Арсений Лайм, Сергей Пирог

Грешники

Повесть

Глава 3

(Начало - http://zhurnal.lib.ru/editors/l/lajm_a/gr003.shtml))

Спустя два дня поезд унёс Егорова в сторону Киева. Там он планировал пересесть на электричку до станции Ирпень. За окном мелькали полустанки, рощи и чёрные поля. Они прорастали зелёным ёжиком пшеницы. От пасторальных пейзажей и мерного топота колес хотелось дремать. И Паша бы спал, если бы не скользившие по нему взгляды.

Чувство, что на него все пялятся, преследовало от дома. Стоило выйти из подъезда, где не успел выветриться запах ночных посиделок молодежи. Вид у Паши не важный - выбритое, но припухшее лицо, не стриженные русые волосы, тёмные круги под глазами. Не лучшее впечатление оставлял и наряд: застиранные камуфляжные штаны, разбитые бледно-чёрные кроссовки, серая футболка с потёртой надписью "I`m bad" и куртка военного покроя цвета хаки. За спиной болтался тощий рюкзак.

Шарамыга, одним словом. Но взгляды презрительные и холодные скользили по Егорову, почти не задерживаясь. Их равнодушные обладатели забывали про помятого парня, едва отводили глаза. Но были и другие взгляды - цепкие и изучающие.

Паша словно разматывал клубок. Невидимая нить тянулась за ним от Черноземска и не хотела обрываться. Это настораживало и не позволяло расслабиться.

Часа за три до Киева в купе к Павлу подсел интересный тип лет пятьдесяти. Загорелый, крепкий, разящий соседей запахом лука и перегара сельчанин с ходу представился Кузьмичом. Скинул соломенную шляпу и доверительным шепотом сообщил, зачем Паша направляется в столицу.

- Ну и? - лениво поинтересовался Егоров. - Ты проводник, что ли?

- Я могу помочь, - подмигнул Кузьмич. - У меня есть связи!

- Не надо, - зевнул Паша, - я еду оформляться официально.

Мужик недовольно посмотрел на попутчика и обиженно хмыкнул. Покопался в соломенной корзине, прикрытой сверху газетой "Хрещатик", и вытянул початую бутыль с мутной жидкостью. Накатила тошнота, и Паша выскочил из купе.

Вывернуло едким и противным, едва он забежал в туалет. Начался отходняк от многодневной пьянки. Умываясь, Павел покачивался в такт идущему поезду. В карих глазах мелькала тоска и уныние, словно у бродячей собаки. Мгновение и они превратились в два осколка от гранаты. Паша моргнул, и во взгляде заплескалось море безысходности.

Он вышел из туалета и сразу наткнулся на обыскивающий взор крепкого парня в спортивном костюме. Пассажир с виду беззаботно курил и разглядывал мелькающие в окне картины, но напряженное тело говорило - он в любой момент набросится на добычу подобно засевшему в засаде льву.

Егоров прошёл в купе. За ним явно следили, хотя кого мог интересовать пьяница Пашка? Склонялся к мысли, что пасут люди Набатникова или Костолома.

Реакция Павла сельчанина обидела: мужик нахохлился и читал газету. Бутыль исчез. Егоров извинился, сел и, откинувшись на стенку, закрыл глаза. В сон провалился незаметно.

В Киеве Павел задерживаться не стал - торопился. Да и по документам надо прибыть в Ирпень сегодня. В железнодорожном посёлке располагалась основная база "Артуса" - подальше от столичной сутолоки и любопытных глаз. Здесь же промышляла сеть тех, кто кормился на нелегалах. Возле большой акулы есть, чем поживиться: запчасти, оборудование, карты растаскивались и тиражировались. Покупатели находились всегда.

Павел вышел из вагона, но насладиться отсутствием стука колес и качки не успел - к нему подскочили два милиционера. С ними парень из поезда. Только костюм сменил на обычный серый. Наверняка представитель специального подразделения Службы безопасности Украины. Оно занималось мечтателями, романтиками и прочими темными личностями - теми, кто намеревался заняться сталкерством.

- Пройдемте с нами, пожалуйста, - потребовали они. Крепко взяли за локти, и Егоров подчинился.

В вокзальном отделении милиции царила тишина. Дежурный без интереса взглянул на задержанного Пашу и трёх спутников, зевнул в кулак и уставился в кроссворд. В накуренной комнате, куда привели Егорова, не спасало и открытое окно. Вместо свежего воздуха с улицы втекал царящий на перроне гомон.

- Я еду заключать официальный контракт, - опередил Паша милиционера и кивнул на рюкзак. - В боковом кармане направление.

- Разберёмся, - сказал капитан и зычно крикнул: - Федорченко, определи клиента на постой!

В камере предварительного заключения воняло мочой и немытыми телами: признаками главных постояльцев - местных бомжей да залётных пьянчуг. По поводу задержания он не переживал - документами чистые. А если Набатников и хотел подставить, то постарался бы, чтобы Егорова взяли при переходе в Зону либо там.

Паша привалился к стенке и погладил пуговицу на куртке, пришитую перед выходом из дома. Свежее и блестящее пятнышко из тусклого облика будущего сталкера выбивалось.

Задремал. Приснился школьный драматический кружок, организованный учителем литературы. Прожил театр с месяц и исчез с основателем, уволившимся среди года. Но один из уроков запомнился.

- Чтобы заплакать в кадре, - рассказывал Виктор Сергеевич, - артист может понюхать лук или щелкнуть себя по носу. Такие слёзы не отражают состояния трагичности момента и не натуральны, но в кино не заметно. В театре - другое дело.

- И там по носу щелкают? - удивился Паша.

- Да нет! На сцене, когда зрители от тебя на вытянутую руку, фальшь заметна. Настоящие актёры играют на эмоциях. Они выплескивают душу и могут без проблем заплакать или засмеяться. Это - профессионализм.

- А вдруг не получится?

- А ты вспомни самый печальный случай в жизни. Представь в красках и сразу почувствуешь, как слёзы наворачиваются на глаза. Отложи в памяти и в любой момент, стоит захотеть, расплачешься по-настоящему. Будто переживаешь великую трагедию...

Лязгнула металлическая дверь, Паша вздрогнул. В сумраке он разглядел сержанта Федорченко.

- Пойдём, начальник кличет.

На столе перед капитаном лежало содержимое рюкзака Паши - смена белья, старые джинсы, две несвежие футболки, синее полотенце и прочая дорожная мелочь. Разочарованное лицо милиционера говорило - ничего важного он не нашёл. Знакомец из поезда исчез. Егоров догадался: чекист предоставил право уладить формальности капитану, утратив интерес к задержанному.

Паша побросал вещи в рюкзак. Взял из рук милиционера направление Службы занятости. Бумага подтверждала: "гражданин Украины Павел Егоров, электрогазосварщик, командируется в филиал Института исследования Зоны для работы по специальности, а также в качестве старателя от фирмы "Артус".

- Обычным сталкером побоялся? - ухмыльнулся капитан, внимательно разглядывая Пашу.

- А зачем? Пусть меньше денег, но в ладах с законом. Риску в Зоне, говорят, и так с лихвой, - ответил Егоров. Он производил правильное впечатление и знал это.

- Тогда зачем в Зону подрядился?

- Да сами знаете, как дела обстоят. Из России пришлось уехать. Стройки заморозили, люди на ремонте экономят. Друзья и посоветовали завербоваться в Институт исследования Зоны - у них всегда вакансии.

- Точно. Но ты, видать, не в курсе. Ну, да ладно, мне лишние проблемы не нужны, - капитан протянул Паше паспорт. - Проверь шмотки и свободен.

Зал ожидания пустовал. На широкой скамейке сидела дородная тётка в железнодорожной форме. Она обмахивалась фуражкой, на лице застыло полное безразличие к окружающим. Под цветным допотопным телевизором, закреплённым на толстой колонне, дремал старик. Белая борода покоилась на груди и походила на морской бурун. Возле ног притулились две пустые корзины - видать, расторговался дед, вот и сморило.

Начался выпуск новостей. Паша задержался - первым сюжетом шли подробности разгрома КПП в Зоне отчуждения. По-украински Егоров не понимал, но по кадрам сожжённого БТР, скупым комментариям силовиков определил - бойня вышла серьёзной. Следом рассказ зашёл о Сергее Боброве, на экране появилась фотография. В конце сюжета пустили запись из Интернета. Лидер "Греха" помахивал разводным ключом и улыбался в камеру.

- Я - сантехник! Мне приходится иметь дело с дерьмом! Вы грешны, а значит - отбросы! Вас нужно смыть с лица земли как паразитов!

Слова набатом ударили в тишину вокзала. Тётка с удивлением открыла рот и замерла. Дед проснулся и оглядывался по сторонам. Егоров поёжился.

Стоило выйти на улицу, и в спину упёрся взор очередного соглядатая. Паша не обернулся.

(Продолжение - http://zhurnal.lib.ru/editors/l/lajm_a/gr005.shtml))