В конце октября зарядили дожди. За несколько дней они сбили на асфальт яркую осеннюю листву. Город стал прозрачнее. Вылезли напоказ серые и коричневые стены домов с мокрыми пятнами на штукатурке и ржавыми потеками. Угрюмее стали люди на улицах. Девушки ссутулились, подурнели и спрятались в старушечьих пальто модели "пузатый мешок". На смену отчаянной беззаботности ранней солнечной осени пришла моросящая из туч безысходность. Похолодало. Мои подчиненные отсырели душой. Или друг другу ныли, или друг с другом собачились. Мое настроение совпадало с преобладающим. Замедление жизненных ритмов особенно остро ощущалось в сравнении с веселым безумием первых месяцев моей жизни в Бишкеке.
Я увяз в проверке тендерных досье, финансовых отчетов, платежек, накладных. Чтобы обнаружить нестыковки, требовались изрядное терпение и масса времени. Я решил, что настало время вызывать подмогу. Но сначала требовалось подготовить для нее задание. Вернулся на квартиру. Похлебал супчика. Теперь пару часиков подремать. Поставил для верности будильник. И правильно сделал. Иначе проспал бы до весны. Принял душ, оделся потеплее и к девяти вечера вернулся в офис. Охранник моему появлению не удивился. Я часто работал по ночам. Легче сосредоточиться. Отпер стол, достал из ящика папки.
В бюджете по статье "Строительство и ремонт " отводилось 5,7 миллионов евро. Заключено контрактов на 4,8 миллиона. Шесть генподрядчиков, все местные, суммы контрактов от 300 до 960 тысяч. Им разрешалось подряжать субподрядчиков, в строительстве обычная практика. Но проследить, какие конкретно деньги тратятся на какие конкретно работы или поставки стройматериалов, выглядело невозможным. Наверное, неспроста. Например, истрачено 109.500 евро на кафель и сантехнику для двух казарм на 200 бойцов каждая. Общая площадь уложенного кафеля - 800 квадратных метров. Почему именно столько? А по кочану. Установлено 76 раковин и 54 унитаза. А какая норма? Неизвестно. Потому что содержится она в каком-нибудь внутреннем документе погранслужбы. Секретном. Или вот, отрыто 5.230 погонных метров траншей и уложено 16.340 метров труб. Смета предусматривает использование траншеекопателя. А если на самом деле применили солдатиков с лопатами? Вот тебе и экономия.
Шесть генподрядчиков, восемнадцать субподрядчиков. Ни один не повторяется. Напечатал на отдельном листке весь список. Ещё и полуночи нет. Детское время. Набрал Каныбеку.
- Добрый, вечер, Каныбек. Совет Ваш нужен. Давайте увидимся ненадолго.
- Если б можно было завтра, я бы Вам завтра позвонил. Через полчаса на углу Киевской и Исанова. Можно в пижаме.
- Ну, раз надо, - сдался Каныбек без намека на энтузиазм.
Вышел из офиса через двадцать пять минут. Пусть лучше мой приятель подождет в теплой машине, чем мне мерзнуть под фонарем. Ночь оказалась промозглой. Спустился по ярко освещенному проспекту Манаса два квартала до Киевской, свернул направо. Здесь фонари горели через один, витрин не было вовсе. Темновато. Я так раз шел, так чуть в канализацию не полетел. Чугунную крышку на металлолом сперли. Народу никого, машин прошуршало мимо три. Вот и Исанова. "Волга" Каныбека стояла глубоко в подворотне. Внутри было тепло. Каныбек выглядел глубоко несчастным. Я передал ему список компаний и объяснил задачу - определить действительных владельцев и из какого они рода. Потом достал конверт с тысячей долларов двадцатками. Каныбек начал было от денег отмахиваться, но я его быстро уговорил:
- Вы же не сами этим будете заниматься, а поручите кому-нибудь. И не одному человеку, а нескольким, частями, правильно? - Каныбек кивнул. - - Если будете просить об одолжении, могут появиться подозрения - за кого это Вы хлопочете? Тем более, что результат непредсказуем. Вдруг зацепим за губу кого-нибудь из тяжеловесов. А если дадите денег, все становится на свои места. Маленькая платная услуга какому-нибудь бизнесу, попросили пробить конкурентов. Обычное дело.
