Ладыженский Яков Абрамович. Рукопись, найденная в Сарасоте

Ладыженский Яков Абрамович : другие произведения.

Рукопись, найденная в Сарасоте

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Комментарии: 20, последний от 27/02/2024. © Copyright Ладыженский Яков Абрамович (bel@lin.com.ua) Размещен: 21/04/2001, изменен: 21/04/2001. 1149k. Статистика. Повесть: Проза		Оценка: *4.0517** Ваша оценка:

"Проза будущего кажется мне

прозой простой, где нет никакой

витиеватости, с точным языком,

где лишь время от времени

возникает новое, впервые увиденное -

деталь или подробность, описанная

ярко. Этим деталям читатель должен

удивляться и поверить всему

рассказу".

Варлам Тихонович Шоламов, 1964

год.

"Трагическое, на каком бы малом

участке оно не возникало,

неизбежно складывается в

обычную картину мира".

О. Э. Мандельштам

Неопубликованная статья о Серафимовиче.

Воронеж, 1935 год.

Как-то, в один из моих приездов из Америки в Москву, я си-

дел и смотрел телевизор. Шел швейцарский фильм "Поезд" - одна

из версий приезда Ленина в Россию весной семнадцатого года. Со-

гласно этой версии вагон с Лениным, Зиновьевым, Надюшей, Инес-

сой Арманд и другими товарищами был отнюдь не запломбирован.

Никакой конспирации, все легально. Ильича играл великий Кингс-

ли, до того равно гениально сыгравший и Моисея и Ганди, и бух-

галтера из "Списка Шиндлера", лишь бы они были лысыми. Фильм

был многосерийным и довольно нудным. По ходу развития сюжета

высокие чины немецкого генштаба принимают решение - выпус-

тить поезд из Германии. Однако, с подобным мнением были соглас-

ны далеко не все, в частности, офицер, командующий пограничным

пунктом. Именно он, после железнодорожного сигнала к отправле-

нию поезда, погружается в глубокое раздумье - отпускать ли этих

странных бородачей на Родину, где они замышляют столь выгод-

ный для Германии переворот, или на свой страх и риск нарушить

приказ...

В каждом художественном произведении положено быть

кульминационному пункту. В данном случае - согласно замыслу не-

ведомых мне сценариста и режиссера воцаряются на экране ста-

тичность и тишина. Угрюмо-ожидающе замерли большевики в ваго-

не. Подобострастно пялятся на своего командира пограничники.

Равнодушно взирают привычные ко всему машинист и начальник

станции. Нет даже музыкального сопровождения, призванного сим-

волизировать судьбоносность момента. И я в своей московской

квартире всей душой подыгрываю создателям фильма и в несколько

секунд, отведенных на описываемую сцену, мой мозг моделирует

картину Мира, которого НЕ БУДЕТ на Земле, если никому не ведо-

мый прусский офицер не выпустит этот самый поезд...

Исчезают за моим окном припаркованные гуськом Жигули,

Москвичи и Волги - ибо не существуют Тольяттинский, Горьков-

ский и Ленинского Комсомола автозаводы. Исчезает и мой, ранне-

брежневской архитектуры девятиэтажный дом. Хрущевки и сталин-

ский ампир отсутствуют начисто - имена этих людей знают только

их внуки. Адольф Алоизович и Иосиф Виссарионович, женившись

на Еве Браун и Наде Аллилуевой прожили жизнь в коммуналках.

Нет мавзолея на Красной Площади (Тадж-Махал - есть) и, соответ-

ственно - никакого саркофага. Нет и другого саркофага - над чет-

вертым чернобыльским реактором - он сжался в точку и ушел в не-

бывшее и несуществующее время, вкупе с другими, невзорвавши-

мися еще реакторами. Нет атомных городов, отсутствующих на кар-

тах Советского Союза, но, увы, вполне реально существующих.

Аральское море реально плещется в своих извечных берегах и не

имеет понятия, что ему суждено исчезнуть через лет эдак семьдесят.

3-летний Юрий Владимирович Андропов станет, как и папа - же-

лезнодорожником и никогда не создаст 5-го управления КГБ, ибо

аббревиатуры этой опять-таки нет и никто, стало быть, ею никого

не пугает...

Нет и меня и всех окружающих людей, чье появление на

свет вызвано перемещением миллионов судеб, которое неминуемо

случится, если поезд все же тронется.

Не случилось войны, по дьявольскому наущению названной

Великой, нет колхозов, совхозов, леспромхозов. География того,

чего нет, стремительно расширяется - отсутствуют Дельлаг и Даль-

строй, Воркута, Магадан, Караганда, ГДРовской мебели в моей не-

существующей квартире и подавно нет, ввиду непоявления ГДР, нет

идей чучхе, Северной Кореей управляет не уважаемый и любимый

вождь, а очередной коррумпированный политикан в цивильном кос-

тюме.

То, что нет меня - особенно обидно, ибо кто же тогда напи-

шет эти записки? Ах, ну да, нет же и самого фильма "Поезд". Вот

интересно, есть ли Кингсли, и если да, то актерствует ли он или за-

нимается чем-то иным? Спорный вопрос, обойдем его. Но первый

космонавт - не Гагарин, это точно. Не дымят металлургические, хи-

мические и нефтеперерабатывающие монстры, не бороздят океан

атомные субмарины. Весь мир, который был бы за моим окном -

иной, причем качественно иной, ибо нельзя назвать прекрасным

словом - Мир то, что существует за этим самым окном. И оно, это

самое существование возвращается в свою ипостась, так как куль-

минационная пауза окончилась и рука в лайковой перчатке нетороп-

ливо опускается, давая окончательное "добро" на отправление.

И поезд начинает свое плавное движение в сторону России -

ко всеобщему, полному и вечному счастью всех народов.

О том, что получилось после благополучного прибытия пас-

сажиров пресловутого поезда в Россию написаны тысячи книг, мил-

лионы статей, исследований, эссе и диссертаций.

Целью данного труда является попытка рассказать о некото-

рых весьма скупо освещенных сторонах жизни в Советском Союзе,

каковые автору представляются значительными и существенными.

Это - первая, но не главная цель.

Вторая - чтобы читателю не было скучно. Это, как мне ка-

жется, удалось. Говорю это, так как рукопись прочли человек пять-

десят, из которых, как минимум, пятеро не знали автора перед этим

совсем. Неинтересной книгу не счел никто. Это, собственно, и под-

вигло меня к напечатанию, хотя и не без колебаний.

Колебания эти были вызваны следующей ситуацией. Вскоре

после окончания рукописи я направил ее в одно довольно крупное

издательство, которое в лице редакторов и президента выразило по-

началу полный восторг и готовность напечатать книгу без купюр в

полном авторском варианте. Через некоторое время, однако, я по-

смел задать вопрос о гонораре. В ответ услышал следующее:

- Мало того, что мы, тебя, никому неизвестного выскочку

готовы напечатать бесплатно (!) и стотысячным тиражом, так ты

еще имеешь наглость требовать денег. Не будем печатать!

- Хорошо, - кротко согласился я, - верните электронный на-

бор и дискету, которую я вам передал.

Дискета, ввиду моего не просто малого, а, вообще не суще-

ствующего до того опыта в делах издательских, бывшая в одном эк-

земпляре, возвращена не была. Но вернули рукопись и в ней, по за-

бывчивости или рассеянности, была оставлена внутренняя рецен-

зия, которая по своему содержанию сильно отличалась от дифирам-

бов, которые мне поначалу пели эти мелкие жулики. Помимо идеи

использовать материал рукописи для повести, задуманной этими

лихими пройдохами, там еще содержалась мысль о том, что автор,

особенно в 1-ой части просто сводит счеты с некоторыми персона-

лиями. Конечно, по сути, это было не так - у меня и в мыслях этого

не имелось. Но перечитав материал еще раз, я допустил, что такое

мнение у людей, не знающих меня, вполне могло возникнуть. Что и

вызвало колебания, о которых шла речь, а, впоследствии - решение

переработать или убрать эти сомнительные места.

И, наконец, третья, главная моя цель - хочу, чтобы по этой

книге изучали историю. В ней нет вымышленных событий и фак-

тов, даже самых мелких и незначительных, все фамилии и имена -

подлинные. Лишь, по требованию американского издательства, аме-

риканцы даны инициалами. Некоторые моменты, ввиду их, скажем

так, уникальности, могут показаться читателю маловероятными или

просто выдуманными. Посему, мой второй вопрос к прочитавшим

рукопись был таков: не возникли ли у Вас сомнения в правдивости

автора? Ни один из опрошенных не ответил отрицательно. Здесь ис-

ключительно важным представлялось мнение читателей, не знав-

ших автора ранее, так как круг родственников и ближайших друзей,

естественно, был в курсе большинства моих приключений и похож-

дений.

Но это еще далеко не все. Практически любой человек, ко-

торому я говорил, что написал книжку, первым делом спрашивал, о

чем?

Отнюдь не из ложного чувства скромности мой ответ был

обычно таков - она именно о событиях, которым я был свидетелем,

а не автобиография. Однако, поскольку бесстрастным и беспристра-

стным описанием этих событий дело не ограничивается - автор

весьма заинтересованно анализирует и комментирует происходя-

щее, - то труд выходит за рамки обычного мемуарного жанра или

исторического пособия.

В этих оценках со мной не соглашалось большинство чита-

телей, многие вступали в полемику, иные - даже агрессивно.

Автор был бы счастлив, если бы его труд был охарактеризо-

ван, как историософский. Термин историософия официально как бы

не существует. Я встретил это определение в книге Домбровского

"Факультет ненужных вещей". Его нет в словарях и энциклопедиях.

А посему допускаются вольные трактовки. Одна из них - если исто-

рия не терпит сослагательного наклонения, то историософия - с

превеликим удовольствием.

И последнее - побудительным мотивом, как водится, послу-

жили одиночество, несколько пережитых личных драм (некоторые

по прошествии ряда лет оказались комедиями), разочарование в це-

лях, которые не были достигнуты...

Я часто торопился, бывал несобран и неряшлив в обраще-

нии со словом. Некоторые места оказались интересными, но слабо-

ватыми в литературном плане. Это тоже подвигло меня к перера-

ботке, чтобы хоть в чем-то походить на Льва Толстого.

Часть 1.

Х А Р Ь К О В

Город Харьков, в который моего отца перевели по службе из

Москвы весной 1945 года, когда мне было 8 месяцев от роду, совер-

шенно не похож на другие города бывшего Советского Союза...

Имею веские основания утверждать это, так как побывал в трехстах

городах с ночлегом, а, если учитывать пересадки или день без

ночлега - примерно в шестистах. Мне могут возразить, что каждый

населенный пункт, будь то Москва или Чита, Ленинград или Тбили-

си, Киев или Владивосток уникален, неповторим, имеет свою душу

или, на худой конец, горы или океан. И это будет справедливо, если

иметь ввиду архитектуру, планировку, ландшафт. Но, покопавшись

в памяти, можно в каждом городе отыскать сходство с чем-то уже

виденным или прочувствованным ранее.

А вот Харьков стоит особняком по ряду причин. Первая -

это город, где "все друг друга знают". Покинув его в 20-летнем воз-

расте, я сотни раз потом возвращался к родным пенатам. И каждый

раз в купе поезда или в самолете при знакомстве с соседом обяза-

тельно выявлялись общие знакомые, коллеги, девушки... Мало того,

это происходило не только в поездах, следующих в Харьков или из

него, но в последний раз случилось в самолете Москва - Майами. И

я и мой попутчик отнюдь не удивились этому. Привыкли...

На этот счет существует теория "знать человека через руко-

пожатия". Скажем так, все, кого я знаю - это связь через одно руко-

пожатие. Любой знакомый моего знакомого имеет связь со мной

через 2 рукопожатия и т.д. Теория связи через рукопожатие приме-

нима не только в пространственном, но и временном континууме.

Невозможно удержаться от двух примеров.

Как-то в семидесятых годах я побывал в комнате в комму-

нальной квартире на московской улице Солянка. Хозяином ее был

старенький Е. Гнедин, сын одного из основателей РСДРП Парвуса.

Гнедин был торгпредом в Германии в тридцатых годах. Я робко

спросил его: "Вы что же, и Гитлера видели?"

- Я присутствовал на инаугурационной речи рейхсканцлера,

а впоследствии имел с десяток личных аудиенций. Потом выясни-

лось, что Гнедин прекрасно помнит Розу Люксембург и других вож-

дей I Коминтерна, но Розу особенно, так как уписался у нее на коле-

нях. Я посмотрел на свою руку, которую хозяин пожал при знаком-

стве. Теперь выходило, что я нахожусь всего в 2-х рукопожатиях от

того, кого Гнедин называл рейхсканцлером и Розы Люксембург, не

говоря уже о Парвусе и других...

Но совершеннейший шок пришлось испытать мне, когда од-

на моя хорошая знакомая привела меня в гости к живой легенде -

княжне Мещерской, последней представительнице богатейшего и

самого древнего российского дворянского рода. Жила княжна, разу-

меется, тоже в коммуналке, но на улице Воровского. Было ей за де-

вяносто пять (дело происходило в конце восьмидесятых годов). В

момент появления княжны на свет, ее отцу было шестьдесят пять

лет. Крестным отцом князя был Александр Сергеевич Пушкин, по-

сле чего встречи поэта и крестника были регулярными.

Я находился в трансе, в зазеркалье от услышанного. При

этом мой мозг лихорадочно выполнял сложную интеллектуальную

работу: так, я поцеловал княжне руку, будучи представленным - од-

но рукоцелование, отец ее - два рукопожатия, а он игрался с Пуш-

киным, плюс еще одно - всего три. Я находился в трех рукопожати-

ях от Пушкина! Мышцы, отвечающие за закрытие моего рта отказа-

лись повиноваться. Княжне было, конечно, не впервой созерцать ре-

акцию такого рода. Но идея с рукопожатиями привела ее в восторг,

как ни странно, она ничего подобного ранее не выслушивала. Так

это что? - улыбаясь, продолжала она. Папеньку принимали при дво-

рах четырех российских императоров, не говоря уже об императри-

цах, так что Вы, Яша, с ними тоже...

Силы начали покидать меня, но княжна выручила. - Вы о

другом подумайте, мог ли Пушкин 160 лет назад со всей своей гени-

альной прозорливостью предположить, что находится всего в трех

рукопожатиях от Ладыженского?

:Вернемся в Харьков. Как-то я гулял со своим тогда 16-ти

летним сыном по центру Харькова. К тому времени я уже 20 лет

жил в Москве. После того, как со мной поздоровался четвертый за

полчаса прогулки человек, я спросил сына, выросшего в Текстиль-

щиках, комфортабельном, но достаточно стандартном спальном

районе Москвы: - Саша, через 20 лет после отъезда из Москвы, ты

будешь здороваться со встречным через 7 - 10 минут?

Сын ответил логично и четко: - Твое, отец, большое ко-

личество знакомств и уличных узнаваний объясняются, во-первых,

тем, что ты часто приезжаешь сюда, так сказать, лицо примелька-

лось и многие шапочные знакомые даже и не знают, что ты 20 лет

прописан в другом городе. Но не только и столько этим. Главная

причина тому - оригинальность, компактность и неповторимость

центра Харькова, множеством старых зданий, парков, скверов и

возможностью передвигаться пешком. Большинство твоих знаком-

цев, как и ты, фланируют по этому району десятилетиями. За

исключением громадного Оперного театра здесь за 40 лет после

войны не возведено ни одного нового здания, соответственно, не

сносились старые. Время как бы застыло. В современных однотип-

ных кварталах Союза это совершенно исключено. Здесь не могут

возникнуть дружбы на года, тем более, на десятилетия. Такое, воз-

можно, случалось раньше на Моховых и Никитских, Невских про-

спектах и Чистых Прудах. В нынешних же детских головках вызре-

вает совсем иной механизм приязни или запоминания...

Он был, конечно, прав, но с некоторой поправкой на время.

Ибо новое поколение харьковчан, выросших в этом же центре, со-

вершенно не похоже на мое. Разница заключается, что я и мои кол-

леги жили практически не выбираясь за пределы этого самого цен-

тра. Новое поколение выросло не только в эпоху разъединившего

людей телевидения, но и в эпоху метро - город сильно расширил-

ся...

Самые первые впечатления, зафиксированные моей памя-

тью, относятся к 1947 году. Дом наш стоял не просто в центре горо-

да, а в геометрическом центре в пятидесяти метрах стояли рядом с

ним Обком КПСС и, естественно, госбезопасность. Все это было об-

несено колючей проволокой. Внутри заколюченного пространства,

помимо трех упомянутых зданий, находилось троллейбусное депо,

подлежащее сносу, а на его месте разбивался сквер с бассейном и

башенкой в псевдоготическом стиле. Из бассейна под башенкой во-

да сливалась в виде миниатюрного водопада высотой метра полто-

ра. Все это сооружение стало вскоре символом Харькова, а водопа-

дик стали называть "стеклянной струей". Над возведением этого ве-

ликолепия в дневное время трудились немецкие военнопленные, в

честь которых и поставлены были колючие заграждения.

Умельцы из дивизии СС "Мертвая голова", дважды бравшие

и дважды сдавшие Харьков были не только отменными строителя-

ми. Со свойственной немцам сентиментальностью, они не чаяли ду-

ши в белокуром кудрявом мальчишке, вертевшемся у них под нога-

ми. Все мои игрушки, коих было изрядное количество, сделаны бы-

ли их мастеровитыми руками. На одной из первых моих фотогра-

фий я изображен верхом на деревянной лошадке, причудливо рас-

крашенной, а внизу - дуга, чтобы можно было качаться. Мне здоро-

во повезло, что встреча с этими ребятами случилась летом 47-го, а

не, скажем, четырьмя годами раньше, когда вместо лошадки я по-

лучил бы бесплатную путевку в крематорий. Но летом 47-го года

даже элитные эсэсовцы тщательно скрывали свои расовые предрас-

судки, чему в известной степени способствовали конвоиры в крас-

ных фуражках, щедро расставленные по периметру зоны.

Немцы были вечно голодны, чему, как я теперь понимаю,

виной был их самоотверженный труд по восстановлению разрушен-

ного ими же города. Они выпрашивали съестное у жильцов нашего

дома. Не знаю, как соседи, но мой отец регулярно давал им хлеб.

Нелишне напомнить, что его звали Абрам Ефимович! Но мало того,

хлеб был еще по карточкам.

Папа был и навечно остается в моей памяти как воплоще-

ние доброты, человеколюбия, кротости и смирения. Как в семье, так

и на службе. Облеченный небольшой, но все же властью над людь-

ми, он никогда не повышал голоса, не ругался не то что матом, но,

кажется, и простое слово "дурак" было ему неизвестно. Совершен-

но не представляю его отказывающим в любой просьбе. Волею

случая, я пару раз оказался в его служебном кабинете во время

приема. Хорошо помню поток работяг в спецовках, каждый со сво-

ей надобностью - квартира, больница, путевка, денежная помощь...

Ребенку было трудно воспринимать все детали, однако глав-

ное я уяснил четко. Каждый человек уходил, если не с вожделенной

резолюцией, то уж не с пустопорожним туманным лживым завере-

нием разобраться и помочь (возможности отца в начале пятидеся-

тых годов были сильно ограничены), но, с чувством искренне разде-

ленной беды, с уверенностью, что о нем не забудут, что бумага не

ляжет под сукно. Не для того ли он сажал меня рядом в столь стран-

ной ситуации, чтобы я усвоил на всю жизнь эту науку добра, осо-

бенно к зависящим от тебя людям? В течение многих лет после его

смерти, вспоминавшие о нем коллеги и друзья отмечали, что это

была просто какая-то ангельски добрая душа. Приводились мно-

гочисленные примеры бескорыстия и открытости. Что характерно,

это были, в основном, женщины.

Шурин же отца, проведший с ним годы молодости в Ростове

тридцатых годов отмечал повышенный (и взаимный) его интерес к

женскому полу, но не только. По его словам, в молодости папа бы-

вал довольно крут. Так, он уволил в 1939 году на ростовском заводе

Красный Аксай сотрудника с уникальной и немыслимой для бюро-

кратической машины тех лет резолюцией в трудовой книжке "За

кретинизм". Случай получил огласку. Отца вызывали в обком, где

сам товарищ Жданов (да-да, тот самый) дал ему взбучку, по счас-

тью, без последствий, широко практикуемых в то время.

С моей мамой отец познакомился в Сталинграде, в конце

1942 года, когда все вокруг горело. Он директорствовал на заводе,

она была лаборанткой. Он обходил цеха во время бомбежки, она

была единственной, не спрятавшейся в бомбоубежище. Самое вре-

мя было заняться любовью. В Сталинградской битве с обеих сторон

погибло не менее миллиона человек. А много ли зародилось новых

жизней? Одна моя - это уже точно. Вот как бывает.

И еще одна жизнь зародилась в Сталинграде 42 - 43 годов -

у Гроссмана, в романе "Жизнь и Судьба". У него - это литератур-

ный прием, призванный символизировать торжество Жизни над

Смертью. Но я - не прототип романа Гроссмана. Я родился в Моск-

ве, точнее в Красново, 25 мин. электричкой с Казанского вокзала.

Война была уже далеко и близилась к концу.

Мама, в отличие от отца была человеком жестким, порой

жестоким, вспыльчивым, но быстро отходящим. Казачья кровь уга-

дывалась легко. Странным образом обе эти, казалось бы несовмес-

тимые черты характера моих родителей перешли в меня и мирно со-

существуют во мне и поныне, вопреки логике.

Было ли детство счастливым в моем восприятии тогда? Ведь

описывать его приходится сейчас, и память, особенно эмоциональ-

ная, не может не преломляться по прошествии почти полувека.

Жизнь каждого человека проходит в семье и в коллективе.

Иногда различие между этими двумя формами бытия весьма ощути-

мо, порой - это две параллельные жизни, когда в семье учат и дек-

ламируют одно, а в школе, скажем, преподают совсем другое. Госу-

дарство, понятное дело, стремилось к единообразию и полному

взаимопроникновению этих двух сфер формирования человека, ес-

тественно, во имя блага этого самого человека.

Моя жизнь в семье была существенно комфортнее, чем у

многих других. Я не жил в коммуналке, мать не работала, о том, что

у кого-то есть проблемы с одеждой, обувью, едой знал понаслышке

и, благодаря близости школы, а впоследствии техникума, все 12 лет

учебы практически не пользовался общественным транспортом.

Что до разговоров в семье, то о политике их практически не

велось (в моем, во всяком случае, присутствии), а имя генералисси-

муса никогда не произносилось вслух до 5 марта 1953 года. Целый

год перед этим в семье царила зловеще-напряженная обстановка -

прошел процесс безродных космополитов и вовсю катилось дело

врачей. Но 5 марта отцу было очень трудно сдерживать рвущееся

наружу счастье по поводу невосполнимой утраты. К счастью, я уже

почти все понимал.

Ввиду отсутствия не только телевидения и магнитофонов,

но даже простых радиоприемников (их вождь разрешил, по-моему,

незадолго до смерти) мне пришлось рано научиться читать - в четы-

ре года. Отчетливо помню свою первую книжку - "Куда летал жу-

равлик?" - сборник детских рассказиков и сказок. Через 48 лет - во

Флориде я убедился, что журавлики зимовать летают именно сюда

- у меня во дворе частенько гостят венценосные журавли. В нашем

доме была районная библиотека. Существует она и поныне. С четы-

рех до двенадцати лет я был, пожалуй, самым активным ее читате-

лем. С противоположной стороны дома стояли газетные стенды.

Всего их было пятнадцать - от "Правды", как и положено, на левом

фланге до украинской пионерской газеты "Юный Ленинец" - на

правом, что, честно говоря, не соответствовало ее политической

ориентации. В функции библиотеки входило ежедневно менять га-

зеты на свежие и я помогал библиотекарям в этой нехитрой проце-

дуре. С тех пор потребность в утренней газете стала моим наркоти-

ком. В период перестройки и гласности я выписывал порядка пятна-

дцати газет. Первое, что сделал в Америке - выписал русскую газе-

ту из Нью-Йорка. В первый приезд в Россию наибольший шок вы-

звал не рост цен, преступность или неубираемый с улиц лед, а то

что газеты перестали выходить по воскресеньям и понедельникам -

утренние часы в эти дни были невыносимы.

Заведующую библиотекой звали Галина Андреевна. Было ей

лет под тридцать и переехала она в Харьков из подмосковного Мо-

нино. Это была моя первая серьезная любовь - пылкого и страстно-

го 4-летнего мужчины.

Ровно через 40 лет я встретил женщину по имени Галина из

подмосковного Монино. Было ей под тридцать. Это была моя по-

следняя серьезная любовь - пылкого и страстного 44-летнего

мальчика.

Все-то у меня шиворот-навыворот, вот и история повтори-

лась дважды, но, в первый раз - в виде фарса, а во второй раз - в ви-

де трагедии...

Сквер Победы со своей стеклянной струей выходит на глав-

ную улицу города - Сумскую, покрытую брусчаткой, правда не по

всей длине - а участок, длиной километра полтора между площадя-

ми Тевелева и Дзержинского. С раннего утра и до глубокой ночи

она ломится от толп гуляющих. Особенно, теплыми летними

ночами. Представить ее пустынной невозможно. Конечно, Невский,

Крещатик, Арбат, Дерибассовская и Руставели в советские годы не

уступали Сумской. Но вот что интересно - после распада Союза эти

улицы пустеют уже в ранние сумерки - людям стало не до празд-

ных шатаний, да и разгул уличной преступности - не выдумка про-

дажной западной прессы. Все, как известно, познается в сравнении.

В мой последний приезд в Москву летом 1995 г. я отправился гу-

лять по городу со своей старинной приятельницей. Погода была

прекрасной. В районе 8-ми часов вечера мы находились между Лу-

бянкой и Старой площадью. Я остановился и начал озираться во-

круг с совершеннейшим изумлением. - Ты чего? - спросила при-

ятельница, обеспокоенная моим ошарашенным видом. - Да ты по-

смотри, - воскликнул я - ни одного (!) человека в таком районе, в

такое время! Она повела глазами вокруг и зябко поежилась. - В са-

мом деле, никого. Балдеж какой-то.

При этом площадь была полна динамики. Машины плотно

катили в 6 рядов, что свидетельствовало о неуклонном росте благо-

состояния. Троллейбусы были набиты битком. Пешеходов было

двое...

Через несколько дней я уехал в Киев и уже с другой старин-

ной подругой пошел гулять по Владимирской горке, Днепровским

Кручам, и, конечно же, Крещатику, на котором она, собственно, и

живет. Часов до семи гуляющих было немало, но с наступлением

темноты "забыли" включить уличные фонари (сказался энерге-

тический кризис), и народ быстро исчез. - Пойдем-ка домой, - ска-

зала Наталья, - там хоть свет есть...

Еще через неделю я приехал в Харьков. Вечерняя Сумская

была полна народа, как будто Харькова не коснулись большие пере-

мены. Веселые беззаботные лица, шум, гам, тьма роскошных жен-

щин...

Вот вам и Харьков. Однако, в чем же тут дело? Этот город

населяют 3 большие социальные группы - первая - это рабочие и

инженеры крупных промышленных предприятий, в основном, ма-

шиностроительных и электронных, вторая - студенчество - в горо-

де около 30 вузов и 50-ти техникумов, третья - научные работники

из более чем ста НИИ и проектных институтов. И совершенно нет

чиновничества (не считая, разумеется городского и областного ап-

парата). И если центры холодночопорных Москвы и Киева занима-

ют коробки министерств, главков и госкомитетов, то в Харькове в

треугольнике со стороной каких-то 2 километра сгрудились инсти-

туты - Университет, политехнический, радиоэлектроники, меди-

цинский, экономический, строительный, автодорожный, юридичес-

кий, военная академия, консерватория, библиотечный, физкультуры

и т.д. Отсюда и следует, что город имеет ярко выраженный облик,

который либо отсутствует совсем, либо трудно определим в других

крупных городах, имеющих куда более впечатляющую архитектуру

или природные красоты, которых в Харькове нет.

И в мыслях не имею хоть как-то бросить тень на Ленинград,

Ригу, Таллин, Одессу или Тбилиси. Именно они, а не Харьков при-

тягивают толпы туристов. Там есть на что посмотреть, я их хорошо

знаю и очень люблю. Но если мне есть за что благодарить судьбу -

то за детство и юность в Харькове.

Для тех, кто не читал немецкого писателя Гессе, скажу, что

в книге "Игра в бисер" им описана страна Касталия. Она являлась

как бы прибежищем всех интеллектуалов, причем правительство,

щедро финансируя их жизнедеятельность, совершенно не вмешива-

ется во внутренний мир этой элиты, и, что важно, не требует ника-

кой отдачи в виде, скажем, философских трудов или музыкальных

произведений. Умствование ради него самого - вот девиз этого ор-

дена. Всю свою жизнь я пытался найти эту страну и поселиться в

ней, даже если пришлось бы стать ее единственным гражданином.

Даже до Америки добрался в поисках. А под старость понял, что

жил в Касталии до 20-ти лет. И, понятное дело, не благодарил Бога

за такую судьбу. Ибо кто же ценит то, что ему просто дано, а не за-

воевано, выстрадано, выплакано, выкуплено, выиграно в карты?

В ясли и садик я не ходил. В сентябре 1951 года пошел в 1-

ый класс 89-ой школы. Это был двухэтажный особняк, построен-

ный по проекту архитектора Бекетова специально для первой жен-

ской гимназии Харькова. Спонсировала эту постройку известная

меценатка Христя Алчевская. Улице, до революции называвшейся

Мироносицкой, теперь дали имя Совнаркомовской, так как в быт-

ность Харькова первой столицей Украины в соседнем со школой

здании размещался Совнарком. Теперь там Музей изобразительных

Искусств. Его тоже построил Бекетов. На Совнаркомовской и про-

должающей ее улице Дарвина много особняков и дворцов, постро-

енных Бекетовым. Теперь в них Дворцы культуры творческих ра-

ботников - ученых, чекистов, архитекторов. Несколько лет назад

здание школы передали музею, что считаю справедливым и мудрым

решением. Планировали соединить их галереей, но думается, эконо-

мические проблемы Украины отодвинут реализацию замысла в XXI

век. С новыми меценатами в Харькове туговато...

Первый школьный день помню совершенно отчетливо, рав-

но, как и первую учительницу - Клавдию Васильевну Петровскую.

Моя мама тоже была Клавдией, а больше Клавдий в моей жизни не

встречалось. На уроках, конечно, было скучновато, так как грамоту

и арифметику я уразумел задолго до того и, кажется мне, что основ-

ное внимание уделялось скорее стилю изложения и ответам других

учеников. Клавдию Васильевну нельзя забыть не потому, что она

была первой, а потому что она была единственной. Тогда до четвер-

того класса все уроки вел один педагог.

Что до моих соучеников, то, взглянув на традиционную фо-

тографию класса, я легко вспоминаю все фамилии, хотя к 8-му клас-

су осталось, дай Бог, половина первоклашек, а в 1954 г. добавились

еще девчонки (обучение стало смешанным и ввели обязательную

школьную форму) и жить стало лучше, жить стало веселей, чему в

известной степени способствовала смерть автора вышеприведенно-

го изречения, случившаяся за год до того.

Легкость, с которой я вспоминаю своих соучеников, кажется

странной потому, что близких друзей, с кем бы продолжал общать-

ся после школы, не было. С кем-то за годы учебы общался больше,

таких было человек 8. Но вот остальные-то, как они держаться в па-

мяти? Причем, не только фамилии, но и одежда, тембр голоса, при-

вычки - словом - имидж. Даже тех, кто трудился всего год - пом-

ню.

Но еще лучше держатся в моей памяти учителя, начиная с 5-

го класса. Мне повезло - я застал последних стареньких учительниц

в длинных смешных нелепых одеяниях. Как они знали и понимали

предмет, как заботливо вкладывали в наши башки не только знания,

но и те ценности, которые принято считать непреходящими - быть

добрыми, нестандартно мыслить, иметь широкий кругозор, любить

природу, искусство... Не их вина, что ученики не оправдали надежд,

что итог оказался плачевен.

И самое последнее замечание по этой теме - при всем этом

действительно опустившемся уровне знаний, дети эмигрантов из

России практически сразу становятся первыми учениками в Амери-

ке. И речь идет не только об учениках престижных московских

спецшкол - здесь все ясно, - а о гомельско-бердичевских-тирас-

польских ребятишках с ужасающим акцентом, без светских манер.

А то что это факт - поверьте мне. Я и сам был изумлен. Родители их

- бывшие инженеры и экономисты - моют посуду, если повезет, а

дети - первые в школе...

...Счастье в детском возрасте через десятилетия ассоцииру-

ется с беззаботностью. Тут самое время вспомнить каникулы.

В пионерском лагере Харьковского тракторного завода я

впервые столкнулся с детьми пролетариев, ребятами с заводских ок-

раин. В школе-то у нас преобладали дети ИТР, военных, интелли-

генции. Что же я увидел и чем был поражен?

Во-первых - униженность и беззащитность слабого перед

сильным, одиночки против группы.

Во-вторых - зоологический антисемитизм. Ну откуда было

взяться академическому - Шафаревича и Протоколы сионских муд-

рецов почитать было пока негде.

В третьих, я увидел, познакомился и поклялся в вечной

дружбе двум замечательным парням. С этих встреч и начнем.

Многие мемуаристы описали подробно и не очень встречи с

главами государств. У Эренбурга, например, эпизодически, а у

Вознесенского - всегда, короли, президенты, генсеки, и нобелев-

ские лауреаты просто-таки почитали за великое счастье встретиться

и задушевно пообщаться с автором мемуаров. Как я понял, сотни

государственных деятелей разного калибра, собственно, и карьеру

свою блестящую делали только для того, чтобы когда-нибудь

иметь, ну хоть десятиминутную, но все же аудиенцию, с Андрей

Андреевичем, ну, на худой конец, с Ильей Григорьевичем. Но мэт-

ры осчастливливали своих друзей-венценосцев в разгаре своей

карьеры, уже будучи полноправными представителями великой

державы, как бы специально учредившей пост Гражданина или По-

эта, Имеющего Право Встречаться и Дружить с Главами Иностран-

ных Государств.

Я же, наоборот, как только вступил в жизнь, так сразу и по-

знакомился с целыми двумя политическими деятелями - да еще ка-

кими - Чжоу-Эль-Лаем и Георге Георгиу-Дежем. Напомню стари-

кам и сообщу молодым, что в середине пятидесятых годов Чжоу

был вторым после Мао-Цзэ-Дуна человеком в Китае, а Георгиу-Деж

- диктатором Румынии. В Румынии их всего-то два и было после

войны - Деж да Чаушеску.

Оба они посетили наш пионерский лагерь. Из этого ясно то,

что лагерь существенно превосходил другие пионерские лагеря по

комфорту и ухоженности и, фактически, помимо основной функ-

ции, оздоровлять детей тракторозаводцев, имел еще и вторую - при-

нимать иностранные делегации.

Дети, конечно, от этого только выигрывали. Питание было

на убой. Пионерская форма, специально выдаваемая ко дню визита

и белье в палатах - "от Кардена". Корпуса, умывальники, клуб, сто-

ловая-сверкали. На территории - ни соринки. Ребенок - не взрос-

лый. Его невозможно проинструктировать так, чтобы он ничего не

брякнул высокому гостю. Вот и старались вовсю шефы из завкома

ХТЗ, думаю, что и Обком партии не стоял в стороне. И конечно же,

Организация Обеспечивающая Покой и Порядок. Она появлялась

первой, дабы проверить забор, окружающий территорию. Лагерь за-

крывался от родительских посещений, изолировался от всего мира.

Дети за три дня знали, что кто-то едет. Вожатые и воспитатели не-

прерывно гоняли отряды строем репетировать линейки, рапорты, ну

и конечно, концерт для гостей, в котором отцензурированными бы-

ли не только номера, но и реакция - смех, аплодисменты, скандиро-

вание лозунгов и т.п. Традиционный пионерский костер и фейер-

верк обеспечивали лучшие пиротехники города. За несколько лет я

перезнакомился с ними и хорошо знал порядок номеров и трюков.

Профессионалы были выдающиеся. В 1990 году в Москве в Парке

Горького после концерта Рождественского и Зубина Меты был дан

фейерверк - просто смех какой-то по сравнению с тем, что делали

люди в Харькове 55-57 годах. Вымирают профессионалы в России.

Куда-то исчезли точильщики ножей, старьевщики, альфрейщики

(они ремонтировали квартиры и расписывали потолки). А вот в Ки-

тае при не менее свирепом коммунистическом режиме фейерверк

по-прежнему - чудо!

Так, все готово к визиту. Все выстроены на линейке (а ла-

герь находился в лесной лощине). Машины с гостями, всегда поэто-

му появлялись сверху. Высокие гости в сопровождении чуть менее

высоких хозяев поднимаются на трибуну. Дальше - накатанная схе-

ма, хорошо всем известная. Что к ней добавить? Чжоу как-то стерся

из памяти. Во-первых, потому, что был как и все китайцы - в синей

робе. Во-вторых,- не говорил по-русски. А я, хоть и был председа-

тель совета отряда, но все же не столь важная пионерская пташка,

чтобы долго общаться с морщинистым, изможденным владыкой

четверти Земного шара. Отдал рапорт, подарил модель трактора

ДТ-54, сделанную в спецмастерских Завода и тут же был оттеснен

взрослыми дядями.

А вот с Георгиу-Дежем пришлось познакомиться поближе.

После стандартной интродукции внезапно пошел дождь - не силь-

ный, но все же.

Диктатор укрылся поданной заботливыми руками плащ-па-

латкой. И я оказался под ней вместе с ним. Рассказывал, что в Ру-

мынии у него 2 сына моих лет, расспрашивал меня о родителях,

учебе, словом, был совершенно нормальный человеческий разговор,

а не официальная беседа двух посланцев великих суверенных дер-

жав. Любопытно, что рядом под такой же плащ-палаткой размес-

тился с моим дружком Славкой Медведевым тогдашний Первый

Секретарь ЦК Компартии Украины. А. И. Кириченко. Я бы никогда

не запомнил этого, если бы он не заставил туповатого Славку

выучить и правильно произнести свое отчество - Илларионович,

что удалось, примерно с восьмой попытки. Я же прекрасно запом-

нил Илларионовича. Все последующие годы он был на достаточно

приличном верху. Память же о Георгиу-Деже навсегда живет в мо-

ем сердце. Именно так было обещано в некрологе, подписанном

через несколько лет Советским Правительством - что Память о нем

будет всегда жить в сердцах советских людей.

Визиты Соцлагерных Глав тогда были длинными. Кроме

пионерских лагерей, гости посещали колхозы и заводы, концерты,

футбольные матчи, пьянки и баньки. Сколько настоящих государст-

венных дел ждало в этот момент своих решений, сколько людей

тщетно добивались приемов, сколько погублено времени на абсо-

лютно никому не нужный новый ритуальный официоз!

Когда высокие гости уезжали, в палатах царил невообрази-

мый шум. Вожатые не были особенно строги - всем нужно было

сбросить напряжение, обменяться впечатлениями. Небольшое от-

ступление - в пионерском лагере в каждом отряде 2 руководителя -

воспитатель и пионервожатый. В дальнейшем вся жизнь в Союзе

будет проходить под двумя начальниками - прямым, так сказать,

административно-хозяйственным и идеологическим надзирателем -

подчеркиваю, везде - на работе директор и парторг, в армии - ко-

мандир и замполит, в лагере для взрослых дядей - командир и

"кум" и даже на кладбище - заведующий и смотритель. Но, чтобы

это воспринималось естественно, закладывается эта схема в раннем

детстве, и отступлений от нее не будет.

...Но вот, в обычный ребячий гам, врываются новые визгли-

во-ругательно-скандальные нотки. Кончилось трогательное единст-

во, вызванное наличием высокой цели. Цель достигнута и можно

вернуться к нормальной лагерной жизни.

Суть лагерной жизни - постоянная борьба за лидерство ме-

жду отдельными неформальными вожаками и возглавляемыми ими

группами с одной стороны и объединение всех против евреев в мо-

менты заключения перемирия с другой стороны. Менее удобным

моментом представляется как раз железный приказ сверху: не хули-

ганить, в связи с грядущим историческим событием.

Сколько я не читал книг о жизни и быте в советских концен-

трационных лагерях, при множестве авторских позиций и концеп-

ций я ни разу не встретил попытки сравнить жизнь во "взрослом"

лагере и пионерском. А ведь аналогии получаются при тщательном

рассмотрении просто удивительные, и, хотя бы только зафиксиро-

вав их, мы можем сделать занятное открытие: что жизнь в тех и

других лагерях является как бы увеличенной (или соответственно

уменьшенной) копией одна другой.

Не торопитесь лопаться от смеха. Эта истина, если и из раз-

ряда, лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным,

то из нее вовсе не ясно, почему так происходит: то ли вернувшиеся

из лагерей старшие братья или отцы учат неоперившейся молодняк

блатному жаргону? Это, несомненно, так, но разве можно научить,

как стать неформальным лидером? Или, как тискать романы и, что

их вообще нужно тискать? А ведь вожаками становились в 10-11

лет, и романы для них сочинялись... И становились "паханами" от-

нюдь не всегда дети уголовников и далеко не всегда физически са-

мые сильные.

Мне видится, что, наоборот, все традиции заложены в наш

генетический код и все, проявляющееся в детстве зло впоследствии

просто дооформляется и его можно легко выявить, а значит и пре-

сечь уже в первые годы развития человеческой личности. Кажется,

нечто подобное утверждал и Блаженный Августин. На основании

моего личного опыта считаю эту гипотезу истинной. Все согласны,

что по поведению ребенка можно легко и часто безошибочно пред-

сказать его будущее. Мое же утверждение касается больших и ма-

лых социальных групп и сообществ и звучит примерно так:

Поведение искусственно созданных социальных групп (дет-

ские сады, школы, пионерские лагеря, армия, тюрьма - словом все

те общественные институты, куда люди приходят не по своей воле,

а исключительно повинуясь чужой - родительской, судебной, госу-

дарственной) определятся не столько формальными предписаниями

или "уставными взаимоотношениями", а внутренними формами са-

моорганизации, зачастую прямо или косвенно направленными про-

тив уставных формальностей. И начинать изучение этой проблемы

надо с самого раннего детства.

:Хуже нет - быть евреем в России в середине ХХ века.

Впрочем, через некоторое время выяснится, что еще хуже быть им

наполовину. Это вообще будет каста полунеприкасаемых - перед

паханами и позднее - кадровиками они будут тщательно маскиро-

вать свои иудейские полукорни, зато потом выяснится, что по

причине неполного еврейства их не берет (а если берет, то не очень

жалует Израиль), да и в Американских дипломатических миссиях

брезгливо смотря на спасательную прежде запись "русский" у Кога-

на Михаила Моисеевича в 5 графе паспорта. Ну не будешь же вы-

пускать комментарии к паспорту, как к уголовному кодексу, что па-

па Моисей Коган встретил в конце 30-х годов сельскую комсомолку

Нину Петрову, поимел ее и в результате на свет явился Миша. Не

будешь же объяснять всем и каждому, что в милиции (как и в Из-

раиле, впрочем) при разных национальностях родителей предпочте-

ние отдается национальности матери, а отчество и фамилия даются

почему-то отцовские. Ну, должно же и от матери что-то попасть в

документ. Ведь и в фотографию на паспорте вошли только отцов-

ские черты - морда как раз для погрома. Но ведь вот какая штука -

вопреки распространенному утверждению, что бьют не по паспор-

ту, а по морде - в отделах кадров, приемных комиссиях и, вообще,

всюду, куда обращаешься с просьбой принять, выделить, не отка-

зать, учесть, поставить в... или на..., включить, выплатить, словом,

выпрашиваешь блага у лица, поставленного государством эти блага

охранять - так вот в этих присутственных местах бьют-то как раз

именно по паспорту и, странно, что я ни разу не слышал каламбура

на эту тему. Хотя сам острил десятки раз в присутствии кучи людей.

Не вернулся каламбур...

Так вот, антисемитизм - та самая общая черта, которая объ-

единяет и роднит тех неевреев, в которых выработался стойкий

рефлекс - иметь врага, на которого можно и должно свалить все бе-

ды и невзгоды, происхождение которых трудно объяснить, универ-

сальное средство, позволяющее упростить любую сложную пробле-

му, уникальная возможность сближения самых разных людей, свое-

образный знак духовной общности для нищих этим самым духом.

Не любить, ненавидеть и проклинать кого-то, ложится в основу не-

коей позитивной программы, в которой есть потребность, а возмож-

ности выразить себя - нету. Это все понятно и очевидно. И давно

сформулировано. И описано, и проклято и восславлено. Но вот что

интересно - почему евреи так болезненно реагируют на слово жид,

на издевательское обыгрывание имен, отчеств, фамилий, на на-

рочито поддразнивающий акцент? Давайте попробуем разобраться

и самой сущности и природе оскорбления как такового.

Любой человек, названный дураком или рогоносцем, болез-

ненно реагирует на это. И вовсе не потому, что признает себя тако-

вым. Не потому, что критическая стрела попала в цель, а потому,

что ОБЩЕИЗВЕСТНО - быть дураком или рогоносцем непри-

лично, нехорошо. Надо отомстить обидчику. И смыть позор. Жела-

тельно кровью. Пойдем дальше. Назовите русского, украинца, каза-

ха или негра евреем. Любой из них только рассмеется в ответ, ибо

совершенно точно знает, что уж евреем- то он не является, и стало

быть никакого стыда, позора или гнева не испытывает. А вот на

москаля, кацапа, узкоглазого, чернокожего - среагирует почти на-

верняка. Так же поступит и еврей, обвиненный в еврействе. Неуже-

ли же у большинства евреев выработался-таки рефлекс-согласие с

тем, что быть евреем - плохо и постыдно. И ЧТО ОДНО ЭТО НАД-

ЛЕЖИТ ВОСПРИНИМАТЬ КАК ОСКОРБЛЕНИЕ. И вот парадокс,

- презирая, например, украинцев за тупость, прижимистость, мои

харьковские друзья - евреи явно не дергались от ярости, когда кто-

либо называл их по ошибке хохляцкой мордой, голопупенкой или

куркулем. Вот вам и механика нанесения и восприятия оскорбле-

ния.

Но вернемся к антисемитизму. У детей он пострашней, чем

у взрослых. В детстве ты не задумываешься о причинах, не роешься

в корнях. Ты просто знаешь, как бы изначально, что быть евреем

плохо, ужасно, чудовищно, недостойно, стыдно, позорно. И что у

всех не - евреев при всех их недостатках в развитии, бедности, фи-

зическом уродстве, жадности, низком положении родителей, есть

всегда одно неоспоримое преимущество, которое нееврей может а

любой момент предъявить и, как приговор тройки, оно обжаловано

или отменено быть не может. Подчеркну еще раз, момента пер-

вичного осознания этого не помню.

Память держит лишь следующий эпизод, при котором было

четко зафиксировано двойное чувство стыда за то, что еврей и за то,

что не взорвался, не возразил, не убил, а молчаливо, трусливо и под-

ло согласился с призывающим убивать жидов подонком по фами-

лии Крикун, который учился со мной во втором (!) классе, дальше

которого, так и не продвинулся. Речь его была скорее глухим

рычанием цепного пса и настолько слало напоминала человеческий

голос, что именно это и удерживало в памяти моей столь чудовищ-

ный тембр, так же как и ужасающий запах в его квартире. Моя мама

была членом родительского комитета и занималась помощью семь-

ям, живущим за гранью всякой мыслимой нищеты и однажды брала

меня с собой в комнату Крикунов. Так память о голосе, видимо, си-

дит рядом с памятью о запахе.

Странный мир приходится мне описывать. Чжоу-Энь Лай и

Крикун (!) - в пределах двух рукопожатий.

Было бы несправедливо по отношению к школе не упомя-

нуть привитой мне любви к спорту, особенно, к футболу. Я доволь-

но прилично играл в воротах где-то лет с 10-ти до 22-х почти каж-

дый день, вначале на пустырях, а потом на вполне нормальных фут-

больных полях с сетками на воротах, тренерами, судьями, после-

матчевыми протоколами... И на всю жизнь сохранил фанатичную

любовь к этой игре, болея за харьковские Локомотив, Авангард,

Металлист так же яростно в 50 лет, как и в 12.

В шахматы научил меня играть папа в весьма младенческом

возрасте. В шахматы играли и его братья, в частности, его брат Ми-

рон, живший в Ростове. Был он известным доктором, многие из его

друзей проходили по "делу врачей" и в период гонения на космопо-

литов сердце его не выдержало и он умер в феврале 1953 года. От-

правляясь на похороны брата, отец брал с собой пистолет... В Рос-

тове у нас вообще была многочисленная родня, жила сестра отца,

тетя Аня с семьей. Тоже врач, провоевала всю Отечественную. У

дяди Мирона были двое сыновей - Фима и Шурик. Фима пошел по

стопам отца, стал врачом-фтизиатром, причем выдающимся, знаме-

нитым на весь мир. За свою короткую жизнь этот человек сделал

10000 (десять тысяч операций туберкулеза легких). Неудачных бы-

ло меньше 10 (десяти). Книга Гинесса не фиксирует количество спа-

сенных человеческих жизней. Фима занял бы в ней пожизненно

первую строку. Образ жизни этого человека был фантастичен. В 18

лет он ушел добровольцем на фронт. Вернулся живым, закончил ме-

дицинский и ежедневно делал две операции - утром попроще, по-

сле чего выпивал полстакана спирта и ехал в другую больницу, де-

лал сложную операцию и выпивал еще полстакана спирта. К пяти

часам вечера он приезжал домой, где обедал весьма плотно, ибо ел

- раз в сутки. После обеда он отправлялся - куда бы вы думали? - в

шахматный клуб Ростова. Шел он туда не просто подвигать фигур-

ки для развлечения после трудового дня. Был Ефим Миронович Ла-

дыженский пятнадцатикратным чемпионом Ростова и области. Не-

однократно играл он и в полуфиналах первенства СССР, мастером

спорта, правда не стал, остался кандидатом, но это звание тогда бы-

ло очень высоким и почетным. В то время в Харькове и Ростове бы-

ло всего по одному мастеру. Ежегодно игрался традиционный матч

Харьков - Ростов, на котором сердце мое просто разрывалось - за

кого болеть - земляков или брата? В одном из таких матчей брат иг-

рал на 1-й доске за Ростов против чемпиона Харькова Макарова. За

этой партией внимательно наблюдал 10-летний мальчик, оказав-

шийся сыном Макарова, с которым мы вскоре близко познакоми-

лись в шахматном кружке Дворца пионеров. Размещался он в быв-

шем особняке редактора и хозяина дореволюционной харьковской

газеты "Южный край" Иосилевича. Сейчас там Дворец брако-

сочетания. Руководил кружком Александр Григорьевич Мацкевич -

прекрасный педагог и человек, вырастивший впоследствии целую

плеяду блестящих мастеров и несколько гроссмейстеров, среди ко-

торых меня, увы, не оказалось. Но именно в этом кружке я встретил

двух ребят - упомянутого выше Алика Макарова и Витю Шешнева,

дружба с которыми продолжается 40 лет, невзирая на долгие разлу-

ки, различие в образовании и даже разъезды по разным странам в

итоге. Это на первый взгляд представляется парадоксальным -

юность у нас прошла совершенно порознь - Макаров учился в пре-

стижнейшем физтехе, Шешнев, в результате нелепого случая не по

своей воле провел несколько лет в киргизской глухомани, но, когда

мы встретились вновь, выяснилось, что у нас практически полное

совпадение взглядов по концептуальной проблеме "что такое хоро-

шо, и что такое плохо?" И договариваться о терминах нам не при-

шлось. И все это потому, что уже с детского возраста были объеди-

нены общей идеей - добровольно пришли в шахматный кружок.

Что до моей ростовской родни, то брат умер в 53 года мгно-

венной легкой смертью дома за обедом, так как помимо ежедневно-

го стакана спирта выкуривал 2 пачки примы. Тетя Аня скончалась в

преклонные годы, будучи на пенсии. Вспоминая этих прекрасных

людей, а на похороны брата пришло с тысячу спасенных им людей,

то хочется отметить в первую очередь - не их высочайший доктор-

ский уровень, складывающийся из профессионализма и доброты, а

бескорыстие - качество, уходящее с их поколением и, которое

окончательно исчезнет с уходом моего поколения. Врач, практи-

кующий в Ростове, не взявший ни одного подношения за свою

жизнь - это звучит смешнее, чем полное собрание сочинений Жва-

нецкого. Но это было именно так - тетка и брат были сделаны из то-

го самого реликтового материала, что и мои родители и школьные

учителя. И хотя эти люди были членами КПСС, платили членские

взносы и посещали партийные собрания, хотя как всякий добропо-

рядочный обыватель содрогались от ужаса при произнесении не

слова КГБ, нет, это было табу, от слова ОНИ, не нуждавшееся в рас-

шифровке, именно их титаническими усилиями держалась жизнь в

умирающем обществе. Они ушли и огонь в очаге некому стало под-

держивать...

Моя жизнь между тем продолжалась в полном соответствии

с двумя большевистскими доктринами "Мир - хижинам, война -

дворцам" и "Все лучшее - детям". Последний девиз варьировался,

впрочем, с другим: "В Советском Союзе есть один привилегирован-

ный класс - это дети". Ваш покорный слуга любил добавлять к этой

шутке всего два слова - членов Политбюро. Такое прочтение суще-

ственно меняло смысл девиза, что было не совсем честно с моей

стороны, так следующим моим пристанищем стал опять-таки Дво-

рец - Союз Промышленников Юга России, в котором теперь нахо-

дился Харьковский Радиотехнический техникум - с мраморными

лестницами, гранитными перилами, огромным стеклянным куполом

с витражом, богатой лепниной. Что до объявленной войны дворцам,

то Дворец-техникум оказывал упорнейшее сопротивление и пото-

лок в актовом зале рухнул как раз к 20-летней годовщине окончания

нашего выпуска где-то за полчаса до начала торжества. Никто, к

счастью, не пострадал. Держался Дворец 80 лет без капитального

ремонта...

Несколько слов о том, как я попал в Радиотехнический Тех-

никум. Когда близилось окончание 8-го класса, состоялся большой

семейный совет. Папа сказал, что он болен и, видимо, будет оформ-

лять пенсию и это породит большие финансовые проблемы в семье.

С другой стороны, я попал, как принято говорить "в плохую компа-

нию", в результате чего шахматы и футбол вытеснялись ипподро-

мом и картами. Ввиду этих прискорбных обстоятельств мне было

рекомендовано поступить в Радиотехникум. Выбор этот был детер-

минирован рядом существенных обстоятельств - близость к дому,

гарантия поступления, так как директором его был друг семьи и со-

сед по дому, и, третья - большая стипендия. Стипендия в этом сред-

нем учебном заведении действительно оказалась выше, чем в уни-

верситете. Так я впервые лично ощутил реальное преимущество фи-

нансирования оборонных отраслей над другими. Поступил я, понят-

ное дело, без проблем. И это было мое первое и последнее исполь-

зование личных неформальных связей, именуемых в народе "блат".

:О радиотехнике и автоматике, которые мне предстояло

изучать, я имел крайне смутное представление и, хотя проработал в

этой отрасли, причем на самых перспективных и интересных ее на-

правлениях три десятка лет, сейчас имею еще более смутное поня-

тие. Моя судьба весьма схожа с судьбой гоголевского чиновника,

который телом был в департаменте, а душой - в балете. Так и я всю

жизнь ковыряясь в электронных аппаратах на работе, все остальное

время жил литературой, театром, спортом, а в случае даже про-

стенькой поломки телевизора или утюга, звонил соответствующим

людям.

В который раз мне повезло с наставниками. Сейчас нет

смысла вспоминать всех, но Тараса Григорьевича Ходько просто

обязан. На всю жизнь запомнил его наставление - Когда вы вращае-

те ту или иную ручку аппарата, вы обязаны четко представлять себе

физику процесса, которым управляете. И тогда будете классным

специалистом. Я представлял себе физику процесса, стал несомнен-

но специалистом, был не просто инженером, а руководителем груп-

пы инженеров, но... полюбить это дело не сумел...

В техникуме друзей на всю жизнь не оказалось. Но доста-

точно близкие, в отличие от школы, были. Очень уместно вспом-

нить, что 20 лет практически ежегодно мы собирались отмечать

очередную годовщину, что, в принципе неудивительно, так как про-

центов 80 выпуска осело в бесчисленных харьковских почтовых

ящиках, мне же, бродяге, приходилось каждый раз добираться черт

знает, откуда, один раз даже с Дальнего Востока. Встречи эти

обычно проходили в два приема - сперва собирались в техникуме, а

потом, пригласив 2 -3 самых любимых преподавателей, закаты-

вались в ресторан. 20-летний юбилей стал, увы, последним - надви-

гался кризис, люди старели и разобщались. Но мне эта последняя

гулянка запомнилась не упомянутым ранее рухнувшим потолком в

актовом зале и не наступающим 1985 годом. Дело в том, что в раз-

гаре была антиалкогольная кампания и рестораны перестали сда-

вать под коллективные загулы, по-моему, даже свадьбы были запре-

щены. Ввиду этого пришлось собраться в огромной квартире одной

из сокурсниц, которую она занимала вдвоем с сыном (отец, круп-

ный военный, занимавший по чину хоромы, в которых без проблем

гуляли полсотни человек, давно умер). Узнав о том, что встреча бу-

дет на квартире Ирины, я заявил "оргкомитету", что в этом случае

меня там не будет. Дело в том, что с этой леди с первого же курса у

нас были почему-то совершенно антагонистические отношения, по-

русски говоря, на дух друг друга не переносили. Вражда эта была

совершенно необъяснима, но, как ни странно, она не смягчалась с

годами на этих самых ежегодных встречах. Так исторически сложи-

лось, но меня уговорили, мало того, согласно заранее разработанно-

му сценарию, усадили рядом с хозяйкой. Злобно скрежеща зубами,

я угрюмо пробурчал типа "Черт с вами, садисты, не буду портить

вам праздник, пейте мою кровь..." Хозяйка в этот вечер оказалась

ошеломляюще мила и в прекрасном настроении, чему в немалой

степени способствовала ее успешная защита кандидатской за неде-

лю до торжества. Когда же под утро народ начал разбредаться по

домам, Ирина тихонько сказала - А ты, мальчик , куда собрался?

Останешься здесь. Не смея ослушаться, я остался и задержался на

целый год (!), что свидетельствует о молодости наших душ и

неутраченной страсти к романтике. Клянусь, это был не худший год

в моей жизни, да и в Ирининой, судя по всему, тоже...

У каждого человека есть ключевой или поворотный момент

в жизни. Не всегда его удается запомнить или зафиксировать. Я

ощутил себя взрослым 5 июня 1960 года в 12 часов дня в морге

больницы гор. Харькова. Я вошел в в бокс и увидел на носилках об-

наженное тело моего отца. Он умер ночью от инсульта и инфаркта,

наступивших почти одновременно.

Это не первая встреча со смертью. Мальчишками во дворе

мы сбежались к пошивочному ателье в подвале нашего дома и через

окно, притихнув, наблюдали как врачи пытаются спасти умирающе-

го еврея-закройщика. Но вот, увы, движения их замедляются, вот

они и вовсе прекращают качать. Сизое лицо, неподвижное тело.

Детское любопытство с осознанием некоего абстрактного ужаса...

Но тут - родной отец, к болезни которого ни вчера ни год

назад не относился всерьез, несмотря на раннюю пенсию, врачей,

санатории, "скорую помощь", аптеки и страшные, бывшие тогда в

моде пиявки. Пятнадцатилетние оболтусы осознают, что человек

смертен, только после ее наступления. Вся мужская часть нашего

рода страдала от плохих сосудов и я - не исключение. И мой сынок

через четверть века посмеивался над моим притворством во время

стенокардических приступов. Жизнь вернула мне должок...

В то время еще траурные процессии представляли собой

ползущий по улице грузовик с гробом в открытом кузове, людей,

провожающих покойника в последний путь и оркестр. Через каких-

то пару лет процессии заменят на спецавтобусы, видимо, чтобы не

смущать обывателя траурными мелодиями, да и не создавать помех

прогрессирующему автотранспорту.

Но отца хоронили на грузовике с венками и обелиском,

срочно сваренным и выкрашенным в серебристый цвет на Трактор-

ном заводе. А маму через 5 лет - уже в автобусе. Через много лет я

поставлю на их могиле памятник с эпитафией "Мертв, кто забыт".

Под их именами и датами рождения и смерти стоит мое с датой ро-

ждения и черточкой, символизирующей жизнь. Жизнь - черточка

между датами рождения и ухода. На памятниках - она всегда пря-

мая и короткая. В действительности, жизнь человека представляет

собой совсем иное графическое построение - у кого ломаная, у кого

- синусоида, иногда - спираль, у умершего младенца - точка...

Я, появившись на свет в сентябре 1944-го целых 9 месяцев

был современником главного убийцы XX века с маленькими усика-

ми, а с его главным партнером по душегубству с усами большими -

целых 9 лет. Мало того, я даже родился в получасе езды от его рези-

денции, правда, вскоре родители увезли меня на 800 км. южнее, от

греха подальше. Странное дело, память всегда вычленяет из огром-

ного людского потока почему-то главных убийц. Именно в их честь

называются, а потом переименовываются главные улицы всех горо-

дов, ставятся, а потом в одночасье разрушаются сотни памятников,

пишутся тысячи восхваляющих, а потом - тысячи проклинающих

книг. И что самое характерное - последующая дискредитация глав-

ных преступников служит той же цели, что и первичное обожеств-

ление - удерживанию их образов в памяти людей. В то же время,

имена Пастера и Флеминга, спасших своими вакцинами людей

больше, чем Гитлеру и Сталину удалось убить, неблагодарное чело-

вечество не закрепляет в своей памяти монументами, улицами, мо-

нографиями. Самый простой пример - в Ростове нет улицы имени

моего брата, спасшего от смерти несколько тысяч ростовчан. Зато

есть улица Плиева, командующего Северо-Кавказским военным ок-

ругом, подавившем в крови Новочеркасское восстание 1962 года.

Да что там нет улицы с именем! - сама мысль об этом не могла

прийти в голову ближайшим родственникам, коллегам-врачам и

шахматистам. Что же говорить о властях города Ростова?.. (Кстати,

воспеваемый мной Харьков, в этом плане весьма выгодно отличает-

ся - в нем есть улицы Гринклера (клиницист), Гиршмана (офталь-

молог), Воробьева (патологоанатом), Пастера, Мечникова, Дарвина,

Ньютона, не менее 15 улиц носят имена великих писателей и по-

этов). Если вернуться в мое продвижение в человеческом потоке, то

я оказался современником 400 нобелевских лауреатов, успел застать

многих представителей Серебряного века, в мире в котором я благо-

получно существовал были тысячи концлагерей, сотни "отцов на-

ции", театры Ла Скала, Кабуки, Таганка и Современник, испытыва-

лись атомные и водородные бомбы, умирали с голоду, жили во

дворцах, пели, плясали, писали, пытали, казнили, реабилитировали,

каялись и клялись... Огромное количество людей пришли в этот мир

после меня, а ушли - раньше. И вот, остановившись, призадумав-

шись и прикинув, я вывел, пусть приблизительно, что поток, в кото-

рый я вошел в сентябре 1944 года, сейчас - в августе 1996 года об-

новился на 90 % и самое время подводить итог, хотя бы предвари-

тельный. Несмотря на то, что моя собственная жизнь, как будет

видно далее, представляет собой цепь драм, лишений, предательств

близких людей, репрессий властей и болезней на закате, я все равно

бесконечно благодарен своим родителям - Абраму Ефимовичу и

Клавдии Ивановне за то, что в едином любовном порыве в январе

1944 года зачали эту сладчайшую муку, а в сентябре 1944-го пода-

рили миру - меня, а мне - мир...

Позвольте вернуться в Харьков и поведать еще о некоторых

отнюдь не туристских достопримечательных местах. Напротив

Сквера Победы на другой стороне Сумской начинается Парк

Шевченко - излюбленное место выгула горожан и, одновременно,

единственный кусок в центре, претерпевший архитектурные нова-

ции. Раньше здесь находились здание Радиокомитета, за ним - глуб-

же в парк стояла изящная колоннада, спустившись с которой можно

было попасть в летний кинотеатр и на танцплощадку. Правей от ко-

лоннады стояли несколько жилых домов и летний павильон, увитый

плющом. По весне в павильоне устраивали книжные базары, по осе-

ни - цветочные. Именно здесь в незапамятные времена мне купили

выученные потом наизусть "Двенадцать стульев". Когда я уехал из

Харькова все это снесли и начали возводить огромное здание опер-

ного театра, благополучно законченное через 25 лет. Правая же

часть парка осталась нетронутой. Доминантой парка является зна-

менитый памятник Шевченко - излюбленное место свиданий, тем

более, что пространства вокруг монумента хватает. Памятник, как и

стеклянная струя давно стал городским символом и в этой связи не

могу удержаться от рассказа об одном историческом анекдоте. Отец

моего харьковского приятеля был самым знаменитым адвокатом го-

рода. Когда он умер, то оставил мемуары, в которых, учитывая ка-

либр его дел, была масса безумно интересных для истории фактов.

Сын его, эмигрируя, собирался издать их, но я не встречал эти ме-

муары. Вот один эпизод:

Дело было в 1937 году, когда презренного польского шпио-

на и разоблаченного империалистического наймита Генриха Ягоду

сменил железный нарком Ежов. Мгновенно изменился кадровый со-

став следователей, а в гостеприимно распахнутые ворота большу-

щей Харьковской тюрьмы (ныне снесенной) хлынул огромный по-

ток шпионов, убийц, вредителей и других извергов. Среди этой мас-

сы, обезумевшей от всего происходящего подследственных, нахо-

дился старый эсер (фамилию запамятовал, она встречается в "Архи-

пелаге"), который совершал где-то десятую ходку при пятом режи-

ме, был умудрен и к шабашу относился спокойно-аналитически,

расспрашивал сокамерников-подследственных об их "делах", т.е.

легенде, которую шил следователь и что-то подсчитывал. Молодые

ребята от станков, с 4 - 5-классным образованием, сменившие яго-

динские кадры не были особенно изобретательны ни в выборе ле-

генды, ни в поисках доказательств. Легенда была практически одна

на всех, обвиняемых в шпионаже - Я, такой-то, завербован япон-

ской (английской, французской, польской) разведкой тогда-то, со-

бирал данные со своего объекта для дальнейшей передачи их рези-

денту, с которым встречался раз в месяц (два раза в неделю, три в

декаду и т.д.) у памятника Шевченко, передавал ему фотопленки,

чертежи, образцы, а взамен получал деньги, инструкции, коды, яв-

ки, пароли... Пока раскаявшиеся шпионы плакались об ужасе, тво-

рившемся в тюрьме, отобранных партбилетах и неэстетичном пове-

дении нового следственного аппарата, эсер упорно что-то

подсчитывал и, наконец, исходя из количества камер и средней их

вместимости, объявил сидевшим с ним "врагам народа", что в 1937

славном году, в городе Харькове, у памятника Шевченко денно и

нощно стояла очередь из ста (!!!) человек, терпеливо дожидающая-

ся встречи с резидентом (!!!). Вот к каким казусам может привести

нетворческий подход к следственному делу. Ведь говорил же това-

рищ Ежов - нет мелочей в этом деле... Обидную промашку дали мо-

лодые харьковские следователи, не заметив, как подлые враги наро-

да занялись дружным издевательским самооговором. Ну что стоило

этим кретинам встречаться с резидентами у проходных заводов и

фабрик, к которым по требованию резидента можно не только при-

нести чертежи в рулоне, но и выкатить самолет или, на худой ко-

нец, танк. Общеизвестно, что лучше всего резиденты работают в

темноте театральных и кино-залов, в толчее стадионов, давке в

трамваях. Случай, говорят, стал известен великому вождю и

осерчал он непомерно, возможно кому-то объявили выговор или да-

же уволили со службы, на большее наказание вождь не был спосо-

бен. - Это он о себе в "Вопросах ленинизма".

За спиной памятника Шевченко широкая аллея ведет к цве-

томузыкальному фонтану, а за ним - к чудом пощаженному войной

прелестному зоопарку. А если двинуться от памятника вправо по

аллее, параллельно Сумской, ведущей к площади Дзержинского, то

очень скоро попадешь на большую асфальтовую площадку, из кото-

рой вытекают (или в которую втекают) 4 аллеи, по обеим сторонам

которых тесной стеной стоят газетные стенды. Такого нет нигде в

Советском Союзе - смею вас уверить. 45 газет на 70-ти стендах

(многие газеты имеют 6 - 8 страниц, а еженедельные, как Литера-

турка - все 16). Раз нет в Советском Союзе, то и в мире тоже, ибо на

Западе газета - совсем иной вид полиграфической продукции, чем в

СССР и на стенде ее не выставишь. Предвижу недоверчивое хмыка-

нье - да откуда 45 газет - столько вообще не выходило. Выходило!

19 центральных московских газет, + 9 центральных украинских, + 4

харьковских, + 13 русских газет всех союзных республик за мину-

сом России и Украины, конечно. Приводимая цифра относится к

1991 году и является максимальной. Понятно, что раньше газет бы-

ло меньше, появлялись новые издания, особенно еженедельные, га-

зетная галерея росла и росла, никогда не уменьшаясь ни на одну га-

зету. На центральной площадке посреди всего этого великолепия

всегда толпилась группа людей от 20-ти до 100 человек, причем от-

нюдь не для встречи с резидентом. Это был спортивный Гайд-парк

Харькова, именуемый "брехаловка". Справедливости ради, надо

сказать, что аналогичные клубы болельщиков под открытым небом

существовали в Киеве и Одессе, но там близко не было такого числа

газет, которые привлекали многих просто прохожих, впоследствии

вступающих в дискуссии. Хотелось бы выделить несколько харак-

терных особенностей: - 1. Регулярная сменяемость газет, которые

служители возили на тележках; 2. Почти полное отсутствие краж со

стендов; 3. Все стенды до 1991 года были электрифицированы и

лампочек не воровали тоже.

Агентам госбезопасности нечего было делать на "брехалов-

ке", хотя они присутствовали, несомненно. О политике здесь не го-

ворили совсем, ибо политика являлась не грязным или скучным, а

просто мертвым делом, в котором ничего не происходило, а, стало

быть, ничего не подлежало обсуждению.

Брехаловка же держалась долго, конечно же, приходя в упа-

док по причинам экономического свойства - вначале стенды из за-

стекленных и подсвеченных превратились в простые фанерные дос-

ки, с которых любой желающий мог стянуть газету. После распада

Союза газет становилось меньше день ото дня - отпали республики,

да и цены на газеты стали сумасшедшими. В 1993 и 1994 годах

жизнь еще теплилась. Летом 1995 года я обнаружил полное отсутст-

вие стендов. Закончился, но не почил в бозе этот культурный фено-

мен, просто народ сдвинулся по аллее чуть влево - к площади Дзер-

жинского и брехаловка стала политической, благо о политике те-

перь можно было говорить и спорить, никого не опасаясь. Спорт же

захирел и пришел в упадок...

Был еще клуб любителей научной фантастики при Доме

Ученых. Возглавлял его университетский профессор Каганов. Нет

нужды говорить, как, кто и почему в те годы обращался к этому

жанру. Уместно лишь отметить, что, по-моему, это был единствен-

ный такой клуб в стране и все известные авторы были "в гости к

нам". Чего стоят имена Стругацких, Ариадны Громовой, Днепрова,

даже сам пан Станислав Лем приезжал. Собирался клуб раз 6 - 8 в

год. И очень интересным был регламент. Вначале председатель во

вступительном слове характеризовал творчество гостя и тот имел

неограниченное время для доклада, лекции, выступления - как хо-

тите... В дальнейшем начинались прения и выступал любой желаю-

щий, имея 5 минут. По истечении этих 5 минут (был специальный

световой индикатор времени), председатель, в случае, если оратор

не уложился в лимит и просил отсрочки, проводил голосование. Ес-

ли свыше половины зала было "за", оратор получал еще 5 минут и

т.д. Если "нет" - стало быть аудитории неинтересны его мысли и он

уступал трибуну. Заканчивался вечер ответами гостя на многочис-

ленные вопросы. Демократия, как видим, была полной. Естествен-

но, клуб был организацией, пусть и полуформальной, в отличие от

вольных брехаловки, балки и мельницы. Он был зарегистрирован и

во время заседаний, в зале присутствовало недремлющее ухо, ну и

что с того? Оно не вмешивалось. И никаких впоследствии санкций

за глумление над идеями социалистического реализма не наступало.

Это, заметьте, все происходило в тоталитарную эпоху, певцом кото-

рой я отнюдь не являюсь. Просто хочу отметить, что в отличие от

подавляющего большинства моих сверстников по всей стране, я на-

ходился не только в сфере нагнетаемого для всех одинакового офи-

циоза, но и в области свободного обмена мыслями, идеями и инфор-

мацией, которая не была придушена харьковскими властями, уж и

не знаю, почему. Технически это было совсем нетрудно - приду-

шить.

В результате, в начале 60-х годов в Харькове образовался

кружок молодежи, который сейчас назвали бы тусовкой. Тусовался

этот народец, в основном у кафе-закусочной с официальным назва-

нием автомат-закусочная на углу Сумской и Совнаркомовской. Кто-

то переиначил это название в "пулемет" и именно этим именем ка-

фе фигурировало во всех разговорах, при назначении встреч, реже -

свиданий, которые назывались "стрелкой". "Кинуть стрелку" -

значило назначить свидание. Реже - потому, что общество это было

почти сугубо мужским, за исключением одной девушки - Люси Ва-

сильевой-Липецкой, которой еще совсем еще юный Эдик Лимонов

посвятил свое стихотворение "По улице идет Кропоткин". Впрочем,

оба они вскоре уехали в Москву - Люся - в Щукинское училище,

Лимонов - шить брюки, что делал на исключительно высоком уров-

не. С их отъездом в коллективе остались одни лица еврейской на-

циональности.

Значение пулемета в становлении харьковской литератур-

ной школы можно смело уподобить роли "Бродячей собаки" в Пет-

рограде. В смысле сборного пункта, отправной точки. Меню в них

существенно отличались, к тому же в пулемете не сидели во время

приема пищи, а стояли за мраморными столиками. Спустя три-

дцать лет я невольно обратил внимание, что, оказывается, наш кол-

лектив состоял наполовину из физиков ((студентов физфака Уни-

верситета) и наполовину из "лириков", причем вторые не имели яр-

ко выраженной гуманитарной ориентации и за всю недолгую жизнь

в Союзе не напечатали ни строчки. Недолгую, - потому, что все до

единого эмигрировали в разные годы. Во время же описываемых

событий ни один, даже самый проницательный наблюдатель со сто-

роны не сумел бы определить профессиональную ориентацию этих

ребят. И дело даже не в высокой степени эрудиции членов этого со-

общества, а в языке, созданном как бы в противовес блатной фене, в

системе общения, кем-то метко прозванной домашней семантикой.

Хотелось бы всех поименно назвать - физиков представляли

Фима Щукин, Володя Рутенберг, Давид Сорока, Костя Скоблин-

ский, лириков - Саша Верник, Юра Милославский, Витя Ясман и

примкнувшие к ним Изя Шлеферман, Марик Печерский и я, так и

не получившие высшего образования.

В основе сообщества лежало неприятие официальных идео-

логических доктрин, по-русски говоря, антисоветизм, который был

внутри нас, сплочению помогал антисемитизм вокруг нас, и в итоге

дело перешло к отъезду, идея которого не всеми была вначале вос-

принята с одобрением, но в конце концов уехали все.

Мне, конечно, известно о существовании подобных нефор-

мальных объединений в других городах, многие даже издавали жур-

налы, сборники и альманахи, положившие начало самиздату. У нас

ничего подобного не было. Это был клуб пикейных жилетов, самой

примечательной и яркой особенностью которого была вышеупомя-

нутая домашняя семантика.

Ежевечернее общение ввиду денежного дефицита огра-

ничивалось кофе и рислингом, реже вермутом. Обсуждение затра-

гивало практически весь спектр политических, литературных и дис-

сидентских новостей, обзор западных радиопередач, но особенно

были популярны лажание и байки. Байки - это либо изящно орна-

ментированный рассказ о событии, в котором рассказчик принимал

участие, либо малодостоверный эпизод из тщательно скрываемой

жизни вождей. Большинство напечатанных вещей Юры Милослав-

ского можно было прослушать в пулемете, на лавочках сквера По-

беды и Парка Шевченко в виде баек.

Лажание - это острая ироническая издевка над чем или кем

угодно, включая ближайших друзей и кремлевских владык. Это сво-

его рода словесная пикировка записных интеллектуалов, часто пре-

красный тест на остроту реакции, улавливание чужой, нередко ис-

кусно завуалированной ассоциации и мгновенный поиск ответа.

Лажанию подвергались буквально все - неточная формули-

ровка, недосмотр в одежде, неудача с девушкой, незнание фамилии

политического деятеля из могущественной провинции Катанга, лю-

бовь к спорту или вообще ко всему тому, что по мысли лажающего,

недостойно белого человека. Прошу не путать лажание с оскорбле-

нием. У лажаемого всегда был шанс отыграться. Весьма популяр-

ным было подражание речи, точнее южнорусскому диалекту мало-

грамотных работяг, милиционеров, продавцов, министров, Гене-

рального Секретаря ЦК. Каждая социальная группа имела свое ко-

дированное название. Украинский сверстник с семью классами об-

разования именовался, к примеру "чача" или "чертила". Милицио-

нер -"гундюк", соответственно, начальник отделения - главный гун-

дюк, участковый - околоточный, аппаратный чиновник - "куцуру-

ба" и т.д.

Исключительно популярным был нарочито сталинский ак-

цент, при этом собеседник именовался "Малышив" или "Куйбы-

шив, панымаиш". При этом третий собеседник, конечно же, оказы-

вался Лаврентием, которому предлагалось как следует допросить

"аппонента".

Тут самое время копнуть и проанализировать. Из всей ком-

пании лишь у меня, Рутенберга и Печерского были отцы. Лишь

двое жили в отдельных квартирах. Остальные - в коммуналках. Так

что система просматривается рельефно - выходцы из бедных

интеллигентных (матери-одиночки-книгопродавец, архивариус,

учитель) семей. То есть не из семей торгово-бытовых, хватких ев-

рейских украинских семей с концентрацией интересов в коммерчес-

кой сфере с девизом: - "Уберите ОБХСС, и здесь жить можно будет

лучше, чем на Западе!". Вот на такой почве и взросли первые побе-

ги протеста, сплетясь потом в один, пусть не могучий, но, все же

ствол, с тем, чтобы, попав, наконец, на заветные Запад и Ближний

Восток, разбежаться в разные стороны и забыть, поскорее все за-

быть...

Я же, волею судеб до старости застрявший в Империи, так и

хранил никому уже не нужные химерические идеалы юности,

считая, что обычная дружба без имущественных и образовательных

цензов и есть суть и ядро. А все остальное - ерунда. Совсем, как у

Толстого в чеховском "Толстый и тонкий". Увы, мы оба были не-

правы. Но если у Чехова Толстый, рассвирепев после поругания

Тонким своих юношеских идеалов, прогоняет его, пользуясь своим

высочайшим положением, то мне и прогонять-то некого. Ведь меня-

то просто на порог не пустили. Да и не тайный я советник...

А пока Верник рассказывает очередную байку (через 20 лет

их все или почти все систематизируют, каталогизируют и издадут в

Сталиниане Борева и других трудах).

...Видите, вот шрамик... Началась война, ворвались веролом-

ные фашисты на нашу родную советскую землю. И взяли с ходу

Минск, Киев, Смоленск и подошли к самой матушке - Москве, И

тогда вызывает меня в Кремль сам товарищ Сталин и спрашивает:

- Что же это ты, таварыш Васыльив, атлываиш такой пло-

хой броня? Такые самолеты клепаиш? Снаряды савсэем негодныи?

Пачему?

А я ему, глядя в глаза, честно так и отвечаю:

- Это не я виноват, товарищ Сталин, это все главный конст-

руктор Рабинович и главный инженер Лившиц виноваты. Это они

все плохо конструируют, рассчитывают и руководят.

И очень осерчал тогда товарищ Сталин. Взял он со стола

свою мраморную ЗАБАЛБАХУ и вдарил меня ею в височек. На вто-

рой день очнулся в госпитале. Выходили меня врачи, а опосля опять

в родной цех подался. Вкалывали по 16 часов в день, ночевали в це-

ху, мерзли, недоедали, но победили-таки проклятого Гитлера. И

был большой банкет в Кремле в честь славной нашей Победы. И

подходит ко мне с бокалом кахетинского вина сам товарищ Сталин

и так ласково глядит на меня, на мой новенький орден Ленина и го-

ворит: Прасты минэ, таварыш Васильев. Погорячился я тогда, быва-

ит. Такую войну свалылы с плэч. Выноват. А главное - прав ты был

насчет Рабиновича и Лившица. Разоблачили-таки их и расстреляли

вчера. А тэбэ, таварыш Васильив, большое спасыбо от всэго народа

нашего, народа-богатыря, народа-победителя... Видите, вот шрамик

(указывает на висок).

Слово "забалбаха" тут же включается в словник домашней

семантики, означая с этого момента нечто большое, твердое, желез-

ное, деталь неизвестного назначения, ракету, рулон бумаги - одним

словом, забалбаху.

А вот пример другой истории, рассказанной мной. Дело бы-

ло в 1967 году, в сентябре, вскоре после моей свадьбы. Полетел я на

Дальний Восток, в город Амурск, на строительство целлюлозно-бу-

мажного комбината. В сентябре идет путина кеты на Амуре. При-

ятель и коллега предложил поехать на пару деньков в нанайское

стойбище с целью обмена спирта (которого у нас, дефектоскопи-

стов, было, хоть и не в таком изобилии, как у ракетчиков, но все же

хватало) на красную икру. Из расчета - литр спирту на ведро икры.

Обмен состоялся, икру я благополучно привез в Москву (вот было

время!). Попробуйте сейчас с ведром икры войти в самолет в Ха-

баровске"... Часть икры я привез в Харьков. Икра подтверждала

достоверность рассказа.

Бродя по стойбищу, мы зашли в Красный Чум и с жадно-

стью набросились на недельной давности газеты. Нам сказали, что

сейчас будут принимать в КПСС знатного охотника Кешу Бельды.

Но мы вполне можем присутствовать - собрание будет носить сугу-

бо домашний характер - коммунистов в стойбище всего 3, секре-

тарь, естественно, русский учитель. Ему-то и пришла разнарядка -

срочно принять в Партию Кешу. А то непорядок - Герой Социали-

стического Труда, гордость промысловиков Дальнего Востока, сло-

вом - Последний из Удэге - и беспартийный. Ну, начали собрание.

Говорил один учитель - аборигены потягивали трубки. Совсем, как

на съемке фильма "Алитет уходит в горы". Кеша таращился на меня

- ведь это со мной он совершил пару часов назад домарксовый на-

туральный обмен и уже успел хлебнуть огненной воды.

- Товарищи - сегодня мы принимаем в Партию Кешу Бель-

ды - нашего замечательного охотника. Каждый год он сдает госу-

дарству столько-то шкурок белки, колонка, росомахи и т.д. За свой

самоотверженный труд Кеша удостоен высокого звания Героя Со-

циалистического Труда - два года назад в Москве ему вручили Зо-

лотую Звезду и Орден Ленина. Ты помнишь Москву, Кеша? Кеша

кивает утвердительно - там ведь тоже есть Красный Чум, только ка-

менный, в нем лежит Ленин. Ленина Кеша помнит. Радость узнава-

ния озаряет морщинистое лицо охотника - профиль этого белого

человека выбит у него на Ордене. Ну, словом, Кешу все знают. Рас-

скажи биографию - просит учитель. Кеша молчит. Понятное дело,

волнуется. Такой исторический момент. Но для протокола собрания

биографию рассказать все-таки надо. Протокол отправят в Комсо-

мольск-на-Амуре, оттуда взамен пришлют новенький красненький

партбилет с уже знакомым Кеше профилем на обложке...

Кеша, мы все понимаем, что ты волнуешься, ласково увеще-

вает его партбосс. Ну хоть что-нибудь расскажи...

Кеша делает решительную глубокую затяжку. Выпустив

дым из трубки, встает и направляется к выходу. У самой двери оста-

навливается и, обернувшись ко мне, чуть поклонившись, виноватым

тоном произносит: ОДНАКО, НАЦАЛЬНИК, ЦЕГОЙ-ТО КУЙ

СТОИТ - и уходит.

Четверть века слово "однако, нацальник" я говорю, когда

сын поздно возвращается, когда забит или не забит пенальти, когда

Карпов зевнул мат на 8 горизонтали, когда Саддам захватил Ку-

вейт... Домашняя семантика...

Высшей же наградой для меня через 24 года был рассказ в

Израиле Изи Шлефермана, как он поведал эту историю одно-

полчанам на фронте в 1973 году. И все поняли и смеялись. Вот так.

На синайском фронте.

Но тогда, в конце шестидесятых, об эмиграции еще никто не

думает. Шестидневная война сделала брежневскую клику всеобщим

посмешищем. Но уже через год пала Прага. И выяснилось, что

чудище все еще обло, огромно, озорно, стозевно... И борьба с чуди-

щем перешла из сферы насмешек в узком кругу в диссидентство.

Другие попытались бежать от чудища. Третьи пытались объединить

эти два пути.

Изя уехал первым и практически без всяких помех. Но уже у

следующих "подавантов" начались первые помехи и пакости со сто-

роны властей предержащих. Наступил период "жидоводства" как

выгодной отрасли внешнеторговой политики. Начались "отказы".

Мало кто помнит сейчас о весьма кратковременном периоде, когда

с отъезжающих стали взимать плату за образование. Доктор Наук,

скажем, должен был заплатить за право уехать 25 тысяч, выпускник

МГУ - 12, Харьковский Университет оценивался в 6, а техникум - в

3 тысячи рублей. Перед введением этой обоснованной видными со-

ветскими экономистами акции всем подавантам был массовый от-

каз. И многие кинулись к западным журналистам искать защиты.

Веселое было время. Даже смешное. Потому-то прозвали его впо-

следствии вегетарианским. Все поголовно - от неработающего от-

казника Щукина до высочайшего повелителя судеб Леонида Ильича

Брежнева слепо верили в могущество корреспондентов Уле Стен-

хольма или Хедрика Смита, во всесокрушающую силу их правди-

вых рассказов об ужасном положении евреев-отказников и немно-

гочисленных еще тогда диссидентов. Здесь непонятно, кто больше

верил в эту силу - информаторы, или те, кто глушил западные ра-

диостанции и тихонечко создал знаменитое теперь 5 управление

КГБ. Но вот, как и планировалось в кабинетах на Старой площади,

после неистового шума на Западе отмена билла о плате за образова-

ние (которого, кстати, и в помине не было еще месяца два назад)

привела к взрыву энтузиазма в Западных и прозападных либераль-

ных кругах. Конечно, это было очевидным доказательством продол-

жения Советским Правительством Курса на Либерализацию. Имен-

но в это время на верфях Северодвинска и Комсомольска-на-Амуре

закладывались подводные лодки Тайфун, а Воткинск, Волгоград и

Харьков вовсю клепали СС-20, чье подлетное время к Европе было

всего 5 минут. Но... очередные кредиты были получены и несколько

тысяч евреев отпущены. В их число попали Щукин с Милослав-

ским. Они, ко всему прочему, имели еще и "режимные" отказы -

Щукин где-то с год после университета проработал в средмашев-

ской фирме в Сухуми, а Милославский - в редакции внутризавод-

ского радио Завода имени Малышева, выпускавшего танки для

нужд народного хозяйства, Но, поскольку надо было быстро выпол-

нить план по выпуску, Юра и Фима попали в струю 1973 года, так

же как и Витя Ясман и Костя Скоблинский.

Через несколько лет уехали "режимные" отказники Саша

Верник и Володя Рутенберг. Позже всех - Марк Печерский. Он уе-

хал после Олимпиады-80. Харьков опустел. Приезжая в него из Мо-

сквы, десятки раз я долго стоял около домов, оставленных моими

друзьями, мысленно устанавливая на них мемориальные доски со

словами - он тут жил, я был тут счастлив...

...Шел 1962 год и я перешел на 4-й курс, а в то время это

значило, что отныне мне надлежит работать днем на заводе, а

учиться - вечером. Это называлось учетно-производственная прак-

тика. На этом же заводе предстояло и делать дипломный проект. За-

вод, на который меня направили производил реле - так называются

устройства для автоматической коммутации электрических цепей.

Все предприятия в СССР, производящие электронные изделия назы-

вались в то время почтовый ящик. Ящик, в который попал я, имел

Џ 274. Он находился довольно далеко от дома, так что начало моей

трудовой деятельности ассоциируется с ранним просыпанием и зна-

комством с общественным транспортом, который в те годы работал

весьма регулярно и на работу я не опаздывал.

Я работал в Отделе Технического контроля, придуманном

для того, чтобы не пропускать на склад готовой продукции реле, в

которых были дефекты. Если возвратов было много, зарплата ра-

бочих всего цеха, естественно, уменьшалась. Поэтому я и другие

контролеры постоянно подвергались давлению со стороны рабочих,

с тем, чтобы мы пропускали брак. Когда же брак шел большими

партиями в конце месяца или квартала во время так называемого

"штурма", то давление уже шло со стороны руководства цеха или

руководства ОТК, которые получали премию не за фактически от-

груженные потребителю исправно работающие реле, а за справку,

что к 24:00 последнего числа месяца на складе лежит плановое (а

лучше сверхплановое) их количество. Правда, иногда пропущенный

заведомый брак, впоследствии устранялся. Таким образом кругом

царили беззастенчивый обман и приписки с одной стороны и бес-

смысленное абсурдное "планирование" с другой.

В результате обмана рабочему классу удавалось обменять

дефектные реле на денежные знаки. Но радовались работяги этой

получке и премиям совершенно зря. Ибо на других заводах, фабри-

ках, шахтах, рудниках, стройках, полях и фермах огромного кон-

церна по имени Советский Союз, творилось то же самое. И каждый

был уверен, что получил настоящие деньги. "Доверчивое" казначей-

ство и вправду честно снабжало всех трудноподделываемыми бу-

мажками с надписью, что они обязательны к приему по всей терри-

тории СССР, что тоже было неправдой, ибо на территории валют-

ных магазинов от этих бумажек брезгливо отворачивались...

Результатом этой огромной химеры явилось то, что при от-

носительной стабильности цен на еду и товары, этой самой еды и

товаров в магазинах почти не стало, а денежная масса у населения

возрастала, ибо печатать деньги нетрудно, а честно трудиться - не

хочется.

При этом, прошу заметить, я пишу только о пропуске заве-

домо недоброкачественной продукции, не касаясь темы хищений и

приписок. Что, как всем хорошо известно, имело и имеет место

быть. Наш заводик был еще из лучших, как я сейчас понимаю. Мог-

ли ли наши жалкие реле сравниться с 10 миллионами тонн хлопка,

за которые Узбекистан получил сполна из того же казначейства,

произведя, дай Бог хотя бы 5 миллионов? Смешно. Масштабы раз-

личны, но механизм, однако, одинаков. И так было везде. Вернее,

почти везде, так как существовала отрасль, в которой велась реши-

тельная борьба с этим негативным явлением. Но об этом чуть поз-

же.

Зачем я пишу так детально о вещах и без меня хорошо из-

вестных? С двумя целями. Первая - это, когда Вы звоните по теле-

фону и попадаете не туда, плохо слышно, кваканье и помехи, нет

гудка в трубке - не материтесь, не стучите по рычагу - это где-то

на станции не сработало или "залипло" реле, которое меня застави-

ли пропустить. Я упирался и старался быть честным. Но силы были

неравны. Простите меня и спросите себя - все ли у Вас в порядке в

этом плане? Не было ли аналогичных грешков?

Вторая цель - сделать некий обобщающий вывод. Путь к не-

му будет несколько длинен и потребует внимания и усидчивости.

Из огромного количества прочитанных мной там - и самиз-

датовской литературы, хотелось бы выделить две работы, сравни-

тельно малоизвестные. Первая - это фундаментальный труд велико-

го мыслителя, фактического родоначальника диссидентского дви-

жения Аркадия Белинкова под названием "Юрий Тынянов". Белин-

ков писал (цитирую по памяти, возможны неточности в мелких де-

талях): "Наиболее экзальтированные представители левой либе-

ральной российской интеллигенции, глядя на портреты Членов По-

литбюро, вопят: Ах, какие у них мерзкие хари, ах, да будь они про-

кляты, ах, да мы не можем смотреть на них без отвращения, ах..."

... Обладатели вышеупомянутых харь - пишет далее Белин-

ков - в действительности не являются ни худшими, ни лучшими

представителями возглавляемого ими сообщества. Они есть наибо-

лее типичные члены и, соответственно, хари этого сообщества, де-

легировавшего их возглавить творимое этим сообществом всеобщее

зло". Запомним это.

Автором второй работы был Револьт Пименов, известней-

ший диссидент, знаменитый ленинградский математик, после вто-

рого срока получивший кафедру математики в Сыктывкаре, под ко-

нец жизни избранный народным депутатом России, безвременно

умерший в Берлине в 1993 году. Эрудиция и интеллект этого чело-

века были глобальными, а обаяние - беспредельным. Работа, о ко-

торой идет речь, условно называлась "История Октябрьского бун-

та", ходила по Москве в машинописном исполнении, была ли изда-

на впоследствии типографски, - не знаю. Мне не встречалась, во

всяком случае. А жаль.

Книга Пименова буквально ошеломила меня бесчисленным

количеством приведенных в ней фактов, гипотез, выводов, толкова-

ний. Казалось, что ее написал доктор не математических а исто-

рических наук, впрочем дар математика просматривался, когда он

строил блестящую базу доказательств некоторых своих невероят-

ных открытий. Чего стоит, например, версия о том, что Сталин был

сыном Пржевальского. Речь идет не только о потрясающем внеш-

нем сходстве или совпадении времени зачатия и рождения вождя с

наместничеством Пржевальского на Кавказе, нет, Пименов не огра-

ничивается этим, он приводит так называемые косвенные доказа-

тельства - удачный побег Сталина из тюрьмы в тот момент, когда

начальником Тифлисского жандармского управления был вполне

законный сын Пржевальского, явно порадевший сводному братиш-

ке, да и в советское время лишь в честь одного-единственного цар-

ского генерала был назван город - Пржевальск. Но, это так, к слову.

Совершенно же замечательной мне представляется другая догадка

Пименова, о том, почему же случился Октябрьский переворот?

Вначале Пименов цитирует то ли Родзянко, то ли Гучкова, точно не

помню. "Скажи-ка мне, Иван, а что ты будешь делать, когда у тебя

будут закрома в амбарах полны до краев, стада твоих тучных коров

и лошадей будут в немеренном количестве пастись на не менее

тучных пастбищах, и всего остального тоже будет в избытке? (то

есть, если сбудется сказка о сапогах-скороходах, скатерти-само-

бранке, ковре-самолете, Емеле на печи, царевне-лягушке...) А Иван

отвечает - Я бы тогда уселся на лавочке возле избы с гармошкой,

лузгал бы семечки, а если кто мимо пройдет - тому в морду. Кто

мимо пройдет - тому в морду..." повторяет Пименов, прежде чем

подвести читателя к своему выводу, что российский пролетариат,

двинувший в город, где "все есть" из деревни, где надо было пахать

и сеять в ужасе перед надвигающимся империализмом с его конвей-

ерами и потогонной сисемой Гейлора, совершенно сознательно вос-

стал против этого самого империализма за свою исконную мечту -

сидеть на лавке, грызть семечки, а кто мимо пройдет - тому в мор-

ду...

Наконец, наступал вожделенный день получки и радостная

толпа, гогоча, покидала проходную родного завода. И вот тут всех

ждало горькое разочарование - магазины отнюдь не ломились от

добра. Водки, правда было в изобилии. На следующий день те, кто

нашел в себе силы дотащиться на работу дружно кляли ИХ, кто так

плохо снабжает (были придуманы категории снабжения республик,

городов, районов) рабочий класс, денно и нощно вкалывающий, не

щадя живота своего. На третий - четвертый день после получки

начиналась раскачка, имитирующая работу и цикл возобновлял но-

вый виток...

Это было время, когда привычные слова и понятия заменя-

лись другими. Если уже с четверть века слово "сидеть" в России не

означало находиться именно в сидячем положении, то теперь на-

стал черед слова "купить" и оно было начисто вытеснено словом

"достать", которое в свою очередь включало массу оттенков и

нюансов.

Неотоваренные денежные знаки население несло в самый

надежный банк на Земле - сберегательную кассу, которая вы-

плачивала от 2 до 3 % годовых, вселяя таким образом надежду в

светлое будущее. В это самое время в городе Москве пошел в 1

класс специальной (что было большой редкостью в то время) внук

главного советского детского писателя Гайдара - Егор Тимурович...

... За стенкой находился другой цех, тоже сборочный. Рабо-

тал там точно такой же народ, любитель выпить и прогулять. Но

брака в этом цехе практически не было, хотя собирались там более

сложные, миниатюрные реле. Вы, конечно, уже догадались, почему

не было брака. Все верно, у входа в цех стоял часовой. Продукция

эта шла в ракеты. Было бы совершенно несерьезным полагать, что

отсутствие брака объяснялось высокой сознательностью работяг со-

седнего цеха, гордящимся ответственностью за порученное им дело.

Все дело в том, что вслед за обычным контролером ОТК готовые

реле поступали к офицеру военной приемки, так называемому пред-

ставителю Заказчика, который после придирчивой проверки ставил

на реле свое клеймо со звездочкой. Этому офицеру было совершен-

но начихать на заводские проблемы, план и поджимающие сроки.

Зарплата его не зависела от созидательного труда коллектива заво-

да. Он был над всей этой суетой. Его нельзя было ни запугать, ни

подкупить. История создания военной приемки мне неизвестна, но,

думается, возникла она в конце двадцатых годов, когда заклады-

вающаяся оборонная промышленность обеспечивалась кадрами из

деревни, хлынувшей в город и этим сказано все. Приоритетность

военной промышленности заключалась не только в увеличенной

зарплате или льготами в жилищном строительстве. Сами по себе

меры стимулирования не могли гарантировать задуманного резуль-

тата - в короткий срок создать много высококачественного оружия

всех видов. Для подготовки инженерно-технических кадров была

создана специальная сеть оборонных вузов и техникумов, в которых

и степендии были выше и лабораторная база неизмеримо богаче,

чем в "цивильных" областях. Но все это был "пряник". "Кнутом" же

должна была послужить именно военнная приемка, причем, введен-

ная на буквально всех стадиях процесса создания боевой техники -

от конструкторских разработок до технического контроля любой

детали, входящей в узел или агрегат. Разумеется, под контролем во-

енпредов проходили все виды испытаний готовых изделий - будь то

стрельбы, радиосвязь, полет...

Мне неизвестно, существует ли военная приемка в других

странах, точнее говоря, на каком этапе она начинается. Понятно,

что военные принимают у частной фирмы готовое изделие, испыты-

вая его. Но как быть с тысячами, а иногда и с миллионами малень-

ких деталий, составляющими боибардировщик или авианосец? У

нас в СССР, повторяю, абсолютно все проверялось. Результатом

этого явилось, конечно же, неизмеримо более высокое качество во-

енной продукции в сравнении с другими. Вопрос же, какой ценой

был достигнут такой результат, похоже волновал только Окуджаву.

Помните - "Нам нужна одна победа, она на всех, мы за ценой не по-

стоим".

Подробнее о том, как "не стояли за ценой" читатель узнает

из II части. А пока приближалось окончание техникума, вслед за ко-

торым просматривался угрюмый призрак военкома. Мои школьные

сверстники ушли служить летом. Это - те, кто не поступил в инсти-

тут. Мне же была предоставлена отсрочка от призыва до защиты

диплома, которая планировалась в декабре 1963 г., а потом - слу-

жить. А служить не хотелось до такой степени, что, казалось, - поя-

вись дьявол и я немедленно заключу с ним любой союз, заложу ду-

шу на любых условиях, лишь бы спастись от армии.

И дьявол появился. В июле 1963 г. Фамилия у него была са-

мая дьявольская - Финагин. Он приехал на преварительное распре-

деление с целью уговорить 4-х человек поехать в Красноярск на но-

вое предприятие, занимающееся особо секретной тематикой, о кото-

рой он, увы, ничего не может рассказать заранее. Среди многих

прочих сладких посулов прозвучало: "Ребят от нас в армию не бе-

рут". И нас четверо, кстати, не бывших до этого в дружеских отно-

шениях, Сережа Дедов, Миша Гуд, Валентин Рябко и я - заполнили

анкеты. Причины у всех были разные.

Мишка и Валька, как и я - боялись армии. Сережа же Дедов

хотел уехать подальше от своего папы - начальника Харьковской

школы КГБ. Тот еще был папуля. Все мы к тому же хотели посмот-

реть мир.

Финагин не скупился на обещания. Обещал интересную,

творческую работу, частые командировки в Москву и Харьков. Все

оказалось правдой. Кроме самого Финагина, который к нашему

приезду уже не работал и я его больше не видел.

В конце ноября, примерно за месяц до диплома нас вызвал

начальник отдела кадров Колбин и сказал, что из Москвы пришло

разрешение на всех и в январе после защиты дипломов надо будет

лететь. Военкому будет дано соответствующее указание - снять нас

с воинского учета. Нам выдали направления и где-то рублей 150.

Это называлось - подъемные.

Январским морозным утром 1964 года мы с Мишей (двое

других ребят уехали поездом) покидали Харьков. В аэропорту нас

провожали родители и друзья. Мы летели в Красноярск через Моск-

ву. Красноярск казался концом света, но жизнь представлялась пре-

красной. Такой она, в сущности, и оказалась...

Флорида, США. 1992 - 1996 г.г.

ЧАСТЬ 2.

К Р А С Н О Я Р С К - 2 6

"Спрятаны за далью

голубые города"

Туристская песня 60-х

годов

...1 февраля 1964 года я прилетел в Красноярск. Сухой мо-

розный воздух резко ударил по легким вмиг, как только я вышел на

трап. До этого я не ощущал -38. Оказалось - совсем не страшно. Су-

хо. Хорошо. Было когда-то в далеком теперь 1964 г. Сейчас руко-

творное Красноярское море утеплило и увлажнило воздух в этих

краях. Говорят, количество больничных листов в регионе уве-

личилось больше чем в 10 раз. И все - простудные заболевания. Но

пока рукотворного моря еще нет, воздух сух, мороз вполне терпим...

Синенький РАФик полчаса ехал по чудовищной промыш-

ленной зоне Красноярска, где заводы и ТЭЦ как бы состязались в

количестве, цвете и запахе выбрасываемых без всякой очистки ды-

ма, пепла, газа. Особенно жуткой была гигантская зловонная неза-

мерзающая в -38 лужа грязеема около ТЭЦ, вокруг которой стояли

бараки, жили люди, висело белье - неясно, для просушки или для

окраски. Босх мог здесь писать свой "Сад наслаждений", Тарков-

ский не нашел бы лучше натуры для "Сталкера". Наконец, город

кончился, дорога вырвалась в степь и примерно с час мы ехали по

очень хорошему шоссе. Параллельно шоссе шла железная дорога.

Наконец, машина остановилась. Наша сопровождающая - началь-

ник отдела кадров Людмила Иосифовна Чижова скомандовала - вы-

ходить.

Дорогу перегораживало оштукатуренное белое одноэтажное

здание. Шоссе, раздваиваясь, как бы обтекало его с двух сторон

(въезд и выезд), снова становилось единым за зданием, которое на-

зывалось КПП-1 (контрольно-пропускной пункт N1). Слева и спра-

ва дорогу перегораживали железные ворота для проезда машин.

Продолжая линию ворот, в обе стороны от КПП шла колючая про-

волока - идеальной прямой линией строго перпендикулярно шоссе,

высотой примерно 2,5-3 метра, в два ряда с "козырьком" - один ко-

зырек - наружу, другой - внутрь. Между этими двумя рядами про-

волочного заграждения, весьма любовно ухоженного, были проло-

жены деревянные пешеходные дорожки, по которым совершали об-

ход охранники в гражданской одежде, но с автоматами за плечами.

"Этот - впервые" - сказала моя сопровождающая охране,

зайдя со мной в КПП. Это значит, что прежде чем часовой нажмет

ногой на педаль, чтобы повернуть турникет и впустить тебя в запре-

щенную и просто неизвестную другим часть твоего Отечества, при-

дется выполнить первую маленькую формальность. Тебя отведут в

каптерку и вручат большой кусок картона с приклеенной к нему и

стертой уже на углах бумагой, именуемой "Расписка". В примерно

25 пунктах казенного текста я предупреждался о том, чего отныне и

навсегда (конечный срок действия расписки не был указан) я не

должен делать, въезжая в город "К". Я не должен был: Никому и

никогда не рассказывать о самом факте существования города, ни в

письмах, ни в какой-либо другой форме. Запрещалось иметь кон-

такт с гражданами иностранных государств, жить в гостиницах

"Интуриста", нарушать пропускной режим, сообщать (это, самое

смешное) о речке "Е" - клянусь, именно так именовался в тексте

Енисей. Я предупреждался о том, что в городе нет народного суда, а

есть спецсуд без народных заседателей и адвоката. Целый ряд пунк-

тов касался почтовой связи и отсутствия в городе междугородного

телефона (его открыли еще через 20 лет) к 35 годовщине существо-

вания города. Скупо освещался пропускной режим (о праве въезда

и выезда в город и праве вызова родственников только на постоян-

ное жительство) и в конце перечень и содержание 2 статей УК

РСФСР - о неумышленном разглашении военной и государствен-

ной тайны - до 5 лет и об умышленном - вплоть до смертной казни.

Впоследствии мне пришлось давать много аналогичных "подпи-

сок". Все они были незаконными. Все их я нарушал. Ничего в мире

от этого не изменилось. А если и изменилось, то никто, кроме меня

и десятка от силы близких мне людей этого и не заметил...

Я подписал протянутые мне 2 листка и был впущен внутрь

зоны. Теперь уже не зону охраняли от меня, а меня - от остального

мира. Так, незаметно, совершаются странные переходы в другие

ипостаси. РАФик уже дожидался по другую сторону проволоки.

Вдоль дороги потянулись различные строительные комбинаты, ка-

кие-то вполне мирные склады, базы продовольственного или пром-

товарного характера. Слева появилась речка "Е", шириной с кило-

метр, (небольшая такая речушка), вновь появилась проволока на бе-

регу, но ненадолго, дорога ушла вправо. Так миновали километров

пятнадцать. Казалось совершенно немыслимым, что я нахожусь

внутри зоны, из которой невозможно выйти незамеченным, что нет

вокруг этого пространства ни одного сантиметра неповрежденной

проволоки, что весь периметр освещен и просматривается от вышки

до вышки. И все это - для того, чтобы никто не имел права выйти и

войти в город без соответствующего разрешения.

Через несколько лет Галич в одной из своих песен скажет:

"Заколюченные параллели преподали нам славный урок". И, разви-

вая эту тему, создаст цикл песен о Климе Петровиче Коломийцеве,

который добивался того, чтобы его цеху присвоили звание Цеха

Коммунистического Труда и, не добившись этого, запил. Не обла-

дая поэтическим даром, я, примерно в это же время занялся

подсчетом, сколько стали ушло в Империи на изготовление ко-

лючей проволоки? Я взял за основу общеизвестные факты зако-

лючивания 2 рядами всей сухопутной границы (а с Китаем, Ираном,

Афганистаном, Финляндией и Норвегией - от 4 до 8 в некоторых

местах), высоту 2,5-4 метра, расстояние между рядами 10-15 см. За-

тем подсчитал (конечно ориентировочно) периметры известных мне

средмашевских городов, ракетных дивизий, других войсковых час-

тей, флотов, арсеналов, колоний различных режимов, охраняемых

гражданских объектов, электростанций, мостов, садово-огородных

товариществ, аэропортов, правительственных резиденций. Прики-

нул удельный вес проволоки с 10 шишечками на 1 метр примерно

100 грамм.

Цифра получилась впечатляющая - 40 миллионов тонн ста-

ли висело в нашей стране на деревянных и бетонных столбиках,

чтобы никто никуда не прошел без разрешения. Для сравнения ска-

жем, что общий вес выпускаемых в год автомобилей - грузовых и

легковых - около 5 миллионов тонн. Кораблей - не более 8 миллио-

нов. Тракторов и сельскохозяйственной техники - б миллионов. Вот

так. Наконец, через полчаса езды показалось озеро подо льдом, а на

противоположной стороне его - выстроенные в линию жилые дома.

Это было красиво, тем более, что у КПП кончилась степь и

началась тайга. А справа - гряда сопок. Мы обогнули озеро и оказа-

лись в городе из ровных аккуратных 3 - 4-х этажных домов. Пра-

вильность геометрических форм, симметрия, ухоженность - вот

первое, что бросалось в глаза. Ничто не оскорбляло взгляд - не бы-

ло времянок, деревянных домиков, бараков, хлама, мусора, ничего

покосившегося, облупленного. Снег был аккуратно убран с проез-

жей части и тротуаров. Людей на улицах мало, а магазинов - много.

Это можно было бы сравнить с Измайловым в Москве, но более

респектабельным, ухоженным, лощеным что ли. Проехав по глав-

ной (конечно же, Ленина) улице пару километров, РАФик описал

круг по какой-то площади и остановился у массивного 4-этажного

зеленоватого здания хрущевской без всяких излишеств архитекту-

ры. Зашел с кадровичкой в ее хозяйство, получил направление в об-

щежитие, находящееся метрах в двухстах, устроился в общежитие и

пошел осматривать диковинный город.

Люди моего поколения должны помнить последний хрущев-

ский год - над Россией отчетливо замаячил призрак голода - в хлеб-

ных магазинах стояли очереди, белый хлеб на Украине был по кар-

точкам, булки - только язвенникам - словом, худо. Москвичи еще

жили неплохо, но в Харькове я с ночи стоял в очередях за молоком

и хлебом для мамы, уже смертельно больной, но еще не снабжае-

мой соответствующими справками. Я, стало быть, хорошо знал ас-

сортимент наших магазинов, поэтому, то,что я увидел в гастроно-

мах города, названия которого еще даже не знал, просто потрясло.

В них было "все". Интересно, что побывав в Будапеште в 29 лет я

еще поражался различию, а вот в 46 куда большая разница с ФРГ,

Израилем и США впечатляла куда меньше. Или с возрастом приту-

пляется острота впечатлений, или шкала ценностей сдвигается. А

может все зависит от общей, так сказать интегральной суммы удив-

лений, восхищений, разочарований и мой лимит к 46 годам был

исчерпан... Но, тогда в 19 лет я разинул рот от изобилия мяса, кол-

бас, сыров, халвы, коньяков и так далее. а в магазине "Одежда" и

вовсе выпучил глаза... У каждого поколения советских людей хра-

нится в памяти, что было особо модным и, стало быть, особо дефи-

цитным в его молодости. В начале семидесятых, например, это бы-

ли джинсы, в восьмидесятые - видео, а в начале шестидесятых

только начала входить в наш быт синтетика. Слово "болонья" еще

не вошло в обиход, настолько редко еще встречался нейлоновый

плащ у отдельных счастливцев. А здесь он висел совершенно сво-

бодно. Разве забудешь такое?

Так я дошел потихоньку до центра города. Он был исполнен

в классическом сталинско-византийском стиле - в центре площади

- бронзовый Ильич, по бокам - горком партии и комсомола и гости-

ница -за спиной Ленина - театр с колоннами. Около горкома боль-

шое здание узла связи, на котором было написано - г. Красноярск,

26 отделение связи. Напротив театра стоял жилой дом со шпилем и

курантами. Перпендикулярно улице Ленина вправо от площади был

проезд, в торце которого стояло странное здание. Вблизи это оказа-

лась железнодорожная станция с платформой. У платформы стояла

электричка. Двери вагонов были открыты. В каждом тамбуре стоял

солдат-автоматчик. Люди, садившиеся в электричку, предъявляли

солдатам пропуска и после этого проходили в вагон. Билетных же

касс нигде не было видно. Когда народу село достаточно, двери

электрички закрылись и она отошла в сторону, противоположную

той, в которую я приехал. Ну и чудеса! Город в тайге, роскошные

магазины, красивые дома, вот еще электричка с солдатами. Когда

же все объяснится?

Наутро был первый рабочий день. Первый рабочий день в

"секретных" т.н. "режимных" предприятиях в СССР начинается с

режимного инструктажа. Проводит его так называемый "режим-

ник", т.е. лицо, отвечающее за пропускной режим. допуск к секрет-

ной документации, общую политическую лояльность сотрудников и

т.д. У нас это был Василий Иванович Березин - простой сибирский

мужик, добродушный, шутник. Он-то и начал вводить меня в курс

дела.

Итак, я приехал в закрытый город без названия. Для почто-

вой переписки существует индекс Красноярск-26 или недавно от-

крыли еще одно почтовое отделение Красноярск-33. Всем родным и

близким писать, что живем и работаем в Красноярске, что, когда

они будут писать нам, обязательно должны указать индекс, иначе

письмо пропадет. Если кто-то захочет навестить вас в Красноярске

или будет проездом, ответить ему, что срочно уезжаешь в команди-

ровку именно в этот день. Самим можно выезжать из города только

в командировку, раз в год в отпуск и в экстренных случаях по спе-

циальному разрешению начальства. Никому, ничего и никогда не

рассказывать ни о городе ни тем более о предприятии, на котором

предстоит трудиться. Почему город закрыт? Это не из-за нашей

фирмы - она здесь сравнительно недавно, только четыре года.

В 1948 году, когда началось серийное производство ядерно-

го оружия, Сталин и Берия решили, что все ядерные объекты и ком-

бинаты, а также рудники и шахты урановой руды будут находиться

в специально созданных при этих предприятиях закрытых городах,

в которых все инфраструктуры - торговля, образование, здраво-

охранение и даже искусство и спорт будут подчинены единому хо-

зяину - атомному министерству, которое в результате несколь-

ких реорганизаций сейчас называется Министерством Среднего

Машиностроения. Самый же главный атомный объект будет нахо-

диться здесь, в Красноярском крае и к тому же глубоко под землей.

Город существует ради комбината. Мы здесь гости. Но роль

и значение нашей фирмы очень велики. Вся наша деятельность глу-

бочайше засекречена, да я и сам должен это понимать, не малень-

кий. О том, чем буду заниматься конкретно, расскажет мой непо-

средственный начальник - Нестеров Ричард Максимович. Вопросы

есть?

- Василий Иванович, а опасно здесь жить? Радиация?

- Да, что ты, совсем не опасно. В городе и пылинки актив-

ной нет. Там такая защита, сами понимаете. Ну, у них там в горе,

под землей, может всякое бывает. Так потому они и сидят там, что-

бы на Земле безопасно было... Ну, потихоньку сам будешь в курс

дела входить. А пока, если вопросов нет, вот... подпиши. Еще одна

подписка: Я, такой-то обязуюсь хранить в тайне сведения, ставшие

известными мне в связи с моей работой на предприятии п.я. 80. Я

также обязуюсь хранить и бережно относиться к секретной доку-

ментации и предупрежден о том, что в случае утери документации

или изделия, буду привлечен... по статье... Подпись. Дата.

Отобрав подписку, спрятал в сейф. Пожал руку. Поздрав-

ляю, желаю успеха. Вот номер Вашего пропуска. Его нужно назы-

вать солдату на проходной. Солдат достанет пропуск из гнезда, све-

рит с фотографией и впустит Вас, вручив пропуск. Уходя с работы.

Вы возвращаете пропуск солдату. На пропуске имеются различные

символы - изображения пушки, колокола, слона и т.д. Каждый сим-

вол обозначает цех или отдел, в который Вы имеете право входить.

Внутри предприятия есть немало подразделений, входить в которые

можно, только имея соответствующий символ на пропуске. Ясно? У

тебя будет пока только 2 прохода - на предприятие и в свой отдел.

По мере надобности будешь получать разрешение на дополнитель-

ные проходы...

На дворе стоял 1964 год, последний год Хрущева. Многие

идеалы разрушились уже к этому моменту. Одним из немногих ко-

зырей режима остался космос. Полеты космонавтов, лунные стан-

ции, испытания военных ракет, победные левитановские сообще-

ния, телерепортажи о встречах Героев на Красной Площади подава-

лись под гарниром такой таинственности, что дух захватывало. За-

воды и космодромы, конструкторские бюро и научно-исследова-

тельские институты находились там "где надо". Фамилии ученых,

конструкторов и будущих космонавтов были известны только "ко-

му надо", а в газетах подавались как главный конструктор, теоретик

космонавтики, Космонавт - пять и т.д. Все это должно было вы-

звать чувство почтения к людям, всех себя без остатка посвятивших

выковыванию ракетного щита Родины. На многих молодых людей

(и на меня в том числе) это-таки подействовало. Я испытывал гор-

дость за свою страну, покорители космоса представлялись настоя-

щими Героями нашего времени. Атмосфера секретности играла

здесь не последнюю роль. Некоторым людям нравится эти тайны

охранять, получать за это зарплату, да еще и немалую. Но не только

охранять. Еще и придумывать их, классифицировать, отделять тай-

ны от заведомой дезинформации, дозировано запускаемой в толпу.

Словом, сделать тайноведение не просто профессией, а символом

приобщенности к власти и неиссякающей кормушкой для узкой

касты приобщенных. Так вот, тайны есть двух типов: военные и го-

сударственные. Они делятся на три степени секретности: 1 - Совер-

шенно секретно особой важности; 2 - Совершенно секретно; 3 -

Секретно. Люди в стране делятся на имеющих допуск ко всем 3 сте-

пеням - это люди с так называемой первой формой и далее со 2 и 3

- вторая форма и только к третьей - третья форма.

На этих страницах будет раскрыто немало секретов. От-

лично сознавая, что в большинстве своем они прекрасно известны

спецслужбам "предполагаемого противника" я не менее отлично

сознаю, что большинство этих секретов не от них, не от спецслужб.

