смертную казнь в нашей стране вернули для таких подонков, как ты.
  - В натуре, начальник? - рассмеялся Джефри. - А может, ты раньше меня сыграешь в ящик, и тебя жмуром понесут в деревянном мундире по улице вперед ногами с оркестром?
  - А чего это ты мне отвечаешь на блатном жаргоне? Ты же еще не в тюрьме сидишь, а в изоляторе? Или уже наблатыкался в госпитале среди мафии?
  - А в этой стране все заключенные. И ты в том числе. Один самый главный хомо Хеджера думает, что он хозяин, а на самом деле у него пожизненный срок.
  - Ладно. Выходит, разговора по душам у нас с тобой не получится. Ничего страшного. Ты и так уже тут наговорил себе минимум на тридцать лет. Разберемся по-другому. Готовь пальчики. Будем отпечатки брать, и на ногах в том числе.
  - На ногах? - удивился Клиан.
  - Да. Согласно новому закону мы проводим полную дактилоскопию, - подтвердил Д'ерчигг.
  - А мазок из жопы брать не надо?
  - Пока нет. Откатываем только пальцы.
  - Тогда начинай у меня с двадцать первого.
  - Шутник. Сейчас вернется Хук. Посмотрим, как тогда шутить будешь, -предупредил старший следователь.
  Когда Хук открыл дверь кабинета, Д'ерчигг сказал:
  - Я устал от этого клиента, ведем его в подвал.
  - Идем, - согласился Хук.
  Они без конвоира отвели Джефри в помещение, которое находилось ниже уровня земли. Это была небольшая почти пустая комната, обитая звукоизоляционным материалом, формально числившаяся кладовой. Д'ерчигг включил свет, а Хук, толкнув Клиана в спину, вошел следом и закрыл за собой дверь. Джефри поежился. Обстановка здесь царила мрачноватая. "Не стоит падать духом, - подумал он. - Они, может, и обладают садистскими наклонностями, но калечить и убивать меня не станут. Попугают в очередной раз, и вернемся наверх. Не слышал я уж такого, чтобы следователи на допросе забили до смерти хомо. Да и оснований нет. Я считаю, что это вообще некий спектакль. Дело высосано из пальца или другого органа. Кто я такой, чтобы выбивать из меня несуществующие показания? Если уж так хочется кому-то раскрыть заговор против власти, то разве мало настоящих оппозиционеров, которые у всех на виду? Против них сфабриковать дело гораздо эффективнее, чем против никому не известного писателя, торгующего книгами в пригородных поездах. А может, этот Хук и Д'ерчигг - палачи Страшного суда? Тогда они вполне в состоянии содрать с меня живого кожу, снимая все это на камеру. А где их третий компаньон тогда?"
  Клиан огляделся по сторонам. Почти посредине комнаты стоял большой стол, вокруг которого можно было видеть табуреты и стулья с примитивной отделкой. В углу находился умывальник, от крана которого тянулся длинный шланг. Чуть поодаль стояла глубокая деревянная бадья. Тут же лежала свернутой толстая веревка. "Камера пыток, что ли?" - сделал вывод Джефри, заметив ручную лебедку и колесо, закрепленное в бетонный потолок на высоте четырех метров.
  - Я тебя последний раз по-нормальному прошу, - начал Хук. - Ты нам сообщаешь о своей шайке, стремившейся убить господина Киджиджи Мвандиши, и мы тебя не трогаем.
  - С чего вы взяли, что я хотел это сделать? Ведь еще на прошлом допросе об этом даже речь не шла? - пожал плечами Клиан, стоявший перед двумя следователями.
  - Ты ж тянешь время, а обстоятельства меняются. Появились новые улики относительно тебя, - добавил Д'ерчигг.
  - Какие? - решил уточнить Джефри.
  - Не важно, - не раскрыл секрета старший следователь, подошел к стеллажу, взял железный прут и поместил его в специально изготовленную трубу из войлока.
  Клиан напрягся, приподнял руки в наручниках, прикрывая живот. Хук самодовольно улыбнулся и оперся спиной о спинку стула, вытянув ноги вперед. Д'ерчигг, держа прут обеими руками, медленно обошел стоявшего неподвижно Джефри, а тот при этом пристально следил за движениями старшего следователя.
  - Последнее предупреждение... - на этот раз Клиана предостерег уже Д'ерчигг. - Рассказывать будем?
  - Не понимаю, - ответил Джефри.
  - Все ты, сука, понимаешь! - повысил голос Д'ерчигг. - А этот твой сосед, который драматург, он с тобой заодно?
  - Какой сосед? И за что "заодно"? - выказал недоумение Клиан.
  - Все ты знаешь, - произнес старший следователь. - Зря этого Отци Тунга тогда из комиссариата отпустили. Его бы сюда - вмиг раскололся бы. Чувствую и ощущаю, что он тоже при делах.
  И вдруг совершенно неожиданно Д'ерчигг нанес удар прутом, обернутым войлоком, в область правой почки. От неожиданности и боли Джефри упал на колени, А Хук приподнялся со стула.
  - Ты чего подскочил? - весело спросил у коллеги старший следователь.
  - Если хомо перед тобой встал на колени, то ты обязан хотя бы из уважения встать, - нашел что ответить Хук и обратился уже к Клиану: - подписывать и рассказывать будешь, недоносок?
  - Нет, - сквозь боль процедил Джефри.
  - Я вот этими зубами сейчас прогрызу тебе артерию на шее и вот этими губами высосу из тебя всю кровь, - пугал подследственного Хук.
