Аннотация: Как всегда, о жизни и немного о любви :))).
ПРЫНЦЕССА ( НЕСУШКИНО СЧАСТЬЕ )
Она шла от остановки автобуса и была настолько на себя непохожа, что мы её узнали не сразу, продолжали болтать...
Мы - это я, Мира Бутримович и Светка Теплякова. Бывшие одноклассницы, бывшие заклятые подруги, два последних школьных года соперничавшие между собой во всём и забывшие о соперничестве почти сразу после получения аттестата зрелости. Но до того... Внешняя привлекательность, модные шмотки, внимание мальчиков, начитанность, особые манеры, социальный статус родителей, связи и знакомства - вот поля наших ожесточённых битв, хитроумных интриг и длительных шахматных партий. О, каким наслаждением казалось прийти в школу в новых сапогах последнего хрипа моды или вечером во дворе поразить соперниц итальянскими вельветовыми джинсами. Делаешь вид, будто это самое обычное дело, никакого подвига в очередях родители не совершали, не давали товароведам и продавцам взяток, не упрашивали за "ради бога" знакомых, а так... сносила ты старые портки, и маман сходила в ближайшую "Берёзку", потратила малую толику чеков на портки новые. Хотелось бы, конечно, нормальные американские джинсы, - они практичнее, - да в "Берёзке" только "Италию" давали, увы... Рассуждаешь небрежно, сама ловишь любой знак восхищения или зависти - взгляд, вздох, подрагивание губ, ненатуральность улыбки. А мальчики? Было у нас несколько совершенно выдающихся представителей мужеска пола среди ровесников. Рост, ширина плеч, обаяние, широкий кругозор, многочисленные умения, кажущаяся независимость и хорошо подвешенный язык. Сразу готовы на обложку журнала или на экран телевизора.
Наибольшее впечатление производил Борька Швецов. Сила его обаяния представлялась безграничной. Одной улыбки в новом обществе ему за глаза хватало для завоевания любви или, по крайней мере, долгой симпатии едва знакомых людей. Считалось дурным тоном называть его по-простецки - Борька. Близкий круг использовал американизированный вариант - Барри. Остальные с придыханием говорили - Боря. За Швецова по всему микрорайону гремели нешуточные бои и жестокие диверсии с разрушительными последствиями. Борька снисходительно наблюдал за боями издалека. Предпочитал поддерживать солидную дистанцию между собой и простыми смертными. Ни у одной девушки нашей школы не имелось серьёзного шанса надолго завладеть его вниманием. То ли он был непостоянен в своих чувствах, то ли пытался реализовать на практике идеи справедливости и равенства, то есть на каждую девушку затрачивал приблизительно одинаковое количество времени - две недели. Две недели ухаживал за одной, две - за другой, две - за третьей и так далее. К покинутым им девушкам он не возвращался. Мне его поведение напоминало дегустацию. Представлялся длинный стол, сервированный разнообразными яствами, вдоль которого неторопливо перемещался Борька, брал с очередного блюда небольшой кусочек, со знанием дела разжёвывал, замирал, оценивая послевкусие и, отпив глоток минералки, делал шаг к блюду следующему. При том все яства нравились ему одинаково, никакому предпочтения не отдавал. Лично я в вышеупомянутой борьбе за дегустатора участвовала исключительно союзником то одной претендентки, то другой. Сам приз интересовал меня лишь с научно-познавательной стороны. Любопытный экземпляр, ни на кого не похожий. Полагаю, из огромной толпы поклонниц хорошо, если две или три любили его по-настоящему. Просто на Борьку сложилась устойчивая мода.
Мира Бутримович следовала этой моде весело, с неизменным удовольствием, изобретая различные по степени сложности и психологической обоснованности интриги. Ей был интересен сам процесс, позволяющий оттачивать специфические умения и навыки в борьбе с соперницами. Собственно соперницы её не раздражали. Она относилась к ним снисходительно и, строя козни у них за спиной, умудрялась находиться почти со всеми в прекрасных отношениях. Как только кто-то из соперниц сходил с дистанции, Мира переставала растрачивать на аутсайдершу свой несравненный талант прожжённой интриганки и уже общалась с ней, как и до соперничества, весело, по-доброму.
Светку Теплякову создатель скроил на иной манер. Она пришла в наш мир с идеей получить для себя всё самое лучшее, что способна предложить жизнь. Природа наделила Теплякову спортивной злостью, брезгливым отношением к подавляющему большинству людей, которое она до поры, до времени тщательно скрывала, и примитивной хитростью в сочетании с некоторой ограниченностью взглядов. Светка участвовала в борьбе за Швецова из чисто спортивного азарта, из заложенного в ней постулата о получении всего лучшего, пусть даже в суровой борьбе. Если на данный момент Швецов - лучшее, то, хоть он ей в действительности и не шибко нравится, она должна его получить.
Я в те дни болталась в лагере ещё одной участницы "боёв без правил", новенькой, пришедшей в сентябре и принятой в нашем классе равнодушно и грубовато, страдающей от одиночества, но потихонечку вербующей сторонников. Звали новенькую Лилей Нефёдовой. Что Лиля - тот ещё фрукт, я разобралась много позднее, а осенью десятого класса мне было её по-человечески жаль. Весь сентябрь она шла к школе в пёстрой, шумной толпе совершенно одна. Это её одиночество буквально било по глазам. От него веяло чем-то обидным, несправедливым. В полном одиночестве, окружавшем её словно кокон, она присутствовала на уроках, субботниках, классных часах. Наверное, и бойкот не столь страшен, как тот вакуум, в котором она оказалась, перейдя в нашу школу. К ней не подходили, не заговаривали, с ней целый месяц никто не спешил знакомиться. Никому не интересный человек. Она же, имея некоторую гордость, не думала первой набиваться на знакомство, заводить разговор по собственной инициативе и подобострастно заглядывать в лица одноклассников - вдруг заинтересуются ненароком? Да, чего у Нефёдовой нельзя было отнять, так это упрямства и умения "держать удар". Но мне казалось, в глубине души она сильно страдает.
Обычно утром, стоя на школьном крыльце, я видела её, тоскливо шагающую в толпе других учеников, совсем одну, и сердце моё переполнялось жалостью. Я мысленно изобретала способы ненароком, естественным образом познакомиться с ней, и не заметила, когда именно рядом с Лилей появилась наша "прынцесса". Однако, в октябре в школу Нефёдова шла уже не одна. Шла вместе с "прынцессой" и оживлённо разговаривала.
"Прынцесса", то есть Танька Королёва, успела помочь человеку раньше, что сильно меня задело. Подумаешь, самая умная. Если Нефёдова думает, будто через Таньку ей удастся акклиматизироваться в классе, то она вскоре сильно разочаруется. У Королёвой особый статус. Находиться подле неё вредно и опасно.
Королёву ещё в начальной школе дразнили королевой, заменяя в фамилии букву "ё" на "е". Дразнили с обидными, презрительными интонациями. Танька шипела, огрызалась, порой глаза её наливались прозрачной влагой. Но в четвёртом классе, после летних каникул, Королёва вдруг встала на дыбы. Наверное, летом она сильно изменилась, и терпеть издевательства больше не желала.
- Эй, королева, - крикнул ей страшно вредный от природы Вовка Карташов. - Хвост налево!
- Твой хвост? - прищурившись, едко уточнила Танька. Вовка опешил от её наглости. За него, временно впавшего в ступор, заступился тогдашний лучший его друг Сашка Кочергин.
- Что, королева, в морду захотела?
- В твою? - невинно спросила Танька. - Даже не знаю. У тебя, конечно, морда не самая симпатичная на свете, но... если по ней ударить, она ведь ещё хуже станет, правда?
- Чево-о-о? - растерялся Сашка.
- И вот ещё что, Кочергин, - Танька вздёрнула нос, посмотрела на мальчишек сверху вниз и в переносном, и в прямом смысле, поскольку в четвёртом классе ещё была на голову выше обоих. - Не совсем правильно называть меня королевой. Вот вырасту и стану королевой. Настоящей. А пока разрешаю дразнить принцессой. Так и быть, уговорили.
Она покровительственно похлопала по плечу лишившегося дара речи Кочергина и гордо удалилась.