Собственный народ - вот от кого хранятся государственные секре-

ты, начиная с наиглавнейшего, раскрытого еще Андерсеном в "Но-

вом Наряде Короля".

...Я вошел в кабинет начальника 19 отдела Ричарда Макси-

мовича Нестерова. С первых минут знакомства выяснилось, что мы

с ним не только земляки-харьковчане, но к тому же он учился в ин-

ституте вместе с моим любимым наставником Тарасом Григорье-

вичем Ходько. Сейчас, по прошествии многих лет, я перестал удив-

ляться невероятнейшим совпадениям, встречам, наличию общих

знакомых у первого встречного в другом городе, а тогда первое в

жизни подтверждение тезиса о тесноте мира произвело сильное

впечатление.

Нестеров рассказал мне, что я принят на работу в Особое

Конструкторское Бюро по разработке, созданию и запуску искусст-

венных спутников Земли специального назначения, в основном, свя-

зи, Кроме этого, ОКБ создает специальную ракету для транспорти-

ровки этих спутников на заданные орбиты. 19 отдел, которым руко-

водит Нестеров, занимается эксплуатацией системы управления и

телеметрией ракеты 11 К 65. В отделе есть еще сектор антенн, кото-

рый возглавляет Альберт Гаврилович Козлов. В этот отдел я и пой-

ду работать.

Мое лицо вытянулось. Какие, к черту антенны? Я, хоть и

окончил радиотехнический техникум, но по специальности автома-

тика и телемеханика. А радиотехнику мне хоть 2 семестра и читали,

так об антеннах 2 слова только и сказали. Я антенн совсем не знаю

- Ничего, Яша, не волнуйся. Специалистов по тому, чем мы занима-

емся, вообще немного, а антеннщиков ни один ВУЗ или техникум

не выпускает. Есть в Томском Университете факультет радиофизи-

ки. Вот, как раз двое молодых ребят оттуда, твой сектор и возглав-

ляют - Алик Козлов и Володя Покидько. К ним и пойдешь. Все,

привет...

...Алик с Володей рассказывают мне, как создавалось ОКБ,

чем занимается сейчас и что впереди. Этот мой первый день - как

введение во храм...

ОКБ-10 (таково совершенно секретное название фирмы, а

для переписки и документации несекретной - просто почтовый

ящик 80) было создано решением Правительства СССР в конце

1959 года для создания различных специальных систем космичес-

кой связи как внутри страны, так и за ее пределами. По решению

Королева Главным Конструктором был назначен работающий в его

ОКБ ведущим конструктором Михаил Федорович Решетнев, 1924

г.р., родившийся в Одессе. Первым заместителем к нему был на-

значен Григорий Маркелович Чернявский из Оренбурга. Там был

филиал Королевского КБ - ракетный завод. Решетнев привез с со-

бой большую группу молодых выпускников МАИ, а Чернявский -

Куйбышевского Авиаинститута, которые они сами окончили. В по-

следующие годы в коллектив влилось много молодых выпускников

других авиационных и электронных ВУЗов. Были быстро построе-

ны 2 корпуса собственно КБ и один большой корпус эксперимен-

тального завода, в цехах которого и будет изготовлена - наша пер-

вая ракета и наши спутники, ради которых мы и созданы.

Главное здание КБ, в котором сидел Решетнев, размещалось

на так называемой площадке, на l которой же находился и Опытный

Завод, который производил эти самые изделия и объекты. Система

взаимоотношений КБ-завод в первый год была нелепа и затруднена.

Попробую растолковать. Официально, опытный завод являлся Фи-

лиалом Красноярского Машиностроительного Завода. Огромный

Красмаш в войну делал пушки, а после войны - ракеты. Возможно,

именно из-за наличия вблизи такого завода наше КБ и разместили в

Красноярске-26. В то же время сам Решетнев имел филиал своего

КБ на Красмаше, который курировал там ряд тем, в том числе и ан-

тенную. Благодаря этому, мне приходилось частенько ездить в сам

Красноярск и у меня появился постоянный пропуск из зоны. Впо-

следствии, после марта 1965 г. начались организационные перетря-

ски и Опытный завод отдали под руководство Решетнева, а филиал

его КБ - директору Красмаша. Так, благополучно развязался этот

узел. Но, в 1964 году все было запутано. На Красмаше развернулось

производство холодильников "Бирюса". Был построен гигантский

цех, в специальном СКБ были собраны лучшие образцы холодиль-

ников со всего мира, чтобы, сдирая характеристики, создать дейст-

вительно хороший аппарат. Вначале его назвали "Кедр" и первый,

сошедший с конвейера холодильник был-таки отделан кедром и, ко-

нечно же, подарен лично Леониду Ильичу Брежневу... Стояло лето

1965 года - всего 9 месяцев после переворота. И уже лично Леони-

ду Ильичу. Слово "конверсия" тогда было известно немногим, как,

впрочем, и слово "холодильник". Их, кстати, в 1964 году приходи-

лось 3,5 на 100 семей.

Еще пару слов о холодильниках. Все, последовавшие за пер-

вым, были уже без кедровой отделки. Первый год принес ужасаю-

щий массовый брак. У аппаратов отваливалась (или отрывалась)

дверь. Было сооружено даже специальное здание склада для отва-

лившихся дверей, возвращаемых со всего Союза. Пришлось Решет-

неву дать команду ракетчикам-прочнистам просчитать узел крепле-

ния двери. И через три месяца склад опустел. И еще одно. Узел по-

краски не справлялся с огромным потоком железных ящиков. И

двери холодильников повезли к нам в Зону, красить на нашем

участке покраски ракет в сборочном цехе. Только двери - их много

вмещалось в грузовик. Народ непрестанно острил на эту тему. Ведь

все, связанное с производством оружия, считалось просто несерьез-

ным, а то и неприличным. Такое было время...

Основной же моей работой было создание антенны. Одной

из главных характеристик антенны является диаграмма направлен-

ности. Это графическое построение интенсивности излучения (или

чувствительности к приему) в зависимости от направления этого из-

лучения.

Способность антенны излучать зависит и изменяется бук-

вально от всего - от материала антенны, размеров и геометрической

конфигурации, наличия в зоне ее работы других металлических

предметов или конструкций. Чем выше частота, на которой ведется

прием или передача, тем более чувствительной к любому измене-

нию становится антенна.

Знаете ли вы, что такое КУНГ? Ну, конечно, откуда? Это -

Кузов, Унифицированный, Нормальных Габаритов. Устанавливает-

ся на разных военных машинах. Напичкан всяким оборудованием.

В нем есть печка. Снятый с машины с подведенным электрическим

напряжением, КУНГ легко превращается в прообраз антенной лабо-

ратории. Еще надо соорудить рядом деревянную вышку с лесенкой,

высотой метра три. И еще башенку из пенопласта на вращающейся

платформе. Все это хозяйство ютится в самом углу заводской пло-

щадки, ну, точнее говоря, в самом углу стоит грибок. Угол образо-

ван двумя стенами высокого глухого забора из железобетонных

плит. На заборе - колючая проволока. Вдоль забора деревянная пе-

шеходная дорожка. Она отделена от территории завода высоким за-

борчиком из тоненьких проводков, на которых через каждые 10

метров висят так называемые пиропатроны. Если кому вздумается

выйти с предприятия через забор, ему нужно порвать одну из прово-

лочек, тогда хлопнет пиропатрон. Это должно привлечь внимание

солдата, стоящего под грибком с автоматом и просматривающего

две стороны под забором - до следующего грибка. Если солдат не

задержит нарушителя, тому придется вскарабкаться на главный за-

бор и, разрезав примерно 5 ниток колючей проволоки в виде нави-

сающего козырька, успешно преодолеть препятствие и безнаказан-

но покинуть предприятие п.я. 80, на которое он попал, видимо, по

ошибке опустившись на парашюте. Но, может, кто-то с улицы ре-

шит перелезть через загадочный забор, просто-таки влекущий к се-

бе прохожих роскошным проволочным венком? Сколько миллио-

нов человекочасов угрохано под такими грибами? Сколько сошло с

ума от жуткого одиночества, однообразного, отупляющего топтания

на месте без всякого абсолютно дела? Сколько разрядило автомат в

своих товарищей по караулу? В прохожего? В случайно помере-

щившуюся тень? Но не полез никто через забор - ни в ту сторону,

ни в другую. Вот и наблюдает солдатик, радуясь внесенному в его

тоскливое житье разнообразию, как крутится шестигранная невысо-

кая башенка на платформе, на верхушке которой прикреплена

зачем-то странная коробочка, сделанная из обычной блестящей жес-

ти. Время от времени видит солдатик, как выбегает из стоящей в 5

метрах от башенки будки его сверстник в унтах, да летной кожаной

шапке с опущенными ушами, залазит на башенку, как-то поколдует

над блестящей жестяной игрушкой и снова назад в будку, и снова

крутится башенка. И так 30-40 раз на дню. Уже и рабочий день за-

кончился. Уже 4-5 раз успел смениться караул, а башенка крутится

и 20-летний мальчишка все возится с коробочкой. Коробочка эта -

не игрушка, а уменьшенная в n раз точная копия очередного искус-

ственного спутника Земли специального назначения Стрела-2

(сначала назвали Пчела, а потом переименовали в Стрелу-2). Это

совсем другой спутник связи, намного больше по весу, размерам и,

соответственно, по количеству радиоаппаратуры. Он запускается в

единственном экземпляре и снабжен системой ориентации, на нем

несколько антенн. Поскольку он на орбите один, стало быть, за-

казчику не обязательно требуется срочно передать информацию, и,

тем более, срочно ее получить в центре. Так и есть - заказчик этого

объекта - Комитет Государственной безопасности, его разведка -

политическая, экономическая, мидовская и т.д. оперативного харак-

тера не носит. Можно и подождать. И служб, пользующихся раз-

личными каналами связи, и, соответственно, различными частота-

ми, несколько. Не доверяют, стало быть, доблестные чекисты друг

другу. Лишь Центр радиосвязи, специально выстроенный в Туль-

ской области в районе Морвеса-Венева, исправно все принимает, да

ретранслирует в Москву. Мы в фирме не задаемся пустыми вопро-

сами - зачем стране нужны две и даже более разведок - мы доволь-

ны, что страна не жалеет денег на то, чтобы каждый любимый ее

ребенок имел свою собственную игрушку, как каждый член Полит-

бюро - свою собственную футбольную команду...

Через четверть века рассекреченный Решетнев дает интер-

вью "Правде" под своей настоящей фамилией. Он и раньше их да-

вал - по телевизионным спутникам Молния. Горизонт, Экран - но

за подписью М. Федоров, Г. Маркелов (Маркелович - отчество Чер-

нявского). Убогая фантазия была у правдистов. Так вот. Решетнев

похваляется выдающимися технологическими успехами своей фир-

мы - мы могли бы, говорит он, обеспечить ВСЕХ СОВЕТСКИХ

ЛЮДЕЙ надежной телефонной космической связью, но вот беда -

нет на грешной Земле, в Союзе, потребного количества телефонных

аппаратов. Банки могли бы связать воедино - нет в банках соответ-

ствующих компьютеров. Все верно, Михаил Федорович! Брал бы я

интервью у вас, спросил бы о вашем личном вкладе в нищету и убо-

жество СССР, да о вкладе ваших соседей, "Двадцатки", для которой

и места на земле не нашлось - в преисподнюю забралась... Ну, об

экономике - речь впереди. есть несколько цифр. Впечатляющих...

Мой первый учитель - Юрий Иванович Маков - старейшина

отдела, ему было тогда 34 года. Сибиряк, местный красноярец. Год

спустя вернулся в Красноярск - не по душе жить в зоне. При всем

желании и придирчивости, не найду и не упомню в нем ни одной

отрицательной черты. Профессионал до мозга костей, взращенный

на традиционном сибирском уважении к людям, добросердечности

и глубокой внутренней культуре. Как говорил Паниковский - те-

перь таких нет и скоро совсем не будет. Так вот, Юрий Иванович

познакомил меня со всеми приборами в КУНГе, научил снимать и

записывать диаграммы направленности, фактически сделал из

мальчика вполне приличного антенного исследователя. Терпели-

вый, вдумчивый, основательный сибиряк, самым страшным руга-

тельством у которого было: "Ну что Вы, Яша?", сумел заинтересо-

вать меня, которому, честно сказать, не по душе пришлась эта рабо-

та с самого начала. Не по моему буйному взрывному характеру

часами напролет сидеть в КУНГе убирать маленький лепесток на

диаграмме и вытягивать до нужной длины другой. До тридцати раз

на день лазить на вышку, снимать макет и подгибать один штырек,

выпрямлять другой, закруглять петлю. И так каждый день, методом

проб и ошибок, так называемого "тыка". Зато сколько было радости

потом, когда диаграмма становилась соответствующей заданной.

Нигде и никогда я не работал с таким творческим упоением, жадно-

стью, перерабатывая десятки часов, и, самое главное,- за такую ни-

щенскую зарплату, что ее стыдно назвать не столько за ее ничтож-

ность, а из боязни прослыть лжецом. Итак: я получал 90 рублей ок-

лад техника, плюс тридцать процентов районного и режимного ко-

эффициентов. (Двадцать процентов получали все жители этой ши-

роты Красноярского Края, да еще 10% за то, что в зоне). Итого 117

рублей. На эту сумму шла премия 10% и еще до 10%, если отдел за-

нял одно из первых трех мест в социалистическом соревновании.

Итого 130 рублей минус 20 руб. подоходного и бездетного налогов -

110 рублей на жизнь. Через 20 лет я получал столько в день и не

был при этом сильно богат. А тогда... Шкала окладов была такова:

старший техник 110, инженер (сразу после ВУЗа) - 120 (130 - если

диплом с отличием), старший инженер - 140-170, начальник группы

190-220. Начальник отдела - 300. 0 ценах хорошо бы вспомнить, да-

бы яснее представить себе, как распределялись эти 110 рублей.

Обед в столовой весьма приличный, харчо, бифштекс с яйцом и ко-

фе - в пределах 1р.50коп. Килограмм копченого омуля в буфете

моего общежития - 4р.20коп. Килограмм красной икры - 8руб. Бу-

тылка болгарской "Плиски" - 5р.20коп. Кило апельсин - 1р.40коп.

Приличный свитер - 35руб. Костюм - 110-130руб. Книги - недоро-

го. Место в общежитии - 6руб. Место на городском кладбище -

бесплатно. По сравнению с нашими соседями из "двадцатки", мы

были нищими. Выпускник Томского политехнического, попав в

смену оператором реактора, стартовал с окладом 160, который со

всеми надбавками утраивался. Начальник смены на реакторе имел

800-1000 рублей. Люди с атомного комбината имели не только ог-

ромную зарплату. Система, сформированная 20 лет назад, в 1944 го-

ду, действительно предусматривала многое, чтобы отрасль работала

эффективно. Собственное медицинское обслуживание - третий

главк Минздрава, печально рассекреченный после Чернобыльского

позора, - весьма неплохо лечил и пользовал персонал комбината.

Жильем в 1964 году были обеспечены полностью. Норматив был в

2 раза выше, чем в среднем по стране. Имелись свои санатории на

Кавказе и в Крыму. Для детей в Крыму действовал пионерлагерь с

собственной школой. Ребятишек вывозили в Крым сроком до одно-

го года. Выше всяких похвал было снабжение магазинов. Беспере-

бойно функционировали и коммунальные службы. В образцовом

состоянии были не только дома, но и тротуары, газоны, проезжая

часть улиц и дворов. Сверкали ухоженностью городской парк, ста-

дион, плавательный бассейн, люстры в фойе Дворца Культуры, в

нем же находился городской театр.

Средмашевские города проектировались в Ленинграде спе-

циальным проектным институтом. Я был в нескольких из них. Все

они похожи друг на друга. Кроме того, архитекторы предусматрива-

ли органическое слияние с ландшафтом. И, что немаловажно, они

знали, что это все будет реализовано. Как реализовалось все заду-

манное в Средмаше.

Если бы оружейный плутоний можно было бы употреблять

в пищу или шить из него одежду, делать мебель или строить жилье

- уверяю вас, любезный читатель, Советский Союз по этим показа-

телям превосходил бы остальной мир, так же как он превзошел его

по числу боеголовок, реакторов на подводных лодках и, увы, высы-

панному на Землю плутонию.

Да, да, я уже слышу протестующие голоса - если бы всем

давали столько денег и снабжение вне всяких очередей, то, неиз-

вестно еще...

Известно. Не меньше денег вбухано в ракеты, например. Но

делают их во всяких Воткинсках, Ижевсках, Миассах, Златоустах,

Омсках, Красноярсках и т.д. Без всякой образцово налаженной ин-

фраструктуры. Возражение - ракетчики создали свою отрасль на

бывших артиллерийских заводах, а Средмаш создавался как бы с

нуля. Да, правильно, отвечаю я. Ну а нефтяники? Вы можете срав-

нить Сургут или Нижневартовск со стоящими рядом Челябинском-

40 или Свердловском-44? Или Томские Стрежевое и Колпашево с

Томском-7. Ах, вы не бывали в -40, -44 и -7? Там ведь тоже не жале-

ли денег и проектировали города, как столицы отрасли. Правильно,

контингент в этих городах разный. Бичи и урки раскурочат и

Томск-7, если в него их пустят. А интеллигентные физики и члены

их семей ничего не ломают. Но ведь и в Средмашевских городах яд-

ро составляют строители. И пьют они, как все русские люди. Раз-

гадка одна проволока. Да, да, та самая, производимая цехом, где

трудился воспетый Галичем Клим Петрович Коломийцев, не драп, а

колючая проволока, сделала жизнь в этих городах куда комфортнее,

спокойнее и богаче, чем в незаколюченной стране. Проволока дис-

циплинирует. Человек держится за свою работу - выгонят - никуда

больше не устроишься. Фирма в городе одна. А жилье-то не сме-

нишь, его только сдать можно. Жилищный обмен с городом, кото-

рого на карте нет, не предусмотрен. Вот и держат квартира, да вы-

слуга лет. Только в средмаше и осталась на всю страну. За каждый

отработанный год - месячный оклад. Правда, не больше 10 ме-

сячных окладов. Да ранняя пенсия. И вот что интересно, на круп-

ных средмашевских заводах, но не выпускающих бомбы в Электро-

стали, "Молния" в Москве на Рязанском проспекте, "Гидропресс" в

Подольске и на флагмане нашей индустрии - Кировском-Путилов-

ском заводе тот же кабак, что и везде, хотя на проходной чекисты

стоят и режим свирепый, а все таки недостаточно закабален чело-

век. Не до конца. Ну, хорошо, скажете вы, а армейские гарнизоны?

Они ведь тоже закрытые. Некоторые даже очень. Почему же они ус-

тупают Средмашу? Армия ведь тоже денег не жалеет. Да и Воен-

проект мог бы спроектировать неплохо. Армию, отвечу я, губит не-

постоянство контингента. Все они относятся к жилью и к городу

как к времянке. Все равно уезжать через год, два, три. Стало быть,

никаких излишеств, никакой особой заботы. Свидетельствую, как

бывший в двенадцати средмашевских городах - Арзамасе, Сухуми,

Челябинске, Свердловске-44 и -45, Томске, Красноярске-26 и 45

(Заозерном), Желтых водах. Шевченко, Навои, Краснокаменске и в

ста военных городках. Прав был Троцкий! Только загнанный в тру-

дармию будет эффективно трудиться русский народ. Не в лагерь на

Колыму, а в город Министерства Среднего Машиностроения. И

ярчайшее подтверждение справедливости этой горькой правды - в

том, что происходило в тех, редких пока случаях, когда открывали

средмашевские города. Если, по мере ухудшения дел в стране, они

как-то еще держались, потихоньку ветшая, но стараясь сохранить

лоск, то после открытия нефти на Мангышлаке - раскрыли Гурьев-

16 и нарекли его Шевченко, и впустили людей со всего света качать

нефть из Узени, что в 100 км в глубь полуострова. И лавинообразно

обрушилась и кончилась благодать, остались дома стоять как рас-

крытые книги, глядя на Каспий. Но что творилось в этих домах и

дворах? Не хочется вспоминать, во что превратили красавец-город

хозяева этой земли - казахи. А сидели бы все в своих спец-городах,

как мечтал Лев Давыдович, может что и вышло бы. А так, казармен-

ный социализм ведь и не был построен. Только ругали его таким

словом прогрессивные публицисты. Шестидесятники, в основном.

А зря. Не видели они казарменного социализма. А увидели бы в те

же шестидесятые - призадумались бы. Над тем, что недостроено.

Веночка не хватает на каждый квартал... Колюченького.

Город, конечно, существует не ради людей, в нем живущих.

Когда кончаются жилые дома на улице Ленина, мы оказываемся на

площади, образуемой зданиями разных архитектурных стилей - два

полукруглых фасада жилых домов с библиотекой и гастрономом на

первых этажах - это постсталинская, раннехрущевская эпоха. Сле-

ва, по ходу нашего движения, большое массивное четырехэтажное

здание без единой отличительной черты. Только большие окна, да

зеленоватый цвет штукатурки. Это самая позднехрущевская эпоха.

Не то чтобы никаких излишеств - вообще ничего, кроме стены и

окон в ней. Сразу понятно, что какой-то "почтовый ящик". А вот на-

против него стоит маленькое трехэтажное голубенькое здание с ко-

лоннами - самый сталинский ампир или, скорее, барокко. Вернее,

большой особняк. В городах Центральной России в таком доме мо-

жет размещаться педагогическое училище, радиокомитет или даже

Дворец Пионеров. Здесь же - массивная дверь с дубовой ручкой и

медным набалдашником. За дверью сразу - солдат е красных пого-

нах с автоматом Калашникова. Перед домом доска почета. На ней -

показатели работы служб и подразделений некого горно-химичес-

кого комбината. В этом комбинате имеются, согласно этой доске,

два основных производства - это гидро-металлургический завод и

Обогатительная фабрика. Имеется еще ряд вспомогательных служб

- ТЭЦ, КИПиА, Химводоподготовка и др. И показатели выполне-

ния, перевыполнения и недовыполнения плана в процентах, а также

занятое место в социалистическом соревновании. Из всего этого

нормальный человек может понять, пожалуй, 2 вещи: первое, что

предприятие - социалистическое и, второе, что оно не очень ма-

ленькое, раз имеет свою ТЭЦ. Ну, и, пожалуй, догадается, что перед

ним контора управления комбинатом. А сам он где-то в другом мес-

те и как-то связан с горой или горами и с химией. И это все.

Впрочем, случайный неинформированный прохожий вряд

ли попадет на площадь перед ГХК. Народ-то в городе весь сплошь

проверенный - все прошли оформление, все проехали КПП. Но я в

первый свой день или второй (точно не упомню) так и не понял, что

за домик передо мной. Хотя был проинструктирован режимником.

Но уже через несколько дней я узнал, что представляет собой ком-

бинат, заради которого и построен город, в котором я живу. Рассказ

был, разумеется, в общих чертах. Все три года, которые я прожил в

городе, он обрастал массой подробностей. У меня появились при-

ятели, работающие в комбинате. Сам я в нем, увы, так ни разу и не

побывал, хотя наша фирма имела там два цеха - гироскопов и еще

какой-то, требующие особой чистоты, стерильности и отсутствия

какой-либо вибрации.

Итак, комбинат начал строиться в 1947 году, когда было

принято решение построить крупнейший атомный объект. На нем

должны были производиться уран-235 и плутоний-239 для ядерных

боеголовок. Завод должен был:

а) находиться в самой глубине Советского Союза (в момент

принятия решения еще не было МБР, а бомбардировщикам любой

страны было труднее всего долететь до Красноярска;

б) в случае, если все-таки какой-нибудь враг в будущем до-

берется до "объекта" и сбросит на него атомную бомбу, Комбинат и

люди на нем должны уцелеть и продолжать работать, производя

оружейный плутоний;

в) в случае взрыва или утечки радиации на самом объекте,

население не должно пострадать, а лучше даже и не догадаться о

происшествии;

г) рядом с комбинатом должен быть большой водоем с вы-

сококачественной пресной мягкой водой, т.к. потребление воды в

атомной технологии огромно и требования к воде высокие.

Второе и третье условия подразумевали, что "объект" будет

подземным. Для выполнения этих условий геологи облазили весь

Союз и остановили свой выбор на большой горе из базальта при-

мерно в 70-ти км севернее Красноярска. Гора была (и есть) поисти-

не огромной, ибо в ее недрах спрятан крупнейший в мире произво-

дитель атомной смерти. И стоит эта монстр-гора на самом берегу

красавца Енисея, куда 40 лет без малого сбрасывает свои смерто-

носные отходы. Все эти годы изумленные пассажиры теплоходов

слышат через два часа после отхода от Красноярска зычный голос

капитана или первого помощника: "Всем убрать фотоаппараты!" А

места здесь сказочно красивые, ширина "речки Е" примерно 800

метров, берега в изумрудной зелени тайги, правый берег окаймляет-

ся высокими сопками и можно видеть колючую проволоку на вер-

шине гряды, иногда сбегающую вниз к самой реке и опять взбираю-

щуюся вверх. Ну, к проволоке колючей советский человек привык,

а вот, завидев электричку, в местах, где никакой железной дороги

нет ни в атласе железных дорог, ни, вообще, в принципе не должно

быть, так как дело происходит в 70 км севернее Транссиба, понево-

ле не сдержишь изумленного вопля. Ну, а когда увидишь, как в сле-

дующий миг электричка, не сбавляя скорости, влетает в тоннель вы-

соко над рекой, метров 25-30, начинаешь понимать, что дело тут не

чисто, что этой железной дороги на картах нет неспроста, как не-

спроста прозвучала команда капитана. Потом любопытные туристы,

столпившиеся на правом борту, могут увидеть трубы, торчащие

прямо из горы в небо. Из них не валит дым, уран дыма не дает. А

пар, случается, травят. Но из других труб - они осуществляют водо-

сброс. Имеются также многочисленные трубы вентиляционных ка-

налов, да несколько вышек с часовыми, охраняющими это пустын-

ное место. Гора длинная. Но напрасно пассажиры надеются, дож-

давшись конца горы увидеть выход из туннеля, в который вошла

электричка. Выхода нет. Как сказал Высоцкий:"... Но нет его, есть

только вход и то не тот..." Это единственный вход и выход. Самое

высокое начальство едет на электричке. Машины в комбинат не за-

езжают. Только поезда. Сам Никита Сергеевич не побоялся в 1963

году осмотреть "объект" и заезжал на электричке, как все.

Строительство, как я уже отмечал ранее, началось в 1947-

1948 годах; вначале - городка, а потом появилась и первая горная

проходка. Невероятное количество заключенных строило объект.

Смертность была ужасающей. В самом деле, в моей личной библио-

теке примерно 400 книг лагерных мемуаров. От всемирно извест-

ных "Колымских рассказов" и "Архипелага" до заметок уцелевших

зеков в журналах Урал и Волга. Одно лишь - нет, не свидетельство-

упоминание у Солженицына о массовой гибели заключенных на

атомных объектах. Записок же, работавших на этих объектах и

спасшихся, мне не попадалось. Как не попадался ни один уцелев-

ший Зек. Может кому-то повезло больше. Вот ведь странно. С Но-

рильска и Воркуты - навалом, Колыма и Джезказган - пожалуйста,

а с Красноярска-26 -никого. Говорят, трупы бросали в болото. Те-

перь на месте этого болота - пустырь. Вернее, был в шестидесятые

годы. А сейчас, конечно, могли и застроить, даже наверняка. Зато в

благодарной памяти потомков сохранятся имена первых начальни-

ков строительства - полковника Андреева и генерала Царевского.

Средмаш имел все свое - и военно-строительные части, и лагеря, и

горно-проходческие управления. Генералы, возглавлявшие эти

управления, служили не в СА, а в Средмаше. Это было очень удоб-

но. Так в городе и был всю жизнь один хозяин - в Москве на Ор-

дынке, где. подмяв под себя Третьяковку и писательский дом в Лав-

рушинском, стоит массивное двенадцатиэтажное здание, без изли-

шеств, но властное и могучее, как всякая тайная сила без вывески -

здание Министерства Среднего Машиностроения. (Только один

пример - специально для Средмаша были созданы 2 области Ман-

гышлакская в Казахстане и Навоийская в Узбекистане - управляли

ими русские первые секретари номенклатура Средмаша. При рас-

крутке Гдляновско-узбекского дела для ареста верховных жрецов

требовалась санкция Политбюро и Верховного Совета. Для ареста

же первого секретаря Навоийского Обкома Есина этих санкций ока-

залось мало (!). Следовало получить согласие Министра Славского.

Он упирался некоторое время, но потом согласился, и Есин был

взят под стражу только тогда.

В этом-то здании и трудились создатели закрытых городов и

комбинатов - генерал Зернов; трижды Герой - генерал и академик

Щелкин.

Надо сказать, что большим почетом были окружены эти лю-

ди и лежат они рядом на Ново-Девичьем. Там у Средмаша тоже

свой кусок. Только уже без проволоки. Но с охраной у входа - круг-

лосуточно пост милиции охраняет вечный покой тех, кто замучил в

Сибирской тайге сотни тысяч своих сограждан, чтобы их усатый па-

хан - предводитель получил страшное оружие. И много. Больше

всех на Земле.

Не менее ста человек в рассказах об "объекте" подчеркива-

ли, что он больше московского метро по количеству выбранной по-

роды. Учтем, что метро прокладывается в грунте, а здесь - в скале.

Только взрывы, взрывы, взрывы. Тротиловая мощность взрывов-как

на Великой Отечественной. Первая остановка электрички - на глу-

бине 15 метров. Далее, говорят, кто до двухсот, кто до трехсот мет-

ров доходит. Уже давно прорыт подводный канал под Енисеем на

другой берег в другую гору. На каждой остановке электрички народ

выходит и расходится по улицам подземного города на свои ра-

бочие места. Некоторым, пока доберутся, приходится предъявлять

пропуск до 20 раз. Солдаты стоят у каждой двери, у каждого пере-

хода. Тысячи солдат стоят в охране. И тысячи людей показывают

им пропуска с тысячами шифров. В это время в полях некому уби-

рать картошку и кукурузу. Но те, кто заказал эту музыку спокойны,

им хватает овощей и мяса. А вот боеголовок явно не хватает. Их по

доктрине должно быть втрое больше, чем на том берегу Атлантики.

Знают владыки, что не взлетит или, взлетев, отклонится от курса ка-

ждая третья ракета, собьют самолет, утонет подлодка. Уже давно

потомки Суворова воюют числом, а не умением. Пусть хуже, но

больше. Ведь отчет держать не перед кем.

Но, неужели, недоверчиво спросите Вы, владыки все эти го-

ды всерьез готовились к ядерной войне, в надежде ее выиграть?

Ведь просчитано и доказано, что в условиях после ядерного кон-

фликта наступит так называемая ядерная зима, длящаяся не менее

2-х лет и жизнь на Земле полностью прекратится.

На Земле - да, но не под Землей, решили вожди и в 1955 го-

ду приняли проект строительства гигантского противоатомного убе-

жища вблизи Москвы с тем, чтобы все руководство страны и войска

могли там укрыться, управлять армией в течении 7 дней (больше по

их мнению, атомной войне не продлиться), а после этого пересидеть

в убежище 2 года и, выйдя создать из выжившей коммунистической

элиты новое поколение Землян.

Это убежище строилось тридцать пять лет. Оно находится

примерно в пяти километрах от платформы Столбовая Курской же-

лезной дороги, рядом с деревней Троицкое. Его глубина - 150 мет-

ров в сухом песчаном грунте. Оно оборудовано огромным узлом

связи, позволяющим мгновенно соединиться с любой точкой в стра-

не, а главное - системой жизнеобеспечения - вентиляцией, водо-

снабжением, канализацией на примерно десять тысяч человек.

Оценка весьма приблизительная, ибо огромность размеров и раз-

бросанность не позволяет дать более точную. В гигантских продо-

вольственных хранилищах накоплены огромные запасы масла и ик-

ры, колбас, зерна, овощей, консервов, которые непрерывно обнов-

ляются. Через несколько лет должно закончиться строительство

другого аналогичного объекта - в Вороново по Старо-Калужскому

шоссе.

Точная численность и персональный состав лиц, которым

суждено по их замыслу спастись в ядерном побоище, и обозначит

нам как раз тот самый Новый класс, номенклатуру, "Кому на Руси

жить хорошо". Но пока в убежищах стоит мертвая тишина. Только

эксплуатационники да охрана. Сиятельные владыки пока не прибы-

ли, и, надеюсь, уже не прибудут никогда. А вот в Красноярской го-

ре жизнь кипит круглосуточно, уже сорок лет бушует атомное пла-

мя в чревах трех огромных реакторов. Из реакторов уран в царской

водке по золотым трубам попадает на обогатительную фабрику, где,

собственно, и получается порошковый оружейный плутоний, кото-

рый идет в заряд. Я лично знал сварщика по золоту, рассказавшего,

что у него есть миллион (и это в 1965 году!). Это не был треп или

бахвальство. Он собирал брызги от золотых электродов. Трубы ме-

няли каждые три года. Общий их вес был 35 тонн. Меняли их пото-

му, что царская водка все-таки проедала золото, к тому же оно

становилось радиоактивным и подлежало захоронению на многие

века. Хоронят радиоактивные отходы и остатки все в той же необъ-

ятной горе, в сверхглубоких и сверхсекретных штольнях. Для захо-

ронения существовало специальное предприятие. Никто не должен

знать, где спрятано это страшное, как по количеству, так и по сво-

ему убийственному свойству, золото. Другой мой приятель видел

как на огромной, с трудом представляемой им глубине, был вырыт

в горе громадный каплевидный зал. Находясь под его "потолком",

он видел копошащийся внизу экскаватор, который показался ему

величиной со спичечную коробку. Размер этого зала в высоту был

не менее 50 метров. В нем-то и должны были быть захоронены от-

ходы ядерного топлива. Тысячи тонн со всего Союза и со всего ми-

ра. Союз гостеприимно распахивал двери перед всеми нуждающи-

мися. Такой вот атомный подземный ад, но еще при жизни. Как и

положено аду - под землей, как и положено геенне - огненная.

При замене золотых труб приходилось останавливать реак-

торы. Бесценный продукт - уран - при этом погибал. Себестои-

мость его тогда, в 1965 году, была 350 рублей грамм. Дороже, на-

верное, не было ничего, кроме каких-нибудь супер-ядов, разрабаты-

ваемых КГБ или биологического оружия. Но там счет шел на грам-

мы, а здесь на сотни и тысячи тонн.

Впоследствии золотые трубы стали менять на высоколеги-

рованную нержавейку. Она держала царскую водку полгода. Реак-

торы стали останавливать в 6 раз чаще. Но это все равно оказалось

выгоднее, чем иметь золотые трубы. Да и золота просто не хватало,

ведь его приходилось после этого хоронить, а не переплавлять. Из

народного хозяйства оно фактически изымалось. Совсем иным пу-

тем изымалась из народного хозяйства платина, используемая на

обогатительной фабрике в качестве катализатора. Ее просто воро-

вали в огромных количествах. Воровали годами, но не с целью сбы-

та, ибо денег у начальника цеха и его помощников была куча. Они

просто развлекались. К примеру, у секретарши начальника цеха на

столе лежало платиновое пресс-папье для промокашек, весило око-

ло 5 кило. Когда ГБ завело следствие, дело собирались спустить на

тормозах, ибо весь похищенный благородный металл был в на-

личии у похитителей в форме различных сувениров. Но, внезапно

чего-то испугавшись, начальник цеха обогатительной фабрики ре-

шил бежать. Это из закрытого-то города, с подпиской о невыезде.

Парню спокойно дали сесть в самолет на Москву через Свердловск,

и в Свердловске он был благополучно взят, конечно же, с плати-

ной...

А уже в 1991 году "Комсомольская правда" сообщила о по-

истине чудовищном эпизоде на комбинате, предав, тем самым, глас-

ности сам факт его существования. Лет двадцать назад один моло-

дой работник комбината украл ни много ни мало плутоний, да еще

в специальном пенале из титана. Мало этого - он все это вынес из

комбината, спрятал в квартире, а потом возил в Москву, предлагал

купить его работникам американского посольства, те, понятно, бро-

сились в сторону от продавца. Вернувшись в Красноярск, безумец

угрожал жене и теще рассыпать чудовищно токсичный металл по

квартире, затем собирался отравить Енисей. Когда, наконец, жена

сообщила чекистам о сокровище мужа, он сказал следователям, что

отнес плутоний назад в комбинат и рассеял по камере.

Даже помещенный в сумасшедший дом, он держался этой

версии. Конца у этой истории так и нет. Кажется, что персонажи

Босха ожили и живут, работают и сидят в дурдоме в Красноярске-

26.

Спецрейсы тогда ходили из Внуково-2. Сейчас - это прави-

тельственный аэропорт, а тогда правительство демократично дели-

ло его с "экспедициями". Много ли фирм имело свои самолеты? В

Министерстве Общего Машиностроения тогда - фирм десять, не

больше. Соседи наши могучие - атомный горно-химический комби-

нат, знаменитая "двадцатка"не имела, во всяком случае. Их дело -

сидеть под землей, получать афинаж, крутые деньги и лейкемию. А

наше - непрерывные командировки в Москву, да на полигоны. Вот

нам спецрейс и нужен. Если же кому надо в "двадцатку" - лети себе

Аэрофлотом - за те 6 часов, что ИЛ-18 добирается до Красноярска -

два, а то и 3 раза вкусно покормят, да и буфет на борту работал для

денежных сибиряков и дальневосточников до самого 1965 года. Це-

лый год после Хрущева держались аэрофлотовские буфеты с конья-

ком и водочкой. Бывало, конечно, что перебирал кое-кто на борту.

Во Внуково или Домодедово таких встречала милиция. Буфет, по-

нятно, особенно был популярен у тех, кто с Востока летел - в от-

пуск или командировку на материк. Из Москвы кто же летит с день-

гами?

Ясное дело, большинство народу, всегда хотело улететь

спецрейсом. Во-первых, молодежь (самому старому - Главному

Конструктору Михаилу Решетневу - было всего 38 лет, а остальной

народ - тридцать плюс минус пять), поиздержавшись в Москве,

предпочитала лететь бесплатно. То есть, относительно бесплатно -

просто за билет на рейсовый самолет Аэрофлота надо платить 58

рублей, которые выдавали авансом. Но в Москве так много соблаз-

нов... Было... Тогда... Вот и поистратишься. Потом, конечно, глав-

ный бухгалтер Смирнов-Васильев вычтет протранжиренные народ-

ные средства из твоей получки, ибо прилетел ты спецрейсом, а

деньги на билет брал. Но ведь это будет потом... Да и приятнее ле-

теть со своими - в аэропорту, встретит свой фирменный автобус и

отвезет в зону прямиком. А прилетишь сам - добирайся из аэропор-

та на вокзал, а там жди автобуса с номерным знаком КАЯ.

В самом Красноярске номера машин КЯА, КЯБ, КЯВ, а

здесь вроде случайно, незаметно две буквочки перепутаны, никто и

внимания не обратит. Кроме посвященных, конечно. Зайдет, быва-

ло, в автобус новичок, накачанный и запуганный режимниками -

сразу видно, что в первый раз - озирается, жмется, долго всматрива-

ется в номерной знак, а потом, наконец, зайдя, тихо спрашивает:

"На "девятку" идет?" Но ведь и пассажиры все проинструктирован-

ные - до пяти лет за разглашение местонахождения объекта - все

отвернулись, смотрят в окно, в рот воды набрали. Лишь кто-нибудь,

постарше, пожалеет бедолагу, либо кашлянет утвердительно, либо,

более того, тихо скажет: садись. Если есть места к этому времени. А

то стой 2 часа до самого города.

К спецрейсу же, как я говорил, подавался автобус с фирмы.

Или два, если много народу. Всем хватало места. Всех развозили по

домам. И никаких тебе денег. Благодать! Одно было нескладно -

спецрейс не всегда летел прямо в Красноярск. Как и во всяком

спец... тут были свои хитрости и ньюансы. Экипажу самолета нуж-

но было налетать побольше часов. Поэтому они могли лететь через

северный космодром Плесецк или Норильск. Начальству частенько

нужно было забрать миниатюрный приемник из Ленинграда или

магнитофончик из Киева. И делался крюк в тысчонку - другую ки-

лометров. Или сядем где-нибудь в Енисейске, забрать офицера свя-

зи после очередного сеанса этой самой связи. И длилось подбира-

ние 10 - 12 часов. Иными словами, полет вместо обычных 6 часов

мог занять и до всех 24-х. Я из-за этого спецрейс не любил. К тому

же, если на борту не было высокого начальства, зачастую начина-

лась очередная бухаловка, благо спирта всегда навалом у покорите-

лей космоса, а вот с закуской частенько выходила накладка...

Порядок попадания на спецрейс, впрочем, был достаточно

строгим. Желающий улететь должен был заблаговременно сооб-

щить об этом начальнику экспедиции - весельчаку и балагуру, од-

ноглазому Стасу Янушкевичу. Тот вносил просителя в реестр и да-

вал посадочный талон. Количество пассажиров зависело от наличия

груза или его количества и веса. Обычно груз был и народу ИЛ-18

брал человек 30 - 40. Но в этот раз - перед праздником весны чело-

вечества 1 Мая - груза не было и все находящиеся в Москве и Под-

московье командировочные пытались улететь спецрейсом Москва-

Красноярск, 29 апреля 1964 года в 23:00.

Стаса начали обзванивать за две недели. Комплект набрался

дня за три до вылета. Оставалось одно - единственное место, когда

к Стасу пришли молодожены Прохоровы, поженившиеся месяц на-

зад и проводившие медовый месяц у родителей гле-то под Тверью

(тогда - Калинин).

Янушкевич был непреклонен: "ребята, только одно место

осталось!". И никаких подсадок.

- Но, Стас, мы же не из командировки, мы из отпуска. Для

нас 58 рублей - огромные деньги. Да и билетов нет в Красноярк.

Мы узнавали и купили на всякий случай - только на 3 мая. так хо-

рошо погуляли в отпуске, а теперь, на праздник - разлучаться. При-

думай что-нибудь, а Стас?

- Не знаю, ребята, чем помочь, разве кого уговорите, с кем-

то поменяетесь. А пока - Валю вписываю, а Сергей - лети Аэрофло-

том. Или наоборот?

Ребята вернулись в гостиницу удрученные. В холле им

встретился Толя Ковель - добродушный толстяк, любитель стихов.

Толино лицо всегда светилось оптимизмом, как-будто он снимался

в американском кино.

- Чего кислые, ребята?

- Да вот, хотели спецрейсом домой лететь, опоздали, одно

место осталось.

- А я как раз лечу спецрейсом.

- Толик, миленький, выручай. Тебе все равно билет оплатят.

У нас есть на 3 мая, отдохнешь в столице четыре денька, а Толик?

- Ребята, да у меня дома куча дел, жена скоро рожает. Вы

что?

- Ну мы же без денег совсем после медового месяца. Жене

скажем, что задержался до 3 мая.

- Ладно, уговорили. Я давно собирался на поэтические

вечера походить. Уговорили, давайте билет.

- Звони Янушкевичу.

- Да зачем звонить? Он заставит приезжать, выписываться

из реестра. Возьмите мой посадочный. Скажите при посадке - Ко-

вель. Фамилия удобная - что за мужчину сойдет, что за женщину.

Сделаем отступление для недоверчивого читателя.

В те, кажущиеся сейчас райскими, поздние хрущевские вре-

мена еще лет пять-семь оставалось до начала захвата самолетов и,

стало быть, не было строгостей с авиабилетами. Фамилию кассир

спрашивал, но паспорт при этом не требовался. Не нужен он был и

при посадке в самолет. Можно было покупать билет с рук и,

вычеркнув фамилию прежнего владельца, сверху написать свою.

Это даже давало возможность заработать. Я, например, в период

действия студенческой скидки, покупал билет за 50%, предъявив

студенческий билет, а в Москве по прилете просил билет у кого-ни-

будь, прилетевшего без казенной надобности. Как правило, такой

человек находился. Этот трюк был взят на вооружение многими мо-

лодыми, часто ездившими в командировки хитрованами. Некоторые

специально (!) поступали в еще один ВУЗ (заочный), чтобы иметь

студенческий билет. И, что самое смешное, учились при этом ис-

правно, ибо билет нужно было ежегодно продлевать. К тому же, в

нашей суперрежимной фирме был своеобразный порядок принятия

авансовых отчетов. Суть его была в том, что после проверки биле-

тов и гостиничных квитанций, они немедленно сжигались в специ-

альной печке в присутствии начальника режимного отдела и бух-

галтера. Оставался только акт, подписанный ими, что N сдал аван-

совый отчет на 408 рублей 64 копейки... Благодаря этому, проходи-

ли тысячи "липовых" отчетов, ибо кто же потом может проверить,

если ты летал к примеру, в 3 войсковые части и 2 почтовые ящика,

где они находятся, и каков был твой действительный маршрут. В

некоторых случаях, следуя в особо секретные учреждения, мы были

даже обязаны затушевывать названия населенных пунктов, указан-

ных в билетах. Благодаря этому идиотизму, при частых поездках, я

мог на одних авиабилетах иметь еще 2-3 месячные зарплаты. Режим

это не волновало. Бухгалтерию и руководство фирмы, как не стран-

но, тоже. Дело в том, что в те годы в КБ действовал так называемый

затратный механизм определения эффективности опытно-конструк-

торских разработок. Потратил отдел двести тысяч, выделенных ему

на месяц - все в порядке, молодцы, ребята, получите премию. Эко-

номить деньги - значит, недовложить в спутник что-то важное и

нужное. Вот так...

Вот так и остался Толя Ковель в Москве на первомайские

праздники. Вылетел домой 3 мая, без всяких приключений долетел,

и, трясясь на рейсовом автобусе, к вечеру добрался до дому. Открыв

дверь, он не сразу понял, куда попал. В коридоре было непривычно

темно, потому что зеркало в прихожей оказалось почему-то занаве-

шенным. Почуяв страшную беду, Толя влетел в комнату и замер,

потрясенный. Жена в черном платке сидела перед его, Толиной, фо-

токарточкой на столе. Рядом с фотопортретом горела обычная стеа-

риновая магазинная свечка. Не было церкви в Красноярске-26, ста-

ло быть, восковой свечки не достать.

Увидев оплакиваемого мужа, Татьяна начала невнятно сто-

нать и дергаться. Толя, погасив свечу, сорвал занавеску с зеркала,

побежал в медсанчасть за "скорой помощью". По дороге в роддом

жена успела рассказать, что 30 апреля автобусы, посланные за пас-

сажирами спецрейса, вернулись пустыми. В аэропорту встречаю-

щим никакой вразумительной информации по поводу вылетевшего

из Москвы и почему-то не прибывшего в Красноярск спецрейса не

дали, но посоветовали возвращаться и не ждать больше. Почувство-

вав нехорошее, главный конструктор Решетнев по ВЧ начал выяс-

нять у высокого московского начальства, куда исчез его самолет. К

обеду, 30 апреля, фирма оделась в траур. Было сообщено, что само-

лет погиб. Имена погибших были зачитаны в соответствии с полет-

ной ведомостью. Вот и попал в покойники Толя Ковель и 2 мая во

время символических похорон специальных урн в одной братской

могиле на городском кладбище его имя появилось в одном ряду с

другими на временной табличке. И это легко исправили через два

дня, когда он счастливо вернулся из Москвы и рассказал о своем не-

легальном обмене с Прохоровым. И, на памятнике, который встал

над могилой через год, все было вырублено правильно. Прохоровы

так и остались счастливо соединенными. Видно, браки не только за-

ключаются на небесах. Иногда, увы, они там и кончаются.

Эта страшная беда на время парализовала работу фирмы -

ведь практически погибла десятая часть коллектива. Мало того -

каждый оставил вдову или вдовца, сирот. Ведь фирма процентов на

80 состояла из супружеских пар...

Никто не помнит уже, как, когда и кто впервые узнал и на-

звал причину трагедии. Это как в "Мастере и Маргарите" у Булгако-

ва внезапно вспыхнуло и понеслось: "... Берлиоз!", так и у нас: Сби-

ли... сбили... своей ракетой сбили!!!

Будь у нас обычная контора, завод или колхоз, конечно, ни-

кто и ничего так бы и не узнал. Правда, в условиях победившего со-

циализма, трудно представить себе контору, завод и, тем более, кол-

хоз, имеющий собственный самолет (и не один). Но, допустим. Бы-

ла бы обычная версия - раз не на взлете и не при посадке - значит,

на высоте отказали двигатели или что-то еще - свидетелей ведь не

остается. Но уж больно много секретов хранилось в конторе, много

людей, причастных к высшим государственным тайнам, трудилось

у нас, слишком большие связи были у некоторых семей погибших.

И вырисовалась постепенно жуткая картина.

Примерно через час после взлета, пролетая по трассе в рай-

оне Казани, самолет вроде бы отклонился от намеченного курса и

оказался на пути к закрытому военному объекту. Об этом экипаж

якобы был предупрежден службами ПВО и диспетчерами Граждан-

ской авиации. Иными словами, ПВО отлично знала, что имеет дело

с советским гражданским лайнером с пассажирами на борту. Пило-

ту самолета сказали - стать на трассу. Он возразил - что по его при-

борам все в порядке. Машина, везущая людей с секретного объекта

упрямо продвигалась в направлении другого секретного объекта, не

имея на то никакого права. Это было вопиющее нарушение Устава

Воздушного Движения. Ведь на борту ИЛ-18 могли быть бомбы

или, хуже того, фотоаппараты.

В Москве был разбужен командующий ПВО Судец. Выслу-

шав рапорт о надвигающемся ЧП, он, видимо, вспомнил, что на но-

су 1 мая и ровно 4 года назад под Свердловском сбили Пауэрса.

Пахло провокацией. Стрелять - скомандовал Судец. ИЛ-18 - от-

личная цель для зенитных комплексов ПВО. По нему трудно про-

махнуться. И не промахнулись. Цель была поражена.

Будущие военные историки, освещая героические будни

славных защитников Советского неба, просто обязаны будут на-

звать доблестных победителей гражданских самолетов - двух юж-

нокорейских Боингов, одного - посаженного на лед Кемского озера,

другого - сбитого над Сахалином. Сквозь зубы будет помянут Руст,

для которого самой сложной преградой на всем пути от Финляндии

до Василия Блаженного были троллейбусные провода над Кремлев-

ской набережной. Но эту, думаю, самую мрачную трагическую и

чудовищную в своей абсурдности историю, никто не спешит раска-

пывать и рассказывать.

Разумеется, наверху все обсудили. Но никто не пострадал.

Погибший командир экипажа был признан единственным виновни-

ком трагедии. Судец вскоре тихо ушел в "райскую группу" - гене-

ральным инспектором. Через полтора года - сняли Хрущева. В п.я.

80 срочно прислали много молодых способных выпускников пре-

стижных тогда авиационных ВУЗов. В суете великих дел о мелочах

забыли.

Но живы и благополучно трудятся в том же Красноярске-26

постаревшие на 30 лет многие свидетели трагедии. Все тем же Глав-

ным (теперь Генеральным) конструктором является Михаил Федо-

рович Решетнев, академик и герой. Спросите его, как было дело.

Думаю, что жив и Толя Ковель, назвавший дочку, родив-

шуюся 3 мая - Валей, в память о той, подарившей ему жизнь. был

бы сын, назвали бы, конечно, Сергеем. Когда жизнь подарена таким

образом, она будет длиться долго. И, может быть, даже счастливо.

А мы тихонько помянем творцов одного огненного грома,

убитых творцами другого огненного грома, за то что случайно при-

близились к творцам третьего огненного грома, ибо были они в

большинстве своем молоды и не держали зла в сердце своем. А то,

что творили его, как и миллионы других, так не ведали о том. В сле-

пой и бездумной вере в безверие. Был ли это сигнал нам всем оста-

новиться? Мне - был. И я его услышал.

Шло время. Как бы компенсируя страшную потерю, Мини-

стерство Высшего Образования начало качать выпускников инсти-

тутов и техникумов к нам в фирму просто-таки бурным потоком.

Основными поставщиками были Московский, Казанский и Харь-

ковский авиационные, Ленинградские военно-механический и авиа-

ционного приборостроения, Уральский и Томский политехничес-

кие. В момент моего прихода в фирму в 1964 году в отделе Козлова

было двенадцать человек, а к моменту ухода в 1966 году, в августе -

120 человек. Что интересно - объем и тематика работ практически

не выросли - ну, может, чуть-чуть. Еще более интересно - прак-

тически всю нагрузку несли те же двенадцать "стариков". Новички

же старательно имитировали трудовую деятельность, пробивали се-

бе жилье, активничали на комсомольских и профсоюзных собрани-

ях. На их долю выпало перетаскивание бумаг из отдела в отдел, к

военпредам и в цеха на бесконечные согласования и утверждения.

Каждый "старик" обзаводился свитой из четырех-пяти "адъютан-

тов". Женщины переносили бумаги, мужчины - перетаскивали ап-

паратуру, паяли, гнули, шлифовали все то, что еще недавно делал

сам "старик".

Только мы с Юрием Маковым продолжали снимать диа-

граммы направленности в нашем "медвежьем углу", тем более, что

родные Партия и Правительство подбрасывали нам все новые Так-

тико-Технические Задания в своих Письмах, Циркулярах и Дирек-

тивах. Об этом чуть позже.

А сейчас вспоминаю о двух важных в моей жизни событиях

- попадании в сборочный цех и первой в жизни командировке.

...Вначале, показав пропуск, я вхожу в калитку механическо-

го цеха. Здесь царство шума и грохота. Здесь кроят листы дюраля и

сворачивают их в трубы, Потом трубы склепывают и они уже стано-

вятся похожими на ракету. Затем изнутри трубы укрепляют всякого

рода распорками, рангоутами, кольцами, которые штампуют здесь

же. Когда труба становится настолько прочной, что может лететь в

космос, ее переносят в соседний цех за стену. В сборочный цех, свя-

тая святых... Здесь, в отличие от механического,- всегда полная ти-

шина. Ворота задрапированы тяжелыми занавесами. Это, чтобы за-

глушить шум механического. И, чтобы, работяги из механического

даже краешком глаза не увидели, во что превращаются сделанные

ими трубы.

Я вошел и замер, потрясенный. На 5 рельсовых путях стояли

ложементы с покоящимися на них телами ракет. Они лежали от-

дельными, еще расстыкованными ступенями, близко подходящими

одна к другой. На некоторых уже были установлены двигатели с за-

глушенными красными заслонками соплами. У других двигатели

стояли рядом на стапелях, отделанных зеленым бархатом, что дела-

ло их еще более неправдоподобно красивыми. Интересно, через

четверть века, на другом конце Земли в Санкт-Петербурге, Флори-

да, я увидел в Музее Дали какой прекрасный фон создает для его

картин темнозеленый бархат. Я хорошо знал раньше эти работы по

репродукциям. Но зеленый бархат фона настолько придал им какой-

то феерический блеск, что я вновь увидел перед глазами сборочный

цех и двигатели на изумрудном вельвете.

Там же, на другой стороне ракетной ступени находились

приборные отсеки ракеты, в которых копошились монтажницы в

белых халатах, что-то подсоединяющие и паяющие. Среди всего

этого великолепия на отдельном участке стояли спутники, тоже на

стапелях, специально сделанных для каждой модели. Слово "ста-

пель" заимствовано у корабелов. Оно не совсем верно, потому что у

морских кораблестроителей их детище уходит в плавание именно

со стапеля, а у нас - с бетонных столов стартовых площадок. Но...

стапель, так стапель. У каждого спутника тоже копошатся техники

и монтажники. Что-то вкладывают, подключают, проверяют. На од-

ной стене цеха аршинными буквами написано - СЛАВА ПОКОРИ-

ТЕЛЯМ КОСМОСА!, на другой - ТОВАРИЩ, ПОМНИ! ЛЮБАЯ

ОШИБКА В ТВОЕЙ РАБОТЕ ВЕДЕТ К КАТАСТРОФЕ!. Оба ло-

зунга фальшивы и по форме и по содержанию. Но говоря о не-

скромности первого девиза, следует отметить, что в тот момент мы

еще не были покорителями космоса, а только готовились ими стать.

Что же касается второго, то существующая система военной прием-

ки не давала возможности совершить такую уж роковую ошибку,

которая в итоге привела бы к беде. Ведь все, что делалось на заводе,

после приемки заводским отделом технического контроля, прини-

малось потом разработчиками КБ, затем военной приемкой, а на

космодроме все проверки начинались сызнова.

И тем не менее, катастрофы, и страшные притом катастро-

фы, увы, случались. Две из них, связанные с гибелью космонавтов

были ТАССом освещены лживо и впоследствии, в эпоху гласности,

по-моему не получили правдивой оценки. Отвлекаясь от рассказа о

решетневском КБ, попробую кое-что вспомнить о королевском.

1. В апреле 1967 космонавт Комаров погиб, согласно офици-

альной версии в результате того, что при посадке запутались пара-

шютные стропы. Это ложь. Комаров сгорел заживо из-за поврежде-

ния системы термоизоляции. Исправно раскрывшийся парашют

опустил на землю корабль с черепом и костями космонавта. Иначе

бы он был похоронен в гробу, как были похоронены через 4 года

погибшие Добровольский, Волков и Пацаев. Вернее, их, тоже кре-

мировали, конечно. Но перед этим был доступ в ЦДСА для проща-

ния...

2. Покидая станцию через шлюзовый отсек, космонавт Доб-

ровольский неплотно задраил крышку люка. При отстыковании ко-

рабля от станции произошла разгерметизация аппарата. В принципе

такая ситуация предусмотрена. Нужно включить кнопку аварийного

наддува воздуха. Это должен был сделать Пацаев. Но он сидел не в

своем кресле. Опять-таки, по вине Добровольского, самовольно из-

менившего порядок выхода из аппарата. Пока Пацаев тянулся к

кнопке (это видели сотни людей в Центре Управления Полетом) в

образовавшемся вакууме произошло закипание крови и безупречно

сработавшая автоматика посадки опустила на Землю три тела цвета

белого мрамора. Закрытым расследованием Добровольский был

признан единственным виновником трагедии, а в "кругах" - просто

убийцей, но... смерть уравнивает всех, а скандалов брежневский

ТАСС не любил. Добровольский сам из Одессы, всю жизнь в армии

был политработником. В отряде его не любили. Так печально за-

кончилась Космическая Одиссея первого политрука.

3. Гонка, кто будет первым на Луне, началась еще при Коро-

леве. Для победы надо было создать носитель стартовым весом 10

тысяч тонн, высотой около 110 метров. Склепать такой носитель

было непросто, но все же осуществимо. Но к нему было нужно соз-

дать принципиально новый двигатель. Подумав и посчитав, от этой

идеи решили отказаться и поставить в основание супергиганта 32

обычных "Востоковских" двигателя. Здесь существовала опасность

отказа одного из двигателей на старте. Учитывая эту опасность,

конструкторы подстраховались, рассчитав, что для нормального

подъема, хватит и тридцати. Если же какой-то движок и откажет, то

была предусмотрена система отсечки симметричного ему двигателя

из общего пакета, дабы этот симметричный движок не создал опро-

кидывающего момента. Как видим, учесть старались все.

Первый старт с первым лунным кораблем (понятно, без лю-

дей, хотя лунный экипаж был создан с командиром Валерием Бы-

ковским во главе) был назначен на середину июля 1967 года со спе-

циально построенной 110 стартовой площадки. Был канун 50-летия

Великой Революции. Родина должна была получить славный пода-

рок к юбилею... Ракета с кодовым названием Н-1, а для победного

сообщения ТАСС "Россия" - пошла вверх. И в этот момент, на вы-

соте где-то метров 30, вырубился-таки какой-то двигатель. Но вме-

сто того, чтобы отсечь симметричный ему движок, почему-то срабо-

тали все 32 заслонки. В полном соответствии с Законом всемирного

тяготения носитель с выключенными двигателями упал на старто-

вую площадку. Не стало ни носителя, ни площадки. Пожар бушевал

несколько суток. Бетон выгорел на несколько метров вглубь. Ситуа-

ция полного разрушения старта сделала невозможной продолжение

лунной программы. Пришедшие в ярость вожди закрыли финанси-

рование. Ведь стало ясно, что американцы будут первыми. Главный

Конструктор Мишин, сменивший Королева после смерти, ушел в

отставку. При Горбачеве сообщение о неудаче с "Россией" где-то

глухо промелькнуло, но без подробностей, сквозь зубы...

... Забегая вперед, скажу, что в нашей фирме тяжелых траге-

дий не происходило, так как мы не делали кораблей с человеком на

борту. Носитель наш, насколько мне известно, никогда "не уходил

за бугор". Так на языке ракетчиков именуется падение на старте.

Оно берет свое начало от реально существующего холма за старто-

вой позиции в Тюра-Таме. При падении на старте обломки ракеты

обычно падали за этим бугром. Но как-то спутник с первым в кос-

мосе атомным реактором упал над Канадой. Было поспешно объяв-

лено, что он абсолютно безвреден. Даже полезен, как, собственно, и

любой разрушенный советский ядерный реактор. Ну, а если не по-

лезен, то в любом случае, нет оснований для паники, тревоги, бес-

покойства. Бывает...

Был еще один трагикомический случай на Земле, прямо в

сборочном цехе. Как-то пришедшие после обеда сотрудники в ужа-

се и изумлении увидели, что спутник "Молния", который вечером

должны были увозить на космодром и накануне он был полностью

сдан военной приемке, так вот этот самый спутник искалечен чьей-

то варварской рукой. На нем были перекусаны все антенные кабели,

кабели питания от солнечных батарей, некоторые батареи разбиты -

словом - караул! Прибежавший Решетнев сказал так: Пусть те, ко-

му надо, ищут преступника, наша же задача - быстрее восстановить

аппарат. Быстро восстановить аппарат не удавалось, как не удалось

и Красноярским гебешникам найти злодея из, согласитесь, очень уз-

кого круга лиц. Тогда Андропов прислал в фирму двух своих следо-

вателей по особо важным делам с фамилиями - вдумайтесь в это -

Евреинов и Израилев. Эти ребята в два дня доказали, что они птицы

высокого полета. Именно за два дня они предъявили старшему во-

енпреду майору Шаргородскому обвинение в диверсии и измене Ро-

дине. Несчастный майор совершил этот жуткий акт вандализма, так

как у него тяжело болела жена. Ей требовался домашний уход, а

спутник, как вы понимаете, вечером отправлялся на космодром и

майор должен был лететь туда же на предстартовые проверки. Бро-

сить жену он не мог. Как человеку военному, уговаривать начальст-

во не посылать его, было бы просто смешно. Думал-думал и приду-

мал. Но не додумал чего-то. И получил 15 лет. 0 дальнейшей судьбе

его ничего не знаю.

Однако, от приключений пора вернуться к цеховым будням.

Я пришел в цех, конечно, не смотреть на то, как умелые руки совет-

ских рабочих создают самые секретные в мире космические аппара-

ты (любопытно, что большинство заводчан не имело представления

об идеологии объекта - ведь их дело соответствие деталей черте-

жам, а радиосхемы - заданным параметрам). Как тут не вспомнить,

что большинство конструкторов и разработчиков-теоретиков, от-

лично зная - что, куда и зачем - никогда не видели своего детища.

Моя задача - перепроверить, как заводчане-антенщики настроили

фидер на заданной им частоте. Чтобы КБВ был тютелька в тютель-

ку. Найдя правильную длину кабеля, они отрезали его, монтажница

припаивала разъемы, затем приходил Покидько или Маков, впо-

следствии - я и перепроверял кабель на специальном приборе - ли-

нии связи. Если КБВ был в порядке, ставил подпись в соответст-

вующую графу. А потом уже заводчан и меня перепроверял воен-

пред, тоже расписался, вешал на кабель маленькую бирку, после

чего кабель становился ШТАТНЫМ.

Как отмечалось ранее, тайной в СССР было покрыто мно-

гое. Никто и никогда не видел ни в продаже, ни в обычных библио-

теках справочников или каталогов с перечнем радиоэлементов с

указанием предприятий, их выпускающих, с ценой, техническими

характеристиками, адресом, телефоном... Сколько людей было ли-

шено радости радиолюбительства, сколько не сделано открытий,

сколько бесценного добра переведено в мусор, разворовано. А меж-

ду тем Минрадиопром и Минэлектроники выпускает такие спра-

вочники - в роскошных синих переплетах, с золотым тиснением -

секретные, конечно. В них-то все и написано, что, где, когда, а глав-

ное - кому надо.

Но вот, узнали мы, что нужный нам для фильтра под-

строечный конденсатор выпускается в Пскове, директор - Дыкман.

Как же получить эти конденсаторы? Ведь в стране-плановое хозяй-

ство, все за два года вперед расписано, занаряжено. Что же делать

людям, которым что-то понадобилось только сейчас и срочно? Если

это фирма обычная, т.е. производит не очень нужные стране вещи -

как-то еду, одежду, стройматериалы, часы, книги и т.д. - плохи их

дела. Ничего не дадут, окромя как за взятку или натуральный об-

мен.

А вот у нашей фирмы таких проблем не возникает, Когда

нам что-то нужно из освоенного и выпускаемого отечественной

промышленностью, мы звоним в Москву, в Министерство Общего

Машиностроения. Там сидят наши кураторы. Узнав, что нам надо,

куратор связывается с куратором Министерства, в чьем ведении на-

ходится интересующий нас завод. Через день-другой, когда наш

представитель прилетает в Москву, его уже ждет наряд с тремя

красными полосами по диагонали, подписанный одним из Замести-

телей Министра. В наряде приказано директору завода бросить все

и немедленно обеспечить представителя п.я.80 тем-то и в таком-то

количестве. И выписать счет. Все. Привет. Подпись. Печать.

... Со временем это стало приятно щекочущем самолюбие

развлечением. В стареньком пиджачке или непредставительном

свитере двадцатилетний юнец робко просился на прием к директо-

ру, объясняя секретарше, что он приехал издалека, из самой Сиби-

ри, что только на минутку, ну пожалуйста, очень надо... Респекта-

бельный босс с удовольствием выслушивает сбивчивый рассказ. Да,

конечно, он все понимает. Но... номенклатура изделия ограничена,

никакой возможности помочь нет, разве что через год-другой, а

сейчас, простите, очень занят. Но поскольку юный наглец не торо-

пится уходить, вызывается секретарша или референт, которому

предлагается "проводить товарища". Однако, в последний момент,

"товарищ" исхитряется вытащить листок спецнаряда и сунуть ди-

ректору под нос. Куда деваются вальяжность и сознание собствен-

ного превосходства? Кажется, что "хозяин" читает постановление о

собственном аресте.

- Что же Вы сразу не сказали, что у Вас спецнаряд? - уныло

мямлит шеф.

- Да, я думал, Вы так дадите, - весело отвечает пижон. Ах,

какой прекрасной кажется жизнь в такие минуты, прекрасной, лег-

кой и вечной. Лишь через несколько лет осознаю я, как постыдно

видеть чужое унижение.

И вот уже потянулись в директорский кабинет Главный ин-

женер, начальники цехов и лабораторий, сбытовик - чтобы наскре-

сти все резервы, задержать что-то, готовое к отправке, поставить

людей во 2 и 3 смену. И все из-за бумажонки, которую директор-то

и видит второй раз в жизни. Но неисполнение этого приказа для ди-

ректора хуже невыполнения плана. Он чувствует силу, стоящую за

этим нарядом. И потому под завистливые взгляды толпящихся снаб-

женцев-толкачей мальчишка покидает назавтра завод с коробкой, в

которую бережно упакован заветный груз.

Но это еще не вечер... На свет извлекается еще одно грозное

предписание. В нем - распоряжение заводу - дать гарантию, что

данный элемент будет работать в следующих условиях - при вибра-

ции за 10 кипогерц, ускорении 10g, при to + - 150о и будет функцио-

нировать при этом в течении года. Тут, конечно, заводчане сразу по-

нимают, КУДА пойдет их элемент и какая большая ответствен-

ность на них взваливается. Но у нас нет стендов для таких испыта-

ний, - уныло мямлят инженеры и технологи, прекрасно понимая,

что найдется стенд для испытаний, что придется ехать када-то в ко-

мандировку, присутствовать при испытаниях, ставить подпись в

протоколе. А самое главное - если не выдержит злополучный кон-

денсатор тряски в холоде и жаре - доводить его до ума опять на за-

воде - и так до тех пор, пока протокол не будет утвержден в Мыти-

щах, в Институте Связи Министерства Обороны, где генерал Сугро-

бов разрешит применение элемента в соответствующих аппаратах и

изделиях... Сложная, нудная, дорогая бюрократическая процедура.

Но без нее наши ракеты были бы не надежнее наших телевизоров.

Первая командировка запомнилась первым знакомством с

Ленинградом и Псковом. Я учился ориентироваться в незнакомых

городах, устраиваться в гостиницах, покупать билеты. Тогда это

еще не было большой проблемой. Мир казался волшебным. И был

им...

Поскольку вся моя дальнейшая жизнь прошла в команди-

ровках, не могу не поделиться наблюдением за огромным ростом

миграции населения в последующие годы. В 1964 году никаких

толп на вокзалах, на Невском, в Эрмитаже, в Псковском Кремле, в

гостиницах и харчевнях еще не было. Ясное дело, что сервиса с той

поры не прибавилось. Но почему ручеек людей с той поры стал ре-

кой, а впоследствии неуправляемым бурным потоком - для меня за-

гадка...

Как бы то ни было, я вернулся в Красноярск, в свое первое

сибирское лето. Оно оказалось солнечным и жарким. Фирма одной

из первых в стране перешла на рабочую пятидневку. Самое время

рассказать о досуге. Все уик-энды я ходил в походы в тайгу, на гор-

ные речки и, конечно, знаменитые Красноярские Столбы - причуд-

ливые скальные образования на вершинах сопок. Лазание по Стол-

бам - любимый отдых сибиряков. А потом вся страна хлынула в

этот фантастически красивый уголок природы. Из тихого маменько-

го сынка я начал постепенно становиться мужчиной. Научился ста-

вить палатку, разводить костры, варить кашу, наконец, вязать пло-

ты. Познакомился с туристскими песнями у костра. Шестидесятые

годы - культ Визбора и Якушевой. Высоцкий и Галич еще никому

неизвестны. Галич потом скажет о туристской песне "Все говорок в

прострации про ночи у костра, была б мол только санкция, романти-

ки сестра". Зря, по-моему, он был так суров. Не было еще "револю-

ционной ситуации" в России, Вьетнам и Чехословакия еще не на-

ступили, до Афганистана целых 15 лет. Мы же еще не снабдили

владык глобальной системой связи. Оружие для того, чтобы пра-

вить Миром только куется...

А пока мы под гитару поем о Домбае, о рюкзаке, который

"врезался лямками в плечи жестоко", о любви, рожденной в походе,

но самой, пожалуй, любимой была пародия на популярнейшую то-

гда песню Войновича "Заправлены в планшеты космические кар-

ты"... Правда, после начала опалы Войновича, эту песню запретили.

Большинство советских людей сейчас ее не знают. А тогда она

звучала по радио чуть ли не каждый день. Хочется привести текст.

Думаю, что он еще нигде не опубликован.

Итак:

Заправлены ракеты, конечно, не водою,

И кнопку пусковую уж можно нажимать,

Давай-ка, друг, в сторонку мы отойдем с тобою,

Хотя бы улетела, не дай нам Бог, сливать

Припев

Я верю, друзья, что пройдет много лет

И мир позабудет про наши труды,

Но в виде обломков огромных ракет

Останутся наши следы

Припев

Ракеты улетают в космические дали

Героев-космонавтов уже не сосчитать

Заправлены в планшеты космические карты,

А нас в командировку отправили опять...

Припев

Пусть снова с перепою у нас трясутся руки -

Ракета улетела, налей еще стакан,

Окончена работа и нам пора в дорогу,

А завтра, пусть охрипнет товарищ Левитан

Припев

Гостиницы с клопами и пыльные дороги

Все это, друг хороший, пришлось нам испытать,

Про нас в газетах пишут, что мы живем, как Боги

А мы возьмем газету... и сходим погулять.

Если в ракете перед взлетом обнаруживался какой-то де-

фект, то устранить его можно было только, предварительно слив то-

пливо. Это затягивало старт на несколько дней. Потом - новая за-

правка. Словом - тоска. Однажды это железное правило было нару-

шено по личному приказу Главнокомандующего Ракетными Вой-

сками Маршала Митрофана Ивановича Неделина. 27 октября 1960

года он и с ним весь стартовый комплекс - заправщики, управленцы

и так далее - вышли из укрытия, дабы устранить неполадку без сли-

ва топлива. Подобно Чапаеву, Неделин был впереди на лихом коне.

После страшного взрыва погибло около трехсот человек. Взамен

Неделина был похоронен чудом уцелевший маршальский погон. В

Харькове похоронен Зам. Главного Конструктора Коноплев и двое

инженеров Жигачев и Рубанов. Вся стартовая команда во главе с

полковником Носовым - похоронена в Ленинске - на аллее перед

госпиталем - 52 (!) могилы и обелиск в Центре. Рядом - другой обе-

лиск, поменьше. Здесь похоронен другой стартовый расчет во главе

с лейтенантом - 7 человек. И тоже погибших 27 октября. Но только

уже 1963 года. Причина - воспламенение топлива, после окончания

заправки, оставшегося в рукавах шлангов топливозаправщика. С тех

пор по традиции 27 октября на космодроме Байконур, он же Ле-

нинск - нерабочий день. Одна из главных улиц Ленинска носит имя

полковника Носова, на которой стоит гостиница, в которой я жил,

приезжая в Ленинск. Вполне приличная, уже без клопов, как в пес-

не. Раньше, возможно, и были. Сам Ленинск, как и два других поли-

гона - самый первый Капустин Яр в Астраханской области и Пле-

сецк (он же Мирный) в Архангельской - это обычные военные го-

родки - кино, столовые, клуб, пьянство да преферанс. По, как

сейчас модно говорить, инфраструктуре и комфортабельности силь-

но уступавшие Красноярску-26. 0 причинах я говорил раньше.

Насчет героев-космонавтов - в 1963 году их было всего 6 в Союзе,

да столько же в США. Вот сейчас - действительно не сосчитать. Да

и Героев уже не дают. Нет Союза...

Вместе с первым знакомством с сибирской природой при-

шли и первые, нет не разочарование, не гнев или протест, а только

удивление и вопросы:почему речка Бирюса (не знаменитая Пахму-

товская), а небольшая речушка, впадающая в Енисей севернее Крас-

ноярской ГЭС (т.е. уже не в Енисей, а в Красноярское Море) - от

берега до берега забита молевым сплавом леса? Почему взрывами

разрушают скалы у плотины? Почему не вырубают лес на дне буду-

щего моря? Ведь он сгниет и вода будет уходить и все живое погиб-

нет?

С одной стороны, смутное предчувствие, что все что-то не

"по уму", все не так, ребята... А с другой стороны - не дураки же

ТАМ сидят, ТАМ знают, предвидят, контролируют ситуацию. И ко-

гда на вьющейся серпантином бетонке наш грузовичок бережно

объезжает пьяного, эффектно развалившегося по самой середине

дороги, в позе казака, воспетого в "Тарасе Бульбе". Только вместо

шелковой рубахи да алых плисовых шаровар, на нем вонючая гряз-

ная роба да сапоги, облепленные грязью из котлована чудо-ГЭС. И

нет нового Николая Васильевича дабы описать дивногорские бара-

ки. Впрочем, их воспевают комсомольские поэты. И я смотрю в

ужасе на легендарную стройку века, на романтический город юно-

сти Дивногорск и рвусь назад, в свой уютный, опрятный, сытный

Красноярск-26, чтоб "не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы"...

И к вечеру, сплавившись на плотах, по горной речке Мане,

"усталые но довольные" мы возвращаемся в зону.

А наутро, в понедельник ты вновь входишь в свою чистую

лабораторию. Здесь нет замызганных работяг, грохота стройки, пья-

ных воплей. Здесь все в белых халатах, накинутых поверх белых ру-

башек. Все предупредительны, милы, заботливы друг к другу. По

радиоприемнику суперкласса, какого не купишь в магазине, можно

без помех послушать утренний выпуск "Голоса Америки". Это раз-

решается. Нас ведь не проведешь и не купишь. Мы особо проверен-

ные. Мы посвященные. Нам доверяют...

Нам предлагают создать спутник "Сфера". Это спутник для

геодезической съемки территории "предполагаемого противника".

Идеология его такова: На спутнике имеется мощная лампа-вспыш-

ка, которая работает от разряда конденсаторной батареи в строго

синхронизированное кварцевым генератором время. В хорошую

безоблачную погоду эта вспышка будет видна на фоне звездного не-

ба. Так вот, если двух наблюдателей с фотоаппаратами в одно и то

же время поставить снимать эту вспышку с двух значительно уда-

ленных друг от друга точек, можно будет, впоследствии сравнить

эти снимки на фоне одного и того же созвездия, наблюдаемого под

разными углами зрения.

Далее, можно таким образом определить взаимное располо-

жение точек в одной, общей системе координат. Для чего же вся эта

сложнейшая процедура? Для точного программирования полетов

своих ракет как со своей территории, так и запускаемых с подвод-

ных лодок к объектам врага. Ведь проводя точнейшую геодезичес-

кую съемку своей территории, мы имеем лишь весьма приблизи-

тельную карту, скажем США или Англии, к тому же ее весьма труд-

но "привязать" к нашей карте. Ведь мы разделены морями и океана-

ми. Поэтому, координаты точки, где стоит наша ракета и точки с ра-

кетой или кораблем или штабом противника невозможно точно увя-

зать между собой иным способом, кроме космической геодезичес-

кой съемки.

Кроме самого спутника "Сфера" для этого нужны специали-

сты с фотоаппаратурой, снимающей звездное небо над США, глав-

ным образом - у ее ракетных пусковых установок (желательно, пря-

мо у шахты), базах флота, аэродромах и т.д. Нужны также корабли

в Атлантике, Тихом Океане, да и вообще по всему синему морю. С

этих кораблей ведется синхронная съемка. А потом координаты

этих кораблей уже "привязываются" к территории Союза, благо

съемка с собственной территории больших трудностей не представ-

ляет. Потом - компьютерная обработка миллионов снимков и... га-

рантированное улучшение точности попадания после таких ухищре-

ний. Где-то через два-три года Генсек в очередной речи упомянет,

что точность стрельбы наших ракет (пока в безлюдные районы

Камчатки или в Тихий Океан) составляет несколько метров в ре-

зультате кропотливого труда наших замечательных конструкторов,

инженеров, техников и рабочих. Безопасность нашего Отечества -

на должном уровне. Пусть не забывают об этом господа - любители

военных авантюр...

"Сфера", конечно, строго ориентирована, дабы вспышка бы-

ла всегда хорошо видна. Радиоаппаратура, и, конечно, антенны,

должны гарантировать бесперебойное исполнение команд и прохо-

ждение информации о положении дел на борту объекта.

В тактико-техническом задании, подписанном Министром

обороны Малиновским, командующим ВМФ Горшковым и тогдаш-

ним Председателем КГБ Шелепиным обращалось особое внимание

на отсутствие подобного спутника в США и на то, как важно насту-

пать и опережать.

Со времени Берлинского и Кубинского кризисов прошло 2-3

года. Совсем недавно погиб Кеннеди. Со страниц газет, с телевизи-

онных экранов безостановочно проклинались агрессоры всех мас-

тей и превозносилась до небес миролюбивая внешняя политика Со-

ветского Союза. Под этим же соусом преподносилась и Доктрина

Советских Вооруженных Сил - как исключительно оборонительная.

Здесь же 3 министра, ведающие Обороной предлагали наступать и

упредить. Было от чего задуматься и было над чем.

Два года спустя и много раз впоследствии в КГБ мне задава-

ли один и тот же вопрос: Под чьим воздействием сформировались

Ваши антисоветские убеждения? И тут же услужливо предлагался

один и тот же шаблонный вариант ответа, разработанный сценари-

стами из Аналитического Управления:

"Под воздействием прослушивания западных радиостан-

ций". Несколько позднее к западным радиостанциям добавилось:

"И под воздействием прочитанной подрывной литературы антисо-

ветского характера". В разных городах, в разные годы, на разных

уровнях "беседы" они всегда неукоснительно следовали этому вы-

сочайше утвержденному штампу.

Поскольку я всегда честно отвечал на этот вопрос - что

именно работа в Решетневской фирме не могла не привести любого

нормального честного человека к убеждению, что не только ложь

официальных средств массовой информации, но и нескрываемая аг-

рессивность советского руководства просто-таки вынуждает встать

на его пути. Почему же я один? Что другие не понимают, что ли,

или глупее Вас или трусливее? Ну, стало быть, не понимают, глупее

или трусливее. Я за других не в ответе. Я - за себя.

Но этот ответ явно не удовлетворял любителей истины. Со-

гласно их инструкции под каждой страницей протокола должна сто-

ять подпись. А поскольку в основе инакомыслия должен был ле-

жать все-таки внешний источник воздействия, крамольная мысль не

смела осквернять даже секретного протокола. И тогда всегда зада-

вался второй вопрос: Кто Вам дал право? Кто дал право вырваться

за узкий круг их догм? Кто дал право на несанкционированное

начальством распространение своих сомнений, возражений и, поду-

мать только, протестов не только в среде своих коллег, но и в пись-

мах на имя Генерального Секретаря ЦК КПСС? По их безупречной

логике ПРАВО ВСЕГДА могло и должно быть только ДАНО СВЕР-

ХУ, как, например право привезти меня в их служебный кабинет,

задавать вопросы, а потом право решать мою судьбу, распоряжать-

ся ей, как вздумается. И всех других людей судьбами распоряжать-

ся, в соответствии со взятым ими ПРАВОМ СИЛЫ. Они ведь имеют

страну. Им так казалось. Они же выдали себе своеобразную лицен-

зию: Давать право на протест. Для этого была придумана "Литера-

турная Газета" с Чаковским во главе, Евтушенко с Вознесенским,

Таганка... Все на разной длины поводках...

И, наконец, третий штамп. С него начинались всегда угово-

ры отречься от себя: Яков Абрамович, вы же умный человек... К

чему Вам???

С 1966 по 1986 год я слышал эту филиппику раз может пят-

надцать. Невольно зауважаешь себя какие люди так высоко ценят

мои умственные способности. Так польстил мне в 1975 году майор

Расторгуев Владимир Никифорович, будущий генерал-лейтенант,

начальник следственного Управления Комитета. Надо сказать, май-

ор не ошибся во мне, так же как и я в нем, предсказав ему, что он

несомненно станет начальником всея Лефортова. Стал-таки.

Однако, сейчас (хотя в дальнейшем и придется) не хочется

особенно затрагивать тему общения с их ПРАВОохранительными

органами. Понятно, что кроме принадлежности к правящей воору-

женной структуре у этих людей ничего нет. Их поведенческий мо-

тив - отнимать у народа и обращать в свою пользу все лучшее, соз-

данное этим народом. Творчество даже в следственно-протоколь-

ной части для этого противопоказано. Отсюда стандартная вежли-

вость и костюм, улыбка и прическа, манеры и походка - некрологи

и похороны - все абсолютно стандартно и потому легко узнаваемо.

И эта узнаваемость в дальнейшем помогала мне распознавать их и

иногда упреждать беду... Галич в "Петербургском романсе" сказал -

Никого еще опыт не спасал от беды. Не согласен. Меня спасал. И не

раз.

Но вернемся на фирму. Неужели же совсем ничего не дела-

лось для науки или народного хозяйства, спросит недоверчивый

читатель - и будет прав. Делалось.

Два "объекта" - спутник "Ионосфера" и высотный "Зонд"

создавались по заказу Академии Наук. Предназначались они для из-

мерения магнитного поля и различных ионосферных явлений. АФУ

были на них сложными, ввиду большого количества торчащих из

спутника ионных ловушек и всевозможных датчиков. Это затрудня-

ло создание идеально работающих антенн. Работа шла ни шатко ни

валко. К тому же вечные перебои с финансированием приводили к

постоянным бросаниям работ на самом интересном месте. В итоге

при мне эти обьекты так и не пошли и полетели где-то лет через 5-7

после моего ухода и я узнал об этом от друзей, с которыми поддер-

живал отношения где-то до 1975 года.

Впоследствии ряд спутников для телевизионных ретрансля-

ций и телефонной связи был создан в нашем КБ. Я застал самый

первый из них - "Молния". Вначале он был создан и запущен Коро-

левским ОКБ, затем усовершенствовался и модифицировался у нас.

У него было 2 заказчика - Министерства Обороны и Связи.

Из примерно 60 каналов связи, осуществляемых "Молнией" где-то

53 использовались военными и только 6-7 - гражданскими. Поэто-

му он шел хорошо и быстро. Военные использовали его для связи

Центра Управления Ракетных Войск Стратегического Назначения

во Власихе под Одинцовом со всеми сухопутными ракетными час-

тями на территории СССР и социалистических стран. Связь ведется

из 4 специально построенных радиоцентров в Наро-Фоминске и Но-

во-Петровске под Москвой и в Балабаново и Гагарине - Калужской

и Смоленской областей. Эта связь надежно дублирует основную,

проводную. Относительно участия военных в последующем поколе-

нии телеспутников Молния-З, Радуга, Горизонт, Экран - не знаю.

Обилие радиоцентров объясняется не только склонностью к рас-

точительности, но, главным образом, из-за необходимости разнести

друг от друга прием и передачу, дабы они не мешали друг другу.

Следующим очень крупным заказом стал спутник "Циклон"

для навигации подводных лодок. Этот объект был абсолютно необ-

ходим для вновь создаваемого поколения атомных подводных ло-

док с огромными ракетами на борту. Эти ракеты были разработаны

в Златоусте под руководством Главного Конструктора Макеева и

переданы в серийное изготовление на Красмаш, который с этого

момента стал выпускать только "лодочные" кассетные машины.

Связь с лодками должна быть надежной в надводном и, что особен-

но важно, в погруженном на глубину 60-70 метров состоянии.

Чтобы пробить такую толщу воды и достичь посланным из

космоса радиосигналам антенн притаившегося на большой глубине

ракетоносца наш привычный 20- и даже 100-мегагерцевый диапо-

зон частот не годился. Передатчик должен был работать в диапозо-

не 2000 мгц - так называемом миллиметровом диапазоне. На таких

частотах штыревые антенны и обычные коаксиальные кабели не ра-

ботают.

Источником таких сверхвысоких частот служит Лампа Бегу-

щей Волны (ЛБВ), а высокочастотные колебания выходят с ее торца

в виде пучка волн, которые по зеркально отполированным внутри

волноводам проходят в специально фокусирующую их щель. Отсю-

да и название щелевая антенна. Это очень сложный комплекс прин-

ципиально новых АФУ создавался в специальной новой группе ще-

левиков и я уже не имел к нему отношения. На нем была, помнится,

только одна обычная штыревая антенна для телеметрии. Все осталь-

ные - щелевые, что очень усложняло работу конструкторов спутни-

ка. Но, поскольку в "Циклоне" я практически не участвовал, то и де-

талей особенных не помню. Само собой для "Циклона" потребовал-

ся свой узел связи. Моряки, конечно имели свои мощные центры - в

Домодедове под Москвой и могучий передатчик "Мариус" под

Горьким. Но они не годились для этих частот. Ну кто же в Союзе

жалеет деньги на новый Радиоцентр?. И он был мгновенно соору-

жен вблизи платформы Алабушево Октябрьской железной дороги.

И пашет сейчас на всю катушку. Вот только тонут лодки. Погружа-

ются на морское дно реакторы и ракеты. И часть экипажа уходит с

ними, как бы продолжая нести посмертную вахту. Не связь тому ви-

ной, конечно. Все та же оборонительная доктрина...

А жизнь в уездном городке К-26 шла своим чередом. Пре-

ступность была на порядок ниже, чем в стране в целом и в соседнем

Красноярске, в частности. Поскольку главные социальные пробле-

мы были решены неизмеримо лучше, чем на "воле" - я имею в виду

жилье, зарплату и автомобилизацию, - то, казалось, что и с вопроса-

ми морально-этического порядка все должно быть о кей. Тем более

способствовать этому должны были стадион, спортзалы, бассейн,

библиотека, причем реально доступные всем без исключения. Ши-

рокий выбор товаров и жратвы плюс качественное общественное

питание должны были снять бытовые проблемы, делать семейные

узы - прочнее, досуг - интереснее и увлекательнее.

Но вот парадокс - на самом деле реальный процент супру-

жеских измен, откровенного разврата, разводов и, наконец, само-

убийств был выше, чем в среднем по стране, где основные усилия

людей уходили на борьбу за те жизненные блага, которые жители

"девятки" имели просто так, только за то, что приехали сюда. Я

лично хорошо знал пять (!) самоубийц (все покончили с собой из-за

сексуальных расстройств или неверности жен. Трое из них работали

на реакторах и фактически стали инвалидами к 30 годам). Напрягая

память, вообще кроме семьи Покидько не припоминаю никого без

проблем и надломов в семейной жизни. Понятно, что видел это не

только я. Но тогда еще не было ни социологических служб, ни

групп психологической поддержки. Все объяснения сходились к то-

му, что в "золотой клетке с жиру бесятся".

А именно в этот момент начало гибнуть поколение, которо-

му-то по замыслу творцов отводилась роль первожителей общества

без классов и войн. Это поколение, родившееся через 20-25 лет по-

сле Октября 17 не застало ужасов лагерей, войны, позднего стали-

низма.

Именно этому поколению надлежало построить и первому

жить при том самом коммунизме, прообразом или, если хотите,

микромоделью которого и должен был служить Красноярск-26. А

они вешались из-за баб! Было о чем задуматься. Но не было, кому.

А ведь были в городе и вечерний институт - филиал Красно-

ярского Политехнического, а потом - МИФИ, библиотека - тех-

ническая и художественная, 4 кинотеатра, Дворец Культуры с мно-

жеством кружков, очень приличный стадион с закрытым игровым

спортзалом и бассейн. Все это подчинялось комитету профсоюза

М132 или 128 - точно не помню. В Средмаше все заводские коми-

теты профсоюзов имели свои номера. Проводились первенства го-

рода по футболу и хоккею. И проводились первенства среди средне-

машевских городов. Ясное дело, играть с командами обычных "от-

крытых" городов невозможно, у них же допуска нет. В связи с этим

Минсредмаш имел даже свое спортивное общество Труд-2. Общест-

во, кстати, весьма немаленькое. Когда какая-нибудь команда приез-

жала к нам, афишка на стадионе извещала нас, что играет какой-ни-

будь Гранит, Янтарь или Малахит. Но не все спортклубы позволяли

себе такой полет фантазии. Иногда, по простоте душевной, так и иг-

рали команда профсоюза М116 против команды профсоюза М128.

Вот так. Вам все понятно?

Надо бы рассказать и еще об одном проекте, в котором мне

довелось принимать активное участие. Нашей лаборатории Антен-

но-фидерных устройств уделялось, как я уже отмечал, отеческое

внимание со стороны самого высокого начальства. Не за красивые

наши глазки, а за исключительную важность наших антенн и фиде-

ров на спутниках связи. Требовалось проводить наши исследова-

тельские работы, особенно по снятию диаграмм направленности и

настройке линий связи в специальном помещении, которое спроек-

тировал находящийся в одном с нами здании небольшой проектный

институтик, специализирующийся на всякого рода нестандартных

зданиях и сооружениях нашего ведомства. АФУ должно было стать

гордостью нашей фирмы. Такой лаборатории не знал мир. В тот мо-

мент, по крайней мере. Здание в плане было круглым - диаметром

60 метров. В центре его - 20 метров диаметром и 5 этажей высотой

- кабинеты, лаборатории, склады, подсобки. А - снаружи - опоясы-

вающий 20-метровой ширины зал для снятия диаграмм направлен-

ности. В макетной мастерской, все обьекты 1:1, со специальными

мачтами антенн - облучателей, со стационарными вращающимися

башнями. Да что там говорить! Во всем этом великолепии, запроек-

тированном без единого железного штырька (!) - никаких тебе по-

мех, все перекрытия и, особенно, зала - из специальных сортов си-

бирской лиственницы и пластмасс. И, конечно, не забыто наиглав-

нейшее в нашем деле - секретность. Ни один радиосигнал не дол-

жен был вырваться на пределы АФУ. Для этого все стеклянные па-

нели стен и крыши покрывались специальной амальгамой. Так и

стал в сибирской тайге зеркальный 60-метровый 5-этажный диск.

Можно бы и сверху подивиться, что за зеркальце - но не летают над

зоной самолеты. Только спутники-шпионы супостата. Ну а те, на-

верно, разобрались...

В конце апреля 1965 года я прилетел на Урал, в Каменск-

Уральский, что в 110 км от Свердловска. Целью командировки бы-

ло получение на заводе специально для нас изготовленных высо-

кочастотных алюминиево-магниевых разъемов. Сложностей это не

должно было представлять никаких и я, собственно, даже не специ-

ально за этим прилетел, а просто по пути из Москвы в Красноярск

вышел в Свердловске по просьбе какого-то начальника, чтобы по

пути забрать эти самые разъемы. Стоял конец апреля и надо было,

видимо, выполнять план по антенному переключателю, для которо-

го-то и предназначалась продукция Каменск-Уральцев.

Будучи в Москве я, как обычно, позвонил маме в Харьков и

справился о здоровье. У мамы был рак матки - результат сделанно-

го в конце сороковых годов нелегального аборта. Так я был лишен

вначале брата или сестры, а через пятнадцать лет - и самой мамы.

Так время закладывает свои мины замедленного действия и сыно-

вья страдают из-за грехов отцов. Рак протекал, как и положено ему,

с приливами и отливами. Каждый прилив химии и луче-терапии

вновь раздувал крохотную искорку надежды. Каждый отлив тушил

ее и уносил часть маминой плоти. В описанный момент, похоже,

был очередной прилив. Мама казалась бодрой и уверенной - гово-

рила, что все прекрасно. Поэтому-то я и не заехал, как водится, из

Москвы в Харьков на денек-другой проведать ее и бабушку, пересе-

лившуюся к нам из Волгограда, чтобы помогать дочери...

Когда я устроился в единственной в Каменск-Уральском

гостинице, то тут же узнал от обитавших в ней вездесущих тол-

качей, что на заводе три дня назад был страшный пожар, практичес-

ки уничтоживший магниевый цех. Помните, как горел магний в

первых фотовспышках? Тогда воображение быстро дорисует, как

горит магниевый цех и что должно от него остаться. На заводе во-

всю работала большая следственная группа. Завод стоял. Никого на

территорию не впускали, разве что для "допроса по делу М ..." Вот

такая ситуация как раз накануне 1 мая.

Наутро я позвонил на завод главному инженеру. Он сказал

мне, что мой груз готов, ибо наш заказ от пожаров зависеть не дол-

жен. К обеду я пришел к проходной, мне вручили заветную коро-

бочку, отметили командировку, словом, все складывалось, как нель-

зя более удачно. Осталось упаковать вещички, уплатить за гостини-

цу и трогаться в путь... Билет в Красноярск был на 30 апреля, сего-

дня было только 28. Как распорядиться сэкономленным временем?

Странное чувство предчувствия чего-то страшного вошло в

меня тихо, незаметно и стало неумолимо разрастаться, вскоре все-

цело поглотив меня, как в американском фильме ужасов. Вскоре

смутная тревога уступила место скорбной уверенности - беда с ма-

мой. Но как, почему? Ведь всего 4 дня назад все было нормально.

Во всяком случае, ничего экстренного. И все-таки нараставшее чув-

ство неминуемости скорого конца выволокло меня из гостиницы и

швырнуло в такси, которое за полтора часа домчало меня до Сверд-

ловского аэропорта Кольцово. Позвонить в Харьков я никак не мог.

Автоматов из Свердловска еще не было. Но... бывают чудеса - бук-

вально через несколько часов в 6 утра был рейс на Харьков через

Казань. Я сдал билет в Красноярск, оформил билет в Харьков. И да-

же заночевал в гостинице аэропорта. Каким чудом из сегодняшней

российской реальности кажется все это - и готовность таксиста вез-

ти в ночь пассажира за 100км, и свободные авиабилеты накануне 1

мая, и свободные места в аэропортовской гостинице. Но все это бы-

ло... было... было.

В шесть взлетели, точно по расписанию. Сели в Казани и не

задержались в ней из-за отсутствия топлива или метеоусловий. И в

Харьков прилетели на 15 минут раньше, И такси в Харькове было

свободно. Я выиграл гонку со смертью. Пока - с чужой.

...Бабушка и доктор хлопотали около живого скелета, еще

обтянутого кожей, весящим от силы киллограммов 25, еще дыша-

щего, но с уже заострившимся носом. Я остолбенел от ужаса. По-

следний взгляд уходящей в небытие мамы остановился на мне.

"Сыночек, я знала, что успеешь приехать. Я ухожу к отцу" -

последние слова, правильные как в плохой книге. ВСЕ.

Было ровно 12 дня, 29 апреля 1965 года. Через 25 лет я по-

ставил на их могиле большой памятник. И под их именами выбил

свое, проставил дату рождения и черточку, символизирующую

жизнь. Кто-то проставит вторую дату. И проставит ли?

Под именами и датами - эпитафия, коих я, вообще-то не лю-

битель. "Мертв, кто забыт" - это скорее моя жизненная концепция,

чем прощальное обращение. Поскольку я никогда не забывал их,

значит не умерли совсем, не исчезли бесследно. Вряд ли мой сын

вспомнит обо мне. А кто еще? Больше и некому...

Сколько же раз потом сознание моделировало, как предчувствие бе-

ды входило в меня, не оставляя практически ни одной безмятежной

клеточки. И каждый раз фиксировался самый важный момент - уве-

ренность в неотвратимости беды и уверенность, что успею опере-

дить ее. Этот странный дар пророчества опасности сработал еще с

десяток раз в моей жизни - и всегда, увы, точно и правильно. Беда

приходила, но я ее уже ждал во всеоружии и в нужном месте. Я все-

гда знал, когда и о чем конкретно настучат на меня, умело уходил

от "наружки", легко и с удовольствием дезинформировал 12 "под-

слушивающее" управление. Вот уж просто обо мне сказал Окуджа-

ва:

Судьба ли меня защитила,

Собою храня от огня

Какая-то тайная сила

Всю жизнь охраняла меня.

А ведь дара на предзнаменование удачи, любви, денег, всего

того, что приносит радость и тихое человеческое счастье нет и в по-

мине. Ничего не сбылось, о чем молил, за что бился. Для чего же

тогда? Дай ответ! Не дает ответа...

Я вернулся в зону. Жизнь космического техника известна -

с утра до вечера - работа, вечером институт, Хватало же сил! По

мере взросления юношеский нигилизм сменился четким понимани-

ем механизма лжи, фальши, позерства. Начала колебаться и уверен-

ность в самых святых идеалах и идолах. Но, как всегда в России, ос-

талась спасительная ниточка - уверенность, что там, наверху,

ничего не знают. Как, собственно, все последние 500 лет осязаемой

Российской истории. Скоро год, как свергли Хрущева. Новые вла-

дыки казались вполне мирными и цивилизованными, как в августе

1965 грянул процесс Синявского и Даниэля.

И кончились иллюзии. И в первый раз пришло ясное осозна-

ние той огромной беды, которая вновь вошла в наш общий дом. Но-

вые вожди еще молоды, пришли всерьез и надолго. Чтобы не кис-

нуть со всеми в общей тухлятине, которую они готовили на своей

адовой кухне, ты будешь с ними воевать сказал я себе как-то. Но

как именно? Какой род оружия избрать? И не жертвовать собой, а

победить!

Вначале, как всем известно, было Слово. Оно же было по-

том и всегда. Оружие было изобретено и совершенствовалось, что-

бы Слово звучало весомее. Недоучка Маяковский хотел, чтобы к

штыку приравняли перо. Бедняга так и не понял, что это штык надо

приравнять к перу. Ну, скажите, на милость кто властители дум, ко-

го изучают в школе, что выдают в библиотеках, чем написаны сце-

нарии и инструкции, в том числе, и как управляться со штыком? Да

ведь только в России выше Нобелевской была премия по литерату-

ре - смертная казнь. А сколько поощрительных - усадок в лагеря и

психушки? Может ли штык претендовать на подобное признание и

почет?

Вот и я избрал слово. Устное и письменное. Вначале

сформировал взгляд, а потом и сформулировал. И началось это

все на экзамене на втором курсе института. Экзамене по политичес-

кой экономии. Миллионы людей прошли этот вид проверки на ло-

яльность режиму, даже не задумываясь ни на миг о сути излагаемо-

го догмата. Так было нужно. Диплом без этого не давали. Словом,

это был ключ к пониманию того, как НАДО взять продукт из Земли.

ПЕРЕРАБОТАТЬ его и ОБРАТИТЬ В ПОЛЬЗУ людям. По замыслу

автора, конечно. На самом деле это была занудливо описанная кар-

тина производства и товарообмена на немецкой фабрике 70-ых го-

дов прошлого века. Директивное применение этого описания как

доктрины, причем, единственно допустимой доктрины производст-

ва и распределения на 1/6 части планеты принесло немало бед и к

моменту отмены этой доктрины привело к практическому параличу

всех производительных сил. Вот именно об этом я заявил и именно

это предсказал в июне 1966 года. Не следует, однако, сейчас пред-

ставлять себя ни заведомым дураком, ни, тем более, героем. Я

отчетливо представлял себе последствия такого шага. Поэтому

вначале я ответил все как положено, то есть автоматически пробуб-

нил несколько основных псалмов. А потом, как бы невзначай, ти-

хонько высказал несколько сомнений в истинности некоторых по-

ложений основополагающего учения. Скажем, непонятно, куда де-

вается прибавочная стоимость в случае, когда рабочий в современ-

ном капиталистическом обществе является держателем акций сво-

его предприятия? Почему в современных оборонных предприятиях,

где действует механизм финансирования не хозрасчетного, а гос-

бюджетного, выгодно не экономить средства, а, наоборот, тратить

их все, дабы не иссякал источник. Как же это может быть невыгод-

но экономить деньги? Был ли способ производства в нацистской

Германии истинно социалистическим? Поскольку налицо все внеш-

ние сходства, то чем эти два строя отличаются? Только ли тем, что

совместно празднуя 1 мая, мы порознь праздновали Дни Рождения?

Дискуссии, к сожалению, не получилось. Дама, принимав-

шая экзамен, поначалу впала в столбняк, но быстро пришла в себя,

видимо, вспомнив свою основную функцию - охранительную. Фа-

милия ее была Масик. Муж ее был секретарем Горкома КПСС. Это

весьма расхожая ситуация в нашей стране - жены Ленина, Сталина

и Горбачева работали в системе политпросвета. Так вот, эта самая

Масик скорехонько прервала экзамен и объявила вердикт: За экза-

мен - 2 балла, а за "публичное пропагандирование американского

образа жизни" разговор будет продолжен в другом месте, ГДЕ НА-

ДО. Тут же были переписаны все находившиеся в аудитории сту-

денты - человек пять. Экзамен был прекращен. Так и не получил я

официального подтверждения моих познаний в политэкономии мар-

ксизма. Что поделаешь, плохо учил.

Через пару дней ко мне подошел сокурстник по имени Ио-

сиф Киблицкий, работал в Комбинате, старше меня года на два.

- Старик, не сердись, - ко мне вчера приходили, спрашива-

ли, что случилось на экзамене - я им все рассказал как было, сам

понимаешь, у меня семья...

Итак, Иосиф Киблицкий был первым евреем, предавшим

меня. Этот ряд, будет, к прискорбию, продолжен. Но истина доро-

же... Тем более, что трое других присутствовавших на экзамене уг-

рюмых русских работяг, будучи тоже допрошенными, упрямо

бурчали, что целиком погруженные в обдумывание зкзаменацион-

ных вопросов, ничего не видели и не слышали. И поэтому их имена

я не сохранил в благодарной памяти.

Время было, как я уже говорил, еще вегетарианское. И уста-

новки сажать еще не было. И потому наш оперчекист Фокин и с

ним еще кто-то, не представившийся, ограничились собеседовани-

ем. В резких, правда, угрожающих тонах, но все-таки собеседовани-

ем, даже без протокола и подписи. Такое не должно больше повто-

ряться, если я хочу продолжать жить в городе и работать на фирме.

А после этой беседы начальник режима Березин объявил мне о сня-

тии с меня 1 формы допуска. Это означало, что я больше не хожу в

сборочный цех и вообще никуда, кроме собственной лаборатории.

Был также закрыт свободный выезд из города, кроме как в закон-

ный отпуск.

По хорошей давней российской традиции отступника долж-

ны были покарать не только те, кому это прямо положено по служ-

бе. Тяжелый проступок лег пятном на отдел и, конечно же, на ком-

сомол, членом которого я, увы, состоял. Практика клеймения на со-

браниях известна только с послереволюционных времен. Было бы

смешно представить себе, например, беседу с "политическим" в

околотке, а потом "проработку" его где-нибудь в Морозовской ма-

нуфактуре или кузнечном цехе Путиловского завода. Но общество,

построенное по мафиозному признаку не может оставить потенци-

альному врагу ни одной отдушины. Конечно, я не собираюсь здесь

давать анализа собрания как явления. После Оруэлла, Зиновьева и

Галича это просто неприлично делать.

Я хочу описать это собрание, дабы показать одномерность

типов и подчеркнуть их стремление к показному единению против

внезапно обозначившегося врага. Это стало уже биологической осо-

бенностью - быть вместе в едином обличительном порыве. Урок

ненависти.

В те годы комсомол был фактически гласным помощником

КГБ. Это, впрочем, не означает, что в его составе не было неглас-

ных помощников. Бывшие первые секретари ЦК ВЛКСМ Семичаст-

ный и Шелепин из своих кресел пересаживались прямо в кресла ше-

фов Лубянки. И у нас главным стукачом вполне легально считался

секретарь комсомольского комитета некто Красин. Это была совер-

шенно карикатурная личность, бесцветная с вечно демонстративно

озабоченным лицом, в гэдээровском пиджаке. Причастности к Ор-

ганам не только не скрывал, но как бы афишировал, много-

значительным таинственным видом. Словом, сволочь, гордящаяся

своим сволочизмом, спокойно ожидающая своей очереди на атте-

стацию в Органы, как только откроется очередная офицерская ва-

кансия.

Этот вожак расписал роли по спущенному сверху сценарию

для шельмования по первой (самой, пожалуй, тяжелой) категории.

Бывали же. например, и такие, после которых поздравляли "с вос-

кресением, закатали строгача с занесением" или просто брали на

поруки за драку или воровство. Но здесь надо было преподать урок,

чтобы запомнил сам, да и другим неповадно было. Несколько пра-

ведных дурачков, брызжа пеною, обвиняли меня в таких примерно

грехах: надругательство над памятью павших на войне (у меня дед

(отец, брат, дядя) погиб на войне, а ты, гад, через 20 лет позоришь

их память, хочешь продать Родину и тому подобный бред), черная

неблагодарность за равноправие наций, дарованное, таким как я (Я

- татарин, вы - еврей, но разве имеет это какое-либо значение в на-

шей великой стране? Как же ты мог лить на нас грязь?!) - это уже

зам. Главного Исляев, осчастливил своим присутствием комсомоль-

ский актив. Мне инкриминировались слова, мысли и поступки, ко-

торых не было и в помине. Достаточно было высветиться человеку,

а дело дружно лепили, придумывая все то, чем, по их замыслу, он

должен был отличаться и, соответственно, быть осужденным.

Иначе, как доказать собственную преданность общему делу? Со-

всем как в "Волке и ягненке" Крылова - "Но делу дать хотя закон-

ный вид и толк"...

Один лишь Красин на этом шабаше сохранял сокрушенно-

соболезнующий вид. Оно и понятно. Еще со времен инквизицион-

ных трибуналов, Главный инквизитор был озабочен главным - спа-

сением бессмертной души грешника. После короткого совещания

Красин, чуть не плача, о моей горькой участи объявил о том, что ко-

митет комсомола исключил меня из рядов Ленинского Союза моло-

дежи. Я с нарочитой радостной готовностью, совсем как Ельцин

через четверть века извлек заблаговременно приготовленный ком-

сомольский билет и в скорбной тишине положил его на стол. Так я

избавил себя от необходимости прозревать и каяться, когда ОНИ

ввели на это моду.

Стоял, как я уже говорил, июнь 1966 г. За два года до чеш-

ских событий 21-летний красноярский мальчишка вышел на свою

маленькую Красную Площадь - без западных корреспондентов.

Пропади я тогда - кто бы узнал, услышал, вспомнил?

В письме на имя Генерального Секретаря я спросил -

почему мы продолжаем атомные испытания на Новой Земле, зачем

строится третья очередь нашего и без того громадного комбината,

для чего мы прячем ракеты на дно Красноярского моря? Оправдано

ли такое большое количество спутников спецсвязи? И, наконец, как

быть с доктриной упреждающего удара?

Ответ был дан очень быстро. Решетнев, Березин и Чижова

объявили мне, что я полностью лишаюсь "формы" и автоматически

права работы на фирме. Я пытался приткнуться на работу, где угод-

но в городе, даже грузчиком на базу. Везде, понятно, отказ.

В августе 1966 я навсегда покинул Красноярск-26, послед-

ний раз пересек КПП-1. Но причастность к ОКБ-10 еще многие го-

ды будет самым трагическим образом сказываться на моей жизни и

судьбе.

Флорида, США. 1993 г.

Часть 3.

М О С К В А

Я решил вернуться в Харьков. Но квартира, еще год назад

бывшая моей, принадлежала уже двоюродному брату Виктору с же-

ной и дочкой. Я, конечно же, и даром не был им нужен. Жена брата,

Раиса - на дух меня не переносила. Впоследствии, я много раздумы-

вал о причине этой нелюбви. Ведь я этой Райке никогда ничего дур-

ного не сделал. Как, собственно, вообще никому на Земле. И даже

не сказал ничего дурного. Другим говорил. Этот грех всегда со

мной. Через много лет пришло понимание, что была это (и продол-

жалась 30 лет, сколько я впоследствии ни бывал в Харькове) за-

урядная, тривиальнейшая ненависть дурака к умному. Что в основе

этого неприятия лежит обычнейший мотив зависти и злобы. И

ничего в большинстве случаев с этим не поделаешь. Изменить это

лестью, подарками, никакому лечению этот синдром не поддается.

Было очевидно, что в этой квартире мне все равно не жить, и я при-

думал план - чтобы только прописаться и устроиться на работу со

сплошными командировками. Жить скромно, на командировочные,

прелесть которых я вкусил еще в приснопамятном п.я. 80, а зарпла-

ту сохранить и, скопив, таким образом за год тысячу, а может и бо-

лее, рублей, купить себе, входивший тогда в моду, кооператив. Коо-

перативное строительство зародилось буквально год-два назад в

крупных городах. Желающих за деньги приобрести жилье было

сравнительно немного и цены были вполне божеские. За одноком-

натную квартиру в 5 или 9-этажном доме - где-то 1200-1400 рублей.

Дело было за малым - прописаться в городе с намертво, как

в Москве, закрытой пропиской в доме и квартире, с которыми так

легко и бездумно расстался всего три года назад. И найти контору.

Помощи, как и всегда, ждать было неоткуда. Пришлось унизитель-

но молить брата с Райкой о прописке на теперь уже их площади и

торжественно обещать, что ночевать буду от силы одну ночь в ме-

сяц на кухне на раскладушке. И сдержал слово. Так и вышло. Мили-

цию тоже удалось уломать. И тут же нашлась контора.

Называлась она "Харьковэнергоремонт" и занималась капи-

тальным ремонтом котлов, турбин и генераторов на крупных Тепло-

электроцентралях и тепловых электростанциях, в основном, распо-

ложенных на Украине, в Донбассе и Крыму, но были также объекты

в Курске и Абхазии (Ткварчели), сыгравшие переломную роль в мо-

ей судьбе.

Цех, в который я попал, был чисто электронным. Часть ра-

ботающих в нем делала ультразвуковые дефектоскопы, а другая

часть разъезжала с этими дефектоскопами по электростанциям для

обнаружения скрытых дефектов в сварных швах и металле котлов и

паропроводов. Когда я впервые познакомился с ультразвуком, кот-

лом и трубопроводом, то решил, что это будет какой-то временный

этап на пути к чему-то большому и высокому. Однако, этот этап за-

тянулся до 1991 года - до окончательного отъезда из Союза я зани-

мался именно ультразвуком и именно котлами, хотя и в существен-

но иной ипостаси.

Именно благодаря этой работе, я встретил свою жену, тер-

певшую меня целых 23 года. Эта работа принесла мне большие

деньги и несколько уголовных дел, всех до единого подтвердивших

мою честность и бескорыстие. Работа же подарила несколько дру-

зей и врагов, некоторых, увы, в одном лице.

Останься я в Союзе - и смерть бы встретил тоже на работе,

или по пути на работу, или в гостинице. Благодаря этой работе, я

побывал во всех республиках бывшего Союза, более, чем в трехстах

городах, на всех великих реках и озерах, в пустынях и заполярной

тундре, дальневосточной тайге и во всех курортных городах, куда

люди ездят в отпуск. Сам я с 1966 по 1991 год был в отпуске 2 раза

- в 1973 году ездил с женой в Венгрию на месяц и в 1987 впервые -

в кардиологический санаторий в Булдури на Рижское взморье (где

до этого раз 20 был в командировках). Словом, увидел мир. Во всей

его красе и во всем его непотребстве. И понял, что все это суета. И

немножко - томление духа.

Никто после моих страниц об антеннах не посмеет сказать,

что меня выперли из "восьмидесятки" за тупость и неспособность и

я свожу счеты. Или же бред графомона вызван элементарной тех-

нической малограмотностью. Что, кстати, бывает сплошь и рядом.

Поэтому, наберитесь терпения и узнаете еще немного об ультразву-

ке, и, если доживу, чуть-чуть о кладбищенской технологии, кото-

рую все же неполно осветил Каледин в "Смиренном кладбище".

Так же как и в п/я 274 в моей новой конторе было изобилие

евреев на всех уровнях - от главного инженера Мурахвери до по-

следнего техника Ладыженского с окладом 70 рублей + 40% про-

грессивки итого 98. Столь смехотворно низкого оклада, наверное,

кроме меня, никто не получал. Через 10 лет, правда, на Пятницком

кладбище в Москве я получал 62руб.50коп. Но на кладбище я уст-

роился по протекции. А в "Харьковэнергоремонт" - сам. К окладу

следует добавить командировочные, составляющие 3% от оклада

или 2р.10коп. в день.

Так я начал жизнь с нуля в третий раз. Если считать рожде-

ние - первым началом, а Красноярск-26 вторым. У Киплинга есть

замечательное стихотворение о человеке, которого он восславляет

за способность поставить на карту все, и все проиграть, и беско-

нечно начинать с нуля. Мне приходилось еще трижды. Последний

раз - в 48 с лишним лет после операции на сердце и в предверии

еще одной. Хотя, я, конечно, лукавлю. Общность всех "начинаний с

нуля" - только в отсутствии собственности. Наличие жизненного

опыта, образования, физических сил, друзей и т.д. - "по идее" долж-

но облегчить путь к накоплению земных материальных благ, по

сравнению, например, с новорожденным. Но и у того, если поис-

кать, найдутся свои аргументы - родители создают систему жизне-

обеспечения, общество придумало ясли, детсады, школы, словом -

у пришедшего в мир ребенка - огромный запас времени. У нас,

взрослых, его уже нет. Нам нужно есть самим каждый день, жела-

тельно 3 раза, как рекомендует "Книга о вкусной и здоровой пище".

Отсюда почти все беды. Хоть бы на раз меньше. Почти все пробле-

мы человечества были бы решены. И на смену им пришли бы дру-

гие...

Суть моей профессии - поиск скрытых дефектов, образую-

щихся в процессе сварки трубопроводов среднего и высокого давле-

ния (до 280 атм.). Дефекты эти образуются в сварном шве за счет

дрожания руки электросварщика или (что реже) за счет некачест-

венности электродов и ряда других причин. Дефекты бывают абсо-

лютно недопустимыми - трещины и непровары и допустимыми (в

зависимости от размеров и количества) - поры и шлаковые

включения. Наличие в шве недопустимых дефектов почти гаранти-

рованно приведет к его разрыву, что при давлении пара от 39 атмо-

сфер и выше приводит к ужасающим последствиям.

Дефектоскопия, по определению, призвана обнаруживать

эти дефекты и места их залегания. Ультразвуковая дефектоскопия

только-только начиналась в Союзе, в смысле перехода от теоре-

тических разработок в различных НИИ к практическому примене-

нию, особенно в области теплотехники.

В поиске дефектов участвуют двое - оператор и дефекто-

скоп. Оператор - это специально подготовленное и с 1967 г. - обя-

зательно дипломированное лицо, имеющее допуск (не путать с ре-

жимным) на проведение определенных видов дефектоскопических

работ. Дефектоскоп - прибор, сделанный на основе осциллографа.

В нем имеется кинескоп, генератор импульсов и развертки. Одной

из основных частей дефектоскопа является призматический

щуп, которым оператор водит по поверхности металла, подвер-

гающегося исследованию. Этот щуп имеет так называемый пьезо-

элемент. Первые пьезоэлементы делались из кварца, впоследствии

из титаната бария, цирконата свинца и т.д. Если к кристаллу. в виде,

скажем, кубика подвести напряжение с определенной частотой ко-

лебаний переменного тока, то на двух других сторонах этого кубика

возникнет механическая вибрация такой же точно частоты. И, на-

оборот, если на эти же так называемые обкладки кристалла попада-

ет высокочастотная механическая вибрация, то на перпендикуляр-

ных сторонах возникает напряжение с частотой, в точности соответ-

ствующей механической. Таковы физические свойства пьезоэле-

ментов, именуемые прямой и обратный пьезоэффект.

Одним из свойств ультразвука (а ультразвуком называются

механические колебания выше 16 килогерц) является почти идеаль-

ное прохождение по сплошным однородным металлическим изде-

лиям. Если же на пути ультразвукового волнового пучка встречает-

ся пузырек воздуха или инородное включение, то часть этого пучка

отражается от препятствия. Этот принцип заложен в устройство де-

фектоскопа. Работа эта очень квалифицированная, требует большо-

го опыта, ответственности, честности. К тому же она очень и очень

грязная - дело, напомню, происходит в котле, или на паропроводе к

тому же, исследуемый металл покрывается маслом или солидолом

для того, чтобы щуп лучше контактировал с поверхностью металла.

Дефектоскопы были очень тяжелы - около 16 кг. Кроме поиска де-

фектов ультразвуком можно измерять толщину металлических сте-

нок, точнее не саму толщину, а отклонение от эталонной. Это было

очень важно для котлов, трубы которых изнашивались под воздей-

ствием пламени в топке, потоков угольной пыли и т.д. Толщиноме-

ры делал наш цех. Они были легкими и удобными в переноске и

эксплуатации.

Так я начал ездить по командировкам постоянно. Пришлось

весьма приблизительно познакомиться с устройством и работой

котлов и вообще электростанций. Большинство крупных элек-

тростанций находятся в специально построенных для них городках

( в отличие от средмашевских - открытых и значительно менее ком-

фортных). Первые 4 месяца я ездил помощником с более опытным

оператором. Потом меня послали в Ленинград на месячные курсы, в

результате я получил диплом, разрешающий работать самостоятель-

но. В первый раз я поехал самостоятельно в Севастополь, в январе

1967 года. А после роскошного теплого Черного Моря - послали в

город Курск. Стоял февраль, было снежно и холодно. У меня как на

грех оторвалась пуговица на полушубке и в гостинице ТЭЦ не на-

шлось нитки с иголкой. Гостиница представляла собой квартиру из

4 комнат, набитую мужиками со всей страны. Кто-то сказал мне,

что в отдельной комнате живет молоденькая девушка из Москвы и

у нее можно попросить иголку и нитку, так как живет она здесь дол-

го и основательно. Я послушался совета и постучал в дверь.

Мне открыла дверь славная маленькая курносенькая

девчушка, совершенно трогательная в своей хрупкой беззащитно-

сти. Первое, что я спросил - как тебя мама отпустила в командиров-

ку? Потом Люся (так звали хозяйку чрезвычайно уютно обставлен-

ной комнатушки) пришила мне пуговицу. 3 мая 1967 года мы пода-

ли заявление в Московский Дворец Бракосочетания и 22 июля 1967

же года поженились.

С этого времени я постоянно жил в Москве, вначале в квар-

тире с родителями жены, простыми русскими людьми, бежавшими

в 20-е годы из деревни в Москву, всю жизнь прожившие в 1 комна-

те с 2 детьми (брат жены в момент свадьбы служил в армии под

Читой) и к концу жизни, получившие небольшую трехкомнатную

квартирку от Подшипникового завода, где Николай Павлович про-

работал всю сознательную жизнь. Только с 1941 по 1943 год при-

шлось оставить родной завод, чтобы получить на Калининском

фронте рану, язву желудка и демобилизацию. Вернулся домой - и

впервые увидел дочь, родившуюся 25 декабря 1941 года, в один

день со Спасителем. Так считают на Западе. В России Рождество

отмечают 6 января. В этот день родился мой отец.

Между маем и июлем 1967 года в моей жизни произошли

некоторые важные события. Подав заявление в ЗАГС, я вернулся в

Харьков и был послан в командировку на Кавказ, где провел все

время до свадьбы. Я был в Рустави, Тбилиси, Сухуми и Ткварчели.

В это время шла Шестидневная война, закончившаяся триумфаль-

ной победой "вероломных израильских агрессоров". Вспоминаются

2 забавных эпизода - я иду по проспекту Руставели и репродуктор

недалеко от Дома Правительства вещает угрюмым левитановским

(бывают же злые шутки в жизни) баритоном, что израильские танки

идут на Дамаск и останавливать их вроде некому. Абсолютно незна-

комый грузин обращаясь ко мне с характерной для кавказца востор-

женно-вопросительной гортанной тирадой: Слушай, генацвале, от

Дамаска до Тбилиси километров 700 по прямой! Как ты думаешь,

когда они сюда дойдут? Я с улыбкой показываю рукой на себя - Я

думаю, они уже здесь. Оба радостно гогочем.

Второй эпизод - между Тбилиси и Сухуми заскакиваю в

Харьков на денек. С Верником и Витей Ясменом, кто-то еще был -

всех не упомню - отмечаем Великую Победу в ресторане "Горка"

по иронии судьбы, находившемся на первом этаже здания, в кото-

ром я работаю. Происходит чудо - мы выпиваем за победу Израиля,

мы радостно вопим, что мы евреи, мы больше ничего не боимся, мы

заказываем оркестру семь сорок и оркестр не боится играть. В нас

проснулось национальное самосознание. Мы продолжаем припля-

сывать и радостно вопить на улице. В скверике между бюстами

Пушкина и Гоголя. И великий русско-украинский народ не трогает

нас. Он угрюмо молчит, осмысливая случившуюся небывалую в ис-

тории Победу. Ну, ничего, он еще проснется, исполненный сил... Он

еще нам покажет...

В Абхазию, последнюю свою командировку перед свадьбой

я ездил с Лешей Гейвандовым. Хороший парень, он был известным

в городе картежником. В Харькове вообще живут очень азартные

люди. Он научил меня игре под названием "деберц". Отличитель-

ной чертой этой игры, на мой, теперь уже профессиональный

взгляд, является то, что для успеха в ней должны примерно в рав-

ных долях присутствовать класс и так называемый "пер". Эта игра,

вернее, страсть к ней, сыграли одну из весьма роковых ролей в моей

семейной жизни, в здоровье моем и жены, и, что, самое, пожалуй,

трагичное, что сын с младых ногтей выбрал карьеру карточного

профессионального игрока, пусть в бридж, но все же...

А пока мы счастливо начинаем нашу семейную жизнь. Мы

начинаем ее с планов, которые Люсеньке кажутся сладкими мечта-

ми. Когда же всего через 2 года она с нашим новорожденным сы-

ночком Сашулей въедет в новую кооперативную квартиру, полно-

стью обставленную модной ГДРовской мебелью, пусть с маленькой

кухней, но зато с финским холодильником, с 2 изолированными

комнатами, паркетом, а главное - в ее родном районе Текстильщи-

ки - она уже будет другим человеком. Все, что было мечтой - стало

реалией. И стало быть, так и должно быть. И это была ее первая

серьезная ошибка - не возблагодарить Бога...

Но как же нам удалось все это? До встречи со мной Люся

работала в так называемой "наладке". Таким термином обозначают-

ся в Союзе фирмы, которые занимаются, скажем так, улучшением

работы оборудования предприятий, в основном, теплотехнического.

Так же как и я, Люся приехала в командировку на Курскую ТЭЦ с

целью исследования режима горения котлов для, конечно же,

улучшения этого режима, более полного сгорания топлива, продле-

ния срока службы котла, увеличения КПД.

Как правило, котельное оборудование подлежит наладке,

во-первых, после монтажа котла, так как даже самые лучшие мон-

тажники сдают новую котельную с недоделками, а обычные - с

массой недоделок. Поэтому, пуск и последующая наладка котла -

это первая функция специализированной наладочной организации.

Причем, одни люди налаживают режим горения, другие - кон-

трольно-измерительные приборы и автоматику (сокращенно КИП),

третьи - химводоподготовку, четвертые электрохозяйство. Там, где

дело касается электростанций, есть еще турбинисты, генераторщи-

ки. Впоследствии к этим специалистам стали добавляться группы

дефектоскопистов, так что я, как говориться, "попал в струю".

Также подлежали наладке котлы после капитальных ремон-

тов, т.е. частичной замене изношенного металла котлов, горелок,

КИПа, переобмуровки и т.д.

И, наконец, был просто график проведения периодических

наладок котлов с целью поддержания оптимального режима горе-

ния и, главное, безопасной эксплуатации.

Здесь надо отметить самый важный момент. В бывшем

СССР, как и в других развитых странах существует организация,

так называемый Комитет по надзору за безопасной эксплуатацией

теплотехнического оборудования (т.е. сосудов, работающих под

давлением), а также горно-технического и подъемного оборудова-

ния - Госгортехнадзор СССР. Вот этот-то комитет (вернее часть

его, именуемая Котлонадзор) и издает правила, обязательные на

территории всей страны, по безопасной эксплуатации котлов. В

них-то все и предписано. В том числе, что персонал котелен и элек-

тростанций не имеет права вести эти работы, а только работники

специализированных пуско-наладочных организаций.

Все котлы и сосуды под давлением свыше 0,7 атм. зарегист-

рированы в соответствующих районных отделениях Котлонадзора,

и специальные инспекторы зорко следят за неукоснительным со-

блюдением правил безопасной эксплуатации.

Котельная на современном советском производстве - всегда

головная боль для руководства предприятия. Исключением являют-

ся, разумеется, электростанции, а также отопительные квартальные

котельные, для которых производимые ими пар или горячая вода и

есть основная продукция. Для тысяч же промышленных предпри-

ятий котельная не участвует в прямом выполнении плана, является

как бы второ- или третьестепенной важности подразделением и

вспоминают о ней директор или командир войсковой части, предсе-

датель райсельхозтехники или начальник нефтепроводной станции,

только, когда котельная начинает барахлить или вообще останавли-

вается. Особенно на севере, особенно зимой, когда выясняется, что

нет пара для автоклавов, пропаривающих силикатный кирпич или

горячей воды для производимых красителей, невозможно замесить

хлеб или пастеризовать пустые бутылки. Тогда котельная становит-

ся в центре внимания и все силы бросаются, чтобы котелки запых-

тели вновь.

Чтобы этого не случалось, или случалось как можно реже, и

сосуществуют Котлонадзор и наладка, кормящие фактически друг

друга. Как же так? А вот так!

В течение почти целого века в огромной стране имелось не-

сколько видов так называемых денег. Наибольшей популярностью у

населения пользовались так называемые рубли, которые призваны

были символизировать деньги без всяких кавычек. В действитель-

ности, они не являлись таковыми по следующим причинам:

1. - Государство, оно же Министерство Финансов, оно же

Государственный Банк, выпустившее в обращение эти красивые,

трудноподделываемые бумажки, хотя и написало на них, что эти бу-

мажки обеспечиваются золотом и прочими активами Государства, в

действительности никогда ни одной этой бумажки ни на золото, ни

на "другие активы" никому не обменяло. Помнится мне, что при

введении в обращение этих "денег" в 1961 г., примерно в одно вре-

мя с Программой КПСС, курс рубля был официально объявлен рав-

ным примерно 0,97 грамма золота. Это было так же смешно, как и

"Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение совет-

ских людей будет жить при коммунизме". Впрочем, небольшой час-

ти поколения при коммунизме пожить удалось. Возможно, эта же

небольшая часть поколения обменивала рубли из своей зарплаты на

0,97 грамма золота. Не знаю.

2. - Государство, являясь единым нанимателем на работу,

единым установщиком зарплаты и единым установщиком цен в тор-

говле (сельхоз рынки не в счет, как и "толкучки") фактически пре-

вратило "рубли" в некий регулятор потребления, установленный

персонально каждому работающему, военнослужащему, студенту,

пенсионеру.

3. - Государство запретило обменивать рубли на иностран-

ную валюту и ввело для ослушников 88 статью УК РСФСР, преду-

сматривающую смертную казнь. Это же государство ввело смехо-

творный курс обмена иностранных валют бедолагами гостями, за-

маненными в Союз "Интуристом". Запуганные КГБ американские

леди и английские джентльмены покорно обменивали доллар за 40

(!!!) копеек, потом, правда, за 90 (!!) и были счастливы, что унесли

ноги. Справедливости ради, надо отметить, что те же иностранцы

могли купить какие-то шмотки и жратву в валютных магазинах по

цене, пятикратно превышающей среднезападную. Впрочем, валют

тоже было несколько, так называемая "сырая", то есть настоящие

доллары, бундесмарки и т.д. Были также сертификаты 3 цветов - в

зависимости от вида валюты, за которую эти сертификаты были со-

ветскими гражданами, побывавшими за рубежом, куплены - без по-

лосы - за свободно конвертируемую валюту, с желтой полосой

(очевидно, символизируя расу) - за валюту стран "третьего мира" и

с синей полосой - за валюту социалистических стран. Были еще

чеки серии "Д" для работников дипломатического корпуса.

Уф-ф, вы не устали, читатель? Потерпите, социализм - это

прежде всего - учет.

4. - Самое, на мой непросвещенный взгляд, главное - за эти

наличные деньги - рубли нельзя было приобрести средства произ-

водства. Собственно, гражданам их, эти самые средства производст-

ва, никак нельзя было приобретать - исключая отвертку или моты-

гу, паяльник или веник. Средства производства могли приобретать

друг у друга только социалистические предприятия по так называе-

мому безналичному расчету. И это был еще один вид денег - кото-

рых никто никогда нигде не видел, ибо их не существовало в нату-

ре. Только в неких цифрах, символизирующих, сколько рублей име-

ет предприятие на своем счету в банке. Существованию этих несу-

ществующих денег посвящены десятки монографий и в мою задачу

не входит в тысячный раз освещать всю бредовость ситуации. Ска-

жу только, что предприятия тоже не всегда могли приобрести то,

что им нужно - ибо существовало так называемое "фондирование",

т.е. право приобретения, высочайше утвержденное придуманными

для этого Госпланом и Госснабом, не могли просто так ничего по-

строить, ибо нужен был Титул, высочайше утвержденный приду-

манным для этого Госстроем. И, самое обидное, только весьма не-

большая часть этой суммы могла быть обращена в наличные день-

ги. Это был фонд зарплаты, высочайше утвержденный Министерст-

вом, в структуру которого входило предприятие. Церберы из Гос-

банка зорко следили, чтобы ни одной лишней копейки кассир пред-

приятия не увез из хранилища этого самого банка.

Наладка не выпускала никакой материальной продукции. В

результате наладочной деятельности предприятие-заказчик по-

лучало соответствующий технический отчет, протоколы, акты и

т.д., а взамен платило те самые безналичные деньги по акту, е про-

стонародье, именуемому "процентовка". Все работники "наладки"

имели жесткие оклады, к которым плюсовалось либо 25 либо 40%

ежемесячной прогрессивки, и, конечно, командировочные расходы.

Из этих соображений верстался план. Каждый должен был привезти

из командировки процентовку в 3 - 4 раза, превышающую его соб-

ственный оклад. В наладочном управлении имелся специальный

прейскурант, в который редко кто заглядывал, ибо "заказчику" бы-

ло в ряде случаев все равно, какие "деньги" с него возьмут, а неко-

торым даже выгодно, чтобы взяли как можно больше. Последнее,

зачастую относилось к госбюджетным организациям. Им, особенно,

к концу года позарез надо было сплавить "лишние" деньги, дабы

бдительное Министерство не урезало фонды на следующий год. Не

экономь!

Но и наладке лишние деньги не были особенно нужны. Раз-

ве какой рачительный начальник участка или плановик "припрячет"

несколько тысяч на случай, если кто-то загуляет в командировке

так, что не выполнит план, короче на случай ЧП. А так - все излиш-

ки денег уходили в Госбюджет - а оттуда в тот же, уже подзабытый

нами, Котлонадзор, который когда-то предписал всем предприяти-

ям щедро "кормить" наладчиков.

Для чего была придумана столь нелепая экономическая мо-

дель общества? Ведь при подобной финансовой неразберихе нужно

было содержать огромную армию экономистов, плановиков, бух-

галтеров, чиновников разного вида рангов, изводить миллионы тонн

бумаги и все равно в итоге создать ОБХСС, то есть отдел борьбы с

хищениями социалистической собственности, которые процветали,

несмотря (а иногда и благодаря) столь сложно - запутанной финан-

сово-экономической структуре?

Потому что только такое государство и есть подлинно со-

циалистическое и идеально отвечает марксовой модели в представ-

лении отцов-основателей.

"Я отвергаю концепцию о том, что бюрократия представля-

ет собой "новый класс" и что советские люди эксплуатируются "го-

сударственным капитализмом". Государственный капитализм без

класса капиталистов с точки зрения марксиста - противоречие в са-

мом термине. Что касается бюрократии, то она не обладает социаль-

ной однородностью класса, который обязан своим местом в общест-

ве владению средствами производства и управления ими. Осуществ-

ление всего лишь функцией управления не превратило руководите-

лей советской промышленности и государства в такой класс, хотя

все они относятся к государству и промышленности, как будто это

их личное владение. Неравенство, поощряемое сталинизмом, огра-

ничивается сферой личного потребления. Привилегированные груп-

пы не имеют возможности приобрести средства производства. В от-

личие от любого эксплуататорского класса они не могут накапли-

вать богатства в такой форме, которая дала бы им возможность осу-

ществлять контроль над трудом других и приобретать все больше

богатств. Даже их привилегии и власть переплетены с народной

собственностью на производственные ресурсы, и поэтому они

должны защищать эту собственность, тем самым выполняя функ-

цию, которая с социалистической точки зрения необходима и про-

грессивна, хотя они выполняют ее чудовищной ценой для общест-

ва". Л. Троцкий - "Что такое СССР и куда он идет?" Процитирован-

но по книге Дойчера "Троцкий в изгнании", стр. 351-352. Надо бы

не забыть вернуться еще к одному гениальному пророчеству Троц-

кого, хотя и с некоторым (50 лет) расхождением во времени.

Первый год мы проработали с Люсей в конторе "Бершова"

по фамилии хозяина. Она обслуживала Министерство Обороны. И в

ней был жесткий военный режим и надзор. За этот год мы успели

побывать в нескольких ракетных частях стратегического на-

значения - под Нижним Тагилом, на космодроме Байконур (ну мог

ли я представить себе, что через какой-то год приеду сюда в совсем

ином качестве?) в Домбаровском, под Оренбургом, в Выползово,

как раз посередине на шоссе между Москвой и Ленинградом. Во

время одной из командировок (в Байконуре) у Люси случился выки-

дыш, она попала в госпиталь и мы решили, что, если хотим иметь

ребенка, ей нужно прекращать ездить и устроиться на работу в Мо-

скве, а я буду продолжать колесить по стране, но уже не в военной

конторе, а в предложенном мне месте дефектоскописта в наладке

Оргпищепрома, т.е., в пищевой промышленности. Напомню, что

прошло два с небольшим года после брежневской отмены совнархо-

зов и возврата к министерствам. Каждое министерство, естественно,

стремилось иметь свою теплотехническую наладку, а некоторые - и

технологические наладки с тем, чтобы обеспечить собственные

предприятия квалифицированным сервисом и, во-вторых, дабы

крупные суммы не утекали в другие министерства. Пищевики, при

всей дореволюционной отсталости отрасли, наладку имели силь-

ную, с традициями, с технологическими участками, с управления-

ми примерно в 20 городах Союза. В отрасли в то время оказалось

очень много старых котлов, часто дореволюционных, поэтому Кот-

лонадзор налево и направо раздавал суровые предписания произве-

сти ультразвуковую дефектоскопию сварных, а кое-где и клепаных

швов котлов, угрожая в противном случае остановить котельную.

Начался самый настоящий дефектоскопический бум. Умные люди

бросились извлекать прибыль, пока железо было горячо. Каков ме-

ханизм извлечения прибыли? Дело в том, что на дефектоскопию

оказалась несуразно высокой прейскурантная цена. Те, кто намере-

вался всерьез и надолго заняться новым перспективным делом сле-

пили обычную наукообразную "чернуху". А поскольку прейску-

рантные цены в Союзе утверждают люди, в глаза не видевшие де-

фектоскопа, то никаких трудностей добыть с десяток "виз" и вожде-

ленную подпись министра для хитрована не составляет. Я это знаю

точно, ибо через пару лет мне самому пришлось придумывать но-

вый раздел прейскуранта. Тут, однако, есть очень важный нюанс,

без учета которого замысел может рухнуть. Дело в том, что подоб-

ный трюк возможен лишь только в том случае, когда делом занима-

ются единицы, в крайнем случае, десятки людей, т.е. работа редкая,

не носящая массового характера. Приведу один пример - цены на

мою работу были настолько безумно завышены, что для выполне-

ния месячного плана нормальному оператору хватало 1 дня работы.

В то же время котельщику или киповцу требуется от 7 до 20 дней, в

зависимости от ряда факторов. Но, поскольку эти работы хорошо

известны, так как ведутся давно и делают их тысячи людей, то, со-

ответственно, прейскурантные цены на эти работы близки к реаль-

ным.

Итак, как я уже сказал, дефектоскопист может сделать ме-

сячный план за один, от силы 2 дня. Что дальше? Что предпочитае-

те Вы, любезный читатель? У вас есть выбор - вернуться в Москву,

домой, отметив командировку, не проставив даты убытия, а только

печать, если, конечно, у Вас хорошие отношения с Заказчиком, а в

конце месяца, встретив поезд из этого города, достать у проводника

или пассажира обратный билет N-ск - Москва и с невинным видом

сдать авансовый отчет, пробездельничав месяц в Москве с семьей.

Или же Вы предпочитаете обойти и обзвонить ряд предпри-

ятий данного города и поинтересоваться, не нужно ли кому произ-

вести ультразвуковую дефектоскопию котлов?

Здесь пора рассказать о 2 вещах - науке ездить в команди-

ровки в Союзе и о зачастую непростых отношениях с Уголовным

Кодексом РСФСР человека, который ездит в командировки посто-

янно.

Вступая в ряды сотрудников наладочной организации, Вы

знаете заранее, что вся ваша работа (за редким исключением) будет

проходить вне стен Вашего управления и вне города Москвы. Ис-

ключение - 1 день перекомандирования, как правило, последнее

число месяца. В этот день Вы приходите в контору сдать техничес-

кие и финансовые документы, привезенные с "объекта" и отчитать-

ся о выданных Вам деньгах на командировку. И после этого - по-

лучить зарплату (если ее не переводят Вам на сберкнижку), новую

командировку, удостоверение и деньги на эту новую командировку.

Что такое наука ездить в командировки? Это - выработанный про-

фессиональный навык приобретения железнодорожных или авиаби-

летов. В условиях всеобщего дефицита (большинство обывателей,

едучи в отпуск, покупают билет за 45 дней или же в заранее запла-

нированный срок) билеты надо приобретать в тот же день, или, са-

мое позднее, - на завтра. Отличительной чертой дефектоскописта

от других наладчиков являются - короткие командировки по време-

ни и часто в несколько городов в одно командирование. Понятно, в

Москве заводишь билетный "блат", а как быть с другими городами?

Поневоле вырабатываешь стиль общения с кассирами и другими

Важными Персонами, от которых зависит твой быстрый отъезд.

Очень помог первичный опыт, приобретенный в п/я 80. Второй про-

фессиональный навык - это устройство в гостиницы. Конечно,

зачастую помогают те, к кому ты едешь. Где-то в 30% случаев за-

казчик имеет либо свою гостиницу типа общежития или квартиру

для приезжих. Еще в 20-30% им удается забронировать что-то типа

койки в многоместном номере городского караван-сарая с миниму-

мом удобств. Но крыша над головой нужна человеку в 100%

случаев. Здесь, как и в билетных делах, в ход идут взятки, презенты,

личное обаяние - словом, опять-таки профессионализм. С гордо-

стью скажу - за 30 лет поездок ни разу не ночевал ни на вокзале, ни

на улице, ни в вестибюле гостиницы. Хотя критических ситуаций

хватало.

Также опытному командированному следует быстро осво-

иться с наукой обеспечения себя едой, ибо не всегда спасают взятые

из Москвы батон сухой колбасы, чай, сахар, сигареты и кипятиль-

ник. Следует научиться ориентироваться в незнакомых городах, ра-

зобраться в транспортных вопросах и так далее. Для меня, напри-

мер, весьма важным, было уже в первый день пребывания завести

"блат" в киоске Союзпечати, ибо, как я уже отмечал, для меня све-

жая газета, а в те годы особенно дефицитный "Советский Спорт"

были исключительно важны, как и книги...

Но это все вопросы быта. Скажу сразу, что достиг высокого

уровня в решении этих вопросов. Имея достаточное количество сво-

бодных денег, я не жалел их на обеспечение себе (и партнеру, если

ездили вдвоем) максимального комфорта. В гостинице в 90%

случаях жил в лучших номерах, т.е. без соседей, с телевизором, ван-

ной и т.д. Если они, конечно (телевизор и ванна) имелись в данной

гостинице. Что до поездов, то в 95% я ездил в СВ (то есть двуспаль-

ных купе). Остальные 5% пришлись на случаи, когда в поезде не

было СВ, а ехать надо было позарез.

Поездки в СВ и проживание в высококомфортабельных, но

2-местных "люксах" для начальства позволили заводить короткие и

иногда исключительно интересные знакомства с высоким (вплоть

до министров и секретарей обкомов) начальством, известными дея-

телями литературы и искусства, следователями по особо важным

делам и даже разведчиками. Я одно время хотел написать то ли кни-

гу, то ли главу под названием СВ. Она была бы совсем непохожа на

"Москва - Петушки" Венички Ерофеева, главным образом, благо-

даря существенному различию "контингента". Этот "контин-

гент" всегда признавал во мне своего, так как в СВ, особенно на

тех местах, где ездил я, простая публика не ездила, ибо билеты на

эти места бронировались на очень высоком уровне. Так оно и было

- меня обеспечивали билетами на самом - самом "верху". За очень

небольшие деньги.

Итак, наладчик, должен быть, как разведчик - динамичным,

обаятельным, с хорошей реакцией и ориентацией во времени и про-

странстве.

Эти качества необходимы для хорошо налаженного бытово-

го комфорта. Они же необходимы и в работе, которая, опять-таки,

очень существенно отличается от работы на одном месте, т.е. от

привычного для 99% людей дела. Этих отличий, в основном, два.

Первое заключается в том, что в процессе работы тебе приходится

близко общаться со всей иерархической структурой предприятия -

от директора и главного инженера, с которыми ты заключаешь фи-

нансовый договор, сметы и подписываешь в конце концов процен-

товку и акт об окончании работ - через среднее звено - бухгалте-

ров, плановиков и энергетиков или механиков, которые эти доку-

менты дотошно проверяют, визируют, и, которым ты объясняешь

подробную техническую сторону вопроса - и далее вниз - к работя-

гам слесарям, сварщикам, операторам котлов, с которыми ты эту са-

мую работу производишь, сменив респектабельный костюм с гал-

стуком на грязную робу. И весь этот цикл повторяется на каждом

новом предприятии, десятки раз в году - а люди разные бывают...

Второе отличие - в том, что результаты твоей работы очень

часто показывают наличие недопустимых дефектов, которые дела-

ют невозможной дальнейшую эксплуатацию оборудования. Зачас-

тую возникают коллизии, при которых Заказчик впрямую давит на

тебя угрозой неподписания акта в случае выдачи протокола с пло-

хими результатами. Здесь все понятно. Дефекты надо устранять ос-

тановить котел, согласовать со всемогущим Котлонадзором график

и порядок ремонта, вплоть до указания диплома сварщика и серти-

фикатов на электроды. Словом - караул. Таким образом, оператор

оказывается в весьма пикантной обстановке - ведь "процентовку"

надо обязательно привезти в Управление, а с другой стороны - как-

то не хочется садиться в тюрьму, если котел рванет по шву, кото-

рый (ты точно это знаешь) - плохой. Здесь надо быть дипломатом и

я им был. В тюрьму не сел, ни один сварной шов после меня не рва-

нул, план не завалил ни разу. Возил с собой кучу бумаг с описания-

ми последствий взрывов котлов, вызванных дефектами в сварке, в

ряде случаев дипломатично подключал инспекторов Котлонадзора,

не скупился, когда надо, на водку и угощение. Словом - обычный

арсенал, которым надо пользоваться, никого не подводя. Тогда доб-

рый слух о твоем приезде почти всегда будет бежать впереди тебя...

Пора перейти к непростым отношениям с Уголовным Ко-

дексом. Как и было обещано. Забывать об этом никак не должно.

Что запрещал Кодекс? Подделывать финансовые документы, како-

вым является авансовый отчет в первую очередь и договора, сметы

и процентовки - во вторую. Но, поскольку никому не хочется си-

деть в чужом городе целый месяц, авансовые отчеты подделывают

все и всегда. Здесь важно не попадаться, а, значит, никогда не те-

рять бдительности - во-первых: не исправлять (подчищать, вытрав-

ливать, и т.д.) дат на бланке командировочного удостоверения, а

стараться оставить чистым это место. Тут нужно ладить с начальст-

вом заказчика или бухгалтерией или с секретарем; во-вторых: избе-

гать соблазна подделать гостиничную квитанцию - проверяющее

лицо может легко установить фактические сроки твоего прожива-

ния и третье - самое главное - никогда не подделывать авиабилеты

путем вытравления дат и фамилий.

Ваш покорный слуга имел счастье оказаться единственным

человеком из 18 сотрудников отдела "Энергоугля" в 1973 году не

севшим на скамью подсудимых именно за подделку авиабилетов.

Правда, сроки все получили условные, но выплатили огромные по

тем временам суммы легко исчисляемого ущерба. Самое смешное,

что несколько поддельных билетов было и у меня, но я, выводя, как

и все остальные ребята, даты и фамилии перекисью водорода, давал

бумажке просохнуть после этого в комнатной температуре, то есть

соблюдал специально разработанную технологию. А другие, обна-

глев от безнаказанности, клали на батарею, чтобы сохло быстрее. И

вытравленные места через неделю - две желтели, что вызвало за-

конное подозрение бухгалтерии. Они позвонили "куда надо", биле-

ты были помещены в специальную машину - а остальное воображе-

нье дорисует. Остается изумляться - почему именно единственно

билеты Ладыженского не были помещены в машину - жалко им бы-

ло, что ли, для верности просветить и их. Результат был бы весьма

плачевный для меня. Но в этот раз пронесло... Зато в других случаях

дело возбуждали против меня одного. Так и проявлялась моя яркая

индивидуальность.

Самым безопасным является встречать поезд в день приез-

да. Если, конечно, город, в котором ты был, - крупный и имеет по-

езд в Москву. Если же ты был в маленьком городе и весьма затруд-

нительно добыть билет именно из этого местечка, то прояви муд-

рость - и купи из него билет заранее, не жадничай. Все окупится.

Свобода же вообще цены не имеет. С 1967 по 1985 год я сдал где-то

с триста авансовых отчетов в 8 организациях. Из них, дай Бог 15-20

были соответствующими действительности. Остальные были иска-

жены. В мою, естественно, пользу. Не попался ни разу. Профессио-

нал.

С 1986 г. и до отъезда из Союза я работал в организации, где

форма отчетности была изменена, ибо работы велись исключитель-

но в Московской области. А с электричкой - какие проблемы? К то-

му же, понятие "командировочные" исчезло, вместо него появилась

"монтажка", то есть грубо говоря, надбавка за разъездной характер

работы. И надобность в обмане отпала.

Но, к великому сожалению, отношения с Кодексом, авансо-

выми отчетами не ограничивались. Более того, это были сущие пус-

тяки по сравнению с другими статьями, куда более страшными по

длительности сроков и, к сожалению, по большей вероятности по-

падания под эти статьи.

Каждый человек хочет жить лучше, но у большинства совет-

ских людей эти желания не идут дальше бесплодных мечтаний, ибо

в царстве плановой экономики каждому отведена его социальная

ячейка с уровнем дохода, потребления и выход из нее с переходом в

другую без соответствующего разрешения строго карается. В осо-

бенности, увеличение личных доходов, даже если при этом проис-

ходит резкое увеличение производительности твоего труда, выпуск

продукции. Стоп. Увеличивать потребление нельзя! Одно дело - во-

ровать время. Совсем другое - деньги. Даже ненастоящие. Теми кто

- нет не ворует, но нарушает плановость установленного ИМИ

уровня потребления - занимается ОБХСС; если сумма похищенного

(по ИХ мнению) составляет свыше 10000 рублей (цифра до 1991 го-

да) - прокуратура. Ну, а теми, кто занимается настоящими деньгами

- с портретами Президента США - КГБ. Ибо иметь слишком много

своих, домашних дензнаков, нехорошо, но это всего лишь вы-

пячивание из серой массы нищего быдла. А вот иметь доллары -

это покуситься на священнейшую прерогативу Вождей Державы.

Тут, как сказал бы Пилат, Государственное Дело.

Пора бы из области теоретических размышлений перейти к

конкретным примерам. Давайте, представим себе, что, быстро сде-

лав план, Вы хотите не торопиться домой, а поинтересоваться, не

нужно ли кому в городе, который Вы осчастливили своим присутст-

вием, произвести дефектоскопию сварных швов паровых котлов?

Поиск заказчика может вестись по различным каналам: через кол-

лег энергетика или начальника котельной, по телефонному спра-

вочнику, просто заходить всюду, где видишь трубы котелен - самые

заметные в городе ориентиры и, наконец, через инспектора Котло-

надзора. Последняя идея - обычно самая плодотворная. Все инспек-

торы любят выпить и закусить, а после этого еще и ощутить уве-

личение тяжести бумажника. Его же функция крайне проста - по-

звонить "клиенту" и порекомендовать хороших ребят, которые жи-

вут в таком-то номере такой-то гостиницы, выполняли работы на

макаронной фабрике, а сейчас у них выдалось свободное время.

Словом, поиск организации, нуждающейся в твоих услугах,

несложен. Но вот что начинается дальше. Начинается торг - нет,

пока не о сумме, за которую мы готовы поработать, а только о фор-

ме оплаты. При этом заказчик, естественно готов заплатить любые

деньги, но по безналичному расчету. Подрядчик же, вернее, пока

еще потенциальный подрядчик, почему-то хочет получить на-

личные деньги. Мотивы Заказчика нам уже известны. А вот мотивы,

причем непридуманные, а самые, что ни на есть реальные - наши:

мы бы рады вам сделать процентовку, но Вы же должны прекрасно

знать, что наше Управление не имеет права проводить работы на

предприятиях других министерств. У вашего Министерства долж-

на быть своя наладка. Ах, она есть, но слабая и в ней нет дефекто-

скопии? Ну, что же, ничем не можем помочь...

В 50% случаях, "Заказчик" сдается. Это огромный процент.

Даже, если было бы только 10% и то было бы прекрасно. И начина-

ется другой торг - о сумме. Дело в том, что цены, указанные в

Прейскуранте - естественно, оптовые. И никаких указаний, сколько

процентов из указанных в нем цен причитается к зарплате, конечно,

нет. Это сделано специально, дабы никто не заработал больше сво-

его оклада. Бухгалтерия Заказчика разводит руками - для вожделен-

ного Договора, точнее, Трудового соглашения не хватает самой ма-

лости - обоснования. Это плохо. Но и это можно обойти. Чтобы вы-

вернуться из существующего положения существует 2-3 способа. И

должен быть выбран такой, который в дальнейшем обезопасит и За-

казчика и Подрядчика. Опасность для Заказчика понятна даже зеле-

ному юнцу - без достаточных обоснований выплачивается некая

сумма, скажем, 500 рублей бригаде дефектоскопистов, живущих в

городе Москве. Но почему 500, а не 300 или 250? Нет цены, утвер-

жденной свыше? Значит, имеется благодатная форма для хищения

по взаимному сговору. Скажем, после получения денег, ребята "по-

слали наверх", т.е. отдали директору 100 - 150 рублей. А это уже

очень тяжелая статья Кодекса. Правда, ее нужно доказать, что не-

просто. Впрочем, сторона, проводящая разбирательство, может до-

вольствоваться уже тем, что деньги выплачены без основания - не

хищение, так разбазаривание, халатность, тоже статья, только более

мягкая. Но, в принципе, жить, не нарушая социалистической закон-

ности, советский директор просто не может. В противном случае,

вверенное ему Партией и Правительством предприятие остановит-

ся. И за это посадят тоже. Поэтому выбирается меньшее (как кажет-

ся Высоким договаривающимся сторонам) зло - либо договарива-

ются в Трудовом соглашении о совершенно придуманных работах,

на которые имеются расценки - типа перемотки двигателей, кир-

пичной кладки, словом - простор для фантазии. Подгоняется под

нужную, заранее договоренную сумму смета - и, вперед. Или же

производится липовое оформление на временную работу с повре-

менной оплатой труда - где-то через 2 месяца (если никто не зало-

жит раньше) набегает нужная сумма, которую могут выслать е Мо-

скву по твоему домашнему адресу. Или заставят приехать получить

лично. Все зависит теперь от главбуха или даже кассира. Последний

метод - самый простой, ибо на любом заводике всегда недобор кад-

ров и 2-3 единицы на пару месяцев всегда можно впихнуть. Но час-

то вылезает другая проблема - требуется справка, разрешающая ра-

боту по совместительству. А кто ее даст? Значит, надо опять "гнать

липу", договариваться с секретаршей, на этот раз своего Управле-

ния, чтобы поставила на собственный страх и риск печать на чис-

тый бланк. Страх и риск частенько оплачиваются.

Итак, после длительных поисков и размышлений, находится

некое решение, максимально безопасное для Заказчика. В конце

концов, он обязан выполнять Предписание Котлонадзора.

Давайте теперь, о бедном дефектоскописте замолвим слово.

Ибо есть что сказать и очень есть чего бояться, именно ему. Всего

одной статьи, но зато, какой - 153 статьи Уголовного Кодекса, гла-

сящей, что Частное Предпринимательство под прикрытием государ-

ственной, колхозной и других общественных форм собственности

наказывается лишением свободы сроком до 5 лет... Провел дефекто-

скопию? Провел, причем все честно, без обмана. Можно экспертизу

провести. Деньги получил? Получил - с 300 начисленных рублей -

265.80 с учетом вычтенного подоходного налога. А протокол вы-

дал? Выдал. А чья печать на протоколе? Управления, твоего родно-

го, специализированного пуско-наладочного управления треста

Оргпищепром. Вот тебе в чистом виде частное предпринимательст-

во под вывеской...

Ну что, дружище, что тут возразить? Можно, конечно, лепе-

тать, что ты перематывал электродвигатели или копал, и впоследст-

вии закапывал, яму и именно за это получил мзду. Но, протокол...

без протокола с печатью деньги не заплатят. Так что дело плохо.

Остается, либо довериться Госпоже Удаче, что пронесет, что никто

не донесет. Меня пронесло. За три с лишним года сделал с сотню

"левых заказов". Где-то тысяч пятьдесят получил, помимо зарпла-

ты. Двадцать из них роздал в виде презентов и ресторанов. Но ни

одного дефекта не пропустил. В ОБХСС никто не донес. Другим по-

везло меньше. Были громкие процессы. И срока и конфискации. Но

пока, повторяю, моя фамилия не значится в списках, интересуемых

ОБХСС.

Но зато опять донесли в КГБ. И опять еврей - Изя Фроймо-

вич Гарбар - директор хлебозавода, молодой парень, мой ровесник,

недавно окончил Пищевой Институт. Самая пора вспомнить о вре-

мени. На дворе стоял сентябрь 1969 года. Больше года, как пала

Прага и маразм крепчал повсеместно. Пошли первые процессы -

вначале над теми, кто посмел выйти на площадь. Но еще до этого

началась яростная травля чехословацкой интеллигенции в приду-

манной Сусловым "Литературной Газете". Именно она, "Литератур-

ка" первой начала трубить тревогу по поводу того, что "не все при-

стойно в королевстве чешском" Вспоминаются заголовки статей

"На какой крыше сидит Ян Прохазка?" "В чью трубу дует Вацлав

Гавел?" "Какие знамена кроит Бронислав Бражек?" И подписи -

Обозреватель, Литератор. Словом, чистые "Зияющие высоты".

Я в то время в Москве практически никого не знал. Часто

приезжали ребята из Харькова, да возобновилось общение с Али-

ком Макаровым, который учился на Физтехе в Долгопрудном и так

и остался в ближнем Подмосковье, зацепился-таки за тогда перспек-

тивный, а ныне престижный Институт Спектроскопии. Понятно,

что ничего, кроме разговоров и бессильной ярости в тот момент еще

не было. Еще впереди было ленинградское угонно-самолетное дело,

вроде бы умело проведенное и пресеченное ленинградской и мос-

ковской ЧК, передравшихся между собой при захвате Э. Кузнецова

и его друзей. Но именно оно, это "Дело" открыло эмиграцию, в ко-

торую за 20 лет уехал примерно миллион человек. Только-только

начал разворачиваться Там - и Самиздат, "хроника текущих собы-

тий". Но... вначале было слово. И вот в командировке в заброшен-

ном Богородицке я задушевно поговорил с Изей Фроймовичем.

Можно сказать, отвели душу, проклиная режим, нищету, снабжение

Богородицка, куда судьба забросила несчастного Изю. Он, конечно,

рассчитывал, набрав очки на директорстве, хоть и маленького, но,

все же, хлебозавода, вернуться в родной Кишинев и зажить там, как

и подобает... Сейчас, понятное дело, в Израиле или США. Зачем

ему понадобилось написать на меня донос, да еще с подписью, в

Московское УКГБ - ума не приложу. Но написал, однако. И подпи-

сал.

Прихожу я как-то на работу. А была у нас секретарша - Ва-

ля Волгина - совсем молоденькая, но отнюдь не простушка, этакая

секс-бомбочка с Красной Пресни. И были у нас с ней не просто хо-

рошие отношения, а нечто вроде дружбы, что-ли. Даже пару раз

брал я ее с собой в Ленинград, в период белых ночей. Потом она

благополучно вышла замуж, а я уволился. Все, слава Богу было без

мерзостей. Надо ли говорить, что не только печать Управления при-

надлежала мне не в меньшей степени, чем Начальнику, но и был я в

курсе всех новостей, включая и те, о которых полагалось знать

только самым-самым. Да, так вот, захожу я на работу, в приемную,

о чем-то нейтральном калякая, поскольку был еще народ. А когда

все разбежались, Валюша тихонько шепчет мне на ушко: Тобой ин-

тересовались из КГБ, велели Ларину (начальник Управления) вы-

звать тебя якобы по производственной надобности и будут беседо-

вать вечером, и будет все наше начальство и Управляющий тре-

стом. Я сама всех обзванивала.

Тут отвисла у меня прямо челюсть... Ты, Валька, точно уве-

рена, что Комитет? Может ОБХСС или Прокуратура. Там грехов

куча. А с Комитетом уже 3 года никаких вроде дел, писем не писал,

ничего не подписывал, а слов диссидент и сионист тогда еще в но-

воязе не существовало. Но были на подходе. Валька была девица с

гонором и в весьма резкой форме заметила мне, что очень хорошо

понимает различие между организациями, и, пусть лучше я поднап-

рягу мозги, что им нужно. Поднапряг, но никакого криминала за со-

бой по комитетской линии не упомнил. Тут кто-то зашел в прием-

ную и Валюха мне официальным тоном объявляет, что в 18-00 у

Начальника Управления важное совещание и я обязан там быть, хо-

тя рабочий день официально кончается в 17-30. Все учитывают ре-

бята, чтобы было пусто в коридоре. И чтоб никто не догадался...

Прихожу в шесть часов в кабинет босса - сидят человек

пять - все управленческое и трестовское начальство. Это меня не-

сколько успокоило сразу - я очень опасался, что начнут вербовать,

но делают они это совсем в другой обстановке и без свидетелей.

Как-то незаметно вошли трое, поздоровались. Старшего вы-

делить было легко - типичный представитель низового звена Орга-

нов - пиджак, галстук, все недорогое, вид слегка изможденный, та-

кие же ходят в "наружке", стоят в оцеплении на Красной Площади

во время демонстраций, но - далеко от Мавзолея, как бы рассекая

ряды демонстрантов. Такой же замордованный вид был впоследст-

вии у моего инспектора ОБХСС через 10 лет. Двое других - ти-

пичные комсомольские вожаки из цеха коммунистического труда -

в каких-то дешевеньких свитерочках, но - главное - много-

значительно молчали весь вечер. Лишь под самый конец согласно

сценарию, каждый подал по реплике. Старший поздоровался со все-

ми, сказал, что он из КГБ и хотел бы побеседовать с Яковом Абра-

мовичем в присутствии руководства, так как общеизвестно, что у

Комитета нет тайн от своего народа. Я попросил удостоверение. По-

казал, не выпуская из рук - Капитан Старыгин, Виктор Леонидо-

вич, старший оперуполномоченный Краснопресненского УКГБ. А

товарищи? Товарищи со мной, все в порядке. У нас к Вам несколь-

ко вопросов, Яков Абрамович. Скажите, Вам не приходилось в по-

следнее время вести разговоры, в которых Вы нелестно отзыва-

лись о Советском Государственном Строе, действиях руководите-

лей Партии и Правительства, или же распространять измышления,

прямо или косвенно порочащие Строй и Руководителей? И пошло-

поехало. Я, действительно не понимал, в чем дело, и даже не дога-

дывался, где зарыта собака. Мое преступное запирательство было

отмечено капитаном, но без протокола - ведь это была всего лишь

беседа. Тогда он извлек заявление Изи Фроймовича Гарбара, дирек-

тора Богородицкого (Тульской области) хлебозавода. Такого-то

числа, месяца, года Я. А. Ладыженский в разговоре со мной осуж-

дал вторжение в Чехословакию (конечно-же в тексте было "осуж-

дал оказание интернациональной помощи братскому народу Чехо-

словакии"), ну и все подряд политические процессы, нехватку того

и этого, свержение Хрущева, и, что уж совсем было странно и зло-

веще - возмущался репрессиями сталинского периода. Тут я понял,

что за времечко надвинулось. Оказывается, Бровастый задумал рес-

талинизацию. Но, покамест, как написал Владимир Лившиц и, поло-

жив на музыку, спел Петр Старчик: "И тут сначала к тебе придут

люди, умеющие убеждать". В то время еще не было компьютеров, и

моя красноярская отметина не была известна московским рыцарям

революции. А по придуманным им и действующим еще на тот мо-

мент правилам, если прямого призыва к свержению режима не про-

звучало, то были только заведомо ложные измышления, по-

рочащие... Как видно, люди, готовящие текст статьи 190" УК учили

язык по "Вопросам языкознания". Заведомо правдивые измышления

карались 64 и 70 статьей Части особенной. На первый раз надо бы-

ло поговорить и припугнуть. Почему выработались такие правила?

Мне думается, что банда, свергшая Никиту в 1964 году на

сходняке придумала-таки взять за основу сталинскую модель прав-

ления с двумя исключениями:

Первое - взамен одного великого и мудрого вождя, который

только один был застрахован от пыток и расстрела в своей самой

вольнодышащей стране, был создан великий и мудрый коллектив-

ный вождь Политбюро, каждый Член которого мог быть отправлен

в отставку, на почетную пенсию, но не более того. Главарь отныне,

хоть и был гением и корифеем, лишался права убить коллегу по

Коллективному Разуму. Отставка Шелепина, Воронова и, особенно,

Подгорного, ссылка Полянского в Японию - яркое тому подтвер-

ждение. Правда были 3 странные смерти - Гречко, который сам се-

бе вколол вакцину в момент любовного акта в собственном кабине-

те и тут же отдал концы, автокатастрофа Машерова и уж совсем не-

ясная смерть Кулакова. Но если даже эти смерти (или хотя бы одна

из них) были подстроены - то все равно это был колоссальный про-

гресс - ведь пытан-то перед этим никто из них не был абсолютно

точно.

Второе исключение заключалось в том, что гебуха была ли-

шена исконного ее права безотчетно хватать и сажать кого угодно.

Как очевидец и активный участник событий - могу утверждать, что

за весь период правления БрежнеЧерненковской клики, да еще по

инерции первые несколько месяцев Горбачевского правления никто

безвинно в Потьму или Всесвятскую не отправился. Вопрос о закон-

ности статей 64-72, 88, 190' и 209 а мою задачу сейчас не входит.

Но, повторяю, если при товарище Сталине никто не мог спать спо-

койно, особенно самые лояльные, то при товарище Брежневе никто

не имел права на вопрос За что сидишь? ответить: ни за что. И не

было случая, чтобы посадке или ссылке не предшествовала как ми-

нимум одна душеспасительная беседа. Иногда с официальным пре-

дупреждением о недопустимости. Иногда - без. Здесь я не говорю о

психухах. С этим было похуже. В них попадали немало жалобщи-

ков-правдолюбцев, особенно ходоков в ЦК и Президиум Верховно-

го Совета. Психухи дело другое. Но как массовое явление они поя-

вились позже.

При Сталине психушек не было. Вождь не дурачился. Их

придумали позже. С гуманистической, понятное дело, целью. Но об

этом пусть лучше напишет Подрабинек.

Весьма важным, как я уже отмечал ранее, являлся другой ас-

пект подобных бесед - заодно проверить на лояльность руководя-

щее звено какого-либо предприятия. Им была предоставлена

"двухминутка ненависти", старались старики вовсю, ибо в отличие

от меня, 25-летнего щенка, помнили они, что такое эти органы были

каких-то 16-17 лет назад. Забыть этот период или уверовать в непо-

вторимость его просто невозможно. Вот и уговаривали меня мои ру-

ководители, в какой в действительности прекраснейшей в Метага-

лактике стране мне выпало счастье, например, купить свежий вино-

град, которого сейчас в Москве изобилие - именно эта мысль

Управляющего Трестом запомнилась мне почему-то сильнее всего.

Может потому, что он умер вскоре, где-то через полгода, может из-

за афористичности мысли. Через два часа все закончилось. Никаких

бумаг не подписывал, но понял, что теперь на этой работе будет

мне туговато. Виновным себя не признал, отстаивал право на крити-

ку, свободу слова. Но больше молчал и мотал на ус. Изучал врага. И

его приемы. Помогло ли? Конечно, нет. Ведь я не создал вооружен-

ных формирований, свергших строй. Я только твердо знал, что

встреча эта не последняя и учился защите. Было ли страшно?

Очень. Но жить по их моральному и уголовному кодексам казалось

куда страшней.

Между тем, на весь мир прогремело уже упоминаемое мной

"самолетное дело". Попытка окончилась неудачей - ребята (среди

них двое русских) сели на большие сроки (грозила даже вышка, но

шедший паралельно в Испании суд над баскскими террористами не

вынес им смертного приговора и большевики вынуждены были по-

дыграть фашистскому франкистскому режиму). Как не вспомнить

"Чужую колею" Высоцкого -

"... Но покорежил он края,

И шире стала колея.

Вдруг его обрывается след -

Чудака оттащили в кювет..."

Своими жизнями, здоровьем, сроками, Дымшиц, Кузнецов,

Залмансон и Федоров сотоварищи сотворили 3-ю эмиграцию, а Кис-

синджер и "сенатор от Боинга" Джексон ее только аранжировали,

при всей моей почтительности к этим выдающимся политикам и гу-

манистам.

Убежден - падение режима началось с первой легальной

трещины - разработки секретной инструкции ОВИРам по эмигра-

ционной политике и параллельного учреждения "жидотдела"

под руководством генерала Минина в ЧК и учреждения поста рефе-

рента по еврейскому вопросу в ЦК КПСС, который 12 лет (до само-

убийства в июле 1982 года) занимал "мой друг и покровитель" Аль-

берт Иванович Иванов. Мы, правда, никогда не виделись. Впрочем,

может быть он меня видел. Но говорили мы только по телефону. Об

этом будет подробно рассказано.

Так что, повторяю, именно с этой трещины, здание комму-

низма начало рушиться визуально и через 20 лет об этом был под-

писан уже соответствующий официальный протокол. Так что правы

и "Наш Современник" и "Пульс Тушина" и "День" - евреи винова-

ты. Но и двое русских среди них. Но только не тех евреев винят ува-

жаемые издания. Не тех...

И тронулся потихоньку народ. И пошли первые проводы и

первые отказы. И редкую ночь не ночевал в моем доме очередной

харьковский гость.

А жили мы в то время весьма небедно. Не коснулось меня

замечательное папановское проклятие: "Чтоб тебе прожить на одну

зарплату!" Уже давно забыл я, что такое одна зарплата. Сколько ре-

ально рабочих дней в месяц работал, столько, примерно, зарплат и

получал. И жил, по существу - тремя жизнями - для обеспечения

семейного благополучия и комфорта работал примерно 10-15 дней в

месяц. Остальное время проводил с семьей и друзьями, растил чуд-

ного мальца-сынишку, выписывал уже тогда кучу журналов и газет,

вечером - Современник или Таганка или Спартак или Крылья Сове-

тов, по возвращении вечером домой - веселая пирушка, обычный

треп, так хорошо и подробно выше описанный. С одной, важной по-

правкой - я отнюдь не был беден. Совсем. В отличие от практичес-

ки всех моих друзей. Потому что перешел в несколько иной бизнес.

Не опасный (как казалось мне тогда) уголовно и более прибыльный

(как оказалось на самом деле) материально.

В конце 1969 года появился у нас в Управлении новый со-

трудник Владимир Степанович Старовойтов. Приехал он из Ленин-

града, выглядел чуть старше меня, а оказалось - участник обороны

Ленинграда. Бывают же так прекрасно сохраняющие вечную моло-

дость люди!

Володя пришел в контору со своей идеей - создать новое на-

правление в ультразвуковой тематике. Направление сформирова-

лось, группа, которую я создал с нуля, разрослась и Володя занял в

ней место руководителя, ибо был старше, опытнее, а главное - по

его душу не приходили из Комитета. Но идея, предложенная им,

пришлась мне настолько по душе, и я так удачно развил ее во мно-

гих отраслях, что не только не ропщу на судьбу, начальство и ко-

варного Старовойтова, но и от всей души благодарю. В Оргпище-

проме становилось тесновато. Для реализации замечательного Ста-

ровойтовского замысла требовался размах, энергия, молодость и ин-

теллект. Стоял конец 1969 года...

* * *

По своей природе я не просто не жадный человек, а совер-

шенно равнодушный к деньгам. За свою жизнь мы с женой не купи-

ли ни одной "цацки" кроме обручальных колец. Никогда не "гуля-

ли" по ресторанам. Не было долгие годы у нас - машины - не хоте-

лось возюкаться. Зато покупались книги без всякого ограничения,

билеты в театры, концерты по любым спекулятивным ценам, абоне-

менты на кинофестивали, всегда на лето снималась комфортная

дача в Купавне для сына, когда хотели, ездили на море, жратву на

рынке брали, не торгуясь. Сейчас, я проклинаю эту беспечность,

она передалась и сыну. Способность всерьез заботиться о будущем

дана немногим. Я не имею ввиду прижимистость и скряжничество,

порожденные нищетой. Как раз, примеров, обратных моему - пруд

пруди. Моя же память материализует не ценности, а Дух, на погру-

жение в который я и чикнул этот самый "лимон". Еще допере-

строечный, докооперативный. Настоящий.

Из всех командировок я привозил книги, которыми были так

богаты тогда провинциальные магазины. За 8 лет - по сентябрь

1975 года - 2 тонны книг - именно такой вес я отправил в США

своему другу Фиме Щукину, уезжая в первый раз из Отечества. Но

главное в том, что все они были мной прочитаны - в метро, элек-

тричке, в аэропортах в ожидании летной погоды и немножко - до-

ма.

После того, как эта моя библиотека канула в Лету, я, приняв,

брошенный судьбой вызов, в условиях жесточайшего книжного де-

фицита, собрал за 15 лет вдвое большую и явно не хуже, чем пер-

вую, библиотеку, причем пятую примерно часть сделал своими ру-

ками из журналов. Тоже все прочел и очень даже внимательно. Кое-

что даже понял.

Кто-то из харьковских друзей познакомил меня с известным

московским отказником Кириллом Викторовичем Хенкиным. Хен-

кин был классический человек-легенда. Рожденный в Париже в

1916 году от скандального брака русской аристократки и француз-

ского еврея-шансонье, он жил во Франции, воевал в 1937 году на

стороне республиканцев в Испании, потом перебрался в США, в

1949 вернулся со старухой матерью в Россию, был сослан в Сим-

бирскую губернию, после смерти вождя получил квартиру N82 в

высотном доме на Котельнической набережной. Было известно, что

связан он был как-то со всемогущей организацией, но вроде бы

вполне легально обучал изящным манерам и языкам, которых в со-

вершенстве знал 4 или 5. Находился он в странном "отказе" -

вначале выдали визу, а потом отобрали. Жил вдвоем с молодой же-

ной Ириной Каневской в совершенно пустой и от этого кажущейся

непомерно огромной квартире (она и была метров 100 кв.) с чудо-

собакой чаучау Али-Пашой, щенок от которого достался мне в мае

1973 года. И прожил со мной 13 лет, мой любимейший Томаська.

Точнее, не дожил 40 дней до 13 лет. Уже эмигрировав, Хенкин из-

дал на Западе книгу "Охотник вверх ногами" (о Рудольфе Абеле).

Тогда я не знал, что они были друзья.

Кирилл был сплошное обаяние. Западные журналисты вер-

телись вокруг него, как и постоянно дежурящая у подъезда черная

Волга с бывшими коллегами. Иногда, они подбрасывали его на

пресс-конференцию. Потом "наружке" запретили фамильярничать с

клиентурой. Я в Хенкинском доме был явно белой вороной, так как

не только не был отказником, но и даже подавантом. Я даже вызова

не заказывал. Я был весь погружен в размышления. Да и было о

чем. Схематично это могло выглядеть так: ехать - не ехать. Далее,

как говорят шахматисты, началось дерево расчета: Если ехать - то

куда? в Израиль или в еще совсем призрачные тогда в 1972 году

США через загадочный тогда Hias, Рим и прочие малоизвестные, в

отличие от Израиля, вещи. А чем заниматься? А выпустят ли? Ведь

я только б лет назад покинул суперсекретную фирму. Могут отка-

зать. А, отказав, создадут такую жизнь...

Остаться? И это при том, что большинство друзей уезжает.

Но это не главное, главное - как жить, оставшись? Либо встать в со-

всем немногочисленные ряды оппозиции, нет, даже не оппозиции

появилось новое, совсем еще неизвестное слово - диссиденты. По-

сле выяснится, что оно совсем неверно отражает суть. Или спокой-

но жить, имея изобилие пусть игрушечных, но все же денег. Их,

кстати, можно хорошо обменять на форинты и съездить в кажу-

щуюся сказкой Венгрию. И купить там много красивых вещей -

дубленку, замшевый пиджак, альбом запретного у нас Дали, отдох-

нуть на Балатоне. Правда, вернувшись из Венгрии, ощутить шок и

неделю не выходить из дому, так как ноги отказались повиноваться.

Молодой был еще, глупый. Так и ломал голову, а время шло, а оно,

как известно, безвозвратно.

С другой стороны, тамиздат из родничка превращался уже в

широкий ручей. Уже прочитаны Авторханов и обе книги Надежды

Яковлевны, "Крутой маршрут" и "Колымские рассказы" и, конечно,

"Раковый корпус" и "В круге первом". Личность сформирована

окончательно, но какой путь избрать? К какому направлению? За

что сложить голову?

Политическое кредо было выработано и сформулировано

примерно так: вместо всей печатаемой ИМИ галиматьи - десяти-

миллионными тиражами - ВСЮ ПРАВДУ, открыть границы, за-

крыть два политлагеря - словом все, что сделал Горбачев через ка-

ких-то 16 лет, к тому же без крови. Те же политзеки, сидевшие по

"национальному" вопросу - русский Осипов, украинцы Мороз,

Чорновил, Строкатая, армянин Арутюнян, крымский татарин Мус-

тафа Джемелев, литовцы и так далее, ничего, кроме иронически-со-

страдательной реакции не вызывали. Ну, не понимают же люди, что

враг-то - общий - в Кремле и на Лубянке. И собственность вся -

ИХ. И когда ИХ не станет, все проблемы разрешатся сами, включая

и национальные и религиозные... А кстати, первые выстрелы в Ка-

рабахе прозвучали в 1972 году - и "Хроника" писала об этом. Но ге-

буха быстро похватала армянских смутьянов. В Москве в либераль-

ных кругах посмеялись над кавказскими мудаками, устроившими

хипеш неизвестно из-за чего... И все стало опять тихо. В Карабахе, я

имею ввиду. Помнят ли об этом сейчас, в 1993 году хотя бы 10

человек?

В этих начинающихся семидесятых каждая книга "оттуда"

была счастьем не только потому, что давала сладостное ощущение

вкушения запретного плода, но, и, главным образом - из-за талант-

ливости написания. Не было серых, скучных "проходящих" книг. И

то, что Комитет яростно корчевал крамолу, объясняется не в по-

следнюю очередь науськиванием на нее безликой тупой сусловской

писательской камарильи. Сами оперы в текстах разбирались плохо.

Как плохо они разбирались в генетике 20 лет назад и были просто

натравлены на Вавилова и его школу лысенковской шоблой, так и

сейчас, злобно набрасывались просто на то, что было в их "списке",

любезно подготовленном в Союзе писателей. Забегая вперед, от-

мечу, что когда у меня был обыск на предмет поиска "Гулага", в со-

ставе бригады следователей был некий "сотрудник КГБ Баяров" -

так он именовался в протоколе, - чьей специальностью были... ко-

решки и переплеты. Именно по ним его хищный профессиональный

взгляд мгновенно отделял Шолохова или Майн Рида от Авторхано-

ва или Мандельштама - по цветовой гамме, так сказать. Или факту-

ре. Замечательная профессия... Книжный санитар...

В эту сонную прокисающую брежневскую эру было лишь

несколько активных социальных групп: диссиденты и сионисты и

ловящие и сажающие их гебешники. Диссиденты, в свою очередь,

делились на правозащитников, демократов, религиозников, нацио-

налистов, защитников экономических свобод и т.д. Никаких строй-

ных, упорядоченных организаций не было. Все пытались издавать

журнальчики, альманахи, сборники, вестники, дать интервью запад-

ным корреспондентам, словом донести до своего народа и за рубеж,

правду о злодеяниях, творимых оппонентами, вцепившимися во

власть и не желающими поделиться. Соответственно, и "всемогу-

щая организация" пыталась придать диссидентам образ некоего

"ордена" со своей иерархией, "генералами", "полковниками" и втя-

нутыми в эту опасную игру "одураченными рядовыми".

Те и другие пытались обзавестись лазутчиками во вражьем

стане. У ГБ это получалось куда лучше. Ряды диссидентов кишели

информаторами и осведомителями. Игра в их обнаружение и разо-

блачение была очень популярна. ГБ преуспело в насаждении страха

и подозрительности. Неудивительно - те и другие произошли из од-

ного народа, ходили в одни и те же детские сады... Ярлык стукача

приклеивали многим. Ущерб и дискредитация движения были от

этого не меньшими, чем последовавшие в конце семидесятых мас-

совые усадки и высылка за рубеж.

Попадавшие ко мне самыми разными путями печатные и ру-

кописные издания, естественно, передавались ближайшим друзьям

в условиях соблюдения строгой конспирации. Сроки на прочтение

были жесткими. Круг допущенных - узок. В этих условиях у меня

возникла идея - самому организовать нечто типа подпольной "типо-

графии" со своей размножительной техникой, бумагой и т.д. И, ра-

зумеется, минимумом посвященных. В одном приволжском городе,

в подвальчике, мы с местной уроженкой разместили оборудование

и она самоотверженно трудилась несколько лет, размножала в де-

сятках экземплярах все, что я ей передавал. Мы сделали несколько

сот, а может и более тысячи экземпляров всевозможных книг -

"Большой террор" и "Семь дней творения", "Вехи" и "Колымские

рассказы", "Экзодус" и "Технологию власти", "Котлован" и "Чевен-

гур", Мандельштама и Пастернака. И не попались. Но как-то вели-

кая русская река Волга вышла из берегов и затопила подвальчик.

Бесценное оборудование погибло. Природа помогла Комитету. Са-

ми же они, конечно, никогда не накрыли бы нас. Ибо только двое

участвовали в процессе. Она работала, я - финансировал. Откуда

брал деньги - расскажу потом. Ясное дело, что оригиналы постав-

лял тоже я.

Понятно, что, находясь в гуще событий, любой человек по-

падал в поле зрения организации. И я не был исключением. Но, по

счастью, до определенного момента был в их глазах только одним

из "мальчиков", вращающимся в кругах. Офицерского звания ОНИ

мне не присваивали. И слава Богу. Дело делалось. А время писать

самому еще не настало.

Писали другие - лучшие, светлейшие умы России - здесь и

за ее пределами, Они вскрывали, бичевали, разоблачали, призывали

и стучались в сердца. Одним словом, жгли глаголом. И очень редко

прогнозировали. Было ясно одно - Карфаген должен быть разру-

шен. Как весь мир насилия в "Интернационале". Что до рецептов

построения Нового Мира - сплошная неясность. Никто не брал на

себя смелость стать архитектором перестройки. Надо только жить

не по лжи. Или восстановить разрушенные храмы. И все будет хо-

рошо. Между тем я все глубже погружался в пучины отечественной

экономики. В отличие от многих выдающихся теоретиков, с нема-

лой пользой для себя. И если иллюзий в необходимости разрушения

империи не было ни на миг, то в отношении того, что будет после,

возникали и крепли все более сильные сомнения и колебания.

Ко всем делам надо было еще работать. В описываемое вре-

мя (самое начало семидесятых годов) я уже поменял 4 места рабо-

ты. В наладке такое происходит сплошь и рядом. Из "Оргпищепро-

ма" я ушел, так как начальником сделали Старовойтова, а не меня,

фактически создавшего группу и направление работ. Перешел я в

"Орглес", который только создавался. Руководство вначале с энту-

зиазмом отнеслось к идее ультразвуковой борьбы с накипью, дали

мне хороший оклад (что меня в то время еще интересовало) и долж-

ность начальника группы. Но затем (по счастью в первый и послед-

ний раз в моей биографии) начались внутренние интриги, науш-

ничество и подсиживание. Это происходит в 95% случаев работы в

обычной "стационарной" структуре. В наладке же - крайне редко -

ведь люди ездят в 100% своего рабочего времени и лишняя десятка

в зарплате мало кого волнует. Через год ушел и из "Орглеса" и пе-

решел в "Энергоуголь", где занял должность обычного старшего

инженера. А начальником был Женя Гайстер, недавно умерший со-

всем молодым, в 52 года. Именно там, в "Энергоугле" и развернул я

новый виток свободной экономической деятельности. А Женя был

зицпредседатель Фунт. По счастью, не севший. Но висел на волос-

ке. И не раз.

В 1972 году я со своим напарником в то время, Сашей Мак-

симовым вели работы на углебрикетной фабрике в Александрии,

Кировоградской области, Украина.

К этому моменту я имел уже довольно приличное представ-

ление об экономической ситуации в стране в целом и в различных

отраслях (пищевая, деревообрабатывающая, угольная, в частности).

Известны были также финансовые возможности различных заводи-

ков, леспромхозов, шахт. Где-то пути для приработка были широ-

кие, где-то - поуже, в угольной - почти невозможны из-за финансо-

вой несамостоятельности шахт, их полной подчиненности комбина-

там, в чью организационную структуру они входили. Зато процен-

товки в угле подписывали с легкостью необыкновенной. От-

расль была плановоубыточной и все грехи покрывались из госбюд-

жета. Так что безналичных денег никто не считал. Мы ставили

ультразвук в котельных шахт. Эффект был хороший. Нами были до-

вольны.

В Александрии нас попросили попытаться очистить турбин-

ный конденсатор ТЭЦ. Отработанный пар с турбины проходил по

змеевику огромного 30-метрового теплообменника и охлаждался

сырой водой из озера. За месяц трубки зарастали до такой степени,

что существовала специальная бригада, которая просверливала от-

верстия до требуемого диаметра. А трубок была тысяча с гаком.

ТЭЦ останавливалась раз в месяц на сутки. А мощность двух тур-

бин была 100 мегаватт и, хотя ТЭЦ и была ведомственной, но вхо-

дила в кольцо Минэнерго и ежемесячный суточный простой был ко-

стью в горле.

Опыта работы с такого рода оборудованием у нас не было.

Быстро изучив технологию цикла, пришли к выводу, что эффект бу-

дет. Поставили 3 или 4 аппарата, причем - на работающий конден-

сатор. Через 15 дней его остановили на очередную чистку и работя-

ги отметили, что накипь сильно размягчилась. Чистка заняла 12

часов вместо суток. А еще через месяц вместо чистки аппарат толь-

ко осмотрели и, убедившись, что он чист, распили бутылку в честь

невиданного триумфа. Все дело в том, что по паспортным данным и

техническим условиям прибор "не обязан" работать и тем более, да-

вать полный эффект на таком оборудовании. Наше начальство вку-

пе с руководством ТЭЦ подало заявку то ли на изобретение, то ли

на крупное рационализаторское предложение. Экономический эф-

фект оказался огромный - лишние 12 дней работы ТЭЦ - не шутка.

В заявке, кроме меня, Саши и Жени - т.е. прямых исполни-

телей было еще с десяток фамилий, что, казалось, служило гаранти-

ей успеха.

Максимальный размер вознаграждения на одного человека в

Союзе был установлен тогда - не более 20 тысяч рублей. Но премия

должна была быть такой большой, что эти вожделенные 20 тысяч

причитались бы каждому. "Волга" в то время стоила 10 тысяч.

Трехкомнатный кооператив - примерно 8 тысяч. Сладостные фанта-

зии на тему, куда мы потратим свалившееся с небес богатство, ста-

ли излюбленной игрой, в которую все трое увлеченно играли. Все

это казалось вопросом времени, причем не очень долгого. Бумаги

успешно прошли Министерства Угольной промышленности и Энер-

гетики Украины, потом начались заминки юридического плана и,

конечно же, в итоге, все рухнуло где-то в Совете Министров. Это

теперь смешно, а тогда я озверел от бешенства. В который раз ОНИ

цинично и нагло попрали собственные законы, нормативы и инст-

рукции. В порядке особой издевки мы получили по 25 рублей,

Почетную грамоту и запись в трудовой книжке, по-видимому, что-

бы иметь оправдание, откуда взялся лишний четвертак. Если спро-

сят...

Однако, режим зря торжествовал победу. Собственно, не

весь режим, конечно. Безликое рыло, где-то зарубившее честно за-

служенную людьми премию, в этот вечер смотрело телевизор или

игралось с внуком, а может, копалось у себя на госдаче, радуясь,

что, как и положено ему, сделало неведомым ему людям пакость,

оставив в хранилище госбанка круглую сумму, оправдав тем самым

свое предназначение на Земле. Оно не ведало, что, в действительно-

сти в этот день нанесло куда более крупный урон казне. Ибо не сле-

дует в людях будить зверя. Особенно, в неглупых...

Через несколько дней к нам в гостиницу в Александрии за-

шел мужик, оказавшийся энергетиком автобазы. Спросив, мы ли по-

ставили чудо-аппараты на ТЭЦ, получив утвердительный ответ, он

тут же предложил поставить такие же аппараты у них в котельной.

На вопрос об оплате ответил, что беспокоиться нам ни к чему, опла-

та будет произведена через подставных лиц, т.е. "мертвых душ" или

попросту "мертвяков".

Вскоре все было сделано и, неведомые нам доселе люди, пе-

редали искомую сумму. Я был рад не столько заработанным за день

четырем сотням, сколько внезапно созревшей идее, которую опло-

дотворял впоследствии 20 лет с небольшими перерывами на загла-

живание уголовных дел, вызванных усердной реализацией этой са-

мой идеи.

Поскольку в наладке все получают фиксированный оклад +

25-40% прогрессивки + командировочные, то и план, спускаемый

на каждого человека, фиксирован и равен 3-4 окладам. Перевыпол-

нение плана, как отмечалось ранее, не приводит к увеличению зар-

платы. Это так называемый "потолок". Система не предусматривает

ни качественное, ни количественное улучшение труда - он остается

неоплаченным. А прейскурант наш позволяет с легкостью давать 4-

5 планов одному человеку. Стало быть, необходимо устраивать на

работу 4-5 человек, нуждающихся числиться на работе и готовых

отдать зарплату, тем, кто их на этой работе содержит. Где взять та-

ких людей и что они из себя представляют?

Статья 209' УК РСФСР гласила: Злостное уклонение лица,

ведущего антиобщественный образ жизни от выполнения реше-

ния... о трудоустройстве и прекращении паразитического суще-

ствования наказыватся лишением свободы на срок до одного года

или исправительными работами на тот же срок.

Итак - все, кто имеет заработок, как правило, криминально-

го происхождения или полукриминального, нуждаются в трудоуст-

ройстве, ибо, если милиция не может схватить за руку по месту ос-

новного бизнеса, она легко может упрятать за решетку любого, кто

не работает в государственном учреждении. Само собой, постоян-

ное хождение на работу тоже не в интересах человека, ибо, когда

же бабки зарабатывать? Так вот мы и ищем друг друга и, найдя, за-

ключаем прочный и надежный союз - я ему - "крышу", он мне -

трудовую книжку в отдел кадров и зарплату в получку. Являться же

на полдня в месяц в контору за получкой необременительно даже

для самых крутых "деловых". Скорее хорошо - его все видят, он

вместе со всеми "приезжает" сегодня из командировки, а завтра

"уезжает" снова. Для таких людей наладка - идеальное "дно" - ведь

на заводе или в конторе с ежедневным обязательным присутствием

спрятать "мертвеца" немыслимо - кто-то обязательно спросит - а

где же такой-то? Наладка же с ее разъездным характером - воисти-

ну золотая находка для обеих высоких договаривающихся сторон.

И доносить некому. Ведь круг посвященных - я и он. И еще началь-

ник участка, разумеется. Но, помните, он тоже в доле.

Есть еще одна категория людей, нуждающихся в липовом

трудоустройстве - это пенсионеры, домохозяйки, матери, сидящие с

детьми - люди, нуждающиеся в трудовом пенсионном стаже, боль-

шой зарплате (а в наладке она немаленькая) для увеличения разме-

ров пенсии и т.д.

Задумано-сказано - оговорено-сделано. Первый "мертвец" в

моей трудовой биографии был частный автомеханик по кличке

"Троха". Его родной брат работал в автобазе КГБ, как раз в автоко-

лонне наружного наблюдения. Были у них, понятно, и "Жигули",

напрочь отсутствующие в других государственных организациях.

Украденные запчасти позволяли братьям иметь хороший частный

авторемонт в своем гараже.

С Трохой мы жили душа в душу, он даже периодически бы-

вал на объектах (впоследствии это стало моим железным правилом,

чтоб не засыпаться), не ворчал за отнимаемое у него драгоценное

время.

Хорошо помню и второго - алкаш Володя, занимающийся

частной фоторетушью. Этот был пожилой, на объекты ездить не хо-

тел. С ним было труднее, но тоже все обошлось, Вспоминается за-

бавная, чисто советская история, связанная с Володей. Он был учас-

тником Отечественной Войны и в какую-то годовщину Победы по-

лучил медаль, как ветеран и еще премию от начальства - электро-

бритву. Выйдя из конторы, Володя автоматически помимо зарпла-

ты, за которую 5 минут назад расписался в ведомости, протянул мне

медаль и бритву. То-то было хохоту...

Через несколько лет я крупно влип с "мертвяками". Но не

потому, что "прокололся". Рассказ об этом впереди.

Так шла жизнь - работа, бизнес, театры, спорт, книги. А

друзья тем временем разъезжались по белу свету. И на первых по-

рах писали. Некоторые даже присылали какие-то сувениры - альбо-

мы, пластинки. Изредка звонили, И уж совсем праздник приходил

на нашу улицу, когда кто-то приезжал и передавал привет или пода-

рок, чаще всего - книги. В основном, содержание которых, попада-

ло под признаки ст. 70 части Особенной УК РСФСР.

В августе 1974 года в Москву приехала девочка по имени

Жаннет, привезшая письмо от Фимы Щукина, с которым познако-

милась в Сан-Франциско. Он к тому времени уже год жил в США.

Жаннет приехала не только посмотреть на белокаменную.

Миссия ее была весьма специфической. Дело в том, что две ее под-

руги недавно побывали в Москве с целью замужества. Обе подали

заявления в ЗАГС и после этого уехали не без нажима властей, ко-

торые на подобные браки со времен Иосифа Виссарионовича смот-

рели весьма косо. Один из женихов по имени Андриан оказался го-

мосексуалистом. Невеста понятия об этом не имела. Так вот Андри-

ан сказал своему бой-френду, что собирается уезжать через женить-

бу на американке, а посему их союз распадается. Пылко влюблен-

ный бой-френд пытался отговорить друга, а потом начал угрожать,

что "сдаст" его в органы. В итоге между влюбленными произошла

драка, в результате которой бой-френд, работник консерватории,

был, увы, убит. Андриан же, естественно, арестован и ждал суда. На

Западе поднялся хай по поводу того, что в Союзе судят человека,

только за то, что он намеревался жениться на американке и уехать.

Что дело выдумано от и до., Мои друзья просили разобраться в си-

туации, что я и сделал и выяснил, что в данном случае Комитет не-

причастен и все обстояло именно так, как утверждало обвинение.

Но мне не поверили и Жаннет прибыла разобраться, ходила в суд,

встречалась с гомиками, конечно же вошла в поле зрения Комитета,

как и всякий американец, да еще активно себя ведущий. Я об этом

ничего не знал, иначе бы не позволил себе написать Фимке письмо

с внезапно подвернувшейся оказией. Письмо было изъято в даль-

нейшем у дурочки Жаннет при выезде и впоследствии предъявлено

мне в Лефортовском следственном изоляторе. В нем был ряд весьма

неприятных для меня эпизодов - в частности, связанные с предло-

жением об остроумной валютной операции, там и сам-издате в обе

стороны, словом куча крамолы. К счастью, без имен, фамилий и

указаний времени, места и обстоятельств. Прокол...

Жаннет познакомила меня и с другим незадачливым "жени-

хом" - Борей Мухаметшиным невысоким, коренастым татарином,

художником-плакатистом, как он сам себя считал. Боря закончил

архитектурный институт и спроектировал знаменитые "ножки" Ин-

ститута Стали и Сплавов в самом начале Ленинского проспекта в

Москве. Он был прекрасно образован, говорил на отличном англий-

ском языке и очень хотел получить хорошее паблисити перед отъез-

дом. И получил.

Борины плакаты были совершенно шокирующими. Вот

один из них - строгий газетный формат - в углу газетным шрифтом

- Правда, чуть ниже - орган хаммунистической партии СС; сверху -

шапка "Вчера, во имя торжества хаммунизма главным вождем на-

значены 137 слуг-царьков". Ниже - 137 "портретов" пиджаков и

мундиров - все без головы - точная копия опубликованных в

"Правде" фотографий членов Правительства и Министров по

окончании очередного партайтага. Или другая - из пятиконечной

звезды исходят загибы свастики. В центре звезды-свастики -

скульптурные портреты Брежнева и Гитлера, материалом для кото-

рых служит использованная жвачка. Но очень похоже. Словом, Ку-

крыниксы и Борис Ефимов с обратной полярностью. Боря очень на-

деялся на публикацию своих агитационных лубков в зарубежных

изданиях, но не дождался. Он был классический, хрестоматийный

Достоевский бес без всяких кавычек. При созерцании хоккейного

матча, он дергался и рычал - убей комиссара, задави большевика,

дай ему коньком в лицо, и тому подобный бред, который, по Бори-

ному замыслу, видимо, должен был символизировать преимущества

западной демократии над брежневским тоталитаризмом. Любая жи-

вопись, любая литература без острой, прямолинейной антисовет-

ской направленности была им презираема. Весьма пренебрежитель-

но он относился к художникам-авангардистам, как раз собравшихся

в тот момент провести свою выставку на улице Островитинова в Бе-

ляево, позже разогнанную, вошедшую в историю под названием

"бульдозерная". Боря утверждал, что только его работы и привлекут

внимание публики и взорвут режим по-настоящему. По какой-то

причине он все же не принял участия в выставке, и благодаря этому,

сел на 4 месяца позже - в декабре 1974 года. Где-то незадолго перед

этим он передал мне только что напечатанный в Париже "Архипе-

лаг Гулаг". Ярость масс и уроки ненависти, поднятые прессой и те-

левидением по поводу "Гулага" были беспримерными и по мощно-

сти превзошли ажиотаж вокруг "Живаго", Синявского и Данизля в

десятки раз, если судить по площади газетных статей, объему эфир-

ного времени и смачности проклятий. Соответственно, охота за не-

многочисленными осмелившимися проникнуть в страну книгами,

велась с остервенением.

В этих условиях мне хотелось отпечатать побольше копий и

запустить их в народ. Я совершенно искренне считал, что массовое

прочтение "Гулага" приведет к свержению режима и наступлению

полной благодати после этого.

Отступим назад, вспомним кое-что и малость порассуждаем

кое-что. Вышеприведенная мысль была самым крупным заблужде-

нием в моей жизни. Были еще трагедии личного плана. О них поз-

же. А вот о способности литературы свергнуть режим, о вообще

свержении и о том, что будет после, поговорить хочется сейчас. Как

я пишу выше, были сомнения и колебания. В чем они выражались

конкретно?

В середине 1973 года в квартире Хенкина я имел единствен-

ную в моей жизни встречу с Сахаровым. В беседе мы, в основном,

касались темы, что и как делать после краха системы. Я был полон

самых пессимистических выводов, прогнозов и обобщений. Мне ка-

залось, что немалый опыт, проведенный в гуще различных отраслей

промышленности за примерно 10 лет, дает мне право на определен-

ные заключения и обобщения. В основном, они сводились к идее,

что после того как в течении 60 лет была выбита вначале группа

крупных промышленников, а затем и целый класс мелких собствен-

ников, в итоге менеджеров просто не стало. Но этого мало. По-на-

стоящему рабочего класса и, тем более, крестьянства, не стало то-

же. Большевики создали тяжелую промышленность - металлургию,

машиностроение, оборонку и т.д. Она не экспроприирована, она бы-

ла именно создана. Собственником ее не был никто и никогда, что-

бы все это начало нормально функционировать, необходимо было

провести три акции: денационализацию, демонополизацию и ры-

нок. Кто, скажите, на милость, может купить Норильский металлур-

гический и Харьковский тракторный? Ни у кого же нет таких денег.

А безвозмездная передача трудящимся коллективам не отменит, а

усугубит монополизацию. В этой ситуации все равно не обойтись

без Госснаба и Госплана. Стало быть - и рынку не бывать! Раз нет

хозяев, в высоком смысле этого слова. Еще более удручающей ви-

делась картина в аграрном секторе. Конечно же мне выдвигался ар-

гумент об изобилии на рынках. На это я отвечал, что рыночное изо-

билие, которым крестьянин с подсобного хозяйства якобы кормит

страну - полная фикция, ибо заполненность рынка по сравнению с

гнилью и прочими безобразиями государственных магазинов объяс-

няется только ножницами цен. Ведь крестьянин на участке ручным

трудом производит мало. У него нет хранения и переработки.

Тем более промышленной. Заставьте его производить ТОВАРНЫЕ

хлеб, овощи, мясо и молоко. Он не сможет, ибо для этого нужны

машины, хранилище, дороги, компьютеры. А вот мало, да еще так

мало, чтобы уровень цен все время поднимался и был доступен гор-

стке людей - пожалуйста. Забегу вперед лет на десять и расскажу,

как я единственный раз напечатался в самиздате в журнале "В за-

щиту экономических свобод", выходившим под редакцией Буржуа-

демова. Под этим псевдонимом скрывался Виктор Сокирко, впо-

следствии арестованный, на следствии раскаявшимся по TV, а

сейчас опять издает журнал, но уже орган партии с таким же назва-

нием. В замечательные времена мы жили и живем! Так вот, суть

статьи, растянутой где-то страниц на десять. Зря возлагаются наде-

жды на дельцов теневой экономики, т.н. "цеховиков". Все их функ-

ции сводятся исключительно к перераспределению (естественно в

свою пользу) небольшой, доступной им части ВСНП (валового со-

вокупного национального продукта), созданного обществом в це-

лом по принципу социалистической модели (рудники, нефтепро-

мыслы, электростанции и даже приобретенные цеховиком станки,

оборудование, помещение принадлежит народу и им произведены).

Вся эта "экономическая свобода" - суть прикрытие хищения. Даже

переработка отходов, которые выбрасываются мудаками из госкон-

тор все равно является фактически завуалированной формой хище-

ния - ведь для реализации добра цеховик использует социали-

стический транспорт и тем более торговую сеть. На эту же тему у

меня был интереснейший разговор в СВ из Мурманска в Москву с

одним очень крупным и отнюдь не коррумпированным милицей-

ским чином, Он сказал: Яша, в нашем обществе любая капитали-

стическая ячейка обречена на коммерческий успех. Если на вокзале

разрешить поставить частный киоск с вывеской - бью по морде -

цена 1 рубль, то тут же выстроится очередь и через час у киоскера

распухнет рука и кошелек. А если серьезно, то цеховик заинтересо-

ван в сокращении ВСНП так же как и крестьянин. В дальнейшем

вся "десоциализация" при Горбачеве и после вывела теневиков из

тени прямо под солнце и тут же рухнул объем производства и вы-

росли цены. Иначе и быть не могло. Но этого мало. Именно в пери-

од предоставления предприятиям большей экономической само-

стоятельности наиболее ярко проявилась самая отличительная

черта российского производителя - производить поменьше, но за

большую цену. Весь русский менталитет способствует тому - жад-

ность, лень, прижимистость, лукавство. При этом абсурдность дохо-

дит до самого предела - в эту игру вовлекаются не только директор-

ско-коммерческие круги, но и буквально весь персонал предпри-

ятия. Самый характерный пример - как я покупал машину. В этот

период коллектив АЗЛК получил право распоряжаться своей про-

дукцией, продавая большую ее часть своим сотрудникам. Подав-

ляющее большинство счастливцев тут же реализовали свое детище

знакомым и друзьям знакомых по вначале полуторной, далее двой-

ной, тройной и так далее цене. Производство все время падало. Мне

повезло, я сразу уловил тенденцию и купил сразу же всего за 2 но-

минала, в то время, как мой приятель через месяца два заплатил уже

три номинала, а через год платили уже десять. Вот так всему кол-

лективу стало выгодно вместо плановых 60 тысяч производить 50,

потом 40. Ведь потери в зарплате и премиях стократно окупались

одной единственной выгодной спекулятивной сделкой. Доведя до

абсолютной бредовости эту (заметьте, реализованную) идею стало

выгоднее производить 1 автомобиль и продать его за 60 тысяч но-

миналов. Думаю, что и в этом случае покупатель бы нашелся. Дру-

гое дело, что деньги при этом становятся совсем игрушечными. Все

делают так и инфляция взлетает вверх, как космическая ракета.

Аукционная продажа - вот как называется эта торговля. Так же аук-

ционно продается и клубника и мебель - все, что производится как

можно меньше. Вместо того, чтобы производить больше и прода-

вать дешевле, как это давно делает цивилизованный мир. Но... где

взять другой народ?

Все это я предвидел, предрекал, опасался. А вот националь-

ных конфликтов, кровавых разделов, распрей на Кавказе и в Азии -

нет, не предполагал. Недооценил. Здесь правы оказались оппонен-

ты. Увы! Так и не поняли новоиспеченные младотурки, где и в чем

сидит основной их враг. А адреналин копился. И выплеснулся. На

невинных людей.

Между тем у Бори Мухаметшина стряслась беда. К нему

приехал друг из Ленинграда. И ночью умер от сердечного приступа.

Явились, как водится, "скорая" и милиция. Увидела Борины худо-

жества, развешанные на стенах. бедолагу отвезли в морг. А Борю -

через пару дней - в Лефортово, в следственный изолятор. Сразу по-

шла волна обысков - у матери, живущей в другом месте, у сестры -

в третьем, у любовницы - в четвертом и пятом и так далее. Даже у

покойного ленинградского друга в квартире побывали и обшмана-

ли. Через день у меня раздавались звонки его друзей и родственни-

ков, вызываемых по делу. Через некоторое время вызвали двух мо-

их приятельниц, с которыми Боря познакомился у меня на дне рож-

дения, ни до ни после с Борей не общавшихся. Их, видевших Борю

всего-то раз в жизни и давших свой номер телефона, допрашивали

12 часов. Все вызванные подробно рассказывали о следователях и,

естественно, о характере допросов. Из этих двух женщин вообще

было бессмысленно что-либо вытягивать, так как они видели Борю

всего-ничего. Так вот их спрашивали об антисоветских разговорах,

которые якобы велись на вечеринке, не предлагал ли Боря литерату-

ру антисоветского характера. Мельком, но очень жестко спросили,

не является ли, по их мнению, Борис сумасшедшим. Ну, не за-

мечали ли Вы каких-либо странностей, психических отклонений.

Спрашивали также об мне, но как бы между делом. В остальном -

скучная и нудная проверка на лояльность, долгое, утомительное ве-

дение протокола, собственноручно следователем печатаемого...

С более близкими друзьями "беседы" носили более дотош-

ный характер, касающийся Бориной живописи и, главным образом,

книг, книг и еще раз книг. Все свидетели дружно все отрицали, при-

кидывались полными дурачками, на что следователи увещевали их

быть правдивыми и честными, что следствию все известно, что

лучше бы - всю правду.

Три или четыре обыска, особенно у ближайшей родни носи-

ли откровенно хамский характер и не были похожи на вежливые и

корректные аналогичные процедуры в других московских процес-

сах того времени. Рылись в холодильниках, пересыпали крупы,

швыряли книги. Это вселяло на первых порах надежду, что Борис

ведет себя хорошо, ибо я помнил одну из зековских истин - чем

злее следователь, тем лучше твои дела. Но через месяц, в канун Но-

вого, 1975 года у матери вдруг приняли передачу и разрешили кофе

и даже трубочный табак. Для многих друзей - это был недобрый

знак. Мы почувствовали, что Боря "поплыл".

К этому моменту я хорошо знал, что следственную бригаду

возглавляет старший следователь по особо важным делам майор

госбезопасности Владимир Никифорович Расторгуев, 1934 г.р. Его

помощниками являлись майор Кузнеченков Алексей Владимирович

из Новгорода и старший лейтенант Никитин Александр Иванович.

При обысках им помогали еще какие-то люди, но допрашивали

только эти трое, причем при Расторгуеве остальные (особенно мо-

лодой борзой Никитин) вытягивались во фрунт. Мне были известны

их внешность, манеры, словом, стиль. Так мы изучали друг друга -

они при помощи допросов людей, подслушки и периодически появ-

ляющейся наружки, я - по рассказам свидетелей, с которых, хоть и

отбирали подписку о неразглашении, но со вздохом говорили - да

вы же все равно всем расскажете... Хотелось бы рассказать о правах

подследственного и свидетелей. Советское уголовное право такое

занятное. Подследственный уже взят под стражу, сидит в тюрьме,

ему как правило, предъявлено обвинение по статье. Так вот, именно

поэтому, он имеет право врать с три короба, отказываться от дачи

показаний или вообще не являться к следователю, отказавшись

участвовать в комедии. Совсем иное положение у свидетеля - ему

нельзя врать - ст. 181 дает до года за заведомо ложные показания

свидетеля, и нельзя уклоняться от дачи показаний - статья 182 дает

более мягкое наказание, чем за ложь - но все же - исправительные

работы до шести месяцев.

Так вот, вскоре после Нового Года двое друзей Бориса отка-

зались давать свидетельские показания и получили за это эти самые

шесть месяцев исправительных работ, но где - в госпитале КГБ

они, два художника, выносили за чекистами утки и мусор. Своеоб-

разное наказание придумал им Расторгуев.

Конечно же, я ежедневно ожидал обыска. Полностью "сте-

рилизовал" дом, и, к сожалению сжег где-то с пуд своих дневников

за примерно 12 лет. Перечитать бы их сейчас... Может быть, сохра-

ни я их, эти записки были бы менее занудливыми. А так - все по па-

мяти. По общей канве. Многие нюансы стираются. Да и восприятие

массы событий далеко не юношеское...

31 января 1975 г., примерно в 10 утра - звонок в дверь. Люся

в этот момент собиралась в поликлинику, была уже в пальто. От-

крываю - на пороге - молоденький лейтенант милиции - участко-

вый уполномоченный Прошкин и с ним какой-то парень лет 25.

Просят войти. Прошкин начинает спрашивать, кто проживает в

квартире, что-то записывает на листке. Все это время пес вертится

вокруг гостей в коридоре, не выказывая особого благорасположе-

ния. Где-то через минуту - еще звонок в дверь. Мне уже все ясно.

Открываю дверь, одной рукой, другой - удерживаю пса. На лест-

ничной клетке - человек 5-6 в штатском. Первая фраза - "Уберите

собаку". Я - "хоть я Вас сюда и не звал, Алексей Владимирович, но

куда же деваться? Уберу" - и затаскиваю Томаса в спальню. Входят

- и протягивают полиэтиленовую папку. Знаю, знаю - у Вас там по-

становление на обыск, подписанное Илюхиным. Тогда он был про-

курором отдела прокуратуры, якобы надзирающим за КГБ, а на де-

ле тесно сотрудничающим, в чем-то даже подчиненным Ведомству,

служащим некоей бутафорской ширмой для придания видимости

законности на бланках постановлений об арестах и обысках. Нахо-

дился этот "отдел прокуратуры" там же, в Лефортове, сидел Илю-

хин в 64 кабинете, на 3 этаже. Это милиция ездила в Прокуратуру за

санкциями и что-то доказывала. Комитет же содержал Прокуратуру

у себя. Неудивительно. Сейчас Илюхин - Зам. Генерального Проку-

рора, в одной упряжке с посаженными им когда-то Ковалевым, Яку-

ниным, Молостовым. Когда-нибудь Новый Дюма напишет по этому

поводу новые "Двадцать лет спустя", а мое дело - с минимумом

эмоций описать происходившее и происходящее.

Прошу расписаться, Яков Абрамович. Я смотрю на жену. В

ее сумке лежат свежие материалы по разгону "бульдозерной" вы-

ставки - страниц на сто.

Я подпишу при одном условии. Жена должна идти в поли-

клинику, на процедуру. Согласитесь, мы вас не ждали... В стане вра-

га легкое замешательство. Как известно, во время обыска, до самого

его окончания не только никому нельзя покидать место мероприя-

тия, но все, входящие в квартиру, включая соседей или слесаря,

должны задерживаться. Но тут Кузнеченков не желает конфликто-

вать с ценным потенциальным свидетелем.

- Ладно пусть идет, но в сопровождении нашего товарища -

только в поликлинику - и с ним сразу же, назад. Люся уходит, ко-

нечно же, забрав неказистую сумку, в сопровождении "товарища".

Материал, понятно, будет оставлен у врача. А потом забран назад.

Уладив спорный вопрос, я становлюсь добрым и покладистым -

ведь квартира абсолютно чиста. Подписываю постановление. И

начинаю психологический и интеллектуальный (как мне казалось

или верилось в тот момент) поединок. Каждого из пришедших (кро-

ме, естественно, понятых) я приветствую по имени - отчеству,

предлагаю пройти в комнату для выполнения своего служебного

долга. Считаю необходимым предупредить, чтобы вели себя при-

лично, особенно с книгами. Чекисты улыбаются. Им лестно, что я

хорошо подготовился к встрече, что получил подробный рассказ о

внешности, манерах, фамилиях и именах.

Понятые и участковый, конечно же, изумлены осведомлен-

ностью хозяина. Первый раунд, как я убежден, за мной, Рыцари ре-

волюции только собираются начать рыться в библиотеке, как я из-

девательски спрашиваю, почему же мне не предложено доброволь-

но выдать литературу антисоветского содержания и другие "мате-

риалы, имеющие отношение к делу". Кузнеченков улыбается. Да,

он забыл. И исправляет "оплошность".

- Предлагаю добровольно выдать...

- Скажите, а если я добровольно выдам, разве Вы не будете

проводить обыск и уйдете?

Я искренне радуюсь удачной реплике, впрочем заранее заго-

товленной.

- Нет, все равно, будем проводить, но Ваша готовность по-

мочь следствию будет оценена.

- Ну тогда, какой же смысл, ищите. Только аккуратно, ребя-

та.

- Я вижу, Яков Абрамович, Вы хорошо подготовились. Но...

мы будем выполнять свой служебный и гражданский долг.

- Ищите и обрящете... А вы, ребята (это я понятым, явно

студентам Юрфака) следите, чтобы ничего не подсунули. А то бу-

дет большой скандал...

Сажусь на диван, обнимаю вернувшуюся и шепнувшую мне

на ухо "порядок" жену и наблюдаю за интереснейшим действом -

копанием в моих книгах, шкафах, белье, посуде. Все очень при-

лично. Гости безупречны. На некоторое время их внимание привле-

кает мой паспорт и несколько сертификатов "Внешпосылторга" (по-

лученных абсолютно законно и официально со справкой Банка)

Особенно ловко орудует некий "сотрудник КГБ Баяров" - специа-

лист по внешней фактуре книг. Быстро ориентируется он, насколь-

ко внутренности переплетов Майн Рида, Пушкина или Энциклопе-

дии соответствуют корешкам. Но, кажется полный "ажур" И Баяро-

ва отпускают раньше других. Где-то часа через два подписывается

протокол с одной единственно результативной фразой: В результате

обыска ничего обнаружено и изъято не было. Я с торжествующим

удовольствием подписываю протокол вслед за свидетелями и поня-

тыми.

После обыска мне предлагают проехаться на мой первый

допрос в Лефортово. Мы все усаживаемся в семиместную волгу-пи-

кап и едем. Я готов к поединку, уверен в себе, спокоен и расслаб-

лен.

Еще раз рискну повториться. Технологии обысков и допро-

сов посвящена масса прекрасных книг и просто добротных мемуар-

ных материалов. Я же стараюсь рассказать о своих мыслях, чувст-

вах, своем восприятии процессов, стараюсь вскрыть и объяснить

ИХ и СВОЮ мотивацию. При этом надо не забывать, что пишу я

почти в пятьдесят лет, а двадцатилетний пацан и тридцатилетний

все еще инфантильный мужчина воспринимали мир может быть не

совсем так, как ныне. Вполне возможно, что какие-то кажущиеся

тогда важными моменты сейчас вытеснены второстепенными или,

наоборот, представления изменились и круто.

Так вот, тогда я воспринимал своих оппонентов как некий

источник зла, прекрасно себя этим злом осознающим. Отсюда и

яростная борьба против немногочисленной оппозиции, в которой

они видели как угрозу своему благополучию (весьма, впрочем, от-

носительному). Сейчас я вижу их как неких бездушных и бездухов-

ных автоматов, цель которых - получение заветной подписи под

протоколом, для достижения которой были хороши разрешенные на

тот момент приемы. Разрешителем и запретителем был Андропов.

Единолично. Цинев, Цвигун, начальники главков, особенно пятого

- диссидентского, были только исполнителями его воли. Соответст-

венно, и следственный аппарат. Схематично это выглядело пример-

но так: Сверхзадача - усадка тех, кого ОНИ считали главными, вы-

сылка за рубеж, психбольницы, словом изоляция. Перекрыть кана-

лы тамиздата, жестко контролировать средства тиражирования.

Главными задачами, ставившиеся перед следственным аппаратом

были, понятное дело, усадка без осужденных Партией "нарушений

норм социалистической законности", но, главное - раскаяние, и

"идеологическое разоружение" - придуманный ИМИ же новоязов-

ский канцеляризм.

Многим же (и я был в их числе) следователи казались впол-

не живыми людьми не без даже каких-то способностей, цель кото-

рых - выявление истины, с которыми можно полемизировать, или,

более того, распропагандировать, перевербовать и даже пытаться

использовать в своей борьбе. Исходя из этого, я и строил свои отно-

шения с этой публикой. Предпосылка оказалась ложной, но, чтобы

понять это, пришлось еще прожить несколько лет.

Следователи же решали свои задачи, руководствуясь зако-

ном "практики", т.е. арсеналом тактических приемов и уловок,

опять-таки разработанных Андроповым и его людьми. Одним из та-

ких приемов в тот момент была, как я ее назвал "тактика держания

честного слова". В ее основе лежало примерно следующее: для дос-

тижения полного "раскола" и раскаяния у подследственного ему

было обещано снижение срока (а максимальное наказание по 70

статье было 7 лет лагеря + 5 ссылки), но не только. Самым, на мой

взгляд, значительным в этой тактике было обещание не сажать сви-

детелей по этому делу, как бы тесно не переплетались дела подслед-

ственного и свидетеля. Два важных момента необходимо подчерк-

нуть: первое - это относительная гласность о предыдущих поли-

тических процессах, в которых не пострадал ни один свидетель,

зачастую не менее грешный, чем подсудимый. Так было обещано и

следователи были заинтересованы, чтобы диссиденты были об этом

информированы. Второе - если свидетель успел сильно насолить

властям ему вежливо, но жестко предлагали покинуть страну или

поехать в Потьму. Потьму выбирали немногие, но все же находи-

лись и такие, братья Подрабинеки, например. Вот, в очень общих

чертах, какая обстановка была в стенах следственного отдела КГБ в

начале 1975 года...

После примерно 7 часов допроса, который вел старший лей-

тенант Никитин, обе стороны изрядно устали - я от непрерывного

восхваления Мухаметшина, которого хорошо знал, как честного,

порядочного, благородного, ни слухом ни духом никогда не отзы-

вавшегося плохо о вскормившей нас Родине, книги какие книги, на

картины на стенах не обращал внимания, все внимание уделялось

женщинам; он - от печатания на машинке где-то листов 20 протоко-

ла, каждый из которых я тщательно сверял и потом расписывался

внизу. Все эти семь или более часов он провел со мной во имя одно-

го последнего вопроса, который "чуть было не забыл задать" перед

самым моим уходом, уже вертя в руках пропуск.

"30 декабря на допросе Мухаметшин показал, что в середи-

не ноября незадолго перед своим арестом передал Вам книгу Алек-

сандра Солженицына "Архипелаг Гулаг". Где она находится

сейчас? Мы требуем от Вас передачи этой книги следственным ор-

ганам!"

Мне, конечно же, сильно поплохело. Вот он, момент их тор-

жества. Боря - то в глубоком "расколе". И со мной целый день

снисходительно игрались. Как кошка с мышкой. А я, дурачок, все

пою им песенки. О невинно посаженном Боре. Но надо же "держать

стойку".

- Эти сведения Мухаметшина не соответствуют действи-

тельности. Ничего подобного никогда не происходило. Об указан-

ной книге знаю из газет, в глаза ее никогда не видел.

- Яков Абрамович, Вы помните, Вы дали подписку об ответ-

ственности за дачу ложных показаний. Имейте в виду, Мухаметшин

ВО ВСЕМ признался. И Вам лучше стать на путь честного сотруд-

ничества со следствием. Борис это понял. И получит существенную

скидку. В Ваших силах ему помочь. Мало того, как друг, Вы просто

обязаны ему помочь. Мы понимаем, что принять положительное ре-

шение нелегко. Придется поверить нам на слово, что в случае вы-

дачи книги Вы не рискуете сами попасть под 70 или 190' статью...

Это уже произносит Владимир Никифорович Расторгуев,

стремительно вошедший в маленький (по рангу) кабинетик Алек-

сандра Ивановича. Александр Иванович, вытянувшись во фрунт,

почтительно внимает шефу, небрежно присевшему на край стола.

Ни дать, ни взять - павильонная съемка телесериала о гестапо.

- Мы вот, что сделаем, - продолжает сердечно Владимир

Никифорович, Вы сейчас пойдете домой, посоветуетесь с семьей,

друзьями, а послезавтра - опять к нам. Тут есть о чем подумать, ре-

шение непростое, мы понимаем.

Я ухожу. Висящие в вестибюле объявления о предстоящем

партсобрании, имеющихся путевках и дачных участках уже не вы-

зывают во мне интереса, с которым я читал их, входя в отдел. Я

смят и подавлен. Они знают все!

На следующий день я совещался с женой и ближайшими в

тот момент тремя друзьями. Никто не взял на себя смелость сказать

конкретно - неси или откажись. Решать, конечно, предстояло само-

му.

Уходя на очередное "рандеву", я положил томик в карман

дубленки, и решил действовать по обстановке. Внутренне я убедил-

ся, что правильней всего - пожертвовать малым, даже ценой "поте-

ри лица" в диссидентских кругах, что должно было неизбежно

случиться. Я знал, что Борис раскололся сам, без моего минималь-

ного участия. Беду надо было отводить от себя.

Второй разговор с Никитиным начался с еще одного разяще-

го удара. Как бы забыв о "Гулаге", Александр Иванович скучнова-

то-казенным тоном произнес: "В распоряжении следствия имеется

письмо на сложенном вдвое листке из школьной тетради в клетку,

исполненное синим красителем, начинающееся словами "Здравст-

вуй, Фима!" и оканчивающееся: "Целую, Яша". Вот это письмо. Вы

писали?

Мне предъявляется письмо, перехваченное у Жаннет. Пе-

речисляются мои преступные замыслы и предложения, нереализо-

ванные благодаря четкой работе Органов по пресечению. Не сам я

отказался, а пресекли. Одного этого хватит года на три по меньшей

мере. Так как быть с "Гулагом", Яков Абрамович?

- А где обещанные Вами доказательства добровольного

признания Мухаметшина?

- Вы сначала скажите: ДА или НЕТ. Тогда предъявим и до-

казательства.

- Ну, в принципе, Да.

- Вот, читайте.

Я держу в руках письмо Бориса:

"Яша, я отлично понимаю твое состояние, но так будет

лучше для нас обоих. Отдай Владимиру Никифоровичу книгу "Ар-

хипелаг Гулаг", которую я дал тебе почитать без права передачи

другим лицам в ноябре. Как честный и порядочный человек, ты

просто обязан отдать то, что принадлежит мне. А мне виднее, как

поступать. Заранее благодарю. Твой Борис".

Я вынимаю из кармана томик и кладу его на стол. Алек-

сандр Иванович нажимает на кнопку и через минуту вбегает Влади-

мир Никифорович. Оба ликуют. Акт передачи должен быть офици-

ально запротоколирован. Две девицы из "аппарата" появляются

через три минуты. Еще через полчаса протокол готов. Все подписы-

ваются. Еще один ключевой момент в моей жизни. Как пережить

его?

По окончании ритуала девицы и Никитин уходят. Мы оста-

емся впервые один на один с Расторгуевым.

- Гражданин Ладыженский. Нам известно, что Вы с семьей

в принципе имеете намерение выехать в Израиль на постоянное ме-

сто жительства. Уполномочен сообщить Вам, что Комитет не толь-

ко не возражает, но даже настаивает на Вашем выезде. Как только

пройдет суд над Мухаметшиным, в котором Вы будете свидетелем,

можете сдать документы в ОВИР и очень быстро получите разреше-

ние. Вам не только не будут чиниться обычные в таких случаях пре-

пятствия, но, наоборот, оказываться всяческое содействие в ме-

сячный срок покинуть страну. Мы с Вами не маленькие дети, реше-

ние о выезде принимается не в ОВИРе. А здесь. И оно принято. Мы

Вас вызовем сюда еще несколько раз. Потом - суд. И все, счастли-

вого пути!

Мы начали подготовку к отъезду, прежде всего психоло-

гически. Требовалось осознать, что порываем со всем, что нас окру-

жает. Для меня это было непереносимо тяжело. Я вообще очень

сильно привязываюсь и дорожу тем, что имею - к людям, живот-

ным, дому, могилам, вокзальной и мирской суете. Перемены, свя-

занные с потерей чего-либо, пугают меня. Однако, когда отчетливо

представляешь себе, что сменить все это можно не на Штаты, а на

какой-нибудь лагерь, как-то смиряешься. А посему для меня психо-

логическая адаптация пришла быстрее, чем к жене, которой, в от-

личие от меня, предстояло расстаться с горячо любимыми родите-

лями. Мне же предстояло, кроме друзей, прощание еще и с псом

любимейшим Томаськой, так как в то время в Италии, через кото-

рую предстояло ехать в Америку, категорически не сдавали жилье

эмигрантам с домашними животными. И хотя Томасик должен был

переехать к ближайшему другу, Алику Макарову в Подмосковье, и

Алик с молодой женой, Аленкой, души не чаяли в псе, все равно

было горько. Совсем не было страха и неуверенности перед жизнью

ТАМ. Только безмерная грусть по оставляемым.

Я уволился с работы. Не хотелось подводить тех, с кем имел

общие дела и прекрасные отношения. "Трудовых" сбережений

вполне хватало.

Через месяц снова позвонили из Лефортова и попросили

зайти. На этот раз допрашивал Кузнеченков. Если бы не дорогие за-

падные тонкие очки, его можно было бы принять за провинциально-

го добродушного учителя математики. Так оно и оказалось. Именно

с педагогической нивы ушел в Доблестные Органы Алексей Влади-

мирович при очередной их чистке от проштрафившихся, где-то по-

сле ХХII Съезда. Правда, к этому времени, был уже майором с Ор-

деном Ленина. У него была своя манера разговора, сводящаяся к

психологическому расслаблению собеседника. Так он начал рассказ

о своей службе, сводившейся, по его словам, в основном, к розыску

лиц, сотрудничавших с немцами в войну. В частности, Орден Лени-

на, он получил за обнаружение и арест некоего эстонца, якобы про-

славившегося своей свирепостью на территории Новгородской об-

ласти, откуда, напомню, Кузнеченков приехал. Вообще, КГБ по

большинству проводимых им дел включал иногородних следовате-

лей в бригаду, скорее всего, чтобы застраховаться от коррупции или

случайного знакомства следователя со своим клиентом. Так вот,

Кузнеченков рассказывал, что когда он "вычислил", наконец, своего

эсэсовца, естественно, уже много лет живущего под другой фамили-

ей с семьей в Пярну, то по приезде с группой захвата, обнаружил

его на работе. А работал он каменщиком на стройке. И когда Куз-

неченков сотоварищи подошли к, наконец-то, обложенному флаж-

ками, но, ничего не подозревающему, волку, то невольно залюбова-

лись его просто-таки виртуозной работой. Он так аккуратно, краси-

во и быстро клал кирпичи и ровнял раствор, что чекисты вначале

решили, чтобы он доработал спокойно до обеда (все-таки он

строил социалистический дом), но, потом охотничий азарт взял

свое, и каменщика забрали. Дали ему, конечно, вышку, а охотнику -

орден, как уже говорилось. Внезапно Кузнеченков останавливается,

негромко хлопает рукой по столу.

- Так. Стоп. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения

и т.д. - это он меня "расслабил" и теперь можно брать "тепленько-

го". В этот раз его интересовали исключительно мои связи и дела,

включая общих с Борисом друзей и, особенно, подруг. Увы, 10

часов, потратил он на меня впустую, да, особенно, видать не старал-

ся, как с эстонцем. Решение-то по мне принято, но формальности по

делу должны быть соблюдены. С тем и расстались.

Последний раз я побывал в Лефортове в кабинете самого

Расторгуева и беседовал уже только с ним. В отличие от клетушки

Никитина этот кабинет был роскошным, обшитым то ли дубом, то

ли орехом, просторным, с мягкими диванами. Стены были увешаны

картинками Бориса, но не только его. Эта процедура называлась

"опознание". Мне предлагалось из четырех десятков плакатов и

композиций указать, какие именно были в квартире у Бориса, не

вдаваясь, естественно, в комментарии. Был фотограф с "Полярои-

дом" и двое понятых. Я указывал на картины, фотограф снимал их,

через считанные секунды снимки были готовы, Расторгуев прикла-

дывал их к составляемому протоколу... После того, как фотограф и

понятые были отпущены, Расторгуев спросил, есть ли у меня жало-

бы и претензии к нему и его команде. Претензий не было. Расторгу-

ев поругал неизжитую еще отечественную бюрократию и антисеми-

тов, из-за которых вынуждены уезжать такие умные люди, как я.

Вот через месяц после суда уедете, там книгу напишете. Не пишите

о нас плохо, пожалуйста.

- Да не буду я никаких книг там писать - возразил я.

- Будете, будете, я уверен.

- Не собираюсь, а если и напишу, то нескоро. Плохо, т.е. ру-

гать Бас не буду, так как я не оцениваю людей по категориям пло-

хой - хороший. Но рискну предположить, что Вы будете Начальни-

ком Следственного Отдела КГБ СССР.

- Почему Вы так считаете?

- Потому, что вижу в Вас высочайшего профессионала,

культурного человека с прекрасными манерами, преданного прися-

ге, а, главное, свободного от химеры совести. Убежден, что дове-

дись Вам вести дело на Брежнева, Вы будете так же невозмутимо и

профессионально вести протокол, как сейчас на Мухаметшина.

- Не говоря уже о том, что вряд ли придется вести дело на

Леонида Ильича, возражу, что совесть здесь не причем. Профессио-

нализм - да согласен. Изменилась подготовка кадров в КГБ, нет

прежних методов...

- Если бы Вы руководствовались собственной совестью, как

высшей мотивацией Вашего поведения, то не изымали бы литерату-

ру, которую сами издаете для служебного пользования. Вы же пре-

красно знаете, что в "Гулаге", например, нет ни слова лжи.

Конечно же знаю, но это вовсе не значит, что ее широкое ти-

ражирование привело бы к позитивным сдвигам. Народ же к такой

правде не готов и последствия могут быть трагичны. В этом как раз

я убежден абсолютно. Но вряд ли при Вашей жизни это случится.

- Посмотрим...

Владимир Никифорович одевается элегантнее своих коллег.

На нем дорогой синий в полоску костюм. Он - единственный без

белой рубашки и галстука. В тонкой шерстяной, с расстегнутым во-

ротом. У него и обручальное кольцо, в отличие от других с какой-то

насечкой. Без всякого внутреннего напряжения. Он 1934 года рож-

дения, к 41 сильно лысоват, с мясистыми оттопыренными ушами.

Сосредоточенно клацает на машинке. Его образ блестяще

художественно вылепил Амирэджиби в "Дата Туташхиа". Он -

классический Мушни Зарандиа. Неужели все начальники тайных

полиций таковы?

Прочитав в 1991 году в "Московском комсомольце", что В.

Н. Расторгуев является генералом, начальником следственного от-

дела КГБ, я удовлетворенно хмыкнул. Сбылся прогноз. Сделал он

ставку на обожающего его Никитина, который писал "фальцифика-

ция" - и сохранил свое кресло. А сделал бы ставку на Милослав-

ских и Мухаметшиных - сохранил бы страну...

Тем временем приблизилось время суда - его начало и

окончание в точности совпали с открытием и закрытием Хельсин-

ского Совещания. Поэтому обе стороны не особенно свирепствова-

ли. Советские власти не освещали процесс в печати вообще и срок,

вытребованный чекистами и послушным им прокурором, был легко

утвержден судьей Богдановым - 5 лагеря и 2 - ссылки. С другой

стороны, американские корреспонденты не особенно злобствовали

в своих нападках ввиду полного Бориного раскаяния и, видимо, не

желая омрачать торжества миролюбивой политики и беспрецедент-

ного улучшения прав человека в СССР. Все же подпись Леонида

Ильича под Заключительным Актом была куда весомее подписи су-

дьи Богданова под приговором.

Судья Богданов вообще был специальным судьей по

КГБешным процессам. Была еще Лубенцова. Так вдвоем они и ра-

ботали на самом ответственном посту отправки инакомыслящих в

места лишения свободы. Поскольку суд был бутафорским и срока

утверждались, как и выездные визы - в Комитете, то и на должно-

сти этих марионеточных служителей Фемиды подбирались люди

серые, недалекие, чтобы, не дай Бог, не ляпнуть что-то от себя враз-

рез со сценарием. Так Богданов ничем и не запомнился, кроме, по-

жалуй, совершенно сизого носа, выглядевшего просто неприлично

карикатурно в таком месте.

Суд прошел без эксцессов с чей-либо стороны. Все всем бы-

ло ясно, особенно судье, без всякого рвения и интереса бурчащего

себе по нос дежурные вопросы: где, кто, когда, как и т.д. Зал был,

конечно, пуст. Не пустили даже мать с сестрой.

Во время вынесения приговора двери открылись и всех ми-

лостливо впустили в святилище.

Богданов с час угрюмо читал казенный и скучный текст

приговора. Я бы отметил в нем 3 эпизода - один, ввиду его карика-

турности и два - из-за трагизма. Первый - это то, что взгляды Муха-

метшина стали антисоветскими под воздействием прослушивания

"Голоса Америки" и других западных радиостанций. В качестве до-

казательства фигурировал радиоприемник ВЭФ, над которым была

проведена специальная экспертиза (!!!), подтверждающая, что про-

слушивание означенных радиоголосов на нем вполне возможно.

Второй - это то, что, благодаря наличию одного сувенирно-

го металлического канадского доллара, Боре дали по совокупности

88 статью (валютные операции), что дало возможность конфиско-

вать имущество.

Третий - по приговору все изъятые картины, плакаты и ком-

позиции, как не имеющие художественной ценности, - уничтожить.

Конвой увел Бориса - и наши судьбы больше никогда не пе-

ресекались. Однажды, в беседе с недавно вышедшим (в 1978 г.) из-

вестным диссидентом Олегом Воробьевым я услышал, что он сидел

с Борисом в одной зоне (на Весвятской, под Пермью). Борис, по его

словам, вел себя нормально, но особых симпатий у Олега не вызы-

вал и чай он с ним не пил. И последний раз - слушая "Свободу" где-

то в 80-м году услышал выступление Бориса. Значит освободился

раньше и без особого шума уехал. И слава Богу!

Через два дня после окончания процесса, 2 сентября 1975

года нам выдали визы на постоянное место жительства в государст-

во Израиль. Вручала их инспектор Баймасова, описанная Амальри-

ком в "Записках диссидента". Вообще, приехав в Россию из США я

прочел изданные у нас "Укрепленные города" Милославского и

"Записки диссидента". И увидел, что Юра задолго до меня воспро-

извел байку о Забалбахе, а Амальрик достаточно похоже пишет о

многообразии форм денег. Поколебавшись (вдруг обвинят в плагиа-

те) я все же решил оставить эти места...

Так вот, Баймасова суровым металлическим голосом объя-

вила нам, что мы покидаем Союз навсегда и нам никогда не будет

разрешен въезд назад. Выйдя на Солянку с Колпачного переулка,

Люся разрыдалась, я же утешал ее как мог, убеждал что режиму

скоро крышка и все будут ездить туда-сюда, как в Крым или на Кав-

каз. В чем-то я ошибся - через 18 лет в Штаты или Израиль поехать

куда проще, чем на Кавказ, да скоро и Крым, похоже, закроется.

Сентябрь 1975 года был на удивление теплым и сухим. Как

не хотелось уезжать от такой погоды. Но надо! Мы купили билеты

на 2 октября - последний день действия визы.

Выезд включал в себя ряд обязательных, как правило, тяго-

стных и унизительных процедур, связанных со стоянием в очередях,

взятками, таможнями, посольствами, обменом денег. Все это было

омерзительно и не заслуживает быть упомянутым. Но хотелось бы

отметить две существенные детали: во-первых, наш кооператив сра-

зу и без звука выдал нам кооперативный пай. Обычно, те, кто остав-

лял кооперативную квартиру, денег не получали, так как новый жи-

лец вселялся после освобождения квартиры и только тогда вносил

деньги. Эмигранты же давали доверенность близкому человеку на

получение денег. Во-вторых, не желая долго торчать на таможне, я

воспользовался правом пересылки книг по почте, и отправил на имя

Щукина в Сан-Франциско полгрузовика книг тонны эдак на полто-

ры-две. Я чрезвычайно радовался этому своему остроумному трю-

ку. Так я лишился собранной с огромным трудом и любовью биб-

лиотеки. Больше я ее не видел. Кстати, я не касался здесь воспоми-

наний о моем книжном собирательстве. Тут решающую роль сыгра-

ли командировки, особенно в глухую провинцию. Закупив в очеред-

ном захолустье кипу книг, я тут же мчался на почту и отправлял до-

бытые сокровища в Москву. Бессмысленно сейчас перечислять и

переживать о былом. Через восемнадцать лет я собрал библиотеку

не хуже первой. Но читать ее после меня - некому. Так что судьбы

книжных собраний бывают схожими с людскими. Как, собственно,

и любых коллекций. Им не обязательно гибнуть в пожаре или быть

похищенными. Они умирают вместе с хозяином. Я формировал

библиотеку и с каждой прочитанной книгой становился иным. Так

и изменяли друг друга все время. И под конец никому кроме друг

друга не нужны. То же с картинами, а меня есть Беленок, Зверев,

Потапов, Рогинский, то же с иконами, то же с пятьюстами пласти-

нок...

Что же до выплаченных кооперативом денег, то через не-

сколько десятков страниц прояснится причина небывалого гуманиз-

ма нашего председателя правления...

Все же барахло - мебель, телевизоры и т.д. мы продали и со-

бирались в путь совсем налегке - всего с несколькими чемоданами.

Самое интересное в этом - что буквально до последнего дня

наш сын Саша исправно ходил в первый класс школы рядом с до-

мом. А было ему только шесть лет и поступать пришлось с разреше-

ния специальной комиссии районо. Поскольку он в тот момент пре-

красно читал, писал и считал, его могли бы определить сразу и во

второй класс, но все же ограничились первым.

Томаса отвез в Троицк, к Макаровым и несколько дней жил

там, помогая ему привыкнуть к новому месту и тренеруя новых па-

пу и маму в кормлении и уходе за упрямым и своевольным зверю-

гой. Между тем 2 октября неумолимо приближалось. К концу сен-

тября мы полностью очистили квартиру и перебрались к Люсиным

родителям. Там же, 30 сентября прошли традиционные проводы.

Кого там только не было - как на похоронах - да так оно по сути и

было - похороны заживо. Расставались ведь навсегда. Или до свер-

шения чуда. В чудо верилось с трудом, как в воскресение. Но все же

верить хотелось. А, особенно, убеждать ближних в неизбежности

наступления этого самого чуда. Среди моих старых и новых друзей

из Москвы, Харькова, Питера и других городов практически не бы-

ло политических оппонентов. Все знали ситуацию, в которую я по-

пал и к выезду относились однозначно позитивно. Многие из них

сами собирались эмигрировать. Неким исключением из общего пра-

вила был Володя Покидько из Красноярска, тесная связь с которым

поддерживалась все эти годы. Он не одобрял выезда даже под на-

жимом всемогущего учреждения. Но, что поделаешь? Осталось

только хорошо нажраться под конец и достойно оплакать друга...

Интересно, что вся многочисленная родня жены - простые русские

люди, в большинстве необразованные, как один, поддерживали ее

отъезд и утешали родителей, что дочурка уезжает в рай и им надо

только радоваться. В общем, все прошло хорошо и пристойно. Кро-

ме нежности и благодарности к друзьям и родне ничего не испыты-

ваю. Спасибо всем...

Раненько утром 2 октября 1975 года мы на двух такси поеха-

ли в Шереметьево. Последний раз я взглянул на Лубянку, памятник

Пушкину, стадион Динамо...

Как и положено, за три часа до отлета предъявили чемоданы

таможне. Посмотрев наши документы, таможник взглянул на часы,

и радостно объявил, что таможня не успевает проверить наш багаж

ввиду дефицита времени, Сами виноваты, нужно было раньше при-

ходить... Все мои попытки возражать и спорить ни к чему не приве-

ли.

- Идите к пограничникам. Они могут Вам помочь. Дадут ко-

манду - быстро проверим.

Я направился в соседний зал, где у турникета, символизи-

рующего государственную границу, стоял лейтенант и рядовой с ав-

томатом.

- Вы куда, гражданин?

- К начальнику погранзаставы.

- А в чем дело?

- Да таможенники валяют дурака, не хотят проверять багаж,

времени у них нет.

- А куда летите?

- В Вену.

- На постоянное место жительства?

- Да.

- Ваши документы.

Даю визы - свою и жены с сыном. Посмотрел - и аккуратно

положил себе во внутренний карман.

- Что Вы делаете?

- Не волнуйтесь, пожалуйста. Проходите к начальнику за-

ставы. Все ему объясните. А визы я отдам ему.

Порядком замандражировав, прохожу в кабинет. Там сидит

капитан с полковником. Быстро объясняю суть дела. Обещают вы-

яснить.

- Сейчас, Яков Абрамович, Вы вернетесь в зал, к семье. А

мы тут быстро разберемся. Вы, не волнуйтесь, самое главное.

Возвращаюсь в зал, ничего не понимая. Все объясняю семье,

друзьям. Все в растерянности. Такого случая с эмигрантами еще не

бывало. Подходит таможенник с аэрофлотовцем.

- Пожалуйста, снимите свои вещи с просмотра. Куда-нибудь

в сторону. ЕСЛИ пограничники вернут вам визы, мы мгновенно все

проверим. За нами задержки не будет.

- То есть как, если вернут?

- Да вроде там у Вас какие-то нечеткие печати. Они сейчас

пытаются разобраться, Да не волнуйтесь, пожалуйста. Выяснится

все, завтра полетите. Съездите, в случае чего в ОВИР, продлите ви-

зы.

Появляется полковник. Он очень озабочен.

- Понимаете, Яков Абрамович, на Ваших визах какие-то

странные, неразборчивые печати. Мы звоним в ОВИР, пытаемся

справиться у них... Но, раннее время, там никого нет, Придется Вам

задержаться. Если мы неправы, ОВИР продлит визу, улетите позже.

Что за беда? А пока ждите.

Через двадцать минут появляется снова.

- Удалось-таки связаться. Сейчас люди приедут, разберутся

и все решится.

- Так до отлета час остался.

- Тем более, Вы все равно таможню не успеете пройти.

- Я готов оставить здесь барахло.

- Ну что Вы, зачем такие жертвы. Подождем.

Все ясно. Никуда не полетим. Однако, что это все может

значить? Зачем Комитету понадобилась столь странная игра?

Впрочем, думай, не думай, а предстоит ждать людей.

В 10:25 - как раз время взлета самолета в опустевшем зале,

где только мы, наши вещи и наши провожающие, появляется груп-

па людей - молодой майор милиции, с ним трое штатских. Их

встречает полковник и показывает рукой в мою сторону - вот он.

"Товарищи" подходят ко мне. Говорит майор.

- Яков Абрамович, я уполномочен временно изъять Вашу

визу. Вопрос о Вашем выезде будет решен дополнительно в течение

ближайших дней. Вот телефон, по которому Вы можете звонить.

- Кто Вы, как Ваша фамилия? По какому праву Вы забирае-

те визу. Ведь я уплатил 500 рублей за выход из советского граждан-

ства и лишен его Указом Президиума Верховного Совета.

- Моя фамилия значения не имеет. Все дальнейшее узнаете,

звоня по указанному телефону. Что до выхода из гражданства, то

оно утрачивается, согласно Закона СССР не в момент уплаты госпо-

шлины, а с момента пересечения Государственной границы.

- Но ведь мы сдали квартиру, у нас нет никаких докумен-

тов! Куда же нам ехать?

- Этого я, увы, не могу сказать. Я уполномочен только ска-

зать то, что сказал. А Вы звоните по телефону. Вопрос еще решает-

ся.

- Но почему Вас так много? На подмогу пограничникам

приехали? Так я бы и так не прорвался.

- Вы Ваш юмор приберегите. Мой совет - сдайте вещи в ка-

меру хранения, да езжайте домой... ну и к кому-нибудь попроситесь

переночевать. Всего доброго...

Так мы и поступили. Такси несло нас в город, в который, со-

гласно инспектору ОВИРа Баймасовой, нас никогда не должны бы-

ли больше впустить. Мы не знали, что нас ждет. Кроме того, что это

будет страшно. И мы не ошиблись и в этот роковой час и день. Ис-

пытания предстояли, скажем так, нешуточные. Жизнь сделала еще

один крутой излом...

* *

Когда я был в Израиле в 1990 году, гид сказал о еврейской

истории примерно следующее: - После того как мы дали миру Биб-

лию, нашу историю можно рассматривать как некоторый набор

мучений и надругательств, творимый над нами другими народами.

Так сказать, народ в страдательном залоге.

Последующие одиннадцать лет моей жизни лучше всего мо-

гут быть охарактеризованы именно этой фразой. При этом я не знаю

ни имен своих мучителей, ни даже точного наименования организа-

ции, ответственной за все это. По какой-то странной прихоти моя

судьба резко отличалась от судеб других евреев-отказников, как ак-

тивных в своей деятельности, так и не очень. Я могу смело это ут-

верждать, так как судьбы и злоключения большинства из них из-

вестны, как и нехитрый и небогатый арсенал преследователей. Мно-

гое в моей истории покрыто мраком по сей день даже для меня. Так,

в моей окончательной (как выяснилось) встрече на Лубянке в авгу-

сте 1986 года сотрудники Комитета, не отрицая фактической сторо-

ны своего участия в цепи злодейств, все же пытались уверить меня,

что были только исполнителями чужой (но поставленной над ними)

злой воли. Как, к примеру ОБХСС или угрозыск исполняли волю

КГБ, не особенно скрывая "заказчика". Это не столь явная ложь,

как может показаться на первый взгляд. Два раза у меня были си-

туации, когда я имел прямые указания, что в моей судьбе замешан,

более того заинтересован столь сильный и страшный "противник",

что его попросту боялись называть люди весьма высокопоставлен-

ные, к тому же успешно вытаскивающие меня из ямы, в которую я

угодил. Весьма странным представляется то, что ни разу не была

сделана попытка завербовать меня или хотя бы прощупать на пред-

мет сотрудничества. Даже обидно. Весьма вероятно, что своими не-

приятностями я обязан ГРУ. Но прямых доказательств у меня нет. И

почему бы Комитет так исправно исполнял поручения ГРУшников?

Впочем, это не детектив, а строго документальная проза. Хватит

плести интригу и пора вернуться к изложению фактов. как сама

жизнь иногда подбрасывала загадки, может перед концом и приот-

кроются архивы и я узнаю, что и как. А не узнаю - что ж, пусть это

останется неразгаданным словом в кроссворде. Обычно у меня их

остается совсем немного. Но бывает... По дороге из Шереметьева к

родителям жены (а куда еще?) заехали в ОВИР, спросить в чем де-

ло? Там выпучили глаза - знать не знаем, ведать не ведаем, Будут

узнавать. На всякий случай, дайте телефонный номер, где будете

жить. Как что выясним, позвоним.

В приемной ОВИРа сидел хорошо мне знакомый Толя Ща-

ранский. Он в то время собирал и систематизировал данные по от-

казам, опрашивая людей, вышедших из кабинетов после приема. Я

рассказал ему, что случилось. Толя заметил, что случаи отказов в

аэропорту участились - я - уже третий за последние две недели, и

отказники планируют провести по этому поводу пресс-конферен-

цию. Я обещал, что как только мой случай получит окончательную

ясность (т.е. оглашение официального отказа и причину его), приму

в пресс-конференции самое активное участие. И вообще "выйду на

тропу войны".

Мы приехали домой. В это время вчера планировалась про-

гулка по Вене... Человек предполагает...

Надо было спокойно проанализировать ситуацию. Исход-

ные данные были таковы: Мы находимся в стране без единого доку-

мента в кармане (напомню, что паспорт, военный билет и трудовая

книжка сдаются в ОВИРе в обмен на розовый листок визы, но вы-

писка из квартиры при этом не производится. Очевидно, это делает

ОВИР по милицейским каналам после покидания эмигрантом стра-

ны. Нет также и жилья (из кооператива мы вышли по собственному

желанию и получили пай). Нет также и денег (за исключением 369

долларов и 500 рублей, приготовленных к оплате багажа в аэропор-

ту). Имущества практически тоже нет - ведь мы ехали в Вену и да-

лее - в теплую Италию. Зачем нам шубы и зимние сапоги? Не гово-

ря о таких пустяках как мебель, белье, посуда. Ну холодильники

там всякие, телевизоры, утюги... В Вене, Италии и США нас

встречают представители Еврейского иммиграционного агенства

(ХИАС), дают деньги, помогают снять жилье, содержат некоторое

время... Здесь же - эмиграция наоборот. Кто ответит за случившее-

ся, кто поможет, вернет жилье, компенсирует убытки? Ясно, что ни-

кто. Что вообще значит акт задержания в аэропорту после попытки

выдворения? Зачем была эта игра? Если собираются посадить, то

зачем было лишать гражданства? Или на нас отрабатывается новый

вариант расправы над инакомыслящими? Но еще чернила не высо-

хли на Хельсинском Акте... Что же делать? Какую линию избрать,

если потребуют взять паспорт назад? И, соответственно, вернут

деньги за визы и отказ от гражданства. А не возьмешь, как въехать

назад в квартиру? Как работать? На что жить? Но самое главное -

ведь решение обычно принимается на основе анализа неких базо-

вых данных, А здесь их нет. И вряд ли будут. Скорее всего, немоти-

вированно откажут. Тогда надо не решать, а угадывать... Несколько

дней подряд я звонил по оставленному аэропортовским милиционе-

ром телефону. Представлялся, после чего следовала пауза, за ней

неторопливый ответ: Ваш вопрос сложный, он решается. Потерпите

немного. Надежда еще теплилась...

Наконец, через 10 дней, раздался звонок. Женский голос

пригласил Якова Абрамовича и представился: инспектор ОВИРа

Сивец, просит зайти к ней 16 октября. Я пришел. Инспектор Сивец

осмотрела меня не сулящим ничего хорошего взглядом инспектора.

Мне было предложено подняться с ней наверх, в кабинет начальни-

ка ОВИРа полковника Фадеева.

Полковник был толст, лицо красное, глаза заплывшие, голос

хриплый. Не поздоровавшись, не предложив сесть, он зачитал мне

текст по бумажке. При первых же его словах Сивец вытянулась по

стойке "смирно".

- Гражданин Ладыженский! Я уполномочен сообщить Вам,

что Ваше ходатайство о выезде на постоянное место жительства в

государство Израиль пересмотрено московским ОВИРом. В выезде

Вам отказано, так как в Вашем деле открылись новые, ранее неиз-

вестные нам обстоятельства, Ошибочно выданные Вам и Вашей се-

мье визы аннулированы. Ходатайство о пересмотре дела Вы можете

подавать каждый год. У Вас есть вопросы?

- Чем мотивирован отказ? Ведь я точно ответил на все во-

просы анкеты. И к тому же Вы прекрасно знаете, что КГБ выпрова-

живал меня...

- Вы заполняли анкету только за последние 5 лет. Вспомни-

те, где Вы работали раньше. Что касается КГБ, то все это вымысел,

о котором Вам лучше всего забыть в этом кабинете и никогда и ни-

где не повторять его. Все вопросы выезда решает только ОВИР. Вы

можете обжаловать наши действия.

- Следующий вопрос. Где нам жить? Ведь мы...

- Вы можете немедленно получить Ваши документы у нас.

В паспорте стоит штамп прописки, как и стоял. Что же касается Ва-

шего кооператива, пусть они звонят мне.

- А где я возьму деньги на пай?

- Вы можете получить назад деньги за визы и отказ от граж-

данства. Кроме того, у Вас имеются доллары США, которые я Вам

очень советую обменять назад в том же банке на рубли. Иначе у Вас

могут возникнуть неприятности за валюту. И смело сдавайте авиа-

билеты. Гарантирую, что в течение года (срок годности) они Вам не

понадобятся. Мы дадим Вам справки в банк и Аэрофлот, чтобы у

Вас не удерживали денег за опоздание на самолет. Что еще?

- Я отказываюсь брать назад паспорта и деньги. Считаю все

происходящее грубой провокацией и произволом. Меня насильно

удерживают в чужой стране.

- Мне больше нечего Вам сказать. Не хотите брать деньги и

документы - силой я всучить их не могу. Когда захотите - получите

у инспектора Сивец. Жаловаться на меня Вы имеете право. Все. До

свидания.

Свидание с Фадеевым оказалось первым и последним. В

ОВИРе я больше не был. Впоследствии паспорта стали выдавать в

районных ОВИРах. Что до Фадеева, то он сел на 3 года в конце

1987 г. за взятки. Его же начальник из Союзного ОВИРа Зотов за-

стрелился. Скорее всего, не из идейных соображений.

Вышел, готовый к длительной войне. Связался с Щаранским

- давай, Толя, прессуху.

Через несколько дней собрались у одного видного отказника

- математика Лунца на улице Гарибальди. Кроме меня, был москов-

ский инженер Абба Столяр и бухарский еврей, молодой мужик по

фамилии Завуров. Завуров был горячий парень, как и подобает вос-

точному человеку. У него визу забрали во время прохождения Таш-

кентской таможни. Думаю, что в основе его эпизода лежали чисто

коммерческие мотивы. Он негодовал, кричал, что не при каких об-

стоятельствах не возьмет назад паспорт. У него были основания для

самоуверенности. У них оставался большой дом в Узбекистане, ма-

териальных же затруднений член клана Завуровых просто не может

знать. В дальнейшем он вел себя очень активно, лез на амбразуру,

где-то контора спровоцировала ему драку и он получил 2 года. 0

дальнейшей судьбе его не знаю.

Что до Столяра, то он, американец по рождению, был приве-

зен ребенком родителями коммунарами из Чикаго в начале тридца-

тых. Английский язык для него родной. По русски он говорил с лег-

ким акцентом. На "длинной" таможне у него лежали 10 больших

ящиков багажа. Абба также наотрез отказался брать назад докумен-

ты и багаж. Он спокойно вселился назад в свой кооператив, взломав

дверь. В дальнейшем он прожил в нем, не платя ни копейки 12 лет

(!) Подал в суд на КГБ и КГБ прислал в судебное заседание пред-

ставителя-ответчика (!!). Материальные проблемы его, прекрасного

преподавателя английского, тоже не очень волновали. Зарабатывать

на государственной службе он не намеревался. Он весьма опасался,

что на воинскую службу призовут сына, а потом уже оформят дли-

тельный "режимный" отказ. Впоследствии сын был заочно принят в

Иерусалимский Университет и к нему приезжали преподаватели,

принимать экзамены и зачеты. Иногда он сдавал их по телефону.

Абба предполагал, что его задержание произошло из-за двадцати-

летней давности работы жены геологом-поисковиком урана. Поздно

спохватились кураторы геологии. Абба дожил до третьего года "пе-

рестройки" в своем неоплачиваемом кооперативе на Юго-Западе и

где-то году в 1989 уехал.

Я рассказал о своей истории, естественно, подозревая во

всех бедах Владимира Никифоровича. На следующий день о пресс-

конференции сообщили вражьи голоса, а через несколько дней на

имя Брежнева поступило несколько петиций из разных стран в на-

шу защиту. Еще через несколько дней в квартире, где мы жили, раз-

дался звонок. Звонивший представился Альбертом Ивановичем

Ивановым референтом ЦК по вопросам эмиграции. Я и так хорошо

знал, кто такой Альберт Иванович. Вкрадчивым, мягким, чуть не

плачущим голосом, референт ЦК объяснил мне, что в моем случае

произошла ужасная ошибка, что придет время и я обязательно уеду,

что он очень озабочен моей судьбой. Перейдя от заклинаний к делу,

Иванов попросил взять назад документы и деньги. Он гарантировал,

что сажать меня никто не собирается и мои (внешне вроде бы ре-

зонные) опасения на этот счет напрасны. Что касается возвращения

жилья, то на этот счет даны соответствующие прямые указания

Анатолию Константиновичу Жидкову, первому секретарю Люблин-

ского райкома партии. Он все уладит. На прощание Альберт Ивано-

вич оставил свой телефонный номер.

Что было делать? Последнее совещание с женой - и решили

взять документы, сдать авиабилеты и доллары и возвращаться в, ка-

залось, навсегда оставленную жизнь.

...Воланд как-то посетовал, что москвичей сильно испортил

квартирный вопрос. В дальнейшем, Войнович в "Иванькиаде" углу-

бил и развил это замечательное наблюдение уже до размеров боль-

шого художественного полотна. После этого как-то неудобно пы-

таться описывать квартирные дрязги. Однако, я все же попытаюсь

компенсировать отсутствие художественного дара введением некое-

го элемента новизны. Переживите со мной, пожалуйста, следующие

два месяца моего суетного бытия. И не судите за детальность изло-

жения.

В начале ноября мы забрали документы и получили назад

деньги за все бумаги. Я со старым паспортом явился в правление

кооператива и, объяснив ситуацию, потребовал санкцию на обрат-

ное вселение. Председатель Срывков с холодным бешенством от-

ветствовал, что я вышел из кооператива добровольно (вот мое заяв-

ление), получил пай, и кооператив не обязан меня принимать назад

в свои дружные ряды. Из чего я понял, что он, конечно, уже продал

хату кому-то и мое возвращение для него - нокаут. Спокойно и веж-

ливо я объяснил ему, что ведь я все равно продолжаю быть пропи-

санным в квартире, что милиция никого не пропишет более, чтобы

он позвонил в ОВИР... Со мной не захотели разговаривать, Я ушел и

назавтра явился в райком КПСС к Жидкову. Был принят, изложил

суть вопроса, получил обещание разобраться.

В следующие два дня началось "разбирательство". Роди-

тельская квартира находилась где-то в получасе езды от нашей. Ря-

дом - Сашина школа, куда жена отвозила его каждое утро. Учебу,

кстати, он возобновил буквально со следующего дня. Так вот, при-

везя мальчишку в школу, жена зашла посмотреть на нашу пустовав-

шую пока квартиру с техником бюро ремонта. Ведь мы собирались

возвращаться и вопросы быта опять вышли на первый план. Так

вот, войти в дом не удалось, ввиду новых дверных замков, кем-то

срочно и зачем-то врезанных. В правлении, куда она зашла, никого

не было. Я насторожился. События явно принимали не тот оборот.

А на следующий день - вечером жена купила мебель в соседнем ме-

бельном магазине и я примчался с деньгами и отмычкой. Через час

я вскрыл свою собственную дверь и грузчики втащили мебель. А

где-то через полчаса, привлеченные светом в окнах, явились пред-

ставители правления с милиционером для полного антуража.

Крики и угрозы переросли в четко сформулированное обви-

нение. Я, оказывается, совершил взлом и захват (!!!) чужой кварти-

ры. В подтверждение моей преступной деятельности новая хозяйка

квартиры, входящая в группу, показала мне выписку собрания прав-

ления, о предоставлении ей освободившейся за выездом квартиры

Џ253 и ордер (!!) райисполкома. Лейтенант же, спокойно проверив

мой паспорт, предложил пройти в 71 отделение для выяснения об-

стоятельств по делу...

В околотке к вечеру народу совсем немного. Какой-то уста-

лый дежурный начал допрос. Долго вертел в руках паспорт. Все это

не было похоже на отработанный сценарий. Ситуация явно его оза-

дачила. В случаях сомнения в паспортных данных, милиция обычно

звонит в ЦАБ (центральное адресное бюро), называет специальный

пароль (обычно это название города и цифра). Пароль регулярно

меняется, и, чтобы узнать его, надо звонить (по обычной городской

связи) в ГУВД и, если присутствует непосвященный, вроде меня, за-

дать невинный вопрос - куда мы сегодня едем - и после этого, по-

звонив в ЦАБ, сказать "Якутск-40". И тогда только, назвав данные

интересуемого лица, получить информацию. Через три минуты по-

сле процедуры мне торжествующе объявили, что по ЦАБу, я выпи-

сан из Москвы вчера... И тут же вынес вердикт - паспорт я получу

завтра, в 4 часа дня у начальника ОПС (отдела профилактической

службы) майора Бородаченко. Он во всем разберется... А пока (мно-

гозначительно) могу быть свободен. До завтра...

Шок сменился яростью. Я зашел в квартиру, где меня терпе-

ливо дожидалась многострадальная Люся. Я объявил, что принял

решение - ехать на Кузнецкий мост, в приемную КГБ - требовать

сатисфакции. В момент нашего ухода заботливые правленцы вреза-

ли новый замок (не забудьте, в квартире находилась только что за-

везенная нераспакованная мебель), но зато перекрыли воду и отсо-

единили электричество. Словом, война началась. На выживание.

В стране есть 2 круглосуточно работающих учреждения -

родильные дома и приемные КГБ. Об этом свидетельствует надпись

на табличке. В этот поздний вечер дежурил сам начальник прием-

ной полковник Аксенов. Он выслушал мой гневный рассказ и при-

нял примерно 4-страничную петицию. В ней, помимо моей версии

случившегося, было прямое обвинение Андропову в организации

неслыханной и немыслимой для цивилизованного общества прово-

кации против законопослушного гражданина и требование предос-

тавить за счет Комитета бесплатную двухкомнатную квартиру. Бес-

страстно приняв жалобу, Аксенов тут же предупредил меня, что, ко-

нечно же Комитет не причастен ни к козням ОВИРа, паспортных

столов, оперуполномоченных, ни к распределению жилья, но раз я

настаиваю, будут разбираться. В месячный, установленный зако-

ном, срок... Странная история... Чего только на них, бедняг, не ва-

лят...

На следующий день я явился к Бородаченко. Майор был са-

ма любезность.

- Здравствуйте, Яков Абрамович. Я пытаюсь разобраться в

Вашем вопросе. Много неясностей, знаете ли. Вот, например, в пас-

портном столе имеется написанное Вами заявление о выписке из

Москвы.

- Ну я, надеюсь, за то время, пока мой паспорт был у Вас,

Вы успели поставить и штамп о выписке?

- Да нет, что Вы?! Не надо горячиться. Вы что не писали ни-

какого заявления? Из кооператива-то Вы вышли? И, кстати, не ра-

ботаете уже - ц е л ы й год. Давайте, майор, ломайте комедию даль-

ше. Я-то дурак, поверил ОВИРу и ЦК, взял документы. А они ис-

полняют концерт. Вы-то в нем - пятая скрипка. А я буду иметь дело

только с дирижером. Как я понимаю, Ваша функция - фабриковать

дело о тунеядстве. К тому же я теперь и Бомж. Интересно, что Вы

предъявите суду - фиктивное заявление о выписке? Так я потребую

графологической экспертизы.

- Никто не собирается Вас судить. У нас подозрение, что бу-

мажку состряпал Ваш Председатель Срывков. Запродал квартиру,

ну а тут Вы вернулись, нарушили все планы. Будем с ним и с пас-

портистами разбираться. Но, сами понимаете, мы не можем насиль-

но вселить Вас обратно. Вот Ваш паспорт с пропиской. А за подлог

будут отвечать по закону.(Никто не ответил. Срывков отделался ис-

пугом. Живет надо мной на б этаже. Не здоровается. С председате-

лей слетел. Сразу.) Но, Яков Абрамович, как только утрясете с квар-

тирой, немедленно устраивайтесь на работу. Иначе будем привле-

кать...

Прихожу в Правление. Злобные, ненавидящие меня хари.

Квартирный вопрос... Подаю заявление: - В правление кооператива

"Рекорд". Прошу принять... Выделить мою же квартиру Џ253 и

взять деньги за пай... После этого звоню Жидкову и говорю, что за-

явление отдал. Он доволен. Дня через три я должен буду зайти,

взять "жировку", заплатить деньги (увы, от этого никуда не денешь-

ся) и жить-поживать. Через три вечера возвращаюсь в правление.

Мне торжественно вручают протокол собрания Правления. Читаю:

"Слушали - заявление о приеме... Постановили - отказать, при 5

"против" Подписи. Печать. Дата".

Возвращаюсь в родительский дом. В голове - одна мысль -

кончить весь этот ужас. Но как? Повеситься, прыгнуть из окна? А

жену и сына? Втянул их в это кошмар. И им же расхлебывать? Где

жить? И на что?

...На утро вызревает отчаянное решение. Беру раскладушку,

еду на Площадь Ногина, в приемную ЦК. Вхожу с раскладушкой в

Приемную, заполненную униженными и оскорбленными. Разбираю

раскладушку, быстро раздеваюсь и ложусь спать.

У Вас, дорогой читатель, никогда не было камердинера или

постельничего, на худой конец? Зря. Много потеряли. Когда тебя

одевают, да еще несколько человек сразу, невольно преисполняешь-

ся уважением к самому себе, начинаешь ощущать собственную

значимость для общества и окружающих. Особенно, если тебя оде-

вает группа прапорщиков из Управления Охраны. Да еще защища-

ют от толпы, разъяренной цинизмом наглеца, осквернившего Храм

Надежды и Справедливости для отчаявшихся.

Тут вот что обидно. Ведь именно здесь, в Приемной ЦК со-

брались самые обиженные. Вы представляете себе толпу просите-

лей в приемной Белого Дома (США), Бундестага или Стортинга?

Там же Государство не распределяет жилье, работу, пенсии, награ-

ды. И, тем более, не отнимает. А здесь только оно. Вот и прутся в

последнюю инстанцию из Ижевсков, Шепетовок, Чирчиков ходоки

к Высшей Власти и Верховным Жрецам, к последней надежде на

обретение заслуженных благ. И стоит тихая толпа рабов в очереди к

заветному окошечку бюро жалоб и заявлений, а кто и бюро пропус-

ков. Это, если разрешили лично поплакаться. Или в галерею теле-

фонных кабин. Все соблюдают имидж, свыше предписанный

молчать, опустив глаза. И когда кто-то осмеливается нарушить свя-

щенный ритуал ожидания участи - горе отступнику. Все страсто-

терпцы разом превращаются в линчевателей. Инстинкт толпы ра-

бов. Да, испортил их квартирный вопрос. И вся надежда только на

охрану.

...Ну вот меня воткнули в старенькие джинсы, собрали рас-

кладушку, увели в какую-то каптерку. Через несколько месяцев по-

сле этого случая, в Приемной посадили дежурного психиатра с дю-

жими санитарами, по-моему, в кабинет N10, для особо рьяно доби-

вающихся торжества истины. Но пока его не было и через две мину-

ты разговора дежурный офицер протянул мне телефонную трубку.

Зажурчал ласковый баритон Альберта Ивановича.

- Яков Абрамович, разве так можно? К чему этот карнавал с

раздеванием?

- Альберт Иванович, мне надоел этот каскад гнусных изде-

вательств. К сожалению, не могу сказать Вам это в лицо. Вас слиш-

ком хорошо охраняют. Квартиры мне не дают. Вместо этого попал в

милицию. Был я и в КГБ...

- Да знаю я все, знаю. Поверьте, у меня слезы капают, когда

я о Вас вспоминаю. Ну, давайте сделаем так. Вы сейчас поедете в

райком, к Жидкову. Обещаю официально, что если он не решит во-

проса до завтрашнего дня, будете жить в его кабинете? Хе-хе. Уст-

роим ему сюрприз. Езжайте, прошу Вас. Раскладушечку только за-

берите. Ну, в последний раз. Договорились?

От "Ногина" - до "Текстильщиков" 10 минут езды. Да на ав-

тобусе до райкома минут 7. В общем, через полчаса я в райкоме.

Хмурый милиционер предупрежден. Жидков в гневе.

- Завтра, в 10 утра, в этом кабинете получите платежку и

ключи от квартиры.

- Анатолий Константинович, не морочьте мне голову. Как

это Вы соберете всех членов Правления. Да бухгалтер живет неве-

домо где.

- Это моя забота. Не забудьте, завтра, в 10:00. Раскладу-

шечку можете здесь оставить. Если я не выполню обещание, може-

те жить здесь...

В половине первого ночи, когда все уже спим, звонок. -

Яков Абрамович? С Вами говорит Председатель Райисполкома

Акимов. Вы не забыли? Завтра у Вас встреча с Жидковым. Все в по-

рядке. Не опаздывайте, пожалуйста.

В 10 часов Жидков сурово торжественен. Как при возложе-

нии венка к Мавзолею. - Вот вам жировка с печатью. Не забудьте

заплатить, пожалуйста. Вот ключи. Вот новый протокол Правления

- Вы приняты единогласно. Вселяйтесь и живите. На прощанье

хочу дать Вам совет: живите как можно тише и незаметнее. Как са-

мый простой советский человек. Уедете Вы, насколько я могу пони-

мать ситуацию, не раньше наступления всемирного коммунизма, А

надзор за Вами будет бдительный. Не допускайте ошибок и проко-

лов. Это стоит того, чтобы прислушаться. Всего хорошего.

Через пару лет новый председатель Правления Толя Про-

ценко под большим секретом поведал мне о закулисной стороне

этого детектива. Жил в моем подъезде старый большевик Васюков

- сгорбленный злой старикашка с дореволюционным партстажем.

Свою роскошную номенклатурную квартиру, как водится, оставил

детям, а сам со старухой въехал в кооператив, членом правления ко-

торого являлся. И когда нужно было проштемпелевать продикто-

ванное сверху решение о моем вселении, внезапно взбрыкнулся. И

других старцев уговорил. Не хотим жить с отщепенцем, и все тут. И

никто не заставит. Кооператив райкому не подчиняется. И не

подчинились. Что и дало повод мне обвинить власти в провокации и

прочих мерзостях...

Злополучным вечером Проценко был дома. В дверь позво-

нили. На пороге стояли добры молодцы.

- Гражданин Проценко? Вот наши удостоверения. Нужно

проехать недалеко. И ненадолго. Внизу ждала черная "Волга", в ко-

торой уже сидели несколько ошеломленных членов правления. У

других подъездов - еще несколько черных "Волг". Для перевозки

десяти членов правления одной явно мало. Да еще сопровождаю-

щие...

Единственным докладчиком на выездном заседании правле-

ния кооператива "Рекорд" был первый секретарь Люблинского РК

КПСС А. К. Жидков. Он, в частности, сказал:

- Ладыженский оставлен в стране ввиду высших государст-

венных интересов. По поводу его судьбы выражает большое беспо-

койство Запад, включая Сенат США. Вы, своим неумным решением

не принимать его в кооператив, на его собственную жилплощадь,

бросаете тень на миролюбивую внешнюю и гуманную внутреннюю

политику нашей страны. Но этого мало. Он обратился в КГБ, считая

Комитет виновником своих несчастий. И требует бесплатную квар-

тиру. Если вы все немедленно не проголосуете здесь, Комитет будет

вынужден удовлетворить это неслыханное по наглости требование.

Услышав подобное, члены проголосовали "за". Кроме Васюкова.

- А Вы что же? - спросил Жидков.

- Я член КПСС с ковырнадцатого года - ответил несгибае-

мый горбун - и жить с этим... в одном подъезде отказываюсь.

- А партбилет у Вас с собой, товарищ старый большевик?

Не подпишите протокола - оставите его здесь. Это не шутка.

Сдался Васюков. Подписал. И настало Царство Истины. И

отпечатали протокол и привезенная бухгалтер выписала ордер. И

разъехались по домам. Вернее в один дом - на Малышева 19. Вы-

слушал я рассказ и закусил губу. Ну, потерпи я еще чуть-чуть и по-

лучил бы бесплатное жилье. Эх, знать бы.

Но я и Люся и без того были счастливы. Мир был снова пре-

красен. Мы были дома. А через месяц вернулся Томас. Как он пры-

гал от счастья. Как тыкался в, казалось бы старые обжитые углы, но

с новыми послеремонтными запахами, в новую обстановку. Но,

главное, мы - были старыми. И Томасу и нам казалось, что все го-

рести - позади. Что до Томаса, так оно и оказалось. Он счастливо

прожил еще 10 лет в своем доме до февраля 1986 года...

Летом 1982 года на стенде у метро "Профсоюзная" я прочел

в Правде траурную запись о кончине ответственного работника ЦК

КПСС А. И. Иванова. Он застрелился. А в 1989 году умер А. К.

Жидков, о чем поведала Вечерняя Москва. А между этими смертя-

ми ушел на вечный покой Васюков. Я же пишу эти строки в той же

квартире, на столике из того же мебельного гарнитура. Толя Про-

ценко под окном возится с "Москвичом". Я машу ему рукой.

На очереди теперь был вопрос о работе. То, чем я занимался

ранее, было сейчас труднореализуемо, во-первых, из-за моей сомни-

тельной известности могли возникнуть осложнения с бизнесом, во-

вторых Московский радиозавод прекратил выпуск ультразвуковых

генераторов и различные наладки пытались как-то наладить само-

стоятельное производство. Нужно было искать что-то новое.

За несколько лет до описываемых событий мы познакоми-

лись, а потом подружились с доктором Рудольфом Андерсеном. Он

пытался лечить Люсину язву. Конечно, без успеха. Через 12 лет, по-

сле нескольких тяжелейших обострений, Люсе сделали операцию,

спасшую жизнь. По странному стечению обстоятельств, эту слож-

нейшую операцию сделал хирург Гринберг, который, как выясни-

лось, учился с Рудольфом в одной группе, в мединституте. Сам Ру-

дольф в это время уже долгое время жил в ФРГ. Но в 1976г. он

вполне успешно практиковал в Союзе, имел обширную клиентуру,

всем без исключения гарантировал избавление от любых напастей.

Некоторым, действительно, помогал. Или облегчал страдания. Был

в курсе моих дел. Не без моего воздействия собирался уехать, что и

благополучно сделал в 1978 году. Он имел массу связей. Эдакий

врач-мафиози. Придя в ужас от случившегося со мной, он не стал

сюсюкать о кознях мерзавцев и охать по поводу моего бедственного

положения, как это делало большинство друзей и знакомых. Чело-

век дела, прагматик до мозга костей, он сразу предложил мне 2 ва-

рианта вхождения в "хлебный" бизнес - автосервис или кладбище.

От первого сам же рекомендовал отказаться - сидеть в яме, верный

радикулит. А на кладбище - свежий воздух. При прочих примерно

равных условиях, как врач, рекомендовал кладбище. В феврале

1976 года я после некоторых, вполне объяснимых колебаний, пере-

ступил ворота Пятницкого кладбища, что на Проспекте Мира за

Крестовским путепроводом. Впоследствии мир узнал о нем и из по-

вести Сергея Каледина. Он назвал его смиренным. По первому, ви-

димо, впечатлению, Сергей написал художественное произведение,

основанное (я свидетельствую) на передаче фактов и событий, лю-

дей и характеров, имевших место быть в короткий период нашей с

ним совместной работы. Правда, не всех, Но и сказанного им с лих-

вой хватило, чтобы взорвать литературную бомбу. Я же пишу ре-

портаж. И неясностей, недомолвок и умолчаний избегаю. И еще

всегда стараюсь вскрыть и объяснить механизм, побудительную

причину, закулисную сторону. И очень люблю развенчивать орео-

лы.

Заведующий кладбищем Владимир Федорович Абакумов ( в

книге - Петрович) принял меня на работу без особого энтузиазма.

Хотя я пришел по высокой протекции, мой интеллигентный вид,

любому и каждому из блатной кладбищенской братии со всей ясно-

стью и очевидностью говорил, что перед ними явный мент. В пер-

вый день меня поставили в бригаду землекопов долбить ломом

мерзлую землю. Потом я помогал опускать гроб. В итоге, к концу

дня бригадир, не глядя в мою сторону, сунул мне 2 рубля. Полу-

мертвый от непривычно тяжелой работы, промерзший до костей, а,

главное, потрясенный скудностью гонорара, я насилу дотащился до

дома. Единственной мыслью было уволиться тут же, к чертовой ма-

тери. Усилием воли я заставил себя назавтра проделать тот же мар-

шрут. И результат опять был таким же. Но в конце дня Федорович

удостоил меня тремя минутами разговора, который сводился к то-

му, что мне нужно усвоить и понять следующее: сейчас зима и ни-

каких приработков нет. Все дела начинаются летом, точнее после

Пасхи. Мое основное занятие, за которое мне будут платить оклад

62 рубля 50 копеек - уборка мусора с аллей участка, который будет

за мной закреплен. По воскресеньям я буду также устанавливать

цветники по заказам. Кто-то из опытных "волков" возьмет меня в

напарники и будет вводить в курс дела. Вопросов, особенно дели-

катных, стараться не задавать. Кто умный, тот сам все поймет и раз-

берется. Ну и, конечно же, держать язык за зубами. Обо всем уви-

денном и услышанном никому ни слова.

Я внял совету. Многое узнал и понял. Многому научился.

Много заработал сам. Чуть не лишился жизни. Теперь об этом мож-

но рассказать без прикрас и эмоций.

Что такое кладбище вообще и чем было наше Пятницкое

кладбище, в частности?

Для подавляющего большинства обывателей - кладбище -

это некрополь, место вечного упокоения и т.д. Для кладбищенских

работников - кладбище - это место возведения надгробных соору-

жений. На новых кладбищах, находящихся далеко от центра, моги-

лы можно копать экскаватором, там дело поставлено на поток и ос-

новным доходом землекопов являются традиционные в России под-

ношения. Если добровольного подношения не происходит, земле-

коп занимается вымогательством, так называемым прояснением. На

этих же кладбищах имеются бетонные цехи, а, зачастую, и гранит-

ные мастерские, которые как могут, тянут резину с официальными

заказами и их бизнес состоит из подношений, нагло вымогаемых за

ускорение и качество работы.

Пятницкое кладбище - старое, одно из старейших в Москве.

Новых захоронений давно нет, покойников укладывают только в

так называемые родственные могилы при условии, что последние

похороны были 15 лет назад. Такова санитарная норма. Работники

кладбища делятся на 3 категории.

1 - Заведующий и смотритель. Их бизнес - торговля землей,

живоописанными Калединым "бесхозами", несоблюдением послед-

них сроков захоронения, всевозможными махинациями с докумен-

тацией, архивом и удостоверениями. Это самый опасный в крими-

нальном плане бизнес. Также иногда "хозяева" получают подноше-

ния от землекопов и подсобных рабочих. Но не регулярно.

2 - Землекопы. Их на нашем маленьком кладбище всего два.

Зимой и летом у них есть помощники. Зимой, когда другой работы

почти нет, это подсобные рабочие кладбища, находящиеся в штате.

Летом, когда подсобные сильно загружены, их функции исполняют

"негры". Обычно это алкаши и бомжи из округи. Иногда - прямые

уголовники, часто находящиеся в розыске. У землекопов на нашем

кладбище богатые возможности для "прояснения". Захоронения

происходят в условиях неимоверной тесноты. Большинство могил

имеют ограды и памятники с цветниками. Зачастую землекопам

приходится проявлять просто-таки ювелирную технику, чтобы все

это сохранить или, на худой конец, не сильно повредить. Соответст-

венно, с заказчиком происходит торг, в котором у землекопа боль-

шое преимущество. Он ведь не находится в шоке от потери близко-

го человека. Если не будет удовлетворена его алчность, он разобьет

памятник или разломает ограду. И все законно. В итоге, клиент по-

страдает на еще большую сумму. О жалости и сострадании не вспо-

минайте, здесь не знают, что это такое. Зимой земля промерзает до

полутора метров. Ее проверяют инспектора из спецтреста бытового

обслуживания при помощи специального острого штыря, имеюще-

гося в конторе. И горе заведующему или землекопу, если штырь в

руках проверяющего упрется в крышку гроба чуть раньше положен-

ной глубины. Тогда размер регулярного вознаграждения, присылае-

мого "наверх" резко возрастает. Также возрастает он при наличии

жалоб граждан или скоплению мусора на аллеях.

3 - Для уборки мусора и существует самая большая груп-

па (около пятнадцати человек) кладбищенских подсобных рабочих.

Как уже отмечалось, их официальная зарплата за вывоз мусора с ал-

лей и загрузку его в машины - 62 рубля 50 копеек. Когда я вошел в

курс многих кладбищенских дел, мой участок целый день драил до

блеска специальный "негр", получавший лично от меня 25 рублей в

день. При этом любой листочек, упавший на аллею, должен был

быть немедленно убран. Жалобы были не только не нужны или

вредны. Весьма желательными были благодарности, причем зане-

сенные в книгу, а не устные. Это могло помочь в случае возникно-

вения неурядиц.

Источником же благосостояния подсобных рабочих был

уход за могилами. Он заключался в окраске оград, правке холмиков,

спиливании мешавших непомерно разросшихся деревьев, в густой

тени которых не росли цветы. Но главное заключалось в цементных

работах - бетонные цветники, цоколи, кронштейны, в которые

вставлялись мраморные доски с эпитафиями, а также установка

больших памятников. Этот вид деятельности носил полукриминаль-

ный характер, так как в нем использовались краденые цемент, пе-

сок, мраморная крошка, Останавливали цементовоз и закупали его

весь на корню. Конечно, были подготовлены надежные укрытия.

Для отвода глаз было всегда в наличии 5-6 мешков цемента с чека-

ми из магазина стройматериалов.

Самым же главным бизнесом была торговля крадеными

мраморными плитами разнообразных форм, размеров и сортов.

Плиты, в основном, поставлялись из Метростроя и стройуправле-

ний, ведущих гранитную отделку важных зданий и сооружений.

Скупались они за бесценок у работяг, а продавались по десяти - а

то и тридцати - кратной стоимости с вырубленным уже текстом, за-

литые в кронштейны, а большие плиты - как готовые памятники.

Это была прямая статья 208 "Приобретение или сбыт имущества,

добытого заведомо преступным путем". Нет нужды объяснять,

сколь опасен был этот бизнес, сколь велик был риск быть пойман-

ным с "левой" плитой, а ведь их надо было показывать клиентам. А

среди них могли быть и сотрудники ОБХСС. К тому же, на кладби-

ще было много могил милиционеров и чекистов. Стало быть, суще-

ствовала опасность доноса со стороны родственников усопшего. Но

в этом случае они лишались памятника. А ведь они за ним пришли

на подсобный двор. А не за доносом.

К Пасхе и я уже присмотрелся и ко мне присмотрелись. Как-

то подошел ко мне Саша Воробьев (Леха Воробей) и предложил ра-

ботать на пару. Я, не раздумывая, протянул ему руку. Воробьев был,

действительно, классный профессионал. Он быстро обучил меня за-

мешивать раствор, ставить опалубку, класть арматуру, работать

шлифмашинкой. У Воробья был свой сарай, набитый всяким доб-

ром, нужным в хозяйстве - инструментами, материалами, в сокро-

венных уголках были надежно спрятаны несколько мраморных до-

сок. Я быстро разобрался в ценах, новых для меня технологических

процессах, вроде бы обычных на взгляд, но на самом деле, имею-

щих свои тонкие специфические особенности, как собственно, и

любая профессия, сочетающая в себе одновременно менеджмент и

исполнение. Организовалось натуральное капиталистическое хозяй-

ство. И где-то через месячишко мы фактически монополизировали

всю цементовку, оставляя другим крохи с барского стола. Здесь

уместно отметить следующее: я был чрезвычайно требователен к

качеству. Никакой халтуры не допускалось. "Неграм" хорошо пла-

тили, но и жестоко спрашивали. Любые, самые мелкие нудные при-

дирки клиента принимались во внимание и немедленно удовлетво-

рялись. Добрая слава о наших делах быстро распространялась. К

нам начали приходить даже с других кладбищ. Забегая вперед, ска-

жу, что проработав на кладбище всего один (!) сезон, я получал

просьбы от заказчиков еще 10 (!!!) лет. По домашнему, естественно,

телефону. Дважды я был свидетелем, как памятники, установлен-

ные мной, использовались геодезистами при съемке - так прямо

они стояли. Этим не грех и похвастаться и возгордиться. Другой

важной причиной нашей удивительной, без всяких конфликтов со-

вместимости, явилась моя честность. Каждый день происходит мас-

са расчетов с клиентурой, поставщиками и "неграми", а потом - де-

леж добычи концессионерами. Как тут быть уверенным, не припря-

тал ли часть "казначей". На кладбищенском жаргоне это называется

"скроить". Уличенного ждет весьма суровая кара. Экзамен на дове-

рие новичку устраивается быстро и периодически повторяется. Так,

Воробей сразу предложил мне быть кассиром. Периодически хит-

рюга невинным голосом спрашивал у клиента, во что обошлось ему

то-то и то-то, Поскольку цифири всегда совпадали с отчетностью,

отношение Воробья ко мне теплело не по дням, а по часам. Очень

скоро альянс стал настолько прочным, а сильный подчинился сла-

бому так безоговорочно, что, скажи я Воробью - убей того-то! - и

беднягу можно было считать покойником. А главное - не спросил

бы - за что? Но ко мне никто не приставал, никакой угрозы я не

ощущал. А вся кладбищенская братия потихоньку лишалась своего

традиционного промысла и глухо роптала. Но что мне до того? Я

ведь не нарушаю никаких неписанных кладбищенских законов! Ни

у кого не отбиваю клиентуру. Просто хорошо организовал дело, вот

ко мне и идут. Разок даже пожаловал ко мне и представитель "орга-

нов". Сам так представился. Я с удовольствием показал ему образ-

цы своего труда, разумеется, уже установленные на могилах. Выра-

зил незамедлительную готовность обслужить и его. Назвал цены.

Сотрудник слушал внимательно, задумчиво, запоминая. Я не прида-

вал никакого значения ни тому, ни другому. Бдительность не терял,

"товар" был надежно спрятан. Небо казалось безоблачным...

В один из августовских дней я в районе платформы "Ржев-

ская" встретил гуляющего чау-чау рыжего окраса. Общаясь с псом

по кличке Мао, я разговорился и с его хозяином, пришедшим в вос-

торг от встречи с коллегой чауведом. Речь зашла о моей работе на

кладбище и новоявленный знакомец попросил меня пристроить к

себе племянника, молодого литератора из хорошей семьи. Назавтра

молодой литератор облачился в робу и сапоги и начал месить рас-

твор. Это и оказался Сережа Каледин. Мы, впоследствии, много с

ним беседовали о литературе вообще и о литературе на кладбищен-

скую тему, в частности. Точки наших зрений различались как тогда,

так, видимо, и теперь. Я так и не могу понять, в чем, собственно, ху-

дожественность в строго документализированной прозе Каледина.

И если впоследствии был снят фильм о действительных событиях и

снят он был не в павильоне, а на настоящем кладбище, то к чему

было привлекать созвездие прекрасных актеров. Ну зачем Гостюхи-

ну вживаться в образ Воробья, когда сам Воробей жив и работает на

кладбище. Почему Лев Дуров должен воспроизводить жуликовато-

го, но добросердечного Володю Абакумова. Ведь проще позвонить

самому Федоровичу в Тушино. Он с удовольствием снимется в

фильме о самом себе. Я знаю, что мои позиции уязвимы. Но я стою

на них, потому что не просто видел события изнутри, а был актив-

ным участником и воздействовал на судьбы и поступки. Каледин

возражал, приводя в пример лагерную тему. Я ответствовал, что

"ГУЛАГ" сильнее Денисовича. Кроме того, лагерная литература, в

основном, повествует нам о политических зэках, людях высоких

трагических судеб, а не спившихся, деградировавших урках. Ну,

словом, не сошлись в оценках. Он издал-таки ее. Забыв, правда,

упомянуть, как уже после моего ухода с кладбища, получив хоро-

ший заказ на памятник от какой-то своей родственницы, ничтоже

сумняшеся, упер старинный купеческий камень с бесхоза, заполиро-

вал надпись, вырубил новую, установил... Родственница же и донес-

ла. Возбудили дело по 2 статьям - краже и надругательстве над мо-

гилой. Отмазался с трудом. С кладбища, конечно, ушел. Какой сю-

жет пропал! Может он показался ему недостаточно литературным,

безжизненным что ли? Или мастерства не хватило...

Но вынес я с кладбища и другие впечатления, самые силь-

ные, может во всей моей суетливой жизни. Вот о них не грех напи-

сать высокую прозу. Вернее, грех не написать, Да нельзя. К тому же

у Каледина этих впечатлений практически не было. И у Воробья.

Зато у меня - с избытком.

...Я уже писал о тайнах. В основном, о государственных и

военных. Пытался как-то разобраться в корнях, истоках. Но все-та-

ки до конца не докопался. Чувствую, что был не очень убедителен.

Первопричиной таинственности мне представляется все же наличие

внутри каждого человека охранительного инстинкта, порождающе-

го скрытность, в свою очередь порождающую подозрительность.

Но в некоторые моменты человек желает как бы разгрузить бремя

тайных грехов, пороков, но при этом должен иметь гарантию безо-

пасности после такой разгрузки. Тут-то на помощь и приходит древ-

ний ритуал исповеди. Однако, в народе, отученном ходить в цер-

ковь вообще и при всеобщем недоверии к священникам, в частно-

сти, искренне исповедуются только глубокие старушки, готовые

раскаяться в грехах ранней молодости, или в несоблюдении поста

на Страстной Неделе. Недоверие всех ко всем. И правильно. Так

спокойнее. Исторический опыт об этом хорошо свидетельствует.

Но потребность в исповеди остается. Где ее реализовать? На

кладбище, у дорогих могил. Кому? Кладбищенскому работнику.

Он-то умеет держать язык за зубами. Почему ему? Потому, что он

тактично и чутко разделил вашу печаль и тоску, будучи в этот мо-

мент как бы посредником между посетителем и усопшим. Смело ут-

верждаю это. Случайно это может произойти раз-другой. Но не де-

сятки. Это уже система. А из системы можно делать обобщающие

выводы.

Конечно, большей частью каялись перед покойным, и моя

функция была даже не посреднической, а, скорее, свидетельской.

Стандартный набор - супружеские измены, непочтение к родите-

лям, моральная нечистоплотность...

Но два случая запомнились. Еще молодая, очень красивая

женщина, коммерческий директор валютного магазина, рассказыва-

ла не только о грехах перед мужем, памятник которому ставила, но

и о сети торговых махинаций, во главе которых стояла. Я пришел в

ужас и смог только сказать: Наталья, мне страшно только от того,

что если, не приведи Господь, с Вами случится большая беда, Вы

можете теперь подумать на меня. Она улыбнулась в ответ и попро-

сила зайти с ней в церковь, где поставила свечку и неумело перекре-

стилась. Уходя, шепнула - я знаю, кому, что и где можно говорить.

Через несколько месяцев я купил у нее в магазине ондатровую шап-

ку. Она долго лично выбирала из подсобки, "попушистее".Через год

я опять зашел в эту же "Березку". Мне тихо и значительно сказали:

Натальи здесь больше нет. Захотелось плакать..

Вторая история произошла с классическим агрономом в за-

стиранной до дыр когда-то белой рубашке, узеньком, похожим на

удавку галстуке конца сороковых годов, серее и непригляднее и не

представишь.."Агроном" долго и путано искал могилку матери, на

которой, по его собственным словам, не был лет семнадцать. Ему

нужен был цветник за 18 рублей, но я не делил клиентов на выгод-

ных и смехотворно нищих. Результатом моего стоического терпе-

ния оказался рассказ о причине столь долгого отсутствия. Мужик

оказался разведчиком, проведшим многие годы в загранкоманди-

ровке, на северном фланге НАТО. Вначале на легальном, потом на

нелегальном положении. Имел жену и двух сыновей. Был нищ, так

как, по его словам, все деньги (кстати, о зарплате очень подробно

рассказывал - семья получала 350 руб. за его подвиги) тратил на

русские книги. На нелегалке работал рыбаком, параллельно наблю-

дал за маневрами военных флотов супостата. Попался, сел, отсидел,

вернулся. В настоящее время работал в каком-то райотделе мили-

ции инспектором по кадрам или что-то в этом роде. В почетной

ссылке, словом. Проклинал режим и Первое Главное Управление. И

тоже был уверен, что я его не продам. Наметанный глаз не подвел

профессионала. Я не позвонил на Лубянку. Хотя знал его фамилию

и звание. А мог бы...

А вот будущему инженеру человеческих душ Каледину не

исповедывались. Наверно, он слишком спешил. Ведь впереди было

столько работы, новых заказов. Время - деньги.

Осталось прояснить картину моего ухода. Где-то в августе к

нам поступил еще один рабочий - Игорь Искандеров - старый

опытный кладбищенский человек. И попросился к нам с Воробьем в

команду. Кое-кто очень не советовал этого делать, ссылаясь на со-

мнительные коллизии, якобы происходившие несколько лет назад

между ним и местной публикой. Намекали, что он - де все равно

получит свое, так как "никто не забыт и ничто не забыто" и срико-

шетирует в его нынешних соратников. Но слишком сильным было

наше положение, чтобы бояться пустых угроз. Игорь был принят, с

жаром и толком взялся за дело. А был он классным гравером. До не-

го тексты рубил специальный "негр". Доходы, естественно, возрос-

ли. Наша троица фактически сконцентрировала в своих руках 90%

заказов. Что было делать остальным?

Гордиев узел оказался в самом натуральном смысле слова

разрубленным. В роли этого злополучного узла оказалась голова

Воробья. Разрубил ее топором младший брат, недавно вернувшийся

из колонии. Воробей бил его и всячески издевался. Ночью после

пьянки он уснул и брат решился. Ударив спящего туристским топо-

риком два раза по голове, недавний зэк пошел сдаваться в мили-

цию. Каково же было изумление сотрудников и самого брата, не об-

наруживших трупа в кровати. Только огромная лужа крови свиде-

тельствовала, что парень не пошутил с явкой с повинной. Позже вы-

яснилось, что Воробей не умер, пришел в себя и самостоятельно вы-

звал "скорую" с уличного таксофона. и это после потери 3 литров

крови! Остальное можно прочитать у Каледина.

Оппозиция решила, что ее час настал. Через несколько дней

группа во главе с низколобым дегенератом Трубицыным пыталась

завести с нами драку, в которой ни у кого не было численного пере-

веса, а большое количество металлических орудий в наших руках

как-то охладили пыл атакующих. "Разборка" пока кончилась ничем,

но было ясно, что это только увертюра.

Придя домой, я погрузился в глубокое раздумье. Было два

пути. Второй - уйти с кладбища, сдавшись без борьбы. Первый -

дать бой, которого я вовсе не боялся. Но победа в этом бою навер-

няка будет кровавой. И в любом случае после большой крови на

кладбище появятся специальные люди. И если угрозыск (при усло-

вии, что дело кончится без убийства) спустит все на тормозах, то

ОБХСС вряд ли. Так что, плодами победы, в любом случае, вос-

пользоваться вряд ли придется. Ведь я пришел сюда за большими

деньгами, а не за острыми ощущениями. Их у меня и без того уже

хватало на пару жизней. Но неужели враждебный клан не понимает

столь элементарных вещей?

Враг все прекрасно понимает. Но у него громадное преиму-

щество передо мной - он не боится зоны. Я с железкой в руках от-

стаиваю свое право быть богатым, они - бьются за ежедневный ста-

кан водяры и червонец - другой в кармане. Появление меня в этом

мирке поставило под угрозу даже этот жалкий приварок, отличаю-

щий кладбище от настоящей зоны. И за это "благо" блатари были

готовы убивать других, рисковать быть покалеченными сами, сесть,

наконец. Вот он - бунт черни против людей. Подлой и грязной чер-

ни. Вот, именно в этот миг, я со всей очевидностью представил, как

они жгли помещичьи усадьбы 60 лет назад и каким будет рэкет

через 10 лет. Только, чтобы никто не только не жил хорошо, но что-

бы и не пытался даже думать об этом... Не найдет чека - найдут ур-

ки. В основе этой ментальности извечное стремление черни к спра-

ведливости во всеобщей нищете и перераспределении благ путем

срезания наиболее выдавшихся голов. Единственный идеал черни -

чтобы всем было одинаково плохо. Идеал почти реализован. Не ду-

маю, что хотя бы один инакомыслящий в то время согласился бы со

мной, что это взбесившееся быдло куда опаснее разжиревшего разо-

млевшего Политбюро. Но сейчас на дворе 1993 год. В который раз

уже жизнь за окном моей квартиры подтверждает мои теоретичес-

кие выводы, И вновь продолжается бунт...

Назавтра я обнаружил Игоря, окровавленным около нашего

сарая. Подкараулили, когда меня не было, подошли группой и на-

несли несколько ударов ножом в голову. Раны были страшные. По-

сле этого спокойно ушли. "Скорая" увезла Игоря в "Склиф". Так, в

короткий срок оба моих партнера оказались в реанимации: Я остал-

ся один. Но решение было принято еще раньше. И я, хотя лично мне

никто не угрожал, ушел. И Каледину советовал. Но он не послушал-

ся. И чуть было не загремел. Я же ни с кем из этой публики не

встречался. Кроме как с Федоровичем пару раз. Он - то и рассказал

мне, что буквально через несколько дней после моего ухода, по

мою душу явились штатские. Они показывали ему и другим мои фо-

то, сделанные скрытой камерой, благо буйная кладбищенская зе-

лень благоприятствует прячущемуся фотографу. На одном фото я

принимал от кого-то деньги, на другом - был с мраморной доской,

на третьем - на могиле с клиентом... Словом, в разных позах. Судя

по сокрушенной реакции "товарищей", в большом собранном мате-

риале не хватало какой-то самой последней малости. И мой внезап-

ный уход разрушил столь тщательно спланированную акцию. Как

тут не возблагодарить Бога, столь странным образом спасшего ме-

ня.

Через пятнадцать лет мой самый любимый человек подло и

вероломно бросил меня. И я уехал в Америку. И через полгода мне

сделали тяжелейшую операцию на сердце. Я, фактически, был об-

речен. А не предай она меня, мы бы поженились и через полгода

она благополучно осталась бы вдовой. Вернувшись в Москву через

2 года, я от души поблагодарил ее за столь своеобразно спасенную

жизнь. Так что не всегда стоит сходу осуждать самую лютую мер-

зость. Теперь, правда, встала проблема, как этой новой жизнью рас-

порядиться?

И, чтобы завершить эпопею кладбищенскую, приведу 2

строки из письма, полученного мной в Америке от Верника из Из-

раиля.

"... Тут был Каледин, познакомились, выпили, вспоминали

тебя". Значит, помнит. Но ни разу не позвонил...

Нет худа без добра. Наступил период, когда можно было

отдохнуть, спокойно осмыслить происшедшее, проводить время в

семье, гулять с псом по нескольку часов в день и подумать о планах

на будущее.

Правда, долго предаваться неге и праздности не вышло.

Через недельку после моего ухода пришел милиционер, представив-

шийся новым участковым и потребовал справку с места работы.

Помните, я ведь был тунеядцем. За мной велся вполне официаль-

ный надзор. Разрыв более 4-х месяцев между двумя работами не до-

пускался. Об этом я был предупрежден и понятые с околоточным

скрепили подписями акт о моем предупреждении и отказе от подпи-

си. Все чин чином...

Сарасота, Флорида, США, 1992 г. Москва - 1993.

Часть 4.

В ОТКАЗЕ...

Как-то неожиданно позвонил Женя Гайстер и сказал, что

есть разговор. Разговор оказался на редкость плодотворным.

Женька ушел из разваливающегося "Энергоугля" и увел за собой

практически весь участок. Ушел в "Стройматериалы". Но не в на-

ладочное, а в строительно-монтажное управление. Впоследствии

этот прием широко распространился. Всевозможные конторы,

сплошь и рядом заваливавшие план по своей основной деятель-

ности, пытались заткнуть главную дыру - финансовую, с помо-

щью наладки, приносящей большие деньги и, главное, не тре-

бующей никаких предварительных вложений, оборудования,

транспорта и т.д. Контора Гайстера называлась СМУ-5, нахо-

дилась в Малаховке, рядом с еврейским кладбищем. Возглавлял

ее (и возглавляет поныне) Валентин Иванович Стеганцов. В наши

дела он не совался. Хватало своих. В это же время за две тысячи

километров от Москвы в маленьком грузинском городе Рустави

крохотный механический заводик начал осваивать выпуск ульт-

развуковых генераторов.

К первой бурнорадостной моей реакции тут же примеша-

лась известная доля скепсиса. Ни для кого не секрет, что качество

грузинских товаров (если это не вина Псоу или Напареули) не лезет

ни в какие ворота. Что же говорить об электронной продукции,

пусть не очень сложной, но имеющей ряд своих технологических

тонкостей, а, главное, - массовой. Да и как деловые партнеры, гру-

зины оставляли желать лучшего. Мягко говоря.

И тем не менее, я решил впрячься в телегу. Мы полетели в

Грузию. Наладили творческие контакты. Поскольку (а это было са-

мое главное), приборы не входили в народно-хозяйственный план,

то завод мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Мы до-

говорились о поставках, естественно, за известную мзду. И о

качестве "наших" аппаратов. Мой творческий союз с заводом про-

должался 14 лет. За это время взнос за получаемый мной аппарат

возрос от 5 до 25 рублей. Таким образом я имел право шутить,

что где-то к 1990 году это был уже фактически мой собственный за-

вод. Не хватало только узаконить это на вывеске. Например,

Руставский экспериментально-механический завод имени Ла-

дыженского. Или "Ладыженский и сын. Ультразвуковые генерато-

ры". Впрочем, я был скромным человеком. Были бы только по-

ставки регулярными... Поставки, хоть и с грехом пополам, были-та-

ки стабильны и аккуратны. Всё же наличные деньги играли опре-

деленную роль. Если и были срывы, то, как правило, по вине же-

лезной дороги или из-за отсутствия тары. А вот качество... Здесь оп-

равдались худшие опасения. Первые годы я еще хватался за голо-

ву, вскрывая ящики на "объекте". Потом махнул рукой. Не по-

могло. Разбитые, поломанные, с обрывом в кабелях, неправильно

спаянные схемы, словом, - полуфабрикат. Все приходилось до-

делывать на месте. Львиную часть моего командировочного ба-

гажа составляли радиомонтажные инструменты. Доведение до

ума аппаратуры съедало огромную часть времени, нервов и, в ито-

ге, конечно же, денег. Победить эту болезнь так и не удалось. Хотя

ругани и угроз прервать отношения, вводить штрафные санкции и

т.д. было предостаточно. Последние партии аппаратов в 1990 г.

вообще представляли собой набор испорченных грузинскими

умельцами дорогих радиоэлементов. Деградация была полной и

зеркально отражала полное экономическое банкротство державы.

Но то, что мне все же удавалось собрать и запустить, да-

вало поразительный эффект, в который вначале мало кто верил, а

потом годами восхищались...

Действительно, в том болоте, именуемом "подрядные ра-

боты", включающем в себя строительство, монтаж и наладку цари-

ли неправда, приписки, мошенничество. И вдруг в этом самом бо-

лоте оказывалась кочка. Все, что я обещал относительно эффектив-

ности ультразвука, сбывалось. И даже с лихвой.

Это объяснялось как личностью обещавшего, которому

органически чужда ложь, даже самая мелкая и невинная. И, ко-

нечно же, тем, что любая "своя" фирма нуждается в хорошей рек-

ламе. Сделал одному, второму, третьему, выждал полгода, вскрыл

котлы - и вся округа становится твоей. Главное, чтобы один энер-

гетик сообщил другому, что метод хорош, а, главное, - мужику

можно верить. И тогда наступает пора сбора обильного урожая, по-

сеянного тобой же.

Процесс получения денег занимал меня меньше всего.

Наибольший интерес представляло вскрытие котлов и созерцание

изумленных морд руководства, еще полчаса назад - угрюмых и

скептических. И всегда приходилось отвечать на один единствен-

ный вопрос: Ну почему же такое чудо так дефицитно и выпуска-

ется ничтожными партиями? Ведь это подлинная революция в

теплотехнике! Становится ненужной химводоподготовка!

На этот единственный вопрос у меня был заготовлен и

отрепетирован достаточно тривиальный ответ:

- Скажите, а разве не установлено доподлинно, что хо-

рошо иметь отдельную квартиру? Почему же тогда проблемы с

жильем? Совершенно точно известно, что автомобиль - на-

дежное средство передвижения. У вас он есть? А у соседа? Нако-

нец, несомненны высокие вкусовые качества мяса! Как быть с

ним? А вы говорите, ультразвук...

Против такой аргументации вопросов больше не возни-

кало и стороны направлялись в контору, подписывать акт об

окончании работ.

Не могу удержаться от желания привести географию моих

поездок за последующие годы, конечно, очень и очень схема-

тичную: цементные заводы в Черкеске, Ашхабаде, под Ташкен-

том, в Вольске, Саратовской области, Воскресенске и Подольске,

слюдяные рудники в Ковдоре, Мурманской и Маме, Иркутской об-

ластей, заводы стройматериалов в Риге, Луцке, Якутске, Амурской

области, нефтепроводные станции Урайского, Сургутского, Неф-

теюганского, Нижневартовского, Тобольского, Тюменского, Куй-

бышевского, Саратовского, Гурьевского, Уральского, Мангышлак-

ского нефтепроводных управлений, практически все молочные за-

воды Тверской, Владимирской и Читинской областей, все отделе-

ния райсельхозтехники Саратовской и Харьковской областей, ото-

пительные котельные по всему Черноморскому побережью Кавказа,

птицефабрики Харьковской и Московской областей и последние 5

лет - свыше двухсот войсковых частей Генерального Штаба и Мос-

ковского, Ленинградского, Киевского, Одесского, Прикарпатского,

Приволжского и Забайкальского Военных Округов, Войск ПВО, де-

сятков ремонтных заводов Минобороны и даже с пяток частей Гос-

безопасности. Всего где-то 800 котелен и примерно 8000 аппаратов.

К работе я еще буду возвращаться, но уже без описания тех-

нических подробностей и коммерческих деталей. Речь пойдет о ве-

щах куда менее приятных, но достаточно важных для меня.

Тем временем, щель, в которую пытались просочиться же-

лающие эмигрировать, становилась все yже. Была изменена форма

анкет. Теперь в них нужно было указывать не пять последних лет

работы, а пятнадцать. Отказы шли лавиной - и по "режимным сооб-

ражениям" и ввиду несогласия ближайших родственников, а также

"из-за отсутствия элементов воссоединения семьи" и просто так -

из-за "нецелесообразности выезда". Соответственно, росли ряды

протестующих. "Отказничество" постепенно становилось для мно-

гих выгодной профессией. Организовывались всевозможные

научные и религиозные семинары с участием "отказников" "отсю-

да" и различных ученых и общественных деятелей "оттуда". Самых

активных поощряли посылками и денежными переводами. Дележка

"гуманитарной помощи", если последняя не была персонифициро-

вана, напоминала барахолку на одесской окраине. Надо ли гово-

рить, что я бежал от этого паскудства, как черт от ладана, правда,

несколько раз наше семейство посещали еврейские активисты с За-

пада. Обычно они полчаса плакали о нашей горькой участи, заверя-

ли в солидарности, фотографировались на память и для отчета и

уезжали в другую обездоленную семью, оставив в подарок несколь-

ко кубиков сухого бульона, пакетик с мацой и стиранную кофточку

или джинсы. И на том спасибо! Сам я никогда никого ни при каких

обстоятельствах ни о какой помощи не просил.

Параллельно с сионистским крепло правозащитное движе-

ние. Выходила "Хроника текущих событий". Как грибы росли раз-

личные инициативные группы, комитеты и комиссии. Каждый, кто

поактивнее, пытался застолбить свой участок в обличении злодея-

ний власти. Подавляющее большинство делало это из честнейших

бескорыстных побуждений. Но немало было и создававших имидж

борца. Цели таких были очевидны - сделать здесь имя, даже с помо-

щью отсидки (желательно покороче) и уехать на Запад уже знаме-

нитым. Другие пытались греть руки у фондов поддержки. Третьим

просто хотелось громче других проорать: "Долой!" 5-й главк ис-

правно увеличивал штаты и объемы финансирования. Генсек щедро

субсидировал органы. Потихоньку спивающийся народ понуро брел

к прокатным станам и недоеным телкам. Пока еще фонтанирующая

тюменская нефть смывала грехи всех...

Я близко познакомился с отцом Глебом Якуниным. Он толь-

ко что вкупе с двумя ближайшими соратниками - Регельсоном и

Капитанчуком основал Христианский Комитет Защиты Прав Ве-

рующих. Через полтора года всех арестуют и Капитанчук с Регель-

соном публично покаются и отрекутся от Глеба. А он полностью от-

будет срок и только летом 1987 вернется в Москву из Якутской

ссылки. И окрестит меня 26 ноября 1987 г. Потом получит место

священника в Щелкове. Из Щелкова будет избран Народным Депу-

татом России, станет известен всем. И все эти годы будет беспощад-

но разоблачать мафию, имя которой - Патриархия. В итоге раскроет

клички Алексия II и Ювеналия. Но время-то уже будет другое.

Сейчас и телевидение доходчиво объяснило народу, что разрушать

храмы - нехорошо. Что в моде - ходить в храм. И в самом деле, ка-

кая Пасха без Президента и вице-президента со свечечкой? И что за

презентация, открытие магазина или учреждения нового Кубка Ли-

ги без попа с кадилом? И Дроздов с Адамантом преспокойно правят

паствой. А уволенный в заштат Глеб - смешон, хотя частенько кра-

суется по правую руку Самого...

Как смешна и Лера Новодворская, вещающая с телеэкрана -

она счастлива, что Карфаген разрушен. Ее не волнует, что царьками

на обломках Карфагена стали бывшие генсеки и члены Политбюро,

в трогательном едином порыве сжегшие партбилеты. Что под об-

ломками Карфагена уже погибли тысячи людей в новых граждан-

ских войнах. Пусть погибнут еще миллионы, лишь бы Валерия Иль-

инична была счастлива, что дожила до разрушения Карфагена...

Как трагически смешон был и Андрей Дмитриевич на I съез-

де. Чем же? Да тем, что апеллировал к чабанам и заслуженным

учительницам, торопящимся домой, к недоученным детишкам и го-

лодным отарам. Приняв озверевшую толпу за людей, он, по наивно-

сти своей, пытался уговорить волка есть капусту. А вместо этого -

бросил кость в стаю. И консолидировал быдло так, как не смог бы и

главный дирижер шабаша. Новый вождь поспешил канонизировать

Сахарова, объявив толпе, что отныне он считается хорошим.

Все они совершали одну и ту же ошибку - пытались воздей-

ствовать на власть в плане изменения несовершенного порядка

управления. Поскольку ни в интеллекте, ни в эрудиции, ни тем бо-

лее, в чистоте идеалов, этих столь разных людей никак нельзя уп-

рекнуть, в частности, например, они прекрасно знали судьбу ре-

форм Александра II, Столыпина, Хрущева, то остается допустить,

что новые революционеры полагали эти и другие провалы результа-

том, скажем так, несовместимости политики и морали. (Хотя лично

мне представляется по меньшей мере странным, что может легаль-

но существовать что-либо, несовместимое с моралью). Иными сло-

вами, несовершенством личности реформаторов, И, как следствие,

плохо проведенными реформами. Плюс, конечно, коррумпирован-

ное чиновничество, тупые полицмейстеры, недостаточность образо-

вания, технологическая отсталость, растянутость коммуникаций...

Кто же с этим не согласится? Все приведенные социальные

язвы, действительно, разъедают тело этого несчастного общества.

Но в чем причина болезни?

Миром правят не только и не столько вожди. Миром правит

любовь. К ближнему и к прохожему, к дереву в лесу и к белке на

этом дереве, к глотку воздуха и воды, ко всеобщей Гармонии и к

Сотворившему этот мир. Следствием этой любви является законо-

послушание. Почти у всех и почти ко всему. Мы - самый незаконо-

послушный этнос. И потому обречены на неудачу любые револю-

ции, реформы и попытки усовершенствования. Их, эти реформы,

просто некому исполнять.

Я был в разных странах. За последние годы мой кругозор

существенно расширился. Не могу утверждать, что в сердцах нем-

цев, евреев, американцев поселилась эта великая любовь. Но уж

терпимость - это точно.

Есть ли выход? Если я такой умный! Ведь легче всего ру-

гать да хаять. Особенно, родную страну, которой, как известно,

взлелеян и взращен. Есть не выход, есть соображения по этому по-

воду. Читайте дальше.

В марте 1977 г. я познакомился с Петей Старчиком. До это-

го знакомства я много слышал о нем по западному радио. Было из-

вестно, что Старчик - бард и немного менестрель, что его домаш-

ние концерты неоднократно прерывались милицией. При этом у

слушателей проверяли документы и всячески рекомендовали в

дальнейшем воздерживаться от посещения подобных сборищ. По-

скольку угрозы и запугивания не возымели ожидаемого эффекта,

охранка решила упрятать Старчика в сумасшедший дом. Однако

дальше случилось непредвиденное маленькое чудо - негодование

общественности оказалось столь серьезным и яростным, что оше-

ломленные власти выпустили певца на волю. Невероятно, но факт.

Очень, причем, радостный. И что самое интересное, практически не

трогали и потом, хотя забрали многих из окружения.

Первый же Петин концерт очаровал и пленил меня на всю

оставшуюся жизнь. Он не профессиональный музыкант, даже не

знает нотной грамоты, Это давало и дает снобам и, увы, некоторым

по-настоящему тонким музыковедам, повод пренебрежительно по-

жимать плечами, едва речь заходит о творчестве Старчика.

Что до меня, то в первую очередь Петины концерты были

Действом. Действо это определялось, как результат трех составляю-

щих. Блестящая русская поэзия Серебряного века, положенная ком-

позитором на ритмическую основу иногда бесхитростную, но, ино-

гда, по выражению самого Пети, за которую "И перед Шубертом не

стыдно" придавала зачастую хорошо, казалось, знакомым стихам

совершенно новый, скрытый доселе смысл. Петя высказывал

мысль, с которой я абсолютно согласен, что иногда ему удавалось

открыть в произведении столь глубоко запрятанные нюансы, что

они могли и для автора стать откровением. А авторы были сами раз-

нообразные - от древнекитайских поэтов через Роберта Бернса и

Сковороду к Цветаевой, Мандельштаму, Ходасевичу, Волошину и

далее - Шаламов, Коржавин, Даниэль, Ольга Седакова и, совсем

еще девочка Ника Турбина. Вот такой спектр.

Второй важной составляющей было то, что многих поэтов и

уж во всяком случае множество новых уже известных авторов, Петя

просто открыл мне Поэзия, как известно, в самиздате ходила не

шибко. Если много открытий было сделано для меня, сколько же их

было, скажем для менее искушенной публики? Не зря Петю кто-то

назвал Рыцарем Русской Поэзии. Лучше и не скажешь. Именно ры-

царь. Ведь, в отличие от многих других бардов, Петя никогда ни ко-

пейки не получал со своих концертов, длящихся иногда сутками!

Мало того, всех без исключения гостей (а их, бывало, собиралось в

уютной Петиной квартире под 100 человек) в конце ждали чай с пи-

рогом. И это при полном семейном безденежьи, Петра и его жены

Саиды, практически не работающих. Откуда такая душевная щед-

рость?

Вот вам и третья составляющая - дух концертов, утончен-

ность публики, даже случайно попавших людей, избранность,

причастность к высокому...

Петя открыл для меня антропософов - кружок Штейнера.

Даниила Андреева - тоже он. Варлама Шаламова как великого по-

эта, а не только выдающегося писателя впервые спел мне Старчик.

А ведь у меня до этого был маленький сборник Шаламова. Сам не

сумел оценить сразу... А сколько других лагерных поэтов - Сереб-

рова, Некипелова, Баркову, Португалова, Иоффе, Данилова - всех

разве назовешь? А Феликса Розинера, Якобсона, Лию Владимирову,

Фрадковского, Седакову, наконец?

Процентов восемьдесят своих номеров Петя исполнял на

пианино, остальные под гитару и изредка - под цитру. Были попыт-

ки, и я отношу их к шедеврам, петь под маленький оркестрик со

скрипкой и флейтой.

Написал я это все и задумался. Для описания лучших и счас-

тливейших моментов в моей жизни, какими были Петины концерты

и последующие прослушивания его музыки в самых разных услови-

ях, включая цех резиновой фабрики во Флориде, так вот для описа-

ния этого чуда мне хватило трех страниц. А для описания бед, ка-

таклизмов и всяческих мерзавцев находятся и эмоции и краски и

терпение. Почему же так? Может, воистину "дом мой домом печали

назовется?"

И еще о Пете. Незадолго до моего отъезда в Америку с ним

случилось несчастье - сбила машина. Долго лежал в реанимации.

Месяца через два я заехал к нему домой, потом поехали к Глебу

Якунину (он еще не был товарищем Членом Верховного Совета) и

уже втроем помчались в Щелково на Рождество. Глеб служил, пока-

леченный Петя всю службу (!) простоял на коленях, а я прощался со

всем этим чудом, казалось, навсегда. Мне бы Петину крепость Ве-

ры!

Как выяснилось, я был прав. Через 2 года я вернулся к тем

же домам, но в другую страну. Меня никто в ней не ждал... Стало

быть, из той уехал навсегда.

Именно в том времени остались, как волшебные сказки,

вечера у Старчика. Это были не просто концерты, это были по-

этическо-музыкальные памятники Цветаевой и Мандельштаму,

Пастернаку и Шаламову. Такого не было нигде в мире. Это фак-

тически целый пласт андеграундной культуры. В основе его лежало

бескорыстное служение упрятанной под глыбы русской словесно-

сти. Воистину, Петя, "Твой жар воспламенял к высокому любовь..."

Пусть не все разделяют мои восторги. Для меня Петя есть и навсе-

гда будет Пиросмани в музыке. Многие тебе лета, Петька. Чаруй

еще своим даром верных своих друзей. Которых, увы, все меньше...

Городок Таруса был знаменит в те годы не только своим ли-

тературно-художественным прошлым. В крохотном пыльном захо-

лустном местечке был райотдел КГБ во главе аж с полковником с

пикантной фамилией Голубых. Такой высокой чести Таруса была

удостоена не случайно. Уже длительное время в ней по традиции

поселялись отбывшие лагерный срок правозащитники. Кто-то назы-

вал его даже "диссидентской столицей России". При этом "контин-

гент" постоянно обновлялся - кто возвращался в лагерь на новый

срок, кто уезжал за границу, а на смену им, зачастую в те же дома,

въезжали только что освободившиеся из лагеря - те, для кого была

закрыта Москва или тот город, из которого попал в зону.

В описываемый период 1977 - 1978 годов в Тарусе жили

Алик Гинзбург с женой Алиной, вскоре повторно арестованный и

через некоторое время выселенный из Союза, Кронид Любарский и

Олег Воробьев, только что освободившиеся и в течение примерно

года эмигрировавшие, украинка Нина Строката и Валя Машкова,

жена Владимира Осипова, сидевшего в это время второй срок 7 лет

и сама к своим 40 годам оттянувшая 2 срока - 7 и 8 лет. Словом,

опытный, закаленный в классовой борьбе, лагерный люд.

К новичкам в этой среде относились с понятной насторо-

женной предубежденностью. Внедрение агентуры в диссидентские

круги было важной составляющей общего комплекса оперативной

деятельности комитета, неутомимо корчующего сорняки. Тут надо

сказать, что мне не очень повезло. Дело в том, что мой однофами-

лец из Риги, учитель математики, некий Александр Ладыженский,

бывший диссидент, получив срок, оказался в глубоком расколе, пе-

решел на сторону властей и в газетах, особенно, "Известиях" и

"Труде" усердно поливал грязью своих бывших друзей и едино-

мышленников. Поэтому, представляя меня новому человеку, мои

друзья сразу уточняли, что это "не тот Ладыженский", как только

собеседник вскидывал брови или отшатывался - кого это вы мне

привели? Да, грустно иметь однофамильцем известного провокато-

ра. Хорошо еще не тезкой...

Все мои тарусские знакомцы были поднадзорными. Это оз-

начало, что после 8-ми вечера они не имели права выходить из до-

ма, а милиция имела право их проверять, что и делала практически

ежедневно, не забывая при этом проверять еще и паспорта гостей,

если таковые оказывались в доме. Кроме этого, нельзя было посе-

щать рестораны или пивные, К таковым относился гадюшник на бе-

регу Оки, рядом с пристанью. Невозможность посещения сего шал-

мана, стоящего на месте снесенного Цветаевского дома, особенно

угнетала Олега Воробьева, не имеющего права хлебнуть кружку пи-

ва с тарусскими алкашами. Поэтому, я заходил в пивняк, брал пару

кружек и с ними выходил на улицу к Олегу. Закон таким образом

неукоснительно соблюдался.

Олег сполна оттянул 7 лет в пермской зоне за распростране-

ние литературы в МГУ, где учился в начале семидесятых. Этот ма-

ленький, худенький, в чем только душа держалась, за 9 месяцев ле-

фортовского следствия раскрывал рот только для того, чтобы про-

износить одну-единственную фразу. "Отказываюсь отвечать на этот

вопрос". В лагере он сидел с Мухамешиным. На мой вопрос о Бори-

се отвечал; "Чай я с ним не пил, но и в чем-то предосудительном за-

мечен не был..."

Олег был близким другом Сергея Ковалева. Именно об Оле-

ге Юлия Дубровкина написала в Иерусалиме свою знаменитую

Соль-минорную Симфонию (Я вам Моцарта принес, я приеду через

час...), к которой Старчик потом придумал прекрасную музыку, ис-

полненную на проводах Олега в Вену. Олег плакал, скорее всего,

первый и последний раз в жизни. В Вене он забухал прямо в аэро-

порту, потом женился и так и живет в Вене. Первые годы звонил,

потом перестал. В 1989 приехал в Москву, от увиденного немедлен-

но запил и, выйдя из запоя, тут же уехал восвояси. Так и не увиде-

лись...

Летом многие приезжали а Тарусу и отдохнуть и навестить

опальных ссыльных. Куча революционной молодежи, девушки... У

Машковой было пианино и как-то Старчик пел почти двое суток.

Чудное было время...

В свободное от работы время грузчиками, экспедиторами

или смотрителями музеев вчерашние зеки писали письма, обраще-

ния, протесты, заявления в адрес советского и некоторых других

правительств. На отдел, возглавляемый полковником Голубых, бы-

ла возложена важная задача - пресечение контактов новых тарусцев

с остальным миром. Поскольку почта целиком принадлежала им, то

для полного решения вопроса следовало бы еще и досматривать

гостей, побывавших в городе. В каждом из этих гостей, надлежало

предполагать курьера, вывозящего представляющие смертельно

опасные для государственного строя бумаги.

При этом тарусские комитетчики имели свои пристрастия и

слабости. Так, по заведенному ими сценарию, гостей побывавших

только у Машковой, обычно не трогали. Но достаточно было хотя

бы на несколько минут зайти к Воробьеву или к Строкатой, то в

Москве, как правило, на Курском вокзале, визитера забирали в ли-

нейный отдел милиции, обыскивали и давали от 3 до 15 суток. Про-

сто так. Чтоб знал. И я знал. Знал, например, что буквально за 2 - 3

недели до моего приезда в Тарусу, именно на Курском забрали Са-

шу Подрабинека, опять-таки возвращавшегося из запретного город-

ка. Но не придал этому никакого особого значения. Подрабинека и

так могли забрать где угодно и когда угодно. А я веду себя тихо, си-

жу починяю примус...

...Побывал, конечно же, в гостях у всех. И надо же такому

случиться, что перед отъездом Машкова попросила меня передать в

Москве две сумки детской одежды и обуви, естественно, в фонд по-

мощи семей политзэков. Уезжая из Тарусы, осмотрелся. Вроде все

тихо, спокойно. На автостанции ничего подозрительного. Сел на

заднюю лавку автобуса, идущего в Серпухов, и задремал...

...Проснулся через полчасика от громкого разговора водите-

ля с кондуктором.

- Что это там, Люба, за странный ГАЗик за нами идет. Как

прилип, все равно. Не обгоняет, на остановках тоже тормозит. Чуд-

но!

Я тут же обернулся. Действительно, серенький "козлик" с

брезентовым верхом шел вплотную за автобусом, в точности повто-

ряя его маневры. Народу в автобусе было человек 6 - 7. Дело было

к вечеру. День будний. Я понял, что это по мою душу. Сон, естест-

венно, улетучился. И включился аналитический механизм. Конечно,

могут взять в Серпухове. Я явно вижу, что в козлике их человека

четыре. Поэтому нечего и думать, что на пустом вокзале можно

улизнуть или отбиться. А вот если пустят в электричку, там посмот-

рим и поборемся. Время до Москвы - 2 часа, что-нибудь придума-

ем... Подъехали к станции Серпухов. Выхожу из автобуса, направ-

ляюсь к расписанию. Группа держится за мной, но близко не подхо-

дят.

Билет обратный у меня есть, так что и к кассам подходить

не нужно. Через переходной мост направляюсь к поезду, который

уже подан на посадку. На другой стороне платформы - поезд на Ту-

лу. До отправления обеих электричек - минут пять. Ребята, соблю-

дая дистанцию - метров пятнадцать, особо не таясь, следуют за

мной. Их трое. Они очень уверены в себе. Сразу же принимаю пер-

вое решение поскольку документов в Тарусе в этот раз у меня никто

не проверял, то они не знают, в какую сторону я поеду. Но не обя-

зан же я, в конце концов, ехать в Москву. Могут же быть интересы

и в Туле. Уверенно вхожу в тульскую электричку. Один из наруж-

ников - коренастый, лет 40, в расстегнутой голубой куртке, по всем

признакам - старший в группе, тут же входит в соседний вагон.

Двое стоят около его раскрытой двери и наблюдают за моим ваго-

ном. Прекрасно. Играю на нервах у сыщиков и выхожу назад на

платформу. Благо, время есть. Увы, мальчики не принимают усло-

вий моей игры. Мужик остается в вагоне. Двери закрываются. И

увозят наружника. Теперь не остается ничего другого, как садиться

в московскую. Высокий, худой, в черном костюме, с опереточными

усиками, молодой парень входит в опять-таки соседний вагон, а его

коллега остается на платформе. И ведет репортаж. Двери закрыва-

ются. Мы уезжаем с Москву вдвоем. Так. Я от бабушки ушел, я от

дедушки ушел, от тебя, усатый лейтенантик, (на большее ты опре-

деленно не тянешь) подавно уйду, время есть. И на это время я из

объекта наблюдения с целью последующего задержания, установле-

ния личности и локализации сам превращусь в наружника. Зря что

ли столько фильмов о вас посмотрел, книг прочел, историй от быва-

лых людей наслушался...

Все художественные описания подвигов чекистов делятся

на две примерно равные темы: доблестный советский разведчик с

дьявольской изобретательностью уходит от злокозненных и ковар-

ных наружников ФБР или гестапо, в другой не менее - злокознен-

ный сотрудник западных спецслужб неминуемо попадается в хитро-

умно сплетенную сеть солдат невидимого фронта, появляющихся

именно тогда, когда рука злодея лезет в тайник. В связи с этим чрез-

вычайно актуальным представлялся вопрос кто бы кого переиграл в

поединке - советский разведчик против советской же контрразвед-

ки. Смех смехом, а через некоторое время я прочел "Аквариум"

Виктора Суворова с подробным описанием именно такого рода тре-

нировок ГРУ и контрразведки.

Итак, как я уже сказал, электричка двинулась и поединок

начался. Покурив в тамбуре, я высунулся на одной из остановок и

увидел, что мой сопровождающий во время остановки выходит на

платформу, держась рукой за дверь, как бы придерживая ее до са-

мого начала закрывания. Все это время он наблюдает, не вышел ли

его подопечный. Если я начинал ходить по поезду, он двигался за

мной, стараясь держаться на расстоянии не далее одного вагона.

Еще минут через пятнадцать я увидел его в тамбуре, беседующим с

нарядом поездной милиции, причем беседа сильно смахивала на ин-

структаж. Инструктируемые милиционеры понимающе кивали го-

ловами, внимательно глядя в мою сторону.

Так. Положение явно ухудшилось. Помимо большого

численного перевеса у противника обозначилось и иное преиму-

щество - стало совершенно очевидно, что выйти на любой платфор-

ме до Москвы незамеченным не удастся. А если я все-таки выйду,

он просто затеет стычку, а милиция, выскочившая вслед за ним, с

радостью оформит задержание.

Что было делать? Сидеть в Москве пятнадцать суток совер-

шенно не хотелось. Да еще эти две дурацкие сумки с детской оде-

жонкой. Эти болваны, конечно же, приняли их за несколько кило-

граммов совершенно секретной политической документации. Моск-

ва тем временем неумолимо приближалась...

...Десяткам людей я рассказывал эту историю и всякий раз

делал паузу в этом месте, а потом лукаво задавал вопрос: как бы ты

поступил в моей ситуации? Странно не то, что никто не предложил

моего варианта. В конце концов одно дело - рассказ, а другое - по-

пасть в конкретную ситуацию. Странно то, что среди моих слушате-

лей были в разное время человек пять, имевших отношение к опера-

тивной работе. И они не предложили ничего путевого. Жаль, что я

не пишу какого-нибудь психологического задачника. А то - учре-

дить бы приз за правильный ответ...

...В каждой электричке бывает какая-нибудь компания весе-

лых мужиков, либо играющих в карты, либо распивающих спирт-

ные напитки. Как правило, с легким лагерным прошлым. Мужики,

одним словом. Я присмотрел один такой коллектив и попросил сло-

ва. Объяснил ситуацию на понятном им языке. Народ все сразу по-

нял.

- Так, друг, а чем мы можем помочь?

- Все очень просто. Не привлекая особого внимания к себе,

по одному выходите в тамбур, покурить.

Вас должно быть двое. Когда на остановке двери открыва-

ются, вы становитесь спиной к каждой ушедшей в свой карман две-

ри и начинаете упираться изо всех сил в момент закрывания. Таким

образом все двери в поезде закрываются, кроме, естественно, на-

шей. И я при этом стою в глубине тамбура, до момента начала тро-

ганья поезда. Наружник ничего этого из соседнего тамбура не ви-

дит. Перед самым троганьем электрички я спокойно выхожу, а вы

тут же отпускаете двери. Заранее говорю всем "большое спасибо".

Восторгу мужиков не было предела. Святое дело - оду-

рачить мента. Сказано - к делу! На платформе "Красный строитель"

мы провели репетицию трюка и выяснили, что двери удержать до-

вольно легко, а главное - опер ничего не заметил. После чего саму

операцию спокойно провернули в Царицыно незадолго перед мои-

ми "Текстильщиками". Неторопливо, с достоинством я покинул ва-

гон, торжествующе представляя морду усатого опера на Курском, а

главное - потом, когда он измученный вернется в Тарусу и будет

докладывать шефу о внезапной потере "объекта"...

Пацаном я был, остаюсь, и умру, наверно, тоже неисправи-

мым мальчишкой, хотя и с атеросклерозом. Наутро переполняемый

и распираемый злорадным торжеством, я поехал на переговорный

пункт на К-9 и заказал переговоры с Тарусой (номер я знал от Маш-

ковой). Трубку снял сам Голубых. Я представился, как объект

вчерашнего неудачного наружного наблюдения его явно неквали-

фицированными сотрудниками. Посочувствовав полковнику, я в из-

девательской форме предложил прочесть его сотрудникам курс лек-

ций по наружному наблюдению за умеренную плату - 10 рублей в

час. А вчерашний день - считать первыми двумя часами лаборатор-

ных практических занятий.

Полковник взревел, как тяжело раненый мускусный бык.

Давненько мне не приходилось слышать таких угроз и проклятий. В

основном, они сводились к описанию теплого приема, который бу-

дет мне оказан при следующем посещении города Тарусы. Однако,

я бдительности не терял, прекрасно понимая, чем грозит длительное

пребывание в переговорной кабинке на К-9. Вежливейшим образом

попрощавшись, я покинул переговорный зал, донельзя довольный

собой. А вы довольны мной любезный читатель?

* *

Марк Александрович Поповский в то время был знамени-

тым писателем - популяризатором, публицистом, биографом. Был

он к тому же сыном знаменитого русского писателя. Оба - отец и

сын были коренастыми, крепкими, лысыми. Отец был долгожите-

лем и, судя по всему, сам, недавно справивший семидесятилетие,

будет еще здравствовать многие лета. А отец в сороковые годы на-

писал ряд трудов, восхвалявших академика Лысенко, включая боль-

шую биографию Трофима Денисовича. Сын же, через тридцать с га-

ком лет написал блестящую биографию академика Николая Ивано-

вича Вавилова, однако, она была написана столь честно и талантли-

во,что делало совершенно невозможной ее публикацию в Союзе. И

потому вышла на Западе. Что автоматически сделало автора внут-

ренним врагом. Марк Александрович, к чести его, не испугался. Он

написал еще несколько прекрасных книг -"Управляемая наука",

"Русские лирики рассказывают..." и "Жизнь и житье Войно-Ясенец-

кого - архиепископа и хирурга". Некоторые он опубликовал там,

некоторые еще не успел и запустил в самиздат. Что сделало его еще

более популярным там и, одновременно, совсем не сладким пребы-

вание здесь. Последнему немало способствовал литературный круг

Марка Александровича - Георгий Владимов, Владимир Войнович,

и менее известный, но отнюдь не менее талантливый, Игорь Губер-

ман. Каждый из них был чрезвычайно интересен в первую очередь

литературоведам из Комитета и мог смело претендовать на литера-

турную премию, присуждаемую обычно по представлению 5-го

главка уже известными нам судьями Богдановым и Лубенцовой.

Почувствовав реальность угрозы, Поповский подал заявле-

ние на выезд и получил отказ. И со свойственной ему кипучей энер-

гией, начал борьбу за этот самый выезд. Он объявил об учреждении

частного агентства новостей "Марк Поповский - пресс" и начал ин-

формировать западных корреспондентов, аккредитованных в Мо-

скве, о всякого рода несправедливостях, творимых по отношению

к правозащитникам, сионистам, литераторам... Ставка, конечно же,

была весьма рискованной. Примерно равновероятными казались

как шанс попасть на вожделенный Запад, так и в Потьму. В момент

нашего с ним знакомства игра была в полном разгаре. Марк показал

мне ряд своих рукописей и посетовал, что недавно отправленная на

Запад пленка с только что законченной книгой о Войно-Ясенецком,

кажется, до адресата не дошла. Я по своим каналам продублировал

отправку второй посылки с кассетами. На этот раз - удачно. С этих

пор у нас завязалась, если не дружба, то уж взаимоприязнь совер-

шенно точно. Так мне казалось...

...Где-то в конце октября 1977 года я позвонил Поповскому

и застал его в сильном возбуждении духа. Не мог бы я приехать,

причем немедленно? Через час я был у него дома, в районе метро

Молодежная.

Марк поведал мне, что с утра к нему приходили из Комитета

и приказали немедленно покинуть страну. Сроку на все дела давали

10 дней - до 7 ноября, как раз к 60-летию Великой Революции. За-

бегая вперед, отмечу, что в соответствии с обычными казенно-бю-

рократическими традициями, Комитет к великому юбилею прово-

дил свою трудовую вахту, очищая страну от очередной кучки отще-

пенцев - и в одном самолете с Поповским летели известная правоза-

щитница Людмила Алексеева и адвокат Дина Каминская. Какой же

праздник без трудового подарка? Однако, в визите комитетчиков,

была своя изюминка. Дело в том, что Комитетское начальство как

бы спохватившись, что целый год держали Поповского в "отказе",

столь стремительно исправляли грешок, что, дав только 10 дней на

сборы, ласково предупредили, что, на одиннадцатый, если только

Марк не соизволит уехать, придут снова. Но на этот раз с ордером

на арест.

Поскольку проверить правдивость "товарищей" можно было

двумя путями, - Марк предпочел первый вариант, а именно, - уе-

хать до 7 ноября. Но вот незадача - в доме совершенно не было де-

нег. И, как выяснилось, занять примерно 6 тысяч на отъезд, Марку

было практически не у кого. Даже у Игоря Губермана, самого кру-

того коммерсанта из окружения Марка, не было свободных средств,

как водится, они были вложены "в дело". Марк с женой были в со-

вершенном отчаянии. Действительно, какая-то драма абсурда, - из-

за отсутствия денег (на самом-то деле они были, но в виде пая за

кооператив, в котором жили Поповские) не только не уехать, но

еще и сесть в придачу! Выслушав стенания Марка, я в весьма уд-

рученном настроении покинул дом и к вечеру приехал снова с тре-

буемой суммой. Стоит ли воспроизводить сцену благодарности спа-

сенных людей? Назавтра Марк выдал мне доверенность на по-

лучение кооперативного взноса и через 5 дней состоялись проводы,

на которых Марк, собственно, и познакомил меня с Георгием Вла-

димовым...

После отлета Марка, буквально через несколько дней, Вла-

димов позвонил мне и пригласил в гости. Мы беседовали несколько

часов и он так подробно и дотошно расспрашивал о моем житье-бы-

тье, что я невольно предположил, уж не хочет ли он написать обо

мне книгу? Еще через какое-то время мы условились о новой

встрече. Было это уже в районе Нового Года. Перед встречей, как

обычно, был уточняющий перезвон. Жена Георгия сказала, что

сейчас его нет дома, он ушел по магазинам, что-то купить к прибли-

жающемуся празднику. В магазинах тогда, помнится, было не гус-

то. А у меня был как раз блат в фирменном "Океане". Направляясь к

Владимову, я зашел к своему человеку и купил роскошный празд-

ничный набор с икрой и другими советскими раритетами и препод-

нес маститому писателю большой пакет, перевязанный голубой

лентой. Владимов был очень тронут, а о жене и говорить не прихо-

дится. На этот раз беседа наша была совсем уж задушевной. И

опять Георгий, видимо, со свойственным писателям любопытством,

допытывался до мельчайших подробностей моей биографии, осо-

бенно о работе, неудачном отъезде и, главное, последствиях этого

события. Я со свойственной мне открытостью, с удовольствием все

рассказывал. Все-таки лестно ощущать, что твои житейские колли-

зии так заинтересовали столь большого писателя.

...Через некоторое время ко мне пришли двое ближайших в

то время друзей - Леша Коротаев и Марк Печерский. Поскольку

друзья были ближайшими, то и виделись мы регулярно. Посему раз-

говор пошел сразу о сути. Без полутонов и намеков. Вот что мне со-

общили.

Перед самым отъездом Поповский поделился с ближайши-

ми друзьями, что я - агент КГБ. А Георгий Владимов, будучи одним

из посвященных, обещал эту версию разработать. И, после общения

со мной, убедился в ее справедливости. О чем и предупреждает

сейчас весь честной (по его мнению) писательский и либеральный

люд. Конечно же, мои друзья, всячески пытались разубедить рас-

пространителей этой грязной сплетни. Однако, эта игра, видимо,

столь любима в "розовом гетто" (так мы называем между собой

район писательских кооперативов в районе метро "Аэропорт", что

скорость распространения слуха очень велика. Что я такое натворил

и как, вообще, мог допустить подобное?

Я расхохотался и, обозвав друзей мудаками, снисходительно

объяснил, что сие есть полный абсурд и бред, ибо Поповского я

просто спас, вот даже денег с его кооператива еще не получил. А с

Владимовым у нас столь прекрасные отношения... Так что, если ут-

ка и запущена, то, неужели вам, остолопам, надо объяснять, кто ее

автор и исполнитель? Не могут же такие прекрасные люди, тонкие

знатоки людских пороков и достоинств, устроить подобное. Это же

так элементарно! Да я и слушать не хочу подобную чушь!

...Однако выслушать пришлось. И в начале рассказа Леши и

Марика челюсть у меня отвисала все сильнее.

Подозрения у Поповского на мой счет возникли сразу после

того, как я, не раздумывая, согласился взять у него для передачи на

Запад пленку с рукописью о Войно-Ясенецком. И мгновенно пере-

дал. При этом не играл в конспиративные игры, Подозрительно?

Очень! Значит, Комитету для внедрения агента, понадобилось сыг-

рать даже роль курьера! Далее, комитетчики предлагают Марку не-

медленно покинуть страну, прекрасно зная, что у того нет денег.

Тут же появляется Яков (конечно же, не случайно) и приносит иско-

мую сумму. У всех ближайших друзей не нашлось, а Яков принес.

Ясное дело, Комитет. Больше некому. Деньги-то они себе вернут

через доверенность в кооператив. при этом цели своей достигнут,

Марк уберется быстро и без шума. Однако, Марка не проведешь.

Он не зря столько книг написал. И методы врагов изучил в совер-

шенстве. Ближайший же друг, Владимов, обещал Марку, что прове-

рит его подозрения, побеседует с хитро внедрившимся агентом... И

побеседовал. Им обоим очень странной показалась история с моим

несостоявшимся отъездом. Ведь я так и не знал еще, почему был

возвращен. И почему не был в дальнейшем посажен. Следуя коми-

тетской (в представлении Поповского и Владимова) логике, это не-

минуемо должно было произойти. Но самым замечательным в этом

фантасмагорическом нагромождении был заключительный аккорд -

кто же может 30 декабря в пик пустых полок и диких очередей при-

нести в сущности малознакомому человеку роскошный рыбный на-

бор? Понятно, что только из комитетского распределителя он и мо-

жет взяться. Больше неоткуда. Все. Последнее звено цепи безу-

пречных логических доводов замыкается. Агент разоблачен. И да-

лее остается самая благородная часть задачи - предупредить обще-

ство...

По мере продолжения столь увлекательного повествования,

челюсть моя все более возвращалась на место, и, в конце концов,

крепко сомкнулась с верхней. Далее последовал обычный для меня

в то время приступ ярости. Перебесившись, я погрузился в размыш-

ления. Вполне естественное для любого нормального человека воз-

мущение черной неблагодарностью и просто-таки Шекспировским

злодейством, уступила место трезвому и хладнокровному анализу.

... Вскрывая причины, лежавшие в основе творения мерзопа-

кости, исследователи, чаще всего останавливаются на Трех Мотива-

циях: корысть, сексуальная основа и воля к власти. В рассматривае-

мой мною ситуации эти три версии не проходили. Тогда почему же

Поповский мажет грязью своего спасителя, предупреждая друзей о

грозящей опасности? Из идейных благородных побуждений? Но

ведь они основываются только лишь на умозрительных пред-

ставлениях. То есть схема бескорыстного, благородного, откры-

того поведения, в представлении Поповского может работать толь-

ко для прикрытия иных, низменных (по его убеждениям) целей. А

как же его герои - Вавилов, Войно-Ясенецкий, толстовцы? Иными

словами, он сам не верил в то, что воспевал? И, кстати, очень ярко,

талантливо и убедительно! Значит, поповских роднит с идеоло-

гическим противником заведомая подозрительность ко всему, выпа-

дающему из ряда их догматических воззрений, как должен вести се-

бя человек. И отклонения от этого норматива, даже то, что человек,

скажем, почесал затылок или засиделся в гостях, служит основани-

ем для вынесения обвинительного приговора. Стало быть, режим и

оппозиция больны одной болезнью? Ну да, конечно - одни и те же

садики, школы, институты. и болезни, стало быть, общие - бесчес-

тие, обман, подозрительность. И на смену людям, не совмещающим

политику с моралью, придут такие же, но с лучшей стилистикой, а,

может, даже со знанием иностранных языков, и круг замкнется

окончательно.

С другой стороны, душила злоба, потому что в сотрудничес-

тве был обвинен подло, тайком и грязный слушок расползался по

писательским кухням без всякой возможности защититься. В "Труд-

но быть Богом" у Стругацких есть такой момент: Дон Рэба беседует

с разоблаченным Руматой. В качестве одного из аргументов, под-

тверждающих сотрудничество Руматы с дьяволом Дон Рэба гово-

рит: "...Вы такой дуэлянт, вы такой задира! Сто двадцать шесть ду-

элей за пять лет! Ни одного убитого... Вы, несомненно, продали ду-

шу дьяволу... Я готов даже допустить, что это умение было дано

вам с условием не убивать. Хотя трудно представить, зачем дьяволу

понадобилось такое условие"... Вот и Поповский не понял, зачем

дьяволу такое условие. Хотя на Дона Рэбу он явно не тянет. В даль-

нейшем, столкнувшись с реальными агентами и с теми, кто их на-

правлял, я кое что понял. Бедолага Поповский имел представление

об этом деле в основном из книг Юлиана Семенова. Вряд ли он до-

гадывался, что "Наставление по вербовке агентуры" является учеб-

ником в полторы тысячи страниц; что есть специальности, по кото-

рым курс этой самой работы с агентурой читается четыре семестра,

что по нему сдаются экзамены и зачеты, проводятся семинары, ла-

бораторные и практические работы. Совсем как по коллоидной хи-

мии, импульсной технике или математическому анализу. Я обяза-

тельно расскажу об этом. Чуть позже.

...Когда я плакался о коварстве Поповского и Владимова

друзьям, Губерман сказал: "Брось, старик. Тот не мужчина, кто не

ходил в агентах! Давай лучше выпьем!" Старчик же утешал меня

тем, что Владимов свой роман выдумал из головы и в случае со

мной просто обдумывал новый.

...Приехав в Америку, я поборол соблазн позвонить Попов-

скому. В 1992 году ему стукнуло 70 лет и "Новое русское слово" по-

здравило юбиляра. Свой юбилей мэтр отметил большой статьей в

том же НРС. Статья называлась "Зачем писателю совесть?" В ней

Поповский жаловался на покойного Сергея Довлатова, обвиняя того

в пасквилянтстве. Статья вызвала широкую дискуссию, как, види-

мо, и было задумано. Однако, в этот момент, я перестал выписывать

Новое Русское Слово и так и не узнал, зачем же писателю совесть.

Присоединяюсь, тем не менее, к пожеланию долгих лет жизни Мар-

ку Александровичу. Льщу себя надеждой, что он прочтет эти стро-

ки. Я очень постараюсь дописать, издать и послать ему экземп-

лярчик. Должен же он, в конце концов, узнать, как работала агенту-

ра. Подлинная, а не мнимая. С которой дьявол не заключал условия

не убивать.

...Агент появляется тихо и незаметно, иногда по делу, ино-

гда - просто так. Часто - он из ваших былых не очень близких зна-

комых, долго не видевшихся. Эта операция называется - ввод. Она

- самая ответственная. Функции агента могут быть различные - от

простого прощупывания ваших интересов, замыслов, намерений до

строгой ориентировки - например, войти в ваш бизнес, предложив

свои услуги в виде партнерства; или проявить интерес к литературе

специфичного содержания, до которой весьма охоч. Бывают также

так называемые доверенные лица, которые не только выведывают

интересующую их хозяев информацию, но, часто служат и каналом

информации от хозяина к "клиенту." Причем, эта информация не

всегда бывает лживой. А иногда настолько правдивой, что хоть в

петлю лезь, настолько, оказывается, плохи твои дела. Ну, а самым

высоким рангом в разряде агентуры является хозяин конспиратив-

ной квартиры. Он тебе ее и за бесплатно уступит, лишь бы ты

почаще там бывал, с женщинами, к примеру, а лучше - с будущими

подельниками. Это, как Вы понимаете, чтобы Вас лучше слышать.

И записать. На какую-нибудь пленку.

Звонок Толи Файнермана вызвал недоумение вдвойне - во-

первых, потому, что за время работы в п.я.80 мы виделись и обща-

лись считанные разы. А после моего переезда в Москву - дай Бог,

разок. И то, не уверен. А во-вторых - мне уже года два никто из

красноярских друзей даже привета по телефону не передавал. Все,

как в воду канули, включая даже закадычного друга Володю По-

кидько. Ну, что ж друзья стареют, тяжелеют на подъем... Толя рабо-

тал ведущим конструктором. Это такая должность - курировать

один из объектов, разрабатываемых КБ - утрясать вопросы между

КБ, заводом, полигоном, министерством - словом, много разъез-

жать, разговаривать, убеждать. Требует хорошего языка, нахрапи-

стости, находчивости. Всеми этими качествами Толя обладал. И

сверх того - его почему-то очень любил Решетнев. Так любил, что

даже вытащил Толю из тюрьмы, куда тот угодил за какую-то тем-

ную историю с женщиной. Схлопотал приличный срок, но Решет-

нев поднажал и Толя вышел через несколько месяцев. Но это было

дело давнее. Сейчас он уже был примерным семьянином.

Встретились мы у памятника Пушкину. Сразу узнали друг

друга. Толя, как инициатор встречи, взял бразды правления в свои

руки. Было предложено посидеть, выпить, вспомнить былое... При-

глашение было с благодарностью принято и мы направились вниз

по Тверской к гостинице Москва. Красноярский гость широким

жестом хозяина указал в сторону бара на 3 этаже. Небрежно попри-

ветствовал тут же подскочившую официантку Раечку. Мы были тут

же усажены за поджидавший нас столик на двоих. Забегая вперед,

скажу, встречи с Толей (их было около 5 за последующие 3 года)

неизменно проходили в этом же баре и Раечка, по чисто случайному

стечению обстоятельств, всегда дежурила в эту смену. И столик на

двоих всегда был готов. И всегда платил Толя, хотя я был вполне

кредитоспособен и высказывал готовность. Сибиряк, широкая ду-

ша. Счет, конечно, всегда аккуратно забирал. Словом, все как в ки-

но. Да, может, кстати, оно и снималось. Так, на память. А может и

нет.

Однако, за описанием внешнего антуража, не забыть бы рас-

сказать и о беседе. Собственно, беседовали мы первые минут пять,

как обычно, сообщив друг другу, что мы и члены наших семей, сла-

ва Богу, здоровы, дети учатся, погода хорошая, зарплаты хватает.

Последнее, впрочем, скорее относилось только ко мне. Далее гово-

рил один Толя и его рассказ оказался самым занимательным из все-

го, что мне когда-либо приходилось слышать.

...Дело происходило 30 сентября 1975 года, когда компания

моих друзей, среди которых был и Володя Покидько, покинула дом,

где проходили наши проводы в Америку. Одна из групп вознамери-

лась продолжить гулянку у моего знакомого художника, Беленка,

чьи картины составляли гордость моей коллекции. Покидько хотел

присоединиться к ним, но оказался пятым, а шофер такси был не-

умолим... От каких удивительных случайностей зависит наша

жизнь, Втиснись тогда Покидько в такси - моя дальнейшая судьба

сложилась бы совершенно иначе. Я бы уехал в Сан-Франциско. Не

было бы этой книги, Ибо не наступили бы события, вызвавшие ее

появление. Соответственно, иначе сложилась бы судьбы многих

других людей, пересекавшиеся с моей. Не было бы "Смиренного

кладбища". А о том, что было бы, остается гадать и мечтать...

Оставшись один, Покидько поехал в гостиницу. Жил он в

нашей ведомственной гостинице "Маяк", принадлежащей заводу

Хруничева, на Большой Филевской улице. В эту злосчастную ночь в

гостинице находилась большая группа сотрудников бывшей моей

фирмы. И надо же так совпасть, что Володя попал в разгар банкета

по случаю награждения этой самой группы орденами и медалями.

За доблестный труд в нелегком деле космического шпионажа. По

иронии судьбы Володя тоже получил свою награду. Днем. А на бан-

кет не пошел. Предпочел пьянку на проводах друга...

После штрафной Володя стал объяснять народу причину

своего отсутствия. Был у Яшки на проводах в Америку. Яшку все

прекрасно помнили. Бывший тамадой зам. генерального конструк-

тора Смирнов-Васильев выразил сильное сомнение, как это сотруд-

ника нашей фирмы выпустили в Израиль на постоянное место жи-

тельств, а? Уж в своем ли Покидько уме? Покидько гордо ответст-

вовал, что вполне в уме, что Яшку не просто выпустили, но еще и

вытолкнули. Что на проводах была большущая куча друзей и само-

лет у Яшки второго октября в десять утра, В Вену, само собой. А

вы говорите...

У Смирнова-Васильева хмель покинул головушку. Он тихо

удалился. И прямо из гостиницы по ВЧ связался с Решетневым, по-

ведав ему рассказ Покидько. А тот, в свою очередь, оценив ситуа-

цию как потенциально катастрофическую для своей фирмы, позво-

нил самому Андропову и спросил, с каких пор его люди из 5-го

главка изгоняют недавних сотрудников его решетневской фирмы в

объятия Запада? Андропов, понятно, ни о каком Ладыженском слы-

хом не слыхивал, но обещал разобраться. И слово у него с делом не

разошлись. На утро в гостиницу явились люди из контрразведки и

весь день спрашивали моих бывших коллег, что я делал и что мог

знать. Аналогичная группа работала и в самом Красноярске. Про-

шло целых девять лет, как я ушел. Поэтому свидетельства собирали

по крохам. Между группами была постоянная связь. Основной во-

прос, поставленный чекистами перед моими коллегами, был - вы-

пускать меня, или задерживать? И в один день (а это было уже пер-

вого октября), вопрос решить не удалось. А на следующий день

контрразведчики сказали прямо - он уже в аэропорту! (Помните

беспорядочные беготню и лепет таможенников и пограничников?)

И Козлов с Решетневым сказали - не пускать. Чтобы прояснить си-

туацию, почему чекисты долго и дотошно разбирались, вместо то-

го, чтобы без всяких консультаций, спокойно, закрыть вопрос на-

всегда привычными им методами, Толя сказал следующее: При ли-

шении гражданства Брежнев, как Председатель Президиума Вер-

ховного Совета, подписывал раз или два в неделю большие приго-

товленные списки отъезжающих, разумеется, не читая их. В этом

же случае на подпись вождю надлежало дать Указ о приеме в граж-

данство (или отмене части предыдущего Указа) одной-единствен-

ной семьи. Это могло вызвать (и, говорят, вызвало) интерес у Гла-

вы Государства. Пришлось давать объяснения. За подобный прокол

по головке явно никого бы не погладили. Да что и говорить, неле-

гок, и, подчас, горек хлеб бойцов невидимого фронта. Но чего не

сделаешь во имя безопасности нашей великой Родины? Все сдела-

ешь. Жизни не пожалеешь. Особенно чужой.

