Кургузов Юрий Митрофанович. Идти упрямо в глубь веков...

История же её появления такова. Несколько лет назад я весьма активно сотрудничал с журналом "Воронежский Телеграф": писал очерки о замечательных людях - наших земляках (и не только земляках), с которыми довелось работать, сотрудничать в рамках издательско-редакторской деятельности, дружить, да и просто знал которых много-много лет.

В какой-то момент я даже сформулировал для себя название этого направления в своей работе - "человеческое краеведение". Героями публикаций стали Василий Песков, Рой Медведев. Всеволод Абдулов, Михаил Кононов, Александр Чаплыгин, Александр Ножкин, Тамара Давыденко, Олег Сысоев, Вячеслав Дёгтев, Борис Бабкин и многие другие.

А ещё я написал тогда для "Телеграфа" очерк о моём любимом институтском учителе Арсене Тиграновиче Синюке, преподававшем нам (истфак ВГПИ) археологию и Древний Восток. С Арсеном Тиграновичем, не только известным учёным, но и замечательным поэтом, я общался очень тесно, ездил к нему не только один, а и с маленьким тогда сыном Русланом. Главное же - в конце лета 2012 года мы с Арсеном Тиграновичем стали готовить издание объёмного сборника его поэтических произведений, а в сентябре я начал очерк о нём для "Воронежского Телеграфа", но...

В общем, я убедил Анатолия Захаровича, и в последнем номере журнала вышел (правда, тоже несколько сокращённый по чисто техническим причинам) очерк "Главная тема жизни - славяне...". А в следующем году очерк этот был напечатан в издательском проекте журнала "Подъём" - альманахе "Отчий край. Этнокультурные особенности Воронежской области".

В отличие от первых двух своих героев, с Анатолием Дмитриевичем Пряхиным знаком я не был. Точнее, я-то его, естественно, знал. Увидел первый раз в 83-м - он был председателем экзаменационной комиссии у одной половины нашего выпускного курса; у другой же, как раз моей, половины председателем был Владимир Павлович Загоровский. Ну и, конечно, встречал я Пряхина и позже, хотя общаться не приходилось.

Вот посмотрите сами: студенты истфака ВГУ 1960-х пятикурсник Анатолий Пряхин, третьекурсник Анатолий Винников и первокурсник Арсен Синюк стали известными воронежскими и российскими археологами, создателями собственных авторитетных научных школ. Ну почему такое совпадение? Звёзды каким-то особенным образом выстроились?

Ну и в заключение. Я не стал специально перерабатывать, "подгонять" части этой маленькой книжки друг к другу. Перед вами - три написанные в разные годы, с разными внутренними установками, порой в разном эмоциональном настрое и ключе (увы, и печальном тоже) главы, объединённые теперь общей обложкой и единой задачей: рассказать широкой публике - именно широкой, коллеги-специалисты знают всё это гораздо лучше меня - о незаурядных людях и крупных учёных, которыми Воронеж и воронежцы всегда будут по праву гордиться.

Ушёл из жизни Арсен Тигранович Синюк - один из мэтров воронежской и российской археологии, доктор исторических наук, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, человек, создавший собственную, авторитетную во всей стране археологическую школу и 20 лет возглавлявший кафедру Отечественной истории Воронежского государственного педагогического университета.

Нижеследующий текст на две трети был написан, когда Арсен Тигранович ещё был с нами; незадолго до того скорбного дня я последний раз заходил к нему - что-то переспрашивал, уточнял... А после похорон, пометавшись с неделю, решил: не надо ничего менять, переиначивать, переводить впрошедшее время - пусть будет так...

А ещё никогда не склонен был "творить себе кумиров", и, не считая родителей, людей, которые стали для меня непререкаемыми авторитетами - морально-нравственными, профессиональными, просто "человеческими", боюсь, наберу за всю жизнь меньше, чем пальцев на руке. И один из таких людей - да нет, не "один из", а первый - Арсен Тигранович Синюк.

Я понимаю, что в признании таком совсем не оригинален. Наверняка сотни, если не тысячи бывших студентов Арсена Тиграновича могут сказать то же. И в этом великое счастье и наше, и его самого - ну редкий, согласитесь, очень редкий случай, когда бывшего преподавателя помнят и любят сотни и тысячи его учеников - годами и десятилетиями!

Первое впечатление об Арсене Тиграновиче (на первой у нашего курса лекции) - могучий бородатый красавец, точно сошедший со страниц книг Казанцева, Немцова, Ефремова герой - учёный, путешественник, исследователь. И первое то впечатление в дальнейшем только крепло и подтверждалось. И всё здесь было одно к одному: и сами предметы, которые вёл Арсен Тигранович, - вспомогательные исторические дисциплины, археология, Древний Восток, - и, главное, - его личность: необыкновенно порядочного, сдержанного, доброжелательного, ну а что умнейшего и образованнейшего, так это само собой разумеется, человека.

Он родился 22 октября 1939 года в Ленинграде - бывшем и нынешнем Санкт-Петербурге. В родословной кровей понамешано изрядно: дед по отцу - армянин, бабушка - из псковских крестьян; мамин, Веры Григорьевны, отец - Григорий Антонович Маляцинский, польский дворянин, кавалер Золотого Георгия 4-й степени, получал которого он, кстати, вместе с моряками-офицерами легендарного крейсера "Варяг". Предки Арсена Тиграновича по маминой линии - питерцы с середины XIX века. Один же из них, Кузьма, так вообще просто тургеневский персонаж: огромный и молчаливый, как Герасим в "Муму", он был привезён из деревни барыней в её санкт-петербургский дом...

- ...Из воспоминаний детства, - говорит Арсен Тигранович, - самое, конечно, незабываемое и страшное - война... Я хоть и совсем маленький был, но помню, как, когда кольцо фашистской блокады Ленинграда захлопывалось, отец успел буквально впихнуть нас с мамой в последний шедший на "большую землю" по Ладоге пароход. Там целый караван судов был, и все остальные немцы разбомбили. А над нашим пароходом фашистский самолёт долго кружил, но почему-то не стрелял и бомбы не бросал - может, боезапас кончился. Покружил-покружил - и улетел.

Ну а мы с мамой в эвакуацию попали в Пермь. Там жили до конца войны, в 45-м вернулись в Питер. Но так случилось, что родители развелись, и мама на время оставила меня на попечение бабушки. И школ же я поменял!.. 1-й класс окончил в Мурманской области, 2-й - 4-й учился в Питере, 5-й - на Украине, 6-й - 10-й - в Восточном Казахстане. Потом вернулся обратно в Питер, пошёл работать; трудился токарем, грузчиком-такелажником, окончил автокурсы...

В 1958 году Арсена Тиграновича призвали в армию. Сначала он служил в автороте в Карелии, а в 1960-м, в рамках освоения целины, был сформирован автобат, который отправили в Казахстан. Но в 61-м часть, где "целинничал" Арсен Тигранович, расформировали, и (вот ирония судьбы!) дослуживал он в родном Ленинграде. И - очень интересовавший автора этих строк вопрос: как, ну как и почему паренёк с, в общем-то, рядовой и типичной для его ровесников того времени, недолгой ещё биографией стал в конечном итоге одним из ведущих археологов страны?

- А "виной" тому, - говорит Арсен Тигранович, - книги. Я с раннего детства был страстным, безумным книгочеем. К десяти годам проглотил всего Чехова, Куприна, многих других классиков. Но, можно сказать, судьбоносное событие произошло в 13 лет - я прочёл книгу "На раскопках древнего Хорезма", и всё, - "пропал". Так ею увлёкся, что твёрдо определил себе цель: обязательно стану археологом!.. И друг мой был такой же любитель книг. Мы оборудовали чердак - наше "лежбище" - и там читали всё, что только попадалось в руки, от Вальтера Скотта до Вячеслава Шишкова. Но я терпеть не мог читать то, что, как говорится, навязывали. Признаюсь: "Война и мир" - через не хочу. А вот в 40 лет перечитал всего Толстого и Достоевского, и, знаешь, я лично Достоевского ставлю выше... Ну, и вот таким вот образом книгочейство вводило меня в область открытий вообще и археологии и истории в частности. А вскоре после моей демобилизации из армии маму с отчимом по работе перевели в Воронеж. И я приехал сюда вместе с ними. Приехал - и сразу просто влюбился и в сам город, и в Дон-батюшку...

Итак, в 1961 году Арсен Тигранович поступает на исторический факультет Воронежского государственного университета и уже на первом курсе становится старостой археологического кружка, руководила которым Анна Николаевна Москаленко (А. Н. Москаленко (1918-1981) - историк, педагог, доцент кафедры истории СССР ВГУ. Организатор и руководитель археологических исследований по древней истории Воронежского края, в первую очередь - ранней истории донских славян. Автор более 70 научных работ, в том числе книг "Памятники древнейшего прошлого Верхнего и Среднего Дона" (1955), "Городище Титчиха: из истории древнерусских поселений на Дону" (1965). - Ю. К.). Кстати, другие будущие светила воронежской археологии, Анатолий Пряхин и Анатолий Винников, тоже были ещё студентами, учась соответственно на пятом и третьем курсах. Впоследствии с Анатолием Винниковым Арсена Тиграновича свяжет искренняя, крепкая дружба на всю жизнь. А тогда Винников и Синюк, помимо учёбы, ещё и работали (на полставки каждый) лаборантами кабинета археологии при историческом факультете.

