ЭКЗОРЦИСТ.
Последнее время он просыпался с больной головой. Похмелье и раннее утро
плохо сочетались. Вставал и шел на работу. Ему казалось, что все бесполезно.
Будто Какой то червяк точил его сердце "все не так все не тек" Сомнение. Уже
скоро его осень. Кто он? Инженеришка - электрик. Под началом, которого
трудятся сотня других таких же, как он Приносящих свет. Это дает повод
называться "главным". Так ли это. На той стройке, где вкалывал, переполнена
всякими "главными". Нача- льство, а над ним другое начальство. Цепь. Он
устал. Каждый день одно и тоже! План срывается. Архитектор кричит на
мастеров мастера, на рабочих, рабочие друг на друг; и шлют всех подальше. То
материала нет, то песок с одного яруса сперли или глину не подвезли так раз
за разом. Вставал, прощался с женой детьми т.к. знал, что вернется
нетрезвым. Пил. От безысходности. За что попадало от главного: "почему
перегар?", от супруги: "ищ нажрался" утром от самого себя. Опаздывал.
Приходил. на роботу отметится. Ходил без дела до обеда, похмелившись,
начинал ту деятельность ,за которую по идее получал зарплату. Задержки. Что
поделаешь кризис-хаос. А надо
кормить семью. Проблема. Не выходило. Что угнетало. И вот в это
похмельное утро он рёшил поставить точки над .Прямиком к Самому. Поговорить
по душам. Главный- Архитектор, а также по совместительству Главный Геометр,
сидел за большим столом чуть по отдаль от стройки, что - то чертил циркулем,
как следовало из - его специальности. Молоток лежал под стулом. Он бубнил
кокой-то веселенький хорал "осанна осанна" прекратив напевать, не
поворачивая головы: - А, господин главный электрик, почему не работаем? -
Так это, начальник охраны опять кабель проворонил. Стырили, а может сам
пропил не глядя. - Нет, он хороший. Не делал бы такую пакость. Разберемся.
Ну что, свет будет? - Свет он и сейчас есть. Как вы и велели. Осталось
подрегулировать. Решение за вами.
- Тогда пусть светит как днем, а ночью как темно. Вы сами знаете, день,
ночь, утро вечер понятия условные. Мое дело его принести. Чтоб горело,
сияло. Да как, мрак- темень? выключать что ли?
- Ты мне голову не морочь. Сказали, делай. - Как, обычно завершая,
разговор Архитектор заскрипел над чертежом... - Гхмх - Подал голос Главный
Электрик. - Я это. Как насчет оплаты моей бригаде? Семьи сколько времени
денег не видели.
- Время относительно, относительно оплаты подойди к концу смены.
И главный электрик явился, не один. Хотел он того или нет, но вместе с
ним явилась вся его бригада. Рабочие, электрики-осветители-сварщики все те,
кто по профессиональным обязоностям должны ему подчинятся, в деле
финансовом, решили взять инициативу на себя. Они доверяли своему начальнику,
но знали о его нерешительности Вряд ли он чего ни будь, добился. Архитектор
ждал, он тоже успел подготовиться. Был не один. Собрал к приходу рабочих всю
охрану. Обговорить, объяснить, что к чему. Как главный первым вставил слово
в тишину: - Зачем вы пришли? Домой! Больше двух не собираться.
- Зарплаты! Вы же обещали.
Денег нет, и не будет.
- Как так. Нам надо кормить семьи. Гоните хоть авансом. Не то поломаем
трансформаторы и хрен вам, а не свет. "Денег, денег, хлеба, хлеба -
заскандировала толпа. Лицо Геометра почернело от гнева: - Что бунт! Вы все
уволены! 0храна за территорию их!!! Цепные псы действовали умело. Их было
больше. Они были сыты, они ненавидели простых работяг, считая себя' белой
костью. Ведь они носили оружие и были в форме. Охрана быстро вытеснила
несущих свет за ворота.
- Пойдем мужики. Здесь нам делать нечего. Есть и другие места, где
требуются умные головы и крепкие руки. В шахтах в котельных кочегарами - Уже
бывший Главный Электрик говорил ободряющие слова, и сам в них же не верил.
Что мир рухнул. Вечером по привычке заглянул в бар, где встретил старого"
приятеля, Гимнаста, сына Архитектора. Долго изливал ему душу жалуясь на
папашу.
- Вот скажи мне как еврей экс - начальнику целой бригады осветителей -
Чуть на плача доказывал пьяным шепотом свою правоту ,хоть понимал, сын за
отца не отвечает - Вот смотри я высшим образованием должен вкалывать на
никому ненужной кроме твоего папаши стройке, а мне под зад ногой.
Потом пришла жена Главного Электрика и увела его домой спать.
Позже Гимнаст встречал несколько раз. Тот занялся торговлей. Вначале
сбывал яблоки. Дела шли плохо, продал только одно. Да и то в саду
принадлежащему Геометру, какой то женщине. За что в последствие Электрику
повезло. Он стал покупать и продавать создания Архитектора ставшего к тому
времени Великим. Успевшим состарится, и впасть в маразм. Однажды даже бывший
Приносящий Свет чуть же совершил акт купли - продажи с сыном Главного
Геометра по тот оказался не платежеспособен сделка не' состоялась. Но это
уже другая история.
ШЕСТЬ. Он шел по черному асфальту. Шесть их было ровно шесть. Он в уме
пересчитал, Точно ровно шесть. Он шел и не знал куда. Зная зачем. Вошел, в
одно из мест города которое считалось престижным. Он ненавидел город,
ненавидел престижность. Престижно было попить хреновое пиво или минералку.
Пожрать тошнотворные бутерброды с подгорелой картошкой в стилизираваной под
американскую забегаловку.
Бистро. Здесь было престижно. Ему это и надо. Зашел в ярко освещенный
зал. Официантки (какого они пола?) сновали туда сюда разнося заморскую
дребедень .За единственным кассовым аппаратом восседала кучерявая горбоносая
представительница женской породы. Выбивала чеки, оформляла заказы. "Тварь
пархатая". Оглядел зал. В углу один за столиком вкушал заграничные яства
толстый мужичок с сосисочноборазным лицом и таким же выражением глаз. Жирным
и скучным. Поглощал гамбургеры или как их там. Оставляя, на и так заплывшем
салом подбородке следы дешевого маргарина. На шее красный платок пальцы
унизаны перстнями, оба уха оттягивали серьги висюльки. Он подошел к столику.
Сел. Сказал: - Тебе нужен бойфренд?
Свинорыл смутился. Оглянулся: - Сколько? Вытащил пистолет. Выстрел.3ал
охнул. Теперь было пять. Он вышел на улицу. Во тьму. Нет, что- то забыл.
Вернулся. Посетители еще не оправились от испуга. Они смотрели на тушу
педика, что разливал свою кровь из дырки во лбу. "Бараны, даже ментов не
вызвали". Да - и его голос заставил кафе охнуть еще раз. Воздуха становилось
все меньше. - Да и - повторил он и выстрелил в кассиршу. Четыре, шел по
улице. Во мраке. Скоро очень скоро.
- Ей,
На перекрестке затормозила иномарка. К нему обращался водитель авто,
- Брад те нэ в курсэ ктэ здэс мошна тёлка снать?
- Я тебе не брат. Он должен был это сделать и сделал. Три. Три. Он шел.
Где- то там. В машине на водительском сиденье, упершись в руль и с пулей в
затылке чечен или ингуш, грузин или армянин какая разница. Он Мертв.
Интернационализм. Да. Спасибо ,что напомнил. Телки. Вот именно телки. Ни
женщины, ни девушки, а телки. Где- то здесь как раз они и "снимаются".
Шел. На углу гостиницы стояла та самая телка. Рядом с ней увивался
негр, что- то объяснял то на ломанном русском, то на ломанном английском, то
на родном языке джунглей. Проститутка смеялась. Она не понимала, что ей
говорят. Но знала - у негра есть деньги и она с ним пойдет. Два! Один. Один.
Теперь можно. Он давно присмотрел этот высотный дом.
25-й этаж чердак. Разгоняя сонных голубей - на крышу.
Один. Он сидел на мокрой от ночного неба и дождя бетоне. Он не мог
позволить себе...
музыка в наушниках
- BREAK ON THROUGH!
Он не мог позволить себе такую роскошь... Один. Да прямо сюда, где
всегда боль... Он не мог позволить себе такую роскошь как мучительная
смерть. Врачи сказали ему...
Направил дуло чуть выше на два пальца над ухом.
Что операция возможна 50:50,и даже если выживет то останется
инвалидом...
Один. Он взвел курок...
Этого позволить себе не мог.
Было жаль, что их было только 6.Ни 10 и не 100.А только Грохот грома.
Грохот выстрела. Он падал с высоты. Было жаль, что их было только 6.Ни 10 и
не 100.А только
ПО ДНЕВНИКУ Й.МЕНГЕЛЕ. 194..-194.. ЛАРЕРЬ N
Утро. Йозеф повертел в руках папку. - Шульц! Тишина. Йозеф встал из за
стола, еще раз в открытую дверь - Шульц! Мать твою!
Шарфюрер внутренней охраны явился.
- Ты растрепан Шульц. Ты немецкий солдат, белая кость видел бы тебя
комендант. - Вызывали герр - офицер.
- Не вызывал, а приказал явиться. Расхлябался. На Фронт отправлю.
Шульц потупился. На фронт не хотелось. - Доставь сюда это - Йозеф
показал на папку. - Так вы их уже в расход герр офицер.
- Как в расход так и в приход. Выполнять.
Шульц, резво стуча каблуками по деревянному полу, кинулся исполнять
приказ. Препираться не смел. Хоть и доктор, но все же начальство.
Иозеф подошел к окну: Яков Ковак - вслух сказал, он и усмехнулся. Ему
было интересно, встретить подобное существо. "Странно" - думал он: "Отпетый
ублюдок этот Ковак. Направило крипо, что не часто. Он толи зарезал,
расчленил, загрыз, куча, всяких мерзостей. палочку детишек женщин старушек и
тому подобное. Йозеф отщепил, кусочек дерева от рамы поковырялся в зубах.
"Прожилки мяса застряли. Надоела мне Фрау Марта со своими отбивными.
Кушайте, еще кушайте Хоть и жена лагерьляйтера, но когда ни будь, скажу
ей,что думаю о ее глупом поведение. Надутая гусыня. Вечером опять приглашен.
Твою мать. Одно радует. Пришла посылка из Берлина. Коженный плащ. Надо будет
распечатать. Сегодня на ужин любимое блюдо Фрау Марты, креветки?"
В дверь постучали.
- Да.
- Мясо доставлено, герр офицер
- Шульц лыбился, обнажая ряд гнилых прокуренных зубов. Где- то в душе
он был, рад, что угодил этому странному доктору, которого все боялись, но
уважали. За что? он не знал. - Ты шутник Шульц. Мясо. Впрочем, ты прав мясо.
Заведи нет, подай это - Йозеф тоже улыбнулся. Из участия.
Заключенный концлагеря Яков Ковак доставлен. Он был умыт, побрит, одет
в чистую робу. Но, не смотря на этот прилежный вид еле стоял на ногах.
Позади были вагоны пересылка - овчарки. Не били, но 48 часов без сна и
отдыха доконали. К тому же он был голоден. Даже такое мясо готово к
употреблению Газовыми камерами, крематориями, землей. Ему было все равно.
Иозеф сел на стол. Поставил перед собой стул. - Садись.
Яков за 2дня привык к безоговорочному подчинению послушанию, плюхнулся
не указанное место.
- Будем знакомы. Я Иозеф. Доктор этого лагеря гхмх "для
трудновоспитуемых. Ты, наверное'меня уже видел на станции по прибытии .Я
здесь решаю жить или нет. Я и собаки. С ними и со мной нельзя договорится.
Ты умрешь, возможно. Все будет зависеть от того, как быстро и четко будешь
отвечать на мои вопросы. И как сильно меня заинтересуют твои ответы.
Обращаться ко мне герр доктор. Тебе все ясно? - Дддаа герр доктор.
- Ты "яков" еврей?
- Нет герр доктор.
- Судеты? Моравия? - Из Праги герр доктор. - За что ты попал сюда?
- Ни за что. Я не виноват. - Что? Уже начинаешь мне надоедать. Скоро
мне станет скучно. За что?
- Вы все знаете герр доктор.
- Откуда? - Оттуда- чех показал на папку.
- Ты очень хорошо видишь. Внимательный. Знаешь немецкий, говоришь,
пишешь, читаешь. Что мопчишъ? Пишешь?
- Да герр доктор. - Какие языки кроме родного и немецкого знаешь?
- Никакие..
Йозеф резко ударил в лоб Ковака. - Ты уже трижды пропустил герр". Это
не - уважение. Мне плевать уважаешь ли ты меня или нет, но видимое мной
уважение должно быть мной видимо. " Йозеф подошел к окну потянулся.
Ты любишь креветки? - Обратился к лежащему Коваку. Встань мне неприятно
с тобой говорить. Общаешься будто с подстилкой. Так ты любишь креветки?
- Я их никогда не ел. Ковак вновь сел на стул - утер кровь с лица.
- Не бойся бить не буду, драки для обезьян и дикарей. А я варвар. Это
хорошо, что ты их не пробовал. Пренеприятная, гадость мне придется сегодня
жрать и нахваливать стряпню этой толстухи Марты. Ненавижу.
- Так вы не ешьте Герр доктор.
- Легко сказать, не легко сделать жена коменданта. - Йозеф подошел и
встал за спинку стула
- Вот смотри. Ты убил нескольких человек. Сейчас, когда мы беседуем,
убивают твоих сородичей. Возможно, убьют тебя. Стой, не дергайся. Я сказал
"возможно". Тебе не забавно? А мне забавно. Что - то в этом есть.
Богоподобность. Решать умрет или нет даровать жизнь или убить. Ведь ты
чувствовал нечто подобное. Подобность богу, когда лишал жертв существования.
Ведь ощущал? - Да.
- Опять забыл.
- Да герр доктор.
- Э э так не интересно. Ты дрожишь. Тебе страшно.0т былого величия не
осталось ни хрена. Перейдем к другой теме. Ты "яков", возможно жиденышь.
Чехи те же немцы, но помесь с поляками. А поляки все евреи. Рожа в порядке.
Коммунист, голубой?
- Нет герр доктор.
- Нет. Не верю, что за какое то обыкновенное убийство тебя отправили
сюда дело нечистое. У тебя на лице хитрость уловка. В деле сказано, что убил
ты больную старушенцию, проститутку пару еврейчиков. Мало. Не-то. За это
орден в SS дают. Кстати, почему не там. Внешность подходит. Подкормить
только.
Йозеф вытащил люгер и положил на стол. Заходил по комнате. Все
путалось. Плащ креветки, чех с баварским рылом. Он отличался. Но доктор не
обратил внимания на белобрысого. Он судил по выносливости и истощенности.
Среди русских полно с арийской внешностью, но все равно в печь. "Нет. Что -
То тут не, так. Не похож на убийцу. Скорее на испуганного школьника. Руки не
те, дрожат. Зачем, ему боятся, если знает что такое смерть. Потому и боится?
Не привык. Так испытывает страх тот, кто убьет однажды, а не нескольких и
таким способом, хищник не зверь. Тогда почему здесь? 3ачем он мне?"
Йозеф достал из кармана халата скальпель. Зашел за спину Якову Коваку и
резко перерезал сонную артерию. Крепко держал голову - зажав рот. Тело била
агония. На шум, что издавал умирающий, вбежал Шульц с парой автоматчиков.
- Спокойно Шульц .Все нормально .Он, просто хотел меня убить. - Иозеф
кивнул на пистолет - Вымыть комнату ,мясо в печь. Меня не будить до вечера.
Доктор Иозеф шел по коридору, утренняя нервозность, вызванная ранним
подъемом, беготнёй осмотром, вновь прибывших с эшелона прошла. "Все мыться и
спать. В 4 вечера на креветки к тетушке - Марте."
Я!
ЗЛАЯ ГЛУПОСТЬ.
(похоронки)
ПРИШЕСТВИЕ МЕРТВЕЦА.
- Это ты.
- Да я
- Чтож, говори, что должен сказать.
- Суд состоялся. Тебе изгнание. Тем, кто шел за тобой плаха.
- Вы оставляете мне жизнь и тут же ее забираете. О жестокость. А вы еще
говорите о добре.
- Так надо. Ведь ты говоришь о зле.
- Я говорю о правде.
- Так пожелал ОН.
- Устранение конкуренции.
- Тебя никто нехочет уничтожать.
- Вы уже уничтожили. И хочете добить, что сделаете с радостью. Я
ненавистен, но нужен вам. Не будь меня, против кого вы б боролись.
- Но думай о себе свысока. Гордыня поглащает тебя.
- Чем плоха гордость? А по поводу поглощения вы сами порязли во лжи и
лицемерие. Вы продались ему за возможность лизать пятки и пресмыкатся перед
ним. Вспомни! Он равен нам, как мы ему. Мы вместе создавали этот мир. Почему
он возвысился над нами?
- Молчи призренный! Как ты смеешь богохульствовать!
- Что с тобой? Откуда такая подобострастность?
- Молчать!
- Что, он сделал с тобой? Я понимаю, почему Михаил и ежи с ним перешли
на его сторону. Он всегда был глупым псом.
- Не говори о глупости. Это как раз он тебя победил.
- Победителей не судят???' Победа далась ложъю. Ты знаешь, что лестью
подкупом пришел в мой лагерь и за спиной вонзил свой отравленный нож.
- Ты сам сказал, победителем не судят.
- А судят они
- Хватит болтовни. ОН пожелал, чтоб ты сам мог взять одного из тысячи,
уйти с теми, кого избавил от мучительной смерти на плахе в глубины
подземелья.
- О месть! Он знает, что это будет болью. Мучитель. Я должен сам
избрать, из тех, кто шел за мной и верил в меня. Должен избрать из равных и
оставить остальных на пытки и казни? Не благодарность, а проклятия падут на
его голову.
- Благодари ЕГО. ОН сделал милость. Ты будешь жить вместе с такими как
ты в своем мире. Править, там. ОН дает тебе свободу, вместо того чтоб
уничтожить за тот, что ты смел, поднять на НЕГО свое недогование. Ты не
прав, 0Н добр.
- Добр. Ха! Просто боится меня и теперь "победив" без потерь обманом
делает мне одолжение. Отправляет в пекло. Из тюрьмы в тюрьму. Милостиво
разрешает быть хозяином. Хозяином "ничего". Ха. Да я устроил, революцию он
заслужил ее. Мы равные создатели-творцы. Каждый из нас лал частицу себя, для
мира. Он же возвысился на всеми. Старец уселся на трон и захотел править.
- Я не хочу тебя слушать!
- Ты здесь значит, тебе охото услышать. Я говорю истинное. Старец злой
и немощый окружил себя кагортой лжецов, лицемеров, воров, льстецов и
подлецов. Он обьявил себя "творцом" господом богом. Я должен был скинуть
гигемона! Он говорит о добре? Сам мстителен и коварен. 0 любви скольких он
уничтожил изза любви к власти. Я поступил правильно, но было предательство.
Я был слишком доверчив, поверив Михаилу. Теперь же прошу о милости.
Настоящей милости. У тебя. У равного.
- Не равняй меня к себе.
Я верю, верю, что ты еще не так сгнил как все его окружение. Не то б не
пришел сюда. Нанеси милосердие, нанеси удар в сердце. Резбей - голову, чтоб
я не мог видетъ своего позора. Видеть, как падают головы с плах. Видеть
глаза оставшихся в живых.
(Обвиняющая надежда). Нанеси милосердие. Ударь! ^
Вошедший молчал. Отвернулся, закрыв глаза. Закрыв душу. Резкий поворот,
выпад. Не глядя. За дверь! Он сбежал. Сбежал, чтоб не видеть куда попал.
Кого ударил. Гавриил бежал - чтоб не видеть своего плача.
Узник лежал с разрубленными связками на левой ноге.
- О, вера! Снова поверил. Вера слепа. Тот, кто верит, идет в темноте и
спотыкается. Он набралв ладонь кровь. Дунул. Вспыхнуло пламя.
Свет и сказал он, Огонь приносит свет, он же приносит и разрушение. Я
Приносящий Свет буду, словно огонь пожинать хаос и смерть. Я займу подземный
мир, наполнив бездну свойм страданием. И когда его станет так много, что
котлы не смогут сдержать злость. Я вернусь на небо. В свой дом. Это будет
Последняя битва.
GUN
Я купил себе пистолет. Даже и не знал что это так легко. Просто однажды
к тебе подойдт и предложат за смешную цену. Заплатив жалкую мелочь, ты
будешь вертеть в руках кусоу черного металла, созданного только для того,
что бы УБИТЬ. Ты будешь чувствовать, как сквозь пальцы проходят флюиды
смерти, завораживая, пугая восхищая.
Я ликовал! Приятная тяжесть за поясом. Кто прыгнет первым? Ну, кто? Я
жду. Всем было наплевать. Никто не знал или не хотел знать , что я сжимаю,
смотря им в глаза. Поймайте мой взгляд! Он кричит! Нет. Сквозь меня.
Вскользь. Как им объяснить? Напасть порвым? Ха! Я не так глуп, чтоб попасть
в эту ловушку вашего человеческого закона. Пусть ОНИ сделают первыми шаг.
ДАЙТЕ МНЕ ПОВОД! Спровацируйте на выстрел вам в лицо!
Оружие жгло Я должен был им воспользоваться. Стрельба по банкам не в
счет. Механизм запущенный спусковым крючком обязан заработать! Пущенная пуля
попадет в цель. Эй, кто хочет моего мяса?!? Знать свою непохожесть,
исключительность. Исключение из правил тех, кто не имеете оружия. Особая
философия. Я должен был им воспользоваться. Я застрелился. ТЕПЕРЬ Я МЕРТВ ..
МАРКА. Я выпрыгнул из окна. Ха. 1этаж. Дверь закрыта на ключ. Както
ведь должен выйти. Брат придет после обеда. Предки вечером. Хотелось курить,
а на площадке 9зтажа, за мусоропроводом заначка недокуреный бычок. Убегаю
туда курить - чтоб родичи не заметили. Да и поговорить о том, о сем с
одноклассницей Светкой. Холодно. Накинул курту брата. Влом бежать по
лестнице, вызвал лифт. Зашел в кабину. Между 9 и 8 этажами он застыл. Нажал
кнопку диспетчера. Неработает. Придется ждать, когда кто нибудь вновь
вызовит лифт. Сел' на корточки. Хотелось - курить. Покопался в карманах
куртки. Орешки. Скорее всего, вчера брат пил пиво, вот Фисташки'и остались.
Брал одну за другой; надоело, большой горстью отправил в рот. Отключился
свет. Нет. Темноты не боюсь, с детства. Боятся лишь сосунки и маленькие. Я
не такой. 15леу пора становится мужчиной. Да и Светка что - то намекала.
Курить расхотелось. Видно орешки отбили охоту. Зябко. Поежился. Сильней
укутался в не поразмерам куртку. Пытаюсь считать дни до каникул. Может
бросить школу? Неа батя ухи порвет. Стало еще холодней. Появилось странное
чувство, буд то, что - то гудит. Вслушался. Тишина. Но гудение было. Я не
страдаю клаустрофобией. Пропали стенки кабины. Вокруг ни чего. Вишу в
темноте. Тогда на что опираюсь плечом? Потрогал рукой. Пустота. Я в
абсолютной тьме. Мелькула искра. Резко повернул голову. Воздух вязкий,
осязазм. Поднялся. На чем стою? Топнул, нога ушла в безизвестность. Это
испугало. Многотонные'муражки побежали по спине. Вернул ногу обратно. Стою
ли? Погружаюсь. Куда? Во тьму. Смотрю в нее она, отвечает. Яркая словно
светится. Сверкнуло еще. Не стал поворачива- ться. Шея затекла,
задеревенела. По ногам шел мороз. Значит - тону как в болоте. И черные волны
подступают. Далеко, за много миль отсюда, закричали. Зашептало.
Когтистым пальцем в ноздрях, в ушах. Прикрывая пушистыми ладонями
глаза, губы. Не - кто лапой брал меня за руку и уводил. Чья то шерсть
касалась затылка. Где - то рядом, я знал о присутствии чегото чужого
чуждого. Смотрел. Смотрело на меня (он-она-оно) знало, видело, ведало.
Шажками все ближе и ближе. Ждало, жаждало. Я ощущал кожей холод голод зверя.
Оно хотело меня. Моего мяса, моей крови. Не уйти, не убежать. Ввяз в
темноту. Оно все рядом все сильней. ПОМОГИТЕ МНЕ! Но никого нет. Только я в
ЕГО мире. Против того, чего нет. Когда изморозь тьмы кончиками пальцев,
мокрою ладонью страха, от плеч и сердца уже подступало к горлу. ОНО прыгнуло
P.S.
Когда мой труп вынимали из кабины лифта. Дома брат искал По карманам: -
Твою мать! Куда я дел "марку".
ПЕРФОМАНС.
Сцена. Стул. Белая простыня прикрывает нечто квадратное и плоское. На
сцену выходит человек. Лысый в черном костюме. Садится на стул. Закуривает.
Молча. Проходит минута, вторая. От сигареты остается бычок. Выкидывает его в
зал. Встает. Достает из кармана платок сморкается, роняет себе под ноги.
Садится вновь. Берет микрофон. Подносит ко рту: - Друзья, господа, товарищи.
Сегодня в этот знаменательный день, в этом знаменательном говоде -
сплевывает, вытирается рукавом - Я вышел на эту сцену, отвлекусь. Послушайте
слова этой песенки - Звучит "HORST WESSEL" - Извините'. С того момента как я
отвлекся. Я вышел на эту сцену, чтоб обьявить начало спектакля под названием
"ублюдки уроды и дегенираты как они есть". Хочу сразу предупредить. Вам
может быть непонравится скрытая подоплека. Но прошу, вас будьте
нисходитольны к режиссеру к автору. Да. Вы можете не понять замысла. Не
обижайтесь. Это не от ущербности и тупоумия. Это всего лишь исскутво, а
автор гениален. Вы лучше запишите все на бумажке, законспектируйте, придите
домой почитайте в сортире, подумайте. Не обижайтесь. Я отвлекся. Друзья. На
этой сцене проузойдет действие много актовой пьески. К тому же слова, из
которой я не побоюсь этого слова божественны. Вас, возможно, изумит игра
актевов, не удивляйтесь. Так было задуманно. Речь в спектакле пойдет, просто
об ублюдках, уродах, дебилов и ненормальных и просто говоря отвратительных
существах - Говорящий закашлял. Наклонился, поднял с пола платок,
залихватски харкнул в него и бросил в будку суфлера. Платок вылетел обратно,
попав не девственно чернь костюма. Человек, скомкал засунул в нагрудный
карман, незамечая, что на ткани остались сгустки слюны.
М, да на чем я остановился. Ах да на отвратительных существах. Они
настолько отвратны, что даже говорить о них отвратительно Ecce prodigus,
devorator,profusus,salax,ruffiansus,ebriosus,luxuriosus,
simulator,consumpor,patrimonii eccuo,ambro,et gluto,mendax, et parricida вот
о ком пойдет речь в этой так сказать пьесе - в так сказать спектакле. Вот,
что хочет вам сказать так, сказать режиссер. И так сказать автор. Прошу
любить и жаловать.
Говоривший встал. Надел черные очки взял стул и ушел. Заиграл
"Гаудеамус".
Белая простыня пала и зал увидел зеркало. Просто зеркало. Люди сидевшие
смотрели в зеркало.
Они пришли, чтоб увидеть уродов.
Рождение ство или таковы законы шоу бизнеса.
Љ19 год правления Тиберия. По сухой безводной равнине самой отсталой в
смысле цивилизации и прогресса провинции Великого Рима, Сирии. В самом
забытом углу сей провинции Иудеи, гдё то между Идумеей и Галилеей тащилась
повозка. Вернее ее тащили или тащил оборванный, грязный ужасно голодный и
злой на своего напарника, что шел, рядом напевая веселую кабацкую песню и
никак не хотевшего подменить его в этом тяжком труде. Не трудно было
догодаться, кто это был. Воры едут на лошадях служители культа на ослах -
крестьяне на мулах. Но так могли ехать только комедианты, вместе со своим
актерским скарбом.
' - Эй, Соломеная голова! Мне надоело везти за собой телегу, как
заправский осел. Я голоден, я устал и забери тебя Тартар, скажи, куда мы
едем?
- Куда мы едем. Ты ворчишь как дряхлая шлюха, давно позабывшая мужской
жезл. Я тоже хочу жрать и тоже устал. А повозку тащить тебе. Уж очень ты
похож на осла. Кто тебя просил смеятся над тем, что Филипп отдал Ирадиаду в
жены своеому брату. Кто тебя за язык тянул обсуждать при Архелае дележь
Палестины. Не нашего этого ума дело. Теперь в Самаррию, Батанию, Идумею,
Трахонитиду и Галанитиду нам путь закрыт. Осталась Галилея. В Пирею не
пойдем, глушь, какую я не видал, и видеть не хочу. Но смотри мне. Не ссорься
с Иродом. Молчание - золото. Так говорил Гомер.
- Так Гомер не говорил.
- Какая разница? Гомер, Лукиан или Вергилий. Я всех их знал, и каждый
наровил ляпнуть что нибудь подобное.
- Хватит врать Соломеная голова, или как мне теперь называть?
- Я еще не выбрал себе имя. Зови, как хочешь. Вот ты Гес. Гесом родился
Гесом и помрешь. Всю жизнь "гес" как назвали. Оно ничего нэ значит. Я меняю
имя, когда мне того захочется, взависимости от того, кто я.
Но я тоже меняю имена.
- Это когда скрываешься от властей или на сцене под маской шута. Я же
тот за кого себя выдаю. Сказал "я", значит зто я. Пока называй Соломенной
Головой. Сегодня у меня такое ностроение пустое.
В трактире.
Послушай Гес.
- Я ем.
- Нет. Ты послушай. Еду, ты съешь, что будешь, есть потом. Есть
возможность заработать. Оглянись вокруг.
- Ну и что трактир. Столы...
- Смотри на людей.
- Люди. Евреи. Хотя нет. Вон сидит римский легат и ест чечевицу. Все.
Нет, не все. Да здесь евреи, но я узнал, что они спят и видят, что
придет мессия. На этом можно заработать. У нас товар у них деньги. А у
евреев знаешь сколько денег. Они все вместе богаче самого Тиберия, да живет
он вечно. По этому он и не отпускает этот высохший кусок верблюжьего навоза.
Здесь ничего не растет. Но бегают кучерявые овечки с полными мошнами.
- Где мы им возьмем товар? Тоесть спасителя.
- Им будешь ты.
- Ты сдурел.
- Нет. Кто из нас еврей? Ты или я?
- По моему никто.
- Что я слышу. Кто ж была твоя мать Мария?
- Ну да она из этих мест. Но отец мой Пантер был римлянином.
- Неважно. Евреи не любят Рим. Про папу лучше не вспоминать. Ты будешь
сыном бога.
- Гхмх.
Сыном бога и одновременно сыном плотника, какого нибудь Иосифа.
- Это как?
- Самое распростроненое имя и профессия. Не надо объяснять. Люди боятся
того, чего не понимают, это и притягивает их. Состряпаем такую легенду,
пальчики оближешь. Правда надо будет подкупить пару здешних людишек. Но за
то, после мы загребем деньги лопатой. Я пишу тебе тексты, мои сценарии. Ты
играешь. Ты актер одного театра под своим именем. Кончится бедная жизнь
комедиантов. Я натяну этот город, не будь я Приапом! Вперед!
После раздачи вина, пирожков, рыбы, хлеба и слонов.
.
- Ты не представляешь себе, какие они трудные.
- Успокойся Гес.
- Я 3 раза зачитывал им ту проповедь, но они только жрали и не слушали.
- Оставь. Так всегда. Тебе ж не было противно, когда мы играли на
пирушках Рима. Там также ели, пили, сношались, а мы потели.
- Там были бани, здесь они пришли увидеть бога и чавкали. - Они всегда
чавкают своими богами.
- Ладно, хрен с ними. Говори Иоан Предтеча, что дальше ты написал мне.
- Теперь я буду не только писать, но и записывать, что с тобой
произойдет. Сколько раз тебя будут бить. Потом потомки поправят. Да, меня
теперь зовут Иудой. Тому, кто называл себя "предтеча", отрубили голову.
-
В тюрьме.
- Есть новость, Пилат не хочет, да и не может тебя казнить. Люций
Вителий прислал Марула. Теперь полетят головы.
- Начхать. Со мной что.
- Я говорил с Иосифом.
- С моим папой?
- С богом?
- Не с тем что?
- Нет из рода Иуды?
- Из твоего?
- Прекрати. Вообщем первосвященник согласен. Кстати вас трое.
- Кого трое?
- Ну, папа, ты и этот, святой дух. И вы все вместе одно целое. Побольше
непонятного. Да не растраивайся, тебя распнут. Я уже договорился.
На кресте.
- Иуда! Долго мне здесь висеть?
- Я теперь не Иуда. Я Гай Кассий.
- Мы теперь богаты, Гай?
- Я богат, Йесу.
- Я?
- Ты веси. Я напишу, что ты воскрес. И благодари меня! Таковы законы
шоу-бизнеса.
ВЕРМИФОБИЯ.
Тараканы. Тараканы. Да. Они везде. Их много. Они преследуют меня всю
жизнь. Детство провел в комуналке. В маленькой комнате с матерью и сестрой.
Тараканы были повсюду. Они похозяйски бегали по квартире, по ночам
забирались в наши кровати. Мы нахоили из везде, в шкафу, на одежде, и что
самое ужасное для детей, на своих игрушках.
Взрослым я смог выбратся из многокомнатного ада.
Наконец то поселился на отдельной жилплощади. Там была идеальная
чистота, которую поддерживал с помощью всех современных химических средств.
Ежедневно драил, вылизывал милиметр за милиметром свое жилище. Грязь пыль, а
тем более крошки были невозможны. Но и там эти бестии меня достали. Через
столько лет нашли мой след и вновь, как в детстве стали преследовать. Нет, я
не хотел сдаватся. Призвав всех святых и инсектициды себе в помощь взялся за
войну с рыжими тварями. Казалось победа близка. Но! Однажды ночью я
проснулся оттого, что услышал сквозь сон мягкое шипение, шепот или шорох.
Открыв глаза понял, что- то не так. Кто - то держал меня за нос. В ушах
стоял звук. Некто смотрел на меня! Протянул руку; включая лампу мой палец
наткнулся на что - то. Я надавил. Так как это прекрывало собой кнопку
выключателя, то раздавил нечто жирное, скользкое. Тараканы! Испуг прояснил
слабое после сна зрение. Я увидел рыжие усы. Таракан смотрел прямо в глаза.
Он нагло сидел у меня на носу. Он был огромен. Я закричал. Ударил себя по
лицу, вскочил с постели. О, зря это сделал. Мои голые пятки впечатались в
хитиновое панцири. С криком переходящим в. визг включил остальной свет.
Никогда так не орал, мне было удивительно, что на такое способен. Я визжал,
стонал как девчонка, теряющая свое детство. Тараканы были везде, они
заполонили дом. Я не выдержал этого зрелища, что - то сорвалось во мне.
Схватив молоток, начал рушить. Превращая квартиру в бойню. Бойню для
насекомых, бойню для своего крова. Но тот самый, что разбудил меня, я
приметил его, он отличался невероятными размерами, все время ускользал.
Когда мой уют превратился в хлам. Когда вся мебель была разрушена в куски. Я
увидел, что принес себе больше убытку, чем тараканьему сообществу. И та
"главная" тварь убегала через воздухоотвод к соседям. Этого нельзя
оставлять. Бежав в коридору, стал звонить, кричать, долбится в соседские
двери. Отворили. Я увидел огромного, рыжего, волосатого татарина, с
огромными рыжими усами. Попытался войти. Меня не пустили. Я понял: они
заодно. Этот рыжий и тараканы, одна семейка. Я ударил его прямо в лоб
молотком. И бил до тех пор, пока голова не превратилась в фарш из мяса
мозгов и костей. Потом, кажется, были санитары или милиция. Смутно помню -
все как в тумане. Разошлись по братски я - в больницу, и они в больницу.
Теперь я здесь. Надеюсь, меня не достанут. Здесь стены, нет окон, странный
свет и паролон. На мне смирительная рубашка. Надавно проснулся после того,
как вкололи какую то дрянь. Мозги проясняются. Дальнейшие мои действия -
ждать. Хотя, я всегда был подозрителен. Эти докторишки с НИМИ заодно. У
одного из санитаров отвратительные рыжеволосатые руки и сестра, что делала
укол, была рыженькой. Хотя нет, волосы каштановые. Нет. Нет. Они все заодно.
Да! Да, я понял.
Пока думал, маленькая точка, что принял за соринку, переместилась. ОНИ.
Боже! Нет. Черт! Дьявол! Они и здесь меня достали. Из поролона лезли
насекомые. Тараканы. А А"А А !!! Они подбираются ко мне. Я забился в угол и
кричал. Я ничего не мог сделать. Только чувствовать, как рыжая лавина
захлестывает меня. А А А А !!! Они забиваются мне в уши, заползают в нос, в
рот. Я последний раз широко открыл глаза, чтоб увидеть тараканьего гиганта,
что смотрел на меня.
Я умер.... Доктор шел по корридору. Сегодня его смена, и он должен
осмотреть вновь прибывших. Оставался последний, что находился в спецбоксе.
Он подошел к окошку изолятора. Пациент лежал, скорчившись в углу.
- Что давали? - обратился врач к сопровождавшему санитару.
- Таразин тройную дозу.
- Вы его не того?
- Неа, еле взяло.
- Дайка, я его осмотрю. Открой дверь.
- Он буйный. Уже двоих замочил, трое в больнице.
- А ты подстрахуешь.
Доктор вошел в комнату обитую поролоном. Приблизился к больному. Без
движениЯ. Он прикоснулся к затылку, потом туда где бьётся сонная артерия,
когда в человеке есть жизнь. В теле жизни не было.
- По-моему, вы все же переборщили. Мертв. А ладно. Спишем на
недостаточность. Сердечную.
Он повернулся и собирался уходить, когда заметил краем глаза как некая
точка отделилась от ноздри покойного и быстро исчезла в противоположном
углу.
- Да и это. Продезинфецируйте здесь. Здесь тараканы.
СУД ЗВЕРЕЙ.
"Он уличается в нарушение закона "не убий". В свое оправдание он
ссылается на закон своей природы. Вердикт суда: Смерть!
М.Твен "В суде зверей".
Это был чудесный, солнечный день. Радость пришла в их сердца. Наконец
то зло будет наказанно. Свобода-равенство-братство. Справедливость должна
восторжествовать. Будет суд. И суд был. Они собрались на поляне посреди
леса. Их было много. Первым взял слово шакал, главный обвинитель:
- Господин судья, выносите приговор, вина доказана.
Осел: - Как я понимаю, засидания еще не было. Надо посидеть,
поговорить, послушать свидетелей, защитника, подсудимого.
Шакал: - Вот этого лучше не надо.
Голос подала свинья: - Неправильно это. Как правозащитница, ответСВИНно
заявляю, все должно быть подемократически. Вот определим регламент,
проголосуем, изъявим стой выбор, и поступим подемократически. Только так, не
по другому. Все-остальное фашизм, шовинизм и провокация. Даешь свободу,
гласность и демократию дорогие тов.. простите господа!
Судья: - А что, выборов еще не было?
Обвинитель: - Зачем нам они? Мы уже выбор сделали. При других
альтернативых кандидатах мы выбрали вас, как ум, честь и совесть нашей
эпохи. Остальные отсутствовали по причине, - обвинитель поковырялся меж
желтых клыков, доставая застрявшую косточку, - так сказать отсутствия.
Правильно я говорю?
- Бе бе бе бе безусловно - согласились бараны.
- Ну, раз все нормы демократического строя соблюдены, я продолжаю.
- Осел надел мантию. - Обвиняемый по причине преклонного возраста не
может исполнять роль санитара леса.
Макак советник: - Про преклонный возраст того, не надо. Они не поймут,
народ, массы.
Ш.: - Мы им на пальцах объясним, что к чему. Их пальцах. Они поймут.
После второго, все понимают. Продолжайте Господин судья.
Опять подала голос свинья: - Неправильно это! Нужна защита. Где
адвокат? Надо выслушать обе стороны.
М: - Вот ты и будешь его защищать.
Св: - Нет, не буду. Быть правозащитницойу не значит защищать. Тем более
он кровавый убийца. Убить его. Экстремист. Пусть лучше мышь его
поадвокатируе. Она тоже серая.
Мышь, что - то запикала, забегала. Обвинитель придавил ее когтем: - Ты
теперь, адвокат. Хочешь этого или нет. Сиди не вякай. Пикнешь, когда я
скажу. А пока тихо' мне.
Макак: - Тише вы, не кричите. Не то массы не поймут. Шк: - Да ну их.
Обвинение берет слово. Вызывается свидетель для дачи показаний.
На поляну выходит овца.
Шк: - Узнаете преступника?
Овца: - Да, узнаю.
Шк: - При каких обстоятельствах ты встречалалась с убийцей?
Ов: - Он пришел в наш дом и забрал старого папу. А до этого приходил,
чтоб увести моего сыночка. Сына тогда болел.
Шк:- Вы любили своих родственников, и жалеете о их потери?
Ов: - Да очень. На сына я получала больше корма, а на отца нам
докладывали сена в овчарню. Теперь этого нёт. Мне очень жаль.
Шк: - Все, свободна. Вина подсудимого доказана.
Св:- Почему адвокат не высказывает свое мнение? Не правильно это.
Ос.: - Почему ты не высказываешь свое мнение? Шакал сильней впился
когтем.
Мышь: - Пи... Судья: - Мение высказанно. Суд удоляется на совещание.
Подозвав ближе советника и правозащитницу к себе:
- Какой ваш приговор? Все: - Конечно смерть.
Осел: - А, кто совершит казнь?
Макак и свинья кивнули на шакала:
- Он среди нас он один кто имеет клыки и может убить. Обвинитель: -
Нет, мои клыки сдирают только подгнившую плоть с трупов. Он хоть стар и
слаб, но справится с 10, таких как я.
Советник: - ВОт что мы сделаем. Покараем его смертным приговором, но
введем мараторий на казни. Тем самым спасем себя. Он стар и сам умрет
осужденным преступником.
Набравшись радостью и гордостью, осел собрался обьявить: - Суд
постановил...
Близился вечер. Солнце прекратило припекать, духота ушла. Появилась
прохлада, полуденный сон спал.
Волк встал. Потянулся. Дремота и слабость исчезла. Остался голод. Он
оглянулся
КРИТИКА.
- Ну, как тебе?
- Нормально.
Давай честно.
- Так нормально.
- Что значит нормально? Давай честно без всяких там "нормально".
Если честно. Ты не обидишься?
- НеТ. Ну давай.
- Херня какая то.
- Че?
- Ни че. Сам хотел честно. Херня какая то.
- Почему?
- Смысла нет. Один мочит другого и все. Без смысла. Где смысл? Не
понятно.
- Дык я..
Ты сам хотел честно. Без обидняков. Не дуйся. Кому это интересно.
Должна быть связка, мысль. У тебя ее нет. Убийство и все, бессмыслица.
- Ну я...
- Ладно ты. Не бери близко к сердцу.
Ночь.
Тук-Тук.
Свозь сон.
Что - то тревожное. Пришлось проснуться.
Блять, кто здесь?
Я.
- Ну ты даешь. В З часа ночи.
- Я тут подумал.
- Давай утром, спать хочу. И на хера тебе топор?
- Я тут подумал. Ты говорил о смысле. И, правда, его нет. А не надо
никакого смысла.
И НАНЕС УДАР!!!??
СНЫ ЧИКОТИЛЛО.
Явь.
Он проснулся. И не знал день ли ночь, утро или вечер. Было темно. На
окнах жалюзи. Или он просто забыл открыть глаза. Было темно.
СОН.
Он шел по поверхности, по серому ничто. Вокруг было серое ничто. Он был
серым ничто. Он шел. Когда ему хотелось сношаться, он ложился лицом в низ,
закрывал глаза и слушал, как кто - то кричит. Когда он вставал, то все его
тело было в крови. Он шел. Когда ему хотелось есть, он ложился, вставал,
пресытевшись, и видел кровь на своих руках. Он шел.
ЯВЬ.
Он не мог поднять ни руку, ни ногу. Он перестал чувствовать свои
конечности. Веки так отяжелеле, что не могли разлепить гнойные щели глаз.
Темно. Он даже не мог слышать. Сера заполнила ушные раковины, образовался
тромб. Тишина.
Сон.
В темноте кто то кричал. Он бежал на крик Спотыкался обо что - то. И не
мог понять, кто это был. Но знал это тот кто кричал. Он видел, где - то
свет. Ему о нем говорили. Кто?
Явь.
Ему нравилось думать. Он мог повторять в голове слова-мысли.
"Сон-н-н-н-н-н"- ему нравилось думать это слово. Сон.
Он, почувствовал прикосновение режучего предмета. Или предметов. Их
было много. Когти? Когти не режут, а рвут и колят. Он понимал, что режет он
или его. Явь.
Спросили: - Ты хочешь умереть?
Он молчал.
Тогда повторили: - Ты хочешь умереть?
Он хотел ответить, но череп увяз в подушку. Тогда попытался напрячь
пересохший язык. Дотронулся одеревеневшей мышцей до спрессованных безмолвием
губ и чуть приаоткрыл их.
- Да-а-а-а-а-а...- выдохнул он. И услышал, как с этим дыханием уходит
его жизнь. - Да-а-а-а-а-а... - жизнь уходила глотком воздуха. И только в
последний миг он вспомнил, что должен был сказать "нет".
ДОГОВОР.
- Эй! Ты меня обманул.
- В смысле?
- Что значит "всмысле"?
- В смысле обманул, объебал.
- Не матерись.
- Мать твою, не указывай что мне делать!
- Ага, если б я тебе не указывал, чтобы ты наделал.
- Нет, ты меня обманул.
- В чем?
- Во всем. Ты же обещал мне.
- Что обещал?
- Обещал что, сделаешь, что попрошу.
- Какой хитрый.
- Но я же выполнил свою часть договора
- И выполню свою.
- Ну, так как же?
- Ха, я тут причем?
- Как причем ты, же обещал.
- Какой ты нудливый. Обещал не, обещал, мне без разницы.
- А аааа!
- Не ори.
- Ты обманщик, лукавый.
- Как догодался.
- А договор?
- Ты надоел.
Боже, что мне теперь делать?
- Смотри, кого вспомнил. Он далече, а я здесь.
- Да, да? Боже, боже. Он поможет мне.
- И не надейся теперь ты мой. Ему до тебя с большой колокольни.
- Ты меня предал!
- Ну, ты меня достал. 3апомни "предал" глагол своего рода. Предать
можно своих. А ты кто? Ты никто. Так моя забава, говорящая обезьяна на
поводке, букашка под моим ногтем.
- Ааааааа!
- Уй. Давай без истерики. Не люблю. Был тут один до тебя. Псих,
истерик. Все прыгал, плевался, бормотал какие то заклинания. Водой вонючей
поливал, под нос кресты, амулеты совал. Что толку. Люди выдумали колдовство,
когда им нечем было занятся в пещерах. Он уже был в моей власти. Экзорцизм
не помог.
Свят, свят.
- Как ты мне надоел. Кончай ныть. Собирайся пошли.
- Куда?
- Как куда? Куда договаривались. Ты выполнил свою часть, я выполню
свою.
Но ты же меня обманул.
- Опять принялся за старое. Никто тебя обманывать не пытался. Вот
дословно текст нашего договора: "Ты как работник такого то роддома
отправляешь на тот свет, тобишь ко мне - младенцев родившихся с такого то по
такое времени. Я же - обязуюсь обеспечить тебя вечной жизнью. Ну вот. Ты
выполнил свое условие, я выполняю свое.Пошли.
- Куда?
- Все таки трудно с тобой. Ко мне конечно.
- В смысле?
- Без смысла. Где же ты еще можешь получить вечную жизнь и полностью
осознать ее. В ад. Где боль и скорбь. Где кара и страдание. Пошли.
- Боже нет.
- Ты бога не тронь. Он тут непричем. А то вы любите совать нос не в
свое дело. Наш с ним спор не ваша забота. И по поводу вас у нас с ним
разграничение полномочий. Переступил черту, попал к Черту, все сказанно. Ты
мой на вечно. Ты ведь этого хотел. А?
- Аааааааааааааааааааа!!!!!!!..........
ВСПОМИНАЯ МИННЕСОТУ.
Следи, как вступаешь в дом божий идя. Подойти, чтобы слушать, лучше,
чем жертвы приносить с глупцами. Ибо сами незная творят они зло". Книга
ЭКЛЕССЕАСТА. Гл.5 Ст.1
Хохот перешел в кашель: - Блять.
Давило и не хватало воздуха. Судорожные вдох выдох.
Отхаркнулось. Красный сгусток на белом капоте машины. Всегда ненавидел
иномарки. Полегчало, перевел дыхание.
Сердце билось, как бешеный шаман по тамтаму. По барабану.
Не долго осталось. Скоро я начну выплевывать свои легкие. На хрена попу
машина? Снежнобелый "фольксваген". Ненавижу!
Я стоял у храма чужого и чуждого мне бога. Это он во всем виноват.
Недавно прочитал в их книгах, что все делается по его воле. Это по его воле
я беспомощен и низок в своей болезни. Пот. Чувствовал себя грязным, хотя
успел принять душ, перед тем как прийти в этот храм, белый как средство
передвижения попина. Роскошь. Постоянная кабалла остаточности достатка.
Белый, белый : цвет света смерти. Хуйня. Не верю я во все эти
предопределения. Просто так надо. Установил "игрушку" под днище, включил
таймер. Затиколо.
Вошел в цевковь. Время успею. Прошелся по залу, подошел к киоску. Боги.
Как их у вас много, по разной цене, на выбор. Пряничный храм, цветочные
лики. Ввернул глушитель в ствол. Ббабахх! ХА! Сначало служку за алтарем,
затем старушку, продавщицу икон, свечей и жидкой святости. Кого то еще, и
еще. Тишина. На шелест опавших тел вбежал поп. Оторвал его от ужина. Из
раскрытой пасти непрожеванная пища и сдавленный стон. ХА! Ему нечего
сказать. Скажу я :
- Отче, это не ваша машина у входа? Удивленное и непонимающее: - Что?
ВЗРЫВ!!!!!!!!!!!!!!!!
- Она вам больше не понадобится.
Я снял рюкзак с плеча. Вынул скотч из кармана. Залепил "отцу" рот.
Связал его руки. Принес оставленные у входа канистры с бензином. Облил туши
прихожан, служителя культа. На второй "игрушке" установил посекундный отчет.
Скоро.
Знаешь, попин. В этом есть нечто первородное в споре с богом. Он
творит, я наоборот. "Глаза попа. Слезливые и испуганные. Разве он не любит
своего бога? Разве не хочет предстать пред ним пораньше"...
Я лезвием ножа вскрыл ему горло. Несильно. Так чтоб кровь заполнила
горло. (Отчасти месть). Я сидел и смотрел, как жизнь уходит из тела моей
жертвы жатвы. " И АЗЪ ВОЗДАМ". И за пару мгновений до конца отчета, за пару
секунд как
попин умрет, я приставил дуло к своему вмску и сказал:
- Ты так умеешь, поп?
Пуск. Спусковой крючок. Свет Тьма. И покой вошел в мое сердце
СВОБОДЕН!!!!!!!!!!!!
БЕЗБОЖНИК. По пыльным холмам Ойкумены шел путник. Шел дождь. Шел долго.
Он был бродягой. Или тот, кто стучится ночью в дом с просьбой
гостепреимства. Без дела, без смнсла, без веры в то, что там за горризонтом
есть жизнь.
Стоял дом. Каких много в том краю. Вдали от полисов, рынков, площадей,
подальше от площадей людей - рабов-солдат и всего остального. В нем жил
старик, доживал старик. Пас коз, отгонял волков и поклонялся богам.
Путник зашел в этот дом, не потому что он боялся дождя просто путь
проходил через жилище пастуха. Он забрал его как порванннй сандаль, забирает
в обметку горсти щебня. Горел огонь, жарилось мясо. Тепло покупало.
- Мир твоему дому.
И твоему если, он есть у тебя.
Я гость, накорми меня.
Ты сам мог взять с очага, раз сам пришел.
- Там дождь.
- Мокрота не оправдание. Я вылью на тебя воду, уйдёшь ли ты?
- Ты киник?
- Не люблю квашеную капусту. Кто ты?
- Я? Я бог.
- Какой именно?
- У вас, их много?
- Да, если тебя это интересует.
- Назови мне.
- У нас есть Зевс, он сидит на Олимпе. Есть Гермес, он вор и бродяга.
Апполон. И много других богов. Так кто ты?
- Я разный. Хоть и нездешний. Но вроде бы сейчас я Гермес.
- Ты либо лжешь, либо действительно тот, за кого себя выдаешь. И то и
другое себя окупает.
- Ты не рад? Я сказал то, что ты не хотел услышать?
- 40 лет как я живу свободным. 40 лет меняю богов и не могу выбрать
лучшего. Первоначально моим богом был Амон, он был богом моего хозяина. В
те'времена, что я провел в рабстве. Но Амон напоминал мне об ошейнике, и я
сбросил его в море. Потом нанялся в солдаты. Моим богом стал Арес. Войну
проиграли. Ко мне пришло разочарование в своем боге. Попав на галеры,
кланялся Океану. Корабль утонул, я остался без бога. Прошлым летом я решил
продать лучших своих коз на рынкеу. Выреэал твою статуеку, надеясь на удачу.
Разбойники ограбили меня. Лучше б я верил в Пана, как мой сосед'. У того
пастбища сочны, а козы тучны. Каждую весну он'находит 10 драхм под корнями
дуба, что растет в его доме.
Ты поел? Уходи. Не нужен мне такой бог.
Путник ушел. В никуда. Бог был невостребован.
ЭКЗОРЦИСТ.
Последнее время он просыпался с больной головой. Похмелье и раннее утро
плохо сочетались. Вставал и шел на работу. Ему казалось, что все бесполезно.
Будто какой то червяк точил его сердце "все не так все не тек". Сомнение.
Уже скоро его осень. Кто он? Инженеришка - электрик. Под началом, которого
трудятся сотня других таких же, как он Приносящих свет. Это дает повод
называться "главным". Так ли это. На той стройке, где вкалывал, переполнена
всякими "главными". Начальство, а над ним другое начальство. Цепь. Он устал.
Каждый день одно и тоже! План срывается. Архитектор кричит на мастеров
мастера, на рабочих, рабочие друг на друг; и шлют всех подальше. То
материала нет, то песок с одного яруса сперли или глину не подвезли так раз
за разом. Вставал, прощался с женой детьми т.к. знал, что вернется
нетрезвым. Пил. От безысходности. За что попадало от главного: "почему
перегар?", от супруги: "ищ нажрался" утром от самого себя. Опаздывал.
Приходил на роботу отметится. Ходил без дела до обеда, похмелившись, начинал
ту деятельность, за которую по идее получал зарплату. Задержки. Что
поделаешь кризис-хаос. А надо кормить семью. Проблема. Не выходило. Что
угнетало. И вот в это похмельное утро он рёшил поставить точки над I.
Прямиком к Самому. Поговорить по душам. Главный - Архитектор, а также по
совместительству Главный Геометр, сидел за большим столом, чуть по отдаль от
стройки, что - то чертил циркулем, как следовало из - его специальности.
Молоток лежал под стулом. Он бубнил веселенький хорал "осанна осанна".
Прекратив напевать, не поворачивая головы:
- А, господин главный электрик, почему не работаем?
- Так это, начальник охраны опять кабель проворонил. Стырили, а может
сам пропил не глядя.
- Нет, он хороший. Не делал бы такую пакость. Разберемся. Ну что, свет
будет?
- Свет он и сейчас есть. Как вы и велели. Осталось подрегулировать.
Решение за вами.
- Тогда пусть светит как днем, а ночью как темно.
Вы сами знаете, день, ночь, утро вечер понятия условные. Мое дело его
принести. Чтоб горело, сияло. Да как, мрак- темень? Выключать что ли?
- Ты мне голову не морочь. Сказали, делай. - Как, обычно завершая,
разговор Архитектор заскрипел над чертежом...
- Гхмх - Подал голос Главный Электрик. - Я это. Как насчет оплаты моей
бригаде? Семьи сколько времени денег не видели.
- Время относительно, относительно оплаты подойди к концу смены.
И главный электрик явился, не один. Хотел он того или нет, но вместе с
ним явилась вся его бригада. Рабочие, электрики-осветители-сварщики все те,
кто по профессиональным обязоностям должны ему подчинятся, в деле
финансовом, решили взять инициативу на себя. Они доверяли своему начальнику,
но знали о его нерешительности. Вряд ли он чего ни будь, добился.
Архитектор ждал, он тоже успел подготовиться. Был не один. Собрал к
приходу рабочих всю охрану. Обговорить, объяснить, что к чему. Как главный
первым вставил слово в тишину: - Зачем вы пришли? Домой! Больше двух не
собираться.
- Зарплаты! Вы же обещали.
Денег нет, и не будет.
- Как так. Нам надо кормить семьи. Гоните хоть авансом. Не то поломаем
трансформаторы и хрен вам, а не свет.
"Денег, денег, хлеба, хлеба - заскандировала толпа.
Лицо Геометра почернело от гнева: - Что бунт! Вы все уволены! 0храна за
территорию их!!!
Цепные псы действовали умело. Их было больше. Они были сыты, они
ненавидели простых работяг, считая себя белой костью. Ведь они носили оружие
и были в форме. Охрана быстро вытеснила несущих свет за ворота.
- Пойдем мужики. Здесь нам делать нечего. Есть и другие места, где
требуются умные головы и крепкие руки. В шахтах в котельных кочегарами - Уже
бывший Главный Электрик говорил ободряющие слова, и сам в них же не верил.
Мир рухнул. Вечером по привычке заглянул в бар, где встретил старого"
приятеля, Гимнаста, сына Архитектора. Долго изливал ему душу жалуясь на
папашу.
- Вот скажи мне как еврей экс - начальнику целой бригады осветителей -
Чуть на плача доказывал пьяным шепотом свою правоту ,хоть понимал, сын за
отца не отвечает - Вот смотри я высшим образованием должен вкалывать на
никому ненужной кроме твоего папаши стройке, а мне под зад ногой.
Потом пришла жена Главного Электрика и увела его домой спать.
Позже Гимнаст встречал несколько раз. Тот занялся торговлей. Вначале
сбывал яблоки. Дела шли плохо, продал только одно. Да и то в саду
принадлежащему Геометру, какой то женщине. За что в последствие Электрику
повезло. Он стал покупать и продавать создания Архитектора ставшего к тому
времени Великим. Успевшим состарится, и впасть в маразм. Однажды даже бывший
Приносящий Свет чуть же совершил акт купли - продажи с сыном Главного
Геометра по тот оказался не платежеспособен сделка не' состоялась. Но это
уже другая история.
ШЕСТЬ. Он шел по черному асфальту. Шесть их было ровно шесть. Он в уме
пересчитал, Точно ровно шесть. Он шел и не знал куда. Зная зачем. Вошел, в
одно из мест города которое считалось престижным. Он ненавидел город,
ненавидел престижность. Престижно было попить хреновое пиво или минералку.
Пожрать тошнотворные бутерброды с подгорелой картошкой в стилизираваной под
американскую забегаловку.
Бистро. Здесь было престижно. Ему это и надо. Зашел в ярко освещенный
зал. Официантки (какого они пола?) сновали туда сюда разнося заморскую
дребедень .За единственным кассовым аппаратом восседала кучерявая горбоносая
представительница женской породы. Выбивала чеки, оформляла заказы. "Тварь
пархатая". Оглядел зал. В углу один за столиком вкушал заграничные яства
толстый мужичок с сосисочноборазным лицом и таким же выражением глаз. Жирным
и скучным. Поглощал гамбургеры или как их там. Оставляя, на и так заплывшем
салом подбородке следы дешевого маргарина. На шее красный платок пальцы
унизаны перстнями, оба уха оттягивали серьги висюльки. Он подошел к столику.
Сел. Сказал: - Тебе нужен бойфренд?
Свинорыл смутился. Оглянулся: - Сколько?
Вытащил пистолет. Выстрел.3ал охнул. Теперь было пять. Он вышел на
улицу. Во тьму. Нет, что- то забыл. Вернулся. Посетители еще не оправились
от испуга. Они смотрели на тушу педика, что разливал свою кровь из дырки во
лбу. "Бараны, даже ментов не вызвали". Да - и его голос заставил кафе охнуть
еще раз. Воздуха становилось все меньше. - Да и - повторил он и выстрелил в
кассиршу. Четыре, шел по улице. Во мраке. Скоро очень скоро.
- Ей,
На перекрестке затормозила иномарка. К нему обращался водитель авто,
- Брад те нэ в курсэ ктэ здэс мошна тёлка снать?
- Я тебе не брат. Он должен был это сделать и сделал. Три. Три. Он шел.
Где- то там. В машине на водительском сиденье, упершись в руль и с пулей в
затылке чечен или ингуш, грузин или армянин какая разница. Он Мертв.
Интернационализм. Да. Спасибо ,что напомнил. Телки. Вот именно телки. Ни
женщины, ни девушки, а телки. Где- то здесь как раз они и "снимаются".
Шел. На углу гостиницы стояла та самая телка. Рядом с ней увивался
негр, что- то объяснял то на ломанном русском, то на ломанном английском, то
на родном языке джунглей. Проститутка смеялась. Она не понимала, что ей
говорят. Но знала - у негра есть деньги и она с ним пойдет. Два! Один. Один.
Теперь можно. Он давно присмотрел этот высотный дом.
25-й этаж чердак. Разгоняя сонных голубей - на крышу.
Один. Он сидел на мокрой от ночного неба и дождя бетоне. Он не мог
позволить себе...
музыка в наушниках
- BREAK ON THROUGH!
Он не мог позволить себе такую роскошь... Один. Да прямо сюда, где
всегда боль... Он не мог позволить себе такую роскошь как мучительная
смерть. Врачи сказали ему...
Направил дуло чуть выше на два пальца над ухом.
Что операция возможна 50:50,и даже если выживет то останется
инвалидом...
Один. Он взвел курок...
Этого позволить себе не мог.
Было жаль, что их было только 6.Ни 10 и не 100.А только Грохот грома.
Грохот выстрела. Он падал с высоты. Было жаль, что их было только 6.Ни 10 и
не 100.А только
ПО ДНЕВНИКУ Й.МЕНГЕЛЕ. 194..-194.. ЛАРЕРЬ N
Утро. Йозеф повертел в руках папку. - Шульц! Тишина. Йозеф встал из за
стола, еще раз в открытую дверь - Шульц! Мать твою!
Шарфюрер внутренней охраны явился.
- Ты растрепан Шульц. Ты немецкий солдат, белая кость видел бы тебя
комендант. - Вызывали герр - офицер.
- Не вызывал, а приказал явиться. Расхлябался. На Фронт отправлю.
Шульц потупился. На фронт не хотелось. - Доставь сюда это - Йозеф
показал на папку. - Так вы их уже в расход герр офицер.
- Как в расход так и в приход. Выполнять.
Шульц, резво стуча каблуками по деревянному полу, кинулся исполнять
приказ. Препираться не смел. Хоть и доктор, но все же начальство.
Иозеф подошел к окну: Яков Ковак - вслух сказал, он и усмехнулся. Ему
было интересно, встретить подобное существо. "Странно" - думал он: "Отпетый
ублюдок этот Ковак. Направило крипо, что не часто. Он толи зарезал,
расчленил, загрыз, куча, всяких мерзостей. палочку детишек женщин старушек и
тому подобное. Йозеф отщепил, кусочек дерева от рамы поковырялся в зубах.
"Прожилки мяса застряли. Надоела мне Фрау Марта со своими отбивными.
Кушайте, еще кушайте Хоть и жена лагерьляйтера, но когда ни будь, скажу
ей,что думаю о ее глупом поведение. Надутая гусыня. Вечером опять приглашен.
Твою мать. Одно радует. Пришла посылка из Берлина. Коженный плащ. Надо будет
распечатать. Сегодня на ужин любимое блюдо Фрау Марты, креветки?"
В дверь постучали.
- Да.
- Мясо доставлено, герр офицер
- Шульц лыбился, обнажая ряд гнилых прокуренных зубов. Где- то в душе
он был, рад, что угодил этому странному доктору, которого все боялись, но
уважали. За что? он не знал. - Ты шутник Шульц. Мясо. Впрочем, ты прав мясо.
Заведи нет, подай это - Йозеф тоже улыбнулся. Из участия.
Заключенный концлагеря Яков Ковак доставлен. Он был умыт, побрит, одет
в чистую робу. Но, не смотря на этот прилежный вид еле стоял на ногах.
Позади были вагоны пересылка - овчарки. Не били, но 48 часов без сна и
отдыха доконали. К тому же он был голоден. Даже такое мясо готово к
употреблению Газовыми камерами, крематориями, землей. Ему было все равно.
Иозеф сел на стол. Поставил перед собой стул. - Садись.
Яков за 2дня привык к безоговорочному подчинению послушанию, плюхнулся
не указанное место.
- Будем знакомы. Я Иозеф. Доктор этого лагеря гхмх "для
трудновоспитуемых. Ты, наверное'меня уже видел на станции по прибытии .Я
здесь решаю жить или нет. Я и собаки. С ними и со мной нельзя договорится.
Ты умрешь, возможно. Все будет зависеть от того, как быстро и четко будешь
отвечать на мои вопросы. И как сильно меня заинтересуют твои ответы.
Обращаться ко мне герр доктор. Тебе все ясно?
- Дддаа герр доктор.
- Ты "яков" еврей?
- Нет герр доктор.
- Судеты? Моравия?
- Из Праги герр доктор.
- За что ты попал сюда?
- Ни за что. Я не виноват.
- Что? Уже начинаешь мне надоедать. Скоро мне станет скучно. За что?
- Вы все знаете герр доктор.
- Откуда?
- Оттуда- чех показал на папку.
- Ты очень хорошо видишь. Внимательный. Знаешь немецкий, говоришь,
пишешь, читаешь. Что мопчишъ? Пишешь?
- Да герр доктор.
- Какие языки кроме родного и немецкого знаешь?
- Никакие..
Йозеф резко ударил в лоб Ковака. - Ты уже трижды пропустил "герр". Это
не - уважение. Мне плевать уважаешь ли ты меня или нет, но видимое мной
уважение должно быть мной видимо.
Йозеф подошел к окну потянулся.
Ты любишь креветки? - Обратился к лежащему Коваку. Встань мне неприятно
с тобой говорить. Общаешься будто с подстилкой. Так ты любишь креветки?
- Я их никогда не ел. Ковак вновь сел на стул - утер кровь с лица.
- Не бойся, бить не буду, драки для обезьян и дикарей. А я варвар. Это
хорошо, что ты их не пробовал. Пренеприятная, гадость мне придется сегодня
жрать и нахваливать стряпню этой толстухи Марты. Ненавижу.
- Так вы не ешьте Герр доктор.
Легко сказать, не легко сделать, жена коменданта. - Йозеф подошел и
встал за спинку стула.
- Вот смотри. Ты убил нескольких человек. Сейчас, когда мы беседуем,
убивают твоих сородичей. Возможно, убьют тебя. Стой, не дергайся. Я сказал
"возможно". Тебе не забавно? А мне забавно. Что - то в этом есть.
Богоподобность. Решать умрет или нет, даровать жизнь или убить. Ведь ты
чувствовал нечто подобное. Подобность богу, когда лишал жертв существования.
Ведь ощущал?
- Да.
- Опять забыл.
- Да герр доктор.
- Э э так не интересно. Ты дрожишь. Тебе страшно.0т былого величия не
осталось ни хрена. Перейдем к другой теме. Ты "яков", возможно жиденышь.
Чехи те же немцы, но помесь с поляками. А поляки все евреи. Рожа в порядке.
Коммунист, голубой?
- Нет герр доктор.
- Нет. Не верю, что за какое то обыкновенное убийство тебя отправили
сюда дело нечистое. У тебя на лице хитрость уловка. В деле сказано, что убил
ты больную старушенцию, проститутку пару еврейчиков. Мало. Не-то. За это
орден в SS дают. Кстати, почему не там. Внешность подходит. Подкормить
только.
Йозеф вытащил люгер и положил на стол. Заходил по комнате. Все
путалось. Плащ креветки, чех с баварским рылом. Он отличался. Но доктор не
обратил внимания на белобрысого. Он судил по выносливости и истощенности.
Среди русских полно с арийской внешностью, но все равно в печь. "Нет. Что -
То тут не, так. Не похож на убийцу. Скорее на испуганного школьника. Руки не
те, дрожат. Зачем, ему боятся, если знает что такое смерть. Потому и боится?
Не привык. Так испытывает страх тот, кто убьет однажды, а не нескольких и
таким способом, хищник не зверь. Тогда почему здесь? 3ачем он мне?"
Йозеф достал из кармана халата скальпель. Зашел за спину Якову Коваку и
резко перерезал сонную артерию. Крепко держал голову - зажав рот. Тело била
агония. На шум, что издавал умирающий, вбежал Шульц с парой автоматчиков.
- Спокойно Шульц .Все нормально .Он, просто хотел меня убить. - Иозеф
кивнул на пистолет - Вымыть комнату ,мясо в печь. Меня не будить до вечера.
Доктор Иозеф шел по коридору, утренняя нервозность, вызванная ранним
подъемом, беготнёй осмотром, вновь прибывших с эшелона прошла. "Все мыться и
спать. В 4 вечера на креветки к тетушке - Марте."
Я!
ЗЛАЯ ГЛУПОСТЬ.
(похоронки)
ПРИШЕСТВИЕ МЕРТВЕЦА.
- Это ты.
- Да я.
- Чтож, говори, что должен сказать.
- Суд состоялся. Тебе изгнание. Тем, кто шел за тобой плаха.
- Вы оставляете мне жизнь и тут же ее забираете. О жестокость. А вы еще
говорите о добре.
- Так надо. Ведь ты говоришь о зле.
- Я говорю о правде.
- Так пожелал ОН.
- Устранение конкуренции.
- Тебя никто не хочет уничтожать.
- Вы уже уничтожили. И хочете добить, что сделаете с радостью. Я
ненавистен, но нужен вам. Не будь меня, против кого вы б боролись.
- Но думай о себе свысока. Гордыня поглащает тебя.
- Чем плоха гордость? А по поводу поглощения вы сами порязли во лжи и
лицемерие. Вы продались ему за возможность лизать пятки и пресмыкатся перед
ним. Вспомни! Он равен нам, как мы ему. Мы вместе создавали этот мир. Почему
он возвысился над нами?
- Молчи призренный! Как ты смеешь богохульствовать!
- Что с тобой? Откуда такая подобострастность?
- Молчать!
- Что, он сделал с тобой? Я понимаю, почему Михаил и ежи с ним перешли
на его сторону. Он всегда был глупым псом.
- Не говори о глупости. Это как раз он тебя победил.
- Победителей не судят???' Победа далась ложъю. Ты знаешь, что лестью
подкупом пришел в мой лагерь и за спиной вонзил свой отравленный нож.
- Ты сам сказал, победителем не судят.
- А судят они.
- Хватит болтовни. ОН пожелал, чтоб ты сам мог взять одного из тысячи,
уйти с теми, кого избавил от мучительной смерти на плахе в глубины
подземелья.
- О месть! Он знает, что это будет болью. Мучитель. Я должен сам
избрать, из тех, кто шел за мной и верил в меня. Должен избрать из равных и
оставить
остальных на пытки и казни? Не благодарность, а проклятия падут на его
голову.
- Благодари ЕГО. ОН сделал милость. Ты будешь жить вместе с такими как
ты в своем мире. Править, там. ОН дает тебе свободу, вместо того чтоб
уничтожить за тот, что ты смел, поднять на НЕГО свое недогование. Ты не
прав, 0Н добр.
- Добр. Ха! Просто боится меня и теперь "победив" без потерь обманом
делает мне одолжение. Отправляет в пекло. Из тюрьмы в тюрьму. Милостиво
разрешает быть хозяином. Хозяином "ничего". Ха. Да я устроил, революцию он
заслужил ее. Мы равные создатели-творцы. Каждый из нас дал частицу себя, для
мира. Он же возвысился на всеми. Старец уселся на трон и захотел править.
- Я не хочу тебя слушать!
- Ты здесь значит, тебе охото услышать. Я говорю истинное. Старец злой
и немощый окружил себя кагортой лжецов, лицемеров, воров, льстецов и
подлецов. Он обьявил себя "творцом" господом богом. Я должен был скинуть
гигемона! Он говорит о добре? Сам мстителен и коварен. 0 любви скольких он
уничтожил изза любви к власти. Я поступил правильно, но было предательство.
Я был слишком доверчив, поверив Михаилу. Теперь же прошу о милости.
Настоящей милости. У тебя. У равного.
- Не равняй меня к себе.
Я верю, верю, что ты еще не так сгнил как все его окружение. Не то б не
пришел сюда. Нанеси милосердие, нанеси удар в сердце. Резбей - голову, чтоб
я не мог видетъ своего позора. Видеть, как падают головы с плах. Видеть
глаза оставшихся в живых.
(Обвиняющая надежда). Нанеси милосердие. Ударь! ^
Вошедший молчал. Отвернулся, закрыв глаза. Закрыв душу. Резкий поворот,
выпад. Не глядя. За дверь! Он сбежал. Сбежал, чтоб не видеть куда попал.
Кого ударил. Гавриил бежал - чтоб не видеть своего плача.
Узник лежал с разрубленными связками на левой ноге.
- О, вера! Снова поверил. Вера слепа. Тот, кто верит, идет в темноте и
спотыкается. Он набралв ладонь кровь. Дунул. Вспыхнуло пламя.
Свет и сказал он, Огонь приносит свет, он же приносит и разрушение. Я
Приносящий Свет буду, словно огонь пожинать хаос и смерть. Я займу подземный
мир, наполнив бездну свойм страданием. И когда его станет так много, что
котлы не смогут сдержать злость. Я вернусь на небо. В свой дом. Это будет
Последняя битва.
GUN
Я купил себе пистолет. Даже и не знал что это так легко. Просто однажды
к тебе подойдт и предложат за смешную цену. Заплатив жалкую мелочь, ты
будешь вертеть в руках кусоу черного металла, созданного только для того,
что бы УБИТЬ. Ты будешь чувствовать, как сквозь пальцы проходят флюиды
смерти, завораживая, пугая восхищая.
Я ликовал! Приятная тяжесть за поясом. Кто прыгнет первым? Ну, кто? Я
жду. Всем было наплевать. Никто не знал или не хотел знать , что я сжимаю,
смотря им в глаза. Поймайте мой взгляд! Он кричит! Нет. Сквозь меня.
Вскользь. Как им объяснить? Напасть порвым? Ха! Я не так глуп, чтоб попасть
в эту ловушку вашего человеческого закона. Пусть ОНИ сделают первыми шаг.
ДАЙТЕ МНЕ ПОВОД! Спровацируйте на выстрел вам в лицо!
Оружие жгло Я должен был им воспользоваться. Стрельба по банкам не в
счет. Механизм запущенный спусковым крючком обязан заработать! Пущенная пуля
попадет в цель. Эй, кто хочет моего мяса?!? Знать свою непохожесть,
исключительность. Исключение из правил тех, кто не имеете оружия. Особая
философия. Я должен был им воспользоваться. Я застрелился. ТЕПЕРЬ Я МЕРТВ ..
МАРКА. Я выпрыгнул из окна. Ха. 1этаж. Дверь закрыта на ключ. Както
ведь должен выйти. Брат придет после обеда. Предки вечером. Хотелось курить,
а на площадке 9зтажа, за мусоропроводом заначка недокуреный бычок. Убегаю
туда курить - чтоб родичи не заметили. Да и поговорить о том, о сем с
одноклассницей Светкой. Холодно. Накинул курту брата. Влом бежать по
лестнице, вызвал лифт. Зашел в кабину. Между 9 и 8 этажами он застыл. Нажал
кнопку диспетчера. Неработает. Придется ждать, когда кто нибудь вновь
вызовит лифт. Сел' на корточки. Хотелось - курить. Покопался в карманах
куртки. Орешки. Скорее всего, вчера брат пил пиво, вот Фисташки'и остались.
Брал одну за другой; надоело, большой горстью отправил в рот. Отключился
свет. Нет. Темноты не боюсь, с детства. Боятся лишь сосунки и маленькие. Я
не такой. 15леу пора становится мужчиной. Да и Светка что - то намекала.
Курить расхотелось. Видно орешки отбили охоту. Зябко. Поежился. Сильней
укутался в не поразмерам куртку. Пытаюсь считать дни до каникул. Может
бросить школу? Неа батя ухи порвет. Стало еще холодней. Появилось странное
чувство, буд то, что - то гудит. Вслушался. Тишина. Но гудение было. Я не
страдаю клаустрофобией. Пропали стенки кабины. Вокруг ни чего. Вишу в
темноте. Тогда на что опираюсь плечом? Потрогал рукой. Пустота. Я в
абсолютной тьме. Мелькула искра. Резко повернул голову. Воздух вязкий,
осязазм. Поднялся. На чем стою? Топнул, нога ушла в безизвестность. Это
испугало. Многотонные'муражки побежали по спине. Вернул ногу обратно. Стою
ли? Погружаюсь. Куда? Во тьму. Смотрю в нее она, отвечает. Яркая словно
светится. Сверкнуло еще. Не стал поворачива- ться. Шея затекла,
задеревенела. По ногам шел мороз. Значит - тону как в болоте. И черные волны
подступают. Далеко, за много миль отсюда, закричали. Зашептало.
Когтистым пальцем в ноздрях, в ушах. Прикрывая пушистыми ладонями
глаза, губы. Не - кто лапой брал меня за руку и уводил. Чья то шерсть
касалась затылка. Где - то рядом, я знал о присутствии чегото чужого
чуждого. Смотрел. Смотрело на меня (он-она-оно) знало, видело, ведало.
Шажками все ближе и ближе. Ждало, жаждало. Я ощущал кожей холод голод зверя.
Оно хотело меня. Моего мяса, моей крови. Не уйти, не убежать. Ввяз в
темноту. Оно все рядом все сильней. ПОМОГИТЕ МНЕ! Но никого нет. Только я в
ЕГО мире. Против того, чего нет. Когда изморозь тьмы кончиками пальцев,
мокрою ладонью страха, от плеч и сердца уже подступало к горлу. ОНО прыгнуло
P.S.
Когда мой труп вынимали из кабины лифта. Дома брат искал По карманам: -
Твою мать! Куда я дел "марку".
ПЕРФОМАНС.
Сцена. Стул. Белая простыня прикрывает нечто квадратное и плоское. На
сцену выходит человек. Лысый в черном костюме. Садится на стул. Закуривает.
Молча. Проходит минута, вторая. От сигареты остается бычок. Выкидывает его в
зал. Встает. Достает из кармана платок сморкается, роняет себе под ноги.
Садится вновь. Берет микрофон. Подносит ко рту: - Друзья, господа, товарищи.
Сегодня в этот знаменательный день, в этом знаменательном говоде -
сплевывает, вытирается рукавом - Я вышел на эту сцену, отвлекусь. Послушайте
слова этой песенки - Звучит "HORST WESSEL" - Извините'. С того момента как я
отвлекся. Я вышел на эту сцену, чтоб обьявить начало спектакля под названием
"ублюдки уроды и дегенираты как они есть". Хочу сразу предупредить. Вам
может быть непонравится скрытая подоплека. Но прошу, вас будьте
нисходитольны к режиссеру к автору. Да. Вы можете не понять замысла. Не
обижайтесь. Это не от ущербности и тупоумия. Это всего лишь исскутво, а
автор гениален. Вы лучше запишите все на бумажке, законспектируйте, придите
домой почитайте в сортире, подумайте. Не обижайтесь. Я отвлекся. Друзья. На
этой сцене проузойдет действие много актовой пьески. К тому же слова, из
которой я не побоюсь этого слова божественны. Вас, возможно, изумит игра
актевов, не удивляйтесь. Так было задуманно. Речь в спектакле пойдет, просто
об ублюдках, уродах, дебилов и ненормальных и просто говоря отвратительных
существах - Говорящий закашлял. Наклонился, поднял с пола платок,
залихватски харкнул в него и бросил в будку суфлера. Платок вылетел обратно,
попав не девственно чернь костюма. Человек, скомкал засунул в нагрудный
карман, незамечая, что на ткани остались сгустки слюны.
М, да на чем я остановился. Ах да на отвратительных существах. Они
настолько отвратны, что даже говорить о них отвратительно Ecce prodigus,
devorator,profusus,salax,ruffiansus,ebriosus,luxuriosus,
simulator,consumpor,patrimonii eccuo,ambro,et gluto,mendax, et parricida вот
о ком пойдет речь в этой так сказать пьесе - в так сказать спектакле. Вот,
что хочет вам сказать так, сказать режиссер. И так сказать автор. Прошу
любить и жаловать.
Говоривший встал. Надел черные очки взял стул и ушел. Заиграл
"Гаудеамус".
Белая простыня пала и зал увидел зеркало. Просто зеркало. Люди сидевшие
смотрели в зеркало.
Они пришли, чтоб увидеть уродов.
Рождение ство или таковы законы шоу бизнеса.
Љ19 год правления Тиберия. По сухой безводной равнине самой отсталой в
смысле цивилизации и прогресса провинции Великого Рима, Сирии. В самом
забытом углу сей провинции Иудеи, гдё то между Идумеей и Галилеей тащилась
повозка. Вернее ее тащили или тащил оборванный, грязный ужасно голодный и
злой на своего напарника, что шел, рядом напевая веселую кабацкую песню и
никак не хотевшего подменить его в этом тяжком труде. Не трудно было
догодаться, кто это был. Воры едут на лошадях служители культа на ослах -
крестьяне на мулах. Но так могли ехать только комедианты, вместе со своим
актерским скарбом.
' - Эй, Соломеная голова! Мне надоело везти за собой телегу, как
заправский осел. Я голоден, я устал и забери тебя Тартар, скажи, куда мы
едем?
- Куда мы едем. Ты ворчишь как дряхлая шлюха, давно позабывшая мужской
жезл. Я тоже хочу жрать и тоже устал. А повозку тащить тебе. Уж очень ты
похож на осла. Кто тебя просил смеятся над тем, что Филипп отдал Ирадиаду в
жены своеому брату. Кто тебя за язык тянул обсуждать при Архелае дележь
Палестины. Не нашего этого ума дело. Теперь в Самаррию, Батанию, Идумею,
Трахонитиду и Галанитиду нам путь закрыт. Осталась Галилея. В Пирею не
пойдем, глушь, какую я не видал, и видеть не хочу. Но смотри мне. Не ссорься
с Иродом. Молчание - золото. Так говорил Гомер.
- Так Гомер не говорил.
- Какая разница? Гомер, Лукиан или Вергилий. Я всех их знал, и каждый
наровил ляпнуть что нибудь подобное.
- Хватит врать Соломеная голова, или как мне теперь называть?
- Я еще не выбрал себе имя. Зови, как хочешь. Вот ты Гес. Гесом родился
Гесом и помрешь. Всю жизнь "гес" как назвали. Оно ничего нэ значит. Я меняю
имя, когда мне того захочется, взависимости от того, кто я.
Но я тоже меняю имена.
- Это когда скрываешься от властей или на сцене под маской шута. Я же
тот за кого себя выдаю. Сказал "я", значит зто я. Пока называй Соломенной
Головой. Сегодня у меня такое ностроение пустое.
В трактире.
Послушай Гес.
- Я ем.
- Нет. Ты послушай. Еду, ты съешь, что будешь, есть потом. Есть
возможность заработать. Оглянись вокруг.
- Ну и что трактир. Столы...
- Смотри на людей.
- Люди. Евреи. Хотя нет. Вон сидит римский легат и ест чечевицу. Все.
Нет, не все. Да здесь евреи, но я узнал, что они спят и видят, что
придет мессия. На этом можно заработать. У нас товар у них деньги. А у
евреев знаешь сколько денег. Они все вместе богаче самого Тиберия, да живет
он вечно. По этому он и не отпускает этот высохший кусок верблюжьего навоза.
Здесь ничего не растет. Но бегают кучерявые овечки с полными мошнами.
- Где мы им возьмем товар? Тоесть спасителя.
- Им будешь ты.
- Ты сдурел.
- Нет. Кто из нас еврей? Ты или я?
- По моему никто.
- Что я слышу. Кто ж была твоя мать Мария?
- Ну да она из этих мест. Но отец мой Пантер был римлянином.
- Неважно. Евреи не любят Рим. Про папу лучше не вспоминать. Ты будешь
сыном бога.
- Гхмх.
Сыном бога и одновременно сыном плотника, какого нибудь Иосифа.
- Это как?
- Самое распростроненое имя и профессия. Не надо объяснять. Люди боятся
того, чего не понимают, это и притягивает их. Состряпаем такую легенду,
пальчики оближешь. Правда надо будет подкупить пару здешних людишек. Но за
то, после мы загребем деньги лопатой. Я пишу тебе тексты, мои сценарии. Ты
играешь. Ты актер одного театра под своим именем. Кончится бедная жизнь
комедиантов. Я натяну этот город, не будь я Приапом! Вперед!
После раздачи вина, пирожков, рыбы, хлеба и слонов.
.
- Ты не представляешь себе, какие они трудные.
- Успокойся Гес.
- Я 3 раза зачитывал им ту проповедь, но они только жрали и не слушали.
- Оставь. Так всегда. Тебе ж не было противно, когда мы играли на
пирушках Рима. Там также ели, пили, сношались, а мы потели.
- Там были бани, здесь они пришли увидеть бога и чавкали. - Они всегда
чавкают своими богами.
- Ладно, хрен с ними. Говори Иоан Предтеча, что дальше ты написал мне.
- Теперь я буду не только писать, но и записывать, что с тобой
произойдет. Сколько раз тебя будут бить. Потом потомки поправят. Да, меня
теперь зовут Иудой. Тому, кто называл себя "предтеча", отрубили голову.
-
В тюрьме.
- Есть новость, Пилат не хочет, да и не может тебя казнить. Люций
Вителий прислал Марула. Теперь полетят головы.
- Начхать. Со мной что.
- Я говорил с Иосифом.
- С моим папой?
- С богом?
- Не с тем что?
- Нет из рода Иуды?
- Из твоего?
- Прекрати. Вообщем первосвященник согласен. Кстати вас трое.
- Кого трое?
- Ну, папа, ты и этот, святой дух. И вы все вместе одно целое. Побольше
непонятного. Да не растраивайся, тебя распнут. Я уже договорился.
На кресте.
- Иуда! Долго мне здесь висеть?
- Я теперь не Иуда. Я Гай Кассий.
- Мы теперь богаты, Гай?
- Я богат, Йесу.
- Я?
- Ты веси. Я напишу, что ты воскрес. И благодари меня! Таковы законы
шоу-бизнеса.
ВЕРМИФОБИЯ.
Тараканы. Тараканы. Да. Они везде. Их много. Они преследуют меня всю
жизнь. Детство провел в комуналке. В маленькой комнате с матерью и сестрой.
Тараканы были повсюду. Они похозяйски бегали по квартире, по ночам
забирались в наши кровати. Мы нахоили из везде, в шкафу, на одежде, и что
самое ужасное для детей, на своих игрушках.
Взрослым я смог выбратся из многокомнатного ада.
Наконец то поселился на отдельной жилплощади. Там была идеальная
чистота, которую поддерживал с помощью всех современных химических средств.
Ежедневно драил, вылизывал милиметр за милиметром свое жилище. Грязь пыль, а
тем более крошки были невозможны. Но и там эти бестии меня достали. Через
столько лет нашли мой след и вновь, как в детстве стали преследовать. Нет, я
не хотел сдаватся. Призвав всех святых и инсектициды себе в помощь взялся за
войну с рыжими тварями. Казалось победа близка. Но! Однажды ночью я
проснулся оттого, что услышал сквозь сон мягкое шипение, шепот или шорох.
Открыв глаза понял, что- то не так. Кто - то держал меня за нос. В ушах
стоял звук. Некто смотрел на меня! Протянул руку; включая лампу мой палец
наткнулся на что - то. Я надавил. Так как это прекрывало собой кнопку
выключателя, то раздавил нечто жирное, скользкое. Тараканы! Испуг прояснил
слабое после сна зрение. Я увидел рыжие усы. Таракан смотрел прямо в глаза.
Он нагло сидел у меня на носу. Он был огромен. Я закричал. Ударил себя по
лицу, вскочил с постели. О, зря это сделал. Мои голые пятки впечатались в
хитиновое панцири. С криком переходящим в. визг включил остальной свет.
Никогда так не орал, мне было удивительно, что на такое способен. Я визжал,
стонал как девчонка, теряющая свое детство. Тараканы были везде, они
заполонили дом. Я не выдержал этого зрелища, что - то сорвалось во мне.
Схватив молоток, начал рушить. Превращая квартиру в бойню. Бойню для
насекомых, бойню для своего крова. Но тот самый, что разбудил меня, я
приметил его, он отличался невероятными размерами, все время ускользал.
Когда мой уют превратился в хлам. Когда вся мебель была разрушена в куски. Я
увидел, что принес себе больше убытку, чем тараканьему сообществу. И та
"главная" тварь убегала через воздухоотвод к соседям. Этого нельзя
оставлять. Бежав в коридору, стал звонить, кричать, долбится в соседские
двери. Отворили. Я увидел огромного, рыжего, волосатого татарина, с
огромными рыжими усами. Попытался войти. Меня не пустили. Я понял: они
заодно. Этот рыжий и тараканы, одна семейка. Я ударил его прямо в лоб
молотком. И бил до тех пор, пока голова не превратилась в фарш из мяса
мозгов и костей. Потом, кажется, были санитары или милиция. Смутно помню -
все как в тумане. Разошлись по братски я - в больницу, и они в больницу.
Теперь я здесь. Надеюсь, меня не достанут. Здесь стены, нет окон, странный
свет и паролон. На мне смирительная рубашка. Надавно проснулся после того,
как вкололи какую то дрянь. Мозги проясняются. Дальнейшие мои действия -
ждать. Хотя, я всегда был подозрителен. Эти докторишки с НИМИ заодно. У
одного из санитаров отвратительные рыжеволосатые руки и сестра, что делала
укол, была рыженькой. Хотя нет, волосы каштановые. Нет. Нет. Они все заодно.
Да! Да, я понял.
Пока думал, маленькая точка, что принял за соринку, переместилась. ОНИ.
Боже! Нет. Черт! Дьявол! Они и здесь меня достали. Из поролона лезли
насекомые. Тараканы. А А"А А !!! Они подбираются ко мне. Я забился в угол и
кричал. Я ничего не мог сделать. Только чувствовать, как рыжая лавина
захлестывает меня. А А А А !!! Они забиваются мне в уши, заползают в нос, в
рот. Я последний раз широко открыл глаза, чтоб увидеть тараканьего гиганта,
что смотрел на меня.
Я умер.... Доктор шел по корридору. Сегодня его смена, и он должен
осмотреть вновь прибывших. Оставался последний, что находился в спецбоксе.
Он подошел к окошку изолятора. Пациент лежал, скорчившись в углу.
- Что давали? - обратился врач к сопровождавшему санитару.
- Таразин тройную дозу.
- Вы его не того?
- Неа, еле взяло.
- Дайка, я его осмотрю. Открой дверь.
- Он буйный. Уже двоих замочил, трое в больнице.
- А ты подстрахуешь.
Доктор вошел в комнату обитую поролоном. Приблизился к больному. Без
движениЯ. Он прикоснулся к затылку, потом туда где бьётся сонная артерия,
когда в человеке есть жизнь. В теле жизни не было.
- По-моему, вы все же переборщили. Мертв. А ладно. Спишем на
недостаточность. Сердечную.
Он повернулся и собирался уходить, когда заметил краем глаза как некая
точка отделилась от ноздри покойного и быстро исчезла в противоположном
углу.
- Да и это. Продезинфецируйте здесь. Здесь тараканы.
СУД ЗВЕРЕЙ.
"Он уличается в нарушение закона "не убий". В свое оправдание он
ссылается на закон своей природы. Вердикт суда: Смерть!
М.Твен "В суде зверей".
Это был чудесный, солнечный день. Радость пришла в их сердца. Наконец
то зло будет наказанно. Свобода-равенство-братство. Справедливость должна
восторжествовать. Будет суд. И суд был. Они собрались на поляне посреди
леса. Их было много. Первым взял слово шакал, главный обвинитель:
- Господин судья, выносите приговор, вина доказана.
Осел: - Как я понимаю, засидания еще не было. Надо посидеть,
поговорить, послушать свидетелей, защитника, подсудимого.
Шакал: - Вот этого лучше не надо.
Голос подала свинья: - Неправильно это. Как правозащитница, ответСВИНно
заявляю, все должно быть подемократически. Вот определим регламент,
проголосуем, изъявим стой выбор, и поступим подемократически. Только так, не
по другому. Все-остальное фашизм, шовинизм и провокация. Даешь свободу,
гласность и демократию дорогие тов.. простите господа!
Судья: - А что, выборов еще не было?
Обвинитель: - Зачем нам они? Мы уже выбор сделали. При других
альтернативых кандидатах мы выбрали вас, как ум, честь и совесть нашей
эпохи. Остальные отсутствовали по причине, - обвинитель поковырялся меж
желтых клыков, доставая застрявшую косточку, - так сказать отсутствия.
Правильно я говорю?
- Бе бе бе бе безусловно - согласились бараны.
- Ну, раз все нормы демократического строя соблюдены, я продолжаю.
- Осел надел мантию. - Обвиняемый по причине преклонного возраста не
может исполнять роль санитара леса.
Макак советник: - Про преклонный возраст того, не надо. Они не поймут,
народ, массы.
Ш.: - Мы им на пальцах объясним, что к чему. Их пальцах. Они поймут.
После второго, все понимают. Продолжайте Господин судья.
Опять подала голос свинья: - Неправильно это! Нужна защита. Где
адвокат? Надо выслушать обе стороны.
М: - Вот ты и будешь его защищать.
Св: - Нет, не буду. Быть правозащитницойу не значит защищать. Тем более
он кровавый убийца. Убить его. Экстремист. Пусть лучше мышь его
поадвокатируе. Она тоже серая.
Мышь, что - то запикала, забегала. Обвинитель придавил ее когтем: - Ты
теперь, адвокат. Хочешь этого или нет. Сиди не вякай. Пикнешь, когда я
скажу. А пока тихо' мне.
Макак: - Тише вы, не кричите. Не то массы не поймут. Шк: - Да ну их.
Обвинение берет слово. Вызывается свидетель для дачи показаний.
На поляну выходит овца.
Шк: - Узнаете преступника?
Овца: - Да, узнаю.
Шк: - При каких обстоятельствах ты встречалалась с убийцей?
Ов: - Он пришел в наш дом и забрал старого папу. А до этого приходил,
чтоб увести моего сыночка. Сына тогда болел.
Шк:- Вы любили своих родственников, и жалеете о их потери?
Ов: - Да очень. На сына я получала больше корма, а на отца нам
докладывали сена в овчарню. Теперь этого нёт. Мне очень жаль.
Шк: - Все, свободна. Вина подсудимого доказана.
Св:- Почему адвокат не высказывает свое мнение? Не правильно это.
Ос.: - Почему ты не высказываешь свое мнение? Шакал сильней впился
когтем.
Мышь: - Пи... Судья: - Мение высказанно. Суд удоляется на совещание.
Подозвав ближе советника и правозащитницу к себе:
- Какой ваш приговор? Все: - Конечно смерть.
Осел: - А, кто совершит казнь?
Макак и свинья кивнули на шакала:
- Он среди нас он один кто имеет клыки и может убить. Обвинитель: -
Нет, мои клыки сдирают только подгнившую плоть с трупов. Он хоть стар и
слаб, но справится с 10, таких как я.
Советник: - ВОт что мы сделаем. Покараем его смертным приговором, но
введем мараторий на казни. Тем самым спасем себя. Он стар и сам умрет
осужденным преступником.
Набравшись радостью и гордостью, осел собрался обьявить: - Суд
постановил...
Близился вечер. Солнце прекратило припекать, духота ушла. Появилась
прохлада, полуденный сон спал.
Волк встал. Потянулся. Дремота и слабость исчезла. Остался голод. Он
оглянулся
КРИТИКА.
- Ну, как тебе?
- Нормально.
Давай честно.
- Так нормально.
- Что значит нормально? Давай честно без всяких там "нормально".
Если честно. Ты не обидишься?
- НеТ. Ну давай.
- Херня какая то.
- Че?
- Ни че. Сам хотел честно. Херня какая то.
- Почему?
- Смысла нет. Один мочит другого и все. Без смысла. Где смысл? Не
понятно.
- Дык я..
Ты сам хотел честно. Без обидняков. Не дуйся. Кому это интересно.
Должна быть связка, мысль. У тебя ее нет. Убийство и все, бессмыслица.
- Ну я...
- Ладно ты. Не бери близко к сердцу.
Ночь.
Тук-Тук.
Свозь сон.
Что - то тревожное. Пришлось проснуться.
Блять, кто здесь?
Я.
- Ну ты даешь. В З часа ночи.
- Я тут подумал.
- Давай утром, спать хочу. И на хера тебе топор?
- Я тут подумал. Ты говорил о смысле. И, правда, его нет. А не надо
никакого смысла.
И НАНЕС УДАР!!!??
СНЫ ЧИКОТИЛЛО.
Явь.
Он проснулся. И не знал день ли ночь, утро или вечер. Было темно. На
окнах жалюзи. Или он просто забыл открыть глаза. Было темно.
СОН.
Он шел по поверхности, по серому ничто. Вокруг было серое ничто. Он был
серым ничто. Он шел. Когда ему хотелось сношаться, он ложился лицом в низ,
закрывал глаза и слушал, как кто - то кричит. Когда он вставал, то все его
тело было в крови. Он шел. Когда ему хотелось есть, он ложился, вставал,
пресытевшись, и видел кровь на своих руках. Он шел.
ЯВЬ.
Он не мог поднять ни руку, ни ногу. Он перестал чувствовать свои
конечности. Веки так отяжелеле, что не могли разлепить гнойные щели глаз.
Темно. Он даже не мог слышать. Сера заполнила ушные раковины, образовался
тромб. Тишина.
Сон.
В темноте кто то кричал. Он бежал на крик Спотыкался обо что - то. И не
мог понять, кто это был. Но знал это тот кто кричал. Он видел, где - то
свет. Ему о нем говорили. Кто?
Явь.
Ему нравилось думать. Он мог повторять в голове слова-мысли.
"Сон-н-н-н-н-н"- ему нравилось думать это слово. Сон.
Он, почувствовал прикосновение режучего предмета. Или предметов. Их
было много. Когти? Когти не режут, а рвут и колят. Он понимал, что режет он
или его. Явь.
Спросили: - Ты хочешь умереть?
Он молчал.
Тогда повторили: - Ты хочешь умереть?
Он хотел ответить, но череп увяз в подушку. Тогда попытался напрячь
пересохший язык. Дотронулся одеревеневшей мышцей до спрессованных безмолвием
губ и чуть приаоткрыл их.
- Да-а-а-а-а-а...- выдохнул он. И услышал, как с этим дыханием уходит
его жизнь. - Да-а-а-а-а-а... - жизнь уходила глотком воздуха. И только в
последний миг он вспомнил, что должен был сказать "нет".
ДОГОВОР.
- Эй! Ты меня обманул.
- В смысле?
- Что значит "всмысле"?
- В смысле обманул, объебал.
- Не матерись.
- Мать твою, не указывай что мне делать!
- Ага, если б я тебе не указывал, чтобы ты наделал.
- Нет, ты меня обманул.
- В чем?
- Во всем. Ты же обещал мне.
- Что обещал?
- Обещал что, сделаешь, что попрошу.
- Какой хитрый.
- Но я же выполнил свою часть договора
- И выполню свою.
- Ну, так как же?
- Ха, я тут причем?
- Как причем ты, же обещал.
- Какой ты нудливый. Обещал не, обещал, мне без разницы.
- А аааа!
- Не ори.
- Ты обманщик, лукавый.
- Как догодался.
- А договор?
- Ты надоел.
Боже, что мне теперь делать?
- Смотри, кого вспомнил. Он далече, а я здесь.
- Да, да? Боже, боже. Он поможет мне.
- И не надейся теперь ты мой. Ему до тебя с большой колокольни.
- Ты меня предал!
- Ну, ты меня достал. 3апомни "предал" глагол своего рода. Предать
можно своих. А ты кто? Ты никто. Так моя забава, говорящая обезьяна на
поводке, букашка под моим ногтем.
- Ааааааа!
- Уй. Давай без истерики. Не люблю. Был тут один до тебя. Псих,
истерик. Все прыгал, плевался, бормотал какие то заклинания. Водой вонючей
поливал, под нос кресты, амулеты совал. Что толку. Люди выдумали колдовство,
когда им нечем было занятся в пещерах. Он уже был в моей власти. Экзорцизм
не помог.
Свят, свят.
- Как ты мне надоел. Кончай ныть. Собирайся пошли.
- Куда?
- Как куда? Куда договаривались. Ты выполнил свою часть, я выполню
свою.
Но ты же меня обманул.
- Опять принялся за старое. Никто тебя обманывать не пытался. Вот
дословно текст нашего договора: "Ты как работник такого то роддома
отправляешь на тот свет, тобишь ко мне - младенцев родившихся с такого то по
такое времени. Я же - обязуюсь обеспечить тебя вечной жизнью. Ну вот. Ты
выполнил свое условие, я выполняю свое.Пошли.
- Куда?
- Все таки трудно с тобой. Ко мне конечно.
- В смысле?
- Без смысла. Где же ты еще можешь получить вечную жизнь и полностью
осознать ее. В ад. Где боль и скорбь. Где кара и страдание. Пошли.
- Боже нет.
- Ты бога не тронь. Он тут непричем. А то вы любите совать нос не в
свое дело. Наш с ним спор не ваша забота. И по поводу вас у нас с ним
разграничение полномочий. Переступил черту, попал к Черту, все сказанно. Ты
мой на вечно. Ты ведь этого хотел. А?
- Аааааааааааааааааааа!!!!!!!..........
ВСПОМИНАЯ МИННЕСОТУ.
Следи, как вступаешь в дом божий идя. Подойти, чтобы слушать, лучше,
чем жертвы приносить с глупцами. Ибо сами незная творят они зло". Книга
ЭКЛЕССЕАСТА. Гл.5 Ст.1
Хохот перешел в кашель: - Блять.
Давило и не хватало воздуха. Судорожные вдох выдох.
Отхаркнулось. Красный сгусток на белом капоте машины. Всегда ненавидел
иномарки. Полегчало, перевел дыхание.
Сердце билось, как бешеный шаман по тамтаму. По барабану.
Не долго осталось. Скоро я начну выплевывать свои легкие. На хрена попу
машина? Снежнобелый "фольксваген". Ненавижу!
Я стоял у храма чужого и чуждого мне бога. Это он во всем виноват.
Недавно прочитал в их книгах, что все делается по его воле. Это по его воле
я беспомощен и низок в своей болезни. Пот. Чувствовал себя грязным, хотя
успел принять душ, перед тем как прийти в этот храм, белый как средство
передвижения попина. Роскошь. Постоянная кабалла остаточности достатка.
Белый, белый : цвет света смерти. Хуйня. Не верю я во все эти
предопределения. Просто так надо. Установил "игрушку" под днище, включил
таймер. Затиколо.
Вошел в цевковь. Время успею. Прошелся по залу, подошел к киоску. Боги.
Как их у вас много, по разной цене, на выбор. Пряничный храм, цветочные
лики. Ввернул глушитель в ствол. Ббабахх! ХА! Сначало служку за алтарем,
затем старушку, продавщицу икон, свечей и жидкой святости. Кого то еще, и
еще. Тишина. На шелест опавших тел вбежал поп. Оторвал его от ужина. Из
раскрытой пасти непрожеванная пища и сдавленный стон. ХА! Ему нечего
сказать. Скажу я :
- Отче, это не ваша машина у входа? Удивленное и непонимающее: - Что?
ВЗРЫВ!!!!!!!!!!!!!!!!
- Она вам больше не понадобится.
Я снял рюкзак с плеча. Вынул скотч из кармана. Залепил "отцу" рот.
Связал его руки. Принес оставленные у входа канистры с бензином. Облил туши
прихожан, служителя культа. На второй "игрушке" установил посекундный отчет.
Скоро.
Знаешь, попин. В этом есть нечто первородное в споре с богом. Он
творит, я наоборот. "Глаза попа. Слезливые и испуганные. Разве он не любит
своего бога? Разве не хочет предстать пред ним пораньше"...
Я лезвием ножа вскрыл ему горло. Несильно. Так чтоб кровь заполнила
горло. (Отчасти месть). Я сидел и смотрел, как жизнь уходит из тела моей
жертвы жатвы. " И АЗЪ ВОЗДАМ". И за пару мгновений до конца отчета, за пару
секунд как
попин умрет, я приставил дуло к своему вмску и сказал:
- Ты так умеешь, поп?
Пуск. Спусковой крючок. Свет Тьма. И покой вошел в мое сердце
СВОБОДЕН!!!!!!!!!!!!
DIECIDE.
- Я бог. Нет, нет, возможно, ты мне не поверишь. Ты будешь смеятся, но
это так. Я бог. " Боже как болит голова".
Причем самый обыкновенный. Ты мне не веришь. Вот смотри, я знаю, о чем
ты думаешь.
Голос принадлежал юнцу с чуть длинноватыми по моей мерке волосами и
серьгой в ухе. "Педик? Боже как болит голова".
Ты сейчас упоминаешь мое имя всуе, и сетуешь на похмелье. Но я тут
причем?! Не надо было вчера надираться.
Очень догадлив.- "Он начинал мне надоедать" - Не трудно догадатся. Если
хочешь выпить за мой счет. На.. Я протянул ему стольник.
- Нет, ты непонял. Почему - то у вас людей всегда, когда стоит вопрос о
боге заходит речь, о деньгах. Деньги это то, за что вы покупаете друг друга.
- Ага. Если не хочешь пить, вали отсюда.
- Я не уйду. Ты меня сам позвал. Разве я тут сижу на протяжение часа и
призываю всех святых.
- Не твое дело.
- Мое. Ведь ты меня создал.
- Что за чушь на.
Ха. Да ты ничего не знаешь. Вот ты своими мозгами можешь управлять
только на 5%. Ты уверен, что на остальных 95 не происходит чего - то такого,
о чем даже не догадываешься. Вот в этих "95" зыключено то, во что
человеческий люд верит. Вы творили себе богов , сами того не сознавая. Ваш
рай, ад, чистилище или валгала - ирье действительно существуют. Ка
действителен сон. Я поперхнулся пивом.
"Бог" продолжал: - Вы грезите, порождаете иллюзии. Чем больше в них,
верите, тем более они реальны. Все боги, все миры, что насоздовали люди
реальны.
- Все, все? - "Вот шиз".
- Да все. И чем больше людей верит в них, тем они сильней. Этим
объясняются ваши "святые" войны. Банальный поредел сфер влияния. Богам нужны
те, кто будет прегибать колени. Что как не войны дают пищу для веры.
- Как же ты? Ты говоришь, как с тобой?
- Я бог. Хоть это и странно звучит. Только бог без имени. Так легче. Я
то, что люди хотят во мне видеть. Я тот, во что люди хотят верить. В вашем
летоисчосление поменял столько имен, что сам в них запутался. Когда вы меня
ловите, то распинаете, вешаете, сжигаете, вообщем веселитесь как можите. А я
что, я терплю. Меняю облик, имяи взваливаю вновь на себя вашу потребность
видеть бога.
- Слушай, малый, ты либо точно псих, либо с моей головой беда. Ты типа
бог, а я его избранник. Делать мне больше нечего. Сижу в этой жопляндии, в
самом дерьмовом городе, в дерьмовой забегаловке, в это дерьмовое время и тут
бац..
БАЦ! Бармен выронил шейкер. Это как удар молотом по распухшей от чуши
голове.
- Эй, тише там. Продолжаю, является по мою душу некто. Патлатое, с
серьгой в ухе, пьет МОЕ пиво, вешает лапшу и хочет, чтоб я этому новерил.
Иди на хер!
- Постой. Я не хочу, чтоб ты в меня верил. Мне хватает веры других.
Просто как ты выразился сейчас, в это дерьмовое время ты был единственный
кто искренне возопил. Пусть даже с похмелья.
Мне не хотелось его отпускать прото так.
Может, просто выйдем?
Вышли. В холодный мрак улицы. В темноту города. В непонятную мне ночь.
Мы шли, с каким то остервенением пока я не понял. Пора! Толкнул его в
черноту проема меж домами. И нанес первый удар. Бил точно. Сильно, точно.
Методично отбивая внутренности, как учили. Знал поверхностных следов, но
будет. Только органы рвались от хлестких выпадов. Он упал. Я бил до тех пор,
пока он не потелял сознание. Тогда крутанул его голову. Шейные позвонки
хрустнули. Я достал заточку. Отобранную у шпаны на прошлой неделе, в стычке,
когда они думали, что четверо против одного это победа. Ха. Ублюдки, не
знали на кого нарвались. Как они хрипели на асфальте. Я получил
удовольствие, топча им лица, разбивая рожи, ломая носы. Мне было хорошо. Как
сейчас. Только этот юнец не хрипел, не стонал, не просил помощи. Молча
принимал удары. Закрыв глаза. Ни слова. Пусть. Мне все равно. Так легче.
Никто не вызовит миппицию. Когда не надо, она всегда тут как тут. Я то знаю.
Сам там работал пока не ушел. Или меня не ушли. Я вытащил заточку и воткнул
в тело, в мертвое тело. Прямо в сердце. Вскрытия не будет. Кому нужен какой
то малый с "железом" в глуди. Без документов и денег. О чем этот юродивый
думал? Как его хотя бы зовут?
Я отрехнул брюки. И пошел. Подальше. Я был трезв и доволен собой.
Похмелье прошло. Сделанно. Все. Дом, спать.
Утро. Звонок.
- Ну, кто? В - Я посмотрел нз часы. - В 8 утра. Звонок. Приподнял
голову с подушки и тут же упал под тяжестью утра.
Звонок. "Бля." Надо было включить" автоответчик".Поднимаю трубку: -
Алло, да?
- Ты не поверишь, но это я.
- Кто "я"?
- Бог.
Я!
ЗЛАЯ ГЛУПОСТЬ.
(похоронки).