В русскоязычном районе я не был несколько месяцев. Не любил сюда ходит. Поначалу из-за внимания. Меня узнавали. По фоткам с газет. Это доставало. Собиралась толпа поболтать и начиналась долгая дискуссия, к которой у меня не было никакого интереса. Обычно по теме: когда победим пришельцев и вернемся домой. Про то, как правильно они все теперь в России, Украине или Белоруссии отстроят.
Оптимизм людей даже на краю гибели - это что-то! Не убиваемая вещь. Улыбаться и поддакивать - это реально доставало. А уйти сославшись на дела сразу было невозможно. Огорчать людей, которые потеряли все и живут по милости японцев, приютивших их? Но на долго ли? Сколько это будет продолжаться?
Слава богу сегодня меня никто не узнал. Я был в очках и бейсболке, а на улице было уже порядком темно. Газовые уличные фонари давали не так много света, чтобы идущего по тротуару человека можно было уверено опознать. Да и крался вдоль кустов, как заправский ниндзя. Наверняка вызывая подозрение, таким поведением.
Мне нужно было добраться до госпиталя. Надо было навестить Тоху. Он прислал мне письмо. В своем стиле без слов. На письме был только рисунок. Детский, прямо в стиле: палка, палка, огуречик - вот и вышел человечек. Человечек в коляске. С воздетыми вопросительно руками. Внизу рисунка было только одно слово: "доколе?"
В общем навестить его пришлось. Выхода не было, если я не хотел испортить с ним отношения совсем. Нельзя назвать наши отношения такой уж дружбой. Больше приятельские скажем отношения. Я вообще ни с кем не дружу. Это страшная вещь, начинать дружбу с людьми, которые практически гарантировано гибнуть на первой или второй операции. Я в первый раз сделал такую ошибку. И это было в последний раз. Больше я ни с кем не сходился. Все шесть последовавших атак, я очень скупо отвечал людям с кем тренировался. Некоторые из них принимали это за заносчивость, мол я считаю себя слишком важной птицей, чтобы снисходить до них. Разубеждать их я не собирался. Все равно их ошибочное суждение погибало на следующей, или через следующую операцию. Только такие приятельские отношения с Тохой наладились. Как-то сами собой. Приколист он, как репей. Начнет анекдоты травить. Не зря у него была самая красивая в диаспоре девушка. Такой хохмач любую девушку рассмешит и к себе расположит. Однажды в суши баре они с друзьями повздорили с японцами. Залетными. Не с Токио, явно. Вернее японцы упрекнули в этих островах, что им постоянно не отдавали. Так Тоха куда-то ушел на несколько минут, принес им карту, отрезал ножом курилы и положил перед ними. Мол, на вот! Берите.
Мы хохотали, но японцы на него как на сумасшедшего посмотрели. Ушли растерянные и больше не лезли. Я сам был свидетелем этого и с тех пор, у меня сложились более близкие приятельские отношения с Антоном Цветковым из Петербурга.
В рецепции больницы меня, конечно, узнали. Девушка в белом колпаке за стойкой улыбнулась. Японка. Я протянул свою идентификационную карту, но она махнула рукой:
- К Антон-сану?
- Ага, к Антон-сану.
- Второй этаж, палата номер девяносто шесть.
- Домо Аригато.
- Всегда пожалуйста, Предатор-сан.
В ее произношении это звучало почти, как предатель. Предатель-сам. Вообще японцам очень трудно говорить по английски. Очень непривычно. У всех почти ужасный акцент. Даже хуже чем по-русский.
Я дунул по лестнице вверх. Хорошо, что автограф не попросила. Это меня вообще убивает.
Уже подходя к палате, я услышал голоса доносившиеся из полуоткрытой двери. У Антона похоже был гость. Я замедлил шаги, но ничего особенного не было. Антон ровным голосом рассказывал про какую-то Таню. Вероятно воспоминания из былой жизни. Питер, Питер - ты теперь радиоактивная пыль. Чуть не запел я, песню, что Антон иногда пел, сочиненную кем-то из диаспоры. Но вовремя остановился. Неуместная песня, для человека не из Питера.
