сопоставление сказочного материала по теме: "получение бесплатного сыра" у представителей разных народов
02.12.05. на лекции по "Социальной психологии" профессора Анатолия Леонидовича Свентицкого зашел спор о понимании русского счастья, а точнее, о сказочной халяве*, которую мы впитываем с молоком наших матерей. Таким незамысловатым образом Ваш покорный слуга взял на себя непомерный труд разобраться в этом вопросе на базе личной библиотеки и собственной ментальности. Не обессудьте за интроспективный метод повествования. Хочу так же уточнить, что данная статья не является в полном смысле наукообразной.
Перетрясаемые сказки будут помещены в приложении к данному пальценажимательному труду с соответствующими ссылками.
Ерема был крив, а Фома з бельмом,
Ерёма был плешив, а Фома шелудив.
(Повесть о Фоме и Ерёме)
Вся эта кутерьма началась с обсуждения Русской народной сказки "По щучьему велению", с неё и продолжим (образец взят с "русских народных сказок" серии "Энциклопедия детской литературы" издательства "Тригон" составитель Г.Александрова, отпечатано в 1995 году ОАО "Иван Федоров").
У некого старика было два умных сына и один дурак, который делать ничего не хочет и обычно отдыхает на печке.
Смысловой ряд - два обыкновенных персонажа в быту и один отстраненный, не желающий брать на себя ответственность.
Вот братья уехали на базар, и невесткам удаётся уговорить его сходить за водой посредством обещания вознаграждения. И тут Емеля показывает свою компетентность - он обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку. Но когда он зачерпнул вёдра, решил ещё поглядеть, что там в проруби.
Другой бы на его месте просто ушёл по своим делам, а Емеля бытом не загружен, он решил посмотреть не от надобности, а просто из любопытства. И не просто заглянул, а увидев щуку, сразу её поймал - то есть совершил акт свободного мышления, подкрепив его недюжиным навыком ловкости. Кто думает, что я шучу - тот не разу не ловил сам щук, и не снимал их с блесны или крючка, и не выпутывал из сети. Удержать живую щуку сложно, а её поймать голой рукой - кажется, что он не только лежал на печи, а явно что-то ещё делал, такой навык может быть далеко не у каждого. Подтверждается выше уже обозначенная версия - он не брал на себя ответственности как самый младший сын (опять таки матери не обозначено, когда умерла - не сказано).
И тут случается чудо - щука заговорила человеческим голосом. А Емеле все равно, как будто бы и ничего не случилось, он хочет её сварить как обыкновенную рыбу. А она ему обещает опять подарки (у невесток так получилось его отправить за водой), и Емеля соглашается, но предварительно требует продемонстрировать щучьи возможности. И таким образом получает "наговор" - "по щучьему велению, по моему хотению". Кстати, держит слово и отпускает щуку без всякого удивления, когда ведра сами пошли в гору.
Что мы тут видим: для него чудеса - это прямо обыденная жизнь, он в них нисколько не сомневается, да и с логикой всё в порядке, на слово не верит, требует продемонстрировать. В чём же он дурак? К тому же он честен - что обещал - то сделал. Интересно, что встречный народ дивится, но не пугается да и злобно не завидует.
Невесткам ещё нужны дрова, и опять они обещают ему гостинцев от братьев.
У Емели уже есть "чудо", он, сколько хочет, может их достать, если пожелает, но нет, он соглашается с невестками. Ещё интересно поставить вопрос "про дрова". Как же к нему относились братья? Колоть дрова дело конечно не сложное, но хлопотное. Почему они не нарублены? Невестки тоже уверены, что Емеля с этим справится. Ощущение такое, что этот дурак вполне может справляться и с трудными задачами, но его обычный паттерн поведения - лениться, слыть дураком, он уверен в будущем и о нём не заботится.
Тут он вспоминает о "чуде" и не пробует получить сразу вознаграждение через оное, а посылает топор за дровами, ему самому неохота.
Интересно здесь прочувствовать, что происходящее не удивляет невесток, да и отца нигде нет. Но важно услышать другое - Много ли, мало ли времени прошло, а невестки опять просят дров и уже его посылают в лес. И вот тут то он ссылается на них, что это их дело. Но они, похоже, указывают на то, что это не бабское занятие. И опять сулят подарки.
Где братья? Сколько времени прошло? Перцепция* нереальности.
Емеля же тем временем садится в сани и требует отворить ему ворота. Невестки удивлены, что он не взял лошадь, но слушают его.
Тут выясняется, что наш герой городской житель, и проезжая по улицам он давит много народу, который не пугается его безлошадной повозки, а собирается его побить. Но Емеля хоть и дурак, а оказывается это-то и предвидел и на обратном пути захватывает с собой дубинку.
Что бы сделал деревенский житель - спалил бы избу колдуна (до сих пор такое происходит), а здесь нет. В городе удивляются и злятся, и не более. Встаёт вопрос - когда была составлена эта русская народная сказка? Можно, конечно, и перекрестится, надеюсь, не затрону этим Анатолия Леонидовича, но мне кажется, речь идет о неком техническом прогрессе и его народном осмыслении. Тогда Емеля - дурак - не кто иной как изобретатель, и сидение на печи - не более как аллегория - он занимается тем, что другие считают пустым делом. Выйдите в народ - да вы и сейчас услышите, что большинство наших академиков дураки и ничем путным не занимаются. Чем Вы занимаетесь, Анатолий Леонидович?
Ах, как интересно взглянуть и вслушаться в это понятие - "сидеть на печи"! Уклад до революции был строгий, на печи лежали старики - главы семьи или болезные (особо опекаемые). Прочувствуйте это. А Емелю просят заниматься делами, которые болящий сделать не способен, да и отец у него есть (старик), и старшие братья. Но для хоть какой-то объективизации стоит упомянуть известного оппонента (в конкретном случае) - В.Я. Проппа. В своей диссертации "Исторические корни волшебных сказок" выше указанный гражданин достаточно обоснованно приводит к тому, что аллегория сидения на печи - не что иное как умирание, и "печь" тогда - это могила. При таком ракурсе этот "миф" (сказка, более тесно связанная с социальной организацией народа - В.Я.Пропп) может раскручиваться и осмысливаться несколько по - другому. Но Д.К.Зеленин в своих трудах и критике других сказкоосмыслителей, с моей точки зрения, правильно указывает на то влияние при мифообразовании социальной истории и обстановки. Поэтому, уважаемые, мы продолжим в той же манере.
Долго ли коротко ли, а прознал царь об Емеле. И шлёт за ним офицера, которого тот отдубасил за эгоцентрическое и авторитарное поведение.
Вот вам и здрасте! Время царя и офицерского звания! Так это время зарождения капитализма как минимум. Часть непоняток отлетает как шелуха от ядрышка семечка. Это время появления необычных изобретений в городе. А в каком городе жил царь во времена офицерства? Не Москва - уже точно. Петербург - батюшка! Да так мы можем и прототип этой сказки найти. Ах ты, моя технически-историческая необразованность...
А далее царь посылает наибольшего вельможу. А тот-то хитер - всё у невестушек выспросил. И уговорил - таки Емелюшку, да за красный кафтан, за сапоги и шапочку посетить государя.
Вы слышите? Царь не решает проблему силой. Вы чувствуете? Емеле нет дела до царя. Вы видите? Красный кафтан, шапка, сапоги - это некое признание на самом высоком уровне. Ну конечно, ещё можно решить, что дурак никак не может додуматься, что он уже давно самодостаточен, ему просто нужно пожелать.
Емеля подумал-подумал и выехал на печи до государя, развалив при этом свой дом. Царь смотрит - дивится, кто же это такой? Но, узнав кто, говорит: так, мол и сяк, "много жалоб на тебя, Емеля". А оный оправдывается, сами, таво, под повозку лезли, и ему это сходит с рук.
Какой-то дурак не дурак, показал себя во всей красе, дал ощутить свою мощь правителю, аж треск слышался. Ведь не пошел обыкновенным способом, когда его смогли бы и запросто так в застенок отправить, хотя для него это всё равно не страшно. Царь - народный судья, поделать ничего не может, или внутри себя оправдывает. Но про кафтан и сапоги ничего не говорится. Что же для людей того времени наивысшие признание?
Но увидал наш молодой гражданин во дворце Марью - царскую дочку, и, как следствие, по щучьему велению она в него влюбилась. Дочь государя в любовной истерии - хочет за Емелю замуж. А царь ведь тоже человек, от любви к дочери забедовал. И уже требует Емелю у вельможи живого или мертвого.
Вы чувствуете - это развенчание царя - он такой же как мы, хоть и наделён властью. Да ещё к тому же слаб. По любви браки в то время почти не совершались, как отец сказал, так и будет. А здесь наивысшая власть ничего со своей дочерью поделать не может. И опять таки не самостоятельно, а через кого-то пробует разрешить проблему.
Наибольший вельможа споил нашего героя и в пьяном состоянии доставил к царю.
Ну вот, не любим мы чиновников - не вельможа, а змий - искуситель, портивший всё, к чему прикасается. Каким человек бывает, когда он не живой и не мёртвый? Пьяным! Какое мудрое указание - мы живём в стране не живых и не мертвых людей. Пьянство - это ведь уход от реальности.
Царь тотчас велел посадить Емелю и Марью-царевну в бочку и бросить в море.
Ну, опять царь даже в своей любви к дочери несостоятелен. Аффективный тип личности. Хотя не убил же Емелю - другими словами, он инкогнито выставил из страны свою дочь с её возлюбленным, без каких бы-то средств к существованию. Вообще, этот поворот библейский - образ испытания "героев" - Моисей в младенчестве отправлен в корзиночке по реке, король Артур убирает своего старшего сына во избежании гибели Британии, Пушкинская сказка о короле Салтане. В традиционном православном восприятии это как избиение младенцев Иродом - акт чрезмерной несправедливости.
