Кузиманза Д Д : другие произведения.

Ну и что, что тролль (фантастическая повесть, четырежды перевертыш)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Зачем их втолкнули в фантастические миры? Ими манипулируют или хотят помочь? Кто задумал причудливое переплетение чем-то знакомых персонажей и сюжетов: злой гений или добрый волшебник? А может, честолюбивый ученый?
  Кузиманза Д Д
  
  Ну и что, что тролль (фантастическая повесть, четырежды перевертыш)
  
  ====
  Аннотация:
  Зачем их втолкнули в фантастические миры? Ими манипулируют или хотят помочь? Кто задумал причудливое переплетение чем-то знакомых персонажей и сюжетов: злой гений или добрый волшебник? А может, честолюбивый ученый?
  ====
  
  
  1
  
  Он чувствовал себя, как после несчастного случая в детстве. Прыгнул с балкона их пятиэтажки, держа в руках мамин зонт, а потом лежал, разозленный и беспомощный, на газоне со сломаной ногой. Но тогда ему не шипели на ухо: "И все погибнет... Без тебя все погибнет".
  Что случилось-то? Дорожная авария, парашют не раскрылся или банальный мордобой? Кто погибнет-то? Куда бежать и что спасать?
  Он открыл глаза, но боль заставила прищуриться. От света? Нет, желтоватый шар на изящной цепи не горел, а скорее тлел. Но глаза продолжали болеть. И не только глаза. Левая рука странно одеревенела, словно он провел долгую ночь на жесткой и неудобной постели. Собственно говоря, правой руке было не лучше. Он собрал силы и попытался сесть.
  Напрасно. Руки и ноги были крепко и надежно связаны.
  Самое неприятное, не помнил когда и кто это сделал. В памяти зияла дыра... батюшки, не дыра, а бесконечная бездна: не помнил даже, кто он такой. Только зловещие и дурацкие слова: "Без тебя все погибнет!"
  Панический страх окатил его, как мерзкая, холодная грязь, и он послушно подчинился ему. Страх - это хорошо, страх означает, что тело и чувства в порядке. А потом, глядишь, появятся и воспоминания. Ведь прошедшее и происшедшее - на расстоянии протянутой руки, он почему-то в этом уверен!
  Но воображаемая рука пока была коротковата, а ощущения были, как у осеннего листа, подхваченного ветром и несущегося неведомо куда. В полном смысле такого сравнения: все кружилось даже перед закрытыми глазами. Сейчас его вывернет прямо на мягкий и красивый ковер. Нет, он не допустит себя до такого унижения! Стиснул зубы до боли - не той, что была раньше, а еще большей! - судорожно глотая. Попробовал крикнуть, но только застонал.
  Наконец, опять открыл глаза и повел ими из стороны в сторону. Ничего плохого не случилось, мир больше не кружился, а стал незыблемым и устойчивым. Какая красивая комната: резные панели и потолочные балки, мебель солидная, но со вкусом инкрустированная чем-то блестящим.
  Невольно рассмеялся и хрипло сказал:
  - Лежу связанный на полу и думаю о красоте окружающих меня вещей.
  - Поистине ты неисправим!
  Послышались шаги за спиной. Кто и зачем торопливо идет к нему? Ну да, раз он еще не зарублен (почему именно "не зарублен", а "не застрелен" или "не заколот"?), то кто-то в нем нуждается. И даже не кто-то неопределенный, а женщина, и женщина молодая. Голос-то какой приятный!
  - Айвен! Ох, Айвен! - черноволосая женщина в богатом длинном платье подбежала к нему и осторожно обняла. - Я знала, что ты жив! Что с тобой? - пробормотала сквозь слезы.
  - Погоди плакать и задавать вопросы, лучше развяжи меня. Или разрежь веревки. У тебя есть нож?
  Она отвернула полу верхнего, голубого платья и с пояса нижнего, серебристого, достала (ого!) маленький кинжал.
  - Сейчас, Айвен, сейчас! Ты жив, жив, - бормотала, освобождая его. - Я не надеялась на такое чудо! Знаю, ты почти не можешь говорить. Твое горло ранено острыми когтями какого-то зверя. Но не сокрушайся, старая Ингигерда все поправит, нужно только время и немного магии. Нет, не пробуй больше говорить!
  Сильные маленькие ладони сначала растирали его онемевшие запястья, а когда они отозвались на ее усилия мучительным покалыванием, женщина сказала:
  - Ты сможешь управиться с пером и чернилами? Да?
  Для него такие письменные принадлежности были экзотикой, с одеревеневшими запястьями он еле справился бы даже с клавиатурой, но выбирать не приходилось. Хотя горло оказалось практически единственным, что у него не болело, но пока только эта красавица могла ему хоть что-то объяснить. Поэтому не спорил и утвердительно кивнул, а она выбежала, оставив его приводить руки в порядок своими силами.
  "Айвен? Мое имя? Ладно, это потом... Все погибнет? Ладно, это тоже потом, сейчас спасать даже "не все" сил нет... А она очень красива. Хотя ей уже давно не двадцать. И очень знакома. Ну, гудящая башка, как зовут освободительницу?"
  Меж тем, красавица вернулась с пергаментом и старинными пером с чернильницей. Айвен сдержал стон и взял перо.
  - Ну же! - торопила его она. - Рассказывай все. Как это случилось?
  "Ах, женщины, женщины. Все одинаковы: скорее, быстрее..." У него тряслись руки, с куда большей охотой и скоростью он говорил бы вслух.
  Но красавица нетерпеливо смотрела через его плечо и, кажется, была готова зажать ему рот. Пришлось поднапрячься и вывести три слова на пергаменте.
  - Что? Как это ничего не помнишь? Совсем ничего? Ни сражения с бездухами, ни поиск артефакта? - возмутилась она.
  Меньше всего ему сейчас был нужен артефакт. Вот стакан воды - другое дело. Но пока его угостили только чернилами. Он улыбнулся и дописал еще строчку.
  - Ты не знаешь, кто ты и кто я?! Но что-то же ты помнишь?
  Он задумался. Конечно, правильнее было бы оглядеться, оценить обстановку, найти оружие, раз тут происходят сражения. Расспросить эту женщину. Приготовиться к очередным неприятностям, так сказать.
  Но он был до неприличия слаб и растерян. А красавица энергична и упряма.
  Размышления его длились не одну минуту, потому что большую часть времени смотрел на нее и восхищался. И радовался тому, что - как видно - они с ней очень дружны. Приятно быть спасенным такой душенькой и смотреть в ее чудесные глаза. Смешно, но в этой нелепой беспамятности от сердито-нетерпеливого ее взгляда становилось ему легче.
  - Айвен, разве не помнишь, что ты маг?!
  "Вот те на - маг! А вот такому я совсем не рад. С магами вечные проблемы. В смысле - с магией. То горшочек не прекращает варить кашу, то вызванный демон садится на шею".
  - Да, маг! - надула она губы. - И ничего смешного в этом нет!
  "Глупенькая, я не смеюсь, я морщусь от боли в руках. А тут еще и в ногах восстановилась чувствительность..." Но столько слов написать ему было не под силу. Он раздумывал, как обойтись двумя-тремя, когда красавица опять заговорила:
  - Ты был послан на поиски города бездухов, но исчез. И вот, наконец, мы получили от тебя письмо. Очень странное письмо, которое приказывало мне ехать к тебе. Ехать одной. И что же? Я приезжаю сюда и нахожу тебя в этом богатом доме чуть ли не изуродованного. Я не знаю, каким чудом и волшебством удалось тебе спастись, но ты не представляешь даже, как я рада!
  "Значит, мы больше, чем друзья. Это неплохо". Он опять закарябал пером по пергаменту. Красавица одобрительно посмотрела на кривую строчку:
  - Ты тоже рад? Ты благодарен? И я рада! Почему? Но ведь я тебя люблю, и я твоя жена!
  "Какое замечательное известие. Хотя... было бы все-таки неплохо вспомнить и остальное свое прошлое. Ну же, Айвен, напрягись!"
  Но это было неверное пожелание. Мир опять ухнул куда-то во мрак.
  
  2
  
  Но энергичные и упрямые женщины не оставляли Айвена своим вниманием и после очередного выхода из тьмы в свет.
  - Зачем мы туда идем? - спросила любопытная Голос.
  Он еще ничего не понимал в происходящем. Куда - туда? Зато был вооружен. Можно сказать, до зубов, жаловаться в этот раз не приходилось.
  - Зачем мы туда идем? - повторила Голос.
  - Чтобы спрашивала, - пробормотал он, лишь бы что-то ей ответить.
  - А ты всегда должен отвечать так невежливо? - Голос явно обиделась.
  "Глупенькая, что еще я могу сказать? Погодите, а где же она?"
  - Ты всегда так невежлив?
  "Невидимка! Для разнообразия, наверное. Роман с невидимкой. Но куда меня занесло в этот раз?"
  Вокруг Айвена была совсем другая реальность. Не та - с роскошной комнатой и красивой женщиной. Другая - теперешняя. С пыльной дорогой, странной целью путешествия и невидимой спутницей, спрашивающей его буквально без передышки. Айвен так и сказал:
  - А ты всегда должна задавать мне вопросы? Ведь знаешь ответ. Хорошо знаешь. - Откуда у него была такая уверенность, не понимал. Хотя у женщин есть такая привычка: спрашивать просто так. Спрашивать, спрашивать, спрашивать - пока у мужчины мозги не станут набекрень.
  Голос фыркнула.
  - Я знаю ответ, но это совсем не пустой вопрос. Ты забываешь, что оттуда невозможно убежать. Никто и никогда не покинул замок живым. Ну, во всяком случае, никто этим не хвастался.
  "Добрая душа. Заботится обо мне. А я это не ценю".
  И в этот момент он вспомнил! Мда-а-а, ситуация мрачная.
  Постарался говорить уверенно:
  - Сделаю так, чтобы плохого не произошло.
  - Как хочешь, - Голос вздохнула. - Твоя жизнь. Твоя глупая голова. Но после того, как из тебя сделают сито, не жалуйся мне, что я тебя не предостерегала.
  - Спасибо, голубушка, воодушевила. Придала, так сказать, уверенности.
  Голос молчала. Айвен сжал зубы. Любил Голос. Вот как, оказывается, любил! Не имел никакого понятия, откуда взялась и кем была, и почему требовала, чтобы называл ее именно "Голос". Не сказала ему свое имя, если вообще какое-то было. Однажды появилась и вот... Айвен не задумывался, почему появилась и почему любит. Однако порой Голос становилась чертовски раздражающей.
  А по сути ведь было не до споров и ссор. Каждый его шаг поднимал в воздух тучу пыли. Небосклон заволокли тяжелые тучи, было тихо, как это часто бывает перед грозой - только его шаги и еле слышное позвякивание чего-то в снаряжении. Хорошо, что нет ветра, Айвен задохнулся бы в пыли. Но, с другой стороны, без ветра жарко и душно, как в кузнице.
  Тропинка вела к стрельчатому черному сооружению, которое какой-то безумец взгромоздил на вершину самой высокой горы во всей околице. Вокруг черных стен кружили летучие мыши. Странно, обычно они летают ночью...
  - Ты не собираешься просить прощения? - милым тоном спросила Голос.
  - За что? - буркнул Айвен, пытаясь рукавом вытирать пот, заливающий глаза.
  И тут же почувствовал, как сотни не очень острых булавочек напали на него со всех сторон. Вздохнул и покрутил головой. У Голос были свои способы.
  - Хорошо, я прошу прощения, ты довольна?
  - Нет. Это звучало неискреннее.
  Закатил глаза под лоб. Четко выговорил:
  - Я. Прошу. Прощения.
  - О, это совсем другое дело.
  Весь оставшийся путь наверх молчали. Хорошо, что вокруг никого не было. По крайней мере, никто не тыкал в него пальцем, как в какого-то сумасшедшего. Хватало и того, что чувствовал себя ненормальным. Голос только слышал. А еще чувствовал уколы ее раздражения. И должен был открывать рот и отвечать любимой невидимке. Чепуха да и только! Влюбленные всегда ненормальны.
  Айвен так задумался, что перед монументальными воротами Черного Замка остановился с искренним изумлением. Задрал голову. Вблизи Замок был меньше, чем казался, - но так и несло от него манией величия его строителей. Или заказчика сего сооружения.
  - И что теперь, гений? - дрожащим голосом спросила Голос. - Вежливо постучишь, и тебе откроют?
  - Насмехайся, насмехайся.
  Айвен вытащил из поясной сумки небольшой отшлифованный обсидиан в серебристой сеточке. В глубине камня мигал огонек.
  - Это ключ? - Голос почти хныкала. - Глупо, глупо!
  Проигнорировал ее нытье и вытянул вперед руку с зажатым в горсти амулетом. Ворота начали медленно открываться, заскрипели, словно сотня звериных когтей, скребущих заржавленную доску.
  - Ты не извинишься? - спросил насмешливо свою спутницу, но не дождался ответа. - Невыносимая!
  - Взаимно, - за Голос всегда оставалось последнее слово.
  Ладно. Айвен вытащил из другой сумки маленькую бутылочку с зеленоватой жидкостью. Открыл. Содержимое воняло гнилым мясом.
  - Нда-а, ничего не поделаешь.
  Зажал нос и глотнул. Скрутило его так, что согнулся пополам, но выдержал и устоял на ногах.
  - Вкусно? - Голос никак не могла удержаться от комментариев.
  - Как изысканнейшее вино. Когда-нибудь дам попробовать.
  Взялся за рукоять меча, клинок зашипел, выныривая из черных ножен. Сделал приглашающий жест невидимой даме. Они вошли в ворота. И оказались в полной темноте.
  - Видишь? - тихо спросил он. Почему-то был уверен в ее необыкновенных способностях.
  - Да, вижу. А что будешь делать ты?
  - Готово! Я тоже вижу.
  Отвратительная на вкус микстура ночного видения действовала замечательно. Видел все так четко и ясно, словно кто-то зажег сто факелов:
  - Еще можешь вернуться, - жалобно предложила Голос.
  - Нет.
  Хотя не каждый бы удержался от бегства. Зал, выложенный черным мрамором, прекрасно выполнял роль пугала: путешественник с простыми лампой или факелом наверняка кинулся бы наутек от гнетущего безграничного мрака. Айвен же видел все подробности и сразу повернул в сторону широкой лестницы. Ступени были скользкими. Не хватало еще отважному рыцарю вместо свершения подвигов загреметь вниз и сломать ногу!
  - Идиотский лабиринт, - пробормотал Айвен, добравшись до площадки и глядя на семь дверей.
  - Ворота еще не закрылись, - напомнила ему Голос.
  Проигнорировал ее слова, из очередной сумочки вытащил круглую коробочку. Открыл крышку.
  - Что это? - грустно спросила Голос.
  - Компас. Магический.
  - Зря все это...
  - Послушай, - у него кончалось терпение. - Я не вернусь. Я пройду до конца. Ясно?
  Голос только вздохнула.
  Золотистая стрелка компаса указала дверь. Айвен доверял своему компасу. Пару раз спас ему жизнь, хотя как и когда - не припоминалось. Но компас компасом, а дверь открыл осторожно. Голос молчала.
  - Кажется, никого, - сказал он. - Пошли!
  Коридор сразу же начал резко подниматься вверх. Шагов через двадцать изогнулся, словно змея, сузился и резко свернул вправо.
  Дверь.
  Но компас показывал не на нее, а на глухую стену тупика.
  - Забавно.
  Он постучал по стене рукоятью меча. Сплошной камень. Вот те раз!
  Принялся обстукивать все стены и даже пол - с тем же результатом.
  Ладно. Посмотрел на дверь. Ладно. Вошел. Комната без дверей. Компас упрямо указывал на выход.
  - Почему внутри рукояти меча тоже светится огонек? - спросила Голос.
  - Како... - Айвен запнулся. Аметист на рукояти сиял пурпурным блеском.
  Он резко обернулся и взмахнул мечом. Выбил оружие у кого-то из рук. Сила удара была такова, что противника развернуло спиной к Айвену. Жалко было бы упустить такой случай. Сильным пинком Айвен послал неприятеля в направлении дверей, и тот вылетел в коридор, где и обмяк у стенки. Что-то стукнуло, громыхнуло, хрустнуло и рассыпалось по всему полу. Айвен вышел за ним, но доблестный злодей уже получил свое. Он проворно вскочил на ноги и ринулся прочь по коридору, по пути собирая свои кости. Айвен с отвращением пнул пожелтевший череп.
  - Классический скелет. Я ожидал чего-то оригинальнее.
  - Да? - Голос почти кричала. - Оригинальнее? Кристалл опять светится!
  - Вижу. Зато вместо тупика имеем проход дальше. Пошли!
  Окинул коридор внимательным взглядом, прошел нескольких шагов... Бац! Кажется ничего его не ударило, ничего не стукнуло, не толкнуло, но все же он с размаху сел на пол. Пуговицы болезненно вдавились в грудь и живот. Ага! Заметил все таки полупрозрачный силуэт и ловко откатился к стене.
  - Это уже интереснее.
  - Он за спиной, - предупредила Голос.
  Айвен сорвал с себя ножны и запустил ими в призрачного противника. Не целился: тот был такой большой, что только специально можно было промазать. А ножны были с секретом. Призрачное Нечто сразу это ощутило, сгустилось в лазурную тучку, застонало и скрылось за поворотом коридора.
  - Жизнь в той ее форме, которая нам неизвестна. Это, случайно, не какой-то твой родственник? - пошутил Айвен, шагая вперед по указанию компаса.
  - Я не привидение, - процедила Голос. - А тебе эта форма жизни, как видно, знакома, подготовился.
  - Шучу, шучу, не злись. Нет, не знаю, что это такое. Знают мои амулеты и талисманы.
  - Но ты же пользуешься ими!
  - Повар тоже пользуется кастрюлей, водой и мясом для варки бульона, но вряд ли подробно знает все физические и химические реакции, которые при этом происходят.
  Некоторое время шли в молчании. Голос тихонько вздыхала, Айвен прислушивался и присматривался. Но ничего больше не происходило.
  - Ну, и что дальше? - недовольно спросил он. - Никаких препятствий, новых встреч, люков в полу, летящих колючек, пуль и других приятностей? Даже воздух свеж и чист! Но это-то и есть самое подозрительное.
  Впереди вдруг распахнулся зал.
  - Голову!..
  Предостерегающий крик Голос заставил Айвена молниеносно присесть. Над головой свистнуло лезвие топора. Повернулся и ударил противника снизу острием меча. Серо-зеленая бестия свалилась, едва не окатив его раскаленной кровью. Камень под ее струйками шипел и трескался.
  - Очень мило. - Айвен выпрямился и облегченно вздохнул.
  - Вернись, выйди из этого проклятого замка, я прошу тебя, - всхлипывала Голос. - Сколько тут этих неизвестных форм?!
  - Успокойся, все в порядке.
  - Вернись, прошу тебя!
  - Почему тебе так важно, чтобы я не шел дальше?
  - Разве непонятно? Не хочу, чтобы ты погиб.
  - Потому что и ты погибнешь со мной? Поэтому?
  - Нет, - Голос опять разозлилась, словно возмущенная его предположением. - Я буду жить, но в другой голове, может, более разумной, чем твоя.
  - И только-то?
  - Да! И только-то!
  Айвен почесал затылок. Было ему не по себе, как ребенку, который наозорничал. Она права. Она не заслуживала злых слов. Но он не отступит. Нужно идти дальше!
  - Благодарю тебя, но я слишком близко к цели, чтобы поджать хвост.
  - Никогда не бывает слишком близко.
  - Думаешь?
  Не договорил. Обширные темные покои неожиданно залил ослепительный свет. Айвен отпрянул, крикнул, поднимая меч.
  - А теперь можешь посмотреть на меня, человек.
  Властные, холодные слова. Их произнесла не Голос, хотя голос принадлежал женщине. Айвен открыл слезящиеся глаза. Зал словно плыл в призрачном сиянии. На каменном троне, который материализовался из вспышки, сидела хозяйка Черного Замка - Леди Бессмертия.
  
  - Приветствую вас, госпожа, - медленно произнес он, вкладывая меч в ножны.
  Наверное, нужно было изысканно поклониться, но он не умел. Да и чего ради он будет расшаркиваться перед особой, которая могла погубить его по пути в этот зал?
  - Меня зовут Айвен.
  - И я приветствую тебя, Айвен. Вижу, что ты имеешь много магической экипировки. Ты отлично подготовился к этой экспедиции. Ты дошел. Перейдем, следовательно, к награде. Я выслушаю твое желание.
  - Желание? В легенде говорится о двух желаниях.
  Леди Бессмертия даже глазом не повела.
  - Легенда - не быль. Слушаю!
  - Но мне определенно говорили о двух желаниях!
  - Если будешь спорить, то не исполню даже одно.
  "Вот чертова баба! Никакой порядочности!"
  Леди Бессмертия вдруг улыбнулась:
  - Ты говорил хоть с одним человеком, который ушел отсюда после исполнения его двух желаний?
  Она улыбалась, но смысл фразы был очень зловещим.
  - Ладно, - отступил Айвен. - Но если желание всего одно, то я должен подумать.
  - Думай.
  "А я-то хотел спросить ее о "все погибнет". Но теперь выбора нет".
  Он ушел в угол и тихо спросил:
  - Голос, что ты скажешь?
  Но Голос молчала. Он повторил вопрос громче, но ответа не дождался.
  - Голос, ты где?!
  - Она исчезла, Айвен.
  - Почему? Что случилось? Что ты с ней сделала?!
  - Вот уже мы и на "ты"? - Леди Бессмертия смеялась без церемоний. - Голос ушла.
  - Я не верю... вам. Или верю, но верните ее.
  - Это и есть твое желание? - торжествующе усмехнулась Леди Бессмертия.
  "Вот чертова баба! Но что же остается делать..."
  - Да, мое желание!
  - Оно исполнено.
  - Голос, ты здесь? - торопливо спросил он.
  - Да, Айвен!
  Милое, родное лицо. Испуганные глаза. Влажные прядки волос на лбу.
  Он протянул руку:
  - Ра...
  - Это Тилли, - провозгласила Леди Бессмертия. - Это Тилли и...
  
  3
  
  И.
  Вот именно - и!
  И теперь он здесь, в гостинице, и лежит в верхней, уютной, хотя и темноватой, комнате, в которую отнесли его, подчиняясь указаниям солидного хозяина, более подходящего на роль доктора философии: ни вони, ни грязных зубов. Вокруг даже чадящих светильников нет, хотя неплохо бы включить свет. Давно Айвен не бывал в такой гостинице. Вернее, почему-то кажется, что бывал. Да, конечно, бывал, раз он маг и ездил куда-то по делу. Не в лесу же и чистом поле ночевать приходилось?
  "А вот интересно, если я все забыл, то какая мне разница: маг я или землекоп? Вторая возможность нравится даже больше, потому что держать в руках лопату - дело нехитрое. До первых мозолей, конечно. Но кто меня научит магическим штучкам, если я не знаю, как пользоваться здесь самыми обычными предметами? Долгая, наверняка, эта морока - изучение магии. Потому что..."
  Размышляя, он машинально пробормотал несколько странных слов, и зажег светильник у изголовья. В замешательстве смотрел на язычок пламени, продолжающий танцевать на его указательном пальце.
  "Так, спокойно, без паники! Ты же отлично знаешь, что привычные движения тело помнит и может совершать без участия сознания. Будь я землекопом, достал бы... что? - огниво? - уголек из камина? - ну, в общем, чем там землекопы зажигают огонь. А так как я маг, то воспользовался магией".
  Айвен задул огонек и опять осмотрелся:
  "Что-то кажется мне неестественным. Почему? Потому что я чужой здесь. Что бы ни говорила моя... гм... жена, как бы лихо я не действовал в Черном Замке, я не владею навыками, чтобы пользоваться обычными вещами этого мира. Даже их нелепыми ночными горшками, вон выглядывает из-под кровати. Ха! - маг легко заклинает огонь, а на горшок должен ходить, как простой смертный. Что-то тут недотянуто! И почему бы мне не уметь врачевать свои раны? Ан нет, не умею".
  
  <ЧИТАЙТЕ КНИГИ СОАВТОРОВ КУЗИМАНЗА Д Д НЕ У ПИРАТОВ, А В РАЗДЕЛЕ ИНТЕРНЕТ-СЕРВЕРА ПРОЗА.РУ "КУЗИМАНЗА Дд" (http://www.proza.ru/avtor/kuzima). И НЕ ОСТАНЕТЕСЬ В ДУРАКАХ :))>
  
  Пошевелил руками и ногами. Ноют. И тело болит. И, главное, голова и шея перевязаны. А ведь в Черном Замке такого не было. Тогда что же: он не Айвен из Черного Замка, а Айвен из красивой комнаты? Но в красивой комнате шея у него была цела. Ерунда какая-то!
  "Ладно, это пока может подождать, разберусь потом. Вывод: мир частично мой, а частично - чужой. Что в нем не так?"
  Вдруг его осенило. Ну конечно! Все очень просто! Ему снился сон. Сон о Тилли, Черном Замке и Леди Бессмертия. А сейчас он бодрствует и - что?
  "Возможно все мои сомнения из-за сказочного сна. Или это не сказка-выдумка, а воспоминания? Тогда выходит, что Бесси - не моя жена? Бесси? Ну да, красавица с чернилами и пергаментом. Она не представлялась, но должен же я знать, как зовут мою жену? А Тилли как же? Глупости! В той истории дело до брака не дошло. Точнее, я проснулся. Так-так. Умница Тилли, величественная Леди Бессмертия, прелестная Бесси, зловещая врачевательница Ингигерда (а это еще кто?) - число женщин вокруг меня увеличивается не по дням, а по часам. А я всегда плохо переносил ситуации, в которых зависел от прекрасных и не очень дам".
  Озадаченный последней мыслью, он попытался вспомнить хотя бы одну такую ситуацию в своем прошлом. Ничего, полный мрак!
  "И, в конце концов, кто же меня так отделал? Бездухи? Кто такие бездухи?"
  Он не знал.
  "А кто знает? Бесси".
  Нужно ее спросить, только вот где-то она внизу. Обедает? Да, скорее всего.
  Сидит за столом и слегка улыбается.
  Как же не улыбаться! Бесси в восторге. Айвена поместили в лучшую комнату. Гостеприимство выше всяких похвал, а сама гостиница, которая с незапамятных времен находилась на перепутье двух торговых трактов, всегда пользовалась у купцов и путешественников огромной популярностью. И даже Ингигерда явилась по первому зову и только что поднялась наверх, к Айвену.
  - Годфрид сразу же послал госпоже Ингигерде весточку, - сообщила краснолицая повариха, подавая нагретое вино с пряностями. - Но какое несчастье! Муж госпожи сделал очень большую ошибку, направляясь той дорогой.
  - Какая еще дорога? О чем ты говоришь?! - взволновалась Бесси, хватая женщину за руку. - Говори все!
  - Уж я расскажу госпоже, - повариха сложила руки на груди и покивала головой. - Люди говорят, что дорога, которая идет к северу, проклята. Потому и названа дорогой в никуда.
  - Но ведь обычная же дорога.
  - Да, это купеческий путь, но отходит от него узкая дорога, которая ведет дальше на север, а сам тракт отклоняется к востоку. Говорят, что тот, кто пойдет той дорогой, будет проклят и превратится в чудовище. Перейдет на мрачную сторону темноты, будет бороться со всем, что является надеждой и добром. На его ладони появится странный знак - знак чудовища, в которого превратится на тринадцатом заходе солнца.
  - Бредни! - серьезно сказал Годфрид, появляясь из-за спины поварихи.
  - Люди говорят! Уже не первый раз встречали такие знаки на ладонях несчастных, которые забрели в эти ужасные места. Один юнец, который ослушался старших, пошел туда и за тринадцать дней превратился в курицу! Отец его только обрадовался такому непредвиденному случаю, ведь молокосос был большим озорником и всем лишь вред делал.
  - Так значит, - засмеялся Готфрид, - курица - это чудовище темноты?
  - Так значит, вы не знаете, что было дальше с той курицей. Несла по пять яиц ежедневно, каждый завидовал и хотел перекупить несушку у того отца. Но прошли тринадцать закатов, и счастливый отец вдруг заметил, что вырос у него козий хвост, а руки-ноги стали, как лапы с когтями. Глаза покраснели, уши вытянулись, а нос загнулся. Сама его собственными глазами видела, такое лишь на картинках бывает. Что было дальше, никто не знает, известно лишь, что на следующий день на рассвете нашли тела всех жителей деревни без голов. Говорю вам, страшные времена наступили, все должны держаться вместе, только так и выжить!
  А на юг отсюда проживает в своей черной башне старая ведьма. Только она может помочь несчастным. Да что толку? Всех, кто пробует добраться до ее башни, превращает в летучих мышей! И те целыми днями и ночами парят вокруг ее жилища.
  - Бедняги! - рассмеялся Годфрид. - Но кроме своих рассказов принеси госпоже и поесть. Быстро-быстро! А вы, госпожа, садитесь за стол, пока Ингигерда наверху.
  - Спасибо, но разве я не сижу за столом?
  Годфрид на мгновение замер с раскрытым ртом, потом развел руками.
  - Может госпожа чего-либо еще желает? - спросил он, широко улыбаясь.
  - Нет, ведь повариха уже пошла принести мне обед, - растерянно пробормотала Бесси. - Ах да, я совсем забыла, что принимая нас, ты очень рискуешь. Можешь попасть во враги бездухов. Я восхищаюсь твоими храбростью и добросердечием! Возьми этот кошелек и прости нас.
  - Госпожа, - Годфрид стал серьезным, - не дело отказывать в помощи. Как говаривал мой дед: помогай, потому что помогут и тебе. Что же касается бездухов и всех тех историй, что рассказывают люди вроде нашей поварихи, то у страха глаза велики. Лучше я поведаю госпоже историю о тролле и подмастерье.
  
  * * *
  
  Утро было самым обычным. Солнце привычно начинало свое странствие по небесному своду. Птицы, радуясь хорошей погоде, пели песни, полные романтического пыла. Самое обычное утро в сказочной стране.
  А по лесной тропинке шел молодой подмастерье из славного цеха пекарей. Был он худым, даже костлявым, и это наводило на мысль, что хозяин его не только жалеет хлеба для своего работника, но, может быть, и бьет. А работы не жалеет. Да-да, так и в сказках бывает.
  Подмастерье звался Георг. Только-только вступил в свою восемнадцатую весну и, желая это отметить, не отказался познакомиться с некоей нежной особой, которая назвалась эльфийской леди из далекого леса. У нее в сумке оказались отличное вино и вкусная закуска.
  Они сели на мягкой травке, он выпил небольшой кубок вина.
  И на этом его празднование закончилось.
  Утром Георг проснулся и понял, что эта "леди" обобрала его до нитки. А сама благополучно скрылась в сказочном лесу. Но, скорее всего, отправилась искать новых простаков.
  Самым горьким для Георга оказалось то, что "леди" нашла и забрала даже те деньги, которые были зашиты в его куртке. Вот беда! А пришла одна беда, так жди и другую.
  У подмастерья отчаянно болела голова, все плыло перед глазами и ничего странного, что увидел он огромного тролля, уже наткнувшись на него. Наткнулся и с ужасом посмотрел на громадную тушу зеленоватого цвета, одетую в драные меха. Тролль сидел посреди тропинки и с увлечением строил маленький замок из камешков. Заметив там же, на тропинке, еще и здоровенную дубину, подмастерье крикнул пронзительно и пискляво, приготовившись упасть без чувств.
  У тролля, поглощенного своим занятием, дрогнула большая лапа. Причудливая конструкция разлетелась на кусочки. Чудища скорчило гримасу безграничного отчаяния. Затем тролль посмотрел на Георга, отчаянно заревел, вскочил на ноги и взмахнул дубиной над головой подмастерья.
  Тот и до этого здорово испугался, но погибать не хотелось, и решил он тролля обмануть.
  - Дур... Эй, честный воин! - крикнул он, поднял комочек земли и смял его в ладонях. - Оставь меня в покое, иначе я раскрошу твою башку так же, как делаю это с камнем!
  А дальше произошло невероятное. Точнее, вполне предсказуемое, ведь тролли прославлены своей доверчивостью. Вот и этот раззявил рот с удивлением и даже страхом.
  - Ай, колдун! - закричал он, отшвырнув дубину и падая на колени. - Не обижай меня! Вместо этого приглашаю тебя ко мне в гости на угощение.
  Подмастерье сначала засомневался, но, чувствуя себя хитрым и ловким, принял приглашение. Они отправились в пещеру тролля, и тот угостил гостя вкуснейшим вином. Георг прислушивался к нескладной болтовне тролля, попивал изысканный напиток и думал, как неплохо будет водить дружбу с наивным, но сильным созданием.
  - Ты знаешь, приятель, - сказал он, - если бы мы вместе начали грабить на дороге, то это была бы не жизнь, а малина!
  - Приятель? - обрадовался тролль и поставил перед подмастерьем миску со странным, но вкусным супом, в котором плавал большой коготь. - Ты так думаешь?
  - Да, приятель, - повторил Георг, хлебая суп, - это была бы не жизнь, а малина!
  - Я тоже так подумал, - весело сказал тролль. - Вот и супчика тебе дал, чтобы ты был мне под стать.
  С тех пор Георг живет со своим приятелем в пещере. Даже его прежний хозяин не принял бы к себе на работу маленького, зеленого, пучеглазого тролля!
  
  * * *
  
  Бесси рассмеялась:
  - Какая забавная сказка!
  - То-то и оно, - усмехнулся Готфрид. - Ну и что, что тролль? Самому нужно быть человеком!
  Замолчали, потому что по лестнице спустилась хмурая седая Ингигерда.
  - Сказка? - пробормотала она. - Если бы! С тех пор тролль спускается с горы и строит свои замки на всех дорогах. Когда я спешила сюда, мне пришлось объехать два подобных сооружения.
  - Значит, он разбойник?
  - Ну нет, наглости у него на это не хватает, вот что я вам скажу. А Георг трусоват.
  - Но неужели Георг до сих пор не уговорил тролля расколдовать себя? - удивилась Бесси.
  - Для этого нужна голова или головы поумнее, чем у Георга. А расколдовать... Некоторые изменения необратимы. Скажем, вон ту солонку может разбить и мышь, а опять превратить в целую - только волшебник.
  - Как печально!
  - Ну почему же? - сказал Готфрид. - Георг печет в пещере хлеб на продажу, а вырученные деньги тратит на магов, чтобы вернули ему прежний облик. Спроси Готфрида, кто поставляет хлеб и булочки в гостиницу?
  - Да неужели? - пробормотала изумленная Бесси, но тут же опомнилась. - Я так благодарна почтенной Ингигерде, и плата...
  - В качестве платы бросьте моей упряжке по цыпленку.
  - А что у нее за упряжка? - тихо спросила Бесси у Готфрида.
  - Лучше госпоже не знать, - коротко ответил тот и поспешил выполнить пожелание Ингигерды.
  - О! - только и сказала Бесси. - Тогда я поднимусь и посмотрю на Айвена.
  - Смотреть там особенно не на что, - возразила Ингигерда. - Если бы он был обычным человеком, то я сказала бы, что его изрядно побили, держа за горло длинными когтями. Но он могучий маг, и все могло происходить по-другому.
  - Разве мага не могли избить?
  Ингигерда насмешливо покачала головой:
  - Можно подумать, что госпожа не знает своего мужа. Когда я меняла повязки на его ранах, он лежал смирный, как ягненок. Но как только я попыталась нафаршировать раны магией, ну и вскинулся же он. И - не желая повторять судьбу Георга - я отступила. Дала ему единственное зелье, на которое мастер Айвен согласился, - сонное. Теперь он спит, как младенец. Лучше госпоже не тревожить его сон и подумать о себе. Не дело, чтобы мастер Айвен, проснувшись, увидел у жены бледное лицо и темные круги вокруг глаз.
  - Надеюсь, этого не произойдет. Здешний хозяин так заботлив.
  - Хозяин? Какой хозяин?
  - Готфрид.
  - Но он не хозяин, а нечто вроде управляющего или дворецкого. Разве госпожа не обратила внимания на вывеску гостиницы?
  - Нет.
  - А зря. Любая вывеска расскажет вам больше болтливого человека. Болтун болтает о том, что ему самому интересно, а вывеска говорит все сразу.
  - Как же называется гостиница?
  - "У Беззащитной Сиротки".
  - Какое странное название!
  - Не более странное, чем "У Кривого Билла".
  - Но не хотите же вы сказать, что хозяйку зовут Беззащитная Сиротка?
  - Мне недосуг что-либо еще говорить, - проворчала Ингигерда, вынимая из большого кармана хрустальный шар и внимательно вглядываясь в него, - я спешу. Что, Готфрид? - подняла она взгляд.
  - Мне кажется, по одному цыпленку маловато.
  - Нечего закармливать их перед дорогой, иначе им не поднять не то, что карету, а самое себя.
  
  4
  
  И опять он шел, но теперь лесной дорогой, которая постепенно превращалась в узкое и неглубокое ущелье. Дорога была ему отлично знакома: одно из любимых мест его детства. Справа белели высокие березы, по левой же стороне золотилась гуща соснового молодняка. Все больше чувствовал в воздухе влажность и запах прелых листьев. Здесь, дальше по ущелью, господствовал буковый лес - мрачный и суровый в эту пору дня.
  - Твоя песня. Это твоя песня, - мурлыкал под нос.
  Он медленно двигался вперед. Не чувствовал страха, несмотря на то, что становилось все темнее и тише. Но вдруг стал отдавать себе отчет, что тишина, которая его окружает, абсолютна. Ни шума шагов, ни голосов птиц, ни даже собственного дыхания. Поднял голову, чтобы посмотреть на звезды, но небо...
  - О-о-ох! - вздохнул с удивлением.
  То, что двигалось по узкой полосе неба, между двумя стенами леса, явно не походило на тучи. Почувствовал влагу. На лице, на ладонях, одежде. Так не пахнут прелые листья и трава. Запах тошнотворно-сладковатый.
  Кровь! Падала большими каплями из огромных, тяжелых вен, висящих здесь же над лесом. Облила его всего. Когда почувствовал страх, не мог уже свободно двигаться. Постепенно терял человеческие контуры и становился неестественно большим коричневым сгустком. Ужас, который в конце концов коснулся его оцепеневшего сознания, был последним ощущением, которое запомнил, как свое. Сгусток поглотился.
  - Я существую, как я. - Это было единственным, что мог понимать. Не имел чувств, желаний, тела. Попросту был. Ничто, кроме "был". Не знал, как долго это длилось, потому что не знал ни одной меры, ни даже не мог чем-то "знать". Миг, как вечность. Не знал места, в котором находился. Не имел понятия, кто он и зачем. Понимал лишь одно:
  - Я существую.
  Что-то изменилось. Невесть что позволило ему распознать звук. Или появилось чувство слуха, орган позволяющий отличить звучание от тишины. Услышал мелодию. А затем понял слова.
  И его выплюнуло назад.
  Маленькая человеческая фигурка во мраке букового леса, непонимающе глядящая на низко висящие, тяжелые, темно-синие тучи. Как приятно - приплыла быстрая мысль - очередное мое изменение прошло спокойно.
  Но это была неправда, и он закрыл глаза.
  Озноб встряхнул его тело, и холодные капли пота выступили на лице. Внезапный страх исчез так же быстро, как воришка с присвоенным бумажником. Что-то жгло его теперь изнутри, какое-то пламя пожирало его и вынуждало встать и идти к неизвестной цели. Подчинился. С усилием поднялся на колени и открыл глаза. Стоял перед серой мраморной дверью. Надпись сообщала: "Каждый кузнец своего счастья".
  - Я сошел с ума! - громко сказал самому себе.
  - ...сошел...
  - ...ума...
  - ...сошел...
  - ...ума... - пошло отдаваться эхо, как будто был не в лесу, а в зале со странной акустикой.
  Чтобы отделаться от навязчивых звуков, торопливо потянул дверь на себя. Напрасно! Дернул изо всех сил - так что хрустнули суставы.
  - Болван, нужно не дергать, а толкать! - крикнул кто-то со злостью. - Ну же! Ну! - оказывается, кричал сам. - Открывайся же!
  Его ослепил кошмарный блеск. Закрыл глаза и... упал лицом в песок, а во рту почувствовал мелкие камешки и вкус крови. Отплевываясь, поднялся на ноги.
  - Прорвался. Кретин!
  Желтый песок, без конца и края, окружал его со всех сторон, а солнце стояло в зените. Это солнце было королем, который мог уничтожить любого, самого сильного противника, а человека сожгло бы за полдня. Желание, о котором он забыл перед лицом Леди Бессмертия и ужасов букового ущелья, которого еще минуту тому назад в своем безрассудстве не чувствовал, выросло до такой степени, что во рту не осталось даже слюны, а в теле сил.
  - Воды! - прохрипел, падая на колени.
  - Выбери, пришелец, - ответил ему король, - чего ты хочешь больше: воды или своей памяти?
  - Воды! Зачем мне память, если я умру, и все погибнет?
  В ответ хлынул дождь.
  Безграничный дождевой поток.
  "Границы. Подумай о них, глядя в звездное небо. Присмотрись к дождинке и найди точку, в которой начинается ее поверхность. И напомни себе минуту, когда ты родился. А затем подумай поздно ночью, засыпая, почему ты - это ты".
  Посмотрел подозрительно в сторону окна. Что-то было не так. Тучи. Темно-синие, тяжелые, растрепанные, быстро меняющие форму. Напоминали ему его сон. Если это был сон.
  - Твоя песня. Это твоя песня. - Слова происходили из его сна. Помнил это очень четко. Помнил также облегчение, с которым проснулся. Однако сейчас, когда посмотрел в окно, появилось беспокойство. - Эти тучи. Надеюсь, они останутся обычными.!
  Потянулся к сумке на столике. За своей тетрадью.
  "Интересно, что еще я помню".
  Начал писать дрожащей от возбуждения рукой, потом удивился тому, что пишет не авторучкой и не старинным пером, а просто пальцем.
  "Волк, скрытый под маской кротости, сам не знаешь..." - Прочитал быстро, со злостью вырвал страницу и, смятую, бросил в угол.
  - Бессмыслица! - медленно успокаивался. - Но нужно признать, что некоторые сны бывают очень странными. - С любопытством осмотрел палец. - Но сейчас-то не сплю?
  В окно видел небо. Вот те на! Было черным и усыпанным звездами. Мог догадываться, что где-то за лесом поднимается месяц. Или горит большой огонь, зарево. Любил такое ночное небо. Начинал тогда мечтать. Закрыл глаза, мысли спокойно поплыли в неопределенность.
  А сам оказался сидящим за накрытым столом.
  - Айвен, за тебя и за твое здоровье! - усмехнулся Готфрид, поднося к губам кружку темного пива.
  - За искусство Ингигерды! - добавил Айвен.
  - За искусство Ингигерды! - с энтузиазмом согласились Бесси и Готфрид. - И... Что-то случилось, Айвен?
  - Странно, - пробормотал он. - Очень странно.
  - Что странно?
  - Многое. Ведь я только что... Ладно, это потом. Но странно, например, что в гостинице и в корчме резные панели и потолочные балки, мебель и даже ковры.
  - Разве они некрасивы? - удивился Готфрид.
  - Очень. Но они такие же, как в том доме, где меня нашла Бесси.
  - Неужели?
  - Да. И мебель так же инкрустирована чем-то блестящим.
  - Мода, - пожала плечами Бесси.
  Корчма жила своей веселой вечерней жизнью. Постояльцев из гостиницы было раз, два и обчелся - Айвен и Бесси. Остальные пришли снаружи. Одни после тяжелой или легкой работы искали здесь столько отдыха, сколько мог осилить их кошелек, другие пытались заработать, предлагая то, чего не было в меню. Третьи же - самые приветливые и с самыми честными глазами и невинными взглядами - ловили момент стащить все, что плохо лежит в чужом кармане. Все знали друг друга настолько хорошо, что во время стычек точно оценивали, кто может быть виноват или от кого держаться стоит подальше. Впрочем, Готфрид не любил драк, а хозяйка их терпеть не могла. Поэтому шумели и верещали просто-напросто стараясь доказать свою правду в споре, часто помогая себе вилкой или ложкой, которыми отчаянно колотили по столу.
  "Хоть снимай эту корчму для фильма", - Айвен смотрел во все глаза.
  - Комнаты как комнаты. Мебель как мебель, - Готфрид одним залпом допил кружку. - А почему не пьешь? Пиво не нравится?
  - Наверное, у меня нет твоего опыта по его поглощению.
  Все - Готфрид, Айвен и Бесси - засмеялись. Затем управляющий строго крикнул:
  - Где наш обед? А, уже несут! Вы любите жареных на вертеле цыплят?
  - Да, - задумчиво кивнул Айвен.
  - Тебе бы чего-нибудь еще, может, какой-то суп? - предложила Бесси.
  - И тарелка королевского супа из лосося со сливками для госпожи, - крикнул, не разобравшись, Готфрид.
  Бесси улыбнулась, и они принялись за цыплят.
  - И кто мне, пока я спал, - посмотрел на свою ладонь Айвен, - сделал такой интересный рисунок на ладони? Мне кажется, пытались нарисовать тролля.
  - Тролля?! - вскрикнули Бесси и Готфрид.
  Аппетит у обоих сразу же пропал.
  - Где? Покажи?
  - Ну, смотрите. А у меня никогда никаких рисунков не было.
  - Будет чудовищем темноты, - в замешательстве сказала Бесси. - Дорога в никуда.
  - О чем ты? - удивился Айвен.
  - Болтовня, - хмуро объяснил Готфрид. - Наша повариха рассказывает глупые сказки. Я ее уволю!
  - Что за сказки? А ну-ка, ну-ка, выкладывайте!
  Слово за словом Айвен вытянул из них рассказ о страшной дороге в никуда.
  - Рассказ о черной башне - это искаженные слухи о Леди Бессмертия, - сказал он грустно. - А судя по ее характеру, летучие мышки вполне могут быть... гм-гм... кем-то, кто не мог спокойно усидеть дома, но должен был доказать, что является героем. Да-а, что-то во всем этом есть! Я не хотел вам говорить, но кажется мне, что я... Подозреваю, что когда-то я не был тем, кем я являюсь в настоящий момент.
  - Странные вещи ты говоришь, - Готфрид потянулся к пиву, но передумал и положил руки на стол. - Когда-то я жил у Западной реки, и там был подобный случай. Один оборванец однажды утром встал и объявил, что он - лорд над лордами. Утверждал, что у него забрали память, которая на какое-то время каким-то чудом вернулась. Никто ему не поверил, и бедняга, как безумец, долго сидел в сарае под замком.
  - Нужно будет проверить, что с ним сейчас, - посочувствовал Айвен. - Ну же, Бесси, Готфрид, ешьте. Страхи и тревоги от голода и жажды только возрастают - я-то знаю. Готфрид, в вашей корчме волшебно-изумительные блюда!
  - Секрет нашей кухни! - гордо улыбнулся управляющий. - Каждый хороший кулинар имеет свое тайное оружие, о котором не болтает. Например, пряности.
  - Почему же ты рассказываешь нам?
  - Потому что ты - это ты, а госпожа - твоя жена.
  - Я - это я? А что во мне такого особенного? Почему ты сразу поверил мне, а я тебе?
  Готфрид наморщил лоб, обвел взглядом комнату. Потер переносицу.
  - Потому что ты этого захотел.
  - Не понимаю.
  - Я тоже, - пожал плечами Готфрид. - Я не понимаю, почему я знаю, что ты так хочешь. Мы должны поступать так, как хочешь ты. Нет, я неверно выразился. Не должны, а... Мы не можем поступать иначе, чем как ты хочешь.
  - Ох, ты совсем меня запутал. Получается, что я навязываю вам поведение, так что ли?
  - Конечно, - вмешалась в разговор Бесси. - Иначе я не позволила бы, чтобы меня называли этим ужасным именем. Но ты захотел, и я подчинилась.
  - Я захотел?
  - Конечно. Ты начал меня так называть. "Бесси" - фи!
  - Но если тебе не нравилось, почему ты не сказала?
  Готфрид сделал предостерегающий жест, но было поздно. Женщина надменно вскинула голову:
  - В нашем роду леди никогда не просят!
  - Но ты могла бы объяснить, - ошарашенный Айвен пытался подобрать подходящие слова. - Могла бы сказать, что имя "Бесси" тебе неприятно. Хотя что тут плохого, не понимаю.
  "Бетси, Бетти и Бесс
  Пошли гулять в лес".
  Так кажется? Хорошо, я буду называть тебя леди Элизабет. Да?
  Она милостиво улыбнулась, а Готфрид поторопился сменить тему:
  - В каждом деле - в поварском, в военном - есть свои секреты.
  - Верно, - согласился Айвен, - у каждого хорошего воина свои хитрости. И чем дольше он единственный их знает, тем больше у него шансов на долгую жизнь. Однако в нынешние времена войну выигрывают не умением, а деньгами. Времена храбрых рыцарей, воюющих за перчатку принцессы, минули так же, как проходит зима и наступает весна.
  - Я не согласен с тобой, потому что военное искусство...
  Готфрид не закончил фразу. Тяжелая входная дверь влетела внутрь, чуть не прибив сидящих за столом у входа. В корчму вошли два тролля. Первый из них, великан с топором, зарос зеленой бородой почти до бровей. Другой, маленький и худой, держал в лапах арбалет и особых примет не имел.
  - Не двигаться с места, скотины! - заревел тролль с бородой, вонзая топор в ближайший стол. - Давайте мясо и пиво, иначе съедим и выпьем вас.
  - Нет проблем, - хладнокровно ответил Готфрид, не двигаясь с места. - Но сначала заплатите за разбитую дверь, расколотый стол и испорченное настроение моих постояльцев и посетителей!
  - Может быть, заплатить и за пиво с мясом? - захохотал зеленобородый тролль. - Разве ты не видишь, кто мы? Мы - бездухи!
  - Ага, - кивнул Готфрид и обернулся к посетителям. - Те, кто уберет отсюда этих громил, могут не платить.
  Всего три человека неуверенно приподнялись, но не успели взять в руки что-либо подходящее для драки, как за спиной троллей в дверном проеме возникла дюжая особа женского пола, схватила обеими руками выбитую дверь и с размаху опустила ее на голову зеленобородого. Второй тролль завозился с тетивой арбалета, но следующий удар уже обломком двери пришелся ему по лапам. С визгом он кинулся вон, бросив своего приятеля на произвол судьбы.
  Готфрид с улыбкой посмотрел на Айвена:
  - Как видишь, я был прав: военное искусство всегда побеждает!
  - Кто же эта несравненная воительница?
  - Хозяйка гостиницы и корчмы.
  Айвен покачал головой:
  - В таком случае прав именно я: трудно поверить, чтобы хозяйка стерпела, когда громят ее имущество и подрывают бизнес.
  
  5
  
  "У Беззащитной Сиротки". Почему бы и нет?
  Ее с детства так прозвали. Нет, каким-то особенно наивным ягненком не была. И пугливой овцой тоже. Прозвище - вот и все. Иногда сама забывала, как зовут ее по-настоящему. Грета? Гудрун? Хельга? Мартина?
  - Сиро-отка-а-а!
  Ну хорошо, Мартина. А его звали Мартин. Никаких шуток, вышла замуж за Мартина! В их околице было много Мартинов, так что не стоило крутить носом и выбирать жениха с другим именем.
  Кто же знал, что так получится? День-то был самый обычный.
  В тот день худенькая невысокая Мартина - Беззащитная Сиротка - обвешанная покупками, почти вбежала в гостиницу и направилась в сторону кухни, в то же время сбрасывая с ног грязные башмаки. Из последних сил поставила корзинки и сумки на скамьи, затем повернулась к плите, на которой похлопывало крышкой кастрюли душистое жаркое. Мартина заглянула в кастрюлю, помешала, попробовала.
  - Успела! Не подгорело, - шепнула с облегчением и случайно глянула в окно. - Нет, это невозможно! Опять?!
  Мартин и четверо его приятелей шли от ворот.
  - Ну хватит! Хватит! Мало того, что я готовлю на всех постояльцев, так он водит сюда и своих собутыльников из корчмы! Пусть готовят сами, пусть едят сами, а потом разобьют и выкинут грязную посуду, чтобы не мыть!
  Мартина выпрыгнула в противоположное окно и направилась на край деревни, где жила ее сердечная подруга. Ага, вот подругу-то и звали Хельга. Из-за нее и заварилась каша.
  - Ужас, Хельга. С меня хватит! - выпалила с порога Мартина.
  - Что случилось?
  - Ничего нового. То, что всегда. Он лежит, а я в огороде копаюсь. Он в корчме, а я за покупками бегаю, постояльцев кормлю и прибираю. Принесу пять корзин, думаю: запаслась надолго, а он приятелей ведет и все съедают, как саранча! Убегу от него, я не шучу!
  - Нет, лучше не убегай. Ты знаешь что?
  - Ну?
  - Дам тебе адрес одной колдуньи.
  - Что? Еще мне колдуньи не хватало!
  - Она может все. Посоветует.
  - Посоветует? Колдунья?
  - Ой, я не знаю, но рассказывали, что помогает многим. Особенно женщинам. Одной из мужа-грубияна сделала такого ласкового котика, что та вторую любовь переживает.
  - Разве? Ну, говори адрес, я попробую.
  На следующее утро после долгих обид и скандала с Мартином, Мартина пошла искать колдунью.
  Та жила в старом доме из красного кирпича под зеленой крышей. Мартина отворила скрипучую дверь, ведущую в темноту: "Ой!", после чего на ощупь начала искать лестницу или лампу. Отыскала перила и, судорожно держась за них, медленно взобралась на второй этаж. Приостановилась перед дверью, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Не успела однако ничего собрать, потому что в этот момент дверь открылась. Мартина постучала в косяк.
  - Добрый день, - сказала, не переступая порога.
  - Войди, войди, деточка, - услышала из глубины комнаты.
  - Я иду, - сказала Мартина - Пусть будет, что будет. - И решительным шагом направилась в сторону голоса.
  В полутемной от тяжелых занавесей комнате возле печки стояла толстая женщина, помешивая что-то в котелке.
  - И опять добрый день, - ответила женщина, продолжая помешивать.
  "Все, что готовит, съедает сама," - промелькнуло у Мартины в голове.
  - Да, все. Но что тебя ко мне привело, моя деточка?
  Только упрямство не дало Мартине с визгом убежать.
  - Не очень знаю, сударыня ведьма.
  - Я не ведьма, а колдунья, - сказала толстуха. - Ведьма живет через три дома.
  - Да, колдунья, верно. Говорят, что умеет госпожа помочь в любой супружеской беде.
  - А в чем заключается твоя беда, милочка?
  - Я работаю, а муж мой отдыхает, я тружусь, а он развлекается, я еле живая от усталости, а он песни поет! - пожаловалась Мартина. - Я накуплю-наготовлю, а он ватагу друзей ведет.
  - Я знаю, золотце, знаю. Мужчины всегда садятся нам на голову. И нет бы песни пели нам или руки наши натруженные целовали или любовью пылкой любили! Но эти глупцы даже этого не умеют. А потом хватаются за голову: где моя жена?
  - Немного трудно говорить об этих делах с кем-то чужим, но госпожа хорошо меня понимает.
  - Милочка, дам тебе вот что, - колдунья подошла к старому комоду и вынула бутылку, подписанную непонятными знаками. - Сделаешь вкусный ужин, подашь вино, а в вино добавишь это. И ему, и себе, помни!
  - Себе тоже?
  - Да, себе тоже. Иначе не подействует. На второй день муж будет совсем другим человеком.
  - Так быстро подействует? Сразу изменится? И станет идеальным мужем? - недоверчиво спросила Мартина.
  - Нет, сразу идеален не будет, сначала будет, так сказать, переход, но - ш-ш-ш! - обо всем ты узнаешь в свое время. Запомни: ужин, вино, микстурка. А на второй день вы начнете новую жизнь. Когда ты почувствуешь, что муж твой идеален, тогда посети меня еще раз. Нужно будет закрепить трансформацию.
  - З-закрепить т-трансформацию?! - испуганно спросила Мартина.
  - Это по-научному. Обо всем узнаешь в свое время!
  И колдунья вывела посетительницу за дверь дома.
  Через полчаса Мартина с Хельгой, сидя в креслах в гостиной у последней, молча присматривались к стоявшей перед ними таинственной бутылке с еще более таинственной микстурой внутри.
  - И что ты думаешь? - прервала молчание Мартина.
  - Сама не знаю. Думаю, не убьет ли вас это?
  - Вряд ли, но я слышала, ты знаешь, в таких зельях может быть всякая гадость: моча зайца, кровь летучей мыши.
  - Хм, - Хельга откупорила бутылку и понюхала содержимое. - Пахнет совсем неплохо. Какими-то травами, - подала бутылку владелице. - Но ты знаешь, что я думаю? Рискнуть и выпить. Может как раз удастся. - Хельга еще раз взяла бутылку, опять понюхала, попробовала микстуру на кончик языка.
  - Ну как? - спросила Мартина.
  - Да какое-то оно безвкусное. Может, немножечко анисом отдает.
  - Тогда решусь, - захихикала Мартина. - Побегу делать вкусный ужин.
  Наступил вечер. Мартина ласково пригласила ужинать своего мужа.
  - Что это за вино? - спросил он. - Пахнет непривычно.
  Вино было из кладовки, но с добавленной в него микстурой.
  - А я не знаю, - соврала Мартина. - Хельга хотела меня угостить, хорошее какое-то. Но я решила отнести домой. Не пей сам, подожди меня, мы поднимем какой-нибудь тостик.
  - Я ожидаю, ожидаю. А разве у нас сегодня какая-то особенная дата? - спросил озадаченный муж, глядя недоверчиво то на стол, то на необычно приветливую жену.
  - Нет, не дата. Но я подумала, что приятно съесть вдвоем хороший ужин. Твое здоровье, дорогой!
  - Твое здоровье и приятного аппетита, дорогая, - улыбнулся успокоенный Мартин, выпил вино и взялся за вилку и нож.
  Ели почти в молчании. Хотя Мартин пытался начать разговор, но Мартина была слишком занята своими мыслями, опасениями и угрызениями совести, чтобы быть в состоянии поддерживать беседу. Чувствовала себя так, словно намеревалась убить мужа. Хотела даже схватить стаканы и быстро вылить их содержимое, но убедила себя, что это без толку, и такая душистая жидкость не может быть опасной. Кроме того, ведь она тоже выпьет: если погибнут, то вместе.
  К действительности вернул ее голос Мартина:
  - Дорогая! А за что мы выпьем теперь?
  - Может так, попросту, за нас?
  - Я - за. Никаких изысканных тостов. Попросту за нас, чтобы вместе постарели, в таком счастье, в каком мы сейчас живем. И знаешь что, оставим тосты и ляжем спать.
  Так и сделали.
  А утром Мартин проснулся первым. В сонной голове проползла мысль: что-то не так. Всегда его будила Мартина, а на столе уже стояла тарелка с чем-нибудь вкусным и кружка с чем-то ароматным. Сегодня же его жена не позвякивала в кухне кастрюльками и чашками, а рядом было слышно чье-то шумное дыхание. Мартин неохотно потянулся, полежал еще несколько минут. Тишина и шумное дыхание. Он вздохнул, сел на кровати и сонным движением взъерошил себе волосы. Длинная белокурая прядь упала ему на лицо, закрыв левый глаз. Мгновение он ошалело смотрел на волосы, потом перевел взгляд на лежащие на одеяле руки. Поднес их к глазам.
  - А-а-а-а!!! - выскочил из кровати, словно ошпаренный. Подбежал к зеркалу.
  - А-а-а-а!!! - крикнул во второй раз.
  С ужасом в глазах повернулся в сторону кровати. Там, совершенно спокойно спал он, Мартин, его собственным непробиваемо крепким сном. Мартин подбежал к кровати, отбежал, опять подбежал.
  - Ты кто?! Эй! - орал уже совсем истошно. - Проснись!!!
  Еще раз подбежал к зеркалу, путаясь в длинных штанинах своей, то есть, прежнего Мартина, пижамы. Зеркало опять показало ту же картину - хрупкую привлекательную женщину с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами, утонувшую в огромной мужской пижаме.
  
  В это время открыла глаза Мартина и ленивым голосом поинтересовалась:
  - Что ты кричишь? - после чего испуганно закрыла рот: ее ошарашил собственный голос. Это был не ее голос! Был мужским! Мартина посмотрела на свои большущие волосатые ладони и крикнула:
  - А-а-а-а!!! - так, что Мартин зажал уши. Нетрудно догадаться, что бедняжка увидела в зеркале.
  - Что это? На кого я похожа? А-а-а-а!!!
  - Ну, не перегибай, ты выглядишь неплохо! То есть, я, - несмотря на ужас в ее муже взыграла мужская гордость. - А вот я... Ах, эх... - Дальше пошли такие слова, что уши зажала уже Мартина.
  - Прекрати сквернословить! - закричала она, пытаясь перекрыть визг мужа.
  - Сквернословить?! Я уже должен быть в корчме, а у меня тело женщины! И я не должен сквернословить?! - визжал Мартин, нервно бегая по спальне.
  - Между прочим, ты сейчас в моем теле, а потому не имеешь права визжать и ругаться, словно какая-то пьяная амазонка! - басом возразила Мартина. - Ты сам говорил, что нет ничего худшего, чем проклятия, которыми сыплет женщина. Особенно привлекательная, - прибавила с жалобной улыбкой.
  Слабосильный Мартин упал в обморок.
  В общем, колдунья переборщила. Не такую перемену просила у нее Мартина!
  Может быть, толстуха ошиблась с бутылкой?
  Или проявила мудрость?
  Мартина еле дождалась вечера и побежала закоулками к красному дому под зеленой крышей, чтобы получить противоядие от микстурки. Да еще и дрожала, чтобы Мартин не догадался, как все вышло. Ну и дела! Такого в самых страшных снах не увидишь!
  Окончилась вся история благополучно. Почти. Обратная трансформация удалась. Почти. Муж опять превратился в мужчину, а жена - в женщину. Да только Мартин уменьшился до изящного размера жены, та же приобрела солидные габариты своего здоровяка мужа. Но разве счастье в сантиметрах и килограммах?
  