  - А к анусу так же припасть и все высосать можешь? - отшутился Клиан.
  - Ну, козел!.. - взревел Хук и ударил ботинком Джефри в плечо.
  На помощь товарищу пришел Д'ерчигг и также нанес несколько ударов по телу Клиана. Тот упал на пол и сгруппировался. Ему дали команду "лежать" и больше не били. Затем зафиксировали обе ноги Джефри и подвесили его через блок посредством лебедки. Теперь он висел головой вниз. Затем следователи подтащили под него бадью, бросили в нее шланг и открыли кран умывальника. Когда в бадье набралось достаточное количество воды, Д'ерчигг произвел частичное утопление Клиана, погрузив его голову в воду. Они больше не предупреждали его и не требовали дать показания.
  Джефри висел вниз головой, а следователи тем временем вели между собой беседу:
  - Крепкий, поганец, попался, сопротивляется. До сих пор так и не раскололся, - недоумевал Хук.
  - Ничего. Два-три погружения - и заговорит на другом языке. Этот метод действенный, - обнадеживал коллегу Д'ерчигг.
  - Крути лебедку, доставай, а то с непривычки захлебнется, - предостерег Хук.
  - Ты прав, - согласился старший следователь и принялся вращать ручку лебедки.
  Голова Клиана показалась из воды, и он принялся неистово кашлять, освобождая легкие от оксида водорода.
  - Знаешь, Маурицио, чем хорош такой способ ныряния? - обратился к Джефри Д'ерчигг. - А я тебе отвечу: тем, что после всплытия вода самостоятельно выливается из легких. Не нужно ворочать тело, делать массаж груди...
  - Все автоматизировано, - дополнил товарища Хук. - Давай, второй заход.
  Клиан почувствовал, как его голова снова уходит под воду. Он набрал в
  грудь побольше воздуха и затаил дыхание. Но долго без кислорода он находиться не мог. Паника сокращала время возможного пребывания под водой. Он терпел, сколько мог, а потом решил нахлебаться воды и умереть, чтобы прекратить свои мучения. Но организм, в отличие от разума, жаждал жизни, поэтому утонуть не получилось.
  Джефри на миг потерял сознание, которое к нему вернулось вместе с болью и кашлем, после того как его приподняли над водой.
  - Все. Хватит. Черт с вами. Ваша взяла. Я готов умереть один раз, но не делать это каждые пять минут. Отвязывайте. Я все подпишу, что скажете, - принял решение и произнес Клиан, выплевывая остатки воды из организма.
  - Как вам спалось? - поинтересовался следователь у Бина Микки, когда того на следующий день привели на допрос.
  - Спасибо, - поблагодарил финансист, - было тепло и сухо. И отдельное спасибо за возможность помыться.
  - Вот видите, если нам идут навстречу, то и мы же не звери, - улыбнулся следователь. - Поскольку вы деловой хомо, то и вопросы мы с вами должны решать по-деловому. Я насчет компенсации ста миллионов эку. Думаю, вы уже придумали схему возврата денег.
  - Мне хотелось бы передать вам деньги...
  - .. .не мне, государству, - поправил следователь.
  - Ах да, республике Хеджер, в качестве пожертвования именно столько валюты, как вы озвучили. Но при этом я желал бы таким же чудесным образом (быть может, только не в чемодане голышом) очутиться снова в Чойзе. То есть, и деньги у вас, и я на свободе, - предложил Бин.
  - Господин Микки, боюсь, что так не получится, как хотите вы.
  - А в чем дело?
  - А дело в том, что это судебное дело с вашим участием носит еще и информационно-воспитательный характер для населения и иных бизнесменов. Получается, что процесс этот должен быть публичным. Все должны увидеть, что преступление, каким бы изощренным оно не было и какой бы финансовый гений его не планировал, все равно будет раскрыто и доведено до логического финала.
  - Выходит, что я сначала дарю сто миллионов, а затем жду снисхождения главы государства. И если он решит меня амнистировать, то я окажусь на свободе, а если решит иначе, то и денег я не увижу, и несколько десятков лет проведу за решеткой. Правильно?
  - Не совсем так. Если мы договоримся, то я сдержу свое слово, - пообещал следователь.
  - Я понимаю, что вы честный и порядочный хомо, но, давайте на чистоту: кто вы такой, что можете принимать решения вместо Чини или верхушки его администрации? Вы предполагаете сделать так, а вам завтра поступит один короткий звонок сверху, и там без вас решат и порекомендуют, что со мной делать, -скептически отнесся к идее следователя Бин.
  - Тогда, может, вам, господин Микки, вернуться в прежнюю камеру и немного подумать? - начал пугать Бина следователь.
  - У меня нет гарантий, понимаете? Когда я отдам сто миллионов, где гарантия, что я снова не вернусь в ту же камеру, но уже нищим? А так моя семья будет обеспечена на время моего заключения. И я по выходу на свободу, пусть и через много лет, не окажусь без гроша в кармане.
  - Вы можете выйти ой, как не скоро! А можете и умереть в заключении.
  - Вы знаете, в жизни происходят порой такие метаморфозы! Кто вам сказал, что эта власть вечна? Где уверенность, что завтра не произойдет дворцовый переворот, революция или неожиданная смерть сами знаете кого? Вы на сто процентов уверены, что я проведу лет сорок в заключении, а не стану через пять лет премьер-министром или министром финансов, или начальником всех тюрем республики Хеджер? Вы точно знаете, что спустя какое-то время мы не будем сидеть в другом кабинете? Только поменяемся с вами ролями, и я вас буду допрашивать. Представляете? Вообразите, что за некие преступления вас будут держать в той самой камере, в которой я провел почти две недели. Может такое быть? - пошел в наступление Микки.
