Аннотация: Начатая история о девочке, учащейся жить в новом для неё мире.
Волнушку вели длинными коридорами в середине сложного, запутанного здания - без окон, с редкими и наверняка запертыми дверьми. Ей всё ещё было тяжело думать, и она с трудом фокусировала мысли на происходящем. Толкнули в спину - неприятно. Окрикнули - мерзко. Спросили. Что спросили? Как зовут. Как её зовут? Какая разница. Ей самой безразлично, им то, должно быть, и подавно. Привели в комнату и оставили в одиночестве. Она даже не стала проверять, заперли её или нет.
Волнушка приоткрыла окно. Девятнадцатый этаж, но воздух всё равно морской. В помещение ворвался мартовский ветер, и девушка встрепенулась. Жадно расширила ноздри, задышала всей грудью. Мысли постепенно прояснялись.
Её схватили, когда она не замечала окружающий мир, брела по дороге, убитая своими переживаниями. А потом слишком много лиц, слишком равнодушное обращение и слишком мало желания на что-то реагировать.
Она легла на стоявшую в углу кушетку и прикрыла глаза.
Начало её жизни было сплошным морем, без конца и края. Соль и солнце, блеск волн и качка наполнили её детство. Потом погибла сестра, и она стала пленницей пиратов. Пираты, впрочем, понятие относительное - не отбросы общества, а так, дисциплинированная команда людей, отказавшихся от гражданства, промышляющие на море как грабежом, так и честной торговлей, как перевозками, так и потоплением кораблей на заказ. Вне закона, но не вызывающие однозначной неприязни.
Капитаном их был тридцатилетний парень, хороший лидер, дерзкий, любое препятствие воспринимающий как вызов. Вот уж кто знал море - Хищный Нарвал обращался с ним то как с матерью, то как с жаркой любовницей, то внимательно слушаясь, то позволяя себе ласку и агрессию, и всегда знал, что уместно именно сейчас.
Ей было тринадцать, когда она попала на его корабль. Выловленная с челнока, она стояла на палубе, перед толпой матросов. Она не ждала ничего плохого, приходило в голову только, что заставят драить палубу, работать на кухне. Вышколенная команда не позволяла себе лишнего, но капитан мог себя не ограничивать. Не спеша, цокая каблуками по дереву, обошёл, разглядывая. Поймав его взгляд, она враз ощутила жгучий жар и тошноту - масляный, весёлый. Нарвал, кажется, даже слегка высунул язык. Она чуть не прыгнула за борт, лишь бы не достаться ему. Рассмеялся, поймал за руку, прижал к себе, так, что она чуть не задохнулась в его потной рубашке. Потрепал-погладил по голове, прошёлся рукой по спине, не позволяя вырваться.
- Хороша, - прищёлкнул языком он, - оставлю брату, никто не тронет, ясно?
А она глотала слёзы, съеживаясь от ужаса и неотвратимости, что её желания после гибели сестры стали значить меньше, чем заноза на пальце. И около месяца драила палубу, сто раз умирая внутри от ожидания своего унижения.
А потом появился Лесной Кугуар. Корабль встал возле берега, заросшего лесом чуть не до небес, и они пару дней ждали, пока из леса выйдет всадник, пока до него доберётся шлюпка, прежде чем прибывший поднялся на борт. Брат Нарвала оказался его близнецом. Всё те же черты лица и телосложение, но у него были другие повадки, манера двигаться, и волосы он собирал в хвост, тогда как пират носил рассыпанные по плечам чёрные кудри. А ещё он был холодным. Нарвал был жестоким как огонь, Кугуар - скорее как зима.
Глянув на неё, сразу велел обрезать волосы, в лесу они только мешают. Может, в этом и был смысл, но она никогда не видела леса, и волосы - одно из последних её сокровищ, как можно было позволить снова себя унизить? Она сопротивлялась, как кошка, матрос с ножом боялся её поранить, но Кугуар, ставший владельцем девушки, не задумываясь, ударил её по лицу, в один миг сломив всё сопротивление. На голове осталась лишь невнятная копна медовых клочков. И как в насмешку, в память о её длинной гриве, назвал Волнушкой.
Затем их отвезли на берег, он связал ей руки, собираясь вести за собой, конным. Ей казалось, что она видит море в последний раз. С простора лес казался почти обычным пейзажем, но едва ветки сомкнулись над её головой, она ощутила ужас, спотыкнулась раз, другой и всё не знала, куда можно спрятаться от давящих стволов, угрожающе протянутых суков.
- Ты что же, никогда не видела лес? - отстранённо-удивлённо спросил Кугуар.
Набрав воздуха, стараясь сделать голос твёрже, она ответила:
- Вся моя жизнь - это море.
- Врёшь. Кто не видел лес, то и не жил.
Снова прилив страха.
- Разве это можно любить? - и голос всё-таки сорвался.
Наверное, его это задело, он умолк и заставил лошадь прибавить ходу, да так, что Волнушка упала и волочилась по земле, царапая голые руки, ушибая колени и рёбра. Молчала, закрыв глаза, пытаясь хоть как-то справиться с собой. Потом он остановился. Задумавшись на несколько секунд, слез с лошади и, наконец, повёл себя по человечески. Подошёл, поставил на ноги и подвёл к ближайшему дереву, толстому, древнему. Взял её ладонь, прислонил к коре. Она не противилась, снова потеряв все силы.
- Закрой глаза, - сдержанно приказал он. Послушалась. Задумываясь над каждой фразой, он продолжил, - прислушайся к своим чувствам. Лес не желает зла тем, кто его уважает. Он живой и вполне может понять твои намерения. Успокойся и просто вслушайся в него.
Она прерывисто вздохнула, попробовала сделать как он сказал.
Шумел ветер. Под ладонью едва слышно бежали прохладные струи, наверх, к кроне. Где-то ссорились белки - определённо, в лесу кипела своя собственная жизнь, но насколько же она чужда Волнушке.
Она открыла глаза и покорно кивнула, паника ушла, осталось ощущение чужбины и того, что здесь она лишняя. Её сюда привели только чтобы поиграть пару ночей. Кугуар кивнул тоже и вновь сел в седло.
Привал устроили только когда стемнело. Она лишь выпила предложенной воды и уснула сразу, как только плед оказался на плечах. Кугуар был чертовски молчалив, давая надежду, что окажется мягче своего брата, не будет давать оплеух по пустякам, не будет избивать, когда напьётся. Но она не поддавалась иллюзиям.
Проснулась глубокой ночью, от лунного света. Полянка, на которой они расположились, никакими ветками не загораживала месяц, так, что прекрасно было видно каждый куст, пучки травы, заросли мха. Волнушка тихо поднялась и посмотрела на спящего Кугуара. Тонкое лицо было спокойным, отстранённость и жёсткость из него пропали, и всё же казалось, что в любой момент он может открыть глаза. Она подумала, ей нечего терять. Поискала глазами выход из полянки, и пошла прочь. Стараясь обходить густые заросли, не наступать на мягкую землю, часто на ощупь определяя свой путь, ей удалось достаточно глубоко заблудиться. Лес был тих, далёкие шорохи хоть и пугали, но не так, чтобы впадать в панику, она просто напрягалась и надеялась никого не встретить. Лес начал сереть рассветом, и Волнушка оглядела ближайшие кроны. Почему бы не поспать на дереве? Она устала всё время идти и, выбрав подходящий ствол, забралась повыше. Между веток было очень удобно, она с удивлением отметила ворох мягких листьев, мох. Прилегла и снова, моментально погрузилась в сон.
Новое пробуждение было, когда лес уже был совсем светлым. Подумав, девушка решила, что полудня ещё нет, и собралась спускаться - но услышала хрипловатый голос, будто кто-то шёл через лес и говорил сам с собой. Замерла.
- А здесь мы оступились прямо в лужу. Отряхнули ногу, прошли, зацепились за шиповник, - голос был доволен собой, происходящим и жизнью в целом, незнакомый голос. - Наступили на волчий след, спугнули куропатку, остановились и стали осматриваться, ага, - голос перестал идти, остановился прямо под её деревом. Помолчал, видимо, раздумывая, - пацанка, ты же сумеешь сама спуститься, да? Или помочь?
Пацанка? Это он её так назвал? Аккуратно, одним глазком, прячась за листьями, она выглянула вниз.
И он заметил. Улыбнулся, махнул рукой - давай мол, спускайся. Этот точно не опасен - решила она, - хоть и держит в руках крепкую палку, жест не угрожающий. По крайней мере, если она не будет его доводить. Легко смирившись с неудавшимся побегом - она так и не решила, что будет делать в лесу, о котором не знала ничего, не зная дороги - Волнушка спустилась, местами скатившись и заново ободрав руки, подвернув лодыжку. Незнакомец подхватил её, руки оказались крепкими и пока довольно дружескими. Весь его вид располагал к доверию. Ей нужен был хоть какой-то заступник.
