Кузнецова Татьяна Игоревна : другие произведения.

Юрка.Абсолютно правдивая история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Невыдуманный рассказ о том, что может случиться с каждым из нас: одна короткая встреча способна перевернуть сознание человека на долгие годы. При определённом настрое даже в обыденном мире может случиться чудо, а история, начинавшаяся крайне безрадостно, сможет обрести счастливый конец)
  Юрка.
  
  Абсолютно правдивая история.
  
  
   Я сидела в узком больничном коридоре и злилась на целый белый свет. Отвратительно пахло медицинским спиртом и той унылой кислой стерильностью, которой обычно пропитаны сами стены подобных заведений. До меня доносились обрывки фраз из вечернего выпуска новостей - было уже девять, а я всё ещё торчала в этом клятом НИИ. Всё из-за врача. Подумаешь, с часу дня она сегодня на операциях, зрение, видите ли, людям возвращает! Да у неё тут чуть не каждый час всякие операции! Нашла отговорку. Приехали сюда, между прочим, из другого города. Что услышали? 'У меня операция'. Ждали два часа. Наконец вышла. Усталая, расстроенная. Подошла и говорит глухо: 'Простите, что так долго заставила вас ждать. Очень сложная ситуация. Я пойду, чайку быстренько выпью и осмотрю вашу девочку'. У меня было желание на неё с кулаками броситься, честное слово! А мама разрешила ей. Как она это называет: поняла человека. И очень зря она её поняла - Авиценна наша чаи гоняет уже целый час! Отвела меня к кабинету, посадила на стул и была такова. Удивительное хамство!
  Развлечься мне было решительно нечем, и я стала читать вывески на белых больничных дверях. Чёрные буквы расплывались перед глазами в бесформенные кляксы, приходилось сильно щуриться, чтобы прочесть. Зрение опять упало. Я слепла. Теряла по единице в полгода, а это очень много для 13 лет. В этом-то и состояла главная печаль и цель посещения института глазных болезней. Даже не столько из-за зрения я переживала (на него-то как раз плевать было - пускай себе падает) - мне нужно было носить очки. Постоянно. Эти две выпуклые линзы в чёрной металлической оправе были проклятием всей моей жизни! Я тогда как раз начинала взрослеть, и потому очень остро переживала недостатки собственной внешности.
  Несколько раз прошлась по пустынному душному коридору, который окрестила ещё в первое своё посещение того НИИ 'Слепой кишкой'. В конце его не было ни окна, ни скамьи - ровная стена, намекавшая на безысходность моего положения. В тот год всерьёз встал вопрос об операции, которую я боялась как... как... как даже не знаю, чего! Никто уже не сомневался, что меня положат в больницу. Мне казалось, что я попала в чей-то неприятный сон: холодный плиточный пол, сине-белые стены, бледно-жёлтый свет точечных светильников... Вот чем был мой коридор. Я уже даже не злилась на врача - просто села на свой стул и посмотрела в сторону выхода из 'Кишки'. Там было отделение для тех, кто нуждался в длительном лечении - стационар.
  Мы проходили через него, когда шли к кабинету. Там было ужасно: всюду валялись какие-то вещи, сквозь распахнутые двери палат доносились громкие голоса, старческий смех... Почему-то все пациенты были людьми пожилыми. Слыша наши шаги, они поворачивали вслед нам головы, рассматривали меня. Я старалась не глядеть на них. В то время человеческое страдание не будило во мне ничего, кроме странного отторжения, желания умчаться куда подальше от таких людей. Какого же было мне, когда в мою сторону оборачивались морщинистые лица с белыми слепыми глазами, прикрытыми повязками, или смотрели на меня зрачками, подернутыми мутью катаракты... Иногда эти старики улыбались.
  И вот сейчас я следила за ними со стороны. Освещенный проём отделения (свет там был гораздо ярче и теплее, чем в 'Кишке') был похож на сцену или экран телевизора: слышались всё те же голоса, старики в стираных халатах ходили взад-вперёд, мелькая перед глазами...
  Тем временем в моём коридоре что-то изменилось. Из освещенного прохода стационара вышел парнишка. Он хотел прямо направиться ко мне, но потом передумал почему-то, да так и остался стоять у стены. Я не видела его лица - оно представлялось мне каким-то расплывчатым светлым блином, но что-то в этом бесформенном размытом изображении указывало: очень некрасив, смотрит на меня в упор, видно, решил познакомиться. Я бросила на него злобный взгляд - не хотелось мне ни с кем разговаривать - и юркнула в приоткрытую дверь кабинета. Там было очень темно, лишь мигали красными лампочками разные странные приборы, похожие на фантастических роботов. Темноты я боялась больше, чем разговорчивых нездоровых мальчиков, поэтому пришлось выйти.