  - Господин Бин, это маловероятно, но... - следователь замялся. - Хорошо. Ваши предложения.
  - Вам известен термин "аккредитив"?
  - Слово такое известно, но его значение - не совсем, - признался следователь.
  - Поскольку я - банкир, пусть и без банка... но бывших банкиров не бывает. Они все равно остаются хорошими финансистами. Так вот, этих аккредитивов существует великое множество. Это такой инструмент, который позволяет гарантировать поступление денежных средств от потребителя к поставщику на различных условиях. Есть следующий вариант: мой партнер в качестве залога переводит из своего банка в названный вами банк сто миллионов. После этого эти деньги уже не принадлежат мне, но и вы их снять не сможете без моего разрешения. Объясняю на пальцах: после такой манипуляции ни вы, ни я не сможем забрать эту сумму себе. Она так и будет лежать на временном счете в банке десятилетиями, если я не дам разрешения. Мы переводим сто миллионов эку и ждем суда или судилища надо мной. Ждем, а денежки тоже лежат и ждут. Прошел суд, потом я написал челобитную президенту с просьбой меня помиловать в связи с тем, что я искупил свою вину, вернув государству деньги. Далее свершилась амнистия и я как бывалый сиделец откинулся с зоны и уехал в Чойз. Там я шагаю в банк и пишу заявление о том, что разрешаю органам республики Хеджер взять деньги с аккредитива. И сто миллионов попадают в нужные руки. Все довольны, и все прошло по-честному. По телеканалам нашей страны показывают негодяя Бина Микки, который вернул украденные народные денежки. Следом за мной появляется ваше фото, и голос за кадром рассказывает, как вы самоотверженно боролись за каждый эку народных денег, в результате чего получили премию и повышение по службе. Я остаюсь жить за границей и пытаюсь там наладить свой мелкий бизнес, ибо на большой нет средств. Я бы и здесь мог создать рабочие места и дать хомо возможность получать денежное вознаграждение, но здесь это никому не надо. Никому из власть предержащих не надо, чтобы я создавал здесь рабочие места.
  - Ничего. Создадут другие. Знаете, сколько я за свою жизнь создал рабочих мест? - рассмеялся следователь. - А ваше предложение я должен обсудить. Знаете, я не силен в этих ваших аккредитивах, да и окончательное решение по ста миллионам принимаю не я. Вы мне нравитесь. Вы этакий обаятельный проходимец!
  35
  На лице следователя Хука и на физиономии господина Д'ерчигга отображалось чувство глубокого удовлетворения.
  - Вот видишь, Хасимо, - радостно и назидательно произнес старший следователь, - стоило ли терпеть такие лишения, чтобы в итоге все одно дать признательные показания? Не понимаю я этих упрямых подследственных. Зачем себя насиловать? Проще рассказать все, как есть, и спокойно отправиться в места заключения для дальнейшего перевоспитания.
  - Держи, вытрись, - Хук бросил Джефри мятое вафельное полотенце. -А то мы планируем твои показания записывать на видеокамеру, чтобы ты потом не смог изменить показания и от них отказаться. Естественно, на экране ты должен выглядеть опрятным и во вменяемом состоянии.
  Клиан на лету схватил полотенце и, насколько это позволяли наручники, принялся вытирать голову. Он делал это, тяжело дыша, не проронив ни слова и продолжая кашлять.
  - Ну, чего загрустил? - поинтересовался Хук, видя удрученное состояние Джефри.
  - Поднимайся, пошли назад в кабинет. Заодно по пути подсохнешь. И побольше жизни и раскаянья, когда отвечать на наши вопросы будешь. И только, шакал, посмей мне заикнуться, что не знаешь имен и фамилий своих подельников и сподвижников... Сразу запись прерываем и возвращаемся сюда, к водным процедурам. И учти: вниз головой в этом повторном случае тебе придется не менее часа висеть. Будешь проситься - мне по херу. Блевать желчью будешь после часа утоплений. Так что продумывай и вспоминай уже сейчас: кто, кому, сколько и что в вашей организации хотел и планировал, - пригрозил Д'ерчигг. - Поднимайся, пошли.
  - Сейчас, дайте отдышаться, господин старший следователь, - попросил Клиан, продолжая сидеть на табурете и прижимая к лицу уже насквозь мокрое небольшое полотенце.
  - Подъем, уродец! Устал он... Здоровый кабан! Не сдохнешь! Дотопаешь до кабинета и по пути передохнешь, - усмехнулся Хук.
  - Чего-то мне совсем хреново: мутит и голова кружится, - произнес Джефри, приложив ладони ко лбу. - Видимо давление скакануло. Могу до интервью и не дожить. Инсультом попахивает. Фу-у-у-у... муторно мне.
  - Давай, дебил, вставай, - Д'ерчигг подошел к Клиану и принялся тянуть его за руку, пытаясь поднять с табурета. - Как вены резать, так инсульта не боялся и подохнуть не страшился, а тут уже больного из себя корчит. Быстро, чмошник, встал на ноги!
  - Встаю, встаю. Сейчас только привстану, - Джефри тихим голосом с видом умирающего обеими руками оперся о сиденье табурета, затем взялся пальцами в районе локтя Д'ерчигга, а далее слегка оперся о его плечо.
