На крыше высотки было прохладно. Ариадна замерла на краю, раскинув руки, словно пытаясь обнять лежащий в долине город. Филимон присел на корточки, наблюдая за ней: светлыми, длинной чуть ниже ушей кудрями играет неистовый ветер, курносый профиль чётко вырисовывается на фоне закатного неба, облегающие топ и джинсы слабо мерцают в лучах заходящего солнца, кончики пальцев подрагивают от напряжения и уже начинают светиться. Филимон видел её такой, наверное, тысячу раз - и не переставал восхищаться: прекрасная фея становилась ещё прекраснее, когда ищет.
- Там, - голос, как всегда, прозвучал сипло, рука метнулась в сторону, и глаза распахнулись.
Филимон с трудом отвёл взгляд от оживленного лица и посмотрел в том направлении.
Окраины. Трущобы. Проблемы.
Он тяжело вздохнул:
- Ты уверена?
Ариадна резко повернулась к нему и сощурила переливающиеся всеми цветами радуги глаза:
- Ты не доверяешь мне?
- Доверяю, - примирительно улыбнулся Филимон. - Просто мне жутко не хочется туда тащиться.
- Эта наша работа, - пожала плечами Ариадна.
- Я знаю, - Филимон вновь посмотрел в ту сторону. - Но это вовсе не значит, что я должен радоваться возможности продырявить свою шкуру.
Неожиданно Ариадна рассмеялась:
- Вот уж не думала, что ты чего-нибудь боишься.
- Я не боюсь, - фыркнул Филимон. - Просто там опасно, особенно для нас.
- Мы будем осторожны, - Ариадна посмотрела на окраины, почти теряющиеся во мраке: там не светили фонари, машины проезжали редко.
- Осторожности не всегда хватает, - заметил Филимон, потирая плечо, простреленное в одном из подобных мест.
- Да ладно, - отмахнулась Ариадна и одним прыжком оказалась рядом, да так близко, что можно было ощутить её дыхание на своих губах, увидеть пульсирующие вертикальные зрачки. - Я буду защищать тебя.
- Ты? - усмехнулся Филимон, вдыхая головокружительный цветочный, с примесью цитруса, запах. - Если не ошибаюсь, то это я тебя охраняю.
- Возможно, - улыбнулась Ариадна, отодвинулась и задумчиво посмотрела вниз; её тонкие пальцы впились в бетонный бордюр. - Я подожду тебя внизу.
- Хорошо, - кивнул Филимон.
Ариадна выпрямилась, сосредоточилась, и за её спиной стали разворачиваться полупрозрачные переливающиеся крылышки. Они с тихим жужжанием затрепетали, сверкая в последних тусклых лучах. Завороженный Филимон не понимал, каким образом это хрупкое чудо удерживает фей в воздухе.
- Поторопись, - попросила Ариадна и шагнула с бордюра.
Филимон заглянул через край: тонкая поблёскивающая фигурка, кружась в потоках воздуха, постепенно приближалась к земле. Всё-таки забавные эти феи: мелкие, тощенькие, ну есть у них крылышки волшебные и магии всего ничего, а гонору больше, чем у лепреконов или тех же вампиров. Филимон вздохнул и поплёлся к лестнице: в такие моменты ему тоже хотелось крылья. Но ограм не дано летать... разве что на самолётах.
В тёмном, заплеванном, усеянном окурками подъезде опять резанула глаза размашистая надпись: "Огры - тупые громилы". Филимон раздражённо рыкнул и смачно плюнул на фосфоресцирующую в полумраке краску. Слова не исчезли, но стало легче.
Скрипнул ключ, на площадку выглянул старый, сморщенный, как печёное яблоко, лепрекон, глянул неприязненно, но, заметив полицейский значок, захлопнул дверь. Уверенный, что лепрекон наблюдает за ним в глазок, Филимон скорчил рожу пострашнее и ещё раз рыкнул. С той стороны послышался звук падающего тела.
Что ж, хоть какое-то утешение.
