Глава 1

  

  Вот за что люблю полуорков и Хорна в частности, так за то, что они большие. Везде. Как обхватят лапищами, как придавят к койке и давай жарить, то есть удовольствие хрупкой девушке доставлять.

  В разгар сего замечательного действа дверь в спальню открылась. Мы с Хорном повернули головы: на пороге стояла Сол, жена Хорна, она же моя сестра по магии, она же самая голосистая женщина светлого квартала.

  Как она орала! У меня чуть барабанные перепонки не лопнули, Хорн отскочил к стене и поднял руки. Привык, образина, уже знает, что делать.

  - О, привет, я думала, ты на задании, - улыбнулась я с супружеского ложа. - Не хочешь присоединиться?

  Побагровевшая Сол пошла на меня, вскидывая магический посох. С того летели искры и молнии. Ну всё, пора прощаться. Прямо с койки прыгнула к окну, распахнула, нырнула вниз, в полёте прикрываясь от магического удара. Кувырок в воздухе - и плавное приземление на брусчатку.

  - Лила! Сука! - нёсся в спину трубный глас пострадавшей.

  И молнии. И парализующие огни. Будь я с жезлом, могла бы щит мощнее сделать, а так пришлось позорно улепётывать под не слишком удивлённые, признаю, взгляды прохожих. Свежая, ещё пахнущая смолой брусчатка обугливалась и разгоралась.

  Я выскочила в переулок, налетела на высоченного плечистого мужчину. Сразу подумала: "Полуорк", но стоило взглянуть на его лицо, стало понятно, что нет: черты лица тонкие, нос прямой, чётко очерченные губы, да и зрачки апельсиново-рыжих глаз круглые. И чёрные брови.

  - Простите? - спросил красавчик, глубже натягивая серый капюшон.

  И такой весь из себя соблазнительный (даже пах, кажется, розами), что я оттянула белое платье, подчёркивая огромность грудей и их в вырез побольше показывая. Встала в эффектную позу:

  - Предпочитаю более деятельное принесение извинений.

  Он вскинул тонкие брови. Я уже не думала ни о чём, кроме как об уединении с этим в высшей степени соблазнительным малым. А зря не думала: сзади грохотнуло. Разбушевавшийся, ревущий огонь охватывал старые дома, увенчанные деревянным надстройками.

  Вот Тьма!

  - Лила! - взревела пуще пламени Сол. - Убью!

  Инстинкт самосохранения взял вверх, я рванула прочь, но обернулась:

  - В таверне "Бык", в полночь. До встречи, - послав воздушный поцелуй оторопевшему красавчику в неприметном сером плаще, я увидела заскочившую в подворотню растрёпанную и сияющую Сол.

  Из глаз у неё летели электрические разряды. Сильно я её достала.

  - Вспомни, мы же сёстры по силе! - покосилась в сторону красавчика, но его и след простыл.

  - Ли-ла, - Сол вскинула жезл.

  Я нырнула за угол дома, пригнулась от брызнувших в стороны обломков стены, и побежала прочь.

  Полчаса просидев в выемке старого моста, осмелилась выглянуть: полыхал целый квартал.

  Вот тогда я поняла, что на этот раз мне капитально влетит!

  

  

  Низко склонив голову, чтобы капюшон прикрывал лицо, я шла по пустевшей в сумерках улице. До "Быка" оставалось метров пятьсот по закоулкам. Сзади раздалось насмешливое:

  - Куда это собралась наша красавица?

  Я ведь его даже не почувствовала. Остановилась. Вздохнула.

  Я не трусливая, но сейчас хотелось оказаться подальше от провонявшего дымом Самрана. Подальше от старого ловца Илеоста, предпочитающего мужчин и потому совершенно равнодушного к моим знаменитым грудям, хорошенькому личику и "пухлым губкам удивительно соблазнительной формы".

  Илеост взял меня за шиворот и развернул:

  - Пошли.

  Он был с массивным посохом, я - лишь с браслетом, ростом ему до груди и раза в три уже, а на перекрёстке хмурилась жилистая и стремительная настоятельница Мав, не только равнодушная к моим чарам, но и точившая на меня зуб. Из-за мужа, да. Можно подумать, я виновата, что он падок на женщин: я только предложила - он сразу штаны стал снимать.

  - Сама могу, - буркнула, пытаясь высвободить воротник, но Илеост насмешничал:

  - Да неужели? А что же тогда сама не пришла?

  - Дела, дела, - развела руками, выискивая пути отступления, но не нашла подходящих: тёмных подворотен поблизости нет, прохожие тоже рассосались.

  - А мне показалось, ты заплутала и остро нуждаешься в нашей помощи, - ехидно уверил Илеост. - Чудо ты наше.

  - Э-э... - идти, когда тебя тащат за шиворот, было неудобно. - Жертвы есть?

  - Как ни удивительно - нет.

  - Фух... просто камень с души.

  - Да-да, - Мав зашагала рядом. - Ты просто извелась от беспокойства о жертвах твоих выходок.

  - Я правда переживала, - прижав ладонь к груди, патетично уверила я. - Просто место себе не находила. Хотя, справедливости ради, надо отметить, что улицу подпалила Сол.

  - Она уже наказана, - отозвался Илеост. - А вот ты, наша маленькая неприятность...

  - Большая, она уже большая неприятность.

  - Но никто не пострадал! - я осторожно расстегнула одну из застёжек плаща.

  - Потому что рядом оказался грандмастер, он вывел людей, - Илеост нахмурил кустистые брови. - Из-за тебя мы теперь в долгу.

  Не очень поняла, почему в долгу: больше думала над тем, как выпутаться. Эсин меня, конечно, не убьёт и не выгонит, но через пару дней он бы остыл и ограничился выговором, а если прямо сейчас, когда дым ещё не выветрился (у него окно кабинета аккурат на светлый квартал выходит), он может и наказание какое-нибудь изощрённое придумать.

  - Поняла, осознала, больше не буду, - запрокинув голову, проникновенно посмотрела на Илеоста. - Честно-честно.

  Нормальные мужчины в этот момент начинали таять.

  - Ага, как же, - сильнее нахмурился он.

  Повернулась к Мав и молитвенно сложила руки:

  - Мав, как женщина женщину, ты должна меня понять.

  - Вот уж чего не пойму, - рыкнула она, - так твою невероятную распущенность. Вот зачем, зачем ты к мужу Сол полезла?

  - Так полуорк же, они же в постели...

  - Без подробностей, - отмахнулась Мав и покривилась.

  Ах да, она же против межвидовых связей. Я сменила курс:

  - Выносливые очень, вот я и решила проверить. В порядке эксперимента. Сравнить, удостовериться или опровергнуть. Как учёный учёного, ты должна меня понять.

  - Ты не учёная, Лила, ты даже школу с трудом кончила и со времён экзамена не открыла ни одной книги.

  - Ты не права, - проникновенно уверила я. - Я открывала! И многократно!

  - Книги по искусству любви, - процедила Мав.

  - А? - я даже задохнулась. - Откуда?

  - Библиотекарь моя подруга.

  - О...

  - Так что круг твоих научных интересов, - Мав грозно на меня посмотрела, - мне известен.

  - Ты права, - я шла на цыпочках (Илеост слишком задрал руку) и пыталась расстегнуть вторую застёжку плаща: если драпануть на ближайшем перекрёстке, есть шанс скрыться в одном из старых убежищ возле рынка. - Это исключительно научный интерес.

  Вожделенный перекрёсток приближался, а застёжка не поддавалась. Вот Тьма! Не везёт мне сегодня. Но это никогда меня не останавливало. Правда, скоро по городу зажгутся огни, тогда сбежать будет труднее.

  С содрогающим щелчком сломался ноготь. Нет, точно не везёт. Мы вышли на перекрёсток. Я сделала вид, что споткнулась:

  - Вот Тьма!

  - Не ругайся! - Мав тяжело дышала.

  Замок разомкнулся, освобождая горло, я рванула в сторону - Илеост ухватил меня за подол и дёрнул на себя. Ткань жалобно затрещала.

  - Эй, потише, - засопела я.

  И охнула от неожиданности, когда Илеост дёрнул меня вверх, закидывая на широченное плечо.

  - Отпусти, - кулаками я ударила его по почкам.

  Он шлёпнул меня по заду:

  - Тихо. А то выпорю.

  - Не посмеешь! - но снова бить его по почкам я не осмелилась, хотя ягодицу жгло.

  И магию применить не решилась: Илеост и впрямь мог выпороть, я с детства помнила его тяжёлую руку. Пришлось покорно висеть на плече и думать о своём поведении. Дальнейшем. В кабинете Эсина.

  - А, нашли, - сказал кто-то.

  Я приободрилась, повисла на плече красивее: подперев подбородок ладонью, самодовольно взирая на расстилавшуюся передо мной улицу.

  - Поймали, - хмыкнул Илеост.

  - Хоть спать, наконец, пойдём, - этот кто-то зевнул. - Оповещу остальных.

  - Да, будь любезен.

  Вот так меня, будто трофей, пронесли до дома нашего ордена. Постукивая посохом, взнесли по ступеням высокого крыльца под насмешки стражей. Если бы нёс кто-то другой, мог бы устать, но Илеост здоровый, как бык, и вредный до невозможности.

  - Я сама, - буркнула я, когда мы оказались в ярко освещённом светлом холле.

  - Сдам с рук на руки, - Илеост снова шлёпнул меня по заду.

  Кто-то засмеялся. Я попробовала развернуться и посмотреть, чтобы знать, кому устраивать страшную мстю, но дежурные и что-то забывшие здесь вечером братья и сёстры ордена поспешно сделали вид, что даже не смотрят в мою сторону. Не смотрят они, как же!

  С боковой лестницы вышел давешний красавчик всё в том же неприметном сером плаще. Я попыталась поймать его взгляд, чтобы кивнуть в подтверждение назначенной встречи (окликнуть не решилась, чтобы Эсин не узнал о моих планах), но случайный избранник хмуро смотрел в пол. Похоже, у него тоже проблемы. Значит, будет о чём поговорить в промежутках между делом!

  Если промежутки будут. Я провожала красавчика взглядом: выглядел он мощно, но силён ли в горизонтальном положении? И вообще, кто он? Брат из другого города или заказчик?

  Илеост пересёк зал и стал подниматься по главной лестнице.

  - Да пусти ты меня, - я поёрзала по твердокаменному плечу. - Синяки из-за тебя будут, чудовище.

  - Это малое наказание за то, что ты учудила, - раздражённо отозвался Илеост.

  У, сердится. Ну и отлично: пусть нервничает, здоровье себе портит - будет знать, как красивых девушек за шкирку таскать и на плечо против их воли закидывать.

  Едва миновали первый этаж, мне стало не по себе: чего там Эсин удумает? Вряд ли он успел остыть. Да и брусчатка там была свежая, за счёт ордена постеленная, а я...

  Только сейчас подумала: квартал подпалили светлые - нам и платить за его отстройку. Отчаянно дёрнулась, но Илеост ухватил меня за пояс и прорычал:

  - Не дёргайся, а то уроню. Прямо красивым личиком в ступени.

  - О, рад, что ты оценил моё личико. Может, и что другое оценишь, а? - кажется, я скатывалась в панику. - Слушай... а городские власти на кого расходы по ремонту повесили?

  - На нас, - откликнулась Мав. - Рада, что ты наконец-то сообразила.

  Целый квартал... это же какие деньги! Такое даже Эсин не простит. Что делать, что делать? Взгляд заметался по сторонам: а ведь здесь было подозрительно много новых лиц. Представители города? Одного даже узнала: крупнейший подрядчик по строительству... ой...

  Мимо прошли два седовласых старца, обсуждая проект новой застройки. Получается, Эсин всё это время разбирался с последствиями?

  - Что вы хотите за мою свободу? - пробормотала я, хотя мы поднимались уже на четвёртый этаж, выше - только храмовые помещения.

  Мав отстала на пару шагов, чтобы заглянуть мне в лицо:

  - Мы хотим, чтобы тебя, наконец, наказали по заслугам.

  - Все свои сбережения отдам, - молитвенно сложила руки. - И платья. И... и...

  Плотоядно улыбаясь, Мав смотрела мне в глаза, одними губами прошептала:

  - Эсин тебя закопает.

  Да уж, так я ещё не портачила. Тут даже отдыхает случай, когда я залила вином фейерверки к юбилею городского главы.

  - Илеост, миленький, - проскулила я. - Запри меня где-нибудь на пару дней, пока Эсин не отойдёт.

  Довольно хмыкнув, Илеост поставил меня перед резной серебрёной дверью в кабинет пресветлого, постучал.

  - Войдите! - даже сквозь дерево чувствовалось, что Эсин вне себя.

  С гаденькой улыбкой Мав толкнула створку.

  Илеост впихнул меня в кабинет.

  Я зажмурилась.

  Сзади хлопнула дверь.

  Всё, котёнку конец.

  

  

  Глава 2

  

  - Хватит строить из себя несчастную! - Эсин треснул по столу.

  - Я несчастная, - пискнула и выпятила грудь. - Правда-правда.

  Он молчал.

  Я тоже. Дымом в кабинете не пахло - на один повод меньше меня ненавидеть.

  Эсин продолжал молчать.

