Эндрю и Тимофей посиживали на уже знакомой скамейке в маленьком парке и с удовольствием наблюдали за играми хвостатых питомцев.
- Дружок, расскажи мне о своей стране - Злогорбии, - попросил ветеринар.
Шкет сразу помрачнел и ссутулился, его горб стал заметнее. В глазах появились слёзы, и он отвернулся в сторону.
- Ну-ну, - положил ему на плечо руку Эндрю. - Не обижайся на старика. Не хочешь, не рассказывай, если тебе это неприятно. Тогда сделай милость, ответь, нет ли у тебя желания работать с животными?
Тимоша с удивлением взглянул на собеседника.
- Понимаешь, я становлюсь немощным, а на мой пост заведующего зоопарком желающих до сих пор не было. Конечно, время от времени мне помогают люди из числа добровольцев, но эта помощь не постоянная. Возможно, совсем скоро я не смогу ухаживать за животными, и отправлюсь в... Не знаю, как это назвать... Скажем так, в свой последний рейс. А без меня зоопарк погибнет.
Тимофей открыл рот, не зная, что сказать.
- Я всему научу тебя, - заторопился Эндрю, словно боясь, что мальчик начнёт возражать. - В уходе за животными ничего сложного нет, поверь. Всего лишь вовремя покормить, прибрать за ними. Зато в ответ ты получаешь от этих милых существ настоящую, неподдельную любовь. Я в Верхнем Мире только и живу этим.
- Но вы же сами сказали, что я даже не совсем человек, - развёл руками злогорбыш. - Не забывайте, что я в зоопарке числюсь, как "экземпляр неизвестный фауны". В Аэропорту Посадок Вынужденных ещё даже не выяснили, какой для меня требуется корм и условия содержания.
Эндрю с горечью махнул рукой.
- Да, ты прав, мальчик. У нас в Вермире зачастую происходит много совершенно необъяснимых и непонятных вещей. Каждый пассажир в терминале должен пройти сканирование сетчатки глаза, чтобы всегда быть под контролем. У всех нас в ухе торчит наушник, который под страхом снятия с рейса запрещено вынимать даже когда спишь. С помощью этого прибора мы, разноязыкие, понимаем друг друга. Но у меня есть подозрение, что этот наушник нужен Администрации Аэропорта для чего-то ещё. Кажется, иногда нам подают какие-то сигналы непосредственно в уши, а оттуда прямо в мозг.
- И что же это за сигналы? - заинтересованно спросил Шкет.
Ветеринар засмеялся.
- Не знаю! Сигналы тихие, а я с возрастом стал плохо слышать. Мой зоопарк - вот, что для меня самое главное. Мне необходим преемник. Мой Каркар, Белоснежка, Альма...
Овчарка, услышав своё имя, тут же подбежала. Виляя хвостом, положила морду на колени старика и посмотрела на него умными глазами.
- Неужели вы не можете найти преемника среди других жителей Мира Верхнего - тех, кто прошёл сканирование сетчатки глаза.
- Не всё так просто, мой друг. Чтобы ухаживать за животными, нужно с ними дружить и их любить. А настоящая любовь и дружба в нашем Вермире, это...
Эндрю надолго замолчал, поглаживая Альму и глядя на высоченную стену, опоясывающую терминал.
Тимоша не выдержал и нетерпеливо напомнил:
- Вы говорили о любви и дружбе. Это очень важно для меня, потому что я только недавно узнал, что это такое.
- Это важно для любого человека. Но только не здесь. В Верхнем Мире это дефицит.
- Не может быть! - воскликнул Тимофей, вскакивая со скамейки. - Получается, здесь ещё хуже, чем в стране нашей подземной - Злогорбии!
При резком движении из кармана Шкета неожиданно выпала мягкая игрушка Лиды - Собезьмед. Овчарка тут же подобрала его и подала мальчику. Мохнаткин с ужасом посмотрел на огромную собаку и пропищал:
- Осторожнее, ты, громадина! Так недолго и голову откусить!