Отвернувшись, Филимон улыбнулся и отбросил с низкого лба непослушные жёсткие пряди. Мысли вновь вернулись к Ариадне: этот район не из благополучных, от местной шпаны можно ожидать чего угодно, особенно полиции, и, тем более, феям.
Проклиная неработающий лифт, Филимон перепрыгивал через ступеньки и больше не оплёвывал оскорбления огров. Впрочем, на этих стенах поносили всех, тех же лепреконов и гномов, про которых он сам мог добавить чего-нибудь заковыристое. Филимон пожалел о том, что согласился разделиться, но ему самому всё тут противно до невозможности, а что взять с изысканной феи?..
Он скривился, обходя блевотину, перешагнул через пьяного брауни, обнимающего во сне бутылку с виски, пропустил очередную надпись про огров и строго глянул на топающего мимо панка-лепрекона с огромным кольцом в покрасневшем носу. На всякий случай Филимон, не сбавляя хода, сунул руку под пиджак, проверяя, легко ли извлекается из кобуры пистолет. Но всё обошлось.
Ариадна, поджав ноги, сидела на крыше их служебной машины и тоскливо разглядывала лежащий в ладошке медальон. Филимон вновь невольно залюбовался ею, такой хрупкой, будто светящейся в луче одинокого фонаря.
Но надо заниматься делом.
Филимон отпер машину; Ариадна продолжала разглядывать фотографию в миниатюрном серебряном медальоне.
- Виктория очень боится и ранена, - тихо сказала она.
Филимон облокотился на открытую дверцу.
- Тогда нам стоит поторопиться.
Ариадна посмотрела на него своими переливающимися глазищами и ловко спрыгнула на землю.
- Вызывай подкрепление.
- Уже, - улыбнулся её оживлению Филимон и, втиснувшись на старое потёртое сидение, включил рацию. - Бетти, это семнадцатый. Ариадна обнаружила девочку. Требуется подкрепление.
- Бетти - семнадцатому, - прошуршала рация. - На Огр-стрит и Вулф-стрит перестрелка с оборотнями, подкрепление пока выслать не можем.
Филимон вопросительно посмотрел на напарницу.
- У нас нет времени, - ответила Ариадна, сжимая медальон, дающий ей связь с пропавшей девочкой.
- Бетти, это семнадцатый. Идём вдвоём. Это в сороковом квартале, когда будем на месте, скажем точнее. Связь каждые полчаса.
- Бетти - семнадцатому: вас поняла. Как только появятся свободные машины, направлю к вам. Конец связи.
- Вас понял. Конец связи.
Филимон захлопнул дверцу и посмотрел на Ариадну: бледное личико светится в полумраке, глаза полны надежды и мольбы, словно эта незнакомая девочка ей родная.
- Быстрее.
- Может, подождём подкрепления? - мягко поинтересовался Филимон.
- Она истекает кровью, - прошептала Ариадна. - Ей страшно... больно, холодно...
Она обхватила себя за плечи и задрожала. Филимон хотел бы утешить её, просто коснуться в знак поддержки, понимания. Но фей трогать нельзя, если они сами не разрешат, а кто из них позволит прикоснуться к себе огру? Никто, сколько в паре ни работай, феи везде феи.
- Поехали, - попросила Ариадна, шмыгнув носом и выпрямляясь.
- Поехали, - согласился Филимон, заводя машину и заглядывая в зеркало заднего вида...
На небе светила полная луна, и улицы словно вымерли: впереди трое суток беспорядков и повышенной агрессивности оборотней, перестрелки и серийные убийства. И убийства, которые кто-нибудь хочет представить как случайное столкновение со взбесившимися оборотнями. Беспокойное время, а тут ещё эта девочка...
Филимон потёр старую рану. Ему совсем не хотелось ехать в сороковой квартал, да в любую часть трущоб, в общем-то, тоже. Но, как правильно сказала Ариадна, это их работа. Филимон расправил свои широкие плечи, поёрзал на неудобном сидении, попеременно сжимая кулачищи. Ему казалось, что поездка эта добром не кончится.