  Осторожно приоткрыла глаз: он сидел в кресле с высокой спинкой, увенчанной ажурным диском. Волосы у Эсина длинные, светлые, а брови и ресницы чёрные, глаза ярко-голубые, будто светящиеся. Холодное сияние люстры подчёркивало широкие скулы, пухлые чувственные губы. Высокий белый воротник рубашки, перехваченный золотой цепочкой с тремя хрусталиками-амулетами, был помят, но жилетка и мантия - в идеальном порядке.

  Вот сколько раз видела Эсина, а каждый раз млею. Великолепный мужчина, широкоплечий, внушающий трепет одной только внешностью.

  И сейчас очень-очень злой.

  - Ты хоть иногда думаешь?! - Его пухлые губы презрительно искривились.

  - Но я ничего не поджигала, это Сол...

  - Ты же знаешь, какая она вспыльчивая! - Эсин ударил кулаком по столу, подскочила чернильница.

  Отвела взгляд на книжные полки. Пустила на глаза слёзы и с несчастным видом уставилась на зашторенное окно. Затем на развешенное по стене оружие. Заставила нижнюю губу задрожать, прикусила. Уставилась на цветной коврик у массивного стола.

  - И что мне с тобой делать? - устало, но сердито, спросил Эсин.

  - Даже не знаю, - несчастнейшим голосом отозвалась я.

  Вздохнула.

  Потянула белую тонкую материю лифа, будто мне жарко и тяжело дышать, хотя шея и декольте голые: плащ Илеост не вернул.

  - Ты сильно разозлился? - ухватила едва достающую до ключицы светлую прядь и стала накручивать на палец. - Сол много имущества попортила?

  - Лила, объясни, зачем ты полезла к мужу сильной и очень ревнивой волшебницы?

  - Я думала, она завтра вернётся.

  - Можно подумать, соседи бы ей об этом не рассказали.

  - Ну... я бы выкрутилась, - продолжала накручивать прядь, облизнула губы. - Как-нибудь.

  - И об этом ты бы подумала позже.

  - Ну разумеется.

  - Ох, Лила-Лила.

  Глянула на него исподлобья: Эсин, облокотившись на стол, потирал лоб. Устал бедняжка. И всё из-за вспыльчивости Сол. Ну вот что она пожадничала? Хорна бы и на неё хватило.

  Но самое главное: Эсин, похоже, перебесился. Есть шанс минимизировать наказание. Стянув ботиночки, я бесшумно прошла по ковру и прислонилась к столу возле руки Эсина. Погладила широкую спину в шёлке алой мантии:

  - Сильно устал?

  - А ты как думаешь?

  - Сильно, - опустилась на колени и погладила его по бедру. - Измучили тебя своими глупыми претензиями, да?

  Указательным и средним пальцем прошагала по его ноге к широкому расшитому бисером поясу. И погладила по бедру. Эсин искоса смотрел на меня, я снова облизнула губы и прикусила. Сердцебиение учащалось. Эсин - единственный мужчина, который мне после стольких раз не надоел. Когда его широкая ладонь легла мне на макушку, вдоль позвоночника хлынули мурашки, во рту стало сухо. Пальцы скользнули в волосы, добрались до затылка, перебрались на подбородок. Я утонула в чистом сиянии его глаз.

  - И что там у тебя было с Хорном, а? - очерчивая мои губы, Эсин улыбнулся одним уголком рта.

  И потянул вверх.

  Поднявшись на ослабевшие ноги, влезла между колен Эсина и присела на край стола. Огонь тёк по венам, возбуждало даже прикосновение деревяшки. Глядя в светлые глаза, я стала рассказывать.

  - Хорн, как ты знаешь, очень большой и страстный, как все орки, - (Эсин потянул подол платья вверх, накрыл ладонями мои колени). - Мы зашли с чёрного хода, он сразу сграбастал меня в объятия и прижал к стене. - (Руки скользнули выше, подтолкнув, Эсин заставил меня сесть на стол). - Он вдавливал меня в эту стену, толкался бёдрами и рычал на ухо.

  - Это, конечно, тебя неимоверно возбудило, - Эсин лениво поглаживал мои бёдра, а я уже задыхалась, от движения его пальцев мутился разум.

  - Да, - снова облизнула губы. - Очень. Я была вся мокрая, - я задохнулась: Эсин провёл ладонью по внутренней стороне бедра и накрыл промежность.

  - Как сейчас? - его пальцы скользнули внутрь, большой надавил снаружи, и я задрожала.

  - Д-да, - пришлось упереться ладонями, чтобы не рухнуть на столешницу. - Я думала, он возьмёт меня прямо там, штаны в его паху уже были мокрыми от моих соков.

  Он снова надавил, и я потеряла нить рассказа, лишь краем глаза уловила, что он расстегнул пояс и погладил себя.

  - Мы... мы стали подниматься. Лестница скрипела. Он стянул свои портки и хотел прямо там, но я испугалась, - (Эсин вытащил мокрые пальцы и стал медленно освобождать себя от одежды), - ч-что лестница не выдержит, и уговорила идти в спальню. Он велел, - я подняла взгляд к потолку: иначе бы умолкла, глядя на ласкающего себя Эсина. - Обнять его за плечи. Я думала, он понесёт меня.

  - А он? - хрипло уточнил Эсин.

  Даже глядя в потолок я видела, что он двигает рукой и смотрит на меня. Мои щёки пылали, груди так напряглись, что соски наверняка подняли одежду.

  - Он рывком насадил меня на себя. Я закричала, - прикосновение его пальцев было точно удар тока, я опустилась на локти, понимая, что скоро он войдёт в меня, но пока я лишь истекала на его столе. - Завыла от удовольствия, а он шагал к спальне и натягивал меня на свой огромный член.

  Эсин наклонился. Дыхание защекотало внутреннюю сторону бедра, освобождённый от платья живот, затем грудь, шею. Сиплый жаркий голос обжёг нервы и ухо:

  - И он называл тебя своей маленькой шлюшкой?

  - Ну конечно, - прошептала я, выгибаясь на столе. - Каждый раз, когда всаживался в меня, он ругал меня последними словами.

  В общем-то, Хорн сопел да рычал, но я знаю, как надо рассказывать о своих похождениях Эсину для нашего общего удовольствия.

  - Я кончила раза три, когда он наконец повалил меня на постель, схватил за волосы и уткнул лицом в подушку. Он шарил по мне огромными лапищами и рычал на ухо: "Ноги раздвинь, раздвинь ноги, шлюха".

  Кожей я ощущала дрожь Эсина.

  - А потом он со всей силы ворвался в меня... - (Эсин тоже) я захлебнулась стоном, хрипом, а он стал в бешеном темпе двигаться.

  - Р-расказывай, - прошипел мне на ухо, вторгаясь глубже и сильнее.

  Содрогнувшись от удовольствия, я обхватила его ногами и, сбиваясь от толчков, продолжила:

  - Он трахал меня так, что скрипела кровать, он почти разрывал меня, я горела изнутри, я умоляла остановиться, а он продолжал насаживать меня на свой огромный... - я всхлипнула, снова содрогаясь в волне горячего удовольствия. Стол под нами скрипел, сдвигаясь, на пол полетели перья, бумага, чернильница. - Он продолжал меня трахать, я задыхалась, сердце вырывалось из груди. Я снова умоляла отпустить, а он... - я забилась под Эсином.

  - Говори, говори, - он впился зубами в основание шеи.

  Я выгнулась, царапая его спину, трясясь от накатывающего удовольствия:

  - Он вдавливал меня в эту койку каждым толчком, и во мне что-то разгоралось, я стала толкаться ему навстречу, он называл меня шлюхой, а я насаживалась на него и кричала: "Ещё, ещё!" И тогда я вся сжалась и ослепла от удо-вольствия. - Меня накрыла судорога, Эсин продолжал неистово двигаться, слишком сильно, слишком яркими были ощущения, я задыхалась, но продолжала бормотать: - И тогда он взорвался внутри меня, заливая семенем, заливая, заливая...

  В несколько толчков Эсин кончил, заливая меня семенем, хрипло дыша на ухо, прижимаясь виском к моим влажным волосам. Он накрыл ладонью мою грудь и сжал, теребя сосок сквозь ткань. Я застонала: кожа горела и была слишком чувствительной. И эти пошлые рассказы о собственных похождениях тоже дико возбуждали.

  Немного отдышавшись, Эсин приподнялся и поцеловал меня. В основании шеи нарастала боль, но это не мешало получать ленивое удовольствие от уверенных прикосновений губ, движений языка. Я медленно растворялась в истоме, раскинула руки и опустила ноги, едва касаясь пальцами ковра.

  Сердце успокаивалось, глаза закрывались. Кожу стало покалывать, я расслабилась, позволяя этому ощущению захватить меня, проникнуть в грудь, наполняя волнительным ощущением чуда. Тёплая дрожь пробежала по телу, сбрасывая истому. Шумно вдохнув, я открыла глаза бодрая и жаждущая действий.

  Эсин склонился к моей шее, языком добрался до укуса и обжигающе его коснулся.

  - Теперь ты понимаешь, - промурлыкала я, - почему я просто не могла отказать Хорну.

  Он фыркнул прямо в укус, снова обжигая:

  - Ты ещё скажи, что это он тебя соблазнил. Настойчиво.

  - За кого ты меня принимаешь, - тоже фыркнула я. - Он предлагал мне целых два раза, прежде чем я согласилась.

  - О, целых два раза, - на этот раз Эсин засмеялся в шею.

  Мягко коснулся губ и упёрся ладонями в стол, навис надо мною. В его изучающем взгляде было что-то пугающее.

  - Я сильно попала? - Голос звучал сипло и встревожено.

  Окончательно выскользнув из меня, Эсин натянул штаны, расправил жилетку и запахнул мантию. Сел. Я тоже. Оказалась лицом к лицу с ним. Сердце нехорошо сжалось.

  - Все расходы по ремонту возложили на общину. - Облокотившись на подлокотник, Эсин потеребил подбородок. - Практически все женщины и часть мужчин потребовали, чтобы расплачивалась ты.

  Коллективная жалоба... это очень плохо. Позволила губе слезливо подрожать и спросила:

  - Неужели ты пойдёшь на поводу у завистниц и неудачников?

  - Мне удалось достигнуть некоторого компромисса.

  Звучало ужасно. Я оттянула вырез платья:

  - И?

  - Четверть будет выплачивать Сол.

  Я ждала, что он скажет, что минимум половину оплаты возьмёт на себя община. Была на сто процентов в этом уверена. Поэтому следующие слова стали ударом:

  - Остальное придётся платить тебе.

  Задохнувшись от возмущения, я вытаращилась на Эсина. Он кивнул. Добил:

  - Твоя квартира в центре города конфискована. И та, что у западных ворот. И постоялый "Бык" тоже...

  - Как вы могли? - я подскочила, по внутренней стороне бедра потекло, но я не обратила внимания, нависла над Эсином, практически уткнувшись носом в его нос. - Как вы посмели?!

  - Лила, успокойся, всё сделано по закону с привлечением судебных приставов и служб города. Прости, на этот раз я ничего не смог сделать.

  Слов не было.

  Обхватив меня за бёдра, Эсин заставил сесть на стол. Я потрясённо молчала. "Всё, честно нажитое непосильным трудом... отняли... изверги", - вряд ли кто-нибудь мог постичь всю глубину моего горя.

  - И где мне теперь жить? Опять в общежитии ордена? - Губы задрожали без всякого притворства.

  - Я уговорил приставов оставить тебе мансарду на Рассветной улице. Твои вещи уже там.

  - Да я эту дыру даже сдать не могла!

  - В общежитие... - Эсин вздохнул, - конечно, могу поселить, но учти: тебя сейчас убить готовы. Ты же будешь выплачивать только за сгоревшую недвижимость, а в пожаре погибло много личных вещей и сбережений.

  - В банке надо деньги держать, - на автомате ответила я.

  - Кстати, о банковских сбережениях...

  У меня оборвалось сердце.

  - Да, - кивнул Эсин. - Их тоже.

  Я схватилась за голову:

  - Да вы с ума сошли!

  - Прости, - Эсин наклонился и поднял одну из папок, вытащил лист. - И всё равно сумма долга очень внушительная.

  Дрожащей рукой я взяла листок, развернула к себе - и упала на стол.

  - Лучше убей.

  - Лила...

  - Прояви милосердие.

  - Девочка моя, в данном случае это полностью твоя вина.

  - Пожар устроила Сол!

  - Но ты настроила против себя женщин. Если бы не всеобщая неприязнь, я бы мог тебя защитить. А так... Ты хоть помнишь, сколько из-за тебя помолвок расторгнуто, разводов случилось и юношей чахнет?

  - Неа, - я закрыла лицо руками.

  - А община помнит... Могла бы на стороне развлекаться.

  - На стороне? - сев, я скрестила руки на груди. - Я что, сумасшедшая? Мужчины из нашей общины самые здоровые. Я, конечно, и горожан без срамных болезней могу найти, но это куда сложнее. Моются горожане, кстати, тоже реже наших. А тёмными ты сам просил не увлекаться.

  - Мм, да. - Эсин потёр лоб. - Но в любом случае сейчас поздно об этом говорить.

  - Ты должен меня спасти.

  - Именно это я и собираюсь сделать.

  - Дашь мне денег, да?

  Эсин невесело рассмеялся:

  - У меня столько нет, прости.

  - О, - я смотрела на него с самым несчастным видом.