Очнулся Емелюшка, спрашивает: "Где я?". А Марьюшка - то отвечает: "Скучно здесь и тошно! Нас в бочку засадили". А Емеля: "А ты-то кто?".
Видеть, слышать или ощущать, что вы предпочитаете? А вот царевна чувствует скуку, и ей не страшно, а тошно рядом с возлюбленным. Кого-то мне это из недавне живущих напоминает. Да и Емеля себя воспринимает обманутым - по пьянке обженили.
По щучьему велению они оказываются на солнечном пляже. Но Марьюшке этого недостаточно, она жить привычным способом хочет и видит, что это возможно уговаривая Емелю. Тут возникает собственный дворец, а Марье этого мало - она хочет красивого мужа - Емеля им становится, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Марьюшка оказалась умнее старухи из сказки "о золотой рыбке"*, умнее принцессы Ди, она кузнец своего счастья - полюбила дурака, да сделала умником и красавцем всем на зависть. Да и Емеля не чувствует себя несчастливо. Вывод - в этой сказке женщины формируют мужчину: невестки манили подарками (краткосрочная мотивация), а царевна формировала Емелину мотивацию в привязке на будущую жизнь. Тут бы и сказке конец, да существует страшный эпилог, почти точно указывающий на дату возникновения этой сказки и на то почему она нам настолько известна и распространена.
Это чуть ли не литературная сказка с высокообразованным автором, который удачно подстроился под народный стиль. Только вот не знаем имени, хотя уже понятно, кто.
Как-то ехал царь по бережку на охоту и видит дворец.
- Это что за невежа без дозволения, на моей земле такую дачу отгрохал?
Послы побежали, а Емеля желает видеть лично Царя.
Для нашего "горожанина" царь - уже ровня, и посредники ему не нужны.
Царь ест, пьёт в гостях, да всё удивляется, как здесь всё схвачено. Кто же это перед ним? Тут Емеля открывается и говорит: Захочу - всё твоё царство пожгу и разорю.
Не знаю как другие, а я смело могу утверждать с большой долей вероятности, что эта сказка написана перед революцией. Сложили и запустили её в народ люди, склонные к вооружённому восстанию, возможно также, что в период появления автомобиля, например, разночинцы. После семнадцатого года её содержание приобрело новую актуальность, и часто стало цитироваться. Вообще, издаваемый в то время подбор сказок весьма однозначен, и говорит о том, что к этому очень внимательно относились, не то, что сейчас (имеется в виду период примерно с тридцатых до семидесятых годов).
К тому же, большинство чекистов любили брать жен из дворянок. Эта сказка лингвистическое оружие наших прадедушек или прабабушек, в ней очень много эмансипированных подвижек сознания, в доступной и корректной форме.
Вывод: содержание указывает, что всё возможно, надо только верить в своё будущее, быть внимательным и открытым для "удобного" случая и уметь желать. Оно явно направлено на интернальный* тип мышления и возможно, формирует его. Деревенскому ребенку понятно - лежание на печи и нежелание чего-либо делать - это не значит не умение.
В городском же сознании ловить рыбу руками, колоть и рубить дрова - это лишь некий знак, например, как "бить баклуши". Если кто думает, что это как зажигать электрическую плиту, пускай из берёзы попробует выстругать заготовку для ложки - баклушу, это не тоже самое, что сидеть перед телевизором. Да и сказка выдумана для деревенского жителя.
А имена? Марья - понятно, положительный образ, хоть не святая. Емеля - "мели Емеля твоя неделя" - смутьян, да ещё какой, надо же, вздумал пугать царя. Не Пугачёв ли? Конечно, Пугачёв не прототип, но вероятней всего, герой назван в честь него.
Уважаемые, если после всего прочитанного у вас есть хоть какая-то доля согласия с повествуемым, то вам будет понятно моё мнение, что в этой сказке разбирается не сама обыденная лень, а нежелание брать инициативу в свои руки и отвечать за своё будущее. Рассматривается индивид со слабой невыстроенной мотивацией, но тонкочувствующий и умеющий выявлять ситуации и время, когда он может наиболее интенсивно проявить себя для своего дальнейшего благополучия. И если просчитывать Емелю в свете концепции акцентуаций*, то его можно отнести к стероидному демонстрирующему типу, у которого нестабильная самооценка, постоянно стремящаяся к нулю - "дурак", но он любит показать себя, правда, только при определённой мотивации - посула подарков или при ситуации угрозы. Ему государство не нужно, но чтобы "фраернуться" на людях и перед царём, он хвастает: "захочу - погромлю и разорю", и ведь по заданным условиям повествования может, а далее становится "царём". Эта сказка-провокация для бунтарей при царском режиме. Думается, что такие сказки придумывались осознанно, и возможно, обсуждались в революционных кружках, тогда становится понятным, почему за политические анекдоты в сталинские времена давали десять лет ссылки.
Ударившись в чтение фольклорного материала, для выяснения вопроса получения "задарма" у русского народа, я натолкнулся на огромнейший дореволюционный пласт сказок-легенд, который основывается на религиозном восприятии мира, ничего общего почти не имеющий со сказками издаваемыми для детей, во время советского периода. Интересно разобрать признаки, за что даётся вознаграждение в этих сказках, ведь они, в общем-то, похожи друг на друга. Кроме того, это будет справедливо по отношению к русскому этносу, который так часто принижается западными сказковедами. Материал мы возьмём из сборника "Народные русские легенды А.Н.Афанасьева", Новосибирск, "Наука" Сибирское отделение, 1990 год - самое первое повествование с откровенным названием - "Кто меньше желает, тому больше даётся".
Каждое предложение разбирать не будем, чтобы не тратить драгоценного времени, а пройдёмся галопом по Европам, в ключевых позициях сказки, по данному вопросу, благо, Европа по размеру как наша (ещё) Якутия. Текст сказания, как водится, помещён в приложении.
Опять братское триединство, и ничего - то они не имели кроме грушёвого дерева (интересно, что не яблочного - уход от мифа о грехопадении), которое по очереди сторожили, а когда не были этим заняты - шли на заработки. И вот Бог посылает своего Ангела узнать, как живут братья.
Здесь - ключ этих сказок, почему они и зовутся легендами. Бог и Ангелы среди нас, так М.Н. Спиранский определяет подобные легенды как "рассказ народно-религиозного содержания". Такая частая трактовка христиан - и не является национальной особенностью русских, в данном сборнике имеется масса ссылок на немецких авторов собирателей своего фольклора по аналогиям сюжета.
Ангелу не важно, в каких условиях живут его подопечные, он их проверяет на сострадание и доброту (скорее щедрость) - просит у каждого одну грушу. Каждый из братьев дает плод из своей доли и ссылается на то, что из чужого давать не имеет право. Интересно отметить, что он приходит в виде нищего, от которого вещественной благодарности ждать не приходится. Далее, уже монахом, ангел как бы награждает братьев по их желаниям вином, овцами, женою.
Скорее, это испытание ближайшими потребностями. Большой бурливый поток - это иносказание часто под собой обозначающее истины, важные жизненные события, то, чем наполнена суть нашей жизни, а старший брат из него делает вино, которое употребляет сам и продаёт, по-видимому, другим. Здесь спрятана матрёшка смыслов для "продвинутых", так как символы кочуют по народам. Старший - феодал упивается жизнью и других опьяняет тем, что далось ему свыше. Средний - капиталист - из вестей (голубь символ светлой надежды, известия) делает овец для заклания и снимает сливки, производя сыр и масло. Младший же достатка не желает, а хочет только соединится с праведной христианской кровью. Мини - сюжет, как бедняку опять досталась царская (от Бога) дочка, разбирать не будем, хоть он достоин этого, но не по взятой нами теме (интересно, как эта сказка перекликается с произведением Дэна Брауна "Код Давинчи"). Младший сын в русской традиции - это, с одной стороны, не приемственик, но, с другой, более близкий к родовым корням - "истинный", чаще оберегаемый персонаж.
И вот Господь по истечению года, опять отправляет Ангела на проверку сирот - нужна ли им помощь (а дальше внимательно следите в чём оказалась эта помощь). И снова "нищий" - Ангел просит подаяния от того, что у тех есть. Старший чарки не дает, "А то ещё иссохнет ручей", и, как следствие, все теряет. Средний под тем же предлогом отказывает в сыре, и оба они вновь оказываются под старой отцовской грушею. Младший пускает в свою бедную хижину переночевать и готовит для гостя хлеб из коры, который чудесным образом превращается в настоящий хлеб, и обыкновенная вода, предложенная гостю, становится вином. После чего сей сын в награду получает дворец с избытком и живет до конца дней своих счастливо.
То есть - вывод - "бесплатное вознаграждение" дается, по этой русской сказке, за бескорыстную чуткость к ближнему и доброту. Типажность подобных сказок велика. Они не призывают к бурной деятельности, но выводят главный критерий этой жизни - "добросердечие". В наш прогмастический век это многим не кажется актуальным. Углубляться в эту тему - значит, уподобится теологам, мы же взялись совсем за другое. Но интересно мнение Эриха Фрома, что характеры - типичны. По его раскладке характеров старшие братья сначала имели "Рецептивную" ориентацию своего поведения, а далее перешли на "Стяжательскую". А младший с "Рецептивной" оринтации своей жизни сразу перешел на "Плодотворную"*.
Посыл написания этого труда состоял в том, что я не согласен был с заявленным, что только у русского народа есть понятие сказочной дармовщинки. Спорили бегло, навскидку вытаскивая из заоблачного детства героев затрёпанных книжек. Об "Мане Небесной" из Библии даже не вспоминали. Перебирая по-быстрому доступную литературу, нашел "Книгу кладов" СПб "Северо-запад" Республиканское издательство детской и юношеской литературы "Лицей" 1995 - это сборник сказок, преданий, легенд разных народов составленный А. Тихомировой. Углубился в чтение. И вот армянская сказка "О лентяе".
Вводная - лентяй из лентяев, ради любопытства, отправляется на тягловом животным с отцом на пахоту. А когда папа уходит за едой, ради интереса начинает погонять волов, которые цепляют лемехом за что-то. Сыночку захотелось узнать, за что именно, и он находит сорок кувшинов с золотом и четырьмя разновесами. Парень понимает, что если рассказать о кладе родителю, то придётся начать работать.
Так этот детина почище Емели будет, но имеется одно яркое общее качество - любопытство, которое Емеля использовал всего единожды, а армянчик - трижды. Но акцент не на этом, а на сохранении найденного. То есть на "Стяжательском типе характера".
Сначала он дважды хотел отдать всё старосте, но в последний момент передумывал. Далее, как самое ценное, четыре разновеса он захотел подарить царю (почему и намёка нет), но мать подменила их черепками.
Этот молодой армянин, в критической ситуации сообразителен и зачатки "Рецептивных" желаний имеет. Но мать его откровенно подставила, не задумываясь, под плаху. И превращается это всё в то, что он взялся за обыденный "ум", это уже можно рассматривать как "Рыночную" ориентацию характера. Женился и завёл хозяйство. С неба упало три яблока: одно рассказчику два слушателям.
Ну, вот и мы что-то поимели, прочтя эту сказку. Итог - делиться ни с кем ничем не надо, особенно с властью.
Вывод: повествование говорит о сохранении найденного, и любопытстве, а для вознаграждения никаких заслуг не требуется. Узнавай, что откуда - и получишь своё, только ни с кем не делись, а то всё потеряешь. Сорок и четыре - для меня символика не ясна, находил ссылки на магическое число. На востоке, в арабском мире в сказках всё считается сороковниками (клинопись имела сорок букв, не оттуда ли?). У нас шубу шили именно из сорока куниц, не думаю что это случайно. Когда говорят о покойнике - "сорок дней" - это понятно - мистический ряд представлений о жизнедеятельности души после смерти. Но костанедчину надстраивать в смыслах не будем (не всегда легко вяжется). Здесь же ни о каких навыках, ни о добродетелях основного героя не говорится (Емеля, в общем-то, ими тоже обделён, хотя он покладист). Это позволяет сделать ещё одно заключение, что это повествование несёт на себе элементы дохристианского мировоззрения. Д.К. Зеленин в своей статье о "Религиозно - магической функции фольклорных сказок" в пятой главе указывает на признак поклонения демонам, который, впрочем, может находиться и в более поздних народных и даже литературных повествованиях. Сам признак - это - окончание сказки благопожеланием рассказчику и слушателям. Зеленин исходит из того, что сказка - это дань духам - "Выслушав сказку, демоны должны быть в добром расположении и будут реагировать на просьбу". Если заинтересовались, читайте сами, мне было интересно.
А вот индийская сказка "За чужим счастьем не гонись, или счастье счастливому" - это уже сказка о чисто дармовом благополучии, и "халява" как слово здесь не очень уместно, так как частично несёт на себе негативный оттенок, скорее уместно говорить о "манне небесной".
Два брамина - один богатый, другой бедный. Ничем больше не отличаются. Богатый делал всё, чтобы было хорошо, но это не увенчалось успехом. Бедный делал то, что мог, и был вознаграждён, и потом поделился с богатым.
Читайте в приложении, всё в названии. Как любое религиозное мышление (опираюсь, в основном, на информацию из пяти основных духовных концепций) характер этих героев можно отнести к "Рецептивной" форме, но в этом рассказе нет жестких нравоучений, типа был добр, за это и получил.
Эстонское оружие, в виде сказки, полностью тянет на "халяву" со всеми его негативными признаками. "Говорящее дерево" - это не только повествование о найденных сокровищах, это законспектированный принцип эстонской политики. Более того, хотя сама сказка маленькая, она может быть вполне исторической и описывать революционные события уже нашей родины.
Итак, некий вооруженный охотник, пошёл добывать себе пропитание и заблудился у какого-то огромного озера. Вот интересно у какого? У меня ощущение, что оно расположено в Европе, у Финского залива. Оттуда вылез дракон и просит не убивать его, а стрелять в другого - большего, который может съесть уже вылезшего, а также рассказывает как убить - "целься в белое пятно на груди".
Даже признак белых и красных почти указан! Сколько уже копий сломано в предположениях - кто такие латышские стрелки? Думаю, что есть документы, хранящие эту информацию. Но в разных книгах об этом периоде говорят не только об латышах, но и обо всех прибалтах и немцах, иногда даже включают финнов. Ну да ладно, вернёмся к сказке.
Дракон вдувает в рот убийце (и в тоже время его спасителю) некую мудрость, после которой тот идет в свой лес и под огромным деревом вырывает золотое блюдо с монетами.
Вся прибалтика поклонялась, несмотря на христианство, дубам как святым древам и оставляла под ними свои дары. Этот охотник нарушил табу, и забрал ранее оставленное, может, даже им самим и его предками. А его братья вообще срубили это дерево и сделали из него косяк двери.
В перестройку меня поразила логика эстонцев, когда я был у них в гостях, они говорили о проклятых русских коммунистах, порубивших все их святые дубы "на гробы" (шутка из Высоцкого). Думаю, коммунисты большей частью были эстонские. Почему-то, когда я говорил о порушенных храмах, на молодых эстонцев это не производило никакого впечатления, хотя аналогия вполне определённая.
Дуб в Прибалтике - это некий символ родины. Они из родины сделали "двери" и хозяйство их размножилось. Конечно, "Рыночная" ориентация
Австрийское отношение к незаслуженному богатству резко отрицательное и характерно выражено в сказке "Кобольд". Что удивляет, даже труд шахтера, пускай незатейливого, не считается работой так таковой. Самое наказуемое действие в этой повести, это случайный рассказ постороннему технологии получения достатка. Фактически, это повествование противоположное, сказке "По щучьему велению", не то что царская дочь влюбилась, а даже самая бедная девушка не захотела за Кобольда замуж - апокалипсис личности.
Что пропагандируется? Труд, сообразительность, и умение сохранить полученное - некий винегрет неплодотворных ориентаций характера. А то, что некий металл, месторождения которого быстро исчерпались в Австрии, носит название одного из основных персонажей - по моему, говорит о некой исторической основе.
Английский вариант "халявы" поведан в сказке о "Пещере короля Артура": Ничем не примечательный юноша, решил податься на заработки. По дороге он встречает прохожего старичка, который указывает путь к сокровищу, взамен ничего не требуя (по-видимому, Мерлин). И первый раз сокровища были вынесены - несколько горстей золотых монет. Вторая попытка набрать побольше оказывается неудачной, но заканчивается только лишь крутыми побоями и нежеланием пробовать ещё раз, так как он остался калекой.
Выделяемые особенности юноши отсутствуют. Необходимость, чтоб заметили - посох из орешника - лещина характеризует воду, а противоположности черт характера это великодушность и способность обмануть. Эти древне-британские символы мне почти не добавляют информации. Порочное качество - жадность и, как её следствие, невнимательность к заговору. Эта сказка больше напоминание об аксиоме бритов "Король Артур жив" с элементами друидического учения, и уже разрозненными остатками, некого, знания, которое рассказчики уже сами позабыли. Важно вспомнить, что сказание у бритов несли историческую и инициирующую информацию, но по хроникам барды (низшая ступень друидического звания распространяющие легенды) были уничтожены англосаксами на уровне шестнадцатого века. Аналогизируя, легко вспомнить преследование скоморохов в России. Что важно, в тексте проповедуется (из того, что доступно пониманию) стремление быть аккуратным и внимательным, не жадным, стараться использовать все свои возможности - второго раза может и не быть. Вы способны разглядеть "ориентацию" характера по Фрому? "Эксплуататорская", но как-то очень не выразительно.
Сказку "Чудесный петух" (Бирма) взял из своего детства, из очень затрепанной и протертой почти до дыр книжки "Волшебная кисть - сказки зарубежных стран" под редакцией Виктора Вадаева, изданной Государственным Издательством Детской Литературы Министерства просвещения РСФСР в Москве в 1962 году.
Два родственника - один богатый, другой бедный. Бедный восхищается богатым, и надеется на его помощь. А тот пользуется незнанием и находками бедного для своего обогащения, презирая своего "благодетеля". Дармовое богатство, уже отданное богатому, возвращается случайным образом к сыновьям бедного. И бедный понимает, что его дальний родственник - жулик, и можно вполне обойтись без него. Дети бедного начинают учиться и достигают какого-то благополучия.
Очень актуальная сказка для наших нерусских гостарбайтеров. Указывает на то, что надо учиться, быть сведущим. Особых признаков для получения "халявы" не выделено, хотя отмечается вежливость детей бедного. Касаться характеров не будем во избежание повторений.
В болгарском разделе нашёл даже два текста, годных для разбора и расставляющих несколько разные акценты в повествовании. Решил выбрать тот, что наименее знаком широкой публике (Удача), кроме того, эта сказка мне нравится соотношением интернальности и экстернальности пропагандируемого образа мышления, наверно, это мне просто свойственно.
Два богача решили выяснить, насколько деньги влияют на удачливость и благополучие. Выбрали беднейшего мужичишку в одной из деревушек и два раза на халяву ему давали денег, один раз меньше другой раз больше. Он проявил всего лишь одну стратегию - часть потратить на необходимое, другую спрятать на будущее. Оба раза он потерял оставшийся капитал, явно по глупости, но всё-таки не предсказуемо. Тогда ему дали две пули, намекая, что жить ему как неудачнику нечего. И вот тут то мужик проявил инициативу, удача не сразу далась ему в руки, кроме того, он протратился на средства труда, необходимые для получения достатка. А найденное, в данном случае камень, не просто продал, а с его помощью стал царём.
Это - капиталистически революционная сказка, хотя призывает не воевать, а брать счастье в свои руки. Символы - пули для ловли рыбы в сети (вместо отвесов) на это явно указывают. Составили сказку и пустили в народ явно образованные и интеллигентные люди, не желающие кровопролития. Сказка замечательная, актуальная и доходчивая. Читайте.
Индонезийская глава привела меня в сущий восторг, так как я нашел сказку настоящего суфийского мастера (и в этом смысле её трудно назвать народной) - "Пара домашних туфель" - полностью отвечающую необходимым для отбора требованиям. Она в одном образе включает в себя сразу два мировоззрения - мусульманское и, более заувалированное, буддийское. Кроме того, её образы созвучны "сказке о золотой рыбке", но без тех акцентов которые не позволили бы нам её рассмотреть. По Спиранскому вообще, это - легенда, но, прочитав её, вы поймете, насколько абсурдно так называть подобный текст. Определения все-таки бывают ограничивающими условностями. И это произведение как нельзя более кстати оправдывает рассмотрение второго мною уже обсужденного шедевра русской народной классики. Требований для выполнения желаний персонажей, вообще никаких, вера в Бога подразумевается сама собой.
Для атеистов, от психологии, этот текст тоже должен считаться весьма продвинутым, так как в нём, за задником повествования, рассматриваются варианты возможных поведенческих стратегий, а именно интернального и экстернального типов мышления на определённом месте, при определенных обстоятельствах. Экстернальности, то есть взятия на себя ответственности за свою жизнь, главные герои не берут никакой, даже в самых благоприятных условиях, когда муж становится раджой. Но сказка, хоть и не откровенно, содержит упрёк главным персонажам за это. Отношение жены к мужу - ну, это вообще смысловой многогранник, блистающий на всех уровнях осмысления (во всяком случае, доступных мне), пусть меня не осудят желающие доминировать эмансипированные особы. Жену можно рассматривать как "душу" а мужа как "тело" - и это при изложении исламской традиции. Невероятно! (крик восхищения) Но мы здесь не занимаемся религиоведеньем. А аналогии с жизненными стратегиями по Эриху Фрому не прослеживаются или выглядят весьма натянутыми.
Почему её трудно назвать многоавторской - то есть народной - ощущается продвинутая индивидуальность автора или рассказчика. Продолжим...
Корейское счастье превращается из-за жадности героя в трагедию. В сказке "Жадный Пак" персонаж, получая богатство, умирает от голода. Нечего было быть стяжателем.
Но вот Французкая сказище "Весёлый Жанно и волшебная флейта" тянет на революционный аналог "По щучьему велению", но написанный раньше. В чём разница? Здесь не щука, а старушка, не недоверчивость, а просто щедрость и ленью даже не пахнет, но вот наглостью Жанно превосходит Емелю во сто крат. В этом повествовании можно найти даже намёк на гильотину, правда, очень дальний. Вероятно, что и про Емелю могли сочинить опираясь на похожие варианты народотворчества. Жанно, в отличии от Емельяна, служит, даже опрокидывая виселицу.
Про "волшебную лампу и Аладдина" вспоминали ещё на лекции, поэтому здесь её перетрясывать не будем, тем более, что существуют югославский отдаленный аналог (по ключевым моментам сказания) - "Мальчик с девятью подсвечниками". Страны уже нет, а сказки приписываемые ей вошли в историю. Дармовое счастье описывается там? - Несомненно. Какие черты характера позволили это получить - тщательность - "не получилось что-то, так попробуем другое". Причем такая стратегия - не опускание рук при неудаче - подчеркивается не единожды. Что ещё интересно - все действия не приводят к смене власти, но не дают ей погубить своё счастье. Конечно, можно найти намёки на рабство в отдалённых краях главного персонажа, но это не основное, важен успешный исход.
Бихеварийский подход к воспитанию ленивых взят из серии "сказки и мифы народов востока" "Курдские сказки, легенды и предания" издательство "Наука" главная редакция восточной литературы. Москва 1989г. текст под номером 87 - "Лентяи из Багдада". Очаровательно! Блистательно! Восхитительно! Какие эпитеты ещё можно придумать? И почти без чудес. Концовка правильная, без бунта, и опрокидывания власти. Вах! И лентяй то переучился, отец дочь признал. Но жене лентяя не тянет как-то завидовать. Всётаки есть элементы похожести на Емелю. Халява для лентяя, особенно в начале, к концу халявщик стал человеком с большой буквы (и не через силовой захват власти) - вот так. Армянский вариант грубее. Правда? "Ориентации характера Фрома" - не работают.
"Восток - дело тонкое" - эту цитату как нельзя лучше подтверждает текст из не так давно вышедшей книжки "Сказки и предания Ирака" издательство "Наука" Главная редакция восточной литературы, Москва 1990 год - сказка под номером 27 - "Хамхум". Ну просто хамская халява, всё, что было до этого, точно переплюнули. Следует уточнить, что национальный состав Ирака не однороден (армяне, курды, арабы, туркмены, турки, ассирийцы), кроме того, там существует наравне с телевизором (во всяком случае, в семидесятых годах прошлого века, когда происходил сбор текстов) живая традиция рассказывать сказки.
Главный персонаж вообще ничего, кроме как кушать не может, он совершенно неадекватен - глуп и любопытства нет, но удача преследует его. За что? Какие черты мы можем выявить у сына бедной старухи? Он радушно принимает свою судьбу, и ждет от неё только хорошее, он верит окружающим людям, и если его упрашивают - идёт навстречу, он визуаливизирует свои положительные мечты, при этом ещё в меру злобен. На этом фоне его безумно любит мать и поддерживает во всём.
Когда возникла эта сказка? Не могу точно предположить, но это чистая психология, пришедшая к нам из Америки. Технология положительного или позитивистского мышления. На чём же ломается "герой" - на низкой самооценке - он, мол, недостоин такой невесты. Но змея-психолог разубеждает его в этом и он одномоментно на следующее утро становится по настоящему "крутым". И на "халяву" женится на принцесе, а через восемь дней вспоминает маму, которая его не узнаёт, но он её забирает в свой дворец.
Вывод - сказка, вероятнее всего, недавно возникшая, с атавистическими элементами езидов, проповедующих смесь язычества, зороастризма, христианства и ислама. Да, в ней полно положительных моментов! Конечно, по поводу религии - это как пальцем указать в небо, диаметрально ошибиться трудно. Но доказывать эту позицию не будем. Интересна перекличка сюжетного оборота со змеями в сравнении с эстонской сказкой (там были драконы). И после всего этого - случайна ли - смена власти в Ираке?
В сборнике "Сказки и легенды горных таджиков" из серии "Сказки и мифы народов востока" ("Наука", Главная редакция восточной литературы, Москва, 1990 год) чистой изолированной или откровенной халявности я не нашёл. Всё время акценты другие, то на хитрости, то на наследстве, то на красоте главного персонажа. Размышляя о доступных вариантах, все-таки решил обсудить один. Сюжетный ряд, похоже, заимствован из европейской сказки "храбрый портняжка повелитель великанов", но ярко переосмыслен в местной традиции. "Ишмахмад-богатырь", текст под номером 19, повествует о персонаже, который бахвалится сам перед собой о псевдоподвигах и записывает их на своём посохе. В результате его пугаются "настоящие" дивы и дают ему выкуп (халява), а вот дальше он проявляет массу сообразительности, чтобы удержать это сокровище и остаться в живых. В результате избавляется и от рэкетира своего дома.
Перелопачивая подобный предыдущему сборник под заглавием "Афганские сказки и легенды" ("Наука", Главная редакция восточной литературы, Москва, 1972 год) я сначала тоже разочаровался, ну, нехалявные сказки - и всё тут. Насилие кругом, если и есть описание халявы, то как невразумительная мелочь на заднике картины, её представлять - это всё равно что натягивать статистику. Но тут, проговаривая рассуждения в голове, я словил инсайт. Сказка под номером 28 "Будь милосерден" - явно суфийская история, описывающая отношение к дармовому, не заслуженному вознаграждению.
Некому обречённому больному врач порекомендовал делать всё, что он пожелает. Ну, тот и дал тумака шейху. Шейх побоялся отреагировать адекватно, так как понял, что перед ним нездоровый человек, и он решил отвести его в суд. Судья рассудил - ответчик заслуживает снисхождения, так как ущербный, и потерпевший должен отдать ему три золотых. А в это время болезный наносит удар по голове судье и требует увеличения поощрения. Далее идет разбор между шейхом и судьей - следствие - ответчик получает желанные, халявные шесть золотых.
Чтобы ощутить смысловые грани данного повествования, необходимо знать что "шейх" - это некое духовное звание, позволяющее судить от имени Аллаха. Тогда в этом небольшом рассказе мы как в матрешке начинаем находить неожиданные подтексты. Нам же в этом шедевре необходимо выловить отношение к незаслуженному, а оно лежит на поверхности: только ущербный достоин халявы ради милостыни. Этот вывод меня очень удивил, так как история Афганистана не может подтвердить, что там бытует повсеместно это мнение. Так сказка за номером 31 "О нахальном верблюде" оказалась в этом моём скромном повествовании. Её контекст прост - сильный всегда прав. Верблюд же поел на халяву, и это приветствуется как должное. Для меня интересно то, что первый текст не перечит второму, и даже более, в первом существует объяснение, почему к этому можно относиться спокойно и рационально - "Если не будет камня, то никто не сможет найти жемчужину". Фактически применяя эту философию можно сделать вывод - тот, кто полагается только на силу - ущербен, его надо жалеть, целее будешь. Становится понятно, почему считают, что на незагосударственных территориях существуют суфийские продвинутые секты. Там нет ограничивающих поведение законов (не путайте с нормами) - "хочешь убивать - убивай, над тобой только Бог, он рассудит и воздаст, и меня не суди, когда я убью тебя в отместку". С возражающими спорить не буду, но выслушаю их мнение.