- Вас подвезти? - предложил Каныбек, отправив деньги и список бездонный внутренний карман необъятной куртки.
- Спасибо, прогуляюсь. Мне тут по Исанова всего ничего до Чуя, а там дворами и я дома.
Путь по Исанова до Чуя я знал отлично, каждый день ходил туда-сюда. Главное, колодцев на ней почему-то вообще не имелось. Что в кромешной тьме прибавляет уверенности. Вышел на Чуй. В светлое время суток пошел бы дальше прямиком мимо станции "скорой", направо через парк, и к проходной. Но после инцидента по дороге с "прописки" против прогулки через парк в темноте имелись веские аргументы. Я потрогал шрам на лбу. Поэтому свернул направо на Чуй, через полсотни метров перешел пустой проспект и нырнул в проход между домами. Оставалось только пересечь парковку возле извергавшего бит ночного клуба, и вот она, моя проходная.
На парковке, упершись друг в друга стояли трое парней. Из клуба, наверное, вышли. Мне до них оставалось шагов пятнадцать, когда они расцепились и пошли навстречу, охватывая меня полукольцом. Удивляться было некогда. Главный закон уличной драки, первым ударом положить вожака. И не тратить больше двух ударов на каждого следующего противника. Мало ли чего в кино показывают, в жизни исход драки решается за пару секунд. Корифеем в этом деле я не был, так, имел дворовый опыт. Когда мы встретились, вожак у меня получился строго на 12 часов, а двое других почти точно на 9 и 3 часа. Это хорошо, при такой фигуре ствол может быть только у вожака.
В шаге от него резко повернулся налево, оказавшись лицом к лицу с "девятым" номером. Тот нанес отвлекающий левой, я отбил его вверх своей правой, и заканчивая движение, ударил локтем горизонтально направо. Попал вожаку в висок, тот рухнул без звука и колебаний. На долю секунды "девятый" номер удивился, и я успел хрястнуть ему лбом по переносице. Если честно, удар получился неполноценный. Мне его пришлось смазать, чтобы не повредить шрам. Но оказалось достаточно. Переносица с хрустом ушла вглубь, кровь хлынула как из пожарного шланга, противник осел. Я крутанулся и успел поймать ногу "третьего" номера, который собирался попасть мне то ли по позвоночнику, то ли по почкам. Если целился бы под колено, у меня могли возникнуть сложности. А во время верхнего удара ногой тело неустойчиво. Чуть довернув вверх захваченную ногу, вмазал в полную силу ботинком по открывшимся яйцам, и не носком, а каблуком. Противник от боли потерял равновесие, и я, используя задранную в небо ногу как рычаг, без труда опрокинул его на бок. Вытянул ему правую руку по земле локтем вверх и тем же каблуком сломал ее в сгибе. Еще секунда, и то же самое произошло с его левой рукой.
Вожак лежал на спине и не шевелился. Может, и не дышал. "Девятый" сидел на корточках оглушенный, захлебываясь кровью. Ударил его каблуком в голову, он опрокинулся на бок. Вытянул ему ногу и ударил по колену. Сломать не сломал, но повредил достаточно, чтобы он не смог за мной побежать. Хотя он, по-моему, и не собирался. "Третий" только елозил по асфальту ногами. Повезло мне. Неопытные бойцы попались. Или случайная шпана.
Я быстренько пересек парковку и нырнул в свои ворота. Адреналин включился на полную, когда все уже закончилось. Пока ехал в лифте, сердце бешено заколотилось, начал задыхаться. Быстро разделся, встал под холодный душ. Отлегло. Надел толстый халат, распахнул на кухне окно. Налил четверть стакана водки. Выпил мелкими глотками. Запил клюквенным соком. Профанация, согласен. Но от любой еды меня бы вырвало.
Адреналиновый насос отключился. Проехали. Меня все же не покидало удивление. Чтобы в центре Бишкека шпана пристала к мужчине моей комплекции, пусть даже среди ночи? Я часто возвращался на квартиру и в два, и в три утра, бывало и позже, и не раз ходил тем же самым маршрутом мимо клуба, и народ на парковке топтался всякий, но никогда не встречал по дороге никакого намека на агрессию. Да и вели себя эти трое как-то слишком целеустремленно для уличных хулиганов. Чего им было надо? Отлупить? Или зарезать? Спросить бы, но не до того было.
На часах без пяти три утра. Стресс прошел. Вымыл ботинки. Верх, подметку, изнутри. Шнурки, носки, куртку и брюки бросил в стирмашину. Включил короткую программу. Смазал ссадины антисептиком. Сделал омлет с колбаской и сыром и закусил им повторные сто грамм. Закрыл на кухне окно, упал на родимый матрас и заснул мгновенно.
Наутро чувствовал я себя неважно. Ныл локоть. Болели распухшие пальцы на правой ноге. На пятку больно наступать. Зато на время можно было приостановить бумажные раскопки. Посмотрим сначала, чего Каныбек нароет. А там видно будет. Пока же можно чего-нибудь от осенней хандры замутить. Поэтому я обрадовался, когда под вечер в кабинет заглянул Эрталбек. Он тоже маялся, но не от избытка скучной работы, а от безделья, хотя после встреч в Москве получил от меня что-то вроде вольной. В последние дни он стал совсем неразговорчивым и мрачным и в основном проводил время в кабинете Джанибека. Чего они там перетирали, я понятия не имел. Эртал взглянул на меня с хитринкой:
- Скучновато.., - начал он издалека.
- А ты работать не пробовал, Эрталбек? - поддел я его. Зам посмотрел на меня снисходительно, как на умственно отсталого:
- Это пусть бухгалтерия или группа админподдержки бумажки из папки в папку перекладывает и радуется. Мы с Вами, Алексей Борисович, должны с людьми общаться. Влиятельными, уважаемыми людьми. В этом вот ключе нас с Вами приглашают на киргизский национальный обед. В ущелье Ала-Арча есть юрта. Место уединенное. Там встречаются те, кому в городе видеться, может, не с руки.
- То есть совет "крестных отцов" по-киргизски.
- Можно и так сказать, если Вам понятней будет. Но только встречаются там "отцы" не криминала, а различных родов. Им выгодно в согласии свои интересы продвигать, но это непросто. Споры, обиды, а то и ссоры - обычное дело. Вот совет и старается их разруливать. Как Вам такое приглашение?
- Интересно, конечно!
- Я за Вами в воскресенье заеду, около полудня. Оденьтесь потеплее, там прохладно.
Предложение Эрталбека меня заинтриговало. С чего это вдруг моей скромной персоной заинтересовались местные тяжеловесы? Скорее всего, последствие встречи в Подушкино. Эртал, наверное, думал, что я теперь тоже в деле и полезно представить меня членам клуба сторонников политической стабилизации. Лучше бы собирали деньги на помощь детям. Это святое, тут никаких претензий. Не знакомы с классикой.
В субботу случился курьёз. Погода выдалась паршивая. На улицу не тянуло, и я решил, что самое время повозить шваброй. Квартиру я убирал редко. Жизнь моя проходила между кухней, ванной и матрасом. Остальные комнаты я посещал редко. За порядком на кухне приходилось следить, можно сказать, поневоле. А вот остальные места моего обитания находились в слегка запущенном состоянии. Включил погромче "Авторадио", надел резиновые перчатки и принялся методично, по квадратам, драить хлоркой Авгиевы конюшни. Втянулся, поймал ритм, дело спорилось. Орущую трубку я услышал случайно, когда радио на несколько секунд затихло. Как долго она верещала, не знаю. Звонил хозяин, у которого я снимал квартиру. Когда я ответил на вызов, мне показалось, что он вздохнул с облегчением:
- Алексей Борисович, ну, непросто же до Вас дозвониться...
Виделся я с хозяином всего два раза. Первый, когда он мне показал квартиру, и я на месте забрал у него ключи. И второй, когда через пару дней он подъехал в офис подписать договор, и я заплатил ему за полгода вперед. По этой причине он меня сольно зауважал и больше не беспокоил. Я деликатно молчал в трубку.
- Вы извините, Алексей Борисович, что Вас беспокою, - продолжал он лепетать, - но нам надо бы подписать дополнение к договору...
Я молчал.
- Дело в том, что вступил в силу новый закон, по которому или Вы обязаны дать подписку в том, что не будете пересдавать квартиру третьим лицам, или я обязан брать Вас налог с оборота и вносить авансовые налоговые платежи, которые в конце года в порядке взаимозачеты мне будут возвращены, а если нет тогда...
Бред какой-то. Я прервал его:
- Так чего надо-то?
- Я с Вашего разрешения подъеду, ознакомлю с документами, и подпишем дополнение, - хозяин проглотил незаконченную фразу и довольно складно изложил суть необходимых действий.
- А когда Вы можете подъехать? Меня не так просто застать, - попытался увильнуть я. Так, на всякий случай. Больше из присущей мне вредности. Но не на того напал.
- Да я уже здесь, у дома. Пока Вам дозвонился, доехать успел. Много времени я у Вас не займу, четверть часа, не больше.
- Хорошо, поднимайтесь, - сдался я. Действительно, чего тянуть?
Через несколько минут затренькал дверной звонок. Я не мог не оценить деликатности хозяина. У него ведь остался комплект ключей. Я посмотрел в дверной глазок. Хозяин переминался с ноги на ногу и постреливал глазами по сторонам. Едва я приоткрыл дверь, она помимо моих усилий распахнулась настежь и смяв меня в прихожую вкатился клубок из хозяина, двух незнакомых мне мужчин и Бакирдина. Один из незнакомцев плотно зажал мне ладонь рот. Я несколько оторопел, и решил было его укусить, но не смог. Бакирдин приложил палец к своим губам. Во мне проснулось жгучее любопытство. Когда железная хватка вокруг моего подбородка чуть ослабла, я внятно произнес в потолок:
- Извините, уважаемый, но Вы так неожиданно на меня свалились. Мне надо на полчасика выйти, неотложное дело. Чайку пока попейте.
Хозяин остался в квартире, а мы все гурьбой вышли в коридор и ввалились в ожидавший лифт. Его держал ещё один мужик. Впятером нам в кабинке оказалось тесновато, но ничего, поместились. Меня крепко обжали со всех сторон и к тому же на всякий случай зафиксировали руки. Бакирдин наклонился к моему уху:
- Алексей, ты извини, что так, но есть причины. Сейчас выйдем, сядем в машину, немного отъедем и поговорим.
Я не видел причин возражать. У подъезда стояла потрепанная "газель", выглядевшая как обычная маршрутка. Только окна были неплотно задернуты линялыми занавесочками. Меня резво пропихнули вовнутрь, вглубь салона, за мной споро запрыгнули сопровождающие, дверь захлопнулась и мы покатили. Погрузка заняла секунд семь. Бакирдин молчал. Я тем более. Внутри "газель" тоже выглядела, как маршрутка. Обшарпанно. Или как принято говорить, когда не хочется никого обижать, устало. Минут через десять мы куда-то приехали. Без какой-либо команды все, включая водителя, вышли, оставив нас с Бакирдином наедине. Он поерзал на сиденье. Я молчал. Наконец, он набрал воздуха, и решился:
- У тебя вся квартира оборудована "ушами"...
- Вот оно что, - удивился я. Вообще-то это было довольно серьезным нарушением неписанных правил партнерского соприкосновения. Одно дело офис, другое квартира. Но, в конце концов, я не особенно гордый. Ну. что они могут услышать? Мой храп? К себе я никого не вожу. Пью преимущественно в одиночку. Разве что заходит...так вот, в чем дело! Видимо, в глазах у меня зажегся свет, потому что Бакирдин чуть кивнул:
- Вижу, сообразил. Ты тут ни при чем. Это Эртала ведут. По личному распоряжению Директора.
- Так вы же вроде с Эрталбеком... - начал я. но Бакирдин меня прервал:
- Правильно, друзья. Но дружба дружбой, а служба службой. Я не могу предать службу.
- А дружбу, значит, можешь? - я пошел на обострение. В "газели" было прохладно, и уборку в квартире надо заканчивать, обеденное время уже. Чего тут разводить турусы на колесах?
- И дружбу не могу, - вздохнул Бакирдин.
- Все понятно, - подвел я итог: - Мне надо по-товарищески постараться, чтобы у меня Эртал поменьше болтал. И баб не водил. Он, кстати, на той неделе заходил со следовательшей из Прокуратуры, лет тридцать пять, в самом соку, и уже подполковник. Но она ему чего-то не дала.
- Бабы ладно, - вздохнул Бакирдин: - Главное, чтобы не болтал.
- Но самому ему, ни полслова, ни ползвука, - озвучил я новые правила.
Доверие Бакирдина было мне, чего говорить, приятно. Полезно быть на хорошем счету у начальника оперативно-технического отдела СНБ. Но кроме чувства глубокого морального удовлетворения я приобрел на Эрталбека крючок. Пока не к чему, а дальше, кто знает, какой стороной жизнь повернется. Вслух же я выразил свои мысли несколько иначе, но тоже откровенно:
- Какие дела, Бакирдин, не волнуйся. Возьму на контроль. Мне ведь тоже не с руки, если он мне что-нибудь сболтнет. Я ваших разборок знать не хочу, но он и меня так может под цугундер подвести.
Бакирдин снова вздохнул, но на этот раз с облегчением:
- Спасибо, Алексей, а то я весь извелся. Нá сто сомов, тачку возьми, чтобы нам там лишний раз не светиться.
Пригнувшись в низком салоне, неуклюже обнялись, и я вылез наружу. Спрыгнув наружу, я оказался в совершенно незнакомом мне месте. То ли автовокзал, то ли конечная сразу нескольких линий "маршруток". Вокруг десятки "газелей", толчея, гам. По времени, которое мы сюда ехали, похоже на микрорайон Джал. Но в общем, какая мне разница? Отошел немного в сторонку, на какой-то проспект, без труда поймал машину. Поскольку ключи я с собой прихватить не успел, пришлось звонить в собственную квартиру. То есть, не совсем собственную, но это детали. Хозяин открыл тут же. Громко объявил, что все бумаги оставил на кухне, а сам торопится, протиснулся мимо меня бочком, и был таков.
В воскресенье я проснулся рано. После субботника по уборке квартиры ныла поясница. Повертевшись на матрасе с боку на бок и так и сумев найти удобного положения, поднялся. На город опустилась серая ватная мгла, начал накрапывать дождик. Приглашение в Ала-Арчу несомненно имело тайные пружины. Но я все равно был рад, что не придется плесневеть в городе. Стоя у окна на кухне увидел, как подъехал Эрталбек, высунулся помахать ему рукой. Мы просвистели по проспекту Мира до Госрезиденции, повернули налево на Садырбаева. Мой зам выглядел на удивление вальяжно. Таким я его давно не наблюдал. Абсолютно трезвый и без выхлопа. Тщательно выбрит, пострижен и причесан. С неожиданным для меня вкусом одет. Короткое модное пальто из дорогой кожи, свитер стильной расцветки "ирландская осень" поверх бежевой водолазки. Всё то ли малоношеное, то ли вовсе новое. И, наконец, не курил, что уже само по себе было радикальным отклонением от повседневности. Чувствовалось, что мероприятие предстоит нерядовое.
Прямо по курсу одна за другой втыкались в тучи скальные гряды Тянь-Шаня. Проехали поворот на Заречное, потом поселок Байтик. Ущелье начало сужаться. Слева кипела студеной водой Ала-Арча. Дорога пошла в гору. На въезде в национальный парк ее перегородил шлагбаум. Эрталбек остановился, посигналил. Вежливо. Из будки вышел сурового вида детина в камуфляже и, не задавая вопросов, налег на противовес. Дальше ехали медленно. Погода стала суроветь. Облака опустились по склонам гор почти до дна долины. Километров через шесть свернули влево, на неприметную тропу шириной едва в машину.
Поперёк съезда стояло четверо коренастых мужчин в просторных шерстяных пальто черного цвета, достававших им ниже колен. Они молча расступились, дали проехать. Тропа прошила еловую рощицу и вывела нас на поляну. Остановились у кромки леса среди ещё семи машин. Три квадратных черных "мерседеса" G-класса, судя по ширине колес и органоподобному пакету выхлопных труб, с десятью или двенадцатью горшками. Два черных "рейндж-ровера". Один "БМВ" Х5. Черный. И один "инфинити". Розового цвета.