Я постучал костяшкой пальцев по косяку. Тоха завидев меня встрепенулся, почти приподнялся. Он полулежал в медицинской койке с двумя подушками за спиной. На одеяле лежала открытая книга. А на тумбочке еще гора. В пол-метра. Друзья видать принесли из личных запасов. На пластиковом стуле у кровати сидела немолодая уже женщина, худощавая и очень ухоженная. Прямо как актриса после двухчасового грима. Когда она обернулась на мой стук, я даже растерялся. Угадать ее возраст можно было только по морщинкам в углах очень красивых карих и строгих глаз.
- Мама, это мой друг, Адам, - представил меня Тоха и тут же в своем репертуаре отругал меня: - Ты почему не приходил, сволочь? Так с друзьями не поступают.
- Антон! Веди себя с достоинством.
Я проигнорировал его упреки и поздоровался с мамой. Ее лицо казалось мне знакомой. Смутное дежа вю. Где-то кажись видел. Хотя скорее всего похожа на кого-то, просто.
- Здрасте.
- Здравствуйте, Адам. Я - Ольга Александровна. Я о вас много слышала. Не знала, что вы в одной группе "самоубийц" с моим сыном.
Я пожал плечами, слово "самоубийцы" наводило на размышления. Я не знал историю выбора Антона такой работы. Но в диаспоре была еще лотерея. Кому-то доставалось эта работа по неволе. Кто-то брался за нее добровольно. А кто-то чтобы защитить другого, выбранного этой лотереей смерти.
- Ничего странного у нас секретное подразделение, - ответил я, нашел второй стул и сел рядом с кроватью.
- Как его здоровье? - спросил я Ольга Александровну.
- Эй! - Тоха, ткнул меня обложкой книжки. - Я тут! Можешь у меня спросить.
- Ты соврешь или "схохмачишь", - ответил я, не оборачиваясь. - Тебе вообще нельзя верить, после этого трюка с Сауроном.
- Врачи, говорят, что он возможно сможет снова будет ходит, но на реабилитацию потребуется несколько лет, - объяснила мама Тохи грустно.
- Могло быть хуже, - сказал я, стараясь ее утешить.
- Спасибо господу, что живой, - согласилась она.
- Спасибо, Адаму, мама, - сказал неожиданно Тоха. - Он меня четыре часа тащил по тайге. Не бросил. И мишек прогнал.
- Конечно, сынок. Спасибо вам, Адам. Вы настоящий друг и мужчина.
Я смутился. Отмахнулся рукой, украдкой зло глянув на Антона. Опять твои шуточки, Тоха, - говорил мой взгляд.
- Я серьезно, - сказал Тоха. - Надеюсь ты не будешь больше принимать участие в операциях.
Я опешил.
- С чего это? - спросил я.
- Ну ты же уже сколько раз сделал за других работу! Пора и честь знать. Убьют же. Не может тебе везти вечно. Никто тебя не упрекнет.
Его горячая речь мне показалась странной. Ни о какой отставке мы никогда не беседовали. Я конечно мог подать в отставку. Командование седьмого отдела, мне даже намекало - перейти в ранг инструкторов. Я был слишком ценен, чтобы рисковать мной. Моего опыта не было ни у одной живой феи. Но Антон вряд ли об этом волновался. Его скорее всего задевало, что он теперь не удел. А я буду рисковать один.
Мы поговорили еще немного. Я посмотрел название на обложке книги, что читал Антон. Это был "Гиперион" Дэна Симмонса - книга про человеческий страх. И перед инопланетянами тоже. Странное совпадение! Мать Антона ушла, оставив нас вдвоем.
- Я твою мать где-то видел, - сказал я, когда Ольга Александровна ушла.
- Я тоже, - сказал Антон, неожиданно поднес ладонь ко лбу, озадаченно потер лоб со словами: - Твою мать, где же я ее видел.
Я не смог сдержать улыбки. Хохмач, у смертного одра даже расмешит.
Довольный результатом своей шутки Тоха объяснил, уже серьезно:
- Конечно ты ее видел. Она актрисой была. В кино снималась. В основном в сериалах. Но ты вообще-то темный, если ее не знал. Она знаменитой была очень.