Два момента в рассказе вызвали мое, если не недоверие, то

скептическое отношение, как минимум. Это, конечно, Андропов и

Брежнев. Уж больно ничтожная я букашка. Толя улыбнулся и про-

должал...

Через некоторое время на фирме было проведено большое

собрание, посвященное моему случаю. Начальник городского

УКГБ предупредил всех, кто знал меня лично, особенно тех, кто

поддерживал отношения, что дальнейшие контакты совершенно не-

допустимы. Те же, кто нарушат запрет, пожалеют. Однако двое -

все тот же Покидько и Сережка Дедов - не испугались и посетили

опального друга. Правда, ничего не рассказав. Инстинкт самосохра-

нения сработал. Но не помог. По возвращении в Красноярск, ребята

попали "на ковер". Решетнев и чекисты вынесли им официальное

предупреждение в столь резкой форме, что герои чутьчуть этот са-

мый ковер не обмочили. И поклялись никогда более не нарушать

табу. Из всего этого был сделан вывод, что квартира (не говоря уже

о телефоне) находятся под постоянным колпаком, так что и муха не

влетит не замеченной. А тем более не вылетит.

В дополнение к вышеизложенному был помянут и Андро-

пов. Через некоторое время после моего возвращения эпизод был

рассмотрен на коллегии Комитета, которую вел сам Председатель.

Он пожурил разгильдяев, чуть не упустивших важного хранителя

государственной тайны, воздал должное бдительности тех, кто пре-

сек дерзкую попытку бегства, а главное - потребовал собравшихся

хорошо запомнить мою фамилию. На случай моего плохого поведе-

ния. К тому же были сделаны и оргвыводы. Были изменены формы

анкет отъезжающих в Израиль. Отныне следовало заполнять дан-

ные о работе за последние пятнадцать лет, а не пять, как заполнял

я. Соответственно, были увеличены штаты проверяющих, измени-

лись (естественно, в большую сторону) сроки рассмотрения хода-

тайств на въезд и главное,- введены новые критерии секретности.

Опять-таки, в сторону ужесточения.

Вот такой рассказ выслушал я в баре гостиницы "Москва",

потягивая коктейль и "Мальборо". Когда шок от услышанного про-

шел, я спросил собеседника, как же он сам осмелился не просто

встретиться со мной, но и рассказать всю правду. Мне был дан от-

вет, что он ничего не боится, так как по телефону фамилию не на-

зывал ( это было действительно так), а после того, как я узнал го-

лос, предложил встретиться в городе, а не пришел в квартиру. Так

что все в порядке. А что теперь намерен делать я? Буду ли продол-

жать бороться за выезд или предпочту лечь на дно?

Я ответил, что необходимо время для осмысления. Вскоре

мы расстались, Как я уже говорил, он появлялся еще несколько раз

с интервалами полгода - год. О делах на фирме ничего не рассказы-

вал. Расспрашивал меня о моих делах, но как бы между прочим.

Потом эти визиты кончились.

Где-то через месяца три после этого разговора я получил

косвенное подтверждение правдивости этой истории. Поскольку

здесь замешана женщина, обойдусь без имени. Да и рассказала она

обо всем этом не мне, а моим друзьям. Но с просьбой передать Яко-

ву. Что и сделали друзья. Рассказ совпал в деталях...

Через весьма непродолжительный срок после этой беседы

меня вызвали к начальству и предложили уволиться. При этом Сте-

ганцов не скрывал, что его об этом очень попросил оперативник из

Комитета, фамилию которого не назвал. Чем он аргументировал

Стеганцову свое требование, тоже не знаю. Но слишком много имел

Валентин Иванович своих дел, чтобы, споря с конторой, отстаивать

какого-то Яшку. Еще благородно поступил - изложил все, кроме

фамилии и мотивации и прямо сказал: "Яша, пиши заявление сам.

Иначе я буду вынужден требовать от тебя ежедневной телеграммы с

"объекта", подтверждающей твое 30-дневное пребывание в коман-

дировке. Не представишь - уволим за прогул. Я все понимаю, но и

ты пойми меня правильно".

Я понял, претензий не имел, поблагодарил и уволился. С та-

ким трудом с нуля созданный бизнес - "мертвецы", объемы работ,

заказы - все досталось по наследству Женьке Гайстеру. А мне дове-

лось познакомиться с очередным участковым, который имел только

один вопрос - где я работаю? И не мог бы предоставить справку?

Начиналась как-то чертовщина. Дело не в том, что "курато-

ры" затеяли очередную гнусность - изгоняли с работы и тут же тре-

бовали трудоустройства. Вопрос был в том - ЗАЧЕМ они это дела-

ли? И дело совсем не в бесплодных поисках логики в их поступках.

А в том, что ОНИ обычно придерживались совершенно противопо-

ложной схемы - действительно заставляли людей работать. Множе-

ство диссидентов и отказников работали электриками и сторожами,

лифтерами и операторами котлов - и это вполне устраивало органы.

И с кем бы я не беседовал на эту тему, отступлений это правило не

знало. Только ко мне одному применялся столь странный изощрен-

ный прием. Предположений можно строить сколько угодно - на-

пример, их не устраивало, что я ездил в командировки, и, стало

быть, затруднял контроль над своими действиями, имел много сво-

бодного времени, может быть, сыграла роль зависть к большим до-

ходам. Очевидно, 80 - 90 руб. лифтера или ночного сторожа ими

допускались, а вот 1000 и более в месяц порождали зубную боль.

Увы, все это только мои гипотезы. Но принцип действовал четко до

1986 года. Как только узнавали, где работаю, - являлись туда, за-

ставляли уволить и через день-другой приходили, обвиняя в тунеяд-

стве. За эти десять лет я имею 26 записей в трудовой книжке. Мак-

симальный срок, который удалось продержаться, прячась от них, -

около двух лет, минимальный - две недели. Не слабо, правда? А

ведь впереди еще рассказ о безуспешных, но очень энергичных по-

пытках посадить...

Возникала новая проблема - надо было не просто искать но-

вую работу со стабильным доходом, но еще и скрыть ее от всех,

включая ближайших друзей. При поездках надо было глядеть во все

мои четыре глаза на предмет обнаружения "хвоста". Но это было

просто и привычно. Значительно хуже было другое. В моей работе

исключительно важную роль играли телефонные переговоры, осо-

бенно междугородные. Пришлось звонить исключительно с перего-

ворного пункта. кроме того, следовало как-то объяснять многочис-

ленным заказчикам, почему нельзя звонить ко мне. Словом, соблю-

дать полную конспирацию.

Одним из методов поиска заказов была работа с корреспон-

денцией на завод. Я прилетал в Грузию 3 - 4 раза в год и анализиро-

вал заявки. Их было великое множество, но все - на мелкие и раз-

бросанные по стране партии. Для экономической выгоды требова-

лось найти крупную партию в один регион.

Такая фирма нашлась. Она называлась Западно-Сибирское

Управление магистральных нефтепроводов, находилась в городе

Тюмени и в ее подчинении было около сотни станций перекачки

нефти по всему тюменскому северу. Я полетел в Тюмень и догово-

рился о работе по трудовому соглашению. Я обеспечиваю им по-

ставку приборов, установку и обучение персонала, а нефтепро-

водчики платят мне за это живые деньги. Так я попал на тюменский

нефтяной север, где провел в общей сложности года три. Познако-

мился с добычей и транспортировкой нефти. Эта местность и то,

что в ней происходило в последние двадцать лет столько раз воспе-

та одними и проклята другими, что добавлять от себя почти нечего.

Летом - грязь, комары, бездорожье, тонущая в болотах техника,

толпы отпускников, штурмующих аэропорты и вокзалы; фанерные

щиты вместо стекол в этих аэропортах и вокзалах, рыба, зараженная

описторхозом, разбежавшееся зверье, озера разлившейся нефти, по

площади приближающиеся к обычным водяным. Зимой - дикий хо-

лод в домах, бараках и цистернах, имитирующих жилье; прокладка

траншей под новые трубопроводы, отсутствие вертолетов из-за пур-

ги или тумана, перебои с едой из-за отсутствия этих самых вертоле-

тов. И круглый год - поголовное, безудержное пьянство всех, везде

и по любому поводу. Уголовники бывшие, будущие и беглые, ни-

кем не разыскиваемые, режущие, увы, не только друг друга, бомжи,

забившие вокзалы и подвалы. Просеки, в которых вырубают, но не

вывозят лес, миллионы тонн техники, превращенные в никому не

нужный металлолом. Царские охоты с девочками в уголках еще не

уничтоженной природы для местных удельных князей с использова-

нием вертолетов, неделями напрасно ожидаемых на промыслах и

нефтепроводных станциях, и самое главное - ни одного встреченно-

го мной человека, которого бы все это волновало. Хоть в самой ма-

лой степени. Все смирились, все принимали это как естественную

данность, никто не относился к этим краям, как к постоянному жи-

лью. Перетерпеть несколько лет и уехать с деньгами - вот основной

поведенческий мотив большинства приехавших в эти края по своей

воле.

Почти ежедневные катастрофы, связанные с разрывом неф-

тепровода, воспламенением нефти. Были случаи сгорания целых

станций. С человеческими жертвами и без таковых. Периодические

падения вертолетов, отключения электроэнергии от поселков и це-

лых городов, коррупция, повсеместное бездействие и равнодушие,

словом - ВСЕ КАК НЕ НАДО. Трудно преодолеть соблазн и не

привести банального сравнения с Ближневосточными или Техасски-

ми Эльдорадо. Как дворцы эмиров и аэропорты Кувейта и Саудов-

ской Аравии отличаются от аналогичных сооружений на Тюмен-

ском Севере знают и без меня. А выход нефти из этих регионов при-

мерно одинаков. И только нефти хватило бедуинским шейхам сде-

лать былью сказки Шехерезады. А будь у них еще 130 миллионов

гектар пахотных земель? Якутские алмазы и колымское золото?

Уголь, железные дороги, леса с пушным зверем? Или без всякого

зверя, только с деловой древесиной? А если бы у них были еще ре-

ки, Обь, Тобол, Енисей, Амур? вот развернулись бы тогда шейхи! И

мрамор для дворцов не нужно было бы везти со всего света! Это,

правда, при условии, что на всем этом пространстве жили бы негра-

мотные кочевые племена, а не народ-богоносец. С россиянами эми-

ру пришлось бы трудновато. Хотя он пытался бы реализовать ту же

экономическую модель. Согласно шариата. Но, натолкнувшись на

непреодолимое препятствие в облике новых подданных, лишился

бы эмир своих беговых верблюдов. Этому как раз есть прямое дока-

зательство. Массовая гибель оленей в этих местах была обусловле-

на прокладыванием трубопроводов диаметром около двух метров.

Огромные стада оленей, мигрируя в положенное время по отрабо-

танному веками маршруту, не могли преодолеть этой преграды и

гибли тысячами, давя друг друга. А всего-то было, - положить дере-

вянные настилы на эту трубу - вот олешки и перешли бы...

Когда я писал эту книгу, то охотно давал друзьям и знако-

мым написанные куски и очень чутко прислушивался к высказан-

ным мнениям и пожеланиям. Получилась весьма интересная стати-

стика. Большинство из примерно пятидесяти читателей высказали

неудовольствие страницами об антеннах и ультразвуке, за перегру-

женность ненужными (на их взгляд) техническими подробностями,

не имеющими касательства к теме.

И почти все высказали несогласие, а в лучшем случае недо-

умение и непонимание определению "народ-преступник". И требо-

вали объяснений, что я имел в виду? Где тот уголовный кодекс, по

которому определяется вина целого этноса? Или же (это самое, на

первый взгляд, очевидное) - если в народе есть праведники, святые,

да и просто законопослушные граждане, как же можно всех мазать

одной краской? Ну, конечно же, и самый главный вопрос - если до-

пустить с огромной натяжкой, что я прав, то что же с этим народом

делать? Посадить всех а тюрьму? Кто же ее будет охранять? Отнять

право на жизнь? Это уже делали Гитлер и Сталин.

Устных ответов и разъяснений я надавал достаточно. По-

сле этого, естественно, возникали дискуссии. Таким образом мате-

риал накапливался и систематизировался. Самое время облечь его в

письменную форму. Чтобы все всем было понятно.

Поскольку тема весьма нешуточная, откроем вначале Боль-

шой Энциклопедический Словарь 1984 года и на странице 858

прочитаем, что НАРОД - это:

1) все население определенной страны.

2) народные массы, включающие на различных этапах исто-

рии те классы и слои, которые по своему объективному положению

способны участвовать в решении задач прогрессивного развития об-

щества, главным образом, трудящиеся массы; Творец истории, ве-

дущая сила всех коренных общественных преобразований. В перво-

бытном обществе включает всех его членов. В антагонистических

формациях в состав народа не входят господствующие эксплуата-

торские группы, ведущие антинародную политику. При социализме

включает все социальные группы.

3) различные формы исторических общностей (племя, на-

родность, нация); в условиях развитого социализма в СССР - совет-

ский народ.

Вот так. С листом бумаги не поспоришь и даже не уточнишь

отдельные интересующие тебя положения. Ну, например - в быт-

ность еще Союза были ли киргизский, украинский и коми народы?

Или только Советский? Зато после 25 декабря 1991 г. после подпи-

сания Беловежского Пакта все проснулись уже другими народами -

еще до установления границ, таможен и ограничений на пребыва-

ние в Москве лиц кавказской национальности. Весьма туманным

представляется и второй момент - как только начинается приватиза-

ция, акционирование и прочий капитализм в России - так сразу на-

роду и конец, что ли? Сегодня был рабочим, завтра стал участником

или председателем кооператива - так, значит - и прощай, членство

в народе? А поскольку приватизационные чеки получили все,

включая детей и уголовников, стало быть, по БСЭ, народ и вовсе

исчез?

Понятное дело, авторы вышеприведенного определения и в

мыслях не допускали распад Союза и смерть социализма. Иначе,

они оставили бы только первое определение. Да и оно расплывчато

и не определенно, так как страны образуются и исчезают в резуль-

тате прихоти правителей. Значит, только правитель определяет,

представителем какого народа должен считать себя тот или иной

человек. Отмечу два существенных недостатка в определениях, за-

трудняющих понимание.

1) является ли народом все население Земли?

2) существует ли связь между социальной группой, насе-

ляющей данный регион, с природными условиями - ландшафтом,

климатом, с традиционными способами природопользования и т.д.

Рискну дать свое, может быть, несколько корявое определе-

ние.

То, что, в моем представлении, именовалось советским на-

родом, было на самом деле конгломератом этносов и субэтносов,

объединенных в некий суперэтнос общим правительством, армией,

службой безопасности, внешней политикой, финансовой системой,

а самое главное - единым способом хозяйствования и идеологии.

При этом для меня не имеет решающего значения способ образова-

ния данного суперэтноса - принудительный, добровольный ли. Он

был - и все тут.

До тех пор, пока отдельные представители этноса не объе-

динены одной большой общей целью или несколькими, помельче -

это не этнос, а толпа. Толпа превращается в народ в театре, на заво-

де, пионерском лагере, в церкви, на войне или на похоронах. Как

охарактеризовать общество в целом, если это вообще возможно?

Мы привыкли к тому, что описанию поведения отдельной личности

посвящаются книги и отдельные статьи, балеты и тайные доносы,

То есть в принципе можно, суммируя достоинства и вычитая недос-

татки (критерием при этом являются Заповеди, исторический опыт

и уголовные кодексы) дать достаточно полное описание человека

или, уже с меньшей эффективностью, - производственной бригады,

футбольной команды, редакции журнала, мафиозной группировки

и т.д. Их можно узнать по производственным показателям и другим

критериям, руководствуясь как статистическими методами, так и

по методу, к примеру, художественного исследования или социоло-

гического опроса. Иногда сгодятся свидетельские показания или

дактилоскопическая экспертиза.

Но уместно ли судить о целом народе, т.е. достаточно боль-

шой социальной группе? Если верить Библии (а как можно не ве-

рить Библии?) - то Бог судил и страшно карал целые города и стра-

ны. Всех разом. Стало быть, есть критерий. Пока же отметим факт,

что народ целиком может быть грешен. Собственно, в Библии этот

признак вины дан. Но перед Богом.

Мне же, грешному, представляется вот какая штука. Этнос

ведет хозяйство на занимаемой им территории и строит определен-

ные взаимоотношения с другими этносами. Итогом деятельности

этноса может быть только Валовой Совокупный Национальный

Продукт. Причем в него должны быть включены не только товары

и услуги, количество которых может быть легко статистически

подсчитано и разделено на душу населения. Труды писателей, ху-

дожников, воспитателей и врачей, актеров и философов являются

столь же неотъемлемой частью результатов усилий этноса, как

хлеб, машины, квадратные метры жилья и тонно-километры.

Подсчитать этот результат можно, увы, пока лишь в деньгах, за-

траченных на книгоиздание, театры, медицину, науку и т.д. Однако,

есть другие видимые глазу итоги - общая культура населения, здо-

ровье граждан, уровень образования, религиозность, жертвенность,

наконец. Все то, что пытаются втиснуть в формулировки типа "ду-

ша народа", "дух нации", национальное самосознание...

К этому совокупному достоянию следует прибавить исто-

рический опыт, то есть учитывать возраст этноса.

Собранные воедино, эти факторы плюс наличие территорий

и природных богатств дают некую суммарную величину, которую я

осмелюсь назвать - ПОТЕНЦИАЛ ЭТНОСА. И если мои оппонен-

ты вскричат - "но позвольте - ведь в Бразилии или Заире, а может

быть даже в Индии или Китае сумма природных богатств, ископае-

мых и энергоресурсов на одного жителя выше, чем в СССР, России

или Украине", я отвечу им - да. Но в числитель этой дроби должен

быть помещен Потенциал Этноса с Киевской Софией, архангель-

скими поморами, Псковской иконописью, демидовскими мануфак-

турами, Иваном Федоровым, Толстым, Менделеевым, Чеховым,

Станиславским, Михоэлсом, Туполевым, Королевым, Сахаровым.

А в знаменатель - уничтоженную природу, неубираемые

улицы, наши подъезды и лифты, сломанные телефоны-автоматы,

детскую смертность, уголовников, ну, словом, все то, что КАК НЕ

НАДО.

И тогда мы займем свое последнее место в мировой табели

о рангах. Но этого мало. Это еще не основание выносить приговор.

Общество разнородно. Понятие "советский народ"

включало в себя Чикатило и его 53 жертвы. По Словарю они были

объединяемы одной целью. Не будем забывать, что отчасти так оно

и есть. Футбольный матч Спартак - Динамо Киев собирал весьма

пеструю аудиторию - от Генерального Секретаря Леонида Ильича

Брежнева до подростка из люберецкой группировки, которого бро-

сил пьяница-отец, а мать работала на заводе уборщицей. Были тут и

народный артист Яншин и старший следователь УВД и ворюга, ко-

торым назавтра предстояла встреча совсем в другом месте. Но на 1

час 45 минут они собрались все вместе, привлеченные одним, об-

щим для всех интересом к предстоящему действу. А вот после игры

интересы у всех становились разными. Интересы, но не язык, сис-

тема образования, денежная система, государственная граница, ко-

торой было очерчено поле их деятельности. И вот до тех пор пока

эта их деятельность приносила какую-то пользу или какой-то вред,

но не выходящие за пределы этих границ, Бог с ними. Это их внут-

реннее дело. Так гласит международное право.

Высшим правом для человека является право на жизнь. Это

совершенно бесспорно. Абсолют. Аксиома. И право это по рожде-

нию.

А вот то, что высшим правом большой социальной группы

является право на государственность, далеко не так аксиоматично.

Вот я и считаю, что право на государственность этносы должны по-

лучать, сдав на это экзамен по своей истории. Да нет пока того аре-

опага, который этот экзамен бы принял. ООН явно не тянет. Наобо-

рот, щедро раздает все новые мандаты о членстве. Вот уже почти

200 глав суверенных государств могут в свободном хоре спеть:

"Лишь мы, правители и президенты, Владеть землей имеем право"...

Закроем кавычки и задумаемся - им это право делегировали их на-

роды. А народам - ООН. А ООН создали несколько государств 26

июня 1945 года. И именно они, эти государства решали - кому

быть, а кому - нет. Их собственное право на существование было

просто фактом, правом силы, ни в каком обосновании в тот момент

не нуждающемся.

Исходя из вышеизложенного, считаю, что Будущее Планеты

Земля - в постепенном прекращении функций государственности в

нынешнем общепринятом значении этого слова. То есть этносы, чья

хозяйственная деятельность неэффективна или тем более опасна

для жизни людей, как внутри этноса, так и по соседству, должны

лишаться права на государственность. Не права на жизнь или сво-

боду, на труд, рыбалку или пополнение семейства, а именно на го-

сударственность.

Эк, куда хватил, псих, удовлетворенно отметит про себя аб-

солютное большинство читателей, если таковые вообще найдутся.

Да мы - древнейшее государственное образование - от Рюрика - к

Киевской Руси - и далее через Ивана Грозного, Петра I, Екатерину

II, т. Ленина и Сталина - до Горбачева. И - стоп пока... Да мы дали

миру - и перечисляются имена великих людей, которые здесь роди-

лись и выросли, заблистали и расцвели, прославили себя и отечест-

во... И очень часто умирали насильственной смертью. Да мы выиг-

рали столько воин... и после каждой победы жили куда хуже, чем

побежденные. А сколько мы создали научных открытий... Ну, прав-

да, умолчим, кто и как пользовался их плодами. Да, Мы - великий

народ и великая держава. Это признает весь мир, ...но никто еще не

дал критерия величия. А по мне - так великими являются японцы,

голландцы, финны... Догадайтесь сами, почему.

Идеализированная Говорухиным Россия, которую мы поте-

ряли - это не только сохранившиеся кадры кинохроники с баржами

пшеницы и тысячами бочек икры на волжских дебаркадерах. В ста-

линских кинохрониках есть кадры не менее впечатляющие.

Но как быть со свидетельствами Гоголя и Салтыкова-Щед-

рина? Радищева и Маркиза де Кюстина, Алексея Константиновича

Толстого и Горького, наконец? Или, не знакомые со статьей 70 УК

РСФСР, они дружно клеветали на лучший в мире царский строй?

Или, ослепленные блеском императорского двора Северной Паль-

миры, фантастическим Эрмитажем, коллекцией живописи и древно-

стей, Третьяковыми, Мамонтовыми, Морозовыми и Щукиными,

они придумали поголовное взяточничество чиновников, отсутствие

дорог, ужасающую медицину, смрадные подвалы и бараки для мас-

терового люда? Опричнину и Бироновщину? Или Волошин в своем

"Северо-Востоке" выдумал... Ужас тайных канцелярий, пьяный гик

осатанелых тварей, звучный свист шпицрутенов и розг... Сотни лет

тупых и зверских пыток, и еще не весь развернут свиток, и не замк-

нут список палачей... Это что, эффектные метафоры? Или издержки

несовершенной системы управления?

Полноте, господа. А, кстати. Не назовете ли мне по-настоя-

щему великого и мудрого правителя? Это на земле, так щедро рож-

дающей гениев. Ну не морщите лбы. Я сам назову Александра II.

Освобождение крестьян, введение суда присяжных, земства...

Убит, едучи подписывать конституцию. После 6 покушений.

Кому он собирался дать эту конституцию? Какому народу?

Впрочем, через 56 лет Иосиф Виссарионович Сталин дал-та-

ки конституцию. И никто на него не покушался. А еще через 56 лет

уже Борис Николаевич Ельцин дал еще более совершенную консти-

туцию путем справедливого и честного референдума. По им же,

Б.Н. Ельциным, придуманным правилам. И опять обошлось без по-

кушения. Что неопровержимо свидетельствует об огромном про-

грессе в деле совершенствования охраны лица, дающего очередную

конституцию. И, что самое интересное, степень безопасности под-

данных этого самого лица находится в прямо противоположной за-

висимости от его личной безопасности. Это едва ли не характерней-

шая черта уходящего века. "...И, наконец, пришел мессия. И не

один, а в виде мафии..."

ХХ век близится к концу. Он начался с выстрелов в Сараево

и Российских революционных потрясений. И заканчивается пример-

но так же. Только интенсивность стрельбы существенно возросла.

Так же как и ее предшественница, Лига Наций, бездействует кари-

катурная ООН. Вовсю полыхают пожары гражданской войны на ок-

раинах Российской империи. Так же разгоняется Учредительное Со-

брание. Опять хозяевами ночных, еле освещенных городов стали

бандитские формирования.

Элитная часть этих группировок носит милицейскую форму,

прокурорские мундиры и вошедшие в моду судейские мантии.

"Скорая помощь" приезжает для констатации смерти. Жириновский

побеждает на выборах. Чудище, как Вы помните - обло, озорно, ог-

ромно, стозевно и лаяй...

Умирает славянский суперэтнос. В передышках между вой-

нами накапливал он оружие, развешивал по стенам, Не пропадать

же добру. В полном соответствии со знаменитой чеховской концеп-

цией. И скоро наш черед, как не крути...(А. Галич. Кадиш)

Остается нам в утешение лишь то, что в соответствии с зако-

ном спирали о величайшем в истории катаклизме будет написана и

величайшая книга. Или несколько. Гении, вострите перья. Не упус-

тите ваш шанс!

Флорида, 1993.

Часть 5.

АГЕНТЫ И ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ

"...А еще мне в том помоги -

Если злую молву враги

Обо мне распустят в народе,

Ты не верь той молве ни в чем,

Как не веришь ни в чох, ни в сон -

Отвечает Вук воеводе."

"Как в поход собирался Вук".

Давид Самойлов.

Как было обещано ранее, расскажем о самом сокровенном в

деятельности правоохранительных органов - об агентах. До конца

семидесятых годов одной из любимых игр гонителей и гонимых

была агентурная разработка с одной стороны и выявление агентуры

в своих рядах - с другой Чрезмерное увлечение этой игрой в об-

щем-то приводило к забыванию основных целей деятельности кара-

телей и оппозиции. Сейчас, оглядываясь в историческую уже пер-

спективу, можно смело сказать, что победителей в той игре не ока-

залось - с одной стороны, ЧК не смогла спасти строй от гибели, с

другой - диссиденты или другие объекты повышенного интереса

Комитета получили совершенно не тот политический строй, кото-

рый замышлялся. Впрочем, обширный политический анализ у нас

еще впереди. Я уже писал, что ко мне никогда не применялась по-

пытка вербовки. И малейшей попытки неформального контакта не

было. Даже обидно. Другие рассказывали о всякого рода встречах,

посулах, предложениях. Разумеется, отвергнутых рассказчиком.

Через некоторое время жизнь подбросила подарок - и я получил не-

которую информацию о методике вербовки "с другой стороны". По-

терпите немного и узнаете об этом тоже.

Если бы у КГБ был бы некий официальный девиз, как, на-

пример, у Советской Армии - "За нашу советскую Родину!", он мог

быть сформулирован одним словом. Слово это - ЗАВЕРБОВАТЬ.

Если бы завербовать удалось всех, то и сажать никого не надо.

Справедливость этого тезиса подтверждает государственный строй

КНДР, где уважаемый и любимый вождь Ким Ир Сен, руководству-

ясь идеями чучхе, презрел условности и фактически легализовал ин-

ститут осведомителей. И правильно. Чего таиться-то? Совершенно

официально внештатные уполномоченные по подъезду подают еже-

недельные сводки о каждом жильце - уполномоченному по дому,

тот - уполномоченному по кварталу и т.д. Пока цепочка не за-

канчивается в лице уже офицера службы - и далее в кабинетах Ми-

нистерства. Все довольны. И никаких тебе смут, тем более, бархат-

ных, как в Европе, экономических, как в Китае, или, не дай Бог, как

в бывшем СССР, революций.

Но, у нас, в вечно ищущей свои, особые, пути развития, Рос-

сии, вся деятельность вооруженного отряда Партии, доблестных

рыцарей революции, была глубоко конспиративной. А персональ-

ный состав агентуры - вообще святая святых. В милиции эта работа

была поставлена чуть-чуть похуже. Как я полагаю, ввиду того, что

образовательный и культурный уровень противоборствующих сто-

рон был пониже.

Если же Комитету по той или иной причине не удавалось за-

вербовать интересующее его лицо, оперативники не слишком рас-

страивались. Через уже внедренную агентуру распространялся гряз-

ный слух. А поскольку, как Вы помните, игра была любимой с обе-

их сторон, эта попытка всегда была беспроигрышной. была еще од-

на, весьма редкая ситуация - когда в личном деле появлялась сде-

ланная по чьей-то весьма высокой воле надпись - к агентурной вер-

бовке не привлекать ввиду ... и далее - мотивация удостаивания

столь высокой чести. Типа - глубокий идейный враг существующе-

го политического строя.

Способы очернения таких глубоких и, самое главное, идей-

ных, врагов, блестяще показал Амирэджиби в "Дата Туташхиа".

Если не читали еще - очень рекомендую. Методика раскрыта за-

мечательно. У Амирэджиби очень зоркий глаз и прекрасное худо-

жественное преломление. Завидую.

К концу 70-х годов я по примерно одной схеме изгонялся

уже из 5 организаций. Это порядком надоело. К чувству бешеного

раздражения от самого факта примешивались горечь от финансо-

вых потерь и удивление, почему ОНИ это делают? Я ведь уже года

два (после сплетни Поповского) ни в каких общественных делах не

участвую. Открыто говорю по телефону, не распространяю самиз-

дат. Словом, веду жизнь частного лица. Занимаюсь своим ультра-

звуком, зарабатываю деньги, хожу в театры. Что им еще нужно?

Хоть поговорили бы, вызвали куда, объяснились...

Но кругом была тишина. Лишь, однажды, после встречи с

Губерманом у метро "Арбатская", я, возвращаясь домой на автобусе

от "Текстильщиков", стоя у заднего стекла, заметил дважды обго-

нявшую нас у остановок, а затем - опять пристраивающуюся сзади

салатовую Волгу 75-71 МКЖ. Выйдя на остановке, зафиксировал,

как один из наружников вышел и устремился за мной. В то же вре-

мя машина неторопливо въехала в следующий проезд квартала. Я

замедлил шаги, и через несколько мгновений машина оказалась со-

всем рядом. Наружник тоже притормозил, а затем подошел к одно-

му из подъездов, якобы интересуясь нумерацией квартир. Я неторо-

пливо пошел к своему подъезду, заранее предвкушая свой триумф,

к которому прожигатели народного бензина явно не были готовы.

Дойдя до этого самого подъезда, который в доме последний, я со-

всем остановился. В это время Томас, прекрасно чуявший домочад-

цев метров за сто, с радостным лаем бросился к двери квартиры.

Люся, выглянула на улицу, и, увидев меня, немедленно открыла

дверь. Пес, как черный снаряд, вышиб подъездную дверь и, умирая

от счастья, завертелся вокруг папки. Перепугавшийся наружник ки-

нулся мимо нас в подъезд, к лифту. "Волга" же, мгновенно оценив

ситуацию, подкатила совсем близко, во всяком случае слова: "Седь-

мой, объект и собака позади вас, немедленно поднимайтесь на лиф-

те"- слышал четко. "Седьмой" послушно вошел в лифт и уехал на-

верх. А мы с женой, вышедшей вслед за псом на улицу, пошли со-

вершать вечерний моцион, оживленно обсуждая событие. Когда пес

выгулялся и мы вернулись, никого у подъезда не было. Наутро у ме-

ня должна быть еще одна встреча с Губерманом - в 12 дня у метро

Новокузнецкая - у старого выхода на Пятницкой улице. Причем о

ней мы договорились по телефону. Как всегда, я пришел за 5 минут

до назначенного срока. Выйдя из вестибюля, я сразу же увидел са-

латовую Волгу 75-71 МЮК. В машине никого не было. Капот был

поднят и шофер мирно копался в моторе. Я внимательно огляделся.

Но никого и ничего подозрительного не увидел. Просто удручающе

пусто. Где же они? В этот момент подошел Игорь. Я быстро расска-

зал вчерашний эпизод и показал на эту же "Волгу". Игорь с улыб-

кой снисходительно что-то сказал о шпиономании. Я зарычал в от-

вет что-то о беззаботности поэтов. Тут же был предложен экспери-

мент. Мы вдвоем неторопливо двинулись от старой "Новокузнец-

кой" к новому выходу. Автомобильное движение по Пятницкой, как

известно - одностороннее - к Кремлю. Мы же шли против этого од-

ностороннего движения. Никто из пешеходов вроде за нами не уст-

ремлялся. Пройдя метров 40, мы обернулись. "Волга" отъезжала. Я

сказал - когда мы подойдем к метро, она будет въезжать нам на-

встречу с Ордынки. Через минуту-полторы мы вошли в переулок.

Навстречу нам с Ордынки вползала салатовая Волга 75-71 МЮК.

"Ну ты, старик, велик" - изрек Мироныч. Осталось только

понять, по чью же из нас двоих душу катаются мужички. Это-то как

раз было мудрено разгадать. На самый первый взгляд - все ясно -

пасли Игоря, а того, кто с ним встречался - разрабатывали, то есть

"доводя" до квартиры, устанавливали личность. Но ведь мы догова-

ривались об обеих встречах по телефону. А уж сомнений в способ-

ности их подслушки определить номера телефонов и имена их вла-

дельцев никак не должно быть. К тому же сегодня "Волга" стояла

заранее. Это несомненно. Как несомненно и то, что ни за мной в

метро, ни за Игорем в Лаврушинский никто не пошел и не поехал.

Но несомненно и то, что наблюдение было тайным, в отличие от да-

вящего на психику демонстративного сопровождения. Словом, не-

ясность.

Через некоторое время Игорь встретился со мной. Был он не

один. Точнее, за рулем привезших его красных "Жигулей" сидел

добродушный бородач с огромным пузом. Представляя толстяка,

для большей доверительности беседы, Игорь сказал: "Миша - это

я". Действительно, содержание беседы должно было предполагать

полное взаимное доверие сторон.

Игорь предложил мне Мишу и еще нескольких друзей в

качестве новых "мертвых". Он знал, что я некоторое время назад

практически перестал ездить и неторопливо, без суеты присматри-

вал себе новый плацдарм для деятельности. Благо, материальные

возможности в описываемый момент позволяли не суетиться. Была

практически выбрана "крыша" - управление бытового обслужива-

ния населения в подмосковном Ступино. Балабуз - так на языке бы-

товиков именуется хозяин бытовки - по фамилии Гинзбург оказался

достаточно порядочным, не глупым и не жадным. Он пробил в об-

ластном управлении разрешение на столь необычный и несвойст-

венный бытовке род деятельности, как установка ультразвуковых

генераторов. Отчислять за общее поступление денег в фонд зарпла-

ты - 20%. Потолок зарплаты на работающего - 300 рублей. Балабу-

зу отстегивается при этом всего лишь 150 рублей. К тому же кол-

лектив бытуправления закрывает все свои финансовые прорехи. А

им, сами понимаете, несть числа. Раз в месяц весь персонал должен

лично являться за зарплатой.

Что такое были 20% от общего объема в 1979 году? Для ме-

ня - возможностью за 1 - 2 дня работы получать порядка 2000 руб-

лей "чистыми". При наличии группы в 8 - 9 человек. Официальная

средняя зарплата по стране была рублей 150 - 160. Это за полный

месяц работы. Через 8 лет, в конце 1987 года с началом кооператив-

ного движения я выполнил свою первую работу за 40%, потом за

50% и в середине 1988 года стабильно работал уже за 95%. С ужа-

сом взирал я на тот чудовищный всплеск работы печатного станка,

штампующего тонны денег, материализуемых из несуществующих

безналичных средств. Прекрасно было бы, если бы жилу открыл

один я. Но ее разрабатывали миллионы. И первый гиперинфляцион-

ный вал накрыл страну дураков. Я понял, что это конец. И уехал в

Америку. Смотреть на все это не было никаких сил. Была и еще од-

на причина. Но о ней в свое время. Чтобы закончить о процентах с

объема скажу еще, что через 3 года мне пришлось уже в другом

месте работать за всего 14%. И все равно я был доволен, Перспекти-

вы, стало быть, были неплохие. Но и проблем хватало. Не меньше

трех - где взять столько "мертвых", да еще и надежных! Далее -

мне разрешалось вести работы только в Москве и области. И третья

- я влюбился. Вы встречали влюбленного, жаждущего работать? Да

к тому же ездить в командировки?

...Бывает подчас, когда обычная семейная дружба перераста-

ет в куда более сложную и специфичную взаимосвязь. Вообразите

себе семью, с каждым членом которой, у Вас устанавливаются дос-

таточно тесно переплетенные интересы. Но при этом другие члены

семьи об этих интересах даже не подозревают. Пересечений прак-

тически нет. Это не из-за секретности, отнюдь. Просто самим до се-

бя дел у них никаких нет. А вы представляете интерес для каждого.

Но в различных ипостасях.

Такие отношения сложились у меня с семьей Полуэктовых.

Собственно, это была уже не семья, а, скорее, клан. В его состав

сходили брат и сестра - Лариса Ивановна и Александр Иванович.

Муж Ларисы умер несколько лет назад и она растила двоих взрос-

лых детей. Работала Лариса в одной организации с моей женой Лю-

сей. Были они близкими (если не ближайшими) подругами. Лариса

была близка со многими диссидентами различных ориентаций, но

особенно - с отцом Глебом Якуниным и его Христианским комите-

том защиты прав верующих. Становится понятной моя сфера обще-

ния с Ларисой. Ее родной брат - Александр Иванович при знаком-

стве представился предельно откровенно: "Я простой советский жу-

лик" - и застенчиво улыбнулся при этом. Жулик он, действительно,

был не очень крупный. Занимался, в основном, цеховыми делами в

подмосковных колхозах. Несколько раз залетал, но, поскольку "хо-

зяином" никогда не был, выходил из воды сухим. По замыслу ре-

дактора журнала "В защиту экономических свобод" Сокирно-Бур-

жуадемова именно Александру Ивановичу в будущем отводилась

роль главного спасителя Отечества. И когда была убрана в послед-

ствии главная помеха спасению ОБХСС, Александр Иванович, по

мнению теперь уже Ельцина, Гайдара и Чубайса, стал им. И спас. И

теперь оно (Отечество) в феврале 1994 года в полном порядке. Как

я и предупреждал в 1978 г. Даже в еще большем порядке.

В том же 1978 году дочери Ларисы - Лере исполнилось 18

лет. Она заканчивала музучилище при консерватории. Теперь она в

этой самой консерватории преподает. Кроме музыки, ее абсолютно

ничего не трогало. Кроме, пожалуй, иностранных языков. Я, вооб-

ще, считаю, что музыкальные люди обладают (видимо, из - за по-

вышенной слуховой остроты) способностями к языкам. Вот я, к

примеру, удерживая в памяти массу телефонных номеров, прекрас-

но ориентируясь в хотя бы раз увиденном городе, наконец, помня

тысячи эпизодов как из книг, так и из массы услышанных историй,

совершенно туп в языке. Лера же, заглядывающая в записную

книжку, чтобы позвонить себе домой, щелкает любой новый язык,

включая японский, как семечки. Как - то мы пошли с ней в концерт,

в том самом 1978 г...

И камешек покатился с горки, увлекая за собой и другие.

Впрочем, для описания того, что было дальше, лучше написали бы

Петрарка (с моей стороны) и Фрейд (с ее). За последующие 13 лет

до самого моего отъезда а Штаты мы делали не менее 7 попыток,

скажем так, совместного проживания. Но что может поделать Пет-

рарка супротив Фрейда! Наконец, моей жене надоела эта цик-

личность. Дело кончилось нашим разводом и отъездом. Лера была

практически единственной, кто писал мне. Она даже звонила в Шта-

ты из Японии. В Токио ее пригласили преподавать гармонию и ком-

позицию. Я сказал ей - а ведь мы, видимо, единственные люди в ис-

тории, говорящие между Японией и Америкой по-русски... Я люб-

лю фиксировать занятные пустячки.

Роман с Лерой затронут мной не случайно. Внимательный

читатель заметил, что женская линия в моем опусе ранее практичес-

ки отсутствовала. Хотя, поверьте, писать было о ком и о чем. Одна-

ко, все мои предыдущие пассии и зазнобы были одной со мной воз-

растной категории. Это во-первых. И из одной со мной социальной

группы - сотрудницы, соученицы и т.п. Это во-вторых. А посему

ничего примечательного и достойного описания я и не упоминаю.

Общение же с Лерой было первым близким контактом со следую-

щим поколением. Различие в жизненном опыте, социальной пози-

ции, знаниях, материальном положении было огромным. Но при

всем этом сближало не только то, что сближает обычно тридца-

тичетырехлетнего отца семейства с восемнадцатилетней студент-

кой. Очень существенную с моей стороны роль играл некий ком-

плекс отца, покровителя, защитника, воспитателя. То есть, что не в

полной мере досталось собственному сыну. Неизрасходованный за-

пас отцовской нежности искал выхода. Это, конечно, было ошиб-

кой. Но я не сделал правильных выводов. И еще с одним человеком

повторил этот промах. Ровно через 10 лет. И наказание опять после-

довало. Весьма справедливое. Ибо нельзя пытаться переделывать

людскую натуру - ни лаской, ни щедростью, ни интеллектом, ни

всепрощением. Я не забуду рассказать об этом подробнее.

Так вот, Губерман и Миша предложили мне новый виток

бизнеса. Это требует детализации. Сам Игорь в тот момент был уже

в "подаче" месяца два. Самое смешное, что при относе им докумен-

тов в Ворошиловский районный ОВИР пришлось поприсутствовать

вашему покорному слуге. Когда я сказал Игорю, что вряд ли его

приглашение меня побыть с ним на процедуре подачи приведет к

позитивному исходу, он резонно возразил, что кусок веревки от по-

вешенного обычно приносит счастье. Жизнь показала, что прав,

увы, оказался я. И очень скоро. Игорь, помимо писания книг и за-

мечательных стихов, которые сейчас самые цитируемые в России,

занимался еще и коллекционированием икон, антиквариата и совре-

менного русского авангарда. Жизнь коллекционера известна -

что-то продается, что-то обменивается, что-то нелегально перево-

зится за рубеж.

Об этом виде криминальной деятельности много и охотно

писали во все времена. О неграх курьерах из посольств слаборазви-

тых стран, о крутых мафиозных разборках, о сказочных богатствах

новоявленных нуворишей, о неспящих ночами оперативниках, со-

храняющих русское национальное богатство. Я к этому ничего до-

бавлять не собираюсь, хотя немало поварился в котле и знаю этих

людей, причем самых крутых, не понаслышке.

Конечно же, всем этим людям была нужна надежная "крыша" в ви-

де работы, желательно, с большой зарплатой. Секрет прост - за пря-

мые делишки "досочника" очень не просто упрятать за решетку.

"Досочник", как не трудно догадаться, это человек, занимающийся

иконами - досками. Как будет видно из дальнейшего повествования

- можно, если сильно постараться. Но сложновато. А если человек

не работает - вот она, готовая статья. Я уже писал об этом. Поэтому

не будем повторяться.

Надо сказать откровенно, что я без энтузиазма отнесся к

просьбе Игоря и Миши. И дело, конечно, не в повышенной опасно-

сти бизнеса. Мои новые "мертвецы" были людьми весьма известны-

ми в соответствующих отделах Петровки и Лубянки. И, естествен-

но, их деятельность, будучи под пристальным надзором, неминуемо

должна была вывести "кураторов" на цех. Здесь - то как раз соот-

ветствующие меры профилактики и защиты были разработаны и

приняты. Каждый "мертвец" по уговору обязательно посещал объ-

ект, на котором "работал" и даже помогал устанавливать генератор.

Все понимали, что это обоюдный интерес, И не отлынивали. Ко-

нечно же, все должны были ездить за получкой самолично, а отда-

вали деньги предварительно, так что поймать нас на передаче

меченых денег было пустой затеей.

Причина моей внутренней пассивности была в самой сути

бизнеса - уходе икон за рубеж.

Не нужно объяснять читателю уровень моей информирован-

ности о том, как большевики поступили с церквами и иконами. И

тем не менее, внутренне я так и не примирился с уходом на Запад

того, что не было уничтожено. Не соглашался я никогда и с довода-

ми в пользу спасения для человечества русского искусства от крово-

жадных комиссаров. Червь сомнения точил душу. Я знал, что идя на

эту акцию, поступаю против собственных убеждений. Впервые в

жизни. И знал, что делать это не следует. Что буду наказан. И не

ошибся и в этот раз.

Весьма слабым, но все же оправданием в свою защиту

считаю то, что сам никогда не только не продал ни одной иконы, на

даже не посредничал в сделке. Хотя, как понятно любому и каждо-

му, возможностей для этого было десяток на день. Но этот соблазн

я преодолел. И может поэтому топор остановился в сантиметре от

шеи. Кто остановил его?..

Так вот, летом 1979 года я размышлял - браться ли за гуж?

И, обуреваемый сомнениями, начал советоваться с окружением.

...Александр Иванович сразу ухватил суть дела. Он не толь-

ко горячо советовал начинать, но даже попросил пристроить собст-

венную трудовую книжку. Это тоже был один из распространенных

приемов цеховиков - не числиться на собственной работе - а дер-

жать трудовые книжки друг у друга (при условии, что бизнесы не

пересекаются). И я почти согласился. И нужен был только еще ма-

ленький толчок.

...Была у нас в харьковской компании одна девушка - ху-

дожница Люся Васильева. Красавица и умница. Все, кроме, пожа-

луй, меня и Верника делали попытки добиться благосклонности

Люськи. Эдик Лимонов посвящал ей свои стихи, такие, в частности,

как" По улице идет Кропоткин". Юра Милославский уже в Израиле

опубликовал свои "Укрепленные города", где вывел ее под второ-

степенным персонажем Люськи-художницы. Но Люська была не-

приступна. Она поступила в Москве во мхатовское училище, кото-

рое и благополучно окончила в 1975 г. И подрабатывала оформле-

нием спектаклей в некоторых театрах. Один из этих театров разъез-

жал по стране. Реквизит развозили на грузовике. Грузовик водил

разбитной парень по имени Стас. Люся снимала квартиру на Пуш-

кинской площади. Стас периодически у нее ночевал. А я заходил в

гости по старой дружбе - покалякать да пропустить рюмочку-дру-

гую. По счастью, делить нам со Стасом было нечего. Был он в курсе

моих историй и перипетий. Люся, знакомя его с друзьями, представ-

ляла - наш человек. Общение наше приходилось на короткий пери-

од моего вынужденного безделья. Стас живо интересовался бизне-

сом, запрещенной литературой, постоянно рвался в бой. Но я мало

чем мог помочь ему тогда. Потом Люська рассталась со Стасом и

наше краткое знакомство завершилось.

И вот почти через три года он позвонил мне и после корот-

кого обмена ничего не значащими фразами мы встретились и пого-

ворили. Стас в это время купил машину. И снова рвался в бой. Ма-

шина в нашем деле, учитывая предстоящую работу в Подмосковье,

была весомым аргументом pro. И мы договорились.

А буквально на следующий день арестовали Игоря Губерма-

на. Об этом много писали, и он сам и другие. Я хочу отметить толь-

ко один, представляющийся мне весьма важным, момент. Стоял ав-

густ 1979 года и андроповский комитет уже успел посадить почти

всех активных диссидентов, сионистов, религиозников. Предстоя-

щая в 1980 г. Московская Олимпиада предполагала грандиозную

чистку от всех, кто мог помешать провести Игры в атмосфере мира,

дружбы, чистоты помыслов. Умница Игорь, увы, недооценил опас-

ность ситуации. Будучи в подаче и ожидая решения, он был убеж-

ден, что ему ничего не будет ни за стихи, ни за редактирование ру-

кописного журнала "Евреи в СССР", ни за иконы. И поэтому, по-

лучив повестку, а за ней другую в прокуратуру г. Дмитрова, крайне

осерчал. Дело в том, что двое парней, попавшихся на ограблении

церкви, дали показания, что "на дело" их послал Губерман, впослед-

ствии, купивший украденные из церкви этой иконы. Повестки и

звонки прокурора раздражали поэта. Он решил поехать и "показать

им". Я оценил ситуацию иначе. По моему мнению, следовало на

длительное время уехать в противоположную от Дмитрова сторону

и тихо ждать развития событий. Разумеется, предварительно "стери-

лизовав" квартиру, упрятав в надежное место купленную недавно

машину и др. Ответ Игоря звучал примерно так: "Старик, не наго-

няй тоску своим пессимистическим анализом. Будь проще, ничего

мне не сделают. Через три дня я вернусь и расскажу, как навел шо-

роху на этих мудаков". И мы расстались.

А встретились через 7 лет. Игорю в тюрьме и зоне очень по-

нравилось. Поэтому отправляю вас к его книжке "Прогулки вокруг

барака". Там все и узнаете. Еще через три года мы встретились в

Иерусалиме, где он жил, а я был в гостях. Он часто приезжает в

Россию. Издательство, печатавшее Игоря, наотрез отказалось

печатать эту мою книгу. Год назад я видел Игоря по телевизору. В

Иерусалиме он был в жюри на КВН. Маслюков представил его как

замечательного русского поэта...

После ареста Игоря Миша начал очень торопить меня с соз-

данием группы. Время поджимало. Я попросил еще денек на раз-

мышления. И в этот денек жадность все-таки победила осмотри-

тельность и предосторожность. Дело кончилось тем, что я сам себя

уговаривал так, Ну, хорошо, я откажусь, но куда же девать собст-

венную трудовую книжку? А коли так, то не устраиваться же одно-

му заради 300 рублей? Да и Стас с Александром Ивановичем угова-

ривали меня так рьяно, что устоять было невозможно. Жребий был

брошен, Рубикон перейден, колесо завертелось.

Я нашел оптового заказчика - это были, в основном, комби-

наты железобетонных изделий. Котельные у них были большие,

проблем с накипью хватало тоже. Полетел в Тбилиси и обеспечил

крупную поставку аппаратов. Здесь следует оговориться, что в соот-

ветствии с волчьими законами, я не посвящал своих новых партне-

ров в таинство бесперебойной поставки ультразвуковых аппаратов.

Они, конечно, догадывались, что все это не за просто так, но не бо-

лее того. Это тоже отнюдь не лишняя мера предосторожности. Впо-

следствии всемогущая организация это поняла и начисто перекрыла

кислород. Но я к тому времени был готов и к такому повороту судь-

бы.

Итак, как я уже говорил, работа закипела. Стас быстро осво-

ил установку. Антикварщики - "мертвяки" сосредоточенно запоми-

нали котельные, за работу в которых, они получали свои 300р. При

необходимости могли назвать и опознать начальника котельной и

кое-как установить аппарат. Через месяц-другой им так понрави-

лось, что все они устроили на работу своих жен. С одной стороны

это было неразумно, так как изнеженные дамы наотрез отказались

хотя бы раз посетить котельные. С другой весьма полезно, так как

две из трех были членами КПСС. Таким образом, группа обзавелась

своей партячейкой и кто-то из ребят по очереди возил увешанных

бриллиантами дам на партсобрания в Ступино и обратно. Там они с

важным видом обсуждали решения очередного исторического Пле-

нума ЦК, исправно голосовали, а вечером в Москве за обильным

столом весь коллектив, корчась от смеха, выслушивал очередной

отчет о проведенном мероприятии.

Работы было много. Помимо "основной деятельности" мы

со Стасом делали еще кучу котелен в близлежащих областях по тру-

довым соглашениям. Шофером Стас был от Бога. До работы жаден

и социально активен. Я не мог нарадоваться на своего нового парт-

нера. Когда все хорошо, то чувство опасности, увы, иногда притуп-

ляется. Мертвяки перестали бывать на объектах. Я только говорил

им, где этот объект находится. Участились случаи неявки за зарпла-

той. Все благодушествовали. Каждый наваривал свои бабки.

Под собственную утрату бдительности я умудрился даже

подвести теоретическую базу. Мне казалось, что чем плотнее за

мной и "мертвяком" будут наблюдать, тем скорее и яснее они (на-

блюдающие) убедятся, что я занимаюсь только бизнесом, что ника-

ких политических интересов больше не представляю, т.е. по их ли-

нии чист как стекло. И они, следуя нормальной логике, вздохнув с

облегчением, потеряют ко мне интерес, со словами - это не по на-

шей части. Дурак же я был. Идеализировал Органы! Да еще до та-

кой степени, что они что-то могут положить на полку и забыть!

Клиника. Впрочем, в свое оправдание скажу, что выздоровел быст-

ро, Не без их помощи, конечно. Ну а пока заказов было так много,

что мы со Стасом уже не справлялись, К тому же у меня оставались

еще значительные нереализованные объемы на Тюменском севере.

Разорваться мы не могли. Нужны были еще люди. Хотя бы один. Но

с безупречной репутацией. Стас обмолвился, что у него есть при-

ятель, который в настоящее время не у дел по весьма уважительной

причине - недавно вышел из тюрьмы после 8 лет заточения. Осо-

бую пикантность этому на первый взгляд тривиальному случаю

придавало то обстоятельство, что приятель был бывшим прокуро-

ром, впоследствии таможенником в Шереметьеве, а срок отбывал в

специальной колонии для проштрафившихся сотрудников правоох-

ранительных органов. Я краем уха слышал об этой колонии. Но бы-

ла она настолько засекреченной, что даже "Хроника текущих собы-

тий" ничего о ней не сообщала. Я проявил интерес и пошел к Стасу

в гости. Жил он у очередной подруги в ее роскошных апартаментах

в весьма престижном доме у метро "Щербаковская".

...Человечек возник тихо и как бы ниоткуда, совсем как Во-

ланд на Патриарших прудах. Но на этом сходство и заканчивалось.

Худой, сутулящийся, втягивающий голову в плечи, в неказистом

кургузом костюмчике. Жизнь поработала над ним на славу. И, бу-

дучи согнут ей, он принял условия игры и вошел в образ самого се-

ренького и незаметного прохожего легко и естественно.

Он сразу вызвал во мне интерес и сочувствие. Как раз жена

с сыном отдыхали где-то на Кавказе. Не удивительно, что следую-

щие несколько суток Валерий Александрович Орлов (в дальней-

шем, для простоты - Орел) провел у меня дома, рассказывая свою

удивительную историю. Может и еще кого заинтересует? Тогда

внимайте.

Орел родился в 1934 году. Согласно рассказу, его отцом был

тот самый генерал Орлов, сбежавший на Запад, и, впоследствии

опубликовавший "Историю тайных преступлений Сталина". Я знал,

что Орлов - это псевдоним, и что он сбежал вместе с семьей. Но

мой новый приятель объяснил, что семья у генерала в тот момент

была новая и что он обещал Сталину не публиковать книгу, если с

первой семьей ничего не случится. И их не тронули, хотя жили

Орел с матерью в крайней нужде и страхе. В то время книга Орлова

и само его имя не были известны широкой публике. Но я был в уз-

ком, страшно далеком от народа кругу посвященных. После смерти

великого вождя юный Орел поступил на юридический факультет

МГУ, в положенный срок окончил его с красным дипломом, был

распределен во Фрунзенскую районную прокуратуру г. Москвы.

Прослужив с десяток лет на ниве отечественной юстиции, не обла-

дая большими связями, не беря взяток, живя на нищенский оклад,

Орел в итоге понял, что так жить нельзя, Кто-то помог ему устро-

иться в Шереметьевскую таможню. Осмотревшись и разобравшись

на новом месте, Орел приступил к реализации тонко задуманного

им плана быстрого, и главное,- гарантированного безопасного обо-

гащения. Однако, недоучел методики работы ГБ, с которой был не

очень хорошо знаком в свою прокурорскую бытность. И, хотя, бле-

стяще задуманная операция провалилась, посадить Орла вроде бы

(ему так казалось) не могли. Однако же, посадили. Ибо, как сказал

ему следователь Бакланов мы, Валерий Александрович, рисуем кар-

тину общими штрихами. Судил ни в чем не признавшегося Орла

уже знакомый нам по делу Мухаметшина судья Богданов. Он и по-

ставил последний штрих в картине - 10 лет лагеря и ссылки. По 88

статье. Срок пришлось отбывать в специальной 13 колонии Нижне-

го Тагила. Так называемой "ментовской зоне". Сидели в ней ис-

ключительно бывшие работники правоохранительных органов -

милиция, солдаты внутренних и пограничных войск, а также мно-

гочисленные сотрудники ГБ, среди которых преобладали раз-

ведчики. Имелись тут и несколько судей, включая даже Председате-

ля Верховного Суда Дагестана, партработников на уровне первого

секретаря горкома, горстка адвокатов. Прокуратуру Орел представ-

лял в одиночестве. Это на две с половиной тысячи зеков. За время

отсидки потерял семью - жена бросила, мать умерла. Стало быть,

накрылись жилье и даже формальная возможность прописаться.

Вот такая диспозиция была у моего нового знакомого в 1980 году -

46 лет - и никакого просвета впереди. Прописан он был после осво-

бождения в городе Сысерть, Свердловской области. Приехав в Мо-

скву, тыкался по влиятельным знакомым в поисках покровительст-

ва. Одни не пускали на порог, другие могли помочь во многом, но

требовали за услуги часть богатства, оставшееся, по их убеждениям,

у Орла, который не раскололся на следствии, но, увы и ах, был гол

как сокол.

А теперь попробуем протокольную сухость изложенной

мной истории несколько размягчить, расцветить, орнаментировать.

Чудеса посыпались с самого начала, как из рога изобилия.

Возможно, небезынтересными покажутся самому искушенному

читателю имена некоторых сокурсников Орла: будущие гекачепи-

сты М.С. Горбачев, А.И. Лукьянов, будущий секретарь ЦК ВЛКСМ

Пастухов, будущий зам. министра внутренних дел Трушин, буду-

щий пламенный обличитель американского империализма и нардеп

Иона Андронов. Был там, правда, и один в высшей степени добро-

порядочный джентльмен - будущий актер Современника Валентин

Никулин. На момент описываемых событий к этим людям Орел, ко-

нечно же, и приблизится не мог. Но и те, к кому он еще мог зайти в

гости, были ничего себе ребята - сын академика Кудрявцева рабо-

тал референтом Брежнева по вопросам входа и выхода из граждан-

ства, Марк Розен был зам. прокурора Московской области, а бли-

жайший друг - некий полковник Кипман писал речи и выступления

Щелокову, стало быть, виделся с министром почти ежедневно. Не-

когда бесконечно преданный делу Партии и Социалистической за-

конности, Орел ныне ненавидел их всех лютой ненавистью. За что

же? Да только за то, что уступая Орлу в интеллекте, таланте, изо-

бретательности (что было-таки несомненно), эти люди сумели пере-

терпеть длительный период беспросветной нужды, коммуналок,

ворчание жен и свинцовой жопой за два десятилетия высидели-таки

свои нынешние посты, дачи, машины, звезды на погонах. А он, та-

лантливый и умный, превосходящий их в учебе, продвижении по

службе, успехах у женщин, пытался все эти невзгоды форсированно

перескочить. Именно потому, что был способен к принятию нестан-

дартных решений. И благодаря большому практическому опыту в

юриспруденции продумать и претворить в жизнь столь замечатель-

ный план, что он вошел в закрытые учебники криминалистики ГБ

под условным названием "дело "О". Не ноль, а О - от "Орлов". Вот

так-то.

В рассказах о работе в прокуратуре запомнилось мне немно-

гое. Взяток Орел никогда не брал. Предлагали их не часто, но быва-

ло. Больших крупных не было. Запомнилось и представляло инте-

рес для меня неожиданное открытие, что "там", т.е. в "органах"

начальство не имело возможности впрямую откровенно давить на

подчиненных (даже самых-самых маленьких и слабых) в его,

начальства, интересах. Так, Орел рассказывал, что к нему пришел

знаменитейший Зиновий Гердт с требованием, чтобы Орел внес

протест на решение суда, отказавшем Гердту в регистрации восьмо-

го (!) официального брака. Орел, рассмеявшись, отправил народно-

го артиста погулять. Через очень короткое время Орлу позвонили из

идеологического отдела ЦК и из Союзной Прокуратуры с требова-

нием немедленно помочь. Осторожный Орел этих людей никуда по-

сылать не стал, а попросил официальную бумагу с подписью. Тузы

сникли. Орла больше не трогали и не припоминали. Вообще, Про-

куратура СССР гнила в тот момент почерному. Престарелый Руден-

ко впал в такой маразм, что на похоронах одного из своих убелен-

ных сединами кунаков, находясь в почетном карауле, запел "В лесу

родилась елочка". Обезумевшие коллеги, уведя поющего босса, ре-

шали единственный вопрос - кто будет звонить Брежневу? Брежнев

тогда был еще крепок умом, но Руденко оставили. Так он и умер на

своем посту. Маразм маразмом, но коррупции в прокурорских кру-

гах тогда было существенно меньше, чем в милиции. О чем свиде-

тельствует личный состав нижнетагильской зоны. Еще был интерес-

ный случай - в одном из редких пересечений Орла с Комитетом.

Комитет сплавил интересующего его человека в ОБХСС. А ОБХСС,

не утруждая себя сбором компромата, запросил у Орла санкцию на

арест. Орел отказал. Не по благородству души, конечно. А по зако-

ну. Люди из ОБХСС тихонечко объяснили Орлу, что да, дело тух-

лое, но клиент не их, а комитетский. Орел затребовал комитетчиков.

Здесь надо учитывать, что когда Комитет сажает человека по своим

статьям, ему районная прокуратура без надобности. На то есть От-

дел Прокуратуры в Лефортове. Помните? Совсем иное дело, когда

шьют уголовку. Приходится бежать помогать тупым милицейским

операм. Но, поскольку компромат на мужика был агентурного ха-

рактера, комитетчикам пришлось уламывать несгибаемого Орла

весьма специфичным способом. Они пошли на редчайшее наруше-

ние своих незыблемых конспиративных законов. На явочной квар-

тире они устроили Орлу встречу с агентом, который оказался... же-

ной подозреваемого. Задыхаясь в слезах и соплях, баба утопила му-

жа лет на семь. И Орел, зажав нос от омерзения одной рукой, дру-

гой все же подписал искомую санкцию. С методами агентурной ра-

боты прокурор Орлов В.А. был практически не знаком. На юрфаке

этот курс не читают. Познакомился он с ним вначале на практике в

Лефортовской тюрьме. А потом уже получил полный ликбез в зоне,

наполненной бывшими операми, с удовольствием излагавшими все

тысячу пятьсот страниц "Наставления по агентурной разработке".

Даже этот закрытый спецкурс начинался как и учебник по сопрома-

ту, ветеринарии и квантовой механике со слов: "Вдохновленный ис-

торическими решениями п-го съезда КПСС весь советский народ в

едином порыве..."

Но дальше уже все было по делу. Это наставление интерес-

но было бы исследователю вот почему. Хотя мафиозная империя

управлялась людьми, а не законами, законы все же существовали на

бумаге. И хотя суды и прокуратура уже давным-давно руководство-

вались в своей деятельности омерзительным словом "практика", эта

практика должна была формально укладываться в пределы статьи

УК или УПК. Статьи, конечно же, можно было переквалифициро-

вать или подгонять (что и делалось непрерывно), но все же срок да-

вали в границах, определенных статьей.

А вот агентурная деятельность, формально вся противоза-

конная, никогда и нигде в открытых документах не регламентирова-

лась. А регламентация ее в закрытых наставлениях и была тем са-

мым тайным мафиозным законом, вырабатываемым даже не на

сходняках во Дворце Сходняков, а главным паханом и его ближай-

шими дружбанами в самой что ни на есть интимной обстановке.

Так, главнейшим запретом было вербовать агентуру из чле-

нов КПСС. Если сам член КПСС добровольно предлагал себя в по-

мощники - милости просим, а вербовать не сметь. Если же ранее за-

вербованный агент вступал в КПСС, ему надлежало объявить, что

отныне он свободен от обязательств, но, если хочет остаться - по-

жалуйста. Занятным представляется еще такой пассаж: Многие, по-

павшие в следственный изолятор, часто и не без оснований предпо-

лагают в своих сокамерниках "наседок". Но иногда им кажется, что

вроде бы сокамерники вполне надежные ребята. Другие считают,

что к кому-то подсаживают, к кому-то нет. А как разберешь в боль-

ших общих камерах? Так вот - знайте, что агентурная разработка

подследственного - такая же неотъемлемая часть следственного

процесса, как ведение следователем протокола. Да, она может быть

проведена халатно, небрежно. Агент может соврать начальству. Все

бывает. Но "кум" просто обязан всегда провести внутрикамерную

разработку. И сделать соответствующую запись в деле. Иначе его

снимут с работы. Даже если в деле у подследственного есть запись:

"знаком с методами внутрикамерной разработки", все равно агента

к нему подсадят. Неминуемо.

Впрочем, Орлу удалось ничего не рассказать агентам в

тюрьме о своих делах. Хотя теории он в тот момент не знал. Пора

бы уже рассказать и о деле "O".

Как я уже писал, оклады в районной прокуратуре были со-

вершенно нищенскими. Гроза преступников два года ходил в един-

ственном пиджаке с бахромой на рукавах. И наш герой в итоге ре-

шил уйти. И ушел. Рядовым таможенником в аэропорт Шереметье-

во. Оклад здесь был даже ниже, чем в прокуратуре. Но зато...

Умница Орел не стал размениваться на мелочи вроде хапа-

нья в виде авторучек или долларовых купюр, заботливо вложенных

в паспорт. Зачем гореть по пустякам? Вопреки общепринятому мне-

нию, ГБ и таможня отнюдь не являлись единым целым. Мы, отъез-

жающие на Запад, и редкие въезжающие в страну иностранцы, бы-

ли убеждены, что все таможенники - люди Конторы. Это было со-

всем не так. Гебисты были полными королями в аэропорту. Тамо-

женники их ненавидели и боялись. И обязаны были безусловно ис-

полнять все их приказы. Которых хватало с избытком. Дело в том,

что одной из функций комитетчиков в аэропорту была встреча (или,

соответственно, проводы) советских разведчиков. В первом случае

таможенник предупреждался заранее. И как только паспорт нужно-

го человека попадал в руки таможенника, он должен был быстро,

но, никак не выделяя из толпы, оформить "товарища", конечно же,

не прикасаясь, к его вещам. Все это входит в операцию прикрытия,

многократно воспетую незабвенным Юлианом Семеновым. Кстати,

маститый бытописатель Штирлица, частенько пересекал границу в

оба конца, несомненно, в качестве курьера. Его сопровождали и

встречали. И, чтоб к чемоданам - ни-ни.

Вернемся к уголовной деятельности нашего героя. Он на-

шел негра из торгпредства Гвинеи. Негр был женат на русской. По

характеру работы часто ездил за рубеж. Орел предложил негру вво-

зить в страну слитки золота, которое тот должен был покупать в

банке Западного Берлина. Негр покупал слитки с пробой четыре де-

вятки и, въезжая в Союз, проходил через бдительного Орла, далее

Орел забирал презренный металл и вез его в Орджоникидзе, где

реализовывал вождю одного из местных преступных кланов. Благо-

образный старец, охраняемый двумя красавцами-сыновьями, брал

слитки и передавал Орлу чемоданчик советских денег. Далее, Орел

возвращался в Москву и покупал валюту у известного еще по про-

курорской деятельности верного валютчика. Каждый оборот Бер-

лин - Москва - Орджоникидзе или золото-рубли-валюта удваивал

изначальный капитал. Вошедший во вкус Орел вкладывал в новый

оборот весь свой доход, ничего не оставляя в загашнике. Полную

безопасность, как казалось автору проекта, гарантировало то об-

стоятельство, что негр, валютчик и покупатели золота ничего друг о

друге не знали и, стало быть, в случае провала одной из сторон дело

состряпать было бы невозможно. На худой конец можно было бы

лишиться денег. Но не свободы. Так подсказывал прокурорский

опыт. Забегая вперед, скажу, что, действительно, Орел на следствии

не назвал ни валютчика, ни самое главное, - покупателя золота. Чем

вывел себя и людей из-под расстрела, оставил казну - без золота,

следователей - без наград. Но от лагеря не спасся. Что же

случилось? Конечно же, во всем виноват оказался сам Орел. Ну кем

надо быть, чтобы довериться африканцу? Уж сколько раз твердили

миру, что негр жаден, подл, труслив, а, главное, - глуп. Жадность

его привела к тому, что тайком от Орла он договорился о провозе

золота с несколькими людьми. Проходил-то он таможню бескон-

трольно. Дальше все просто. Кто-то из его новых коллег засветился.

Был схвачен, раскололся. Но, конечно, кроме негра, назвать никого

не мог. Комитетчики поступили разумно - сразу негра хватать не

стали, но "под колпак" посадили. У негра был приятель - венесу-

элец. Кроме негра тот имел еще и друзей в комитете госбезопасно-

сти. Друзья должны помогать друг другу. Венесуэлец при личной

встрече начал жаловаться негру на беспросветную нужду. Не может

ли африканец что-либо предложить креолу? Темнокожий бизнесмен

рассудил, что его частые вояжи в Западный Берлин могли и при-

мелькаться. И послал латиноамериканца с деньгами в Западный

Берлин, снабдив подробными инструкциями - в каком банке и по

какой цене покупать золото. В Москве при передаче металла афри-

канец почуял неладное и решил не брать "товар". Венесуэльцу при-

шлось буквально всучивать ему бруски. Естественно, под стрекот

кинокамеры (видео тогда еще не было). Операция была явно смаза-

на, негра пришлось арестовать. Отнекивался он героически минуты

две-три. А показания начал давать уже в машине. Так Орел лишился

всего своего состояния. А через месячишко после плотной "наруж-

ки" взяли и его. Не отрицая самого факта знакомства с негром (ведь

они дружили семьями) Орел отрицал все остальное. Но, поскольку

все остальные (порядка 7 - 8 человек) арестованные подельники не-

гра полностью раскололись, то у следствия оставалась только одна

тупиковая линия - это Орел. Следственную бригаду во главе с пол-

ковником Баклановым, конечно же, очень волновала судьба уплыв-

шего через Орла презренного металла, который был позарез нужен

для быстрейшего построения коммунизма. Однако, Орел не слыхал

ничего ни о золоте, ни о валюте. Обыски у его жены и некоторых

друзей были проведены не только во время следствия, но регулярно

проводились за все годы отсидки в Тагиле. Увы и ах... Кроме двух

колченогих табуреток взять было нечего. Кроме меня, Орлу так ни-

кто и не поверил. Особенно, когда он вышел на волю. Все, кто мог

помочь, готовы были делать это при условии, что он поделится час-

тью своего богатства. А он и трояка в кармане не имел...

Я в то время имел очень много заказов. Орел мне понравил-

ся. Последовало предложение о сотрудничестве, которое было не-

медленно с благодарностью принято. За неделю-две я обучил Орла

кое-чему. Потом полетел с ним на тюменский Север. Там свел со

своими многочисленными заказчиками. И он начал работать по мо-

им трудовым соглашениям. Предварительно пришлось его одеть и

обуть, дать денег на раскрутку. Как говорил экс-прокурор, людям

имеет смысл привлекать в уже существующий бизнес новичков

только в том случае, если каждый из них после этого увеличивает

свои доходы. Так и случилось. Раз в два месяца Орел приезжал в

Москву, отдавал мою долю и уезжал. Мы были очень довольны

друг другом. Я, во всяком случае, - точно.

В конце мая 1980 г. мне позвонил Гинзбург из Ступино. Он

был взволнован, мягко говоря. Пришел ОБХСС и забрал все доку-

менты по нашей группе. Запретили выдавать зарплату до беседы с

ними. Одновременно в Областном Управлении Бытового Обслужи-

вания в Москве допросили начальника - кто и как пробивал разре-

шение на нашу деятельность и установил цифру 20% зарплаты от

объема?

Ошеломленный этим ударом, я все же еще допускал воз-

можность, что это не по мою душу. Ну, во-первых, бытовку всю

жизнь трясет ОБХСС. В частности, перед этим месяца два проверя-

ли пошивочный цех. Во-вторых, это мог быть интерес к "мертве-

цам". По их делам. Ведь до Олимпиады оставалось 2 месяца и чис-

тили Москву фундаментально.

Мы быстро собрались все вместе, обсудили ситуацию. Вы-

работали линию поведения и на двух машинах ввосьмером отправи-

лись в Ступино. Цель была проста - всем уволиться, забрать трудо-

вые книжки и, конечно же, получить последнюю зарплату. Хотят

поговорить - пожалуйста. Мы готовы.

...Инспектор Ступинского ОБХСС старший лейтенант Иван

Николаевич Сыпков при моем появлении в кабинете то ли изобра-

зил сильное волнение, то ли не сумел справиться с сильным волне-

нием. Он несколько секунд молча смотрел на меня, затем пригладил

ладонью волосы и пригласил садиться. Был инспектор в белой ру-

башке с коротким рукавом. Из себя худой, глаза лихорадочно бле-

стели. И большой кадык. Словом - фанатик. Я в тот же миг понял,

что дело просто удручающе плохо. Ибо для этого человека не суще-

ствовало ни логических схем, ни мотивации поведения. Для него су-

ществовала только цель, на которую его, Сыпкова, вывели. Как ра-

кету ПВО. Я же был той самой целью. Меня следовало посадить. И

он посадит. Что странно, так это его возраст. Он примерно моих

лет. В эти годы пора бы и устать от бессмысленных игр. Чахотка

что ли у него? Или дома плохо? Ну, ясно, оклад 160 + 50 за звез-

дочки. Взяток, конечно, такие не берут. Их главный кайф - восста-

новление исторической справедливости.

Мы обменялись десятком фраз. Иван Николаевич игрался со

мной как кошка с мышкой.

Я, как уже говорилось, представился и объяснил, что прие-

хал так, как нам не выплачивают зарплату по требованию Сыпкова.

В чем, собственно, дело?

- Да все Вы знаете прекрасно сами, Яков Абрамович. Но, ес-

ли угодно дурачком прикидываться, пожалуйста. Ваше право.

- Но все же, конкретней, старший лейтенант. Прейскурант у

меня правильный? Договора, сметы и процентовка в порядке? Нако-

нец 20% на зарплату законны? А раз так, то откуда и зачем вы взя-

лись?

- Яков Абрамович. У Вас документация настолько идеально

соответствует прейскуранту с одной стороны и фактическим объе-

мам работ с другой, что именно это обстоятельство наталкивает -

нет, не на мысль, а на убеждение, что возглавляемая Вами группа

является лже-цехом. Истинно социалистическим коллективом явля-

ется группа с приписками, возглавляемая пьяницей-прорабом, части

бумаг вообще нет, в других черт ногу сломит. Вот тут-то мы уже

знаем - бордель, но наш социалистический бордель. А у Вас чисто

капиталистическая отчетность. Так что ВЫ не волнуйтесь. Да и 20%

Ваши абсолютно никаких нареканий не вызывают. А вот распреде-

ление зарплаты...

- Чушь какая-то, инспектор. Все работали одинаково. Зар-

плата делилась поровну...

- Ну вот и хорошо. Раз все работали, значит, все будет нор-

мально. Но у меня на этот счет есть сильные сомнения. Да, я дейст-

вительно потребовал у Вашего руководства задержать зарплату до

беседы со мной. Сейчас можете ее получить. Но я очень не советую

это делать. А советую - увольняйтесь, ибо работать мы вам больше

все равно не дадим. И от этой, последней майской зарплаты просто

откажитесь. Вам же будет лучше. Ну, всего хорошего. Не проща-

юсь. Встречаться нам еще предстоит часто.

Отпускает. Выхожу. Советуюсь с ребятами. Общее мнение -

пугает, поганый мент. Не брать законную получку - это прямо при-

знать свою преступную деятельность. А мы работали честно! Реше-

но. Все получаем зарплату и выезжаем из Ступино в полной уверен-

ности перехвата по дороге. Конечно же, с трудовыми книжками в

кармане. Но до самой Москвы - никого. Тишь да блажь. Однако,

мы волки опытные. Деньги могут быть мечеными. Поэтому все мы

назавтра относим их до копейки в сберкассы и кладем на книжку.

Теперь все чисто. Можно и дух перевести. Я простился с ребятами.

Пожелали друг другу удачи. Впрочем, нашим путям суждено было

еще изредка пересекаться.

А мы со Стасом даже как бы вздохнули с облегчением. Ра-

боты по трудовым соглашениям хватало в Тверской и Владимир-

ской областях. Согласно информации Гинзбурга, Сыпков спокойно

и невозмутимо воспринял наше увольнение и ушел в отпуск. Перед

Олимпиадой это был очень хороший знак. Инцидент стал было за-

бываться, когда за три дня до открытия Игр Стас выехал из дома ко

мне и пропал. К вечеру стало известно, что он арестован, якобы за

скандал с гаишником, остановившем его, и препровожден на 15 су-

ток в околоток у Рижского вокзала (тот самый, на Трифоновской,

где мне шили покушение на кладбище). В этой ситуации я принял,

видимо, единственное решение - и все 2 недели Игр не выходил из

дому. Не знаю, что было бы в ином случае. Но в доме меня никто не

тревожил. Это факт.

Вышедший на свободу через 2 недели, Стас рассказал, что

на площади перед Рижским вокзалом ему показали остановиться.

Не успел он поздороваться и показать права, как из соседней маши-

ны вышли четверо и спросили, почему он хамит инспектору ГАИ

при исполнении? В следующий миг он очутился в машине с этими

мужиками, а оскорбленный инспектор сел за руль его жигулей.

Привезли к ожидавшему судье, который дал 15 суток. Первые сутки

бедняга Стас провел в попытках осознать происшедшее и непонят-

но было только, почему не приводят меня? Или держат в соседней

камере? Но наутро Стаса повезли на Петровку, где человек, пред-

ставившийся капитаном Нестеренко, целый день спрашивал его,

причем исключительно о моей скромной персоне. Поражали эруди-

ция и осведомленность капитана. Но не менее восхищала и любо-

знательность. Вот некоторые вопросы:

- Такого-то числа ваша машина с Ладыженским была за-

мечена в расположении в/ч номер такой-то в районе г. Петушки

Владимирской области. Чем вызван ваш интерес к месту дислока-

ции части? (В Петушках, действительно в этот день были, работали

на молокозаводе, что рядом со станцией, ни о какой части и не слы-

хали).

- Предлагал ли Ладыженский вам приобрести, или продать

наркотические вещества? (Полный бред, к которому и добавить что-

либо трудно, до такой степени я непричастен к данной проблеме.

Но, с другой стороны сам Стас, ранее работавший шофером скорой

помощи, рассказывал как они воровали морфий и как он несколько

раз употреблял его. Как бы между прочим, предлагал попробовать и

мне, но, встретив решительное "фэ" больше не приставал. Не с этой

ли стороны задуло к нам капитана?).

- Еще один был интерес у капитана - есть ли у меня оружие,

и где я его храню? (Не было оружия).

Такого-то числа вы подвозили Ладыжинского в гостиницу

"Урал", где он вызвал из номера гражданина с Кавказа и они сидели

за столиком в холле, обложившись бумагами. Были ли это сионист-

ские документы?

Ну, Нестеренко, браво! Это, стало быть, я не заметил плот-

ной наружки? Действительно, я беседовал в "Урале" с Мурадовым,

главным снабженцем и сбытовиком Руставского Завода. Из номера

вышли потому, что сосед храпел. Сидели, обложившись документа-

цией о поставках оборудования. Говорили, ясное дело не громко, но

и не таясь. Ведь наша деятельность абсолютно легальна. Кроме тех

денег, что я ему плачу. Но это делается не в гостиничном холле...

Во всем этом разобраться крайне трудно. Во-первых. При

таком интересе к моей персоне почему-то арестовывают Стаса. Да-

лее. Никакого интереса к Ступино. Абсолютно. Этой странной за-

гадки я так и не решил. Может, как-то случайно попал в поле зре-

ния этого оружейно-наркотического подразделения? Установили

"наружку". Никаких результатов, кроме встреч с кавказским чело-

веком. Словом, черт их разберет. Я даже одно время подумал, а не

врет ли Стас? Но через год-полтора мне позвонил Гинзбург, попро-

сил встречи, и в вестибюле метро поведал мне, как вскоре после

моего увольнения приходил в бытуправление запрос, подписанный

капитаном Нестеренко. Когда я устроился, сколько получаю? И все.

Видать, разобрались, И слава Богу!

Однако же, сразу, как только кончились Олимпийские Иг-

ры, желанного покоя не наступило. Буквально через день-два мне

позвонили сразу с двух предприятий, где я ставил ультразвук, что

приходил Сыпков, целый день спрашивал всех подряд, сколько

человек устанавливали генератор, как долго ставились Есть ли ра-

бочий эффект, нет ли, его не волновало совсем. Правильность уста-

новки, точность рекомендаций, качество сварки... Вот ведь что ха-

рактерно - поставленный блюсти экономические интересы общест-

ва, он весь свой личный интерес сосредоточил только на лично же

мной полученных денежных суммах. В то время, как неправильная

установка и эксплуатация аппаратуры в принципе наносила ущерб

куда больший. Толковый государственный муж обязательно потя-

нул бы за эту ниточку - экспертизу какую-нибудь заказал или коте-

лок потребовал вскрыть... Но то толковый. Этого же волновали

только деньги, их путь и судьба... Нет, не государственный был

муж, Иван Николаевич Сыпков!

И вот осенью пришел ко мне Александр Иванович Полуэк-

тов и сказал, что только что к нему приходил его следователь (про

очень старому делу), пригласил в кабинет, а там его уже ждал Сып-

ков. И допросил Александра Ивановича по всем правилам УПК,

причем не по факту простой проверки, а вполне по уголовному де-

лу. По статьям 92 и 93 УК РСФСР - т.е. хищение социалистической

собственности, да еще в особо крупных размерах...

Александр Иванович (далее для простоты и краткости -

Иваныч) улыбнулся хитро и застенчиво одновременно.

- Старик, судя по всему, дела не блестяще. Но можно попы-

таться выкарабкаться. Помнишь, мое последнее дело в колхозе?..

Я помнил. Иваныч занимался модной в то время шелкогра-

фией и плакатами по технике безопасности. Цех лопнул. Дело обе-

щало быть громким, тем более, что некоторых "мертвых" задержа-

ли в момент передачи денег хозяину. "Мертвых" отпустили, "хозя-

ев" увезли, но через некоторое время отпустили и их, а дело как-то

потихоньку испарилось. Иваныч между тем продолжал.

- Есть человек именно в Областном Управлении. Наше дело

замазал мастерски. И не дорого берет, по-божески. Ну как, попробу-

ем?

- Конечно, Иваныч, спасибо. Но мужика нужно предупре-

дить, что здесь скорее всего инициатива Комитета. Чтоб был макси-

мально осторожен.

Еще через некоторое время мне сообщили, что за дело бе-

рутся и гарантируют позитивный результат. Об участии Комитета

знают. И очень сожалеют, что когда комитетчики приехали в Сту-

пино с изложением задачи, не зная, что я такой хороший парень,

выпустили на меня Сыпкова. Другие инспекторы были бы куда бо-

лее сговорчивы. Но разберутся и с Сыпковым. Только времени по-

надобится много. Мне надлежит набраться терпения. Когда дело бу-

дет окончательно закрыто, нужно будет рассчитаться. А пока надоб-

но отдать треть суммы, на, так сказать, представительские расходы.

При этом, 100% гарантии, естественно, не дается. В таком деле и

страховой полис не дал бы стопроцентной гарантии.

Я передал оговоренную сумму Иванычу и отсчет времени

пошел. Здесь вполне уместным представляется сказать, что, будучи

от природы человеком нетерпеливым и ценящим личный покой, я

решил не ограничиваться миссией Иваныча и задумал ее несколько

запараллелить. Через несколько дней Орел, специально вызванный

из нижневартовской глухомани, отправился по своим высокопо-

ставленным ментовским друзьям с совершенно конкретным задани-

ем - во-первых, разобраться в деле, и, разобравшись, определиться

- помочь или, по крайней мере, посоветовать чего-либо.

Для выполнения столь ответственной и щепетильной задачи

был избран зам прокурора области Марк Розен. Обрисованный Ор-

лом, как глубоко порядочный, умный и осторожный человек, он, к

тому же, регулярно пописывал в "Уголок юриста" "Вечерней Моск-

вы".

...Вернувшись с первой их встречи, Орел обнадежил. С по-

рога не прогнали, обещали изучить дело. Естественно, осторожно,

не привлекая внимание, как бы разом инспектируя все Ступино. Бы-

стро осуществив этот задуманный первый этап, через буквально не-

сколько дней, однокашник Орла, обнадежил его на следующем ран-

деву тем, что "в криминальной части дела никакого воздействия

КГБ нет и не просматривается. И, поэтому, на следующей встрече,

после того, как будут уточнены последние детали, он и объявит Ор-

лу свой вердикт и тариф.

При этом Орел сделал ремарку, что во время их встречи в

служебном кабинете Марка, тот разговаривал по телефону с самим

начальником УКГБ по Москве и области генералом Алидиным. И,

судя, по тональности и раскованности, разговор этот велся, по мне-

нию Орла, как минимум, на равных. Во всяком случае, никакого

пиетета или волнения, естественных, казалось бы, при общении с

таким тузом, прокурор не выказал. Что весьма воодушевило Орла.

Но, когда Орел пришел на следующее рандеву, друга не было на

месте. А секретарша сказала, что вызвали куда-то наверх. И с тех

пор не звонил. Так Орел и ушел, не дождавшись. Когда же он дозво-

нился на следующий день, грозный прокурор полузабывчивым то-

ном спросил: А это вы? Да-да, припоминаю. Вы знаете, у меня боль-

шая напряженка со временем. Поэтому, давайте встретимся после

работы, на Тверском бульваре.

...Встреча, как поется, была коротка. Цитирую Орла дослов-

но, потому как сказал он мне одну единственную фразу об этой

встрече. И фраза эта не уходит из моей мнительной башки уже 14

лет. Итак, Орел сказал так:

- Он грустно поднял на меня свои всепонимающие еврей-

ские глаза и очень тихо но внятно произнес: Мое участие в этом де-

ле исключается. Яков даже не может представить себе, кто его про-

тивник. И попрощался, даже не прояснив, что имеется в виду под

словом "противник" - лицо, группа лиц, организация, ведомство.

Все. И это после того, как ему был подробно нарисован мой пси-

хологический портрет, вполне предполагавший, вроде бы, умение

различать своих противников. По крайней мере, иметь о них пред-

ставление.

Я и испугался, и загрустил, и внутренне затрепетал. Потому

как понял, что люди Иваныча (если не он сам) просто морочили мне

голову. Что могут сделать эти людишки, если столь крутой мужик в

ужасе прыгнул в кусты? Иваныч, однако же, не разделял моего уны-

ния.

- Яша, ты в корне неверно оцениваешь обстановку. Эта

страна устроена так, что низы не торопятся исполнять приказы вер-

хов не только на заводах и в колхозах. Помни, что чем выше и могу-

щественней инстанция, невзлюбившая тебя, тем неохотнее пашут

на нее низы. Здесь, правда, случай потяжелее. Сыпков еще более

свиреп, чем, к примеру, Андропов. Но вот в промежутке между ни-

ми, те, кто обязан связать верх и низ, в этом деле совершенно не за-

интересованы. А потому - мы на верном пути. Что касается нало-

жившего в штаны доблестного прокурора - так это как раз вписыва-

ется в данную схему. Ему тяжело утопить это дело, не подставив-

шись самому.

Люди, работающие на тебя, Яков, очень хорошо знают, что

приехавший из Москвы холеный комитетчик попросту приказал им

убрать тебя, как лицо, интересующее Комитет. Но при этом Ступин-

ское УВД не получает ни копейки. С какой стати они должны даром

пахать на "дядю"? Тем более, что риск у них минимален. Схема "от-

мазывания" примерно такова: с того момента, как только становит-

ся известным, что Яша хороший и нуждается в опеке и покрови-

тельстве, на вцепившегося в его загривок Сыпкова начинают наве-

шивать вновь открывающиеся и самые сложнейшие дела, "тухля-

ки", - на их языке. При этом, ссылаясь на повышенный интерес рай-

комовского начальства, начинают буквально душить Сыпкова своей

требовательностью. Он, измученный, пашет по 14 часов в день, гла-

за вваливаются еще сильнее, спит, понятное дело, на столе в каби-

нете, не снимая сапог. И вот после примерно 2 недель гонки босс

вызывает Сыпкова для очередного доклада. Выслушав его, небреж-

но роняет - ну, хорошо, а как там Ладыженский? Его, ведь у тебя

никто не снимал! Сыпков ошеломлен и растерян - на Ладыженско-

го времени совсем не оставалось. Он же полностью загружен новым

делом. Назавтра он покорно едет на очередной комбинат ЖБИ и оп-

рашивает местных людей. Но уже на следующий день его вновь го-

нят на новый "тухляк" и жмут - давай, быстрее. Он вновь бросается

в бой. И через 10 - 12 дней история повторяется. И с взмыленного

измученного опера опять спрашивают за Ладыженского. Как ни в

чем ни бывало. И узнав, что Ладыженский замер и застыло в преж-

ней позиции, выражают крайнее недовольствие и грозят санкциями.

После очередного повторения цикла, если Сыпков умен и начал по-

нимать игру, он сдается сам. А если нет - дело передадут другому

инспектору, естественно, более лояльному и понятливому.

...Через полгода дело закрыли ввиду полной бесперспектив-

ности. Я полностью рассчитался с "товарищами". И, наконец-то, пе-

ревел дух. И возблагодарил Господа. И Иваныча, который не без ос-

нования ходил теперь в лучших друзьях. И всячески порывался вой-

ти в мой бизнес. От которого тем временем потихоньку отпал Стас.

А еще через месяца два-три из Тбилиси пришло нокаути-

рующее известие - прокуратура Грузии начала проверку завода по

факту поставки аппаратуры по моим заказам. При этом подчеркива-

лось, что дело инициировано Прокуратурой СССР по факту непра-

вильного ведения и необоснованного закрытия аналогичного дела

Прокуратурой Московской области.

Недолго музыка играла... Посланный узнать, в чем дело,

Иваныч вернулся с потухшим взором. Новость, принесенная им, бы-

ла поистине ужасной. Получив от прокуратуры известие о закрытии

дела, ввиду отсутствия криминала по их, прокурорской части, кура-

торы пришли в ярость. Сотрудникам так называемой зональной

прокуратуры Москвы из Прокуратуры Союза было поручено теперь

уже проверить Московскую областную прокуратуру и органы Сту-

пинского районного УВД на предмет обоснованности закрытия де-

ла государственной важности.

Ситуация не просто обострилась. Теперь, в случае моего

ареста, прямая угроза нависала и над теми, кто помог мне. А посему

мне было передана следующая рекомендация - уехать из Москвы,

связь с домом не держать. Никто, включая моих ближайших родст-

венников не должен знать даже приблизительно мое местонахожде-

ние. Всю связь держать раз в 2 месяца междугородным телефоном

через Иваныча. Говорить только с телефонов-автоматов не дольше

2 минут. И как можно быстрее покидать почту.

Уход в абраги в брежневской России несколько отличается

по форме и содержанию от Дата Туташхиа. У меня не было кунаков

в горных ущельях. Я не умел добывать себе пропитание оружием,

спать в бурке в лесу, не имел лошади. Но мало того. Был я изнежен

городской цивилизацией благополучным сытым существованием,

телевизором, утренними газетами. Иными словами, не годился и в

бомжи с их подвальночердачным бытием.

Но было у меня разбросано много приборов на тюменском

Севере и появились новые заказчики - на совсем крайнем, можно

сказать, юге - на полуострове Мангышлак, где жара и безводие бы-

ли так нестерпимы, что коэффициент на зарплату был 1.8, что не-

сколько выше нижневартовских 1.7. Надо сказать, что это было ис-

ключительно справедливо. По богатому личному опыту смею заве-

рить, что жить на Мангышлаке летом, куда тяжелее, чем в тундре

зимой. Мы прожили с Орлом в этих краях около девяти месяцев.

Это были отнюдь не худшие моменты в моей жизни. Жили в доста-

точно комфортных гостиницах, в основном, в городе Тобольске,

бывшей столице Сибири. А на Мангышлаке обитали с сентября по

март, то есть в бархатный сезон, в основном, в ведомственных квар-

тирах Южного нефтепроводного управления. Установка ультразву-

ка проходила за наличный расчет, что обеспечивало нормальную

жизнь, даже с заделом на будущее. Я даже умудрился пристроить

трудовую книжку на нефтепроводной станции Ягодное. Так что да-

же стаж не прерывался.

Город Тобольск из былого великолепия сохранил лишь

Кремль да острог. Да несколько могил декабристов под чугунными

плитами сразу за воротами городского кладбища. Кремль реставри-

ровался и принимал редких экскурсантов. Острог использовался по

предназначению. Котельных было много. За тобольско-мангышлак-

скую эпопею Орел рассказал немало занимательных историй из

жизни ментов, как находящихся у власти, так и пребывающих за

решеткой. Историй было, повторяю, много. Но было у них кое что

общее. Так, попав в зону, все без исключения бывшие высокопо-

ставленные правоохранители и чекисты были убеждены, что, остав-

шиеся на воле друзья денно и нощно лезут из кожи вон, дабы спо-

собствовать освобождению незадачливого друга. При этом они не

обращали никакого внимания на печальный опыт ветеранов сидя-

щих в этой зоне, давно переживших эти иллюзии. Где-то к концу

второго года заключения эта вера иссякала и они пополняли ряды

"разочаровавшихся", которым только и оставалось, что снисходи-

тельно взирать на петушившихся новичков, уверенных, что уж их-

то вытащат наверняка... Далее, к третьемучетвертому году на сви-

дания переставала ездить жена (тут были буквально единичные ис-

ключения) и деградация ускорялась.

Это наблюдение позволяет сделать некий общий вывод о

некоем едином моральном статусе этой публики. Она, эта публика,

между прочим, олицетворяла, пусть формально, все же лучшую

часть нашего народа - не только ум, честь и совесть, но еще и ка-

рающий меч революции. Не буду морализовать. Достройте модель

сами. Все-таки, у уркаганов есть какая-никакая корпоративность,

"общак" и так далее. Ну, а сицилийская или неаполитанская мафия

- так те просто "общества чести". О чем свидетельствует художест-

венная литература.

Для подтверждения теоретических выводов приведу два ха-

рактерных эпизода.

...Председатель Верховного Суда Дагестана, видимо, на-

столько превзошел допустимую норму в приеме взяток, что попал-

ся на крючок КГБ, бежал от преследователей аж до приемной сво-

его близкого друга и покровителя. Фамилия друга была Кириленко

и был он в то время то ли вторым, то ли третьим лицом в стране. По

крайней мере, хватило бы и шевеления его пальца, дабы преследо-

ватели удалились, а загнанный горец обрел вожделенные покой и

свободу. Но вместо этого их политбюровское сиятельство отказали

другу в аудиенции и он был уведен в лефортовский изолятор, а от-

туда - на 10 лет в Нижний Тагил. Интересно, что сейчас такая си-

туация совершенно немыслима по весьма прозаической причине - я

просто не уверен, что в Дагестане есть еще Суд, тем более, Верхов-

ный. Даже формально. В пользу этой забавной версии говорит та-

кой любопытный факт, что за период демократических реформ, в

этой многонациональной горной республике убито кандидатов на

различные выборные посты, по-моему, больше, чем избрано. Надо

ли напоминать о том, что никто не был ни найден, ни, тем более,

посажен? Не надо. Не буду.

Второй эпизод - совсем уж шекспировский. Судите сами.

Как-то Орел увидел, что в цех, где он собирал утюги, в сопровожде-

нии самого начальника колонии привели новенького в зэковской

робе, но дорогих очках в золотой оправе. Начальник колонии, явно

заискивая перед очкастым зэком, помогал выбрать устраивающее

того, рабочее место. Новый сборщик утюгов оказался в недавнем

прошлом секретарем Серовского райкома. Серов находится рядом с

Нижним Тагилом. Отсюда, очевидно, - весьма уважительное отно-

шение со стороны начальства, которое, по идее, должно было при-

выкнуть к высоким чинам в телогрейках. Случилось это где-то за

год до освобождения Орла.

Первый секретарь Серовского райкома, как и положено, в

первое время хранил напыщенное молчание. И, конечно же, был

совершенно уверен, что он тут ненадолго. Причина этой уверенно-

сти выяснилась весьма скоро. Секретарь часть полученных денег

честно передавал наверх, первому секретарю Свердловского обко-

ма КПСС Рябову. Понятное дело, на следствии молчал. А теперь

ждал награды за преданность. Тем более, что Рябова вскоре переве-

ли в Москву, то ли кандидатом в члены, то ли секретарем ЦК, во

всяком случае, фамилия его появилась в Сонме Бессмертных. И вот

тут из заслуживающих доверия источников, выясняется, что столь

высоко взлетевший Рябов действительно нажал на тайные пружи-

ны. Но не для спасения дружка, а... для пересмотра дела с целью

вынесения смертного приговора взяточнику, запятнавшему позо-

ром честное имя коммуниста, да еще и секретаря райкома.

Озверевший от вероломства, горе-секретарь, понял, что от-

ныне его спасение - в гласности. И он рассказал эту историю всей

зоне. И особо просил выходящих на волю, - трубить об этом на

всех углах. Не знаю как другие, но Орел трубил неустанно. Впо-

следствии и я рассказывал ее, где только мог. В то время, Я.П. Ря-

бов был уже Председателем Госкомитета по внешним экономичес-

ким связям, вскоре пошел на понижение в Совмин, потом послом

куда-то, а потом и вовсе исчез. Кто знает, почему? Чью болтовню

подслушали, и не пренебрегли? .. Или надуманное мною стечение

обстоятельств? Такое ведь тоже бывает...

Не могу удержаться от короткого описания технической

проблемы, приведшей меня на полуостров Мангышлак, в города

Шевченко и Узень. Вначале на полуострове, как я уже упоминал,

нашли уран. Добывали его открытым способом. Длина разреза в то

время (1981 год) была уже более 40 километров. Город Шевченко

был закрыт. Не так сурово, как Красноярск-26, но на карте его не

было до середины семидесятых годов. Но в 130 км от Шевченко в

глубине полуострова нашли нефть. И хотя запасы ее были ничтож-

но малы по сравнению с тюменской (примерно 3 - 4%), но зато

качество... Высокое содержание парафина делало ее незаменимой

для производства арктических масел, специальных пропиток и т.д.

Было решено переработку ее вести в Новокуйбышевске, а транспор-

тировать - по нефтепроводу длиной около 2 тысяч километров, спе-

циально спроектированному и с великими трудностями через пус-

тыню проложенному, Но далее случился обидный казус. Начали

промышленную добычу, дали нефть в нефтепровод, под крики

"ура" отстучали победную телеграмму Брежневу. Торжественный

момент показали в программе "Время".

Однако, в момент показа по телевизору, нефть по трубе вне-

запно идти перестала. Где-то на тридцатом километре ее уже не до-

ждались. Изумленные после победного рапорта нефтяники вскрыли

трубу и глазам их предстала следующая картина: вся труба была за-

бита твердой, кристаллизовавшейся нефтяной массой, нареченной

"колбасой", по фактуре напоминавшей стеариновую свечу. При-

званные на подмогу ученые, определили, что, оказывается, всему

виной тот самый парафин, который при остывании нефти до темпе-

ратуры +450 С (под землей нефть значительно горячей), начинает

кристаллизоваться и делает трубопровод непроходимым. Экс-

плуатация богатейшего месторождения, таким образом, прекрати-

лась, не успев начаться, ввиду невозможности транспортировки. В

общем, проблема эта была не новой в мировой практике. С анало-

гичными трудностями столкнулись и американцы при эксплуатации

аляскинского месторождения. И они создали специальное вещество

- пассификатор, которое при введении его в сырую нефть, как бы

упаковывало молекулы парафина в оболочку, лишая их возможно-

сти кристаллизоваться. При этом никакого отрицательного воз-

действия на саму нефть, этот чудо пассификатор, естественно, не

оказывал. Купили у американцев этот самый пассификатор, где-то

тысяч десять бочек. Рядом с заколбасенным нефтепроводом проло-

жили новую нитку. И нефть пошла! Казалось бы, все в порядке. Но

высокая цена (500 долларов за тонну) с одной стороны и начавшая-

ся афганская война с другой, заставили искать другой выход. Наши

химики не сумели разгадать тайну.

Выход был очень остроумен. Помните, парафин начинал

кристаллизацию при температуре = +450 С. Значит, если нефть бу-

дет иметь по всей длине трубы более высокую температуру, кри-

сталлизации не будет. Было решено, на каждой станции перекачки

нефти (это, примерно, каждые 40 - 50 километров, всего около 50

станций) соорудить установки подогрева. Это были такие змеевики,

через которые прогонялась нефть из трубы. Змеевики обогревались

специальной печью, топливом для которой служила, опять-таки,

нефть. Таким образом получился единственный в мире нефтепро-

вод горячей нефти Узень-Куйбышев.

Но и здесь возникли большие трудности. Добываемая нефть

содержала в себе подтоварную воду, которая при нагреве давала на-

кипь, та в свою очередь резко ухудшала теплообмен, и, оставшаяся

в трубе перегретая нефть начинала так называемое коксование, т.е.

затвердевание кусками. Через три месяца огромные змеевики нужно

было вырезать и заменять на новые. А станции находились в пусты-

не. Пришлось создать специальную ремонтную службу численно-

стью б00 (!) человек, мотающуюся на специальных трубовозах с

единственной целью - периодически менять трубы. Естественно,

при этом вынуждены были иметь большое количество резервных

печей.

Находясь в командировке в Нижневартовске, один из руко-

водителей Южного Управления увидел в котельной странно щел-

кающий аппарат, спросил, что это такое. Получив информацию о

принципе работы ультразвукового генератора, спросил мои данные,

телефон и т.д. После нескольких часов переговоров, я понял, что де-

ло выгорит. С технической точки зрения. А финансовую мы обгово-

рим...

Надобно сказать, что новые клиенты отнеслись к решению

проблемы более чем серьезно. В первый и последний раз в моей

практике заказчик решил проблему доставки аппаратов, прислав в

Тбилиси собственный самолет. Всего мы с Орлом установили на

Мангышлаке свыше 100 аппаратов по 100 рублей (обычная такса)

за аппарат. Эффект, конечно же, получился поразительный даже

для меня. Змеевики практически перестали менять. Шесть сотен

человек можно было переквалифицировать. А экономия металла?

В самом Шевченко нет пляжей, но наши шефы имеют пре-

красную базу отдыха в 20 км. от города. Начиная с сентября она

почти пустует. А нам с Валерием Александровичем безлюдье - са-

мый кайф.

...Море теплое, мы валяемся на пляже, Орел неистощим на

замечательные истории из прокурорско-зэковского бытия. Развивая

мою кладбищенскую эпопею, он вспоминает двух разведчиков, ос-

тавшихся в зоне.

Дело было в Питере, где тамошним контрразведчикам стало

доподлинно известно, что на одном из городских кладбищ чья-то

разведка оборудовала тайник, используемый явно не для любовных

посланий. Но больше они не знали ничего. Как найти тайник на ог-

ромном кладбище? Контрразведчики придумали такую операцию.

Они обратились за помощью в разведку с просьбой выделить в по-

мощь знатоков оборудования и закладки тайников. Как раз в этот

момент вернулись из длительной и очень успешной командировки в

США два опытных тайниковеда. Их представили кладбищенским

людям, переодели в робы и сапоги. Сами они объяснили работягам,

что к ОБХСС отношения не имеют и опасаться их не стоит. Мало

того, они будут выполнять посильную кладбищенскую работу, дабы

все время свободно перемещаться по кладбищу, не вызывая ни у ко-

го подозрения. И выискивая место, где бы сам установил тайник,

разгадать замысел коварного врага.

...Все-таки в разведке и учат хорошо, и ребята подобрались

талантливые. За достаточно короткий срок они нашли не один, а це-

лых три тайника. В которых, правда, вместо шпионских донесений

были драгоценности, как запрятанные еще буржуазией в револю-

цию, так и принадлежащие новым нуворишам. Все цацки раз-

ведчики честно сдавали начальству. Надо ли говорить, что никаких

25% от стоимости клада, причитающихся по закону, им никто не

подумал предложить. Они ведь были на службе и получали оклад.

Ясное дело, у ребят такое отношение никакого энтузиазма не вызва-

ло. К тому же они были изумлены кладбищенскими заработками,

которые десятикратно превышали вознаграждение разведчика, ра-

ботающего за рубежом. И это без диплома академии ГБ или ГРУ, на

худой конец! А посему ребята, найдя четвертый тайник с драгоцен-

ностями, решили восстановить историческую справедливость, обра-

тив клад в свою пользу. Парни, видимо, давно не были в Союзе. И

подзабыли методы тех, кто их послал. А метод был таков, что за ре-

бятами надзирали. И повязали, и изъяли ценности, и посадили. По-

моему, на 6 или 7 лет. Погубив жизнь, карьеру, будущее. Скоро им

было выходить. Их ждала новая профессия - подсобный рабочий по

уходу за могилами и аллеями.

Прошло уже около полугода, как я находился в вынужден-

ной отлучке. Ни одна живая душа не знала где я. Мои периодичес-

кие звонки Иванычу вносили известное успокоение - дело спуска-

лось на тормозах по отработанной схеме. Появляться мне не следо-

вало, как минимум до очередного съезда славной нашей Партии, на-

меченного на конец февраля 1982 года.

Поскольку в работе наступил некоторый перерыв, я решил

немножко прокатиться по стране, в частности, навестить родствен-

ников в Харькове и Ростове. В это время мне причиталось получить

где-то пять тысяч рублей. Как часто бывает, к дню отлета в бухгал-

терии не оказалось нужной суммы. Полторы тысячи они как-то на-

скребли, а оставшиеся три предложили выслать телеграфом в

течении 2 - 3 дней в указанный мной адрес. Такие ситуации

случались у меня и ранее. Я не возражал. Поскольку я летел в Харь-

ков, к брату, то и адрес решил оставить именно его. А не до востре-

бования. Пусть принесут домой. Сумма крупная. Так спокойнее.

Я написал обычное в таких случаях заявление в бухгалте-

рию Южного нефтепроводного управления. В нем я просил пере-

вести причитающуюся мне зарплату по адресу г. Харьков, улица

Державинская дом 2 кв. 368, Ладыженскому Якову Абрамовичу.

Подпись. Дата.

Отвлечемся на секунду. Многие из тех, кому я рассказывал

эту историю, на этой фразе перебивали меня, какое мол значение

имеет точное воспроизведение адреса. Увы, даже в числе моих бли-

жайших друзей не изжито желание быть умнее сценариста и режис-

сера. На всякий случай особо нетерпеливым советую не пренебре-

гать этой деталью.

Прилетев в Харьков, я жил обычной жизнью; читал, гулял,

ходил на футбол, встречался с друзьями. Перевода все не было.

Через неделю я позвонил на почту. Там ничего не знали. Я позвонил

в Шевченко и спросил, в чем дело? Мне ответили, что перевод теле-

графом выслали четыре дня назад. Номер перевода такой-то. Я по-

шел на почту сам и написал заявление, что жду перевод, отправлен-

ный тогда-то и оттуда-то, на такую-то сумму. В чем дело? Прошу

принять меры к розыску.

С чувством злобы и досады на проклятую почту, я вернулся

домой. Дома была племянница Ира. Было кому излить негодование.

Зазвенел телефон. Я снял трубку. Незнакомый мне мягкий

баритон вежливо осведомился - квартира ли это Ладыженского.

- Да, Ладыженского.

- Виктора Николаевича?

- Да, но его сейчас нет дома.

- Вы, знаете, собственно мне он не нужен. Я бы хотел уз-

нать, не здесь ли проживает Яков Абрамович Ладыженский. Вы не

подскажете?

Чертовщина какая-то. Кто это может меня искать? Я здесь

инкогнито. Не нравится мне этот баритон. Но не молчать же. Отве-

тить что нет такого..?

- Это я, Ладыженский Яков Абрамович. Двоюродный брат.

А кто вы?

- Ну, наконец-то я нашел Вас, Яков Абрамович! С Вами го-

ворят из Комитета Государственной Безопасности.

Так. Все кончено. Но как, как они вышли? Прочесывали

родственников, конечно. Идиот, уехал с Мангышлака! Ах, как пре-

красна была жизнь! Впоследствии Ира не раз пыталась описать вы-

ражение моего лица в этот момент. Но безуспешно.

- Я Вас слушаю.

Голос мой звучит явно не оптимистично. И опытное ухо со-

беседника мгновенно это фиксирует.

- А что это Вы так невеселы, Яков Абрамович? Есть

причина для грусти?

Издевается, гад. Впрочем, его право. Победитель.

- Да нет, просто как-то не ждал Вашего звонка. Слушаю Вас

внимательно.

- Скажите, Яков Абрамович, Вы ведь в нашем городе не

прописаны, не так ли?

- Да я приехал... В отпуск к двоюродному брату... погос-

тить.

- Так, прекрасно! А, скажите, пожалуйста, Вы случайно не

ждете денежный перевод?

Боже мой, ОНИ и это знают. Так что же я все время был

прикрыт колпаком и ничего не заметил? Однако, странная игра.

Чего же они в Шевченко меня не взяли? И как могли перехватить

перевод? Но в таком случае и выхода нет. Что голову морочить?

- Да, жду. И достаточно долго.

- Можно поинтересоваться, откуда и на какую сумму?

- Из города Шевченко, Казахской ССР, южное нефтепро-

водное управление, около трех тысяч.

- Вы понимаете, этот перевод к нам пришел. По адресу - г.

Харьков, улица Дзержинского дом 2 кв. З68. А у нас нет квартиры,

только кабинет Џ368 - хе-хе.

- Или камера.

Это я так сострил, так как жизненная энергия мгновенно на-

полнила мои обмякшие было члены. Это же с кем еще случится

могло такое? Казахская девка - кассир на переводе адрес перепута-

ла, верно название улицы - Дзержинская вместо Державинская,

Господи, Боже мой! Немыслимо!

- Да Вы просто-таки остроумны, Яков Абрамович. Или ка-

мера! Ха-ха. Что с переводом делать будем? Третий день по всем

Ладыженским звоню. Нет Якова Абрамовича. А сумма-то - ого!

Кстати, в порядке любопытства, а за что такие деньжищи-то?

- Так мы же нефтяники, в отпуске два года не был, отпуска

по два месяца у нас, коэффициент 1.8, выслуга лет...

Все сущая правда. Что-что, а выходить из штопора я умею. Теперь-

то уже все о'key.

- Да это я так, к слову. Так к нам зайдете, или я на нашу

почту передам? Знаете, 2 отделение связи на Артема?

- Знаю, знаю 2 отделение. Передайте им. Спасибо Вам ог-

ромное.

- Ну что Вы, что Бы, не за что. Наш долг - людям помогать.

Бывают же такие накладки. Ну, теперь Ваши волнения позади.

- Спасибо Вам большое.

- Всего доброго.

Я хлопнул стакан, потом другой. И уснул. Наутро получил

бабки во 2 отделении. И уехал в Ростов к тетке погостить. Тетка ра-

ботала зав. отделением Ростовской областной больницы. И я поже-

лал проверить свое здоровье. Насколько это возможно. Было мне 37

лет. Здоров был абсолютно. Ровно через 9 лет в Америке мне сдела-

ли операцию на сердце, заменив все три артерии сердца, которые

были полностью закрыты. Была еще куча мелких болячек, зато

почти не было зубов. Через всего-лишь 9 лет...

А пока я вернулся с диагнозом - абсолютно здоров, - на

Мангышлак и по окончании очередного съезда КПСС (по-моему,

25-го) буквально через день получил от Иваныча "добро" на возвра-

щение в Москву. Было 5 марта 1982 г. 29-я годовщина со дня смер-

ти Великого Вождя. Но Дело его жило и побеждало. Как и было

обещано.

...После всего пережитого должен был наступить период ре-

лаксации. Для меня он обычно характерен вялостью и тупым без-

думьем. Надо было создавать новую фирму. Делать же ничего не

хотелось. Тем более, что Руставский завод, напуганный прокурату-

рой, отказал мне в дальнейшей дружбе и взаимопомощи. Это,- не-

взирая на то, что я блестяще заделал дыру в днище нашего корабля.

Обидно, но я их понимал.

Чтобы как-то заполнить вакуум, я начал по-крупному поиг-

рывать в картишки, невзирая на отчаянные протесты жены. Проис-

ходило взаимное накапливание адреналина, особенно у меня. Вы-

пускался он фонтанами в виде ссор и ругани, доходящих до совер-

шеннейшего с моей стороны непотребства и отвратительности. Лю-

ся в первый раз попала в больницу с язвенным кровотечением. В

этот первый раз обошлось без операции. Через пять лет ситуация

повторилась. И без операции не обошлось. Увы...

...В роли клина, вышибающего клин, конечно же, оказалась

женщина.

Как-то по совету одного приятеля, я решил зарастить все бо-

лее расширяющуюся свою лысину. Старуха-знахарка, как и положе-

но, взяв свои пятьсот рублей, ничего путного от моей лысой башки

не добилась. Но во время одного из сеансов в ее квартире оказалась

одна дама, лицо которой рассмотреть было совсем уж невозможно,

ввиду того, что вышеупомянутая дама сидела в другой комнате, да

еще вдобавок в массажной маске. Я, в свою очередь, был густо на-

мазан другой жидкостью и для лучшего ее усвоения, замотан в тюр-

бан. Нам полагалось просидеть довольно длительное время. Пошел

обмен репликами. В результате выяснилось, что дама работает во

внешторге международным арбитром, часто ездит в капитали-

стический зарубеж. Слог у нее был на удивление хорош для внеш-

неторговки. Я, понятное дело, к номенклатуре относился, сами по-

нимаете, как. И, чтобы ее осадить, описывая свое жизненное кредо,

ехидно сказал ей: "Вас положат на обеденный, а меня - на письмен-

ный". Цитируя это довольно редкое стихотворение Цветаевой, я

убивал нескольких зайцев - блистал эрудицией, выстраивал ассо-

циативный ряд, и, одновременно лажал незнакомку, пришедшую

сделать массаж явно перед дипломатическим раутом. Далее, по за-

мыслу, полагалось снисходительно объяснить, кто такая Цветаева,

и, что я имел в виду, цитируя ее.

Но через буквально секунду-другую незнакомка очень при-

ятным ехидным голосом произнесла:

- Вас, пожалуй, положат на ломберный...

Вам все понятно, уважаемый читатель? Моя собеседница,

не только прекрасно знала это цветаевское изречение, не только

мгновенно вытащила его из кладовой памяти, но, что самое удиви-

тельное, в то же самое мгновение, определив мою сущность игрока,

просто-таки по КВН-овски парировала мой выпад. Совсем как

Крючков Олейникова, одним словом, в "Трактористах".

От удивления и восхищения я замычал, замурлыкал и оне-

мел одновременно. В этот же миг старуха сняла с нее маску и пред-

лагать дальнейшее общение было совершенно невозможно. Осве-

женная массажем клиентка, расплатившись со старухой, ушла, бро-

сив мне "чао". Настроение испортилось. Я был угрюм и зол, что не

ускользнуло от проницательной старухи.

- Что, понравилась Светочка! Но, Яша, имейте в виду - у

меня не притон. Обычно я не принимаю клиентов одновременно.

Случайное пересечение... Телефонов, сами понимаете, я никому не

даю. Ишь, облизался кот на сметану...

Проклиная судьбу, я ушел от старухи. Света сидела на ла-

вочке у подъезда.

- Я живу у Рижского вокзала. А ты?

- В Текстильщиках.

- Значит, поедем ко мне. Существенно ближе.

Помимо всеобъемлющей книжной эрудиции, у Светы оказа-

лась еще масса достоинств. Она достаточно накаталась по миру,

привозя из сказочного капитализма лишь бесчисленные путевые на-

блюдения. В Индии она обучалась искусству любви в знаменитом

храме Коджурахо. Приобретенный опыт был еще не полностью реа-

лизован в предыдущих трех официальных браках. Помимо литера-

туры и секса Света увлекалась входящим тогда в моду лечебным го-

лоданием, шамбалой, магиями и тому подобными занятными

штучками. Казалось бы, что мне еще нужно. Впервые в жизни я

встретил женщину, не раздражавшую меня невысоким интеллектом

или примитивностью взглядов. Мы говорили на одном языке. Это

было фантастично!

Было однако и то, что омрачало наше эпикурейское сущест-

вование. Детей у моей новой возлюбленной не было, а инстинкт ос-

тался. Мне было суждено выслушивать стенания и оханья по пово-

ду бледности или чихания. Меня убеждали бросить курить, есть

свекольно-морковные салаты или вообще голодать "как все люди",

перестать любить футбол и т.д. То есть, впервые в жизни меня лю-

били больше, чем я сам себя. Заодно, реализовывая материнские

чувства. Месяцев через 5 - 6 мне стало абсолютно ясно, что и этот

новый союзик обречен, как ни жаль.

...Был вечер 9 ноября 1982 года и я собирался уезжать в

Харьков на 2 завершающих матча чемпионата Союза по футболу. В

случае удачи в них, "Металлист" мог войти в шестерку. Перед отъ-

ездом я заскочил к Светке на пару часиков. На меня обиделись, что

я в очередной раз уезжаю на дурацкий футбол, вместо того, чтобы

забить несколько голов хозяйке дома. Я пообещал скоро вернуться

и сделать как минимум хет-трик.

