Девочка была великолепна. Настолько, насколько вообще может быть великолепна девочка в постели. Начать надо с того, что она - писаная красавица. Знойная брюнетка, с европейскими чертами лица, хоть и смуглая, и очень хорошо, правильно накрашенная - если и были какие изъяны, умело их 'замазала'. Физической формы великолепной - то есть не перекаченная 'лошадка', как в корпусе, а вполне себе миниатюрная сеньорита, лишь вовремя следящая за состоянием организма. Но особо мне нравились её груди - полные, но упругие, а не обвислые, как... Ну, да не буду сравнивать с другими сеньоритами, это некрасиво, просто большие - не значит классные, а у неё были именно классные. На ум приходило только одно сравнение с нею, и эта мысль, о сравнении, окончательно вводила в эмоциональный ступор.
Да-да, это случилось. Впервые в жизни я... Спал девочку, которую в иной раз назвал бы девочкой-мечтой, ничем не уступающей любой сеньорите 'моей' пятёрки', и ненавидел себя. Презирал до глубины души. Действовал механически, и правильно - сеньорита не должна оставаться неудовлетворённой - но 'по инструкции'. 'Выполнял план работ' вместо получения офигенного удовольствия. Какое же я дерьмо!
- ...Ты был каким-то... Скованным, - произнесла она, когда мы закончили и растянулись на огромной её супружеской кровати, переводя дух. - Всё в порядке?
Я пожал плечами.
- У тебя можно курить?
- Вообще нет, но сейчас - да. - Приподнялась на локте. - Сигареты в баре, вон там. И мне одну дай.
Я открыл бар. Хорошие сигареты. Недешёвые. Как и вся обстановка квартиры. Было видно, живут тут обеспеченные люди... Ну, на грани богатства. Размер комнат и отсутствие прислуги говорили, что эти люди могут позволить себе многое, хотя не всё.
Подкурил две сигареты, тонкие-тонкие, 'женские', снова лёг. Протянул одну ей. Глубоко затянулся и выдохнул в потолок едкий дым. Под потолком тут же что-то зажужжало, искин включил вентиляцию.
- Что-то не так? - снова подняла мордашку она.
- Да нет. Просто... Думал о своей. Любимой.
Она откинула волосы и непонимающе пожала плечами.
- Я тоже замужем. Это может помешать?
Теперь плечами пожал плечами я.
- Не знаю, сложно всё.
- Тогда зачем подходил, раз каешься? Ведь сам подошёл.
Да, сам. Угу. Но не говорить же ей ВСЁ?
- А вообще глупо это, - хмыкнула она. - Я вас мужиков вообще не понимаю. За юбками бегаете, а потом ноете. Вы уж определитесь, или вы мачо, или... Ну, вот те, которые целеустремлённые семьянины, любовь до гроба, умерли в один день, всё такое. Ты ведь ходок за юбками, Хуан. Ну, признавайся. Врать не надо, я вижу. И по движениям твоим многое понятно. Я у тебя в какой тысяче?
Я снова пожал плечами.
- Они... Воины, - вырвалось у меня. - Эти тысячи. Воин - это тот, кто рискует жизнью, ходит по лезвию, а нас в училище готовят для армии, войны. Если бы я изменял с ними...
Из груди вырвался вздох. Mierda, мне самому надо выработать позицию. Для себя, а не для неё.
- Понимаешь, это кастовое. А то, что внутри касты, не распространяется на то, что вне.
- То есть приятельниц по батальону ты дрюкаешь без смущения, - перевела она на испанский.
- Завтра они могут погибнуть. А ты - нет. Это многое меняет.
- Тяжёлый случай. - Из груди сеньориты вырвался покровительственный вздох.
Может быть. Но объяснять и доказывать что-то ЕЙ я не собирался. Мне надо понять самому, а сам я...
В общем, мне было просто гадко, несмотря ни на какие оправдания.
- Уходи, Хуан. Прими душ и уходи, - произнесла она.
- Так быстро гонишь?
- Не люблю, когда меня считают шлюхой. А это читалось в твоих глазах с первой минуты. Я люблю секс, люблю парней, но не шлюха. Я никогда не брала за это деньги, ни с контрактом, ни без.
Меня не надо упрашивать дважды. Докурив, отправился в душевую кабину. Ванная у них тут тоже ого-го, но не до водных процедур - надо работать.
Когда прочистил мозги перепадами горячей и холодной воды, почувствовал себя легче. Ничего, прорвёмся. Эта цыпа сегодня появилась на моём жизненном пути, и в сегодняшнем же дне останется. А жизнь понесётся дальше.
Когда обувался (у меня это в крови, разуваться при входе в жилые помещения, выработалось с детства, и ничего не попишешь) она вновь подошла. Почти одетая, в непрозрачной ночной. Постояла, глядя с укором, но смогла произнести только:
- Хуан, почему?
Я её понял. Но не ответить не мог. Знаете, иногда надо сказать сеньорите ВСЁ. Даже если не хочется. Даже если приказ. Просто так будет лучше. И ей, и тебе, и... Мирозданию.
- Дело не в тебе. - Я вздохнул и прислонился к стенке, сложив на груди руки. - Ты красивая. Классная.
- Я так считала, пока не встретила тебя! - Её глаза были полны укора, и я понял, внутри девушку трусит. На меня не работала её магия, я не считал её богиней, как, наверное, считают все остальные самцы. В постели с нею думал о другой, презирая её, как дешёвую шлюху. Да тут по самооценке удар ещё тот!