- Бетти, это семнадцатый. Едем на место. Свободные машины есть?
- Семнадцатый, это Бетти. Машин нет... Филимон, вы там осторожнее, ладно...
- Непременно, - пообещал Филимон. - Конец связи.
- Беспокоишься? - спросила Ариадна.
Филимон вздрогнул: он думал, фея впала в транс. Но нет, Ариадна смотрела на него своими раскосыми переливающимися глазищами, перебирая тонкую цепочку медальона.
- Есть немного, - согласился Филимон, объезжая открытый канализационный люк.
- Да, не самая удачная для дежурства ночь, - кивнула Ариадна и посмотрела на проносящиеся мимо старые покосившиеся дома.
- Это наша работа, - напомнил Филимон.
- Да, - задумчиво протянула Ариадна, водя пальцем по стеклу.
- Как девочка?
- Пока жива, - Ариадна крепче сжала медальон. - Я надеюсь, всё пройдёт гладко.
- Я тоже, - кивнул Филимон, выруливая на обширный проспект, идущий прямо до моста.
Машина подпрыгивала на выбоинах, поднятый усилившимся ветром мусор и мелкие бумажки мешали обзору и отвлекали. Было как-то слишком пусто. Хотя, всё же ночь оборотней... С ними никто связываться не захочет, разве что такие же отморозки как они, да полицейские, потому что это их работа.
- Семнадцатый - Бетти, мы покидаем машину. Дальше связь через сотовый.
- Бетти - семнадцатому: вас поняла. Конец связи.
- Конец связи.
Филимон выбрался из машины и запер её. Ариадна уже стояла на раскрошившемся куске бетонной плиты и разглядывала заваленную обломками и мусором улицу.
- Мы совсем недалеко.
- Надеюсь. Мне не хочется бродить здесь долго, - доставая пистолет, ответил оглядывающийся Филимон.
- Мне тоже, - призналась Ариадна и вытащила свой серебристый пистолетик. - Надо быть осторожнее.
- Нашла, кого предупреждать, - хмыкнул Филимон, скользнув взглядом по её ладной изящной фигурке.
Ариадна легко спрыгнула с плиты, вскинула руки и потянулась. Филимон искоса посмотрел на чётче обозначившиеся под тканью холмики груди, отвернулся. Больше всего ему хотелось подойти и обнять Ариадну, а ещё лучше - поцеловать. Филимон тяжело вздохнул: какой прок в этих глупых мечтах?
- Что-нибудь случилось?
Филимон резко развернулся: Ариадна стояла рядом, задрав голову: при разнице роста в полтора фута иначе посмотреть ему в лицо она могла только с подставки или в полёте. Какая же она всё-таки маленькая... и хрупкая, а пистолетик в её руке выглядит просто игрушкой. Да как её можно на задания пускать?
Филимон сглотнул:
- Пойдём, стоит поторопиться, пока нас не заметили.
- Да, конечно, - печально согласилась Ариадна и повёла его.
Филимон смотрел на её обнажённую спину с замысловатым орнаментом пигментации. Хотелось её погладить. Огр вновь осмотрелся и поспешил за напарницей, отгоняя ненужные мысли.
Тишина казалась подозрительной. Они крались среди огромных мусорных куч, и никого - даже намёка на живое существо - не встретили. Возможно, им повезёт, если на оборотней не нарвутся. Или кого-нибудь пострашнее.
Ариадна остановилась у входа на заброшенную фабрику и оглянулась:
- Там. Я чувствую её присутствие очень сильно.
Филимону не нравилось это полуразвалившееся здание с просевшей крышей и выбитыми окнами, в которых жутко свистел ветер: весь вид, буквально все орало об опасности.
Филимон вынул сотовый:
- Семнадцатый - Бетти. Мы на месте. Идём в здание. Это разрушенная фабрика на Селем-стрит.
- Бетти семнадцатому: вас поняла. Свободных машин нет, у нас ещё три перестрелки. Подождёте?
