Ламм Михаил : другие произведения.

Олеся

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сын богатого бизнесмена, выпускник Йельского университета, по воле смертельно больного отца отправляется в глухую сибирскую деревню. Никто даже не мог предположить, чем обернется для него это путешествие. Он никогда уже не будет прежним человеком. Да и человеком ли?
Обложка [Арина Захарова]
  Олеся
  
  Глава I
  
  
  
  Коммуникатор на столе отца мелодично звякнул, и из него раздался голос секретарши:
  
  - Лев Михайлович, к вам Виктор Иванович Терехов. И вам пора принять ваше лекарство.
  
  - Спасибо, Вика. Сделай нам, пожалуйста, еще три кофе.
  
  В кабинет тем временем вошел Виктор Иванович, для меня с детства - дядя Витя. Он работал с отцом, сколько я себя помнил. Охранником, помощником, а с недавних пор - младшим партнером. Почти член семьи. Как всегда, подтянутый, словно снял с себя военную форму не тридцать лет назад, на закате перестройки, а только вчера. Его лицо, строго говоря, нельзя было назвать волевым, но шрам, протянувшийся через щеку и рассекавший верхнюю губу, придавал ему недостающую суровость. Заработал сей боевой трофей дядя Витя вовсе не в Афгане (там он отделался только язвой желудка), а на одной из регулярных "стрелок" в подмосковном лесу. Для тех, кто хорошо его знал, этот шрам служил надежным индикатором, сигнализирующим о настроении хозяина. Когда дядя Витя выходил из себя, шрам белел, хотя лицо его при этом оставалось спокойным и доброжелательным.
  
  Дядя Витя, конечно, мог входить к моему отцу, президенту и владельцу крупнейшего в России издательского дома, без предупреждения, но новенькая секретарша Вика, наверное, об этом еще не знала.
  
  - Не помешаю, Лева? Привет, студент. Или уже не студент? - дядя Витя обнял меня, после чего по-хозяйски уселся в мягкое кресло.
  
  - "Пи-эйч-Ди", дядя Витя. Доктор философии по-нашему. Молодой и красивый. Прибыл прямо из Америки в ваше распоряжение, - я, дурачась, отдал честь и щелкнул каблуками.
  
  - Оно и видно, что доктор философии. Только они могут руку к пустой голове прикладывать.
  
  Тем временем Вика походкой профессиональной манекенщицы проследовала с подносом к столу, расставила чашки с кофе и удалилась, стрельнув напоследок в меня недвусмысленным взглядом. Словно из двустволки.
  
  - Так вот, Саша, - продолжил начатый разговор отец, когда за ней закрылась дверь. - Я не говорил тебе, пока ты учился в этом своем Йеле, не хотел расстраивать. Последний год дела идут не очень хорошо. Моя болезнь, видимо, подвигла конкурентов активизироваться. Я пока не знаю кто, но кто-то из моих очень влиятельных врагов энергично вставляет нам палки в колеса. Я строил все это для тебя. Ты ведь знаешь, мне недолго осталось, - отец вскинул руку, останавливая мои возражения. - Тут ничего не поделаешь. Хотел передать тебе компанию процветающей и мощной. Но видишь, как получается.
  
  Он надолго замолчал. Достал из кармана таблетки, видимо, те, о которых напоминала секретарша, запил глотком уже остывшего кофе. Мне было больно видеть отца таким. С каждым своим приездом на каникулы я замечал, как он сдает. Человек, который всегда был бойцом, он и сейчас сражался, но болезнь побеждала. Сколько ему? Пятьдесят семь всего-то. Еще год назад выглядел на сорок, а сегодня - на все семьдесят.
  
  - Папа, ты не сгущаешь краски? И в любом случае, при чем тут твоя деревня? - я все-таки не понимал, какое все это имеет отношение к моей поездке в сибирскую глушь, на которой настаивал отец. - Если нужно экономить, я легко могу отказаться от путешествия на яхте с друзьями, которое планировал, и остаться дома, в Москве.
  
