Аргументы "вы, по-моему, ошиблись" или "вам нужен другой парень" стали неактуальны сразу после того, как один из них назвал мое имя-отчество с вопросительной интонацией, а другой шкафообразный, не издав ни звука, открыл предо мной дверь.
Я всегда считал себя довольно сообразительным, но неуверенно зашагал на выход только после добротного толчка в спину.
Если бы на улице меня поджидал Валдис Пельш, я был бы рад. Но съемочной группы отчего-то не наблюдалось. Впервые в жизни я посчитал себя обделенным букетом цветов.
Зато в полной мере почувствовал себя Слевином.
Ощущения не ахти.
Машина, дверь которой предо мной гостеприимно открыли, нуждалась всего в двух прилагательных - "черная" и "(осторожно, нецензурное выражение)".
Короче говоря, солидная такая машина. По крайней мере, возле этой пивнухи я таких не видал.
Если бы я был утонченной натурой, поставленной перед выбором между шикарными сиденьями кожаного салона и тающим снегом на тротуарной плитке, то меня бы все равно бесцеремонно затолкали в автомобиль.
Это я вас заверяю, как обучающийся инженер. Приложенная нагрузка на мою спину оказалась выше расчетного сопротивления, однако.
Стоит отдать мне должное, я сохранил лицо.
(Сохранять лицо лучше всего в формалине).
Даже водный раствор формальдегида, стабилизированный метанолом, не справился бы лучше.
Припав носом к лакированным ботинкам, я буркнул обычное "Здрасьте", не утруждая себя добавлением "мой господин" или "мой повелитель".
Автомобиль настолько плавно двигался, что я заметил движение только, когда поднялся, присел и выглянул в окно. Нет, дорогу не успели отремонтировать с моей прошедшей прогулки.
- Сигару? - предложил мне мужчина напротив.
Я узнал его лицо и не решился отказать.
Как-то раз, еще в детстве, я затянулся украденной у отца "четырнадцатой". Если уж сравнивать, то беломорина была разве что дешевле. Не считая заряженных экземпляров.
Стоило мне согнуться в кашле, вежливая рука тут как тут с нежностью кувалды выбила из легких и дым и дух.
Обстоятельства требовали от меня благодарностей, и я их высказал. Хотя на языке крутились проклятия.
- Александр Васильевич? - осведомился ТОТ САМЫЙ.
- А есть сомнения? - на всякий случай поинтересовался я.
Похоже, что мой собеседник на улыбку был способен, как и на добрые дела - только в рекламе.
Хорошо, хоть бить не стали.
- Буду краток. У меня к вам есть ряд предложений.
У меня было аналогичное заявление, но я решил промолчать.
Вместо этого я всем своим видом показал готовность слушать. Уж чему-чему, а этому я на лекциях научился.
Посчитав мое молчание за разрешение продолжать (если оно вообще требовалось) мой похититель заговорил:
- Не скрою, нам нужна ваша помощь. Вы, конечно, вправе отказаться, но поверьте мне...
Меня бросило в сторону, но явно не в демонстрации того, что могло со мной случиться в случае отказа. Поскольку мой собеседник, вкупе со стероидной группой поддержки, последовали моему примеру.
Сначала вправо - вплотную к бронированной двери, потом макушками к крыше.
Потом к другой двери, еще девяносто градусов - и автомобиль снова на колесах.
Констатирую шишку на своем любимом черепе (то бишь на собственном). Еще кровь на белоснежной рубашке того атлета, что сидел слева. И тонкую струйку явно не вишневого сока из уха своего собеседника.
Замечаю все это спокойно, даже отстраненно.
Ничего меня не беспокоит, кроме того, что сигарета все никак не желает выползать из пачки. Дорогая сигара все еще лениво тлеет где-то в салоне, за несколько сотен евро.
А чего мне беспокоиться, если мое тело и так вытаскивают из разбитого, вроде как непробиваемого стекла, и с матюгами бросают на утрамбованный снег?