1.
Падать сквозь неизвестно что спиной вперёд было офигительно страшно. Судя по улетающим вверх тонким ветвям -- предварительно, разумеется, пребольно приложившимся к голой спине -- падал я сквозь лес. Повернуться не получалось совсем никак, будто я не падал, а по невидимым рельсам ехал. Попытки ухватиться за пролетающие ветви ни к чему хорошему не привели -- пару раз ожёг ладони, один раз весьма неприятно потянул плечо, но ни на направление, ни на положение, ни на само падение повлиять никак не удалось. К счастью, ветки оставались сравнительно тонкими и непривычно густыми -- джунгли, что ли, какие-нибудь? -- но чисто статистически такое везение долго продолжаться не может, и рано или поздно (и скорее рано, чем поздно) я таки встречусь с чем-нибудь излишне капитальным, и скорее всего -- с летательным, я бы даже сказал прилетательным исходом. В смысле -- насмерть, и это ещё не самый плохой вариант, всяко лучше, чем много лет мучаться полупарализованным инвалидом, бр-р-р!
На этой-то "весёлой" мысли я с громким хрустом влетел в разлапистый куст, и, к немалому удивлению потеряв-таки наконец хотя бы часть скорости, с глухим стуком рухнул на довольно мягкую землю. Ну то есть, не знаю, кому как, а по мне так просто замечательно мягкую: судя по тому, что я чувствую боль во всём теле, а конечности не только болят, но и на попытки ими пошевелить отзываются без дополнительных воплей -- я жив и практически цел! Вот только ни встать, ни хотя бы на бок перевернуться не получается, а поблизости раздаются какие-то подозрительные шорохи и явно заинтересованные звуки...
Сознание вернулось через какое-то время только для того, чтобы я понял: меня куда-то несут. То ли на каких-то носилках, то ли ещё как, но несут, причём бегом сквозь лес -- но, на удивление, весьма плавно. Полностью очнуться не получалось всё равно, как и окончательно отрубиться. Сколько меня так несли -- не знаю, время тоже как-то не особо ощущалось, но в какой-то момент заметно посветлело, потом мы и вовсе вышли из-под лесных крон, а вскоре, видимо, добрались и до местного населённого пункта. Разглядеть его не удалось по очень веской причине: стоило мне моргнуть на ярком свету, и глаза банально отказались открываться обратно. Ну и ладно! Потом посмотрю. Если выживу.
-- Кладите его сюда и выметайтесь! -- голос был резкий, очень недовольный и женский. Если бы не интонации -- то я бы назвал его приятным, а так первое впечатление -- заправская стерва, и явно имеет право командовать.
Меня довольно бережно уложили на ровное и твёрдое, затем негромко хлопнула дверь.
-- Лучше проверь, не ленись, -- второй голос был негромким, тоже женским и тоже... спорным. -- Тебя в тот день на хуторе не было, а вот я всё видела, и больше не хочу, так что давай, не ленись. Только порченого нам здесь и не хватало!
-- Вот сама бы и проверила, раз так переживаешь! -- снова заговорила первая, уже не столь самоуверенно и заметно тише, но по-прежнему как бы каждым словом подначивая, мол, ну давай, давай, дай мне повод склоку устроить. Точно стерва.
-- Вот будет моя смена -- и проверю, а сейчас смена твоя. Проверь, -- второй голос оставался ровным и спокойным, и вот это вот ровное спокойствие, явно не на пустом месте образовавшееся, видимо, подействовало-таки на стерву. Пусть пока будут Стерва и Бывалая, раз не представились, а там разберёмся. Интересно, что и как они собираются проверять?
-- Было бы на что смотреть... да и всё равно он не жилец! -- снова заговорила Стерва. -- Пусть себе забирают. Будут лечить -- глядишь, и сгорит кто! Хорошо бы эта мелкая сучка, бесит меня невероятно! Или та глиста тощая... Чтобы хутор не позорили, ур-родины.
-- Да, было бы неплохо, -- согласилась Бывалая, по-прежнему ровно и спокойно. Что-то мне здесь как-то не нравится!
-- Эй, там! Забирайте его! -- повысила голос Стерва. Дверь немедленно открылась, я скорее догадался, чем услышал шаги, меня вновь бережно подняли, а Стерва продолжила, чуть тише: -- Забирайте его насовсем. Вылечите -- ваш будет, ну а на нет и суда нет. В общем, сами с ним разбирайтесь.
Что-то мне как-то вот ну совсем здесь не нравится. Что значит "ваш будет"? А меня спросить? Может, я не хочу? Тем более Стерва их "уродинами" назвала... веры ей, конечно, никакой, но вдруг и вправду крокодилы? И, кстати, а почему я так уверен, что спасшие меня -- тоже женщины? И ведь уверен же! На все сто сорок шесть процентов!
* * *
Оказавшись вновь в руках моих спасительниц, я наконец-то с чистой совестью отрубился полностью и бесповоротно... А потом проснулся. Проспал я не знаю сколько, но точно не один день: было что-то в ощущениях такое -- не совсем понятное, но вполне однозначное. Лежал на мягком, под одеялом, в непривычно глухой темноте. Одеяло жарковато на мой вкус. Шевелиться по-прежнему не получалось... а, не, всё нормально -- получилось, да ещё как результативно! Стоило мне пошевелить рукой -- и державшая меня ровно за эту руку миниатюрная тень с удивлённо-радостным писком вылетела за дверь, звонким голоском оповещая явно весь дом, и хорошо, если не соседей тоже:
-- Он очнулся, скорее, скорее, он очнулся!
Вернулась она буквально через минуту -- и не одна, а со свечкой! Шучу. Помимо свечки с ней были ещё три молодые женщины. Очень молодые, я бы сказал, насколько позволяло оценить дрожащее пламя свечи. Выглядели они до забавного мило -- с искренними тревогой и надеждой на лицах, но ещё и очень странно, особенно все вместе столпившись возле кровати. Первая, которая явно дежурила возле меня и сейчас привела всех остальных (и свечку, да: в этой темноте свечка -- это очень важно!), ростом была не выше, чем если бы я на кровати сел, даже сильно ниже, кажется, и худенькая-худенькая. Я бы сказал, что вообще как ребёнок лет десяти-одиннадцати, но на ребёнка она не походила -- не те пропорции, не та пластика, просто очень миниатюрная, даже несмотря на совершенно по-детски собранные в два хвостика светлые волосы, милую улыбку с ямочками на смуглом лице и смешинки в карих глазах. Вторая, стоявшая слева от неё, была её полной противоположностью: просто огромная. Огромного роста -- чуть ли не вдвое выше первой и наверняка выше меня самого на голову, а то и больше, широкая в плечах и в бёдрах -- но исключительно женственная, невзирая на размеры: тонкая на остальном фоне талия и огромная грудь, даже на вид нежная и податливая, да ещё и исключительно выгодно подчёркнутая сложенными под нею полными руками, не оставляли в том ни малейших сомнений. Лицо её отчасти скрывала тень, только и видно было, что причёска у неё короткая, и волосы тёмные, а цвет глаз не разобрать вовсе. Третья, стоявшая за первой, оказалась ещё на полголовы выше второй, чуть ли не упираясь в потолок, но при этом была невероятно стройной, лишь самую малость обойдя первую кроху. Длинные тонкие пальцы теребят перекинутую через плечо длинную и толстую розовую косу, серые глаза смотрят серьёзно и внимательно, тонкие губы сжаты, но не сердито, а сосредоточенно. Четвёртая, стоявшая справа от малышки, дополняла собой "комплект", если можно так сказать: едва на полголовы выше первой, в "выразительности фигуры" она уступала только великанше слева. Изумрудно-зелёные волосы были собраны в сложную косу, вроде короны украшавшую голову.
Какое-то грёбаное аниме, блин, с экстремальными типажами на любой вкус: и маленькая-худенькая, и маленькая-фигуристая, и высокая-стройная, и высокая-фигуристая! Ну хоть девушки по-настоящему красивые, а не как в каком-нибудь порно, где одни сплошные сиськи на половину веса всей тянки и километровые ноги! В своём попаданчестве я уже ничуть не сомневался, было эдакое ощущение, что прошлая моя жизнь закончилась каким-то сообразно идиотским образом, вот только подробности из памяти упорно ускользали.
Под моим взглядом девушки явно начали нервничать, и я решил хотя бы попробовать разрядить обстановку:
-- Здравствуйте, красавицы! Спасибо, что спасли меня! Очень надеюсь, что смогу хоть как-то вас за это отблагодарить, -- судя по их зарумянившимся щекам и забегавшим глазкам -- кажется, я знаю, какую благодарность они бы хотели, и я вот совсем-совсем не против -- хватило бы только сил! Их-то четверо молодиц, а я-то пусть и крепкий мужик, и сохранился неплохо, но полтинник -- это полтинник... С другой стороны, недостаток пыла всегда можно компенсировать опытом, и какой-никакой опыт у меня таки имеется. Я улыбнулся, насколько смог дружелюбно и искренне: -- Давайте знакомиться! Меня зовут Коля, а вас? И где мы находимся, а то я ничегошеньки не понимаю!
Девицы как-то синхронно зашевелились, явно не зная, с кого начать и "незаметно" пихая друг друга локтями, пока не заговорила самая высокая.
-- Меня зовут Лиззи, я самая старшая из нас всех, родилась в четвёртую луну после Чёрной Луны. Это Бетти, она родилась в четырнадцатую луну, -- Лиззи указала на стоящую прямо перед ней кроху. -- Это Полли, она родилась в шестнадцатую луну, -- она указала на вторую малышку, фигуристую. -- А это -- Минни, она самая младшая, родилась в двадцать третью луну, -- указала местная "старшина" на великаншу, а потом обвела вокруг. -- Это наш дом, мы здесь живём вчетвером. А теперь и ты с нами... если, конечно, не против... -- последнюю фразу она произнесла гораздо тише и ну совсем не так уверенно, как говорила до того. Девушки продолжали смотреть на меня с ожиданием, некоторым нетерпением и толикой опаски. С инициативой у них явно было как-то не очень хорошо.
-- Нашли дурака отказываться от столь очаровательной компании! -- "оптовый комплимент" получился очень так себе, и реакцию у дам вызвал сложную и многоэтапную, к счастью, в конце концов они всё же поняли меня правильно. -- А какое сейчас время суток?
-- Вечер! -- радостно первой отозвалась Бетти, и добавила немного смущённо: -- Очень поздний.
-- Скорее, уже ночь, -- поправила её Лиззи.
Я задумчиво пошевелил конечностями, подвигал торсом -- нигде ничего не болело, даже старые болячки, к которым я успел привыкнуть за последние годы, не докучали.
