Кусков Сергей Юрьевич. Птица Зира

Пальто, шапку с шарфом, перчатки и портфель с вещами Динозаврицкий оставил в своей лаборатории. Переобуваться не стал - он не собирался надолго задерживаться в институте - и, оставляя на лестнице мокрые следы, поднялся на второй этаж.

- Здравствуйте, Леночка! - сказал он, заходя в приемную.

Леночка кивнула молча, не отрываясь от монитора. Потом все-таки оторвалась и, увидев, кто вошел, удивленно спросила:

- Уже вернулись?

- Юридически я еще в командировке. Прототипов у себя?

- Заходите. Анатолий Александрович на месте.

Приехав в свое время в город из деревни, Лена для начала устроилась нянечкой в детский сад. Вышла замуж, родила сына, а когда пришло время возвращаться на работу, вдруг поняла, что совсем не хочет возиться с чужими детьми - хватало своего. Сменив за два года несколько мест, она в конце концов, как сама потом говорила, "зацепилась за этот институт". Секретарем она работала еще при прежнем директоре, предшественнике Прототипова.

Она освоила делопроизводство на бумаге, а потом и на компьютере, которого, правда, побаивалась, отчего всегда работала на нем излишне сосредоточенно. Зато никогда не играла. Могла связать по телефону несколько английских фраз, чтобы выиграть время и подключить к разговору директора. А вот выговаривать фамилию шефа так и не научилась. После нескольких неудачных попыток, обозвав его то Прототитовым, то Протопоповым, она взяла за правило называть его только по имени-отчеству.

Динозаврицкий был однокурсником директора и принадлежал к очень узкому кругу лиц, которые могли входить к нему почти всегда. Он толкнул дверь, вошел в кабинет, открыл рот для приветствия и снова закрыл. Директор разговаривал по телефону.

- Да, я понимаю, что это очень важно, но не такими же методами... У нас в институте далеко не все православные. Мусульмане, например...

Собеседник Прототипова повысил голос, Динозаврицкий услышал металлический шорох мембраны в трубке.

- И атеисты, - продолжал директор.

Тот, в трубке, похоже, перешел на крик. Голос был тонкий, как писк комара, но разборчивый, и с отчетливым оттенком металла:

- Ты что, Анатолий Александрович, забыл, какой сейчас год?! Какие могут быть атеисты в наше время?!

Прототипов швырнул трубку на аппарат, поднял глаза и сказал:

- Здравствуй, Слава.

- Привет, Толик, - ответил Динозаврицкий, садясь в кресло для посетителей.

Прототипов вытянул сигарету из лежащей на столе пачки, повертел в руках и сунул обратно. Потерпев неудачу с очередной попыткой бросить курить, он теперь пытался хотя бы ограничить количество.

- С ура, заразы, настроение испортят! Знаешь, кто это?

- Кто?

- Вовка Черданцев! Помнишь?

Динозаврицкий с трудом вспомнил университетского комсомольского вожака, учившегося на два курса старше.

- Зам губернатора, - продолжал Прототипов.

- Высоко взлетел! Однако тебя он, похоже, тоже помнит.

- Откуда? Он историк, мы биологи. А для него вообще были салаги.

- А что же он с тобой на "ты"?

Прототипов махнул рукой:

- Он со всеми так. Манера такая. Представляешь, звонит и говорит: плохо идет сбор пожертвований на восстановление Благовещенского собора...

- С чего ж ему хорошо идти? - хмыкнул Динозаврицкий.

- Организуй, говорит, разъяснительную работу среди сотрудников. Я ему говорю: к нам священник приходил, все разъяснил, у меня лучше не получится. Он свое: если люди не понимают роли церкви в духовном возрождении...

- Этот набор слов я тоже знаю. Короче, потребовал с тебя добровольно-принудительную подписку?

- Ну, да. Судам, говорит, дано указание, как реагировать на возможные жалобы. Я ему говорю: не все же сотрудники у меня православные...

- Атеистами ты его, похоже, здорово завел. А что он предлагает делать с мусульманами? Кстати, у нас что, действительно есть мусульмане?

- Татары есть, ты сам знаешь. Насколько верующие, я не интересовался, какое мне дело? Я так сказал, для примера. Этот предлагает на известных мне мусульман направлять материалы в прокуратуру. Для привлечения к ответственности по двести пятой статье. Ты, часом, не знаешь, о чем она?

- Откуда? Какие у меня дела с Уголовным кодексом? Терроризм, наверное, за что еще можно привлечь мусульманина в наше время и в нашем месте? Брось, не бери в голову. У тебя начальство не здесь, а в Академии. Что он тебе сделает? Ну, горячую воду отключит - так и без него раза три за зиму перекроют, когда труба потечет.

- Спасибо, утешил. У тебя-то что? Как Гондурасьев отнесся к твоему предложению? И что там вообще в Сибири?

- В Сибири мороз и солнце, не то, что у нас. А Гондурасьев к моему предложению не отнесся никак. Он и не мог отнестись. Он умер.

- Когда?! - Прототипов привстал в кресле, снова вытащил сигарету, несколько секунд смотрел на нее, потом сунул в рот и решительно щелкнул зажигалкой.

- В воскресенье вечером. Я как раз успел приехать, сориентироваться, купить цветов и к выносу придумать несколько слов от имени нашего института. Ты уж извини за нахальство.

- Да ладно, чего там... Но кто бы мог подумать?

- Ну, все-таки восемьдесят два года... В общем, в тот же вечер я и уехал, что мне там делать? Не знаю, как сейчас отчитываться за командировку.

- Нашел проблему...

Оба замолчали. Прототипов курил. Динозаврицкий не любил табачного дыма и при других обстоятельствах обязательно отмахнулся бы пару раз демонстративно, но сейчас не стал.

Директор потушил недокуренную сигарету и сказал:

- Слава, боюсь, тебе придется менять тему диссертации. Если бы, как мы думали, Гондурасьев согласился быть твоим научным руководителем. Но, сам видишь...

Динозаврицкий поморщился, и Прототипов торопливо заговорил:

- Ну, ты же понимаешь, нельзя все время заниматься только тем, что тебе интересно...

Он говорил и говорил, как будто пытался убедить не столько собеседника, сколько самого себя. Динозаврицкий слушал его молча, откинувшись в кресле. Взяв со стола пачку сигарет, покрутил в руках, потом положил обратно. Директор наконец сделал маленькую паузу, и Динозаврицкий спокойно, даже немного лениво сказал:

- Только не надо говорить про суровое слово "надо". Я могу заниматься тем, что мне неинтересно, в единственном случае - если ты меня убедишь, что это лучше меня никто не сделает. Или что просто некому этим заниматься. Но я никогда не поверю, что у тебя не хватает людей изучать, например, популяции кряквы в пойме речки Крапивки.

Директор сделал возмущенный жест и даже попытался что-то сказать, но Динозаврицкий его перебил:

- Толик, не надо шевелить усами, как Киса Воробьянинов. Размер и название реки не имеют значения. Ну, пусть не Крапивка, а Кама или даже Волга - это ничего не меняет. Все это ритуальные пляски, к науке имеющие такое же отношение, как подписка, которую с тебя трясут, к возрождению духовности. А насчет уток - я готов поверить, что когда-то, пусть не сейчас, эта информация окажется чрезвычайно востребованной, но и это не наука, ты же сам понимаешь!

Динозаврицкий замолчал. Прототипов тоже молчал, потом негромко сказал:

- А что - наука? Слава, это тебе нужно в первую очередь. Всякий раз, когда я посылаю в редакцию статью, где в списке авторов есть твоя фамилия, на меня начинают давить, чтобы я тебя убрал. Все из-за того, что нет степени. По той же причине я третий год держу тебя исполняющим обязанности и не могу нормально назначить завлабом. Пусть это ритуальные пляски - музыку играет мое начальство, не плясать я не могу. А ты хочешь заниматься своими чудесами - они-то какое отношение имеют к науке?

- Не чудесами, а маловероятными явлениями. Не своди науку исключительно к интерпретации результатов воспроизводимых экспериментов.

- Слава, это методология науки!

- А кто сказал, что она единственно верная? Почему вообще должна быть какая-то единственно верная методология? Маловероятные явления списывают в невозможные на том лишь основании, что их малая вероятность не позволяет повторить эксперимент. А разница, между прочим, принципиальная. Вот ты скажи, висмут - стабильный элемент или радиоактивный?

Прототипов посмотрел на него с удивлением.

- Висмут? При чем тут висмут? Кажется, стабильный. Или радиоактивный?

- И то, и другое. Период полураспада на восемь порядков превышает возраст вселенной, поэтому для практических целей можно считать его стабильным. И в то же время за сутки в грамме висмута распадается в среднем три атома.

Прототипов с опаской посмотрел на стоящую перед ним на столе статуэтку -японскую цаплю. Он очень дорожил цаплей и, когда в прошлом году, уронив, отломил от подставки, отнес в мастерскую вакуумной техники, чтобы там спаяли. Висмут в припое составлял третью часть.

- А теперь представь на минуту, - донесся до него голос Динозаврицкого, - что железо, которое считается абсолютно стабильным, возможно, тоже распадается. Только период полураспада еще порядков на восемь больше, и распадается один атом в десять суток, и не в грамме, а в тонне. Ты этот процесс никогда не поймаешь, а если и поймаешь и докажешь себе, что так оно и есть, других-то точно не убедишь, что тебе не померещилось. И воспроизвести вряд ли сможешь. От тебя просто отмахнутся. А теперь представь еще раз, что от стабильности или радиоактивности железа зависит какая-нибудь на редкость фундаментальная константа.

- Какая константа?

- Откуда я знаю? Я не физик. Какая-нибудь константа слабосильного взаимодействия. А от нее, в свою очередь, еще что-нибудь. И так далее, до полного пересмотра всей физики.

- Ну и оставь это физикам! И потом, есть же понятия, которые принято считать незыблемыми.

- Ты о законе сохранения энергии?

- Хотя бы, - кивнул Прототипов.

- Тоже ритуальный жест, - сказал Динозаврицкий. - Если до сих пор во всех экспериментах соблюдался баланс энергии, то из этого никак не следует, что никогда в будущем он не нарушится. И тоже ведь будут отмахиваться! Кстати, число экспериментов с замером энергетического баланса, проведенных за всю историю человечества, несопоставимо меньше, чем число атомов в грамме висмута. Ты первый закон Ларина помнишь?

Прототипов, улыбнувшись, сказал:

- Если что-то может происходить, оно, скорее всего, уже где-то происходит. Так?

- Так.

- Кстати, Ларин сюда не собирается?

- Все время собирается, - ответил Динозаврицкий, - когда еще соберется.

- Ты эти атомы на тонну специально подсчитывал для разговора со мной?

- Нет. Период полураспада сказал на память, остальное прикинул на ходу... Толик, я же не изобретаю вечных двигателей! Я просто хочу разобраться, чем бывает жив организм в ситуации, когда лишается всех источников энергии.

- Слава, я ведь не Гондурасьев. У него, с одной стороны, авторитет не чета моему, я-то тебя не прикрою. А с другой стороны, он чудак известный, сам к подобным вещам тяготеет... Тяготел. Да и институт у них не в нашей системе. Их генеральство в науку не лезет, ограничивается административным руководством.