- Ты зря убежала, пацанка. Новым людям долго бывает трудно в одиночку. Ты ещё близко к берегу, зверья тут мало, но дальше и болота бывают, и ядовитые кустарники. Здесь только змеи, слегка ядовитые, тебе повезло. Я, кстати, Хриплый Ветер. У тебя ещё нет имени, наверное? - он повернулся спиной, направился обратно. Ничего не оставалось, как послушно плестись за ним.
Она помолчала. Змеи, она и не подумала, что они бывают здесь. Имя, которым звала её сестра, осталось далеко в прошлом, и не хотелось его называть.
- Лесной Кугуар назвал меня Волнушкой, если это имеет значение, - тихо ответила она.
Ветер кивнул.
- Хорошо.
- Кто он вообще такой? - осмелилась она спросить, хоть и догадывалась, что лидер.
Её спутник прикрыл глаза, выказывая уважение.
- Он... он вожак нашей стаи. Он лучше всех знает духов леса. Он умеет не только уходить от городских облав, но и уводить всех наших. Он нас кормит и защищает. И он побеждает львов, о чём говорит его имя.
- Городские облавы? Это ещё что такое?- мир расширялся слишком быстро для неё.
- Где ж ты родилась, малая. Есть города, которые не любят свободных людей, тем более, организованные стаи. Они пытаются нас ловить и приобщать к своей жизни силой.
Как всё сложно. Но вопросы не порицаются, девушка приободрилась.
- Что значит пацанка?
Ветер стрельнул в неё глазами.
- Экая разговорчивая. Это вся молодёжь, не получившая ещё своего имени, ничем не заслужившая.
Продолжая интересоваться, она узнала, что Хриплый Ветер так зовётся, однажды доставив сообщение через пол леса и показав отличную скорость бега. Что палка у него для отбрасывания с дороги змей. Что вожак, будучи подростком, самостоятельно одолел кугуара. Что есть высокая трава у рек, которая глубоко режет кожу, даже сквозь лёгкую ткань, и впитывает корнями падающую кровь, что неосторожным птицам может и крыло срезать.
Он так свободно рассказывал ей всё, что она спрашивала. Она почти расслабилась, начав присматриваться к Ветру пристальнее, и вдруг вспомнила, зачем она оказалась здесь. Снова похолодела, почувствовала тошноту. Затихла, какое-то время они шли молча. Ветер заметил её сменившееся настроение, один раз уточнил, всё ли в порядке, но она не ответила. Всё было плохо и безнадёжно.
Вскоре они прибыли в лагерь. Там, видимо, текла обычная жизнь. Стояли несколько шатров, между ними три костра. Трое мужчин разделывали тушу оленя, женщины стирали, шили, перебирали травы. Другие мужчины стояли в стороне, что-то обсуждали. Местами бегали дети, кто-то с поручением, кто-то играя. Лесного Кугуара видно не было.
Увидев их, одна из стирающих женщин поднялась, вытерла руки о подол и пошла навстречу. Хриплый Ветер подтолкнул Волнушку в спину.
- Вот, Жгучая Рука позаботится о тебе.
Какое располагающее имя, подумала она. Видимо, это и есть та женщина, которая подготовит её к постели вожака. Помоет, оденет, надушит травами или цветами. Нужно набраться мужества и просто пережить это. Она собралась с духом, поздоровалась.
- Ох, какую пацанку к нам привели! - воскликнула она. - Кугуар сказал, что ты появишься, но не упомянул, что сделал с твоими волосами, они ж явно были длиннющие, жаль, как жаль!
Волнушка попробовала быть вежливой:
- Но ведь в лесу столько сучьев, будут только мешать?
- Да брось ты, не видела его лохмы что ли? Собрать в хвост аккуратно, и все дела. Пойдём, займёмся тобой.
Женщина действительно её помыла, предложила намазаться настойкой от насекомых, одела, но при этом не давала ни советов, ни наставлений, как себя вести с Кугуаром. Девушка решилась уточнить сама, пытаясь хоть что-то понять о нём заранее, чтобы было не так больно или не так долго.
- Он сделает это сегодня? - слегка дрожащим голосом спросила Волнушка.
- Что сделает? - уточнила Жгучая, не поднимая головы от своего сундучка с травами и бутылочками.
- Уложит в постель... - прошептала она, страшась сказанного, не желая, отвергая, силой выталкивая слова.
Женщина удивлённо подняла голову. Вдруг рассмеялась, искренне и довольно громко.
- Нет, многие конечно хотят согреть его ночью, пацанка, но в первый же день! Да ты уверена в себе, как я посмотрю! Ну надо же! Ты правда рассчитываешь обольстить его за оставшийся вечер? Да было б чем! То, что он дал тебе имя, не означает никакого расположения, чтоб ты знала, - она, наконец, успокоилась и продолжила тише, - нет, даже не думай об этом. Да и незачем тебе, едва ступив в лес, к нему прибиваться. Тут довольно хороших ребят.
Красная как рябина Волнушка не знала, что и сказать. Два месяца она ждала этого дня, и все её страхи были напрасны?
- Но... - она хотела понять, что происходит, - Хищный Нарвал, будто бы с этой целью не стал меня... трогать.
- Вот оно что, - посерьёзнела Жгучая, - ты, значит, была подарком от его брата. Ты прости, Кугуар не всегда посвящает нас в подробности, если не видит в этом необходимости. Он не тронет тебя. Полгода назад - возможно, но недавно он потерял девушку, которую называл своей милой, то есть постоянной подругой. Так что какое-то время девчонки вовсе не будут для него интересны.
Тяжесть неохотно отпускала девушку изнутри, ей всё ещё было мерзко, но и одновременно куда спокойнее. Её отдали в чужие земли мужчине, которому она не нужна.
- Я смогу вернуться в море, Жгучая Рука?
- Нет. Об этом тоже забудь. Ты принадлежишь Кугуару, и ты будешь частью нашей стаи, хочешь ты сейчас этого или нет, - почти сурово ответила та.
Что ж, она не особо и надеялась. Еле заметно вздохнула.
Они вышли из шатра на воздух. Полдень давно миновал, но и до вечера было не близко, Жгучая Рука принялась показывать лагерь, рассказывая о быте и сама себя перебивая, чтобы обозначить ключевые места.
- По нужде в тот малый шатёр за деревьями, это жилые палатки и для вещей. Эти два костра для пищи, готовим по очереди на всех, а этот - для лекарств и просто воды, чтоб была всегда горячая. Молодёжь у нас живёт врозь - пацаны и пацанки на разных краях лагеря, может, ты не знаешь, но пару себе заводить можно, только если имя заслужил. Застукают пацана - и изгнать могут. Смотри, это шатёр самого Кугуара. А если пацанку со старшим - то окрестят, например, подстилкой Серого Клёна, а люди у нас все гордые, редко какая соглашается, берегут себя. Да и на виду все, так что с этим строго. Воду в том ручье набираем, видишь, дубок молодой?
- А как же... - перебила и смутилась Волнушка, - а как же, ты сказала, Кугуар раньше позволял себе силой брать?
- Ну, так то пришлые были, - легко ответила женщина, - его добыча, законная. Так и звались - подстилки Кугуара. Но потом девушки возвращались в свои племена, обменивались на наших людей. За границу лагеря одна никогда не ходи, кстати. Вот, только одной некуда было возвращаться, но время идёт, надоела вожаку, заслужила имя - Белая Ворона, да и милого себе нашла. Но хватит пока болтовни. К делу тебя пора пристроить. Раз имя есть, давай с другими молодыми в лес, собирать травы или съестное. Кто б тебя обучил ещё, не отвлекаясь от своей работы. Ну, один из сопровождающих может этим заняться. Тот же Хриплый Ветер. Завтра и отправишься.
Волнушка кивнула. Хороший парень, почему бы нет. Жгучая Рука, обойдя весь лагерь, вернулась к котлу с похлёбкой на огне.
- Солнце, накорми новенькую, я пока спрошу главного, где поселить-то её.
К ним обернулась рыжая молодая женщина, лицо которой действительно сияло открытостью и радушием.
- Конечно! А почему с другими пацанками нельзя?
- Имя уже есть, Волнушка, а с другими девушками, сама видишь, мала. Вы же такие разговоры по ночам ведёте, даже мне неловко становится.
Солнце рассмеялась:
- Ой, ну кто бы говорил, Жгучая! Забыла, как имя получила?
- Цыц! Не прищеми язык свой! Я пошла, а ты не смей портить мелкую, узнаю - ещё неделю кашеварить будешь.
Взметнув подолом широкой юбки, наставница ушла, повариха усмехнулась, но смолчала.
Волнушка получила на руки плошку с варевом и только теперь поняла, насколько же она голодна. На корабле она научилась запирать свой голод, молчать и почти не чувствовать пустоты в желудке, и сейчас, не веря в своё счастье, стоя поглощала мясную кашу с восторгом, даже издавая дикарское полуворчание.
Солнце посмотрела на неё с сочувствующей улыбкой, показала рукой на стоящий рядом чурбан, а когда девочка присела, лишь моргнув благодарно, принялась её рассматривать. Волнушка была одета уже в местное: простое зелёное платье до колен и с длинными рукавами, из крепкой и дышащей ткани, пояс из медных бляшек с несколькими мешочками, пока пустыми, высокие мягкие сапоги. Волосы расчесать толком не удалось, клочки песочного и золотистого цветов смотрели в разные стороны, уже не прикрывая ни маленьких ушей, ни гладкую кожу шеи. Не совсем гладкую - сбоку красовалась утренняя ссадина о дерево. Зелёные глаза затуманились удовольствием, усталостью, когда плошка была, наконец, поставлена на землю.
- Меня зовут Чашка с Солнцем, - снова начала говорить повариха, излучая любопытство и не отрывая глаз, - ты откуда?
Волнушка позволила себе ещё несколько секунд расслабленного блаженства, а потом напомнила себе, что находится не дома, а сестры давно нет рядом. Медленно выдохнула.
- Я с моря. Извини, я не хочу сейчас говорить о себе.
- Ладно, - понимающе вздохнула Чашка, - но может, вопросы у тебя какие есть?
- Да, - немного подумав, ответила девочка, - интересно, что у вас с именами. Что они значат, как даются, и почему по-разному сокращаются.
- Ну, ты не мелочишься, - озадачилась женщина, - имя... Имя, как и везде, то, что отличает тебя от других, и чтобы заслужить его, следует показать, чем именно, и зачастую не един раз. Я Чашка с Солнцем, и дали мне его за характер, многие в моём присутствии улыбаются, да и вообще, несу хорошее настроение. А так как светило слишком велико, то я лишь часть его, которую можно удержать в руках. А сокращаются они так, чтобы твою мысль выразить. Рука назвала меня Солнцем, потому что ей понадобилась моя открытость, и моё настроение она увидела издалека. В быту и Чашкой зовут. Как-то так. Лесной Кугуар - он в тринадцать лет убил льва, без чьей-либо помощи, а "лесной" - означает, что духи его признали за своего, что он слышит чащу, он часть её. Несмотря на то, что все мы здесь живём в лесу, такую приставку к имени мало кто заслуживает, слишком тонкая и глубинная эта связь. Кто-то ещё интересует? Про Жгучую Руку не от меня услышишь, извини, - она снова улыбнулась.
Волнушка слегка улыбнулась ей в ответ. Хриплый Ветер сам ей про себя рассказал, а больше она никого...
- Белая Ворона?
- О! - рассмеялась Чашка. - Увидишь, всё поймёшь сама.
Минуту она посидела, размышляя, каким разговором ещё занять новенькую, потом сказала:
- В мирные дни у нас каждый сам моет за собой, почему бы тебе не сходить к ручью и не сполоснуть плошку? А там уже и Рука вернётся.
Девочка кивнула. Высмотрела со своего места тот самый молодой дубок, у которого должен быть спуск к воде, и направилась туда с посудой. Место было красивое - под голубым небом поляна плавно спускалась к воде, почти на всём протяжении ручья над ним смыкались ветки деревьев, а возле лагеря помимо дубка, росла ива, протянувшая толстую ветку на тот берег. Вялое течение влекло за собой редкие листья и пылинки.
Волнушка ступила на природный мостик, намереваясь ополоснуть плошку в местечке поглубже, заодно рассмотреть дно. Камушки да песок, иногда мёртвая веточка. Ничто не нарушало шелест волн, и потому, когда раздался резкий птичий вопль, она пошатнулась и невольно спрыгнула в воду. Как скрип железа, да такой громкий, что сердце никак не успокаивалось. В смятении огляделась, но ни хруста ломаемых веток, ни испуганных криков из лагеря не раздавалось. Не сразу заметила, что плошка уплывает. Спасибо слабым волнам, недалеко. Успела подобрать.
Несколько секунд она не отрывала глаз от течения. А ведь реки всегда текут к морю, подумалось ей. Повернулась к бережку. Если бы не отлично сшитая обувь, не пропустившая воды, ей бы вряд ли пришло такое в голову. Но тут в памяти всплыли книжные строчки - уходить по воде, сбить погоню со следа. Плотно сжала губы, решаясь на вторую попытку.
Стараясь потише загребать ногами, Волнушка двинулась вниз по течению.