  Старший следователь брезгливо дернул рукой, пытаясь освободиться от объятий Клиана, но было уже поздно. Как только Джефри встал во весь рост и его голова оказалась на одном уровне с головой Д'ерчигга, он неожиданно и почти без замаха со всей силы ударил старшего следователя лбом в переносицу.
  После удара носовая перегородка старшего следователя сместилась. Перелом и искривление вызвали обильное кровотечение. Кровь у Д'ерчигга текла из ноздрей, рта и рассеченных кожных покровов на горбинке носа. Он схватился за лицо, но красная жидкость продолжала сочиться сквозь пальцы, заливая пол и одежду.
  Пока Д'ерчигг, ничего не соображая, находился в нокдауне, Клиан подбежал к вальяжно сидевшему на стуле Хуку. Следователь, увидев атаку Джефри на своего коллегу, пытался привстать, однако нападавший не дал ему опомниться и, проделав в воздухе ногами "ножницы", нанес Хуку удар в подбородок. Хук упал на "пятую точку", но подняться на ноги не успел. Клиан мгновенно оказался позади него, обхватил руками шею и принялся душить следователя цепью, связывающей стальные браслеты.
  Хук не предпринимал никаких действий, чтобы освободиться, а только хрипел, выпучив глаза. Джефри с остервенением продолжал удушение следователя, приговаривая:
  - Это тебе за детей, это тебе за утопление, это за все остальные издевательства! Пусть я получу вышку, но избавлю страну от такой мрази, как ты, - вскоре Хук прекратил даже хрипеть и дрыгать ногами.
  В пылу борьбы с Хуком Клиан упустил из вида старшего следователя. Придя в себя, Д'ерчигг сообразил, что его нападавший слишком увлечен удушением Хука. Д'ерчигг подобрался к стеллажу, взял в руку прут, обернутый в войлок, подкрался к Джефри сзади и огрел того по голове этим предметом.
  Клиан потерял сознание, обмяк и отпустил полуживого Хука, ослабив хватку.
  Полуживые следователи выбрались из помещения и позвали на подмогу тюремщиков. Джефри был скручен и по приказу Д'ерчигга отправлен в камеру двадцать два, которой постоянно пугал Клиана.
  - У нас есть в запасе несколько часов, пока следственная комиссия из министерства не приедет для разбирательств. За оставшееся время этого уебня Маурицио необходимо завафлить. Так и сделаем. Сейчас я вызову на допрос Эглера, и он все по-быстрому организует. Маурицио за нападение с целью покушения на жизнь следователя впаяют лет тридцать. Организуем ему веселую жизнь в тюрьме на три десятка лет, - предложил Д'ерчигг Хуку. Тот в ответ что-то невнятное прохрипел и кивнул головой в знак согласия.
  Джефри поместили в камеру номер двадцать два, а из нее забрали на допрос к следователю Д'ерчиггу крепко сложенного с короткой стрижкой и двухнедельной небритостью подследственного по фамилии Эглер. Клиан вошел в камеру и со словами "мир этому дому" присел на корточки, прислонившись спиной к стене. У него была рассечена голова и в волосах виднелась запекшаяся кровь. Рана была неглубокой, но причиняла боль. Глова гудела, словно после жуткого похмелья.
  Новичка сразу же окружили постояльцы камеры и принялись расспрашивать. Их было семеро. Глядя на повадки и внешний вид этих хомо, Джефри сделал вывод, что в местах лишения свободы каждый из присутствующих находится не в первый раз.
  Среди них выделялся гуманоид, назвавшийся Смирг'ов. У него были длинные сплетенные во множество косичек волосы. Точно такая же прическа была когда-то у мафиози Есаджи, который занимал должность администратора в капелле дона Себастиано. Исходя из этого, Клиан сделал вывод, что данный житель следственного изолятора имеет высокий статус в иерархии преступного сообщества. Когда Смирг'ов начал задавать вопросы Джефри, все сокамерники замолчали и слушали диалог его и Клиана, почти не встревая в разговор.
  - И как ты сюда угодил? - спросил хомо с косичками.
  - В двадцать вторую или вообще в тюрягу? - уточнил Клиан.
  - Расскажи в той последовательности, как тебе удобнее, - дал право выбора Смирг'ов.
  - Хук и Д'ерчигг шьют мне покушение на министра МВД.
  - А-а-а? - так это ты "вскрылся" в камере с "опущенными"?
  -Я,- кивнул головой Джефри.
  - Тогда присядь на кровать. Зачем нормальному пацану у стенки тереться, -разрешил Смирг'ов.
  Клиан перебрался на первый ярус ближайших нар и сел, а авторитетный мафиози продолжил расспросы:
  - Как тебя называть?
  - Я - Хасимо. Это имя. Хасимо Маурицио. Кличек у меня нет.
  - Появятся, - хмыкнул один из подследственных.
  - Я знаю о твоей истории. Тюремное "радио" сообщило, что ты на "больничке" парился после вскрытия. Жаль, что ты не грохнул главного быка страны. Вот бы шороху было!
  - Да я и не пытался его убить. Это он меня пытался.
  - Можешь нам признаться. От этого тебе только больше уважения будет. Видимо, ты не просто насолил министру, а даже пересолил слегка, - пошутил Смирг'ов, и все рассмеялись. - И ты теперь в отказку пошел полную, а следаки тебя прессуют, да?
  - Прессуют по полной, - Джефри показал пальцем на голову.
  - Это они? - спросил Смирг'ов.
  - Они топили меня сегодня, а я на допросе сломал нос Д'ерчиггу и чуть не задушил Хука.
  - Д'ерчигг - чмошник, а Хук - гандон, - поделился своими суждениями один из подследственных. - Они били меня палками по пяткам.
  - Тяжело тебе будет, - сделал вывод Смирг'ов, не обращая внимания на реплики других. - Тебя сейчас запрут во внутреннюю тюрьму большой тюрьмы. Там вообще жесть: холод, хлеб да вода. Держись. Есть пожелания?
  - Можно я посплю, а то башка отваливается. Так штормит... - попросил Клиан и получил разрешение.
  Заснуть ему не удалось. Щелкнули запоры, и в камеру вернулся Эглер. После того как его освободили от наручников, а конвоир закрыл дверь, Эглер ударил ногой по нарам, на которых спал Джефри, и обратился к нему, указывая на унитаз:
  - Ты чего разлегся? Тряпку в руки и марш очко мыть! - Клиан открыл один глаз и спросил:
  - А что, очко грязное?
  - Конечно, - хмыкнул Эглер. - Спать он днем решил. Полируй парашу, чтобы блестела.
  - Давай, сегодня ты очко помоешь, а я завтра. Идет? - серьезным тоном пошутил Джефри.
  - Ты оборзел, мудило?! - грозно обратился к Клиану Эглер.
  - Чего ты к пацану доколупался? С какой стати он должен парашу чистить? -спросил Смирг'ов у Эглера.
  - Это я так решил, - объяснил Эглер.
  - Это не по правилам. Хасимо ничего такого не сделал, чтобы его опускали, -заявил Смирг'ов.
  - У нас мало времени. Скоро его заберут. Комиссия сюда едет, - дал пояснение Эглер.
  - А тебе какая разница? - не понял Смирг'ов.
  - А мне не разница нужна, а выход на свободу, - ответил Эглер.
  - Да кто тебя выпустит? - рассмеялся Смирг'ов. - Тебе следаки по ушам проехали, а ты и поверил. У тебя разбойное нападение. Кто тебя оправдает? Зачем беспределом занимаешься? Потом попадешь к капелле на зону, что будешь рассказывать? Что без причины хомо опустил по беспределу?
  - Не твое дело, Смирг'ов. Не лезь в чужие дела. Я тебя не трогаю, и ты не суй свой нос в мои, - предупредил Эглер.
  - А ты меня и не тронешь. А если и тронешь, то жить тебе останется ровно до первого захода солнц, - усмехнулся Смирг'ов
  - И вообще, тут моя хата, и все жильцы меня слушаются. Тебя на время подселили - живи. Тебя никто не обижает, место спальное определили тебе козырное. Не лезь в чужие дела. Ты разбирайся сам со своей мафией, а я в капелле никогда не состоял. Я - налетчик, и у меня была и будет своя команда. Мне ваши законы по боку. Сечешь?
  - Секу, - безразличным тоном произнес Смирг'ов и сел на нары, наблюдая за происходящим.
  Джефри, чувствуя, что обстановка накаляется, наоборот, встал на ноги и вышел в проход, дабы не быть зажатым в ограниченном пространстве между спальными местами.
  - Вот там тряпка лежит, - обратился Эглер к Клиану, - шагай и мой парашу.
  - Я не буду, - был тверд Джефри.
  - Не хочешь быть парашником, тогда мы тебя завафлим и будешь пидара-сом и вафлером, - предупредил Клиана Эглер.
  - Как бы не вышло так, что ты и помыть парашу захочешь, да желание твое будет неисполнимо, - витиевато ответил Джефри.
  - Эй, братва, достаньте кто-нибудь свой агрегат из штанов, а мы подержим голубка. Трахать в рот не надо. Достаточно провести хером по губам.
  Все за исключением Смирг'ов скопом набросились на Клиана и завалили его. Один из присутствующих извлек свой член и взял его в правую руку, поднося к лицу Джефри. Клиан сопротивлялся, как мог, но справиться с шестью хомо, державшими его за все конечности, не мог.
  Доброволец еще ближе приблизил член к Джефри. Головка члена находилась сантиметрах в тридцати от губ Клиана. Эглер командовал происходящим, сам стоя чуть в стороне. Смирг'ов продолжал сидеть на нарах, наблюдая с еще большей дистанции.
  Джефри крутился, как угорь на сковороде. Он плевал в лицо нападавшим, мотал во все стороны головой, пытаясь ударить державших его хомо, дрыгал ногами, орудовал локтями.
  В один их таких маневров он изловчился, схватился зубами за руку одного из нападавших и, сжав челюсти в районе плечелучевой мышцы, больно укусил обидчика. Тот заорал, отпустил Клиана, схватившись за место укуса. Затем задрал рукав и стал растирать кожу, на которой виднелись следы от зубов, жалуясь:
  - Надо было ему зубы перед этим выбить, а то он еще и х...й отгрызть может.
  Мужчина с голым членом, услышав такую реплику, несколько стушевался, представив себя с откушенным пенисом. Но это не спасло бедолагу. Рукой, которая оказалась свободной, Джефри ловко ухватился за пенис, согнул его (член был в невозбужденном состоянии) и дернул детородный орган на себя. Мышцы члена не выдержали, и он оказался в руке Клиана.
  Кровь хлынула из образовавшейся раны. Потерпевший издал такой вопль, что в сравнении с ним крик укушенного перед этим гуманоида походил на шепот. Все растерялись и отпустили Джефри. Он подбежал к мужчине без пениса, который во все горло орал, открыв рот и держась за пах, и вернул ему собственный член, затолкав его в ротовую полость со словами:
  - Теперь ты сам себя завафлил.