Выбравшись из машины, сделал глубокий вздох. Потрясающий воздух. В нем витали ароматы мха и еловой хвои вперемежку с вонючим запахом вареных бараньих потрохов. Посередине поляны стояла просторная белая юрта. Позади нее и чуть поодаль горели костры. Над ними висели три десятиведерных казана, в которых дымилось и клокотало густое варево. На крюках по соседству покачивались остатки бараньих туш. Вокруг суетилось человек десять. Одни что-то чистили, резали, ополаскивали и кидали в чаны. Другие с натугой мешали варево стругаными досками. Третьи подбрасывали в огонь дрова. Откинув полог, из юрты вышел пожилой киргиз с белой бородой, одетый в национальный халат и войлочный колпак. Он засеменил нам навстречу. Первым обнял Эрталбека, поприветствовав его по-киргизски. Потом обернулся ко мне. Положил руки мне на плечи, чуть притянул к себе и качнулся влево-вправо. Получилось неконтактное объятие.
- Рад Вас приветствовать в нашем кругу, Алексей байке! Коноктуу уйде кут бар, Гость - благодать дома!
- Здравствуйте, спасибо за приглашение. Рад нашему знакомству, - ответил я со сдержанной и полной достоинства улыбкой.
Мы прошли внутрь юрты. В ней царил мягкий полусвет. Или полумрак. День снаружи к этому моменту выглядел серенько. Посередине находился круглый стол, за которым уже сидели десять пестро одетых мужчин в основном негородской внешности. Большинство моего возраста или старше, что ставило меня в невыгодное положение бесправного "юнца". Мой расфуфыренный и напомаженный зам на их фоне выглядел вызывающе. Стены юрты украшены коврами с толстым ворсом, войлочными и шерстяными сумками. Под ногами тоже ковры, но потоньше, в кирпично-багрово-бордовых тонах. На столе расставлены блюда с холодными закусками из конского мяса - казы, чучук, сары-жюрмё - и лепешками. Перед каждым столовым прибором бутылка водки и стакан. Воздух в юрте был спертый. Пахло отсыревшей кислятиной и сопревшей соломой.
С нашим появлением застолье рвануло с места в карьер. Участники по очереди поднимались, говорили по-киргизски короткий тост. Эрталбек пытался переводить, но я слушал вполуха. За род, за семью, за процветание. Детали меня не интересовали. Как и деликатесы из конины. Они с трудом жевались и с непривычки имели неприятный вкус. Не говоря уже о запахе. Когда подошла моя очередь, поблагодарил за оказанное мне уважение и пожелал собравшимся здоровья и процветания.
Первый круг завершился. Закуски заменили на блюда с дымящимся содержимым чанов. Эрталбек, облизываясь, перечислял названия - карын, жёерём, алашак... Я начал жалеть, что не успел поесть дома. На одном из блюд лежали горкой аппетитные на вид косички, сплетенные из отличающихся по цвету и фактуре ленточек животного происхождения. Взял одну, откусил кусочек. С опаской пожевал. Вроде, съедобно. Эрталбек с набитым ртом одобрительно закивал головой:
- Очень вкусно! Кишки, легкие, желудок, сало. От барана ничего не пропадает!
Лучше бы молчал. Начался второй круг тостов. Мне стало дурно. Вместе с переменой блюд перед мной поставили новую бутылку водки. Под бараний жир она, возможно, шла совсем неплохо, но мне-то приходилось пить, почти не закусывая. Попробовал половинить. Бдительный зам неодобрительно покачал головой. Нельзя. Знак неуважения. Большая обида. Спасался зеленым чаем. Выпил два пузатых чайника. Чай притупил чувство голода и разбавил плескавшуюся в желудке водку. Перерывы между тостами увеличились. Участники застолья подсаживались друг к другу, обменивались парой фраз, и двигались дальше. Эрталбек циркулировал вокруг стола, как заведенный. Похоже, он всех знал. И все знали его. На меня же никто больше не обращал внимания. Зачем он меня сюда приволок?