Она живет в соседней квартире.

  

  Получает письма на имя Розы Бернс.

  

  Стена такая тонкая, что я слышу голос Розы и музыку, которую она любит: все эти бесконечные "I love you - I don"t love you - I can"t live without you".

  

  Роза словно яркая бабочка. Рыжая, со вздернутым носом в веснушках и рассеянным взглядом.

  

  Ей за тридцать, но она как ребенок. Не может прибить гвоздь, не попав молотком по пальцу, за год сменяет всю бьющуюся посуду и не гладит одежду, потому что это всегда заканчивается катастрофой.

  

  Квартира маленькая: комната, совмещенная с кухней, спальня на верхнем этаже. Двести шарфов, развешанных в два ряда друг над другом, закрывают серую стену. Чтобы добраться до верхних, Роза очень громко подтаскивает обеденный стол, легко на него вспрыгивает и замирает, покусывая большой палец, словно забыла, за которым забралась. Часто это заканчивается лихорадочными сборами и опозданием.

  

  Обувь яркая, как шарфы, и разбросана по всей квартире. Однажды Роза два часа искала зеленую босоножку, прежде чем обнаружила ее в холодильнике среди полупустых бутылок кетчупов и соусов. С книгами та же беда. Но борьба с хаосом забавна, если смотреть со стороны.

  

  Воскресенье - день чистки перышек: Роза долго принимает горячую ванну с пеной, пахнущей - если верить надписи на этикетке - клубникой. Ходит с мокрыми волосами, читает в журналах советы про любовь и подпевает очередному "I love him". Но "He is not coming". И тогда Роза красит ногти.

  

  Она ложится в единственное кресло, закидывает ноги с растопыренными ватой пальцами на спинку и покрывает ногти лаком с неспешностью, достойной росписи купола храма.

  

  А потом просто глядит в потолок или закрывает глаза. Роза тоже одна, гостей у нее не бывает. Вечер она коротает за книгой, теребя волосы и едва заметно шевеля губами.

  И ложится спать ровно в восемь тридцать два.

  

  В понедельник, посвежевшая и яркая даже в сером, Роза уходит на работу чуть раньше меня. И возвращается немного позже, гремит ключами, зажигает ветвистую люстру и, на ходу раздеваясь, включает музыку; пританцовывая, готовит ужин.

  

  А я... я, оставив войну за порогом, сижу на продавленном старом диване, развернутом к серой стене, за которой порхает Роза, не подозревая о волшебных свойствах глаза чудака-соседа.

  

  Так и живем.

  

  И уже давно с преступниками и Упивающимися смертью я борюсь не из принципов, не за зарплату, не ради каких-то абстрактных людей, а за Розу Бёрнс.

  Она живёт в соседней квартире.

  

  При встрече кивает: "Добрый день".

  

  И день становится добрым.