  Приунывший было парнишка тут уже долго не думал - прямёхонько подошёл ко мне. Ну да, хоть вблизи рассмотрела я его только теперь, но облик паренька я почти полностью сумела предугадать. Он был совсем невысокого роста, но очень крепкий, плечистый. Не скажу, что он был толстым. Бывает у людей какая-то особенная приятная полнота. Впрочем, это теперь я его таким вижу - тогда он мне совершенно не понравился. Я бы может, и послала его в максимально мягкой форме куда-нибудь в стационар (как-никак, а человек больной), но что-то зацепило меня в том, как он подошёл ко мне. Этот странный смешной мальчишка ни капли не рисовался, но и смущение по нему не было особо заметно. Так как он, подходят к незнакомому человеку дети: доверчиво, дружелюбно, широко распахнув глаза. Раздражение во мне постепенно сменилось удивлением.
  Он сел рядом, и мы начали разговаривать. Неприятно поразило меня его лицо. Левый глаз был спрятан под толстой марлевой повязкой, а правый... Я до сих пор помню этот взгляд. Сначала он показался мне немного странным, почти нездоровым - так открыто и радостно он смотрел, тот большой солнечный глаз... Я ни разу не видела в последствие, чтобы ещё хоть один человек смотрел на мир с таким удивительным искренним выражением счастья! Представьте себе взгляд довольного младенца. Почти так же смотрел и этот Юра. Только, конечно, взгляд его был более глубоким, знающим жизнь... Голос моего нового знакомого был не громким, но очень проникновенным. Обычно так говорят очень счастливые люди, когда хотят поделиться с кем-то своим тихим счастьем. Сразу почему-то вспомнились мне главы из детской Библии, и пришло на ум слово 'праведник', а потом показалось, что Юрка - это какая-то ошибка природы. Он только вчера родился, только не ребёнком, а почему-то сразу таким, с пухом над верхней губой и повязкой на глазу.
  - Я родился вчера! - радостно заявил он, словно подтверждая мою догадку.
  - Родился? - тупо переспросила я. В 13 лет я ещё верила в чудеса и сказки, но, конечно, не до такой глубокой степени.
  Он лишь рассмеялся в ответ. И смех, и взгляд и то, как он сидел на стуле оставляли очень странное впечатление: с одной стороны Юрка был каким-то совершенно неземным, очень светлым человеком (ни разу больше не встречала я таких людей), и я тянулась к нему... Но в то же время это было как-то странно и дико - слишком отличался он ото всего, что приходилось мне видеть ранее. А какая реакция у обычного человека при виде неизведанного и странного? - правильно, бежать со всех ног. Это мне и хотелось сделать.
  - Ты не так поняла меня, - сказал он с улыбкой, - на свет-то я 19 лет назад появился, но вчера родился заново ... Кстати, - на лице его наконец-то показалось тень более-менее понятного мне человеческого чувства - суетливости, - в какой ты палате лежишь?
  Я не смогла не улыбнуться, хотя и не было у меня никакого желания ему улыбаться. Иногда этот умный душевный мальчик мог огорошить детски-наивным и совершенно нелогичным вопросом. Например, решил с чего-то в самом начале разговора, что я студентка! (в то время я училась ещё только в 5 классе) Что он, в конце-то концов? Людей не видел, что ли? Потом решил с чего-то, что у меня катаракта, когда она бывает только у стариков и, только в редких случаях, у новорожденных младенцев. Посочувствовал, что у меня близорукость... Чего страшного он нашёл в близорукости? Только очки... Впрочем и очки мне уже не казались чем-то жутким.
  - Я не в какой, - сказала я, подавив смешок, - я проверить зрение приехала. Возможно, - тут ко мне вновь вернулось прежнее убитое состояние духа, - на операцию положат.
  - Да ты что! - тихо сказал Юрка. Его глаз посмотрел печально, - но раз надо - держись, это только кажется, что страшно. М*** В*** очень хорошо делает операции. Удивительная женщина - скольким людям зрение возвращает за день.
  - Ой! - радостно заметила я, - так она же мой врач! (Стыдно было вспоминать, как я злилась на неё вначале. В конце-то концов, там в её руках люди, не то что я, благополучная, слепые... Наверное, человек по десять человек за день оперирует. Тут я ещё... Как же она устаёт, наверное, бедняжка!)
  - Я вижу, ты тоже после операции, - как можно мягче заметила я, глядя на его повязку.
  - Да! - неожиданно просветлел мальчик, - я так счастлив, что мне её сделали! Так ждал её!
  Я поперхнулась. Не укладывалось в моей голове, как можно радоваться операции!
  - Удивляешься? - тихо спросил Юрка, - да нет, ничего удивительного тут нет... Вот, послушай!
  И он начал свой рассказ:
  - Я не знаю, как такое происходит, но я родился не совсем здоровым. Глаза плохо видели. Знаешь, иногда дети рождаются с катарактой. Сначала было ничего. Но потом я начал слепнуть. Мы с мамкой далеко живём - на Урале. Пошли к местному врачу, он сказал: само пройдёт. Наверное, мы поверили. А может, просто другого выхода у нас тогда не было. Потом я пошёл в школу. Мне так нравилось учиться! - глаз его вновь радостно заблестел, - а потом как-то резко... раз! - совсем ослеп. Ты, к счастью, не знаешь, каково это - когда кругом темнота, и не видишь ни солнца, ни мамку... И делать ничего не можешь.
  У меня ком стал в горле. По его счастливому свежему лицу никак нельзя было сказать, что он перенес такое страшное испытание.
  - Как, - по-детски спросила я, - ты совсем-совсем ничего не видел?
  - Почему, немного видел, - оживился Юрка, - когда я поворачивал голову к солнцу или яркой лампе, темнота немного светлела. Знаешь, как я тогда радовался?!
  - Чему тут радоваться?! - чтобы выбить ком, напрягла голос. Получился немного грубый вскрик.
  - Как чему? - переспросил он удивленно, - если ты слепой, но все же различаешь свет, значит есть ещё надежда, что тебе вернут зрение! - он замолчал, - Эх, жаль, школу бросить пришлось. Даже не интересовался никто моей судьбой. Два близких человека осталось: мама и друг. Мама очень много работала, а друг, Димка, он со школы придёт, поговорит со мной. Мне ведь очень трудно тогда было. Потом, когда немного начал проявлять к жизни интерес - вновь взялся за учёбу. Димон после школы забежит - поможет, расскажет всё, как учитель в школе объяснял. Так вот с его помощью и выучил программу, сдал экзамены. Не блестяще, конечно, но и не плохо.
  У меня сердце защемило. Интерес к учёбе у меня понемногу начинал угасать. Нотации о пользе учения и рассказы о Ломоносове, который пешком до Москвы дошёл, так к знаниям стремился - это одно, оно как-то мало меня трогало, но этот странный мальчишка, совершенно слепым осваивавший школьную программу при помощи товарища...
  Юра продолжил:
  - Конечно, слепым меня никто не собирался оставлять. Мамка на двух работах работала.
  - Отец? - немного дергано спросила я, ожидая услышать, что он, наверное, спился, или, может, узнав, что Юра болен, ушёл из семьи.
  - Он был офицером, - тихо покачал головой Юрка, - воевал в Чечне. Погиб. Я тоже хочу служить. Только вряд ли окажусь пригодным. Пойду на металлурга учиться. В общем, накопили мы кое-как на операцию. Вообще-то её обещала оплатить мэрия города, даже выделили однажды нужную сумму, но потом она куда-то исчезла. Неважно куда, не говори о тех людях злых слов, наверное, были ещё более больные дети. Я верю, что деньги отдали им. Глаза - ерунда, но есть ведь и больные раком, нуждающиеся в пересадке сердца люди... Главное, я оказался здесь, в Москве!
   Мы помолчали.
  - Мне сделали операцию, - Юрка снова широко радостно улыбнулся, и вдруг загрустил почему-то.
  Я не стала его теребить. В груди стоял плотный болезненный ком. Что уж говорить - он до сих пор остался и шевелится, стоит мне вновь близко встретить человеческое страдание.
  - Сняли повязку на другое утро, - тихо сказал Юрка и вновь посмотрел на меня своим радостным глазом, - блин, всё вижу!! Всё, понимаешь: и палату, и Е*** В***, сестры в белых халатах улыбаются, надписи на дверях кабинетов чёткие!!! А мамка плачет. Смешная, тут радоваться надо, а она в слёзы!
  Только тут мне стал понятен его взгляд. Взгляд человека, который только вчера увидел мир. Взгляд вновь родившегося человека. А Юра засмеялся.
  - Вот, - сказал он мне, - вчера второй глаз прооперировали. Эх... знаешь, что главное? Людей я увидел! - и с таким тихим счастьем он это сказал... - Танька, ты не представляешь даже, какие все люди красивые.
  Я обернулась к нему. Внутри всё плакало. Юра очень просто обо всём рассказывал, совершенно искренне, не давя на жалость, никого не осуждая, не облачая свои страдания в красивые возвышенные слова... Мальчишка просто поведал мне, как было дело.
  
  - Таня, - высокий голос М***В*** вывел меня из какого-то странного забытья. Я бы сказала, что это было чем-то вроде болевого шока...
  Я очень смутно соображала: просто встала перед ней.
  - Вижу, заждалась, - сказала она улыбаясь.
  - Юра, иди в палату сейчас же. Забыл, вторая операция была для тебя тяжёлой? Хочешь осложнений?
  Не помню, что он ей ответил...
  
  Вновь зашла я в тёмный кабинет с красными огоньками.
  - Хороший парнишка, жаль, слишком сильно от жизни ему досталось. Его бы испытания на троих разделить - а он всё в одиночку тащит! - сказала М***В***, включая настольную лампу. Я смотрела на её руки. Волшебные.
  Она попросила меня сесть к одному из приборов, долго щёлкала какими-то кнопками, сажала меня к разным аппаратам, проверяя остроту зрения...
  - Чудеса в решете, - пробормотала она наконец, - прости, Тань... не пойму тут чего-то. Давай ещё раз проверим глазки? По-моему, неполадки.
  Я снова прошла всю процедуру от начала до конца.
  М***В*** ещё раз просмотрела длинные распечатки (их выдавал один из аппаратов (не знаю, как он называется), потом посмотрела на меня:
  - У тебя понижение всего на ноль целых семьдесят пять сотых диоптрии! - сообщила она не то радостно, не то удивлённо, - и это против двух единиц в год! Чудо какое-то! Как такое вообще возможно?
  - Это что же? - растерянно спросила я, - мне не надо делать операцию??
  - Нет, - покачала головой М***В***, - пока у тебя всё хорошо!
  
  - Что?! - Юрка встал со стула, когда я вырвалась в коридор.
  - У меня ничего не понизилось!! - радостно заорала я, - мне не надо делать операцию!!
  - Видишь, как хорошо!! - Юркин глаз светился искренней радостью за меня.
  Тут только я заметила в уголке мою маму. М***В*** всегда просила её подождать в холле, но в этот раз мама все равно нашла наш кабинет. Она очень волновалась, на шее и лице её проступали красные нервные пятна. Она тоже уже потеряла надежду, что всё у меня обойдётся.
  - Нам удалось остановить рост близорукости, - сообщила ей М***В***, глаза её при этом улыбались. Она вообще никогда не улыбалась губами, - не бойтесь за девочку, всё с ней будет хорошо.
  
  Домой мы возвращались в прекрасном настроении. Обе расценивали случившееся как чудо - болезнь не могли победить четыре года, а тут вдруг такой неожиданный поворот!
  - Хороший какой мальчшка, - неожиданно сказала мама, когда мы уже ехали в метро, - мы неплохо с ним пообщались, здорово отвлёк меня. Вы обменялись телефонами?
  Мне не хотелось говорить на эту тему. Мне вообще не важно было, кто такой был этот самый Юра. Тем более не важно было, парень он или девчонка. Звали бы его Катя - финал истории оказался таким же - мне вернули глаза. И совсем не в физическом смысле. С удивлением вспоминала я себя еще до разговора с ним. Какая сидела я, злая, чёрствая, не замечая ничего вокруг, кроме собственных мелких проблем... А потом откуда-то взялся Юрка, которому 19 лет, но родился он лишь вчера... Посмотрел на меня своим одним глазом и перевернул все с ног на голову. Я как он: сняли с глаз повязку, и увидела, что люди очень красивые...
  Когда мы уходили из больницы, я видела его мать - невысокую усталую женщину с тёмными волосами. Она ведь не меньшая героиня этой истории... Так же, как и Димон, настоящий преданный друг и просто Человек с огромной буквы. Снова вспомнила Юрку. Как он сидел и улыбался. По-моему, он не умеет не улыбаться. Человек-дельфин. Тогда я была ещё маленькая и не понимала, что эта трагедия далеко не последняя в его жизни, ещё не такую боль она ему причинит. Сложно сейчас жить добрым и простодушным. Тем более - таким восторженным наивным ребятам, каким был Юрий. Хватит ли ему сил выдерживать новые испытания? Вдруг нет? Что тогда? Погибнет парнишка ни за что... Или наоборот, та радость с какой он смотрит на мир смягчит новые удары его судьбы? Не знаю... Ничего-то я не знаю! Утверждать могу одно: когда спустя неделю я вернулась в НИИ (оставались там какие-то мелкие дела), Юрки там уже не было. Я специально осмотрела всё отделение. Видно, ему успешно вылечили второй глаз и выпустили из больницы. Очень хочется верить, что он вернулся к себе домой и стал металлургом. И всё теперь у него хорошо.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"