Лагун Павел Адамович : другие произведения.

Клетка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если рассматривать Абсолютную Вселенную как незамкнутую цепь возрастающих и убывающих неограниченно региональных Вселенных, то абсурдность такой системы кажется очевидной. Если же представить замкнутую цепь Вселенных, то происходит странный парадокс постепенного и совершенно незаметного перехода на разных уровнях из Вселенной субчастиц во Вселенную макромира. "Где кончается Вселенная"(Павел Лагун)

КЛЕТКА

Теософская повесть.

...Их мудрецы, свой мир бескрайний

Поставив центром бытия,
Спешат проникнуть в искры тайны

Иль умствуют, как ныне я.

А в миг, когда из Разрушенья

Творятся токи новых сил,
Кричат в мечте самовнушенья,
Что Бог их светоч погасил!

Валерий Брюсов

Часть I

Глава I. Кома

   Комп с утра грузил медляк. А коннект вообще завис и долго не открывал Инет. И вся эта лабуда дергала Скира. То ли мод устарел, то ли рама глючит? А может, на железе конфликт? Хорошо бы апгрейт сделать. Да всё лапы не доходят. Особенно сейчас, когда такое...
   Наконец Сеть выползла на стекло. Скир заработал с паней, клава водянисто застрекотала батонами, словно кузнечик на летнем лугу. Скир углубился в искалку. В ежедневный поиск спасения.
   Вот уже целую неделю он ищет. Но всё не то, не то, не то! И если бы он знал, что такое ТО! Слепец и глухарь, хотя Уши иногда чистят скороговоркой. Но это его "челы-товы" всё хотят вернуть в гейм. Не наиграются никак, соски! Но он их почти всех погасил. Не до них ему сейчас. И какая уж тут игра! Игры тормознулись. Отыгрался. Чаты запаутинились. Джойстик поржавел. У него - другая цель...
   Старки уже давно спят. Им с утра на горбячку. А у него каникулы. Можно всю ночь в Инете торчать. Только пока гниляк проходной парится. Почти все медсайты облазил, ничего не надыбал. Все виды комы на коме прокрутил, а всё не те симптомы. Врачи в больнице только руками разводят: совсем новая бодяга. Боятся, что заразна. Под колпаком лежит Майя, неделю как лежит. Никого к ней не допускают. Изменилась она, говорят. А какая была красавица! Весь курс за ней ухлестывал, а она его, Скира, предпочла, хотя он перед ней никогда не выпендривался. Может, потому и законтачили? На программистов их морочат по первому курсу. Но все уже из себя хакеров корчат, салажня недоученная. Каждый - большой коммен. А всё в игрушки бодаются. Да и он такой же был недавно совсем, пока Майя не слегла. Но сначала она ослепла на один глаз. Они в тот день гуляли по набережной. Скир шел слева от Майи, держал ее за руку. За мизинец. Ей это очень нравилось. Река билась о бетон. Майский город шумел, словно пчелиный рой. Пчелы-машины неслись по крымскому мосту бесконечным потоком мимо парка, в глубине которого цвели яблони. Скир и Майя шли туда по набережной. Они час назад скинули экзамен, и теперь им была нужна расслабуха. В рюкзаке Скира бултыхались пузырь сушняка и литровка крепкого beerа. Их поддерживала упаковка чипсов, пакет с бутербродами. В глубине лежала шоколадка: полный "ледименский" набор.
   Парк был, как всегда, полон народа. Особенно в такой яркий, солнечный весенний день. Торговые палатки, павильоны, игровые залы с "однорукими бандитами", ослики, верблюды для катания детишек, аттракционы: качели-карусели, луна-парки и всё такое прочее - сверкали ярче солнца своими разноцветными огнями. Они манили, они искушали. Нехило было бы, конечно, полетать на "американских" или на ч-колесе покрутиться, но у Майи было худо с "вестибюлем". Голова кружилась. От аттраков она не торчала. Пудрилась на отстойный первоцвет, как тургеневская барышня-крестьянка. Балдела от всяких стихоплетов прошловекового начала. Она их называла "поэтами серебряного века". И Скиру, чтобы перед ней не облажаться, пришлось слегка проштудировать этих "серебряных". Он даже вызубрил по паре стихов Брюсова, Блока, Бальмонта и любимой Майей Цветаевой. Скир при одной из встреч выложил весь свой запасник, что удивило и обрадовало Майю. Она поцеловала его в щеку. С первого контакта. Но ему уже хотелось других контактов. У него при виде герлы кружилась голова, и невольно бил трясун. Такого с ним еще никогда не случалось. И за два месяца встреч он так и не решился уломать ее. Не той она была. Он в это врубился почти сразу. Хотя внешне - почти секс-бомба. Только чуть худовата. А так - глаз не оторвать. Сухой долговязый Скир и Майя выглядели, словно аист и горлица. И непонятно, чем он притянул к себе эту нехилую красотку?
   И тем не менее, они контачили уже два месяца и двигались по парковой аллее в яблоневый сад, где Майя усекла одинокую скамейку. Сад бушевал цветами. Заглушая далекое парковое веселье, вокруг цветов гудел пчелиный перепляс. Где-то рядом цвикали невидимые пичуги. И на той скамье никто не сидел. Но вокруг лежали пивные банки и пустые чипсовые упаковки. Продвинутые челы тусовались и здесь. А может, случайно сюда забрели?
   Скир не побрезговал и собрал мусор в недалекую урну. Они уселись на скамейку и распаковали рюкзак. Два пластиковых стакашки - и вот уже сушняк разлит. Они чокнулись и поцеловались. Но выпить не успели. Майя вдруг отшатнулась от Скира. С минуту смотрела на него и затем тихо произнесла:
   - Я тебя вижу только одним глазом. И у тебя темное лицо.
   Он принял эти слова за шутку. Отхлебнул вина и посоветовал Майе с улыбкой:
   - Пригуби стаканчик! Просветлеет в глазах. Ты, должно быть, на экзамене перегорела. Пора предохранители заменить!
   Получилось как-то двусмысленно. Но Скир не заметил накладки. Пропустила ее и Майя. Не до словесных тонкостей ей было. Она испугалась и заплакала. Но слезы не помогли. Внезапно Майя ослепла на один глаз. Тут уж не до пикника и не до яблонь в цвету.
   Он повел ее домой. Майю шатало, словно она набухалась, хотя весь пузырь сушняка осушил Скир. Но его почему-то не пробрало. Он с пустой стеклянной головой шел рядом с Майей, держа ее за руку. В метро она уже не плакала, а только тоскливо смотрела на Скира, а он отводил от нее свой взгляд. У самых дверей квартиры она прижалась лицом к его груди и снова заплакала. Потом подняла полные слез небесно-голубые глаза и дрожащими губами тихо проговорила:
   - Кирюша, если я совсем ослепну, ты меня не бросишь?
   У Скира сжалось сердце и сдавило горло. Он молча и крепко поцеловал Майю в губы.
   - Я тебе позвоню, - сказала девушка и скрылась за дверью.
   Она позвонила в тот же день, вечером.
   - Меня в больницу кладут, - всхлипнула она. - Подозревают что-то тяжелое. - И после паузы добавила: - Не забывай меня...
   Следующая "сотка" прозвенела через сутки.
   - Я лежу, - сказала Майя и назвала адрес и пату. - И я что-то вижу этим глазом. Но что-то другое, нездешнее, нереальное, словно сны или виденья, хотя и не сплю. Но и когда заснула, видела те же сны, что и сейчас, днем. Они идут у меня в голове, как фильм. Одним глазом вижу палату, а ослепшим - эти виденья. Чудно. И... страшно... Я вижу звезды, - продолжила она. - Множество звезд. Их без счета. Скопления, созвездия, туманности, газовые облака... И звезды взрываются одна за другой. Знаешь, как спички: вспыхивают и гаснут. И так друг за дружкой. Красиво и жутко одновременно. Чувствую, что там погибают люди. Миллиарды людей. Я уже слышу их крики. Словно пчелиный рой в голове гудит. Но не ровно, а какими-то всплесками на высоких нотах. Это дети кричат. Множество детей. И все они гибнут вместе со звездами, вместе с планетами, где они жили. Я не могу это слушать! - заплакала почти навзрыд Майя. Потом чуть-чуть успокоилась и добавила: - И там наша Земля. И она взорвалась первой вместе с Солнцем. И мы все тоже погибли... Что это такое? - тихо спросила она плачущим голосом.
   - Не знаю, - пробормотал в трубу Скир. - А врачам ты рассказала?
   - Ты что! - воскликнула Майя. - Еще за сумасшедшую примут. В психушку запихнут. У них это сходу...
   - А сейчас тебя никто не слышит? - спросил настороженно Скир.
   - Нет, я одна в палате. Приезжай ко мне через пару дней. Может, пройдут все эти глюки?
   Он приехал, но в палату его не пустили. Сказали, что Майю беспокоить нельзя. Что она спит. Но он не очень-то поверил. Значит, ей стало еще хуже. И он оказался прав. Майя впала в кому. Врачи посчитали, что причина - какая-то неведомая до сих пор инфекция. И девушку закрыли вакуумным колпаком. Кислород и питательные вещества подавали через шланги. Хорошо, что "дад" Майи, какой-то тугой босс в городской мэрии, мог позволить ради дочери такие навороты.
   А Скир затосковал. Он не находил себе места. Душу душила какая-то болотная жаба. Она прилипла к нему скользкими лапами-присосками и сосала мокрым губастым ртом, причмокивая от удовольствия. Скир никакого удовольствия не испытывал. Он почти постоянно думал о Майе. И эти мысли уже стали превращаться в навязчивые. Он хотел ее спасти. Но как?
   И тогда он от отчаяния полез в Поиск. И рыл, рыл самое дно Сети, самую мусорную мелочевку, не найдя ничего на широких сайтах. И опять всё без толку. Начались тупые заморочки. Упали Глаза. Стала чудиться какая-то нескладуха. Так и до глюков недолго доскочить. Надо тормозить. Через пару заходов.
   И тут ему открылся сайт. Как-то сам по себе. Без запроса. Скир вздрогнул, увидев лицо. Жилый дядя в круглых, чуть затемненных очках. Длинные седые лохмы. И сверкающий через темень очков взгляд. Или это его комп навернул, для эффекта? Застава вещала:
   "Доктор медтеософских наук, профессор кафедры микротехнологий Научно-исследовательского института глаза и прочих визуальных проблем, академик РАПЕН Зорков Максимилиан Венедиктович. Лечение органов зрения нетрадиционными методами. Гарантированные результаты".
   И ниже телефон и "мыло". И больше ничего. Ни одной страницы. Лажа какая-то! Но закинуться можно. А вдруг прокатит?..
   Он, недолго заморачиваясь, закинул на "мыло" письмо и стал ждать ответа. Тот открылся минут через десять. Очень резво. Будто этот профессор весь день сидит на своем ящике. Ответ гласил:
   "Проблема меня заинтересовала. Нужно встретиться. Если есть время, то завтра в полдень в Александровском саду. Неподалеку от Вечного огня. Зорков".

Глава II. Закрутка

   Профессора Скир усек сходу. Тот сидел на скамейке спиной к стене и курил сигарету на длинном мундштуке. И поглядывал на часы. Скир опоздал минут на десять. Пока дополз на метрухе от своей "Братиславской"... На вид профессору было меньше, чем на фотке в Инете. Уж неведомо, почему. Но так - лет под шестьдесят. Непричесанные хайры, щетина седая. И окуляры закопченные. Одним словом, ученая "задвижка"
   Он поднял стекла на Скира. Стекла сверкнули радужным блеском: солнце, наверное, отскочило. Но слепануло - будь здоров.
   - Это вы мне писали? - спросил утвердительно Зорков.
   Скир молча кивнул. Этот доктор его почему-то сразу заморочил. Ошеломил. Спутал в голове мысли. Прямо влет. По спине проползли мурашки. Но потом внезапно наступило облегчение. Голова очистилась. Хаос пропал. Хотя по спине вместо мурашек поплыла струйка пота. Но высохла на полпути.
   - Присаживайтесь, молодой человек. - Зорков положил тонкую ладонь на сиденье скамейки рядом с собой. На пальце блеснул темно-синий перстень. И по нему промчалась звездная россыпь. А может, опять солнце?..
   - Рассказывайте, - произнес профессор и, притушив немного, дотянул: - Хотя бы в общих чертах. - Сигарета полетела в урну.
   И Скир рассказал. Всё, что знал. Вплоть до мелочей. Он был уверен: так надо. Если хотел спасти Майю.
   Зорков несколько минут задумчиво чесал пальцами с перстнем небритый подбородок. Теплый июньский ветерок шевелил его взлохмаченные волосы. Потом профессор повернул голову к юноше и тихо произнес:
   - Дело очень серьезное, молодой человек. Хорошо, что вас вывели на меня. Я постараюсь помочь, если только будет дозволено. - Он вдруг застыл с каким-то каменным лицом на несколько минут и затем размеренно добавил: - Варианты есть. Нужно выбрать самый продуктивный. Так что начнем работать. И как можно скорее. Прямо с завтрашнего утра. А может, даже и сегодня. Если у вас есть время, мы можем поехать ко мне. Я живу за городом. К вечеру вернетесь. Согласны? - И Зорков пристально посмотрел на Скира из-под очков. И они опять блеснули. Но солнце ведь ушло в сторону, за Кремль!..
   Скир согласился. Что ему оставалось делать? Они спустились в метро. Зорков шел впереди, сутулясь и вжав голову в плечи. Всю дорогу он молчал, усевшись напротив Скира с совершенно неподвижным лицом, только чуть поблескивали стекла очков.
   Вышли на конечной. Ей оказалась "Щелковская". Пересели на автобус и через несколько минут въехали, миновав МКАД, в какой-то компактный микрорайон, застроенный старыми довоенными домами. Затем пошли разнокалиберные домишки частного сектора. Автобус замер на последней остановке под названием "Западная". А сам поселок именовался "Восточным". Вокруг шелестел свежей листвой смешанный лес.
   Сойдя с автобуса, они углубились в этот лес по заасфальтированной тропинке. Дышалось легко и глубоко. Пели какие-то пташки. Почти неуловимо пахло неведомыми цветами. Это Скир ощутил почему-то четко, хотя никогда цветами не интересовался. А тут вдруг врубился и очень этому удивился.
   Зорков шел чуть впереди сутулой походкой, даже не оглядываясь на Скира. Свернул с асфальта влево и запетлял по лесной тропке. Его спутник поспешил следом, тоже молча. Он понимал: время слов еще не пришло.
   И тут они уперлись в высокий пятнистый забор. И он пах не краской, а цветами, что само по себе было удивительно. Что за краска такая? И вот откуда несло к тропинке! Забор до половины оброс кустами шиповника. Те уже были осыпаны розовыми бутонами, которые вот-вот должны распуститься. Обошли забор по периметру и оказались возле металлических ворот и входной калитки рядом. Зорков достал большую связку ключей из кармана своей "толстовки". Нашел нужный и отпер калитку. Несмазанные петли ржаво заскрипели. Профессор пропустил студента вперед. Скир вступил на заросшую травой щербатую бетонную дорожку, ведущую к деревянной даче довольно внушительных размеров. Дачу окружал старый запущенный яблоневый сад. Вдоль дорожки бурно росли цветущие пионы. За ними виднелась россыпь еще каких-то разномастных соцветий. И, видно по всему, росли они сами по себе, без хозяйского ухода. Сам хозяин всё той же сутулой походкой обогнал снова своего гостя и направился прямиком к дому, уклоняясь от стеблей молодой жгучей крапивы, бурно разросшейся между цветущими пионами. Скир не спеша поплелся следом. При виде этих "академических хором" он как-то быстро стал "тухнуть". Не так он представлял дачу доктора наук. Охрана, обслуга в каменном замке с башнями... А здесь и "башлей"-то кот наплакал. Видно невооруженкой. За версту пахнет неудачником, чудилой, "гением" не раскрученным. Тут жди какого-нибудь "супер-пупер" проекта, не понятого "научными реакционерами". Идеи-фикс по спасению человечества от чего-то глобального, которого и нет на самом деле. Совковый отстой.
   Но дача выглядела всё-таки как-то не по-советски. Выделялся высокий конек крыши с резным чердачным окошком и разбитым стеклом. И крыша была покрыта красной черепицей, что уж совсем придавало ей какой-то европейский стиль. Черепица кое-где оказалась поломанной. Это бросилось исподволь. Вокруг тихо гудели пчелы.
   Скир вошел следом за Зорковым на обширную веранду. Посередине нее стоял плетеный круглый стол с вазой, полной пионов, и четыре, тоже плетеных, кресла. На столе рядом с вазой лежала небольшая стопка листов с каким-то текстом. Зорков остановился возле стола и, наконец, повернулся к Скиру:
   - Присаживайтесь, молодой человек, - произнес он и поглядел в упор. - Подождите меня несколько минут. Я подготовлю аппаратуру. А вам советую прочитать вот это. - И он протянул листы с текстом. - Если вы интересуетесь проблемами "широкого профиля", чтение будет вам на пользу. Ничем другим вас развлечь не могу. Извините.
   И он исчез за дверью. Скир полистал эту писанину, распечатанную на прине, и прочел несколько строчек из любопытства. Потом у него появился интерес...

"Где кончается Вселенная?

   Муравей бежит по краю тарелки. Круг за кругом. То ускоряя бег, то останавливаясь. Он продолжает свой маршрут. Но ему самому кажется, что бежит-то он по прямой, всё дальше удаляясь от первоначальной точки своего падения на тарелку.
   Бескрайняя Вселенная, раскинувшая вокруг нас невероятные просторы, испокон веков манила мыслителей загадкой своей сущности: своего возникновения, своих размеров, своего предполагаемого конца. Что было Вначале? Где пределы Мироздания? Как завершится Вселенское бытие? Многие ученые и философы в той или иной степени пытаются ответить на эти глобальные вопросы. Теория первоначального Большого взрыва, принятая за основу в современной астрономии, увы, только одна из гипотез, худо-бедно объясняющих Великую загадку Вечной Жизни Мироздания.
   Но объективно познать все сферы этого наисложнейшего Творения, скорее всего, невозможно вследствие ограниченно-замкнутого диапазона человеческого мышления, способного визуально рассматривать только крохотную часть Абсолютной Вселенной.
   Наблюдательные приборы, сделанные на Земле, как слабые очки для полуслепого, позволяющие различать только самые ближайшие предметы "возле своего носа". И то эти "очки" видят мириады галактик и метагалактик, неисчислимое количество звезд и туманностей. Кружится голова. Остро чувствуешь человеческую несостоятельность в сравнении с этой невероятной громадой огненных Миров. Невольно задумываешься над странным и необъяснимым для человеческого разума понятием "Бесконечности Вселенной". Сознание не может охватить эту абсолютно абстрактную идею и не может смириться с ней. В ощутимом нашими несовершенными органами чувств пространстве всё как бы имеет конечный результат, своего рода финишную прямую, где завершается какой-то этап движения - промежуточный финиш перед новым броском к неведомой цели. Вот эти-то "этапы" и сбивают нас с толку. Мы традиционно абстрагируемся только от привычных нам понятий и величин. Однако по отношению к Абсолютной Вселенной любая система мер неприемлема, так как бессильна объяснить эту самую Вселенскую бесконечную неизмеримость.
   Известно, что атом в сравнении с Землей бесконечно мал. Но и сама наша планета по сравнению с галактикой "опускается" до размера атома, и то же становится и с галактикой в пересчете на масштабы "Нашей" Вселенной. Известно также, что любая микрочастица и субчастица по сути своей неисчерпаема, и вряд ли наступит момент, когда будут достигнуты "абсолютно малые точки", а за ними исследователь узрит "абсолютное ничто". Судя по всему, налицо нечто вроде замкнутого "Кольца материи" без "спаев" между микрокосмосом и его макродвойником. Человечество, Земля, галактики и мегагалактики, скорее всего, находятся в серединном, "промежуточном" звене этой цепи проникновений многоликого разнообразия материальных форм и субстанций, организованных на разных уровнях. Вселенная, в которой мы живем", - это наш дом, сложенный из первородных "кирпичей", имеющих также структуру, уменьшенную в своих размерах. То есть идет постепенное снижение уровня частиц материальных образований. Но до каких пределов?
   Материя, несомненно, многофункциональна, а если еще точнее - бесконечно функциональна! Но из этого бесчисленного состояния человек своими несовершенными органами чувств воспринимает только мизерную часть многообразия Великого Творения. Люди, к примеру, редко задумываются, что сами состоят из атомов - этих кирпичей Вселенной, для которых в масштабах микромира их пространство так же велико, как и межзвездное в нашей Вселенной. Проявлений микро- и макромиров несчетное множество, и каждый на своем уровне образует особую Вселенную. Существуют Вселенные субчастиц, микрочастиц, атомов, планет и звезд, галактик, мегагалактик и так далее. И в каждой свои неизмеримые законы: массы, скорости, рождения и гибели материальных состояний. А на границах этих региональных Вселенных происходит взаимопереход всех их закономерностей.
   Если рассматривать Абсолютную Вселенную как незамкнутую цепь возрастающих и убывающих неограниченно региональных Вселенных, то абсурдность такой системы кажется очевидной. Если же представить замкнутую цепь Вселенных, то происходит странный парадокс постепенного и совершенно незаметного перехода на разных уровнях из Вселенной субчастиц во Вселенную макромира. Представить себе подобный переход очень трудно. Практически невозможно. Но именно в нем и заключается неразрешимый человеческим разумом смысл Бытия Вселенной.
   Еще более поразительны массовый и размерный объем Абсолютной Вселенной и Региональных Вселенных. Каждая из них эквивалентна любой другой отдельно взятой и им всем вместе взятым!
   Это уж совершенно, на первый взгляд, необъяснимо. Как может Вселенная метагалактик быть равной по объему и массе Вселенной, скажем, субчастиц? Если мы имеем дело с целым и его частями, тогда такое тождество, естественно, невозможно. Но это совершенно не так. Великий Творец разрешил неразрешимую задачу: из единой мировой субстанции было сотворено несчетное количество равных по массе и объему Вселенных, взаимопроникающих друг в друга. А ведь каждая Вселенная состоит из всей мировой материи. И она образует Абсолютную Вселенную, состоящую из того же вещества, что и Региональные.
   Тогда, рассматривая с этой точки зрения Мировой порядок, вполне можно предположить, что наша Вселенная - всего лишь малая частица иного, совсем недоступного для человеческого сознания образования, в котором видимая нами Вселенная - всего лишь мимолетная микрочастица, находящаяся в атоме какого-нибудь листочка, распускающегося в неведомом саду на далекой планете. К нему уже подбирается прожорливая гусеница. Но для нас, жителей этой микрочастицы, время и пространство несоизмеримо длиннее. Наши миллиарды лет - там всего лишь микросекунда. Наша Вселенная исчезнет вместе с мегагалактиками, звездами, планетами, цивилизациями, а та Глобальная гусеница даже не приступит к своему прожорливому занятию.
   Так что же больше - Галактика или атом? В обычном понимании эти величины - несравнимы. Но мы соотносим их пропорции в соответствии с их внутренними масштабами. Тогда вопрос не покажется абсурдным. И Галактика и атом окажутся примерно равными по размерам и массе.
   И вполне станут объяснимы новомодные понятия о тонких материях и "параллельных мирах". Человек как материально-энергетическая система тоже представляет собой нечто сходное с Вселенной. Недаром говорят о семи человеческих телах, "спрятанных" в теле физическом, словно семь матрешек одна в другой. Вполне возможно, что подобных "тел" гораздо больше. Только мы можем ощутить нашу грубую физическую да интуитивно - одну-две тонких оболочки. В этом преуспевают экстрасенсы и ясновидящие. Но и им доступна лишь малая толика необозримой Человеческой Вселенной.
   Мысль, несомненно, тоже одно из проявлений "тонких материй", часто выходящая на более твердый уровень. Давно уже известно, что мыслью можно лечить, а можно и калечить. Яркий пример проникновения одной субстанции в другую. Но это уже качественно иной, духовный слой - часть Вселенной Разума, который пронизывает все уровни Абсолютной Вселенной".
   Как ни странно, Скир понял почти всё из написанного, хотя формат темы был для него не подключенным. Впрочем, такой заморочкой он никогда не затемнялся. О Вселенской бесконечности не мутился. У него торчала своя запашка - Сеть. Там он мог пастись, как в этой самой Вселенной. И всё же что-то его торкнуло в этой бумажной закрутке. Зенки у него прорезались, что ли?
   Под потолком вдруг сама собой включилась яркая лампа в старинном абажуре. Это средь бела дня-то! Странно... А тут и академик возвратился и уселся рядом, пристально посмотрел из-под очков. Скира аж слегка передернуло. Гляделки у Зоркова были с какими-то прибамбасами. Гипнотизер забористый, похоже. Запудрит мозги - не отчистишь. С ним надо уши не гнуть. Враз закрутит в дурь. И точно, Зорков стал крутить по процессам.
   - Как вам статья, молодой человек? Уловили, надеюсь, что к чему?
   Скир неопределенно пожал плечами. Растекаться по всей этой закваске у него не ложились понты. И он пока не сек уклон Зоркова. Думал - так, популярка философская.
   - Вижу, что не совсем вы тут всё поняли. И ведь не просто так я вам дал ее почитать. Дело непосредственно касается вашей больной девушки. Да и не только ее одной. Дело касается всех нас, то есть человечества в целом. Я не преувеличиваю, хотя, конечно, вы мне не верите. Думаете, дурю? Постараюсь популярно объяснить всю серьезность положения. Можете меня выслушать без скепсиса и иронии?
   Скир опять молча кивнул головой. Коли согласился на эту разводиловку - придется слушать профессора. Других шансов спасти Майю у него пока нет.
   - Вы хоть, молодой человек, уловили главную мысль этой статьи: что все макро- и микро-Вселенные взаимопроникаемы и равны по объему и массе? Так что, кроме этого Мира, существует еще несчетное количество иных Миров и иных измерений. И все они густо населены разумными существами, похожими и не схожими с нами внешне и внутренне, то есть психологически. И каждая замкнутая группа Миров связана между собой неисчислимыми нитями.
   Это очень трудно объяснить. Еще труднее понять. Ведь, кроме материального взаимопроникновения, существуют и бесчисленные духовные связи, контролируемые массой невидимых и неведомых сущностей, выполняющих свои конкретные задачи. А задачи эти запрограммированы Творцом для каких-то ведомых только Ему одному целей. По сути дела, разнообразие Миров и измерений сплетено, условно говоря, в некую непередаваемую даже воображению многофункциональную Сеть, немного похожую на компьютерную Всемирную паутину. Но тут паутина Всевселенская. И каждое живое существо, включая, естественно, разумное, играет в этой Сети определенную, заранее назначенную роль. Это - сбор информации на физическом, энергетическом и других разнообразных уровнях существования материи и пространства. После отключения функций биоосновы живого существа, то есть его смерти, энерго-информационный накопитель, именуемый у нас душой, притягивается к одному из звеньев сетевого поля. Там накопленная информация и психо-эмоциональная составляющая считываются звеньевым сканером и закладываются в программный блок данной вселенской базы, где они подвергаются анализу и переработке, насыщая ячейку глобальной Сети. Затем процесс многократно повторяется. На Земле есть аналог этого процесса - пчелиные соты. Медом здесь кормятся личинки пчел, ну а там - некие энергетические сущности, которые контролируют процесс физиологического и духовного миропорядка на каждой населенной планете в различных измерениях. Среди них существует иерархия по степени сложности выполнения, так сказать, "служебных обязанностей". Для каждого из Их "подопечных" спущена по Сети определенная жизненная программа накопления информации, которая прежде именовалась судьбой или роком. Внутри мозговой подкорки разумных и малоразумных существ расположен некий чип, или матрица, на которой записан его жизненный биоэнергетический путь. Это так называемый ген. В исламе он называется "изумрудной скрижалью". Там закодирован вариантный файл развития жизненных событий. Но "модели" иногда дается возможность их видоизменить, хотя тоже в рамках запрограммированного генома, имеющего под микроскопом золотисто-зеленый оттенок. Сущности, или "исполнители" представляют собой шаровидные энергетические сгустки, связанные на своем уровне не только со всей подобной цепью, но и с сущностями следующей иерархии, регуляторами планетарной программы, те - с галактическими и мегагалактическими кураторами. И всё это, естественно, во всех Вселенных и измерениях Сетевой паутины Творца.
   Когда информационный цикл любой сложности выполняет свою задачу и исчерпывает себя, включается процесс структурных изменений и разрушения субъекта или любой другой материальной реальности. На физическом уровне жизнедеятельность субъекта прекращается. Его биооболочка перестает функционировать. Временно остаются на определенный срок, от 9 до 40 земных дней, тонкие психо-энергетические оболочки: эфирная, астральная, витальная, ментальная, каузальная., которые за физическую жизнь копили психо-эмоциональную информацию в энергетических центрах - чакрах. После разрушения оболочек начинается аккумуляция накопительной составляющей в Атмане - духовно-генетической матрице, или в простонародии - душе, которая под притяжением сотовой ячейки-эгрегора производит процесс подпитки на точечном выбросе отраженного сознания субъекта. Его морально-нравственные, интеллектуальные и временные критерии существенной роли не играют. Так, умершие младенцы, дети, юноши, взрослые, пожилые и старики, а также сумасшедшие, дебилы, олигофрены и т.д. и т.п. вырабатывают свои матричные вибрации в бескрайнем поле, посаженном Абсолютным сеятелем. Затем рождаются всходы Урожая.
   - А при чем здесь Майя? - тупо спросил Скир. У него в голове совсем заклинило от этой "лекционной закрутки".
   - Ваша Майя, молодой человек, - многозначительно произнес Зорков, - Ваша Майя - катализ энергоемкого состояния трех сопредельных уровней нашей Вселенной, которая исчерпала свои потенциальные возможности и вскоре должна перманентно разрушиться под действием зонной программы Большого взрыва.

Глава III. Импульс

   От этого сообщения Скира еще больше глюкануло, чем от всей прежней заморочки с мини- и макро-Вселенными. И он посмотрел на Зоркова, как на сумасшедшего. А может, так оно и есть. Двинулся старик на почве своей "базы", и заклинило его наглухо по фазе. Вот и колбасит по полняку. Шизня - она и на Винте по сегментам Троянами активизируется. Виры тоже маски натягивают под норму. Фиг разберешься.
   - Вы мне не верите! - усмехнулся академик и поправил на носу очки. - Думаете, рехнулся дед от своей науки. Крыша у него поехала, вот и городит всякие небылицы? Но ведь то, что я сказал, можно и проверить на конкретной практике.
   - Как такое проверишь? - Скир недоуменно пожал плечами и подозрительно взглянул на Зоркова. Что тот еще решил закинуть?
   - Я, молодой человек, до сегодняшнего знакомства с вами много лет подряд проводил кое-какие технологические опыты, связанные с микроструктуризацией материальных объектов. И добился некоторых результатов. Но они пока не систематизированы и не обработаны. И на это, как теперь выяснилось, почти нет времени. Хотя время - константа относительная, как вы сами понимаете. Времени нет в этой Вселенной. Тот субмир можно еще спасти. И тогда спасется этот. И еще один... И в связи со сказанным у меня к вам, Кирилл, предложение, но сначала вопрос: вы любите Майю?
   Что-то торкнуло в груди Скира. Такую замочку он себе не включал. Торчал, конечно, от герлы. Классная дива. Но тут академик передвинул на другой серв. Любовь... Отстойный чат. "Ю ис би". Такая замануха не катит. Прошлый век. Но зачем тогда ловил Поиск? Или в натуре влюбился? Ну, дела!
   - Люблю, - пробормотал Скир и опустил взгляд.
   - Уверены? - блеснул темными очками Зорков. Скир обреченно кивнул лохматой головой.
   - Ну а коли уверены, тогда вам стоит попробовать... Впрочем, что я говорю - попробовать... Тут пробовать некогда, тут нужно... решаться! - Зорков шлепнул по столу ладонью с перстнем на пальце. Ваза с пионами едва не опрокинулась.
   - На что я должен решиться? - вздрогнув, испуганно пролепетал Скир.
   - Решиться довериться мне, - ладонь с перстнем еще раз, но более мягко опустилась на плетеный стол. - Чтобы спасти вашу Майю и... три единых Вселенных он Разрушения, запрограммированного для них в ближайшем будущем.
   - Но ведь программу сломать нельзя, - удивленно произнес Скир.
   - Высшая Программа, юноша, отличается от земной, компьютерной. Она вариантна. В ней возможны изменения. Но для этого необходимо предпринять энергетические усилия. Перепрограммировать Главного Исполнителя, который контролирует наш участок информационного эгрегора. Естественно, вся структуризация будет оказывать сопротивление. Она легко не сдается.
   - Вы хотите, чтобы это сделал я? - Скир расширил глаза. Старк явно задвинутый! И зачем он только с ним связался?
   - Больше некому! - снова сверкнул очками Зорков. - Ваша девушка находится в "астральной каталепсии", которая связана драйвером с программным обеспечением и тремя "протоколами" на единый выход - если так вам более понятно. Вы знаете ситуативный разворот. И вы, Кирилл, любите Майю. А этот аспект самый главный. Ваши духовные вибрации по частоте должны совпадать с полевой формой сотовых ячеек, где концентрируются эмоционально-чувственные оттиски, связанные с Любовью к женщине на высших витальных началах.
   - Что вам нужно от меня? - Скир уже туго соображал. Тупила наверченная загрузка академика. Он явно хочет его куда-то скинуть. Но куда? И как?
   - Вы слышали что-нибудь о коллайдере? - спросил Зорков и уставился через очки на Скира.
   - Это какой-то громоздкий ускоритель частиц?
   - Он не только их разгоняет, но и микроструктурирует. Превращает электроны, протоны, ионы и ядра атомов в фотоны, нейтроны и мезоны. Это циклический Преобразователь внутренней энергии. С помощью электромагнита при переменном высокочастотном поле движение частиц происходит в резонансе с изменением электрического поля. И частица меняется. А как вы, наверное, знаете, "всякая материя состоит из элементарных частиц". И основные из них - это электрон, протон и нейтрон. Они образуют ядра атомов и их оболочки. Атомы образуют молекулы, а те - неорганические или органические вещества. Последние состоят из клеток с цитоплазмой и ядром. Всё это именуется протоплазмой. Клетки любой ткани выполняют каждая свою функцию, имеют различные формы и величину и размножаются путем деления. Это, извините, молодой человек, всё - школьная программа. Я специально не углубляюсь в подробности, чтобы вы уловили суть. Сейчас нас больше всего должны интересовать не клетки вообще как таковые, а всего одна-единственная на переднем отделе оболочки зрачка глаза вашей подруги Майи.
   Скир изумленно взглянул на профессора. Он еще ничего не понимал. Не врубался. Ну ослепла Майя внезапно, попала в кому или каталепсию. Но при чем здесь все эти микро- и макро-Вселенные и коллайдеры для разгона частиц? Если Зорков знает, как лечить, пусть лечит, а не грузит каким-то перепрограммированием какого-то Главного Исполнителя какого-то неведомого эгрегора. Вся эта чушь уже забила коробку. Мозги варятся.
   - Дело в том, Кирилл, - тихим, печальным голосом произнес Зорков, - дело в том, что на переднем отделе оболочки зрачка Майи зафиксирован микроимпульс программного резонанса начальной стадии разрушения трех Региональных Вселенных, образующих единую материально-энергетическую субстанцию.
   - Ну вы мне недавно об этом говорили, - пробормотал Скир, - что Майя какой-то там Катарсис или Катализ - забыл, как называется... И вы хотите сказать, - добавил он, внезапно сообразив, - что на зрачке у нее в клетке - Вселенная?!
   - Да, микромир, почти точная копия этого и еще одного микромира, который... находится в зрачке моей дочери... - сказал Зорков и даже не улыбнулся. Он был очень серьезен.
   От такой закачки Скира окончательно глюкануло. Подобной закрутки он вообще не ожидал. Зорков - пришелец из Макромира? Есть от чего двинуться по драйву! Точно, сумасшедший! И Скира в свой "дуромир" засосать хочет. Только вот зачем? Ну, их не поймешь, шизиков! Им, наверное, хочется, чтобы на их вальты другие тоже заморочились. Всеобщее помешательство? Может, рвать нужно быстрее когти отсюда, пока совсем не переключило? Ведь он уже почти верит Зоркову!
   - Опять не верите, - махнул рукой академик. - Я бы, признаться, тоже не поверил, если был бы на вашем месте. Но я пока на своем. И знаю, о чем говорю. И к сумасшествию эти слова не имеет никакого отношения. Это всё, к сожалению, правда. И я прибыл оттуда. - Зорков указал пальцем на голубое летнее небо. По небу плыли кучевые облака.
   - Как же вы так сильно уменьшились? - Скир слегка усмехнулся, взглянув на шизика.
   - Вот для этого и нужен был коллайдер, но более совершенный, чем ваш, - сумрачно проговорил Зорков. - Там, в нашем Мире, научный прогресс ушел несколько вперед. Ушло вперед и духовное развитие нашей планеты. И то, что здесь еще считается аномалией, там, у нас, - уже порядок вещей и мыслей. Там многие, в том числе и я, нашли контакт со своими Исполнителями, которых здесь по недоумию называют "Ангелами-хранителями". Но "хранят" он и людей только по структурной ролевой программе. А она, как известно, у каждого индивида индивидуальна. И отключается после заполнения матричного накопителя информации и энерго-эмоционально-чувствительной ячейки на данный отрезок жизненного пространства и времени. Затем, после перерождения, процесс повторяется на новом уровне сознания. Так происходит и в нашем Мире. Мне было позволено получить информацию от своего Исполнителя о глобальном Разрушении. Но, как я уже говорил, Высшая Программа вариантна. И у нас появился шанс на Спасение. Моя дочь, так же, как и здешняя Майя, резонировала микроимпульс и тоже ослепла на один глаз. Но до астральной каталепсии дело пока не дошло. Я действовал быстро. В моем институте уже давно смонтирован Коллайдер, который структурировал мою атомную модуляцию до микроскопических размеров. И я через глаз дочери попал на вашу планету. Освоился здесь в течение нескольких ваших лет. Ведь у нас за это время прошло всего несколько дней. И я стал искать здешний микроимпульс. И вышел на вас. Всё вам объяснил, и теперь решение за вами, Кирилл. В ваших руках Спасение трех Миров - наших Региональных Вселенных. И мое предложение очень серьезно. Решайтесь...