Я покачал головой.
- Мне приказали. Подойти к тебе.
- ???
Её рот раскрылся, но сказать что-либо не смогла. Я продолжил:
- Приказали не конкретно к тебе. Они выбирали случайного прохожего в толпе. И взгляд упал на тебя, как самую красивую. Только и всего, не делай такие глаза.
Взгляд девочки стал чуточку осмысленнее. Но пока молчала. Слушала.
- Меня обучают высокому искусству карманника, - продолжил я. - С целью развития моторики - для операторов дронов моторика очень важный фактор. Подкидывают золотую пластинку в сто империалов разным людям, а я должен, используя 'ремесло', её вернуть. Твою тебе кинули в сумочку, когда ты покупала гуавы. Ты поставила её на прилавок, и отиравшаяся там подручная этим воспользовалась, вовремя 'поскользнувшись'.
Она кивнула - вспомнила этот момент, когда моя самая младшенькая вновь играла саму себя.
- Так что выбор у меня был не велик. - Иронично хмыкнул. - Ты больше нигде сумочку не поставила, направилась домой, а нападать на людей, отбирать силой, равно как и просить, я не могу по условию задания.
- Ну да, пришлось знакомиться, идти ко мне, пить кофе, засирать мозги и иметь прямо на кухонном столе... Понимаю. - Эмоции ё захлёстывали.
- Это ещё не всё. Они проверяют... Меня. - Слова дались с трудом, но они были правдой. - Они знают, что я люблю одну девушку. Хорошую. И пытаются... Скажем так, поставить меня на место. Что я сам для себя должен уяснить, что ДЕЛО важнее даже самой лучшей и любимой сеньориты. Что если будет нужно, я должен забыть о ней. Они ХОТЕЛИ, чтобы я склеил тебя - иначе бы выбрали другую. Я понимал это и не смог отказаться, хотя мог и взбрыкнуть. Я корю не тебя, я корю себя. Ты поняла не до конца.
- Что-то не вяжется курсант, оператор дронов, и твоя подготовка, - сделала вывод она, но пытать дальше не стала. Умная девочка.
- Ты хороший, Хуан, - продолжила спустя минуту. - Жаль, что мы больше не встретимся. Не знаю, зачем ты мне это всё говоришь, тебя ведь наверняка ещё и слушают... Я тебе никто и что для тебя и них, моё мнение не играет никакой роли! Но раз говоришь, значит слишком для этой конторы порядочный.
Снова помолчала.
- Я тоже хочу выговориться. Признаться. Дура, наверное, но мне будет неприятно знать, что ты вспоминаешь меня, как шлюху.
Снова пауза.
- Он не может иметь детей.
- Муж? - Глупый вопрос.
- Он летал на Уран. Отсек с их хемокапсулами... В дороге отсек пострадал, была нарушена биозащита. Жить будет, не настолько всё страшно, как могла быть, но после облучения... В общем...
- Мутация. - Я задумчиво покачал головой. - Но есть же специальные лаборатории. Они могут проверить каждый ген, каждую мономеру ДНК, чтобы отсечь изменённые и скомпоновать 'чистую' половую клетку.
- Мы не Феррейра, чтобы себе это позволить. - Она кисло улыбнулась. - Потому он разрешает мне гулять. Любит меня, и хочет ребёнка. Пусть даже не своего, но моего. Вот и всё.
- Ясно. - Покачал головой. - Спасибо, я понял.
Когда почти добежал до низа, сверху раздалось:
- Стой! Подожди!
Через минуту она спустилась сама, в той же ночной. Не выходя из подъезда, протянула мне пластинку.
- Забери. Ты хорошо исполнил приказ, курсант.
- Я...
- Я не беру с мужчин денег! - сверкнула эта сеньорита глазищами. - Прощай.
- Прощай.
- Ну ты и сволочь! - заявил я Катарине, садясь в 'Эспаньолу'.
Та философски пожала плечами.
- Главное - дело. И приказ ты выполнил.
- Это правда? Насчёт Бэль?
Лока Идальга нахмурилась, но это и вся реакция.
- Не совсем. Королева не может отдать такой приказ. Если дочь узнает - у неё будет с нею неприятный разговор. Она вообще ничего не может приказать в этом направлении. Но мы, офицеры, и сами не дуры! Зачем нам говорить очевидное?
- Хуан, как бы ты ни относился к Изабелле, она - твой ДОМ, - повысила Катарина голос. - А здесь - твоя РАБОТА.
- РАБОТА и есть мой ДОМ! - вспыхнул я, сверкая глазами.
- Правильно. Потому мы и хотели, чтобы у тебя не было иллюзий. Люби её. Но не обожествляй. Ты не можешь себе позволить нормальных семейных отношений.
- Она не поймёт, - убито покачал я головой.
Катюша кивнула.
- И ты должен быть к этому готов. Думай, Хуан.
- Так, продолжаем! - хлопнула в ладоши и обратилась к сидящим сзади, в салоне, Сестрёнкам и Марии Фернанде. - Девочки, на выход. Марифе, продолжаем работать там же, в районе рынка. Мия, Роза?
- Знаем!
- Поняли! - отчитались Сестрёнки, и раскрыли люка каждая со своей стороны.
- Хуан, тебе особое приглашение? - сузила глазки моя наставница... В гораздо бОльшем смысле этого слова, чем можно себе представить.
