ПРИМЕЧАНИЕ: Все события в этой повести - чистый вымысел. Просьба извинить авторов за излишний натурализм и пр. Однако, Иван Грозный поженил новгородского архиепископа на кобыле, что царю показалось очень смешным, и вообще был изрядным садистом.
(Вместо предисловия)
- Марь Ивановна, а что это за тетрадь? Похоже на средневековый немецкий.
- Не знаю я, Петр Семеныч. Когда война кончилась, наши из Германии привезли.
- Возможно, тетрадь имеет какую-то научную ценность? Надо бы показать специалистам.
- Так показывали в 1947. Этот специалист аж в лице переменился и смеяться начал, а потом вдруг замолчал и сказал: "Спрячьте вы это подальше от греха, Мария Ивановна" и чего то еще про союз писателей пробормотал...
- Возьму-ка я почитаю эту книжицу - произнес заинтересованный Петр Семеныч, и вышел из музея, директором которого его недавно назначили.
***
... а сегодня был я свидетелем престранного события, несомненно говорящего о диковинности нравов Московитских. Был я, Генрих фон Штаден и другие из ближней стражи царской, опричниками именуемые зван на пир. Поелику приглашение государя Иоанна - закон, то хоть и был я зело плох после прошлого обеда, который раннее был мной описан, но направился во дворец. Поговаривали, что царь очень зол и надо бы его развеселить ...
...Когда бояре и мы принялись пить (надо бы сказать, что Московиты в этом занятии равных себе не имеют), то стало через некоторое время меня мучить малая нужда, и я решил спросить своего соседа, опричника, о расположении ближайшего нужника. Сосед гнусно рассмеялся и сказал неожиданно: "У государя спроси". В то же время царского любимца, Малюту Скуратова, стали занимать, похоже, проблемы сходные с моими и он, с нетерпением на лице закричал: "Где наш нужник? Поди к сюда!". И тотчас же пирующие подхватили: "Нужник, поди к нам". Я сперва подумал, что все перепили, но сильно заблуждался...
...из дверей показалось бледное и испуганное лицо и одновременно мне в ноздри ударил трудновыносимый смрад, обычно исходящий от выгребных ям. Пока я к оному смраду притерпелся, появился и обладатель лица - небольшого роста человек, одетый в обычный для бояр кафтан, правда, с небывалых размеров карманами, свисающих чуть ли не до пола, внутри которых что-то булькало и переливалось. Человек приблизился к Малюте Скуратову и смиренно оттопырил карман, в который последний и облегчил свои нужды, а затем утерся боярской длинной бородой, от чего мне почуть нехорошо даже стало, увидя чего неизвестный мне боярин кинулся в моем направлении, но подскользнулся - похоже, кто-то подставил ему ногу, в его карманах сильно булькнуло, в глазах застыло выражение необыкновенного страха и тоски; по залу прошла невыносимая волна смрада...
...я приготовился к наихудшему, все вокруг притихли; но вдруг раздался громкий звук, средний между квакающим и каркающим - это смеялся великий государь, держа перепуганного боярина за воротник. По испитому лицу царя блуждала улыбка, которую я раннее видел только у блаживших юродивых, и текли слезы по седой бороде. "Распотешил ты меня, болярин Миха'лков, навозное отродье, ох распотешил, нужник ты наш говнокарманный!". Царь вновь зашелся в смехе, кивнул Малюте, который тотчас подбежал к одному из бояр, сидящему за столом, сорвал с него золотую бляху, плюнув при этом боярину на лысину, и бросил эту бляху в один из чудовищных карманов Миха'лкова. Я услышал икоту: государь всея Руси лежал на полу и дыгал ногами от восторга. Боярин Миха'лков сказал, что он рад служить великому государю и с радостным видом полез себе в карман, немедленно нацепив на себя невыразимо воняющую бляху, однако при этом в глазах его мелькнула ненависть... "Ну ладно, иди вон...Засранец" - брезгливо сказал царь, отталкивая пытающегося поцеловать его руку боярина...
Далее в рукопись обрывалась... Петр Семенович, доктор исторических наук, отложил тетрадь и радостно подумал, что все его карманы давно порвались. "Вот и не буду новые штаны окупать, правда и денег нет" - и отправился спать.