  - Нет, что ты, не так все плохо. Дело не в экономии, - отец замялся, пытаясь подобрать правильные слова, достал ингалятор, сделал несколько глубоких вдохов, помолчал. - Прости, но твой морской поход придется отложить. Я много тебе рассказывал о том, как создавал свой бизнес в девяностые. Про криминальные войны, про то, как мы отбивались от бандитов, от силовиков - тех же бандитов, только в форме. Многие из моих друзей, тех, с кем я начинал, не дожили до этого дня. И умерли они не от гриппа, как ты понимаешь. Вот Витя может подтвердить. Это сейчас конкуренты ходят по коридорам правительства и соревнуются в размере откатов. А тогда соревновались в быстроте реакции и меткости стрельбы. Так вот, я через все это прошел без единой царапины только благодаря... - отец снова замялся, но через секунду решительно продолжил: - Только благодаря своему ангелу-хранителю. Можешь смеяться, можешь называть это простой интуицией, но всегда в самые критические моменты он подсказывал мне единственно верные решения.
  
  - И сейчас он подсказывает тебе, что я должен ехать в Заречную? Ты хочешь меня спрятать в тайге? Все настолько серьезно?
  
  - Да... Нет... Я не знаю. Я правда не знаю зачем. Но я привык доверять своему ангелу. Меня бы уже давно не было, если бы я его не слушал, поверь. Тебе во что бы то ни стало надо добраться до Заречной. Это очень важно... Можешь считать мою просьбу просто блажью. Пусть так. Но в нынешнем своем состоянии я имею право на блажь. - Отец снова помолчал, потом попытался улыбнуться, смягчить недвусмысленный приказ. - В любом случае, что плохого в том, чтобы провести свои последние каникулы, перед тем как запрячься в работу в нашем издательстве, на свежем воздухе и чистой природе? В конце концов, если процесс приносит удовольствие, не так уж важна цель. Виктор поможет тебе со сборами и организацией.
  
  Виктор Иванович кивнул:
  
  - Логистика - мой конек. Все сделаем в лучшем виде, Лева. Не беспокойся.
  
  Эта глухая, забытая небесной и земной властью сибирская деревня, о которой говорил отец, была его родиной. Вернее, прародиной, потому что сам он никогда в ней не был, а помнил исключительно благодаря семейной легенде, согласно которой моя прабабушка покинула Заречную еще на заре электрификации и индустриализации, выйдя замуж за бравого революционного геолога. Ее жизнь в новом для нее большом мире сложилась трагически. Она пропала в 1937 году, и только в конце восьмидесятых моему отцу удалось найти ее имя в списках арестованных "врагов народа". Обвинение под грифом "секретно" выглядело нелепой шуткой следователя НКВД: "Порча урожая и организация голода в Поволжье путем умышленного причинения плохой погоды". Ни больше ни меньше. О дальнейшей судьбе Варвары Костылевой, моей прабабки, не было сведений ни в одном архиве.
  
  В общем, немного мог сообщить мне батюшка, отправляя в поездку по "родным местам". Все, что я слышал от своего отца, больше напоминало сказки Арины Родионовны.
  
  "Конечно, ничего плохого. Экология и свежий воздух. Да и слово отца - закон. Так всегда было в нашей семье. Однако процесс процессом, а цель хотелось бы понять", - рассуждал я, глядя в иллюминатор "Боинга", который с каждой минутой уносил меня все дальше от дома, от Стива, моего однокурсника, с которым мы последний год строили грандиозные планы. Как поплывем вокруг Европы из Архангельска, в порту которого ждала нас отцовская яхта, через Бирмингем, где к нам должны были присоединиться наши подруги, в теплые воды Средиземноморья, с финишем в Стамбуле. И что теперь? Женька, моя подружка по Йельскому университету, гостила в Бирмингеме у девушки Стива, дожидаясь нас, морских волков. Обидится ведь смертельно. Не простит. Впрочем, что-то мне подсказывало, что долго горевать в одиночестве она не будет. Не тот человек. Да и серьезных планов на будущее у нас с ней не было. А Стиву я все объясню, он поймет. Отец есть отец, дело есть дело.
  
