В некоторое время несравненная Лакшми, принимая ванну, отвлеклась от созерцания себя в медном зеркале работы великого мастера Колибаса, и, обратив свои пчелиные глаза к своему грозному супругу, сказала,
- О Вишну, мне наскучила моя красота. Развлеки меня историей или устрой какую- нибудь канитель повеселее.
Вишну в тот момент отдыхал на ложе из слоновой кости, четыре небесные девы обмахивали его павлиньими перьями и угощали виноградом. Он ответил,
- О моя драгоценная, круговерть Дхармы знает немало примеров тому, как скука земных женщин будила мою ярость в самый неподходящий момент. Что же говорить о тебе, о небесная, которой они приносят жертвы? Но ни дары их щедрых сердец, ни твоё зеркало, о котором каждая из них могла бы только мечтать, если бы оно ей однажды приснилось, не развлекают тебя, госпожа моей жизни. Позволь мне призвать мастера историй Гонидху, ибо мои истории ты знаешь, а о нём, наверное, ещё и не слышала.
И вышедшая из пены Лакшми ответила,
- Что ж, правда твоя, о Владыка Смерти, к чему беспокоить людей моими причудами. Познакомь меня с твоим сказочником, и, если он и вправду искусен, он не пожалеет о визите к нам. Но если его история меня не развлечёт, придётся тебе превратить его в ракшасу, который будет две тысячи лет воровать сны у одних сказочников и показывать их другим.
Тогда Вишну хлопнул в ладоши и перед ними появился Гонидха в простой одежде, только что с Бомбейского базара, где он покупал бататы. Гонидха, моментально поняв, перед кем находится, бросился ниц, призывая Шиву в свидетели, что был всю жизнь служителем и поклонником восхитительной Лакшми и почитал её каждым своим словом. Вишну повелел ему встать и сказал,
- О мастер Гонидха, вижу я, что внезапность моего приглашения несколько испугала тебя, за что прими мои извинения - и я ещё вернусь к этому; теперь же успокойся, угостись нашим виноградом и мёдом. Сядь удобно, и расскажи для нас историю, надлежащую современности и занимательную для моей госпожи, которую, к своему удовольствию я вижу, ты чтишь, как полагается.
Гонидха, переведя дыхание, сел на предложенное ему место напротив божественной пары, и, под звуки нежнейшей музыки, которую заиграли небесные музыканты, начал так.
Совсем некоторое время тому назад в городе семи слонов жил царевич Тупахари. Он вёл привольную жизнь, не отказывал себе ни в женщинах, ни в вине, ни в гашише, знался с лихими людьми, которые льстили ему, обкрадывали и обманывали его, пользуясь его щедростью и молодостью. Его родители весьма огорчались, хотя и утешали себя мыслью о том, что со временем царевич наберётся опыта. Он же слушал только тех, кто богато одевался и рассуждал о своем высоком положении, богатстве, безделье и могуществе, да и из тех только таких, кто ставил себя ниже царевича. Так Тупахари дожил до тридцати лет, когда пора принимать часть дел по царству.
В это время его позвал отец и сказал:
- Мне пришло время уходить в отшельники. Выбери себе мудрых министров и начинай учиться управлять.
Тупахари, желая прослыть достойным правителем, не нашёл ничего лучше как устроить игру в кости со своими старыми друзьями за места министров. Увлекшись же игрой, он не заметил как его одолел азарт.
В этом состоянии скрытое от самого себя бывает хорошо видно окружающим. Воспользовавшись мгновенным шансом, один Прагади, бывший за игрой, произнёс:
- Тупахари, разве настоящий царевич будет ставить на кон вещи, в которых нет его собственного риска? Взрослому мужчине подобает искать весомую удачу.
- Что ты предлагаешь, - спросил царевич, который не хотел бы, чтоб его приняли за труса.
- Поставь на кон царство, - ответил тот, - хотя бы десять лет.
- Будет так! - вскричал в страсти Тупахари, - а ты садись напротив меня, посмотрим и на твою удачу как следует, только и ты поставь что-нибудь ценное.
Прагади согласился, сказав, что у него есть тринадцатилетняя дочь, которую, в случае проигрыша, он отдаст царевичу на десять лет в наложницы.
- Нет, - сказал царевич, - мало.
Прагади засмеялся и сказал:
- Правда, забыл я, с кем сажусь играть. Раз ты царевич, то если выиграешь, получишь вдобавок мою душу. На это царевич кивнул, и клятвы были записаны. Тогда некоторые из бывших вокруг потребовали сменить кости, и взять новые, какими ещё не играли. Другой человек, бывший там, потребовал и другую доску. Позвали мальчика купить новую доску и кости, он выбежал в лавку и принес доску с красивым новым набором для игры.
Царевич осмотрел доску и несколько раз кинул кости, проверив вес и размер. Но под столом хитрый Прагади спрятал магнит, притягивавший железные пластинки, заделанные в точно такую же пару костей, как и принесенные, которую Прагади заранее спрятал в рукаве. Этот трюк Прагади подготовил заранее с теми из игроков, которые были привязаны скорее к деньгам царевича, и были готовы на многое бесчестие, лишь бы о нем никто не прослышал. Итак, когда настала очередь Прагади, он кинул тайную пару, и выиграл очки и ход. Несколько раз бросив тайную пару, он кидал обычную, и тогда Тупахари не мог заметить подставы.
Через три кона царевич проиграл десять лет царства, и поднялся из-за стола, как пьяный, в ярости сжав рукоятку меча. Однако игра в кости, как известно, священна и долг по ней не могут отменить даже боги, поэтому за мечи схватились и все вокруг, убеждая царевича подчиниться и не гневить высшие силы неповиновением их воле. Тупахари, не в силах вынести позор, бросился вон.
Он бежал из города через Северные Ворота, тщетно надеясь смягчить удар судьбы, проклиная своих бывших друзей, свою неосмотрительность и горячность. Так он бежал, пока не потерял дыхание, и, остановившись, обнаружил себя посреди неизвестного леса. Перед ним оказалось озеро, окружённое лотосами, а по берегам росли старые корявые деревья, плотно оплетённые лианами. Тупахари сел на берег озера и задумался, не положить ли конец своей никчёмной жизни, как вдруг услышал странный какой-то голос.
- О царевич, - сказал голос, - только тот, кто обладает доблестью, мудростью и отрешённостью великого Стограми, может думать о самоубийстве на этом берегу.
- Кто это там квакает, - спросил Тупахари, утирая сопли, - у меня такое горе, мне не до всяких жаб.
- Я не всякая жаба, - ответил голос, - а вот ты уже и не тот, кем недавно был, судя по выражению твоего лица. Тупахари тебя звали, а кто ты сейчас, тебе самому страшно подумать.
Тут царевич решил: либо над ним смеются лесные асуры, либо он, сам того не заметив, сбрендил. Оба варианта показались ему совсем нехороши, и он, оглянувшись, сказал:
- Именем Шивы и Парвати заклинаю тебя, лесной дух, покажись и не смейся надо мной, а не то я... - и остановился, потому что дальше сказать ему было нечего.
Из-за цветка лотоса выскочила огромная противная жаба и проквакала,
- Успокойся, неврастеник. Мудрые тратят время на беседы о Ведах и Шастрах, а глупцы сам хорошо знаешь, чем занимаются. Раз уж ты попал в такую историю, может быть, тебе лучше послушать слово мудрости?
- Я те щас послушаю, квакша, - ответил возмущённый царевич, - я те щас прыщи выдавлю по одному за такое издевательство.
- Ха-ха, - проквакала жаба, - попробуй.
Тупахари быстрым движением достал меч и рубанул жабу пополам. Сталь сверкнула, посыпались искры, но из-за спины царевича снова раздалось ехидное кваканье.
- Что, царевич? Не так оно просто, хоть ты и быстро двигаешься...
Тот обернулся, и увидел огромные жабьи глаза, бесстыже уставившиеся прямо на него. Он, не говоря ни слова, снова махнул мечом. Но жаба опять колдовским манером возникла рядом, и царевич снова принялся за неё. На сей раз нахалка перескочила на одну из водных лилий. Тупахари прыгнул в озеро, потом снова на берег, потом принялся гоняться за жабой вокруг всего пруда, крича "Будь ты привидение или демон, но я тебя достану, ведь я царевич Тупахари из рода Паклидракли, и ты мне всё расскажешь, откуда ты и кто ты, и кто тебя подослал, если не мой бывший приятель Прагади со своими злосчастными друзьями!"
Но ничего у него не выходило. Наконец он остановился, весь в грязи, тине и какой-то рубленой траве. Напротив него на стволе смоковницы сидела всё та же жаба. Она спокойно сказала:
- Оглянись, посмотри, вытоптал весь этот прекрасный уголок, и сам больше похож на болотное привидение. Не пора подумать о карме?
Тупахари глубоко вздохнул, покачал головой и рубанул изо всех сил по стволу смоковницы. Дерево раскололось, и с него свалился брахман, не носящий одежды.
- Так-так, - сказал брахман, - царевич Тупахари из рода Паклидракли. Я тебя тут жду ещё с рассвета, когда ты сел играть в кости со своими липкими дружками. Неудивительно же, что ты сейчас и выглядишь так же, и ведёшь себя, подобно безумцу. Позволь тебя спросить, что ты собираешься сегодня съесть на ужин?
Царевич ответил:
- Пару жабьих лапок. А ты ещё кто такой? Не ты ли мне тут портишь моё и без тебя плохое настроение? И что это за дела, если даже какие-то болотные выползни вроде тебя типа всё обо мне знают?
Брахман пожевал бороду и ответил:
- Я ещё больше знаю, чем ты думаешь. Я родом из города змей и знаю там всех негодяев вроде твоего Прагади. Там, кстати, живёт один мастер, не чтящий ни богов, ни демонов. Он-то и сделал эти кости, в которые ты сегодня, кажется, продулся донельзя. Ты бы не хотел узнать его адрес? Тебе нашлось бы, что ему рассказать... а ему бы нашлось, что тебе ответить...
Тупахари посмотрел на брахмана, и сказал задумчиво:
- Непохоже, что ты из той же шайки, но тебе точно что-то надо. С чего бы тебе мне помогать? И что насчёт этих костей? Отвечай быстро, а не то оторву тебе не только бороду.
Брахман, почесав бок, сказал:
- Будь ты сто раз царевич, а жаль, что ты не слушал папу и не поехал в Англию в какой-нибудь Оксфорд. Там бы тебя ничему хорошему не научили, конечно, но хоть про магниты бы узнал. Прагади с друзьями тебя облапошили, но ты не можешь просто так вернуть царство, ведь люди думают, что игра была честной, и не послушают тебя, если ты не докажешь обман. А я к твоему сведению брахман Кампари, и великого Стограми знаю очень хорошо; я странствую по свету, много что вижу, да не обо всём распространяюсь. И ты можешь оказаться мне очень полезен, если сумеешь доставить мне твоих обидчиков. Я принесу твоего Прагади в жертву и обрету восемь магических качеств - их можно обрести только когда зарежешь самого гадкого негодяя, а ведь он, безусловно, таков. Что скажешь?
- Да, - согласился, наконец, Тупахари, - оно бы неплохо бы, если всё так, как ты говоришь.
Брахман обрадовался:
- Вот видишь, я знал, что мы найдём общий язык. Только тебе, прежде чем разыскать того мастера, неплохо бы поучиться уму-разуму. Ведь невежда изо дня в день найдёт сотни поводов для страха и тысячу для печали, а тебе предстоит длинная дорога, если ты хочешь мне помочь. Точнее, себе, царевич.
- Что же ты хочешь?
- В одном царстве есть волшебная птичья статуя, только там никто не знает об её истинных свойствах. Принеси мне эту статую, я оживлю её, и она найдёт Прагади.
- А где это царство, и как мне там искать эту статую?
- А это уже твоя часть службы, - усмехнулся брахман, - но время от времени я буду пользоваться твоими устами, если ты не будешь знать, что сказать. Не дрейфь.
- А тебя я как потом найду, - сказал царевич, - и вообще, болтаешь ты, по-моему, дребедень какую-то.
- Посмотри-ка на себя, - посоветовал брахман.
И царевич смотрит и видит: стоит такой юноша в порванном платье посреди болота, весь в грязи, тине и какой-то рубленой траве. А вокруг никого нет.
- Всё, - сказал царевич, - асуры надо мной смеются. Кончился род Паклидракли. О Владыка Смерти, прими меня милостиво.
С этими словами он размахнулся мечом и отрубил себе голову.
Но вышедшая из пены Лакшми, смотревшаяся в это время в зеркало Колибаса, увидела эту историю и позвала Шиву для разговора. Ничего, сказала она, поучительного не произошло, ничего особенного в этом брахмане нет. Шива, улыбнувшись, спросил, давно ли Несравненная протирала зеркало, и с поклоном предложил Лакшми цветок Великого Лотоса. Та вдохнула небесную пыльцу, и выдохнула на зеркало, потерев его чуть-чуть розовой ладонью.
Тупахари открыл глаза и увидел, что лежит он посреди непонятного леса, а над ним сидит огромный серый волк, дышит тяжело, и смотрит прямо в глаза. А как себя самого зовут, того царевич и не помнит.
- Долго же я спал, - слышит царевич, как его устами звучат слова, которые они и не думал говорить. И думает, "что же это такое?"
- Забыл, всё забыл, - говорит волк. - Недолго спал, а забыл напрочь. Мы с тобой ездили к Кащею за яблоками и Василисой. Она уже с яблоками во дворце, а тебя просила не задерживаться. Попей-ка.
И царевич видит, валяется на земле флакон с чудными письменами. Что-то в голове у царевича щёлкнуло, скрипнуло, и читает он:
" Московская Белая. Чёрная Этикетка. Тройная очистка. ООО Финкельштейн".
Не рассуждая, выпил царевич из флакона и ждёт, что с ним сделается. А с ним ничего не делается.
Волк подождал ещё некоторое время, и говорит:
- Садись ко мне на спину, царевич.
'О', думает царевич, 'наверное, значит, это я царевич и есть". Сел он на спину волку, и понеслись они через непонятный лес, и долго ли коротко ли оказались в столице столь пышной, шумной и огромной, что царевич даже голову руками закрыл. А снял руки с лица - никакого волка, сидит он внутри колесницы, и открывает перед ним дверь слуга в сером платье, глаза волчьи, а вместо хвоста на шее какая-то тряпка.
Вышел царевич, смотрит: невиданный красный дворец, и ведут царевича в огромный дворец посреди дворца. А в этом дворце, ещё много пройдя коридоров, где везде слуги в сером с хвостами на шеях, вошел царевич в чистую блестящую палату, где навстречу ему поднимается царь, и говорит, "С приездом вас, господин посол. В честь дружбы наших народов не остограммитесь с дороги?" И все, кто был в палатах, засмеялись.
Опять же, смотрит царевич, подносят ему кубок с бесцветным вином. "Волшебное, видать", решил царевич, и смело выпил весь кубок. Бывшие в палате захлопали в ладоши, и предложили царевичу яств невиданных на золотых подносах. Ел царевич и пил, и вдруг потянуло в пляс. И ждёт он, что появятся музыканты и девы, и точно - царь хлопнул в ладоши, и вышли девы в платьях длинных и широких, а с ними музыканты с волшебными инструментами, всё больше треугольные ситары и гусли, а один ситар даже выше человеческого роста. Подивился царевич, как девы плавно ходят и мужчины ловко прыгают, встал и пошёл к танцующим, а царь с приближёнными стали хлопать в ладоши и кричать "Ай, ай! Наш человек посол!".
И плясал царевич танец Нирвана Джанана Дхаммапада, какому его научили ещё в детстве брахманы отца, о чём он, конечно, ничего на тот момент не помнил. Но руки у него так и двигались, пальцы так и щёлкали.
После танца присел царевич на место, а Стограми его давай пытать, что за знаки такие делал руками царевич, и что они значат. Тут снова услышал царевич, как его уста отворились и произнесли: "Это символ Лотоса Лакшми, а это сила любви Шивы, и как эти жесты идут одни за другим, это означает в Петропавловске-Камчатском полночь, а в Москве три часа дня". Ничего из этих слов Тупахари не понял, но царь и приближённые засмеялись.
Тогда царевич заметил: за столом сидит дева необычайной стати с белыми волосами, и делает ему глазами знаки, как бы глядя вниз. Посмотрел царевич под стол, а дева ногами качает, да каблучком постукивает. Выглянул он из- под стола, а рядом стоит слуга и говорит, "Господин посол, познакомьтесь с госпожой Прекрасной. Она будет вашим гидом в путешествии в нашу древнюю столицу". На это царевич тут же согласился, поднялся из-за стола, и повезли их с госпожой Прекрасной на чёрной колеснице к огромному красному дракону, в которого вошёл Тупахари без страха, потому что был сильно пьян. И сморил его в брюхе дракона сон, а как проснулся царевич, видит, дева совсем голая сидит на его ложе и напевает песенку "Чижик-Пыжик, где ты был, на Фонтанке водку пил".
- Какая прекрасная песня, - говорит царевич, - но не все слова понятны. Расскажи мне, принцесса, что эта песенка значит.
А госпожа Прекрасная говорит, "да про птичку песня. Жила-была птичка, напилась водки в трактире на реке Фонтанке, голова у неё закружилась, а дальше что было, я и не знаю. В речке, наверное, утонула. Да мы как приедем, я вам покажу, у нас даже памятник ей есть".
И они предались самой совершенной и страстной любви, какую только могут представить себе искушённые в этом искусстве, а Лакшми смотрела на них в зеркало Колибаса, и радовалось её сердце.
В перерывах между ласками спросила госпожа Прекрасная царевича: "Не желает ли господин посол партию в шахматы"?
Тупахари признался, что такой игры не знает, чем сильно рассмешил небесную деву. Тогда она достала дорожный магнитный набор и рассказала ему правила, после чего они сыграли, смеясь и любезничая, десять партий, которые все царевич проиграл, удивляясь, что фигуры не съезжают со своих мест, когда дракон ерзает. Этим удивлением он ещё больше рассмешил Прекрасную, которая показала ему, как отскакивают и притягиваются магниты. Царевич смотрел на ее объяснения, и чувствовал необъяснимое откровение, как будто что-то вспоминается, а что - не высказать. Но делиться с Прекрасной этим впечатлением Тупахари не стал. Вскоре они приехали в древнюю столицу царства Стограми.
Стала Прекрасная царевичу показывать город. Дошли до реки, и правда - стоит маленькая статуя птицы из бронзы. А Прекрасная говорит, "Вот, господин посол, одна из новых достопримечательностей нашей древней столицы, статуэтка Чижика-Пыжика на берегу реки Фонтанки, воспетой многими нашими поэтами". Много ещё чего они посмотрели, а потом устроились на ночлег в прекрасном дворце, где доспехов, роскоши и гобеленов было не счесть, и всюду тихо, и чисто, и великолепие невиданное.
Тупахари пошёл гулять по залам, и дошёл до комнаты, где было много мелких картин, и госпожа Прекрасная сказала "У нас очень богатая коллекция шедевров с вашей родины, не хотите ли взглянуть". Смотрит царевич - на одной картине изображён юноша, весь в грязи, тине и какой-то рубленой траве, я рядом жаба сидит и старик совсем неодетый. Говорит Прекрасная, "Это редчайшая книжная миниатюра, иллюстрация апокрифа, не вошедшего ни в один из эпосов. Здесь брахман уговаривает царевича из рода Паклидркали выдать ему врага, чтобы брахман смог, принеся его в жертву, приобрести магические качества. Царевич не знал, что брахман собирается его обмануть, поэтому брахман, получив качества, немедленно превратил царевича в жабу. Род Паклидракли ни в одной книге больше не упоминается".
Этот рассказ заставил царевича сохранять молчаливую сосредоточенность за ужином. Ночью же, после обильной ласки и любви, поднялся Тупахари, нашел в коридоре доспехи и меч, вооружился и отправился на реку Фонтанку. Не обращая внимания на случайных прохожих, он, исполненный решимости, нашёл статую птицы и начал снимать ее, но ни руки, ни меч ему в этом не помогли. Затужил царевич, присел и подумал, "ну, где же ты теперь, брахман, со всей твоей мудростью и хитростью?"
Не успел он завершить эти суру, как из темноты на него выскочил страж в сером платье, держа в руке короткую палку с дыркой. "Это пасупата", решил Тупахари, "какую Шива дал Арджуне". Страж, видя перед собой царевича в доспехах, закричал "Хэндз ап, ю манки!" Тупахари, далекие потомки которого, между прочим, до сих пор живут в Мееруте, услышав речь стража, рассвирепел и взмахнул мечом. Страж произвел некое действие своей пасупатой, отчего из нее вылетел сильный гром и огонь, а в месте, где статуя птицы крепилась к земле, сильно сверкнуло, и статуя отскочила от своего крепления. Царевич тут же схватил статую рукой, но не удержался в тяжёлых доспехах, полетел в реку и плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг, которых, впрочем, он уже не увидел.
В этот момент Несравненная Лакшми, занимаясь любовью с её великим и ужасным супругом, решила посмотреть на красоты их любви в зеркало. Как только она подняла зеркало Колибаса, что-то защекотало ей нос, и она резко вдохнула, отчего из поверхности зеркала выскочил Тупахари, залетел в ноздрю Несравненной, и, когда она чихнула, её супруг вдохнул. Царевич вылетел из другой ноздри Лакшми в ноздрю Вишну, и, через другую его ноздрю он попал прямо в цветок Великого Лотоса. Оттуда попал Тупахари на то же болото, крепко сжимая в руке статую птицы.
Однако, открыв глаза, царевич увидел все уже совсем непривычным способом. Пошевелившись, он понял, что попал в тело жабы, а статуя птицы превратилась в лотос, на котором эта жаба сидит. Но рассказ госпожи Прекрасной он не забыл. поэтому, когда на берег озера вышел грустный юноша с мечом в царской одежде, Тупахари проквакал:
- О царевич, только тот, кто обладает доблестью, мудростью и отрешённостью великого Стограми, может думать о самоубийстве на этом берегу.
- Кто это там квакает, - ответил юноша, утирая сопли, - у меня такое горе, мне не до всяких жаб.
- Я не всякая жаба, - ответил Тупахари, - а вот ты уже и не тот, кем недавно был, судя по выражению твоего лица. Тупахари тебя звали, а кто ты сейчас, тебе самому страшно подумать.
После чего развязалась на озере драка, как уже было рассказано, и дошла до момента, кода юноша на берегу срубил себе голову. Смотрит царевич: достает брахман флакон с надписью "Московская Чёрная. Белая Этикетка. Тройная очистка. ООО Финкельштейн", прилаживает голову к телу, поливает из флакона, и дает юноше хлебнуть.
И юноша этот, изрядно хлебнув, обратился к брахману так:
- Ах ты, волчья сыть Кащей Бессмертный, вот какие ты со мною шутки пригинаешь?! Чё за расклад в натуре?
На что брахман сладко ответил:
- Не переживай так, Иванушка, будет, будет тебе Василиса Прекрасная. Возьми лук и стрелы и застрели вон ту жабу.
И какой-то послышался Тупахари голос у брахмана, лживый и ненастоящий, а пригляделся он к Ивану, и затрясло его: ведь это Прагади, только одет иначе. Ярость разобрала Тупахари, но только он и смог, что квакнуть.
Понял он, что брахман сейчас получит восемь магических качеств, а потом от него спасения никакого уже не будет. Тогда начал Тупахари плясать танец Нирвана Джанана Дхаммапада, нарочно путая жесты рук и ног. И когда он коснулся жестом Вечной Жизни лотоса, на котором сидел, сейчас же лотос превратился в птицу, которая, взлетев, выхватила из рук брахмана флакон и опустошила его, не дождавшись, как он упал бы на землю. А к тому моменту, что флакон упал, птица перекувыркнулась через спину и шлёпнулась в болото, и больше её никто не видел, но одна капля из её клюва упала на Тупахари.
Тогда он превратился из жабы сразу в себя, не переставая танцевать, коснулся брахмана жестом Великого Молчания, а Иванушку - жестом Явления Сущности. Тогда лицо Иванушки изменилось, и встал перед Тупахари его враг, Прагади, как лист перед травой. Сильно испуган был Прагади, задрожал, и закричал:
- Что за колдовство такое здесь творится?
Тупахари сказал:
- Ты нечестно выиграл у меня царство, и теперь не прекратится колдовство, пока ты не признаешь свой обман, не повинишься и не перепишешь договор. Но твоя душа теперь принадлежит мне, а я её передам брахману, уж он-то найдёт ей применение.
- Как же я это сделаю здесь? - спросил дрожащий Прагади.
Тут молчащий брахман открыл рот и вынул оттуда всё для подписания нового договора. Прагади тотчас же повинился, написал договор, где отказался от своего нечестного выигрыша, и отдал свиток Тупахари.
Тупахари, радостный и весёлый, отправился в столицу, и первое, что он сделал, он вызвал к себе мастера из города змей, сделавшего магнитные кости, дал ему место придворного затейника и приказал сделать игру, в какую он играл с госпожой Прекрасной в царстве Стограми.
Прагади же в гневе схватил брахмана за горло и закричал: "Отдай мою душу!"
Брахман, с которого сошли чары танца Тупахари, сказал: "Руби себе голову!"
- Шутишь! - закричал Прагади, и замахнулся на брахмана мечом.
Но так коварен был брахман, что Прагади всё же срубил голову себе, и, открыв через некоторое время глаза, увидел над собой огромного серого волка, который лизнул его в щёку и говорит:
- Забыл, всё забыл. Недолго спал, а забыл напрочь. Мы с тобой ездили к Кащею за яблоками и Василисой. Она уже с яблоками во дворце, а тебя просила не задерживаться. На-ка вот, хлебни.
Тогда Лакшми, слушавшая сказку, прикрыв веки, спросила, где же оказался Иванушка, на что мастер историй Гонидха, низко поклонившись, ответил:
- По великой милости вашего супруга, до сих пор царевич Иванушка застрял в левой ноздре Вишну.
Вишну сейчас же чихнул, и вот стоит перед Лакшми Иванушка и говорит: "Долго же я спал. А вы кто такие сказочные?"
Очень смеялась Лакшми, очень удивлялся Вишну мастерству и хитрости мастера Гонидхи, очень сердился Иванушка. Но, отсмеявшись, одарила Лакшми Иванушку настоящими молодильными яблоками и велела ему посмотреться в зеркало Колибаса. Иванушка, взглянув в зеркало, сразу растворился в нём и исчез.
- А брахман Кампари, - спросил Вишну, - постой, постой, мне кажется, я знаю. Это он и есть тот ракшаса, что крадёт сны у одних сказочников и показывает другим?
- Он самый, как есть, о Владыка Смерти, - ответил Гонидха, - точнее, видите ли, царевич распорядился для собственной безопасности перенести душу Кампари в тело дочери Прагади, а ее душу - в тело Кампари. Если вам угодно будет развлечь супругу историями небывалыми и замечательными, распорядитесь отправить его, точнее, ее, в Хазарские земли.
Что и было сделано, не откладывая. Затем великая Лакшми одарила Гонидху девами, вином, долгой жизнью, здоровьем и молодой силой, золотом и биржевыми бумагами, и тот, откланявшись, вернулся на бомбейский рынок, и успел расплатиться за бататы, когда продавец совсем уже собрался вызвать полицию.