  Следующим быстрым движением Клиан переместился к Эглеру, обхватил его голову обеими руками и резко повернул ее слева на право. Шейные позвонки хрустнули, и парализованное тело опустилось на пол.
  Джефри отбежал к стене, прихватив по дороге железную швабру, стоявшую возле того самого унитаза, который предлагал помыть лежавший сейчас на полу Эглер. Клиан выставил перед собой ручку швабры и, осмотрев присутствующих сумасшедшими глазами, крикнул, вспомнив свою профессию в прошлом мире:
  - Ну что, бляди, кто следующий? Оператора, суки, думали заломить, да?
  Смирг'ов спокойно поднялся с кровати и поднял руку вверх, призывая к
  порядку:
  - Стучите в дверь. Зовите охранников-быков. Пусть забирают этого Маурицио и вызывают врачей для этих двоих, пока большей беды не случилось. Вот что
  бывает, когда беспредел нарывается на безумство.
  * * *
  Прошло несколько месяцев, и состоялись выборы главы государства совместно с референдумом. Отци Тунга шел по дворовой территории дома номер 189 по улице Контанго. В правой руке он нес пакет с логотипом одного из гипермар-кетов, правая рука у него была в гипсе и висела на повязке. Навстречу ему двигалась его старая знакомая и соседка, владелица праздничного агентства "Ликизо Ля Моййоу" госпожа Гемма Иййя, что проживала в этом же доме в квартире 61.
  - Привет, сосед! Сто лет благоденствия Хеджеру! - шутливо поприветствовала она Тунга.
  - Через сто лет и наступит это благоденствие, когда копыта отбросит один упырь, - ответил он.
  - А если бессмертие изобретут? - спросила она.
  - Тогда лучше уж я помру, чтоб не видеть этого насилия и издевательства одного психа над всей страной, - махнул здоровой рукой Отци, поставив перед этим пакет на асфальт.
  - Ну, как вам результаты выборов?
  - Предсказуемо: девяносто процентов, как и обещал гарант конституции. Я бы даже сказал, что стабильно предсказуемо. Каждый раз на новом плебисците и имитации избирательного процесса рейтинг Чини у народа все выше и выше, несмотря на то, что национальная валюта все ниже к эку и ниже, а зарплаты все меньше и меньше. На следующих выборах будет сто процентов. Вот вспомните мои слова.
  - А в некоторых округах даже больше ста поначалу насчитали, но потом опомнились и отмотали счетчик. О как старались члены Национального избирательного совета на местах в провинции! - кисло улыбнулась Гемма. - Не знаю, кто за него реально голосовал. Кого ни спрошу - все были против этого нового дурацкого флага, бесконечного числа президентских сроков и лично его самого на посту президента. В реалии за Чини проголосовало процентов десять-пятнад-цать. А эта начальница Национального избирательного совета с лошадиной улыбкой.. . забыла ее фамилию...
  - Мпиши Супу, - подсказал Отци.
  - Ага. Эта Мпиши Супу зубы щерит и с видом придворной собачонки сообщает на следующий день об ошеломляющей победе Окманата Чини и на выборах, и на референдуме.
  - Если по ночам во время досрочного голосования вскрывать урны, изымать бюллетени "против" и засыпать неконтролируемо "за", то и двести процентов можно собрать. Если с арифметикой не дружить и накидать бумажек в два раза больше, чем зарегистрировано избирателей на участке, то план по поддержке Чини будет намного перевыполнен. Там же такие болваны сидели, считали голоса и контролировали процесс выборов, что любое чудо может быть. Ведь эти хомо умеют не более чем однозначные числа в уме складывать да деньги в кошельках своих считать и, естественно, задницу власти вылизывать.
  В это время рядом проходил еще один общий сосед, работавший начальником цеха на механическом заводе. Он возвращался с работы в подпитии. Заметил Тунга с Иййей, поздоровался и задал актуальный в последнее время вопрос:
  - Что, соседушки, с новым-старым президентом вас!
  - И тебя, - кивнул Отци.
  - Взаимно, - поприветствовала его Гемма.
  - Вы ходили на выборы нашего придурка?
  - А смысл участвовать в спектакле, называемом фальсификация и узакони-вание диктатуры? - пожала плечами Иййя.
  - Не ходили? - переспросил сосед.
  - Нет, - подтвердила женщина.
  - Зря вы не пришли на избирательный участок и не проголосовали против узурпатора власти.
  - Можно подумать, что ваш голос будет засчитан! Диктатор еще до начала этого фарса назвал процент хомо, которые его поддержат. "Не менее девяноста процентов", - он как сказал, так глава избирательного совета и озвучила по окончании. И, поверьте, пошли бы вы туда или не пошли - цифра определена заранее и не изменится, поскольку голосуете вы, а считает он, - заявила Гемма.
  - Неправда, нужно ходить на выборы и озвучивать свою гражданскую позицию. А вы, словно скотина в хлеву, стоите в стойле, жуете сено и ждете, что за вас кто-то пойдет и выберет для вас хорошего хозяина.
  - Вы себе не хорошего хозяина выбираете, а кровавого мясника, который вот такую, как вы, корову с гражданской позицией будет всю жизнь нещадно доить и хлыстом бить, а когда вздумает, то зарежет на мясо, - ответил Тунга.
  - А, ну вас... - сплюнул себе под ноги сосед и поплелся дальше.