  6
  
  Айвен лежал у себя в комнате и опять смотрел в небо: тучи, угнетавшие его своим видом три дня назад, больше не появлялись, и звезды добродушно помаргивали с темного неба. А так как на душе у мага было очень странно, то хотя бы вид звезд успокаивал и давал какую-то поддержку. Айвен верил в историю, рассказанную поварихой, потому что знал, она - истинная правда. Откуда знал? Вот это хороший вопрос, и таких вопросов за три дня накопилось у него больше десятка. Единственной надеждой спастись от превращения в тролля была колдунья из черной башни, которую все боялись. Все - кроме него. Почему он верил, что это Леди Бессмертия? Почему знал, что она ему поможет?
  Но странное дело: больше, чем личная опасность-безопасность его волновали все те же слова. "Все погибнет".
  - Айвен? - услышал он голос леди Элизабет. - Вы не спите? Почему? Болят раны? Зря я не уговорила вас поберечь себя, не вставать еще с постели и не ходить в корчму. Но вам всегда не хватало рассудительности.
  - Почему же? - он улыбнулся. - Было очень занимательно. Эти тролли, возомнившие себя бездухами, и наша отважная хозяйка, которая так великолепно с ними расправилась.
  - А я поверила, что они - бездухи.
  - Им далеко до бездухов. Послушайте, леди Элизабет... - Айвен замялся, и она взглянула на него с вежливым удивлением. Поэтому он и не спросил у нее то, что занимало его уже несколько часов - с того мгновения, как она странно повела себя в корчме. Почему она - его жена? Что связало высокородную леди, так гордящуюся своим родом, и его, пусть мага, но отнюдь не важного лорда? Любовь? Но он все меньше верил, что она его любит.
  Наверное, он изменился в лице, потому что жена все-таки поинтересовалась:
  - Вы хотели меня о чем-то спросить?
  - Нет, - солгал он, - но мне, знаете ли, очень жаль, что я причинил вам столько хлопот и заставил переживать.
  - Вчера в корчме? - слегка удивилась она.
  - Нет, вообще.
  - Но я люблю вас и обязана заботится, как о своем муже, - леди Элизабет произнесла это так... Айвен затруднялся определить интонации в звучном голосе жены.
  - Я очень благодарен.
  - Тогда послушайтесь меня, закройте глаза и поспите. Может быть, дать сонного зелья?
  Он с улыбкой покачал головой и вдруг с изумлением понял, что ждет не дождется, когда леди Элизабет уйдет. В чем дело? Чем она его отталкивает? Тем, что не захотела называться Бесси? Тем, что заносчиво напомнила всем, кто она? Но так ведут себя все высокородные, их так воспитывают, это, чаще всего, не спесь и не презрение к другим, а привычная манера поведения. И ведь она примчалась за ним, избитым и раненым, не побоялась опасностей пути, плакала, увидев его в жалком состоянии, заботилась о нем здесь, в гостинице! Так в чем дело?
  - А в том, что когда она приехала меня спасать, то была милой, непосредственной, ласковой. Такой, что лучше я и пожелать не мог. Но с тех она изменилась просто на глазах, стала сдержанной, холодновато-вежливой и очень хорошо воспитанной леди, - сказал Айвен тихо вслух, как будто так ему легче было делать выводы из каких-то мыслей.
  А леди Элизабет вернулась в свою комнату, бесцельно прошлась по ней и остановилась перед зеркалом.
  "Ну, и чего ты добилась? - насмешливо спросило ее изображение. - Почему ты смолчала? Хотя я не знаю, в чем ты можешь его упрекнуть?"
  - Я чувствую себя так, будто охватывает меня безумие, словно я перестаю господствовать над моей жизнью. Сначала было ощущение пустоты и покорности, а затем ярость и крик. Я расскажу тебе все, - доверительно наклонилась она к зеркалу. - Это будет история моего путешествия и моей тайны, которая была во мне самой, и моей судьбы, которая почему-то свернула на другую дорогу.
  
  * * *
  
  Было замечательное летнее утро, а я навсегда уезжала из моего родного дома. Я оставляла его, не зная куда направляюсь. Никто не попросил меня, чтобы осталась. До последнего момента я ожидала, что родители позовут меня назад. Я послушала бы их? Нет, конечно. Но знали ли они об этом? Или не хотели знать: лучше сбыть с рук непокорную дочь, даже если она уже жалеет о своем выборе! А я отдавала себя безгранично, слепо.
  Родители не хотели дать мне приличного сундука или сумки. Наконец, нашлась какая-то большая плетеная корзина. Я положила в нее свои вещи, мало их было. Немного одежды. Пара колец и три ожерелья в крохотном ларце. От остального я отказалась: таково было условие моего отъезда. Мы попрощались холодно, они ни о чем не спрашивали. Чтобы прервать молчание, я стала заверять их, что не должны обо мне тревожиться. Как будто их что-то волновало!
  Карету прислал Маркус, но там, куда меня привез кучер, не было ни дома, ни замка. Он выставил мою корзину прямо на обочину, с минуту смотрел, что я буду делать дальше, а потом уехал не оборачиваясь.
  Проходили часы, наступил вечер, я сидела на своей корзине - леди на корзине! - беззаботно напевая песенку и глядя в небо. Пыталась прочитать, какая судьба записана для меня в звездах. Тогда не было во мне еще страха. Только много веры, убеждения, что, без сомнения, произойдет что-то хорошее. Я чувствовала себя счастливой, освобожденной от вечной чопорности и глупых условностей.
  Когда сделалось уже совсем темно, появился Маркус. Неожиданно, ниоткуда. Он всегда был растяпой, вечно забывал и опаздывал. Не ожидая моего приглашения, присел на корзину, и остальную ночь мы разговаривали. Это была странная, магическая ночь. Измениться должна была вся моя жизнь. Тогда я не допускала мысли, что через нескольких лет я буду в растерянности и злости. Что даже мысленно не сумею разыскать нашего дома на холмах.
  Под утро приехала та же карета, Маркус взял меня за руку и отвез к себе. То, что было между нами, полно было страсти и восторга, но не было в том любви, которая дает ощущение осуществления. Не раз я пыталась понять, в чем тайна этого ощущения, искала его в себе и не умела найти.
  Дом на холмах.
  Это место должно было быть моим убежищем, сосредоточием безопасности. Я искала его долго, может быть с рождения. Оно было где-то в моем воображении, описанное подробно и восхищенно. Поэтому уже в первый день, там, на холмах, я уверилась, что это именно то место, где могу и должна остаться. Я нуждалась в пространстве и свободе, мечтала о жизни издали от тесных улиц и шумных людей, присутствие которых пугало меня и раздражало. В городе я чувствовала себя, как дикое животное, не хватало мне воздуха и простора. В последние месяцы, прежде чем я уехала, чувствовала в себе настоящую манию побега. Казалось, что я в полушаге от безумия, я задыхалась, мне не доставало свободы.
  Итак, дом на холмах.
  Старинный деревянный, с пологой, покрытой мхом с северной стороны крышей. Стоял на вершине одного из холмов, так что в окна каждой комнаты видно было далеко вокруг: серпантин полевой дороги, луг, на котором из рассветного тумана появлялись олени. В старину были в этих местах и другие дома, много домов, но их владельцы, ушли, и они ушли вместе с ними. Кое-где еще виднелись остатки фундаментов, заросшие травой и кустами.
  Наш дом был стар и издавна необитаем, но повезло ему опять найти хозяев, которые вернули бедняге смысл существования. Там было несколько больших, просторных комнат, в обвитые виноградом окна струился свет со странным и приятным соломенным оттенком, там громоздилось много мебели - старой, солидной, темной.
  С первых дней я чувствовала, что вернулась в место, которое принадлежало мне раньше. Очаровали меня окружающие наш холм леса, кипевшие оттенками бронзы и красного цвета. Запах прелых листьев, запах деревьев и земли. Птицы, так беззаботно благословляющие каждый день. Огромные небо и тучи.
  Над моей головой была вся вселенная, начало и конец нашего мира. Засматриваясь в звезды сентябрьского неба, я поднималась мыслями над землей, и они плыли свободно в другие, не известные мне до сих пор места.
  Хорошие были часы, когда мы сидели на веранде и пили вино, глядя на пролетающие над нашими головами стаи перелетных птиц. Маркус говорил тогда, что будет со мной всегда. Клялся мне во всем, чего я хотела. Иногда мы слушали тишину, переполненную ночными отзвуками леса. Странную и тревожную тишину.
  На холмах больше никто не жил. А далеко внизу, на дне долины лежал городок. Я не ездила туда, мне жаль было покидать наш дом. Не хотела встречаться ни с кем. Не желала светской жизни, другие люди совсем не интересовали меня, и я радовалась, что наш дом стоит на отшибе, хотя бы мы и были осуждены на вечное одиночество. Время от времени посещал нас, однако, старик-охотник, принося с собой добытого на охоте зайца или утку.
  Приходил ранним утром, громким криком извещая о своем прибытии. Я не помню ни его первого появления, ни того, как мы познакомились. Скорее всего, пришел, представился Маркусу, и так уже и пошло. Старик знал о лесной жизни все. Но несмотря на его добрые намерения, я не любила эти посещения, а особенно подарки, которые с ними связывались. Маркус смеялся надо мной, наблюдая мою озабоченность. Но когда силуэт старого Дитмара скрывался вдали, мы шли к березовой роще, начинавшейся у подножия холма, и там устраивали очередному зайцу или утке похороны. Со временем возникло в этом месте целое кладбище, а растущая там трава зеленела обильно и свежо.
  Мы жили на холмах уже четвертый год, когда однажды ночью мне приснился странный сон. Я бежала широкой аллеей, я бежала легко, как только во сне можно, в сторону дома с двумя стрельчатыми башнями. Внутри - витражные окна впускали свет, он расходился в полосы - я остановилась, всматриваясь в солнечные картины. С них смотрели на меня красивые женщины, держащие на руках младенцев, и мудрые, морщинистые лица стариков. За их спинами туманились причудливые города, реки, которые разливались по полям, избушки и большие дома с полными садами мальв, ратуша с часами. И чем больше я всматривалась в детали этого мира, тем больше разрастался он и увеличивался, пока я не очутилась внутри него на тропинке среди поля золотых хлебов. А на краю поля стоял он. Стоял, повернувшись ко мне спиной, словно загляделся в другой сон. Я ждала, что он обернется, я кричала ему, я просила, но слова терялись в звонком летнем воздухе. И от крика я проснулась, дрожащая от холода.
  Светало. Я разожгла огонь, согрелась. Но потом опять подобралось ко мне то, что приснилось. Я чувствовала удивление, смешанное с восторгом, с предчувствием чего-то необычайного. Сон, такой выразительный, полный чувств!
  Он повторился через несколько ночей, затем еще и еще. Был как долго ожидаемая радость, в которую веришь, что еще осуществится. Не то, чтобы влиял на мою жизнь, но не было дня, чтобы я не вспоминала этот сон, и _е_г_о_ в нем. Я чувствовала себя предоставленной лишь себе, покинутой. Потому ли я звала его? Того, кто никогда не поворачивался ко мне лицом.
  Маркусу я ничего не рассказала. Он не понял бы, почему какой-то сон может иметь для меня такое значение. Добрый Маркус, про себя смеялся бы надо мной, а вслух сказал бы, что все будет хорошо. Всегда так говорил, желая меня успокоить.
  - Ты слишком много думаешь и чувствуешь, это мешает тебе нормально жить, - сказал однажды.
  - И что? Как я могу измениться? Я должна удалить кусок своего сердца или души?
  - Не знаю, но тебе не помешает больше радоваться тому, что ты имеешь.
  - Но я радуюсь каждому дня, радуют мне пустяки, на которые многие не обращают внимания.
  "А этот сон - радость, и не пробуй меня изменить!" - добавила я мысленно.
  Теперь во сне я вижу Маркуса.
  
  7
  
  Мартина постучала. Готфрид понял, кто за дверью, по силе ударов. А вот шагов не слышал: надо же, такая туша, а словно крадущийся зверь идет. Хотел поклониться госпоже хозяйке, но та отмахнулась:
  - Мы свои люди, а дело важное!
  Управляющий вопросительно взглянул на Беззащитную Сиротку, и та объяснила:
  - Ты говорил, что этот Айвен - могучий маг. И я подумала, что если?..
  - Если мы свои, то позволь тебя перебить. Я не говорил, что Айвен - могучий маг.
  - Но...
  - Ни тебе и никому другому.
  - Но...
  - Ничего подобного я не говорил, хотя уверен в этом. И ты уверена. И леди Элизабет. И Мартин, твой муж. И Ингигерда.
  - Но-о-о! - мощный вопль Мартины заглушил голос Готфрида, и тот с улыбкой умолк.
  Беззащитная Сиротка нервно мяла в руках платок:
  - Но если никто мне об этом не говорил, то почему я это знаю и уверена?
  - Не знаю. Не знаю, почему я так суетился и суечусь вокруг него. Не знаю даже, почему считаю его моим другом.
  - Так может быть, это от его чар? - Мартина оживилась. - Он нас заколдовал, чтобы мы ему угождали. Но я согласна заботиться о нем и сама по себе, только бы выполнил мое желание! А ты?
  - Я тоже. Чего не скажешь о леди Элизабет.
  - Странно, за что ей ненавидеть Айвена? Такого доброго и симпатичного мужа!
  - Гм, - помялся Готфрид. - Видишь ли, есть у меня мысль. Если Айвен мог внушить нам, что мы его любим, то и с леди Элизабет могло произойти то же самое.
  - Но чем плохо любить такого мужа? Потому, что он не лорд? Уж эти высокородные задаваки!
  - Мартина, мне кажется, но учти, только кажется.
  - Да говори же, в чем дело?
  - Видишь ли, если он мог внушить мне,что я его друг, то леди Элизабет мог внушить, что она его жена.
  - Да не поверю! Он честный человек - по лицу видно.
  - Не возражаю. Но до сих пор мы с тобой не слишком доверяли внешности окружающих. В отличие от Мартина. А тут вдруг размякли.
  - Ой!!! - вырвалось громогласно из могучей груди Мартины. - Она не жена ему и вдруг это поняла! Как и мы - да?
  - Не знаю, но все указывает.
  - Нет, Готфрид, не верю я в его бесчестность. Если он и заколдовал ее, то с добрыми намерениями.
  - С добрыми? С какими, кроме тех, которые, как говорится, лежат на поверхности?
  - Ладно, сейчас мне важнее, чтобы он исполнил мое желание. Ведь через несколько дней он может превратиться в тролля, и неизвестно, останется ли у него прежняя магическая мощь.
  - Никогда не слышал, чтобы какой-то маг превратился в тролля, даже побывав в тех проклятых местах, - пожал плечами Готфрид.
  - Это верно, но он может отправиться к ведьме из черной башни, чтобы она убрала рисунок с его ладони. И уж если она превратит его в нетопыря, то как же он сможет колдовать? Нна всякий случай я попрошу его выполнить мое желание завтра же! Меня пугает только одно. До сих пор Айвен не сделал ничего магического. Он ведет себя, как самый обычный человек! Я заглянула в его комнату, а он спит.
  - Ну и что? Все спят, и маги тоже.
  - Но у него был такой, знаешь, трогательный вид. Он улыбался во сне. Совсем как Мартин, когда был мальчишкой!
  - Но ведь и я когда-то был мальчишкой. Я же человек.
  Мартина обернулась и покраснела, как пион, глядя на Айвена.
  - Человек, - покивал Готфрид. - Человек - это такое странное существо. Он абсолютно уверен в своем величии и непогрешимости. А сам даже не замечает, что вокруг него разыгрывается извечная война зла с добром.
  
  * * *
  
  Некоторые люди утверждают, что управляет нами некая энигматическая сила, которая нас мелочно и постоянно опекает. Другие возражают им, что ничего загадочного в человеческом поведении нет. А ведем мы себя так, как нам не нравится потому, что так вели себя наши родственники-предки. Но что же на самом деле? Кто мы и что есть наши поступки? И почему мы так увлеченно раскачиваемся на качелях добра и зла, правды и лжи, прямодушия и лицемерия и позволяем каруселям наших дней кружить себе головы? О, это тайна, над которой задумывается каждый из нас. Особенно, когда неспокойно на сердце.
  Как-то утром я сидел в моей полной роскошного беспорядка квартире в утомленном жизнью кресле. Из-за его злобно-пружинной старости мне пришлось подложить под себя целых две подушки! Я смотрел в окно и, как обычно, пережевывал романтически-прагматическую моральную дилемму. В окно приветливо постукивал дождик, но у меня не было никакой охоты выяснять, притворялся ли он таким же теплым и душистым, как привыкли его описывать поэты, или норовил прожечь мою новую ветровку.
  Романтически-прагматическая дилемма не совсем была на тему "Неужели меня хотят окольцевать?!", но явно уклонялась в ту сторону, то есть, грызла меня здоровенная экзистенциональная хандра. Трудно сказать, пытался ли я отыскать за мокнущими стеклами сущность сущего. Увы! я самый нелогичный тип в нашем ужасающе логичном мире.
  Впрочем, что-то меня не туда занесло с объяснениями, ведь логика (с математической точки зрения) наука точная, а я обычно неточный, растрепанный, если только понимаете, что пытаюсь сказать. Как всегда лень и плохое настроение заполняли комнату, словно клей. Или мед. Если рассматривать в перспективе, то мед - не самое худшее, с чем я встретился тогда. Тем более, экзистенциональный мед. С щепоткой безнадежного юмора. А настроение было паршивое, какая-то война внутри. Я глубоко вздохнул и закрыл глаза. Спать, спать, спать! А зачем спать? Даже хлопнул себя по лбу от злости: "Опять непременные вопросы и переливание из пустого в порожнее!"
  И вот тут-то очаровательно-бархатный голосок мне и сказал:
  - Ты должен успокоиться и задуматься над тем, что делаешь и почему?
  Я не сразу открыл глаза. В квартире не было никого, а значит, голосок мне приснился, уже сплю. Но решил оглядеться, вдруг во сне со мной разговаривает мой пес. Говорил не пес, которого у меня, между прочим, нет. На подлокотнике кресла возле моей ладони сидел большущий полосато-коричневый шмель и добродушно улыбался. Улыбался моим лицом, между прочим.
  Я сглотнул слюну и кивнул. Ясное дело, пришло ко мне во сне мое лучшее "я", чтобы довести меня до ума и возвратить моей душе внутренний покой. Недаром шмель полосат не по-шмелиному - поперек, а по-странному - вдоль.
  - И что я должен делать? - прошептал я.
  - Не нервничай, - сказал мой полосатый гость.
  - Легко сказать! Ты вот улетишь, а я проснусь и останусь со всеми своими проблемами.
  - Наоборот, твои неприятности - и мои тоже. В моих интересах тебе помочь!
  - Неприятности - это ко мне! - сказал, попыхивая трубочкой, шмель приятного стального цвета с трехдневной щетиной на подбородке моего лица. - Ну, что с тобой? Дать прикурить? У меня есть две запасные трубки.
  - Ну, вечно ты встрянешь, - мягко пожурил его полосатый шмель. - Собьешь бедного с толку.
  - Я хочу помочь этому бедняге не меньше, чем ты! Кто-то должен защищать его от избытка доброты!
  - Его? Шутишь?
  - Я печален, как водопроводчик под ванной миллиардера. А защиты ему не миновать.
  Видя их серьезные физиономии и еще более серьезные намерения, я стал жалеть вышеупомянутого "беднягу". Только через несколько мгновений до меня дошло-доехало, что это спасаемое несчастьечко - я собственной персоной.
  - От кого? От тебя?
  - Нет, от тебя, темнота полосатая!
  - Только без хамства! - Полосатый погрозил пальцем.
  - А ну тебя знаешь куда? - отмахнулся Стальной.
  - Послушайте, - прервал я эту очаровательную беседу, - если вы уже здесь, то давайте все вместе искать решение проблемы.
  - С ним? - закричал Полосатый. - С этим грубияном?
  - С этим лицемером? - вторил ему визгом Стальной.
  На всякий случай я сполз с кресла и забрался под стол. Свой характер знаю хорошо, мне устроить скандал - раз плюнуть. А тем более, с разными сторонами моей натуры. И тогда вызывайте КЧС.
  - Полосатый клоун! - орал между тем Стальной, размахивая кулачками (я еще попутно удивился, откуда у шмеля кулачки). - Торт тебе на голову. С фруктовой начинкой!
  - О-о-о-о! - завыл Полосатый, залитый кремом и джемом. В воздухе запахло кондитерской.
  - Великий певец, хе! Бурные аплодисменты!
  - Ах, так! Ну, сейчас получишь пирогов с котятами!
  Я приподнял край скатерти, которая закрывала мне Стального, чтобы не пропустить появления пирогов. Надеялся, что ни один котенок не пострадает. Так и случилось. Все они вывалились из пирога на голову несчастного шмеля стального цвета, а потом радостно стали: три котенка - вылизывать его мохнатую шубку, а еще два - катать его по креслу, словно клубок ниток. Стальной зашипел, стряхнул с себя котят, и тут же они с Полосатым заняли оборону в противоположных углах комнаты, используя мебель и утварь, как естественную защиту. Я понял, от чего защиту, когда по комнате запрыгала молния, и большая, резная кружка, гордость моей коллекции, разлетелась на тысячу кусочков. Вторая молния поразила старое кресло, выбив из него наружу все пружины, но его я не жалел.
  - Эй! Позвольте гражданскому населению покинуть территорию военных действий! - крикнул я, размахивая носовым платком. - И перенесите свой конфликт куда-нибудь подальше от моей квартиры! А если кто-то из вас зацепит мою коллекцию поделочных камней, то ни пироги, ни торты вам не помогут - прихлопну мухобойкой!
  - Но, дружище! - крикнул мне Стальной из своего угла. - Это же для твоей пользы! - Он торопливо увернулся от очередной молнии.
  - Иду за мухобойкой! - предупредил я, осторожно переступая через котят.
  - Это же помощь! - возмутился и Полосатый, отпрыгивая от чего-то кругло-шипящего, которое я принял за испуганного ежа.
  - Да пошли вы со своей помощью! С меня хватит! Будет вам не мухобойка, а шокер, так! Кыш отсюда! И котов заберите!
  Шмели погрустнели.
  - Мы же, - хныкнул Стальной.
  - Для тебя, - вторил ему Полосатый.
  - А ну, руки вверх и выходите на середину комнаты! И если я увижу хотя бы одну молнию, то...
  Медленно, шажок за шажком, держа руки над головой, шмели подошли ко мне.
  - Хорошо, что предлагаешь? - спросил Стальной, стараясь держаться подальше от котят, которые восприняли его возвращение, как приглашение к новой игре.
  - Разоружайтесь и вон отсюда! Это безусловные условия!
  Они посмотрели на меня смущенно, как бы понимая безнадегу своей ситуации, а я вдруг заметил некоторую перемену в их внешности. Оба были теперь одеты в бронежилеты, повязки на голове и поляризующие очки. Вояки!
  И тут я понял, что это не сон, однако своего решения не изменил.
  Шло время.
  Со дня бесславного исчезновения шмелей прошло залитое дождями лето, осыпалась золотом осень, и настала строгая в своей серо-белости зима. Пришла она в четверг, на денек, плюнув снегом на глобальное потепление.
  Я уже давно забыл о моей "кольцевой" проблеме, только осталось от нее горько-сладкое воспоминание. Хм, некоторые гурманы жизни утверждают, что стабилизация чувств возле одной и той же женщины - это как смерть, похороны и кремация сразу. И, уступая ворчанию родственников и сплетням знакомых в этом вопросе, я почувствовал себя аккуратно погребенным жизнью, потому что она решительно стабилизировалась: регулярное калорийное питание, постоянная, хотя мизерная, зарплата и красивая, зрелая женщина под боком. Да, это были симптомы моего преждевременного ухода из парка удовольствий.
  Только дырявое кресло на чердаке напоминало мне о невероятном нашествии шмелей, и их непонятных планах относительно меня. Я и не подозревал, что, развязав мешок с событиями, раз и навсегда изменил свою жизнь, и окружающая меня благополучная стабилизация - дело временное. Мои милые шмели обо мне не забывали.
  Итак, был зимний и - о чудо! - морозный четверг, я как раз читал на кухне книгу. Называлась она "За двадцать минут вкусно, дешево, полезно". Как раз пытался реализовать один из рецептов: "Омлет с сыром и ветчиной под соусом..." Дочитать не успел, потому что краем глаза увидел какое-то движение в районе холодильника.
  О горе мне! Болтая ножками в крохотных кроссовках на нем сидели рядышком и улыбались мои знакомцы Полосатый и Стальной. На голове Стального красовался шлем древнего авиатора, а Полосатый щеголял в соломенной шляпе с цветной ленточкой. Меня, однако, волновали не их головные уборы, а кривые мечи на поясе, хотя напоминали эти мечики брелоки для ключей.
  - Только без фейерверков, а то вам торты мармеладом покажутся, - строго предупредил я, угрожающе приподняв миску с взбитыми яйцами.
  - Но, дружище, - улыбнулся от уха до уха Полосатый, - мы принесли тебе хорошую новость.
  На всякий случай я оглядел кухню:
  - Хорошую новость? Восстановили кружку или починили кресло?
  - Но, дружище, не будь так занудливо материален. - Стальной скорчил именно такую гримасу, какой я привык выражать пренебрежение.
  - Вспоминая ваш прошлый визит...
  - Но сейчас не визит, а новость.
  - Замечательная новость! - подпел приятелю-сопернику Полосатый.
  Я схватил их в ладони, открыл форточку и выкинул за окно. Обернулся к плите и...
  - А вот и мы-ы!
  - С новостью!
  Туча слов вырвалась у меня при виде шмелей, беззаботно сидящих на том же месте. Оглядываясь на обстоятельства, мой комментарий был достаточно интеллигентным, но заставил бы покраснеть старого бича.
  - Так вот, новость!
  - Сколько вас здесь? - я заглянул под мойку и в шкаф. - А ну вылазьте все!
  - Что за глупый вопрос? Жизнь тебя ничему не научила.
  - Научила полгода назад. Что вам от меня нужно?
  - Приключение.
  - Путешествие.
  - Вы ошиблись адресом, я не туристическое агентство.
  - Но ты турист.
  - Я?!
  - Ты всегда ворчал, что тебе уже двадцать два, а не пережил еще ни одного настоящего приключения.
  - Спасибо, полгода назад было очень интересно.
  - Правда? - обрадовался Стальной. - А не хочешь?..
  - Не хочу!
  - Ты трус, - Полосатый сказал это без всякого вызова, очень спокойно и небрежно. Как это привык делать я.
  - За труса ответишь. Что вам от меня нужно?
  - Приключение!
  - Путешествие!
  - Нет, не хочу. Вечно я тащу рюкзак какого-нибудь маразматика, который решил увидеть горы и умереть. А у вечернего костра пристают ко мне старые грымзы тридцати пяти лет.
  - Нет проблем, - сказал Стальной. - Ты будешь выглядеть старше.
  - Я не хочу быть стариком!
  - Сорок лет, согласен?
  - И ревматизм с радикулитом? И полная серость?
  - Вот недотепа! Ты будешь _в_ы_г_л_я_д_е_т_ь_ сорокалетним, понятно? Только выглядеть, понял?
  - Понял. А что за приключения? Какие путешествия?
  Шмели оживились.
  - Так ведь каждый сам кузнец своей судьбы.
  - Нет серых людей и серых судеб - это лишь вопрос точки зрения.
  - И каждый кузнец - артистическая натура.
  - И каждый артист играет рядом с другими артистами.
  Я потряс головой:
  - Уф, наговорили. Ну, хорошо, я согласен и на приключение, и на путешествия. Только сготовлю омлет и позавтракаю.
  - А мы пока все подготовим, - согласились они.
  И стали готовить, а я с интересом наблюдал, помешивая в сковороде.
  Передвинув на поясе мечи, они принялись доставать из карманов пачки сигарет, куски мела, авторучки и баночки с кофе. Конечно, все это в путешествии могло пригодиться, но ожидал-то я чего-то _т_а_к_о_г_о_. Как я был наивен!
  Но вот Полосатый издал радостный вопль (чуть не снесший у меня полчерепа) и раскрыл на коленях зеленую записную книжечку.
  - Ну вот, - сказал он, - сейчас все и произойдет.
  - Я еще не позавтракал, - возразил я, давясь горячим омлетом.
  - Слушать можешь.
  - А-а, слушать? - я стал дуть на омлет.
  - Ты будешь управляющим гостиницы, а потом поможешь хорошему человеку в путешествии к могущественной волшебнице.
  - Менеджер-универсал, - пробурчал я с набитым ртом. - После такого вступления о приключениях можно и не спрашивать.
  - А это не вступление, а инструктаж, - хихикнул Стальной.- На месте разберемся.
  - Разберемся? Вы будете со мной?
  - Мы всегда телохранители наших клиентов, - важно заявил Полосатый. - - Отпусти сковороду, там тебе она не пригодится, - посоветовал Стальной.
  - Оп! - я очумело пялился на трехэтажное здание, на котором висела нелепая вывеска. - Вы не шутили? Где это мы? Что это?
  - С клиентами не шутят, - строго ответил Стальной. - А это гостиница "У Беззащитной Сиротки".
  - А вон та бабища кто?
  - Беззащитная Сиротка, конечно!
  Мда-а, все так и было за день до появления Айвена и Элизабет.
  
  * * *
  
  Управляющий хлопнул в ладоши, и перед изумленными взглядами Айвена и Мартины появились Полосатый и Стальной.
  - Если мы отправимся в путь, - усмехнулся Готфрид, - они будут нашими гонцами. Шустрые ребята, честное слово!
  Айвен улыбнулся.
  Человек.
  Самый обычный человек, хотя в приятелях у него неподражаемые шмели.
  
  8
  
  А ведь есть мальчишки, которые никогда не улыбаются.
  Такие, как Ивар, хотя ему всего двенадцать.
  Не до смеха было ему и теперь. В таких местах даже днем становится не по себе. А после заката дневные звуки стихли. Ивару показалось, что Лес замер в ожидании чего-то, что может случиться в темноте.
  Обычный дневной лес засыпал, превращался в ночной, а тот еще чувствовал себя неуверенно и не решался выбраться из нор и логовищ. Сумерки, тишина, только тихий ветерок шелестел листьями на деревьях, и звезды загадочно помаргивали на темно-бархатном небе.
  Этот же был безмолвен всегда. Ни шелеста, ни звериного или птичьего крика. Ивар подумал: даже треск ломаемых им веток гремит на всю округу, а огонек на растопке в поспешно разожженом костре кажется совсем беспомощным. Но пламя сначала робко, потом с отличным аппетитом принялось уминать один кусок дерева за другим. Мальчику стало спокойнее.
  Его глаза цвета лесного ореха были глубоки и умны, а твердое выражение лица не смягчали по-детски нежные черты и темные длинные локоны, небрежно выбивавшиеся из-под причудливой, великоватой ему шляпы. Кожаный кафтан и плотная льняная рубашка защищали его от вечернего холода, но впереди была ночь, поэтому Ивар и разжег огонь. А еще он собирался испечь на ужин рыбу. Еще утром, до опушки Леса, переходя вброд сонную речушку, ловко поймал руками. Там же, на берегу, очистил ее и выпотрошил острым камнем. Почему-то нельзя было брать в дорогу нож.
  Огонь давал ощущение безопасности. Но сгущал окружающую темноту в мрак и казалось, что Лес подступает все ближе и ближе. Ивар со вздохом оглянулся через плечо и опять занялся рыбой. Странными путями-дорогами попал он сюда, а вначале было раннее детство, и Бригитта.
  Первое воспоминание.
  Первое осознание себя.
  - Что ты делаешь, сопляк,- старая Бригитта вытащила его за ухо из старой деревянной бочки. В свои четыре года не мог понять, как это ухо выдержало его вес. Не мог также надивиться тому, что оно оказалось более или менее нормальной величины, когда его касался, а не распухло, как лист лопуха.
  - Если ты еще раз туда влезешь, то я закрою тебя в хлеву со свиньями! - второе ухо Ивар спас, ловко ускользнул от ее грубых рук.
  - Попробуй только, увидишь! - кричала ему вслед, но знал, что не побежит за ним. С облегчением вздохнул и еще раз коснулся пунцовой ушной раковинки. Вряд ли стоило забираться в это корыто, мелькнуло в голове, но я хотел поиграть!
  Другие дети его избегали, и потому должен был искать развлечений сам. Рано узнал, что он - Особенный, из-за этого и отношение к нему отчужденное. Малышня в деревне его не задирала и дорогу не перебегала. Не из уважения или страха к нему: так сурово велели родители, а родителей в таких особых случаях нужно слушать, иначе получишь хорошую порку. Вся деревня знала, что время от времени рождается ребенок, которого отдают старому чародею Горну. Забранное от матери, отданное под присмотр грубой Бригитты дитя готовилось к тому, чтобы, когда придет время, выполнить свое Задание.
  Эта подготовка доводила Ивара до протеста.
  Сколько раз он кричал:
  - Скажи мне это как-то проще, потому что я не понял!
  Старик Горн не сердился: уже успел заметить, что малый сообразительнее других Особенных в его возрасте.
  Но два дня назад учитель был особенно терпелив. А двенадцатилетной Ивар не скрывал свою скуки и отчаянно зевал.
  - Ну хорошо, повторю еще проще, - сказал Горн. - Каждые двадцать четыре года в нашей деревне обязательно должен родится такой парень, как ты. И когда ему исполнится двенадцать лет, этот парнишка должен отправиться на север.
  - Почему в двенадцать лет? - поинтересовался Ивар, но чародей не обратил на его слова внимания:
  - За три дня ему нужно добраться до Каменного Холма в Лесу.
  - В каком лесу?
  - Есть только один _т_а_к_о_й_ Лес! Но ты его не должен бояться, потому что в нем никто не живет.
  - А звери?
  - Там никто не живет. Деревья, трава и камни, но нет там ни одной живой души. Даже комаров.
  - Это хорошо, что нет комаров! - задиристо ответил Ивар, хотя тон старого чародея вызвал у него озноб.
  - Там ты найдешь пещерnbsp;- Ни тебе и никому другому.
   у. Ты должен будешь зайти в нее и добраться до ее конца.
  - А почему ты не пойдешь сам? Ты чародей и хорошо знаешь, куда идти и как все выглядит,
  - Потому, что человек может туда войти только раз, а затем вход навсегда для него закрыт. А я уже там был.
  Ивару подумалось, что голос Горна задрожал. Может быть, только показалось, но ему стало еще больше не по себе.
  - Ну хорошо, - вздохнул он и кивнул чародею. - А когда я дойду?
  - В конце пещеры на каменном постаменте ты найдешь...
  "Кристалл", - подумал Ивар, всматриваясь в огонь.
  Вот почему он Особенный: его жизненная цель - добыть Кристалл. Никто из людей этого не может. А он Особенный, не такой как все. Он лучше их всех!
  Пошевелил горящие поленья веткой, искры взлетели вверх, как будто золотые пчелы. Словно единственные живые существа в заколдованном Лесу.
  "Всего два дня тому назад я разговаривал с Горном, а мне кажется, словно прошли недели".
  Огонь начал гаснуть, поленья рассыпались в угольки. Ивар завернул рыбу в прихваченные с собой листья из деревни и зарыл в уголья. Горн предупредил его, что и дрова для костра, и еду, и воду, и все, чем будет пользоваться, должен будет принести в Лес с собой. Вот так.
  Остальную часть костра Ивар немного отодвинул и подбросил несколько веток на угольки. Рыба испечется быстро. Он поест и сразу ляжет спать. Завтра самый важный день!
  За пределами светлого круга от костра было очень темно, ничего, кроме потрескивания огня, не перерывало неестественную тишину. Но Ивару все время казалось: за пределами света что-то движется. Иногда казалось, что слышатся звуки.
  - Это мне только чудится, - сказал он вслух, стараясь не бояться, - это мои выдумки. Но может Лес подсовывает мне эти звуки?
  Голос его прозвучал странно и дрожаще.
  - Только ведь в Лесу никто не живет, нет здесь никого, - сказал Ивар теперь уже шепотом. - Да, ни людей, ни зверей, ни птиц.
  Но и шепот быстро стих. Ивар говорил мысленно:
  "Я ведь готов к выполнению Задания. Горн мне все рассказал. Я не должен бояться, потому что все знаю, знаю, что делать и знаю как. И я хотел бы в это верить, - подумал, поглядывая в темноту за пределами света. - Там слева - кустики ежевики, а справа - странно выглядящий пень. Не боюсь!"
  Подбросил еще пару веток.
  "Почему лишь Особенные с ореховыми глазами могут _т_у_д_а_ войти? Почему можно туда войти только один раз. Почему, когда я поинтересовался о других ребятах, которые туда ходили, Горн не ответил, а отвел глаза? Почему? Почему? Почему? Появилось страшно много вопросов, на которые не знаю ответа. Почему я не спросил обо всем этом у Горна, когда была возможность? Почему пришло мне это в голову только лишь теперь, когда некому отвечать? А если оттуда просто напросто не возвращаются?"
  Это малоприятное открытие сделало темноту еще противнее.
  "Я знаю, что должен добраться к Кристаллу. Тогда буду освобожден. Освобожденными стали все Особенные до меня. И Кристалл поможет мне найти собственную дорогу, так же, как и другим Особенным. Так я это все понимаю. Но почему Горн не хотел сказать мне этого прямо?"
  Рыба испеклась. С аппетитом, который не испортили страх и сомнения, Ивар съел рыбу, а кости кинул в огонь. Потом улегся на покрытой толстым мохом земле и съежился, но по-прежнему смотрел в огонь. Успел уже приучить себя к тишине, перестала ему мешать, как в первый день. А огонь давал ощущение безопасности и приятно грел. Усталость и сытый желудок заставили немного выцвести и потерять свои живые краски все недавне страхи. Вопросы медленно появлялись в его сонной голове, но реальность переплеталась с воспоминаниями и неуверенностью в будущем. И он провалился в сон, уже не беспокоясь о том, что будет утром.
  Открыл глаза, когда солнце уже начало пригревать. Это хорошо, потому что роса не только на траве, его одежда тоже отсырела. Протер глаза и потянулся, потом причесал пальцами волосы. Утренний туман почти рассеялся, а с ним и ночные мысли. Не было написано ничего опасного ни в синеве неба, ни в безмолвной листве. На месте костра остался уже только пепел. Ивар развернул листья и достал две оставленные на завтрак печеные рыбки, съел их. Больше еды нет, только немного воды в баклажке. Горн сказал, добыв Кристал, он не будет заботится о воде и пище.
  Ивар приготовился пройти последний отрезок пути, но его одиночество было нарушено.
  Он шел себе тропинкой, которую бог весть кто протоптал в этом безлюдном месте. И вдруг слева из кустов быстро вышел невысокий, седой бородач. На его покрытом морщинами, загорелом лице бойко сияли светло-карие глаза, противоречили своим юношеским блеском остальному его облику. Хотя и сгорбленный, он крепко держал в руке толстую, сучковатую палку. Ивар шарахнулся в сторону, но старик не казался злым человеком. Тогда мальчик внимательно посмотрел на него и удивленно сказал:
  - Ты меня испугал, дедушка.
  - Здравствуй. Куда ты идешь, добрый молодец? - скрипучим голосом спросил старик.
  - А тебе что до этого, дедушка? - дерзко ответил Ивар.
  - Горд ты не по возрасту. Но я и так знаю, куда ты направляешься. Ты идешь к Каменному Холму, - улыбнулся старик.
  - Откуда ты знаешь? - Ивар посмотрел на старика с уважением и растерянностью.
  Тот засмеялся, легко ударяя палкой о землю:
  - Я все знаю. Знаю, что было и что будет. Знаю и то, что тебя ожидает впереди! - сказал, направляя конец палки в грудь мальчика.
  Ивар отодвинулся, словно палка была змеей и могла его укусить:
  - Я горд, но осторожен. И держи палку при себе, а то я могу...
  Старик начал смеяться опять, громче и веселее:
  - Ты мне нравишься! Значит, не хотел бы знать будущее? Даже свое?
  В комнате на верхнем этаже гостиницы "У Беззащитной Сиротки" Айвен открыл глаза и повторил:
  - Не хотел бы?
  - А что ты можешь мне рассказать? - спросил Ивар странного старика с молодыми глазами.
  - Что бы я тебе не рассказал, ты сейчас не поверишь и не отступишь, да? Бояться - унизительно, ведь правда? Эх, все мы такие... Возьмись за мой посох вместе со мной. - Указал ему на палку.
  Мальчик осторожно прикоснулся к ней. Ничего плохого не случилось.
  - Смелее, молодец! - Старик уже не улыбался. Он склонил голову на сплетенные на посохе пальцы. - Возьмись за посох ниже моей ладони. Ну же!
  Ивар послушался.
  Сначала ничего не произошло, но потом он почувствовал, как мимо пронеслось что-то быстрое, сильное и невидимое. Потом еще, еще и еще.
  - Будет волчица и будет потомство, - тихо сказал старик. - А потомство ее завладеет миром. Будет волчат сто сорок и пять. Когда придет их время, каждый из них вырастет и будет должен...
  Старик начал расплываться в воздухе, растаял быстро, Ивар остался сам на тропинке, держа посох в руке.
  - И что должен будет сделать каждый волчонок? - спросил он удивленно. - И кто такие эти волчата? Это они невидимо пробегали мимо?
  Никто не ответил.
  Казалось, седобородый с молодыми глазами появился только затем, чтобы оставить ему посох и озадачить своими словами.
  - Теперь у меня есть на что опираться, - шепотом сказал Ивар, - и чем раздвигать кусты, чтобы не ранить зря руки. Посох, значит...
  Почти с него ростом, толстый и, вопреки видимости, не тяжелый. Давал непонятное, но ясное ощущение безопасности. Его поверхность покрывали царапины или желобки, как будто от жуков-короедов, их вязь казалась причудливыми надписями. Подобное видел в книге Горна. Почему не расспросил тогда чародея? Почему решил, что тот и сам все ему расскажет? Не рассказал.
  Ивар потянулся и зевнул, показывая два ряда белых крепких зубов. Все удачно и чудесно, так будет и дальше! Вот только не хватало ему в этом утреннем Лесу паутины. Украшенная каплями росы она выглядит, как драгоценное ожерелье. Но ведь Лес же, нет здесь пауков! Ивар пожал плечами и продолжил путь.
  Мрачное настроение, которое накатило на него вчера вечером, улетучилось вместе с ночной тьмой. Чувствовал себя очень бодро и уверенно. Конечно же, конечно он сможет все, что должен. И даже больше, например, передвинуть гору. Очень понравилось ему приятное чувство всемогущества.
  - Я все могу! - крикнул Ивар, забыв, как боялся даже шептать у костра. - Я все смогу!
  
  9
  
  - Эй! - сильная рука встряхнула Айвена, он не то очнулся от задумчивости, не то спал с открытыми глазами и проснулся. Может быть, и спал, потому что спускаться из спальни сюда, вниз, пришлось одному, и истратил он на путешествие все силы. И хозяева, и управляющий великолепно отсутствовали, хотя только что, во сне, он разговаривал и с Готфридом, и с Мартиной, и еще с кем-то незнакомым. Вспомнить бы только: о чем?
  В просторном зале корчмы было пусто. Обычных посетителей словно корова языком слизала.
  - Эй! Почему молчишь? Как называется это место? - Айвена опять встряхнули.
  - Гостиница "У Беззащитной Сиротки", - пробормотал он.
  - Когда мне сказали название, я было подумал, что надо мной смеются. Но все клялись, чем попало, и я поверил. А у тебя тоже беда?
  - Да, можно сказать и так. - Айвен усиленно протирал глаза, пытаясь разглядеть собеседника.
  - У тебя такой вид, - хохотнул тот, - словно душа с телом расстается. Тебе, бедняга, не до шуток. Что, здесь неважные лекари?
  С Айвеном разговаривал мужчина лет сорока, высокий, худой для своего возраста, с загорелым лицом и коротко остриженными темными волосами. Одежда, хотя и кожаная, по крою не отличалась от того, что носили, например, посетители корчмы. Вооружен же был, с точки зрения Айвена, странно. Во-первых, до смешного маленький лук из светлого дерева, покрытого странными темными знаками и с серебристой тетивой, а в колчане маленькие стрелы. И в то же время короткий меч и кинжал, на ножнах которых виднелись такие же знаки, что и на дереве лука.
  - Странное имя ты выбрал для гостиницы, - продолжал незнакомец, пододвигая табурет к столу Айвена и садясь, хотя оружие явно ему мешало. - Хотя кого-то и привлечет. Сиротка! Беззащитная! Только мало я видел таких, которые хвалятся беззащитностью.
  - Гостиница не моя.
  - О, прости. Тогда еще интереснее. Есть какой-то подвох - правда? Какого роста Сиротка-то?
  - Немного выше тебя.
  - Вот и я говорю: никакой беззащитности, сплошное надувательство. А ты кто? Не похож на слугу.
  - А значит... - невольно улыбнулся Айвен: ему нравились неторопливые рассуждения пришельца.
  - Значит, ты постоялец. Погоди-погоди... Волшебник? Маг? Верно, так тебя и описывали: хлипкий такой задвохлик!
  - Спасибо.
  - Не сердись, вид у тебя не очень хорош. Но бездухи - это такие твари, что с ними трудно меряться силой.
  - А какие? - не удержался Айвен.
  Незнакомец развел руками:
  - Ты с ними сражался и не знаешь?
  - Мне отшибло память. Ничего не помню.
  - А вот это плохо! - пришелец так искренне расстроился, что Айвен почувствовал к нему теплую благодарность. - Ты же, небось, и магию не помнишь, а мне она позарез нужна!
  - Я не совсем забыл, - последние слова незнакомца словно холодной водой Айвена окатили. - Иногда получается кое-что. Но я болен.
  Он вдруг почувствовал себя страшно одиноким среди всех этих людей, которые добры к нему только потому, что верят в его могущество. Даже Ингигерда. А леди Элизабет остается сама собой - холодной и вежливо-заботливой, что еще хуже. Вот и этому пришельцу подавай магию. Айвен не против, но если у него нет сил, чтобы даже найти хозяев и попросить...
  На столе появились две миски с каким-то супом, блюдо тушенного с овощами мяса, кувшин с вином, два небольших кубка и ваза с фруктами. Только ложка была почему-то одна, зато три ножа. Айвен несколько секунд рассматривал все это, потом вопросительно поднял взгляд на незнакомца. Тот улыбался до ушей:
  - Это не я сотворил, это ты. Верно, маг, ничего не скажешь! О, прошу прощения, я не отрекомендовался. Зовусь Иво, прошу любить и жаловать, как говорит моя бабуся.
  Он вдруг приподнялся и в полном смысле слова стряхнул свое вооружение на скамью у стены, а потом опять уселся за стол. Это было так неожиданно и ловко проделано, что Айвен даже вздрогнул и ошеломленно уставился сначала на вещи на скамье, а потом на их хозяина.
  - Прошу, - сказал тот, торжественно вручил Айвену ложку, а сам, не церемонясь, отпил из своей миски. - Хороша похлебка! Но - к делу. Ты удивился? Я кажусь тебе странным? Не возражай, я сам себе кажусь странным. Но ничего не поделаешь.
  Иво выскочил из-за стола, быстро подошел к скамье, наполовину вынул из ножен меч, отливающий синевой, пояснил коротко:
  - Лунный.
  Таким же был клинок кинжала. Потом Иво поднял лук:
  - Из костяного дерева. Тетива не просто посеребренная, а магическая.
  - Ага, - отозвался Айвен, не мог же он сидеть, как статуя.
  - Рубаха из кожи пещерного зверя, твари почти легендарной, которая живет в горах на востоке. А штаны из крашеной кожи железного волка. Вот из чьей шкуры сделаны башмаки, сказать не могу. Дальше... - вернулся к столу, сел, достал из-за пазухи кошель и вытряхнул на ладонь что-то вроде медальона с головой дракона. - Знаешь, что это?
  Айвен, который сидел, как на каком-то представлении, отрицательно покачал головой.
  - Эта вещь принадлежала бездухам, - внушительно сказал Иво.
  - Что ты говоришь? Значит, ты их видел?
  - Погоди, дай мне рассказать все. Я должен помочь одному мальчишке. Паренек попал в скверную историю. И самое печальное, что никому до этого нет дела. Даже его матери и отцу. Так уж они там все воспитаны.
  - А что случилось?
  - Не знаю.
  - Не знаешь? Как же ты будешь ему помогать? - с недоумением спросил Айвен.
  - Вот в этом все и дело. Я знаю, где он жил. Я знаю его имя. Я знаю, что он сейчас идет к определенной цели, где его ожидает не просто неприятность, а страшная беда. Но я не знаю, что это за цель.
  - Почему же ты не узнал подробнее?
  - У кого?
  - Но ты же как-то узнал о нем?
  Иво криво улыбнулся:
  - Мне правду рассказали, что тебя нашли связанного и избитого в каком-то странном доме в странном месте?
  - Да, нашла моя жена.
  - И ты ничего не помнишь о том, как попал сюда?
  - Кое-что помню, если только это не бред.
  - Бред?! - Иво опять вскочил. - Я очнулся в лесу в этом наряде и со всем этим снаряжением! И тоже кое-что помню, и это кажется мне бредом! А больше - ничего!
  - Ты думаешь наши случаи как-то связаны? - неуверенно предположил Айвен.
  - А ты помнишь путешествие в гостиницу?
  - Нет, я потерял сознание.
  - Когда-нибудь покидал гостиницу?
  - Дальше корчмы я не ходил.
  Иво, как ребенка, поднял его на ноги:
  - Пошли, я покажу тебе кое-что.
  Почти отнес его к входной двери и распахнул ее настежь:
  - Смотри, дорогой маг Айвен. А когда насмотришься, то объяснишь мне, как я сюда попал.
  Темнота. Было уже поздно? Но ведь совсем недавно, наверху в спальне, Айвен видел в окно голубое небо и солнце. Его путешествие по лестнице в корчму и разговор с Иво не могли продолжаться долго. Но, может быть, он заснул за столом?
  - Ты пришел уже в темноте? - спросил он Иво.
  - А-а-а, ты думаешь, что это ночь?
  Нет, Айвен так подумал только в первую минуту. Даже если поздно, то должны светиться хоть какие-то окна? Сюда ведь приходят люди. Не приезжают же они издалека, раз хорошо знакомы между собой? И несколько раз Готфрид и Мартина говорили: "Надо сходить в корчму или надо сходить в гостиницу", словно те находились на расстоянии друг от друга. Они выходили за дверь.
  Но ведь он спустился по лестнице из своей комнаты прямо в зал корчмы. И никого здесь не нашел, между прочим. И звезды... где звезды, если туч нет? А тишина... Какая тишина за порогом! От нее звенело в ушах, и Айвен специально кашлянул, чтобы услышать хоть что-то. Осторожно шагнул вперед, чтобы выйти за дверь, не споткнувшись.
  - Э-эй, куда? - Иво схватил его за руку и силой удержал на месте. - Ты знаешь, что там?
  - Но ты же пришел оттуда.
  - Тогда ты действительно спал за столом, как я и подумал. Я оказался вот на этом месте, на пороге. Я не знаю, что там, во мраке. И не нужно рисковать, выходя неизвестно куда.
  Айвен хотел было возразить, что подобной чепухе он не верит, но тут послышался какой-то звук. Кто-то шел, звонко цокая каблучками. Женщина? По булыжной мостовой? Значит, перед корчмой улица? Отзвук шагов усиливался, разбивал тишину равномерными ударами, отдавался звоном в ушах, усиливался эхом, приближался. Иво и Айвен изо всех сил вглядывались в темноту, но до сих пор не видели приближающейся женщины. По лицам друг друга поняли, что каждому из них не по себе. Эта женщина должна была быть очень близко и все равно оставалась невидимой. Колдовство какое-то!
  Появилась неожиданно. Уверенно и быстро шагнула на порог корчмы, затем остановилась перед ними в полумраке: высокая, гордо выпрямившаяся, с лицом упрямым, красивым и чужим одновременно. Глаза чуть зеленоватые, словно скрытые за слоем воды, за стеклом, за льдом. Лед! Она была такая холодная, такая нечеловечески отчужденная. Сила и холоднокровная уверенность в себе!
  Очень вежливо поклонилась им, с холодной заботливостью сказала:
  - А, тебе уже опять лучше? Я рада.
  И застучала каблучками, быстро поднимаясь вверх по лестнице.
  - Кто это? - с дрожью в голосе спросил Иво.
  - Моя жена Элизабет, - хрипло ответил Айвен.
  - Да, совершенно верно - Элизабет. Но ведь...
  - Что?
  - Это...
  - Что случилось, Иво?
  - Еще несколько дней назад она была женой Маркуса!
  
  10
  
  Солнце решительно поднималось из-за горизонта, освещая двор главного дворца страны Элизий. Все начиналось и продолжалось тихо и спокойно, как привыкли в этой мирной крохотной стране. И вдруг по дворцу разнесся крик:
  - Четверг! Сейчас, что бы и кто бы не говорил, четверг! Так что обокрали нас уже четвертый раз! Четвертый раз за эту неделю! За что я плачу страже?
  Два юных гонца стояли, уныло опустив головы и не смея поднять глаза на его величество правителя, который сердито метался из угла в угол, задевая шелковой ночной рубашкой вазы, канделябры и прочую утварь своей спальни. Если бы гонцы решились сказать правду, что стражники напились и заснули, то бедняг часовых осудили бы на недельное "проживание" в башне, где самым крепким напитком оказалась бы вода. А родные осужденных, возмущенные жестокостью наказания, устроили бы форменную вендетту. Беда-а-а!
  - На западе?
  - На западе.
  - Скотину?
  - Скотину.
  - Ночью украли?
  - Ночью.
  Его величество бросил на гонцов хмурый взгляд:
  - Если вы не перестанете изображать эхо, то ваши родственники сегодня же получат письма с соболезнованиями по поводу вашей безвременной кончины!
  Гонцы не казались слишком испуганными подобной перспективой, но все-таки один из них вздохнул и заговорил ломающимся юношеским голоском:
  - Воры были очень ловкими. Никто ничего не слышал.
  - Три коровы?
  - Да, ваше величество, - в этот раз юноша не решился изображать эхо.
  - Три коровы, пять лошадей, четыре козы - и никто ничего не слышал. Можно только радоваться крепкому и здоровому сну моих подданных! Если так пойдет дальше, то украдут весь наш провиант!
  - Говорят, - осторожно начал второй гонец, - что это люди из герцогства.
  Правитель даже подскочил на месте:
  - Что?! Люди герцога?!
  Гонцы попятились, уныло кивая. Увы, но им пришлось произнести слово, которое доводило его величество до белого каления. Три года назад человек по имени Воррен воспротивился приказам герцога, собрал несколько тысяч приверженцев и основал почти на границе герцогства независимое государствоЭлизий. Герцог, будучи если не кротким, то миролюбивым, до сих пор ограничивался тем, что метал в самозванцев словесные громы и молнии. Воррен всячески подражал противнику. Не верил, что кражи совершаются по приказу герцога. Поэтому очередное происшествие вывело его из себя.
  Один из юношей тихонько закашлялся: не смел говорить, но намекал, что неплохо бы усталых и голодных гонцов отпустить.
  - Да, конечно, - ответил правитель. - Можете идти.
  Не успели закрыться двери, как в них проскользнул первый камердинер.
  - Да, я решился, - правитель сделал величественный жест, посмотрел на свой ночной наряд и раздраженно махнул рукой. - У меня есть для вас задание, почтеннейший Редрик. Пошлите кого-нибудь для ревизии западного приграничья. Жалобы оттуда невыносимы. Я всегда не терпел герцога, однако его обвиняют в стольких прегрешениях, что у меня возникли подозрения. Пошлите... да-да, пошлите самого неудачливого и плохонького рыцаря, чтобы сам собой не затеялся серьезный конфликт.
  Камердинер позволил себе изумленно приподнять брови.
  - Конечно же плохонького, - упрямо кивнул правитель. - Вполне возможно, что его убьют или захватят в плен, а я не желаю терять умелых солдат. И вот еще... не давайте ему хорошего оружия, пусть идет налегке, без лат. Коня я тоже не хочу терять, разве что конь будет принадлежать этому идиоту.
  Приказ спустили вниз по цепочек начальников и начальничков. Последний из них, помощник начальника стражи и по совместительству помощник начальника вооруженными силами (в крохотном Элизии на все должности не хватало людей), почесал затылок с искренним неодобрением:
  - Плохонького. А чем плохонький виноват? Ох, грехи мои тяжкие. Эй, кто там? Отыщите Маркуса! Да-да, Маркуса. И побыстрее.
  Побыстрее не вышло. В дверь постучали только через час. За это время нетерпеливый правитель уже три раза прислал курьера.
  - Вот и я, - добродушно произнес Маркус.
  Помощник начальника встретил щуплого невысокого рыцаря скептическим взглядом:
  - Эге... Так-так... Ну что ж, возьми какой-нибудь мечишко, харчей на пару дней и топай к западной границе.
  Оба бросили задумчивый взгляд в окно: с третьего этажа дворца правителя западная граница была бы как на ладони, не заслоняй ее небольшой лесок.
  - Вот бумага с полномочиями ревизора. Изучишь, что там творится.
  - Вот те на! А почему я? - Маркус почесал затылок, ероша рыжеватые с сединой волосы. - Это какая-то ошибка, сроду не был ревизором. И на западной границе еще не бывал.
  - Все когда-то впервые бывают кем-то и где-то, - не слишком внятно объяснил помощник начальника. - Я занят. До свидания, - добавил он не слишком уверенно.
  - До свидания, - пробормотал Маркус со вздохом, но сам себе пожаловался:
  "Ну и влип!"
  Он и в армию Элизия нанялся только потому, что эта страна сроду не вела никаких воен. Поэтому у новичка не слишком допытывались, откуда он явился. А ведь, как это не покажется нелепым, дом его был на территории герцогства, и каждую субботу Маркус пересекал границу, чтобы на выходные воссоединиться с женой. Обычно на это смотрели сквозь пальцы, однако как ревизор он может вызвать массу неприязненных чувств и по эту и по ту сторону границы. И прости-прощай спокойная жизнь! А то и вообще - жизнь.
  - Я требую оруженосца! - печальные мысли сделали застенчивого рыцаря предприимчивым.
  - Что за оружие он будет нести? - насмешливо спросил помощник начальника.
  - Мой меч! - проворчал Маркус. - Мне полагается оруженосец. Иначе я не двинусь с места.
  "А пока напишу письмо Бетти. Сам не посмею взглянуть ей в глаза. Ведь она может заплакать! А я так надеялся на отпуск, чтобы неделю отдохнуть в нашем уютном доме".
  Следующий час прошел в непрестанных уговорах. С одной стороны убеждали Маркуса (то и дело отрывая его от письма), чтобы он отказался от своего ослиного упрямства и отправился в путь один. Одновременно пытались уговорить кого-то сопровождать маленького рыцаря. Желающие идти на западную границу находились легко (ведь до нее рукой подать, приятная прогулка), но, узнав, чьим оруженосцем придется быть, тут же исчезали. Через два часа, когда письмо Маркуса было закончено, нашелся несчастный, который из-за своего могучего сложения и высокого роста не смог незаметно скрыться.
  - Ничего, Ронни, - похлопали его по мощному плечу, - все будет в порядке.
  И Ронни, вздыхая, побрел к своему рыцарю. Маркус сидел у дворцовых ворот и выглядел еще меньше и худощавее, чем обычно. Ронни выпучил голубые глаза и открыл рот: он был наслышан о Маркусе, но такого подвоха не ожидал.
  - Как тебя зовут? - спросил Маркус.
  - Ронни.
  - Неси мой меч и шагай вперед.
  - Какой меч и куда вперед?
  - Пока шагай в арсенал, где найдем меч, а затем в какую-нибудь таверну. Не помешает подкрепиться.
  Ронни заулыбался: ближайшее будущее его устраивало. Этот рыцарь думает не только о сражениях, но и о еде. Но когда они подошли к арсеналу, оруженосца ожидал новый удар.
  - Чертовы двери, - пробурчал Маркус, изо всех сил пытаясь открыть хотя бы одну окованную железом створку. Дверь даже не дрогнула. Маленький рыцарь навалился всем телом, но все было напрасно. "Оруженосец!" - осенило его, и он обернулся к Ронни:
  - Ты обязан открывать передо мною двери!
  Лицо оруженосца и так уже вытянулось от огорчения, но теперь он вскипел и так ударил по двери, что одна из створок, раскачавшись, задела Маркуса и зашвырнула его внутрь, словно котенка. Боль в спине отвлекла маленького рыцаря от обычной головной боли, которая непременно возникала у него при виде оружия и военного снаряжения. Потирая поясницу, он посмотрел налево и увидел множество лат, кольчуг и шлемов. Тихо поохивая, он посмотрел направо, где обнаружил богатую коллекцию мечей, топоров, дротиков, копий, луков и прочего наступательного оружия. Головная боль усилилась, и Маркус обернулся к Ронни:
  - Выбери все сам! То есть, не все, а меч и кинжал.
  Здоровяк просиял и кинулся к оружию, как малое дитя кидается к конфетам. Несколько мгновений изумленно маленький рыцарь смотрел, как Ронни любовно перебирает явно обожаемые предметы, затем вышел вон и устроился на солнышке. Отогрев ушибы, он обрел прежнюю способность соображать и вдруг понял, что, давая ему поручение, никто не упомянул коня. О "мечишке" был разговор, а о коне - нет. Его отправили пешком, как простого смертного, а не официальное лицо!
  Тем временем из арсенала появился Ронни. Увидев его, Маркус даже испугался: на плечах, спине и поясе оруженосца висело такое количество топоров, мечей и дротиков, что их вполне хватило бы снарядить небольшой отряд.
  - Вот! - Ронни подбросил короткий меч перед самым носом своего военачальника. - И вот! - таким же образом он представил кинжал и вручил его Маркусу. Отвертеться от этого маленький рыцарь не смог: кинжал - не меч, его принято носить при себе.
  - А где наши лошади? - спросил Ронни. - Ведь вы как-никак рыцарь.
  Маркус уныло развел руками.
  - Непорядок, - Ронни неодобрительно посмотрел на своего предводителя, затем окинул взглядом площадь перед арсеналом и улыбнулся. - Вот они!
  - Кто? - удивился Маркус, оборачиваясь.
  У соседних дверей стоял паж, держа под уздцы крупного гнедого коня, к луке седла которого были привязаны поводья небольшого рыжего мула.
  - Это конь начальника арсенала, - объяснил Ронни. - И мул его оруженосца.
  - Значит, нам тоже подойдут.
  - Что ты задумал?
  - Надо же нам выглядеть посолиднее? - пожал плечами оруженосец. - Когда мы вернемся, то будем столь прославлены, что нам все простится. А в худшем случае у нас будет столько провинностей, что еще одну никто и не вспомнит!
  Он тут же очутился возле пажа, стряхнул его с поводьев, подвел животных к Маркусу и легко, как ребенка, подсадил маленького рыцаря в седло. Маркус благодарно улыбнулся: при таком оруженосце будущее стало рисоваться ему в светлых красках.
  - На западной границе, за лесом, всего лишь топкий луг и небольшое болотце, - сообщил Ронни. - Не жить же нам в шалаше с тамошними лягушками. И комары заедят. Зато по ту сторону границы возле ихнего городишки есть неплохая гостиница, а при ней - отличная корчма. В корчме есть что выпить, но и кормят превосходно! Я предлагаю отправится туда и пообедать. И жить во время ревизии можно будет там же.
  - Отлично, отлично, - закивал Маркус, силясь пришпорить своего могучего коня или хотя бы привлечь его внимание к своей персоне. - Эй, подгони этого бегемота!
  Взгромоздившись на мула, Ронни хлопнул гнедого по крупу, и он двинулся вперед размеренным, нетряским шагом. Маркус облегченно вздохнул. Он даже не обращал внимания на прохожих, большинство из которых если и не смеялись, то улыбались, видя на большом коне щуплого человечка с не по росту длинным кинжалом на поясе, а на невысоком муле - вооруженного до зубов оруженосца, мускулистые ноги которого почти касались земли.
  В городских воротах путешественники помахали на прощанье стражникам и тут же очутились перед корчмой гостиницы "У Беззащитной Сиротки". Конечно, и верхом они добрались бы туда за какой-то часок, только зачем зря мучить животных? И запылишься, и солнце голову напечет, и через болото пробираться. Лучше по-привычному.
  Но не успели они спешиться, как стали свидетелями странной сцены. В дверях корчмы, уперев руки в бока, стояла высокая и дюжая белокурая женщина, не слишком соответствующая вывеске. Перед ней на пороге переступал с ноги на ногу со смущенным видом зеленый тролль росточком как раз по пояс великанше. В руках он держал корзину, аккуратно прикрытую белым полотенцем.
  - И ты думаешь, Георг, что после вашего с приятелем дебоша я стану покупать твои булки?
  - Ох, почтенная Мартина, - жалобно говорил тролль, - я ведь заплатил и за дверь, и за стол, а для меня каждая монетка дорога. Мне до сих пор стыдно, хотя не моя в том вина. Этот безмозглый тролль напоил меня каменным пивом, а вы не представляете, какая это мерзкая штука, и что она делает с мозгами.
  - Тролль-то безмозглый, но ты же человек и поступать должен по-человечьи! Ладно уж, ладно, не хнычь, скажи спасибо, что магу Айвену нравится твоя выпечка.
  - А он... это... настоящий маг?
  - Самый настоящий, лучше не бывает. Ингигерда сразу же так и сказала.
  - Ох, почтенная Мартина, а не замолвите ли перед ним за меня словечко? Вы же знаете мою беду.
  - Ладно уж, только держись подальше от каменного пива.
  И Мартина вернулась в корчму, а тролль поплелся за ней. Новоявленный ревизор и его оруженосец переглянулись и зашли следом за ними.
  - Чего-то я недопонимаю, - тихо сказал Ронни. - Зеленый тролль, но при этом человек и пекарь.
  - Мало ли какие обстоятельства? - рассеяно отозвался Маркус.
  Маленькому рыцарю было не до зеленого пекаря с его проблемой каменного пива: он во все глаза смотрел куда-то вверх. Ронни проследил его взгляд и ничуть не удивился. Там на площадке лестницы стояла высокая черноволосая женщина, редкую красоту которой только подчеркивало голубое бархатное платье. Странным было другое: красавица тоже смотрела и не сводила глаз именно с Маркуса, что по мнению Ронни не лезло ни в какие ворота - ведь тут же стоял он сам в полном вооружении и приняв самый горделивый вид. И все-таки эти двое не отрывали друг от друга ошеломленно-восторженных глаз. Любовь с первого взгляда, не иначе.
  Потом Маркус подбежал к подножию лестницы, протянул руки и воскликнул:
  - Бетти, как ты узнала, что я буду здесь? Вот радость-то!
  - Милый муж мой, наконец-то! - нежным голосом отозвалась красавица.
  У Ронни отвисла челюсть, и он огляделся, чтобы понять, на каком это он свете? Но нет, они находились в той же корчме, хотя свидетелей странных событий прибавилось. Кроме Мартины и Георга он заметил двух обедающих мужчин, из-за двери тоже выглядывали какие-то лица. В довершение всего появилась старая Ингигерда и скрипучим голосом сердито спросила:
  - Какие олухи оставили во дворе коня и мула? Уберите их немедленно в конюшню, пока от них не остались кости и хвосты!
  А эти двое уже стояли рядом, держась за руки, и хотя Маркус был как раз по плечо Бетти, но от счастья он так вытянулся и напыжился, что казался на полголовы выше.
  - Милый мой, - нежный голос красавицы задрожал от волнения. - Вон тот ужасный маг Айвен заколдовал меня и заставил поверить, будто я его жена!
  Маркус бесстрашно обернулся к Айвену, но тот медленно покачал головой и тихо сказал:
  - Видишь, Иво, я же говорил, что все это полный бред.
  
