Ограда... искореженная... почему? Этого ни кто не знает! Около неё, нет дороги. Около неё ни когда не проходил неведомый пьяный великан, постоянно спотыкаясь и падая. Тем не менее, исковерканные металлические пролеты, с завязанными в узел прутьями...
Едва заметная тропинка, сквозь прореху...
Вот ОН, какой-то давно забытый, со срезанными каруселями, где сквозь потрескавшийся бетон аттракционов, проросли молоденькие берёзки и осинки, где некогда ровные и ухоженные аллеи по бокам тротуарных дорожек превратились в дикие, спутанные, трех метровые заросли акации, из которых, по ни кому неведомой прихоти, осторожно и как-то застенчиво-стыдливо выглядывают цветы шиповника.
И вот когда солнце садится, и воздух уплотняется, и... А знаете, тут давно ни кто не ходит, не гуляет, и даже кузнечики тут не стрекочут, и цикады не цикадят. Тут очень тихо, только ветерок, но очень слабый, шелестит. ...и вот тогда, в лучших традициях застойных времен СССР, там и сям зажигаются архаичные светильники,- посылая свой бледный, неоновый свет, сквозь пыльные и покрытые паутиной, но разбитые плафоны... И вот тогда, появляются тени, превращая все ЭТО потрескавшееся, пыльное и спутанное в декорации, сказочные декорации...
А время-то идет... тик-так, тик-так. Небо темнеет, появляются звёзды...
Из глубины, по аллее, сросшейся над головой, появляются два человека,- это мужчина и женщина. Откуда они идут, спросите вы? Они идут от пруда. Там в глубине есть пруд, небольшой. Гранитные ступени уходят под воду, прозрачную воду. Стайки золотых рыбок играли с солнечными бликами, а они смотрели, смотрели и улыбались. Они неторопливо идут взявшись за руки, разговаривают негромко, и улыбка не сходит с их лиц. А ветви акации склоняются над ними сверху, а цветы шиповника тянутся к ним, забыв о стыде, пытаясь подслушать. Они доходят до старой танцплощадки, останавливаются в центре и...
Им никогда никто не мешает, у них всегда один и тот же зритель. Дракон сидит в зрительном зале и смотрит на них сверху, незаметно.
...и декорации начинают свое вращение, вначале медленно, но всё ускоряясь и ускоряясь в безумстве танца времени, вечном танце.