В 1966 году Арсен Тигранович окончил университет и по распределению стал преподавать историю в школе р. п. Стрелица, создав в посёлке краеведческий музей, а в школе - археологический кружок. Именно в то время он проводит первые самостоятельные археологические исследования. Затем - работа научным консультантом в Воронежском отделении Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, где Синюк организует секцию археологии и начинает широкомасштабную работу по паспортизации археологических памятников нашей области. Далее он - старший научный сотрудник в Воронежском областном краеведческом музее, возродивший "музейные" археологические экспедиции. Объектом тщательнейших исследований стала Чертовицкая стоянка эпохи неолита (новокаменного века) на реке Воронеж. А когда на территории будущего водохранилища начинает работу совместная экспедиция Института археологии Академии наук СССР и ВГУ, Арсен Тигранович проводит исследования памятников эпохи камня и энеолита (медно-каменного века). Тогда же он завершает работу над кандидатской диссертацией "Памятники неолита и энеолита на Среднем Дону", которую успешно защищает в Институте археологии АН СССР в 1971 году. И после этого, к счастью и для меня, и для всех моих сотоварищей по истфаку самых разных лет и десятилетий, Арсен Тигранович приходит преподавать в Воронежский государственный педагогический институт (ныне - университет).

- ...А кстати, в пединститут, Юра, я попал в каком-то смысле случайно... - Мой собеседник на миг задумывается. - В 71-м году пригласили меня почитать курс археологии; сначала был, так сказать, почасовиком, но, наверное, руководству понравился - и предложили работать постоянно. Согласился и перевёлся в "пед" из областного краеведческого музея. Знаешь, не сказал бы, что археология тогда в институте процветала. И потому помимо преподавательской работы стал вести археологический кружок, возобновил полевые экспедиции, со временем создали музей. Сначала, помнишь сам, он ютился в "Сорбонне" (так много поколений студентов и преподавателей в шутку называют старинный двухэтажный домик рядом с главным корпусом ВГПУ. - Ю. К.). Потом, уже действительно настоящий музей, с учебной аудиторией, сделали в главном корпусе университета...

"Археологическая экспедиция ВГПУ, которой в течение всего периода её существования руководит А. Т., стала мощным научным коллективом, ведущим огромную исследовательскую работу на территории Воронежской и смежных областей. Я имел возможность ознакомиться практически со всеми памятниками, какие им исследовались: Власовские и Павловские курганы, Мостищенское городище, Черкасская стоянка и многие другие. Нередко бывал и он у меня в экспедициях: Белогорские городища и могильники, Маяцкое селище, Животинное городище и другие. Были и совместные экспедиции. Я очень многому учился у А. Т. Он умеет великолепно "читать" культурные слои, стратиграфию насыпей курганов. Возьму на себя смелость утверждать, что среди воронежских археологов (да может, и не только воронежских) он лучше любого способен понять и разобраться в хронологической череде погребённых в самых запутанных и сложных курганах, содержащих порой не один десяток разнокультурных погребений. В этом я неоднократно убеждался сам, пребывая в экспедициях у Арсена Тиграновича и восхищаясь его умением досконально и точно разобраться в самых сложных и запутанных вопросах полевого исследования памятников".

- Никогда, Юра, я не гонялся за внешними эффектами... Неолит же в донской археологии был тогда настоящей "терра инкогнита", а уж неолит, энеолит и эпоха бронзы на Среднем Дону - просто чуть ли не сплошным "белым пятном". Но именно в те времена (V-II тысячелетия до нашей эры) Центральная и особенно Восточная Европа являлись тем гигантским "плавильным котлом", в котором, бурля и перемешиваясь, выкристаллизовывались будущие индоевропейцы, в том числе и арии. Так что путь к твоим скифам, сарматам, аланам, славянам, готам и "прочим немцам" как раз и шёл от позднего неолита, через энеолит ямников и "бронзу" катакомбников и срубников. Ну да, там не найдёшь ни роскошных золотых кладов (хотя достаточно простые изделия из золота и меди уже появляются), ни изысканных ювелирных украшений, воинских доспехов и грозных мечей, подобных, к примеру, сарматским, но я, повторюсь, никогда не хватался за уже наработанное - я искал неизведанное...

И знаешь - мне везло, я страшно везучий! Открыл много новых памятников (немало было совместных экспедиций с Институтом археологии Академии наук СССР, позднее - РАН). И меня до сих пор никто не обогнал ни по количеству, ни по качеству исследований донских курганов энеолита и эпохи бронзы. Эталонными в этом смысле стали 3-я Университетская стоянка, Черкасская...

О - Черкасская!.. Простите за эгоистический пафос, уважаемые читатели, но автору этих строк посчастливилось быть одним из тех студентов, новоиспечённых второкурсников, только что сдавших свою первую летнюю сессию (1979 год), кто поехал с Арсеном Тиграновичем на археологическую практику в село Черкасское Павловского района - начинать "копать" будущую одноимённую стоянку эпохи неолита - энеолита (V-III тысячелетия до новой эры).

Погода - прекрасная! Яркое солнце, голубое небо, живописная природа с чистейшей рекой Битюг, песчаное дно которой (по крайней мере, в том месте, где мы копали) было просто усеяно фрагментами керамики (а по-простому - черепками от горшков и прочей посуды) салтово-маяцкой культуры - аланы, болгары и т. п. Патриархальное село, доброжелательные жители с малороссийским говорком...

Нас поселили в школе: девочек - в спортзале, ребят - в палатках, поставленных в школьном саду. Арсен Тигранович оперативно решил все организационно-хозяйственные вопросы экспедиции, связанные в основном с питанием и рабочим инструментом... Да, а ещё, для хознужд, председатель колхоза выделил нам "транспорт" - лошадь с телегой. Сначала Капкана, но тот был страшно злой, кусался, и Капкана заменили на добрую, покладистую Машку, на которой мы иногда даже ездили в магазин, да и порой просто дерзко "гарцевали" по селу.

Ну и приступили к делу: Арсен Тигранович определил место будущего раскопа; мы понатягивали, где он указал, верёвочек, разбили весь участок на квадраты и взялись за лопаты: копали послойно, на глубину штыка, пробивая кое-где контрольные шурфы примерно в человеческий рост. Здорово было! Интереснейшая работа - да впрочем, её и работой-то не назовёшь. Пошли первые находки: не сказать чтобы густо, в основном фрагменты керамики, однако вот помню, что Володя Стрыгин нашёл каменный топор, а Саша Бураков - искусно вырезанный из кости небольшой гарпун. Работали действительно весело, задорно; здесь же и купались - прыжок с края раскопа, и ты уже, весь в брызгах, в Битюге. А по вечерам - ужин, костёр, песни под гитару. И над всем этим великолепием царил Арсен Тигранович, иногда и сам бравший инструмент в руки и исполнявший своим негромким, но проникновенным баритоном две-три песни. Ну а потом - отбой: по палаткам, "по пещерам"! Спасибо вам, дорогой Арсен Тигранович, за то замечательное лето!..

- В 1985 году, - продолжает мой собеседник, - я защитил в специализированном совете Института археологии АН СССР докторскую диссертацию по теме "История населения Донской Лесостепи в V-II тысячелетиях до н. э. (неолит - энеолит - бронза)". В 80-е - 90-е издал несколько обобщающих работ: "Курганы эпохи бронзы Среднего Дона. Павловский могильник", "Население бассейна Дона в эпоху неолита", "Бронзовый век бассейна Дона". Вместе с Толей Винниковым выпустил научно-популярную книжку по археологии Подонья "По дорогам минувших столетий" (позднее переиздали её под названием "Дорогами тысячелетий"). Ещё я был одним из авторов учебного пособия по археологии в помощь школьному учителю, пособия по энеолиту восточноевропейской лесостепи. В 2007 году в соавторстве с Юрием Матвеевым выпустил книгу "Среднедонская катакомбная культура эпохи бронзы (по данным курганных комплексов)".

Всего же у меня более 130 научных публикаций, и есть, помимо прочего, одна работа, которая в своё время, в начале 2000-х, вызвала изрядное брожение умов. По заказу Территориального управления Министерства культуры РФ по сохранению культурных ценностей в городе Воронеже я составил каталог археологических находок с указанием их стоимости. Очень неоднозначную это издание получило оценку. Одни сочли его "вредным", а другие, к примеру, новосибирцы и питерцы, - горячо поддержали, в плане того, что это первая ласточка в борьбе с "чёрной" археологией, работа на опережение. От моего каталога, кстати, был в восторге сам директор Эрмитажа Пиотровский. Нет, ну ситуация с археологическим "чёрным рынком" действительно угрожающая. Вот пропала, к примеру, из музея в Костёнках "палеолитическая Венера" (или даже две). Её цена - миллион долларов, а всплыла она в итоге у частного коллекционера, некоего шведа.

- Я всегда очень уважал и уважаю коллег и оппонентов, - говорит он. - У меня среди археологов много друзей и добрых товарищей по всей России и не только России. Терпеть не могу лезть в какие-то распри, а уж самому затевать их, плести интриги - это вообще не про меня, не так, милостивые государи, воспитан. Хотя, бывало, некоторые типы и пытались меня замарать... Но знаешь, в конце концов моя позиция всегда оказывалась верной. И научная, и человеческая.

Самый близкий друг, конечно, Толя Винников. Он просто как член семьи, его и мама моя очень любила. Витя Килейников (декан гуманитарного факультета ВГПУ. - Ю. К.), Серёжа Гапочка, Ваня Федюнин, Валера Березуцкий (доценты кафедры Отечественной истории), другие ребятки, воспитанники мои... А знаешь, мне в своё время посчастливилось работать с Петром Дмитриевичем Либеровым. Мы с ним раскапывали курганные могильники в районе Павловского гранитного карьера, неолитические стоянки в зоне Воронежского водохранилища. Замечательно тогда работали! Очень добрые отношения связывали с известным украинским археологом Дмитрием Яковлевичем Телегиным, хотя позиции на тот или иной вопрос частенько и разнились. Дружил с Николаем Яковлевичем Мерпертом, Олимпиадой Гавриловной Шапошниковой, главным археологом Эрмитажа Натальей Кирилловной Качаловой. А Олимпиада Гавриловна, старенькая уже, бывало, специально приезжала послушать мои доклады или на защиты диссертаций моих учеников, которых, в процессе защиты, порой приходилось довольно жёстко отстаивать. И Олимпиада Гавриловна не раз импульсивно восклицала: "Ну, Арсен Тигранович, за своих ребят ты - тигр!.."

А знаешь, что ещё удалось сделать? Путём сопоставления результатов раскопок курганных комплексов энеолита (IV- III-II тысячелетия до нашей эры) - с чётко определёнными по наборам инвентаря захоронениями не только простого люда, но и вождей, жрецов - с данными Ригведы нарисовалась такая картина существования от Урала до Северского Донца мощнейших коллективов эпохи бронзы, что просто дух захватывает! И я написал... поэму, "Восхождение к Памяти", которую, впрочем, вполне умышленно в подзаголовке назвал "исторической повестью". События, описанные в ней (естественно, в форме художественной реконструкции), относятся примерно к концу XVII века до нашей эры, когда в донской степи и лесостепи драматично переплелись судьбы племён донской абашевской, катакомбной и покровско-абашевской археологических культур. Вот так, брат, в этой повести слились воедино главное дело моей жизни - археология и любовь к поэзии. Сочинять же песни и стихи начал ещё в семидесятые...

Сделали набор. Арсен Тигранович сам скомпоновал стихи по разделам, вычитал, и я забрал их на правку. Зная исключительную щепетильность Арсена Тиграновича (издание же стоит денег), мы держались как партизаны и ужами уклонялись от ответов на вопросы об источнике финансирования будущей книги. А источников было два: родной педуниверситет (идею горячо поддержала наша однокурсница, проректор ВГПУ Галина Иванова) и "метод народной стройки" - бросили клич в Интернете, и многие из бывших студентов отозвались на этот клич, так сказать, рублём. И вдруг...

...Проститься с ним пришли очень много людей: все воронежские археологи, коллеги по педвузу, ученики, студенты. И знаете, мне показалось, что студентов прошлых лет было гораздо больше, чем нынешних, потому что хотя, разумеется, у нас было немало, в том числе и прекрасных, преподавателей, но... Но именно "преподавателей", тогда как Арсен Тигранович (говорю за себя, однако уверен, что и за многих) был словно старшим товарищем, наставником, и в сферах далеко не только "исторических", а общечеловеческих: нравственных, мировоззренческих, эстетических и даже этических (ведь чего греха таить: "кадры"-то иные из нас были порой ещё те).

...Природа (и Господь Бог) щедро одарили Арсена: помимо страстной любви к археологии, он прекрасно рисовал (помню, что восхищался картинами фантастических ярких зверей в виде росписи стен детской комнаты в крохотной двухкомнатной квартирке - первой у супружеской четы Синюков - в районе железнодорожного вокзала; а его картины о природе и истории Донского края!), искусно играл на фортепьяно (включая серьёзную классику), вполне профессионально сочинял стихи, которые (под настроение) хорошо пел под гитару...

...Как будто наяву, до сих пор звучит в моих ушах его слегка хрипловатый, с расстановкой, голос. Обычно спокойный и ровный, этот голос, когда его хозяин увлекался какой-то острой темой, вдруг повышался, достигал степени "крещендо" и вновь шёл на понижение. А при разговорах (в "Сорбонне", а потом в Археологическом музее) Арсен всегда много курил и выпивал несколько чашек крепчайшего кофе...

...Что же так сблизило и подружило на десятилетия нас, двух столь разных людей: москвича и "питерца-воронежца"? Ответ, видимо, будет один: это страстная любовь к Донской земле - с её чарующей природой и богатейшим археологическим прошлым. А кроме того, во многом совпадающие вкусы в области литературы и искусства... Очень близкие взгляды по поводу общей ситуации в стране, положения науки и образования, включая, конечно, археологию...

...В 1980 году, во время пребывания с экспедицией Арсена на стоянке Дрониха на Битюге... вдруг вечером у костра мы узнаём из сообщений по радио о смерти 25 июля любимого народом певца Владимира Высоцкого. Арсен воспринял эту новость особенно тяжело. Все замолчали. Посидели у костра ещё немного, помянули певца по русскому обычаю и разошлись по палаткам. А немного спустя появились написанные сердцем чудесные стихи Арсена. Они могут быть светлым реквиемом и по поэту-барду, и по поэту-археологу:

По образованию я - историк. И, честное слово, безо всякого пафоса - не только по образованию, но и по духу. Древняя история, медиевистика, археология, этнография и прочие исторические (рука не поднимается вывести "вспомогательные") дисциплины - любовь на всю жизнь, хоть ни минуты из этой самой жизни я не занимался ими профессионально. А уж к настоящим профессионалам - историкам и археологам - отношение почти как к небожителям.

- Но ты понимаешь, - говорит Анатолий Захарович, - уже много лет спустя я вдруг узнал, что, во-первых, в 1940 году населённый пункт Бежица ещё не имел статуса города (в 1956-м он вошёл в состав Брянска), а во-вторых, и сама Брянская область была образована только в 1944-м. Откуда такая путаница в документах - понятия не имею.

И этой загадкой моей биографии заинтересовался Миша Карпачёв (Михаил Дмитриевич Карпачёв, доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, лауреат премии "Золотой фонд Воронежской области". - Ю. К.). Он по собственной инициативе произвёл "расследование", и оказалось, что родился я в городе Орджоникидзеграде Орловской области, - вот так вот...

Отец Анатолия Захаровича, Захар Иосифович, работал инженером-сварщиком. В своё время он окончил знаменитое МВТУ им. Баумана, был учеником самого академика Патона и очень высокопрофессиональным специалистом. Мать, Мария Михайловна, была домохозяйкой - в семье росли целых четыре сына.

- Там мы прожили всю войну, там я пошёл в школу, - вспоминает Анатолий Захарович. - А в 1952-м отца перевели в город Азов Ростовской области. В Азове в 1957 году я окончил школу имени Ленина. А в 1956-м у отца - следующий "перевод", на должность главного инженера-сварщика Воронежского завода тяжёлых механических прессов. Ну и, естественно, мы с мамой и братьями к нему переехали. В Воронеже жили сначала на Солнечной, потом получили квартиру от ТМП на улице Машиностроителей...

- В университет, Юра, я поступил только с третьей попытки. В 57-м - не прошёл по конкурсу; 58-й - снова неудача. Работал на ТМП. И только в 59-м стал наконец студентом историко-филологического факультета ВГУ. А в 1960 году в университете был образован исторический факультет...

Окончил его Анатолий Захарович в 1964 году и получил распределение - директором школы на станцию Сорокино, Алтайский край. (Кстати, дипломов выпускникам вузов тогда не давали, лишь справки об окончании. А диплом вручали только после отработки по распределению.) Но на станцию Сорокино "молодой специалист" даже попасть не успел - призвали в армию. И уже 12 августа он был на Чукотке: посёлок Урелики, у бухты Провидения; большая воинская часть - полк ПВО...

- Службу я начал, - говорит Анатолий Захарович, - между прочим, сразу с должности секретаря комсомольской организации полка. (А что тут удивительного? Выпускник истфака университета в те годы - это... - Ю. К.) Хотя - вот сейчас улыбнёшься - пришлось даже некоторое время заведовать продскладом. И зашёл как-то на склад подполковник Носиков, начальник политотдела, увидел меня и аж побагровел: "Ты что тут делаешь?! Мы тебя за 16 тыщ километров не для того везли, чтоб ты селёдку вешал! А ну марш в политотдел!.."

И я стал инструктором политотдела полка по комсомолу - офицерская должность, хотя и был рядовым. Ближе к увольнению предлагали продолжить службу: "Станешь офицером!" Отказался. Демобилизовался и в 20-х числах августа 1965-го (выпускники вузов служили год) вернулся в Воронеж.

Долго не мог найти работу: с трудоустройством тогда было сложно. Но помогли знакомые, и в декабре 65-го я начал работать в 4-м ПТУ от заводов СК и шинного. Был секретарём комсомольской организации и преподавал этику, эстетику, историю. В училище проработал до 1 сентября 1966 года, а в первых числах этого самого сентября пришёл лаборантом в кабинет археологии ВГУ. И в том же году поступил в аспирантуру к Анне Николаевне Москаленко. Ещё будучи лаборантом, вёл уже занятия со студентами, а в 1973 году стал преподавателем кафедры истории СССР досоветского периода.

В 1995-2005 годах - был деканом исторического факультета ВГУ. С 1994-го по 2010-й заведовал кафедрой истории средних веков и зарубежных славянских народов. Сейчас профессор этой кафедры. Написал, в том числе и в соавторстве, 13 книг, а всего у меня более двухсот научных работ. Вот такая, ежели вкратце, биография.

Юра, хочешь - верь, хочешь - не верь, но когда поступал в университет, и мысли такой не возникало. Мечтал стать археологом с младых ногтей - не мой случай. В Азове, где рос, тогда не "копали", даже музея не было (это сейчас там прекрасный музей, один из лучших в Российской Федерации). Но я очень любил историю - историю вообще. Древнюю, средневековую, нового и новейшего времени. Об археологии же, повторюсь, и не задумывался. Когда поступил, даже не ходил в археологический кружок. И так продолжалось два года. После второго курса меня попросили поработать на раскопках у руководителя Костёнковской археологической экспедиции, инициатора создания ныне всемирно известного музея-заповедника в селе Костёнки Александра Николаевича Рогачёва. Поработал. И совершенно "не проникся". Но вот...

Но вот - археологическая практика под руководством Анны Николаевны Москаленко. Раскопки летом 1961 года городища Титчиха (Лискинский район Воронежской области). И там я точно прозрел. Довольно абстрактная прежде история стала вдруг ощутимой, зримой. И, наверное, Анна Николаевна что-то такое во мне увидела - послала вместе с Толей Пряхиным в Ленинград, на всесоюзную археологическую конференцию. Послала даже без доклада, похоже, дабы подкрепить мои наметившиеся "подвижки". И действительно "подкрепила". А тут ещё мы познакомились с Аликом - Арсеном Синюком. Он был страстно увлечён археологией и стал самым близким моим другом...

В общем, в 1962 году, во второй экспедиции на Титчихе (у Арсена, поступившего в ВГУ в 61-м, это была первая полевая практика), я работал уже абсолютно осознанно. Кстати, в том же году мы с Толей Пряхиным и Арсеном были в разведке по Быстрой Сосне, и у одной деревни случился забавный (сегодня, но не тогда) эпизод: встреча с воинственно настроенными представителями местного крупного рогатого скота. Арсен позднее написал по этому поводу шуточное стихотворение с псевдопафосным названием "В начале пути"...

- На Толе Пряхине. Остальным, в принципе, досталась роль зрителей. Так-то вот. Ну а мы с Арсеном в том же году начали работать лаборантами кабинета археологии по полставки на брата. А в 66-м, повторюсь, я вновь принял этот пост, но уже единолично: Пряхин к тому времени ушёл, а Арсен от лаборантства (сильно подозреваю, что специально, в мою пользу) отказался.

- Если в двух словах, то главная моя тема, тема всей жизни - славяне. Точнее - донские славяне. "Моё" время - VIII-XI века. Но, разумеется, и рамки хронологические могут колебаться в ту или иную сторону, и только славянами ограничиться невозможно: рядом с ними же существовал другой мир - кочевники: аланы, болгары, хазары, печенеги, половцы...

Дипломную работу я писал по проблеме оборонительных укреплений славянских городищ. А в аспирантуре Москаленко совершенно неожиданно дала тему - ну абсолютная для меня "терра инкогнита": "Лепная керамика донских славян VIII-X веков". Но что поделаешь - взялся за гуж... Дважды работу мою обсуждали в Институте археологии. Рецензентами были мэтры: Ирина Петровна Русанова и Андрей Васильевич Куза. Защитился успешно. (К слову, и защита докторской диссертации, в 94-м, тоже в Институте археологии, прошла очень легко.)

В 1973 году Анна Николаевна Москаленко переехала жить в Москву, а меня назначили на её место. И я начал заниматься славянами в более широком плане. Ну а поскольку на Дону к тому времени было уже многое исследовано, в отличие от реки Воронеж, то я поставил во главу угла именно это направление. И почти все мои полевые экспедиции 1960-х - 1980-х годов были сосредоточены на берегах Воронежа.

И вот в 1975 году, во время работы на Маяцком городище совместной Советско-Болгаро-Венгерской экспедиции, я рассказал об этом её руководителю Светлане Александровне Плетнёвой (С. А. Плетнёва (1926-2008) - советский, российский историк и археолог, доктор исторических наук, профессор, крупнейший специалист по археологии, истории и культуре кочевых народов средневековья. - Ю. К.). Показал ей диссертацию Москаленко, и Светлана Александровна предложила сделать из неё монографию. В 1977-78 годах мы с Плетнёвой работали над преобразованием текста диссертации в монографию, и буквально за месяц до кончины Анны Николаевны вышла книга "Славяне на Дону" - с одной стороны, как итоговое исследование по славянской археологии по состоянию на конец 1960-х годов, а с другой - как дань моего величайшего уважения и благодарности Учителю...

И, конечно, работа с Плетнёвой имела огромное значение для дальнейшего становления меня как археолога. Об этом позже я написал статью "Археологические уроки С. А. Плетнёвой" (первый "Дивногорский сборник". 2009 г.). А в 1998 году вышла наша совместная со Светланой Александровной монография "На северных рубежах Хазарского каганата: Маяцкое поселение". Позднее я ещё написал книгу "Хазарская крепость на Тихой Сосне". Она увидела свет в 2006 году...

"С того времени меня постоянно тянуло в экспедиции к Хазарычу - так стали называть А. З. Винникова после того, как он от славян "перекинулся" к хазарам. Конечно, научно правильно - "салтово-маяцкой культуре", а не хазарам уж. Но тогда это было не важно. Для нас важно было руководителя своего называть Хазарычем. Потому что уважительно и по делу! Да и звучит - Х а з а р ы ч !.."

В 1982-86 годах мы копали ну просто "забойный" памятник славянской архитектуры - Животинное городище на реке Воронеж. И по конструкции оборонительных сооружений и по социально-политическому статусу это поселение (как и раскопанная ранее знаменитая Титчиха) в мирное время служило местом, где останавливались торговые люди из древнерусских городов, держащие путь в Саркел или Итиль - ремесленные и торговые центры Хазарского каганата, а также купцы со своими товарами из Волжской Болгарии, Хазарии, Средней Азии, других краёв тогдашнего "дальнего и ближнего зарубежья". Кстати, на Титчихинском и Боршевском городищах были обнаружены кости... верблюдов. Как попали туда верблюды? Конечно, в результате караванной торговли. А находки целых кладов и отдельных экземпляров арабских монет - дирхемов? Нет, край наш вовсе не был в VIII-XI веках каким-то глухим медвежьим углом. И торговый путь из Волжской Болгарии в Киев тоже проходил через земли донских славян.

Но обо всём этом можно говорить бесконечно. О результатах работы на Животинном городище я написал книгу "Юго-восточная окраина славянского мира в VIII - нач. XIII вв. (Животинное городище на реке Воронеж)". Она вышла в 2014 году, и я посвятил её памяти Алика - Арсена Синюка...

- Валера - мой ученик; как археолог он во многом "вырос" в тех экспедициях. В середине 80-х я порекомендовал его Арсену, и с тех пор Валера успешно работает в педуниверситете. И помимо всего прочего он ещё в 1996 году стал организатором и научным руководителем очень хорошего проекта - областного детского археологического движения "Возвращение к истокам", которое ежегодно собирает на полевые слёты более тысячи школьников из разных районов нашей области...

Он никогда не пытался "насильно" быть наставником для кого бы то ни было и узнавал о своём вкладе в дело воспитания "зелёных душ" из признаний их носителей и искренне удивлялся этому обстоятельству. Наверное, настоящий Учитель учит именно так: не лезет в душу с нравоучениями "как надо" и "как не надо", а учит собственными поступками, образом жизни, отношением к делу и людям.

Анатолий Захарович напрямую повлиял на мой выбор профессии - стать археологом. Причём в силу своего характера специально этого и не делал. Но когда понял, что отступать не собираюсь, помог мне, чем мог, за что я искренне ему благодарен..."

- Во-первых, надо отметить, что в более раннее время, в начале I тысячелетия до нашей эры, на Верхнем и Среднем Дону жили финноязычные этносы; к середине этого самого тысячелетия в лесостепное Подонье приходят скифы; во втором веке до нашей эры - сарматы (и те и другие - ираноязычные кочевники, пришельцы из азиатских степей). Их потомки относительно благополучно перевалили через рубеж тысячелетий, а спустя ещё несколько веков на Среднем Дону появляются славяне...

Вообще, конечно, донские славяне - просто необъятная тема... Но вот, кстати, Нестор в своей знаменитой "Повести временных лет", приводя детальнейшую географию расселения восточных славян, племена, живущие на берегах Дона и его притоков, не называет. Хотя часто упоминает Дон в связи с набегами кочевников - печенегов и половцев. Однако историками и археологами уже абсолютно аргументированно доказано: славяне появились в бассейне Дона во второй половине VIII века и жили там (в основной массе) до первой половины века XI. Археологических подтверждений тому множество. Хотя, естественно, каждый памятник имеет свои особенности.

Там, на высоком правом донском берегу, изрезанном балками и оврагами, славяне создали множество укреплённых поселений - это их южный форпост, где они тогда в своём продвижении на юго-восток и остановились. Самые известные из поселений этой группы славян - Титчихинское, а также Большое и Малое Боршевские городища.

- По целому ряду признаков - от мест расположения и конструкции оборонительных сооружений, жилищ и до характера находок учёные связывают обитателей тех мест с вятичами - переселенцами с берегов Оки. Пришли туда вятичи в начале IX века, осваивали побережья рек Потудань, Ловать... А второй славянский микрорегион - это...

