Кусков Евгений Сергеевич : другие произведения.

Новогодняя поездка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Небольшая история о необыкновенных событиях, произошедших в канун Нового года. Отправившись в лес за новогодней ёлочкой, молодой человек заблудился. Ища дорогу обратно, он оказался в неожиданном месте и ещё более неожиданной ситуации, способной изменить его дальнейшую жизнь. Вот только как именно?

   Эти удивительные события произошли в канун Нового года. Иногда я почти убеждаю себя, что ничего на самом деле не было, что мне это привиделось или, на худой конец, я неправильно истолковал случившееся. Но мне не нравятся такие мысли - я очень хочу верить, что действительно стал свидетелем чего-то необычного и волшебного.
   Начиналось же всё вовсе не сказочно.
   Несмотря на то, что на календаре значилось 31 декабря, наш коллектив был вынужден работать аж до семи часов вечера. Когда же, наконец, нас отпустили домой, меня ждало ещё одно разочарование - все ёлки, даже самые неказистые, были распроданы. А я, как назло, не позаботился купить этот обязательный символ праздника заранее. Если я приду без пахнущего хвоей деревца, то Толик, сынишка, едва начавший ходить в детский сад, расстроится. Тут уж никакие подарки не смогут загладить мою вину.
   Решил я отправиться в лесок за городом и срубить себе подходящую ёлочку. Благо, ехать недалеко - туда-обратно за пару часов обернуться можно. Жену, конечно, предупредил, что задержусь, пообещав быть дома самое позднее к десяти. Захватил из гаража фонарик и топор, сунул его в мешок, чтобы никого не смущать и сел на электричку.
   Прибыв на место, я встретился с лесником и, договорившись с ним, отправился в путь. Место, где разрешалось вырубать деревья, находилось дальше, чем я рассчитывал. Но я всё время шёл прямо и был уверен, что не заблужусь.
   Наконец, оказавшись у цели, я присмотрел себе симпатичную ёлочку. Честно говоря, у меня сердце кровью обливалось, когда я заносил топор: такая маленькая, беззащитная. Однако, по крайней мере, она не росла здесь многие годы, чтобы однажды стать всего лишь украшением на пару-тройку дней. Успокоив себя этим, я срубил её и, забросив топор в мешок, а ёлочку на плечо, отправился в обратный путь.
   Надо признать, что хоть я и взрослый мужчина, тогда в лесу мне было не по себе. Время едва перевалило за восемь часов вечера, но вокруг царила настоящая ночь. Луна освещала всё холодным безжизненным светом, по сравнению с которым лучик моего фонарика казался жалкой искрой. И так тихо! Ни ветерка, ни отдалённого уханья совы. Только скрип снега под моими ногами.
   Я знал, что здесь нет хищников - последнего волка видели в пятидесятые годы. И всё равно мне чудилось, будто из-за стволов деревьев выглядывают диковинные звери с горящими в темноте глазами, беззвучно ступая по оставленным мной следам.
   Не на шутку распалив своё воображение, я постарался переключиться на мысли о предстоящем празднике. Дома сейчас тепло и уютно, заманчивые ароматы из кухни, где хлопочет Галя, разносятся по всей квартире, будоража пустые желудки. Толик наверняка играет не в своей, а в общей комнате - под Новый год он всегда старается быть рядом с телевизором. Разложив программу передач, пестрящую названиями интересных фильмов, он деловито помечает карандашом те, которые уже посмотрел, с трепетом наблюдая, как постепенно приближается заветное время 00:00. И, конечно, с нетерпением ждёт моего прихода, приготовив игрушки и мишуру, чтобы наряжать ёлку.
   В следующую секунду приятные мысли сменились недоумением.
   Передо мной был нетронутый снег. Остановившись и обернувшись, я увидел свои следы, ведущие к месту рубки и обратно. Я точно проходил здесь, но почему-то дальше путь обрывался, словно до этого я лез по деревьям и лишь потом соизволил спрыгнуть.
   Усмехнувшись столь нелепой идее, я подошёл к тому месту, где заканчивались мои следы, и присел, освещая их фонариком.
   - Вот же чудеса, - сказал я с улыбкой, хотя в душе постепенно нарастала тревога.
   И ведь замести не могло - ни снегопада, ни ветра. Куда же они подевались?
   Поняв, что гадать можно долго, я решил идти дальше. В конце концов, я помнил, что двигаться всё время нужно прямо, никуда не сворачивая - и обязательно выйдешь к домику лесника. А уж оттуда до железнодорожной станции рукой подать.
   И я продолжил путь.
   Каждый раз, ступая на нетронутый снег, я терзался сомнениями, но продолжал шагать.
   Меж тем холод постепенно стал меня пробирать, пускай я и двигался. Пока он ещё действовал робко, словно царапающийся в дверь щенок. Если же я в скором времени не окажусь в тепле, он станет более настойчив и, в конце концов, просто ворвётся без спроса.
   "Надо было одеться потеплее", - подумал я.
   Хотя откуда мне было знать, что я нежданно-негаданно заблужусь?
   "Стоп! Заблужусь? Уж не хочу ли я сказать?.."