  А невезуха есть невезуха. Вместо синего моря подо мной о чем-то там пело зеленое море тайги. А, ладно. Покормим комаров, разберемся, что имел в виду этот самый папин ангел, обрекая меня на путешествие. Прощай, Адриатика, прощай, Женька. Извини.
  
  Под такие рассуждения и монотонный гул двигателей я, кажется, задремал в кресле, когда меня кто-то тронул за плечо. Я открыл глаза.
  
  Передо мной стояла потрясающей красоты стюардесса. Как я мог ее раньше не заметить? У нее были длинные черные волосы, а взгляд огромных темно-карих глаз затягивал не слабее какой-нибудь космической черной дыры.
  
  - Здравствуй. Значит, вот ты какой, принц на белом коне, - сказала стюардесса, беззастенчиво меня разглядывая. - Ну, в общем, ничего. Но если закроешь рот, то вид будет не такой дурацкий. - Она звонко рассмеялась.
  
  - Что, простите? - я помотал головой... и открыл глаза.
  
  - Я спрашиваю, вы что будете? Томатный, апельсиновый, яблочный?
  
  Ко мне склонилась обыкновенная, средних лет, крашеная блондинка в униформе "Аэрофлота". Перед ней стояла тележка с пакетами разных соков и минералкой. Я, приподнявшись в кресле, оглядел салон. Никаких красавиц-брюнеток не было и в помине, а ремень безопасности, так и застегнутый с самого взлета, грубо и бесцеремонно заставил меня плюхнуться обратно на сиденье.
  
  - Воду. Без газа, пожалуйста.
  
  "Странные сны снятся в самолетах. Такие реалистичные", - решил я, залпом осушив пластиковый стаканчик.
  
  Глава II
  
  
  
  В аэропорту Красноярска меня встретили ветер, холодный моросящий дождь и парень, гармонирующий с погодой своим хмурым лицом. Он держал самодельную табличку "Костылев Александр Львович", то есть со мной любимым. Парень оказался водителем Мишей, которого нашел и нанял для меня Виктор Иванович.
  
  - Костылев Александр, - вежливо улыбаясь, я протянул руку.
  
  Никак не могу привыкнуть к тому, что люди при знакомстве не улыбаются и не смотрят в глаза. Расслабился в Америке. Теперь, в родных краях, мне все время кажется, что я делаю что-то не так, вызывая недовольство окружающих. В стране, где улыбка воспринимается как насмешка, надо осторожней скалить зубы. Целее будут.
  
  Подхватив мой рюкзак, Миша забросил его в лимузин под названием уазик, ожидавший нас на аэропортовской парковке.
  
  - А там больше ни на чем не проехать, - перехватил он мой скептический взгляд на это зеленое чудо советского еще автопрома. - Сегодня к ночи, бог даст, должны добраться до Крестовского, там переночуем, а утром на моторке путь продолжите, так что дальше дороги нет. По реке дня за два до Заречной доберетесь. Строили, говорят, там дорогу в семидесятых, да забросили. Заросла потом вся так, что и не найти.
  
  Очень скоро мы оставили позади последние признаки цивилизации - бледные, как разросшиеся дождливым летом поганки, блочные пятиэтажки, заводские трубы, усердно пачкавшие и без того грязно-серое небо, покосившиеся бетонные заборы. Спустя еще пару часов кончился и асфальт.
  
  Уазик под руководством Михаила бодро подпрыгивал на неровностях грунтовки, исправно копипастя их прямо в мой позвоночник. Немного помогало повиснуть на металлической ручке над дверью, но быстро уставала рука, и приходилось вновь отдаваться на растерзание жесткому сиденью, больше напоминавшему взбесившийся отбойный молоток.
  
  Мое настроение наконец-то пришло в гармонию с окружающим миром. То есть улыбаться определенно расхотелось. Водитель заметил произошедшую во мне перемену и решил, что теперь с пассажиром вполне можно общаться.
  
  - Так, по мне, и делать там нечего, я скажу, в Заречной этой. Народ там странный. Неправильный... - Михаил перекрестился. - Вот вы туда по какому делу?
  
  И правда, по какому я туда, черт бы его побрал, делу? Процесс нравился мне все меньше, а цель так и не стала понятней.
  
  - Родина там моя... Говорят.
  
  Миша покосился на меня, хмыкнул и опять надолго замолчал.
  
  Грунтовая дорога петляла по лесу, то взбиралась на крутые горки, то спускалась, заставляя уазик чуть ли не вплавь преодолевать скопившиеся в низинах глубокие лужи. На одном таком мокром глиняном спуске Михаил не удержал машину, и мы затормозили о ствол дерева. Пока мой водитель матом и ударами ноги ставил бампер в первоначальное положение, я пытался размять затекшие ноги и бродил вокруг, бормоча как Винни-Пух: "Я вчера окончил Йель, чтоб сегодня въехать в ель".
  
  Последние два часа мы ехали в полной темноте. Только слабые фары уазика освещали дребезжащим лучом маленький участок пути перед капотом, иногда выхватывая из мрака седые лапы елей и яркие, то желтые, то зеленые огоньки глаз притаившегося на обочинах местного зверья. "Зайцы - светофоры", - мысли, возникающие в голове после целого дня тряски, нельзя было назвать мудрыми.
  
  За все время пути нам не встретилась ни одна машина. Тем более странно выглядела тонкая женская фигура в светлом платье, внезапно возникшая в свете фар за очередным поворотом. Я вытаращил глаза, но успел заметить только черные волосы и лицо, показавшееся мне нереально красивым. Девушка не голосовала, а когда мы, переваливаясь с кочки на кочку, поравнялись с ней, лишь заглянула в мое окошко и улыбнулась. Михаил равнодушно проехал мимо, даже не взглянув. Оглядываться не имело смысла - сзади машины была непроглядная темень.
  
  - Может, надо было подобрать? - я представил, что сам оказался в этой неуютной темноте, окруженный километрами непролазной тайги, совершенно один. Воплощение кошмара жителя мегаполиса во всей красе.
  
  - Что подобрать? - Михаил машинально притормозил, но останавливаться не стал.
  
  - Ту девушку на дороге. Только что проехали.
  
  Михаил посмотрел на меня подозрительно, снова перекрестился.
  
  - Эка растрясло вас не по-детски. Привиделось вам. Какие тут девушки? Если б медведя увидел, я бы поверил, а девицу... Ну, ничего, скоро уже Крестовский, недалеко осталось. Поужинаете, отдохнете... - Он крепче ухватился за руль и решительно прибавил скорости, с опаской поглядывая в зеркало заднего вида.
  
  Что-то меня начинали напрягать мои галлюцинации. С чего бы? Никогда не жаловался на отсутствие женского внимания и никаких мук от его временного отсутствия не испытывал. С чего бы мне бредить красивыми брюнетками? Но додумывать эту мысль сил и желания не было. Мишин уазик скакал вперед, как конь, почуявший родную конюшню. Хотелось только, чтобы закончилась, наконец, эта пытка ухабами. Хотелось растянуться во весь рост на чем-нибудь горизонтальном и неподвижном, даже на полу, разогнуть сведенные судорогой пальцы руки, цеплявшиеся за эту проклятую металлическую трубу над дверью в попытке ослабить муки многострадального зада. И когда вдоль дороги вместо стройных елок потянулись кривые деревенские заборы, я был почти счастлив.
   Продолжение следует. Сайт книги: https://ridero.ru/books/olesya_1/
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"