Я опять пожал плечами. Я мало что помнил из прежней жизни, хотя и делал вид что помню. У меня была собственная история бегства после вторжения, но приличный кусок моей прошлой жизни до вторжения я не помнил. Это было необязательно знать всем, пока я не разберусь, решил я однажды и с тех пор это было моей маленькой тайной.
- Зато я Чулпан Хаматову помню. И даже Гурченко, - сказал я, несколько обиженный его обзывалкой. Я - не темный, вообще-то. Физику знаю. Восточные единоборства, бокс. Не помню правда откуда, но знаю.
- Чулпан? Татарку? - переспросил Тоха.
- Ага.
- Мама круче была, - сказал он, безапелляционно отметая мои возражения.
Я не стал спорить. Если я помню Чулпан, несмотря на частичную амнезию, то скорее всего татарка круче была. Но сын, конечно за мамашу должен быть. Это без вопросов.
- Ок, круче Чулпан, - согласился я.
И чтобы увести тему, спросил:
- Как там твоя первая любовь?
- Она не первая моя любовь, - ответил Тоха со смеющимися глазами.
- Последняя?
- Брось прикалываться. С Ингой я - порвал.
- Чего это, она тебя бросила?
Я очень удивился. Девушка Антона была очень сердечным человеком. Жалостливым я бы сказал. Чтобы она его бросила, после случившегося - это не могло уложится в моей голове.
- Дурак! Не бросила она меня, - ответил Антон. - Я ее сам прогнал. На фига я ей теперь нужен? В таком состоянии. Только душу будет бередить. Вдруг я не встану никогда? Она заслуживает лучшего...
Возвращался я тем же маршрутом. Иногда встречал подвыпивших субъектов. Немного, но попадались такие. Будь моя воля расстреливал бы их. Как же без них в русскоязычной-то колонии? Пьянство в период военного вторжения инопланетян, когда решается судьба человечества - это было больше, чем преступление. Но японцы нас не трогали. Давали вариться в собственном соку. А многие люди, считавшие, что уже все кончено. То есть хана, нашей расе и планете, либо наркоманили, либо пьянствовали. Некоторые просто снимали стресс после тяжелой работы. Трудились все как очумелые. Труд сделал из обезьяны человека по словам Дарвина. Труд мог и инопланетян победить. По крайне мере, если они будут продолжать такую тактику, то рано или поздно будут запущены сотни баллистических ракет с ЯО, которые уничтожат корабль-матку. Надежда на это была. Просто все должно было управляться механикой. Без электроники. И система должна была "насытить" ПРО инопланетного корабля, как выражались специалисты по противоракетной обороне. Сколько ракет с ЯО нужно было запустить для такой масштабной операции никто не знал, но чтобы не было риска это должно было быть настоящим роем. Запущенным более менее одновременно. Но гарантии это не давало. Тем паче никто не понимал, почему пришельцы не добивают нас, страшным оружием первой волны. То ли оно у них закончилось. Поскольку понятно что ресурсы, которые можно было перетащить на расстояние в многие световые годы - ограничены. То ли, это было какой-то игрой для них. То ли они передумали добивать нас. В общем, сам черт ногу сломит. Австралия тоже была в деле. Причем половину ракет они уже сделали. Возможно я даже увижу, это преставление, когда высоко в небе на орбите земли вспыхнет тысяча Солнц, в яростном огне сжигая ненавистный ромбовидный корабль. И не нужно будет больше опасаться великанов. Нескладных гигантов Сципиона Африканского, вышагивающих в столетних елях, словно в высокой траве африканской саванны. И фей-шахидок с реактивными ранцами, словно назойливые мухи летающими вокруг них, пытаясь отыскать хрустальное "сердце" для связи с кораблем на орбите больше не будет.
