духовидец воздушного князя
в тихом сезоне чудес
сыпанет не глядя
астрами пепельно-красных колец.

бодега стоит, как стояла,
цирк, да и только.. 
черный апостол на вонючей Каяле,
то ли Олег, то ли Ольга.

свет сабвейный, свет вечерний - 
то подруги макияж.
и магических видений
непочтительный мандраж.

ламентации печали,
как биение хвоста,
черточки родные в зале - 
человечьего лица.

все изгибы полинялой
светотени ближних мест,
Рокауэйского канала
тонко скрученная жесть.

так Аида бесстыдные раны
ты задергиваешь, как занавес - 
в бахроме, узорчатый, тканый,
семеня и шепча узнаваемо.





2/1/2012
New York