-- Ещё раз большое спасибо за лечение! Вы меня очень-очень качественно вылечили, даже лучше, чем было до того падения! Скажите пожалуйста, кто из вас столь талантливый врач?
Три руки немедленно уткнулись в ещё сильнее засмущавшуюся Бетти, а сама она робко указала на Полли.
-- Ага, в таком случае, Бетти, не могла бы ты мне немножко помочь... с диагностикой? -- произнёс я максимально проникновенным тоном и очень двусмысленно подмигнул, нежно взяв её за правую руку. Пока она пыталась выйти из ступора -- остальные успели понятливо выйти из комнаты, закрыв за собой дверь, но оставив свечку на явно специально для неё предназначенной полочке.
Свободной рукой приподняв край одеяла, я легонько потянул её к себе.
-- Но ты же только очнулся! Тебе нельзя напрягаться! -- совершенно искренне всполошилась она, впрочем, абсолютно не пытаясь вырваться.
-- А я и не буду напрягаться! -- успокоил я её. -- Мы отлично справимся исключительно твоими силами, вот увидишь!
Она покраснела ещё сильнее, хотя это и казалось невозможным, и, быстро сбросив сарафан, практически рыбкой нырнула под одеяло.
2.
Она была не просто маленькой, а совсем крохотной. Аккуратно подхватив её под попу -- именно такую круглую и нежную, как ожидалось -- я подтянул её повыше и поцеловал в губы, зарывшись пальцами другой руки в недлинные волосы. Потом поцеловал ещё раз. На третий раз она наконец-то отмерла и сама активно включилась в процесс, с каждой минутой всё активнее ёрзая промежностью по моему животу.
Вскоре игнорировать её поползновения и изредка прорывающиеся сквозь поцелуи стоны стало совсем невозможно, и я решил переходить к "главному блюду". Разорвав поцелуй, я аккуратно надавил ей на плечи, сдвигая её ниже, и очень скоро упёрся прямо в цель. Чужая душа -- потёмки, но мне показалось, что одна только мысль о том, что её вот прямо сейчас и вот прямо здесь будет иметь вот прямо тот самый мужик, которого она несколько дней старательно с того света вытаскивала, довела её до первого оргазма, пусть и слабого, практически не настоящего.
А вот дальше вышел неожиданный затык, прям как в том анекдоте, "и в крынку не лезет": она оказалась ну совсем маленькой. Не то, чтобы я был каким-то там гигантом -- до героев порнофильмов мне точно далеко, но женщины не жаловались, а меряться пиписьками с другими -- это в школьные годы чудесные интересно... наверное... если больше заняться нечем. А я вот и в авиамодельный кружок ходил, и книжки читал, и на велосипеде катался, и даже борьбой занимался немного.
Девственницей она точно не была и от такой подставы со стороны собственного тела возмущённо вскинулась, с утроенным рвением попытавшись невеликим своим весом помочь в преодолении возникших сложностей -- без особого, однако, успеха. Пришлось брать инициативу в свои руки и, нежно ухватив за таз, покачивая и вращая, по чуть-чуть двигать её ниже и ниже, постепенно растягивая узкий вход. Процесс явно доставлял ей дискомфорт, но это не замедлило её ни на миг: то ли изрядно разгоревшееся желание, то ли задетая женская гордость, то ли и вовсе мазохизм не позволяли ей отступить, так что победа сил добра над жалкими законами природы была всего лишь вопросом времени -- а мы, собственно, никуда и не спешили.
Долго ли, коротко ли, но первый барьер был пройден, и головка протиснулась в жаждущее нутро малышки, на что она немедленно отреагировала следующим оргазмом -- по-прежнему несильным, но более продолжительным, заставившим её упасть и пробормотать что-то неразборчивое куда-то мне в солнечное сплетение.
Вполне удовлетворённый текущими достижениями на ниве налаживания межмировых отношений, я начал плавно покачивать её взад-вперёд, планируя потихоньку добраться и до финала, но Бетти останавливаться на полдороге, видимо, сочла ниже своего достоинства, и решительно возобновила попытки насадиться поглубже. Отказывать в такой малости женщине, к тому же привлекательной, я счёл категорически неуместным, а потому её настойчивость всячески поддержал, решив, что по накатанному должно пойти лучше.
И поначалу наши планы воплощались довольно хорошо: мы добрались до "экватора", и даже перевалили его, попутно ещё несколько раз порадовав малышку микрооргазмами, но тут упёрлись -- буквально -- уже совсем серьёзно: она была ну очень маленькая не только в ширину.
Вся эта "пододеяльная борьба", тем более на фоне её сбивающихся и задыхающихся чувственных стонов, уже практически довела меня до финала, и неожиданные ощущение, что она натянута прямо вся до упора, глубже уже некуда, стало последней каплей.
-- Я... сейчас... -- не преминул я предупредить партнёршу.
-- Я... Я... быстро! -- как-то не совсем правильно поняла она меня, и задвигалась резче, сильнее вжимаясь в меня лобком.
Всё так же придерживая её за бёдра, не оставляя попытки проникнуть ещё глубже хоть на миллиметр, я скользнул большим пальцем правой руки в горячую тесноту между нами, нащупывая её "волшебную кнопочку" -- как раз вовремя, чтобы наш оргазм стал совместным.
Она несколько раз пыталась приподняться и что-то сказать, но каждый раз её снова накрывало волнами наслаждения, сотрясая всё тело, сбивая дыхание и заставляя с очередным стоном падать обратно, с совершенно неожиданной при таких размерах силой вцепляясь в меня всеми конечностями. Когда я попытался аккуратно снять её с собравшегося уже сдуваться члена, она лишь вцепилась в меня совсем уж отчаянно, и я почёл за лучшее просто гладить её по спине, пока не успокоится -- и практически мгновенно уснул сам, видимо, и вправду ещё не полностью восстановившись после травм и лечения.
* * *
Я спал и точно знал это. И в этом сне я заново переживал разговор со странной фигурой в пыльно-сером балахоне со скрывающим лицо капюшоном. Даже сквозь очень балахонистый балахон, напрочь скрывающий фигуру, фигура излучала совершенно невообразимую мощь и ещё большую задолбанность. Похоже, даже у Смерти есть начальник, и у них обоих сегодня выдался тот ещё денёк.
-- Смертный, в силу непредусмотренных обстоятельств твой мир был преждевременно полностью уничтожен. В качестве компенсации тебе предоставляется вторая жизнь с возможностью выбора условий. Выбирай, -- голос звучал монотонно и устало.
"На Земле живёт... жило примерно восемь миллиардов человек. Если дело дошло до раздачи халявы -- скорее всего, случилась какая-то совсем феерическая жопа" -- сделал я логичный вывод, и задумался, чего же я хочу.
-- Потрахаться хочу. Много секса. С симпатичными женщинами, -- на всякий случай уточнил я. -- Не нагулялся.
-- Гарем, значит, -- устало констатировала фигура.
-- Ну, можно и гарем, -- покладисто согласился я. Спорить с этой... этим... в общем, спорить ну вот никак не хотелось. -- А можно и просто так. Мне не принципиально. Можно и вовсе одну, лишь бы с удовольствием.
Мой ответ заставил фигуру посмотреть на меня внимательнее -- не спрашивайте, как я это понял с этим её балахоном.
-- Другие пожелания?
-- Желательно, более-менее в своём теле -- я к нему привык. Очень желательно -- без героизма и подвигов. И без лишней халявы. Не хочу сидеть ни у кого на шее. Взаимовыгодное и взаимно приятное сотрудничество.
-- Совсем без приключений не получится, -- невидимый взгляд стал прямо-таки пристальным.
-- Ну это-то понятно, -- развёл я руками. -- TANSTAAFL(*). Как говорил Печкин, я теперь новую жизнь начинаю -- на пенсию выхожу. В концептуальном смысле. Вот и хочется как бы отпуска. Чтобы мир не спасать, водяной чип не искать(**) -- словом, хватит и просто гигантской огнедышащей крысы без отбитых друидов и пленённой принцессы(***).
-- Тогда ещё трения с местной властью.
-- Если не по злобе и не по тупости -- то годидзе!
Толчка я не заметил и даже не почувствовал -- просто полетел спиной вперёд... сквозь джунгли... ага.
* -- "There ain't no such thing as a free lunch" ("нет такой штуки, как бесплатный ланч", англ.) -- фраза, сильно популяризированная Хайнлайном.
** -- Отсылка к самой первой игре из серии "Fallout".
*** -- Отсылка к игре "Bard's tale 2005" (есть ремейк от 2020-го года, такой же страшненький, как и оригинал, но посвежее).
* * *
Разбудила меня Бетти: она попыталась через меня перелезть, но я эти поползновения тотчас же пресёк, ухватив её за ногу, и она плюхнулась на меня верхом, с искренним удивлением обнаружив мой утренний стояк.
-- Ой! -- пискнула она больше с надеждой, нежели испуганно. Видимо, вчерашний эксперимент ей всё же скорее понравился, чем нет.
-- Действительно "Ой", -- согласился я, недвусмысленно пуская в ход вторую руку. Вернувшиеся воспоминания дополнительно убедили меня в верности избранного курса. -- И я даже знаю, кто виноват и что делать!
Её ответный писк вызвал у меня желание проверить вчерашнюю гипотезу, и я, ухватив её за талию, одним решительным движением, не сдерживая силу, насадил её до упора, исторгнув из неё короткий стон, прерванный однозначно оргастическими спазмами. Сочтя это достаточным подтверждением, я прижал её к себе и перекатился, оказавшись сверху и всем своим немалым весом вжав её в кровать, а потом начал неспешно и методично долбить, за неимением лучшего слова, беспощадно растягивая её крохотную норку.
"Как есть, мазохистка!" -- подумал я, когда Бетти лишь чуть отвернула голову, спасая свой миленький носик, ухватилась обеими руками уже за мою попу и приподняла таз, с неукротимым пылом самозабвенно подаваясь навстречу каждому моему толчку.
Долго выдерживать это удовольствие было совершенно невозможно, и я вновь "отстрелялся". В этот раз мы управились гораздо быстрее, но её всё равно накрыло хорошо -- четыре раза я насчитал точно, хоть особо и не следил, плюс финальный аккорд, мало что не отправивший её в нокаут.
Пару минут мы просто полежали, восстанавливая дыхание, и мне вспомнилась старая цитата про "бокал коньяка до и сигарету после". Но спросил я о другом:
-- Слушай, а где здесь туалет? -- не знаю и не хочу знать, как уж они тут управлялись всё то время, что я был в отключке, но сейчас я в сознании, руки-ноги более-менее слушаются и я твёрдо намерен справиться со самостоятельно!
