Я поднял глаза. Действительно, в нескольких сантиметрах от лампочки неподвижно висела крохотная черная точка.
- Муха, наверное, - сказал я.
- Нет, - ответила Маша. - Не похоже. Посмотри, она, кажется, становится больше.
Я подавил раздражение - вечно этой дуре что-нибудь мерещится - и сказал:
- Да какая разница! Ешь давай, остынет.
- Саш, мне она не нравится.
О, Боже мой, подумал я. Опять...
- Маш, - сказал я. - Это просто черная точка. Что в ней плохого? Она же ничего не делает.
- Не знаю, - сказала Маша. - Мне просто неуютно. Я никогда таких штук не видела.
- Ты вообще в своей жизни мало что видела, - сказал я. - Забудь о точке и ешь суп.
Некоторое время мы ели молча. Наконец, Маша отложила ложку:
- Все-таки я лучше позвоню папе, - сказала она. - Может быть, он знает, что это такое.
- Не смей, - сказал я. - Я не хочу его видеть.
- Но он, наверное, все объяснит...
- Я сказал - нет!
Маша замолчала. Я посмотрел на точку - действительно, она увеличивалась. Если сначала она была с булавочную головку, то теперь она сравнялась размером с мячиком для пинг-понга. Почему-то мне казалось это нормальным - растет и растет, хуже от этого никому не будет.
- Запомни, Маша, - сказал я. - Если ты хочешь оставаться со мной в хороших отношениях, никогда - ты слышишь? - никогда не приглашай сюда своего отца! Хватит с меня, понятно?
- Хорошо, - кивнула Маша. Однако я знал, что она врет. Стоит мне уйти, и она позвонит отцу. Тот приедет, и все начнется по-старому.
- Хорошо, - повторила Маша. - Я потерплю эту штуку. В конце концов, она же ничего не делает, так ведь?
- Да, - сказал я. - Абсолютно ничего.
- Только растет потихоньку...
- Да, - сказал я. - Просто потихоньку растет. Ты против?
- Я? - переспросила Маша. - Нет, что ты! Просто, знаешь, такое не каждый день случается...
- Верно, - согласился я. - Но это не значит, что мы должны звонить твоему отцу всякий раз, как что-то происходит.
- Не должны, - согласилась Маша. - Но знаешь... Давай, я ему все-таки позвоню - ну, так, на всякий случай?
- Нет, - сказал я.
- Но, Саша, - сказала она, - это же поможет...
- Нет, - сказал я.
- Саша... Посмотри!
Я взглянул наверх и увидел, что шар достиг размеров футбольного мяча. Это немного настораживало, однако дальше он пока что не рос.
- И? - сказал я. Но Маши уже не было в комнате. Из коридора доносился торопливый писк набираемого номера. Я различил пятерку, девятку, тройку... Номер ее отца!
Дальнейшее я помню плохо. Под рукой у меня оказался молоток, и она даже не успела вскрикнуть - так быстро все получилось.
С молотком в руке я стоял над трупом своей жены. Кровь уже остановилась, а та, что вытекла, впиталась в ковер. Надо было куда-то спрятать тело. Я посмотрел на шар, и почему-то мне показалось, что это наилучшее место. Он небольшой, но тело наверняка в нем поместится, решил я.
Я поднял труп жены и приблизился к шару. Он неподвижно висел в центре комнаты - абсолютно черный и словно невесомый. Тем не менее, когда я для пробы погрузил в него ноги трупа, он оказался вполне материальным - было такое чувство, словно я пытаюсь запихнуть жену в колодец, доверху заполненный илом. Вещество, из которого состоял шар, несомненно обладало массой. Почему же он тогда не отбрасывал тени? Почему?
Не думай об этом, сказал я себе. Твоя задача сейчас - избавиться от тела. Вот и занимайся ею. Видишь, этот шар - вполне удобная штука. Вот так, еще немного... Есть!
Тела больше не было. Вернее, оно по-прежнему оставалось, но уже заключенное в черный шар. Зародыш в яйце, вот на что это похоже - подумал я. Непроницаемо черная скорлупа, и только я знаю, что из него может вылупиться.
С этой мыслью я прилег отдохнуть. Совесть меня не мучила - то, что я сделал, следовало сделать давным-давно. Раскроить сучке голову! Отправить ее на корм червям! Я всегда ее ненавидел - с первого же дня свадьбы. Она шантажировала меня ребенком, а потом оказалось, что ее беременность - вранье, как и все остальное. Правда была лишь в том, что ее отец был крупной шишкой в местной администрации; он пригрозил мне, что если я брошу его дочь, то схлопочу десятку, не меньше. За что - найдется, у него хорошие связи в полиции.
Старику нравилось меня мучить. Он выбил для нас квартиру, подарил машину, периодически подбрасывал денег. Все это - с издевкой; сам я, мол, не способен обеспечивать семью. Частенько он заходил к нам, пил водку и спрашивал Машу: ну, на кой черт тебе он сдался? Посмотри на него: это же нуль. Но я понимаю - любовь, да. Любишь его?
Люблю, отвечала Маша и смотрела на меня так, словно я был ее любимой вещицей. Она владела мной - уж это ее отец понимал прекрасно. И я никогда не вырвался бы из ее власти, если бы не этот черный шар.
Странное дело: чем глубже я погружался в сон, тем меньше боялся этого шара. Он ведь помог мне, скрыл следы моего преступления. Какая разница, понимаю ли я, что это, или нет? Если он - зло, я и зло готов благодарить от всего сердца. Пусть он висит посреди гостиной, если ему так нравится - главное, чтобы о нем никто не узнал.
Но утром мои надежды рухнули. Я вышел во двор покурить, и Савельич, вахтер, спросил:
- Ну, как шарик-то? На месте? А то из домоуправления приходили, спрашивали...
- Что? - не понял я. - Какой еще шарик?
- Да обычный. Черный такой.
Меня прошиб холодный пот. Откуда он знает?
- Да вы не волнуйтесь, - сказал Савельич. - Об этом уже все знают. В газете же написали.
Он протянул мне газету, и на первой полосе я прочел:
СЕНСАЦИЯ! В КВАРТИРЕ ГРАЖДАНИНА КИСЛОВСКОГО, ПРОЖИВАЮЩЕГО ПО АДРЕСУ УЛ. КЛЮКВЕННАЯ, Д. 12, КВ. 47, ПОЯВИЛСЯ ЧЕРНЫЙ ШАР! ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ШАРА НЕИЗВЕСТНО, ВЕДЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ.
- Опять на глупости деньги тратят, - проворчал Савельич. - Нет, чтоб трубы починить - шары изучают! Мешает он вам, что ли?
- Да нет, - сказал я растерянно. - Просто немного непонятно, вот и все.
- Ха! - сказал Савельич. - Непонятно! А что - все должно быть понятно? Вам что - легче будет, если вы все понимать станете? Раньше как было: вообще ничего не знали. Молния на небе - значит, Бог гневается. Помер кто - значит, судьба у него такая - помереть. А теперь напридумывали - фу ты, ну ты!
- Савельич, - взяв себя в руки, сказал я ему, - ну неужели тебе не интересно, что это за шар такой? Не каждый же день такое случается, чтобы бац - и шар посреди комнаты?
- Ну, шаров не было, - согласился Савельич. - Но мне, помню, дед рассказывал, что у них в селе покойник воскрес однажды.
- Как это?
- А вот так. Встал и пошел. Пришел на собственные поминки и стал поросенка есть. Ест, аж за ушами трещит. Ему говорят: ты, дядя, не больно-то налегай, тут помимо тебя люди есть. А мертвец возьми и зарычи - глухо так, страшно. Ну, оставили его в покое, а он поросенка съел и на капусту приналег. Тут уж всполошились. Кто такой, стали кричать, с какой стороны родственник? А он молчит и только капусту жрет. Ну, умял он, значит, ведро капусты, и тут его в пляс потянуло. Ночь на дворе, только свечей пара горит, все у стен притаились, а посреди избы мертвец пляшет - вот такая картина.
- И дальше что? - спросил я.
- Лопнул он, - сообщил Савельич. - И всех забрызгал.
- Чушь какая-то...
- И вовсе не чушь! Может, у вас так же будет? Повисит немного - и лопнет. Вы уж не стойте поблизости, а то мало ли что может приключиться...
- Хватит! - сказал я. - Не знаю, Савельич, что ты там напридумывал, но висит он смирно и лопаться не собирается. Я уже жалею, что вообще тебе ответил. Надо было промолчать.
Я отвернулся от Савельича и пошел прочь.
- Да зачем молчать, когда все знают-то! - сказал мне вслед вахтер.
На работе, как выяснилось, уже были в курсе моей проблемы:
- Саш, - сказал мне шеф, когда мы остались наедине. - Если тебе нужен отпуск, только скажи. А пока возьми вот, - и протянул мне конверт. - Тридцать тысяч. Извини, старик, но больше не могу.
- Ничего не понимаю, - сказал я. - Виктор Валентинович, но ведь до зарплаты еще две недели.
- Это не зарплата, это материальная помощь. У тебя сейчас, Саш, тяжелое положение.
- У меня все в порядке.
- Не придумывай. Тебе сейчас отдохнуть надо: переживания, то да се. Стресс, опять же. Да и потом, ты им только мешать будешь...
- Кому - мешать?
- Да ученым же. Сегодня звонили. Сказали: дайте Кисловскому выходной, мы к нему поедем шар изучать.
- И вы тоже знаете про шар?!
- Ну да, - пожал плечами. - В газете же напечатали, вот, посмотри...
- Да видел я уже! - сказал я. - В газете-то откуда узнали? Он же только сегодня, пока мы обедали...
- Ну, этого я не знаю, - пожал плечами шеф. - Это ты у них спроси. Можешь прямо сейчас: отпуск мы тебе уже оформили.
- Как оформили? - растерялся я. - А проект? Мы же готовились...
- Закончим без тебя, не беспокойся. Все, Саш, у меня дела.
Я вышел из кабинета шефа, забрал у Светочки отпускные и решил заглянуть в газету. Надо же выяснить, откуда они узнали о шаре.
Наша городская газета называлась "Проводник". Располагалась она в небольшой пристройке у горсовета. Я нажал на пуговку звонка, и неприязненный женский голос ответил мне:
- О шаре сведений больше не принимаем.
- Я не о шаре, - сказал я. - Вернее, о шаре, но ничего рассказать не могу. Я сам хотел бы что-нибудь понять.
На другом конце провода замолчали. Молчание длилось около минуты, наконец, голос сказал:
Сам редактор был маленький, толстый и очень суетливый.
- Здравствуйте! - протянул он мне руку. - Какими судьбами? Чайку, кофейку, может быть, отвар из шиповника?
- Спасибо, - ответил я. - Мне ничего не надо. Я только...
- Минуточку! - сказал редактор и схватил телефонную трубку. - Да, да, слушаю! Что? Нет, Каркасова мы печатать не будем, и не просите! Как это - обязательно? Да вы видели его материал? Это же ра-зо-бла-че-ние, понимаете вы или нет? Не надо меня просить - нет, нет и еще раз нет! Хоть что делайте! Что? Он стреляться хочет? Пусть стреляется! Обновить его - это не проблема! Да? - обратился он ко мне. - Чем могу помочь? Кто вы такой, собственно?
- Я - Александр Кисловский... - начал было я.
- Не продолжайте! - перебил меня редактор. - Шар, да? Ну, я так и подумал - шар! Вы, голубчик, не туда пришли, - похлопал он меня по плечу. - Мы вам ничем помочь не можем!
- Как это - не можете? - удивился я. - А как же...
- Без как же! Сказано - не можем, значит - не можем. Ну, не прессы это дело, понимаете, не пре-ссы!
- А чье же?
- Ученых из Института! Это пусть они с шарами разбираются, а нам своих забот хватает! Вы не поверите, но от меня требуют, чтобы я напечатал материал Каркасова! Каркасова, вы только подумайте! А вы его читали?! - он почти визжал. - Читали вы его?!
- Нет, - смутился я. - не читал.
- А почитайте! - редактор сунул мне в руки ворох скомканных листов. - Почитайте и подумайте, можно ли такое печатать? Это же черт знает что!
- Хорошо, - я взял бумаги. - Я обязательно прочитаю. Но скажите мне, пожалуйста, как вы узнали о шаре? Я, собственно, не в претензии, событие это и вправду замечательное и интересное для науки, но как? Я просто хочу сказать, что единственными свидетелями его появления были я и моя жена...
- Все вопросы к Цатурову! - отмахнулся от меня редактор. - Это его материал. Адрес спросите в приемной. Все, мне некогда, до свидания.
Я вышел из кабинета редактора несколько ошарашенный. Какой еще Цатуров? Воистину, это происшествие приобретает все более странный оборот. Я попытался обдумать события, что уже произошли.
Итак, сперва была крохотная черная точка, которая за ночь превратилась в шар размером с футбольный мяч. Затем была моя ссора с Машей, которая кончилась тем, что я ударил ее молотком по голове. Странно, но даже теперь я об этом не жалел. Поступок казался мне правильным. Что еще? Я спрятал тело в шар - это был первый раз, как я с ним взаимодействовал.
В приемной я взял у секретарши адрес Цатурова. Делать мне все равно было нечего, и я отправился прямо к нему.
Цатуров жил в старом квартале, который после войны строили пленные немцы. Дома здесь были ветхие, двухэтажные, а обитали в них преимущественно старики. Возле подъезда, где была квартира Цатурова, я увидел разбросанные по земле еловые ветки.
- Кто-то умер? - спросил я мужика, сидящего на лавке.
- Ну да, - кивнул тот. - Журналист, молодой еще. Только вчера еще живой был, а сегодня - все! Эх, вот оно как бывает.
- А отчего он умер? - спросил я.
- Сердце, - сказал мужик.
Я вошел в подъезд, поднялся на второй этаж. Дверь в квартиру Цатурова была открыта, и туда-сюда сновали люди.
- Вы к кому? - спросила меня пожилая женщина. - Неужели к Гришеньке? - и залилась слезами. - Нету Гришеньки, умер мой сокол ясный!
- Антонина Григорьевна, успокойтесь, - попыталась утешить ее девушка в кожаной куртке. - Вы знакомый Гришин, да? - спросила она меня. - Очень жаль, но Гриша только что скончался.
- Мои соболезнования, - сказал я. - Могу я взглянуть на тело?
Девушка посмотрела на меня настороженно.
- Поймите меня, - сказал я. - Мы с Гришей были близкими друзьями.
- Хорошо, - сказала девушка. - Только недолго, а то сейчас "Скорая" приедет.
Я вошел в квартиру и прошел в комнату. Труп лежал на диване, укрытый одеялом. Цатуров был молодой человек лет двадцати пяти, с редкими волосами и заячьей губой. В смерти лицо его побелело, нос заострился. Ниточка оборвалась - я ничего не мог от него добиться. Я попрощался с Антониной Григорьевной и вышел на улицу.
Пошел дождь. Я укрылся под навесом автобусной остановки. Мне было тоскливо, домой я возвращаться не хотел. Я не боялся шара, но мне было не по себе оттого, что я не понимал его. Рядом со мной присел человек. Я повернулся - и оторопел.
Это был Цатуров - то же лицо, но розовое, живое.
- Сигаретой не угостите? - спросил он.
Я пожал плечами - давно уже не курю.
- Хорошо, - сказал он. - Видели этот спектакль? Ну, молодцы, а?
- Кто молодцы? - спросил я. - Что это все значит?
- Хотел бы я знать, - ответил Цатуров. - Но хорошо стараются - и Варенька, и Антонина Григорьевна! Знали бы они, что это Борька Рябов у них там мертвый валяется!
- Какой еще Борька Рябов?
- Борька Рябов - мой сосед, - пояснил Цатуров. - Я его вместо себя оставил, ну, чтоб самому не помереть. Борька все равно алкаш, с его-то циррозом два месяца всего осталось. Вот он и помер, понимаете?
- Нет, - сказал я. - Ничего не понимаю. Объясните.
- Я бы рад, да не знаю как. Верите, голова кружится от радости! Жив остался, жив! Нет, для них-то я умер, но для остальных, для целого мира - жив! Тут в чем дело: теперь им понадобится какое-то время, чтобы разобраться.
- В чем?
- В том, кто есть кто, - сказал Цатуров. - Видите, Борька Рябов - это, в принципе, тот же я, только неудавшийся. Сбой в процессе обновления, все такое...