  11
  
  Я волшебница.
  Но не сказочная фея. И не та, из суеверий, что пугает детей, прячась под кроватью. Нет у меня ни метлы, ни большого котла с зельями, ни маленького с вкусными мозговыми косточками, ни даже подвала, полного паутины. Я студентка в большом городе, но родом из маленькой деревушки. Волшебница, да, но добрая.
  Честно говоря, не имею права оценивать свою доброту. Потому что эта возможность, это могущество уже по определению противоречит природе.
  Хотя с детства мама учила меня всем тайникам магии символов, жестов, мышления, чтения чужих мыслей, сохранения в предметах обломков разбитых сердец и разорванных душ, я никогда не считала это чем-то очевидным. Как никто отдавала себе отчет в последствиях. Ведь именно невежество, это проклятое невежество в соединении с огромным могуществом убило мою маму.
  Волшебница - это чудо-чудное, танцующее среди цветов на восходе солнца в сиреневом тумане. Из-за этого тумана никто ее не может рассмотреть, но все говорят, что потрясающе красива. За один ее взгляд, за одно прикосновение нежной руки можно отдать все. И многие слишком легко отдают ей душу.
  Волшебница - это летучая женщина. Как только все заснут и взойдет луна, она летит на метле исследовать мир. Исследует даже самое опасное. На Лысой Горе встречает таких же исследовательниц, которые, нетерпеливо отмахиваясь от типа с рогами и запахом серы, улетают далеко-далеко выше радуги. Они хотят знать слишком много. А это очень опасно, разве не так?
  Волшебница - это старая женщина, живущая в доме на лапах. Где-то в лесу. Очень странная и не слишком приятная особа. Кто сказал, что ее избушка - на курьих ножках. А на драконьих не хотите?
  Она всегда другая.
  Вы чувствуете себя почти уверенно в своем маленьком, хорошо знакомом мирке. Здесь два и два в сумме дают четыре, все учат это в школе. А камень всегда остается камнем, дерево - деревом, вода - водой. Вы знаете себя и знаете свой мир. И уверены, железно уверены, что рядом толпы таких же уверенных, как вы. Знаете, что говорить в каждой ситуации, как и когда поступать. Как любить, как ненавидеть, как быть равнодушной.
  А волшебница взлетает в небо и раздумывает: а не стащить ли сегодня Луну?
  И что же?
  В первый раз я влюбилась год назад.
  Изучала фотографию. Была она моим королевством. Просиживала целыми часами, творя фотографии в сотнях разных настроений в зависимости от настроения своего. Отличия были почти незаметны, многие их не видели. Подробности легко прозевать: изгиб брови, уголок рта, блеск глаз, тень в фоне.
  Любимого увидела на дискотеке, танцевал, изгибаясь, как змея. Хотя подруг я часами тренировала, как привлечь к себе внимание, к нему подошла сама.
  Учился на юридическом. Как большинство юристов, был суеверным. Много раз просил, чтобы я ему погадала на картах. В первый и последний раз я согласилась в тот день, когда снял с меня юбку-шотландку и темный мохнатый свитер. Сидели мы у столика в комнате общежития, на подоконнике горели свечи. О них - для настроения - позаботился он, я никогда не обращала на подобные мелочи внимание.
  Разложила карты, переложила, рассыпала. Никогда не прочитывала таро так, как это делали "колдуньи" из объявлений в газетах. Для меня карты были только фонарями, показывающими дорогу. Остальное должна была добавить сама.
  Вместо семи открыла шесть карт. И уже знала, что об этом единственном согласии погадать ему буду жалеть до конца жизни. Лгала. Лгала, как не лгала никогда. Бесстыдно, упрямо. Говорила "феху" (богатство), хотя видела "турисаз" (шип). Видела "наутиз" (принуждение), говорила "вуньо" (блаженство). И, в конце концов, "эйваз". Символ тишины, магии и смерти.
  Привязывая красную ленту на его руку, прошептала ему прямо в глаза, что будет счастлив. Правды сказать не могла.
  Нельзя увести с дороги смерти, даже если каким-то чудом ее увидишь. Такое вмешательство в силы, над которыми мы властны, всегда ведет к трагедии. Именно уверенность, что она имеет право безоглядно менять чужую и свою жизнь, убила мою маму. Перед смертью потребовала от меня клятвы, что никогда не буду пробовать таким образом противодействовать смерти.
  Но в этот раз я все же попыталась.
  Я погасила свечи, зажгла благовония и села перед моим любимым на пол. Приказала ему опуститься на колени. Подчинился без слов. Закрыла глаза. Не произносила странных заклинаний, не кричала. Только на его лбу, едва касаясь, чтобы не понял, нарисовала ногтем символ правды и совершенства.
  Когда поцеловал меня и сказал, что никогда не было ему так хорошо, я улыбнулась. Улыбалась и потом, когда ушел. Волшебницы не в силах плакать.
  Он погиб через два дня в аварии.
  
  * * *
  
  Ингигерда очнулась. Впервые пришла ей в голову мысль: "А кто каждый из них?"
  Но спросить было невозможно. Бравый Маркус говорил с самым вызывающим видом:
  - Хозяйка, вы принимаете вещи в заклад?
  - Иногда, - ответила Мартина. - А вы, уважаемый, что же, поиздержались в дороге?
  - Можно сказать и так. Я хочу заложить у вас мою смерть.
  Ронни округлил глаза. Слишком мало знал своего рыцаря, чтобы понять его слова.
  - Э нет, - возразила Мартина. - Под залог смерти я не дам и ломаной монетки. Но вы можете сделать ставку. Правда, сейчас плохой курс, и за одну монету получите всего три.
  - Если выживу?
  - Если не понадобиться выживать. А если выживете, то получите пять за одну.
  Маркус улыбнулся:
  - Ну-у, это смех, а не ставки! Хотя бы восемь.
  - Было и десять, но в те времена, когда не слышали о бездухах!
  Озадаченный Ронни умоляюще посмотрел на Мартину:
  - Вы шутите? Скажите, что вы шутите!
  - Какие шутки? Мне предлагают деньги, и я от них откажусь?
  - Практичная хозяюшка, - усмехнулся Иво. - Она не знает, что прогадала бы. Маркус не из тех, кто погибает.
  - Это Маркус? - одними губами спросил Айвен.
  - Да, - так же беззвучно ответил Иво.
  - Тогда все в сборе, - эти слова Айвен выговорил вслух, и их услышали.
  - Все? - сердито спросил Маркус. - Что вы хотите этим сказать, мастер маг? И прежде всего, объяснитесь со мной!
  Суровая Ингигерда покачала головой:
  - Ай, неладно! Не нужно разжигать распрю из нелепости. Леди Элизабет, не дело было обвинять нашего доброго мага в том, в чем его никто не может обвинить! Разве не вы первая начали говорить нам, что мастер Айвен - ваш муж? Он-то ничего не помнил.
  - Леди Элизабет сказала то же самое и самому мастеру Айвену, - подтвердила Мартина. - Он ведь не помнил никого из своего прошлого. Кроме Тилли, - добавила она еле слышно.
  - Не будем ссориться, - сказал Готфрид. - Во всем происходящем столько путаницы. Может быть, это злое влияние бездухов? Но ты сказал: "Все в сборе"? Что это значит, Айвен?
  - И сам не знаю, - пожал тот плечами. - Все собрались. Мы ведь куда-то должны отправиться? Или мне только кажется? Или я сам себе кажусь? И не просто кажусь, а странно кажусь.
  - Не запутывай нас, - мрачно сказал Иво. - Мальчишке, который в опасности, сейчас пострашнее чем нам. Ты вот говоришь, что можешь стать троллем. Ну и что, что тролль? А он может погибнуть. Ему нельзя идти в пещеру.
  - В какую пещеру?
  - Если бы я знал! Но он знает, нужно всего лишь отговорить его.
  - Тогда в путь!
  - Пока мы будем добираться до Леса, Ивар давно сгинет в пещере, - внушительно сказала Ингигерда. - Я пошлю ему помощника.
  Она подошла к дверям и властно крикнула:
  - Эй, пристяжной, ко мне! Иди сюда, мой птенчик.
  "Птенчик" строптиво щелкнул хвостом и зашипел.
  
  12
  
  Горн сказал, что добраться до Каменного Холма Ивар должен сегодня около полудня. Придется идти с такой же скоростью, как вчера и днем ранее. Теперь понятно, почему Горн учил его быстро ходить по рощам и лугам, окружавшим их деревню. Спасибо чародею, Ивар не чувствует себя усталым, хотя путь за его спиной остался неблизкий. А сегодня утром у него даже впечатление, что мог бы взлететь, если бы только захотел. Но пока не хотел. Сомнения исчезли. Еще вчера знал, что не может вернуться в деревню, не выполнив Задания, потому что его попросту не примут. А сегодня Ивар уже мечтал о таинственной пещере и Кристалле.
  - Я все могу! Я все смогу!
  Закричал и, как обыкновенный мальчишка, ударил палкой по кустам. Посыпались листья и веточки.
  - Ого-го! Эге-ге-е-е!
  И вдруг заросли перед ним расступились, словно испугавшись его посоха. То мрачное, что предстало его глазам, могло быть только Каменным Холмом.
  Был именно такой, каким его представлял Ивар, слушая рассказ Горна об этом месте. Мрачное, темного цвета возвышение выглядело так, словно какое-то могучее животное выставило свой рог из земли. Или остался клык огромного чудовища, убитого здесь чудищем еще большим. Входа в пещеру не было видно. Быть может, она выше? Но с этой стороны склон холма был почти вертикальным, без какой-либо расселины или уступов, казалось, что взобраться наверх невозможно. Мальчик решил обойти холм вокруг, чтобы найти вход в пещеру или более удобный путь к вершине.
  Осмотреть Каменный Холм оказалось труднее, чем Ивар предполагал. У подножия громоздились неизвестно откуда скатившиеся (на холме их не было видно) камни. Казалось, великан, убивший рогатое чудовище, окружил его заграждением, чтобы сберечь добычу от хищников. Вот поэтому холм и назвали Каменным.
  Ближе к лесу было посвободнее, но зато не просматривались склоны. Что же делать?
  Ивар присел на ближайший камень, зажал посох меж колен, обнял его руками и задумался, как поступить и что лучше предпринять. Жаль, не с кем посоветоваться. Как бы сейчас пригодились ему Горн или тот старик с молодыми глазами. И тут над ним что-то мелькнуло. Посмотрел вверх, прикрыв глаза ладонью от солнца, и увидел ярко-зеленую птицу. Птица! Это в заколдованном-то Лесу? Но ведь тут не Лес, Лес остался за спиной. Или нет?
  - Вот хорошо, я рад тебе. Ты меня встречаешь? - сказал он, как будто птичка могла ответить.
  - Тот, кто тебя поведет.
  Что это, слова Горна? Не помнил таких. Учитель не говорил ни о каких птицах или стариках. Наоборот, он подчеркивал, что нужно будет полагаться только на себя.
  - Ой, это ты говоришь? - сообразил Ивар, глядя на птичку. - Или мне почудилось?
  Но птица, словно отвечая на его слова, спустилась вниз и уверенно села прямо на посох.
  - Кто ты? - негромко спросил Ивар, разглядывая смелое создание.
  - Тот, кто тебя поведет.
  Птичка величиной с кулак, зеленая, как лист. Нет, скорее, как зеленая ящерка, перья удивительно похожи на чешуйки. И глаза не похожи на птичьи - красные. Но вела себя, как и положено, по-птичьи: смешно крутила хвостом и поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, разглядывая мальчика то одним, то другим глазом.
  - Если ты хозяйка здешних мест, - с улыбкой сказал Ивар, - то прими меня, как гостя. А если хочешь помочь мне, то подскажи, где пещера? Ведь ты хочешь меня вести?
  Птичка тут же взлетела и понеслась к опушке леса, откуда Ивар недавно вышел. Покружив там, она вернулась к мальчику, на мгновение присела на посох, поглядывая на него красными глазками, и опять вспорхнула и унеслась к недалеким деревьям. Ее поведение было очень выразительным, даже глупый человек понял бы.
  - Неужели ты хочешь, чтобы я ушел отсюда? - недовольно спросил мальчик. - Но ведь я столько добирался до этого холма. Я не могу вернуться, понимаешь? Это мое Задание, это мой долг!
  - Почему?
  Птичка еще раз улетела от Каменного Холма, потом вернулась и села уже не на посох, а на плечо Ивара. Ее красные глазки заглянули в его глаза, и мальчику стало не по себе.
  - Почему? Уходи, - сказала она.
  - Не могу я уйти отсюда! - почти крикнул он. - Пойми, так нужно, меня к этому всю жизнь готовили!
  И все-таки ему было приятно, что хотя бы эта малая пташка рядом с ним и даже сочувствует ему. Он так долго был один - и в деревне, и в пути по Лесу - что сейчас у него, как и после встречи со стариком, стало теплее на сердце.
  - Не думай, что я тебе не верю, - сказал он птичке. - Верю и думаю, что ты знаешь, в чем дело, но у меня... у меня нет выбора, понимаешь?
  - Есть. - Она закружила над ним.
  Ивар нахмурился. С детства он свыкся с мыслью, что его растят и воспитывают для Задания. Что нет у него другой судьбы, кроме как выполнить Задание. Что если он откажется, то ни одна деревня не примет его, и он будет скитаться по лесам и полям, как отверженный. И вдруг эта птичка противоречит всем.
  - Ничего не поделаешь, - вздохнул Ивар. - Но все-таки спасибо тебе. А теперь мне пора! - Поднялся с камня, несколько раз стукнул посохом о землю, чтобы придать себе решительности.
  И замер, приоткрыв от удивления рот: в крутом склоне зловещего холма недалеко от него виднелась узкая трещина. До сих пор не замечал ее. Может быть, скрывали камни? Да нет же, они в стороне, смотрел прямо на склон. Только что смотрел, разговаривая с птичкой. Чудеса!
  Подошел ближе, и ему кое-что стало понятно. Взрослый бы не протиснулся, а он с трудом, но проберется внутрь Каменного Холма. Не потому ли Особенные - это мальчишки его возраста?
  Но Ивар не решился сразу лезть в трещину. Да и вход ли это? Опустился на колени и заглянул внутрь. Когда глаза привыкли к темноте, увидел, что в нескольких шагах начиналась словно бы маленькая пещера, уходящая очень круто вниз. Что дальше, неизвестно. Хорошо, если склон не заканчивается ямой или, еще хуже, пропастью. Вздохнул и оглянулся еще раз на солнце, небо, Лес, который теперь казался ему прибежищем покоя и безопасности. На добрую птичку.
  Странное чувство - он как будто видит все это в последний раз.
  Но нет у него выбора! Он пришел сюда добыть Кристалл. А потом выберется опять под солнце.
  Ну, за дело!
  Взял себя в руки, сказал в который раз "я все могу", приготовился к путешествию по пещере. Достал из сумки и еще раз пересчитал свечи, проверил на месте ли огниво и веревки. Одну из них привязал к сумке и свободно разложил на земле. Когда он спустится по склону, то втянет сумку за собой, а пока она будет ему мешать.
  - До встречи, добрая птичка.
  Ивар прикрепил к концу посоха свечу, зажег ее и осветил трещину и склон, ведущий в пещеру. Он был сухой, ровный и никаких ям пока не замечалось. Медленно начал сползать внутрь, освещая свечой, что там внизу, а другой рукой подстраховываясь. Не так уж тут и глубоко, хотя и очень тесно, будто в дымовой трубе.
  Спустился на ровный земляной пол. Тут свод пещеры был высоким, даже взрослому человеку не нужно было бы пригибаться. Но ход был по-прежнему узким. Ивар втянул за веревку сумку и, так как из глубины пещеры тянуло легким холодом, тут же достал вторую рубаху, грубую и теплую, застегивающуюся впереди на пуговицы. Обвязал ее пока вокруг пояса. И, освещая дорогу, двинулся вперед, задевая плечами и сумкой стены.
  Горн твердо пообещал ему, что никаких лабиринтов в пещере не будет, иди себе вперед и иди.
  - Если бы ходы были запутанными, я бы тебя обучил, как себя вести, - говорил он. - А будь пещера мне неизвестной, никогда бы тебя не послал в нее. Помни, мальчик, лезть в неизвестную пещеру - верная гибель.
  Ход, и правда, был только один, никакие дыры или трещины в стенах не наблюдались. Ивар зашагал увереннее.
  Сначала под ногами у него была земля, но уже шагов через сорок захрустели мелкие камешки. А пещера немного поворачивала вправо. Он обернулся и посмотрел назад. Последнее прощание с солнцем. Птица сидела у выхода. Светилась, как зеленый огонек. Наверное, ее освещало солнце. Ивар отвернулся, упрямо тряхнул головой и сказал себе:
  - Ну, теперь без оглядки вперед! Не думать ни о чем, кроме Задания!
  И зашагал вглубь пещеры.
  Слабый проблеск света со стороны входа уже не разгонял темноту, царящую здесь, теперь пришлось полагаться только на свечу. С любопытством Ивар прикоснулся к стене пещеры. Ничего особенного, обычный камень, сероватый и шершавый. Не нагретый солнцем был намного холоднее, чем камни снаружи. Но сухой, а Горн предупреждал о сырости. Ивар ожидал, что пещера окажется мокрой, и очень обрадовался, что нет в ней даже капли воды.
  Вытянув вперед посох со свечой, он шел по узкому коридору. И вдруг ход круто повернул вправо, каменный свод стал заметно ниже, но не настолько, чтобы Ивар должен был идти согнувшись. Зато почувствовал струю пронзительно холодного воздуха, как если бы его окатило ледяной водой. А стены и пол - каменный пол! - за поворотом оказались влажными, по стенам стекали капли воды. Огляделся. Блики от пламени свечи отражались от стен и свода, и те как будто призрачно колыхались. Казалось, они напирают на него. Да, недолго пришлось радоваться.
  Кое-как Ивар натянул рубашку, она тоже оказалась прохладной. Сквозь подошвы башмаков чувствовал стынь камня. Странно, а посох все такой же теплый и приятно греет ладонь! Недаром дал его старик, ох, недаром.
  Каменный ход, тем временем, становился все извилистей и неприятней. Вода, которая поначалу стекала маленькими капельками по стенам, начала моросить с потолка на голову и за шиворот, точно навязчивый дождь. Башмаки шлепали по ручью, холодному и, что совсем плохо, скользкому.
  Непонятно это все, Горн предупреждал о сырости, но не говорил, что странствия по пещере будут выглядеть именно так! По его словам, когда найдется вход, Ивар без хлопот доберется до конца пещеры и найдет там Кристалл. Ни слова о ручье и холоде.
  Быть может, с тех пор, как Горн был здесь, все изменилось? Но ведь и после него здесь бывали Особенные, они должны были рассказать об изменениях.
  В мальчике опять проснулся страх. Тот самый, который исчез сегодня утром, после пробуждения, со светом и теплом дня. Сначала появился странный, едва ощутимый озноб, пробегающий по спине. От холода?
  Если бы! Дрожал уже и от холода, и от затхлого, сырого воздуха, и от страха. Но почему от страха? Только потому, что Горн ему не все сказал.
  Или не знал сам!
  "Будь пещера мне неизвестной, никогда бы тебя не послал в нее", - говорил он. Но вот же, все по-другому, не так, как рассказывал Ивару!
  Отсюда и беспокойство, и опасение перед каждым следующим шагом. Что, если капли воды погасят свечу, и окажешься в полной темноте? Что, если отсыреет огниво, хотя это огниво Горна, а тот клялся, что оно не подведет даже под ливнем? Что, если пытаясь в темноте зажечь свечу, провалишься куда-то? Вспомнились уговоры доброй птички. Ивар чуть было не повернул назад, к выходу, но он был горд и помнил, что в пещеру можно войти только раз в жизни. Такое у него Задание!
  Тихо сказал себе:
  - Что должно быть, то и будет.
  И крепче сжал посох, согревающий не только руку, но и сердце.
  Моросящий свод стал очень низким и заставил юного путешественника опуститься почти на четвереньки. "Неужели придется пробираться ползком и под водой?" - ужаснулся он. Но оказалось, что самое тесное место в пещере - на удивление сухое. Даже верхняя рубашка не отсырела.
  А через десять шагов пространство вокруг него как будто распахнулось во все стороны, он успел заметить это, но сильный сквозняк задул свечу. В наступившем мраке услышал стук собственного сердца и негромкий шум воды. Никогда не случалось ему находиться в подобной темноте, когда рука приложена вплотную к глазам и не видна. Он вдруг потерял ощущение собственного тела, стало оно частью здешней вечной ночи, растворилось в холоде и влаге. "Нет, не буду трусить! Все будет так, как нужно мне!" Стал приглядываться и прислушиваться. К огромной радости, услышал шум ветра в ветках. Раздавался впереди и дал мальчику чувство уверенности и реальности того, что происходит. Неужели где-то в своде пещеры есть дыра наружу? Тогда можно будет подышать свежим и теплым воздухом.
  
  Но тут же Ивар понял, что это не звук ветра.
  Он спутал с ним чьи-то шаркающие шаги. А сейчас этот кто-то уже шлепал ему навстречу по воде. Ближе. Ближе!
  Шаг назад.
  Звон тысяч колокольчиков тревоги в голове.
  Темнота, в которой трудно понять, где этот встречный. А тот вышел из воды, потому что шлепанье стихло. Или остановился и тоже прислушивается. Ивар старался дышать еле-еле. Кто это? Тут же не должно быть никого!
  Шлепанье навстречу продолжилось. И какое-то стеклянное постукивание-позвякивание, словно от десятков стекляшек. А может быть - все-таки ужасно холодно! - льдинок.
  Шаг назад.
  Холод промокшей одежды и струйки воды на щеках, как слезы.
  "Не буду плакать. Это не поможет. Как это говорил кто-то когда-то - это унизительно!"
  Ивар нацелился на неизвестного или неизвестное посохом, он верил в силу этой странной палки.
  Опять шлепанье. Опять переливчатое позвякивание-постукивание. Все ближе. Еле сдержал крик, когда что-то прямо перед ним свернуло влево и проскользнуло мимо, почти прикоснувшись к его руке, державшей посох. Воздух задрожал на высоте лица: это "что-то" было высоким, но двигалось так же легко, как и он. Шлепающие-звякаяющие звуки исчезли в той стороне, откуда - кажется - Ивар пришел.
  И вдруг, наверное, чтобы окончательно ошеломить его, посох стал светиться призрачным светом. Не слишком этот свет раздвинул стену окружающей мальчика темноты, но, как и тепло от посоха, мгновенно успокоил его. Он почему-то твердо решил, что больше ничего страшного с ним не произойдет. И даже ахнул от неожиданности: на его мокром, озябшем плече сидела его старая знакомая - зеленая птичка с красными глазами.
  Теперь шел вперед уверенно, освещая посохом себе путь и раздумывая, почему седобородый старик не предупредил его о чудесных свойствах этой странной вещи. Ведь сейчас именно посох тянул его вперед, указывая путь в этом огромном, темном пространстве. Ивар чувствовал, как совершенно волшебным образом ему становилось все теплей, а одежда его высыхала, будто под самым жарким солнцем. Да и вокруг было все ясней и светлей уже не от посоха, а само по себе. Свет лился отовсюду, и свет был везде. Правда, мальчик не слишком смотрел, что вверху и по сторонам. Сердце ему подсказывало, что так будет лучше. Не хотел бы увидеть какое-нибудь существо вроде того, что встретил в темноте, это был ледяной тролль, не иначе. Да и зеленая птичка клевала его в щеку каждый раз, когда все-таки пытался скосить глаза в сторону. Так что смотрел прямо перед собой. Только когда заметил впереди что-то похожее на дверь, когда уже открыл ее и вошел, то позволил себе оглянуться. И увидел!
  По обе стороны тянулись стены, покрытые толстым слоем льда. Был прозрачным и почему-то чуть красноватым, стены за ним слегка тлели, будто угольки в костре. А в этом льду, как во льду мелкой речушки или ручья, когда мороз ударит неожиданно для водяных обитателей, и они очутятся в ледяном плену, как под стеклом... Так и в этом льду Ивар увидел. Но увидел не рыб или лягушек, а нечто чудовищное. Мальчики. Пареньки такие же по возрасту и внешности, как он сам! Его тела, изогнутые самым причудливым образом в последней муке. Его лица, искаженные изумлением и страхом, его широко раскрытые глаза, его беззвучно кричащие рты.
  И вот тут он не выдержал. Сел на мокрый пол, прижал к себе посох, обнял голову и зарыдал, как плачут взрослые от большого горя. Если бы кто-то спросил его, почему он плачет, не смог бы ответить. Слишком много всего было: злость на обманувшего его Горна, жалость к этим несчастным мальчикам, которых послали на Задание и на верную смерть. И была благодарность к старику с молодыми глазами, вручившему ему чудесный посох и, наверное, приславшему зеленую птичку. Без них бы... Ивар видел, где закончил бы свой путь.
  
  Не хотелось ему выполнять Задание, пусть бы не пустили его назад в родную деревню и во все соседние, пусть бы пришлось уходить в широкий мир, куда глаза глядят. Но хозяин посоха и птицы, добрый старик, тоже не остановил его, не предупредил. Значит, он знал, что Кристалл следует добыть? Ну, так Ивар добудет Кристалл, но не для Горна. Он заберет его себе или отдаст своему спасителю. Вот так!
  Он поднялся с пола, вошел в дверь и сразу же наткнулся на невысокий каменный пьедестал. На нем лежал ничем не примечательный, полупрозрачный и сероватый в полумраке камень. Он к нему и присматриваться особенно не стал, завернул в тряпку, положил за пазуху и отправился в обратный путь. Глаза его были сухими и горькими, он уже ничего не боялся.
  И напрасно.
  Но он не мог представить новые неприятности.
  Даже не удивился, что обратный путь по коридорам и залам ужасной пещеры прошел без всяких происшествий. Из последних сил выбрался наружу. Он дышал прохладным ночным воздухом и не мог надышаться. Словно впервые увидел много красивых звезд на небе и гладил еще не остывший камень, на котором сидел, как будто благодарил его за что-то.
  Затем отошел подальше от Каменного Холма, упал на траву и заснул крепким сном.
  
  * * *
  
  Проснулся намного позже восхода солнца. Зевая, потянулся, потом засунул руку в карман и, как ошпаренный, вскочил на ноги. Где Кристалл?! От испуга Ивар окончательно пришел в себя, нащупал сверток за пазухой и успокоился. Посох лежал рядом, все было в порядке. Решил еще раз подойти к пещере. Тянуло его бросить последний взгляд на вход в страшный мир.
  Но к его изумлению вход в пещеру исчез, не было ни щелочки. Ивар растерянно водил рукой по массивной скале, наконец, сдался и решил отправиться в обратный путь. "Так вот почему никто не попадает туда второй раз?!" - подумалось ему.
  Волнение улеглось, чувства страха и недоверия опять притупились, и на первый план вышло любопытство. Он рисковал из-за Кристалла жизнью и не рассмотрел его до сих пор! Достал сверток из-за пазухи, развернул тряпку. Формой и размером Кристалл напоминал большую сливу, при солнечном свете был густого, почти непрозрачного зеленого цвета. В самой середине казался почти черным, как будто внутри находилась косточка.
  - Беги. Не отдавай.
  Ивар вздрогнул. А, это зеленая птичка. Опять что-то пытается ему сказать.
  - Ты права, так просто я не отдам его.
  Продолжал осматривать предмет, из-за которого мог навсегда остаться вмороженным в ледяную стену страшной пещеры. На одном из концов "сливы" заметил дырочку. Неужели Кристалл полагалось носить на шее, продев в него цепочку или ремешок? Ничего такого у Ивара с собой не было, а веревка для путешествия по пещере оказалась слишком крепко сплетена, чтобы размочалить ее на отдельные нитки без ножа. Додумался оторвать с молодой ветки деревца полоски лыка, скрепить их, нанизать Кристалл и повесить его на шею, но Кристалл своей тяжестью оттягивал ремешок. Непривычному к ношению украшений Ивару это показалось неудобным, он разорвал самодельный ремешок и, завернув камень, опять спрятал за пазуху.
  Удача взбодрила его. Он не хотел возвращаться к Горну, теперь будет жить сам по себе. Но куда идти? По тому пути, которым он пришел, через Лес? Зеленая птица вспорхнула с ветки и полетела совсем в другую сторону.
  - Что ты хочешь мне сказать? Назад не возвращаться? Идти за тобой?
  Ивар остановился в сомнении, но в это время услышал крик и увидел Горна, который почти бегом выбрался из-за деревьев. Учитель торопливо подошел к Ивару и обратился к нему неожиданно ласково:
  - Наконец-то! Ты устал? Проголодался?
  - Нет, я недавно проснулся.
  - Про... проснулся? - Горн растерянно смотрел на Ивара. - Ты еще не был в пещере?
  - Был.
  - Когда же ты выбрался наружу?
  - Ночью.
  - Ночью?! Невероятно! - Горн был так потрясен, что не заметил, как Ивар выпустил из рук волшебный посох, и тот скрылся в траве: мальчику не хотелось, чтобы учитель узнал о встрече с седобородым стариком и его подарке. Он может потребовать посох, который Ивар хотел оставить себе, учитель любил всякие редкости. Но если Горн примется отнимать Кристалл, то Ивар воспользуется посохом, он не собирается подчиняться обманщику.
  - Да, ночью, - ответил он. - А ты шел за мной? Но почему тайно?
  - Я не таился, я пришел, чтобы встретить тебя, - наконец опомнился Горн. - Ты принес?
  "Его ничего не волнует, кроме Кристалла. Он пришел, чтобы сразу же отобрать его. Ну, это мы еще посмотрим!"
  - Да, принес. Но сначала я спрошу, Горн, а ты ответишь.
  - Хорошо, сядем и поговорим.
  - Сначала хочу спросить о Кристалле. Зачем он тебе, или мне, или кому-то еще. Зачем я пережил такие опасности? - Ивар вспомнил страшный лед. - Почему там было так ужасно, почему они там?! - крикнул с рыданиями.
  - Для каждого есть свое Задание, - сдержанно ответил Горн. - Какой-то предел, какой-то венец жизненного пути. Таких пределов великое множество, и все они разные. Для одних венцом жизни будет большая семья, а кому-то и стать королем покажется мало. У каждого есть свое предназначение, нельзя его избежать.
  Правильные слова, умные слова, но Ивар теперь ничему не верил только на слово.
  - Семья, король? Но мне-то что до этого. Получается, что моим Заданием, моим венцом было найти и принести тебе Кристалл. И тебе было плевать, что я могу остаться в этой пещере навсегда, как рыба во льду! А теперь, по-твоему, мне уже ничего больше делать не нужно, я могу лечь и умереть, выполнив Задание?!
  Если бы не слезы на глазах Ивара, застившие мальчику весь мир, Горн не смог бы скрыть от него свое неприятное изумление - как правильно мальчишка все понял.
  "Нужно поскорее забрать у него Кристалл, - подумал чародей. - Он не знает, какие силы получают с Кристаллом, но он слишком догадлив и умен. Пусть артефакт скорее попадет мне в руки".
  - А что с теми? - продолжал плакать Ивар. - Их Заданием было умереть?
  - Если мы не можем выполнить наше предназначение, то бывает и так. Иногда появляются препятствия обычные, иногда такие, что нельзя их обойти или повернуть назад. Тогда можно на время изменить цель или свернуть в другую сторону. Но перед некоторыми препятствиями приходится остановиться.
  - Остановиться? Они же вмерзли в лед, как рыбы в пруду!
  - Бывает и так, но не для тебя. Твой венец оказался не жестоким. Дай же мне Кристалл, ты должен выполнить Задание до конца. Давай его сюда!
  Не веря тому что происходит, Ивар понял, что покорно достает Кристалл и отдает его Горну.
  "Он меня обманул, - мелькнуло в голове. - Он меня заколдовал! Горн заберет Кристалл, а я и вправду могу умирать, всеми покинутый, потому что больше никому не нужен. Какой я глупый, ну почему я не спросил у старика с посохом о Кристалле?! Он был такой добрый, а я ему не поверил. Почему я не убежал вслед за птицей, а позволил Горну ко мне подойти..."
  Но не успел Ивар додумать эту мысль, как позади них раздался знакомый скрипучий голос:
  - Нет, Горн, нет, отдай Кристалл мне.
  - Ах, маленький негодник! Ты рассказал ему о Задании?!
  Ударив мальчика взглядом, словно палкой, чародей Горн вскочил на ноги. Ивар обернулся, прижимая руку к разбитому лицу. Седой бородач с молодыми глазами стоял недалеко от них, угрожающе подняв посох.
  "Они оба обманули меня!"
  
  13
  
  Песок на арене был, как раскаленные угли. Айвен с минуту лежал, тупо глядя на свои пальцы, бессильно сжимающие горсти песка. Потом взглянул вверх. Яркое полуденное солнце ослепило его. Почувствовал острую боль в бедре и обернулся.
  - Эй! Что с тобой? Я поставил на тебя целых сорок монет! - кричал какой-то загорелый дочерна тип в бархатном фиолетовом костюме с нелепыми желтыми бантами.
  Но за спиной типа Айвен заметил Маркуса, и в глазах маленького рыцаря были тревога и сочувствие. "Поднимайся!" - жестом подсказал он. Айвен тяжело поднялся на колени и осмотрелся. Увидел десятки пар глаз, глядящие на него с ожиданием, и скорее почувствовал, чем сообразил: надо не просто выпрямиться, а держаться козырем, изображать из себя несгибаемого парня.
  Он поднялся на дрожащих ногах и принял гордую и важную позу. Чувствовал, как по лицу течет что-то мокрое. Пот? Кровь? Ну и видик же у него, наверное. Но глаза Маркуса говорили, что он ведет себя правильно, к тому же вокруг послышались шумные хлопки и довольный девичий визг. Все смотрели на него и улыбались. Айвен криво усмехнулся зрителям, и в этот момент какой-то мощный, звероподобный здоровяк понесся в его сторону.
  "Мама моя... это он врезал мне недавно?" - мелькнуло в голове Айвена, пока его тело делало неуклюжий пируэт в сторону. Избежал прямого удара в лицо. Громила на мгновение замер, соображая, что делать дальше. Этой заминки противника телу Айвена вполне хватило. Подвывая от боли - "Когда это меня успели так отлупить?" - он изо всех сил ударил здоровяка ногой в щиколотку. Вложил в удар столько сил, сколько смог. Изумился, ведь делал это автоматически, но мысленно поблагодарил ногу и все тело в целом: "Умницы, ведь или моя жизнь - или его жизнь".
  В конечности противника что-то негромко хрустнуло. Громила замер, широко раскрыв рот в беззвучном крике. Используя момент, Айвен ударил обеими руками его в висок, опять удивляясь собственным движениям. В удар вложил все последние силы, бил с мощью, которой не постыдился бы любой кузнец. Не получится - каюк! Мускулистое тварище явно не знало жалости и не ведало сомнений.
  Ура! - соперник свалился, как мешок, ткнувшись рожей в арену. Нехорошо упал, у Айвена сжалось сердце, так падают, когда... Но разводить интеллигентские сопли было не совсем уместно.
  Зрители громко зааплодировали, тип в фиолетовом бархате стал вытирать лицо Айвена кружевным платком, какая-то пестро одетая девушка, резко пахнущая чем-то сладко-горьким, поднесла к его губам кубок с терпким, хорошего букета вином. Из-за их спин кивал Маркус и подмигивала Мартина. Ничего не понимая, Айвен с благодарностью принимал ухаживания болельщиков и пытался подозвать к себе Маркуса и Мартину.
  Вдруг все расступились перед гордо выступающей фигурой, одетой в пурпурный шелковый наряд, подпоясанный златотканым поясом-шарфом. Поля причудливой шляпы с драгоценными перьями нарочито закрывали лицо, на плечи спускались волны великолепных каштановых кудрей.
  - Приветствую славного победителя! - сообщил звонкий голос. - Я гонец от барона Каморы. Ищу мощных личностей. Не таких, - изящный красный сапожок ткнул носком застонавшего и приподнявшегося на локте - Айвен облегченно вздохнул, уф-ф, смертоубийства не произошо - громилу, а людей с темпераментом и, как это говорят... а-а-а... с харизмой!
  Маркус из-под чьего-то локтя закивал головой, как фарфоровый болванчик. Доверяя его подсказке, Айвен тоже кивнул. Тотчас сильные и осторожные руки каких-то людей, которых он не успел толком рассмотреть, посадили его в носилки, подвешенные между двумя красивыми, откормленными, с блестящей шерстью мулами; он видел, что сбруя животных щедро увешана погремушками, колокольцами и бляшками из начищенной меди и серебра. Только попытался сосредоточиться и собраться с мыслями - "Каким образом меня занесло на арену, где никого знакомого, кроме Маркуса и Мартины, и вообще, почему я здесь, мы не сюда собирались" - как гонец барона Камеры... нет, Камары... ну, гонец этого барона застрекотал, как нанятый:
  - Ты поразил меня, победив эту гору мяса! Он ведь был подлым и применял всякие нечестные штучки. Еще и накачался чудинами. А тебе прямая дорога в герои! - Болтливое создание вытащило из кармана вышитый платок, сняло шляпу и промокнуло белый лоб и румяные девичьи щеки. - Меня зовут Виенна, а ты, как мне сказали, зовешься Айвен. Вот мой знак, - важно показала небольшой пергамент с печатью.
  Айвен скосил глаза в сторону и увидел кивок Маркуса, тот выразительно тыкал себя в грудь и указывал на Мартину. Голова еще гудела, но инстинкт самосохранения заставил Айвена указать в сторону приятелей и даже что-то сочинить:
  - Там... вот... это мои конюший и... э-э-э... кормилица.
  Что такое конюший, Айвен тоже не соображал, вскочило в голову первое попавшееся слово, но здесь всюду кони, наверно, что-то связанное с конями. Виенна вытерла потное лицо, прищурила голубые глаза (странное, но очаровательное сочетание с каштановыми кудрями) и продолжала:
  - Ты как будто не совсем веришь? А печати? А барон? Ты же знаешь барона?
  Можно было поискать глазами Маркуса и Мартину, только Виенна не сводила с Айвена глаз, поэтому он убедительно заявил:
  - А как же!
  - Тогда вперед!
  - А мои кормилица и конюший?
  - Я гонец, я не вербую, а привожу к барону тех, кого он хочет, и не собираю всякий мусор с улицы. Вперед!
  Айвен не слишком ловко, но выпрыгнул из носилок:
  - Раз так, то прощай, красавица!
  Загорелый человек в фиолетовом обернулся и подмигнул ему: похоже, он не слишком симпатизировал самоуверенной девице в пурпуре. Но прежде чем покрасневшая от возмущения Виенна успела что-то сказать, вокруг поднялся невероятный шум. Кто-то начал трубить тревогу, кто-то кричал: "Бунтовщики! Спасайтесь!" Вокруг вдруг началась паника, и нетерпеливые зрители превратились в беспомощных беглецов.
  Судя по тому, что ворвавшиеся на площадь агрессоры скручивали и оглушали молодых мужчин, это было что-то вроде вербовки, о которой говорила Виенна. Вокруг визжали, умоляли и проклинали. Айвена стукнули по голове, он простонал: "Чтоб вас... опять?", снова свалился на раскаленный песок и успел только заметить, что Маркус и Мартина отчаянно сражаются с превосходящими силами каких-то растрепанных и оборванных парней. Потом свет в его глазах помутился, и он опять потерял сознание...
  А очнулся на какой-то кровати с ужасной головной болью и тошнотой. Начал было озираться, но сразу же стиснул виски ладонями: "Ой, ну и болит". Потом все-таки рассмотрел несколько кроватей, а вернее, нар. С потолка текло. Что это: казарма? тюрьма? больница?
  Однако постепенно Айвен вспомнил все, что предшествовало его появлению на арене и победе над громилой.
  После недолгой растерянности, вызванной появлением Маркуса и Ронни "У Беззащитной Сиротки", они обсудили поход к башне, оставили в гостинице (в "тылу", как пошутил Иво) Мартина, леди Элизабет и шмеля Полосатого в качестве возможного курьера, а потом... что было потом?
  Отбили всю память.
  Скрипнула дверь, и в комнату вошла странная мокрая личность в мантии и капюшоне. Предполагая, что это один из товарищей по несчастью, Айвен уже открыл было рот для приветствия, но... Быстрым движением мантия оказалась сброшенной, и Айвен вздрогнул: у личности было лицо, но его покрывала черная блестящая шерсть, а под маленьким круглым носом торчали длинные, щетинистые, серые усы. Зато с лица - совершенно невероятно! - смотрели человеческие глаза, голубые и чуть насмешливые.
  - Не бойся, - сказало существо, когда Айвен пришел в себя, шумно выдохнул и растерянно кашлянул. - Я был таким же, как ты. Но барон коварно меня обманул. И не только меня. Это ужасный человек, который использует свою ужасную власть, чтобы исполнять свои ужасные желания. Я и мои друзья, пострадавшие от барона, составили заговор. И продолжаем привлекать к нему сторонников, как тебя, например.
  - Очень странный способ привлечения, - вздохнул Айвен, сердито глядя на собеседника. - Вы думаете, стукнув кого-то по голове, можно вызвать его особую симпатию?
  - Верим, - пылко перебил его заговорщик, - что если бросим яркий свет на делишки барона, то все порядочные люди к нам присоединятся. Разве не знаешь, что почти каждый день проливается невинная кровь? Барон рубит головы всем подряд. Убил свою мать, якобы потому, что она плохо влияла на него. А знаешь, как объяснили ее смерть? Неудачным падением из окна из-за неожиданно приключившегося головокружения. У него было семь детей, недавно уже четвертый баронет исчез при таинственных обстоятельствах. Фатум, якобы, рок. Негодяй! Он не достоин даже жить, а тем более править! Присоединяйся к нам! Ты ведь неплохой боец, я видел поединок, ты неплохо держался.
  - Я-а-а?!
  - Ты выделывал такие штуки, что все решили, что ты владеещь чарами. Обычный человек не может так драться!
  Айвен решил скромно промолчать. В той части драки, которую он помнил, его тело, руки, ноги действовали странным образом сами по себе, без участия соображения. Но, может быть, у магов так всегда?
  - И вот я решил, что ты-то нам и нужен, - разглагольствовал между тем заговорщик. - Но тут баронская вербовщица чуть не перебежала мне дорогу. Пришлось устроить небольшую отвлекающую заварушку. Виенна тоже в долгу не осталась.
  - Так-так, вы отвлекали друг друга, а таких, как я, лупили по головам.
  - Неужели ты не простишь эту мелочь? Нам так нужны честные люди! Эх, что там плюгавый барон! Я знаю таких людей... таких! Вот, возьми пива промочить горло и слушай!
  
  * * *
  
  Знаю, что такое страх. Знаю это чувство, когда сжимается вокруг головы тесное пространство и угнетает все мысли. Знаю, что такое трясина ночи, в которую проваливаешься, забывая о безопасности, а песенка тревоги сплетается с предчувствием беззащитности. Почувствовал и перечувствовал все это в далеких и диких Слепых горах, а ходил там, затем чтобы отдохнуть и поговорить со стройными соснами и хмурыми буками. Такой тогда был романтик шестнадцати лет.
  Так вот, маленькая деревня, скорее даже, лесной хутор. Несколько деревянных домов. От них тропа ведет через пустоши к небольшому купеческому тракту, а вторая, можно сказать, дорога идет куда-то лесом, то и дело пересекая ручьи.
  Жили там люди могучие и грубые, как места, в которых пришлось им жить. Улыбающиеся лица - и тяжелая работа. Не знали фальши и зависти, в их ежедневности такие ценности себя не оправдывали.
  А женщины! Прекрасные в работе, любви и заботах о своем многочисленном потомстве. Всегда готовые на самоотречение и борьбу со стихиями.
  Да-а, такие вот люди там были. Чуткие и мягкие. Жесткие и жестокие. И была какая-то вечная безмолвная тайна в жестах этих людей. Переглядывание, иногда быстрый шепот, и лица каменеют, и замолкают даже малые дети. А иногда трагедия и кровь явные.
  Как-то Лука пошел в лес за мясом, как они говорят. За оленем, то есть. Пошел и не вернулся на своих ногах. Приволокли его на сворке обезумевшие псы - под самый дом. Отстрелил себе ногу. Случайно, а может быть и не случайно? Может быть, кто-то из-за дерева, да прямо в колено, которое разлетелось вдребезги? Того никто не знает и никогда не узнает! Точно!
  Ну, и в одну темную и густую, как смола, ночь пришлось мне идти той дорогой, той - лесной. Нет, не скажу, зачем. Я там был из-за тайны моих друзей. Взялся нести кое-что через лес к другим таким же секретникам... э-э, замолчу об этом, а то, слово за слово - и расскажу, а тайна не моя! "Никому!" Это была просьба и, одновременно, угроза, которые чту до сих пор. Конец и точка, и баста!
  Так вот, шел я, городской житель, а точнее брел почти наощупь той ночью. Темнота вокруг и темень в душе. Так рождается настоящий страх.
  Когда последние огоньки хутора исчезли за деревьями, то превратился я в беззащитного и слепого жука. Для подкрепления духа были у меня только фляга "чистой слезы" и толстая палка. Выпить и упасть на мох? А миссия моя? Побрел я, как слепец размахивая перед собой палкой.
  Эх, какого труса я праздновал?! Когда-то пережил пляшущий над головой топор в руках пьяного безумца. Так вот ночной страх был не ровня тому. В лесной тьме какие только бестии и чудища не шли по моим следам?! Каждый шорох был изголодавшимся волком. Каждый треск - банда бешенных медведей. Вижу темноту или ничего не вижу. Все происходит в другом измерении и времени. Не знаю, что было минуту назад и что будет через минуту. Все исчезает и расплывается. Есть только темнота, усиленная предчувствием какой-то приближающейся чужой силы.
  Вдруг над головой острый, словно разбитое стекло, птичий крик. Острее, чем осколки под босой ногой. Действительность съежилась до размеров моей спины. Второй крик проплыл у меня над головой и замер где-то в чаще. Кажется я на миг потерял сознание. Когда очнулся, то тело мое послушно шагало по дороге, а крик то и дело повторялся, пока я не понял, что кричу сам. Со стыдом сжал зубы, и тут на фоне тьмы появилась маленькая искорка.
  Светлячок? Маленькая гнилушка? О нет! Что-то или кто-то, как и я, пересекало лес, в такт колыханиям огонька слышался треск хвороста и веток. Зверь, человек, дух? Я не мог решить, что лучше, но остановился и стал ждать. Бежать, скажете? Куда, кроме дороги вперед или назад? Наконец по шуму шагов стал я догадываться, что это человек. Ну, что же, приготовился к атаке, потому что неизвестный хотя бы освещал себя, отступление же потерялось бы в лесу.
  Человек прошел еще два десятка шагов и осветил меня. Послышался смех, незнакомец дружелюбно смеялся.
  - Эй! - сказал он мне. - Чего орешь?
  Я обалдел. Странный вопрос и весь абсурд ситуации потушили все мои чувства. И страх вместе с ними. Даже жалко стало, что уже не дрожу и не трясусь. Пропала острота ощущений и романтика.
  - Кашель, - попытался выбраться я из неловкости. - Кашель сильный замучил!
  - Кашель? А папироски не найдется?
  Я кивнул и достал пачку сигарет. Незнакомец подошел, положил фонарь на землю. Мох и опавшие листья и хвоя заблестели, как подсвеченный ковер. Теперь я рассмотрел собеседника: лицо в оспинках, одного уха не хватает, на щеках глубокие складки или рубцы.
  
  - Садись, братишка, - незнакомец удобно устроился на невесть откуда взявшемся лежащем дереве и указал место возле себя. - Выкурим трубку мира и пойдем дальше. Кого-то ищешь?
  - Можно сказать, да.
  - А чего орешь?
  Хотел рассказать ему о своих страхах, но не знал, как это объяснить чужому человеку. Стыдно мне было.
  - Куда ты идешь и зачем - это я знаю, - сказал он. - Чего орешь подозреваю. Даже предполагаю, что несешь в своем рюкзаке. Идешь ты, братишка, а за тобой тянется след, ах, какой след. Я за тобой наблюдаю.
  "О чем он говорит? - подумал я. - Что знает? Какой-такой след привел его ко мне и к моей тайне?"
  Я перестал об этом гадать, а сел рядом с ним и попробовал его разговорить:
  - У меня есть фляжка "слезок", может, выпьем за встречу?
  С минуту он молчал, потом широко улыбнулся и протянул руку:
  - Думаю, неплохо бы!
  Отпил несколько глоточков, смаковал "слезки", причмокивая и щурясь при каждом глотке и под каждый глоток закуривая. Потом вернул флягу мне. Потом опять вернулась она к нему. Я все это время думал, как дальше пойдет разговор. Странные слова незнакомца вызвали у меня противоречивые чувства. Боялся его, но был он мне интересен. Интерес на одном уровне со страхом, понимаешь?
  "А если напасть? - думал я. - Пока пьет? Один рубящий по шее..."
  - Я Рдна, - вдруг представился он: а что ж, вполне обычное местное имя.
  - Рдна, ты меня напугал, знаешь? Кто ты, что тут делаешь?
  Он осушил фляжку, вернул ее мне и хмыкнул:
  - Гм, я? Я? - покачал головой. - Когда-то, очень давно шел я с таким же поручением. Поэтому знаю, куда идешь и с чем. Но я до цели не добрался, остался здесь и живу с тех пор в этом лесу, хотя не знаю, подходит ли слово "жизнь" к моей ситуации? - Он поднялся с бревна, отрусил штаны. - Понаблюдаю, чтобы ты дошел до цели. Ты этого не поймешь, но это так. До конца пути буду тебя сопровождать.
  Мой страх окончательно исчез, теперь я пробирался сквозь темноту без малейшей тревоги. Незнакомец шел за мной, но я его не боялся.
  Дошли до нужного мне поселочка уже под утро, когда отступает ночь и идут спать демоны. На опушке леса мой спутник исчез. Когда? Я не заметил. Вот только что хрустели веточки под его ногами - и нет никого.
  Значительно позже я сообразил, что он мог ходить тихо, как лесной зверь, а ко мне подошел шумно, чтобы предупредить заранее!
  Адресат посылки, которую я нес, пригласил меня разделить его с женой завтрак. Ели в сосредоточенном молчании: соленое мясо, хлеб, жареные грибы и много чеснока, пили все те же "слезки", теперь уже хозяйские.
  На десерт хозяйка подала чай, брусничный сок и лепешки. Тогда хозяин спросил:
  - Как добрался? Только не говори: хорошо.
  - Не скажу, - согласился я. - Боялся, как последний заяц.
  И вдруг пришло мне в голову, что именно за этим гостеприимным столом вернулось ко мне то напряжение, с которым начинал путь в темноте. Что-то мешало мне лениво откинуться на стуле и подремать. Начал присматриваться к хозяевам. Они же на меня не смотрели, а быстро переглядывались, иногда касались друг друга кончивами пальцев, как будто так разговаривали. Он слегка сгорбленный, почти без шеи, с длинным мясистым носом. Она красивая, хотя в возрасте, смуглая, черноволосая, похожая на цыганку. Только ладони большие и грубые от работы.
  - Но там кое-кого встретил, - добавил я.
  Хозяева подвинулись ко мне.
  - Кого? - спросила хозяйка, упорно глядя мне в глаза.
  Я неторопливо рассказал все, как было. Они слушали и согласно кивали головами. Мне показалось, что мой рассказ им откуда-то известен, интересуют только подробности. Под конец выглядели так, словно ждали моего рассказа больше, чем посылки.
  Когда я замолчал, хозяин встал из-за стола, подошел к окну, а я смотрел на его сутулую спину и ждал. Он же смотрел в окно, затем обернулся и спросил:
  - Знаешь, кто это?
  - Не знаю, а кто?
  - Жена, налей нам еще, я должен рассказать!
  Он пригорюнился, подпирая голову ладонями:
  - То, что я расскажу, случилось на самом деле. История дикая и безумная, но тут, в Слепых горах, ничего не происходит нормально.
  Жена его подала нам стаканы и присела в стороне.
  - Да, - продолжал хозяин, - случилось это несколько лет назад. Было это время, когда жилось нам совсем неплохо, мы не ели солонину с чесноком, а мясо и много рыбы, чего хочешь, то и ели! Не спрашивали и кто откуда к нам приходит, таких вопросов и до сих пор тут не задают. Рдна пришел и быстро стал одним из нас. Пил мало, зато работал много. Хоть и чужак, но его любили.
  Только одна у него была странность: уходил в горы и не бывал дома по нескольку суток. Никто его не спрашивал: мужчина взрослый, его дело.
  Но однажды Рдна пошел через лес известной тебе дорогой и не добрался до нужного места. И не вернулся. Ждали мы его, ждали и волновались. Посылка эта была большой ценностью, потеря ее висела над нами, как проклятие. Стали искать. Бродили, кто-где. Наконец набрели на страшное место, маленькую поляну в сосняке. Трава там была красной от крови, деревца вывернуты с корнем. Тут на него напали. А где тело? Поискали вокруг и нашли только ухо. Ухо Рдны? Кто знает.
  Приехали стражники, что-то вынюхивали, ничего не говорили. Что-то знали о Рдне? Молчали.
  Мы пригласили их на обед, угостили "слезками", развязали языки. И узнали, что в городке, который лежит за два дня пути от нас, сбежали из тюремной башни два злодея. Этого нам было достаточно. Пока стражники спали, мы собрали людей. И наших собак, которые прежде чем в лес войдут, уже знают, что искать. Долго не искали. Нашли злодеев почти в горах. Одного еле живого, а второй от ран помер. Еле живой нам все рассказал. Наскочили на Рдну они и крикнули: "Деньги есть?" или как-то так. Сказал, что денег нет, но даст им папирос и хлеба. Тогда они потребовали его посылку. Он сказал, что рюкзак не его, что это чужое. Кто-то из них ударил его в лицо, другой ножом отрубил ухо. А Рдна вытащил из ножен старый штык и стал им работать, как с медведем или кабаном, скажем. В конце концов, злодеи смылись во тьму, а Рдна остался в луже крови. Что с ним потом было? Никто не знает. Потом стражники нашли только одного злодея... того, умершего от ран.
  Хозяин замолчал и молчал долго. Но мне было очень интересно, и я спросил:
  - Если стражники нашли неживого злодея, а Рдну никто так и не видел, то откуда вы узнали, как именно они на него напали и что говорили.
  Хозяева переглянулись, коснулись друг друга концами пальцев, и я вдруг испытал то же, что в лесу до встречи с Рдной. Вскочил из-за стола, схватил шапку и палку да ноги в руки. Долго бежал по дороге, но собаки со стороны поселочка так и не залаяли. Только тогда я пошел спокойно.
  Вот как бывает. А ты говоришь - по голове ударили. Так что же, поступишь к нам?
  Айвен покивал:
  - Да, не хотел бы я оказаться на вашем месте за тем гостеприимным столом! А с вербовкой? Вот в этом вы прогадали. Видите ли, через... эх, я уже запутался, сколько дней, но очень скоро!.. я, возможно, превращусь в тролля. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
  Заговорщик фыркнул и махнул мохнатой рукой:
  - Ну и что, что тролль? Посмотри на меня. Лишь бы человек был порядочный!
  "Кажется, влип, - подумал Айвен, в отчаянии закрывая глаза. - Разве я собирался участвовать в каких-то дурацких боях без правил и заговорах? Чепуха! Мне нельзя отвлекаться, без меня все погибнет, как шипел тот странный голос в красивой комнате. И он прав. Мне нужно добраться до ведьмы из черной башни с летучими мышами, иначе я превращусь в тролля, а затем мы собирались спасти Ивара. А потом, если все пойдет как надо, в порядке очереди помогу и этим заколдованным заговорщикам. И еще я хотел бы знать, куда исчезла Тилли?"
  
  14
  
  - Пощади, не погуби!
  Откуда и слова у нее такие взялись?!
  - Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай...
  Росомаха звякнула цепью и уставила в ее лицо не по-звериному умные глаза. И то сказать: ведь зверюга совершенно по-человечьи принесла дрова и затопила печь в баньке! А темнолицая тетка - сестра мачехи - приказывала ей на самом обыкновенном человеческом языке. Так в чем же дело? Или с человечьим языком росомаха восприняла и все людские слабости и пороки? Не потому ли крестная сунула в карман дырявой шубейки дорогой кружевной платочек со словами:
  - А без этого ты и жизни лишишься!
  Как же права была! Тетка не сама косточки племяшки глодать станет, а еще и дружка пригласила, Горыныча. И племяшка даже боится догадываться, кто он, этот ее бой-френд...
  Платочек красоты неописуемой и ценности немалой, в другое время она сто раз подумала бы, прежде, чем его отдать. Но в баньке все жарче и жарче! И это быстро меняет шкалу ценностей.
  - Вот, возьми в подарок.
  Росомаха хватает платок, словно ящерица жирную муху, и подмигивает ей.
  - Горит ли огонь? Кипит ли вода? - слышится из динамика голос злокозненной тетки. Будем надеяться, что мерзкая людоедка в грязном гипсе не установила здесь камеру наблюдения.
  - Горит огонь жгучий! Кипит вода ключевая! - отвечает росомаха, туша последние тлеющие угольки и многозначительным кивком указывая ей на дверь.
  Не чуя ног, она вываливается в предбанник, натягивает на себя шубейку и... в дверях, конечно же, сторожит филин-качек. Но крестная - не забыть переписать все ее именинные дни - предусмотрела и этот пассаж. В кармане (в нем-то ни одной дырочки нет, будьте уверены) ветчина, заботливо упакованная во вчерашнюю газету. Ветчина - первый сорт, даже пахнет мясом. Филин тут же перестает топорщить "уши" и щелкать клювом: с набитым ртом это невозможно. Надо ли говорить, что и без подсказки племяшка выбегает из баньки и несется к воротам.
  Ага, сейчас-сейчас... Разбежалась... Свирепые собаки уже приготовились ее растерзать! Но если кто-то думал, что она отдала филину всю ветчину, тот плохо знает крестную, а инструкции крестной она всегда изучает досконально. Даже те их абзацы, которые напечатаны мелким шрифтом. Итак, она достает еще два с половиной килограмма ветчины из кармана. Свора дружно поднимается на задние лапы и начинает вальсировать вокруг. Они за всю службу такого здесь не видели, если тетка хоть чуть-чуть похожа на мачеху характером.
  
