Мой приятель Каныбек стал предсказуемым. Едва мы обменялись приветствиями, как его бодрый голос в трубке торжественно доложил:
- У меня в семье большая радость, сын женится. Очень важное событие. Разрешите пригласить Вас его отметить. Давайте, завтра пообедаем?
Действительно сын Каныбека собрался жениться, или это была очередная легенда для прослушки, меня не волновало. Поначалу информация, которой он снабжал меня в ходе наших посиделок, казалась полезной. Но со временем интерес к тайнам местного двора у меня пропал. Сколько раз мы встречались, столько новых вариантов развития событий и комбинаций из действующих лиц он мне предлагал. Когда я как-то раз обратил на это его внимание, он заерзал на стуле и признался, что да, его источники не всегда заслуживали доверия. Но он видел своей задачей непрерывно черпать грязь со дна болота и процеживать ее в поисках крупиц информации. Для него имел значение каждый червяк.
Меня же интересовала конкретная информация, с помощью которой я мог продвинуться в выполнении моего задания. Но ничего конкретного Каныбек сообщить мне не мог. Потому что я не мог задать ему конкретные вопросы. Раскрыть ему цель моей работы я не имел ни полномочий, ни желания. Но все равно безропотно оплачивал наши обеды. Каныбек оставался единственным, с кем я мог позволить себе немного расслабиться. Поэтому я без колебаний согласился:
- С удовольствием! Где встретимся? Куда пойдем?
- Я за Вами заеду около полудня в офис.
Вот это выглядело необычно. Каныбек предпочитал не афишировать наши встречи. Но если ему так удобно, а мне тем более, то чего тут задумываться? День двигался к вечеру строевым шагом. Эрталбек куда-то исчез. Я заглянул к Джанибеку, но тот всем видом дал мне понять, что сообщить ему мне нечего, а потому шел бы я куда шел. Тогда в поисках вдохновения я направился на кухню. Круглый стол в середине редко пустовал. Почти в любое время дня и большей части ночи здесь тусовались группки сотрудников. В основном дамы и девушки, чье пестрое общество привлекало, само собой, и мужиков. Когда я вошел, в центре внимания небольшой компании, гонявшей чаи, находилась Таня.
Её популярность среди мужского населения офиса вибрировала на грани экстаза. Спелая молодая женщина тридцати двух лет, с потрясающей воображение фигурой, приятными серыми глазами и черными волосами в прямом каре. Челка всегда находилась строго на уровне бровей. Чуть закругленные к шее концы прямых волос покачивались сантиметрах в пяти над плечами. Никто не мог похвастаться тем, что когда-нибудь видел Танины ушки. Про них ходили только легенды. В отношении Тани никто вообще не мог ничем похвастаться. Уже больше года офисные кобели держали пари, кто сможет ее уговорить. Пытались и так и сяк. Но всё напрасно. Таня к всеобщему удивлению и обиде оказалась неприступной. Такая жизненная позиция противоречила культурным традициям, правилам приличия и здравому смыслу, как его понимали мужики. Тем не менее, никто из участников пари сдаваться не собирался, хотя бы из гордости, и сумма пари росла из месяца в месяц. Сам я не участвовал и деталей не знал, но по слухам Танино "приданое" подступало к пяти килобаксам.
Таня мне нравилась. Но я к сожалению твердо знал, причем на собственном печальном опыте, что амурные отношения в офисе неизбежно приводят к катастрофическим последствиям. Налил себе чаю, присел за стол. Кто-то из Таниных ухажеров принес дежурный тортик. Шоколадный, с кремом. Не особо стесняясь, положил на тарелочку весомый кусок с розочкой. Запах шоколадного крема и духов меня взбодрил. За окном сгущались ранние лиловые сумерки. Желтый свет плафона падал на коричневые руины торта посередине стола и вытертую местами зеленовато-бурую клеенку, оставляя лица сидевших вокруг в мягкой полутени оттенка горького шоколада. С моим появлением угасающий разговор оживился, словно в костер подбросили новое полено. Я положил в рот побольше крема и молча его смаковал. Облизнул шоколад с нижней губы. На мгновение наступила тишина. Таня посмотрела на меня через стол невинно бёеснувшими глазками и поинтересовалась:
- Алексей, а как Вам нравятся киргизские девушки?
От неожиданности я поперхнулся крошками и закашлялся. Кто-то хихикнул.
- Не пробовал ещё, - только и нашелся я, что просипеть.
- Ой, и что же у Вас уже столько месяцев женщины не было? - Таня потупила глазки. За столом раздался приглушенный хохот.
- Я старый, меня девушки только за деньги любят. А денег нет, все жене посылаю, - хохот усилился.
- Ну, у нас полно девушек, которые с удовольствием и за пятьдесят долларов согласятся, - под теперь уже общий бесстыжий смех Таня продолжала гнуть свою линию в непонятном мне направлении.
- Пятьдесят долларов тоже деньги...а главное, Таня, меня такие девушки не возбуждают. С возрастом, знаете, уже не кидаешься на все, что шевелится, - хохот сделался громовым.
- И какие же девушки Вас возбуждают? - кротко настаивала Таня, хлопая ресницами. Мне это зубоскальство начало надоедать, но требовалось найти элегантный выход:
- Вот Вы, например, - кое-кто уже начал икать от смеха. Таня слегка смутилась, но решила не сдаваться:
- Ну, так что же Вы? - она прищурилась и прикусила нижнюю губу. Не-ет, решил я, пора кончать:
- Э-эх, Таня, если я за Вами начну ухаживать, то меня растерзают дважды. Сначала коллеги-мужчины, чтобы убрать удачливого соперника. А потом коллеги-женщины, исходя из принципа "или всем, или никому", - мне казалось, что я вывернулся вполне изящно. И ошибся. Сквозь громовой хохот Таня улыбнулась мне так, ну та-а-ак, и смотря прямо в глаза, поставила точку:
- А чего за мной ухаживать, я уже не девочка. Раз-два, никто ничего и не узнает.
Поднялась из-за стола и, покачивая бедрами, вышла в коридор. Сотрудники, всхлипывая от хохота, бились в истерике. Если бы я решился сейчас встать со стула в своих туго натянувшихся брюках, женщины попадали бы в обморок. И не обязательно от смеха. В тщетной попытке сохранить невозмутимость я сосредоточился на пропихивании вовнутрь тортика. Майка на спине и подмышками прилипла к телу.
На следующий день Каныбек появился в офисе без десяти двенадцать. Снизу послышались радостные и удивленные приветствия. Я отложил бумаги и карандаш и прислушался. На первом этаже Каныбек зашел в один кабинет, потом в другой. С кем-то поздоровался, поднимаясь по лестнице. Определенно, он вел себя необычно. Заскрипел паркетом в коридоре и, наконец, его силуэт появился в проеме двери. От неожиданности я поперхнулся слюной. Каныбек был одет в парадную полицейскую форму. Генеральскую! А-чу-меть... Он получил погоны полковника года каких-то четыре назад, и от переполнявшей его радости трещал тогда по всем швам. Столь удачный поворот в карьере был для него пределом мечтаний. И вот, на тебе! Приказ наверняка был подписан недели две назад. Но молчал. Форму втихаря сшил. Чтобы ударить наверняка. Сразить наповал. Хотя... До сих пор не замечал я за моим приятелем тяги к тщеславию. И тут меня осенило, зачем Каныбек приехал сегодня за мной в офис и зачем прошелся по кабинетам. Нет, он не себя демонстрировал. Он демонстрировал, какой влиятельный друг появился теперь у меня. То есть укреплял мой авторитет. Вроде как и я поднялся на ступеньку по лестнице социального статуса. Внутри у меня потеплело. Вот это друг! Я взглянул на него с обожанием:
- Я ошарашен, Каныбек!
- Ну что Вы, Алексей Борисович, я думал Вы в курсе. Да и неудобно афишировать.., - он скромно опустил глаза, но лицо его продолжало светиться от удовольствия достигнутым эффектом.