  - Я отправлю тебя на задание. Долгое и хорошо оплачиваемое. Тебе полезно оказаться подальше от жаждущих мщения, а когда вернёшься, страсти уже поулягутся...

  - И что за задание? - какое-то нехорошее предчувствие было. - Неужели ты хочешь заслать меня в какой-нибудь орчий угол?

  - Ну ты же любишь орков, - хмыкнул Эсин.

  - К оркам? - вновь подскочила я.

  - Нет, - Эсин засмеялся. - В Рузу. Похоже, там кто-то балуется призывом. Местные никак не разберутся, мы решили послать кого посильнее.

  - Мы? - я подалась вперёд.

  Эсин широко улыбнулся:

  - Да, парная работа. Да, тёмный. И да, в твоём вкусе.

  - О, - потирая руки, села на край стола. - Высокий, статный, красивый, сильный?

  - Более чем. Как сказал Мраун, он мечник второго звена.

  - Ого.

  - И судя по просьбе не посылать с ним девушек и замужних, тоже любитель побаловаться.

  Я подскочила:

  - Хочу его видеть! - по коже опять огнём разливалось возбуждение.

  - Потерпи, - Эсин хлопнул меня по бедру. - Завтра утром встретитесь. Поедете под прикрытием, как муж и жена.

  К щекам прилила кровь, я закусила палец, представляя, как мы отъедем от города, остановимся у каких-нибудь кустов и...

  - По пути заедете в Сорту, оттуда поступила жалоба на взяточничество орденской службы. Там придётся сделать небольшой крюк в Пир, передать амулеты и посмотреть, что за проблемы с сотрудничеством с тёмными. В Агоре побудешь парой для торжества восхода солнца.

  - Стой, - вскинула руку. Нахмурилась. - Не слишком ли много дел? Вообще, это как далеко и надолго?

  - Эх, совсем ты карту не знаешь.

  - Всё равно в Самране торчу. Так насколько далеко ты меня отсылаешь?

  - Не отсылаю, а спасаю от мести разъярённых женщин. Если всё пойдёт без проблем, недели за три справитесь.

  Но возбуждение уже схлынуло, я думала:

  - И почему мы путешествуем инкогнито?

  - Обычная практика для проверяющих, так удобнее расследовать, поверь.

  - Эсин, милый, ты не забыл, что я обычно занимаюсь прямыми магическими действиями?

  - Помню. Тёмный твой - следователь, его и расспроси, поучись, повысь квалификацию. Пользуйся возможностью. И им в том числе: если наши дела решит тёмный, я тебе оплату не урежу.

  Звучало заманчиво, но как-то тревожно.

  - Хм. - Побарабанила пальцами по столу. - Предлагаешь использовать тёмного?

  - Конечно. Сделаешь несчастные глазки, губкой подрожишь - пусть работает.

  - Командировочные сколько?

  - Выбил полтора серебряных в сутки. Оплата - следовательские выездные на дальнюю дистанцию.

  Если ещё взяться доставить корреспонденцию и посылки, выйдет хорошо. Но в сравнении с долгом - капля в море. Придётся брать по пути заказы.

  - Лила, радость моя, - позвал Эсин. - Только не вздумай в пути заниматься посторонними делами: у тебя будет ещё одно, особое, задание, и его от тёмного, да и ото всех, надо сохранить в секрете. За него накину пять золотых.

  - Что за задание?

  - Надо доставить пакет нашему человеку. Скорее всего, он заберёт его в Сорте, но если не сумеет, то в следующем пункте вашего путешествия.

  - Не слишком ли высокая плата за передачу простого пакета?

  - Ради тебя старался, выбивал, - нарочито обиделся Эсин, приложил руку к груди. - Не нравится, могу снизить оплату.

  - Что ты, что ты: меня устраивает.

  - Вот и прекрасно. Давай сюда свою дивную ножку.

  Я поставила ногу ему на колено. Эсин провёл рукой над ящиком стола, выдвинул его и достал коробочку. В ней лежал ножной браслет из добротной цепочки и непрозрачных фиолетовых камушков в серебряных оправах. Эсин обвил браслет вокруг моей лодыжки.

  - Подарок? - изумилась я намерению подарить мне просто украшение, а не амулет.

  На браслете даже не было заклятия непотеряйки.

  - Это то, что ты должна передать. У связной будет такой же браслет на ноге, а если придёт мужчина, то он наденет его на руку. Только связной сможет расстегнуть замок. Вам надо просто незаметно обменяться браслетами, оплату я переведу на твой счёт. Незаметно - запомни это.

  Знаю, меня считают недалёкой, но я не думала, что настолько: неужели Эсин думает, я такая тупая, что не пойму, что дело не чисто?

  - Какая прелесть, - улыбнулась я и подёргала ножкой, любуясь покачиванием фиолетовых подвесок. - А тот другой браслет можно будет оставить себе?

  - Конечно, - улыбнулся Эсин.

  Но его взгляд был таким холодным, что стало не по себе. Я улыбнулась ещё шире. Впервые в жизни я по-настоящему испугалась Эсина. Тряхнула головой, прогоняя это ощущение.

  - А теперь ополоснись и ложись спать в моей комнате отдыха. Там ты точно будешь в безопасности.

  - Ты прелесть, - чмокнула Эсина в лоб и, мурлыкая под нос весёлую мелодию, отправилась к двери в его внутренние комнаты, где была ванна, кухонька и постель.

  Мне предстояло купаться, а Эсин надел браслет уже сейчас: похоже, тот сильно зачарован (более высокий уровень, чем я могу ощутить при своих способностях), а к утру как раз замаскируется под мою ауру и силу, и тогда даже сильному магу будет трудно его почувствовать.

  Затворив за собой дверь, я в темноте стянула платье. Согнув ногу, коснулась холодных гладкий камушков.

  "Что ты затеял, Эсин? - нащупав подсвечник, я в несколько разрядов электричества запалила фитиль. Тусклый жёлтый свет показал маленькую уютную комнату с кроватью и ширмой, скрывающей ванную. Дверь в кухоньку оставалась закрыта. - И стоит ли мне совать нос в твои затеи?"

  Стоило об этом подумать, как засосало под ложечкой. Зайдя за ширму, я открутила вентиль и сосредоточилась на согревании шумно струившейся в сложенную из камешков полость.

  Тяжесть браслета, слишком большая для такой небольшой побрякушки, отвлекала. На мгновение показалось, лодыжку обвила змея и примеряется для укуса, но я тряхнула головой, и бредовое видение исчезло.

  

  

  Глава 3

  

  Чем старательнее не думала о браслете (до сих пор холодном, кстати), тем больше о нём думала и не могла уснуть, хотя в каморке Эсина было темно, тихо, и кровать очень удобная.

  Браслет или его деталь - артефакт, решила я. Нечто, что орден решил нелегально перепрятать (продать, использовать) под носом у тёмных. Расклад идеальный: тёмные не станут искать что-то на светлой в компании тёмного, гражданские власти (наверняка оповещённые о совместной работе) тоже ничего не заподозрят, ведь знают, что мы друг другу самые злобные соглядатаи, а мой спутник будет отвлекаться на меня, свои дела и отваживание желающих познакомиться со мной поближе.

  Сунув руку под одеяло, нащупала браслет, потянула. Отыскала замочек и попробовала раскрыть - безрезультатно.

  Очень смущало, что снять эту штуку может только связной. А если мне его вместе с ногой решат оттяпать? Пяти золотых на восстановление не хватит, да и вряд ли мне их заплатят в случае утраты браслета. Не говоря о том, что отрубать ногу больно. А если меня вовсе убьют?

  Надо обговорить варианты страховки.

  Выбравшись из уютной постели, приоткрыла дверь в кабинет: Эсин склонился над бумагами и, подперев щёку ладонью, в другой руке крутил золотое механическое перо. Задумчивый Эсин выглядел особенно привлекательно, холодный свет придавал его рассыпанным по плечам волосам платиновый блеск. Позволила себе минуту полюбоваться своей первой любовью (можно даже сказать - единственной), а затем пересекла кабинет и уселась на холодный стул напротив стола.

  - Поговорим о страховке, - скрестил руки на груди, подпирая свои любимые шарики, и упрямо посмотрела в почти светящиеся глаза.

  - О страховке? - Отложив перо, Эсин сцепил пальцы и упёрся в них подбородком. - Какой?

  - На случай, если эту штуку, - приподняла ногу, - захотят насильно с меня снять.

  - Помимо того, что ты сама далеко не промах, у тебя будет мечник второго звена, он же тёмный маг, он же посвящённый Смерти третьего уровня. Открою секрет: даже охранники городского головы не так профессиональны.

  - Хочу втрое больше денег. И в случае, если физически пострадаю, а браслет отнимут, орден оплатит восстановление.

  Эсин продолжал задумчиво смотреть. Опять в его взгляде промелькнула небывалая холодность. Наконец кивнул:

  - Я обдумал твои требования и считаю их справедливыми. Хотя с твоей стороны глупо думать, что я не оплатил бы любые расходы на твоё лечение, если бы ты вдруг пострадала.

  К щекам прилила кровь.

  - Лила, я тебя фактически вырастил. Всегда заботился. Прикрывал, даже когда ты была неправа. Для меня ты больше, чем просто сестра по силе: я люблю тебя и ни за что не отправил бы на слишком опасное задание.

  Сердце рвалось из груди, горели не только щёки, но и уши, шея.

  - П-прости, - опустила взгляд на колени. - Как-то... не подумала.

  - Ты должна мне доверять. Даже если отбросить факт, что я глава твоего ордена, после всего, что между нами было, ты должна была научиться мне доверять.

  - Прости, - хотелось провалиться сквозь землю.

  Эсин вздохнул:

  - И ты меня прости, последнее время я уделял тебе так мало времени, что отдаление закономерно. Но после этого дела мы поправим положение. Съездим куда-нибудь вместе, согласна?

  Вскинула взгляд, боясь поверить, но уже задыхаясь от радости: совместная поездка - как давно их не было! У меня колени стали подпрыгивать от воодушевления. Эсин устало улыбнулся:

  - Ты совсем не изменилась.

  Совместная поездка!

  Он не прав: раньше я бы носилась бы по комнате, смеясь и строя планы, выспрашивая подробности. А сейчас просто улыбалась во все зубы.

  После короткого стука дверь сразу отворилась. Влетев в кабинет, хмурый и лохматый рыжий Гранар заметил меня и, закрывая створку, улыбнулся:

  - Лила, прелесть наша, безумно рад видеть тебя в добром здравии.

  - Сол слишком слаба, чтобы вывести меня из игры, - отмахнулась я.

  - Не будь самонадеянной, - пригрозил Гранар и пружинисто приблизился, встал за моей спиной. - Мои дынечки.

  Наклонившись, накрыл мои груди ладонями, зажал вздёрнувшиеся соски между указательными и средними пальцами. Он вроде бы просто сжимал, тискал, но лишь его небрежные прикосновения возбуждали так быстро: дыхание сбилось, я задрожала, и между ног стало мокро.

  - Мои сладенькие, - шептал Гранар, взвешивая их на ладонях, поигрывая, снова сжимая. - Как же я буду по ним скучать, как буду скучать по моей прекрасной Лилочке.

  - Я тоже, - откинула голову на плечо Гранара и укололась о двухдневную рыжую щетину.

  Глаза Эсина блестели, он облизнул пухлые чувственные губы.

  - Лила, Лила, - Гранар прикусил ухо и сильно сжал груди. - На кого ты меня покидаешь, солнышко?

  - Ой, можно подумать, тебе некого потискать.

  - Твоим дынькам нет равных: сладкие, упругие, трогал бы и трогал. А как соски бодро торчат, ты только полюбуйся, а какой у них цвет аппетитный!

  Груди свои я, конечно, любила, но не до такой степени - не могла ими так восторгатья. Особенно часами. А Гранар мог.

  - Мне будет их не хватать. О великий свет, я буду с ума сходить от разлуки.

  Дрожа под его сильными пальцами, я вцепилась в сидение и закусила губу, чтобы не застонать. Зажмурилась, сосредотачиваясь на уверенных, ласкающих прикосновениях.

  - Лиилаа, - Гранар сжал соски, слегка проворачивая, и по телу пробежали искры почти болезненного возбуждения. - Лила.

  Зашелестели бумаги. Я встала. Обойдя стул, Гранар прижал меня к себе и стал подталкивать вперёд, пока я не упёрлась в стол. Нервным движением он заставил меня выпрямить руки и, поднырнув под мышки, вновь обхватил груди. Облокотившись на стол, открыла глаза: Эсин жадно следил за нами, пальцы выбивали дробь на подлокотнике. Я знала, что будет дальше, и меня захлестнуло диким возбуждением, я даже пропустила момент, когда Гранар убрал руки, опомнилась, когда он вошёл и вновь, подсунувшись под руки, накрыл груди.

  Он толкался судорожно, не слишком глубоко, но его пальцы - они так ласкали, давили, подкручивали, что я пылала и уже стонала в голос. Эсин поднялся. Медленно расстегнул пояс, раздвинул полы мантии и жилета. Запрокинув голову, я смотрела на него и в предвкушении облизывала губы.

  - Ли-ла, - сопел Гранар, сминая груди, проталкиваясь внутрь. - Ли-ла.