В моей жизни до нашествия пришельцев было одно темное пятно. Промежуток времени, который я не помнил. Не то, чтобы совсем, какие-то фрагменты помнил, но ничего определенного. Ничего имевшего смысл, некое завершенное действие, произошедшее тогда. Иногда мне казалось, что осталось чуть-чуть, совсем чуть-чуть и я вспомню. Что-то очень важное, настолько важное, что возможно от этого полностью изменится моя жизнь. Или даже жизнь остальных вокруг меня. Я называл такое состояние дежавюка". От слова дежа вью - ложная
воспоминание о чем-то, чего ты видеть не мог, но ощущение что видел присутствует. В мое же дежавюке это было не понятно - ложное ли это воспоминание, или настоящее. У меня не было возможности определить. Было одно место, куда я ходил дважды в неделю. В районе Фукуока. Я случайно нашел эту улицу. Ездил на велосипеде по Токио и проехал несколько кварталов, а потом меня "торкнуло". Я едва успел затормозить. Чувство узнавания было настолько сильным, что я был некоторое время в прострации. Патрульный полицейский в белых перчатках, ростом едва мне по грудь, подошел, увидев что я странно себя веду. Может даже он хотел поинтересоваться, чего это я - здоровый мужик - праздно гуляю по городу, когда весь город надрывается в титанических усилиях чтобы выжить. Каждое утро люди словно муравьи выходили на роботу и первые несколько лет после вторжения выходных вообще не было. Их только недавно вернули, как и отменили комендантский час. Жизнь как-то устаканилась, оказывается можно даже привыкнуть к апокалипсису. Гулять, спать, любить, смотреть кино, ожидая смертельную атаку - последнюю в истории человечества. Заниматься обычными делами. Удивительно, как быстро привыкает человек! Полицейский тогда резко остановился, узнав меня. Отошел на почтительное расстояние. Ненормальные которые защищают город от пришельцев. Практически живые трупы. А тут еще многократно выживший "живой труп". Некоторые японцы даже собирали карточки, типа звезды бейсбола, карточки с картинками убийц великанов, если быть точнее. Я уже сбился со счета, скольким детям с восхищенными глазами подписывал такую карточку со своим, нарисованным в стиле аниме, в стальной броне и реактивном ранце, персонажем. Предатор - Ultimate Titan Killer! В титановой броне и крутых кожаных крагах. Художник-японец изобразил меня слишком массивным и мускулистым, со стальным взглядом, почему-то больших голубоватых глаз. С красной банданой в виде японского флага, развевающейся на ветру как у камикадзе времен второй мировой. Тоха смеялся с этого, как и весь отряд когда-то. Не помню который уже. Ни первых с кем я летал, ни вторых, и даже третьих уже нет в живых. Ни одного. С четвертого живой только Олег - по кличке "Шестиструнный Самурай". В четвертой группе у многих были клички из японских мультиков - из аниме. Я ее называл "анимешная группа". Они знали друг друга и вызвались на это задание добровольно. Крепкая была команда. Я бы с ними и дальше с удовольствием работал бы. Если бы не погибли. Слишком были лихие, отчаянные. Кроме Олега. Ему посчастливилось завалить одного из Торов. И он использовал свое право "приземлиться". Так говорили, когда кто-то использовал свой бонус, завалишь великана
- можешь уйти в отставку. Ну или три раза выживешь при атаках. Возможно Олег был в депрессии из-за смерти друзей, принимая тогда это решения. Они были очень давно знакомы. Страйкболисты или еще кто. Я был без понятия, но видимо знали друг друга еще "до". На что они рассчитывали, я не знал. Возможно люди, особенно такие тренированные
экстремалы, всегда переоценивают себя. Мол, нашей команде и сам черт не брат. Но в борьбе против такой нечисти как эйлиены, нужно что-то другое. Я не знал что это, но похоже это было у меня в достатке.
На войне лихача убивают первым, труса - вторым, а дольше всех живет - тот кто действует, и осторожно, и дерзко одновременно.
А может дело было и не в этом. Здесь была какая-то загадка. И связано это было с этой улицей. Вернее даже не с улицей. Улица была, как ключ с кодом. Я знал эту улицу. Я четко видел картинку из своей памяти, как иду по этой улицу. Я был настолько ошарашен, что не мог поверить, что это она. Но убедился в обратно прямо через два квартала. Прямо за углом должна была быть автобусная остановка. Перед овощным магазином. И меня торкнуло во второй раз, когда я решил это проверить, ведя велосипед с собой увидел остановку и магазинчик. Все как в картинке из памяти. У меня волосы встали дыбом. Память начала возвращаться. Словно вода под напором, пыталась просочится через дамбу. Я так и видел ее в воображении, потрескавшийся бетон, подпертый деревянными щитами с облезлой зеленой краской. Сейчас прорвется! Сейчас. Я шел по этой улице тогда, повернул тут, кажется у меня с собой было оружие. Ну да! Точно! Оружие! Автоматическое... Глупости! Откуда я мог быть в Японии с оружием. Бред! Я вообще не был в Японии до нашествия! Или был? И даже анимешки не смотрел. Олег меня на них подсадил.
Но напор ослаб и память снова зарылась в свое убежище. С этого момента, я часто приходил на эту улицу. Сидел на невысоком бетоном заборе, возле какого-то дома. Мне казалось, я сейчас повернусь и все
вспомню, повернусь в памяти, увижу кто сзади, вместо тумана, окутывающего эту картинку моего квеста по этой улице. Я пытался войти в транс, загипнотизировать себя, чтобы вспомнить. Но пользы от этого было немного. Один раз я, правда, почувствовал чью-то руку. Кто-то тронул меня за плечо, когда я шел по этой улице. Я обернулся, или
нет? Что я сделал? Значит я был не один тут?
Мои походы к этому месту не остались без внимания седьмого отдела, конечно. Мурата однажды напрямик спросил меня о моем странном поведении. Я честно ответил, что мне это место напоминает другое место из моего прошлого. Мол очень похоже. Это было почти правдой. Но это было НЕ похожее место. Это было то, самое. Но я
это скрыл от него. Не знаю почему. Седьмой отдел, не очень приятная организация. Спецслужбы и так очень опасные ребята, а когда спецслужбы против эйлиенов работают, то вообще - нос кверху и полные штаны важной секретности.
Вот так, на следующий день я также пришел опять на "мою" улицу в Фукуоке. Я был упрям и не терял надежды вспомнить. Улица определенно была зацепкой. Дверь через которую можно было пробраться в закрытый
отдел мозга, где прятались забытые воспоминания. Люди давно уже встали и были на работе. По улице двигался только транспорт. Даже многие дети работали в промежутках между учебой, в меру сил помогая взрослым. Обычно убирали конский навоз с улиц, от подвод. Гужевая тяга активно использовалась в нынешнем Токио, бо не требовала ценного углеводородного топлива. Были конечно водородные авто, поскольку бензина и дизеля было недостаточно для такого мегаполиса. Автомобили на дровах, паровые авто. Чего только не было! Дикая смесь стилей. Стим-панк, дизель-панк! А вообще хрен знает что, если уж совсем по-русски описать это "непотребство".
Я прислонил велик к забору и снова начал рассматривать "свою" улицу. Минуты текли, авто гудели, пыхтели, проносились по своим делам. Я закрыл глаза представляя эту картину без этих несуразностей, потому
что в моей памяти их не было. Было обычное движение. Или его не было вообще? Иногда "слепота" помогала. В прошлый раз я вспомнил, что у меня что-то было на голове тогда. Каска? Или шлем? Раз было оружие, почему не быть шлему? Я поднял руки к голове и вслепую словно щупая это "что-то" на своей голове, как неожиданно меня прервали.
- Это помогает, Адам-сан?
Я чертыхнулся и открыл глаза. В двух метрах стоял Мурата. С еще одним типом, низеньким седым
человеком с серыми глазами навыкате. Как в мультике.
Блин! Мог же предположить, что в конце концов они заинтересуются моими походами сюда и я не отделаюсь просто вопросом.
- Не помогает, - ответил я хмуро и тут же спросил с еще меньшей любезностью: - Что вам нужно?
- Не надо агрессии, Предатор-сан, - ответил за него старик. - Мы все на одной стороне. Разве не так?
Я медленно кивнул. От старика веяло опасностью. Прямо как в кабинете Сталина, когда товарищ Джугашвили был не в духе. Хироши - глава седьмого отдела.
- Можно поинтересоваться, Предатор-сан. Что вы тут делаете? Мне дважды в неделю докладывают о ваших поездках сюда и это не может не вызывать у нас тревогу. Вы - очень важное звено в нашей отчаянной борьбе с пришельцами. Вы понимаете это?
- Зачем вы за мной следите? - спросил я вместо ответа на его вопрос. - Вам что мало проблем с пришельцами?