Альма сильнее завиляла хвостом и с удовольствием лизнула Собезьмеда. Он возмущённо вытерся лапой, спрятался под руку Тимоши и заверещал:
- Уберите от меня это животное! Меня всего обслюнявили! Теперь я мокрый! А мне так хорошо спалось в кармане!
Тимофей внимательно посмотрел на Собезьмеда, взвесил его в руке. Неожиданно мальчика осенило.
- Эндрю, а вы никогда не пытались заглянуть за этот забор безобразный? Что там, за ним?
Старик пожал плечами.
- Этого никто не знает. Он у нас называется Высокая Стена. Пытаться попасть за неё и даже заглядывать запрещено Правилами Администрации. А мы стараемся не делать ничего такого, что могло бы привести к исключению из списка пассажиров и снятию с рейса.
- Ну, мне это не грозит! - воскликнул Тимоша, спрятал Мохнаткина в карман и куда-то убежал.
Через несколько минут Шкет вернулся, неся под мышкой коробку со своим новеньким вертолётом. Здесь же, на скамейке, он аккуратно собрал его и опробовал в полёте. Мощные лопасти со свистом рассекали воздух, когда вертолёт, сверкая красным фюзеляжем, поднялся в воздух. Тимофей неотрывно смотрел на него жёлтыми глазами, а затем с помощью пульта управления осторожно опустил вертолет на землю.
- Теперь мы сможем узнать, что за оградой! - возбуждённо воскликнул злогорбыш.
- Интересно, как? - озадаченно спросил Эндрю. - Уж не собираешься ли ты подняться в воздух на этой игрушке?
- Я - нет. Для этого я тяжёлый слишком. А вот Собезьмед - очень может быть! Мохнаткин, ты не желаешь полетать немного?
- Всю жизнь мечтал! - сердито ответил тот, высунувшись из кармана. - Вам меня совсем не жаль! А если я разобьюсь? Или мой любимый золотистый плащ намотается на винты? Что вы потом скажете моей хозяйке - Лиде?
- Она сошьёт тебе новый, - засмеялся Тимоша. - А если серьёзно, только ты можешь помочь сейчас нам всем. Мы случайно попали в этот Мир Верхний, и очень хотим выбраться отсюда. Нам хотя бы глазком одним надо заглянуть за стену. Может, там дорога, которая ведёт домой, и нужно только перелезть через преграду эту. А мы сидим здесь и не знаем, что свобода совсем рядом!
Собезьмед серьёзно посмотрел на мальчика своими глазами-бусинками, подумал немного и кивнул:
- Хорошо, я согласен рискнуть. Но потом мы должны найти Лиду и наших друзей, и только вместе с ними я согласен бежать за эту стену! Если, конечно, там вообще что-то есть.
- Это даже не обсуждается, - по-взрослому твёрдо сказал Тимофей. - Бежать только с ними!
Эндрю с изумлением слушал разговор злогорба и мягкой игрушки.
- Какие вы смелые, ребята! - вздохнул он. - За те пятьдесят лет, что я здесь живу, мне и в голову не пришло узнать, что окружает Аэропорт Вынужденных Посадок. Мы все здесь просто ждём свой рейс, но вот появились отчаянные головы, и сразу решили совершить столь храбрый поступок.
Мохнаткин гордо прошёлся по скамейке, подтянул красные сапожки и картинно расправил золотистый плащ.
- Мы ничего не боимся! - заявил он. - Наша команда была в жутком подземелье Злогорбии и не спасовала там перед трудностями! А уж здесь, в вашем Верхнем Мире, мы и подавно покажем себя героями!
Внезапно ветеринар помрачнел и отвернулся. Он долго кашлял, а затем с силой потёр ухо, из которого торчал наушник. Старика вдруг начал бить озноб. Стуча зубами, еле слышно он произнёс:
- Кажется, я слышу какие-то сигналы. Мне приказывают... Я не могу поступить по-другому...
- Что с вами происходит? - всполошился Тимоша. - Какие сигналы? Что вы слышите?