Посмотрев программу "Время" я собрался уходить, несколь-

ко удивившись странным концертам, запущенным по всем програм-

мам. Я, однако, торопился на Курский вокзал. Поцеловал подругу и

ушел. Перешел дорогу и, подходя к станции метро, столкнулся с со-

седом по подъезду, работавшим на машине сопровождения прави-

тельственных кортежей. Я знал, в каком ведомстве он служит, а он

знал мои биографические данные. С ходу сообщил мне этот стар-

лей, что несколько часов назад умер Брежнев и его вызвали из гос-

тей на службу. Сомнений не оставалось. Ошеломленный, я повер-

нул назад. Светка была в восторге. Новость-таки вызвала у меня

сильный сексуальный импульс. В результате чего, в начале был за-

бит гол, а потом начался анализ сложившейся ситуации. Дабы за-

крыть эту тему, сообщу также, что когда где-то через полгода Свет-

ка похвалила меня за то что любовь во мне пересилила футбол, хотя

и не без влияния столь сильного внешнего фактора, я с подкупаю-

щей простотой ответил: "Светик, ну как ты не можешь понять столь

элементарной вещи, что матч-то все равно был отменен из-за трау-

ра", - и тут же получил тычок в бок. И совершенно справедливо. С

любовью не шутят.

Генсека уронили в могилу. Этот замечательный в своей сим-

волике момент похорон весьма наглядно проиллюстрировал, как

плохо владеют чекисты искусством перевоплощения. Профессиона-

лы с Пятницкого кладбища гробы опускают плавненько.

Впрочем, плохое перевоплощение чекистов в людей было

продемонстрировано мне вскоре в куда менее символичной форме.

Орел, посланный за набежавшими к тому моменту деньгами

в Нижневартовск с моей доверенностью, сбежал со всеми деньгами,

А, чтобы я не волновался, не случилось ли чего, прислал издева-

тельское письмо, основной смысл которого сводился к тому, что

людям не следует верить, особенно тем, кому помог. Что Орел и до-

казывает мне со всей убедительностью.

Ах, Орлуша, орлуша, большая ты стерва! Помните, у Ильфа

и Петрова? Но и дурачок к тому же. Это я уже от себя. Недооценил

он фактора случайности. И поэтому, когда через год я столкнулся с

ним лоб в лоб на Главпочтамте, вид у него был, прямо скажем, не

орлиный.

Кругом было полно милиции. У меня был выбор - начать

его бить, или просто "сдать". Где-то минут пятнадцать испытывая

садистское наслаждение, я расспрашивал его, что он сам пред-

почитает. Паспорт у него был уже года два без прописки. Орел,

плача, молил о гуманизме. Клянясь, что вернет все до копейки. Я

его, конечно же, отпустил. Он, конечно же, не появился более нико-

гда. Через пару лет его зарезали уголовники при дележе добычи.

Долетался...

Вернемся, однако, к политике и любви. Приход к власти Ан-

дропова лучше всего характеризовался анекдотом. Андропов забо-

лел. Врачи говорят ему, что почки у него никуда не годятся и он не

доживет до лета, А он отвечает им, что, в таком случае лета не бу-

дет. Правы оказались врачи. В моду тут же вошел другой анекдот.

Хоронят очередного генсека. У идущего на Красную площадь спра-

шивают пропуск. А он отвечает, что у него абонемент.

Чехарда с генсеками, однако же, практически не отразилась

на работе органов Государственной Безопасности. По крайней мере,

в отношении Вашего покорного слуги. Я все надеялся, что они об-

разумятся и утихнут. Но модель продолжала работать с тошнотвор-

ным однообразием. Я расскажу об одном эпизоде с максимальной

краткостью. Дело в том, что, как я уже писал, доступ к ультразвуко-

вым генераторам мне был перекрыт. А кушать хотелось. У Люси на

работе был приятель - Витя Юровицкий. Даже не столько приятель,

сколько ученик. И мы с Люсей уговорили его с молодой женой по-

дать на выезд в Израиль. Он послушался нас, не без колебаний. И

получил отказ. И на работе его начали сильно травить. Ибо начал

Витя активничать, чем привлек внимание Органов. Это внимание

выразилось в двух попытках вербовки, о которых Витя мне подроб-

но рассказывал. Попытки эти не встретили отклика в его сердце и

Органы, видимо, обиделись. Что и вызвало притеснения на службе.

И я ему предложил открыть лавку по котельной наладке, в коей он

весьма к этому моменту поднаторел. Самое интересное, что мою

жену, сидящую уже 8 лет в отказе на этой же работе не только не

трогали, но даже всячески обласкивали. Чудеса!

Витя, очень любивший денежные знаки, с удовольствием

согласился работать. Я нашел "крышу" в одном строительно-мон-

тажном управлении, находящемся в городе Вязьма. Нам платили

всего 14% от объема и мы появлялись в конторе раз в два месяца за

зарплатой, а все документы пересылали по почте. Через год по этой

же почте прислали наши трудовые книжки. Без всяких объяснений.

Мы поехали в Вязьму и потребовали этих самых объяснений.

Начальник ничего не хотел говорить. Нас, впрочем, удовлетворил и

все объяснил его внешний вид. Вот проклятие! Схема не менялась.

Но как они вычислили Вязьму?

В дальнейшем, уже при перестройке, мы с Витей имели со-

вместный очень успешный бизнес. В марте 1988 г. он уехал в Бос-

тон. Сейчас имеет собственный физиотерапевтический кабинет.

Ничто другое его не занимает. Особенно прошлое.

Но в тот момент мы решили временно расстаться, так как

существовала вероятность того, что "кураторов" не устраивал имен-

но симбиоз двух "отказников". В самом деле, что хорошего для

Отечества мог сулить подобный союз? Ничего, ровным счетом. В

момент моего очередного изгнания вдруг прорезался Александр

Иванович. Он, оказывается, вспомнил, что у него есть какие-то кру-

тые связи в Грузии. И вызвался раздобыть ультразвуковые генера-

торы. А работать будем вместе. Если я его обучу. Так, наши друже-

ские доселе отношения переросли в деловое объединение. Иваныч

выставил при этом предложение - отныне - никаких мертвяков!

Хватит с нас стремных ситуаций. Он к этому времени умудрился

оформить себе инвалидность. За достаточно крупную мзду, правда.

Но зато отпал страх перед статьей о тунеядстве. Я тоже начал поду-

мывать о лжепенсионерстве. Однако, Иваныч так быстро и хорошо

решил вопрос с приборами, а работы было так много, что времени

на нудную возню с оформлением анализов и прочей дряни, необхо-

димой для получения заветного удостоверения, просто не осталось.

Увы, взяточники в России такие же бездельники, как и те немногие,

кому взяток не предлагают. Так я и не стал пенсионером.

В такой работе, как у меня, исключительна важна роль ужи-

ваемости партнеров. Дело не столько в том, что им постоянно при-

ходится решать коммерческие вопросы на грани фола. И не в том,

что у каждого свое представление о справедливости при дележе до-

бычи. Для меня куда важнее совместимость бытовая - ведь, помимо

работы, партнерам приходится вместе ездить в поезде, жить в од-

ном номере, делить стол и время досуга. Человек я - весьма непри-

тязательный. По-моему, людям со мной жилось легко и интересно.

Уживчивый.

А вот с Александром Ивановичем наладить быт так и не

удавалось. И стали мы изыскивать способы, чтобы как можно мень-

ше времени проводить в гостинице, а вскоре и вовсе стали снимать

отдельные номера, да и ездить на объект начали порознь. И вроде

не было причин для конфронтации. А стена отчуждения все росла.

И вот как-то Александр Иванович объявил мне, что он-де всему

научился, спасибо мне за науку, но далее пути наши расходятся.

Как человек благородный и инициатор развода, он готов в дальней-

шем обеспечивать меня аппаратурой в полном, указанном мной

объеме и направлении. Я с облегчением вздохнул. Нелишним

сейчас представляется вспомнить, что это был 1984 год. Согласно

Орвеллу и Амальрику - более чем символическая цифра. Он был

знаменит не только тем, что 13 сентября этого года мне стукнуло 40

лет и не отказом Союза участвовать в Лос-Анжелеской Олимпиаде.

Не полным увязанием в Афгане, не сбитым над Сахалином южноко-

рейским Боингом должны мы его вспоминать. Главное - это был

последний год ортодоксального коммунизма.

В том же, достопамятном 1984 г., Рейган был избран Прези-

дентом США на второй срок, причем с огромным перевесом. Состо-

явшийся весной 1985 года внеочередной пленум ЦК в пику Рейгану

избрал М.С. Горбачева новым обладателем Печати Џ1 (не путать с

лордом-хранителем печати).

Сейчас, спустя 9 лет написано такое количество публици-

стических статей, дано столько интервью, приведено столь много

жареных и соленых фактов, посвященных деятельности Горбачева

и, возглавляемого им ЦК, что у меня нет решительно никакой наде-

жды быть услышанным, замеченным и, тем более, понятым.

Поэтому, сейчас я ограничусь лишь одной репликой, а под-

робный анализ оставим под конец.

Я не открою никакой тайны, если скажу, что некое глобаль-

ное явление, получившее название "перестройка" явилось следстви-

ем, очевидно, самой глубокой и тонкой в истории человечества опе-

рацией спецслужб одной страны против правительства, народа и

спецслужб других стран. Речь, как вы можете догадаться, идет о так

называемой программе СОИ или "звездных войн", являвшейся на

самом деле величайшим блефом всех времен. Никакой СОИ не су-

ществовало нигде, кроме как в Управлении дезинформации ЦРУ.

Другое дело - как была подана и реализована эта деза. Сенаторов и

конгрессменов пришлось уговаривать голосовать за то, чего не бы-

ло и быть не могло.

И вот эта-та разведывательная операция перевернула мир.

Не только она одна, конечно. Но учитывал этот замысел целый ряд

специфических особенностей русской и сэвовской экономики, мен-

тальности новых вождей. Многое, на что был сориентирован план,

сработало.

Убрали ракеты с подлетным временем 5 минут из Европы и

прекратили не только их выпуск в Воткинске, но и даже обучение

офицеров по этому классу носителей в Серпуховском училище.

Начали выпускать диссидентов из тюрем, а евреев - в Израиль и

США. Убрали цензуру из журналов и газет и, наконец, пришли к

альтернативным выборам, бархатным революциям и, - как к апофе-

озу в опере, развалу СССР.

То, что это был четкий план, я читал в целом ряде американ-

ских газет. Неясно, правда, были ли четко в нем оговорены ко-

нечные результаты, или только общие благие пожелания. И очень

странно, что в эпоху подлинной свободы слова никто в России не

перепечатывал этих статей. А может, я был в США, и это прошло

мимо меня.

Как ни грустно, а из песни слов не выкинешь. Грустно мне

даже мимолетно возвращаться в то время. Грустно потому, что пло-

хо было в семье. Грустно потому, что именно после сорока впервые

ощутил пока еще легкое покалывание в левой половине груди. А

попытка пробежать 800 м по стадиону чуть было не окончилась

конфузом. Что до эмиграции, то я о ней фактически и думать пере-

стал.

Конечно же, я знал и чувствовал, что перерыв в исходе обу-

словлен маразмом умирающих генсеков. И что вот-вот придет но-

вый молодой лидер и начнет новую игру. Но знал я и то, что битву

со временем я уже проиграл. Ибо перевалил свой пик и ехал с яр-

марки. К тому же, укатанный крутыми горками.

...Встретил я новый, 1985 год в Харькове. Встреча эта совпа-

ла с ХХ-летием окончания техникума. Двадцать лет мы практичес-

ки ежегодно отмечали это событие. Потом перестали. А жаль. Юби-

лей праздновали на квартире одной нашей сокурсницы - Иры М.

Надо сказать, что в годы учебы мы не слишком жаловали друг дру-

га. Да и в последующие регулярные юбилейные вечера ледок не та-

ял. Но в этот раз мы совершенно не обменивались ехидными репли-

ками. Дальше случилось и вовсе немыслимое - я остался ночевать.

А через пару дней и вовсе переехал к Ире из гостиницы. Дело в том,

что как на грех, мы с Иванычем в это время выполняли в Харьков-

ской области очень крупный заказ - птицефабрики и райсельхозтех-

ники.

Так продолжалось год. А потом все тихо кончилось. И сов-

пало с окончанием работ в Харькове и нашим творческим расстава-

нием с Иванычем. Он за этот год стал классным специалистом.

Первым крупным заказом, который я ему сделал - была

большая партия аппаратов в Читинскую область - в управление

мясной промышленности. Когда-то, много лет назад. Читинская об-

ласть была одной из первых, где массово применяли ультразвук в

котельных.

В этот раз мне предстояло установить где-то с полсотни ап-

паратов на пяти комбинатах. Начал, естественно, с города Читы. На

очереди был Нерчинск. Везет же мне на древние столицы. Как неко-

гда Тобольск, процветал в былые времена и Нерчинск. Но если в

Тобольске сохранились с той поры Кремль и Острог, то в Нерчин-

ске - только острог. Кремля в нем отродясь не бывало. Роскошные

некогда храмы да купеческие палаты ныне стояли без крыш и окон.

Я устроился в гостинице и отправился на мясокомбинат. Поговорил

с местным начальством, составили план работ, подписали все фи-

нансовые документы. В котельной я поговорил с работягами, объяс-

нил, что к чему. Словом, обычнейший, ничем не примечательный

день на объекте, когда стороны знакомятся друг с другом.

На следующий день шла обычная работа в котельной, но,

когда я вернулся с обеденного перерыва, какой-то в дымину пьяный

работяга, ткнув в меня пальцем, пробурчал невнятно что-то насчет

того, что мной интересовался кагебешник. После этого бессмыслен-

но пьяного бреда мужик уснул. Тем более, что он даже не знал, как

меня зовут. С другой стороны, Нерчинск - город острожный. Появ-

ление любого нового человека, да еще и на мясокомбинате вполне

могло вызвать интерес. Уходя с комбината, я захватил с собой ру-

лон колбаски для гостиничных старушек. Вернулся в гостиницу,

презентовал колбаску и удалился в номер.

Наутро постучали. Горничная попросила у меня паспорт,

объяснив это регулярными утренними проверками документов в

гостинице. Через пять минут она вернула мне паспорт и в мгнове-

ние, которое заняла эта самая передача, успела шепнуть мне в самое

ухо, что это - не обычная проверка, что именно конкретно мой пас-

порт просил принести под видом обычной проверки документов

начальник Нерчинского районного УКГБ майор Черненко.

...Мне не дано знать, предупредили бы меня, не подари я

вчера колбаску. Может да, даже, скорее всего, да. Но может и нет...

Но я ее подарил. Причем совершенно бескорыстно. Не думая о зав-

трашнем дне.

Теперь мы были с Черненко почти на равных. Что ни гово-

ри, информированная дичь имеет даже некоторое преимущество пе-

ред охотником. В смысле уцелеть. Как минимум.

Анализ ситуации занял несколько секунд. Понятно, я не

знал истинных намерений комитетчика. Однако то, что в этот раз он

действовал сам, без "крыши", во-первых, и то, что наконец-то был

раскрыт агент - Александр Иванович Полуэктов, во-вторых, - все

эти вводные сулили малоприятную перспективу не выбраться из

Нерчинска. О методах думать не хотелось.

Нерчинск соединен с Транссибом веткою по мосту через

Шилку. Поезд в Читу - один-единственный. Автобус ходит до стан-

ции Приисковая по зимнику через реку тоже раз в день. Вся посадка

на поезд и в автобус легко контролируется. Как и пребывание чело-

века в кассовом зале вокзала. После отправления поезда с вокзала

он стоит еще минутку у печально известного острога. Потом - мост

и станция Приисковая.

Чтобы незаметно покинуть город, я сделал следующее - по-

шел на вокзал и купил билет в Читу на завтра. При этом, естествен-

но, говорил громко, что-то уточнял у кассира. Далее - вечером, при

отходе поезда с вокзала находился в районе острога без всяких ве-

щей, демонстративно брошенных в гостиничном номере, В поезд

вскочил незамеченным, через 10 минут вышел на Приисковой и еще

через час сидел в скором поезде Џ2 Владивосток-Москва "Россия".

Отсюда до Москвы этот поезд идет трое суток и семь часов. Время

обдумать ситуацию есть. Главное - в Нерчинске они меня не за-

мочат.

Приехав в Москву, я действовал четко. Первым делом я при-

шел в хорошо знакомую приемную КГБ и на семи страницах напи-

сал возмущенное письмо на имя Чебрикова. Начальник приемной,

назвавшийся Борисом Львовичем, прочел все эти семь страниц с не-

возмутимостью, как будто сдавал экзамен по курсу "Прием жалоб и

заявлений граждан". Обещал дать ответ в установленные законом

тридцать дней.

Потом я позвонил Александру Ивановичу. Единственные

его слова: "Ты вернулся?" были выкрикнуты с таким изумленным

горем, с таким неподдельным ужасом, что мне пришлось даже ус-

покаивать его, что ровным счетом ничего против него предприни-

мать не буду. Через два дня беднягу разбил инфаркт, о чем с непод-

дельным горем рассказала Лариса. А я ждал ответа от Чебрикова.

Ну пусть не от самого. Ну хоть кто-то...

В письме я излагал примерно то же, что и в этом повествова-

нии. Опуская, правда, некоторые моменты. Для которых еще не

пришло время. Так, я особо не детализировал свои отношения с ор-

ганами внутренних дел. Поскольку в Нерчинском эпизоде Комитет

впервые показал уши, то и уповал, в основном, на именно этот эпи-

зод. А иначе - почему это письмо в Комитет?

Ровно через 30 дней, не дождавшись реакции, я позвонил

сам. Ответом мне было примерно следующее: - Ваше письмо нахо-

дится в соответствующем подразделении. Вопрос решается.

Я набрался терпения, как мне и советовали. Через 60 дней

все повторилось точь-в-точь. Я понял, что вряд ли мне ответят, как

вдруг, 9 августа 1986 г. у меня раздался звонок и человек, предста-

вившийся как Игорь Юрьевич Юрьев, сотрудник Комитета, пригла-

сил меня побеседовать по результатам моего заявления.

Назавтра, в 1000 я пришел в приемную Московского Управ-

ления КГБ, в голубой особняк на улице Дзержинского.

Беседовали со мной двое - подполковник Сергей Михайло-

вич Дмитрук и при нем уже упомянутый Юрьев, молодой парень,

очевидно, куратор Читинского Управления из Центрального аппа-

рата.

Дмитрук - маленького роста, очень уверенный в себе со-

трудник, ошарашил меня прямо с ходу.

- Яков Абрамович, руководство Комитета рассмотрело ваше

заявление на имя товарища Чебрикова. Как вы прекрасно понимае-

те, Комитет не имеет никакого касательства к фактам, которые вы

излагаете в заявлении. Но, раз вы настаивали на личной встрече...

То вот, пожалуйста. Только мы здесь ни при чем...

- Сергей Михайлович, я совершенно не сомневался, что вы

так и ответите. Особенно устно. Непонятно, правда, почему Коми-

тет тянул с ответом где-то 80 дней вместо 30, положенных по зако-

ну. Тем более, если никакого касательства не имеете. Могли бы и на

второй день ответить.

- Яков Абрамович, - вот взгляните. Это Ваше заявление. На

нем две санкции Президиума ВС СССР о продлении срока рассмот-

рения жалобы. Так что срок продлялся абсолютно законно. Нам на-

до было убедиться, что ваши претензии к Комитету беспочвенны...

- И поэтому, когда я звонил в приемную, мне отвечали, что

бумага в соответствующем подразделении. Стало быть, есть такое

подразделение, которому я известен. Ну, а Нерчинск...

- Яков Абрамович! Ну а почему это начальник райуправле-

ния КГБ не может проверить документы у человека? Стоит ли де-

лать сразу далеко идущие выводы - это уже Юрьев подал голос. Да,

да, поддержал его Дмитрук. К тому же, Яков Абрамович, заметьте,

мы вовсе не утверждаем, что Вы что-то выдумали в своем письме.

Нет-нет, все это, скорее всего, правда. Но все дело в том, что по-

верьте нам, что Комитет Государственной Безопасности не имеет и

не имел отношения ко всем вашим злоключениям.

- Сергей Михайлович, зачем дурака-то валять?

- Яков Абрамович, э-э, как бы Вам это объяснить? Чтобы

вам понятно все стало. Ну, скажем, вот вы пишете, что вас ОБХСС

и Прокуратура посадить пытались. Так?

- Ну, пишу.

- Так вот, вы в ОБХСС такое письмо не понесли. А если бы

понесли, то... ну... допустим, они бы вам ответили, что ни ОБХСС,

ни Прокуратура к вашей судьбе касательства не имеют, а вот мы,

например... Это, конечно, чистая условность, э-э, прием, что ли. Так

вот, вы бы им поверили? Вот, поверьте и нам. Вроде все на нас схо-

дится, а не по адресу обратились...

Но не в этом дело, Яков Абрамович. Мы, собственно, хотя и

не имеем, подчеркиваю, никакого касательства к фактам, изложен-

ным в вашем заявлении, тем не менее, руководство Комитета упол-

номочило меня, подполковника Дмитрука, сообщить вам, что отны-

не вы можете жить, забыв о тех людях, с которыми вы находились в

э-э... конфликте. Вам больше не нужно бояться наружки, подслуш-

ки, различных других, з-э, оперативных хитростей. Собственно, их

и раньше не было, но теперь-то уж... Поверьте мне. Идите домой, ни

о чем не думайте. Постарайтесь все забыть.

- Сергей Михайлович! А вдруг опять объявятся ваши мо-

лодцы?

- Приходите ко мне в приемную.

- Так будете ли вы к тому времени?

- Я-то буду, - с грустью сказал Дмитрук.

Через 8 лет я позвонил в приемную преобразованного в

ФСК бывшего КГБ и также уже бывшего МБ России. Спросил, вот

мол я из США приехал. Не могу ли досье заполучить? Говорят, вы

все письменно изложите. Может, у нас и нет и не было вашего до-

сье. - А Дмитрук, спрашиваю, служит еще? - Кто такой Дмитрук?

За 8 лет столько людей сменилось...

Но не в том дело, что нет ни Дмитрука, ни Комитета, ни

СССР, а приемная все есть и по-прежнему - прием граждан кругло-

суточно. А в том, что Дмитрук сказал правду - и больше с августа

1986 г. никаких, даже самых невинных, самых малюсеньких наме-

ков на интерес ко мне со стороны любой спецслужбы не было и нет

поныне. Я стал свободно ездить по миру, вначале поехал в ФРГ, по-

том - в Израиль. Потом - в США. На постоянное место жительства.

Так просто анекдот какой-то. Там ведь ЦРУ и ФБР обычно всех

эмигрантов опрашивают, кто чем в Союзе занимался. Особенно тех,

кто в отказе по режимным соображениям был. И 20 долларов за час

беседы платят. У нас во Флориде со всеми беседовали. Даже с сан-

техником из Кишинева, строителями из Киева или фотографом из

Гомеля. И только со мной, который работал в решетневской фирме,

а после разговора с КГБ с января 1987 г. по январь 1991 г. работал

исключительно в войсковых частях, никто ничего не спросил.

Очевидно, Дмитрук давал слово от имени всех спецслужб стран -

членов ООН.

И уж совсем обидно, что никто не побеседовал после моих 2

(!) возвращений из США в Россию. При этом, если верить прессе,

они ловили шпионов, пользующихся тайниками. Я же ни разу не

был даже досмотрен на таможне. Но обиды не держу. Ни на кого,

Всех прощаю. Агентов, офицеров, следователей, девок-прапорщиц

из подслушки, топтунов из "девятки", Покидько, Решетнева, Андро-

пова, Брежнева. Ибо, как показал дальнейший ход событий, это бы-

ло не наихудшее из зол. Спецслужбы уходят из моего рассказа. Как

мне кажется, навсегда. Но не без следа... Что же до Александра Ива-

новича, то в 1989 году, 15 октября мы встретились с ним на похоро-

нах его сестры Ларисы, сбитой автомобилем. Иваныч был очень на-

пряжен, что вполне понятно, боялся дурачок, не понимал, что Глав-

ный его Суд - впереди. Ну просто несчастный человечек. Тем не

менее, все наши действия были в том октябре 1989 г. скоординиро-

ваны вполне в унисон. Как говорил в свое время наш директор

кладбища - что бы внутри кладбища не творилось, а умерший дол-

жен быть культурно захоронен. Насколько я знаю, Александр Ива-

нович с легализацией бизнеса при перестройке купил зимнюю дачу

по Ярославской дороге и благополучно живет...

Если верить жреческому сословию, Бог - триедин. Много-

кратно припоминая и анализируя все перипетии моих взаимоотно-

шений с семьей Полуэктовых я пришел к выводу о том, что дьявол,

скорее всего, триедин тоже. Чтобы аналогия не казалась голослов-

ной, даю толкование. Дьявол-сестра отвечала, так сказать, за мое

искушение в политико-религиозном аспекте, дьявол-брат - куриро-

вал мою экономическую ипостась, дьявол-дочь - заведовала любо-

вью. Каждый в какой-то момент достигал своей цели и ввергал-таки

меня в свой уголок геенны огненной. Кто же бережно каждый раз

извлекал меня оттуда? Как звали моего ангела-хранителя? Увы, бо-

юсь, что, когда я буду иметь возможность узнать это имя, то не смо-

гу поделиться своим открытием с широкой читательской аудитори-

ей. Но не стоит отчаиваться. Если так и будет со мной, то так будет

и с каждым. А пока продолжим наш рассказ о делах земных...

Москва, 1994.

Часть 6.

ГОРБАЧЕВ, ГЛАСНОСТЬ, ГАЛИНА.

Бальтазар-и-Грасиан как-то заметил, что правду все видят,

но почти никто никогда не слышит. Однако, и всеобщее видение

правды мало кого приобщает к открытию и познанию истины. По-

следнее, кроме хорошего зрения, требует еще и недурственной ра-

боты коры головного мозга. А для прикосновения к истинам совсем

уж высоким требуется еще и абсолютная внутренняя честность, что

автоматически подразумевает и внешнюю безупречность. Борьба за

обретение титула пророка, мессии или вождя при этом совершенно

необязательна, учитывая тернистость пути и тот непреложный факт,

что Экклезиаст был абсолютно прав насчет суеты.

Как правило, попытки декларирования близости к истине

наталкиваются на обвинения в "сильноумности" и угрозе "не уме-

реть от скромности". "Сильноумность" - это неотразимый и наибо-

лее часто встречающийся аргумент черни, обычно предъявляемый в

торговых рядах теми, которые воплотили в явь главную свою мечту

- правом распределять материальные блага среди себе подобных.

Речь, понятное дело, идет о торговле советско-российско-СНГ-

вской. Что до "от скромности ты не умрешь", то тут спектр пошире

- от закомплексованных чеховско-тургеневских девушек - медичек

до маститых ученых - властителей дум. Как правило, начитанных,

образованных, зачастую высокопрофессиональных людей,

почитающих робость или застенчивость за добродетель. В основе

поведенческого мотива обеих социальных групп лежит потребность

сомневаться, хотя и высказывается это сомнение в различной фор-

ме. Однако, неприятие не должно смущать истинного пророка. Ибо,

истина, как известно, дороже.

Из прошедшего незаметно для критиков западногерманско-

го фильма "Философ" на Московском кинофестивале-89 мне запала

в душу и память мысль, высказанная героем фильма, что интеллект

- это умение предвидеть последствия своих поступков. Обладание

интеллектом в этом плане - плюс интенсивное общение с людьми

самых разных социальных слоев есть непременное условие для по-

нимания мотивации поступков людей и экстраполяция этого пони-

мания через малые и большие социальные группы на общество в це-

лом.

... Находясь в сентябре 1993 г. в Штатах я предсказал, что

Ельцин разгонит парламент. После этого с точностью до одного-

двух дней - штурм Белого Дома после боев в Москве. Вернувшись в

ноябре в Москву, за 40 дней до новых выборов предсказал сокру-

шительное поражение "Выбора России" и триумф Жириновского.

(Напомню - сам он мечтал о 5% и проходе в Думу; я "давал" ему

25%). Одновременно с внесением Ельциным запроса об амнистии, я

тут же предрек жене, что через неделю Руцкой и Хасбулатов вый-

дут из Лефортова. Они вышли. При каждом из этих пророчеств моя

жена (а мы с ней стали ярые политические противники) смеялась

над моим идиотизмом. А после - плакала и пила корвалол. Если уж

собственная жена не признает твоих пророчеств... Она даже обвиня-

ла в наступлении этих пагубных для молодой российской демокра-

тии событий мое тяжелое биополе. Эта маленькая чудесная дурочка

так и не поняла, как и Гайдар с Каспаровым, что это просто мой на-

род не подвел меня. Он так устроен этот народ. Так устроен его

Президент, спикер, парламент, Дума, директорат, электорат, барка-

шовцы и Чемпион мира по шахматам.

Чтобы как-то приблизиться к истине, надо уподобиться шах-

матисту экстра-класса, возвыситься над толпой любителей, привык-

ших к одно-, максимум двухходовым видениям позиции. Просчитав

в уме десятки многоходовых продолжений, выбрать оптимальный,

если не ведущий к прямой матовой атаке, то уж во всяком случае, к

позиции, однозначно оцениваемой, как выигранной. Однако, раз-

личие чемпиона мира по шахматам от чемпиона мира вообще, будет

заключаться в том, что в людском море действуют фигурки, наде-

ленные собственной свободой выбора и зачастую, отказывающиеся

служить воле повелителя. Добавим к этому отсутствие четко регла-

ментированных правил игры. Каспаров просто не знал этого и пото-

му был позорно-смешон в злосчастную ночь перед выборами, когда

самодовольно-вальяжно рассуждал перед телекамерой о предстоя-

щей победе "Выбороссов" - вопрос лишь в процентах голосов - 70

или более. Кавказский амбициоз, советская ментальность великого

гроссмейстера... А беда явилась заполночь... Для "Выбора России",

конечно... Чтобы действительно понимать причины и следствия по-

ведения этноса нужно докапываться до центров удовольствия или

неудовольствия в полушариях не только главарей, но и самых за-

урядных особей и при этом отказаться от оценок "хорошо" и "пло-

хо". Путь к такому мировосприятию не просто опасен. Он еще час-

то бывает неэстетичен до отвратительности. Больше всего на свете

я жалел раньше лаборантов, делающих анализы кала. Потом следо-

вателей, потом - священников. Потом - себя. Потому как истина

мстит тому, кто обладает хоть малой ее толикой...

Эпоху Горбачева мне труднее всего описывать не только по-

тому что она отличалась от предыдущих большим количеством раз-

нообразных интересных событий, подробно описанных с самых раз-

личных позиций сотнями писателей, публицистов, журналистов, но

еще и потому, что я прожил эти годы без каких-либо ограничений

свободы моей деятельности из внешних источников. А эти огра-

ничения свободы ранее были не просто существенными в моей жиз-

ни - они были определяющими факторами. Здесь я хочу, чтобы ме-

ня правильно поняли. Ясно, что внутренне свободен я был всегда.

Но борьба с прессом была частью бытия. На нее уходили время,

деньги и здоровье. Высвободившуюся нишу надо было заполнить.

А, заполнив - осмыслить. И, что труднее всего - описать, как это

было, в плане моего восприятия в тот конкретный момент и впо-

следствии.

Процесс начался, как положено, с аппаратных игр в Полит-

бюро. Вначале "старики" и "молодые" в трогательном временном

единстве сразу убрали из своих рядов наиболее одиозную и самую

опасную для всех фигуру Романова. И далее уже боролись между

собой по цивилизованным правилам. Привыкший к тому, что стра-

ной управляют люди, а не законы, советский народ ждал очеред-

ных директив, провозглашений, кампаний. А посему аппаратные

игры воспринимались тогда, как единственно живые реальные со-

бытия. Горбачев набирал новую команду, старцы сопротивлялись.

Первое реальное дело - антиалкогольная компания, проводившаяся

по привычным партийным разнарядкам, как и должно было

случиться, полностью провалилась. Но, кроме всеобщего конфуза,

стоит напомнить, о первом фундаментальном ударе по казне, не-

досчитавшейся многих миллиардов. Непрерывно обновляющий ря-

ды Политбюро, Горбачев, не пал духом при столь крупной неудаче.

Уже через два года его правления начались послабления в плане

эмиграции, а к 1988 году уехали все отказники (не передумавшие к

тому моменту) и выезд вообще был практически открыт для всех

желающих. В том же 1986 году распахнулись двери политических

лагерей, из литературы изъяли самую драгоценную ее составляю-

щую - цензуру. На население обрушился 70 лет сдерживаемый вал

разоблачений преступности предыдущих режимов. Вожжи отпуска-

ли повсюду.

В 1987 году для меня стало ясно, что случилась революция.

Пусть сверху, а не снизу, как мечталось, но несомненная. Как и по-

ложено настоящим революциям, ей сопутствовали катаклизмы в ви-

де катастроф - от трагической гибели теплохода "Адмирал Нахи-

мов" через вселенскую Чернобыльскую к фарсу посадке Руста на

Красную Площадь. Страна рушилась в прямом и переносном смыс-

ле. Армянское землетрясение казалось концом света. Под обломка-

ми рухнувших зданий в Спитаке и Ленинакане погибли тысячи. Но

через несколько лет такие же точно землетрясения в Лос-Анжелесе

унесли всего два десятка жизней. Американские строители не воро-

вали цемент. В отличие от армянских. Совершенно символической

стала гибель двух поездов от взрыва газа, вытекшего из близлежа-

щего газопровода. Она произошла в день открытия первого съезда

первых демократически избранных народных депутатов - в 1989 го-

ду. Целых четыре года потребовалось Горбачеву, чтобы прекратить

афганскую войну, сжигающую души и деньги. И, наконец, летом

1988 года грянули первые выстрелы в Карабахе...

Что руководило Горбачевым и другими архитекторами? У

каждого был свой интерес, не всегда совпадающий с соратников-

ским. У Михаила Сергеевича превалировало желание понравиться

Западу. Легче всего эта цель достигалась открытием тюремных и

пограничных засовов. Престарелые предшественники оставили ему

великолепные козыри для создания блестящего имиджа. Но, глав-

ное это была самая простая по исполнению мера. Согласитесь - зе-

ков выпустить и дать команду по ОВИРам это не преобразовать

сельское хозяйство. Это всего лишь взмах пера. Зачем просвещен-

ному монарху зеки и отказники? Гласность, перешедшая в свободу

слова - это ведь тоже так просто. Для ее введения достаточно было

уговорить несколько членов Политбюро и отправить в отставку

упирающихся. Никакой реконструкции полиграфического или бу-

мажного комплексов проводить совершенно не требуется. Что в

полной мере можно отнести и к театральным подмосткам, съе-

мочным павильонам, площадям для разрешенных отныне митингов.

Осталась только самая малость - построить квартиры, дороги, ре-

конструировать обветшалые предприятия, накормить народ. Теперь

об этом можно было говорить без привычной партийной смелости в

журнале "Коммунист". А обычным неэзоповским языком. А погово-

рив осуществить задуманное.

Поскольку революция производилась сверху, новые вожди,

сами вышедшие из низов, начали лихорадочно насаждать новые

формы экополитической жизни. Как и предыдущие сотни лет, про-

должился поиск новых самобытных, присущих только России, пу-

тей развития. Как всегда, самобытность и присущесть только Рос-

сии путей, заключалась в поисках ответа на один-единственный во-

прос - как по справедливости распределить материальные блага?

Все остальные проблемы, казалось, должны были отпасть

сами собой. Ведь, если блага распределяются справедливо, то и

процесс производства этих самых благ, по замыслу реформаторов,

должен как-то оптимизироваться сам собой.

Тут самое место и время упомянуть о ментальности новых

вождей-освободителей. В эпоху гласности Горбачев, а затем Ель-

цин, расписывая свае рабочее расписание, сообщали, что день

обычно начинается с прочтения разведывательных сводок ГРУ и

ПГУ. У меня тот же день начинался с прочтения десятка газет, на

что обычно уходило часа полтора. Здесь важно понять не тот бес-

спорный факт, что я, к примеру, куда более информирован, чем они

о реальном положении дел в стране и за рубежом в самых разных

областях. Это очевидно, ибо зависит от скорости чтения, запомина-

ния, восприятия, а, самое главное - свободе и непредвзятости по-

лученной информации, чего напрочь лишены бедняги-владыки. Их

главная беда - в другом. Попавшие в партаппарат из кресла тракто-

риста или прораба, они настолько привыкли, что народ с их же по-

дачи кормят изощреннейшей ложью в открытых всем газетах и те-

леканалам, что сами стали доверять только развед-сводкам. То есть,

даже, если представить, что им не гнали туфту для служебного

пользования, то все равно, сводки эти были об опять-таки аппарат-

ной деятельности, но уже аппаратчиков Белого Дома, или Кнессета,

или Кашкадарьинского обкома, взяточничество в котором превыси-

ло самые разумные пределы. Данные же об этом, умонастроениях и

засеянных гектарах были уже предвзятыми и ложными, если учесть

ментальность составителей, а также систему сбора и фильтрации

данных. Далее, вождям надлежало принимать важные судьбонос-

ные решения.

Вначале, как уже отмечалось, было антиалкогольная компа-

ния. Результат, как, нетрудно было предсказать, оказался совершен-

но плачевным. Самым ужасным оказалось не потери миллиардов

рублей в казне, даже не вырубка виноградной лозы в Крыму и дру-

гие проявления большевистского головотяпства, связанные с исчез-

новением лосьонов и одеколонов. Даже не повсеместное исчезнове-

ние сахара и вздорожание картофеля. Главное же несчастье было в

итоге, который оказался прямо противоположным задуманному -

оздоровить и спасти вымирающий от алкоголизма этнос. Поло-

винчатые ограничительные меры привели к огромному количеству

отравлений, увеличению преступности в пьяном виде, всплеску

производственного травматизма, повсеместному бутлегерству и т.д.

Лидеры ошиблись, главным образом потому, что были убе-

ждены в том, что народ спит и видит, как побыстрей и неуклонней

исполнить их очередные исторические предначертания. Совсем, как

при Иосифе Виссарионовиче. А народ, возьми и обмани, своих но-

вых великих кормчих. Это была первая крупная ошибка. Необходи-

мо было либо оставить все как есть, либо вводить сухой закон. Лет

на десять. И жестокий. С огромными сроками за неисполнение. С

русским народом только так и можно чего-то добиться. Да или нет.

Без всяких там полутонов.

Параллельно с борьбой против пьянства началась борьба с

коррупцией. Наиболее ярко она проявилась в рейдах нового Мос-

ковского Первого Секретаря обкома КПСС Б.Н. Ельцина по москов-

ским магазинам. Новый неподкупный и честный хозяин столицы

тщетно пытался купить в мясном отделе телятину, завезенную по

его сведениям, только что. Убедившись в отсутствии искомых 200

кг. телятины, Ельцин обрушил свой гнев на торговлю. Были прове-

дены показательные процессы против главарей московской торгов-

ли, закончившихся смертными приговорами, приведенными в ис-

полнение тут же.

Московская интеллигенция взахлеб рассказывала все новые

истории о подвигах нового кумира. Как он за шесть часов непре-

рывного импровизирования ответил на более чем триста вопросов в

подкупающе искренней манере, Долгожданное разрушение старого

прогнившего аппарата, казалось, шло полным ходом. Сбывалась ве-

ковая мечта левых интеллектуалов.

Вообще-то, разоблачение преступлений старых режимов -

штука не новая. Еще покойный Иосиф Виссарионович списывал не-

которые неудачи в коммунистическом строительстве на происки

Троцкого, а, когда не стало Льва Давидовича - на Каменева с Зи-

новьевым. Впоследствии и сам Иосиф Виссарионович был обвинен

сменившим его Никитой Сергеевичем Хрущевым в отдельных, ска-

жем так, недостатках. Поскольку в этот момент Иосиф Виссарионо-

вич, мешать уже не мог, Хрущев обещал построение коммунизма

без всяких помех к 1980 году. После его ухода в отставку по состоя-

нию здоровья в октябре 1964 г. новый коммунистический лидер

страны Леонид Ильич Брежнев срочно выучил новое спасательное

слово "волюнтаризм", которое должно было объяснить не совсем

еще идеальную жизнь вверенного ему народа. Со смертью Леонида

Ильича Брежнева, виновных в неудавшихся преобразованиях, долго

искать не пришлось. Их и не искали. Все знали, что во всем виноват

бровастый мудак, увешавший себя звездами, сажавший диссиден-

тов, проводивший внешнюю военную экспансию, добивающий эко-

номику, словом - полный бяка. К тому же при Брежневе махровым

цветом расцвела коррупция. И что с ней пытался бороться Андро-

пов, но ему не давали развернуться. А то бы он показал... Став ген-

секом на короткий срок, Андропов, действительно пытался "пока-

зать". Однако, без понимания его мотиваций, не обойтись. Послед-

ний из сталинской обоймы, он был идеалистом построения комму-

низма, причем всемирного. Для достижения этой благородной цели

нужен был эффективный аппарат, также всецело преданный. Про-

дающиеся чиновники для такого дела явно не годились. Глобальные

задачи можно и нужно было решать с холодной головой и чистыми

руками. Взлелеянный за 15 лет чекистский аппарат был готов, за-

суча рукава, шерстить прогнившую и погрязшую партийно-хозяйст-

венную олигархию... Преждевременная смерть Юрия Владимиро-

вича отменила очередной великий перелом. Поэтому его, как и

вскоре усопшего Черненко ни в чем не винили.

Борьба с коррупцией вспыхнула с новой силой при Гор-

бачеве. Особенно непримиримой и принципиальной она оказалась в

Узбекистане. Группа следователей Прокуратуры СССР во главе с

Тельманом и Гдляном посадила за решетку практически всю пар-

тийно-хозяйственную элиту хлопкового государства.

Чтобы лучше понять этот период эпизод, немножко отсту-

пим назад. Нельзя сказать, чтобы при Брежневе борьба с коррупци-

ей совсем уж не велась. Было дело "Океан", к примеру. Без особого

шума, но достаточно свирепо шерстили золотодобывающие отрас-

ли. Еще раньше основательно потрясли клан Ядгар Насриддиновой

в том же Узбекистане. В 1972 году вновь назначенный грузинский

генсек Э.А. Шеварднадзе повел решительную борьбу с дельцами те-

невой экономики. Не могу здесь не вспомнить двух любопытных

деталей - первая, что вскоре после окончательной победы Шевар-

надзе над "мафией" его брат стал наместником в маленьком городке

Ланчхути. Будучи страстным любителем футбола, он возжелал

иметь команду в высшей лиге. И такая команда под названием "Гу-

рия" вошла-таки в элиту советского футбола. Из футбольных ис-

точников мне доподлинно известно, что для попадания и, далее,

удержания в этой элите, "Гурия" купила матчей больше, чем все ук-

раинские команды вместе взятые. А хохлы знали толк в футбольной

коммерции, поверьте на слово. Вторая деталь касается возвращения

Шеварднадзе в Грузию после свержения Гамсахурдиа. Пригласив-

шие его Чиковани и Иоселиани, будучи первыми фактически ле-

гальными руководителями двух могучих мафиозных структур вин-

ной и бензиновой, видимо, все же нуждались в легитимности ново-

го строя. Иначе могли не понять в международном сообществе. А

тут Шеварднадзе - друг всех прогрессивных президентов и гос. сек-

ретарей.

И, чтобы закончить перечень, нельзя не упомянуть эпопеи с

бриллиантами Галины Брежневой, самоубийством Цвигуна, скоро-

постижной смерти Суслова, отставки Щелокова. Далее умер Бреж-

нев и эра борьбы с коррупцией при Брежневе кончилась по этой са-

мой уважительной причине.

Я совершил этот весьма поверхностный и беглый экскурс,

дабы рассказать о некоторых выводах, которые я сделал, анализи-

руя происходящее. Выводов два. С первым, ввиду его очевидности

согласиться подавляющее большинство. А именно - борьба с кор-

рупцией является одной из составных частей скорее всего, самой

важной, в борьбе за власть. Причем, она может выражаться как в

противостоянии личностей (типа Ельцин - Сайкин или Андропов -

Щелоков) так и кланов (клан Рашидова против клана Насреддино-

вой). Последнее, разумеется, более характерно для солнечных

социалистических республик, чья склонность к клановому правле-

нию несколько древнее, чем в северной Московии. То есть это

обычный прием аппаратной игры. Правила этой игры, не мудрствуя

лукаво, Ельцин взял с собой в светлое демократическое будущее.

Когда потребовалось убрать Руцкого, Хасбулатова, Баранникова,

обвинения в коррупции последних съедали более половины теле-

эфирного времени, а средства на добывание доказательств, кажется,

превысили бюджет прокуратуры и МВД. Чтобы взять ворюг на ха-

зе, пришлось даже из танков пострелять. Операция по захвату взя-

точников широко транслировалась по американскому телевидению.

Я лично трое суток не отходил от телевизора. А потом выяснилось,

что вроде обвинения в хищении крупных денежных сумм, скажем

так, несостоятельны. Впрочем, сам Ельцин здесь был не при чем.

Его, доверчивого и честного уральского мужика, просто обманули

аппаратчики из окружения. О Ельцине и его окружении мы еще по-

говорим.

А пока расскажем о другом выводе. С ним, в отличие от пер-

вого, не согласится никто. Ну, мне не привыкать. Для смелости глу-

боко вздохну, зажмурюсь и выпалю, что я понял: Советский Союз

никогда не был империей. Не торопитесь удовлетворенно ставить

диагноз и не захлопывайте книгу.

Я называл эту страну империей зла за двадцать лет до Рейга-

на. Вместе с умнейшими людьми проклинал имперское мышление

ее вождей. Возможно, в какой-то, пусть крохотной степени, способ-

ствовал ее падению и разрушению. Радовался и ликовал (впрочем

не очень истово), когда это свершилось. Тюрьмой народов она, ви-

димо, была. А вот империей... Давайте вместе посмотрим.

По определению, империя состоит из метрополий и коло-

ний. Последние, как правило, завоеваны или как-то принудительно

присоединены. Благосостояние метрополии заждется на фактически

бесконтрольной эксплуатации природных богатств и дешевой раб-

силы колониальных окраин. В метрополию стекаются богатства,

строятся дворцы, университеты, процветают науки и искусства.

Колонии влачат жалкое существование, население мрет от голода,

болезней. Солдаты в пробковых шлемах и надсмотрщики с бичами

охраняют сложившийся порядок. Конечно, здесь, как говорится,

возможны варианты. В некоторых случаях колониям придаются ка-

кие-то черты автономии. Для чего из туземной элиты растят даже в

университетах метрополии класс менеджеров, адвокатов, врачей. В

дальнейшем, по замыслу, они должны служить колониальным инте-

ресам. В других случаях не трогают культовых традиций. В третьих

- смешиваются с аборигенами. И так далее. Однако, общая тенден-

ция всегда одна - колония есть питательная среда для метрополии.

И ничего более.

Был ли таковым созданный волей народов единый могучий

Советский Союз?

Назовите мне союзную республику (кроме, может быть, Бе-

лоруссии), чей жизненный уровень был бы ниже, чем в метрополии,

за которую мы условно примем Россию. Условно - потому что сама

Россия далеко не одно-национальный монолит, что сейчас, в 1994

году убедительно доказывает. Но, примем пока это как допущение.

За счет чего кавказские и среднеазиатские республики, не имеющие

практически ни своих природных ресурсов, ни высокоразвитой про-

мышленности обрели лучшее жилье, больше машин на душу насе-

ления, ковры, золотые побрякушки, мешки с деньгами? Разве в ко-

лониях где-либо вводилось обязательное среднее образование? А

ВУЗы с их огромными обязательными квотами для националов? А

обязательные драм- и оперный театры в каждой туземной столице?

Наконец, продовольственные рынки в России, заполняемые южны-

ми людьми. Что же это за странная империя такая - не из колоний в

метрополию, а наоборот. Согласен, у нас все шиворот-навыворот.

Но не до степени же полного абсурда. А дело объясняется просто -

система была построена действительно КАК НЕ НАДО, если иметь

в виду элементарный здравый экономический смысл. Но вполне

КАК НАДО, если иметь в виду смысл политический. Метрополия,

если под этим словом разуметь ее вождей, готова была идти на лю-

бые расходы, только бы удержать в своей социалистической узде

присоединенные этносы.

Тут, конечно, не все так просто, Все, сказанное о метропо-

лии ни в коей мере не относится к столице - городу-герою - Моск-

ве. Этот город был неконкурентен. Здесь нет смысла перечислять

чем и как он превосходил всех. Отсюда же неоскудевающей рукой

распределялись щедрые дотации, дабы не угасала дружба народов.

Получился любопытный расклад. Поставляя в метропо-

лию свою плодово-ягодно-цветочно-цитрусовую продукцию по

рыночным ценам, республики получали хлеб и картофель, электро-

энергию и металл, бензин и транспортные средства по ценам вполне

государственным. При такой системе работа в госпредприятии для

большинства националов стала просто оскорбительной.

Но и этого оказалось недостаточно. Узбекистан поставлял

85% всего советского хлопка. Его через рынок не продашь. И тогда

буквально все от колхозного звеньевого до Министра хлопка Усме-

нова приписывают этот самый хлопок. Республика поставляет, дай

Бог, 4 миллиона тонн, а по бумагам - все 7 - 8. В итоге - в респуб-

лику поступают астрономические деньги за дружно приписанный

всем народом хлопок. Деньги делятся пропорционально. Помните

тезис о народе-преступнике? Чем не республика-мафия? Но не мог

же Гдлян посадить весь Узбекистан? Тут и Иосиф Виссарионович

спасовал бы - он ведь только малые народы переселял. Впоследст-

вии некоторые из этих малых народов из кожи лезли вон, чтобы

как-то реабилитировать великого вождя за это чудовищное злодей-

ство.

Вообще-то, когда вспоминаются эти, уже ставшие историей

времена, невольно приходишь к выводу, что шла борьба не про-

тив коррупции и с нарождающейся уголовной вполне организо-

ванной преступностью - а с их недостаточностью. И в этом плане

мы достигли невероятных результатов. Но это уже будет рассказ о

реформах Ельцина. Дойдем и до них.

Не знаю, убедительно ли выглядит мое утверждение, что ни-

какой империи не было. А была исключительно удобная форма су-

ществования для клики, управляющей этим Союзом. Но если соз-

данная Сталиным модель поддерживания жизнеспособности систе-

мы при помощи спецслужб, деятельность которых была воистину

интернациональной в смысле корчевания кадров, а при Хрущеве и

Брежневе она поддерживалась как бы по инерции, гарантируясь

простым существованием тех же Органов, то при Горбачеве эта мо-

дель была признана устаревшей.

Ибо Валовой Совокупный Национальный Продукт упорно

не желал расти. Мало того, как бы в насмешку над незадачливыми

реформаторами, неуклонно предательски падал.

Для решения все время обостряющихся проблем Горбачев

вводил в Политбюро новых людей - в начале премьер-министром

стал Рыжков а за внешнюю политику поставили отвечать Яковлева

и Шеварднадзе. По их сценарию без единого выстрела пали комму-

нистические режимы в Восточной Европе и начался вывод совет-

ских войск. Прекратилась экспансия в Африке, охладели отношения

с Кубой и Северной Кореей. И в 1989 г. кончилась афганская война.

Здесь все было правильно и прекрасно. Версий по поводу мотивов,

которыми руководствовались Яковлев и Шеварднадзе ходит пре-

достаточно. Яковлев, окающий ярославский крестьянин, воевал в

Отечественную, после войны двигался по партийной линии, некото-

рое время учился в США, в Колумбийском университете, причем по

линии КГБ, о чем он впоследствии сам откровенно рассказывал. Да-

лее был послом в Канаде, все видел, все понимал. Как мне кажется,

с ним произошел редкий случай - номенклатурщик уступил кресть-

янину. Представляется он мне человеком бескорыстным, без двой-

ного дна. "Бархатные революции" прошли без сучка без задоринки.

Чего никак не скажешь о Румынии и тем более, Югославии. Что

значит самодеятельность...

Что касается уже упоминавшегося ранее Шеварднадзе, то он

был совсем не прост и, конечно, итоговой целью все время держал

развал Союза для возрождения любимой Грузии. Все сбылось.

Самой красивой не в плане эстетики, а в плане неотврати-

мой логики в цепи последующих событий представляется мне вер-

сия возрождения IV Рейха. Помимо воссоединения Германии, на

что собственно и были ориентированы все восточноевропейские

преобразования, в пользу этой идеи говорит быстрый и почти бес-

кровный откол Словении от Югославии. И далее уже достаточно

болезненный уход Хорватии. Но все же не столь кровавый и чудо-

вищный, как потом в Боснии. Если в ближайшие годы Австрия и

примыкающая к ней Словения как-то примкнут к Германии -

значит, версия правильная. Но вначале должна улечься пыль от

ушедших танков Западной Группы Войск.

Здесь позволю себе маленькое отступление. Я ни в коей ме-

ре не пытаюсь писать учебник новейшей истории. О каждом из этих

событий уже сейчас написано много а в будущем будут защищены

диссертации, написаны монографии и незнание подробностей каж-

дого из ключевых моментов перестройки будет грозить в будущем

переэкзаменовкой и лишением стипендии. Я просто стараюсь мак-

симально сжато изложить мое отношение к этому явлению, чтобы

было легче понять и оценить мою собственную жизнь и поступки в

это фантастическое время. Чуть-чуть потерпите. Я скоро вернусь на

эти страницы.

Пора было переходить и к экономической либерализации. И

начали с разрешения кооперации. Взяв за основу гениальное учение

Ленина.

С кооперацией тоже ничего путного не вышло как и со всем,

за что берутся бездумно, сгоряча, с отчаяния, для создания видимо-

сти дела. По-русски, одним словом. Об этом тоже сказано предоста-

точно.

К этому времени - а начинался 1988 год - я уже 2 года впол-

не благополучно трудился в своей конторе с настолько трудновыго-

вариваемым названием, что и пробовать не хочу.

Лавку мы держали втроем. Босс обеспечивал "прикрытие",

Витя Юровицкий организовал бесперебойное снабжение прибора-

ми, используя свои весьма крутые связи в Тбилиси. Я, для которого

самой мучительной и неприятной процедурой в бизнесе являются

бесчисленные бумаги, требующие усидчивости и занудливой акку-

ратности, был счастлив делиться, пусть и значительной частью до-

хода, за это высвобождение Конечно же, опять появились "мертвя-

ки". На этот раз это были люди совершенно без криминальной за-

кваски. Одни репетиторствовали, другие шили, благо реализовы-

вать рукоделие или учить недорослей можно было теперь вполне

легально, но справка с места работы еще требовалась. Не все сразу.

Через пару лет отпала необходимость и в этой формальности. Но

институт "мертвячества" не умер совсем, как должно было бы, на

первый, непросвещенный взгляд. Сейчас, в 1994 г. они исполняют

роль в сокрытии налогов. Самое же смешное, с этой же целью неко-

торые русские "деловики" используют этот же прием даже в США!

Приятельские отношения между нами были столь велики, что двое

из шести "работающих за справку" даже поженились и благопо-

лучно уехали в ФРГ!

Освобожденный от бумаготворчества и снабжения, я развил

бурную деятельность в Подмосковье. КПД работ резко вырос, мне

приходилось чуть ли не каждый день мотаться на электричках. Ка-

ждый раз, садясь в электричку, я держал в руках кейс, набитый све-

жими газетами и журналами, При возвращении домой вся печатная

продукция была прочитана, а наутро кейс загружался новой. Пом-

ните, я как-то представлялся "профессиональным читателем"? Все,

за что раньше давали срока, хлынуло теперь на страницы толстых

журналов. Я просто не мог позволить себе пропустить что-либо дос-

тойное. И посему читал все подряд. В какой-то момент не поленил-

ся подсчитать, сколько же изданий одновременно выписывалось.

Оказалось, - 54 журнала (из них 38 "толстых") и 20 газет. Почтальо-

ны проклинали меня за чудовищный вес доставленного на дом чти-

ва, которое, к тому же, не умещалось в стандартный почтовый

ящик. Благо, я живу на первом этаже и они звонили мне в дверь, да-

бы вручить несколько килограммов прессы в руки. В США почталь-

оны развозят почту на специальных машинах с правым рулем. Но я

пока жил в России... Поскольку даже близкие люди (кроме членов

семьи и 2 - 3 ближайших людей) выражали сильное сомнение в

том, что кто-либо может прочитать хотя бы 1/10 этого материала, то

уж читатель, не знающий меня, не поверит абсолютно точно. Ну, с

друзьями я разбирался просто - путем простого экзаменования на

знание текстов. Что до недоверчивого читателя, то тут у меня, слава

Богу есть вполне материальное доказательство. Дело в том, что

журнал по прочтении не выбрасывался в макулатуру. Нет, он

расчленялся на части - отдельно романы (естественно, дожидаясь

продолжения), отдельно рассказы, поэзия, публицистика, литера-

турная критика и т.д. Далее, все это тематически брошюровалось и

отдавалось в переплет с тиснением. За 6 примерно лет у меня обра-

зовалось более 600 увесистых томов соответствующих журнальных

форматов. Особую пикантность этому адовому труду придавало то,

что одного и того же автора печатали самые разные журналы в раз-

ные годы. А у меня они все оказывались сведенными в одно-, двух-

и более томное собрание сочинений. Поясню хотя бы на одном при-

мере. Набокова за 2 года печатали все, кому не лень. Он у меня в

моих трех томах - Том I - стихи - из журналов "Москва" и "Нева";

"Пнин" - "Иностранная литература" рассказы - "Звезда"; "Подвиг"

- украинская "Радуга" (была еще и эстонская); "Отчаяние" - "Вол-

га". Том II- "Дар" - "Урал"; "Защита Лужина" - "Москва"; "Другие

берега" - "Дружба народов"; "Камера обскура" - "Волга". Том III -

"Под знаком незаконнорожденных" - опять-таки "Урал"; "Король,

дама, валет" - опять-таки "Волга".

В этих же томах - статьи о творчестве Набокова - Адамо-

вича и других, но может, хватит?

Я отчетливо понимаю, что эти 600 томов, не эквивалентны

труду 10 издательств. Прошу учесть, что за это время я еще и

работал. Почти каждый день. И зарабатывал кучу денег. Дабы не

думать о них. Я и не думал, так как никакого участия в ведении

домашнего хозяйства не принимал. Кроме книг и билетов в театр

ничего не покупал. И затрагиваю эту тему только потому, что к уже

ранее подробно описанному методу заработка прибавился еще

один. И поскольку в масштабе всей страны он сыграл куда более

значительную роль, чем в моей личной биографии, расскажем и о

нем.

Сейчас уже точно не упомню, как, когда и кем конкретно

было открыто кооперативное движение в Союзе. Точнее говоря,

стартовой точки отсчета, как таковой, не было. Была газетная кам-

пания, какие-то разъяснения Совмина, Минфина, всякого рода ве-

домственные инструкции. По сути это выглядело так всем желаю-

щим отныне можно было заниматься свободной экономической

деятельностью. С бесчисленным количеством оговорок, уточнений,

нормативов, запретов. В зависимости от рода деятельности, если,

конечно, последний не относился к роду запрещенных. Идеи, понят-

ное дело, были благими...

Я не летописец всего процесса экономического освобожде-

ния. Слишком неподъемна тема. Да, и не побоюсь признаться, не во

всем я разобрался до конца. Пусть другие создадут фундаменталь-

ные исследования. Я - о себе и своей очень скромной роли...

К этому моменту у меня в конторе сложилась следующая

ситуация - мы начинали работу в котельных подмосковных птице-

фабрик. Хозяйства эти по большей части крепкие и добротные. Ко-

тельной на птицефабрике всегда уделяется большое внимание, так

как роль тепла в птичниках не нуждается в комментариях. Но на-

кипь в котлах все же случалась. И наш ультразвук ее очень успешно

разрушал. Как-то ко мне обратился с просьбой установить ультра-

звук энергетик одной из войсковых частей, находящейся рядом с

птицефабрикой. Я, конечно, ответил согласием. Но это оказалось

хлопотным и затруднительным делом. Причем, по двум причинам.

Обе были бюрократического свойства. Об одной я писал ранее - мы

не имели права вести работы в чужом ведомстве. Вторая - военные

имели очень строго лимитированный, сверстанный, как правило, за

год вперед, бюджет. Изменить этот бюджет могли только чрез-

вычайные обстоятельства. Но интерес возник не только в отдельно

взятой войсковой части. А и в военном котлонадзоре. Эти люди, от

которых зависит судьба - разрешать или запрещать, оказались, как

ни странно, куда более активными, чем их гражданские коллеги. Не

имея ни грамма материальной заинтересованности, они дотошней-

шим образом разобрались в новой для себя проблеме, объездили

ряд котелен, осматривали котлы, с моей помощью ознакомились с

теорией. И после детальнейшей проработки вопроса - не просто

разрешили - но, фактически приказали повсюду в армейских ко-

тельных произвести установку ультразвуковых генераторов по

борьбе с накипью. Дело пошло "наверх", было открыто крупное фи-

нансирование, а с нашей конторой Министерство Обороны подпи-

сало соответствующий договор. Все оставшиеся до моего отъезда в

Америку 3 года я работал исключительно в котельных Министерст-

ва Обороны.

В армии долго запрягают. Но зато потом лошадей гонят, не

жалея. После того, как была произведена установка первых аппара-

тов в большой котельной санатория "Архангельское", эффект пре-

взошел самые смелые ожидания. И в этой котельной был проведен

семинар для теплотехников частей и подразделений так называемо-

го квартирно-эксплуатационного Управления города Москвы, что-

бы все они знали о предстоящей у них работе и отнеслись ко мне с

надлежащими по этому поводу вниманием и заботой. После этого я

получил на руки список где-то с полусотней объектов в Подмоско-

вье с телефонами, фамилиями командиров и т.д. И работа закипела.

Армейская структура мудрена и запутана. КЭУ Москвы об-

служивало, помимо жилфонда в самой Москве еще большущее ко-

личество частей и объектов самого Министерства и Генштаба, не

имеющих, так сказать, прямого отношения к ведению боевых дейст-

вий. Размеры этого хозяйства не сравнимы ни с одной отраслью

промышленности. Сюда входили госпитали и санатории, спортив-

ные базы и сам ЦДСА, бесчисленные узды связи и управления, ре-

монтные заводы, НИИ Минобороны и учебные заведения, загород-

ные лагеря этих учебных заведений, подземные убежища, базы,

склады, словом - отдельное государство. Все это надлежало кор-

мить, содержать и... правильно - обогревать.

Но, впоследствии выяснилось, что КЭУ Москвы при всей

его кажущейся огромности - это малая часть айсберга. Помимо не-

го были еще КЭУ Московского округа, КЭУ ПВО Московского ок-

руга, КЭУ ракетных войск, КЭУ ВМФ (да-да, в Подмосковье, не

удивляйтесь), КЭУ Внутренних войск, и, конечно же КЭУ КГБ.

Причем, у каждого из этих родов войск, ко всему был еще и свой

котлонадзор. Повторяю, все это только в Подмосковье. Через год-

полтора дошла очередь и до других военных округов.

Объем работ был колоссальным. Никогда еще не приходи-

лось мне пахать столь интенсивно. Организовано в целом все было

процентов на 15 - 20% получше, чем на гражданке. К тому же все

финансовые вопросы были уже решены наверху. Это существенно

экономило время и нервы. К тому же, военные завезли всю аппара-

туру к себе на центральный склад и развозили ее без моего участия.

Мне оставалось только работать и читать в электричках. Что я с

удовольствием и делал. Хотя в это время мы уже купили машину -

новый Москвич 2141. В нем был только один недостаток - неудоб-

но читать за рулем. Поэтому, в основном, машиной пользовались

жена и сын. Я по сути своей - не жлоб и не сноб. Тогда еще элек-

трички работали нормально. А рано вставать приучил меня пес. Ко-

торого, в описываемые события, увы, уже не было в живых.

Еще об одной важной детали рассказать совершенно необ-

ходимо. Когда лет двадцать назад мы с женой работали в нала-

дочной войсковой части и, соответственно, трудились исключитель-

но в армии, все сотрудники обязаны были иметь режимный допуск

- по второй форме. Никто не мог выехать в командировку без

справки, которую по прибытии сдавали в секретную часть. Уезжая

- забирали. Без допуска никого в часть не пускали. Это, невзирая на

то, что к оружию или боевым задачам, мы никакого отношения не

имели. Только к котельной. Но... режим есть режим. Это, как гово-

рится, святая святых. И не случайно первым делом я спросил пол-

ковника, с которым велись переговоры - у нас же ни у кого нет

"формы". Как быть? Мне ответили, что это не моя проблема. В не-

которые "хозяйства" пропуск вообще не нужен. А куда он необхо-

дим - будут даны соответствующие указания. Чтобы пропускали

просто так. И пропускали-таки. А ведь я мог быть агентом ЦРУ. Все

разваливалось, и это тоже... Впереди была широкая распродажа ору-

жия. Какой уж там пропуск...

Итак, как уже отмечалось, процесс пошел. Случилось прак-

тически то, о чем я мечтал многие годы имелась большая и длитель-

ная перспектива на несколько лет вперед, обеспеченная деньгами и

аппаратурой. Мне больше не нужно было искать заказчиков, убеж-

дать в целесообразности, возиться со складами и транспортом. Ос-

тавался единственный, но весьма существенный вопрос - как осво-

ить такую прорву денег? В переводе на простой русский язык - как

переварить столько безналичных денег с максимальным коэффици-

ентом перевода их в наличность? Дело в том, что коллектив в 7 - 8

человек едва ли на четверть мог удовлетворить наши алчные инте-

ресы. И тут подоспела кооперация...

Если бы кооператорам разрешили работать только за на-

личные, а деньги хранить в банке или сберкассе, это было бы объяс-

нимо и разумно. То есть, чтобы они жили и работали по принципам

предприятий торговли, общественного питания, бытового обслужи-

вания. Часть из них так и поступала. Но вначале были разрешены

какие-то технические центры при молодежных организациях, потом

просто структуры, параллельные основному роду деятельности

предприятий. И они на начали перемалывать безналичные деньги в

наличные. А другие - отмывать криминальный наличман. Потом

произошла смычка тех и других. Но началось все именно с разреше-

ния кооператорам переводить безнал в нал. При этом процент пере-

вода был фактически в компетенции самого кооператива.

Смекалистый люд сразу ринулся "рубить капусту". "Капус-

та", как понятно любому и каждому - это денежные знаки. Всякий,

кто имел до этого доступ к ранее никому не интересным, условным,

символическим безналичным деньгам, мог отныне обратить их во

вполне ощутимые пачки купюр. Подобная возможность делать

деньги фактически из воздуха пришлась по вкусу особенно тем об-

стоятельством, что отныне это оставалось практически недоказуе-

мым, и, следовательно, безнаказанным. Это-то и был самый мощ-

ный толчок к инфляции. Не единственный, конечно, но, повторяю,

самый мощный. Потом, в эпоху экономического беспорядка, ему на

смену придут просто банковские операции, например, с фальшивы-

ми авизо, или с невозвращаемыми кредитами, ваучерная эпопея и

т.д. Конечно же, и раньше многие, особенно в строительно-монтаж-

ном деле, получали бабки за приписки. Но то был ручеек...

Так вот и началось. Свою первую процентовку я пропустил

через какой-то молодежный центр всего за 40%. Затем, как и повсю-

ду, кооператив организовался прямо при нашей конторе. И часть

объемов, пропускался через эту структуру, в которую входил весь

наш же персонал, реализовывалась уже где-то за 55%. Впоследст-

вии, в 1989 - 1990 г.г. я работал уже за 95%. При этом газетные по-

лосы были заполнены объявлениями тысяч "лавочек", наперебой

предлагающими самые выгодные условия обналичивания.

Это можно сравнить с ситуацией, когда деньгопечатающая

машина выдает свою продукцию всем желающим в количестве, в

каком они сами захотят. Желающими оказались процентов 10 - 15

из общего количества трудоспособных. Аппетиты были неумерен-

ными. Вся творческая инициатива масс, годами скованная засильем

бюрократического аппарата, выплеснулась в увлекательный про-

цесс выстраивания в очередь к печатному станку.

Тут же случилось, то что и должно было случиться. Полки

магазинов начали стремительно пустеть. Твердые государственные

цены не обеспечивали даже самого минимума товаров. Черный же

рынок расцветал, все более превращаясь в некий гигантский аукци-

он. Я был в абсолютном шоке и ужасе, так как в отличие от боль-

шинства нуворишей исключительно отчетливо представлял себе по-

следствия ситуации, когда у небольшой кучки людей скапливается

огромная масса - нет, на фальшивых, а самых настоящих денег, но,

отпечатанных просто так, без минимального подкрепления их дос-

тоинства хоть малой толикой товарных ценностей.

Наиболее неожиданным во всей этой свистопляске для са-

мых прогрессивных и демократически настроенных публицистов,

экономистов, политологов оказалось то, что в круговерть чертовщи-

ны оказались втянутыми миллионы еще вчера законопослушных,

казалось, граждан. Зато этот прискорбный факт, прекрасно вписы-

вался в одобряемую мной одним версию о преступном народе. Дру-

гое дело, что не каждый имел доступ к пирогу. Но тот, кому эта воз-

можность хотя бы разок представилась, забывал про пролетарскую

гордость.

В самом начале книги я упоминал о любопытной коллизии,

связанной с приобретением автомобиля. Процесс инфляции шел

уже вовсю. Дело было осенью 1989 года. Автомобилей, как и всего

остального, выпускалось все меньше. Кому от этого могло быть хо-

рошо? Никому? Не торопитесь с выводами.

Надо ли еще к вышесказанному добавить, что государствен-

ная цена на автомобили была стабильной и почти не росла. Как и за

сорок предыдущих лет (примерно столько времени прошло с начала

официального начала торговли автомобилями в СССР), машин в

единственном на город Москву магазине не было и в помине. Не

для того существовал магазин. А существовал он для отоваривания

долгожданной колымагой очередника из ведомства, которому выде-

лялись автомобили для сотрудников означенного ведомства. Кто

ждал год, кто пять, для описываемой ситуации значения не имеет.

Конечно, и раньше, часть машин реализовывалась счастливцами

"на сторону". Но этим видом спекуляции занимался определенный

круг людей и не будем задерживаться на его характеристике.

Но вот наступил любопытнейший момент - правительство

разрешает автозаводу Ленинского Комсомола реализовывать

значительную часть своих машин рабочим завода. Ну как должны

поступать нормальные люди в описываемый период? Они бы разре-

шили продавать эти самые дефицитные тачки тем же самым работя-

гам из сверхпланово-произведенных. То есть - отдай кесарю - кеса-

рево, а слесарю - слесарево. Но когда это в Союзе реализовывались

здравые мысли? Не морщите лоб, не вспомните. Лучше послушай-

те, что получилось.

Орденоносный коллектив мгновенно сориентировался. Со-

кращение выпуска машин автоматически влекло за собой повыше-

ние цен. В увлекательную игру - лучше меньше, да дороже

включились все, кому больше других повезло заполучить "Моск-

вича" внутри очередников флагмана автомобилестроения. Посколь-

ку я в это время получал где-то тысяч десять в месяц, проблемы за-

платить два номинала (то есть где-то 19 тысяч рублей) не было.

Проблема была в другом - правильно определиться в историческом

моменте и просечь тенденцию - будет ли рост "услуг" заводчан

прогрессировать или пойдет на убыль? Проблема была, конечно, и у

доверчивых пролетариев. Как получить вожделенный "вершок"?

Раньше они воровали по мелочам без особого риска. Здесь же у не-

опытных в передаче и получении денег наивных ветеранов труда

возникали опасности от простого обмана, заключающегося в

обычной недоплате обещанных денег до получения чем-то тяжелым

по голове после получения этих самых денег. Тут же возник инсти-

тут посредников, хорошо знающих обе "высокие договаривающие-

ся стороны".

Мой приятель нашел мне такого работягу в своем отделе. И

все прошло тихо-мирно, как и подобает джентльменам. Мне очень

повезло - я точно спрогнозировал развитие событий. Другой мой

приятель заплатил уже через каких-то три месяца три номинала при

том же посреднике и той же гос. цене. А через год - где-то весной

1991 г. платили уже 10 номиналов. Гос. цена по-прежнему не меня-

лась. Выпускалась же машин совсем ничего. Вот вам и корпоратив-

ный интерес всего трудового коллектива. Кто тут не преступник?

Правильно, тот, кому не досталось машины. Правда, вскоре Гайда-

ровская коммерческая революция превратит в прах и кажущиеся

сказочными 100 000 рублей. Это при официальной годовой зарпла-

те 3 600. За жизнь, стало быть, лет за сорок безупречной трудовой

жизни примерно столько же. С учетом вычитаемых налогов.

Но пока процесс только начинался. И я стал пропускать

часть денег через кооперативы, а потом уже, уволив "мертвяков",

пропускал часть денег через контору, а основную массу - через коо-

перативы. Деньги перестали быть притягательными. Стало скучно.

Тем более, что проблемы, возникшие к этому времени, за деньги ре-

шить было нельзя.

По весне 1987 г. моя жена в очередной раз попала в больни-

цу с язвой. На этот раз пришлось оперироваться. Операцию делал

прекрасный хирург Гринберг и сейчас, по прошествии семи лет,

можно смело сказать, что жизнь он ей спас. Хотя определенные

проблемы, связанные с питанием и нервами, увы, остались.

Буквально в первые часы после ее выхода из больницы, я,

идя по улице, ощутил странное, неведомое ранее давление в груди.

Это было похоже на асфальтовый каток, накатывающийся где-то по

внутренней поверхности грудной клетки к горлу вверх. Отпустив на

секунду-другую, он опять поднимался снизу вверх, буквально раз-

давливая все изнутри, к тому же, лишая дыхания. Конечности при

этом скрючило так, что я не мог выпустить из рук внезапно став-

шую неподъемной сетку с литровым пакетом молока. Ничего еще

не понимая, я пытался расстегнуть одежду на груди. Воздуха это не

прибавило.

Испуганная Люся дотащила меня до дома. Впервые в моей

жизни вызвали "Скорую". Но, и до ее приезда мы уже знали, что

давление у меня - 250/160, и хорошо понимали, что это такое. "Ско-

рая" приехала, уколола магнезией и уехала. Приступ повторился и

на следующий день, но слабее. Я пошел в поликлинику, сделал кар-

диограмму, показавшую отсутствие инфаркта. Определив стенокар-

дию, врач прописал нитроглицерин. И на этом все кончилось. Через

4 года я понял, что в этот момент полностью закрылась одна из трех

сердечных артерий. Надо было бы сразу бросить курить. Но я обла-

дал силой воли. Хорошо понимая, что курить для меня недопусти-

мо, что совсем даже и не хочется, я усилием железной воли застав-

лял себя продолжать. Лишь однажды, в Прибалтике, куда я впервые

в жизни просто приехал отдохнуть, мне удалось не курить 8 дней.

Чувствовал себя при этом настолько хорошо, что всерьез уверовал,

если не в полное выздоровление, то уж в трусливо-успокаивающую

себя мыслишку, что, мол, если опять станет плохо - стоит только

бросить курить и сосуды распрямятся сами. Так сказать - бросить

курить - это резерв главного командования. И, конечно, опять заку-

рил. Не хочется нам верить в неминуемость расплаты!

Тем временем государство еще не лавинообразно, но все же

рушилось. В соответствии с диалектикой основоположников, руши-

лись и семьи. Все семьи в России, как заметило Зеркало Русской Ре-

волюции, разрушаются одинаково. Первопричиной распада являет-

ся склонность отца семейства к алкоголю, производными - нищета,

квартирный вопрос, рукоприкладство. Поскольку к нашей семье это

никакого отношения не имело, то никто и поверить не мог, что мы

уже и семьей-то фактически не являемся - а так, - трое людей с не-

совпадающими интересами под одной крышей. Но, конечно же,

внешне это никак не выражалось. Ни для соседей, ни для родствен-

ников, ни для друзей. Трещины возникли и превратились впослед-

ствии в глубокие непреодолимые рвы в результате одного и того же

проклятого вопроса - кем должен быть наш единственный сын и

как этого добиться? Сразу скажу, что в этой полемике, переросшей

в битву, я, конечно же, потерпел жестокое поражение. Отец вроде

меня, мечтает видеть сына настоящим мужчиной, рыцарем, до-

бытчиком, мыслителем... Девизом мамы, которой он действительно

тяжело достался, было "не лишать ребенка детства". Принципу это-

му она не изменяла до самого дня отъезда сына в Америку с женой

на 8-ом месяце беременности в возрасте 23 лет. К этим 23 годам он

успел: дважды бросить институт на втором-третьем курсе, стать

многократным чемпионом СССР по бриджу; сносно выучить

English в спецшколе. Побывать в США, ФРГ, Швейцарии, Италии в

составе команды по бриджу. А вот чего он не успел: научиться оде-

ваться самому и, раздеваясь, вешать одежду в шкаф или, на худой

конец, куда угодно; стирать хотя бы носки; разогревать себе пищу

(о приготовить речь не идет); заработать хотя бы рубль. Не научил-

ся думать о будущем. Читал с годами все меньше. Единственное,

что было стабильно в этом парне - естественно возникший в раннем

детстве и заботливо пестуемый мамочкой - ярко выраженный Эди-

пов комплекс. Здесь-то как раз его поведение прогнозировалось

легче легкого - услышав о любом, пусть самом малом конфликте

между отцом и матерью, он, рыча, бросался защищать мать, не ут-

руждая себя узнать, хотя бы, в чем дело и даже, если отец был в

Америке, мать - все еще в Союзе. Переехав в Штаты, он впервые в

жизни устроился на работу - официантом в ресторанчик. Помогли

знание языка и природная психологическая раскованность. От отца

унаследовал только любовь к спорту, который на телеэкране. Кем

он может быть еще в Америке? Никем. Это - его пик, его макси-

мальное достижение. А жаль. Способностями он был не обделен.

В эти самые девяностые годы он вел примерно такой образ

жизни - спал до 12 - часу дня, потом в постели читал газеты, ел,

приготовленный матерью то ли завтрак то ли обед и уезжал играть в

бридж. Возвращался то в середине ночи, то рано утром. За два года

наличия у нас автомобиля ездил на нем, так и не удосужившись

сдать хотя бы на права. Мои отчаянные протесты к рассмотрению

не принимались. Пару раз стукнул ее. В последний раз очень силь-

но. Приехав в Америку, на права сдать соизволил. И почти перестал

бить машину...

Все годы, пока он рос, я видел неотвратимость подобного

конца. И как мог, пытался как-то противодействовать этому ижди-

венчеству, возвышенному в культ. Мои усилия были обречены на

неудачу, ибо его матушка бросалась на защиту ребенка, как будто

его собирались колесовать. Аргументов в споре Люся использовала

немного. По рассказам моей родни, я в детстве был не идеален. Это

она запомнила и именно в присутствии сына попрекала отца некими

мифическими прошлыми грехами, которые, по ее логике, лишали

меня права голоса в дальнейшей жизни. Особенно, в деле воспита-

ния ребенка.

Ее собственная система взглядов на будущее была крайне

проста и непритязательна. Ребенку надо предоставить возможность

свободно развиваться, а пока учить его добру до того самого дня,

когда он проснется умным, добрым, с развитыми трудовыми навы-

ками и любовью к созидательной деятельности. Совсем как в сказ-

ках о Емеле, печи, царевне-лягушке. Но и когда все это состоялось с

точностью до наоборот, виновный был найден быстро. Собственно,

его и не надо было искать. Он как раз пишет эти строки.

Кто сказал, что нет пророков в своем Отечестве? Они не

просто есть, они просто необходимы и известны буквально всем.

Ибо надо кого-то же побивать камнями при наступлении нежела-

тельного события? Предсказавший его, обычно именуется накаркав-

шим или, хуже того, вызвавшим это самое событие.

Вот в такой мало веселой атмосфере текла моя жизнь. И это,

несмотря на поток фильмов, спектаклей, концертов. Специально

просмотрел еженедельник - за 1988 г. - так через день куда-то хо-

дил. А вообще восприятие того периода - минорное.

8 июня 1988 г. я приехал в Монино, городок Академии име-

ни Гагарина. Как водится, проводил вводный инструктаж, договари-

вался, как будем работать, Мужик, мастер котельной, оказался не-

далеким туповатым парнем. Понял он крайне мало, хотя и очень

старался. При этом ссылался на то, что всеми делами ведает началь-

ница, но ее сейчас нет, ибо завтра уезжает в отпуск, а сейчас

почему-то дома. И она просила, что, когда я приеду, вызвать ее и

все растолковать. Вместо того, чтобы ехать домой, я согласился по-

дождать.

...Через 15 минут в дворик у котельной впорхнула и сама

начальница - Галина Николаевна Янушкевич. Лет ей было на вид

27, волосы - до пояса, глаза - карие, нос с крохотной горбинкой,

фигурка и ножки - на конкурс красоты. Галина Николаевна накло-

нилась ко мне прикурить и я обнаружил отсутствие бюстгальтера. А

через минут 10 разговора выяснилось, что мужа нет тоже. Выяснив

все что нужно об ультразвуке, красавица дала инструкции своему

персоналу, посетовала, но сама не может присутствовать при уста-

новке. Я тоже высказал искренне сожаление по этому же поводу.

Через месяц Галина Николаевна вернулась из отпуска. И тут подос-

пело время вскрывать котлы. Котлы были чистые. Загоревшая на

юге, Галина Николаевна была весела и смешлива. Мне очень хоте-

лось поговорить с ней наедине. Как выяснилось потом, ей - тоже.

Но это было весьма затруднительно в тот день. Слишком много дел

накопилось к ее приезду. Крайне раздраженный, я уехал домой. Ва-

риантов встречи с красавицей не просматривалось. Я позвонил ей,

напомнил о себе и пригласил в театр. Согласие последовало без вся-

кого раздумья.

Здесь следует вспомнить о том, что приглашение было все-

сторонне тщательно продумано. Все дело в специфике спектакля.

Давали "Мастера и Маргариту" в постановке Дзекуна. Это - Сара-

товский драмтеатр. Специфика заключалась в том, что спектакль

начинался в 12 часов, заканчивался где-то в 15. Далее зрителям пре-

доставлялась возможность отдохнуть до вечера и отдохнувшими и

закусившими прийти на II часть от 19 до 23. То есть - общий объем

- где-то 7 часов. Этот большой перерыв я использовал следующим

образом - мы пошли пешком на Патриаршие пруды, где посидели

на скамейке, где, по моим сведениям, Берлиоз и Бездомный по-

встречали Воланда. Перекусив в пиццерии, мы вернулись в театр.

Потом она вернулась домой, оставшись в восхищении от всего,

твердо пообещав, что следующий визит продлится уже не меньше

двух дней.

Галина была на четырнадцать лет моложе меня - из военной

среды. Военными были отец и муж. С мужем развелась несколько

лет назад. Сыну было 9 лет. Основная специальность - химик. За-

кончила Институт Менделеева. Вся жизнь прошла в военных город-

ках. Интеллект - средний. Амбициоз - высокий. Когда я сказал ей,

что некоторые детали ее туалета - классический "кич", не обиде-

лась. Ибо впервые услышала слово "кич", Однако, коррективы в эти

самые детали внесла. Чувство юмора развито слабо. Провожая ее

домой в первый вечер я спросил, часто ли она говорит неправду.

Ответила, что почти никогда и то, по совершенным пустякам, а по

крупному - нет.

Это оказалось неправдой. Впоследствии она лгала почти

всегда, по поводу и без, по-крупному и по мелочам. При этом, со-

вершенно не задумываясь о последствиях лжи, что свидетельствова-

ло, в свою очередь, о более чем скудном интеллекте. Это никогда

практически не вызывалось особой необходимостью, просто такова

была ее органика. Через много лет она как-то сказала мне - ну, хо-

рошо - я врала, я женщина, мне простительно, а вот ты-то сам, вро-

де говорил, что никогда не врешь и я была этом тоже убеждена, а

вот... И она привела в пример на первый взгляд маловероятную ис-

торию, приключившуюся со мной, в которой фигурировала и она. Я

не верю, что с тобой это случилось, - заявила Галя.

Я улыбнулся, так как упомянутый эпизод действительно

случился. Через некоторое время я из Америки прислал ей письмо,

в котором освещал свою методику раскрытия неправды. Методика

эта сводилась к следующему. Основным качеством лжеца является

его неумность. Проявляется она обычно в недооценке лжецом запо-

минательных способностей того, кому ложь адресуется и в совер-

шенно ненужном, обычно, сочиняемом на ходу нагромождении

подробностей и деталей по примитивному замыслу лжеца, служа-

щим приданию рассказу большей правдоподобности. После этого

лжец обычно всю эту мелкую детализацию забывает. И если его по

прошествии некоторого промежутка времени (через неделю, ска-

жем) с невинным видом спросить (предварительно, запомнив, ко-

нечно, самому - в этом и есть суть - запомнить 2 - 3 несуществен-

ные детали) в какого цвета платье была А. или что ответил Б. или в

какой руке держал нож грабитель, - уверяю тебя, Галочка, лжеца

ждет полный конфуз...

Но в описываемый период я еще не нуждался в применении

этого метода к моей новой подруге. Я совершенно потерял голову

от обрушившейся на меня любви к этому очаровательному хищно-

му зверьку. И нашел эту голову где-то лет через восемь.

Вскоре мы встретились вновь и, как было условлено,

встреча длилась двое суток. Вот в это как раз время я и рассказал

Гале о себе то, что известно уже вдумчивому читателю. Так сказать,

основные биографические вехи и политическое кредо. Любопытная

деталь - когда я рассказывал о своих похождениях, ее лицо, как бы

окаменело, утратило привлекательность и, вообще, какую-либо вы-

разительность. Тогда я еще не знал, что в такие моменты она прини-

мает решение - прервать все контакты. Без обдумывания, обсужде-

ния, чьих-то советов... Просто реакция неприятия нового, ранее не-

ведомого, но кажущегося чуждым, а, потому, отбрасываемым. Так

моллюск захлопывает створки раковины, ежик сворачивается в клу-

бок...

Однако, при расставании ничего подобного я предположить

не мог. И о прекращении отношений моя возлюбленная объявила

мне по телефону где-то через неделю. Я был ошеломлен больше,

чем если бы она, скажем, выстрелила в меня. Конечно, мне

случалось расставаться не по своей инициативе. Но, во-первых -

редко, во-вторых - не на взлете отношений, в-третьих - я просто не

мог поверить в причину. Тем более, что я вовсе не предлагал ей,

скажем, эмигрировать, или обращал в диссидентство. Боже упаси! Я

просто рассказал историю своей жизни, сознательно ударяя на свою

нынешнюю относительную политическую нейтральность.

Увы! Я переоценил влияние перемен в обществе. Невзирая

на то, что уже был напечатан роман "Жизнь и судьба" и вовсю гре-

мели бои в Азербайджане, большая часть, населяющих военные го-

родки граждан не воспринимала перемен.

Галя, ее семья, ее коллеги и соседи воспринимали демокра-

тию и гласность, свободу и право на эмиграцию, как и положено -

по команде с росписью в ведомости - "ознакомлен - в демократию

и свободу повзводно, шагом марш!"

В первый момент я и поверить не мог в реальность происхо-

дящего. Но для того, чтобы встретиться и поговорить, мне нужно

было проехать в городок, пропуск в который мне могла заказать

только Галина. А она была совершенно непреклонна. Страдал я здо-

рово. Наверно, так переживает вышвырнутый не улицу верный пес

- от самого факта и от острого понимания абсурдности содеянного.

При наших коротких встречах Галина обмолвилась, как бы невз-

начай, что вот есть такой мужичок, старый холостяк, физик, замуж

зовет. Но она его не любит. Как ей быть? Очевидно я должен был

уговаривать отдать свое сердце мне. Но промолчал, ибо давно уже

взял за правило не давить на людей словесной аргументацией. "По

делам их узнаете их" - не пустая фраза.

...Полагая, что время лечит, я послал ей какой-то подарок на

8 марта. В подарке был и конверт с билетом в театр. Посылка не

вернулась, что свидетельствовало о получении ее адресатом. Но и

место в театре осталось незанятым. Где-то через месяц я перезвонил

опять. Моя собеседница вдруг сильно смягчила тон. Мало того -

она готова была встретиться. Я торжествовал. Вскоре должна быть

Пасха, я собирался ехать в Щелково в церковь, где служил Глеб. До

Щелково от Монино - 20 минут на электричке. Договорились. К по-

ложенному часу я приехал из Москвы и стал встречать электрички с

другой стороны. Когда прошли три поезда и стало совершенно яс-

но, что дамы не будет, кто-то тронул меня сзади за рукав. Она оде-

лась строго, как и положено в церковь, но почему появилась с дру-

гой стороны? В ответ она что-то пробормотала о подругах, к кото-

рым заехала раньше. Был также помянут друг, за которого она за

это время "почти вышла замуж". Это была очередная неправда. Она

вышла замуж три месяца назад. И сейчас убежала из дома, с единст-

венной целью - насолить мужу за невнимание к ее проблемам.

Однако, и услышанного было достаточно, чтобы у меня рез-

ко изменилось настроение. Я уже не был столь предупредителен и

любезен. Первым желанием у меня было - прогнать ее, но потом я

подумал, что до службы еще часа три и их как-то надо занять. По-

сле службы мы похристосовались, разговелись и разошлись. Я ис-

пытывал чувства человека, провалившегося в нужник, вытащенного

оттуда, но еще не вымытого и приведенного в порядок. Через пол-

года мне удалось даже не вспоминать о ней...

Тем более, что наступало лето 1989 года - I съезд после

почти свободных выборов. было от чего забыть личные горести.

Так это было захватывающе интересно. Этот съезд ждет своих исто-

риков. Для меня самым интересным на съезде был не разо-

блачительный пафос Гдляна и Иванова, по заданию Ельцина, пы-

тавшихся устранить Лигачева. (Через 5 лет ни папок Гдляна, ни

других доказательств кремлевского казнокрадства в узбекских де-

лах нет и в помине). Не вытаскивание Горбачевым Сухарева, Язова

и Крючкова, редкое по своей циничной и наглой откровенности. Не

Сахаров и Червонописский. Даже не межрегиональная группа с ее

борьбой за газету, финансы, словом - легализацию. Не выступление

генерала Родионова, не отставка Шеварднадзе. Депутат Сухов - вот

самое яркое и характерное для меня на съезде. Не потому, что мы с

ним земляки - харьковчане. Этот таксист запомнился многим пла-

менными погромно-увещевающими Горбачева пассажами. Некая

бессвязность и бестолковость оратора, казалось слегка смущала

Михаила Сергеевича, особенно исторический экскурс во времена,

когда Жозефина погубила Наполеона.

Для меня это был первый неопровержимый случай сума-

сшедшего у власти. Пусть не у самой вершины. Усердие Сухова бы-

ло оценено коллегами и он стал, по-моему председателем Комиссии

по иностранным делам. Как-то, в Доме Кино, где базировалась меж-

региональная группа я случайно оказался рядом с Суховым, давав-

шим интервью французскому корреспонденту. Не знай я Сухова,

это можно было бы принять за репетицию "Записок сумасшедшего"

Гоголя. С одним, правда, уточнением - Поприщин у Гоголя знает и

блюдет падежи, времена и спряжения. Корреспондент был спокоен.

Он все понимал. У него такое задание - взять интервью именно у

Сухова...

Конечно, Сухову было слабо развалить Союз. Смешно гово-

рить о какой-то его роли. Кроме одного - он прекрасен и необхо-

дим, как аргумент в споре. Он либо расчищает дорогу тому, кто ти-

хонько идет сзади (идущий за мною сильнее меня!) либо использу-

ется в качестве жупела, и пугала, намека на альтернативность. (Вы

что же, Сухова хотите?) Передо мной на практике иллюстрировался

пример гумилевского импульса пассионарности. Через несколько

лет он будет несколько видоизменен. Сухова, конечно, использова-

ли. Не его самого, а клинические проявления. Но, бесспорно, что

Сухое пришел сам. На волне исступленно рычащей толпы.

Через четыре года такой же Сухов, но уже кончивший МГУ,

попробовавший силы в президентской избирательной компании,

займет место в парламенте уже другой страны. Правда, у него дру-

гая фамилия. Таксиста сменили на юриста. С одной лишь разницей,

теперь парламентского сумасшедшего ввели в Думу под белы

рученьки. В отличие от Сухова, он буен, И любит подраться с дру-

гими депутатами. Он бы давно уже прорвался к власти. Но на счас-

тье нашей России на его пути нерушимым бастионом стоит фигура

нашего президента. Ему, по счастью, нет альтернативы. Да и он сам

так считает. Вы что же, Жириновского хотите?

Сухов был смешон и гадок, но не омерзителен. Не назвать

трех главных плохишей было бы несправедливо, ведь они так стара-

лись. Лучшим из лучших был Иона Андронов, но достойнейшую

конкуренцию ему составляли Рой Медведев и питерский профессор

Денисов, с бородкой-эспаньолкой. Он, правда, как и Сухов, был

знаменитым сумасшедшим, ибо опровергал теорию относительно-

сти. Но в кремлевских стенах вел себя мирно, будучи избран пред-

седателем комиссии по этике. Как он чудно блеял и мекал, как ми-

рил оппонентов. Кто оценит?

Все-таки, это был съезд сбрасывания масок. Большинство

партаппаратчиков, привыкших к решению вопросов кулуарно и без

телевидения, были явно не готовы к вступлению в демократию и да-

вали истерические срывы. Даже сам архитектор перестройки со-

рвался пару раз. Но не сходящие с политической арены консерва-

тивные вожди были самыми интересными. Как раз наоборот - са-

мые умные и дальновидные из них так быстро сменили имидж, что

почти никто и не заметил.

Правда, со сменой имиджа, если говорить по-партийному

прямо, без лицемерия, тоже не все проходило гладко. Конечно же,

можно из тактических соображений отказаться от всех партийных

привилегий, даже пешком походить с недельку-другую. Нормаль-

ные герои всегда идут, в конце концов, в обход. Куда труднее отка-

заться от новояза, который выучил только за то...

Ну как же избавиться на этой самой межрегиональной груп-

пе от столь родного сердцу и уму "есть мнение", "проработать кан-

дидатуру", "подвижки в этом непростом вопросе".

А как трогательно-торжественна была тишина в партийных

залах, когда самые смелые и принципиальные по-партийному про-

сто и в тот же момент сурово-трагически сдавали под стрекот кино-

камер партбилет, до того столь бережно хранимый у сердца!

А как прекрасны были лучшие и честнейшие из переродив-

шихся генералов госбезопасности, пусть на пенсии, но все же при-

шедших к этому непростому шагу. Собственно, они-то и раньше,

конечно, были не уверены в безоговорочной простоте своего дела,

Особенно, руководя резидентурной службой в Вашингтоне! Но ведь

лучше поздно, чем никогда! А еще лучше - сегодня - рано, завтра -

поздно! Помните, у Владимира Ильича?

На каждой площади шел митинг, в каждом подземном пере-

ходе - нищие и музыканты, поток разоблачений преступлений всех

режимов, первые еще не смелые рэкетиры, общество "Память", тур-

ки-месхетинцы, храбрец Евтушенко, как всегда, в первых рядах...

Шабаш, одним словом, как у Карамзина. Только он сказал, "вору-

ют". А что бы пришлось сказать, живя в эпоху перераспределения

собственности?

Сутью съезда была борьба между "хорошим" Ельциным и

"плохим" Лигачевым, продолжающаяся еще с XIX партконферен-

ции, после которой, напомню, Ельцин был изгнан из Политбюро и

Московского обкома в Госстрой, в котором, по выражению Гор-

бачева, Ельцин в политике больше участвовать не будет - не пущу...

Уместно напомнить, что в конце партконференции Ельцин скис,

просил прощения, "реабилитации", как он сам это прощение назы-

вал, но, торжествующие противники были непреклонны. Через

четыре года после этой злополучной партконференции я видел по

телевизору видеоролик, где за выступлением Лигачева просто-таки

с подобострастным пиететом следит, ну кто бы вы думали - Егор

Тимурович Гайдар...

На съезде же, не получивший реабилитации Ельцин, уже ри-

нулся в бой с открытым забралом, но и противник не дремал. По-

скольку ничего умного обе стороны сказать не могли, в ход было

пущено излюбленное партийное оружие - компромат. С одной, су-

щественной поправкой - если компроматом глушили они друг дру-

га на совершенно закрытых заседаниях, то теперь мерзость тиражи-

ровалась телевидением и газетами. Смертными грехами у коммуни-

стов во все времена были взятка, пьянство и прелюбодеяние. К опи-

сываемому времени, к счастью, канули в лету такие виды компро-

мата, как шпионаж, диверсии и покушение на жизнь вождя. Но каз-

нокрадство, водка и женщины, как средство политической борьбы,

оставались. Все это было скучно и пошло, не только из-за прими-

тивности исполнения, но, главным образом, ввиду полного неправ-

доподобия обвинений. Так, совершенно смехотворным выглядело

обвинение Лигачеву, что он за взятки покрывал "Узбекское дело".

У Егора Кузьмича было очень много недостатков. Чтобы уразуметь

это, было достаточно 3 минуты послушать любое его выступление

или прочесть любой абзац подписанной им статьи. Но из этих же 3-

х минут или абзаца вытекало только одно его достоинство - взяток

он, конечно же, никогда не брал, ввиду полной непредрасположен-

ности к этому делу, подобно его предшественникам - Андропову,

Суслову, Геббельсу, Шкирятову... Предъявлять же компру в пьянст-

ве творцу антиалкогольной кампании люди Ельцина сочли, видимо,

неактуальным. И правильно сделали.

Зато противная сторона на все лады демонстрировала склон-

ность Ельцина к пьянству по телевидению, несколько раз показав

видеозапись его выступления по американскому TV при помощи

чуть замедленной прокрутки кассеты.

Люди Ельцина не остались в долгу и началась эпоха поку-

шений на его жизнь. Вначале сильно тряхнуло при посадке самолет

с Борисом Николаевичем в Испании. От удара у будущего Прези-

дента России выскочил диск позвоночника (хронический недуг всех

волейболистов), но находящиеся поблизости барселонские хирурги

проявили бдительность и удалили диск. Превратившийся в порошок

после удачной операции диск был продемонстрирован, конечно же,

по TV, а позвоночник стал лучше нового, о чем свидетельствуют -

последующие теннисные успехи пациента.

Не успел Ельцин пересесть из правительственного ЗИЛа в

собственный Москвич (с Коржаковым за рулем), как его тут же про-

таранил на углу Горького и Большой Грузинской какой-то бедолага

из Подмосковья. Шуму было много, но, парень оказался действи-

тельно крестьянином, связи с КГБ явно не имевшим.

И вот в самый разгар I съезда народных депутатов СССР, на

трибуну выходит Горбачев и заявляет, что у министра внутренних

дел Бакатина имеется заявление депутата Ельцина Б.Н. о совершен-

ной на него попытке покушения. Зал замер. Бакатин вышел на три-

буну, которую ему любезно уступил Горбачев. Он начал читать

текст заявления Ельцина. Вернувшись из поездки в США, Ельцин

поехал на неотобранную у него госдачу в возвращенном (как члену

Верховного Совета) лимузине. За 800 метров от ворот охраняемого

дачного поселка он отпустил машину с охраной, желая пройти пеш-

ком по бетонной дорожке. Однако, как только машина с охраной

отъехала, к нему подскочила группа людей и, накинув на голову ме-

шок, затащили в машину. (В этот момент у меня мелькнула мысль,

как могли покушающиеся заранее знать, что Ельцин отпустит ма-

шину и пойдет пешком?). Далее, его привезли на мост через Моск-

ва-реку и сбросили с мешком на голове с середины моста в реку.

Высота моста посередине - 15 метров. Но, вопреки коварному за-

мыслу, Ельцин не утонул. Мало того, он под водой освободился от

пресловутого мешка, выплыл (неопытные бандиты, видимо не ста-

ли дожидаться его на берегу, дабы утопить вторично) и весь мок-

рый, пришел на КПП госдачи, где и заявил охранникам о случив-

шемся. Те немедленно связались с Москвой, оттуда тут же приеха-

ли группа оперативников с одно стороны и семья Ельцина - с дру-

гой. Они же (семья) привезли сухую одежду. Немедленно начались

оперативно-розыскные мероприятия, а на следующий день возбуж-

дено уголовное дело, находящееся под его, Бакатина, личным кон-

тролем. Зачитав текст, Бакатин с сияющим лицом, предложил само-

му депутату Ельцину, присутствующему в зале, рассказать Съезду и

народу, как было дело. Все замерли. Угрюмый Ельцин в новом, со-

вершенно сухом костюме вышел к микрофону и сказал примерно

следующее. "Ничего комментировать не буду, все случившееся яв-

ляется моим личным делом. Заявление я действительно написал, но

еще до сегодняшнего заседания просил его забрать из делопроиз-

водства и огласке не предавать". И ушел.

Вот так шутка, подумал я в полном изумлении, приступая к

разгадке ребуса. Что было дано изначально? Во-первых, ликующее

лицо Горбачева и Бакатина, свидетельствующие об их полной не-

причастности к происшедшему событию. Во-вторых - хмурый Ель-

цин, не отрицающий ни факт заявления, ни точность изложения его

Бакатиным. Все остальное было совершеннейшей фантасмагорией,

кроме, конечно, моста и реки. Освободился от мешка, сброшенный

с высоты 15 метров, доплыл до берега. Просто, Гудини, какой-то.

Полный абсурд. Но, с другой стороны, торжествующий вид Бакати-

на свидетельствует только о непричастности его коллег, а что

случилось, они и сами не знают, иначе с превеликим удовольствием

доложили всему миру, что учудил Борис Николаевич. Ситуация

складывалась тупиковая, потому как Борис Николаевич публично

отозвал заявление, что вряд ли бы сделал в случае действительного

покушения. Я взял бутылку и поехал к приятелю за разъяснения-

ми. Имя его будет единственным неназванным источником в этой

книге. Как уже отмечалось выше, была создана межрегиональная

депутатская группа во главе с пятью сопредседателями - Афанасье-

вым, Поповым, Ельциным, Сахаровым и Пальмом (эстонский акаде-

мик). Мой приятель не входил в их число, но был активным созда-

телем МРГ, очень плодотворно работавшим, из тех, кого называли

"душой группы". Он не был в прошлом диссидентом, а сейчас явля-

ется сугубо частным лицом, не участвующим в политике. Нас нель-

зя назвать близкими друзьями, но состояли мы в весьма доверитель-

ных отношениях. За откупоренной бутылкой рассказ приятеля о

случившемся пошел весьма складно.

Здесь необходим маленький комментарий. В то время Ель-

цин был в опале и МРГ усиленно проталкивала его вверх, имея в

дальнейшем прицеле выборы в Верховный Совет России и, далее -

президентские выборы. Так что опасной была в то время утечка ин-

формации к противникам Ельцина, к коим мой приятель меня никак

не причислял. Теперь же ни одного члена МРГ в России нет и в по-

мине, если иметь в виду политический Олимп. Борис же Николае-

вич успешно царствует, выиграв уже вторые выборы. Что кажется

несколько странным, ибо не выполнил ни одного своего предвыбор-

ного (на первый срок) обещания. Это, пожалуй, беспрецедентный

факт во всемирной истории действительно демократических выбо-

ров. Впрочем, умом Россию не понять... Понять можно только меня,

не называющего имени приятеля.

Итак, Ельцин, вернувшись из США, поехал на дачу. И дей-

ствительно отпустил машину с охраной за 800 метров до КПП. От-

пустил потому, что на дачу идти не собирался. А пошел он в сосед-

нюю деревню, в которой была у него с некоторых пор дама сердца,

о существовании которой ни охране, ни семье, ни коллегам по МРГ,

ни Бакатину с Горбачевым знать не полагалось. Имеет же право ка-

ждый гражданин на маленькие сердечные тайны? Имеет. Но

случился обидный казус. Дело в том, что о визите Борис Николае-

вич не предупредил, ибо почтовая, телефонная или даже кремлев-

ско-вертушечная связь большого, но опального политика с простой

крестьянкой совершенно невозможна. А сердце красавицы, как

известно склонно к измене. И пришедший Борис Николаевич

обнаружил в доме соперника, который в грубой и циничной форме

(как показалось Борису Николаевичу) предложил ему убираться по-

добру-поздорову. Был бы он умен - послушался бы голоса народа,

своего же собственного электората - тихо бы, мирно ушел - все бы-

ло бы в ажуре. Но не таков был будущий президент России. Зака-

ленный в схватках с могучими политическими противниками, он не

испугался пришельца и, совсем, как Шура Балаганов, ответил - А

ты кто такой? И в свою очередь предложил мужику убираться вон.

Дело довольно обычное при дележе самки. Поскольку никто не хо-

тел уходить добровольно, словесные прения перешли в рукопаш-

ную, но не в кулачный бой, а в борцовскую схватку. Хозяйка при

этом не осталась безучастной. Сначала она криками увещевала про-

тивников прекратить это дело, а, не увидев в этом никакого проку,

схватила стоящее рядом ведро воды и окатила им борцов. Как опыт-

ный собачник, свидетельствую - это единственный способ разъеди-

нить сцепившихся в драке кобелей. И кобели мгновенно разъедини-

лись. И мокрый Ельцин побрел на дачу. По пути к КПП у него вы-

зрел гениальный план (это так ему казалось) - обратить прискорб-

ное происшествие себе на пользу. К тому же надо было как-то объ-

яснить увлажненность костюма в сухую погоду. Скорее всего, он

взял за основу популярный эпизод из американского боевика, кото-

рый мог увидеть по телевизору в гостинице после напряженного

трудового дня...

- Слушай, дружок, - сказал я, выслушав рассказ, изложен-

ный Ельциным накануне в узком кругу ближайших политических

соратников, - на кого вы ставите, кого вы за уши тянете? Неужели

же вы, кого я "без дураков" считаю лучшими людьми в этой несчас-

тной стране не понимаете элементарнейшей вещи, что человек с та-

кой моралью и интеллектом просто не в состоянии выполнить те

функции, которые будут на него возложены в случае успеха?

Приятель с легкой грустью и совсем незаметным превосход-

ством ответил - Старик, неужели же ты не понимаешь - нет другой

фигуры, чтобы ИХ свалить? К тому же он прекрасно обучается. Вот

и Андрей Дмитриевич тоже так считает...

Наступила ночь и пора было собираться...

Какие выводы сделал для себя в сложившейся обстановке?

Что сердце болит все сильнее, что семьи нет и вряд ли что сложит-

ся, что никаких перспектив с сыном, что в эмиграцию, пожалуй

поздно. И, как не грустно, это и есть закономерный и справедливый

итог. С другой стороны, рушился ненавистный режим, которого, ка-

залось, никому не было жаль. Ну как же так - ведь на моих глазах

сбывалось все, чем жил и во что верил, а радости почему-то не бы-

ло. Практически впервые не мог ответить на вопрос самому себе -

почему результат противоположен замыслу?

Раньше было хорошо и удобно - все вписывалось в две кры-

латые фразы - Черчилля "История народов мира есть история их ос-

вобождения. История же России - это история ее закабаления" и

Рейгана "Мы - страна, имеющая правительство, а Россия - это пра-

вительство, имеющее страну".

Почему же реальное, к тому же почти бескровное освобож-

дение привело к падению производства, увеличению аварийности,

экологическим катастрофам, падению рождаемости, но зато росту

цен, преступности, разводов? Почему так нелепо и неправильно по-

вел себя освобожденный народ?

Вспоминалось смутное время, гражданская война, мемуары

Анненкова, Бунина. Крамольные мыслишки все чаще посещали

ничего не понимающую головушку. Однажды в мозгу мелькнуло

как у Берлиоза (Миши) в последний миг: "Неужели?!!" Но, слава

Богу, голова была пока цела и от туловища не отделялась. Благода-

ря чему, в нее лезли все более пессимистические предвидения, как

сказали бы врачи.

С одной стороны, я оказался прав, когда-то, давным-давно,

пообещав пережить режим. Режим не подводил меня - он честно

разваливался и агонизировал. До подписания официального прото-

кола было рукой подать - год, от силы два. О том, что этот самый

пресловутый режим вышел на финишную прямую, знали почти все.

А вот о моем приближении к финишной ленточке - только я.

Надо сказать, что я не торопился финишировать первым. Но

и реально ничего для замедления темпов не предпринимал. Все,

рассуждал я, должно происходить естественным путем. Но, как это

часто уже случалось, в ход естественного развития событий вме-

шался случай.

...10 октября 1989 г., практически одновременно где-то в

районе 6 вечера я подогнал к дому только что оплаченный новень-

кий автомобиль, а в районе Тушино пьяный водитель грузовика

сбил Ларису Полуэктову, которая, не приходя в сознание,

скончалась через четыре дня.

Помимо ужаса и трагизма для ближних и дальних друзей и

родственников, обычных и понятных, как и положено при внезап-

ной смерти, уместно отметить и дополнительные, назовем их так,

проблемы, связанные с трагедией.

Дело в том, что Лариса (а мы были дружны 12 лет) все эти

годы занималась улучшением своих квартирных условий. Причем,

буквально в деталях эта ее деятельность совпадала с деянием дяди

Берлиоза из Киева. Судите сами! В марте 1977 г. Лариса с детьми

жила в двух комнатах с соседями в Харитоньевском, правда, пере-

улке, где сам Пушкин, по преданию, родился. Но - в коммуналке.

Комнаты были смежные - метров 25 - 26 от силы. А через 12 лет

она с существенно подросшими детьми переехала в 4-х (!) комнат-

ную квартиру, метров под 70 жилой площади. Впечатляло и распо-

ложение этого рая - угол Алексея Толстого и Спиридоньевского пе-

реулка - подъезд как раз напротив въезда в Дом Приемов Прави-

тельства СССР. Этому фантастическому превращению предшество-

вали 6 (!) предварительных обменов в самых разных районах Моск-

вы. Общее у этих обменов было только то, что все они сопровожда-

лись увеличением площади. Лариса была гением обмена. Она сама

устанавливала бесчисленные "цепочки", звонила, ездила, уговари-

вала, плакала, умоляла... Но, главное - за 12 лет ни копейки денег за

увеличение площади Лариса не заплатила. Какие чудеса могут ино-

гда творить простые советские люди! Но... человек предполагает, а

Бог располагает. За день до трагедии Лариса переехала в эту ска-

зочную квартиру. Многолетняя эпопея кончилась таким триумфом,

который даже и не мог быть задуман, настолько фантастичным ока-

зался результат! Воздержимся от напрашивающихся выводов и, тем

более, нравоучений.

Так вот, затруднительность ситуации для осиротевших Ла-

рисиных детей, заключалось в том, что в квартирные дела матери

они были совершенно не посвящены. Как и в дела, сопутствующие

только что состоявшемуся обмену - прописки, ремонта, оплаты,

словом, на вопросы что, где, когда, ответ знала только усопшая. Са-

ма квартира представляла сваленные в кучу мебель, ящики, чемода-

ны с утварью, одеждой, книгами и т.д. А самое главное - с докумен-

тами. Посреди всего этого бедлама стояли козлы для побелки. Но не

было известно, кто должен делать эту самую побелку. То есть клас-

сическая задача со всеми неизвестными. Включая и конечную цель.

Известно (и то очень приблизительно) что надо выжить.

Понятное дело, на меня легли известные заботы по похоро-

нам. Но в этом процессе участвовал еще ряд людей. И каждый от-

вечал за свой сектор. И вот после того как покойницу похоронили и

помянули, я счел свою задачу выполненной и себя - свободным.

Однако, Лера так не считала. День похорон Ларисы предше-

ствовал Лериному дню рождения. Понятное дело, никакого празд-

ника не было. Но все же человек 5 тихонько посидели, выпили...

Тут-то Лера и начала уговаривать меня начать новую жизнь.

С учетом всех новых обстоятельств. Забыв, естественно про старые

обиды. Что вот теперь только к ней пришла настоящая любовь... Не-

ужели я ее покину в столь тяжкий час? Час, действительно был не

из легких, Кроме всех дел, Лерке через месяца полтора предстояла

защита диссертации. Причем, в Вильнюсе, в котором уже разво-

рачивались "события". Я понял, что попался. Выхода, как всегда, не

было. Правда, попробовал робко посопротивляться, Мягким, в соот-

ветствии с обстановкой, тоном напомнил ей свою теорию о неиз-

менности человеческой натуры. В доказательство привел несколько

известных обоим фактов. Меня опровергали, каялись, клялись...

Через полтора месяца, когда Леркина квартира засверкала никелем

смесителей и глянцем паркета, когда мебель, одежда и книги были

расставлены в надлежащем порядке, на стенах развешаны Лариси-

ны иконы и ее же портреты, а в зале встал новый роскошный каби-

нетный рояль XIX века, я отвез Лерку в аэропорт и посадил ее на

вильнюсский самолет. Вместе с диссертацией, которую надлежало

защитить.

По возвращении она, конечно, не позвонила. Где-то дня

через 3 - 4 после этого я, презрев опасность, позвонил сам, спросить

как дела? Понятное дело, в трубке прозвучало: "А, это ты?.." Крот-

ко воздев очи к небесам, я возблагодарил Господа, за то, что не

ошибся в Его промысле в очередной раз. Я даже не расстроился,

честно говоря. А зря... Ибо было чему...

Через несколько дней у меня в семье начались более чем

серьезные разборки. Моя жена Люся обвинила меня в супружеской

неверности и в доказательства (как ей казалось, бесспорные) приве-

ла целый ряд фактов моего пребывания в квартире на А. Толстого, в

то время как я, по Люсиному железному убеждению, должен был

быть совсем в других местах. А в этом доме мне было абсолютно

нечего делать...

Вот тут она была совершенно права. С трудом сдерживая

раздражение, я в общих чертах изложил как было дело. Мне не по-

верили. Идиотская процедура пришлась Люсе по вкусу. К тому же,

ее с большим энтузиазмом поддержал наш сынок Сашенька.

Мальчонке было уже 20 с гаком. Поскольку он не работал и не

учился, его очень увлекла новая игра под названием "Изобличи от-

ца". Несколько дней я добродушно огрызался, просил утихомирить-

ся. Куда там... Я уже говорил, что эта забава бывала очень популяр-

ной в доме и ранее и ребенку, в зависимости от обстоятельств, отво-

дилась в ней то роль следователя, то судьи, то свидетеля. Поскольку

я привык быть ответчиком за все, у меня даже появилась любимая

шутка: "Это что! А вот как я в ХIХ веке взорвал Кракатау." Крака-

тау был вулкан в Индонезии. После такого моего признания отлов и

отстрел отца на некоторое время прекращался. Кракатау, вроде бы

взорвал не я. Вероятнее всего... Впрочем... для верности не мешало

бы и проверить...

Однако, все происходящее сейчас, на шутку было крайне не

похоже. Люсина подозрительность, конечно же, в основе своей име-

ла возрастные явления. Я же с ее точки зрения, должен был оправ-

дываться более ярко и эмоционально. Со слов общих с Ларисой

подруг, Люся обрисовала ситуацию так, что именно я склонял

несчастную девушку к сожительству, бессовестно пользуясь тра-

гическими обстоятельствами. По счастью, меня раскусили и выста-

вили вон.

Ситуация поразительно напоминала мне случай с Попов-

ским и моими друзьями, возмущенными тем, как я позволил себе

дать возникнуть грязному слуху? Вот и теперь, я где-то дней 5 - 6

посмеивался над дурочкой-женой, потом пригрозил, чтобы она не

перегнула палку. Ибо она, как известно, о двух концах. Люся не

унималась. И продолжала приставать с глупостями. И я взорвался.

И в какой-то момент сел и сказал так: "Ну ладно, кретинка! Я тебе

честно говорил - ничего не было, остановись, уймись. Неужели (и

это самое обидное для меня) ты всерьез предполагаешь, что если бы

я захотел с кем-то переспать, и не раз-другой, а находиться в дли-

тельной, устойчивой связи, то ты уж, поверь, ни о чем бы не догада-

лась. И чтобы сбить с тебя твою дурацкую спесь... Слушай же..." - и

поведал ей за часок примерно то, что изложил в 4 части.

Люся не относится к числу тех, кому истина дороже. Ей до-

роже удовлетворение амбиций. Это и есть высшая степень блажен-

ства. Очень болезненно прореагировала она на мой правдивый рас-

сказ - ругала меня всякими словами. Потом, анализируя и обобщая

полученную информацию, наутро объявила мне приговор: - мы раз-

водимся, причем она подает на развод, а я не препятствую, после

чего я должен либо немедленно освободить жилье, либо подать за-

явление о выезде из страны и тогда она готова терпеть присутствие

бывшего мужа до отъезда. Я пробовал ее отговорить. На худой ко-

нец, пусть формально, но сохранить брак. Куда там! Назавтра меня

силком потащили в Загс, где вынудили подписать бумажку. Но, по-

скольку гуманные советские законы, не допускают мгновенного

разрыва брачных уз, то разводящимся дается примирительный срок

- 3 месяца. И я был искренне уверен, что за это время Люська как-

то присмиреет. Что хоть поговорить можно будет...

Далее надо было готовиться к отъезду. И для того, чтобы не

ошибиться, я решил выбрать себе страну пребывания путем лично-

го ознакомления. Для начала я решил съездить в ФРГ, к старому

другу Рудольфу, потом - в Израиль, потом - в США. А там уж и ре-

шить - куда податься.

В феврале 1990 г. я впервые, наконец-то, выехал в настоя-

щую капиталистическую заграницу - Федеративную Республику,

причем, в самый канун ее воссоединения, но пока еще и Берлинская

стена и граница, пусть формально, но все еще существовали. Опи-

сывая это свое путешествие друзьям, я сделал один общий вывод -

за все время (три недели) поездки у меня не возникло ни одного не-

гативного впечатления, эмоции, мысли. Кроме взаимоотношений с

моими хозяевами. И в этом был главный и единственный парадокс

- страна волшебно-сказочная, а советские люди в ней стали сущест-

венно хуже, чем были в нищем, грязном, запущенном Союзе. Не же-

лая вторично раскрывать эту тему, пару страниц уделю стране.

Очень эффектно, резко, на контрасте темноты и яркого све-

та возникает Западный Берлин. Дело не только в уровне освещенно-

сти двух городов. В Восточном Берлине очень много пустых неза-

полненных объемов. А в Западном плотность застройки высока.