Старик вместо ответа внезапно повернулся и помахал рукой. Тотчас в ответ на его жест подъехала машина. Крытый микроавтобус, черного цвета с тонированными до космической черноты стеклами.
- Садитесь, Предатор-сан. Нам нужно поговорить. Похоже вы не понимаете кое-что.
Я послушно сел, хмуро оглядев Мурату. Мог бы сначала со мной поговорить, прежде чем своего шефа подключать, говорил мой взгляд. Но внутренне я сознавал что был не прав. Он уже спрашивал меня и пытался
поговорить. Моя ошибка.
Двери микроавтобуса закрылись и в кабине зажегся свет. Никого другого, вооруженных солдат или еще кого, в салоне не было. Отделение водителя было за толстым стеклом, через которую он вряд ли мог нас слышать.
- Итак, я хочу чтобы вы поняли меня правильно, Предатор-сан, - начал старик, прищурив глаза. - Мы находимся в очень сложном положении. Ваше успешное выживание, имеет какой-то смысл. Очень важный. Причины его, вы сами знаете, нам неизвестны. Возможно это случайность, возможно вы чертовски хорошо подходите для этой работы - возможно все. Но! Есть одно маленькое но - у нас, у нашего отдела, нет права на ошибку. Вы понимаете, что это значит.
- Да.
- Тогда перестаньте вести себя, словно вы в окружении врагов. Ваше поведение дает массу сигналов, что вы с чем-то боретесь. Мы - можем помочь. И себе и вам. Нет больше государств, нации, войн между людьми.
Есть только человечество пытающееся выжить. У меня куча дел, как вы сами понимаете не добавляйте еще проблем. Рассказываете.
- А если я не расскажу.
Старик неожиданно прищурился, потом повернулся к стеклу за которым был водитель и постучал кулаком по нему. Машина тотчас затормозила и встала у обочины.
Старик распахнул дверь и произнес слова, от которых мне до сих пор стыдно:
- Ничего не будет. Мне достаточно войны с пришельцами, россиянин, чтобы еще и с вами воевать. Выметайтесь!
Уши у меня просто горели. Во что я играю? Волк-одиночка? Дебил, хренов!
- Я был на этой улице, - сказал я быстро. - До войны. До первой волны.
Старик снова закрыл дверь и медленно постучал по стеклу. Машина поехала.
- Рассказывайте. И не волнуйтесь, я не собираюсь у вас спрашивать, почему вы это скрывали. Времена когда люди могли себе позволить пустые разборки - прошли.
- Нечего больше рассказывать. Я просто точно знаю, что шел по этой улице. До нашествия. С оружием.
Старик удивленно вскинул брови и переглянулся с Муратой. Похоже я их удивил.
- И?
- Я пытаюсь так вспомнить, - ответил я быстро. - Мне кажется это очень важно. Это как ключ. У меня амнезия. Частичная. Я не помню момент вторжения и промежуток времени где-то пол-года до него. Не помню даже как я в Японии оказался.
Мурата, ошеломленный, поднес ко рту руку. Я прямо видел, как тысячи возможных объяснений возникают сейчас в голове этого аналитика. Живого компа седьмого отдела, единственного аналитика, предсказавшего действия пришельцев.
- Ты не мог быть в Японии, - отозвался старик. Моя информация его не сильно смутила. - Тебя много раз проверяли по выданным визам. В картотеке тебя нет. Не мог ты быть в Японии. Даже туристом. Отдел это уже проверял десятки раз.
Я не удивился. Ну да. Это они проверили конечно, как и все мои бытовые привычки, в попытках выяснить мой успех в атаках на пришельцев.
- Я знаю. Но... - я замолк, пытаясь подыскать нужные слова моим ощущения.
Старик успокоительно положил мне руку на плечо и уже другим тоном сказал:
- Не волнуйтесь, Предатор-сан. Мы разберемся.
Я пожал плечами. Вот попался, дурак. Шпиона из меня не вышло бы. Первый же следак раскрутил. Хотя похоже я сам себя обманывал, не обращаясь за помощью к отделу. Вдруг действительно помогут.
- Я кажется понимаю, что это значит, - внезапно сказал Мурата. Его аналитический мозг, похоже мгновенно перебрал все версии.
- Вот и отлично, - сказал только старик. - Разберись с этим, сынок...