Глава IV. Инструктаж

   Легко сказать - решайся. А на что? На полет в микромир? А вдруг он оттуда не вернется? И, может, Зорков - больной на всю голову и задумал чего-нибудь непотребное? Фуфел замороченный, или того хуже?
   - А почему вы сами туда не полетите? - вдруг пришло в голову Скиру. - Вы же к нам звезданулись! Опыт у вас есть.
   - К сожалению, мне нельзя еще раз микроструктурироваться, - вздохнул профессор. - Рассыплется молекулярная связь. И еще я должен телепатически контролировать свою дочь. Вас я тоже буду контролировать. Мысленно подсказывать вам выходы из ситуаций, в которые вы там попадете. Скажу откровенно: будет нелегко! Возможно, очень опасно. Этот мир неведом даже для меня. Я не могу найти контакт ни с одним из тамошних исполнителей. Они все закрыты неизвестно почему. Возможно, их контролируют более высшие чины, связанные с программой Разрушения. И она наверняка станут мешать вам, Кирилл, материализуясь или деструктурируя вас на тонком энергетическом плане. Но вы должны выстоять, если вы любите Майю. Я это еще раз спрошу: любите?
   Скир молча кивнул головой. Он вдруг понял, что попался на заманку Зоркова. И этой заманухой была Любовь.
   - Вот еще и поэтому мне туда лететь нельзя, - назидательно произнес академик. - Вы гораздо быстрее определите Источник негативного Импульса. Вас направят туда вибрации Любви.
   - Как я найду этот... Источник? - Скир поднял на Зоркова взгляд.
   - Вам должна помочь ваша интуиция, помноженная на чувство к Майе. Ну и, конечно, мои приборы. Я же не могу вас туда отпустить невооруженным и незащищенным.
   - Терминатора из меня хотите сделать? - криво усмехнулся Скир.
   - Еще точнее - некий симбиоз с Гарри Поттером, если вас устраивают такие сравнения, - тоже слегка улыбнулся Зорков.
   - Я там буду неуязвим? - Скир вопросительно поднял брови.
   - В известной степени. Исключая то, о чем я только что говорил.
   - Значит, меня всё-таки станут прессовать? - покачал головой Скир. Что-то ему не очень хотелось корчить из себя героя - освободителя микробов и вирусов. Те могут быть очень заразны. Вон зимой заболел гриппом. Темп под 40. Бред глюкогенный. Еле старки отформатировали аспирином.
   - Неужели вы, Кирилл, не любите приключения? - спросил Зорков, словно отвечая на мысли Скира. - Представьте, что вы герой какой-нибудь компьютерной игры. Разве не интересно им стать? Собственно, мы все герои подобных игр, - добавил он более тихо и задумчиво. - И сейчас с нами тоже играют. И всё это уже давно предопределено по вариантной дефрагментации. Но не мы устанавливаем эти правила. По ним мы только играем. Вернее, повторяюсь, играют нами. А нам кажется, что мы сами... - и профессор грустно усмехнулся.
   - Ну, если я особенно ничем не рискую... - неопределенно протянул Скир.
   - Будете слушаться меня - риск снизится до минимума, - Зорков удовлетворенно потер ладони друг о дружку. - И если согласие дано, то нужно скорее приступить к делу, - добавил он, поднимаясь из-за стола. - вам, Кирилл, еще предстоит пройти инструктаж. А на это потребуется несколько часов.
   - Что, до самой ночи? А когда же я домой вернусь? - спросил недоуменно Скир. Старки всю мобилу изорвут. Особенно маза...
   - Если всё пойдет нормально, вы вернетесь вовремя. Родители беспокоиться не станут. Только сбросьте им СМС-ку, что вы сегодня немного задерживаетесь. До закрытия метро вы должны успеть...
   И вдруг Зорков замолчал, замер и насторожился. Лицо его сделалось пунцово-красным. Он приложил пальцы к правому виску и еще больше побагровел.
   - Оперативно они реагируют, - пробормотал профессор. - Хорошо, что меня известили. - И, повернувшись к Скиру, приказным тоном произнес: - Кирилл, идите в дом. Там, на кухне, открыт люк в подвал. Спускайтесь вниз и закройте крышку.
   Но Скир даже не успел встать со стула-кресла. Он лишь увидел сквозь оконные стекла веранды, как через высокий забор один за другим лезут в сад и прыгают в пионы и крапиву какие-то люди в черных комбинезонах, касках и масках на лицах. В руках этих людей виднелись короткие автоматы. Черные, выставив перед собой стволы, стали короткими перебежками приближаться к дому.
   - Видит Программа, я этого не хотел! - мрачно воскликнул Зорков, выставив вперед руку с перстнем.
   И вдруг из перстня вырвался тонкий синий луч. Он полоснул вдоль забора по черным бегущим согнутым фигурам, и они одна за другой стали лопаться, как мыльные пузыри. На кустах оставались только смятые комбинезоны и каски с автоматами. На эту расправу ушло всего несколько секунд. Скир сидел в кресле, обомлев от ужаса. Такой "стрелялки" он еще нигде не видел. И он тут же поверил всем словам академика из макро-измерения. Как не поверить, когда замочка в наглядке! Но кто эти, в масках? Уж не ОМОН ли, спецура? Тогда закрутка лажевая. Сюда сейчас войска подойдут. А с армией никакой синий луч не совладает. И убежать некуда. Оцеплен уже весь дом! Из гранатометов распылят "под ноль". Вот попался!
   У Скира похолодели руки и ноги. Ручейки пота потекли из подмышек. Ему почти стало дурно. Его почти парализовал страх.
   - Это исполнители, - уже спокойно сказал Зорков, - их материализация. Они хотят помешать нам. Но у них слабая полевая структура. Деактиватор их расстатировал. Сейчас они опять энергосгустки. Но здешний главный исполнитель, чувствую, не успокоится. Вновь попытается до нас добраться. Он действует по целевому варианту. И у него связь в сетевом контуре с процессорами в микромире. Вот он меня и отсек от тех вариантных исполнителей. Он свое дело знает. Ты еще не передумал? - вдруг спросил Зорков. - И не струсил?
   Это был удар ниже пояса. Трусом Скир себя никогда не считал. Хотя только что... Но он уже взял себя в руки. Эх, будь что будет! Раз попал на такой модуль, нужно дергаться в новой частоте.
   - Ну, что же, ведите меня на инструктаж, - выдохнул Скир и с трудом поднялся с кресла. Колени у него слегка тряслись.
   Они зашли внутрь дома, прошли через коридорчик прямо на кухню. Она была обставлена не хило. Какие-то неведомые Скиру автоматические приспособления. Что Зорков тут готовил?
   В центре кухни в полу был открыт широкий люк. Через него вниз вела пологая лестница с поручнями. Хозяин первым стал спускаться по ней в подвал. Спуск был освещен двумя неяркими лампами, закрытыми в плафоны. И дырка оказалась глубокой: с десяток метров. А за ней - метадверь, как в бункере с кодировкой на запоре. Академик скоростной распальцовкой протравил клавы. Замок щелкнул. Дверь медленно сползла в сторону - внутрь. Открылся широкий и, видно, забетонированный зал. Стены же размазаны разноцветной краской. Строгости никакой. Может, у них, у "макров", так принято комить?
   По круговому периметру зала шли какая-то большая, в человеческий рост, труба, схваченная в четырех местах похожими на громадные муфты приспособлениями. От них тянулось множество разноцветных проводов и кабелей к центральной прозрачной кабине. В кабине возле пульта управления стояло кресло на вращающемся штативе. Напротив входной двери замкнутый контур трубы был раздвинут. И внутри висел, совершенно без опоры, похожий на моторную лодку аппарат. По его гладкому серебристому корпусу беззвучно вспыхивали и гасли разноцветные искорки. И потому он был схож с новогодней елкой, уложенной на бок.
   - Вот это мой Коллайдер, - негромко произнес Зорков, но по залу пробежало легкое эхо. Стены почему-то звук не глушили.
   - Так нужно для вибрационного резонанса, - тут же прокомментировал мысль Скира академик. - Здесь необходима полная тишина. Но естественная. Иначе создадутся звуковые спиральные помехи, вредные для разгона частиц. Так что говори как можно тише, желательно шепотом, если тебе не нравится эхо.
   Зорков незаметно перешел со Скиром на "ты". Но тот переход заметил и даже обрадовался. Не привык он как-то, чтобы ему выкали.
   - Ну, а это - мой гравилёт. - Жест в сторону "лодки". - На нем я прибыл сюда, в ваш мир. И ты полетишь тоже на нем. Туда...
   ...Инструктаж и в самом деле продолжался почти до полуночи. Зорков проводил Скира на последний автобус. Они договорились встретиться завтра в полдень. На левой руке Скира в свете ночных фонарей поблескивал изумруд в серебряном окладе. Он уже знал, как его "включать". Он уже много чего узнал за этот инструктаж, хотя Зорков почти ничего ему не говорил. Зачем, когда существует телепатия? В зале с коллайдером властвовала тишина. Студент и профессор сидели друг напротив друга, закрыв глаза. Рядом искрился гравилет.
   В голове у Скира возникали и пропадали схемы, слышались слова. И он запоминал их, почти не прикладывая усилий. Всё откладывалось где-то в глубине сознания на тончайшей оболочке памяти. Он научился управлять гравилетом, управляться с деактиватором в двух функциональных режимах. И самое главное, узнал о существовании "мини-кома", размером и формой похожего на пуговицу от рубашки. "Пуговица" прилеплялась за левым ухом, а "картинка" проектировалась на "мысленно-визуальный экран", как называл Зорков закрытые глаза. Комп активировался мысленными импульсами и мог подключиться к любому "хапу", адаптируясь к общей сетевой "корзине" системных "трейев". В общем, он мог менять сегменты загрузки "кластера", внедряя системный вир. Для этого он и был предназначен. И был практически неуловим благодаря системе сенсорной защиты. И потому обладатель мини-компа очень быстро приобретал сверхчувственные способности, резонируя с программной матрицей мозгового накопителя информации.
   Скир это почувствовал на себе, прилепив "пуговицу" и закрыв глаза. И почти тут же перед его мысленным взором медленно, но верно стали открываться какие-то плотные "жалюзи", а за ними, одна за другой, "комнаты", наполненные сгустками неведомых чувств, ощущений, эмоций, интуитивных вибраций. Рационально, разумно они казались необъяснимыми. И тут, конечно, не обошлось без влияния Зоркова. Скир это понял почти сразу. Профессор чуть позже назвал это "экскурсией в расширенное сознание". Экскурсия удалась на славу. Сняв "пуговицу", Скир долго не мог прийти в себя. Так его "торкнуло" это путешествие по собственному подсознанию. Он и не представлял себе такого.

Глава V. Сюрприз

   Он уже подходил к своему подъезду, когда со скамейки ему навстречу поднялась и сделала несколько шагов очень знакомая фигура. Увидев ее, Скир опешил и остановился. Фигура подошла вплотную. Руки оплели шею парня.
   - Я выздоровела, - сказала Майя, - и меня отпустили из больницы.
   - Почему же ты не скинула? - пробормотал Скир, еще не веря своим глазам. Но внутри у него уже нарастала волна радости.
   - У меня трубку отобрали. И вообще, хотела сделать тебе сюрприз, - улыбнулась Майя и добавила: - Ну что, он получился?
   - Да уж! - уже обрадовано воскликнул Скир и поцеловал девушку. Та страстно ответила. Поцелуй вышел затяжным и сладостным. Во всяком случае, так показалось Скиру.
   - Пойдем к тебе, - нежно прошептала Майя после поцелуя. - Домой я уже не попаду, а родителям я ничего не сообщила. Да и не хотела. Хотела только тебя... видеть.
   У Скира закружилась голова. Он обнял Майю за талию одной рукой. Другой набрал код домофона. Они зашли в тускло освещенный подъезд и стали подниматься по лестнице на третий этаж. Скир открыл своим ключом дверь в квартиру. Они на цыпочках зашли в темную прихожую. Старки уже спали. Он ведь их предупредил, что вернется поздно. Прошмыгнули в дверь комнаты Скира. Дверь слегка скрипнула. Комната сумрачно проклюнулась сквозь настольную лампочку в колпаке, стоящую у компьютера. В комнате мутил "глухой перегруз". Вперемешку с одеждой валялись "разутые" и "одетые" диски, буки по программированию. На стене, прикособочившись на одной кнопке, завис плакат "Rammstain"а. Сам комп оказался скилетированным. Оболочка стояла рядом. На ней торчал паяльник и баночка с оловом. "Логово", как его называл "дад", дыбилось неприбранным одеялом и подушкой. На ней валялись "уши", присосанные к "центру". На панели тускнел красный огонек. Так же тлел и контроль на "Моне". Привычный для Скира интерьер.
   Майя присела на краешек кровати и стала осматривать жилище. Смотрела она пристально, и этот обзор Скира явно торкнул. Он смутился и принялся собирать диски и книги. А Майя достала из сумочки бутылку сухого вина и шоколадку. Скир прошмыгнул на кухню за стаканами.
   Разлили на столике, стоящем рядом с кроватью. Сидели бок о бок. От Майи тянуло свежей прохладой, смешанной с запахом дорогих духов. И губы у нее оказались прохладными и странно неподвижными. Будто Скир целовал какую-то куклу. И это ощущение его насторожило. Но вино мягко ударило в голову и закружило сознание.
   Он обнял девушку за талию, и они опрокинулись на заправленное Майей одеяло. Майя уступила сама, совсем без сопротивления. Это было у Скира впервые в жизни. Он неумело вошел совершенно насухую. И никакого удовольствия весь этот процесс ему не доставил. Майя лежала неподвижно и молча, закрыв глаза. От нее, в самом деле, веяло холодом, как от куклы. Никаких эмоций. И, судя по всему, невинность ее не обременяла.
   Он закончил минут через пять. Откинулся рядом с Майей на подушку, тяжко дыша. Его трясла мелкая дрожь. А следом вдруг охватила какая-то полудрема. Ну конечно, время позднее. Измочалился за весь день, столько информации через себя прокрутил. Да после секса само собой в сон затянет. Что удивительного? Скир забылся, ощущая рядом с собой прохладное тело Майи...
   ...И его закрутил кромешный сон. Словно Скир превратился в крошечного мотылечка и летел, маша крылышками, в темном звездном небе. Видно, он был ночным мотыльком. Но в центре неба сиял огромный голубой глаз, сверкающий, как солнце. Он своим сиянием притягивал Скира, и тот с каждым взмахом всё увеличивал скорость своего полета. Но глаз почему-то не приближался, а только иногда хлопал длинными ресницами. В черном зрачке, будто мельчайший бисер, искрилось множество созвездий. И Скир летел туда, к этим далеким звездам. Зачем? Если бы он знал... Но внезапно он почувствовал, что на всем ходу увяз в чем-то, похожем на невидимую сеть. Он стал биться в этой сети, но чем сильнее он бился, тем глубже увязал, тем туже его пеленали невидимые путы. Вырваться он из них не мог и, в конце концов, затих, подчиняясь неведомой силе. Он замер и оглянулся вокруг. Всё пространство, насколько хватало зрения, было усеяно множеством мотыльков с человеческими лицами. На лицах застыла недоуменная тоска. И страх.
   И было отчего ужаснуться. Освещенное голубыми лучами небесного глаза, к пойманным в эту невидимую сеть неспешно приближалось странное, жуткое насекомое, похожее одновременно на паука и полосатую осу. На его лупоглазой харе угрожающе шевелились многоярусные бритвенные челюсти. Чудовище приблизилось к Скиру, легко подхватило его лохматыми паучьими лапами, но жрать не стало, а засунуло под свое полосатое осиное брюхо в такую же невидимую сеть-корзинку. "Корзинка" была забита до отказа мотыльками-людьми. Осопаук оказался огромным, как многоэтажный дом, и мест в его "корзине" нашлось еще множество. К Скиру присоединились и остальные "запутавшиеся".
   Собрав нынешний "урожай", чудище стартануло, гулко жужжа прозрачными крыльями. И оно "звездануло", с немыслимой скоростью приближаясь к голубому светящемуся глазу. До него оно домчалось очень быстро. Но внутрь сверкающего мироздания углубляться не стало. Осопаука привлекали глазные ресницы. Их вокруг "ока" трепыхалось множество, без счета. Но "свое" было найдено очень быстро. Новый рывок - и "собиратель" удачно достиг конечной точки своего маршрута.
   Вблизи "ресница" походила на громадные пчелиные соты. Вокруг сот наблюдалось значительное оживление. Несметное количество таких же осопауков, наполненных "мотыльками", ныряло в шестигранные ячейки; другие, порожние, вылетали наружу и устремлялись, должно быть, за новой добычей. Конвейер ресничных сот работал бесперебойно.
   Осопаук Скира тоже нырнул в один из шестигранников. Внутри оказался широкий граненый серый коридор, тускло освещенный. Вдоль коридора виднелись более темные, той же конфигурации отверстия, из которых торчали голодные фасеточные глаза и острые челюсти. Челюсти нетерпеливо шевелились.
   Так вот к кому их принесли на съедение! Личинки в осином гнезде, прожорливые и беспощадные. У них такое предназначение: жрать. Но питаются они не телами. Они питаются душами людей. И к ним в челюсть попадают души, устремленные к Свету. Глаз манит. Личинки жрут человеческие лики. Таков процесс.
   Скира засунули в пасть к проглоту. И он вместе с другими попал под бритвенные желваки. Его прокрутили, как в мясорубке. Его перемололи на мелкие молекулярные частицы. И каждая была словно отсортирована внутри личинки, расфасована и направлена на переваривание. Кислые потоки желудочного сока вымыли тонкие флюиды души Скира, осевшие на стенках. А более тяжелые, инстинктивно-рефлексорные, поползли дальше по пищеводу, пока не выскочили сзади, устремляясь по толстым трубам фекального слива. Очередной процесс пищеварения успешно завершился. От души осталась одна оболочка. Экскремент устремился в обратном направлении сгустком энергетической золы. Но внутри сгустка золы тлела непогасшая искорка. Искорка духа... Она вселилась в зародыш...
   Скир проснулся, еще не вполне понимая, где он. Затем узнал свою "камору". По потолку ползли светлые пятна. Лампа возле компа почему-то потухла. Когда он успел ее вырубить?.. Тусклый полусвет пробивался сквозь шторы. Часы на столике показывали начало пятого. Что он так рано проснулся?
   И тут он вспомнил о Зоркове. Ведь сегодня тот должен был отправить его в путешествие. В микромир. Чтобы спасти Майю и три Региональных Вселенных от Программы Разрушения. И Скир согласился. А ему так этого не хотелось. Если бы не Майя... "Ой! - он окончательно пришел в себя, - она ведь выздоровела!". И пришла к нему вечером. И они с ней были близки. В первый раз. И она сейчас должна быть здесь. Ведь они заснули вместе после секса. Теперь никуда не надо лететь. Классно!
   Скир оглянулся на Майю. Та неподвижно лежала рядом в полутьме предрассвета. И глаза у нее были широко раскрыты. Она неподвижно глядела в потолок. И... не дышала. Это Скир определил тут же. Из-под одеяла выглядывал маленький розовый сосок на полной девичьей груди. Но сердце под ней не билось, когда Скир приложил туда ухо. И вся Майя была ледяная, словно замороженная кукла.
   У Скира затряслись руки. Да и всё тело тоже. Он соскочил с кровати, рукой опрокинув часы со столика и пустую бутылку. Суматошно схватил джинсы и стал их натягивать на себя, но долго не попадал ногой в штанину. Голова кружилась, как с бодуна.

Глава VI. Обезьянник

   Во входную дверь громко постучали. Скир вздрогнул, застегивая на груди рубашку. Кто это в такую рань? И почему не позвонили? В дверь забарабанили снова и очень настойчиво. Сейчас старки поднимутся... Но никакого движения в комнате родаков не ощущалось. Или так крепко спят? Придется открыть самому.
   Скир засунул босые ноги в кроссовки и поплелся к дверям через коридор. Сознание его тормознулось, словно где-то в мозгу задвинули заслонку. Он почти ничего не соображал, бессознательно повернул дужку замка. В открытую дверь вломились какие-то люди. На них были серые мундиры с погонами и такого же цвета бейсболки с овальными эмблемами. В руках они держали короткие автоматы. Их было трое.
   - Где убитая? - проревел первый и ткнул стволом в живот Скира. Двое других свернули ему руки за спину и потащили в комнату. Майя лежала на кровати в той же позе, устремив мертвый взгляд в потолок.
   - Значит, изнасиловал и убил дочь депутата Московской городской думы! - утвердительно рявкнул милицейский капитан.
   Скира словно парализовало. Он молча обвис на руках двух ментов. Ведь он только что вдруг осознал, что Майя умерла. Но почему это произошло? Несчастный случай? И как об этом узнали менты? Ведь даже он сам увидел ее мертвой всего несколько минут назад! А они уже тут как тут.
   Капитан бегло осмотрел труп Майи, при этом чему-то криво усмехнувшись. Потом повернулся к Скиру и снова ткнул его стволом в живот.
   - Ну что, собирайся, убийца, - ухмыльнулся он. - Залетел ты по полной. Лет на двадцать загремишь. Это я тебе гарантирую!
   От него несло каким-то могильным холодом. Да и руки двух других тоже были похожи на промороженные клещи. Держали они Скира мертвой хваткой. В них чувствовалась какая-то нечеловеческая сила. В любой момент ему легко могли сломать кости. Так что дергаться не приходилось. Его конкретно повязали и "шьют" изнасилование с убийством любимой девушки.
   Неизвестно, почему, но старки так и не проснулись. Скира потащили вниз по лестнице все втроем. Возле мертвой Майи никто не остался. Но арестованный об этом даже не подумал. Было ли ему время думать? Его вытащили из подъезда и с размаху кинули в "черный воронок" - "козел", стоящий у обочины. За рулем сидел сержант-водитель. "Козел" черным вороном помчался по дороге, и уже через несколько минут притормозил возле "конторы". Скира выволокли из "воронка" и без церемоний затолкнули в "обезьянник". Полусонный дежурный защелкнул на клетке замок, неузнаваемо-удивленно взглянув на прибывших с арестантом. Но ему, видно, всё было до лампочки. Он отправился досыпать в дежурку. Час ведь был предрассветный, сонно-заторможенный.
   За Скиром захлопнулась клетка. Внутри оказалось полутемно. Люминесцентная лампа в коридоре мигала и противно гудела, словно оса. Возле стенки находилась засаленная от массового пользования скамейка. На скамейке сидел чел. Мэн лет пятидесяти, прилично одетый, в джинсах и кроссовках. Волосы светлые, с косой челкой. Прямой нос и чуть припухлые губы, немного тяжелый подбородок. Выглядит моложаво, не то что старки Скира.
   На появление сокамерника мэн отреагировал просто. Он встал и протянул руку.
   - Давай знакомиться, - сказал он, пожимая ладонь, - меня зовут Тит.
   Нерусское имя удивило Скира. Иностранец, что ли? Но говорит чисто, без акцента. Значит, никнейм, как у него, Скира-Кирилла. Он назвал себя по-русски и плюхнулся на скамью раньше Тита. Тот уселся рядом и внимательно поглядел на Скира. Оценивающе. Скира после пережитого нервно трясло. Он еще до конца не осознавал происшедшего. Перед глазами стоял образ мертвой Майи. Что же это такое? Этого просто не может быть! Отчего она умерла? И теперь будет виноват он. Уж улики они найдут!
   Он прижался головой к холодной стене. Закрыл глаза. Перед глазами поплыли черно-красные круги.
   - Тебе плохо, парень? - Скир почувствовал на плече прикосновение.
   - Нет, хорошо! - криво усмехнулись губы.
   Скир приоткрыл глаза. Над ним склонилось озабоченное лицо Тита.
   - Что с тобой случилось? - спросил он.
   Откровенничать с незнакомцем Скиру не хотелось. Но нужно было выпустить пар. Держать всё в себе он уже не мог. Два чувства боролись в душе несколько секунд. Победило второе, тем более что с первых минут знакомства Тит вызвал симпатию.
   Скир глубоко вздохнул и сбивчиво, волнуясь, стал рассказывать о своей последней "заморочке по полняку". Тит слушал его очень внимательно. И ни разу не улыбнулся, даже во время краткого изложения теории Зоркова о Вселенских измерениях. А ведь Скир большую часть начисто позабыл. И наверняка шлепал отсебятину. Но Тит его ни разу не прервал.
   Когда Скир наконец смолк, он задумчиво слегка покачал головой.
   - Да-а... - протяжно выдавил из себя мэн. - Впечатляет. Ситуация у тебя, Кир, драматическая, если не больше. И я склонен тебе верить. Потому что и у меня случались необъяснимые события. Неведомые силы чинили и чинят до сих пор мне препятствия, не дают реализовать мое творчество.
   - А вы кто? - Скир с трудом оторвался от своего "замеса". С минуту-другую Тит молчал, опустив подбородок на грудь. Потом повернул голову к юноше.
   - Я - писатель. - И уточнил немного поспешно: - Скорее, литератор. Пишу давно прозу и стихи. Печатался в провинциальной, да и в центральной печати. Выпустил несколько книг.
   - Вы пишете... стихи? - Скир удивленно раскрыл глаза. С поэтом он столкнулся впервые в жизни. Он был уверен, что все они уже давным-давно отключились от порталов. Кто сейчас торчит от рифмовки? Какие-нибудь задвинутые осадочные "нафталигенты"? Да вот Майя носилась еще со своим "серебряным веком". Прошел он уже. И Майя умерла... Сердце Скира сжалось.
   - Ничего удивительного, что тебя это удивляет, - немного иронично произнес Тит. - Молодежь сейчас, в основном, не читает ничего: ни поэзию, ни прозу. А я вот по старинке занимаюсь иногда стихосложением. Один из отживающего поколения романтиков прошлого века. В моем городке я, можно сказать, последний стихотворец. Нет там у меня ни учеников, ни продолжателей.
   - Так вы не москвич? - Скир еще раз зацепил мэна взглядом. На провинциала он не походил. Да и как их сейчас отличишь? Почти все "прикинуты по фирме".
   - Я из соседней области. Приехал в очередное издательство снова попытать счастья.
   - И как же вы оказались здесь? - недоуменно спросил Скир.
   - Прибыл я вчера рано, ночным поездом. Нашел издательство и, дожидаясь прихода редакторов, присел неподалеку в сквере на скамейку. Сумку с рукописями, книгами и документами поставил рядом. Ну и разморило меня на солнышке после бессонной ночи. Когда очнулся, сумка исчезла. Украли. И тут как тут милицейский патруль. Приволокли сюда для выяснения личности. Вот почти сутки выясняют.
   - Да вас-то отпустят, - горестно выдавил Скир. - А меня, чую, заклинило наглухо. Посадят надолго.
   - Я могу тебе только посочувствовать. Помочь - увы, не в силах. Связей практически никаких, - грустно произнес Тит. И, помолчав, добавил: - Прав твой знакомый - академик из макромира: всеми нами управляют и манипулируют по какой-то неведомой программе. Как раньше говорили, фатум - неизбежность. Я тоже об этом часто задумываюсь. Да и в жизни моей постоянно чувствовалось присутствие каких-то потусторонних существ. Они вмешиваются в мое существование, не дают вырваться из заданной кем-то схемы. Все мои попытки кончаются ничем. В данном случае я имею в виду свое творчество. Сочинять я стал в раннем детстве. Мама записывала за мной некое подобие стишков. Затем, лет в десять, мне вдруг взбрело в голову создать фантастическую повесть про инопланетян. Писал долго и упорно, карандашом. Но запутался в сюжете и бросил этот глобальный труд. И еще потом так же штук пять повестей. Ну, а когда пришла "пора любви", во мне вдруг "проклюнулась" поэзия. Стихи вначале получались неумелые, ученические. Но любовь, как говорится, окрыляет. Через пару лет за некоторые мне уже не было стыдно. Влюбленности следовали одна за другой, и крепли поэтические крылья. Я стал печататься в местной районке и даже в областной молодежной газете, где редактором был мой земляк и хороший знакомый. Он мне и помог напечатать первый сборник стихотворений, когда во время перестройки вдруг разрешили издавать книги "за счет средств автора". Собирал я эти средства почти целый год. Но уж как радовался, держа в руках маленькую книжку! Я даже не мог о таком мечтать при "плановом" печатании советской литературы. Десятилетиями писатели и поэты стояли в очереди. Некоторые своей книги не дожидались. Так что мне еще крупно повезло! Позволили высшие силы, согласно их "плану". Позже, в течение нескольких лет, я выпустил еще несколько сборников стихов и две повести в газетных обложках. Продал и раздарил их достаточно быстро и был этим очень доволен.
   Вдохновленный таким успехом, я решил, что вся Россия прочтет мои "бессмертные" труды, стоит только их показать какому-нибудь литературному "авторитету", и тот тут же загорится моими сюжетами, стилистикой и слогом. Собрав свои напечатанные и еще не опубликованные работы, я отправился в столицу к известному поэту и писателю советской эпохи, чтобы он помог мне "пристроить" плоды "полета откровений" в какое-нибудь крупное издательство или журнал.
   Узнал адрес "мэтра" и приперся к нему без предупреждения среди бела дня, наудачу. Мэтр оказался дома. Ростом был "метр с кепкой" и не доходил мне до плеча. Он взглянул на меня злыми слезящимися глазами и подозрительно спросил: "Вы от кого?". "Вы меня не знаете...", - проговорил я. Но мэтр закончить фразу не дал. "Во-он, во-он!", - завизжал он противным гоблинским голоском и затопал короткими старческими ножками в тапочках. Я вышел вон. На душе было отвратительно, словно в лицо плеснули вонючими помоями. Но такого приема я ожидал.
   А затем начались мои мытарства по московским издательствам и редакциям литературных журналов. Мои рукописи там, как правило, принимали доброжелательно. Но через две недели возвращали, даже не читая. Я понял это, связав однажды тесемки папки с романом особым узлом. Узел так и остался не развязанным. Разрубить его я не мог и бросить свои потуги тоже не хотел. "Обломы" один за другим крутились по кругу. Провинциала держали в клетке, словно подопытного кролика. И над ним ставили опыты. Впрочем, как и над всеми остальными на Земле. Завлекали очередной приманкой - и вырывали ее из-под самого носа. И так из раза в раз, из года в год по какому-то однообразному сценарию... Чего добиваются эти силы? Испытывают меня на прочность? Сломаюсь или не сломаюсь? Любопытно, в самом деле. Или реагируют на мою кармическую программу - может, я натворил чего-нибудь в прежней жизни, вот они и изгиляются: гоняют по кругу. Не дают хода дальше загонных флажков, чтобы, значит, отрабатывал долг, о котором я ничего не знаю. И всё у них в долгах, как в шелках! Можно ссасывать энергию, пить жизненные соки. Вообще, мне кажется, что там сидят кто-то вроде энергетических вампиров. Мы для них "дойные коровы". Они провоцируют людей на эмоциональные выбросы, а потом сосут, причмокивая. Паразиты, одним словом.
   - Я слышал, первые люди в чем-то провинились-согрешили, - вставил в монолог Тита фразу Скир.
   - Согрешили? - усмехнулся поэт. - Полуобезьяна, без ее ведома, путем селекции, была наделена сознанием и осознанием собственной физической смерти. Ведь никто из животного мира этого не понимает. Вот где "страшный грех" тех, кто создал разум "по подобию своему". И они свалили со своей больной головы на невинную жертву собственного эксперимента. Мол, сами виноваты. Отреклись, избрали путь зла. И согрешили во веки веков перед Всевышним. Очень удобно снять с себя ответственность, переложив ее на человеческие плечи. А еще на остальные органы, которых у создателей нет и в помине. Сердце у них нее тяжелеют, желудок без пищи не сосет, кишки не заворачиваются, печень с почками не отказывают. Болезни, старость и смерть им не угрожают. А тут и голод, и холод, и страх, и эпидемии, косящие всех подряд, войны, в которых якобы виноваты сами люди с их звериной дикостью и злобой. Но я почти уверен: вся история человечества - и прошлая, и будущая - спланирована там, Наверху. А люди выполняют только роль марионеток в этом бессмысленном фарсе - спектакле кукольного театра абсурда. Их дергают за нитки, но они скачут в своих клетках, будто клоуны на потеху зрителям. И у них есть пространство свободы: клетка. У каждого - своя. Ну, а после смерти клетка сужается до размеров души - аккумулятора человеческой программы для ее новых перевоплощений, чтобы насыщались те, духовные паразиты. Здесь хоть какая-то видимость свободы. Здесь - пастбище. А там - мясокомбинат.
   - Я сон ночью видел, - вставил Скир и рассказал свое сновидение про "осиное гнездо".
   - Очень похоже, - кивнул головой Тит. - Тебе кто-то показал. Только вот зачем? Со мной тоже вступают в контакт. В основном негативный - запретительный или пугающий. Запрещают, как правило, так называемым "стечением обстоятельств". В свое время я работал тренером по футболу в спортивной школе. И вот недавно один из моих бывших воспитанников-футболистов, который всего на десять лет меня моложе, встретился на улице. Футболистом он не стал, а был разжалован милицейским майором, начальником городской пожарной части. И у него ко мне было дело. Я уже давно работаю в одной независимой частной газете корреспондентом, а воспитанник-майор очень нуждался в "медиа-раскрутке". Он собирался баллотироваться на пост городского мэра. Какие-то его знакомые богатые структуры ссудили ему крупную сумму на избирательную кампанию. Майор клятвенно обещал поделиться приличной частью этой суммы для издания моих книг. Ударили по рукам. Майор сел в свою "Волгу" и укатил в областной центр за деньгами. И пропал. О его судьбе я не знал целый месяц, пока однажды один общий знакомый не рассказал, что тот попал на обратном пути в страшную автокатастрофу. Рано утром на пустой дороге он вдруг на своей "Волге" выехал на встречную полосу и столкнулся влобовую с "Запорожцем" из нашего города. В машине ехала семья, забившая для экономии весь передний багажник канистрами с бензином. Бензин при лобовом ударе взорвался. Семья заживо сгорела. А майора-пожарного выбросило на обочину с переломами. Его "Волга", естественно, тоже вспыхнула и выгорела внутри дотла. Чтобы его не посадили, майор продал всё свое движимое и недвижимое имущество. Как выяснилось потом, деньги лежали у него на переднем сиденье, а ему, как он сказал, словно кто-то "закрыл глаза". "Заснул за рулем - расхожее объяснение. Но почему не раньше, не позже? Случайность? Не верится мне в такие "случайности". Так что деньги на издание я не получил таким вот жутким способом.
   Другие преграды оказались пока без огненных смертоубийств неповинных. Методика изменилась. Кроме, правда, одного тоже страшного "стечения". Неповинные погибли, но чуть раньше той трагедии на дороге. Но тогда я еще не умел сопоставлять и анализировать факты. Перед этим я написал продолжение знаменитой повести Луи Буссенара "Похитители бриллиантов", где дело происходит в Южной Африке, в Трансваале. И решил искать сотрудничества в московском "Трансвааль-парке". Солнечный день середины октября радужным ореолом расцветил сегментный купол аквапарка на улице Голубинской. Я зашел внутрь и попросил встречи с кем-нибудь из руководства. Через несколько минут появился высокий молодой человек, руководитель спец-проектов. Я изложил ему свой план южноафриканского шоу. Ему этот план явно понравился. Он обещал подумать и перезвонить. И перезвонил через три месяца, в начале февраля. Генеральный директор одобрил мой проект и назначил встречу в середине месяца.
   Утром в день Святого Валентина во время пробуждения я "увидел", как у меня "выходит" большой коренной зуб. "Что-то случится", - подумал я. Вернувшись вечером домой из редакции, я включил телевизор и точно попал на российские "Вести", где объявили об обрушении купола "Трансвааль-парка". У меня подкосились ноги. Там погибло много людей. Я понимаю, что это была их программа, их судьба. Но резонансом коснулась и меня. Мне снова закрыли "двери" из каких-то неведомых соображений. Ну а погибшие люди? Да сколько их погибло на протяжении истории! Не счесть! Бесследно исчезали поколения за поколениями. И безвестно. В аналогах остались единицы. В основном - какие-нибудь фараоны, цари, короли, полководцы. Несколько ученых, художников, поэтов, писателей композиторов, музыкантов, актеров. Простая людская масса, безликая, как компост или навоз, удобряет землю-матушку. А неприкаянные души попадают то ли в рай, то ли в ад. Но больше у них шансов попасть в ад, где их будут мучить черти полосатые за их грехи, тяжкие и не очень. И муки эти будут Вечными. Во как! Такая сказочная мифология до сих пор действует на малограмотное население. Свиноподобные черти, крылатые ангелы, бесы, полубесы во главе с самим князем тьмы призваны стращать народ по иудейскому обычаю, перенятому христианами. Людям с негативной программой предлагают только молиться и каяться в своих греховных поступках и мыслях. Больше им ничего не остается делать. Судьбу ведь не изменишь! Приходится только утешаться. Для этого и созданы религии, чтобы заполнить духовный вакуум. Людей заставляют смириться с Неизбежным. Вырваться из этой паутины невозможно, как из индо-буддистской "сансары"! - круга перерождений. И хоть там есть лазейка - "нирвана", но в нее могут проникнуть только Будды - "просветленные". Остальным - умирать в муках и возрождаться для страданий. И так до бесконечности! А что, если взорвется Солнце или галактика и на Земле исчезнет материальная жизнь? Куда денутся все эти скопища душ? Перелетят, как мухи, в другое измерение? Но там и своих хватает. Бессмыслица или какая-то многоцелевая программа насыщения духовных паразитов.
   Ведь они не только сосут наши жизненные силы, они играют с нами в "кошки-мышки". Отпускают на короткое время из своих цепких когтей и вновь накрывают "мягкой лапкой судьбы". Но на лапках остались царапки. Человеческая боль, муки, переживания, страх - будто особые лакомства, острые приправы и изыски. Потому и рождаются дети. "Гурманы" пресыщаются. Им необходимы свежие "блюда". Страдания больных, бред и галлюцинации сумасшедших, предсмертный ужас жертв и эмоционально-злобное наслаждение палачей, убийц и садистов для этих "вшей, блох и клопов" - всего лишь вкусовые оттенки очередных тонких кровопусканий. Они, словно снобы, смакуют разнообразие яства. Они создают для собственной блажи всплески, стагнацию или деградацию человеческих отношений и чувств. И наслаждаются выбросами нервной и мысленной энергии...
   ...Скир полностью одурел. На протяжении суток его засосало в такой модуль и так заклинило на этих сервах, что отключиться от порталов он уже не мог, да и, признаться, не хотел. Хотя страшное событие с Майей рвало его сердце безысходной тоской. Но он сидел на нарах в "обезьяннике" и слушал рассуждения писателя-поэта-неудачника, который пытается перекинуть свои "обломы" на какие-то потусторонние силы, якобы руководящие всеми событиями на Земле и в личной жизни каждого человека в отдельности. И Скир начинал уже верить Титу, как поверил совсем недавно профессору из макромира Зоркову.
   - Эти паразиты не просто бездумно сосут у людей их энергию. Они иногда вступают в контакт со своей жертвой-донором, чтобы скинуть ему разрешенную информацию, - продолжал между тем Тит. - Со мной за последнее время это случилось дважды. Один раз - когда я послал письмо на родину Луи Буссенара. И тут же мой знакомый предложил мне установить на крыше телеантенну, что он и сделал с несвойственным ему до этого упорством и оперативностью. Телевизор даже вечером я смотрю крайне редко. А тут вдруг включил его ни с того ни с сего утром. И попал на "профилактику". Работал только один канал, да и то почему-то с черно-белой картинкой, хотя антенна до этого четко принимала цвет. Передавался репортаж о событиях в культурной жизни. В Москву прибыл кукольный театр из Франции! Деревянные "полишенели", коломбины, арлекины и пьеро лихо скакали по сцене на почти невидимых нитках. Когда закончился репортаж, вдруг черно-белый экран стал цветным. На нем появилась красная морда кукольного черта и часть шляпы и лица кукловода. Голос выговорил по-русски с сильным французским акцентом: "Никаких перспектив!". И вновь картинка сменилась на блеклую студийную. Через неделю я получил свое письмо обратно. Оно не дошло, не найдя адресата. Видимо, город Эскрнн исчез с карты Франции!
   Ну а совсем недавно я проснулся утром и вдруг "увидел" перед глазами стихи. Не мои стихи! И они не пропали, пока я не сумел их записать. Слово в слово. Мне назидали "свыше"?:
  
   Любое дело надо делать молча,
   Не клясть судьбу: ведь не достоин ты
   Прорваться сквозь невидимую толщу,
   Что разрушает все твои мечты.
   Любое дело нужно делать зряче
   И видеть, где ошибка, где просчет.
   Не слепнуть после каждой неудачи,
   А зорко поглядеть опять вперед!
   Любое дело нужно делать чутко,
   Прислушиваясь к шепоту души,
   Чтобы потом тебе не стало жутко,
   Что годы бесполезные прошли...
  
   Этот наивный школьный лепет не вызвал у меня ни восторга, ни умиления. Интеллект "назидателей" колебался между 7 и 8 классами церковно-приходской гимназии. Но главную мысль я всё же уловил: Я - не достоин! Воры, проходимцы, мздоимцы, пидорасы, политики, хулители, гонители, предатели и т.д. - видно, достойны покровительства высших сил. Ну а я - нет. И всё тут! Стоило вспомнить великого Омара Хайяма, который тысячу назад уловил то же, что и я, в моей перефразировке:
   "Не жалко Небесам для подлеца
   Ни (денег, ни машины), ни дворца.
   А вот (поэт издал книжонку в долг),
   За это должен я благодарить Творца?"
   Что-то благодарить не хочется!

Глава VII. Стрелялка

   Скир украдкой взглянул на часы. На них светился десятый час утра. Сейчас бы звякнуть старкам. Но он оставил мобилу на столе и забыл ее взять с собой при "ментовской вязке". Да всё равно бы сотку замели, так же, как у Тита. У них с этим строго. Никаких контактов. И перспективы у Скира открывались безрадостные. Сейчас потащат к следователю. Начнутся допросы, станут выбивать признание в убийстве Майи. И ничего не объяснишь и не докажешь. Взяли, как говорится, на месте преступления. Тут не отопрешься. Не рассказывать же про всю эту микро- и макролабуду! Кто в нее поверит? Самому-то верится с трудом.
   Тит смолк и сидел, прислонив голову к задней стенке "обезьянника". Глаза его были закрыты. Видно, он притух после такой крутой нервной болтанки. Скир ждал появления дежурного в сопровождении наряда. И дежурный появился. Но его сопровождал... профессор Зорков! Такого появления Скир совсем не ожидал. Дежурный шел впереди, почему-то закрыв глаза. Не глядя, но точно повернул в замке ключ.
   - Выходите, - пустым голосом произнес дежурный. Скир и Тит переглянулись. Зорков, стоя позади дежурного, молчал, только светились глаза из-под темных очков.
   - Это он? - тихо спросил Тит.
   Скир кивнул головой. И Тит первым вышел из клетки, пожал руку профессору.
   - Я о вас наслышан. - И оглянулся на появившегося рядом Скира.
   - Уходим скорее, - тихо проговорил Зорков, увлекая за собой освобожденных.
   Они вышли из дверей отделения. Часовой милиционер даже не пошевелился.
   Рядом с тротуаром на обочине стоял автомобиль. Таких еще Скир никогда в жизни не видел. Обтекаемая форма, перламутрово-радужный корпус. И вдруг Скир вспомнил, что видел вчера этот аппарат: гравилет Зоркова на центрифуге Коллайдера. Профессор нажал клавишу блокиратора. Двери гравилета въехали одна в другую. Все влезли внутрь. Вокруг уже толпились зеваки, усекшие невиданную машину, тем более что у нее не было колес. Гравилет плавно поплыл над дорогой. Зорков сидел впереди, ровно посередине, и держал в руках не руль, а джойстик с несколькими кнопками. Гравилет выскочил на проспект и помчался-полетел, почти касаясь асфальта. С утра тут пробок еще не было. И гравилет легко обгонял всю попутную вереницу автомобилей. Скир догадался, куда они спешат. На дачу Зоркова. Но зачем? Ведь если Майя умерла, то с ней погибла и та микро-Вселенная в ее глазу... Цель подключки сюда макроакадемика обесточена. А может, он просто хочет спасти Скира от ментов, спрятать у себя на даче? Но как он узнал, что его арестовали? Впрочем, для него это не проблема. Держит он, видно, Скира на приемной телепатии! Значит, чего-то от него снова хочет?
   Салон гравилета, с мягкими, очень удобными сидениями, был изнутри насквозь прозрачен, хотя снаружи - никаких стекол. Экраны какие-нибудь на микрокристаллах? Ну, эта машина неземная, фиг разберешься, хотя водить ее Скир уже умеет: Зорков вчера научил. Но принципы работы неведомы. Нет, что-то вспоминается...
   - Антигравитация, - ответил профессор на эту мысленную заморочку. - Я же вчера тебе говорил. Неужели забыл? - И покачал патлатой головой.
   - Тут и свой нейм забудешь, - вздохнул Скир, - после такого...
   - Майю убили? - скосил взгляд из-под очков Зорков.
   - Откуда вы знаете? - выдохнул Скир.
   - Обманули тебя, Кирилл! - чуть усмехнулся профессор. - Жива она...
   - Как?! - жар ударил в лицо. - Но ведь я видел ее... мертвой! И милиция...
   - Обманули тебя, - повторил Зорков. - Не Майя это была. Ну и не милиция тоже.
   - Вот это ловко! - воскликнул Тит. - А то после его рассказа я чувствую явные нестыковки. Появились органы ни с того ни с сего. Среди ночи.
   - Планы у них иногда поспешные, - снова усмехнулся Зорков. - Импровизации, большей частью. - Он сделал паузу, взглянув в левое стекло-экран, и вновь покачал лохматой головой: - Легки на помине!
   Скир посмотрел туда же. По левой стороне дороги мчались друг за другом, почти впритык, два милицейских "Форда", сверкая синими мигалками и воя сиренами.
   - Автомобиль без номерных знаков, немедленно остановитесь! - послышалось из переднего "Форда". И вдруг из бокового окна вылез автоматный ствол. Резко стреканула очередь - практически в упор по сидящему с краю Скиру. Тот в испуге дернулся. Но пули без всякого следа отрекошетили от гравилета и изрешетили "Форд". Он резко тормознул. Второй со всего разгона врезался ему в бампер. Следом влепился еще кто-то.
   - Вот недоумки! - довольно улыбнулся Тит.
   - У них программа конвергентная, - сказал, поглядев за спину, Зорков. - Сближены они со своими "донорами". Особенно - когда материализуются. Те, небось, спят где-нибудь вповалку в отделе. А эти дурят вовсю с непривычки.
   И он прибавил скорость. Экран бортового компа уже отследил весь маршрут, и до поселка Восточный они долетели в считанные минуты. Тормознули в лесу по ту сторону дачи. И тут Зорков застыл в кресле, словно к чему-то прислушиваясь. Потом тихо произнес:
   - Засада. - И добавил более громко: - Впрочем, я ее ожидал...
   Он нажал на джойстике кнопку. Гравилет бесшумно взмыл над лесом. Оттуда дом и сад виднелись как на ладони. За ближайшими деревьями в лесу по кругу стояли несколько милицейских "козлов" и "ГАЗелей". "Парнокопытнолесных" усиливал коренасто-пятнистый БТР с торчащим стволом пулемета. Оттуда и заметили зависший гравилет. Башня "бронника" завертелась. Пулеметный ствол полез вверх и выплюнул длинную очередь трассирующих пуль. Те угодили в цель без всякого вреда для нее. Отлетали сверкающим фейерверком в голубое солнечное небо. Но это не остановило пулеметчика. Он продолжал поливать неуязвимый гравилет, словно наслаждаясь пиротехническим эффектом. И он палил не унывая, пока, видимо, не растратил все патроны боекомплекта. Но к нему присоединились милиционеры-автоматчики. Впрочем, с тем же самым результатом.
   - Да-а... - протянул Тит среди этого пулевого ореола. - Туго они соображают.
   - Материализации - это у них чрезвычайное событие, - объяснил Зорков. - Требуется много молекулярной энергии для создания фантомов. Отсюда и торможение мысленно-реактивных процессов и все эти несуразицы со стрельбой. Ну, теперь те, внизу, безопасны, - добавил профессор. - Остались засевшие в доме и возле дверей полигона. К Коллайдера им не пробраться. Кода они не знают, дверь не взорвут. И палить, я думаю, в нас не станут. Хитрее они. Спецгруппа.
   - Но ведь как-то нужно попасть внутрь? - недоуменно спросил Скир. - Или улететь отсюда подальше, - добавил он. - Сами разойдутся.
   - Мысль правильная, - сказал Зорков, - но не актуальная. Нас сильно поджимает время. У нас, можно сказать, считанные часы. Надо решить проблему в ближайшие сутки-двое! Иначе процесс станет практически необратимым и неуправляемым.
   - Но ведь вы как-то вывели гравилет из своего коллайдера? - спросил Тит, взглянув сверху на дачный дом.
   - Да у меня в гараже ангар и тоннель прямо к дверям полигона, - ответил профессор, - но там ведь засел их спецназ, а гравилет не вооружен. Против них оружие только у меня на пальце, - он показал свой синий перстень, - да вот у Кирилла тоже.
   Про свой перстень Скир совсем забыл. И как с ним управляться, представлял довольно смутно. Урок Зоркова, видно, оказался не впрок. Но сейчас нужно было вспомнить, ведь аппарат стал медленно садиться рядом с гаражом. Ворота в нем были приоткрыты. Почему академик не приспособил к ним какую-нибудь автоматику? Не посчитал нужным? Теперь придется кому-то вылезать наружу. Зорков сидел посередине, между Скиром и Титом. Неудобной какой-то оказалась конструкция гравилета.
   - Я открою ворота, - вдруг предложил Тит, когда его дверь сдвинулась. Зорков развернул машину, закрыв выскочившего поэта. Со стороны дома резанула короткая очередь. Пули пролетели над головой Тита и защелкали на металлической крыше гаража. Но Тит уже оказался внутри и легко сдвинул створку ворот в сторону. Гравилет влетел внутрь. Но в полутьме Скир заметил, что на писателя со всех сторон навалилось несколько человек в черных полумасках. Двое бросились к открытой двери аппарата. А один кинул прямо на колени Зоркова какой-то черный матовый шар с короткой ручкой на конце. Зорков среагировал почти мгновенно. Он схватил рукой шар и перекинул его через гравилет. Шар вылетел из гаража и там взорвался с яркой слепящей вспышкой. Это была световая граната. И почти тут же из перстня профессора вылетел знакомый Скиру тонкий синий луч. Двое бросившие гранату осыпались на пол пустыми комбинезонами.
   Но следом откуда-то с боков вдруг выскочили еще две замаскированных фигуры. Они, ловко увернувшись от луча, схватили Зоркова за обе руки, вытащили его из гравилета. Одним рывком бросили на пол гаража, заломив локти за спину.
   Скир нажал кнопку на джойстике. Двери гравилета плавно, но быстро закрылись. Скир был в безопасности. Но его старшие попутчики оказались под прессом этих... исполнителей. Что-то надо было делать. Не сидеть же внутри гравилета до скончания! Но чем же он может помочь? Этим ведь нужно овладеть коллайдером. А код знает только Зорков. Тит здесь вообще человек случайный. Но они попались оба. И ведь точно "в тему" им и Скир тоже нужен. Знают, что он должен лететь в микромир.
   Снаружи, через двери гаража, в обозримое пространство вошли еще две фигуры. Они вплотную приблизились к гравилету, и Скир тут же узнал их: "мазу" и "дада" - мать и отца. Отец улыбнулся сыну и помахал рукой. Глаза стоящей впереди матери как-то странно светились в полутьме гаража.
   - Пойдем домой, Кирюша, - проговорила она и натянуто улыбнулась, как и отец. - Ты связался с плохим человеком. И второй - такой же.
   - Это двое - иностранные шпионы, - уточнил отец с усмешкой. - Они хотели завербовать тебя, чтобы ты вскрыл компбазу нашего оборонного комплекса для похищения секретных военных разработок. Но теперь они обезврежены. Выходи, сын, и айда домой! Мама обед вкусный приготовила. Проголодался, небось?
   И Скир открыл дверь гравилета. Разве он мог поступить иначе? Дад протянул ему руку. И вдруг в голове его прозвучал голос. Глосс Зоркова: "Не верь им! Это - не родители! - и следом почти вскрик: Перстень! Луч! А то будет поздно!.."
   Отец схватил Скира за правую руку. Холодными ледяными пальцами, словно стальными клещами. Скир аж вскрикнул. И тут же перед глазами возникла подсказка включения "деактиватора": "Большой палец на кнопку возле кольца". Перстень на левой руке. Палец уже на маленькой кнопке. Но ведь перед ним отец! Отец?
   Тонкий зеленый луч вырвался из изумруда и ударил в грудь "дада". И тот мгновенно испарился, исчез. На пол гаража упала пустая одежда.
   "Маза", стоящая рядом, на несколько секунд замерла, глядя на исчезнувшего "мужа", а потом подняла взгляд на Скира. Холодный безжалостный взгляд. Губы ее раскрылись и произнесли:
   - Не убивай меня. Я люблю тебя. Ты папу убил, а он тоже любил тебя. Неужели ты выстрелишь в меня из этого страшного оружия? Тебе его дали шпионы, чтобы ты убивал людей. Чтобы ты убил меня, твою маму. Не убивай меня, Кирюша...
   Всё это было сказано спокойным и размеренным голосом. Мама так никогда не говорила. Она вообще отличалась вспыльчивым характером, и потому они с отцом часто ссорились по пустякам.
   Скир понимал, что перед ним вовсе не мать. Понимал умом. Но сердцем? Даже пусть это какой-то фантом, но у него лицо, образ его мамы. Рука не поднимается...
   - Уходи, - хрипло проговорил Скир, а потом вдруг надрывно закричал, повторяя, как заведенный: - Уходи! Уходи! Уходи!
   И "мать", круто развернувшись, вышла из гаража какой-то деревянной походкой. И ни разу не оглянулась.
   Тогда Скир направил палец с изумрудом в группу черных "масок" и нажал на кнопку. "Маски" обвалились черными комбинезонами и загрохали упавшими автоматами. Из груды одежды поднялись Зорков и Тит.
   - Вот это да! - врастяжку протянул поэт, осматривая горы тряпья. - А я, признаюсь, во всё это не поверил.
   - То ли еще будет! - грустно улыбнулся академик и добавил совсем сумрачно: - Пошли добивать остальных.
   Он первым забрался в гравилет и чуть-чуть приоткрыл переднее стекло-экран. Дверь в тоннель сдвинулась в сторону. Перед носом замелькали фигуры в черных масках с автоматами в руках. Они лопались, как мыльные пузыри, в перекрестье синего и зеленого лучей. Пули сверкающими всполохами отлетали от гравилета. Но одна или две влетели сквозь щель внутрь и чуть не ранили Тита. И всё же деактивация продолжалась недолго. Через несколько минут плавного движения всё было закончено. На пути остались только мятая одежда, каски, ботинки и автоматы. Всю основную компанию накрыли у входа в полигон коллайдера. Здесь тоже не ушел ни один. Бежать им было некуда. Сира трясло. "Стрелялка" оказалась слишком реальной. Только не было крови.

Глава VIII. Гипотеза

   Тяжеленная метдвекрь медленно сползла. Гравилет вплыл внутрь и замер перед центрифугой коллайдера. Дверь сползла на место. Все выбрались наружу. Титу с изумленным восхищением оглядывал громадную установку, похожую на вентиляционную трубу. Пришлось Зоркову вкратце объяснить Тит, да и Скиру заодно, устройство и действие коллайдера. Тит оказался очень заинтересованным. Он задавал профессору множество вопросов "по делу", хотя сам и не был специалистом в молекулярной и атомной физике. Он вообще окончил исторический факультет пединститута и в точных науках "верняком ничего не сек". Но оказалось, что это не совсем так. Тит "хватанул верхушки" и благодаря этому в циклотроне кое-что волок. Он даже обозвал зорковский коллайдер разновидностью "микротрона", с чем академик, как ни странно, согласился. Объяснил он ему подробно и про гравилет, уж неизвестно с какой стати. Это до Скира дошло потом, когда, после почти часового инструктажа, Тит вдруг дотронулся до локтя Зоркова и немного сдавленно спросил:
   - Вы позволите мне тоже полететь... туда? Мне очень хочется... там побывать. Да и Кириллу, я думаю, нужен напарник. Молод он еще. Мало ли, что случится? Всех ситуаций не предусмотришь.
   - А зачем я вас довез до самого дома? - улыбнулся Зорков.
   - Значит, вы такой вариант предполагали? - понимающе произнес Тит.
   - Ну, я немного телепат и экстрасенс. Впрочем, у нас там это явление обычное, - снова улыбнулся Зорков. - Развиваем способности с самого детства.
   - И вам не мешают кукловоды-программисты? - слегка прищурив глаза, спросил Тит.
   - А, вот вы о чем! - профессор пристально поглядел на поэта из-под темных очков. - Интересуетесь? Можем обменяться мнениями, но только внутри гравилета, а то здесь, сами понимаете, - эхо. Оно действует негативно на слуховые рецепторы.
   Они снова втроем уселись на мягкие кресла летательного аппарата. Зорков, по привычке, - в центре, за джойстиком.
   - Давайте, чтобы не терять времени даром, заведем гравилет на разгонный модуль, - сказал он и нажал на кнопку запуска гравитоков.
   Гравилет плавно вписался в габариты раскрытого сегмента разгонной трубы коллайдера и замер там, искрясь перламутровыми звездочками титанового корпуса.
   - Что же вы хотите узнать? - спросил Зорков, повернувшись лицом к Титу.
   - У вас правит Неизбежность? - поэт встретился взглядом с академиком, но глаз не отвел.
   - У нас правит Вариантность! - в тон ему ответил Зорков и, чуть усмехнувшись, добавил: - Да так же, как и у вас, здесь!
   - Вы в этом уверены? - покачал головой Тит.
   - Мы, в большинстве своем, нашли общий язык с нашими Исполнителями. Мы вступили с ними в контакт.
   - Одним словом, вы заключили с паразитами Договор? Создали с ними симбиоз? - удивился поэт.
   - Это выход на другой уровень энерго-информационного сознания. Подчиняясь - искать Гармонию, - уверенно произнес Зорков.
   - И они откликаются? И не гнут свою линию? - удивленно сказал Тит. - Но тогда это - модуляция программы. И как реагируют иерархи? Ведь это - нарушение незыблемой составляющей всей структуры эгоцентрического Стержня Высшего Разума? Он отклонений не терпит!
   - Но ведь был же один инцидент! - улыбнулся краем рта Зорков.
   - Я понимаю, о чем вы. Но весь этот сыр-бор - Установка программного равновесия. Иначе та не была бы запущена. А статичность, как вы знаете, не свойственна всей системе эксперимента. Тогда он потеряет смысловую составляющую. И самоуничтожиться.
   - А откуда вам известно, что Вариантность не предусмотрена в первооснове? Что она не гибкий Модус, заложенный под всё Здание, словно анти-сейсмологический зонд, на котором варьируется весь План Творца.
   - План паразитической подкормки? - Тит махнул рукой.
   - Неужели вы так просто оцениваете действия Творца?
   - Я пока не вижу других составляющих. Даже ваше заявление о Вариантности Программы меня не убеждает.
   - Но тогда бы мы просто не встретились! - Зорков приподнял вверх указательный палец. - Я не попал бы к вам из Макромира, не установил бы этот коллайдер, не открыл бы Поиск Кирилла. Да и тут бы мы с вами не сидели после боя с Исполнителями.
   - Значит, вы считаете, что у нас есть шанс? - спросил Тит, задумчиво откинувшись в кресле.
   - Иначе и не следовало все это затевать, - ответил Зорков и покосился на Скира. Тот сидел, опустив лохматую голову, глядя себе под ноги. Он очень устал и находился почти на нервном срыве. Перед ним всё стояли лица отца, матери и Майи. И пусть те были не настоящими, а муляжами, но скинуть этот драйв он пока не мог. Слишком заклинило.
   Зорков, наверняка, знал о состоянии своего молодого помощника и, ненадолго прервав беседу с Титом, протянул руку к голове Скира. Теплая, успокоительная волна проплыла от головы по всему телу, освобождая сознание от навязчивых образов и тягостного наваждения. Скир задремал и сквозь полусон смутно слышал продолжившийся разговор ученого и писателя.
   - Цивилизация, я так понимаю, у вас духовно-технологическая? - утвердительно спросил Тит.
   - Скорее всего, она энерго-информационная с технологическим базисом. Мы освоили околопланетное пространство на материальном и тонком уровнях. Наши колонии почти на всех планетах нашей системы. Кстати, их тоже девять, но называются они по-другому. Немного по-другому.
   - А как вы зовете вашу планету?
   - Зея, жизнь. У нас несколько сотен народностей. Но раса одна: белая. Я очень удивился, впервые здесь, в Москве, увидев негров.
   - Через сотню-другую лет удивительным станет европеец. Вырождаемся мы, исчезаем. И этот процесс необратим.
   - Если мы не остановим процесс Разрушения, то ваши расовые процессы не будут играть никакой роли, - печально проговорил Зорков.
   - Неужели это зверство запланировано свыше? - в сердцах воскликнул Тит.
   - Ну а чему вы удивляетесь? Это закономерный процесс. Творец - пластичная конфигурация. Он строитель и разрушитель одновременно. Добро и зло ему неведомы. Это чисто человеческие понятия. Любовь - тоже не его поле созидания. Холодная рациональность - вот его смысловой режим. Он - ученый, но без эмоциональной составляющей.
   - Знал я, что нам голову морочат. Нами манипулируют, над нами паразитируют, но не представлял себе масштабов, - горестно покачал головой Тит.
   - И никто этих масштабов не представляет. Даже высшая духовно-энергетическая иерархия, Демиурги-строители Вселенных, региональные Исполнители, кураторы эгрегоров; ну, а мелочь астральная действует импульсивно-полубессознательно, хотя и обладает разумным началом. Этакая буддистская камалока. Вот такие фантомы-эйдолоны могут иногда материализоваться. От них мы недавно и отстреливались в гараже и в подвале.
   - Ну ладно, с этими "насекомыми" всё понятно. У них задача - скачивать эмоциональную информацию для собственной подпитки и создавать базу накопления для единого сотового поля, - задумчиво сказал Тит. - Но тот, Высший Абсолют... Неужели он и в самом деле сопричастен со всей этой вакханалии? Неужели это - смысл его Божественного Эксперимента? Ученый, вы говорите? Но если Он - Самодостаточен? Если эта Модель - некий "Perpetuum Mobile", Вечный Двигатель, и он знает Абсолютно Всё, то зачем ему все эти эксперименты над Вселенными и их обитателями, им же Самим созданными? Не лучше было бы Ему оставаться в собственном Идеальном Бытие, а не устраивать бессмысленную череду созиданий и разрушений космических пространств и измерений, губя миллиарды разумных существ?
   - Вы в чем-то правы, Тит, - кивнул головой Зорков. - Есть здесь множество непонятных моментов. В качестве "затыкания" этих "черных дыр" существует даже гипотеза о совершено случайном создании материальной Вселенной Творцом-Абсолютом. Он и в самом деле, как вы выразились, Самодостаточен. Он представляет собой некую Плерому бесконечных замкнутых духовно-временных аспектов - эонов. Тоже, кстати, схожих с сотовыми ячейками, но имеющих женское и мужское начала.
   Так вот представительница одного из женских начал, обладая свободной волей, "внезапно возжелала" устремиться к этому безначальному недостижимому "отцу эонов", нарушив этим иерархическую жизнь Плеромы и ее замкнутость как целого. Подобный прорыв привел к "изливанию" части ее сущности, из которой возникла некая духовная субстанция. Назовем ее А. Порожденная только одним женским началом, А представляла собой неоформленную сущность бытия, выражавшуюся аффективно-страдательными состояниями (страх, недоумение, печаль, тоска и тому подобное), неведомыми до той поры Плероме. Дисгармоничный выброс духовной сублимации стал порождать появление абстрактной материи и "стихии плененной души". Чтобы остановить внепространственное растекание Плеромы и прогрессирующее поглощение Света тьмой, Абсолют создал новый эон - Предел, не имеющий четы. Затем, в качестве укрепления Плеромы, был сотворен Спаситель.
   А, при содействии Спасителя, являясь энергетическим астральным светом и отсеченная от Плеромы, решает проявить свою оформленность на душевно-телесный уровень бытия. Она производит Демиурга - духовно-материального мастера, который при ее тайном, неведомом ему содействии творит материальный космос, семь небес, множество измерений атомно-молекулярной структуризации, ненаселенные и населенные живыми существами планеты. И, наконец, он создает лабораторные центры бытия - планеты, где посеяна разумная жизнь. Человек, все его страдания, болезни, перерождения - продукт дисгармонической аффектации этой самой А. женские капризы, одним словом.
   - Значит, мы - порождения женской сущности? - удивленно проговорил Тит. - То-то здесь всё шиворот-навыворот!
   - Ну, это всего лишь одна из гипотез, - развел руками Зорков.
   - И, я считаю, она довольно емкая и точная. Имеет большую смысловую нагрузку. Всё становится на свои места, то есть с ног на голову. Чисто по-женски. И первой, наверняка, была сотворена женская особь со смешанными признаками, гермафродит. Недаром же и у мужчин имеются соски. Для чего? Ведь и до сих пор происходит иногда генетический сбой, и рождаются эти самые гермафродиты. А затем начался селекционный процесс разделения полов. Видно, мутагенез гермафродита не давал ему возможность размножаться естественным путем, без внешнего вмешательства создателей. Особы клонировались и, наверное, на зародышевой стадии в них изменялись хромосомы на мужскую и женскую составляющие.
   - Но ведь гермафродитизм встречается почти во всех группах животного мира, - возразил Титу Зорков. - И это не норма, а, скорее, исключение из генетических правил. Приматы, от которых, вне сомнения, и произошел человек, тоже обладают иногда подобными признаками двуполия.
   - Может, за это и "зацепились" те, неведомые нам селекционеры. Они хотели создать "идеальное" существо, но где-то ошиблись в своих расчетах, допустили промах, и им пришлось восстанавливать "status quo", разделив человека на мужчину и женщину. Недаром в одном из вариантов Ветхого Завета первая попытка слепить мужчину и женщину из "праха земного" как единое целое не удалась. Лилит оказалась взбалмошной и злобной. И Бог уничтожил ее и создал из ребра Адама Еву, которую почти тут же "соблазнил" Змий. А Ева передала "плод соблазна" Адаму. То есть она открыла ему "плотскую любовь". И началось размножение с подачи этой "субстанции А" для балансировки ее эмоционально-энергетического несовершенства. Главная женская сущность ее неоформленной конструкции требует постоянного насыщения. И потому Вселенная разбегается после "Большого взрыва". Демиург создает всё новые очаги и сгустки разумной жизни, запрограммированные на многофункциональные формы страданий и бед. Они, как и редкостные положительные чувства и эмоции, "скачиваются" в "Основной банк данных субстанции А". Некоторые Вселенные по той или иной причине переходят в режим стагнации или даже духовно-нравственной стабильности. И, по мнению создателей всей этой ахинеи, должны быть перманентно уничтожены. Так, видимо, и запланировано для нашей, вашей и той микро-Вселенной, куда мы полетим после этого разговора.

