Аннотация: Это сохранения критики к седьмой главе.
Глава 8. Явление Немайн.
"Пантера" прокралась в город совсем не по-танковому - неторопливо, спокойно, и даже не очень громко. За ней стелилась вечерняя тьма, помогала прятаться от любопытных взглядов. Немайн возвращалась почти тайком. Прекрасно понимала - грохнет лишний раз по камням римской дороги железный обод, высунут носы на улицу любопытные, найдётся горластый - набежит толпа. Окружат, заморочат, чего доброго к королю поволокут, или к епископу. А они не главные. Главный сопел у Немайн под локтем, наполняя сердце ласковым теплом.
Что так случиться очень может - стало ясно на хуторе, где ночевал небольшой поезд. А ночевать пришлось. Курьеры добирались до города и обратно за день - с заводными лошадьми. Потом валились с ног... "Пантера" могла повторить подвиг, но к чему беспокоить ребёнка? Да и викинги первый день пути чувствовали себя не лучшим образом. Что из себя представлял осадный лагерь позавчерашним утром, Клирик для себя описал словами "Утро стрелецкой казни". Паролем было "Лучше бы я умер вчера", а отзывом "Лечи подобное подобным". Как можно напиться до такого похмелья слабеньким пивом и фруктовыми настойками, он не понимал - но местные ухитрились. Найдись поблизости какой-нибудь враг - и всё войско было бы вырезано без особого сопротивления. Часовые, которым не повезло со жребием, были трезвы и бдили - но их было всего четверо. Ни о каком марше с утра не могло идти и речи, так что сэр Эдгар, сам находясь не в лучшем состоянии, объявил днёвку. А сидху отпустил сразу. Чтобы глаза не мозолила, как на победном пиру. Трезвая - от пива только пену схлебнула, голодная - набила желудок салатом. А под носом груды мяса - жареного, варёного, копчёного. И рыбки. Морской и озёрной. Солёной, вяленой, и тоже - копчёной, варёной, жареной... А сыр! Не швейцарский, не сычужный, напоминающий скорее творог - зато свежий, вкусный. И тоже на выбор. Многие предпочитали овечий. Клирику в начале похода очень по нутру пришёлся козий. И всё это - под носом. Ешь, не хочу. А - нельзя! Кто угодно озвереет.
Что сидха с первого выстрела по холму начала строжайший пост - заметили все. Зелень, маленький ломоть ячменного хлеба. Яблоко или несколько слив. Пиво - понюхать. И всё. Ни мяса, ни даже каши. На глазах синела. Но зато взошла на вершину! Все ожидали, что уж на победном пиру - разговеется. Нет. Обет дала, что ли? Это никого не удивило. Раз уж сидха стала христианкой. Только Анна поинтересовалась, что за техника такая.
- Сидховская, - отвечал Клирик сумрачно, - собственно, это и есть обычное питание такой, как я. Если не буду сейчас так питаться, заболеть могу. Очень нехорошо. Тяжело и довольно надолго.
Ученица сразу утратила интерес. Подслушавшая кормилица принялась в голос сидхов жалеть, мол, бедненькие, привыкли в холмах на траве жить... И явно намерилась разболтать. Клирик - заметил, представил, как его дружно, всей армией жалеют. И пригрозил Нарин отрезать уши, если проболтается. Как остальным фэйри. А то сидит, шпионит... сверхкомплектная.
Может, и зря. Пожалели бы, да успокоились. А так... Слухи разошлись самые разные. И верно, одним из источников был отец Адриан, которого всё чаще начинали именовать ласкательно-уважительно: батюшка Адриан. Иначе с чего на обратном пути на колесницу с красно-зелёным вымпелом на копье крестились? Не торопливо как на пути туда. Размеренно. Как на икону или звон церковного колокола. Клирик утешался надеждой, хотя бы часть такой реакции вызывал его наперсный крест отца Адриана. На сей-то раз викарий не был затушёван сонмищем языческих воителей. А на ферме... Ничего, в общем-то, страшного. Только количество явившихся к утру, на проводы, соседей оказалось уж больно велико. Среди них - свёкр озёрной. Который сразу начал распространять свою точку зрения на произошедшее.
- Защитила, значит. Хотя грамота и вовсе не на меня выписана была. Кому надо, уши посекла, у Гвина холм забрала.
- Король войско-то послал.
- И много бы оно сделало, это войско?
Так вот Клирик и выяснил - продавал он отнюдь не страховки. Крышу он продавал. Правовые услуги в области сверхъестественного.
Похоже, светила карьера охотника за привидениями. А почему нет? В одиночку - трудно, но можно же создать организацию. Очень интересную организацию - загадочную и способную совать свой нос под благовидным предлогом куда угодно. Всю оставшуюся дорогу оставалось продумывать, кого из родни и знакомых стоило привлечь к такой работе. Напрашивалась Анна - но вот как раз на ведьму у Клирика были совсем другие виды. Которые тоже терпели несколько дней. Устроиться. Привыкнуть к новой жизни. И отдохнуть, хотя бы немного. Последние дни усталость наваливалась волнами - и ни одна не догадалась схлынуть. Даже сон приносил вместо свежести лишь ощущение разбитости. Пару раз, ни с чего, нос оказывался заложен. Сморкание показало - засохшая кровь. Знак был нехороший, и Клирик принялся ещё старательнее блюсти предписанную Сущностями диету.
И всё-таки, когда показался знакомый мост через Туи, и впереди замаячили дома - стало легко и радостно. Возвращение домой... С некоторых пор солидное каменное сооружение, гордо носящее имя "Головы Грифона" воспринималось им именно так. Прочные стены, тёплый очаг, любящие люди. Крепкое плечо, к которому можно прислониться...
Немайн помотала головой. И - увидела.
Возле речки, в болотистой пойме, образовавшейся из-за неистребимой любви равнинных рек к вилянию, прорыт канал, срезавший изгиб и протянувшийся напрямки вдоль городского вала и домов предместья. В нём прилежно хлюпает деревянными плицами водяное колесо. Доселе тут невиданного наливного типа. Который раза в два эффективнее прочих. Подливные-то колёса на Туи не прижились. Медлительная речка нагло отказывалась вращать колёса, обтекая их кругом. Римляне смирились. Клирик - нашёл управу. Стоп! Вал тянется не к городу, к кузнице Лорна, которому были оставлены чертежи, а к заезжему дому. Странно.
Что ж. Караульная будка. Весёлые и любопытствующие взгляды часовых на мосту:
- С возвращением, с победой, леди сидха. Это твой приёмыш?
- Мой сын, - застенчивый взгляд из-под ресниц, откуда он? Раньше так не получалось и нарочно, - Ребята, я устала. Домой хочу засветло. Лучше завтра вечером загляните к Дэффиду. Там-то я байки и буду травить, довольны останетесь.
- Это можно, завтра нам первую ночную не стоять. Непременно будем. И остальным передадим, чтоб пока не беспокоили.
Стало ясно - в "Голову грифона" явятся все, кто не на посту. Ну и ладно. Россказнями заниматься нужно. Всегда лучше выложить свою версию событий первой.
"Пантера" повернула домой. У самого трактира отец Адриан откланялся, соскочил с лошади - те по-прежнему не допускались в цитадель - и направился к воротам. Не терпелось обсудить сложившуюся ситуацию с владыкой Дионисием. А ситуацию он находил довольно противоречивой. Немайн вела себя очень жёстко. Никак не как простая прихожанка. Скорее как власть имущий, не смеющий рассчитывать на должную строгость со стороны окружающих, и потому обращающийся с собою гораздо суровее, чем положено даже по узаконениям церкви. Взять хотя бы добивание раненого. Это не волшба, это три года покаяния по меньшей мере. И что? Августа - а кто ж она ещё? - сама, без пастырского напоминания, наложила на себя пост. Более строгий, чем полагалось. Осторожные намёки ничего не изменили. Смиренная гордыня сидхи всё чаще напоминала отцов церкви. И великих ересиархов, вроде Ария.
- А у неё учитель был неплохой, - заметил Дионисий, выслушав отчёт, - Я его знаю. Умный человек. А как ещё себя должна вести правящая августа? Достойного прелата рядом может не оказаться... А принять отпущение грехов от недостойного она полагает недостаточным.
Викарий удивился.
- Но, преосвященный, это же пелагианский хаос! Отрицать право на совершение таинства за недостойными священниками, тем не менее должным образом рукоположенными. Тогда никто не может утверждать, что достаточно достоин - ибо мы не можем знать, на ком сияет благодать Господня!
- Нет, это учение валлийской церкви, а она вполне православная. С точки зрения совершения таинства, личность отпустившего грехи и верно, значения не имеет. А вот в глазах мира - имеет, и ещё какое. Каков поп, таков и приход. Потому приход смеет требовать для себя истинного пастыря, а не подделку. Пусть даже канонически безупречного. Это создало страну святых, не забывай. Да и нас сюда привело. Так вот, если такое правило не бесполезно для простых мирян и хорошо для церкви, поскольку сдерживает искушения клира, то для нобиля, вокруг которого искушений предостаточно, оно жизненно необходимо. И некоторая жёсткость по отношению к себе в таких условиях допустима и оправдана.
- Она же в гроб себя загонит, - помрачнел викарий, - лица нет, одни глазищи. И вокруг круги фиолетовые. Но ты уверен, что это именно строгость к себе, а не совесть?
- Уверен. По твоим словам, пост Немайн начала только после окончания строительства лагеря и метательной машины. Когда от неё не требовалось более физических усилий. Это решение рационального аскета, а не раскаявшегося грешника. Похоже, она считает, что сама себе церковь и духовник.
Викарий не задал больше вопросов. А кто из мирян ещё может домыслиться до такого, если не та, чей официальный титул - "святая и вечная"? Именно та, которая помазана вести христианский мир сквозь кровь и боль несовершенного творения - к Царству Божию? Та, которой дозволена кесарева доля - и в злате, и в крови?
Молчанием он себя выдал. Епископ улыбнулся.
- Адриан, похоже, не я один знаю, кто она.
Викарий пожал плечами.
- Я догадываюсь, как её зовут. Но сказать, что знаю, кто она, не смею. Для этого нужно читать её душу. А душа у неё...
- Странная. Сильная. Большая, - перечислил епископ, - Для духовника - головная боль и вечная забота. И слава, если ему удастся хоть немного облегчить ей путь к Богу. Как ты смотришь на то, чтобы принять этот труд на свои плечи?
На этот раз сначала были не обнимашки. Сначала был очень недовольный Дэффид.
- Явилась, - буркнул вместо приветствия, - Вот посылай девок воевать. На месяцок отлучилась - уже в подоле принесла. Как это понимать прикажешь?
- Можешь меня выпороть и запереть, - голос Немайн был тусклым и безразличным, - только завтра, хорошо? А сейчас твоему внуку нужна тёплая вода... Или ты не озаботился встретить внука? Кто-то меня уверял, что родных и приёмных детей в Камбрии не различают.
- Не различают, - уверенно откликнулась Глэдис, - вот уж не ждала, что бабушкой меня сделает младшенькая. И не слушай моего ворчуна. Всё сделано, всё готово - и без его участия...
Вот тогда из-за материной спины и полезли сёстры. Немайн хотелось плакать, смеяться, в душе пела гордость за сына - и рычало желание отогнать всех этих назойливых существ от своей прелести. Разум рвало на части. И всё, что она смогла сделать - это обнять покрепче драгоценный свёрток, и сообщить не слышанную ещё семьёй радость.
- Он мой. Совсем мой, понимаете?
Её виноватая улыбка оставила Дэффида в одиночестве. Он оглянулся на Кейра - тот гладил Туллу по не начавшему ещё расти животу. Его отпрыск будет вторым внуком Дэффида ап Ллиувеллина. Или первой внучкой. Внуком или внучкой - вот тут неясно, вот тут разница. А уж каким по счёту - в Камбрии подобных глупостей не различают!
К ужину и глава семьи немного отмяк. Особенно как посмотрел, как несчастная дочь ложкой мешает в тарелке овощи.
- Ладно хоть парень, - переменил гнев на милость, - но чтобы больше такого не было.
- Пока этот не вырастет, не будет, - порадовала Немайн, - тут в чём штука. У нас, у сидхов, детей мало рождается. И редко. Ну, раз в сто лет, скажем. В таких условиях каждый ребёнок - это даже не сокровище. Это вопрос, будет род жить или нет. У тилвит тег так же. Собственно, мы ведь и есть тилвит тег. Только самые-самые. Оттого мимо бесхозного или дурно присмотренного младенца пройти не можем. Если собственных нет. А человеческие младенцы от наших малоотличимы. Второго не возьму - у нас близнецов не бывает, дети родятся редко. Так что на ближайшие лет пятнадцать можешь быть спокоен.
- Эк загнула - пятнадцать лет, - возмутился Дэффид, - вот выйдешь замуж, будешь рожать по ребёночку в год. Мы, Вилис-Кэдманы, не какие-то сидхи, мы плодовиты. Изволь не нарушать традицию.
- Значит, эти пятнадцать лет не буду замуж выходить.
- А кто тебя спросит? Несколько годиков подождать придётся, конечно - пока старшеньких не распихаю. А как Сиан под венец отправим - ей-ей, шести годков не пройдёт - тут и твоя очередь. И не смотри, что уже с дитём - моей дочери жених всяко найдётся.
- После Сиан, так после, - Клирика такой вариант вполне устраивал. Тем более, что вполне мог обернуться и двумя десятками лет - сестрички демонстрировали стремительно нарастающую переборчивость. Кейр с Туллой успел, а остальные решительно не желали смотреть на простых благородных воинов. А как же? Одно дело - всего навсего богатые невесты. Другое - сёстры богини и дочери самого важного человека в нескольких королевствах. Так вдруг оказалось. Тоже не без участия Немайн.
Когда в город влетел первый гонец от армии - порадовались избавлению от разбойников, да забеспокоились, не случится ли война. Случилась. Тогда над Диведом словно туча повисла. Война есть война - да и слишком долго не знали бритты настоящих побед. Чтобы враг не просто, умывшись кровью, уходил восвояси - а чтоб земля супостата стонала под поступью британского войска, и качались в петлях на воротах собственных городов и погостов те, кто отдавал приказы резать "полухристиан" до последнего человека. Только Артур да Кадуаллон и вспоминались. А таких, после которых области, реки и города возвращают полузабытые имена, и в бывших владениях варваров снова звучат валлийский и латынь - и вовсе не случалось. Разве в седых легендах.
Эта стала первой. И пусть враг был тот же, что в песнях - старый и усталый, а не молодой и жадный. Какая разница? Диведцы затаили надежду, узнав, что холм супостата обложен осадой, и не смеет огрызнуться. В этот самый момент и явилось посольство короля Пенды Мерсийского. Чужие воины, закалённые десятками битв, с уважением и трепетом рассказывали о громадных машинах, дрожащей земле и неприятеле, не смеющем высунуть нос из норы - целом языческом боге. И явились они не с пустыми руками. Явились - склонить головы перед величием Диведа и просить помощи. Предлагая поддержать своим весомым голосом претензию короля Гулидиена на престол Британии.
Вот тогда и выяснилось: Дэффид из клана Вилис-Кэдманов человек, не менее важный, чем король. Он один имел право созвать совет кланов королевств юго-западной Камбрии. А только этот совет давал право королям поднять ополчение для похода за границы. Это означало большие расходы, большую честь и ещё большую власть - и все это разом свалилось на Хозяина заезжего дома Дэхейбарта. А неосторожные языки болтали, что пусть король Гулидиен и молодец, но причиной внезапного предложения мерсийцев-язычников стала младшая дочь Дэффида. Богиня войны. Которая сама по себе стоит армии.
Как зашёл разговор о сёстрах, те похвастались. Мол, не у одной тебя теперь рабыня есть. У нас тоже.
- Это кто? - Клирик испугался. Он понимал, что в нынешнем Уэльсе нет крепостных да холопов не из высокоморальных соображений. Но искренне надеялся, что не послужит причиной возрождения позорного и вредного института рабства, - И Нарин не рабыня, а кормилица. Моего сына рабыня кормить не может.
Пусть хоть мода будет на свободных слуг. Статус. Мол, у тебя рабы - ты не крут. Задумались.
- В общем, на нас теперь речка Туи работает! Муку мелет, тесто месит. Даже стирает. Правда, плохо...
- Кузнец сказал, с мехами и лошади управляются, а стоит конный привод дешевле, так и пустил четырёх по кругу вместо двух, - объяснил Дэффид, - и с углём у него всё получилось... Но это сам пусть тебе рассказывает. А мне вот захотелось работника, которого кормить не нужно. Так что водяное колесо поставил я. А ты заработала подзатыльник. Почему не показала эту штуку мне, а понесла чужому человеку? Хорошему. Нужному. Но не нашего клана! Иди сюда, подставь головку...
Похоже, на радостях выпил пива лишку. Забыл об уговоре. Поссориться или поиграть? Думать сил уж нет, а надо. Другой родни в этом мире нет.
- Не надо мне подзатыльник. Я умной не вырасту...
- А ты ещё не выросла? Вон, дитём обзавелась.
- Ну раз я младше Сиан - не выросла. А с дитём - разное бывает.
Глэдис торопливо пошептала мужу на ухо. Напомнила - если Немайн не маленькая, тогда - великая. И не мужу её богине подзатыльники давать. А ещё вежливая. И держащаяся избранного места...
Тогда Дэффид принялся бурно хвалить зятя. Кейр действительно здорово отличился - изобрёл первую стиральную машину. Ради жены. Потому как над жерновами да тестом - самый тяжёлый труд - хозяйка с дочерьми сами не гнулись. На то работницы имелись. А вот обстирывать своих мужчин считали семейным долгом. За речкой им приходилось ещё много полоскать - но работа стала полегче. А когда в ту же стиральную бочку вместо золы или щелока песочку забросили, да ржавую кольчугу чуть не римских времён заложили - вышла сверкающая, как ни один оруженосец не надраит. Получилась услуга - чистка доспехов.
Семейка явно собиралась засидеться допоздна, обсуждая политику да женихов. Эйлет вон на посла, графа Роксетерского глаз положила. Однако Немайн объявила, что маленькому пора спать. А она не может пока отдельно. Ушла в свою комнату. Почти не поменявшуюся. Только вот колыбелька прибавилась. Уложила маленького. Проверила засов. Хитро посмотрела на сына.
- Ты хоть и Вовка, но камбриец, - объявила, - Одна беда - валлийских колыбельных я не знаю. Зато знаю одну шотландскую. Скрипки с оркестром у меня не найдётся, извини. А вот волынщика научу, дай срок, и будет он тебе играть... А пока слушай так...
Утро - а ночью было пять или шесть детских тревог - Клирик начал, тоскливо следя, как Немайн целует спящего младенчика. Очень хотелось отвернуться от телячьих нежностей или зажмуриться. Увы. Со стороны-то наверняка смотрелось мило и трогательно. В том числе и ручонки, тянущиеся к ушам...
- Хороши нашёл игрушки - мамины ушки, - приторно пищала сидха, - ох ты и сорванец, не соскучусь я с тобой. Ну, пошли кушать. Сегодня тебе без меня, а мне без тебя прожить как-то надо полдня. Справимся? А справимся! Ты же вон какой нахал-уходранец, так и я не хуже...
Потом - в церковь. По дороге - косой дождь в морду, волосы хоть выжимай, на лице глухая тоска по дитятку мешается с радостью побыть хоть немного полностью собой. Знакомая форма тренажёра. Непривычно потяжелевшее тело. Неужели растолстела за поход? Не может быть!
И, снова и опять - владыка Дионисий. Никак, бедняга, не доберётся до своей резиденции в Пемброуке - всё дела, всё политика. Ну и души прихожан. Особенно сидхи.
- Дочь моя, я хотел бы поговорить об убитом тобой рыцаре.
- Фха? - удалось придать выдоху вопросительную интонацию.
- Тебе не совестно?
Клирик разогнулся. Поклоны давались очень тяжело. Немного отдышался, приводя в порядок мысли. Не отвечать же с бухты-барахты. Прислушался к себе.
- Мне стыдно. Совесть не причём. Хотя... вру. Совесть и стыд. Да. Могла попытаться спасти - только попытаться! - не взялась. А сидеть и молиться - воспитание не позволило. Опять вру! Да что со мной такое? Отчасти - гордыня, отчасти - жалость. Он правда мучился. И душой больше, чем телом. Ждать - страшно.
- А жить страшно? - спросил епископ, - Вся наша жизнь - ожидание завершения. Уж к какому придём. Так почему ты сочла возможным оборвать последние минуты, которые Господь даровал этому человеку? Чтобы он успел подумать, сказать или даже сделать что-то очень важное.
- Потому, что трусиха... Потому, что эти минуты были последними из-за меня. Потому, что я не смогла смотреть, как уходит человек, которого я отказалась спасти. И не выдержала.
- Ты понимаешь свою ошибку?
- Да. Надо было рисковать и делать операцию. И пусть бы говорили, что зарезала!
- Я не про то, хотя здесь ты права. Наверное, надо было. Я не врач. Это обсудишь с мэтром Амвросием.
- Обязательно! Может он сможет делать такие операции. Придумает, как...
- Я про то, что ты убила человека.
- Это была его... Вру. Да что это со мной сегодня! Это была моя воля. Понимаемая мною как благо. Теперь я вижу в ней изъяны. Но тогда нужно было решать быстро. Ошибка. Жаль.
- Ты убила человека.
- Третьего за день. Может, и больше. А ещё многих раненых мною добили. Не спрашивая, знаешь ли.
- Это грех.
- Я уже говорила, что грешна! - Клирик начал уставать от разговора, - Владыка, мне тяжело продолжать этот разговор. Я обещаю вернуться к нему позже. Тем более, что он смыкается с проблемой противления злу силой. Но теперь мне необходимо обратиться к моему покаянию...
Епископ Дионисий удалился - так, чтоб его не видно было, и шумно выдохнул. Характер у августы, однако. И воззрения. Но главное - вспомнив о свободе воли, не стала переваливать вину на раненого, не сделала его самоубийцей. А значит - именно такова, как он сказал викарию. Воительница за веру. В море греха, именуемого войной, хранящая в сердце главное - любовь к людям. Хотя бы к друзьям. А что до врагов - тут было довольно истории с ребёнком. И разговор с ней будет суровый, но и молитва за неё горячая. А покаяния за этот поход никакого, ибо рисковала спасением души из любви к ближнему. А это высший подвиг, какой может быть. Если осознан. А вот как раз этого августа и не понимает! И радуется пойманной на золотой крючок плотвичке...
Снова холодная вода в лицо. А чего ты хотела, роднуша? Сентябрь в Уэльсе - больше чем сентябрь. Это не только довольно холодно, но и очень сыро. Тем более, в конце малого ледникового периода. Так что - домой, домой скорее. И - не забыть нарисовать зонтик. Самый простой. Дома - бочка с горячей водой, по-походному. Или по-старинному. Судя по друидической тонзуре епископа Теодора, тому, как пророчица на пяточках восседала, и мелочам вроде бочки с водой - до пришествия римлян бритты до изумления напоминали японцев. Так что ничего придумывать и объяснять не пришлось - сидха уважает старые обычаи. Клирик зашёл - сына проведать. Внутри - маленький, кормилица, довольный Дэффид. И совсем другая обстановка. Когда только сменить успели?
- Ну как? Нравится?
И что на это сказать? Стулья лучше? А человек старался. Хоть и был сердит - за то, что размножилась. Совершенно, кстати, справедливо. Пусть без греха, так и без родительского дозволения. Так что, пусть считает - угодил. Да и удобно. И выглядит - интересно. Из комнаты вынесли стулья, заменили тонкими подушками. Кровать оставили как есть - и хорошо. Столику ножки укоротили, чтобы можно было за ним на пятках сидеть. Вместо шкафов - сундуки. Оставалось - отвесить комплимент:
- Точно как во времена Пуйла... Это для меня?
- Возвращаются героические времена. Пусть вернётся и героическая обстановка. Так что я везде поменяю. Скажу - как у моей младшей. Кто откажется?
Никто. И всякий - когда задницу отморозит. Климат - переменчивая штука. При героях было теплее.
- Так можно только на верхних этажах. Внизу пол холодный. Или отапливать придётся не только камин.
- Скажешь как. Сделаем. Хозяева не могут жить хуже гостей.
- Уголь дорог.
- Это плачется самая богатая девушка в восьми королевствах Камбрии? Кто-то ещё говорил, что она сидха-транжира! Кстати, что за история с Кэррадоком? Он посмел решить, что моя дочь может принадлежать ему после одного пустякового желания? Почему ты его не вызвала на поединок? Голову долой - и всё мирно, всё по обычаю. А теперь слухи ходят...
- Мы же были на одной стороне. Своих убивать нехорошо. А ещё - он всё-таки меня любит... Просто дурак.
- А ты? Тебе он нравится?
- Нет, - отрезала Немайн.
Дэффид понял - иногда сидхи лгут. Если они женщины, и когда им это положено по их женской природе. И при этом, в отличие от людей, считают, что говорят правду...
Потом планы поломались. Увы, за утро слух о том, что Немайн вернулась - расползся. И если солдаты гарнизона честно ждали вечера - Клирик подумал, что о наплыве клиентов Дэффида нужно предупредить - то остальные горожане наперебой рвались поздравить с победой да посмотреть на приёмыша и кормилицу, что осталась без души. Как раз с этим у них не выгорело - но ни они, ни Клирик того ещё не знали.
Анна с утра распотрошила свои запасы - зверобой ей хотелось иметь под рукой. Нарин очень просила ложечку концентрата.
- Кормить закончишь - дам, - жестоко объявила ведьма, - Опять же, если выснится, что у тебя точно нет души - прогоним. Я уже и замену тебе присмотрела...
Та сразу и присмирела. А у ученицы сидхи настроение стало преславное и всепогодное. Потому сразу направилась проведать "Пантеру". Колесница чувствовала себя отлично, торсионы легко выдержали двухдневный переход. Осталось озаботить ипподромных служителей поиском новой лошади для упряжки - чтоб не лайдачила, и не пыталась тянуть за четверых, а работала наравне с остальными четырьмя.
- В масть? - обреченно спросили её.
- Нет, - подумав, ответила Анна, - не обязательно. Пристяжных убивают первыми.
Вернулась в "Голову" - как раз вовремя, чтобы понаблюдать, как норманны держат позицию у сидховых дверей.
- Нельзя. Сосна реки колеса битвы склонилась от дитя заботы...
- Богиня устала. И вы бы притомились, бросай камни целый месяц...
- То есть как не рифмую? - удивился Харальд, - Ещё как рифмую. Хотя это и не обязательно, главное - размер и смысл, но я начитаю каждую строку с одного звука. А если получится - то с двух или трёх одинаковых. Потом - но это у меня не всегда получается - я стараюсь вставить одинаковые звуки и в середине строки, на равно удалённых от начала строки слогах. Или на конце строк. Это тоже здорово! А ваши, валлийские поэты, обычно поступают наоборот - рифмуют сначала концы строк, а потом, если получится, середину и начало. И размеры у вас другие...
- Ясно. Интересно.
- Слушай, а что ты за ведьма, если поэзии не знаешь? Хульного нида сложить не можешь?
Анна сначала хотела сказать гадость. Но настроение оставалось солнечным, несмотря на дождь, отчаянно барабанящий по крыше.
- Была - травная. А теперь - и вовсе не ведьма. Ведьму отец Дионисий не одобрит, а я добрая христианка. Как Немайн. А по ремеслу - сама не знаю. Сидху спрашивала, та в ответ своими холмовыми словами сыплет, и латинскими. Но лекаркой осталась.
- Эй, расступитесь! Нечего тут толкаться! - молоденький рыцарь, пурпурной плед аж реет за спиной от быстрого шага. Вот нахал. Простые солдаты - и те повежливее. Вечера ждут.
- А ты кто такой? Кроме родичей велено пускать только короля. Не родичей короля, а родичей сидхи. Жди до вечера, сэр.
- А я и есть от короля. С его словом.
- Передай через нас. У нас память хорошая, перескажем точно, сэр, - предложил Эгиль. Харальд закатил глаза. Видимо, вдохновился и искал рифму.
Рыцарь оглянулся, ища помощи позади. Спереди было глухо - бородатые язычники выглядели точно на кеннинг "скалы фиордов". И пусть он уложил троих таких их лука - тут, нос к носу, рыцарь вовсе не чувствовал себя сильнее. И начал понимать: выйти в ближний бой против такого - подвиг. Ему, мужчине и рыцарю короля. А крохотная сидха не побоялась. И богиней её звать преосвященный Дионисий не велит. Но король велел - передать лично... Взгляд зацепился за ведьму. Бывшую, по её словам. Может, выручит? Раз сидха теперь добрая христианка...
- Леди Анна... - неуверенно начал рыцарь, - Ты ученица Немайн, тебя пропустят... Скажи ей, что я прошу меня пропустить, чтобы я мог передать слово короля.
Леди Анна. А раньше была - "Эй, ведьма!". Сколько ни лечи. Даже, если усы не отросли и молоко не обсохло. Даже видя, как вождь клана с этой ведьмой при встрече кланяется. Почему-то когда человек становится рыцарем, он начинает вести себя совсем не так, как воины клана. И часто снова становится вежливым, выйдя на покой. Положено им ведьм презирать - а то и бороться с ними. А ученица сидхи... сиятельная.
- Сиятельная Анна.
- Что?
- Меня правильно называть нужно - сиятельная Анна. А мою наставницу... - тут пришлось задуматься, вспоминая, как Немайн титуловал отец Адриан. Или, точнее, батюшка Адриан.
Рыцарь терпеливо - и такое бывает! - ждал. В голове прыгали похожие, очень похожие, но неправильные слова. Не то, не то... А вот и оно!
- Великолепная! Великолепная Немайн. А "леди" мы для тех, кому господа - для слуг да младших родственников. Ну и для остальных, пожалуй - если разговор не по делу, а о погоде или вроде того. Запомнил? Повтори.
- Запомнил. Великолепная Немайн.
- Отлично. Если наставница согласится тебя выслушать - позову.
И проплыла в приоткрытую норманном дверь.
- У меня утро доброе, а у тебя? - спросила с ходу. Прежде чем осознала, что вошла куда-то не туда. Точнее, в крепко переменившееся туда. Огляделась. И села на один из установленных вдоль стены ларей.
Немайн сидела рядом с колыбелькой, за столиком. Чертила, на треть сложившись, став ещё меньше и беззащитней. Точным рукам не требовались линейка и циркуль. Увидела ученицу - перо дрогнуло. Наставница зашипела, как змея, которой на хвост наступили. Ну, да, теперь смывать кляксу.
- Ты неожиданно.
- Зато за дверью полно ожиданных, твоя гвардия еле сдерживает...
- Ой.
И потянулась за новым пером.
- И среди ожиданного - посланец от короля, - порадовала ученица, - К тебе. Позвать?
- Зови...
Рыцарь оказался тот самый, что получил первую охранную грамоту. Как это было давно... Но краснеть за два месяца не разучился.
- Великолепная Немайн, я несу тебе послание от моего короля. Гулидиен, король всего Диведа, просит благородную деву Немайн ап Дэффид ап Ллиувеллин навестить его для разговора в его доме до заката. Это собственные слова короля, и я их точно передал.
- Благодарю тебя, добрый сэр, и не задерживаю.
Анна слегка улыбнулась, хотя хотелось, как девчонке, хихикать в кулак. Сидха продолжила её линию ненавязчивого хамства. По обычаю полагалось бы поговорить ласково, да предложить стол и кров. Пусть человек и три шага сделал - он гонец короля да целый рыцарь при исполнении.
Впрочем, тот и рад был ноги унести. Хотя бы потому, что иначе пришлось бы ему из вежества присесть на пятки, как древнему герою. Анна пробовала - неудобно. Видимо, у людей, привыкших к скамьям и стульям, кости, жилы да суставы другие. Немайн-то ничего.
Позвал король одну Немайн - одна и отправилась. Ученица не в счёт, она для того и существует, чтобы находиться рядом с наставницей и всё примечать. Приняли - ласково, уважительно. С поклонами провели в маленький кабинет - пара стульев, столик - вместо бумаг корзинка с яблоками, одно надкусано, стены уютно обтянуты льняным полотном. Король - стоит. Тоже почти один. За спиной у него маячит филид-архивариус. Вместо протоколиста. Искусство быстрой записи в Камбрии от римлян не сохранилось. Потому нужен человек, который точно запомнит беседу. Заодно и на пергамент не нужно тратиться.
- Поздравляю с победой, - сел Гулидиен лишь после того, как сидха поклонилась, поздоровалась и устроилась на предложенном приглашающим жестом стуле. Переговорном - почётном, со спинкой, но жёстком и неудобном, - Ты вовремя вернулась из похода - погода установилась мерзейшая.
- Когда ты дома, дождь - отличная погода, - вид промокшей Немайн не вязался со словами, - под него хорошо отдыхается. Да и работа, та, которая совершается пером - идёт ходче. И дети крепче спят.
Король уловил нежность в голосе сидхи. Постарался перевести разговор на приятное.
- Да, я уже наслышан о твоём сыне... Странное имя ты ему дала.
- Твоим предкам, мой король, и имя Дэффида показалось бы странным.
Само собой, как язычникам.
- Верно, - Гулидиен улыбнулся, - Ты разговаривала с послом Октой? Мерсийцы проезжали через осадный лагерь по дороге сюда, и до сих пор под впечатлением. Я тоже - хотя слышал только рассказы. Сэр Эдгар, безусловно, справился хорошо - но без твоей помощи у него ничего бы не получилось... Полагаю, тебя заинтересует возможность провести ещё одну кампанию в этом году - на сей раз в качестве командующего?
Король лучился радостью и возможностью поделиться ею. Он дарил подарок. Но уши Немайн обвисли к плечам.
- Совсем не заинтересует, мой король. Я семь недель была на службе, пять в походе! Даже чуть больше. Весь август. Больше половины сентября. В этом году мой долг исполнен.
- Но следующий год начинается уже с ноября, - недоумённо напомнил король. Чувствовал он себя как человек, который протянул ребёнку пряник, а тот не берёт. А уши сидхи прижались к голове.