  Он сдавил сильнее, и меня пробило наслаждением, ослепило, и когда зрению вернулась чёткость, я увидела багряную головку. От неё пахло апельсиновым мылом. Обхватив себя, Эсин очертил ею мои губы. Свободную руку запустил в волосы.

  Гранар задвигался быстрее, я застонала, ощущая нарастающий жар, как он увеличивается внутри меня. Головка проникла в рот, заскользила по нёбу, и я задохнулась от удовольствия. Гранар исторгся в меня горячим семенем, пульсировал, продолжая мять груди, а я втягивала член Эсина, посасывала. Жаль, Гранар уже закончил. Меня мелко трясло, я задыхалась, но с какой бы жадностью я ни ласкала Эсина ртом, без рассказов или кого-то третьего, кто брал бы меня у него на глазах, он часа два не кончит, так и изжогу заработать можно.

  По коже уже бродили знакомые иголочки, я расслабила бёдра, свисая с края стола. Гранар отступил, и семя потекло по ногам.

  "Хоть бы потискал меня ещё", - успела подумать я, и вдруг меня коснулись между ног. С тихим причмокиванием семени в меня входил кто-то огромный. "Рур, - догадалась я. - Тоже решил попрощаться". И застонала. Бережно придерживая мою голову, Эсин толкался в рот, а Рур, ухватив за бёдра, неистово напяливал меня на член.

  Я не оглядывалась - Эсин предпочитал, когда я не знала, кто меня трахает, когда я доверялась его выбору (хотя Рур, наверное, мимо проходя услышал и решил присоединиться). Я расслабилась в дёргающих меня руках и полуприкрыла глаза - так им нравилось больше, и меня сводило с ума ощущение, что я одна, маленькая, слабая, а их много сильных и грубых, и они могут делать со мной, что захотят, но осознавая, что ничего страшного они всё же не сделают.

  Меня снова накрыло, Эсин остановился, поглаживая по щеке. Член во рту мелко подрагивал, готовый вот-вот выплеснуть поток семени, но Эсин сдерживался, гладил меня, путался пальцами в волосах и неотрывно смотрел, как меня насаживают и насаживают на член. Кожу кололо сильнее, по венам струился огонь, ощущение восторга переполняло, требовало двигаться, жадно втянуть влажную твёрдую головку, толкнуться навстречу Руру.

  Но я безвольно висела в их руках, по телу струилось пламя, удовольствие вытягивало меня в струну, я стонала заполненным ртом, чувствовала ярко все прикосновения, двух владеющих мной мужчин, как внутри нарастает дикое удовольствие и волнами силы расплёскивается по телу. У Рура увеличился, движения участились, сливаясь в одно, и меня тряхнуло, я закричала, сжимаясь, и он тоже выплеснулся в меня, практически мгновенно в рот брызнуло солоноватое терпкое семя, заливая, стекая по подбородку и капая на грудь и стол.

  Дрожащий Эсин удерживал меня до последних, едва уловимых пульсаций. Рур вытащил свой ещё почти стоящий член, и семя дотекло до коленей. Зажмурившись, я дрожала от переполнявшего меня удовольствия. Эсин отпустил, и я улеглась на стол, тяжело дышала, кожей чувствуя, как им нравится смотреть на меня измученную, хотя мне сейчас безумно хотелось двигаться, бежать, что-нибудь делать. Но если так поступлю - пропущу дальнейший, трепетно любимый, ритуал.

  Я по-прежнему физически чувствовала исходящие от них волны наслаждения моим беспомощным состоянием. Они могли продолжить и хотели, но...

  Тихие шаги в обострённо-возбуждённом состоянии казались грохотом, я чувствовала, как колышется воздух, через него ощущала каждое движение уходящих Рура и Гранара, знала, что они удалились по взмаху правой руки Эсина. Щёлкнула дверь.

  - Моя маленькая девочка, - Эсин запустил пальцы мне в волосы, заставил приподняться и запрокинуть голову.

  Он внимательно разглядывал меня, тяжело дышащую, раскрасневшуюся. Наклонился и облизнул подбородок - сначала лениво, потом властно, убирая с него дорожки семени. И с припухших горевших губ. Целуя, он исследовал языком мой рот, сминал губы, тянул за волосы и выдыхал в рот, вытягивал моё дыхание, пока не исчез терпкий привкус.

  Эсин отпустил меня, и я вновь покорно растеклась по столу.

  - Устала? - ласково спросил он.

  - Всё горит, - я не лгала.

  Обойдя стол, он погладил меня между ног, запуская пальцы во влажные липкие потоки.

  - Бедна моя мокрая девочка, - он подхватил меня на руки и понёс в соседнюю комнатку.

  Во тьме мягко загорелся жёлтый магический светильник, кран сам раскрылся, выпуская воду. Я кожей чувствовала потоки согревающей её магии. Бережно, точно величайшее сокровище, Эсин опустил меня в тёплую воду. Наклонился, слизывая капельки семени с груди.

  Откинулась на бортик ванны и раздвинула ноги. Вглядываясь в моё запрокинутое лицо, Эсин обтирал мои бёдра, вымывал семя из складочек, пальцами проникал внутрь, очищая и там. С любым другим я бы уже горела от возбуждения, но Эсин приучил, что эти ласки - конец, и сжигающий меня жар отступал, я успокаивалась, и, несмотря на бодрость, ощущала истому. Меня неумолимо клонило в сон.

  Блики света мерцали на воде, в глазах Эсина, ярко выделявшихся на скрытом тенью лице. Усталость накрывала, а Эсин гладил, отмывал. Он спустил воду и снова наполнил ванну тёплыми нежными убаюкивающими потоками. Сквозь дрёму я ощутила прикосновение к губам, как в рот проникает язык, а руки охватывают груди...

  Эти очищающие прикосновения... сквозь сон ощущение, что Эсин вытаскивает меня из воды, и она струится по телу... Несёт, укладывает... Дразнящие прикосновения полотенца... я провалилась в сон, навеянный ласками: лежала на тёплом полу в круге из пылающих свечей, раскинув руки и согнутые ноги, одну из которых тяготил браслет, и не могла пошевелиться от усталости, а Эсин в маске быка, весь блестящий от пота, упёршись ладонями над моими плечами, снова и снова овладевал мной.

  Укушенное плечо жгло. Я утопала в волнах обессиливающего удовольствия, истекала от желания, а он, рыча, со звериной яростью врывался в меня, и глаза его сияли, точно звёзды. Капли пота срывались мне на лицо и подпрыгивающие груди, я снова и снова сотрясалась от удовольствия, но не могла проснуться. Мне было хорошо, но с каждым разом всё страшнее и страшнее, словно мне угрожала опасность.

  И наконец я с чувством облегчения провалилась во тьму глубокого сна.

  

  

  Глава 4

  

  По бедру погладили, и я проснулась. Лежала с закрытыми глазами, привыкая к просвечивающему сквозь веки свету. Ладонь скользила по ноге, но я слишком хотела спать, чтобы возбудиться.

  - Просыпайся, соня, - ласково позвал Эсин. Осторожно приоткрыла глаза: он улыбался, глаза блестели, и он казался моложе. - Я принёс одежду и завтрак. И новый браслет. - Он снял с моего запястья тонкий серебряный браслет с белым хрусталиком магического камня и заменил на плетёный с зелёным непрозрачным камнищем. - Он тоже магический, только замаскирован.

  - Мм, - потянулась. Кровать вроде удобная, а мышцы затекли. - Здорово.

  - Давай-давай, - он шлёпнул меня по ягодице. - Вставай, скоро ехать.

  - Не хочу.

  - Надо, надо, - сдёрнув одеяло, он подхватил меня и понёс к ванной. - Новый день наступил, надо радоваться солнцу, надо делать дела!

  Кран вновь провернулся сам, зажурчала вода. Уткнулась в грудь Эсина, вдыхая свежий запах его одежды, оттененный холодком мяты.

  - Не хочу, - простонала, вцепляясь в полы бардовой мантии.

  - Надо, свет очей моих, надо, - он безжалостно опустил меня в тёплую ванную. - Я и так дал поспать.

  Его пальцы вновь оказались у меня в волосах, Эсин наклонился. Горячее дыхание пахло вином с корицей. Только хотела спросить, по какому поводу праздник, Эсин накрыл мой рот властным, каким-то необычным поцелуем. Голова закружилась, я таяла от касаний его языка и губ, но он отстранился и щёлкнул меня по носу:

  - Собирайся скорее, скоро явится твоя жертва, то есть тёмный, с которым ехать. Тебе ещё в документах расписаться надо, деньги на дорогу я получил.

  - Спасибо, - откинулась на бортик и задумчиво посмотрела на светящееся радостью лицо. - Неужели так счастлив, что я уезжаю?

  Сердце кольнуло обидой.

  - Лила, не говори глупостей, - Эсин присел на бортик ванной и сжал мою ладонь. - Я буду безумно скучать. Ты самая любимая из моих женщин, ты лучшая. И именно поэтому я поручил тебе это дело. И ради твоей безопасности тоже. Но чем раньше ты уедешь, тем быстрее вернёшься, а это очень актуально, если учесть, что я уже скучаю.

  Он пресёк мои возражения трепетным, щемяще нежным поцелуем. По венам побежал огонь, я хотела обнять, но Эсин отстранился:

  - Давай быстрее, соня.

  Напевая какую-то из храмовых песенок, он покинул комнатку. И только когда закрыл дверь, я почувствовала божественный запах пирога с бараниной и сыром. Перспектива воссоединения с лакомством, которое готовила кухарка Эсина, заставила шевелиться быстрее.

  Ополоснувшись, просушив кожу полотенцем, быстро намазалась кремом (обычно Эсин пользовался апельсиновым, но в этот раз была какая-то горьковатая смесь запахов с ноткой багульника), посмотрела на себя в зеркальце: бледная и измученная, к тому же волосы пора высветлить - у корней видна рыжина (чудо, что Эсин промолчал - обычно он трепетно относился к моей внешности).

  А потом был пирог со сладковатым, воздушным тестом и мелкорубленой начинкой, солоноватые крупинки сыра - взрывы резкого вкуса, утопающие в мягкости нежного мяса. Мм... глазом моргнуть не успела, как умяла целый пирог размером в две мои ладони - и осталась голодная. К счастью, помимо мясного пирога кухарка приложила сдобную булочку и маленький кувшинчик молока (может, самому Эсину, но кто не успел, тот опоздал).

  В общем, не знаю, как это всё в меня влезло, но влезло, и объевшейся я себя не чувствовала. За стеной раздался стук, голоса. Я чистила зубы и прислушивалась, но различала лишь недовольное ворчание. Неизвестный посетитель ушёл. А я добралась до висевшего в изножье платья. Голубого. С рюшечками.

  Оно было неприлично скромным.

  В самом деле, я в таких ужасных вещах не хожу: подол в пол, вырез в три раза меньше, чем обычного, рукава закроют даже ладони. Вроде в непорочные девы я не записывалась.

  Двумя пальцами ухватив этот голубой с белым кружевом кошмар (под ним оказался ещё и чепчик, вот уж совсем безумие), распахнула дверь:

  - Я это не надену!

  И увидела сидевшего напротив стола мужчину. Чёрные волосы струились по широкой спине почти до пояса. Гость развернулся знакомым красивым лицом, солнце заиграло в апельсиново-рыжих глазах.

  Упс, а в "Бык" я так и не пришла.

  На красавчике была тёмная куртка с ремешками, кожаные штаны и высокие шнурованные ботинки. На руке он держал неприметный серый плащ.

  Похоже, это мой тёмный спутник.

  Я широко улыбнулась. Краем глаза заметила - Эсин призадумался. Уж не хочет ли прямо сейчас меня тёмному подложить? Я бы предпочла с этим лапочкой сначала наедине развлечься, а потом уже можно и расширять спектр развлечений.

  - Я бы предпочёл, чтобы мы ехали верхом, оба. - Голос у тёмного был, что говорится, бархатный, только с легчайшей хрипотцой, от которой мурашки побежали по спине.

  Вот Тьма! Где тёмные это сокровище прятали?! Скрывать его от женской половины человечества просто преступление!

  Сокровище оглядело меня задумчивым взглядом.

  И отвернулось.

  Я моргнула.

  В голову закрались нехорошие подозрения.

  - Уважаемый, - решила сразу уточнить я. Он развернулся. Я кашлянула и прямо спросила: - Вы кого предпочитаете, женщин или мужчин?

  - Девушек, - он остановил взгляд на моей груди. - Отличные. Настоящие?

  - Да.

  - И никаких поддерживающих заклинаний?

  К щекам прилила обжигающая кровь.

  - Я так и подумал, - тёмный облокотился на спинку стула. - Но смотрится великолепно, и косметическая магия глаза не мозолит. - Прикусив мизинец, он заскользил взглядом в низ. - Талию тоже подправляла?

  - Немного сжала нижние рёбра, - зачем-то призналась я и покраснела сильнее.

  Эсин удивлённо вскинул брови. Даже ему я об этом не говорила. Переступила с ноги на ногу.

  - Ноги? - уточнил тёмный, вперившись пристальным взглядом в колени.

  Колени задрожали. Он уставился на стопы:

  - Готов поспорить, что размер ножки немного уменьшен.

  На два размера вообще-то, но я ответила:

  - Да, было дело.

  Эсин едва сдерживал улыбку. Я встретилась взглядом с тёмным, и он сказал:

  - Волосы пора подкрасить.