-- Идём, я покажу! -- Бетти тут же взвилась и попыталась броситься одеваться, но получилось у неё вовсе не так изящно, как я ожидал, и уж точно не так стремительно, как она хотела: после наших экзерсисов в кровати двигаться быстро она оказалась просто физически неспособна, да и походка вперевалочку бессовестно выдавала её состояние.
У меня получалось двигаться несколько более уверенно, но я всё равно не спешил и осторожничал -- нигде ничего не болело, но в теле ощущалась вполне понятная приятная усталость, а вот привычная по прошлой жизни сила -- как-то не очень. Опять же, местная одежда, предусмотрительно подготовленная для меня девушками, оказалась весьма непривычной -- что-то среднее между халатом и древнегреческим хитоном, но с подсказками Бетти я справился и с этим испытанием.
Заодно я воспользовался возможностью разглядеть Бетти получше в свете начинающегося утра, заглядывающего в небольшие окошки под самым потолком. Вчера, со свечкой, глаза меня немного подвели: малышка была вся оттенков серого. Кожа не смуглая, а довольно густого и тёплого оттенка серого, светло-серые (не седые!) волосы, тёмно-серые, как бы даже немного зеркальные глаза. Миленький чуть курносый носик, тускло-розовые (не серые!) губки бантиком, в любой момент готовые улыбнуться или засмеяться, очаровательные ямочки на щёчках, аккуратные бровки -- прямо пай-девочка с картинки! Только не девочка -- что-то неуловимое, какая-то своеобразная аура однозначно говорили: молодая взрослая женщина. Ну и хорошо, а то так и педофилом себя почувствовать недолго. Крохотная грудь с задорно торчащими тёмными сосками -- как раз такая маленькая, чтобы без труда спрятаться под хоть чуточку свободной одеждой, и как раз такая упругая, чтобы не исчезнуть, если лечь на спину. Выглядело это весьма непривычно, но в целом очень симпатично, о чём я ей и сообщил:
-- Бетти, ты такая миленькая!
В ответ она покраснела, как не краснела даже вчера вечером, и резко прибавила ходу.
3.
Туалет оказался этажом ниже и выглядел донельзя непривычно: несколько несомненных унитазов в довольно большой комнате, но больше похожих на странные цветки, некоторые закрытые и будто неспешно растворяющиеся в стене, другие -- наоборот, словно бы ещё не выросшие до полного размера.
-- Ой, как интересно, -- пробормотал я себе под нос, пристраиваясь к самому крупному и, надеюсь, самому крепкому "цветочку". Всё же центнер массы -- это не только полтора центнера в жиме от груди, но и повышенный спрос на усиленную мебель... и сантехнику тоже: до сих пор не могу забыть, как однажды поскользнулся в ванне, а потом менял смеситель, за который попытался ухватиться в падении. К слову, кровать, на которой мы с Бетти столь приятно провели время, ни разу не скрипнула, невзирая на все наши старания -- моё почтение!
Рядом с туалетом оказалась и ванная -- ещё одна довольно просторная комната со слегка вогнутым полом, округлыми стенами, приличного размера (метра два на четыре) округлым бассейном возле противоположной от входа стены, несколькими странными выростами на потолке и вообще откровенно органического вида. Биотехнологии, что ли? Любопытственно!
Бетти как раз отмокала под льющимся прямо из потолочного выроста душем, и вид мокрого и блестящего в струйках воды гибкого женского тела вызвал у меня совершенно однозначную реакцию.
-- Ой... -- на этот раз она пискнула гораздо более испуганно, чем утром, и я её ничуть не винил -- учитывая разницу в наших размерах, утром я, похоже, всё же чуть-чуть перестарался.
-- Не-не-не! -- сразу же успокоил я её. -- Помыться, позавтракать, поговорить и потом Полли. -- Как бы подтверждая мои слова, мой живот громко заурчал, заставив Бетти понимающе и одобрительно улыбнуться. -- Только не говори ей, пусть это будет сюрприз... ну, если она перестанет за нами подглядывать! -- Насчёт последнего это был смелый тык пальцем в небо, а вот в том, что все девчонки подглядывали за нашими с Бетти кувырканиями, я был уверен процентов на девяносто.
С помывкой я управился довольно быстро, облачился в это странное одеяние (в чужой монастырь со своим уставом не ходят, я помню) и отправился завтракать. Если не считать санузла, дом выглядел вполне привычно -- параллельно, перпендикулярно и в зелёный цвет покрашено деревом отделано, но теперь я стал замечать ранее проигнорированные мелкие детали, вроде плинтусов, которые совсем не плинтуса, а просто чуть скруглённые углы, закруглённые поверху двери и вообще обилие арок в проходах и окнах, широкая и плавно изогнутая винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Всё складывалось в одну картину: жильё было выращено внутри огромного, не менее пятнадцати метров диаметром, живого дерева.
Собственно, я помню из прошлой жизни, что в Африке в старых баобабах вполне себе такое устраивали -- был, даже, кажется, целый кабак, с залом, танцполом и всяким прочим. Вот только там это всё было вырезано, а здесь меня не покидало ощущение, что живое дерево пустило людей в себя пожить в обмен на... ну уж точно не на какашки, простите за прямоту! При таком уровне активности оно себе могло добыть удобрения и гораздо более простым и эффективным способом. Опять же, душ, где течёт вполне себе чистая вода, разве что с лёгким мыльным эффектом -- хотя это мне могло и померещиться, ибо изгваздаться или там сильно употеть я ещё не успел.
Завтрак оказался весьма вкусным: какое-то незнакомое мясо, тушёное с незнакомыми же овощами, у девушек было что-то своё и разное. За круглым столом хватило бы места и на шестерых-семерых, так что мы впятером разместились со всем удобством. Толком распробовать еду я не успел: практически мгновенно всё моё внимание отняли разговоры, затянувшиеся до самого обеда. Я рассказал, что попал из другого мира (правда, не стал упоминать ни о подробностях сделанного выбора, ни даже о самой его возможности), рассказал немного о своём мире, но больше расспрашивал об этом -- в конце концов, жить мне теперь тут, и надо хотя бы начинать ориентироваться в местных реалиях.
За разговором с... и как их изволите называть? Жёны? Дык, пока ничего такого официального не было, хотя они уже и без того впряглись во все сопутствующие обязанности, я к ним на всё готовое пришёл по факту. Любовницы? Ну тоже как-то не очень звучит, хотя и ближе. Собственно, им от меня только одного и надо, всё остальное они и сами могут и умеют. Честно говоря, престранное ощущение, в чём-то лестное, конечно, но всё равно не сказать чтобы приятное. Не люблю халяву.
Словом, рассмотрев Бетти ещё в спальне, я теперь с интересом разглядывал остальных. "Баскетболистка" Лиззи, самая старшая из четверых. Большую часть времени сосредоточенная, часто говорит очень академическим языком, как будто цитирует учебники, и вообще производит впечатление умной и начитанной. Нереально высокая -- наверное, все два с половиной метра! И очень стройная, на земные стандарты размер эдак сорок четвёртый или сорок шестой. Можно было бы сказать "длинная", но нет, просто высокая, тонкая и гибкая, и смотрелось это всё очень гармонично -- узкие ладони с длинными тонкими пальцами, узкое, чуть вытянутое лицо, длинноватый при любом ином раскладе тонкий прямой нос смотрится удивительно на своём месте. Лицо малоподвижное, как будто маска, но при этом удивительно выразительное. Шею иначе как лебединой и не назовёшь. Единственное, что у неё не было тонким -- это её потрясающая коса, с мою руку толщиной -- охренеть, чес-слово! -- розовая и до колен длиной. Большие миндалевидные глаза при свете дня оказались не серыми, а едва заметно желтоватыми, тонкие губы имели слегка фиолетовый оттенок, а кожа на свету слегка отливала оттенками бирюзового. В общем, аниме, как оно есть.
"Колобок" Полли -- только, на самом деле, вот совсем не колобок, а просто фигуристая, а для своего роста -- так даже очень фигуристая. Третья по старшинству и следующая в очереди на ночные развлечения. Изумрудно-зелёные волосы, собранные в уже знакомую "корону", днём, казалось, сияли собственным светом. Крепенькая грудь -- на самом деле, не такая уж и большая, как раз одной рукой ухватить, если пальцы пошире растопырить -- решительно натягивала довольно тонкую ткань, тонкая талия перехвачена многоцветным плетёным пояском, постоянно норовящим повернуться хвостами не в ту сторону, когда она от избытка чувств вскакивала с места. Вообще очень активная, постоянно жестикулирует, форменный электровеник. Лицо, в противоположность Лиззи, очень подвижное, глаза чёрные-пречёрные, будто вовсе без радужки, с непривычки даже немножко страшновато. "Зубки -- жемчуг, а губки -- коралл, хороши также грудь и улыбка", как пелось в одном старом фильме.
"Великанша" Минни -- самая флегматичная из всех, и самая огромная, хоть ростом и уступала Лиззи. На голову выше моих метра восьмидесяти пяти, заметно шире меня в плечах, руки не полные, как мне показалось вчера вечером, а мускулистые -- не как у бодибилдера, когда каждую мышцу по отдельности видно, а по-женски сглаженные, но всё равно видно, как они эдакими канатами перекатываются при каждом движении. И движется она очень аккуратно и плавно -- сразу видно, успела привыкнуть к своей явно выдающейся силе и тщательно её соразмеряет. Единственная из всех носила под платьем что-то похожее на бюстгальтер -- что и не удивительно, с её-то объёмами, которые и двумя руками не вдруг ухватишь! Волосы у неё были тёмно-каштановые, практически в тон к карим глазам. Стрижка у неё была самая простая и очень короткая. Такое впечатление, что ей было просто лень... или неинтересно? Судя по общей флегматичности -- скорее лень, но вдруг у неё просто есть какое-то хобби? Разве что тяжёлая атлетика, судя по её статям...
Девушки, и так-то симпатичные, но, похоже, не избалованные вниманием, от моих расспросов буквально расцвели и с воодушевлением наперебой рассказывали всё подряд, даже Минни под конец немного расшевелилась, а у меня от их рассказов шевелились волосы.
Если совсем-совсем коротко, то это был мир малочисленных апатичных мужчин и многочисленных несчастных женщин.