  Однако пятиборье еще не закончено: железные ворота угрожающе скрипят и грозят захлопнуться, словно большущий капкан. Но, учуяв запах свежего солидола, тут же сменяют гнев на милость. Подрядив для смазки отставшего от собачьей своры малыша (откуда крестная о нем знала? Но ведь снабдила же ее баночкой собачьих консервов "Для щенков"!) - она во весь опор галопирует к реке. На полпути получает ощутимую оплеуху ветками. Но это уже собственная ошибка: почему на березку ленточки с люрексом не повязала?
  Вот и река. Росомаха уже в лодке и нетерпеливо скрипит веслами в уключинах. Что? Не забыла о напильнике, который завернула в кружевной платочек? Н-ну, чуть не забыла... от волнения, наверное.
  Лодка несется со всей возможной скоростью, но тетка - даром, что в гипсе - естественно, гонится за ними. На чем, на чем?.. Есть у нее такой летательный аппарат на помеловой тяге: "СТУ-ПА" - средство транспортное улетное, модель "Просто абалдеть".
  Ну что же, нужно начинать использовать дополнительные резервы!
  Напильник летит назад, реку перегораживает решетка из толстых прутьев. Конечно, тетке грызни всего на часок, но и часок ценен.
  Опять догоняет? Достать из кармана щетку для волос и швырнуть на берег. Ф-фух, добросила! И, как полагается, из щетки тут же сделался густой лес. Железные деревья - во! пятерым не обхватить! - растут вплотную друг к дружке, мышь не проскочит. Вдали послышался громкий треск, а потом яростные вопли: тетка вошла в соприкосновение с лесным заслоном. На час ей работы хватит, а потом...
  А на потом еще один подарок от крестной остался - кусок гранита. (Вернее, эта вещь называется "пресс-папье". В доэлектронную эпоху ею промокали чернила. Не ясно, где чернила могли применять - принтеров тогда не было - но, как видно их часто разливали). Из гранитного "пресс-папье" тут же вырастают высоченные горы. Темные, жуткие... совсем, как здание "Ау-эгей-банка" недалеко от дома! В общем, совершенно непроходимые, неперелетимые и непобедимые, как тот банк - она-то знает, папа ссуду брал.
  В общем, гребут они по очереди, гребут, а тем временем папка уже домой вернулся и спрашивает:
  - Где же моя дочка?
  - Не знаю, - отвечает мачеха. - Не спросясь, убежала гулять.
  Но тут они с росомахой входят в дом. Так, мол, и так - на смерть "матушка" послала. И что злая мачеха могла возразить против двух свидетелей? Папаша как рассердился, как затопал ногами, как схватил со стены ружье - а она шасть в печку и в трубу вылетела. Ищите, машите, пишите!..
  А дверь опять открывается, и являются добры молодцы в золотых одеждах. И давай росомахе в пояс кланяться. Смотрят дочка с папой - а это и не росомаха совсем, а князь в собольей шапке и драгоценной одежде. Взял он дочку за руку и повел во двор, где уже стояла тройка. Посадили их с папашей на шитые серебром подушки, укрыли медвежьей полостью, и помчались тройки в его высокий терем на свадебку веселую, на пир щедрый. А князь на гнедом коне рядом скачет, а дружина его - позади.
  - Душа моя, а почему конь у тебя не белый? - спросила она жениха.
  - Надоело! - ответил он. - Все хихикают: "На белом коне, на белом коне." Я вообще решил реорганизовать все. И на тебе, голубка моя, женюсь потому, что все княжны и принцессы мне уже сто раз двоюродные сестры или родные тетки. Княжеский генофонд спасать надо, породу оздоровлять!
  - Оздоровлять? - ошеломленно переспросила она, и ей стало обидно, что опять ставят не сказку, а дурацкий стеб...
  - Алло! Эй! Девушка!
  Матильду трясла за плечо улыбающаяся тетка в форме.
  - Конечная остановка! А спать иди домой. У меня доча тоже работает допоздна и в метро засыпает. Остановку не проехала?
  Ох ты! Хорошо, что разбудили! Так бы и каталась, ведь спит она крепко. А милый, дорогой, любимый, единственный бегал бы, волнуясь, вокруг станции метро и с тревогой обзванивал всех ее сотрудников, ведь репетиция давно закончена.
  - Нет, мне до конечной, - она улыбается добродушной контролерше и спешит к эскалатору, на ходу глядясь в зеркальце и поправляя макияж. Дурацкая пьеса выскальзывает из-под локтя и падает, раззявившись, обложкой кверху. Какой- то паренек чуть было не наступает на нее, но поднимает и отдает Матильде. Она хочет одарить его самой ослепительной из своих сценических улыбок, но вспоминает, что наверху ее встречает дорогой, любимый, единственный. Поэтому просто мило улыбается и благодарит.
  Поднять пьесу ей было бы не так-то просто - как известно, костяная нога не сгибается, особенно если войдешь в образ.
  Но через пару часов мысли о костяной ноге далеко, а она за столиком рядом с самым-самым.
  Разноцветная иллюминация кружит Матильде голову. Ко всему еще и оглушительная музыка. Почему-то в таких заведениях считается: чем громче, тем лучше, и колонки натыканы в самых неожиданных местах. Посетителям приходилось кричать, что добавляет еще больше шума.
  Матильда не слышала своих мыслей и не могла ни на чем сосредоточиться. Кажется, она перебрала в выпивке, все выглядит смешным и неважным. Но как заноза, словно камешек в обуви, что-то мешает и тревожит. Может быть, здесь слишком много симпатичных девушек?
  - Поехали уже домой, - обратилась она к сидящему рядом за столиком кафе молодому мужчине, тому самому милому, дорогому, любимому, единственному. Но тот был занят разговором с другими, точнее они перекрикивались, наклонившись через стол. Матильда легонько толкнула его локтем, и, когда он посмотрел на нее, повторила:
  - Я устала. Поехали отсюда.
  Он улыбнулся. Хотя выпил столько, что кто-нибудь другой уже валялся бы под столом, по нему почти ничего не было видно. За это его тоже любила - за силу и жизнелюбие. И за это, но главная привлекательность была в другом.
  - А как объясним наш уход молодоженам? - спросил он.
  - Это твой друг, - она имела в виду жениха, а ее приятель был свидетелем на его свадьбе. - Выдумай что-нибудь, - крикнула почти ему в ухо и соблазнительно улыбнулась.
  Он извинился перед сидящими за их столом и пошел искать свежеиспеченного мужа в этой толпе, где все перемешались. Невеста сплетничала с какими-то женщинами и на его вопрос только пожала плечами. Наконец нашел бывшего жениха танцующим с какой-то длинноногой блондинкой.
  - Извини, дружище, но мне срочно нужно уйти, - кричал ему. - Еще раз всего наилучшего и счастья в семейной жизни!
  Блондинка подмигнула ему, а друг понимающе кивнул и рассмеялся:
  - Нет проблем! Спасибо тебе.
  Когда вернулся к своему столику и кивнул Матильде, та сразу оживилась, схватила его под руку, и они вышли на свежий воздух. Когда уже были на стоянке машин, спутница остановила его. Он хотел спросить, что случилось, но она закинула ему руки на шею и поцеловала в губы. И не успел он ее тоже обнять и прижать к себе, как Матильда выскользнула из его рук, засмеялась и пошла к машине. Он, тоже усмехнулся, скрывая досаду, но ускорил шаг, выключил сигнализацию и, как джентльмен, открыл дверцу Матильде, помог ей забраться на сидение рядом с водительским, захлопнул дверцу.
  - Пристегнись, - обойдя машину и садясь за руль, посоветовал ей.
  Она накинула на себя ремень, не застегнув: не любила ремни, и сейчас ей было не до того:
  - Мои родители поехали на дачу до понедельника. Может быть, продолжим приятный вечер?
  Он заулыбался шире, без лишних разговоров кивнул, и они выехали со стоянки. Матильда включила радио, которое отозвалось оглушающими воплями, напоминающими то, от чего они сбежали.
  - Только не это! Не могу ничего найти.
  Он нажал другую клавишу, на мгновение наступила тишина, которая сменилась негромкой, мурлыкающей мелодией
  - Ты купил новую машину?
  - Несколько дней назад взял у мамы.
  Она улыбнулась:
  - Обмоем тачку, да?
  - Мы же едем, - усмехнулся и он, не отводя глаз от дороги: вот-вот должны были выскочить с тихой улицы на оживленную развязку.
  А Матильду вдруг охватила волнение и смутная тревога. Что-то она забыла... Сегодня такой суматошный день, все время она спешила, все время... да, именно время поджимало, столько дел она скомкала ради этого вечера с приятелем. Но оно того стоит, хватит мучиться романтической дурью и смотреть на мир сквозь розовые очки. Пора браться за ум, пора, как говорят, вить свое гнездо. Он любит ее, видно невооруженным взглядом, поэтому все побоку, главное, не подпустить к нему других таких же умниц!
  Но что же она все-таки забыла? Не то, чтобы важное, точнее, сейчас неважное... Пьеса? Но пьеса на заднем сидении, и о ней можно забыть до завтра. Что же она все-таки не сделала?
  - Ой! - вдруг вскрикнула она так, что он вздрогнул, но продолжала уже со смехом:
  - Я даже не знаю, есть ли дома хотя бы минеральная вода и кусок хлеба! Остановишься возле какого-нибудь магазина?
  - Прежде всего, возле цветочного, чтобы купить тебе розы. Ты любишь розы?
  - О-бо-жаю! Ой, какой ты милый! - и в неожиданном, как недавно на стоянке кафе, порыве, она кинулась к нему с поцелуями. Момент был явно неудачный, он крикнул:
  - Перестань! - но было уже поздно, именно в этот момент машина вылетела из полумрака на ярко-освещенное пространство.
  Он успел заметить что-то краем глаза. Мелькнуло слева и закрыло им дорогу. Матильда взвизгнула. Он стиснул зубы от злости и напряжения. Удар! Сильный толчок! Успел услышать треск своих ребер, но больше ничего.
  Матильда же именно в этот последний страшный момент вспомнить, что такое она несколько часов назад должна была сделать.
  
  * * *
  
  Через некоторое время попыталась открыть глаза. Мелькали перед ними яркие огоньки иллюминации, словно все еще была в дискотеке. Хотела очнуться, открыть глаза, но они, как все тело мучительно болели. А где он, он?
  - Тише, тише, - услышала чей-то голос. - Уже вызвали помощь. Лежите и не двигайтесь, вы ранены.
  Лежит? Ранена? Когда? А, они попали в аварию, да, да, да... Ей стало страшно. А что, если она умрет? А что с ним? И почему она лежит, если ехала в машине?
  Наконец смогла открыть глаза. Лежала недалеко от машины, видела приоткрытую искореженную дверцу с выбитым стеклом, и безвольно свесившуюся руку. Это он? Он умер? И она умрет?
  Сейчас, перед лицом возможной смерти, все начало менять свою важность, и в памяти Матильды всплыло нечто настолько ужасное, что она заговорила:
  - Позвоните... позвоните... я назову номер... это важно...,
  - Сейчас приедут, - ответил ей все тот же голос. - Не волнуйтесь.
  - Вы не понимаете... я должна позвонить доценту... это важно...
  - Лежите спокойно, молчите, вы сильно пострадали!
  - Да что тебе, жалко, - сказал другой голос. - Называйте номер, девушка!
  Она торопливо пробормотала цифры.
  - Что ему сказать?
  - Скажите, что я ранена... и сразу же... дайте мне телефон.
  - Хорошо.
  От усилия она на время как будто потеряла слух, потом услышала бормотание. Кто-то держал над ее ухом телефон.
  - Матильда, что с вами? Вы меня слышите? Где вы?
  - Подождите, я должна сказать... Я поменяла пароли в "Штурме"... Какой-то хакер лез... мальчишка...
  - Какой мальчишка?
  - Не знаю... он общался со мной, как мальчишка... Я поменяла пароли.
  - Ничего страшного. Я...
  - Вы не понимаете... я не записала... а теперь...
  - Что не записали? - его голос сорвался.
  - Пароли... я спешила... думала потом...
  - Быстро назовите их!
  - Не помню... ничего не помню... голова болит...
  - А кто был в "Штурме"?
  - Не знаю... По протоколу трое... или пятеро...
  - Кто?
  - У них же псевдонимы...
  - Да-да-да... псевдонимы... Где вы находитесь?
  - Не знаю... я попрошу, чтобы сказали... скажите ему...
  Она слышала рядом с собой бормотание разговора, потом звук сирены, потом какие-то люди подошли и посмотрели на нее. Потом перед глазами опять замелькали яркие огоньки иллюминации, и она покинула этот мир.
  Доцент издалека увидел место аварии, остановился неподалеку, выбрался из машины и почти бегом направился туда. Матильда лежала на носилках уже в машине "скорой помощи", а врач и медсестра склонились над другими носилками, где тихо стонал какой-то мужчина.
  - Что с девушкой?
  - Кома.
  - Но я же говорил с ней по телефону!
  - Это ваша родственница?
  - Аспирантка. Значит, никакой надежды, что очнется?
  - Пока нет, - буркнул врач, не отрываясь от своих манипуляций.
  - Как ее фамилия и адрес? - спросила медсестра.
  Доцент машинально ответил. Еще несколько секунд он не сводил глаз с Матильды, потом схватился за голову и побрел назад к своей машине. Ему сочувственно посмотрели вслед.
  Никто не подозревал, что сейчас не девушки занимала его мысли, а судьба нескольких человек, так глупо подставленных легкомысленной аспиранткой.
  
  15
  
  Запахло чем-то резким и знакомым. Айвен открыл глаза и посмотрел на Ингигерду. Она поправила на его голове влажное полотенце. Тут же рядом были Иво и Готфрид с шмелями.
  - Кажется, я заснул сидя? - предположил Айвен.
  - Добро пожаловать в общество неудачливых путешественников, - хмыкнул в ответ Иво. - Меня Ингигерда отбила у кентавров. Готфрида наш зеленый пекарь вытащил из гнезда каких-то болотных монстров. Ты, как я понял, с кем-то сражался, а потом тебе помогли Маркус и Мартина.
  - Так это был не сон?!
  - Мы же собирались к колдунье черной башни, а потом помочь Ивару, разве не помнишь? - удивился Готфрид.
  - Но я как-то сразу попал непонятно куда... На какую-то арену... Ох, голова трещит из-за дурацких заговорщиков.
  - Ты лихо сражался, - одобрительно сказал Иво. - Маркус говорит, что не верил своим глазам, а потом вспомнил, что ты маг. Но и маги бывают разные.
  Ингигерда жестом остановила их рассуждения:
  - Пока мы вчетвером...
  - Вшестером! - сварливо поправил ее шмель стального цвета.
  - Хорошо, вшестером. Так вот, я хотела бы кое в чем разобраться. У меня были подозрения еще раньше. Но когда вас понесло, куда глаза глядят, я догадалась, кто вы. Или кем можете быть. Вы, только вы. Только для вас этот мир - загадка.
  - И кем мы можем быть? - жадно спросил Иво.
  - Вам знакомы слова: звездолет, стиральная машина, Всемирная Паутина?
  Каждый из них, не исключая шмелей, не сразу, но кивнул в ответ.
  - И что же такое стиральная машина?
  - Не помню. - Иво тер лоб с таким напряжением, словно хотел разогреть свои мозги.
  - А компьютер?
  - Не помню.
  - И я забыл, - уныло сообщил Готфрид. - Вроде бы должен помнить, вроде что-то знакомое и домашнее, но не помню. Знаю, что эти слова связаны со словом "электричество".
  - Айвен?
  - У меня голова так болит, что электричество я не помню.
  - Это не маг, а рассеянный профессор, - хмыкнул полосатый шмель.
  - Профессор? - переспросил Айвен.
  Все вопросительно уставились на него, но он рассеянно покачал головой.
  - Хорошо, тогда вспомните ваш возраст, - терпеливо предложила Ингигерда.
  - Двадцать два, -с готовностью отозвался Готфрид и объяснил в ответ на удивленные взгляды Иво и Айвена::
  - Шмели обещали мне, что я буду выглядеть старше. Чтобы мной не командовали, кто зря. Ну, а вы? Как говорится, колитесь, ребята, здесь все свои!
  - Мне двадцать один, - Иво перестал тереть лоб и начал чесать щеку.
  - Мне, - Айвен даже привстал от изумления, - тоже двадцать один. Только не говори, добрая Ингигерда, что тебе...
  - Мне девятнадцать, - кивнула представительная женщина с короной седых волос. - Я студентка. И вы, наверное, тоже.
  Они закивали, вытаращив на нее глаза.
  - А вы? - спросил Готфрид Полосатого и Стального.
  Шмели хитро улыбнулись.
  - Почему я должен отвечать? - фыркнул Стальной.
  - И я? - подхватил Полосатый.
  Ингигерда отмахнулась от них и продолжила разговор с Айвеном, Иво и Готфридом:
  - А вы помните, как вас звали там, где вы были студентами?
  - Нет.
  - Не помню.
  - Нет.
  - А что помните?
  - Ну-у, - протянул Готфрид, наморщив лоб. - Я пытался не жениться. В смысле...
  - О, - перебил его Иво, - я тоже. Вернее, не пытался, а не женился.
  Ингигерда скорчила было ироническую гримаску, но тут же сообразила, что на суровом лице колдуньи она будет так же уместна, как телевизор на стене этого зала.
  - И все-таки, не знаете, как сюда попали? - уточнила она.
  - Я помню, - ответил Готфрид. - Но это слишком странно, чтобы быть правдой. Появились шмели и отправили меня за приключениями.
  - В том мире, откуда ты пришел, это странно?
  - Конечно. Я не помню подробностей, но шмели там не разговаривают и не носят кроссовок.
  Полосатый и Стальной обиженно надули щеки, но промолчали.
  - Угу, - кивнула Ингигерда, - здесь тоже не носят. Это и вызвало мое первое подозрение. А когда оказалось, что вы трое плюс шмели не умеете перемещаться, как принято здесь, то я поняла, что нужно вас проверить.
  - Ты хочешь сказать, - Айвен уронил полотенце на стол, - что мы шестеро из какого-то другого мира? Но ты же умеешь перемещаться по здешнему миру!
  - Да, но не потому, что здешняя. Не знаю, почему. Во всяком случае, я сюда не просилась. А ты, Готфрид, значит, здесь добровольно?
  - Не то чтобы... но эти два шмеля пристали ко мне: "Ты трус! Ты хочешь приключений!" Я еле успел доесть яичницу, как оказался в этой гостинице.
  - А я шел в Черный Замок к Леди Бессмертия, - сообщил Айвен. - Хотел, чтобы исполнила какие-то два моих желания. Но потом оказалось, что желание всего одно. Пришлось передумать его из-за Тилли. И тогда меня превратило в кого-то другого и перенесло.
  Он потер лоб:
  - Нет, не так. Сначала меня нашла леди Элизабет, а потом я шел в Черный Замок. Что вы на меня так смотрите? Не верите?
  - Тилли? - пробормотал Иво. - Сначала ее звали Голос, да? Она шла с тобой к Леди Бессмертия?
  - Ну да.
  - Тилли? Матильда? Аспирантка? - уточнил Готфрид.
  - Какая аспирантка? - почти хором спросили Иво и Айвен.
  Но Ингигерда улыбалась:
  - Ты помнишь даже это? Уже хорошо. А что еще помнишь?
  - Больше ничего. А ты?
  - Тоже ничего. Но это уже много. Мы из другого мира.
  - Из другого - факт, - кивнул Готфрид. - Но из какого? Вы знаете? - с надеждой спросил он Полосатого и Стального.
  Те только вздыхали и корчили виноватые рожи.
  - Мне кажется, - сказала Ингигерда, - что они - это тоже ты. Ты... как бы это сказать... растро_и_лся.
  - Мы его не расстраивали! - возмутился Полосатый.
  - И в мыслях такого не было, как можно?! - пробурчал Стальной.
  - Верю, верю, - со вздохом ответил им Готфрид.
  - Ну и дела, - покачал головой Иво. - Четверо студентов с отшибленной памятью и два шмеля попали в какую-то волшебную страну. Если кому рассказать, то отправят не на дипломирование, а к психиатру.
  - Чтобы попасть к психиатру, нужно вернуться туда, где психиатры водятся, - проворчал Готфрид. - Здесь я пока видел только троллей, монстров, драконов и совсем немножко странных людей.
  - Драконов? - переспросили Иво и Айвен в один голос. - Где ты их видел?
  - Так ведь я их каждый раз кормил, когда Ингигерда прилетала на своей колеснице. И тот помощник, которого она посылала Ивару, был один из ее драконов.
  - Драконы у порога?!
  Иво и Айвен стремительно обернулись к входной двери, как будто ожидали увидеть чудовищную упряжку. Вышло это так синхронно и забавно, что Ингигерда рассмеялась:
  - Успокойтесь! Отправляясь с вами, я не взяла свой экипаж. Мои зверьки не любят людского духа.
  - Жаль, - пробормотал Айвен, - я бы посмотрел.
  - Лучше подумаем, как добраться до черной башни?
  - Если мы студенты, то зачем нам черная башня? Все нас уверяют, что в черной башне живет не Леди Бессмертия, исполняющая желания, а какая-то злая колдунья, - заупрямился Иво. - Зачем она нам? Нужно искать путь домой.
  - Но колдунья поможет Айвену. Разве ты забыл, что он может превратиться в тролля?
  - А ты, Иво, между прочим, говорил, что должен помочь какому-то малышу, - напомнил Айвен.
  - Он не малыш, ему уже двенадцать лет.
  - Но ты говорил, что он в беде. Что ему никто не помогает, даже родители. И что надежда только на тебя.
  - А еще я говорил, что не знаю, где он и куда идет. Как же я ему помогу? - заупрямился Иво.
  - Это можно узнать у колдуньи из черной башни, - в их разговор вмешалась Мартина, а зеленый троллеподобный Георг закивал из-под ее локтя:
  - Да, она все может! Все! И Айвену поможет, и мальчишку найдет, и путь домой укажет. Жаль, что вы не можете путешествовать.
  Откуда появились эти двое, понять было трудно. Но Айвен уже начал привыкать, что по этому миру перемещаются как-то странно.
  А вот Иво разозлился:
  - Мы можем и без колдуньи! Мы можем взять лошадей и поехать верхом. Как нормальные люди. До этой башни сколько километров?
  - Действительно, можно поехать верхом, - примирительно сказал Готфрид, чтобы смягчить впечатление от вспышки Иво. - Разве до башни так далеко?
  - Верхом?- и Мартина, и Георг, и появившиеся тем временем Мартин, Маркус и леди Элизабет смотрели с величайшим изумлением и недоверием. - А бездухи? А тролли? А кентавры? Кто-нибудь обязательно нападет в пути! Там, где путь есть. Но дороги и пути встречаются нечасто. Как же ехать по бездорожью?
  - Неужели нельзя? - удивился Готфрид. - Даже если встретятся лес и скалы, то их можно обогнуть.
  И тут взаимопонимание кончилось.
  - Лес? Скалы? Обогнуть? - изумился Маркус. - Там ничего такого нет. Там бездорожье.
  - Тогда пойдем пешком. - Твердо сказал Иво.
  - Пешком?! - подал голос даже обычно молчащий Мартин. - Вам же сказали: там бездорожье. Как можно ходить и ездить по бездорожью?
  - Да-да, мы и в первый раз ужасно рисковали, - важно сказал Маркус. - Собирались добраться только до Зубастой гряды, а дальше ехать своими силами. Вдруг бы там не было пути?
  - Почему же не до самой башни? - поинтересовался Айвен, который уже мало что понимал в разговоре и спросил, лишь бы что-то сказать.
  - Никто из нас там не был и не представляет себе, что за черная башня такая?
  - Ну и что? Расспро...
  - Все мы знаем, - Ингигерда перебила его таким тоном, словно говорила о всем известной чепухе, - что, если куда-то хотят добраться, то представляют место назначения.
  - Что значит? - начал было спрашивать Айвен, но Ингигерда не дала ему договорить:
  - Добрые хозяюшка и хозяин, не может быть, чтобы в гостинице или ее окрестностях не было ни одной книги с рассказом о черной башне и колдунье.
  - Если поискать, то можно и найти, - обрадовалась ее словам Беззащитная Сиротка. - Мартин, посмотри в гостинице, а я сбегаю в городок.
  - Я тоже, - сказал Маркус.
  - Ни в коем случае, - сказала леди Элизабет. - Не забывай, что ты из чужого государства, тебе нельзя отсюда выходить! Помоги Мартину, а я схожу с Мартиной.
  - А мастеру магу, после всех его трудов, я советую подняться в свою комнату и немедленно лечь в постель, - Ингигерда, вплотную подойдя к Айвену, слегка подмигнула ему, а потом посмотрела на Иво и Готфрида.
  Но они только хлопали глазами.
  - Слуш-ш-шайте ее, - прошипел Полосатый.
  - Посовещ-щ-щаемся, - еле слышно поддержал его Стальной.
  Иво и Готфрид переглянулись, не слишком церемонно взяли товарища по несчастью под локотки и торопливо повели наверх, в его спальню подальше от глаз и ушей остальных. На площадке лестницы они переступили через вытянутые ноги Ронни: тот сидел в мягком кресле и сладко спал, рассудив, что, как оруженосец, своему рыцарю сейчас не нужен. Ингигерда шла следом и, прежде чем закрыть дверь в комнату, внимательно осмотрелась, не следит ли кто-нибудь за ними. В это время за ее спиной раздались возбужденные голоса. Захлопнув дверь и обернувшись, она увидела, что Иво трясет Айвена за плечи и бормочет:
  - Говори же, говори!
  А тот повторяет:
  - Перестань, моя голова упадет на пол.
  - Ничего ты не вытрясешь из него. - Готфрид схватил Иво за руки. - Только душу. Отпусти сейчас же!
  - Ребята, - рассердилась Ингигерда, - у нас важный разговор, а вы, как мальчишки. Иво, перестань!
  - Он сказал, что вспомнил, кто мы, - возбужденно сообщил Иво. - Вспомнил абсолютно все! А потом тут же забыл. Болван! Осел!
  В то же мгновение раздался сухой треск, посыпались искры, и всех разбросало в разные стороны от Айвена, чувствительно шмякнув о стены и мебель. Несколько секунд они ошарашено сидели на полу и смотрели на мага, а тот виновато пожимал плечами и разводил руками. Потом Готфрид, охая, поднялся и проворчал:
  - Я тоже вспомнил. Эта штука... ну, компьютер... работает от электричества. И ее вполне можно подключить для питания к Айвену, как к электрической розетке.
  - К розетке? - переспросил Айвен. - Только к розетке?
  
  16
  
  Алексей вошел в свой кабинет, поскользнулся, включил свет, увидел на полу и мебели следы бесцветной слизи и от радости даже отбил на ладонях и коленях нечто бравурное. В ответ из-под стола раздалось глухое чмоканье.
  - Что, Рапид, перемкнуло? - наклонился и посмотрел на складки приятно-каштановой кожи и отливаюшую перламутром улиточную раковину размером с футбольный мяч. - Ну, спасибо тебе! - достал из ящика стола большой пакет "коровок" без фантиков, которые они с Рапидом одинаково любили, и вытряхнул половину содержимого под стол. Чмоканье перешло в чавканье, сласти исчезали, как снег под дождем.
  Да, вечер обещал быть удачным. Рапид, улитка-биологический компьютер, снова отказал. Когда работал нормально, не вызывал никаких нареканий. Тянул на себе бюджет университета, прогнозы и балансы трех университетских фондов, а в свободные промежутки просчитывал трехмерную графику для какой-то фирмы, которая регулярно спонсировала поездки студентов на каникулы за границу. Но примерно раз в два месяца Рапид впадал в двух-трехдневную лень и полностью отказывался сотрудничать, витая в клубнично-виноградных облаках. Тогда дежурному оператору достаточно было отнести его в сервисный центр, а потом заниматься своими личными делами, запустив для порядка запасной обычный компьютер. Теоретически тот должен был заменять Рапида в случае аварии, практически же не имел на это шансов - еле выдерживал "тяжесть" операционной системы. Но отослать текущие результаты и пять десятков сообщений пользователям о том, что Рапид бездействует, сил у него хватало.
  Нежно поглядывая на Рапида, Алексей позвонил жене:
  - Эй, любимая.
  - Алекс, что случилось? - голос звучал спокойно и официально, наверное, он позвонил некстати, и она была на совещании, экспертизе или заседании суда.
  - Э, ничего, - смутился он. - Рапид опять сделал мне подарок. Я за тобой заеду?
  - У нас до четырех конференция, а потом я к Леле и заночую у нее. Купи что-нибудь себе на ужин и завтрак.
  Кто-то не услышал бы ничего особенного, но Алексей заметил в голосе жены досаду на его безалаберность. Прикусил губу: да, Нина вчера говорила и о конференции, и о Леле, но он особенно не прислушивался, как раз смотрел четвертьфинальный матч.
  - Хорошо, Нинусик, все куплю.
  Онять у него вырвалось это уменьшительное! Она так не любит "сюсюканье", просит называть ее Нина. Хотел извиниться, но коротким "пока" с ее стороны разговор завершился.
  Запасной компьютер еще маялся с пересылкой, и Алексей запустил шахматную партию. Проиграл через несколько ходов. Особенно его это не огорчило, уровень игры был установлен очень высоко, наверное Вадькой. Взял из пакета горсть конфет и понизил уровень игры. Во время второй партии поглощал "коровки" одну за другой, победа погрузила его в океан самодовольства, а тут и бедняга запасной компьютер издал сигнал выполненного задания.
  Теперь впереди прекрасный весенний вечер. Алексей посадил Рапида в пластиковый пакет, бросил туда оставшиеся "коровки" и вышел за дверь, сопровождаемый увлеченным чавканьем.
  Отдел информации, в котором они с Рапидом работали, находился в башне-пристройке к зданию одного из факультетов, Алексей вышел прямо на университетскую парковку. Лично ему парковка была без надобности, потому что из всех транспортных средств у него был старый велосипед. Но даже если бы там его ожидала блестящая тачка, вроде той, что как раз вьезжала, он ни за что не сел бы за руль в такой вечер! И тут водитель его окликнул.
  Алексей подошел и узнал доцента с кафедры биотехнологий, фамилии которого он не помнил, но чью информационную систему несколько раз усиливали Рапидом.
  - Здравствуйте, - сказал доцент. - Вы сменились?
  Можно было сказать "да" и отправиться по своим делам. Но, во-первых, это было не так, а врать Алексей не любил. Во-вторых, не стали бы тот его подзывать только для того, чтобы поздороваться. Может быть, ему нужен был Рапид. Правда, о Рапиде договаривались не с Алексеем.
  - Нет, формально я на смене, но Рапид опять валяет дурака.
  - Это хорошо, - пробормотал доцент, - это очень хорошо. Вы водите машину?
  В ответ на кивок и непонимающий взгляд Алексея: что хорошего в буйстве биокомпьютера? - он объяснил:
  - С одной из наших сотрудниц несчастье, попала в аварию, теперь в больнице. И без сознания. А родных у нее в нашем городе нет. Сейчас ей делают какие-то процедуры, но потом отвезут в палату. Я договорился, что ее будет разрешено посетить. Не могли бы вы, Алексей, съездить туда? Сейчас я напишу номер палаты и фамилию.
  - Конечно, без проблем. Ей передать что-нибудь?
  - Она ведь без сознания.
  - Я имел в виду сок или еще что-то.
  - Ничего не нужно. Посидите возле нее часа полтора, а потом я вас сменю.
  - Конечно, конечно, - молодой человек был тронут заботливостью доцента, который раньше не казался ему особенно чувствительным, но тот продолжал говорить.
  - Сейчас я объясню вам, как проехать... Да, - вдруг словно вспомнил он, - если Матильда станет что-то говорить, то постарайтесь запомнить, а лучше записать.
  "Может быть, объяснить - это очень важно, особенно, если она заговорит о пароле".
  - Она ведь без сознания.
  - Но вдруг что-то скажет? Это поможет в расследовании ДТП.
  "А если все раскроется? Если он что-то поймет? И я не смогу...".
  - Тогда понятно, - кивнул, между тем, Алексей и хотел спросить: "А как же вы без машины?" - но мысленно одернул себя: "Не мудри, доберется! Он тебя просит об одолжении, а не ты его".
  И, получил от доцента объяснения, как ехать, и ключи от машины.
  Выезжая на улицу, заметил, что доцент все еще смотрит ему вслед. Неужели эта Матильда так ему дорога?
  Не подозревал, что тот смотрит вдаль совершенно невидящими глазами, ошеломленный своей последней мыслью: "Не смогу замести следы? Такое пришло мне в голову?! Но если я не узнаю пароли... или слишком поздно узнаю... Одна Матильда в курсе... из-за этой дуры пропадать? Они ведь не умрут... и вообще, ничего точно не известно... Спокойно! Без истерики! У меня мало времени".
  Резко повернулся и зашел в здание факультета.
  Было ему сейчас не до проблем Алексея с Рапидом.
  А того в сервисном центре ждал неприятный сюрприз: приемщица, узнав, откуда биокомпьютер, сообщила, что университетом не оплачены два предыдущих ремонта техники. Ругаясь под нос, Алексей положил биокомпьютер назад в пакет и поехал выполнять поручение доцента. К счастью Рапид был сыт и вел себя тихо.
  Больница была на другом конце города, но добрался Аоексей довольно быстро - час пик "с работы" прошел, а час пик "с развлечений" еще не наступил. В гардеробе он обул тапочки, надел халат, взял пакет с Рапидом и пошел на третий этаж искать палату номер 324. Уже видел ее дверь, когда к шедшему навстречу ему врачу кинулись пожилые мужчина и женщина, мешая Алексею пройти. Он невольно посмотрел на них и вдруг узнал мужчину, лицо которого появлялось в СМИ, а самого он как-то видел на каком-то городском мероприятии. Банкир или что-то в этом роде. Женщина нервно схватила врача за рукав, тот сочувственно покивал ей:
  - Для него делается все необходимое. Организм сильный. Сейчас он спит, за ним наблюдают. Успокойтесь. А сейчас извините, у меня еще тяжелые пациенты.
  - А девушка? Она действительно умерла?
  - Разве вам не сказали?
  - Сказали, но...
  Врач пошел дальше, Алексея же остановили слова женщины:
  - Это все та Матильда или как там ее! Наверное, отвлекала его разговорами.
  - Зачем ты дала ему машину, он же ехал на свадьбу, наверняка бы выпил!
  - Защищаешь ее?
  - Она умерла. И мы тоже когда-то были молодыми.
  - Тогда мир был другим, сейчас он сошел с ума!
  - Мы тоже изменились...
  Дальнейшего Алексей не слышал, он поспешил за врачем:
  - Простите, я хотел узнать. Матильда... - он запнулся и по бумажке прочитал фамилию. - Что с ней?
  - Вы ее родственник?
  - Сотрудник.
  - Летальный исход. Сообщите родственникам, если можете.
  - Да-а, - протянул Алексей не то, чтобы соглашаясь, а в растерянности от услышанного. Что же ему теперь делать? Позвонить доценту? А номер? Он не знает номера. И, машина. Нужно отогнать к университету машину...
  - Сюда нельзя входить с оружием! Выйдите отсюда! - испуганный голос женщины противоречил словам. - Выйдите, или я вызову... Ай!
  - Никого не вызовешь, кретинка, - сказал ей насмешливый хриплый голос, другие захохотали. - Но кричать умеешь. Красивая, да? Позабавимся с тобой, как только устроим наше дельце.
  - Лучше свяжи эту курицу, - ответил ему кто-то. - А вы ищите его!
  Алексей недоверчиво обернулся: голоса доносились из-за застекленной двери в начале коридора. Банкир и его жена тоже услышали и смотрели в ту сторону.
  - Беги! - крикнула другая женщина, потом услышали громкий удвр, издевательские слова:
  - Как красиво выглядит приклад в ее зубах! Симпатичная санитарочка! Особенно без халатика.
  - Снимешь его на обратном пути. Пошли дальше, нужно его найти! Делу время - потехе час!
  Алексею показалось, что он видит и слышит какой-то дурацкий детектив. Даже если они вооружены и напали на больницу, почему ведут себя и разговаривают так нелепо? А если ищут кого-то, то пока они во все горло орут глупости, этот кто-то давно уже все понял и сбежал. Тут Алексею пришло в голову, что неплохо бы тоже вести себя поумнее и смыться. Банкиру, очевидно, в ту же самую минуту пришла та же самая мысль, и он схватил жену за руку:
  - Бежим!
  - А он?..
  В этот самый момент застекленные двери с громким треском открылись, и появились пятеро мужчин в длинных черных плащах, черных масках и с обрезами. Ощущение невероятности усилилось. "Приспичило этим клоунам именно сегодня явиться сюда!" - Алексей почувствовал комизм своего возмущения, но ничего другого в голову не пришло. А вооруженные остановились и смотрели на них.
  - Хе-хе, кого мы видим, - сказал тип с голосом, который до этого отдавал приказы. Его подчиненные переглянулись и подошли к банкиру и его жене.
  - Что вам нужно?
  - Какой храбрый! Не советую, - буркнул вожак. - Если будете вести себя умно и заплатите за сыночка...
  Банкир кинулся на вожака и вцепился было ему в горло, но один из бандитов стукнул его по затылку, и он повалился на пол. Жена упала возле него на колени, но по жесту вожака ее поставили на ноги и подвели к нему.
  - Разговор у нас будет короткий. Едешь с нами и платишь, сколько скажем. Тогда мы больше сюда не вернемся. Согласна?
  - Да... - голос ее дрожал, как и руки.
  - Только без фокусов и всяких таких штучек. Понятно?
  - Понятно...
  - Э, а это кто? - вожак только сейчас обернулся и посмотрел на Алексея. - Слышал наш разговор? Поедешь с нами. И не умничай, парень, будь послушным. Их денежки не стоят твоей жизни.
  Алексей не знал, что ответить. И не потому, что обрезы были вполне весомыми доводами. Боялся ответить такой же высокопарной чушью. Не понимал, что происходит. Если бандиты хотели заставить этих людей заплатить, то почему делали это, как в дешевом кино? Зачем весь шум, балаган? Ведь проще было устроить все так тихо, что никто и никогда не узнал бы ни о чем. И еще эти их неестественные слова. Честное слово, ведь он не сбежал сразу только потому, что растерялся от нелепости происходящего. Нелеп был даже удар, которым оглушили банкира.
  Удар? Он чуть не хлопнул себя по лбу. Он же находился совсем рядом, видел, как бандит размахнулся, но потом... как-то не так он ударил. Не сильно. От такого удара не теряют сознание. Конечно, пожилой человек, но все же. А его жена? На лице у нее гримаса страха, но если глаза - это зеркало души, то душа ее не чувствует никакого страха. Так что же это? Розыгрыш? Тьфу ты, не розыгрыш, конечно, а имитация. Очень умная имитация! Мешковатые дурацкие плащи привлекают внимание к себе, скрывая фигуры бандитов. Маски - само собой, лица. А нелепые искусственные ужимки и слова не дают проявиться настоящим манерам и особенностям разговора. А его, наверняка, используют, как свидетеля. Профессионалы!
  И тут Рапид завозился и зачмокал в пакете.
  Алексею показалось, что все наличное оружие оказалось направленным на него.
  - Что там у тебя? - подозрительно спросил один из бандитов по знаку вожака.
  - Улитка.
  Рапид грузно ворочался и пытался выбраться из пакета, не удивительно, что Алексею не поверили.
  - Издеваешься?
  Он хотел сказать: "Ну, посмотрите!" но в этот момент Рапид не нашел ничего лучшего, как изобразить комиссара Коломбо в тот момент, когда он говорит своим неподражаемым тоном. Ничего удивительного, ведь операторы привязали этот звуковой сигнал к перезагрузке, а в испорченном состоянии Рапид то и дело зависал и перезагружался.
  Шесть пар глаз (включая и банкиршу) с ненавистью посмотрели на него, потом трое бандитов подняли банкира, и вся компания устремилась куда-то по коридору, наверное, к другому выходу. Ну да, эффектное появление и скромный уход.
  Опустив пакет с ворочающимся Рапидом на пол, Алексей сел рядом с ним и только теперь почувствовал, как по спине сбегают струйки пота. Профессионалы-то они профессионалы, но за последний фокус биокомпьютера его вполне могли пристрелить. Особенно было противно, что был мокрый, как мышь, и кружилась голова. Конечно, перепугался, но это уж слишком. Поэтому когда комиссар Коломбо повторился, а потом раздалось довольное ржание, Алексей сердито буркнул:
  - Ты меня достал! - но тут же сообразил, что ржет-то его собственный мобильный телефон. Звонил кто-то незнакомый.
  - Ну что, Алексей, как там Матильда? Алексей, вы меня слышите?
  - Да, - ответил с трудом, как оказалось, дрожали не только колени, но и губы. Расклеился, как пацаненок!
  - Матильда что-нибудь сказала?
  - Умерла.
  Наступило молчание. Может быть, не нужно было так прямо отвечать, следовало подготовить доцента? Он ведь так переживал за нее.
  - Это точно? Вы не путаете?
  - Точно. Я даже не видел ее.
  - Ладно. Спасибо.
  - Подождите, а машина?
  - Какая машина?
  - Ваша. Я же на вашей машине.
  - Не важно.
  - Но я же не могу... Куда ее поставить?
  - Куда хотите. Сегодня она мне не нужна. Извините, мне сейчас некогда.
  Наверное, очень расстроился, посочувствовал Алексей, но все-таки сделал последнюю попытку:
  - Там у вас продукты, мне кажется, они могут испортиться, - он не шарил в чужой машине, это Рапида все время тянуло на запах еды.
  - Можете взять все себе. Простите, я очень занят!
  Алексей погладил по теплой раковине вырвавшегоcя из пакета Рапида, который мечтательно ползал вокруг его ног:
  - Нда-а, хоть в этом нам с тобой повезло. Не буду я отгонять машину к университету, поедем домой.
  Он посадил возмущенно пищащий компьютер в пакет и решил побыстрее покинуть больницу. При его неумении врать он обязательно проболтается о чем не нужно. Лучше уйти и не искушать судьбу. Среди бледных и испуганных людей, которые оказывали помощь избитым при нападении и обсуждали налет, Алексей был самым спокойным и довольным. Жаль, конечно, неизвестную Матильду, но, как говорится, все там будем.
  - Домой, домой! - говорил он Рапиду, усаживаясь в машину. - Хватит с меня приключений. Нет, даже не так: заеду за Игорем и Жекой. Ведь там в пакетах есть и водка, и вино, и _п_и_в_о_. Нет, все я не возьму, что он там не говорил, товар, как говорится, не портящийся. А вот портящийся мы... э-э, ты куда? Сиди в пакете, а то придется ехать в автомойку. На тебе яблоко и не бузи.
  Уже по пути его приподнятое настроение слегка омрачилось:
  - Господи, а где же я буду держать этого оглоеда? В старом аквариуме? В мойке? О! Придумал! В ванне.
  В результате всех этих мечтаний и планов всего час спустя он подвел машину доцента к старому гаражу, много лет используемому не по своему первоначальному назначению. Автоматический замок проурчал тихое, клацающее приветствие, зажглись две лампы на потолке. Алексея окружил знакомый дух приплавленной изоляции, химикалиев и пыли, а киберы, настроенные на ожидание, почувствовали присутствие хозяина.
  Выползали, выкатывались, выскакивали из полутемных углов, из-за старых металлических шкафчиков и верстака, из-за ящиков с деталями и блоками, спускались на бреющем полете с полок. Игорь, тащивший упаковку пива, отодвинул нескольких из них ногой:
  - Кыш, раздавлю!
  Но Жека, который первый раз был в "логове" Алексея, остолбенел на пороге, прижимая к себе картонную коробку с провизией доцента.
  - Мама моя родная! - только и выговорил он.
  Алексей улыбнулся. Это был его мир, в который погружался, игнорируя модные научные направления в своей отрасли. Не чувствовал потребности делиться ни с кем своими замыслами, работал здесь не для славы или даже денег. Хобби, о котором знали, пожалуй, только жена и Игорь.
  - Не бойся, - обернулся Алексей к Жеке. - Это мои "зверьки". Да игрушки это, игрушки, понимешь?
  Лукавил. Не были просто игрушками. Он любил конструировать, каждый кибер появлялся как бы сам собой, но был вещью вполне практичной. Замысел создания самого первого вызревал долго. Помнил себя - маленького мальчика. И маму, которая выглядывала из окна в ожидании, когда вернется старшая дочь, напрасно пытаясь дозвониться на ее телефон. А братишка представлял себе, как отправляет на поиски сестры миниатюрную "леталку". Тогда это было только воображение, мечта, как же был обрадован, когда "леталка" сумела взлететь! Сейчас у него было с десяток летающих киберов. И еще несколько десятков наземных с разной степенью соображения и самостоятельности.
  По временам забирал два или три экземпляра на прогулки в лес. Освещали ему дорогу, показывали территорию сверху, находили животных. Никогда не признался Нине, но познакомили их киберы. Во время одной из прогулок по берегу озера показали ему группу отдыхающих, дали послушать их разговоры. Нина ему понравилась, настроил на нее своих "зверьков", и на следующей прогулке киберы привели его к скверу, где сидела на скамье. Нина и Апексей обменялись несколькими фразами, улыбнулись друг другу. "Зверьки" определили, где ее дом, он несколько раз встретился с ней как бы случайно, потом пригласил на свидание, и как-то так само получилось, что они женаты.
  - Ух ты! - Жека продолжал удивляться кибернетической братии. Коробку он поставил на верстак, присел на корточки и рассматривал замерших в ожидании команд малышей. - У тебя покруче, чем в витрине магазина!
  - А вон в тех ящиках его детские модели, - сообщил Игорь, распаковывая пиво. - Управляемые подлодки и кроты.
  Да, после первой "леталки" Алексей начинал с простых моделей подводных лодок. В неуклюжие пластмассовые корпуса, сделанные из старых кукол сестры, были встроены велосипедные лампы и дешевые камеры. Искал клады на дне речушек, которые протекали через город. Делал вылазки на озеро. Поиски частично закончились успешно, нашел ящик консервов, шесть неплохих спиннингов и несколько ласт. Наверное, упали у кого-то с лодки или яхты.
  Его мысли перебило упрямое чмоканье: Рапид проснулся, выбрался из пакета и целеустремленно полз к верстаку, на запах еды. По мнению многих, биокомпьютер выглядел довольно симпатично и даже забавно, но Жека посмотрел на него подозрительно:
  - Тоже игрушка? Какая-то она живая на вид.
  Пришлось объяснить, кто такой Рапид.
  - А почему ты таскаешь его с собой?
  - Хотел занести в квартиру и посадить в ванну, но передумал. Он сейчас не в себе, еще удерет, а мне отвечать. Имущество университета.
  - Что значит, "не в себе"?
  - Ну, знаешь, как компьютер зависает? Или самопроизвольно перезагружается?
  - Вот эта улитка?! Перезагружается?
  - А то! - Алексей принялся оглядываться, куда бы посадить хулигана-Рапида, ничего не придумал и пристроил его в углу, выдвинув оттуда тумбочку и загородив угол некоторыми из своих киберов. В импровизированный вольер положил несколько яблок, два банана и присел рядом на корточки, чтобы определить реакцию биокомпьютера.
  - "Призрак" просит подключения, - вдруг громко и четко сообщил Рапид гулким баритоном.
  Раздался звук чего-то упавшего. Даже Игорь нервно рассмеялся. Жека поднял банку консервов, которую открывал, промокнул масло с брюк, сердито ругнулся и спросил:
  - Он что, говорящий? Рассказывает сказки?
  - Нет, - усмехнулся Алексей. - "Призрак" не из сказки, а с кафедры биотехнологий. Так у них называется информационная система. Рапид, кажется, очухался и начал работу.
  Он одобрительно похлопал биокомпьютер по улиточной раковине, нагнулся и громко сказал:
  - Каждый кузнец своего счастья.
  - Ты философ. Только я бы с этим поспорил, - опять проворчал Жека.
  - Спорь, с удовольствием тебя послушаю. Но сейчас это кодовые слова, согласие на подключение "Призрака".
  - Удаление модулей с первого по пятый через шесть дней, - сообщил между тем Рапид. - Введите пароль для отмены операции.
  - Гм, это я не знаю, - осторожно ответил Алексей.
  - Не понял.
  - Отложить ввод.
  - Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
  - Отложить ввод.
  - Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
  Алексей почесал щеку:
  "Что за новости? Мало им процессора и оперативки Рапида? Теперь мы еще должны управлять состоянием их модулей. Или какой-то глюк теперь уже у "Призрака"? Или этот доцент от переживаний что-то напутал, а потом разорется, что я влез в их систему?"
  - Возьмите пароль из кэша паролей, - ответил Алексей еще более осторожно.
  - Кэш пуст. Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
  "Кажется, у меня есть телефонный номер этого доцента, позвоню ему, а то..."
  Все напрасно, номер не отвечал.
  - Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление, - упрямился Рапид.
  - Команда: отключиться от "Призрака"!
  - Заблокирована "Призраком". Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
  "Да что я тут переживаю? - вдруг осенило Алексея. - Рапид же был неисправен, и об этом известно всем, даже сервисному центру. Если эти умники хотят с ним работать, то я ни при чем!" Но привычная добросовестность не дала ему буркнуть: "Удаляй и отстань от меня!" И он попробовал еще один способ:
  - Команда: искать пароль самостоятельно.
  - Понял, принял, выполняю, - пропел Рапид голосом известной примадонны, принимаясь жевать банан.
  - Ну, блин, вы и развели хитрости, - буркнул Жека. - Как в кино. Пароль, отзыв! Кликухи! Нажал бы клавиши, как обычно.
  - Где ты видел на улитке клавиши? - фыркнул Игорь.
  - Это же компьютер, - упрямился Жека.
  - Не весь компьютер, а системный блок, - объяснил Игорь. - В такой ситуации управляется голосом. И я не пойму, мы собрались хорошо посидеть или обсуждать новости науки и техники?
  - У тебя тут посидишь, - Жека еще раз покосился в сторону "вольера" с Рапидом, и вместе с Игорем принялся вытаскивать из коробки на верстак еду и бутылки.
  Алексей, между тем, вышел из гаража и, глядя на звездное небо, стал машинально шарить по карманам. Вспомнил, что два месяца назад бросил курить, пожал плечами. На душе все так же тяжело, как в тот миг, там, в больнице, когда стал свидетелем человеческих несчастий. А потом еще и подлости и беспредела.
  От каких мелочей или нелепостей зависит человеческая жизнь?! Или от каких негодяев, Вершителей судеб, как часто выражаются в статьях и книгах... Но у Алексея достаточно развито воображение, чтобы судьба Вершителя, как опять же выражаются, его не привлекала.
  Да, сначала ты - кумир для всех. Тебя узнают. Тебе пожимают руки и кланяются, скаля зубы в голливудских улыбках. Тебя ненавидят и обожают и самые сирые, безвестные, и те, чьи имена и фотографии знакомы всем. Ты вертишь людьми, корпорациями, биржами и целыми странами. Ты царь и бог. Каждый день решаешь - ни много, ни мало - жить или лечь в могилу миллионам. А потом тебя банально пристреливают в подъезде элитного дома, хладнокровно делая контрольный выстрел, пока соседи дрожат за титановыми дверями. Или твои личные врачи и секретари прикладывают уши к замочной скважине, за которой ты хрипишь на полу в вонючей луже. Или телохранители, которые двадцать раз прикрывали тебя своим телом, однажды расстреливают тебя в упор и, умирая, ты даже этому не удивляешься.
  
  Варианты неисчислимы, как лукавые звезды над головой.
  Но ведь от него, от Алексея, не зависела, не зависит и не будет зависеть ничья судьба.
  Обычное человеческое заблуждение.
  
  17
  
  Прижимая ко лбу влажное полотенце, Айвен ошеломленно огляделся. Опять привыкал к интерьерам гостиницы.
  - Ребята, так я маг или не маг? Но я же зажигал эти... как их... Или, вот, Иво пусть скажет... То есть, я совсем не хочу быть магом, но...
  У него заплетался язык и, кажется, мозги. И опять это полотенце, и опять трещит голова. Но все же лучше так, чем жуткие тучи или король-солнце. - Зажигал, зажигал, - буркнул Иво. - А хочешь или не хочешь - тут не спрашивают. Ты только не исчезай.
  - Куда?
  - Разве ты не заметил? - с тревогой спросила Ингигерда.
  - Чего не заметил?
  Но долго озадачиваться им не пришлось, у входа послышался такой шум, что они - и Ингигерда в том числе - решили, что тролли опять сорвались с цепи. Седовласая колдунья-студентка уже кинулась к двери, но в комнату вбежал Мартин и ошеломленно сообщил:
  - Посольство! Посольство из Янгсшира! От герцога Этельреда Рыжего Дракона! К великолепному мастеру Айвену!
  Великолепный мастер уронил полотенце.
  - Ну вот, слухи обо мне разошлись по всей здешней земле, и появились первые клиенты. Надеюсь, им нужна какая-нибудь простая штука вроде иллюминации.
  - Вряд ли, - покачал головой Мартин. - В Янгсшире достаточно своих чудес, сестра правящего герцога балуется магией. Думаю, им надобно что-нибудь особенное, сногсшибательное.
  Ингигерда торопливо выпроводила Мартина, все обернулись к Айвену, а он смущенно сказал:
  - И что делать?
  - Их еще не хватало! - Иво в сердцах стукнул кулаком по столу.
  - А ты умеешь делать иллюминацию? - недоверчиво спросил Айвена Готфрид.
  - Просто пришло в голову. Во время праздников я... Ой!
  За окном оглушительно бамкнуло и раскатисто загрохотало, так что стены гостиницы затряслись. Комната засверкала отражением переливчатых огней, которые плясали в небе снаружи. Опять бамкнуло, а потом протяжно и хищно заревело. И в ответ послышалась разноголосица человеческих воплей.
  - Мои драконы! Откуда они взялись? - вскрикнула Ингигерда и выскочила за дверь.
  - Соскучились или это штучки Айвена, - пробормотал Готфрид.
  Они несколько мгновений смотрели друг на друга, но мысль, что седовласая колдунья - это девятнадцатилетняя девушка и должна успокоить перепуганных драконов, заставила их поспешить за ней.
  А у дверей гостиницы царил настоящий ад. В кромешной тьме, которую периодически разрывали каскады небесного фейерверка, ревели, орали, метались, сверкали, носились, падали и лупили огромные зубастые пасти и не меньшие зубчатые хвосты, перепуганные лица в шлемах, конские головы и крупы, ну, и Беспомощная Сиротка со здоровенной дубиной в могучих руках. Голос Ингигерды выкрикивал: "А-тара-а-мара!" - или что-то вроде этого, но совершенно заглушался драконьим ревом и человеческими воплями, бывшими, казалось, громче драконьих.
  А фейерверк все грохотал и полыхал, и с каждой новой вспышкой и созвездием небесных огней суматоха возле гостиницы усиливалась и усиливалась.
  Айвен почувствовал, что у него задрожали колени - унизительное ощущение, да еще и смешанное с острым желанием удрать в гостиницу и закрыться в своей комнате. Тогда он зажмурился и во все горло стал подтягивать Ингигерде, надеясь, что не ошибается:
  - А-тара-а-мара! А-тара-а-мара!
  И голоса его друзей поддержали:
  - А-тара-а-мара! А-тара-а-мара!
  Пронзительно визжали даже шмели Готфрида:
  - А-тара-а-мара!
  Только Полосатый, как всегда умудрялся еще ворчать:
  - Что за безобразие и неприличие.
  Стальной же азартно побадривал:
  - Не бо_и_сь! Жги!
  И не сидел у Готфрида на плече, а мелькал то в одном конце кучи малы, то в другом.
  Беззащитная Сиротка воспользовалась тем, что драконье внимание отвлечено, опустила дубину на землю и стала созывать перепуганное посольство голосом, каким обычно цып-цып-цыпкают возле курятника:
  - Сюда, мои дорогие гости! В дверь, в дверь идите! Добро пожаловать в гостиницу! Сюда, сюда, гости дорогие!
  Из свалки стали выбираться разгоряченные и смущенные рыцари, по-придворному раскланивались и расшаркивались перед Сироткой и устремлялись к приветливо освещенному проему двери, стараясь не казаться более испуганными, чем это прилично. Голос же седовласой колдуньи стал удаляться, кажется, она отгоняла свою невероятную упряжку подальше.
  - Эй, Ингигерда! - закричал Айвен, пытаясь делать это уверенно. - Тебе помочь?
  - Нет, уже помогли! Здорово у вас вышло, хотя орали какую-то ерунду! Зато драконов удивили до остолбенения, так что они стали совсем ручными.
  - Ну вот, - фыркнул Иво, - хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Ты же говорила, что не взяла упряжку с собой.
  - Так ведь укротили же их! - весело прожужжал над их головами Стальной, а Полосатый проворчал:
  - По-дурацки, но успокоили. Слушай, великолепный маг, ты не мог бы выключить свой фейерверк.
  - Да, фейерверк. То, что ты наколдовал, называется фейерверком, - сказала, подходя к ним, смущенная Ингигерда. - А иллюминация - это всякие цветные фонарики, гирлянды из них, светящиеся украшения. А иллюминация тут, как раз, нужна. Понимаешь? Только тут, вокруг гостиницы, понимаешь? Тут, а не везде. Если опять перепутаешь, то перепугаешь все здешние страны и континенты.
  - Не перепутаю, - со вздохом сказал Айвен, и вокруг: на стенах и крыше гостиницы и каких-то построек возле нее, на невысоких деревьях под окнами, на лошадях и на людях зажглись разноцветные огоньки, фонарики и светлячки. В сочетании с непрекращающимися взрывами и вспышками фейерверка зрелище было фантастическое. Опять раздались человеческие крики, но уже не испуганные, а восторженные, хотя и совершенно нечленораздельные - это окрестные жители и постоянные посетители корчмы, стоя на почтительном от корчмы и драконов расстоянии, громко выражали восхищение.
  - Ну, как вам искусство мастера Айвена? - спросил Готфрид с таким видом, словно весь переполох был спланирован ими заранее.
  - Очень! - наконец смогли выговорить зрители. - Немного хватил через край, но все же здорово! А зачем лампочки на людях и лошадях?
  - Для красоты, - подчеркнуто уверенно сказал Готфрид и шепнул обескураженному магу: - Скоро тебя будут носить на руках.
  - Спасибо, только этого мне не хватало, - уныло сказал Айвен. - Понимаете, я не знаю, как выключить фейерверк. И лампочки тоже.
  Но его перебил Иво:
  - Ничего страшного. Это пока их развлечет, а потом, может, что-то и сообразишь. А лампочки в здешнем мраке - вещь самая необходимая. Но я вот о чем хотел спросить... Эй, великолепная колдунья, а скажи-ка нам, откуда ты так все отлично знаешь? И перемещаешься по этой стране, и догадываешься, о событиях, и разбираешься в Янгсшире. Вряд ли в твоем институте был магический факультатив. Где твой чародейный Гугль?
  - Гугль? - обрадовалась Ингигерда. - Ты помнишь и Гугль?!
  - Кажется, помню. Но расскажи нам о твоих знаниях?
  - А _н_е_ч_е_г_о_ рассказывать. Чаще всего я советуюсь с драконами.
  - С драконами?! - ужаснулся Готфрид.
  - На моем месте и ты поступил бы так же, если бы оказался здесь, а под рукой была только эта упряжка.
  - Никаких проблем, - махнул рукой Иво. - Пошли советоваться с драконами. Очень удачно, что они сюда явились.
  - А как же посольство? - напомнил Айвен.
  - Подождут. Если мы узнаем что-то полезное от драконов, то сделаем ручкой "прощай, моя любовь" и не придется больше попадать черт знает куда!
  - А тот мальчишка, которого ты должен спасти?
  - Сначала мальчишка, потом посольство... Не сидеть же нам тут всю жизнь Вы как хотите, а я против. Лучше эрудит-дракон, чем вонючие болотные кикиморы и всякие поганые бездухи на лесных дорогах. И вообще: я хочу домой. Пошли советоваться с драконами!
  Ингигерда иронически улыбнулась:
  - Я бы тебе это не советовала.
  - Но ты же сама...
  - Вот именно - сама. С драконами советуюсь я.
  Иво фыркнул:
  - Так советуйся!
  - Сейчас ничего не получится, они слишком возбуждены.
  - Выслушаем тогда посольство, - настаивал Айвен.
  - Тебе все мало. - Иво с досадой пнул какой-то иллюминированный камешек. - Ну ладно, где там эти послы?
  
