Алекс чувствовал себя обманутым псом, потерявшим след. От разочарования хотелось жалобно заскулить, но он продолжал бессмысленно прочёсывать квартал за кварталом, не в силах отказаться от призрачной надежды случайно натолкнуться на вампира и его жертву.
Как он и предполагал, маленькая леди-светоч не смогла пропустить церемонию посвящения нового воина луны. Отчаянная храбрость юной избранницы Солнца, не побоявшейся вырвать заблудшего Охотника из когтей кровососов и инициировать его прямо во вражеском гнезде, восхитила барона Добровского. Но и привела в отчаяние. Пока он пробирался к Избраннице через толпу, Белый Волк успел её сцапать. В какие застенки упрячут теперь девицу Лейнсборо? И хорошо, если упрячут, а то и... Алекс представил, как вампир жадно впивается в шею бесстрашной девушки. Она отбивается, кричит, но очень быстро затихает и закрывает глаза.
Барон со всего размаха вмазал кулаком по ближайшей стене. Боль немного отрезвила. Спокойствие! Если Лоридейль жива, он найдёт её и спасёт. Если же нет... думать об этом не хотелось.
***
Верховная Ворожея светилась от гордости, как новенькая монетка. Слава тебе, Солнце, услышаны усердные молитвы всего ковена! И пока Белый Волк хитрит, предоставляя фору для своих лунных братьев, светлое божество недвусмысленно выказывает своё расположение к смиренным служительницам света.
Мастер Йош растерянно перебирает чётки из лунного камня и молчит. А что тут скажешь? Для предназначенных новому Воину Луны угодий другого хозяина придётся искать. Но это не к спеху. А вот что теперь с Сандором делать? Вот он стоит - здоровый, румяный, но такой же растерянный, как сам Йош.
Широкую грудь бывшего охотника раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он не забыл, что для беглецов с континента сделала лунная община. С другой - он, кажется, впервые за долгое время способен трезво мыслить. И если верить Верховной Ворожее - благодарить за это следует адептку солнечной церкви, сделавшую невозможной церемонию посвящения. Сандор плохо разглядел девушку, с последними звуками музыки взобравшуюся на постамент колонны. На хулиганку показывали пальцами, кто-то, кажется, попытался её оттуда стащить, но мгновение спустя возмутительница спокойствия исчезла, толпе же достался лишь отбитый гипсовый лист. Быстрая воркотня ворожеи начинала раздражать - тем более, что Сандор, вроде бы неплохо владевший благословенной речью, понимал в лучшем случае два из трёх слов, которые она употребляла - изобилующий архаизмами высокопарный стиль оказался ему не по зубам.
- Чего она хочет? - потихоньку спросил он у Валентина, которому привык доверять как своему лекарю.
- Чтобы вас всех переселили в монастырь ковена. А конкретно тебя привести к присяге как солнечного рыцаря, - так же тихо отозвался молодой вампир, ревниво косившийся на ворожею, жаждавшую отобрать пациента, которому он спас жизнь уже дважды.
Сандор невесело усмехнулся.
- И кому придётся присягать?
- Ей, - Валентин ткнул подбородком в сторону Верховной. - Она у солнечных магов островов считается главной.
- Считается? А на самом деле?
Ответить Валентин не успел, потому что заговорил мастер Йош, и его глубокий баритон мягко перекрыл все прочие звуки в Зале Бесед.
- Какое место занимает леди Лейнсборо в сетке вашего клира на сегодняшний день?
Верховная ворожея запнулась на полуслове, но почти не выказала смущения и вызывающе взглянула в красные глаза высшего вампира.
- Маленькая Сестра драконов - Избранница Творца. Сие чадо алчет заботы, любви и слова праведного, понеже лишь только князь воспамятует речения свои, и дозволит оградить наш светоч от чужой волшбы, мы заберём её себе.
Это "заберём себе" резануло нервы Сандора, будто охотничьим ножом.
- Разве она вещь, чтобы её забирать, пусть и с позволения князя? - встрял он в разговор таким решительным тоном, что и сам удивился.
Верховная Ворожея и Мастер Йош обернулись к Сандору. У первой лицо сделалось сладким и елейным, так что развитая чуйка охотника мигом взвилась: "Берегись!" Во взгляде вампира же блеснуло что-то странное, скрытое, Сандор не успел разобрать.
- Все мы - сосуды, сотворённые рукою господина нашего, животворящего Солнца, из лунного праха, наполненные светом Его, и послушные воле Его, - вкрадчиво сказала Ворожея, и Сандор убедился, что при желании она умеет пользоваться и сравнительно современными формами языка. - Судьба человека, его предназначение, его путь и слава - се есть письмена, золотыми литерами высеченные на челе его.
