Арсений Лайм

Исполнитель желаний

Рассказ

Солнце выцвело от собственного жара, который стекал на плоский противень белой пустыни. Воздух ощутимо струился прозрачными восходящими потоками. Казалось, их можно пить, стоит вытянуть губы трубочкой или подставить ладони. Джек Дезерт так и пытался сделать, но тщетно - жажду не обманул.

Она поселилась в нем подобно голодному червю, который жадно впивался присосками и высасывал внутренности. Казалось, что они превратились в пергамент. "Стукни по груди и услышишь, как тихо зашуршит песок вечности", - испуганно подумал Джек.

Черными пальцами, похожими на барабанные палочки, обтянутые ссохшейся кожей, Дезерт боялся притронуться и к лицу. Даже дуновение ветерка могло порвать эту маску. Все равно, что провести соломинкой по сплетённой в углу хлева прозрачной паутине.

Губы потрескались и болели, а если на них попадал песок, казалось, что к ним прижимали раскаленный металл. Такое, наверное, ощущали коровы, когда Джек выжигал на них тавро. Теперь вот пустыня клеймила его.

В пересохшем рту с трудом ворочался язык, больше похожий на кусок кактуса, засунутый между покарябанными деснами. Но даже из них уже не капала кровь. Жидкость из тела высасывал червь, спустившийся на землю по лучам солнца.

Каждое движение причиняло боль. Джек давно потерял счет времени, но знал - о глотке ледяной колодезной воды он думает вечность. Эти мысли иногда становились настолько реальными, что Дезерт чувствовал, вот капля скатывается через гортань в пищевод, срывается и летит в желудок. И все внутри оживает, словно в пустыне, над которой неожиданно небеса разверзлись ливнем.

Белое безмолвие, как у Лондона¹, которого иногда почитывал Дезерт. Только изнанка рождённого писателем мира. Божественный морозильник и плавильная печь.

Иногда Джек вспоминал, почему он здесь оказался. Картинки пробегали в памяти подобно перекати-полю.

Ранчо Дезерта увядало. Как и доставшаяся в наследство, вместе с коровами, жена Сара. Падение цен на говядину сильно ударило по хозяйству и обнажило все его проблемы - долги, отсутствие денег на закупку кормов, исчезновение клиентов.

Одновременно пошли под откос взаимоотношения с женой. Сара и раньше была стервой, но с недавних пор превратилась в настоящую мегеру. Во всех бедах она винила только Джека, и редкий день обходился без истерик и битья посуды.

Дезерт вернулся из города ни с чем. Он сидел в затихающей старенькой "Сессне" и думал, как сказать Саре, что в банке вновь не дали кредит. Крах приближался, ещё немного, и всё имущество пойдёт с молотка.

Объяснять ничего не пришлось. Стоило Джеку переступить порог дома, как потная Сара выскочила из раскалившейся от жары кухни и набросилась на мужа:

- Я так и знала - ты ничего не добьешься! Тебе даже не стоило летать, ведь ты - ничтожество. Ничтожество, не способное спасти то, что принадлежало моей семье долгие годы. Ты - никчемный человечишка. Червяк и недоумок!

Джека её слова хлестали, как кожаный ремень отца, который не церемонился с воспитанием сына. Фразы рассекали воздух и вспыхивали в его голове болью и обидой.

- Не зря я избавилась от ребенка. Хорошо, что он не появился на свет! Ему не пришлось продолжить род таких недоумков, как ты!

Сара, как ниагарский водопад, продолжала извергать ругательства, но Джек резко повернулся на каблуках и вышел на улицу. Хлопок двери отсек вопли жены, но она не успокоилась. Рокот словесного водопада до Джека теперь доносился приглушенно.

Про ребенка было больно, но так, словно Дезерта ударили не в сердце, а под дых. Он никогда не задумывался всерьез о том, чтобы у них с Сарой появились дети. Всю скупую мужскую любовь и ласку Джек отдавал новорожденным телятам, с которыми возился сутками.

Да и секс с женой - больше привычка, чем удовольствие. Спали вместе они так редко, что Джек даже удивился, как им удалось зачать младенца.

Но удар он все-таки получил, поэтому добрел до самолета, как в пелене песчаной бури. Порядком облупившаяся "Сессна" с двумя бледно-синими полосами по борту ярко демонстрировала состояние всего ранчо. Старая, доживающая свой век, но всё ещё вынужденная работать.

Джек забрался в кабину и попытался привести мысли в порядок, выстроить оборону, чтобы отбиться от нападок жены. Сара словно почувствовала, выбежала из дома и закричала на всю округу:

- И куда этот недоумок намылился!? Опять в город к своим...

Джек запустил двигатель, нервно отжал тормоз, и самолет, оставляя за собой тучу пыли, взмыл в небо. Дезерт ни о чем не думал, его, словно удары хлыста, гнало вперед только желание быть подальше от опостылевшей жены, от дома, от рухнувшей вместе с хозяйством жизни. Да и была ли она, эта жизнь?

"Сессна" летела над пустыней, Джек самолётом не управлял, только сжимал ручки штурвала, погрузившись в тяжелые думы. И лишь тревожный писк в кабине заставил Дезерта прийти в себя. Он, как вынырнувший из-под воды человек, сперва пытался осознать, где находится, а потом понять, что являет собой красный огонек, мерцающий на панели.

Когда мотор кашлянул пару раз и затих, Джек вспомнил, что улетел от дома в неизвестном направлении. Когда же винт, сливавшийся в полупрозрачный круг, дернулся и застыл, Дезерт сообразил, что после возвращения из города самолет не заправлял. Но не мог понять, на сколько оставшегося топлива должно было хватить и как далеко он удалился от ранчо. И главное - куда.

В тот момент, когда Джек попытался вызвать по рации диспетчера, самолет резко дернулся и начал падать. Его тень, подобная птичьей, бежала по скатерти белой пустыни и быстро увеличивалась. Наушники слетели с головы Джека, но он на это не обратил внимания и вцепился в ручки штурвала. Костяшки пальцев побелели, на лбу вспухла вена, словно под кожу загнали кусок пластиковой трубочки. По левому виску проползла капелька пота, такая же, но ярко красная, скатилась из прокушенной губы.

"Сессна" падала, и лишь неимоверными усилиями Джек не позволил ей свалиться в штопор. Но даже пологое снижение не спасло от сильного удара о землю. На вспаханном песке остались оторванное шасси, куски хвостового оперения и крыла, более мелкие детали самолета.

Наконец, он клюнул носом, перекувырнулся, как начинающий акробат, и затих. Песок, подброшенный вверх, оседал на искалеченный труп самолета подобно сухому дождю.

Джек очнулся. Тело, затянутое ремнями, болело. Вывернутое кресло напоминало не до конца удаленный зуб, который уцепился корнем за десну. "Сломана правая нога, два-три ребра, дикая головная боль и потеря пространственной ориентации", - то немногое, что успел Джек выяснить, пока выбирался из раздробленного чрева самолета и терял сознание.

Ночь упала на пустыню подобно обмороку, но не принесла облегчения. Холод пришел на смену зною, а жажда, терзавшая Джека, как тысячи красных муравьев, осталась.

К утру в сознании Дезерта окончательно стерлась грань между реальностью и видениями. Единственная здравая мысль, как показалось ему сначала, была о том, что его не будут искать. Жена наверняка забьет тревогу дня через три-четыре. Если, конечно, удосужится побеспокоиться о пропавшем муже.

Не было у Джека и уверенности в том, что диспетчер мог увидеть пропажу "Сессны" с радара. Дезерт наверняка улетел в сторону от проторенных воздушных путей и теперь сомневался, что его вообще кто-то заметил.

Сопоставив эти два факта, Джек увидел безнадежную картину своего положения. И пополз, как ему казалось, в правильном направлении. К дому, к ненавистной супруге и идущему прахом хозяйству...

Он давно потерял счет ночам и дням. Обмороки Джека были так глубоки и черны, что походили на ночь, а видения - столь ярки, что вполне заменяли день.

Сколько он здесь? Неделю? Две? Джеку было всё равно. Его затопила одна мысль - вода, хотя бы один глоток, каплю. Он балансировал подобно циркачу на тонком тросе под самым куполом, а внизу плескалось необъятное море безумия.

Джек совсем не удивился, когда в голове прозвучал механический и бездушный голос:

- Человек, стой, и я исполню любое твое желание.

Говорить Джек не мог и откликнулся мысленно:

- Смерть уже исполняет желания? Это побочный бизнес?

- Твоя жизнь еще не завершена, - заявил неведомый голос, который проигнорировал неожиданно проснувшийся сарказм Джека. - Тонкая нить не оборвана, и я могу исполнить любое твое желание.

- Хочу пи... - Джек мысленно прикусил язык.

"Пусть это игра воображения, забавы обезумевшего разума, но зачем торопиться? Хоть однажды я могу пожелать того, чего хочу я, и только я?" - подумал Дезерт.

- Можешь, - откликнулся искуситель.

"Надо только сосредоточиться", - понял Джек, но его мысли не хотели превращаться в цельную картину. Дезерт висел над пропастью, и единственное, что удерживало от падения - чахлый колючий куст. И в то же время он совсем забыл о спасении.

Исполнитель желаний ждал, ловя мысли человека, они были отрывочными, иногда формировались в цельную картину, тут же разбивавшуюся в дребезги, словно зеркало. Пока ни одно из желаний высохшего до состояния мумии создания не было сформулировано в ту законченную команду, которая могла запустить механизм исполнения воли человека.

"Денег, много денег, чтобы спасти ранчо. И жить дальше с этой стервой? Нет, - кружились в голове Джека отрывки желаний. - Пусть она сдохнет. Она там, а я здесь? Нет... Воды, хотя бы каплю. Нет... Море ледяной воды, как из колодца на ранчо... Нет, это не спасет... Если бы вернуть всё...".

Неожиданно Дезерт подумал про мать, она до недавних пор оставалась одним из самых светлых воспоминаний в жизни. Её пахнущие ореховым маслом руки, которые нежно гладят короткие волосы Джека. Она обещала, что будет с ним всегда и никогда не бросит.

Мать умерла, когда Дезерту было семь лет. От неё осталась только маленькая фотография, другие отец в хмельной ярости сжёг. Он вырывал их из альбома и кидал в печь, слёзы текли по его обветренным щекам:

- Зачем ты оставила меня? Я тебя ненавижу, ненавижу...

Отец так часто повторял последнее слово, что Джеку стало страшно. Он спрятался под кроватью в комнате и пролежал там до утра, прислушиваясь к грохоту внизу.

Джек так и не понял - любил ли отец маму. Когда парень спросил об этом в лоб, то впервые был жестоко избит. В дальнейшем наказания участились. Старший Дезерт стал пить, а после очередной бутылки виски - учить сына жизни.

Джек сбежал из дома в 14 лет, бродяжничал и оказался на ранчо родителей Сары, где стал батрачить. Расстояние между хозяевами и Джеком за всё время совместного проживания не сократилось ни на сантиметр. Он оставался для них лишь работником, и только Сара, которой потенциальные женихи совершенно не интересовались, хищно поглядывала на Дезерта. Его судьба была предопределена.

"Нет... Мать такая же... Как все... Обманула... Бросила... Ушла... Ненавижу... Не хочу... Назад..."

Человек всю жизнь пребывает в плену мечтаний. Выдумывает волшебные палочки, магов, Бога. Хочет исполнения всех желаний сразу, но когда приходит время выбрать одно, не решается на последний шаг. Балансируя на краю пропасти, забывает про жизнь. Мечтая о ней, желает смерти другим.

"Нет, Сдохни, стерв... Нет... Нет... Нет... Зачем мне ребенок? Мама, как мне тебя не хватает... Нет, я тебя... Господи... Странный свет... Желания. Кто здесь говорит о желаниях? Глупости, они не исполняются... Это мечты... бред... Жарко, тело плавится. Я чувствую... Это ад..."

Последняя фраза плеснулась в сознании Джека, как достигшая берега волна. Ветка, на которой он висел, хрустнула, и человек полетел вниз. Тихо и спокойно, будто опавший лист...

Человек умер. Исполнитель желаний продолжал жить и ждать. За два века, которые он был на этой планете, ему не удалось удовлетворить ни одной просьбы. Машине повстречалось больше десятка людей, но все они остались здесь.

Постепенно песок поглощал тела пришедших к Исполнителю, стирал их следы. Пустыня незримо менялась, лишь не исчезало единственное оставшееся неисполненным желание.

--------------------------------------------------------

1 - американский писатель Джек Лондон, много писал об Аляске.

Тамчы - Бишкек, 15 августа - 23 сентября 2009 года.