Апатичность местных мужиков проявлялась буквально во всём, от нежелания кушать (именно поэтому на столе и оказалось пять разных блюд -- а вдруг бы я раскапризничался? -- я это сообразил не сразу, а девушки даже и не упоминали, мол, обычное же дело, не о чем вообще говорить! Жесть, короче!) до просто нежелания (и это при таких-то красотках, которые из трусов не выпрыгивают только потому, что здесь их вообще никто не носит). И главная задача этих овощей -- это раз в несколько лет(!) собраться с силами и наделать всем фертильным женщинам детей. Обычно же их хватает только на то, чтобы потерпеть минутку, пока женщина сама пытается извлечь из них хоть какую-то пользу, и если она вдруг не успела получить, что хотела -- то это её проблемы...
И вот здесь мы плавно подбираемся к несчастным женщинам. Во-первых, у женщин с желаниями всё хорошо настолько, что даже плохо: от хронического недотраха они хиреют, слетают с катушек и мрут. Это если повезёт, потому что если не повезёт -- в них "вселяются демоны" и ничем хорошим это не заканчивается никогда. Видимо, получаются те самые "порченные", про которых говорила Бывалая, когда меня только притащили в Зелёный Камень, как называлась эта деревня (формально, она считалась хутором, но больше полусотни домов -- это как-то многовато). Во-вторых, большая часть женщин была бесплодной -- включая и моих визави, к их большому сожалению, "но это совершенно неважно!", как они оптимистично заявили. В-третьих, с интервалом в шестьдесят семь или восемьдесят три местных луны, равных вполне привычным мне по прошлой жизни двадцати восьми дням (тринадцать лун практически точно равны привычному мне году, то есть, через пять с мелочью или шесть с почти половиной лет), случалась так называемая Чёрная Луна. Интервал между пришествиями был совершенно случайным, с предыдущими никак не связанным, но более короткий всё же случался в пару раз чаще.
И вот именно с приходами этой Чёрной Луны было связано в жизни местных обитателей примерно всё. Во-первых, детей удавалось зачать практически исключительно только сразу после её прохода, ситуация как у Лиззи, зачатой заметно заранее, бывали крайне редко, только после длинного интервала и только у самых старших женщин, но ещё не потерявших фертильность. Второй ребёнок в одном интервале, как Минни, редкостью уже не был. Во-вторых, точный возраст как-то специально никто не считал, дни рождения не отмечали -- так, помнили, кто в какую Луну своего интервала родился, не более того. До первой своей Чёрной Луны -- просто малыш, до второй -- ребёнок, уже мальчик или девочка, с сообразным разделением интересов. После второй Чёрной Луны -- это уже юноши и девушки, вполне конкретно друг другом интересующиеся и этот свой интерес регулярно воплощающие при полном всеобщем попустительстве, ибо смотри пункт первый, дети -- только после Чёрной Луны, и вообще, дети -- это отлично, дайте два, а лучше три. Тогда же всех девушек магией проверяли на фертильность и бесплодных выселяли во внешние кольца деревни. После третьей Чёрной Луны человек считался совсем взрослым, пока не состарится -- то есть, у мужика совсем всё упадёт, а женщина второй интервал подряд не родит ни одного ребёнка. Старики тоже переселялись во внешнее кольцо. Ну и в-четвёртых, на мой взгляд самое главное -- в ночь прохождения Чёрной Луны из леса на деревню нападают всякие разные монстры, старающиеся женщин убить нафиг, а мужчин -- утащить. Судьба утащенных неизвестна, их никогда не удавалось найти, ни живых, ни останки, ничего.
Именно из-за монстров все хутора, даже в условно безопасных "внутренних землях" (на самом деле -- ни хрена они не безопасные, там волны монстров слабее едва на четверть, откуда только берутся!) имеют одинаковую кольцевую структуру: по периметру вдоль внешней стены -- древодома стариков и самых старших бесплодных женщин, за ними -- ещё стена, повыше и покрепче, и дома бесплодных молодух, к которым я как раз и попал, а уже за ними -- третья стена, совсем высокая и крепкая, за которой прячутся все мужчины, фертильные женщины и дети. Что интересно, апатия к местным мужчинам приходила как раз после третьей Чёрной Луны, и с каждой следующей лишь усиливалась, а до того они противоположным полом очень даже активно интересовались (чем очень старались воспользоваться женщины постарше).
Живут местные взрослые группами по интересам, от трёх до шести человек, и мои визави как раз такой группой и были. В центре -- это уже были семьи, один мужчина и две или три фертильных женщины, иногда даже четыре, если мужчина был ну прям офигеть, какой сексуальный гигант по здешним меркам. Пропитание добывали в джунглях, благо, климат очень ровный и хоть охота, хоть фрукты-овощи были круглый год. У них даже само понятие "год" практически забылось -- слово есть, а смысла нет! Четвёрка моих спасительниц как раз добычей пропитания и занималась, причём крайне успешно, чем, скорее всего, и заработала право оставить у себя спасённого меня -- и неприязнь местного руководства в лице Стервы и Бывалой.
В их сознании, не замутнённом логикой и привычными мне представлениями о справедливости, наше дальнейшее будущее выглядело исключительно радужно: я буду их регулярно трахать (обычно, если женщинам "перепадает" пару раз в луну -- это считается уже вполне удачной личной жизнью, а я, по их мнению, явно замахнулся сделать их прямо-таки счастливейшими женщинами на свете), они будут меня вкусно кормить и всячески обихаживать, а когда придёт Чёрная Луна (сейчас шла пятьдесят вторая луна от предыдущего прохождения, то есть, или через пятнадцать, или через тридцать одну луну, то есть, грубо -- через год и пару месяцев или через два года и пять) я переселюсь в центр, выберу себе пару фертильных женщин, чтобы клепать с ними детей, а они тут будут самоотверженно защищать деревню ради такого чудесного меня, и, скорее всего, кто-нибудь из них в процессе погибнет, может, даже две или три, но это совершеннейшая фигня, ибо так им будет только проще договориться, чтобы я хотя бы раз в луну навещал по старой памяти выживших.
Меня от "радужности" таких перспектив несколько пробило, и потребовалось довольно много времени, чтобы без мата объяснить, что мне, как выходцу из другого мира, эта перспектива не кажется такой уж радужной, хоть в плане их потенциальной гибели, хоть в плане променять их на каких-то неведомых баб, сидящих в полной безопасности только потому, что у них одно место лучше смазано...
В ответ меня заверили, что фертильные женщины -- все как одна писаные красавицы, куда красивее их четверых вместе взятых, а ещё умные, послушные и заботливые-заботливые, дескать, я там буду как сыр в масле кататься, но мне вспомнились Стерва с Бывалой и я в их рассказах несколько усомнился, правда, пока молча -- всё же, работа начальником характер портит, и сильно, по себе знаю. А самое для меня главное -- не эти "центровые" меня спасали и лечили (причём, вспоминая слова Стервы -- с риском для собственной жизни), так что хрен им в обе руки... то есть, нет, наоборот, ни хрена, и даже на посмотреть не покажу.
Моя сильно эмоциональная реакция их порядком удивила, и они довольно быстро, хоть и несколько неуклюже, сменили тему. Выяснилось, что у Бетти натуральный талант что к лечению, что к поиску всяких целебных травок, которыми она меня и откачала, что Минни очень-очень сильная, наверное, самая сильная на хуторе, и именно благодаря её силе им и удаётся так хорошо снабжать деревню, и меня без её помощи они бы ни за что не дотащили вовремя, за что я Минни искренне поблагодарил, от души крепко расцеловал и не скрывая одобрения пощупал бицепс... чуть ли не с моё бедро толщиной. Кажется, второе её смутило даже больше, чем поцелуи. Полли с удивительной ловкостью лазала по деревьям, находя и собирая самые лучше фрукты, а Лиззи исключительно успешно планировала все их совместные вылазки и вообще очень умная, и даже читает книги в библиотеке!
На словах про библиотеку я резко подорвался её посмотреть. Так-то отдохнуть от городской суеты в деревне -- это хорошо, просто-таки замечательно, но одна мысль, что теперь вот эта вот патриархальная пастораль навсегда (пусть и с такими симпатичными помощницами), что больше никакого интернета, никакого кино, никаких новостей и даже пивко с друзьями по пятницами туда же -- ибо вопрос с пивком ещё можно как-то попытаться решить, а вот друзей тут точно нет, и вряд ли среди местных овощей найдётся хоть кто-то... Словом, от одной этой мысли мне становилось как-то нехорошо, но библиотека всё меняла! Хорошая книга -- это не только отличный отдых и переключение мозгов, это ещё и возможность больше узнать об этом мире. Плюс, я не очень помню историю земного книгопечатания, но наличие книг как бы подразумевает наличие достаточно большого объёма знаний, который одному человеку в голове удержать не под силу, а это открывает интересные перспективы... ладно, хватит и того, что хотя бы от скуки не помру, ну или хотя бы не сразу.
Увидев мой искренний энтузиазм, Лиззи немедленно повела меня в библиотеку хвастаться, а остальные решительно заявили, что это прям вот отличная идея, они тут как раз сейчас всё мигом приберут и обед приготовят, ибо уже как бы немножко совсем пора.
Библиотека находилась на втором этаже, фактически, являясь третьей комнатой выделенных мне "мужских покоев" -- типовая застройка во всей своей красе... то есть, выращивание. Первая, которую я толком не рассмотрел -- комната-кровать, иначе и не скажешь, центральная -- своего рода кабинет, в котором можно и почитать с удобством, и умные мысли записать, буде такая блажь взбредёт, и третья, напротив спальни, самая большая -- как раз библиотека. Местные книги оказались смутно знакомыми не то по фильмам про Азию, не то ещё откуда свитками из удивительно тонких дощечек в сантиметр шириной и около тридцати длиной, связанных двумя шнурками за концы в эдакую верёвочную лестницу, которая аккуратно сматывалась в рулон и убиралась в футляр. На первый взгляд значки на этих дощечках показались мне совершенно непонятными, но буквально через миг я уже понял, что держу в руках "краткое наставление по целебным травам, правилам их сбора, хранения и использования". На одной стороне каждой дощечки помещалось примерно тридцать знаков, и каждый из них у меня в голове превращался то в слово, то в понятие, то в целое предложение, а то и вовсе в подробное описание, и несмотря на весьма скромный размер, одна такая дощечка вполне соответствовала паре страниц привычных мне по прошлой жизни книг. Названия книг были написаны и на пронумерованных футлярах, аккуратно уложенных каждый в свою ячейку -- тоже с номерами -- в плотно стоящих шкафах, которых в библиотеке оказалось десятка два, каждый, навскидку, на пару-тройку сотен футляров!
-- Да это же просто сокровище! Просто потрясающе! Сколько же тут книг! Это же читать -- не перечитать! -- мой искренний энтузиазм очень сильно удивил Лиззи, и явно ещё более порадовал. На её губах появилась несколько растерянная улыбка, а я продолжал радоваться: -- Тут же наверняка есть не только про травы книги!
-- Вот, здесь есть индекс, -- указала в сторону слегка опешившая от моего напора Лиззи. -- Здесь подробно указано, какие шкафы каким темам посвящены, какие книги где...
Я её не дослушал, а просто ухватил в охапку... куда дотянулся... приподнял и закружил. Несмотря на свой потрясающий рост, она оказалась довольно лёгкой и очень приятной на ощупь -- не обтянутый кожей скелетик, как некоторые анорексички из моей прошлой жизни, а просто вся такая удивительно тонкая, с нормальными мышцами и даже с тоненьким подкожным жирком, придающим ту самую манящую мужской глаз плавность женским очертаниям. Прежде, чем она успела прийти в себя от неожиданного "нападения", я поставил её обратно на пол, аккуратно ухватил её лицо обеими руками, притянул к себе (ох уж эта разница в росте!) и крепко поцеловал. На миг её глаза стали большими-пребольшими, а потом начали закатываться, но я дёрнул её за ухо (ага, что ближе было -- за то и дёрнул) и её взгляд вновь сфокусировался на мне.
-- Так неудобно, -- удивительно ровно, невзирая на бурно вздымающуюся грудь, произнесла она и опустилась на колени. Наши лица оказались практически на одном уровне. -- Так будет лучше.
Спорить я не стал, лишь аккуратно запустил пальцы в волосы на затылке под косой и вновь крепко поцеловал. Воздуха нам хватило едва на полминуты, в отличие от пыла, который лишь разгорался. Я быстро оглянулся по сторонам. В библиотеке царил образцовый порядок, возле входа стоял тот самый шкаф с индексом, про который мне только что говорила Лиззи, а рядом с ним -- небольшой стол. Вроде довольно крепкий и не совсем уж маленький.
-- Есть идея! -- разорвал я следующий поцелуй.
Задрав подол короткого платья подхватил Лиззи прямо за голую попу, и прежде, чем она успела что-то сказать -- сделал два шага, усадил её на край стола, распахнул полы своего халата, демонстрируя, что за идея мне пришла, и легонько толкнул в грудь, мол, падай. Стола хватило едва-едва, но нам это ничуть не помешало, всё равно он был малость низковат. Я подхватил её под ягодицы, она скрестила свои длинные ноги у меня за спиной, и я, старательно растягивая удовольствие, медленно-медленно надавил головкой на её вход, заставив судорожно задохнуться в предвкушении. Лиззи обеими руками вцепилась в край стола (даже, кажется, упёрлась головой в тот самый шкаф) и лишь нетерпеливо подталкивала меня пятками. А я никуда не спешил, медленно скользнув свободной рукой вперёд, по гладкому животику и дальше. Она выгнулась на лопатках, помогая мне задрать платье ещё выше, и я наконец-то добрался до намеченной цели, накрыв её правую грудь ладонью и легонько сдавил, прихватив торчащий сосок между пальцами. Наградой мне стал ещё один прерывистый вздох, и я начал постепенно усиливать нажим.
Лиззи тоже была узкой, что и неудивительно при её телосложении, но не настолько, как Бетти. И уж точно не имела проблем с моей длиной -- постепенно, сквозь охи и вздохи, я забурился по самое основание, не переставая ласкать её левую грудь, а потом нагнулся и припал губами к правой, вызвав новую волну стонов.
Поначалу, за завтраком, она показалась мне несколько холодноватой, но, похоже, в этом мире сама концепция "холодной женщины" вообще не существует, а Лиззи просто не показывала свои чувства и эмоции... за завтраком не показывала, в смысле, но вот сейчас...
На каждый мой толчок, на каждое движение языка, на малейшее сжатие пальцев на её груди -- она подавалась навстречу, выгибалась вверх, и даже оторвала одну руку от стола, чтобы зарыться в мои волосы -- как недавно я сам поддерживал её, когда мы целовались. Я прибавлял и убавлял темп и силу, прислушиваясь к её реакции, подбирая и экспериментируя, но это было совершенно не нужно -- что бы я ни делал, ей нравилось всё, и даже когда я легонько прикусил её сосок она лишь судорожно вжала мою голову в свою грудь, неспособная даже стонать от перехватившего горло наслаждения.
Мой оргазм совпал с её, не знаю уж которым по счёту... или, скорее, не попал в один из коротких перерывов между ними, заставив выгнуться дугой, чуть не сломав мне... спину. Какое-то время мы не шевелились, хоть на твёрдом и немного коротковатом столе это было неудобно, но потом она всё же отпустила мою голову, которую яростно вжала в свою грудь в самом конце, и я распрямился, потянувшись из неё. Из нашей "расстыковки" она устроила целое представление: расцепив ноги на моей пояснице она медленно поставила пятки на край стола, широко разведя колени -- насколько позволила стена слева. Раскрасневшаяся, стройная и длинная, ни на миг не отрывая от меня сосредоточенного и вновь ставшего серьёзным взгляда, она достала из-под себя что-то среднее между большим носовым платком и маленьким полотенцем и очень тщательно протёрла стол и себя от обильных доказательств нашего совместного удовольствия, как бы намекая, что в библиотеке хоть и разрешено многое, но чистоту и порядок надо блюсти всё равно... я же, напрочь проигнорировав всю серьёзность момента, наклонился и звонко поцеловал её в плоский животик, заставив ещё раз вздрогнуть и посмотреть на меня почти осуждающе, а потом подал руку, помогая слезть со стола. Она бы, безусловно, справилась и сама, но от помощи не отказалась, с явным удовольствием оперевшись выпрямилась, и стоило лишь её платью вновь упасть на законное место, как она вновь приобрела уже знакомый мне спокойный и деловитый вид, будто ничего и не было, как умеют только женщины, в каком бы мире дело ни происходило.
На обед мы не опоздали, и, скорее всего, не могли опоздать в принципе: судя по разрумянившимся щёчкам и блестящим глазкам, не подглядывали за нами только потому, что угол обзор загораживает, а вот подслушивали очень внимательно и с удовольствием. Возможно -- даже и с комментариями, хотя я ничего и не слышал.
4.
-- Красавицы! Волшебницы! Если вы будете меня так вкусно и сытно кормить -- я растолстею и испорчусь! -- взмолился я после второй порции, без особого успеха пытаясь устоять против третьей. И добавил с сожалением и тщательно скрывая искреннее опасение: -- Причём совсем не в том смысле, в котором вам хотелось бы...
-- Но мужчинам надо хорошо кушать! -- энергично возразила Полли. -- Чтобы быть большими и сильными! Чтобы сил на всех хватало!
-- Чтобы быть сильным -- надо не жрать в три горла, а тренироваться. И чтобы сил хватало -- тоже надо тренироваться. Организм растёт под нагрузкой, а без нагрузки он ленится и толстеет, -- моя несколько резковатая отповедь явно ошарашила Полли, и я продолжил уже спокойнее: -- Я в прошлом мире это на собственной шкуре хорошо-о-о прочувствовал, так что знаю, о чём говорю. Ты, Полли, меня очень качественно вылечила, даже многие болячки с прошлой жизни. Никак нельзя твои усилия псу под хвост пустить!
Полли после моих слов крепко задумалась и сидела непривычно тихо -- целую минуту, наверное, а то и все две! А вот Минни при упоминании тренировок немного растеряла свой сонно-флегматичный вид и стала расспрашивать о моей прежней жизни, и вскоре к её расспросам присоединились все остальные.
Я честно рассказывал, что сам вспоминал, отвечал на вопросы, что вызывало ещё больше вопросов и наталкивало меня на новые рассказы. Различия миров, обычаев и, как следствие, взглядов на жизнь, явно взрывали им мозг не хуже, чем с утра мне, но они ни разу не усомнились ни в одном моём слове. Похоже, жизнь мужика в этом мире имеет и свои плюсы. Шучу, ни хрена это не плюсы, а одна сплошная лишняя (совершенно лишняя!) ответственность.
Я же поинтересовался, а чем, собственно, тут занимаются мужики в свободное от выполнения своих мужских обязанностей время? И ответ меня не особо уже удивил. Спят, пьют (к слову, алкоголя в доме не было сразу по двум причинам: во-первых, девушки ещё молодые совсем, спиртное только после третьей Чёрной Луны разрешается, которую они не так давно встретили, а во-вторых, женщинам как-то и не хочется совсем, типа, чисто мужское развлечение -- лишний кирпичик в здание вполне уже очевидных выводов), читают книги, изредка ходят друг к другу в гости, чтобы -- правильно, пожрать и выпить в компании. Изредка что-то пишут сами, но что и зачем -- женщинам знать не положено.
Всеми мирскими делами хутора заправляют три женщины, те самые Стерва и Бывалая, которых звали соответственно Санни и Надежда (первое более-менее нормальное и привычно звучащее имя), и с ними ещё некая Мосси. Жили они втроём аж с двумя мужиками, помладше и постарше, и на всех остальных женщин смотрели ну очень свысока... Видимо, именно с ними у меня и будут трения, обещанные отправившей меня сюда сущностью, спасибо ей большое. Не, я серьёзно! Четыре совершенно очаровательные женщины, комфортный дом и минимум год до нашествия каких-то тварей -- есть неплохие шансы что-нибудь придумать, чтобы улучшить ситуацию! Уж не знаю, с чего бы я прям так сразу к ним привязался, если посмотреть непредвзято -- никогда не верил в эту "любовь с первого раза", но даже если это происки той самой сущности, то и хрен бы с ним.
После разговоров, когда у меня уже язык начал немножко отсыхать и отваливаться, милые дамы устроили мне экскурсию по дому и ближайшим окрестностям. Дерево, в котором мы жили, и вправду оказалось огромной толщины -- наверное, не пятнадцать, а все двадцать метров, но удивительно невысоким: всего раза в полтора выше тех двух этажей, которые мы занимали, дальше бочкообразный ствол разделялся на несколько стремительно сужающихся стволов потоньше, и всё это было укутано в густую и поразительно широкую крону.