- Знаете что, мамаша, - криво усмехнулся Сандор, намеренно подбирая самые грубые из известных ему выражений благословенной речи, - огненные письмена читать я и сам умею. В гильдии Охотников быстро научили. Так что придержите коней пока. Рано нам переезжать: не всех и перевозить-то можно. А ежели вашим дочерям так уж свербит солнечной энергии на болящих излить - так добро пожаловать в госпиталь. Думаю, община не будет возражать?
Мастер Йош молча наклонил голову, спрятав лицо, но Валентин успел заметить довольную усмешку наставника, и тут же подхватил:
- Лунный госпиталь всегда рад солнечным сёстрам! Нам есть что перенять друг у друга, не так ли?
Молодой лекарь обращался к ворожее вполне искренне: его весьма интересовала магия солнечных школ, юноша постоянно прикидывал, не сможет ли он, низший вампир, хотя бы частично овладеть удивительными приёмами ворожей. Но Верховная почла это высказывание за издевательство нахального любимчика мастера Йоша и лишь высокомерно поджала губы. Снова обернулась к Сандору.
- Дело твоё, рыцарь, силой в храм не потащу. А своей волей приходи, как невмочь будет. Инициация у тебя ладно прошла, сила жизнетворная едва-едва не через край уже идёт - развязать надо. А среди слуг Волчьей Матери, кои все полу мужеского, ты такого умельца не найдёшь. - И, с неудовольствием покосившись в сторону миловидного Валентина, добавила совсем тихо: - Надеюсь.
И стоило ей это сказать, как Сандор почувствовал - ворожея права. Голова, только что такая лёгкая и ясная, наполняется золотым, звенящим каким-то туманом. Щёки горят, щекотные искорки солнца разбежались по телу и с каждым ударом сердца проникают в плоть всё глубже. Дышится тяжело. И его юный лекарь, всегда такой уверенный, решительный, смотрит с недоумением. А в карих глазах - лёгкая сумасшедшинка научного интереса.
Хельга оглядела себя в зеркале. Белая парча, наконец, уложена правильными складками. И музыка...
Очень хороший у них ритуал. На голову выше, чем у континентальных солнечных церквей. Те только зачатие гарантируют. А в гимны Ворожей Благословенных островов вплетены чарующие ноты из песен жрецов Белой Богини. Вампиры знают толк в заклинаниях разума.
Весь сегодняшний день Хельга будет для свежеиспечённого рыцаря его персональным Солнцем. А потом родит ему сына. Или своему ковену - дочь. Тут уж как повезёт.
Совершив омовение, Сандор позволил облачить себя в просторные одежды. Белые. Почти всё тут золотое и белое. Белый мрамор стен. Золочёные перила, светильники, двери. Даже оконные рамы покрыты тонкой золотой фольгой. Богатый храм!
Сандор неприязненно покосился на Верховную Ворожею, вызвавшуюся лично проводить его до Залы Таинств. В воздухе витал сладковатый запах незнакомых охотнику благовоний - должно быть, в светильниках жгли ароматическое масло. И это отчего-то делало слащавую улыбку верховной жрицы ещё невыносимее. Сандор чувствовал себя жертвенным животным, украшенным цветами и лентами. А теперь его, видимо, ведут под нож.
Но страха не было. Напротив, переполнявшая его энергия рвалась наружу, навстречу предстоящим событиям. Охотник жаждал погони и битвы. Любая, самая безумная авантюра - лишь бы действовать.
Верховная Ворожея собственноручно отворила перед ним помпезные двери. Говорила что-то льстиво-медовым тоном - он не разобрал слов. Сладкий запах окружил, будто ватой, сгустил воздух. Золочёная дверь закрылась у Сандора за спиной.
Хельга молча рассматривала вошедшего. Она каждый раз рассматривала их лица с жадным любопытством. И никогда не могла вспомнить - после. Возможно, и к лучшему. Большинство мужчин, удостоенных Таинства, не были ни молоды, ни хороши собой, за исключением случаев, когда единокровным наследником желал обзавестись вампир или эльф. Иногда Хельга позволяла себе мечтать, как в эту дверь входит Влад Элизобарра, и она гасит светильники, потому что ни волшебный свет, ни ритуал им больше не нужны. А после он надевает на её левую руку золотой браслет и на руках уносит в родовой замок. Мечта... впрочем, не такая уж неосуществимая. Вампиры редко официально вступают в брак, но если уж решаются, связь эта будет вечной. Даже Верховной Ворожее не разорвать.
Сандор с минуту разглядывал стоявшую перед ним женщину. Молодая, красивая. Глаза огромные и тёмные - из-за расширенных зрачков и цвета не разобрать. А ещё в ней что-то неправильно - надломлено или искривлено. Сандор ощущал нестерпимое, жгучее желание ей помочь. Но не представлял, как.
Увы, сегодня в дверь Храма Солнца вошёл не вампир. Широкоплечий мужчина с обветренным, но довольно привлекательным лицом. Многие сочли бы за радость возлечь с ним и без приказа Верховной. Так что он забыл здесь? Праздное любовытство мелькнуло внезапной искрой, но тут же потухло. Не всё ли равно? Голоса сестёр сплетаются в ритуальный гимн, магия слова - с магией места. Ещё несколько строф - и её взгляд уже не будет различать черты лица незнакомца. Хельга плавным движением извлекла из треноги фарфоровую чашу, наполненную тягучим напитком. Перехватила устремлённый на её руки взгляд.
- Я ждала вас, рыцарь.
"Я ждала вас, рыцарь", - Сандор едва не вздрогнул. Именно этими словами встретила его Глафира, когда он, еле живой, добрёл, наконец, до знакомого дома, хозяин которого навсегда утратил связь с реальностью. Девушка выхаживала вырвавшегося из Волшебных Холмов охотника и с каждым днём всё реже заглядывала в зеркала - и в эльфийское, и в простое. Человек, остро нуждающийся в заботе, пробудил в ней больше энтузиазма, чем самая сладкая греза - наслаждаться однообразными идиллическими картинками стало скучно. А в обычное зеркало заглядывать не хотелось потому, что отражалась в нём не красавица Адель, а постылая Глашка. И всё же... та Адель, нежная, как утреннее солнце, и стройная, как рябинка, всё ещё жила где-то в глубине пышнотелой дочери артефактора. А в данный момент, как будто, стояла прямо перед ним.
Сандор почесал нос и чихнул. Ну что же, чего-то в таком роде он и ожидал.
- Сублимация чувственных образов под действием возбуждающих нервную систему веществ растительного происхождения, - криво усмехнулся охотник. - Глава седьмая. Параграф... второй, кажется. Или третий.
В расширенных глазах ворожеи отразилось непонимание.
- Лекарь мой к экзамену по иллюзии готовился, - пояснил Сандор. - Каждую свободную минуту нос в учебник совал. Ну и я, пока без дела валялся, полистал немного.
Он аккуратно вынул из её ладоней чашу и опорожнил в ближайший вазон с глянцево-блестящим, явно не местным, растением.
- Усугублять не будем, у меня от одних курений на голодный желудок уже чердак шатается.
Хельга молча хлопала ресницами. Творилось что-то неправильное - она не один подобный ритуал уже провела. Сёстры отработали безупречно - её саму уже солнечным маревом стало накрывать, на внешность рыцаря наложился взлелеянный в глубине души образ молодого Элизобарры. Но рыцарь вёл себя неправильно, да и изъяснялся непонятно, будто на другом языке, хотя каждое слово в отдельности казалось знакомым. Очень смутно Хельга уловила, что он упоминал лунных магов-лекарей. Но что ей-то делать теперь? Сбитая с толку, она уставилась на опустевшую чашу и чувствовала себя весьма неловко. За время повисшей паузы образ лорда-вампира, так и не закреплённый порцией "Золотой мечты", развеялся, и солнечный рыцарь остался рядом с ней во всей своей брутальной красе.
Сандор раскрыл все окна и ходил по залу, раздумывая, куда бы присесть. За узорчатым занавесом отыскалось низкое ложе, размером походящее скорее на ристалище, чем на предмет мебели. Ворожею колотила крупная дрожь и усадить её рядом с собой оказалось не так просто.
- Послушай, девонька, - проникновенно сказал Сандор, - после заварушки в церкви Волчьей Матери меня не на шутку кроет. Ауры у людей видеть стал. Твою вот тоже... Я о таком подарке не просил. Обращаться со всякими призмами и харизмами не умею - высокую магию в гильдии Охотников только в командной школе преподавали. Так что расскажи простыми словами, что у тебя стряслось, раз перекосило так. Чем смогу, постараюсь помочь.
***
Валентин приплясывал от нетерпения и был в шаге от того, чтобы грызть ногти. Мастер Йош расположился в увитой зеленью беседке, вытянул ноги и наблюдал за юным вампиром со снисходительной улыбкой.
- Почему так долго?! - в отчаянии восклицал юноша, пронзая Храм Солнца ревнивыми взглядами. После того, как мастер просветил его о сути предстоящего Сандору ритуала, желание сотрудничать с солнечными школами магии у Валентина сильно поубавилось.
- Любовь - дело не быстрое, - меланхолично отозвался старший вампир.
- Разве это любовь? - Валентин ворвался в беседку и уселся рядом с учителем. - Разве иллюзия и обман, родовые чары суккубов, могут служить основой солнечного чувства?
Йош снисходительно усмехнулся.
- По-всякому бывает, юноша. Любовь излишне романтизируют. А в основе её может иной раз лежать такое, что в приличном обществе и поминать стыдно.
Валентин не был расположен к отстранённым философическим рассуждениям о природе эмоций, а потому выскочил из беседки и начал наматывать круги вокруг неё.
- Как думаете, мастер, ворожеи у нас его отберут?
- Исключено, - заявил красноглазый вампир. - В оригинальной континентальной версии ритуала такая опасность бы существовала. Но Верховная много лет практикует модифицированный ритуал, и именно те элементы лунной школы иллюзии, которые так тебя возмущают, сыграют нам на руку. У нашего молодца солнечный фон зашкаливает. Ему сейчас хитрости ворожеи - что дракону молнии. Сожрёт и дальше полетит.
- Так всё обойдётся? - проявляя вопиющее невежество, Валентин разговаривал с учителем, не отрывая взгляда от стены солнечного храма.
- Если парень не свихнётся - да, - пожал плечами Йош. Его куда больше беспокоила виновница всей этой суеты, Маленькая Сестра драконов. Но её вынес из церкви Волчьей Матери сам Эйзенхиэль. Если бы ему требовалась помощь с солнечной хулиганкой, Йош был бы первым, кто об этом узнал. Однако вместо этого лорду Алиобарре поступил отрывистый приказ "присмотреть за рыцарем". Вот он и сидит в саду солнечного храма. В относительном комфорте сидит - в отличие от стихийников, колдунов и троллей, схоронившихся по кустам.
- Мастер!
- А? - он, кажется, слишком глубоко задумался и перестал поддерживать разговор. А этот юноша настойчивый.
- Мы должны ему помочь. Если такая опасность существует...
- И какая же у нас опасность на этот раз? - знакомый голос скользнул в уши Йоша Алиобарры, как бережно опущенный за шиворот кусочек льда. Вампир вскочил, а напротив него на скамейку опустилась Лайта Тандер, прекрасная, как вечерняя заря.
- Просветите бедную женщину, милорды, какой клубок интриг вы скрутили на островах на этот раз? Поскольку возле портала меня не встретил ни глава клана, ни глава внутренней разведки, рискну предположить, вы все тут заняты чем-то очень серьёзным.
***
Мать Хельга выпустила Сандора потайным ходом. Взгляд охотника приметил подозрительную парочку: вампира и эльфийкку-стихийницу, обжимающихся в стенной нише. Если их и оставили тут наблюдать за заветной дверью, сейчас им обоим явно не до того. Закутавшись в плащ, заботливо наброшенный на плечи его провожатой, Сандор тенью проскользнул вдоль стены. Бедная девочка! Вообще весь этот ковен Ворожей - клоака мерзкая. Надо будет взяться за них. Впрочем, и в лунной семинарии есть несколько моментов, которые требуется разъяснить...
Он бесшумно отворил дверь, но не остался незамеченным. Глафира, не находившая себе места всё время с неоднозначно закончившейся церемонии в церкви Волчьей Матери, повисла у охотника на шее и разревелась.
- Живой!
Сандор обнял её и тихо рассмеялся.
- Да что мне сделается?
Глафира многое могла бы сказать на этот счёт. Ведь никто как она без малого месяц самоотверженно следила за неукоснительным исполнением предписаний "мастера Валентина", чудом вытащившего своего пациента из Сумеречного Предела. Но вместо ответа она лишь нервно рассмеялась. Сандор обнял её ещё сильнее и, до предела обострённым после двух церемоний чутьём, в полной мере ощутил тепло и нежность девушки в своих руках. Он воспринимал её всем телом, нет, больше, всем своим существом, а потому всё, что произошло чуть позже в спальне маленького гостевого домика между тяготеющим к Луне солнечным рыцарем и прекрасной волшебницей, облачённой в земное тело, наутро воспринималось ими обоими как "хорошо" и даже "единственно верно".
335 г. от осн. Сообщества, "Голубые ели"
Всю ночь заполнили тревожные сны. Наутро в памяти остался лишь короткий эпизод: спорящие Кэролин и Милослав. Чернокнижник резко выговаривал царю фейри что-то в своей обычной оскорбительной манере, а Кэролин предостерегающе схватил его за плечо. Она подошла ближе, в надежде выяснить, что эти двое не поделили. Что бы это ни было, следовало как можно скорее разнять своих неуживчивых братьев. Но сделав ещё шаг, она натолкнулась на невидимую стену. Билась, как рыба об лёд, безрезультатно пытаясь хотя бы привлечь внимание мужчин. Наконец, Милослав рывком высвободил плечо из пальцев фейри, и оба они повернулись к ней лицом. Чёрный Дракон хмурился и кусал губы, Кэролин же улыбнулся и протянул руки к сестре.
- Кэролин! - в отчаянии она в очередной раз замахнулась на невидимую преграду, в попытке хотя бы указать на её существование, если не разбить. Милослав что-то беззвучно крикнул и предостерегающе выбросил вперёд раскрытую ладонь. А в следующее мгновение вместо братьев перед ней оказалось зеркало. То самое, что когда-то разлетелось сонмом жалящих осколков от лёгкого прикосновения хрусталя. Сейчас стекло опять было целым, а вот отражение белокурой девушки вдруг покрылось сеткой трещин и распалось, закружилось и вырвалось из зеркала сверкающим роем. Она вскрикнула, взмахнула рукой, пытаясь защитить глаза и... проснулась.
Солнце стояло высоко. Должно быть, леди Лейнсборо почивала уже достаточно долго, но отдохнувшей себя не чувствовала. Во рту пересохло, как будто она вернулась из Сумеречного Предела.
За завтраком все три привидения сверлили Лоридейль выжидающими взглядами. Аппетита это не прибавляло. Но и рассказывать о своих вчерашних похождениях не хотелось. На второй чашке чая, которую по глоточку цедила хозяйка дома, Мерлона не выдержала:
- Ну же, дорогая, расскажи нам, где ты подцепила красноглазого вампира?
- Князь Элизобарра - наш сосед, - ответила Лоридейль. Это нельзя было бы назвать честным ответом на вопрос, но и ложью тоже не было. - "Голубые ели" граничат с его родовыми землями на севере и на востоке. Вы, наверняка, наслышаны о нём, как о щедром меценате.
- А ещё как о главе клана Вампиров, - вставил обычно молчаливый Густав.
Сэр Арчибальд одобрительно хмыкнул, а Мерлона издала протяжное и восторженное "О-о-о!"
- Вы что же, прежде никогда его здесь не встречали?
- Мы, конечно, наслышаны о князе, - с достоинством сообщил сэр Арчибальд. - Хотя вампиры не слишком лезут в дела людей...
С этим Лоридейль могла бы поспорить, но сочла за лучшее промолчать.
- Я, признаться, думала, он не такой урод, - беззастенчиво болтала Мерлона, - в моё время считалось, будто долгоживущие - красавцы все до одного.
- Что за чушь! - пыхнул Арчибальд своей призрачной трубкой. - Ты гоблина видала хоть раз? А лепреконы? Эти мелкие рыжие твари, хуже крыс!
Мерлона только отмахнулась.
- Я не про низших. Красноглазый вампир...
- Она права, - неожиданно подхватил Густав, - высший вампир, как и высший фейри, должен быть неотразимо привлекателен для людей.
- Кому должен? - Арчибальд пустил в потолок удивлённое облачко дыма и начал раскачиваться на своём скрипучем кресле.
- У него белые брови, - скривилась Мерлона. - И кожа бледная, как у... нас. А губы! Тонкие и синюшные, ни кровинки в них нет.
- Что ты хотела? Он в гробу спит, - пожал плечами Густав. - А что губы синие... так, видно, не охотился давно.
Лоридейль собрала посуду на поднос и хлопнула в ладоши. Домовое заклинание отправило его в мойку, а скатерть, освежённая и заново накрахмаленная, улеглась в сервант.
- Чересчур длинный и худой, - продолжала критиковать князя Мерлона.
Лоридейль, слушавшая её вполуха, раскрыла этюдник и достала бумагу для набросков, ещё раз невольно вернулась мыслями к семейству Элизобарра.
- Возможно, магия очарования вампиров действует только на живых, - размышлял Густав. - По каким-то причинам людьми они воспринимаются иначе, чем выглядят для нас.
- Милочка, как по-твоему, этот красноглазый привлекателен?
Угольный карандаш, безуспешно пытавшийся запечатлеть на листе такой характерный профиль князя, замер. Девушка растерянно уставилась на Мерлону.
- Я... не знаю, - ответила она с нескрываемым удивлением. - Я не думала об этом.
- Так подумай теперь, - предложила Мерлона.
Лоридейль медленно смяла неудавшийся портрет и отправила бумажный шар под стол. Некоторое время она сидела, уставившись на новый чистый лист.
- Князь Эйзенхиэль - элегантный мужчина, - ответила она нетерпеливому привидению светской дамы.
С этим не поспоришь. Глава клана Вампиров - воплощённая безупречность. Его благородной осанке завидует сам король, его грациозным движениям - придворный танцмейстер, а его чёрным костюмам - весь двор. Ни одной лишней складочки, ни одного пятнышка, ни одной пылинки. Причёска уложена волосок к волоску. Но сколько она не пытается его изобразить, с листа бумаги на неё взирает настоящий урод: непропорционально высокий, со впалыми щеками и неестественно острым подбородком. Может, она просто разучилась рисовать?
Вот Влад Элизобарра совершенно точно красив. Как может быть красив кувшин или пейзаж. Его точёные черты не вызывают в ней сердечного трепета, но доставляют эстетическое удовольствие.
Карандаш снова забегал по бумаге. Небрежно разбросанные по плечам чёрные волосы, игривая улыбка, но при этом по-детски наивные глаза.
- Но это ведь не он, а тот, другой, - Мерлона уже заглядывала ей через плечо. - Который пузырёк притащил.
Да. С изображением младшего вампира не возникает сложностей.
Ещё один бумажный шар полетел под стол.
Лоридейль откинулась в кресле и закрыла глаза, стараясь как можно подробнее восстановить в памяти образ своего вчерашнего спутника. Разве не затем она пошла в церковь? Чтобы увидеть его ещё раз и, пусть издалека, как следует рассмотреть.
Да, Мерлона права по поводу каждой отдельной детали. Тонкие бескровные губы... они то и дело складывались в улыбку - то язвительную и насмешливую, то мягкую, почти нежную. Она ясно видела треугольную ямочку на его щеке, чуть сощуренные глаза, идеально очерченный нос с тонкими ноздрями, безупречно-гладкую кожу, чуть серебрящуюся в свете луны, золотистое сияние ауры, обнимающее со всех сторон... вот оно!
Лоридейль резко открыла глаза и встала. Как глупо было не догадаться раньше!
- С князем... кое-что не в порядке, - туманно пояснила девушка привидениям, с тревогой следящим за ней. - И это, конечно, осложняет задачу, но...
Внезапно замолчав, она закружила по комнате, то пританцовывая, то спотыкаясь на ровном месте. Мысли неслись галопом. "Как это смешно! Конечно же, разбитая призма восприятия! Но если для меня это привело лишь к утрате харизмы, то для него... вампиры ведь не отражают свет! У меня хотя бы есть нормальное тело, а у него - лишь поток магических частиц, принимающих ту или иную форму. И в памяти остаётся набор черт... которые он сам определит? Цвет волос, глаз... а общее впечатление сформировано... чем? Фоновым заклинанием разума, может быть? Но ведь оно тоже должно преломиться через призму... у привидений её нет, но и у меня ведь тоже, иначе не миновать бы любовных чар младшего Элизобарры. Но как же тогда?.."
Лоридейль, наконец, остановилась, и закусив губу, уставилась в окно. Взгляд её, сначала отрешённый, зацепился за очертания замка Элизобарра, черневшие на фоне неба.
Она решила нарисовать Эйзенхиэля, и она это сделает. Правда, для этого князя придётся получше узнать... но почему бы и нет? Разве он сам не назначил ей новую встречу?
Лоридейль рассмеялась детской безрассудности этой мысли. Он мало того, что вампир, заклинатель разума, так ещё глава клана и князь. Ей совершенно точно нельзя больше видеться с ним.
- Он... нравится тебе? - вкрадчиво спросила Мерлона, вклинившись в поток её мыслей.
- Пока ещё не разобрала, - Лоридейль неопределённо дёрнула плечом и рассеянно улыбнулась.
Лето 18 от воцарения Владимира Солнечного, Соловьиный Дол
- Он нравится тебе? - спросил Кэролин, и она ясно ощутила его затаённый страх.
Несколько мгновений девочка смаковала лакомство, которое юный фейри положил ей в рот. Растерянно улыбнулась:
- Пока ещё не разобрала.
Вкус у зелёного мёда был странный: приторный, но при этом терпкий и какой-то... обжигающе-холодный.
- Идём.
И она доверчиво взяла его за руку, как делала всегда. С каждым шагом лес становился зеленее, цветы больше и ярче, в стрёкоте насекомых начали различаться отдельные голоса. С удивлением она осознала, что стала понимать и их, и пение птиц, и письмена, сложенные из солнечных лучей. Легкокрылые создания вились вокруг неё, кружились и щебетали: "Юный царевич привёл подружку домой? Хи-хи! Хи-хи! Вот обрадуется его отец!"
По отцу было не заметно, что он очень рад. Царь молча рассматривал маленькую девочку, оробевшую от пышного дворца фейри, от волшебных огней и сказочно прекрасных цветов. Оратрон молчал, и лоб его пересекала глубокая морщина.
Но Кэролин всё так же крепко сжимал её ладонь. И смело сообщил родителю в лицо:
- Её зовут Мелисента. Я хочу, чтобы она всегда была со мной.
Когда Оратрон заговорил, в его голосе не было гнева. Лишь усталость и едва различимая печаль.
- Я понимаю твоё желание, сын мой. Ведь именно благодаря этой девочке ты появился на свет. Но она была обещана Солнцу. И не тебе решать, где ей быть. Пойдём со мной, дитя. Не бойся, вредя тут тебе никто не причинит.
Она и не боялась. Но Кэролин всё равно крепко обнял её, прежде чем отпустить в священный круг ясеней.
- Он не злой. Я знаю, он разрешит тебе остаться здесь.
Шум листьев становился всё сильней и вскоре отрезал её от волшебного леса. Всё, что осталось - зелёные стены и несколько мраморных глыб, как попало наваленных в густой траве. На одном из камней сидел человек. Только что его тут не было и вот он здесь. Снова волшебство!
Девочка без страха подошла к нему и вгляделась в загорелое лицо.
- У тебя красивые глаза, - бесхитростно сказала она ему. А человек ласково улыбнулся ей в ответ.
- У тебя тоже, милая. И глаза, и волосы, и твой маленький носик. Ты, пожалуй, лучшая из моих скульптурных работ. А подрастёшь - сильнее станет заметен огонь, заложенный у тебя внутри.
- Можно, я не буду возвращаться в монастырь? Можно, я останусь с Кэролином в лесу?
Его тёплые пальцы коснулись её подбородка и приподняли её лицо так, что они почти столкнулись носами.
- Тебе уже тесно в монастыре, проказница, да? Настоятельнице уже не словить? Не уследить за девчонкой, лазающей по ограде, как белка по сосне?
Его кожа пахла нагретой на солнце травой, а дыхание - зелёным мёдом. Девочка потупилась. Человек с зелёными глазами откуда-то знал про неё всё. Должно быть, потому что это был не совсем человек.
Девочка робко кивнула.
- Будь по-твоему. Можешь пока остаться здесь. Но тебя будут искать, знаешь ли. Много, много людей. И не только.
- А, если... я вернусь и скажу, куда ухожу, они отпустят меня?
Он отстранился и отрицательно покачал головой.
- Боюсь, что нет.
Она топнула ногой и сердито нахмурила бровки.
- Тогда я просто останусь здесь! Кэролин...
- Кэролин просто отогревается рядом с тобой, восполняя недостаток внутреннего огня, - сказал зеленоглазый человек. - К несчастью, есть в моих фейри такой изъян. Рано или поздно его общество так же наскучит тебе.
- Он мой друг!
- О, даже больше, чем. Он твой брат-близнец.
Девочка снова стояла у кромки деревьев, а человек с по-птичьи острым носом и загорелым лицом снова сидел на камне верхом.
- Решай сама, маленькая Мел. Я не стану вмешиваться. Буду только смотреть.
335 г. от осн. Сообщества, "Голубые ели"
Леди Лейнсборо сердито провела рукой по глазам, отгоняя непрошеное воспоминание. Той девочки давно уже нет. Жизнь её разбилась вместе с волшебной призмой, которую коварный бог всучил несмышлёному ребёнку в дар. Внутренний огонь, заставлявший людей и нелюдей её любить. Настолько, насколько умел каждый из них.
Слеза обожгла щёку. Можно ли было иначе как-то остановить это безумие? Теперь не столь уж важен ответ. Девушка снова загляделась на стройные башни замка.
А что случилось с вами, князь-вампир? Как вы растеряли заложенную в вас от рождения способность очаровывать людей одним своим видом? И не пришлось ли вам тоже ради этого умереть?
