Весь путь, что мы ехали на старом автомобиле, меня беспокоил не пункт назначения, а прохладный металлический предмет, что одним концом уткнулся в мой живот, а другим - в пах, стоило мне неуклюже усесться на заднее сиденье. Через несколько минут эта штука слегка нагрелась от тепла, излучаемого моим телом, но неудобств от этого стало не меньше.
И если с физическими аспектами такого соседства я готов был мириться, надеясь на эфемерную помощь пушки, как символа, то запоздалые мысли пессимистического характера немного охладили мой боевой пыл.
Есть такой анекдот. Пессимист видит черный тоннель. Оптимист видит свет в конце тоннеля. И только реалист видит двух идиотов на рельсах перед тоннелем, по которому движется скорый поезд.
Ста процентов уверенности у меня не было, но и девяносто девяти целых девяти десятых вполне хватало на то, чтобы с уверенностью сказать - у меня за поясом, с трусами вместо кобуры, оказался пистолет.
И если на северном полюсе вы в палатке вдруг обнаружили змею, то первым делом стоит гадать не о том, откуда она там взялась, а ядовитая ли она?
Вот и меня гораздо сильнее интересовал не факт внезапного появления оружия из воздуха в собственных трусах (что, впрочем, так же любопытный факт), а заряжено ли оно. И - что куда важнее - поставлен ли пистолет на предохранитель.
Как всем известно, раз в год и палка стреляет. Декабрь заканчивался, а пуля, вылетевшая из костыля, так и не всколыхнула общественность в две тысячи пятнадцатом. Знать, час Х близок. Прямо как дуло к моей промежности.
Крайне не хотелось, чтобы два этих обстоятельства вылились в одно пренеприятнейшее событие.
- Что-то ты сегодня не весел, - Семен Семенович поймал мое отражение в зеркало заднего вида.
- Просто сегодня не моя смена, - буркнул я.
- Не понял.
Я вздохнул.
- Веселю по вторникам и каждое второе воскресенье месяца.
Здоровяк хохотнул:
- Шутишь?
- А сам как думаешь?
- Нет человека настолько остроумного, чтобы никогда не быть скучным.
Теперь хохотнул я:
- Шутишь?
- А сам как думаешь?
- Я думаю, у меня чувство юмора стало атрофироваться.
- Беда. Меня это чувство не покидает.
- Ага, я это давно заметил. Ты случайно в аншлаге не выступал?
- У меня есть знакомый стоматолог...
- Извини, был не прав, - поспешил вставить я.
У меня тоже был знакомый зубодер, но о престарелом специалисте упоминать счел излишним.
***
Семен Семенович не торопился. Притормаживал на желтый свет светофора, пропускал пешеходов, обескураженных подобным великодушием, и как-то раз попытался завязать беседу.
На этот раз он говорил о столь непонятных вещах, что я мог только бурчать невразумительное "угу". Это его вполне удовлетворяло, так что он флегматично то ли жаловался, то ли осуждал неведомые мне аспекты мироустройства.
Как бы между прочим он спросил меня:
- Все, что изменяет нашу жизнь, - не случайность. Оно в нас самих и ждет лишь внешнего повода для выражения действием. Как ты считаешь?
Вопрос меня обескуражил.
Если бы я участвовал на конкурсе знатоков и новаторов философии, то наверняка имел запас времени на приготовление правильного, четко выверенного ответа.
Зная себя. Зная свою беспечность. Зная свою безответственность...
Я бы уверенно вышел на сцену под прицелом тысячи глаз, чьи зрительные рецепторы в разы усилены диоптриями толстенных линз. И вряд ли бы выдал в массы что-то соответствующее случаю.
Однако, за словом в карман я не полез, и спустя пару секунд выдал то, что первым пришло в голову:
- Все, что нас не убивает, то делает нас сильней.
Вряд ли здоровяк знаком с творчеством Летова, но это, вроде бы, сказал кто-то из великих.
Семен Семенович окинул меня подозрительным взглядом и согласился:
- Тоже верно.
На этом непродолжительная беседа завершилась. В знак этого здоровяк включил магнитолу.
Hey you, out there in the cold
Getting lonely, getting old
Can you feel me?
Hey you, standing in the aisles
With itchy feet and fading smiles
Can you feel me?
Hey you, don't help them to bury the light!
Don't give in without a fight.
Песня внезапно успокоила меня и даже придала какой-то уверенности. Я и раньше не собирался сдаваться без боя, а уж после столь проникновенных слов и вовсе почувствовал прилив силы.
Я начал опасаться, что Семен Семенович начнет подпевать Дэвиду Гилмору, но бог миловал.