"Киргизские народные сказки", "Киргизское Государственное Учебно-педагогическое издательство", Фрунзе, 1963 год - эта книжка дала мне сказку "Богатство, счастье и ум". В этом народном осмыслении утверждается, что дармовое богатство без ума далеко не благо. А счастье, свойственное олигофренам (слабоумным), не вызывает зависти.
Читая сборники сказок разных народов, я вновь и вновь приходил к мысли, что понятия "дармавщинки" людям в тяжелых окружающих условиях не свойственно. Какая "халява", если необходимо что-то уметь, а полученное как-то реализовать? Остап Бендер - халявщик или нет? Между тем, это современная "сказка", реализуемая в действии многочисленными "предпринимателями" нашей страны. Только лишь нашей? Ведь всё-таки его пути заработка - это легкие деньги, объём денежной массы не сопоставим с затратами. Где та грань, что отделяет "халяву" от вознаграждения по заслугам?
Халява или дармовщинка - это получение чего-то значительного без сопоставимых с этой значимостью затрат на право пользования. Выигрыш в лотерею или "однорукого бандита" - несомненно халява. Но если день за днём "гражданин" спускает и деньги и время на занятие этим, то под определение "халява" уже подпадает заработок владельца "лотереи" или аппарата Джекпота.
Следующий сказочный сборник из серии "Сказки и мифы народов востока" - "Мифы, предания, сказки хантов и манси" ("Наука", Главная редакция восточной литературы, Москва. 1990 год). Думаю, некое предисловие желательно. С живым хантом я был знаком, работая монтажником в Сургуте в восемнадцать лет. Какая характеристика этого человека - держится отчужденно, на контакты чаще не идет, логика разорванная - не было понятно, из чего он исходит при том или ином действии. Вот так и в сказках этого издания. У манси еще, куда ни шло, а у хантов - непонятно. То есть мне часто не ясна логика повествования в их сказках и легендах, или она прослеживается пунктиром. Вам известно, что ханты снимали скальпы со своих врагов? Нет, они не агрессивны, как и манси. Но по сказкам этого не скажешь - они охотники. В параллелизмы размышлений (об американских индейцах) пока залезать не буду, по языку они родственники финнов и венгров. Что важно помнить об уграх и вогулах, это старое название хантов и манси: в 1484 году установилась вассальная зависимость сибирских князей от российского государства; эти немногочисленные народы живут, часто и до сих пор, в трудных условиях тайги отдельными семьями охотой и рыболовством; институт шаманства развит слабо; ханты - промышляют в более северных районах, манси в южных. Как хантов, так и манси сибиряки (обрусевшее население - винегрет национальностей) считают ленивыми, кроме того, манси заслужили репутацию хитрованов (в сказках это подтверждается). Браки между этими национальностями часты, но внешне - среднестатистически фенотипически они различны. Манси более округлы и ускоглазы, менее высокорослы. Средний рост хантов около 160 см. Следует отметить особенность "содержания" младенцев у этих народов: их помещают в специальный берестяной кузовок с насыпанными гнилушками, для испражнений, кормят и периодически меняют "насыпку". В таких кузовках, по слухам, детишки проводят до двух - трёх лет, насколько точны эти сведения, судить не берусь. Также рассказывают, что детей часто оставляют одних в этих колыбельках, а сами идут рыбачить или собирать ягоды. В 1970 году, такие семьи встречались, проходил рядом вместе с охотниками в районе Ханто-Мансийска и Сургута.
Работающие ханты обычно жили в балках (небольшой примитивный сруб) на окраине поселков, их семьи было трудно отличить от бомжей. В жены хантаек брало "русское" население, далее происходило по двум вариантам жену или перетаскивали в цивилизацию или вместе с ней уходили в тайгу. Сейчас по рассказам "корреспондентов" положение несколько изменилось - стало выгодно писаться хантами или мансями (денежная поддержка правительства). "Русские" женщины в условиях среды хантов не выживали, но бытовые рассказы об этом в семидесятых годах присутствовали.
Итак, сказка хантов о лентяе - "Охотник и Менк-ики". Необходимо знать кто такой менк - это сверхестественное существо, его часто идентифицируют со снежным человеком, также интересны параллелизмы с образом "чуди" в "Преданиях русского севера" Н.А. Криничной, но в данной сказке этого не прослеживается. Менк опасен для человека - он не только человекояден, но и обладает магическими свойствами, обычно глупее людей.
Лентяй всё-таки идет на охоту, а вечером прибивается к костру Менка. Менк, несмотря на агрессию охотника, делает ему подарок, убивая кучу оленей.
Нравоучения в тексте нет, только констатация, что паренёк ленив и несведущ, при этом, этот абориген в темноте попал в глаз менка. Можно сказать о нём, что достаточно смел - ел вместе с менком, и что-то умеет делать - разделал туши и свез их домой, хоть и недалеко. Повествования типа "и такое бывает". Этому вторит одна из поздних сказок народа манси "Глупый зять".
Очень глупый зять (возможно русский) пошёл к озеру, куда его послал старик, и нарушил все запреты, тем самым обнаружив двух менквов. Подслушав их разговор, напугал их с помощью берестяной маски и тем самым стал обладателем их добычи.
Наоборот вроде умный, если не читать других сказок про менков. Само повествование говорит, что риск был огромен, и полученная добыча явно не стоила того.
Мне же интересно было влияние неродных сказок, на менталитет манси. Сказка "Охеар-ойка и Король-ойка" - это слияние двух сказочных мифомодулей из "Али-бабы и сорока разбойников" и "Кота в сапогах". Тем более, последнее европейское повествование мы не разбирали, хотя под наши условия оно и может подпадать. Мне кажется, действия двух главных героев по понятиям уголовного кодекса определяются как денежные махинации и грабёж. Но халява, однако, налицо, хотя некоторый читатель может определить это как продвинутые технологии коммерческого мышления. По Фрому -эксплуататорская ориентация главного персонажа.
Начав читать очередной сборник "Сказки и мифы народов востока", а именно "Мифы, сказки и легенды индейцев северо-западного побережья северной Америки" (Москва, издательская фирма "Восточная литература", РАН, 1997 год), я наткнулся на корневые сюжеты мифов и сказаний хантов и манси. Часто некоторые сказки почти добавляют друг друга. Это послужило появлению ощущения, что некогда был единый этнос, который расползся по различным материкам. Фактически получается, что финнов и венгров можно считать дальними родственниками индейцев этого региона, хотя не слышал, чтобы языковые группы этих народностей были близки (но к этому делу лучше подходить научно и более обосновано). Собственно, некоторые "чудесные" мифологемы индейцев присущи и русским сказкам, кто на кого повлиял - трудно сказать, и было ли вообще это влияние. И конечно же очень сложно избавится от ненаучного мнения Карлоса Кастанеды, читая этот фольклор (русские Бабки-Ёжки, Кащеи, чудь тоже может попасть под его осмысление). Но это не бихеваристкий подход, мы подобным артефактам вообще научно не верим, пока не сталкиваемся лично нос к носу, но тогда уже нам не верят, или мы сами себе. Ну и вообще это не та тема, о которой хочется дискутировать - читаем дальше.
Так как мы уже затрагивали "халяву" как выигрыш я всё таки решил поместить сказку индейцев Тлинкит из поселка Врангеля ("История игрока Коналгиша") в приложение.
Некий проигравшийся игрок получает совет от божества совершить определённые процедуры. Выполняя их, он становится удачлив в игре и обыгрывает разорившего его во время предыдущих игр вождя. Далее в тексте нравоучение о том, что благородного происхождения люди никогда не играют.
В самом тексте выделено, что такая игра - это жульничество, но подчеркивается заслуженность получаемого каждым из игроков.
Когда нас кормят в детстве, например грудью, заслуженно ли это вообще? В чём заслуга? В рождении? В работе губами и органами пищеварения? В орании-призывании? Думаю, что многие родители (животным это тоже свойственно) даже не надеются, что их дети в старости будут содержать их. Этот период жизни мы явно проживаем задарма. Все ли отдают долг хотя бы следующему поколению? Оставим это, дальше, дальше...
В сказке народа индейцев Тлинкит мы находим "вознаграждения" за страдание плоти и некоторую настойчивость духа с признаками логики и любопытства. По существу - ни за что. Ничего такого необычного сделано не было - вот сказка "Джийин".
Девочка сирота добивается, чтобы её взяли на сбор съедобного растения. В племени голод. Она отбивается (отстаёт) от собирательниц и остаётся одна и натыкается на спрятанные продовольственные припасы непонятно кого. Но есть сиротка почему-то не может и от голода приобретает паронормальные способности, таким образом становясь шаманом. А далее её обратно принимают в племя, и она приобретает статус, за успехи в лечении "ближних", доброуважаемой высокообеспеченной гражданки своего маленького селения.
В этом повествовании мы даже находим сопоставление главной героини с другими такими же девочками сиротами, но они не становятся в этом рассказе шаманками.
Следующее племя - индейцы Цимшиан и опять сирота, только мальчик. Сказка - "Масемчсемчкул".