На втором этаже находились мои апартаменты, рядом с ними -- ещё четыре жилых комнаты, в которых обитали девушки. На первом этаже находилась большая общая комната, в которой мы и кушали, и из неё как раз вела лестница наверх, соседний с лестницей проход вёл в санузел, а третий, с противоположной стороны комнаты -- в заметно меньшего размера практически треугольную кухню. Там была даже плита, и судя по её расположению и оформлению, дереву она не очень нравилась, но оно было согласно потерпеть ради жильцов, если аккуратно. Из кухни тоже было три прохода: один как раз в большую комнату, другой -- в довольно большой тёмный чулан в центре ствола, и третий -- дальше вдоль окружности ствола, в прихожую. Ещё в полу кухни был люк в подпол, где хранились всякие припасы. Подпол дереву тоже не очень-то нравился, слишком холодный, но и его оно тоже соглашалось потерпеть, и даже как-то помогало поддерживать нужную температуру. Натуральная магия!
Участок был довольно большим, соток двадцать, наверное, так навскидку сказать не берусь, наполовину накрытый кроной древодома и окружённый мощным высоким забором, насквозь проросшим даже на вид жутковато-колючими кустами. С одной из длинных сторон, противоположной воротам, забор был заметно мощнее и раза в два выше. Я подумал, что это внешняя стена, но оказалось, что наоборот, внутренняя, а между внешней стеной и нашим забором проходит улица. Справа от нас, если смотреть наружу, был ещё один жилой двор, а слева -- ведущая в центр деревни улица, упирающаяся в крепкие ворота во внутренней стене, сейчас стоящие нараспашку, но выглядящие вполне исправными. Скобы под запирающие брусья на внутренней стороне шли в три ряда и внушали уважение. Несмотря на явно биотехнологические дома и заборы, железо и вообще металлы использовались в быту достаточно широко: ножи, ложки, вилки и прочая утварь, петли на дверях и воротах, скобы эти вот гигантские под брус. Видимо, не всё так просто и однозначно.
Во дворе было несколько довольно больших грядок, чем-то засаженных -- я бы сказал, что в трёх разных стадиях созревания, но никогда огородничеством не увлекался, так что твёрдой уверенности у меня не было. Между древодомом и ближайшим внешним забором, укрытая сверху несколькими ветвями с особенно густой листвой, лежала здоровенная груда дров и толстых сухих веток -- видимо, топить печь для готовки. Ступеньки на крыльце, как, впрочем, и на винтовой лестнице внутри дома, были широкие и весьма низкие, ещё и с перилами с обеих сторон. Входная дверь, да и вообще все двери на первом этаже были толстыми, явно крепкими и тоже со скобами под засов. Я вспомнил про регулярные нашествия монстров, очередное из которых ожидается всего-то через год-два, и немного загрустил: не особо и длинный получается отпуск. Ну, зато приятный. А потом ещё и превратится в интересный, как те времена из древнего китайского проклятия...
* * *
После прогулки нас ждал ужин, приготовленный незаметно отлучившимися Лиззи и Бетти, и новая порция разговоров, поменьше, а когда уже и с ними было покончено, я внимательно посмотрел на Полли.
-- Полли, а что ты говорила про больших и сильных мужчин? -- спросил я таким тоном, чтобы она точно поняла, что я имею в виду. -- Можешь рассказать поподробнее, тут неподалёку совершенно неожиданно есть такая отличная спальня...
Оправдывая репутацию электровеника, она практически выпрыгнула из-за стола, невзирая на разницу в габаритах выдернула из-за стола меня тоже, и практически бегом разве что не отнесла на второй этаж.
Я едва успел скинуть халат, а она уже разобрала постель (а я и не заметил, кто и когда её заправил), захлопнула дверь, разделась сама и замерла, напряжённо глядя на меня. Мне вдруг на миг показалось, что она банально не знает, что делать дальше.
-- Иди ко мне! -- поманил я её, и она пришла, правда, не совсем так, как я ожидал. Не то чтобы я какой-то принципиальный противник оральных ласк, хотя и считаю, что ртом лучше целоваться, но внезапный минет оказался немного слишком внезапным. Впрочем, она всего лишь хотела тщательно убедиться, что мы с ней на одной волне, и под разговорами о больших и сильных мужчинах подразумеваем ни разу не разговоры, хотя нечто большое, несомненно, сильно присутствует.
Стоило ей только от меня оторваться, и я тотчас же повалился спиной на кровать, с улыбкой протянув к ней руки. И вновь она поняла меня не совсем так, как я ожидал: вместо того, чтобы упасть в мои объятья ну или хотя бы поцеловать для начала, она буквально запрыгнула на меня верхом и принялась сладострастно скакать, по-другому и не скажешь. И на коленях, и на корточках, и выгнувшись, и улёгшись, и лицом ко мне, и спиной -- полагаю, просто перепробовала весь раздел камасутры, где женщина сверху.
У меня на Полли были свои разнообразные планы, но получилось только грудь потискать... впрочем, оно того стоило, во всех смыслах. Её энтузиазм оказался донельзя заразительным, и отстрелялся я довольно скоро.
Один раз -- случайность, два -- совпадение, три -- уже закономерность: Полли от совместного оргазма тоже улетела куда-то далеко-далеко. Сначала Бетти оба раза, потом Лиззи с быстрого перепихона, теперь вот Полли... явно происходит что-то странное, и в этом однозначно надо разобраться. Но это будет потом. А сначала...
А сначала, как ни странно, спать. Во-первых, Полли уже вырубилась, во-вторых, хоть я никогда особо и не считал себя каким-то там сексуальным гигантом, за ужином вполне обоснованно рассчитывал на два вечерних захода, но сейчас неожиданно обнаружил, что силы свои несколько переоценил. То есть, если, скажем, полчасика подождать -- то да, не вопрос, но рядом со мной же не бревно какое-нибудь, а очень даже позитивно настроенная красивая женщина, пусть и уже уснувшая. Словом, вопрос явно требует изучения!
С этой мыслью я и уснул. В этот раз мне ничего интересного не снилось, можно сказать -- вообще ничего не снилось, какие-то смутные обрывки приятных воспоминаний из прошлой жизни, к утру полностью развеявшиеся, оставив лишь теплоту в душе и хорошее настроение.
5.
Хорошее настроение я немедленно ещё улучшил: спящая Полли выглядела донельзя умилительно, в кои-то веки не пытаясь оказаться сразу в десяти местах, сделать десять дел и рассказать десять историй, а тихонько-тихонько сопела под боком, закинув на меня ногу. Я несколько минут полюбовался на спящую красавицу, а потом стал очень осторожно её дразнить -- ну, докуда получалось дотянуться, чтобы не разбудить. Чуть пощекотать, легонько погладить, малость потискать... сделать паузу, если начала просыпаться. Но долго всё равно не получилось, на третьем круге она проснулась, как-то сразу и полностью, как умеют только маленькие дети рано утром в выходной, и я немедленно повалил её на спину, ухватил за грудь и поцеловал.
-- Ещё вчера хотел так сделать, между прочим! -- попенял я ей, ненадолго оторвавшись, и слегка подвинулся, чтобы ей было удобнее.
Подтащив под себя пару подушек из той груды, что "обитали" на кровати (кстати, отличная идея! только порядок поддерживать муторно, наверное), свободную руку я запустил между её бёдер, вызвав тихий прерывистый вздох и энергичное движение навстречу, от которого коварно увернулся, одновременно не давая ей отвлекаться от поцелуев. Ну вот нравится мне целоваться! А с нашей разницей в росте -- тут или поцелуи, или секс, исключительно одно из двух и никак не совмещается! И с остальными, скорее всего, та же история будет, разве что только Лиззи гибкости хватит извернуться -- неожиданно сообразил я.
Выбросив посторонние мысли из головы, я сосредоточился на очень приятной реальности: нежное и податливое тело под моими руками и губами, со всеми нужными округлостями во всех правильных местах, невзирая на размер.
На этот раз я сполна уделил внимание и нежной налитой груди, и припухшим от поцелуев губам, и крохотному курчавому треугольничку внизу живота, и тому, что пряталось ниже... точнее не пряталось, а наоборот, рвалось в бой!
Не став томить даму ожиданием, я аккуратно перевернул её на четвереньки, поставив коленями как раз на те самые подушки, на которые только что опирался сам, и, ухватив за круглую крепкую попу, пристроился сзади.
У Полли подкосились руки, она длинно простонала и подалась навстречу, пытаясь сразу набрать свой ураганный темп, но я её придержал (с немалым трудом, несмотря на разницу в размере и весе!) и продолжил в том темпе, в каком хотелось мне -- медленно и вдумчиво. Через некоторое время она перестала пытаться разогнаться вновь, и лишь тихо охала, когда я входил в неё до упора. Вчера вечером мне было сильно не до того, а вот сейчас, без спешки, я всё прочувствовал лично. Она не была такой узкой, как Бетти или даже Лиззи, и по глубине она тоже обходила Бетти -- но совсем чуть-чуть, ровно настолько, что я мог поместиться целиком, ощутимо её растянув. И, похоже, ей это тоже нравилось, как и Бетти. Насколько я знаю, столь глубокое проникновение чаще доставляет женщинам дискомфорт, чем удовольствие, но в этом мире, видимо, природа решила иначе.
Почувствовав приближение финала, я сам начал поднимать темп, и Полли, глубоко погружённая в собственные ощущения, не сразу обратила на это внимание, зато потом немедленно поддержала, да так, что мне оставалось лишь держаться (причём лучше бы за стенку, но увы -- под рукой было лишь равновесие) да следить, чтобы случайно не выскочить из разогнавшейся партнёрши.
И вновь мой финал вызвал у неё очень сильную реакцию, как будто до этого всё было понарошку, и лишь сейчас она действительно получила долгожданную разрядку.
"Однозначно надо разбираться!" -- дал я себе мысленный зарок, падая рядом с блаженно растёкшейся в позе морской звезды Полли.
* * *
Уже привычный живой санузел... ан нет, не совсем привычный -- в прошлый раз он меня не облизывал! Впрочем, испугаться я не успел, конфуз в такой ситуации, даже если бы и случился, за конфуз считаться не мог, так что я направился в душ и завтракать.
За завтраком я поднял очень важный для меня лично вопрос, даже два. Во-первых, какими источниками дохода мы располагаем, а во-вторых, как именно я могу помочь этот самый доход увеличить.
С первым вопросом разобрались очень быстро: деньги в деревне хождение имеют, и мои хозяюшки, оказывается, за время совместных охот сколотили на четверых очень нехилое такое состояние, которого хватит безбедно жить впятером года три -- как раз с запасом до прихода той самой Чёрной Луны, будь она неладна, а дальше -- уже знакомое, "переедешь в центр, возьмёшь жён и вообще не парься". Единственное, что меня реально останавливало от самых радикальных воспитательных мер (ну или как минимум матерного ора) -- они же это от всей души и реально не видят в этом никакой проблемы, наоборот, считают что только так и надо, что только так и можно! Что мужик должен жить на всём готовом в своё удовольствие, а женщины должны пахать, как не в себя, обеспечивая и его, и себя, и детей, да ещё и хозяйством заниматься.
Правда, выяснились и некоторые неожиданные подробности. То самое домашнее хозяйство отнимает у женщин не так уж и много что времени, что сил. И если экономить время помогает вот это вот банальное многожёнство (так-то разделение труда ещё Форд хвалил), то вот силы экономить им просто не надо. Они сильные. В смысле, очень сильные. Полли, которая весила меньше, чем пол-меня, была меня сильнее! Даже Бетти, которая была ну совсем крошкой, что я мог поднять её чуть ли не одной рукой (что их изрядно поразило и восхитило), уступала мне в силе совсем немного! Лиззи была где-то на уровне Полли, а вот про Минни было даже страшно подумать! И слова про "самую сильную на хуторе" неожиданно заиграли новыми красками. И выносливость у них была под стать силе. Собственно, потому-то и заинтересовалась Минни моими упоминаниями тренировок, что очень хотела стать ещё сильнее -- но как-то вокруг не было ничего такого, что требовало бы от неё хоть сколько-то заметного усилия. Ну вот банально: порубить и принести дрова на готовку -- так их сложнее ухватить (ибо рассыпаются), чем нести! Топор, которым она их колет -- здоровенный и увесистый, мне под две руки как раз, а она им одной рукой машет, как пушинкой и даже порой положить забывает, "ну он же лёгкий". К слову, именно этим вот топором Минни вырубила длинные жерди для импровизированных носилок, на которых они меня из лесу несли, и со мной на руках по этому лесу бежала несколько часов непрерывно, остальные лишь страховали на поворотах да ветки придерживали. Словом, отличная почва, чтобы заработать комплекс неполноценности.
И на фоне вот такой вот чудовищной выносливости уже неоднократно мною наблюдавшиеся "отъезды" от банального оргазма... ладно, не банального, а совместного, но всё равно! Словом, "Лейкин, ты куда? -- В библиотеку!", как было в одном чудесном мультике.
Моё желание отправиться в библиотеку вызвало у дам гораздо большее одобрение, чем все предыдущие рассуждения о принесении пользы (и даже о необходимости физических нагрузок для поддержания здоровья) вместе взятые.
* * *
Библиотечный индекс -- это, конечно, не поиск в интернете, особенно если учесть, что логика его составителя была на мой взгляд донельзя странной. Например, с каких это пор дата выхода является чуть ли не самым главным критерием упорядочивания? Ладно бы автор, но нет! Впрочем, даже такой индекс гораздо лучше, чем совсем никакого -- общее количество свитков в библиотеке, как оказалось, подбиралось к десяти тысячам, и просматривать их все самому, даже одни лишь названия -- жизни не хватит. То есть, мне-то как раз хватит, а вот у девочек, с их дурацкими планами героически погибнуть через год или два, столько времени нет точно.
Найденный индекс индексов мою задачу несколько упростил -- во-первых, оказалось, что почти две трети свитков -- это более новые копии старых, переложения на более современный язык. Местная письменность оказалась даже интереснее, чем выглядела на первый взгляд: при чтении эти вот странные знаки разворачивались в сознании в слова и предложения (и даже целые абзацы порой) как бы сами, но чтобы что-то написать -- нельзя было просто скопировать уже написанный знак, надо было максимально чётко сформулировать, что именно ты хочешь изложить -- и всё! Знак готов! Просто мечта, если умеешь (или хотя бы привык) работать головой, и просто кошмар, если в голове каша. Толстый намёк: к полтиннику большинство людей обычно уже давно окончательно определяются с выбором, а я каши не любил с детства.
Словом, обложившись письменными принадлежностями, я закопался в индексы, чтобы для начала хотя бы составить список тем, по которым тексты раскладывались (вроде ботаники или брачных ритуалов), и дубликатов свитков, дабы не перечитывать по три раза одно и то же, а сразу брать оригинал.
Заодно оценил разницу между тем самым современным переложением и древним оригиналом. Нет, никаких ятей или чего похуже я там не увидел, но вот общее ощущение было презабавное, сразу представился некий старец с длиннющей седой бородой, который, старательно окая и грозно воздевая костлявый палец, учит "ужасную современную молодёжь" уму-разуму. Толково, кстати, учит -- подробно и с доходчивыми примерами... хотя, может, и не для всех доходчивыми.
В общем, несколько часов пролетели совершенно незаметно, и уже второй лист местной бумаги начал покрываться заметками, когда за мной пришла Бетти -- звать обедать... правда, с её слов получалось, что немножко времени до обеда ещё есть -- может, пять минут, может, десять, а может и все пятнадцать. Закопавшись в свитки я как-то совсем не сразу сообразил, с чего бы вдруг такая неопределённость, а когда сообразил, нарочито медленно стал наводить на столе порядок, мол, да-да, сейчас-сейчас, вот, помоги, пожалуйста, убери свиток в шкаф...
И когда она повернулась к шкафу и вся вытянулась на цыпочках, пытаясь достать до нужной полки, я обнял её со спины, а потом, всё так же крепко прижимая, приподнял, как бы помогая, но чтобы она обязательно заметила, что я очень рад её видеть, и ещё больше -- обнимать.
Наверное, Лиззи бы нас осудила за секс с опорой на книжный шкаф, но мне было банально интересно попробовать, тем более, что шкафы выглядели достаточно фундаментальными, как будто вросшими в пол... хотя -- почему "как будто"? Скорее всего так оно и было! Я бы их ещё и в потолок упёр, чтобы наверняка, но потолки во всём доме были высокие, метра три с четвертью, а то и с половиной (если судить по Лиззи и Минни), и постоянно лазить на такую высоту было бы утомительно, а так ещё и свежий воздух лучше циркулирует.
Бетти послушно вцепилась руками в полки и упёрлась ногами, а я уже привычно ухватил её за таз и решительно потянул на себя. После почти двухдневного перерыва она явно отошла от всех неприятных ощущений (если они и вправду были такими уж неприятными), а немного разработанная норка сузилась обратно, хоть и не настолько, какой была в наш первый раз.
Её непонятная поза -- наполовину висящая, с откляченной навстречу мне попой -- позволила мне войти глубже, чем раньше, но я всё равно тянул её в полную силу, пытаясь погрузиться до самого основания, каждым толчком исторгая из неё хорошо знакомый сладострастный писк наслаждения на грани боли.
Опаздывать на обед никак не хотелось, даже если я был совершенно уверен, что остальные девушки где-то рядом и старательно подслушивают, а значит, и обед будет ровно тогда, когда я приду -- начальство не опаздывает, начальство задерживается -- так что я прибавил темп, решительно приближая развязку. Чтобы помочь Бетти, я передвинул одну руку выше и ущипнул её за сосок, сначала за правый, а потом, оценив её реакцию, и за левый -- после небольшой паузы, чтобы успела отдышаться.
Финал был уже близок, и я шепнул ей на ушко... точнее, над ушком, и довольно высоко:
-- Я сейчас! -- и, не дожидаясь ответных действий, вновь ущипнул за сосок, а указательным пальцем другой руки совсем неделикатно покатал горошину клитора.
Может быть, я и не совсем прав насчёт её мазохистских наклонностей, но вот с "кнопочкой" угадал точно. И вновь совместный оргазм её едва не до бессознательного состояния довёл, а уж как её норка стиснула мой член -- я всерьёз начал опасаться что не смогу его вытащить, даже если нас обоих прямо на Северный полюс закинут, но обошлось: через пару минут её перестало потряхивать, она расслабленно стекла на пол, а ещё через минуту уже как ни в чём не бывало поправляла своё коротенькое платьишко, стреляя в мою сторону явно довольным взглядом.
Даже если и неправ -- она, похоже, нисколько не возражает...
6.
Обед прошёл под разговоры о книгах, истории, монстрах и тренировках.
Путём осторожных расспросов я выяснил, что библиотека есть в каждом доме, и набор свитков везде не просто похожий, а практически идентичный. Даже если монстры одолевают защитниц и пробиваются до самых мужских покоев (потому и расположенных в самой глубине) -- материальные ценности их нисколько не интересуют, даже еда. А мужчины занимаются как раз тем, что эти свитки перечитывают и время от времени переписывают, если вдруг какой оказывается излишне сложным для восприятия. Это отлично объясняло, почему в индексе такое внимание уделялось дате: чем свежее свиток -- тем легче его читать. Правда, меня в этом несколько смущали неизбежно накапливающиеся ошибки и искажения, но, видимо, мужчины регулярно собирались и для этого тоже: обсуждали тонкости формулировок. Ладно, это очко мы отдадим Гриффиндору, так уж и быть.
История этого мира была очень древней, очень запутанной и практически остановившейся. Когда-то давно жили-были немерено крутые люди, которые создали и древодома (которые служат несколько веков, но потом всё же стареют и увядают, и приходится выращивать новые), и эту вот волшебную письменность, и много иных чудес, не доживших до наших времён. И, как положено, случилась фигня. Не то люди откопали что-то, к откапыванию категорически противопоказанное, не то пожадничали до силы/знаний/печенек и прогневили каких-то особо обидчивых богов -- результат стандартный: на род людской пало страшное проклятие в виде тех самых монстров, массового бесплодия у женщин и упадка сил у мужчин, из-за чего роду людскому, и так находящемуся под угрозой истребления, грозило ещё и вымирание. Насчёт вымирания я, правда, сомневаюсь -- в прошлой жизни был широко известен факт, что уровень детности, обеспечивающий сохранение населения, составляет около двух с четвертью детей на женщину. С поправкой на существенный перекос полов (раз в десять, как я понял) и высокий уровень женского бесплодия (примерно две трети), рожая по семь-десять детей за жизнь здешние фертильные женщины перекрывали естественную убыль с двукратным запасом -- благодаря магии, детская смертность в этом мире практически отсутствовала, как и в моём прежнем. Видимо, регулярные нападения обходились довольно-таки дорого.
Монстры были странными. Очень опасными и очень странными. Никто не видал двух одинаковых монстров -- все были разными. Они походили на крокодилов и тигров, на огромных собак и птиц, на змей и динозавров, на гигантских пауков и саранчу, и вообще примерно на что угодно. Объединяли их только две черты: всепожирающая ненависть к людям и невероятная сила. Именно поэтому Минни, собственными глазами видевшая нападение в свою первую Чёрную Луну, захотела стать сильной-пресильной и убить всех монстров. Правда, когда подросла, решила начать с задачи "попроще" -- всех защитить...
Свои рассказы о тренировках я честно предварил словами о том, что голая сила -- это мало, надо ещё и уметь драться, причём не "вообще", а против конкретного противника, что крайне затруднительно без хоть какой-нибудь достоверной информации об этом самом противнике. Можно попробовать сделать какое-нибудь оружие покрепче, раз уж обычное охотничье монстров не берёт, но на открытом пространстве монстры тупо давят числом, а в доме особо ничем и не помашешь -- тесно.
Огня монстры не боялись, он их обжигал как и любых обычных живых существ, но и не более того, а учитывая их силу и прочность -- заметного результата не было. Аналогично и с любыми иными воздействиями: никаких особенных слабостей монстры не имели, за многие века люди перепробовали примерно всё, и в итоге остановились на текущей схеме: поселения вроде нашего Зелёного Камня в виде нескольких колец, где во время нападения монстров всех мужчин и детей укрывают в самом центре, а во внешних кольцах бесплодные женщины сражаются с монстрами, причём главная задача даже не столько уничтожить, сколько задержать: нашествие монстров длится ровно одну ночь, и с приходом рассвета все монстры обращаются в бегство, докуда бы они ни успели добраться. Солнечный свет монстрам не страшен ни в каком смысле -- это было проверено едва ли не самым первым. Словом, никаких иных вариантов, кроме грубой силы.
Я спросил про щиты, доспехи и совсем короткое оружие, типа кинжалов или катаров(*). Оказалось, что доспехи используются в обязательном порядке -- лёгкие (ибо восемь-десять часов боя -- это долго даже для здешних женщин), лишь с несколькими небольшими металлическими накладками. Щиты и кинжалы тоже пробовали -- но без особого успеха, ибо некоторые монстры имеют когти, щупальца и когти на щупальцах, которыми весьма успешно щиты пробивают или захватывают, фактически, выводя руку из боя. Кинжалы показали себя несколько лучше, но в долгом бою рука устаёт держать, а рукоять начинает скользить, от собственного ли пота, от вражеской ли крови -- уже неважно. А что такое катар?
* - Очень специфический индийский тычковый кинжал с поперечной рукоятью и закрывающим руку сверху и снизу эфесом в виде буквы Н (хват за перекладину).
Я был твёрдо уверен в конвергенции эволюции оружия, но вот поди ж ты -- тычковый кинжал в этом мире не придумали. Мой быстрый набросок и короткий рассказ о применении заставил всех крепко задуматься, а упоминание специальных шнурков для крепления к предплечью вызвало многозначительное "О-о-о!", почему-то немедленно напомнившее мне о баклерах, то бишь, щитах маленьких и порой цельнометаллических, которые, как рассказывал мне один хороший человек, можно ещё оснастить шипами по переднему краю на манер того же катара. И края наточить, специально для всяких щупалец.
По итогам обсуждения от баклеров всё же отказались, как и от вспомнившейся мне в процессе "перчатки ниндзя" с когтями (как у старины Фредди, только двухсантиметровые крючья, а не десятисантиметровые лезвия, и вообще немножко более правдоподобная), просто объединив катар с наручем. Один такой надеть на левую руку, чтобы рубить и колоть, а правую оставить свободной, чтобы или кулаком бить, или хватать и держать -- словом, сохранить универсальность.
Кастеты они тоже знали, и тоже не использовали, ибо заметного выигрыша в результативности по сравнению с кулаком в просто перчатке те не давали.
* * *
После обеда я вновь забурился в библиотеку, немножко погоревав над похороненными планами заняться чем-нибудь спортивным для сохранения здоровья и укрепления фигуры (или наоборот, это уж как получится). На этот раз я не столько делал свой индекс, сколько искал материалы об оружии -- изготовлении, видах, способах использования, вообще что угодно, на самом деле.
Нашёл. Несколько свитков из числа самых старых. И ещё пару их копий самую малость посвежее. Правда, к сожалению, там не было ничего принципиально нового или хоть сколько-то интересного, зато были тычковые ножи, но не катары, а с Т-образной рукояткой и довольно коротким лезвием.
Поискал информацию по усилению, но только убедился, что нечто такое в принципе существует, до подробностей добраться не успел -- настало время ужина.
За ужином я поделился своим открытием, что древние переписчики переписали вовсе не все свитки, чем немало удивил Лиззи, которая, оказывается, сама пыталась старые свитки читать, но для неё они были чрезмерно архаичными и непонятными. Судя по её словам, местные мужчины на свитки старше трёх-четырёх переписей даже не смотрели, мол, если там было что-то важное или ценное -- значит, есть копия посвежее, а если более свежей копии нет -- значит, и интересного там ничего не было. Убийственная логика! В смысле, поубивал бы за такое!
После свитков я перевёл разговор опять на тренировки, и когда с едой было покончено, аккуратно прихватил Минни под локоток (учитывая разницу в росте -- смотрелось, полагаю, препотешно) и как бы продолжая разговор ненавязчиво повёл в сторону лестницы на второй этаж, немало её удивив. Она даже как-то испуганно взглянула на Лиззи -- самую старшую из четырёх, но так до сих пор ещё и не получившую "официальное приглашение" (типа, перепихон в библиотеке не в счёт, ага) -- но та лишь одобрительно кивнула, успокаивая великаншу.
Впечатление Минни производила двойственное: с виду большая, мягкая и податливая, но под этой мягкостью -- совершенно потрясающие стальные мышцы. И характер у неё тоже был обманчивый. Вроде как флегматичная и покладистая, даже послушная, на самом деле она всего лишь соглашалась попробовать, что ей предлагают... с другой стороны, и привередой она тоже не была, и если предложенное её устраивало в достаточной мере -- не торопилась менять хорошее на лучшее.
Впрочем, "не торопилась" и "не хотела" -- это всё же разные понятия, а потому, вдоволь поваляв её по кровати, исцеловав и затискав её выдающуюся грудь, я улёгся на неё сверху, уперевшись твёрдым членом в низ живота и внимательно глядя ей в глаза.
-- Скажи, чего тебе хочется? -- спросил я вкрадчиво.
-- Тебя! -- после едва заметной паузы ответила она.
-- А подробнее? -- я вопросительно поднял бровь... ну, насколько сумел: перед зеркалом я никогда не тренировался, так что даже не знаю, что у меня получается. -- У меня есть некоторые идеи... -- я с намёком пошевелился. -- Но, может быть, твои идеи окажутся интереснее?
Похоже, отвечать ей не особо хотелось.
-- Ну, тогда давай попробуем по-моему, а в следующий раз что-нибудь предложишь уже ты, хорошо? -- в ответ она гораздо охотнее кивнула, а я сдвинулся немного ниже, чтобы упираться не в симпатичный, но не интересный мне сейчас животик, а именно туда, куда и предназначено природой.
Минни в ответ с лёгкостью раздвинула широкие бёдра, подалась тазом навстречу и я практически провалился в неё. Не то чтобы она была какой-то невообразимой ширины, наоборот, её норка обхватила мой член едва ли не крепче, чем это получалось у Бетти -- но только сразу после того, как я оказался внутри до самого основания.
Миссионерская поза, никакой фантазии! И неторопливо туда-сюда, туда-сюда... Казалось бы ничего особенного, но было в этом что-то невероятно уютное и домашнее... Ну и опять же -- выдающаяся, потрясающая грудь, нежная и податливая, такая большая, но при этом восхитительно упругая, а самое главное -- именно там, где мне её удобно целовать и тискать!
Судя по моим ощущениям, Минни не отказалась бы и от существенно более резкого темпа, но эта расслабленная неторопливость ей тоже по-своему очень зашла, так что мы медленно и плавно подбирались к финалу... подбирались-подбирались, подбирались-подбирались -- и неожиданно подобрались.
Минни в ответ сильно вздрогнула, на миг стиснув мой член ещё сильнее, и замерла в напряжённой неподвижности, позволив себе лишь невесомо положить свои большие горячие ладони на мою попу, как бы в последний миг удержавшись от желания вжать меня в себя ещё глубже. В несколько толчков излившись в её горячие глубины, я вновь ощутил уже становящиеся привычными расслабленность и лёгкую усталость. Дождавшись, когда напряжение отпустит мою партнёршу, я осторожно улёгся рядом, перекатил её на живот и с искренним удовольствием стал мять и тискать уже её попу -- такую же замечательно выдающуюся и круглую, и ещё более упругую, чем грудь.
-- Слишком большая, да? -- с некоторым сожалением в голосе спросила Минни.
-- Не "слишком", -- поправил я её. -- Просто большая. Ты вся большая. Большая грудь, большая попа, широкие бёдра, большой рост. И мне это очень нравится! Мне вообще сказочно повезло, что вы, во-первых, такие красивые, а во-вторых, такие разные. Не знаю, какие уж у здешних мужчин каноны красоты и что им нравится на самом деле, но лично я очень люблю экзотику и разнообразие.
Пока Минни обдумывала мои слова, я улёгся на неё сверху.
-- А? -- с удивлением обернулась она ко мне, насколько смогла, не рискуя меня уронить.
-- Нет, -- с искренним сожалением ответил я. -- Завтра утром, а сейчас сил маловато, надо будет в книгах поискать, почему так.
-- Но это же все знают! -- она ловко перевернулась прямо подо мной, так что я вновь с удобством опирался о её грудь и мы могли без труда смотреть друг на друга. -- Во время секса мужчина даёт женщине свою энергию, а когда кончает -- то много энергии! Именно поэтому с возрастом мужчины реже занимаются сексом, а женщины секс так любят. И именно поэтому дети обычно рождаются только после прохода Чёрной Луны -- она приводит монстров, да, но и приносит очень много энергии! И мужчинам хватает сил, чтобы... кончать... тоже, -- на этом месте она как-то запнулась.
-- Но мне-то уже почти полтинник! Ну, то есть, примерно шестьсот пятьдесят лун, лень считать точно, -- я с некоторым трудом прикинул в голове: -- По вашему счёту получается, что у меня это будет девятая Чёрная Луна, наверное. Только для меня она будет первая, -- я широко улыбнулся, глядя, как лицо Минни вытягивается в длинное беззвучное "О".
7.
Утро меня встретило внимательным взглядом Минни, лежащей рядом и откровенно меня рассматривающей. Заметив, что я проснулся, она... застеснялась? Ой, как интересно!
-- Ну, рассказывай уже, что придумала! Мне интересно! -- сразу же пристал я к ней с расспросами... и руки тоже распустил, ибо удержаться было выше человеческих сил.
Некоторое время она просто наслаждалась моими ласками, а потом медленно и донельзя нерешительно заговорила, не открывая глаз и буквально роняя по слову: