- Господи! Какая замечательная ночь... - Над головой повисла полная луна, а в небе горели необычайно прекрасные звезды. Удивительно сверкая немеркнущим светом, пронзающие мозг необъяснимой приторной болью, проникали в глубину души, ослепляя и не давая ни единого шанса оторвать от них взгляд. - Как же вы прекрасны! - думал я, ощущая под головой что-то холодное, остро контрастирующее с таким нежным и ласковым прикосновением звезд. Коктейль двух головных болей отнюдь не казался приятным. Боль звезд, была сладостна нестерпимо. Они убивали своей красотой и недостижимостью, в то время как холод, ощущаемый затылком, был отталкивающе близок. Я лежал, не понимая, где я и зачем, а надо мной повисли бесконечные мириады звезд...
Прохладный ветер трепал мои сильно отросшие волосы, а я все так же всматривался в бесконечность небесных светил. Постепенно я начал понимать, что в моем положении есть что-то неестественное, мир звезд - это еще не вся вселенная, есть еще руки и ноги, которые я все хуже и хуже чувствовал. Это обстоятельство заставило меня оторваться от такого милого моему сердцу пейзажа, и задуматься на мгновение, что же все-таки со мной происходит.
Я осмотрелся - ни одной живой души, тишина, лишь холодный шепот ветра нарушал общее спокойствие. Впрочем, он мне уже не доставлял удовольствия, его прикосновения стали слишком навязчивы. Тогда почему я все еще тут, почему лежу непонятно где, над головой только небо, пустота, холод, одиночество? Я решил встать и осмотреться получше. Сделав одно усилие подняться, понял тщетность своей попытки. Меня сковывала какая-то сила. Веревка. Мне пришла в голову мысль, что надо еще полежать и подумать, но уже не о звездах, а о себе, ибо я чего-то не понимал, а точнее не понимал ничего.
Вот так, лежа на диком холоде, со связанными руками и ногам, я почувствовал еле заметное дребезжание под головой, а затем какой-то странный шум. Из темноты летели три яркие звезды, свет которых не был ни ласковым, ни приятным. Тут меня осенило. Я лежу связанный бог весть где, под моей головой - железные рельсы, а в нескольких сотнях метров - поезд. Как я тут оказался, ума не приложу, но с каждой секундой ситуация прояснялась все лучше и лучше.
А ночь была такой прекрасной, а звезды были так удивительны...
Моя мечта, наконец, осуществилась - я веду поезд, мощный состав, множество вагонов, от моих действий зависят сотни человеческих жизней. Упоенный этой мыслью, я с трепетом прикасался к механизмам, разбудившим во мне спавшее до сих пор самолюбие. Каждый человек хочет чем-то руководить, каждый мечтает, чтобы от его слов и поступков хоть что-нибудь да зависело. И вот я чувствую свою власть. Как приятно быть БОГОМ!
Это моя первая работа в качестве машиниста, правда, рядом со мной старший машинист, мой начальник, наверное, он думает, что бог, но он ошибается, ведь состав в моих руках, а значит, и его жизнь тоже. Да, здесь я единственный БОГ, никто не может остановить меня, ничто не остановит эту огромную машину, она целиком принадлежит мне, равно как жизни всех тех, кто находится в ее чреве. Каждый, кто станет на ее пути, будет раздавлен, смят, рассечен пополам. Любой, ставший поперек рельс моей жизни будет уничтожен, так что прочь с дороги, господа. С Богом не поспоришь.
Поезд летел в ночь, разрывая ярким светом фар темноту. Я уже немного устал размышлять о своем величии, а так как со мной был только старший машинист, то он невольно привлек мое внимание к себе. За все время он едва ли обмолвился парой словечек, весьма мрачный тип. Его лицо все время оставалось в темноте, он сидел, забившись в угол, надвинув низко на глаза фуражку. Я подумал, что это ничего, если я с ним заговорю, ведь боги иногда говорят со своими рабами.
- Послушайте, нам еще долго ехать, почему бы нам ни поговорить?
- О чем бы ты хотел поговорить? - буркнул он нехотя.
- Расскажите, что вы чувствовали, когда впервые управляли составом?
- То, что и все, я был Богом, - усмехнулся он.
- Это чувствуют все? Не может быть! - я был шокирован его ответом, для меня было не вполне понятно, как этот маленький, серый, невзрачный человечек, мог возомнить себя БОГОМ. - Что вы имеете в виду?
- Ты знаешь, что я имею в виду, не прикидывайся дураком, но ничего, это скоро пройдет, - сказал он и как-то неприятно засмеялся.
- Знаете, я что-то совсем ничего не понимаю, не хотите ли выразиться яснее? - я действительно был потрясен словами пожилого машиниста.
- Ладно, малыш, только не думай, что я сумасшедший, выживший из ума старик, впрочем, ты сам скоро во всем убедишься. Когда-то я тоже был молод, у меня были бедные родители, и для меня было счастьем приобрести любую достойную профессию, в глубине души мне очень хотелось занимать в обществе хоть какое-то положение, если и не в глазах других людей, то хотя бы в своих собственных. - Старик снова засмеялся своим противным бесцветным смехом и еще больше натянул на глаза козырек своей фуражки. - И вот, наконец, я стою во главе поезда, за мной множество вагонов с целой кучей народа, чьи жизни в моих руках, и я горд этим. Я думал у меня в руках жизни всех этих гордецов из первого класса, карманы, которых того и гляди, порвутся от непомерно набитых бумажников. Мне казалось, я хозяин жизней и тех размалеванных молодых и не очень шлюх, которые так и норовят залезть своими изящными ручками в пресловутые карманы своих мужей и любовников, пока те пытаются залезть под их юбки. Мне даже доставляло удовольствие думать, что и их сытые и наглые дети, которые могли безнаказанно избивать меня в детстве, тоже принадлежат мне. Признайся, ты об этом думал? - Старикашка смеялся все громче и противней, а я молчал, не в состоянии что-то возразить ему, начиная чувствовать уважение и вместе с тем отвращение к нему и к себе тоже. А он продолжал. - Все бы было замечательно, но посреди ночи, как сейчас, проезжая мимо полей, похожих на эти, в свете фар, впереди на рельсах я увидел человека, привязанного к ним. Поезд бешено летел вперед, я начал тормозить, но было уже слишком поздно. Со страшным скрежетом поезд неумолимо надвигался на лежащего человека. Мы почти остановились, но все же я слишком поздно нажал на тормоз. Перед тем как разрезать связанного человека пополам я успел увидеть его лицо, - старый машинист замолчал.
- Ну и что же, что случилось, что вы увидели? - не выдержав паузы, закричал я.
- Я увидел свое лицо, себя, там лежал я - это была моя душа, я сам ее уничтожил, я убил ее, убил себя. В последний момент я успел заглянуть в его глаза, они были чисты и невинны, они были живыми, - и тут старик засмеялся ужасным истерическим смехом, так, что его тело, казалось, забилось в конвульсиях, фуражка упала на пол с буйной головы старшего машиниста, и на меня посмотрели красивые, но бездушные, пустые глаза.
Я отпрянул в сторону и схватился рукой за рычаг тормоза, поезд резко начал останавливаться. И тут я увидел прямо перед поездом связанного, лежавшего на рельсах, человека. Состав остановился прямо перед его телом, он смотрел на меня, а я на него, мы были похожи, как две капли воды. Я заглянул ему прямо в глаза, они светились прозрачным лунным светом, и еще - они были ЖИВЫМИ.
Я проснулся, посмотрел на часы, 3.13, ночь. Я встал, вытащил из пачки последнюю сигарету и вышел на балкон, закурил. За окном расцвела поздняя весна, середина мая, город пах свежими запахами только что ожившей природы. Я вдохнул в легкие побольше воздуха и чему-то глупо улыбнулся. Вспомнился только что пережитый ночной кошмар, откуда берутся такие сны, но я был рад одному: я был ЖИВЫМ, - а машинистом мне быть совсем не хотелось.
Я поднял глаза вверх... Над головой повисла полная луна, а в небе горели необычайно прекрасные звезды. Удивительно сверкая немеркнущим светом, пронзающие мозг необъяснимой приторной болью, проникали в глубину души, ослепляя и не давая ни единого шанса оторвать от них взгляд. Ночь была такой прекрасной, и звезды были так удивительны...