  - Проснулась у него гражданская позиция через тридцать лет после прихода к власти мерзавца! До этого, помню, все ходил и дифирамбы пел Чини, рассказывая, какой тот добрый и заботливый президент, а сейчас, видно, зарплаты не платят, так стал на оппозиционную стезю. Кинет диктатор ему подачку и снова хорошим для него станет, - высмеял мужчину Отци, обращаясь к Гемме.
  - Может, он и искренне прозрел. Я вот тоже наивной была раньше, а в этот раз даже и не думала в голосовании участвовать. Вы же тоже не ходили?
  - Не ходил, но голосовал, - рассмеялся Тунга, приподнимая загипсованную руку.
  - Кстати, а что у вас? Перелом?
  - Голосовал я так, - пояснил Отци.
  - Вы ходили голосовать?
  - Не ходил. Повторяю: они сами пришли. За час до закрытия избирательных участков звонят ко мне в дверь. На пороге с урной для голосования хомо с избирательного участка. В квартиру я их не пускаю и стою в коридоре. Они спрашивают: "Почему вы не проголосовали сегодня?" Я им в ответ, что игнорирую этот фарс. А они прямым текстом заявляют, что мне придется отдать свой голос. Я, значит, им: "Не имеете права. Я не инвалид, чтобы голосовать на дому". И прочее такое... о правах своих и обязанностях. А на площадке в это время стояли два сотрудника "Беркута". Приставили их для обхода квартир. Я их не заметил. Что-то еще про диктатуру ляпнул. По-моему, сказал, что это не урна для голосования, а урна с прахом демократии. Эти беркутовцы ворвались в дом, напали на меня и сломали руку - открытый перелом. А потом пошутили по-казарменному: "Теперь закон не нарушен, и вы в качестве инвалида можете опустить в урну бюллетень". И поставили перед выбором: либо голосую, либо забирают меня в комиссариат за оскорбление президента. Пришлось опустить бюллетень в урну, проголосовав "против".
  - И ушли?
  - Ушли, не извинившись, а я поехал в клинику кости вправлять и швы накладывать.
  - От, сволочи!
  - Я уже на следующей неделе снимать гипс буду. Вроде бы, снимок делали, срослось все нормально, - ответил Тунга.
  - Отци, а что-то я не видела давно Хасимо и его прелестных двойняшек? Вы ж соседи по площадке и дружили раньше, насколько я помню. Может, он место жительства сменил?
  - Сменил, - подтвердил Тунга.
  - И куда переселился?
  - В тюрьму, - и Отци вкратце пересказал историю с министром внутренних дел.
  - И сколько ему дали?
  - Двадцать пять лет.
  - Двадцать пять! ? - всплеснула руками Иййя.
  - Вот так. Хотели дать больше, но адвокатов хороших мы наняли. Хасимо сначала держали во внутренней тюрьме, то есть в карцере одиночном, а затем отправили на психиатрическую экспертизу. Обследовали его врачи и дали заключение, что у него паталогическое неповиновение любой власти, будь-то государственная или бандитская. Это признали, как психическое расстройство, что явилось смягчающим обстоятельством на суде. А прокурор просил сорок лет.
  - Ужас! И как он там, в тюрьме? Не преследуют его больше? Уголовники не обижают?
  - Никто его не трогает. Он пользуется уважением. Как он сам рассказывал в письмах и при личной встрече, держится он там особняком от остальных заключенных, в дела мафии не лезет, пишет книги потихоньку. Он и на свободе-то не был особо общительным. Со мной сдружился последние годы, а так, в основном, с детьми да в рыцарском клубе еще общение поддерживал.
  - Кстати, а дети где?
  - Над ними взяла опекунство супружеская пара, а поначалу детишки жили в приюте, - объяснил Тунга.
  - А семья-то хоть нормальная?
  - Нормальная. Муж Шибуторио - известный дизайнер, а жена Нагсоо -выдающийся балетмейстер.
  - Так это ж оба мужских имени! Они педерасты что ли?
  - Да, это гомосексуальная пара, - подтвердил Тунга.
  - Отци, но вы сказали, что это нормальная семья. Разве однополая семья -нормальная?
  - Я давно знал этих хомо, хоть лично познакомился с ними лишь после установления опекунства над Унзури и Оганио. Ничего плохого о них сказать не могу. Понятно, что в каждой семье есть свои проблемы, но я раз в неделю навещаю детишек и ничего плохого не заметил. Дети тоже не жалуются. Жалуются опекуны.
  - Почему?
  - Потому что эти два маленьких чертенка постоянно в свойственной им манере подкалывают Нагсоо и Шибуторио на предмет их сексуальной ориентации.
  - Это классные ребятишки! - рассмеялась Гемма. - Но все равно... Может, эти так называемые муж с женой и богатые, и культурные, и образованные, но хотелось бы, чтобы воспитанием детей занималась традиционная семейная пара. Мне кажется, что гомики воспитают из детей таких же гомиков, с такими же взглядами на жизнь, как у них самих.
  - Это все стереотипы, - попытался успокоить Иййю Отци.
  - Не знаю... Но вам виднее. Вы ж как драматург больше третесь среди таких женоподобных мужчин. По мне, так лучше бы их опекали вы, а не геи. Но кто вам даст опекунство над детьми? Вы же одинокий, без жены. Вы по закону хуже гомосексуалиста в этой стране.
  - Увы. Я бы с удовольствием их оставил жить у себя, но я на самом деле одинокий: ни жены, ни любовницы, ни друга с его детьми, да и свои дети живут обособленно. Наверно, я это заслужил, выбирая сам такой жизненный путь. Но менять уже что-либо поздно, да и нет желания.
  - Не отчаивайтесь. Вслед за черной полосой придет белая.
  - Или сплошная серая, - предположил Отци. - Что ж... тогда будем наслаждаться теми положительными моментами, которые периодически нам подбрасывает судьба.
  
  
  Страшилка о русалочке
  Жила в подводном царстве русалочка. И звали ее Хеджер. Она была трудолюбивой, хоть и не богатой девушкой. У нее были длинные роскошные волосы, красивое лицо и, как и полагается русалкам, рыбий хвост с чешуей. Ночевала русалочка Хеджер в огромной раковине, а днем трудилась на подводных плантациях, собирая морскую капусту, которую затем шинковала, квасила в бочках и продавала жителям надводного мира, обитавшим на суше и передвигавшимся на двух ногах.
  Торговать с обитателями суши было очень выгодно и прибыльно, ибо в подводном мире ходила монета "федха". Это была никому не нужная деньга. Ее не желали принимать в качестве платежа ни жители суши, ни жители подземного мира, ни обитатели воздушной среды.
  А за зеленую просоленную в бочке морскую капусту русалочке иноземцы насыпали целую горсть всеми уважаемых монет под названием "эку". Эти деньги с удовольствием принимали все живые и разумные существа. И только рыжий с проплешинами морской царь всем говорил, что его федха - самая лучшая монета на свете. Поэтому он отбирал эку у подводных обитателей, которые продавали на сушу капусту, жемчуг и рыбу, а взамен им оставлял федху, повторяя: "Я делаю вам добро, забирая ненужные деньги, а взамен даю нашу родную валюту". Все понимали, что это обдираловка, но молчали, ибо уж очень грозен был морской царь. А еще он слыл самодуром, поэтому связываться с ним никто не желал.
  Однажды притащила русалочка к пирсу очередную бочку с капустой, уселась на камень, положила рядом товар и стала ждать покупателя. Долго никто не шел за покупками. Русалочка устала ждать, заскучала, вынула гребень и принялась расчесывать свои длинные волосы, напевая при этом красивую песенку.
  В это время к своему кораблю, стоявшему у причала, на роскошной карете подъехал принц Халява. Услыхал он дивную мелодию, и ему стало интересно, кто же так чарующе поет. Вылез он из кареты и увидел русалочку, которая расчесывала волосы. Она поднимала свои пряди так высоко, что принц разглядел пышные с большими сосками оголенные груди этой морской дивы. Принц попросил у рыбака шлюпку, сел в нее и подплыл к русалочке. Как увидел ее вблизи, так сразу влюбился и говорит девице:
  - Как тебя, красавица, звать?
  -Хеджер, - отвечает ему дева.
  - А я - принц Халява. Хочешь стать моей невестой? Будешь тогда ничего не делать, а только блага получать. Работать придется всего один час в день, а денег получать - словно шестнадцать часов трудилась на плантациях. Будет тебе и бесплатный проезд в карете, и бесплатный лекарь, и дворец тебе через три года слуги мои бесплатно построят. Согласна стать моей женой? Променяешь подводное царство на Халяву?
  - С удовольствием, - захлопала в ладоши русалочка Хеджер.
  - Только ты должна от этого чешуйчатого хвоста избавиться, а то он скользкий, холодный и противный. Мне надо, чтобы у тебя были длинные ноги и узкая вагина. Я не желаю с тобой совокупляться через мочеполовое отверстие, из которого пахнет селедкой или тухлой рыбой, и через которое русалки мечут икру. Преврати хвост в ноги, вместо чешуи отрасти волосы в промежности и приходи ко мне во дворец. После этих слов он поцеловал русалочку, сел обратно в шлюпку, подплыл к своему кораблю, взобрался на палубу и ушел в открытое море.
  От такого заманчивого предложения у русалочки Хеджер вскружилась голова, а, может даже, она ее потеряла от любви. Она продала свою бочку капусты и направилась к злой ведьме Мпиши Супу. Приплыла она к ней и рассказала, что хочет заполучить длинные ноги, узкую вагину и кучерявые волосы на лобке.
  - Нет ничего проще, - ответила Мпиши Супу. - Тебе придется заплатить тысячу монет.
  - Наших, подводных? - спросила русалочка.
  - Да кому нужны эти наши монеты? Давай мне те, что конвертируются на бирже.
  - Ладно, - согласилась русалочка. - Я имею сбережения в валюте и отдам их тебе. Тем более что денег теперь этих у меня будет, хоть отбавляй.
  - Но это еще не все условия сделки, - продолжила злая ведьма Мпиши Супу. - Ты, русалочка Хеджер, должна навеки мне отдать свой голос. После этого ты получишь ноги и все остальные причиндалы, что имеются у сухопутных девок, но никогда больше не будешь иметь право на голос. Меняешь своего принца Халяву на голос?
  - Меняю, - не раздумывая, согласилась русалочка.
  Ведьма Мпиши Супу поколдовала и отняла навсегда голос у русалочки Хеджер, а та взамен получила принца Халяву, длинные ноги и девственную плеву бесплатно в придачу.
  Так русалочка стала женой принца. Но Халява просуществовал недолго и вскорости от праздного и развратного образа жизни заболел серьезно и помер. И стала русалочка больше никому на суше не нужна. Пришлось ей вернуться назад в подводный мир. Ведьма ей вернула все, кроме голоса. И превратилась Хеджер опять в русалку, но только немую. Так и продолжила она свое существование, собирая морскую капусту, но уже до конца своих дней не имела ни голоса, ни возможности возразить морскому царю.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"