Пустота... Это слово, с которого начинается все в этом мире, это слово, которым все заканчивается. Так какого черта это "сейчас", это "посредине"? Что это значит, когда ты чувствуешь пустоту души... Это конец? Или только начало...
***
По улице шел Дождь, он ступал своими мокрыми ботинками прямо в центры луж и кричал о своем одиночестве чистому небу. Небо ему не отвечало. Оно было мертвым, как обычно по средам.
***
Меня везли в больницу с пустыми глазами. Это был странный диагноз... Пустые глаза... И это было неизлечимо. И я хотел жить, но не знал как. Я не знал. Смогу ли я жить... Меня везли в больницу с пустыми глазами, а мне не было страшно, потому что пустыми были не только мои глаза, но и душа была пуста. Меня везли в больницу.
***
А деревья обычно зеленые. Это все из-за того, что они вырабатывают кислород, которым дышат люди и звери всякие... Я бы на их месте вырабатывал бы два разных кислорода - один для людей, другой для зверей, ибо человек - самый страшный зверь и не каждой собаки приятно дышать с ним одним воздухом.
***
Пингвины живут в Антарктике. Я тоже хочу жить в Антарктике. Просто мне нравится это название и Пингвины, которые там живут, я думаю, мне тоже понравятся. Лишь бы подальше от геологов всяких и прочих людей. Я займу там собственный ледник и буду жить... Недолго, наверно буду жить, но зато рядом с Пингвинами.
***
В городской больнице не принимали с пустыми глазами, так как боялись, что это заразно, а в инфекционной больнице все койки были заняты - город готовился к приходу SARS. Место нашлось только в морге Ленинского района, но полки только нижние, и я отказался, ведь я всегда стремился вверх.
***
Небо наконец откликнулось на крики Дождя и сверху посыпались люди... Дождь достал зонтик и грустно пошел вдаль по аллее из мокрых тополей, только теперь он обходил лужи. У дождя тоже были глаза, как и у меня...
***
Я шел по улице им. Петра Ильича Вивальди из морга. На скамейке сидел Моне и пил из горла "Пикур". "Пикур" хотя и имел штамп ГОСТа, но явно не располагал к созданию нового Руанского собора. Я купил в ларьке еще две бутылки пресловутого "Пикура" и пакетик тюльки. Подсев к Моне я завел с ним беседу о смысле прошлого, и о том, есть ли оно вообще? Клод был рад, что с ним кто-то заговорил за весь вечер кроме собирателей стекла...
***
А смерти бояться не надо... Когда я умру, то я не буду ничего чувствовать. Мне на все будет плевать. А бояться того, на что будет плевать - глупо. А прошлое... Прошлое - вот что самое страшное. Прошлое, это то, что забирает у нас надежду, это то, что делает из человека - трупа... Ведь многие умирают так и не дожив до смерти. Просто перестают быть людьми и становятся бытовым прибором по переработке Кока-Колы и чипсов, стоящим возле телевизора на удобной подставке, выполненной в виде дивана. Это просто... Это даже Пингвинам понятно в Антарктике. А может все-таки вертится колесо Сансары... И все-таки оно вертится?
***
Дождь шел по улице им. П. Ил. Вивальди и вдруг понял, что он на самом деле и не дождь вовсе... Знаете, как бывает - вот ты, человек, а потом вдруг понимаешь, что ты совсем не такой на самом деле, как сам себе себя представлял... Скорее всего, это воспоминания из прошлых жизней. И Дождь понял, что он на самом деле был когда-то Джимми Хендриксом... И Джимми Хендрикс купил пиво и подсел на край нашей скамейки...
***
Моне оказывается тоже любил Пингвинов, за резкие переходы от черного к белому и за сами эти цвета. Но Хендрикс сказал, что он против Антарктиды. "На Тибете прикольней!" - сказал он, а мы встали со скамейки.
***
По городу с погасшими фонарями и мертвыми троллейбусами шли трое. Они прошли по белому насту из тополиного пуха, вышли к реке, и двинулись по лунной дорожке на противоположный берег Везелки, где уже виднелись снежные вершины Тибета, где всегда прикольно. Трое шли по воде, и были им имена Клод Моне, Джимми Хендрикс и Эдгар По с вечно пустыми глазами...