Эндрю смертельно побледнел и стал походить на марионетку в очках с огромными линзами. С трудом он выдавил из себя:
- Боюсь, ребятки, у вас ничего не выйдет. Мы не должны заглядывать за ограждение. Это запрещено. Мне придётся сейчас же отправиться в сектор "Эй" в Администрацию Аэропорта и всё рассказать о ваших преступных намерениях.
Злогорб и Собезьмед переглянулись и обречённо посмотрели на неприступный забор, неумолимо возвышавшийся перед ними. Глухая стена, в свою очередь, надменно взирала со своей высоты на смельчаков, осмелившихся штурмовать её.
* * * * *
Друзья вскочили в электрокар как раз вовремя - погоня была уже совсем близко. Добряков тронул машину с места и лихорадочно искал клавишу включения света фар. Когда-то он получил несколько уроков вождения от мамы, и знал, где и что включается в её красном автомобильчике, и как им управлять. Однако панель приборов электрокара он видел впервые. Пока мальчик включил огни, было потеряно драгоценное время. Уже можно было разглядеть фигуры преследователей в стремительно приближавшемся автомобиле охранников. Слава вывернул руль и повёл электрокар к дальнему краю взлётной полосы. Леонид сидел в тесной кабинке рядом, а Лида и Алевтина спрятались в багажных вагончиках.
Фары догоняющего автомобиля через зеркала заднего вида слепили юного водителя. Мрачные силуэты самолётов, замерших на стоянках, проносились мимо, машинку потряхивало на неровностях. Вскоре далеко впереди возникла гигантская стена, ограждающая Верхний Мир. Она неумолимо приближалась. Неподалёку замер на стоянке исполинских размеров самолёт. Граф лихорадочно соображал, что делать дальше.
- Нужно поворачивать! - заорал ему в ухо Черпаков. - Поедем вдоль стены - а вдруг там где-нибудь появятся ворота!
Добряков сжал зубы и крутанул руль, чуть не врезавшись в шасси стоящего рядом огромного аэробуса. От резкого поворота завизжала резина, вагончики для багажа занесло. Из последнего донёсся отчаянный крик Альки:
- Славка! Твоя сестрёнка выпала!!!
Действительно, от неожиданного манёвра девочка не удержалась в прицепе и выкатилась на взлётную полосу.
Граф остановил машину и повернулся к Леониду.
- Черепах, хватай Альку! Спрячьтесь за колёсами этого самолёта! Отвечаешь за неё! Что бы ни случилось, не попадайтесь Йози!
- А ты куда?!
- За сестрой! Я её одну не брошу! Пока они будут заниматься нами, вы должны исчезнуть!
Лео схватил за руку подбежавшую Алевтину и нырнул с ней за гигантские шасси.
Из темноты донёсся голос Добрякова:
- Ищите выход, не сдавайтесь!
В свете огней приближающегося автомобиля погони Лёня и Алевтина видели, как Слава подбежал к лежащей на земле Лиде и поднял её на ноги. Кажется, она не пострадала, за исключением нескольких синяков и царапин. Машина резко затормозила, и к Добряковым немедленно устремились Йозеф и несколько здоровенных охранников. Окружив беглецов, они повели их к своему автомобилю и грубо затолкали внутрь.
Алька стиснула кулаки и хотела было рвануться на помощь, но Черпаков сжал её руку и зашептал:
- Ты этим ничего не добьёшься: и им не поможешь, и себя выдашь. Ты слышала, что он сказал: "не сдавайтесь, ищите выход".
Алевтина заскрипела зубами и обречённо кивнула. Между тем автомобиль с пленниками медленно поехал обратно в сторону светящихся вдали зданий терминала. Друзья подумали, что о них забыли и расслабленно вздохнули, прижавшись к пахнущим резиной колёсам самолёта. Однако облегчение было преждевременным. Уехали не все.
На площадке перед аэробусом остался Йозеф и пара охранников. Они включили мощные фонарики и издалека осветили стену. Донёсся властный голос Йози:
- Надо всё осмотреть здесь. Кроме этих двоих были ещё дети, я это чувствую. Ищите их! Не могли же они перелезть через стену! Это ещё никому не удавалось!
Его помощники рьяно принялись исполнять поручение. Неожиданно Йозеф повернулся в сторону самолёта, словно почуял беглецов. Раскрыв накрашенные губы, он громко пропел:
- Э-эй! Детишечки! Я знаю, что вы та-ам! Это говорит Йозеф, рейс 011. Сейчас вы немедленно выйдете сюда, на све-ет! Иначе, если я вас поймаю, то сделаю очень больно-о! Вот та-ак!!!
Он достал из кобуры электрошокер и поднял повыше, чтобы было видно. Затем выключил свой фонарь и дал разряд в воздух. В темноте искра получилась очень мощной и жутко зловещей. Алевтина, сидя за колесом, вздрогнула и отпрянула назад.
- Не хочет же он поджарить нас, в самом деле?
Лео перекрестился и пробормотал:
- Помоги нам, Господи!
Секьюрити включил фонарь и осветил себя, словно на сцене. Он самовлюблённо поиграл бицепсами, татуировки на руках и шее - змеи и драконы - угрожающе зашевелились, будто живые.
- Ну, что-о?! Вам совсем не стра-ашно?! У нас всё для блага пассажи-ира! А вы кто? Бродяги безрейсовые! Идите сюда! Вас ждёт сектор "Пэ" и фрау Гертру-уда! Только там, в приюте, вас научат толерантности и послушанию! Вышибут из вашей башки мысли о побеге и вольностях! Наш Верхний Мир - это преде-ел совершенства! В Аэропорту Вынужденных Посадок мы достигли идеала во всём! Ожидающие рейса ни в чём не нуждаются, потому что у них есть всё необходи-имое. И вы станете такими, как все. А ведь мы - почти боги-и! Мы можем делать всё, что хотим! При условии, конечно, соблюдения инстру-укций Администрации.
Двое охранников прекратили поиски и, открыв рты, почти в экстазе слушали своего руководителя. Они тоже направили лучи своих фонарей на Йози, а тот, будто в свете огней рампы, самодовольно продолжал:
- У нас богатый Вермир, мы за-апросто можем позволить себе заботиться о каждом пассажире. Ожидающие самолёт имеют полное право раздвигать границы дозво-оленного. Однако тем, кто не желает дожидаться своего рейса и не хочет говорить на языке толерантности, мы не рады. Знайте, если вы относитесь к таким, то вас нужно перевоспи-итывать! Запомните, наш главный лозунг: "Всё для блага пассажира!"
Подчинённые Йозефа вытянулись по стойке "смирно" и хором гаркнули в темноту: "Всё для блага пассажира!" Йози довольно покивал, крашеные блондинистые волосы, схваченные резинкой в конский хвост, болтались за спиной. Затем он сложил руки рупором и прокричал:
- Я не слышу отве-ета! Моя толерантность к вам скоро зако-ончится! Выходи-ите! Я считаю до пяти-и! Один, два...
Леонид и Алевтина посмотрели друг на друга. Мальчик снял очки, спокойно подышал на них и протёр носовым платком. Альку била дрожь.
- Три, четыре... Эй, малыши, скоро будет пя-ять! - издевательски пропел ненавистный голос секьюрити.
Черпаков бережно погладил трофей, добытый из лайнера "Адмирал Шуглаев" и засунул его поглубже в карман.
- Что же нам делать? - простонала Алевтина. - Где искать помощь?
- Теперь нам может помочь только чудо, - выдохнул Лео.
* * * * *
Ветеринар встал со скамейки и неверной походкой направился к зданию терминала, где разместился "зоопарк", позабыв о резвящихся в парке собаках. Сделав несколько шагов, он остановился, словно запамятовал, куда шёл. А направлялся он, как мы помним, в Администрацию Аэропорта. Тимофей посмотрел на сутулую спину старика и неожиданно для себя извлёк из кармана губную гармонику. Он заиграл весёлую мелодию. Не прошло и минуты, как прямо на скамейке в пляс пустился Мохнаткин. Собаки тоже собрались поблизости и, переминаясь с лапы на лапу, на разные голоса принялись подпевать и подвывать озорной гармошке.
