Проснулся я где-то полседьмого - опять приснился кошмар. Не настолько сильный, чтобы срываться на пол, закрывая голову руками и лепетать невразумительное, как первые дни после госпиталя и на Ямайке, но спать больше не хотелось.
Марины не было. Встала недавно - место еще не остыло. Готовить "любимого мужа" на работу. Факт договорного брака для нее не отменяет супружеских обязанностей. Слева мирно посапывала Бэль, ведать не ведая, что такое "супружеские обязанности", хотя именно она в этой паре главная. М-да, конфликта этих двоих ждать совсем не долго, даже в свете событий предыдущей ночи.
"...А все же хорошо, что Бэль пока еще не обращает внимания на мои закидоны во сне, - подумалось вдруг мне. - Пока еще. Счастливая!.."
"...Пока еще счастливая!" - не смог не испортить настроения внутренний голос.
От этой мысли разобрало зло, и я вскочил с постели.
Ладно, хорош ныть. Работа прежде всего, пора двигать на базу. Девчонки, наверное, уже там, и уже готовы, благо, план предстоящего обкатывался не один раз. Но запустить маховик нужно самому, чтоб будущий контингент личного состава лицезрел своего лидера и командира с первой минуты. Встречают по одежке, особенно на этом чертовом континенте.
Слегка размяв тело несколькими привычными движениями, я поправил Изабелле одеяло, и, как есть, начал спускаться с мансарды вниз, в душ. Стесняться в этом доме мне некого, но это плохая привычка: когда у нас появится прислуга, нужно будет от нее избавляться. Прислугу лучше брать из местных, а местных не стоит шокировать обнаженным видом.
В душевой кто-то был, открыв дверь, я услышал журчащую воду. Но не Марина - девочке из трущоб трудно привыкнуть к мысли, что воду можно расходовать когда угодно и в неограниченном количестве, ее сюда пушкой не затащишь. Девчонки еле дожали, чтобы она мылась хотя бы раз в день по вечерам. Та уступила, но только потому, что заставляют; утро же пока отдыхает, несмотря на то, что именно утренний душ дает заряд бодрости на целый день. Ну, да ладно, всему свое время.
Действительно, это оказалась Светлячок. Этой бестии часто не спится, и иногда ее ночная жизнь просто накаляет. Правда, не в этот раз. Я подошел ближе и крикнул почти в ухо:
- Тебя есть сегодня кому заменить? Ты мне нужна!
Лана подумала и скупо кивнула. Молча. Но дело это не меняет - вопрос снят.
Люблю таких. Голый практицизм, ничего лишнего. Интересно, к личной жизни у нее такой же подход? Что-то я ни разу ничего не слышал о ее мальчиках, хотя их у нее не может не быть. О девочках тоже не слышал, но девочки явно не в ее вкусе.
Подождав, пока она закончит, встал вместо нее под разбрызгиватель и зарядил стандартную, привычную еще по корпусу программу чередований горячей и холодной воды. Бодрит сказочно! Как же я соскучился по такой роскоши! И ведь не долго на Земле пробыли, а поди ж ты... Венера воспринимается в подкорке как рай, и никак иначе.
Через десять минут, одетый "в домашнее", я спустился в кухню. Марина находилась там, что-то колдовала с едой. В доме проживает около двух десятков человек - мы, девочки взвода и охрана Бэль, и раз встала пораньше, почему бы не озаботиться и об остальных, не только о нашей "хозяйской" троице? Конечно, все населяющие дом кобылицы стараются, помогают, и готовят, и убираются в меру возможностей, но повторюсь, раз уж встала...
- Сеньора Санчес? - вместо приветствия я ее обнял, чмокнул в шею. - Сеньора Санчес, я все-таки настаиваю, чтобы вы сегодня же организовали процедуру найма прислуги. Причем из местных. Это дело непростое, учитывая, что тех, кого мы присмотрим, будут фильтровать Сирена и ее спецы. Одна ты с таким домом не справишься.
Лицо Марины прорезали морщины недовольства.
- Хуан, я не привыкла к прислуге, и мы уже говорили об этом. Я всегда всё делала сама, и впредь собираюсь. И Бэль твоя не какая-то дворцовая неженка, чтобы...
- Отставить! - одернул я. - Никаких "сама"! Сама ты, как показывает практика, можешь делать только то, на что остаются силы после работы. И учитывая, что у профессора Моралеса не хватает людей...
...Короче, берешь сегодня Бэль и дуете нанимать прислугу! - приказным тоном закончил я. - Это не обсуждается, и сделать это должна ты, как хозяйка!
- У нас есть еще и девочки! - не сдавалась она. - И они тоже не неженки!
Ага, с моей благоверной "не обсуждается" не получится, на каждое мое слово у нее два. Впрочем, это касается не только ее.
- Они помогают!..
- Девочки - охрана, - вновь перебил я. - Их работа - охранять. Вот пусть и выполняют свою работу!..
Закончить отповедь мне не дали чисто женским способом - на стол была поставлена тарелка с невероятно пахнущим мясным блюдом. Всё из натуральных продуктов, а я никак к такой роскоши не привыкну. Само собой, спор затих по техническим причинам.
"Да уж! Настоящая жена!" - подумалось мне, пока уплетал за обе щеки. - Жаль, что всего лишь благодаря стечению обстоятельств...
...Но есть вещи, которые выше нас. И я не могу ее отпустить строить с кем-то нормальное счастье. Теперь - не могу. И кстати, один из аспектов данной проблемы неплохо бы обсудить.
- Марин, солнце, можно вопрос? - кивнул я на место напротив. Моя благоверная послушно села. - То, что было ночью... Мне не то, что не понравилось, скорее наоборот... - выдавил я улыбку сытого питона. - ...Вот только до сего дня тебя трудно было подозревать в склонностях к розовой любви. Что это было?
- Хуан, я!..
Я пригвоздил ее взглядом, отбивая охоту отшутиться и спустить дело на тормозах. Она меня поняла и сдалась. Не сразу, через несколько долгих секунд, но из ее груди вырвался тяжелый вздох, а глаза уткнулись в столешницу.
- Ты ее любишь Хуан, - выдавила она. - И она тебя. А я... - Пауза.
- Что, "а я"? - усмехнулся я, насколько позволяли обстоятельства.
- Если она настоит, чтоб ты оставил меня, ты уступишь, - покачала она головой. - А я не хочу домой.
- Но пока же не уступил! - Кажется, меня вновь начало разбирать зло. В который раз. Как же я ненавижу доказывать женщинам то, что они прекрасно знают и без меня!
- Пока - да, - согласилась она. - Но Хуан, если любимая женщина будет ОЧЕНЬ настаивать... Сдашься даже ты. Через полгода об этом задумаешься! - подняла она руки, пресекая попытку протестовать. - Через год отправишь меня на Венеру. А через полтора - разведешься. Что, не так?
Я даже жевать прекратил - мне нечего было ответить.
- А я не хочу возвращаться на Венеру! - вспыхнула она, вскочила и нервно заходила по кухне, совершая какие-то бессмысленные, но психологически нужные пассы над печками и кастрюлями. - Я не смогу жить там, как раньше!
Я молчал, думая, но так ничего и не придумывая для разрядки атмосферы. Она же, набегавшись, успокоившись, встала вполоборота, и, не смотря мне в глаза, закончила:
- Я не хочу на Венеру. И если для этого придется дружить с Изабеллой - я буду дружить с нею. Если придется с нею спать - буду спать. Я не буду делить тебя с ней. Я лучше буду делить ее с тобой.
Сильно сказано! Ей бы не в медицинский, а на факультет философии. Только в ладоши хлопать мне не хотелось.
М-да. Поднимался наверх я в тяжелом настроении и с тяжелыми думами. Еще толком не кончилась первая ночь в новом семейном формате, а ласточки грядущих разборок уже заклевали темечко. И разборок этих не избежать - слишком они разные девочки, и со слишком разными статусами. И все это на фоне, когда мне нужно будет максимально отдалиться от личного, отдаться делу, которое взвалил на свои плечи. А главная изюминка - кроме меня эти проблемы никто не решит.
Изабелла уже проснулась, ходила по комнате и причесывалась, нацепив ночную. Ну да, во дворце несколько иные порядки, чем в корпусе - ее высочество голышом разгуливать не привыкла.
- Ты уже? - обернулась она ко мне, когда я вошел. Глаза ее сияли.
Я подошел и обнял ее, крепко поцеловал.
- Дела, бельчонок. Ты же знаешь, что мы задумали.
- Знаю. К сожалению... - Она вздохнула и отпустила меня. - Иногда кажется, что не знать проще.
- Незнание не спасает от последствий, - философски заметил я, и она не могла с этим не согласиться.
Я подошел к заботливо расстеленной вездесущей Мариной форме и начал быстро одеваться. Форма. Еще один камень в огород их будущих разборок. У Бэль и мыслей не было что-то там мне приготовить, и это тоже еще всплывет.
- На сегодня к тебе две просьбы, - хмыкнул я. - Бельчонок, это важно, прошу отнестись с пониманием.
- Слушаю? - ее высочество встала, скрестив руки перед грудью.
- Во-первых, прислуга, - начал я. - Сгоняйте куда-нибудь с Мариной, подберите весь комплект. Ей в ночь, времени у вас выше марсианского Олимпа. Подбирает пусть она, учится, а ты проконтролируй.
Изабелла кивнула.
- Понятно.
- Затем свяжись с Сиреной, чтоб проверили, кого вы там навыбирали.
По лицу спутницы прошла тень.
- Хуан, я же говорю, понятно. Еще что?
Вот так бы сразу. В смысле, там, внизу. Без пререканий.
- Второе... - Одевшись, я застегнул ремень и покрутился, проверяя, как сидит пока еще новая непривычная форма. - Второе - займись, наконец, уже домом!
Я сделал паузу, посмотревшись в зеркало. Недурно.
- Найди людей, проектную организацию. Опять же, подключи спецов Сирены. Пускай начинают ремонт на втором этаже.
- А чем тебе здесь не нравится? - хмыкнула она, указывая вокруг, на мансарду, которую мы облюбовали. Кажется, заплатив за дом огромные деньги, ее высочество не до конца уверена, что мы тут надолго. Но я-то тут навсегда, и точно знаю это!
- Тем, что здесь даже душа нет, - кисло усмехнулся я, давя в себе иронию. - И мы ходим в единственный работающий общий, который должен быть в секторе прислуги. Вместе с девочками
- Ты стесняешься девочек? - глаза ее выкатились, затем в них промелькнули две хитрые искринки. - С каких это пор ты стесняешься девочек? Я что-то пропустила? Или это они резко застеснялись тебя?
Бестия!
Вот ведь ирония, я доказываю элементарные вещи человеку, в совсем еще недавнем прошлом больше всего ревновавшему меня к девочкам. И до сих пор ревнующему, просто смирившемуся.
- Бэль, я серьезно, - покачал я головой. - Если мы играем во взрослую жизнь, то надо делать все по-взрослому. И для начала разграничить хозяйские покои с гостевыми, покоями для прислуги и для охраны. Причем сектор для охраны нужно достроить, сделать большим - со спальнями, комнатой досуга и банно-душевыми. Ничем не уступающими нашим по качеству и превосходящих количественно. И делать это должна ты, а не Марина. Вопросы есть?
- Никак нет, мой генерал! - вытянулась эта паршивка и отдала честь.
- Тогда иди сюда! Это приказ!
Я сгробастал ее, прижал к себе и вновь поцеловал. И почувствовав, что она "дошла до кондиции", наконец, задал скользкий вопрос:
- Зачем тебе Марина, бельчонок? Я не против, мне понравилось... Но ведь ты ее страшно ревнуешь! Добровольно делить меня с главной соперницей?
- Пусть лучше так, Хуан. - Бэль резко скривилась, отстранилась и подошла к окну. Резкая перемена! То есть, за показным весельем ее так же бьет от противоречивых чувств и мыслей. Но я не торопил, ждал ответа.
- Ты не бросишь ее, - начала она. - Никогда-никогда, - ни при каких обстоятельствах. - А меня, если опять накосячу, отошлешь на Венеру.
- Я не могу так, Хуан! - вскричала она, обернувшись, и я увидел, что на глаза ее собираются навернуться слезы. - Это не просто бесит, это!.. Это!..
- Сводит с ума, - подсказал я.
- Да, сводит с ума, - согласилась она и опала. Слезы, подумав, бежать не решились. - Я не могу так жить. А значит, придется с нею дружить.
- Разделяя меня с нею, - хмыкнул я.
Бэль пожала плечами.
- Это не самая плохая конфигурация. К тому же... - ее глазки заблестели ярким бисексуальным огнем. - К тому же она не так уж плоха!..
Я подошел к ней и чмокнул в темечко.
- Бэль, мне не нужны проблемы. Не хочу за спиной войн и разборок. Если дружите - дружИте. Нет - лучше не начинай.
- Я справлюсь, Хуан, - захлопали ее голубые глазенки. И я почувствовал в них уверенность стотысячетонного астероида. - К тому же, она не будет ходить "налево", - вновь заплясали бесенята в ее глазах. - Это не Венера, здесь это важно.
- Это и на Венере важно... - я вздохнул, снова чмокнул ее и пошел к выходу. На душе немного полегчало, но лишь немного.
* * *
- О чем задумался?
- Что? - Я поднял голову. Светлячок. Мы так и ехали молча, всю дорогу, от самого дома. Эта гадина ехидно улыбалась.
- Я говорю, о чем задумался?
- Да вот, прикидываю, что ждать дальше.
- А в чем проблема? Разве не это мечта любого двуногого самца? - Ее улыбка стала еще шире и ехиднее. - И тут тебе не какая-то разовая ни к чему не обязывающая групповуха! Семья, пусть и нестандартная для латиноамериканского менталитета!
- Семья, да. - Я про себя выругался. - Только мечта это самца глупого, не просчитывающего возможные проблемы.
Она рассмеялась.
- Странный ты, Хуан. Другой бы на твоем месте все утро скакал бы, как козел по горам.
- Я не козел, чтоб скакать, - показно насупился я.
- Ладно, не дрейфь, - примирительно махнула она рукой и ткнула в плечо. - Ты сам заставил их конкурировать. Вот они и конкурируют.
- Таким способом? - Я покачал головой. - Это трудно назвать конкуренцией.
Она пожала плечами.
- Любая система стремится к минимизации издержек и потерь. Вот твои женщины потери и минимизировали. Как смогли.
Какое-то время ехали молча, наконец, я взорвался:
- Ну, не могу я ее бросить! Не могу! Как ты не понимаешь?
Улыбку с лица этой ехидины ветром сдуло.
- Понимаю, Хуан, - понизила она голос почти до шепота. - Больше всех на свете. И Изабелла понимает.
Пауза.
- Не бойся, они не ударят в спину. Заткнутся и придержат свои разборки, если не будешь к ним готов. Обычно самки на их месте требуют от самца повышенного внимания, и чем дальше - тем более повышенного, а эти поубивают втихую друг друга, но ты об этом не узнаешь.
- То-то и оно, что поубивают! - хмыкнул я.
- Не дрейфь, мы им сцепиться не дадим! - снова ткнула она кулаком в плечо. - Мы тоже не маленькие.
- Вам оно зачем? - покачал я головой.
- Без Изабеллы на Венере нас ничего не ждет, - задумалась Лана. - Мы с тобой, Хуан, пусть даже опосредованно.
Она недоговаривала. Изабелла... Она важна, но не настолько. Лана не собиралась возвращаться на Венеру, как и я, независимо от поведения подопечной. А в этом случае лучше быть при ней, чем без нее. Да и особые отношения... Они были, как и ее влияние на ее высочество.
- Сукин ты сын! - вдруг взорвалась Лана и рассмеялась. - Это ж надо было их так воспитать? Обеих! Да еще одна из них - сама Изабелла Веласкес! Ну, ты даешь, Чико!
* * *
Фатима, как дрессированный пес, ждала возле входа, держа в руках неизменный блокнот-планшетку.
- Что-то случилось? - первым делом спросил я, насупившись.
- Да, сеньор. - Скупой кивок. - Прибыла ее императорское высочество принцесса Гортензия де Росарио Кордоба. Ожидает в вашем кабинете с сеньорами Паулой и Мелиссой.
Я кивнул.
- Хорошо. Как народ? Подтягивается?
- Так точно, сеньор. Собралось около сорока человек.
- Для двадцатимиллионного города, учитывая рекламу, не густо, - хмыкнул я.
- Рекламы мало, сеньор, - покровительственно улыбнулась она. - Нужны проверенные слухи, мы говорили об этом.
- Или идея, - покачал я головой.
Она, соблюдая субординацию, промолчала. Что к лучшему - понять ЭТОТ аргумент ей не дано.
Мы двинулись, и так, втроем с молчаливой Ланой, добрались до кабинета. Дверь его была приоткрыта, из-за двери доносился звонкий девичий смех.
- Сеньорита де Росарио Кордоба? - улыбнулся я, войдя и склонив голову, кивнув предварительно своим девчонкам. Подошел, поцеловал кончики пальцев поднявшейся Гортензии. - И чего тебе не спалось? В такую рань прилетела!
Ее императорское высочество пожала плечами.
- У нас разница во времени, Хуан. Ваше нас нагоняет. Так что я не ложилась.
- Да, никак не привыкну! - вздохнул я. - Ты с инспекцией?
Она выдавила мученическую улыбку.
- Была бы рада соврать, но не могу. Отец просил понаблюдать, как и что ты будешь делать. Он нервничает.
- Это правильно, что нервничает, - констатировал я. - Я б на его месте тоже нервничал.
Судя по лицу, она держала маску хладнокровия из последних сил. Засчитав очко, я улыбнулся и демонстративно посмотрел на часы.
- Итак, сеньорины офицеры, предлагаю оставшийся до начала час провести в повторении плана. Конечно, вы знаете его назубок, но с нами представитель одного из ключевых инвесторов проекта, приславший своего наблюдателя. Кто против?
Как и ожидалось, против никого не было.
- Тогда начнем. Фатима, четыре кофе, - обернулся я к стоявшей монументом за спиной девушке. После чего встретился глазами со Светлячком и отвел зрачки в сторону двери. Та кивнула - поняла, и, перехватив винтовку направилась на выход - осмотреться, что там и как. Императору Себастьяну она доверяла еще меньше, чем я.
* * *
- Ну что, время? - Я посмотрел на браслет. На поле собралось уже около шести десятков человек. - Кто не успел - тот опоздал?
Паула поежилась.
- Пожелайте мне удачи.
- Не дрейфь! - потряс я ее плечо. - У тебя получится. Лучше переиграй: чем круче стерву ты из себя покажешь, тем будет легче. А сбавить обороты можно и после.
Она кивнула.
- Я пошла!
После тяжело вздохнула, развернулась и направилась к строю.
- Почему не я? - задала давно мучавший вопрос Мелисса. Я про себя усмехнулся - ну и выдержка!
- Ты кого-нибудь убьешь. Ты слишком прямолинейная. А она - актриса. У тебя более сложная задача, выявлять потенциальных лидеров. Вначале комвзводов, затем батальонов. Со временем.
- Батальонов?- хмыкнула стоящая рядом Гортензия. - Ты такой оптимист?
Я промолчал.
- Приветствую всех! - начала Паула, когда "новобранцы" разбрелись, наконец, и встали в строй. Говорила она на помеси французского, немецкого и евро. Я понимал ее, однако, говорить, как она, не мог - двумя последними языками владел слишком плохо. Во всей массе изучаемых в корпусе языков не хватало именно этих двух, мало где используемых, почти мусорных. И как оказалось, именно они понадобились больше всего. - Меня зовут обер-лейтенант Веласкес. Обращаться ко мне "сеньора" и "сеньора обер-лейтенант".
Строй молчал, приходя в себя. Мерседес у нас девушка эффектная, а новенькая форма не только ее достоинства не скрывала, а скорее наоборот. Для этого континента женщина в форме - нонсенс, и тем более нонсенс женщина, отдающая приказы мужчинам.
- Я - ваш будущий инструктор, - продолжала она. - Слушаться меня обязательно, все приказы выполнять беспрекословно. У того, кто не желает меня слушаться и выполнять приказы есть право выбора - либо добровольно нас покинуть, - указала она в сторону ворот, - либо доказать, что он имеет право "забивать" на меня и мои слова.
Пауза.
- Да, я женщина. Я слушаюсь мужчин. И мое место на кухне. Но всё это касается только тех мужчин, кто доказали свое право мною командовать. И сейчас, для избежания недоразумений, приглашаю любого из вас попытаться поставить меня на место, став одним из них. - Он сняла китель, неспешно его расстегнув (надо отметить, что без оного ее грудь под блузкой приобрела совсем уж аппетитные формы), и бросила рядом собой на землю. - Жду!
По строю прошелся нестройный гул. Наконец какой-то высокий смуглый парень с рельефной мускулатурой вышел вперед. Национальность его я не определил, кто-то с Востока. И определенно занимается единоборствами - это выдавала перетекающая походка и профессиональный оценивающий будущую противницу взгляд.
- Давай, я? - улыбнулся он.
И хоть на губах его играла улыбка, я видел, что он не был уверен в успехе - ожидал, что навыки Паулы как минимум не хуже его. Но не попытаться для такого, как он, было невозможно, это вопрос чести.
- Ты должен продержаться двадцать секунд, - улыбнулась Паула, взглядом отдавая парню дань уважения. Встала в стойку. - Готов?
Тот кивнул.
- Начали!
Парень оказался не промах - техникой владел отлично. Скорее всего, занимался с самого детства, и чем-то восточным - я очень высоко оценил его умения. Но противостоять ангелу ее величества было выше его сил, и на шестнадцатой секунде она повалила его на землю, выкрутив перехваченную руку в болевом приеме. Вырубать добровольца я ей строго-настрого запретил, как и вообще бить в полную силу.
Когда она его отпустила, парень встал, потирая ушибленную руку и плечо, и церемониально поклонился - действительно, изучал что-то восточное. В его взгляде плескалось удивление и безмерное уважение.
- Спасибо, сеньора обер-лейтенант! - произнес он, склонив голову. - Вы отличный соперник!
"Сеньора обер-лейтенант". Ну вот, прозвучало. И даже раньше, чем ожидалось. Я еле сдержался, чтобы не улыбнуться.
Парень встал в строй, лица же стоящих в нем аборигенов потускнели - мало кому хотелось опробовать навыки рыжеволосой бестии на себе. Но и подчиняться женщине было выше сил многих из собравшихся, и на их лицах отразилась страшная внутренняя борьба. И когда Паула произнесла пару команд, для пристрелки, несколько бородатых морд непонятной мне национальности ее открыто проигнорировали.
- Сеньоры, я сказала напра-во! - подошла она персонально к ним.
Ей ответили. На незнакомом языке. Но смысл был понятен и без перевода. Строй замер в предвкушении зрелища - что же будет, я же снова возликовал. Пусть уж иерархические разборки произойдут сейчас, будет легче потом, в следующий раз.
- Сеньор оскорбил женщину! - отошла и обратилась ко всему строю Паула. - Вы все это слышали? Обозвав ее и ее маму... Представительницами профессии легкого поведения. - Я чуть не закашлялся умению этой дряни переводить на нормальный язык. - И вот у меня вопрос, является ли сказавший так - мужчиной?
Пауза.
- Поясню. Мужчина это человек, отвечающий за свои слова. Если мужчина оскорбил так женщину, он должен за эти слова ответить, - кивнула она перед собой, обозначая этим поединок. Строй закивал - да, по местным законам и традициям так и только так. Особенно у восточных диаспор. - Давайте же посмотрим, стоит воспринимать слова этого человека серьезно, или он - пустое место?
Она замолчала, уставив победный взгляд на оскорбившего ее... Смертника. Да, смертника, правда об этом не догадывающегося. Тот стушевался, судя по лицу, сильно жалел, что совершил необдуманный поступок... Но вызов брошен, на глазах у всех, а не ответить за слова, да еще на оскорбление...
- Да, я сказал это. Потому, что ты... - Он сделал шаг вперед и вновь произнес тираду, смысл которой только угадывался.
Паула расплылась в улыбке кошки, объевшейся сметаны.
- Я же сказала, кто не хочет, может уйти и не слушаться... "Недотраханной женщины" - процитировала она его, вновь переведя на нормальный язык оскорбление. - Либо может бросить мне вызов и дотрахать самостоятельно - я слушаюсь мужчин, доказавших право отдавать мне приказы. Так что, мой дорогой, либо отвечай за слова... Либо докажи их истинность.
Она улыбалась, на лице же бородатого не было лица. Только теперь, видя в Пауле не просто кошку, а свирепую хищницу, строй понимал, кто перед ними и каковы ставки.
- Начали! - Огненная бестия встала в стойку. Про двадцать секунд сказано не было - это не вызов, а оскорбление. И это правильно, бой за оскорбление должен быть наоборот, максимально длинным, максимально красивым и максимально жестоким.
Все эти постулаты огненный демон и реализовала, вначале "пристрелявшись" к технике противника, прощупав его защиту, после чего нанеся серию поистине страшных ударов на сверхскорости, ни один из которых тот не смог отразить, и закончила очень эффетно смотрящейся "вертушкой" с ноги по челюсти. Даже не на сверхскорости, в обычном режиме восприятия. Но этого хватило - бородатый упал, а раздавшийся хруст намекнул, что с челюстью у него не все в порядке.
- Забрали! - рявкнула она троим оставшимся друзьям бугая, не прореагировавшим на ее команды. Те послушно кивнули и бросились исполнять приказ - сразу бы так. - Свободны!
- Достаточно, прошептал я для нее и медленно, размеренным шагом вышел на поле.
Подойдя, громко, но бегло бросил:
- Обер-лейтенант, спасибо! - И величественно осмотрел строй, демонстрируя, что все-таки есть такие мужчины, которых эта выдра безоговорочно слушается. Паула вновь подыграла, вытянувшись в струнку.
- Вольно, - вновь бросил я ей. - Подождите минутку, обер-лейтенант, я хочу поговорить с кандидатами.
* * *
Я шел вдоль строя стоящих кто в лес, кто по дрова "новобранцев". Кого здесь только не было - и в национальном, и в статусном плане, и в плане достатка. Были и представители сословия работяг, решившие попробовать себя на ниве самого прибыльного в мире, после футбола, спорта. И атлеты, которые явно чем-то занимались, увидевшие в нашем объявлении для себя призрачный шанс. И откровенные дети низов - выходцы из преступного мира... Тоже решившие себя попробовать - ведь контрас действительно спорт для настоящих мужчин. И это не какой-то футбол, не какая-то атлетика; он предельно понятен для тех, кто знает, что такое риск, что значит стрелять и убивать. Ведь за "убийство" здесь тебя мало что не накажут, а еще наградят дополнительной премией и бонусами, в отличие от привычного ареала обитания родных трущоб.
В общем, все эти люди пришли сюда изменить свой статус, попытаться вырваться из бесперспективняка окружающей повседневности. Уже за это стоило уважать их. И еще больше стоило за то, что, несмотря на огромную рекламу, со всего двадцатимиллионного Лейпцига их сюда явилось всего шесть десятков человек. Тех, кто поверил, что что-то изменить можно в принципе. И это мне нравилось.
Отдельно отметил, что спортсмены жались к спортсменам, криминал к криминалу, а представители национальных групп друг к другу. Причем были здесь все основные национальности континента - и белокожие светловолосые "арийцы", и смуглые курчавые мордатые турки, и не менее смуглые, но с более благородными чертами лица... Арабы, наверное. И даже два индийца. А так же несколько узкоглазых, пятеро нигеров, да с десяток представителей совсем уж незнакомых мне этносов. И это тоже хорошо - я не собирался делать различия и отдавать предпочтения ни одному из них, и все должны это понять с первого дня.
- Здесь все понимают французский язык? - крикнул я, дойдя до середины. Ответом стало молчание - все разговоры в "строю" стихли.
- Я спрашиваю, все ли здесь понимают французский? Евро большинства из нас далек от совершенства, а немецкий учить мы только начали!
Тишина.
- Командор, они понимают. Все, - раздался в ушах голос Фатимы. - У вас французский не такой, классический. Местный более "грязный", ближе к евро. Но они все равно понимают.
- Хорошо, - прошептал я и вновь обратился к толпе.
- Меня зовут Командор. Обращаться: "Сеньор" и "Командор". Вопросы?
Вопросов не было.
- Отлично. Тогда хочу сказать главное. У нас большие планы. Очень большие и серьезные. И те из вас, кто подойдет нашим планам, никогда об этом не пожалеют.
Пауза.
- Вы - никто! - продолжил я с жаром. Сейчас, на данный момент, все вы - никто! И только с теми из вас, кто проявит себя, как мужчина, кто покажет, что достоин этого, мы будем разговаривать. Просто разговаривать. Потому, что разговариваем мы только с мужчинами. Но даже среди мужчин мы отберем только лучших из лучших, знающих, что такое характер, честь, отвага, понимающих, что значит прикрыть спину друга.
Сейчас вам раздадут карточки. - Я кивнул в сторону Амелии, которая тычком отправила двух мальчиков из обслуги базы выполнять ритуал, против которого были все, и из-за которого у инвесторов случится истерика, когда узнают. - На этих карточках сто империалов. Венерианских, золотых. Для вашей страны огромные деньги. Вы можете взять эту карточку, развернуться и уйти, хоть прямо сейчас - она ваша. Мы дарим ее вам. Но можете остаться и попытаться получить больше, гораздо больше, чем жалкие сто империалов!
Обалдение на лицах "личного состава" передать словами невозможно. Они брали карточки в руки, активировали индикаторы и смотрели на меня непонимающими глазами.
- А что мы будем делать? - выкрикнул кто-то.
- Заниматься контрас, - лаконично ответил я, и, что парадоксально, не соврал.
- А конкретнее? - поддержал другой голос.
- Об этом мы будем разговаривать лишь с теми, кто будет этого достоин, как я уже и сказал.
На время же подготовки и тестов мы готовы взять претендентов на полное обеспечение - чтобы вы могли все силы отдать тестированию, без подписания контракта. Но еще раз повторюсь, наши критерии жесткие, не ждите легкой прогулки.
Кажется, после вручения карточек прогулки не ждал больше никто.
- Мы будем воевать с оккупантами? - решился, наконец, задать главный вопрос один из "арийцев", видный парень с русыми волосами.
Я покачал головой.
- Смысл воевать с оккупантами, если они скоро сами покинут планету?
Видно, выводы "контингент" сделал верные - мы не "оккупанты". И одним из главных подтверждающих это факторов были два гиперзвуковых катера со штандартом правящей семьи Южно-Американской империи, "пыхтящими" в режиме ожидания на этом же поле, чуть в стороне.
- А они разве ее покинут? - ехидно усмехнулся курчавый парень невысокого роса, которого я отнес к "криминалу", а этнически к "туркам".
- Ну, они же не дураки! - обнажил я два ряда белых зубов. - Они понимают, что если не уйдут, получат партизанскую войну. А к партизанской войне они не готовы - их слишком мало.
Я вновь сделал паузу, пройдясь перед строем.
- Но они уйдут - а вы останетесь! - продолжил я громче. - И останутся люди, которые правдами и неправдами постараются взять выпавшую из рук оккупантов власть. И я больше скажу, они возьмут эту власть!..
Готовы ли вы противостоять им, учитывая, что в вашей гребанной стране нет ни армии, ни толковой полиции, способной защитить вас? Готовы ли вы прогнуться под них? Или хотите попытаться защитить себя, свои кварталы и семьи? Заставить ИХ считаться с вами?
- А под оккупантов мы разве не прогнуты? - вновь оскалился "турок", но по лицу я видел, былую уверенность он потерял.
- Венерианам плевать на вас, - отчеканил я. - Они вынуждены защищать вас, так как им не нужны местные разборки, но им плевать, прогнуты вы или нет. Но те, кто придет после них, устроят чистку своих противников и неугодных. Кто это будет, какая национальность, какой этнос, какой клан... На вашем месте я бы задумался.
- А разве вы не оккупанты? - спросил совсем молодой парнишка доходяжного вида из группы "неопределенной национальности".
- То, что мы родом с Венеры, не значит, что мы ее представляем. - Я улыбнулся сначала ему, а затем всем остальным. - Мы - изгои. Нас не тронут, и мешать вряд ли будут - мы слишком хорошо сражались, чтобы нас "прокатить". Но это не значит, что нам рады ТАМ, - ткнул я рукой вверх, в космос. - Мы - такие же, как вы. Отныне и навсегда. И судьба вашей страны - судьба нашей страны.
Да, я, Хуан Веласкес, собираюсь возглавить вашу страну, сесть на ее трон, который сам же создам. Если вы будете со мной - окажетесь в первых рядах, со всеми выходящими из этого последствиями. Если уйдете в сторону... Это ваше право. Но если встанете на сторону, которая будет мне мешать... Мы станем врагами. Хотя я не думаю, что у вас есть мотивы становиться против, - закончил я и улыбнулся. - У вас нет ничего такого, что вы потеряете, если к власти придет кто-то вроде меня. Не так ли?
Со справедливостью последнего довода спорить было трудно за отсутствием объективной информации. Получить которую можно только оставшись здесь, на базе, в моей команде..
- Итак, выбор за вами, - закончил я представление. - Обер-лейтенант, принять командование!
- Так точно, сеньор! - вытянулась огненный демон. Толкал речь я не для нее, но прониклась и она в том числе. - Строй, на-а-пра-во! Вокруг поля бегом-марш!..
Да, вот так. Сразу и без предисловий. ЭТИ люди не потерпят обмана, и если я хочу их расположить - пусть знают. И думают.
* * *
- Присаживайся, - кивнул я Гортензии, когда мы вошли. Смотреть на издевательства красноволосой, Амелии и Мелиссы, дорвавшихся до возможности повоспитывать орду шовинистски настроенным к женщинам мужчин, не хотелось. - Чай, кофе, мате?
- Мате, - кивнула она, расправляя платье.
- Фатима, три мате, - бросил я через плечо, указывая Лане, чтобы присаживалась тоже - она мне нужна именно для этой беседы.
- Сеньор, я не умею готовить мате, - виновато вытянулась аборигенка. - На базе для него даже нет ингридиенов.
Моя челюсть отвисла. Но быстро ее поправив, произнес:
- Ты же пять лет училась в Пуэбло? И не научилась?
- В Веракрусе, сеньор! - поправила она. - И там я постигала азы экономической науки, а не приготовления национальных напитков. Я из обеспеченной семьи, сеньор, вы забыли, мне не было необходимости подрабатывать в свободное время в закусочной.
При последних словах ее мордашка презрительно скривилась. Презрительно по отношению к тем, кто в таких местах работать был вынужден.
Я про себя хмыкнул, но горячую волну осадил - эта дрянь мне нужна. И нужна сильно.
- Тогда кофе. Три, - примирительно улыбнулся я. И когда она вышла, наигранно зыркнул на улыбающуюся во весь рот ее высочество:
- А что ты хочешь от местных?
Когда кофе был принесен, а разговоры "о погоде" закончены, я упер в Гортензию сердитый взгляд и предельно серьезно спросил:
- Хорошо, кузина Дженифер, а теперь давай начистоту. Что тебе нужно?
Она хмыкнула, но глазки опустила.
- Хуан, ты меня знаешь, я не участвую в этом.
- В чем, "в этом"? - нахмурил я брови.
- Я не участвую в разборках отца и крестной. Обычно...
- "Обычно"? - еще больше нахмурился я.
Она вновь глаза отвела.
- У меня нет выбора. Отец нервничает. Лея спутала ему все карты, все комбинации. А теперь то же самое пытаешься сделать ты.
- Но я не буду вставать на его сторону! - с жаром продолжила она, поднимая глаза. - Я прилетела озвучить его... Вопросы, - ушла она от термина "требования". - Разговаривать с тобой предметно будет кто-то другой.