- Что-то я устал от всего этого, - хмуро сказал Динозаврицкий. - Знаешь, пойду-ка я домой. Я ведь только с поезда, сегодня, считай, еще в командировке. На работе быть не обязан.

- Иди, - ответил директор. Он тоже был рад отложить решение этого вопроса, хотя оба понимали, что вернуться к нему придется, и, может быть, очень скоро.

2

Динозаврицкий вышел из трамвая и, щурясь от метели, посмотрел на дорогу. Машины ползли одна за другой по проезженной колее, остальная часть дороги была засыпана снегом, который никто не торопился убирать, да пока и не имело смысла: в момент заметет снова.

Стоять на остановке было неприятно, минус одиннадцать с метелью пробирали сильнее, чем минус двадцать восемь со штилем, которыми его встречал Новосибирск. Когда между машинами образовался подходящий промежуток, Динозаврицкий перескочил через дорогу и, чтобы срезать угол, направился к дому через рынок. Обычно он обходил рынок стороной, чтобы не пробираться через толчею, но сейчас, по случаю метели и раннего времени, еще почти не было ни продавцов, ни покупателей. Наперсточники тоже пока не появлялись, и стайка цыганок у дальнего угла рынка еще не разбрелась на свой промысел по ближайшим улицам. В редких палатках торговля только начиналась.

На рынке, впрочем, он сразу уперся в перегородившую дорогу "Газель". Двое парней выгружали товар и собирали палатку, и Динозаврицкий свернул и пошел по свободному месту, где должен был находиться соседний ряд. Здесь ни одной палатки еще не стояло, ветер свободно гулял по пустому пространству; а дальше начинался старинный прилавок, оставшийся с тех еще времен, когда рынок назывался колхозным. Здесь продавали живность: птичек, хомячков. Напротив, у металлической стены павильона, обычно стояли бабушки с котятами и мужчины со щенками, похожими на медвежат. Сейчас, видимо, по случаю метели, не было никого, только на дальнем конце птичьего прилавка Динозаврицкий разглядел накрытую чем-то клетку, около которой топтался мужик в потертой кожаной куртке и ушанке.

(Именно мужик. Именно это слово пришло в голову Динозаврицкому, когда он его увидел. И еще пришло ему в голову, что где-то он с этим мужиком уже встречался.)

Ветер швырнул в лицо снегом. Наклонив голову, Динозаврицкий почти бегом устремился вдоль ряда, к калитке на той стороне рынка, откуда до дома оставалось метров триста. Он видел дорогу на несколько шагов перед собой и чуть-чуть то, что по бокам; заметив, что прилавок с правой стороны кончается, он на миг повернул голову, глянул на мужика с клеткой, и снова ему показалось, что он его уже видел, причем совсем недавно. Кожаная куртка вблизи оказалась не потертой, а просто присыпанной снегом, а вот ушанка - да, ушанка была несколько бомжеватая.

Динозаврицкий почти проскочил мимо, когда услышал:

- Слышь, земляк! Купи птичку!

Он пробежал еще пару шагов, пока сообразил, что, кроме него, никаких других земляков у хозяина клетки здесь нет и быть не может.

- Какую птичку? - спросил он, развернувшись спиной к ветру и внимательно разглядывая продавца. Судя по щетине, тот не брился пару дней, но, в общем, походил не на бомжа, а на человека, которому пришлось эту пару дней путешествовать в общем вагоне. Он и шапку-то специально надел такую, что сопрут - не жалко, да и не сопрут ее, кому она нужна? Клетка на прилавке была накрыта большим женским платком.

- Гляди, - сказал мужик, стаскивая платок, и Динозаврицкий увидел птицу.

Он считал, что в птицах разбирается неплохо, по крайней мере, в отечественных, да и в попугаях тоже. Но таких птиц он не видел нигде и никогда. Размером со среднюю галку, оперение серо-стального цвета с синеватым отливом, с длинным, как у сорокопута, хвостом; она и сошла бы за сорокопута, но рисунок на крыльях был размытым, а не четким и контрастным, и брюшко лишь ненамного светлее спины. И этот хохолок на голове...

- Зира, - услышал он голос хозяина птицы.

- Что?

- Зирой, говорю, звать. Бери, недорого отдам. Просил пятьсот - не берут. Триста - обратно не берут. Бери за двести пятьдесят. Дешевле все одно не отдам, лучше выкину ее, пусть летит, куда хочет, или на морозе подыхает. Клетка дороже уйдет.

Динозаврицкий пошевелил прутья клетки - да, действительно, клетка стоила таких денег. Птице это не понравилось, она забеспокоилась, встопорщила перья, зашевелила крыльями. А может быть, ей просто не нравились ветер и снег. Динозаврицкий убрал руку, поднял с прилавка платок и накинул на клетку.

- Зира - это кличка? А вид какой? Или хотя бы род? - спросил он.

- Род, надо понимать, птичий, - ответил мужик, и Динозаврицкий понял, насколько неуместна здесь его биологическая терминология.

- Откуда она у вас? - спросил он.

- Дядька у меня помер. В Сибири. На похороны ездил. От него и досталась. Сестра двоюродная говорит: забери уж, куда она нам? А мне куда? Проводник, зараза, еще в вагон никак не пускал...

Услышав о Сибири, Динозаврицкий сразу вспомнил, где он видел продавца Зиры: на похоронах Гондурасьева. На кладбище тот стоял среди родственников. Рука вытащила кошелек почти автоматически. Он достал три бумажки по сто рублей, протянул мужику:

- У меня по пятьдесят нет.

Тот взял деньги и полез в карман за сдачей.

- Ну, хоть кормить-то ее чем? - без особой надежды спросил Динозаврицкий.

- Кормить-то? Да ты лучше вон того спроси, - мужик показал куда-то вдоль прилавка.

- Кого? - Динозаврицкий посмотрел туда же.

- Вон, в красной шапке! Он тут все время торгует, все знает.

Динозаврицкий полминуты разглядывал людей на другой стороне рынка, потом обернулся к мужику:

- Нет там в красной...

Хозяин Зиры исчез вместе с платком и сдачей. Птица в клетке ежилась от ветра. Динозаврицкому показалось, что куртка и ушанка мелькнули за забором, но он смотрел против ветра и не был уверен. "Вот аферист! - подумал он без злобы. - Стоило устраивать такой спектакль за пятьдесят рублей!"

Он вытащил из-под пальто шарф и обмотал клетку, чтобы хоть как-то защитить птицу от ветра. Левой рукой взял портфель, правой обхватил клетку. Когда он оторвал ее от прилавка, ветер подхватил и унес в метель голубую пятидесятирублевую бумажку, подсунутую под клетку снизу.

3

За калиткой, с другой стороны рынка, уже успели расположиться наперсточники. Один гонял по картону три пластмассовых кружки, другой топтался рядом, изображая заинтересованность, третий зазывал прохожих, предлагая сыграть в паре "по абсолютно беспроигрышной системе". Динозаврицкого он ухватил за рукав, потащил к кружкам.

- Какая система?! У меня ж птичка мерзнет!

Парень то ли правда пожалел птичку, то ли его сразил наповал такой неожиданный аргумент. Он отпустил Динозаврицкого и пошел хватать за рукава других прохожих.

Динозаврицкий поднялся к себе на третий этаж, открыл дверь, отпихнул ногой кота и вошел в квартиру. Клетку с Зирой поставил на табуретку, кстати оказавшуюся в прихожей. Кот тут же заинтересовался, встал передними лапами на край табуретки. Птица встопорщилась, слегка раздвинула крылья и хрипло сказала: "Керр-ш-ш!" Кот слез на пол, всем своим видом выражая безразличие.

Чайник на кухне еще не совсем остыл - похоже, Галя ушла в школу ко второму уроку. Динозаврицкий подошел к телефону, хотел позвонить, сказать, что вернулся раньше, чем рассчитывал, но на глаза попался листок с расписанием уроков, и он понял, что в это время в учительской вряд ли кто-то есть. Он вернулся в прихожую. Кот сидел перед табуреткой и, задрав голову, смотрел на птицу.

- Брысь! Это тебе не кормежка! - сказал Динозаврицкий, поднял клетку, занес ее в комнату и поставил на стол.

Хотя Галя оставила форточку в комнате приоткрытой, было жарко. Коммунальщики старались, отрабатывали баснословную плату за отопление. По-хорошему следовало бы прикрутить краник на батарее, но все это хозяйство было смонтировано еще при Хрущеве, и попытка что-нибудь покрутить могла плохо кончиться, поэтому температуру регулировали, открывая форточку, а если совсем невмоготу, то и балконную дверь.

Динозаврицкий открыл форточку пошире, и ему пришло в голову, что птица, наверное, хочет пить. В клетке рядом с кормушкой было проволочное кольцо, размером как раз для круглой пластмассовой посудины из-под майонеза. Он пошел на кухню, достал из шкафа пустую майонезную коробку, налил в нее воды из-под крана и с сомнением понюхал. Вода, как и положено, пахла хлором. Динозаврицкий вылил ее и осторожно, чтобы не баламутить осадок, налил из чайника. Отнес воду в комнату, открыл дверцу клетки, аккуратно вставил посудину в кольцо, и птица с жадностью начала пить.

- Чем же тебя кормить, Зира? - спросил Динозаврицкий, сел на стул и стал разглядывать птицу. С таким клювом можно и мышами... Насекомых ест большинство птиц, но тараканы дома давно уже не попадались - Галя с ними упорно боролась и, похоже, извела.

Зира пила долго, и Динозаврицкий решил, что она, скорее всего, есть захочет не сразу. Во всяком случае, можно пока помыться.

Выйдя из ванной, он посмотрел на часы и понял, что опять попал на середину урока, и звонить есть смысл только минут через двадцать. Динозаврицкий сходил в кухню, поставил чайник на плиту и вернулся в комнату. Он открыл шкаф, где на полке стоял справочник "Птицы России" - может быть, там отыщется что-нибудь насчет Зиры. Конечно, она вполне могла оказаться какого-нибудь экзотического вида - от Гондурасьева всего можно ожидать. Можно было ожидать...

Вместо справочника он увидел на полке пустоту и сразу же вспомнил, что книга в институте. Вспомнил и место, где ее видел сегодня утром - на краю рабочего стола, а рядом положил шапку с шарфом. Потом он их надел, а книга осталась лежать там - он же не знал, что по дороге купит птицу неизвестного вида!

Сразу же и резко захотелось спать. Эту ночь он провел в поезде, предыдущую - по большей части на новосибирском вокзале, а в последнее время он что-то стал плохо спать в поездах.

Он сходил на кухню и выключил чайник. Открыл шкаф, взял первую подвернувшуюся крупу - гречку, прихватил еще кулек с арахисом. Вернувшись в комнату, насыпал в кормушку гречки - Зира посмотрела на нее без интереса. Бросил поверх крупы пару орехов. Птица ухватила один, раскрошила клювом, крошки просыпались на дно клетки.

Динозаврицкий посмотрел на часы. Уже можно было звонить, и он позвонил, но в учительской никто не брал трубку. Такое бывало в середине дня: кто-то у директора или завуча, кто-то следит за порядком в столовой, кто-то готовит к уроку реактивы и препараты. Галя, скорее всего, в столовой - туда обычно отряжали учителей, кто помоложе, у них реакция лучше. К тому же история - не химия и не физика, сложной подготовки к уроку не требует.

Он подождал минут пять, позвонил еще раз, снова безрезультатно, потом задернул шторы, раздвинул диван, разложил постель и лег спать - дожидаться конца следующего урока не имело смысла. Кот запрыгнул на постель, потоптался у него по ногам и улегся сверху. Тот под одеялом вытащил из-под кота ноги, кот остался лежать, где был. Последнее, что пришло в голову Динозаврицкому перед тем, как он заснул, была мысль, что если в сорок с мелочью плохой сон в поезде - наиболее серьезная проблема, касающаяся здоровья, то можно считать себя счастливым человеком.

4

Снова ему плохо спалось - видимо, не привык днем. Что-то снилось, за окном тем временем темнело, это тоже как-то вошло в сюжет сна, а Зира в этом сне была совой. Она бесшумно летала в темноте по квартире и ловила мышей. Потом послышался шорох ключа в замке - наверное, пришла из школы Галя, и ее приходу тоже нашлось место в его сне. Затем щелкнул выключатель, и сразу же раздался истошный женский визг. Динозаврицкий рывком слетел с дивана и, путаясь ногами в одеяле, выскочил в прихожую.

- Что это?! - спросила Галя, показывая дрожащей рукой куда-то под потолок над его головой. Он посмотрел туда - Зира сидела на открытой двери из прихожей в комнату.

Динозаврицкий подобрал одеяло, наполовину выползшее из комнаты за ним, и бросил его на диван.

- Это Зира, - сказал он, протянул руки и осторожно взял птицу. Он держал ее вытянутыми руками, на случай, если она захочет долбануть его клювом в глаз, но Зира вела себя на удивление миролюбиво.

Она дала отнести себя к клетке. Галя разулась, зашла следом в комнату, включила свет, и тут Динозаврицкий обнаружил, что клетка заперта.

- Привет, подруга! А как ты вылезла? - спросил он птицу. Та, конечно, ничего не ответила. Галя снова вышла в прихожую.

Держа птицу в руках, Динозаврицкий быстро осмотрел клетку со всех сторон. Разошедшихся прутьев и других мест, где Зира могла бы выбраться наружу, он не нашел. Галя вернулась в комнату, уже без пальто и шапки.

- Помоги мне, - сказал Динозаврицкий. Галя подошла к столу. - Открой дверцу.

Галя несколько секунд возилась с крючком, потом спросила:

- Как она открывается? Тут какая-то кнопка.

- Нажми ее. Это блокировка.

Галя открыла дверцу, и Динозаврицкий наконец посадил птицу внутрь.

- Ну и напугали же вы меня! - сказала Галя. - Прихожу домой, тебя жду не раньше завтрашнего утра... Ты, кстати, почему не позвонил?

- Я звонил после третьего урока, - ответил Динозаврицкий, внимательно рассматривая клетку. - Никто трубку не взял.

- А, тогда как раз никого не было в учительской... Ужас! Включаю свет, а она сидит!

- Разве это ужас? Вот если бы филин...

- Только филина мне в квартире не хватало! Где ты ее взял?

- Купил на базаре.

- И почем?

- Триста вместе с клеткой.

- Брось разыгрывать, - недоверчиво сказала Галя. - Тут одна клетка дороже.

- Значит, у птицы цена отрицательная, - задумчиво сказал Динозаврицкий. Он подергал прутья, проверяя, не расходятся ли они где-нибудь на такое расстояние, чтобы птица могла протиснуться наружу. Все прутья держались крепко. Клетка была сделана на совесть, хотя и явно кустарная. А может, потому и на совесть, что самодельная.

К тому же, пролезая между прутьями, птица непременно потеряла бы перо-другое, а здесь выпавших перьев не было. Ни в клетке, ни около.

Галя посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез, не поняла и спросила:

- Славик, а как она вылезла? Открыла крючок, а потом закрыла?

- Она не могла открыть. Кнопку надо нажать вот так, - он показал пальцем, - клювом это можно сделать только снаружи.

- А лапкой? Пальцем?

- Во-первых, это движение, естественное для обезьяны, но не для птицы. А во-вторых, лапой ей не достать ни с пола, ни с жердочки. Если только ухватиться за прутья прямо у самого запора.

- Нам Елена Ивановна рассказывала... - начала Галя.

- Это кто?

- Завуч. Ведет биологию и химию. Так вот, она раньше работала в зоопарке. У них клетка с павианами запиралась таким простым замком - знаешь, с большим ключом, и скважина просматривается насквозь?

- Знаю.

- И у павианов вожак догадался, что надо засунуть палец в скважину, что-то там нажать, и замок откроется. Один раз открыл, все обезьяны разбежались. Их поймали - долго ловили, - посадили обратно. Он опять. Их снова поймали и стали следить. Увидели, как он лезет в скважину пальцем, все поняли и приварили изнутри к решетке железяку, чтобы больше не открывал. А он тогда полез снаружи - просунул руку через решетку. И застрял. Чем-то ему там прищемило палец. Перепугался, орет со страху, надо замок разбирать, а он кусается. Представляешь?

- И что с ним сделали?

- Пришлось усыпить, - сказала Галя. "Вот изверги!" - подумал Динозаврицкий, но вслух сказать ничего не успел - Галя спокойно закончила:

- ...Пока спал, освободили ему палец. И замок поменяли на всякий случай. Славик, а чем ее кормят?

- Вот бы знать бы. Гречку, во всяком случае, не ест. И арахис тоже. Наверное, она на воле питается мелкой живностью. Мышами, лягушками, ящерицами...

- А где нам взять для нее мышей?

- Тараканами.

- Динозаврицкий, что за намеки?!

Галя посмотрела на Динозаврицкого. Тот улыбался, довольный произведенным эффектом. Потом спросил:

- Мясо какое-нибудь в доме есть?

- Только сосиски. Порезать?

- Не стоит, - он покачал головой. - Птицам вообще не стоит давать человеческую пищу. Соль, всякие там консерванты, вкусовые добавки.

- А кошачью? Может, она "Вискас" будет есть?

Динозаврицкий почесал в затылке.

- Ну, если она на воле питается мышами, тогда, конечно, из общих соображений...

- Слушай, биолог, ты хоть знаешь, какого она вида? Хотя бы род, в крайнем случае?

Динозаврицкий, широко улыбаясь, помотал головой.

- Тогда с чего тебе вообще пришло в голову ее купить?

Он сразу перестал улыбаться.

- Во-первых, умер Гондурасьев...

Он рассказал Гале о Гондурасьеве, его племяннике и своей диссертации. Когда он закончил, Галя некоторое время молчала, потом сказала негромко:

- Не было у биолога заботы - купил биолог птицу неизвестной породы. Что будешь делать дальше?

- Ты о ней или вообще?

- И то, и другое.

- Вообще - спать. Три ночи подряд в походных условиях - это для меня многовато. А птицу отвезу в институт, как потеплеет на улице. Здесь-то что ее держать? Только Ваську нервировать, - Динозаврицкий кивнул на кота, который сидел у стола и внимательно смотрел на клетку. - А для начала посмотри "Вискас", в самом деле.

Галя вышла в кухню, открыла там холодильник. Кот, забыв о птице, побежал за ней, требовательно мяукая.

- Ой, ну никто же тебя не объест! Ешь вот! - сказала Галя. Раздался металлический стук, и Галя появилась в дверях, держа в руке пустую банку.

- Кончился. Остался только сухой. Насыпать?

- Давай немного.

Он достал из клетки кормушку. Гречку вытряхнули в мусорное ведро, на ее место насыпали сухого корма, Динозаврицкий вернул кормушку на место и долил Зире воды. Кот, съев все, что положила ему Галя, вернулся в комнату, путался под ногами и мяукал. Пришлось ему тоже насыпать.

Зира без особой охоты съела пару кусочков кошачьего корма, попила и больше не интересовалась ни кормушкой, ни поилкой.

- Да, похоже, опять не угадали, - сказал Динозаврицкий. - Ну, ладно, до завтра не помрет, а завтра посмотрю справочник, авось разберусь, чем ее кормить. А пока - спать. Ты сама-то что будешь делать?

- У меня завтра контрольная, готовиться буду, - сказала Галя, включая компьютер. - Мне надо будет немного распечатать. Тебе принтер не помешает?

Школа была оснащена компьютерной техникой неважно, а выхода в сеть там не было вообще. Галя все свое держала дома.

- Не помешает, - зевнув, ответил Динозаврицкий.

Когда он уже лежал на диване носом к стене, Галя внезапно сказала:

- А я сегодня тоже двести рублей выкинула на ветер.

- Каким образом? - спросил он, не оборачиваясь.

- Подписка. На Благовещенский собор.

Динозаврицкий обернулся.

- И насколько же добровольная, извини за нескромный вопрос?

Галя пожала плечами.

- Как сказать. Можно было и не подписываться. Тогда бы Елена Ивановна за меня подписалась.

- А ей не приходило в голову, что так давить на сознательность - это, как бы сказать... - он замялся, подыскивая слово. Галя не дала ему закончить:

- А что ей делать? Это мне, с моими зарплатой и стажем, терять нечего, а она больше двадцати лет в школе. Куда она денется?

Динозаврицкий отвернулся к стене. Галя молча работала, потом вдруг спросила:

- Славик, а ты в Бога веришь?

- Нет, - жестко ответил он. - А ты?

- А я не знаю. А иногда мне очень хочется, чтобы Он все-таки там был и, когда построят этот собор, шваркнул бы ему молнией по кресту!

Динозаврицкий снова посмотрел на Галю. Она не улыбалась.

- Ты знаешь, Галя, для таких сооружений громоотвод положен по нормам. А заказчики возражать не будут, они богу не доверяют точно так же, как и людям.

5

Как Галя выключила свет и легла на диван рядом с ним, Динозаврицкий не заметил - спал. Его разбудил звонок телефона. Перегнувшись через Галю, он сгреб рукой трубку с аппарата и хриплым со сна голосом сказал:

- Алло!

- Диплодок? - раздалось в трубке. Динозаврицкий несколько секунд соображал, кто мог посреди ночи назвать его стародавним, студенческих лет, прозвищем, потом спросил:

- Ларин, ты? Нашел время звонить!

- А сколько у вас времени?

Динозаврицкий повернул к себе электронный будильник, посмотрел на табло.

- Три минуты пятого!

- Тьфу, черт! - сказал Ларин. - Я почему-то подумал, что у вас уже шесть.

- Ты где сейчас?

- В Хабаровске. Слушай, у меня все равно поезд через двадцать минут, я потом не смогу тебе позвонить. Я во вторник буду у вас. Ты никуда не денешься?

- Нет, буду дома. Заходи, - Динозаврицкий бросил трубку и свалился на диван.

- Кто это? - сонным голосом спросила Галя.

- Андрюшка Ларин. Во вторник собирается приехать.

- Я сплю...

Галя, по ее собственному признанию, была "совой" и наверняка просидела до полуночи, не меньше, с подготовкой к завтрашней контрольной. Пардон, уже сегодняшней.

Спать уже не хотелось, вставать в такое время тоже было глупо. Динозаврицкий лежал и прислушивался к звукам в квартире. Было темно. Фонарь во дворе висел на высоте третьего этажа и, когда горел, обычно просвечивал шторы насквозь, но сейчас был выключен. Он вообще включался по какому-то странному расписанию - Динозаврицкий однажды попробовал его вычислить и пришел к выводу, что фонарем управляет генератор случайных чисел.

Из кухни вдруг донесся звук, как будто кто-то крошил сухарь. Первое, что подумал Динозаврицкий - в квартире завелись мыши. Сухарь он еще перед отъездом уронил за плиту, вряд ли Галя его достала, ну, и вот... В институте рассказывали, как вылавливали мышей в новых домах, вплоть до последних этажей, а что уж говорить о таком старом доме! Придется доставать мышеловку - коту он в этом вопросе не доверял. Васька был городским домашним котом, он, возможно, и не знал, что мышей едят...

На кухне раздался короткий мяв, захлопали крылья. Динозаврицкий вскочил, вбежал в кухню и включил свет. Галя что-то недовольно пробурчала сонным голосом.

Зира сидела на холодильнике, Васька смотрел на нее снизу. В Васькином блюдце с вечера оставалось несколько кусочков сухого корма, два или три из них сейчас лежали рядом на полу, раскрошенные - явно Зира постаралась. Мыши, значит, ни при чем.

Динозаврицкий посмотрел в комнату. На стол прямой свет из кухни не попадал, но даже слабого рассеянного света хватало, чтобы увидеть то, что он и ожидал увидеть - клетка была аккуратно заперта на крючок. В кормушке было пусто.

Он открыл дверцу клетки, потом взял Зиру с холодильника - та опять не сопротивлялась, - посадил в клетку, запер ее и тщательно проверил, сработала ли блокировка. Конечно, она сработала, и, не нажав предварительно кнопки, поднять крючок было невозможно. Значит, Зира ее нажала. Или крючок был опущен не до конца, и блокировка не держала? Оба раза? Маловероятно. К тому же крючок тогда был в таком же положении...

- Слава, свет! - сказала Галя. Динозаврицкий выключил лампу на кухне и лег. Кот запрыгнул на диван, устроился рядом.

Значит, Зира нажимала кнопку пальцем изнутри. Движение для птицы неестественное, но мало ли чему ее мог научить Гондурасьев. С него станется...

Динозаврицкий заснул, и ему приснился павиан, разбирающий отверткой замок клетки. Когда зазвонил будильник, он встал, включил торшер и обнаружил на нем Зиру.

6

Уходя на день из дома, они обычно оставляли форточку приоткрытой. В этот раз Динозаврицкий хотел ее закрыть, опасаясь, что Зира днем вылезет из клетки и улетит, но Галя решительно запротестовала:

- Тут к вечеру все провоняет птичником! Пусть летит. Сам говорил, у нее цена отрицательная.

Динозаврицкий считал, что дело не только в цене, но разубедить Галю не пытался, потому что она, честно говоря, была права; поэтому, уходя в институт, он принял меры, какие сумел придумать на скорую руку. Он хотел припаять крючок и уже полез в стол за паяльником, но тут ему попался на глаза кусок пластилина. И, чтобы не паять сейчас и не отпаивать вечером, он просто налепил на крючок пластилиновую блямбу, надеясь на то, что Зира не найдет под ней кнопку. К тому же он рассчитывал, что птица оставит на пластилине следы когтей, когда будет ее искать. Уже перед самым выходом он вытащил из кошелька рубль и оттиснул на блямбе двуглавого орла - для солидности.

В институте он мельком просмотрел справочник, ничего похожего на Зиру в нем не нашел, поэтому вечером взял книгу домой. И с ней еще две, причем одну - издание шестидесятого года, с подробными иллюстрациями, но такую толстую и тяжелую, что полиэтиленовый пакет с книгами он не решился поднимать за ручки и нес в обнимку.

Когда он пришел домой, Зира сидела, как положено, в клетке, и на пластилине не было никаких птичьих следов, кроме отпечатанного утром орла.

Первым делом он натянул в форточках сетку, которой летом они спасались от комаров, чтобы птица, если все-таки сумеет выбраться из клетки, не улетела на улицу. Потом весь вечер рылся в справочниках.

- Что показали изыскания? - спросила Галя, когда он отложил наконец книги.

- Изыскания показали, что на территории бывшего СССР и зарубежной Европы таких птиц не водится.

- Слушай, а может, этот твой... Гондурасьев ее перекрасил?

- Для чего? И потом, не так просто это сделать - покрасить живую птицу, - сказал Динозаврицкий. - Хотя, конечно, он вполне способен. Был способен...

- А может, позвонить в Новосибирск, его родственникам? Они-то, наверное, знают?

- Во-первых, у меня здесь нет никаких координат, все на работе. Значит, до понедельника не позвонить. А во-вторых, там данные только по институту, а надо домой. Я не говорю о том, что это не вполне удобно - я с ним самим едва знаком, а родных его вообще видел только на похоронах. И племянника подставлю. Но дело даже не в этом.

- А в чем?

- Их институт в системе Министерства обороны. И если я начну узнавать домашний адрес или телефон...

- Ты думаешь, это какая-то секретная птица?

- Не думаю. Вряд ли Гондурасьев держал дома такой объект. Но если я начну справляться, они могут меня послать, как говорится, лесом, и будут в своем праве.

Следующий день был субботой, Динозаврицкий собирался поспать, но Галя, когда встала (у нее в субботу были уроки), сразу же его подняла:

- Слава, она опять вылетела! И, похоже, нагадила в раковину!

Динозаврицкий поднялся и, ворча, побрел в кухню. Заглянул в раковину и сказал:

- Не клевещи на бедную птичку. Там только мусор, с вечера остался.

Потом, взяв Зиру, сказал:

- Пойдем, откроешь мне клетку.

Он вышел в комнату, Галя за ним, протянула руку к дверце, и тут он резко сказал:

- Не трогай! Включи свет.

Галя, ничего не понимая, убрала руку, включила лампу, и они увидели, что пластилин, которым с вечера снова залепили защелку, совершенно нетронутый.

- Ничего не понимаю... - пробормотал Динозаврицкий. Галя разгребла ногтями пластилин, добралась до кнопки, открыла дверцу и убежала. Она с трудом просыпалась по утрам, вставала без запаса времени на непредвиденные дела, и несколько минут, потраченных на Зиру, сильно выбили ее из графика. Уходя, она сказала Динозаврицкому:

- Увез бы ты ее в институт, в самом деле.

Совет был хороший, но трудновыполнимый: на улице опять похолодало.

Когда Галя ушла, Динозаврицкий тщательно осмотрел все соединения клетки. Похоже, человек, ее делавший, работал со сварочным аппаратом впервые в жизни, но очень старался. Решетка получилась прочная, хотя и страшненькая.

Динозаврицкий сел в кресло и задумался. Птица переступила по жердочке и негромко сказала: "Керк". Он посмотрел в кормушку - там было пусто, - поднялся, открыл холодильник и вынул пакет с "Вискасом". Он уже протянул руку к клетке, чтобы достать кормушку, потом внезапно остановился и сказал самому себе:

- А сделаем-ка мы вот так!

Он насыпал корма в банку из-под шпрот, поставил на стол рядом с клеткой, шуганул кота и сказал Зире:

- Ну, вылезай!

Птица забеспокоилась, переступая лапами по жердочке, подобралась к решетке и попыталась просунуть голову между прутьями. Еще сильнее волновался кот, он мяукал, а потом запрыгнул на стол - Динозаврицкий едва успел спасти жестянку с кормом. Согнав Ваську со стола, он забрал клетку и корм и унес все в кухню, закрыв перед котом дверь. Кот скандалил в комнате, и Динозаврицкий выставил ему блюдце, чтобы успокоился.

Зира и на кухне не пыталась вылезти из клетки. Она вертелась около решетки, пробовала как-нибудь просунуть голову между прутьями, кричала: "Кер-р-р!" Потом поняла, что ничего не выйдет, нахохлилась и развернулась к Динозаврицкому спиной.

- Сволочь! - сказал он. - Вылезала же три раза. Даже четыре. Чего тебе еще надо?

"А что, в самом деле, ей надо? - подумал он. - Каждый раз она это делала без свидетелей. Может, она стесняется?"

Он вышел из кухни в комнату. Кот метнулся ему навстречу, Динозаврицкий перехватил его, вытащил обратно и закрыл дверь. Десять минут (засекал по будильнику) он выждал, сидя в кресле, потом заглянул в кухню через стекло в двери, не открывая. Зира все так же сидела спиной к нему, повернув голову к жестянке, и вид ее был такой несчастный, что Динозаврицкий едва не открыл дверь, чтобы покормить бедную птичку. Усилием воли подавив в себе жалость, он сел обратно и стал вспоминать, что еще было общее во всех четырех случаях, когда птица сумела выбраться из клетки.

А общее ведь было то, что каждый раз она выбиралась на волю в темноте!

Рывком встав с кресла, он выключил свет в комнате, открыл дверь в кухню и там тоже выключил свет. И увидел, что полной темноты не получается: в доме напротив горели окна, и небо уже было не ночным, а сумеречным, и шторки на кухне были жиденькие, условные. Можно было пойти в подвал, поэкспериментировать там, и он уже хотел так и сделать, но передумал: лови потом птицу между трубами. Он вытащил из шкафа плотное, хотя и старое, черное одеяло. В стародавние времена он занавешивал им окно, когда печатал фотографии, тогда еще черно-белые. Забитые в раму гвоздики сохранились, он натянул одеяло, потом вышел в комнату и тщательно задернул шторы - здесь они были достаточно плотные.

Он вернулся в кухню, чтобы оценить произведенную темноту. Первым звуком, который он услышал, был тот же хруст, который вчера показался ему мышиным. Он включил свет и увидел, что кот забрался на стол и хрустит "Вискасом" в банке. И только стащив со стола кота, Динозаврицкий обратил внимание на клетку. Птицы в ней не было. Он посмотрел по сторонам и обнаружил ее на холодильнике. Кусочек "Вискаса" она держала в клюве - видимо, успела схватить, пока кот не влез на стол.

7

Вернувшись домой после трех уроков, Галя обнаружила на диване разобранную постель, а в кухне на столе - клетку с Зирой и кривовато, наспех нацарапанную записку:
"Вернусь не позже 12. С."

На кухонном подоконнике лежало старое черное одеяло.

Ей недолго пришлось гадать, что бы это значило. Динозаврицкий пришел через десять минут и сразу же получил нагоняй за беспорядок:

- Горело у тебя, что ли?! Куда это тебе понадобилось так срочно?

- Извини, увлекся, - ответил он, убирая постель.

- Чем увлекся? И куда ты ходил, скажешь наконец?!

- Увлекся изучением птички. Интересное создание, скажу тебе. А ходил в "Радио" за инфракрасными светодиодами.

- Мало хлама в доме?

- Галя, ты же знаешь: мы, радиолюбители, страшные барахольщики, - ласково сказал Динозаврицкий. - Хлама в доме хватает, но именно таких светодиодов у меня и нет.

- Зачем они тебе?

- Все затем же: изучать свойства птицы. Надо соорудить одно приспособление.

Он вытащил из шкафа картонную коробку с тем, что Галя называла хламом, достал инструменты и вознамерился разложить это хозяйство на кухне, но Галя потребовала, чтобы он выметался в комнату: она собиралась готовить обед. ("И клетку тоже забери!") Он расположился за столом в комнате, включил паяльник, отмотал с бобины несколько метров провода.

Зира беспокоилась в клетке, кричала и хлопала крыльями. Потом медленно вышел из кухни кот, сел у двери и начал облизываться.

- Галя, ты что готовишь? - спросил Динозаврицкий.

- Борщ.

Он сходил в кухню, и выяснилось, что сырое мясо Зира тоже ест.

К пяти часам, когда на улице совсем стемнело, приспособление было готово. Динозаврицкий вытащил из шкафа фотовспышку и старый, двадцать лет назад купленный "ФЭД". Собрав систему, он унес ее в кухню. Недолго там повозился, а потом за стеклом сверкнула вспышка. Галя вздрогнула и, когда он вернулся в комнату, спросила:

- Чем оно все-таки интересно, это твое создание?

- Ну, если быть точным, создание не мое, ибо не я создатель. Пошли, увидишь. Только выключи здесь свет.

Он вышел в кухню, забрав клетку с птицей. В кухне насыпал кошачьего корма в ту же банку, тут подошла Галя.

- Закрой дверь, - сказал Динозаврицкий. Галя закрыла. - Теперь по моей команде выключишь свет и по команде же снова включишь. Готова?

- Готова, - ответила Галя, положив руку на выключатель.

- Выключай.

Она щелкнула выключателем. Стало темно, гораздо темнее, чем бывает в кухне ночью, даже при не горящем фонаре за окном. Сейчас он горел, но на окне висело одеяло, и хотя свет чуть-чуть пробивался через него, осветить в кухне уже ничего не мог. Галя почувствовала слабое движение воздуха и услышала:

- Включай.

Первое, что она увидела при свете, - это пустая клетка. Зира сидела на краю стола, около банки с "Вискасом".

- Динозаврицкий, зачем ты это делаешь? - спросила Галя с обидой в голосе.

- Что делаю?

- Зачем ты открывал дверцу?

Динозаврицкий несколько раз открыл и закрыл запор.

- Слышишь? Щелкает. А тут щелчка не было. Ну, давай ты будешь держать крючок, а я выключать свет.

Галя внимательно посмотрела, но не заметила на его лице и следа улыбки.

- Не надо. Ты только скажи, как она это делает.

- А вот это я и сам не знаю. Просто сидит в клетке, а потом, если ей что-то надо, оказывается снаружи. Причем делает это только в темноте.

Он замолчал. Молчала и Галя, потом жалобно сказала:

- Увези ты ее в институт. Я боюсь.

- Чего бояться? Это очень мирная птица. Видишь, даже не сопротивляется. Открой клетку.

Вдвоем они водворили птицу на место. Галя вздохнула и снова сказала жалобно:

- Она ночью вылезет и будет летать по квартире.

- Не вылезет. Я на ночь включу вот эту штуку.

Он вытащил из кармана сетевую вилку. Из отверстия для шнура торчал короткий отрезок провода, и на конце его висела неоновая лампочка.

- Ночничок. Ток очень маленький, светит слабо, спать не помешает, а ей, чтобы не вылезла, этого хватит. А везти ее в институт я пока не хочу. Во-первых, холодно. Я не знаю, что это за вид и какой мороз она выдержит без вреда для себя.

- Этот... племянник - он же как-то ее привез из Новосибирска.

- Может, его там на машине привезли прямо к поезду, и тут тоже встречали. Во всяком случае, я не хочу рисковать, а сейчас, зная, на что она способна, - тем более. А во-вторых, во вторник приедет Ларин, я хочу ему тоже показать. Он в физике разбирался лучше всех на курсе, а здесь дело пахнет физикой.

- Ну и показывал бы в институте!

- Он туда не пойдет. У него застарелый конфликт с Прототиповым.

- Да ну! Какой еще конфликт? Ты же сам рассказывал про вашу компанию: Прототипов - Динозаврицкий - Ларин. Про конфликт ты ничего не говорил.

- Ну, этот конфликт существует в основном в воображении Ларина. Понимаешь, на последнем курсе он увел у Толика девушку. И женился на ней. Толик, конечно, расстраивался, но, во-первых, недолго, для него наука всегда была на первом месте. Точнее, карьера в науке. Нет, даже не так. Своего рода здоровый карьеризм: хочется сделать что-то значительное, и хочется, чтобы другие признали эту значительность. Понимаешь?

- Наверное, да. Правда, наш военрук как-то сказал, что карьеризм здоровым не бывает, но это, похоже, отражение его собственных проблем.

- Вот. А во-вторых, Толик, по-моему, на Андрюшку даже не слишком обижался. Да и та девушка, честно говоря, была не для него. А вот для Ларина в самый раз. Такая увлекающаяся натура - вроде тебя.

Галя сделала вид, что ищет что-нибудь тяжелое. Динозаврицкий усмехнулся и продолжил:

- Толик недолго обижался, если вообще обижался, а потом нашел другую и женился на ней. А Андрюшка со своей прожил три года и разошелся.

- И тогда Прототипов на него обиделся?

- Нет. Прототипову эти дела, похоже, вообще до лампочки. Он как встретился со своей Людмилой, так с тех пор с ней и живет. Единственный из нас. Это Ларин, когда разошелся со второй, вбил себе в голову, что Толик его считает бабником и втихаря не любит. Я ему пытался объяснить, что он зря комплексует, но с Лариным это бесполезно.

- А сейчас он живет с женой или один?

- Женат. Двое маленьких детей. Девочки. С предыдущими у него до этого не доходило.

- И которая его нынешняя жена?

- Четвертая.

8

В понедельник Динозаврицкий позвонил в справочную вокзала - узнать, когда приходят поезда из Хабаровска. Ларин не сказал, когда точно приедет, но, сопоставив расписание поездов с временем звонка, Динозаврицкий решил, что, скорее всего, ближе к вечеру. Во вторник он с обеда начал звонить домой, сначала никто не брал трубку, а около четырех взяла Галя и сказала, что Ларин уже здесь - только что приехал. Динозаврицкий сказал тем, кому он мог понадобиться, что уходит совсем, и отправился домой. Трудовая дисциплина в институте понималась достаточно гибко.

В изучении птицы Зиры он за эти дни мало продвинулся, выяснил только, что птице "переходы" (так он назвал для себя это явление) стоят определенных усилий. После пяти-шести она начинала жадно пить, после еще двух-трех вообще замирала в клетке неподвижно и долго отдыхала, похоже, даже спала. Кроме того, выяснилось, что чем меньше размер ячеек в клетке (он дополнительно обматывал ее проволокой), тем труднее ей давался переход.

Приспособление же, для которого Динозаврицкий покупал светодиоды, ничем ему не помогло. Он опутал клетку проводами, наставил на углах светодиоды и фоторезисторы, чтобы устройство включало фотовспышку точно в момент, когда птица пересекает решетку. Извел целую пленку, а во вторник проявил ее и напечатал снимки. Увы, поймать момент перехода не удалось, на всех кадрах Зира была уже снаружи клетки.

Единственное, с чем все вышло, как было задумано, - с ночником. По ночам птица смирно сидела в клетке и по квартире не летала.

Войдя в квартиру, он услышал на кухне звук льющейся из крана воды, сквозь который пробивался голос Ларина:

- ...Вам, Галя, как педагогу, это должно быть близко.

Динозаврицкий вошел в кухню. Ларин, сидевший на табурете в махровом халате и спортивных штанах, увидел его, вскочил и преувеличенно громко заорал:

- О, кого я вижу! Диплодок, привет!

- Здравствуй. Что там должно быть близко педагогам?

- Да это я объяснял твоей супруге, что клей "Момент" известен как вещество, которым подростки дурят мозги самим себе. А оказывается, можно и другим.

- Что ты имеешь в виду?

- Твоего сорокопута. Аккуратно вклеиваешь клеем "Момент" пару перьев в виде хохолка - и вот он, неизвестный науке вид. Ну, конечно, еще покрасить.

- Ларин, тебе никто не говорил, что ты трепло? Как ты это представляешь себе: покрасить сорокопута? Кисточкой, что ли? Так он и будет тебе спокойно сидеть, пока ты его красишь!

- Зачем так сложно? Берешь птичку, окунаешь в краску целиком, потом подвешиваешь ее за ноги на веревку сушиться. Она хлопает крыльями, и на них получаются как раз такие вот разводы. Заодно и высохнет быстрее... Галя, ради бога, не считайте меня извергом, это у меня просто такая манера шутить!

- Шутник! А хохол у нее настоящий, - сказал Диозаврицкий. Ларин тут же поинтересовался:

- А ты проверял? Дергал за него?

- Не дергал, и тебе не дам. И вообще, чем мучить птичку, рассказал бы лучше, зачем тебя носило в Хабаровск? В командировку?

- Нет, я, можно сказать, по общественной надобности.

- А, так вы с экологами ездили шуметь по поводу этого бензольного пятна?

Ларин кивнул.

- Ну, и как пошумелось? - спросил Динозаврицкий.

- Разве ж это шум? - поморщился Ларин. - Тоска зеленая. Везде пускают, все показывают, пробы отбирай где хочешь. Милиция нас охраняла - когда еще такое было?! Там одна точка отбора в нехорошем районе - какие-то склады, сараи, бомжатники. Гадюшник, одним словом. А пробы отбирать каждые три часа, в любое время суток. Так ночью патрульную машину посылали нас охранять, представляешь?!

- Это все потому, что пятно китайское. Было бы наше - та же милиция вас...

- Это точно, - согласился Ларин. - Слушай, Славик, я тут привез кое-что, - он повернулся к подоконнику, на котором Динозаврицкий только сейчас заметил длинный бумажный сверток. Ларин положил его на стол, развернул, и внутри обнаружилась рыба, которую даже неспециалист отнес бы к лососевым. - Не бойтесь, эта нерка без нитробензола, ее раньше поймали. Так что закуска у нас есть, а за остальным мы сейчас сходим, я только оденусь.

Уже одевшись, перед самым выходом он сказал Динозаврицкому:

- Чуть не забыл. Есть у вас будильник?

- Естественно.

- Заведи на девять часов.

- Утра или вечера?

- Вечера, конечно. Сегодняшнего вечера.

- Это зачем еще?

- Чтобы, с вами заболтавшись, не опоздать к поезду. Ночью идет поезд в Челябинск - залягу на верхнюю полку, утром буду там, а дальше автобусом. Пора уже домой.

- Во-первых, - сказал Динозаврицкий, - вечером транспорт ходит плохо, можешь и не успеть. Во вторых, поезд, помнится мне, проходящий, еще не факт, что будут билеты.

- А в-третьих, - сказала Галя, - в Челябинск можно будет завтра уехать автобусом.

- И, кажется, есть прямой рейс в Белорецк, - добавил Динозаврицкий. - Если так, уедешь без пересадок.

- Ребята, а я тут вас... того... не слишком? Завтра вам с утра вставать на работу, будете об меня спотыкаться.

- Мне, по крайней мере, завтра не на работу, - заметил Динозаврицкий.

Галя глянула с удивлением.

- Ты мне ничего не говорил.

- Не успел еще. Сегодня у нас теплотрассу рвануло. В институте ни горячей воды, ни отопления. Когда я уходил, они еще ремонтировали, и говорят, сегодня не кончат. Завтра продолжат. Прототипов сказал собрать всю живность в виварий, притащить туда побольше обогревателей, а остальные, говорит, чем мерзнуть, работайте по домам. У нас в лаборатории сегодня плюс девять, завтра будет холоднее.

В супермаркете перед полками со спиртным Ларин спросил Динозаврицкого:

- У тебя Галя как к водке относится?

- Плохо. Пьет мало, и редко, и только за компанию, и мне не очень дает.

- Значит, ограничимся поллитрой. Да и я, может быть, все-таки удеру от вас вечером на поезд.

- Не удерешь, - усмехнулся Динозаврицкий. - Я тебе кое-что покажу, и тебе сразу расхочется удирать.

- Что это ты мне покажешь?

- А вот этого сорокопута крашеного.

9

- Ну, что скажешь? - спросил Динозаврицкий, включая свет. Он взял птицу, Галя открыла дверцу клетки, и они посадили Зиру на место.

- Эффектно. Без пузыря не разберешься, - сказал в ответ Ларин и потянулся за бутылкой, в которой осталась едва треть. Галя отставила свою рюмку, а на Динозаврицкого посмотрела неодобрительно, когда Ларин ему налил.

- Хотя, в сущности, что здесь странного? - спросил Ларин, когда выпили и закусили. Вопрос, скорее всего, был риторический, но Динозаврицкий в ответ удивленно сказал:

- Как что? То и странно, что она проникает через решетку. Как она это делает?

- Ты про туннельный эффект слышал?

- Постой, это же из квантовой физики! Это у элементарных частиц эффект, а тут птица! Такого же не бывает!

- Если что-то запрещено законами природы, возможно, стоит поискать еще закон, который это разрешает. Примечание: возможно, этот закон еще не открыт. Вы прослушали формулировку второго закона Ларина, автор раскланивается, аплодисменты в студии!

Галя захлопала. О первом законе она уже слышала. Динозаврицкий сказал:

- Андрей, от скромности ты не помрешь.

- Вот и хорошо, я как раз собирался еще пожить. Твоя птица, между прочим, состоит из тех же элементарных частиц. Ты тоже. Скажешь, не так?

- Ну, так, а через решетку-то как?

- А вот так, - Ларин изобразил рукой движение, напоминающее не то птицу, проникающую через решетку, не то плывущую в воде рыбу. - Жидкий гелий обладает сверхтекучестью. Он проникает в любые щели, потому что он - квантовая жидкость. А это - квантовая птица Зира, прошу любить и жаловать. Цып-цып-цып...

- Знаешь, в этом что-то есть, - сказал Динозаврицкий, сделав так же рукой, - но почему только в темноте?

- Потому что на свету много посторонних квантов. Они ей мешают.

Динозаврицкий посмотрел на Галю - она, похоже, пыталась одновременно удержаться от смеха и вникнуть в непонятную ей область физики. Ларин тоже посмотрел на нее, и это вдохновило его на новый полет фантазии.

- Вы "Чародеев" смотрели? - спросил он. Конечно, и Галя, и Динозаврицкий видели этот фильм. - Помните три условия прохождения сквозь стену? Видеть цель, верить в себя, не замечать препятствия. В себя она верит, цель видела при свете, или вообще находит по запаху. А когда выключают свет, она перестает видеть решетку и проникает через нее.

Галя не удержалась и прыснула. Динозаврицкий не смеялся: несомненно, и в этом объяснении что-то было. Ларин продолжал:

- Между прочим, у нас там, в заповеднике, тоже есть кое-что любопытное. Вот ты, орнитолог, - обратился он к Динозаврицкому, - что ты знаешь о гребнехвостых дятлах?

- Почему гребнехвостые? - спросила Галя. А Динозаврицкий добавил:

- Это что, новый вид?

- А леший их знает! Скорее мутанты. Гребнехвостые - потому что у них на хвосте два пера стоят торчком. Поперек повернулись, получается гребень, как вертикальный руль у самолета... У нас там местные жители всякого расскажут. Говорили, я слышал, что там где-то в начале пятидесятых копали урановую руду, откуда и пошли все эти мутации. А один дед рассказывал, что знает штольню, в пятьдесят втором заложили - хотели до пекла добраться...

Динозаврицкий внимательно посмотрел на Ларина, но пока не заметил ничего подозрительного.

- ...Сталин незадолго до смерти сильно двинулся в религию, он и попов перестал сажать по лагерям. И будто бы ему было откровение, что Троцкий, как его грохнули, попал в ад, а дьявол поручил ему мучить верных ленинцев, которые тоже все туда попадают после смерти - они же в бога не верят, их в рай не пускают. И тогда Сталин приказал...

- Галя, - перебил его Динозаврицкий, - у Андрюхи это вроде спорта - сначала рассказывает правду, потом начинает привирать, а как увидит, что ему верят, так уже врет напропалую.

- Эх, Диплодок, такую фантазию испортил! - сказал разочарованный Ларин. - А я еще про рыбу-свинью хотел рассказать... Самое интересное, Галя, - это то, сколько удастся насочинять, пока перестанут верить. Мне удавалось такие фантазии людям впаривать! И ведь бывало, верили до самого конца, потом приходилось специально объяснять. Что интересно, когда выпьешь, лучше получается.

- А что за рыба-свинья? - спросила Галя.

- Да у нас там в озере живет. Под чешуей слой сала в палец. К зиме до полутора нарастает.

- Опять врешь?! - спросил Динозаврицкий.

- Вот за что купил, за то и продаю! Местные рыбаки рассказывали. А я что, я же не ихтиолог.

10

В хрущевской кухне с трудом поместилась раскладушка для Ларина, а больше там ни для чего места не осталось. Когда утром зазвонил будильник, Галя встала и с досадой подумала, что придется непонятно где и как греть чайник или вообще обойтись без чая. Что для нее было гораздо хуже, чем остаться без завтрака.

Дверь кухни приоткрылась, и Ларин негромко сказал оттуда:

- Галя! Я уже встал, кухня свободна.

Зайдя в кухню, она обнаружила, что Ларин не только встал, но и сложил раскладушку. Свернутая постель лежала на табуретке.

Тут и Динозаврицкий поднялся.

Когда Галя ушла в школу и они остались вдвоем, он спросил Ларина:

- Ну, ладно, вчера это был пьяный треп, а что ты сегодня скажешь насчет птички?

- С чего ж он пьяный? Разве это пьянка?

- Ну, положим, вчера ты выпил больше, чем мы с Галей вместе.

Ларин в ответ махнул рукой:

- Тренировка. Во-первых, среди нашего брата-эколога тоже есть любители этого вида спорта. А во-вторых, мы же не всегда воюем с властями. Бывает, и по-хорошему договоримся. Естественно, через это дело. А там уже не любители, а крутые профессионалы.

- Так как насчет птички? - напомнил Динозаврицкий.

- Слава, я тебе сегодня скажу то же, что и вчера: это какой-то квантовый эффект, вроде туннельного. И насчет прохождения сквозь стену могу повторить то же самое, а почему она вылезает только в темноте и другие подробности - это ты спроси у физиков. Ты ее кому-нибудь показывал?

- Нет. Хотел отвезти в институт, но по морозу рискованно, кто ее знает, при какой температуре она замерзнет. Я даже вид не сумел определить. Выяснил только, что в Европе, большей части Азии и Северной Америке такие не водятся.

- Ну, одна особь - не материал для выводов. Может, она в самом деле крашеная. А ты не пробовал взять машину в институте?

- Не пробовал, и пробовать не буду. К заму по АХЧ с этим не пойдешь - начнет выяснять, что, да как, да для чего, а в результате решения не примет, пошлет к директору. А к Анатолию я тоже не сунусь, он и так все время мне пеняет, что вожусь со всякими чудесами вместо того, чтобы делать диссертацию. Привезу на трамвае, когда потеплеет.

- А как у тебя с диссертацией?

- Так же. То есть, считай, никак. Хотел договориться с Гондурасьевым, а он вот...

- Слышал, - сказал Ларин. - Диплодок, а бросай-ка ты эту мышиную возню и двигай к нам в заповедник! Нам как раз нужен орнитолог.

- Гребнехвостых дятлов изучать? - иронически спросил Динозаврицкий.

- Дятел - ерунда, я такого и видел-то один раз. Его, скорее всего, кошка помяла... Слушай, я вчера, когда эти байки рассказывал, заметил за Галей одну особенность: у нее повышенная чувствительность к вранью. Насколько она тебя моложе? Лет на десять?

- На четырнадцать.

- Она ничего не сказала, но верить перестала сразу же, как я начал вешать вам лапшу на уши.

- А в котором месте ты начал?

- Штольня в горах на самом деле есть. Ну, так ты подумай насчет заповедника!

- Там же у вас глушь! И потом, тебе хорошо говорить "мышиная возня" - сам-то, небось, кандидат.

- А! - Ларин махнул рукой. - Грехи молодости. У меня как раз был душевный подъем на почве вновь обретенного счастья в лице второй жены. Сейчас бы ни за что не сделал... Не такая уж у нас там глушь, телефон есть, интернет, что тебе еще надо? Зато Южный Урал! А диссертация - не волк, в лес не убежит. Сделаешь на нашем материале, у нас-то он будет поинтереснее, чем у Прототипова.

- Ларин, ты меня не баламуть! Я и так в сомнениях, еще и ты со своим Южным Уралом!

- Это не мой, а твой Южный Урал. Помнишь, что ты сам мне о нем говорил? Я ведь с твоей подачи туда и поехал. Кстати, о птичке. По мне, так не столько интересно, каким образом она это делает, сколько - зачем.

- Как - зачем? Жрать хочет, а корм снаружи! Тут как раз ничего интересного.

- Диплодок, вчера она два раза вылезала к кормушке, а потом ты убрал кормушку в клетку и благополучно о ней забыл. И еще три раза она сделала просто так, за аплодисменты.

- Знаешь, Андрюха, что-то от этих разговоров не прибавляется ясности. Давай-ка лучше сготовим что-нибудь пожевать, да и Зиру заодно покормим.

- Керрк, - сказала птица.

- А что ты собираешься готовить? - спросил Ларин.

- Яичницу будешь?

- Хм, - Ларин с кислым видом посмотрел на Динозаврицкого, - давай лучше я приготовлю, а ты будешь мне подавать продукты.

11

- Никогда бы не подумал, что это сочетается, - сказал Динозаврицкий, подъедая остатки того, что приготовил Ларин с его подачи.

- А я тебе говорил... - начал Ларин, затем перебил сам себя. - Пока не забыл, повесь одеяло на окно.

- А что такое?

- Хочу проверить одно предположение.

- Светло уже, - сказал Динозаврицкий, посмотрев в окно. - Будет просвечивать.

- Может, в ванной? - спросил Ларин. Динозаврицкий показал на окошко под потолком, между ванной и кухней:

- Надо еще это чем-то закрыть. Пошли лучше в подвал!

- Давай. Только фонарик возьми. Есть у тебя?

Ларин взял клетку с Зирой, Динозаврицкий - фонарик. Ключи от подвала висели в общей связке. В старом доме время от времени рвались проржавевшие трубы, а сантехники не спешили на место аварии. После нескольких потопов жильцы подъезда сделали побольше ключей, несколько человек сходили, разобрались, где там что отключается, и теперь по крайней мере в этом вопросе они не зависели от неторопливых работников ЖЭКа.

Открыв подвальную дверь, Динозаврицкий щелкнул выключателем. Внизу загорелся свет, и Ларин увидел, что площадка внизу перегорожена решеткой из толстого стального прутка. К решетчатой двери была приварена металлическая коробка, в которой виднелась замочная скважина.

- Однако неплохо вы тут перекрыли! - сказал он. - А свет здесь как включается?

- Свет включается сразу во всем подвале. Два выключателя, один здесь, другой внизу. Включается и выключается любым из них.

Они спустились вниз, Динозаврицкий открыл решетку. Прутья в ней шли вертикально, реже, конечно, чем в клетке у Зиры, зато раза в четыре толще, если не в пять. В трех местах через всю решетку шли приваренные к прутьям горизонтальные перемычки.

- Запри решетку, - сказал Ларин.

- Зачем?

- Для чистоты эксперимента.

Теперь он стал собранным и немногословным, не таким, как обычно. Динозаврицкий повернул ключ в замке.

- Выключи свет. И дай фонарик.

Динозаврицкий отдал Ларину фонарик, повернул выключатель, и наступила самая темная темнота, которую он видел с того времени, как купил на базаре птицу. Даже в институтской фотолаборатории такой не было, там все время горел какой-нибудь свет: или красный фонарь, или лампа увеличителя.

Они услышали хлопанье крыльев.

- Включить свет? - спросил Динозаврицкий.

- Не надо. Я сам, - ответил Ларин. Он еще чего-то ждал.

Динозаврицкий уже устал ждать и думал, предложить ли снова включить свет или сделать это самому, когда внезапно загорелся фонарик. Свет упал на решетку, и они увидели Зиру. Птица сидела на горизонтальной перемычке с внутренней стороны.

- Я думал, она пролезет через обе, - сказал Ларин разочарованно. Зира как будто услышала его. Она аккуратно протиснулась между прутьями, переступила лапами - сейчас она уже сидела с другой стороны решетки.

- Ну, конечно, - заметил Ларин, - к чему квантовые эффекты, когда можно и так?

- Что ты хотел проверить?

- Теперь уже неважно. Славик, а может, она подает тебе какой-то знак?

- Знаешь, Андрюха, не верю я ни в вещих птиц, ни во вселенский разум, ни в другие подобные штуки.

- И я не верю, но из этого не следует, что они не могут существовать.

- Ты еще скажи, что она разумная! Или вообще с другой планеты?

- Птица говорун отличается от некоторых биологов умом и сообразительностью¹.

- Птица говорун - это ты, Андрюха!

12

- Доброе утро, Леночка! - сказал Динозаврицкий, входя в приемную.

- Здравствуйте, Ярослав Максимович! - ответила Леночка, оторвавшись от бумаг. - Хорошо, что вы зашли. Подписывайтесь на восстановление Благовещенского собора. Сколько вам писать?

- Нисколько.

- Почему?! Все подписываются! Вот, даже Рамзия Фатиховна...

- Я, Лена, этот собор не взрывал и никаких моральных обязательств за собой не чувствую. А в бога я не верю.

Леночка смотрела на него чуть не с ужасом.

- Ярослав Максимович! Так нельзя! Надо верить.

- Почему?

- Потому что Бог накажет, - убежденно ответила она после небольшой паузы.

Динозаврицкий пожал плечами.

- Я ведь в него не верю и не боюсь, что накажет.

- Ну, а вдруг Он есть? - перебила Лена. - На всякий случай...

- На всякий случай можно делать вид, что веришь. Верить на всякий случай нельзя, бога этим не обманешь. И потом, если он такой, как о нем рассказывают, вряд ли он будет таким мелочным. Прототипов у себя?

- Ярослав Максимович! - Леночка пустила в ход последний аргумент. - Это же вера наших предков! Хотя бы из уважения к ним.

- Уважение к предкам - это серьезно, - согласился Динозаврицкий, - только которых именно предков я должен уважить: тех, что верили в Перуна и Сварога, или тех, которые отказались от Перуна в пользу Христа?.. Прототипов на месте?

Леночка молча кивнула. Она бы с удовольствием сказала Динозаврицкому, что у директора совещание, но тот вывел ее из душевного равновесия, а врать в таком состоянии она не умела.

Динозаврицкий открыл дверь и вошел в кабинет директора.

- Здравствуй, Анатолий. Вызывал?

- Здравствуй. Садись, есть один вопрос.

- Это ты Елене поручил подписку? - спросил Динозаврицкий, садясь в кресло для посетителей.

- Я спросил, кто возьмется, она взялась. Дело это, как ты понимаешь, абсолютно добровольное.

- Я-то понимаю, но против Леночкиного напора мало кто устоит. Вон, даже Рамзия Фатиховна... И тем самым достигается необходимый косинус между твоей совестью и указанием Вовки Черданцева. Пардон, Владимира Сергеевича.

- Косинус? При чем здесь косинус? - недоуменно спросил Прототипов. - Ты, наверное, хотел сказать "консенсус"?

- Нет, я хотел сказать именно "косинус". Но имел в виду консенсус, ты правильно понял.

- Слушай, сколько можно повторять чью-то избитую шутку?! Это уже не смешно!

- А я и не собирался тебя смешить. На самом деле это даже еще серьезнее, чем ты думаешь. Вот, представь, что чьи-то мнения по какому-то вопросу выражаются в виде векторов. Начало у них общее...

- Почему?

- Потому что по одному и тому же вопросу. Допустим, мнения совпадают - консенсус. Угол между векторами равен нулю, а косинус максимально возможному значению - единице. А теперь представь, что мнения полностью противоположные. Угол между векторами - сто восемьдесят градусов, а косинус, он же консенсус - минус единица...

- А если обоим по барабану, то вектора смотрят в перпендикулярных направлениях, и косинус равен нулю? - закончил Прототипов.

- Точно. Сам-то ты на сколько подписался?

- Ни на сколько. Я в бога не верю, ты же знаешь.

- Ну, ты даешь, Велосипед! - с восхищением сказал Динозаврицкий, и Прототипов подумал, что его уже давно никто не называл этим студенческим прозвищем, которое придумал Ларин после одного из семинаров по патентоведению.

- Я зачем тебя вызвал, - сказал Прототипов, - мне надо отправлять план на следующий год. Нужна тема твоей диссертации. Я тут прикинул варианты, исходя из того...

- Впиши любой, - перебил его Динозаврицкий.

- Ты хотя бы взгляни! - сказал директор, протягивая ему лист бумаги.

- Да ну их, какая разница? Я же говорю, вписывай любую, - ответил Динозаврицкий, отстраняя бумагу.

Директор положил бумагу перед собой, несколько секунд смотрел на нее, потом поставил галочку и снова показал Динозаврицкому. Тот посмотрел и молча кивнул.

- И ты будешь по ней работать? - недоверчиво спросил директор.

- Буду. Если вообще буду здесь работать.

- То есть, как это "если вообще буду здесь работать"? Куда ты собрался?

- Никуда, - Динозаврицкий в последний момент скорректировал ответ, который должен был прозвучать "никуда пока". - Это я так, на всякий случай.

- На какой еще случай?

- Ну, мало ли? Например, Дума придумает какую-нибудь статью в кодекс и для нас, безбожников, не все же одних мусульман хватать. И, как в песне поется, Владимирский централ, этапом из Твери...

- Типун тебе на язык! - сказал директор с видимым облегчением. - Дурак ты, Диплодок, и шутки твои дурацкие! В ларинском духе. От него, кстати, ничего нет?

- Ларин ездил в Хабаровск, спасал Амур от бензола. Сейчас уже дома, - ответил Динозаврицкий. О том, что Ларин был у него на прошлой неделе, он дипломатично умолчал.

Прототипов повернулся к экрану компьютера, защелкал клавишами. Динозаврицкий поднялся и шагнул к двери, потом вдруг остановился.

- Толя, - сказал он, - мне бы машину завтра на утро. Можно будет сделать?

- Зачем? - спросил Прототипов, не отрываясь от экрана.

- У меня дома есть одна птичка. Любопытный экземпляр. Надо бы привезти сюда, а по морозу боязно.

- Подойди к Кузьмину. Если будет спрашивать, скажи, что я разрешил.

Сообщение о любопытном экземпляре директора интересовало явно меньше, чем план на следующий год: от компьютера он так и не оторвался. Динозаврицкий подошел к двери, взялся за ручку. В этот момент за спиной у него раздался голос Прототипова:

- Слава, если Ларин здесь появится, ты скажи ему, будь другом, что напрасно он так думает. В конце концов, я и с Людой-то встретился благодаря ему. Ты так прямо ему и скажи, от моего имени. Может, подействует.

Динозаврицкий остановился, постоял пару секунд и, не придумав, что сказать в ответ, молча вышел. Он закрыл за собой дверь и пошел искать Кузьмина.

Кузьмин, заместитель директора по АХЧ, был известен тем, что его всякий раз надо было искать. Застать его в кабинете было невозможно. Подергав запертую дверь, Динозаврицкий прикинул, где он может быть в это время, и решил, что рыскать по этажам не стоит, лучше подойти ближе к концу дня. Как у всех давно работающих в институте, у него была своя тактика поиска Кузьмина. Конечно, сегодня он уже машину не получит, но можно будет договориться на утро, ему ведь недолго.

Ближе к концу дня он благополучно забыл о Кузьмине, а когда спохватился, было поздно. График работы Кузьмин соблюдал пунктуально. Все же он сходил на всякий случай, опять наткнулся на запертую дверь и решил, что если подойти с самого утра, то шанс еще есть, несмотря на предпраздничный день.

На следующий день с утра у Кузьмина снова была заперта дверь. Динозаврицкий вернулся к себе в лабораторию и уже без всякой тактики начал звонить каждые пять минут. Когда в шестой раз никто не взял трубку, ему это надоело, он позвонил Леночке, которая и просветила его. Оказалось, Кузьмин еще накануне вечером отпросился у директора и уехал в деревню к родственникам, и теперь его не будет до конца новогодних каникул. Динозаврицкий недолго раздумывал, пойти ли еще раз к Прототипову или попытаться самому разыскать водителя, а потом махнул рукой. Водителю он не указ, а разматывать цепочку, начиная с директора, - когда еще он получит ту машину? К тому же последний рабочий день в году. Привезет на трамвае, как потеплеет.

13

Потеплело к вечеру третьего января. Еще накануне поползло вниз давление, утром ветер поменялся с восточного на юго-западный, и пошел снег с метелью. После обеда ветер постепенно стих и ближе к вечеру налетал лишь изредка, а снег падал с неба крупными хлопьями, оседал на проводах, редкие порывы ветра сбрасывали его, и тогда в квартире мигал свет, а компьютер, который терзала Галя (она готовила материал к олимпиаде по истории), сбрасывался и начинал перезагрузку. После того, как ей в третий раз пришлось начать заново, Динозаврицкий посоветовал отложить на завтра. Галя покачала головой:

- И так я затянула, завтра вечером последний срок. Лучше уж сегодня закончить. С утра я без будильника не встану, а он не сработает, - она показала на табло будильника, на котором светились нули. - А я потом буду метаться и ругать тебя.

- А меня-то за что?

- Давно пора батарейку поменять! Ходил ведь в "Радио", а об этом не вспомнил.

Действительно, Динозаврицкий давно собирался заменить пришедший в негодность резервный аккумулятор, без которого при любых перебоях в электросети будильник сбрасывался в ноль. Он посмотрел на часы - идти в "Радио" было уже поздно, к тому же он не знал, как магазин работает в каникулы.

Со всеми предосторожностями, постоянно сохраняя изменения, Галя закончила свою работу к полуночи. За это время напряжение в сети пропадало еще дважды, причем один раз - на несколько минут.

На улице потеплело, в квартире тоже поднялась температура, и спать легли, открыв обе форточки на всю ширину.

Динозаврицкого разбудил короткий рык холодильника, включившегося на секунду, чтобы немедленно отключиться. Он тут же снова заснул, скорее даже задремал, потому что когда снова зарычал холодильник, сразу и бесповоротно проснулся. Он рывком приподнялся на постели, повернул к себе будильник. На табло горели четыре нуля, разделенные пополам мигающей точкой.

Динозаврицкий не имел представления, сколько прошло времени, но понял, что все это время не было электричества, и в квартире было темно. И все еще темно.

Во дворе загорелся фонарь на столбе, осветил шторы на окне снаружи. В комнате стало чуть светлее. Значит, в сети уличного освещения тоже не было напряжения.

И неоновая лампочка в кухне, куда убрали клетку, выходит, тоже не горела.

Он встал и вышел в кухню. Еще не включив света (хватило того, что попадал снаружи), он увидел, что Зиры в клетке нет.

По-видимому, он уже научился каким-то образом угадывать действия птицы, поэтому не стал включать свет и смотреть по углам кухни, а сразу выглянул в окно. Зира сидела спиной к нему на толстой ветке клена, росшего перед окном.

По всему было видно, что ей непросто дался переход сквозь сетку, непроницаемую для комаров. Она сидела на ветке неподвижно, только изредка вздрагивала - впрочем, может быть, Динозаврицкому это только казалось. В ячейках сетки застряло несколько перьев, еще одно лежало на подоконнике. Наспех одевшись, он выскочил в прихожую, включил там свет и открыл стенной шкаф, где на верхней полке хранилась большая корзина, а в углу - лыжи. Где-то было еще метра три веревки. Стараясь поменьше шуметь, он вытащил из шкафа все это хозяйство.

Корзину привязать к лыже дном вверх, и с этой штуковиной придется лезть на дерево - снизу не достать. Внизу развилка, затем не очень высоко толстый сук, чуть выше следующий, а оттуда, пожалуй, уже можно будет дотянуться. Корзину надо привязать чуть наискосок. Накрыть ей птицу, пока она сидит, обессилев после перехода, и стащить вниз... А если с перепугу начнет отбиваться? Ладно, в перчатках не так страшно.

А может, не надо таких сложностей, а просто влезть по веткам, взять птицу и спрыгнуть с ней в сугроб?

Динозаврицкий подошел к окну, чтобы еще раз оценить ситуацию, и увидел, что птице угрожает новая опасность - по стволу дерева лез вверх наглый бродячий кот.

Он бросился в комнату, с грохотом открыл шпингалеты, распахнул балконную дверь и выскочил на балкон. Сырой снег лежал толстым слоем на перилах - Динозаврицкий широким движением сгреб его, слепил плотный и увесистый комок и швырнул в кота. И, уже бросая снежок, подумал, что, наверное, зря испугался: коты не охотятся на деревьях. На земле, на скамейке, на низеньком заборчике - если бы она сидела там, он мог бы ей угрожать; но на ветке, тем более на такой высоте...

По-видимому, из-за этой мысли у него дрогнула рука, снежок попал в ветку, расположенную выше, и весь снег, накопившийся на ней за сутки снегопада, обрушился вниз - на кота и на птицу. Кот вздрогнул, не удержался, спрыгнул на ветку внизу, с нее, не задерживаясь, в сугроб и крупными скачками двинулся к углу дома. А Зира, встряхнувшись, замахала крыльями, сорвалась с ветки и полетела через двор, мимо горящего фонаря, в промежуток между домами напротив, и растворилась в темно-сером небе.

14

- Динозаврицкий! - раздался за его спиной возмущенный голос. - Что ты делаешь?

Он обернулся. Галя стояла посреди комнаты, завернувшись в одеяло. Он шагнул в комнату, закрыл за собой дверь.

- Кажется, я сделал большую глупость, - сказал он. - Зира улетела.

- Как улетела? Ты ее выпустил?

- Вылезла через сетку. Она сидела там на дереве. Туда полез кот, я бросил в него снежок, чтобы спугнуть. И спугнул обоих.

Услышав о коте, Галя обернулась, ища взглядом Ваську. Тот спокойно лежал в кресле, и она поняла, что речь идет о другом коте. Она подошла к окну, посмотрела на клен.

- Он что, мог ее схватить? - спросила она.

- В том-то и дело, что не мог. На земле мог бы, но не на дереве. Зря я бросал. А сейчас она улетела.

- Ну, улетела, и хорошо. Я ее боялась.

- Было бы чего бояться. Обыкновенная квантовая птица, к тому же очень мирная.

- А ты много видел в своей жизни квантовых птиц?

- Не очень. Пожалуй, только одну.

Он сел к компьютеру, включил питание.

- Что ты делаешь? - спросила Галя.

- Хочу найти расписание автобусов.

- Куда это ты собрался?

- В Челябинск. Или сразу в Белорецк, если есть рейс. Галя, я хочу тебе предложить одну вещь...

Динозаврицкий замолчал. Галя молча ждала, и он сказал - как прыгнул в холодную воду:

- Я хочу тебе предложить: давай уедем в заповедник. К Андрюшке Ларину.

Галя все молчала, и он спросил:

- Ты бывала на Южном Урале?

- Курган - это какой Урал? - спросила она в ответ.

- Курган, собственно, уже в Западной Сибири. Урал и Уральский федеральный округ - это разные вещи.

- Тогда не бывала. Я на Украине была. И на Волге. И еще у меня дядя в Кургане.

- Понимаешь, Южный Урал - это такое место, которое достаточно увидеть один раз из окна поезда - и все, можно влюбиться в него на всю жизнь. Я вот так и увидел его - из окна поезда. Мне тогда было двенадцать лет.

- Ты чем там хочешь заниматься?

- Ларин говорил, что им нужен орнитолог.

- А что там вообще есть, в этом заповеднике?

- Там несколько человек, которые вдали от начальства занимаются любимым делом.

- Наукой?

- Не знаю, - сказал Динозаврицкий задумчиво. - Понимаешь, наука сейчас распалась на множество маленьких кусочков. Эпоха узкой специализации. Каждый что-то делает в своей узкой области, а какое оно имеет отношение к науке в целом, и имеет ли вообще - это, скорее всего, станет ясно только потом... Но я одно знаю точно: если подвергнутся пересмотру какие-нибудь из самых фундаментальных законов, то все начнется в каком-нибудь месте вроде этого.

- Где-нибудь в глухом заповеднике?

- Не обязательно. Просто в маленьком научном коллективе, где люди сами решают, чем им заниматься, и где на них меньше давят всякие околонаучные условности.

- Ларин и Динозаврицкий - ниспровергатели закона сохранения энергии, - мечтательно-иронически сказала Галя. - Я в школе терпеть не могла физики. Наша физичка сама ее не знала и не любила, и мы тоже не знали и не любили. И я все время мечтала, чтобы кто-нибудь опроверг все эти законы... Слушай, а третий закон Ларина есть?

- Есть. Только он из другой области. Третий закон Ларина утверждает, что приготовить несъедобно труднее, чем съедобно. Если готовить абы как, скорее всего, получится съедобно, а чтобы сделать несъедобно, надо специально стараться... Галя, ты не уводи разговор в сторону. Что ты скажешь?

- Ты что, прямо сейчас хочешь ехать? Сколько времени, кстати? - спросила она.

- Половина седьмого, - ответил Динозаврицкий, найдя свои часы. - Нет, не сейчас.

- Тогда выключи компьютер. Я еще посплю. И вообще, может быть, я хочу съездить вместе с тобой, посмотреть.

Галя забралась под одеяло.

- Ну, так и съездим вместе, - сказал он. - Кстати, там рядом поселок, должна быть школа. Может, им нужен историк.

- Ох, Славик, - вздохнула Галя, - знал бы ты, до чего я не люблю свою работу! Давай лучше найдем для меня что-нибудь у Ларина в заповеднике.

- Но ты же любишь детей, - растерянно сказал Динозаврицкий, - школу любишь.

- И детей люблю, и школу, а вот работу свою не люблю. Хорошо математику или физику - можно не врать детям, рассказывать все, как есть. Даже биологи не врут, просто не рассказывают о некоторых вещах. А историку приходится врать, причем постоянно.

- Наверное, все-таки не врать, а, как и биологу, не обо всем рассказывать.

- Если бы! Конечно, обо всем не расскажешь, слишком много было событий. Не в этом вранье, а в том, что потом тем событиям, о которых рассказываешь, приходится давать оценку. Причем однозначную: программа требует. А в истории такого не может быть в принципе. Ты спать еще будешь?

- Нет, - ответил Динозаврицкий, подумав пару секунд, - не хочу, выспался.

- Тогда не мешай мне.

Галя отвернулась к стене. Динозаврицкий выключил компьютер, вышел в прихожую и собрал в шкаф все, что из него достал. Когда он вернулся в комнату, Галя уже спала.

Он сел в кресло, несколько минут посидел, затем решительно поднялся и снова вышел в прихожую. Взял фонарик и ключи, осторожно, стараясь не шуметь, открыл входную дверь, вышел на лестницу и спустился в подвал.

Он запер за собой решетку с внутренней стороны, а ключ от нее отцепил от общей связки и бросил между прутьями к лестнице. Ключ упал возле нижней ступеньки, в метре от решетки, и Динозаврицкий теперь не дотянулся бы до него, даже если бы рука прошла между прутьями. Пути назад не было, и он положил руку на выключатель.

"Если что, полезу в замок пальцем, как тот павиан, - подумал он. Посмотрел на замочную скважину - пожалуй, узковата. - Что ж, тем лучше. Вижу ли я цель? Положим, вижу. Не факт, что она там есть на самом деле, но вижу. Верю ли в себя? - он усмехнулся. - Придется поверить".

И он решительно щелкнул выключателем.

[1] Почти цитата из "Тайны третьей планеты" Кира Булычева.

Комментарии: 1, последний от 08/11/2006. © Copyright Кусков Сергей Юрьевич (w-nickols@yandex.ru) Размещен: 07/11/2006, изменен: 07/11/2006. 86k. Статистика. Рассказ: Фантастика Птицы		Ваша оценка:
Аннотация: Почти фантастический рассказ

Кусков Сергей Юрьевич : другие произведения.

Птица Зира