Я ошибся. Эта сеньорита встретилась на моём пути. Но произошло это через два с половиной десятка лет. Она была главным советником и наставником одного юного сеньора, впервые в истории баллотировавшегося на местные выборы в двадцать четыре года, и что более удивительно, сумевшего их выиграть, став самым юным мэром округа Альфа-Аделина. Сеньора, которого воспитала в одиночестве, ибо 'любящий' муж всё-таки не смог стерпеть рядом чужого ребёнка. Воспитала в нищете, живя в квартире гораздо хуже сегодняшней, которую снимала только благодаря помощи родственников (кои в отличие от меня и моей мамы у неё были). Но эта по-своему слезливая и поучительная 'сериальная' история хоть и имеет отношение к моим усовершенствованным генам, но никак не связана с текущим повествованием.
...Хотя, если бы знал, какого потенциального управляющего, волевого сильного и умного, в тот день потерял...
...Но у истории нет сослагательного наклонения.
* * *
Инициатором практических занятий стала... Мария Фернанда. Эта мелкая выдра, скользкая и юркая, как животное-прототип, отнеслась к 'просьбе' Катарины учить меня всему, что знает о 'ремесле', со всей серьёзностью. Подозреваю, непоследнюю роль тут сыграл и фактор скуки - а чем ей ещё заниматься в четырёх стенах базы? И фактор наставничества - приятно обучать чему-то взрослого дядьку выше тебя по статусу, да ещё королевского племянника. Идею залезть ко мне в постель оставила, но точно знаю, ненадолго. В её шестнадцатый день рождения не отверчусь - припрёт к стенке, дескать, обещал. И плевать, что не обещал, а только сказал, что могу. Эта своего добьётся. ПоплАчу я ещё с нею!
Но с другой стороны, с нею весело. Кто знает, что из этой выдры выйдет, когда подрастёт? Буду держать девочку поближе, на всякий случай. Здоровый карьеризм ещё никогда не был помехой, особенно с учётом чуть ли не обожествления и обожания объекта построения оной карьеры, а я у неё в иерархии ценюсь куда выше всех наших офицеров вместе взятых.
Она умная. И знает, что почём в этой жизни. И что никогда нигде не взлетит так высоко, как находясь рядом со мной. Эта шмякодявка первая поняла сию мысль среди нового пополнения, вот и весь секрет её 'обожания'. Такие идут по трупам, но достигают цели, и главное, не предают - понимают риски. А значит, на неё я смогу положиться всегда. А это значит... Будет ей подарок на шестнадцатый день рождения, тем более, офицеры сами внушают мне мысль, что несмотря ни на какие постоянные связи с самыми наилюбимыми, 'тут вам не там'. А я прилежный ученик.
С момента 'десантирования' прошло минут пятнадцать. Я рассеянно бродил по одному из овощных рынков Санта-Марты, этого огромного рабочего района. Данный купол представлял собой тот ещё конгломерат, тут обитали все, от бомжей до достаточно обеспеченных людей, а рынок располагался прямо возле подземки. То есть кого тут только не было!
Это вообще интересный купол. Массив из переплетения новых строений достаточно обеспеченного уровня, как тот домишко, где недавно был, строений уровнем пониже, вроде бывшего дома Санчес, с крошечными клетушками на одну семью (но в них, по крайней мере, цельные обособленные квартиры), а так же старые, до сих пор не снесённые довоенные человейники, построенные когда-то как временные, чтоб поселить рабочих строившегося неподалёку огромного промышленного кластера, да так и оставленные в первозданном виде.
Последние - гнойный нарыв на теле города. Такие здания строились не только здесь, и в других районах тоже, и везде, где их не снесли, доставляют муниципалитету массу проблем. Огромные километровые общие галереи, в которых понатыканы клетушки-квартирки из одной комнаты со встроенной в стену откидной кухонной панелью, занимаемой при активации половину комнаты, и в качестве компенсации - с общими столовыми на галереях, где можно собраться, приготовить что-то серьёзное, вместе поесть, отпраздновать и вообще вести культурный досуг. Ах да, туалеты тоже общие, на галереях. Как и ванные, работающие по индивидуальным карточкам. То есть расходомер воды автоматически в реальном времени списывает с твоей карточки деньги, чтобы не было у соседей споров за оплату коммуналки. Мудро! Кажется, в старину такие места называли 'общежитиями', во всяком случае, в русском языке такое слово есть.
Пока здесь жили рабочие - всё было нормально. Но после выяснилась скорбная вещь, построенному кластеру нужен персонал, сразу и много, а быстро возвести множество нормальных домов нельзя, особенно по нашим надёжным планетарным стандартам. Да и сами капитальные затраты на жильё - непонятно кто должен их нести, город или владельцы предприятий? И те и другие кивали друг на друга, дело застопорилось, и человейники оставили, опять же 'на время', пока не построят им замену. Работяги начали вселяться туда с семьями... И пошло-поехало.
Ещё позже выяснилось, что для расселения такого многоуровневого человейника нужно ну очень уж много ресурсов. Ибо с его двумя десятками этажей над и тремя десятками под уровнем поверхности в них скапливается до десяти тысяч человек, а то и двух-трёх десятков тысяч. Цифры огромные даже для пятидесятимиллионной Альфы. И контролировать такие массивы людей на должном уровне не получается. Человейники сносят, конечно - деньги на это у муниципалитета где-то находятся, дома премиум-класса стоят как раз на месте снесённых гигантов, но скорость сноса слишком медленная.
В этих домах есть что-то типа местной охраны, следящей за порядком, не допускающей поножовщины, драк и откровенного беспредела, но и эти ребята, не говоря о гвардии, не в состоянии справиться с мелкобытовыми проблемами - войнами соседей, вымогательством, 'крышеванием' целых этажей бандами из местных жителей, краж и воровства в пределах здания, и, само собой, распространению наркотиков и алкоголя. Каким-то чудом статус домов не скатился до отметки 'сортир', там всё же попадаются нормальные, просто очень бедные люди, но количество криминальных элементов на квадратный метр такого человейника зашкаливает.
Почему так подробно про них рассказываю? Потому, что шли мы как раз к такому человейнику, причём самому дальнему, под номером тридцать два по проспекту Бенито Хуареса. Не того Хуареса, который генерал, герой войны за Независимость, а правителя древней Мексики, спасшего страну от европейских колонизаторов - всяких французов, испанцев и англичан. Про этот дом в мини-досье, выданном предварительно Катариной, было сказано много, в основном негативного - он лидер района по убийствам на территории, один этот показатель чего стоит...
...Ах да, я немного перескочил. Начну с начала. Самого.
Мы выбрали Санта-Марту за то, что тут многолюдно, тут реально потеряться (а с тем, что задумали, можно запросто найти проблемы как с гвардией, так и с местными бандами), а ещё за то, что контингент на местном рынке встречается самый-самый разный. Катюша сказала, что это хорошо для практики, а она, как я уже писал, бывшая профессиональная карманница - её слову верить можно. И практика началась.
Условия. Я должен принести назад золотую пластинку, которую Мария Фернанда будет по указке Катарины подкидывать тому или иному человеку. Мне указывают человека, а дальше я сам решаю, как что сделать. Просить пластинку - не могу. Действовать силой - не могу. Воровать, то есть, например, выхватить сумочку и убежать, не могу - всё должно быть в рамках закона. В смысле, человек должен лишиться ТОЛЬКО пластинки, оставшись со всем, что у него было до её подкидывания. Если засекут силовики - должен бежать, причём сам, без поддержки. Если засекут представители местного эскадрона... Тут проще, для этого нам и нужны Роза с Мией. Представителей 'крыши' местных карманников им недвусмысленно приказано валить. Насмерть. Ибо нефиг. Сестрёнки - наша с Марифе подстраховка, и скажу честно, оказавшись в этом муравейнике, я был сильно опечален, что тут только они вдвоём, а не весь наш взвод. Да, больше привлекли бы внимания, но тут реально чувствуешь себя... Маленьким и ущербным!
Работа Розы и Мии понадобилась почти сразу - нас засекли быстро, ибо я не профи, да и Марифе среди местных бродяжек выделялась. Вначале ко мне подошёл некий тип мелкокриминальной внешности с бегающим взглядом и сказал, что это не моя территория, и я сильно пожалею, если сейчас же не уберусь. А когда я доставил Катюше очередную пластинку, Роза и Мия почти синхронно ударили небольшими заточками в сердца двум стянутым к месту проведения нашей операции амбалам. Через минуту заточку получил и предупреждавший меня тип, от тоненьких и пока ещё слабых, но ловких ручек прошедшей огонь и воду Марии Фернанды. Всё было проделано с ювелирной точностью и без фонтанов крови - р-раз, и вдруг отчего-то оседает на землю человек, хватаясь за сердце. Плохо стало, родимому. А невдалеке другому. И третьему. Бывает!
Я не рефлексировал по этому поводу - давно уже перегорел. Это были прежде всего ПРЕСТУПНИКИ. Воры и бандиты. Которых не перевоспитаешь. Которые не приносят окружающим никакой пользы, а лишь паразитируют на нашем обществе. Год назад, может, стенал бы, дескать, нехорошо вот так жестоко, без суда и следствия. Без единого шанса дать им исправиться, наконец! Но сейчас я куда больший ангел, чем мог себе это представить в самых страшных своих докорпусных фантазиях.
И ещё, мы не представители Закона. Мы - банда, криминальная группировка. Работающая лично на королеву, главу государства, гаранта нашей конституции, безопасности и пресловутого Закона, но сами Закону не подчиняющиеся. Так зачем изобретать ядерный реактор и под что-то мимикрировать? Они - наша конкурирующая банда, а среди профессиональной терминологии эскадронов нет даже подобия такого слова, как 'пощада'.
С той площадки пришлось уйти, но недалеко, в другой конец рынка. 'Шоу должно продолжаться'. Нас больше не трогали, хотя пристальное внимание ощущал подкоркой.
Задания становились всё сложнее и сложнее, Катарина выдавала чудеса изобретательности, а Марифе - артистизма, засовывая 'клиентам' пластинки в самые разные места. Даже раз прикинулась больной, что ей плохо, чтоб ей оказали первую помощь, во время которой пластинку и подсунула. Куда - не скажу, как не скажу, кому.
Наконец, та девочка. Красавица, скучающая без мужа, работающего на лапуте, на вахте. Зашедшая купить фруктов, побаловать себя. Марифе столкнулась с нею, и, падая, завалилась на прилавок, на её сумочку. Станиславский бы заплакал в восторге со своим коронным: 'Верю!'
После чего сумочка оказалась вне зоны моих потенциальных способностей, и я не нашёл ничего лучшего, как идти знакомиться с девушкой, планируя зайти к ней в гости на огонёк, если пустит, или хотя бы поцеловать её в подъезде. А там под благовидным предлогом залезть в сумочку что-то подать, и тихо пластинку свистнуть.
Но получилось так, как получилось. Жалею? Нет, наверное. Они всё равно бы к этому подвели. Но - приказали бы, выбрав кандидатуру самостоятельно. Я чувствовал по взглядам Мишель, сеньорины-командиры планируют сие действо, просто выжидают удобный момент. А так я помог им, доказал, что делать этого не обязательно, и при том выбрал девочку САМ. Хотя, тошно, конечно - не передать. Я люблю Бэль, и не хочу ей изменять. Даже с ангелами.
Алилуйя, сработало! Следующим заданием стала не красивая девушка, а... Бабушка. Пожилая донья с осунувшимся лицом, вся в морщинах. В силу возраста я мало обращаю на таких внимания, хотя в мире их много. Эта донья была из бедной прослойки общества, одета в откровенные лохмотья. Лет на вид... Ну, семьдесят. Может, восемьдесят. Повторюсь, не знаток.
Вновь сумочка. Но не дамская - хозяйственная, с покупками, которые еле несёт. Дежа вю? Ждут, как решу проблему?
А может к лешему всё, подойти на встречном курсе, залезть в сумку, внаглую выдернуть из неё что надо и быстро убежать?
Я сократил дистанцию, приблизился... И мне стало стыдно за предыдущие мысли.
Бабушка была не просто старой, она еле ходила. Дунь на такую - рассыплется.
...А, пошли они все со своими заданиями!
- Сеньора, разрешите вам помочь? - честно и в лоб спросил я.
- А? - бабушкаа повернулась. Посмотрела на меня непонимающими усталыми глазами.
- Говорю, разрешите вам помочь? - повторился я. - Вам тяжело, а я не занят. Донесу сумки куда скажете. Мне не трудно.
- Спасибо, сынок...
Она пробуравила меня цепким взглядом, который трудно ожидать от божьего одуванчика, и, видимо, посчитала, что надёжный. Что не из тех, кто вырвет сумку и убежит. Во взгляде этом я почувствовал воина, пожилого, много пережившего, мающегося на заслуженной пенсии, но, несмотря на 'доживание' в забытьи, ещё помнящего, кто он и чего стоит мир вокруг. Поставила сумки на землю. Я взял их - а вес-то приличный! И, улыбаясь, произнёс:
- Куда?
- Пойдём.
Шли медленно. Она рассказывала о себе. Я слушал, и понимал, что не выговаривалась старуха уже давно. Нет в её жизни собеседников, кому можно выговориться. Таких же бабулек на лавочке возле входа в подъезд (на галерею дома). Может таких нет в принципе, а может для их сбора в одной точке нет инфраструктуры. Или эта сеньора слишком... Ну, неконтактная, считает рядом живущих бабулек ниже себя достоинством? Кто знает.
Звали её донья Констанция О'Коннор Вот так, без второго имени и без второй фамилии, и даже без отчества, как принято и законодательно разрешено называться выходцам с Обратной Стороны. Она - дочь женщины-гринго, прилетевшей на Венеру и избравшей не стандартный для выходцев из Северной Америки путь проститутки, а тяжёлый и сложный путь воина. Который и для мужчины непрост, а для женщины тяжёл вдвойне. Её, дочь, родила, когда уже получила подданство, но со службы не ушла, и воспитывалась Констанция все юные годы в казарме, и это повлияло на её решение самой стать воином, избрав стезю всей жизни.
Так что я угадал, действительно, передо мной был солдат в отставке. Измождённый, с подорванным здоровьем (сеньора оказалась моложе, чем выглядела, ей пары лет не хватало до семидесяти), но с титановым стержнем внутри. Фамилию по стопам матери менять так же не стала, и сыну своему дала её же, без фамилии отца, а не как принято у латиносов. Как сказала, 'Лучше пусть будет Рауль О'Коннор, чем Рауль О'Коннор Родригес'.
Замуж так и не вышла. Не посчитала нужным, да и по её словам, 'не за кого было - не за этих же хлюпиков...'. Отец сына сам был женат, хотя, по её словам, надо было бы - отпустил. Такой же воин, как она, офицер - у них в армии свои заморочки, свой кодекс. Как я могу 'спать' своих, ангелочков, без оглядки за мир за воротами базы, так и то, что происходит внутри полка в полку и остаётся. Как-то так. Но сыну всю свою жизнь помогал. Пока не погиб на Марсе во время условно гражданской тамошней войны.
- А сын ваш где? Почему не поможет матери?
- Так нет его, - произнесла она. Спокойно, хотя я чувствовал, какая буря разыгралась в ней при этих словах. Но воину не пристало показывать эмоции. - В песках остался.
- Каких песках? - не понял я.
- Африканских. Этих чёртовых Земных песках...! - Её немного повело, но донья Констанция вновь взяла себя в руки. - В десанте он был. На марс не попал - служил в регулярах. А на эту чёртову планету полетел. Думал, прогулка будет, даже пострелять не успеет. Отбомбятся и назад. А оно вон как вышло.
- ...Накрыли их. Всю их группу. Где-то наши яйцеголовые во флоте просчитались, у бармалеев после бомбёжки зенитка уцелела. И не одна. В песках сховались. Дроны тоже её не заметили - мимо прошли. А тут их батальон...
Вздох.
- Четыре катера в минус. Третий и четвёртый успели десантировать личный состав, машины взорвались, а они уже снаружи были, лишь нескольких ребят посекло, а Рауль со взводом во втором сидели...
Я молчал, не зная, что сказать. Сеньора тоже молчала - боролась с тем, чтоб не заплакать. Пауза затянулась, и я переборол себя, чтобы её нарушить, а то как-то гнетуще всё выходило:
- А внуки? Внуки есть?
Качание головой.
- Не успел.
Сеньора отвлеклась от скорбных мыслей, но лишь переметнулась на другие, не менее грустные.
- Была у него девочка. Хотели жениться, после войны собирались. Но... - Вздох. - Она потом замуж выскочила. Навещала меня пару раз поначалу, но потом... Какому ж мужу понравится, когда жена твоя к матери бывшего шастает? И что, что погиб? Люди они такие...
- Нет, не держу на неё зла, - грустно добавила сеньора, хотя я не спрашивал. - У неё своя жизнь, ей семью строить, деток воспитывать, а не меня ублажать. Не вышло - так не вышло...
И новая волна горя и одиночества, идущая из её груди, чуть не смевшая меня с тротуара.
- А вы? В смысле, ваши однополчане? Напарники? В гости заходят, помнят?
- Помнят, а как же. Только у них ведь тоже семьи, дела. Встречаемся, но редко. Да и не так много нас осталось. Я ведь не в казарме все годы форму просиживала, тоже повоевать пришлось. И друзей хоронила - куда ж без этого... - новый, очередной приступ но теперь сеньора смогла сдержать себя. - А война она здоровью ой как не способствует, сынок!
Ясно, ОСО ВКС (z). Ох и бабушка! Непростая бабушка! Даже для непростых бабушек.
Подъезд встретил нас грязью, отсутствием света на клетке входа и запахом мочи. И ещё десятком запахов, просто этот доминировал. Донья Констанция скривилась - ей было стыдно. Передо мной. Но стоически подошла к лифтам.
Ехали не вверх, а вниз. На минус двенадцатый. Не самая задница в масштабах дома, но и не Версаль.
Галерея не вызвала ощущения чистоты и уюта. Грязный замызганный кафель пола, изначально с претензией на стерильность, но ныне пришедший в полную ветхость, ободранный во многих местах пластик покрытия стен - некоторые дыры доходили до бетона, то есть сорвана была вся изоляция. Ощущение ветхости кругом. Детские коляски в двух местах, прямо в коридоре-галерее. Тут ещё и с детьми помещаются? Лица людей, попавшихся навстречу, такие же измождённые, фатализм в глазах. А пара человек - откровенные бухарики, из тех, что практически не протрезвляются. На первой из 'площадок', как тут называли закутки на галереях, сушилось бельё, за которым ругались двое, мужчина и женщина, и крик их стоял до самых лифтов. Ещё несколько голосов что-то поддакивали, добавляя в спор свои пять центаво. Судя по тому, что никто на крики не обращал внимания, такие вещи здесь абсолютная норма. На второй площадке за огромным кухонным столом сидел один единственный человек и... Курил марихуану. Баш стоял, хотя под потолком и жужжал вентилятор. Донья Констанция на это вновь лишь скривилась, и то глядя на то, как рябь неприязни прошлась по моему лицу. А возле самой её... Язык не поворачивается назвать эту клетушку квартирой, но возле неё навстречу прошествовал сеньор с красной повязкой в форме частной охраны.
Я не мог не вмешаться - порода такая - и обратился. Донья Констанция не ждала такого финта с моей стороны и не успела перехватить.
- Сеньор, там - указал я за спину, на закуток, - совершается правонарушение. Некий представитель человечества употребляет запрещённые препараты в общественном месте, более того, на территории жилого фонда. Он...
- Кто таков? - Бабушка успела дёрнуть мне футболку за поясницу, но было поздно. Я и сам понял, когда страж порядка, а местный ЧОП всё же представляет порядок, несмотря на то, что не является государственной структурой, отреагировал не так, как положено. Вместо того, чтобы меня выслушать, выкатил глаза, которые зажглись злым блеском. Ему было плевать, что я говорю, он смотрел на МЕНЯ. И я узнал этот жадный и голодный взгляд хозяина вселенной
- Кто таков? - продолжил он, спуская руку на дубинку. - Документы!
Я вздохнул и неспешно протянул руку с браслетом.
- Не местный?
- Как видите.
Есть, ID, данные чипа-идентификатора, считал. После считал мою сетчатку, вытянув сканер. Причём протянул его грубо, ткнув меня им в лицо.
Я стерпел, включив 'режим запоминания', как называю его с недавних пор. Ну, это когда человек тщательно запоминает обиды, чтоб потом их припомнить, все до единой.
- Цель нахождения? - считал он данные, пришедшие ему на ручной терминал. К данным не придерёшься - я образцовый гражданин.
- В смысле?
- Погрызли! Цель нахождения на территории объекта? - рявкнул уже смелее.
- Какого объекта?
Он зло фыркнул.
- Сопротивление? - И снова положил руку на дубинку. - Цель нахождения на территории объекта, дома номер тридцать два по проспекту Бенито Хуареса? Ты что, испанский не учил?
- А как насчёт удостоверения и идентификатора? - напрягся я. - Основание меня о чём-то спрашивать? Хотите проблемы, солдат? Вам их организовать?
Отпора он не ждал. Не привык. И меня не знал - мало ли кто я такой? Тут ведь такая штука, иногда по глупости можно и нарваться. Потому с полминуты смотрел на меня, оценивал. Затем, приняв решение, зло, сквозь зубы, выдавил:
- Щенок!
Но разговор не был закончен.
- Чего надо? Чего здесь забыл?
Я хмыкнул.
- А вы неприветливы.
- Какие есть, - парировал он. - Не мы у тебя в гостях, ты у нас.