К тому моменту, когда Роджер Уотерс призывал всех объединиться, машина заехала в дворик и притормозила у подъезда обыкновенной панельной многоэтажки.
Двор как двор. Деревянные лавки, крашенные еще во времена празднования Великого Октября, опасливо тянутся к массивным дверям в подъезд прочь от разношерстных автомобилей. Иномарки яростно взирают изящными фарами над оскаленными радиаторными решетками. Пара выкидышей отечественного автопрома недоуменно таращатся в пустоту, глупо раззявив пасть.
За внушительными металлическими дверями с магнитным замком, притаился всем знакомый подъезд. Двуцветное убожество (верхняя часть некогда белая, нижняя - серо-буро-малиновая) встречает гостей терпким запахом табачного дыма и мерзостной сыростью. Со стен взирают кем-то плохо затертые гениталии и корявые надписи соответствующего содержания. Рядом с голословными обвинениями неизвестных граждан в содомии и гражданок в половой неприхотливости соседствуют признания в любви, как к миру, так и к отдельным его представителям.
И, конечно же, громкое опровержение медицинского освидетельствования трагического инцидента на тридцать пятом километре шоссе Слока - Талси от пятнадцатого августа девяностого года. Того, который тысяча девятьсот.
Над короткой и емкой надписью некто выцарапал букву "А", вписанную в круг (на самом деле - в овал).
Если через пару тысяч лет в этот подъезд случайно забежит реинкарнация дочурки Марселино Санс де Саутуола, насколько разумными и культурными будут считать люди будущего наших современников?
Короткая экскурсия по внутреннему миру жильцов, временных постояльцев, гостей первого этажа и просто случайных людей, занесенных туда нелегкой, завершилась подле узких створок лифта.
Среди кнопок выбора этажа - несколько из них были заботливо подплавлены хулиганом-перфекционистом - несчастливого числа тринадцать не значилось. Но причиной тому была не суеверность проектировщиков, а то, что дом был двенадцатиэтажным.
Габаритами лифт напоминал гроб, а уж в соседстве с Семеном Семеновичем, и вовсе вызвал легкий приступ клаустрофобии. Чтобы избежать неловкости соприкосновения причинных мест, мы встали спина к спине.
Под натужный скрип подъемного механизма я разглядывал грязное изображение своей унылой физиономии в треснувшем зеркале. Если дух мой рвался в битву - благо, теперь я был при оружии - с новообретенным врагом, то взгляд в отражении был полон беспокойства.
Но на мое мировосприятие это никоем образом не отразилось.
За обитой дерматином дверью оказалась знакомая квартира с минималистичным дизайном.
То ли жизнь дураков не учит, то ли похитители верили в примету о непостоянстве гигантских электрических искровых разрядов в выборе места приземления.
В знакомой комнате меня поприветствовала Марь-Ивановна. Ее загипсованная правая рука покоилась у груди, лицо пестрело не хуже моего. Мое настроение повысилось.
Я точно помнил, что пишущая машинка была разбита (перед гибелью наградив хозяйку переломом), но не смог удержаться от вопроса:
- А как же вы теперь протоколировать будете?
И даже воспоминание о том, как мастерски она вырвала кадык тому бедняге, метнувшему в нее старый Ундервуд, меня не остановило. Если уж я был приманкой, то следовало найти хоть какие-то плюсы в этом положении.
- Хватит, проходили уже, - я отскочил от здоровяка в сторону, прикидывая насколько быстро смогу выхватить пистолет.
Тяжелая куртка, свитер, футболка, заправленная в достаточно туго подпоясанные джинсы. Увы, мистеру Челленджеру не сравниться в скорости не то, что с Джимми Ринго, но и с черепахой.
Здоровяк кивнул и удалился на кухню. Я спросился на посещение белого камня и, не получив возражения, отправился в клозет.
Рулон заветной подружки засранца, доживавший последние метры, соседствовал с баллончиком освежителя воздуха. Без спешки и суеты, но с достаточной долей волнения я достал пистолет. Действительно черный.
Ни названия, ни какой-либо эмблемы на нем я не увидел, да и не искал, так что оружие осталось неидентифицированным. С уверенностью могу сказать только, что это был не наган. Наверное.
Да и черт с ним, с названием.
До этого момента я пистолета в руках не держал, но благодаря шедеврам северо-западного района Лос-Анджелеса, отлично знал, как им пользоваться.
Помня ошибку Ганса Грубера, первым делом проверил наличие патронов. Полная обойма порадовала мой глаз и заставила сердце биться чаще.
Нашел флажок предохранителя, но что с ним делать, так и не придумал. Достал телефон и погуглил.
Как, оказалось, ничего сложного.
Дослал патрон в патронник, замаскировав характерный щелчок звуком спускаемого бачка. В интернете подобных рекомендаций не было, но на то у меня голова на плечах.
Шумно выдохнул, будто перед приемом стакана водки, и вышел из туалета с пистолетом в правой руке и баллончиком освежителя в левой.
Прошел в комнату, где Семен Семенович что-то тихо обсуждал с Маргаритой.
Здоровяк стоял ко мне спиной, но, уловив изменившееся лицо собеседницы, заметившей мою грозную фигуру, резко повернулся. Сделать он ничего не успел.
Выпустив ему в лицо щедрую струю из баллончика, я отступил к стене и направил оружие на замершую женщину. Я хорошо помнил, какие чудеса скорости и проворства может творить эта особа даже в раненном состоянии, поэтому был готов стрелять при малейшем движении.
Маргарита Витальевна оценила ситуацию и застыла изваянием, прикидывая расстояние между нами и ее шансы на атаку.
Семен, уподобившись любому нормальному человеку в подобной ситуации, согнулся пополам, яростно натирая глаза кулачищами. С возвышенных речей он перешел на мат.
- Послушайте, Александр... - спокойно начала женщина, но я не собирался ее слушать.
- Нет, сейчас вы меня послушайте.
Здоровяку, занятому офтальмологическими проблемами было плевать на мои речи, а вот его коллега вняла моим словам. И когда настала ее очередь, говорила много и охотно. Причем коснулась даже тех тем, о которых умолчали и Джел, и Михал Иваныч.
***
Мир, который еще недавно был для меня единственным из существующих, и мир, о котором несколько дней назад я даже не подозревал, сосуществовали уже много лет.
В нашем мире широкую общественность об этом, конечно же, никто не уведомлял и делать этого в обозримом будущем не собирался. Я имею в виду уполномоченных официальных лиц, в чьей власти было обращаться к толпам.
Впрочем, безумных одиночек, узнавших о параллельной реальности и решивших поделиться секретом, было не так много. Особо рьяных быстро усмиряли, запугивая, закрывая в специальных учреждениях или просто убивая.
Заявления тех, кто не мог предъявить хоть какие-то достоверные доказательства, растворились на просторах интернета и страницах сомнительных изданий в океане громких высказываниях о существовании снежного человека и визитах НЛО.
У соседей с той стороны с этим вообще никаких проблем не было. Там даже необразованный житель малой общины, затерянной в дремучих лесах, знал о существовании магии.
И стоит признать, магия та была настоящей, а не той, о которой показывают сомнительные передачи ТВ3.
Волшебство в тех краях было дело обычным и куда эффектным и эффективным, нежели простая ловкость рук, но тот край - отнюдь не Ехо.
Насколько я понял, удел этот далеко не для всякого. Да чего я вам рассказываю? А то вы про магию не читали.
Короче говоря, технический прогресс, как таковой, застопорился там на том самом рубеже, который называется у нас средневековьем. Хотя, по мне в чем-то уступает нашему, а в чем-то превосходит. Но это я забегаю вперед.
Сдается мне, произошло это из-за того, что люди с толковым умом здраво посчитали, что автоматизация производства и всякие технические приблуды нервно курят в сторонке рядом с абракадаброй.
Вот скажите, пожалуйста, зачем изобретать сложный летательный аппарат, а затем тратить годы на обучение сотен душ обслуживающего аэропорты персонала, если в случае быстрой транспортировки всего и нужно, что произнести какую-нибудь бредовую фразу или вычурно отсалютовать вселенной?
Тем более, что уклад жизни не позволяет большинству населения путешествовать в экзотические страны. Да и телепортация, в отличие от авиаперелета, намного быстрее. И багаж не отправят в совершенно другую сторону.
Чародейство оказалось увлекательнее механики. А тех, кто был не согласен...
Вот если бы я был темным властелином, увешенным разными цацками, охраняющими меня от смертоносных заклинаний, но совершенно бесполезными от снарядов, с легкостью бьющими звуковой барьер, я тоже не допустил создания снайперских винтовок.
Но это еще не значит, что такое оружие мне бесполезно. В случае военных переворотов очень даже помогает.
И так получилось, что с тех самых времен, когда обезьяна впервые взяла палку, мой родной мир сделал выдающийся прорыв в плане изготовления смертоносных дубин.
Мало кто знает Альфреда Маршала, но сформулированный им закон экономики известен даже тем, кто в этой науке ни в зуб ногой.
Спрос рождает предложение, а умеющие говорить люди всегда смогут договориться.
Основой бартерных взаимоотношений стали с нашей стороны оружие, с их - лекарства и различное варево, дающее эффекты до которых земные химики еще не додумались. Предметом сделок были и другие товары и услуги, но в гораздо меньшем объеме.
Маргарита и Семен, как и люди, на которых они работали, родом были с той стороны. И причиной, по которой он любезно оказали мне гостеприимство, была все та же охота на Талия.
По заверениям женщины, мои похитители были простыми представителями купечества, и ничего плохого мне делать не собирались. Разве что продать людям, которые вполне могли прибегнуть к подобным мерам.
К тому же, она и здоровяк - вообще мелкие сошки, поставленные в Белгород решать проблемы на местах. Так что ничего личного против меня они не имеют.
Какого черта они забыли в белом городе, я понятия не имел, но спрашивать не стал. Наверное, крупные поставки карбоната кальция для рисования пентаграмм. А что? Этого добра у нас завались. А вот с оружием плохо. Не выменивать же у дэпээсников табельное оружие на экстракты против ожирения?
Самое прикольное - это то, что на мои поиски (не конкретно мои, а сына Талия) создали целую сеть осведомителей из разного рода граждан. Никто их в суть проблемы не посвящал, зато были снабжены копиями отсканированного портрета беглого мага и обещаниями вознаграждения за предоставление информации.
Я заметил, что куда быстрее и эффективнее было объявить меня в федеральный розыск. Маргарита со мной согласилась, но сказала, что это не в ее компетенции, а почему ее начальство само не предприняло подобных мер, знать не может.
Возможно, дело было в том, что сын Талия мог иметь любое другое гражданство. Или, что, на мой взгляд, куда веселее - вообще другой цвет кожи и разрез глаз. Тоже мне волшебник - не мог додуматься заводить потомство с азиаткой.
Сдается мне, будь дело где-нибудь в Китае, на мои поиски давно бы рукой махнули, как на дело очень хлопотное и малоэффективное.
Что же касается стран, где превалирует население европеоидов, то ревностное наблюдение за успехами соседей, могло принять трагичный оборот.
Да, меня с легкостью могли записать в правую руку и брата во Мухаммеде самому бен Ладену. Вот только как бы потом делили между собой? Да так же, как и сейчас, только на куда более высоком уровне.
Откуда мне знать, вдруг моя персона вызовет ажиотаж не хуже, чем смерть эрцгерцога австрийского?
Да и какая теперь разница, если меня нашли? Вот и доказывай теперь, что ты не верблюд.
Самое обидное, что весь этот поток информации был просто мусором. Разве что подтвердились слова Джел, будто все считают приманкой. Больше мне это разговор ничем не помог.
Будь я репортером какой-нибудь газеты сомнительных сенсаций, то непременно пришел бы в восторг. А так, ни холодно, ни жарко.
Впрочем, несильно расстроился. Думаю я долго, зато соображаю быстро.
К тому моменту, когда Маргарита Витальевна сказала все, что, по ее мнению, было мне интересно, Семен Семенович пришел в себя. Глаза его покраснели, слезы обильно текли по щекам и губам. Заметив в моей руке пистолет он здраво решил замереть на месте - так и остался сидеть на кортах возле окна.
- У меня к вам предложение, - сказал я, а сам думал, как бы лучше его сформулировать.
Следовало постараться на совесть, поскольку держать пистолет в вытянутой руке оказалось не так просто, как я раньше думал. Да, весил он не больше килограмма, но уже спустя минуту в такой стойке, рука начала уставать.
Баллончик с освежителем за ненадобностью я отбросил в сторону, и перехватил оружие левой рукой. На время помогло, но не менять же руки до бесконечности.
Попробовать уйти, осторожно пячась к двери? Не вариант - терять здоровяка и субтильного вида каратистку опасно. Застрелить их? Защищая свою жизнь, отражая нападение, думаю, я смог бы нажать на курок. А вот так просто, в застывших, пусть и не очень хороших, но людей не выстрелю. Точно знаю.
Ждать людей Степанцова смысла не было. Если они хотели вмешаться, то уже давно взяли бы квартиру штурмом.
Звонить капитану с просьбой о помощи я так же не стал. Маргарита и Семен Семенович наверняка бы рискнули напасть одновременно - это лучше, чем ждать моего подкрепления. На таком расстоянии, кто-то из них непременно без труда добрался бы до меня.
Оставалось только предложить им хорошую сделку. У меня появилась одна идея, но стопроцентной гарантии она не давала. Я решил высказать им свои предложения, а затем действовать по обстоятельствам.
Едва я открыл рот, чтобы озвучить свои предложения, как осекся.
Краем глаза я заметил странный силуэт по ту сторону окна. Переведя взгляд на огромную фигуру, зависшую в воздухе метрах в пятидесяти от дома, я, обалдев, спросил: