Аннотация: Маленькая АИ. Нахимов гибнет при Синопе...
Песня, продолжившая звучать
"Чтобы построить новый корабль, нужно 3 года, чтобы создать новую традицию, нужно 300 лет" Адмирал флота сэр Эндрю Браун Каннингхем
25 октября 1994 года
Проходная. Пропуск. Прямые, мажущиеся краской коридоры, в которых так легко заблудиться. Светлые стены залиты солнцем, каждая щербинка-царапинка выпирает. Дверь, лакированный шпон "под дуб" покороблен. Невысокий, полноватый человек на мгновение замер перед дверью. Неприятная штука для лектора - гадать, сколько человек придет на лекцию. Десять? Пять? В прошлый раз было двенадцать, от всего потока. Но в прошлый раз была другая тема...
Казалось бы, переживать не о чем. Бухгалтерия Академии отсчитывает копейки внештатному лектору вне зависимости от посещаемости. Не то обидится, пожалуется большезвездному знакомому, которому и взбрело вбить в плотный график курсантскому не нужный курс. Ладно, в расписании история военного искусства смотрится красиво. Но лектор? Инженеришка!
Теперь он сам не рад, что после короткого разговора на конференции по чрезвычайным ситуациям уступил напору генерала. Согласие вырвалось само, и теперь он - любитель - читает лекции будущим профессионалам... Курсантам важнее час сна. Сегодня же, верно, вообще никого не будет. Тема такая. Речь пойдет про флот и море, а у страны нет выхода к морю. Так сколько ее будущих защитников там, за дверью, не будет храпеть, набираясь сил перед более важными занятиями? Чтобы узнать, достаточно чуть повернуть ручку, шагнуть внутрь и начать лекцию.
Через два академических часа лектор знал ответ. Трое. Лектор припомнил старинный анекдот и улыбнулся, поманил тех, что все-таки проявили интерес...
- Вижу, вас действительно интересует Крымская война. С удовольствием продолжил бы разговор... Сейчас обед. Тут, буквально в трех шагах, есть одно заведеньице... Я плачу.
Ну, местечко - громко сказано. Самообслуживание. Кормят, впрочем, довольно вкусно, и язва от здешних обедов появится года через два... гастрит уже есть! А вместо лекции, разумеется, вышла беседа - началась уже у кассы, и край округлого подноса по водворении на столик немедля превращается в дугу Синопской бухты.
- Вот так они стояли...
- У турок, правда, были шансы?
- Были бы. Если бы они не закрыли сектора прострела береговых батарей собственными корпусами.
- И если б "Таифом" командовал турок! А не англичанин, который сбежал в самом начале боя.
- А, вы читали Тарле? Ничего бы "Таиф" не переменил. Во-первых, против него было выделено два русских парохода. Во-вторых, подойдя к русскому линкору с любой стороны, пароходофрегат был бы обречен. Ему бы одной бомбы хватило!
- Но что, если? Он бы тоже успел выстрелить.
- Так на турецких кораблях не было разрывных снарядов. А один слабый залп обычными ядрами... Что он мог сделать? Ну, было бы на эскадре десятком больше убитых.
Разговор свернул на другое, и лектор не сразу сообразил, к чему один из собеседников вдруг поднял палец и в короткой тишине важно изрек:
- Нахимов.
Секунды через три - понял. Адмирал стоял в открытую, у самого борта, в гуще огня. Половина убитых в сражении пришлась на флагманскую "Императрицу Марию". Ядро изорвало его шинель. Здесь и один залп мог оказаться решающим. А без Нахимова...
18 ноября 1853 года.
Он пришел слишком поздно. Не успел ни добить врага - без него справились, - ни закрыть глаза другу. Шальное ядро не могло нанести большего ущерба. Еще вчера лазаревское наследство тащили двое, теперь оно обвалилось на одни плечи. Тяжкая, как небесный свод, слава русского черноморского флота.
Адмирал Корнилов поднимает взгляд от изорванной куклы с восковым лицом друга на гавань Синопа. Ад. Последний день Помпеи. Треск огня, рушащиеся мачты, взрывающиеся погреба. Уже - никакого сопротивления.
В опаленной воде, возле дотлевающего остова корабля, еще одно изломанное тело. Турецкий адмирал, Осман-паша, пережил своего противника ненадолго.
25 октября 1994 года
- Новосильский что, врет?
Лектор улыбнулся. Размешал в борще сметану. Попробовал. Ну... как всегда здесь. Сойдет.
- Не обязательно. Даже, скорее всего, нет. Тогда он бы сказал что-то вроде "В дыму я мог не заметить сигнала... Да и остановить стрельбу не сумел." На флоте И.О.Н. действительно любили. Было за что. Так что, подними младший флагман приказ о прекращении огня, его тоже могли не заметить. Это неважно. Важно, что все европейские газеты дружно завопят: "Massacre! Murder! Убийство!"