  * * *
  
  Праздник ожидался шумный и пышный. В этот день в замке Рыжего Дракона на глазах высокородных гостей и родни юный принц выберет себе невесту, и за пиршественные столы усядутся самые знаменитые гости.
  А пока к апартаментам героя дня церемонно приблизились его личный камердинер, портной и несколько пажей, держа на почтительно вытянутых руках различные части наряда принца для торжества. Камердинер негромко постучал в двери.
  - Войдите! - ответил нетерпеливый голос, срывающийся - как это бывает у юношей - с баска на петушиные нотки.
  Принц не обернулся к вошедшим: смотрел на себя в зеркало.
  - Мой принц...
  - Делайте, что должны делать!
  Камердинер закрыл двери в комнату, а портной и пажи с поклонами приблизились к принцу. Он отдался в их руки с равнодушием и безучастностью человека, привыкшего к подобным услугам. Но мысли его были далеки от нарядов и даже праздника. Зажмурил глаза. Торжество еще не началось, а он, его виновник и главный герой уже мечтал, чтобы оно поскорее закончилось.
  Сможет ли соответствовать важности момента? Очень в этом сомневался! К тому же после обручения его заставят побыстрее жениться, а тогда отец вынужден будет уступить ему верховную власть. Но отец и сам еще не стар, и давно уже не было в стране такого смелого и справедливого государя. А вот он, Герберт Рыжий Дракон, еще слишком неопытен. Правда, потихоньку говорили - камердинер и пажи сообщали ему все слухи - что высокородные не остановятся не перед чем, если отец будет упорствовать. Верно это или нет, но на душе у него неспокойно.
  Открыл глаза и, не обращая внимания на прикосновения услужливо-почтительных рук, опять уставился в зеркало. Скоро собравшиеся принцессы, герцогини и княжны увидят эти аристократические черты лица, в меру высокий лоб, спадающие на плечи светлые волосы и необычно темные глаза. В этот проклятый день он должен будет выбрать себе королеву и надеть ей на палец фамильное кольцо, которое когда-то его отец подарил его матери. Но отец любил свою избранницу, а принца Герберта не интересовала ни одна из высокородных претенденток. Если бы не воля отца...
  Долгая церемония одевания подошла к концу. Портной отступил в дальний угол, пажи выстроились по обе стороны дверей, а камердинер торжественно их распахнул и кинулся к следующим.
  Нервно улыбаясь, принц неторопливо и важно зашагал - пажи следом за ним - через анфиладу своих комнат, а потом по широкой галерее. Камердинер отстал, теперь перед принцом распахивали двери стоявшие возле них стражники. Сердце его билось все громче и быстрее, с каждым шагом приближался и приближался момент начала церемонии. Вот распахнули и двери с золотым гербом Рыжего Дракона, ведущие в пространство тронного зала.
  Ослепил его блеск огней, они отражались в оконных стеклах и зеркалах, а также хорошо освещали лица королевских родственников. Заметил злобную улыбку в углах рта Агнессы - единокровной сестры правящего герцога. Принц прошел мимо и почувствовал холодок на затылке: наверное, от ее взгляда. Словно назло тетке решительно прошагал к трону и стал возле него. Оглушала его музыка, раздражала так, что он чуть не закричал. Конечно, сдержался. Но поморщился. И музыка мгновенно прекратилась. Наступила гнетущая тишина. Шарканье ног и разговоры стихли.
  Принц Герберт опять взял себя в руки и с заученной улыбкой стал отвечать на приветствия гостей, они, пользуясь отсутствием герцогской пары, окружили его. На претенденток принц старался не смотреть, большинство из их знал с детства, а портреты других ему надоели. Высокородные же именно представляли ему дочек, а те в немом восторге присматривались к возможному жениху, и каждая мысленно примеряла корону. Он же, в ослепительном наряде из белоснежного шелка, расшитом алмазами, гордо стоял перед ними и в душе проклинал этот день.
  Вдруг к его ногам упал цветок розы. Среди гостей послышались возмущенные, осуждающие дерзость возгласы. Принц обвел взглядом окруживших его, но у каждого мужчины на лице было возмущение, а женщины смотрели уклончиво. Никто не спешил признать свою вину. Ко всеобщему удивлению принц поднял розу, еще раз посмотрел на гостей, и в этот раз теплая улыбка осветила его лицо. Все вздохнули с облегчением, особенно некая юная черноволосая девушка, лицо ее залил румянец. Принц Герберт заметил и сразу отгадал причину ее смущения, а также мысленно признал, что претендентка не только красива, но, судя по выражению лица, добра и мила. Рядом с девушкой почему-то не было отца или другого опекуна, а сама она ему кого-то напоминала, только не мог вспомнить: кого. Как бы случайно поднес цветок к губам. Сестрица Агнесса коротко улыбнулась.
  И в этот момент одно из окон со стуком и звоном распахнулось, и, пронзительно крича, в зал влетел ворон. Не испугался людей и десятков ярких огней, летел прямо к своей цели. Принц, еще ничего не поняв, почувствовал удар черного крыла в лицо и опомнился, только когда ворон взлетел с цветком в клюве. Началось смятение, слышались проклятия по адресу птицы, охи и ахи женщин. Некоторые мужчины пробовали сбить ворона шляпами, но безрезультатно. Птица покружила с добычей в клюве над головой принца и полетела к окну.
  Беспорядок прекратил лишь громкий крик, возвестивший приближение государя и государыни. Гости тотчас же заняли свои места и повернулись к дверям. Только принц всматривался в нахально присевшего на подоконнике ворона. Птица по-прежнему держала цветок в клюве. Юноша был так озабочен таинственным вороном, что даже не заметил, как опять заиграла музыка, и двери распахнулись. А принц не отрывал взгляда от птицы, чувствовал в этом создании силу и магнетизм. Как он и думал, праздник добром не кончится!
  Когда музыканты замолчали, и герцог и герцогиня остановились возле трона, все в молчании и смущении посмотрели на принца. А он кроме ворона ничего не видел. Один из гостей, понимая, что происходит, швырнул свою шляпу в сторону окна так метко, что едва не попал в птицу. Ворон издал гневный крик, уронил розу и перелетел на другой подоконник.
  Принц очнулся, посмотрел на лица смущенных гостей, на озабоченного его странным поведением отца и торопливо поклонился родителям. Вот он - этот ужасный момент. Претенденток много, но все - чистая формальность. Отец, конечно, уже выбрал ему пару. Юноша знал, что в этой ситуации не может рассчитывать даже на протекцию матери. А ведь родители женились по любви!
  Атмосферу немного разрядила короткая пьеска специально приглашенных комедиантов. Рассказывала о паре влюбленных, которых разделила мстительная мачеха одного из их, но в конце концов все кончилось хорошо. Благодарные зрители смеялись и плакали, а в конце наградили актеров бурей аплодисментов. Даже герцог временами смеялся, но принц знал, что вряд ли такой спектакль отцу понравился и что с его стороны это всего лишь дань этикету. Вся семья герцога играла роли не хуже приглашенных актеров. Только комедианты в награду получили от герцогини-правительницы шелковые плащи, кошель с монетами и приглашение разделить пир со слугами, а вот родные герцога - о, у них требования были безмерные.
  Начиналась церемония. В тишине и под всеобщими взволнованными взглядами на середину зала выступил одетый в зеленое человечек со свитком в руке - любимый шут гнрцогини. Он поклонился сидящим на троне государям, развернул свиток и обратился к гостям. При этом малыш умудрялся бросать кокетливые взгляды на барышень, так что не одна покраснела и опустила голову. Принц же искал в толпе черноволосую головку: ту девушnbsp;ку, которая бросила к его ногам розу. Но к своему огорчению не увидел ее нигде. Может быть, оробела и выбежала из зала? Невозможно, пажи и стражники не открыли бы двери. И - ведь бросила розу, а для такого нужна смелость. Не знал, что думать. И еще это странное предчувствие: что-то случится.
  А шут между тем читал и читал совершенно серьезно. Какой фарс! Ему, жениху, не дают сказать ни слова!
  "...в замке Рыжего Дракона. Подписано от имени принца Герберта герцогиней Клариссой" , - шут свернул послание и отступил за трон.
  Все взгляды устремились на герцога.
  - Сын мой, - громко заговорил тот, - ты кровь моя и наследник мой. В твоем возрасте я уже был женат на твоей матери...
  "По любви, что большая разница".
  - И занимал трон...
  "Твой отец, как мне рассказывали, дал тебе набраться для этого опыта".
  - ...Традиции нашего рода Рыжих Драконов требуют, чтобы всегда троном владел молодой и сильный государь. И непременное условие для нового герцога - женитьба, - король чуть заметно улыбнулся и посмотрел на претенденток в правящие герцогини. - Отдаю одной из вас единственного и любимого сына. Но самый приятный для себя цветок он выберет сам.
  Принц Герберт не поверил своим ушам: неужели отец позволит ему самому сделать выбор?!
  Тем временем в зал внесли на бархатной подушке обручальное кольцо с рубином невероятной величины и огранки. Юный принц украдкой вздохнул и, сопровождаемый пажами, направился к претенденткам.
  "_Ч_т_о_ _я_ _д_е_л_а_ю_, ее же здесь нет!"
  Остановись, сделай выбор! Будь собой, а не игрушкой даже в самых родных руках!
  "Вот она, вот! Разве можно с ней сравнить кого-то из этих расфуфыренных ломак? Но если она не за этим сюда пришла? И я видел ее всего несколько минут. Я не знаю, кто она".
  Дело не в девушке, вернее, не только в ней. Делай только то, что разумно. Разве разумно тебе сейчас становится государем? Разве не будешь ты им только на словах? Ведь править, как и прежде, будут родители. Не умнее ли набраться опыта?
  "Ох, она делает шаг назад. Еще один. Она хочет уйти! Нет-нет, моя дорогая..."
  И он так стремительно зашагал в сторону избранницы, что паж с подушечкой и остальная свита еле успевали за ним. Юная черноволосая девушка скромно стояла, не поднимая глаз. Никто не должен заметить их торжествующий блеск.
  - Кр-р-рах!
  Принц остановился и так резко обернулся, что пажи еле успели отскочить, при этом подушка качнулась, и кольцо упало на пол. Стремительная тень промелькнула в воздухе, забытый всеми ворон опустился на пол, схватил кольцо и закружил над головой ошеломленного юноши. Опять несколько человек попытались сбить ворона. Напрасно! Он опять кинулся к окну. Тот, кто в этот момент взглянул на лицо черноволосой красавицы, был неприятно поражен тем, как постарело и подурнело ее лицо.
  И вот один из гостей выхватил и метнул в черную птицу кинжал, который со странным стуком ударился о грудь птицы, совершил самый невероятный пируэт и со страшной силой вонзился в грудь принца Герберта. Тот упал, как подкошенный.
  Герцог и герцогиня подбежали к сыну, раздались крики "Лекаря!", злосчастный владелец кинжала стоял, окаменев от отчаяния. Сестрица Агнесса тонко улыбалась.
  Два часа прошли в отчаянных попытках спасти принца.
  Увы! Все было напрасно!
  Лекари развели руками: ничем помочь нельзя. Он умрет. Умрет, не приходя в сознание. И тогда кто-то сказал:
  - Волшебник Айвен.
  - Кто это? Где?
  - Чародей Айвен, - подтвердил еще один человек.
  - Да-да, маг Айвен. Только он поможет!
  - Послать за ним немедленно! - приказал герцог.
  
  * * *
  
  Выслушав драматическую историю, Мартина, Мартин и Карл сочувственно поахали и принялись угощать послов всем, что было наилучшего в корчме, леди Элизабет и Маркус завели с ними светскую беседу, Ронни, как всегда, задремал на стуле в углу. И только злосчастные попаданцы отошли подальше и принялись совещаться.
  - Ну, и какова будет стратегия лечения? - ехидно спросил Иво. - Сразу предупреждаю: я не в курсе, что делать с мистическими птицами, а тем более - как лечить смертельные раны.
  - Может, покричать на ворона: "А-тара-а-мара"? - пробормотал Полосатый.
  - Ну, рану-то могу посмотреть и я, - предложила Ингигерда.
  - Ты лучше посоветуйся с драконами, - сказал Айвен. - Один раз меня уже втянули в какой-то заговор неизвестно где, хотя собирались мы к колдунье из черной башни.
  
  18
  
  После шума автострады и ужаса аварии - покой и тишина.
  И негромкое ржание коня. Звук, которого совершенно не ожидала услышать на том свете, куда могла попасть.
  Ладонью почувствовала что-то влажное, теплое и одновременно живое. Это "что-то" ритмично и легко ударяло ее, словно хотело, чтобы она открыла глаза. И опять - ржет конь. После невыносимой боли и блаженной дремоты это не казалось странным, но немного сбивало Матильду с толку. Если она пересекла черту между жизнью и смертью, то откуда здесь кони. Или это те кони, о которых она читала в "Мифах и легендах"? Они запряжены в колесницы Аполлона и прочих богов, и тогда понятно чувство неземной легкости, как будто она парила в воздухе, и полное отсутствие боли. Может быть, ее везут по мосту к Воротам Богов? Правда, нечто тяжелое оттягивало плечи, но ясно же - крылья.
  Улыбнулась и открыла глаза. Бояться нечего. Конь, который терся мордой о ее ладонь, явно принадлежал кому-то из мифологических героев - красивому, молодому, который приехал за ней и увезет ее в чудесный замок. Хотела посмотреть на красавца и как-то поблагодарить, повернула голову... слова благодарности замерли у нее на губах.
  Это был не тот свет!
  Конечно, роскошных цветов, которые росли на сказочно-прекрасной поляне, Тилли не видела даже во сне. Если бы не сидела в седле на спине большого рыжего коня, то нарвала бы их целую охапку, уткнулась бы в них лицом и наслаждалась бы ароматом. А так - рыжий конь тыкался в ее ладонь мордой, глядя удивительно умными глазами.
  - Спокойно, - сказала она ему, успокаивая на самом деле себя. Не знала, где находится, что делает с мечом в ножнах и кожаным щитом, притороченными к седлу? И зачем ее конь остановился на дороге перед старинным замком?
  Замок вырисовывался, как на картинке из романа: белые, высокие стены, башни с флюгерами в виде драконов на крыше и разноцветные флаги, где попало. Удивительно, однако, под стенами был не ров с водой, а великолепный сад, на одной из аллей которого Тилли сейчас и находилась, а к главным воротам вела широкая мощеная дорога из разноцветных камней, пересекавшая сад. Ну, и совсем не странно, что по такому саду прогуливались дамы в платьях с подолами шириной от края до края аллеи и кавалеры в смешных, словно надутых, ярко-полосатых штанишках. Смешных, конечно, в мире, откуда Тилли попала сюда!
  Ее конь нервно пошевелил ушами, но все так же не спускал с нее глаз, как будто хотел что-то сказать. Тилли, немного волнуясь, протянула руку и в ответ погладила его между умных глаз, по теплой и приятной шерсти. Конь закрыл глаза, насторожил уши и очень тихо заржал, наверное, от удовольствия. Тилли улыбнулась в ответ, но тут же насторожилась и обернулась. Ветер принес шум и крики со стороны людей, которые гуляли у стен. Конь, как видно, тоже услышал, потому что насторожил уши и фыркнул.
  - Проверим, что там случилось, кроме нашего появления, - сказала ему Тилли, вспомнила все, что читала о верховой езде и сжала пятками бока своего скакуна.
  Не успела подъехать поближе, как ее окружила взволнованная толпа.
  - Это богиня Морриган! Сама смерть к нам пришла!
  Сопровождавшие Тилли люди в благоговейном молчании смотрели, как она взяла в руки свой великолепный меч, отливающий кровавыми пятнами. Зловещая всадница стремительно ворвалась в открывшиеся ворота.
  Рыцари? В латах? Полные идиоты, потому что неуклюжие и не смогут удрать!
  Ее вдруг охватило воинственное, кровожадное безумие. Еще сомневалась, но уже неслась навстречу защитникам узурпаторши. Первый из них успел только широко открыть глаза от изумления, но крикнуть уже не успел - его отрубленная голова с беззвучно шевелящимися губами совершила кровавое сальто и упала под ноги другому рыцарю, который как раз пытался напасть на Тилли. Она злобно захохотала, когда он в ужасе отпрянул и как бревно повалился на камни двора. Тычок острием - и сердце его пробито.
  А Тилли уже спрыгнула с коня прямо перед мечами трех рыцарей и, прежде чем они пошевелились, одним мощным ударом лишила их голов. Услышала свист оружия за спиной, но даже не обернулась, только опять злобно расхохоталась: меч даже не коснулся ее кожи. Ударила назад не глядя, довольно кивнула в ответ на предсмертный хрип очередной жертвы, а потом несколько раз махнула мечом перед собой и смеялась, с удовольствием глядя, как ее жертвы падают на землю: кто без руки, кто без головы, а кто и перерубленный пополам!
  - Есть желающие? - спросила издевательски, глядя на опешившее воинство.
  В тот же миг ее ударило копье. Вернее, это была попытка удара, но копье не без помощи Тилли выполнило странный поворот и ловко накололо на себя трех рыцарей - словно куропаток на вертел. Она обернулась.
  - А, это ты развлекаешься? - узнала стражника с балкончика и небрежно стукнула того кулаком свободной руки. Существование его в тот же миг закончилось, правда, не откручиванием головы... уже нечего было откручивать.
  Остальные защитники с нелепым звоном, скрежетом и грохотом неуклюже разбегались.
  Тилли видела себя словно со стороны - странное состояние, как будто в ее теле и разуме подселился кто-то, знающий что должна делать и говорить.
  - С этой минуты беру замок под свою руку, - сообщила восхищенным сопровождающим и сконфуженным защитникам. - Без моего согласия никому не позволено ни войти сюда и ни даже попытаться выйти. Я хочу видеть герцога Герберта или его родителей!
  - Принца?
  - Он получил корону герцога-правителя. Я хочу видеть герцога Герберта!
  - Да смотри, кто тебе мешает? Но нас ты не удержишь в замке! Рук не хватит, - среди толпы рыцарей как всегда нашелся заносчивый кретин, которому тут же подхихикнули недавние трусы.
  Тилли улыбнулась одной из самых ужасных улыбок Морриган:
  - Вы сами этого захотели!
  В ту же самую минуту земля затряслась, потрескалась и открыла в некоторых местах замкового двора и на дороге за распахнутыми воротами бездонные трещины, хотя сам замок и стены с башнями ничуть не пострадали и продолжали выглядеть великолепно и нарядно, как на картинке. Ничего не произошло и с добровольной свитой новоявленной богини, а вот перепуганные защитника замка попадали на землю и уже не пытались открывать рот.
  - Где герцог Герберт? - грозно спросила их Тилли.
  Кое-кто из валяющихся рыцарей попытался было жестами что-то объяснить, но ужас не прекращался, и новое потрясающее впечатление окончательно превратило их в бревнышки, окованные металлом. Земля опять задрожала, потом донесся запах гари, полуоткрытые створки замковых ворот вспыхнули ярким пламенем и рассыпались пеплом. Теперь в проеме ворот хорошо была видна сверкающая колесница, запряженная тройкой очень неприветливых на вид драконов. Но прежде чем кто-либо успел удивиться или еще больше испугаться, из колесницы с недовольными возгласами стали выбираться какие-то люди.
  - Ну и посадка! Так и знал!
  - Так ведь посмотри на посадочную полосу: вся в трещинах, хе-хе.
  - Кажется правый пристяжной сломал когти.
  - Чувствую себя хуже, чем после прыжка с зонтиком!
  - С каким зонтиком, Айвен? Здесь нет зонтиков.
  - Это было в детстве.
  - Сейчас, Айвен, не до детских воспоминаний.
  Свита Тилли тут же как один человек повернулась в сторону ворот.
  - Великий маг Айвен! - воскликнули они в один голос, тут же начиная поклоняться новому светилу. - Великий Айвен прибыл спасти юного герцога!
  В свою очередь защитники замка ударились в панику и торопливо расползались по углам, поминутно застревая в бездонных щелях и теряя части доспехов. Только Тилли не испугалась и не восхитилась.
  - А это кто такие? - громогласно спросила она, удивленно рассматривая прибывших.
  Компания была достойна ее недоумения: и в целом странная, и по отдельности разношерстная. Правда, разноцветная шерстка покрывала лишь двух неестественно больших шмелей, а остальные были людьми. Но какими людьми?!
  Во-первых, величественная седая особа, которая так уверенно управлялась с драконами, что не могла быть никем другим, как только феей или волшебницей. Во-вторых, суровый, почтенный и важный мужчина с умным лицом и острым взглядом, плечи которого на манер погон украшали большие шмели: стального цвета и полосатый. В-третьих, высокий воин, увешанный дюжиной штук наступательного и оборонительного оружия удивительно зловещего вида. И был еще парень: среднего роста, без особых, как говорится примет, и на него едва взглянули, его в счет брать никто не собирался. Все гадали, кто же из трех прибывших - маг Айвен, ведь он мог из каприза перекинуться и в женский облик. А может быть, Айвен - один из трех драконов?
  Но тут новое происшествие ошеломило всех. Откуда-то сверху в замковый двор спустился большой ворон. Кажется тот самый, что так нагло нарушил церемонию коронации принца Герберта и стал причиной несчастья с ним. Придворные сердито закричали на него, но он невозмутимо опустился на плечо Тилли. Они стали наперебой объяснять богине, что это ужасная птица, но Тилли покачала головой:
  - Пусть ворон и нарушил церемонию. Но ведь не он, а кто-то из вас швырнул кинжал и попал в принца! Вините себя, а не его. А вот _э_т_о_ что за птицы прибыли сюда? - указала она на людей из колесницы
  - Надо же! - широко улыбнулся ей в ответ важный шмеленосец. - Матильда, и ты здесь? Тоже играешь в этом маскараде?
  Тилли гневно, хотя и слегка растерянно смотрела на него:
  - Как ты сказал? Как назвал меня? Кто ты?
  - Слушай, Тилли, мы из одного универси... - начал было он, но его перебил неприметный парень:
  - Они изменились, но меня-то вы помните? Я... этот... как же это... черт, как меня зо...? А! Вот! Вы приходили к нам, чтобы подключить...
  - Помню, - хмуро сказала Тилли. - У Леди Бессмертия.
  - Мы были знакомы еще до Леди Бессмертия... хотя и там... да...
  - Но что вам всем нужно здесь?
  - Спасти Герберта, - сварливо вмешалась в разговор Ингигерда, которую явно раздражало поведение Тилли. - А что делаешь здесь ты?
  - Кто вы такие, чтобы я отвечала вам? Спасайте герцога Герберта, если угодно, а меня обходите стороной!
  - А? - только и выговорил Айвен. Остальные растерянно молчали.
  - Это богиня смерти Морриган, - прошептал им старец-придворный. - Не противоречьте ей, она в гневе потрясает землей и людьми. Посмотрите!
  Толпа придворных расступилась, и он указал на залитый кровью двор, изрубленные тела, трещины в земле, с застрявшими в них рыцарями. Айвен несколько раз сглотнул, сдерживая тошноту, Готфрид хладнокровно оценивал результаты гнева Тилли, Иво мысленно проверял свое оружие.
  - Угу, - уныло покивала Ингигерда. - Мало нам проблемы с бездухами, паломничества к Леди Бессмертия, спасения неизвестного мальчишки и мага с сюрпризами. Теперь у нас еще и богиня смерти с нелегким характером.
  - Что-о-о? - Тилли угрожающе покачала мечом.
  - Осторожнее! - предупредил ее Иво. - Ты, конечно, нехило провела это землетрясение. Но наш Айвен - мастер неожиданностей и нечаянно может вбить тебя по макушку...
  - Что-о-о?! - Тилли махнула мечом в его сторону.
  Меч вырвался из ее руки, стремительно помчался вверх и со свистом пропал высоко в небе: только его и видели. Кровь на каменных плитах, тем временем, превратилась в ковер черных маков, изрубленные тела удивительным образом срослись и ожили, рыцари благополучно выбрались из трещин, а сами трещины исчезли. А зловещие доспехи богини Морриган превратились в легкомысленное платьице с рюшами, воланчиками и бантами.
  Придворные и защитники замка ахнули от восторга. Тилли удивленно открыла рот. Иво пожал плечами:
  - Видишь, тебе повезло. Пострадал только меч. Это, - указал на Айвена, - наш замечательный маг. Но и мы не лыком шиты. Ух ты!
  С вышины неба донесся свист, все невольно втянули головы в плечи, но в ладонь Тилли плавно приземлился роскошный букет роз в позолоченной бумаге.
  - Видала? - насмешливо продолжал Иво. - Наш мастер Айвен может все. Только не всегда заранее изве... ну, неважно. А мы тоже не из-под хвоста выпали. Давай сотрудничать, если ты не против Герберта.
  - Эти люди просили меня спасти его, - хмуро сказала Тилли, разглядывая букет и платье.
  - И нас просили, - дипломатично улыбнулся Готфрид. - Они послали и за нами.
  - Давайте быстро спасем Герберта, - предложил Айвен, - а потом Тилли покажет нам, где замок Леди Бессмертия.
  - Как же можно его спасать, - возмутилась Тилли, - если юный герцог-правитель в когтях злой колдуньи, а ты отобрал у меня оружие?
  - Да нет, никто не отбирал, - смутился Айвен.
  - А зачем такой красивой девушке самой утруждаться? Веди нас! - поднял Иво вверх лунный меч.
  - Тогда за мной! - и богиня Морриган решительно зашагала к самым красивым и массивным дверям замка.
  Айвен с товарищами и сочувствующие придворные шли следом, обходя заросли черных маков и растерянных рыцарей. Впечатлительные придворные дамы приподнимали подолы, чтобы не коснуться жутких цветов, и закатывали глаза. Придворные кавалеры пытались поддерживать дам под локотки. Важный старик в группе придворных и ворон на плече Тилли обменивались мрачными взглядами.
  За дверями в полутемном зале стояла группа пышно одетых людей - высокопоставленные сторонники нетерпеливой тетки-колдуньи.
  - Как вы посмели войти сюда?! - выступил навстречу невысокий красавчик с крючковатым носом. - Я, первый министр, барон Камора, приказываю всем покинуть замок.
  - Барон Камора - первый министр?! - придворный старец забыл о вороне, потрясая кулаками. - Мало безобразий в его собственных владениях!
  - Барон Камора? - Айвен машинально потер макушку, вспоминая уличный бой. - Кажется, я уже познакомился с ним при первой попытке путешествия.
  - Уходите! - настаивал барон. - Приказываю именем принца Герберта!
  - А я богиня Морриган и слышала, что кто-то хочет захватить трон герцога-правителя Герберта, - грозно сказала Тилли.
  - А сам Герберт лежит без сознания и беспомощный, ничего не знает о грозящей опасности , - подхватил Готфрид.
  - Эй, барон, а где ваша мать и четыре баронета? - Айвен говорил наугад, ведь рассказ мохнатого заговорщика мог быть клеветой. Но именно слова Айвена, как говорится, попали не в бровь, а в глаз. У Каморы нервно задергалась щека, и он посмотрел на мага с холодной ненавистью.
  - Он убил их! Убьет и юного герцога! - проскрежетала черная птица с плеча Тилли.
  - Ну, и ворон, - прошептал кто-то.
  - Пропустите нас, - мрачно предложила Тилли. - Или вам надоели головы? Я сейчас не в том настроении, чтобы топтаться в прихожих!
  - Ах ты, наглая девка! - заорал барон в полный голос. - Эй! Кто там? Изрубите и выбросьте ее и наглецов за ворота! Отправьте эту богиню в царство мертвых!
  Откуда-то на его зов выскочили мрачные воины. Иво угрожающе взмахнул лунным мечом, Тилли выхватила у кого-то из придворных нарядную шпагу.
  "Начинается! Кажется, желание зверовидных заговорщиков исполнилось, и я должен привыкать к виду смерти, - с дрожью подумал Айвен. - И тогда... О боги и богини, что это?
  Сердито вопящий барон барон и его воины вдруг уменьшились до размеров фарфоровых фигурок и живописно расставились на каминной полке.
  - Ой, мама, - пискнул барон и схватился за крохотную голову, а его люди с ужасом смотрели на далекий пол.
  - Неплохо, Айвен, - оценила Ингигерда.
  Тот с изумлением повернулся к ней:
  - Но я...
  - Ну ты и мастер, - прошипел шмель Стальной.
  - Теперь стражами в этом замке будут _м_о_и_ воины, - между тем зловеще говорила Тилли.
  В подтверждение ее слов из темного угла появились два рыцаря в черных доспехах, скалящиеся мертвыми улыбками. Сторонники узурпаторши торопливо расступились, Тилли и ее спутники беспрепятственно прошли в покои Герберта.
  А там царило отчаяние.
  Несчастный юноша все еще был без сознания. У его изголовья сидела измученная рыданиями герцогиня-мать. Отец же заперся в кабинете и пытался собраться с мыслями, чтобы перехитрить Агнессу. Но мысли путались, и только имя кровожадной богини Морриган вертелось на языке.
  Зловещая сестрица Агнесса прокралась в опочивальню Герберта:
  - Слезами делу не поможешь. Тут нужны чары.
  Увидев перед собой злую чародейку, герцогиня поднялась и в ярости топнула ногой:
  - Только не твои, Агнесса!
  - Если бы не я, он давно бы умер, - саркастически засмеялась та. - Только я удерживаю его между жизнью и смертью.
  Увы, герцогиня понимала это. Если бы не чары сестры герцога-отца, при воспоминании о которых становилось дурно, сын уже был бы мертв. Кинжал из раны мог вытащить каждый, но не каждый может заставить умирающего опять вернуться к жизни. Но только Агнесса ничего не делала по доброте душевной.
  - Я могу привести его в чувство, - с усмешкой продолжала она. - Очень легко. Но есть несколько моих желаний, которые перед этим нужно выполнить.
  - О чем ты говоришь?
  - Сейчас перечислю. Итак, барон Камора - первый министр.
  - Этот негодяй?
  - Герберт женится на моей кузине.
  - Так вот кем была красотка, которая на глазах превратилась в старуху? Если бы не ворон, они обручились бы...
  - Мне отдают спорные земли. Одни пустяки, неправда ли?
  - Негодная!
  Герцогиня бросилась на Агнессу, вцепилась ей в волосы, и обе упали на ковры. Слуги разбежались. Но кто-то из них позвал герцога-отца, и он оторвал жену от сестры.
  - В чем дело? - воскликнул он. - Она же спасла его!
  - Заколдовала, а не спасла! Еще и ставит условия!
  - Вот как? Условия?
  - Да еще какие! Полгерцогства отдать ей, негодяя в первые министры, а ее распутную кузину в жены Герберту. Я уверена, что и человека с кинжалом заколдовала она!
  - Ты слишком много знаешь, - зловеще покачала головой Агнесса. - Это вредно для здоровья и красоты. Рыжих Драконов всегда спасала их глупость.
  - И богиня Морриган, - процедил герцог. - Не гневи ее!
  - В такую минуту вспомнил о детских сказках, - хихикнула Агнесса и... закашлялась, а ноги у нее подогнулись: в дверях стояла грозная богиня Морриган с вороном на плече.
  - Я - детская сказка? - спросила она, подходя к упавшей на колени Агнессе.
  - О-о-ох, - только и простонала та.
  - С каких это пор я не могу помогать Рыжим Драконам? Что ты сделала с Гербертом?
  Но Агнесса собралась с душевными силами и поднялась ей навстречу:
  - У меня относительно племянника есть планы. Не вмешивайся! Ты богиня смерти и не сможешь вернуть его к жизни, особенно если убьешь меня. Я же спасла его и...
  - Не строй из себя ягненка, злодейка! - воскликнула герцогиня. - Ты хочешь заполучить страну, а тогда Герберт не будет тебе нужен и умрет!
  - Без меня он умрет через несколько минут.
  Тилли подняла шпагу, Агнесса попятилась, бормоча не то проклятие, не то заклятие.
  - Не убивай ее, - попросил герцог-отец. - Что если она права?
  - Не убивай. Что если она права? - как эхо повторил Айвен, и все вдруг ахнули: Агнесса исчезла, на ее месте перебирала ножками и крутила головой небольшая черная овечка.
  - Ну, а теперь наши условия, - Готфрид спешил перехватить инициативу. - Или ты, черная злодейка, окончательно оживляешь парня... то есть, герцога Герберта, или всю жизнь проведешь бекая и мекая в стаде. С баранами!
  Овечка подпрыгнула, заметалась по комнате и упала в ноги Айвену.
  - Он прав, - сказал Айвен, в изумлении глядя на жертву своих загадочных способностей. - Меняем. Жизнь принца на... э-э-э... вашу внешность.
  Агнесса жалобно заблеяла, вызвав издевательский смех старца-придворного:
  - Говорит, что овечьим голосом она не сможет заклинать. Великий Айвен, верни ей прежний облик.
  Айвен покачал головой:
  - Я не такой дурак, как она думает. Не может овечьим, так пусть заклинает человечьим!
  - Будь по-твоему! - гневно крикнула овечка и разразилась громкой тирадой непонятных слов. Очевидно волшебных, потому что со стороны ложа Герберта вдруг донесся изумленный голос юноши:
  - Что происходит? Эй, кто там?
  Счастливая герцогиня-мать бросилась обнимать сына, а черная овечка затопала ножками:
  - Я проиграла! Но через шесть дней проиграешь и ты, Айвен, забыл? Превратишься в гнусного тролля!
  Она посмотрела в сторону Айвена и рухнула на пол.
  
  19
  
  Он постоял возле гаража, глядя в звездное небо. Потом вернулся внутрь. "Пиршественный верстак" и друзья уже дожидались его, но он еще раз присел на корточки возле Рапида. И вдруг почувствовал, как лицо, ладони, одежда становятся влажными.
  Вокруг уже не гараж. Асфальт и бензин так не пахнут. Запах тошнотворно-сладковатый.
  Кровь! Падала большими каплями. Облила его всего. Почувствовал страх, не мог свободно двигаться, терял человеческие контуры. Последнее ощущение - ужас. Понимал лишь одно:
  - Я существую.
  Что-то изменилось. Сначала появилось чувство слуха. Потом Алексей распознал мелодию сигнала, понял слова разговора.
  Потом его выплюнуло.
  И он открыл глаза.
  Но где он теперь?
  В салоне автобуса было почти пусто, ничего особенного, час пик уже прошел. Кто-то позади отвечал по телефону. Одна из тех беззаботных минут, когда хочется закрыть глаза и задремать. Но Алексей ошеломленно пялился вокруг, ничего не понимая. Где гараж, где Игорь и Жека? И что это, вообще, за город и транспорт?
  Куда он попал? А с чего это он решил, что его зовут Алексей? Что такое - Алексей? Айвен, его зовут Айвен. Перегрелся, что ли? Или действительно задремал, что-то нелепое приснилось?
  Автобус, величественно плывущий на воздушных подушках, бесшумно протискивался в потоке себе подобных узкими улицами старого центра. Солнце светило, зелень деревьев еще не стала серой от пыли. Вокруг царила преувеличенно упрощенная архитектура прошлого века. Не давала пищи воображению, а глазам удовольствия. То и дело среди монотонной массы стен мелькали причудливые, разноцветные и уродливые формы новых домов.
  В поле зрения Айвена неожиданно ворвался чужой предмет, заслоняя вид и сбивая его с мысли. Небольшой, умышленно настроенный на громкий рокот глайдер поравнялся с автобусом. Открытый, переполненый людьми.
  Одного взгляда хватило, чтобы понять, кто там лениво развалился на широких, мягких скамейках. Возвращалиcь с пятого, а может быть, и четвертого уровня Катакомб. Все приблизительно его ровесники, уверенные в себе, тускло-бронзовые комбинезоны с нашивками успеха. В подставках недобро поблескивали темным металлом и пластиком разрешенные правилами, действующие копии огнестрельного оружия. Мушкеты, пищали, трехлинейки, автоматическое оружие, обрезы.
  Усталые охотники. У некоторых головы мерно покачивались в такт поворотам и торможениям-ускорениям. Другие, все еще возбужденные, обсуждали охоту и рассказывали друг другу хитрости ночного скрадывания и особенностей стрельбы по разумным целям.
  На миг глаза Айвена встретились с пристальным взглядом одгого из них. Длинноволосый парень, слишком молодой для разрешения на охоту (но все можно устроить) криво усмехнулся и толкнул локтем дремлющего рядом на скамье приятеля, что-то говоря ему. Тот даже не поднял головы, отмахнувшись слабым движением руки. Айвен медленно повел глазами по глайдеру. Судя по регистрационному номеру машина принадлежала кому-то важному. Получение разрешения ездить личным транспортом даже по старому центру города граничила с чудом.
  Охватило его неприятное чувство, хорошее настроение улетучилось. Вроде бы нормальнейшая вещь на свете - эта группка охотников. Но никак не мог согласиться с тем, что стрелять в людей, пусть это и бесправные преступники, - спортивно.
  Как-то так получилось, что один из его коллег по работе "загремел" в Катакомбы, аж на четвертый уровень. Вроде бы обычный дядечка, разговаривали с ним даже как-то в курилке л спорте и политике. И вдруг что-то его с ума свело, перемкнуло: притащил на работу дробовик. Как-то пронес его мимо охранников, поехал на верхний этаж и вдребезги разнес кабинет шефа по информации. К счастью никто не погиб, зато никто ничего не понимал: такой был всегда спокойный и вежливый. Айвен потом видел только мешки с обломками и мусором, которые спускали грузовым лифтом.
  Через два дня его "слили" в Катакомбы, отрывки показывали в новостях. Жалко человека, может быть, нервы сдали? Хотя, тогда еще хуже...
  Автобус затормозил у остановки, высадил шумную компанию старичков. Айвен так задумался, что не заметил, как они появились в автобусе и давно ли ехали.
  Чуть не проехал свою остановку.
  Дома открыл дверцу холодильника и потянулся было за банкой молока, но холодильник трагическим тоном информировал его, что срок хранения просрочен на целых двадцать три минуты, поэтому будет приготовлен черный кофе. Или, альтернатива, томатный сок. Начал спорить с холодильником, но тот не хотел уступать. В конце концов, Айвен засучил рукава, выдернул из-под мойки контейнер с мусором, выловил оттуда банку и откупорил ее, злорадно поглядывая на холодильник. После этого с огромным удовольствием налил себе высокий стакан холодного молока. Холодильник сердито фыркнул и предложил бутерброд.
  Дожидаясь, пока он нагреется, Айвен решительно достал телефон, вызвал Герду. Почему-то вдруг подумал, что имя Нина звучит лучше. Но тут в ушах зазвучал мелодичный голос:
  - Да-а? Что случилось? - голос был спокойный и официальный, наверное, Айвен позвонил некстати, и она была на совещании, экспертизе или заседании суда.
  - Эй, это я, - он тут же забыл о сомнениях.
  - Что случилось? - повторила она строго.
  - Ничего, разве что когда-нибудь напою тебя допьяна и заставлю выдумать какой-нибудь закон об охоте на охотников. Слушай, я уже со всем разделался, возвращайся скорее, купить чего-нибудь пожевать?
  - А ты помнишь о бридже у Зелии?
  Конечно, забыл, потому что терпеть его не мог. Но сегодня не просто бридж в гостях. Во-первых, там, куда они идут, все будут старше его минимум на пять-шесть лет, они ровесники жены. Ну, и муж Зелии, подруги Герды, сотрудник мэрии, начальник какого-то отдела, а такие важные птицы всегда вызывали у Айвена раздражение. Но делать нечего, он любил жену и не хотел ее огорчать.
  - Помню, все помню. Целую, малыш.
  С минуту задумчиво смотрел на трубку, как будто видел такую вещь впервые. Появилось у него чувство легкой тревоги и недоумения, как будто он забыл что-то еще более важное, чем бридж у Зелии. Но печка подала сигнал, что бутерброд готов, и он выбросил все постороннее из головы так же легко, как забыл целых два мира.
  Нужно было быстренько поесть и ехать к Зелии.
  В гостях он невыносимо скучал. Играли на маленьком, квадратном столике, на большом же был устроен фуршет, вот туда-то он поглядывал с интересом. Когда они пришли, двинулся было к большому столу, но жена предостерегающе посмотрела на него, и он пожалел, что не съел дома еще один бутерброд.
  Играли в паре с Гердой, как всегда. Обычно побеждали без проблем, независимо от карт. В этот раз, однако, натолкнулись на непредвиденное сопротивление противников. Начальник Герды вместе с женой продавали по странной, совсем искусственной системе. Ничто из того, что говорили, не имело абсолютно никакого смысла. Никакой информации, странные и бессвязные замечания. К тому же их замечания вносили в игру целесообразную суматоху, блокируя цвета и торги противника. Теоретически все должны были в начале игры сопоставить свои правила, но сегодня забыли это сделать, и они с Гердой проигрывали третью партию кряду.
  Айвен украдкой записывал ход торговли и анализировал игру. Для этого несколько раз прогулялся якобы в туалет, где мог думать свободно. После пятого возвращения за стол подал жене записку, возбуждая видимое любопытство остальных игроков. В ответ на вопросительные взгляды вежливо, но молча улыбнулся.
  С этого момента игра стала более ровной, Герда довольно щурила глаза, но настроение остальных двух партнеров явно ухудшилось. Еще за несколько минут до этого развалившиеся на стульях, уверенные в себе непрерывно перебрасывались ироническими шутками,. Предлагали угощение и сигары. Изменение хода игры явно их рассердило.
  Начальник жены, заместитель генерального прокурора, бледный человек с бледно-голубыми глазами, никогда не производил впечатления симпатичного, а сейчас особенно хмурился. И Айвену вдруг нестерпимо захотелось, чтобы вечер уже закончился, чтобы они пошли домой, а он мог спокойно и искренне сказать Герде, что думает о ее Шефе (как-то не мог переломить себя и назвать того по имени, даже мысленно, так и называл: Шеф). Вся ситуация стала его раздражать. Чувствовал какую-то интригу, игру, правил и целей которой не мог разгадать. Посмотрел на жену: да, она тоже забеспокоилась. Нужно что-то сделать. Но что?
  Наконец Герда попробовала разрядить обстановку. Шутила, посмеивалась над своим способом раздачи карт, говорила комплименты противнице. Все зря. Жена Шефа холодно благодарила, после чего снова наступало тягостное молчание, перерываемая короткими замечаниями, постукиванием стаканов и шуршанием карт. В конце концов, не видя другого выхода, Айвен решил заговорить о чем-нибудь постороннем.
  - Знаете ли вы, что когда-то, много лет тому назад, охотники стреляли в животных? - сказал неожиданно.
  Шеф поднял на него взгляд. Его рука, протягивавшая карту, замерла. Жена Шефа, словно вырванная из сна, прореагировала равнодушным вопросом:
  - В животных? Зачем?
  - Чтобы убить, - Айвен засмеялся и со стуком поставил на стол стакан. Герда, очень встревоженная, выругала его взглядом, а потом сказала:
  - Милый, мы играем, сосредоточься, пожалуйста.
  Шеф возразил ей:.
  - Ну что вы, не нужно его перебивать. Конечно, мы можем поговорить и об охотниках. Ведь мы то и дело встречаемся с критикой нашего маленького решения всех проблем. Нам тоже нелегко смотреть на собственных граждан с суровой точки зрения. Кто-то это должно делать, - Шеф замолчал, отпил из стакана. - Да, кто-то это должен делать. Что не означает, что мы не ошибаемся. Я, например, всегда я открыт новым впечатлениям, всегда готов научиться чему-то новому. Легко выкрикивать, что правосудие является насилием над человеческим индивидом. Тяжелее предложить что-то конкретное. Что же мы должны сделать с тысячами преступников? Часть из них, неприятно это говорить, должна быть изолирована от общества бессрочно. Уверяю вас - это не невинные ягнята.
  Замолчал, ожидая ответа Айвена и глядя на него немигающим взглядом. Трудно было поверить, что в начале вечера этот человек добродушно улыбался. Айвен принял вызов нехотя, но что делать, сам начал разговор? Ему было досадно, что аргументы оппонента в основе своей логичные, много в них верного. Не нравилось ему как прокурор говорил о людях. Это более, чем жестоко, где-то совершена ошибка, что-то не так, наказание не должно так выглядеть.
  - Даже если эти преступники являются животными в своем поведении, даже если это убийцы, обожающие убивать, то наказывающие не должны опускаться до их уровня. Должно ли наше право быть таким отвратительно... отвратительно...
  - ...варварским? - подсказал шеф. - Вы это хотели сказать?
  - Да! - с горячностью ответил Айвен. - Именно это!
  Шеф покивал не то ответу Айвена, не то своим мыслям. Айвен чувствовал, что слова прокурору неприятны, но он тем не менее доволен. "Наверное, Шеф думает, почему вынужден вести школьные дискуссии с амбициозным неучем. Сейчас отделается от меня какой-то общей фразой, и так закончится миллион первая дискуссия без результата, ни о чем", - подумал, чтобы через минуту пережить приятное разочарование: прокурор был неожиданно конкретен:
  - Нет простых решений. Есть зато решения эффективные. Наше правосудие совершенно, ведь преступность существует всего лишь инцидентно. Общественное чувство справедливости удовлетворено. И прошу помнить, что каждый, даже убийца с пятого уровня или, точнее, из пятого сектора имеет свой шанс. Конечно, чем дальше сектор, тем возвращение в лоно общества труднее, требует немало самоотречения, боли и времени.
  - Ну, и достаточно большого запаса счастья, - не выдержал Айвен. - А кроме того, без дополнительных затрат мы обеспечиваем скучающей молодежи развлечение.
  - Не только молодежи, - прокурор уже почти улыбался. - Я знаю нескольких взрослых людей, солидных работников из моего отдела, которые каждую свободную минуту проводят на башнях Катакомб. Как уже я сказал, кто-то должен это делать, а охотники действенно изолируют четвертый и пятый секторы.
  - Вы правы, стопроцентно действенно, я не слышал, чтобы кому-то, осужденному по серьезной статье, удалось хотя бы когда-то выйти, - не уступал Айвен.
  - Что ж, система действует всего несколько лет. Прошу также не забывать о том, что даже в легких секторах пересечь границу трудновато. Может быть, не угрожает непосредственно жизни, но нелегко решиться. Помните, что "обжитая" длина Катакомб свыше четырехсот километров.
  Айвен что называется насторожил уши, ведь Герда придерживалась запрета разговоров о ее работе, официальные сведения были лимитированы (учитывая безопасность осужденных), узнать что-то больше удавалось нечастым счастливым случаем.
  - Даже без дополнительных препятствий сама дистанция достаточно значительна, - кивнул Шеф.
  - Значительна? - Айвен ужаснулся. - Четырехсот километров - это всего две недели пешком, а люди не выходят из Катакомб годами!
  - Уверяю вас, - прокурор усмехался уже без церемоний, - двух недель на преодоление Катакомб маловато. Даже на переход первого сектора, - прибавил тихо, словно про себя. - Ах да, мы совсем забыли о наших милых дамах! Вернемся к игре?
  - Ну, не знаю, - пробормотал Айвен, машинально собирая карты со стола, - все выглядит так, что выход даже из четвертого сектора невозможен. В конечном итоге каждый из нас имеет что-то на совести, не каждый зато дает схватить себя. Только тем и отличаемся.
  Прокурор не поддержал разговор, зато внимание Айвена привлекло выражение глаз Герды. Жена, явно взволнованная, слабо качала головой, как будто давая ему понять, что должен заткнуться, что сказал слишком много. Игра опять не шла, а Герда, совсем не в своем стиле, делала грубые ошибки. Несмотря на это по итогам вечера оказалось, что выиграли у хозяев с незначительным преимуществом пунктов.
  
  20
  
  - Через пять дней ты проиграешь, превратишься в тролля! - опять крикнула Агнесса, ничуть не благодарная, что маг вернул ей прежний вид.
  - Спасибо за информацию, но я запутался в количестве дней, - пожал плечами Айвен.
  - Ты еще поймешь, что это не путаница!
  Но озорной паж так дернул сестру герцога-отца за хвост, что она покатилась, дергая ножками.
  - Мы бесконечно благодарны великому магу, - важно сказал герцог-отец. - Все наши богатства в его распоряжении.
  При этих словах Агнесса взвыла от ярости, но никто даже не оглянулся на нее.
  - Если вы хотите меня отблагодарить, - Айвен постарался принять самый солидный вид, - то расскажите, где находится замок Леди Бессмертия?
  Герцоги-родители, юный принц, придворные и даже злодейка Агнесса растерянно покачали головами.
  - Этого никто не знает.
  - Говорят, что те, кто знают, не могут объяснить. Они превращаются в летучих мышей.
  - Странное и заколдованное место.
  Ингигерда уныло вздохнула:
  - Ну, если мои драконы ничего не смогли нам посоветовать...
  - Я знаю!
  - Матиль... Морриган, знаешь? Вот хорошо! - Готфрид радостно улыбался, и Тилли невольно ответила улыбкой: до того забавно выглядел этот солидный дядя с шмелями на плечах и держа в руках прихваченную по пути алебарду.
  - Да, знаю, - повторила она. - Но Серебрянное Святилище богини любви - это ближайшее место, до которого мы _д_о_б_е_р_е_м_с_я_. А дальше придется ехать по бездорожью.
  Обитатели замка при этих словах стали охать и ужасаться:
  - Ехать?
  - Ох, но это же совершенно невозможно!
  - А бездухи?
  Ингигерда небрежно махнула рукой:
  - Мои драконы...
  -...Доставят вас только к Серебрянному Святилищу, - перебила ее Тилли. - Ближе Леди Бессмертия их не подпустит.
  - Идти пешком?
  - Зачем же? Пусть герцог даст вам лошадей, до Святилища я поведу их в поводу.
  - Верхом? - с отвращением спросил Айвен. Он жестами подозвал остальных друзей к Тилли и прошептал:
  - Если что-то я не люблю больше холодных макарон, так это ехать верхом. И уже одна попытка ехать верхом была, когда мы попали кто на арену, а кто в болото.
  - Ты не понял, - шепотом же ответила Ингигерда. - Тогда вы перемещались, а на лошадях только сидели. Теперь же мы до Святилища на колеснице _п_е_р_е_м_е_с_т_и_м_с_я_, а дальше верхом _п_о_е_д_е_м_: цок, цок, цок - понятно?
  - Понятно. И еще менее приятно. Я верхом никогда не ездил. Но читал, что с непривычки можно себе все натереть и отбить.
  - Ну, так оставайся у герцога придворным магом-троллем, - буркнул Иво.
  - Нет! Нет-нет-нет-нет...
  - Тогда хватит шептаться - это признак слабости, - прервала его Тилли. - Требуй у герцога оплату за излечение сына лошадьми и вещами, которые я сама выберу. И в путь!
  В путь так в путь.
  Уже через пару часов они оказались возле невысокого, покрытого серебристой краской строения, вокруг которого были развешаны гирлянды из свежих и уже увядающих цветов.
  Тилли легко вскочила в седло и с неодобрением наблюдала, как остальные неуклюже пытаются сделать то же самое.
  - Подходите слева! - командовала она. - Айвен, слева! Иво, почему ты ставишь в стремя правую ногу? Стремя-то левое. Или ты будешь ехать лицом к хвосту?
  - Мне все равно, - огрызнулся Иво. - Эта коняка меня ненавидит, по глазам вижу.
  - Твоя кобыла - самая спокойная в герцогских конюшнях. Но она никогда не видела всадника, который уже минуту неизвестно зачем висит на одном стремени. Или садись в седло, или спрыгни на землю. Вот, молодец! Очень хорошо выглядишь, только выпрямись.
  - А почему нам не выделили коней? - сварливо спросил шмель Полосатый.
  - Не было подходящего размера.
  - Тоже мне - сказочная страна! - насмешливо фыркнул Стальной.
  - Какая есть, - отмахнулась Тилли. - Ну, все устроились? Нам нужно побыстрее встретиться с богиней любви. Нет, пока без вопросов! Слушайте меня внимательно! - она нетерпеливо отмахнулась от Иво и продолжала: - У богини есть несколько святилищ, больших и малых. Она посещает их по очереди, но неизвестно, какое и когда. Только я знаю, где ее всегда можно найти. Во-он в том лесу! - Тилли еще раз осмотрела каждого из своих спутников и скомандовала: - За мной! Как я вас учила? Шенкеля!
  - О-ох, я узнаю, кто нас сюда пристроил, - бурчал Иво, пытаясь не заваливаться назад. - Узнаю - и голову откручу по ноги!
  Готфрид тоже держался в седле не очень уверенно, но все же поравнялся с Айвеном и спросил:
  - Будет ли мне позволено узнать, куда ты исчезал?
  Айвен удивленно повернулся к нему и съехал набок, словно собирался проползти под животом коня, как это делают лихие кавалеристы. Помогая ему, Готфрид чуть сам не упал. Ф-фух, наконец-то уселись.
  - Я исчезал? Когда?
  - Когда родители обнимали принца. Черной овечке даже стало дурно, она, как видно, подумала, что ты не вернешься и не расколдуешь ее. Но тебя не было не больше минуты.
  - Клянусь, я ничего не помню!
  - А может, он тоже местный, только хитрит? - подал голос Иво. - Перемещается себе потихоньку... Тпру, чертяка, что ты забыла в этих кустах! - вдруг закричал он. - Морриган, воздействуй же на эту скотину!
  - А ты не ори на нее, она этого не любит, - ответила богиня. - А маг, конечно же, волен перемещаться куда пожелает.
  - Я никуда не перемещался и не хитрю, - обиженно сказал Айвен.
  - Тогда что же, нам всем почудилось? - спросила Ингигерда.
  - Наверное, он нечаянно, - сообразил Готфрид. - Ну, как с фейерверками.
  Айвен открыл рот, закрыл и задумался.
  Лес был не так уж далеко. Когда они пересекли первую линию деревьев, Тилли скомандовала:
  - Спешиваемся!
  - С удовольствием, - отозвался Айвен, сползая на землю.
  - Чем-то тут пахнет. Непонятно, но приятно, - принюхался Готфрид.
  - Это запах дуба, - сказала Ингигерда. - Ага, вот он!
  Тилли вывела их на поляну, накрытую, словно гигантским шатром, раскидистой кроной толстенного дерева. Бросила повод своего коня Готфриду, подошла к лесному патриарху и села на траве перед ним, как ученица перед ментором. Ждала, склонив голову. Но богиня любви не появлялась.
  - Жаль. Значит, она у Водопада Смерти.
  - Гм, - покивал Иво. - В этом турне мне больше всего нравятся названия. Одно другого...
  - За мной, скорее, через лес по этой тропе. Не отставайте!
  - Ты могла бы хоть что-то объяснить?
  - Хорошо, слушайте. Водопад Смерти - место почти легендарное. Много смельчаков искали счастья у его подножия. Одни хотели пережить незабываемое, другие похвастались своим любимым. Но все их пути заканчивались у водопада, назад не возвращался никто.
  - Ты нас воодушевила, - вздохнул Иво.
  - Не до конца. Смотрите!
  Тилли провела их сквозь заросли огромных папоротников и указала вперед. Ее спутники растерялись.
  - Что это?
  - Такого не может быть!
  - Тилли, куда мы попали?
  - Видите? Так вот, только богиня любви поможет нам...
  Они не слушали.
  Перед ними расстилалось широкое водное пространство, похожее на реку. Противоположный, очень высокий и скалистый берег по вертикали разрезала лента падающей воды. Несущейся с высоты десятиэтажного дома совершенно бесшумно. Видно было, как вскипает вода в реке, как у подножия водопада клочья пены разлетаются во все стороны, десятки маленьких радуг играют в воздухе.
  И все без единого звука!
  Нет, звуки, конечно, были: кричали и пели птицы, фыркали лошади, хрустели веточки и камешки под ногами, тихонько шлепали о берег небольшие волны.
  Но водопад, который должен был греметь на всю округу, - молчал.
  - Что это с ним? - спросил Иво.
  - Нет звуковой дорожки, - покачал головой Айвен.
  - Что? - вздрогнула Тилли. - Похоже, да. Что? Что ты сказал?
  - Нет звука.
  - Не знаю, всегда был. Может быть, оперативки маловато? - Ее глаза широко раскрылись, и она сказала: - Какая чепуха! Я забыла пароли, понимаешь? Вот это беда! Поменяла все пароли и забыла!
  - Какие пароли?
  - В "Призраке". Доцент заругает - ерунда. Но там пять человек, - Тилли сказала это таким тоном, что Айвен насторожился:
  - Где это - там?
  - В "Призраке". Точнее, "Призрак" использует их мозг и нервную систему. Как мы Рапида.
  - Как мы Рапида, - повторил он.
  - Да, только никто не знает. Это опыт, но никто не знает: только он и я. Подопытные живут себе как обычно. Но я попала в аварию, и забыла все пароли. А через шесть дней модули удалятся.
  - И что? - спросил Айвен уже более осознанно.
  Остальные встревоженно смотрели на них.
  - Если это не будет проходить под контролем, то с психикой подопытных что-то произойдет, - объяснила Тилли.
  - И они станут троллями, - одними губами сказал Айвен, но его услышали все. Но Рапид, где Рапид?
  - Это ты должен знать.
  - Я? - он озадаченно нахмурился, а Тилли сказала остальным:
  - Нам нужно перейти мост.
  И тут они увидели. Душераздирающее зрелище. С их берега к водопаду вел хлипкий на вид висячий мост.
  - Зачем? - спросил Иво, хмуро изучая сооружение. - Зачем нам теперь куда-то идти? Я ведь так понял, что это все воображаемое. Мы - те пятеро подопытных кроликов твоего доцента, да? Нам все только показывают. Нужно просто снять виртуальные шлемы!
  - Все не так просто, - сказала Тилли. - Я же говорю: никто ничего не замечает. Нет шлемов. Нет ничего. Подопытные ходят, едят, спят, работают. Весь этот мир нам показывают изнутри. Из наших голов, понимаешь?
  - Тогда тем более нужно сесть и подумать.
  - Но мы же зачем-то должны были найти Леди Бессмертия, - возразил Готфрид.
  - Это опыт, - упрямо гнул свое Иво. - Такое задание в дурацком эксперименте.
  - Но, может быть, задание имеет какой-то смысл? - предположила Тилли. - Важно, что богиня любви нам поможет. И мы можем думать по пути.
  - На этом мосту я могу думать только об одном - он вот-вот упадет. Слушай, а лошади?
  - Мы поведем их за собой.
  - Тогда я буду думать о коняке. Что она вот-вот упадет.
  - Все воображаемое, - подсказал Готфрид.
  - Вот она воображаемо и утонет! И я с ней.
  - А я не могу понять, - заговорил вдруг Айвен. - Нашим мозгом пользуются, в нем разыгрываются вот такие события. Но ведь если никто этого не замечает, то я, например, веду себя как обычно. То есть, учусь, хожу на работу, прихожу домой. Но я-то здесь, в смысле - мое "я", мой разум, моя память.
  - Не знаю точно, - пожала плечами Тилли, - но ты совершаешь эти воображаемые приключения, не замечая этого. Используется та часть мозга, которая обычно не задействована. Что-то вроде раздвоения личности.
  - Я убью этого доцента, - пообещал Иво.
  - Надо еще выбраться отсюда, - вздохнул Готфрид.
  - Хватит рассуждений! - скомандовала Тилли. - Мне встреча с богиней любви кажется важной.
  Она спрыгнула на землю, взяла коня в повод и осторожно вошла на висячий мост. Доски под ногами коня трещали (всем, кроме нее, показалось - зловеще), вдруг налетел ветерок. Мост слегка покачивался.
  - А перильца чахлые. Как она держит равновесие? - пробормотал Готфрид.
  Тилли прошла несколько метров, и вдруг перед ней появилась женщина с золотистыми волосами в одеждах жемчужного цвета.
  - Сойди с моста! - громко сказала она.
  Тилли посмотрела ей в глаза самым свирепым взглядом Морриган:
  - Прыгнуть вниз или взлететь? Не остановишь меня!
  - Кто это? - спросил ее в спину Иво.
  - Богиня любви.
  - Какая-то очень неприятная богиня любви, - пробормотал Айвен.
  - Самое оно, - буркнул в ответ Иво. - Не Афродита, а самая что ни на есть виртуальная язва. Что-то она не собирается нам помогать. А наша воительница взяла с ней неверный тон. Надо было послать к ней тебя. Ты бы ее очаровал, зачаровал...
  Богини, между тем, мерили друг друга взглядами и не собирались уступать друг другу.
  - И долго будем торчать на мосту? - поинтересовалась Тилли.
  - Тебя здесь не должно быть, - богиня любви сжимала кулаки. - Уходи! Они - мои!
  У Тилли не заметно было желания сражаться с богиней. Еще не знала всех своих сил?
  - И какие же у тебя планы относительно них? - спросила она богиню любви.
  - Не делай вид, что не знаешь. Все шло хорошо, пока не появилась ты. Тебе запрещено помогать им, ты только модуль-наблюдатель.
  Теперь Тилли знала, что попала сюда не случайно. Значит, _о_н_ использовал в "Призраке" и ее?!
  - Я пообещала им помощь и сдержу слово.
  - Даже выступив против нас, таких же богов как и ты? - презрительно улыбнулась богиня любви. - Это наше дело, а не людей. Разве мы не имеем права повеселиться, глядя на судьбы смертных.
  - Заткнись! - вдруг крикнул Иво. - Ты не существуешь! Поэтому не тяни время и уматывай с дороги, виртуальная стерва!
  Богиня любви даже не посмотрела на него.
   - Мы, богини, должны уважать друг друга. Но я вижу, что ты, Морриган, уже сделала выбор.
  - Ну, ясно, - кивнул Айвен. - Не переживай, Иво, у нее нет варианта ответа на твою реплику, поэтому выполнена команда "Пропустить".
  - Нас?
  - Твои фразы. Она не поняла их и не ответила. Но ты все-таки не рискуй. А вдруг ты случайно применишь ключевые слова?
  - До встречи! - Богиня любви расплылась в воздухе.
  Тилли осталась на мосту сама. Вздохнула с облегчением и пошла дальше. Решила сделать все, чтобы спасти остальных. Даже ценой своей жизни. Почему-то было наплевать на то, что с ней может случиться. Можно превратиться в тролля, как сказал Айвен? Ну и что?
  Другое дело - как бы укрепить и усилить свою мощь? И вдохнуть уверенность в остальных.
  - Ну, что вы стоите? - крикнула им через плечо. - Вперед! Мост выдержит еще одного человека и лошадь!
  Первым пошел было Айвен, но Иво схватил его за руку:
  - Подожди. Ты наш маг, ценная личность, будешь переходить один. Пойду я.
  - А ты должен спасти мальчика, - сказал Готфрид. - Пойду я.
  - Послушай, Тилли... то есть, богиня Морриган, а зачем мы туда идем? - спросила Ингигерда. - Мост упирается в скалы. Везде обрывистый берег. Возможно, мы и залезем наверх, но лошадям ни за что не подняться.
  Айвен даже развел руками:
  - Как же никто не сообразил? Ингигерда, ты умница. Тилли... то есть, богиня Морриган, что ты об этом думаешь?
  - А ты? Маг - ты.
  Он потер щеку, огляделся, сдвинул брови.
  - Ой! Ой-ой-ой!
  Лошадь Тилли плавно поднялась над мостом и поплыла к скалам, набирая высоту. Удивленное животное явно чувствовало что-то твердое под ногами, потому что шустро перебирало ими. Растерявшаяся Тилли несколько секунд висела на поводе, потом вдруг очутилась на крупе лошади, позади седла.
  - Слушай, парень, да ты получше Копперфильда! - просиял Иво. - Только бы у меня не закружилась голова.
  - А ты не смотри вниз и на водопад, - посоветовал Готфорид. - Любуйся скалами.
  Так, по очереди, Айвен переправил всех, в том числе и себя.
  Оказалось, что с противоположной стороны скал берег спускался пологим склоном к лесу. По сравнению с живописной рекой и водопадом он казался темнее, но, главное, и непроходимым. Деревья не были высокими, но даже на опушке стояли почти вплотную друг к другу.
  - Мы должны туда идти? - спросил шмель Стальной с сомнением поглядывая на лес. - У кого есть компас?
  - У меня его нет, - сказала Ингигерда, - но тот мальчик, которого нужно спасти, где-то рядом.
  - Откуда ты знаешь? - удивился Иво.
  - Да вот же мой птенчик. - Она указала на зеленую птичку с красными глазами, которая сидела у нее на плече.
  - Но ты, как я помню, посылала дракона!
  - Это и есть дракон. И он указывает на этот лес.
  Тилли вдруг остановилась.
  - Я вспомнила! Здесь, недалеко от опушки леса, есть пещера, а в ней артефакт! Он-то нам и нужен.
  Иво оглядел стену деревьев, выискивая просвет пошире.
  - И что? Опять поскачем по воздуху? Или пойдем пешком, а лошади полетят за нами, как воздушные шары?
  - Лучше бы здесь был Рапид, - вздохнул Айвен. - Мы поискали бы пароли или придумали бы что-нибудь еще для выхода в реальность. Ну ладно, где пещера?
  Тилли собралась ответить, но...
  - Кристалл мой! Вы обманули! Гады вы оба! - услышали они мальчишеский крик.
  - Отдай добром, Ивар! - бубнили в ответ голоса взрослых.
  - Уходи, пока я не прибил тебя, Горн!
  - Кристалл! Это тот самый артефакт! - Тилли бросилась к большому холму, который выглядывал из-за редких деревьев, и колошматила мечом ветки перед собой.
  - Это тот самый мальчишка! Ивар! На него кто-то напал! - ринулся за ней Иво.
  - Держи их! - кинулись за ними остальные, и не совсем ясно было, кого или что держать: Кристалл, Ивара или напавших на него.
  Обежав каменистый холм, увидели издали Ивара, Горна и седобородого.
  - Кристалл мой! Вы обманули! - кричал мальчик, вытирая кровь с лица рукавом и все еще не в силах подняться после удара Горна.
  Горн и седобородый обращали на его крики не больше внимания, чем на скулеж щенка. Каждый из них тоже считал, что Кристалл принадлежит ему. Несмотря на дряхлый вид первым кинулся в драку старик. Удар посоха сбил Горна с ног. Но он что-то выкрикнул, посох засверкал искрами, и седобородый с воплем выпустил его из рук.
  - Ты, глупец! - крикнул Горн. - Украл у меня посох, а теперь хочешь украсть и Кристалл!
  - Помоги мне, малыш! - закричал в свою очередь старик. - Двенадцать лет назад он послал меня за Кристаллом, и вот, что со мной произошло в пещере! Если бы позже не украл у него посох, то состарился бы еще больше и умер! И я ведь помог тебе, ты не погиб и не стал калекой или старцем!
  Но Ивар в ужасе смотрел на обоих.
  Тогда седобородый перешел к более решительным действиям, попытавшись вцепиться Горну в горло. Чародей отбивался изо всех сил и выронил Кристалл. И тот опять оказался у мальчика. Он бросился бежать, хотя его шатало от магического удара. Горн и седобородый кинулись за ним с временным единодушием:
  - Отдай Кристалл! Ивар, отдай по-хорошему! Ивар, кому говорю!
  И вдруг оба преследователя попятились:
  - Богиня Морриган!
  - И великий маг Айвен, - сообщил им запыхавшийся Иво, чтобы усилить впечатление.
  - И другие славные воины и маги! - прокричали шмели с плеч Готфрида, а Ингигерда приняла самый важный и величественный вид.
  Увидев такое количество грозных противников Горн и седобородый замерли, раскрыв рты и выпучив глаза. Тем временем Иво торопливо достал медальон бездухов с изображением дракона и погрозил им:
  - Обижаете ребенка, гады? Вот сейчас я вас превращу в болотных лягушек! Не бойся, Ивар.
  Горн и седобородый мигом очнулись, упали на колени и завыли в один голос:
  - Не губи! Спрячь этот ужас! Сжалься!
  А Ивар запальчиво сказал:
  - Я не ребенок!
  - Так это и есть мальчик, которого нужно спасти? - спросил великий маг Айвен, рассматривая Ивара, а тот обводил взглядом и преследователей, и новоприбывших, пытаясь найти лазейку для бегства. С особенной опаской он смотрел на Тилли, которая медленно приближалась к нему.
  - Да, Айвен, удачно получилось, - ответил Иво. - Не бойся, парень, эти бандюги ничего тебе больше не сделают. Они вообще не настоящие.
  - Не настоящие? - переспросил Ивар. - Не настоящие, а дерутся больно. Ой, Морриган, ты чего?
  Но Тилли уже схватила Ивара за плечи и крепко встряхнула:
  - Ага, Ивар? Ивар, да? Попался! Я же просила тебя не лезть, просила по-человечески, предупреждала! И нам напортил, и сам вляпался! Дурак сопливый!
  - Ты что, Тилли? - Готфрид попытался оторвать ее от Ивара. - Что случилось? Ты сердишься, что он опередил нас и достал из пещеры Кристалл? Морриган, мы же можем договориться по мирному и...
  - По мирному?! - вскипела Тилли еще больше. - Какая я вам Морриган?! То есть, да, Морриган... псевдоним... но этот... - глаза ее вдруг наполнились слезами, струйки их потекли по щекам. - Этот мальчишка - хакер. Он взломал "Призрак"! Он выкрал пароли! Он прикрывался псевдонимом Иво, но я его выявила и, чтобы не путать с существующим модулем, присвоила ему псевдоним Ивар. И предложила убираться вон из системы, но он не послушал. Так ему и нужно! Пусть играет тут всю жизнь, а мы заберем у него Кристалл и...
  Все были ошарашены слезами грозной Морриган, особенно мальчик:
  - Чего она плачет? Я же ничего с этими паролями не делал, что я, дурак какой?
  - Не делал, да. Если бы делал, то я бы тебя убила. Но из-за тебя я их поменяла и забыла. У-у, противный!
  - Ой!
  - Не бойся, парень, это она так, - пробормотал Иво. - Тилли, успокойся.
  - Я не боюсь, - медленно ответил Ивар, забыв о зажатом в кулаке Кристалле и по очереди поглядывая на них. - Вот фигня какая... я совсем во все это поверил... Но классные графика и спецэффекты.
  - Дурак, совсем дурак! Откуда ты только взялся, откуда, откуда?! - Тилли отшвырнула шпагу и погрозила кулаком.
  - Чего она орет? Я же ничего с этими паролями не делал. Я просто их собираю. Ну, знаете, как марки там собирают или еще что? Интересно же. Ну честно-честно, ничего я не делал!
  - Ты действительно маленький дурак, - Тилли вдруг перестала кричать и плакать, устало покачала головой. - Ты думаешь, что это игра и какая-то виртуальная реальность? Что ее можно - р-раз! - и выключить?
  - А что, нет? - вот теперь Ивар кажется начал к ней внимательно прислушиваться.
  - Если это виртуальная реальность, то сними очки, перчатки и прочее. Выйди из этого.
  - Не... не могу... А что...
  - Это все у тебя в голове. И ты сам у себя в голове. А мы у себя в головах, если так можно выразиться. А чтобы все выключить, нужно находиться снаружи, возле компьютеров системы "Призрак". Но из-за тебя это тоже не получиться!
  - Я ничего не делал! Не делал!
  - Ты украл пароли, и я их поэтому поменяла. А из-за аварии забыла. Проклятый дурак! Заберите у него Кристалл, и пусть остается здесь!
  - Подожди, - Айвен осторожно похлопал ее по плечу. - Покричать и пообзывать друг друга мы всегда успеем. Ты объясни - зачем нам этот Кристалл? Он может нам помочь связаться с компьютерами "Призрака"?
  - Да. Точнее, нет.
  - Так "да" или "нет"?
  - Этот Кристалл - одно из ваших заданий. Когда вы все их выполните, то "Призрак" начнет плавное отключение вас от системы, и все будет в порядке.
  - Так почему же ты об этом молчала?! - возмутился Иво. - Мы теряем время, гавкаемся с богинями любви, занимаемся всякими дурацкими герцогами и колдуньями-овцами, а она хоть бы сказала...
  - Спокойно, - перебил его Айвен. - Следи за бандитами.
  - Мы не бандиты, - вякнул Горн.
  - Вы хуже, - сказал Иво хмуро и погрозил ему медальоном.
  Чародей и седобородый притихли опять, а Тилли пожала плечами:
  - Когда я попала сюда, то ничего не помнила. Но постепенно стала вспоминать. И вы тоже, я вижу. Это странно.
  - Почему?
  - Исследуемые не замечали раздвоения своей личности. Мне кажется, что Артем Николаевич что-то пытается сделать. Но он не знает паролей.
  - То есть, единственный способ выбраться без проблем для психики - это выполнить все задания за оставшиеся шесть дней?
  - Да. Но не за шесть, а за пять.
  - И тут путаница, - подал голос дотошный Готфрид. - Та колдунья-овечка тоже говорила то шесть, то пять, теперь я припоминаю.
  - Неужели сбоит система? - с тоской вздохнула Тилли. - А все из-за этого мальчишки.
  Ивар посмотрел на нее исподлобья:
  - Ха, я виноват! Вы с каким-то дядькой проводите тайные опыты на людях, а я виноват!
  - Он прав, но время поджимает, - буркнул Иво. - И Айвен прав тоже: ругаться будем по пути. По быстрому решим, что делать с этими бандюгами, а потом перечислишь все задания.
  - Какой смысл выполнять их? Заданий было слишком много, Артем Николаевич хотел проверить максимальную производительность.
  - Так что же, сидеть, плакать и превращаться в троллей?!
  - Спокойно, Иво, - Айвен сосредоточился. - Тилли, мы должны постараться сделать все, что нужно. Пожалуйста, назови задания и...
  В этот момент "птенчику" Ингигерды надоело сидеть на ее плече, он спрыгнул на землю и мигом превратился во внушительного и очень неприятного на вид дракона. Дракон посмотрел на Горна с седобородым и хищно облизнулся. Это было больше того, что оба могли вынести даже ради Кристалла. С отчаянными воплями они кинулись прочь, дракон за ними. Остальные проводили их взглядами, затем взглянули на Айвена.
  - Опять?!
  
  21
  
  - Эй, ты!
  - Да! - с горячностью прошептал в ответ Айвен. - Именно, варварским! Я всегда говорил Герде! То есть, перечисляй задания, Тилли! Где это я?
  - Лешка, ты долго будешь общаться со своей улиткой? - спросил Жека.
  Айвен очнулся. Изумленно потер лицо ладонями, встал и оглядел гараж.
  - Наконец! - проворчал Жека. - Мы думали, ты любуешься ею, как филителист ценной маркой. Есть у меня такой знакомый, по полчаса смотрит.
  - Это улит, - машинально пробормотал Алексей, хотя это не имело никакого значения. - Я... я задумался.
  - О чем?
  - О... не помню...
  Он действительно не помнил, только на душе, как говорят, кошки скребли. Отчего?
  - По-моему, - усмехнулся Игорь, - ты рассказывал Рапиду о каких-то Герде и Тилли. Очень симпатичные девушки?
  - Кто?
  - Ну, Герда и Тилли. Минут десять ты о них рассуждал.
  - Не знаю таких... не помню...
  Жека хмыкнул:
  - Если будешь все время к улиту подходить и так странно задумываться, то лучше посади его за стол с нами. На дальний конец.
  - Нет-нет, все в порядке. - И Алексей постарался, чтобы друзья не заметили его подавленного состояния. В конце концов, он сам их пригласил.
  Но когда около полуночи Жека и Игорь ушли, он вернулся в гараж и ошалело уставился в висевшее на двери маленькое зеркало. Видел в нем только испуганный глаз и часть наморщенного лба.
  "Что это было? Какие Герда и Тилли? Какое задание? Почему я называл себя Айвеном и не сразу понял, что Жека обращается ко мне? Поплохело? Почему?" Взял с полочки мелок и рядом с зеркалом написал "Герда и Тилли".
  Бесполезно.
  Ничего ему эти имена не говорили.
  Он задумчиво прошелся по гаражу, понял, что причина его тревоги не только в странном помутнении сознания, и вышел к машине доцента. Стояла на том же месте, где он ее поставил, голубой искоркой мигал огонек автосигнализации.
  - Я же был без прав! - вдруг вырвалось у Алексея.
  Он пытался вспомнить и понять, но все заслонял больничный налет.
  "Ладно, доцент был расстроен, но он так подробно мне объяснил. Нет, не то, не так! У меня нет прав, а я согласился ехать! Почему? Ни туда, ни обратно меня это не волновало. Совершенно! Я даже пригнал машину к себе домой. Что сказала бы Нина, если бы меня задержали? А ведь завтра утром придется ехать по центру! Нет, теперь уже не придется. Пусть забирает машину сам владелец".
  Выбросив пустые коробки, бутылки и банки в мусорный контейнер, он забрал Рапида и поднялся в квартиру. Там было тихо, безлюдно и одиноко. Алексей устроил Рапида в ванне, включил телевизор и прилег на диван.
  И заснул с большим удовольствием.
  Спал крепко и без сновидений.
  Можно сказать, сладко.
  Так что, хотя на следующее утро Айвен проснулся раньше, чем обычно (такое случалось после вечера бриджа), настроение у него оказалось прекрасным.
  В квартире было тихо, Герда уже ушла. Ничего странного, начинала работу на час раньше него. Вчера она ничего не ответила на вопросы Айвена о странном поведении Шефа, сказала, что у нее болит голова, что если хочет, то пусть поужинает, а она валится с ног и просит ее не тревожить. Когда он заглянул в спальню, она уже спала, и он устроился в комнате для гостей.
  Итак, проснулся веселым и бодрым.
  Под душем и за бритьем он даже запел.
  Утро было ясным, небо чистым.
  Но потом все пошло как-то странно.
  Автобус опаздывал. Ситуация невероятная, потому что автобусы не опаздывают никогда! Айвен стоял на остановке пораженный до глубины души, выжидательно глядя в сторону холма, над которым обычно появлялся красный силуэт. Часы тоже ошибаться не могли, было десять минут десятого. Нудная пунктуальность городских коммуникаций являлась составляющей и очевидной частью мира. Пустая остановка вдруг показалась Айвену странно нереальной, а воздух наполнился неопределенной аурой загадки. Загадки, которая граничит с предчувствием близкой катастрофы.
  Тем временем из стоящей неподалеку автомашины службы порядка вышел солидный мужчина в серой форме. Оставшаяся в машине женщина разговаривала с кем-то по коммуникатору. Прошло наверняка больше минуты, прежде чем слова, сказанные спэшником, дошли в Айвена. Он арестован!
  Повода задержания ему не сообщили. Несколько следующих часов провел одиноко в ярко освещенном, почти пустом помещении. Никто им не интересовался. Никто не отвечал на вопросы. В конце третьего часа пригласили его в другую комнату, но и там не предъявили обвинения. Скучающий служащий задал ему несколько бессвязных вопросов. О погоде, знакомых, об условиях работы. Просил повторять некоторые ответы, хотя к их содержанию казался безразличным. А через четверть часа Айвена попросту забрали и куда-то повели, не реагируя на громкие его протесты.
  Во второй машине СП два конвоира воспринимали Айвена с тем же безразличием. Выполняли поручение без раздражения, его вопросы, перерываемые теперь уже и проклятиями, игнорировали. Старший что-то сказал системе визуализации, экраны среагировали перескакиванием картинок. Наконец остановились на местных новостях.
  Айвен с удивлением увидел себя сидящим посреди большого судебного зала. Это должен быть сон! Он еще не проснулся! Протер глаза, чтобы увидеть, как встает и выражает согласие со всеми предъявленными ему обвинениями. Айвен на экране говорил срывающимся, резким голосом. В конце концов упал на скамью подсудимых и зарыдал. В зале возник легкий шум. Судья объявил перерыв.
  Конвоир выключил программу, сообщил лаконично:
  - Попытка совершения убийства, что означает четвертый сектор.
  - В пятый ближе, я должен быть дома до полуночи, жена меня убьет, - запротестовал второй конвоир.
  - Подожди минуту, я поговорю с ними, - прервал его первый, после чего пробормотал в коммуникатор несколько фраз. - Порядок. Тебе повезло, жене не придется ждать. В пятый!
  - Тогда едем. И поскорее.
  "Герда! - подумал Айвен. - Когда Герда узнает..."
  Мир разбился вдребезги.
  Развалился на кусочки.
  Да так, что Алексей ошалело сел на диване и уставился в экран телевизора, где как раз выламывалась какая-то ведущая.
  Это был жуткий сон, да-да-да. Сейчас всего лишь сон. Но несколько часов назад, в гараже, он уже его видел. За несколько минут он прожил несколько часов в странном другом мире. Сон с открытыми глазами.
  Алексей покачал головой. Нет, всякое бывало, всякое: от недосыпа или после нескольких стаканов - он плохо переносил алкоголь - мог стоять где-нибудь в метро или в очереди и самым настоящим образом спать, даже не закрывая глаз.
  Но сегодня?! Он собирался в ночную смену и специально поспал днем. Он не успел еще даже пива глотнуть, потому что был за рулем. И... и все было так ясно и ощутимо, словно наяву, такого он не помнил! Было в гараже, и возле гаража, и во сне.
  "Опять? Опять Герда? Что за жуткий кошмар? Триллер какой-то вспомнился, что ли? Нет, не нужно врать и уговаривать себя: это был не сон. Или сон, но очень подозрительный, таких снов не бывает... у меня не бывает! Герда, Герда... В "Снежной королеве" были Кай и Герда, но это сказка. Хотя и из сказки можно сделать..."
  Он сонно побрел в туалет, по пути удивился, что в ванной горит свет, вспомнил о временном жильце ванны. И по привычке человека, большинство вопросов задающего компьютеру, обратился к тому из них, кто был ему симпатичнее всех:
  - Рапид, кто такая Герда?
  - Общий поиск или по "Призрак".
  - Вот-вот, призрак - самое оно, - Алексей плеснул водой в лицо и окончательно пришел в себя. - То есть, я хотел сказать, общий...
  - Ближайший персонаж: Ингигерда, колдунья, - перебил его докладывающий Рапид. - Пароль не найден.
  - Какой пароль, э?
  - Поступила команда искать пароли самостоятельно. Двадцать пятнадцать.
  - А... было... в гараже... Значит, колдунья? На кафедре биотехнологий? Да, сейчас это модно. А еще у них кто? Эта... э-э-э... Вот! Тилли есть? С данными клиента, пожалуйста, - заинтересовался Алексей.
  - Персонаж: Голос Тилли или Морриган, богиня. Клиент: Матильда Георгиевна Орская. Группа "Штурм". Самочувствие в пределах нормы.
  - Кто?
  - Не понял.
  - Повтори по Тилли.
  Рапид повторил.
  - Она же умерла.
  - Не понял.
  - А кто еще? С данными клиента.
  - Персонаж: Айвен, маг. Клиент: Чернов Алексей Андреевич. Группа "Штурм". Самочувствие в пределах нормы.
  - Айвен, маг?
  Рапид бесстрастно повторил.
  - А ты уверен, что Матильда сейчас жива? - настороженно спросил Чернов Алексей Андреевич и еще раз умылся.
  - Не понял.
  - Откуда и когда получена информация по Матильде.
  - Последний опрос датчиков клиентов: ноль часов сорок минут. Самочувствие всей группы в пределах нормы.
  "Недавно. Ничего не понимаю. Причем тут я? Стоп! У меня пока все в порядке. А вот с Матильдой что-то перепутали. Там в больнице. И запутали меня".
  От волнения даже заговорил опять вслух:
  - Ну, конечно! Она без сознания, и они затолкали ее в морг. В холодильник!
  - Не понял, - отозвался Рапид.
  - Неважно. - Алексей кинулся было в прихожую, но тут же вернулся, вытащил Рапида из ванны, посадил в пакет и опять остановился:
  - Права. Чуть не забыл права. Но машина не моя! Плевать, позвоню с дороги доценту. В любом случае нужно что-то делать.
  И выбежал из квартиры в подъезд, а оттуда в ночь.
  Уже светало. В кустах что-то тихонько зашуршало, коротко и резко крикнула какая-то птица. Горизонт с края обрыва казался удивительно далеким. Алексей попятился, оглянулся: и вправо, и влево и вдаль уходило огромное плато.
  Только через несколько мгновений он сообразил, что находится в Катакомбах, на пятом уровне или в пятом секторе, как его профессионально назвал Шеф в разговоре с Айвеном. Негодяи, без следствия и суда!..
  Он поднял пустые ладони - пакета с Рапидом в них не было - и внимательно их рассмотрел. Руки как руки. Но одет он был в светлые свободные штаны и переливчатую рубашку навыпуск. Таких у него не было. Одежда принадлежала Айвену.
  - Я не Айвен. Я - Алексей. Я - Алексей! Я - Алексей! - с нажимом повторил он несколько раз, переводя взгляд с одной похожей на шахматные фигуры башни внизу на другую.
  Было необходимо почти кричать, чтобы заставить себя не верить дурацкой мысли, что он муж Герды, попавший в неприятную ситуацию, оказавшийся в таинственных Катакомбах. Он Алексей Чернов, муж Нины, попавший ситуацию не только неприятную, но и почти непонятную.
  - Этот гад сделал меня персонажем в своем "Призраке"... или "Штурме". Но я не персонаж, я - Алексей Чернов!
  Голос его сорвался, вдруг стало стыдно за истерику, он замолчал.
  "Ладно, я Алексей. И что теперь? "
  Что-то просвистело над его головой, обдав воздухом, словно от веера.
  Шмель? Большая муха?
  Свистнуло ниже и тренькнуло о каменный край обрыва. Еще ничего не понимая, но чувствуя опасность, Алексей упал на землю и пополз от края. Новая пуля - он вдруг понял, что в него стреляют -швырнула песок в лицо. Весь покрывшись потом и ругая доцента, Шефа и неизвестного стрелка, он полез дальше. Голова оказалась ниже ног, значит, от обрыва шел уклон. А пули больше не свистели.
  Откуда могли стрелять?
  В небе ничего не летало. Оставались только "шахматные башни". Вот значит, как происходит охота? Вот, где прячутся мерзавцы, которым ничего не стоит убивать людей!
  Невинных людей - теперь он знал и это.
  "Это не реальность, - сказал он себе. - Через некоторое время я опять очнусь. И набью морду доценту! Нет, сначала выясню, что там с Матильдой, а..." - это мысль заставила его подскочить с земли: он же собирался ехать в больницу, но вместо этого торчит в этой... в этом... пропади оно пропадом, в чем-то!
  - Это не реальность! - крикнул он. - Когда я опять очнусь...
  На этот раз пуля чиркнула по руке чуть выше запястья, содрав кожу и ужалив как ожогом. Алексей распластался на земле и опять пополз вниз по склону.
  
  22
  
  Айвен молчал, глядя куда-то в себя. Все ждали продолжения слов, но его не было.
  - И что? - нетерпеливо спросил Иво, глядя в неподвижное лицо товарища по несчастью. - Это на тебя "птенчик" так подействовал?
  Айвен молчал, на щеках его ходили желваки, глаза прищурились. Потом он приоткрыл рот, как будто силясь что-то сказать... и упал. Никто не успел подхватить его. Свалился как подкошенный, словно какой-то великан наступил на него и втоптал в землю. Тилли в ужасе опустилась возле него на колени, не чувствуя острых камней.
  - Але... Але... - пробормотала она и тоже закрыла глаза.
  - Ну вот: один без сознания, вторая с ума сходит, - прошептал Иво.
  Но Готфрид нагнулся к Тилли и спросил:
  - Что ты говоришь? Что означает это "Але"?
  - Не знаю... - выдохнула она, открывая глаза. - Почему-то сказалось.
  - Может быть, это "алле"? "Алле" - идем, давай, - тихо предположила Ингигерда.
  - Если человек лежит без сознания, ему не говорят "идем", - возразил Готфрид. - Мне кажется, что "Але" - это имя. Или часть имени.
  - Не помню такого имени, - растерянно призналась Тилли.
  - А какие вообще имена мы помним? Кроме здешних.
  С минуту все молчали. Потом Иво хмуро перечислил:
  - Лексус, форд, мерседес, тойота. Могу продолжить.
  - Пирсинг, - сказала Тилли.
  - Шанель, - пробормотала Ингигерда.
  - Не помню, - пожал плечами Ивар.
  - Джексон, - с усилием выговорил Годфрид. - Не густо.
  - Рапид, - вдруг осенило Ивара.
  - Я здесь! - рявкнул за их спинами зычный бас.
  - Мама моя, мамочка, - обернувшись, сказал Годфрид. - А этот откуда здесь?
  Басом рявкнул зеленый бородатый тролль. Тот самый, который недавно вместе с Георгом пытался ограбить корчму Беззащитной Сиротки. Сейчас он браво стоял перед ними с большущей дубиной на плече и улыбкой от одного уродливого уха до другого. Правда улыбка так напоминала злобный оскал, что Ивар невольно спрятался за спину Иво.
  - Вы позвали - я пришел, - объяснил тролль.
  - Вот не знал, что тебя зовут Рапид, - покачал головой Готфрид. - А позвали... мы просто назвали твое имя.
  - Мое имя называют - я прихожу и выполняю.
  - Что выполняешь?
  - Что прикажете.
  - Да нам не...
  - Подожди, - перебил Готфрида Иво. - Если пришел, то пусть тоже назовет имена. Послушай, Рапид, какие имена ты знаешь?
  - Матильда, - с готовностью ответил тролль. - Ингигерда. Айвен. Готфрид. Ивар. Мартина...
  - Ну-у, эти мы знаем, - перебила его Тилли.
  - Заткнись! - рявкнул Иво. - То есть, не перебивай его, хотел я сказать. Продолжай, Рапид, мы слушаем.
  - Мартин, Георг, Элизабет, Герберт, Маркус, Ронни, Горн, Полосатый, Стальной, Иван, Алексей, Марина, Матильда, Елена, Андрей, Мирослав, Николай, Петр, - выпалил Рапид. - Могу поискать и в сети.
  - Спасибо, пока не нужно... как ты сказал, в сети? Во Всемирной Сети? У тебя есть выход в Сеть? Тогда пошли!
  - Пошли, - согласился тролль. - А куда?
  - Ну, туда, где твой компьютер? Или ты через телефон?
  - Я не понимаю, - захлопал тролль глазищами. - Зачем компьютер, зачем телефон?
  - А как же ты выходишь в сеть?
  - Через сетевой обозреватель.
  - Совсем тупой, - рассмеялся осмелевший Ивар. - А обозреватель где ты запускаешь?
  - В оперативной памяти, - с готовностью ответил тролль.
  - А оперативная память где? Она ведь в компьютере. Или она у тебя личная? - потерял терпение Иво.
  - Да, - радостно ответил тролль.
  - Что - да?
  - Оперативная память в компьютере. Я - компьютер. Оперативная память у меня личная.
  - Он свихнулся, - опять фыркнул Ивар.
  - Заткнись! - крикнул теперь уже Готфрид. - Наконец-то мы наткнулись на что-то толковое! Надо же, а тролль ведь болтался совсем рядом с гостиницей! Кто же знал, что это компьютер. Рапид, ты знаешь о проекте "Призрак"?
  - Я знаю о проекте "Призрак".
  Тилли вдруг вскочила на ноги:
  - Рапид! О господи! Рапид! Алексей! Да, Рапид!
  - Что? Что? - заволновались все.
  - Я вспомнила. Мощности компьютеров нашей кафедры не хватало, и мы подключали Рапид, биокомпьютер из Лаборатории инноваций. И на нем работал Алексей. Студент. Как же его фамилия?
  Она вдруг опомнилась и опять присела возле лежащего Айвена:
  - Айвен, Алексей! Ты слышишь? Ну, очнись же! Алексей!
  - Рапид, а ты можешь сказать, почему Айвен с нами не говорит? - Готфрид старательно подбирал слова вопроса.
  - Я могу, - с готовностью отозвался тролль. - Айвен сейчас занят в другом эпизоде.
  - Но почему?
  - Системная ошибка. Неправильное питание.
  - Низкое напряжение или частота скачет? - заволновался Иво.
  - Слишком много сладкого.
  - Этого еще не хватало! - всплеснула руками Тилли. - Кто-то перекормил его сладким? Ладно, на это сейчас мы влияния не имеем...
  - Перекормил? - пробормотал Готфрид. - Ладно, проехали, перекормил так перекормил. Ты знаешь, как им управлять?
  Тилли кивнула.
  - Рапид, ты можешь назвать пароли по "Призраку"?
  - Один найден. Поиск продолжается.
  - Ты ищешь пароли?
  - Дано задание: найти пароли.
  - Вот хорошо! - обрадовалась Тилли. - Хоть кому-то пришло в голову. Рапид, назови найденный пароль!
  - Назовите общий пароль, - потребовал тролль.
  Она беспомощно пожала плечами:
  - Не помню. Рапид, назови найденный пароль! - попробовала она спросить более властно.
  - Назовите общий пароль.
  - Э-э, - протянул Ивар, - как это? Что-то в голове вертится...
  - Так вспоминай! - обернулась Тилли. - Из-за тебя все заварилось!
  - Опять орет! Если она будет на меня орать...
  - Не будет, - пообещала Ингигерда. - А захочет - я зажму ей рот. Нет, правда, Тилли, дай парню сосредоточиться.
  - Каждый... - неуверенно произнес Ивар. - Да, точно: каждый делает свое счастье.
  - Рапид, каждый делает свое счастье, - повторила Тилли.
  - Пароль неверен, - улыбаясь, сказал тролль.
  - Как же неверен! Я точно... - Ивар даже зажмурился, вспоминая. - Каждый начальник своего счастья.
  - Рапид, каждый начальник своего счастья.
  - Пароль неверен, - улыбка тролля зашкаливала.
  - Он еще и улыбается! - вскипел Иво.
  - А чего ему плакать, с ним же ничего не будет, - рассудительно сказал Готфрид. - И он ведь старается, помогает нам. Но пароль - присказка... поговорка, я понял... Как это там... Что-то вспоминается. Каждый кузнец своего счастья, так?
  - Пароль неверен.
  - И что еще кто вспомнит?
  - Без "так", - оживилась Тилли. - Каждый кузнец своего счастья.
  - Пароль принят, - важно ответил Рапид.
  - Тогда назови найденный пароль - потребовала Тилли.
  - Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж, - с готовностью выпалил тролль.
  - Матильда, ты садистка, - буркнул Иво. - Ничего ж себе пароль! До такого ужаса никто не додумается. И другие пароли такие же?
  - Не помню, - смущенно ответила Тилли.
  - Карл у Клары украл кораллы, - задумчиво сказал Годфрид.
  - Пароль принят, - просиял тролль.
  - Ехал этот через эту, - выговорила Тилли.
  Все посмотрели на тролля. Тролль молча смотрел на них.
  - Не тот пароль, - с сожалением сказал Иво.
  - Пароль может и тот, но сказан неверно, - возразил Готфрид. - Кто "этот"? Через какую "эту"? Тилли, ну напрягись!
  Тилли прижала руки к вискам и отвернулась. Все молчали. Потом Ивар тихо спросил:
  - Рапид, а где Айвен? Что за эпизод? Что с ним?
  - Слишком много вопросов сразу, - ответил тролль.
  - Что с ним?
  - Его убивают.
  - Как убивают?
  - Почему убивают?
  - Из чего убивают?
  - Слишком много вопросов подряд.
  - Хорошо, давай по одному, - согласился Годфрид. - - Как убивают?
  - С охотничьих башен.
  - Почему убивают?
  - На охоте.
  - Из чего убивают?
  - Из огнестрельного оружия, - буквально ответил тролль.
  - Но это же понарошку, мы же в игре - успокоил всех Готфрид. - Рапид, что будет, когда его убьют?
  - Удаление модулей Айвена.
  - А потом? - насторожился Иво.
  - Не знаю, - ответил тролль.
  - Как это - не знаешь? Ты же работаешь с "Призраком"! - возмутилась Тилли.
  - Системная ошибка. Модули "Призрака" перепутаны с модулями Айвена.
  - Значит, если будут удалены модули Айвена, то удалятся и модули "Призрака"?
  - Да, - ответил тролль.
  - А после удаления модулей Айвена и "Призрака"?
  - Перезагрузка. Очистка памяти.
  - Только оперативной? - подозрительно спросил Иво.
  - Оперативной и внешней биопамяти.
  - Что-о? - Тилли так и вскинулась.
  - А что? - Иво схватил Тилли за руку, остальные с тревогой смотрели на нее. - Что ты поняла? Переведи нам.
  - Если Айвен погибнет, то Рапид очистит нашу память. У каждого из нас. Будем мы без памяти. Хорошо, если без памяти о эксперименте.
  - Паршиво, - покачал головой Иво. - Рапид, а если убьют тебя?
  - Меня нельзя убить, - объявил тролль.
  - Уже что-то приятное! - просияла Тилли. - Рапид, мы можем попасть в тот эпизод, где сейчас Айвен?
  - Назовите общий пароль, - потребовал тролль.
  - Не волынь, мы уже назы... - возмутился Иво.
  - Это же комп, - перебил его Годфрид. - Он так работает. Спросит пароль хоть сто раз. Каждый кузнец своего счастья. Рапид, перенеси нас в эпизод к Айвену, но будь рядом с нами, хорошо?
  - Я с вами, - ответил тролль, торжественно салютуя дубиной.
  В тот же миг вокруг засвистели пули, и послышался крик Айвена:
  - Падайте, стреляют!
  К счастью, они оказались в нескольких метрах от высокого края плато и успели растянуться на земле прежде, чем пули стали молотить по каменным выступам.
  - Ползите сюда, ко мне! - позвал Айвен. - Тут уклон к центру плато, опасно только возле обрыва! Они стреляют с башен!
  - Когда мы вернемся, я набью этому доценту морду, - пыхтел Иво. - А тебя, Тилли, выпорю.
  Прижимаясь к земле и не щадя одежды, они спустились к Айвену.
  - Когда мы вернемся, я набью этому доценту морду. А тебя Тилли выпорю, - повторил Иво. Очевидно эта мысль ему понравилась.
  - Не выпорешь, - мрачно сказал Айвен. - Она... как бы это выразится... она не жива.
  - Здрасьте, пожалуйста! Я же с тобой говорю! - улыбнулась Тилли, добравшись до него.
  - Здрасьте. Но в больнице мне сказали, что ты умерла.
  - Ошибка.
  - Очень надеюсь.
  - Алексей, Марина, Матильда, Елена, Андрей, Мирослав, Николай, Петр, - произнес Готфрид, нервно морщась от треньканья пуль.
  - Запомнил! - восхитился Иво. - И что?
  - Алексей - это Айвен. Осталось пять нормальных мужских имен и два женских. Я, Иво, Ивар - трое. Получается, что "Призраке" участвуют еще двое мужчин и одна женщина.
  - Интересно, кто они, - пробурчала Ингигерда. - И с чего ты взял, что Герберт или Мартин имена не такие нормальные, как Иван или Мирослав?
  - О, перестали стрелять, надоело им, - заметил Иво. - Да, это задачка - кто еще в "Призраке"? Мартина или Элизабет? Маркус, Ронни, Георг, Мартин? Или еще кто-то, о ком мы не знаем?
  - Придумала! - вдруг радостно сказала Тилли.
  - Как узнать, кто?
  - Нет, сейчас меня больше волную я. Я придумала, как узнать обо мне. Рапид, ты можешь связаться с городской сорок пятой больницей и узнать о самочувствии Матильды?
  - Могу, - с готовностью ответил тролль. - Запрашиваю. Меня спрашивают, кто спрашивает?
  - Алексей Чернов, - подсказал Айвен.
  - Алексея Чернова просят приехать.
  - Матильда жива?
  - Да.
  - А зачем приезжать?
  - Для консультаций.
  - Каких? Что еще за ерунда? Немедленно отключись от больницы! - Айвен вдруг вспомнил о налете бандитов. - Еще не хватало, чтобы кто-то нашел Рапида и начал в нем копаться!
  Он подозрительно спросил тролля:
  - Ты можешь посмотреть в сети, что там происходит в этой больнице?
  - Могу! - весело ухмыльнулся тролль. - Матильду похитили. Подозревают, сделали это те же люди, что похитили там же, в больнице, другую женщину.
  
  23
  
  Солнце выскочило из-за горизонта необычно быстро и тут же стало раскалять плато, словно огромную сковородку.
  - Вон там, - указал Готфрид, - какие-то деревья. Переберемся туда, здесь мы долго не выдержим.
  - А вы заметили, что ни пить, ни есть, ни чего-то другого нам не хочется все это время, что мы в этих мирах? - спросила Ингигерда, когда они уже шагали к желанному укрытию. - Или такое только со мной?
  - И со мной.
  - И со мной.
  - Но это же виртуал.
  - Не очень-то на это надейтесь, - проворчал Айвен. - Посмотрите на мою руку: пули настоящие. Чуть-чуть точнее, и царапиной бы не обошлось.
  - А меня похитили, - грустно добавила Тилли. - Какие-то бандиты, которые уже кого-то похитили.
  - Кстати о пулях, - вспомнил Готфрид. - Айвен, мы тут узнали новости. Во-первых, если ты погибнешь, то у всех нас вытрут память. Настоящую, не виртуальную. Так что береги себя и лишний раз не подставляйся.
  - Да знаю я, - махнул рукой Айвен, потом вспомнил голос при своем появлении в этом мире: "Без тебя все погибнет" и помрачнел окончательно. - Надо попытаться что-то при... Эй, что вы на меня уставились? Нос у меня позеленел или лицо перекосилось?
  - Что ты знаешь? - вкрадчиво спросила Ингигерда, жестом остановив поток вопросов остальных.
  - О похищении Матильды, - пожал он плечами. - И обо мне. Рапид же объяснил... Да что такое?
  - Ты же без сознания лежал, а сам здесь был! - почти крикнула Тилли. - Или слышал?
  Этот вопрос сразил Айвена наповал. Он даже остановился. Остальные по инерции прошли еще несколько шагов, тоже остановились и обернулись к нему.
  - Так что же? - с нажимом сказала Ингигерда.
  - Чесслово, не знаю. В смысле - не знаю, откуда все знаю. Ох, жарко, пошли под деревья! Так вот, очень правильный вопрос ты задала. Мне как-то и в голову не... Я временами удивлялся, а потом забывал...
  - Ты можешь говорить яснее?
  - Яснее, яснее! Легко тебе спрашивать! У меня в голове никак не сложится... а ведь несколько раз я замечал, но то одно, то другое мешало... кто-то новый появлялся... Эй, Готфрид, а где твои шмели?
  Готфрид скосил глаза сначала на одно, потом на другое плечо:
  - Не знаю. Не заметил. Рапид, а где шмели?
  - Не знаю, - равнодушно ответил тролль. Он стоял в сторонке, облокотившись на дубину, и смотрел куда-то в даль.
  - Почему не знаешь?
  - Нет информации.
  - Послушайте, - перебила их Ингигерда. - Это событие, конечно, странное, и нужно его взять на заметку. Но давайте не отвлекаться от моего вопроса! Айвен, ты сказал, что несколько раз замечал, что что-то знаешь. Что - "что-то"?
  - А на ходу разговаривать нельзя? - спросил Ивар. - Мне ужасно жарко, а вам?
  - Пошли, - кивнула Ингигерда. - Так как, Айвен?
  - Я знаю, - пробормотал тот. - Я знаю о каждом из вас. Как будто вы рассказывали мне... по очереди... о своей жизни... Только я не знаю, о жизни здесь, внутри "Призрака", или наяву?
  - И я тебе рассказывала?
  - Да.
  - Что?
  Айвен открыл рот, потом закрыл и смутился:
  - Это личное... может быть, тебе не хотелось бы.
  Глаза Ингигерды сверкнули, когда она широко их раскрыла.
  - Ни дьявола у меня нет теперь личного, - закричала она, и все, даже тролль, вздрогнули: они так привыкли к ее сдержанности и хладнокровию. - Ничего личного, если каждый может залезть мне в башку и превратить в сказочную старуху! - лицо ее пошло красными пятнами, жилистая шея пугающе напряглась. - Говори сейчас же!
  - Говорю, говорю, - торопливо сказал Айвен. - Вот, уже говорю... минуточку, у меня даже мысли куда-то... нет-нет, не нужно кричать, я говорю. Ты сядь под дерево, успокойся... Да сейчас, я уже говорю...
  Они как раз вошли в не слишком густую, но все же тень кривых и скорченных деревьев. Под деревьями лежали несколько камней, как будто специально перенесенные сюда. Нет, явно это место кто-то приспособил для привала - тут же гаходились остатки костра, и судя по количеству пепла и угольков костром пользовались множество раз.
  - Вот что, - сказал Готфрид. - Ингигерда, я тебя понимаю, но вдруг появятся аборигены? Пусть Айвен растолкует нам, что здесь и как, согласна?
  Она кивнула.
  - Это Катакомбы, - объяснил Айвен. - В здешнем мире сюда отправляют тех... тех... ага, тех, от кого хотят избавиться. Пришивают им какое-нибудь дело и - в Катакомбы. Но сюда отправляют и настоящих преступников. В Катакомбах несколько секторов, мы в секторе для убийц. Ну, и есть охотники, которые на тех, кто в Катакомбах обитает, охотятся. Но охотники за жертвами не ходят, не гоняются. Для этого специальные башни, для лучшего обзора. Хотя и правила есть: можно охотиться только с помощью охотничьего огнестрельного оружия. Вот так, примерно.
  - Значит, этот мир не фэнтезийный? - уточнил Иво.
  - Кажется, нет. О магах и драконах не слышал. Техника у них тут развита, космические путешествия. Пока не попадешь в Катакомбы, очень даже неплохо.
  - А из Катакомб выбираются?
  - Да, бывали случаи, знаю. Но вся сложность в том, что охотничьи башни поставлены на выходах из секторов.
  - Славненькая перспективка, - испуганно сказала Тилли.
  - А чего ж? - пожал плечами Готфрид. - Со времен Шекли, что ли? Или не он это первый сочинил? Неважно, главное, что для книг, игр и фильмов это - модная тема.
  - А теперь мой вопрос, - упрямо напомнила Ингигерда.
  - Да-да, - Айвен сосредоточился. - Ты студентка и волшебница. Все узнала от матери, она учила тебя магии, но из-за магии и погибла. Еще ты умеешь гадать на картах и гадала одному человеку, которого...
  - Хватит, - Ингигерда схватила его за руку, - ты знаешь, да, - по щекам ее скатились слезинки.
  - Прости, что напомнил.
  - Ничего... так нужно...
  - Волшебница? - переспросил Готфрид. - Я не понимаю - ты серьеэно?
  - Да, - она взглянула на него с вызовом.
  - Ну, в смысле, так себя называешь. Сейчас модны всякие шаманы, маги. То порчу снимают, то карму чистят, но денежки берут приличные.
  - Я настоящая волшебница! Денег никогда не брала!
  - Да успокойся. Я просто подумал: в моей реальности магии не было.
  - И в моей, - сказал Айвен.
  - И в моей тоже, - кивнула Тилли.
  - А в моей в газетах печатают рекламу магов и всяких ведьм, - сказал Ивар. - Но, по-моему, это сплошное вранье.
  - Вранье, - согласился Иво. - Нет, если гипноз там, то я понимаю, внушить можно все. Или технология какая-нибудь. Как мы сейчас. Но чтоб - раз! - и перед тобой из воздуха готовый обед появился... нет, такого нет. А карму не пощупаешь и не съешь!
  - Обед я из воздуха приготовить не сумею, только цветы или драгоценности, - сердито ответила Ингигерда. - Но могу предсказать судьбу. Или изменить ее - но это не всегда.
  Она резко повернулась к троллю, который усердно полировал дубину какой-то тряпкой:
  - Рапид, почему Айвен знает все о нас?
  - Нет информации, - ответил тролль, не отрываясь от свого занятия.
  - А скажи... - она чуть замялась, явно подбирая слова. - Ответь: то, что Айвен о нас знает, - это из реальности?
  - Не понял, - буркнул тролль.
  Айвен покачал головой:
  - Что ты от него хочешь, это же машина. Откуда он может знать, что реальность, а что нет? Но если бы и знал, то на твои вопросы у него ответов нет.
  - А откуда мы знаем? Вот смотри, имен почти не помним, в событиях жизни сомневаемся, а ты точно помнишь, как тебя зовут, помнишь о Рапиде...
  - Но Рапид сам признался и себя назвал, - перебила Ингигерду Тилли. - Ой, Алексей, ты что?
  Все с тревогой смотрели на Айвена, который вдруг обхватил голову руками и сложился почти вдвое.
  - Тебе плохо? - положил ему руку на плечо Готфрид.
  - Паршиво!,
  - Где болит?
  - Нигде. Чувство такое - безнадега.
  - Почему? - вырвалось у всех почти одновременно.
  Он поднял голову:
  - Потому что в этом мире, здесь, я тоже работал с биокомпьютером Рапидом. И я уже не знаю, что настоящее, что - нет. И был ли доцент и его "Призрак"?
  Иво прищурился. Готфрид шепотом ругнулся. Ингигерда закрыла глаза. Тилли потихоньку заплакала. Ивар усиленно морщил лоб.
  - Рапид, время, - Айвен вдруг вскочил на ноги и уставился на тролля.
  - Десять часов шестнадцать минут, восьмое, дуодецембер, сто тридцать четвертый год, - ответил тролль, любовно осматривая дубину.
  - Вроде бы правильно, - пробормотал Иво.
  - Да, правильно, - сказал и Готфрид. Остальные закивали.
  - Правильно? - буркнул Айвен. - Правильно здесь? Или в гостинице у Мартины и Мартина? Или в реальности?
  Он задал следующий вопрос:
  - Рапид, ты ищешь пароли?
  - Да, найдены двадцать пять паролей.
  - Что-то много, - засомневалась Тилли.
  - Он ищет любые пароли, а не только по нашему обожаемому "Призраку". Рапид, назови их. Запоминайте... или есть у кого где записать на бумаге.
  Готфрид достал из кармана блокнот и карандаш:
  - Есть! Как хорошо, что я был управляющим гостиницы и вел счета!
  Тролль старательно произносил сочетания букв и цифр, какие-то слова. Но потом его речь стала более вразумительной.
  - Клара у Карла украла кораллы. Ехал грека через реку. Первый блин всегда комом. Как хороши, как свежи были розы. Травка зеленеет, солнышко блестит, - отрапортовал он, гордо подняв дубину.
  - Кажется, это они и есть. Ну, судя по кузнецу счастья, Тилли, ты извращенка, - покачал головой Айвен. - В критической ситуации такие пароли будут стоить кому-то жизни... точнее, разума.
  - Я, между прочим, жертва киднеппинга, - всхлипнула та. - Вам всем нужно только из "Призрака" выбраться, и вы на свободе. А я где-то у бандитов!
  - Как только выберемся, будем тебя искать.
  - Если будете обо мне помнить. Вы же в реале ничего не знаете! Только Айвен и я кое-что знаем. Наверное, из-за той системной ошибки. Кто-то перекормил Рапида сладким, вот он и...
  - Не кто-то, а я, - с раскаянием сказал Айвен. - Он слопал все "коровки". Может, конфеты неподходящие?
  - Подожди о конфетах, - перебил его Готфрид. - Продолжай, мне нравится твой ход мыслей! Я тут подумал... А что с нами, с реальными, сейчас происходит? Мы спим или как?
  - Я же повторяла уже, - сквозь плач ответила Тилли, - вы ведете себя, как обычно, ходите, разговариваете. Ничего не замечаете, и окружающие ничего не замечают. И мы бы здесь, в "Призраке", ничего не помнили бы о реале, если бы не системная ошибка.
  - А! - хлопнул себя по лбу Айвен. - Рапид, назови время системной ошибки.
  - Четыре часа пятдесят минут, двадцатое, июнь, сорок седьмой год, - бесстрастно ответил тролль, откладывая дубину.
  - Если только нет еще какой-то реальности, - просиял Айвен, - если нет каких-то других проектов... так вот, сейчас именно это время и такая дата! А то мне этот дуодецембер показался странным. Это и есть наша реальность. Я ее смутно помню, но дуодецембера там точно не было! Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь. Кто-то возражает? Нет? Готфрид, громко назови пароли... Нет, подожди! - крикнул Айвен. - Рапид, сохрани сведения об участниках "Призрака" в личной папке пользователя Левши.
  - Рапид, перезагрузка, - вдруг закричал Ивар, отбегая к троллю.
  - Вы уверены? - быстро спросил тот.
  - Да! Перезагрузка! - еще быстрее прокричал мальчик.
  Несколько мгновений остальные безмолвно и остолбенело смотрели на них.
  - Команда выполняется, - тролль говорил бесстрастно и монотонно, забыв о дубине. А потом исчез, дубина осталась валяться на земле.
  - Что ты сделал?! - в ужасе закричала Тилли и кинулась было к нему. За ней Айвен.
  Но мальчика закрыл собой Иво. Вид у него был очень угрожающий.
  Ивар засмеялся:
  - Сейчас произойдет перезагрузка, и наши мозги опустеют! Вы тыкались, как дураки, вспоминали, и я тоже вспомнил!
  - Вот как?
  - Да! И вы ничего не сможете сделать папе! А он продолжит исследования и прославится на весь мир! Ха! Можете забирать свой дурацкий Кристалл, теперь он вам не понадобится!
  Кинул камень на землю.
  - Ты - сын Артема Николаевича? - ахнула Тилли. - Ты Антоша? Но ведь и твои мозги опустеют.
  - Ну и что? Зато папа добьется своего!
  - Но ты представь, как он будет переживать, когда ты...
  - Не будет, - криво усмехнулся мальчик. - Ему не до меня. У него сплошная наука. Он мне и Рапида показал, чтобы сделать вид, какой он заботливый паэтотпа! А сам ни фига не понимает, и я скачал все пароли! Вот вам! Вот!
  - Но, Иво, ты почему...
  Ивар расхохотался так, что опустился на колени:
  - Глупая Тилли! Иво - мой прежний псевдоним, забыла? Когда ты погналась за мной, я сделал свою копию, изменил внешность, а ты сама назвала меня Иваром.
  Тилли беспомощно сжала кулаки.
  Иво сжимал в руке свой лунный меч.
  - Что-то перезагрузка не происходит, - удивленно сказал Годфрид.
  - А тебе она зачем? Ты что, свихнулся? - спросила Ингигерда.
  - Ну, знаешь, я уже приготовился, а тут приходится ждать.
  - Он же сохраняет системные данные! - фыркнул Ивар, но настроение у него опять стало портиться. Он посмотрел на дубину, оставшуюся от тролля, перевел взгляд на Айвена и с ненавистью сказал:
  - Он должен перезагрузиться!
  В тот же момент рядом с дубиной опять появился тролль. Ивар непонимающе посмотрел на него, потом на Айвена, потом на Тилли.
  - Вы меня обманули? - с досадой спросил он. - Ничего не произошло?
  - Ты перезагрузил Рапида.
  - Но ничего ведь не случилось, - удивился и Готфрид. - Вы с Тилли нам тут ужасов наговорили, а на самом деле...
  - Ненавижу вас! - крикнул Ивар. - И все равно вы ничего не будете помнить!
  - Не ори! - буркнула Ингигерда. - Нам бы только выбраться отсюда. Если бы ты знал, как надоело быть старой колдуньей!
  - Я сохранил все в папке, - сказал Рапид, салютуя дубиной.
  
  24
  
  Матильде снился кошмарный сон. Прошло уже много времени с того момента, когда она последний раз видела его. Как будут развиваться события в этом сне, было известно но, к своему ужасу, проснуться она никак не могла.
  Ей снился дом, и дом был старый, наверняка красивый сто лет назад, с лепниной и всякими архитектурными излишествами, и он должен был выглядеть очень прилично. В реальности же представлял собой печальное зрелище. Хотя лифт работал.
  Сомнения ее, появившиеся при виде парадного, только усилились, когда она поднялась выше. Лестничная клетка пятого этажа была грязной и ободранной, с дверей квартир облезла краска и кое-где свисал порванный дерматин. А одна дверь, та, в которую ей надо было войти, стояла слегка приоткрытой. Матильда остановилась в растерянности. Нужно ли вообще входить? Но что если внешность дома обманчива? Они собралась купить квартиру, и Матильда присматривала для нее варианты. В этот дом ее послали из агентства по недвижимости. Не станут же ей рекомендовать развалюху. Она ни за что не поселится хоть и в старинной и красивой, но все-таки трущобе. С другой стороны, подумалось Матильде, здесь не запросят дорого. А квартиры в таком доме должны быть просторными, возможности для перепланировки большие, и кто знает, не набегут ли сюда денежные конкуренты и не превратится ли скоро развалина в великолепное здание.
  Матильда поискала глазами звонок, нажала и не услышала никакого звука. Позвонила еще несколько раз, с тем же результатом. Постучала, никто не открыл, но за дверью послышались голоса:
  - Да никто ничего не заметил - говорю вам! Из-за похитителей им было не до регистратуры. А если потом не досчитаются трупа, то это уж потом.
  - Когда вы ее выносили, кто-нибудь видел?
  - Конечно! Но не ее лицо. А каталку и носилки не расспросишь.
  "Может быть, в этой квартире никто не живет, а работает радио", - пришло Матильде в голову. Или живут, но ушли и забыли выключить телевизор - такое тоже бывает нередко. Она постучала сильнее, дверь от этого вдруг открылась, она вошла и оказалась в большой, заставленной мебелью прихожей. Из нее вели четыре двери. Две из них - это кухня и ванная. Только одна из дверей была заперта, остальные приоткрыты. Что-то тут было нехорошо. Квартира принадлежала старушке, а пожилые женщины обычно запираются, словно в личной крепости, боясь (иногда не зря) разбойников за ее пределами. Нетипичная старушка здесь живет?
  Эти мысли пронеслись в Матильдиной голове в один миг, пока она разглядывала двери. В следующее мгновение она уже смотрела на пол. Там лежала старушка. Обитавшая в этой квартире. Типичная, но мертвая. Она лежала на пороге ванной комнаты. Массивная вешалка с куском стены валялась на полу и заслоняла тело, видны были только голова и лицо. И то и другое казались под стать состоянию дома, даже хуже, никакой ремонт им бы уже не помог. Некоторое время Матильда стояла как столб, не в силах оторвать взгляда от жуткого зрелища, потом собралась с духом и подошла поближе.
  Да, старушка была мертва. И в этот момент со стороны комнат донесся жуткий треск.
  Такое потрясение привело к тому, что она очнулась от удушающего кошмара и - увидела перед собой медсестру. По крайней мере, женщину в белом халате. Та изо всех сил пыталась удержать Матильду на кровати. Но она уже замерла. Боль, накатившая на нее, пригвоздила к месту. Сквозь узкую щель бинтов на лице в сумраке разглядела белый потолок палаты.
  Привезли ее в больницу ночью, потому что до аварии был вечер, его она помнит отчетливо, хотя не помнит мужчину, с которым была в машине. Затем был день, и снова наступил вечер? Потеря целого куска времени испугала ее. Она подумала, что ее ждут дома, что-то странное произошло с ней совсем недавно, а никто об этом не знает, потому что рядом не видно знакомых лиц. Страх от кошмара все еще не проходил.
  - Простите, - язык ее едва шевелился. - Я не хотела...
  Губы еле слушались, и голоса своего она почти не слышала. Однако все зубы, похоже, были на месте. Зато спина горела, а кожа на руках сильно болела. Но зрение она, к счастью, не потеряла.
  "Слава богу, что я могу видеть и говорить, - подумала Матильда. - Я жива! Но вот руки, ноги и, самое главное, голова у меня целы или нет?"
  - Как вам не стыдно! - сердито сказала медсестра. - Взрослая девушка, а кричите, словно соплячка!
  Матильда тупо смотрела на нее. Голова кружилась и была переполнена кошмарами. Медсестра ненадолго задержалась у стола, а затем подошла к кровати, держа в руке шприц.
  - Спокойно, Марина, я введу вам лекарство. Вы сразу уснете. Не нужно говорить, Марина. Просто спокойно лежите.
  Из-за боли во всем теле Матильда почти не почувствовала укола. Снотворное? Обезболивающее? Она ждала, когда лекарство подействует. "Ну и что, что меня называют чужим именем? - проваливаясь в темноту, подумал она. - Медсестра не может помнить имена всех. Я-то помню, как меня зовут..."
  Опять из тьмы она вынырнула все еще в полумраке. Та же медсестра стояла за столом и что-то на нем перебирала. Теперь уже можно было отличить явь от кошмара и прошлое от настоящего. Однажды ей удалось спастись из обрушившегося старого дома, а совсем недавно она каким-то чудом сумела выбраться из потерпевшего аварию автомобиля. В первом случае все было ясно - она отделалась царапинами.
  А вот во втором многое оставалось непонятным. Она не могла точно вспомнить, как это с ней произошло. Даже то, что вспоминалось, противоречило друг другу. Она помнила мужчину в возрасте, недовольного и озабоченного тем, что она совершила какую-то ошибку. После этого они с кем-то очень веселились... то есть, Матильда и кто-то... кто? Потом возникла жуткая дорога к какой-то черной громадине вроде замка на горе, и молодой мужчина в странной одежде, над которым она подшучивала, хотя измучилась от тревоги за него. Позже он рассказал ей захватывающую историю, но это могло оказаться и вымыслом. Они ехали вместе в машине? Был тем, с кем она веселилась и попала в аварию? Она попыталась представить себе его лицо, но сделать этого так и не смогла.
  Затем Матильда вспомнила, как, проснувшись от дикого кошмара, услышала, что к ней обратились, назвав ее чужим именем.
  - Сестра, - прошептала она.
  - Что, Марина?
  - Где я? В какой больнице?
  - Хотите знать, где вы? - улыбаясь, спросила медсестра, женщина средних лет, одетая в белый накрахмаленный халат и в шапочку, из-под которой выбивались крашеные, светлые волосы. Глаза ее стали настороженными. - Вас это интересует?
  Матильда замерла. Тревога медсестры подсказала ей, что вести себя она должна осторожно. Почему? Что-то крутилось в памяти, но замутненное сознание плохо повиновалось. Ей не хотят отвечать - вот что совершенно ясно. Ладно, замнем этот вопрос.
  - Что со мной произошло? - спросила она. - Что с моим лицом?
  - Все будет хорошо, - не отрываясь от стола, но охотно и жизнерадостно ответила медсестра. - У вас небольшая контузия, много порезов, синяков и ссадин, но это не страшно. Через неделю вы будете танцевать.
  А у Матильды было подозрение, что нос ее сломан. Спина же и плечи болели так, словно ее пнул слон. Но она уже бывала в больницах и знала, что возражать медперсоналу бесполезно - их профессиональный оптимизм все равно не развеять. Тем более что тут что-то не так...
  - Кто-нибудь еще пострадал? - тревожно прошептала она.
  - Ну что вы! - бодро воскликнула медсестра, и стало ясно, что вранье у нее получается хуже, чем напускная жизнерадостность - Почему вы спросили? Ведь вы же в машине были одна. Рядом с вами никого не обнаружили. Дорожный инспектор говорит, что вы, должно быть, заснули за рулем и на большой скорости съехали с шоссе. Вам необычайно повезло, Марина. Если бы дверца сама не открылась, и вы не выпали из переворачивающейся машины, то...
  Матильды насторожилась. Это могло быть правдой: и перевернувшаяся машина, и дверца. И заснуть она могла. Но от ее сна в машине никому бы не было ни холодно, ни жарко, потому что она не могла сидеть за рулем во время аварии. Матильда не умела водить автомобиль!
  - Скажите... - выдавила она из себя.
  - Что? - и опять настороженность в глазах медсестры.
  - Мои вещи у вас?
  - Ну, конечно, они у нас, - ответила медсестра. - Все, кроме одежды. Боюсь, что ваше платье и жакет вы бы уже никогда не захотели надеть, они безнадежно испорчены. Но ключи, часы и бумажник из карманов мы достали. И еще ваша сумочка. Они хранятся внизу, в специальной кладовой. Вы, наверное, хотите посмотреть на них?
  - Да, пожалуйста, - прошептала Матильда.
  Медсестра ненадолго ушла, а, вернувшись, положила ей на кровать перечисленные вещи и черную незнакомую сумочку. У Матильды уже год, как не было сумки такого цвета, даже старую она отдала одной женщине из их дома! "А где же моя?" - подумала она. Если с сумкой могли и ошибиться, то маленькие серебристые часы, дорогой кошелек и связка ключей в чехле из кожи никак не могли случайно при ней оказаться. Да и медсестра сказала, что их достали не из сумки, а из карманов. Очень заботлива и разговорчива эта медсестра, только разве у нее мало дел с другими больными? И почему она так не хочет сказать, где Матильда находится?
  Но может быть, кто-то оглушил ее в какой-то машине, а перед тем, как пустить машину под откос, чтобы она перевернулась, положил Матильде в карманы чужие вещи, а в машину - чужую сумочку. Только зачем? И в таком случае ее пытались убить! Как ни пробовала она догадаться о причине, по которой это могло произойти, ни к какому решению не пришла. Ясно одно: медсестра что-то подозревает или знает. И кстати, пора действовать, пора убедить всех, что она не Марина.
  - Позовите врача, - шепотом попросила она.
  - Обход уже закончен, - ответила медсестра и с тревогой в голосе спросила: - А зачем он вам? У вас что-нибудь пропало? Но такого не может быть. У нас всегда составляют список.
  - Нет, - чуть слышно ответила Матильда, - не в этом дело. Все мои вещи на месте. Я просто хочу поговорить с доктором.
  "Ей говорить о том, что меня здесь принимают за другую, бесполезно. Она решит, что я в бреду". Кроме того, Матильда чувствовала: расскажи она медсестре о своих сомнениях, сил на то, чтобы все это повторить второй раз уже не останется.
  - Пожалуйста! - умоляюще попросила она.
  - Но доктор сейчас занят... Марина, вам плохо?
  - Нет, хорошо, - попыталась иронизировать Матильда. - Очень хорошо. Прошу вас, пожалуйста.
  Все кружилось перед ее глазами. Она закрыла их и почувствовала, как кровать под ней поплыла, словно тесто. Открыла глаза, и все встало на свои места.
  - Черт возьми! - прошептала она. - Позовите же.
  - Хорошо, сейчас я посмотрю и узнаю, сможет ли доктор к вам зайти, - пообещала медсестра. - Не волнуйтесь, Марина, я обязательно передам ему вашу просьбу.
  Она вышла из палаты и плотно прикрыла за собой дверь. Матильда лежала и, чувствуя себя абсолютно беспомощной, опять уставилась взглядом в белый потолок. Она опять начала думать о том, что произошло, и незаметно для себя уснула.
  Ее разбудил голос мужчины, судя по его словам, врача. Врач кому-то говорил, что у пациентки все признаки легкого сотрясения мозга, но, как показал рентген, травм черепа нет. Что порезы на ее лице и на голове быстро заживут. Так что он думает, лицо обезображенным не будет.
  Это было очень утешительным, и Матильда, чуть приоткрыв глаза и пытаясь найти взглядом врача, продолжала слушать, что еще он думает и знает. Оказывается, при ударе о руль она немного ушибла грудную клетку, но, похоже, все ребра целы: к счастью, не очень крепко держалась за руль и вылетела через открывшуюся дверцу. Такое ему уже приходилось видеть.
  - За руль? - спросила Матильда.
  - О, наконец-то вы соизволили проснуться! - бодро воскликнула сестра и тут же замолчала, взглянув на врача. Она поправила Матильде постель, подошла к окну и раздвинула занавески. В палату с улицы ворвался яркий солнечный свет. К Матильде наклонился пожилой лысоватый мужчина с усталыми глазами.
  - Ну, Марина, что мы думаем о своем состоянии? - спросил он и, не дожидаясь ответа, более суровым тоном торопливо и резко сказал: - Мы только что пришли к заключению, что вы достаточно здоровы. Вас можно выписать под домашний уход. Освободите больничное место для того, кто в нем больше нуждается. Ха-ха! Так что долечиваться будете дома, - он обернулся к медсестре: - Организуйте, пожалуйста, носилки. Да, и попросите ее мужа, чтобы он подогнал машину к боковому входу.
  - Мужа?!
  - Вас ждет приятный сюрприз. Сейчас вас навестит муж. Поэтому вы должны быть...
  - Мой муж? - Матильде пришло в голову, что тот, с кем они веселились... или тот, другой... соврал, сказал, что он муж, чтобы избежать долгих расспросов.
  - Да, - ответил врач и вышел из палаты.
  - Он уже приходил несколько раз и спрашивал о вашем состоянии, - объяснила медсестра. - Он сказал, что остановился в гостинице. Вы отсюда, как я поняла, живете недалеко, но в другом городе, - она не спрашивала, ответов Матильды никто не ожидал, все уже было решено. - Вам должно быть очень обидно: так долго ехали и почти у самого дома попали в аварию. У вас чудесный муж, такой заботливый и симпатичный. Он мне очень понравился. И это странно. Знаете почему? Мужья пациенток такие неловкие, такие неумехи, меня, как правило, раздражают. Ну, хватит разговаривать. Вам надо приберечь силы для встречи с супругом.
  Матильда плохо понимала, что происходит. Под напором энергичного доктора и медсестры у нее даже не было времени, чтобы понять: ее почти силком выставляют из больницы на руки какому-то неизвестному "мужу". Протестовать сил не было, не было даже возможности объяснить, что она не Марина и никогда не была замужем. Ей на себе пришлось испытать ту бесцеремонность, с которой медперсонал обращается со своими пациентами. Ее запеленали в простыни и одеяла, положили на носилки, словно мешок с картошкой, и быстро вынесли из палаты, а потом из здания больницы. Она не успела опомниться, как оказался в большом автомобиле, чтобы в него могли поместиться носилки, были убраны все сиденья, кроме водительского.
  Кто-то присел рядом с уложенной на кушетку Матильдой и фальшиво рассмеялся:
  - Все в порядке, Марина.
  Когда машина тронулась с места, в поле зрения появилось лицо хмурого молодого мужчины. Уж его-то Матильда точно никогда не видела и растерянно попыталась приподняться, но поняла, что беспомощна, как младенец... как перевернутая черепаха. Мужчина покачал головой:
  - Не волнуйтесь, все равно вы ничего не сможете сделать.
  - Куда... меня везут?
  - Уверен, дорогая Марина, что вы не считаете себя заложницей или похищенной. Мы только обеспечим вам уход и поправим здоровье.
  Она хотела крикнуть, но опять погрузилась в вязкую полудремоту.
  А потом опять медленно просыпалась под сигнал телефона. Лежала в доме, в который ее доставили из больницы. После того как уложили в постель, ей дали какое-то лекарство, как видно, сильный транквилизатор, и она сразу же крепко заснула, теперь уже без сновидений. Но сон, похоже, не пошел ей на пользу, очнувшись, чувствовала себя совершенно разбитой. У нее не было сил даже пошевелиться, и она разглядывала окружающее в пределах взгляда.
  Комната большая и светлая, потолки выкрашены в ослепительно белый цвет. Холодные пластиковые занавески прикрывают окна. Еще одна больница? Неужели кому-то может понравиться такой дизайн в собственной квартире? Настольная лампа освещает кровать, стоящую рядом. На кровати вполоборота к ней сидит человек и читает большую книгу. Ее сосед молод, ему немного больше двадцати лет или около того. У него русые волосы и серые глаза, симпатичное, широкоскулое, молодое лицо с высоким лбом, он похож на студента, готовящегося к занятиям.
  Несколько минут Матильда наблюдала за ним, раздумывая, кто это и как они оказались в одной палате, если это больница. Каким-то невероятным усилием она опять попыталась вспомнить, что же с ней случилось. Потом начала думать совсем о другом: почему парень на кровати читает книгу таким оригинальным образом: перелистывает страницы назад? Вдруг она заметила, что он тоже наблюдает за ней, хотя усиленно делает вид, что читает.
  - Вам будет удобнее читать, если вы будете листать книгу нормально, - сказала она, чтобы что-то сказать.
  Он поднял голову и улыбнулся. Симпатичный юноша, типичный студент.
  - Я всегда читаю малоинтересные книги таким образом. Это кажется забавным, а тут, - он подчеркнул последнее слово интонацией, - забавного мало. Как вы себя чувствуете, Марина? Я беспокоился за вас. Как ваша голова?
  - Болит. Это больница?
  - Ну, не совсем... они называют это заведение санаторием... для нас.
  - Для нас?
  Он улыбнулся и кивнул. Матильда закрыла глаза. Говорить трудно, но она сделала над собой усилие.
  - Мы в санатории?
  - Да. Стены обиты мягким материалом, а на вид это самая обычная штукатурка... - парень повернулся к стене и ударил по ней кулаком, ни малейшего звука. - Я думаю, резина. Кстати, меня зовут Максим.
  - Матильда, - представилась она.
  Он склонил голову набок и пристально посмотрел на нее:
  - Кто вы?
  - Матильда.
  - Вы уверены? - он лукаво улыбнулся. - А они сказали, что вас зовут Марина.
  - Нет, я Матильда, - повторила она, снова чувствуя себя перевернутой черепахой.
  - Понимаю. Вы не будете возражать, если я буду называть вас Марина? Эта фамилия записана во всех ваших документах. Я это знаю, потому что попросил санитара дать мне на них взглянуть. Там написано, что у вас маниакально-депрессивный психоз. Вы знаете, что это такое?
  Она вдруг почувствовала во рту ужасную сухость.
  - Как вы сказали?
  - Маниакально-депрессивный психоз? А я - параноик. Когда я сказал, что это чепуха, он принес мне эту книгу. В ней описана паранойя. У вас бывают галлюцинации, Марина?
  - Н-нет...
  - Странно.
  - Это как раз не странно, - медленно и отчетливо сказала она. - Меня зовут действительно Матильда.
  - Понимаю, - он открывает книгу и начинает перелистывать страницы назад. - Но если вы не Марина, почему вы здесь?
  - Это длинная история... - Но ей хочется заставить этого парня поверить ей, и она продолжает: - Я попала в аварию. Потом была в больнице. А потом меня забрал как будто бы мой муж. Мне было плохо, я думала, что это мой парень так назвался. Но в машине мне стало все понятно.
  - Что понятно?
  - Что меня похитили!
  Матильда с трудом села на кровати, парень машинально потянулся было помочь, но почему-то не сделал этого, только смотрел очень внимательно. Она вдруг поняла, что одета только лишь в коротенькую пижаму, хотела натянуть на себя одеяло, но что-то удержало ее левую руку. Она опустила глаза. На ее левое запястье был надет наручник, цепь от которого прикреплена к кровати. Парень с интересом наблюдал за ней.
  nbsp;- Они считают, что так будет безопаснее. Грустно, конечно, но они знают, что делают.
  Ее охватила паника. Она не знала, что говорить дальше.
  - Но почему? Почему?
  Он пожал плечами и прошептал:
  - Я думаю, из-за "Призрака", Тилли.
  И тогда она вдруг узнала его.
  
  25
  
  Тилли подняла голову, внимательно посмотрела на Алексея, облегченно вздохнула.
  - Как ты попал сюда? - она пыталась говорить как обычно, но голос ее дрожал.
  - Без особого труда! Скрутили, когда я входил в подъезд, -
  он сидел на койке в рубашке и немного мешковатых джинсах, в которых она видела его на работе. Но в тапочках. Такие же стояли и возле ее кровати. Тапочки и ее пижама были здешними. - Но ладно обо мне: как себя чувствуешь ты? Значит, голова болит? - Алексей не стал рассказывать, что он не просто входил в подъезд, а возвращался из гаража, покормив Рапида, которого там прятал. Мало ли, их с Матильдой могут подслушать, а Рапид уже раз помог.
  Тилли села на кровати и медленно покачала головой:
  - Странно, но знаешь, мне все лучше и лучше. А сейчас даже и голова перестала болеть, наверное, от радости, что увидела тебя, - она смущенно усмехнулась. - То есть, я хочу сказать, что рада была бы, если ты был на свободе, но... Слушай, а здесь твои способности действуют?
  - Я не знаю каким образом они действовали у мага Айвена, все происходило непонятно для меня. Здесь ничего подобного не было. Тш-ш. Ложись!
  Тилли, привыкшая во время приключений к осторожности, тут же упала на кровать и натянула на себя одеяло.
  Открылась дверь, и вошел знакомый Тилли, хмурый мужчина, тот, кто увозил ее из больницы. Широкие, как у шкафа, плечи, длинное, мясистое лицо, надетый поверх костюма белый халат.
  - Привет, ребята, - сказал он и остановился в ногах их кроватей. - Пора ужинать и баиньки! Меня зовут медбрат, так и обращайтесь.
  Тилли мысленно ответила, кому он брат, но промолчала. Скольким людям приходится оставлять свое мнение при себе, только потому, что не те обстоятельства, чтобы его высказывать!
  - Все в порядке, ребята, душ завтра с утра. А сейчас я по очереди отведу вас в сортир и помыть руки, - сказал ходячий шкаф и отомкнул наручник Тилли. - Только не вздумай шутить и удирать! Вот он уже знает, что при этом бывает.
  Злой блеск в глазах Алексея подсказал Тилли, что "шкаф" не шутит. Тогда она решила притвориться такой же слабой, как раньше, и осталась лежать на кровати. Алексей с явным интересом наблюдал за ней, а "шкаф" отступил на несколько шагов:
  - Вставай, детка.
  Она отвернула одеяло, спустила ноги на пол и встала. И тут же, сделав несколько мелких шажков, упала на край кровати. Упала не от слабости, просто хотела показать медбрату, что она намного слабее, чем есть на самом деле. Потом привстала и попыталась выпрямиться. Медбрат не шевелился, он был слишком подозрителен и опасался ловушки.
  - Дай руку, ты! - буркнула Тилли. - Или помоги мне лечь обратно.
  - Тише, детка. Я же предупреждал тебя - прежде чем что-нибудь сделать, подумай...
  - Ты что, боишься подойти? - ее презрительный вопрос подействовал: медбрат помог ей встать и ткнул под ноги шлепанцы.
  - Пошли, - скомандовал он. - Стоп, а где твое полотенце?
  - А ты мне его давал?
  Он что-то проворчал сквозь зубы, подошел к тумбочке в нескольких шагах кровати Алексея и выдвинул верхний ящик.
  - У меня тоже его нет, - сообщил Алексей, отбрасывая книгу на кровать Тилли.
  Эта негромкая фраза и шум падения книги у него за спиной произвела на медбрата впечатление выстрела: он дернулся в сторону, и ящик с грохотом приземлился на полу. Содержимое его, полотенца и какие-то тряпки, рассыпались у ног медбрата. Тот почему-то очень торопливо и испуганно стал заталкивать все назад, и вернул ящик на место. Очень нервный тип!
  Подняв два полотенце, он одно повесил на спинку кровати Алексея, а другое подал Тилли, они вышли в недлинный, но широкий коридор. Медбрат открыл перед ней дверь
  - Вот тут все, что нужно, - сказал он. - Но смотри, я тебя предупредил.
  Он привалился плечом к стене и закурил, а Тилли вошла в санузел. Удобства были самые нормальные, но печально, что в стенах не было ни единого окошка, только вентиляционное отверстие размером с блюдце. Когда они вернулись в палату, медбрат приковал ее опять, потом освободил и отконвоировал Алексея и проделал всю операцию с ним. После этого принес на подносе два стакана не то сока, не то компота и по булочке с маслом, коротко сказал: "Ешьте, я сейчас!" - и вышел.
  Тилли открыла было рот, но у Алексея было такое странное и сосредоточенное выражение лица, что она смолчала, а затем вернулся медбрат. Они молча поели под его тяжелым взглядом, затем он забрал на поднос чашки и тарелки, буркнул: "Спать!" - и ушел.
  Тогда Алексей вдруг ожил, несколько минут прислушивался и таинственным шепотом сообщил:
  - Мне кажется, вон там, в том ящике, - он указал на тумбочку, - они держат запасные ключи от наручников. Я думаю, это сделано на случай пожара.
  Тилли чуть не подпрыгнула до потолка, да наручник не пустил:
  - Что?! Ключи в этом ящике?
  - Ты же видела, ключи для наручников он доставал из кармана. Но когда вывернул ящик, то я видел, как поднял другие, похожие, с пола вместе с барахлом.
  Тилли прикинула расстояние от своей кровати до шкафа.
  - Я не достану, а вот ты... Но что, если он войдет?
  - Если он наклонится ко мне, стукни его книгой. Вряд ли поможет, но хуже, чем есть, не будет.
  Сначала Алексей бросил к тумбочке свои одеяло и подушку, подумал и попросил:
  - Кинь мне свои.
  Затем, потянувшись к верхнему ящику тумбочки, с большим трудом достал до него кончиками пальцев. Запястье резало, кожа под наручником словно горела, но, постанывая, он упорно тянул ящик на себя. Еще один рывок, и ящик опять свалился на пол, но теперь почти бесшумно. Удачно, не перевернулся. Алексей подтянул его к себе.
  - Есть!
  Не прошло и нескольких секунд, как они были свободны. Пока только в пределах палаты.
  - За углом коридора - дверь в душ, а дальше железная дверь и окно, - сообщил Алексей. - Рискнем! Ты сможешь идти?
  - Смогу, перед этим типом я притворялась. А решетки?
  - Дверь они запирают, но на окне решеток нет.
  - А медбрат?
  - Такой, как он, наверняка включил бы музыку. Мы ее не сиышим. Значит, он ушел на другой этаж или вообще из здания.
  Они на цыпочках прошли по коридору: никого.
  - Похоже, он ушел и запер за собой дверь, - радостно сказала Тилли.
  - Кто? А, этот братик... Надеюсь.
  - Я тоже... Ох, ты!
  Судя по всему они находились на втором или третьем этаже. Из окна перед ними открылся изумительный вид и на некоторое время ошеломил. Очень странно: это был не привычный пейзаж родного города, а что-то похожее на берег южного моря. Безбрежная, чуть волнующаяся водная поверхность, на которой играли миллионы отражений солнечных лучей. Разнокалиберные белоснежные и разноцветные яхты с загорелыми моряками. Золотистые и серебристые пляжи с веселыми купальщиками. Живописные рощи, в которых скрывались высотные здания и коттеджи гостиниц. Конечно, они не все увидели, кое-что и представили. И пальмы, пальмы, пальмы - очень много пальм. А когда распахнули окно, то в лицо им повеяло теплым и душистым ветерком.
  - Ну, - мрачно спросил Алексей, - и куда это нас завезли?
  Тилли молчала, даже приблизительного ответа у нее не было.
  Окно открылось на удивление легко. Оно выходило на неширокую веранду, которая тянулась вдоль всего этажа. Второго этажа.
  - Нам повезло! - обрадовалась Тилли.
  - Что-то все слишком просто, - продолжал хмуриться Алексей.
  - А есть выбор?
  - Да-а, выбор невелик.
  По крутой железной лесенке они спустились в парк. И отсюда море было видно, тоже как на ладони. Большая яхта свернула вправо и торжественно входила в небольшую бухту с несколькими каменными причалами. Потом внимание Тилли привлекли странные пенные буруны в море недалеко от берега. Изредка шапки пены рассыпались, открывая темные блестящие спины каких-то животных.
  - Кто это? - указала она на них Алексею.
  На лице его мелькнуло раздражение, он ответил:
  - Дельфины, наверное.
  Тилли в восторге уставилась на дельфинов:
  - Как здорово!
  - Ты с ума сошла? Пошли скорее!
  Они прошли в парк, судя по всему, со стороны заднего двора. Он явно служил для парковки машин, возвышался над парком, как терраса, и был отделен от него причудливым ограждением в виде большущих валунов цвета запекшейся крови. В наступающих сумерках они показались Алексею зловещим предзнаменованием.
  И вдруг, пройдя между этими самыми валунами, беглецы наткнулись на что-то вроде приема гостей на открытом воздухе!
  На просторной зеленой лужайке красовался большой, ослепительно белый не то шатер, не то навес, украшенный разноцветными лентами, которые слегка развевались (ветерок этот никак не предвещал ту бурю, тот кошмар, который должен был разыграться здесь очень скоро, поэтому и запомнился!). Столики со скатертями из кремовых кружев, расставлены в розарии. За некоторыми уже сидели нарядно полураздетые гости, а официанты, в таких же, как и шатер, белоснежных костюмах приносили напитки. Разноцветные светящиеся гирлянды и китайские фонарики на деревьях подчеркивали синеву наступающего вечера. Откуда-то доносилась негромкая музыка.
  Не успели они опомниться, как один из официантов, не смущаясь пижамой Тилли (некоторые гостьи были одеты еще чуднее), подал им высокие бокалы с чем-то золотистым, а широкоплечие молодые люди, родные братцы медбрата, подвели их к хозяину сборища. Тот стоял в стороне ото всех, а гости подходили к нему и делали это как-то неестественно, скованно, как будто немного побаиваясь.
  Не понравился Тилли и Андрею этот хозяин, ну, просто с первого взгляда: жирный, противный, он смотрел из-под полуопущенных век и держался так, словно ему принадлежали не только эти парк и особняк, но и весь мир. А на гостей он глядел, словно они пустое место и ничего не значат! Одет он был в безвкусную пурпурную мантию с широкими рукавами и золотым шитьем и что-то вроде черного тюрбана, усыпанного сверкающими камнями. В руке держал стакан с томатным соком, судя по цвету, даже с кетчупом, и коротко кивал и бурчал что-то гостям без тени улыбки или гостеприимства.
  Итак, он посмотрел на них, потом на стакан и, обращаясь к стакану, спросил:
  - Вы показали им нашу главную достопримечательность?
  - Нет, - ответил один из "медбратьев".
  - Нехорошо, - укорил шеф стакан.
  "Медбратья" кивнули, но Тилли и Алексей промолчали: Тилли, потому что если этот надутый индюк беседует со стаканом, то пусть тот ему и отвечает, Алексей же из осторожности.
  - Так покажите. Это очень занимательно и поучительно.
  Свита "медбратьев" с любезными, но хитрыми улыбками повела их назад, к террасе-парковке, и они поняли, что предстоит какое-то неприятное зрелище. Ужас опять зашевелился во всем теле Матильды, вызывая дрожь даже в кончиках пальцев. Алексей старался ничего не пропустить и не дать застать себя врасплох. Они остановились возле ограждения из валунов и непонимающе посмотрели на сопровождающих.
  - А вы присмотритесь получше, - сладким голосом посоветовал один из них.
  Тилли уставилась на ближайший валун, не понимая, что должна в нем рассмотреть. Камень как камень. Не столб, конечно, более причудливой формы. Чуть закругленный верх, а сбоку из валуна торчит какой-то выступ, ниже... У нее вдруг перехватило дыхание. Не закругленный верх и не выступ, это голова и рука, закрывающая голову испуганным жестом, локоть торчит, колени чуть согнуты, а вторая рука прижата к сердцу. Скульптура женщины?
  Она заметила, что Алексею тоже не по себе, а "медбратья" ответили на их взгляды все теми же лицемерными улыбками. Но молчали, и Тилли опять взглянула, но теперь уже на другой валун. Тут перед ней был мужчина с гневным лицом и рукой, которую он хотел, но не успел протянуть вперед. Третий валун изображал еще одного мужчину с открытым в беззвучном крике ртом. Изображал?
  Он выглядел таким живым, словно вплавленным в камень, что она похолодела. Целые килограммы холодных льдинок осели у нее на спине, несмотря на жару, а во рту мгновенно пересохло. Тилли глотнула из бокала и спросила:
  - Что это?
  - Достопримечательности! - с идиотской жизнерадостностью ответил один из "медбратьев", а другие молча кивнули. Алексей выглядел очень обеспокоенным.
  Затем в том же порядке все повернулись и прошествовали назад в парк. Хозяина на прежнем месте не оказалось, он стоял возле розария и снисходительно с кем-то разговаривал. Число гостей явно увеличилось, но никто из них не проявлял желания подойти к хозяину. В толпе сновали уже не только официанты, но и официантки, разнося подносы с какими-то колбасками на палочках и бутербродиками.
  Одна из них остановилась передо Тилли, и та машинально взяла колбаску. Закуска оказалась до невозможности наперченной, так что Тилли сделала большой глоток из бокала.
  - Хватит лопать. Пора уходить, - не разжимая губ, сказал ей Алексей.
  Они начали осторожно продвигаться по лужайке в сторону подстриженных кустов. Еще немного, и можно будет спрятаться за ними, а потом, пригнувшись, перейти на бег.
  И тут уголком глаза Тилли уловила какое-то движение. Движение чего-то непривычного. Она резко обернулась и выронила бокал.
  С террасы на лужайку катился валун.
  Бесшумно набирал скорость и кувыркался прямиком в сторону розария. Причудливый, жутко-темный, не отражающий огни, на фоне иллюминированного парка он выглядел устрашающим порождением мрака.
  Гости на лужайке шарахнулись во все стороны, не успев даже вскрикнуть. Нескольким из них невероятно повезло - валун перескочил через них. И вот уже проломил низенькую желтоватую живую изгородь вокруг розария. Вдавил в землю несколько кустов роз. Разбил вдребезги пустой столик. Гости за столиками замерли, открыв рты, как мужчина там, в валуне ограждения. Никто не крикнул, не двинулся, всех словно пригвоздило к месту. Но не раздавило: непонятно почему валун опять высоко подскочил и спикировал прямо на хозяина.
  Тот не разевал рот, не замирал и не пугался. Но и не отступил. Он взглянул на падающий валун и выставил против него ладонь властным жестом существа, которому покоряются "кто-то" и "что-то", живое и неживое. Который плевать хотел на такие мелочи, как сорвавшаяся с высоты глыба!
  А затем валун врезался в хозяина, огромная каменная фигура подмяла его под себя и замерла, как чудовищный памятник на мгновенно образовавшейся могиле.
  Несколько секунд все еще царила мертвая тишина, затем все хором закричали и завизжали, кто-то кинулся вон из парка, несколько женщин потеряли сознание. Подчиненные же хозяина, в числе "шкафов" и официантов, кинулись к валуну и попытались приподнять жуткое надгробие. Но безуспешно.
  И тогда один обернулся и, указывая на Алексея и Тилли, пронзительно завопил:
  - Это они! Они! Они! Они!
  Обвинение было чудовищно нелепым, но несколько человек довольно спортивного типа с дубинками (охранники?) принялись проталкиваться сквозь толпу гостей со вполне ясными намерениями. Но беглецы из санатория не стали их ждать и с места припустили так, что любой тренер тут же открыл бы в них олимпийских чемпионов. Через несколько шагов шлепанцы слетели с их ног, но они не чувствовала ни камешков, ни колючек - если те были, - они готовы были пробежать по стеклянным осколкам, только бы не быть пойманным опять!
  Путь вглубь им парка был незнаком, даже из окна коридора или террасы он не просматривался, но выбирать не приходилось: дорогу наверх отрезала толпа людей. С другой стороны, ну, доберутся они до террасы-парковки - и что? Вот они и мчались, куда глаза глядят по лужайке, которая языком протянулась к длинной аллее темных деревьев, уходящей в глубину парка. Позади слышались возбужденные голоса, но Алексея удивляло только, что до сих пор к ним не применили оружие. Или хозяин такого у охраны не терпел?
  Так это или не так, но пока все зависело от выносливости беглецов. К счастью для их босых ног аллея оказалась усыпанной песком. Вереница деревьев уносилась назад, а впереди меж ними остро светила одинокая звезда, придавая всему происходящему привкус ночного кошмара: две одинаковые мрачные стены деревьев вокруг светлого пути и над ними далекий огонек, до которого никак не добежать. А тут еще у Тилли начало колоть в боку, и она совсем запыхалась.
  Нет, с таким темпом надолго не хватит, решила она, и начала останавливаться. Алексей тоже притормозил. Тяжело дыша, они переглянулись и прислушались. Позади никого не слышно, и нечего бездумно мчаться, как испуганные зайцы.
  - Отдохнем пару минут, и побежим дальше, - предложила Тилли. Сердце все еще колотилось у нее где-то в горле, но дышать стало полегче.
  Но тут Алексей случайно взглянул в сторону и заметил какое-то движение среди стволов дальше по аллее. Стволы находились на расстоянии двух десятков шагов от них, и там что-то явственно шевелилось. Это было тем более странно, что не ощущалось и дуновения ветерка. Может быть, конечно, животное, но может и человек. И он отлично видит беглецов на светлом песке. Алексею это не понравилось. Никто не прячется, если у него добрые намерения. Этот кто-то, очевидно, ждет, когда они подойду или подбегу поближе: тогда из них получится отличная мишень.
  И Алексей дернул Тилли в сторону от дороги.
  Как оказалось, мысль о мишени была своевременной: сухо треснул выстрел, пуля щелкнула о ветку. Беглецы так и присели!
  Мишень?! А почему бы и нет? За ними особенно не спешили, связавшись с другими группами охраны в парке. Надо что-то предпринять, и немедленно! Чем дольше они будут стоять на месте, тем больше стрелок начнет волноваться, и если они не сдвинутся с места, он начнет действовать сам.
  - За те деревья, быстро! - шепнул Алексей в ухо Тилли.
  Опасность придала им силы. Они собрались, глубоко вздохнули и прыжками, который могли повторить, но не превзойти отлично владеющие своими телами кенгуру, ринулись в темноту. Там опять затаились и обернулись. Из своего укрытия они смутно видели светлую полосу аллеи, деревья и кусты по другую ее сторону, слабо освещенные лунным светом.
  Луна? Луна взошла, этого еще не хватало! Они отступили под защиту более густой тени деревьев.
  - Эх, если бы перебраться через аллею, - прошептал Алексей. - Там кусты и намного проще спрятаться, чем среди деревьев.
  Но аллея - открытый участок шагов в тридцать, и в лунном свете он неплохо просматривался. Если они помчаться через нее, то стрелок сразу их увидит! Отвлечь? Но чем?
  Алексей осторожно огляделся. Камень! Светлый камень, вроде кирпича для обрамления аллей и дорожек лежал возле его ноги.
  И он схватил и бросил этот камень вдоль аллеи в сторону стрелка, надеясь отвлечь его внимание. Прежде чем камень упал, Алексей рванул через аллею, волоча за собой Тилли. По песку трудно набирать скорость, но их словно вихрем перенесло. Хотя если бы камень с глухим стуком не попал в дерево, плохо бы им пришлось. Ведь не успели они плюхнуться возле холмика, чуть не врезавшись в него головами, раздался выстрел. Пуля просвистела рядом с Алексеем. Метко!
  Он шепнул: "Вперед!" и пополз туда, где по его расчетам были кусты. И тут же раскатисто щелкнул следующий выстрел. В лицо ему полетел песок, по щеке больно чиркнул камешек. Ругаясь про себя, он продолжал ползти, надеясь, что Тилли не отстанет, и ее не придется выручать. Снова выстрел. Пуля шлепнулась в песок где-то позади них. Проклиная всех хозяев приемов, их врагов и их охранников, он заспешил и забыл, что шуметь нельзя. Их противник моментально этим воспользовался. Снова выстрел. Пуля ударила в камень опять близко позади них, и осколок больно обжег спину. Волосы у Алексея на затылки ощутимо встали дыбом безо всякого ветерка. Стрелок подобрался к ним поближе. Это убийца! Он не просто пугает, а выслеживает, чтобы подстрелить.
  Вот начались кусты, но приходилось извиваться, как змеям, чтобы не хрустнула ни одна ветка. А они таки хрустели. И тут беглецы услышали шуршание шагов по песку: противник пересекал аллею. Отчаянным рывком Алексей заполз в заросли, втащил туда Тилли, и они скатилась в какую-то яму. Осторожно приподняв голову, Алексей выглянул и всмотрелся в по фигуру на аллее, хорошо видную в лунном свете. Это был он - "шкаф"-медбрат в белом халате, он понял, что они безоружны и шел открыто! Подошел почти вплотную. Они замерли. Он ходил почти над ними, даже слышали его шаги.
  Стук крови в висках отсчитывал секунды, секунды складывались в минуты, Алексей и Тилли были мокрые от пота, как будто их окатили из ведра, но "шкаф" оказался упрям и проверял на крепость их нервы. Алексей готов был сидеть тут хоть до утра, надеялся, что Тилли тоже не выдаст себя. И стрелок не выдержал. Они услышали звук шагов, но теперь они удалялись.
  Почему он перестал искать их? Понял, что в кустах это бесполезно? Или не хочет тратить патроны и время, знает, что перехватят в другом месте?
  Все это не придавало бодрости, но Алексей все-таки попытался пораскинуть умом. По аллее путь отрезан. Напрямую по зарослям? Тогда главная опасность будет на границе парка. Но он такой огромный, хватит ли у них людей охранять весь периметр? А если хватит? Они окружат парк и будут ждать сколько угодно. Будут ждать там, куда беглецы, по их мнению, побегут, и, как только рассветет, поймают их без особого труда.
  "Так, сообразим. Они будут охранять весь периметр парка или нет? Конечно, нет. По их мнению, мы побежим от места празднования вглубь парка, мы считаем, что позади опасность, и туда не вернемся. Сторожить вход со стороны террасы охране и в голову не придет. А мы вот именно туда и вернемся! Потому что если где-то у нас и есть шанс проскочить, то именно там".
  Измученные и ободранные они пошли назад.
  Вот это было путешествие! Они крались, как привидения, с той разницей, что у привидений под ногами не хрустят веточки и не шуршит песок. И у привидений не болят избитые и исколотые подошвы ног и их одежду не рвут кусты. Жажда привидениям тоже не знакома. А в остальном Алексей и Матильда очень старалась на них походить.
  Бывшая путеводная звезда далеко передвинулась на небосклоне, когда они вышли на лужайку и обнаружили свои шлепанцы. Огромным искушением было подобрать, но они не стали этого делать. А вдруг охранники видели их тапки, и это наведет на след?
  Иллюминации на деревьях уже не было, как и гостей возле столиков, темнел разгромленный розарий и белел заброшенный шатер. Скатившийся валун отмечал место последнего вздоха заносчивого и жестокого хозяина.
  Тут силы оставили Тилли, она опустилась на газон и растянулась на нем, равнодушно глядя в небо. Дело не в том, что она запыхалась, нет, будь у нее кроссовки или, на крайний случай, туфли, она бы могла идти. Но ее бедные ноги - чувствительные ножки, ходившие босиком считанные разы, да и то для развлечения - были безжалостно исколоты, исцарапаны и так болели, что она не могла сделать ни шага.
  Так она и лежала, как сыр на блюде, посреди украшенной лужайки, пока тревога и страх ее опять увеличились настолько, что преодолели боль в ногах. Алексей сидел рядом, ему было не намного лучше. Но он рассуждал на шаг вперед:
  - Официанты и официантки приносили подносы с напитками и закусками именно из шатра. Может быть, там найдется что-нибудь выпить или надеть?
  Они со стоном поднялись на ноги и побрели к шатру. Его предположения оказались верными наполовину: остатки еды и напитков еще не убрали, но ни одежды, ни обуви не было. Торопливо подкрепившись и обмотав ноги полотенцами, можно было опять бросать вызов судьбе!
  Алексей крепко взял Тилли за руку, и они решительно поднялась к парковке. Почти пересекли ее, обойдя три пустые машины, но остановилась в раздумье. Впервые за время, что прошло с момента похищения, оно сообразили, что не просто не знают, где находятся, но и не понимают, как отсюда выбраться, если не домой, то к родному посольству или консульству, если они существуют в этом мире. До сих пор у них были другие заботы: как освободиться, как убежать, как не погибнуть?
  Они убежали от охраны или охрана позволила им убежать - и что дальше? Куда идти? Как попасть отсюда на родную землю? Ладно, когда выберемся за ворота, начнем думать об этом, решили они.
  Но вот и ворота позади, а ничего умного в голову не приходило. Разве что вернуться на парковку и пошарить в машинах: может быть, попадется карта или путеводитель. Это при условии, что машины не заперты и не завоют, как сумасшедшие. Нда-а, впору запустить в затылок не одну, а обе руки! И тут они чуть не подскочили на месте: из-за одной из машин вдруг появились две темные фигуры: одна обычная, а другая немалых размеров.
  "Все пропало!" - мелькнуло в голове Тилли. Алексей настороженно пригнулся и всмотрелся в подошедших. А потом тихо и растерянно пробормотал:
  - Опять? Снова? Да что же это такое?!
  Один из темных силуэтов дружелюбно кивнул и сказал:
  - Да, это все еще чертов "Штурм" или "Призрак" или как этот проклятый эксперимент называется. Но вы молодцы! Сто раз молодцы! А кстати, вам не нужен транспорт для блондинки топлес и босиком?
  
  26
  
  Топлес?
  Тилли только вздохнула: после ползания по парку от крохотной пижамы остались одни лохмотья, и теперь мало что из прелестей девушки оставалось доступным только воображению. Алексею повезло: его джинсы почти не пострадали, рубашка осталась без пуговиц, но была разорвана только на спине. До этой минуты им не до внешнего вида и приличий. Но теперь Тилли покраснела.
  - Сейчас, Тилли, я тебе отдам, - Алексей начал было стягивать рубашку, но Готфрид обернулся к верзиле (который появился вместе с ним и походил на осовремененного и могучего демона), и предложил:
  - Слушай, сними свой свитер и отдай ей.
  Верзила подчинился со словами:
  - Это из шерсти грифона. - Под свитером на поясе у него оказался пояс с большой кобурой.
  Свитер был для Тилли все равно что платье, а длинные рукава она закатала до локтей. Алексей тем временем разглядывал демонического верзилу.
  - Рапид? - неуверенно спросил он.
  - Рапид, Рапид, - торопливо кивнул Готфрид. - Давайте отсюда выбираться!
  - Если это ловушка... - пробормотала Тилли: она все еще не могла прийти в себя и смотрела на Рапида и Готфрида подозрительно.
  Бывший шмеленосец пожал плечами:
  - Если бы это была ловушка, я бы уже поднял шум. В доме полно людей - вы не знали?
  Алексей и Тилли невольно обернулись, до сих пор им и в голову не приходило смотреть туда: верно, в освещенных окнах особняка двигались тени.
  - А где мы, вообще, находимся?
  - Может быть, сначала сядем в машину и уедем? - раздраженно спросил Готфрид. - Или вы собираетесь расспрашивать меня прямо возле дома, пока нас не заметят?
  - Какая из машин? - Алексей опомнился и опять обрел способность соображать.
  - Вот эта.
  Готфрид кинулся к стоявшему у обочины "седану", открыл заднюю дверь. Рапид сел за руль, Готфрид - рядом, и как только Тилли с Алексеем забрались на заднее сидение, машина рванула вперед. Тилли откинулась на мягкую спинку и стала наблюдать за освещенной автомобильными фарами дорогой. После аварии она не любила быстрой езды, и когда "седан" на большой скорости вошел в поворот, невольно съежилась.
  - Откуда вы здесь взялись? - спросил Алексей.
  - Нас пригласили к тому... что под валуном, - многозначительно ответил Готфрид.
  - Пригласили?
  - Если так можно выразиться! Рапиду все по барабану. Но меня жирный мерзавец Коурон достал до самых печенок. Я боялся разделить судьбу тех... в валунах, вот и плясал под его дудку.
  - Подожди... не так быстро... Кто в валунах?
  - Ну, вы же видели: они там заперты колдовством. Это страшнее, чем умереть. Ничего не поделаешь, своя шкура - это своя шкура. Но теперь он прихлопнут - наконец-то. Это ты его?
  - Что - я его? - удивился Алексей.
  - Ты сбросил валун?
  - Каким образом?!
  - Но ты же маг.
  - Какой я маг? Посмотри на меня! Был бы магом, не бегал бы по кустам.
  - А что мне смотреть, ты и раньше выглядел очень скромно.
  - Не я его прихлопнул, говорю. А что вы делали у этого Саурона?
  - Коурона. Гостями были, как и вы.
  - Долго?
  - По здешнему времени с трех дня.
  - И не потеряли память о реальном мире и о том, что с нами было?
  - Как видишь.
  Алексей покачал головой:
  - Но мы же выбрались из "Призрака"! Мы же были в реальном мире! Матильду привезли из реальной больницы!
  - Мы и до этого были в реальном мире.
  - Я имею в виду: "Призрак" отпустил наши мозги, я же помню свой дом. Ты был в реале?
  - Да, но всего минут десять, если это был реал, конечно, - пожал плечами Готфрид. - А потом попал сюда. Хорошо, что рядом появился Рапид.
  - Ничего не понимаю! Кто-то опять заставил "Призрак" установить с нами тремя контакт? Это не может быть доцент: ему выгодно благополучно завершить эксперимент и оставить всех подопытных в покое.
  - Может быть, его заставили те, кто похитили нас? - подала голос Тилли.
  - Но зачем?
  - Откуда я знаю? Это преступники, я не представляю, что может быть нужно преступникам!
  - Дела-а.
  Все замолчали. "Седан" стремительно мчался в ночи. Тилли попыталась было закрыть глаза, но скорость, с которой машина двигалась по ночной дороге, пугала ее.
  - Где же мы находимся? - рассуждал Алексей. - В "Призраке" или это другой проект?
  - Или это глючит "Призрак", и мы не были ни в каком реале, - шепнула Тилли.
  - А больница?
  - Я уже ни в чем не уверена. С такой же ясностью, как больницу, врача и медсестру, я видела упряжку драконов.
  - Скажу честно, я тоже окончательно запутался , - признался Готфрид. - Слишком жуткое происходило. Слишком не похожее на обычную действительность.
  - Рапид, где мы находимся? - сппросил Алексей свою последнюю надежду.
  Демонический верзила с кобурой достал из "бардачка" карту, развернул ее на коленях Готфрида и ткнул в какую-то точку на ней пальцем. И все это, управляя машиной на сумасшедшей скорости. У Тилли сердце застучало где-то в горле от такой непринужденности. Готфрид передал карту Алексею, тот - Тилли. Дрожащими руками она держала карту, и все расплывалось у нее перед глазами. Несколько минут понадобилось ей, чтобы убедить себя: Рапид не для того появился опять, чтобы угробить их в автокатастрофе. Она сжала зубы и принялась определяться на местности, хотя карта ничего ей не говорила: это был мир "Призрака", "Штурма" или какой-то еще.
  Она отдала карту Готфриду, тот положил ее в "бардачок". Что-то тускло блеснуло там, что-то зеленоватое и знакомое.
  - Кристалл? Рапид, зачем тебе Кристалл?
  - Все говорили, что это что-то ценное.
  - Ничего ценного, просто кристалл, - грустно сказал Алексей. - А вот пароли Рапид должен был сохранить. В папке "Левша".
  - Мне тоже пришла в голову эта мысль, - вздохнул Готфрид. - Но он ничего не сохранил. Подгадил нам тогда Ивар.
  - Можем запустить новый поиск.
  - И не мечтай.
  - Почему?
  - Я пытался, и сразу нас обнаружили и привели к тому Коурону. Сейчас нас караулят везде. Это какой-то сумасшедший мир. Тот, с бездухами, где мы встретились у Беззащитной Сиротки, по сравнению с этим - рай.
  - Кто нас караулит?
  - Не знаю. Но тот... под валуном... не единственный. Даже нам с Рапидом нужно затаиться и переждать. А вас ищут еще за и убийство Коурона.
  - Какая глупость, ведь мы не трогали тот валун! - возмутилась Тилли.
  - Не знаю, - усмехнулся Готфрид. - Хотя... будь у вас такие способности, вы не попали бы им в руки. И не бегали бы по парку. Кстати, а как вас зовут теперь?
  - Матильда и Алексей.
  - Значит, с Айвеном покончено?
  Алексей пожал плечами:
  - Еще недавно я думал - да. А теперь... Тебя-то как зовут?
  Готфрид вздохнул:
  - Как и прежде. Я не успел ничего вспомнить.
  - Но вот вопрос, - вмешалась Тилли, - почему подчиненные этого Кракатука...
  - Коурона.
  - Теперь ему все равно. Но почему его помощники
  не знакомы с магией? Это хорошо, но почему?
  Готфрид пожал плечом:
  - Я думаю, негодяй боялся покушений. Развил у себя такую манию преследования, особенно после своих штук с этими валунами, что ожидал чего-то такого от любого. Даже от телохранителей.
  - Наверное, так и случилось, кто-то отомстил за валуны.
  - Наверное. Или пришлепнул его просто из самозащиты... от страха... Хотя не могу понять, как этот таинственный волшебник прорвался в парк? Там, как мне сказали, везде стоят заслоны против магии.
  - Вранье! Если там заслоны, то почему охранник визжал, что это мы заколдовали валун? - возмутилась Тилли. - Если мы имели магические способности, то, как мы проникли в парк?
  - Знаете, у страха глаза велики. И вы ведь подходили к валунам.
  - Нас насильно подвели.
  - Какая разница, если все страшно перепугались. Да и что такое заслон? Он зависит от могущества поставившего его мага. Если вы сильнее, то вполне могли...
  - Но я же не просила меня похищать и приводить в его парк!
  - Да я это не всерьез, а так, для примера, - усмехнулся Готфрид. - Когда они испугались, то уже ничего не соображали, понимаете? И так умом не отличались, а тут такое увидеть, - он рассмеялся. - Как его припечатало - загляденье!
  - Значит, опять мир с магией, - задумчиво сказал Алексей. - Только мир плюс и техногенный, как тот... с Катакомбами: автомобили, пистолеты. Но мои способности куда-то улетучились.
  - Может, еще проявятся? - с надеждой предположил Готфрид.
  - Куда мы едем? - Алексей решил сменить тему и перейти к насущным заботам.
  - В горы.
  - И что там?
  - Это к Рапиду, я не в курсе.
  - Рапид, что там, в горах.
  - Там небольшой дом, в нем и поживем пока, - ответил верзила-демон, не сводя глаз с дороги.
  - А что за дом?
  - Гостеприимный Дом. С большой буквы.
  Они думали, что так и будут спешить прямиком в горы, в обещанный дом-убежище. Но через несколько километров "седан" резко свернул с хорошей дороги и остановился в каких-то зарослях.
  - Мы пересядем на другую машину, - ответил на их удивленные взгляды Рапид.
  - Тише едешь, дальше будешь, - кивнул Готфрид. - В этом он прав. Не думаю, что кто-то будет старательно прочесывать окрестности, но зачем привлекать лишнее внимание. Эту машину видели возле особняка, потом она исчезла. Короче говоря, куда идти?
  - За этой рощей стоит еще одна машина, - отрапортовал верзила.
  - Еще одна? Пошли!
  Тилли открыла дверь, попыталась выбраться наружу и болезненно охнула: ступить на ноги не было никакой возможности.
  - Что там такое? - спросил Готфрид.
  - Ноги... кажется, они распухли. Я не могу идти... честное слово...
  Алексей тоже морщился, но только слегка прихрамывал.
  Готфрид обошел машину, включил фонарик и распеленал ноги Тилли. Она ошеломленно уставилась на них. Не ожидала, что так жутко выглядят: от щиколоток и ниже распухли и покраснели, еле помещались в обмотках из полотенец.
  - Нет, - заговорил вдруг Рапид, - вам не пройти это расстояние. Я мог бы оставить вас здесь и подогнать другую машину прямо сюда.
  Тилли попыталась встать на ноги:
  - Не оставляйте меня!
  - Ты с ума сошла, - хмуро ответил Готфрид. - Зачем нам тебя бросать?
  Через рощу Рапид тащил ее на руках. Готфрид освещал дорогу фонариком. Алексей брел сзади. Наконец его луч света скользнул по чему-то блестящему, и они увидела машину, как оказалось, небольшой форд. Рапид распахнул дверцу, посадил Тилли на заднее сидение и с полминуты стоял, глядя не то на них, не то, сквозь них. Отдыхал?
  Странно, но именно в этот момент они впервые хорошо рассмотрели его лицо. А Рапид был вот каков: лицо простецкое, нос кривоватый, глаза небольшие и круглые, серые или светло-карие, при свете фонарика не понять. Крепкий и высокий, но стройный, как танцор. И ничего про него не угадаешь. Лукавые морщинки у глаз, губы не тонкие, но и не губошлеписты, не по-простецки поджаты. Какой ты? Кто ты? Тут он улыбнулся. Такой миляга парень, ну какой из него теперь тролль? А что смуглый, так жара в этом мире какая днем, знойное солнце!
  Но на сентиментальные рассуждения не было времени, из рощи они выбрались на другое шоссе и помчались вдоль берега моря. Оно тянулось слева, так что даже видели блики лунного света на волнах. Если бы не впечатления от террасы Коурона и не воспоминания о стрельбе в аллее, то прогулка доставила бы массу удовольствия. Но теперь Тилли дрожала от боли в ногах и непонятного озноба, а на глаза ее то и дело наворачивались слезы: за что? что я такого сделала, чтобы угрожать мне и пытаться убить? Алексей и Готфрид сочувственно поглядывали на нее
  А фордик мчался, словно его гнал пьяный лихач или герой боевика, поразительно, но стражи порядка то ли позасыпали, то ли их разморило от дневной жары, и вечером они на все махнули рукой. И берег, берег. И море под лунным светом.
  - Далеко до гор? - спросил Алексей.
  Рапид слегка махнул вправо и вверх. До этого они смотрели на море или вперед на дорогу, а еще точнее, каждый в себя, где было отчаяние, тоска по дому и надежда. Их совершенно не интересовало, что там, по правую руку в темноте? А там, вверху, темноты не было, там сияли снежные вершины, до которых, казалось, было рукой подать, вдоль дороги же сгустился непроглядный мрак. Только теперь они и поняли, что это означает: вершины. Только кажутся близкими. Попробуй, дотянись!
  - Снег, - пробормотала Тилли.
  - Это не снег, - ответил Рапид.
  - А что?
  - Долго объяснять. Мы их объедем. Видите поворот?
  Поворот они увидели только когда машина снизила скорость, описала дугу, и в свете фар замелькали черные скалы, круто вверх вздымая свои черные склоны, Так вот откуда этот мрак справа? Черные, как смоль, скалы!
  Машина въехала на эстакаду. Вокруг в лунном свете призрачно виднелись каменистые возвышенности, скалы, черные и посветлее, деревья, скорчившиеся под скалами. Все это уже можно было назвать холмами, а сияющие вершины уходили назад и вправо, постепенно отставали, и напряженные плечи Рапида чуть опустились, расслабились. Можно было подумать, что он стремился как можно дальше отъехать от этих прекрасных гор.
  Теперь Тилли не боялась, что они слетят с дороги куда-нибудь в темную неизвестность, и смогла взять в себя в руки и расспросить Рапида о нем самом. Хотелось определенности хоть в чем-то.
  - Рапид, а кто ты теперь, если не секрет? Ведь не тролль уже.
  Он пожал плечами:
  - Это важно?
  - Но когда я тебя увидела, то мне показалось... что-то в тебе такое есть... - она засомневалась, признаваться ли. - Что-то такое, что посчитала тебя демоном.
  - Что-то? Да еще такое? - Рапид негромко засмеялся, но глаза уже не щурились лукаво, а затвердели, словно кремешки.
  - Если не хочешь, можешь не говорить, - ей было странно таким образом разговаривать с необычным, но все-таки компьютером. Прежде он был улитом, потом тупым и исполнительным троллем, а теперь - ну и дела!
  - Не ответить, если женщина задала прямой вопрос? - озорные морщинки опять смягчили взгляд Рапида. - Да это же редкость, хотя бы из-за этого стоит быть искренним. Так вот, вы в какой-то степени правы, Тилли, что-то во мне есть. Я, понимаете ли, ученик демона.
  Готфрид и Алексей слушали его, почти раскрыв рот от изумления.
  - О-о, - протянула она. - Того, которого привалило?
  - Нет, другого.
  - Ты тоже хочешь стать демоном?
  Рапид посмотрел на нее. Нет, не как на дуру, но все-таки, как на человека, об уме которого был лучшего мнения.
  - Как же я могу быть демоном, если я уже... Внимание, торможу!
  Фордик резко остановился, и заслушавшийся Готфрид чуть не влетел в лобовое стекло.
  - А что случилось?
  Свет фар вместо того, чтобы освещать дорогу, уткнулся в какую-то бесформенную груду. Присмотревшись, они поняли, что это камни и земля, завалившие шоссе.
  - Обвал, - объяснил Рапид. - Не везет, так не везет. Придется все-таки ехать через Снежинные горы, - он произнес странное название так, словно говорил о крупной неприятности. И голос у него дрогнул, почему-то очень не хотелось ему туда.
  - А объехать обвал?
  - Как? - спросил Рапид. - Слева и справа склоны по несколько десятков метров. Что ж, чему быть, того не миновать.
  Похоже, что в новом облике у него были припасены пословицы и поговорки на все случаи жизни. Или это пароли Матильды?
  Он осторожно развернулся. При этом свет фар соскользнул с дороги и потонул во мраке слева. У пассажиров засосало под ложечкой: они догадались, что темнота скрывает пустоту по обе стороны дороги. Пропасти? Не очень приятное впечатление!
  К черным столбам скал они вернулись довольно быстро и без проблем, да и Рапид был спокоен. Поэтому Тилли решилась на новые вопросы. Но он не дал ей заговорить. Выскочил из фордика, открыл багажник, вытащил из него кучу тряпья и принялся затыкать все щели в машине.
  - Что ты делаешь? - спросила Тилли.
  - Вот они, Снежинные горы, впереди. Затыкаем все щели, закрываем все окна, и не вздумайте приоткрыть хотя бы на миллиметр. Понятно?
  - Понятно, - ответила Тилли с тревогой и недоумением.
  - Ничего нам не понятно, - сказал Алексей. - Что за приготовления?
  - Просто поверьте мне на слово: когда мы поедем мимо Снежинных гор, нам будет грозить смертельная опасность. Окна и двери не открывать, из машины не выходить!
  - Но в чем дело?
  - Ничего особенного, если мы проедем без проблем. Сейчас некогда объяснять, время дорого!
  Ошеломленная таким заявлением Тилли даже забыла об ознобе и почти не чувствовала боли в ногах. Шутка ли? - опять смертельная опасность. Не прошло еще и полусуток, как она покинула больницу, а смертельной опасности наелась досыта! Неприятнее всего было, конечно, что Рапид отказался объяснить, что им угрожает. Неизвестность всегда неприятна, а неведомая неприятность - страшит. Поэтому Тилли смотрела в окно очень настороженно, ожидая всяких ужасов. Однако ничего не происходило, мотор ровно, негромко гудел, дорога шла чуть-чуть на подъем, а сверкающие под лунным светом вершины Снежинных гор были у них прямо перед глазами, по обе стороны дороги.
  - Странно, - наконец заговорил Годфрид. - Понимаю, луна. Но снег там, наверху, блестит слишком ярко. Как будто светится сам по себе. Странно как-то...
  Рапид бросил на него быстрый взгляд:
  - Я же говорил - это не снег. Это та самая опасность.
  - То есть, этот снег... то есть, эта опасность светится? - спросила Тилли, чувствуя себя опять глупо. Как-то нелепо звучит: светящаяся опасность. Как, например, блестящий ужас или искрящийся страх.
  Хотела уговорить Рапида, чтобы объяснил, в чем тут дело, как вдруг до их слуха донесся какой-то еле слышный звон или зудение - ну, вроде бы, как звенит надоедливый комар над ухом. Однако в этом месте комариное зудение было не одиночным, а хоровым. Ох нет, оно нарастало, как будто тысячи невидимых комаров вдруг завели в салоне фордика свою песню. И как будто размеры каждого из них то и дело увеличивались, а вместе с этим усиливались и голоса.
  Все вопросительно смотрели на Рапида, но он не обратил на взгляды внимания, а водил глазами из стороны в сторону, словно ожидал увидеть что-то еще, кроме сияющих вершин в вышине и мелькания облитых лунным светом скал и кустарников вокруг.
  - А что... - начала было Тилли, но в этот момент Рапид издал горловой звук и указал рукой влево.
  Все резко повернули головы, но ничего особенного не увидели, разве что с одной из вершин катилось вниз светлое облачко. От них оно было далеко и направлялось совсем в другую сторону.
  - Наверное, небольшая лавина, - предположила Тилли. - Когда я ездила в...
  Рапид нетерпеливым движением передернул плечами, не сводя глаз с облачка. А оно, словно рой насекомых, вдруг неторопливо развернулось и направилось в их сторону.
  Всем стало не по себе. Какими бы странными и невесомыми на вид не казались здешние лавины, но попадать под них желания ни у кого не было. С другой стороны, если это и была ожидаемая опасность, то зачем было затыкать все щели в фордике. Чтобы снег не набился внутрь? Но ведь если их засыплет, то как же они спасутся, если нельзя не только выходить из машины, но и даже открывать окна?
  Больше ничего им додумать не удалось, потому что мир за окнами вдруг превратился в сияющую метель вроде тех, которые кружат внутри стеклянных шаров на елке. И небо с луной, и весь пейзаж, частями залитый лунным светом, частями провалившийся во мрак, исчезли в снежной круговерти. Странная лавина обрушилась на них и на весь горный мир!
  Тилли охватил ужас: не хватало еще в этих безлюдных горах - они за все время не встретили ни одной машины - да еще ночью оказаться погребенными под снегом! Но выскочить тоже невозможно, в этом Рапид прав: лавина унесет с собой и покалечит.
  Странное дело - снег на машину не опускался. Крупные, неоново-светящиеся снежинки хлопотливо и беспорядочно толклись перед стеклами, вихрем носились вокруг машины, а фордик неуклонно и настойчиво продолжал путь вслепую, освещая дорогу чуть ли не под самыми колесами впереди. Теперь они поверили, что это не снег и не снежинки. Но что? Во всяком случае, что-то, что лучше не допускать внутрь.
  Наконец сверкающее облако вокруг машины так сгустилось, что свет фар не мог пробиться сквозь него и на полметра. Казалось, что они заключены в большой, снежно-сверкающий кокон, который неторопливо крутится вокруг них, как гигантский, непрестанно звенящий волчок. Но Рапид и не подумал остановить машину, а заставлял ее медленно, черепашьим шагом двигаться вперед.
  Тилли испуганно схватила его за плечо:
  - Ничего же не видно! Мы свалимся в пропасть!
  Он прищурился и хмыкнул:
  - Пропасти нам не грозят, и я знаю, что делаю. Нельзя останавливаться, поймите, иначе мы не сдвинемся с места.
  Наверное, он знал, что говорил, но от круговерти, блеска и непрерывного звона у нее кругом шла голова, она совсем растерялась:
  - Дороги не видно! Не видно ничего!
  Словно в ответ на ее слова впереди что-то возникло. Что-то непонятное, темное и все равно блестящее, так что у всех заслезились глаза. А фордик неуклонно надвигался на это препятствие!
  И тогда это случилось: нервы у Тилли окончательно сдали, она завизжала, перегнулась вперед и изо всех сил вцепилась в руки Рапида. Он что-то возмущенно закричал в ответ, но нападение девушки было слишком неожиданным даже для здоровяка. Машина так вильнула, что ему ничего не оставалось, как резко ее остановить. И только это произошло, наступила тишина. Молчали все, молчал и двигатель фордика.
  - Я бы сказал "идиотка", если бы это не было слишком слабое слово, - нарушил молчание Рапид. Как улит и компьютер, он не заорал на Тилли, словно демон, а констатировал факт.
  - Что случилось? - спросил Алексей.
  - Я же говорил: останавливаться нельзя.
  - Двигатель заглох?
  - Да.
  - Может толкнуть?
  Рапид пожал плечами:
  - Нужно посмотреть двигатель.
  - И что теперь?
  - Придется мне выйти. Вы умеете управлять машиной?
  - Да.
  - Это хорошо.
  - Я помогу.
  - Нет, вам слишком опасно. Вы ведь люди.
  - А ты?
  - А я тролль.
  Рапид перебрался на заднее сидение, порылся под ним, достал какую-то штуку, похожую на фонарик. Потом оттуда же вытащил свитер с капюшоном, несколько больших очков и перчаток.
  - Теперь слушайте внимательно, - сказал Рапид, надевая капюшон, перчатки и очки. - Сейчас вы укутаетесь так, чтобы не было ни кусочка открытой кожи: ни ладоней, ни лица, ни шеи. Наденьте очки и перчатки. Когда я выйду из машины, то захлопну дверцу. Кто-то из вас пересядет на водительское место. Что бы ни происходило, не бойтесь, не паникуйте и сидите смирно. Я могу быть в этом уверен?
  - Да, - ответил Готфрид.
  - Да, - кивнул Алексей.
  Тилли пристыжено молчала.
  - Хорошо. Так вот, когда я вернусь, то постучу в дверь, в заднюю дверь справа, и вы мне откроете. Понятно?
  - Да.
  - Когда я сяду в машину на заднее сидение, то вы запустите двигатель и поедете по моим указаниям. Что бы не происходило, вы не остановитесь, пока я не разрешу. Понятно?
  - Да.
  - Тогда я пошел.
  Он быстро открыл дверцу и стремительно вывалился наружу, захлопнув ее спиной. Когда выходил, какие-то блестящие кусочки, похожие на осколки зеркала, влетели в салон, ударились об одежду и очки Алексея, скользнули по ним и свалились куда-то на пол. А Рапид исчез в блистающем мареве.
  Тилли стало жутко и зябко, но стыд превозмогал все. Даже если ее будут раздирать на кусочки (непонятно почему, именно это пришло в голову), она выполнит указания Рапида! Готфрид и Алексей посовещались и решили, что за руль сядет Готфрид как более опытный водитель.
  Рапида не было - по часам на панели - только четверть часа. Но это время показалось бесконечным. Наконец в правую дверцу постучали, Алексей распахнул ее, и внутрь ввалился... ввалилось... Пока закрывали дверь, Тилли в недоумении и ужасе уставилась на нечто блестящее, словно отлитое из зеркального металла, потом сообразила, что это он, это Рапид, почти полностью покрытый, как корой, чем-то сверкающим и зеркальным. Жуткий, зеркальный, техногенный монстр!
  - Ну, быстро, - сквозь зеркальную корку голос его звучал глухо. - Что смотрите? Вперед! А по пути сметайте с себя снежинки.
  Готфрид опомнился. Еще не хватало устроить новые проблемы!
  Тем временем Тилли сдирала с себя зеркальные осколки. Не так-то это оказалось просто, если бы не помощь Алексея.
  Как они преодолели Снежинные горы, как Рапид давал указания, что делать и куда ехать, у всех осталось смутное воспоминание, потому что все усилия тратились на управление фордиком, который почти не слушался, и преодоление панического ужаса. Им казалось, что они никак не вырвутся из кошмарного зеркального роя, из блистающего ужасом сна, что вот-вот у кого-то из них или у всех сразу от переживаний и напряжения остановится сердце.
  Но в три пары рук с машиной удалось справиться, они вырвались на простор долины, жуткое сияющее облако отстало, а потом и унеслось куда-то на родную вершину.
  - Можете отдохнуть.
  Все шумно и облегченно вздохнули, взглянули на Рапида и...
  И тут оказалось, что очередная беда на подходе: зеркальная корка на теле Рапида окончательно сомкнулась даже на лице, и он стал задыхаться. Только тогда все поняли, что он пожертвовал собой ради них! Страшно было то, что как он не бил зеркальную корку руками, фонариком, ничего не получалась. Жутко было видеть, как хрипит и задыхается эта живая зеркальная статуя!
  Тилли и Готфрид тоже заколотили по уродливому зеркалу, закрывающему его могучее тело и лицо с судорожно раскрытым ртом - совсем как у мужчины в кровавом валуне на террасе Кроурона. Колотили даже молотком. Бесполезно! Зеркальная корка прогибалась, выпячивалась, морщилась, но лопаться не собиралась. Алексей не мог бездеятельно наблюдать за кошмаром за своей спиной, остановил машину и обернулся. Дружище, ну и в историю мы тебя втянули! Ну что, что еще может разбить эту страшную пленку, не убив Рапида? В отчаянии он схватил из "бардачка" тускло-зеленый камень и ударил...
  - Ох ты! - он заехал Рапиду прямо в губы. В живые, теплые губы, из которых брызнула кровь! Но некогда было извиняться, страшная корка треснула, Алексей вцепился в нее и ломал, крошил, разрывала, и она - проклятая! - поддавалась под его пальцами, как тонкий, обжигающий лед.
  Не прошло и минуты, как голова Рапида была свободна. Потом они выбрались из машины, и Алексей освободил его от мерзкой пакости полностью. Рапид и остальные смотрели на Алексея широко раскрытыми глазами и только изредка пытались ему помочь, но он уже и сам понял, что им зеркальная кора не поддается, а только ему. Ему с Кристаллом в руке. Когда он содрал с Рапида последний кусок этой дряни, из-за вершин далеких и ужасных Снежистых гор робко выглянул краешек солнца.
  Рапид рассмеялся, потянулся всем телом, так что хрустнули кости, глубоко вдохнул свежий утренний воздух и покачал головой:
  - Хо-ро-шо.
  - Айвен! - с чувством произнес Готфрид. - Ты все еще Айвен! То есть, я хочу сказать, ты все еще маг!
  - Да, - буркнул Алексей, - эта проклятая игра продолжается, но с немного изменившимися правилами.
  Он вспомнил катящийся валун. "Не факт, что это я. Не факт!" Но вот в парке, во время их с Тилли бегства что-то было. Слишком неточен был стрелок и слишком быстро он ушел тогда. Хотя можно объяснить все и его нежеланием рисковать в темноте, и нежеланием иметь дело в одиночку с двумя противниками.
  А Тилли вдруг почувствовала, что ноги болят по-прежнему, если не сильнее, что ее лихорадит вдвое больше, чем прежде, что она совершенно разбита.
  - Я не хотела... - прошептала она. - Я трусиха, да? Я ужасная... А думала, что крутая Морриган...
  - Ну что ты, - Алексей пытался говорить бодро и уверенно. - Совсем нет. Просто еще не привыкла.
  - Угу, еще пару жизней, и мы будем здесь себя чувствовать как в луна-парке, - иронически отозвался Готфрид.
  