  - Знаю, - процедила я. - И я больше ничего не меняла.

  Тонкая бровь тёмного приподнялась, придавая ему скептический вид. И я выдала:

  - Волосы сделала гуще и смягчила, чтобы они на ощупь были шёлковыми.

  - Великолепно, - протянул тёмный. И похвалой это не звучало. - Надеюсь, следователь ты столь же великолепный, как и соблазнительная женщина.

  Невольно поморщилась: обычно меня называли девушкой.

  - Я прямо себя старой почувствовала.

  - Ах, прости, - насмешливо отозвался тёмный, взмахнул рукой. - Я был так ослеплён знаменитыми дерзко упругими грудями, что разум отказал. Развернись, продемонстрируй столь же знаменитую нежную, словно персик, и упругую, точно круп скакуна, попу.

  - Чтобы её оценить - надо трогать, - я зло улыбнулась. - Но вам с таким отношением это не светит.

  - Я просто умру от огорчения, - тёмный повернулся к столу. - Пресветлый Эсиндериаль, поторопите вашу подопечную. И я всё же настаиваю на поездке верхом.

  - Лила, - Эсин мне улыбнулся. - Там в дорожном сундуке костюм, надень его, пожалуйста. В платье на подъезде к Сорте переоденешься.

  - Я не хочу надевать это ужасное платье, - тряхнула голубым убожеством.

  - Лила, - с безграничным терпением повторил Эсин. - Это необходимо: ты будешь изображать обычную женщину. Обычные женщины ходят в подобных вещах, особенно в провинции.

  - Но в нём грудь не видно, - я брезгливо дёрнула рюшечки на убого маленьком декольте.

  - Лила, - чуть громче сказал Эсин. - Великолепие твоей груди не скроет никакая одежда. А рюшечки её визуально увеличат. Просто подумай, как мужчины буду мечтать снять с тебя это платье...

  - В том и дело - это платье надо снимать, а я предпочитаю такие, которые позволяют делать всё без лишних телодвижений.

  - Лила. - В голосе Эсина зазвучала сталь. - Это не обсуждается.

  - Костюм тоже закрытый, да? - обречённо уточнила она.

  - Да, - тёмный удостоил меня весёлым взглядом. - Я очень ревнивый муж и не позволю жене демонстрировать окружающим такие выдающиеся прелести.

  Фыркнув, отступила и захлопнула дверь.

  Кажется, я уже ненавижу этого тёмного.

  С другой стороны: тем приятнее будет помучить его возбуждением, поставить какие-нибудь условия в обмен на близость. Придумывая страшную мстю, я переодевалась в ужасно скромный костюм из грубой льняной ткани и низкокачественной кожи.

  За дверью царило молчание.

  Интересно, тёмный так и пялится на Эсина?

  Представив этих двоих, гипнотизирующих друг друга взглядами, невольно усмехнулась.

  В животе заурчало. Да куда же там пироги провалились?

  Потёрла живот, обтянутый жёсткой курткой, и резко открыла дверь.

  Эсин и тёмный действительно сидели, просто глядя друг на друга.

  - Соскучились без меня?

  - Документы я подписал. - Тёмный поднялся. - Жду внизу. Жена - торопись.

  - Утопленница тебе жена, - буркнула я и прошла к столу.

  Тёмный бесшумно покинул кабинет.

  Как же не хотелось уезжать!

  - Чувствую, поездка будет знаменательной, - Эсин протянул золотую ручку. Вдруг поманил к себе, выставляя ногу. - Иди ко мне.

  Усевшись на предложенное колено, обхватила Эсина за плечи и надула губы:

  - Этот тёмный мне не нравится.

  - Ничего не могу с этим поделать, солнышко, - он обнял меня за талию и вручил ручку. - Подписывай.

  Развернувшись на его колене, я изобразила, что читаю договор. Эсин обхватил мои груди и стал сжимать сквозь грубую куртку:

  - Лила-Лила, мне будет тебя не хватать.

  - Можно подумать, я незаменима, - хмыкнула я с затаённой надеждой, что он оспорит мои слова.

  - Нет, конечно, но мне действительно будет тебя не хватать, - он сильнее тискал грудь, дышал чаще. И голос прозвучал сипло: - Подписывай.

  У меня задрожали руки, я расписалась в нескольких листах, ощущая, как от звука тяжёлого дыхания, от ощущения, как Эсин распутывает мой пояс и шнурок на штанах, от низа живота по телу разливается тепло.

  Эсин отшвырнул листы, нагнул меня к столу, одной рукой прижимая между лопаток, другой судорожно стягивая штаны. Я уже забыла, что он может быть таким нетерпеливым, забыла, что он может мгновенно возбуждаться: член вошёл жёстко, словно каменный, проникновение было болезненно-приятным - как и любил в моих рассказах Эсин. Дрожащими руками я вцепилась в край стола и вскрикнула. Ещё рывок, ещё - я вся тряслась, всхлипывала, ощущая, как меня распирает изнутри.

  - Тихо, - рыкнул Эсин, лихорадочно заголяя моё плечо, врываясь внутрь.

  Но когда жар и судороги накрыли меня, я застонала.

  - Молчи, - прорычал в ухо Эсин, затрещала рубашка, и зубы вонзились в основание шеи.

  Я охнула, и он содрогнулся внутри меня. Весь замер, только язык терзал старые и новые ранки. У меня совершенно не было сил, во рту пересохло. Будто во сне чувствовала, как Эсин натягивает на меня штаны, завязывает шнурок, затем ремень. Я с трудом приподнялась на столе и развернулась.

  В суровом молчании Эсин оправил мою рубашку, убрал под куртку разодранный край, застегнул пуговицы.

  - Счастливого пути, - он развернул меня к двери.

  Едва передвигая ноги, я добралась до неё, вышла в коридор и оглядела его так, словно впервые видела.

  Неужели Эсин хочет меня, как раньше?

  Или перспектива расставания возбуждает его сильнее рассказов? Если да, то надо почаще уезжать. При всей моей любви к развлечениям иногда хочется, чтобы были только Эсин и я. Один на один, вот так дико, точно спаривающиеся звери.

  Потирая ноющее плечо, я брела к центральной лестнице, едва слышно отвечая на пожелания счастливого пути, почти не замечая гневных взглядов женщин. Очень медленно спустилась с крыльца, доковыляла до привязи и уставилась на тёмного, трепавшего холку светло-серого в яблоках коня. Я даже носильщика с сундуком не заметила, пока он не спросил:

  - Куда грузить?

  Вздрогнув, услышала шум Светлой улицы, поняла, что тёмный слегка кривит губы. В поводе у его коня был ещё один, серый, с туго набитыми тюками. А у яблочного к седлу был приторочен длинный узкий меч с простой, обвитой кожей, рукоятью. В потрёпанных ножнах.

  - Лошадь где? - спросил тёмный.

  - Тебя как зовут? - в упор посмотрела на него.

  Он заправил чёрную прядь за ухо:

  - По легенде я Бейл, а ты - Лиа Торн. Сирота и бесприданница, я взял тебя в жёны после смерти родителей, поэтому ты о них знаешь только имена: Сол и Рур. Я владею кузницей на Песчаной улице, мы путешествуем по святым местам в надежде, что молитвы и жертвоприношения избавят тебя от бесплодия. Это всё, что тебе надо знать.

  - Как тебя зовут?

  - Тебе это знать не обязательно.

  - Послушай ты, - приблизилась к нему вплотную, но он лишь усмехнулся, глядя на меня с высоты своего роста. - Ты, конечно, крутой мечник, но ты всего лишь посвящённый третьего круга Смерти, не зарывайся тут.

  Не моргнув оранжевыми глазами, он ответил:

  - А ты знаешь, что во время близости с тобой мужчина уязвимее, если ты знаешь его имя, даже не истинное, а просто общеиспользуемое?

  - К твоему сведению, - прорычала я, - я не сплю с мужчинами, имён которых не знаю.

  - Лжёшь.

  - Откуда такая уверенность? - я упёрла руки в боки.

  Тёмный вздохнул:

  - Знаю минимум четырёх мужчин, с которыми ты переспала, не зная их имён.

  Моргнула. Даже немного смутилась. Задрала бровь:

  - Справки обо мне наводил?

  - Не люблю работать вслепую. Кстати, советую переложить вещи из сундука в седельные сумки. И приведи уже то, на чём поедешь: пора делом заниматься, а не только стол пресветлого полировать.

  - Завидуй молча.

  - Чему? Лиа, мы будем спать в одной комнате, я физически сильнее тебя, а ты не склонна отказывать симпатичным мужчинам, так что хватит грозить отказом от тела, лучше делом займись. У нас долгий путь. - Он хмыкнул. - Подумай, сколько мужчин тебя ждёт.

  Со мной так никто не разговаривал! Даже Илеост и Мав. Все как-то опасались Эсина, не отличавшегося умеренностью в связях. В конце концов, все знали, как он любит давать нас, его любовниц, братьям по ордену в награду за хорошую службу или услуги, что он любит послушать рассказы о связях с другими мужчинами, а тут...

  Передёрнув плечами, отправилась в конюшню. Носильщик топал следом.

  Странная какая-то поездка намечается. Оглянулась от входа во двор: улыбающийся тёмный гладил своих коней. Вот вражья образина! Может, ему Эсин на хвост наступил, а мне расплачиваться? И ведь придётся потом рассказывать, как этот тёмный меня валял, принуждая к близости. и как я потом под ним стонала от удовольствия.

  Передёрнув плечами, вошла во внутренний двор. К счастью, он пустовал, и, шагая к конюшне, я задумалась о тёмном. О Бейле, если ему так угодно. Не припоминаю, чтобы видела его красивую мордочку на общих праздниках. Откуда он вообще взялся на мою голову?

  Развернулась и уставилась на молодого прыщавого носильщика:

  - Чего ноги еле передвигаешь? Шевелись быстрее!

  Он удивлённо вскинул куцые брови. Вообще-то не имею привычки орать на младших и прислугу, теперь задумалась: на кой ляд психую из-за этого тёмного? Потёрла лоб:

  - Извини, волнуюсь: первая дальняя командировка, да ещё с тёмным.

  - Да ладно, понимаю: эти тёмные даже пресветлого умудрились довести до белого каления шутками о его любовницах, чего уж о тебе говорить.

  - А ты где такое слышал?

  - Так давеча же, когда это дело обговаривали, я под дверью ждал на случай, если понадобиться чё, - он залился краской, - и уж как претёмный и этот хмырь над пресветлым потешались, что тот их даже выгнал сначала. Правда, они посидели полчасика на скамейке, и он их снова к себе позвал, тогда и сладили.

  Лучше бы рассорились. Я вздохнула.

  - Заноси сундук в конюшню и за сумкой к ключнице сгоняй, а. - Я улыбнулась.

  Носильщик тоже улыбнулся, резво занёс сундук и помчался к одному из чёрных ходов. Я же вошла в просторную конюшню, наполненную запахом свежего сена и навоза. Старый конюх, снимавший седло со стойки, посмотрел на меня, как на врага всех светлых.

  А, кажется, он в одном доме с Сол и Хорном живёт... жил.

  - Это не я молниями кидалась, - напомнила я.

  - Чтоб тебя тёмные не вернули, - пробормотал конюх и потащил седло вдоль стойл. - Коня ей ещё подавай.

  - Да я бы с радостью дома осталась, - с ужасом вспомнила, какой у меня теперь маленький и неуютный "дом". - Но распоряжение свыше.

  - Чтоб ты всю жизнь по делам моталась и на распутье дорог померла.

  - Дед, ты бы полегче, я всё же...

  - Одна из потаскушек пресветлого, тьфу на вас всех.

  Сложила руки на груди и отчеканила:

  - Я твоя сестра по магии. И еду на задание, - добавила в голос трагизма: - Меня ведь убить могут.

  - Скатертью дорога.

  Это уже слишком, но я не знала, что ответить. Старик сбросил седло на борт стойла и вывел пегого толстобокого мерина с мохнатыми ногами и трагичным взглядом.

  - Издеваешься? - уставилась на деда.

  Мерин осуждающе смотрел на меня, и казалось, сейчас разрыдается. Я тоже.

  - Дед, не будь гадом - мне ехать далеко.

  Я просила. Угрожала. Бегала вокруг старика, но он стоял на своём:

  - Велено Жимку седлать.

  Не хватало появиться перед тёмным на Этом. Схватившись за голову, я ринулась в главное здание, но Эсин, Рур и Гранар уже уехали, а остальные упёрлись: конюху лучше знать, какого коня велено седлать.

  Проклиная всё на свете вездесущей Тьмой, вернулась в конюшню и стала обречённо перекладывать вещи в седельные сумки. Сложивший руки на груди конюх посмеивался и давал ценные советы. Будто я не знаю, что деньги, грамоты и брикет с амулетами надо укладывать в середину сумки и к той стенке, что у крупа коня будет, а не снаружи.

  Ко всему прочему ножной браслет, зажатый сапогом, натирал лодыжку, а замаскированный неприятно болтался на запястье...

  Подъезжая к воротам на улицу, я готова была убивать. Или расплакаться. Если тёмный умудрился при моём прекрасном теле меня осмеять, то за мерина он меня и орден с грязью смешает.

  - Лила, возвращайся скорее, - парнишка погладил меня по бедру.

  Хоть кто-то мне это пожелал! Он шёл быстрее мерина.

