Аннотация: Не злите доброту! (продолжение) Часть1. Глава 2.
Глава 2.
Злогорбия
- Кто вы? - в десятый раз спрашивал Слава. - Где мы находимся?
Он плёлся по узкому холодному коридору с каменными стенами. Путь слабо освещали редкие светильники, встроенные в низкий потолок. Пахло сыростью. Впереди в полутьме маячил силуэт "мамы". Стук каблуков далеко разносился по коридору. Она ни разу не обернулась.
- Куда мы идём? - без надежды на ответ снова вопрошал Граф. Пар вырывался изо рта. Озябшие руки прятались в карманах куртки, зубы выбивали дробь.
Мальчик был напуган - он провёл несколько часов без сознания. От лежания ничком на кушетке в маленькой комнатушке со скудной обстановкой под стать тюремной камере затекли руки и ноги. А затем пришла "мама" и повела по этому бесконечному коридору.
Школьный рюкзак исчез. Хорошо ещё, что в кармане куртки оставался мобильник. Слава несколько раз тайком доставал его, но всякий раз телефон сообщал: "Поиск сети". Да и какой аппарат смог бы работать в этом месте?
Страх мальчика постепенно сменялся гневом. Закипала злость на женщину, которая привезла его сюда и вела теперь в неизвестном направлении. Терзали мысли о сестре и Лёньке: живы ли? Куда делась настоящая мама? Что вообще происходит?
Бледность разливалась по лицу, руки сжимались в кулаки. Нужно было получить ответы на вопросы. Необходимо было действовать, но Слава продолжал покорно идти за женщиной. Он чувствовал себя потерянным и не знал, что предпринять.
Неожиданно Граф осознал, что стук каблуков затих. Шаги стали мягкими и бесшумными. Силуэт продолжал двигаться, но сильно изменился. Мальчик споткнулся обо что-то и замер. Это оказались мамины туфли. Он нагнулся и поднял их - такие знакомые, голубые с большими блестящими застёжками. Внутри всё похолодело, и Слава попятился, всматриваясь в контуры человека впереди.
"Мама" обернулась. Она как раз оказалась под фонарём, и мальчик сумел разглядеть её. Это была не мама. Даже не человек.
Создание было невысоким и худым. За спиной возвышался горб. Чтобы сохранить равновесие, существу пришлось согнуться. Руки плетьми свисали вперёд, длинные пальцы почти касались пола. Босые кривые ноги со ступнями, смотревшими внутрь, подчёркивали уродство твари. Но больше всего поражало лицо. Поросшее короткой рыжей шерстью, оно напоминало верблюжью морду: выдающиеся вперёд челюсти, широкий нос, остроконечные уши, небольшие круглые глаза ядовито-жёлтого цвета почти без белков под мохнатыми бровями.
Несмотря на отталкивающую внешность, существо было женского пола. Мамино платье, белое с красными розами, висело на твари, как на вешалке. Под мышками оно порвалось, на груди сидело мешком.
С оттопыренной нижней губы "мамы" свисала слюна. Тварь вытерлась рукавом маминого платья. Отвратительный хлюпающий звук заставил Славу вжаться спиной в холодную стену. Существо смотрело на мальчика маленькими глазками. Оно явно чего-то ждало.
Граф почувствовал себя зажатым в угол. Он оттолкнулся от стены и в отчаянии закричал:
- Что вы сотворили с моей мамой?! Куда дели сестру и Лёньку? Отвечайте, иначе я... Я не знаю, что сделаю...
Голос мальчика сорвался. Лоб покрылся испариной, несмотря на холод.
Горбатое существо, казалось, только и ждало этой вспышки гнева. Оно даже прикрыло глаза от удовольствия. Мохнатые брови поднялись, уши смотрели в разные стороны. Тварь кивала головой после каждой фразы мальчика, на губу набегала новая слюна.
Граф в бешенстве затопал ногами и зарычал от бессилия. Потом размахнулся и швырнул в горбатый силуэт мамины туфли - одну за другой. Существо пригнулось. Туфли попали прямо в безобразную морду, но создание и ухом не повело. Мальчик в ужасе обнаружил, что горб на глазах увеличивается. Платье затрещало по швам, а из утробы твари донеслось довольное урчание.
Славу затрясло от омерзения. Ноги подкосились, он сполз вниз и сжался в комок.
Существо приблизилось. Мальчик закрыл руками голову и зажмурился. Сверху донёсся хриплый голос. Он растягивал слова, будто те были резиновые:
- Отрок глупый... Ты так замечательно злишься! Злость твоя такая чудесная - пальчики оближешь! Можешь ещё позлиться, я подожду.
Граф всхлипнул и поднял голову. Горбунья переминалась с ноги на ногу, плотоядно посматривая круглым глазом. Мальчик пробормотал:
- Что вы от меня хотите?
- Ну, вот! Давно бы так! - тварь расправила длинными пальцами платье и присела рядом на корточки.
От неё пахнуло болотом. Нижняя губа существа коснулась уха мальчика. Прикосновение было отвратительным, но Граф не пошевелился. Слова, скользкие и гнилые, поползли в его ухо. Он содрогался, но заставлял себя слушать. Это было важно, потому что касалось не только его.
Тварь поведала, что находятся они глубоко под землёй в особой стране Злогорбии. Здесь обитают необычные существа. Их издавна называют злогорбами. Когда-то они произошли от людей, которые не смогли жить в человеческом обществе из-за крайней озлобленности. Их изгоняли, либо они уходили сами. В них пылала ненависть ко всему живому. Алчность, вредность и ожесточение уживались у них со склонностью к вранью, трусости и заискиванию. Эти люди нашли друг друга и объединились. А потом ушли глубоко под землю.
Здесь, вдалеке от солнечного света, жизнерадостных звуков природы и добрых глаз людей и животных, они быстро менялись внешне. Внутренний мир их почти не изменился - существа остались такими же ожесточёнными. Злость съедала их. Однако со временем подземные жители научились сами питаться злобой. Им уже не нужна была обычная пища. С помощью особых сенсоров, которые появились в организме, они улавливали потоки зла, которые исходили от других существ. Система пищеварения тоже трансформировалась - теперь она превращала сгустки зла во вполне ощутимую энергию.
Эта энергия, необходимая для жизни, накапливалась в заплечных мешках, которые выглядели, как горб. Лица подземных жителей вытянулись: так легче учуять зло. Злогорбы смогли постичь науку чтения мыслей. Правда, только тех мыслей, в которых содержалась злоба.
Ожесточённые твари научились временно принимать облик людей, им стала доступна подземная магия, а также ещё очень многие вещи, недостижимые для обычного человека. Жители Злогорбии медленно, но верно двигались к своей основной цели.
Шли годы. Злогорбы углублялись в землю, строя новые ходы. Здесь, глубоко под землёй, время текло значительно медленнее. Замедлялись все процессы. Час в Злогорбии равнялся одной минуте на поверхности Земли. Однако злогорбам катастрофически не хватало жизненного пространства и, самое главное, злобной энергии. И тогда они решили начать наступление на поверхность планеты, чтобы подчинить себе земной шар, а в дальнейшем, может быть, и всю Вселенную.
Поначалу это наступление было хаотичным. То там, то здесь на Земле случались природные катаклизмы: наводнения, смерчи, землетрясения, извержения вулканов. Подземный народ пользовался этим, чтобы уловить всё новые и новые источники злобы. Однако выделить эти потоки из страхов людей перед природными явлениями было сложно.
Сменялись многие поколения подземных жителей, они становились хитрее и изворотливее.
Пробные попытки злогорбов пробиться на поверхность земли стали с течением времени более изощрёнными. Они черпали зло из многочисленных войн, к которым незаметно подталкивали доверчивых людей. Вечная тяга к власти, жажда денег, чёрная зависть, стремление обмануть и многие другие человеческие пороки стали надёжными союзниками злогорбов на Земле. От людей исходили такие потоки злобы, что первое время их с лихвой хватало на всех подземных жителей.
Но горбунам требовалось всё больше зла. Поэтому, когда технический прогресс человечества начал стремительно развиваться, злогорбы воспользовались и этим. Техногенные катастрофы, национальная и религиозная вражда, бесчисленные войны и террор, алкоголизм и наркомания, - все низменные пороки и недостатки человека были на руку злогорбам.
Мировая цивилизация, сама того не замечая, тонула в злобе. Ничего не подозревающее человечество оставалось лишь немного подтолкнуть к краю пропасти.
Злогорбы чувствовали близкую победу, поэтому заметно активизировались за последнее тысячелетие. Они похищали людей, которых считали наиболее подходящими для своего плана, и обучали их в подземных Университетах Злобы. На Землю такие люди возвращались уже совсем другими.
- Ты будешь одним из них. Творя зло на Земле, ты приблизишь триумф наш. Если постараешься, со временем превратишься в злогорба настоящего.
Слава вскочил. Ноги затекли от долгого сидения на корточках, он пошатнулся и ухватился руками за склизкую стену. С силой оттолкнув злогорбицу так, что она чуть не упала, мальчик выкрикнул:
- Я никогда не буду таким, как вы! Только последние подонки станут помогать вам! Немедленно верните меня, Егозу и Черепаха домой!
Изо рта Графа вырвалось облачко пара и тут же растаяло. Эхо разнеслось по коридору, вторя:
- Домой... Ой... Ой...
Злогорбица с трудом сохранила равновесие, расставив кривые ноги и балансируя длинными руками. Она выпрямилась, насколько позволял отвратительный горб. Лицо исказилось, нижняя губа капризно вытянулась.
- Отрок тупой! Напрасно ты это сделал! Ты будешь наказан! У нас теперь другие методы воздействия на таких, как ты. Мы научились этому у вас, людей. Смотри!
Тварь взмахнула рукой, и сырая стена озарилась светом. Словно на экране, возникли две картинки. На первой рыдала Лида в тесном, как гроб, помещении. Она даже здесь пыталась двигаться - ноги и руки ходили ходуном. Но движения её напоминали судороги жука в спичечном коробке.
На другой картинке в такой же комнате замер Лёнька. Он рассматривал низкий потолок и шевелил губами.
Злогорбица выразительно посмотрела на Славу.
- За каждый поступок подобный будут наказаны товарищи твои. Вот так! - Она высоко подняла руку и щёлкнула длинными пальцами со звуком, подобным удару хлыста. Потолочные перекрытия в обеих камерах тут же сместились чуть ниже.
Было видно, как Черепах пригнул голову, а Егоза на минуту замерла и испуганно уставилась в потолок.
Слава застонал от бессилия.
- Ну, теперь ты понимаешь? Если откажешься исполнять всё, что тебе скажут, потолок опустится совсем. От товарищей твоих останется только место мокрое. Выбирай сейчас, детёныш человеческий! - злогорбица не шутила, подняв руку для нового щелчка.
Граф процедил сквозь зубы:
- Я согласен.
В глазах твари промелькнула злобная усмешка. Она торжествовала. Мстительно вытянув уродливые губы, горбунья выплюнула:
- Не слышу!
- Я согласен! Согласен!!!
Хриплый смех злогорбицы прокатился по коридору и замер вдалеке. Горбатая тень заплясала на стене. Длинный коридор, больше походивший на нору, казался нескончаемым. Тусклые светильники, покрытые каплями влаги, безучастно освещали дорогу в неизвестность.
* * * * *
Чёрные глаза-бусинки внимательно смотрели на неё. Лида старалась не отрывать от них взгляд. В туалетной комнате, где её заперли, это было единственное родное существо. Звали его Мохнаткин. Он прятался в кармане у девочки, когда их машина летела во тьме. Он сжимался от страха, когда мама вдруг стала вовсе не мамой, а неизвестным существом с мордой верблюда. Мохнаткин не выпал из кармана, зацепившись за подкладку, пока чьи-то руки несли девочку по длинным полутёмным коридорам. Но он слышал, как грубые голоса произносят неизвестные слова заклинаний, и запоминал их. Он не выглядывал, пока Лида играла в глупую игру, стреляя в мечущихся по экрану животных. А теперь девочка вспомнила про него и посадила на потухший монитор игровой приставки.
Мохнаткин представлял собою странную смесь животных. Издалека можно было подумать, что это коричневый медвежонок, обутый в красный сапожок. Если приблизиться, у него появлялась смешная мордочка обезьянки. А приглядеться, так это оказывалась мохнатая собачка с круглыми ушами и длинным хвостом. В общем, неизвестной породы зверь - дешёвая мягкая игрушка из недр вьетнамского рынка. Однако сейчас ничего дороже для Егозы не было. Она знала, что где-то недалеко в такой же камере заперт Лёня - друг Славы. Но он почему-то уже давно не отзывался.
Стоило девочке отвести взгляд от Мохнаткина и оглядеться, у неё начинала болеть голова. Стены принимались кружиться в пугающем танце, а потолок неумолимо приближался, уменьшая и без того ничтожное жизненное пространство.
Возникало безумное желание раздвинуть серые стены, изо всех сил упираясь в них руками. Но холодный камень оставался на месте, а потолок с шорохом опускался вниз. Или это только казалось?
Детский разум балансировал сейчас на краю огромной пропасти. Даже заглянуть в эту пропасть было страшно - настолько глубокой она была. Бездна готова была поглотить всякого, кто подойдёт к ней слишком близко.
Взрослый человек уже летел бы вниз, стремительно набирая скорость и теряя остатки рассудка. Но ребёнок лишь заглянул с любопытством в кромешную темноту, не представляя, что такое настоящая бездна. Не зная, что она без дна. И что в неё можно падать всю жизнь.
Подвывая от ужаса, Лида снова всматривалась в уморительную мордочку мягкой игрушки. По спине бежали мурашки. Поднятые кверху косички давно опустились. Белые накрахмаленные банты казались серыми и помятыми.
- Не бойся, - вдруг сказал Мохнаткин полушёпотом. - Главное, не закрывай глаза и не оглядывайся.
Лида застыла от изумления. Она уже сошла с ума или... Её мягкая игрушка разговаривала! Голос был спокойным и звучал, казалось, только в голове девочки.
- Сейчас тебе не помогут ни мама, ни брат, ни Лёня, - продолжал Мохнаткин. - Всё зависит только от тебя.
- Что мне нужно делать? - выдохнула девочка.
- Держаться.
- Как это - делжаться? - не поняла Лида.
- Держаться - это значит терпеливо ждать, пока тебя освободят. И не впадать в панику. И не разбивать руки и голову о стены. И не вопить истошно. Держаться - это оставаться самим собой. И надеяться, что скоро всё это закончится. Как бы ни была мала эта комната, ты будешь жить, пока в голове светлые мысли, а сердце стучит спокойно и ровно.
Егоза слушала, широко открыв глаза. Разговаривая, Мохнаткин прогуливался по верхней крышке монитора игровой приставки. Дойдя до края, он разворачивался и шёл в противоположную сторону. Красный сапожок мелькал в полутьме, золотистый плащ из лёгкой материи, который она когда-то сшила своему любимцу, развевался сзади. Мохнаткин жестикулировал короткими лапками и посматривал на девочку чёрным бисерным глазом.
- Бежать отсюда невозможно, - говорил Мохнаткин. - Дверь заперта, окон нет, стены крепкие. Но один способ выйти из этого подземелья всё же есть.
- Какой? - прошептала Лида, наклоняясь к мягкой игрушке. Взволнованное лицо отразилось в тёмном экране монитора.
Мохнаткин остановился. Расправил плащ и важно выставил вперёд красный сапожок.