Подросток с низкой начальной мотивацией выходит на берег помочиться, пока другие соревнуется за невесту - дочь вождя. К нему подходит некто и уговаривает тоже посостязаться, давая ему особые камни для метания. Как следствие он выигрывает, для других совершенно неожиданно (что говорит о том, что до этого "герой" подобным образом никогда себя не проявлял). На повторное состязание его тоже уговаривают, он выигрывает, не демонстрируя это. И далее племя откачёвывает, оставляя ему невесту, которая не хочет его признавать (к тому же он ей двоюродный брат). Тогда, побуждаемый условиями, он побеждает чудовище, и в его шкуре начинает добывать пищу под водой. Кончается тем, что он перестаёт возвращаться домой, но продолжает добывать для детей пищу, выкидывая её на берег.
Халява тогда, когда дают камни и помогают догнать медведя (при повторном состязании). Но, кроме того - халява его детям, когда он платит алименты, выкидывая пищу на берег. Разбирать сакральный смысл повествования не будем, достаточно профанного. Был никем - помочился - стал значимым - совершил подвиги - обеспечил семью. Какая желательная схема для многих адептов нашей культуры! Только не все становятся значимыми и совершают подвиги, хотя большинство, всё-таки, худо - бедно обеспечивают семьи.
Халява ли охотнику случайно набрести на дичь рядом с домом? Или найти съедобные грибы на своём садовом участке, не сажая их? Ведь это задарма, и затрат почти не надо, не всегда необходимо умение. Если это так, - то легенда о рае - это легенда о халяве! Вах! Почему же слово "халява" имеет такие негативные оттенки? Ну с женщинами понятно - это нравственная оценка - легкий контакт с любым обезглавливает чувства и приносит только физиологическое удовлетворение, собственно, это и приводится как причина изгнания пары с божьих земель. Но "дармовоё счастье" часто имеет негативный смысл, не потому ли, что человечество в дальнейшем своём развитии осмыслило прочно - без труда даже бананы в рот не падают, а если падают - то не всегда, бывают и трудные времена.
Острова Фиджи в тихом океане, где Кука съели в знак уважения (шутка, его съели на Гавайях) - это иногда почти кормовой рай. Книжка из любимой серии "Сказки и мифы народов востока" - "Мифы, предания и сказки Фиджийцев" ("Наука", М., 1989 год). Нет, чисто дармового счастия не нашёл, но при собирательстве кому легче даётся - тому и "халява". Приключенческий роман-сказка о благодати от родителя, который уже умер - "Мата-Ндуа" под номером 118. Повествование очень показательное и почти вводит в историю Фиджийцев. Герой очень положительный, достоин всяческого уважения, но везёт ему вовсе не из-за этого.
В "Сказках народа Судана" Издательства "Художественная литература" (М., 1968 год) есть примечательная нубийская "история" поразившая меня лет в десять - "Счастье и Разум".
Красивый, но больше ничем не примечательный бедный юноша оказывается замешанным в спор Счастья и Разума, которые на нём поставили эксперимент. Красавчик, как в большинстве своём любое юное поколение, выбирает в друзья Счастье, как следствие, оказывается в невероятно выигрышном положении, но - кандидатом в покойники. Осознав это, он призывает в компаньоны Разум и не только становится царским зятем, но и правителем большого прекрасного города. Отец его жены пытается всё о нём узнать, так как считает его представителем некой богатой царской династии, но не находя о нём и его предках никакой информации, спрашивает его об этом намереваясь с ним воевать, если он самозванец. И здесь молодой муж решает быть честным, и всё ему рассказывает. С тех пор на воротах прекрасного города высечена надпись - "Когда человек в дружбе со Счастьем и Разумом и к тому же честен, он может стать владыкой всех городов мира!".
Можно сравнить этот текст с представленными уже сказками: болгарской "Удача", и киргизкой "Богатство, счастье и ум". Нет, это не повтор, общая мифологема. Тональности только разные, что может указывать на независимость возникновения сюжетов.
В той же книжке находим в текстах негритянских народностей Нилот сказку племени Динка - "Почему черным было хуже, чем розовым". "Халява" там представлена в виде наследства неправильно распределённого между белыми и чёрными. И такая трактовка позволяет относится к частной собственности "розовых" как к потенциально своему. Последствия просчитывайте сами, по-моему это не сложно. Считаю текст очень показательным с точки зрения "дармовщины", хотя впрямую о ней не говорится, но за текстом просто слышится "глас народа".
Анатолий Леонидович, со всем уважением к Вам, но я осознаю перерастание моего доказательства распространенности понятия "на халяву" или "за дарма" в нечто всеохватывающее изначально свойственное человечеству. Мы прошлись с читателями мною напечатанных буковок по Европе, Азии, Северной Америке, Африке, Фиджийским островам, думаю желательно заскочить и в Японию, что касается Австралии, то у меня в библиотеке сказок их аборигенов нет. Но я, просмотрев около двадцати (к настоящему моменту) сборников, смею предполагать, что понятие "за дарма" на этом континенте может быть только в скрытой форме, так как жизнь в условиях пустыни невероятна трудна и даже не сопоставима с трудной жизнью индейцев тихоокеанского побережья. Если ты ленишься найти воду, то к вечеру умрёшь. Молодежь, выросшая в резервациях, вполне, может, уже освоила эти понятия цивилизации. Ну, а сейчас в Японию - Банзай!!!
Серия "Череда" "Японские Народные Сказки" (издательство "Знак", Москва, 1994 год) - сказка "Замок повелителя муравьёв". В ней профанный смысл явно уступает сакральному значению мифомодулей, собранных под крышей храма повествования. Пересказывать нет необходимости, но основа мифологемы - делай добро не ожидая за это вознаграждения, и тогда тебе сторицей воздастся - настолько распространена в мире под разными соусами, что её можно назвать основой всех волшебных сказок. Наверное, надо указать неосведомлённым, что японские айны (малая народность островов) считают умерщвление муравья - настоящим убийством, и раньше было принято ходить по тропкам (у этой народности) со специальным веником, которым сметали насекомых с пути (в противоположность самураям, которые убийство не считают преступлением).
Вернёмся почти на нашу родину, а точнее, на территорию бывшего СССР - "Молдавские сказки" издательства "Лумина" (Кишинёв, 1968 год) - сказка "Кошелёк с двумя денежками". Я бы этот текст определил как получение "халявы" по понятиям доперестроечных воров в законе. Петух - символ восстания, но он здесь не делает революции, а отбирает у обнаглевшего боярина его имущество и отдает своему хозяину, под крышей которого живёт.
С точки зрения бытового мнения нашего общего социума, у кого - кого, а у цыган - "халява" должна быть на первом месте. Книжка - "Сказки цыган СССР" (Москва, Главная редакция восточной литературы, 1991 год). Сказка русских цыган под номером 9 - "Как цыган счастье искал". Этических принципов у главного персонажа нет, обманывает как своих, так и чужих, но при этом ему даётся халява, которую он успешно, раз за разом проматывает. Нравоучение - как стальной толстый гвоздь - не важно, какой ты, но надо уметь удерживать своё счастье, если оно тебе даётся. Ярко выраженный экстернальный акцент на бытовом поведении. Нравственных оценок, кроме этой, собственно, нет. Но мы на этом не успокоимся - цыгане Кэлдэрары - текст под номером 68 - "Комара". Бытовое мнение оказалось верным, "за дарма" - это мечта не только цыган, как это я ощущаю. Комара - это знак, где зарыт клад - сказка расставляет всё по своим местам, кому это награда, а кому - наказание - в общем, инструкцию я поместил в приложении.
Цыганами кого мы только не называем - а сами они далеко не однородная группа, хотя общие языковые корни находятся. Далее мы перейдём к крымским цыганам. В своё время я читал исследование по этой группе народностей в Крыму - их четыре популяции, и они друг друга не признают (к сожалению, не могу дать ссылку, не думал, что она пригодится, а саму книжку в Крыму в библиотеку вернул - было местное издание, хоть и академическое). В этом же манускрипте указывается что сказка "Ружица" записана от цыган балканской группы, которые являются мусульманами. "Халява" к цыгану приходит посредством женитьбы на некой рогатой девице и исчезает вместе с нею, когда он случайно нарушил её запрет. Дальнейшее развитие сюжета, для нашего исследования не столь важно.
Характерную перекличку с русской сказкой "Кто меньше желает, тому больше даётся" находим в сказке венгерских цыган из сборника Йожефа Векерди "Наложи денег" под номером 121. Похожесть только в том, что Господь Бог наделяет старика ни за что богатством. В отличие от русского варианта, старику надо было быть только очень бедным.
И вот следующий сборник: "Сказание о просторе" (Сказки народов Бурятии, Горного Алтая, Калмыкии, Тувы, Хакасии, Якутии и малых народов Сибири - долган, тофаларов и шорцев (Лениздат, 1988 год)). Мои предположения о том, что понятие "халявы" не свойственно народам в суровой среде обитания, где необходимо что-то делать для выживания, этот сборник полностью подтверждает. Тем не менее и в нём я нашёл четыре сказки, которые все-таки можно прилепить к этой теме.
Бурятские сказки - "Крестьянин Тархас" - описывает сейчас распространённое получение не "дармовой" "халявы". Что я имею в виду? Получение выигрыша за сообразительность. От скуки Хан предложил тому, кто сумеет его обмануть так, чтобы он поверил, чашку золота. Тархас выиграл. Это отнюдь не "халява" с точки зрения образованных - пришёл, вникнул, решил задачу, получил гонорар. Но для крестьянина это халява - не надо трудится, приехал болтанул - и вот тебе золото - попробуй его на своём участке руками заработать.
Сказка горного Алтая - "Серый воробушек" - воробей, ни с того, ни с чего, взялся помогать сначала собаке, а потом её хозяевам - нищим старикам, и тем самым совершил революцию, уничтожив бая и отдав старику его добро.