  - Ворота открой, - едва сдерживая рыдания, попросила я.

  Парнишка открыл.

  Вскинув голову, выехала на улицу... мерин лениво цокал копытами, остановился и огляделся. Тёмный посмотрел на нас. Складывая руки на груди, поджал губы.

  "Сейчас что-нибудь скажет", - уныло ожидала я.

  Тёмный бодро зашагал ко мне, обошёл, нырнул в ворота, игнорируя окрики парнишки, и скрылся где-то во дворе. Да, борзый тёмный, ничего не скажешь.

  Подёргала уздечку, и мерин очень медленно стал разворачиваться широкой дугой. В воротах встал.

  Из конюшни выглянул пунцовый старик и рявкнул:

  - Жимка! Сюда!

  И мерин припустил! Прямо даже резво так добежал и вернулся в конюшню. Тёмный стоял, прислонившись к стойлу, и почёсывал белого кусачего Эсинова коня под подбородком. От удивления приоткрыла рот.

  - Слезай, - буркнул конюх и стал спешно расстёгивать подпругу. - Сумки снимай.

  Едва успела спрыгнуть, прежде чем седло съехало набок. Парнишка подхватил пожитки, конюх - седло, и потопал вдоль стойл. Когда зашёл к мышастому скакуну, рот у меня открылся ещё шире.

  "Мне Резвого дадут?" - закрыла рот. Выдохнула.

  Конечно, Резвый не лучший конь ордена, но очень хороший, на нём Мав ездила, когда её кобыла занималась продолжением рода.

  Беспрестанно бормоча, конюх оседлал Резвого и подвёл, глядя на меня с откровенной ненавистью. Носильщик помог закрепить седельные сумки. Тёмный с видом победителя (каковым и являлся) покинул конюшню.

  Я нагнала его за воротами. Тёмный собирал длинные пряди в хвост:

  - Тебе надо научиться решать проблемы не через постель, - он стянул волосы кожаным шнурком.

  Раздражение захлестнуло меня:

  - Тебе надо научиться вести себя...

  - Как?

  - Не так раздражающе.

  Мимо с грохотом пронёсся экипаж. Тёмный похлопал по шее вьючного серого, затем яблочного, отвязал его, легко вскочил в седло и дал шенкелей. Я тоже.

  Мы влились в поток всадников и повозок. Так началось моё первое выездное задание с тёмным, и оно мне уже не нравилось.

  Ножной браслет тёр и оттягивал лодыжку.

  

  

  Глава 5

  

  Цокот, скрип, голоса... Лавируя в толпе (и кто придумал уезжать в базарный день, когда на улице не протолкнуться?), мы явно направлялись к круглой башне Гранографа. Серый сорокаэтажный конус с трепещущими жёлтыми флагами гордо вздымал круглую хрустальную вершину над трёх- и четырёхэтажными домами торгового квартала.

  То и дело кто-нибудь ругался.

  - Вот только не говори! - я приподнялась в стременах. - Что вы не догадались проложить маршрут накануне!

  Мы въехали в тень Гранографа. Тёмный полуобернулся и перекричал гвалт:

  - Проложили! Но ночью были магические колебания, лучше уточнить, не повлияли ли они на смещения!

  - О! - дёрнула ногой. - Мог бы без меня уточнить! Лучше бы дал мне выспаться!

  Тёмный отвернулся. Сложила руки на груди: работать под прикрытием мне решительно не нравилось - магам уступали бы дорогу, и никто не пихал бы наших коней.

  Наконец протиснулись к широкому каменному крыльцу перед дверями на уровне второго этажа. Конечно, тут была очередь, но тёмный свернул вбок, проехал вдоль башни шагов тридцать. Спешившись, всучил мне поводья своего коня.

  - Я сейчас.

  Прежде, чем успела что-то сказать, тёмный исчез в стене башни.

  Кстати, отличный способ избежать очереди.

  "А не сбежать ли мне с деньгами и пожитками тёмного?"

  Вдоль спины побежали мурашки, раздражение и усталость сменились воодушевлением: прекрасная идея! Погулять месяцок, потом явиться к Эсину с повинной...

  Не долго думая, развернула Резвого и, посмеиваясь, потянула за собой коняшек тёмного. Посмеиваясь и закусывая губу, чтобы не расхохотаться, я поддавала Резвому шенкелей, протискивалась между телегами и повозками. В спину мне неслась отборная брань, но это мелочи.

  Главное, тёмного я всё же уделала.

  Представляю, он вылезет из стены, а меня уже и след простыл! Глазищи свои оранжевые вылупит, бегать начнёт, выспрашивать, а в такой толпе свидетелей не найти.

  Но самое приятное - когда тёмные Эсину будут докладывать, что они меня упустили.

  Вот тогда он отомстит за все шутки над нами.

  Может, вернуться к нему, попросить разрешения подглядывать, когда он тёмных костерить начнёт?..

  - Нам в розовые ворота! - послышалось сзади.

  Меня будто холодной водой окатили, счастливая улыбка сползла с лица. Медленно обернулась: тёмный ехал на своём коне, а в скрещенных на груди руках был конверт с серо-жёлтым штампом Гранографа.

  - И да, спасибо, что поторопилась. - Тёмный улыбнулся. - Так хочется скорее из этой толчеи выехать.

  Скотина. Одно слово - тёмный.

  Придержала Резвого: пусть сам теперь впереди едет и людей расталкивает, а то устроился... Выпустила повод тёмного и тоже сложила руки на груди. Демонстративно отвернулась, когда он поравнялся со мной и выехал вперёд. Потом пришлось посмотреть на широкую спину, вдоль позвоночника разделённую длинным чёрным хвостом.

  Может, свернуть на ближайшем перекрёстке и дать дёру?

  Тёмный обернулся:

  - Ты, конечно, можешь попытаться сбежать, но я тебя поймаю и в нужную сторону повезу. Только учти, если не выедем из города в течение часа, потом придётся делать большой крюк, чтобы не попасть в грань.

  Стиснула зубы.

  Слушаться тёмного не хотелось, но трястись объездными путями тоже. Тяжко вздохнув, покрепче ухватила поводья и припустила коня.

  

  

  Оглянувшись, я уже не увидела розовых ворот Самрана, только верхушка Гранографа мерцала на солнце, а кругом - поля, леса. И широкий, мощёный камнями тракт под копытами коней. Поток торговцев в город иссякал, обратно они ещё не потянулись, так что с тёмным мы ехали вдвоём.

  Я стоически молчала, хотя, видит Свет, молчание - не моя добродетель.

  В очередной раз накрыла ладонью основание шеи и помассировала укус. Мы проезжали мимо густых кустов на границе лесочка, земля под ними выглядела мягкой из-за мха - прекрасное место для уединения, но сейчас я бы скорее удавилась, чем легла с этим невыносимым тёмным.

  Он тоже молчал.

  Не смотрел на мою грудь, красиво колыхавшуюся в расстёгнутом вороте куртки при каждом шаге Резвого.

  Не пытался меня потрогать.

  И хотя обычно я легко угадывала желания мужчин, этого понять не могла.

  Но самое плохое - он молчал.

  Я не привыкла молчать.

  Не привыкла к равнодушию.

  Даже те, кто меня ненавидел, на меня реагировали, а этот ехал так, словно меня нет.

  Ну как так можно?

  Покосилась на него: он расслабленно качался в седле, смотрел перед собой. И ведь красивый, гад! Ветер играл выбившимися из хвоста прядями.

  А какая у тёмного гладкая кожа...

  "Хватит!" - Отвернулась.

  Только злость и помогала не уснуть прямо в седле.

  Вновь потёрла основание шеи.

  - Что у тебя там?

  Вздрогнула, затем изобразила нарочитое удивление:

  - Надо же, заговорил. А я думала, со статуей еду.

  - Если хотела поговорить - так бы и сказала.

  - Не хотела.

  - Тогда почему столько обиды в голосе? - и не понятно, издевается или впрямь недоумевает.

  В месте укуса стало подёргивать. Только воспаления не хватало!

  - Давай остановимся и посмотрим, - тёмный кивнул на кустики с моховой подстилкой. - У меня аптечка есть.

  Мужчина, кивающий на кустики, ассоциировался у меня с конкретными последствиями. Но взгляд тёмного был кристально чист, без малейшего намёка ну мутную поволоку возбуждения, и смотрел тёмный в лицо, а не на грудь, что совершенно нетипично.

  - Ты точно не по мальчикам?

  - Ты второй раз задаёшь этот вопрос, почему? - Тёмный склонил голову набок.

  И продолжал смотреть в лицо. Даже как-то неуютно.

  - Ты не пялишься на мою грудь. На неё даже женщины заглядываются.

  - Это было бы опрометчиво с моей стороны.

  - Почему?

  - Возбуждение и седло плохо совместимы.

  Как можно незаметнее выдохнула: не равнодушен, ура!

  Нарастал стремительный перестук копыт. Основание шеи потянуло, я накрыла укус ладонью.

  - Давай, показывай, что там у тебя, - едва уловимым движением тёмный направил коня к обочине.

  Навстречу нам мчался гонец в алом забрызганном грязью костюме, во все стороны летели хлопья пены. Я посторонилась. Взмыленная лошадь пронеслась, обдав запахом пота.

  - Слезай. - Тёмный уже спешился и расстёгивал седельную сумку.

  "И чего упорствую?" - спрыгнула, сняла куртку и бросила её на седло.

  И вдруг всеобъемлюще ощутила оказавшегося за спиной тёмного - близко-близко. Дыхание перехватило, по телу пробежала знакомая дрожь. Горячие пальцы скользнули по шее, отводя разодранную рубашку с ноющей раны.

  - Надо было сразу обработать. - Бархатный голос обволакивал разум.

  Ухватилась за седло. Прав был Эсин: тёмный в моём вкусе. Облизнула пересохшие губы:

  - Мы торопились.

  Тихий шелест, запахло горькой мятой. Холодное прикосновение к ране - и я вздрогнула, покрылась мурашками. Невольно выгнула спину.

  А потом рану начало жечь. Колючие раскалённые щупальца боли вонзились в плечо, шею, ползли по спине. Брызнули слёзы.

  - Аа... - я захлебнулась всхлипом.

  - Тихо-тихо, - тёмный обхватил меня под грудью, притиснул к себе. - Тихо.

  Мои руки задрожали, с ужасом смотрела на них, а ноги дёргались, я повисла на тёмном.

  - Ч-что?..

  - Сейчас пройдёт.

  Тело ломало, жжение охватило и укус, и плечо, спустилось по лопатке. Ощущение, словно меня жалили выбегавшие из укуса муравьи. Конь дёрнулся, косил блестящим глазом, а тёмный держал. Ещё и ухо прикусил, грудь сжал - и боль притупилась. Тёмный сунул флакон со светящимся содержимым под луку седла и обхватил меня освободившейся рукой, просунул пальцы под пояс.

  Работало: плечо жгло на порядок меньше, сознание прояснялось.

  - Так лучше? - Пальцы тёмного пробирались ниже. - Меньше болит?

  Я лишь тяжело дышала. Жгло лишь в ране, от пальцев тёмного по телу растекалось тепло.

  "А надо будет ему отказать из вредности", - решила я, и уголки губ поползли вверх.

  Тёмный вытащил руку из штанов, прекратил сжимать грудь.

  - Должно уже пройти. - Отпустил меня, забрал светящийся флакончик. - Тебе бы немного поесть.

  Еда... да... Пирог с мясом. В животе заурчало.

  Я так и стояла, глядя на седло. Тёмный возился с поклажей. Заскрипела подпруга.

  - Поехали, - велел он.

  Его конь всхрапнул.

  Накрыла ладонью основание шеи: кожа липкая от неведомой мази, но гладкая. Будто Эсин меня не кусал.

  - Что это было? - развернулась.

  Чёткая даже в расслабленном состоянии поза изобличала в тёмном искусного наездника.

  - Лечебная мазь. - Он вдруг весело улыбнулся. - Думаешь, только светлые умеют быстро врачевать?

  Сплюнула, просто плюнула под копыта его коня и, сдёрнув куртку, вскочила в седло. Я была на сто процентов уверена: тёмный понял, что спрашивала я не о мази, а о его поспешном отступлении.

  Но и мазь очень интересная, да.

  

  

  Окружающее меркло, сознание убийственно медленно принимало этот факт, тьма надвигалась сверху тяжёлыми, вязкими веками...

  - Не спи, - рыкнул тёмный.

  Вцепившись в луку, замотала головой. Миру вернулась часть красок, но он был каким-то ненатуральным. Солнцу ещё ползти и ползти до вечера, а пока оно тошнотворно бодро светило.

  Желудок протяжно заурчал.

  - Дай ещё пирожка, а, - я не находила сил выпрямить спину, такой невыносимой тяжестью стали собственные плечи.

  - Пирожками тут не обойдёшься. - Тёмный дёрнул вьючного серого за уздечку, тот поравнялся с ним.

  В животе всё сжималось, я выхватила протянутый пирожок и вцепилась в него зубами. Тёмный смотрел на меня с жалостью.

  - Долго до постоялого двора? - промямлила я, пережёвывая почти не слащёное тесто и кислую начинку из ревеня.

  - К вечеру доберёмся.

  - Вот Тьма.

  - Вот Свет.

  Покосилась на тёмного: он хмуро смотрел вперёд. Оглянулся. Я тоже: до горизонта на тракте никого не было. Впереди тянулась телега с бочками, быстро уносилась тёмная точка всадника. Солнце жарило.

  - Если совсем невмоготу станет, - тёмный снова уставился вперёд, - пересядешь ко мне.

  - Вот ещё, - пробубнила я и продолжила отчаянно жевать пирожок.

  Тёмный промолчал.

  Ничего не сказал и позже, когда я, задремав, стала валиться с седла, а он меня поддержал.

  И на холку своему коню усадил меня тоже молча.

  

  

  "Только бы не заболела, только бы я не заболела", - смотрела на свои трясущиеся руки. В груди тянуло, голова раскалывалась, от резкого запаха копчёной кабанины мутило.

  Ужинала я в отдельной мрачной кабинке, освещённой вонючими свечами. Тёмный трапезничал в общем зале, из-за бревенчатой стены доносилось нарастающее пение, бряцание посуды. Даже здесь я ощущала запах перегара и кислого вина.

  Облокотившись на стол, схватилась за голову.

  За что мне всё это?

  Только бы не заболела, потому что если слягу на этом постоялом дворе, я просто сдохну.

  Брезгливо отодвинув тарелку с копчёным мясом, головками лука и ломтём хлеба с тмином, я поднялась. Комната слегка качнулась.

  "Я просто устала. Устала. Давно не выезжала из Самрана, вот и утомилась", - толкнула дверь.

  Узкий коридор утопал во тьме. Посетители горланили о какой-то не дождавшейся солдата девушке, но в висках так стучало, что я не могла разобрать все слова.

  В таком состоянии никакое самоувещевание не поможет.

  Осторожно касаясь липкой стены кончиками пальцев, я выискивала путь в темноте и постоянно напоминала себе, что я под прикрытием и не должна использовать магию, о чём проклятый тёмный напомнил перед въездом на постоялый двор.

  Мог бы и со мной поужинать.

  Нащупав дверь на запасную лестницу, открыла её и стала подниматься по крутым ступеням.

  В жизни болела всего пару раз, и почему зачахла именно на задании? Не везёт, так не везёт.

  На втором этаже чадили масляные светильники, было почти тихо. К счастью, дверь с цифрой "3" оказалась рядом, я прижалась к ней и резко провалилась внутрь.

  Напротив двери стояла массивная двуспальная кровать, поверх мехового покрывала полулежал тёмный в бархатном фиолетовом халате и читал какие-то бумаги. Распущенные волосы мокро блестели.

  Тёмный поднял взгляд, затем и бровь:

  - Не поела?

  - Голова болит. - Захлопнула дверь и привалилась к ней. - А тут и помыться можно?

  - В соседней комнате. Через час тебе принесут воду... Тебя обслуживала девушка?

  Кивнула. Потянула с плеч куртку, уронила, за ней и рубашку. У кровати сдёрнула штаны и рухнула на мягкую шкуру:

  - Сил нет.

  Закрыла глаза, надеясь провалиться в сон, но, увы, он, одолевавший меня в седле, теперь позорно скрылся в неизвестном направлении.

  "Спать-спать-спать", - уговаривала себя и не заметила, как стала теребить мех и постукивать ногами в такт доносившихся снизу песнопений.

  Вдоль позвоночника пробежали мурашки, дыхание участилось. Не сразу осознала, что злюсь. Просто беспричинно злюсь.

  Бумаги в руках тёмного зашелестели, когда он перекладывал верхний лист вниз. Раздражение усиливалось. Села. Уставилась на стену с выцветшими картинками.

  На редкость убогое место. С Эсином мы останавливались в роскошных квартирах ордена или в частных домах... Эсин... чем он сейчас занят?

  Принялась ходить вдоль стены, раздражённо отпихнула куцый коврик, сдвинула стул от стола. Обошла кровать и подёргала покосившуюся ручку комода. Пальцы задрожали, но слабости не было, только нервное, противное возбуждение.

  Тёмный снова зашелестел листами.

  - Что читаешь? - Мой голос скрипел, прорывались истерические нотки.

  Не отрываясь от чтения, тёмный пояснил:

  - Перед самым отъездом письмо от друга получил, вот, знакомлюсь.

  Осознала, что притопываю. Перестала. Заходила вокруг кровати.

  - Слушай, хватит мельтешить. - Тёмный указал на дверь. - Молодого человека из комнаты в конце коридора невеста бросила, он здоров, погрейся у костра его страсти или потуши его разрядом молнии между ног, пока он какую-нибудь служанку не изнасиловал. Кстати, он недавно помылся.

  Дышать было тяжело. Схватила подушку и швырнула в тёмного, он перехватил её и подложил под спину. И всё так спокойно, а мне хотелось кричать.

  Метнулась к комоду, выхватила из стоявшей на нём сумки длиннющее зелёное платье. Натягивая его, бросилась к двери.

  - Осторожно, - сказал тёмный.

  Остановилась на пороге.

  - Парень действительно зол, не понравится - просто уходи, без магии, у него кишка тонка убить.

  Хлопнула дверью так, что посыпалась штукатурка. Моё тяжёлое, хриплое дыхание перекрывало доносившийся снизу ор. Проводя пальцем по волосам, обнаружила, что лоб мокрый от пота.

  "Да что со мной?" - я рассеянно передвигала ноги и вдруг оказалась у двери в конце коридора.

  С той стороны доносились тяжёлые быстрые шаги. Что-то разбилось. Сердцебиение участилось, но вместе с этим накатило облегчение. И возбуждение.

  Толкнув дверь, я стремительно вошла, захлопнула её и взглянула в лицо остолбеневшего постояльца. Ему было лет двадцать пять, немного худощавый, но привлекательный блондин. Судя по одежде - мелкопоместный дворянин.

  В следующую секунду поняла, что ему не нравится, когда женщины смотрят в глаза. Особенно сейчас. Спешно потупилась:

  - Простите, ошибалась комнатой.

  Он был возбуждающе зол. Изучал меня жадным взглядом, а я уже знала, чего он хочет, и внутри разгорался огонь, колени приятно слабели. Дрожащим, испуганным голосом пролепетала:

  - Простите, - и отступила.

  Меня захлестнуло волной дикого возбуждения.

  - Э нет, - пророкотал мужчина, тяжело шагая ко мне.

  Он придавил меня к двери: сильный, гневный. От него пахло мылом и травами, за что я была крайне благодарна. И аура чистая - ни одного инфекционного заболевания.

  - Господин, - выдохнула я. - Отпустите.

  Его это возбуждало. Сдержалась, чтобы не податься навстречу. И когда он прижался к моим губам, упёрлась руками в грудь. Отталкивая, я задыхалась от ощущения, как его это заводит. О Тьма, да он с ума сходил от желания!

  Я билась в его объятиях, и жар растекался по телу, я скользнула по его всунутому между ног колену и застонала, с трудом маскируя это под всхлип. Мужчина схватил меня и потащил к застеленной мехом койке.

  - Нет, господин, ах, нет, - лепетала я, торопливо перебирая ногами. - Нет, отпустите. - Умоляла я, даже не двигаясь, пока он расстёгивал и стягивал штаны. - Господин, не надо.

  Облизнула пересохшие губы. Он хотел, чтобы я зарыдала, резко поддёрнул подол, за бёдра потянул меня к краю. Он ждал, чтобы я умоляла о пощаде. И плакала. Плакала. Меня жгло его желанием, между ног было невыносимо жарко и мокро.

  - Нет, господин, - я выдавила всхлип. - Нет, только не это.

  И задёргала плечами, а внутри всё скручивало от желания. Я чуть не закричала, чтобы он уже начинал, а он лишь лапал мои бёдра. Я завсхлипывала сильнее:

  - Нет, господин, прекратите, нет, пожалуйста, нет, - дёрнулась вперёд, будто собираясь бежать. - Я закричу.

  Он накрыл ладонью мой рот и наконец-то толкнулся внутрь, по мокрому легко задвинул на всю длину, и я затряслась во вспышке удовольствия. Он двигался, не давая передышки, почти сразу я снова ощутила напряжение внизу живота, плеснувшееся по телу жаркой судорогой. Ладонь убрали со рта, и я знала, зачем:

  - Ах, господин, нет, остановитесь, мне больно, больно, - я растворялась в его удовольствии от этих криков. Он запустил пальцы в волосы и потянул, и хотя я дрожала от удовольствия и лишь усилием воли не толкалась навстречу, я выкрикивала то, что он жаждал услышать: - Господин, прекратите, хватит, вы меня порвёте, - вот тут он себе льстил, размер был так себе. - Господин, ах, хватит, хватит.

  Эсин будет в восторге от этой истории. Прикрыла глаза, запоминая ощущения и ситуацию. Резкий толчок - и меня охватило сильнейшее удовольствие. За волосы потянули, и я даже изобразила плач:

  - Остановитесь, больно, нет... только не в меня, нет.

  Он мощно придавил меня к кровати, и внутрь стрельнуло семя. Тяжело дыша, прислушиваясь к ощущениям, я поняла: если сейчас повалиться на кровать и зарыдать, он снова меня захочет. В животе приятно сжалось, я спрятала улыбку в шкуре. Заставила себя расслабиться, только плечами подёргивала. Приоткрыла рот изобразить рыдания.

  В дверь резко постучали.

  - Господин Нья, вам срочное послание от отца.

  Вмиг он слетел с меня, натянул штаны и заносился по комнате. Подскочил ко мне:

  - Молчи! Ради Света - молчи! - подбежал к двери и приоткрыл её, схватил конверт и захлопнул.

  Привалившись к ней спиной, трясущимися руками быстро распечатал письмо, мгновенно прочитал, побледнел, покраснел, снова побледнел и уставился на меня с таким безумным выражением лица, что я усомнилась в утверждении тёмного, будто у этого невестой покинутого кишка тонка убить.

  - Э... - Нья впился волосы, глаза забегали по полу. - Послушай, ты... ты... ты сама виновата.

  В чём? В чём меня ещё обвиняют? Я задохнулась от возмущения.

  Нья подбежал к комоду и стал одной рукой рыться в сумке. Осторожно сползла с кровати и двинулась к выходу, пока на меня ещё что-нибудь не повесили: мне пожара в светлом квартале хватило. Бросившись наперерез, Нья протянул туго набитый кошель.

  - Это за молчание. Ты... ты не должна никому рассказывать.

  А, так он хочет сохранить всё в тайне?

  - Но господин, вы, - я задрожала нижней губой, обхватила себя руками. - Вы меня обесчестили.

  Швырнув кошель к моим ногам (ударился глухо, ощутимо, я даже вибрацию досок почувствовала), он вновь метнулся к сумке, вытащил ещё три таких же кошеля и один початый. Протягивая их мне трясущимися руками, Нья взмолился:

  - Только никому не говори. Никому. Никогда. Забудь, что тут было.

  Хотела поломаться, но было чувство, что этот больной на всю голову человек отдаёт все наличные. Он ещё и перстень с пальца стянул, браслет золотой. И серёжку жемчужную из уха выдернул.

  Короче, надо хватать и бежать, пока не передумал. Подняв с пола кошель, я сделала из подола карман, загрузила туда все кошельки, украшения - и ринулась прочь, не сдерживая счастливой улыбки. По коридору промчалась на цыпочках, дверь в нашу комнату открыла и закрыла бесшумно. Привалилась к ней и перевела дыхание.

  Медленно опустилась на колени и развязала кошельки. Два из них были туго набиты золотыми (не знаю, что было в письме, но Нья явно умом от этого тронулся), в третьем - серебро, а в початом - медяки.

  Кажется, дела налаживаются.

  Только пересчитав деньги, я поняла, что тёмного в комнате нет.

  И куда это он делся, а?

  

  

  Глава 6

  

  Пора было спать, но не могла. Пританцовывая, ходила вокруг кровати, лёгкая, точно бабочка, свежая после купания в деревянной кадке.

  В таверне на первом этаже давно стихли песни. Отбегал по коридору опомнившийся Нья, проклиная сначала всяких девиц, нечистую силу и Тьму, а потом договариваясь об отсрочке оплаты и немедленном отъезде.

  Догорели в подсвечнике вонючие свечи, и в комнате воцарилась тьма.

  Только тёмного не было.

  Что-то тут нечисто.

  Ощупью переодевшись в брюки и рубашку, натянув ботинки из мягкой кожи и пригладив просохшие волосы, выглянула в коридор: один светильник едва теплился, и его явно маловато для сгустившейся темноты.

  Выйдя, прислушалась: огромный дом поскрипывал, дышал.

  И где этот тёмный может быть?

  Уехал?

  Вещи остались в комнате, но если он отъехал по делу (сбагрив меня идиоту Нья), то должен был прихватить коня. Значит, надо проверить животных.

  Придерживаясь за стену, добралась до лестницы, спустилась во внутренние помещения и с третьего раза нашла выход в конюшню.

  - ...твои глаза цвета льда, твои волосы шёлковые, - донёсся с сеновала бархатный голос тёмного.

  Там горел светильник, ещё один слабо теплился у стойл.

  - Я странствую уже много лет, но не встречал никого красивее. Твои руки, твои тонкие пальчики - целовал бы и целовал.

  Судя по звукам, желание он исполнил.