- Шесть недель, - отчеканила она, - На своей территории. Как простая воительница. Если клан решит меня выставить в составе ополчения на границу, а не оставит охранять что-нибудь. А я, мой король, имею право попросить меня оставить. И за такое мне никто в глаза не плюнет. У меня ребёнок грудной, знаешь ли.
Гулидиен пожал плечами. Он начал догадываться, что происходит. Немайн совсем не транжира. А согласиться выполнить трудную службу без достойной платы - это именно транжирство. Если не долг, конечно. Что ж. Немайн только что показала - не долг. Тогда поговорим об оплате. Тем более, жадничать сейчас, когда решается собственное счастье - попросту глупо!
- Ты живёшь в гостевой комнате в доме отца, - напомнил король, - а у тебя теперь своя семья есть - сын, ученица. Не пора обзаводиться собственным?
- Дом Дэффида - лучший в городе. И мне нравится моя родня.
- И всё-таки - свой дом надёжнее, - король цапнул из корзины недоеденное яблоко, - я вот тоже братьев и сестёр люблю. Мы совсем не держимся порознь, но у каждого теперь свой дом, и это только помогает нам жить дружно - мы не изводим друг друга бытовыми мелочами, но вместе веселимся и вместе делаем всё действительно важное. Так у многих из нас домены далеко друг от друга. А тебе я бы предложил в лен земли в одном дне пути от столицы. Большие. Скажем, правый берег Туи на день пути вниз от Кармартена. Ты ведь поладила с моим младшим братом? Соседями будете.
- Принц Рис - замечательный сосед, - согласилась сидха, - и земли вдоль Туи хороши. Но меня устраивает комната на втором этаже заезжего дома. И замужняя сестра в качестве соседки. Так что забудь про мою службу. У тебя ещё есть ко мне дела?
Встала. Повернулась к двери.
- Есть, - сказал король, - Не уходи. Видишь ли, война будет всё равно. Если бы она была нужна Британии... я бы десять раз ещё подумал. Тем более, что ты не хочешь. Но война нужна мне. Лично мне. Пенда подловил меня - и сам не понимает, как крепко! Он обещает корону Британии. Да гори она огнём! Но в приложение к венцу идёт моя любовь. Кейндрих, принцесса и будущая королева Брихейниога. Она не верит в мою любовь, когда я предлагаю равный брак! Но если я буду королём Британии... Да её собственные подданные уговорят. Как мне сейчас добрые диведцы не дают пойти к ней в подчинение.
- Я тут причём?
А в кресло всё-таки вернулась. Смотрит сердито.
- Сделай мне зелье, которое приворотит Кейндрих вернее короны Британии, и я отправлю мерсийского посла с его предложениями холмом да торфяником, как ты говоришь.
- Не умею, - сказала сидха, - вот не умею я такого. А могла б - прости, не сделала бы. Грех девушку воли лишать. Хотя...
- Говори, - Гулидиен воспрял.
- Есть способы сделать тебя привлекательнее для Кейндрих, не причинив ей ничего дурного. Например, воспитать в тебе качества, наиболее приятные очаровываемой особе. Тогда выбор будет сделан её собственной волей - и в желаемом нам направлении. Пошли прознатчиков. И ей самой в открытую напиши. Мол - чего нравится, чего любишь. А потом мы это всё организуем. С тобой, мой король, и с твоим королевством... С послами же и войной - решай как хочешь. Только без меня. А вот в походе за сердцем любимой я тебе могу помочь. Надумаешь - пришли весточку, посчитаю, что, как, какие расходы... Ещё дела остались? Тороплюсь я. У меня там маленький один.
- С кормилицей и кучей твоих сестёр? - как он когда-то на это надеялся! Новая Немайн несёт любовь и счастье. И не хочет больше битв. Как раз тогда, когда для него, Гулидиена, именно битвы означают любовь и счастье! Воистину следует бояться исполнения своих желаний!
- Без меня, значит один.
- Есть ещё дело. Маленькое и приятное. Скоро армия подойдёт. Будет шествие - вроде триумфа. Выедешь за город и проедешь на колеснице вместе с ними, хорошо? И вид, пожалуйста, прими повоинственнее. Послы будут смотреть, опять же.
- Парад? Хорошо. Это всё, мой король?
- Это всё. Я обдумаю твои слова.
Ушла. Но - помочь обещала. Не надёжно, но и то хорошо. А война... Куда она от неё денется, когда встанет её собственный клан? Не оставят они её дома. Слишком она большая сила, чтобы ей позволили остаться, слишком многих воинов стоит. Саксы говорят - второй армии Диведа, не меньше! И на триумфе себя покажет сторонницей войны, так что проголосуют Вилис-Кэдманы за войну...
Гулидиен снова улыбался. Он гнался за двуми зайцами - но был уверен в успехе погони, ибо не петлял за ними по следу, а по прямой стремился туда же, куда и они оба: к сердцу прекрасной ирландки. А до нового года пусть, и правда, спокойно с ребёнком посидит.
Вечер. Две серьёзные девушки. Одна с книгой и младенцем, другая с пером и свитками.
- Я не забыла своих обещаний. Но добрая традиция должна быть продолжена. Сегодня у нас много тем для беседы и много новостей. Но за делами нам не стоит забывать своей веры. Тем более, перевод одной страницы много времени не займёт. И подговит ваши души к осознанию того, что наше время столь же важно и чудесно, как и время апостолов - просто потому, что любое время годится для веры!
На этот раз - одна страница из "Послания к галатам". План продолжал работать - сначала одно евангелие. Потом - деяния апостолов. Потом - три других евангелия, как уточняющий и справочный материал. И лишь после этого - Ветхий завет, начиная с прикладных книг - псалмов, например. А древнееврейскую историю - в долгий ящик, в раздел необязательного чтения! На недоумённые вопросы епископа Дионисия - мол, чтения правильные, но почему так, Клирик признал полную субъективность выбора. Что кажется ближе душе на этот день, то и перевожу. А что начинать нужно с Нового Завета, это он полностью одобрил. И даже начал читать кусочки из перевода во время проповедей. Что очень нравилось валлийцам: пусть грек служит на своём языке, а проповедь приходится переводить, но уже цитаты из писания звучат по-валлийски. Да и язык учит понемногу. Как и остальные греки. Скоро и проповедь и служба будут свои.
А потом был рассказ. И, отложив книгу, Клирик рассказывал о своих приключениях. Отчего-то оказавшихся весёлыми и не очень трудными. Только в память о погибших в ночном лесу склонили головы и опустошили кружки. А закончил Клирик рассказ, сообщив, что дня через два придёт войско.
- И вот тогда-то вам наврут с три короба. Только вы не очень верьте. Вы ж знаете - я сидха. А сидхи на деле славны не волшбой и чудесами. А тем, что никогда не врут!
Не удержался. Но право, кто знает, уродится ли вообще в этом мире барон Мюнхгаузен. Да и пусть подобная слава прилипнет к тому, кто и правда старается соответствовать образу!
Когда, вернувшись в свою комнату, Клирик распахнул дверь, то - сумел промолчать. А вот Эйлет ойкнула.
Прямо перед дверью сидела на пятках давешняя пророчица. Чистый и аккуратный наряд бедной девушки превратился в лохмотья нищенки. Тёмные - не чёрные, но на фоне дэффидовой семейки и за японку сойдёт. Тем более, осунулась, побледнела...
- Я - это ты, - поприветствовала сидху, будто и не уходила из палатки, но сразу вышла из образа, громко чихнув, - А мне плохо: денег на настойку нет. А без настойки я тебя мысленно не слышу.
И снова чихнула. Перед закрытой дверью. Немайн вымело ещё после первого чиха.
- Она нездорова!
- Да кто она... И так, чихает легонько... И темно...
Лампу гостья зажечь не удосужилась. А сентябрь не июнь - людям на дворе синё.
- Вот-вот, всю комнату заразила. А у меня сынок! Которому болеть совсем не с руки. А потому мы к себе не вернёмся, а пойдём мы спать к Анне... А эта пусть дальше чихает да кашляет. Потом зайду, спрошу, чего ей надо. Ты её не бойся, она не злая... И обычно тихая.
Потом оказалось часа через три. Когда малыш заснул. Клирик осторожно выскочил наружу, приоткрыл дверь. "Японка" сидела на месте, в той же позе, всё так же впотьмах. Только чихала уже на каждом втором выдохе. Но поклонилась изящно, а говорить продолжила в своей манере.
- Ты права. А я, когда не ты, глупая... У меня вообще ничего нет. Поспать - негде. Одежды сухой - нет. Еды - нет. Настойки нет. Воду из речки пить противно. Но я ведь это ты... А потому я здесь!
Её била крупная дрожь. Озноб? Да, и окно, в которое влезла, закрыть не догадалась. Точно глупая.
Клирик залез в один из ларей, заменивших шкафы.
- Раздевайся. Ты выше меня ростом, но достаточно молоденькая чтобы денёк походить в коротком, как девочка. Сейчас ты переоденешься в сухое, и...
Клирик замолчал. Никакого внятного "и" не вырисовывалось. Выгнать в дождь это несуразное существо было совершенно невозможно. А ведь прикажи - уйдёт. Ладно. Сначала - переодеть. Клирик отобрал рубашку, верхнее платье - в котором сам болел, простыню, обернулся... всё что держал в руках, на пол выпало.
Перед ним стояла совершенно обнажённая девушка.
- Извини... Я такая страшная, да?
Улыбается виновато. И чихает. Всем телом. Кто там писал про неповторимые движения мышц лица? Да тут всё неповторимо - и спинку выгнула, а уж грудь... Захотелось прижать бедненькую к себе. Согреть... Да хоть на плечике поплакаться, раз уж больше ничего другого не выйдет. В этот момент открывается дверь. Входит Дэффид. В руках - кружка с горячим варевом.
- Ученица твоя передала... Это кто? - не сразу увидел в темноте. Хорошо, не облился, - Дочь, нам нужно серьёзно поговорить.
- Это девушка, прежде всего! - Немайн набросила на пророчицу простыню, - которая очень промокла и простудилась, вот я её в сухое заворачиваю. А ещё это моя... хм. В общем, языческая жрица. Из Аннона. Слушала мои мысли и пастве излагала. Услышала, что я крестилась - пришла. При этом - простудилась, изголодалась и очень устала. Такое вот чудо болотное.
Пророчица радостно кивнула-поклонилась. Чудом ей быть нравилось, а против болот не попрёшь. Снова чихнула.
- И что ты собираешься с ней делать?
- Отогреть. Накормить. Вылечить. Дать отоспаться. Потом пристрою к делу. Удочерять не буду, ни-ни!
- И на том спасибо. Я о чём хотел поговорить... И чуть не забыл, весело с тобой по вечерам... Многие мастера берут больше, чем одного ученика. Ты тоже могла бы взять ещё. Анна, это хорошо. Я так понял, она очень многое знает и умеет, потому тебе с ней легко. Но - не взяла бы ты в ученицы кого-нибудь из сестёр? На всех зятьёв заезжих домов не напасёшься, а так - у них будет статус повыше, чем у прежних клановых ведьм.
Клирик немного подумал.
- Боюсь, Анна окажется первой. Очень хороша, - понизил голос, - местами лучше меня.
Пророчица ахнула. И чихнула. А вот дрожь прошла. Лоб холодный. Похоже, всё-таки просто продрогла. Тем лучше.
- А ты - пей, - прикрикнул на неё Клирик, - Маленькими глотками. А после этого лезь в кровать, кстати, в мою... И - не стоит разводить при ней секреты. По крайней мере, пока.
Дэффид хмыкнул.
- Какие тут секреты? Всем ясно - Анна будет первой в Камбрии. А то и Британии. Тебя не считаю - ты у меня наособицу. Но у нас есть и королевства поменьше. Дивед. Брихейниог. Наш клан тоже не может оставаться без ведьмы, или как это теперь будет называться. Очень правильно, что по другому. В общем, твоя ученица - хорошо, а ещё и твоя сестра - отлично...
- Хорошо. Сейчас эту вот напою горячим, уложу спать - и договорим, - Клирик повернулся к пророчице, - Кстати, как ты прошла через норманнов?
- А, твоих больших? У которых лица взрослые?
- Взрослые?
- Ну, с бородами. Да-да, усы я тут наверху у всех видела. Но почему они бород не носят? Хотят выглядеть моложе? Стареть боятся? Так женщины же тоже стареют... Аапчхи!
А чихает уже чуть пореже. Надо, чтоб заснула, пока варево действует.
- Римский обычай.
- А, правило верхнего мира. Ну и пусть. Мне вот лично безбородые мальчики даже больше нравятся. А тебе?
- Всякие, - обтекаемо заметил Клирик, внутри которого уже ворочалась, пробуждаясь, ранняя стадия тоски по оставленному за соседней стеной сыну, - Спи.
- А кто это - Дэффид?
- Мой отец.
- Бог? Ллуд крестился?
- Нет. Человек. Хозяин заезжего дома. И я не богиня. Просто сидха. Спи.
Пророчица кивнула и зажмурила глаза. Честно. Изо всех сил. Чтоб любопытный глазок сам не выглянул в щёлочку. Прежде чем выйти из комнаты, Клирик не удержался и подоткнул ей одеяло. Совершенно инстинктивно.
Лорн ап Данхэм начал день обычно. Пока соседи не сказали, что сидха созвала всех прочих кузнецов в трактир, и что-то им рассказывает... Стало неприятно. Хотя - сам виноват. Недоуважил.
Отправился в "Голову". Знал - опоздает. Но бежать-торопиться - не стал. Несолидно. Прогулялся - не торопясь, с дорогим заказом под локтем, завёрнутым в холстину. Никто и не скажет, что в душе - любопытство и чуток обиды. Так что к его явлению в пиршественном зале остальные мастера горна и молота уже собрались. Даже ученики и подмастерья, славные нерасторопностью, были тут все. Ни дать, ни взять - гильдия заседает. Неметона что-то увлечённо вещала. Про... про пережигание угля! Заметила.
- А, присоединяйся... Я думала, тебе неинтересно. Ни меха, ни молот на водяном колесе тебе же не понравились? Ну, я решила остальным рассказать. Вдруг им пригодится. Ну и про пережигание каменного угля в кокс - тоже. Теперь - о главном. Все вы слышали про греческий заказ. Его может и не быть, по крайней мере корабля пока что-то не видно. Но если будет - железа потребуется много, и вашим маленьким печам, которые скорее обедняют руду, чем плавят из неё железо, придётся работать без перерыва несколько месяцев. Но есть и более быстрый путь!
Тут её прервал голос из-за стойки. Дэффид. В каждой руке - по кружке с пенной шапкой.
- Кстати о коксе! Я тут попробовал через него пиво фильтровать. Угощаю смельчаков!
Лорн оказался первым из отважных - и до поры единственным. Подумал: если кокс жарче горит, так может, и пиво чистит лучше древесного угля? Пена над кружкой выглядела обычно. Запах тоже остался каким был. Оставалось - отхлебнуть. Оценивающе пополоскать во рту под нетерпеливыми взглядами. Проглотить.
- Вот так, леди сидха, - объявил Лорн, - я беру из твоих штучек только то, что мне годится. Новые меха и уголь - подошли. Речное колесо - нет. Могу объяснить, почему. Я не портач, как эти все. Я не хочу прославиться, как человек, который сделал тысячу паршивых мечей за то время, пока другой создал один, но великолепный. Я не стремлюсь стать самым богатым или влиятельным мастером в городе. Я не хочу делать вещи быстрее или дешевле всех. Мне довольно того, что я самый искусный, а моя работа - лучшая. И именно поэтому на привод мехов мне хватит пары лошадей. А вот пиво... Пиво удалось. Уже ради этого стоило возиться с пережиганием угля. И про плавку я послушаю, если не возразишь - вдруг она даст не больше металла, а лучший?
- А это как сказать...
И начался разговор про дело. Лорн в который раз подивился сидховской манере всё рисовать в подобиях. Можно же и словами объяснить... Впрочем, слова требовались всё равно, и немало. Новая печь - длинная, с подкачкой воздуха мехами - понравилась. Идея подогреть воздух уже перед поступлением в печь - тоже. Чем выше температура, тем больше железа выйдет из руды. А руда в Диведе дорожает с каждым годом, и как ни бравируй - а сэкономить на сырье хочется. Уголь - уже раз пережжёный в кокс - закладывается внутрь равномерно, по всей длине - и так же равномерно, по всей длине расставляются тигли с рудой. Вся операция проделывается в холодной печи, без суеты и спешки - что хорошо. Собственно, на этом можно было остановиться, и перейти к вещам практическим - как длинную печь устроить, да каких она выйдет размеров. Но сидху несло дальше.
Зачем-то придумала в тигли с рудой добавить уголь. В результате должен был получиться некий чугун. Что-то вроде шлака, выбиваемого из крицы, только лучше. Потом следовало прокаливание повторить. Ещё раз. И ещё раз. И, если надо - ещё. Пока не получится сталь. Опять новое слово! Лорн пока молчал. Глупые вопросы нашлось кому задавать. Немайн отвечала.
- В печи будет очень жарко, железо будет плавиться, как медь или свинец, - объясняла она, - и сплавится с углем. С чистым, с коксом.
Огонь очищает. Это Лорн знал и сам.
- Станет хрупким и нековким. Зато очень твёрдым. Это я и называю - чугун. Если из него выбить шлаки, которые скопятся внизу, а крицы заложить в формы, то уже на второй плавке получим что-то вполне приличное - не оружие. Но - толстые противни, пращные пули, оголовья кувалд. С каждой новой плавкой воздух и огонь будут уносить немного угля из чугуна - можно сказать, что он будет выгорать. Рано или поздно мы получим сталь - упругую и твёрдую. В самый раз для оружия. Ну а если ещё продолжить - то вернёмся к обычному железу, мягкому и ковкому. И выйдет его из руды раза в два больше, чем обычно.
- На угле не разоримся? - спросил кто-то.
- Угля в округе много, - заметил Лорн, - так что немного уголёк-то подорожает. Зато углекопов да углежогов, чую, станет побольше. Опять же - на кувалды и одной плавки хватит. Нужно попробовать. Каких размеров будет печь?
Услышал. И понял - разориться доведётся на постройке.
Так и сказал.
- Ничего страшного, - утешила Немайн, - Постройка - самое дешёвое из всего. Кирпич тут местный. А стен ставить не будем. Отроем ровик, обложим кирпичом дно и стены - дорого ли? Вот свод придётся строить, это да. И меха большие.
- Свои деньги вложишь? - спросил Лорн, - Мне любопытно, я участвую. Но в одиночку такое не потяну.
А заодно и рискну поменьше.
- Строить печь может только член гильдии, - напомнили ему, - а Немайн...
- А я за городом строить буду, и даже за предместьем, - огорошила сидха, - и подмастерьев себе, если нужно, найду. Но хотела бы иметь в доле солидных, уважаемых людей, опытных в кузнечном ремесле. Опять же, если из Африки и не приплывут - тут своя война на носу. Оружие понадобится. И работа найдется как тысяче грубых поделок, так и десятку шедевров...
Лорн вздохнул. Войны не хотелось. Но деваться некуда. От всей Британии остался крайний западный угол. Дивед пока оставался в стороне от саксонских нашествий, но долго это продолжаться не могло. Сколько лет понадобится тем же Хвикке, чтобы опустошить и заменить собой немногие валлийские королевства, ещё существующие к востоку от Диведа? Лет пятьдесят? Неметона пришла вовремя - но войны не хотелось. И пусть он, Лорн ап Данхэм, будет решать судьбу своего народа не с мечом и копьём, а с молотом за наковальней - всё равно участь тех, кто в последний раз попытается скинуть варваров в море достанется ему - и его поколению. И частичное решение, как при Артуре и Кадуаллоне - не изгнать, а на время остановить - на этот раз не спасает. Теперь земель под саксами больше, и лучших. Теперь время служит им.
И вот - началось. Как Неметона околдовала мерсийцев, он не знал. Похоже, ради этого её и пришлось поколотить Гвина. Бей своих, чтобы чужие боялись - так? Но старый лис Пенда поверил в её силу, и под старость снова ставит на валлийскую квадригу. Это означает, что пойдет не война бриттов против саксов, а бриттов и саксов против других саксов. Самых злых. При должной ловкости - это шанс. И сыграть его нужно так, чтобы внукам не пришлось выбирать между смертью, рабством и изгнанием. Хотя, если больше всех выиграет Пенда - будет выбор между рабством или превращением в саксов...
О делах проговорили до обеда. Для работы день пропал - но Лорн о том не жалел. Зато улучил момент прошептать в длинное ушко: