Аннотация: Первое упоминание о методах, которые впоследствии назовут нанотехнологией, сделал Ричард Фейнман в 1959 в своей речи "Там внизу много места".
Темнота, сжимающая сердце детскими голосами.
- Это было давным-давно. Один из районов страны был захвачен демонами без лица...
- Как это - без лица?
- Вот так. Без носа, без глаз, безо рта...
- А как же они ели?
- Они ели людей. А как, никто не знает. Некому рассказать. Все исчезали.
- А что дальше?
- И вот однажды один из путников заехал в такой район. Демоны погнались за ним. Полночи продолжалась погоня. И вот, когда лошадь совсем выбилась из сил, он увидел огонек... Надежда придала силы его ударам, и он смог заставить лошадь преодолеть усталость. Огонек оказался костром. Путник добрался до людей! Его усадили в круг. А когда он отдышался, главный на становище спросил, что заставило его так спешить...
- Он не знал про демонов?
- За ним же не гнались!
- Тихо, вы! Максим, продолжай!
- За мной гнались демоны без лица. 'Такие?' - спросил вожак и провел рукой перед лицом... И лицо исчезло!
Яркая вспышка света. Кто-то вскрикнул от неожиданности. Один из детей приподнял дверь схрона, только что охранявшую мрак.
- Зачем? - вскинулся худенький мальчик, лет двенадцати.
- Максим, прости, я хотел увидеть лица, - оправдывается провинившийся погодок.
- Ну. И что, видишь чего-нибудь?
- Не-а...
- Глаза привыкнуть должны, дупель. Кто следующий?
- А что случилось с путником?
- Никто не знает. Он не оставил никаких следов.
Дверца опускается. Вновь воцаряется темнота.
- Готовы? - раздается девичий голос.
- Давай, - разрешает Максим.
- Это глаз мертвеца, передай дальше!
Детский крик. Через мгновение он становится многоголосым. И снова врывается яркая вспышка света, она выхватывает разбегающиеся в разные стороны детские фигурки.
В подвале жилого дома под конусом света остаются Максим и его сверстница, Лена. Они смотрят друг на друга. Максим отводит глаза вниз. На полу лежит что-то округлое, слизкое и зеленое.
- Что это?
- Слива без кожуры.
Максим плюет на сливу и вылезает наружу.
А снаружи - раннее лето. Пахнет полынью. Полуденный стандартный двор недавно построенной панельной девятиэтажки: стол за скамейкой, где уже сидят мужики и играют в домино, несколько стоек для сушки белья, редкие хилые саженцы.. Одиноко сверкает новым лаком 'Жигуль'. Водитель читает газету. В открытое окно авто распространяется речитатив диктора радиостанции 'Маяк':
- Спустя два года после исторического Двадцать шестого съезда Коммунистической партии Советского союза, как никогда, прозорливо выглядят его решения в области разрядки международных отношений. Отказ от политики, основанной на недоверии, соперничестве и напряженности, отказ от использования силы, накопления вооружений или угрозы силой явился средством воздействия на политику государств, укрепления взаимного доверия и взаимопонимания...
Из подъезда выходит очень красивая женщина чуть за тридцать, держа за руку своего сына. Автовладелец, откладывает газету. Мать оглядывается, замечает щурящих на солнце глаза мальчика с девочкой и ведет сына к ним:
- Здравствуйте, дети! А как вас зовут?
- Максим, - нехотя откликается подросток.
- Миледи, - склоняется в реверансе девочка.
- А это мой сын - Петя. Пусть он поиграет с вами.
Женщина отпускает руку Петра и отходит к 'Жигулям'. Водитель выбегает из машины, открывает дверь, помогает усесться пассажирке... После нескольких ритуальных манипуляций автомобиль отъезжает.
- Это ты вчера переехал?- интересуется новоявленная аристократка.
Петр утвердительно кивает головой.
- Это ваша машина?
- А что?
- У меня еще не было знакомых с машиной.
- Нет, не наша.
- Мамкиного хахаля? - Максим вмешивается в разговор.
Петр неловко замахивается на Максима. Начинается потасовка. Ленка со смесью испуга и наслаждения смотрит за этой кутерьмой.
- Ты чего? - прерывисто выхрипывает Максим в паузе стычки.
- Еще хочешь? - не утихает 'новенький'.
- Ты случайно не больной?
Петр замахивается снова. Максим отскакивает.
- Ну, ты, хрен с горы. Сначала объяви войну. Причину назови.
Лена не выдерживает долгого невнимания:
- Это он из-за меня.
- Да, пошли вы, - Петр отворачивается
- Ну вот, а казался рыцарем, - не отдает инициативу девочка.
Занятые своими разговорами дети не замечают, что они уже не одни. За их телодвижениями внимательно наблюдают трое подростков чуть постарше с непременными папиросами в зубах. Парни достигли той степени социализации, при которой весь двор знал их по кличкам.
- Не ссы, в натуре. Всем прописка нужна,- поддакивает толстоватый здоровяк, Жбан.
- Мы играли, - первой приходит в себя Ленка.
- А-а, играли, а почему нас не позвали? - вмешивается маленький и вертлявый Парша.
- Ну, что, дева, поиграем? - басит Жбан
- Мы сами разберемся, - пытаясь твердо выдавить согласные звуки, загораживает девочку Максим.
- А, ты уже... А делиться? - суетливо хихикает Парша.
Жбан подходит к Петру и пускает табачный дым ему в лицо. Лица тройки теряют отличительные черты и оборачиваются в одну гадкую харю хрипожбанапарши. Максим безрассудно бросается в ноги Хрипу и сбивает его. Завязывается потасовка. Сверху на Максима наваливается Жбан, Хрип в это время избивает Петра.
И тут раздается девичий крик:
- А-а-а. Насилуют!
Драка замирает.
- Беги! - хрипит Максим
Мужики, сидевшие за столом, поднимают головы.
- Дядя Паша! Держите их! - не смолкает набатный крик.
Хрип принимает решение:
- Пацаны. Уходим по-тихому. А ты, красотка, подрасти. Тогда и орать будешь. Ладно. Не прощаюсь. По одному двору ходим.
Троица медленно уходит с поля брани. Подскочивший было к ним мужчина, останавливается и провожает их взглядом. Петр и Максим встают с земли.
- Ну вот. Теперь и во двор не выйдешь, - Максим трясет головой, стряхивая пыль.
- Кто это? - спрашивает Петр.
- Хрип с компанией. Тот, что потолще - Жбан. А маленький - Парша,- вводит в курс дворовой иерархии Максим.
Лена, кокетливо поправляет прядь:
- Ну, мальчики. Вы теперь мои пажи до гроба.
- Ненадолго. До следующей встречи, - уточняет "старожил".
Ленка обиженно поджимает губы. А Петр допытывается у Максима:
- И что же делать?
- Не знаю. Пистолет бы достать.
- А как же в школу ходить?
- Выйдешь минут за сорок.
- Зачем?
- Обходной путь покажу.
"Спасительница" вновь привлекает к себе внимание:
- А кто меня будет защищать?
- Ходи с бабушкой. Хотя пока не подрастешь, никто и не будет, - парирует Максим.
- Фи, вот и благодарности от спасенных, - Лена убегает в сторону подъезда.
*
Темное пятно.
Когда появляется свет, мальчики стоят уже в школьной форме с портфелями возле того же подвала.
- Пошли, - командует Максим.
- Куда?
- В подвал.
- А почему сюда?
- Выйдем через торец. Со двора не заметят.
- А дальше?
- А дальше через Бруски пойдем.
- Какие Бруски?
- Там, где бараки.
- А что, там Хрип не ходит?
- У нас с ними война. Они - аборигены. А мы - пришлые. Главное - ни звука. И не оставлять следов.
Беглецы лезут в подвал. Вскоре подвал становится сырым и темным, но впереди уже пробивается полоска дня. Вот и лаз. Решетка заботливо сдвинута.
Максим с Петром быстро идут через район, где большинство домов - это небольшие двухэтажные бараки.
- А почему ты за меня вступился? - нарушает молчание Петр.
- У них лица исчезли.
- Как?
Друзья поворачивают за одну из построек и натыкаются на группу подростков, в которой находится Хрип. На удивление Хрип настроен благожелательно:
- О, не ждал. Как узнали? Ладно, потом... Пока ломайте штакетник. Некогда.
Петр с Максимом оглянулись. Два десятка разнокалиберных подростков с палками, ремнями и прочими подручными средствами, переминаясь с ноги на ногу, томились в тревожном ожидании. После некоторой заминки они подошли к небольшому изрядно поредевшему забору и стали выламывать оружие и себе.
- Не дрейфь, малолетки. Всем прописку сделаем, - ободрял Хрип.
Из дальнего угла вывалилась толпа точно таких же подростков, только одетых, несмотря на погоду, в телогрейки.
- Мужики, не ссать. Бить в морды, - скомандовал Хрип.
Две подростковые кучи смешались в безликую массу.
*
Нескончаемо яркая вспышка света. Сухость выдавливает шершавый язык изо рта.
- Хр-р-р..
- Максим Петрович, как вы себя чувствуете?
- Пить.
Прохлада смягчает язык. Можно открыть глаза. Свет приглушили или привык?
- Максим Петрович, подождите несколько минут. Сейчас все придет в норму. И вы сможете ходить. А пока я могу ответить на Ваши вопросы.
Высокий сутулый блондин с рельефными мышцами склонился к лицу. Сутулый атлет? Сутулый? Переделанный - пробирку его ети. Дожили, каждый урод может стать мадонной Боттичели. Дорого, но может. Вторая половина века, глазам доверять не следует.
Н-да, можно шевелить только ожившим языком. Или ушами, если бы раньше потренировался, как следует.
- Сеанс закончен?
- Да, все супер. Продукт получился экстракласса. Вы - уникум, Максим Петрович.
- А что получилось?
- Вы что, не знали, на что шли?
- Знал только, что это немного противозаконно и хорошо оплачивается.
- Ну, если вкратце, вы создали психоэмоциональную эндорфиннную симфонию.
- А что, все увидят то же, что и я?
- Это в принципе невозможно, Максим Петрович. Но все почувствуют то же, что и вы. Ваши страхи, надежды, азарт, радость освобождения станут достоянием человечества.
- Памятник заработал?
- Такой партитуры чувств я еще не встречал. Вы станете знаменитостью.
Вот разжужался. А-а, пусть. Надо вернуть контроль над телом. Пальцы сжать. Время тянуть.
- И как все это работает?
- Вы слышали про классические опыты Пенфилда, Максим Петрович? Он раздражал участки коры. При раздражении электрическим током коры головного мозга его пациенты на операционном столе переносились в прошлое - конечно, не физически, а эмоционально. Причем воспоминания были вполне конкретны. Люди, находящиеся в клинике, вдруг начинали заново переживать события, о которых давно вроде бы забыли. Переживать во всех подробностях: ощущать вкус орехового мороженого, которое они ели 20 или 30 лет назад; обонять терпкий запах травы, в настоящее время уже не растущей в данной местности; слышать мелодии, давно не звучащие на радио и по телевизору... Люди переживали заново радость первой любви, ужас смерти родителей, гнев детской обиды...Причем события всегда приходили вместе с чувствами...
Э-э, надо останавливать, а то он мне университетский курс прочитает.
- Вы мне череп вскрыли, что ли?
- Зачем? В наш-то век нанотехнологии! Вам ввели нанофлики. Они достигли вашей гликейной системы, стимулировали определенные участки коры. Были введены и нанореки. Они записали всю вашу химическую последовательность переживаний, инициированную вашей лимбической системой. Теперь после нанореконструции любой человек сможет пережить ваши чувства...
О, господи! Нано, био, кибер, супер... Множим сущности ради какой такой необходимости? Чтобы какой-нибудь идиот почувствовал чужой кайф как свой?
- Почему действие шло отрывками?
- Вспомните сны. Всегда какие-то обрывки, отдельные куски... Так и тут. Запись идет только при эмоциональном сопровождении.
- Вы мне скажите, почему, если я вспоминал, я себя со стороны видел? Третьим глазом, что ли?
- Максим Петрович, локализация 'я', инициированная в эксперименте, не совпадает с локализацией обыденного сознания...
- А эти наношпики так во мне и останутся?
- Ни один наноробот не может функционировать больше 48 часов в человеческом организме. Первая поправка Дрекслера к Конституции.
- Даже в подпольных лабораториях?
Дожили. Даже нелегалы чтут конституцию. Ого, Сутулый дернулся, замер и завибрировал.
- Прегуманам трудно мыслить вне категорий примитивной этики.
- Ладно, я - прегуман, а ты кто?
- Я - постгуманист. Мои ментальные и биологические структуры оптимизированы, в отличие от Ваших.
- И что?
- Я мыслю в сотню раз быстрее, чем Вы.
- Зачем?
- Что зачем?
- Зачем мыслить быстрее в сто раз?
Ого, закраснелся. Быстрее раз в сто, чем обычный человек. Так, в комнату входит еще один атлет. Брат-близнец. Только рыжий и с прямой спиной. Впрочем, что-то знакомое... Где я видел эти суетливые, почти броуновские, движения? А он руки раскрыл, обниматься лезет.
- Классно сыграл!
- Пар...Парша, ты, что ли?
- Узнал, узнал.
- Да, тебя трудно узнать. Если бы не ожидал тебя здесь увидеть...
- Трудно, трудно. Ты посмотри: какой рельеф!
Парша явно собирается продемонстрировать все свои стати. А вот какой прикид от Версачи! Хм-м, кто-нибудь помнит сейчас о Версаче?
- Хорош, хорош, силиконовый ты наш.
- Какой силикон, Макс? Нанопластика! Эх, сколько я бабок отвалил!
- А мозги ускорил?
- Нет, зачем зря деньги переводить? Мне моих хватает.
- И то правда, зачем думать идиотские мысли в сто раз быстрее.
- Слушай, это ты меня искал, а не я тебя. Кто заработать по-быстрому захотел? Да если бы сейчас не была мода на переживания 'совков', я бы на тебя время не тратил.
Обиделся! Но не так быстро. Парша всегда ценил только внешнее проявление силы. О-па, первый атлет, постгуман вышел из зависания.
- Психоэмоциональные состояния так называемых 'советских' людей просто не знают аналогов в современной истории. Имперский комплекс превосходства в сочетании с поистине туземным копированием всего заграничного, стандарты 'двойной' морали, запредельный национализм вместе с ...-
Блондина надо остановить, а то Парша сейчас заснет.
- Прервитесь, молодой человек, я уже слишком оклемался, чтобы выслушивать пространные лекции. Время - деньги.
- Вот твои деньги,- пробурчал обиженный рыжий и протянул пластинку,
Да, когда речь идет о деньгах Паршу оптимизировать не надо. Включается на раз. Хм-м, что это он мне сует? Жевательную резинку?
- Что это?
- Что, в первый раз наличные видишь? - Парша довольно хохотнул. - Бери, что дают. Учти, если не хочешь, чтобы тебя с ними повязали, плюнь на них. Наны быстро самоуничтожатся.
Мы рождены, чтоб былью сделать... Плевать на деньги?
- Смотри, Парша, ты меня с детства знаешь.
- Я бы в этом бизнесе не был, если бы делиться не научился.
Все, Парша восстановился. Куда он меня тянет?
- Пойдем, я тебя выведу, - Парша зашагал к выходу.
Ну, надо сделать первый шаг, затем размять ноги... В новых технологиях то хорошо, что не надо надевать больничную пижаму. И соответственно, не надо тратить время на переодевание после процедур.
Все. Прощай, операционный бокс, теперь через анфиладу шлюзовых камер пройдемся к выходу. Солидно все устроено, солидно. Да и неудивительно. Наркобизнес уже столетие прочно держит первенство по норме прибыли наравне с продукцией 'Майкрософт'. Но наркобизнес возник чуть раньше. И почему только последние сто лет? А раньше соревнования не проводили - судей не было.
Вот, кажется и пришли к последнему барьеру. Последним был ... Ух ты, это создание уже не тянет назвать атлетом. Охранник отличается повышенной устойчивостью во всех трех обычных измерениях. Эдакий куб с ребром около 180 сантиметров. Селекция или конструкция?
- Подойдите к магнитоскопу и справьте малую нужду в это отверстие, - монотонно протягивает человекокуб.
- Может, вы хоть отвернетесь?
-Я должен пресекать все предусмотренные формы фальсификации проб, -следует кубический ответ.
- Делай, что говорят, - советует Парша. - Чего ты мнешься? Стандартная процедура, во всех аэропортах используется. Вдруг ты нанороботов в себе выносишь?
- И депутаты такое проходят?
- Все проходят. Макс, не выпендривайся.
Ладно, придется подчиниться. Вот не думал, не гадал, что в спортсмены я попал. Пись, пись, откройся... Мы рождены, чтоб сказку... После процедуры пропуска приходится ждать. Чем бы заняться? На закрытом люке намалеван самый известный лозунг нанотехнологов "Там внизу много места". Н-да, а вот лозунги повторять - психику не жалеть.
- Парша, а почему ты не продал свои чувства, ты ведь со мной жизнь начинал?
- Продавал. Слишком примитивный набор получился. Тут нужны тонкие натуры, придурковатые. Как ты с Ленкой. Да, я не жалуюсь, всех бабок не заработаешь.