  - А твои глаза - смотрел бы в них и смотрел, гладил бы твои волосы, плечи. Ты - сокровище. А твои губы - эти очаровательные пухлые губки. Готов поспорить, они на вкус слаще мёда, прекрасная моя.

  Ну надо же, умел он залить в уши. Жаль, не видно, что там происходит.

  Зашелестело сено, тихий стон - снова шелест.

  - Сладкие, - восторженно заключил тёмный. - А ты такая же сладкая?

  Послышался тихий смех, сбивчивое:

  - Щекотно, Бейл...

  - Сладкая, - отозвался он. - А везде ли ты сладкая?

  Снова тихий смех, перешедший в стон. Я поняла, что тяжело дышу и сжимаю свою грудь. Опустила руку.

  - Ах, Бейл... Оо...

  Звуки жадных поцелуев. Снова охи. Посыпалась труха, Резвый всхрапнул в стойле под ними. Серый в яблоках задумчиво жевал овёс.

  - Как у тебя глаза горят, - прошептал тёмный. - Я хочу, чтобы они всегда так горели. Хочу сделать тебя счастливой...

  - Бейл, - выдохнула женщина. - Бейл... о даа, о Тьма, о, какой он у тебя огромный.

  А вот это уже интересно. Я чуть было на лестницу на сеновал не вскочила. Но пока раздумывала, не прибьёт ли меня тёмный, они там повозились немного и начали самое интересное (спрятав то, на что я хотела посмотреть).

  - Оо, аа, даа, оо! - вскрикивала женщина.

  - Ты такая красивая, такая горячая, прекрасная моя, - умудрялся вставлять между делом тёмный. - Нет никого лучше тебя, ты вся моя, моя...

  Хорошая у него дыхалка.

  Скрип-скрип - стонали от мерных движений доски, сыпалась труха, а кони дёргали ушами.

  - Иди ко мне, - позвал тёмный.

  Небольшая пауза - и скрип возобновился в другом тоне и ритме. Похоже, сменили позу. Женщина застонала громче, запричитала:

  - О да, да... Аа!

  - Прелестная!

  Передо мной заструился чёрный дым и сложился в кривоватую надпись:

  "Не стой над душой!"

  Вот это концентрация! Я бы в процессе ничего наколдовать не смогла, тем более надпись, даже кривую.

  Ладно, потом попрошу показать его большой.

  Когда закрывала дверь, восхваления прелестей утонули в животных криках безумной страсти. Горячая тёмному попалась штучка.

  И, главное, он ничего тёмного делать не может - занят.

  А коли занят, можно в его вещах поковыряться.

  

  

  Вернувшись в комнату и запалив новые свечи, осмотрелась. Вещи тёмный сложил в углу за столом и прикрыл сереньким плащом. Поставив подсвечник на стол, схватила воротник и дёрнула.

  Под плащом были свёрнутые одеяла.

  Изумлённо моргнув, бросила плащ на кучу-обманку и заглянула в комод: только старая паутина.

  Заглянула под кровать: пыль-грязь, но не поклажа тёмного.

  Подстраховался, сволочь, прежде чем на сеновал отправляться.

  На всякий случай зашла в соседнюю комнатушку, но там была лишь кадка с остывшей водой да узкая койка для прислуги.

  Сплюнула.

  Ладно, у меня и свои дела есть. Надо же почитать, что Эсин от меня хочет.

  Вытаскивая из седельной сумки командировочные документы, ругнулась: а я вещи спрятать не подумала, тёмный в них наверняка покопался.

  Ладно, поздно спохватилась. Вынула кожаный пенал с бумагами и, переставив подсвечник на широкий борт изголовья, устроилась в кровати.

  Свечи весело потрескивали над плечом, я расстегнула пенал. Чёткий почерк Эсина дышал уверенностью. От тоски перехватило дыхание, я нехотя вчиталась.

  Сорта. Сам пресветлый Сорты подозревается во взятках!

  Вытаращила глаза, перечитала.

  Скользнула взглядом ниже: претёмного Сорты обвиняли в том же. Жалобы от горожан, головы Сорты и от пресветлого и претёмного друг на друга. Прелесть какая. Мне требуется лишь следить за следователем Велейраном (улыбнулась во все зубы - так вот как моего тёмненького зовут), чтобы он не перекинул вину исключительно на светлых.

  В общем, мне надо только бдеть.

  Странно.

  Эсин, конечно, прав, я должна ему доверять, но задание необычное: я не следователь, с методами тёмных знакома плохо, могу упустить что-то из виду. Или это лишь повод отослать меня из Самрана?

  Или Эсин надеется, что я вскружу тёмному голову?

  Если так, то почему прямо не сказал? Раньше он сразу говорил, если надо было кого-то из городского управления, столичных проверяющих или аристократов склонить к сотрудничеству.

  "Я должна доверять Эсину", - повторила несколько раз. Подействовало.

  Взяла лист со следующим заданием.

  Передать амулеты в Пир - это просто. Надо в Сорте поспрашивать, не хочет кто-нибудь за умеренную плату отправить в Пир, Агору и Рузу письма и посылки (жаль, дома не успела).

  Агору в задание Эсин наверняка включил, чтобы меня побаловать: люблю участвовать в ритуалах. А уж парой на торжество восхода солнца особенно: золотые с белым одежды, весь город на тебя смотрит, мужчины желают так, что воздух трещит... потом только выбирай самого симпатичного.

  Закрыв глаза, сползла в горизонтальное положение и представила себя, выходящую на широкое крыльцо белого храма, идущую по улице, и восторженных людей, бросающих мне под ноги лепестки цветов, и полные вожделения взгляды, предвкушение чуда...

  Лежала - и представляла, представляла. В разных ракурсах. В подробностях. И пир потом. И как мужчину буду выбирать...

  Дверь с грохотом открылась.

  Взбешённый тёмный в одних штанах и сапогах влетел в номер и хлопнул дверью, устроив обвал штукатурки. А взгляд такой, что я сжалась и захотела под кровать.

  - Зачем ты там стояла? - прорычал он.

  Натурально прорычал.

  - Тебе жалко, что ли?

  - Я не твой пресветлый! Ненавижу, когда посторонние наблюдают! - он так стискивал кулаки, что вены на мускулистых руках вздулись до локтей. - Не ходи за мной, я в ваших играх участвовать не буду!

  - Да кто тебя ещё на них пригласит! - подскочила я. - Стесняшка!

  Он моргнул.

  Игры ему наши не нравятся! Лично я игры Эсина обожаю, особенно летние, начинающиеся в полнолуние последнего месяца на его загородной вилле. Мы, девушки, надеваем короткие платья и рожки газелей, а мужчины - лишь маски хищных животных. Они устраивают на нас ритуальную охоту: мы убегаем по лесу с препятствиями и ловушками, прячемся в искусственных гротах и на деревьях, а те, кто нас поймал, там же нами и овладевают, снова отпускают, ловят. На третий день на рассвете мы собираемся в самом большом гроте и уже все вместе предаёмся совершенно безумным ласкам.

  Да к нам из самой столицы приезжают, пороги Эсина обивают, лишь бы поучаствовать! А мы с девочками с начала лета изнываем в предвкушении. Правда, три года назад я неудачно застряла в лазе-ловушке в стене, и один из гостей на четыре часа ко мне прямо приклеился, и хотя в целом было приятно (стоп-печать на плече даже не подсветилась, не то что разгореться и отбросить мужчину), но после как-то предпочитаю забеги на короткие дистанции. И Эсин чутко следит, чтобы меня больше двух часов подряд не трахали, да и больше получаса чтобы на мне не задерживались.

  Мм, сейчас бы на игры... в ловушку прошлого года, когда ладони садовой статуи, на коленях которой я решила отдохнуть, сомкнулись на моих запястьях, и каждый пробегающий мимо за кем-нибудь из девушек переключался на меня. Очень волнительные были ощущения от прижимающегося между ягодиц каменного члена, в то время как живой и горячий орудовал внутри. Эх... От воспоминаний даже в животе потеплело.

  В общем, тёмный не представляет, от какого удовольствия отказывается. И пусть, ему же хуже.

  Решила добить, хмыкнула:

  - А ты романтик: столько нежных слов.

  Он с видимым усилием разжал кулаки, но вздутые вены рассасывались медленно. Голос звучал холодно:

  - Я просто сказал то, что она хотела услышать.

  Вообще-то Эсин говорил, такое поведение - женское дело, я осклабилась:

  - Это так благородно с твоей стороны.

  - Хватит издеваться, - тёмный сжимал и разжимал пальцы. - Её муж просто задирает ей подол, делает своё дело в минуту и отчаливает. Нет ничего странного в том, что я дал ей почувствовать себя желанной.

  - Как бы она за тобой не увязалась.

  - Не увяжется, - он мотнул головой и пригладил растрёпанные волосы, вытащил сухую травинку. - Я же не идиот, знаю, что и с кем делаю.

  Что-то в его взгляде заставило меня удержаться от язвительных замечаний. Тёмный поморщился.

  - Помоги, а, - развернулся.

  Вся спина алела свежими глубокими царапинами.

  - Ты там кошку на сеновале трахал?

  Тёмный вытащил из кармана флакон со светящейся жидкостью. Я мстительно улыбнулась:

  - Ложись.

  Ожидала возражений, но тёмный бросил мне флакон и, перекинув волосы вперёд, послушно растянулся на мехах. Шкуры были так себе, но мощное тело на них смотрелось соблазнительно.

  Усевшись на крепкие ягодицы тёмного, я откупорила флакон и щедро плеснула на лопатки. Запахло горькой мятой. Пару мгновений спустя точёные мышцы вздулись от напряжения, заходили под кожей. Закрыв флакон, в котором едва осталось на донышке, опустила ладони в вязкую холодную субстанцию и стала втирать.

  Лишь по каменной твёрдости мышц я понимала, что тёмному больно, а так - ни стоном, ни сбивчивым дыханием он не выдал своих ощущений, даже пальцы не сжал.

  Растирать его светлую кожу без единой родники было приятно, поблекшая жидкость разогрелась, раны затянулись, а я, точно зачарованная, продолжала очерчивать лопатки, плечи, капюшонную мышцу, бока... шею, плечи, снова лопатки, вдоль позвоночника.

  Тёмный напоминал статуи в загородном доме Эсина: развитая мускулатура, идеальные пропорции... и холодность.

  Любой другой нормальный мужчина на его месте хотя бы немного возбудился, а в тёмном желания я не ощущала. Он дышал размеренно. Прижав ладонь у лопатки, я ощутила ровный, спокойный стук сердца.

  И только теперь осознала, что мазь давно впиталась, а я по-прежнему наглаживаю тёмного...

  - Всё равно не уснём, - вдруг сказал он. - Поехали сейчас? Как устанем, остановимся в придорожном селении и поспим.

  Он, пожалуй, прав: я точно вряд ли засну ближайшие несколько часов. Спрыгнула с него и потянулась:

  - А давай!

  Вскоре мы выехали, провожаемые растерянным хозяином постоялого двора (вещи тёмный, кстати, прятал в его сейфе, надо будет учесть на следующей стоянке).

  Ощутив спиной взгляд, оглянулась: в окне второго этажа белело лицо и сорочка. Судя по плавности изгибов, там стояла женщина.

  - Кажется, там кошка на тебя смотрит, - хмыкнула я.

  - Знаю.

  Искоса глянула на тёмного. В сумраке удалось разглядеть поджатые губы.

  - Неужели она тебе приглянулась? - я даже рассмеялась.

  Он глубже натянул капюшон и, проверив, хорошо ли закреплён повод вьючного коня, дал шенкелей. Я тоже.

  Стук копыт разносился по влажному холодному воздуху, мешался с соловьиными трелями, и лишь когда постоялый двор исчез за изломом дороги, я подумала: а что, если не только светлые хотели что-то незаметно вывезти из Самрана? Вдруг у тёмного был свой "браслетик", от которого он избавился на постоялом дворе или, наоборот, не смог избавиться?

  Кстати, мой теперь не мешал.

  Небо на востоке стало наливаться багрянцем. Мы мчались по тракту, вокруг - поля, перелески. Впереди путь раздваивался, но указатели терялись на фоне начинавшегося леса.

  Сердце сжалось. Вдруг я поняла, что не слышу ни соловьёв, ни стука копыт, хотя кони бегут... С неба сошла восходная краснота. У самого горизонта ярко-ярко вспыхнули белые звёзды.

  - Быстрее! - глухо закричал через плечо тёмный, его лицо было изумительно белым.

  Он стегал коня, и смотрел назад. Давая шенкелей, я обернулась, но сзади была лишь непроглядная тьма.

  Грань так близко от Самрана? Странно...

  И тут меня захлестнул ужас осознания: грань, грань! Светятся не звёзды, а Гранографы!

  Я стегнула Резвого.

  

  

  

  

  

  Дорогие читатели, роман участвует в конкурсе, поэтому не может быть выложен здесь полностью.

  Прочитать его целиком и БЕСПЛАТНО можно будет на ЛитЭpe.

  

  Из-за возрастных ограничений для чтения требуется регистрация на сайте. Регистрация осуществляется через соцсеть, для этого НА МОМЕНТ РЕГИСТРАЦИИ в профиле ДОЛЖЕН БЫТЬ УКАЗАН ВОЗРАСТ БОЛЕЕ 18 ЛЕТ.

  

  Приятного прочтения :)

  

  Если нравится - поддерживайте автора лайками и комментариями :)