Эндрю медленно обернулся. Каменное лицо постепенно начало принимать нормальное выражение. Морщины разгладились. Он словно помолодел. Голубые глаза оживились. Старик с неподдельным интересом взирал на происходящее, а затем вернулся к весёлой компании. Собаки тут же окружили его, помахивая хвостами. Эндрю непроизвольно сделал несколько отчаянных танцевальных па и, задохнувшись, рухнул на скамейку. Очки его запотели, из глаз брызнули слёзы.
Тимоша оборвал мелодию на высокой ноте и спросил:
- Вам нехорошо, Эндрю?
Старик долго не отвечал, плача навзрыд, как ребёнок. Мохнаткин вытащил из кармана Шкета огромный носовой платок, забрался на плечо ветеринара и начал аккуратно вытирать его слёзы. Эндрю вдруг улыбнулся.
- Нет! Теперь мне хорошо. А ведь минуту назад я готов был пойти в Администрацию и доложить о вас. О вас, моих друзьях! Я последний старый дурак, я... Простите меня...
Дальше старик бормотал что-то невнятное, но и без слов было ясно, как он раскаивается. Тимофей терпеливо слушал, понимающе кивал. Затем спрятал губную гармонику в карман и спросил:
- Значит, получается, через наушник этот вы как бы получаете какие-то приказы?
Эндрю задумался. Он долго теребил в руках очки, морщил лоб и шевелил губами. Наконец, тихо произнёс:
- Да, вот сейчас, когда ты это сказал, я начинаю понимать. Раньше я как-то совсем не размышлял об этом. Всем нам, жителям Верхнего Мира говорили, что у нас всего в избытке, всё замечательно, больше нечего и желать, мы достигли пределов совершенства и поднялись до неизмеримых высот - выше солнца и звёзд. А на деле получается, из нас, простых вермировцев, стараются сделать каких-то зомби, что ли. Нет, скорее биороботов. Несмотря на то, что мы пассажиры, ожидающие рейса, однако все мы выполняем какую-то работу здесь, в терминале. Получаем за это небольшое денежное вознаграждение, чтобы иметь возможность купить себе еды и немного одежды. И все пассажиры живут в этом замкнутом круге Верхнего Мира, ограниченном гигантской стеной. И у каждого в ухе наушник, который...
- Да-да! - подхватил Тимоша. - В Злогорбии нашей тоже было что-то подобное. Каждый житель подземный проходил обучение с помощью прибора специального в Университете Злобы. После полного курса ученик становился совсем другим...
- Значит, это кому-то нужно, - задумчиво обронил старый ветеринар. - Я оставил в Аэропорту Вынужденных Посадок пятьдесят лет жизни. Тысячи и тысячи дней, похожие друг на друга. Они пролетели, как одно мгновение. Однако только теперь я понял, что истинная жизнь была тогда, до моего последнего полёта. Какие это воспоминания! Всё было настоящим, ярким, цветным. Мой папа тоже играл на губной гармонике, как и ты, Тимофей. И ещё на большой, сверкающей лаком гитаре. К её грифу был привязан огромный бант золотистого цвета. Этот бант колыхался, как цветок на ветру, в такт музыке. А иногда папа играл на обоих инструментах одновременно. У него здорово получалось. Поэтому, когда ты заиграл что-то весёлое на гармошке, на меня неожиданно нахлынули воспоминания, и я...
Эндрю откинулся на спинку скамейки и мечтательно прикрыл глаза. Собезьмед, сидящий на его плече, подпёр щёку лапой и приготовился слушать.
- Это было давным-давно - отец, играющий на гитаре, мама сидит рядом и тихо подпевает. У неё был такой чудесный бархатный голос, от него всё переворачивалось внутри. А я, вихрастый мальчонка сижу рядом, болтаю ногами, смотрю на светлые мамины волосы, небрежно разбросанные по плечам, на папины руки, перебирающие струны, на этот золотой бант... Наверное, это и было счастье - сидеть рядом с мамой и папой, слушать их, видеть их. Это было - в другом мире и в другой жизни. А здесь, в Аэропорту, - какое-то эрзац-бытие. Пародия на настоящую жизнь. Ходим на работу и обратно, как тени. В уши через наушник получаем какие-то указания неизвестно от кого, и делаем то, что они хотят. Особенно это действует на пожилых. Ну, и на тех, кто уже давно обретается в Вермире. Если бы не мой зоопарк, не мои животные, жизнь была бы вовсе беспросветной.
- Да, весёлого мало, - согласился Тимоша и посмотрел на сверкающий красный бок вертолёта, ожидающего на лужайке. - И вы никогда не пытались ничего изменить?
- Для чего? - грустно отозвался ветеринар. - Чтобы лишиться надежды на возвращение? Бунтарей у нас просто снимают с рейса. Они перестают быть пассажирами, а это самый страшный приговор.
- Но вы же всё равно никуда не летите! - возмутился Шкет. - Вам нечего терять! Если прошло целых пятьдесят лет, то самолёт ваш уже никогда не взлетит. Теперь это просто кусок железа на полосе взлётной.
Эндрю судорожно всхлипнул и опустил голову. Он долго молчал. Сутулые плечи вздрагивали. Мохнаткин спустился к нему на колени и потёрся мягкой шёрсткой о старческую ладонь.
- Я понимаю. Я всё понимаю, - пробормотал ветеринар. - Просто не хочется верить. Тогда для чего же всё это ожидание? Страшно становится, когда рушатся надежды, а впереди только пустота, к тому же ещё огороженная высокой стеной.
- Думаю, пора заглянуть за эту самую стену! - решительно заключил Тимофей и взял в руки пульт от вертолёта.
- Да, ты прав, мой мальчик! - воскликнул ветеринар и решительно вскинул голову, - Пора поднять завесу над тайнами Верхнего Мира. Хотя бы пятьдесят лет спустя.
Собезьмед подошёл к винтокрылой машине и, картинно отставив лапу в красном сапожке, с пафосом произнёс:
- Конечно, я не космонавт и даже не пилот, но готов рискнуть жизнью ради спасения своих друзей. Если я погибну, можете считать меня маленьким скромным героем, жизнь которого безвременно оборвалась...
- Хватайся за фюзеляж и держись крепче! - оборвал его тираду Шкет. - Ты первый и единственный, кто заглянет за эту стену загадочную.
Испуганный зверёк всеми четырьмя лапами ухватился за вертолёт, и игрушка медленно, с трудом поднялась в воздух.
- Поехали! - запоздало крикнул Мохнаткин сверху.
- Лети, лети! - напутствовал героя Эндрю. - Совсем как Гагарин - первый русский космонавт.
Тимоша сосредоточенно двигал рычаги на пульте, и вертолёт с отважным пассажиром поднимался всё выше. Золотистый плащ его развевался за спиной, один из красных сапожков свалился с лапы. Собезьмед посмотрел вниз и зажмурился от ужаса.
- Кажется, ты уже достаточно высоко, - крикнул злогорб. - Посмотри, что там, снаружи!
- Не могу-у! - донёсся сверху дрожащий голос. - Мне стра-ашно!
- Если ты не заглянешь за стену, мы никогда не узнаем, как отсюда выбраться. Ты же сам говорил, что мы ничего не боимся и покажем себя героями!
- У меня занемели лапы, я держусь из последних сил! Сейчас упаду!
- Ты же не трус, Мохнаткин! Вспомни про хозяйку свою, Лиду! Ты нужен ей и всей компании нашей. Открой глаза!
Маленький воздухоплаватель, наконец, распахнул глаза-бусинки. Он долго смотрел вдаль, за "великую стену" и не мог произнести ни слова.
Эндрю в мольбе воздел руки к парящему в воздухе красному вертолёту и его пассажиру и простонал:
- Скажи, в конце концов, что же там, за пределами Верхнего Мира! Помоги нам всем! Только на тебя надежда!