Вечер того же дня, замок "Элизобарра"
Саркофаг поднимался из земли, словно гигантский каменный крот. Влажные комья чернозёма лениво отваливались от полированных стенок. Лайта брезгливо, двумя пальцами, сдвинула каменную плиту, которую не подняли бы и двое взрослых мужчин. Мраморная крышка с грохотом ударилась об пол, но тот, кто лежал внутри, не шелохнулся. Вполне обычное поведение для лежащего в гробу. Но Лайта уже истомилась ожиданием, а потому не намеревалась позволять главе своего клана спать круглые сутки. Заглянув в саркофаг, Лайта завистливо цокнула языком - князь выглядел, пожалуй, на круголет моложе, чем в ночь их последней встречи. Вечно бледные щёки окрасил лёгкий румянец, мелкие морщинки в уголках глаз разгладились без следа, волосы сверкают белизной, как снег в погожий денёк. Круголет? Нет, пожалуй, Лайта и не припомнит, когда в последний раз Эйзенхиэль был в настолько хорошей форме. "Может, не стоило его будить?" - мелькнула виноватая мысль. Но светлые ресницы уже дрогнули, а губы князя тронула мимолётная улыбка. Он медленно поднял веки.
- Эль, - нерешительно позвала леди Тандер.
Рубиновые глаза мгновенно сфокусировались на ней. Князь сел, всё ещё прижимая к груди сложенные накрест руки, и улыбнулся ещё шире, так что в полумраке склепа сверкнули клыки.
- Лайта, - Он моргнул раз, другой, прогоняя остатки сна. - Прекрасно выглядишь. Рад, что ты тоже успела перекусить. Свежая кровь, всё-таки...
- О, боги! - Лайта вцепилась ногтями в его плечи. Внезапной бледностью она могла бы поспорить с белоснежным шёлком его сорочки. - Что ты наделал?
От мастера Йоша леди-вампир было уже известно и о драматической инициации солнечного рыцаря в разгар лунной церемонии, и об Эйзенхиэле, исчезнувшем с Маленькой Сестрой драконов в руках. "Она жива?" - хотелось воскликнуть леди Тандер, но не решилась. И вместо этого сдавленно прошептала:
- Где... она?
Один короткий миг на его лице отражалось недоумение. Но ход мыслей советницы глава клана восстановил быстро. От благодушия, осветившего его пробуждение, не осталось и следа. Князь перекинул ноги через край саркофага, вцепился в него руками и сидел, нахохлившись, как белый ворон.
- У излучины реки, под еловым выворотнем закопал, - сообщил вампир, обнажив клыки в невесёлой усмешке.
Лайта нервным движением поправила и без того идеально уложенный локон.
- Это сарказм, я надеюсь?
- Да, драгоценная моя советница, - как только Эйзенхиэль соскочил на пол, саркофаг снова погрузился в недра родовой земли князей Элизобарра. - Не хмурь брови, я кидаюсь на женщин не всякий раз, как остаюсь с ними наедине. Иначе и ты сейчас была бы в опасности, разве нет?
- Мы все в безопасности лишь пока ты - это ты, - без тени улыбки сказала Лайта. - Ты заговорил о свежей крови, и...
- ...и ты решила, что инстинкты бешеных волков снова взяли верх над рассудительностью туманов.
Князь поправил манжеты, разгладил складку на рукаве и снова обозрел собеседницу. От его румянца не осталось и следа, черты заострились, подбородок вытянулся.
- Я проследил, чтобы наше солнечное сокровище добралось до дома без лишних приключений, только и всего.
Сдержанный тон главы клана приободрил Лайту.
- Так с ней всё... хорошо?
- Полагаю, да, - Эйзенхиэль небрежно пожал плечами. - После выходки в церкви девчонка была истощена и дезориентирована. Стоило мне выпустить её из рук, побежала в монастырский сад, сломя голову. Растворённое в крови возмущение согревало бы её недолго. Не увяжись я следом, заплутала бы, выбилась из сил и замёрзла под терновым кустом.
- А возмущение в крови Представительницы Сообщества драконов растворил тоже ты? - полунасмешливо, полутревожно осведомилась Лайта.
- Надо же было её как-то взбодрить. Или мне нужно было хулиганку на руках всю дорогу нести?
- Прости, я... что-то разнервничалась. Ты ведь помнишь, что...
- Да, что твой любимый дракон моему сыну и вампирам вообще приближаться к ней. О его любезности сложно забыть. Довольно об этом.
Лайта шла за главой клана по коридорам замка Элизобарра, и щемящее чувство тревоги не оставляло её.
В это же время секретарь Эйзенхиэля, остановившийся у южной стены замка, пребывал во власти глубокого недоумения: несмотря на ночные заморозки, у самой кладки зеленел побег с широкими виноградными листьями.