Кусков Евгений Сергеевич : другие произведения.

Последний?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Страшная эпидемия уничтожила почти всё население. Города опустели и ветшают, немногочисленные оставшиеся люди борются за своё выживание. Может ли быть так, что он - тот, кто сумел избежать смерти, но потерял всё, остался последним? И что грозит ему в этом новом мире?
  
   Небольшие волны, гонимые сонным ветерком, покрывали рябью поверхность реки и лениво огибали корпус судна. Пришвартованное у пирса по всем правилам, оно, казалось, было готово отправиться в путь в любую минуту.
   Когда-то так и было.
   Этот пароход курсировал по реке, не столько доставляя обычных пассажиров из пункта "А" в пункт "Б", сколько позволяя пассажирам зажиточным замечательно проводить время, наслаждаясь открывающимися видами. В те давние времена помещения судна наполняли голоса, в тёмное время суток его окна светились яркими жизнерадостными огнями, а по палубам прохаживались изысканно одетые люди.
   Всё это осталось в далёком прошлом. Некогда белоснежный красавец-пароход теперь покрывали отталкивающие язвы ржавчины. Гребным колёсам, расположенным по обоим бортам, однажды замершим вовсе не из-за поломки, больше никогда не суждено привести судно в движение, а из двух высоких труб в небо не будут вырываться клубы чёрного дыма. Огонь в топках погас, и там, где прежде шипел обжигающий пар, властвовало холодное безмолвие.
   Он жил здесь давно. Отсчёт времени перестал иметь значение. Это судно манило его с того самого момента, как он впервые его увидел - ещё тогда, в прошлой жизни, до того, как человечество столкнулось со страшной угрозой.
   При всём желании он не мог вспомнить, сколько лет прошло с тех пор. Косвенным ориентиром служил сам пароход, прибывший в отличном состоянии сюда - к месту своей, как выяснилось позднее, последней стоянки. Он был полностью исправен в то время и мог бы служить людям ещё долгие годы.
   Только в определённый момент служить стало некому.
   С тех пор время и природа совместными усилиями изрядно потрепали судно. Одна из мачт накренилась, палубу покрывал слой грязи и мусора, нанесённого ветром, порывы которого постепенно расправлялись и с окнами. Целыми осталось менее половины, а без защиты стёкол внутренние помещения, блиставшие роскошью, приходили в негодность, покрываясь зловонным налётом плесени.
   На фоне этой безрадостной картины название судна, написанное на корме и ещё читающееся, несмотря на слезающую лоскутами краску, воспринималось как злая ирония: "Фортуна". Богиня удачи давно не заглядывала в эту часть мира.
   Он знал, почему избрал именно этот пароход своим новым домом. В той, прежней, жизни он любил смотреть, как это красивое судно величаво двигалось по реке, сопровождаемое гомоном голосов и звоном бокалов. Но побывать на борту ему никогда не доводилось - билет даже в самую дешёвую каюту стоил неподъёмных для обычного грузчика денег. Поэтому "Фортуна" была, в каком-то смысле, символом другой жизни, недостижимой, почти запретной. Всё, что дозволялось обычным людям - смотреть со стороны.
   Теперь же он мог посещать пароход беспрепятственно. Заходить в любое помещение на борту, не боясь быть вышвырнутым. За минувшие годы он исследовал судно досконально, посетил все каюты, побывал везде, куда смог проникнуть, в том числе и силой, презрев бессмысленное упорство замков, слепо ограждающих от посторонних то, что уже давно лишилось хозяев.
   Раньше те вещи, которые он там обнаружил, являлись настоящими сокровищами. Теперь он мог лишь вертеть в руках эти красивые, но бесполезные безделушки, ловя их блестящими гранями лучи солнца, да скатывать прямоугольные бумажки с портретами президентов в шарики и разбрасывать их по палубам. Больше всего ему нравилось разглядывать произведения художников, перенёсших на холсты не только реально существующие пейзажи, но и плоды собственного воображения. Каждая из этих картин являлась небольшим замкнутым мирком, наполненным множеством деталей и штрихов, внимательное изучение которых могло занимать часы.
   Единственное место на пароходе, куда он не ходил - машинное отделение. Если в другие помещения парохода солнечные лучи так или иначе проникали, то здесь, в чреве судна, ничто не разгоняло мрак.
   Он боялся темноты. Это был страх, с которым ничего нельзя поделать. Он даже не знал, почему его тело сковывает ужас при одном взгляде на чёрный провал машинного отделения - равно как и на любое место, где царила тьма. Искусственное освещение, каким бы ярким оно ни было, полностью проблему не решало.
   Лишь единожды он отважился спуститься вниз, к ржавым механизмам. Факел в его руке горел так сильно, что жар почти обжигал. И всё равно тени окружали, надвигались со всех сторон и - самое ужасное - смыкались за спиной. Далеко он не смог пройти, и с бешено бьющимся сердцем стремглав выскочил из машинного отделения. Заблокировав ведущую туда лестницу, он твёрдо решил никогда больше не испытывать судьбу. Хотя что именно ему там угрожало, он не ведал.
   Но если отдельные помещения можно было запереть, отсечь от себя, то с неумолимо наступающей ночью ничего поделать нельзя. С каждым заходом солнца он баррикадировался в каюте, которую выбрал для себя - самую роскошную из всех - и зажигал столько свечей, сколько мог себе позволить. Открытый огонь на пароходе, внутренняя отделка которого была выполнена из дерева, всегда являлся риском. Риском, без которого нельзя обойтись. Благо, свечами и спичками он запасся на месяцы вперёд. И не сомневался, что найдёт ещё, если хорошенько порыскает в городе. В крайнем случае, можно будет разводить костёр из дров, пускай это и более хлопотно.
   Пока же до ночи было далеко - солнце стояло в зенит.
   Он пробрался на капитанский мостик, расположенный высоко над водой. Из окон, часть которых ещё сохранилась, открывался великолепный вид на окрестные луга. Сочный зелёный цвет успокаивал глаза, умиротворял сознание и обманывал разум. Глядя на эту красоту, так трудно было поверить в случившееся здесь.
   Встав к штурвалу, как делал бесчисленное число раз прежде, он взялся за него и попробовал повернуть. Пока ещё механизм поддавался, но усилий с каждым месяцем требовалось всё больше. Ржавчина и отсутствие ухода делали своё разрушительное дело.
   Он задумался о том, что никогда не пытался воспрепятствовать разрушению судна, предпочитая пассивно наблюдать со стороны за тем, как оно медленно покидает этот мир. Сначала от него отрывались совсем небольшие частички - чешуйки высохшей, как старая кожа, краски. Потом пришёл черёд более крупных её пластов, а также осколков стёкол и различных предметов, выдуваемых ветрами из внутренних помещений. Нынче и вовсе стали потрескивать и стонать - даже при не очень сильном волнении - переборки и конструкции судна. Процесс этот ускорялся, а он по-прежнему оставался пассивным наблюдателем.
   Интересно, задумался он, переживу ли я "Фортуну"?
   Если так, то ему придётся искать себе новый дом. Пока об этом рано думать всерьёз. С другой стороны, пароход станет малопригоден для проживания задолго до того, как полностью развалится, поэтому уже сейчас посещали мысли о поисках другой крыши над головой.
   В город он выбирался и раньше, не имея никакой цели. Ему нравилось ходить по мощёным брусчаткой улицам, смотреть на угловатые дома, нависающие над тротуарами. Подле некоторых из них почти постоянно чернели тени, которые приходилось настороженно обходить.
   Как и пароход, город постепенно ветшал, но каменные стены сильнее сопротивлялись неизбежному. На самом деле, поменялось не так уж много с тех пор, когда здесь ещё жили люди, в том числе и он.
   Когда-то это было рыбацкое поселение. Расположенное недалеко от главного тракта, оно разрослось до размеров, позволяющих присвоить ему статус города. Хилые лачуги первых жителей сменились основательными каменными домами, улицы, прежде превращавшиеся в болото после каждого дождя, устлала брусчатка, а на окраине даже появилась ткацкая фабрика. Большая часть женщин работала на ней, а многие мужчины, подобно предкам, занималась рыболовством.
   Он родился и вырос здесь, бегал по этим улицам с раннего детства - порой с друзьями, чаще один. Уже тогда ему больше нравилось посвящать всё время себе, самостоятельно, без чьей-либо компании изучать мир (ту его часть, которая была ему доступна). Окончив школу, он отказался от идеи покинуть родное место и уехать в крупный город, манящий возможностями, но пугающий неизвестностью. Поэтому он остался здесь и устроился работать грузчиком на причале. Женился на одной из ткачих, выбрав её не за особенные качества, а потому, что она согласилась. У них родился сын, который дожил до трёх лет.
   А потом всё изменилось.
   Болезнь пришла издалека, из крупного города, в котором он мог бы жить. Никто не знал точно, что это было. Сначала думали - столбняк. Однако большинство заразившихся не ранились грязным инструментом, не получали никаких, даже незначительных травм и не контактировали с опасными животными.
   На всякий случай массово уничтожали крыс и прочих разносчиков. Эти меры ожидаемо не помогали. Почти все заболевшие умирали в течение суток, лишь некоторым удавалось прожить втрое больше - и назвать их удачливыми не повернулся бы язык. Конец всех ждал один, разница была лишь в том, как долго несчастный будет мучиться, пока собственное тело уничтожает само себя, ломая кости смертельными тисками сведённых сильнейшими судорогами мышц.
   Лекарства не было. Все попытки создать его проваливались. Более того, по слухам, массовая вакцинация, наоборот, ускорила распространение болезни. Уберечь себя люди не могли, как ни старались - как выяснилось, зараза совершенно непостижимым для обычного столбняка образом распространялась по воздуху. Очень быстро убирать тела умерших стало попросту некому, и смрад гниющей плоти окутал город удушающим покрывалом. Он хорошо помнил те времена, когда даже сильный ветер был не в силах разогнать эту завесу. Так продолжалось, пока разложение не завершилось естественным образом.
   Но отдавали богу душу не все. Те, кто по какой-то причине избежали смерти, покидали свои дома, близких, друзей, прятались в укромных местах, стараясь не показываться людям, ещё влачившим жалкое существование. Одним из таких (счастливчиков?) был и он. Покинув родной дом, он перебрался на тогда ещё новый пароход и уже оттуда наблюдал, как вымирает его город.
   Он по-прежнему не помнил, когда это было. И не знал, как сильно распространилась болезнь. Может быть, она захватила и опустошила весь мир? Оставалось только гадать, поскольку никакой связи не то, что с другими странами - с соседним городом не было. Телеграф приказал долго жить, ещё когда на улицах встречались люди. Всякое сообщение - как по воде, так и по суше - прекратилось и того раньше. С тех пор ни одно судно не прошло по реке, ни одна повозка не показалась на главном тракте, хорошо видном с капитанского мостика "Фортуны". О путниках и говорить не стоило. Дорога та пришла в упадок - нынче не каждая лошадь сможет осилить её.
   Так он и остался один. Один из переживших смертельную эпидемию. Некоторые сбивались вместе, но большинство, подобно ему, предпочитали уединение. Многие покинули эти места. Последний раз он видел другого больше трёх месяцев назад. Поэтому с полным основанием считал эту часть города своей.
   А, возможно, он и вовсе остался один здесь.
   В пище недостатка не было - болезнь сразила только людей, не тронув никаких других тварей. Животные, которых стало гораздо больше, чем раньше, теперь беспрепятственно бродили по улицам, где становились лёгкой добычей. А уж запасы пресной воды и вовсе были неисчерпаемыми.