   А не имело значения, озвучу я эту догадку или нет. Посмотрев на часы, я вынужден был признать, что к этому моменту должен был выйти к дому лесника. Или, на худой конец, видеть его. Но вокруг по-прежнему темнел вековой лес, сверху на меня глядела как будто ещё более холодная луна - и ни одного огонька.
   Я оглянулся. Я бы не удивился, если бы следы и за моей спиной исчезли, однако они там были. Не желая больше идти неизвестно куда, я направился по ним обратно.
   "Просто не заметил, как свернул", - пытался я себя успокоить.
   И представьте себе - я шёл и шёл, а вторая цепочка следов, оставленная мной ещё по пути к месту рубки, не появлялась!
   Вконец обескураженный, я снова остановился, не имея ни малейшего представления, куда идти и как такое вообще может быть. Едва я перестал двигаться, холод, почуяв слабину, перешёл в наступление. И, словно этого было мало, поднялся ветер, несущий пока редкие снежинки. Прогноз обещал ясную ночь, но этому несоответствию я уж точно не удивился.
   Наверное, стоило покричать - вдруг кто услышит? Но я, как ни стыдно это признать, боялся сильно шуметь, так и не сумев убедить себя, что рядом нет никаких зверей. А воображение, чтоб ему пусто было, продолжало издеваться, то ли усилия отдалённые шорохи, то ли вовсе придумывая их.
   Нерешительно перетаптываясь на одном месте, я аккуратно опустил ёлочку на снег, давая плечу отдохнуть. Заглянув с надеждой в мешок, не увидел там ничего, кроме топора. Даже спичечного коробка не захватил - экий растяпа!
   Снова подняв глаза, я обомлел.
   В десятке шагов от меня была тропинка, протоптанная далеко не одним человеком. Но откуда? Я с места не сходил, а раньше её не было!
   Впрочем, я замёрз и перепугался, поэтому особо не размышлял. Уж она-то рано или поздно выведет куда-нибудь!
   Взвалив ёлочку на плечо, я добрался до тропинки и пошёл по ней. Она не петляла и вела вроде бы в нужном мне направлении. Видимо, я изначально выбрал неверный путь - отсюда и все мои беды. Глупо-то как! Кому сказать - засмеют.
   И вот впереди показался мерцающий огонёк, а немного погодя и очертания небольшого строения.
   Приободрённый, я прибавил шаг, забыв об усталости и холоде.
   Каково же было моё удивление, когда я понял, что это не домик лесника, а небольшая будка. Сперва я принял её за пропускной пункт (может, где-то неподалёку секретная военная часть, на которую я случайно набрёл), однако потом я увидел поблескивающие в свете луны стальные нити рельсов.
   Вот так да! Получается, я каким-то образом вышел к железной дороге, а это, стало быть, домик дежурного по станции.
   Но постойте - я не вижу ни столбов, ни проводов. Электричка здесь не пойдёт. Да и линия однопутная...
   Несмотря на все эти странности, я бодрости духа не терял. Главное, что я уже не посреди леса, в домике горит свет - а значит, там кто-то есть.
   Перед тем как постучать, я заглянул в окошко и сквозь небольшие участки стекла, не тронутые инеем, увидел железную печурку и силуэт сидящего подле неё человека. Не успел я толком его рассмотреть, как он встал и, не глядя в мою сторону, направился к выходу. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге показался старик в форменной одежде.
   - Приветствую, молодой человек, - сказал он.
   - Эээ... здравствуйте, - ответил я, чувствуя себя неловко, ведь продолжал стоять у окна, через которое "шпионил".
   - Проходите же. А то снаружи, право слово, очень холодно.
   - Благодарю, - я принял приглашение, однако моя ёлочка, не смотри что маленькая, не хотела проходить в узкую дверь.
   - Оставьте снаружи. Здесь её никто не тронет, - улыбнулся старик.
   Без сожаления скинув с себя ношу, я последовал за ним в домик.
   Обстановка там была очень скудная: уже замеченная мной печка, в которой весело плясал огонь, лежащие подле неё дрова, стол, занимающий немалую часть помещения, стул и совсем уж скромная кушетка - такая узкая, что упасть с неё во сне, просто повернувшись набок, проще простого.
   Однако при всём этом здесь было уютно, и не только благодаря теплу, которое моё замёрзшее тело встретило приятной негой. На стенах висели три картины, все изображающие железнодорожные пейзажи удивительной красоты: вот поезд едет по извилистому, покрытому снегом горному серпантину; вот ещё один движется по берегу залива на закате солнца; вот одинокий крохотный паровозик осторожно пробирается через лесную чащу, вплотную подступающую к рельсам.
   А на столе находился портрет мужчины и женщины: она в белоснежном пышном платье, какие, наверное, носили больше века назад, а он - в той же строгой форме, что и гостеприимный старик, пустивший меня в домик. Я догадался, что это одежда железнодорожника, но такую давно уж не используют.
   "Наверное, он носит её в память о былых днях", - предположил я.
   - Прошу, присаживайтесь, - сказал дежурный, указывая на стул у печки. Сам же опустился на кушетку.
   Я ещё раз его поблагодарил и обратил внимание на вещь, которой поначалу не придал значения - часы-ходики. Они показывали без пяти девять. У меня оставалось достаточно времени, чтобы вернуться домой, только...
   - Скажите, - обратился к старику я, - а что это за станция? Я, кажется, заплутал.
   - Это не станция. Полустанок. И у него нет названия.
   - Но я смогу отсюда уехать в город?
   - Да, конечно.
   Несмотря на его искренний тон и уверенный взгляд, я продолжал сомневаться. Уж очень глухое место, да и нет других людей, которые бы ожидали поезд.
   - Я имею в виду Залесск, - уточнил я.
   - Не беспокойтесь, молодой человек - Вы будете дома вовремя.
   - Хм, ну ладно, - так и не убеждённый, я осмотрелся. - А Вы здесь один работаете?
   - Да. Обязанностей у меня немного - встречать поезда, открывать семафор и следить за этим полустанком, чтобы был порядок.
   - Наверное, скучно всё время работать самому?
   - Ничуть. Каждую смену я встречаю новых и интересных людей, провожаю их в путь, возвращая домой.
   - Возвращая? - вскинул бровь я.
   - Отправляя, конечно же, - добродушно улыбнулся старик.
   Никогда не замечал за собой излишней подозрительности, но мне показалось, что он недоговаривает. При этом он вовсе не насмехался надо мной или тем паче угрожал, поэтому я решил, что у такого отшельника просто свои причуды.
   - Давно Вы тут работаете? - спросил я.
   - Да, пожалуй, всю жизнь.
   - А это Вы и Ваша жена? - я кивнул на фото.
   - Они самые. К сожалению, Ольга уже покинула меня.
   - Прощу прощения, - я потупил взор. И в самом деле - что это я накинулся на него с вопросами. Отвечает он охотно (что и понятно), однако меру всё же надо знать.
   И я, сам не зная, зачем, начал рассказывать про себя:
   - Я тоже женат. Её зовут Галя. А сынишку - Толик. Ему семь лет.
   Я успел себя остановить и не спросил: "А у Вас есть дети?" - и в этот момент старик произнёс:
   - Это хорошо, что вы семейный человек. У меня двое. Они живут... далеко, но изредка мы встречаемся.
   - Я порой думаю о том, что и мой сын когда-нибудь уедет из родного дома, начнёт собственную жизнь. Это естественно - рано или поздно дети должны покидать родителей. И всё же мне становится грустно.
   - Вы будете видеться.
   - Скорее всего. Если он не выберет какой-нибудь очень далёкий город.
   - Всё равно будете. Уж поверьте, если моим удаётся, то и Вашему удастся. Вы ведь хороший отец.
   - Спасибо Вам, конечно, за учтивость, - развёл руками я, - но Вы ведь меня совсем не знаете.
   - Стало быть, Вы считаете иначе?
   Я задумался. Обычно я стараюсь не говорить на личные темы, а тут мысли буквально просились быть озвученными. Всё-таки беседа с незнакомым человеком действительно порой более доверительна, чем даже с самым близким. Незнакомого человека нельзя ненароком обидеть правдой, которую было бы неприятно услышать близкому, с незнакомым человеком тебе не встретиться на следующее утро и не посмотреть ему в глаза, незнакомый человек сродни призраку, который, на миг явившись перед твоим взором, затем навсегда исчезает.
   - Знаете, - сказал я, - когда я сам был ребёнком и не находил общий язык с родителями, мне казалось, что уж я-то, даже став взрослым, буду другим. Что я буду помнить, как ребёнок смотрит на мир, какие вещи и события для него действительно важны. И я, конечно же, учту это при общении со своим сыном или дочерью - и мы будем не просто членами семьи, а настоящими, самыми близкими друзьями.
   И вот я стал взрослым, и сын у меня есть. И я помню, каким я был... и не помню одновременно. Остались образы, события, слова - но не мысли. Я забыл, что значит ощущать себя ребёнком. Я приношу деньги в семью, и хотя Галя тоже работает, в основном всё держится на мне. Казалось бы, уже этого достаточно.
   Однако что-то не так, неправильно. Всё чаще я чувствую себя не отцом и мужем, а руководителем, который регулярно выдаёт зарплату сотрудникам и считает тем самым свою задачу выполненной. Мы живём под одной крышей, но семья ли мы? Настоящая, я имею в виду. Если с Галей я иногда ещё разговариваю не только на насущные темы, то с Толиком мы лишь обмениваемся какими-то малозначимыми фразами. Я вижу, как он старается привлечь моё внимание, показывая рисунки, рассказывая, как он играет и тому подобное. Проблема в том, что мне это неинтересно, хотя он во многом похож на меня самого в детстве. Мне хочется поскорее завершить с ним разговор и переключиться на телевизор, книгу, хлопоты по дому.
   Я замолчал, и заговорил старик:
   - Не Вы один совершаете такую ошибку. В ваше лихое время трудно успевать везде. Но, может быть, и не нужно везде? Может быть, просто следует определиться, что по-настоящему важно - а всему прочему оставить действительно свободное время?
   - Конечно, Вы правы. Только это как с воспоминаниями о себе в детстве. Умом понимаешь, а как применить - не знаешь.
   - Разница в том, что Ваше детство ушло навсегда, это теперь прошлое. А вот Ваш сын, Ваша семья - это настоящее. Попробуйте сделать правильный выбор - и Вы увидите, что это вполне возможно. В противном случае Ваш сын, когда подрастёт, последует по Вашим стопам.
   Я бросил на старика взгляд.
   - Именно так, - кивнул он. - Не нужно быть прорицателем, чтобы это видеть. Однажды, ещё будучи подростком, Вы поняли, что как личность - как самостоятельная личность - не интересны своей семье. И когда появилась возможность вырваться, начать собственную жизнь, Вы ею воспользовались. ...Вы ведь не общаетесь с родителями?
   - Ну, я поздравляю их с праздниками...
   - Значит, не общаетесь. И, боясь, что Ваш сын будет поступать так же, ничего не делаете, чтобы этого избежать.
   - Да уж, - невесело усмехнулся я. - А Вы и вправду интересный собеседник.
   - Взаимно. Я же Вам говорил - я встречаюсь с разными людьми, и у каждого есть, что рассказать. Впрочем, Вам пора.
   - Пора?
   Я посмотрел на часы-ходики, и в этот момент снаружи донёсся гудок.
   Удивился я не столько своевременности напоминания, сколько этому звуку. Я мог бы поклясться, что так возвещать о своём приближении может только паровоз, но откуда ему взяться, если они давно ушли с линий?
   - Приятно было с Вами побеседовать, - сказал старик и поднялся с кушетки. - Пойдёмте.
   Вместе с ним я вышел из домика, и, оказавшись снаружи, уловил характерное "чух-чух-чух", которое окончательно убедило меня, что я не ошибся. Я взвалил на себя ёлку, в другую руку взял мешок - и в этот момент локомотив показался из-за кривой.
   К этому моменту снег усилился, хотя до настоящей метели было ещё далеко. Три огня: два поменьше внизу и один большой и яркий вверху пробивались через мельтешение снежинок, мощная уверенная струя пара с равномерными хлопками устремлялась в бесконечное чёрное небо. Я глядел на приближающийся паровоз и не верил своим глазам.
   Как? Откуда? Последний раз я видел такой локомотив лет десять назад - и тот на заводских путях. А чтобы с пассажирским поездом!
   Казалось, сильнее меня уже не удивить - а не тут-то было! Когда паровоз, сбавив ход, подкатился к полустанку, и я смог его более-менее разглядеть, то понял - такой мне встречался вообще разве что в книжках. Он был даже не довоенный, а дореволюционный. Вот и надпись "Пожарный рукавъ" на красном ящике у котла. Жаль, что кроме неё и большой буквы "О" на будке я ничего не разглядел - ни номера, ни дороги приписки.
   Довольно массивная конструкция на четырёх маленьких колёсиках показалась мне немного неуклюжей - впрочем, я всё равно был очарован этим почти живым существом, пышущим жаром и, казалось, равномерно вдыхающим и выдыхающим.
   За паровозом тянулись несколько пассажирских вагонов - разумеется, тоже совсем не похожих на современные. Они были деревянные, с высокими прямоугольными окнами, всего на двух осях, а потому стучащие на стыках рельсов непривычно редко.
   Локомотив медленно тянул их мимо меня, и я уж было решил, что он и вовсе не остановится, когда послышался тихий скрежет, и поезд замер. Так получилось, что возле домика дежурного, а, значит, и меня оказался самый последний вагон.
   "Как-то неправильно он встал", - подумал я и обернулся к старику.
   - Вот и Ваш поезд, - сказал он. - Точно по графику - как всегда.
   - Эм... а Вы уверены, что я на этом доеду до Залесска? - не мог не спросить я.
   - Абсолютно.
   Дверь вагона открылась, и из дохнувшего паром салона показался проводник - в такой же старой форме, как и мой новый знакомый. И ненамного моложе.
   - Это, наверное, специальный тур на музейном экспонате? - с улыбкой предположил я.
   - Что специальный - это верно. Однако Вы поторопитесь - негоже заставлять машиниста ждать.
   - У меня и билета нет...
   - Это формальности. Вам пора, - настойчиво повторил дежурный.
   Проводник сделал приглашающий жест рукой, и я, чувствуя себя так, словно меня дурачат, а я подыгрываю, ступил на лесенку.
   - Помните, Вы человек, который знает, что ему нужно! - крикнул напоследок старик, и дверь вагона закрылась.
   Это такое своеобразное пожелание счастливого пути?
   Раздался умиляющий гудок паровоза, и почти без рывка поезд плавно покатился вперёд. Через окно в двери я видел, как старик машет мне напоследок, и ответил ему тем же.
   - Пройдёмте, сударь, - сказал проводник и обвёл рукой пространство внутри вагона.
   Кроме нас, там больше никого не было.
   - Видимо, последний рейс на сегодня? - спросил я.
   - Пассажиры не должны общаться.
   - Почему же? - вскинул брови я.
   - Таковы правила, сударь.
   - Никогда не слышал о подобном.
   - Полагаю, Вы заметили, что наш поезд не обычный...
   - Это да!
   - ...и правила для пассажиров тоже.
   - Ладно, - пожал плечами я. - По крайней мере, никому не помешаю своей ношей.
   Я прошёл в середину вагона и расположился на одной из простеньких деревянных скамеек: сам сел у окна, а ёлку и мешок положил рядом.
   Проводник направился по проходу дальше.
   - Погодите, - остановил я его, коснувшись рукава.
   - Да, сударь? - если мой жест и не понравился ему, он никак это не показал.
   - А билет? Я же не могу ехать бесплатно.
   - Правила, сударь, - он поднял указательный палец вверх.
   - Ах да, - с притворной улыбкой ответил я. - Ну конечно же - правила.
   И отпустил его. Проводник проследовал дальше и, открыв дверь, перешёл в следующий вагон.
   Оставшись один, я неловко поёрзал на месте. Происходящее никак не укладывалось в моём сознании. Выросший в стране, где сверхъестественному было место разве что в детских сказках, я не оставлял попыток найти убедительное объяснение событиям, участником коих стал. Однако ничего лучше уже озвученной мной идеи об особой прогулке на старом поезде, неизвестно кем и зачем организованной, я так и не придумал.
   Я осмотрелся, но обстановка внутри вагона ничего не прояснила. Никаких листовок или плакатов - вообще ничего, что можно было отнести к современности. Разве что электрические светильники - впрочем, они появились в поездах, если я не ошибаюсь, уже в конце девятнадцатого века.
   При этом всё целое, будто новое.
   "Конечно, хорошо отреставрированное, - поправил я себя. - Как и паровоз".
   В вагоне было тепло и уютно, а сидеть на ничем не покрытой деревянной скамейке, как ни странно, оказалось даже удобно.
   К этому времени поезд набрал ход, а снаружи разбушевалась настоящая вьюга. Правда, я ничего не мог рассмотреть сквозь стекло. Попробовал потереть - без толку, да и незачем: оно не было ни запотевшим, ни тем более грязным. Вырывающийся из вагона свет просто не доставал даже до насыпи - лишь отражался от сплошной стены снежинок. Создавалось впечатление, что вокруг поезда ничего и нет, что он мчится через непроглядную ночь в неизвестность.
   Вагон поскрипывал и покачивался, колёса справно отмечали каждый рельсовый стык, доносились приносимые ветром отголоски гудков паровоза. Что бы там, снаружи, ни происходило, здесь по-прежнему было тепло и безопасно. Я постепенно начал дремать, когда послышался звук открываемой двери.
   Встрепенувшись, я подумал, что это вернулся проводник, однако в проходе показался высокий мужчина. Его дорогое пальто и шапку покрывал слой снега, что озадачивало. На полустанке никого, кроме меня и старика-дежурного не было - откуда же тогда взялся этот человек? Не с открытым же окном он ехал.
   Представив эту картину, я улыбнулся самыми краешками губ.
   Меж тем мужчина подошёл ко мне и, не спрашивая разрешения, сел на скамейку напротив. От него буквально дохнуло холодом, от которого в тепле вагона я успел отвыкнуть.
   - Здравс... - начал я, но он меня перебил:
   - Нет времени на приветствия. Вы должны пойти со мной.
   - Что? - опешил я. - Зачем?
   - Потому что вы движетесь не в том направлении.
   Я внимательнее присмотрелся к неожиданному собеседнику. Навскидку я бы дал ему лет пятьдесят, вот только... На его лице я не увидел ни морщин, ни каких-либо иных свидетельств прожитых лет. Он был гладко выбрит и бледен - при этом его кожа поблескивала, словно он находился в очень душной комнате. Это выглядело странно, учитывая, что он пришёл с мороза.
   Мужчина не отводил глаз и при этом он будто смотрел не только на меня, а на всё вокруг сразу. Не знаю, как это возможно, однако именно такое ощущение у меня возникло. Мне стало не по себе, и я сказал первое, что пришло в голову:
   - Кажется, я понимаю, почему здешним пассажирам не дозволено общаться друг с другом.
   - Я не пассажир.
   - А кто же Вы?
   - Неужели вы не понимаете? - покачал головой он. - С каждой минутой вы уезжаете всё дальше от нужной цели.
   - Дежурный по станции сказал, что на этом поезде я смогу...
   - Он ошибся. Он стар. Мир изменился, а он нет.
   Я вспомнил домик старика, обстановку внутри. Но ведь и здесь то же самое, включая незнакомца. С одной поправкой: этот человек выглядел не старомодно, а необычно, хоть я и не мог понять, в чём именно это выражается. Возможно, слишком дорогая одежда для не самых лучших времён в стране. Или выражение лица, осанка, движения - во всём чувствовалась особая стать, присущая людям знатного рода.
   "Иностранец? По-русски говорит очень хорошо".
   - Так вы идёте со мной - или нет? - спросил он.
   - Куда? Хотите спрыгнуть на ходу?
   - Я велю остановить поезд.
   - Вы меня совсем запутали, - потёр лоб я. - Откуда Вам вообще знать, куда я еду? Мы никогда в жизни не встречались.
   - Вас нет в списке пассажиров.
   - Я не называл имени...
   - Это ни к чему - все, кто должен, на своих местах. А вы - нет.
   - Куда идёт этот поезд? - спросил я, бросив взгляд на окно, за которым по-прежнему ничего не было видно.
   - Не в вашу сторону.
   - Ну знаете, - закатил глаза я. - Вы можете отвечать не загадками?
   - У меня тоже свои правила и ограничения. В том числе и по времени, которое истекает. Вы должны встать и пойти со мной. Иначе вернуться уже не сможете.
   - Да куда выходить-то? - вспылил я. - В лес?!
   Мужчина словно и не заметил этого вопроса:
   - Вы давно уже осознаёте, что творится нечто нелепое. Я могу дать вам ответы на все вопросы, помочь выбраться, определиться, действовать. Всё, что вам нужно - покинуть поезд.
   В одном незнакомец был прав - с того самого момента, как я не увидел своих следов в лесу, происходящее напоминало скорее удивительный сон, нежели реальность. Однако я знал, что не сплю, и поэтому мне действительно не помешали бы объяснения...
   Старик-дежурный сказал, что я доберусь домой. Я сомневался в его словах и тогда, и сейчас. Затерянный в глуши полустанок, непонятная однопутка, древний паровоз - не прибавляли мне уверенности.
   Незнакомец же стал первым, кто не походил на оживший музейный экспонат. Он не делал вида, будто всё нормально и идёт своим чередом, и наверняка у него были если не все, то многие из интересующих меня ответов.
   Почему же я продолжаю сидеть, несмотря на его нетерпеливые жесты?
   - Больше ждать нельзя! - воскликнул он. - Скорее, вставайте!
   Я отвернулся к окну.
   Это был спокойный, уверенный жест, хотя в голове у меня разразилась буря сродни той, что бушевала снаружи.
   - Что ж, - услышал я голос мужчины. Не сожалеющий, не скорбящий, а... раздосадованный? - Вы сделали свой выбор.
   Он встал с лавочки и направился прочь.
   Я был в таком смятении, что не сразу понял - он хлопнул вовсе не той дверью, через которую вошёл. Я оглянулся и, убедившись, что остался один, вскочил. Это последний вагон - куда незнакомец мог деться? Подбежав к торцевой двери, я распахнул её.
   Стук колёс и вой вьюги усилились. Ветер дул в другую сторону, поэтому мельтешащий снег не залепил мне глаза, но я всё равно увидел только небольшой участок пути позади вагона, озаряемый светом из салона и красным хвостовым фонарём. Прямые бесконечные нити рельсов и мельтешащие шпалы лишь на миг попадали в поле моего зрения, а затем скрывались в непроглядной темноте. Как я ни вертел головой, как ни напрягал зрение, мне не удалось разглядеть больше ничего вокруг.
   Незнакомец исчез.
   Замёрзнув, я закрыл дверь и повернулся в салон, цепляясь за последнюю слабую надежду, что мужчина просто умудрился где-то спрятаться. Конечно же, я его не обнаружил. А, попытавшись пройти в следующий вагон, убедился, что дверь заперта.
   Я вернулся на своё место и неотрывно смотрел туда, где сидел незнакомец. Мне расхотелось думать о происходящем - я мечтал только о том, чтобы побыстрее эта чудная поездка закончилась, и я вернулся домой, к своей обычной жизни.
   Поезд начал плавно сбавлять ход.
   Сразу же открылась дверь, и в вагон зашёл проводник.
   - Ваша станция, сударь. Приготовьтесь.
   Нахлынувшие усталость и безразличие как рукой сняло. Я подскочил к нему, вопрошая:
   - Кто был этот мужчина? Куда он делся? Что здесь творится?
   - Успокойтесь, сударь. Всё правильно.
   - Да что правильно-то? Только не говорите, что не видели его - он пришёл через ту же дверь, что и Вы!
   - Разумеется, видел.
   - Так вот, он спрыгнул с поезда!
   - О нет, сударь. Он просто завершил.
   - Что же это делается? - всплеснул руками я. - Здесь все с ума сошли - или только я?
   - Ваша станция, - напомнил проводник. - Мы почти на месте.
   И действительно - поезд уже не мчался сквозь ночь, а медленно катился. За окнами, впрочем, всё равно ничего не было видно, кроме снега.
   Проводник направился к выходу. Я схватил ёлочку, мешок и бросился за ним.
   - Кто он? - допытывался я. - Вы же знаете!
   - Конечно. И Вы знаете.
   Заскрипели тормоза, и поезд полностью остановился.
   Выглянув наружу в открывшуюся дверь, я сначала испытал облегчение, поскольку, наконец, смог увидеть хоть что-то: узкую каменную полосу рядом с рельсами, играющую роль, похоже, посадочной платформы.
   Но радость оказалась преждевременной. Больше вокруг ничего не было. Ни огней, ни станции, ни людей - вообще ничего.
   - Это не моя остановка, - сказал я, нервно сглотнув.
   - Уверяю Вас, сударь - Ваша, - ответил проводник.
   - Да Вы шутите! Это же чистое поле! Я не знаю, где нахожусь!
   - Поезда закончена, сударь. Всё правильно.
   Я ещё раз высунулся наружу и покачал головой:
   - Ну уж нет, везите меня дальше! Вы слышите?..
   Повернувшись обратно, я осёкся.
   Рядом никого не было.
   Проводник исчез.
   Я не хотел сходить с поезда, но и оставаться в нём больше не мог. Возникла твёрдая уверенность, что я единственный человек здесь, и если я немедленно не покину его...
   Раздался гудок паровоза.
   Отправление!
   Я даже не воспользовался лесенкой - просто спрыгнул с вагона. Ожидал жёсткого приземления на каменную дорожку, а вместо этого очутился в глубоком сугробе.
   Отряхиваясь, я приподнялся и понял, что больше не слышу гудков и шипения пара.
   Уже зная, что увижу, я оглянулся.
   Поезда не было: ни паровозов, ни вагонов. Не было и рельсов. Не было и метели - ни единой снежинки в воздухе, а ведь только что их кружили тысячи!
   На четвереньках я подполз к тому месту, где пролегал стальной путь, начал разрывать снег. Добрался до смёрзшейся земли, так и не обнаружив ни малейшего признака того, что здесь проходила железная дорога.
   Растерянно посмотрев по сторонам, я увидел яркие огни.
   Станция!
   Я её сразу узнал, ведь не единожды отсюда уезжал.
   Но откуда она... вернее, откуда я взялся? Как очутился здесь, посреди поля, окружённый со всех сторон снегом, на котором нет ни единого следа человека или техники? Я что - пролежал здесь без сознания всё это время? А почему тогда не околел?
   В чувство меня привёл гудок локомотива. Совсем не похожий на тот, который я... слышал ли вообще?
   Со стороны леса показался луч прожектора.
   Электричка!
   Я мигом вскочил и, схватив ёлочку, бросился к станции. Мешок я позабыл, о чём вспомнил через минуту и махнул рукой. Возвращаться всё равно не было времени.
   Проваливаясь в снег по щиколотку, а порой и по колено, я скорее быстро шёл, нежели бежал. Когда я, наконец, добрался до станции, то весь взмок и запыхался. Зелёная круглолицая электричка как раз остановилась у платформы и с шипением открыла двери немногочисленным пассажирам. Последним героическим рывком забравшись в ближайший вагон, я, тяжело дыша, прислонился к стене.
   - Проходите, гражданин, не задерживайте, - попросила женщина-контроллёр бодрым голосом.
   - Да-да, - сказал я и прошёл в салон.
   Не успел расположиться на свободном месте, как поезд тронулся. Билет у меня был куплен заранее, поэтому ничто не отвлекало от мыслей о произошедшем. Разумеется, никакого разумного объяснения я так и не придумал, и когда прибыл в родной город, уже всерьёз начинал верить, что мне всё привиделось.
   И вот, наконец, я с многострадальной ёлочкой, которая, к счастью, стойко перенесла все невзгоды моей вылазки, дома. Нажимаю кнопку звонка, а сам думаю, рассказывать ли родным о произошедшем.
   Жена и сынишка открыли дверь вместе. Галя с порога обняла меня с той самой улыбкой, полной облегчения, какой всегда встречаешь где-то задержавшегося дорогого тебе человека. А Толик буквально прыгал вокруг нас, не боясь пораниться о колючие ветви ёлочки, и нетерпеливо просил помочь ему с игрушками и "дождиком".
   - Успеем, дорогой, ещё же есть время, - сказала Галя.
   - Кстати, о времени, - спохватился я. - Который час?
   - Десять. Как ты и обещал, - она чмокнула меня в щёку. - Не заплутал в лесу-то?
   - Нет, - без раздумий ответил я. - Наоборот, я нашёл правильную дорогу.
   И я, поставив ёлочку, крепко обнял их обоих и приподнял. Кажется, даже Толик этого не ожидал, и я, слушая их задорный смех, думал, как же хорошо, когда тебя ждут дома.

* * *

   Новогодняя ночь прошла волшебно. Ещё никогда мы не отмечали этот праздник так бурно и весело. Было всё: различные игры, в которых мы все охотно принимали участие, и вкусный ужин, и ожидание того самого неуловимого момента, когда один год сменяется другим, и открывание долгожданных подарков, и хлопушки, и прогулка по заснеженному двору, и приятная усталость по возвращении в тёплый дом.
   Только на следующий день я вспомнил о том, что произошло со мной накануне. Первый день года встретил ослепительным солнечным утром, и я, пока мои родные отсыпались, решил зайти к Михаилу Александровичу, живущему по соседству. Он написал несколько книг по истории региона и был очень дотошным исследователем. Я всецело полагался на его знания и не сомневался, что если у него не будет ответов, то искать их в библиотеке так же бессмысленно.
   Михаил Александрович был уже на ногах и как всегда тепло меня встретил. Глядя на этого убелённого сединой пожилого человека, я не мог не подумать о словоохотливом старике-дежурном, и потому постарался сразу перейти к делу.
   Он внимательно меня выслушал и, подняв очки на лоб, заговорил:
   - Железная дорога-то? Отродясь другой не бывало, кроме той, что и сейчас здравствует. Ни малодеятельной, ни узкоколейной, ни даже детской - никакой. Да нет же, мне не надо сверяться с записями - я полностью уверен в своих словах. Почему? Очень просто. С тех пор, как я стал в некотором роде знаменит, ко мне обращались с таким вопросом уже с дюжину раз. И меня это очень удивляет. Почему людей интересует то, чего никогда не было? Как им приходит в голову мысль, будто в тех местах проходила железная дорога, на которой работали паровозы? И как же так получается, что эти вопросы у них возникают именно в канун Нового года? Может быть хоть Вам, дорогой друг, удастся ответить мне?