Не удержусь, дорогие читатели, от, конечно же, риторического вопроса. Кому из воронежцев не известны чудесные, живописнейшие места вверх по течению реки (хотя теперь частично - водохранилища) Воронеж от санатория имени Горького и - "всё выше, и выше, и выше"? Посёлок Рыбачье (в народе Рыбачий), Лысая гора, Белая гора, сёла Чертовицкое, Староживотинное? Всем же прекрасно известны, верно? А оказывается...

- Высокий правый берег Воронежа хранит следы немалого числа древних славянских, и не только славянских, поселений, - говорит Анатолий Захарович. - Над дачным посёлком Рыбачье было когда-то большое городище с несколькими сотнями жилищ. На Белой горе - ещё одно городище. У села Чертовицкое также было укреплённое поселение. Ещё выше по течению - славянское городище у села Староживотинное, и так до самого Липецка, в центре которого в Х веке тоже существовало древнеславянское городище. И надо отметить, что берега реки Воронеж осваивались не только вятичами, но и пришедшими сюда раньше них (во второй половине VIII века) с Поднепровья северянами и полянами. И что интересно, от ближайших обнаруженных пока поселений их земляков, на притоках Днепра Сейме и Псёле, "наших", "воронежских", славян отделяет расстояние в 150-200 километров. А в этом "промежутке" на данный момент "славян нет". Есть неолит, бронза, раннее железо, а вот славянских памятников ещё не найдено.

- В Титчихе, Боршевских поселениях жизнь замирает в конце Х века. Связано это с давлением кочевников-тюрок - печенегов. Славяне покидают обжитые места - вятичи возвращаются обратно на север. Но печенегов теснят другие тюркские племена - огузы-торки и половцы. В конечном итоге часть печенегов ушла в Венгрию и Болгарию, часть подчинилась сменившим их в Причерноморье половцам. А славяне, жившие на берегах реки Воронеж, продержались дольше "титчихинских" и "боршевских" почти на сто лет. Их в конце уже XI века смыла как раз половецкая волна.

- Да нет, разумеется, нет. Небольшие группы забирались в более труднодоступные для врагов места, хотя в целом область наша тогда - это, конечно, территория кочевников. Правда, были ещё и районы, входившие в зону влияния Хазарского каганата (то же Маяцкое городище с алано-болгарским населением), и "вкрапления" бродников - этнически пёстрого народа, "смеси" славян, алан, печенегов, половцев. (Бродники, кстати, если помнишь, в неудачном для русских сражении 1185 года новгород-северского князя Игоря Святославича с половцами сражались на стороне последних, а в трагической для Руси битве при Калке в 1223 году поддерживали татаро-монголов.)

Но с годами половцы более-менее цивилизовываются, "окультуриваются", и славянских поселений у нас становится больше: скотоводам-половцам же необходимы продукты земледелия. А во времена Золотой Орды, как ни покажется на первый взгляд странным, славян здесь стало ещё больше - татарам нужна была во всех смыслах этого слова стабильность на подвластных им территориях. И в связи с татарами хочу упомянуть об исключительно интересном памятнике - Новохарьковском могильнике. Его открытие ознаменовало собой совершенно новый этап в исследовании истории населения Воронежского края в золотоордынскую эпоху.

Новохарьковский могильник (Ольховатский район нашей области) был обнаружен в 1990 году отрядом экспедиции педуниверситета под руководством Татьяны Березуцкой. Сначала нашли два погребения; в 1994-м - уже 60. И Таня "подарила" этот археологический памятник мне. В 1995- 1997 годах там работал под моим руководством славянский отряд экспедиции ВГУ. Всего за те годы было выявлено 147 погребений, а поскольку вскрыта лишь пятая часть могильника, то он может содержать около 800 погребений XIII-XVI веков.

Но самое интересное, к т о там был захоронен. Так вот, большая группа московских специалистов, в том числе антропологов, установила, что погребённые в Новохарьковском могильнике имели европеоидный облик с несколько монголоидными чертами. В общем, эти люди - потомки населения Маяцкого селища, а точнее - алан Хазарского каганата. И жили они уже под властью монголов.

- Арабский географ второй половины IX - начала Х века Ибн-да-Русте писал: "В самом начале пределов славянских находится город, называемый ВаТ (Ва.иТ). Путь в эту страну идёт по пустыням и бездорожным землям, через ручьи и дремучие леса..." Другой источник сообщает: "И на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит..." По мнению нашего крупнейшего историка и археолога Бориса Александровича Рыбакова, путь из Булгара в Киев мог проходить через "Михайловский кордон" - крупное славянское городище, расположенное над упоминавшимся уже посёлком Рыбачье, в названии которого отражено имя племени вятичей. (Правда, в другой работе Рыбаков допускал, что Вантитом могло быть и Большое Боршевское городище на Дону.) Точку зрения Рыбакова о Вантите - "Михайловском кордоне" поддержал в своих статьях Анатолий Пряхин, предложив рассматривать понятие "Вантит" как целый комплекс памятников, включающий в себя и ряд городищ на северной окраине города Воронежа. С этим согласиться трудно - в источниках-то речь идёт о каком-то конкретном населённом пункте.

- При условии, что "тот" "Вантит" действительно был (имею в виду правильность перевода, осмысления и интерпретации источников), я считаю, что, скорее всего, Вантит - это Титчихинское городище, в самом деле "первый город в славянской земле". Эту точку зрения в своё время весьма аргументированно обосновала Анна Николаевна Москаленко.

- Иные из наших краеведов - публика, конечно, весьма оригинальная! Выступал перед ними, объяснял, почему "Влесову книгу" нельзя считать заслуживающим доверия историческим источником, но не унимаются! Я в таких случаях говорю: "Ребята, думайте, как хотите, делайте, что хотите, а меня оставьте в покое!"

- Разве что так... Кстати, вот тебе ещё маленький штришок к вопросу о "психологии". На одной из встреч с краеведами некий товарищ, по-моему, отставной полковник и ещё член Союза военных писателей, поведал собравшимся просто сногсшибательную историю. Якобы во время службы в Архангельской области он стал свидетелем обрушения части берега какой-то реки, и там "обнажился"... мамонт. Абсолютно целый и... в кожаной упряжи, да ещё и с золотыми бляхами. Полковник постоянно повторял: "Я видел это собственными глазами!.." "И где же те бляхи?" - спрашиваю. "Ребята-офицеры норвежцам (?!) продали". - "А мамонт куда делся?" - "Река смыла и унесла". В общем, без комментариев. А возвращаясь к возрасту Воронежа, скажу, что существует несколько вариантов датировки длительности жизни городов - и научных, и не вполне. Очень важный критерий - непрерывное существование города как укреплённого населённого пункта. От зарождения до условного "юбилея" без перерыва. И на данный момент считать какие-либо конкретные местные памятники, поселения связанными с летописным Воронежем (1177 год) нет оснований. И даже если что-то и обнаружится, это не будет иметь отношения к современному городу Воронежу.

- Оптимизма, признаюсь, мало. Сегодня на дворе другая эпоха. Эпоха зарабатывания денег. Коммерция губит науку. В так называемые охранные, а по сути - коммерческие раскопки идут огромные деньги, неизмеримо большие, нежели те, что выделяются на научные полевые исследования. И хотя археологов много, большинство уходят в коммерческую археологию, а коммерция с наукой несовместимы. Да и не только с наукой...

Была в воронежской археологии, можно сказать, эпоха Москаленко. Потом - нас трое: Пряхин, Винников, Синюк. Сейчас - ну, Медведев, Цыбин, Березуцкий, а вот дальше по большому счёту пока никого, хотя я очень надеюсь, что появятся новые ребята и лет через десять-пятнадцать в нашей археологии наступит наконец "эпоха Ренессанса".

- Летом институт усовершенствования учителей издал учебное пособие для преподавателей школ, лицеев и колледжей, в которое вошёл написанный мною большой раздел о древней истории Воронежского края. Очень нужное, я считаю, полезное и высокопрофессиональное издание.

А так... Да почти всё уже, Юр, написано и опубликовано. Хотя... Я говорил, что в 2006-м выходила моя книга "Хазарская крепость на Тихой Сосне". Пару лет назад подготовил второе издание; выпустить книгу планировал музей-заповедник "Дивногорье", однако в связи с финансовыми проблемами её выход перенесён на следующий год. А издание, по сравнению с первым, значительно дополненное, более масштабное, с расширенным кругом проблем и тем. Например, об исторических судьбах хазар, алан. Это действительно - очень, очень интересно...

"...До сего дня Советско-Болгаро-Венгерская экспедиция остаётся крупнейшей за всю историю раскопок памятников Хазарского каганата... Инициатором и руководителем Маяцкой экспедиции была Светлана Александровна Плетнёва, но без участия Анатолия Захаровича Винникова это предприятие вряд ли приняло бы такой размах и в целом прошло удачно. Половина научного успеха экспедиции - заслуга А. З. Винникова, ведь он исследовал самый большой и сложный объект - селище...

...Безусловно лучшей и наиболее полно отразившей полевые исследования надо признать написанную с участием С. А. Плетнёвой книгу Анатолия Захаровича "На северных рубежах Хазарского каганата: Маяцкое поселение". Лишь за одно это исследование он должен быть признан одним из ведущих современных археологов-хазароведов, а не только славистов...

...Он очень волевой человек, но и легко ранимый. Добродушный, но может вспылить в самый неожиданный момент. Никогда не видел его озлобленным, злорадствующим. Корректный и очень дипломатичный. К сожалению, слишком скромен, даже в ущерб себе. Иногда так и хотелось ему сказать - "сам себя не похвалишь, никто не похвалит". Сегодня, когда "докторами" наук становятся авторы одной книги, часто написанной в спешном порядке и с единственной целью "остепениться", в Винникове - авторе более десятка книг, профессоре, учёном с громадным опытом не проявляется ни грана заносчивости. В наше время это удивляет и восхищает. Ни разу не слышал от него: "я открыл", "я установил", "я был первым, кто обратил внимание", "под моим руководством", "я был инициатором" и т.п.

Первая моя, ещё не "рабочая", но как бы уже и "установочная" встреча с самым титулованным воронежским археологом Анатолием Дмитриевичем Пряхиным оказалась случайной: на открытии обновлённой древнеегипетской экспозиции в Музее изобразительных искусств им. И. Н. Крамского.

В 1941-м началась война, и детская память сохранила совсем не детские "кадры": разрушенный Каракумовский мост, бомбёжка железнодорожного вокзала, эвакуация семьи в Казахстан. Отец и мать Анатолия в годы войны были мобилизованы на трудовой фронт. Воспоминания о возвращении в родной Елец - колонны пленных немцев, уныло бредущих по Красноармейской улице, и - голод. Постоянно хотелось есть...

- А знаешь, - улыбается Анатолий Дмитриевич, - я в шутку называю себя "участником войны". Во время немецких бомбёжек Ельца все обычно прятались в подвалы. А мне лень было бегать туда-сюда, и я лез под кровать и пережидал бомбёжки там - получается, вроде как на переднем крае боевых действий. А ещё - уже после войны - швырялся камнями в пленных фашистов. Малец-малец, однако камни кидал ловко. Но и получал, бывало, за это...

Большое влияние на формирование личности и интересов Анатолия оказал дед Пётр Алексеевич. Он рассказывал мальчику "преданья старины глубокой" о древнем Ельце, о величественной Аргамачи, возвышающейся над берегом Быстрой Сосны, ну и вообще - о былом, что в дальнейшем, конечно же, во многом предопределило выбор внуком именно такого жизненного пути...

Но "выбор пути" будет позже, а тогда, после окончания в Ельце Толей третьего класса, семья Пряхиных переехала в Подмосковье: Зеленоградский район, станция Крюково. Учился Анатолий в Каширской средней школе и окончил её в 1957 году. Однако Елец навсегда остался его "первой (и, думаю, главной) любовью". Он приезжал туда постоянно, особенно на школьных каникулах.

И кстати, именно тогда, ещё пацаном, Толя принял участие в своих первых археологических раскопках. В окрестностях Ельца всё время "копали", и мальчик уходил утром, а возвращался чуть ли не затемно - с величайшим интересом помогал археологам, так сказать, на общественных началах...

- Елец столько дал мне! - говорит Анатолий Дмитриевич. - Когда я впервые пришёл в местный краеведческий музей, директором там был Алексей Прокофьевич Небудко, замечательный человек и энтузиаст исследования родного края. Сколько же мы исходили троп и дорог! А уже в бытность мою студентом мы с Алексеем Прокофьевичем ездили на Каменную гору - древний Елец. (Кстати, ещё был свидетелем раскопок старого городища около Каширы.) И я очень рад, что и сам через много лет смог стать чем-то полезным родному городу. Елец - это поистине отдельная глава в моей жизни.

- В Елецком пединституте тогда - нонсенс, конечно! - не было исторического факультета. (Слушай, ну что это - педвуз без истфака!) Я собирался поступать в МГУ. Окончил школу в 1957-м, и в том году в МГУ принимали только золотых медалистов. Я шёл на золотую медаль, но на школьных выпускных экзаменах наломал дров на сочинении по "Горе от ума" Грибоедова - Скалозуба назвал Зубоскалом. Медаль в итоге не получил и решил ехать в Воронеж.

Крепко помог, в том числе деньгами, дядя, который был не намного меня старше. А родители вообще не знали о моих планах. Я попрощался: "Пока, - говорю. - Поехал..." Они думали, на целину. А я поступил в университет и только тогда сообщил об этом отцу и матери. Нелегко, конечно, было на первых порах. Иногда даже приходилось на вокзале ночевать.

- А почему именно археология, Анатолий Дмитриевич? Вот, к примеру, ваши товарищи и коллеги: Арсен Тигранович Синюк мечтал стать археологом с детства, а Анатолий Захарович Винников, судя по его воспоминаниям, любя "историю вообще", к археологии шёл постепенно. А вы?

И вот однажды Анна Николаевна где-то что-то "недорыла", отобрала ребят-первокурсников, меня в том числе, и мы стали копать. И там возникло уже по-настоящему профессиональное влечение к археологии. А позже (3-4-й курс) по рекомендации Москаленко меня взяли на раскопки в Черниговской области тогдашней УССР Любечского замка Владимира Мономаха (с 1078 по 1094 год будущий великий князь Киевский Владимир Мономах княжил в Чернигове. - Ю. К.), руководил которыми один из титанов нашей археологии и исторической науки академик, директор Института археологии Академии наук СССР Борис Александрович Рыбаков. Представляешь, какая школа?! Нам с другим студентом-добровольцем Петей Толочко работа, правда, досталась нудная - копать столбовые ямы на въезде, но нашей старательностью мэтр остался доволен и, видимо, нас запомнил. (К слову, сегодня академик Пётр Петрович Толочко является президентом Национальной академии наук Украины.) А меня Рыбаков после в каком-то смысле слова курировал, опекал.

В 1959 году, будучи на каникулах в Ельце, я познакомился с ленинградским археологом Всеволодом Протасовичем Левенком, который производил разведку в округе Ельца и в том числе на Воргольском городище. Но Левенка интересовал в первую очередь неолит, а я задумался о раскопках городища, тем более что там имелись и материалы, аналогичные находкам на Титчихе, на которой мы работали под началом Анны Николаевны Москаленко.

И я, ещё будучи студентом, в 1961 году, впервые руководил самостоятельными раскопками - Воргольского городища. Позже (1964, 1980, 1981 годы) было ещё несколько экспедиций, в результате которых мы получили многочисленные свидетельства эпохи бронзы, раннего железного века, славяно-русского времени конца I тысячелетия нашей эры и более позднего периода. Я и дипломную работу защищал по Воргольскому городищу.

Так что уже тогда мой путь в науку фактически был предопределён; да ещё и учась на пятом курсе, принимал экзамены у младшекурсников. (Кстати, в те годы изо всех других студентов, интересующихся археологией, уже выделялись Арсен - мы звали его Аликом - Синюк и Анатолий Винников, про которого Анна Николаевна ещё "на раннем этапе" мне сказала: "Толя, там есть такой Винников. Очень упрямый парень, делает всё наоборот. Обрати на него внимание...") Тогда же я стал лаборантом кафедры истории СССР досоветского периода, а после окончания учёбы - ассистентом этой кафедры, аспирантом у Анны Николаевны Москаленко. Через четыре года, в 1966-м, защитил в Институте археологии СССР кандидатскую диссертацию "История Верхнего и Среднего Подонья во II - начале I тысячелетия до нашей эры". И материалы эпохи бронзы из Воргольского городища раскопок сезона 1964 года я тоже включил в текст диссертации...

Во второй половине 1960-х - середине 1970-х годов Воронежский университет значительно расширил масштабы археологических полевых исследований. Основные работы проводились совместно с Институтом археологии Академии наук СССР в зоне строительства будущего Воронежского водохранилища, и оказалось, что нижнее течение реки Воронеж - подлинное археологическое Эльдорадо. Некоторые результаты тех раскопок нашли отражение в вышедшей в 1968 году в моём родном Центрально-Чернозёмном книжном издательстве брошюре А. Пряхина и А. Синюка "Древности из зоны Воронежского моря". А предварительная оценка найденных там абашевских древностей была дана в первой монографии Пряхина "Абашевская культура в Подонье" (ВГУ, 1971)...

- Но может быть, самым главным результатом того периода, - говорит Анатолий Дмитриевич, - стало то, что университет наконец "поверил в археологию". В том смысле, что если до масштабнейших раскопок в зоне водохранилища она пребывала в ВГУ где-то на вторых, если не на третьих ролях, то после этих раскопок университетская археология вдруг точно восстала во весь рост.

Ну вот посуди сам. Копали, повторю, - вместе с Академией наук СССР! От Академии руководил раскопками заместитель директора Института археологии Пётр Дмитриевич Либеров - фигура просто легендарная, - а от ВГУ - ваш покорный слуга. И все материалы поступали к нам. А с площадями в университете тогда была напряжёнка. Где всё это хотя бы первично складировать, разбирать, чистить, мыть? И - пришлось в коридорах. Загадили мы их, конечно, неописуемо! Но с другой стороны - руководство, с изумлением взирая на всё это столпотворение, словно впервые увидело и осознало: вот она - АРХЕОЛОГИЯ!.. В общем, раскопки те сыграли колоссальную роль в дальнейшем развитии археологии в университете. Не зря же, пускай и с некоторым преувеличением, говорится: "Главное - имидж".

И сами мы в процессе этих полевых сезонов росли. Толя Винников успешно работал по средневековью, Алик Синюк здорово поднялся тогда - знаменитая 3-я Университетская стоянка; он занимался неолитом и ранней бронзой. И вот к слову. Арсен работал в краеведческом музее; я помог ему устроиться в пединститут. А там археология была, чего греха таить, слабенькая. Шоков Антон Фёдорович являлся, скажем так, специалистом прошлого поколения. А Арсен в "педе" и свою жизнь как учёного, и институтскую археологию начал просто с новой страницы. С годами же, сам знаешь, создал там авторитетную научную школу.

Ну а с нами стали сотрудничать, лекции читать в университете, вести спецкурсы светила отечественной археологии: Валерий Павлович Алексеев, Анатолий Пантелеевич Деревянко, Светлана Александровна Плетнёва, Владимир Иванович Матющенко, Константин Фёдорович Смирнов, Владимир Фёдорович Генинг, Валерий Иванович Гуляев, директор Государственного Эрмитажа Борис Борисович Пиотровский... В общем, воронежская археология стала выходить на всесоюзный уровень...

А ещё тот период (вторая половина 1970-х - середина 1980-х) - время интенсивной работы Анатолия Пряхина над докторской диссертацией. И здесь большую роль сыграло его участие в раскопках памятников за пределами бассейна Дона - в Пензенской области, Самарском Поволжье, в Башкирии, Зауралье - зоне известного сегодня на весь мир Синташтинского поселения. Также под руководством Пряхина в 1976 году был раскопан просто уникальный курганный могильник абашевской культурно-исторической общности у села Подклетное на окраине Воронежа. Яркие материалы этого погребального комплекса Анатолий Дмитриевич включил в текст своей докторской диссертации, которую опубликовал ещё до защиты в двух монографиях (1976, 1977).

И, конечно, нельзя не сказать об исследованиях Мосоловского поселения на реке Битюг (Аннинский район Воронежской области). Уже первый (1972) год работ дал яркие находки, характеризующие металлопроизводственную деятельность населения срубной культуры. Последующие раскопки под руководством А. Д. Пряхина и В. И. Сагайдака подтвердили подлинную научную ценность этого памятника.

Всего же полевые исследования поселения (в том числе и совместные с украинскими коллегами) продолжались более полутора десятилетий. Масштаб работ поистине впечатляет: основная площадь памятника (около 11000 квадратных метров!) была раскопана почти полностью. И материалы Мосоловки на долгие годы станут основой ряда статей и темой двух обобщающих монографий, в которых Анатолий Дмитриевич подвёл итог многолетним исследованиям этого уникального поселения металлургов-литейщиков срубной культурно-исторической общности. А ещё - через памятник "прошли" множество молодых учёных, в связи с чем весьма актуально высказывание одного из ведущих археологов Башкирии профессора В. С. Горбунова о том, что Мосоловское поселение фактически стало учебно-методическим полигоном, сформировавшим научную школу А. Д. Пряхина.

- ...Ты понимаешь, все данные из раскопок Мосоловки и их сопоставление с материалами Донецкого бассейна позволили сделать вывод о существовании в срубное время единого доно-донецкого центра металлургии и металлообработки, а не исключительно лишь "импорта", как раньше считали, руды и изделий с Урала. И по Мосоловке я опубликовал две книги - в 1993 и 1996 годах. А время-то сам помнишь какое было трудное - кризис в стране по всем направлениям. Спасибо, помог академик Валерий Павлович Алексеев - написал письмо тогдашнему министру Тихонову, в котором говорил, что подобная работа привлечёт внимание европейских и американских учёных и станет огромным вкладом в мировую археологическую науку. Министр переадресовал это письмо ректору ВГУ, и в итоге монография вышла, хотя по причине того же экономического кризиса полиграфическое исполнение, конечно, оставляло желать лучшего.

В 1976 году Анатолий Дмитриевич Пряхин стал заведующим кафедрой археологии и истории древнего мира ВГУ и практически сразу же занялся формированием научного направления "Восточноевропейская лесостепь и развитие обществ с производящей экономикой (эпоха бронзы - раннее средневековье)". В 1977 году он защищает в Институте археологии АН СССР докторскую диссертацию "История древних скотоводов II тысячелетия до нашей эры лесостепных районов Подонья, Поволжья и Южного Урала (абашевская культурно-историческая общность)"; в 1978-м получает учёное звание профессора. С 1978 года кафедра начинает издавать серию научных статей "Археология восточноевропейской лесостепи" (с 2005-го - серию "Археологические памятники Донского бассейна"). В начале 1980-х создаётся археологический музей ВГУ; через несколько лет в структуре кафедры была образована лаборатория естественнонаучных методов. Защищают кандидатские диссертации А. П. Медведев, Ю. П. Матвеев, позже - М. В. Цыбин, А. С. Саврасов, Н. П. Писаревский, и на кафедре формируется сильный коллектив молодых талантливых археологов. К слову, на археологии специализировались и некоторые иностранные студенты; многие из них ныне работают в университетах и научных центрах ряда стран Европы, Африки и Латинской Америки...

(Африканское племя догонов, уважаемые читатели, на протяжении тысячелетий хранит свой собственный, стройный миф теории Мироздания. По мнению некоторых исследователей, их уникальные знания представляют собой просто удивительную загадку. Догонам известно строение системы звёзд Сириуса, расстояние от них до Солнца, их массы, орбиты, периоды обращения и даже плотность. Согласно мифологии догонов, на Землю уже дважды прилетали представители цивилизации со звезды Сиги толо - Сириус из созвездия Большого Пса. А некоторые "метаисторики" считают догонов потомками расы атлантов. Вот так вот! - Ю. К.)

- Самые те. Побывал я у них, вместе со своими бывшими учениками, пообщался, так сказать, с племенным руководством. И между прочим, догонские шаманы производили надо мной определённые обряды, инициации, чтобы я смог посетить их сакральные, священные места. Министра культуры Мали туда не пустили. А я вот удостоился, понимаешь.

- Ну, если очень схематично, без нюансов и полутонов, то IV - середина III тысячелетия до нашей эры - это ямная культура; далее, до начала II тысячелетия - катакомбники; потом, вторая половина II тысячелетия - абашевцы; за ними, где-то до начала I тысячелетия до нашей эры - срубники. (Названия "ямная", "катакомбная" и "срубная" - по характеру погребений. - Ю. К.) Все они индоевропейцы. Дальше идёт, так сказать, "смутное время" - несколько "тёмных веков", с которыми и у специалистов пока ясности нет. Ну а затем - раннее железо, скифы, сарматы (и те, и те - ираноязычные кочевники); открыт и комплекс черняховской культуры на Верхнем Дону, а у нас имеются памятники, испытавшие на себе её влияние. (Черняховская культура, досточтимые читатели, выражаясь простым языком, штука сложная. Она была распространена в III-IV веках нашей эры от Нижнего Подунавья до левобережья Днепра и включала в себя множество этнических компонентов: поздних скифов и сарматов, балтов, а также ранних славян под, видимо, верховенством германцев-остготов. - Ю. К.) Ну а далее уже идёт Средневековье...

И вот как раз к вопросу о Средневековье. В начале 1980-х годов А. Д. Пряхин заложил в Воронежском университете основы научного направления, связанные с изучением Юговостока Древней Руси. И здесь на первом плане, конечно, раскопки многослойного Семилукского городища на реке Дон и разведки в его округе (1981, 1984-1993 годы).

- ...В Семилукском городище, - говорит Анатолий Дмитриевич, - мы обнаружили три слоя - катакомбники (эпоха бронзы), скифы (железо) и Древняя Русь. Что касается последней - были выявлены улицы, дворовая застройка - 16 жилых построек, а также около 20 хозяйственных ям; получена массовая серия керамики. В результате анализа всего этого материала и других многочисленных находок мы можем всесторонне изучить характер домостроительства, хозяйственную деятельность населения, определить время и истоки основания городища. Кстати, хронологические рамки его "жизни" достаточно узки - конец XII - первая половина XIII века. И я считаю, что это и есть тот самый летописный Воронеж (упомянутый впервые древнерусскими летописями под 1177 годом. - Ю. К.). Но в, так сказать, полноценный город он развиться не успел - помешали внешние факторы, в первую очередь - нашествие монголов...

А в 1993-1997 годах кафедра археологии ВГУ разрабатывает под руководством А. Д. Пряхина и Ю. Д. Разуваева, по федеральной программе "Археология и археологическое наследие народов Российской Федерации", научную тему "Памятники археологии Центрального Черноземья в системе историко-культурного наследия народов Российской Федерации". "Копали" тогда университетские археологи на одиннадцатикилометровом участке - к северу от нашего города, вверх по течению реки Воронеж, зафиксировав в итоге 34 археологических памятника разных эпох. И результаты этих исследований легли в основу научно-прикладной программы "Вантит - уникальная археологическая территория России" (Вантит - упоминаемый в средневековых арабских источниках город на окраине славянского мира. - Ю. К.).

- Борис Александрович Рыбаков считал Вантитом "Михайловский кордон" - крупное городище славян, которое было расположено над современным дачным посёлком Рыбачье, недалеко от санатория имени Максима Горького. Я же полагаю, что Вантит - это целый комплекс памятников древнерусского времени на берегах реки Воронеж севернее нашего города.

Между прочим, президент Национальной Академии наук Украины Пётр Петрович Толочко (который, к слову, когда-то изрядно "удревнил" Киев) считал Вантитом именно столицу Украины. Но в начале 90-х он приезжал в Воронеж, я водил его по нашим "древнерусским местам" и, похоже, "перевербовал". Вскоре он вручил мне свою книгу с такой дарственной надписью: "Дорогому Анатолию Пряхину с благодарностью за чудесную экскурсию по Вантиту. 06.01.1992".

- Дураки и негодяи были и будут всегда, во всех странах и всех слоях общества. Но рано или поздно эта пена сойдёт. Хотя, конечно, сейчас честным и порядочным учёным на Украине непросто. Для меня эта тема больная - много лет мы тесно и плодотворно сотрудничали с украинскими коллегами, я был руководителем с российской стороны совместных археологических экспедиций, сопредседателем международных полевых семинаров, членом редакционных коллегий ряда украинских археологических изданий... Но здравый смысл всё равно берёт верх: я до сих пор (к сожалению, единственный из российских учёных) - член редакционного совета журнала "Украинская археология", и в одном из его прошлогодних номеров была опубликована статья "А. Д. Пряхин и украинская археология". В общем, как бы там ни было, а караван идёт...

- Конечно! Я упоминал уже, что во "времена оные" Елецкий пединститут вузом являлся весьма скромным - даже истфака не было. Но с приходом в 1986 году молодого, энергичного ректора Валерия Петровича Кузовлёва ситуация стала меняться, и помимо прочего в 1989-м была образована кафедра по общественным наукам. В 1993 году в институте появилась новая кафедра - историко-культурного наследия, и вот в штат этой кафедры в качестве совместителя был приглашён и я - читал на филфаке спецкурс "Отечественное историко-культурное наследие".

А я ещё 1991 году выступал на Учёном совете ЕГПИ с докладом, в котором предложил совместно с Воронежским университетом реализовать научно-прикладную программу "Елец - уникальная историческая территория России", составной частью которой непременно должны стать археологические раскопки. И хотя копали мы в округе Ельца и в 1989-м, и в 1990-м, но с 1991 года работать с моими младшими коллегами стали там гораздо активнее; также издали брошюры, посвящённые археологическим памятникам Елецкой земли. А в 1996 году произошли два значимых для меня события: в Елецком пединституте открылся исторический факультет, и мне было присвоено звание "Почётный гражданин города Ельца"...

Вот, между прочим, - прочувствуй, что для меня значит малая родина... Самую первую в жизни публикацию - рецензию на книгу "Очерки истории Воронежского края..." в N N3 журнала "Подъём" за 1962 год я подписал просто: "Елец". Не имя-фамилия, а "Елец" и всё. Как псевдоним, что ли. И "Аура Ельца" для меня слова не абстрактные, а самые живые, родные и сокровенные. Да что там!.. Говорить о Ельце я могу часами. Долго работал у них на полставки. Сейчас уже нет, хотя зовут снова. Но я просто, так сказать, сферу своей деятельности понемногу сужаю - не хочу распыляться, разбрасываться (а когда-то читал лекции по всей стране). Однако проблемы историко-культурного наследия в целом и археологического наследия, охраны памятников в том числе для меня - и, может, в первую очередь применительно к Ельцу - по-прежнему в ряду главных приоритетов. Елец же это не только "археология"; это ещё и символ и место чудесного спасения Руси от полчищ Тамерлана; это - Бунин, Пришвин, Хренников, многие-многие другие замечательные земляки. Горд я и тем, что в своё время участвовал в процессе "преобразования" Елецкого пединститута в университет, и тем, что все "мои ельчане" тоже в системе развития и теперь уже не надо никому доказывать значимость археологии для университета, города, всей Липецкой области в целом.

- Студенческие годы, аспирантура, подготовка и защита кандидатской диссертации - это, конечно, в основном Анна Николаевна Москаленко. Потом просто колоссальную роль в моём становлении как учёного сыграл Борис Александрович Рыбаков. И, разумеется, считаю своими учителями академиков Валерия Павловича Алексеева и Анатолия Пантелеевича Деревянко. Все они в археологии - фигуры и личности просто гигантского масштаба.

- Признаюсь честно: наиболее значимы для меня из признания заслуг этого рода - звание "Заслуженный деятель науки Российской Федерации", членство в Российской Академии естественных наук и то, что в 2007 году я стал лауреатом Национальной премии "Достояние поколений" с формулировкой "За большой вклад в профессиональную подготовку археологов". Число же учёных советов, редакционных коллегий, оргкомитетов и проч., где я состоял в разные годы или состою по сей день, и сосчитать трудно...

- Я - первый выпускник исторического факультета ВГУ, защитивший докторскую диссертацию. Ты понимаешь, лауреатов, академиков, "заслуженных" много, а это "достижение" уже никто никогда не превзойдёт и даже не повторит. Хотя в науке у меня нет внутреннего чувства соперничества с кем-либо. Мне не важно, что кто-то поднимется выше меня, да к тому же чужие успехи - это ведь прекрасный стимул для собственного развития. И вообще, у меня то, что начинается, никогда не заканчивается. Плюс - говорил уже: все мои ученики тоже в системе развития. Снова повторюсь: я свои горизонты уже сужаю - не стал подавать на завкафедрой археологии и истории древнего мира; отказался избираться в РАН (предлагали, но там надо вести какой-нибудь блок, а я "свободный художник"); перестал официально сотрудничать с Ельцом - просто приезжаю иногда на раскопки, - но за меня в каком-то смысле работает школа - утверждённая ещё в 1999 году Учёным и Научно-техническим советами ВГУ научная школа "Археология Евразийской лесостепи".

- Не сидит. Продолжаю вести занятия на истфаке ВГУ. А главное сейчас для меня - подготовить и выпустить в свет трехтомное издание "Археология в Воронежском госуниверситете". Первый том (от периода становления до конца 1980-х) уже вышел. Заканчиваю второй том, который я разделил на две части - условно говоря, "Наука" и "Подготовка кадров", время: 1990-е - середина первого десятилетия XXI века. А третий том будет - воронежская археология на современном этапе. Издание уникальное, подобных в России нет. Ты представляешь, сколько надо перечитать при подготовке этого трехтомника! У меня за плечами сотни статей и десятки монографий, но честное слово, монографии писать легче, чем такой сводный труд.

- Самое главное в науке - эпоха бронзы! Ты ведь пойми: наша "бронза" - это уже не первобытность какая-то. Металлургия, боевые колесницы, письменность... Чего удивляешься? А сосуды со знаками срубников? Это же своего рода письменность! А интереснейшие военно-аристократические погребения доно-волжской абашевской культуры II тысячелетия до нашей эры! Это индоиранцы. Ещё не разделившиеся. И представляешь, некоторые признаки и проявления абашевской культуры я видел как думаешь, где? В Гималаях! Её дыхание там ощущается, чувствуется. Для меня многие вещи в тех местах были просто родными.

"Заслуженный деятель науки Российской Федерации профессор Пряхин - учёный, хорошо известный в кругах как российских, так и зарубежных археологов. Ему принадлежит более 600 печатных работ, в том числе и 20 монографий. Такой весомый багаж имеет не каждый учёный, да ещё представляющий науку вузовскую. Но, разумеется, в оценке рейтинга научного работника важны не только и не столько количественные показатели, важно качество опубликованных работ, проверяемое уровнем востребованности научным сообществом. И в этом отношении следует однозначно отметить, что труды Анатолия Дмитриевича, посвящённые проблемам бронзового века Европы, истории отечественной археологии, широко используются специалистами. Без них не обходится ни одно серьёзное мероприятие, посвящённое этой проблематике...

...Именно в изучении этого исторического периода Евразии, эпохи бронзы, авторитет Анатолия Дмитриевича особенно высок. Им открыты и исследованы десятки первоклассных, высокоинформативных памятников, на основе анализа материала которых разработано немало интереснейших концепций...

...Спектр научных интересов А. Д. Пряхина всегда был весьма широк. Помимо уже называвшихся основных направлений исследовательского поиска учёного, его привлекают проблемы славянской и древнерусской археологии, которыми он стал заниматься ещё в юности, в студенческом возрасте, и интерес к которым не утрачен и сейчас. В 1960-е гг. под руководством Пряхина были проведены раскопки памятников боршевского типа в Подонье, включая работы на комплексе памятников "Вантит". Особое место в деятельности учёного занимает изучение Семилукского городища на реке Дон, где вскрыта значительная часть древнерусского городка второй половины XII - начала XIII в. Это способствовало всесторонней оценке исторических процессов, проходивших на юго-восточных рубежах Руси в домонгольское время...

...Хотелось бы отметить высокие человеческие качества Анатолия Дмитриевича, которые притягивают к нему друзей и коллег. Общеизвестны его доброта и отзывчивость, порядочность и принципиальность. Всё это наряду с подлинным профессионализмом учёного и педагога делает фигуру Пряхина яркой, самобытной и по-человечески привлекательной..."

Верно, однако внесу маленькое дополнение: посоветую прочесть эти страницы и нынешним студентам-историкам, кто-то из которых, невзирая на пресловутые национальные особенности нашего современного высшего образования, обязательно станут археологами и, уж простите за пафос, пойдут вперёд, понесут славное знамя воронежской археологии дальше и продолжат дело своих предшественников уже на новых рубежах, этапах и уровнях.

Комментарии: 1, последний от 21/03/2023. © Copyright Кургузов Юрий Митрофанович (kniizd@rambler.ru) Размещен: 20/12/2016, изменен: 20/12/2016. 138k. Статистика. Очерк: Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Рассказы об археологах

Кургузов Юрий Митрофанович : другие произведения.

Идти упрямо в глубь веков...