Гинзбург Мария. Жизнь моя как ветер

Мария Гинзбург

ЖИЗНЬ МОЯ КАК ВЕТЕР

0x01 graphic

Проселочная дорога была пустынна. Мало кто рискнул ехать по свежему снегу - он выпал, как всегда, внезапно. А вот предусмотрительный Степан Юрьевич уже поменял резину на зимнюю, и когда жена попросила съездить в "Пятерочку" в Березово, отказывать не стал.

Фары выхватили из темноты черный силуэт на обочине. Степан Юрьевич в первый момент не подумал даже, что это человек, принял его рекламный плакат. Сейчас такие были в моде - в виде человеческих фигур. Спохватившись, он нажал на тормоз. Неизвестно, как занесло сюда этого автостопщика-экстремала, но другой попутной машины ему пришлось бы ждать, скорее всего, до утра.

- С-с-спасибо, - сказал попутчик, устраиваясь на сиденье. - Артем.

Лицо у него белое с оттенком в синеву. Интересно, сколько он проторчал здесь? И днем-то было нежарко, минус три, а к ночи и вообще похолодало; бортовой термометр показывал -13?, но Степан Юрьевич знал, что в лесу еще холоднее.

Степан Юрьевич тоже представился и сказал, что может довезти только до Березово.

- Там автобус ходит? - невпопад спросил Артем.

Автобусы, насколько было известно Степану Юрьевичу, в Березово не ходили отродясь.

- Электричка, - ответил Степан Юрьевич.

Артем кивнул - механически, резко. В салоне установилась тишина. Соскучившись, Степан Юрьевич включил радио.

- И сегодня многие наши слушатели празднуют Хэллоуин! - противоестественно бодрым, как это у них заведено, голосом произнес ди-джей. - Этот праздник уходит корнями в мрачное средневековье. Легенды говорят, что в этот день духи собираются на шабаш - в последний раз, до весны. По небу мчит Дикая Охота и забирает с собой тех, кто по неосторожности вышел из дома...

- Напридумывают же, - пробурчал Степан Юрьевич, крутя ручку настройки в поисках другой станции. - Все с Запада тащат, как будто своих праздников у нас нет! Тыквы эти...

Но другую станцию поймать не удалось. Среди треска помех Степан Юрьевич потерял и ту, где рассказывали о Хэллоуине. Отчаявшись, он выключил приемник.

Артем тем временем отогрелся, лицо его немного порозовело.

- А вы не слышали про такой отель, "Лукоморье Парк"? - спросил он.

Степан Юрьевич задумался. И вспомнил, где видел рекламный щит в виде человеческой фигуры.

- Тут недалеко вроде была турбаза, - сказал он. - "Ладожские переливы" называлась. Только бросили ее... недавно вроде, говорят, снова выкупили, что-то пытаются сделать там. Она на берегу, там парк еще такой большой?

Артем кивнул:

- Вы не очень торопитесь? У меня есть деньги... в номере остались... если вы меня туда подбросите, я заплачу.

Степан Юрьевич удивленно посмотрел на попутчика.

- Так это километров пятнадцать будет, - сказал он. - По дороге если... Как же вы...

Он только теперь заметил легкие ботинки случайного попутчика, которые совсем не сочетались с теплой зимней курткой.

Артём усмехнулся, но как-то невесело:

- Я в парк вышел, думал прогуляться перед сном.

Степан Юрьевич покачал головой, притормозил и развернулся.

- Пятьсот рублей, - сказал он.

- Хорошо, - сказал Артем.

- Слушайте, - спохватился Степан Юрьевич. - Там на заднем сиденье бутылка водки есть. Она начатая, правда. Вы, наверное, замерзли? Угощайтесь.

- Спасибо, - слабо улыбнулся Артем. - Очень кстати.

Он перегнулся назад. От его куртки пахло странно - сладкими травами, лошадью и чем-то еще... медный такой запах, неприятный. Звякнуло стекло. Артем уселся на сиденье, открутил пробку, отхлебнул. Степан Юрьевич покосился на попутчика. Он предчувствовал интересную историю; ради нее, не за пятьсот же рублей он и согласился подвезти заплутавшего гуляку. Артем не выглядел пьяным, что объяснило бы многое - он производил впечатление человека, глубоко чем-то потрясенного.

