Аннотация: Отрывочек повести, если понравится - напечатаю остальное
Лиловое пламя
Черная от времени, тяжелая буковая дверь протяжно скрипнула, точно застонала чья-то заключенная в ней душа, и нехотя открылась. В библиотеку вошел Просперо. Он снял с головы потертую кожаную шляпу с золотой пряжкой впереди, привычным движением встряхнул жесткую волну волос. Из складок плаща он извлек небольшой, сверкнувший фиолетовым огнем прозрачный предмет, и поставил его на широкий мраморный подоконник перед венецианским окном-аркой. Предмет, как видно, был из аметиста, или похожего на аметист камня, и имел форму усеченного конуса. Просперо установил камень так, чтобы лучи закатного солнца падали прямо на него. Свет последних проблесков дня сотворил с камнем что-то невиданное. В глубине кристалла вспыхнул небольшой лиловый огонек; чем ниже садилось солнце, тем ярче становилось пламя внутри камня.
--
Так, так, Лиза. - произнес Просперо, вглядываясь в кристалл. - ты только что ходила к редактору, и в сердце твое уже прокралось отчаяние. Тебе осталось пройти совсем немного - сколько солнцу до линии горизонта...
В маленьком кафе на окраине Редбриджа было почти пусто, несмотря на то, что Биг Бен, да и все остальные в Лондоне часы только что отбили пять. Впрочем, хозяева давно привыкли к тому, что посетителей здесь много не бывает, и держали заведение только из-за того, что на этой маленькой улице, в этом старом викторианском доме, за зеленоватыми, во всю стену, окнами, прошла их счастливая юность, а затем молодость и зрелость. Вот теперь и старость поселилась среди запахов кофе и сигар; не бросать же доброго, давно знакомого друга на склоне лет только из-за того, что кафе не приносит прибыли! К тому же, глухого на одно ухо сэра Лукаса (так звали хозяина) вполне устраивало то, что сюда даже в самый разгар дня заходило лишь три-четыре человека: большее количество посетителей им с Сарой было бы труднехонько обслужить...
Вот и сейчас на "файв-о-клок" в кафе заглянули только две прехорошенькие девушки да высокий пожилой мужчина в кожаной шляпе "а-ля Гулливер". Девушек сэр Лукас знал отлично: одна из них - Лиза О'Нил, родная племянница Долли О'Нил, - той, что служила экономкой в замке у графа Айслингстона. Лиза была на редкость красива и на редкость умна: в семнадцать она получила королевскую стипендию на обучение в Гарварде и за четыре года одолела магистерский курс литературы. Из родных у нее осталась только тетка Долли; уже три месяца после окончания учебы Лиза жила вместе с ней в замке, в одной из комнат, предназначенных для графской прислуги. Другую девушку звали Дона, и сэр Лукас знал о ней только то, что она работает моделью в модном доме "Д'Анджело".
Обе девушки были очень привлекательны, хотя одна на другую не походила ни в чем; они представляли собой совершенно разные типы красоты, и глядя на них, никто не смог бы определиться, какая же из них нравится ему больше. Дона отличалась высоким ростом и изысканной статью (недаром же она работала моделью!). Свежая, в молочной натянутости, кожа, крупные, правильные черты лица, выразительные голубые глаза, красиво оттененные темными ресницами и идеальными изгибом бровей, небольшой, но чувственный рот, умело подчеркнутый алой помадой, шапка белокурых кудрей, разбросанных по плечам в продуманной небрежности: Дона являла собой полный портрет скандинавской красавицы.
Лиза была прямой противоположностью своей подруги. При невысоком (можно сказать, даже маленьком) росте она была, тем не менее, сложена очень изящно и фигурой напоминала храмовую статуэтку какой-нибудь индийской богини. Это сходство усиливалось нарочито восточным стилем ее одежды: широкие шелковые брюки, покроем очень похожие на шальвары, повязанный на бедрах цветастый шарф и приталенная газовая блузка с широкими рукавами. В довершение образа соблазнительной пери Лизе не хватало лишь сверкающих ожерелий и тяжелых браслетов; да и внешность ее была далеко не восточного образца. Тяжелые золотисто-каштановые волосы Лиза убирала в длинную косу, всегда перевитую шелковым шнурком. Чистое, открытое лицо, прозрачная кожа с легким намеком на смуглость, припухлый, лукой изогнутый рот, тонкий нос идеально прямой формы, и - прекрасные большие глаза, обрамленные пушистыми ресницами и ласточкиными крыльями бровей. Глубокие, насыщенно-серые, словно осеннее небо в предсумеречный час, они меняли свой цвет в зависимости от настроения Лизы. Сейчас в них мелькали глухие зеленые молнии, и это значило, что Лизой владеет гнев и возмущение.
--
...великолепная литература, прекрасный слог, но он, видите ли, не продает литературу! Он продает мечты, иллюзии, соблазн! - недовольно звенел ее голос.
Дона слушала ее, спокойно улыбаясь. Главное - дать ей выговориться, тогда Лиза отойдет и будет способна воспринимать советы своей более разумной подруги. А пока что Дона уже в пятый, наверное, раз, выслушивала рассказ о Лизиных сегодняшних злоключениях.
Лиза всегда хотела стать писательницей. И к этому у нее был безусловный дар: в колледже искусств, куда ее взяли неслыханно рано - в десять лет, она всегда выигрывала ежегодное соревнование в сочинениях учеников. Ее детские рассказы были замечены престижным журналом "The Kids" и не раз публиковались там. Наконец, ее выпускная работа получила королевскую премию и дала ей шанс поступить на факультет истории литературы в Гарварде. Одной лишь учебой Лиза не ограничивалась: страсть к литературе заставила ее с юных лет заниматься самообразованием, сутками просиживать в библиотеке, поглощая многотомные труды именитых исследователей-литературоведов, изучать приемы творчества великих писателей, разыскивая в архивах черновики их произведений. Однако Лиза понимала, что книжный червь никогда не станет писателем, а потому непрестанно совершенствовала в себе способности к наблюдению жизни, подмечая в людях и событиях невидимые на первый взгляд, но характерные и много говорящие детали. Прекрасное образование, цепкий глаз наблюдателя, безукоризненный литературный вкус, оригинальный стиль и талант сочинителя - казалось бы, такое редкое сочетание просто обречено на успех. И действительно, первый литературный опыт Лизы был удачен: ее повесть напечатали в сборнике самых талантливых во всей Англии молодых авторов. На презентации этого-то сборника она и познакомилась с крупным лондонским издателем, который отнесся к ней весьма благосклонно и взял в работу только что написанную Лизой книгу новелл. Книга издателю понравилась, но вот уже в который раз он отправлял текст на доработку, потому что "...понимаете, мисс О'Нил, ваши романтические истории безупречны во всех отношениях, кроме одного: в них не хватает, как ни странно это звучит, именно романтики. Читая романтическую новеллу, человек хочет уйти от реалий этого мира, погрузиться в мечту, в красивую сказку, в иллюзию, если хотите - в обман. Но в обман, который был бы стократ прекраснее любой правды. Вы же даете ему бытовые историйки, героем которых он и так является каждый день! А вы сделайте его героем сказки, героем мечты! Пусть сражается с чудовищами, даже если в роли чудовищ будут выступать чучела, набитые соломой..."
--
Он говорит: тираж делают мечты. - не могла прийти в себя Лиза. - А я подозреваю, не мечты ему тираж делают, а пошлые бульварные штампы, которые так любят домохозяйки... Но у меня-то не бульварное чтиво.
Девушка тяжко вздохнула, в глаза вернулись осенние сумерки, и Дона поняла: Лиза успокоилась, а значит, пора брать быка за рога.
--
Дорогая моя. - по-лисьи молвила Дона. - Ты слишком требовательна к себе. Ты так отчаянно молода... разве можно стать писательницей в этом возрасте? Ты сама знаешь, тут нужен жизненный опыт, тебе надо поездить, набраться впечатлений, повстречаться со многими людьми...
Слова подруги произвели на Лизу почти гипнотическое действие.
--
Ты права, конечно. - обреченно выдохнула она. - Но ты сама знаешь: чтобы ездить, нужны деньги, а их у меня нет. Это издательство - единственный мой шанс. Скоро осень, и Айслинстоны вернутся с побережья, а это значит, что мне придется искать себе другое жилье.
--
Милая, - голос Доны стал елейно-приторным. - Деньги это совсем не проблема. Ты же знаешь, в "Д'Анджело" ищут модель для новой косметики "Миракль"... Ты могла бы стать лицом этой линии.
--
Ни за что! - взорвалась Лиза. - Не для того я училась, у меня еще есть кое-что и в голове, и за душой! Торговать внешностью, словно...
Она глянула на Дону и осеклась: взгляд подруги стал холодно-остраненным; Лиза поняла, что допустила бестактность: Дона - модель, и как раз "торгует внешностью".
--
Извини. - Лиза чувствовала себя виноватой. - Просто я не люблю публичность.
--
А зря. - глаза Доны потеплели. - Тебе бы это пошло только на пользу. Станешь известной моделью, тебя начнут издавать - сначала ради сенсации, а затем признают и как хорошего автора.
--
Именно этого-то я и боюсь... Нет, я должна начинать именно как писательница и пробивать себе дорогу только литературой! Иначе я просто не стану уважать себя.
--
Как хочешь дорогая, как хочешь. Но если вдруг решишься, я всегда готова замолвить за тебя словечко. - Дона вдруг заторопилась. - А теперь извини, мне надо бежать: вечером у Анджело вечеринка, и мне еще надо привести себя в порядок. Кстати, не забудь: ты обещала быть там сегодня! Придешь?
Лиза не ответила, погруженная в себя.
--
Так придешь?
--
Да, да. - спохватилась Лиза. - я буду.
Дона бросила на столик купюру, поцеловала подругу и вышла из кафе.
Лиза осталась наедине со своими мыслями. Пробило шесть тридцать. Заиграла музыка: новый посетитель опустил в музыкальный ящик монетку. Лиза очнулась, глянула на часы, порывисто вскочила, едва не опрокинув недопитый кофе и через мгновение уже быстро шла по направлению к набережной. Проходя мост, она глянула на мутную Темзу, и ей вновь стало тоскливо и одиноко.
"Куда я тороплюсь? - думала она. - И зачем я обещала Доне..." Ей жуть как не хотелось идти на вечеринку, где ее веселье, как всегда, будет испорчено оценивающими взглядами чужих расчетливых глаз. Иной раз Лиза ненавидела себя за красоту: за ней никто не хотел видеть ни души, ни ума, ни таланта. Вот и издатель... может, он имеет дело с ней только из-за ее внешности? И его придирки это лишь способ вынудить ее... Нет! - Лиза с позором отмела эту постыдную мысль. Нет, он, конечно же, прав: ее новеллам чего-то не хватает. Но чего?
Внезапно девушка почувствовала на себе чей-то взгляд. И поняла, что кто-то неотступно следует за ней уже довольно продолжительное время. Она резко остановилась и решительно обернулась. Тут же на нее налетел высокий старик в кожаной шляпе, тот, что сидел в кафе.
--
Прошу прощения, миледи. - старик снял шляпу и учтиво раскланялся.
--
Вы следили за мной? - Лиза была не напугана, а скорей, возмущена. - Зачем?
--
О нет, миледи, это совсем не то, что вы подумали. Просто я слышал ваш разговор, там, в кафе... Я подумал, вам это будет интересно.
Он достал из кармана длинного плаща сложенный вдвое кремовый листок с золотым обрезом и протянул Лизе.
Это оказалось приглашение на школьный спектакль.
"Суэнна, или страна мечты" - вслух прочитала Лиза. - "Волшебное представление в двух действиях. Только один вечер исключительно для вас!"
--
Здесь недалеко. - сказал старик. - Артисты ужасно волнуются, им так важно чтобы вы пришли!
Лиза с любопытством посмотрела на него. Человек, стоявший все так же - чуть кланяясь, при ближайшем рассмотрении оказался совсем не стариком. Просто человеком намного старше ее. Правда, волнистые, по плечи, волосы его были цвета, который зовется " смесь перца с солью", но загорелое лицо, прорезанное несколькими глубокими морщинами, старым не казалось. А голубые глаза и вовсе светились юностью. Одет он был несколько странно: черный плащ, высокие сапоги, кожаная шляпа с большой золотой пряжкой впереди. "Как Андерсен" - подумалось Лизе. Тут же на ум ей пришло, что, коль скоро этот человек приглашает на школьную инсценировку какой-то сказки, то необычный вид его, возможно, оправдан именно этим. Лизе стало неловко за свою прежнюю резкость, видимо, человек этот - учитель, либо отец кого-нибудь из детей, принимающих участие в спектакле; ну, а оделся он столь экстравагантно наверняка для того, чтобы приглашение его произвело нужный эффект. Лиза вдруг вспомнила, что обещала Доне быть на вечеринке в модном доме. "Ну вот, и повод не ходить..." - от этой мысли ей стало легко и радостно.
--
Когда начало? - спросила Лиза.
--
Если вы отправитесь прямо сейчас, то успеете занять лучшее место. - ответил человек.
--
Хорошо. Я иду.
Школа находилась в центре большой зеленой поляны через два квартала от того места, где встретились Лиза и человек в кожаной шляпе. В холле было довольно много народу: родители с маленькими детьми, подростки и молодые люди; у входа в зрительный зал их встречал крохотный мальчик с рыжей бородой гнома и зеленым колпаком на голове. Вид у него был необычайно серьезный.
--
Ваше приглашение! - важно сказал гном.
Лиза отдала ему кремовый листок с золотым обрезом.
--
Добро пожаловать миледи. - гном раскланялся. - Ваше место в первом ряду, красные кресла, литера "Л".
Красные кресла находились в самом центре первого ряда, а место с литерой "Л" - ровно посредине.
"Только сегодня и исключительно для вас" - усмехнулась Лиза.
В зале стемнело, прожектор точечно осветил пятачок сцены, в это пятно света вышел уже знакомый Лизе высокий человек.
--
Театр "Аметист" счастлив представить на суд многоуважаемой публики наше новое творение. "Крылья мечты, или страна грез Суэнна". Страна, где исполняются мечты - кто из вас не хотел попасть туда? - человек окинул взглядом тьму зрительного зала и каждому из зрителей показалось, что он посмотрел именно на него.
Прожектор погас, а когда мгновение спустя на сцене снова появился свет, высокого человека там уже не было. Занавес поднялся.
Странная история, которую маленькие артисты разыграли на подмостках школьного театра "Аметист", чем-то напомнила Лизе сказки Оскара Уайльда, с той только разницей, что у великого поэта все сказки кончались не очень-то хорошо, а школьный спектакль увенчался хэппи-эндом. Но был в этой наивной и очаровательной сказке оттенок глубокой Уайльдовской грусти.
Юная девочка Джемма училась пению и страстно мечтала о волшебном голосе, при звуках которого не мог бы устоять только глухой. В один прекрасный вечер она встретила волшебника Просперо, который подарил ей такой голос в обмен на "крылья мечты". Это был немного чудный обмен: до конца первого действия так и не было ясно, что же такое эти самое крылья. Оказалось, что "крылья мечты" - мера таланта каждого человека. Пока мы стремимся к мечте, у нас растут крылья. Если мы самостоятельно достигаем заветной цели, крылья крепнут и мы начинаем летать от одной мечты к другой, еще прекраснее и прежней первой. Но горе тому, кто согласится принять готовое свершение, не вложив усилий... Девочка Джемма, согласившись на сделку с Просперо, потеряла крылья, и, хотя голос ее стал поистине ангельским, звук его был холоден и никому не мог согреть сердца, как согрела сердце Джеммы веселая песенка нищего мальчика-бродяжки. Во втором действии девочка, решив во что бы то ни стало, вернуть свои крылья мечты, попадает в волшебную страну грез Суэнну, где царит магия Просперо. Много испытаний прошла Джемма, прежде чем к ней вернулись ее крылья...