Ариадна молчала, но плечи её - редкий случай - поникли. Она наклонилась подобрать что-то, и Филимон так и застыл, глядя на её обтянутые серебристыми джинсами ягодицы. Во рту сразу пересохло, и сердце забилось чаще...
- Бетти - семнадцатому: ждать будете?
Филимон шумно захлопнул рот, Ариадна медленно выпрямилась, разглядывая что-то в своей ладони.
- Я думаю, - сипло пробормотал Филимон, всё ещё жадно оглядывая Ариадну, и понимая, что так работать невозможно. Но попросить другого напарника и не видеть её, не находиться рядом ещё хуже.
- Так думай быстрее, ты не один, - раздражённо ответила Бетти.
Всё решил крик: тонкий, пронзительный крик безумно напуганного маленького существа.
- Идём туда. Конец связи, - спеша внутрь, быстро отчитался Филимон и запихнул сотовый в чехол.
Их ждала непроглядная темнота, одуряющая вонь и странные скрипящие звуки. Филимон замер, привыкая к освещению.
- Ари...
- Тс-с, - так же тихо ответила ему Ариадна. - Там, впереди.
Филимон и сам заметил вдали небольшое окошко, пропускающее лунный свет. Постепенно мрак становился не таким уж непроглядным, но и звуки стихали.
- Её потащили вниз, - сообщила Ариадна. - Где-то здесь должна быть лестница.
- Это безрассудство, - прошипел Филимон.
- Её могут убить.
Ариадна отыскала лестницу и осторожно заглянула через перила.
- Никого.
Снизу послышался приглушённый расстоянием визг. Напарники переглянулись и поспешили туда.
Внизу по щиколотку стояла тухлая вода, гулко хлюпала при каждом шаге, заливалась в ботинки. Ведомая своими ощущениями, Ариадна шла чуть впереди, а Филимон, с трудом сохраняя спокойствие, водил пистолетом из стороны в сторону. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что сотовый здесь, наверное, не принимает. С другой стороны, когда они не выйдут на связь, в участке зашевелятся быстрее, по крайней мере, хотелось на это надеяться.
А сейчас только темнота и вода в ботинках, да совершенно нелепые мысли, вроде: выключил ли он воду в ванной, уходя на работу. Подобные места всегда действовали на Филимона странно, словно погружая его в пучину непонятных видений и образов, вырисовывающихся в непроглядном мраке, и от страха волосы на загривке встали дыбом, рот кривился в оскале.
Филимон осторожно положил руку на плечо Ариадны. Впервые он коснулся её. Кожа у Ариадны оказалась очень нежная и тёплая, почти горячая. Сейчас, когда зрение не работало, а обоняние притупилось из-за слишком резких запахов, тактильные ощущения стали такими острыми, что простое прикосновение казалось чем-то невероятным, почти волшебным.
Очень медленно Ариадна обернулась, так и не сбросив в гневе, как ожидал Филимон, его лапищу со своего худенького плечика. Она молчала, и в проклятой темноте было не увидеть, злится ли она? просто недовольна? или спокойно отнеслась к этому?
Филимон отпустил её и с громким плеском отступил назад. В то же мгновение громыхнули выстрелы. Спину обожгло как огнём, за ней ногу, и Филимон рухнул на Ариадну. Она пошатнулась, пыталась всё же удержать его, но оба они повалились на стену. Стена поддалась, лишь немного замедлив падение. Ариадна начала отстреливаться, пули чиркали вокруг неё, выбивали искры, рикошетили, и всё это под ужасающий гвалт в ослепительных вспышках света.
Филимон отчаянно шарил руками в воде, пытаясь отыскать выроненный пистолет. Ухо садануло, и он пригнул голову. Ариадна, прислонившись к косяку, меняла магазин. Перестрелка прекратилась, но в ушах ещё звенело.
- Выходи! - раздался сиплый голос.
- С какой стати? - язвительно полюбопытствовала Ариадна, приложив к губам Филимона тёплый палец.
- Ты зашла на чужую территорию, а мы этого не любим!
- Я пришла за девочкой, за Викторией. Отдайте мне её.
- А ты кто? Её мамочка?
Их противники расхохотались, тихо плесканула вода, и Ариадна открыла огонь. Кто-то завизжал, послышалась ругань, Филимон почувствовал, что напарница толкает его вглубь комнаты, куда они случайно ввалились. Ариадна захлопнула за ними дверь. Щёлкнул замок.
- Где твой пистолет?
- Где-то в коридоре.
- Они думают, что я одна, постараюсь увести их подальше, - быстрым шёпотом заговорила Ариадна.
В дверь ломились.
- Открывай! - заверещали с той стороны. - Открывай сама!
- Я не... - попытался возразить Филимон, но горячая ладонь вновь накрыла его губы.
- Ты должен позвать помощь. Не спорь.
Стрельнули, ругань стала громче и яростней: похоже, кого-то ранило рикошетом.
- На случай, если больше не увидимся, - Ариадна говорила быстро, но в голосе не было ни паники, ни огорчения, только упрямая решимость. - Хочу, чтобы ты знал... Я люблю тебя.
Ладонь скользнула в сторону, и её место заняли горячие влажные губы. Оторопевший Филимон даже не ответил на этот короткий и такой желанный поцелуй. Едва поднял руки обнять её, тонкие пальчики взметнулись к ложбинкам между челюстью и ушами, лёгки разряд - и Филимона парализовало.
- Извини, это чтобы ты мне не помешал.
- Выходи, тварь! - прорычали снаружи. - Иначе будет хуже.
Воздух наполнился тихим гудением: значит, Ариадна выпустила крылья. Она распахнула дверь, выпустила два последних патрона. Филимон видел во вспышках света, как она метнулась вверх, едва сумев проскочить над преступниками.
- Фея! - взвизгнул кто-то, и вновь начали стрелять.
Сердце Филимона ёкнуло, пропустив несколько ударов, мимо комнаты громко протопали, звуки удалялись, становились всё тише, пока не исчезли совсем. Паралич прошёл чуть раньше, Филимон с трудом поднялся, проверил телефон - сеть не ловилась - и побежал, припадая на раненую ногу.
Приём появился только на выходе.
- Бетти, Бетти, это семнадцатый, мы на фабрике, в подвальных этажах, Ариадну схватили, иду за ней. Конец связи.
Вырубив сотовый, Филимон спустился по тёмной лестнице, остановился, прислушиваясь: тихо. Он поспешил дальше, в полном смятении чувств и мыслей, но некогда было думать о словах Ариадны, некогда думать о себе и боли в ноге и спине.
Темнота. Страх опоздать. Тишина, только противно хлюпает вода под ногами, сердце колотится так, что звенит в ушах, и секунды тянутся, словно годы...
Неужели и вправду любит?..
Только бы успеть!..
Ариадна ведь действительно сказала, что любит...
Только бы была жива!
Ариадна!..
Такая маленькая, хрупкая, беззащитная, одна...
Должен успеть!
Обязан успеть!
Страшно, но надо идти!
Больно, но надо торопиться!
Ариадна...
Рука, касавшаяся стены, ухнула в пустоту: та самая комната, здесь завязалась перестрелка. Филимон упал на колени, судорожно нашаривая в воде пистолет. Последним ощущением была боль в затылке, а дальше - провал.
Филимон очнулся, но не спешил открывать глаза, прислушивался. Где-то неподалёку играла тяжёлая музыка, а сам он лежал на ледяном бетонном полу, правда, сухом, но это слабое утешение, к тому же руки и ноги связаны, а раны неприятно пульсируют. Филимон приоткрыл глаза: в небольшой комнате горела единственная старенькая лампа с ободранным абажуром. За столом, боком к нему, сидел гоблин в кожаной с металлическими клёпками одежде и вертел в руках какую-то переливающуюся полупрозрачную пластинку. Филимон чуть не задохнулся: это обрывок крыла феи! Внутри всё перевернулось. В следующую секунду он дико зарычал, пытаясь встать.
Крыло Ариадны!
Её крыло!
Её!..
Гоблин подскочил от испуга и выронил обрывок. Филимон проводил его свирепым взглядом, извернулся и поднялся на колени, намереваясь перегрызть ублюдку глотку, но два дула, направленные на Филимона, пыл малость поубавили, хотя рычать он не перестал, только с остервенением выкручивал руки, и верёвка сильнее впивалась в кожу, злила ещё больше.
- Что это с ним? - поинтересовался гоблин, пришедший на помощь своему товарищу.
- Да кто этих огров разберёт, - пожал плечами надсмотрщик и поднял с пола кусочек крыла.
В груди задрожало, и рык усилился.
- Муст, похоже, ему не нравится, что ты играешь с крылышком феи, - ехидно заметил гоблин.
- Неужели? - удивился Муст и разодрал обрывок крыла пополам.
Филимон знал, что феи выращивают новые крылья в случае травм... только была бы Ариадна жива, а крылья отрастут, но всё равно этот переливающийся кусочек в чужих лапах вызывал такой ужас и смятение, что впору было выть, а ещё лучше громить, крошить... Он оскалился, и Муст отодвинуться подальше.
- Слушай, мне не нравится выражение его морды, - он поигрывал увесистой пушкой.
- Обычный коп-огр, - ухмыльнулся его приятель. - Давай к боссу его.
- Вставай. И без фокусов, - предупредил Муст, пригрозив пистолетом.
- У меня ноги связаны, - прорычал Филимон, не особо надеясь, что ему дадут такой шанс разделаться с ними.
- Допрыгаешь, - с мерзкой улыбкой ответил Муст.
Филимон рыкнул и, опираясь на стену, с трудом принял вертикально положение. Прыжки давались с трудом, и каждый раз нога взрывалась болью. Но Филимон легко переносил боль, ведь он огр, а вот то, что открылось ему в соседнем помещении...
Ариадна безвольно болталась на тянущейся с потолка верёвке, стянувшей её хрупкие запястья. Спину пересекало множество вспухших красный рубцов, и среди них торчали рваные остатки крылышек. Она не шевелилась. Обрывки прекрасных крыльев устилали пол под ней. Кругом переливающиеся мелкие осколки.
Дальше двигаться не было смысла, и дышать, и жить тоже. Если её нет, то всё остальное просто неважно. Осознание этого пришло сразу, как только Филимон увидел Ариадну. Только пустота - словно внутри ничего нет.
- Шевелись, - прикрикнул Муст, ткнув его пистолетом.
Зарычавший Филимон бросился на Муста, подминая его под себя. Грохнул выстрел, простреленное когда-то плечо обожгло болью, но Филимон не остановился: удар головы - гоблин под ним вырубился, огр перекатился в сторону, сбивая с ног второго, стрелявшего. На этот раз он промазал и взвыл от боли, когда в запястье впились острые зубы. Филимон рванул, выдирая кровоточащую плоть, и, стоило пистолету вылететь из раненной руки, нацелился на горло. По голове опять ударили, и не один раз, несколько пинков по рёбрам, и Филимона спихнули с жертвы.
Злобно рыча, он посмотрел на новых противников: трое гоблинов наставили на него пистолеты.
- Вообще-то, кровопийца здесь я, - заметил вампир, выделяющийся и одеждой, и подчёркнутым высокомерием.
Рядом с ним стояла та самая разыскиваемая беловолосая девочка-банши. Шея её была обнажена, и на ней - следы от укусов, а взгляд пустой и бессмысленный, словно у мёртвой. Была своеобразная мрачная ирония в выборе такой жертвы.
Средних лет длинноносая гоблинша принялась перевязывать прокушенную руку своего родича, бросая на Филимона свирепые взгляды.
- Что с ним делать, босс? - спросил один из гоблинов, водя дулом пистолета словно примеряясь, куда именно выстрелить в первую очередь.
Вампир склонил голову набок.
- Полагаю, господин полицейский любезно расскажет нам о цели своего визита.
- Да пошёл ты, ублюдок, - прорычал Филимон: всё равно им уже не выбраться, так хоть не унижаться перед этим кровопийцей. Он искоса посмотрел на Ариадну, и сердце опять сжалось, в горле встал ком. Комната покачнулась, в глазах потемнело.
- Беспокоишься о своёй напарнице? - поинтересовался вампир, поглаживая девочку по белоснежным волосам. - Если да, то советую проявить сговорчивость: эта фея быстро вырубилась, но мы можем привести её в чувство, правда, тогда ей станет хуже... но всё в твоих руках.
Вампир расплывался, словно сунутый в воду акварельный рисунок, слова различались с трудом, но кое-что до Филимона дошло: Ариадна жива. И надо ей помочь!
Филимон тихо зарычал и попытался встать, но всё вокруг смешалось окончательно, так что стало невозможно определить, где верх, где низ, только какие-то глухие, далёкие звуки:
- Босс... что... с...
- Слишком большая кровопотеря... принеси воды.
Перед глазами мелькнуло что-то тёмное и расплывчатое. Стало сыро.
- Не помогает, босс...
- Без тебя вижу...
- Босс! Там...
- Никому не двигаться, бросайте ору...
Пульсирующий вопль сирены прорвался в сознание, и слова:
- ...предите доктора Клерна, у нас тут фея без крыльев...
Филимон открыл глаза: белый потолок с вытянутыми лампами слегка покачивался, болталась капельница.
- Огр пришёл в себя.
- Вижу.
Филимон повернул голову набок: Ариадна лежала на соседней полке, и один из врачей обрабатывал её спину. Значит, и вправду жива, хотя личико слишком бледное. Филимон улыбнулся и закрыл глаза: теперь можно спокойно лежать без сознания, им помогут. А с Ариадной они ещё поговорят, и он непременно расскажет о своей любви...
Пробуждение Филимона, определённо, не входило в разряд приятных: голова гудит, мутит, тело ломит, в вене иголка от капельницы, а кругом такая белизна, что глаза режет. Но всё это мгновенно оттеснилось на второй план вопросом: Ариадна на самом деле призналась ему в любви или это был сон?
Филимон лежал, уставившись в потолок, и мысли перескакивали из одной крайности в другую. То проплывали радостные картины как они вместе идут по парку, или сидят в кафе, а может даже у него дома, как он целует её, осторожно обняв за тонкую талию, но это сменялось совсем другими образами: Ариадна никогда не говорила, что любит его, и, услышав признание, смотрит на него, как на сумасшедшего, а, может, даже смеётся.
Филимон попытался встать, но, едва приподнявшись на локтях, почувствовал такую слабость, что пришлось снова лечь. Он сжал кулаки, - датчик на пальце мешался, - и закусил губу: ну как же так? Нужно выяснить, непременно спросить у Ариадны, а от этой мысли внутри всё переворачивается.
В палату вошла медсестра, тоже огр, приветливо улыбнулась:
- Приятно видеть, что вы наконец-то очнулись.
- Где... - Филимон закашлялся.
- Тихо-тихо, - медсестра поспешила налить ему небольшой стаканчик воды и приложила к губам.
Филимон жадно выпил все до капли, и говорить стало легче:
- Где Ариадна, её привезли со мной, я должен её спросить, должен сказать...
- Не волнуйтесь, - медсестра поправила капельницу.
- Я хочу поговорить с ней, - настаивал на своём Филимон.
- Это невозможно, она в другом отделении, а вы должны лежать.
- Но...
- И не пытайтесь спорить, это бесполезно.
- Я должен... - Филимон вновь попытался встать.
- Лежать и выздоравливать, а если будете дёргаться, то у вас могут разойтись швы.
- Мне нужно...
- Лежать, - твердо напомнила медсестра. - Иначе мне придётся дать вам снотворное.
- Давайте, - согласился Филимон: уж лучше спать, чем сходить с ума от сомнений.
Медсестра посмотрела на него удивлённо, но всё же кивнула. Через минуту она вернулась со шприцем, а ещё через две Филимон погрузился в сон.
Второе пробуждение пришлось на ночь. Тускло освещённый белый потолок и вздымающаяся к нему капельница. Филимон тихо зарычал от негодования, и тут же спросил себя: а не приснилось ли ему признание Ариадны?
Он осторожно приподнялся на локтях, подождал, пока комната перестанет вращаться, и с трудом свесил ноги с кровати. От этого усилия всё вокруг опять поплыло. Филимон фыркнул, сковырнул датчик и, морщась, выдернул иголку из вены. Да, шикарно же он будет выглядеть, когда заявится среди ночи к Ариадне в таком диком виде... А что, если ему только приснилось? Идти стало страшно, но Филимон сжал кулаки и, собрав всю свою могучую волю, сполз с кровати.
Ноги тут же подкосились, и он оказался на четвереньках. Филимон хрипло рассмеялся, представив, как смотрится со стороны в жалком подобии передника вместо нормальной одежды и торчащим кверху голым задом. Он поднял голову на скрип двери и столкнулся с удивлённым взглядом медсестры. Удивление быстро сменилось негодованием:
- Что это вы вытворяете?
Она выглянула в коридор:
- Зови Пита и Чарли, у нас тут буйный пациент.
Филимон понял, что этой ночью ему до Ариадны не дойти. Оставалось только сесть, чтобы выглядеть не так смешно.
Пит и Чарли оказались здоровенными ограми, быстренько уложили его на койку, медсестра уже держала наготове шприц.
Пришлось спать дальше.
В третий раз Филимон проснулся с приходом доктора. Это оказался молодой гоблин, слишком уж бодрый и подвижный, словно у него в заднице шило торчит.
- Ага, вижу, наш пациент проснулся. Замечательно. Просто прекрасно. Слышал, что вы пытались встать, - и гоблин пригрозил ему длинным, узловатым пальцем. - Рановато, любезнейший, рановато.
Он улыбнулся Филимону и сделал несколько записей в блокноте, медсестра начала снимать повязку с плеча.
- Мне нужно поговорить...
- Поговорите со мной, - предложил доктор.
- С Ариадной, - рыкнул Филимон.
- Ну, я её не знаю, - хмыкнул доктор. - Лучше ответьте мне на пару вопросов: как ваше самочувствие? Швы не беспокоят?
- Мне поговорить надо, - повторил Филимон, вскипая от вида его весёлой морды.
- А мы чем занимаемся? - и гоблин весело подмигнул ему.
Филимон выругался про себя, тяжело вздохнул и стал ждать завершения осмотра.
- А что это вы замолчали? - полюбопытствовал доктор, разглядывая шов на плече, пока медсестра занималась ногой.
- Наговорился, - угрюмо ответил Филимон.
Гоблин усмехнулся.
- Регенерация идёт замечательно, у вас очень здоровый организм. Думаю, шрамы будут почти незаметны. У Люси хорошая рука, и швы всегда такие аккуратные, что на неё обижаются пластические хирурги. Вам повезло, что вы попали в её дежурство.
- Попасть сюда - это вообще невезение.
Доктор хихикнул:
- Возможно, вы правы.
Он склонился над ногой:
- И тут всё просто замечательно. Повернитесь на бок.
Филимон опять тяжело вздохнул и выполнил просьбу. Очень хотелось увидеть Ариадну. Просто увидеть, даже если между ними никогда ничего не будет.
- Прекрасно, вы очень быстро поправляетесь, можете лечь обратно.
Филимон лёг на спину и посмотрел на врача, делающего какие-то пометки в карте.
- Вы в отличном состоянии.
- Если не считать пары новых дырок, - не удержался от замечания Филимон.
Доктор опять хихикнул:
- И чувство юмора в норме.
Филимон понял, что этот гоблин его бесит своей сногсшибательной жизнерадостностью.
- Что ж, вы довольно быстро идёте на поправку, разрешаю вас навещать. До свидания.
Он отсалютовал планшетом с документами и покинул палату вместе с медсестрой. Насупившийся Филимон прикидывал, как бы ему добраться до Ариадны... а с другой стороны, почему Ариадна сама не навестила его?