- А у нас?
- Тоже вопили. Хотя все закончилось несколько иначе.
18 ноября 1853 года
Та же бухта... Но барахтающихся в воде турок поднимают русские шлюпки. А вот и паша - живой, хоть и печальный. Сдает оружие лично русскому, который только что истребил весь турецкий флот. Великодушных слов о храбром сопротивлении и возвращения клинка назад нет. Нахимов передает палаш турка адъютанту. Капитуляция принята...
Но западные газеты выйдут с заголовками: "Massacre! Murder! Убийство!"
И доброжелатели найдутся, озаботятся, чтобы те попали на глаза победителю. Впрочем, адмирал Нахимов не слишком переживал. В конце концов, тот же Нельсон тоже имел у врагов дурную репутацию. Гораздо больше адмирала беспокоила перспектива вступления в войну Англии и Франции.
25 октября 1994 года
- Но на этот раз их вопли будут почти правдивы, а потому более искренни, что ли... Так что англо-французский флот может оказаться в Черном море даже раньше, чем в нашей истории. Начнут, скорее всего, тоже с бомбардировки Одессы. Потом высадятся в Варне с ее холерой. И болгары точно так же запалят собственный город. Точно так же откажутся тушить. А вот тут начнутся различия. Настроения на русском флоте при живом Нахимове будут одни...
18 апреля 1854 года
На ступенях перед особняком в стиле ампир - русские адмиралы, полукругом.
- Уехал наш светлейший цербер, - контр-адмиралу Новосильскому не терпится в море, - может, высунем нос из гавани?
- Планы у меня составлены, - вздыхает Корнилов, - но сами видите: светлейший против. Вот разве пароходы к Варне выслать?
- Владимир Алексеевич, ну не дразните вы нашего цербера! - увещевает Нахимов, - вот сошлет вас в Николаев, и будет прав, у него приказ царя: флоту в бой не вступать...
Корнилов нервно дергает головой. Ему лучше вражеские ядра, чем бумажная работа начальника штаба.
25 октября 1994 года
- ... а если Павел Степанович погибнет - иные.
- Так царский приказ!
- На многих командиров иногда набегает слепота или непонимание.
18 апреля 1854 года
На ступенях перед особняком в стиле ампир - два русских адмирала. Один, полный - то есть на деле совершенного для своих шестидесяти семи лет сложения - только седой, как лунь, орет на другого, который только вице.
- Вы изволите ли соображать, в какое положение ставите меня перед Его Величеством! У нас есть приказ Самодержца, а вы... Вы...
- Ваша Светлость...
- Я-то, как и всегда, светлость. А вот вы мне скажите - чего ради вам взбрело посылать полусумасшедшего Бутакова к Варне? Утопит еще кого, а мне отвечать...
- Для того и отправил. Флот яростен, Александр Сергеевич. Рвутся в бой, мстить хотят. Так пусть сходят в обсервацию, посмотрят на превосходные силы! Я строжайше приказал в бой не ввязываться.
- Превосходные... Parfait! Славный каламбур. Пожалуй, и государь улыбнется. Увы, у противников, и верно, так много паровых судов, что силы их превосходны не только числом. Что ж, вы правы, если другого способа предотвратить самоуправство нет, мы примиримся на меньшем зле: экскурсиях в Варну.
Светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков устраивается в коляске, делает ручкой...
От ложных колонн фасада отделяется несколько фигур, обступает Корнилова кружком.
- Дозоры я выбил, - Корнилов улыбается в усы, - теперь дело за малым - дождаться, пока враги наши совершат ошибку. Беда только в том, что я совершенно не представляю, что за дурость они должны совершить, чтобы та хотя бы уравняла шансы.
Улыбка превращается в оскал.
- Но за Нахимова нашего, ради Севастополя... Я против любых шансов пойду!
25 октября 1994 года
- И что, английский флот совершил ошибку?
- А, глупость? Ну, это как посмотреть. Скажем так, они позволили совершить ошибку французам... Ошибку, о которой можно было узнать, только имея постоянное наблюдение за противником.
29 августа 1854 года
- Ну, и где противник?
Адъютант сразу понял, о ком говорил маршал Сент-Арно. Должен же он был вернуть командующему английским экспедиционным корпусом лорду Раглану любезность? Тот неизменно называл русских - "the french", и оправдывался, что для него еще с наполеоновских войн "the french" означает - враг. Вот маршал и называет теперь англичан - противником, а русских - русскими.
- Эскорт еще не показался.
- Третий день! И наши моряки свалились в стадо... А у меня нет времени на их некомпетентность!
У него и правда было мало времени. Врачи обещали не более двух недель жизни, но маршал надеялся успеть ощутить под ногами русский берег. А уж когда над батареями Севастополя взовьется трехцветный флаг - вот тогда и можно будет умереть, зная, что взял от жизни все...
29 августа 1854 года
- Ну, и где противник?
Адъютант не сразу понял, о ком говорил маршал Сент-Арно.
- Русские пароходы...
- Черт с ними, с русскими! Все равно от них никакого вреда. Где противник?
Маршал так называл союзников-англичан. Должен же он был вернуть командующему английским экспедиционным корпусом лорду Раглану любезность?
- Эскорт еще не показался.
- Третий день! И наши моряки свалились в стадо... А у меня нет времени на их некомпетентность! Ну, так что русские? Все не хотят утопить у нас транспорт другой?
Новости могли хоть немного отвлечь от боли.
- Нет, ваше превосходительство. Но к ним от болгарского берега подошла какая-то лайба, и один из трех пароходов, самый большой и быстрый, ушел.
- Тогда я знаю, почему русские не нападают! - маршал сделал паузу, и адъютант послушно переспросил:
- Почему, мой маршал?
- Они хотят утопит нас оптом! И если этот проклятый Дандас со своими линкорами не покажется в самое ближайшее время, у них будут на это все шансы.
25 октября 1994 года
- Суда с войсками сбились в кучу. Но, что особенно примечательно, транспортов французам не хватило. Назвать это ошибкой я не могу, - лектор отхлебнул сока, и принялся пилить ножом бифштекс, - останься Сент-Арно в Варне, у него были бы те же проблемы с холерой, к которым прибавились бы трудности со снабжением - склады-то сгорели. Вообще, похоже, перед маршалом встал призрак Москвы двенадцатого года, и он попросту бежал от него в море. Мало транспортов - загрузил войсками боевые корабли. При этом английские моряки отказались пустить к себе на борт и одного солдата. Так что британская армия тоже довольствовалась французскими кораблями... Тут отличий у нас пока не будет. Бутаков с тремя пароходами на девять линкоров, пусть и выполняющих роль транспортов, но не разоруженных, не полез бы. Зато самый быстрый корабль направился бы в Севастополь...
1 сентября 1854 года. Военный совет.
На князя Меншикова и смотреть не хотелось.
- Выход флота в море запрещаю.
- Но...
- Владимир Алексеевич, вы желаете прогуляться в Николаев? Присмотреть за постройкой своих любимых пароходов... Дело, так или иначе, решится на суше! У меня достаточно сил, чтобы искупать любой десант. Больше двадцати тысяч французишки-то не привезут. Не на чем-с!
1 сентября 1854 года. Военный совет.
На князя Меншикова было отрадно посмотреть. Человек, которого искренне ненавидел весь флот, растерянно переспросил:
- Шестьдесят тысяч?
- Более шестидесяти, ваше высокопревосходительство!
Капитан второго ранга Бутаков наслаждался моментом. Даже позволил себе нарушение устава - "забыл" про титул светлейшего князя, именовав командующего по званию. Можно понять! Кто весь последний год твердил, что флот не надобен, а исход кампании решит штыковой молодецкий удар? Теперь старик хватает воздух ртом, а на него сыплются ровные слова доклада... Да как бы князя удар не хватил. Еще бы. У него - двадцать пять, а француз - противник серьезный.
- Где же они взяли корабли? Их не было, мне докладывали...
- Десант посажен на боевые корабли. Под войска заняты, в числе прочих судов, девять линейных кораблей, четыре пароходофрегата, до восьми фрегатов парусных...
Поверить в это было невозможно! Но именно поэтому Бутаков явился лично, а не остался стеречь врага и ловить шансы. Вот тут Корнилов и тронул светлейшего за широченный эполет.
- Ваше высокопревосходительство! В виду непредвиденного изменения обстановки, прошу дозволения выйти в море для боя с вражеским флотом!
В глазах князя вспыхнула надежда - и потухла.
- Да там же английский флот! Что я скажу государю, ежели вас разобьют?
- Ежели меня и разобьют, - отрезал Корнилов, - так до следующего года про высадку супостата можно забыть!
Князь тяжко вздохнул. Перекрестился негнущейся, деревянной рукой. Потом, словно нехотя, тот же жест повторился наружу. Командующий всеми русскими силами в Крыму благословил на битву человека, с которым столько месяцев не сходился во мнениях.
- Ступайте, голубчик. Государь и Россия на вас надеются...
25 октября 1994 года
- Сражение парусников против винтовых кораблей, - заметил лектор, - так русский выбор подают обычно. Но так было только на Балтике. На Черном море винтовых кораблей у союзников было немного, в бою их ставили в общую линию с парусниками. Впрочем, чтобы получить шансы не просто окровавить врагу морду, а сделать дело, русскому флоту следовало решить еще одну задачу. Избавиться от соглядатая. По счастью, англичане и здесь решили играть в поддавки...
1 сентября 1854 года
На английском фрегате нервничали. Мудрый командующий счел, что одного парусного корабля вполне достаточно для обсервации Севастополя... как же! А вот русские к Варне не пожалели выставить лучшие пароходы. Такие, которые удерут от всего, что может им быть опасно, и потопят все, что их в состоянии настичь. И там их не меньше двух. Но это русские, им можно. А настоящие британские моряки не боятся сунуться к вражеской базе и на парусном фрегате.
Впрочем, фрегат русские не беспокоят. Такая война - обе стороны словно не замечают зевки друг друга. Вот русский пароходофрегат, у него есть пушки, пушки большие, аж на десять дюймов и восемьдесят фунтов. Торопится по своим делам. То ли пакет везет, то ли ценный груз, то ли еще за какой надобностью высунул нос в море, из родного ставшее спорным.
Только вот идет слишком близко. Но - орудия молчат. Идет мимо? Нет, заходит в корму! Над палубой фрегата разнесся тревожный крик горна. Поздно! Над носом пароходофрегата "Владимир" вспухли щедрые дымки. Мгновением позже - донесся звук залпа. Капитан второго ранга Бутаков не должен был упустить эту добычу, и не упустил. Почему - выловленные из воды англичане поняли, когда увидели лес мачт и тучу дымов.
Парусный флот, даже прижатый к берегу ветром, может выйти на битву, если его будут буксировать пароходы. Они и пыхтели, все до единого: "Крым", "Одесса", "Херсонес", "Бессарабия" - этим достались большие, стадвадцатипушечные линкоры, и они бодро тащили их за собой со скоростью в пять узлов. "Эльбрус", "Громоносец", "Тамань", "Могучий", "Боец", "Молодец", "Колхида" - тащили восьмидесятипушечники. "Ростиславу" досталось аж два буксировщика с вовсе слабыми машинами... На привязи вышли в море и фрегаты, у русского флота было в Севастополе три десятка пароходов. Всем хватило!
Там, в море, флот поставит паруса встанет на нужный галс, хотя пароходы, на всякий случай, будут держаться рядом. Русский флот получил шанс на внезапность.
1 сентября 1854 года
На английском фрегате нервничали. Мудрый командующий счел, что одного парусного корабля вполне достаточно для обсервации Севастополя... как же! Впрочем, русские за Варной не следят вовсе. Такая война - обе стороны словно не замечают зевки друг друга. Вот русский пароходофрегат, у него есть пушки, пушки большие, аж на десять дюймов и восемьдесят фунтов. Мог бы зайти с кормы, ударить. Нет, торопится по своим делам. То ли пакет везет, то ли ценный груз, то ли еще за какой надобностью высунул нос в море, уже ставшее чужим...
25 октября 1994 года
Бифштекс оказался не жестким и не слишком кровавым, в самый раз, а не по-английски. И разговор удался, хотя лекция и пошла странно, в обсуждение альтернатив. Впрочем, анализ былых битв всегда подразумевает вопрос: "а что, если?"
- И что, одно попадание могло решить судьбу фрегата?
- В эпоху пушек Пексана - да! Вот ранее - нет. Обычных ядер для утопления корабля нужно много... "Приключения капитана Блада" в детстве читывали? Да? Хорошо! Ну так там, похоже, на вооружении именно бомбические пушки -- на полтораста лет до срока. Одно попадание - и на дно... На деле в те легендарные дни в линкор нужно было всадить сотни две ядер, если не больше. Дырки-то получались маленькие. Другое дело - разрывной снаряд. Этот вырывает из не бронированного борта большие куски. Насколько большие? Ну вот десятидюймовки, что стояли тогда на многих пароходофрегатах, могли вырвать до десяти квадратных метров борта. Долго фрегат с такой дырой проплавает?
2 сентября 1854 года. Битва при Евпатории.
Он лежал на шканцах "Императрицы Марии". Перед глазами качалось серое рукотворное небо, сложенное из порохового дыма, угольного чада пароходных труб и пепла сгоревших кораблей. Его кораблей - но и вражеских.
Что умирать придется, было ясно с самого начала. Впрочем, едва разглядев строй врага, Корнилов понял и то, что жертва не будет напрасной. Огромный, куда там хваленой Непобедимой Армаде, конвой шел странным, изорванным строем. Кажется, французы даже не пытались развернуть боевой строй. Зачем? Они за стеной британского флота. Десять линейных кораблей, из них два винтовых, неужели этого недостаточно против устаревших парусных калош?
А вот сэр Ричард Дандас наверняка союзников проклинал. Эскорт им нужен, видите ли! Полдесятка пароходов было бы достаточно. Если бы британцы встали перед выходом из Севастополя всем флотом... Неважно, победили бы в сражении, или проиграли - русский флот был бы слишком истрепан, чтоб добраться до конвоя.
Теперь же прекрасный боевой флот был лишен маневра, принужден стоять между ветром - то есть русским парусным флотом - и конвоем. Составленным из кораблей, вполне способных постоять за себя! Повторялась синопская ситуация: турецкий флот закрыл свои же береговые батареи.
Теперь англичане гадали, когда спускающийся с ветра русский флот развернется в линию. Собственные уставы забыли! В которых четко написано: если видите неприятельский транспорт с войсками, атакуйте, игнорируя любые силы противника. Даже если эти силы вас прямо сейчас топят! Корнилова не устраивали медлительные потягушечки борт к борту, тем более, что пара винтовых линкоров врага могла сманеврировать против ветра, пересечь курс... Потому русские корабли ни в какую линию разворачиваться не стали. Так и открыли огонь из погонных пушек. Из обеих, стоящих на каждом линкоре и фрегате. Это вдоль бортов десятки и сотни.
В старые времена это означало бы поражение. Только русские корабли не были ни "масленками" де Рейтера, ни изящноукрашенными дворцами Турвиля, ни тяжелыми, с составными мачтами, гигантами Вильнева. Это были парусные корабли, но корабли современные! И пушки на них стояли совсем другие. А главное, к этим пушкам - бомбическим восьмидюймовкам - подавали вовсе иные снаряды... Не ядра - разрывные бомбы с ударным взрывателем, разработанным русским инженером Лехтером.
Пересечение британского строя встало дорого. Англичане умели концентрировать огонь, и цели выбирали неплохо. "Двенадцать апостолов", лишенный мачт, обращенный в пылающую руину, ушел на дно первым, унеся с собой треть новейших орудий. Взорвались от "золотого попадания" "Три святителя" - еще треть. Но ветер относил клубы дыма на английскую эскадру, затрудняя прицеливание. Русским же кораблям, идущим носом к противнику, отвечать было почти нечем. В облака дыма били лишь по две пушки с носа. Да, лучшие, большие. Но только две.
Так было до тех пор, пока русские корабли не подошли вплотную к английским - полуослепшим от собственной стрельбы, задыхающимся в едком дыму. Все-таки британский флот обычно предпочитал наветренную позицию - теперь же он по доброй воле занял позицию слабейшего.
И, наконец, дождался - из дыма начали выглядывать русские корабли. Близко. Слишком близко!
Маневр, удавшийся Корнилову, со времен англо-голландских войн был забыт. Все флоты мира брали пример с англичан, а те за разрушение линии, бывало, и адмиралов вешали. Но кому суждено утонуть, того не повесят! Русская эскадра пересекла английский строй. Не в одном месте, гуськом, давая шанс расстрелять корабли по одиночке - разом. Все, кто сумел дойти до врага, сунулись в промежутки, чтобы ударить всем бортом...
Повезло не всем. Когда трехдечный "Париж" среди дыма вынесло не в промежуток, а точно напротив громады "Агамемнона", контр-адмирал Новосильский вспомнил лейтенантскую молодость - это ведь он тогда, на "Меркурии", оказавшись против двух турецких линкоров, предложил положить в крюйт-камеру заряженный пистолет - и, в случае абордажа, взорваться вместе с неприятелем! Так и случилось, только на четверть века позже. Младший флагман черноморского флота ушел на воздух, прихватив с собой лучший винтовой линкор англичан. Из двух. Соотношение сил стало одиннадцать к девяти, но теперь уже русские били вдоль бортов, почти в упор!
Тут и выяснилось, отчего у супостата паровые суда стоят в одной линии с парусными. Они их буксируют! По три штуки, на толстенной пеньковой "веревочке", какую человек не вдруг охватит. Англичане боялись безветрия больше, чем вражеского маневра. Как выяснилось, зря.
Буксировочные тросы оказались прочными. Даже слишком. Вот "Великий князь Константин" лихо лупит с обоих бортов по-черноморски. Пушки не ждут команд - сигналами служат выстрелы других орудий. Попаданий немного, но есть. И результат - небольшие дыры... линкор стреляет только ядрами. Даже из бомбических пушек - а он последний уцелевший линкор, на котором эти пушки стоят вдоль борта.
Увы, перед самым выходом картузов с бомбами артиллерийский офицер велел не трогать. А отличить их легко, все помечены.
И ведь не был капитан ни изменником, ни дураком. Знал свою команду. Быстро стрелять канониры умели. Вкручивать в горячке лихорадочной пальбы дистанционные трубки тоже. Но одно дело - практические снаряды, которые не могут разорвать пушку и разворотить полборта, другое - боевые.
- При Синопе турок ядрами досыта пропотчевали, даст Господь, и британцам будет достаточно...
При Синопе бомбами, что бы позднее ни писали, русские линкоры не злоупотребляли. Вот и теперь обычных ядер вполне хватило, чтобы от носа "Беллерофона" и кормы винтового "Сан-Парей" щепки полетели.
В ответ русский корабль схлопотал бомбу. Снаряд был снаряжен не ударным взрывателем, а выставленной на время отсрочки трубкой, потому, проломив борт, разорвался внутри нижней орудийной палубы, гондека. Русские орудия замолчали, из портов полыхнуло огнем, повалил дым.
Капитан превого ранга - таков ближайший русский аналог английского post-captain - сэр Сидней Дакрес успел отметить отличный выстрел ретирадного орудия. Успех отвлек внимание от действительно важной детали - из-за обстрела на корме не успели отдать буксировочный трос. Когда корпус русского корабля подмял под себя связующую "Сан-Парей" и "Беллерофон" нить, крепкий трос выдержал. Русская пенька совершила вредительство. Казалось, мгновение - и корабли макнет, как кутят, в чужие воды - один носом, другой кормой. Но тросы крепились за кнехты... британского производства! Один по правому борту, другой по левому - дрогнули, словно ожив, и, под треск рвущейся палубы, рванулись за борт, не разбирая дороги. Корабль, освобожденный от тяжести, резко дернуло. Мачты тряхнуло и с них, как диковинные плоды, посыпались матросы парусной команды - кому повезло, те за борт.
Одним из кошмаров старых парусных флотов была отвязавшаяся пушка в шторм. Когда многотонная махина на колесиках разъезжает внутри корабля, круша все, на что натыкается - это страшно. По счастью, пушка медлительна, временами вовсе замирает, так что и надежда усмирить чудовище есть. Кнехты весили в десяток раз меньше, но двигались в десяток раз быстрей. Уже снаряд!
Довольно, чтобы разворотить борт, а перед тем очистить палубу от всего, что встретится на пути: канатных ящиков, нактоуза, зарядов к орудиям верхней палубы, самих пушек - и британских офицеров, стоящих, по традиции, на корме. Сэр Сидней и обернуться не успел, а двух помощников как языком слизало. Осталась только вспаханная, словно плугом, палуба, растерзанные борта, и спокойный голос командира левой верхней батареи:
- Влево до упора! Беглым...
"Сан Парей" мог стрелять в корму "Великому князю", а вот развернуться и поквитаться всерьез - уже нет. Капризная машина, о которой капитан Дакрес успел составить десяток проникновенных рапортов, сотрясения не вынесла. Встала. Винтовых линкоров у английского флота не осталось. Парусным же для разворота и погони требовалось перекладывать паруса... минутная операция при неповрежденном рангоуте и полном экипаже. Только после продольного огня русских пушек речь шла уже только о степени повреждения.
Догонять самый сильный корабль черноморского флота было некому.
А дальше был виден лишь дым, сквозь который виднелось алое зарево, доносился треск пожаров, гром рвущихся крюйт-камер, взлетающий к небу грибовидными облаками. Впрочем, судьба английской эскадры не важна. Важно было лишь то, что семь русских линкоров, фрегаты и пароходофрегаты ворвались в строй транспортов и принялись исполнять работу, ради которой и пошли в безнадежный бой...
2-3 сентября 1854 года.
Адмирала Ричарда Сандерса Дандаса немного смущало полное отсутствие противодействия со стороны русских. То, что их флот не решился драться с британским, было привычно. Но что и армия позволит высадиться совершенно беспрепятственно? Хотя, возможно, русская армия тоже уважает пушки с английских линкоров. Тогда русские атакуют ночью, и да поможет Господь всем, кто на берегу!
...Первая ночь после высадки десанта прошла спокойно. А к утру на берегу уже вырисовывался укрепленный лагерь.
25 октября 1994 года
Лектор поправил салфетку на коленях.
- Черноморский флот был обречен вне зависимости, вышел бы он в море, или нет. Теперь это можно сказать уверенно, зная состав десанта. После того, как войска союзников закрепились на крымском берегу, пошел отсчет времени до падения единственной укрепленной базы. Да и в бою шансов было немного, даже перегруженные десантом французские корабли могли сопротивляться. Не в полную силу, но могли.
2 сентября 1854 года. "Евпаторийский расстрел".
На линейном корабле "Вальми" - самом большом в мире! - уже десять дней мучилось долгим переходом более трех тысяч человек. Тысяча -экипажа, почти две тысячи - десант... тесно им! Вот и холера, бич экспедиционной армии, от этой тесноты перекинулась и на моряков.
Впрочем, командир третьей дивизии принц Наполеон не задыхался между палубами в заразных эманациях. Высокий полуют обеспечивал прекрасный обзор, и генералу с интересом следил, как просвещенные мореплаватели обстреливают русских варваров, не знающих дипломатии. Их так легко обмануть благожелательной болтовней, даже перед самым объявлением войны! В младшем брате великого корсиканца было много граней. Теперь сверкнула военно-морская. Некогда он служил во флоте, хотя единственным подвигом лейтенанта Жерома Бонапарта стало поспешное интернирование в США. При начале зрелища он собрал вокруг себя офицеров дивизии, сухопутные крысы слушали объяснения принца внимательно. До тех самых пор, пока погонная пушка "Императрицы Марии" не оборвала беседу как раз на уверении, что носовой огонь кораблей слаб и совершенно не опасен. Считал по голландской норме: два орудия, по выстрелу в семь минут... Шанс, что попадут - ничтожен. А там подойдут под палубные пушки самого "Вальми". Внизу порты закрыты, вокруг пушек солдатские койки, не разобрать. Зато наверху все в порядке, только нужно загнать праздных зрителей вниз.
Принц увидел суету, услышал возмущенные крики солдат - и заспешил к морякам.
- Оставьте часть моих ребят. Их штуцера бьют дальше ваших пушек.
На него пришлось потратить почти полминуты. Если бы договорились заранее, другое дело. Но русские пушки гремели гораздо чаще, чем положено. Против них могла действовать только одна батарея борта, самая легкая, обычными ядрами. Которые, вместе с зарядами, еще следовало извлечь из погребов - ниже ватерлинии - и подать наверх.
"Вальми" успел дать один залп - выстрелами, которые держали наверху на случай салюта, по одному на орудие. Прицел оказался взят высоко, русский линкор отделался несколькими прорехами в парусах. Второго залпа не было. Бомба с "Императрицы Марии" ударилась в борт "Вальми" чуть выше ватерлинии. Ударный взрыватель сработал вовремя, и разрыв вбил в забитые егерями 22 и 20 полков легкой пехоты палубы огромный кусок борта, превращенный в щепу.
Людьми, мгновение назад пытавшиеся понять, что за кошмар творится снаружи, как идет бой, получили ответ. Огонь, горячая сталь осколков, острая деревянная щепа, сорванные с креплений орудия, жгущий глаза дым... Кто не был убит или ранен - пытался спастись, вытащить товарищей. Теперь убивал не столько огонь, сколько паника человеческой массы. Беспорядок не позволил быстро закрыть пробоину, и обиженный на людей, не давших ему по настоящему постоять за себя, корабль поспешно завалился мачтами на воду. Шлюпки спустить не успели, потом крен стал слишком крутым. Французская империя осталась без наследника престола. Ненадолго - до рождения нового принца Наполеона оставалось всего шесть месяцев.
А русские ядра рвали в клочья новую жертву, винтовую. Императорская гвардия среди общей паники оказалась исключением. Даже когда "Наполеон" треснул, как бутылка шампанского в мороз и стал зарываться кормой в волны, гвардейцы в медвежьих шапках стояли ровно и умирали молча.
Корнилов стянул фуражку. Больше ничего сделать не мог, даже шлюпки спустить - на "Императрице Марии" ни одной целой уже не оставалось. И тут с гибнущего корабля раздатся одинокий выкрик:
- Эй, русские! Вы убили нас - не забудьте англичан!
Лейтенант Жандр, флаг-офицер Корнилова, немедленно проорал в ответ:
- Ради вас - непременно!
Через несколько минут его унесли в лазарет. Потом туда попала бомба... Наверное, оба попали в рай - русский офицер умер за отечество, француз, хлебнувший лишь половинных рационов, холеры и теплой черноморской воды, вышел истинным мучеником. Возможно, оба сверху следили за тем, как русские пароходофрегаты расстреливали английские суда: на том эскадрон легкой бригады, на этом батальон шотландцев... И Александр Петрович Жандр врагов чуточку жалел, а вот француз союзников - нисколечки!
25 октября 1994 года
- Это те самые?
- Да. Все триста кораблей конвоя русский флот пустить на дно не мог. Под удар попали лучшие части, которые везли на лучших же кораблях. Кавалерия, способная пойти в атаку на пушки - и взять батарею. Самая стойкая пехота. Но важно не только это. Там же аристократов было, с купленными-то чинами... Британский свет был в шоке. Но войну это остановить не могло. И не остановило.
Лектор махнул рукой официантке. Та, увы, крутилась у другого столика и не заметила.
2 сентября 1854 года
Серое небо над "Императрицей Марией" сменилось зеленым, потом черным, но Владимир Алексеевич Корнилов этого не увидел. На флагмане еще оставались выжившие. Потерявшего сознание командующего передали на подошедший за распоряжениями пароходофрегат "Владимир", на котором флотоводец и скончался.
- Восстановите флот, - были его последние слова. Император Николай в своем рескрипте на имя вдовы Корнилова писал: "Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории русского флота".
Владимир Алексеевич был похоронен в склепе Морского собора святого Владимира рядом со своим учителем - адмиралом Лазаревым, и товарищем - адмиралом Нахимовым.
9 сентября 1854 года. Военный совет.
- ... выход в бухту загородить, корабли просверлить и изготовить к затоплению, орудия снять, а моряков направить в защиту Севастополя.
Корнилов сцепил зубы. Расцепил.
- Ваше высокопревосходительство! Можно в море не выходить. Но корабли топить зачем? Сохраненный в целости, расставленный, скажем, на якоря, флот наш будет постоянной угрозой неприятелю, которому придется во все протяжение кампании содержать тесную блокаду порта для обеспечения своей операционной базы и своих сообщений. К тому же сейчас неприятельские суда стоят в беспорядке...
Князь Меншиков слушал вполуха.
- Адмирал, - заметил, - а мы с вами нарушили традиции. Стоит выслушать младших по званию. Но, раз уж высказались мы, в обратном от традиционного порядке. Не возражаете?
Корнилов пожал плечами. Князя на флоте тихо ненавидели. Адмирала, носа в море не показывающего. Человека, "честно" - не скрывая - разворовывающего флотскую казну. Наконец, очень уж ядовитого шутника... Так что, которое из двух мнений предпочтут люди, Владимир Алексеевич ничуть не сомневался.
- Павел Степанович? - пригласил высказаться старого друга.
Нахимов тяжеловато поднялся из-за стола. Словно устал больше остальных. Посмотрел виновато...
- Флот затопить, - сказал. И заговорил все быстрее, словно спеша убедить самого себя - про то, что противника больше, корабли его лучше, одних винтовых линкоров - пять...
Начали подниматься другие. Большинство - отводили глаза, буркнув: "Флот затопить" - поспешно садились. Увидели, что могут жить остаться... Потом Новосильский, вспомнив, как начинал лейтенантом на "Меркурии", предложил свалиться с неприятелем и взорваться! Зря. После его выступления уже никто не сказал: "Принять бой".
- Я все равно выведу эскадру. Всех, кто за мной пойдет...
- А никто не пойдет. Зато вы, если не угодно подчиниться общему решению, поедете в Николаев, за верфями приглядывать.
Меншиков был приятно удивлен поддержкой моряков. Приятное чувство правоты распирало изнутри. Владимир Алексеевич Корнилов был убит 5 октября 1854 года на Малаховом кургане.
25 октября 1994 года
- ...таким образом, исход войны не мог серьезно различаться в обеих версиях. В одной - осада города, в другой - потери при первой высадке, и совершенно беспрепятственная другая, практически годом позже. После гибели Нахимова, Корнилова, Истомина база флота держаться не могла - они были душой флота.
Лектор замолчал. Слушатели-собеседники тоже молчали, уставившись в тарелки. Наконец, один поднял взгляд:
- Вы хотите сказать, что для истории было бы совершенно не важно, вышел бы флот на бой, или нет?
- Никоим образом. Видите ли, изменение не всегда материально. В обоих мирах вокруг защиты Севастополя неизбежно должны были возникнуть легенды. Только вот легенды эти были бы разные, и именно они - а не исход конкретной войны - толкнули бы историю на другую дорогу.
- Не согласен, - заявил второй, - такой разгром!
- Какой разгром? - вздохнул лектор. - Высадка была сорвана, да. Но потери - одно полевое сражение. Отраженный штурм Севастополя - вполне равная замена. Для Англии, с ее маленькой армией, заметно. Для Франции - нет. То же и флоты, только наоборот.
- Все равно не согласен. Неужели... - слова оборвал взгляд, брошенный на украшающий руку хронометр, - Простите, у нас осталось всего полчаса, и нам не хотелось бы извести его на спор. Расскажете, как вы видите воздействие "легенд"?
- Безусловно, но сперва расправьтесь с десертом. Здешний "Тирамису" совершенно настоящий, лучше, чем в "Эстергази", хотя и уступает тому, что подали бы вам в лучших кофейнях Венеции...
24 августа 1878 года.
Ночь для батумского порта выдалась почти спокойной: наконец, сделали заграждение. Доселе совершенно открытая якорная стоянка обнесена толстым брусом. Значит, русские не проберутся... Откуда туркам знать, что в шести милях мористей пароход "Великий князь Константин" спустил миноноски?
Костры на берегу только сгущают тьму со стороны моря. Командиры миноносок выбрали жертву. Мины уайтхеда вышли! Встает столб воды, второй, из турецкого корабля рвется пламя, он оседает на глазах...