Он дошел. Но сердце его не забилось чаще, горло не перехватило, не прошла дрожь по телу. Он стоял на холме и в свете печальной луны смотрел на замок, осколок древнего, давно погибшего мира. Его влекло сюда смутное чувство, название которого было давно позабыто. Надавив плечом на огромную дверь, он вошел в темный зал. Ноги его утопали в слое столетней пыли, а гулкое эхо шагов заглушали завывания ветра.
- Эй, здесь есть кто-нибудь?- Он шел, смотря на истлевшие гобелены, потускневшую позолоту люстр и канделябров, на покрытые плесенью фолианты, содержащие когда-то секреты темной магии, а теперь превращающиеся в прах. - Есть здесь кто-нибудь?
- Что тебе нужно, человек? Зачем ты пришел?
Голос, больше похожий на шорох мышиных лап, доносился из темноты высоких сводов.
- Я пришел сюда увидеть.
- Что увидеть?
- Вампира. Покажись мне, докажи, что ты существуешь.
- Уходи, человек. Оставь меня оплакивать Бога, которого вы убили.
- Оплакивать Бога? Но ведь ты принадлежишь Тьме, почему же ты не радуешься?
- Знаешь ли ты, что такое Тьма?
- Тьма- это зло.
- А что есть зло?
Он задумался, остановившись посреди пустого зала.
- Вы убили своего Бога, весь древний мир.- Темнота сгустилась, и из нее появилась сморщенная старуха. Волосы ее были спутаны, одежда превратилась в ветхие обноски.
- Кто ты?
- Я- вампир, которого ты так хотел увидеть.
- Не правда. Легенды гласят, что вы были прекрасны и ужасны, могущественны и полны сил.
Старуха скривила рот в подобии улыбки.
- Известно ли тебе, что ужасно, а что прекрасно, человек? Вы, совершившие самый тяжкий грех и не ведающие, что есть грех, что вы можете знать о прекрасном, если вы не ведаете ни добра, ни зла? Да, мы были прекрасны и ужасны. Мы были сияющими, как луна, быстрыми как ветер. Наши речи были сладкими, как мед диких пчел, а ночи, проведенные с нами, были жаркими, как полуденное солнце пустыни. Но то время минуло, и ничто не вернет его.
- Но почему? Поведай мне.
Старуха тихо вздохнула, и вздох этот, полный вечной тоски, отозвался в груди пришедшего необъяснимым трепетом. Он удивленно приложил к ней руку, будто впервые почувствовав там сердце.
- Ваши души сухи, как песок, человек. Я помню времена, когда душа любого из вас напоминала сочный плод, она была трепетная, как хрупкие листья маков, колеблемые ветром, робкая, как пламя свечи. Мы охотились за ней, развращали невинных, сбивали с пути праведных, ожесточали добрых. Мы хохотали в лунном свете, одержав очередную победу, и приходили в ярость, потерпев поражение. - Голос старухи с каждым словом становился все крепче, в ее взгляде, обращенном к луне, разгорался огонь, полный отсветов пожаров. Губы налились красным, словно омоченные горячей кровью, морщины разгладились, спутанные волосы почернели, став легкими, как туман, темными, как безлунная ночь. И вот перед ним встала уже не старуха, а женщина, с кожей бледной, как первый снег, со взглядом томным, как душный южный зной.- Вы были прекрасны, человек! И мы тогда называли вас гордым словом "смертные". Но теперь вы убили Бога, а мы, создания Тьмы, вынуждены вечно оплакивать его и его ангелов.
- Но разве не этого вы хотели?
- Ответь мне, человек, может ли ночь пугать, если не видишь света дня? Может ли горе разрывать сердце, если не испытал радость? Может ли душа леденеть от страха, если не знает цену жизни? Вы, не познавшие ни добра, ни зла, не можете увидеть прекрасного. Самая печальная песнь не тронет вас, ибо вы глухи. Все произведения искусства потеряли свою ценность, ибо вы слепы. То, что вы сделали, страшнее, чем убийство тысячи младенцев, мучительнее, чем самая болезненная смерть.
- Но теперь мы свободны!
- Свободны?- Ее голос разрастался, заполняя пустые залы, которые словно ожили, наполнились тенями и шорохом.- А что такое свобода, если нет запретов? Не ведающие желаний, не знающие чувств, что вы можете знать о свободе? Вы не добрые и не злые. Вы обратили этот мир в Ничто.
- Ты лжешь! Этот мир все так же есть, вот он, взгляни в окно!
- Это не мир. Он не полон Тьмой, но не полон и Светом. Это лишь пустая и ненужная оболочка, как скорлупа, из которой давно вылупился птенец. Вы - не часть этого мира.
- А вы? Вы?!
Женщина исчезла, снова став старухой.
- Мне жаль тебя, человек. Вы не знаете жизни, потому что не боитесь смерти. Только мы знаем, что такое Добро, и ваш Бог живет только в наших душах. Обреченные на вечное бессмысленное скитание, мы не знаем забвения, ибо исчезла и наша мать Тьма, к которой мы никогда не сможем вернуться. Уходи, человек. И больше не возвращайся. Оставь меня вечно оплакивать Бога.
Темнота растворилась. И сколько он потом ни бродил по пустым залам, взывая к хозяйке, она не откликнулась.
Он вышел из замка, когда над миром вставало солнце. И смотря на первые робкие лучи, окрасившие все вокруг золотом, он упал на траву и заплакал, не понимая, кого он оплакивает: убитого Бога, погруженного в вечную тоску вампира или себя.