Сразу же возникают колонны красивых автомобилей. А те, что не

мчатся - припаркованы на каждом свободном кусочке. Я был на-

столько восхищен этим переходом, что всерьез хотел выйти в За-

падном Берлине, памятуя, что через час он кончится и мы опять

въедем в унылую темную ГДР. Правда, потом опять будет ФРГ...

Но чего ждать-то. Сказка - вот она. Уже здесь. Но я все же набрался

терпения - и был сполна вознагражден. От Ганновера я не спал до

самого Кельна, благо окна в вагоне были чистые, погода хорошая, а

ночная освещенность прижелезнодорожного пространства - ис-

ключительно эффектная. При соблюдении этих условий наблюда-

тель из окна вагона, кем бы он ни был, всегда скажет, по какой

стране катит поезд - по Союзу или по Германии. Эка невидаль, ска-

жут мне - делов-то - отличить. А вот, попробуйте, коротко описать

главное различие языком, а не изобразительными средствами! Это

будет звучать так - абсолютно строгая геометрия граней крыш,

стен, окон, колонн, всего того, что построено человеком - включая

прижелезнодорожное оборудование, флагштоки, указатели, знаки.

Прямые линии - здесь идеально прямые, а не волнистые, щербатые,

смещенные... Далее - строгая геометрическая конфигурация грузов,

расположенных вдоль дороги. будь это уголь, песок, какие-то меш-

ки или ящики. Третье - нет нигде облупившейся краски или штука-

турки, не говоря о битом стекле, покореженной арматуре. То же от-

носится и к вагонам, платформам, цистернам, локомотивам. Из все-

го этого пока следует только одно вы еще ничего не можете сказать

о том, какая в этой стране пресса, образование, наука, менеджмент,

торговля, вы видите только результат творения рабочих рук. И вы

не можете не восхититься этими руками. В ФРГ, я имею в виду.

При пересечении границы в обратном направлении к Моск-

ве можно созерцать иную картину. И этот пейзаж создан корявыми

руками рабочего класса, в основе своей хороших, добрых людей,

несколько испорченных квартирным вопросом (по Воланду) и злы-

ми большевиками (по Говорухину). Злые большевики, действитель-

но, имели место быть. С одной поправкой - из ленивого, пьяного,

вороватого работного люда вышли самые социально активные, но,

автоматически и самые неспособные к полезному труду, лживые,

крикливые, наглые, циничные двуногие особи, верные всегда одной

единственной идее "простой и ясной - править нами" (Коржавин.

Подонки 1964 г.) И не надо, Станислав Сергеевич, путать причину и

следствие. "Россия, которую Вы потеряли" - нигде, кроме Вашего

прекраснодушного воображения не существовала. А что до изнаси-

лованной Родины, да еще матери, так это, голубчик - к Фрейду. Он

все прекрасно объясняет по этому поводу.

А мы лучше поговорим о немецком народе. Тем более, что

наступает рассвет и трудолюбивые немецкие служилые люди запол-

няют платформы. Все чинные, аккуратно одетые, с утренними газе-

тами (это в 5 утра-то!!). Все спокойны, никакой толчеи, вокзальной

сутолоки, ни тебе бомжей, пьяни, спящих на лавках; полиции,

впрочем, тоже не видать. Вокзалы в Германии - в центре города,

как правило. Стало быть, и пейзаж городской как-то просматривает-

ся. И увидел я, что все это очень хорошо. И очень по мне. Я вообще

всю жизнь ощущал себя как бы немцем. Никогда не опаздывал,

скрупулезно исполнял самые мелкие и несущественные обещания и

договоренности. Не говоря о больших. Словом, аккуратен, педан-

тичен, а отсутствие этих качеств у моих партнеров, близких, друзей

приводит в гнев. Я сентиментален, особенно в классической музы-

ке, цветах, и, как уже отмечалось, в собаках. И только в одном я от

немцев отличаюсь - вольнодумством и непочтительностью к

начальству.

В Кельне я вышел. Громада Кельнского собора нависала над

утренним вокзалом. Встретивший меня Рудольф изменился не силь-

но, выглядел прекрасно. Хоть жизнь его потрепала очень крепко.

Городок Зигбург, где я прожил следующую неделю находился ки-

лометрах в 15 от Кельна и в 10 - от Бонна. Обычнейший городок -

главная торговая улица, переходящая в Ратушную площадь. В цен-

тре города - то ли гора, то ли холм. Наверху, как и положено - за-

мок. С точностью до монастыря. Метров 500 - 600 вверх по пре-

красной дорожке - и можно обозревать пол-Германии. Промышлен-

ные ансамбли превалируют, но глаз, как я уже отмечал, не оскорб-

ляют. Труб много, но дыма из них не видать. Воздух вокруг чист на-

столько, что видно очень далеко и очень четко в деталях. Налюбо-

вавшись, я спустился вниз и обошел городок. Как и в других город-

ках Земли Северный Рейн-Вестфалия, в Зигбурге нельзя увидеть бу-

мажку или окурок на тротуаре или газоне. Так же точно, нельзя уви-

деть неподстриженную травинку на этом же газоне, сухую необре-

занную ветку на дереве, сломанный цветок, выбоину на асфальте и

т.д. Народ, в основном, перемещается на своем транспорте. Но авто-

бусов тоже немало и отнюдь не пустых. Пешеходов, особенно в

центре, предостаточно. Народ весел, улыбчив, динамичен. Многие с

собаками. У этих в руках - лопатка и полиэтиленовый пакетик.

Дело было в конце февраля. Тепло было - градусов 17 - 20.

Все цвело и пахло. Рейн вышел из берегов. В первый день я купил

осенние туфли. Ходил в них ежедневно всюду, включая парки и не-

большие леса. Первое пятнышко грязи село на них через три недели

- на платформе Белорусского вокзала.

Жизнь в Германии размерена и спокойна. Практически вся

торговля имеет одинаковые часы работы. Закрываются в 19 часов.

А в четверг - в 21 час. Стало быть, вся страна закупает жратву на

неделю именно в четверг вечером. В субботу торговля кончается

между 1 и 2 часами дня. В воскресенье - все закрыто.

Мой друг Рудольф работал врачом. Имел к этому времени

частную практику. Жена помогала ему в офисе. Жили в купленном

в кредит двухэтажном домике в десяти минутах ходьбы от офиса.

Рита все время плакалась, что дом - это такая кабала! Умрет Ру-

дольф - нечем будет платить и отберут. Сам факт потенциальной

смерти Рудольфа Риту волновал мало. За время нашего общения Ру-

дольф объяснил мне в общих чертах основы здравоохранения в

ФРГ.

Все население страны состоит в так называемых Кранкен-

Кассе, т.е. являются членами единого медицинского синдиката.

Принцип прост - все без исключения платят 7% со своего дохода в

Кранкен-Кассе, имея за это полную гарантию всеобъемлющего ме-

дицинского сервиса. Осуществляется этот принцип так - идешь к

любому врачу, а после приема выдаешь ему талончик - квитанцию,

что был такой-то и тогда-то. В конце месяца доктор предъявляет эти

талончики к оплате в Кранкен-Кассе. Хорошая репутация у врача -

будет много талончиков. Плохая, не идут люди - пополнишь ряды

безработных врачей. Ведь надо платить за офис, за оборудование,

зарплату персоналу. И все - из тех самых талончиков. Таков один

из главных социалистических признаков бюргерско-капитали-

стической Германии. Рудольф сказал мне, что Бисмарк объединил

Германию именно создав Кранкен-Кассе. Потом эта замечательная

идея была занесена в Россию и нашла отклик в сердцах тамошних

жителей. Они ее даже ее даже развили и углубили. Сделали бес-

платной не только медицину, но и вообще все. Здесь был расчет на

мудрость правителей народа - собрав все налоги в кучу, они

начинали делить пирог, руководствуясь одним им ведомыми идея-

ми справедливости.

Туповатые же немцы, как при Бисмарке, так и при фюрере и

даже при других канцлерах в обеих уже Германиях жили по старин-

ке - 7% от дохода каждого немца - вынь да положь на отечествен-

ное здравоохранение. И что самое удивительное - добились извест-

ных результатов. А ведь большего социализма и представить себе

трудно! Выходит, не в модели дело? Подождите, мы еще через пол-

года в израильском кибуце побываем...

Следующие дни я посвятил Кельну и Бонну. О Кельнском

соборе до этого много слышал, читал, вот пришлось и побывать.

Впервые в жизни поставил свечку, купленную за свободно конвер-

тируемую валюту. Увы, о чем молил, не сбылось, как будто платил

обычные рубли. Интересные города Кельн и Бонн, но все же косну-

лась их общая западная безликость.

Но через неделю я уехал к другим своим друзьям в землю

Нижняя Саксония. Это очень близко от ГДР - где-то километров 40

- 50. На железной дороге от Ганновера до Гамбурга находятся ма-

ленькие городки Целле, Ильцен, Люннебург. Это была сказка брать-

ев Гримм - домики ремесленников, готика, кирки, сверкающие мос-

товые, ратуши, дворцы маркграфов и баронов с непременными

опоясывающими рвами с водой, а в воде - столь же непременные

совершенно ручные лебеди - и все это блестит, как будто не 5 веков

назад возведено и не было войн бесчисленных, и пожаров, и бомбе-

жек, а только вчера и специально для тебя одного. В твою честь,

человек! А интерьеры в этих домах - вполне конца ХХ века - и все

очень гармонично и совсем не режет глаз, а ослепляет, оглушает и

онемечивает. В этом смысле, что язык отказывается служить. Да и

обсуждать увиденное не с кем. Путешествую я в одиночестве.

В конце визита, когда из-за обильности потока впечатлений,

острота восприятия притупилась, я попал в Гамбург и целый день

бродил и восторгался. И это было, наверно все, что в такой корот-

кий период могло вместить моя память. Требовалось время все ос-

мыслить и переварить. И я уехал назад в Союз, который продолжал

разрушаться, на горе людям, все еще жившим в нем и которым, в

отличие от меня, деться было решительно некуда...

Дома все было по-старому. Время не смягчило позицию мо-

ей жены. Стало ясно, - развод и отъезд неизбежны...

Я позвонил двоюродному брату Арону в Лос-Анжелес, объ-

яснил ситуацию и заказал нужные бумаги. За столько лет произош-

ли изменения в имиграционном процессе в США. Теперь никто не

ехал по израильской визе через Вену и Италию. Был введен новый

порядок, предусматривающий получение разрешения на въезд в

США в американском посольстве на специальном интервью, а что-

бы получить приглашение на это интервью, следовало заполнить

целый ряд анкет, отправить их в США и ждать год-два в очереди.

Понятно, что ждать столько времени представлялось мне полным

абсурдом, если принимать во внимание мое "славное" прошлое. Я

быстро оформил бумаги, передал их брату с оказией и где-то в мар-

те-апреле получил извещение, что интервью назначено на 18 сен-

тября 1990 года.

Между тем приближалась дата развода - 5 мая. Я еще и еще

раз пытался уговорить Люсю, хотя бы формально сохранив види-

мость брака, пройти интервью всем вместе, получить заветный ста-

тус беженца, который не утрачивается с годами, а ехать - не ехать -

пусть решает каждый за себя.

Но у Люси в этот момент появилась новая любимая забава -

она с упоением включилась в игру под названием "Строительство

новой, демократической России", или еще Союза, точно не упомню.

Главное не в этом. А в том, что сбылось замечательное предсказа-

ние: "Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится

любой". Герой, действительно, таился в каждом из нас. Тысячи но-

вых правдолюбцев гневно клеймили "коммуняк", "совков", "члено-

возы". Самое главное, они, эти новые герои, ставшие в живые це-

почки от Зеленограда до Москвы, сотнями тысяч собиравшиеся на

митинги в Лужниках, оказывается, давно бы свергли "коммуняк",

если бы знали об их злодеяниях. И Лубянку снесли бы к ... матери,

если бы хоть краем уха услышали о лагерях, о 58 и 70 статьях УК

РСФСР. Герои просто были неинформированы обо всем этом ввиду

отсутствия в магазинах "Архипелага", а на почте не выписывали

"Хронику". Но зато теперь... Люсины игры имели в своей основе

вполне законное теперь дело избирательная компания. В качестве

кандидата в депутаты теперь уже Российского Президиума она и ее

демократические коллеги выдвинули некоего Королева, бывшего

рабочего станкозавода. О достоинствах и недостатках этого парня

судить не могу. Знаю только, что он не владеет ни слухом, ни

речью. Так мне и не удалось узнать его предвыборную платформу.

Скорее всего она могла быть сформулирована так: Ельцин да Гор-

бачев нет. Знаки препинания Королевым учитываться не могли.

Этого человека выпустили на выборы против Мукусева, который

был ведущим программы "Взгляд". Понятно, что Королев проиграл.

Не об этом речь. Главное - в том, что новым людям были нужны

старые принципы формирования аппарата - в банде обязательно

должен быть процент рабочих. И процент крестьян. И других ин-

теллигентов. Тогда банда в представлении главаря обретает леги-

тимность и становится правящей партией.

Митинговая стихия не выталкивает наверх мыслителей, фи-

лософов, экономистов. Только лишь те, кто громче орет Долой и Да

здравствует обретают Думские кресла и портфели. Но даже при

этом вышеозначенный крикун не становится политиком. Он стано-

вится профессиональным обличителем оппонентов, искателем ком-

промата и, наконец, полностью реализует себя как личность в роли

человека дворцовой интриги. И так до тех пор, пока не явится

очередной диктатор. А он явится, будьте уверены...

Наступил май, состоялся развод. И я засобирался к другу

Сашке Вернику в государство Израиль, в славный город Иерусалим.

Самолеты тогда еще напрямую не летали. Пришлось доби-

раться через Будапешт. Авиакомпания Малев - одна из немногих,

не испугавшаяся угроз палестинцев, осуществляла стабильную

авиасвязь между Москвой и Тель-Авивом. Стоянка лайнеров на

Тель-Авив охранялась двумя десятками автоматчиков и собаками,

неподалеку стоял даже БТР с расчехленными пулеметами. Было

видно, что к угрозам Арафата в Венгрии отнеслись серьезно. К со-

жалению, не так серьезно отнеслись венгры к собственно авиасер-

вису. В Тель-Авиве я не обнаружил чемодана. Пропажа эта весьма

опечалила меня не только сама по себе. Я ехал в писательскую се-

мью. Соответственно, чемодан был забит книгами и алкоголем.

Кроме того, в жаркой стране, какой является Израиль, не лишне

иметь смену белья. Но, самое неприятное - это то, что теперь нужно

будет ездить из Иерусалима в Тель-Авив и искать чемодан в огром-

ном пакгаузе. Понятное дело, Верник выручил друга. Благо, разме-

ры у нас почти одинаковы. Как и положено, до находки чемодана

пришлось изрядно подергаться и пришел он незадолго до моего от-

лета. Разумеется, история повторилась в Москве, где злополучный

чемодан пропал опять. Самое смешное, что он опять-таки был на-

бит книгами и вином. В итоге и здесь все нашлось, где-то через не-

дельку.

В Тель-Авиве в июле вечером безумно душно и влажно. По-

целовавшись с Верником, я забыл про чемодан и прочие горести.

Через час мы вышли у его дома в Иерусалиме в совершенно другой

- прохладный и свежий воздух. Горы, 800 м. над уровнем моря - и

совершенно другой климат. Потом мне объяснили, что в маленьком

Израиле шесть климатических зон. Наконец-то, я - в Иерусалиме.

Сбылись мечты идиота. То, что до сего дня казалось лишь литера-

турным изыском, мечтой, символом, оказывается, существует в ви-

де холмов, деревьев, домов и друзей, накрывших стол в твою честь.

Нет, только подумайте - в Иерусалиме кто-то готовился к твоему

приезду! Наговорившись до утра, усталые, но довольные, мы зава-

лились спать. Наступила пятница. И вечером мне предстояла первая

суббота. Мои друзья, конечно, были людьми не сильно соблюдаю-

щими обряд, но в курс дела меня ввели основательно. Немного ос-

мотрев город, мы с восходом первой звезды подошли к Стене плача.

Место это, находящееся в еврейском квартале старого города, уси-

ленно охраняется и является полностью безопасным. Чего, к при-

скорбию, нельзя было сказать о средоточии христианских святынь,

находящихся по-прежнему в арабских владениях. Как известно, в

щели между камнями Стены плача кладут записки с обращением к

Господу. И молятся, кто как сможет. Я надел кипу, написал записку,

в которой было три слова, сложил ее вчетверо, вложил в щель, воз-

ложил руки на Стену и постоял так несколько минут. В записке бы-

ло три слова: "Верни мне Галину". Верник спросил меня, что это я

попросил с таким серьезным видом. Я ответил. Друг рассмеялся -

"Дурак, попросил бы лучше чемодан!"

В это же самое время, Галина Николаевна, не в силах сопро-

тивляться нахлынувшим странным чувствам, набирала мой номер

телефона... Услышав, что я в Израиле, чуть не рухнула. Ей сказали,

что я вернусь через месяц...

...Каждый уважающий себя русский литератор, побывавший

в Израиле за последние годы, обязательно расскажет об этом в путе-

вых заметках. Тем более, что в стране очень хорошо налажено экс-

курсионное дело, особенно для русских постоянных иммигрантов.

О чем только не пишут - об израильско-арабских проблемах, о жен-

щинах в армии, о том, что Иерусалим строится только из белого

камня, об университетах, хасидах, русских "белой" и "красной"

церквах, о том, что русский язык становится главным, о бюрокра-

тизме чиновников, трудностях абсорбции.

Оставив высокую патетику, я хочу описать одну встречу.

Поездка в кибуц "Утренняя роса" была запланирована одной из

четырех экскурсий, в которых я побывал. На советского человека,

впервые или недавно приехавшего из Союза, наибольшее впечатле-

ние производят детали туристского быта - 4-звездочные гостиницы,

рестораны со шведским столом, бассейны, подстриженная трава. Да

еще, когда это не в городе, а в кибуце, в колхозе, по-нашему.

Привезли наш автобус вечером, народ ужинал, загорал, ку-

пался, восхищаясь курортными условиями, в которых живут мест-

ные труженики села. Наутро предстояло познакомиться с этими са-

мыми тружениками.

...Небритый мужик, в синей робе, вроде китайской, в грубых

пыльных башмаках, с сильным винницким акцентом, начал свою

ознакомительную лекцию примерно так:

- Под победоносным знаменем марксизма-ленинизма, наш

социалистический кибуц "Утренняя роса" достиг небывалого рас-

цвета и выдающихся трудовых достижений в деле производства

сельскохозяйственной продукции!

Я начал озираться в поисках либо дюжих санитаров в кус-

тах, либо ассистента режиссера с хлопушкой, снимающего очеред-

ной дубль о счастливой жизни в биробиджанском лукоморье. Одна-

ко, галицийский еврей оказался непростым парнем. Коротко кос-

нувшись истории кибуца, основанного вместе с государством Изра-

иль в 1948 г. он отметил, что днем первые поселенцы пахали и сея-

ли, а ночью отстреливались от арабов, выражавших недовольство

новыми соседями. Для меня из всего исторического экскурса осо-

бенно врезалось в память, как евреи сажали леса в Израиле. Оказы-

вается, эта территория, как и север Африки, когда-то была весьма

лесистой. Но арабы только сводили лес на нет. Деревья же, за ис-

ключением фруктовых, эти самые зловредные арабы никогда не са-

жали. Любопытная, неизвестная мне ранее, форма дикости суперэт-

носа. Облесение началось с основанием страны. Площади лесов

сейчас очень значительны. Я был в лесу и собирал грибы. Если так

будет продолжаться, лет через 25 Россия будет импортировать из

Израиля деловую древесину!

Кибуцы были задуманы и реализованы как сельхоз-религи-

озные общины с полным равенством внутри. Своей земли у кибуца

нет - Израиль государство социалистическое и сдает землю в арен-

ду на 99 лет. Денег у кибуцников тоже нет. Личное имущество ми-

нимально. Денег они не видят вообще, а при необходимости бухгал-

терия кибуца оплачивает нужную семье покупку. Приусадебных

участков и личного скота нет. Пищу принимают, как правило, все

вместе. Вместе же и работают и молятся. Видите, все замыслы от

Мора и Кампанеллы до "Вопросов ленинизма" реализованы. Кроме

одной - обобществления женщин. Для детопроизводства уединяют-

ся. Дети учатся в кибуцной школе, потом служат в армии, но в ки-

буц возвращаются далеко не все. Что беспокоит и зачастую уд-

ручает "стариков". Что характерно - работать в поле или на ферме

молодые готовы и хотят - а вот в плане социалистического общежи-

тия есть определенные разногласия. Но по уставу - кибуцником мо-

жет быть только тот, кто выполняет все условия, а не только хоро-

шо работает. Кибуц - не совхоз, а образ жизни.

Результаты деятельности кибуца по производству зерна, мо-

лока и фруктов были примерно таковы, урожайность зерновых бы-

ла, разумеется, очень высокой. Но не в этом главное. А в том, что

основной культурой в хозяйстве была такая пшеница, мука из кото-

рой шла на самый-самый белый хлеб, булочки и высококачествен-

ные кондитерские изделия, причем, в Европу, которая, вводе бы са-

ма умела растить неплохой хлеб. Что до молока, то нам продемон-

стрировали коров, дающих свыше 12 тысяч литров молока в год!

Эта зверюга огромных размеров, не пасется, ибо с трудом ходит,

компьютер непрерывно следит за раздачей ей кормов, в результате

чего этот живой комбинат по переработке травы в молоко дает свы-

ше 4-х ведер молока в сутки.

Результатом селекции явилось получение помидора нетра-

диционной формы, скорее кубической, чем шарообразной. Зачем?

Чтобы был выше процент заполняемости тары! Аналогичные дости-

жения были в селекции авокадо, цитрусовых и так далее.

Подводя итоги, мужичок разъяснил, что он в курсе дела от-

носительно взглядов советских людей на социалистические принци-

пы производства, собственности и распределения. И ему очень

обидно, что у нас такое искаженное представление. Вывод был

прост и категоричен - одна и та же модель дала диаметрально про-

тивоположный результат - в СССР и Израиле - одна экономическая

модель в двух различных этносах одновременно.

Лишь Маркса жаль.

Его наследство свалилось в русскую купель. Так комменти-

рует Губерман итоги этого необъявленного социалистического со-

ревнования. В котором, как это не покажется невероятным, возмо-

жен победитель. Если он не из России.

Объехав почти всю страну, я был в восторге от увиденного,

услышанного, пережитого. В один из дней я с утра до вечера про-

шел по всем христианским святым местам - от Гефсиманского сада

до Гроба Господня, реально, не ощутив, но прожив каждый эпизод

Крестного пути. После этого я особенно хорошо понял слова наше-

го с Верником друга, питерского писателя Миши Федотова: "Иеру-

салим - единственное место на земле, где только и может жить пра-

вославный русский человек".

Мне было так хорошо в этой стране, мои друзья были так

милы и прекрасны, что я подумал, а затем, соответственно, мне воз-

вращаться? Потом вспомнил, что - ах, да, интервью в Америку на-

значено на 18 сентября. И в последнее время сын внезапно выказал

желание пойти на это самое интервью вместе с папой. Папа не толь-

ко не возражал, но, сильно обрадовался.

Как частенько уже бывало, ход событий ускорила большая

политика. Как раз, 2 августа 1990 г. Саддам Хусейн вторгся в Ку-

вейт. Дело запахло нешуточной войной. Понятное дело, никто не

боялся угроз усатого ублюдка. Что касается меня лично, то я бы да-

же с удовольствием повоевал. Всерьез беспокоило совсем другое -

все авиакомпании соцстран объявили о сворачивании полетов в

трех-пятидневный срок. Так что, у кого есть обратные билеты, по-

торопитесь. Так можно было и не попасть в Москву в сентябре. И я

решил лететь.

5 августа я покинул Израиль, твердо веря, что вернусь сюда

еще. Я и сейчас в этом уверен. А иначе - зачем жить?

...На следующий день, утром, я встретился с Галиной. Прие-

хал к ней в Монино к проходной, увез в Москву. А поздно вечером

- отвез домой, в Щелково. Так началось у нас вроде медового меся-

ца.

Я торжествовал. Женщина, дважды так нелогично и жестоко

бросавшая меня, как я и обещал ей когда-то, сама теперь добива-

лась меня, раскаивалась в содеянном, но главное - она хотела уе-

хать из страны (!!).

Что же влечет людей друг к другу? Со мной, в данном

случае - все ясно - молодая женщина, почти полностью соответст-

вующая с моим представлением о телесной красоте и гармонии, и,

что немаловажно - легкость общения, которую я ощутил с первых

минут знакомства. Впоследствии мне открылась еще такое ее ду-

шевное качество, как бескорыстие.

Во всем остальном она была пошлой и амбициозной чехов-

ско-зощенковской дочерью подполковника и женой лейтенанта. Мы

жили в параллельных мирах с совершенно различными шкалами

ценностей. и котельная - единственное место на земле, где только и

могли встретиться. Ни в библиотеке, ни в театре, ни в концерте, ни,

самое наиглавнейшее, в гостях, ибо общих друзей и, даже просто

знакомых, у нас никак не могло быть.

При этом в ней явно просматривалась способность к воспри-

ятию высокого искусства. Имея весьма смутное представление о

музыке (муж у нее играл в любительском оркестре районного Дома

культуры, сын учился в музыкальной школе), она впервые попала

со мной на концерт не просто симфонической музыки, а Штокхау-

зена - справедливо считающегося отцом музыкального авангарда.

Она хорошо и достойно вошла в этот мир неведомых для нее звуков

и гармоний. Весь концерт она держала меня за рукав мертвой хват-

кой, боясь пошевелиться или изменить позу. Через несколько лет я

сказал ей, что для меня это был совершеннейший пик нашего обще-

ния. И тут же спросил - а у тебя? Она ответила, что это были наши

игры в карты с раздеванием. Такое, действительно, случалось. Игра-

ла она неважно и для уравнивания шансов мне приходилось подда-

ваться. Это, пожалуй, единственная моя нечестность, в наших отно-

шениях. О, память сердца, ты сильней рассудка...

Но вот что влекло ее ко мне? То есть, конечно, я знаю, что

ей двигало в этот раз. Тут уж мы были хорошо знакомы, скажем

так. Это было бегство из жуткого бытия, в каковом она благодаря

собственному идиотизму обреталась. А вот в первый, второй раз?

Ну на кой черт ей сдался лысеющий старик, разговаривающий на

каком-то малопонятном языке, вечно ехидничающий? Бред какой-

то! Но вот, однако, случилось же. Хотя и быстро прервалось. И во-

зобновилось и опять прервалось.

Теперь я был счастлив с той, которая не просто вызвала про-

сто-таки взрыв чувств, она подвигла меня на писание стихов и длин-

ных писем. Спустя два года она, прочитав первые две части этой

книги, расценит их, как некое длинное письмо к ней. При всей на-

глой амбициозности подобного заявления, нельзя не признать из-

вестной доли правды, в нем заключенной.

Ошибается тот, кто считает, что я описываю обычный

флирт, адюльтер, интрижку. Ведь все дело в том, что интервью

предстояло мне через месяц с небольшим, а после него до отъезда -

примерно еще пол года. Здесь мало было любить друг друга, здесь

надо было определиться в том, что мы хотим и сто мы можем? Хо-

тели мы - известно чего. Но план воссоединения мыслился весьма

абстрактно, тем более мои знания относительно эмиграции сильно

устарели, что же до моей возлюбленной, то она вообще никакого

представления о сем предмете не имела. Ко всем делам, у нее были

известные трудности с родителями, которые и слышать не хотели

об очередной дочкиной блажи. О ее родителях я знал только то, что

они выписывают "Правду" и "Советскую Россию". Для меня это

уже полный психологический портрет. Для них, понятное дело, ху-

же развода дочери могла быть только эмиграция. Надобно здесь

сказать слово и в защиту их позиции. Я сам никогда не имел дел с

замужними женщинами. Просто физически не могу ощущать себя

виновником чьего-то несчастья, на худой конец, пособником. Да и

делить с кем-либо любовь не по мне. Исключено, как я люблю гово-

рить, за скобками... И вот надо же... Но у меня был свой взгляд на

происходящее. Я совершенно искренне считал (а не уговаривал се-

бя, не искал "обоснование"), что Галя вышла замуж ввиду совер-

шенно идиотского стечения обстоятельств. И по сути не со мной из-

меняет мужу, а мне изменяла с ним. А посему никакой моей вины в

этом нет. Я и без того засунул собственную гордость куда подаль-

ше. Не стал выдвигать никаких условий совместного проживания, а

в дни встреч, и исправно доставлял ее домой, в Щелково.

Вообще, этот роман открыл для меня нечто новое, в плане

того, что есть любовь. Мне-то казалось, что новых открытий в этом

аспекте уже не будет. Но вот как изменилась моя трактовка: когда-

то я считал пиком любви - дать убить себя за любимого человека,

впоследствии мне показалось, что выше этого готовность совер-

шить какое-нибудь тяжкое преступление во имя объекта любви. Те-

перь мне открылось, что выше этого - готовность претерпеть пуб-

личное бесчестие во имя этой любви.

Я неплохо знал районы Арбата и Замоскворечья, мы час-

тенько гуляли там и я честно выполнял свою культурно-просвети-

тельскую миссию. Через 3 - 4 года, проезжая то или иное место на-

ших встреч и прогулок, я с изумлением отметил, что все они теперь

воспринимаются мной, не как хорошо известные и любимые мной

особняки, пруды и бульвары, а только как места свиданий с Гали-

ной. Вот же наваждение! Частенько мы забирались в глухие уголки

Подмосковья, где она училась водить машину.

Между тем 18 сентября приближалось, как день грядущего

великого перелома. Мой сын Саша прилетел из Швейцарии с чем-

пионата мира по бриджу в ночь с 17 на 18 сентября и утром мы по-

ехали в посольство.

В процессе писания книги мне уже не раз приходилось ре-

шать задачу - как писать а том или ином событии - в начале пода-

вать как голый факт, а потом уже комментировать обстоятельст-

ва, сопутствующие факту или вскрывать тайные пружины, двигаю-

щие или тормозящие процесс, творцом которого я себя по наивно-

сти или незнанию считал. Я пытался писать так и так. Но, посколь-

ку, это не детектив и, тем более, не фантастика, лучше все-таки ос-

вятить о начале обстоятельства, хотя я их тогда не знал, а, стало

быть, не принимал в расчет.

Америка - страна иммигрантов, поэтому в этой части у них

особенно много тщательного разработанных и строго исполняемых

законов и нормативных актов, регулирующих право въезда в стра-

ну. Я, уже много лет не следил за эмиграционными процессами. Ко-

гда-то варился в самой гуще событий, полагая при этом, что, если,

когда-нибудь меня выпустят из Союза, то сам факт моего длитель-

ного сидения в отказе автоматически гарантирует мне въезд в лю-

бую страну, в какую только пожелаю. Вопроса о том, что меня мо-

гут куда-то не впустить (например в США) не могло даже возник-

нуть. Он и не возникал. А зря. Придя в посольство, я напоминал ве-

терана, нацепившего георгиевские кресты. В то время, как в моде

уже были медали "За отвагу", или, на худой конец, орден Славы,

В то же время, другие участники очереди в посольство от-

лично знали условия новой игры, так как мысль об эмиграции при-

шла им в голову только что. Стало быть, пришлось изучать правила.

Игра называлась "поправка Лаутенберга". Согласно ей, пра-

во на въезд в США в качестве беженца получали следующие жите-

ли СССР - евреи и члены их семей, имеющих ближайших родствен-

ников в США (супругов, родителей, детей, родных братьев и сес-

тер), которым надо к тому же доказать, что их жизни в Союзе угро-

жает опасность. В эту же квоту (50 тысяч человек) входили еще

представители 3 украинских религиозных конфессий, которых

раньше действительно сильно сажали, но теперь, в 1990 это уже вы-

глядело анекдотом. То есть, для того, чтобы получить вожделенный

статус надо было а) обязательно быть евреем, б) иметь ближайшего

родственника в США, в) с сокрушенно-траурным видом нужно бы-

ло пробубнить консулу бред, о том, что данному еврею угрожают

во дворе, на работе, в неотмененном еще парткоме. Все знали, что

это выдуманный бред. Но эту игру придумал Конгресс. И надо было

клясться, что говоришь правду. И все клялись. Но это все надо было

ИМ выдумывать. Мне никаких легенд о репрессиях сочинять не

нужно. Так мне казалось. И я ошибся, ибо время, когда преследова-

ние по политическим мотивам служило пропуском в Америку, кану-

ло в Лету.

Поэтому, когда я пришел в посольство с сыном, о котором

ничего не сообщал в предварительных анкетах, кроме факта суще-

ствования, на меня сильно покосились. Надо, мол, скромнее быть!

А тут пришел без приглашения и качает права. Но уломал упрямого

консула. Потом нас пригласила миловидная дама лет 35...

Когда мы с сыном вышли из посольства, он, переведя дух,

выпалил - "я боялся только одного - что ты ее убьешь..." Действи-

тельно, Сюзи (так звали даму) говорила примерно следующее - "У

Вас в паспорте записано русский, у Вашего сына тоже. У Вас мать

русская, и бывшая жена тоже русская! Как Вы могли это допустить!

К тому же Вы сейчас не подвергаетесь никаким репрессиям! Ну,

скажите, хотя бы, что Вашему сыну не дают защитить диплом в ин-

ституте!"

Ошеломленный этим безумным потоком, да еще облечен-

ным в форму благородного пафоса, я зарычал - "Да Вы хоть знаете,

кто я?" Сюзи ответила - отлично знаю я, и консул знает, и все зна-

ют. Теперь-то я понимаю, что ей нужно было от меня, чтобы я про-

бубнил, что и все, ну, совсем, как четверть века назад в нанайском

стойбище Кеша Бельды должен был пробубнить автобиографию.

Надо сказать, что я и Кеша принесли в жертву эту игру в бисер,

предпочтя здравый смысл надуманной демагогии. Но, если Кешу в

итоге в КПСС не приняли, то я все же статус получил. Хотя сейчас,

я понимаю, что этого случиться не должно было. Понимание при-

шло слишком поздно, года через три. А до того так и жил в неведе-

нии, какой опасности подвергался. Заявляю официально - в посоль-

стве США я вел себя как глупый, неинформированный амбициоз-

ный дурак. Но меня простили. А я не был благодарен. И последова-

ло наказание. Через целых три года... Нам с сыном вручили листок,

в котором было написано, что мы получили статус, что нам придут

в течении 3 месяцев бумаги, а потом оформят все выездные доку-

менты и авиабилеты. И можно будет лететь. Самое время было пе-

редохнуть, осмотреться, призадуматься...

Зачем и куда я собрался? Мне стукнуло 46 лет, языка я не

знал, специальности не было. Семьи тоже. Сердце болело так, что

без сильных американских таблеток уже и дня прожить не мог. Ну,

сын поедет со мной. А он что может, кроме бриджа? К тому же

жить он со мной не собирается. Правда, любимая женщина говорит,

что хочет приехать к тебе. Но возможно это только в гости, и то, ес-

ли удастся уговорить консула, а, оставшись в Америке, она не будет

иметь права на труд долгое время... Вытяну ли я ее с сыном? В

смысле, не подведет ли мотор? Мальчишку ее я даже не видел нико-

гда, но люблю, ведь это ЕЕ ребенок! Ну что ж, послужу еще трам-

плином, чем я еще могу послужить? Сам бы ни в жисть не поехал,

помирать пора, но ... отрублен канат. Такой вот бином Ньютона.

Понятное дело, с собой я ничего не брал. Чемоданчик с одеждой - и

все. Трудно поверить, но даже денег не стал менять - сумасшедшие

очереди в банке отбивали всякую охоту. Вот только пошел на курсы

языка. Теперь я мог поздороваться, поблагодарить и спросить доро-

гу... И со второй-третьей попытки меня могли и понять.

И вот наступил 1991 год - Год моего отъезда, год первого

путча, смерти СССР, год, когда я потерял всех, кого любил...

Сразу после Нового Года исчезла Галя - точно, как и рань-

ше - не пришла, не позвонила, не брала трубку... Через неделю я об-

наружил ее в инфекционном отделении Щелковской больницы. Ме-

дицинское учреждение представляло из себя кирпичный барак, в

коридорах которого на кроватях были свалены инфекционные боль-

ные. Всего через 4 месяца мне предстоит работать в собачьей гости-

нице в США. Ах, как не повезло людям из Щелкова, что они не ро-

дились американскими собаками... Моя возлюбленная была про-

стым советским человеком, гордящимся этим. Поэтому, ее место

было здесь. Увидев меня, она совершенно обалдела. Говорить ей

мешала сильная ангина, собственно и приведшая ее в этот барак. Я

смотрел на нее с весьма смешанными чувствами. Потом сообразил,

что говорить она не может, но... были еще глаза. Они так правдиво

наполнились слезами, что я стал не в силах находиться в этом поме-

щении. К тому же, можно было подхватить инфекцию. Я повернул-

ся, вышел и уехал. Несколько лет после этого сильно переживал. А

потом - весною 1994 купил собрание сочинений любимого мной

Гессе. И вот в повести "Нарцисс и Гольдмунд" на 14 странице

читаю обращение настоятеля монастыря к послушникам: "А вам

обоим молодым ученым я желаю, чтобы у вас не было недостатка в

руководителях, которые глупее вас,- нет лучшего средства против

гордыни."

Вот, оказывается, зачем все это было. Средство против гор-

дыни... Единственный, наверно, мой грешок, зато в перечне смерт-

ных, фигурирует под номером первым. Признаю... Справедливо...

Галина покидает эти страницы. Хотя мы еще несколько раз встрети-

лись. Но мне уже было невмоготу выслушивать бессвязный набор

объяснений, оправданий, лжи и полуправды. Ее мать умерла ровно

через три дня после моего отъезда. Потом сгорел в гараже отец...

Каждый должен тащить свой крест. А крест, как известно, таскают

в одиночку...

Незадолго до моего окончательного убытия возникла еще

одна занятная коллизия. Сынок привел в дом невесту. Девочка была

из Ленинграда. Мне впервые пришлось оценивать женщину в качес-

тве невестки. Опыта в этом плане не было совсем. Может, поэтому,

я оказался неправ в оценке предстоящего... Результат оказался

лучше, чем я ожидал. Но пока, предстояло решать проблему - как

перевезти девочку в США? Только в гости...

В отличие от сына, эти трудности я как раз представлял осо-

бо рельефно и четко. Сынок, с присущим ему апломбом, изрек при-

мерно так: Ты, папаня, езжай, а мы как-нибудь выберемся. Он, ко-

нечно, оказался прав - с четвертой попытки папаня переслал

девчонке правильно оформленный вызов и успел-таки выдернуть ее

в Штаты как раз за три недели до родов... Но успел же! За что и был

сполна вознагражден внучком-американцем.

Надо было еще решить последнюю задачу - оформить доку-

менты на выезд. Здесь совершенно неожиданно возникла закавыка

- те, кто уезжал в США к действительно ближайшим родственни-

кам, мог получить в ОВИРе советский паспорт. Те же, кто родни не

имел, должны были продолжать играть в придуманную еще при.

Брежневе игру - выезжать по израильской визе - то есть заказывать

вызов из Израиля, подавать на постоянное место жительства в Изра-

иль, получать теперь уже зелененькую (а не розовую, как 15 лет на-

зад) визу и с этими документами выезжать в США (!!) Эта бредовая

инструкция была утверждена Рыжковым и меня любезно ознакоми-

ли с ней в ОВИРе, куда я обратился с требованием выдачи паспор-

та. По визе я ехать не собирался. Но и нарушать инструкцию из-за

меня никто и не думал. Зам. начальника союзного ОВИРа Смородин

предложил мне воспользоваться "гостевым" вариантом - то есть ме-

ня выпускают в гости, а американцы, закрыв на это глаза, выдают

мне свои въездные документы. Благодаря этому мудрому компро-

миссу, я получил возможность кататься из одной страны в другую

по 2 паспортам сразу, но зато без всяких помех с чьей-либо сторо-

ны. Как не без зависти сказал мне через три года вице-консул совет-

ского посольства в США Втюрин "Вы, Яков Абрамович, умудри-

лись и рыбку съесть, и... на велосипеде прокатиться." Остроумны

российские вице-консулы!

Наступило 27 марта 1991 г. Через 16 лет я все-таки улетаю.

Правда, один, без семьи. И без всякого желания, цели, надежды. Я,

грустно улыбаясь, думаю про себя, что трем женщинам удалось

сделать со мной то, что не удалось огромной карательной машине

государства - а, именно, - раздавить и уничтожить меня как

личность. Я больше ничего не хочу - кроме того, чтобы все побыст-

рее закончилось. С изумлением смотрю я на толпу других отъез-

жающих - на их громоздящиеся на телегах шмотки. А сколько уп-

лыло морем! Впрочем, я, с моим одним-единственным чемо-

данчиком кажусь им тем же, чем они мне. Ну да, возомнил о себе!

Им вовсе не до меня. Вот у кого-то таможенники не пропускают

шкатулку! Крик, гам, красные морды! Я брезгливо обхожу их. Сдаю

чемодан, подхожу к пограничнику. Он смотрит мой паспорт. В нем

есть разрешение на выезд из СССР, но нет американской въездной

визы.

- Где Ваша въездная виза?

- У меня визовый пакет США.

- Ага, понял. Счастливого пути!

Американский "Макдоннел-Дуглас" взлетает в сторону вос-

тока. За 15 секунд долетаем до Мытищ и почти дотягиваем до Щел-

ково, но в этот момент машина ложится в вираж и, не теряя скоро-

сти, продолжает набирать высоту. Вот разворот закончен. Впереди

- Нью-Йорк. С грустью вспоминается Циолковский - Союз - колы-

бель Революции, но нельзя вечно жить в колыбели...

Флорида-Москва. 1994 г.

Часть 7.

САРАСОТА, ФЛОРИДА, США.

Через 9 часов беспосадочного полета самолет приземляется

в аэропорту им. Кеннеди. Эмигранты (их в салоне человек 40 - 50)

дружно хлопают в ладоши. Они убеждены, что прилетели из ада в

рай...

Дорога в рай, начинается с небольшого зала, куда приводят

вновь прибывших. Здесь сотрудники HIAS быстро и ловко оформ-

ляют документы. Собственно, оформление состоит из двух состав-

ляющих - в паспорта вшивается белый листочек с фамилией и име-

нем на английском уже языке и личный иммигрантский номер визы,

по которой беженцу надлежит жить первый год. Через год беженец

имеет право сменить свой статус на реrmanent resident и получить

заветный green card . После того, как белая карточка вшита в пас-

порт (у кого он есть) теперь уже беженца имеющего статус, надле-

жит отправить в тот город, в который он следует. "Нью-Йоркцы",

естественно, уже дома, всех остальных сотрудники HIAS, говоря-

щие на хорошем русском языке, отводят в соответствующие терми-

налы к самолетам, на которые заранее приобретены билеты.

Чиновник, беседующий со мной, объявил, что я должен ле-

теть в город Сарасота, штат Флорида. Там я и буду жить.

Я пожал плечами и улыбнулся клерку - насколько мне из-

вестно, я должен ехать в Калифорнию, к двоюродному брату, кото-

рый даже внес за мой прием deposit. Чиновник удалился, дабы вы-

яснить вопрос. Вернувшись, сказал, что все сходится, он был прав,

еду я во Флориду, самолет - через час - мои вещи уже отправлены в

место регистрации. Ничего не понимая, я поплелся за сотрудником.

Пока мы путешествовали по бесчисленным и бесконечным залам и

переходам аэропорта, самолет благополучно улетел. С моим бага-

жом, но без меня. Ворча и проклиная мою сварливость, чиновники

из HIAS отправили меня в гостиницу в часе езды от аэропорта. От-

туда я связался с братом, поговорил с ним, в результате чего понял,

что никаких deposit он никому не платил, а морочил мне голову,

исключительно для моего же блага. Флорида - рай на Земле. Мне

там будет очень хорошо. Я еще буду благодарить судьбу за этот по-

дарок.

Куда было деваться? Я даже мысленно не осуждал брата. В

самом деле, какого черта он должен был за меня вносить бабки? И

на следующий день я, покорный, как ягненок, полетел во Флориду.

Начнем комментировать непонятное. Почти все в мире дела-

ется за деньги. Такая серьезная процедура, как операция по перевоз-

ке пятидесяти тысяч людей из СССР в США требует огромных де-

нег. Откуда они берутся?

Формально въезд в страну разрешается государственной

службой Immigration and Naturalization Servise. Эта служба, с одной

стороны, разрешает въезд конкретному человеку, а с другой - раз-

решает некоей общественной (негосударственной) организации

принять этого человека. То есть, оплатить переезд в страну, снять и

оплачивать в течении некоторого срока жилье, подарить какую-то

мебель, посуду и, наконец, платить определенную сумму, вполне

достаточную для нормального существования в стране. Время, в

течении которого выплачивается пособие не везде и не всегда оди-

наково для всех. Но, официально, в марте 1991 г. оно составляло 4

месяца. Формально, прием новых иммигрантов ведут еврейские об-

щественные организации, которые организуют сбор средств среди

членов общин. Каждая община (community) имеет исполнительный

рабочий орган под названием Jewish family service . В простонаро-

дье ее называют "джуйка". Именно "джуйка" ведет все дела с вновь

прибывшим. В "джуйке" есть директор, решающий общие вопросы.

Конкретно с прибывшими имеет дело social worker, как правило, го-

ворящий по-русски, а ему, а свою очередь, помогает группа

volunteers из меcтной публики, роль которой будет продемонстри-

рована далее.

Итак, вечером, 28 марта, я прилетел в город Сарасота. Меня

встретил парень лет 20 и женщина лет 40. Парень говорил на сла-

бом русском языке, дама - только на безупречном английском. Пар-

ня звали Алекс, он 15 лет назад, в 5-летнем возрасте приехал из

Одессы. И всего две недели назад был взят на работу. По-английски

он говорил прекрасно, В тот вечер я удивился столь странной язы-

ковой инверсии но, потом увидел, что дети в 5 - 12 возрасте, даже,

продолжая говорить в семье по-русски, все же предпочтение отдают

языку общения со сверстниками в школе и во дворе. Вначале в оба

языка входят только характерные английские обороты, далее появ-

ляется акцент, наконец, начинают забываться слова и идет трудный

их подбор. В итоге совсем язык забыт быть не может, ибо родители

все же говорят, Но, достаточно закончить школу (или хотя бы на

два месяца уехать на каникулы с друзьями) и начать жить самостоя-

тельно, как русский ослабевает совсем.

Так вот, Алекс объяснил мне, что первую неделю я буду

жить у Лоры (так звали мою будущую хозяйку), а в течение этой не-

дели мне подберут жилье, обставят его и устроят меня в школу анг-

лийского языка. Параллельно, volunteers будут помогать мне осваи-

ваться в стране, возить на машине, т.к. общественный транспорт в

городе развит слабо. Помимо того, что я внимательно слушал, я еще

и смотрел. Первым моим визуальным впечатлением стал аэрово-

кзал. Он по размерам был может чуть меньше Домодедово или Вну-

ково, зато существенно превосходил их по уровню отделки интерье-

ра, освещенности, скорости выдачи багажа. В центре зала мирно

разместился искусственный водопад метров 10 - 12 высотой. Никто

при этом не выражал никаких телячьих восторгов. Как только мы

вышли из аэропорта на воздух, я сразу же оценил, ко всему еще и

работу кондиционеров, так как в 9 вечера на улице было где-то гра-

дусов 35 и очень влажно. Это существенно затрудняло дыхание. А

на мне был роскошный шерстяной австрийский костюм-тройка. Как

известно, по одежке встречают. Через 2 дня я ходил уже как все - в

шортах. Вновь привыкать к брюкам и пиджаку пришлось через 2 го-

да.

Мы сели в две машины - Алекс - в свою, я с Лорой - в ее и

помчались в город. Лора включила кондиционер и в машине мгно-

венно стало прохладно и свежо. Ехали мы довольно быстро, без

всяких пробок. Их вообще нет и не будет в нашем area . Через 20

минут приехали в дом Лоры. Квартира у нее была в 2 этажа. На пер-

вом были жилая и обеденные комната, кухня, 2 лоджии, туалет с

умывальником. На втором - 2 спальни, каждая из которых - с ван-

ной, туалетом. Во внутреннем дворике дома были бассейн и канал,

соединенный с океаном. Канал использовался как стоянка для кате-

ров, владельцы которых жили в доме. Всего в доме было 8 таких

квартир. Под домом - неохраняемая стоянка машин. Гости тоже

имеют специально отведенную стоянку. Вопрос parking является в

США чрезвычайно существенным, так как car есть в каждой семье

в количестве - не меньше, чем 1 car на одного взрослого члена се-

мьи.

Меня накормили роскошным ужином, после чего я поднялся

к себе в спальню, принял душ и уснул, перегруженный впечатле-

ниями первого дня. Вчерашний - был не в счет.

Наутро я удивил хозяйку, которая, проснувшись где-то в 7

утра, застала меня внизу, в жилой комнате, читающим свежую газе-

ту. Я же, в свою очередь, был не меньше, а куда больше ее поражен

совершенно немыслимым фактом доставки газеты в 4 часа 30 минут

утра, причем доставку производила не почта, как в Союзе, а именно

служба доставки газет. Важным моментом представлялось и то, что

газеты были вложены в специальный пластиковый мешочек. Они

ведь лежали у двери, на земле. А мог быть и дождь! А во Флориде -

так даже обязательно.

Об американских газетах будет рассказано достаточно под-

робно, ибо, если помните, эта тема очень любима мной и разобрал-

ся я в ней неплохо. Позавтракав и искупавшись в бассейне, мы с Ло-

рой отправились осматривать город. На первый взгляд мне показа-

лось, что город стоит вдоль моря, имеет много пляжей, совсем не-

много высотных жилых зданий и очень много одно- и двухэтаж-

ных. Было очень много зелени. В основном, дубы, пальмы и фику-

сы. Причем, последние росли не в кадках. Дороги были прямые как

стрела, с идеальным качеством покрытия, прекрасной разметкой,

массой указателей. Все светофоры работали и цвета были яркими,

несмотря на ослепительный солнечный свет. Великолепная органи-

зация дорожного движения не давала ни малейшего повода для бес-

покойства, как я буду здесь водить машину. Но для этого следовало

сдать на driver license . Это фактически единственный документ,

удостоверяющий личность американца внутри страны. Он с фото-

графией и имеет сведения об адресе владельца. Выдается он поли-

цией после сдачи экзамена по теории и практике вождения автомо-

биля. Вторым по значимости документом является карточка social

security . Он - гарантия права на труд. Social security можно по-

лучить в любой день после приезда, если иммигрант въехал закон-

но. Это - голубенькая карточка без фотографии. На ней - имя и фа-

милия владельца и его 9-значный номер. Без social security никто не

имеет права принять человека на работу. Этот номер хранится в

электронной памяти налоговой инспекции, поэтому фальсификация

не имеет смысла. Работодатель, взяв меня на работу, начинает пере-

водить налоги. Там смотрят - все правильно, этот номер - у Лады-

женского. Номер этот закрепляется за человеком на всю жизнь.

При утере - возобновляется.

Потом к Лоре приехали еще несколько дам, как выяснилось

- все мои опекунши. Меня начали возить на обеды, рассматривать,

расспрашивать... И увидел я, что жизненный уровень у всех этих

людей очень высок. Так, Лора была единственной, которая снимала

квартиру, в то время, как остальные имели собственные дома. Дома

у людей были, в общем, примерно одинаковы, как казалось мне с

первого взгляда. Потом я, конечно, стал разбираться, сколько, в

действительности стоит дом, познал престижность районов и т.д.

Функции же людей, взявших на себя бремя добровольной

опека сводится в основном, к закладыванию фундамента жизни в

США, именно в плане технологии быта. Речь идет о массе совер-

шенно простых, но абсолютно неведомых новичку операций. Ну,

например, как открыть счет в банке и как пользоваться чековой

книжкой, как внести deposit за телефон, электроэнергию, как посту-

пить на курсы языка, а также - ввести в курс дела, как общаться с

государственными учреждениями, как-то - полиция, департамент

здоровья. Наконец, как-то помочь с трудоустройством, что в Соеди-

ненный Штатах имеет определенное значение, учитывая десятипро-

центную безработицу.

Через неделю я въехал в снятую для меня "джуйкой" квар-

тиру. Она представляла из себя две комнаты - жилая и спальня, ма-

ленькая кухня и санузел. Общая площадь - 55 м2 . В квартире (по-

английски - apartment) было ковровое покрытие, встроенные шка-

фы, 2 выносных кондиционера (в каждой комнате). На кухне стоял

большой саморазмораживающийся холодильник, электроплита, все-

возможные навесные полки. Мне подарили довольно приличную

мебель, постельное белье, посуду, словом, все то, на что у средней

советской семьи уходят годы на приобретение. Вся эта красота на-

ходилась в сером прямоугольном модульном здании, как сказали бы

в России - барачного типа. Таких квартир в блоке было восемь. А

теперь о том, сколько было блоков...

Таких блоков, как мой, было примерно двадцать, одинако-

вых по архитектуре, фактуре и цвету. Все вместе они образовывали

village - основную жилую ячейку в штате Флорида, по крайней

мере, в той его части, которая омывается Мексиканским заливом.

Именно на этой стороне полуострова, находится город Сарасота.

Города во Флориде весьма существенно отличаются по ар-

хитектурной компоновке и исполнению не только от привычных

нам европейских, но повергают в изумление даже американцев,

впервые попадающих в эти края, Все дело в том, что мы привыкли

жить в домах - одно- или многоэтажных, которые стоят на улицах,

по которым, в свою очередь движется транспорт. Но это было бы

еще ничего. Часть транспорта на этих улицах стоит, дожидаясь вла-

дельцев и создавая преграду движению. Но, если в западных мега-

полисах типа Нью-Йорка, Бостона и Парижа с Берлином проблемы

решаются с помощью многоэтажных гаражей, а в Москве только

сейчас начали хвататься за голову, то в солнечном штате Флорида

города уже задуманы и спроектированы под идею один человек -

два автомобиля. Потоки авто движутся по 3 - 4-х рядным в обе сто-

роны хайвеям. Вдоль хайвеев и на пересечениях располагаются

бесчисленные магазины, гостиницы, службы всевозможного серви-

са, ресторанчики, словом, все для человека, все во имя человека. Та-

кие площади именуются plaza, на них предусмотрительно

расчерчены сотни, а на некоторых и тысячи стояночных автомо-

бильных площадок. Тут следует признать, что подобные plaza есть

и в других штатах и городах. Но, как ясно и понятно, не в сложив-

шейся черте застройки, а, скажем так, в новых районах. Во Флориде

же - везде. Но это еще не все. Съехав с хайвея метров 100 - 500, Вы

попадаете в упомянутый мной village, который отделен от шумов

хайвея зеленой плотной стеной флоридской растительности или, ко

всему еще и забором. Village представляет собой десяток и более

однотипных симпатичных домиков. Вокруг каждого домика - акку-

ратные клеточки паркинга. Каждый apartment имеет одну или две

стоянки - в зависимости от уровня village. Конечно же, предусмот-

рены места и для гостей. Все учтено...

Мой первый village назывался Bobby Jones village. Он - для

довольно бедных людей. Не самых, может быть, нищих, но даже не

для среднего класса. Для того, чтобы внутри ездили медленно и мо-

тор не ревел, каждые 100 метров внутренних проездов имеют спе-

циальный небольшой надолб, высотой до 10 см. (естественно, полу-

круглый), обязательно выкрашенный в ярко-желтый цвет. Хочешь -

не хочешь, а пересекать это полубревно можно только на скорости

5 - 7 км/час. Для стирки белья имеются 3 - 4 прачечные-автоматы с

сушилками. Всегда обязательно есть бассейн, иногда два и более.

Вынос мусора производится в специальный большой ящик, еже-

дневно опорожняемый спец. машиной. В некоторых есть теннисные

корты, волейбольные и баскетбольные площадки. В наиболее рес-

пектабельных имеется декоративный пруд в центре которого - обя-

зательно фонтан с цветной подсветкой. Между домами газоны с

идеально подстриженной травой. Деревья - в основном пальмовые.

В траве и на пальмах - сотни ящериц - игуан, совершенно безобид-

ных. Наиболее характерной чертой флоридского village является та,

что жилье сдается в rent и не может быть продано. Совсем другое

дело - деревня, состоящая из отдельных домиков. В этих village жи-

вут куда более состоятельные люди, как правило, там охрана при

входе.

При въезде в village обязательно есть указатель офиса ме-

неджера. Этот человек ведет все переговоры, он же получает от

жильца ежемесячный чек с квартплатой.

Чеки же с платой за utility надлежит отсылать по почте

вместе с корешком счета, именуемого здесь bill, который соответст-

вующая компания аккуратно присылает абоненту. Этот процесс за-

служивает отдельного описания. Абонент получает большой кон-

верт, в котором находится bill и маленький конверт. Оставив себе

часть счета, корешок надо вложить в маленький конверт, в котором

находится прорезь. В этой прорези - окошечке как раз виден адрес

отправителя, напечатанный на корешке. Адрес же компании уже на-

печатан на конверте. Абоненту остается вложить в конверт еще и

чек на означенную сумму, заклеить конверт и наклеить марку за 29

центов. Не надо даже искать почтовый ящик - он тут же - один из

ящиков почтового комплекса имеет прорезь для опускания писем.

Почтальон, раз в день, кроме воскресенья, привозит и забирает

почту. Корреспонденция не пропадает нигде и никогда. Максималь-

ный срок прохождения письма из любой точки страны - не более 3

суток. Не могу удержаться и не рассказать о процессе получения

посылок. Поскольку ячейка почтового ящика невелика, то для пере-

дачи посылок существует еще дополнительный металлический

шкафчик. Не застав адресата дома, почтальон кладет в шкафчик по-

сылку, а в почтовый ящик - ключ от этого шкафчика. После того,

как я открываю шкаф и забираю посылку, выясняется, что ключ не

извлекается из замка и, соответственно, дверка не закрывается. Не

бойтесь, Вы ничего не сломали. Так задумано. Оставьте все как

есть. Почтальон завтра извлечет специальным приспособлением

ключ из замка. Просто Вас избавили от необходимости заезда на

почту за посылкой, от возврата ключа, а сами застраховались от за-

бывчивости или необязательности адресата. Как гениально и просто

все продуманно! Я заострил внимание на этом эпизоде не случайно.

Из таких маленьких технологических шедевров складывается быт

американца, которому бы и в голову не пришло описывать их в кни-

ге. Здесь важно другое - даже не невозможность подобного в Рос-

сии - об этом не приходится говорить, а вот, то, что моя знакомая

семья в Нью-Йорке не поняли назначения ключика в их ящике - и

целую неделю не прикасались к нему. В итоге, удивленный

почтальон, забрал ключик, а посылку отправил в обратный адрес -

то есть мне. Образовательный уровень этой семьи - дед Начальник

планово-экономического отдела крупнейшего авиазавода, сын -

доктор-логопед, внук студент 2 курса московского ВУЗа. Срок пре-

бывания в эмиграции к этому моменту - 1 год... С почтой связана не

только двусторонняя переписка. Мало того, переписка составляет,

дай Бог 15% от общего веса и объема корреспонденции. Как навер-

няка уже все поняли, речь идет об огромном количестве рекламных

проспектов и буклетов, наперебой предлагающих все на свете...

Многие фирмы даже доплачивают менеджерам, чтобы те давали ин-

формацию о появлении новых жильцов. Представляете ситуацию,

когда вы не только в квартире живете всего 3 дня, но и в стране-то -

всего-навсего 10! А в Ваш адрес уже потоком идут предложения

купить то-то, лечиться у того-то, вступить в клуб, посетить ресто-

ран. Расскажу о трех эпизодах и закончим с почтой, Первый - на пя-

тый день своего пребывания н получил проспект с предложением

изготовить мне персональные лейблочки для переписки. Я выбрал

несколько красивых картинок и через недели 2 получил большой

пакет. В нем были изображения всяких животных и цветов, а под

ними - типографски исполненные мои фамилия и адрес. Эта лейб-

лочка была на клеевой бумаге и наклеивалась на конверт, там, где

был нужен обратный адрес. Я уже трижды менял адрес во Флориде.

И неизменно через неделю получал предложение - сделать новые

наклейки. И ни разу не устоял. Второй эпизод - в день, когда я на-

правлялся в госпиталь для операций на сердце, в ящике лежало

предложение от общества любителей кремации (!!!). За немедлен-

ное вступление в общество предлагалась скидка - 50 долларов. Это

вызвало у меня единственное чувство - восхищение бесперебойно-

стью машины, выкачивающей деньги всегда, везде и при любой по-

годе. Третий произошел с моим сыном. Ровно в первую годовщину

его пребывания в Штатах из ящика был извлечен роскошный боль-

шой пакет на его имя. В пакете оказались высокохудожественно ис-

полненные типографским способом несколько поздравлений мисте-

ру Алексу Ладыженскому по поводу выигрыша им в потерях, про-

водимых некими фирмами около трех миллионов долларов, автомо-

биля "Кадиллак" последней модели и все это только потому, что

компьютер случайно выбрал именно его среди миллионов амери-

канцев. Поскольку поздравления были типографскими, скреплены

различными золотыми печатями с алыми ленточками (совсем, как

вызов в США), а также дополнены фотографиями предыдущих по-

бедителей с их адресами и восторженными отзывами, сомнений,

вроде не должно было оставаться. Наш шок сменялся скепсисом,

опять переходящим в шок. С одной стороны, по документам все бы-

ло о'кей. С другой - мы же не лохи какие-то. Бабки за так с неба не

падают, мы это прекрасно понимаем. Что же все сие означает? По-

сле внимательного и вдумчивого прочтения многих приложений и

предложений картина, увы не прояснилась. Как водится, в письме

кроме поздравлений новоиспеченному миллионеру различные фир-

мы предлагали купить драгоценности жене, очень красивую посуду,

великолепный катер или яхту, причем по очень сниженной цене.

После всего предлагалось заполнить анкету со своими данными и

указать, куда и сколько надлежит переслать денег из выигрыша,

или часть его (тысяч так на сто - из трех-то миллионов, делов!) по-

лучить прекрасными дешевыми товарами. Я все-таки удержал

мальчишку от соблазна и решил обзвонить друзей и знакомых.

Все обрадовано поздравляли меня с тем, что пришел и наш

черед. Ларчик открывался исключительно просто - никакой компа-

нии, проводящей лотерею, в природе не существует. Чего, увы

нельзя сказать о компаниях, предлагающих товар. Получив твою за-

явку, они в тот же миг ее исполняют. Далее начинается требование

денег с одураченного. Он, естественно, тычет в ответ красивую кар-

тинку со своим выигрышем, изобличающую его в полном и

окончательном идиотизме. Фирма требует деньги за товар. Дело

кончается судом, который вступается за невинную жертву. Разуме-

ется, не наказанием мошенников. А тем, что, принимал во внимание

смягчающие обстоятельства, облапошенный имеет право оп-

лачивать теперь свой заказ... в кредит. Такова, видите, разница меж-

ду американскими и русскими наперсточниками - в несколько ве-

ков компьютерной и типографской технологии, грандиозной право-

вой базой под всей операцией, а главное - тонкий психологический

подтекст, учитывающий, казалось бы все. Во-первых - это факт не-

долгого пребывания в стране. Следовательно, он может плохо вла-

деть языком и, тем более, быть юридически неискушенным. Ошара-

шенный золотой мишурой, кто-то обязательно клюнет. Но этого ма-

ло. Вторым важнейшим моментом является скрытность американ-

цев во всем, что касается доходов, расходов, стоимости крупных по-

купок и т.д. Это - главная тайна в США. И ее-то новички легко и

быстро усваивают, воспринимают и соблюдают. Поэтому, расчет,

что счастливчик никому не скажет о свалившемся богатстве, как

правило, подтверждается.

В итоге - кредитная кабала на много лет. В этом - главная

разница с "наперсточником", который просто отнимает деньги. В

Америке же Вас просто убедили взять в кредит массу действитель-

но прекрасных вещей. Судите сами, что лучше.

...Пора поговорить и о хлебе насущном. Тем более, что в су-

пермаркете Publx его где-то сорок сортов, включая выпекаемые в

местной маленькой пекарне. Сразу отмену, что американские мага-

зины описаны другими людьми, достаточно подробно и высокоху-

дожественно. Я же хочу зафиксировать только 2 момента, важных

для меня - сразу две plaza располагались рядом с моей Bobby Jones

village и, за исключением автомобиля, на них продавалось все, что

может придумать человек, но, главное заключалось в том, что пеше-

го ходу до них было минут 5 - 7, что очень важно для человека, не

имеющего пока собственного авто. В общем-то это система - чем

богаче и респектабельнее village, тем он удаленнее от торговых зон

- там тише, безопаснее, комфортнее. Через восемь месяцев я уже

жил в значительно более классном и дорогом apartment и до бли-

жайшей plaza было более 2 километров. Причем, тротуаров вдоль

дороги не было...

Помимо близости магазинов у моего жилья было еще одно

преимущество - рядом проходили сразу два автобусных маршрута.

Мне пришлось пользоваться автобусами почти 5 месяцев, поэтому я

хорошо изучил маршруты и организацию общественного транспор-

та.

Народу в автобусах ездило совсем немного. Ходили они по

расписанию с 6 утра до 7 вечера - 1 раз в час. 10 маршрутов. В цен-

тре города - пересадочный узел. Цена билета - 1 доллар. При пере-

садке доплаты не нужно. Автобусы очень комфортабельные, Кон-

диционеры в них работали так мощно, что после выхода на улицу, у

меня сразу запотевали очки. Думаю, что автобус убыточен и город-

ские власти дают дотацию на эту службу. Большинство местных

жителей никогда автобусом не пользовались, знал я и таких, кото-

рые даже не подозревали о его существовании. Но, повторяю, я ез-

дил в школу полтора месяца на автобусе, а потом - больше трех ме-

сяцев и на свою первую работу. Без автобуса было бы абсолютно

невозможно эту самую работу заполучить...

...А пока мои опекуны ежедневно возят меня на обед, демон-

стрируя свой высокий жизненный уровень, а джуйка - устроила на

курсы языка и выдала первые деньги - на жизнь и квартплату.

Через пару недель я во всем разобрался и уразумел, на каком я све-

те.

...Иммиграция в США поставлена давно, крепко и профес-

сионально. Особенно, еврейская из бывшего СССР. Но, вышеска-

занное относится к общинам крупных городов - Нью-Йорк, Бостон,

Чикаго, Лос-Анжелес и Сан-Франциско, в которых всем этим делом

занимаются опытные люди, поднаторевшие на знании всех проце-

дур, законов, входов и выходов. К тому же, этих мероприятий не

так уж и много - шесть - семь. К ним относятся - оформление пен-

сии людям, достигшим 65 лет (это пенсионный возраст в США для

мужчин и женщин); доставка всех желающих в медицинские учреж-

дения, обслуживающих вновь прибывших (важная деталь - въехав-

ший в США беженец имеет право на бесплатную медицину в

течении одного года. Но, при этом не все врачи и медучреждения

США принимают людей по этой программе, Обязанность джуйки -

знать тех, кто принимает и постоянно контактировать); ввиду ма-

лых размеров выплачиваемого пособия, джуйка должна связываться

с соответствующими государственными службами, дабы те офор-

мили новому американцу food stamps , на которые можно брать в

супермаркетах много вкусной еды, за исключением алкоголя и си-

гарет; содействовать в устройстве на языковые и профессиональ-

ные курсы, школьников - в школы, студентов - в колледжи, нако-

нец, максимально помогать в поиске работы, а при неудаче -

оформлении так называемого welfare. Учитывая отработанность и

четкость американской технологии, все это несложно и вполне под

силу для даже не семи пядей лбу social worker. Тем более, что схема

накатана до тебя и все всем известно. А в том крайне редком

случае, когда работник ошибся или некомпетентен, дело помогут

выправить родственники или друзья - эмигранты, еще совсем не-

давно проходившие первые месяцы эмиграции, а сейчас - умудрен-

ные жизненным опытом учителя.

Но, увы - все это, как уже было сказано, относится к боль-

шим городам. А я попал в очень маленький. Хотя и морской, и ку-

рортный, и без зимы, но маленький. В нашем маленьком городке,

вообще-то их два, рядом стоящих городка - Sarasota и Bradenton,

они и аэропорт общий имеют и община тоже оба городка обслужи-

вает с населением около 400 тысяч человек, а по площади - больше

Москвы, и существенно, - еврейская община является самой боль-

шой и влиятельной общественной организацией - в ней свыше 16

тысяч членов, 5 синагог, огромный и роскошный общественно-

культурно-спортивный центр и т.д. Эта община принимала в сред-

нем 1 советскую семью в месяц, то есть эмиграция носила эпизо-

дический характер. Для эмигрантов это было и плохо и хорошо од-

новременно. Хорошо - тем, что каждая семья получала довольно

приличное обеспечение в виде мебели и прочей утвари. А плохо -

потому что в местной "джуйке" ежегодно менялось руководство и

сотрудники. Пришедшие же новые люди не имели практически ни-

какого понятия о деле, которым им предстояло заниматься. Поэто-

му о всех моих проблемах приходилось докладывать моим

volunteers, так как social worker Алекс, которому было от роду 20

лет, существовал как бы формально и ни на что другое, кроме долж-

ности переводчика не годился. Быстро усвоив это, я отбросил все

иллюзии, что кто-то в чем-то может помочь и начал пробиваться

сам...

Прежде всего я пошел в driver licence department, взял там

правила вождения автомобиля в штате Флорида, за три недели пере-

вел текст, сдал экзамены по теории, а на следующий день на авто-

мобиле одного из спонсоров сдал и практическую езду. 2 мая я по-

лучил заветный пластиковый квадратик.

Жизнь человека состоит из микро- и макропобед над собой

и в борьбе с другими людьми за место под солнцем. Ценность этих

побед возрастает, когда все против тебя - возраст, болезни, оди-

ночество, отсутствие специальности, компьютерная безграмот-

ность, тропическая жара и полное безразличие окружающих. Нужно

было искать работу самому. Помощи ждать не от кого. Самое время

дать общий план.

Большинство людей имеет смутное представление о госу-

дарственном устройстве США. Так вот, общими у 50 американских

штатов являются только деньги, армия, ЦРУ и Президент. Еще, по-

жалуй, почта и иммиграционное право. В остальном, многие штаты

очень существенно отличаются друг от друга в плане уголовного,

гражданского, финансового и налогового законодательcтвe. Пе-

речисление отличий одного штата от других не входит в задачу ав-

тора. Кроме тех, которые сыграли определенную роль в развитии

описываемых событий.

Как отмечалось ранее, дня тех бедолаг, которые не сумели

устроиться в Америке на работу по истечении 4-месячного пособия,

существует социальная программа welfare, которая позволяет не

умирать с голоду в течение очень длительного времени, а человеку

моего возраста - до бесконечности. Огромное количество русских

эмигрантов сидит на welfare, а подрабатывает на cash . Что сие

значит? На welfare, который часто путают с пособием по безработи-

це, претендуют те, кто никогда в жизни не работал в США. Это -

огромное количество негров, мексиканцев, которые после школы

предпочитают сидеть на пособие, а самим торговать наркотиками

или заниматься проституцией. Само собой, если человек получает

работу, право на вэлфер теряется. Но в том-то и штука, что все чест-

ные и нормальные люди в США работают на чек (то есть в качестве

оплаты за труд получают у работодателя чек, который потом про-

пускается через банк, и, стало быть, легко проверить, имеет ли

человек какие-то доходы вообще, не важно, за что), а люди, стремя-

щиеся утаить or налоговых и социальных служб свои доходы за на-

личные деньги. В Нью-Йорке один миллион человек получает вэл-

фер (!!!). Вэлфер - основа, питательный бульон для преступной сре-

ды. Вэлфер - проклятие, позор и ужас США. Он же и спасение для

эмигранта, который действительно хочет работать, но не может уст-

роиться. В Нью-Йорке через вэлфер прошли 95% эмигрантов из

России. Из них 80% так и не слезут с нем) никогда. Ведь, тянуть из

государственной казны бабки на халяву, - для русского еврея - выс-

ший кайф. Придуманные для негров бабки - ведь идея вэлфера бе-

рет начало еще с тех пор, когда белые ощутили комплекс вины пе-

ред черными и стали содержать их за грехи предков,

Так вот, во Флориде - вэлфера нет. Каждый из моих знако-

мых в других штатах либо смеялся надо мной, когда я сообщал об

этом, либо, в лучшем случае, советовал разобраться детальнее. Ни-

кто из нью-йоркцев, бостонцев, чикагцев, калифорнийцев не мог по-

верить, что есть в Америке место, где нет вэлфера. Но, поверить

пришлось. В свое время, дабы не поощрять наплыва кубинских

эмигрантов, сенат Флориды отменил все виды государственных по-

собий, кроме food stamps. А денег - ни-ни... Стало быть или устраи-

вайся на работу, как сумеешь, или покинь полуостров.

* * *

Двумя основными видами взаимоотношений работника и

хозяина являются full time и part time . Разница в этих понятиях

очень велика. Хотя, формально full time означает гарантию работо-

дателем загрузки не менее 40 часов в неделю, а part time, соответст-

венно, - менее 40 часов, в действительности - первый вид является

фактически признание работника полноправным членом коллекти-

ва, пользующегося так называемыми benefit . К понятию benefit от-

носится все то, к чему советский человек не просто привык, а отно-

сится к чему-то органически своему - оплачиваемый отпуск, напри-

мер. Он может быть 2 - 3 дня после одного года работы. Может

быть и 2 недели. А вот больше - не слыхал. Вторым видом милости

является то, что фирма покупает работнику какую-то медицинскую

страховку, о которой будет далее говориться много и подробно.

Есть еще ряд мелких льгот, типа отчислений в пенсионный фонд,

право на получение bonus , и, наконец, право на unemployment в

том случае, если увольнение сотрудника произошло по инициативе

хозяина. Если человек уволился сам, никакого пособия ему не поло-

жено. Если же человек работает на part time, он получает только

зарплату за отработанное время, не получает никаких benefit и мо-

жет быть уволен в любой миг по прихоти босса.

И еще одно хотелось бы отметить обязательно. В Америке

существует только часовая оплата труда. Точнее, есть еще, конечно,

годовые оклады, оклады по контрактам. Но, главное, то - что сдель-

ной системы оплаты труда не существует. Об атом тоже в свое вре-

мя. Кстати, о времени. Начало и конец пребывания на работе фик-

сируется специальными тайм-машинами, в которые вставляется

тайм-карта работника. Машина не берет взяток и подарков. Ее дело

- следить, сколько времени человек провел на работе. А дело

начальства - следить, что этот самый человек на работе делал.

Поскольку что-то уже должно быть понятно, осталось рас-

сказать, как производится поиск работы. Прежде всего, в первые

дни я общался исключительно с возившими меня на обед опекуна-

ми. Из 7 - 8 человек среди них было шесть миллионеров - банкиры,

инвесторы, члены совета директоров финансовых компаний, про-

фессор высшей математики Пристонского Университета, биржевые

маклеры + Лора скромный менеджер колледжа. Все они горели же-

ланием помочь мне, но меня совершенно не прельщала должность

президента компании ни даже члена совета директоров. Скучно это

как-то все казалось. Бумажная работа - ну не лежит мое сердце...

Вот дворником бы куда, траву косить на машинке, посуду мыть -

это я с радостью. Но нет, как назло, блата в этих сферах, Обидно.

Газета в Америке - это воистину не только агитатор, но и

коллективный организатор. У нас в России газет великое множество

- по самой различной тематике. Включите в этот спектр еще боль-

шое количество рекламных вестников. А вот в Соединенных Шта-

тах газета, как правило, одна - городская. В очень крупных городах

- их несколько, есть и вечерние. В наших двух городках - Сарасоте

и Брейдентоне имеются 2 газеты, соседские города Санкт-Петер-

бург и Тампа тоже имеют по изданию. Сарасотская газета считается

лучшей во Флориде. В обычном будничном номере газеты - 5 - 6

частей по примерно 8 - 16 страниц каждая. Это - внешнеполитичес-

кие новости и новости США; жизнь штата и нашего города; спорт;

бизнес и деньги; частные объявления (advertise). В воскресной газе-

те имеются также разделы продажа недвижимости; искусство, путе-

шествия; дом и кухня; программа телевидения страниц на 30. В вос-

кресном номере раздел объявлений особенно объемен - до 50 стра-

ниц. Всего воскресный номер может иметь свыше 250 страниц и ве-

сить больше 1 кг.

Как люди в США добывают газету? Во-первых, ее продают

в больших и не очень - магазинах, на бензоколонках, стоящих на

plaza автоматах. Если газета приобретена в розницу, в ней обяза-

тельно будет кусок плотной бумаги с предложением оформить под-

писку. Для этого на листке нужно заполнить адрес и, понятное дело,

приложить чек с запрашиваемой суммой. Через 3 - 4 дня, открыв

дверь, Вы обнаружите газету. По подписке сроком на 3 месяца но-

мер газеты будет обходиться в 2 - 2.5 раза дешевле, чем в розницу.

И лежать она будет под вашей дверью в 430 утра, самое позднее - в

500. Выходных у газеты не бывает. Как, кстати и у магазинов, ресто-

ранов, сервиса. Вот, в банках есть выходные. Да еще все государст-

венные службы закрыты на week-end.

Чтение газеты для меня - приятное с полезным. Изучаю

жизнь в стране и в своем регионе. Заодно учу язык. В объявлениях

же вообще самая-то жизнь и познается. Кроме органично насущной

потребности в работе, которую пытаешься удовлетворить, обзвани-

вая оставленные в объявлении телефоны, можно узнать кучу инте-

реснейших вещей - сколько стоит автомобиль, собака или попугай,

ружье 1897 года, современный спортивный самолет, подержанный

телевизор, детская коляска, где и за сколько можно снять жилье.

Исключительно интересным оказалось разгадывание аббревиатур и

сокращений, что заменяло мне первое время решение кроссвордов.

От простого N/S - non-smoker я дошел до уровня, например, DWF

- это, оказывается, divorce white female в разделе знакомств.

Через год практически для меня не было разницы, какую га-

зету читать - русскую или американскую. Я хочу быть правильно

понят. Язык я знаю по-прежнему крайне плохо. Но специфику их

газетного жанра всесторонне изучил и что-то усвоил. Во всяком

случае, на работу устроился через две недели.

К этому моменту я отчетливо уяснил следующее: судьба за-

несла меня в город с практически отсутствующей промышленно-

стью Но это еще не все. Нет у нас и широко развитой курортной ин-

дустрии, как в Сочи, Майями или Ницце, А представляли собой два

наших городка просто место поселения людей богатых и большого

количества пенсионеров. При этом, многие из них приобретали

здесь второе жилье. И жили зимой - с октября по май. А летом воз-

вращались в свои Нью-Йорк, Вашингтон, Канаду... И это было

очень мудро с их стороны, ибо жара летом во Флориде в совокупно-

сти со 100% влажностью и 3 дождями в день устраивает далеко не

всех.

Практически все работающие по найму служили в системе

сервиса, будь это медицинский, торговый, гостиничный, некоторые

- в строительстве, системе образования и т.д. Большого бизнеса не

было. Русского - тем более. Ввиду практически полного отсутствия

русских. В крохотных промышленных фирмах люди требовались

крайне редко, в основном для работы на штампах, в упаковке и дру-

гих рабочих местах, не требующих высокой квалификации.

Помимо газеты, были и другие источники информации о ва-

кансиях - на дверях магазинов, кафе и т.д.

Каждому, кто хочет заполучить работу, известно, что путь к

рабочему месту лежит через application и appointment . Если про-

ситель явился лично, ему дадут листок, который надлежит эапол-

нить. На него посмотрят с ослепительной улыбкой, прощебечут

комплименты относительно прекрасного English соискателя и

чудесной погоды. Пообещают обязательно позвонить. И, конечно,

никогда не позвонят, ибо лучезарная маска радушия и благожела-

тельности - просто элементарный производственный прием. Ко-

нечно, все американцы знают этот прием достаточно хорошо, чтобы

питать иллюзии. Но выходцы из России, привыкшие к злобным, не-

навидящим харям соотечественников, совершенно балдеют от тако-

го общения, прежде чем наступит понимание что к чему...

Обойдя за месяц 50 мест без всякого успеха, поневоле заду-

маешься, в чем же дело? Почему тебе отказывают в рабочем месте,

на которое, с одной стороны, никто особо не зарится, а с другой - в

нем действительно есть необходимость, раз хозяин готов платить

свои собственные (в отличие от Союза) деньги за помощь?

Тут, конечно, все дело в иллюзиях, которыми тешился в

Союзе. Среди них попадались мелкие, с которыми расставался без

особых сожалений. А вот - от тех, что покрупнее, могучие такие ил-

люзии, избавляться было крайне болезненно. К первым можно было

отнести заблуждения такого типа: поскольку безработица в США

реалия, а не плод коммунистической пропаганды, то безработные,

особенно негры и "испанцы" спят и видят, как бы воткнуться на лю-

бое, пусть грязное и непрестижное, место; по отношение к беженцу

из Советского Союза должно быть изначально благожелательным,

как к пострадавшему от ужасов коммунизма; что если человек теря-

ет работу, а у него семья и т.д., он немедленно готов устроиться на

первый подвернувшийся вариант. Вся эта нелепица быстро уле-

тучивается в первые же недели жизни в свободном мире. Ну, как,

скажете на милость, моя приятельница Лора, филолог по специаль-

ности, потеряв работу в колледже, могла пойти мыть полы в том же

колледже? Ведь, сам я, живя в Союзе, теряя (по разным причинам)

работу, не торопился бежать устраиваться грузчиком на базу! Что

касается цветных меньшинств, у них были (и остаются) другие спо-

собы зарабатывать деньги. По большей части - криминальными ме-

тодами. Слово же "русский" ввергает в трепет 8 из 10 американцев,

для которых это слово означает бородатого казака с медведем, обя-

зательно пьяницу и ворюгу. Имидж врага создавался не только в

Союзе..

Но вот расстаться с мыслью о том, что русскому (этим тер-

мином американцы называют любого выходца из Союза, вне зави-

симости от национальности) человеку свойствен целый ряд поро-

ков, рожденных и закрепленных исключительно благодаря давле-

нию тоталитарного пресса, а американец. вследствие его политичес-

кой и экономической свободы, не отягощен фальшью, лицемерием,

завистью, ненавистью, подлостью, было нестерпимо больно. Или,

скажем так, казалось, американцы, в большинстве своем, не отяго-

щены всем этим злом, ибо отсутствуют социальные причины, его

порождающие. Но, оказывается, любовь к доллару может быть не

просто превыше таких абстрактных категорий как честь и достоин-

ство, но даже превыше любви к ближайшей родне. При этом внеш-

ние аспекты поведения американца почти всегда безупречны, что

опаснее всего для наивных дурачков. Чтобы было понятней, приве-

ду один из тьмы характерных примеров. Здесь никто никогда не

оценит благородства человека, говорящего невыгодную для него

правду. Взаимные фальшь и лицемерие, как бы предусмотрены.

Конкретизирую. В один из редких случаев, когда Вам назначили за-

ветный appointment (на практике это где-то процентов 75 гарантии

успеха). А Вы добиваетесь абстрактной вакансии janitorial worker ,

Вас расспрашивают очень благожелательно, чем занимались рань-

ше, в России. Промеж делом, невзначай, спросят, имел ли дело с

цветами. Не отвечайте честно - что нет, увы, с цветами не приходи-

лось, но Вы способный, Вы очень будете стараться... В итоге, Вас

поблагодарят, обещают позвонить и... А вот, если Вы на вопрос о

цветах закричите, что, да, конечно, всю жизнь разводил и поливал

цветы, что Вы потомственный мичуринец, селекционер, гиацинто-

вед и незабудколог - ваш шанс огромен. Поймите, от Вас ждут про-

граммной неправды. Но ведь Вы приехали в общество, в котором,

как Вам казалось, отсутствуют социальные основы для неправды

такого рода. Поэтому, если кто-то решит использовать этот текст,

как пособие - на любой вопрос американского менеджера - а не за-

нимались ли Вы?, немедленно, не давая ему кончить фразу -

кричите: - да, всегда, только этим. И помните - этой лжи от Вас

ждут, она - пропуск в их сообщество. Помните, or Вас ждали лжи

на интервью в посольстве?

По мере разрушения последних идеалов, да еще под воздей-

ствием одуряющей влажной жары, сердце начало хандрить с новой

силой. Я уже не обходился без 2 - 3 сильнодействующих таблеток,

которые прислал брат из Калифорнии. Пришлось обратиться в

"джуйку" с настоятельной просьбой о враче-кардиологе. Будь я в

Нью-Йорке, на это ушло бы не просто 30 секунд, нет, мне предло-

жили бы тщательный медосмотр в первый же день. Но здесь публи-

ка не имела понятия о наших правах и тем более, о путях их реали-

зации. Через год директора и Алекса с треском выгонят - за крети-

низм и казнокрадство. К этому времени я уже буду знать, что это -

элементарная ситуация в еврейской общине. В полицию, конечно

же, никто не обращается - престиж здесь важнее социальной спра-

ведливости. Так вот, кураторы мои не имели понятия, где у нас в го-

роде та самая медицинская служба, которая оплачивает лечение бе-

женцев. Поэтому, был найден, простейший выход - обратиться за

помощью к кардиологу - члену общины, благо врачей в еврейской

общине - изобилие. Врач был найден, действительно быстро, Был

он местным светилом, вел даже специальную передачу по местному

телевизионному каналу. Звали его - доктор Майерс. Офис у врачей

Флориды - всегда светлый просторный, с хорошей, удобной мебе-

лью, У доктора Майерса сверх этого есть еще огромный аквариум с

совершенно немыслимо красивыми рыбками, телевизор, словом, -

красота. Перед беседой с доктором nurse заполняет твой

application - рост, вес, на что жалуешься, измеряют пульс, давление,

снимают кардиограмму. Все сверкает чистотой, процедуры отрабо-

таны... Наконец, появляется сам доктор Майерс. Он очень ценит

время. Несколько коротких вопросов, быстро просмотрел ЭКГ и

другие записи. По его мнению сердце у меня в порядке. Давление -

результат стресса, связанного с изменением жизненных условий,

жаркого климата. Вот - эти лекарства необходимо принимать, если

придавит. Нервы, все нервы, голубчик. Сердечко у вас - ого-го! Но,

впрочем, где-то в ближайшее время можно будет назначить тест -

это когда пациент находится на тренажере, имитирующем беговую

дорожку. Меняя режимы скорости и наклона дорожки, врачи все

время следят за изменением сердечной деятельности пациента. По-

том вводят в вену радиоизотоп и через некоторое время кладут ис-

пытуемого под пушку-уловитель изотопов. Если все сосуды откры-

ты - то компьютерный томограф фиксирует полный порядок, если

где-то - непроходимость - томограф бьет тревогу. Тест не опасен,

денег платить не надо. Просто нужно набраться терпения. А так

ничего страшного. Все, будьте здоровы!

Я и Алекс, испытавший явное облегчение от сброшенного

груза, покинули офис доктора Майерса. Важный и напыщенный,

как узбекский председатель колхоза, мальчишка, в руках которого,

по странной прихоти судьбы, оказалась моя жизнь, сделал мне

отеческое замечание. Смысл его сводился к тому, что все русские

"оттуда" одинаковы в преувеличенном раздувании опасности сво-

его, якобы плохого здоровья. Но их здесь давно раскусили. Чем от-

влекать людей по пустякам, ходил бы я лучше в школу, учил язык.

С горькой усмешкой подумал я, что поучающий меня соп-

ляк прибыл сюда в 1976 году в возрасте шести лет, а меня в 1975

сняли с самолета и сыну было на год больше...

На следующий день я, как обычно, изучал газету в поисках

работы. Мое внимание привлекло объявление Kennel service. Я по-

лез в словарь и обнаружил, что слово Kennel означает конура. По-

няв, что речь идет о работе с животными, я позвонил. От моего анг-

лийского собеседника бросило в дрожь, а узнав, что я - из России

он и вовсе пал духом. Ну, а когда я сказал, что у меня нет машины,

разговор и вовсе скис. Единственно, что я успел сделать, это - спро-

сить адрес.

Найдя на карте место обитания моего собеседника, я сделал

приятное открытие, что, хотя между нами где-то шесть-семь миль,

но, зато есть прямое автобусное беспересадочное сообщение! Я на-

брался наглости и позвонил опять. И оказал, что буду ездить на ав-

тобусе. Мне ответили, что в Сарасоте автобуса нет. Я же энергично

стал убеждать собеседника, что всю жизнь занимался собаками, что

хоть я из России, но очень ответственный, совсем не пью водки и

даже не курю. (Последнее было чистой правдой я не курил уже не-

дели три. Хватило-таки воли!) Кто бы не разрыдался при таком са-

мовосхвалении! Человек, назвавшийся Томом, смягченным голосом

сказал примерно так: Ну, хорошо, допустим. Но ведь вы в нашем

городе и стране недавно, не так ли? Может ли кто-нибудь поручить-

ся за Вас? И второе - у меня самый напряженный день - воскресе-

нье. А Вы говорите, что в воскресенье автобусы не ходят... Я отве-

тил так: В течение дня Вам перезвонят человек пять, не менее. Все

они, во-первых, подтвердят, что я хороший парень, во-вторых - что

будут меня возить по воскресеньям на работу и, соответственно,

увозить домой...

Пять человек перезвонили Тому в течении дня. К вечеру он

позвонил мне и сказал, что ждет меня завтра к 8 утра...

Во имя справедливости надо бы рассказать о самом первом

своем рабочем дне в США, который случился двумя неделями рань-

ше. Я зашел в греческий ресторанчик, в котором требовался

dishwasher , меня не взяли, но с хозяйкой беседовал ее брат, кото-

рый предложил мне попробовать поработать в его кафе. На следую-

щий день одна из моих приятельниц отвезла меня к греку, а другая

- часов через 5 отвезла домой. Грек дал мне несколько мешков лу-

ка, который надо было чистить и резать на специальной машинке.

Когда я прикончил эти мешки, мне дали метлу и сказали подметать

стоянку у кафе. Пахал я как зверь и не сомневался, что меня возь-

мут. Однако, назавтра, грек отказал. Оставалась малость - отдать

деньги за несколько часов каторжного труда. Жена крупного банки-

ра Санди съездила за 15 миль, чтобы привезти мне аж 15 долларов.

Заодно, она возмущенно выговорила греку...

Грек ответил ей, что его парни на кухне совсем потеряли со-

весть - бездельничают, ленятся... Грек пригрозил увольнением -

ему не поверили. Греку понадобился мужик, чтобы пахал как зверь

несколько часов в роли пугала. Увидев, как я пашу, лоботрясы ис-

пугались и взялись за ум. Как сказал бы И.В. Сталин это была хоро-

шая воспитательная мера. Обошлась она греку всего в 15 долларов

+ 3 мешка очищенного лука + выметенная до блеска стоянка...

Том, он же отныне Босс, принял меня весьма радушно. И

сразу начал вводить в курс дела.

Это была гостиница для собак и кошек. Находилась она в

рощице, здесь же стоял дом Тома, живущего с женой. Были супруги

лет на пять старше меня. Они, собственно, и вели все дело. Но были

еще и помощники у Тома, точнее три помощницы - одна только

стригла собак, другая занималась кошками, третья - Сюзи вообще

делала все за всех - кормила, купала животных, дрессировала мо-

лодняк, профессионал высокого класса...

Коридор имел в длину метров 35, с каждой стороны - 35

вольер из металлической сетки. В каждой собака. Можно потянуть

за веревочку и тогда на противоположной от дверцы стороне откры-

вается окошко, через которое собака выходит в продолжение волье-

ры, уже "на улице". Потом окошко опять опускается. Вольер можно

вымести и вымыть кафельный пол специальным раствором. За-

кончив эту процедуру, я должен опять открыть вольер "со двора".

Когда собака войдет внутрь, опять закрыть выход. После этого пе-

рехожу во двор. Вольеры с этой стороны имеют бетонный пол, В

каждой клетке - шланг, подсоединенный к водопроводу. Все, что

сделала собака, должно быть смыто струей воды в канавку, проло-

женную вдоль вольер. Канавка уходит в городскую канализацию.

После этого меняешь воду в поилках. За это время Сюзи и босс ус-

певают покормить собак и опять выпустить их во внешние клетки.

Я иду на кухню - тщательно мыть все собачьи и кошачьи миски.

Через час - снова впускаю собак в "дом" и опять мою внешние

вольеры, если есть надобность. На все про все 4 - 5 часов. За каж-

дый час работы - 4 доллара 75 центов. Конечно же, чеком, каждую

неделю по средам.

Так. Сделаем перерыв в рассказе о работе с тем, чтобы пого-

ворить о зарплате и ценах. Иначе, картина будет неполной. Что та-

кое 4.75 в час? При 4 - 5 часовом рабочем дне? Если в СССР тайной

окутало вообще все на свете, то в США настоящая тайна только од-

на - это кто сколько получает. В Союзе все наоборот - народ при-

вык расписываться в общей ведомости, да и без этого все знают ок-

лады друг друга... В Америке о моей зарплате знает 3 человека - я,

босс и инспектор налогового управления. куда босс еженедельно

перечисляет мои налоги и куда я в конце года высылаю налоговую

декларацию с указанием всех своих доходов и взятых с них нало-

гов. Если налогов взято меньше, чем положено, я должен к деклара-

ции приложить чек на недостающую сумму. Если взято больше, чем

надо, мне вернут чек на излишек.

Вначале о моем пособии, которое шло с первого дня моего

пребывания в стране и было рассчитано на 4 месяца.

Пособие не есть фиксированное количество денег. Львиную

его часть составляет квартплата. У меня она равнялась 325 долла-

рам в месяц. Прибавьте к этому 75 долларов за воду, электричество

и телефон. Сильно ужимая свои потребности, в этот лимит уло-

житься одному человеку можно, если не звонить в Россию. Это удо-

вольствие стоит от 2 долларов в минуту до 1.50 - в зависимости от

времени суток. Еще мне оплачивался ежемесячный проездной билет

на автобусе - 40 долларов.

И на жизнь - 175 долларов в месяц. Говоря откровенно, не

отказывая себе ни в чем, исключая алкоголь и табак, одному чело-

веку в месяц с ушами хватает на еду и 120.

Таким образом, я фактически обходился американскому на-

роду в 615 долларов в месяц чистыми. Налогов с подарков не берут.

А пособие - это как раз подарок и есть. Давайте теперь прикинем,

сколько я буду получать за 4-х часовой день при 6-дневной рабочей

неделе - 114 долларов в неделю, да из них босс вычтет налог 14

баксов - итого - 100 в неделю. 420 в месяц. А где взять еще 200,

чтобы хотя бы дотянуть до пособия?

Ответ прост - за мою инициативу и предприимчивость

"джуйка" оставила в неприкосновенности пособие до конца поло-

женного срока. И это справедливо, как и для любого человека, изба-

вившего их от тягомотины с трудоустройством беженца. А за эти

два месяца набегут какие-то бабки и глядишь, найду работу на

вечер, Тогда-то все проблемы и решатся - как выжить в плане мате-

риальном.

Я начал работать и был счастлив. Босс был доволен моим

отношением к собакам и несколько разочарован тем, что время

шло, а я так и не напился пьяный и ничего не украл. Увидев такое

дело, он стал сам возить меня в воскресенье. Так шло время, я эпи-

зодически позванивал Алексу - не объявился ли доктор Майерс?

На, доктор, как в воду канул.

На очереди оставались еще 2 существенных вопроса - ку-

пить машину и перевезти сына с молодой женой. После этого, мож-

но было и уходить в мир иной. Тем более, что сердце вопреки опти-

мизму доктора Майерса давило все сильней.

Мучительно трудно было жить практически без русского

языка. Хотя, с другой стороны, только полным погружением и мож-

но заставить человека заговорить на чужом языке. Но это очень

жестокая школа. К этому моменту я, правда, уже завязал кое-какие

контакты с эмигрантами. Но встречались мы крайне редко. У всех

были семьи, а у меня не было машины. Чтобы ее приобрести, надо

было получить кредит в банке. Кредит давали только под чье-то

ручательство. Ручательство могла дать "джуйка", но ее директор

Шелдон объявил официально, что будет ручаться только за тех, кто

работает full time. Причем, что характерно, даже имея два part time я

не мог рассчитывать на милость Шелдона. Полное время - и ника-

ких гвоздей. Через несколько дней недалеко от моего дома я заме-

тил вывеску о скором открытии ресторана. Требовались самые раз-

ные рабочие. Вожделенная должность мойщика посуды была за

мной забронирована после короткого интервью. в котором я уже не

выглядел невинным придурком. Конечно же, до Америки, в России

я всю жизнь мыл посуду - руками и машиной - в университете, в

Кремле, в Политбюро!

Самое смешное, я не только получил работу, но это оказался

совершенно официальный full time! Кроме того, что мне оказали

честь, боссы попросили еще и помогать им по вечерам в последние

дни ремонта. В один день я подыскал себе маленькую уютную Той-

оту у двух симпатичных старичков. Тут же вызвал Алекса и поеха-

ли с ним в банк. Банк выдал мне чек на 1100 долларов, которые я

должен был погасить за 2 года из расчета 51 доллар в месяц. Я под-

писал долговое обязательство. Назавтра я с Томом должен был по-

сле работы поехать к страховому агенту. В Америке без страховки

нельзя садиться в автомобиль. Потом - в офис за номерами. И - к

старикам, от которых уже должен был уехать своим ходом. Стоял

последний мой безлошадный день - 18 августа 1991 г...

Наутро я проснулся, как водится в 6 утра. Автобус проходил

мимо деревни где-то в 720 . Как обычно, включил TV и возился на

кухне, временами бросая взгляд на экран, нетерпеливо дожидаясь

новостей спорта. К дикторскому тексту почти не прислушивался.

Приготовив завтрак, уставился на экран, на котором почему-то 3

раза кряду показали фото Горбачева - просто так, потом - гуляюще-

го с Рейганом, потом - сидящего с Колем у камина. Эти фотозастав-

ки разделяли какие-то сюжеты, причем без каких-либо комментари-

ев. Длительность - где-то секунд 5 - 7. Я оторопел - уж не умер ли

Миша? В следующее мгновение на экране появились проспекты го-

рода Москвы с колоннами войск на БМП, а через еще несколько се-

кунд я увидел танковую колонну в районе Манежной площади. Я

бросился набирать свой московский номер телефона. Частые гудки

были мне ответом...

Военный путч на другом конце земли не является основани-

ем для опоздания на работу в США. Выслушав сообщение о перево-

роте, я поехал на работу с четким сознанием, что не увижу никогда

сына, близких, страну. Том, услышав о путче, сразу включил теле-

визор. Путч уже шел по всем каналам.

Я убрал помещение, мы поехали с боссом в присутственные

места и вечером я вернулся домой на машине.

Оба следующие дня Америка жила путчем. Итоги его, по-

моему, праздновались в США куда пышнее, чем в России. Ничего

другого по телевизору не показывали. Ни о чем, кроме путча в Рос-

сии, не писали в газетах.

Мои новые американские друзья наперебой поздравляли ме-

ня. Восстановилась связь с Москвой, Мои дети уже получили вызо-

вы от меня. Уже прошло 2 месяца после их свадьбы. К концу года

Ирке было рожать. Если американский консул на интервью за визой

увидит ее беременность... тогда отказ неминуем. Он и так предпола-

гался весьма вероятным. Дети успокаивали меня, что все будет

о'kеу. Тем временем, я начал работать вечером в ресторане. За 5 - 6

часов перетаскивал до 3 тонн посуды - она в Америке чертовски

массивна и тяжела. Нитроглицерин жрал раз в час. Помогало.

По случаю победы над ГКЧП меня начали опять усиленно

приглашать в гости. Теперь я мог ездить уже на своей колымаге.

Правда, почти не стало свободных вечеров. Однако, 1 сентября я

все же оказал честь одной очень богатой пожилой супружеской

чете. Невзирая на некоторое социальное различие (думаю, что у них

миллионов было больше, чем у меня просто долларов) беседа наша

носила внешне очень демократический характер, так как хозяева

очень интересовались положением в России вообще и евреев, в час-

тности. В не меньшей степени был им любопытен процесс лично

моей адаптации. При этом как-то был затронут вопрос о работе

"джуйки". Дело это хозяина интересовало не всуе. Он был одним из

крупных жертвователей денег и вправе был инспектировать дея-

тельность этих ребят. И вот тут со мной случился редчайший казус.

Я вообще редко жалуюсь на кого-то. Не то воспитание. Но тут я на-

кляузничал на этих бездельников и кретинов со всем своим об-

личительным пафосом. Тут, собственно, ничего и придумывать не

надо было. И, в частности, поведал, как тщетно жду повторного вы-

зова к врачу. Миллионер с женой измерили мне давление. Оно ока-

залось 230/140. Мне было крайне неудобно за несколько под-

порченную атмосферу обеда. Хозяин рассвирепел и позвонил в

"джуйку". Говорил он минуты полторы-две. Сказал он следующее:

Якова я пригласил к себе на обед и беседую с ним о политике. Вас я

никогда к себе не приглашу, ибо содержу на свои деньги, Резюме -

если завтра, самое позднее - через день мой друг Яков не получит

appointment у врача и не пройдет все тесты в лаборатории, будете

все уволены без всякого обсуждения.

Через день, конечно же я прошел так называемый радионук-

лидный тест. Через два дня меня опять пригласил доктор Майерс и

сказал: Компьютерный томограф показал, что у тебя проблемы во

всех трех артериях сердца. Но тест этот не очень точный. Поэтому,

доктор Майерс назначает мне другое обследование, но уже в госпи-

тале. Это обследование называется катетеризация. Прибор - катетер

вводят в вену на руке, далее он "путешествует" по сосудам, входит

в сердце (а перед этим в кровь вводят специальный краситель).

Врач управляет движением катетера. Если сосуды закрыты несиль-

но, катетер проходит через них, а с обратной стороны катетера име-

ется воздушный шарик, который, надуваясь по команде врача, как

бы расширяет и разглаживает артерию в месте ее сужения. Боль-

шинство людей удовлетворяются этим процессом и назавтра уходят

из госпиталя здоровыми. Если же катетер не проходит, хотя бы в 1

артерию, назначается операция на открытое сердце. Суть ее - в том,

что у пациента берут артерию из ноги, делают из нее так называе-

мый bypass и дублируя забитую артерию, вшивают новый кусочек

артерии в сердце, обходя тем самым поврежденный. Каждая закупо-

ренная артерия обводится 2 байпасами. И вся эта процедура на-

значается доктором Майерсом на ближайший понедельник - 16

сентября.

А дело было 12 сентября и назавтра был у меня день рожде-

ния - 47 лет. Как раз, самое время для философских обобщений.

Назавтра я сказал Тому, что в понедельник не выйду так как

имею дела в госпитале. Потом позвонил домой в Москву, справить-

ся, как идут выездные дела у Иры; мельком оповестил домашних о

предстоящих делах сердечных. Привыкшая к тому, что я вечно сгу-

щаю краски, Люся иронически спросила: как же ты довел себя до

жизни такой? Пожелав детям всего наилучшего, я спокойно повесил

трубку - лезу со всякой ерундой, в то время, как люди празднуют

победу над ГКЧП...

Далее оставалось как-то провести два дня до госпиталя.

Внутренняя убежденность, что дело просто так не кончится, приве-

ла к некоему отупелому безразличию - а ведь хорошо, на самом де-

ле, что все просто так не кончится. Ввиду полного отсутствия род-

ных и близких, единственной радостью было только то, что своим

уходом не доставлю никаких неприятностей. Да еще, пожалуй, не-

отрывная мысль из любимой мной книги Иова как-то согревала -

наг я пришел в этот мир, наг и уйду. Последнее, прямо скажу, уда-

лось мастерски. Завещать было нечего. Немного жаль было литера-

турного труда "Рукопись, найденная в Сарасоте", в которой к этому

моменту были написаны 2 части. Слегка утешало, опять-таки, что

если помру, кто-то придет разбирать имущество покойного, и руко-

пись, действительно, будет найдена в Сарасоте.

Не могу не повториться, что перед самым отъездом в госпи-

таль, находящийся где-то в четырех километрах от дома, я вытащил

из почтового ящика приглашение вступить в общество любителей

кремации со скидкой 50 долларов. Бывают ли сюжеты более высо-

колитературные?

Госпиталь в США - это настолько замечательное учрежде-

ние, с одной стороны своей непохожестью на аналогичные заведе-

ния в России, в которых я, правда, сам никогда не лежал, но наве-

щал людей частенько, с другой - своим соответствием тому, как

должно осуществляться излечение людей, сюда попавших. Причем,

это относится к зданию, коридорам, лифтам, оборудованию, так и к

сервису, казалось бы впрямую, не связанному с медициной.

Как только будущий пациент входит в дверь, его тут же уса-

живают в коляску, далее его возят уже специальные люди и, вообще

сам он ничего отныне не делает. Подчеркиваю - никаких физичес-

ких самостоятельных действий до попадания на операционный стол

я не предпринимал, если не считать работы мышц лица, отвечаю-

щих за речь, слух и зрение.

Процесс катетеризации происходит так: пациент лежит на

узком и твердом столе (это единственное неудобство, но тело в этот

момент должно быть в зафиксированном состоянии и не прогибать-

ся, как на мягкой постели). Имеется все необходимое, если челове-

ку будет совсем худо. Бригаду врачей возглавляет сам Майерс,

считающий крупнейшим специалистом по управлению катетером,

Слева от стола - большой телевизионный экран, на котором все,

включая пациента, находящегося в полном сознании, хорошо видят

как исследуемое сердце, так и артерии, если, конечно, в них входит

катетер.

После введения иглы в вену левой руки, катетер достигает

сердца минут через 5 - 7. Далее, его вводят в первую артерию, но на

экране она не появляется. Значит, она забита так, что катетер не

проходит в нее, даже при нажиме оператора. Настроение у моих

спасателей ухудшается. Катетер направляется во вторую артерию -

то же самое. Доктор Майерс в изумлении трет лоб. Ведь он объяс-

нял мне, что две закупоренные артерии - это гарантированный ин-

фаркт... Но, ничего, еще есть шанс - и катетер уверенно вводится в

третью артерию - с, увы, тем же застреванием где-то в середине.

Доктор Майерс крайне удручен - все три артерии блокиро-

ваны полностью, а это значит, что кровь не поступает в сердце, а,

стало быть, нет кислорода, которым эта самая кровь должна питать

сердечную мышцу. По всем законам, пациент должен быть давно в

могиле. К тому же, доктор Майерс целых 4 месяца морочил голову

всякими глупостями, вроде спазмов от стрессов...

Однако, теперь, американская медицинская мощь,

включается на полную катушку. Вердикт доктора необходима опе-

рация, причем немедленно, завтра. Суть ее - замена закупоренных

сосудов собственными запчастями из ноги. Я должен подписать

где-то с пяток бумаг, что обо всем предупрежден и на все согласен.

Знаю и то, что статистическая смертность в США при операции с

шестью байпасами - 3 - 4%. Стоимость операции оплачивает госу-

дарство. Делать ее будет доктор Клиффорд Льюис - вот и он. Док-

тору Льюису лет 30 - 32. Он улыбается - скажите, Яков, Вы рабо-

таете не в собачьей гостинице у мистера Тома? Я недавно сдавал ту-

да свою собаку на недельку. Я в восторге, хотя, если бы знал о на-

шей грядущей встрече, присмотрелся бы к собачке повнимательней.

Подписываю бумагу, что доверяю доктору Льюису.

Последнюю ночь с закупоренными сосудами провожу в спе-

циальной палате под надзором врача. Как я маялся все предыдущее

время, волнует меня одного - одно дело отдать концы дома, совсем

другое - в госпитале.

Наутро брали всякие анализы, кровь из вены, пальца и отку-

да-то еще, Потом пришел негр - молодой парень со странным ста-

рушечьим сморщенным лицом. Он начал меня брить, при этом что-

то напевая. Я подумал, что это совершенно классический ангел

смерти, как я себе и представлял. Так и уснул гид его мурлыканье, а

потом только понял, что была это анестезия, введение в вену под

видом анализа крови.

...Просыпаюсь - меня везут куда-то по коридору, а вокруг

каталки - человек 6 - 8, все радостно возбужденные, даже похлопы-

вают меня по щекам! В чем дело? - спрашиваю. Все, Яков, за-

кончилась операция - теперь в палату, отдыхать. Ну, как, буду

жить? - Sure! Можешь даже домой позвонить!

Позвонить домой через пятнадцать минут после 7часовой

операции на открытом сердце в Америке никаких проблем не со-

ставляет. Справа - в кровати вделана изящная телефонная трубка.

Нажимаешь на кнопочки - и говоришь с Москвой. Все, мол в по-

рядке, чувствую себя хорошо, чего и вам желаю. И опять уснул...

В этой трубочке телефонной нет звонкового устройства. Ес-

ли звонят тебе, звонок раздается у санитарки где-то в холле. Она

приходит и говорит - мистер, Вам жена из Москвы звонит. Будете

говорить? Неожиданный звонок в ухо может испугать спящего...

Все до абсолютных мелочей предусмотрено, А наутро был мне сюр-

приз - помимо врачей пришел еще и некто, представившийся со-

трудником телефонной компании. Спросил - хорошо ли слышно

Москву? Нет ли жалоб? В случае плохой связи - звоните, мистер

Яков, оператору. Ему даны соответствующие указания...

Со следующего дня пошел интенсивный курс лечения. Для

начала опишем палату, в которой лежит человек после операции.

Две кровати, разделенные ширмой, огромный телевизор с пультом,

конечно же, в кровати, как и помянутый ранее телефон. Нажатием

кнопки можно поднимать и опускать спину или ноги, а также ме-

нять угол наклона. Абсолютно бесшумный кондиционер. Каждые

шесть часов нянечки меняют белье. Из меня торчат три провода,

уходящие в приборы у изголовья. Приборы мелькают экранами а

бегущими зелененькими характеристиками моего состояния. Такие

же дисплеи - на центральном пульте. При возникновении физиоло-

гической потребности, звонишь сестре и она появляется в тот же

миг. По окончании тяжелой процедуры, сестра моет больному зад-

ницу с нежностью и любовью. Первые три дня аппетита не было со-

всем, пил только соки. Потом начал есть фрукты, потом заказывал в

любезно подаваемом меню все подряд.

Врачи - и хирург и кардиолог приходят 4 - 5 раз в сутки.

Дают таблетки. что-то смотрят на приборах, спрашивают, есть ли

жалобы. Жалоб нет.

На третий день дают прибор, в который нужно дуть, разви-

вая легкие. В первый раз выдул 500 мл. На восьмой - 4500. На чет-

вертый день, хирург Льюис выдернул торчащие из меня проводки и

спародировал рявканье, которым я сопроводил этот процесс. Через

2 часа пришла женщина, начавшая учить меня ходить. Первый по-

ход был, естественно, в душ. Первые три дня в душ меня возили в

коляске. На пятый день я самостоятельно прошел метров пятьдесят

по коридору. На шестой - делал упражнения типа зарядки.

Ежедневно меня посещали друзья. С корзинами цветов и

фруктов. От 4 до 8 визитов в день. Том с женой приходили, заверяя,

что моя работа закреплена за мной навечно. Безмерно счастливые,

что я не умер, приходили ребята из "джуйки". Торжественным то-

ном они объявили мне, что заплатили за меня квартплату на 2 меся-

ца вперед. Более радостной новости для меня придумать было труд-

но.

На восьмой день мне объявили, что я здоров и в госпитале

делать больше нечего. Алекс отвез меня домой.

Для справки - примерно в это же время в Союзе сделали

аналогичную операцию моему соседу и приятелю Мише. Правда

ему поставили всего 2 байпаса. Из госпиталя он вышел через пять-

десят дней. Потом - кардиосанаторий и инвалидность 2 группы.

Это при том, что операция прошла успешно. По советским, ясное

дело, меркам.

Я же с шестью байпасами, для изготовления которых не хва-

тило материала в левой ноге, и пришлось взять полметра еще из за-

грудинной артерии, так вот я - вышел из госпиталя на восьмой

день, на пятнадцатый - повел машину, на тридцатый был готов ра-

ботать, но доктор запретил. И на работу я вышел при этом как ново-

рожденный. Было это весьма кстати, так как дел предстояла куча...

Еще немного об американской медицине. Поскольку про-

шло только восемь дней и до выздоровления было далеко, само-

стоятельно функционировать я, конечно, еще не мог. Поэтому, ко

мне ежедневна приезжала специальная медсестра, обеспечивающая

меня всем, от закупки продуктов до всех видов медицинского кон-

троля. По мере выздоровления пациента, она стала приходить через

день, через два, наконец мы расстались, довольные друг другом.

Все это, конечно, входит в понятие медицинский сервис. За все это

мне платить не пришлось.

Сумма всех счетов, выписанных за мое возвращение в мир

живых людей, составила около семидесяти тысяч долларов и оп-

лачена американскими налогоплательщиками. Так полагается по за-

кону - первый год жизни в США - бесплатная медицина.

Поскольку все это пишется, в основном, для русского чита-

теля, предвижу определенные сомнения и скептицизм - как же так,

вначале чуть не угробили, потом - блистательно спасли. Возникает

противоречие. И оно требует, если не разъяснения, то уж, анализа -

точно. И второе - могут сказать, да, конечно, всем известно, что ме-

дицинский сервис в США - это недостижимая Фантастика, но ведь

за это доллары платят, и немалые. К тому же работой люди доро-

жат. Не то, что у нас...

После госпиталя, через тридцать пять суток, ровно, стало

быть, по истечении пяти недель, сделали мне повторный радионук-

леидный тест, который показал, что я здоров и могу работать даже

монтажником-высотником. К этому времени я уже был фундамен-

тально теоретически подкован относительно холестериновой заку-

порки артерий и прочих моих дел. Спасибо куче популярных хоро-

шо иллюстрированных брошюр, раздаваемых в госпитале, подроб-

но рассказывающих не только, почему, произошло, но и как убе-

речься в дальнейшем.

Так что я уже мог говорить с доктором Майерсом запросто.

Я спросил - как же он не распознал сразу мой диагноз? Как, кстати

и его предшественник в Союзе? Ну, ладно, тем простительно, а он,

такое светило...

Светило ответило так - Яков, в случае прекращения подачи

кислорода в сердце, наступает смерть, а при ухудшении - перебои в

работе. И это должно быть хорошо видно на кардиограмме. У тебя

сердце продолжало работать почти безукоризненно. Я сделал десять

тысяч катетеризаций за много лет, был одним из первых в Америке,

освоивших этот метод. Но никогда не видел ничего подобного. По-

этому, даже перед операцией, когда ты спал в палате, мы с хирур-

гом связались с коллегами в Техасе и Чикаго с помощью электрон-

ной почты и провели такой расширенный консилиум. У нас нет пол-

ного понимания, за счет чего твое сердце продолжало работать. Мо-

жет быть, ты инопланетянин. Шутка. Главное - что ты жив и здо-

ров. Но, имей в виду - всю жизнь ты должен принимать такие-то

таблетки. И сосуды могут зарасти опять. Но у тебя есть еще правая

нога ..

И, чтобы закончить на мажорной ноте. Да, действительно,

медсестры, санитарки и технический персонал работают за доллары

и боятся потерять работу. Чтобы работать даже помощником медсе-

стры, т.е. выносить утку за больным, требуется закончить курсы и

получить специальный license. Все это так. Но верно и то, что люди

в этой стране просто не могут работать плохо, спустя рукава или не-

брежно. Особенно, если их профессия - любить людей. Это стано-

вится органикой и так тесно переплетается с долларовой связью,

что становится неразличимо - что преобладает.

В первые послеоперационные дни в легких накапливается

жидкость. Хочется кашлять. А кашлять нельзя - сердце вшито в

сумку и швы еще слабые. Поэтому, существуют специальные по-

душки - белые с вышитым красным сердцем посередине. Так вот на

моей подушке, вышито черной вязью: Подушка для Якова с любо-

вью. Захочешь кашлять - прижимай к груди. Медсестры Sarasota

Memorial Hospital. Стала ли ясней картина, господа?

Между тем приближался приезд моего сына, далее - его же-

ны Иры, получившей гостевую визу в Америку, а там - и появление

на свет их первенца. Стало быть, нужны будут деньги, а, чтобы до-

быть их необходимо искать и найти хорошо оплачиваемую работу.

Образовавшееся свободное время я посвящал разъездам по разным

фирмам, дававшим объявления, Поскольку я теперь стал стреляным

воробьем, то в графе "специальность" указывал, что всю жизнь в

Союзе занимался именно тем делом, которое требовалось фирме.

При этом я учитывал специфику штата - жаркое лето кончилось,

наступала зима самый период деловой активности. Где я только не

побывал, прямых отказов не получил, осторожных обещаний "поду-

мать" - сколько угодно.

В конце октября я вернулся к милым сердцу собачкам, кото-

рые по моему замечанию, приводившему в восторг американцев,

лучше всех в этой стране понимали мой английский язык.

А в ресторан не вернулся - место было занято. Бизнес есть

бизнес...

12 ноября прилетел сын. Теперь в доме можно было гово-

рить по-русски. Счастливее, наверно, был только день его рожде-

ния. Стало на кого изливать свой накопившийся американский

опыт. Парню нужно было срочно искать работу, так как предстоя-

щее прибавление семейства предполагало переселение в большую

квартиру с существенным увеличением расходов. Буквально через

пару дней, когда я вернулся домой, сын сказал, что мне звонили из

какой-то компании, название которой он затруднялся воспроизве-

сти. Звонили насчет работы. Если я не передумал - могу позвонить.

Я, дрожа от нетерпения, набрал номер. И через пять минут ты с сы-

ном мчались на назначенный мне appointment.

Менеджер компании ETCO Боб Ледюк был сама любез-

ность. У них - производство резиновых молдингов на прессах. Ну-

жен рабочий с месячным испытательным сроком, У них - интерна-

циональный коллектив - итальянцы, "испанцы", немцы, вьетнамка

даже есть. Из шестидесяти поданных на единственную вакансию за-

явлений мое привлекло внимание руководства - русских еще здесь

не бывало.

Есть два жестких требования к работникам - это абсолютно

железная дисциплина в плане опозданий, хотя бы на секунду, про-

гулов, не говоря уже о пьянстве, воровстве, наркотиках. И второе -

не допускается малейшая дискриминация по расовому, религиозно-

му, национальному или половому признаку. Понял ли я? Устраива-

ют ли условия? Тогда - выходить на работу послезавтра с 6 утра.

Такой у нас трудовой распорядок. Суббота и воскресенье - выход-

ные.

Я был счастлив и смущен одновременно. С одной стороны,

я получал долгожданный full time. С другой - надо было уходить от

Тома и собачек. Поехал к Тому с опущенной головой. Он радостно

улыбнулся.

Яков, да они мне звонили, спрашивали, что ты за человек, Я

ответил, что вначале очень беспокоился, а потом не мог нарадовать-

ся. Всячески рекомендовал. У нас в Америке так принято человек

должен расти. И босс всегда порекомендует его, даже если при этом

лишается ценного работника. При этом, если хочешь, - работай на

week-end у меня. Я, конечно, хотел. На том и порешили. Но, рабо-

тать у Тома по выходным довелось только до Нового Года. Ибо

почти весь 1992 год мне пришлось вкалывать в своей компании без

выходных. Расстались мы с Томом очень тепло.

Как уже мог заметить даже самый невнимательный чита-

тель, я много, может даже чрезмерно, пишу о профессиях, которы-

ми кормился. Излишне детализирую, перегружаю столь специ-

фичными деталями, которые одних заставляют зевать, а других -

даже пропускать страницы с "техническим текстом". Однако, мой

ближайший друг, мнением которого я дорожу особо, считает эти

страницы одними из самых увлекательных (он сам - физик-теоре-

тик) и даже недостаточно детальными. Так, в главах об антеннах и

ультразвуке для вящей убедительности можно было бы добавить

десяток формул, а для наглядности пяток диаграмм. Я с кроткой

улыбкой спросил его - а стоило ли приводить рецепты приготовле-

ния бетонной смеси при установке памятников?

Рассказ о том, что я делал в компании ETCO важен прежде

всего моим восприятием Америки вообще. Ибо, если для огромного

большинства людей США - это страна сказочного изобилия в мага-

зинах и прочих немыслимых благ, то для меня - это прежде всего

страна каторжно работающих людей, влюбленных в эту каторгу и

построивших этот рай за двести лет реально осязаемой истории. По-

нятно, что я прикоснулся к крохотному кусочку. Но и это краткое

прикосновение было важно и интересно мне и позволяет сделать

определенные выводы и обобщения.

Компания ETCO делает резиновые колпачки для свечей за-

жигания в автомобильных двигателях. Кроме свечей, они надевают-

ся на трамблер и некоторые другие эпектросоединения. Они пре-

красно известны каждому автолюбителю,

Насколько мне известно, фирма практически монопольно в

США производит эти колпачки, которых насчитывается около 40

типов. Они идут во все блоки автомобильных, тракторных, танко-

вых и судовых двигателей в Америке и в некоторые зарубежные ав-

токомпании - Вольво, Ниссан, Акура... Становится понятно, что

при таких объемах, фирма может чувствовать абсолютную уверен-

ность а своей неуязвимости. То есть, она не может разориться или

прогореть из-за отсутствия сбыта продукции или поражения в кон-

курентной борьбе, что для Америки весьма нехарактерно. Это ста-

бильное экономическое положение и полная уверенность в завтраш-

нем дне позволяет руководству проводить такую кадровую полити-

ку, при которой никого из сотрудников не увольняют, даже в случае

их заболевания или физической невозможности выполнять свою ра-

боту, Кроме того, фирма идет на целый ряд на первый взгляд стран-

ных, невыгодных ей выплат заработной платы персоналу, а также

премий, подарков и исключительно дорогой (в сравнении со многи-

ми известными мне фирмами) медицинской страховки.

Однако, при более глубоком проникновении в эти весьма за-

нимающие меня вопросы, я почувствовал, что все парадоксальные

на первый взгляд благодеяния, на самом деле являются результатом

желания иметь монолитный, эффективно работающий коллектив,

своего рода фирму-семью, способную работать надежно и, главное,

- качественно. Вместе с тем мне пришлось столкнуться и испытать

на себе не просто странные, а кажущиеся отвратительными, заимст-

вованными из рабовладельческого общества, методами и приемами

управления и надзора за персоналом. Даже в более поздние време-

на, когда начали открываться некоторые глубинные причины этих

нелепостей, примирение с ними не наступило.

Здание фирмы представляет собой металлический модуль

длиной около 80 и шириной порядка 25 метров. Три отделения - за-

готовительное, прессовое и обработки готовой продукции разделе-

ны внутренними перегородками. Общая численность работающих -

примерно сто человек. Прессовое отделение работает в три смены,

Об остальных - разговор особый.

Рабочий день начинается, как уже отмечалось, в 6 утра. Это

означает, что максимально разрешенное время, пробиваемое на

тайм-карте работника должно быть 559. Отсчет идет от 600. В 600 ра-

бочий должен уже запустить свой станок или пресс. Естественно,

все рабочие имеют свой автомобиль. Бывают случаи, что кто-то

подвозит. Опоздания или невыход на работу без согласования с

начальством исключены. Невыход на работу должен быть обосно-

ван уважительной, по мнению начальства, причиной. И всегда, если

это возможно, подкреплен оправдательным документом. Прак-

тически единственной уважительной причиной является болезнь

или визит к врачу. Больничных листов в США нет. Так что об опла-

те таких дней речь не идет. Скажи спасибо, что не выгоняют. За 14

месяцев моей работы в компании я дважды просился погулять (не к

врачу). Один раз - встречать невестку из СССР в аэропорту города

Тампа, что в 50 км. от нас. Тут, ясное дело, никакой бумаги я пред-

ставить не мог. Второй раз - ездил в ту же Тампу получать green

card. Справку представил. У врачей был раз 5 или 6, отпрашивался

при этом на несколько часов и всякий раз отдавал бумагу.

Народ обычно прибывает без десяти шесть. Пьют кофе из

постоянно работающей бесплатной кофеварки, укладывают прине-

сенный с собою ланч в холодильник, обмениваются впечатлениями

о вчерашнем матче и расходятся по местам.

В заготовительном отделении всего 7 человек. Задача этого

отделения - получить компаунд, из которого в прессовом отделении

сделают колпачки.

Компаунд приготовляется из различных компонентов, сде-

ланных в различных странах мира. Так, искусственный каучук - де-

лается в Италии, силиконовая желеобразная масса - во Франции,

связующие алюмосиликатные порошки и минеральное масло -

здесь, в США. Каждый компаунд имеет строгую химическую ре-

цептуру, разработанную у наг же на фирме.

Один рабочий нарезает на куски каучук, который подается

на рабочее место в больших кубических картонных ящиках со сто-

роной куба ~1.5 м. Блоки весят где-то килограмма 22. Всего в ящи-

ке 25 блоков. Рабочий вытаскивает блок, сдирает с него полиэтиле-

новую пленку и кладет под пневматический нож. Задача - отрезать

кусок нужного веса и уложить этот кусок на стоящий рядом доща-

тый поднос. Когда нарезается нужная партия, кто-то подъемником

поднимает поднос и перевозит его к миксеру. В это время другой

рабочий засыпает в ведра связующий порошок и специальные до-

бавки - присадки. Все это также подается к миксеру. Третий ра-

бочий обслуживает этот миксер. Он засыпает в ящик порцию

каучука, порошки, добавок, запивает в смесь минеральное масло,

закрывает заслонку и миксер начинает перемалывать все это и под

давлением превращать в глинообразную массу. По окончании 2 - 3-

минутного цикла масса вываливается из миксера на ленту транспор-

тера и поступает в так называемый mill . Это - два вращающихся с

большой скоростью навстречу друг другу вала из нержавеющей ста-

ли. Между ними маленький зазор. Масса, продавливаясь между ва-

лами, как бы равномерным ковром покрывает передний вал, откуда

ее четвертый рабочий срезает аккуратными отточенными движения-

ми и бросает на специальную подставку. Все - компаунд готов. Эти

нарезанные куски перевозятся в соседнее прессовое отделение, где

из них выдавливаются на специальных mold - так нужные автохо-

зяйству Америки колпачки. В прессовом отделении - 10 прессов.

Для каждого вида колпачков предусмотрен определенный темпера-

турный и временной режим. После этого горячие колпачки в ящи-

ках перевозятся в отделение обработки готовой продукции, где их

вначале выдерживают в морозильной камере, пока не заледенеют, а

далее - к примерно семи контролершам, внимательно осматриваю-

щим и считающим каждый наконечник. Они укладывают их в

ящики, обклеивают клейкой лентой - и продукция покидает нашу

компанию. Несколько раз в день огромные грузовики привозят нам

компоненты, а другие - увозят сотни ящиков с колпачками. Таков, в

общих чертах, технологический цикл, Все просто, никаких хитрых

нюансов, тонкостей, особых секретов.

Однако, в нашей фирме не существует таких понятий, как

невыполнение плана (план в социалистическом понимании этого

слова, конечно, - абстракция, но есть контрактные обязательства),

производственного брака, приписок, недовложений продукции, хи-

щений. Не существует и простоя персонала. Все это происходит не

благодаря безупречной организации труда или кадровой политике

руководства. И не благодаря высокому качеству закупаемой фир-

мой материалов. Они, понятно, - лучшие в мира. И не благодаря

прекрасно разработанной инженерами-химиками рецептуре и тех-

нологии. И даже не благодаря безупречной работе лаборатории кон-

троля качества компаунда - из каждой партии обязательно выреза-

ется кусочек, который немедленно испытывается на химический со-

став, механические и диэлектрические характеристики, Хотя, ко-

нечно же, все это в комплексе и функционирует и обеспечивает же-

лаемый результат. Но, главное в бесперебойности и надежности

всей этой системы, Его величество, американский рабочий класс.

Естественно, все эти люди - разные по возрасту, интеллекту,

социальной активности, внеслужебным интересам и т.д. Однако, у

всех без исключения присутствуют две определяющие черты - лю-

бовь и уважение к труду и уважительное отношение к людям.

Американские рабочие не нуждаются в понукании, надзоре

или угрозе для того, чтобы хорошо и ответственно делать свое дело.

Это у них в крови с детства. Чтобы до конца это уразуметь и обоб-

щить единичные случаи, наблюдаемые мной, в систему, конечно,

потребовалось время. Коечто пришлось испытать и на собственной

шкуре. Зато стало чем поделиться.

...Как я уже писал, в США существует только почасовая оп-

лата труда. К тому же никто не знает, сколько получает коллега. У

меня секретов ни от кого нет - первая моя ставка было 5 долларов

15 центов в час. Напоминаю, по закону наниматель не может пла-

тить меньше 4.25 в час. Это - ставка мойщиков посуды и анало-

гичных самых непрестижных должностей. Повторюсь еще, что у

Тома я получал вначале 4.75, потом он повысил до 5.00.

Первое время я работал на прессе под руководством опыт-

ного наставника, парня моих лет. В течение месяца полностью осво-

ил все операции и к тому же неплохо вэаимодействовал с коллега-

ми. Поскольку, начальство никак не контактировало со мной, я в на-

пряженном волнении ждал тридцатого дня службы - кончался ис-

пытательный срок, Но ко мне никто не подошел и не сказал страш-

ной фразы: завтра можешь не выходить. Мало того, когда я рас-

печатал очередной конверт с чеком (их, кстати выдают каждый

вторник в 9 утра), перед моими глазами запрыгали цифры - 5.50. За-

прыгал и я. А еще через три месяца - 5.95. И все молча, без коммен-

тариев. В самом конце года, точнее 24 декабря перед Christmas ко-

гда вся страна уходит в недельный отпуск, мне было сказано, что

пресс я освоил, молодец, а после Нового Года меня переведут в за-

готовительное отделение. Объяснений, комментариев, возражений в

нашей фирм не существовало.

Позволю себе немного отвлечься от несколько занудливого

рассказа о производстве материальных ценностей в Америке и рас-

сказать о некоторых очень существенных переменах в моей личной

жизни.

Моя невестка Ира прилетела 2 декабря, и где-то через дней

десять мы переехали в новую квартиру, которая, к тому же была и в

другом городе. Я писал, что фактически наше место проживания со-

стоит из двух городов, граница между которыми условна и симво-

лична, но все же официально существует. Квартиру мы подыскива-

ли из нескольких критериев, главным из которых, был - поселиться

поближе к моей новой работе. В результате ты сняли apartment где-

то в 10 минутах езды от фирмы. Важной отличительной чертой бы-

ла исключительно высокая комфортность квартиры и деревни. Это

был, по-видимому, самый высокий уровень жилья для среднего

класса. По-русски она называется Деревня Конкистадоров, память о

которых весьма почитается в наших краях. Это именно они открыли

Флориду в 1513 году в день Пасхи, которая по-испански так и назы-

вается, - Пасха Флорида.

Квартира представляла собой две спальни с туалетами - для

меня и молодых, большую жилую комнату, столовую, кухню, при-

мерно с двадцатью электроприборами, огромную лоджию, массой

встроенных шкафов и специальным помещением для стационарной

стиральной и сушильной машин с вводом и выводом воды.

К нашему вселению "джуйка" подарила Саше с Ирой ме-

бель - спальню и гостиную, так что теперь молодые имени не толь-

ко самое необходимое для будущей жизни, но, пожалуй, даже и

сверх того. А 23 декабря у Иры родился мальчик, которого назвали

Никита, которого так завалили подарками, что показалась мала да-

же наша 120-метровая квартира.

Мой внучонок Никита родился полноправным американ-

ским гражданином в том самом Sarasota Memorial Hospital, где тре-

мя месяцами раньше прооперировали его деда. Родился он безо вся-

ких приключений - легко и изящно. Через 24 часа счастливую маму

с новорожденным выписали домой. С гарантией бесплатной меди-

цины маме - еще два месяца, малышу - два года.

Кстати, о родах. Они в США бесплатные. Но - для америка-

нок. Ира же была в гостях. Могла возникнуть коллизия. Но сотруд-

ники госпиталя быстро смекнули, что требовать деньги с русской

гостьи пустое дело. И быстренько договорились с городским меди-

цинским департаментом Брейдентона (а мы уже жили именно в

нем), чтобы те оплатили счет. Вопрос был решен без нашего учас-

тия. Повезло несказанно.

Однако, роды бесплатные, если они проходят без осложне-

ний. Не дай Бог, что случится - надо платить. Поэтому, предусмот-

рительные американки покупают себе на всякий случай родовую

страховку. Вот тут уже можно спать спокойно - страховая компа-

ния оплатит любые послеродовые эксцессы. Но у нас все прошло

гладко. Оплаченного отпуска по беременности в Америке нет.

Единственное, что может гарантировать фирма молодой маме - это

сохранение за ней рабочего места в течение 45 дней. На 46 день по-

сле родов, будьте любезны, выходите работать. А ребенка отдают

специальному человеку где-то за 50 долларов в неделю. Уход и

кормление за дитятей, сами понимаете - отменные. Очень популяр-

на в Америке эта должность. Называется она baby seater - сидящий

с малышом. Конечно же, с обязательным license. Однако, Ире это не

грозило. Поскольку она въехала в страну в гости, а впоследствии

обратилась с просьбой остаться, то тем самым она обманула Прави-

тельство и Народ Соединенных Штатов. Посему, право на труд она

получила только через 2 года, а заветной green card нет еще и по сей

день, хотя живет в стране уже три года и имеет двух детей-амери-

канцев. Зато ей приходится иногда сидеть с другими детьми...

23 декабря родился Никита. У Саши к тому времени были

уже водительские права и он сам отвез жену в роддом. А 24 про-

изошло следующее - в преддверии Christmas меня отпустили с ра-

боты пораньше, вручив в подарок чек на 100 долларов и чек на обед

в роскошном ресторане. Сын заехал за мной на работу и вез домой.

Примерно на полпути между работой и домом стоял весьма респек-

табельный с виду ресторанчик, давно вызывавший во мне любопыт-

ство. Я попросил сына остановиться и зайти спросить насчет рабо-

ты. Через минут десять он выскочил с ликующей мордой, размахи-

вая бумагами, выданными для заполнения. Среди них была и нало-

говая ведомость, свидетельствовавшая о том, что мальчишку взяли

сразу, с первой попытки. Услышав о том, что у Саши вчера родился

сын, менеджер растрогался и преподнес ему рождественский пода-

рок. Однако то, что было ему предложено, было не просто работой,

а место официанта с чаевыми. Подобные должности изыскиваются

людьми годами.

Все это выглядело счастливым случаем только на первый

взгляд. Конечно, парню могли отказать. Но остановился я не

случайно. Во-первых, ресторанчик находился в аккурат на дороге

между домом и работой, что делало его весьма привлекательным в

моих глазах, ведь у нас пока была только одна машина. Во-вторых -

до дома было минут 20 ходьбы. Несколько дней подряд, проезжая

мимо и стоя на светофоре, я наблюдал, как кабачку делают наруж-

ный косметический ремонт, мексиканцы укладывали свежий дерн

на газон, находился он на очень людной plaza, на дороге с интенсив-

ным движением, рядом я приметил большую деревню. Но, главное,

- паркинг вокруг этого заведения был почти всегда плотно застав-

лен машинами. Все это дало мне основание предположить, что пи-

щеблок имеет кучу клиентуры и, стало быть, весьма вероятно, про-

цветает. Предположение, базирующееся исключительно на наблю-

дении из машины, полностью подтвердилось. Дело завершили Са-

шин приличный английский, природная раскованность и коммуни-

кабельность. Саша работает в этом ресторане, под названием

Morrison по сегодняшний день. Это позволяет ему содержать семью

из 4 человек, снимать роскошную квартиру, иметь 2 автомобиля,

практически ни в чем себе не отказывать и каждые 2 месяца летать

на бриджевые турниры в самые разные штаты.

Пожалуй, можно бы вернуться в компанию ЕТСО. Получив

задание, рабочий начинает быстро и четко исполнять положенную

работу. Все, что ему положено делать, записано в специальном ли-

стке, вручаемом супервайзером - лицом, функции которого нахо-

дится где-то между мастером и надсмотрщиком. сдвигаясь, скорее,

ко второму. Но важно не то, что работяга пашет интенсивно и тол-

ково, я то, что он делает, выполнив все, что предписано в листке.

Казалось бы, что тут хитрого? Есть даже поговорка такая - кончил

дело, гуляй смело. Скоро вам будет понятно, почему эта поговорка

- русская.

Американский работник, кончив предписанное ему дело, не-

медленно начинает поиск другого. Это может быть помощь отстаю-

щему коллеге, либо транспортировка готовой продукции, либо пе-

реукладывание полуфабрикатов на стеллажах, ну, а уж, если ничего

не удается придумать в плане созидательного труда на благо компа-

нии, то - убирает мусор, отходы производства, метет пол, протирает

тряпкой оборудование - только бы не сидеть на месте, не слоняться

без дела. Это - главное, что я вынес за почти полтора года работы -

никогда ни при каких обстоятельствах рабочий не должен нахо-

диться без движения в рабочее время. Не говоря о перекурах, бол-

товне и других демонстративных проявлениях простоя. Самым лю-

бопытным мне представляется, как ведет себя рабочий, когда по за-

бывчивости или занятости начальства ему не успевают подать но-

вый материал или забрать готовую продукцию с тем, чтобы освобо-

дить рабочее место. Проявление инициативы рабочим в этой ситуа-

ции не просто поощряется, оно совершенно обязательно. Просто у

каждого в сознании впечатано понимание благосостояние фирмы

неразрывно связано с его полной самоотдачей. Это понимание за-

кладывается с того момента, когда малыш, выбравшись из детской

коляски, берет в руки тряпку, чтобы помочь отцу мыть машину. Ни-

кто никогда не пытается сачковать, хотя ведь сама идея сачковать за

счет хозяина, у которого куча бабок, казалось бы, предусмотрена

почасовой оплатой труда. Для того, чтобы это усвоил и я, приехав-

ший из дикого племени, начальству пришлось пару раз объяснить

мне, что к чему. Ценившему юмор боссу понравилось мое сокру-

шенное оправдание по поводу коммунистического менталитета. ко-

торый я обещал выжечь каленым железом. Вообще, о России спра-

шивали многие. причем о самых разных аспектах жития, что, каза-

лось бы, нехарактерно для людей этого круга. При этом народ инте-

ресовали, в основном, погода, природа в далекой России, музыка,

песни, "Дубинушка", например. Как может "ухать" кусок дерева?

Быт интересовал людей, политика - почти нет.

Не менее интересно поведение людей во время отдыха. Ни

разу ни от кого я не слышал пошлых шуток, сальной похабщины,

мата. Ни одной ехидной двусмысленной реплики в женский адрес,

не говоря о лапанье или щипке за задницу... Бытописателю рабочих

перерывов в России вполне могло показаться, что речь идет о ка-

ком-то чинном собрании бесполых особей. Но, уверяю вас, особи

вполне нормальные в половом плане. Просто - обеденный перерыв

у них для отдыха и приема пищи. Может, конечно, народ в моем

описании выходит скучным и нединамичным. Но, может, такая де-

таль будет небезынтересна - из 7 человек моего отделения трое си-

дели в тюрьме за какие-то шалости в молодости, а оружия не имел

один я. Оружие в нашем штате купить проще, чем в любом другом.

Это - один из парадоксов, которыми так богата Флорида. Руку даме

на плечо положил без предварительного согласования - сексуаль-

ная атака второй степени (всего их четыре) - 500 долларов штраф,

ночь в кутузке и фамилия с адресом - в газете, в специальной ко-

лонке. А пистолет купить - всегда пожалуйста - где и когда хоти-

те... Или карабин, или шестизарядный винчестер. Не знаю, доста-

точно ли был убедителен в попытке донести до читателя свою ос-

новную идею: для американца участие в процессе создания матери-

ального продукта - наиглавнейшее и самое серьезное в жизни. Пер-

вая, как сказали бы врачи, преференция. А уж следом располагают-

ся здоровье, семья, дом, собака, секс, спорт - у каждого в своей по-

следовательности при неизменности первой позиции.

После Нового Года меня перевели в заготовительное, как

уже отмечалось, отделение. При этом новый шеф, Росс, показал мне

операцию, которую теперь надлежало осваивать. Хотя она не была

впрямую связана с технологическим циклом, значение ей придава-

лось немалое. Дело в том, что после выдавливания колпачков на

прессе, оставалось большое количество неиспользованной резино-

вой массы, которая имела вид коврика, похожего на используемые в

автомобилях резиновые корытца. Так вот, в цехе имелся еще один

mill, на котором эту резину можно было, так сказать, регенериро-

вать. то есть путем дробления и добавок различных компонентов,

порошков и масел, получать фактически новый компаунд, который

надлежало заново использовать для получения некоторых видов из-

делий. Особую пикантность этой работе придавало следующее об-

стоятельство - готовая, смолотая и раздавленная валами масса ком-

паунда была 16 - 22 кг. и ее нужно было снимать с большого вала,

как бы скатывая на себя рулон, все увеличивающийся в диаметре.

При этом сматывание происходило за счет прямо-таки обезьяньей

скорости перебирания лапами (простите, руками) рулона, постоян-

но порывавшегося улететь от меня в межвалковое пространство.

Первые несколько дней мне это все казалось работой циркового

эквилибриста. Казалось невероятным, что человек вообще, не гово-

ря уж обо мне, колчеруком, способен смотать рулон на огромной

скорости вращения вала. Росс же обещал мне, что пройдет время, и

я буду во время съема еще и читать газету. Через месяц его прогноз

сбылся, но при этом я еще и слушал музыку из висящего на поясе

магнитофона. Это не возбранялось. Далее, меня поочередно потре-

нировали на двух других рабочих позициях и через месяц со мной

состоялся краткий, но емкий разговор. Суть его сводилась к сле-

дующему - с наступающей недели у нас в отделении резко возрас-

тают объемы работ. В связи с этим всем рабочим предлагается ра-

ботать сверхурочно. Что это значит? То, что часы свыше 40 в неде-

лю оплачиваются в полуторном размере. Никаких других льгот не

предусмотрено. Строго говоря, слово "предлагается" звучит не со-

всем точно. Ибо относится к предложению работать по субботам и

воскресениям. А в будние дни отныне предписывается работать по

10 часов в день - т.е. с 600 до 1600, включая три перерыва общей дли-

тельностью 55 минут. Таким образом, мы фактически переходили

на 50-часовую рабочую неделю, которая оплачивалась из расчета -

40 часов - обычная ставка, и 10 часов - полуторная. Если же чело-

век готов был работать в субботу, то это был 8часовой день - с 600

до 1400 и в воскресение - 6часовой - до 1200. Максимальное ко-

личество часов в такой неделе - 64, т.е. 40 + 24 сверхурочных, полу-

торных. Все время с февраля по конец 1992 года я отработал имен-

но по этой схеме, исключая 2 недели отпуска и несколько нацио-

нальных праздников.

Странное это оказалось время - самое каторжное, которое

только может вообразить сознание проработать год без выходных

шестидесятичетырехчасовую неделю! - и самое счастливое, ибо не

было лучше способа доказать самому себе, чего ты стоишь, на что,

оказывается, способен. В смысле поднять, выдержать и не сломать-

ся. Это было похоже на бой куда больше, чем события, описанные в

"Как закалялась сталь". Все дни в том 1992 году были как один -

подъем в 430 - просмотр теленовостей во время легкого завтрака, в

530 - бужу сына, он отвозит меня на фирму и возвращается домой,

дабы продолжить сон, в 1600 он забирает меня назад, но около его

ресторанчика выходит, я сажусь за руль, доезжаю до дома, пью 5

банок пива (в Союзе я его практически не пил), далее - бассейн ми-

нут 10 - 15, обед, сон до 8 часов, потом забираю сына с его работы,

потом какой-то матч до 11 вечера по телевизору, потом сажусь пи-

сать эти строчки, в 2 - 230 сон, в 43О - подъем.

В чем же было счастье? Его квинтэссенция таилась в репли-

ке, которую я с удовольствием отпускал по поводу и без. Звучит она

так - моя основная особенность - это то, что я в Социалистическом

Союзе двадцать с лишним лет занимался типичным частным бизне-

сом, а в цитадели мирового капитализма работаю по найму, на фир-

ме, где нет даже профсоюза, т.е. где рабочий максимально закаба-

лен.

Наконец-то я мог ни о чем не думать! Кто-то другой состав-

лял бизнес-план, договаривался, инвестировал деньги, мне же оста-

валось готовить компаунд, слушая Галича, Старчика, Шнитке и Де-

нисова. У меня было три футболки и трое шорт. Этого гардероба

хватало на все случаи жизни. Приобретение еды на неделю занима-

ло 15 минут. Готовка - считанные секунды. Быт исчез как таковой.

Внучонок Никитка копошился под ногами, придавая силы. Что еще

нужно? Мне - ничего. Тем более, что ровно через три месяца после

начала работы в ЕТСО босс вручил мне весьма объемистый кон-

верт, в котором лежали мои документы на медицинскую страховку.

Это было не просто кстати, а идеально своевременно, т.к. истекал

мой годовой срок бесплатной медицины, а после операции я был

приговорен к ежедневному пожизненному приему определенных,

весьма дорогих лекарств.

О страховании в Америке написали тысячи книг. Это - ог-

ромная отрасль, своего рода - финансовая империя. При этом со

страховым бизнесом волей-неволей связан каждый американец, да-

же если он только что въехал в страну и, вроде бы, страховать ему

пока нечего, да и не за что...

Живя в Союзе, я страховал и свою жизнь, и имущество в

квартире, и машину от угона и поломки. Но у нас была одна страхо-

вая компания Госстрах, агент которой являлся в дом или на работу

и по фиксированным государственным расценкам выдавал завет-

ный страховой полис, гарантировавший, как известно, от всего на

свете... В Америке же было просто смешно страховать, к примеру,

подаренную мне мебель. Или, как мне вначале казалось, маленький

старенький автомобильчик, ценой-то всего 1200 долларов. Но это

только казалось... Поскольку автомобилей в Америке больше, чем

людей, а медицина платная, то существует закон об обязательном

страховании автомобиля. Без наличия этой обязательной страховки

нельзя проехать и метра. Это означает, что любой автовладелец обя-

зан застраховать как минимум свое тело на десять тысяч долларов

на случай автопроисшествия и как минимум одно чужое тело либо в

другом автомобиле, либо на улице. И тоже на десять тысяч долла-

ров. Сверх того - что угодно и сколько угодно, на любые суммы, на

угон, повреждения, буксировку - все зависит от фантазии, преду-

смотрительности и кошелька. Но без обязательной страховки никто

выезжать не должен. Иначе - тюрьма. Понятное дело, русские эмиг-

ранты лишних денег не имеют, и стараются найти агентство поде-

шевле. Ибо, как уже догадался проницательный читатель, цены на

даже фиксированную обязательную страховку различны и имеют

весьма большой диапазон колебания. Так, приехавшие незадолго до

меня мои новые приятели, платили 800 долларов в год, когда же я

купил тачку, мой босс Том порекомендовал своего агента, который

за такую же в точности страховку взял с меня всего 400 долларов

(разумеется, в кредит, как и все в Америке), а когда приехал мой

сын, я был уже сам знаток страхового дела и отыскал компанию, ко-

торая выдала страховку на нас двоих с сыном всего за 280 долларов.

При этом нельзя не сказать, что если бы страховался он один в той

же самой компании, то ему пришлось платить около 1000 долларов,

так как с юношей до 25 лет во Флориде взимают повышенный

взнос, учитывая, так сказать, что молодой и горячий ездит менее от-

ветственно и собранно. А - описанный в одну страховку со старым

мудрым батей - проскочил по дешевке. Я же говорю - целая нау-

ка...

Теперь о медицинском страховании. Здесь надо сразу отде-

лить зерна от плевел. Если человек не имеет медицинской страхов-

ки - он должен сполна платить за все - визит к врачу, анализы, опе-

рации, лечение в госпитале. При этом, если у него нет денег - он,

увы, обречен. Лечить его не будут. Но, в то же время, считаю необ-

ходимым развеять популярный миф о том, что если с человеком

случилось несчастье в смысле сердечного приступа, автокатастро-

фы, травмы на производстве или на улице, скорая помощь примчит-

ся немедленно и спасет, не заглядывая ни в какие документы. Все

разговоры и том, что педантичные врачи проверяют наличие стра-

ховой карточки, пока пострадавший отдает концы - полный бред.

Спасают всех и всегда. Но - только при несчастном случае. А вот

случись моя эпопея без наличия у меня страховки - извините, Яша,

но придется помирать. Правила игры суровы, но известны всем...

И вот босс вручает мне конверт. В нем - две толстые книги,

описывающие условия моего страхования компанией Blue Cross and

Blue Shield (Голубой крест и голубой щит).

Для того, чтобы как можно короче и как можно ясней опи-

сать сущность медицинского страхования, приведу три основные

характеристики.

1. Эта страховка дает мне право на все виды медицинского

обслуживания - прием у врача, лабораторные обследования, опера-

ции и лечение в стационаре, скорая помощь, покупка всех лекарств,

стоматология и зубное протезирование. Большинство других стра-

ховок не включают в себя одного из нескольких видов, перечислен-

ных выше.

2. Моя фирма платит за эту страховку достаточно большие

деньги (никто не знает, сколько), но не все 100%. Часть оплачиваю

я - 6 долларов в неделю. Из очень большого количества опрошен-

ных мной американцев, их еженедельная плата составляет от 24 до

100 долларов в неделю.

3. При любом обращении к врачу или покупке любых ле-

карств я должен платить 5 долларов, остальное - страховая компа-

ния. Цифра в 5 долларов является символической. У других эта пла-

та либо выше - от 10 до 20 долларов, либо существуют другие сис-

темы оплаты, вроде до 200 долларов суммарно за все визиты и ле-

карства платишь сам, а свыше - компания и т.д. Это называется -

deductible (вычитание). Его размер спрашивают в первую очередь,

когда речь заходит о страховке.

Исходя из сказанного, я сделал вывод, что страховка, кото-

рую приобретает для своих сотрудников ЕТСО является если не

лучшей, то одной из лучших в Америке, что характеризует мою

компанию с самой выгодной стороны, как не жалеющую средств

для обеспечения здоровья сотрудников и членов их семей, на кото-

рых страховка распространяется тоже. Если к этому добавить уже

известный нам факт большой оплаты сверхурочных (в то время как

в стране куча безработных с радостью отрабатывали бы эти часы

как part time - то есть получали бы плату в обычном размере и не

имели бы никаких benefit) то резюме может 6ыть только одно - во

главе фирмы стоят абсолютные альтруисты, выделяющие средства

на благосостояние и здоровье своих сотрудников, в то время, как

могли бы класть их в свой карман. Как и положено капиталисту,

превращающему кровь и пот рабочих в роскошные виллы, яхты, ка-

диллаки.

Не нужно слез умиления. В компании ЕТСО нет и никогда

не будет благотворительности. Это рабовладельческое хозяйство.

Даже с надсмотрщиками, но без бичей. Все таки, ХХ век.

Был у нас супервайзер по имени Билл. После, видимо, не-

давно перенесенного инсульта ходил он сильно скрюченный, речь

была невнятна и труднопонимаема. Отличный парень, он угасал с

каждым днем, и это было всем видно невооруженным взглядом. Ко-

нечно, своих функций Билл уже не мог выполнять и на 25%. Но его

никто и не думал увольнять. Более того, когда ноги совсем отказа-

лись ему повиноваться, начальство приобрело для Билла трехколес-

ный электросамокат, исключительно маневренный для наших це-

хов. Пока человек жив - он жив и находится в коллективе как рав-

ный - может ли быть что-то благородней и прекрасней этого девиза,

столь замечательно реализованного на моих глазах. И хотя Били

фактически уже не участвовал в производственном процессе, на ра-

боте коллектива это абсолютно не сказывалось, так как американ-

ским рабочим надзиратель, как уже неоднократно подчеркивалось

совершенно без надобности.

Но когда Билл совсем уже потерял активность и сел за ком-

пьютер, подсчитывающий расход материала и прочую техническую

надобность, нам представили нового супервайзера. Ибо, но закону,

без него никак нельзя.

После двух дней общения Эль (так звали нового босса) пе-

ревернул мои уже, казалось, совершенно незыблемые представле-

ния об основах мироздания. К нам в цех, как на некую киносъе-

мочную площадку спустился одинаково похожий на Пуговкина и

Ильинского одновременно отрицательный кинобюрократ из "Кар-

навальной ночи" и бессмертных райкинских интермедий. С их на-

пыщенно-вальяжной карикатурной внешностью, мимикой, жестами

и, главное, - речью. Поверить в реальность происходящего было не-

возможно. Но пришлось...

В первый день я изумленно созерцал такую картину - Эль

стал в угол цеха, широко расставив ноги, заложив руки за спину и

исподлобья наблюдая за действием каждого работяги. Если, по его

мнению, движения работяги были недостаточно проворны, он под-

бегал и делал замечание типа: "Стив, ты должен работать лучше,

ибо твое время - это время компании", Луков и Рязанов, выстрадав-

шие столько кинопроб на образ демагога-бюрократа, упали бы в об-

морок, Станиславский воскликнул бы: - Верю! Неугомонный Эль

пытался (этому он не научился и за последующий год) подъемни-

ком поднять и перевезти штабель подносов с нарезанным каучуком.

Конечно же, опрокинув все, как герой чаплинского фильма. Подбе-

жал ко мне, видимо, смеющемуся громче остальных, с требованием

собрать все руками. Я послал его подальше. Через минуту он вер-

нулся с Россом, которого я посылать, увы, уже не имел никакого

желания. Росс приказал мне все подобрать и в дальнейшем уже слу-

шаться нового шефа беспрекословно.

Судя по позе, которую Эль занимал, я сделал вывод, что он

был капралом в армии. Я ошибся - он был сержантом в ВВС, по хо-

зяйственной, разумеется, части. Допуск его к самолетам означал бы

конец военного могущества США.

Впервые попавший в резиновое производство, сержант

начал самоотверженно разваливать его, как райкинский перебро-

шенный на культуру заведующий баней. Нет смысла воспроизво-

дить весь каскад этого идиотизма. Не в силах терпеть подобного

кретина, я пару раз обсудил с некоторыми ребятами постигшее нас

несчастье. Но после каждого из этих разговоров Эль, как сорвав-

шийся с цепи, подскакивал ко мне задиристым петушком, норовя

клюнуть. Все это время я боялся только одного, чтобы он не влетел

ко мне в рот, так как не был уверен, что проглочу его, не подавив-

шись. Весь этот кошмар заставил меня сесть и призадуматься - так

ли все просто в этом мире. Ход рассуждений был таков - ну, хоро-

шо, угораздило налететь на идиота, парню под шестьдесят, всю

жизнь в армии, никогда не был женат, маленький, закомплексован-

ный, но... ведь высшее начальство - оно-то как все это допускает

ведь он просто разрушает отлично отработанный механизм во имя

своего амбициоза? И второе - как же так, на меня сразу же донесли

те, кто страдает от его произвола и издевательств. Вроде же нор-

мальные мужики...

Ситуацию вначале обсудили с сыном, на работе у которого

тоже, как выяснилось, бывало нечто похожее. Потом - с близкими

друзьями. А потом уже поделился своими соображениями с наибо-

лее близким приятелем по имени Джим, который из всех остальных

выделялся интересом к России, к песням, яэыку, мату - словом, са-

мый привлекательный а плане общения мужик. Джим был хотя и

молод, но все свои тридцать лет прожил в этой стране и в этом шта-

те. После содержательного диалога выборочные факты сформиро-

вались в два постулата. Первый - начальство все прекрасно видит и

понимает. Ему, начальству, не нужно, чтобы Эль хоть как-то разби-

рался в технологии. И видит это самое начальство, что работяги хо-

рошо и дисциплинированно пашут без всяких ЧП. Но подобная

идиллия часто кончается закисанием и болотом. Дабы этого не

случилось в будущем, коллектив нужно хорошо вздрючить, просто

так, для профилактики, чтобы не зазнавались. И Эль - идеальная

фигура для вздрючки. Если бы его не было, его следовало бы выду-

мать... Помните мой случай с греком? Один к одному...

Второй постулат может одновременно служить наставлени-

ем для собирающихся жить и работать в США.

Если вы во время работы занимаетесь чем-либо, не связан-

ным с прямым исполнением служебных функций типа - сели отдох-

нуть, пишете письмо домой, слушаете музыку или радио, заводите

критические разговоры о начальстве и при этом присутствует кто-

либо из ваших коллег - вы не должны предполагать, опасаться или

допускать, что на вас донесут. Вы должны абсолютно точно знать -

на вас донесут всегда! На вас не могут не донести! Это - основа

американской ментальности. Да, да, господа присяжные заседатели.

То, что в России испокон веков презиралось так называемыми поря-

дочными людьми, здесь возведено в ранг высочайшей добродетели.

В основе доноса и в России и в Америке лежат, конечно же, раз-

личные побудительные мотивы.

В России он всегда связан со стремлением нанести вред

жертве доноса. Доносящий отлично понимает, что результатом его

деятельности будет тюрьма, смерть, конфискация имущества, если

доносят "куда надо", а в лучшем случае - развод, избиение, позор,

если донос происходит на бытовом уровне. Соответственно, хоро-

шим тоном считается презирать доносчиков, даже в тех организаци-

ях, в которых платят им деньги.

В основе же американского доносительства лежит

окончательная победа христианского протестантизма в одной от-

дельно взятой стране. Подобно тому, как инквизиторы, прижигая

грудь молодой колдунье, в действительности боролись ис-

ключительно за спасение ее души, так и современные американцы

(правда, уже без столь экзотических мер), по мере сил пытаются по-

мочь наивному новичку найти себя в новой среде. При этом, ко-

нечно, суровой кары за доносом не последует. Если, конечно, речь

не идет о тяжелых проступках типа кражи. Нет, с человеком будут

говорить, увещевать, объяснять. Словом, спасать заблудшую

овечку. Почему новичка? Так американцы же, хорошо зная тради-

ции и обычаи, повода к доносу, связанному с излишней открыто-

стью и доверчивостью, не предоставят...

Вы скажете - ханжеская, иезуитская мораль. Нет - они про-

сто другие.

В нашей семье произошел невероятный для русских и совер-

шенно заурядный для американцев случай, который читатель оце-

нит сам по достоинству.

Как-то часов в 8 вечера я как убитый спал после работы.

Ира будит меня со словами: - Вставай, полиция пришла! Ничего не

понимая, с огромным трудом продираю глаза и иду к двери. На по-

роге - полицейский в черной форме, на поясе - наручники, дубинка,

пистолет... Спрашивает разрешения войти. Разрешаю. Внутри - тре-

вожная мысль о сыне. Полиция просто так не приходит. Привожу

диалог в деталях:

- Здравствуйте, кто вы? Кто, кроме вас проживает в этой

квартире?

- Мое имя - Яков Ладыженский, кроме меня проживают

мой сын Алекс и его жена Ирина - вот она. Сын - на работе. Мы -

из России.

- Кто еще проживает?

- Простите, я не сказал. Мой внук, Никита, ему три месяца.

Он - американец.

- Где он?

- Спит в спальне родителей.

Ира подсказывает мне - нет, он спит в лоджии, в коляске. Я

уточняю.

- Принесите, пожалуйста ребенка!

- Зачем? Я не понимаю!?

- Я сказал, принесите ребенка!

Ира приносит Никиту. Коп бросает взгляд. Да, это, действи-

тельно ребенок.

- Я явился сюда по вызову ваших соседей. Ваш ребенок пла-

кал в лоджии, которая не имеет стены и плач ребенка может поме-

шать отдыху людей. Но это далеко не все. Вы оставили ребенка на

улице зимой. Он может умереть от холода и потому плачет.

На улице +250 - суровая флоридская зимняя ночь. Я пони-

маю, что мужик шутит. И говорю ему об этом.

- Шутка? Ах, шутка! - Мужик берется за пистолет.

- Повторяйте за мной! Я клянусь больше не оставлять аме-

риканского ребенка на улице зимой с целью его заморозить.

Я повторяю. Представитель закона звонит, очевидно, в око-

лоток. Докладывает начальству.

- Да, шеф, все в порядке, шеф, он дал клятву, шеф, думаю,

они все поняли, шеф.

Перед уходом полицейский снисходит до объяснения. Лод-

жия - это улица. Если ребенок плачет внутри квартиры - это личное

дело семьи, в которое никто не имеет права вмешиваться. А на ули-

це - нельзя. Если ребенок заплакал на улице в коляске во время

прогулки, по закону его необходимо унести домой.

Я с улыбкой говорю, что вчера в деревне была пьяная, если

не драка, то, скажем так, перебранка. Хотя наша деревня очень рес-

пектабельная - рядом всемирно известная теннисная академия Бол-

лиетиери. Но пьяная брань все же иногда звучит.

Он отвечает - да, мы знаем об этом. Звоните в полицию и

мы немедленно приедем. Вы знаете наш телефон?

Я знал телефон. Когда кто-то занял нашу автостоянку (это

очень грубое нарушение) я позвонил и стражи порядка послали ме-

ня подальше.

Через месяц в нашей деревне парень по фамилии Родригес

убил 2-летнего сына. Ребенок плакал и изверг убивал его два (!!!)

дня. Но это происходило внутри квартиры и было, стало быть, внут-

ренним делом семьи. Полиция, в полном соответствии с законом,

приехала, когда все было кончено. Парень получил электрический

стул. Закон был соблюден и тут.

Не следует делать опрометчивых выводов. Случай этот ди-

кий и нехарактерный. Я говорю об этом с уверенностью, так как

чтение уголовной хроники позволило мне создать достаточно яс-

ную картину о весьма невысоком уровне преступности в нашем

районе, в сравнении с Нью-Йорком, Лос-Анжелесом и Майами.

Наиболее опасными и труднопредсказуемыми являются негритян-

ские подростки. В год ими совершается 3 - 4 убийства. Летом про-

исходит 6 - 7 ужасающих садистских убийств a la Чикатило. Пе-

риодически бывают налеты на банки, магазины, рестораны. В по-

следних случаях деньги грабителям отдаются всегда и беспреко-

словно, ибо все застраховано. Поражает процент раскрываемости

преступлений. По убийствам он, по-моему, вообще 100%. Сведения

в газетах детальные и, зачастую, пестрят данными такого рода -

предположительно в ограблении участвовал Джим Тейлор и Франк

Райт, столько-то лет, оба - черные, по имеющимся сведениям один

из них бежал в Техас, другой - в Миссури. Портреты прилагаются.

Назавтра - новое сообщение, да, действительно, Джима повязали в

Техасе, а Райта - в Миссури, как предполагалось ранее. Я, откро-

венно говоря, не понимаю, как люди все-таки идут на преступле-

ние. Не знаю, как в больших городах, но в нашей местности шансов

остаться на воле у бандюги нет никаких. Думаю, что не в послед-

нюю очередь, высочайшая эффективность работы полиции связана

с полным (или почти полным) отсутствием коррупции. Отсутствие

коррупции, в свою очередь, объясняется высочайшим уровнем ком-

пьютеризации. Судите сами.

Как-то сын, везя меня домой, здорово превысил скорость,

причем, что особенно обидно, у самого дома, где отродясь не было

полиции. А тут оказался, пропустил нас, потом догнал и по радио

приказал остановиться. Это было мое первое общение с полицией

на дороге. Ласково улыбаясь, коп проверил документы сына, стра-

ховку и объяснил, что он превысил скорость но 10 миль в час и за

это нужно будет заплатить штраф - сущие пустяки - 132 доллара.

Мы начали умолять стража порядка, ссылаясь на Россию,

нищету, невежество, то есть запустили весь нехитрый арсенал, да-

бы выбить слезу и полюбовно расстаться.

Помощник шерифа все понял. Еще более ласково улыбаясь,

он пригласил нас в свою машину. В ней был компьютер, на дисплее

которого были все сведения о нашем автомобиле - марка, цвет но-

мерные знаки, фамилия владельца и отсутствие у этого владельца

(то есть меня) штрафных очков за нарушение правил с момента ре-

гистрации до сегодняшнего дня.

То есть, когда на машину наводят радар, соединенный с

бортовым компьютером, в свою очередь, соединенным с централь-

ным компьютером графства или штата, все данные о машине, вла-

дельце и характере нарушения фиксирует не полицейский, а систе-

ма. Он бы и рад взять приношение, но кто он такой? Всего лишь

механизм для поддержки радара... Все остальное (включая штраф-

ную квитанцию на 132 доллара и 4 штрафных очка - а при 12 права

отбирают на год) делает компьютер. Лихачу остается только, пону-

рив голову, выписать чек и вместе с квитанцией отправить его ок-

ружному судье.

Так шло время. Мы вживались в новый мир, стараясь свести

к нулю его отрицательное воздействие на нас. Мы не стали такими,

как они - ни в фетишизации денег, ни в скрытности, ни в двойной

морали. Словом, остались прежними, просто живущими сами по се-

бе.

К концу лета я начал испытывать странные боли в спине и в

левой ноге - причем начиналось это всегда через два часа после

начала работы. Я обратился к врачу, тот - направил на обследова-

ние, которое показало, что у меня начал разрушаться диск позво-

ночника. Собственно, никакой беды еще не было, но мне было за-

прещено поднимать больше 10 килограмм. А на работе я,

случалось, за день поднимал до 5 тонн. Стало ясно, что с работой

этой придется расставаться. 48 лет - уже не тот возраст, чтобы тас-

кать тяжести.

И снова, в который уже раз, приходится искать выход, зара-

нее зная, что его нет... Уходить с работы - значило, прежде всего,

терять страховку. А устроиться на новую - да еще, не требующую

физических усилий - большая проблема. Можно, конечно, на ма-

шине развозить пиццу или ночью - газеты. Но это - part time, мало

денег и опять-таки - без страховки. К тому же. пришла пора нам

разъезжаться. Птенцы оперились и им, конечно, было лучше жить в

отдельном гнездышке.

К этому времени у меня наладились пока еще только теле-

фонные контакты с моим старым приятелем и партнером Викто-

ром, который жил и Бостоне и выдвинул весьма любопытную идею

бизнеса, связанную с Россией. В октябре я взял отпуск и полетел в

Бостон, где мы обсудили эту проблему. В результате я решил ле-

теть в Москву и реализовать замысел, так сказать, российской час-

ти задуманного плана. Оставалось урегулировать некоторые вопро-

сы в Америке, на что ушло месяца три.

Вернувшись во Флориду, я объявил боссам о предстоящем

уходе и объяснил причины. Ко мне отнеслись с полным понимани-

ем, попросив доработать до Нового Года, с тем, чтобы подготовить

замену. Я был готов, тем более, что за оставшееся время прошел

ряд медицинских проверок, пользуясь еще живой страховкой.

Сердце было в порядке, но лекарства нужно было все равно прини-

мать ежедневно.

Уход из компании был обставлен весьма трогательно. За то,

что я не ушел, как большинство американцев - просто объявляют,

что завтра не придут - и точка, - а предупредил за целых два меся-

ца, да к тому же самоотверженно тренировал на своей mill но-

вичков, при расставании мне вручили несколько памятных подар-

ков. Наступило время ехать в теперь уже Россию и самое время по-

делиться мыслями и чувствами, с которыми я готовился к этому со-

бытию. Доминирующими были страх и неуверенность. Ностальгия

для меня - это цепко держащие воспоминания о центре Харькова, о

Текстильщиках в Москве, о примерно шести оставленных в заги-

бающейся стране любимых людях. Самой же сильной в последние

месяцы была, конечно, не ностальгия, это слишком слабо сказано, а

просто невозможность жить без русского языка. Сверхнапряжение,

с которым давался английский, как активный, так и слуховой, под-

нимало давление и делало под вечер из меня просто ничего не сооб-

ражающего психа. С приездом детей этот груз сильно облегчился и,

как ностальгический фактор, практически исчез. К тому же появи-

лись русские друзья.

Что же касается глобальных политических перемен в

Отечестве, то они, разумеется, ежедневно составляли фактически

единственный мой интерес и духовную пищу.

Помимо американских газет и телевидения, транслирующих

новости из России в более чем достаточном объеме и подробностях

как в фактологическом плане, так и в разделе комментариев, я сра-

зу же выписал газету "Новое Русское Слово", а потом - еще и лос-

анжелесскую "Панораму". В этом плане, я как будто никуда и не

уезжал.

Газета НРС поначалу вызвала недоумение, сменившееся

очень скоро неприязнью. Где-то через месяц я послал к ним боль-

шое письмо с большим количеством вполне дружеских критичес-

ких замечаний, касающихся, как мне вначале казалось, непреднаме-

ренного искажения фактов, хорошо мне известных, так и еще боль-

шего количества орфографических ошибок, не говоря уже о пере-

путанных мужских и женских фотографиях в соседствующих тра-

урных объявлениях. Мне, конечно, никто не ответил. Я не расте-

рялся и несколько раз позвонил в этот желтый листок. Меня посла-

ли подальше. Еще через месяц картина для меня стала столь же яс-

но, как история Эдмона Дантеса для аббата Фариа.

Газета эта издавалась для составляющих ядро и основу ев-

рейской эмиграции людей с неизбывной местечковой ментально-

стью, что дало мне возможность переименовать ее в семейном кру-

гу в "Бердичевский вестник". Бесчисленные ошибки и безграмот-

ные обороты, видимо, призваны были служить для воспроизводства

своеобразного акцента, столь присущего жителям южной Украины

или Галиции. С другой стороны, ее можно было назвать и Лубян-

ским рупором, столь бесхитростно и неуклюже выпирали эти уши.

Поскольку мои записки не являются набором сплетен и досужим

вымыслом, а давать текстологический анализ здесь неуместно, при-

веду только один факт. Одним из крупнейших обозревателей явля-

ется Г. Так вот, он сидел в Лефортово в одной камере с Глебом

Якуниным в качестве агента внутрикамерной разработки подслед-

ственного Якунина. Согласно информации Глеба, Г. является ис-

ключительно важным агентом, которому после лефортовских камер

теперь доверено столь важное дело, как внедрение в американскую

русскоязычную прессу. Американцам - все - Божья роса... Ко-

нечно, было бы нелепо и даже оскорбительно для Лубянки предпо-

ложить, что крупнейшее русскоязычное издание Америки не попа-

дет в их сферу влияния. Но я хотел бы отметить другое - общую за-

кономерность, связывающую НРС с другими, куда более солидны-

ми газетами и телевидением.

Закономерность эта - в обязательном нагнетании страстей,

ужасов и кошмаров во всем, что творится в Союзе, России, СНГ...

Если речь идет о магазине, улице, любой другой бытовой сцене по

TV - всегда пустые полки, очереди, согбенная старуха в платке, му-

жик в валенках, расхристанный пьяный, куча неубранного мусора.

Если это политический комментарий - всегда безудержное восхва-

ление Горбачева и осуждение его оппонентов. Для меня, приехав-

шего из страны с единственным информационно-историческим

центром в страну, где такого центра в помине нет и быть не может,

именно эта несуразность является самой странной и труднообъяс-

нимо в Америке. Впрочем, понимание этой тенденциозности об-

легчает и дешифровку данных. Но это относится, конечно, в основ-

ном, к большой политике. А вот что до быта - то тут даже я клю-

нул. И чемоданы были набиты ширпотребом, к тому времени за-

бившем коммерческие магазины и палатки. Если удалось оду-

рачить даже меня, то что говорить о людях, десятилетиями не ви-

девших Родины. В свое оправдание могу привести несколько теле и

газетных интервью с некоторыми эмигрантами, полностью со мной

солидарными, привезшими с собой пачки сигарет, спагетти и сти-

рального порошка. Для меня, правда, это тем более конфузно, что

по политическому телеканалу C-SPAN каждый день с понедельни-

ка по пятницу передают программу Время (теперь - Вести) в 1800.

Правда, с синхронным переводом, что делает восприятие текста на

слух более затруднительным, чем если бы он был на чистом анг-

лийском. Как бы то ни было, о событиях на Родине я был весьма в

курсе дела и ничто другое меня не занимало.

Если очень схематично попытаться оценить мое отношение

к большой политике, то с восторгом пережив последствия путча ав-

густа 1991 года (о том, что он был выдумкой и потехой, я узнал по-

позже), то сбывшееся, тридцать лет ожидаемое разрушение Союза

вызвало ужас и абсолютное неприятие. Ибо не было сомнения, что

те двенадцать апостолов (простите, президентов), откуда и зачем

они пришли. Как несомненными казались в самое ближайшее вре-

мя гражданские войны (пока на окраинах), взрыв преступности и

новые, все менее смешные, путчи.

Что до оставленных мною людей, то я просто мучился соз-

нанием их абсолютной беспомощности и беззащитности в надви-

гающемся великом переломе. Иногда я слал посылки со всякого ро-

да снедью, иногда - деньги, но как-то очередная посылка не дошла,

а русская компания, цинично наворовав денег на самом святом для

людей чувстве - любви к ближнему, испарилась. И я остановил

свою "благотворительную деятельность". Тем более, что, не про-

жив и 2-х лет в США, но уже с двумя паспортами, я - 3 февраля

1993 года прилетел в Шереметьево, в котором меня встретила Люся

и брат из Харькова, оказавшийся в Москве в командировке. Ошалев

от эмоций и от околошереметьевского пейзажа, я, после почти

двухлетнего воздержания, сунул в рот сигарету...

Москва, 1994 г.

Эпилог

Россия

- И какой же русский

не любит быстрой езды?

Н. В. Гоголь.

- Тот русский, на котором

едут верхом.

Я. Ладыженский

"...О Россия, Расея - ни конца, ни спасенья

Что ни год - лихолетье, что ни враль - то мессия

Плачут тысячелетия по Расее - России.

Плачут в буднях и скучности, да попробуй, спроси

- Да была ль она, в сущности - эта Русь на Руси?

Эта - с щедрыми нивами, та - в кипенье сирени

Где родятся - счастливыми, а уходят - в смиреньи.

Где как лебеди - девицы, где под ласковым небом

Каждый с каждым поделится Божьим словом и хлебом.

Листья падают с деревца в безмятежные воды

И кружат, как метелица, над рекой хороводы.

Осень в золото набрана, как икона - в оклад...

- Значит все это - наврано. Лишь бы в рифму да в лад.

Чтоб, как птицы на дереве, замолкали в грозу

Чтоб не знали, но верили и роняли слезу.

Уродилась проказница - лишь крошить да крушить

Согрешивши - покаяться, и опять - согрешить.

Барам в ноженьки кланяться, бить челом палачу

Не хочу с тобой каяться, и грешить не хочу.

Переполнена скверною от макушки до дна...

Но ведь где-то, наверное, существует она...

Закурить, откровенно говоря, было с чего. За 2 года моего

отсутствия перестали убирать не только интерьеры Шереметьевско-

го аэропорта, но и лед с дорог и снег с тротуаров, причем окраины и

центр в этом плане полностью уравнялись. Машин на улицах стало

существенно больше, выделялись иномарки, но не своей респекта-

бельностью в сравнении с Жигулями, а, в основном, нарушениями

правил дорожного движения, причем наглыми и вопиющими. Уви-

дел я и езду по тротуарам и движение по встречным полосам. В

иномарках сидели бандиты. Глотнувшие российской свободы, они

всячески выставляли напоказ свою бандитскую сущность - спор-

тивные костюмы, золотые цепи, стриженую башку. Но самым жут-

ким впечатлением были неработающие светофоры. Пробки создава-

лись ужасающие, но гаишников, вроде бы долженствующих

вручную регулировать движение, не было и в помине. Гаишники в

это время располагались в 4-5 км. от пробки, чтобы беспрепятствен-

но взимать поборы с бедолаг, проторчавших в пробке пару часов и

теперь осмелившихся превысить скорость, дабы как-то компенсиро-

вать утраченное время.

Основной архитектурной доминантой города стал торговый

ларек. Как в старину, будка околоточного была гарантированно

видна из любой точки города, так теперь отовсюду виден был ла-

рек... Все это была жизнь, видимая глазами, то есть в которой я сам

был реальным участником событий. Доллар к этому моменту стоил

700 рублей и ежедневно продолжал расти. Весьма сложно было ус-

ледить за кавалькадой скачущих цен. Впрочем, инфляционные про-

цессы описаны до меня, зачастую, весьма красочно. Добавлю лишь,

что с неподдельным изумлением рассматривал новые купюры, выс-

ший номинал которых, в тот момент был 10 000 рублей. Интерес

был неподдельным, а вот сами купюры иногда подделывались,

причем, весьма искусно. Об этом и о других бесчисленных уголов-

ных преступлениях самого разного калибра непрерывно трубили

ставшие теперь свободными пресса и телевидение. Криминалитет

не просто легализовался. Не было и дня, чтобы крестный отец, вро-

де вскоре убитого О. Квантришвили, не появлялся на телеэкране,

дабы поведать миру о своих очередных благодеяниях на ниве аль-

труизма. Газеты и TV как и раньше существовали для того, чтобы

сообщать о событиях в мире, в которых я не был, не состоял, не

участвовал. Т. е. крестные отцы в этом плане приравнивались к не-

доступным, как и в прошлом, членам правительства, народным де-

путатам, как уже стоящим у кормушки, так и рвущимся к ней.

Мафиози же помельче были вполне реальны и доступны.

Они нагло въезжали без очереди на бензозаправку, быстро охлаж-

дая негодующий пыл недовольных. Ими буквально кишело все во-

круг. Даже в ОВИРе один из них вломился в кабинет начальника

вместе со мной, мирно ждущим в очереди. В ОВИР я, американец,

имеющий green card и паспорт путешественника, вынужден был

пойти, так как имел (помните?) советский паспорт с гостевой аме-

риканской визой. Теперь шел обмен паспортов на новые россий-

ские, правда, на бордовых корочках которых, по-прежнему красова-

лись слова СССР и герб некогда великой (как она сама себя счита-

ла) державы, ныне отсутствующей на новых картах мира. Россий-

ский загран-паспорт теперь выдавался всем желающим, без всяких

необходимых ранее обоснований, как-то, вызов из-за рубежа, харак-

теристика и т. д. Был он мне необходим вот почему. Для россий-

ской стороны я как бы продолжал оставаться в Штатах в гостях.

Американскую же сторону, для которой я был постоянным жите-

лем, это совершенно не волновало. Таким образом я получал воз-

можность безвизово летать в обе страны. Технически это выглядело

так. Вылетая из США, я показывал российский паспорт и его же

предъявлял в Шереметьево. А при вылете из Москвы показывал

опять же российский паспорт, в котором не было американской

въездной визы и давал пограничнику еще и свой американский

travel passport. При прилете же в США, российский паспорт убирал-

ся подальше и предъявлялся только американский.

Пора вернуться к газетам, освещающим, как я уже говорил,

недоступный для меня мир и, поэтому, чтобы составить для себя ре-

альную картину происходящего, я имел этих газет с полтора десят-

ка наименований за примерно 3-4 последних месяца.

Это были несколько кип выше моего роста и даже при моем

скорочтении процесс занял неделю, в течении которой я ни разу не

вышел из дому, не в силах преодолеть ужаса и отвращения от уви-

денного из окна машины.

Выйти, однако, все же пришлось, чтобы заняться делом, ра-

ди которого я, собственно, и приехал. Скажу сразу, что мне доволь-

но быстро удалось сделать все, что полагалось по договоренности с

моими американскими партнерами, после чего они благополучно

провалили свою половину и дело не выгорело. Я особенно не рас-

страивался, так как теперь имел много свободного времени, которое

со всей страстью натуралиста посвятил изучению вновь открывше-

гося для меня нового вида фауны.

На улицах, как я успел сообщить, было крайне неуютно. Но

то, что творилось в метро и, особенно, в подземных переходах, осо-

бенно удручало. Практически все лампы (как, впрочем, и в подъез-

дах домов) были украдены, пыль, грязь, духота, но, главное - ни од-

ного улыбающегося человека. Ибо люди, которым было чему улы-

баться, в метро не ездили. Вся эта мрачная декорация казалась спе-

циально сооруженной к гигантскому фильму ужасов, в котором

участвовал весь народ в виде массовки, а избранные им лидеры - в

виде героев. Композиционно фильм этот имел две тесно перепле-

тенные сюжетные линии. Одна - распад Союза, другая - эконо-

мическая реформа. Во всем этом надлежало вначале разобраться, а

потом - сделать некие обобщающие выводы. Ежедневно и еженощ-

но я встречался как со старыми друзьями, так и с новыми людьми,

внимательно выслушивая их рассказы о происходящем. Впечатле-

ния от услышанного прекрасно гармонировали с регулярной стрель-

бой в ночных Текстильщиках, причем регулярной до такой степени,

что в редкую ночь без выстрелов я начинал беспокойно ворочаться

и плохо засыпал.

Что было дано? Распад Союза - это всего лишь составная

часть, этап, если угодно, умирания суперэтноса по имени советский

народ. Согласно взглядам творца теории этногенеза Л. Н. Гумилева,

как и 600 лет назад в период раскола Руси на уделы, этнос вступил в

фазу распада. Но самое любопытное здесь то, что сам Гумилев до

своей кончины был убежден в обратном, считая российский этнос

молодым и вступающим в фазу подъема. Совсем как старик Кант,

разрушивший, как известно, пять доказательств Бытия Божьего, а

затем, как бы в насмешку над собой, соорудивший шестое. Говори-

ли же ему (Канту, а не Гумилеву) за завтраком: "Вы, профессор, во-

ля ваша, что-то нескладное придумали! Оно может и умно, но боль-

но непонятно. Над вами потешаться будут." (Н. Булгаков. Мастер и

Маргарита. Изд. Художественная литература - Ленинградское отде-

ление, 1979 год, стр. 430).

Что было дано еще? Ровно 40 лет назад умер Иосиф Висса-

рионович Сталин, великий вождь советского народа, вдохновитель

и организатор всех наших побед. Однако, продолжала существовать

модель созданного им общества. С одной, правда, весьма сущест-

венной поправкой. Сталинская модель общества весьма эффективно

функционировала при наличии двух составляющих - советского на-

рода с одной стороны и лично Иосифа Виссарионовича - с другой.

Поскольку уже сорок лет правопреемники вождя пытались поддер-

живать запущенный и завещанный им механизм в рабочем состоя-

нии, но без самого вождя, все их отчаянные попытки не имели успе-

ха, ввиду разбалансированности системы. Они никак не могли взять

в толк, что полученный ими в наследство народ может и будет эф-

фективно и, главное, - дешево создавать материальные и духовные

ценности исключительно под зорким надзором и доброй лукавой

усмешкой Отца народов, что без его концлагерей, пыточных камер,

распределителей, Сталинских премий, лично им же и присуждае-

мых, расстрельных списков, лично им же подписываемых, светя-

щихся по ночам окон наркоматов, беспаспортного крестьянства, на-

мертво закрытых границ, непрерывной ротации ближайшего окру-

жения, - словом всех тех нарушений социалистической законности,

решительно, а чаще - нерешительно осуждаемых чередой меняю-

щихся после него генсеков, - модель будет хиреть и через пару по-

колений придет в полный упадок. Но исчезнуть совсем она не мо-

жет, ибо продолжает существовать вторая составляющая модели -

советский народ, уже без Советского Союза. Но с переименованием

страны и введением рынка не переставший быть в массе своей ле-

нивым, завистливым, лживым, пьяным, дерущимся, ворующим,

убивающим... Однако, и главный антипод его - американский народ

наделен этими безобразными качествами в ничуть не меньшей сте-

пени. Это я смело могу утверждать, поварившись в этом котле

почти 6 лет. Различие между ними, в сущности только одно - сред-

ний американец знает, что его никто, кроме его самого, не накор-

мит, не оденет, не поможет, не спасет. Средний россиянин на под-

сознательном, почти рефлекторном уровне слепо верит, что все в

этой жизни дает ему власть, а точнее - великий вождь. Недаром

эпохи правления этих вождей называются их именами, равно, как и

архитектурные стили возводимых при них зданий и сооружений. И

на свободных, наконец-то, и, самое главное, честных выборах, наро-

ды России и других уже не братских республик, голосуют не за пре-

зидента, а за нового великого вождя. Чтобы последний тезис не вы-

глядел пустой бездоказательной тирадой, посмотрим, как и за что

мечут критические стрелы в Ельцина демократы с одной стороны и

национал-мракобесы - с другой.

Первые клянут Ельцина за фактическое прекращение субси-

дирования литературы, музыки, театра (в значительно меньшей сте-

пени - живописи, которая сравнительно легко вошла в рынок). Ста-

лин, в этом плане представляется своеобразным Лоренцо Медичи,

лично присуждающим премии своего имени, квартиры, дачи, маши-

ны... При этом важной деталью является то, что награды эти далеко

не всегда доставались льстивым царедворцам. Виктор Некрасов, ни

разу не упомянувший имя вождя в "В окопах Сталинграда" был об-

ласкан ничуть не меньше, чем Кожевников, Павленко, Первенцев

или Бубеннов. И еще одно серьезное и справедливое обвинение в

адрес российской книжной свободы - хлынувший поток порногра-

фии, низкопробных детективов, насилия, ужасов, мыльных опер.

Как не вспомнить золотой век Иосифа Виссарионовича! Конечно

же, выпестованные им Органы безжалостно корчевали и пропалы-

вали писательский огород. Современная история искажалась до та-

кой степени, что, видимо, Вождь решил превзойти своим могущест-

вом самого Бога, который, как известно, мог многое, но не все, в

частности, сделать бывшее - небывшим. Но, с другой стороны, су-

ществовало издательство Academia и сменившее его "Литературные

памятники". Да и многие другие старались не отставать. За годы

кровавейшей из диктатур были изданы огромными тиражами и по

низким ценам вся античность, Возрождение, Реформация и Просве-

щение. Практически все значительное, созданное в мировой литера-

туре было издано и доступно. К примеру, в моей библиотеке есть 4-

томник Пруста, изданный в 1936 году по цене 4р. за том тиражом 8

тысяч экз.

Библиотекари клянут Ельцина за прекращение субсидирова-

ния книгохранилищ. Как не вспомнить товарища Сталина, при ко-

тором из чернового гранита возведена была Ленинка, когда под

библиотеки и архивы отдавались лучшие дворцы и особняки. Не го-

воря уже о том, что древние рукописи и инкунабулы не расхища-

лись в те золотые времена...

Ученые (которые не эмигрировали) и научные работники се-

туют на то, что российскую науку субсидирует американский еврей

из Венгрии Сорос. Парень здорово разбогател на валютных опера-

циях и спонсирует это дело, видимо, из чувства благодарности, что

торговал валютой в США, а не в СССР у магазинов "Березка". Ио-

сифу же Виссарионовичу принадлежит знаменитое изречение -

"Науку делать - не мыло варить. Экономить на этом деле не бу-

дем." Особенно, на ядерной физике...

Правые, понятное дело, обвиняют Ельцина в распаде вели-

кой державы, в распродаже ее оптом и в розницу, в развале основ-

ных державных структур - армии, полиции и особенно тайной по-

лиции (с этим у И. В. был полный порядок, сущая правда), в

уничтожении многомиллиардных сумм сбережений граждан (инте-

ресно, какой товарной массой были подкреплены эти сбережения?).

Наконец, те и другие негодуют на взрыв уголовной преступ-

ности (при вожде был порядок) и на фактический распад здраво-

охранения (при Сталине "скорая помощь", действительно, приезжа-

ла быстро, если по дороге ее не успевал обогнать "воронок").

Я совершенно сознательно растянул и занудливо детализи-

ровал то, что можно резюмировать одной фразой: новая власть не

может собрать налогов для того, чтобы исполнить расходную часть

бюджета. А Иосиф Виссарионович это делал со свойственной ему

скрупулезностью и неукоснительностью. Внешне кажущийся бес-

спорным, этот постулат на самом деле абсолютно неверен. Иосиф

Виссарионович вовсе не собирал налогов. Он просто имел страну. И

все произведенное внутри и полученное из-за рубежа по справедли-

вости делил между своими поданными, руководствуясь принципом

личных симпатий и антипатий - кому - дачу, кому - большую квар-

тиру, кому - маленькую комнату, кому - скрипку Страдивари, кому

- миску баланды или 10 лет без права переписки. В те моменты, ко-

гда ленивые, глупые, жадные и завистливые подданные производи-

ли этот совокупный продукт в до обидного малом количестве,

вождь не только регулировал цены или нормы потребления, но со

свойственной ему мудростью сокращал число едоков. После нехит-

рой и справедливой дележки продукта можно было формально ка-

кую-то часть произведенного объявить изъятой в налог, обозначив

его в 5 или 10%. А можно было (странно, кстати, что вождь не сде-

лал этого) объявить общество безналоговым вообще, в принципе.

Кажется, то ли Варга то ли Струмилин рекомендовали это вождю.

Не упомню точно, кто именно. Помню только, что Варга был убит,

а Струмилин дожил до 100 лет...

Однако, не уподобляюсь ли я вновь старику Кенту? В самом

деле, утверждал, что для существования сталинской модели необхо-

димы Сталин и советский народ, а Сталина уже 40 с гаком лет нету-

ти. Сменявшие же его генсеки совсем не похожи на него. Парадокс?

Отнюдь.

Дело в том, что все последующие деяния чередой менявших

вождя генсеков автоматически сравнивались с деяниями самого во-

ждя, причем на всех без исключения уровнях - от членов Политбю-

ро до пьяных работяг в очереди за пивом, до такой степени вождь

приучил всех о своей ответственности за все и всех. Так сказать,

"по Виссарионычу сверяя шаг..." Но и члены Политбюро и пьяные

работяги у пивного ларька были одинаково неправы и наивны в сво-

ем невежестве. Ровно за 250 лет до своей кончины в 1953 г. Иосиф

Виссарионович правил этой несчастной страной под именем Петра

Алексеевича и оставил после себя роскошную столицу, заложенную

как раз в 1703 г. и сокращенное на треть за период своего

царствования вверенное ему население. Но и его было бы оши-

бочным считать предтечей славных дел, ибо за полтораста лет до

того Иван Васильевич управлял державой (за которую сейчас кому-

то так обидно) совершенно аналогичными методами. И первый КГБ

тоже создал именно он. И что характерно - в опричнину шла не

только знать, но и холопы, в весьма немалом, причем количестве. И

судьбы первых главных опричников - Вяземского, Грязного, Басма-

нова, в точности совпадают с судьбами первых членов коллегии

ВЧК...

Для удобства выстраивания ассоциативных рядов эти вожди

даже инициалы имели одинаковые - И. В.

Этот странный феномен еще ждет своего аналитика - исто-

рика. Странный потому, что вроде бы при диаметрально противопо-

ложных политиках (оба И. В. проводили политику изоляционизма, а

П. А. - открытых дверей), держава неудержимо расширялась, а гос-

безопасность бесчинствовала совершенно безнаказанно в смысле

отсутствия народных восстаний протеста. Мало кто обращал внима-

ние на то, что все трое прикончили своих сыновей (Иосиф Висса-

рионович сделал это при помощи своего друга и соратника Адольфа

Алоизовича). Все трое увековечивали имена своих министров безо-

пасности. Так, следственный изолятор КГБ стоит в Лефортово. А

когда в августе 1991 г. толпа с радостным гиканьем стаскивала с по-

стамента 15-тонную статую Дзержинского (вместо того, чтобы вой-

ти в никем не охраняемые подъезды Лубянки - но не позволил это-

го холопский менталитет), никому и в голову не пришло переиме-

новать скромную станцию - городок Скуратово, что в 80 километ-

рах за Тулой на дороге Москва - Харьков. Да и зачем?

Малюта жил давно и пал геройской смертью на Ливонской

войне, стало быть, был не только обер-палачом, но и великим пол-

ководцем. Пусть себе стоит Скуратово...

Да что там захолустное Скуратово! В эпоху массового пси-

хоза обратных переименований с целью восстановления историчес-

кой справедливости царь Петр Алексеевич вновь обрел былое ве-

личие. Самое смешное здесь в том, что наибольшее усердие тут

проявили либералы-западники. Так, художник Михаил Шемякин

подарил Петербургу памятник сидящего на кресле Петра I. Возмож-

но, по авторскому замыслу, это был трон. Я же со своим мировос-

приятием вижу, как Петр с удовольствием взирает на дыбу с

корчащейся на ней фигурой очередного заговорщика или изменни-

цы. Между дыбой и государем - обер-палач сыскного приказа

Емелька Свежев, накаляющий щипцы на вечном огне, находящемся

в центре композиции. Конечно, воплощение такого памятника в

бронзе привело бы к удорожанию сметной стоимости, да и цена

квадратного метра площади в коммерциолизированном Питере вы-

сока. Но без этих существенных дополнений в композицию, автор-

ский замысел представляется мне несколько ущербным, не до конца

раскрывающим внутренний духовный мир сидящего на троне двух-

метрового садиста...

Любил советский народ фюреров, любит и постсоветский.

Настолько крепко любил и любит, что вошла эта любовь в подкор-

ку, где прячется подсознание. А подсознание наделяет самого что

ни на есть демократически избранного лидера всемогуществом и

всеведением и, наделив, требует в свою очередь одеть, накормить,

согреть, наградить, защитить, найти преступника, покарать, очис-

тить улицы, реки, воздух, содержать сильную армию и покрови-

тельствовать музам. И здесь я просто не могу удержаться от соблаз-

на привести один пример. То, что он взят из художественного про-

изведения, не существенно, так как произведение это носит истори-

ко-философский характер, а по эпической мощности смело сравни-

мо с "Войной и Миром". Речь идет о романе В. С. Гроссмана

"Жизнь и Судьба". В этом многоплановом романе основной нитью

проходит жизнь и судьба ученого-физика Штрума, создателя теории

ядерной реакции. По-видимому, - это некий собирательный из Лан-

дау, Зельдовича и Харитона образ. По ходу развития сюжета Штрум

создает теорию, которая "от листочков бумаги, исписанных гречес-

кими бета, альфа, пси, гамма, от библиотечных шкафов и лабора-

торных комнат ведет до сатанинской космической силы - будущего

скипетра государственного могущества".

Однако, стоящее у руля Штрумовского Института руково-

дство душит физика за еврейство и острый язык. Штрум фактичес-

ки отстранен от работы и ждет ареста. Но, кроме того, его теория,

вызывавшая восхищение у коллег, объявлена Ученым советом ин-

ститута реакционной и вредной, заводящей современную физику в

болото. Телефон в доме Штрума замолкает, знакомые при встрече

переходят на другую сторону улицы. И вот в ситуации, когда, каза-

лось, ничего не спасет Штрума, раздается звонок Сталина, который

считает, что Штрум работает в интересном направлении (Штрум со-

гласен с Вождем) и желает ему успехов в работе. Маховик сразу же

начинает раскручиваться в обратном направлении, руководство ин-

ститута стелется перед вчера еще опальным изгоем, впрочем лабо-

ратория Штрума скоро станет большим самостоятельным институ-

том (видимо, Арзамасом-16), у него мгновенно появляется ЗИС-101,

распределитель по 1 категории, дан зеленый свет на прием евреев

на работу. Все хорошо.

Ситуация не нова. Впервые байку о сталинских звонках по-

ведал Паустовский, вторым фигурантом в рассказе значился М.

Булгаков. Гроссман также затрагивает тему сталинских звонков. Но

меня интересует другое. Если бы Василий Семенович Гроссман был

жив и мне предоставилось счастье побеседовать с ним, я спросил

бы его: Как Сталин узнал о существовании теории Штрума и как он

сумел правильно ее оценить? То есть сделал то, чего не сумели сде-

лать высокоученые функционеры от науки, поставленные им же,

Сталиным, эту науку от Штрумов охранять? И они свято и слепо ис-

полняли этот наказ вождя. В полном соответствии с его директива-

ми штрумовская теория была и оплевана, а ее творец не без основа-

ния готовился к посадке!

Пытаясь понять авторский замысел, я несколько раз внима-

тельнейшим образом перечитал все места после описанного собы-

тия. Удалось уловить только одну фразу - после краткого телефон-

ного разговора со Сталиным, Штрума принял Маленков, беседа

длилась 40 минут и Маленков проявил отличное знание вопроса. Но

это только напустило тумана. По Гроссману (а лучше его никто не

проанализировал сущность тоталитаризма) получается именно так -

коллеги-ученые душили, а Сталин - спас. В мою задачу, понятное

дело, не входит исследовать, насколько художественный вымысел

Гроссмана совпадает с реальностью. Рассмотренный эпизод со всей

убедительностью показал мне, что даже Василий Гроссман, низ-

вергнувший в своем великом романе тирана, даже сам Гроссман

подсознательно наделил его сверхпроницательностью, всевезением,

воистину корифеем всех наук... Даже Гроссман.

Пора бы от описания болезненных симптомов перейти к

точному диагнозу и выписыванию рецепта.

За сорок шесть с половиной лет жизни в СССР у меня сфор-

мировался определенный взгляд на то, что происходит и что нужно

делать как для улучшения жизни людей, так и для того, чтобы сами

люди стали лучше (увы, первое не всегда автоматически влечет за

собой второе). Но потребовалось еще почти шесть лет жизни в

США и пять приездов в бывшее Отечество, дабы взгляд переофор-

мился в убеждение.

В своей первичной оценке я ошибся, недооценив деструк-

тивного разрушительного воздействия национальных движений.

КПСС и КГБ не стало, вернее, их не стало практически, в смысле

решающей роли. Союз развалил, конечно же, не ничтожный

Кравчук своим референдумом. Самому Кравчуку слабо было даже

семью чью-либо разрушить, а о Союзе и говорить-то смешно. Парт-

номенклатура, используя пассионарность вчерашних диссидентов

провела этот бескровный переворот, единственным итогом которо-

го явилось то, что вместо зла меньшинства теперь правит зло боль-

шинства. Таков печальный итог, граждане...

На троне - Ельцинско-Черномырдинский блок, на знамени

которого - бюрократия, коррупция, произвол. В оппозиции к нему -

Зюганов, который не только не собирался строить новых концлаге-

рей, которыми стращали публику, но и власть-то брать не хотел, а

только делал выгодный бизнес на оппозиционности. Куда серьезней

бывший боксер и бывший генерал. Он знает целых три религии -

"православие, ислам, и, этот, как его - буддизм". Он честен и непод-

купен, у него предельно ясная программа борьбы с преступностью -

собрать всех "воров в законе" и расстрелять. Нет, чтобы задуматься

- а вдруг среди них окажутся несколько незаконно коронованных?

Что же потом, посмертную реабилитацию объявлять? Выплачивать

родственникам пособие в размере двухмесячного среднего дохо-

да?..

Далеко позади остались ковёрные Гайдар и Явлинский. Эти

двое, обладая прекрасными манерами и очень приличным англий-

ским (я слушал их неоднократно в США) в борьбе за голоса избира-

телей использовали термины: "макроэкономика", "рецессия", "стаг-

нация", и, особенно восхитившее меня "динамика объемов конвер-

тации Центробанка". Это, заметьте, обращаясь к шахтерам и метал-

лургам, хлебопашцам и солдатам, к новым и старым русским. Нет,

чтобы бабу каждому пообещать или мужика, а то - снижение тем-

пов динамики гиперинфляционного процесса...

...В июне 1996, когда эта книга была уже полностью за-

кончена, я прочитал в "Известиях", которые выписываю во Флори-

де, одну забавную статейку. В статейке была уйма неточностей, но

сделан правильный вывод, что и подвигло меня написать коротень-

кую, страниц на двенадцать, рецензию. Статья была снабжена порт-

ретом автора - хорошенькой молоденькой женщины с лукавым бе-

сенком в глазах. Последнее обстоятельство побудило меня отме-

тить, что самое сильное место в статье, претендовавшей на фило-

софскую обобщенность, был ее портрет. Я так и не знаю, компли-

мент это или нечто противоположное. Как бы то ни было, я отпра-

вил рецензию в адрес газеты, с просьбой передать автору. Ответа,

конечно, не последовало, что огорчало неопределенностью - то ли в

газете потеряли, то ли автор выбросил в корзину...

Когда история эта уже стала забываться, буквально за два

дня перед президентскими выборами в США у меня раздался теле-

фонный звонок. Она приехала в Штаты почитать лекции в Универ-

ситете, а, заодно, и поговорить со мной. Оказалась она, несмотря на

молодость, кандидатом философских наук и директором некоего

политического института, которых, кажется, сейчас в России боль-

ше, чем фермерских хозяйств. Правда, в отличие от последних, ин-

ституты эти приносят хороший доход. Выгодным бизнесом стала

политика в России.

Так вот, в беседах наших, как водится, выяснилось много

несовпадений во взглядах на суть происходящего, особенно не была

согласна красавица-философ с тем, что российский суперэтнос уми-

рает. Она сравнивала Россию с неким супом, который варится и

должен получиться вкусным. Поскольку время было позднее, я воз-

держался от комментария, дабы у моей новой приятельницы не воз-

никло кошмарных сновидений.

- Суп-то, суп, подумал я в ответ, да догадываешься ли ты,

что супчик этот начал варить еще Иван Васильевич IV в специаль-

ных котлах на Красной Площади. И единственным ингредиентом

этого варева были человеческие тела, причем не умерщвленные

предварительно, как это делают с коровами или баранами?..

Да и кашицу Государь Петр Алексеевич варил тоже весьма

своеобразную. Как удержаться от приведения рецепта, взятого,

правда, не из "Книги о вкусной и здоровой пище", а из стихотворе-

ния графа Алексея Константиновича Толстого - женщина распра-

шивает Петра о кулинарных секретах, а он весьма галантно от-

вечает ей:

- Государь ты наш, батюшка,

Государь Петр Алексеевич!

Что изволишь ты в котле варить?

- Кашицу, матушка, кашицу.

Кашицу, матушка-сударыня, кашицу.

- Государь ты наш, батюшка,

Государь Петр Алексеевич!

А где изволил ты крупы достать?

- За морем, матушка, за морем,

За морем, матушка-сударыня, за морем.

- Государь ты наш, батюшка,

Государь Петр Алексеевич!

Нешто своей крупы не было?

- Сорная, матушка, сорная,

Сорная, матушка-сударыня, сорная.

- Государь ты наш, батюшка,

Государь Петр Алексеевич!

А чем ты изволишь мешать ее?

- Палкою, матушка, палкою,

Палкою, матушка-сударыня, палкою.

- Государь ты наш, батюшка,

Государь Петр Алексеевич!

А ведь кашка-то выйдет крутенька,

А ведь кашка-то выйдет солона!

- Крутенька, матушка, крутенька,

Солона, матушка-сударыня, солона!

- Государь ты наш, батюшка,

Государь Петр Алексеевич!

А кто ж ее будет расхлебывать?

- Детушки, матушка, детушки,

Детушки, матушка-сударыня, детушки...

Особую ценность этому футурологическому эссе придает

удобство использования стихотворного размера по мере развития

исторического процесса. Например: Корифей ты наш, батюшка, ко-

рифей Иосиф Виссарионович, секретарь ты наш, батюшка, секре-

тарь ты наш, Михаил Сергеевич, президент ты наш, батюшка, пре-

зидент Борис Николаевич, туркменбаши ты наш, батюшка, турк-

менбаши Сапармурад Ниязович или даже кандидат ты наш, батюш-

ка, кандидат Александр Иванович (Геннадий Андреевич, Григорий

Алексеевич, Владимир Вольфович) - что изволишь ты в котле ва-

рить?..

Не пора ли погасить сей так неаппетитно дымящийся котел?

Имя ему - Российская Государственность. Та самая, ведущая исто-

рический отсчет от Рюрика, и впоследствии, через 1000 с гаком лет

освященная созданной товарищем Сталиным Организацией Объе-

диненных Наций. На Западе эта контора называется проще - UN. В

России употребляется термин Организация, придающий, по замыс-

лу создателя, солидность, весомость, респектабельность. То бишь,

нации должны быть не только объединены, но и организованы. Соз-

давая Организацию, товарищ Сталин создавал новый Коминтерн.

Это было удобней, так как некоторые товарищи из Коминтерна по-

зволяли себе не всегда соглашаться с вождем, особенно, по части

методов загоняния человечества в счастье. За что их пришлось час-

тично расстрелять, а уцелевших - распустить с резолюцией - "не

умел, гой еси, государю верно служить".

За почти полувековую историю существования Организации

в полном соответствии с замыслом ее создателя не было предотвра-

щено ни одной войны, ни одного кровавого государственного пере-

ворота. Нет на Земле человека, который бы мог сказать - меня спас-

ла ООН. Нет города, на ратуше которого можно было бы вывесить

мемориальную доску - "Я не разрушен, благодаря своевременному

вмешательству "голубых касок" в 19... году". Зато когда этот вертеп

ханжества, лжи, лицемерия и пустопорожней болтовни, не нужный

никому, кроме бесчисленной собственной чиновнической армии,

будет наконец-то закрыт, на миллионную часть сэкономленных де-

нег можно будет воздвигнуть памятник всем безымянным жертвам

убийств, геноцида, пыток с эпитафией - "Всем безвинно убиенным

под молчаливое благословение ООН, которая не спасла вас. От про-

снувшегося и раскаявшегося человечества."

Но произойдет это только после тихого и бескровного ухода

из этого мира Российской Государственности. Не народа России, а,

именно, государственности, то есть прекращения (в очередной и по-

следний раз) действия конституции и прекращения делегирования

народом России властных функций своим худшим представителям.

За 1135 лет (Рюрик воцарился в Новгороде в 862 году) в

этой стране не решен вопрос о праве землевладения, не создано Ос-

новного закона, которому подчинялись хотя бы два поколения под-

ряд (к этому была близка Сталинская Конституция, просущество-

вавшая 40 лет, но я определяю возраст поколения в 25 лет). Слышу

протестующий женский голос - Да ты ничего не понял, застряв в

своем никому не интересном сейчас шестидесятничестве! Это про-

сто произошла очередная смена элит. Молодые "львы" сменили ста-

рых "лис" и ничего более. Или Макиавелли не читал?

Читал, читал... За вышеупомянутые 1135 лет это уже при-

мерно пятидесятая смена элит, учитывая, что при Иосифе Виссарио-

новиче циркуляция элит происходила несколько более ускоренны-

ми темпами, так сказать, пятилетку - в четыре года, встречный

план, кто был ничем, тот станет всем...

Пятьдесят правящих элит... Если это еще не итог, то каков

же промежуточный результат?

Щедро рассыпаемый плутоний на океанском дне из утонув-

ших четырех ядерных подводных лодок, включая в принципе непо-

топляемый "Комсомолец", на земле в результате Кыштымской и

Чернобыльской катастроф из в принципе неразрушаемого РБМК и,

наконец, в космосе в 1976 г. над Канадой и в конце 1996 г. над Ав-

стралией из в принципе неразрушаемой станции "Марс"...

Высушенное самоотверженным трудом советских людей

Аральское море, вырубленные леса, разлившаяся из проржавевших

нефтепроводов нефть, отравленные реки, воздух над металлур-

гическими и химическими комбинатами, шахтерские бараки в Ке-

мерове, сгнивающая на корню невывезенная из-за бездорожья там-

бовская свекла. И это все еще не итог...

А итогом является факт существования человеческого сооб-

щества, носящего имя бывшего Советского Союза, состоящее из ин-

дивидуумов, которых не должно было бы вроде быть, а они есть.

Ибо за период от 1905 года до наших дней насильственной смертью

умерли десятки миллионов людей, не давших потомства, а потомст-

во дали их убийцы и молчаливое пассивное уцелевшее большинст-

во. Вы помните, я стараюсь писать историософское произведение. Я

имею право рассуждать, как было бы, если бы не... Вот это и есть

печальный итог, граждане.

Вот тут уже слышу дружный гневный протестующий хор.

- Старая песня, мистер. Да сколько раз горе-пророки хоро-

нили нас, объявляли скорый и неизбежный конец. Но все они по-

срамлены. как поет Алла Борисовна Пугачева - "Живет страна, не-

объятная моя Россия", - и, погрозив кому-то кулаком, продолжает:

"Живет страна, и не смейте говорить, что нет..."

Я Аллы Борисовны не боюсь, я посмею. У меня есть что

возразить по существу ходатайства...

В 1996 г. в Атланте проходили очередные Олимпийские Иг-

ры и в беге на одну из стайерских дистанций победу одержал пред-

ставитель республики Бурунди. В это же самое время в Руанде и Бу-

рунди шла не просто гражданская война, а полное самоистребление.

По некоторым оценкам число погибших в кровавой бойне между

тутси и хуту дошло до пятисот тысяч, а количество беженцев в со-

седний Заир - до трех миллионов. Можно ли в этом случае утвер-

ждать, что эти две несчастные страны продолжали существовать,

хотя они продолжали оставаться субъектами международного права

и даже участвовали в Олимпийском движении, причем, отнюдь не

формально, выиграв "золото" в одной из престижнейших дисцип-

лин. То есть пророк, предсказавший прекращение существования

этих государств был бы посрамлен. Тут все дело в точке отсчета.

Случись подобный катаклизм в любой из европейских стран или

Японии - это, бесспорно, означало бы прекращение существования

государства. Пророки, предсказывающие гибель Российского госу-

дарства, жили преимущественно в странах с высокоразвитой инфра-

структурой и с их точки зрения жизнь в России для них самих тако-

вой не являлась. Так, к примеру, Куба успешно строит для барбудо

Фиделя социализм уже почти сорок лет, не имея при этом конди-

ционеров в домах (не считая, разумеется, д?ма самого коман-

данте). Отключение же кондиционеров в соседней Флориде на пару

дней, неминуемо привело бы к прекращению биологического суще-

ствования половины населения полуострова, причем ваш покорный

слуга был бы одним из первых. А Куба, ничего - живет. И не смей-

те говорить, что нет...

"...За четыре года существования России валовой внутрен-

ний продукт упал на 28%, а в Польше вырос на 25%, в Словакии -

на 21%, в Румынии - на 18%, в Словении - на 14%. После некото-

рой паузы, вызванной копированием российского примера, к ответ-

ственной политике перешли в большинстве (но не во всех) постсо-

ветских республик. В Армении за три последних года ВВП возрос

на 18%, в Литве - на 8%, в Грузии за два года - на 15%.

В начале 90-х годов по производству ВВП на душу населе-

ния Россия отстала от Аргентины, Мексики, Барбадоса, Тринидада

и Тобаго, Венесуэлы, Чили, Маврикия, Малайзии, Тайваня, Омана,

Сирии.

За последних 4 года нас обогнали Болгария, Румыния, Хор-

ватия, Турция, ЮАР, Гренада, Коста-Рика, Панама, Сент-Винсент и

Гренадины, Сент-Люсия (слышали о таких?), Бразилия, Доминика,

Колумбия, Перу, Суринам, Уругвай, Эквадор, Иордания, Иран, Таи-

ланд, Фиджи, Алжир, Ботсвана, Габон, Египет, Сейшельские остро-

ва, Тунис.

При сохранении нынешних тенденций до конца тысячелетия

Россию обойдут Индонезия, Ямайка, Парагвай, Шри-Ланка, Доми-

никанская республика (не путайте с Доминикой), Марокко, Свази-

ленд.!!

Пой, Алла Борисовна, пой.

Живи, страна, и не слушай тех, кто скажет - нет.

Пора бы и выписать обещанный рецепт.

Учитывая ужасающий исторический итог за более чем ты-

сячелетнюю историю российской государственности, неэффектив-

ность и пагубную безрезультатность огромного количества реформ

систем управления, видов собственности и способов производства и

в страхе перед надвигающимися техногенными экологическими ка-

тастрофами, государственными переворотами, военно-уголовной

диктатурой и руководствуясь в своих стремлениях сохранением

жизни, благополучия и процветания населения современной Рос-

сийской Федерации я, Ладыженский Яков Абрамович, родившийся

в Красково Московской области 13 сентября 1944 года, гражданин

Соединенных Штатов Америки и считающий себя сохранившим

гражданство России предлагаю народу Российской Федерации доб-

ровольно отказаться от собственной государственности и просить

народ, конгресс и Президента Соединенных Штатов Америки о

приеме России в США либо на правах свободно присоединившейся

территории (как Пуэрто-Рико), либо уже разделенной на несколько

Штатов. Последняя деталь существенна, но не носит решающего

характера и в дальнейшем будет по возможности прокомментирова-

на.

Для реализации этого замысла требуется свободное волеизъ-

явление народа России, которое может быть выражено путем рефе-

рендума. Перед референдумом население должно быть всесторонне

и детально проинформировано об основах американского государ-

ственного устройства, с Конституцией США, с порядком оформле-

ния американского гражданства...

После проведения широкомасштабной информационной ак-

ции, дабы все без исключения население было в курсе дела, чтo за

вопрос предстоит ему решить, следует провести не менее масштаб-

ный обмен мнениями, дискуссии, которые, я верю, пройдут в спо-

койной атмосфере без оскорблений и брани, ибо целью этой акции

является ее максимальная информативность о сути дела. Для этого

не худо было бы выделить специальный телевизионный канал и из-

давать регулярный информационный вестник типа ежедневной газе-

ты, в которых найдется время и место для всех желающих выска-

заться.

Вопросом Џ1 в этом референдуме будет: Согласны ли Вы с

полной (или частичной) утратой Российской государственности?

Здесь, как и было обещано, требуется небольшой коммента-

рий. Если дальнейшее присоединение произойдет по образцу Пуэр-

то-Рико, то это будет так называемая свободно присоединившаяся

территория, с тем, что все ее население автоматически становится

гражданами США, но без права выборов. Губернатор назначается

Президентом США, а в конгрессе заседают представители без права

голоса, в качестве наблюдателей. При этой модели сохранятся меж-

дународные, культурные и (что особенно важно для России) спор-

тивные автономные, т.е. независимые от США представительства.

При второй модели Россия входит в состав США в качестве

штата. Точнее, нескольких штатов ввиду огромности территории и

населения. Как известно, эффективность управления системой об-

ратно пропорциональна ее размерам. С другой стороны, нынешнее

деление России на примерно 90 так называемых субъектов Федера-

ции тоже не годится. В этом плане стоит подумать о территориаль-

ном делении в границах существующих военных округов с соответ-

ствующими столицами в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-До-

ну, Самаре, Екатеринбурге, Новосибирске, Чите и Хабаровске.

В этом варианте понятие "гражданин России" не полностью

утрачивается и все население становится иностранцами с правом

проживания на территории США. Через три года каждый человек,

не совершивший за это время уголовного преступления, может хо-

датайствовать о получении статуса гражданина США, для чего дол-

жен будет сдать экзамен по английскому языку и по истории США

и России. Нормы эти давно разработаны Иммиграционной Службой

США. Таким образом уже через три года наиболее социально ак-

тивный и образованный слой россиян составит первичное ядро рос-

сийско-американского электората с правом избирать и быть избран-

ными.

Исходя из вышеизложенного, следующие вопросы референ-

дума могут звучать примерно так:

2. Согласны ли Вы с переходом России под полную юрис-

дикцию Соединенных Штатов Америки с последующим полным

подчинением Федеральному Закону и вновь разработанных специ-

ально для территории бывшей России законодательства, учитываю-

щего специфику новых Штатов?

3. Согласны ли Вы с переходом России под юрисдикцию

США в качестве свободно присоединившейся территории с сохра-

нением права представительства в международных организациях

(Пуэрториканский вариант)?

4. Согласны ли Вы на переход России под юрисдикцию

США в качестве группы независимых Штатов с полной утратой су-

веренитета и правом ходатайства об американском гражданстве

через три года?

В случае, если такой референдум состоится и свыше 50% го-

лосовавших скажут "да", то наступит переходный период по пере-

даче властных функций, который регламентирован нынешним аме-

риканским законодательством.

Приходу в авторскую голову столь странного замысла спо-

собствовали два обстоятельства. Первое - это наблюдение за жиз-

нью и эволюцией новой эмиграции из Советского Союза. В подав-

ляющем большинстве своем эти люди не оставили дома свои

бесчисленные пороки, о которых не стоит повторяться. Но, попав

между молотом неукоснительно и безоговорочно исполняемого

американского законодательства и наковальней рассчитывания

только на собственные силы, этот человеческий материал перековы-

вается и вынужден принимать единственно требуемое для него

качество - хорошо и честно работать.

То же немногочисленное, упрямое и амбициозное дурачье,

так и не понявшее, куда оно попало, вынуждено платить за свою

преступную деятельность большими тюремными сроками без вся-

ких шансов откупиться взяткой за смягчение или перемену участи.

И мне это очень нравится. А вам, законопослушные россияне?

Вторым обстоятельством явилось изучение послевоенного

американского администрирования в ФРГ и Японии. Речь идет не о

знаменитом плане Маршалла, позволившим при жизни одного по-

коления превратить разрушенные войной страны в процветающие.

Такое было под силу богатой стране, а Америка именно такова.

Имею в виду я именно порядок администрирования на оккупиро-

ванных территориях. После социальных катаклизмов обычно пер-

вой взлетает вверх кривая преступности, а не экономического бла-

госостояния. Как известно, американцам пришлось трижды (!) пол-

ностью сменить все кадры японской полиции, дабы победить кор-

рупцию в ее рядах и, искоренить тем самым уголовную преступ-

ность, сделав Японию одной из спокойнейших стран мира. И это - в

азиатской стране с полуфеодальными устоями, клановостью и к то-

му же оккупированной после жестокой войны...

Но здесь-то будет совсем иная песня. Назначенным на пере-

ходный период губернатору и шерифу обеспечена поддержка свы-

ше 50% населения, раз они сказали "да". Стало быть, адаптацион-

ный период пройдет несравненно легче и безболезненней.

А дальше будет вот что. Только высвободившийся от исчез-

нувшего военного противостояния обеих держав хватит на то, что-

бы Россия стала Америкой не де-юре, а де-факто. Высвободившиеся

материальные, энергетические и интеллектуальные ресурсы будут

материализованы в виде жилья и дорог, медицины и экологии. (Да,

конечно, то же самое ожидали от конверсии Российского ВПК, но,

во-первых, она была частичной, а во-вторых, проводилась при по-

мощи излюбленного русского инструмента - топора. В моем же ва-

рианте будут действовать долголетние, рассчитывающие все до

мельчайших деталей программы). Пойдем дальше. Реальностью

станет мост или тоннель между Чукоткой и Аляской. Этот проект

представляется мне особенно важным, чтобы как можно больше

противников моей идеи могли бы съездить на Аляску и посмотреть,

какие чудеса бывают, когда Россия становится Америкой, а вернув-

шись назад, увидели, как возрождается вымирающий (пока еще рус-

ский) Север. Малые народы этого самого русского Севера будут

спасены и поселятся в резервациях по типу американских индейцев

с сухим, понятное дело, законом. Причем, он будет жестко соблю-

даться.

Сбудется мечта А. Д. Сахарова о создании промышленных

зон в необжитых районах Якутии, Колымы, Камчатки. Зоны эти бу-

дут с полностью замкнутым экологическим циклом и обслуживать-

ся персоналом по вахтовому методу. Именно в этих краях можно

будет надежно и безопасно ликвидировать химические и ядерные

арсеналы, ну а об освоении местных природных богатств нечего и

говорить...

Особо хочется сказать и о прекращении взаимной разведы-

вательной, и, соответственно, контрразведывательной деятельности,

что было бы очень сладким подарком автору. Это-то как раз можно

свернуть и до объединения по двум обстоятельствам.

Первое - это невозможность вообще, и неспособность пре-

зидентов в частности, как-то позитивно использовать те доклады,

справки, информационные обзоры, которые им по понедельникам

услужливо кладут на стол директора разведок. Все это можно

прочесть во вчерашних газетах и практически никак не влияет на

курс государственной политики.

Второе - это то, что деятельность обеих спецслужб фак-

тически нейтрализована тотальным взаимным подкупом сотрудни-

ков и агентуры. То есть происходит взаимоперекачка бюджетов. Но

это было бы полбеды, если бы деньги просто переходили из одного

бюджета в другой, но ведь в действительности они оседают на

личных счетах усердно торгующих государственными секретами

разведчиков. Все это было бы так грустно, когда бы не было так

смешно, ибо сутью этих государственных секретов являются имена

перевербованных сотрудников, причем примерно поровну с обеих

сторон...

Не надо быть великим пророком, чтобы предсказать, что

именно эти ребята будут в первом (и, увы, не единственном) ряду из

тех, которые стройно выстроятся, чтобы побить меня камнями.

И это, несмотря на то, что процесс этот фактически уже ти-

хонько двинулся, задолго до написания этой книги. Имя ему - дол-

ларизация страны. Существование при этом параллельной валюты

(рубля, о котором говорилось ранее) необходимо для обогащения

весьма небольшой по численности, но все же существенно

б?льшей, чем валютчики у почившей в бозе "Березки" социальной

группы.

Этот народец образует второй ряд жаждущих побить меня

камнями или, как минимум, посмеяться вволю.

Третий ряд составят интеллектуалы и интеллигенция. Эти

камнями побивать не будут. Их аргумент - да мы древнейшее госу-

дарство Европы со своими вековыми традициями и менталитетом.

Мы расширялись веками... Наши великие предки завещали нам ве-

ликую страну и огромную территорию... Да уж не марксист ли он?

Пролетарии всех стран, соединяйтесь... Мировое правительство...

Еще Эйнштейн был осмеян за свой наив...

Отвечу и им - во-первых, не только пролетариев, но и бан-

киров и генералов, министров и пенсионеров, во-вторых - не всех

стран, а только двух. Дальше видно будет. Я не Воланд, для меня

тысяча лет - не пустяковый срок, так далеко не вижу. Но ближай-

шие 5-10 лет не предвидит только ленивый. Но ленивых, к прискор-

бию очень много, что характерно для русского народа. Им лень не

только правильно предугадать последствия своих поступков, но да-

же точно и объективно осмыслить то, что уже случилось. А

случилось то, что распад Союза - это не толчок к возникновению

(наконец-то) великой, сильной и процветающей России, а всего

лишь этап динамического процесса, имя которому - гибель суперэт-

носа, причем двоякая - как путем самоистребления в гражданских

войнах, так и путем поглощения ослабленных раздробленных уде-

лов более сильными соседями. Моя же идея подразумевает сохране-

ние этого этноса, как единого целого, пусть в рамках иной государ-

ственности, но зато целиком и мирно.

Ибо чеченская война, которая была прологом, увертюрой

или, если угодно, зачином, конечно же почти никого и почти

ничему не научила. Под примененным же мной термином "почти"

подразумеваются новые Дудаевы, которые поняли, что битва эта

может быть ими выиграна. Но во имя меньших потерь и разрухи,

они, конечно же, внесут коррективы в свои планы. Оно, конечно,

можно и в лоб, как показал чеченский опыт. Но в обход надежней и

спокойней. Может, чуть подольше. Но главное - у Москвы больше

нет козырей...

И, наконец, за этими тремя, пусть не стройными, но все же

рядами - красно-коричневое беснующееся месиво, ревущее своими

хриплыми от фальшивой водки гл?тками.

Ага - жидо-массонский, сионистско-ЦРУшный заговор. Оз-

вучен, наконец, в виде прямого призыва... Мать...

- Эх, ребята, был бы заговор... Да были бы вы кому-то нуж-

ны, не блок НАТО, а вчера еще несуществующие талибы захватили

бы вашу страну, армия которой не способна ни отстоять ни взять го-

род Грозный или райцентр Самашки. Точнее говоря, не способна

установить конституционный порядок. Уже давно не боитесь вы

милиции, прокуратуры и некогда страшной госбезопасности, с уми-

лением взирающих на высокохудожественные портреты усатых

фюреров, восхваляемых и призываемых вами.

Шериф - вот кто страшен вам. Да, да, тот самый - с дубин-

кой, наручниками и пистолетом за поясом. Простой и туповатый,

как и Василий Иванович, не кончавший академиев. Однако, при

всей своей неакадемичности этот увалень знает 3 вещи - 1) - суще-

ствует Закон; 2) - что этот Закон надлежит исполнять; 3) - что ли-

цо, нарушающее закон, должно быть пусть и с помощью аксессуа-

ров за поясом препровождено в городскую тюрьму, где в течение

суток его судьбу решит господин судья, к которому надлежит обра-

щаться: "Ваша честь".

Вот этот-то шериф и честный судья страшны черносотенно-

му зверью именно тем, что сам факт их существования начисто раз-

рушает бредовый миф, что закон и порядок соблюдаются только

под мудрым и справедливым руководством Адольфа Алоизовича

или Иосифа Виссарионовича. Подобно тому, как главным итогом

Второй Мировой войны для меня - не Нюрнбергский или Хабаров-

ский процессы, а то, что за пятьдесят послевоенных лет немецкий и

японский народы доказали миру и самим себе, что не в бредовых

идеях фюрера (захват чужих территорий, экспорт дарового сырья и

сельхозпродуктов, использование рабской дешевой силы) залог

процветания нации, а в каторжном труде и в низких военных

расходах...

Я отчетливо понимаю, как малы шансы на успех моего

предложения. Мало того, я даже опасаюсь, что если идея эта начнет

овладевать массами, дело может кончиться танками. Теми самыми,

которые так любит Президент Ельцин, когда они стреляют - в Мо-

скве или в Чечне - лишь бы всех до одного... Которые так любит

компания Росвооружение, когда их подают за 10% комиссионных

плюс взятка, растущая пропорционально дискаунту. И которые так

люблю я, когда их отправляют в мартеновскую печь, как это было в

городе Чебаркуле, Челябинской области в последней моей команди-

ровке. Дивизия эта знаменита тем, что в ней служил сосланный из

ЦСКА за снижение игровых показателей великий хоккеист Валерий

Харламов. Но было это четверть века назад. А в мой приезд воины

занимались разборкой танков перед переплавкой. Однако, возникла

закавыка, как водится. Огромные танки не могли пролезть в жерло

мартеновской печи и их надо было предварительно разрезать на

куски. Закавыка заключалась в отсутствии кислорода для резки. По-

скольку эпоха рыночных отношений еще не наступила (стояло лето

1990 г.), то у командира части не было возможности позвонить зна-

комому мафиози с выгодным предложением добыть кислород в об-

мен на парочку укомплектованных боеприпасами танков, которые

впоследствии были бы, разумеется, сактированными, якобы пере-

плавленными. Дело стало намертво. Потом я уехал в Америку и так

и не знаю, чем все кончилось - то ли переплавили танки, то ли ре-

шили повременить, в связи с исключительной близостью границы с

Башкирией...

И поскольку самыми яростными противниками моей идеи

будут адепты Л. Н. Гумилева, отвечу им словами их кумира и учите-

ля. Речь идет о завоевании Новгорода Иваном III.

"Так закончилась история последнего этнического осколка

Древней Руси, включенного в состав нового этноса. Пример Новго-

рода - это блестящий пример умирания этнической системы, при

котором, как правило, исчезают не сами люди. Люди-то как раз и

остаются и входят в состав новых этносов, но окончательно исчеза-

ет определенная система поведения, некогда связывавшая этих лю-

дей воедино, делавшая их "своими". Вместе с независимостью Нов-

города исчезли все стереотипы поведения, характерные для вечевой

Руси, а сами люди сохранили лишь память о своем происхожде-

нии..."

Создание подобной суперцивилизации вызовет существен-

ные перемены в жизни других народов. Как у кита или слона у нее

не может быть реальных врагов, угрожающих границам, да и ей са-

мой не сильно будет нужна чужая земля. Здесь хотелось бы, чтобы

в суете глобальных реформ не забыли отдать последний должок в

виде 4 островков Курильской гряды их законному владельцу -

Японской Империи - единственной Империи на Земле. Как там пе-

ли в "Трактористах"? - Чужой земли не надо нам ни пяди. В третье

тысячелетие надо входить очистившимся от последствий Второй

Мировой. А за изгаженные Курилы и долготерпение японского на-

рода, за их поруганные кладбища и изувеченную природу я бы по-

рекомендовал в виде компенсации и в залог вечной дружбы отдать

в придачу и остров Сахалин, который никогда не окупал себя сам, а

лишь служил имперским интересам. Но, поскольку, империи, кото-

рая распалась - не по плечу имперские замашки (А. Городицкий),

пусть Сахалин без всякой компенсации (кроме возмещения расхо-

дов на эвакуацию российского населения, жилья для них и прочих

издержек) вернется к своим исконным хозяевам - Японской Импе-

рии.

Как говорил Саша Черный - последний штрих и кончена

картина.

Если представить себе наступление трех маловероятных со-

бытий - что эта книга напечатана; что эта книга напечатана и

прочитана таким количеством читателей, что масса их стала кри-

тической и наступил взрыв, имя которому - референдум; что этот

референдум принес ошеломляющий результат и свыше 50% голо-

сующих сказали "да", то что в этом случае делать самим Соединен-

ным Штатам? Становиться Соединенными Штатами Америки, Азии

и Европы? Зачем и к чему? Ведь США - не еврей, пришедший к

раввину с жалобой на тесноту и нищету! Зачем им, этим процветаю-

щим, сытым и благополучным Штатам российская коза? Она же -

троянский конь. Две Германии существовали параллельно всего 45

лет, а объединение их было весьма болезненным. И это при общем

языке, религии, ментальности, единых предках и одних и тех же

изучаемых в школе писателях и композиторах! Что же говорить о

слиянии двух абсолютно различных этносов?

Во-первых, США - страна эмигрантов и приезд за послед-

ние 20 лет миллиона эмигрантов из СССР никоим образом не ухуд-

шил положения ни страны, приютившей их, ни самих эмигрантов

(за весьма редкими исключениями). Здесь уместно заметить, что по-

давляющее большинство эмигрантов приехало со скудным багажом

и почти без денег (исключая эмиграцию последних четырех лет, ко-

гда были сделаны таможенные послабления и разрешена продажа

жилья). Так почему бы не принять еще 150 миллионов новых рус-

ских эмигрантов с территорией, втрое превышающей нынешние

размеры США и некоторыми еще не разграбленными природными

богатствами, реками и лесами, музеями и умирающей без денег нау-

кой, с нищими мыслителями и композиторами, а, главное - с собст-

венной древней, пусть и кровавой историей, которая станет собст-

венной историей Новых Штатов?

Чрезвычайно существенным моментом является факт геопо-

литического преобразования в результате подобного объединения.

Это вполне может послужить толчком к объединению других стран

по типу Европейского Союза - т.е. по материковому, этническому

(Латинская Америка и Африка) или религиозному принципу (Ки-

тай, Индия, Арабский Восток). Для меня абсолютно очевидно, что,

если это и произойдет, то не в результате угрозы военного противо-

стояния, а, исключительно, в целях более эффективного взаимодей-

ствия между членами нового оперативно действующего Совета

Безопасности, состоящего из каких-нибудь 10 членов, основной

функцией которого будет мгновенное реагирование на попытку ка-

кого-нибудь Хусейна или Милошевича заняться очередным крово-

пусканием. Создание подобного Совета важно не только с точки

зрения экономии прорвы денег на разгоне ООНовского чиновничес-

тва, но, главным образом - во имя права превентивного гашения ма-

лейшей искорки очередного конфликта, где бы эта искорка ни

вспыхнула. В чем ошиблись политические пророки? В том, что в

связи с распадом СССР и дальнейшей демократизацией республик

СНГ иссякнет финансово-оружейно-политическая база междуна-

родного терроризма, сепаратистов, красных партизан и т.д. Что же

произошло на самом деле? На смену просоветскому режиму в Афга-

нистане пришли сумасшедшие талибы, мира же, как не было, так и

нет. По-прежнему благоденствуют Хусейн и Кадафи. На смену дол-

гожданному миру в Ливане пришла югославская война. Не успели

помириться после 20 лет войны в Сальвадоре и после 30 (!) - в Гва-

темале, как разгорается перуанский конфликт. Мир в Израиле по-

хож на тактическую передышку, зато взрывы в Алжире гремят по

нескольку раз на день. Не видно конца террору в Индии и Шри-Лан-

ке. Озлобленно убивают друг друга мирно жившие от Сталина до

Горбачева таджики. Никогда не смирится с потерей Абхазии Гру-

зия, а с Карабахом - Азербайджан. И все это будут цветочки по

сравнению с российскими ягодками. И я не вижу иного пути оста-

новить эту надвигающуюся опасность, кроме предложенного мной

выше.

* * *

Великий грузинский писатель и просто замечательный чело-

век Чабуа Амирэджиби в беседе со мной поделился мыслью о том,

что человек не имеет права умирать, не выполнив своего предна-

значения на Земле. Что это за предназначение, каждый человек ре-

шает сам за себя. Иллюстрируя мысль, Амирэджиби привел в при-

мер себя, проведшего в лагерях около пятнадцати лет (минус пару

лет, пришедшихся на три побега) и Солженицына - у обоих был

рак, когда они работали над своими книгами. Однако, к счастью для

них обоих и для человечества, "Раковый корпус", "В круге первом",

"Архипелаг ГУЛАГ" и "Дата Туташхиа" написаны и дошли до лю-

дей, а авторы их благополучно здравствуют и поныне - один - 40

лет после операции, другой - 25.

У автора этой книги помимо описанной операции на сердце

тоже был рак. И тоже удачно прооперированный. Теперь его нет. И

книга эта написана. Она написана дома - в Сарасоте и Москве и в

промежутках между развозкой автором пиццы и мытьем посуды в

ресторане дома престарелых с романтическим названием Lake Point

Woods, что в переводе на русский язык звучит как лесное озеро. По

странному стечению обстоятельств именно так - "лесное озеро" на-

зывался мой п.я. 80 в Красноярске-26 в коде для несекретных теле-

грамм. Совсем как у Окуджавы: "Мы начали прогулку с арбатского

двора, к нему-то все, как видно, и вернется..."

СОДЕРЖАНИЕ

Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

Часть 1. Харьков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11

Часть 2. Красноярск-26 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51

Часть 3. Москва . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103

Часть 4. В отказе... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 183

Часть 5. Агенты и возлюбленные . . . . . . . . . . . . . . . . . . 217

Часть 6. Горбачев, гласность, Галина . . . . . . . . . . . . . . 267

Часть 7. Сарасота, Флорида, США . . . . . . . . . . . . . . . . . 323

Эпилог Россия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 380

Оглавление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 408

Яков ЛАДЫЖЕНСКИЙ

РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В САРАСОТЕ

Effect Publishig Inc.

New York, 1997

Yakov Ladyzhensky

THE MANUSCRIPT FOUNDED IN SARASOTA

ISBN:0-911971-10-6

Library of Congress: 96-61652

Published by

Effect Publishing Inc.

501 Fifth Ave. Suite 1612

New York, NY 10017

Сноски ---------------------------------------------------------------

реrmanent resident - постоянный житель.

green card - "зеленая карта" - документ, дающий право постоянно жить в США, покидать и возвращаться в страну. На самом деле цвет документа синий. У меня был розовый.

deposit - взнос, залог, заклад.

Jewish family service - Еврейская семейная служба.

volunteers - добровольный помощник.

area - местность, зона обитания.

parking - место парковки, стоянки автомобиля, а также - постановка машины на стоянку.

car - легковой автомобиль.

driver license - водительское удостоверение.

social security - общественное обеспечение.

village - деревня, поселок.

rent - наем, аренда.

utility - коммунальные услуги.

food stamps - Продовольственные талоны.

cash - наличные, живые деньги.

full time - полное время.

part time - частичное время.

benefit - милость, выгода.

bonus - премия.

unemployment - пособие по безработице.

non-smoker - не курящий.

divorce white female - разведенная белая женщина.

application- анкета, личный листок.

appointment- любое назначенное свидание, встреча (кроме любовного).

janitorial worker - дворник.

janitorial worker - медсестра.

dishwasher - мойщик посуды.

bypass - обход, обвод.

Sure - Конечно.

mill - мельница.

mold - матрица.

Christmas - Рождество.

справка Института Экономического Анализа - Алексей Илларионов. Москва, газета Известия, 1996 год, 11 декабря, Џ 234, страница 5.

Комментарии: 20, последний от 27/02/2024.
Размещен: 21/04/2001, изменен: 21/04/2001. 1149k. Статистика.
Повесть: Проза

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"