- Ну, ты! - ожил через пару секунд Сашка, крикнул вдогонку, - Чувырла! Прынцесса! Видали мы таких... в гробу, в белых тапочках.
С тех пор Королёву за глаза все звали "наша прынцесса". В глаза обзывать не решались. Карташов попробовал один раз. Сразу же маленький острый кулачок, стиснутый до белизны суставов, впечатался ему в нос. Вовка не стерпел. Завязалась потасовка. Их, ожесточённо дерущихся, еле растащили учителя. Вовка с Танькой тяжело дышали, щупали исцарапанные лица, наливающиеся в разных местах синяками. У обоих шла носом кровь. Боевая ничья.
- Встретимся, - подтвердила Танька. - Ты мне, конечно, крепко наваляешь, но и от меня весь в синяках уйдёшь. Спуску не дам, так и знай.
Карташов потом всем объяснял, мол, нет охоты с ненормальной связываться. Ну, если у Вовки охота пропала, то у остальных и подавно. Королёвой позволили делать любые глупости. Например, беспрепятственно защищать придурков и разных малохольных, на которых обычно вся школа отыгрывалась. Танька часто не скрывала своего мнения, говорила, что думала, нередко обижая ровесников. Она верила в сказки типа победы добра и справедливости, когда в это никто давно не верил. Открыто возмущалась лицемерием, обличала интриганство, жалела неудачников и помогала всем нуждающимся в помощи. Любые поручения учителей "прынцесса" выполняла добросовестно и остальных пыталась заставить следовать своему примеру. Очень неудобный человек. Училась Танька неплохо. Могла бы и лучше, но, по некоторой мечтательности натуры, иногда выпадала из реальной действительности когда на четверть часа, когда на несколько дней сразу. Если с ней поздоровались, а Танька не ответила, значит, в мире грёз кантуется. Стишки пописывала, картиночки порисовывала, несколько пьесок вроде "Собачьего вальса" на пианино бацала. Всего понемногу, короче. Моя маман авторитетно утверждала - Королёва не от мира сего. Думаю, Танька только местами не от мира сего была, а местами вполне твёрдо обеими ногами на земле стояла.
После восьмого класса стала наша "прынцесса" хорошеть не по дням, а по часам. То обычной серой куропаткой выглядела: голенастая, с крупными узловатыми коленями, тонкорукая, позвонки и рёбра через форменное платье пересчитать легче лёгкого. Много лет подряд носила она причёску под названием "конский хвост". Вечно у неё волосы из резинки выбивались, паклей на лицо падали, по шее водорослями на спину тянулись. Классная ругалась: "Королёва, волосы подбери". А к середине девятого класса, глядим, Карташов перед Танькой в струнку вытягивается, глазами ест. Когда совсем рядом с ней оказывается, бледнеет и молчит, словно сказать ему нечего. Что такое? Почему? Заболел Вовка наш? Нет, это Танька изменилась. Появился чуть ли не гитарный изгиб фигуры, коленки выровнялись, волосы в локоны завились, глаза двумя звёздами замерцали, над ними соболиными ровными дугами брови взлетели, у пухлых губ капризный рисунок наметился. Надо же, змею на груди пригрели, теперь развернётся Королёва с новых своих позиций, покажет нам, где раки зимуют. Готовились наши девчонки к упорной борьбе с "прынцессой". Чтоб место своё не забывала, чтоб и не помышляла на новое отношение претендовать, да чтоб на Борьку Швецова губы не раскатывала.
Однако Королёва нападать ни на кого не собиралась. Оборону вела в пределах необходимого. И всё удивлялась, чего от неё хотят, чего пристали? На Борьку не покушалась, в лидеры не лезла. Скоро выяснилось, далеко не все наши мальчишки столь же острым, как у Вовки Карташова, зрением обладали, не заметили происходящих в Таньке перемен. Подумали, подумали наиболее яркие представительницы двух девятых классов и вынесли решение оставить "прынцессу" в покое. Не буди лихо, пока спит тихо.
Лихо и спало мирно до середины выпускного класса. Разбудила его Лиля Нефёдова, ненамеренно, из лучших побуждений. Вдруг позвала школьную "элиту" к себе на день рождения.
Мы первоначально хотели проигнорировать приглашение. Кто такая эта Нефёдова? Нам до неё опускаться? Мира Бутримович сочувственно посматривала на Лилю. Идти к ней в гости не собиралась, но и прямо обижать не хотела. Нашла благовидный предлог для отказа. Спросила меня:
- А ты пойдёшь?
- Пойду, - поскучнела я. - Всё не так обидно человеку будет.
- Жалостливая ты наша. Не затоскуешь с ней тет-а-тет?
- Почему тет-а-тет? Мы на троих соображать будем. "Прынцесса" наша уж точно заявится.
- Ну и компанию ты себе выбрала на субботу, - хихикнула Мира. - А всё твоя любовь к халяве.
Пока мы обменивались дружескими "любезностями", к нам подлетела возмущённая Теплякова.
- Нет, девки, вы такую наглость видели? - она перевела дыхание и приглашающее кивнула ещё одной "светской львице" - Марине Цветковой. Цветкова изменила курс и присоединилась к нам.
- Ты о чём? - одновременно заинтересовались мы с Миррой.
- О Нефёдовой, наверное, - предположила Цветкова.
- О! Только не говорите мне о ней! - взвыла Светка. - Эта Нефёдова! Нет, представляете?! На день рождения имела наглость пригласить! Да кто она вообще такая?!! Что она о себе возомнила?!! Ладно, меня! Так она вконец охамела и позвала Швецова с Карташовым!
- И что? - полюбопытствовала спокойная, как танк, Цветкова.
- Что, что! - вспылила Светка. - Кто к ней пойдёт, к этой лахудре, к этой чухне неумытой? Я ей так и сказала. Заодно добавила, что о ней общество думает.
- Зря ты так, - уклончиво заметила Бутримович. - Некрасиво получилось. Вдруг потом жалеть придётся?
Жалеть Светке действительно пришлось. К немалому удивлению того общества, от имени которого Теплякова поразила Нефёдову пламенной филиппикой, Швецов с Карташовым, уже год не разлей водой друзья-приятели, выслушали лепет чухны неумытой благожелательно. Поинтересовались, кто ещё будет на празднестве. Потом переглянулись, помолчали и... милостиво согласились. Новость мгновенно облетела все этажи школы. Рейтинг Нефёдовой начал быстро подниматься. Вокруг Лили завертелись желающие получить приглашение. Лиля проницательно взглядывала, понимающе хмыкала и делала вид, что ну ничегошеньки не понимает, даже самых откровенных намёков. Она строго просчитала количество девчонок и парней, званных в гости, перекоса в соотношении инь и янь не хотела. Её хмыканье наводило на мысль, что она вовсе не так проста, как казалась прежде. Мы стали к ней присматриваться, с каждым днём пристальней. Занимательные наблюдения скапливались. Вот, к примеру, она отлично ладила с математикой, физикой и химией, но сумела скрыть это от одноклассников. Во-первых, зачем? А во-вторых, как ей это удалось? На первый вопрос находилось сразу несколько предполагаемых ответов. На второй - ни одного. Дружба её с "прынцессой" так же наводила на размышления. Нефёдова Таньку, оказывается, терпеть не могла. Однако не только терпела, она ещё и усиленно притворялась хорошей подругой. Прежде всего, перед Танькой притворялась. Опять вопрос возникал, зачем? Что ей было нужно от Королёвой? Нет, ну кое-какие предположения на сей счёт между нами высказывались, тем не менее, по выражению Бутримович, они смахивали на писанину по воде вилами.
Нефёдова имела глупость влюбиться в Швецова. Влюбилась страстно, отчаянно, без реальных шансов даже на пресловутые две недели, поскольку умом обладала лишь практическим, а внешностью зауряднейшей. То есть ни красотой, ни определённого рода интеллектом не отличалась. Довольно жалкая фигура. Следовательно, привлечь внимание Швецова ей было практически нечем. И всё же он принял приглашение. Отчего? Не из-за Нефёдовой ведь. Значит, из-за Таньки? Вполне вероятно. Допустим, Карташову одолжение делал. Услугу оказывал. Эх, зря девчонки от приглашения отказались. Сходили бы на день рождения к Лиле - своими глазами посмотреть, не упустить действительно важное.
Не знаю, как выкручивались Мира и Светка Теплякова, только на интригующую вечеринку они попали. И первый час испытывали некоторое разочарование. Фу-у-у, застолье обычное, салатики традиционные, ничего оригинального, модного. Квартирка у Нефёдовой так себе, мебелишка средняя, вообще весь интерьер - ширпотреб. Мира со Светкой дома к другому привыкли. Вот разве плакатик симпотненький. Не типографский, правда, от руки нарисован, зато впечатляет - классный хиппарь с гитарой на фоне языков пламени.
- Лиль, ты его мысленно увидела или с какой-нибудь фоты передрала?
А это и не Лилька, выяснилось, красками баловалась. Это Танька Королёва развлекалась на досуге. Новость номер один. К "прынцессе" сразу очередь выстроилась за аналогичными плакатиками. Танька всем обещала. Затем новость номер два - именинница на аккордеоне играет. Да лихо так. На слух любую мелодию почти моментально подберёт, заказывайте. Заказывали: советское, забугорное, давно забытое, наимоднейшее. Лилька жарила на своей гармошке так, что капли пота у неё на висках блестели. До тех пор мехи растягивала, пока Борька Швецов, вконец одуревший, не произнёс задумчиво:
- А не устроить ли нам танцы? Я бы размялся немного.
Все оживились, понятное дело. Стол отодвинули, стулья к стенке отправили, свет погасили. Создали обстановку лёгкого интима. Самое оно...
Со Швецовым или Карташовым ни одна из нас и разочек в обнимку, - под медленную музыку, - не потопталась. Борька с Вовкой приглашали только Нефёдову и Королёву. Поочереди. Остальные, мол, делайте, что хотите, нам дела нет, мы в нирване.
Реакция остальных оказалась прямо-таки жандармской: держать и не пущать! Рассвирепели наши гранд-дамы до натурального озверения. Двух лучших парней из-под носа уводят. И кто? Лахудры патентованные.
Кавалерами Борька с Вовкой и впрямь были завидными, каждый по-своему. Борька среднего роста блондин, со смешливыми серо-голубыми глазами, умница, интеллектуал, ходил на подготовительные курсы в МГИМО, обаятелен невообразимо. Вовка - черноволос, кудряв, глаза как черносливины, перспективный футболист - кандидат в юношескую сборную страны, ладный и весёлый. Простоват слегка и грубоват малость, зато душа щедрая. Эдаких парней Лильке с Танькой? Ни-ког-да!!!
Интриги сразу на дне рождения Нефёдовой сплетаться начали. В основном против Лили. А надо бы Таньку останавливать. Стоило видеть, как особенно Швецов обнимал её в танце. Тогда её Борька заметил и оценил? Не раньше? И Танька вдруг увидела Швецова иначе. Не сразу мы спохватились. Если бы не Карташов, могли совсем не заметить. Борька-то от привычной системы "две недели" напрочь отказался. Во-первых, перестал уделять внимание девушкам. Всем, кроме одной. Во-вторых, с этой одной он не встречался, не гулял с ней, не тянул к её формам свои очень умелые ручки. Говоря об одной, я Таньку Королёву имею в виду. Швецов всего лишь старался постоянно рядом с ней находиться. Блистал перед ней остроумием, поражал широтой кругозора, смотрел на Таньку восхищёнными глазами и, похоже, робел. Не решался на конкретные действия. Удивительно. Танька тоже смущалась и отвечала взглядами стеснительно-радостными. Карташов сначала злился. Потом неожиданно успокоился, перенёс внимание с Таньки на Лилю. Та ухмылялась беспечно, кокетничала с Вовкой, тем не менее, сигналов, разрешающих сближение, ему не подавала. Держала Вовку про запас. Собака на сене натуральная. За что и расплачивалась практически ежедневно. Гранд-дамы наши буквально изощрялись в разнообразных кознях. Королёвой и то перепадало неслабо.
В отличие от Лильки "прынцесса" являлась натурой более тонко организованной, нежной и уязвимой. Все переживания на лице отражались, иногда и глаза от слёз блестели. Нефедова, наоборот, держалась крепко: ни по лицу, ни по голосу не поймёшь, что она чувствует. Выбрала новую тактику, дескать, мне всё трын-трава. За Королёву продолжала цепляться ещё упорней. И ничего удивительного. Борис с Вовкой как-то незаметно полюбили заглядывать иногда к "прынцессе" в гости на чашку чая. По слухам, действительно пили чай, болтали о разной чепухе вроде экстрасенсорики, поисков Атлантиды, Шамбалы, да валяли дурака. Придумали по вечерам Таньку выгуливать.
Ходить только втроём и сторонкой у них не получилось. Первой им Лиля "на хвоста села", отцепиться невозможно. За Нефёдовой другие парни и девчонки подтянулись. До самого последнего школьного дня ежевечернее мы проводили время большой и шумной кампанией. Но, чем ближе маячил выпускной, тем большее беспокойство охватывало с виду дружное общество. Например, Светку Теплякову заколодило на том, что Борька и Вовка могут с дуриков на некие определённые шаги решиться по отношению к Лильке с Танькой. Уж больно они стремились постоянно быть рядом с упомянутыми девицами. При том вели себя точно кавалеры с серьёзными намерениями. Держать и не пущать!
Бутримович с Тепляковой соглашалась, навербовала в подручные несколько девочек из нашего класса, составила план. План, вопреки обыкновению, вышел смехотворно куцым: под любыми предлогами уводить Швецова и Карташова подальше от недостойных Лильки и Таньки, особливо на выпускном. Теплякова зашла ещё дальше. Имела с Борей разговор тет-а-тет. О чём? О пагубности увлечения "прынцессой". Дескать, она тебе не пара, по жизни неподъёмным балластом на шее повиснет, взлететь не даст. Здесь я, пожалуй, была солидарна с Тепляковой. Боря - человек действия, активный, тонко просекающий конъюнктуру, стремящийся, как и Светка, получить от жизни всё самое лучшее, первосортное. "Прынцесса" появилась на свет для иных целей. Каких? На тот момент непонятных. Созерцатель? Творец? Блаженная? Чья-то муза? Борька Швецов с Тепляковой не согласился.
- Не лезь не в своё дело, - сказал, как отрезал. - Сам разберусь, без посторонней помощи.
Непривычно резко он отреагировал. Обычно дипломатические выверты устраивал даже там, где необходимости не возникало. На сей раз не мудрствовал лукаво, расставил акценты весьма определённо. Пошёл по своим делам, остановился, повернулся к Светке, порекомендовал неприятным тоном:
- Да, светик, не лезли бы вы и к Тане с "душевными" разговорами, не надо. А то знаю я вас. Не лезьте. Хлопот потом не оберётесь.
Теплякова растерянно хлопала ресницами, не решаясь что-либо ответить неторопливо удалявшемуся Борьке. Что, всё так серьёзно, да? Неужели опоздали? Ну, "прынцесса", посчитаемся, когда возможность появится.
Подходящей минуты надо уметь дожидаться. Светка не умела. Зато искусством правильно выбрать момент нападения владела Бутримович. Она и сдерживала Теплякову, сколько сил и ума хватало. Между тем, Королёва становилась радостней день ото дня. Она вся переполнилась радостью и на злобные уколы, гадкие неприятности, постоянные недоразумения перестала обращать внимание. Из школы домой возвращалась вприпрыжку. Нефёдова от того впадала в уныние, тосковала, шла рядом с подпрыгивающей от весёлого оживления Королёвой понуро, словно бы нехотя, напоминая перемороженную креветку. Иной раз вообще старалась улизнуть от Таньки. Само собой, если Боря поблизости не отсвечивал. Складывалось впечатление, что и Лиля на Таньку зуб имела, ждала момента укусить побольней.
Момент никак не находился. Время мчалось с невероятной скоростью. Не успели оглянуться - через день выпускной бал. Тогда и дала Бутримович отмашку Светке Тепляковой: пора. Между собой и своей свитой договорились тесно хороводиться возле Швецова с Карташовым, приглашать на все танцы без различия цвета и ритма. Пусть у парней и десяти минут не найдётся на Лильку с Танькой. Хотя... Танька - ладно, но вот к Лильке их точно подпускать нельзя, к щуке этой, фиг потом справишься. Меня агитировали принять участие в задуманной военной кампании. Я, криво усмехнувшись, отказалась твёрдо. Пусть бы Таньку лишить общества Швецова, от неё не убудет. Но Лильку? Лильку за что? Ей и так хуже всех приходилось. Постоянно перед глазами счастливые Швецов с Королёвой, лишь друг друга замечающие. Постоянно соль на рану горстями... Станцевала бы она на выпускном пару танцев с Борькой и Вовкой, что страшного? Мир не перевернётся, а человек хоть ненадолго тосковать перестанет.
Наблюдая за Нефёдовой последние месяцы, я склонялась к мысли, что уж на две "швецовские" недели Лиля имела право рассчитывать. Ей нужней, чем "прынцессе". Таньку жалко не было. Потому я подло промолчала, когда Светка дала "прынцессе" подлый совет.
Мы забежали к Королёвой похвастаться своими выпускными платьями из ткани с "купоном", сшитыми по самой последней моде. Танька в качестве ответной любезности показала нам своё. Так себе платьишко, не вдохновляло. Слишком жёсткий материал, слишком нежная расцветка.
- На фига ты себе такое платье сшила? - удивилась Теплякова. - Ни ну, ни тпру.
- То есть? - не поняла "прынцесса".
- Светка имеет в виду, что кроме, как на выпускной, его никуда надеть нельзя будет, - перевела Мира. - Один вечер покрасуешься и уберёшь в шкаф на долгую память.
- Так не я решала, девчонки, - Танька смущённо улыбнулась. - Мама захотела. И потом... на платье с "купоном" у нас денег нет. Это во-первых, а во-вторых, сколько девчонок будет на вечере в похожих платьях?
Опа! Об этом ни одна из нас как-то не подумала. Хорошо, не успели причёски одинаковые соорудить. Да-а-а, уела соперниц Королёва, сама того не желая. Получается, мы будем выглядеть инкубаторскими, а "прынцесса" индивидуальностью щеголять? Ни-ког-да! - решила про себя Теплякова. Я по её лицу видела - она каверзу задумала. Сладким голоском пропела:
- А вообще, хорошая ткань. Я знаю, у моей двоюродной сестры она была. "Лебёдушка" называется, правильно? Почти не мнётся. Только сначала её нужно намочить, а после очень горячим утюгом особым способом прогладить.
"Прынцесса" доверчиво выслушала рекомендации. Подозреваю, она не часто утюг в руки брала, иначе бы не купилась на ту чушь, что Теплякова несла. Нет, куда там, "прынцесса" поверила. А на следующий день...
На следующий день мы всей девичьей бандой сидели в парикмахерской, выклянчивая у мастериц завивку феном. Полдня бегали друг к другу домой в поисках подходящего оттенка лака для ногтей, губной помады, румян, теней и прочих видов боевой раскраски. Знать не знали о беде, приключившейся с Королёвой. Лиля потом рассказала.
Королёва, послушавшись советов Тепляковой, ближе к обеду принялась гладить мокрое платье раскалённым утюгом и прожгла на груди сквозную дыру прямо по контуру утюга. Горе её не поддавалось описанию. Рыдала часа два кряду. Лиля забегала к ней за электрощипцами для завивки волос и вынужденно приняла некоторое участие в происходящих событиях. Танька, отплакавшись, твёрдо решила - на выпускной не пойдёт. К великому огорчению Нефёдовой, а в последствии и остальных девчонок, у матушки нашей "прынцессы" в запасе остался изрядный кусок ткани. Королёва-старшая схватила мокрое платье, неиспользованную ткань и помчалась в ближайшее ателье. Там бедственной ситуацией прониклись, в положение вошли, часть платья распороли и заменили испорченный фрагмент новой вставкой. Посоветовали просушить мокрую материю очень горячим утюгом, но... через сухую хлопчатобумажную тряпку. Дыры, конечно, не было, однако прежний вид платье потеряло. Вместо красиво заложенных складок получилась мелкая сборчатость, сильный перекос ткани, морщины. Ну, ещё бы. Сострачивали мокрое с сухим.
Королёва-старшая орудовала утюгом, одновременно уговаривая дочь идти на выпускной бал хоть в таком наряде. Другого всё равно нет, а выпускной один раз в жизни бывает. И что вы думаете? Уговорила она Таньку к вечеру. "Прынцесса" явилась в школу заплаканная, без косметики, во влажном платье и с непросохшей головой. Видно, не только причёску сделать времени не хватило, но и просто высушить до конца волосы.
Как потом выяснилось, успокоилась Светка преждевременно. Через несколько часов платье высохло, волосы у Королёвой высохли, даже колечками подвились. На фоне залаченых парикмахерских изысков естественная копна здорово выигрывала. Слипшиеся от слёз ресницы смотрелись умело подкрашенными. Танька произвела фурор. Все наши парни толпились возле неё до утра. Швецов с Карташовым, само собой, в первых рядах, бульдозером не оттянешь. И Лильке кавалеры ночь напролёт от щедрот "прынцессы" перепадали. Гранд-дамы наши во главе с Тепляковой и Бутримович в чисто девичьем кругу вынужденно отплясывали. Злились невероятно. Вот так. Не рой яму другому, сам в неё упадёшь.
Истинность поговорки, пророческую силу народной мудрости мы снова имели возможность постичь утром. Могли ли Теплякова с Бутримович спустить Королёвой её мерзкие происки? Ни боже мой. Постарались напакостничать - на скорую руку, без детальной проработки, поддавшись вдохновению.
Под утро родилась идея отправиться на Ленинские горы, - теперь им вернули исконное название Воробьёвы, - погулять недалеко от метро, рассвет на смотровой площадке встретить. Договорились разбежаться по домам, переодеться, переобуться и у школы встретиться. Ближе всего к школе находился дом, в котором Королёва с Нефёдовой жили. И всё же, Танька с Лилей, вернувшись на школьный двор, никого не обнаружили. Они потоптались на площадке минут двадцать, пока не выглянул из дверей сторож:
- А вы чего сюда пришли, девочки? Ваши-то давно уехали.
- Как уехали? - обомлели Танька с Лилей.
- Уехали, - повторил сторож. - И по домам не расходились. Прям так, при полном параде, в сторону метро подались.
Дальнейшее лично я узнала от Карташова, который изначально не собирался никуда с нами ехать и прямой наводкой из школы домой пошёл. Вроде, Лилька накричала на "прынцессу", мол, из-за тебя, копуши, опоздали. Ха! Если бы. Мира со Светкой элементарно Борю надули. Сказали ему, будто Королёва просила перенести место встречи от школы к метро. Борис и рванул поскорее к метро. И ждал там, никуда с места не трогался. Вместе с ним два класса с ноги на ногу переминались, без Швецова рассвет встречать не хотели. Пока я честно Борьке не шепнула, что обманули его, скорее всего. Боря зыркнул на меня бешено, неожиданно распрощался со всеми, сообщил - домой едет, спать, устал очень, - и помчался назад. За ним помчались два ближайших приятеля, Теплякова, Бутримович и я, конечно. Интересно же знать, чем дело кончится.
Тем временем Лиля, разругавшись с "прынцессой" и обвинив ту во всех смертных грехах, бросила подругу, пошла домой. Танька, оскорблённая в лучших чувствах, наоборот, отправилась, заливаясь слезами, по предрассветным, светлеющим, но пока тихим и пустынным дворам. Плакала, Карташов говорил, как только маленькие дети умеют, горько и отчаянно. Сам Вовка, промаявшись недолго в постели, верно, ему образ Королёвой или Нефёдовой спать не давал, решил выйти на улицу, отыскать какого-нибудь собутыльника, надраться в усмерть, авось тогда заснуть получится. Взяв с собой чудом уцелевшую, случайно не распитую на выпускном, где-нибудь в туалете, бутылку водки, хлебнув из неё для почина раза два или три, он вместо кандидата в собутыльники встретил ревущую "прынцессу". Танькины слёзы испугали Карташова, ошеломили, вызвали стремление помочь, поддержать, защитить. Он пошёл рядом с "прынцессой", наплевав на все её "уходи, никого не хочу видеть". Травил анекдоты, рассказывал о футболе, о ребятах из команды, о тренере, уговорил отхлебнуть чуток из бутылки, сумел вытянуть из девчонки причину столь горючих её слёз. К собственному удивлению, не взбеленился, услыхав про некие чувства "прынцессы" к Швецову, наоборот, от души посочувствовал. Водил девушку по дворам больше часа. У одного из подъездов, на ободранной лавочке, они встретили встающее солнце, поочерёдно отхлёбывая из наполовину опустевшей бутылки. Королёва уже улыбаться могла.
- Всё, Танюха, пойдём, я тебя провожу, а то спать хочется... смертельно, - Вовка действительно хотел спать, с трудом удерживал зевоту.
- Ой, спасибо, Вов. Ты иди, не надо меня провожать, - "прынцесса" встала, собираясь идти домой одна. Вовка не позволил:
- Ну, уж нет, что я, недоделок какой-нибудь? Зачем обижаешь?
Они медленно направились к её дому. Вовка долго потом шутил, дескать, планировал поцеловать Таньку на сон грядущий и обломался. У дома Королёвой на скамейке обнаружилась целая толпа одноклассников. С самого края сидел Швецов. Крутил головой, озирая окрестности. Карташов словно споткнулся, первым заметив друга. Догадался, Борька к Таньке домой ходил, не застал, поджидал у подъезда. Вовка остановился:
- Всё, Тань, дальше не пойду. Вон твой Швецов сидит, тебя дожидается.
- Я его видеть не хочу, - заупрямилась "прынцесса", расцветая тихой радостью.
- Иди.
- Не пойду. С тобой пойду, одна - нет.
- Иди, кому сказал, - Вовка подтолкнул "прынцессу" в сторону одноклассников. Увидел, как встрепенулся Швецов, поднялся навстречу, зашагал к Таньке. Танька несмело двинулась к Швецову, постоянно оглядываясь на Вовку.
- Привет, Барри, давненько не виделись, - Карташов махнул рукой.
- Ты куда? - Борька метался взглядом, восторженно оглядывая Королёву и с немалым подозрением сканируя друга.
- Куда, куда? Спать. Хватит, нагулялся. Забирай свою "прынцессу" и больше не теряй. Второй раз искать не стану. Вечером дома будешь? Загляну.
Интересно закончился наш выпускной бал. Танька с Вовкой встречали рассвет, остальные встречали Таньку с Вовкой. Бутримович и Теплякова злы были до белого каления. Сами себе эту ночь испортили. Воистину, не рой яму другому...
Лилька, узнав про утренние посиделки на лавочке у подъезда, обиделась на "прынцессу" ещё больше. Однако мириться пришла, извинения приносила. Очень ей хотелось подольше возле Борьки околачиваться.
- Ха! - говорила Мира. - Куда ей со свиной рожей в калашный ряд? Даже рядом с Танькой она чухна чухной.
Положим, на предмет внешности Таньки Бутримович палку перегнула. Танька хорошела не по дням, а по часам. Боря однажды сказал:
- У тебя, Тань, глаза, как у христианской великомученицы.
- Такие же тоскливые? - пошутила Королёва.
- Такие же красивые, - поправил Швецов.
О! Как раз в тот вечер и начались основные события. Случился разговор про "прынцессины" глазки недели через две после выпускного. Незаметно вошло в обыкновение вечер проводить на скамье у королёвского подъезда. Смех, шутки, возня, разглагольствования всяческие. Танька уходила домой первой. Всей компанией шли за ней в подъезд и на лестнице минут десять напоследок общались, потом разбредались по домам.
- Нет, - вмешался, помнится, Карташов. - У Танюхи глаза лучше. Как у этой... Ну, как её?..
- Вовчик, ты решил бросить футбол и примкнуть к поэтам? - хихикнула Мира.
Карташов обиделся, закусил губу. Танька ласково погладила его по плечу.
- Не дуйся, Вов. Я точно знаю: многие футболисты в душе поэты.
Пожалела парня. Она всегда всех жалела, кого и жалеть нельзя, зачастую в ущерб себе. Потому её и воспринимали блаженненькой.
- За что кукушка хвалит петуха? - будто бы невзначай уронила Светка. Королёва и головы в её сторону не повернула. Улыбнулась всем сразу:
- Ну, я пошла? Мне пора.
Мы потянулись за ней в прохладный гулкий подъезд. Борька вызвал лифт, вскочил в кабину, заблокировал ногой двери. Смотрел на "прынцессу" с вызовом, наглые искорки просверкивали в глазах. Карташов, увидев настроение друга, побледнел, веселье схлынуло с его лица, оставив тревогу. Он начал быстро подниматься за Танькой, которая успела преодолеть первый лестничный марш.
- Тань, - позвал Швецов. Танька остановилась, развернулась к нему.
- Что, Борь?
- Поедем на лифте?
- Куда? - рассмеялась она. - На третий этаж?
- Ага, - радостно согласился Швецов. - Поедем.
Голос его звучал многообещающе. Ясное дело, что именно обещали интонации Борьки. Карташов тихо, почти беззвучно, словно для себя только, проговорил с отчаянием: "Не ходи". Танька смотрела на Бориса, не на Вовку, но, кажется, услышала карташовский то ли стон, то ли мольбу. Заколебалась. Создавалось впечатление, что до "прынцессы" не доходит, с какой целью Борька её в лифт заманивает.
- Давай, Тань, едем, я не могу долго лифт держать.
Совершенно точно Танька слышала просьбу Карташова. Она вдруг перевела взгляд на него. Посмотрела с немым вопросом. И Вовка вновь очень тихо повторил: "Не ходи". Лицо его повторило - не ходи, руки, вынутые наконец из карманов. Отчаянный взгляд Вовки практически крикнул - НЕ НАДО!!!
- Извини, Борь, но я пешком привыкла, - мягко отказалась "прынцесса". Ты глянь, опять пожалела Вовку.
- Я поеду. Ты не против, Борь? Мне не на третий, мне на пятый, - не вовремя вылезла Лилька.
- А давай, - лихо согласился Швецов. - Вы меня тут подождите, я быстро. Довезу Лильку и вернусь.
Мы проторчали в подъезде добрых минут сорок. "Прынцесса" вместе с нами ждала, домой не уходила. Правда, первая и не выдержала. Через силу улыбаясь, с натугой пошучивая, распрощалась. Вскоре и мы утомились, разошлись по домам. Почему-то новость следующего дня, - что Швецов теперь гуляет с Нефёдовой, - никого не удивила, кроме "прынцессы". Пару вечеров она наблюдала за свежеиспечённой парочкой с явственным недоумением. Я на третий день слышала её разговор с Карташовым.
- Зачем ты отговорил меня?
- Я не хотел, чтобы ты с ним на лифте каталась, - честно признался Вовка.
- Почему? - Танька чуть не плакала.
Они устроили "разборку" прямо под моим окном, на деревянном ящике из-под апельсинов. Обычно на ящике сидела старушка-соседка, пользовавшаяся возможностью тёплыми летними вечерами гулять, оседлав допотопную тару, до темноты. В тот день по неустановленной причине соседка не гуляла. Её насест был свободен до вечера. Вечером на нём обосновались Вовка с Танькой. Сперва я предполагала после захода солнца закрыть окно, маман ежедневно бухтела по поводу вечерней сырости. Но, услышав, кто устроился на ящике, я передумала. Лежала на диване с книгой в руках и прислушивалась.
- Ты не понимаешь, для чего он звал тебя в лифт? - рассердился Карташов.
- Понимаю, не окончательно тупая, - сухо промолвила Танька. - Если бы пошла, то теперь бы он со мной гулял, не с Лилей.
- Ага, - вредно поддакнул Вовка и уточнил, - на две недели.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Ну, хорошо, на месяц, на два - и только.
- Он был бы со мной, - тупо повторила Танька. Может, верила в свою способность удержать возле себя Борьку на более долгий срок?
- Пойми, дурья башка, - устало проворчал Карташов, - ему всё равно с кем. Ты отказалась? Лилька сойдёт.
- Слушай, - вдохновилась Танька. - Что, если он с Лилей назло мне?
- Это ты себя так успокаиваешь?
- Не фырчи, Вов. Виноват, а фырчишь.
- Я виноват?! - голос Танькиного визави аж зазвенел от возмущения. - В чём, интересно, я перед тобой виноват?
- Ты меня отговорил! - обвинила "прынцесса".
- Ну, знаешь! Не сильно отговаривал. Сама не решилась. Значит, не доверяла Борьке. Мне доверяла, а ему - нет. Правильно, кстати, сделала.
- Почему это правильно? - встрепенулась Танька.
- Сама не догоняешь? Мозгами-то раскинь. Ты вот не согласилась, он Лилькой удовольствовался. Что, немного подождать не мог, иначе заход сделать? Пожар у него?
- А если он взаправду мне назло?
- Назло... - Вовка вздохнул, сделал паузу. - То-то он на Лильку сейчас смотрит такими же глазами, как раньше на тебя.
- Ты тоже заметил? - приуныла Танька.
- Слепой не заметит.
- И что мне делать теперь?
- А я знаю?
Их диалог прервался на минуту.
- Э-э-э, Тань, ты чего? Ты плачешь, что ли? Из-за Борьки?
- Не-е-е, - Танька всхлипнула.
- А чего? Из-за Лильки?
- Не-а, - новый всхлип. - Из-за себя.
- Из-за себя? - присвистнул Карташов. - И чего ты такого сделала?
- Ничего не сделала. Но если он её выбрал, если он на неё теперь такими глазами смотрит, значит, я для него нехороша стала, значит, и моя вина есть.
- Тю, дура, - в сердцах сплюнул Вовка. - Дура набитая. Объяснил ведь уже, а ты опять за своё.
- Что объяснил? - шмыгнула носом Танька.
- На фиг ему твоя Лилька. Понятно? Как рыбе зонтик. Две недели и... пишите письма мелким почерком, - отмахнулся Вовка.
- А если не две недели? Если ты ошибаешься? Ведь и ты можешь ошибаться, мало ли...
- Самое большее, он до сентября с ней проваландается, вот посмотришь. К сентябрю они точно расстанутся, причём, с диким воем, аршинными слезами и, не удивлюсь, если с подпольным абортом в анамнезе.
- Что такое анамнез? - автоматически спросила Королёва.
- Объективные данные о болезни, так моя мутер выражается. На тебе листочек, нос вытри. На ещё, он больше.
- А... про аборт... ты серьёзно?
- Серьёзней некуда. Или я Барри не знаю.
- Ой, тогда Лилю предупредить надо.
- Нет, ты точно крейзи, - безразлично проговорил Вовка. - Думаешь, Лилька тебя слушать будет? Решит, ты из ревности на Борьку наговариваешь, разлучить хочешь. И когда он её бросит, виновата ты будешь.
- Наверное... - "прынцесса", видимо, размышляла над аргументом Карташова. - Придумала. Давай, ты с Борей поговоришь. Ну... как мужчина с мужчиной.
- Говорил уже, - еле слышно бормотнул Вовка и громко, специально для Таньки, - Ага, щаззз, разбежался. Из-за бабской придури с другом ссориться?! Ищи дурака в зеркале.
- Боишься? Эх, ты... Неужели Лилю не жалко? Она ведь, дурочка, ему верит, а он... Я сама с ним поговорю. Вот сегодня и поговорю.
- Тань, не надо! Слышишь? Не надо!
Под окном заскрипел ящик, послышался шум возни, пыхтение, треск веток. Очень хотелось выглянуть, посмотреть, что происходит. Но я не решилась. Пыталась реконструировать происходящее по звукам. Вроде, Танька вставала с ящика, а Вовка её удерживал. Не удержал, вырвалась. Послышались лёгкие шаги "прынцессы", выбравшейся из палисадника на асфальт.
- Тань, не ходи, - крикнул вдогонку Карташов. - Только хуже будет! Не унижайся перед ним, Тань! Он ведь решит, что ты за ним бегаешь! Он не поймёт, что тебе Лильку жалко, что ты Донкихотша несчастная!
Танька не откликнулась. Тогда Вовка в сердцах проорал напоследок:
- Чёрт с тобой! И ко мне больше не подходи, знать тебя не хочу!
Я наконец осмелилась высунуть нос из-за штор и успела увидеть финал. Танька буквально летела по ветру в направлении школьного двора, где Борька по вечерам выгуливал своего породистого пса. Карташов стоял возле гаражей, сверлил ей затылок ненавидящим взглядом, сжимал в бессилии кулаки. Зубы сцепил с такой силой, что желваки на скулах ходуном ходили. Того и гляди, взорвётся Вовка на тысячу маленьких Карташовых. Дела-а-а...
Вероятно, "прынцесса" сумела отловить Швецова, одного, без Лильки, сумела поговорить. В соответствии с предсказанием Карташова, ничего хорошего из этой затеи не вышло. Во-первых, Лилька закатила "прынцессе" грандиозный скандал. Выскочила вечером к скамейке, при всех облаяла её всячески и вовсе перестала с ней общаться. Во-вторых, Швецов пропал, по вечерам в нашем дружеском коллективе не появлялся. Не появилась больше ни разу Лилька. И, что уж совсем непонятно, избегал встреч с одноклассниками Вовка Карташов. "Прынцесса" крепилась, притворялась весёлой, довольной жизнью. Но по её глазам желающий легко мог прочесть, насколько сильно она переживала происходящее. Мы тем не менее оценили выдержку Королёвой на пять баллов. Отношение к ней стало меняться в лучшую сторону. Теперь за ней заходили, приглашали в кино и в гости, окликали на улице. Танька была благодарна. То ли и впрямь не помнила зла, то ли заставляла себя не помнить. Однажды Мира спросила её:
- Послушай, Тань, почему ты не стала воевать из-за Борьки? Ведь он был в тебя влюблён. Месяца три, не меньше. В тебя, а не в Лильку. Я бы на твоём месте точно загнала Нефёдову туда, куда Макар телят не гонял. За своё надо бороться.
- Может, как раз это не моё, - задумчиво сказала "прынцесса". - Было бы моё, не переметнулся бы Боря к другой в пять минут.
- Здрасьте, не твоё! - возмутилась Теплякова. - А чьё же?! Ну, уж не Лилькино точно. Захватчикам по рукам давать надо.
- Ты что? - растерялась "прынцесса". - Зачем? Боря решал, не Лиля. Она, мне кажется, его по-настоящему любит. Я вчера её случайно в магазине встретила и поразилась - она так светится, такая счастливая.
- Электрическую гирлянду проглотила, к розетке подключилась, вот и светится, - недовольно прокомментировал занявший в компании сразу два пустующих места, - Вовки и Бориса, - Андрей Стариков. Он не одобрял Борю, сильно недолюбливал Нефёдову, их неожиданный роман вызывал у него изжогу.
- Ой-ой-ой! - сморщившись, застонал Андрей. - Кому завидовать? Кому? Борьке? Да мне эта колхозница Нефёдова сто лет не нужна. Лильке завидовать? Так нет у неё счастья, есть иллюзия его. Сегодня есть, а завтра... дунул-плюнул, и нет его. Ау, счастье моё, где ты? Кому иллюзия нужна? Светк, тебе нужна? Серёга, а тебе? Димыч? Тоже нет? Может, тебе, Королёва, нужна?
- Нет, - просто ответила Танька. - Поэтому и соперничать с Лилей не хочу.
Я не встревала в разговор, без меня управятся. Жалела "прынцессу" чуть ли не впервые. По моим наблюдениям, ей тяжело давалось вести беседу с нами в спокойном тоне. У неё начали подозрительно блестеть глаза. Вот-вот слёзы брызнут.
- А чего ты, Тань, хочешь? - без особого интереса вопросила Бутримович. Так, для поддержания разговора.
- Своего хочу, настоящего. Пусть маленького, но настоящего.
- Прынца. Маленького, - заржал Димка Клеймёнов. И за ним начали хохотать остальные. Оценили намёк на Экзюпери. Да и смешно ведь: "прынцессе" - прынца. Хотя, в принципе, справедливо.
- Зря смеётесь, - обиделась Танька. - Принц мне совершенно ни к чему. Принцы - они избалованные, поверх людских голов смотрят. Зачем мне такой?
- Не скажи, - встрепенулась Мира. - У принцев возможности колоссальные. Богатство, власть, трон по наследству.
- И в придачу к ним ложь, клевета, интриги, - вздохнула Танька. - А я любви хочу. Настоящей. Честной и верной.
- Ага, - поддакнул Димка. - С прынцем.
- Дался тебе этот принц, Димыч, - Танька с сожалением посмотрела на Клеймёнова.
- Что, по-твоему, с принцем не может быть настоящей любви? - Теплякова сварливо поджала губы. Не любила Таньку. Трудно ей давались мирные отношения с Королёвой.
- Не знаю, - пожала плечами Танька. - Наверное, может. Но, я полагаю, королевские дети и любят по-королевски, со всеми вытекающими...
- Тебе виднее, - хохотнул Стариков.
- А я бы от принца не отказалась. - засмеялась и Мира.
- И я бы не отказалась, - поддержала её Светка.
- И я тоже, - дурашливо согласился Клеймёнов. Мы переглянулись и захохотали. "Прынцесса" хохотала вместе со всеми, звонко, долго, до слёз. Отсмеявшись, она первая стала прощаться.
- Ты куда, Королёва? - удивился Стариков. - Время детское.
- Домой, Дрюня. Завтра вставать рано.
- А чего так хило?
- Экзамен у меня завтра, последний. В девять начинается.
Никто не решился уговаривать её посидеть с нами ещё немного. Экзамены - святое дело. Особенно, когда они вступительные. Почти весь наш класс абитуриентничал.
Незаметно пролетело лето. Некоторые одноклассники поступили на дневное отделение, некоторые работали и учились на вечернем. Кто-то просто работал. Кое-кого из парней по осени забрали в армию. Разбрёлся класс. Встречались нечасто, но тяга к общению друг с другом пока существовала. При случайных встречах мы торопливо и жадно обменивались новостями. Благодаря этим обменам я и узнала, что Швецов поступил в вымечтанный МГИМО, расстался с Лилей. Лиля поначалу бегала за ним, устраивала дикие сцены ревности, угрожала, упрашивала, умоляла, Боря весьма умело скрывался. Про Карташова говорили, будто его наконец взяли в юношескую сборную страны, и у тренеров на него большие виды, дескать, восходящая звезда советского футбола. Дрюня Стариков уехал в Ленинград, в военно-морское училище. Лиля Нефедова в торговый вуз поступила. Никто не удивился. Иного от неё не ждали. Мира и Светка поступили в пищевой и оказались не только на одном факультете, но и в одной группе. "Прынцесса" выбрала институт культуры и ежедневно каталась туда-сюда на электричке. О чём думала, поступая во второсортный вузишко? Непонятно. Но, совершенно определённо, надёжное и обеспеченное будущее её не занимало. Ей "эфиры" и "зефиры" подавай. Вобщем, все заняты, всем недосуг. Однако, когда в конце апреля прокатился слух, что Королёва созывает бывших одноклассников на своё восемнадцатилетие, народ оживился. Перезванивались, встречались вечерами. Гадали, всех ли позовёт. Надо же обсудить и принять решение. Наведывались к Таньке. Танька слухи подтверждала и обещала сама всех обзвонить.
- Швецова позовёшь? - только Мира осмелилась задать волнующий всех вопрос.
- Позову, - не ломалась Танька.
- Ну, вы вроде... - Мира от неловкости замялась. - Вы вроде бы в ссоре. Год не виделись. Клеймёнов говорит, не разговаривали.
Я, разглядывая пейзаж за окном, - мы сидели у Королёвой на кухне, - отчего-то взгрустнула. Так красиво у Борьки с Танькой вначале было. От зависти сдохнуть можно. И плохо кончилось. Почти у каждого первая любовь плохо заканчивается. Вот зачем Бутримович "прынцессе" на больное место надавила?
- Удивительно, почему все решили, что мы с ним в ссоре? - вслух задумалась Танька.
- А кто ещё решил? - во мне вдруг проснулось любопытство.
- Клеймёнов, Мира. Даже Карташов, - Танька доверчиво посмотрела мне прямо в лицо. - Представляешь, зимой нас мирить пытался.
- Это как? Когда? - всколыхнулась Мира. Бутримович обожала в чужих судьбах рыться. В собственной жизни ничего особого не находилось. Как и у многих других людей. Все мы охотно не в свои дела нос суём.
- В январе или феврале. Не помню. У меня вечер свободный выдался. За окном - темень. Читать не хочется. По телевизору ничего приятного. Тоска, в общем. И тут неожиданно Карташов является. Довольный, румяный. Уговаривал пойти с ним погулять, по дворам прошвырнуться: погода хорошая, а у тебя вид зелёный, нужно воздухом чистым дышать. И так замечательно про снег рассказывал, про морозец небольшой. Уговорил. Пошли. Погода и впрямь исключительная была. С неба снежок меленький сыплется, темно, тихо, прохожих мало. Собаки вдалеке лают. Здорово, короче. Гулять да гулять. Но мы с ним только один раз вокруг школы обошли. Он меня про Бориса спросил, не помирились ли мы? Нет, говорю, не помирились, поскольку и не ссорились. Просто разошлись наши дорожки в разные стороны. И тут мне Вовка петь начал, что Боря думает, будто я на него обижаюсь и видеть его не хочу, что и разговаривать с ним не буду, переживает сильно, виноватым себя из-за Лили чувствует. Ещё плакался, что у него со Швецовым по моей вине с прошлого лета дружба наперекосяк пошла, поссорились. И, раз я не в ссоре с Борисом, то не могла бы Вовку со Швецовым помирить? Обязана помирить, раз по моей вине их дружбе, хм, кирдык настал. Вот прямо сейчас, срочно, немедленно, пока свободное время есть и желание. Потащил меня к Швецову домой. Всю дорогу я себя мысленно ругала: для чего согласилась? Мне совсем с Борисом видеться не хотелось. Ещё раз оскорблённой и униженной оказаться? И потом, он первый ко мне прийти должен был, если виноват. Прийти, извиниться. Правда, Мир?
- В принципе, да. Это Вовчик тебя на твою доброту взял, точно рассчитал, что ты ему помочь не откажешься.
- Почему?
- Ты чудная, Тань, ей-богу. Весь микрорайон знает, что если у Королёвой жалобным голосом помощи попросить, она никогда не откажет. Дальше-то что было? Рассказывай, не тяни.
- Ничего не было, - поскучнела Танька. - Не застали Швецова дома. Повезло, как подумаю, зверски прямо-таки повезло. Мы на лестничной площадке возле его квартиры постояли, подождали немного. И после Карташов меня сразу домой проводил. Сказал: замёрз, устал и спать хочет. Я считала, мы хоть часик погуляем, а мы вокруг школы обошли да у Швецова в подъезде постояли. Ничего не понимаю. Зачем Вовка такой демарш учинил?
- Это он тебя водил с Борькой мириться, - просветила я неразумную "прынцессу". Яснее ясного, для чего Карташов фокусничал.
- Меня? - изумилась Танька. - Зачем? Если бы Швецов хотел, давно бы нашёл повод помириться. Он человек инициативный, без особых комплексов.
- Видишь ли, - Мира привыкла поучать и растолковывать, - Вовчик у нас человек недалёкий. Футболист, одно слово. Он год назад придумал, что у вас со Швецовым любовь, и переубедить его трудновато. Но друг он хороший. Решил доброе дело вам с Борькой сделать, соединить любящие сердца. Он, бедный, не понимает одну простую вещь.
- Какую? - затаила дыхание "прынцесса".
- Элементарную. Ты не обижайся, Тань, но Борька тебя не любит. И никогда не любил. Он вообще никого не любил и любить не будет. Не способен потому что. Не дано ему. А женится он на той, которая ему трамплин покруче обеспечит. Карьерист, приспособленец. Если ему потребуется, он по чьим угодно головам наверх пробираться будет.
- Ты не преувеличиваешь? - попыталась заступиться за Швецова "прынцесса". - Вряд ли он такой уж отпетый...
Мира воспользовалась заминкой Таньки, подыскивающей точное определение. Видела, - Королёвой больно и трудно, - остановиться не могла.
- Гад он, Тань. И хорошо, что тогда он Лильку выбрал, не тебя. А то сейчас ты бы башкой об стену колотилась. Кстати, о птичках. С Лилькой ты помирилась?
- Нет, - реакция "прынцессы" поразила нас непривычной категоричностью. - Я не хочу с ней мириться. Она меня очень сильно обидела. Я ей добра желала, перед Борисом за неё заступалась, дурой себя выставила - всем на смех. А она не поверила и так оскорбляла, так оскорбляла... У всех на глазах.
Правда. Танькины добрые дела всегда в тени оставались, без надлежащей оценки обществом. Лилька её ни разу за помощь не отблагодарила, зато на позор перед всеми выставила.
- Значит, Лильки у тебя на дне рождения не будет?
- Нет, разумеется. На праздник зовут тех, кого хотят видеть, с кем хорошо и весело.
Хорошо и весело на дне рождения Королёвой было всем. Народу пришло - море, нет, океан. Дверь королёвской квартиры не закрывалась. Кто-то уходил, кто-то приходил и приводил своих друзей. Мама Таньки не стала накрывать традиционный стол с салатами. Наготовила кучу бутербродов, закусок, невиданные тогда тарталетки с разным содержимым, сласти. На телевизоре, на серванте, подоконниках и тумбочках стояли подносы с едой и напитками, с чистыми стаканами.
- А ля фуршет называется, - небрежно пояснила Теплякова. - Ничего нового.
Ничего нового, зато удобно. Места для танцев много, перемещайся в любом направлении без помех. Захотел выпить, закусить - подошёл к подносам, взял сколько требуется и отвалил в сторону. Устал? На диване посиди. Что говорить, понравился всем королёвский "а ля фуршет". И Танька всем понравилась. Она летала по квартире только что освободившейся от кокона бабочкой-махаоном: красивая, нарядная, весёлая. Радовалась гостям и, казалось, вовсе не переживала, что не пришёл Швецов. Да звала ли она его? Звала, за неделю звонила, приглашала. Он обрадовался, обещал непременно быть. Выяснилось, прекрасно помнил какого числа у неё день рождения. И не пришёл. Вместо Швецова незваной гостьей явилась Лилька Нефёдова.
Мы все остолбенели просто. Нате вам, пожалуйста. Как ни в чём не бывало она возникла в прихожей с открыткой, подарком и при полном параде. Нет бы извиниться пред "прынцессой". Так и так, виновата, прости, кто старое помянет, тому глаз вон. Ага! Как же. Лилька повела себя, словно кошка между ней и Танькой не пробегала, словно не было соперничества из-за Швецова, ненависти, злобы, ревности, оскорблений и "прынцессиного" унижения. Посмотрите, лучшая подруга пришла, которая знает, где что у Таньки лежит, куда чистые стаканы убирать и почему не работает проигрыватель.
Танька первоначально растерялась, а потом сделала вид, что Нефёдова - обычный случайный гость, имеющий право на несколько минут безразлично-вежливого внимания хозяйки. Общалась с Лилькой приветливо и холодновато одновременно. Бывшие одноклассники, все мы то есть, гости, примеру "прынцессы" следовать не собирались, не находили у себя "прынцессиной" способности прощать. Игнорировали Лильку, сколько было возможно, сколько приличия позволяли. Не портить же Королёвой праздник демонстрациями? Тем более, классный праздник получился, давно мы так не отрывались. Один Карташов чайльдгарольдствовал возле серванта. Пожимал вновь приходящим руки, перебрасывался с окружающими нейтральными фразами, отказывал девушкам, приглашавшим его танцевать, мрачно следил за мелькавшей в толпе Татьяной и хлопал рюмку за рюмкой. В результате нахлопался до состояния полного нестояния. Его потихонечку отвели домой. Я бы на месте "прынцессы" и Лильку домой наладила. Чужой она являлась на этом празднике жизни. Сначала хорохорилась, лезла ко всем с анекдотами, с рассказами про свой институт, после притихла, чаще оглядывалась на входную дверь, распахнутую настежь. Когда стало понятно, что Швецова не будет, оживление в её лице начало меркнуть, уголки губ опустились вниз, брови горько сдвинулись над переносицей. Вот оно в чём дело. Откуда-то узнала про именины Королёвой, про наплыв гостей, про намерение Борьки поздравить "прынцессу". Не с Танькой она хотела помириться. Обнаружила единственную возможность встретиться со Швецовым. А Швецова и не было. Вообще-то, Борька приходил. Я сама видела.
Он шагнул через порог. Улыбнулся, глянув на порхнувшую мимо и не заметившую его Таньку. Странной показалась мне его улыбка. Изначально светлая и радостная, она на глазах неуловимо поменялась в азартную и чертовски опасную. Я подобралась в нехорошем предчувствии и уже собиралась принять превентивные меры по спасению Королёвой от некоторых хищников. Но тут на Борьку налетел Димыч Клеймёнов, хлопнул по плечу и весело завопил:
- Привет! Давно не виделись! Дела идут, контора пишет? А чего это ты сам в западню прёшь?
- В какую западню? - сделал непонимающие глаза Борька.
- Да тебя здесь Лилька уже два часа караулит. В засаде дожидается.
- Лилька? - растерялся Швецов. - Её же не приглашали, не могли пригласить.
- Не приглашали, - растянул рот до ушей Димыч. - Она сама пришла. По типу: вы нас не ждали, а мы припёрлися.
- И Танюшка её пустила?
- А что, выгонять прикажешь, скандалить? Человек с подарком пришёл, с извинениями, по-хорошему. Кто бы другой выгнал, но не Танька. Знаешь же, она не умеет. Мой тебе совет, Барри, бери ноги в руки и вали отсюда, пока Лилька тебя не закогтила.
- Понял. Спасибо. Я твой должник, Димыч. Ты меня не видел, лады?
Швецов буквально растворился в воздусях. Я расслабилась. Миновала "прынцессу" беда. Не скоро теперь Швецов решится замаячить перед Танькой. А там, глядишь, и совсем забудет про Королёву в погоне за самым лучшим, за первосортным. "Прынцессу", счастливую тем, что вот наконец и она всем нужна, всем интересна, отдавать на потребу этому хищнику мне отчего-то не хотелось. В небесной канцелярии аналогично думали, сжалились над девчонкой. Никогда впоследствии дороги Швецова и Таньки Королёвой не пересекались. Ни разу они не встретились. Боря со временем высоко поднялся, не достанешь. А Танька... У Таньки по-глупому всё получилось.
Через пару лет мы столкнулись с ней у Марины Цветковой. Марина исхитрилась, невзирая на "мильон" препятствий, выйти замуж за испанца и собиралась переселиться к мужу. В честь отъезда устроила прощальные посиделки. Народу собралось немного. Распались казавшиеся прежде крепкими дружеские связи, разводила нас жизнь в разные стороны. Например, Светка Теплякова втихую выскочила замуж за Дрюню Старикова. Когда они друг друга заценить успели, никто толком не понял. Дрюня в Ленинграде учился, домой лишь на каникулы приезжал, при том по друзьям не шастал, непонятными важными делами занимался, к нужным людям на поклон папочка его водил. И Светка, обычно шумно рекламирующая малейший успех, по столь важному вопросу молчала, словно партизан в застенках гестапо. Тайно вылетела замуж и тайно же вылетела в Ленинград, поближе к супругу. В институте перевод оформляла и дражайшей своей Бутримович ни словом не обмолвилась. Швецов полностью от прошлого открестился, бывших друзей знать не хотел, уровень у них низкий. Кто-то из наших квартиру получил, на новое место жительства перебрался. А Серёга Черенков в Афгане погиб. Ему посмертно орден Ленина присвоили. Второй тост на посиделках мы за него подняли. Тихо выпили. Помолчали, смаргивая слёзы. Возобновить разговор не сразу решились. Неловко как-то оживляться сразу после...
- Помню, классе в шестом, - негромко промолвил Саня Кочергин, - Серёга, я и Вовчик Карташов решили на дальних гаражах трамплин забацать...
- Слушай, Сань, - перебила Цветкова. - А Карташов почему ко мне не пришёл? Он на меня в обиде? Или что?
- Ничего не в обиде, - встрял Клеймёнов. - Ему с такой рожей по гостям неудобняк отсвечивать.
- С какой рожей? - потребовала объяснений Марина.
- С опухшей, - вставила свои "пять копеек" Мира.
- Подрался? - забеспокоилась Королёва.
- Лучше бы подрался, - махнул рукой Кочергин. - Пьёт ваш Карташов как сапожник. Алконавт-похметолог. Не просыхает, выжимать можно.
- Да ты что?! - охнула Марина. - Почему? Что у него случилось?