  

"Посвящается Лене и Лене"

Кусков Евгений, 12-17 декабря 2016 года

Дата последней правки: 19 декабря 2016 года

* * *

   Приближающийся конец декабря и украсившиеся праздничными гирляндами улицы напоминали не только о новогодних праздниках, но и о том, что пора заканчивать творческих отпуск. Хотя, признаюсь, на этот раз у меня были сомнения, что я поддержу традицию, начатую двумя зимами ранее - писать сказки. Вместо перечисления причин лучше скажу, что меня переубедило.
   Уверенность. Разумеется, не моя, а моего близкого друга Лены. Твёрдая, непоколебимая уверенность в том, что сказка будет. Можно сказать, это стало чуть ли не вызовом, подобным тому, который был брошен мне другой (и не менее близкой) Леной после моей неудачи с "Безысходностью" (да, мне уже и самому надоело ссылаться на этот роман, но так вышло, что тогда наступил переломный момент для моего увлечения). Ведь, как и в прошлый раз, я снова подумывал, не опустить ли мне руки, не отказаться ли от писательства.
   К счастью, снова оказалось, кому направить мой заблудший разум на путь истинный, результатом чего и стал этот рассказ.
   Строго говоря, сказки - это "не мой профиль". Лучше всего об этом говорят сами произведения, которые задумывались именно как сказки, а получились... ну вот тем, чем получились. По крайней мере, это не очередные хорроры - как говорится, и то ладно. И если в случае с "Историей о взаимопомощи" (ныне - "От Тобика к Трезору") я ещё пытался писать что-то детское и совсем простенькое, то уже в "Даре" вернулся к своему обычному стилю. Думаю, это оправданно - попытка отправить мою первую сказку на тематический конкурс, хоть и имела определённый успех, окончательно убедила меня, что я пытаюсь играть не на своём поле. Так что я, не отказываясь от традиции каждый год в декабре писать "специальные" рассказы, обманывать себя и утверждать, что это сказки не буду.
   Тем не менее, для меня это действительно нетипичные произведения, при написании которых я испытываю особые чувства. Так или иначе, я ненадолго возвращаюсь в детство, и то тепло, которое дарят воспоминания о навсегда ушедшем для меня времени, очень дорого и важно.
  
   Хм, что-то я про сам рассказ не говорю.
   Изначально он должен был быть совсем другой. Разве что события тоже происходили бы под Новый год, а в остальном - ничего общего. Поскольку я не отказался от той идеи, я не стану её озвучивать здесь. Вполне возможно, она будет реализована как раз в следующем декабре.
   Ну а то, что я написал нынче, в первую очередь было навеяно рассказами Николая Носова. Да-да, того самого, который написал несколько произведений про "Незнайку". Тем не менее, я сейчас о небольших рассказах этого автора. У меня сохранилась книга "Тук-тук-тук!", в которой их множество. С детства её люблю. Помню, мама мне читала её, когда я обедал - это ведь совсем иное, чем смотреть новости во время поглощения пищи, верно? Немудрено, что тогда у меня с аппетитом был порядок. Помню и люблю все рассказы из той замечательной книги. "Автомобиль", "Живая шляпа", "Карасик", "Бобик в гостях у Барбоса", "Мишкина каша", "Телефон" - это только небольшая часть. Чуть ли не каждый из них оказал влияние на меня, внёс свою скромную положительную лепту в то, что называется мировоззрением.
   К идее же "Новогодней поездки" меня подтолкнул рассказ "Бенгальские огни" - в той его части, где мальчишки отправились в лес за ёлочками и чуть не заплутали там. Книга та иллюстрирована, и картинка к этому произведению сыграла немалую роль. Причём не сами главные герои на переднем плане, а то, что на фоне. Луна в тёмном небе, зимний лес, проглядывающие через стволы деревьев дома с заснеженными крышами и лучащимися теплом окнами. И одинокий железнодорожный светофор (ребята тоже спешили на электричку). Вроде бы и незамысловатая картинка, но зимние ночи - это то, что всегда трогает самые чувствительные струны в моей душе, будоражит воображение, вдохновляет, зарождает одновременное сочетание надежды и грусти.
   Всё остальное (полустанок, старик-дежурный, паровоз, поездка, странный человек в заснеженной шубе и прочее) - это уже родилось потом, когда я, воодушевившись, взялся за дело.
   Отдельного упоминания заслуживает концовка. Она не была бы такой, если бы не бесценная помощь Лены (той самой, благодаря которой я и начал писать такие рассказы). Верно уловив суть произведения, она помогла обнаружить моё упущение и исправить его. Спасибо тебе, Лена!
   В общем, вот такой получился рассказ. Немного сумбурный, не дающий ответов, но, надеюсь, всё же хоть отчасти сказочный. Потому что свою частицу новогоднего волшебства я получил - и надеюсь, что мне удалось поделиться ею и с Вами.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"