Якутская сказка "Находчивый Савва" продолжает тему бурятской. Савву награждает богатый сосед за образную логику, как говорится - и овцы целы, и волки сыты.
Долганская сказка "Заря" награждает своего героя за правильный выбор в ключевой момент. Он принял сторону света и убил тьму, за это его наделили оленями и возвратили на землю. Конечно, и эту сказку можно рассматривать как переосмысление революции.
Ну, вот и моё отечество, где прошла моя юность, и желанные для Вас, Анатолий Леонидович, сказки Чечено-Ингушетии. Их я разберу более тщательно (как про Емелю) по ряду причин.
1) Профессор Свентицкий желал, чтобы я принёс сборники ему, я же боюсь расставаться с текстами (они для меня значимы как моё детство), а от профессора как от преподавателя ученик зависим.
2) Отдать должное народу, в среде которого я вырос, не важно, что его влияние, скорее, негативное - "у природы нет плохой погоды".
3) Говорят, в сказках живет душа народа, надо знать личностные особенности своих братьев. Наш же российский социум предпочитает одевать по отношению к малым народам цветные очки (не важно черные они или розовые, и от Гудвина зелённых не возьму, чем Бог наградил, то и ношу).
Ингуши и Чеченцы - родственные народы, в среде ингушей образование котируется, они чаще более интеллигентны. Их сказки сложней по структуре, сюжетные линии витиеваты, акценты тоньше, но те же, что и у чеченцев. Сказки и тех и других могут очаровывать, пока не наткнешься на то, что их кровопролитность реальна. Хотя, жестокость сказок любых народов удивляет. С этими же сопоставимы (из прочитанного) только афганские. Ибрагим Далькильгов и Ахмет Мальсаров, составители одного из сборников, не беспочвенно намекают, что прототипами сюжетов "Конька-Горбунка" Ершова могут быть сказки обсуждаемых народов. Но я прибавлю к этому - как сказки Ирака и Фиджийских островов (хотя те территориально дальше), бурятские и мансийские сказки уже, скорее всего, отталкивались от "Конька-Горбунка", а там - кто его знает.
- Сказку! Сказку!
Будет вам сказка. Сборник "Золотые листья - чеченские и ингушские народные сказки" Грозный, Чечено-Ингушское книжное издательство 1989 год, ингушская сказка "Сын вдовы Жосарко и князь Тепсырко". Собственно княжеский титул в полном значении этого слово приобрел некий чеченец только в 1908 году (или около того) ранее эта группа народностей деление на родовитость в таком понимании не имела, здесь же имеется в виду под княжеством некая зажиточность - наследное благосостояние.
Сын бедной вдовы Жосарко и спесивый князь Тепсырко посватались к одной девушке. Девушке, конечно, нравился Жосарко, но при этих обстоятельствах она сделать выбор не могла.
О чем это говорит - или о жадности девушки (что скорей всего по повествованию не так), либо об ответственности её перед некими условностями существования в их социуме. Например, традиции - "сильнейший всегда прав": если она даст согласие не обосновано слабому, то станет рабой сильного по смерти мужа, и тогда не только она, но и её род будет втянут в войну. Деление на родовитость как у чеченцев, так и ингушей присутствует в виде "тейпов", можно ассоциировать с фамилиями.
Девушка подумала и дала им такой ответ:
- Кто из вас угонит у морских чудищ их табуны, за того я и выйду замуж.
Вах, морские чудища ничего не делали плохого ни девушке, ни её народу. Ни в одной сказке про это не рассказывается. Но она требует их обокрасть. За что? Просто так, ей, надо - Жосарко может при этом заработать и стать равным Тепсырко, а если нет, то придётся от него отказываться. По другому, в их социуме, не заработаешь, или не принято зарабатывать, а богатый всегда прав. В эти тонкости меня посвятил в поезде чеченец в 1990 году, когда мы разговаривали за жизнь. Он говорил:
- Пойми, если я работаю под началом у какого-нибудь председателя, чеченца или ингуша, в колхозе, строю ему телятник, а он не из моего тейпа - то я, для него и моих родных, раб. А в России я делаю тоже самое у кого угодно, а возвращаюсь, как из набега - героем с деньгами.
Получается, назови чудищем, и всё - его можно грабить. Чем не лозунг "бей жидов - спасай Россию", смешно, по некоторым версиям, этот слоган выдвинули полуевреи. Ну, так о России - кто такие Рюриковичи? Варяги! Кто они викинги или балтийские славяне не важно, но это морские воины, и наша царская династия вела происхождение от них.
-Поедем вместе, - предложил князь Тепсырко. - Если один из нас погибнет в пути, табуны пригонит другой.
Жосарко согласился.
Жосарко знает, что князь спесив, и, как следствие, ненадёжен, но он согласен с ним ехать в военный поход. У нас подобное согласие - фактически признание другого другом, или, по меньшей мере, надёжным человеком, а здесь нет. Кроме того - они заранее враги, так как претендуют на одну и ту же девушку, и уступать друг другу не хотят. Ингуши и чечены исстари враждуют, чаще всего здесь замешана кровная месть. Они сами считают своих архипредков братьями (хоть сказок, по утверждениям собирателей, на эту тему нет). Но исторически сложилось так, что стоит в их вражду вмешаться третьей стороне, например, русским, как всю ненависть к друг другу они обращают против этой стороны, хоть она к ним миролюбива. Такой треугольник - в конфликт двоих вовлекается третий как арбитр, но заранее конфликтующие стороны взваливают всю ответственность на него и за это пытаются побить. После рестимуляции на невиновной стороне вражда всё равно продолжает существовать. То есть, традиционно имеется недоверие к своим союзникам. И их ненадёжность считается нормой.
Вернулся Жосарко грустный домой, и жалуется матери, что не знает где взять оружие, коня, и того, кто научит как отнять имущество у чудовищ. На что мать отвечает, что пусть он возьмёт лошадку, что осталась от отца. Она уже возила того за море и на дно морское, научит она, мол, как табуны из моря вывести. А если придётся сразиться с чудовищами - первым поединка не начинай.
И что за лошадка такая, которая может научить? Почувствуйте - это нечто большее, нежели просто тягловое животное. И прям кодекс внутренних школ боя - первым не начинать. Вот Руцкой объявил, не введя войска, что он чеченцев силой в бараний рог скрутит и что? Со всего Кавказа съехались помогать - "Наших бьют!". Необходимая причина для союзничества была найдена.
Обрадовался Жосарко, вывел отцовского коня. А мать ему принесла оружие и крепкий кнут с узловатым кнутовищем.
- Без него с табунами тебе не справиться. Если от табуна отделится вожак, ударь его покрепче.
И ещё на прощанье она сказала, что если что случится, и он не сможет вернуться, пусть просит князя передать слова: "Кого отец мой не осилил - победил я".
Выходит, отец Жосарко промышлял подобным. И в наших сказках конь Добрыни Никитича сам воюет с татарвою. А европейские средневековые источники полны рассказами, как один рыцарь с двумя копьями что-то там захватил, только вот копья действовали самостоятельно. Ряд авторов считает (не полезу их искать, но подобное не раз читал у разного рода историков, признанных и нет) - это не только гипербола, но и название - "копьё" - это некое воинское соединение при рыцаре. А здесь кони разговаривают и принимают самостоятельно решения, но под руководством. То есть конь - это некое обозначение чего-то, к примеру - воровской шайки, а табуны могут быть вообще людьми, которых надо считать рабами. Кто раб по определению? Мифологема, бродящая по этому региону, следующая - чтобы отличить нож раба от ножа обычного человека, надо их накалить на костре, с ножа раба потечет жир, а нож свободного человека накалится. То есть раб при определённых испытаниях откажется от борьбы на любых условиях, а свободный человек только станет ещё горячее и опасней. Любая уступка при подобном мышлении может рассматриваться как проявление слабости и разрешение насилия по отношению к уступившему.
По-моему, доказательств выше написанному в нашей современной истории предостаточно.
И вот герои покинули родной аул и приехали к краю моря. Жасарко спросил князя, хочет ли он сам пойти за табунами либо останется в засаде, чтобы помогать гнать табуны. Тепсырко решил остаться, но ему наказали, если что- прийти на помощь. Он этого не сделал, но сын вдовы пригнал большой табун коней из пучины, и они погнали его домой.
Ну здесь тактическое распределение ролей, которые нормально не срабатывают в необходимый момент. Кавказцам свойственна, не смотря на пыл, предосторожность, они стремятся иметь всегда запасной ход. Поэтому понятий честной драки у них почти не существует (в понимании русской традиции). Они готовы драться честно пока побеждают и пока у них есть силовое преимущество, и если их сотоварищ не поможет в ключевой момент, то это считается позором для сотоварища (невмешательство при честном, но проигрышном раскладе не поощряется, в противоположность традиции викингов).
Из табуна вырываются вожаки и скачут обратно зовя своих хозяев, при этом Жосарко их осаживает ударом кнутовища в лоб, но им удаётся вырваться через Тепсырко.
Удар узловатого кнутовища в лоб - это лучше рассматривать как удар, лишающий разума, но не жизни. Так мать советовала - фактически очень жестокое подавление личности, в данном случаи коня, а если за ним увидеть человека... В сказках этих народов есть понятие "Гарбаш" - невольница, рабыня, позднее приобрело значения кровожадного существа. То есть можно легко предположить - своих рабынь этот кавказский социум доводил до последней крайности - до неподавляемой кровожадности. Этот образ что-то напоминает мне из телевизионной ленты новостей по освобождению заложников.
В общем, хозяева появляются по одному. Тепсырко гонит дальше коней, а Жосарко принимает бой. Как мать рекомендовала, он выводит противника из себя, а потом только отвечает. И геройски побеждает каждого, хотя, по всем приметам, противник явно многократно сильнее. Только самому старшему, более многомудрому удаётся ранить героя. В поединке интересно то, что Жасарко до последнего избегает ответного удара ловкостью.
В последний раз Тепсырко тихо возвращается обратно к месту побоища. И Жосарко говорит заветные слова про отца, которым научила его мать и отказывается от невесты в пользу сотоварища, из-за ранения. Соратник не помогает, но и не убивает Жосарко (тот же отказался и вроде бы умер). И по возвращении всем говорит, что сам добыл табун.
Высокий прыжок от стрелы, в сказке, можно рассматривать как мобильность - спрятался в горах, а потом снова вернулся. Отказ от невесты - он же за неё бороться уже не может - ранен, Тепсырко в данный момент сильнее, смиренность в слабости (ниже понятно будет, о чём я).
Мать, по возвращении Тепсырко, догадывается о коварстве князя, и делится своими подозрениями с невестой. После чего та отправляется на поиски Жосарко и оживляет его слезами. Князь же от стыда боялся людям на глаза показаться.
Невеста не бездеятельна и куёт свою судьбу, помогая избраннику стать вновь сильным, и богатство с известность находят своего героя. Ну, вот и вся сказка. Жду вопроса, а где же халява? Тепсырко получает табун от раненого "на халяву" в соответствии со значением этого слова на "зоне". Он не заслужил его и у него "навар" отбирается, а сам халявщик осуждается (только морально). Но встаёт другой вопрос - бандит получает задарма или это его работа? Жасарко - ратоборец, и его действия признаются героическими, достойными подражания. Выводы делайте сами, можно сравнить со сказками других этносов.
Теперя, чеченская сказка "Тимар" из более серьёзного сборника "Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей" (Грозный, Чечено-Ингушское книжное издательство, 1986 год).
На поиски лекарства для отца отправляются сыновья по старшинству. Старший привёз красный снег, средний белую траву, но это всё не является лекарством. Собирается младший сын, но ему говорят, что сначала он должен перепрыгнуть на коне через каменную ограду.
Сам прыжок это доказательство взрослости. Кроме того, следует отметить, что наследование у чеченцев было принято не равномерное (сейчас не знаю), старшие получали хозяйства отца, младшие ничего не получали - традиционно они становились абреками (грабителями), обычно добычей делились со старшими братьями, а те их прикрывали.
Красный снег образуется там, где воюют, белая трава - стройте предположения сами.
Отец отпустил младшего, но наказал не подбирать ничего в дороге. Младший ослушался, и, увидев на дороге золотое перо и золотой клубок, подобрал их, несмотря на предостережения своего конька. Доехав до князя, который принял его как гостя, он случайно продемонстрировал наличие пера. После чего князь сказал если он не достанет птицу, которой принадлежит это перо, он умрёт. Паренёк достаёт с помощью своего конька, но потом демонстрирует клубок, и его опять отправляют, но теперь за девицей. Он возвращается с успехом. Девица требует, чтобы князь искупался в молоке морской кобылицы, иначе она за него не выйдет. Конёк говорит, что это самое трудное и опасное задание, и к нему следует готовиться. И вот они поехали, и конь надевает доспехи и вызывает из моря жеребца, три раза подряд, а сам при этом прячется.
На третий раз открыто вступает в бой. Жеребец рвёт на нём доспехи из кожи, а конёк вырывает куски мяса. В общем, побеждает.
"Конёк-горбунок" - конечно более романтичен, и сложнее по сюжету, но в целом здесь тот же мифомодуль. Тактические уловки конька объяснимы, особенно если за ним увидишь шайку, вплоть до того, что некоторые боевые действия в Чечне во время последних войн можно вписать в этот образ. Не буду нагнетать страсти, ведь браня конька сделана из кожи других коней и чем-то склеена (а это можно рассматривать не только как технологию).
Конёк угрожает следующим образом: - Если всех кобылиц не выдашь, всё море расплескаю. И заключают они соглашения с жеребцом, который оказался владыкой моря.
Собственно, создается впечатление, что юноша служит у какого-то князя. А угрозы его тягловой силы мы не единожды слышали перед двумя чеченскими кампаниями. Вот так, ни много - ни мало - всех женщин надо отдать этим копытным (конёк то - копытное животное). Молоко у кобылиц бывает только с жеребятами. Что же там дальше?
Князь потребовал, чтобы перед ним искупался мальчик. Молодой человек выдвинул условие, чтобы его конь стоял рядом с котлом. Ну, дальше большинство помнит. Что же с болезнью папы? Лекарство для отца нашлось в виде пера золотой птицы. Вылечился дада (папка), оборачивается и видит птицу, которую не смог поймать, девушку на которой не смог жениться, и кобылиц, о которых мечтал.
Сын выдал девушку за отца!
Великолепно. Но что для нас важно - мечта и вера в то, что сыновьям удастся то, что не удалось отцам. А о чем мечтали аксакалы всех времён у чеченцев? Не знаете? О мечтах можно судить по предпринимаемым действиям.
А наша тема! Как халяву поднял юноша перо и клубок - пришлось отрабатывать, и отец об этом предупреждал. Вывод: любая халява даром не даётся. Очень конструктивно, правда? Слышал слухи, что в Чечне живут суфии. В моём понимании суфийских сказок не нашёл.
Ну, вот на закуску последнее сказание, из ещё одной книги, которая входит в доступную домашнюю библиотеку - "Карельские сказки" (Карельское книжное издательство, Петрозаводск, 1967 год) - "Почему вода в море соленая".
Бедный брат попросил у богатого на праздник мяса, для детей, богатый дал, но послал его в сердцах - нет, не к черту, а к Хийси. Скорее всего, это бывший местный божок, ну бедный брат и пошёл. А коровью ногу отдал ему в подарок, за что и получил чудо жерновок, который давал всё, что пожелаешь. Старший брат его выпросил на время, а потом не вернул. Ну и поплатился, взяв его на промысел селёдки. Соль потопила лодку, и сделало море солённым.
Для бедного халява была не долговечная, как и для богатого, только богатый погиб, надо думать, от жадности.
Некий итог
Ну, что ж, немножко незамысловатой математики не повредит. В сорок одной сказке мы рассмотрели тридцать шесть ярко отличимых этносов и выяснили, что "дармовщинка" или "халява" понятие весьма растяжимое, и если спорить об этом, необходимо выставить и четко обозначить термины, что под чем мы понимаем.
С точки зрения моих представлений об этих понятиях, получается, что в собранном материале "халява" даётся: "ни за что" - безпричинно - двадцать один раз; четыре раза за силу (захват, в тот или иной момент - грабёж); три раза за находчивость или добросердечие; по два раза за любознательность, выбор, плутовство; и по разу за смелость, за нестандартное действие, за упорство в переборе альтернативных вариантов действия, за хвастовство, за болезнь. При этом двадцать четыре раза получение "халявы" рассматривается: как положительное приобретение; восемь раз отношение к дармовщинке нейтральное; шесть раз как отрицательное явление; пять раз предлагается к "халяве" относиться конструктивно (в зависимости от этого она становится или положительной или отрицательной); и один раз как милосердие к больным.
В исследовании я не ставил задачу показать, как какая национальность, или этнос, относится к этому явлению (тогда бы пришлось перебирать все доступные сказки, я же, как только натыкался на текст, мне подходящий для примера, переходил к следующей этнографической территории, конечно, были исключения), но эта случайная выборка всё-таки отдалённо характеризует тот или иной народ.
Поэтому я считаю, что мой изначальный постулат, о том что "дармовщинка", в разной степени свойственна всем народам - подтвердился.
Конечно, акценты расставлены не одинаково. Но утверждать, что "халява" - это исключительно русское явление - в корне неправильно.
Если допустить, что народы находятся на одной лестнице, но на разных ступенях развития (в терминах онтогенеза), то можно сказать, что понятие "халявы" эволюционирует по мере развития производственных сил внутри сообщества, и свою окончательность приобретает в городских условиях. Дальнейшее уточнение приведёт к упрощению ситуации.
Но прочитанное наталкивает на сравнение выделяемых моделей мироустройства (у разных народов в сказках). Модель мира - это упорядоченность сведений о нём. Тогда мировосприятие будет трактоваться посредством этого порядка. При этом ассоциативно можно выделить три группы: охотники-собиратели - принимают мир непосредственно, почти не трактуя (что вижу то пою); уравновешенная группа - рассматривают своё окружение, исходя из общих ко всем принципов; хищники-паразиты - лозунгируют нравственность однобоко, к своим или к себе по правилам, чужие или не имеют прав, или к ним более жёсткое отношение. Последняя группа может распадаться на агрессоров - хищников, и приживал - паразитов. Эта группа по Эриху Фрому имеет яркий эксплуататорский оттенок. Столкновение моделей мироустройства будет приводить к конфликтам, при этом каждая сторона будет считать себя правой.
Что, собственно, и происходит.
К "халяве" или "дармовщине" отношение можно обобщить до двоякости: конструктивное - наличие деятельного стремления; иррациональное - будь открыт и верь - и всё получишь, и стремиться никуда не надо. Этого и следовало ожидать, исходя из позиций интернальности и экстернальности. Иррациональное же отношение часто стимулирует смуту и смену миропорядка в социуме.
И последнее, я уверен, что сказки, прочитанные в детстве, формируют построение в детском сознании упорядоченного видения мира. Сейчас, всё-таки слушанье или чтение сказок почти отошли на второй план, и их место постепенно, а где и просто откровенно, занимает телевизор, а в нём - рекламные ролики. Вы можете представить, какое миропонимание может возникнуть на этой платформе?
А между тем оно уже встречается, и бродит в наших подворотнях...