Мы чинно спустились по лестнице. Офисный слухопровод сработал образцово, внизу выстроился почти весь личный состав. Каныбеку жали руку, обнимали, казалось, вот-вот начнут качать. Я неприкаянно встал в сторонке. Мне даже стало завидно от такого выражения всенародной любви. Когда её фонтан начал утихать, Каныбек нашел меня глазами и мотнул головой по направлению к двери. "Волга" завелась с пяти оборотов, что на моей памяти стало одним из её лучших достижений. Каныбек вырулил направо на проспект Мира, и "Волга" начала натужно разгоняться в горку. Мы ехали из города. На круге повернули направо. Вот и памятный мне перекресток с Садырбаева. События дня нашего знакомства с Алмазбеком уже подзабылись. Но теперь сцена нападения пронеслась перед глазами во всех подробностях. Я невольно поискал глазами автоматные гильзы.
- Каныбек, а куда мы едем? - поинтересовался я, больше чтобы отвлечься. Обычно я достаточно терпелив. В конце концов, какая разница, куда мы направлялись? Приедем, станет ясно.
- В Кашка-Суу.
- А там что?
- Форелевое хозяйство. Рыбу прямо из бассейна берут, и на мангал. Свежее не бывает, она случается на тарелке еще хвостом бьет.
- Жареным, да?
Каныбек промолчал. Он яростно крутил рулем, лавируя между выбоинами. Подвеска "Волги" грохотала, как телега. Странно, когда мы с Алмазом мчались на "густаве" по этой же самой дороге, покрытие казалось шелковым. Заметив впереди съезд на Бир-Булак, Каныбек приступил к торможению. На скорости километров в тридцать он с усилием вписался в отворачивающий налево от трассы проезд. Переехали через речку Ала-Арча. По левую сторону тянулся глухой забор. Примерно через километр показались невысокие деревянные строения, пустая площадка для машин. На фанерном щите не очень художественная надпись "Хозяйство по разведению форели Кашка-Суу". Каныбек заглушил мотор:
- Алексей Борисович, к нам ещё один человек присоединится. Не возражаете?
- Нет, конечно. А кто, если не секрет?
- Алиясбек Шапаков. Директор Службы национальной безопасности.
Вот тебе женитьба сына. Вот тебе конспирация против прослушки. На этот раз Каныбек сам себя перемудрил. Но я от комментариев воздержался, безразлично пожал плечами. С Шапаковым я был знаком почти столько же, сколько с Каныбеком. В молодости, где-то в 70-е годы, он попал в органы по рабочей путевке, служил в системе союзного КГБ. В пост-советский период то руководил киргизским комитетом, то работал заведующим отделом в администрации президента, то заколачивал бабки в крупном бизнесе. Непотопляемый аппаратчик. Хотя прошлые наши встречи носили деловой характер, отношение ко мне Алиясбека мне казалось доброжелательным.
Но чего скрывать, его теперешний интерес к моей персоне вызвал любопытство. В его нынешнем качестве встречаться с ним мне не приходилось. Никаких причин для поддержания контактов с иностранцем невысокого ранга у Директора СНБ не могло быть по определению. Со мной случилось нечто из ряда вон выходящее. Скоро узнаю, что. Надо думать, объяснит.
Одновременно я ощутил разочарование. Мой друг надел новенький парадный мундир с генеральскими звездами вовсе не для того, чтобы поднять мой авторитет в глазах моих сотрудников. Хотел распушить перья перед Директором. А в офис заехал, чтобы в ожидании моего появления не маячить глаза прохожим на каком-нибудь перекрестке. Несолидно как-то.
Несомненно, вся территория находилась под контролем незримой наружки. Мы поднялись по ступенькам, ведущим в наиболее опрятный домик. Двое крепких ребят, дежуривших за дверью, приветственно кивнули. Домик, похоже, служил рестораном. Но сейчас уставленный столами зал пустовал.
- Пойдемте, рыбы наловим, - предложил Каныбек.
Вышли во внутренний двор. Направо виднелись бассейны с проточной водой. К бортикам на полметра прилипла ледяная корка, но сами бассейны были свободны ото льда. По другую сторону от ресторана находился парк с десятком беседок. На опушке детская площадка с разноцветными горками, качелями и каруселями. Летом ресторан пользовался популярностью.
- Закрыт до апреля, - подтвердил Каныбек: - Потому Директор и выбрал его для нашей встречи.
- А как же нам рыбу приготовят?
- В лучшем виде приготовят, не беспокойтесь.
Подошел мужичок невзрачного вида. В одной руке он держал сачок. В другой - деревянную кувалду. Обменявшись приветствием с Каныбеком и не выказывая ни малейшего подобострастия перед его генеральскими погонами, мужичок походил туда-сюда по бортику, все время глядя в воду. Начал тралить сачком бассейн и вытащил рыбину длиной мне по локоть. Та бурно сопротивлялась. Мужик прижал её железной хваткой к кромке бассейна и аккуратно тюкнул кувалдой в основание головы. Рыбина дернулась и затихла. За ней последовала ещё одна. Мужичок поддел их толстыми грязными пальцами под жабры и поволок хвостами по снегу на кухню.
На крыльце ресторана появилась фигура и помахала нам рукой. Мы потрусили назад. Директор стоял у единственного накрытого столика в дальнем углу зала. Насколько я смог вспомнить, он был лет на десять старше меня, но выглядел бодро. Высокого роста, худощавый. Лицо вытянутое и тоже худое. Волосы зачесаны назад. Небольшие невыразительные очки. Костюм ходового булыжного цвета, но хорошо сшит. Сидит естественно, значит под ним нет бронежилета. Я обратил внимание, что шторы на всех окнах задернуты. Белая рубашка, Неброский галстук. Когда мы подошли, он первый протянул мне руку, чуть улыбнулся:
- Добрый день, Алексей. Рад тебя видеть.
Лоб в глубоких поперечных морщинах. Гусиные лапки возле глаз. В бледном свете горевших по всему залу люстр кожа на его лице выглядела тонкой и желтой как пергамент. Рукопожатие крепкое, не поверхностное. Рука прохладная и сухая. Похоже, доброжелательное отношение сохранилось. Директор сел в угол, спиной к стене. Я - напротив. Каныбек справа от меня. Стол накрыт на троих. Директор жестом попросил убрать стоявшую перед ним посуду:
- Я уже перекусил. Иначе здесь пришлось бы потратить два дня на санитарный контроль кухни и рыбы, да ещё моих поваров приставить. А встреча у нас неофициально-конфиденциальная, - Алияс вроде и пошутил, но вроде и нет. Лицо его сохранило каменное выражение, да и голос остался нейтральным: - Так что сначала поговорим. А когда я уеду, сможете перекусить. За мое здоровье. Так вот, Алексей, - он внимательно посмотрел мне в глаза.
От его взгляда повеяло холодом. Мне стало не по себе. Вот оно, начинается. Воздух между нами заискрился электричеством. У меня по всему телу встали дыбом волосы. Я почувствовал приближение цунами.
- Начнем с твоего зама, Эртала, - сказал Алияс самым обыденным голосом: - Тебе известно, что на эту должность мы его поставили. Он наш сотрудник. Сейчас формально в кадровом резерве. Чтобы не ставить Евросоюз в неловкое положение. Легкий маскарад. На самом деле по-прежнему в штате внешней разведки. Невеликий секрет. Теперь, о чем ты не знаешь. Его ведёт наша контрразведка. Есть подозрение, что он предатель. В последние месяцы от него перестали поступать доклады. Без очевидной для нас необходимости меняет симки и трубки. Постоянно играет в кошки-мышки с наружкой. Она его то и дело теряет. Когда на час, когда на день. Встречается с людьми, которые известны своей поддержкой оппозиции. В том числе её экстремистского крыла. У нас в поле зрения несколько группировок, которые целенаправленно ведут подготовку государственного переворота. Эртал, похоже, играет роль связного между ними. Это его заданием не предусмотрено.
- И зачем Вы мне это рассказываете? - поинтересовался я: - Это всё ваши внутренние дела.
- Вот именно, - в голосе Директора мне послышалась угроза: - Но за возней мятежников мы видим профессиональную работу спецслужб. Американских и европейских. Без первых, понятно, ничего не обходится. А вот участие вторых нас озадачивает. Их канал работает через твою программу. Выходит, ты и есть резидент-координатор, завербовавший Эртала.
"Ну, блин, Вы даете", - только и подумал я. Наезд Директора оказался полной неожиданностью. Представьте на минуточку, начальник госбезопасности без тени сомнения объявляет вас иностранным шпионом, занятым подготовкой государственного переворота. Хоть смейся, хоть плач. Каныбек втянул голову в генеральские погоны. Для него такой поворот темы тоже оказался неожиданным. И очень неприятным. Воротник рубашки стал мне вдруг тесноват и я машинально ослабил узел галстука и расстегнул пуговку.
- Дальше ещё хуже, Алексей, - в голосе Директора теперь звучали нотки сочувствия: - Эртал устроил тебе встречу с Алмазбеком. Очевидно, по твоей просьбе. А уважаемый Алмаз - государственный враг. Может, не первый. Но точно в тройке призеров. О чем вы в тот день шушукались, нам неизвестно. Пока. Но мы эту недоработку исправим.
- Так Вы кого из нас в тот вечер пытались закрыть? - вырвалось у меня запальчиво.
На лице Директора появилось выражение нескрываемого превосходства:
- Алексей, плохого же ты мнения о наших возможностях. Да на такую топорную работу только любители Алмаза и способны. Им требовалось тебя подготовить к разговору, вывести из равновесия. Думаешь, случайно стрельба велась по твоему борту? И убедительно, и для Алмаза риск минимальный... Не беспокойся, хотели бы мы закрыть, закрыли бы.
Так вот почему и Алмаз и охрана вели себя так спокойно. Разыграли как по нотам... А если врёт Алияс? Старается отвести подозрение? Вот чертова работа, вообще никому верить нельзя.
Неопрятный официант с помятой рожей и глазами снулой рыбы принес блюдо с жареной форелью. Перед тем, как кинуть в кипящее масло, её нарезали кусочками, и каждый завернули спиралькой. Розово-оранжевое мясо выглядело очень аппетитно. Я невольно сглотнул слюну. Директор хмыкнул и поднялся:
- Разговор окончен. А то провоняю вашей рыбой. Считай, Алексей, я тебя предупредил. Дернешься, в два счета вышлем. А лучше, собирай чемоданы, да сам вали восвояси. Расшифрован.
- Так другого пришлют.
- Не пришлют. Мы постараемся.
- Тогда Эрталбек на хозяйство встанет, - заартачился я, но больше из принципа.
- Не встанет. Мы его приставили, мы же его и уберем. Как думаешь, справимся? Вот так-то. Все понял, Каныбек? - обернулся Директор на прощание к моему другу, круглые от ужаса глаза которого никак не вязались с генеральскими погонами.
Алиясбек ушел, не обронив больше ни слова. Два молодца у двери остались. В зале повисла тишина. На блюде стыла рыба.
- Вы и-и-звините А-алексей Борисович, - Каныбек вытер салфеткой покрывшийся каплями пота лоб и поднялся из-за стола, царапнув ножками стула по паркету: - Я п-пожалуй тоже по-пойду. По-пора.
- Конечно, Каныбек. Наверное, не скоро теперь увидимся. После переворота.., - мрачно пошутил я. Судя по реакции моего друга, неудачно:
- Вы не обижайтесь, Алексей Борисович, но мне теперь совсем не до шуток. Я Вас очень давно знаю. Зачем на Вас СНБ так наехала, понятия не имею, да и не моего ума это дело. Но мне теперь надо очень аккуратно себя вести. Не обижайтесь.
Я остался наедине с рыбой. Угощать наружку у меня не было ни малейшего желания. Пересел в угол, на место Директора, пододвинул к себе тарелку. Позвал снулого официанта:
- Водки принеси. И шторы открой.
В окна заглянуло голубое небо, частокол заснеженных темно-зеленых елей и каменная стена Тянь-Шаня. Красиво. Позвонил в офис, попросил прислать машину. Официант принес графин и рюмку. На стекле заиграл солнечный лучик. Подумав, отодвинул рюмку в сторону и налил из графина треть стакана для воды. Как воду и выпил. Водка была прохладной, больше я ничего не почувствовал. Рыба оказалась превосходная. Жареным хвостом, может, по блюду и не била, но таяла во рту.
И что это было? Алмазбека они боятся. Но сделать ничего ме могут. На чьей он стороне, мне совершенно все равно. Но понять его можно. Я, например, тоже к правительству симпатии не испытывал. Насчет того, что он сам инсценировал покушение, блеф. Представляю, сколько Алияс готовил нападение. А тут во-первых операцию профукали, а во-вторых, живой свидетель остался. Я. Опасная роль. Может, поэтому и решили мне кислород перекрыть. Весь наворот что я резидент какой-то европейской разведки, чистый блеф. Спасибо хоть, не американской. Вот это Брюссель точно бы задело. А так... И с Эрталом СНБ не справиться. Он все их ходы наперед просчитывает. Слишком много знает, чтобы его можно было убрать. И Каныбека СНБ боится. Поэтому запугивают. Мной. И меня СНБ боится. Поэтому решили наехать. Вдруг испугаюсь? Или, того лучше, сбегу. Только я пуганый. После трёхсот граммов водки Железный Алияс вызывал у меня смех. Опасность поджидала с другой стороны. Слух о том, что я шпион, и не простой, а главный, дойдет до Алмаза. С какой стороны, неизвестно, но тут уж Алиясбек промашки не даст. Не по "густаву" из засады шмолять.
Алмаз быстренько меня прокачает. Возможности у него серьезные. Посмеется, наверное. Но слух-то никуда не денется. И если он действительно что-то задумал, а тем более, затеял, то такой слух ему ни к чему. Он привык сдавать карты так, чтобы все козыри пришли к нему. И вдруг в моем лице этакий дрейфующий джокер. Его или себе, или сюркуп. Кирдык, значит.... Реально.
Теперь Эрталбек. Возможно, действительно сменил окрас. Возможно, это тщательно законспирированное внедрение под видом перебежчика. Что у него на уме? Он ближе всех ко мне, постоянно рядом. В курсе деталей моей жизни. У него наверняка есть ключи от моей квартиры. Отгородиться мне не удастся. Избавиться вовсе - тем более. Опытен и хитёр. Мне играть против него, все равно что дворовой команде выйти ма матч с питерским "Зенитом". Единственный разумный ход, держать его как можно ближе к себе. Ничего нового про меня он уже не узнает, а вот мне его поведение может кое-что прояснить. Но одновременно остерегаться. Ох, как остерегаться. И копание в бумагах пора свертывать.
Графин опустел. Остатки рыбы попросил завернуть с собой. Будет чем дорогого зама угостить. Постучать рюмочками. Дела перетереть... Кивнул наружке. Ребята всем видом демонстрировали дружелюбие. Вышли за мной. Прямо не слежка, а сопровождение. Офисный "ниссан" уже ждал на стоянке. Поодаль стояла темно-серая машинка, то ли "киа", то ли "хюндай". Неприметный ширпотреб. Мой эскорт резво потрусил в ее сторону. Устроившись на сиденье, предупредил шофера:
- Не гони. И посматривай, чтобы эти вон не отстали.
До кругового движения наружка сидела на длинном хвосте, метрах в пятидесяти. Возле госрезиденции мы завернули на проспект Мира, а машинка - на улочку ведущую к Южному кладбищу, по которой мы удирали на подстреленном "густаве".