* * *

   Он покинул борт "Фортуны", спустившись по жалобно скрипящему трапу, и направился в город. Никакой особой цели у него не было.
   Идя по пустынным улицам и оглядывая мрачные здания, он гадал, вернутся ли люди когда-нибудь сюда. Раздастся ли снова человеческая речь, коснутся ли руки оставленных вещей, осветятся ли окна изнутри уютными огнями? Несмотря на прошедшие годы, всё равно не верилось, что город умер окончательно и теперь его удел - постепенное превращение в прах.
   Он добрался до церкви и, задрав голову, несколько минут разглядывал покосившийся крест на куполе. Подумывал зайти, но после полудня солнце уже не так уверенно проникало внутрь, и там, среди хаоса сломанных лавок, набирал силу полумрак. Да и брать в церкви нечего после того, как он вынес оттуда все свечи.
   Одарив священное здание последним продолжительным взглядом, он собрался идти дальше, как вдруг заметил движение.
   Первая мысль: животное. Их ведь много теперь на улицах, в том числе и представляющих угрозу, вроде медведей. Но то, что он увидел, заставило его на мгновение оцепенеть, а затем молниеносным движением спрятаться за угол ближайшего строения.
   Настороженно выглянув, он увидел, как из распахнутой двери, ведущей в подвал некогда жилого дома, показался ребёнок. Мальчишка лет пяти, не больше. В грязной, но относительно целой одежде, исхудавший, очевидно, страдающий от недоедания. Не поэтому ли он отважился выбраться из укрытия днём?
   Разрозненные группки людей, переживших эпидемию, продолжали прятаться то тут, то там не один год после того, как основная масса населения погибла. Немногочисленные и чрезвычайно осторожные, они очень редко попадались на глаза. В светлое время суток находились в своих жилищах, обустроенных зачастую в подвалах, лишённых окон, и выходили по ночам, добывая пропитание. Источниками света старались не пользоваться, чтобы не привлекать внимания, поэтому их глаза приспособились к темноте, а у некоторых и вовсе не выносили даже огонька свечи.
   Он поневоле задумался, когда же в последний раз видел живого человека? Точно вспомнить не мог, знал лишь, что давно. В примерно схожей ситуации, как сейчас, только это был взрослый мужчина. Совершенно обезумевший, судя по взгляду, бешеным крикам и... отчаянной попытке напасть.
   В тот раз всё закончилось благополучно.
   Нынче причин для волнения тем более не было. Это же всего-навсего ребёнок, притом перепуганный.
   Должно быть, что-то случилось с родителями, либо теми взрослыми, которые приютили его. Иначе никто не позволил бы ему выйти на улицу днём. Какая трагедия разыгралась в этом подвале и как давно, он гадать не собирался. Задумался ненадолго лишь о том, что мальчик родился уже после того, как смерть пришла в город. И ещё, совсем мимолётно, вспомнил своего сына.
   Давно это было.
   Очень давно.
   Выскочив из-за угла, за которым прятался, он стремительно направился к мальчишке. Взор заволокла красная пелена, пальцы раскрылись, готовясь вонзить длинные острые когти в податливую плоть, шерсть на загривке яростно вздыбилась, а из глотки вырвался утробный рык.
  

Кусков Евгений, 3-6 сентября 2018 года

Дата последней правки: 10 сентября 2018 года

* * *

  
   Идея этого небольшого произведения появилась у меня, как это и бывает практически всегда, неожиданно. В то время я размышлял о совсем другом рассказе (быть может, повести) и уже набрасывал мысленно и на бумаге примерный план повествования. Параллельно серьёзно увлёкся творчеством Роберта Рика МакКаммона - пожалуй, моего любимого писателя. Именно его рассказ "Миля чудес" вдохновил меня.
   Пересказывать его я здесь не буду, упомяну лишь, что там всё крутилось вокруг семьи. Мужчина, женщина и их сын, выжившие в мире, захваченном вампирами. И вот, читая, я поймал себя на мысли: "Вот было бы здорово, если бы они тоже оказались кровопийцами, как и остальные. И, проходя по городу, вспоминая свою прошлую жизнь, натыкались на настоящего живого человека. Конец немного предсказуем".
   В каком-то смысле, я ждал именно такой развязки от МакКаммона, но он выбрал другую. Тоже вполне приличную. К тому же, поскольку мои ожидания не оправдались, у меня оказались развязаны руки.
   Спешу сразу признать, что идея не особо оригинальна. Мне, например, сразу вспоминается "Изгой" Говарда Филлипса Лавкрафта. Да что далеко ходить - параллели можно провести даже с моим собственным рассказом "По местам воспоминаний". Наверняка что-то подобное (или, может статься, почти то же самое!) уже написано. Но я с таким произведением не знаком.
   В любом случае, "Последний?" помог мне завершить слегка затянувшийся творческий отпуск. Время для новых рассказов, так что этот - точно не последний.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"