Честно. Грубо, но честно. Уважаю.
- Там у вас анашу курят, - снова указал я за спину, решив, что смогу хоть что-то доказать.
- И что? - Искреннее недоумение. 'Тебе какое дело, сопляк?'
- Ну, как бы... Это незаконно, - не нашёл лучшего ответа я.
- И что? - Снова в глазах непонимание.
- А как думаете, и что, если это ВАША территория?
Пауза, он обдумывал ответ. Видно, с таким фриком, как я, в этом доме сталкивался впервые. Наконец, решился действовать активнее:
- Сеньор Шимановский! Вы подозреваетесь в ношении огнестрельного оружия! Кругом, лицом к стене!
- Карлос!
- Заткнись, старая вешалка! - А это он донье Констанции, попытавшейся было его одёрнуть.
- Карлос, прекрати! Он со мной!
- Мой ID, - протянул и активировал выродок идентификатор частного охранника. - Это в моих полномочиях, проводить досмотр подозрительных лиц? Будешь спорить, щенок?
Теперь правда на его стороне. Такое право он имеет. Они как бы ещё не гвардия... Но уже не простая частная охрана. Кажется, есть такое слово, 'дружинник'. А ещё 'фольксштурм'. Или 'милиция'. В общем, он даже оружие может применить, вон, огнестрел в кобуре. Я нехотя подчинился.
Что-то везёт мне на отморозков по имени 'Карлос'. Не успел одного грохнуть, новый на горизонте нарисовался. Интересно, он что, думает, я ему это так оставлю? Тому поначалу решил оставить, допустил, чтоб за спиной стоял человек, имеющий возможность ударить в оную спину. И тот, естественно, ударил. Теперь я никого и ничего не прощаю, никогда. И отдельно ненавижу таких вот дорвавшихся до халявной власти уродов.
Надо отдать должное, лапал он меня вполне профессионально, ничего порочащего мою честь или доставляющего боль не сделал. Видно, чувствовал, что границу переходить не стоит. Я - зверь, внутри меня дракон, и люди это подсознательно чувствуют. Отстранился, зло хмыкнув:
- Свободны, сеньор!
Я обернулся.
- Так как, Карлос, насчёт выполнить свою работу? - И снова указал за плечо. Я такой, настврный-настырный.
- Не лезь не в своё дело, щенок. Целее будешь. - Выродок бросил многозначительный взгляд на донью Констанцию. - Родственник?
- Родственник, - согласился я, зло сверкнув глазами в ответ. Это дерьмо только что намекнуло, что я уйду, а сеньора О'Коннор останется. Ну-ну, родной! Ты конкретно попал! Таких намёков я не прощаю тем более! Но тебе это знать ПОКА не стоит.
- Бывай, родственник. - Перевёл глаза на мою спутницу. - А ты когда-нибудь допрыгаешься, старая шлюха!
* * *
- Зачем ты его тронул? - произнесла бабуля, когда мы вошли в её клетушку. Убогую, но уютную, в отличие от любых других увиденных помещений дома.
- В смысле? - не понял я. - Он же... Представитель власти. Разве нет?
- Они только свою власть представляют. - Она устало отвернулась. Было стыдно смотреть мне в глаза. - Любая их работа, любые услуги - стоят денег. Неофициально всё, но если кто-то попробует 'стукануть' наверх... Там у них всё схвачено, а тут, в тридцать втором, с таким человеком начинают нехорошие вещи происходить. Понимаешь?
- Понимаю. - Из груди вырвался вздох. И тут то же самое. Когда это кончится?
- Все эти нарки, вся эта алкашня... Они 'крышуют' их. Их бизнес. Соответственно, ни дилеров, ни клиентов не трогают. Тут ещё и бордели есть! - воскликнула она. - Незаконные. Три штуки. Правда, все на надземных этажах. Там бойцы местного эскадрона отдыхают.
- Так что ж они тогда вообще охраняют? - развёл я руками.
- Их поставили порядок поддерживать - они и поддерживают, пояснила донья Констанция. - Ни дилеры, ни клиенты, ни алкаши не могут причинять кому-то вред, несовместимый с жизнью. То есть избить кого-то на территории тридцать второго... Тут легко. А вот насмерть...Только за территорией!
Я вспомнил статистику. Кажется, этот пункт тоже получается у парней не очень.
- Плюс, мелкие воришки тут есть, профессиональные. Вот они и следят, чтоб не распоясались. Вещи-то, конечно, пропадают, у всех, но в целом если кто черту перейдёт и жители начнут жаловаться - некоторые не в меру аппетитные пропадают.
- Профессиональные воры... Тут и такие есть, - потянул я.
- Куда ж без них. Но те обычно дома не гадят. 'Пропадает' как правило мелкота из местных. Кто 'работать' не умеет. Диллетанты. А таких здесь куда больше.
Покачал головой. И всё это под носом у всех, у всего города и планеты.
- Ещё алкашей всяких разбушевавших успокаивают. Или когда до поножовщины доходит - могут и пальнуть. Тут драки часты, это постоянное явление, так что не надо их недооценивать.
- Потому, что это вредит ИХ бизнесу, - пояснил я для себя. - Потому и поддерживают относительный порядок.
Подтверждения не требовалось.
- А дилеры, значит...
Старушка покачала головой.
- Молодёжь снаркоманивают, но сами тихо сидят. Это бизнес, а бизнес тишину любит.
- Понятно.