И история не замедлила воспоследовать.

- Праздник был очень шумный, - отхлебнув еще раз, сказал Артем.

На Степана Юрьевича он не смотрел; адресатом рассказа являлся, судя по направлению его взгляда, потертый бардачок "девятки".

- У меня заболела голова. Я решил выйти, прогуляться по парку.

* * *

... Настя сочувственно чмокнула Артема в щечку, когда он сказал, что пойдет посидит в номере, и удрала гадать с подругами. Профессиональная гадалка по рунам входила в оплаченную программу мероприятий, посвященных Хэллоуину. Собственно, это Настя и затащила Артема в этот отель на берегу Ладожского озера. Сам он глубоко равнодушен что к Таро, что к рунам, что к Пасхе, что к Хэллоуину.

Просто хотелось сделать приятное своей девушке.

В номере голова у Артема разболелась еще сильнее. Батареи жарили вовсю, было очень душно. Он накинул куртку и спустился в холл, решив немного пройтись по парку, который начинался сразу за отелем. В холле было шумно. Артем увидел людей в ярких фольклорных костюмах, и узнал приглашенный коллектив. Артисты честно отработали праздничную программу и, видимо, собирались уезжать. Артем принялся пробираться сквозь веселую, пахнущую сырным супом, печеной тыквой и водкой толпу. Он был уже у самых дверей, когда кто-то поймал его за рукав. Он обернулся. Это оказалась девушка с толстой русой косой. Пуховик был накинут прямо поверх синего льняного платья.

- Поедемте с нами! - умоляюще сказала она. - Еще одного человека надо, а то лошадей не дадут!

Артем видел конюшни позади отеля. Видимо, после выступления хозяин отеля расщедрился на бесплатный аттракцион для артистов.

Но все же Артем замялся. Догадавшись о причине заминки, лидер коллектива, высокий мужчина - тоже с длинной косой, только черной - сказал басом:

- Все оплачено.

- Один кружочек! - воскликнула девушка, не выпуская рукав Артема. - Пожалуйста!

- В такую ночь! - добавил кто-то из яркой толпы.

А еще кто-то, кажется, хихикнул.

Артем подумал, что прокатиться на лошади по ночному парку будет даже лучше, чем гулять по нему. Но он все же попытался отказаться, в последний раз:

- Да я не умею верхом...

- Мы вам самую спокойную лошадь дадим, сидеть будете как на диване, - заверил его лидер коллектива.

Самой спокойной лошадью оказался старый мерин. Артему помогли взобраться в седло, вставили ноги в стремена. Поводья он взял сам.

Кавалькада тронулась. Когда они въехали под своды ветвей, все разговоры стихли.

Сосны, ели и березы в свете луны казались вырезанными из черной бархатной бумаги. Снег тихо искрился под копытами лошадей. Голова на свежем воздухе совершенно прошла. Компания выехала в поле. Лошади пошли чуть быстрее. Артем испугался, что вот тут-то он и свалится с широкого крупа, но зря. Он и правда словно сидел на теплом мохнатом диване, который стремительно и ровно несся над заснеженной равниной. Внизу мелькнуло что-то темное и большое, и в этот момент Артем понял, что не слышит топота копыт - а лишь свист ветра.

Лошади ступали по какой-то невидимой поверхности, которая очень полого поднималась вверх. Артем хотел было спросить одного из своих спутников, в чем дело. Артему было тепло в куртке и зимних, утепленных джинсах. Но в этот момент его обварило холодным потом от мгновенно пронзившего его ужаса.

Его спутники изменились. Слева от него скакала девушка в шинели. Лунный свет вскипал на ромбиках в ее петлицах. Только светлая толстая коса, перекинутая на грудь, напоминала о веселой девушке в синем льняном сарафане. На женщине рядом с ней была роскошная волчья, что ли, шуба, при виде которой Артему вспомнился советский фильм "Морозко". Третьей женщиной в коллективе была Галина Викторовна, единственная, чье имя врезалось в память Артему. Ее представили как "пенсионерку, заслуженного деятеля искусств". Она предпочла этническим нарядам потертый пиджак, на котором тускло поблескивала орденская колодка, и пела она просто здорово. Сейчас колодка небрежно, на манер фибулы, была приколота на невообразимом плаще из шкур... или просто потертой шкуре, небрежно накинутой на плечи. На шее Галины Викторовны висело ожерелье из чьих-то клыков такого размера, что встречаться с их бывшим обладателем лицом к лицу и без, минимум, пистолета - не хотелось. Клыки бились друг о друга с тихим костяным стуком - кавалькада, словно повинуясь неслышному приказу, перешла на галоп. Луна, огромная, бесстрастно белая, нависала над ними, как глаз великана.

Артем, совершенно ошалевший, продолжал рассматривать спутников.

Всадник, ехавший справа, привычно шевелил поводьями, подгоняя лошадь. По лицу его было понятно, что самое обычное и рутинное, чем может заниматься человек с огромной дыркой в груди, сквозь которую видны ребра, и полуистлевшем нацистском мундире, так это мчаться в ночном небе на огромной белой лошади. Рядом с ним ехал мужчина в шикарном черном пальто. Горло его было обмотано длинным бордовым шарфом. Он летел за своим хозяином, трепеща на ветру, словно боевой стяг. Замыкал кавалькаду бравый гусар, словно съехавший с обложки фильма "Гусарская баллада".

А возглавлял эту безумную скачку всадник на сером коне и короне, сваренной из стальных полос, грубо прикрепленных к широкому обручу. Артем узнал его по толстой черной косе - она обвила шею всадника, словно огромная сколопендра. Всадник полуобернулся через плечо и кивнул парню в кожаной куртке с шипами на плечах. В глубоко запавших глазницах короля мерцали холодные, прозрачные огоньки. Артем узнал того, к кому был обращен этот жест - этот парень играл на волынке во время представления в отеле. Артем верил, что музыкант был профессионалом, но голова Артема начала раскалываться именно после его выступления. В первый момент Артему показалось, что волынка превратилась в фиолетового осьминога, смирно сидевшего на плече хозяина; всеми щупальцами осьминог цеплялся за парня, обвивая его грудь и плечо. И это было очень разумно - иначе бы его давно сорвало ветром.

Но нет, это был не осьминог.

На плече парня, на широком кожаном ремне, висел баян. Или аккордеон. Артем не отличил бы одно от другого ради спасения собственной жизни, и про себя решил называть этот инструмент деликатно - гармоникой. Она чуть раскачивалась от движения, ветер растягивал меха, и вырывался из них с тихим, заунывным свистом.

По знаку предводителя парень спустил инструмент с плеча, положил пальцы на маленькие белые кнопочки на полочках гармоники.

Артем ожидал чего угодно; чего-то жуткого, разухабистого, яростного и отвратительного. Но мелодия, которая вырывалась из-под пальцев гармониста и умчалась во тьму за их спинами, была нежной и пронзительной. Не сильно она отличалась от песни ветра, на самом-то деле.

И кажется, ветер начал подпевать гармонисту.

Кавалькада мчалась все быстрее, все выше. Сине-фиолетовые волны северного сияния заструились под копытами лошадей. Артем услышал, что попутчики его поют. Вела, конечно, Галина Викторовна. Артем разобрал слова.

- Жизнь моя как ветер, кто-то меня встретит...

Это было прекрасно - и полет, и печальная свобода, и слаженный хор самых разных голосов, и струящийся по лицам мягкий, теплый свет. У Артема захватило дух. На глазах показались и высохли слезы.

"Да где же у него тормоз", подумал Артем.

Он привычно ткнул правой ногой в бок. Мерин оскорбленно всхрапнул и пошел чуть быстрее.

"Черт, не то", судорожно перебирая поводья, подумал Артем.

Оставить комментарий © Copyright Гинзбург Мария Размещен: 06/05/2015, изменен: 06/05/2015. 12k. Статистика. Рассказ: Хоррор Жуть во мраке Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Душевный рассказ про Дикую Охоту. Опубликован в альманахе "Новгород-литературный" 01(13)\2015

Гинзбург Мария : другие произведения.

Жизнь моя как ветер