Часть II

Глава IX. Приближение

   Комп почему-то глючил. Перед глазами торкались только мозговые картинки. То "челы-товы" с потока и из сети, то лица "мертвой" Майи и старков-фантомов в гараже. В конце концов, это стало невыносимо, и Скир открыл глаза. Гравилет висел в искрящейся темноте неподалеку от большой, сияющей золотистым светом звезды. Звезда медленно росла, приближаясь. Бортовой комп, в отличие от "заушного", пахал бесперебойно.
   Рядом в кресле дремал Тит. Они летели уже больше суток. И неизвестно, сколько еще "порхать над бездной глаз", как выразился поэт через пару часов после влета в глаз Майи. Перед этим коллайдер сделал свое дело. Ощущение от разгона и уменьшения было очень схожим со стремительным падением с какой-то громадной горы в бездонную пропасть. Заложило уши, стало трудно дышать, хотя молекулы воздуха внутри гравилета тоже, соответственно, уменьшились.
   Потом на обзоре компа вспыхнуло какое-то синее сияние, и в голове "прорезался" Зорков: "Вы в моем кристалле, - сообщил он. - Я еду в госпиталь к Майе". И почти ту же: "Меня преследуют Исполнители". И опять следом: "Я в палате, счастливого пути!".
   "Почему такой скороговоркой?" - подумал Скир и тут же получил ответ: "Сжатие временного баланса: большая разница в наших размерах. Я и так "говорю" очень медленно, с растяжкой. Когда прилетите на место, всё будет с точностью до наоборот. Но я постараюсь изменить мысленную интенсивность, и мы станем общаться на вашем временном уровне".
   Тит, наверное, "услышал" почти то же самое. Он сидел, полузакрыв глаза, поглядывая на искрящийся синий туман, клубящийся на бортовом экране, и еле заметно кивал головой, видно, в знак понимания "услышанного". Затем повернулся к Скиру и тихо, задумчиво проговорил:
   - Они далеко опередили нас. И не только по нанотехнологиям. Они изменили статус сознания. И времени.
   Затем снова взглянул на экран, на котором вдруг открылось бесконечное звездное сияние.
   - Неужто всё это исчезнет?.. - грустно добавил Тит.
   Скир уставился на экран, как завороженный. Неужели это - космос? Неужели это - Вселенная? И она - в клетке глаза его Майи? В подобное никак не верилось. Он попал в такую заморочку, что крыша может поехать капитально. Он, несомненно, летит, но летит, словно во сне, в детстве. А может, и в самом деле он спит? Случаются же вполне реальные сны, вплоть до мелочей, деталей и ощущений. И он скоро проснется в своем "логове", и жизнь продолжится по накатанной схеме. А всё случившееся и предстоящее случиться будет вспоминаться с удаленным недоумением, будто высветился троянный сайт с инкластером своей базы. Но база кем-то отформатирована в другой системный трей, и модуль перевернут в неопознанные схемы.
   Бортовой комп вел гравилет прямо к желто-золотистой звезде, появившейся на экране через сутки полета. Звезда медленно росла, заполняя сиянием экран. Мимо, перекрыв солнечный свет, проплыл громадный перламутровый шар. Часа через три-четыре в лучах светила полумесяцем вспыхнул еще один "шарик". Гравилет миновал его на более дальнем расстоянии. Скорость у него была, судя по всему, феноменальная. Но затем началось медленное торможение. И тут же снова "включился" Зорков:
   - Вы скоро будете на месте. Планета сейчас покажется на экране. Гравилет выйдет на орбиту. Он отыщет точку Импульса, вернее, ее район. Произойдет фиксация, а затем приземление в ночное время суток. Гравилет после вашего выхода включит защитное поле и станет невидимым. Только вы сможете найти его. Он среагирует на ваши биотоки. Включите свои "мини-компьютеры" за ушами, и они будут резонировать с бортовым ЭВУ. Я с вами соединюсь после посадки. Ни пуха, ни пера, - добавил Зорков. За время пребывания в России он хорошо, видно, усвоил пословицы и поговорки россиян.
   - К черту, - вырвалось у Тита, но он тут же досадливо мотнул головой и чуть заметно поплевал через левое плечо.
   И почти одновременно на экран выплыл голубовато-зеленый овал. Он быстро увеличивался в своих размерах, открывая очень знакомые очертания континентов, чуть прикрытых облачной дымкой. Это была копия Земли, и оторвать глаз от такого зрелища было совершенно невозможно. Оба путешественника, конечно, ни разу воочию не видели Земли со стороны, из космоса. И вид, открывшийся перед ними, не мог не заворожить их взгляды.
   Через пару часов бортового времени гравилет вышел на орбиту и завис над планетой. Она медленно ползла внизу и сверху казалась совершенно безжизненной. Никаких признаков цивилизации. Даже на ночной стороне, появившейся очень скоро, не замечалось ни одного огонька. Может, и в самом деле там никто не живет? Эта мысль пришла в голову Скира, пока гравилет делал полный оборот, и достаточно быстро. Значит, он не висел, а летел навстречу движению планеты, прощупывал сенсорами поверхность. Комп на модулярном сегменте "мона" выдавал пока ровную прямую линию, не фиксируя ни никаких изменений в энерго-информационном поле поверхности.
   А вдруг Зорков ошибся, и никакой аномальной пульсации здесь нет и в помине? И ослепление Майи произошло от чего-то другого. Но ведь они внутри клетки глаза девушки, как уверяет их Зорков. Да так ли это? Кто же проверял? Совсем можно глюкануться! Скир смотрел на муляж Земли, на схожесть континентов и на втором обороте пытался взглядом уловить точку Москвы. Поймал ее приблизительно. Зеленое пятно покрывало всё окрестное пространство. Наверняка - лес. Нетронутая природа. Земля, откинутая во времени. Но на какой срок?
   И тут задергался осциллограф на "моне". Кривая колебаний заскакала, словно бешеная, злобная оса, попавшая в паутину. Звуковой зуммер зажужжал очень схоже. На экране высветился обширный район "Среднерусской возвышенности". Он окрасился в красный цвет. Импульс вопил о своем существовании. И эпицентр его находился в точке сливания двух небольших рек, одна из которых текла к "Черному морю".
   Тит с минуту-другую разглядывал на "стекле" это красное кровяное пятно, а затем, словно про себя, проговорил:
   - Так это же район, где я живу. Там, в нашем мире, - в голосе его послышалось удивление.
   Скира такое сообщение тоже удивило. Случайность? Первое, что могло прийти в голову. Но в последнее время Скир в случайности не верил, особенно после "заморочки" Зоркова, да и самого Тита. Случайно ли он с ним повстречался? Судя по рассуждениям обоих - по какой-то неведомой никому "программе", что тасует людей на планете, словно атомные изотопы в какой-нибудь пробирке или кластеры на сегменте модуля. И это всё записано на "железо". Хрен сотрешь!
   Бортовой комп, соединенный со всей электроникой и механикой гравилета, стал выводить его на посадочный режим. Аппарат окончательно завис над районом Импульса, дожидаясь, когда его окутает "ночи тень", как образно выразился Тит, пристально разглядывая свои "родные места". Но, видно, ничего интересного он там не разглядел и повернул голову к Скиру.
   - Тебе не страшно? - вопрос был задан тихим, но каким-то напряженным голосом. И еще - с пристальным взглядом.
   Скир неопределенно пожал плечами. До ощущения страха у него пока не доходило. Не понимал он до конца, куда их занесло. Он словно торчал в каком-то новом чате. Ему было любопытно, но не страшно.
   - Профессор сказал, что нас никто не загасит. Что мы защищены. Сами знаете.
   - А ты представляешь, что там, внизу? Нет? Ну, вот и наш профессор, между прочим, тоже. - Тит грустно усмехнулся.
   - Ну, тут, как говорится, волков бояться - в лес не ходить, - вдруг вспомнил пословицу Скир. - Раз подписались под такой драйв, нужно нырять по полной. Поздно теперь уже...
   - Молодец, - в растяжку произнес Тит. - Всё верно сказал. Чего там бояться? Отбоялись уже. Всё равно всё предрешено. Но страх и тоска всё же нами правят. Ну, еще, конечно, голод. У страха, естественно, много причин. Они вызываются жизненными обстоятельствами, подстроенными собственными "исполнителями", как их называет Зорков. Страхи, видно, их любимая "пища", как наш хлеб. Возможно, они испытывают такой же "голод" без наших страхов, как мы без еды? Но это домыслы.
   А вот тоска - чувство трансцендентное-потустороннее. Она вне человеческих эмоций и нервных импульсов. Она обращена к высоким сферам - даже тогда, когда сам человек этого не осознает. Тоска - тягостный надлом душевного равновесия, ощущение Безысходности бытия и Безнадежности жизненных стремлений. Недаром говорят: "смертельная тоска". Она, как правило, посещает людей на пороге смерти. Те, кого расстреливали, но не расстреляли, испытали это. Но это не страх. Страх - унизителен. Тоска - возвышенна и редко перерастает в страх. Только у самых ничтожных натур. Тоска - ощущение Беспредельного. Должно быть, подобное чувствовала та самая субстанция А после отрыва от плеромы Абсолюта. Была потеряна Связь. И субстанция А компенсировала ее духовным вампиризмом - накоплением энерго-информационного вакуума, в котором она пребывает. Дисфункция женского начала насыщается эмоционально-паразитической составляющей. Потому и создана материальная Вселенная во множестве зеркальных отражений. Во множестве измерений и структуризаций. Она - противовес Тоске Ахамот - так, кажется, зовется наша жизненная субстанция. И потому Демиургом и создан Человек, чтобы нивелировать Вселенскую Тоске всеобщего женского начала по балансу мужской составляющей. Недаром, наверное, первые люди на Земле были "сотворены" гермафродитами. А потом уже произошло разделение на мужчину и женщину. И им передан отблеск Тоски Первоосновы Мира. И она испокон веков мучает нас своей невыразимостью, своим вечным субстантом неразрешимости Загадки Первого Дня Творения Несовершенного Мироздания, где властвуют Страх, Голод и Тоска. И Высшая Несправедливость, заложенная в фундамент Творения. Недаром обе они женского рода: Несправедливость и Тоска. Потеряна связь с Миром, которого для нас нет. Он за иным Пределом.
   Скир осоловело смотрел через "стекло" на чуть заметно плывущую внизу планету. Ночная сторона неумолимо приближалась. Скоро темнота покроет то место, похожее на земное Подмосковье.
   Из всего, что "плел" ему в очередной раз Тит, Скир почти ничего не понял. Ахинея какая-то про "вселенскую тоску". Поэтические выкрутасы. Хочется, наверное, повыпендриваться перед "сынком-лузером", вот и мутит файлы. Лучше бы готовился к посадке. Еще разок-другой с "заушным компом" погонялся. А то сам, типа "папик-лузер", лажево сечет. Ништяк - проколется...
   Гравилет опускался всё ниже и ниже, погружаясь, словно в океан, в вечерний полумрак. Но солнце позади еще бросало свои последние лучи на поверхность планеты, зеркально отражаясь от водной глади рек и озер. Земля здесь была покрыта лесами и обширными долинами. Признаков какого-то человеческого жилья пока на взгляд не замечалось.
   На боковом дисплее монитора высвечивались данные температуры воздуха и процентное содержание в нем азота и кислорода. Содержание держалось в норме. Вполне пригодно для дыхания. И опасные микробы там почти отсутствовали. Возможность заражения - минимальна. Идеальное местечко. К тому же, вокруг, судя по всему, лето.
   Любопытство уже распаляло Скира. Из тупого созерцания он переходил в томительное желание увидеть этот Мир не только сверху, но и снизу. Ведь это Мир внутри его Майи! Поверить - невозможно. А во что можно поверить из случившегося с ним за последние дни? Но уж если подключился к этим порталам, нужно забивать "сидиром" по полной загрузке. Спуститься на "майину землю" и переформатировать там Импульс разрушения, о котором говорил Зорков. Только как всё у него должно получиться, Скир не имел никакого понятия. И Тит, наверняка, тоже. Им предстоит "блуждание во тьме", как выразился поэт перед самым разгоном коллайдера, когда Скира почему-то нервно затрясло и он вцепился в рукоятки кресла гравилета.что могло прийти в голову. . послышалось удивление.их рек, одна из которых текла к "уловить точку Москвы. знак понимая "

Глава X. Приземление

   Гравилет приземлился на лесной поляне. Вблизи нее темной мрачной громадой замерли неподвижные деревья. Над ними на глубоком черном небе искрились светлячки звезд. Вокруг стояла ночная тишь.
   В нее погрузились оба, выбравшись из надоевшего за двое суток аппарата. Хоть он и был достаточно просторным, но тела без движения уже стали затекать. И какое облегчение они испытали, спрыгнув на твердую землю, покрытую густой травой, доходившей почти до груди, а то и выше. Тит тут же упал в эти высокие заросли, раскинув руки, и исчез в траве, которая на поляне пахла медом. Вокруг очень громко стрекотали кузнечики. Ночные бабочки величиной с ладонь порхали над поляной, тихо шелестя серыми крыльями.
   Неподалеку от места посадки гравилета стояло несколько диких розовых кустов высотой в рост, усыпанных цветами величиной с голову с дурманящим запахом. Вокруг них вились ночные насекомые, тоже внушительных размеров. На это через некоторое время обратили внимание оба путешественника. Тит выбрался из травы и подошел к стоящему возле гравилета Скиру. У того от переизбытка свежего ароматного воздуха слегка кружилась голова. Он даже облокотился на перламутровый борт аппарата. От гравилета веяло жаром.
   - Здесь потрясающе красиво! - произнес поэт, еще раз оглядываясь по сторонам, и добавил: - Я очутился в сказочном лесу!
   Скир откуда-то знал эту фразу, но откуда - не помнил, конечно. А лес и в самом деле очень походил на сказочный. В детстве он любил слушать сказки про всяких фей и колдунов-волшебников. Маза читала ему их перед сном. И Кирилл представлял себя королевичем, освобождающим красавицу-принцессу из плена дракона - Змея Горыныча. Но потом он позабыл эти детские бредни и стал жить в конкретном чате, среди реального "Вирта" стрелялок-убивалок в сетевом гейме. Какие уж тут королевичи-принцессы? Смех, да и только! Лохотрон. Но сейчас, после приземления на этой поляне, в темечко клюнуло что-то далекое и полузабытое. Словно его детские сказочные мечты вдруг открылись по жизни. И дернули за системный трей в резидентной памяти корзины. Загрузка получилась полной. Вспомнились мамины сказки. Аж в груди что-то заклинило. Сладостно, словно с десяток лет назад. Тит тут помог со своими словами: "Вот ведь как, однако, всё закручено! Не подумал бы никогда!"
   В лесу, громко скрежеща на одной скрипучей ноте, запела какая-то ночная птица разбив идиллию. Тит поморщился, оглянувшись на темную громаду деревьев.
   - Будем ждать утра, - сказал он, забираясь в гравилет.
   Скир последовал его примеру. Они снова уселись на поднадоевшие кресла и откинули спинки. Заработали вибромассажеры, погружающие в сон. И они, не успев пожелать друг другу "спокойной ночи", почти одновременно заснули, отдаленные друг от друга третьим пустым креслом...
   ...Скир очнулся у себя дома, на кровати "логова". Рядом, чуть-чуть посапывая, спала Майя. Он вспомнил, что она поджидала его возле подъезда. Они зашли к нему. Выпили бутылку вина, а потом занялись любовью и заснули, прижавшись друг к другу. И вот Скир проснулся первым. Значит, вся эта галиматья про путешествие в глаз Майи - только его сновидение?! Он облегченно вздохнул.
   Бывают же такие реальные сны! Вплоть до запахов и ощущений. Словно это было на самом деле. Значит, и Тита никакого в помине нет. Воображаемый он поэт. Виртуальный, так сказать. Но тогда откуда у него крутая научная закваска? Он ведь такого наплел во сне - волосы дыбом. И о себе тоже рассказывал - закачаешься. А может, всё это, как говорит дад, - "игры подсознания"? Лазишь по нету, грузишь на мозговой Винт всякую лабуду, а потом она там форматируется во всяких Зорковых и Титов с полусумасшедшими идеями устройства Вселенной. Вот и совершаешь всякие полеты по глазам любимой герлы. А она - вот, лежит рядом и посапывает в носик.
   Наверное, пора вставать. Что проку валяться? А Майя пусть поспит еще. Каникулы летние - куда торопиться?
   Скир откинул одеяло, опустил босые ноги на коврик и оглядел свою комнату. "Логово" привычно мутилось в полумраке. Комп глухо темнел своими "кишками" в тусклом "скелете". Рядом на столе неровным позвоночником стояла стопка дисков. С перекособоченного плаката сумрачно глядел многократно обтянутый в кожу "Rammstein". За задернутым окном сквозь тяжелые шторы тускло мерцал пасмурный день.
   Шлепая большими босыми ногами, Скир подтопал к окну и отдернул шторы, чтобы впустить свет. И тут же удивленно застыл, глядя через стекло. За окнами медленно падали ... снежные хлопья. Они плотно прикрывали палисадник перед домом, увеличивая на нем белый покров. На стоянке, покрытые порошей, мерзли "кары". Прохожие шли по тротуару, кутаясь в куртки и пальто. Стояла беспросветно-глухая зима. Вот тебе и летние каникулы!
   Ничего не понимая, Скир еще несколько минут смотрел на это тоскливое зрелище за окном. Потом, совершенно растерянный, сел на кровать рядом со спящей Майей. В душе у него трепыхался какой-то раскардаж. Что же с ним произошло? Если он за одну ночь перенесся из лета в зиму? Бред какой-то! Выходит, у него провал в памяти? И он уже полгода живет с Майей? И не помнит подробностей этой совместной жизни. Веселенький гейм! Тогда нужно разбудить Майю и как-нибудь расспросить ее без подозрений, что произошло за эти полгода?
   Скир дотронулся рукой до плеча Майи. Та что-то забормотала, потом застонала, словно от какой-то боли или кошмарного сна. Повернулась на бок и с трудом открыла глаза. Скир взглянул в них и невольно отшатнулся. Левый глаз девушки сверкал алым огнем. Он светился изнутри короткими вспышками, будто кто-то там зажигал и тут же гасил спички. Миллиарды спичек. Майя вдруг закричала. Пронзительно и страшно. На одной и очень страшной ноте. Глаз у нее стал распухать, превратившись в большой огненный шар.
   Шар распухал на глазах, пока не заполонил всю комнату Скира, прижав его к стене испепеляющим душным Оком. И вдруг раздался треск, похожий на разряд шаровой молнии. Шар взорвался, словно миллиарды водородных бомб. Дикий, жуткий жар ударил в Кирилла, в мгновение превратив его в газовый пузырек, который слился с бесконечным количеством подобных. Этот громадный Пузырь воспарил над поверженной Вселенной, притягиваясь, как магнит, к таким же капелькам, летящим со всех сторон в нерушимом Вакууме, наполняя его Бесконечность океанской сферой Преображенной Жизни. Жизнь и Смерть стали Единой Сутью. Разделение исчезло. Скир растворился в этой Безмерной Сути. Он стал ее невидимой частицей. Ее микроклеткой...
   ... И проснулся в кресле гравилета. Над лесом поднималось огненное светило, озаряя цветущую поляну с инопланетным аппаратом посередине. Рядом, через центральное кресло, мирно спал, слегка похрапывая, Тит. Что он видит во сне? Наверняка, не то же, что увидел Скир! Тот несколько минут никак не мог отойти от пережитого по ту сторону сознания. Но тут он почувствовал другие переживания. Физиологические. И хотя кресло гравилета было оборудовано для этих нужд, Скир решил "соединиться с природой". Он выбрался наружу и всей грудью вдохнул ароматный утренний лесной воздух. Солнце уже поднялось над деревьями. Легкий прохладный ветерок слегка шевелил их широкую зеленую листву. Заросли высокой травы и громадных розовых кустов манили своей гущей жаждущего полного уединения. Но он почему-то направился к лесу по довольно широкой тропе. Откуда тут взялась тропа, Скиру не пришло в голову. Он думал совсем о другом. И уселся на краю тропы рядом с широченным стволом могучего дерева, по которому туда-сюда ползали рыжие муравьи величиной с палец. Муравьи на него не обращали никакого внимания. И он спокойно совершил необходимое действие без всяких помех.
   Приподнялся, успокоительно вздохнув. И вдруг почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Испуганно оглянулся и тут же в страхе отшатнулся, мгновенно узнав стоящего. Тот стоял и улыбался, чуть скривив губы. И улыбка была знакомой. Хотя где он ее мог видеть?
   - Привет, - сказал тот и добавил: - С облегчением.
   Скир не мог произнести в ответ ни слова. Ему всё еще было страшно. Но он глядел не отрываясь на него, не понимая, откуда тот взялся. И кто тот вообще?
   - Узнал? - снова криво усмехнулся Тот. - Догадался?
   Скир мотнул головой, хотя вспышка догадки уже мелькнула. Но он не мог поверить в нее.
   - Я - тот, кто всегда рядом, - объявил Тот и опять усмехнулся. От него веяло холодом и еще чем-то очень знакомым.
   - Откуда ты взялся? - с трудом пробормотал Скир. Перед ним стоял его двойник. Точная копия. Матрица.
   - Материализовался, - небрежно сказал Тот. - Ты мне сам в этом помог. - И взглянул на подножье дерева.
   Скир тоже поглядел туда и не обнаружил там продукта своей жизнедеятельности. На этом месте стоял Тот.
   - Ты материализовался из... этого? - удивленно протянул Скир.
   - А ты думал, я появлюсь из пушистого облака? - усмехнулся Тот.
   - Я вообще об этом не думал. - Скир брезгливо посмотрел на Того. Тот понял его взгляд. И презрительно проговорил:
   - Сам-то ты кто? Г-но вонючее! Человек! Полуобезьяна! Божественный экскремент! А еще туда же. Презирает. Это я должен тебя презирать. Таскаю тебя за собой, как рак актинию. Симбиоз уродский! Привязали меня к тебе одной веревкой. А те знай себе дергают за нее. Интересно им. А мне - отдуваться?
   - Ты - исполнитель, - наконец дошло до Скира. Он взглянул Тому в глаза. Глаза ответили холодным безразличным взглядом. Говорили только губы, да и то почти не открываясь.
   - Я и сам не ожидал, что здесь материализуюсь, - после паузы проговорил Тот. - Тут другая энергетическая константа, - добавил он, - поля очень стабильные. Источник постоянный. Вот и создается структуризация помимо желания.
   - Ну, и что мы будем делать? - спросил Скир, начиная немного приходить в себя от первого шока. Ему уже становилось любопытно. Братьев и сестер у него никогда не было. А тут можно представить, что откуда-то появился брат-близнец, словно зеркальное отражение. До каждой черточки.
   - Сейчас еще двое подойдут, - махнул рукой "близнец". - тогда и начнем дефрагментацию.
   Скир оглянулся на жест того. По тропинке в их сторону, среди высоченной зацветающей травы, шли друг за другом... два Тита. Кто из них кто, с такого расстояния разобрать было невозможно. Они подошли и остановились в двух шагах. И тут же Скир отличил их друг от друга. Понятное дело. Тит как-то печально улыбнулся ему. А тот холодно кивнул своему "собрату". И получил от того такой же холодный кивок. Человеческих отношений у них, естественно, не предвиделось. Нелюди они были. Паразиты. Но сейчас они со своими "донорами" оказались заодно, видно, также не понимая до конца всей ситуации. Их не посчитали ввести в курс. Низший чин.
   Но начал "совет" исполнитель Тита - наверное, по старшинству своего подопечного. Он исподлобья оглядел присутствующих и произнес безо всякого выражения:
   - Здесь программа может закрыться. Короткий диапазон восприятия. Перекрыт доступ к банку данных. Информация нивелирована. Тут другая система координат. На связь никто не выходит.
   - Отсекли нас от Винта, - уточнил исполнитель Скира, - или драйвер по протоколам клинит. А может, хап коротит. Никак не врублюсь.
   - Короче, остались мы с ними один на один без сброса и выброса. Канал обесточен. Ситуационная панорама загасла. Я ничего на своем не вижу, - закрыл и открыл глаза исполнитель Тита, пожимая плечами.
   - Я тоже на нуле, - подвел итог исполнитель Скира.
   И оба замолчали и замерли, как истуканы, глядя перед собой. Наверное, задумались.
   Тит взглянул на Скира и многозначительно покачал головой:
   - Вот попались наши рулевые! Хоть самих на веревочке веди. Ослепли совсем. Без указаний начальства свыше - ни шагу! Теперь мы к ним не привязаны, - добавил он и уточнил вопросом: - Ты понял?
   - Мы выпали из Сети?! - пробормотал Скир, начавший кое-что понимать.
   - Свободны мы от их программы, - сказал Тит с улыбкой. - Боюсь, всего лишь на время, - дополнил он уже серьезно. - Теперь мы с ними на равных, пока они материализованы.
   - А зачем они нам нужны? - произнес Скир сакраментальную фразу. - Только мешаться станут под ногами!
   - Куда же нам их девать? - развел руками Тит. - Уйти они от нас не смогут. Связаны мы Единой Нитью, так сказать. Придется их терпеть. Может, польза будет какая? Откуда мы знаем?
   - Ну, тогда будить их надо, - усмехнулся Скир, - а то стоят, словно статуи. Заклинило их, что ли?
   - Да и Зорков наш что-то давно молчит! - вдруг вспомнил Тит. - Ни ответа, ни привета! Инструкции от него, между прочим, нужны! У тебя, как, Импульс ощущается?
   Скир прикрыл глаза, активизируя заушный комп. Но тот, видно, накрылся: никакой фрагментации. Только разноцветные круги перед глазами.
   - Отключка, - констатировал факт Скир.
   - Что ж, придется выкручиваться самим, - задумчиво произнес Тит. - Возможно, на гравилете компьютер работает. Нужно проверить. - И толкнул в плечо своего исполнителя: - Эй, очнись! - Исполнитель повернул к нему бесчувственное лицо. - Это ты мне под утро стихи скинул, что я, мол, "недостоин прорваться сквозь толщу"?
   - Я только проводник, - безразличным голосом проговорил исполнитель, - это создается на пятом уровне. Эмоционально-творческом.
   - На чакрах расположились, - вздохнул Тит. - Там вы создаете ментальные выбросы. Там вы их и гасите.
   - У каждого своя петля накинута на шею, - чуть усмехнувшись, процитировал исполнитель и добавил: - Твои же стихи.
   - Мне от этого понимания не легче, - грустно произнес Тит. - Хорошо хоть, что тебе дают понимать. Другим вон - одни напоминания. И толку никакого.
   - А что от них зависит? - пожал плечами поэт
   - Вариантность поведения. Им дается шанс.
   - Знаковый код? - на этот раз усмехнулся Тит. - Но ваши предупреждения можно понять только потом, когда всё свершилось.
   - Духовная и интуитивная близорукость, - сказал исполнитель. - Шанс сообразить дается каждому.
   - Ну, не надо меня дурачить! - фыркнул Тит. - Набиваете людей в самолет, а одного-двух не пускаете по "обстоятельствам" или душу тисками жмете. А те, остальные, приговоренные, спокойно летят на гибель. По программе.
   - Но ведь у каждого всё равно что-то свербело или во сне увиделось. Программа программой, но щелочка всегда остается, - исполнитель сощурил глаза.
   - Это надо всем быть ясновидящими. А их - единицы, по вашей же кодировке.
   - Каждый в силах ее подправить. Только невежественны вы, люди, в своем большинстве. Не хотите совершенствоваться.
   - А кто же нас такими сотворил? - повысил голос Тит. - Кто "Геном Судьбы" в ДНК воткнул? Если всё предрешено, если ты родился идиотом, то идиотом и умрешь! Гением не станешь! Какое тут совершенствование?
   - Для этого и существуют перерождения, - сказал назидательно исполнитель. Жизнь многомерна. И всюду дается шанс.
   - Чтобы выкрутиться из одной смертельной ловушки и попасть в другую, где нет выхода! Результат-то один и тот же, как ни кружись! - дополнил его фразу Тит.
   - А ты хочешь индивидуального бессмертия? - спросил исполнитель безразличным голосом, но в нем прозвучала нотка иронии.
   - Я хочу понять: зачем это вам нужно? Одним информационно-энергетическим паразитизмом ваш замысел не объяснить, - задумчиво проговорил Тит и добавил: - И еще: почему вы убиваете детей?
  
  

Глава XI. Прогулка

   Темная тень закрыла утреннее солнце. Скир оглянулся. Над ним возвышались три огромные фигуры в черных балахонах с капюшонами на головах. В серых когтистых лапищах они держали белые остроконечные копья. Концы копий были направлены на пришельцев. Лица этой громадной троицы скрывали белые маски с тонкими накладными носами и прорезями для рта и глаз. Черные вертикальные зрачки в золотом ореоле пристально уставились на четырех карликов, едва доходящих этим монстрам до коленей. На лицах масок торчали улыбки.
   Скиру вдруг стало плохо. Закружилась голова, а тело сковал жуткий страх. Скир не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Примерно так же, судя по всему, чувствовал себя и Тит. А вот исполнители, напротив, оживились. Переглянулись между собой и как по команде рванули в разные стороны от тропы. И исчезли в высокой траве. Только их и видели. И их никто преследовать не стал.
   Великаны уперли острия копий в людей. Скиру досталось одно, Титу - два. Последовать за своими исполнителями они не могли. Их парализовал страх. Страх излучали три громадных монстра в белых масках с копьями наперевес.
   Они заговорили между собой на каком-то носовом, прихрюкивающем языке. При этом несколько раз противно и зло рыкнули, а потом злорадно захрюкали, очевидно, изображая смех. Центральный, стоящий возле Тита, поднял свое копье и прохрюкал что-то остальным двоим, а потом вдруг сказал достаточно внятно и... по-русски:
   - Куды ярмо подевали, рабы пожие? И што на вас за одежда така? А, милюзга? Да не чады, мужики, кажись? Чей-то я таких в наших кущах не усекал. Пришлые, что ли? С иных земель? По местному не лопочите? Ну, тады пошли к иерарху, недомерки! Он вас пристегнет к вере истиной. Вот удивится-то: маленькие мужичонки! Будет нам потеха! - воскликнул из-под маски громила и захрюкал - видно, от восторга.
   Скир не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Его несильно толкнули в спину когтистой лапищей. Для этого великан соизволил наклониться. А мог ведь и просто дать пинка под зад. То же сделали и с Титом. Впереди процессии выступал, судя по всему, главный. У него балахон был не черный, а какой-то темно-синий. А маска не белая, а с розоватым оттенком. А голову, вместе с капюшоном и маской, украшал серебряный обруч. Эти детали Скир уловил краем глаза, когда паралич страха немного отпустил. И еще он обратил внимание на странную походку великанов, когда только-только началось движение. Они шли словно задом наперед. Даже широкие длинные балахоны не скрывали это впечатление. Позади у них при каждом шаге оттопыривалась ткань балахона, примерно в районе коленей.
   Скир вдруг догадался, что там и движутся колени, но вывернутые наизнанку. И страх снова влез в него. Он даже остановился, но тут же получил тычок в спину. Попались они основательно каким-то монстрам, живущим на этой планете, очень схожей с Землей, в Мире, находящемся в клетке глаза его Майи. Есть от чего "сдвинуться по фазе". Процессия разномерным гуськом пересекла по тропинке поляну, обсаженную кустами ароматных благоухающих роз, и углубилась в темный лес. Высоко на ветвях деревьев наперебой пели утренние птицы. Некоторые перелетали с дерева на дерева и размером были схожи с грачами или воронами, но раскрашенными в яркие разноцветные тона. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густые кроны. Вспыхивали радугой на их перьях.
   - Ядрена эта Розия! - вдруг проговорил по-русски идущий позади Скира монстр, видно, для своего пленника, а затем более громко захрюкал на своем языке. Ему, повернувшись вполоборота, что-то ответил главный, ведущий. А задний, ведомый, больше не проронил ни слова.
   Они долго шли по широкой тропе, обрамляемой деревьями и розовыми кустами. Розы благоухали. Но их глушил другой запах.
   Они вышли из леса, прошли цветущую поляну и оказались в широком поле. В поле что-то росло и зрело. Конвойная процессия вступила в поле. Там тоже была протоптана тропа. Высокие кусты растений со стручками, похожими на горох, обступили с двух сторон идущих в неизвестном пленникам направлении. Конвой направление знал. И вел по нему захваченных инопланетян, очевидно, не осознавая, кто они такие.
   Похожее на гороховое, поле довольно долго проплывало мимо, мерцая своими зелеными стручками под жарким летним солнцем. Солнце припекало непокрытую макушку головы Скира. Тит был в бейсболке и наверняка чувствовал себя комфортней. Но поле источало смрад.
   И вдруг в голове Скир явственно услышал фразу: "Это чечевица..."
   И он узнал голос Тита. Остановился удивленно и снова получил толчок в спину. И тут сообразил - включились оба заушных компа. Он на секунду закрыл глаза. Картинка стояла ровная, без помех: широкая тропа между зарослей... чечевицы.
   Нужно что-то сказать Титу. Мысленно. И Скир не нашел ничего другого, как сообщить:
   - "Компьютеры включились"
   - "А! - обрадовано "воскликнул" Тит. - Теперь можно и поговорить. А для этих притвориться немыми иностранцами"
   - "Ну и чудища! - не удержался Скир. - Полная задвижка! Ни в одном гейме таких не сек. У них коленки задом наперед"
   - "Я заметил, - "ответил" Тит, - и от них несет, как от помойки. Унюхал?"
   - "Вначале - нет. Испугался очень. А потом, когда через лес тащились, - дерьмом пахло, словно из "дебла". И пердят они почти на каждом шагу; хоть противогазы надевай..."
   - "Обмен веществ у них такой. Мы тоже - вонючки еще те. Только свое, как говорится, не пахнет", - подвел итог Тит.
   - "Куда они нас тащат? Час уже топаем", - Скир посмотрел на часы.
   - "Может, в какую-нибудь штаб-квартиру. Если военные действия здесь какие идут. И нас приняли за шпионов противника"
   - "А кто же они такие? И по-русски говорят, а хрюкают по-своему между собой"
   - "Чужаки они тут - это точно - "ответил" Тит, - а по-старорусски лопочут по необходимости. Где-то здесь обитает коренное население. А вот и поселение" - добавил он, попав в рифму.
   Поля чечевицы закончились. И начались высокие, плетенные из толстых веток заборы-плетни. Из-за плетней торчали деревянные остроконечные крыши и слышался хрюкающий говорок. Хрюкали тонкими голосами. Там наверняка обитали самки и детеныши. Устроились они здесь со средневековым комфортом. Сытный, мясной, шашлычный запах плыл над этим большим стойбищем.
   Путь продолжился по тропе вниз к неширокой речушке, медленно текущей вдоль берегов, обросших осотом и камышом. Через речку вел хрупкий плетеный мостик. Тропа взяла резко вверх через камышовые заросли на холм, прикрытый по краям высокими деревьями. За ними открылся выкошенный луг, который упирался в высоченную деревянную стену, исчезающую за дальними деревьями. Доски стены были выкрашены "зеброй" через одну в угольно-черный цвет. Вдоль стены проходила дорога с глубокими колеями от колес, изрытая конскими копытами и сильно унавоженная.
   А тропа привела конвой с пленниками к воротам, обитым ржавыми железными полосами. Над воротами была прибита белая дощатая табличка с корявой надписью: "Кущи.м". Из будки, притулившейся рядом с воротами, навстречу вышел привратник в коричневом балахоне и с желтой маской на лице. В лапе он держал трезубец, а на поясе у него висела связка ключей. осших осотом и камышом. в одном гейме таких не сек. иностранцами."па между зарослей ...Командир конвоя что-то прохрюкал ему, показав пальцем на людей. Привратник понимающе кивнул башкой, снял с пояса связку. Нужным из ключей открыл большой черный замок на воротах. Одна створка отворилась внутрь. За ней стоял еще один часовой с трезубцем. Он взял его на караул. На капюшоне у него, как и у привратника, блестел обруч красноватого цвета, но балахон был темно-зеленый.
   Ворота за вошедшими с ржавым скрипом закрылись. Пленники с любопытством стали оглядываться по сторонам. Прямо по центру стояли высокие бревенчатые срубы в четыре этажа с выдолбленными узкими отверстиями, напоминающими окна. Срубы были пристроены вплотную друг к другу, с узкими зазорами. Метров через двести, на взгляд, срубы вставали под прямым углом, образуя выступ, который тоже метров через двести менял направление под таким же прямым углом. Наверняка этой конфигурацией громадное здание не ограничилось.
   Территория за забором оказалась очень обширной, очевидно, занимающей весь пологий и плоский холм. В дальнем углу стены, на самой верхушке, установленная на деревянных сваях, виднелась будка. Внутри нее просматривалось несколько силуэтов в белых масках под капюшонами. Точно такая же будка торчала в противоположном углу сваи наполовину скрывал высокий колючий бурьян. Он обильно рос так же по краям стены и угловатого сруба, расточая вокруг пряный запах, смешанный с какой-то фекальной вонью.
   Этот "букет" вошедшие уловили сразу. И источники "благоухания" нашлись тоже очень быстро. По периметру примостилось с десяток домиков небольшого формата, сколоченных из шершавых щелистых досок. К ним от стен срубов вели хорошо утоптанные дорожки. С другой стороны промчали унавоженные тележные колеи, истоптанные лошадиными копытами и более мелкими - очевидно, ослиными. По этой колее сейчас и шли пленники в сопровождении своего конвоя. Прямо по лошадиному помету.
   Но что бросилось в глаза Скиру не сразу, так это мелкая и тонкая сеть, прикрученная к деревянным кольям вдоль всего периметра рядом с тележной колеей. Сеть простиралась высоко вверх почти незаметным куполом над срубами-домами и соединялась со всех сторон в одну точку.
   И этой точкой служил крест. Сетка покрывала его с верхом и была обильно накручена на горизонтальную перекладину, которая находилась почти у основания креста. Скир почему-то обратил внимание на это обстоятельство. Но тут же забыл про него, когда над всем комплексом срубов на какой-то пронзительно-дребезжавшей ноте ударил колокольный звон. Один раз, другой, третий. И почти тут же раскрылись невидимые до сих пор двери в срубах. Их было несколько десятков. И наружу стали выходить друг за другом человеческие фигуры в грязно-серых широких хламидах.
   Люди выходили вереницей на двор и выстраивались в длинную очередь у нужников. Все они как на подбор были толстощекие, румяные, очень высокие и, судя по всему, пузатые. И сплошь молодые мужчины. Все они улыбались радостно и лучезарно сквозь густые окладистые бороды. Кто-то насвистывал веселенький мотивчик, кто-то зубоскалил с соседом по очереди. Атмосфера вокруг царила оживленная и приподнятая. Довольство и счастье так и сверкало на пухлых лицах в ярких лучах утреннего солнца. Лица до глаз закрывали спутанные волосы "под горшок".
   - Вечере наш скит пойдет в бабские кущи! - донеслось до Скира. И за этим восклицанием - радостный смех стоящих в очереди. Шеи их украшали широкие медные обручи.
   Нужники на несколько посадочных мест работали бесперебойно. Здесь же стояли рукомойники, возле которых уже плескались успевшие оправиться счастливцы. Вода по деревянным желобам текла бурным потоком вниз, в сторону реки. И накачивалась в большие ржавые баки, стоящие рядом с нужниками. Воды нужно много, когда столько народу.
   Чтобы рассмотреть весь этот утренний моцион, Скир и Тит одновременно остановились. Но Скира толкнул в спину его "коленовывернутый" и что-то грубо прохрюкал. Тита идущий позади не тронул, и процессия возобновилась. Но ненадолго. Через минуту Тит догнал медленное движение. И тут же включил переговорник.
   - "Ну, как, тебе весело?"
   - "Отстой", - однозначно скинул Скир.
   - "Ничего не напоминает?"
   - "Лагерь... скаутский. Был я раз там, в детстве"
   - "Лагерь, да другой... - произнес Тит. - Но почему они здесь все такие счастливые? Вонь, смрад, антисанитария - а они улыбаются. Довольны, значит, своим существованием"
   - "А что, это плохо?" - спросил Скир.
   - "Мне, например, такой образ жизни не по нраву"
   - "Ну, они другого, наверное, не видели!"
   - "Кто знает?" - пробормотал Тит. - Я вот за лесом заметил развалины каменных домов. А у этих "кривоногих" они деревянные. И кстати, - вдруг добавил он, - у моего-то конвойного колени, кажется, нормальные и очень маленькие ноги. Он вообще какой-то низкорослый. И еле ковыляет. Отстает сильно. На копье опирается, словно устает идти"
   - "Может, больной?" - предположил Скир.
   - "Тогда бы его в дозор не послали, - резонно заметил Тит. - И нет от него вони совсем, - добавил он после паузы. - Странно"
   Но обсудить до конца эти странности они не успели. Их привели к большим, плотно закрытым деревянным воротам. По обе их стороны стояли часовые с трезубцами, в белых масках с красными обручами, укрытых колпаками. Старший конвойный что-то отрывисто прохрюкал им. Один из часовых открыл скрипящую железную калитку, врезанную в створку ворот. И в это время в голове Скира прозвучал знакомый голос:
   - "Переверните перстни камнями вниз. И нажмите на них"
   Скир тут же так и сделал. Послушался Зоркова и Тит.
   - "Активизируйте компьютеры", - продолжил Зорков. И внезапно смолк.
   Скира окутала легкая полупрозрачная дымка. Он вслед за начальником конвоя вошел внутрь огромного двора, окруженного острым частоколом. Посередине двора возвышался деревянный, грубо сколоченный дворец, имеющий очень отдаленное сходство с древнерусским теремом. К терему в окружении чертополоха вела широкая гарева дорожка.

Глава XII. Крященье

   Их провели по этой нажиговой дорожке прямо к высокому крыльцу. По краям, рядом с перилами, возвышались два охранных чудища с трезубцами. На них красовались коричневые балахоны. Начальник конвоя хромоного заковылял вверх по ступенькам крыльца и скрылся в черном дверном проеме. Через несколько минут он появился снова. Тяжело сошел с крыльца и вдруг заорал на пленников:
   - На колени, рабы пожие!
   У Скира от этого внезапного рева подкосились ноги, и он и в самом деле чуть не упал на колени. Тит чуть вздрогнул, но тоже остался стоять на месте. Тогда начальник и второй патрульный стали тыкать их в спины древками копий. Тит извернулся и, ухватившись обеими руками за древко, вырвал копье у начальника. И ткнул его острием тому в бок. Начальник завизжал, как резаный поросенок, схватился лапищами за раненное место, свалился на гравий и стал там кататься, скуля и хрюкая.
   На Тита бросился второй патрульный и двое стражников с трезубцами. Тит отбивался, ловко парируя выпады и удары. Даже ранил одного из часовых. Но тут откуда-то выскочило еще с десяток монстров с трезубцами наперевес. Они выбили копье у Тита и всей толпой навалились на него сверху. Тит был скручен по рукам и ногам пеньковой веревкой. Скрутили руки, на всякий случай, и Скиру, хотя он во время схватки стоял совершенно неподвижно, словно остолбенев. Рядом с ним тоже замер третий, низкорослый конвойный. Он в событиях участия не принимал, только слегка поворачивал своей небольшой головой в белой маске. Маска была ему явно велика и не совпадала прорезями с глазами. Он опирался на копье, словно ему было тяжело стоять, а не только идти.
   Но на эти подробности Скир не обратил внимания: не до того ему было. В это время на крыльце терема появилась фигура, облаченная в красный балахон, расшитый черными узорами, похожими на перекрещенные солнечные лучи или многоярусную паутину с "хозяином" в центре, растопырившим все восемь ног в ожидании добычи. На огромном животе фигуры красовался большой полый рамкообразный черный крест, подвешенный за длинный конец к шее тоже черной тонкой цепочкой. На голове фигуры возвышался шершавый колпак, раздвоенный на верхушке острыми зубцами и золотыми обручами вокруг них. В лапищах, увешанных по пальцам перстнями, фигура сжимала деревянный посох. Посох два раза тяжело стукнул настилу крыльца, и из-под снежно-белой маски раздался рев вепря. Стражники, часовые и конвойные замерли по стойке "смирно", склонив головы в капюшонах. Раненный начальник остался лежать на земле, страдальчески хрюкая. Но, видно, он был ранен не очень сильно: кровавых пятен на балахоне не просматривалось.
   Иерарх посмотрел на стоящих внизу, под крыльцом, и они оцепенели, застыв неподвижно. Скир и сам почувствовал, будто ледяные когтистые лапы вцепились в него тело. И не две, а множество страшных и безжалостных. Каменели руки и ноги, сердце почти замерло и трепетало в груди пойманным в волчий капкан зайчонком. Страх, жуткий страх стал медленно влезать в душу Скира. Он испытывал его отголосок при первой внезапной встрече с чудовищами. Но тогда это были "цветочки". "Волчья ягода" страха, переходящего в ужас, впрыснула свой ядовитый сок и парализовала уже большую часть души. Но ни кричать, ни плакать Скир не мог. Паралич тела не давал этого. Только из глаз вытекла одинокая слеза и поплыла по холодной безжизненной щеке. А в мозг уже вползала еще какая-то неведомая сущность. Словно щупальца осьминога, она принялась шарить внутри головы, путая мысли и образы, словно сканируя сознание и считывая рожденные там мысли-формы.
   Но этот кошмар продолжался всего минуту-полторы. За правым ухом вдруг прозвучал тонкий мелодичный звук, словно кто-то тронул пальцем струну. Звук через ухо проник в мозг, стал расширяться, превращаясь в гармоничное звучание. Оно очень быстро заполнило не только мозг, но и всё остальное тело, разорвав путы паралича и смяв паутину страха в крошечный комочек. Но веревки на руках остались целыми, хотя и сильно ослабленными. Скир мог легко сбросить их, но не стал этого делать, понимая, что руки снова скрутят безо всяких шансов.
   Что чувствовал Тит, Скир узнал через несколько секунд.
   - "Отпустило", - произнес в голове его голос и добавил: - Но влипли мы крепко. Особенно я. А компы наши работают, ведь это чудовище - мощный экстрасенс, он читал нас, но вот прочел ли? Но нужно готовиться к худшему"
   И Тит не ошибся. Иерарх, получив отпор сразу с двух сторон, рассвирепел еще хлеще. Он отошел на шаг, заскрипев досками крыльца, ударил по ним еще два раза своим тяжелым посохом и проревел по-русски, сверкая вертикальными острыми зрачками в прорези маски из-под "улыбки":
   - В ярмо недомерков! На службу! Крястить! В пученики! В усечение! - и что-то злобно прохрюкал по-своему.
   Тита и Скира схватили несколько когтистых лап и, подняв над землей, потащили назад, в "зону". Скорым колченогим маршем приволокли к какому-то большому сараю и втолкнули в темный дверной проем. В сарае стоял полумрак. И только отблески красноватого пламени из закрытой печи жаровни позволяли различить несколько десятков деревянных топчанов, на которых вверх лицами лежали молодые люди в рубищах, связанные пеньковыми веревками. Они были почти детьми, на вид лет 12-13. Мальчишки. Многие совершенно мокрые. От рубищ валил легкий парок. И вообще, в сарае было жарко и душно, как в бане. "Может, это и есть баня?" - подумал Скир. Но он ошибся, хотя что-то, очень похожее на банный процесс, здесь происходило.
   Несколько чудовищ в длинных мясницких фартуках прохаживались между топчанами с бадьями в лапах. В бадьях плескалась вода. Связанные мальчишки тихо скулили и плакали, но тут же замолкали, захлебываясь от воды, льющейся на головы. Следом за водолеями из темноты появились белые маски в бордовых балахонах с широкими кисточками в руках. Они макали кисти в чашки с какой-то жидкостью и рисовали на лбах мальчишек крестообразные знаки, бормоча что-то над ними.
   Пленников без лишних церемоний уложили на два свободных топчана. Скира и даже уже связанного Тита примотали к сырым, начинающим подгнивать доскам. Притащившие их о чем-то перехрюкнулись с бордовыми балахонами. Те хрюкнули что-то водолеям. Двое из них подошли к пылающей жаровне и, надев на лапы кожаные рукавицы, вытащили из отрытой заслонки две раскаленные кочерги. И, держа свои инструменты на вытянутых руках, направились прямиком к пленникам. В их намерениях можно было не сомневаться.
   Они подошли вплотную, подняв над лицами лежащих кочерги. На внешней стороне изогнутого конца багряным огнем пылал перевернутый крест. От него несло нестерпимым жаром.
   - "Крястятся огнем и водицею рабы пожие из чужих земель,- прохрюкал по-русски один из бордовых балахонов сквозь дырку для рта в маске. На толстом круглом животе у него висел черный перевернутый крест.
   Ко лбу Скира стала медленно приближаться раскаленная кочерга. От предчувствия предстоящей боли и ужаса он закрыл глаза. Но глаза его продолжали видеть даже закрытыми. Заушный комп работал бесперебойно. Красная кочерга приближалась ко лбу, чтобы выжечь на нем каленым железом крест. Но вдруг уткнулось в какое-то препятствие в полуметре от головы Скира. Лапы в перчатках нажали на кочергу, но усилия оказались напрасными. Чудище в фартуке удивленно и возбужденно захрюкало, повторяя свои напрасные усилия. Похожее хрюканье повторилось и рядом с топчаном, где лежал Тит.
   - "Они нас не пробивают", - раздался в голове его голос.
   Скир ничего не ответил. Ему было все равно страшно, несмотря на бесплодность попыток заклеймения. Он понимал что этим все не кончится. И, конечно не ошибся.
   Прохрюкав еще несколько минут и собравшись кругом на совет, экзекуторы приступили ко второй части "крящения" и без помех облили пленников водой из деревянных бадей.
   А затем приступили к "окольцовыванию" своих жертв. Двое в кожаных фартуках достали по широкому медному ошейнику с круглыми заклепками на изогнутых друг к другу концах и попытались надеть их на шеи Скиру и Титу. И снова их постигла неудача. Невидимая сила упорно отбрасывала ошейники. Тут уж крястители расхрюкались не на шутку. Они снова сбились в кучку, продолжив обмен мнениями. Общее мнения выразилось в односложной фразе бордового пузана с крестом:
   - Песова сила!
   Двое в кожаных фартуках развязали веревки и потащили мокрых нехристей по обратному маршруту - к светлому выходу из сарая-крястильни. Там их подхватили стражники и поволокли в сторону многоэтажного барака. Бараки стояли П-образно и, как выяснилось, на стыках между собой имели неширокий проход, похожий на арку, но не круглую, а плоскую, переходящую в соломенную крышу.
   Внутри открылся обширный двор, уже наполненный толстым бородатым народом в рубищах с обручами-ошейниками. Народ радостно улыбался, переговариваясь между собой. Отовсюду, как и в процессе испражнения-умывания, слышался заливистый смех. Истоптанная земля оказалась грязной и заплеванной. Видно, здесь давно никто не убирал, но это обстоятельство совершенно не смущало присутствующих. Они чувствовали себя комфортно. Можно сказать, счастливо. Свои счастливые лица они обратили на стражу, волокущую по грязи каких-то двух малышей в мокрых странных одеждах. И это появление их очень развеселило. Раздались смешки и улюлюканья. Насмешливый говор:
   - Чадов на жратвоприношение привели?!
   - По чтой-то? Ноне наш ведь черед!
   - А малы, а худосочны! Какие же из них пученики? В свитые и то не годны! Отожраться им надобно и подрость!
   - Но их, кажись, на службу ведут. В церкровь.
   - Так, вишь, они не крящены еще! Ярма на шеях нет, и лбы не освищены. Чего ж на службу-то?
   - Непослушники они. Теперя наши фагиахи несмиренных чад перед крящением в покорность наставляют. Мориться они будут и хаяться беспрестанно, пока не образумятся.
   - Да, наши фагиахи добры и долготерпимы. Станут теперя эти чады смиренными рабами пожими, - прозвучало серьезно.
   Их потащили через толпу и вывели на квадратную площадь, тоже заполненную народом. Посередине площади возвышался огромный многоярусный сруб, выкрашенный в красный цвет. Он был не столько высок, сколько широк, и очень походил на несуразную деревянную русскую печь. Сходство дополняла широкая "труба" с черным перевернутым крестом на вершине. К кресту была, как известно, привязана тонкая металлическая сетка, накрывающая всю территорию странного поселения. Это и в самом деле оказалось трубой. Из нее повалил темный дым. Запахло горелым мясом.
   Перед трубой на двух бревнах виднелось что-то наподобие кувалды с висящей веревкой. Веревка заканчивалась петлей. Под веревкой стояла колченогая табуретка. Над широкими, обитыми стальными листами воротами висела дощечка с корявой надписью: "Церкровь пожа". Ворота оказались наглухо закрыты. По краям замерли двое стражников с трезубцами. Вокруг стоял гул радостных голосов.
   И вдруг внутри печи противно, визгливо взвыли трубы. Гул голосов тотчас смолк. Толстые мужики в хламидах дружно упали на колени, колотя лбами грязную землю на площади.
   Церкровные ворота с противным ржавым скрипом медленно раскрылись, и перед стоящими на коленях предстал толстопузый Иерарх в рогатом колпаке в окружении свиты: по шесть чудищ с каждой стороны. Больше половины их были также брюхаты и выглядели очень солидно. В лапах они держали похожие на чернильницы-непроливайки кадила на длинных цепочках. Из "чернильниц" валил черный вонючий дым.
   - Как Иерарх ядрен, и жрацы его - мудрецы и красавцы! - услышал Скир за спиной благоговейный шепот.
   Иерарх на несколько шагов опередил свою свиту и два раза ударил в посохом по кменной площадке перед церкровью. Площадь гулким многоголосым эхом откликнулась на эти удары. Видно, они точно попадали в какой-то резонатор, вделанный в каменную площадку. И от него по всей площади пронеслась переливистая детонация с довольно фальшивым эффектом.
   Так же фальшиво продетонировал и рев Иерарха:
   - Розичи! - Он простер вверх правую, свободную от посоха руку, увешанную перстнями и кольцами. - Розичи! Настало время покаяния и жратвоприношения! Всевидящий, единый и неделимый Пох люпит вас, как своих чадов! Мы, иеафаги, тоже люпим вас, всех до единого и каждого отдельно. Люпим вашу плоть, как свою. Пох же люпит ваши туши! Он печется о них, как мы печемся о ваших грешных телах. И каждое жратвоприношение спасает туши грежников во плоти. Похайтесь с моритвою вселюпящему Поху! И он простит ваши прегрешения и примет вас в свой Зарай, где вас будет ждать вечное лаженство в услужении у люпящего Поха. Но для того нужено избавление от грешной плоти, грязной и похотливой. И все вы с радостию явились на обряд очисшения и жратвоприношения. Моритесь и хайтесь, Пох услышит ваши моритвы и похаяния и примет вас к себе!
   Иерарх тяжелым громоподобным басом затянул какую-то заунывную песни. Стоящие чуть позади жрацы-фагиахи подхватили однообразный мотив и завыли с прихрюкиванием. В песнопение вступили стражники, а за ними включился мужской хор, стоящий на коленях возле церкрови.
   Скира от все этой "бадяры" мутило. Тошнота подступала к горлу, и его того и гляди могло вырвать. Но вокруг была такая "блевотина", что вряд ли ему станет легче от "рыгалетта". Тут такой заглюченный баг, что никакая дефрагментация не спасет. Тут такой отстой, что никаким "маздаем" не отмоешь!
   Их с Титом держали под связанные руки двое странников. Те тоже подхрюкивали песню, не попадая в такт. Когда "псалом" затих, Иерарх сложил пальцы левой лапищи в огромную "фигу" и перекрестил сначала себя, а затем и весь приход снизу вверх и обратно, завершив свой жест на уровне чресл. Мужики, поднявшиеся с колен, повторили его истово в той же последовательности.
   - Хайтесь, грежники, перед жратвоприношением! - заорал Иерарх, размахивая посохом.
   - Хаемся во грехах наших тяжких! - заголосили мужики, снова попадав на колени, и опять принялись биться лбами о грязную землю.
   - Хотите умертвить свою грежную плоть во имя бессмертной туши'? - вопросил громоподобно Иерарх.
   - Хотим, отец родной! Ох, как хотим! - лес рук вздыбился к небесам, прикрытым тонкой сеткой.
   - Тогда нужен доброход-пученик из созревшей кельи. Он собой известит ударом колокольни о начале жратвоприношения.
   Доброходов нашлось предостаточно - там, где Скир краем глаза заметил стоящих ближе всех к церкрови несколько десятков мужиков, одетых не в серые, а в красные хламиды. Мужики были особенно жизнерадостны и толстоморды, хотя, как и все, хаяли свои тяжкие плотские грехи. Даже еще больше усердствовали.
   Особенно неистово тянул обе руки самый толстомордый мужик с окладистой русой бородой. Он с мольбой во взгляде смотрел на Иерарха, словно ребенок, жаждущий получить единственную на всех игрушку. И он ее получил.
   - Ты! - произнес Иерарх и ткнул в толстого мужика когтистым указательным пальцем на четырехпалой лапище. Толстяк от радости взвизгнул и захрюкал, почти как фаг.
   - Меня избрали весельником! - ноконец воскликнул он.
   - Ну, так повесели нас всех! - одобрительно рявкнул Иерарх.
   Толстяк, тряся животом, сорвался со своего места в ряду "красных избранников" и, тяжело дыша, потрусил к стене церкрови, где уже была приставлена высокая деревянная лестница. Весельник поспешно забрался по лестнице на крышу церкрови, влез на табуретку и накинул на шею веревочную петлю. Радостно поднял вверх обе руки:
   - Эх, люди грежны! Эх, рабы пожи! Открываем всем на восхищение праздник жратвоприношения! - громко, словно скоморох, прокричал весельник, притопывая босыми ногами по табуретке.
   Площадь ответила одобрительным гомоном. Раздались аплодисменты. Вдохновленный овацией, весельник оттолкнулся от табуретки и прыгнул в сторону ликующей толпы. Табуретка от толчка опрокинулась. Петля стянула шею весельнику. Кувалда помчалась следом за тучным телом и ударила по корыту. Раздался гулкий грохот. И кувалда, видно, обладала приличной амплитудой. Тело весельника после удара о колокол-корыто полетело в обратную сторону. Кувалда грохнула по другому краю. Ноги весельника-толстяка задрыгались в предсмертной лихой пляске. Из слюнявого рта между бородой и усами вылез бордовый язык. Глаза закатились. Петля стянула жирную шею чуть выше железного ярма, весельник еще раз-другой дернул нелепо ногами и руками, затих, тихо покачиваясь над опрокинутой табуреткой, промочив красную хламиду. Площадь на несколько секунд погрузилась в тишину. А затем разразилась радостным восторженным ревом.

Глава XIII. Обряд

   - Обряд жратвоприношения открыт! - торжественно провозгласил Иерарх и ударил посохом по каменистым плитам площадки перед церкровью.
   Ворота противно заскрипели несмазанными петлями и широко, на весь распах, отворились при помощи двух фагов в красных фартуках. Из черного провала резко пахнуло гарью. Вонью перло и от дыма кадил жрецов. Они вместе с Иерархом отошли в сторону. А изнутри черного провала выполз большой круглый помост. Его толкали несколько чудищ в фартуках. Маски их были избрызганы какими-то бурыми пятнами. Такими же пятнами пестрил и сам помост. И Скир почти сразу догадался, что это за пятна. И ему стало плохо.
   - "Лобное место приперли", - услышал он в мозгу голос Тита. Посередине помоста возвышался огромный пень с обрубленными корнями и ободранной местами корой. Пень, видно от долгой эксплуатации, поржавел и обтрескался по краям. В центре него торчал острый, на длинной рукоятке топор. Он был готов к делу.
   По окружности помоста расположились хорошо заточенные круглые колья. К каждому была приставлена невысокая табуреточка. Колья тоже были готовы.
   Внутри черного чрева снова завыли невидимые горны-трубы, и на свет двумя стройными рядами появились существа размером с людей, одетые в белые балахоны. Головы их поверх капюшонов украшали венки, сплетенные из чертополоха. Под нудную, заунывную песню, исполняемую тонкими хрыкающими голосами, детеныши фагов стройно прошествовали вокруг помоста прямиком к мужикам в красных хламидах. Каждый выбрал себе своего. Мужики - "избранники пожи" почтительно склонили головы. Фагята сняли со своих капюшонов чертополошные венки и надели их на лохматые затылки избранников. Те со слезами умиления на глазах упали на колени и стали осенять себя "знамениями", глядя на черный перевернутый крест над дымящийся трубой церкрови.
   - Кто желает усекаться? - громко спросил Иерарх, взглянув через глазницы маски на избранников. Больше половины, словно школьники на уроке, задрали вверх руки, с мольбой в глазах глядя на Иерарха.
   - Лады, - мягко пробасил Иерарх, - остальные будут прикольщиками.
   Мужики-избранники с улыбкой умиления на лицах принялись обниматься и целоваться. Они были невероятно счастливы.
   - "Бред какой-то", - пробормотал в голове Скира Тит.
   Бред продолжался по накатанному многократно сценарию. Вначале на "лобное место" по очереди стали забираться "прикольщики". Они дружно разобрали по своему колу, взобрались на табуретки и, приветливо помахав руками радостной толпе, задрали до пояса красные хламиды, показав голые задницы. И этими задницами они примерились к острию колов и один за другим с наслаждением сели на них. Колы окрасились обильными струйками крови. Но, видно, прикольщики не испытывали боли. Они все так же счастливо улыбались, искоса горделиво поглядывая друг на друга и на подошедших фагов в красных фартуках. Фаги принялись усиленно помогать прикольщикам в деле продвижения колов внутрь. И успешно с этой задачей справились. Большинство было пронизано до макушки. Кровь хлынула у них из улыбающихся ртов. Счастливые глаза остекленели. Конвульсия волнами пробежала по телам, и они застыли по стойке "смирно". Раздались бурные аплодисменты.
   Скир от ужаса закрыл глаза, но заушный комп, как известно, "пахал" и при закрытом моне. Скир видел всю эту кровавую вакханалию и очень хотел потерять сознание, но специально у него не получалось. Он слышал голос Тита.
   - "Здесь или какое-то самовнушение, или массовый гипноз всех этих огородных чучел. Скорее второе. Закрутили они мужиков по полной. Счистили болевой синдром. Лишили страха. Сплошная поросячья радость..."
   Настала очередь "усечников". Они чинно выстроились в очередь в затылок. Первый поднялся на помост с гордо поднятой головой и с радостной улыбкой на губах. Рядом с пнем уже стояли трое подручных фагов в мясницких фартуках и бордовый жрац с коптящим кадилом в правой лапе. В левой он держал перевернутый черный крест. Этим крестом он снизу вверх "перекрестил" усечника. Тот благоговейно поцеловал две пересеченные палки, помахал приветливо своим собратьям и, словно ребенок перед сном на подушку, улегся головой на пень рядом с воткнутым топором, блаженно улыбаясь.
   И тут на помост поднялся фаг, облаченный в красный кожаный балахон. На морду его была напялена тоже красная маска. Маска, как и у всех остальных фагов, "улыбалась". Кожаный фаг подковылял по скрипящему помосту к "лобному" пню. Одним движением лапищи вырвал из пня топор и поднял его над своей башкой. Лезвие засверкало в лучах дневного солнца. Удар пришелся точно в шею "усечника", чуть выше железного ярма. Голова упала в стоящую рядом корзину. Кровь упругой струйкой полилась в большое корыто, находившееся с лицевой стороны пня. Всё было рассчитано и неоднократно проверено.
   Площадь разразилась аплодисментами. Два подручных фага подцепили безголовое тело под руки и под ноги и поволокли его внутрь церкрови. А место на пне уже занял следующий "усечник-пученик". Всё повторилось в той же самой последовательности. Корзина наполнялась головами, корыто пенилось горячей кровью. В течение примерно получаса обряд жратвоприношения подошел к завершению.
   И вдруг вспомнили о пленниках-непослушниках. Один из жрацов-фагиахов указал на них пальцем и что-то прохрюкал Иерарху, напоминая, видно, ему о них. Иерарх устремил свой злобный взор на связанных Тита и Скира. И раздался его громоподобный глас:
   - Усечь песовых детей! И в церкрови упечь!
   Их потащили на плаху и одновременно бросили головами на окровавоенный пень. Места им обоим там хватило. Скир увидел глаза Тита и услышал его голос, настоящий, хриплый и прерывистый:
   - Ну, прощай, Кирилл. Не спасли мы твою Майю. Да и себя не спасли. - И добавил: Не хочется на корм идти этим скотам.
   Скир не ответил ничего. Он был в полуобморочном состоянии. Он видел только тоненькие струйки крови, стекающие с пня в щели между досками помоста. Они сливались там, внизу, в ручейки и бежали в сторону сруба-церкрови - те, что не попали в корыто. Скоро, прямо сейчас и его кровь смешается с ними. А голова будет лежать в корзине среди других голов. Он сейчас умрет... над головой его, противно жужжа, уже вились крупные навозные мухи.
   Свистнул топор, рассекая солнечный воздух. Удар был точен, но не "прошел". Лезвие, будто от резины, отскочило от шеи Скира, а потом от шеи Тита, да так сильно, что обух попал прямо в узкий лоб палача в красной маске. Лоб треснул, как пустой орех, и маску залил поток желтой, словно понос, крови. Красный палач с грохотом рухнул на помост. Топор отлетел в сторону и вонзился в одного из жрацов. Тот с поросячьим визгом упал, подрубленный чуть не пополам.
   Площадь, полная бородатых мужиков, затихла в недоумении. Потом раздался смех и аплодисменты. И они прозвучали издевательски над фагами, хотя на самом деле мужики-пученики были "настроены" на радостный оптимизм по любому поводу. И сегодня поводов было предостаточно. Иерарх же последний эпизод расценил по-другому. Сначала он остолбенел, не веря своим глазам, а затем в припадке ярости забил своим посохом по каменным плитам площадки перед церкровью. Раздался его рев:
   - В клеть песовых недомерков! Заморить!
   Скира и Тита схватили всё те же лапищи стражников и понесли через расступившуюся толпу к одному из бараков. Скир стал во время этого движения проходить в себя. Он почувствовал, что к нему возвращается жизнь.

Глава XIV. Клеть

   Их затащили по кривой скрипящей лестнице на второй этаж, в длинный и широкий загон. Загон был уставлен вдоль бревенчатых стен большими ржавыми железными клетками. Почти все клетки были пустыми, с открытыми дверцами. Их обитатели сейчас "тусовались" на площади перед церкровью, а может, валялись без голов внутри. Пленников-непослушников проволокли по проходу между клетками, усыпанному чечевичной соломой, и, развязав путы, впихнули в две крайние камеры между третьей, средней. Скир упал на охапку соломы. Солома пахла гнилью и человеческим потом.
   После всего пережитого за эти полдня ноги и руки Скира тряслись мелкой дрожью. Голова сильно кружилась. В общем, "фрагментация" по полному раскардажу. Вот попал так попал. Чуть винта не нарезал. Головной процессор уже сейчас был в отвале при такой топорной "досатаке". Хорошо еще, что комп Зоркова излучает какое-то силовое поле, отталкивающее всякие железки. Но ведь его и Тита легко хватали чудища своими лапищами. Значит, легко могут и... придушить. Например, во сне. А спать почему-то очень хочется. И еще хочется есть. Но есть уж им не дадут, это точно. Как Иерарх проорал: "Заморить!". Наверняка, голодом,
   Дверца его клетки была уже задвинута на тяжелый засов, который открывался, наверное, только снаружи. Несколько минут Скир лежал на соломе словно в забытьи. Из этого состояния его вывел "голос" Тита:
   - "Здесь между нами кто-то лежит. Худющий..."
   Скир оглянулся на среднюю клетку. Там за ржавыми прутьями, укрывшись по шею соломой, лежал какой-то безбородый человек с узким худым лицом. На высоколобой голове с жидкими седыми волосами выделялся черный с проседью хохолок и большие оттопыренные уши. Лицо, хотя и не имело бороды, было заросшим колкой отавной щетиной. Но дальше, видно, волосы почему-то не росли. Большими, чуть на выкате карими глазами он пристально смотрел на Скира. Затем повернул свою птичью голову с острым носом и уставился на Тита. Тит выдержал его взгляд.
   - Кто вы? - хрипло спросил птицеподобный и сам же опередил ответ на свой вопрос: - Вы - не местные. Одежда на вас странная. И рост - тоже.
   - Мы с другой Земли, - просто сказал Тит и уточнил: - С другой планеты.
   - Со звезды? - понял по-своему птицеподобный. - И там говорят по-розски?
   - Там такой же мир, очень схожий с вашим. Точная копия. Только он гораздо больше.
   - Я догадывался, что звезды - они такие же, как наше Зонце. И на них живут люди. А когда прилетели эти, фаги, я в этом убедился.
   - Фаги прилетели со звезд? - немного удивленно произнес Тит.
   - Я видел, как с неба приземлялась их лодия. Они вышли из нее, страшные, огромные и злые. И лодия эта была не одна. Опустились и другие в разных местах Розии. Я об этом слыхал. Люди говорили. Потом те фаги пришли сюда и привели с собой народ и вокруг расселились. Таких "кущ" здесь несколько: и бабских, и мужицких. Мужиков иногда к бабам водят для случки, чтобы чада рождались. Многие фаги любят "груднятинку". Страсть как любят.
   - Жрут они вас! - громко воскликнул Тит. - Откармливают чечевицей и жрут!
   - За грехи наши. Поха мы предали, грехопадение совершили. Вот плоть с радостью и отдаем во имя спасения туши' бессмертной.
   - А что же тебя до сих пор не съели? - немного грубовато спросил Тит.
   - Я "свитой", недостойный. Да и старый уже. Меня держат в живых, чтобы пученики радовались своей участи, глядя на меня, дряхлого и немощного. Таких свитых-стариков в кущах с десяток. Держат нас на воде и зернышках. Как птичек. Никчемный я. Слова какие-то в голове живут, одинаковые в конце, похожие одно на другое...
   - У нас это называется стихами, - с догадкой в голосе произнес Тит. - Так ты - поэт? - утвердительно спросил он. - И как же тебя зовут?
   - До тех пор, как сюда прилетели фаги, меня называли Османд. Сейчас здесь ни у кого имен нет. Фаги их отменили. У скотины и то есть клички! - вздохнул Османд.
   - А почему они коров каких-нибудь не едят, или свиней? - вставил свой вопрос Скир.
   - А вы их рыла без масок видели? - усмехнулся Османд.
   - Человечину они предпочитают, - закончил за него фразу Тит, а затем задумчиво продолжил: - Неужели они сами собой прилетели сюда из космоса? У них ведь развитие дремучее, средневековое. Значит, их кто-то сюда доставил. Для чего? Можно догадаться. И еще, меня заинтересовала та сеточка над "кущами" с центром на кресте. Ну, на нас-то это поле не действует, ясно, по какой причине. А вот ты, Османд, почему здраво рассуждаешь, а не излучаешь поросячью радость, как все остальные? И стихи еще сочиняешь. Прочти что-нибудь.
   Краска смущения ударила в бледное худое лицо Османда. Он несколько минут молчал, собираясь с мысляим. Потом тихо проговорил в сторону Тита:
   - Они у меня все в голове путаются. Но одно я помню хорошо, я его словно вижу и слышу. Не пойму, как...
   И Османд, сидя на соломе, пересохшим от волнения тонкогубым ртом. чуть по-птичьи закатывая глаза, стал произносить зарифмованные слова. Стихи он, наверняка, читал вслух впервые в жизни:
  
   Как кони медленно вступают,
   Как мало <света> и огня!
   Чужие люди, верно, знают,
   Куда везут они меня...
  
   ...Горячей головы качанье,
   <Тяжелый> лед руки чужой.
   И темных елей очертанья,
   Еще не виданные мной.
  
   - Хорошо! - с искренним восхищением воскликнул Тит. - Да ты - большой поэт! - добавил он уже более спокойно.
   - Только радости мне от этого не прибавляется, - вздохнул тяжко Османд.
   - Вот я и удивляюсь, почему ты не радостный? Вроде и ярмо на тебе, и сидишь ты, как и все, под сеткой, а нет в тебе счастья и блаженства.
   - Откуда мне знать, - снова тяжело вздохнул Османд. - Может, потому, что я - люблю...
   - Кого? - заинтересованно спросил Тит.
   - Свою жену, - ответил Османд. - Ее держат в соседних "бабских кущах". Она тоже "свитая" и тоже сочиняет, как ты их назвал... стихи... Ее зовут Марица.
   - Сколько вы не виделись?
   - Много-много лет.
   - А жива ли она?
   - Жива пока. Мне один из пучеников наших совсем недавно от нее весточку передал, когда эту келью водили на случку в "бабские кущи". Перед жратвоприношением.
   - Ты хочешь ее увидеть?
   - Безумно. Жизнь свою отдал бы!
   - Я тебя понимаю, - грустно сказал Тит.
   На несколько минут воцарилось молчание. После слов Османда Скир вспомнил о Майе. Как она там? Там? Он уже совсем позабыл, где он. И все эти кошмары происходят в ней? А вдруг она тоже видит это всё? Словно во сне. Видит сейчас его, сидящего на охапке чечевичной соломы в железной ржавой клетке. И ей, наверное, страшно за него. И страшно за себя, если она понимает, где сейчас Скир. Да, закинули их с Титом в безнадегу. Заморят их эти фаги голодом, а то и просто придушат, как цыплят, своими четырехпалыми лапищами. Ну, и рванет глаз у Майи, словно миллионы водородных бомб. Не станет ни Земли, ни Солнца, ни звезд. Ничего. Останется одна Пустота, будто обесточенный компьютер. Программист отключит питание. Навсегда.

Глава XV. Бегство

   Скир стал уже забываться в каком-то напряженном полусне, когда засов его клетки глухо лязгнул. Дверца заскрипела ржавыми петлями и отворилась наружу. Перед Скиром стоял прикрытый балахоном и маской фаг, почему-то очень знакомый. Через несколько секунд Скир узнал его: низкорослого патрульного, замыкавшего их утренний конвой. Он и тогда выглядел очень странно. Сейчас он вообще, судя по всему, еде стоял на ногах. Держался за край дверцы... человеческими руками. Это сразу бросилось в глаза Скиру. Две вторые руки вылезали из середины черного балахона, ухватившись за древко копья. Так он держал относительное равновесие.
   - Вылезай, - проговорил из-под маски неуловимо знакомый голос. Человеческая рука дернула за нижний край маски, открывая лицо. И Скир узнал лицо. Свое лицо. На него смотрели его глаза. Его рот растянулся в кислой улыбке.
   - Признал? - спросил рот.
   - Как не признать, - ответил Скир.
   - Мы решили вас спасти, - объяснил исполнитель.
   - С чего такая милость? - Скир иронично ухмыльнулся.
   - Волюнтаристическая внепрограммная составляющая, - проговорил из "живота" второй знакомый голос - исполнителя Тита. Исполнитель Скира сидел у него на плечах.
   Сам Тит уже вылез из своей клетки и стоял за спиной фальшивого фаг, исподволь поглядывая на Скира. Выглядел он каким-то растерянным. Видно, тоже не ожидал внезапного вызволения. Но их всего лишь выпустили из клеток. Предстояло еще бежать из "кущ". А тут вокруг полно стражников. Как от них увильнешь среди бела дня?
   - Мы поведем вас словно на допрос к иерарху, - сказал исполнитель Тита. - А там, за его "палатами", есть "черный ход" в стене. Он не охраняется, мы проверили. Вам нужно нейтрализовать, усыпить, если сможете, двух стражников у крыльца палат иерарха, и мы все спокойно уйдем из их "кущ".
   - А как же мы их "усыпим"? - спросил недоуменно Скир.
   - Да при помощи ваших мини-компов. Забыли, что ли, про них? - хмыкнул исполнитель Скира.
   - Нужно пустить пучок мыслеформ на их подкорки. Фаги - мощные сенсы, но и очень внушаемы. У них практически нет защиты, - добавил исполнитель Тита.
   - Их защита - это нападение, - уточнил исполнитель Скира.
   - Возьмите и меня с собой, - вдруг раздался тихий голос.
   Все оглянулись на клетку, где всё еще сидел Османд.
   - Он не входит в наши планы, - произнес исполнитель Тита.
   - А в наши входит, - отпарировал сам Тит. - Он не подвержен внушению фагов и может помочь нам погасить Импульс. А ведь тот где-то здесь, неподалеку. И нам нужно найти его источник. Пока не поздно.
   - Ну, что же, - согласился исполнитель Тита и сдвинул задвижку на дверце клетки Османда.
   Поэт с трудом выбрался наружу. Видно, его не часто выпускали на прогулку. Он еле стоял на худых босых ногах, придерживаясь тонкой рукой за свою клетку.
   - Вот обуза, - процедил сквозь зубы исполнитель Тита.
   - Я могу ходить очень быстро, - словно оправдываясь, произнес Османд и покраснел, не веря своим словам.
   - Может, усадим его мне на плечи? - предложил Тит и многозначительно посмотрел на своего исполнителя, голова которого торчала из-под ног исполнителя Скира.
   - Тогда нужен еще один балахон и маска, - произнес исполнитель Скира.
   - А где вы их достали? - спросил Скир и тут же сам догадался, где.
   - Тот, последний, фаг слегка отстал, - объяснил исполнитель Тита. - Ну, мы его схватили сзади и придушили. Шеи у них хилые, самое слабое место, - добавил он.
   - А хрюкать по-ихнему вы научились? - снова поинтересовался Скир.
   - Разве такому за несколько часов научишься? - ответил исполнитель Тита. - Мы, когда вас довели до "хором" иерарха, спрятались в кустах за домом и там нашли "черный ход". Потом, во время жратвоприношения, смешались с фагами и видели, куда вас потащили после неудачного "усечения". Ну, и решили вас спасти. Всё же мы не чужие друг другу.
   - Я немного знаю их язык, - снова раздался голос Османда. - Сколько лет уже здесь сижу. Два поколения ими уже было съедено. Третье на подходе.
   - Ну, тогда нужно найти какого-нибудь фага, - проговорил Тит. - Заодно проверим способности наших компьютеров по мысленной блокировке создания этих уродов.
   - Тут стражник внизу стоит, перед входом, - сказал исполнитель Скира, - он нас пропустил. За своего принял.
   - Тогда пошли, - решительно произнес Тит. - Вы впереди, а мы сзади. Только нужно настроиться на парализацию сознания фага. Ты готов, Кирилл? - он повернулся к Скиру.
   Тот закрыл глаза и, как учил его Зорков, сосредоточился, представив себе фага в полный рост, затем приблизил картинку его башки, вывел на визуальный мон схему его мозга, сохранил файл, чтобы направить мыслеформу на мозжечок. Осталось только нажать "Enter", и на мозг фага обрушится поток мыслечастиц, усиленных конденсацией компа. Но на эту атаку будет затрачено большое количество нервной энергии нейтронов. Может произойти энергетическое истощение сетевидной формации. И может произойти "отключка". Так что у него временной режим атаки ограничен, а то сам свалится рядом с фагом.
   Наблюдатель Скира слез со своего коллеги и стал разминать затекшие ноги. На его место забрался Османд. Он накинул на свою облысевшую голову капюшон, а на худое лицо натянул улыбающуюся маску. Исполнитель Тита двинулся вперед по проходу между пустых клеток. Их обитатели сейчас уже, наверное, варились в котлах или жарились на сковородах. Позади фальшивого фага шел Скир со своим исполнителем-двойником. Замыкал движение Тит.
   Они цепочкой спустились со второго на первый этаж, стараясь не скрипеть гнилыми лестничными ступенями. Но у них это не получилось. Стоящий перед входом фаг-стражник повернул на скрип свою башку и что-то хрюкнул, увидев своего собрата. Османд хрюкнул ему в ответ.
   Стражник, успокоившись, отвернулся. И тут из-за спины фальшивого фага вышел Скир. Он закрыл глаза и увидел сохраненный файл на визуальном моне, мысленно нажал на "пуск". И "держал" его пару секунд, не более. Фаг-стражник, словно подкошенный, рухнул на землю возле входа, уронив свой трезубец. Оба Скира и Тит тут же поспешно втащили его тяжелое, грузное тело внутрь, чтобы падения не заметили стражники, стоящие возле других дверей.
   Фага стали раздевать. Стащили с него балахон, сдернули маску, и Скир оторопел, увидев неприкрытую морду. Недаром же фаги хрюкали. И похожи они были на свиней. Только под жирным овальным "пятачком" с грязными дырками ноздрей торчали мясистые желто-черные губищи, между которых виднелись два ряда громадных зубищ, похожих на деревянный частокол старого забора. Из зубастой пасти несло, как из канализационного люка. Под низкими покатым лбом с широкими бровастыми дугами притаились маленькие поросячьи глазки, сейчас полуприкрытые. А на лысой узколобой башке с двух сторон топорщились бугорки тупых темно-красных рожек.
   Под балахоном фаг оказался совершенно голым и вонючим. Его какое-то полосатое, черно-серое тело выглядело так же отвратительно, как и башка. Та сидела на тонкой жилистой шее, переходящей в огромные мускулистые ручищи. Впереди торчали две обвислые, похожие на женские, груди с большими желтыми сосками. Груди лежали на толстом, тугом животе, в котором явно что-то или кто-то шевелился. А между худых, длинных, коленками назад ножищ, с копытами между прочим, Скир заприметил какой-то странный орган. Сверху, похожий на загнутый вниз крючок, торчал небольшой отросток, который своим концом влезал в широкое губастое отверстие, расположенное чуть ниже. Это соединение мужского и женского начал очень удивило Скира. Да и не только его.
   - Вот те на! - присвистнул за спиной Тит. - Да они - гермафродиты! То-то среди них пузатых полно. И этот тоже скоро разродится. Вон, детеныш трепыхается...
   Ниже спины фага торчал короткий поросячий хвостик.
   - Придушить это чучело надо скорей! - воскликнул исполнитель Скира и протянул к тонкому горлу фага руки. Скир ударил его по рукам.
   - Ты что! - закричал он. - У него же ребенок будет! Мы и его убьем!
   - Он очнется и всех нас сдаст! - зло ответил ему исполнитель. - Тогда нас перебьют! Сентиментальничать не станут!
   - Лучше его связать, - вмешался Тит. - И рот заткнуть.
   - А чем? - оглянулся на него исполнитель Скира. - У нас веревки нет. И кляпа тоже!
   - Есть у меня веревка, - вдруг раздался голос сверху. Все подняли головы. Османд вытаскивал из-под балахона длинную веревку.
   - Она у меня уже давно. На теле. Украл я ее как-то на прогулке. Кто-то из фагов ее оставил. Хотел я сбежать отсюда.
   - Это как же? - спросил снизу исполнитель Тита.
   - Сам не знаю, - вздохнул Османд, - думал, вдруг представится случай.
   Фага-стражника плотно обмотали, в том числе и пасть, забитую предварительно носовым платком Тита. Надев на себя балахон и маску, Скир забрался на плечи писателя. Несмотря на высокий, по земным меркам, рост, весу в нем было немного, "одни кости да кожа", как говорил дад.
   Тит передал ему трезубец, оставив в распахе балахона щель для обзора. Беглецы цепочкой выбрались из темного барачного входа на теплый свет солнечного дня. День давно перевалил за вторую половину, и солнце, или зонце, стояло уже довольно низко, склоняясь к западному горизонту. Поспешно приближался вечер.
   В центре процессии шел исполнитель Скира. Процессия беспрепятственно пересекла церкровную площадь, не встретив ни одного фага. Из печной трубы церкрови валил черный дым. Пахло жареным мясом. Видно, предстояло пиршество. Беглецы медленно, не торопясь, по всем правилам конспирации свернули в один из боковых проходов и направились к терему Иерарха.
   А им навстречу уже, пыхтя, пердя и переваливаясь на ходу, бежали стражники с трезубцами наперевес. Они что-то возбужденно хрюкали на бегу. Со всех сторон к центральным воротам тяжело, в перевалку, топали другие вооруженные фаги. Все они были без улыбающихся масок, с полосатыми злыми свиными рылами и оскаленными зубищами. Маски, видно, предназначались для ублажения людских взглядов. Сейчас мужики сидели у себя, взаперти, в клетках, и маски стали пока ненужными.
   - Что случилось? - спросил исполнитель Тита, когда фаги пробежали мимо.
   - Дикие. Они пришли отнимать пучеников, - ответил Османд.
   - Проголодались, - проговорил Тит под ногами у Скира. И добавил: - Как же они их отпустили на "вольные хлеба"?
   Центральные ворота "кущ" затрещали от ударов. Затем их створки распахнулись, и во двор ворвалось с десяток фагов, прикрытых пегими шкурами с рогатыми коровьими мордами на головах. В лапищах "дикие" фаги держали рогатины. Свиные рожи изрыгыли какой-то воинственный кабаний рев. Началась нешуточная потасовка. Рогатины сшиблись с трезубцами и копьями. Рев, поросячий визг, катание по грязной земле тех, кто не устоял на ногах-копытах. Но, как ни странно, убитых или раненых пока не наблюдалось. Эта схватка была похожа на игровую битву военно-исторических клубов, дерущихся на городских праздниках на потеху публике.
   И тут, в самый разгар "ристалища", земля под ногами зашаталась, словно превратилась в зыбкий барханный песок. "Песок" заструился в разные стороны, повалив обе команды фагов, как деревянных кукол. Свалились с ног и фальшивые фаги, разделившись на свои "естественные половины". Только один исполнитель Скира удержался и не упал.
   - Что это? - воскликнул Скир, поднимаясь с земли.
   - Похоже на землетрясение, - ответил ему Тит из-под балахона. - Должно быть, Импульс активировался!
   - Нужно делать ноги! - воскликнул исполнитель Скира и первым припустил в сторону терема иерарха. За ним бросились остальные. Балахоны и маски остались валяться на дрожащей земле. Османд шевелил ногами с трудом, и исполнитель Тита снова взгромоздил его к себе на плечи.
   Возле хоромного крыльца в пыли валялись два фага. Они запутались в своих длинных балахонах и пытались подняться на копыта-ноги. На крыльце стоял еще один фаг в темно-синем балахоне с серебряным обручем на башке. Он держался одной лапищей за перила крыльца, а другой - за левый бок, словно он у него сильно болел. Бок у него и впрямь болел. Скир узнал фага в синем - командира патруля, схватившего их на поляне перед лесом и раненного затем Титом в бок. Командир их тоже узнал. Как не узнать! И злобно заревел во всё свое кабанье горло
   И тут тряхнуло во второй раз. Да и посильнее первого. Вставшие было на копыта стражники снова повалились в пыль. А патрульный начальник грохнулся с крыльца, загремев по ступеням, как пустая бочка. Османд упал с исполнителя Тита и болезненно вскрикнул:
   - Я, кажется, подвернул ногу, - пробормотал он и сморщился при попытке встать.
   Недолго думая, оба Тита подхватили его легкое тело за ноги и за руки и понесли вслед за ушедшими вперед "Скирами". Они обогнули высокий угрюмый терем иерарха. Через заросли цветущего чертополоха был прорублен узкий проход. Непонятно, как его обнаружили исполнители. Компания беглецов, цепляясь за острые колючки листьев гигантских растений, стала пробираться в сторону стены. В стене и вправду был вырублен тайный выход на случай вот такого внезапного нападения, чтобы иерарх мог незаметно смыться из "кущ". Сейчас он, видно, замешкался или посчитал налет "диких" недостаточно опасным.
   Калитку никто не охранял, и она была задвинута на щеколду. Ржавая железяка совместными усилиями сдвинулась со своего места. Калитка со скрипом раскрылась, и беглецы из "райских кущ" выбрались на широкую поляну, обросшую кое-где высоким кустарником.

Глава XVI. Скала

   Лесная тропинка петляла среди высоченных деревьев. Беглецы петляли по ней, уходя все дальше в чащобу от предполагаемой погони. В лесу уже было почти темно. Высоко-высоко над макушками деревьев стали вспыхивать первые звезды. Их становилось все больше, и Скир, идущий позади всех, иногда поднимал голову вверх и смотрел на это звездное рождение. Совсем немного - и всей этой сияющей красоте придет конец. Тот напомнил о себе, когда спустя несколько минут землю снова тряхнуло уже три раза подряд. Беглецы попадали в траву между кустов роз. Деревья закачались и застонали словно от внезапно налетевшего урагана. Затем все утихло, и путь был продолжен.
   Куда и зачем они шли? Удалялись все дальше от места своего задания. А времени выполнить его оставалось все меньше и меньше. Их гнал страх быть пойманными? А может, какая-то другая цель вела их в глубину леса? Скир не понимал этого, но упорно шел по лесной тропе вслед за обоими Титами, несущими на руках Османда, возглавлял шествие исполнитель Скира. Они шли молча.
   И вдруг на тропинку неведомо откуда вынырнула белая фигура с растопыренными светящимися крыльями за спиной. Лицо и одежда существа тоже светились, будто вымазанные флюоресцентной краской. Фигура вытянула вперед руку с поднятой вверх ладонью.
   - Стойте! - сказала светящаяся фигура, не открывая рта. - Стойте! Вам дальше идти нельзя! - мягкий, чуть рокочущий голос знакомо прозвучал в голове Скира.
   - Вы очень устали, - продолжал вкрадчивый голос. - Вы хотите спать. Вы засыпаете сладким беспробудным сном. Спите, спите, и пусть вам приснятся счастливые сны о вечном блаженстве...
   Волна дремотного оцепенения проплыла по всему телу. Словно оно опустилось в теплую ванну, наполненную искрящейся и пузырящейся водой. Голова легко и томительно закружилась, погружаясь в прозрачную глубину беспамятства. Скира стал засасывать этот сладостный водоворот. Ноги подкосились, и он упал на тропинку рядом с остальными. И почти уже совсем "утонул" в бездонном омуте, когда за ухом что-то мелодично прозвенело, мгновенно возвратив сознание.
   - Притворитесь спящими, - прозвучал в голове голос. Голос Зоркова.
   Светлая фигура, трепеща крыльями, вспорхнула над лежащими. Несколько минут висела над ними, словно оценивая свою работу, а затем неспешно поднялась вверх, выше макушек деревьев, и скрылась из виду в сияющем ореоле.
   Скир с трудом поднялся на "ватные" ноги. Рядом зашевелился Тит. Скир помог ему встать.
   - Вот так ангелок, - пробормотал полусонно Тит и несколько раз мотнул головой, прогоняя наваждение.
   Оба исполнителя и Османд признаков пробуждения не проявляли, они лежали на тропинке с блаженно-счастливыми лицами и, наверное, видели сны. Исполнители, кажется, вообще - впервые. Неспящими они были до материализации, но снами наверняка "питались", одновременно их мотивируя и излучая модусы формирования сновидений.
   Так примерно ответил Тит на вопрос Скира о снах исполнителей. Сны сейчас навеял этот ангел-гипнотизер. Но куда он не хотел пускать беглецов?
   - Что нам с ними делать? - спросил Скир, глядя на спящих.
   - Нужно наших исполнителей оттащить в кусты с тропинки, а Османда мы возьмем с собой: он легкий, - решил Тит.
   - А куда мы пойдем? - недоуменно подал плечами Скир. - И так далеко от "кущ" убежали. Может, нас и не ищет никто?
   - Я и сам не знаю, что дальше делать... - признался Тит, глубоко вздохнув. - Только что-то, или кто-то, толкает вперед.
   - Это, наверное, профессор! - догадался Скир.
   - Не знаю - не знаю... - покачал головой Тит. - Меня не только толкают, но и как бы зовут. Без голоса, без слов, без мысли. Объяснить это невозможно. Но нужно идти. Немного осталось. Так я чувствую. И нужно взять с собой Османда. Он нам просто необходим. Не знаю, почему.
   И они оттащили своих исполнителей в кусты, подхватили с двух сторон легкого, как пушинка, Османда и продолжили путь по тропинке. И шли совсем недолго.
   Лес расступился, и они оказались на просторной полянке, очень похожей на ту, где они приземлились почти сутки назад. Поляна благоухала соцветиями роз. Над ними порхали красивые бабочки. А посередине поляны возвышалась большая белая островерхая скала. Увитый розовыми кустами, был заметен сияющий мерцающим светом вход. Вход звал и манил.
   Тит и Скир с лежащим у них на руках Османдом без колебаний подошли к этому сияющему входу. Волна света на секунду-другую задержала их упругим потоком. А затем, словно разошлась в стороны, пропуская входящих.
   Они вошли в небольшую пещеру, освещенную десятками свечей. Свечи пылали ровно, без черной копоти и совсем не плавились от огня, хотя тот горел по-настоящему, излучая не только свет, но и тепло. Скир это почувствовал сразу, как только переступил порог пещеры.
   Посередине пещеры стоял сплетенный из веток полукруглый стол. Ножками ему служили четыре дерева, ветви которых причудливо сплелись, образуя почти ровную поверхность. На ней стояла высокая витиеватая свеча, горящая необычайным ярким белым "нетленным" огнем. На столе лежала раскрытая объемная книга. Над ней склонилась чья-то седая голова. Лицо было прикрыто ладонями. Между ладоней по такой же седой бороде прямо на книгу медленно стекали и капали слезы. Тонкие запястья сжимали стальные обручи. От них серебристыми струйками "текли" вниз блестящие ручейки двух тонких, но прочных цепочек. Нижние концы цепочек оказались прикованными к ближним деревьям - ножкам стола.
   Услышав шаги вошедших, седой человек отнял ладони от лица и взглянул бирюзовыми глазами, полными слез.
   - Я ждал вас, - тихо сказал седовласый, поднимаясь со стула-дерева, причудливо выросшего позади. Одет был человек в небесно-голубую рясу, расшитую по рукавам белыми восьмиконечными крестами. На груди висел такой же серебристый крест. Длинные цепи на руках зашелестели и тонко зазвенели, словно крошечные колокольчики. Свечи, прикрепленные к бугристым стенам, покрытым мхом, при движении седовласого затрепетали своими огнями и тихо затрещали.
   - Я ждал вас, - повторил седовласый. Слезы на глазах у него мгновенно высохли, и в голосе послышалась твердость. - Ваш приход был предначертан волею Всевышнего. Он решил остановить Разрушение Оформленности. Для этого вас и пустили в этот Мир. Вы должны выполнить Свою Миссию. Ибо приблизилось Царствие Всевышнего. Он больше не хочет Созерцать. Он хочет Участвовать. Участь Реальности предопределена. Она выходит на другой Уровень. Хаос Поглощения сменится Небесным Покоем. Смерть покорится Жизни. Жизни с избытком! Получившие разум - получат новые тела. Тела Спасителя нашего. Зло и тление исчезнут навсегда. Духовные паразиты - вместе с ними. Дух Святой осенит каждого: живущего и усопшего. Они воскреснут. Каждый будет жить в Своем Мире в мире и согласии. И там будет править Любовь. Любовь Всевышнего... Настоящая, не мнимая...
   - Наконец-то, - тихо пробормотал Тит. Османд лежал у него в ногах. Он стал медленно открывать глаза, и кому предназначалась фраза Тита, Скир поначалу не понял. Встающего на ноги Османда поддержали с двух сторон. Он удивленно оглядывался по сторонам и вдруг внятно проговорил:
   - Я видел эту пещеру во сне, и этого старца тоже... - И добавил: - Может, я всё еще сплю?
   - Меня зовут Дигорий, - произнес старец. - Я - пророк Всевышнего в этом Мире.
   - Кто же вас в цепи заковал? - не удержавшись, спросил Скир.
   - Прилетевшие и местные служители Разрушения, - опустил голову Дигорий. - Они не могли меня умертвить. Ведь я под защитой Всевышнего.
   - Обычно пророков и святых умертвляли достаточно быстро, - с еле заметной иронией в голосе произнес Тит.
   - Я был сохранен для встречи с вами, - ответил пророк. - Я должен передать вам Мечи Мира.
   Тит удивленно поднял брови.
   - Это что-то новенькое, - произнес он, слегка усмехнувшись.
   - Мечи Господа нашего принесут мир на эту землю - Розию - и на всю Зелию тоже! - поднял назидательно палец вверх Дигорий.
   - Но для этого, я предполагаю, нужно сначала порубить фагов в капусту? - снова улыбнулся Тит. - И данную миротворческую миссию возложили на нас с Кириллом?
   - Но ведь говорил Господь наш и Спаситель: "Не думайте, что Я пришел принести мир на землю: не мир пришел Я принести, но Меч"
   - Ну, это изречено в иносказательной форме, - пожал плечами Тит и вдруг замолк от пришедшей мысли, а потом с досадой в голосе спросил, почти утвердительно: - Он и тут побывал?!
   - Он и сейчас здесь. - Дигорий грустно опустил седую бородатую голову на грудь.
   - Где же Он? - чуть изумленно раскрыл глаза Тит.
   - Там, в Преисподней. - Цепи пророка переливчато зазвенели от движения руки, показавшей пальцем вниз.
   - Что же Он там делает? - вставил свой вопрос Скир.
   - Он сокрыт в темнице, почти как я - в этой скале.
   - Но ведь Он практически всемогущ! - проговорил Тит. - Что Ему стоит выйти наружу сквозь стены?
   - Здесь Он еще не распят и не воскрес, - ответил тихо Дигорий. - У Него человеческое тело. И Он целиком во власти своего двойника-разрушителя.
   - Так вот кто региональный исполнитель! - уверенно произнес Тит и добавил? - Ну, где же ваши Мечи Мира? Можно хоть на них посмотреть?
   - Не только посмотреть, но и взять с собой для святого дела! - чуть пафосно ответил Дигорий и показал обернутой в шелест и звон рукой на дальнюю стену позади себя. Там на щербатой каменной поверхности был кем-то глубоко высечен большой крест, очень похожий на меч. Возле него в небольших нишах горели три "нетленные" свечи.
   - Нажмите на крест, - сказал пророк, когда Тит, Скир и Османд подошли к стене.
   Скир и Тит, подчиняясь этим словам, нажали ладонями с двух сторон на перекладину креста-меча. С тихим переливчатым гулом заработал какой-то механизм. Каменный крест выплыл наружу. Но никаких шарниров позади него не оказалось. Каменный крест висел в воздухе, освещенный блеском свечей. И он сиял призматическим радужным блеском многогранных кристаллов. И из освобожденного им углубления тоже лился свет. Яркий, почти ослепительный.
   Контуры двух стоящих на остриях мечей Скир увидел, быстро привыкнув к этому свету. Увидел их и Тит.
   - Возьмите Мечи Мира! - произнес пророк.
   Тит первым протянул руку и вытащил из светящегося углубления один из клинков. И меч продолжал сверкать у него в руке. Скир осторожно ухватился за красивую перламутровую рукоять. Тонкий и легкий меч переливался всеми цветами радуги. И он был очень острым. Во всяком случае, так показалось Скиру.
   - Вы должны освободить Спасителя! - сверкнув голубыми глазами, чуть хрипло проговорил Дигорий. - А Он спасет Оформленность от Разрушения!
   - Значит, нужно проникнуть в Преисподнюю?! - утвердительно спросил Тит.
   - В каждой церкрови каждой из "кущ" есть вход туда. Но фаги не позволят так просто туда спуститься. Они призваны охранять эти дыры. Оттуда поступают волны Разрушения. Скоро наступит Критический предел. И будет поздно. Спаситель не сумеет вырваться из пут плена. И Мир исчезнет в хаосе Уничтожения.
   - И нам надо прорубить себе путь в Преисподнюю мечами? - Тит сомнительно покачал головой.
   - Другого выхода нет! - твердо произнес Дигорий. - К тому же, - добавил он, - эти мечи не убивают. Они просто останавливают процессы жизни на долгое время.
   - То есть это - парализаторы, - определил Тит.
   - Так что смело идите в бой за святое дело Спасения жизни! Я вас благословляю! - произнес пророк и осенил людей своим нагрудным крестом.

Глава XVII. "Мечи Мира"

   Ночной лес показался особенно темным, когда они вышли на поляну из яркой пещеры в белой скале. Но путь их освещали радужным огнем "Мечи Мира", зажатые в их руках. Позади плелся Османд, и им приходилось часто останавливаться, поджидая его. Он тихонько стонал и охал, но на руки не просился, ведь те были заняты мечами. Приходилось терпеть. И он уже не хромал.
   Вернулись на тропу и пошли по ней к тому месту, где лежали их исполнители. Те спали крепко в кустах, и Скир долго смотрел на свое спящее лицо, освещенное блеском тонкого клинка. Что его исполнитель видел во сне? Ведь он со дня рождения крутился вокруг Скира, словно невидимая маленькая планета вокруг своего светила. Он "скидывал" Скиру на подкорку вариантные "файлы", а скачивал на "винт энергомодуля" "духовную кровь" своего донора - его чувства, эмоции, мысли, ощущения...
   Исполнитель не знал "ни сна, ни отдыха" все восемнадцать лет жизни Скира. И вот теперь его материальный образ усыплен. Он теперь спит. Какие сны он видит?
   - Ну, будем их будить? - спросил Тит, глядя на своего исполнителя.
   - Пусть спят, - тихо сказал Скир. - Они, наверное, устали!
   - Да уж, - согласился с ним Тит, - столько лет непрерывной работы! - И после паузы задумчиво добавил: - Вообще-то, их винить не в чем. Подневольные они сущности, такие же, впрочем, как и мы.
   - А они когда-нибудь проснутся? - спросил Скир
   - Не знаю, - пожал плечами Тит. - Сейчас они - обыкновенные люди. Нас спасли от чар того ангела наши компьютеры.
   - А почему же тогда Османд проснулся?
   - Меня словно кто-то из сна вытащил... - произнес стоящий рядом поэт.
   - Не простудятся они на голой-то земле? - озабоченно проговорил Скир.
   - Ты предлагаешь положить их на что-нибудь теплое и мягкое? - усмехнулся в свете мечей Тит.
   - Не чужие же они нам! - Скир посмотрел на него испытующе.
   - Ладно, - сказал Тит, - давай поищем для них какое-нибудь лежбище.
   Лежбище нашлось довольно быстро. Неподалеку под раскидистым толстоствольным деревом расположилась поляна, покрытая тугим и мягким мхом. Сюда и оттащили люди своих исполнителей, доверив мечи Османду. Он с трудом держал их в обеих руках.
   Затем они продолжили путь, запомнив место лежбища. Но прошли недалеко. Тропа расширилась и свернула в сторону. На востоке уже забрезжил розовый рассвет. И вдруг из кустов на них выскочило с десяток громадных чудищ, вооруженных рогатинами и трезубцами. Они окружили людей, направив на них свое острое рогатое оружие. На головах у них торчали коровьи рогатые морды, под которыми скрывались свиные рыла. Дикие фаги возбужденно хрюкали, должно быть, предвкушая ранний завтрак.
   И тут вперед выбрался фаг, одетый в темный балахон с капюшоном, на котором тускло блестел серебристый обруч. И он тут же был узнан как начальник патруля, раненный Титом. Теперь он возглавлял отряд "диких", недавно напавший на "кущи". "Может, он их туда и навел?" - подумалось Скиру.
   - Вот вы и попались, "голуби"! - злорадно проревел фаг. Далече не улетели. Щас мы вас ощипаем, як куров, и на вертелах поджарим. Проголодалися мы, покуда вас шукали. Приготовьтесь к убиению и расчленению! - захрюкал он, очевидно, радуясь своему остроумию. Затем внезапно смолк и, уставившись вертикальными зрачками глазищ на Тита, с ненавистью произнес: - За рану мою, раб, я тебе самолично башку откушу! И не спасет тебя твоя светящаяся палка! - И что было силы ткнул в Тита копьем.
   Тит удар отбил, да так, что толстое древко копья было срезано мечом, словно тоненькая веточка. Фаг остался безоружным. Он недоуменно посмотрел на короткий обрубок древка. Потом что-то рявкнул "диким". Те взвыли, будто рассвирепевшие кабаны, и кинулись на людей, выставив вперед свои рогатины.
   - Прикрой Османда! - успел крикнуть Скиру Тит. Скир закрыл собой старика и отрубил направленную ему в грудь рогатину.
   И вдруг услышал в голове "голос" Зоркова: "Активируйте перстни". Про перстни он совсем забыл. Ведь тот у него остался перевернутым на правом указательном пальце.
   Два луча, зеленый и золотистый, слились в одно целое с радужным сиянием "Мечей Мира". И "дикие" фаги стали лопаться, словно мыльные пузыри, разбросав по тропинке свои коровьи шкуры и их рогатые головы. Целым остался только синий начальник патруля. Он дико посмотрел на шкурные остатки "диких" и вдруг, резко развернувшись, ломанулся сквозь кусты. В спину ему ударило два луча, но, как ни странно, никакого вреда они не причинили. Фаг продолжал ломать кусты, стараясь убежать, но бегал он, как и все фаги, плохо. Видно, на той планете, откуда они прилетели, сила тяжести была меньше, чем на Зелии. Отсюда и неповоротливость, и тяжелое дыхание всей этой братии. Тит бросился следом и нагнав фага, ударил его по ходосочноезаднице плоской стороной меча. На что он рассчитывал, было неизвестно ? Но эффект этого удара внезапно оказался очень результативным. Фаг грохнулся в кусты, как подрубленный. И застыл там неподвижно.
   Тит возвратился назад с каким-то растерянным лицом и стал разглядывать коровьи шкуры "диких" фагов.
   - Значит, это были исполнители, - проговорил он, подойдя к Скиру и Османду.
   - Интересная картина получается, - задумчиво продолжал он. - Исполнители фагов стали почему-то "дикими". Они нападают на "кущи" своих "доноров", чтобы отнять у них еду, то есть людей. Но некоторые фаги с ними заодно: пример валяется в кустах. Значит, у них там какой-то разнобой, скорее всего, неподконтрольный. Но об этом мы можем узнать, только опустившись в местный Гадес, или преисподнюю, для выполнения нашего задания. Иначе катастрофы не избежать!
   И, словно иллюстрируя его последние слова, земля уже привычно вздрогнула и затряслась крупной дрожью. Импульс Разрушения снова дал о себе знать.
   - Нужно торопиться, - сказал Тит.
   Уже окончательно рассвело. Они раздели неподвижного фага. Он не подавал признаков жизни, но явно был не мертв, а только без сознания.
   - Его балахон нам пригодится, - сказал Тит, сворачивая дурно пахнущую одежду фага.
   Они гуськом двинулись по лестной тропинке навстречу восходящему солнцу. И, видно, его слепящие через листву кустарника лучи сбили их с намеченного маршрута. Идущий впереди Османд свернул почему-то вправо. Тит и Скир как-то слепо последовали за ним. Они еще долго блуждали по утреннему лесу среди цветущих роз, наконец выбрались на лестную опушку и по плечи в густой траве продолжили свой путь на восток. Но местность была несколько другой, чем та, в окрестностях "мужицких кущ".
   - В какую же нам сторону идти? - проговорил Тит, ни к кому не обращаясь.
   - Здесь неподалеку "бабские кущи", - тихо сказал Османд. - Там моя Марица. Я хочу ее видеть, - добавил он, и на глазах у него выступили слезы.
   - Ты хочешь, чтобы мы освободили твою жену? - Тит взглянул на Османда. Тот был на целую голову выше Тита, хотя по местным меркам считался низкорослым.
   - Да, - еще тише проговорил Османд, - мне этого так хочется!
   - Как же нам ее оттуда вытащить? - пожал плечами Скир.
   - Так же, как ваши... двойники вас освободили. Переодеться в фага. - Османд многозначительно взглянул на Тита.
   - Недаром я балахон его прихватил, - улыбнулся Тит.
   - А попрет этот маскарад? - Скиру что-то не очень хотелось залезать под вонючую накидку фага.
   - Тут еще и маска имеется. Хорошо, что я ее тоже прихватил. - Тит вытащил из распаха своей джинсовой куртки улыбающуюся маску, сделанную, очевидно, из большого куска покрашенной бересты.
   - Нам бы только внутрь территории пробраться! - продолжал Тит. - А там мы разберемся, по обстановке. - И многозначительно погладил рукоятку меча, торчащую у него из-под брючного ремня.
   Скир свой меч тоже засунул под ремень. Но рыцарем-освободителем себя совсем не ощущал. Неуютно ему как-то было. И уже порядком надоели эти приключения. Ему очень захотелось домой, в свое "логово", в свое вертящееся кресло, к своему компу. И чтобы не было этих фагов, исполнителей, иерархов, пучеников и свитых... Но он попал в этот полубредовый круговорот и неведомо когда из него выскочит, и выскочит ли вообще... Того гляди рванет Импульс по всем порталом, и наступит всеобщая отключка. И Майя тоже погибнет. Неужели он это допустит? Да ни за что!
   - Я готов! - как можно тверже проговорил Скир и положил ладонь на рукоятку своего меча. На пальце в солнечных лучах, будто второе солнце, засверкал перстень Зоркова. И меч Мира словно впитал в себя этот двойной свет. Он тоже вспыхнул золотым огнем, и рукоять затрепетала в ладони легкой вибрацией. Будто меч был живым существом. А может, так оно и было?..
   Они еще несколько минут шли "напролом" сквозь высокую густую траву. Над их головами, заливисто свистя, порхали какие-то пичуги величиной с земных ворон. Наконец луг кончился. Вдоль его проходило широкая колесная колея, вся истоптанная следами лошадиных копыт. За колеей раскинулось чечевичное поле. И там происходило движение.
   Несколько десятков женщин в серых хламидах с большими корзинами в руках собирали недозрелые стручки чечевицы, наполняя ими свою тару. Чуть в стороне, на дороге, стояли три телеги, запряженные здоровенными конягами. На козлах возвышались фигуры фагов.
   Несколько фагов с трезубцами у ног неподвижно застыли по периметру поля. Очевидно, это были сторожа баб - сборщиц чечевицы. На поле лилась раздольная песня. То одна, то другая сборщица по мере наполнения корзины выходила за цепочку фагов и высыпала содержимое в ближайшую к ней телегу. Бабы, не прерывая свою тихую песню, частенько пересмеивались между собой. Судя по всему, их переполняла радость и трудовой порыв. Некоторые из них были беременны.
   Фаги стояли неподвижно. Почти. Только изредка поворачивали головы, словно локаторы. Скир тут же понял, почему. Фаги излучали мысле-волны. Они настраивали баб на радостный трудовой порыв.
   Понял это и Тит. Он переглянулся со Скиром и спросил Османда:
   - Посмотри, может, и твоя Марица где-нибудь здесь?
   На всякий случай они забрались назад в траву. Оттуда Османд уже почти старческими подслеповатыми глазами стал рассматривать "тружениц полей", но там свою жену не обнаружил.
   В это время одна из сборщиц с полной корзиной стручков подошла к задней телеге. Тогда из середины обоза ей навстречу вышла маленькая худосочная женщина с абсолютно седыми волосами. Она каким-то предметом, похожим на карандаш, что-то отметила в листочке, зажатом у нее в руке.
   - Это она, - прошептал Османд пересохшими губами.
   У Скира во рту тоже уже давно всё пересохло. Не пили они и не ели ничего вот уже почти целые сутки. Как только терпели? Или словно забыли?
   - Учетчицей работает, - определил Тит, тоже увидев Марицу. - Ну, что, Кирилл, проверим наши "Мечи Мира" в настоящем деле? - добавил он, вытаскивая свой клинок из-за пояса.
   Скир последовал его примеру. Но руки у него слегка дрожали. Даже зная силу меча и свою неуязвимость, он внутренне мандражировал. Драться напрямую ни с кем еще не приходилось. Это тебе не виртуальная "мочиловка". Здесь всё взаправду. И фаги так быстро не сдадутся. И их нужно будет рубить. Сумеет ли он ударить даже это поганое чудище?..
   Но дальше раздумывать уже не приходилось. Тит, размахивая мечом, выскочил из зарослей травы и побежал к телегам. Вскочил на облучок и ударил по шее фага-возницу. Тот свалился на землю. Тит спрыгнул следом и помчался к другой телеге. Марица от страха юркнула под нее. Тит действовал, как какой-нибудь спецназовец. Через минуту все трое возниц валялись на дороге. Охранные фаги, увидев такую расправу, бросились на Тита всей гурьбой, выставив вперед трезубцы. Тит дрался, как лев. Фаги снопами валились под его ударами. И тут Скир напал на них сзади. Это было, как во сне. Сознание уже не подчинялось Скиру. Руки и ноги действовали автоматически. Он видел только черные балахоны, отбивая направленные на него трезубцы, и бил мечом, куда придется. Фаги валились на землю, будто тряпичные куклы. Один чуть не рухнул прямо на Скира. Тот едва увернулся. Что-то яркое мелькнуло перед глазами. Скир ударил по нему мечом, но он прилип, словно к магниту. Это был точно такой же меч.
   - Это я! - тяжело дыша, воскликнул Тит.

Глава XVIII. Любовь

   Бабы сгрудились посередине чечевичного поля. Они стояли, вытаращив глаза. В глазах появилась растерянность. Они явно не понимали, что произошло. "Бодрящая" энергетика фагов пропала, и на них навалилась Пустота реальности. И эта Пустота их ошеломила. Они стали беспомощными, словно овцы без барана. Они не знали, что делать. Собирать ли дальше чечевицу? Но собирать им почему-то уже не хотелось.
   И тогда бабы, не сговариваясь, дружно развернулись и всей гурьбой пошли напрямик через поле в сторону недалеких стен своих "кущ". А куда им еще было идти?
   Марица всё сидела под телегой, дрожа от страха. Тит и Скир отлепили друг от друга свои "магнитные" мечи и огляделись вокруг, переводя дыхание. Повсюду валялись неподвижные тела фагов в причудливых позах среди разбросанных трезубцев и улыбающихся масок. Свиные рыла у лежащих ими вверх скалились зубастыми пастями и таращились в голубое солнечное небо неподвижными глазищами с потухшими вертикальными зрачками. Зрелище было омерзительное. Тошнота подступила к горлу.
   Скир отвел глаза и посмотрел на Тита.
   - Ну, что? - спросил тот. - Каковы ощущения?
   - Мутит меня, - пробормотал Скир.
   - Ничего, привыкнешь, - успокоил Тит. - Нам еще придется помахать этими мечами, чтобы добраться до Преисподней. - И засунул свое оружие за поясной ремень. То же самое сделал и Скир.
   В это время к ним поспешно, как мог, подошел Османд. Он заглянул под телегу и протянул руку жене. Марица ухватилась за нее дрожащими пальцами и выбралась наружу. И они молча бросились друг другу в объятия. И долго так стояли, глядя в глаза друг другу. Они не целовались. Просто не отрываясь смотрели в любимые глаза.
   У Скира сжалось сердце. Ему тоже захотелось вот так смотреть в глаза Майи. И чтобы в них была не боль, а любовь. Любовь к нему. И Скир даже позавидовал Османду и Марице. Хотя какая уж тут зависть?
   - Пора идти, - проговорил Тит через некоторое время, деликатно дотронувшись до локтя Османда. И опасливо поглядел в сторону "кущ", явно ожидая появления фагов, если женщины самостоятельно, без охраны дошли до "зоны.
   Но погони пока не наблюдалось. Османд и Марица наконец оторвались друг от друга и взялись за руки, словно юные влюбленные. Скир впервые пристально посмотрел на Марицу и вдруг поразился. Черты лица пожилой женщины оказались очень схожи с... Майей. Такой та, наверное, будет лет этак через пятьдесят, если удастся погасить этот проклятый Импульс. Матрица уловила взгляд и смущенно опустила глаза.
   - Я, наверное, старая и страшная? - пробормотала она.
   - Ты самая красивая! - воскликнул Османд и счастливо улыбнулся полувыпавшими зубами. Она ответила ему такой же улыбкой.
   Но нужно было уходить. Солнце уже стояло почти в зените, а до "мужицких кущ", по словам Османда, часа два езды в телеге. И, кстати, целых три телеги, запряженные лошадьми, словно дожидались посадки. Но хватит ведь и одной на всю компанию.
   Они забрались в последнюю подводу прямо на чечевичные стручки. Тит уселся на облучке за "пультом управления". Умело развернул вожжами бидюга, и тот, пофыркивая ноздрями, не спеша поплелся по дороге в сторону от "бабских кущ". Поначалу ехали молча. Османд и Марица не могли насмотреться друг на друга, крепко держась за руки. Скир сидел напротив них, сзади телеги, и исподтишка поглядывал на двух влюбленных поэтов, мужа и жену. Их надолго разлучили холодные, безжалостные силы, для которых человеческие чувства - только один из миллиардов "файлов" на безликом контуре "Вселенской программы" разрушения и созидания. Им неведома любовь, хотя на низшем "портальном уровне" их "операторы" заливают файло на сервах своих Доменов с этой самой любовной заморочкой, типа "Главная База" шибко прилюбила микробных юзеров, а они ламерят не по понятиям, и их всех надо стереть на всеобщей локалке. Только всё это фуфел, корневой баг, обманка. Какая уж там Любовь! Если, того и гляди, разнесет в пух три Вселенные ни за что - ни про что! Так неужто за грехи какие-то задвинутые, что сама Прога флудит на компы юзеров, а потом "провайдеры" хачат с юзерского "хомяка" по исходному Сорцу на свои Винты? Ну, а сисадмины оправдуху фичат про зависшую на фавйлах циску. Только эта мессага не в точку. Офф-топик лживый. Так и сосут, "Любовь" у них такая... Жрать им охота! А вот она, Любовь реальная. Сидят напротив в телеге челы годовые - не оторвешь! Сколько лет их на зоне кущевой фаги прессовали, а не выжгли эту самую Любовь. Откуда она только берется?
   Скир, полузакрыв глаза, смотрел на Марицу и Османда. Они держались за руки. Они не отрываясь смотрели глаза в глаза. Телега медленно ползла по дороге. Тит иногда понукал бидюга, но тот почти не прибавлял ход. Не привыкший, должно быть. Меч, вынутый из ремня, лежал рядом на чечевичных стручках И радужно поблескивал в ярких солнечных лучах. С ним Скиру было как-то спокойнее. Теперь он узнал его силу.
   Подвода свернула с полевой дороги на лестную. Сразу стало гораздо прохладней.
   - Я недавно сочинила - про нас с тобой, про всё это... - вдруг тихо произнесла Марица. - Я скучала по тебе... - И после паузы прочла прерывистым голосом:
  
   Мировое началось во мгле кочевье:
   Это бродят по ночной земле - деревья,
   Это бродят золотым вином - гроздья,
   Это странствуют из дома в дом - звезды.
   Это реки начинают путь - вспять!
   И мне хочется к тебе на грудь - спать.
  
   Османд молча поцеловал ее в щеку. Тит оглянулся на Скира через плечо и многозначительно покивал головой. Стихотворение понравилось Скиру. Он с уважением поглядел на хрупкую пожилую женщину-поэта. И на ее мужа-поэта - тоже. Среди такого беспредела сочинять еще стихи! И кому они нужны, кроме их самих? Ко из оценит? Разве что Тит, так сказать, собрат по рифмованной задвижке? Но ведь они сочиняют стихи! Они не могут их не сочинять!
   Для чего они, поэты? Казалось - бесполезные люди...даже тут их фаги не жрут. Выпадают они из человеческой структуры. Вороны белые. Крекеры, по-сетевому. Но ведь для чего-то они существуют? Для чего? Кто внушает им эти рифмованные строчки? Или они сами рождаются в их головах? Ведь бывают поэты-писатели, а бывают так себе, стихоплеты. В чем здесь разница? И ведь у каждого, естественно, своя судьба, своя программа. Одни сумели "попасть в струю", сумели "пробиться". У них чины, награды, премии. Их книги издаются многотысячными тиражами. А другие влачат жалкое безвестное существование. И не только бездарности. Вот Тит, например. Наверняка, поэт и писатель он хороший. Но невезучий. Закрыт ему ход с неведомой целью. Даже его исполнитель ничего не объяснил. Сам, видно не знает. Не посвящен в тайны судьбы своего "донора". Открывают ему кластеры-сегменты по ходу раскодирования модуля. И не факт, что он с плюсовой доминантой. Ну, а у Османда с Марицей ясно, какая доминанта. Какие уж тут успехи и признания? Среди фагов и пучеников-то! Но они всё равно сочиняют стихи. Вот загадка-то!
   Размышления Скира прервало тревожное ржание бидюга. Тит натянул вожжи, оглядываясь по сторонам лесной дороги. Затем схватился за меч. И вовремя. С обоих сторон из зарослей розовых кустов выскочило с десяток "диких" фагов в коровьих шкурах и с рогатками наперевес. Из перстня Тита вырвался золотой луч. Он хлестнул по ближайшим "диким", но они только зажмурили свои свиные глазки. И тогда Тит, спрыгнув с облучка, стал орудовать мечом. Три окруживших его фага свалились под точными ударами.
   Скир вначале опешил, сидя на чечевице и совсем забыв про свой меч. Внезапное нападение ошеломило его. Османд и Марица в ужасе прижались друг к другу. Над ними уже возвышались две кабаньи оскаленные морды с занесенными рогатинами. Скира парализовали страх. Но рогатины вывалились из лапищ "диких". Они рухнули на дорогу. Над краем телеги показалась чуть заметная голова Тита.
   - Чего расселся? - закричал он, отбивая очередной выпад рогатины. Скир сбросил с себя оцепенение. Схватил меч и выпрыгнул с телеги. Рядом с ним просвистели зубья рогатины. Скир ударил мечом по палке, а вторым ударом - по толстому брюху фага. Тот что-то болезненно хрюкнул и рухнул, ударившись мордой о заднее колесо подводы. Еще два фага бросились на Скира, выставив вперед рогатины. И один попал прямо в лицо. Скир не успел отмахнуться. Но развилка рогатины ткнулась в защитное поле и отлетела в сторону. Сир вспомнил, что он неуязвим. И, взбодрившись, замахал мечом. Через несколько минут с "дикими" фагами было покончено. Тит прислонился к колесу телеги, вытирая со лба пот и переводя дыхание.
   - Н этот раз нам попались не исполнители, - с трудом выговорил он и добавил: - Видно, они "пасутся" вместе и примерно на одном месте.
   - А вдруг где-нибудь рядом еще одна шайка таится? - Скир оглянулся вокруг, но ничего подозрительного не заметил.
   На телеге Марица и Османд всё еще жались, испуганно оглядываясь по сторонам. Вокруг стояла лесная тишина.
   - Поехали дальше, - сказал Тит, забираясь на облучок. Скир уселся на свое место, положив рядом меч. Бидюг неохотно двинулся, обходя лежащего на пути фага. Телега переехала через него. Треснули слабые кости. Скир передернулся от отвращения. Подвода медленно покатила по своему маршруту к "мужицким кущам". Там предстоял "последний и решительный бой", как выразился Тит, поглаяывая на рукоятку своего меча.
   Османд и Марица немного пришли в себя. Они разжали объятия и сцепили только руки. Они смотрели глаза в глаза и не могли насмотреться.
   - С нами что-то случится, - вдруг произнесла Марица. - И очень скоро. Я это чувствую... Мы едем туда, где это случится... Но нам необходимо туда ехать. И я не боюсь, хотя нужно бояться. Я фагов испугалась, а теперь не боюсь.
   - Видно, так суждено, - тихо проговорил Османд. - Я люблю тебя, и теперь мы будем вместе. Всегда-всегда! Целую вечность. Но нам нужно сделать это. Это предрешено. И я тоже не боюсь.
   - "Они что-то знают?" - мелькнуло в голове у Скира.
   - "Они знают всё", - ответил ему Тит.

Глава XIX. Трапеза

   Земля тряхнулась так, что бидюг оступился и едва не упал на колени. А Тит чуть не свалился с облучка. На вершинах деревьев многоголосо заорали птицы. Их стаи поднялись в высокое голубое солнечное небо. Удержавшийся на ногах конь тревожно заржал. Птицы ответили ему шумным гамом.
   - Нужно торопиться! - односложно воскликнул Тит и подстегнул бидюга. Тот затрусил по лесной дороге, пофыркивая широкими влажными ноздрями. Телега усиленно заскрипела несмазанными колесами, подскакивая на кочках.
   Османд и Марица улеглись на чечевичные стручки и принялись глядеть в небо, не отрывая сплетенных рук. Скир сидел на своем месте в конце телеги, оглядываясь по сторонам. Он всё опасался внезапного появления еще одной банды "диких" фагов. Но они нигде не просматривались. Скир постепенно немного успокоился.
   Между тем, дорога резко свернула вправо, запетляла по солнечной опушке и вывела подводу из леса в поле. На пологом холме, куда ни глянь, высились высокие стены "мужицких кущ" с возвышающейся над ними трубой церкрови с черным перевернутым крестом над почти не видимой энергетической сеткой.
   Тит осадил бидюга. Тот, войдя в раж, неохотно остановился, мотая лохматой головой. Османд и Марица поднялись, усевшись на стручки. Скир вылез из телеги, поглядывая на "кущи". От всех этих приключений он уже очень устал. Но предстояла еще, кажется, кульминация, а нервные и физические силы уже достигли предела. Сумеет ли он всё выдержать до конца? Только вот до какого? Если рванет этот Импульс, то конец будет всеобщим. Небытие. Что это такое? Представить невозможно. Черное стекло? Ни ушей, ни говорилки. Винт стертый и память пустая. Нет ничего. И это - неизбежно. Это предстоит каждому. Есть отчего съехать крыше! Только людей всё это не торкает. Какая-то заслонка в мозги вставлена. Знают, да забывают!
   Маздай - глючит по багам. Прога такая на дереве. Листва пушится на корне. А дальше - клинит по полной. Да, круто заквашено! Вроде знаешь, что кранты придут и тебе, и детям, и внукам-правнукам, а живешь и на что-то надеешься, и детишек зачем-то на свет производищь. На неизбежную смерть! Комбайн молотит бесперебойно. Рождение - жизнь - смерть... Круговорот. И так во всех галактиках и во всех Вселенных. А их - бессчетное число. Только ведь люди - не овес и не чечевица! Впрочем, здесь, на Зелии, их превратили в чечевицу и радостных поросят-ягнят. Только вот кто пастырь-программист?
   "Программист - везде, повсюду и.... всегда...". - Скир услышал в голове "голос" Тита, и тот уже вслух добавил:
   - У нас есть шанс изменить эту Программу. Призрачный, но есть. Пора нам идти на "бой кровавый". Но, надеюсь, обойдется малой кровью, - хмуро усмехнулся Тит.
   Решили проникнуть в "кущи" через "задний проход", как, тоже сумрачно, сострил Тит. Османда и Марицу хотели оставить в телеге, но они оба вдруг решительно потребовали взять их с собой.
   - Мы там необходимы, - сказал Османд. Марица подтвердила его фразу кивком головы. Вид у них был какой-то отрешенно-сосредоточенный, что ли?
   Тит прихватил с собой балахон фага. От балахона всё еще воняло, и Тит отворачивал нос от левой подмышки. Так, цепочкой, вдоль кустов пробрались к замаскированному "заднему проходу" мужицких "кущ". Калитка была не заперта изнутри, на что и делался расчет. Он оправдался. Калитка противно "хрюкнула" скрипучим голосом, но никого не всполошила. Она, видно, по обычаю, не охранялась. "Освободители", цепляясь одеждой за кусты чертополоха, стали пробираться по узкому проходу ко двору иерарха. Когда показался забор, окружавший палаты, Тит остановился и повернулся к идущим позади Османду и Марице. Он протянул им свернутый балахон фага и сказал серьезно:
   - Вам нужно в него одеться. На всякий случай. Может, фаги примут вас за своих. - А потом обратился к Османду: - Удержишь на шее свою жену?
   Османд молча кивнул головой.
   Марица забралась на плечи мужу. Сверху был накинут балахон фага. На лицо женщина натянула улыбающуюся маску. Тит несколько минут стоял в раздумье. Потом решительно мотнул головой.
   - Нам бояться теперь нечего! - сказал он. - Пойдем в открытую! Не будем от них прятаться! - И посмотрел на свой меч.
   Что он имел в виду под словом "прятаться", Скир понял не сразу. А когда понял и представил, как они под балахоном ползут в вонище внутрь "кущ", ему стало не по себе. Нет уж, только не это! Да и чего им, собственно, бояться? Трезубцев фагов? Компьютерное поле непробиваемо. Так вперед, без страха и упрека! - как иногда восклицал "дад", сцепившись в "говорилке" с "мазой". Они частенько флудили на "хомяке" высокопарным фонтаном. Даже ругались интеллигентно.
   Чертополох махрово благоухал, растопырив колючки. По узкому проходу между двумя колючими стенками выбрались на задний двор терема иерарха. Впереди шел Тит с мечом в руке. Следом, медленно, спотыкаясь, брел фальшивый фаг. Видно, Османду было тяжело идти со своей ношей, Марицей. Но он упорно топал по тропинке, разглядывая путь через полы балахона.
   Палаты иерарха никто не охранял. Это удивило пришедших. И вообще, вокруг не было видно ни одного фага. Словно они вымерли или разбежались. Но куда? Может, их "дикие" одолели и всех перебили? Но в это что-то не особенно верилось.
   - Пойдемте, проведаем иерарху, - сумрачно предложил Тит. И, не дожидаясь согласия, поднялся вверх по ступенькам крыльца. Остальные вынуждены были последовать за ним. Особенно тяжко было подниматься паре поэтов. Османд еле залез на крыльцо и остановился там, сдавленно, с прихрипом дыша. Марица двумя руками вцепилась в перила. Скир обогнал их и поспешил за Титом, оставив супружескую пару на произвол судьбы. Но он надеялся, что если вдруг появятся фаги, они примут их за своего. Тупые они были, как "урюки".
   За дверью крыльца оказались просторные, но темные сени. В сенях стояло несколько пузатых деревянных кадок. Из кадок в сени головокружительно несло съестным, хотя они были наглухо закрыты крышками. Скир не догадался, что за припасы хранились в кадках. У него просто от запаха тут же засосало "под ложечкой". Он уже давно ничего не ел.
   Еще одна грубо сколоченная дверь со скрипом открылась, и "меченосцы" оказались в огромной горнице. Горница была уставлена длинными широкими столами. На таких же длинных деревянных скамьях расселись фаги. Их было много, несколько десятков, а может, и сотни полторы, Скиру было не до подсчетов. И они сидели за столами абсолютно голыми. Их полосатые тела освещали мерцающие огни сальных свечей. Куча балахонов валялась перед самым входом, источая удушливое зловоние. Смрад шел и от самих фагов. Смешанный с запахом свежего мяса, он ударил в ноздри людей и превратился в тошноту голодных желудков. На столе стояли корыта с мясом. С человеческим мясом. Теперь уже Скир быстро сообразил. Рядом находилось множество кувшинов, пустых и еще полных какой-то, тоже вонючей, жидкостью. То ли вином, то ли самогоном. Фаги хлебали прямо из кувшинов и одобрительно хрюкали, обгладывая человеческие кости рук и ног. "Трапеза" была в самом разгаре.
   Дальний угол горницы скрывался в полумраке. Но Скир всё же разглядел несколько рядов деревянных колов, утыканных головами розских мужиков. Головы улыбались счастливо-оскаленно, выпучив невидящие глаза. Скиру стало плохо. Он прислонился спиной к дверному косяку и почти съехал на грязный пол, едва не уронив свой меч. Тит схватил Скира за плечи и тряхнул несколько раз, приводя в чувство.
   Их еще не заметили. Входная дверь оставалась одним из темных мест в горнице. Да и куча балахонов скрывала от фагов появившихся мстителей. Впрочем, самим фагам в данный момент не было никакого дела до появления в горнице двух маломерков из чужих земель. Они были заняты совсем другим делом. Они были заняты Собой. Они наслаждались Собой.
   Скир этот процесс усек не сразу. Он чуть не отключился. Не врубился сразу во все порталы. Но Тит привел его в себя. И он увидел.
   За центральным поперечным столом восседал Иерарх в полном облачении в окружении тоже одетых жрацов. Он вкушал человеческую ножку, обгладывая зубищами пальцы. Жрацы не отставали от него в процессе пожирания грежников. А простые фаги, видно, нажравшись до отвала, занялись собой. В буквальном смысле. Они почти все расселись на скамейках, растопырив ноги. И Скир увидел процесс. Зрелище было таким же тошнотворным, как и их "трапеза". Гермафродиты вожделенно занимались самоудовлетворением. Отовсюду раздавалось визгливое хрюканье, иногда переходящее в хрипло-надрывный рев. Фаги испытывали сразу два оргазма: мужской и женский. Людям на зависть...
   Но ни Скир, ни Тит им не позавидовали, это уж точно! Смесь омерзения и злобы вспыхнула в Скире, и он, зажав в руке меч, первым бросился на фагов. Тит последовал за ним.
   - К Иерарху! - успел крикнуть позади Тит, догоняя.
   Они почти одновременно с двух сторон подбежали к поперечному центральному столу и стали лупить мечами по спинам жрущих жрацов. Те, как и все остальные, ничего не успели сообразить. Жрацы, словно кули, стали валиться на грязный загаженный пол, еще держа в лапах человеческие кости, обглоданные и недоеденные. Иерарх чуть не подавился ногой, когда к его тощему горлу с двух сторон приткнулись острые лезвия. Его кабанья харя покрылась крупными каплями пота. Он завонял еще тошнотворнее, чем обычно пахли фаги. И из-под него потекла на пол мутная жижа, запачкав красную рясу.
   - На колени! - грозно приказал ему на ухо Тит. Он еле дотянулся ртом до уха сидящего коленками назад Иерарха. Тот, обливаясь потом, сполз с лавки прямо в свою грязную вонючую лужу и что-то пугливо-унизительно прохрюкал, позабыв человеческий язык. Тит его напомнил:
   - Ползи к задней двери! - послышался его второй приказ.
   И Иерарх пополз покорно спиной вперед, как позволяли ползти колени фага.
   О существовании в палатах задней двери Скир не догадывался. Догадался только Тит. И он не ошибся. Иерарх полз в темный угол. Под прикрытием высоконогих столов его сопровождающие поспешили следом. Занятые собой, видно, до умопомрачения, фаги внезапного исчезновения своего Иерарха не заметили. Не до него им было сейчас.
   Задняя дверь противно заскрипела, пропуская входящих в мрачный коридор. В конце коридора виднелась полоска света. Иерарх, пыхтя и тихо хрюкая, пополз на этот свет. Они оказались на заднем дворе. Задний двор "благоухал" нечистотами. Но легкий ветерок сбивал эти "ароматы".
   - Не лишайте меня жизни, - жалостливо прохрюкал Иерарх и ткнулся черным лбом в загаженную землю.
   - Веди нас в церкровь! - в третий раз приказал Тит и взмахнул перед склоненной головой фага своим мечом.
   Иерарх задним ходом довольно резво обогнул палаты, и все трое оказались перед центральным крыльцом. На крыльце, прикрытые балахоном, стояли почти неподвижно Османд и Марица. Оба держались руками за перила.
   - Вы пойдете с нами? - спросил Тит. Фальшивый фаг, ничего не ответив, стал медленно спускаться с крыльца.
   - Вставай на ноги! - снова приказал Тит Иерарху. Тот с трудом, скрипя коленями, выбрался на свой гигантский рост и, воняя от страха, затопал копытами в сторону церкрови. Шел он медленно и тяжело, пыхтя, пердя, хрюкая и обливаясь потом. Они пересекли центральную окруженную бараками площадь, не встретив ни одного фага. Неужели они отменили все патрули и стражу? А вдруг "дикие" снова нападут! Или они нападают по расписанию? Но возле церкрови стояли у дверей два стражника с трезубцами на плечах. Увидев Иерарха, они взяли на "караул", открыв перед ним ворота. Вся компания вошла в красный церкровный полумрак.

Глава XX. Спуск

   Внутренности церкрови были отмечены спартанской простотой. Бревенчатый сруб оказался окрашенным в красный цвет. Свет множества красных свечей гармонировал с окраской стен. Свечной воск кровавыми каплями застывал на чугунных подсвечниках, похожих на круглые черные бутоны чертополоха. Свечи трещали и смрадно дымились. И вообще чадный смрад стоял внутри церкрови. и особенно возле "алтарной" печи. Здесь недавно происходила жарка и варка. А пахло горелым мясом, и было очень жарко.
   Иерарх, первым войдя под своды, тут же снова сложился пополам на обратных коленях и принялся бухаться лбом о кровавый пол, что-то молитвенно хрюкая и повизгивая.
   Примыкающая к дальней стене тупорылая красномордая печь была точной копией самой церкрови. По ее краям стояло с десяток ухватов и противней с большими сгустками жира. Рядом, на гвоздях висели балахоны и фартуки служителей-фагов. На трубе под закопченной заслонкой печной заслонкой Скир заметил нарисованное лицо. Человеческое лицо. Хотя, по логике, здесь должна красоваться харя фага. Лицо, хоть и нарисованное аляписто и коряво, кого-то напомнило Скиру. Где-то он видел эту небольшую раздвоенную бородку и эти большие глаза. Но вот где? Но раздумывать не приходилось, потому что Тит ткнул в башку молящегося иерарха рукояткой меча.
   - Где вход? - спросил он, уже приставив к затылку острие.
   - Мне не велено говорить, - пролепетал иерарх. - Меня покарает сила Поха...
   - Не скажешь - покараю я! - твердо сказал Тит.
   И Скир, и, видимо, иерарх поняли, что это не просто угроза.
   Фаг поднял левую, увешанную перстнями, лапу и указал когтем на печь. Коготь очень заметно дрожал.
   - Вход там, внутри "алдыря", - пробормотал Иерарх, а потом, уже повысив голос, добавил: - Но там его охраняют "анхеры". Они вас не пропустят в "Зарай"!
   - Ну, это мы еще посмотрим! - решительно произнес Тит и вдруг ударил Иерарха плашмя мечом по шее. Иерарх рухнул на пол церкрови. Скир взглянул на Тита непонимающе.
   - Он мог нам помешать, - отведя глаза, сказал Тит.
   Марица уже слезла с шеи Османда, и тот с отвращением выкинул балахон фага куда-то в красноватую тьму. Они стояли позади лежащего Иерарха, держась за руки. В их глазах слегка отражался красный свечной отблеск.
   - Ну, что, полезем в печь? - утвердительно спросил Тит и, подойдя поближе, попытался сдвинуть печную заслонку, до ручки которой он едва достал. Но заслонка не поддавалась. На помощь Титу подошел Скир. И даже вдвоем они сдвинули заслонку всего на несколько сантиметров. Они остановились перевести дыхание и вытереть пот с лиц.
   Тут рядом оказались Османд и Марица. Вчетвером дело пошло на лад. Заслонка с трудом, но сдвинулась. Открылся большой черный проход в топку печи. В лица пахнуло дымной гарью. Края топки покрывал толстый слой копоти и сажи.
   - Будем грязными, как черти, - проговорил Скир. Лезть в эту сальную грязюку ему совсем не хотелось.
   - Придется снова наряжаться в фагов, - рассудил Тит, поглядев на балахоны, развешанные возле печи.
   Все, словно в коконы, закутались в вонючие балахоны. Свободными остались только лица да руки, держащие мечи. Османд и Марица руки, по привычке, соединили. Так и вошли в черную грязную топку вслед за Титом и Скиром. Внутри зияла непроглядная тьма. Но она зияла всего лишь несколько секунд. Радужным сияющим светом вдруг вспыхнули Мечи Мира. Они осветили жаркий черный сумрак печной топки. Вдохновленные этим светом, наши герои проникли в глубину печи. Сверху на них падала жирная копоть.
   Под дымоходом трубы, покрытая сажей, нашлась вторая заслонка, меньшая по размеру. На нее навалились дружно, вчетвером, и она легко сошла в сторону. Ноги вступили на каменную лестничную площадку. Сама лестница по кругу уходила вниз. В глубину. В Преисподнюю. Тит, сбросив закопченный балахон, первым вступил на ступеньку. За ним сделал шаг Скир. Следом стала спускаться семейная пара поэтов.
   Ступеньки гудели под ногами, словно клавиши фортепиано. Они играли какую-то органную мелодию. Скир узнал в ней похоронный марш. Так, под эти траурные тягучие звуки они сделали первый круг по винтовой лестнице. И тут из боковой шершавой, "наждачной" стены вдруг вынырнула белая фигура с крыльями за спиной. Лицо у фигуры оказалось тоже неестественно белым, словно посыпанным мелом или мукой. Но глаза, круглые, будто пуговицы, зияли бездонной чернотой. Внутри них чуть заметными искорками сверкали... звездные скопления.
   И до того подавленное настроение Скира при внезапном появлении этого крылатого существа торкнулось вспышкой страха. У парня подкосились ноги, и он чуть не упал с лестницы. Его вовремя поддержал Тит одной рукой. Другой он выставил вперед навстречу анхеру меч. Анхер раскрыл беззубый рот.
   - Стоять! - грозно и оглушительно гаркнул он. В руке у него появилась кривая сабля, похожая на турецкий ягдташ. Анхер взмахнул ягдташем, раскинув белые крылья.
   Тит отбил удар. Отбил и второй, более сильный. Белая фигура, трепеща крыльями, обрушила на Тита шквал сверкающих саблевых молний. Тит, с трудом отбиваясь, стал шаг за шагом отступать назад, вверх по ступенькам. Стоя за ним на дрожащих ногах, отходил спиной и Скир, забыв про свой меч. А Марица и Османд открыто поспешили вверх по лестнице, гонимые страхом, исходящим от белого анхера. Казалось, вот-вот и Тит не сумеет парировать очередную сабельную атаку.
   И тут в голове Скира и, наверняка, Тита послышался голос Зоркова: "Перстень!". Скир, полупарализованный страхом, среагировать не успел. Успел Тит. Золотой луч ударил в анхера и рассек его пополам. Фигура вспыхнула бенгальским огнем и растаяла, оставив неприятный запах.
   Тит присел на ступеньку, переводя дыхание. Руки у него тряслись мелкой дрожью. Скир уселся рядом, глуша в душе приступы страха. Османд и Марица остановились чуть выше, опасливо поглядывая вниз. Наконец Тит поднялся на ноги и, оглянувшись назад, вверх, тихо проговорил:
   - Ну, что, пойдемте? - И добавил: - Нельзя нам теперь отступать.
   И они друг за другом снова стали спускаться вниз по каменным играющим ступеням, опасаясь при каждом шаге появления еще одного, а может, и нескольких анхеров. Не верилось, что те оставят их в покое.
   И точно, на третьем круге из стен вынырнули сразу двое анхеров с ягдташами в мертвенно-белых руках. На этот раз бой продолжался недолго. Скир пришел на помощь Титу. Отбив несколько первых ударов, они почти одновременно "врубили" перстни. От анкеров остался только запах. Но на четвертом обороте нападающих ждало уже трое, на пятом - четверо, на шестом - пятеро. На седьмом круге белая шестерка обрушилась на людей, сбившись в кучу в узком проходе и уже нелепо размахивая саблями, мешая друг другу своими крыльями. И с ними свершилось то же. Но вонь стояла жуткая. Хоть нос затыкай.
   - Курятник какой-то, - вставил Тит.
   Они спустились на седьмой круг. Перед ними предстала Дверь. Большая, тяжелая, дубовая, обитая по краям стальными листами. У сдвига створок виднелась замочная скважина. Открыть дверь без ключа не представлялось возможным. И где найти это ключ? Они стояли перед дверью несколько минут, не зная, что делать. И тут снова Скир и Тит "услышали" слово Зоркова: "Меч". Но Скир не понял: рубить надо, что ли, дверь мечами? А Тит догадался. Он вставил острие своего меча в замочную скважину и провернул. Раздался мелодичный вибрирующий звук. Дверь бесшумно раскрылась...
   ... Они оказались в саду. В цветущем майском саду. Вишни, яблони, груши, сливы, источая цветочное благоухание, со всех сторон окружили вошедших. Вокруг цветов суетились пчелы и шмели. Рядом порхали разноцветные бабочки. Воздух был свеж, прян и ароматен. Откуда-то тихо лилась чистая, красивая, светлая музыка. Тит прислушался и узнал мелодию.
   - Китаро, - тихо проговорил он. - "Миндала". - И опустил свой напряженный меч.
   - Не может быть... - снова еле слышно прошептал он, глядя в глубь сада.
   Скир тоже посмотрел туда. По тропинке между цветочными деревьями шел человек. Он шел, сплелся пальцы рук, облаченный в простое, светлое одеяние. Красивое мраморное лицо окаймляли длинные темные волосы. Ухоженная бородка и усы обрамляли красивый рот с ярко-красными губами. Человек, подойдя очень близко, улыбнулся им ровными белыми зубами и тихим, вкрадчивым, музыкальным голосом произнес:
   - Мир вам, дети мои. Рад вашему приходу. Успокойтесь, здесь вас никто не обидит. Все испытания уже позади. Вас ожидают отдых и покой. Пойдемте за мной, дети мои. - И, внимательно взглянув на каждого, человек повернулся и спокойно, не оглядываясь, не спеша пошел обратно по зеленой тропинке, усыпанной по краям желтыми, голубыми и розовыми цветами. Между деревьев, распустив свои хвосты, бродили павлины.
   И Скир первым двинулся следом. Его почему-то необъяснимо тянуло за этим красивым и добрым человеком. Он верил ему: его тихому мягкому голосу, его светлой улыбке и теплым лучистым глазам. Он и в самом деле очень устал, он сильно проголодался, и ему хотелось спать. Этот человек предлагает ему отдых и, наверняка, пищу. То, что ему сейчас позарез нужно. И он пошел следом за человеком, всё ускоряя шаг, пока не догнал его. И шел за его спиной в каком-то сладостном полусне. Спина человека то исчезала за цветущими деревьями, то появлялась вновь. Скир шел следом, пока человек не остановился возле стоящего в центре цветущей поляны большого шатра. Остановился и Скир, смущенно-доверчиво взглянув на повернувшегося к нему человека. Солнечные зайчики ярко наперегонки скакали в его темных глазах. Человек снова улыбнулся.
   - Проходите. - Он рукой приподнял полу входа в шатер. Скир оглянулся. Позади стояли Османд, Марица и, чуть сбоку, Тит. Взгляд у него был напряженным, но меч он засунул за пояс. Скир вопросительно взглянул на Тита. Тот пожал плечами. И Скир вошел в шатер.
   Посередине него стоял овальный белый столик на коротких резных ножках. Столик ломился от еды. Чего тут только не было: ваза с виноградом, яблоками, грушами, персиками. Рядом стояли блюда с мясом, сыром, ветчиной, колбасами. Оливки, авокадо и киви лежали на тарелках с позолотой. Рядом приготовились к бою тоже позолоченные ножи и вилки. Украшали все эти яства хрустальные графины, очевидно с вином и соками. К ним примостились высокие и тоже хрустальные бокалы. Они ждали наполнения. И их было ровно пять.
   Окружали пиршеский столик четыре атласных дивана с подушками. Божественно-прозрачная музыка Китаро звучала и здесь, тихо и ненавязчиво. Вслед за Скиром в шатер вошли и все остальные. Хозяин гостеприимно провел рукой в сторону стола и диванов.
   - Присаживайтесь, - с улыбкой произнес он, - угощайтесь. Здесь всё приготовлено для вас.
   - Вы нас ждали? - спросил Тит с прищуром глаз. - За что такая честь?
   - Рассаживайтесь. Вкушайте пищу, испейте напитки. А после я вам всё расскажу.
   Скир снова первым сел на мягкий диван. Голодные спазмы стянули желудок. Руки так и тянулись к вилке, чтобы накинуться на еду, будто какой-нибудь фаг. Тит уселся рядом и тоже не отрывал глаз от стола. А уж как на все эти яства смотрели Османд и Марица! Что они за всю жизнь видели, кроме чечевичной похлебки?
   Наконец Скир не выдержал. Он схватил вилку и подцепил ею кусок буженины, вогнал его в рот и стал жевать, полузакрыв глаза от удовольствия. Остальные тоже не заставили себя ждать. Даже Тит, потеряв бдительность, выпил стакан вина. Что-то внутри их всех говорило о полной безопасности всех этих кушаний, всей этой жрачки и выпивки, всего этого "бира" и "кира", как уверил себя Скир, пожирая невероятную вкуснятину, словно Робин Бобин. Вот что делает голод! А уж супруги-поэты налопались и напились "от пуза". Они тут же осоловели и, "благородно рыгая", повалились на диванные подушки. Заснули они тоже почти одновременно.
   Хозяин тоже принял участие в трапезе, но ел только фрукты и пил только виноградный сок. Он молчал, иногда поглядывая на жующих, и слегка улыбался в усы.
   Когда с едой и выпивкой среди бодрующих землян было, в основном, покончено, они тоже полусонно откинулись на мягкие подушки дивана. Скир совсем размяк и в любую минуту был готов присоединиться к спящим супругам. Но Тит, несмотря на сонливую слабость, держался, судя по всему, достаточно твердо. И он пристально взглянул на хозяина.
   - Я знаю, кто вы, - достаточно твердо произнес он.
   - Это меня радует, - улыбнулся хозяин. - Тогда вы как умный и образованный человек всё поймете и согласитесь с моими доводами.
   - Почему вы нас не отравили? Ведь это решило бы все проблемы. А я чувствую, что пища не отравлена, не так ли?
   - Зачем мне вас травить? - снова усмехнулся хозяин. - Вы должны принять нашу сторону добровольно. Только тогда свершится Делание. Великое Делание, - добавил он многозначительно.
   - То есть, другими словами, Разрушение трех региональных Вселенных. - Тит сжал рукоятку меча.
   - Ну, это только начало Великого Делания, - тихо сказал хозяин. - Должен исчезнуть весь материальный мир, во всех временных измерениях.
   - Зачем? - недоуменно приподнял брови Тит.
   - Потому что Мир - несовершенен и несправедлив, - чуть развел руками хозяин. - Разве вы сами этого не знаете?
   - Но ведь необязательно его взрывать! - воскликнул Тит.
   - Самоуничтожение в нем заложено первоначально. Во всех Вселенных властвует гибель. Галактики пожирают друг друга вместе со звездами и планетами. На одухотворенных планетах тоже царствует смерть, болезни, злоба, ненависть, страх и многие другие пороки. Остановить или изменить этот процесс невозможно. Так он был задуман Творцом. Тысячи перерождений не совершенствуют человеческую природу. И даже если в некоторых Вселенных разумные существа и достигли индивидуального бессмертия, их миры всё равно обречены, и от уничтожения не спасают даже дальние перелеты целых планет. Там таких переселенцев ожидает такая же гибель.
   - Ну, а чем вы лучше? - спросил Тит. - Зачем вы ускоряете процесс?
   - Мир накопил огромный духовный потенциал. Накопители индивидуальной психо-эмоционально-чувственной энергии переполнены, словно вот эта чаша с вином. Необходимо вернуть ее содержание Виночерпию. Как сказано: "Не вливают вина молодого в мехи ветхие..." И ведь могут обветшать. Не справятся с напором. Всё нужно делать вовремя. И сейчас настал момент.
   - Притчами выражаетесь, - на этот раз усмехнулся Тит.
   - Статус обязывает, - снова чуть развел ладони хозяин.
   - Но ведь вы - не Он, - уверенно произнес Тит.
   - Я его духовное Эго. А он - мой Аватара. Я перевоплощен в нем, но отделен от него собственной материализацией по предназначению этой планеты. Здесь Источник "Magnum OPUS"** материализует энергетических двойников, и они становятся частью этого мира. Они облекаются в грубые физические тела своих доноров. Они чувствуют то же, что и те. Они попадают в мир страданий и становятся на нашу сторону, подпитывая своими страданиями Источник. И силы Источника нарастают с каждой минутой. Он гудит. Он рвется на волю. Он копит всеразрушающую любовь Творца. Слышите? - Хозяин смолк.
   И тут же землю гулко тряхнуло, от чего даже заснувшие Османд и Марица вскочили со своего дивана, недоуменно оглядываясь по сторонам, позабыв, где они.
   - Мне поручено спасти Мир от растекания через Гранулы Бытия. Я вручу эту переполненную духовную Чашу Творцу. Он передаст ее Вселенской Матери, а та вернет плоды своих Трудов Высшему Владыке. И он примет всех нас в свое божественное лоно. Он умеет прощать. Мы станем с ним Единым целым. Исчезнут телесные и духовные муки. Каждый станет частицей каждого и единой сущностью Света, Вечного и несокрушимо сияющего. Что вам еще нужно, микробы, живущие всего лишь миг? Эксперимент завершен! Всё когда-нибудь заканчивается. Нужно возвращаться в новый Дом. Дом под сияющей Короной Вечности!
   - Я хочу каждую весну гулять вот по такому, как здесь, саду, - тихо сказал Тит. - Я хочу купаться в прозрачном озере, валяться на свежем сене, собирать на лугу пахнущие медом цветы... Слушать соловья, смотреть на звездное небо, гулять босиком по росе... Сидеть возле костра, тихо бренча на гитаре что-то свое - может быть несовершенное, глупое, но свое... Сочинять стихи, рассказы, далекие от идеальных, но в каждой строчке - мои переживания... Моя любовь к женщине, пусть безответная и давно прошедшая... Но остается она в душе, в моих воспоминаниях... В моей жизни. И только в моей...

Глава XXI. Око

   Полог шатра внезапно резко откинулся, и внутрь вошли двое. Поначалу Скир их не признал. Лица их были испачканы и окровавлены, одежда изорвана почти в клочья. Она висела грязными лоскутьями. У молодого и высокого левый глаз заплыл кровоточащим синяком. У второго оказались разбитыми костяшки обеих рук. Видок у них был еще тот.
   Он узнал свою разбитую физиономию и исцарапанное лицо Тита. Кто-то разделал их исполнителей "под орех". Можно догадаться, кто, если они шли тем же самым маршрутом. Но как они прорвались без мечей и перстней?
   - Что вы здесь делаете? - повысил голос хозяин. Лицо его стало суровым. Брови сдвинулись к переносице. Руки сжались в кулаки.
   - Мы пришли оттуда, - чуть дрогнувшим голосом произнес исполнитель Тита.
   - Но вы же должны быть в каталепсии! - чуть удивленно проговорил хозяин. - Мой посланник усыпил вас. Всех вас... - И тут же досадливо покачал головой: - Компьютеры у них за ушами. Антиблокиратор подсознания. Можно было догадаться... Но теперь уже поздно.
   - Вариантность... - негромко сказал исполнитель Тита и, взглянув на Тита и Скира, твердо добавил: - Врубайте "ДОС-атаку"! нейтрализация!
   Скир закрыл полусонные глаза. И в голове тут же включилась схема. Непонятная, многофункциональная. Она раскрутилась по файлам, залилась на сервак. Вспыхнул "клик ту контину". И тут же бродилка Тита включилась в драйвер, который выплеснул пучок операционной системы "Маздай" на домен винта хозяина, расформатировл его "плату". Хозяин закрыл глаза и опустил руки. Он неподвижно сидел на диване. Он будто умер, хотя это было не так.
   Тит и Скир открыли глаза и взглянули на своих исполнителей. Те ответили неподвижным взглядом. Оба застыли, будто статуи. Исполнители тоже вырубились. "ДОС-атака" пробила и их.
   - Что же нам теперь делать? - недоуменно спросил Скир, взглянув на замерших исполнителей. Ему их стало очень жалко. Особенно своего. Они шли к ним на помощь, хотя всё прошлое время были к своим донорам безразличны. Но теперь время изменилось, и изменилась их программа. А может, ими двигали чисто человеческие чувства? Кто знает...
   - Нам нужно найти вход. Туда, - задумчиво произнес Тит. - Только тут вокруг иллюзия. А время не ждет.
   Снова основательно тряхнуло. И тут раздался голос Османда.
   - Я знаю, как туда попасть, - чуть с придыханием сказал он.
   - Ну, говори, если знаешь! - нервно произнес Тит и пристально взглянул на поэта.
   - Я знаю, потому что это моя миссия. Наша, - поправился Османд и сжал руку Марицы. - Мы должны это сделать.
   - Вход за этой стеной, - вдруг сказал Марица, видно, опередив мужа. Она показала пальцем на противоположный от входа полог шатра.
   - Разрежь ее мечом, - закончил Османд, тоже указав туда.
   Тит решительно подошел вплотную и одним ударом рассек толстую светлую преграду. Из разреза хлынула кровавая тьма. Ощущение было настолько явственным, зримым, что подошедший следом за Титом Скир в испуге отпрянул назад. Красная тьма клубилась, словно дым. Заходить внутрь этой дымной щели совершенно не хотелось.
   - Мы пойдем туда, - вдруг твердым голосом произнес Османд и вступил во мрак, потянув за собой Марицу. Они вошли внутрь, будто в печную топку, очень схожую с той, "церкровной", в которую они недавно залезали. Но нужно решаться. Иного пути у них нет. Не предусмотрено сейчас.
   - Ну, что, идем? - Тит глубоко вздохнул и, переложив меч в левую руку, широко перекрестился правой. Шагнул в темноту, как в омут канул. И исчез из глаз. Скир, по примеру Тита, неловко осенил себя и, внутренне дрожа, высоко подняв ногу, прыгнул в мрачную щель.
   Красный туман обволок его со всех сторон. Он ослепил Скира в одно мгновение. Перед глазами плыли только красно-черные круги. Скир уже хотел повернуть назад, но позади оказалась такая же красно-туманная мгла. И волей-неволей пришлось идти вперед. Будь, что будет, - решил Скир и двинулся дальше. И вдруг через несколько шагов туман внезапно пропал. За спиной стояла его рваная стена. И сразу в лицо дохнуло удушливым жаром. Скир даже прикрыл лицо ладонью а когда опустил ее, то его взору представилось Зрелище.
   Все они стояли на какой-то каменной площадке под самым потолком громадной, уходящей в глубокую даль пещеры. Посередине пещеры, куда хватало глаз, простиралось огромное овальное образование, кипящее и булькающее кроваво-красной жижей, словно борщ. Посередине этого варева простирался большой черный "остров". Остров гудел и пульсировал багряными всполохами, будто набитая под завязку углем паровозная топка. Пространство всей этой кипящей кастрюли источало тот самый удушливо-серный жар, который попадал в легкие и кружил полуобморочно голову. Но тут, видно, автоматически, включилась компьютерная заушная защита. Фильтрационное поле окутало тело. Дышать сразу стало легче. Но каково было Марице и Османду?
   По краям этой овальной кровавой топки виднелось множество длинных изогнутых, словно ресницы, металлических крюков. На крюках висели ряды клеток. В клетках бились люди. Над пещерой стоял разноголосый крик и вой. Возле каждой клетки торчал рогатый, полосатый фаг и периодически тыкал раскаленным трезубцем в своего "подопечного". Тот орал и выл, как оглашенный. Черная топка-зрачок резонировала на эти истошные вопли всё усиливающимся гулом. Наконец гул перерос в невыносимый для слуха грохот. Из топки-зрачка в потолок пещеры выплюнулась кипящая лавная струя. Пещера заходила ходуном. Фаги попадали на пол, словно куклы, а наши герои едва не свалились вниз, удержавшись за два деревянных поручня по краям площадки.
   - Сейчас Импульс взорвется! - закричал Тит на ухо Скиру сквозь этот жуткий грохот.
   И тут к самому краю площадки подошли, взявшись за руки, Османд и Марица. Они обнялись, крепко поцеловались и вдруг, не разжимая объятий, подпрыгнули и взвились под потолок пещеры, должно быть подхваченные горячим воздухом, исходящим от огненного ока Импульса. Под самым потолком их объятия разжались. Остались сплетенными только две руки. А за их плечами словно выросли невидимые крылья. Османд и Марица развернулись в горячем воздухе и вдруг стремительно, как две птицы, бросились вниз головами в кипящую топку Импульса. Их тела исчезли внутри огненно-черного зрачка. И зрачок захлебнулся. Он тут же перестал гудеть и грохотать. Доносились только крики людей в клетках да хрюканье фагов. Скир и Тит стояли на площадке, как вкопанные. Скир наконец понял, какова была "миссия" Османда и Марицы, о которой они всё время говорили. Они "потушили" Импульс, но он не исчез совсем. В любой момент "вулкан" снова проснется. Его нужно уничтожить. Но кто это сделает? Кто?
   И тут из-за туманного занавеса появилась еще одна фигура. Она была узнана сразу. Отшельник Дигорий, лишенный цепей, остановился рядом, грустно улыбаясь.
   - Он - воскрес, - тихо сказал пророк.
   Тит резко повернулся к Дигорию.
   - Но ведь он должен быть распят!
   - Совсем не обязательно. Он мог быть просто умерщвлен, - развел руками Дигорий. И после паузы добавил: - Я помог ему...
   - Ты убил Его? - Тит вскинул густые брови.
   - У меня не было другого выхода. Иначе Программа Разрушения сработала бы по полной.
   - Ты - Дигорий? - вдруг спросил Тит, глядя прямо ему в глаза.
   - Я его Исполнитель. Дигорий там, где он был. В скале. И здесь вокруг все - исполнители, - он обвел рукой пространство пещеры. - Исполнители людей в клетках испытывают людские страдания и муки. Исполнители фагов глумятся над ними. Это основная часть Программы.
   - Значит, материализованные исполнители насыщают Импульс отрицательной энергетикой, - сказал Тит. - И он активизируется.
   - Для этого и привезли на эту планету фагов. Они мощные сенсы, но с низким порогом миропонимания. В них правит темное начало. Они словно однополярные. Таких во Вселенной отыскать очень сложно. Но наша Сеть работает пока исправно, и по воле Творца на Зелии был создан очаг материализации Программы разрушения материального Мира. Исполнители здесь материализовались, чтобы уничтожить Бытие. Вселенская Мать - Ахамот предприняла попытку возвращения в Плерому Высшего Владыки. Но он решил иначе. Он поставил Предел вариантности и создал Спасителя.
   Спаситель должен переродить Мир на другой функциональной основе. Исчезнет смерть и тлен. Разумные существа на одушевленных планетах преобразуют энергоплазменные тела. То есть - фактическое бессмертие. Они смогут свободно перемещаться во вселенском вакууме со скоростью мысли. А это самая высокая скорость в мироздании. Они смогут жить на любой планете, наслаждаясь жизнью не в ущерб другим. Время и пространство будут не властны над людьми. Их целью станет Познание и духовное единение с Высшим Владыкой во всех измерениях.
   - То есть, попросту Он решил захватить власть над Миром, не разрушая его?! - проговорил Тит немного скептически. - А куда же тогда денется накопительно-кармическая сеть эгрегоров-паразитов вместе с легионами исполнителей всех мастей и рангов?
   - Вся она материализуется в новых формах Бытия, - просто сказал исполнитель Дигория.
   - А вы, значит, встали на сторону Главного Командира! - чуть усмехнулся Тит.
   - Мы исполнители избранных Вариатностью, - ответил ему исполнитель Дигория. - У нас такая программа.
   - А не будет ли хаоса? - спросил Тит.
   - Он не допустит.
   - Так нас ожидает "прямое президентское правление"?! А как же со "свободой воли и волеизъявления"?
   - Исчезнет полюс зла и страданий. Люди перестанут творить беззаконие.
   - То есть все станут добрыми и хорошими? - снова усмехнулся Тит.
   - А разве это плохо? - чуть повысил голос исполнитель.
   - Но ведь так не бывает.
   - Но так будет! Исчезнет негативная составляющая. В мир придет Гармония!
   - И не будет места сомнению? Никто не станет ошибаться? А как же право выбора? Эта самая вариантность?
   - Выбор будет. Только между лучшим и еще более совершенным, - произнес назидательно исполнитель Дигория.
   - А не заскучаем? - чуть поджал губы Тит.
   - Уж чего-чего, а скуки не предвидится. Перед нами множество вселенных, только успевай открывать новые миры. Постарался наш Творец, Демиург.
   - Выходит, мы станем похожи на древнегреческих богов с человеческими телами, нетленными и неуязвимыми? Сказка станет былью? - Тит сомнительно покачал головой.
   - Можете не верить, - хмыкнул исполнитель. - Хотя это уже не вопрос веры. Это уже, как говорится, объективная реальность недалекого будущего. Процесс скоро начнется. Нужно только окончательно погасить Импульс. - взгляд на красное Око Разрушения, и чуть дрогнувший голос: - Вот и Он.
   Скир и Тит тоже одновременно посмотрели в глубину Пещеры. Там, на дальнем краю жаркого кипящего озера, стояла маленькая человеческая фигурка в длинном светлом одеянии. Человек широко крестообразно раскинул руки. И тут же жалобные людские крики и хрюканье фагов смолкли, словно их выключил какой-нибудь рубильник.
   Человек вступил на поверхность кипящей лавы и спокойно, медленно сделал несколько шагов. И лава потухла, превращаясь за спиной человека в голубую прозрачную воду. Человек медленно шел по Оку Разрушения, а за ним всё расширяющимся пространством возникала чистая вода. Лава превращалась в нее без окисления и пара. Просто перерождалась в воду.
   Наконец Спаситель, сделав круг, подошел к полупотухшему зрачку Импульса и вступил на него босыми ногами. Зрачок тотчас превратился в зеленый цветущий островок. А посередине островка вдруг возникли две знакомые фигуры. Османд и Марица стояли рядом со Спасителем, взявшись за руки. И даже отсюда, сверху, было видно, что они очень помолодели. Скир узнал их с трудом, только по "птичьему" профилю Османда. Марица превратилась в молодую красивую девушку. Спаситель осенил их двупестием, потом снова раскинул крестообразно руки.
   И тут же люди в клетках и фаги, а вернее, их исполнители, стали исчезать, лопаясь, словно мыльные пузыри.
   - Мне пора в мой эгрегор, - сказал исполнитель Дигория. - Прежде, чем перевоплотиться, все исполнители пройдут процедуру духовной очистки. Мы должны отдать взятое... Прощайте. - Он поднял вверх руку и тут же исчез. На площадку упали его голубые одежды.
   А Спаситель всё еще стоял на середине острова, раскинув руки, рядом с поэтами, спасшими Мир своей Любовью. И вдруг Спаситель стал медленно взлетать, словно белая птица. Он поднялся к самому потолку и повернул голову в сторону Тита и Скира. И они явственно услышали голос:
   - Благословляю.
   Тит, склонив голову, перекрестился. Скир последовал его примеру. Спаситель коснулся головой потолка пещеры, и потолок превратился в сияющее солнечными лучами голубое небо. Спаситель взмыл вверх. А следом за ним взлетели еще две белые птицы с человеческими фигурами. Османд и Марица последовали за Спасителем в его Царство.
   А потом с криками "Вариантность!" вверх шумной стаей помчалось несколько десятков ангелоподобных существа, очень схожих с купидонами. У каждого в ладошке был зажат шарик с разноцветными кнопками. Пухлыми пальчиками другой руки они жали на эти кнопки и щебетали, словно птенцы. Кто они были, Скир не понял. А зря.

Глава XXII. Тит

   В шатре на диване лежали белые одежды. Рядом на полу валялись лохмотья. Тит и Скир вышли в сад. Сад благоухал. Уходить отсюда Скиру не хотелось. Лечь на траву под цветущими деревьями и лежать долго-долго, глядя сквозь бело-розовое облако соцветий на облака, медленно плывущие в бескрайнем небе... Что еще нужно? Они сделали свое дело. Они должны отдохнуть. Разве они этого не заслужили?
   Но им нужно возвращаться. Их ждет спасенная Земля. Их ждет спасенный Мир. И где здесь пафос?
   Они вышли за дверь и стали подниматься вверх по винтовой лестнице. Грязные балахоны фагов угольными пригорками возвышались недалеко от входа в печь. Пришлось в очередной раз накидывать их на себя. Ощущение не из приятных, уж точно.
   Прошли уже остывшую печь, глотая жирную сажу, которая черными "снежными" хлопьями сыпалась с печного потолка. Выбрались во внутренность церкрови и оглянулись по сторонам. Тело парализованного Иерарха не обнаружилось. Или очнулся, или его выволокли стражники. Скорее всего, второе. За дверьми их наверняка ожидает засада фагов. Балахоны были сброшены, мечи "обнажены".
   Скир посмотрел на Тита и невольно улыбнулся. Всё лицо писателя было покрыто сажей. Но и сам он выглядел не лучше, судя по ухмылке Тита. Цветом лиц они стали похожи на фагов. Но те их, конечно, не примут за своих.
   Так и оказалось. Не успели они выйти из дверей церкрови на вечерний закатный свет, как в них уперлось с десяток трезубцев. Стражники-фаги злобно хрюкали, готовые в любую секунду пустить их в дело. Но дело у них "погорело". Два Меча Мира заработали в привычном темпе и прорубили путь Титу и Скиру. Они побежали через площадь, мимо двухэтажных бараков. Из бараков доносился разноголосый плач и вой. Розияне-пученики пришли в себя от фаговой эйфории.
   Балахоны сброшены на землю, и бег на усталых ногах в сторону "черного чертополошного" выхода из "райских кущ". Они выбежали за стены и скорым маршем двинулись мимо чечевичного поля по направлению к реке. Река замелькала между осотом. Через нее был перекинут коряво сколоченный, но довольно широкий мосток. Перешли на другой берег по осклизлым мшистым бревнам и остановились, переводя дыхание, прислушиваясь к погоне. Но слышалось только журчание воды да посвист невидимых в кустах пичуг. Солнце медленно садилось за далекий холмистый горизонт. Легкий ветерок мимоходом обдал разгоряченные тела прохладой. И улетел.
   - Нужно умыться, - сказал Тит, - а то мы на этих чертофагов стали похожи. - Он первым наклонился, сев на корточки, и стал тщательно мыться. Скир присоединился к нему и, собрав прибрежный песок, очистил им руки и лицо. Умывание его освежило и немного успокоило. Но нужно было спешить на ту лесную поляну, где их ждал гравилет. И нужно успеть до темноты. Это понимал и Тит. Он вытер лицо носовым платком и первым пошел по тропе, ведущей через высокий цветущий луг. Скир поспешил за Титом.
   Они примерно представляли направление своего обратного пути. Но ориентировались по солнцу. Оно садилось у них за спинами. Значит, они шли на восток. И в самом деле, примерно через час ходьбы показались верхушки высоченных деревьев. Лес медленно приближался, озаренный последними солнечными лучами. Когда путешественники вошли в него, солнце уже село. В лесу оказалось темно и сумрачно. Душу Скира что-то неприятно торкнуло, словно от нехорошего предчувствия. А Тит шел впереди как ни в чем не бывало. Оба они очень устали. Уже двое суток на ногах в какой-то жуткой заморочке. Расскажешь - ведь никто не поверит. А сам бы он поверил, что ли? Да, скрутили их с Титом по полняку. Приключений на всю жизнь хватит. Будет, что на Земле вспомнить. Если они туда вернутся.
   А вот и поляна. Скир оглянулся в поисках гравилета и вдруг вспомнил, что тот на время их отсутствия стал невидимым. Нужно активизировать заушный комп, и гравилет появится. Скир только-только приступил к адиабатции, когда весь организм внезапно переключился с мозгового процесса на процесс желудочно-кишечный. У Скира резко схватило живот. Видно, пища в шатре хозяина - регионального исполнителя не вовремя дала о себе знать. Скир, молча сунув Титу свой меч, большими прыжками помчался за ближайшее дерево. "Дядька-Панас" разбушевался не на шутку. Когда он успокоился, Скир облегченно вздохнул. Может, так и лучше перед таким перелетом?
   Он хотел уже выйти из-за дерева, когда сзади громадная вонючая лапища заткнула ему рот пополам с носом и горлом. Дышать тут же стало очень трудно.
   - Ну, голубь, на сей раз попался ты, раб пожий! - прохрюкал за спиной знакомый голос. Скир узнал начальника патруля-конвоя. Ожил тот от несильного удара Тита, там, рядом со скалой пророка Дигория.
   Скир взглянул на поляну. Вокруг Тита уже собралась толпа стражников вперемешку с дикими фагами. Тит крутил вокруг своей головы оба меча, не подпуская фагов. Те тяжело уворачивались от двух радужных кругов, пытаясь достать Тита трезубцами и рогатинами. Но пока безуспешно. Всё это было похоже на танец дикарей возле костра, роль которого выполнял Тит. Он стоял, словно в радужном ореоле. Лицо его горело гневом.
   Фаг вытащил Скира на поляну. Его лапища чуть прижала горло, и Скир стал задыхаться.
   - Эй! - заорал начальник патруля, обращаясь к Титу. - Бросай свои рубалки! Твой чадо у меня! Придушу!
   Тит повернул голову на крик. И тут же опустил мечи. Лапы фагов со всех сторон уцепились за его руки. Мечи Мира упали на темную ночную траву. Фаг ослабил хватку горла. А в пяти шагах от Скира радужно сверкал гравилет...
   "Беги!" - вдруг услышал Скир мысленный приказ Тита. Но как? И куда? На гравилет? Но как же Тит? Он не может его здесь бросить, даже если убежит. Мысли путались в голове. "Ты должен спастись! - снова приказал Тит. "Из-за Майи!" Как же он про Майю-то забыл? Ведь она ждет его возвращения. Из клетки своего глаза. Ведь они любят друг друга! Что же делать?
   Фаг под толкнул его другой лапищей в спину. В лапе было зажато копье. И тут Скир резко развернулся и что было силы врезал фагу ногой в промежность, прикрытую балахоном. И попал точно. Фаг взвыл, словно раненный вепрь. Он потерял копье и грохнулся задом наперед на колени. Скир рванулся к гравилету. А тот уже раскрыл для него свою дверь. И вот он в мягком кресле. Он взглянул через боковое стекло на Тита. Тит успел снова подобрать мечи и врубился ими в толпу фагов. Нужно втащить его в гравилет. Сейчас фаги разбегутся от страха. Трусы они.
   Но гравилет вдруг сам по себе взмыл высоко вверх, не подчиняясь приказам Скира. Он стал неуправляемым. Почему?
   "Пора", - раздался в голове голос. И это был голос Зоркова.
   - Но нельзя мне без Тита! - закричал истошно Скир.
   Ответа не последовало. На широком черном фоне быстро уходила вниз маленькое светлое пятнышко, пока не превратилось в чуть заметную звездочку, которая вскоре исчезла из виду.
   А перед ним раскрылся звездный купол. Мир, спасенный ими и Титом. Но зачем Тита оставили там? Какая же это справедливость, после того, что они пережили вместе? Опять какая-нибудь программа, которую выполняет Зорков? Скир обессилено откинулся в кресле. Он потерял старшего друга и товарища. Сумеет ли он существовать без него на Земле? Он будет заглядывать в глаза Майи и видеть там Тита. В самой далекой-далекой глубине ее зрачка... Тит станет править Зелией, - вдруг догадался Скир. Вот для чего его там оставили. Ведь кто-то должен наладить там жизнь! И уже успокоенный, Кирилл закрыл глаза и почти сразу уснул глубоко, без сновидений.

***

   На него смотрели глаза. Два глаза небесной синевы. Он тут же узнал эти глаза. Глаза Майи. В зрачках сверкали солнечные зайчики, словно множество ярких звездочек. Затем открылось и всё лицо. Губы Майи улыбнулись.
   - Доброе утро, - тихо сказала она. За спиной Майи стоял Зорков и тоже улыбался. Солнце отражалось в его темных зеркальных очках.
   - С возвращением, - сказал Зорков.
   Скир огляделся вокруг. Он сидел в плетеном кресле за круглым столом на террасе дачи профессора из Макромира. Над столом висел абажур, сделанный из какой-то странной серебристо-черной ткани. Раньше он на этот необычный абажур не обратил внимания. А сейчас почему-то обратил.
   - Как настроение? - спросил Зорков, садясь в другое кресло. Майя, сидя рядом, снова как-то виновато улыбнулась.
   - Почему вы оставили Тита? - Скир слегка повысил голос и посмотрел в упор на Зоркова. Но тот не смутился. Зеркальные очки прикрывали его глаза. Он был защищен.
   - Тита? - проговорил он. И после недолгой паузы добавил: - Никакого Тита не было!
   Скир растерялся. Что тот говорит? Кто-то из них сошел с ума. И наверняка, Зорков. С кем же он летал в микромир на гравилете? Что за чушь такая? Как - Тита не было?
   - Прости нас, Кирилл, - густо покраснев, сказала Майя.
   - Мы без твоего согласия провели над тобой эксперимент, - продолжил Зорков. - Мы испытали на тебе мое новое изобретение, виртуальный Галограф. Майя - моя племянница. Я договорился с ней. Она создала иллюзию ослепления глаза, чтобы ты поверил в реальность происходящих событий.
   - Прости меня, - снова повторила Майя, опустив взгляд.
   - Так это всё был Гейм?! - Скир недоверчиво покачал головой.
   - И, как сам помнишь, Игра вполне реальная, где задействованы все человеческие рецепторы, вплоть до подсознания, - сказал, чуть усмехнувшись, Зорков. - Не требуется ни виртуального шлема, ни очков, ни специального кресла с датчиками. Транслятор - вот та "лампа" с отражателем-"абажуром". Она излучает поток нейтрино, возбуждающе действующий на подкорку головного мозга и мозговые нейроны. Создается программно--виртуальная картинка, что-то вроде кино, где герой фактические сливается со своим прототипом. Типажи могут быть разными, а ощущения и чувства донельзя натуральны. В данном случае, прототипом был ты сам. Майя мне передала диск, где ты откровенничаешь со своим компьютером на разные темы. А потом ты подарил его моей племяннице, помнишь? Я преобразовал виртуальный мыслепоток в устойчивую динамику мыслеформ и создал программу твоих приключений на Зелии, в клетке глаза Майи. Как только включился транслятор (лампа) виртуально-голографического модуля, твое сознание наложилось на вибрационную сетку программного прототипа, и ты стал главным героем моего фильма. Тебе понравилось? - спросил чуть лукаво Зорков.
   - Здорово вы меня крутанули! - с легкой обидой в голосе произнес Скир. Он теперь и сам не знал, обижаться ему или быть благодарным профессору-изобретателю. Ведь забрало его по полной. Зорков, точняк, миллиардером станет, как Билл Гейтс. Только зачем ему на старости лет миллиарды? Но ведь наследница его, наверняка, Майя. Да и так, без наследства, отстегнет ей - будь здоров! А тут еще он, чуть ли не жених. Во, попался! Нужно уходить. Он, как говорится, свое дело сделал: потешил Зоркова и Майю. Наблюдали они за ним на моне, посмеивались...
   Скир встал с плетеного кресла. Майя встала тоже.
   - Спасибо, - сказал Скир Зоркову, - было приятно с вами познакомиться.
   - Заходи почаще, Кирилл, - пожал ему руку профессор.
   - В качестве подопытного кролика? - криво усмехнулся Скир.
   - Ну, зачем ты так, - улыбнулся Зорков. - Нам ведь есть, о чем с тобой поговорить!
   - Я зайду как-нибудь, - неопределенно произнес Скир и, махнув на прощанье рукой Майе, не оглядываясь, пошел к выходу из террасы. Майя бросилась за ним следом. Она догнала Скира уже в саду. Схватила дрожащими пальцами за руку.
   - Прости меня, - в третий раз с придыханием произнесла Майя.
   - Да я на тебя и не в обиде, - пожал плечами Скир. - Дядя тебя подговорил. Я понимаю. - И добавил с усмешкой: - В тебе погибает великая актриса. Драматическая. Как ты изобразила слепоту! Шекспир отдыхает. Вот я и поверил...
   На глаза Майи навернулись слезы. А потом она и вовсе разревелась.
   - Не верю! - жестко сказал Скир фразой Станиславского.
   - Я люблю тебя! - вдруг выкрикнула Майя, глядя Скиру прямо в глаза мокрыми от слез глазами.
   Скир опешил. Вся его злость на девушку куда-то вдруг пропала. Он обнял ее за плечи и поцеловал во влажные губы. Майя ответила ему жарко и страстно, прижавшись всем телом. Вспомнилась в том виртуальном гейме его близость с "исполнительницей" Майи. Наверняка, ее ноу-хау. Как и с образами Марицы и Османда. Только вот откуда взялся Тит?
   И тут внезапно Скир вспомнил фамилию автора статьи "Где кончается Вселенная?", которую он прочитал перед тем, как Зорков "скинул" его в голографический сон. "Т. Кунц". На "Т" не так уж много мужских имен. Да и таких совпадений еще меньше. Надо бы расспросить Зоркова, но только не сегодня. Они с Майей уже вышли за ворота профессорской дачи. Стояло солнечное летнее утро. В лесопосадке перед дачей на разные голоса надрывались пичуги. Скир и Майя с полчаса гуляли по поселку Восточный. Затем им захотелось в Город.
   - Поедем на Арбат, - предложила Майя.
   Скир с ней согласился. Через час они были на месте. Арбат шумел гуляющей публикой. Народ рассматривал картины художников, слушал песни музыкантов, глядел на циркачей и мимов. Арбат жил своей жизнью. Скир и Майя медленно шли по улице, взявшись за руки. И им было хорошо вдвоем. Скир это понимал.
   Они вышли к "буку". Неподалеку от входа в магазин стоял небольшой раскладной столик. Под столиком висел написанный от руки на белом ватмане плакат: "Купите мои книги". На столике возвышалась объемная стопка книг. За столиком сидел человек. Он вертел в руках шариковую ручку, очень похожую на радужный меч. Вторая такая же лежала на книжной стопке.
   Скир и Майя подошли ближе. Губы писателя расплылись в улыбке.
   - Привет, - сказал Тит.
  

1.03.2010 г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Стихи Тита Кунца

   Сизиф
  
   Тащу свой камень,
   Тащу свой крест
   И слышу: "Аминь!"
   Звучит окрест.
   И в наказанье
   За мой обман
   Мои страданья.
   Мой талисман
   Тащу на гору
   Что было сил.
   Но нет опоры,
   Как ни просил,
   И вниз свалился:
   Склон очень крут,
   Чтоб повторился
   "Сизифов труд".
  
  
   Лаборатория
  
   География, история...
   Долго вертится Земля.
   Ведь она - лаборатория:
   Горы, реки и поля.
   Мы - "подопытные кролики",
   Мы киношные статисты:
   Православные, католики,
   Мусульмане и буддисты.
   И над каждым ставят опыты:
   Проверяют на живучесть.
   А у нас - земные хлопоты,
   А у нас земная участь.
   По приказу мы рождаемся,
   По приказу - умираем.
   И весь век короткий маемся:
   Бредим адом или раем.
   Только наша жизнь расписана
   По часам и по минутам.
   Нам же кажется немыслимой
   Жизнь такая, почему-то.
  
  
   Исполнители
  
   Они за нашими плечами
   Не дремлют днями и ночами.
   У них бездушная программа,
   Они ее блюдут упрямо.
   Одни резвятся с Куршавели,
   Другие дохнут в "черном теле".
   Хоть проклинай их, хоть молись,
   Он не изменяют жизнь.
   Ты бьешься каждый день в препоны,
   А он сгребает миллионы.
   Не потому, что он умней,
   А потому, что "им видней".
   Они колотят нас, убогих,
   Перекрывают нам дороги.
   И смотрит Главный Программист,
   Невинен, светел, мудр и чист..?
  
  
   Петля
  
   У каждого своя петля
   Накинута на шею.
   В петле вращается Земля
   Вокруг вселенской Реи.
   И там слепые "моряки"
   В безбрежном океане
   Плывут, желанью вопреки,
   На корабле страданий.
   Не ведают, куда плывут...
   Но кто их путь направил,
   Наверно, вычислил маршрут
   К своей капризной славе.
   Рукой холодной корабли
   Он в бездну тьмы толкает.
   Спираль безжалостной петли
   Созвездьями сверкает.
   Вот узел шею придушил!
   И всё страшнее хватка!
   Куда ты плыл, зачем ты жил?
   Не решена загадка...
  
   ***
   Что будет, кроме рая?
   Дымящий зимний ад!
   Где, в холоде сгорая,
   Нам нет пути назад!
   Что будет, кроме мая?
   Безжалостный январь,
   Где, нашу жизнь ломая,
   Дымится смерти гарь.
   Что будет, кроме лета?
   Морозная зима!
   На грани тьмы и света
   Сводящая с ума.
   И, старость примеряя,
   Как драное пальто,
   Поймем: не будет рая,
   Но будет ад зато!
  
  
   Клетка
  
   Бейся о клетку - право твое!
   Это твоя свобода!
   Это твое житие-бытие.
   Нет из него исхода!
   Заперта клетка на ржаный замок,
   Ключ потеряли бесы.
   В клетке сидишь ты положенный срок
   До окончания пьесы.
   На небесах амфитеатра парят
   Зрители и режиссеры.
   И выполняют привычный обряд.
   Пьеса закончится скоро.
   Нет у них почек, и печени нет.
   Сердце не бьет с перебоем.
   И продолжается эксперимент
   В клетке с привычным убоем.
   Ты для них только один эпизод
   Вечной бессмысленной драмы.
   Хор ангелочков фальшивых поет,
   Путая ноты и гаммы.

Оглавление

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   О. Мандельштам (перифраз мой (П.Л.))
   Сетевидная (ретикуляторная) формация - высший нервный центр ствола головного мозга, аккумулятор энергии, заряжающий кору мозга и поддерживающий ее тонус.
   Матф. 10. 34
   М. Цветаева. 14 января 1917 г.
   Китаро - великий японский музыкант, один из основателей направления "New Age" (Новый век)
   От Матфея; гл. 9:17
   ** "Magnum OPUS" - великий труд (лат.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   79
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"