  27
  
  Матильда шла вслед за ними. За принцем и принцессой. Они были счастливы и влюбленно смотрели друг на друга. А она не сводила глаз с принца. Сердце ее разрывалось от безответной любви, ногами же при каждом шаге она как будто ступала по острым ножам. Такой была плата за то, что морская ведьма превратила русалочий хвост в две красивые, стройные ножки. Но Матильда не жалела. Она любила принца и была рада находиться возле него. Как жаль, что она немая и не может рассказать ему о своей любви. Как жаль!
  Она неловко наступила на очередной невидимый нож... и проснулась. На стене мерно постукивали забавные ходики. Глядя на них, она вспомнила, где находится и почему. А также поняла, отчего ей приснился сон о Русалочке. Это было воспоминание о перенесенных мучениях. Не любовных, однако. Лежа в уютной спальне на мягкой постели, она следила, как поводит глазами игрушечная сова на ходиках, и улыбалась. Сейчас уже могла улыбаться.
  До этого странного дома они добрались, когда рассвело. Проехав в дикое и неприветливое на вид ущелье, Рапид загнал фордик в незаметный со стороны живой грот, образованный кустами и переплетшим их диким виноградом. Где-то рядом шумела вода, пахло цветами и чем-то терпким, может быть, травой. Потом шагов триста Рапид нес ее на руках, поднимаясь на холм над рекой. Алексей и Готфрид шли следом. Непонятно, как Рапид ориентировался, а вышел прямо к порогу дома.
  Тилли было очень плохо, но даже в таком состоянии она подумала: ну, и развалюха. Хотя внешность дома мало ее занимала, хотелось лечь даже на землю и хотя бы на час-два закрыть глаза и ни о чем не думать. Да, хижина не радовала глаз: покосившееся крыльцо, дверь, стены и ставни, которые не красили много лет, а не ремонтировали и того дольше. Крыша, с которой уныло свисала не то черепица, не то дранка. Полуразвалившаяся труба. Правда, птицы против такого убожества не возражали, и целые семьи их поселились под крышей и на чердаке.
  - Ну, вот мы и прибыли, - довольно сказал Рапид. - Сейчас я вас устрою поудобнее и накормлю. Такая крыша над головой - уже хорошо.
  - Если бы можно было отстегнуть мои ноги и оставить у входа, я бы не возражала - ужасно болят, - уныло сказала Тилли, не понимая, чем ему нравится дырявая крыша этого дома.
  Рапид ободряюще улыбнулся и с ней на руках поднялся по ступенькам к двери. Она думала, что он попросит ее толкнуть дверь, но он молчал, и Тилли сама протянула руку. Странно, этого не понадобилось, дверь распахнулась перед ними. Кто-то стоял за ней и открыл ее? Но Рапид вошел, и Тилли никого не увидела. И тут же забыла об этом, потому что у нее хватало других впечатлений.
  За кривой облупившейся дверью оказалась чистенькая и уютная прихожая с веселыми обоями, какую встретишь не в каждом ухоженном коттедже. На полу лежал недорогой, но чистый ковер, у стены - старомодные шкаф для одежды и вешалка для зонтов, тут же, напротив входа, висело большое зеркало в темной раме.
  Позади них раздался негромкий шорох. Тилли повернула голову и взглянула поверх плеча Рапида: входная дверь закрывалась. Алексей и Готфрид тоже смотрели удивленно. Закрывалась сама собой. От сквозняка? А открылась тоже от сквозняка? Щелкнул замок, они вздрогнули. Не только от звука: изнутри дверь была совсем даже не ободранной, а отлично лакированной с начищенной бронзовой ручкой.
  - Не бойтесь, здесь безопасно, - сказал Рапид.
  Ладно, ну ее, эту дверь, если, наконец, мы в безопасности, подумалось Тилли. Важнее для нее сейчас лечь и перевести дух. Больше ничего не хотелось: выпить воды и заснуть, если позволит боль.
  Они вошли - вернее, Рапид нес Тилли, Алексей и Готфрид шли по пятам - в другую комнату, по виду гостиную, очень хорошо обставленную и устланную ковром потолще и покрасивее, чем в прихожей. Тилли осторожно посадили в большое и глубокое кресло у окна. Она откинулась на мягкую спинку, полулежала, не шевелясь, пульсирующая боль в ногах стала глуше. Чувствовала, как Рапид снял с нее обмотки и подсунул под ноги что-то мягкое.
  - А сейчас мы поедим, - сказал он.
  - Не хочу я есть, ешьте сами. Мне только воды и больше ничего.
  - Всем нужно поесть, - настойчиво сказал Рапид. - Вы все ослабели от голода.
  - Я не хочу!
  - Это кажется.
  - Да, поешь ты, - сказал Алексей. - Очень аппетитно все выглядит.
  До нее донесся запах кофе и еще чего-то вкусного. Как Тилли ни было плохо, но против ее воли в животе забурчало.
  - Ну, может, немножко...
  - Вот и хорошо. - Рапид подвинул к креслу столик красного дерева.
  Потом через открытую дверь она наблюдала, как Рапид на внушительном столе с белой скатертью наливает бульон из расписной супницы в чашки. От бульона шел густой пар. Там же стояли накрытые серебряными крышками блюда. Кто все это приготовил? Кто знал, что они приедут именно сейчас?
  Чашка бульона, которую ей принес Готфрид, очень ее подкрепила. После первого же глотка поняла, что голодна, как волк. Она ела за столиком, остальные - за большим столом в соседней комнате. Не забывали о ней. Алексей настоял, чтобы она съела кусочек какой-то рыбы и выпила кофе с пирожным. После этого Тилли желала только одного: остаться в том же кресле, и чтобы ее не трогали. Но Рапид махнул рукой в сторону другой двери и сказал:
  - Там - спальня. Вы хорошо сделаете, если ляжете сейчас же.
  При этом он не сделал ни малейшего жеста, чтобы поднять ее опять на руки или помочь встать. В ответ на ее удивленный взгляд он повторил:
  - Идите в ту спальню, они - в другую, а я устроюсь здесь на кушетке.
  - Да я же не могу шагу ступить, - напомнила ему Тилли.
  Он коротко усмехнулся:
  - Разве? А вы пробовали?
  Вряд ли после всех его самоотверженных забот этот тролль-улит и вообще хороший парень стал бы над ней так зло подшучивать. Тилли нагнулась и посмотрела вниз, на свои многострадальные ножки. То, что она увидела, заставило ее на несколько секунд потерять дар речи. На небольшой подушке вишневого бархата с золотой вышивкой и золотыми же кистями покоились ее ступни, под которые - да, она же чувствовала это - Рапид подсунул эту подушку, когда посадил в кресло. И выглядели они... ну, она не помнила в точности, какими были ее ноги в тот момент, когда они с Алексеем бросилась бежать от охраны придавленного мага. Но наверняка выглядели не хуже, чем тогда. Все порезы, царапины, воспаления, припухлости и краснота исчезли бесследно, как будто она неделю пролежала в постели под присмотром лучших докторов. Она могла ходить и бегать, как ни в чем не бывало!
  - Вот это да! - сказала Тилли, изучая свои недавно распухшие, а теперь очень даже изящные щиколотки. - Рапид, вы научились этому у своего учителя-демона?
  - Нет, - усмехнулся он, глядя на нее сверху вниз. - Это не я. Заметил, что вам стало лучше - вот и все.
  Она опять изумилась: когда они входили в дом... да что там входили, вот совсем только что... разбитые губы у Рапида распухли на пол-лица - результат отчаянных попыток Алексей спасти их спасителя от жуткой зеркальной корки. А теперь, смотрите-ка, улыбается до ушей целым и невредимым ртом, как артист с картинки!
  - Значит, наш Алексей-Айвен - теперь и врачеватель? - воскликнула она.
  - Врачеватель? О чем вы?
  - Но он же вылечил мои ноги, разве нет?
  - Я? - изумился Алексей. - Не знаю... Я ж такой маг, помните? Ох ты! И мои ноги в порядке!
  - Даже если бы он был самым замечательным врачевателем, вряд ли смог бы вылечить вас за то время, что мы ели, - усмехнулся Рапид.
  - Но кто-то же...
  - Это дом. Я умею находить такие дома, - объяснил Рапид.
  Тилли невольно огляделась:
  - А что это за дом? Слушайте, так это не вы все сделали, Рапид? Ну, двери, еда, лечение?
  - Конечно, не я. Я не знаком с магией.
  - Как же это происходит в этом доме? - заинтересовался и Готфрид.
  - Не знаю. Я знаю о существовании таких домов и умею находить их. А почему они умеют делать то, что делают, я не знаю.
  Тилли поднялась из кресла и неуверенно сделала несколько шагов босиком по толстому ковру.
  - Невероятно!
  Ее ноги и не думали болеть, как будто она не бегала по лужайке придавленного мага, аллее его парка и колючим зарослям. И не корчилась от боли на сидении машины.
  - А теперь идите спать, - заботливо сказал Рапид.
  - Нет, я хочу вас расспросить о...
  - Еще будет время. Мы устали и лучше отдохнуть, прежде чем отправимся дальше, - строго распорядился он.
  - Вот как? Разве мы не здесь будем прятаться?
  - Ну что вы! Об этих домах - и этом тоже - слишком многим известно. Они дают кров всем без разбора, всех кормят и лечат. Их так и называют - Гостеприимные. Поэтому спрятаться тут и, тем более, защищаться от кого-то, невозможно. Мы отдохнем немного и поедем дальше.
  - Что бы мы без тебя делали, Рапид, - прочувствованно сказал Алексей.
  А Тилли не стала больше спорить, ушла в спальню - большая удобная кровать, душистые простыни - и крепко заснула, а через три часа ей приснился этот странный сон о Русалочке и разбудил.
  Когда она первый раз выглянула в гостиную, Рапид спал. Но через четверть часа, когда она привела себя в порядок и причесалась, он и парни были уже на ногах и ожидали ее в столовой - наверное, шебуршание Тилли всех разбудило. На обед оказались отличные бифштексы с картошкой, салат из овощей, томатный сок, чай и шоколадный торт - просто и сытно. Какой замечательный этот Гостеприимный Дом!
  - А много их - таких домов, как этот? - спросила Тилли, стараясь не глотать еду, словно бродяга на королевском пиру.
  - До сих пор мне встретилось только пять.
  - Здесь, в этих местах? Или еще где-то?
  - И здесь, и не здесь.
  - А кто их построил?
  - Не знаю.
  - Но есть же какие-то слухи?
  - Никаких. Эти дома просто существуют. Нужно только уметь их узнавать.
  - Вот уж точно, - кивнул Готфрид. - Ни за что бы не подумал, что в дряхлой хижине скрываются такие удобства и чудеса!
  - А как их узнавать? - удивительно, как прочистились мозги Тилли, какие полезные вопросы она задавала.
  Рапид пожал плечами:
  - Долго объяснять.. а точнее, для этого нужно кое-чему научиться. Если будет достаточно свободного времени, то я вам объясню.
  - Да уж, пожалуйста, - сказал Алексей. - Если мы застрянем в этом мире надолго... Надо же, какие дома!
  Рапид лукаво прищурился над своей тарелкой:
  - Еще вопросы?
  - Конечно! - кивнул Алексей. - Хоть теперь могу я узнать, что за дьявольщина происходит в Снежинных горах? Что за ужас на нас напал?
  - Зеркальная метель. Там они нередки. А чем они опасны, вы уже поняли.
  - Да, поняла, - опустила голову над тарелкой Тилли. - Мне до сих пор стыдно за свою выходку.
  - Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, - усмехнулся Рапид.
  - А эти зеркальные метели... - продолжал Алексей. - Значит, если человек будет один, и ему некому будет помочь, то он может погибнуть под зеркальной коркой?
  - Зеркальные снежинки облекают коркой любого, - объяснял Рапид, накладывая себе третью порцию салата и еще один бифштекс. - Двое вас или трое - если снежинки налипнут, то вы погибли. Эту корку очень сложно разбить. И я же говорил, что Кристалл - ценная вещь.
  - Ты умница и прав, как всегда. Но какое страшное место. Теперь я понимаю, почему ты хотел его объехать. Только вот странно: на меня они не налипли, а от Тилли я их еле отодрал. И пробив Кристаллом эту корку, потом я почему-то легко ломал ее руками.
  - Я тоже удивлен. Вы вообще необычный, - сказал Рапид, посмотрел на Алексея исподлобья и принялся за бифштекс.
  - Чем я необычный? Тем, что сломал зеркальную корку? - недоверчиво спросил Алексей, ковыряя ложечкой кусок торта. - Я же был магом, помнишь? Наверное, и остался.
  - Не только. Но о вас поговорим потом. А пока...
  Рапид дожевал бифштекс, запил его чаем, промокнул салфеткой губы.
  - Если вы уже пообедали, то я объясню вам, - сказал он.
  Они прошли в гостиную, он взял черную сумочку, которая лежала в кресле.
  - Возьмем, к примеру, эту сумку.
  - А что с ней не так? - спросила Тилли. - Обычная сумочка. Леткая, удобная, красивая. Я не отказалась бы от такой. Только уже не новая.
  - Это сумочка из кожи гуля.
  - Кого?
  - Пустынного демона.
  Готфрид подавился воздухом, Тилли невольно отступила:
  - Пустынного демона? Ведь у вас учитель - тоже демон.
  - Но не гуль, - Рапид вдруг рассмеялся. - Да что вы такое подумали? Я еще не слышал, чтобы какого-то гуля так вот взяли - и ободрали! Всем известно, что весной гули сбрасывают кожу, как змеи, и оставляют ее. Но дело даже не в том. В этой сумочке помещается уйма вещей.
  Тилли почувствовала, что краснеет:
  - Если вы намекаете, что я ношу...
  - Дело не в вас. Эта небольшая сумочка кажется почти пустой, но если открыть ее, то чего тут только нет. Там легко уместится даже...
  Рапид фыркнул, хватил с пола возле кресла бархатную подушку и недолго думая затолкал в сумку.
  Тилли попыталась было возразить, но у нее опять не хватило слов: подушка исчезла в сумке, ничуть не изменив ее форму. Можно было подумать, что Рапид положил в сумку пачечку салфеток.
  - Мне кажется, что я мог бы затолкать в нее это кресло или весь обеденный стол с кушеткой.
  - О, - сказала Тилли. - Но я никогда ничего подобного не видела! Это из-за того, что она из кожи гуля?
  - Вот именно, - иронически сказал Рапид. - Вот и вы, - теперь повернулся он к Алексею. - Что-то в вас такое есть - особенное. Понимаете, я не из простого любопытства это говорю: в тех местах, где мы будем, нужно точно знать, кто есть кто.
  После его предупреждений перед Снежинными горами они склонны были ему верить во всем.
  - А может быть, это у меня от той Леди Бессмертия? - предположил Алексей. - Помнишь, Тилли, как мы были у нее?
  - Может быть, - неохотно кивнула Тилли. - Она из темных эльфов. Взяло вдруг ее колдовство и проявилось в Алексее!
  Рапид расхохотался так искренне, что ей стало не по себе.
  - Что тут смешного? - спросила его обиженно.
  - Простите меня за этот смех, но он никак не похож на духа.
  - А почему я должен походить на духа? - с тревогой поинтересовался Алексей.
  - Эльфы - это духи.
  - Но Леди Бессмертия - человек, - возразила Тилли, - то есть, выглядела, как человек. Наверное, она полукровка.
  Ее заявление вызвало новый взрыв смеха у компьютера-тролля-улита-ученика демона. Тилли почувствовала себя глупо, но все-таки уточнила:
  - По-вашему, она не могла быть полукровкой?
  - Не сомневаюсь, что могла. Потому что она не была эльфом, - сказал Рапид, пофыркивая от сдерживаемого смеха.
  - Да нет же, была. Мартина... ну, Беззащитная Сиротка говорила, что кто-то говорил ей, что Леди Бессмертия из сумрачных эльфов Золотой Лощины, - вспомнил Готфрид.
  - Не сомневаюсь, что сумрачные эльфы приняли ее в свой клан, но она как была, так и осталась человеком, - хихикнул Рапид.
  - Осталась?
  - Ну, конечно. Эльфы способны поместить сущность одного предмета или существа в другой предмет или существо. Я сам видел, как сущность кошки они поместили в курицу.
  - И что?
  - Курица пыталась лакать молоко и ловить мышей. Это было страшно - можете поверить. Но поместить сущность человека в эльфа? Им это и в голову не придет, ведь для этого придется уничтожить сущность эльфа. А эльфы для них дороже всего в мире.
  - Ну и ну, - покрутил Готфрид головой. - Значит, слухи о Леди Бессмертия - это сказка?
  - Сказка. Эльфы, случается, крадут и детей, и взрослых людей и внушают им, что они, эти похищенные, - эльфы. Так и с Леди.
  - Зачем?
  - Так как я - не эльф, то не знаю.
  Тилли стало немного обидно: есть что-то романтическое в том, что ты общался с эльфами. Но если уж обманули даже Леди Бессмертия, то какая тут романтика? Но Рапид не позволил им долго раздумывать:
  - Там, в шкафу, вы найдете новую одежду для себя. Старую смело оставляйте - дом уничтожит ее, и никто не догадается, что мы здесь были. А нам пора, ведь вы еще не в настоящем убежище.
  Они покинули Гостеприимный Дом и невольно поклонились ему. Особенно Тилли. Ведь это его заслуга в том, что теперь она могла спуститься с холма в ущелье самостоятельно и не как жалкая, голодная и измученная калека, а нормально одетая и полная сил девушка!
  
  Настроение у них было отличное, солнце ярко светило, небо не закрывали тучи, все складывалось на редкость удачно. Они бодро дошагали до импровизированного гаража фордика и уже садились в машину, как вдруг Рапид насторожено замер, словно прислушиваясь или принюхиваясь.
  - Что? - легкомысленно спросила Тилли, не придав этому особого значения.
  Он выдернул из уха незамеченные ими наушники и проворчал:
  - Ничего не понимаю. Вместо того, чтобы разбежаться по новым хозяевам, они сбились в шайку во главе с Тибом и разыскивают вас. Что там было в этом сгоревшем письме?
  - К-каком письме? - спросила Тилли.
  - Ну как же, Готфрид, вы же помните, - повернулся к нему Рапид. - Они говорили, что письмо сгорело, но Айвен и Тилли читали его. Там, в письме, было что-то очень важное, - убежденно сказал Рапид. - Иначе Тиб не гонялся бы за вами. И другие тоже.
  - Кто такой Тиб?
  - Вы видели его в санатории.
  - Этот отвратительный Тиб чуть не застрелил нас в парке!
  - Глупости, - покачал головой Рапид. - Тиб - классный стрелок. Кого он хочет убить, того убивает. Нет, он побоялся убить вас, потому что вы прочитали то письмо и знаете какую-то важную тайну. Но как только вы попадете ему в руки, он развяжет вам язык, простите на грубом слове. Вы расскажете ему все, и вот тогда-то он вас убьет.
  - Значит, он не захотел нас убивать? - кивнул Алексей. - Только, Рапид, клянусь, не читали мы никаких секретных писем! Как бы это довести до сведения Тиба, не подскажешь?
  
  28
  
  Рапид все-таки решился, они тронулись в путь и через пару часов - солнце уже клонилось к горизонту - оказались в непроходимом лесу. Нет, сам по себе лес был, можно сказать, даже редкий и светлый, пронизанный солнечными полосами и лучами. Но между стволами валялось столько сухих веток, стволов и стволиков, словно кто-то старательно и долго собирал где-то сухостой и завозил его сюда, укрепляя какие-то неведомые позиции. Однако, зная правильные ходы в этом импровизированном поле препятствий, можно было легко преодолеть его.
  Что и продемонстрировал им Рапид. Под их испуганные, а потом уже только изумленные вскрики он лихо кружил между деревьями, смело гнал машину по, казалось бы, непреодолимым горам валежника, осторожно объезжая безобидные с виду, небольшие ветки. Форд не был вездеходом, они догадывались, что Рапид знал какие-то местные хитрости преодоления препятствий. Но вот фордик свернул перед стеной из нескольких, удивительно тесно растущих деревьев, обогнул их и оказался перед высокой каменной стеной.
  Да-да, дом-убежище окружала высокая стена из красивого полосатого (красно-серого) дикого камня. Неизвестно, зачем такая стена была нужна с такими оборонными укреплениями, как лес, но, как видно, нужна, потому что потратили на нее неведомые строители наверняка столько же времени, как и на довольно примитивный дом. Не видя дома, вполне можно было воображать, что здесь колдуют и чаруют волшебники, а стена скрывает их деяния от чужих глаз. Или что усадьба - окруженная врагами крепость. Правда образ крепости немного портило то, что стена в некоторых местах не густо, но живописно была обвита виноградными лозами. Кое-где по верху стены из лоз торчат потемневшие бронзовые "башенки", украшенные странными коронами. Даже главный вход во двор представлял собой не калитку или ворота между стенами, а чугунную подъемную решетку в каменной арке. Так что благодаря стене все сразу почувствовали почти незаметную атмосферу тайны, легкой тревоги, а, может быть, и магии.
  Прежде чем как-то проехать внутрь, Рапид ловко забрался (как ящерица, подумали они) на стену в одном, а потом в другом конце участка и, как матрос-впередсмотрящий, оглядел окрестности, словно интересуясь, что там делают соседи.
  - Зачем ты это делаешь? - не выдержала Тилли.
  - Все может быть, - туманно ответил Рапид, пошарил по карманам и достал небольшую коробочку.
  - Решетка открывается, как автоматические двери в гараже? - продолжала неугомонная Тилли.
  Рапид кивнул, нажал кнопку, решетка поднялась, и они смогли въехать во двор.
  - Выходите, я загоню машину в гараж.
  - Ну и дела, - пробормотал Готфрид. - Это и есть убежище?
  - Нужно расспросить Рапида обо всем, - сказал Алексей. - Тилли права: глупая какая-то таинственность.
  - Точно! В этот раз твой компьютер разводит неуместную секретность. Ты его хозяин или нет?
  - Сейчас он подойдет, и я прямо так и спрошу.
  Больше ничего Алексей сказать не успел, все обернулись на крик Тилли и увидели, что стена треснула, и несколько камней из нее собираются вывалиться.
  - Вот безобразие! - возмущалась Тилли. - Такая крепкая стена была. И что теперь делать? Ай!
  - Не может быть, - пробормотал как раз вернувшийся. Рапид
  Тилли взвизгнула и подбежала к нему, он машинально обнял ее и остолбенело смотрел на камни стены, которые медленно, как бы задумчиво, шевелились. А потом все они увидели другой мир!
  Выглядело это так, как будто кто-то вырезал в пространстве круглую дыру диаметром метра три, через которую видны были какие-то совершенно другие небо и местность, не сказать, чтобы совсем незнакомые. Дыра стремительно и неумолимо, как чья-то пасть, мчалась на них.
  "Удрать на машине! - мелькнуло в голове Алексея. - Не успеем: она в гараже. Ч-черт возьми, это же Катакомбы!"
  - Катакомбы! - пятясь, заорали в один голос и Тилли с Рапидом, и Готфрид.
  Но следующие взволнованные вдохи они совершили уже на чудовищном плато в окружении охотничьих башен и под раскаленным солнцем. Алексей опустился на землю и сказал:
  - Никуда я не пойду.
  Они окружили его:
  - Тебе плохо?
  - Что с тобой?
  - Я вас понесу, - вежливо предложил Рапид.
  - Нет! - твердо ответил Алексей. - Нет, я останусь тут и умру!
  И тут же исчез с их глаз.
  И тут же осознал все это в действительности, стоя в собственной комнате.
  Действительность? Собственная комната? Его затрясло, как в ознобе. Он недоверчиво оглядывался, повторяя и повторяя мысль, которая пришла ему в голову еще там, по пути в дом-убежище.
  Ладно, Матильда, похоже, теряла сознание и в больнице, и по пути из нее в санаторий, а он не додумался подробнее расспросить ее. Но он-то сам сознание не терял! Он помнил, как на него напали, как повисли на нем, выкручивая руки и лишая малейшей возможности сопротивляться, как затолкали в машину и завязали глаза, как машина долго мчалась по прямой. И все-таки от родного подъезда его привезли в магический мир с магическими валунами и артефактом Кристаллом. Так был ли он в родном подъезде? Был ли он дома? Где вообще его дом?
  Он хмуро посмотрел на телефон, пошарил по столу, взял бумажку с телефоном больницы, позвонил, назвал фамилию Матильды. Потом для точности добавил имя. Но ответ был прежним: такая пациентка скончалась еще вчера вечером.
  Несколько минут он сидел за столом, тупо глядя на свои ладони. Потом посмотрел на часы - восемь - и отправился в институт.
  Говорят, что водка совершает чудеса, добавляет уверенности в себе. Его это не касалось. Он был Айвеном и магом, только уверенность в этом вызвала у него ярость, упрямство и эйфорию. Появились одновременно все три и в одном образе златовласой ангелицы, когда взбегал по массивным, только слегка погрызенным зубами времени, ступеням главного входа. Сопровождала его и к кабинету Артема Николаевича, подмигивая изумрудным глазом.
  Именно, чтобы повеселить и развлечь ее, решил задержаться в приемной. От пяти-десяти минут мир не рухнет, а Прилипала за компьютером - подходящий объект для проверки. Как только Айвен и его спутница вошли, Прилипала совершила движение, однозначно дающее понять, что с этого мгновения единственным ее желанием будет как можно быстрее избавиться от посетителей. Уже видела их за дверями. За теми, в которые вошли из коридора.
  - Он занят, - буркнула в ответ на вежливый, даже несколько робкий вопрос Айвена и неодобрительно посмотрела на Ангелику: конечно, в институте ходят во всякой одежде и даже в прозрачных туниках, но корона на голове и лира в руке пока еще оригинальны.
  - Занят? Это понятно в случае человека на такой должности, - нудно и миролюбиво согласился Айвен, но на щеках Ангелики заиграл румянец злости.
  - Я понимаю, - продолжал Айвен, - и не осмелился бы мешать такому занятому человеку, если бы не было уверенности...
  - Что дело самое важное, - грубо оборвала его Прилипала. - Знаю, знаю! Таких самых важных дел тут вагоны.
  - Так вы здесь за грузчика поставлены, эти вагоны разгружать? - с невинной улыбкой спросил Айвен. - Что-то мне говорит, что вы этого не делаете. И не умеете делать. Я ознакомился с деятельностью доцента. Вывод только один: кто-то мешает работе. Или вы, или доцент. Сейчас вижу, что, скорее вы, - он улыбнулся уже нагло.
  Подействовало. Красная от злости Прилипала рассмотрела их с Ангеликой уже внимательнее, как будто это могло ослабить эффект слов Айвена.
  - Что у вас? - процедила сквозь зубы.
  - Об этом буду разговаривать с доцентом.
  - Не будьте ребенком, - фыркнула Прилипала. - Можете считать меня фурией...
  - Фурия - это я, - сообщила Ангелика.
  - Можете считать меня кем угодно, только посажена я здесь именно для того, чтобы спрашивать о причине посещения, - оказывается Прилипале удавались длинные предложения.
  - Спрашивать? Тем лучше, - со смехом ответил Айвен, вызывая очередной приступ ее раздражения.
  - Ну? Так что у вас?
  - Могу вам сказать: знаю, что сделать, чтобы иметь все и всех в кармане.
  - Вы сумасшедший? - почти вежливо спросила Прилипала, но немедленно разозлилась: - Если бы ты был всемогущим, паренек, уже давно сидел бы у доцента.
  - Ага! Но я просто не мог себе отказать в удовольствии поболтать с вами.
  - Хватит! Говорите серьезно или закройте входную дверь с той стороны.
  - Безнадежный случай, - пробормотала Ангелика.
  Айвен же сосредоточился на том, как все будет происходить. Не магически, а с точки зрения банальной науки. Кресло Прилипалы: локальное, резкое падение энтропии. Потом локальная же антигравитация (минус g). Хватит для начала?
  Хватило.
  Эффект был поразительный! Прилипала сначала почувствовала жар под ягодицами и энергично вскочила. Но, так как находилась в невесомости, врезалась головой в потолок. Там и осталась на время. Не на долгое: размахивая отчаянно конечностями, передвинулась за пределы антигравитационной трубы и рухнула на стол.
  - Не могу разъяснить вам подробности, - сказал Айвен деловито и с таким видом, как будто ничего не произошло.
  Прилипала потирала ушибленный копчик, а ее злость достигла своего пика.
  - Печально, только мы-то хотели по-хорошему, - сказала Ангелика.
  - Уматывайте, - пискнула Прилипала. - Сейчас же! Иначе...
  Айвен ее не слушал: нужна сосредоточенность, если желаешь эффекта, механизм которого не высосан из пальца - чем большее отступление от физических законов, тем большей должна быть амплитуда правдоподобия. А лучшие результаты должно дать использование квантовых констант. Постоянная Планка, например, идеально подходит. Туннельный эффект на макроуровне.
  Мгновение глаза - и предметы из ящиков стола Прилипалы стали появляться на его поверхности. Айвен и Ангелика (а также Артем Николаевич, который как раз вышел из кабинета на шум) с интересом наблюдали, как Прилипала кинулась закрывать своим телом нарядно оформленный альбом "Секстур в Меланезии". Появился открытым на позе 48, Айвен даже удивился, почему именно эту она изучала до их прихода? И не сразу понял, что Прилипала нажала кнопку вызова охранника.
  Концентрация сзнания в таком бешеном темпе стоила Айвену вспышки головной боли. Но удалось. В основном потому, что не отступил от туннельного эффекта. В момент появления охранника Айвен и Ангелика были уже на два этажа выше, в лекционном зале, не вызвав интереса у студентов, но приведя в состояние остолбенения молодого преподавателя. Айвен горячо извинился перед ним, фурия отсалютовала лирой, вызвав довольный гогот аудитории. Вышли обычно, через дверь. Неторопливо спустились по лестнице и в коридоре встретили обозленного охранника, возвращающегося на пост. Даже не посмотрел на них.
  Опять вошли в приемную. Айвен жизнерадостно спросил Прилипалу:
  - Хватит? Или развлекаемся дальше?
  Вскочила из-за стола так, словно увидела привидение. Рука ее машинально потянулась к кнопке, но тут же безвольно опустилась вдоль тела. Девочка легко дрессировалась, не заставила Айвена локально применять закон Ньютона. Даже пожалел ее, но ничего не поделаешь - за глупость нужно расплачиваться.
  - Так как же доцент?
  - Его нет, - сказала Прилипала таким усталым голосом, что поверили бы ей, если бы не видели доцента недавно своими глазами. - Шли бы вы на кастинг в цирк, а? Или там большая конкуренция? Или это дурацкий гипноз? Я вас запишу в очередь. Позвоните через... --замолчала, словно что-то мысленно подсчитывая. - Да, позвоните через неделю. Тогда уточню.
  Ангелика подняла лиру, но Айвен ласково удержал ее руку. Хватит и аннигиляции с трансмиссией энергии. Ручка выпала у Прилипалы из пальцев. Ведь пальцев уже не было, именно этих трех.
  - Это вам на память, - вздохнул Айвен. - Получите свои драгоценные пальчики, когда выйду от доцента. Естественно, должен туда войти. А сделаю это только тогда, когда лично о нас доложите.
  Прилипала выполнила просимое, не раздумывая, на подгибающихся ногах и дрожащим от ужаса голосом. Айвен пропустил Ангелику в приветливо открытую дверь кабинета, и тут пришел ему в голову уж совсем неэстетичный и мальчишеский трюк. Закрывая дверь, сказал:
  - А это вместо торта.
  В тот же момент на клавиатуре компьютера появилась увесистая, свежая, сразу же из-под хвоста, коровья "лепешка". Где он отыскал эту коровку, Айвен и сам не знал.
  
  29
  
  Доцент был совершенно другим. Если бы не строгий костюм, то Айвен принял бы его, например, за астронома-чудака, который даже во время отпуска не покидает обсерваторию, намертво примерзнув к телескопу и приборам. Это впечатление действовало ободряюще, хотя хорошо известно, как неверны бывают выводы, сделанные только на основе внешнего вида.
  - Ну, вы и натворили! - Артем Николаевич казался очень веселым. Неужели так не любил Прилипалу?
  Айвен пожал плечами.
  - Полагаю, вам было необходимо срочно со мной поговорить, - доцент жестом пригласил их с фурией сесть. - Или же вы необычный холерик.
  - И то и другое, - пробормотал Айвен.
  - И что? Вы могли бы все повторить еще раз? Это гипноз или...
  - Или.
  - Ага, значит, парапсихология, экстрасенсорика или как там...
  Айвен не знал, на что решиться. Для этой встречи придумал три тактики. Но разговор шел в таком направлении, что все они могли оказаться бесполезными.
  - Видите ли, - продолжал между тем доцент, - хочу сразу расставить точки над "i"... Фокусы меня не интересуют. Только их основа. Надеюсь, что она достаточно научна.
  Ага, значит, демонстрации больше не будет. Ну, и хорошо.
  - Понимаю, Артем Николаевич, - кивнул Айвен. - Только...
  - Только - что?
  - Это может быть... ну, знаете, немного трудно. Для вас.
  Доцент нахмурился:
  - В каком смысле?
  - В каждом...
  - Простите, что перебиваю вас, но не могли бы вы представиться.
  - Как? - пробормотал Айвен.
  - Обычно. ФИО, кто вы, чем занимаетесь. Нелегко вести такой важный разговор ничего не зная о собеседнике.
  Если бы из-под Алексея выбили стул, он не пережил бы большее потрясение. Златовласая фурия тут же исчезла, он же остался сидеть растерянный и обалдевший. Чего-то подобного ожидал. Вот как, ожидал? Потому и оттягивал встречу с доцентом?
  - Что с вами? - озабочено спросил тот. - Вы так побледнели! Выпейте воды. И куда исчезла ваша красивая телохранительница?
  Алексей справился с дрожью в руках, взял протянутый ему стакан с водой, сделал большой глоток, потом осушил стакан до дна.
  - Проект "Призрак". Или... - он попытался вспомнить. - Или "Штурм". Вы, знаете, о чем я?
  Доцент смотрел непонимающим взглядом. Если он так, сходу притворялся, то был артистом-гением!
  - А сын-хакер у вас есть? Ну, такой, лет двенадцать?
  Доцент приподнял брови:
  - Мне кажется, что вы задаете эти вопросы не просто так, а потому отвечу: у меня две дочки, уже взрослые.
  "Он старше, чем был, - вдруг осенило Алексея. - Ему лет пятьдесят, даже пятьдесят пять! И что-то еще не так. Что-то я прозевал..."
  - Я Алексей Чернов. И... да! Рапида вы помните?
  - Рапид? Это такой способ съемки, кажется?
  - Нет, не способ. А Матильда? Матильду вы знаете?
  - Увы, знал.
  - А что с ней?
  - Попала в ДТП и умерла вчера в больнице. Вот такой печальный случай.
  - А вы ее видели после?
  - После ДТП? Нет. Мне позвонили. У Матильды было институтское удостоверение. Но позвольте теперь мне тоже спросить?
  - Бесполезно, - покачал головой Алексей. - Вы не поверите. Я бы точно - не поверил.
  - И все-таки попробуйте рассказать.
  - Вы примете меня за сумасшедшего.
  - Тогда нас будет двое... сумасшедших, - очень серьезно сказал доцент. - Я же своими глазами видел. Даже если это гипноз - очень впечатляюще.
  - Это не гипноз. Вернее, я сам не знаю, что это.
  - Верю. Мы пользуемся очень многими вещами, о которых никто не знает, почему они работают именно так. Итак?
  - Хорошо. Но не перебивайте меня и не вызывайте команду для психов, пока я не расскажу все.
  - Э, глупости говорите, - доцент небрежно махнул рукой. - Вы знаете сколько стоит такой вызов? Но не будем отвлекаться.
  И Алексей рассказал. Все, что помнил. Даже и не слишком длинным рассказ получился. В голове было больше, но слова не очень хотели складываться. Уложился в какой-то час.
  - Так-так, - пробормотал Артем Николаевич, когда Алексей замолчал. - Это ведь не все, я по лицу вашему читаю.
  - Да, но я...
  Доцент подвинул к себе ноутбук, что-то посмотрел и скомандовал:
  - Пошли!
  - Куда? - недоверчиво спросил Алексей.
  - Не к психам, конечно. Какой вы, однако, наивный! Если бы я думал, что вы невменяемый, то выставил бы вас за дверь. Мы пойдем туда, где вы работаете. Да-да, вы студент нашего института и работаете в нем, я только что в этом убедился. Правда, о компьютере-улитке я никогда не слышал и хотел бы... Что вы говорите?
  - Боюсь опять исчезнуть, - повторил Алексей.
  - Куда, простите?
  Алексей тряхнул головой, нахмурился:
  - Почудилось что-то...
  - То есть, вы боитесь возвратиться в Катакомбы и куда там еще?
  - По-вашему, Матильда была права, и это раздвоение личности?
  - Мне трудно сказать что-то определенное, я не психолог. Хуже другое.
  - Что может быть хуже?
  - У нас нет информационной системы "Призрак" или "Штурм". У нас нет какой-то специальной связи с компьютером с вашего рабочего места. Пойдемте, посмотрим на него!
  Когда они вышли из кабинета в приемную, Прилипала сидела, оперев локти о стол и закрыв лицо руками. Алексею вдруг стало стыдно и страшно, подумалось, что он не сможет вернуть секретарше пальцы. Но все три пальца были на месте, между ними просачивались струйки слез: Прилипала тихо плакала над чистой клавиатурой.
  "Наверное, моя магия совестливее меня", - мелькнуло у Алексея в голове.
  - Простите меня, если сможете, - сказал он тихо и вслед за доцентом вышел из приемной.
  - У того доцента... ну, который не вы... она тоже была, - объяснил Алексей уже в коридоре. - Ну, эта Прилипала... то есть, вредная... то есть, секретарша. Но там я не мог исполнять желания... и в том мире, где Катакомбы, не мог. А здесь могу? Совсем я запутался...
  Он запнулся и уставился на табличку на двери, потом внимательно изучил стенды на стене. Доцент молчал, не мешал ему, только наблюдал.
  - Это физико-математический факультет, - упавшим голосом выговорил, наконец, Алексей. - А вы доцент его. Я был зол, все было очень похожее, не обратил внимания.
  - А в чем разница?
  - Тот Артем Николаевич - доцент кафедры биотехнологий. Он младше и такой на вид... как астроном, - неожиданно даже для себя выпалил Алексей.
  Доцент тихо рассмеялся:
  - По специальности я, действительно, астрофизик. Кафедра же, где вы якобы работали... Нужно уточнить, но, насколько я знаю, в нашем институте такой кафедры нет. Что-то еще не так?
  - Я учился и работал в университете, а не институте.
  - Пойдемте на ваше рабочее место, разберемся хотя бы с этим! Вон туда, по переходу между корпусами, - указал рукой Артем Николаевич.
  Но кабинет оказался закрытым. Алексею пришлось сходить за ключами к вахтеру. Тот его знал и приветливо поздоровался. Открыв двери кабинета, они увидели три компьютера на специальных столиках, два шкафа - и никакого места, никаких кабелей, проводов, подключений для Рапида. Пол, конечно, могли вымыть. Но откуда появились еще шкаф и два компьютера?
  Алексей так и сказал.
  - Ладно, - проговорил доцент, оглядывая кабинет. - Рапид или не Рапид - вот в чем загадка. Проверьте-ка папку "Левша"!
  - Личную папку Левши, - машинально поправил Алексей. - Вы думаете о списке подопытных? Но его должен был сохранить именно Рапид.
  - И все-таки посмотрите.
  Алексей проверил все три компьютера.
  - Нет, - покачал головой, выключая последний.
  Доцент пожал плечами:
  - Значит, нужно смотреть в Рапиде.
  - Вы думаете, он существует?
  - Он был в вашем гараже. Сейчас поедем и посмотрим.
  - Тут всего три квартала пройти.
  Артем Николаевич прищурился:
  - Вы указали в анкетных данных другой адрес. Насколько я понимаю, где-то за рекой.
  - За рекой?
  - Микрорайон Белая... - доцент замолчал и смотрел на Алексея.
  - ...Роща, - договорил Алексей. - Надо же, вдруг всплыло в голове. Дом сорок пять, квартира двадцать шесть.
  Ему очень хотелось добавить, что он ужасно устал от всего этого, но постеснялся такой слабости. Доцент жестом пригласил его спускаться вниз по лестнице. До самого выхода из здания молчали. Там Алексей заговорил:
  - Видите ли, в физике были, скажем так, два прыжка осознания. То есть такие, которые затронули основы философского понимания мира. Первый коперниковско-ньютоновский, второй - эйнштейновский. Ого, сколько вызвали сопротивления! Но каждый раз мир становился уже другим. Вы хотите сказать, что это что-то подобное? Вы верите, что я не гипнотизер?
  - А смысл вашего гипноза? - усмехнулся доцент. - Заманить меня к себе в гараж? Зачем?
  - Да, это было бы нелепо. Но, вы думаете, что происходит что-то глобальное? На уровне переворота в науке?
  - Невежливо отвечать вопросом на вопрос, но что думаете вы? Вы ведь раньше меня оказались в такой... гм!.. ситуации.
  - В голову приходит всякая физическая фантастика. Знаете... много реальностей... много параллельных вселенных...
  - Ну-у, это и впрямь фантастично до нелепости. А ведь Матильда объяснила вам, в чем дело. И тот мальчик, Ивар, практически, подтвердил это. Есть информационная система "Штурм" или "Призрак", есть группа людей, сознание которых в этой системе используется.
  - Но мы с помощью Рапида нашли пароли, и "Призрак" завершился, - пробормотал Алексей, понимая, что сам не верит в эту чушь.
  - Как же он завершился, если вы продолжаете бродить по странным магическим мирам?
  - И ваш мир магический?
  - Ну, я называю его так... надо же каким-то прилагательным отличать такой мир? А разве нет? Разве вы не явились ко мне с очень странной особой, не проделали несколько потрясающих штук вплоть до исчезновения пальцев у девушки и перемещения себя самого?
  
  Алексей подумал о коровьей "лепешке" и покраснел.
  - А раньше у вас тут такого не было? - почти выкрикнул он.
  - Не было. Появились вы - и началось. Хотя все это очень интересно, я бы не возражал, чтобы продолжалось и дальше.
  - Значит, опять обман, - прошептал Алексей. - Опять.
  - Обман? - понимающе кивнул доцент. - В том-то и дело! Каким бы злыднем не был, например, мой двойник-доцент, я уверен, что он мечтает благополучно завершить свой опыт. Будь иначе, он просто выключил бы компьютеры, обслуживающие "Призрак". Ведь Матильда умерла, а вы все потеряете разум. Кто сможет его обвинить? Вы же так думаете, я точно знаю это!
  - Но пять или шесть дней еще не прошло, он может пытаться найти пароли... - Алексей замолчал, глядя на доцента. - Вы читаете мои мысли? Как?
  - Понятия не имею. Но хочу вам помочь, вот и озвучил ваши предположения, чтобы вам легче было в них разобраться.
  - Спасибо... вы... действительно... помогли... трудно впечатления и мысли сложить в слова.
  - Скорее, в фразы. Но у меня было вдвое больше лет для упражнений в таком складывании.
  - Поедем в Белую Рощу? - спросил Алексей.
  - Давайте-ка пройдем три квартала и посмотрим на комнату, из которой вы сюда попали.
  - Зачем? Рапида там точно нет.
  - Нет?
  - Я был злой и тогда как будто ничего вокруг не видел. Но теперь вспоминаю, что возле дома гаража не было. Вообще их там не было!
  - Это внушает надежду, - кивнул доцент.
  - Правда?
  - Вы же сами думаете, что ваша комната и дом, где она находится, - единственное место, где не было чудес и странностей.
  - Это да, - Алексей даже остановился. - Это да. Но тогда получается, что Матильда все-таки умерла. А то, что она появляется в других мирах... - он замолчал.
  - Показывает, что она не умерла, - продолжил доцент. - Разве вы видели ее мертвой?
  - Но я звонил.
  - Телефон - это программируемая техника.
  - Но врач в больнице.
  - Вы были в больнице с Рапидом, а что такое Рапид?
  - А Рапид мог и не быть биокомпьютером, хотите вы сказать?
  ...Алексей все так же сидел на горячей земле одного из плато Катакомб, а они - Тилли, Готфрид, Рапид стояли вокруг. Но теперь Алексей вскочил на ноги и в упор посмотрел на Рапида:
  - Что же ты делаешь? Что ты со всеми нами делаешь? Ты тянешь время, водишь нас за нос... Некоторые, наверное, догадались, потому и отстали... исчезли. Где Мартина и Мартин, где Маркус и Элизабет? Где Ронни, Ингигерда, Иво, Ивар, Георг? А тот принц Герберт и подмастерье-тролль? Сколько было подопытных?
  Тилли и Готфрид только хлопали глазами от удивления. Рапид отступил назад, но гордо вздернул подбородок.
  - Что с тобой, Алексей? - растерянно спросила Тилли. - Рапид, умница, он же нашел пароли. Но наверное, не все. Поищет еще и...
  - И не произойдет ничего. Рапид - не компьютер. Точнее, он такой же компьютер, как я маг Айвен или Алексей Чернов.
  - Но я же Матильда, я помню это!
  - А вот он помнит, что он - Готфрид, и его сюда забрали странные шмели. Ивар помнил, что он сын Артема Николаевича, а тот существует в двух вариантах, и у одного из них сына нет, но есть дочери. У Мартина с Мартиной свои воспоминания, у Элизабет - свои, у Ингигерды, Маркуса, Ронни, Георга и еще целой компании - тоже есть память и истории жизни. В других персонажей - помните богиню на мосту? - заложено только несколько функций и фраз.
  - Так что же это все означает? - хмуро спросил Готфрид.
  - Если мы персонажи, то у нас есть память. Но как мы можем знать, что будут с нами делать игроки или зрители?
  
  30
  
  - Ты что? - истерически закричала Тилли. - Ты что? Мало нам этого "Призрака"? Ты думаешь, кроме Ивара есть еще какой-то хакер? И он играет нами! Или ты думаешь, что Артем Николаевич сделал что-то... что-то нехорошее?
  - Тихо, тихо, - стал успокаивать ее Готфрид. - Мы все на нервах, но давайте держать себя в руках. Айвен... то есть, Алексей...
  - Это не имеет значения, спрашивай.
  - Объясни, что случилось? В чем ты обвиняешь Рапида?
  - Да ни в чем я его особенно не обвиняю, - устало сказал Алексей. - Прости, Рапид, я сорвался. И пошли в тень, где тут она?
  - Вон там, слева вдалеке, что-то похожее на деревья, - подхватил его слова Готфрид. - Пойдемте, я лично уже поджариваюсь на этом жутком солнце.
  В молчании они преодолели те несколько сотен шагов, которые отделяли их от небольшой рощицы. Алексей и Рапид молчали, а Готфриду и Матильде было страшновато их расспрашивать. Над небольшой компанией словно нависла тяжелая туча - предвестник бури и несчастья. Наконец они нашли хоть какую никакую тень, но здесь камней-сидений не было, и все уселись прямо на землю.
  - Что ты узнал, раз так набросился на Рапида? - опять обратился к Алексею Готфрид. - Что-то случилось?
  - Случилось. Но с нами много всего случалось.
  - А в этот раз? Ты так закричал на Рапида, так злился.
  Алексей горько усмехнулся:
  - Потому что я считал его компьютером. Даже биокомпьютером. А он оказался таким же как мы, со своим заданием.
  - Каким заданием? - испуганно спросила Тилли. - Что он должен был делать?
  - Не знаю, может быть, не давать нам добывать артефакты, как это было в правилах "Призрака"? Или мешать нам добраться до Леди Бессмертия?
  - Ну, знаешь! - возмутился Рапид, и на его демоническом лице появилось неожиданно обиженное выражение. - Ты сам тоже хорош! Вечно то падал в обморок, то куда-то вообще исчезал. А Маркус и Элизабет? Когда он явился, она закатила истерику, а он чуть не устроил дебош. А вы четверо бросили нас посреди дурацких иллюминации и фейерверка, помните? Я уже не говорю об Иво. Один Ивар добыл несчастный Кристалл, а где Ивар, ты знаешь?
  - Но ты притворялся, что ты компьютер, связанный с "Призраком"! - Алексей тоже повысил голос. - Ты делал вид, что искал пароли! Ты звонил по телефону в больницу к Матильде! Ты изображал свою перезагрузку... - он запнулся, потому что Рапид скорчил тошнотворную гримасу.
  - А еще я жрал эти проклятые "коровки", - с невеселой усмешкой сказал Рапид. - До сих пор помню их гадостный вкус. И перезрелые бананы, бе-е... - его передернуло.
  Задор Алексея мигом пропал, он виновато пожал плечами:
  - Я думал ему... то есть, тебе нравится. Честное слово, ты же мог и отказаться!
  - Не мог, - уныло объяснил Рапид. - Я не мог отказываться от подзарядки, если нужна была энергия. И замки дурацкие из камешков строил. И Георга за собой водил. И честно звонил по телефону, перезагружался, искал и прочее. Что ты качаешь головой, искал, да!
  - Все... - вдруг тихо сказал Готфрид и закрыл лицо руками.
  Если бы их чахлую рощу вдруг начали обстреливать с охотничьих башен, то и тогда это могло произвести на его спутников меньшее впечатление. Алексей и Рапид замерли с приоткрытыми ртами, а Тилли начала беззвучно плакать.
  Действительно, с первого появления Готфрида он неизменно проявлял выдержку, рассудительность, хладнокровие и чувство юмора, как никто из присутствующих и остальных, которые пропали где-то в глубинах не то "Штурма", не то "Призрака". В некоторых ситуациях только он не давал им переругаться или, наоборот, пасть духом. И вот...
  Тилли, не переставая проливать слезы, принялась гладить его по плечу, уговаривая:
  - Ну, что ты, не нужно, все обойдется, мы что-нибудь придумаем.
  Она запнулась, когда он поднял голову. Лицо у него было спокойное, глаза сухие, он даже слегка улыбнулся:
  - Ничего мы не придумаем. Чтобы остановить "Призрак" или "Штурм", нам нужно найти артефакты или узнать пароли. Один артефакт мы нашли, но где он? Где Ивар?
  - Но ведь можно попробовать перенестись... - неуверенно начал Алексей.
  - Как и куда? Кто из нас это умеет? Те, кто остались где-то там.
  - Но Рапид тоже это умеет! - оживилась Тилли. - Он же это делал!
  - Хорошо, найдем мы Ивара, отберем артефакт. Дальше? Нет, ничего не получится. И пароли на самом деле Рапид не искал и не находил.
  - За кого ты меня принимаешь? - возмущенно ответил тот. - Я верил во все происходящее, как и все вы. Я их искал и находил. Но когда перезагрузился, то ничего не осталось.
  - Перезагрузился, - хмуро повторил Алексей.
  - Ну, а в папке пользователя Левша? - спросил Готфрид уже с интересом.
  - Не успел я сохранить, - пожал плечами Рапид. - Слишком быстро все произошло.
  - Значит, ищи опять! Ищи пароли, Рапид, а там посмотрим, правда, Алексей? - воспрял духом Готфрид.
  Тилли тоже с надеждой смотрела то на него, то на Рапида.
  - Чтобы я искал, вы должны назвать главный пароль, - быстро напомнил Рапид.
  - Алексей, - позвала Тилли.
  - Назовите сами, ведь помните. Пусть ищет, - равнодушно сказал Алексей. - Хоть какое-то занятие.
  - Да что это теперь с тобой? От Готфрида заразился? - заволновалась Тилли. - Ты что, до сих пор Рапиду не веришь?
  - Ему верю, но что пароли помогут - не верю.
  - Как это? - не понял Рапид.
  - А вот так. Помните, как Ивар перезагрузил Рапида?
  - Да, - ответила Тилли.
  Остальные кивнули.
  - После этого ничего не произошло.
  - Да, - отозвался Готфрид, - я тогда еще испугался, что исчезнем, но потом некогда было пугаться.
  Алексей вздохнул:
  - В том-то и дело, что нужно было не пугаться, а удивляться. Да, слишком все закрутилось, столько всего начало происходить. Но я должен был тогда же сообразить... или позже... но сообразил вот только что.
  - Да что ты такое сообразил, что ты мрачный такой?
  - Рапид перезагрузился, так? То есть, отсоединился от всего, все забыл, так?
  - Так.
  - Значит, он отсоединился и от системы "Призрак" и забыл о ней, понимаете? Чтобы он к ней подсоединился, мы должны были ввести в него пароль про кузнеца. Кто-нибудь это делал? Это я так, риторически.
  - Нет, как-то забыли, но...
  - Забыли, потому что Рапид исчез с наших глаз, но сразу же появился, так? Никакого пароля не понадобилось.
  - Так, ну и что?
  - Но если Рапид отсоединен от "Призрака" и никто не вводил пароля, то как мы можем с Рапидом общаться?
  - Но мы же общаемся! - испуганно сказала Тилли. - Кто-то ввел пароль, ну, например...
  - Например, доцент-доцент, отец не то сына, не то дочек. Или Матильда, которая не то погибла, не то похищена, не то жива, а может и нет. Улита Рапида, между прочим, я оставил в гараже. Когда меня поймали "братки" того приваленного мага, гараж еще был на месте. Но когда я оказался дома в последний раз, то никакого гаража не видел, потому что и дом был другой. А университет оказался институтом, и на моем рабочем месте Рапида явно никогда не было. Тилли, тебе не надоело то ассистенткой, то богиней быть, то вообще одним голосом? Вы не устали от всего этого спектакля? Я уже сыт по горло этой чепухой. Не сдвинусь с места, пусть хоть бомбежку устраивают!
  - Что ты, тише, - пробормотала Тилли.
  - Пусть слышат! Мне все равно. Пусть убьют. Пусть убьют, но хоть умру как человек. А их игрушкой-погремушкой быть отказываюсь! Не буду! Не буду их троллем безмозглым, слышите?!
  - Не будешь, не будешь! - твердо сказала Тилли. - Мы еще поборемся, мы спасем всех. Слышишь, всех!
  
  * * *
  
  ...- Слышишь? Рая... Раечка, вот хорошо, вот славно - глазки открыла, - строгий голос изо всех сил старался быть ласковым.
  Медсестра? Еще одна больница? Белый, в трещинках потолок, светло-голубые стены, лампы рассеянного света.
  - Я Матиль... Ой, да, Рая. Где Алексей? Где Готфрид, Рапид? О-о-ой!
  Глаза ее изумленно расширились, она облизала губы, жадно глотнула поданную кисловатую воду.
  - Можно мне сесть?
  - Да, конечно. Полдник через полчаса.
  Рая огляделась еще раз - палата на две койки, вторая кровать не занята, аккуратно заправлена и застелена пожелтевшим светло-серым покрывалом. Две белые тумбочки, рыжий шкаф, стул в углу. Могла бы сесть на кровати и сама, но сильные руки помогли ей. Не медсестра, та ушла. Рядом знакомый человек, это он помог сесть. Просто знакомый?! Как бы не так!
  - Лешка... - дрожащими губами сказала она. - Леша... ох, Лешенька... Это... где же мы?
  - Мы в санатории.
  - Опять?!
  - Успокойся. Маленький санаторий возле озера, помнишь? Все в порядке, что ты так смотришь?
  - Я?
  Память Раи вдруг раскрылась настежь, как двери из уютной, мирной комнатки в огромный, непредсказуемый мир.
  Только уютной комнаткой была не палата маленького санатория, а те причудливые миры, по которым она бродила в компании самых странных и загадочных личностей. Там было странно и пугающе, но там было абсолютно безопасно. Теперь она знала это. Нет, погодите, а здесь, здесь-то чем все кончилось?
  - Леша, ведь был сель? Был или не был? Я же помню, как грязная жижа лезла в окна...
  - И забудь об этом. Все закончилось. Лучше глянь в зеркало. Твои расчески и косметички в тумбочке, а одежда в шкафу.
  Рая повернулась к зеркалу, и увиденное заставило ее на время забыть обо всем:
  - На кого я похожа! Ох, настоящее чучело!
  Пока жена приводила себя в порядок, Алексей подошел к окну и посмотрел на спокойную гладь озера Глаз. А Светозарье, по пути к которому они остановились на турбазе "Птичье гнездо", судя по телерепортажам, из-за чудовищных грязевых потоков с камнями превратилось в огромную лужу. Вместо чистой голубой воды в большой горной чаше теперь оказались бурые помои, плавали ветки, целые стволы и какие-то обломки. Может быть, тела людей и животных, но их не показывали...
  - Ну, вот, - удовлетворенно сказала Рая. - Можно идти на полдник? Я ужасно проголодалась!
  Они пошли в столовую комнату, все кроме них уже сидели за столиками. Саша, Андрей, Тамара, Римма, еще несколько человек, имен их она не знала или не помнила, но они тоже были в "Птичьем гнезде". И Артем Николаевич со своей неизменной тросточкой, у которой забавный набалдашник в виде блестящей драконьей головы, но ее вполне можно принять и за козлиную. Все с аппетитом едят булочки с сыром и пьют чай.
  Те, кто очнулись раньше и уже смотрели телевизор, подавлены катастрофой на "Птичьем гнезде" и Светозарье и смущены радостью за себя: легко отделались, всего-то сутки посидели в заваленной турбазе. Нет, даже уважать себя можно - не поддались панике, слушались спасателей, не стали сами выбираться, куда попало. А другие, со второго этажа - что-то мелькнуло в одном репортаже - выбрались из-под завала прямо в ловушку из электрических проводов... те, кого не привалило по пути...
  Артем Николаевич в который раз многозначительно посмотрел на Алексея. Молчи, мол. Они ничего не помнят, так и ты молчи. Хотя у парня уже накопились десятки вопросов, но он таки молчал. Недаром пожилой ученый выбрал именно его в качестве помощника, когда понял в какую жуткую передрягу они попали из-за селя.
  Только вечером, когда все по предписанию главврача пошли смотреть приключенческий фильм, Артем Николаевич и Алексей увильнули под предлогом написания отчета в университет. По крайней мере Рая поверила, а большего и не нужно. Но все-таки, сидя в палате Артема Николаевича, они следили за дверью и разговаривали приглушенными голосами.
  - Ведь я почти догадался, да, Артем Николаевич?
  - Конечно, ты был на верном пути. Еще немного, и тебе пришло бы в голову, что нет никакого подсоединения к компьютерной системе, а есть я. Уже когда вы с Раей вспомнили меня, то стало не до смеха... если в той ситуации можно было говорить о смехе. Я не хотел, чтобы вы осознали реальность и катастрофу.
  - Но почему вы дали мне возможность помнить, кто я?
  - Ничего я тебе не давал, - Артем Николаевич побарабанил пальцами по столу. - Ты и Рая сами вспомнили кое-что, и мне пришлось по ходу дела перестроиться. К счастью, все сразу же клюнули на новую схему нашей драмы из множества картин, даже вы с Раей.
  - Да... с Раей... вот, кстати, зачем вы придумали мне жену Элизабет?
  - Леша... То есть, Алексей...
  - Нет, пожалуйста, можете и Леша, я не против.
  - Мне нужно было максимально оторвать вас от реальности, погрузить в полностью отличный от нее мир. Поэтому я, если это удавалось, менял возраст, внешность. Ты оказался удивительно памятливым, вспомнил голос Раи. Я еле сообразил, что происходит.
  - Да, верно, милая Голос.
  - И милую Голос ничего не оставалось, как срочно назвать по-другому, например, Тилли.
  - А, если не секрет, почему именно Матильда?
  - У меня племянницу зовут Матильда.
  - Да, действительно, имя меня сбило.
  - Но тут начала бунтовать твоя виртуальная жена, пришлось наградить ее Маркусом.
  - А кто был Ивар? Детей же не было.
  - Селена, кладовщица.
  - Та бабушка - маленький хакер?!
  - Я думаю, что она обожает игры и Интернет, - Артем Николаевич усмехнулся. - Внутри каждого из нас живет человек, которого даже родные и знакомые не всегда знают! Так вот, когда я захотел поменять вам возраст, внешность - это оказалось пустяками, на это все соглашались охотно. Но поменять, например, специальность... О, это было очень трудно и опять же вернуло бы к действительности.
  - И тогда вы придумали каждому новую историю жизни и память!
  Артем Николаевич покачал головой:
  - И как ты себе это представляешь? Пожилой, усталый, испуганный человек во время катастрофы - вот каким я тогда был. Даже просто ввести в гипнотический транс нескольких перепуганных и возбужденных людей для меня было целое событие. Кроме того, я редко читаю и смотрю фантастические книжки и фильмы, слишком мало времени осталось, чтобы этим заниматься. Вряд ли я придумал бы что-то такое, что увлекло бы молодых. А почти все были молоды.
  - Но как же тогда? - изумился Алексей.
  - Да очень просто. Вы сидели вокруг меня и спали с открытыми глазами. - Артем Николаевич машинально отвинтил от трости и вертел в руках блестящий набалдашник, с помощью которого и устроил тот продолжительный гипнотический сеанс. - Но за стенами скрежетало, грохотало. Были еще неудобства, которые легко привели бы всех вас в себя.
  - Да, я помню... да, грохот, треск... мои преследователи... я так думал.
  - Вначале я действительно пытался что-то выдумывать сам, какие-то фантасмагории. Но вас было слишком много для этого.
  - И тогда? - нетерпеливо спросил Алексей.
  - И тогда я предложил каждому из вас рассказать что-то по мотивам фильма или книжки или игры, которые вам нравятся. Я иногда так делаю с пациентами, впрочем, неважно. Так вот, вы рассказывали, а я только немножечко вмешивался, чтобы добавлять конфликтов и страстей. Все шло как по маслу, я, наверное, немного расслабился, и вы с Раей опять вспомнили, теперь уже меня. Неприятный был момент, казалось, что вся плодотворная идея лопнет, как мыльный пузырь!
  - То есть, мы сидели и рассказывали друг другу сказки? - недоверчиво уточнил Алексей. - Вот это да! А я ведь и вправду поверил в коварного доцента, который манипулирует людьми и делает из них ненормальных троллей!
  - И многие поверили. Так поверили, что замолчали все, кроме вас четверых. Остальные слушали, раскрыв рты.
  - Вот почему они куда-то исчезли? Просто замолчали?
  - Да, когда я сообразил это, то получилось даже лучше: вместо вялой борьбы целой компании персонажей против каких-то абстрактных врагов - реальное противостояние Светлого и Темного Властелинов, тебя и меня.
  Алексей сглотнул появившийся в горле комок волнения:
  - Вы герой! Даже не знаю, как еще сказать. Если бы не вы, то мы тоже стали бы рваться наружу и погибли бы, как люди со второго этажа!
  - Спасибо, - без ложной скромности ответил пожилой ученый. - Но никому не говори ни слова. Иначе налетят журналисты и чиновники, наших бедняг заставят вспоминать катастрофу и транс, в котором они фантазировали, поставят в дурацкое положение, потом напишут массу глупостей, снимут дурацкие боевики.
  - Но никто же не узнает, что вы сделали для всех нас! Никто вас не поблагодарит!
  - Меня тщеславие не обуревает, не волнуйся. Кроме того, ты не забыл, что инициатива и благие намерения наказуемы? "Известный психолог устраивает психооргию во время катастрофы", - вот что они напишут. Потом подключатся специалисты и юристы всех мастей, и твой герой попадет под следствие. Кто-нибудь обязательно захочет заработать на этом политический и научный капитал. А там, глядишь, все вы будете свидетельствовать против меня.
  - Никогда!
  - Ты нет, но Рая - да. Ведь она ничего не помнит, ей можно впарить любую хреновину, грубо выражаясь. И будет один твой голос "за" и остальных - против меня.
  - Вы говорите такое, что мне становится страшно.
  - Это жизненный опыт, Леша. И формально я действительно не имел права на гипноз.
  - Но имели право сидеть сложа руки и смотреть, как мы погибаем от страха?
  - Вот именно. Так что пусть все останется нашей маленькой тайной. Никому не рассказывай, слышишь. Даже любимой жене! В конце концов, ты же не хочешь, чтобы она всю жизнь вспоминала тот ужас?
  - Я обещаю. Хотя обидно за вас.
  - Обидно? Ну что ты! На основе этого невольного эксперимента я в два счета напишу блестящую монографию, заменяя в тексте, конечно, фамилии на буквы с точками. И тебе еще на кандидатскую останется, понял? Вместо бессмысленной шумихи мы используем этот случай для науки, понял?
  - Понял, - послушно ответил Алексей. - Вы такой же практичный, как и в том мире.
  - Тогда роток на замок и обсуждать все станем только кулуарно.
  - А можно еще вопрос, последний?
  - Изволь.
  - Кровь, почему была кровь?
  - Кровь?
  - Да, падала большими каплями из огромных, тяжелых вен, висящих над лесом. Облила меня всего. Жутко было. Откуда кровь? Почему я ее видел? Это тех? Со второго этажа? - у Алексея перехватило горло от волнения.
  Артем Николаевич покачал головой и медленно, подбирая слова, ответил:
  - Как я сейчас узнал, сель запрудил русло горячего минерального источника, и кипящая вода повернула к турбазе. Прежде всего спасателям пришлось отводить этот поток в сторону, а потом уже разбирать завалы. Они вовремя успели, иначе... ты понимаешь. Но тогда я просто понял, что с потолка капает все более горячая вода. Спрятаться было некуда, я накрывал вас чем мог...
  - А мы бродили по раскаленным пескам и заколдованным лесам в фантастических мирах.
  
  01.11.2008
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"