Только теперь дошла очередь до комнатушки. Я внимательно оценил её. Маленькая, метра три на четыре. Как они вдвоём с сыном тут выживали? Вся мебель встроена, как и кровать, и кухонная панель, но вот фотографии... Они висели везде, занимая центральное место. Не комнатушка, а музей старины, честное слово! Трёхмерные, и четырёхмерные - на любой вкус.
Вот малыш грудного возраста, только-только из роддома. А вот он с мамой, доньей Констанцией, но выглядящей помоложе, сидит у неё на руках. Месяцев восемь, наверное. А вот голопуз годиков двух. А тут - уже школьник. В форме и фуражке, с гордым видом. Ну, прямо будущий солдат!
А вот и солдат. Не офицер ещё, курсант. В курсантской форме ВКС, с тремя друзьями. Эх, Рауль-Рауль! На кого ж ты покинул мать? Ей тут совсем не сахар. И пенсия... Не хватает ей пенсии ни на что более. Альфа дорогой город, забитый иностранцами-гастербайтерами. Которым нужно где-то жить, не говоря о местных из провинции. Даже плохинькое жильё стоит тут сказочные деньги. А в вашем, где ты вырос, без тебя её обижают. Видно по глазам этого тёзки приснопамятного Кастилио, ещё как обижают. Боевая старушенция, жару тут всем даёт. Трогать старушку 'правильным пацанам', конечно, 'западло', потому и жива до сих пор, что пожилая, но всё же...
А вот тут молодой мужчина, высокий и статный, в офицерской форме, в обнимку с красивой девушкой. Молодой сеньоритой, даже с изображения видно, как она его любит. А вот снова изображение, где он с друзьями. Го-осподи, а это что у него на груди?! Лиловый скорпион? Куда я попал?
- 'Лиловые скорпионы'? - произнёс я вслух. Донья Констанция кивнула, в движении её я прочёл гордость за сына.
- Да. Он лучший был, отличник. Вот его и... Взяли.
Угу, а ещё у него мать в ОСО служила. Как и не признавший его, но отец. И это тоже ннаверняка сыграло.
- Тогда получается... Непростая операция была в Северной Африке?
- А когда они бывают, эти простые?
Старушка помолчала.
- Да, сынок, в ОСО он служил. Как потом их командир сказал, заложников они отбивали. Кого местные в первые дни войны похватали, кто улететь не успел. Держали где-то в пустыне под охраной. Хотели точечно их освободить, чтоб астероидами не утюжить, да в засаду попали. Из всего батальона меньше половины осталось. Пришлось бомбить там всё, с землёй ровнять.
- Вместе с заложниками.
- Такова доля...
Да, к сожалению, такова доля. ОСО ВКС не смогли спасти людей, потеряли полторы роты, и поверхность пришлось 'зачищать' из космоса. Вместе с теми, кого не спасли. Которых пришлось по факту списать. Война есть война...
- Он и до того повоевать успел, - произнесла старушка. - У него две медали были, 'За отвагу' и 'За храбрость'. И три военных креста. Не зелёных необстрелянных юнцов в ту пустыню бросили.
Три креста? Почти полный кавалер? Ну, ничего себе!
- А... - хотел попросить я, но старушка покачала головой.
- Нету. Нету, сынок. Чучо, подонок, повытягивал. Все, что были.
- Чучо? - Я напрягся. И, кажется, серьёзно. Всё, что было до этого - так, ерунда. На сей раз голос старушки был наполнен такой горечью, что...
- И награды, и наградные листки - всё, сука, вытащил! И не за раз ведь! В несколько заходов исчезали!
- Кто этот Чучо? - Глаза мои были похоже на сверхновые.
- Алкаш соседский. - Донья Констанция помолчала. - Из тысяча девятнадцатой. Вечно денег на пойло нет, ходит по галерее, у всех клянчит. А когда кого нет, может и в комнату забраться.
- И забирался! - воскликнула она. - И ловили. Эти... - Скривилась. - Потом отпустили.
- Я ведь их прятала, Хуан. Хорошо прятала. Деньги - те на виду осталяла, а награды... Да только где тут хорошо спрячешь! - Картинно обернулась. Да уж, точно - негде. Особенно старушке, которую обижают, которой грозит всемирным потопом тот, кто как бы должен защищать.
- Они денег хотели, да? Ну, чтоб этого Чучо 'прикрыть'? А вы не дали?
Попал. Старуха вновь отвела глаза.
- Стара я стала, Хуан. Руки уже не те. И ноги. Не справлюсь я. А вот были когда-то времена!.. - Мечтательно вздохнула. - Хотели, да не только в выродках дело. Дружки у Чучо есть. Много. Такие же бухарики, как сам. Грохнули бы меня, Хуан, и все дела. И... Побоялась я.
Она была готова провалиться сквозь землю. Это был грех, тягчайший грех для воина. И она ему поддалась. И корила себя за это немыслимо, но изменить что-то...
Раз сделанное не изменишь, вот в чём проблема. Или ты сразу трус... Или тебя сразу прикончат. Одно из двух. И глупо прятаться за какие-то надежды и отговорки.
- Да и не посадили бы его, - продолжила она, и говорила правильно, что, однако, не умаляло её в своих собственных глазах. - С чем сажать? Доказательств - нету! А что в чужой дом вломился... Ну, хулиганство бы пришили, все дела.
- А ваши... Сослуживцы. У них есть какие-то рычаги?
На глазах старушки выступили слёзы. Ясно, не буду о грустном.
Я хотел развернуться и уйти, чтоб не смущать её, но она продолжила исповедь: